Паисий так отвечал для тех(
и только для них), которые полагают что "ну откуда монах может знать о семейных проблемах?"
Его ответ мне напомнил ответ
Серафима Саровского одному помещику на вопрос об обучении детей наукам.
Замечательна одна из последних бесед старца, которую он имел с помещиком Богдановым за неделю до своего конца. В день Рождества Богданов очень рано пришел к пустую еще церковь и увидел, что о. Серафим сидит на полу правого клироса. Он после обедни попросил назначить ему время для беседы. На эту просьбу старец ответил: "Времени не надо назначать; святой апостол Иаков, брат Божий, поучает: аще Господь восхощет, и живы будем, сотворим сие и сие". В тот же день, приготовив вопросы, которые ему хотелось обсудить со старцем, Богданов пришел к нему в келью, и о. Серафим согласился беседовать с ним. Все время беседы он стоял, опершись на дубовый гроб, и держал в руках горящую восковую свечу. На вопрос, продолжать ли службу или жить в деревне, старец ответил: "Ты еще молод – служи. Добро делай. Путь Господень все равно. Враг везде с тобой будет. Кто приобщается, везде спасен будет. А кто не приобщается – не мню".
На вопрос, учить ли детей языкам и прочим наукам, старец ответил: "Что же худого знать что-нибудь?" В то же время
в Богданове мелькнула мысль, что самому надо быть ученым, чтобы отвечать на это. А прозорливый старец тотчас молвил: "
Где мне, младенцу, отвечать на это против твоего разума? Спроси кого поумней".
На вопрос, должно ли лечиться в болезнях, старец сказал: "Болезнь очищает грехи. Однако же воля твоя. Иди средним путем. Выше сил не берись. Упадешь, и враг посмеется тебе. Вот что делай: укоряют – не укоряй. Гонят – терпи. Хулят – хвали. Осуждай сам себя, так Бог не осудит. Покоряй волю свою воле Господней. Никогда не льсти. Познавай в себе добро и зло: блажен человек, который знает это. Люби ближнего твоего: ближний твой – плоть твоя. Если по плоти будешь жить, то и душу, и плоть погубишь. А если no-Божьему, то обоих спасешь. Эти подвиги больше, чем в Киев идти".
На вопрос, надо ли для поддержания своего звания вовлекаться в издержки, превышающие достаток человека, старец сказал: "Кто как может. Лучше – чем Бог послал. Хлеба и воды довольно для человека". На вопрос, должно ли угождение людям доходить до несогласия с волей Божией, старец ответил: "За эту любовь многие погибли. Аще кто не творит добра, тот и согрешает. Надобно любить всех, а больше всего – Бога". На вопрос о том, как управлять подчиненными, о. Серафим ответил: "Милостями, облегчением трудов, а не ранами. Напои, накорми, будь справедлив. Аще Бог прощает, и ты прощай". Затем старец говорил: "Что облобызала и приняла святая Церковь, все для сердца христианина должно быть любезно. Не забывай праздничных дней. Будь воздержан, ходи в церковь, разве немощи когда. Молись за всех: много этим добра сделаешь. Давай свечи, вино и елей в церковь. Милостыня много тебе блага сделает". На вопрос о девстве и браке старец сказал: "И девство славно, и брак благословен Богом. Только враг смущает все".
Богданов спросил, можно ли есть скоромное по постам, если кому постная пища вредна и врачи требуют, чтобы ели скоромное. На это старец ответил: "Хлеб и вода никому не вредны. Как же люди по сто лет жили? Не о хлебе едином жив будет человек... А что Церковь положила на семи Вселенских соборах, то исполняй. Горе тому, кто слово одно прибавит. Что врачи говорят про праведных, которые исцеляли от гниющих ран одним прикосновением? "
"Чем истребить гордость и приобресть смирение?" – спросил Богданов. "Молчанием, – отвечал старец. – Молчанием большие грехи побеждают".
Прощаясь с Богдановым, старец благодарил его "за посещение его убожества" и хотел поцеловать ему руку, кланяясь все ему до земли; наделил его сухариками, прося раздать их его подчиненным. Старец говорил на этот раз чрезвычайно поспешно. Не успевал Богданов прочесть записанный на бумажке вопрос, как уже следовал ответ.