Из преданий Иверского монастыря:
Во время голода 1917 года иверские монахи, видя, как пустеют склады обители, ограничили свое гостеприимство. Один скупой проэстос даже настоял на том, чтобы вообще прекратили принимать посетителей (в то время Иверский монастырь был особножительным, и часто менявшиеся игумены имели в нем очень небольшую власть; важнейшие вопросы в жизни монастыря решались собором почетных старцев – проэстосов).
Тогда Христос тоже перестал подавать им Свое благословение. Отцы начали голодать и стали жаловаться, что Господь и Божия Матерь не заботятся о Своей обители. К сожалению, они так и не осознали своего греха.
И вот однажды привратнику монастыря явился Христос в виде нищего и попросил у него немного хлеба. Привратник с огорчением говорит ему:
– У нас нет хлеба, брат, поэтому мы перестали принимать посетителей. Однако погоди, я принесу тебе из келии свой кусок хлеба.
Он побежал в келию и принес ему свой кусок хлеба. Вдруг он видит, как лицо нищего засияло.
Нищий, взяв хлеб, говорит привратнику:
– Знаешь ли ты, почему монастырь постигло такое бедствие? Потому, что вы изгнали из обители двоих: Давайте и Дастся.
После этих слов Он сделался невидимым, озарив все вокруг светом, ослепившим привратника. Тот в страхе и растерянности побежал к настоятелям обители и рассказал им о случившемся. Отцы сначала мучительно думали, кого же они изгнали. Но потом поняли, что тот нищий был Христос, и уразумели евангельские слова: «Давайте, и дастся вам» (Лк. 6, 38).
После этого они немедленно раскаялись в своем грехе и, как только начали подавать от недостатка своего бедным, получили щедрые благословения Божии...
И еще раз взглянем на прекрасную икону Божией Матери «Иверская». Этот снимок я вырезал из предыдущего.
Мы входим в прохладу главного собора монастыря – Успенского собора. Длинная галерея, традиционно расписанная сюжетами из Апокалипсиса.
Такие притворы есть почти у всех афонских храмов, и расписаны они именно сценами из Апокалипсиса. Это делалось для того, чтобы монахи, выходящие сюда передохнуть после богослужения, размышляли о конечных и вечных судьбах мира и человечества.
Вот, например, такой эпизод из книги Апокалипсис. И сразу вспоминается, откуда это: «И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед. И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем. И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих» (Апок. 10, 9-11)
Успенский собор. Он потрясает великолепием. Здесь фантастическая акустика. Твой голос обретает небывалую мощь и тональное богатство.
Об этом нам сказал монах-привратник, разрешивший что-то спеть и возгласить. Когда мы, потрясенные правотой его слов, смолкли, наши голоса еще продолжали звучать под куполом.
Главные иконы иконостаса. Они принадлежат кисти великого византийского иконописца Феофана Критского. (Примерно как у нас Андрей Рублев.)
Нам были открыты святыни монастыря. Вот в таких витринах они выставлены. Над каждым ковчежцем – надпись, какому святому принадлежит частица мощей.
Таких витрин здесь шесть.
И это не все святыни, а лишь часть.
Выходим из монастыря и идем напиться воды к источнику – тому самому, который чудесным образом открылся, когда старец ступил с обретенной на воде иконой на сушу.
...
Входим в часовню, сооруженную также в древности.
Пьем прохладную воду.
Еще раз бросаю прощальный взгляд на море у берегов Иверона. Где-то впереди по курсу девятьсот лет назад стоял столп света, и на нем – икона Божией Матери.
Монахи Иверской обители имеют древнее предание: перед концом света икона уйдет от них так же таинственно, как и пришла. Это будет знак: конец близок!
Во время голода 1917 года иверские монахи, видя, как пустеют склады обители, ограничили свое гостеприимство. Один скупой проэстос даже настоял на том, чтобы вообще прекратили принимать посетителей (в то время Иверский монастырь был особножительным, и часто менявшиеся игумены имели в нем очень небольшую власть; важнейшие вопросы в жизни монастыря решались собором почетных старцев – проэстосов).
Тогда Христос тоже перестал подавать им Свое благословение. Отцы начали голодать и стали жаловаться, что Господь и Божия Матерь не заботятся о Своей обители. К сожалению, они так и не осознали своего греха.
И вот однажды привратнику монастыря явился Христос в виде нищего и попросил у него немного хлеба. Привратник с огорчением говорит ему:
– У нас нет хлеба, брат, поэтому мы перестали принимать посетителей. Однако погоди, я принесу тебе из келии свой кусок хлеба.
Он побежал в келию и принес ему свой кусок хлеба. Вдруг он видит, как лицо нищего засияло.
Нищий, взяв хлеб, говорит привратнику:
– Знаешь ли ты, почему монастырь постигло такое бедствие? Потому, что вы изгнали из обители двоих: Давайте и Дастся.
После этих слов Он сделался невидимым, озарив все вокруг светом, ослепившим привратника. Тот в страхе и растерянности побежал к настоятелям обители и рассказал им о случившемся. Отцы сначала мучительно думали, кого же они изгнали. Но потом поняли, что тот нищий был Христос, и уразумели евангельские слова: «Давайте, и дастся вам» (Лк. 6, 38).
После этого они немедленно раскаялись в своем грехе и, как только начали подавать от недостатка своего бедным, получили щедрые благословения Божии...
И еще раз взглянем на прекрасную икону Божией Матери «Иверская». Этот снимок я вырезал из предыдущего.
Мы входим в прохладу главного собора монастыря – Успенского собора. Длинная галерея, традиционно расписанная сюжетами из Апокалипсиса.
Такие притворы есть почти у всех афонских храмов, и расписаны они именно сценами из Апокалипсиса. Это делалось для того, чтобы монахи, выходящие сюда передохнуть после богослужения, размышляли о конечных и вечных судьбах мира и человечества.
Вот, например, такой эпизод из книги Апокалипсис. И сразу вспоминается, откуда это: «И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед. И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем. И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих» (Апок. 10, 9-11)
Успенский собор. Он потрясает великолепием. Здесь фантастическая акустика. Твой голос обретает небывалую мощь и тональное богатство.
Об этом нам сказал монах-привратник, разрешивший что-то спеть и возгласить. Когда мы, потрясенные правотой его слов, смолкли, наши голоса еще продолжали звучать под куполом.
Главные иконы иконостаса. Они принадлежат кисти великого византийского иконописца Феофана Критского. (Примерно как у нас Андрей Рублев.)
Нам были открыты святыни монастыря. Вот в таких витринах они выставлены. Над каждым ковчежцем – надпись, какому святому принадлежит частица мощей.
Таких витрин здесь шесть.
И это не все святыни, а лишь часть.
Выходим из монастыря и идем напиться воды к источнику – тому самому, который чудесным образом открылся, когда старец ступил с обретенной на воде иконой на сушу.
...
Входим в часовню, сооруженную также в древности.
Пьем прохладную воду.
Еще раз бросаю прощальный взгляд на море у берегов Иверона. Где-то впереди по курсу девятьсот лет назад стоял столп света, и на нем – икона Божией Матери.
Монахи Иверской обители имеют древнее предание: перед концом света икона уйдет от них так же таинственно, как и пришла. Это будет знак: конец близок!
- Перейти к следующей записи Дивный Афон: Афонские чудеса
- Перейти к предыдущей записи Дивный Афон: Иверский монастырь 1
