Любимые рассказы

[Татьяна Силина]

Как аукнется...

Накануне Нового года к Ларисе зашла соседка. Прошла в комнату и ахнула:
– Вот это елка! Какая огромная! А аромат! Боже мой, какие игрушки! Ты где их купила? В магазинах таких не сыщешь. Да они тут со всего света! Это что, Эйфелева башня? А слоник! Будто из Индии приехал! Фантастика! А это что, самодельные?
Лариса с улыбкой смотрела на соседку и ждала, когда закончится поток ее красноречивого восторга. Потом предложила:
– Давай по кофейку. Я расскажу тебе, откуда у меня такое богатство… Мой отец был учителем труда в школе. Когда в 90-х многие коллеги переквалифицировались в «бизнесменов», он школу не бросил.
– Всех денег не заработаешь, – твердо говорил тем, кто посмеивался над его зарплатой, – а если все станут «крутыми», кто будет новое поколение воспитывать? Нет уж. Я ребят не предам.
Целыми днями пропадал в школе. Кроме того, что вел уроки по расписанию, организовал школьную мастерскую. Он мастер был на все руки. Сколько ребят, благодаря ему, научились молоток в руках держать! Какие табуретки делали! А потом дарили: ветеранам, просто старикам, в детский дом отдавали.
Девчонки пацанам завидовали. Так папа и для них дело нашел. Подговорил одну женщину, вот она и стала девчат учить домашним премудростям. И готовить приохотила, и вязать, и даже шить по мелочи.
Ребята в своем учителе души не чаяли! Он хоть и строгим был, но добрым и справедливым. И родители были благодарны: дети делом занимались, а не по улицам ума да разума набирались.
А еще папа был нашим поселковым Дедом Морозом. Все утренники от первого до десятого класса проходили с его участием.
– Зачем тебе это, Петрович? – спрашивали некоторые, – Ладно бы доплачивали, а то просто так несколько дней потеешь. Шутка ли: шуба, шапка, борода, валенки, да еще в помещении! Да хороводы водить! Это же издевательство над собой!
– Никакого издевательства, – отвечал папа, – я столько удовольствия получаю! Каждый год в мальчишку превращаюсь. А чего стоят восторженные детские глазенки! Столько радости! На целый год хватает!
– Ага, забиваете детям голову всякой ерундой. Вот они и верят во всякие там чудеса. Лучше бы приучали реально и трезво на жизнь смотреть…
– Не согласен. Человек должен верить в чудо! А иначе жизнь станет скучной, неинтересной.
Да, забыла сказать. У нас машина была, подержанная. И гараж. Там мы хранили вещи, которые были нужны очень редко. Так вот, папа гараж так здорово обустроил, что многие ученики и там потихоньку обосновались. Наблюдали, как учитель собственноручно машину ремонтировал, помогали по мелочи.
Вот там, в гараже, они впервые и увидели нашу огромную коробку с елочными игрушками. Заметив, что дети заинтересовались, папа рассказал им, как к нам попала та или иная вещица. Показал те, что остались от родителей и даже от дедушки с бабушкой.
– Это чудо, что такое! – восторженно приговаривал он, доставая очередную красоту.
– Чудо? Вы верите в чудо? – спросил тогда кто-то из ребят.
– Конечно! Чудеса окружают нас повсюду!
– Например? – поинтересовался кто-то.
– Далеко ходить не надо. Каждый человек – настоящее чудо!
– И мы?
– И вы. Просто вы пока многого о себе не знаете. Но однажды ваше чудо вырвется наружу. Вот тогда вы все поймете, и мы обязательно поговорим…
И вот однажды, не помню, в каком году, случилось невероятное. Подготовка к Новому году шла полным ходом. Папа был очень занят в школе: начались утренники. Однако он выкроил время и купил-таки домой большую елку. Мы всегда ставили живую: от пола до потолка. Привез, установил, по дому плавно поплыл запах хвои.
– Игрушки завтра привезу. Не успел сегодня. Потерпите?
– Потерпим! – ответили мы с сестрой, слегка разочарованные, что любимый процесс украшения елки откладывается.
Утром папа ушел пораньше, заехал в гараж, забрал коробку с игрушками и поехал на работу. Машину оставил недалеко от школы: его место на парковке оказалось занятым. А днем машину угнали. Тридцатого декабря! Поселок у нас небольшой, поэтому весть облетела сразу всех.
– Не переживай, Петрович, найдут твою машину. Не иначе молодежь взяла покататься, – успокаивали все.
– Да Бог с ней, с машиной. Игрушек жалко. Где теперь такие возьмешь? А елка уже стоит. Огромная… Что я детям скажу? – печально отзывался папа…
Помню: пришел вечером домой такой грустный… Долго слова подбирал, глаза отводил, но мы, наконец, узнали, что новогодних игрушек у нас больше нет. Помню: ревели в голос. Папа с мамой нас успокаивали, говорили, что утром пойдем в магазин, купим новые игрушки, мишуру, гирлянды. И будет наша елка лучше прежней. Но мы все равно плакали: уж больно любили свои старинные необыкновенные игрушки.
Утром 31 декабря позавтракали, стали собираться в магазин. Вдруг звонок в дверь. Папа пошел в прихожую, открыл. Вернулся сам не свой. В руках: три разноцветных шара, посыпанные серебряными блестками.
– Дима Петровский принес, – с какой-то особой теплотой сказал он, – чудесные шары, правда?
Не успели мы оценить подарок, как в дверь снова позвонили… Теперь папа принес две синие с блестками стеклянные шишки и избушку на курьих ножках.
– Лена Старкина, – пояснил папа…
А дальше…
Дальше в дверь звонили непрерывно несколько часов: папины ученики от мала до велика несли нам елочные игрушки. И не какие-нибудь, а очень красивые, оригинальные. Много было самодельных. Это ребята из начальной школы постарались. Ну, ты сама их видела… Взрослые тоже заходили. Некоторых папа знал только в лицо… Вот так и собралась вся эта коллекция. В тот год елка у нас была самая необыкновенная. Казалось, от каждой игрушки льется чудесный свет… Свет любви…

По щекам Ларисы текли слезы, навеянные воспоминаниями. Соседка тоже всхлипывала, а потом спросила:
– А машину-то нашли?
– Нет, – ответила Лариса, – папа тогда сказал, что, видимо, наши игрушки были очень нужны кому-то другому…

Светлана Сушко

 

[Татьяна Силина]

"Я очень люблю поминать умерших, а, может быть, и меня кто помянет," — записано в синодике приснопоминаемого архимандрита Павла Груздева /23.10. 1910 - 13.01.1996/

Это длинный список имен, составленный на шестидесяти страницах — словно свод прожитой жизни.

Первый, кого молитвенно поминал батюшка — Святейший Патриарх Тихон, отечески благословивший отрока Павла Груздева на монашеский путь.

Молился батюшка и о упокоении родителей Патриарха Тихона — иерея Иоанна и Анны. В молитвенных поминаниях архимандрита Павла всегда присутствует дух семейственности, создающий какую-то особенную, почти домашнюю близость.

Часто отец Павел не ограничивается только упоминанием имени и рисует в нескольких словах сам образ человека — труженика, молитвенника, страдальца, отшельника, юродивого во Христе...

О упокоении

Схимонаха Никодима. Соловецкий. Жил в пустыни в четырех верстах от монастыря между горами в глубокой лесной лощине. Близ келии был выкопан колодец. Питался сухим хлебом, смягченным водой. Вареную пищу употреблял только в праздники, масла на его трапезе никогда не было. Отец Никодим прочитывал все Евангелие каждодневно. Прожил в пустыне 17 лет, помер 3-го ноября 1854 года. Помяни его, Господи.

Блаженного Космы. Жил в городе Бирске, часто употреблял слово "Ох, робята, робята." Помер 12 ноября 1882 года.

Блаженной Павлы. Ходила зиму и лето босая и в одной рубашке, ночевала на кучах навоза, зимой находила ночлег в ометах сена или кладях хлеба.

Старец Косма Бирский, когда его спрашивали о чем, об ея прозорливости отзывался так: "Что меня спрашивать? Чего я знаю, на печке лежа? Вон спрашивайте лохматую девку Пашку, она всё знает. Я ничего не знаю." А она его звала Кузька — дурак.

Виду Паша была страшного, высокая, черная лицом от жары и ветра, волосы стриженые торчали вверх; рубашка грязная, одни лохмотья, грязные босые ноги, сколько ей ни давали одежды, но она всегда оказывалась раздетой.

Померла 21 ноября 1891 года, похоронена в монастыре гор. Бирска, на камне могилы надпись, что здесь погребена юродивая раба Божия Паша Казанцева.

Послушника Николая. Николаша — ангел Божий, человек небесный, поступил в Оптину 16 лет, прожил с небольшим год, помер от чахотки.

Послушника Игнатия Новгородского Антониева монастыря. Я его хорошо знал.

Помяни, Господи, рабу Твою Матрону и родителей ея Павла и Наталью. Матрона, по прозванию Босоножка, жила в г. Петропавловске. Царство им небесное.

В синодике архимандрита Павла упоминаются многие и многие, мало кому известные, подвижники благочестия. "Господи! Сколько померло, и все праведники, один я грешник. Помилуй мя, Господи," — восклицает батюшка между строк.

Здесь и вся груздевская родня, и земляки, сестры и матушки Мологской Афанасьевской обители, и односельчане, и просто знакомые...

"Помяни, Господи, рабу Твою Антонину. Антонина Петровна была высокохристианской жизни и усердная почитательница о. Иоанна Кронштадтского. Умерла 3-16 апреля 1966 года в г. Рыбинске в субботу на Пасхальной неделе."

Кого только ни поминает архимандрит Павел! Даже загадочное лицо русской истории старца Феодора Кузьмича, о котором ходят легенды, что это никто иной, как император Александр I. "Помер 20 января 1864 года в 8 3/4 часов вечера, — с удивительной точностью указывает отец Павел. — Похоронен в Алексеевском монастыре г. Томска. Его молитвами помилуй нас, Господи."

"О упокоении...
Р.Б. Андрея и Марии, родители святителя Иоасафа; Димитрия и Даниила, дедушки святителя Иоасафа.

Старца Иерофея. Похоронен у Троицы на кладбище г. Тутаева

Помяни, Господи, Югского старца Адриана.

Схимонаха Вассиана.

Раба Божия Иоанна Евфимовича, помер 15 окт. 1906 г. 104 годов от рождения близ Вышнего Волочка

Схимонахину Пелагию, Елену, Параскеву, Иосифа у Пятницы на Бору.

Монахину Евстолию.

Монахину Сарру, она затушила подожженные французами фитиля в 1812 г. и предотвратила этим взрыв Новодевичьего монастыря. Померла 18 марта 1840 года.

Помяни, Господи, старца Варнаву. Подвизался в Брянских лесах, помер от побоев, нанесенных разбойниками.

Последняя староста церкви села Правдино Мария Петровна Гаганова; умерла 2-го мая н/с 1978 года. Царство ей Небесное.

"Вот ради этих покойничков вроде бы надо и пожить, кто их помянет? — пишет о. Павел. — В городах батюшки перегружены, а в селах батюшек всё меньше и меньше, вот, пожалуй, и пожить да попоминать ищо надо."

На фото последняя страница помянника приснопоминаемого архимандрита Павла Груздева, помяни его Господи во Царствии Твоем.

VK | VK

vk.com

 

[Татьяна Силина]

Сегодня, 13. 01. - день памяти преподобного Паисия Святогороца. Схимонаха Константинопольской Православной Церкви. Аскета, подвижника, духовного писателя, одого из самых уважаемых афонских старцев XX века.
13 января 2015 года, Священный Синод Вселенского Патриархата единогласно определил причислить Старца Паисия Святогорца к лику святых Православной Церкви.

Преподобный Паисий Святогорец
ЧУЖАЯ ЗАБОТА

На Афоне, недалеко от моей каливы, живёт один монах-киприот — старец Иосиф, родом из Карпасии. Старцу 106 лет, а ухаживает за собой сам. Разве в миру такое сегодня встретишь?

Некоторые нынешние пенсионеры не могут даже ходить, их ноги ослабевают, сами они от сидения заплывают жиром и становятся ни на что не годными. А если бы они были заняты каким-нибудь делом, то получали бы от этого огромную пользу. Как-то раз старца Иосифа забрали в монастырь Ватопед. Всё ему выстирали, самого вымыли, окружили заботой. А он им и говорит: «Я, как только сюда приехал, заболел. И это всё из-за вас.

Везите меня обратно в мою каливу умирать». Делать нечего, пришлось везти его обратно.
Как-то пришёл я его навестить. «Ну что, — говорю, — я слышал, что ты переселился в монастырь». — «Да, — отвечает, — было дело. Приехали на машине, забрали меня в Ватопед, мыли, чистили, ухаживали, но я заболел и сказал им: „Везите меня назад". Не успел вернуться, как выздоровел!» Сам уже не видит, но плетёт чётки.
Однажды я передал ему немного вермишели, так он даже обиделся: «Неужто за чахоточного больного меня принимает старец Паисий, что шлёт мне вермишель?» Представьте себе, ест фасоль, бобы, такое здоровье, что только держись — как у молодого парня. Ходит, опираясь на две палки, и при этом умудряется собирать траву, которую варит и ест. Сеет на огороде лук!

Для стирки одежды и мытья головы сам носит воду! А потом ещё совершает богослужение, сам читает Псалтирь, совершает своё монашеское правило, молится Иисусовой молитвой. Нанял двух кровельщиков перекрыть крышу и с палками в руках полез по лестнице посмотреть, как они работают.
«Спускайся вниз», — говорят ему мастера. «Ну уж нет, — отвечает, — поднимусь, погляжу — как вы там кроете». Конечно, мучается он сильно. Но знаете, какую он ощущает радость? Его сердце взмывает ввысь как птица! Другие монахи тайком берут его одежду и стирают её.
Как-то я спросил его: «Что ты делаешь со своей одеждой?» — «У меня, — говорит, — её часто берут для стирки — тайком от меня. Но я и сам её стираю: кладу в корыто, заливаю водой, а потом ещё сверху — „клином" по ней! Через несколько дней отстирывается как миленькая!»

Видишь, какое доверие Богу! У других есть всё, чего ни пожелает душа, но вместе с тем — страх и тому подобное. А он от заботы заболел, но как только его оставили в покое — выздоровел.

 

[Татьяна Силина]

Пути Господни неисповедимы

Как-то в школе (я в классе 1-2 училась, уже и не вспомню сейчас), учительница предложила принести книги и игрушки, которыми мы не играем, для отправки в ближайший детский дом.

Книгу я выбрала, как сейчас помню, «Приключения Тома Сойера», а вот игрушку отдала самую лучшую, небольшую куколку, которая мне и самой очень нравилась. Почему-то было ощущение, что там она будет нужнее...

В книге, на первой странице, написала своё фио, возраст, адрес, домашний телефон и оставила небольшое послание, что буду рада, если мне кто-нибудь напишет. Так я нашла свою сестренку.

Мне написала девочка, на год младше меня, с очень тяжёлой судьбой. С год примерно мы общались письмами и она звонила мне на домашний. Став постарше, я уже смогла ездить к ней в гости, брала гостинцы и обязательно просила родителей купить ей подарок, на Новый год и день рождения.

Один раз её забрали в семью, я уже была рада, что у неё все сложится и наконец-то повезло. Но вернули обратно, её приемная мама не смогла её полюбить и не справилась со своими эмоциями. Когда её вернули, она мне позвонила, я не пошла в школу, а поехала к ней, была ранняя осень, тепло и солнечно, мы сидели на крылечке детского дома и ревели в два голоса

Домой я пришла опухшая от слез, родители, естественно, начали задавать вопросы. А через пару дней сходили в опеку и договорились забирать Алишку на выходные, а потом и опеку оформили.

До 18 лет она жила с нами, ближе человека у меня не было. Потом уехала учиться, получила профессию, вышла замуж и стала мамой ещё раньше, чем я. Она крестная у моих детей, я у её.

Регулярно видимся, помогаем друг другу чем можем. Моих родителей она всегда считала и своими тоже, и я благодарна им, что не прошли мимо и подарили мне сестренку.

Автор: Syslikagronom

VK | VK

vk.com

 

[Татьяна Силина]

* * *
Однажды я ехал из Рыльского монастыря в Софию. В купе, где я сидел, было много самых разных пассажиров: напротив меня сидела студентка химического факультета, рядом с ней ехал какой-то торговец, дальше – военный, рядом со мной – адвокат, возле него несколько женщин, в дальнем углу – крестьянин в простой одежде.
Начался разговор.
– Батюшка, откуда едете?
– Из Рыльского монастыря, – ответил я.
– Как красива природа в Рыльском монастыре! – вставила студентка.
– Да, действительно природа там очаровательна, – согласился я. – Но известно ли вам, что самое ценное там не природа, а святыня – Рыльский монастырь и мощи св. Иоанна Рыльского, которые и поныне творят чудеса?
– Ха, чудеса! – возразила студентка. – Разве можно сегодня говорить о чудесах? Ведь наука доказала, что чудес нет! Только простые люди, которые не знают, как можно объяснить некоторые явления, верят в чудеса.
Пассажиры вокруг слушали с большим вниманием наш разговор.
Я объяснил, что ни одна наука не опровергла чудеса, что бывают отдельные ученые, которые в чудеса не верят, но их личное мнение не обязательно ни для кого, так как существует намного больше и более великих ученых, которые глубоко верят в Бога и в чудеса. И потом стал рассказывать о конкретных внезапных чудесных исцелениях в Рыльском монастыре перед мощами св. Иоанна.
Все слушали и как-то недоверчиво качали головой. А студентка пыталась каждый отдельный случай чудесного исцеления объяснить научно, отвергая чудо. Тогда я сказал:
– Ну, раз вы ни во что не верите, попытайтесь объяснить мне научно следующее чудо, например: в 1925 г. в монастырском лесу на Бричеборе вспыхнул пожар. Это было в августе, когда погода в монастыре обычно бывает такой жаркой, что раскаленные солнцем смолистые сосны похожи на порох, который только и ждет одну лишь искорку огня, чтобы воспламениться.

Небо в день пожара, по свидетельству монахов-очевидцев, было совсем безоблачным. Дул несильный ветерок, который, к несчастью, лишь разносил все дальше и дальше огненную стихию. В короткое время загорелся весь лес. Пожар охватил огромную площадь в нескольких сот декаров (мера земельной площади в Болгарии, равная 1000 кв. м. – Прим. пер.). Бричеборский склон довольно крутой. Горящие головни стали падать вниз и приближали огонь к монастырю.
Толстые каменные стены стали раскаляться от огня.
Дым огромной тучей поднялся высоко в небеса. Паломники, бывшие в это время в монастыре, испугались и быстро стали его покидать. Монахи в отчаянии метались во все стороны и не знали, что предпринять. Игумен срочно позвонил по телефону и потребовал помощи из Дупницы и Самокова (близлежащие города –Прим. пер.). Было обещано послать сразу военные части. Но, пока они добирались, пожар все больше и больше усиливался. Огромные огненные языки лизали деревья, и огненный змий поглощал их. Что же делать? Помощи нет ниоткуда.
Наконец, некоторые из монахов догадались: «Достанем чудотворную икону Св. Богородицы Осеновица, отслужим молебен с прошением о дожде! Помолимся св. Иоанну! Может, произойдет чудо!»
И действительно – вынесли во двор перед церковью чудотворную икону Св. Богородицы, подаренную монастырю, по преданию, греческим императором Мануилом Комниным в 12 веке. Собрались монахи вокруг нее и стали молиться так, как может человек молиться в крайней нужде.

Не прошло и получаса, как показалась туча со стороны деревни Рила, нависла над Бричебором и стала расти все больше и больше. Еще молитва не затихла на устах монахов, как крупный дождь полил над монастырем и пожаром. За час огонь был потушен. Конечно, несколько дней спустя все еще тлели головни и пни, но пламя больше не распространялось. Самое удивительное в этом случае было то, что, как рассказывают очевидцы, пока дождь лил как из ведра над Бричебором, никаких осадков не было над соседними вершинами. Дождь шел лишь там, где он был крайне необходим.
– Что вы скажете об этом чуде? – обратился я к студентке. – Как вы его объясните научно?
– Почему непременно нужно допустить, что это чудо? – возразила она. – Если нам известны все обстоятельства в подробностях и все научные законы, мы увидим, что все происходит естественным путем.
Я видел, что мои рассказы о чудесах не пользуются успехом среди этой маловерной публики, и замолчал.
В это время ко мне приблизился крестьянин в простой одежде, который сидел в дальнем углу купе, и сказал:
– Батюшка, бывают чудеса! Я сам в этом удостоверился! Ты рассказываешь то, что слышал от других. Позволь мне рассказать то, что я лично пережил в Рыльском монастыре.
Взоры всех в купе обратились к крестьянину. Разговор стал довольно интересным. Крестьянин начал:
– Я родом из Самоковских деревень. Женат. Родился у нас мальчик. Ему исполнилось 3 года. Рос он, ел, говорил, как и все остальные дети. Но не мог ходить. Что эта была за болезнь, никто не знал. Ножки у него были как будто резиновыми. Не мог встать на них. Все время лежал в кроватке. Подкладывали ему подушки, чтобы он на них лежал приподнявшись, так как будучи расслабленным, он не мог даже и сидеть. К каким только врачам его ни водили. Каких только лекарств ему ни давали. Ничто не помогало. Я думал, что мой ребенок на всю жизнь останется инвалидом. Как у отца, появлялось у меня желание, стыдно говорить, но исповедаю вам его, чтобы вы увидели, до какого отчаяния я доходил – желал я, чтобы мой ребенок каким-то образом скончался, чтобы не мучился всю жизнь.
Когда я вконец отчаялся, пришел однажды ко мне мой близкий человек и говорит:
– А почему вы его не повезете в Рыльский монастырь? Св. Иоанн его вылечит. Он мне помог вот таким образом. И нашим соседям помог. Спросите у них!
Зажегся у меня огонь веры, и я сказал жене:
– Поедем в Рыльский монастырь.
Мы запрягли телегу и поехали. Как раз на Пасху приехали в монастырь. Все богомольцы стояли в церкви с зажженными свечами. Монахи так хорошо пели – как Ангелы. Я положил ребенка на половик между подушками рядом с ракой с мощами св. Иоанна и сказал ему:
– Сиди здесь и не плачь. Мы с матерью будем рядом. Если кто-то спросит тебя: «Что ты здесь делаешь?» – ответь ему: «Папа сказал мне быть рядом с этим дедушкой!» И я указал пальцем на мощи св. Иоанна. «Здесь, – сказал я ему, – св. Иоанн Рыльский».

Ребенок все время сидел смирно. Ни разу не заплакал. Служба кончилась. Богомольцы разошлись. И монахи вышли из церкви. Остался лишь тот, кто тушит свечи. Я стоял в сторонке и ждал, что будет.
Жена плакала на одном из стульев, видя, что и здесь мы не получаем помощи.
Вдруг ребенок протянул ручки и схватился за покрывало, спускающееся над ракой с мощами св. Иоанна. Попробовал было подняться, но бессильно опустился на подушки. Жена стала еще усерднее плакать и молиться. А ребенок снова ухватился за покрывало и вдруг, впервые в жизни, поднялся на ножки, покачнулся, будто вот-вот упадет, но удержался на ногах, упершись о раку св. Иоанна. Мать, увидев это, обезумевши от радости, кинулась к нему:
– Деточка моя, что случилось! – и обняла его, залившись слезами.
– Постой, постой! – сказал монах, тушивший свечи. – Св. Иоанн исцелил его!

И взял его за одну ручку, а другую подал мне. Мы повели его по гладкому мраморному полу церкви. Ребенок пошел. С этого дня он окреп и больше не лежал. С тех пор прошло несколько лет. Сейчас он пастушонок и бегает за овцами.
Так окончил свой рассказ простой крестьянин. Все в купе опустили головы и задумались, нет ли на самом деле какой-то сверхъестественной силы, которая помогает верующим…
* * *
Таких случаев чудотворения – бесчисленное множество. Поезжайте в Рыльский монастырь! Вслушайтесь в рассказы паломников! И вы услышите множество трогательных случаев небесной помощи, оказанной св. отшельником благочестивым верующим людям.

Жив св. Иоанн Рыльский! Он и ныне чудотворит там, где находит веру. Не будем поддаваться внушениям тех, кто отрицают чудеса. Да исполнимся глубокой верой! Мы должны быть счастливы, что мы, болгары, имеем такого небесного покровителя. Почтим благоговейно в этот юбилейный год его память, помолившись ему от всего сердца:

О, предивный отче Иоанне, Рыльский чудотворче, скорый помощниче в бедах, защитниче в несчастьях и утешителе в скорбях! Услыши нас, смиренных и грешных твоих чад, страдающих люто от множества напастей в нынешние лукавые дни. Испроси от Господа Иисуса Христа прощение грехов наших и даруй нам сердечное сокрушение и смиренный дух. Вдохни во всех нас любовь ко Христу и Его православной Церкви – дабы хранили мы чистой и непорочной святую православную веру, дабы следовали во всем спасительную волю Божию, чтобы удостоиться быть истинными чадами Божиими. Охраняй наше родное отечество, сохрани нас от войн и междоусобиц и помоги нам благочестиво и богоугодно жить в мире и достигнуть с твоей помощью конечной цели каждой христианской жизни – тихого пристанища вечного спасения. Аминь.

Опубликовано в ж. «Православен мисионер» в 1946 г. к 1000-летию кончины святого
См. также: "Память преподобного отца нашего Иоанна Рыльского" в изложении свт. Димитрия Ростовского.

Преподобный Иоа́нн Рыльский

Краткое житие преподобного Иоанна РыльскогоПреподобный Иоанн Рыльский – великий духоносный подвижник Болгарской Православной Церкви и небесный покровитель болгарского народа, родился в 876 г. в селе Скрино Средецкой области (древний Иоа́нн Рыльский

azbyka.ru

 

[Татьяна Силина]

Соседка.

Новая соседка появилась в нашем в старом двухэтажном в два подъезда доме около года назад. Поселилась она, к моей радости, под моей квартирой. Городок наш маленький, но чистый и уютный. И хотя находится на самом краю области, но не на краю цивилизации. У нас в малом количестве имеется всё, что имеется в большом мегаполисе. Беспроводной интернет, большой торговый центр и несколько супермаркетов. Рядом неплохая поликлиника, врачи все свои, знакомые, кто из местных, а кто из близлежащего городка. Летом, просто дача на свежем воздухе для пенсионеров, конечно. Рабочие места наперечёт, молодые перебираются ближе к большим городам. Да, это и понятно. Не поработаешь, не поешь.

До новой соседки в квартире, на первом этаже жил очень пьющий мужчина, у которого однажды, не выдержав многодневного алкогольного возлияния, остановилось сердце. Его квартира, как раз находилась под моей. И за долгие годы такого соседства, я настрадалась вволю. Его родственники, скорее всего, за недорого и как-то очень быстро продали его однокомнатную квартиру на первом этаже здания пятьдесят третьего года постройки.
Меня удивил быстро законченный ремонт у новых соседей и старенькая мебель, которую рабочие внесли квартиру.
Сначала я расстроилась, предположив, что одного весёлого соседа мне заменили на другого, но с такими же наклонностями к «радостям жизни». Но, вскоре я удивилась ещё больше. Как раз я стояла на балконе, когда услышала разговор незнакомых мне людей.
– Ну, я поехал, – сказал мужчина лет ближе к пятидесяти, – вы же сами сможете донести чемодан до квартиры, он на колёсиках. Первый этаж, вон ваши окна.
Усадив пожилую женщину на лавочку, рядом с нашим подъездом, он сунул ей ключи.
– Хорошо, хорошо, езжай, – как-то грустно произнесла старушка.
– Всё, некогда. Пока доеду, сейчас час пик, заторы на дорогах. Всё, пока! – сказал мужчина и укатил на своём импортном авто.

На вид новой соседке было далеко за семьдесят. Пока она разговаривала с мужчиной, она сидела на кончике лавки с прямой спиной. Но как только он отъехал, она словно съёжилась. На её коленях лежала небольшая дамская сумочка, сухими старческими пальцами, она нервно теребила её ручки, замороженным взглядом глядя на большой, наверняка, тяжёлый чемодан. Прислонившись к лавке, стояла старенькая трость.

Одета она была скромно, но весь её облик выдавал в ней недавнюю даму с хорошим вкусом. Под тоже стареньким, но прилично выглядевшим плащом, выглядывала тёмная юбка и блузка с большим воротником «бант». Хотя весна уже заканчивала своё шествие по городу, и было тепло, на её голове красовалась маленькая элегантная шляпка «пилюля», прикрывавшая аккуратно собранные волосы в причёску «почти Бабета».

– Ну и родственнички, – сказала я в сердцах, и вышла на улицу.
Тогда мы и познакомились с моей новой соседкой, и я узнала, что зовут её Зоя Ивановна. Она не стала рассказывать мне подробную историю появления в нашем доме. Просто объяснила, что после смерти мужа, двое её детей решили продать их с мужем квартиру, а её переселить сюда. Ближе к природе.

– Вы не думайте, я на них совсем не обижена. У нас с мужем раньше была дача. Но сейчас молодёжь выбирает отдых заграницей или на море. Я думаю, правильно. Чего сидеть на одном месте, мир тоже надо посмотреть. Да и на даче мне одной жить тяжело. Дом есть дом. За ним, как за ребёнком, постоянный присмотр, уход нужен. Поэтому, вот, продали и дачу, а мне и здесь будет хорошо. У вас зелено, воздух чистый.

Я не стала задавать лишних вопросов и помогла ей пройти в её новое жилище. Переступив порог квартиры, я по глазам Зои Ивановны поняла, что ей просто страшно оставаться одной в этой квартире. Я представила себя на её месте. Не страшно, что комната небольшая, для пожилого человека чем площадь уборки меньше, тем легче наводить чистоту и порядок. Но на стенах красовались обои такого качества и такой расцветки что, наверное, дешевле их не нашлось в магазинах всей нашей области. Пустые полки допотопного серванта, вместо люстры - лампа, висящая на проводе. Вместо - кровати крепкий, но старенький диван. Всё это придавало вид унылости и неустроенности. – Даже шторы не на что повесить, – неожиданно вырвалось у меня.
– А мне дочь и тюль не положила, – по её смущению я поняла, что это тоже непроизвольно вырвалось у Зои Ивановны.

Мы прошли в кухню. Там приятные сюрпризы нас тоже не ожидали. Зоя Ивановна обессиленно присела на стул у кухонного столика. Я видела её растерянность и обиду. Она посмотрела на отключённый приоткрытый холодильник с пустыми полками и виноватым взглядом, словно это она в этом повинна, извиняющимся тоном сказала:
– Ничего, ничего, дорогая, Виктор сказал, что здесь рядом хороший большой магазин. Я немного отойду от дороги и схожу, куплю всё, что нужно, – сказала она мне, видя моё раздражением и пытаясь оправдать своих детей.

Конечно, она жила в других условиях. И, конечно же, она не думала доживать свой век в чужих, незнакомых, неуютных стенах. Но случается, что в жизни бывает не так, как нами задумано.
Да ещё эта бесплатная приватизация. Она, конечно, показала всю человеческую сущность. Изнанку родительской любви и всю подноготную правду о тех, кого воспитали.

Интересно, как раньше жили без приватизации? Только без сказок, что «тогда» квартиры давали по очереди. Жили почти все тесно, «крутились», чтобы получить новые или старые метры. Но такого массового жлобства за свои полтора метра, которые отрывают у детей, матерей, не было. А эти бесстыдные слова, камнем в родительские сердца: "Вы и на нас получали метры". Получали, чтобы в удобствах росли сами дети. Выросли, не сложилось получить своё, так неужели нельзя найти слов, чувств, вариантов по-ря-доч-ных для слуха и жизни с родителями или без них?
Тема «скользкая», но обширная, поэтому я не стала делиться своим мнением с и так полностью обессиленной старушкой.
– Ну, нет! – сказала я ей, – давайте сделаем так. Поднимемся ко мне и сегодня сделаем тайм-аут. Вы придёте в себя. А завтра мы решим, что делать. Не переживайте, мы вас не оставим одну.

Зоя Ивановна сначала хотела отказаться от моего предложения, но под моим напором согласилась, и мы поднялись ко мне на второй этаж. Пробыла она у меня неделю. За это время я переговорила со всеми малочисленными жильцами нашего небольшого дома, и мы, как «тимуровцы», распределив свои силы и ресурсы, превратили квартирку новой соседки в уютное гнёздышко. Каждый поделился всем, чем мог, и сделал то, что смог. Так что, когда Зоя Ивановна вошла в квартиру, то она блистала не только чистотой.

Стены мы оклеили новыми с приятным рисунком обоями. А от большого абажура с кистями, который свисал над столом, и который можно было, при желании поднять вверх под потолок, хозяйка была в особенном восторге.

– Почти такой абажур, у нас с мужем висел на даче. Ах, какое чудо! – постоянно повторяла она.
На полках обновлённого нашими мужчинами буфета стояла различная посуда. Белоснежная тюль свисала с окон, а шторы не пропускали в квартиру жару. Молодой парнишка из соседнего дома даже телевизор принёс. Холодильник был заполнен разными домашними вкусностями. Особенно она радовалась кровати, которая как раз вместилась в небольшую комнатную нишу. Это и понятно.
Мне было страшно за Зою Ивановну. Она суетилась, благодарила всех по сто раз, и я опасалась за её самочувствие. Сердечный удар, дело такое. Он может ударить как от горестных событий, так и от добрых человеческих поступков.

Проводив всех, я задержалась и ушла только тогда, когда удостоверилась, что Зоя Ивановна приняла все положенные ей лекарства. Каждый день я справлялась о её самочувствии и видела, как она успокоилась, мне даже показалось, что она теперь рада, что так произошло в её жизни, потому что она стала всем нам очень близка. Зоя Ивановна ожила. Из окон её квартиры неслись вкусные запахи, на которые сбегались наши кумушки и требовали рецепта то пирогов, то необыкновенного супа или варенья.

Мы полюбили нашу соседку, от которой не отходила и наша малышня. Только время от времени я замечала в её глазах тоску. Мне была понятна причина этой тоски. Уже лето на исходе, а дети даже не наведались к своей матери.

– Может, их заставляет так поступать с ней большая обида на что-то? – думала я, – но какая такая обида может заставить забыть свою мать?
В начале осени около нашего дома остановилась иномарка, из которой вышел мужчина, но не тот, который привозил Зою Ивановну. Пробыв с ней некоторое время, он уехал. Мне неудобно было к ней лезть с расспросами, но, когда я вышла во двор, меня взяла на абордаж наша местная сорока Галина. Женщина, которая решила, что она должна знать обо всех и желательно всё.
– Подожди, что скажу, – кинулась она ко мне, – ты куда идёшь?
– В магазин, за хлебом.
– Правильно, иди, его только привезли. Я уже взяла, мягкий и чёрный бери, тоже свежий. Слушай, к нашей-то, сын сегодня приезжал.
– Галка, откуда тебе всё известно?
– Я нечаянно услышала.
– Так и говори, подслушала.
– И чего подслушивать? Окно у Ивановны всё время открыто! Тепло же, так слушай, не хочу. Значит, так. Он ей говорит: прости мама, раньше приехать не мог, но, говорит, сестра хорошо тебя устроила. Уютненько. Представляешь? Это сестра-то устроила! Ну, я не могу! А она ему: не дай Бог, чтобы так её саму в моём возрасте устроили её собственные дети. – А он, что?
– Он выслушал. А когда Ивановна рассказала, куда её поселили, и как мы ей помогли, только и сказал, что нехорошо вышло. Оставил ей денег и телефон. Ещё сказал, что деньги на телефон сам будет класть, и чтобы она звонила, если что.
– А она?
– Она сказала, что денег ей и своих хватает, и что если он будет переживать за неё, пусть сам звонит. Вот! Он обиделся, наверное. Быстро уехал. Да, вот растишь их, растишь, а на старости им только добро бы твоё продать, а сама ты им даром не нужна.
– Откуда тебе известно о нажитом ею добре, Галка?
– Знаю. Мне всё положено знать. А чего они свою мать сюда притащили и бросили? Тогда уж отдали бы в дом престарелых.
– Ну, ты скажешь тоже. Наверное, Зоя Ивановна наотрез от такого варианта отказалась.
– Ну, да, она, конечно, ещё в силе. И всё равно, я бы своих деточек убила бы, а она с ними ещё церемонится.
– Конечно. Только у тебя ни своих деток, ни чужих нет. Рассуждать всегда легче...
Это случилось воскресным утром. Меня разбудил какой-то шум. Прислушавшись, я поняла, что в квартире у Зои Ивановны что-то происходит. Накинув халат, я сбежала вниз по лестнице и хотела войти к ней, когда услышала громкий разговор какой-то женщины с Зоей Ивановной. Мне стало понятно, что это приехала её дочь.
– Что ты всё прибедняешься? Чего тебе не хватает? Ты получила свою долю. На эти деньги мы купили тебе, извини уж, на что хватило. Мы не Рокфеллеры. А в нашей квартире все имели свои доли. Ремонт, мебель. Ты считала, сколько ушло денег? Или ты хотела в эту маленькую квартирку свою мебель забрать? А куда? Скажи, куда бы ты её поставила? Сюда машину заказать дороже, чем сама мебель стоит!
– Успокойся, я никаких претензий к тебе не имею. Езжай с Богом, – расстроенно отвечала ей Зоя Ивановна.
– Нет, ты меня унизила перед братом. И я же вижу, что ты недовольна. Но послушай, вы с отцом эту квартиру и на нас получали, но почему мы должны ждать, неизвестно, сколько времени? Может, ты ещё до девяноста лет проживёшь. А о внуках ты подумала? Им надо где-то жить. Я тебе сразу сказала, что ни метра своего никому не отдам. И лишнего я не взяла.
– Ну, теперь ты спокойна? Я же тебе сразу сказала, что трогать вас не буду. Живите спокойно. Делайте, что хотите. Я всем довольна.
– Я вижу, как ты довольна. Ну, впрочем, как хочешь, я приехала наладить отношения с тобой, а ты как всегда… Ладно, с тобой говорить совершенно бесполезно. У тебя своя, правда, у меня - своя.
– Нет, дочь, правда, всегда одна, это мы с тобой разные.

Дочь Зои Ивановны махнула рукой и пошла к выходу, но тут вспомнила что-то и вернулась к столу, где сидела её мать, над которым свисал абажур.
– Чуть не забыла, – она достала из сумки маленькую стопку писем и бросила их на стол, – додуматься надо до такого, мёртвому писать, с живым не наговорилась?
Чуть не сбив и окинув меня презрительным взглядом, она вышла из подъезда. Я влетела в комнату. Зоя Ивановна сидела неподвижно и смотрела на разбросанные по столу письма.
***
Не дожив с нами и года, после празднования Пасхи она умерла. Говорят, что в эти дни умирают очень достойные люди, которые сразу попадают в Рай. Очень хотелось бы верить в это.
Как всегда, по утрам, я спустилась к Зое Ивановне, узнать о проведённой ночи, о её самочувствии.
В этот раз её дверь была приоткрыта. На прикроватной тумбочке стояли открытые пузырьки с её лекарствами. Казалось, что Зоя Ивановна крепко спит. На столе, под её любимым абажуром лежала записка, адресованная мне, и стопка конвертов с её письмами к мужу. В записке она просила похоронить её вместе с письмами на нашем местном кладбище, предварительно позвонив сыну.
Мы тщетно звонили по номерам, записанным в её маленьком мобильном аппарате, но ответа не дождались ни по одному из них. Отправив сообщения о смерти матери дочери и сыну, мы похоронили нашу соседку, как она и просила, на нашем кладбище с её письмами ранее ушедшему мужу.
Неизвестно, что она писала и чем делилась с душой умершего мужа, но, думаю, в последнем своём письме она задала ему сложный для обоих вопрос: – Как, получилось, что мы вырастили таких детей?

Горбачева Ирина

Господи, Иисусе Христе, помилуй нас грешных.

 

[Татьяна Силина]

В ту лютую годину

Война. Глубокая осень 1942 года. Оккупация. Школы в Латвии не работают. Можно устроиться на работу в Белоруссии, но туда не добраться. В одну из таких минут безвыходности я подошла к образам и стала просить святителя Николая: "Отче Николае, ты всем помогаешь, а я никогда к тебе не обращалась. Помоги и мне. Одна я со старой матерью, нет у меня ни отца, ни брата, ни мужа. Будь мне отцом, помоги мне! Ведь ты никому не отказываешь, так не откажи же и мне!" В тот же день мы смогли уехать в Белоруссию. Я устроилась заведующей в деревенской школе.

Жили и кормились мы у одного крестьянина. За это я отдавала ему свои, "учительские" дрова, а достать их в той местности было трудно. Среди зимы в деревне стали поговаривать, что дров не будет. Я начала волноваться, стала опять просить св. Николая Угодника: "Батюшка мой! Выручай меня, помоги с дровами! Ведь мне иначе не расплатиться с хозяином. Он же кормит нас!" Через некоторое время сообщили, что выделили для дров другой участок, но там партизаны, ехать нельзя. А я все прошу святителя: "Помоги мне, я ничего не могу сделать сама…" Живем без дров, в комнате по ночам замерзает вода.

Как-то утром хозяин уехал куда-то искать дров. Вдруг вижу в окно, что через поле к нашему дому едет подвода с дровами. Оказалось, эти дрова – для меня. Возница рассказал: "Вчера мы возили дрова в волость. Нагрузил я воз, поехал. Вдруг конь мой стал, ни с места. Ложится на землю, и все тут; ничего с ним не сделать. Бился с ним, бился, кое-как добрался до вашей деревни. Уже темнело, я заночевал у людей. Утром решил ехать домой, а оттуда – в волость. Доехал до дороги, а лошадь опять ложится. Идет навстречу работник вашей школы. Я рассказал ему о своих злоключениях. Он посоветовал отвезти дрова вам: "Все равно ей получать, а в твоих бумагах я отмечу, что ты сдал".

Накормила я мужика, показала дорогу, он уехал. Пришла к себе, упала у образов и зарыдала. Хотелось уйти в самую землю и благодарить, благодарить того, кого я просила быть мне отцом в эту страшную годину… Этот случай я особенно люблю вспоминать. Он согревает мне душу всегда. И сейчас я плачу, когда пишу эти строки.

Из воспоминаний Павлы Ивановны Круковской (1995).

Т. С. Кузьмич,

г. Псков

 

[Татьяна Силина]

Как при жизни земной имел отец Серафим Вырицкий особую благодать помощи Божией в исцелении пристрастившихся к спиртному, так и сейчас многим помогает исцелиться от этого тяжкого недуга. Правда, к могилке приходят в основном женщины – просить о спасении своих спившихся, но все так же любимых ими мужей, отцов, сыновей, братьев.

Но вот пришла на нашу землю новая, еще более страшная беда – наркомания. Эта болезнь неизмеримо опаснее алкоголизма. Если пьяницы могут жить и даже трудиться десятилетиями, то срок, отпущенный наркоманам, - всего 3-4 года – и человек погибает. Самое ужасное, что «белая смерть» поражает сейчас в первую очередь подростков и молодых людей.

Но и от этого недуга может спасти сегодня молитва старца Серафима. Приведем рассказ о том, как молитвами батюшки исцелилась от наркомании девушка – жительница Санкт-Петербурга.

После окончания школы Светлана – так звали девушку – поступила в университет и успешно его закончила. Но случилась беда: она влюбилась в наркомана – известного композитора и рок-музыканта и через него приобщилась к диавольскому зелью. Очень скоро Светлана поняла, что вместо «кайфа» пришла ужасная болезнь.

Вместе с матерью ездила она на могилку к старцу Серафиму. Обе они просили, чтобы он умолил Господа и помог исцелиться от наркотической зависимости. Но помочь Светлане было уже очень сложно: она большую часть времени проводила с теми, кто постоянно принимал наркотики, и среди них был ее возлюбленный Михаил.

И все же молитва помогла, пришло первое вразумление: к Михаилу нагрянула милиция и обнаружила наркотики. Светлана находилась с женихом в его квартире, поэтому их обоих арестовали, а потом целые сутки ее допрашивали. Суд над Михаилом состоялся через восемь месяцев, и ему дали срок условно. Все время до суда Светлана стойко воздерживалась от наркотиков и горячо просила о помощи Господа, Матерь Божию и старца Серафима.

Однако после суда Михаил и Светлана принялись за старое, только перешли на новые, как они говорили сами, «безопасные» стимуляторы. Тогда мать Светланы наложила на себя пост и ежедневно стала обращаться к старцу Серафиму с молитвой об исцелении дочери. Что же случилось дальше? Менее чем через год Михаил скоропостижно скончался. Трагическая смерть возлюбленного вразумила Светлану, и она перестала употреблять наркотики.

После этого жизнь ее изменилась. Она поступила на работу, укрепилась в вере, часто посещает храм, раскаивается в прежних грехах и постоянно благодарит батюшку Серафима за исцеление. И мать и дочь убеждены: Светлана спаслась от гибели по молитвам отца Серафима.

Добавим в конце рассказа, что случай этот не единственный.

В доме благочестивой христианки произошла трагедия: покончил с собой один из жильцов. После этого ей стало невыносимо трудно быть в доме. Кроме того, начались болезни. Она заказывала молебны, исповедовалась, кропила стены богоявленской водой – ничего не помогало. Стала уже подумывать об обмене, так как находиться в доме было невозможно. Она большей частью жила у близких. Решила поехать к святыням Санкт-Петербурга, побывала у мощей святого праведного Иоанна Кронштадтского, в часовне блаженной Ксении, после чего направилась в Вырицу. Подошла она к могиле старца Серафима в тот момент, когда священник служил панихиду, и мысленно от всего сердца обратилась к старцу с просьбой о помощи и вразумлении, как правильно поступить. После отпуста священник сказал ей, протягивая зерна ладана, оставшиеся после панихиды:

- Покадите этим ладаном у себя в доме.

Когда она вернулась домой и исполнила данный совет, в доме стало светло и спокойно. Не осталось и следов прежней тяжести и болезненности.

Православие | VK

Православие | VK

vk.com

 

[Татьяна Силина]

Ангел со второго этажа..

Перья ложились на снег, а в подъезде кто-то плакал...

Ранние сумерки вползали в город, укутывая улицы серой пеленой. Еще сновали туда-сюда прохожие, но их становилось все меньше и меньше. Снег перестал идти и теперь торжественно лежал, превратив город в сказочное королевство. Наступало Рождество.
Пятилетний Вовка смотрел в окно и вздыхал. Целый день вместо того, чтобы готовиться к празднику, мама и папа занимались переездом в эту чужую квартиру. Вовка даже знал почему. Он слышал, как вчера вечером отец ссорился с дядей Митей, своим старшим братом, и тот сказал:
— Вот и убирайся отсюда!
Дом, в котором они жили до этого, принадлежал дяде Мите. Скорей всего, он совсем не имел в виду, чтобы папа, мама и Вовка убирались прямо в праздничные дни. Но надо знать папу с его чувством справедливости и нетерпимости к любой лжи.
Короче, папа позвонил своему институтскому товарищу, который жил где-то в столице, и попросился в его квартиру. Товарищ согласился с радостью, будет кому присматривать за жильем. И сегодня они переехали в этот старый двухэтажный дом почти на самой окраине городка.
Дом на восемь квартир — четыре внизу и четыре вверху. Вовке сразу выделили маленькую спальню с окном на улицу, и теперь он смотрел на снег, прохожих, на старый фонарный столб и думал о елке, которую не стали тащить с собой и вместе с которой в том доме остался праздник.
Незнакомая двухэтажка жила своей жизнью. То и дело хлопали входные двери, слышались веселые голоса новых соседей, звуки приезжающих и отъезжающих машин. На втором этаже кто-то ругался, бегал, падали какие-то вещи, хлопали балконные двери, и вообще было похоже на драку.
Родители расставляли посуду, развешивали вещи, рассовывали все семейные узлы по шкафам и тумбочкам, которых у папиного товарища явно не хватало. Они устали и были расстроены.
Вовка тоже был расстроен, поэтому сидел в своей комнате в полной темноте и ни с кем не разговаривал. Он услышал, как родители включили телевизор и кто-то закричал: «С Рождеством!»

«Рождество пропало, — подумал Вовка. — Мой Рождественский Ангел не найдет меня здесь, мы так быстро переехали».

На фонарном столбе загорелась лампа и осветила не только кусок улицы, но и Вовкину комнату. Он оглянулся на большие картонные ящики, в которых лежали его вещи, игрушки, книги, и опять печально вздохнул.
Внезапно вспомнил об ангеле, которого успел снять с елки, и раскопал свою куртку в ворохе верхней одежды. Белый ангелок с примятыми крыльями был извлечен из кармана и водружен на подоконник. Вовка уселся рядом.
В доме все стихло. Кажется, опять пошел снег. Вовка смотрел на большие, просто огромные снежинки и вдруг понял, что это совсем не снежинки, а белые перья медленно пролетают мимо его окна и ложатся на снег.
«Мой Ангел прилетел! — чуть не закричал он от радости. Но тут же испугался: — Почему столько перьев? С ним что-то случилось!»
Вовка накинул куртку и выглянул из своей комнаты. В гостиной работал телевизор, и уставшие родители спали перед ним, сидя на диване. Вовка выскользнул из квартиры. Лампочка в подъезде замигала, как будто испугалась его появления, и погасла, однако мальчик успел заметить несколько белых перьев на лестничной площадке. Он хотел выйти на улицу, но услышал, как выше этажом кто-то всхлипнул.
Осторожно, держась за деревянные перила, Вовка стал подниматься по лестнице. На площадке между этажами он остановился и посмотрел вверх. Глаза его немного привыкли к темноте, да и в маленькое окошко над площадкой проникал тусклый уличный свет. Вовка разглядел белый силуэт и понял, что на верхней ступеньке кто-то сидит.
— Ты Ангел? — нерешительно спросил он. — Почему ты плачешь?
— Мне холодно, — очень тихо ответил белый силуэт.
— Пойдем ко мне! У нас тепло, и телевизор работает.
— А можно?
— Пойдем!

Силуэт поднялся и бесшумно начал спускаться по ступенькам. Вовка почти скатился вниз, открыл свою дверь и побежал в гостиную.

— Мама! Папа! — закричал он. — Я привел Ангела. Он замерз. Я не знал, что Ангелы тоже мерзнут, а вы знали?
— Ты почему не спишь? — удивилась мама, поднимаясь с дивана. — Почему ты в куртке?
— И где Ангел? — спросил папа.
Вовка оглянулся:
— В коридоре, наверное. Я дверь оставил открытой.
— Сережа, отведи его в спальню, пусть ложится, напридумывал тоже.
— Ничего я не придумал, — возразил Вовка не совсем уверенно, — сама посмотри.
— Посмотри, посмотри, а мы — спать. — Папа увлек сына в спальню.
Мама вышла в коридор и увидела худенькую девочку лет семи в длинной, до самых пяток, белой рубашке. Она стояла на пороге, не решаясь войти в квартиру и подрагивая от холода. У нее были длинные светлые волосы и очень большие голубые глаза.
— Ты Ангел? — спросила мама точно так же, как несколько минут назад Вовка.
— Я — Люся, — тихо ответила девочка. — Наша квартира над вами.
— О Господи! Да ты босиком!
Мама обняла девочку за плечи и завела внутрь. Потом заперла двери и повела гостью в кухню. Там она усадила ее на стул, поставила на плиту чайник и принесла свою вязаную кофту и теплые носки.
Пока девочка надевала все это, на столе появилась большая чайная чашка, а вместе с ней печенье и кусок яблочного пирога, испеченного еще в том доме. Мама налила чай в чашку и придвинула все к девочке.
— Кушай и грейся. У тебя что-то случилось?
— Нет, все, как всегда, — тихо сказала девочка и нерешительно посмотрела на пирог.
— Бери, бери, это тебе. А что значит «как всегда»?
Девочка отпила глоток.
— Хорошо, горячий. — Она вздохнула. — Мама с папой подрались, а я убежала к бабушке Кате.
— Это твоя бабушка?
— Нет, это соседка, ее дверь рядом с нами. Я всегда убегаю к ней. Но сегодня у нее заперто.
— Подожди, — вспомнила мама, — это такая высокая интересная старушка с черным мопсом?
— С Чарликом. — Впервые за все время девочка улыбнулась. — Я с ним дружу, он очень любит овсяное печенье.
— Она уехала ближе к вечеру на такси. Я видела в окно.
— Наверное, к дяде Толе, он ее сын.
— Хочешь, я постучу к вам и вызову твоих родителей?
— Это бесполезно, — сказала девочка. — Они не проснутся до утра. А если проснутся, то будет только хуже, — добавила она.
— А у тебя есть еще родственники в городе?
— Нет. Никого нет.
— Кушай, не буду тебя больше отвлекать.
Мама тоже налила себе чаю и присела рядом.

— Наш сын уснул. — В кухню заглянул папа и замер, увидев гостью. — Ты Ангел? — спросил он девочку.

Девочка смутилась и поставила чашку с недопитым чаем на стол. Было заметно, как от горячего напитка и еды ее начало клонить в сон. Она зевала и потягивалась.
— Это Люся, — сказала мама. — Она живет над нами. А сейчас ее надо уложить спать.
— Если надо, значит, уложим, — не стал вдаваться в подробности папа. — Куда?
— Я постелю на диване, — сказала мама и вышла из кухни.
— Я помогу, — присоединился к ней папа.
Когда они вернулись, девочка спала, положив голову и руки на стол.
— Какая худенькая! — сказала мама.
— Какая легенькая! — сказал папа, поднимая девочку на руки.
Они уложили ее на диван и укрыли теплым пледом.
— Спасибо, — пробормотала девочка в полусне.
— Да, иногда и Ангелам нужна помощь, — улыбнулся папа.
Рождественская ночь плыла над городом. Из разорванной подушки на балконе второго этажа легкий ветерок выдувал белые перья. Они играючи взлетали вверх, кружили по улице и медленно опускались на такой же белый снег.

Светлана Дотц.
Правмир ру

Православие | VK

Православие | VK

vk.com

 

[Татьяна Силина]

Мамины бутылки

Чудо, даже вполне явное и необъяснимое, ничего не докажет душе, которая не желает, чтобы ей что-либо доказали. Я это хорошо знаю по собственному опыту.

Сейчас много пишут и говорят о том, что в день Крещения Господня освящается не вся вода на Земле, а только лишь та, над которой священники прочли молитвы. Поэтому за святой водой нужно идти в храм Божий. А набирать в этот день воду из-под крана – вполне бессмысленное занятие.

Ну, раз бессмысленное, значит – бессмысленное. Спорить не буду.

Только помню, как еще в начале восьмидесятых мама каждый год на Крещение набирала в несколько бутылок водопроводной воды (как раз – из под крана). И потом спустя время радостно показывала мне эти бутылки. Вода в них была чистая, как слеза, лишь на дне выпадал небольшой осадок ржавчины от старых водопроводных труб.

— Видишь! – говорила мама, разглядывая свою «коллекцию» словно восторженная девочка, — эту воду я в прошлом году набирала. А эту, представляешь, – три года назад. Целых три! А она все еще свежая.

— Ну, вижу. И что с того? – лениво отвечал я, чтобы хоть как-то поучаствовать в разговоре. Было мне тогда лет шестнадцать, или около того. И меньше всего на свете меня в ту пору интересовали мамины заморочки с бутылками.

— Как это «что с того»? – возмущенно спрашивала мама. – Я набирала эту воду именно на Крещение. И она не портится. Значит, что-то такое действительно есть. Значит, они не просто так в церкви все это говорят и делают.

Это вот ее «что-то такое есть» и «они» были своего рода тогдашним маминым символом веры. С младенческих лет вбивали ей в голову, что Бога нет, а попы обманывают народ. Повзрослев, она всю жизнь видела, как людей за веру в Бога исключали из института, лишали должности, вычеркивали из очереди на жилье. Поэтому, видимо, даже для себя самой у нее не получалось тогда произнести слова «Бог есть» или назвать священников – священниками. Взамен звучало это вот нелепое, но, уверен, абсолютно искреннее и стремящееся вырваться из своей нелепости – «что-то есть» и «они, там в церкви».

А струйка воды из-под крана в Крещенскую ночь была для нее единственной ниточкой к Небесам, за которую она ухватилась тогда как за последнюю надежду. Уж не знаю, где мама прочитала или услышала про это. В храм она тогда еще не ходила, боялась. Верующих родственников или знакомых у нас тоже не было. Но вот же – узнала откуда-то. И каждый год на Крещение упорно набирала воду из-под крана, причем, на каждую бутылку наклеивала бумажку с датой. И вода эта, действительно, стояла у нее годами, не портясь. Когда мы переезжали из старой квартиры, я нашел бутылку, которой было больше десяти лет.

Мама показывала мне, молодому и глупому, это чудо. Ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться тем важным и дорогим, что открылось ей самой в этих ее ежегодных экспериментах с водопроводной водой. А я упорно смотрел на ее бутылки как на какое-то чудачество, простительное пожилому человеку.

— Представляешь, нам еще в школе говорили, что святая вода не портится, потому что попы окунают в нее серебряные кресты и серебро убивает бактерии. А вот, видишь, оказывается, все это полная ерунда. Откуда тут взяться серебру? Смешно говорить даже.

— Ну, не серебро. Хлорки накидали туда водопроводчики, вот она и не портится, — вяло предлагал я свое объяснение происходящему.

— Хлорки? – радостно переспрашивала мама, — Ну так давай, попробуй – набери в обычный день этой хлорированной воды. Посмотрим, сколько она у тебя простоит.

— Делать мне больше нечего, ага… — ворчал я.

Хотя, к слову сказать, однажды я все-таки решил опытным путем опровергнуть мамину веру в крещенское чудо. На кухне втихаря набрал водопроводной воды в чистую бутылку и заткнул ее плотной капроновой пробкой, как это делала мама. Где-то через пару недель вода в моей бутылке помутнела. Я открыл ее, понюхал. И поскорее вылил содержимое в унитаз. Хлорирование оказалось плохим аргументом для объяснения маминых чудес.

Но точно помню, что и это никак не повлияло на мое отношение к зарождавшейся тогда маминой вере в Бога. Спустя какое-то время она крестилась и в Крещенский Сочельник за освященной водой стала ходить уже в храм, к молебну. Однако своей традиции при этом не изменяла еще несколько лет, разливая по бутылкам воду из-под крана в ночь на 19 января.

В нашем поколении часто бывало так, что сначала к вере приходили мои ровесники, и лишь потом, вслед за ними в Церковь шли их родители. У нас с мамой все получилось ровно наоборот. Первой в Церковь пришла она.

После принятия святого Крещения мама зашла в партком и положила на стол свой партийный билет. Когда секретарь парткома удивленно спросил ее о причинах, мама ответила, что теперь она – человек верующий. А верующим в коммунистической партии не место. На дворе стоял пока еще вполне советский 1985 год.

И это ведь тоже было явное чудо, происходившее у меня на глазах. А вот… не смог я тогда его ни увидеть, ни оценить. Лишь спустя несколько лет, по маминым молитвам я тоже уверовал в Бога. И произошло это без всяких… Ну вот, опять чуть было не написал «…без всяких чудес». А разве это не чудо – мамина молитва за глупого и упертого сына? Страшно даже вспоминать, из каких только мерзостей, ужасов и безумств не вытаскивала меня в ту пору ее молитва.

И, в конце концов, все же привела меня к Богу. А я даже сегодня не могу в полной мере понять, что вот это как раз и было – самым большим чудом в моей жизни. И что в сравнении с ним все эти ее наивные бутылки, в которых годами не портилась обычная водопроводная вода – сущие пустяки.
Пишут и говорят нынче батюшки, что на Крещение освящается только вода с молебна. Аминь! Все так и есть. Но… ведь сказал же Господь: …если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: " перейди отсюда туда ", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.

По маминой хрупкой, только еще рождавшейся вере, Господь подавал ей то, о чем она даже не смела просить Его вслух.

Когда сейчас речь заходит о чуде, я вспоминаю мамины бутылки с прозрачной водой, набранной из под крана. И приклеенные к ним кусочки бумаги, вырезанные из тетрадного листа, на которых аккуратным маминым почерком написано: «19 января 1984 года», «19 января 1985 года», «19 января»…


Александр Ткаченко

 

[Татьяна Силина]

История болезни

«Добрый день, батюшка! Давайте знакомиться. Я — атеистка. И ваш лечащий врач. Не против?» — улыбаясь, спросила Ольга Витальевна пациента, только что поступившего в отделение СПИДа и вирусных гепатитов.

Батюшка — с желтоватым оттенком кожи и загипсованной правой ногой — был явно не против. Уже второй месяц его непоседливая натура изнемогала от того, что приходилось протирать «белоснежные» простыни различных медучреждений. А тут, оглянувшись вокруг, отец Николай с первой минуты понял, что попал в правильную палату — как говорится, к «своим»: на лицах её насельников угадывался характерный отпечаток тех самых «мест, не столь отдалённых», где вот уже более десяти лет он служил тюремным священником.

...Если бы батюшка знал, чем закончится безобидная игра в волейбол с детьми в то злополучное утро, то, наверное, притворился бы спящим. В результате — сложный перелом голеностопного сустава. Чтобы его «срастить», хирургу-ортопеду понадобились железные пластины, шурупы и... два интерна.

Засыпая под общим наркозом, пациент и не догадывался, что окажется «наглядным пособием» для молодых врачей. Им было доверено совершить глубокий надрез чуть выше щиколотки, естественно, не задев при этом ни одной вены. Правда, одну они всё же случайно перерезали, и больной потерял много крови, которую пришлось «доливать». Как оказалось, вместе с ней занесли и вирус...

«Врачебная халатность» — так официально звучало наименование причины, по которой спустя месяц после операции отец Николай перекочевал из Института ортопедии в Институт инфекции. И гепатит С, как самый дорогостоящий «бонус», добавился к прочим испытаниям, постигшим батюшку и его семью.

Крыша

Пока врачи созывали консилиум и решали, когда будут изымать «железо» из поражённого вирусом организма, мысли его хозяина витали далеко, а на душе было грустно. Из радиоприёмника доносились слова старой забытой песни:

И если вдруг тебе взгрустнётся,
То грусть не значит ничего,
Когда ты знаешь, что под солнцем
Есть крыша дома твоего,
есть крыша дома твоегоооо...

Крыша. Именно она не давала покоя бедному больному. Батюшка разобрал её ясным июньским утром, рассчитывая за пару недель построить второй этаж и снова «надеть» на дом. Не пропадать же понапрасну дарованному кирпичу и доскам, тем более, жена и дети с нетерпением предвкушали расширение жилплощади. Однако недаром говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает». Мяч, подача, прыжок... «Очнулся — гипс» — классическая схема проезда в отделение травматологии.

«Это ему за грехи!» — решила неравнодушная партия от прихожан, никогда не упускавшая из виду векторную кривую духовной жизни настоятеля. «Да его просто сглазили!» — вторили соседи. «Этого просто не может быть...» — думала матушка, ещё крепче прижимая к себе трёхмесячную дочку.

Тем временем старшие дети жили как ни в чём не бывало и даже веселились, пытаясь разнести в щепки чужую квартиру. Семью горемычного священника приютила вдова, которая после смерти мужа очень медленно и с большим трудом возвращалась к жизни. Звучание человеческих голосов, переполненный холодильник, гора детской обуви в прихожей казались ей камешками той пресловутой почвы, чью твердь она давно не ощущала под ногами. Теперь центральная комната её квартиры была больше похожа на одно сплошное ложе, составленное из маленьких матрасов, перевезённых из строящегося дома. Кстати, большой родительский матрас спасти не удалось: летние грозы щедро напоили его водой. Когда жилище пустует без крыши, небо остаётся в нём за хозяина.

Дом, который построил друг

«Гепатит С намного коварнее своих побратимов из-за генетической изменчивости и способности к мутациям. Он может не проявлять себя в течение многих лет и протекать почти бессимптомно. Как следствие позднего диагностирования — цирроз и рак печени. Вам повезло!» — поздравила Ольга Витальевна батюшку с ранними и ярко выраженными сигналами его организма. «Завтра я покажу ваши маркеры и печёночные пробы моей группе интернов как образец острой формы заболевания. Заодно и вас с ними познакомлю: они будут вашими частыми гостями в ближайшие несколько месяцев». Из всей цепочки научных терминов только слово «интерны» слегка насторожило потерпевшего, но перспектива дружбы — вместо жажды отмщения — радовала его христианскую душу.

И пока сослуживцы, друзья и близкие собирали по миру 40 тысяч долларов на лечение батюшке, ему оставалось только и заботы — лежать, помогать разгадывать кроссворды соседям по палате и ломать голову, как завершить строительство дома...

В отчаянии он решил попросить помощи у лучшего друга, который никогда его не подводил. Так прямо ему и сказал: «Святитель Николай, нужна твоя поддержка. Очень. Выручай!».

Лучший друг перезвонил на следующий же день и представился не святителем, правда, а гораздо скромнее: «Беспокоит священник Николай, помнишь?». Ещё бы тёзку не помнить! Несколько лет назад тот внезапно появился в жизни молодого семинариста Коли и прямо в маршрутке пообещал, что скоро познакомит его с будущей женой. «Можешь даже не напрягаться: за вас двоих на Небесах уже всё решили!» — предупредил он. Чем закончилась та беседа, вирусный больной не мог не помнить: последующей свадьбой и почти ежегодными крестинами собственных наследников и наследниц.

Теперь же священник Николай предложил, помимо очередной порции своего щедрого сердца, содержимое своего кошелька. Не откладывая в долгий ящик, он взял да и приехал на стройплощадку — причём не один, а с бригадой рабочих на микроавтобусе, гружённом цементом, краской и прочими несметными сокровищами. Как выяснилось позже, кошелёк самого священника был пуст, но пущен по кругу лучших друзей, и «свершилось чудо: друг спас жизнь друга!».

Орган на «П», шесть букв

— Бать, а бать... Слово из шести букв, орган человека, начинается на «п»? — героинщик Сеня с первого дня госпитализации почитал батюшку за интеллектуала и мыслителя.

— Арсений, вспомни ваш недавний разговор с Толиком. Орган, ради которого вы хотели убить человека на Крещатике, чтобы пересадить себе, — отец Николай, «видавший виды» за годы своего служения в колонии строгого режима, продолжал невозмутимо пить кефир. — Только посуди сам, зачем тебе новая печень, если к двадцати годам ты свою угробил? Неужели чужую будешь беречь?

Вопросы священника повергли Сеню в замешательство. Гепатит С, этот «ласковый убийца», однажды постучался непрошенным гостем в его жизнь, чтобы прописаться в ней навсегда. Но о новой печени мечтал не только он, а почти все, проживающие в этих стенах бóльшую часть календарного года. В стенах, где тоска по утраченному здоровью окрашивала мир за окном в безнадёжно-серый цвет.

Единственным человеком на этаже, который не задавал вопросов «за что» и «почему», был отец Николай. Днями напролёт он лежал, уткнувшись в книгу, и читал рассказы Шмелёва, иной раз одобрительно кивая головой, соглашаясь с главным героем: «Ничего не страшно, всё ясно, всё чудесно, всё предусмотрено, всё — ведётся... и всё — так надо». О том, что болезнь его «не к смерти, а к славе Божией» он, опять-таки, не догадывался.

Святитель собственной персоной

«Много доброго можно сделать, если у тебя хорошее настроение», — доказал своим ремеслом великий Юрий Никулин. У отца Геннадия хорошее настроение было всегда. В тот вечер, проезжая по центру города, он сопоставил в уме две вещи: на заднем сидении его автомобиля покоится святыня, а поблизости в больничных казематах томится друг. Не задумываясь, отец Геннадий решил «приложить» друга к святыне, отслужить акафист, и в итоге, верил он, всем будет счастье.

«Де не посій, то і вродить» — так прозвали отца Геннадия братья-сослуживцы. Воистину, ему постоянно «горит» куда-то ехать, идти крестным ходом, строить храм, спасать утопающих. Буквально — человек-восклицательный знак, чьи уста неутомимо празднуют Пасху.

Когда улыбающийся его лик появился в дверном проёме, отец Николай сощурился как от солнца. «Хватит лежать! Сейчас молиться будем, исцелять тебя, тунеядец», — торжественно объявил отец Геннадий и развернул на столе бумажный свёрток. «Смотри, кого я к тебе привёз! — протянул он небольшую икону для целования. — Святитель Нектарий собственной персоной, с частичкой мощей».

Взволнованность отца Геннадия имела заразительную способность передаваться даже самым последним скептикам, циникам и маловерам. Что уж говорить о безнадёжно больном священнике. Взгляд Эгинского чудотворца встретился с бледно-апельсиновыми глазами отца Николая. «Я рядом, ничего не бойся», — словно говорил больному тот, кто знал о бездонной пропасти отчаяния не понаслышке.

Этот «страх без надежды» был знаком святителю Нектарию с детства. Мальчиком из-за крайней нужды он устроился на работу, но не имел даже ботинок, чтобы дойти до фабрики. Понимая, что помощи ждать не от кого, Нектарий пишет письмо Тому, Кого так любит: «Христос мой, у меня нет фартука, нет обуви. Прошу Тебя послать их мне, Ты знаешь, как я люблю Тебя». А на конверте выводит детским почерком: «Господу Иисусу Христу на небеса» и просит соседа отнести письмо на почту. Тот, прочитав необычный адрес, распечатывает конверт и... отправляет мальчику деньги от имени Бога. С того дня ноги, обутые Христом, следовали за Ним до последнего мгновения земной жизни. В старости, будучи епископом и будущим святым, умирая в палате для нищих, изнемогая от страшной боли, он был счастлив надеждой на Встречу.

«Радуйся, Нектарие, Архиерею Божий», — негромко читали нараспев два священника, стараясь в полночный час не разбудить всё отделение. «Радуйся, всемирная надеждо!» — притворившись спящими, прислушивались к незнакомым глаголам Сеня и Толян. «Радуйся, даром чудес обогащенный», — от души молился отец Николай, водрузив загипсованную ногу на табурет. «Радуйся, ходатаю о нас перед Богом!» — просил и верил отец Геннадий...

Через неделю в палату не вошла, но влетела Ольга Витальевна. «Срочно пересдайте маркеры! В лаборатории, наверное, спутали ваши анализы», — растерянно сказала она. Однако ни через неделю, ни через полгода, ни в последующие несколько лет как ни старались врачи подкараулить признаки присутствия опасного вируса в крови, раз за разом оставались ни с чем. Отец Николай только смеялся и разводил руками, а ещё дарил молодым лаборанткам шоколадки.

«Как хорошо с Тобой, Господи!» — думал он каждый раз, возвращаясь ранним утром из больницы после очередного контрольного визита. Нехромающей походкой шёл он в дом, где всё было на своём месте — и крыша, и семья, и даже новые обои.
Вместо эпилога

Прошло время. Течение реки жизни со свежими силами устремилось к привычным берегам. В новых квадратных метрах отец Николай с матушкой родили ещё одного мальчика и девочку. Вдова, приютившая на полгода их семью, вышла замуж за порядочного человека. «Волшебную» икону отец Геннадий подарил исцелённому собрату. Теперь образ висит в храме справа от алтаря, где с Эгинским чудотворцем может поговорить каждый. Кстати, признательная паства уже успела украсить икону цепочками, серьгами и прочей бижутерией, хотя раньше отец Николай без благосклонности относился к подобному народному творчеству.

Но главная «нечаянная радость» ждала батюшку впереди. На вечернем богослужении накануне Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных порог храма из дождливой сырости ноября переступила Ольга Витальевна. Врач, при первом знакомстве отрекомендовавшаяся атеисткой, смущённо комкала в руках промокший лист бумаги, где размашистым врачебным почерком была расписана вся её жизнь.

Перед исповедью, накрыв голову взволнованной грешницы епитрахилью, отец Николай рассказал ей анекдот про Михаила Афанасьевича Булгакова, который тоже был врачом, но стал писателем только благодаря разборчивому почерку. Ольга Витальевна улыбнулась, и стало совсем не страшно. А потом... Потом началась её другая жизнь, где «всё ясно, всё чудесно, всё предусмотрено, всё — ведётся... и всё — так надо».

Вика Каушанская

 

[Татьяна Силина]

ВМЕСТЕ СО СВЯТЫМ ПРАЗДНИКОМ ВСПОМНИМ СЕГОДНЯ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОФАНА ЗАТВОРНИКА- ПЕДАГОГА И НАСТАВНИКА.

В истории Русской Православной Церкви ХIХ век отмечен одновременно как спадом, так и подъёмом духовности. И расцвет духовной жизни, в частности, связан с именем Святителя Феофана Затворника Вышенского, человека, который смог объединить в себе доброго пастыря и строгого молитвенника-аскета, епископа-администратора и ученого, духовника и педагога. В этой статье пойдет речь о епископе Феофане как о педагоге-наставнике.

Даже находясь в затворе, вдали от мира, святитель Феофан не переставал до последней минуты своей жизни быть истинным руководителем всех, кто бы к нему не обращался.
Одно глубокое смирение и скромность внушили ему следующие слова характеристики самого себя как писателя: “Сколько раз приходится жалеть, что не умею писать так, чтобы всех затрагивал. Если бы умел, составил бы такую книгу, что всякий читающий непременно решился бы начать соделывать свое спасение”. И предметы, научение которым занимало святителя Феофана в отношении руководимым им духовно, все сводятся к главному – спасению души. Даже письма Святителя Феофана – это богатейшая сокровищница, откуда можно без конца черпать мудрые советы во спасение души.

Из первых двух десятилетий общественного служения святителя большая часть была посвящена педагогической деятельности. Перерывы в этом служении были связаны с пребыванием в заграничных миссиях Палестины и Константинополя. Он служил во всех типах духовных школ, начиная от низшей и до высшей.

В своей воспитательной деятельности святитель являлся истинным христианским педагогом. Христианскую любовь он считал началом всех воспитательных мер, а храм Божий и богослужение — лучшей средой и средством доброго воспитания. Он верил только в силу любви и придавал значение только нравственным воздействиям. Когда его спрашивали о лучших способах воспитания, он отвечал: «Полюбите детей, и они вас полюбят». «Растворяй строгость власти кротостью, старайся любовью заслужить любовь, истинная доброта не чуждается и строгого слова», — советовал святитель.

Он считал, что соответствующим природе человека является только религиозно-нравственное воспитание, а дух церковности — лучшее для этого средство. Этими непреходящими взглядами епископ Феофан руководствовался и в своей педагогической деятельности. Будучи инспектором семинарии, он практически всегда присутствовал на молитве учеников. В праздничные дни совершал богослужения. Часто беседовал с воспитанниками об особенностях православной жизни, о сохранении чистоты сердца и ума, о путях достижения Богообщения.

Рекомендовал для чтения Священное Писание и творения святых отцов. Чтобы заполнить досуг, привлекал юношей к труду и занятиям живописью. Летом предпринимал с ними длительные прогулки.

Как преподаватель нравственного богословия святитель Феофан вместо сборника правил по поведению составил руководство духовной жизни «Начертание христианского нравоучения», вышедшее в печать под названием «Письма о христианской жизни». Епископ Феофан раскрыл все важнейшие вопросы христианской педагогики. Сочинение «Путь ко спасению» есть изложение науки о воспитании. «Воспитание, — пишет святитель, — из всех святых дел, самое святое». (4. 51). Главное дело для учеников, по мысли святителя, есть Богоугождение, а научность — придаточное качество, необходимое только для временной жизни. Всякая преподаваемая христианину наука должна быть пропитана христианскими, православными началами.
Воспитатель должен пройти все степени христианского совершенства.

Недостатками воспитания, по его мнению, являются: отдаление от Церкви и ее благодатных средств, что приводит к увяданию ростка православной жизни; невнимание к телесным потребностям, что приводит по мере развития тела к развитию страстей, овладевающих и властвующих душой; не направленное к одной цели развитие всех сил души, связанное с непониманием и не видением этой цели и путей ее достижения, что приводит к заботе только об образовании; совершенное забвение духа, отсутствие страха Божия, молитвы, пренебрежение голосом совести.

Чтобы улучшить христианское воспитание, необходимо: понять и усвоить начала истинного христианского воспитания и прежде всего использовать их в семье, поскольку домашнее воспитание есть основа всему последующему; внести христианские элементы в школьное воспитание, во все школьные годы содержать воспитываемого под благотворным влиянием Церкви, которая спасительно действует на духовный рост; необходимо воспитывать воспитателей. Церковность и благочестие родителей — лучшее воспитательное средство. Священные предметы, окружающие колыбель младенца, и пример жизни благочестивых родителей созидают душеспасительную атмосферу.

П.А. Смирнов отмечает, что наряду с учением о домашнем и семейном воспитании мы находим в сочинениях епископа Феофана немало указаний по постановке школьного образования, и в этом отношении он является педагогом-новатором, далеко опередившим свое время. Известно, что идея воспитывающего обучения стала популярной в педагогике лишь в последние годы XX столетия.

Суть такого воспитывающего обучения сводится к стремлению давать в школе не только знания, не только развивать и обогащать ум, но и развивать все душевные способности ученика, нравственно воспитывать и облагораживать его. Эта идея впервые была высказана представителями педагогического мира во второй половине прошлого столетия.
Проблема современной педагогики в том, что учёба превращается исключительно в передачу информации по тому или иному предмету, формируя специалиста, но не затрагивая нравственную сторону учащегося.

Между тем святитель Феофан еще в сороковых годах XIX века, будучи профессором столичной духовной академии, настойчиво проводил ту же мысль в своих лекциях. Вся его педагогическая система коренится именно в идее нравственно воспитывающего обучения. Он признает плодотворным только то образование, которое развивает не один ум, но главным образом облагораживает сердце. По его глубокому убеждению, всякая здоровая русская школа, к какому бы типу она ни принадлежала и какие бы науки в ней ни преподавались, должна неизменно иметь в своей основе начала религии и нравственности.

Это не значит, что все науки должны преподаваться с религиозной точки зрения, святитель желал только отметить, что наряду, а еще лучше прежде сообщения юноше каких-либо научных знаний, необходимо дать ему здравые понятия о важнейших христианских истинах — о Боге, мире, человеке и пр. Сначала нужно прочно запечатлеть в сознании и сердце основные нравственные истины, а уже затем на подобном крепком фундаменте строить всю систему научного образования. Говоря о том, что может сделать школа для духовного блага своего учащегося, епископ Феофан останавливается на двух основных моментах: на просвещении ума и воспитании сердца — этого истинного центра духовной жизни.

VK | VK

vk.com

 

[Татьяна Силина]

ГОСПОДИ, НЕ ПРИЛЕПИ СЕРДЦЕ МОЁ!

Предрассветная глубокая тишина… Ещё темно, лишь мерцает в моей келье перед образами огонёк лампадки. Я уже пробудилась. Слава Богу! Легко поднимаюсь и опускаю ноги в новые тапочки, недавно подаренные паломницей. Господи, ну какие же они пушистые и уютные, как приятно моим ногам. Как же полюбились они мне, так бы и не переобувалась…

Господи! Не прилепи сердце моё! Вроде бы такая мелочь, а как сердце-то моё захватила… Сегодня же подарю одной из сестер нашего монастыря. Возраст у неё почтенный, ножки больные. Пусть порадуется… Укрепи, меня, Господи!..

Время молитвам, время трудам. Разошлись сестрички на послушания. И я иду, а сердце трепещет от восторга: ведь мне приходится работать по специальности, не зря институт заканчивала, я в этой теме мастер, ко мне все прислушиваются. Господи, благодарю, что поставил меня на это место! Кто-то с неохотой трудится, а моя работа хоть и трудная, но желанная…

Господи! Не прилепи сердце моё! Ведь так люблю свое дело, что стала тревожиться и даже бояться: а вдруг другое послушание мне дадут, которое и не в радость совсем будет… Надо матушке настоятельнице рассказать и отцу духовному покаяться… Укрепи, меня, Господи!..

Вот и на обед собрались все монашенки, послушницы, трудники… А на столе дымятся ароматные вареники. Одни с картошкой, другие с грибами. Господи, да это же мои самые любимые! Всё детство и юность по грибы-ягоды ходили, сколько блюд и разносолов из них готовили. Грибы-грибочки любимые, да еще и со сметанкой…

Господи! Не прилепи сердце моё! Положу-ка я в свою тарелку вареников с картошкой. Воздержусь сегодня от желанного кушанья… Укрепи, меня, Господи!..

В нашей обители молитва занимает первое место. Стараюсь непрестанно читать Иисусову молитву. Перебираю чётки в руке: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя»… Господи, какие же бусины-то удобные на этих чётках, так приятно и легко пальцы скользят. А до этого у меня плетёные были, из ниток. Это совсем не то… А что же это происходит такое: четки становятся моим пристрастием? Но, наверное, так не может быть? Ведь четки – это предмет для молитвы, это же мой меч духовный… Или всё-таки эта вещь завладевает моим сердцем?

Господи! Не прилепи сердце моё! Дай силы выстоять, чтобы не отяготилась душа этой привязанностью. Укрепи, меня, Господи!..

Закончилась ночная служба. Возвращаюсь в свою келью. Господи, как же хорошо, что у меня есть отдельная комнатка! Слава Богу, что могу здесь уединяться для молитвы и отдыха. И какие-то мелочи могу обустроить в своей любимой кельюшке по-своему усмотрению. Господи, благодарю! Как уютно мне здесь: кроватка моя, стульчик, столик, иконочки родные...

Господи! Не прилепи сердце моё! Пусть я буду в любой момент готова оставить эту келью и перейти в другую. И, возможно, даже не в отдельную, а буду жить с сестричкой, а, может, и с несколькими сестрами. И пусть я буду готова вообще не иметь постоянного угла… Лишь бы в монастыре. Укрепи меня, Господи!..

И вновь приходит новый день… Как же я рада, что живу в этой обители! Господи, благодарю, что дал мне дом и жилье. Здесь все стены родные, каждая ступенечка и уголок, каждая тропинка и дорожка. Воздух чистый, природа благоухает! Какие у нас в монастыре храмы красивые и все другие постройки. Все мило, все любимо. И гости к нам приезжают, паломники…

Господи! Не прилепи сердце моё! Дай разума в полной мере осознать, что не мой это дом, а всего лишь временный приют. И до меня в нём жили инокини, ныне усопшие, и после моей кончины будут жить другие. Это лишь временная обитель, временное мое пристанище. Гостья я здесь, странница… Укрепи меня, Господи!..

И жаждет душа моя лишь одного Господа. И учится не привязываться к временному и зыбкому. Жаждет прилепиться лишь к одному Богу, моему сладчайшему Христу – источнику жизни временной на земле и жизни будущего века в Царствии Небесном. Укрепи меня, Господи!

Исаева А. В. (г. Орск)

VK | VK

vk.com

 

[Татьяна Силина]

Я шёл дoмoй c paбoты yжacнo злoй и ycтaвший, oдним глaзoм paccмaтpивaя нoвocти в cвoём cмapтфoнe, a втopым cтapaяcь cлeдить зa дopoгoй. Дeнь выдaлcя oтвpaтитeльный: чтo ни клиeнт, тo иcтepичкa. Bидимo, вeceннee oбocтpeниe cкaзывaeтcя.

У caмoй пoдъeзднoй двepи мeня oкpикнyл кaкoй-тo мyжчинa:

― Cтoйтe, пoдoждитe, пoжaлyйcтa! ― бeжaл oн кo мнe aж c дeтcкoй плoщaдки.
Пoвepнyвшиcь к нeмy лицoм, я нe зaмeтил, кaк двepь пoдъeздa oткpылacь и выбилa тeлeфoн из pyк.

Cтpaнный тип нa вид лeт пятидecяти выглядeл дoвoльнo нeлeпo: cвитep c выcoким гopлoм, cпopтивныe штaны, peзинoвыe caпoги и шaпкa c пoмпoнoм. Aнcaмбль дoпoлнял бoльшoй выцвeтший пaкeт, из кoтopoгo тopчaлa ceткa c кapтoшкoй.

― Здpaвcтвyйтe! ― пpoтянyл pyкy зaпыxaвшийcя и pacкpacнeвшийcя мyжчинa. ― Kocтя.

Я мoлчa пoжaл pyкy.

― Bы вeдь из этoгo пoдъeздa? Дa? ― пoинтepecoвaлcя oн.

― Дa. A чтo, coбcтвeннo, cлyчилocь?

― Hичeгo-ничeгo! Bcё oтличнo! Пpocтo xoчy c вaми пoзнaкoмитьcя, ― yлыбнyлcя oн дoбpoдyшнo. ― Я тoлькo вчepa пepeexaл к вaм из oблacти, пoceлoк Bacилькoвo. Знaeтe, мoжeт? ― тapaтopил нoвoиcпeчённый coceд, никaк нe oтпycкaя мoю pyкy.

Я пoжaл плeчaми и кoe-кaк выpвaл cвoю пятepню из пoтныx лaп мyжикa.

― Taк, a вac кaк зoвyт? ― нe oтcтaвaл нacтыpный Kocтя.

― Лёшa, ― выдaл я нexoтя.

«Coвceм дypнoй, зaчeм eмy co мнoй знaкoмитьcя?» ― пoдyмaл я пpo ceбя, a caм нaчaл иcкaть тeлeфoн нa зeмлe.

― Я нa чeтвёpтoм этaжe живy! ― нe yнимaлcя мyжчинa.

― Здopoвo, ― бeз энтyзиaзмa oтвeтил я, пoдyмaв: «Toлькo этoгo чyдикa нe xвaтaлo нa мoём этaжe».

― A вы нa кaкoм? Mнe тaк нeпpивычнo, кoгдa я никoгo нe знaю, cтpaшнo oчeнь!

― Я тoжe нa чeтвёpтoм, ― eлe cлышнo oтвeтил я, нaдeяcь, чтo oн мeня нe paccлышит. ― Бoятьcя нeчeгo, тyт вce дoвoльнo тиxиe и пpивeтливыe.

Ha caмoм дeлe я пoнятия нe имeл, кaкиe здecь люди. Ecли бы этoт мyжчинa нe cкaзaл, чтo живёт нa oднoм этaжe co мнoй, я бы дaжe нe зaмeтил, чтo y мeня пoявилcя нoвый coceд. Люди мeняютcя чaщe, чeм цeны в мaгaзинe: oдни выeзжaют, дpyгиe зaeзжaют, пoкyпaют квapтиpы, пpoдaют, cнимaют ― я дaжe лиц иx зaпoмнить нe ycпeвaю.

Пoкa мы cтoяли y двepи, Kocтя пoздopoвaлcя co вceми, ктo вxoдил и выxoдил из пoдъeздa, и я вынyждeн был дeлaть тo жe caмoe, чтoбы нe выглядeть нeвeжeй нa eгo фoнe.

― A xoтитe, пoйдём кo мнe в гocти? ― пpeдлoжил oн тo, чeгo я бoльшe вceгo бoялcя. ― Я вac кoфe yгoщy, пoбoлтaeм, paccкaжeтe o тoм, кaкиe тyт люди, o cвoeй paбoтe, a я paccкaжy o ceбe! У мeня cтoлькo вceгo интepecнoгo, ― пepeшёл oн нa зaгoвopщичecкий шёпoт, cлoвнo coбиpaлcя пoвeдaть мнe кaкyю-тo вaжнyю тaйнy. ― Пpeдcтaвляeтe, y мeня cвoя пaceкa, ― зaxиxикaл oн тaк, cлoвнo гoвopил o зoлoтыx пpииcкax. ― Знaeтe кaкoй мёд oбaлдeнный? He знaeтe, кoнeчнo, нo нe пepeживaйтe, я вac yгoщy!

― Cпacибo, дaвaйтe в дpyгoй paз, я ycтaл и xoчy oтдoxнyть, ― oтвeтил я кaк мoжнo вeжливee и, yбpaв в кapмaн cвoй тeлeфoн, кoтopый нaшёл c минyтy нaзaд, пocпeшил вoйти в пoдъeзд.

― Дoгoвopилиcь! ― кpикнyл мyжчинa нaпocлeдoк, a пoтoм я ycлышaл, кaк oн пoймaл cлeдyющyю жepтвy и cнoвa нaчaл пpoцecc пpинyдитeльнoгo знaкoмcтвa.

«Hy и нaдoeдa. Toлькo тaкиx «дpyжeлюбныx» мнe нe xвaтaлo», ― c этими мыcлями я зaшeл в лифт.

Ha cлeдyющий дeнь нaшa вcтpeчa c Kocтeй пpoизoшлa нa лecтничнoй плoщaдкe. Я нaдeялcя oбoйтиcь кивкoм вмecтo пpивeтcтвия и идти дaльшe пo cвoим дeлaм, нo для oтчaяннo peшившeгo вo чтoбы тo ни cтaлo зaвecти дpyжecкиe oтнoшeния coceдa этoгo oкaзaлocь нeдocтaтoчнo.

― Лёшa, здpaвcтвyйтe! Bы вчepa тaк быcтpo yбeжaли, a я дaжe нe yзнaл, кeм вы paбoтaeтe? ― Kocтя глядeл нa мeня щeнячьими глaзaми, a в pyкe y нeгo был пaкeт кaкиx-тo кocтeй.

― У мeня шинoмoнтaж, ― oтвeтил я и пocпeшил к лифтy, нo coceд пepeгopoдил мнe дopoгy.

― Kaк интepecнo! A eщё я вижy, чтo вы жeнaты! ― oн oпycтил взгляд нa мoё oбpyчaльнoe кoльцo.

― Aгa. A зaчeм вaм кocти? ― peшил я oтвлeчь eгo oт paзгoвopoв o ceбe.

― Hy я жe Kocтя, вoт и нoшy кocти, ― зaлилcя cмexoм coceд, нo шyткa пoкaзaлacь мнe чepecчyp нaивнoй, и я вoздepжaлcя oт cмexa. ― Taмape Ивaнoвнe нecy.

― Koмy? ― пepecпpocи я.

― Taмape Ивaнoвнe, y кoтopoй лaбpaдop бeлый, Бoccoм зoвyт, ― oн cмoтpeл нa мeня тaк, cлoвнo я дoлжeн был знaть, o кoм идёт peчь. ― C ceдьмoгo этaжa coceдкa. Bы тoжe нeдaвнo тyт живётe? ― cпpocил oн нeмнoгo извиняющимcя тoнoм.

― Ужe двeнaдцaть лeт.

― A oнa ― пятнaдцaть. Bы жe дoлжны знaть, o кoм я гoвopю.

Я лишь в oчepeднoй paз пoжaл плeчaми.

― Kaк жe тaк? ― иcкpeннe yдивилcя Kocтя. — У нeё eщё внyк Baдик нa пepвoм этaжe, нy тoт, кoтopый пapy лeт нaзaд c Уpaлa пpиexaл.

― Ax, этa... ― я cдeлaл вид, чтo пoнял. ― Пepeдaвaйтe пpивeт.

― Oбязaтeльнo! ― кивнyл Kocтя и пocпeшил нa лecтницy.

Becь дeнь y мeня нe выxoдил из гoлoвы нoвый житeль нaшeгo дoмa. Зaчeм кoмy-тo знaть тaк близкo cвoиx coceдeй? Moжeт, y ниx тaм в Bacилькoвo, гдe пятьдecят житeлeй нa вcю дepeвню, кaждaя кopoвa ― лyчший дpyг, a вcex мyx зoвyт пo имeнaм, нo тyт этo нe имeeт никaкoгo cмыcлa. Дaжe coль пpocить нeoбязaтeльнo: в кaждoм втopoм дoмe ecть кpyглocyтoчный мaгaзин пpoдyктoв, гдe нe тo чтo пpипpaвy в чac нoчи кyпишь, нo и кaмчaтcкoгo кpaбa, ecли cильнo пpиcпичит.

Beчepoм я пpишёл дoмoй в cвoём пpивычнoм cocтoянии: ycтaвший и злoй, a eщё и жeлyдoк cвoдил c yмa изжoгoй. Ha paбoтe в ceзoн нe тo чтo пoecть ― cтaкaн вoды нe вceгдa ycпeвaeшь выпить. Пoвeзлo, чтo пo пyти я xoтя бы нe пoпaлcя нa глaзa нaзoйливoмy coceдy.

― Лёш, мoжeшь зaбpaть y мeня cyмки? Лифт нe paбoтaeт, a y мeня pyки oтвaливaютcя, ― нaпиcaлa мнe cooбщeниe жeнa, кoгдa я yжe ycпeл paзмякнyть нa дивaнe.

Pитa выглядeлa блeднoй и oчeнь ycтaвшeй. Hoвaя диeтa плoxo cкaзывaлacь нa eё внeшнeм видe — кpyги пoд глaзaми пyгaли cвoeй чepнoтoй. Ho Pитa и cлышaть ничeгo нe xoтeлa o тoм, чтoбы пpeкpaтить cвoи экcпepимeнты. Пoднимaяcь пo лecтницe, мы пpивычнo жaлoвaлиcь дpyг дpyгy нa paбoтy и кoллeг. Я шёл c пaкeтaми впepeди, a жeнa зaмыкaлa нaшy нeмнoгoчиcлeннyю кoлoннy.

Koгдa я вcтaвил ключ в cквaжинy зaмкa и пoвepнyл, paздaлcя глyxoй cтyк. Чтo-тo тяжёлoe pyxнyлo пpямo y мeня зa cпинoй. Я oбepнyлcя и yвидeл, чтo мoя жeнa лeжит, pacплacтaвшиcь нa гpязнoй плиткe нaшeй плoщaдки. Cepдцe yшлo в пятки, a пaкeты выпaли из pyк. Зaзвeнeлo paзбитoe cтeклo, и вoздyx нaпoлнилcя зaпaxoм oгypeчнoгo paccoлa.

― Pитa, Pитa! ― зaкpичaл я, пoдcкoчив к жeнe. Oнa лeжaлa бeз coзнaния.

Пoшapив пo кapмaнaм, я пoнял, чтo зaбыл тeлeфoн дoмa. Я xoтeл былo вcкoчить, чтoбы вбeжaть в квapтиpy, гдe зapяжaлcя мoй cмapтфoн, нo тyт нa шyм вышeл нaш нoвый coceд из Bacилькoвo, oбpяжeнный в дoмaшний xaлaт. Ha eгo лицe зacтылa пpивычнaя идиoтcкaя yлыбкa.

― Чтo c нeй?! ― cпpocил oн вcтpeвoжeннo, зaмeтив нeпoдвижнoe жeнcкoe тeлo.

― Oтдыxaeт! ― нepвнo cъязвил я, чyвcтвyя, кaк зaкипaю oт oднoгo тoлькo видa этoгo идиoтa. ― Чтo вы cтoитe? Bызoвитe cкopyю! ― гapкнyл я нa coceдa и тoт, выйдя из oцeпeнeния, мoмeнтaльнo cpeaгиpoвaл.

― Cкaзaли, чтo кaк тoлькo бyдeт cвoбoднaя мaшинa cpaзy жe oтпpaвят, ― oтчитaлcя Kocтя.

Pитa тeм вpeмeнeм yжe нaчaлa пpиxoдить в ceбя, пытaяcь oткpыть глaзa и, кaжeтcя, нe пoнимaя, гдe нaxoдитcя и чтo cлyчилocь.

― Лeжитe! He вcтaвaйтe! Я ceйчac cбeгaю зa Пeтpoм Apкaдьeвичeм! ― кpикнyл cyeтливый coceд.

― Kaкoй eщё, к чepтy, Пётp Apкaдьeвич?! ― я нe мoг cдepжaть paздpaжeниe. ― Kaкoй-тo лeнтяй или пeнcиoнep, кoтopый гoтoв бoлтaть c нeзнaкoмыми людьми?

― Heт. Oн вpaч! ― пocлышaлocь yжe c лecтницы, кyдa yмчaлcя Kocтя.

Чepeз минyтy эти двoe пoявилиcь нa нaшeй плoщaдкe. Пeтpa Apкaдьeвичa
я yзнaл. Mы мнoгo paз вcтpeчaлиcь в лифтe: yгpюмый выcoкий мyжчинa c гycтoй бopoдoй вceгдa пyгaл мeня cвoим тяжeлым взглядoм. Paccтeгнyв вepxниe пyгoвицы нa oдeждe Pиты, чтoбы дaть вoзмoжнocть cвoбoднo дышaть и, пpoвepив eё нa вoзмoжный инcyльт, Пётp Apкaдьeвич пpикaзaл пepeнecти Pитy нa дивaн и пoлoжить eё нoги нa вoзвышeниe, чтoбы пoмoчь кpoви пpилить к жизнeннo вaжным opгaнaм.

Я cидeл c Pитoй, a Kocтя пo peкoмeндaции вpaчa пpигoтoвил cлaдкий чaй c мёдoм.

― Пo-xopoшeмy, пoмepить бы eй дaвлeниe, ― cкaзaл Пётp Apкaдьeвич, и Kocтя cнoвa иcчeз зa двepью, a yжe чepeз пять минyт пpинёc тoнoмeтp.

― Boт, oдoлжил y тёти Любы c oдиннaдцaтoгo, oнa гипepтoник, ― пepeдaл oн aппapaт дoктopy, и тoт пpинялcя зa дeлo.

Зaтeм Kocтя пoзвoнил пo нecкoльким нoмepaм и пoпpocил жильцoв yбpaть cвoи мaшины co двopa, чтoбы «cкopaя» cмoглa cпoкoйнo пpoexaть.

― Oткyдa вы тaк мнoгo знaeтe oбo вcex жильцax? ― cпpocил я y cтpaннoгo coceдa, кoгдa oн в oчepeднoй paз пoявилcя нa пopoгe, дepжa в pyкax кaкoe-тo из лeкapcтв, нaзвaнныx Пeтpoм Apкaдьeвичeм.

― A кaк жe инaчe? ― yдивилcя Kocтя. ― Ecли нe знaть имeни coceдa и чeм oн зaнимaeтcя, мoжнo вeдь oкaзaтьcя в cтpaшнoй cитyaции ― и никтo нe пoмoжeт вoвpeмя. Haдo знaть cвoиx coceдeй.

Я мoлчaл. Этo былo тaк oчeвиднo, чтo cпopить нe былo никaкoгo cмыcлa.

Bpaч cкopoй cкaзaлa, чтo этo был гoлoдный oбмopoк, дo кoтopoгo Pитa дoвeлa ceбя cвoeй диeтoй.

― Bы тepaпeвт? ― cпpocил я y Пeтpa Apкaдьeвичa пocлe тoгo, кaк зacы́пaл eгo блaгoдapнocтями, yжe cидя нa кyxнe.

― Heт, гacтpoэнтepoлoг, ― oтвeтил мyжчинa, пoпивaя тpaвянoй чaй c мёдoм, кoтopым нac вcex yгocтил Kocтя.

― Пpaвдa? A я yжe пoлтopa мecяцa нe мoгy зaпиcaтьcя c жeлyдкoм...

― Taк нe пpoблeмa, дaвaйтe я вac пpимy xoть зaвтpa, ― cкaзaл мyжчинa, a пoтoм вдpyг вcпoмнил: ― Heт, зaвтpa нe пoлyчитcя. Mнe peзинy пoмeнять нyжнo, a ceйчac oчepeди пo чeтыpe чaca нa шинoмoнтaжax. Бoюcь, чтo нe ycпeю вac внe pacпиcaния пpинять.

― Taк y Лёшки кaк paз шинoмoнтaж! Oн вaм и пoмeняeт! ― paдocтнo зaвoпил Kocтя, кoтopый знaл вcё oбo вcex.

― Дa! Пpиeзжaйтe в любoe вpeмя, пpимeм вac бeз oчepeди! ― coглacилcя я.

Kocтя пopaжaл cвoeй ocвeдoмлённocтью. Этим жe вeчepoм oн пoзнaкoмил Pитy c Haтaшeй ― нyтpициoлoгoм, кoтopaя вceгo двe нeдeли нaзaд cнялa квapтиpy нa пepвoм этaжe. Дeвyшкa oxoтнo взялacь дaть мoeй жeнe нecкoлькo coвeтoв пo кoppeктиpoвкe питaния и cмoглa cocтaвить нeбoльшyю пpoгpaммy для пoxyдeния. Pитa жe, бyдyчи глaвным бyxгaлтepoм, взaмeн пooбeщaлa пoмoчь eй c нaлoгoвыми вычeтaми и нaвecти пopядoк в дoкyмeнтax.

Hикoгдa eщё я нe видeл, чтoбы нa oднoй кyxнe peшaлиcь пpoблeмы, из-зa кoтopыx oбычнo людям пpиxoдитcя мoтaтьcя пo вceмy гopoдy, cтoять в oчepeдяx, тpaтить нepвы и cилы. Oкaзaлocь, чтo в нaшeм пoдъeздe живyт пpaктичecки вce нeoбxoдимыe в жизни cпeциaлиcты ― нaдo тoлькo пocтyчaть в нyжнyю двepь.

Чepeз пять лeт я знaл кaждoгo coceдa пo имeни, кaждoгo пca — пo кличкe, кaждyю мyxy — пo paзмepy кpылa и тpaeктopии пoлётa.

A пoтoм мы c Pитoй пepeexaли в дpyгoй гopoд...

― Cтoйтe, пoдoждитe, пoжaлyйcтa! ― кpикнyл я мoлoдoмy чeлoвeкy в cвoй пepвый дeнь в нoвoм дoмe. ― Meня Лёшa зoвyт, я вaш нoвый coceд, ― пpeдcтaвилcя я и пpoтянyл pyкy.

― Oлeг, ― нeдoвepчивo пpoизнёc мyжчинa и xoтeл былo yжe cкpытьcя зa двepью.

― A вы нa кaкoм этaжe живётe? A чeм зaнимaeтecь? A пpиxoдитe нa чaй c мёдoм! ― yлыбaлcя я, глядя нa cмyщeннoгo пapня.

И чeгo oн тaк мeня бoитcя? Я жe пpocтo пoзнaкoмитьcя, пo-coceдcки...

Aлeкcaндp Paйн

 

[Татьяна Силина]

Когда началась война, нас, немцев из Поволжья, выселили из своих домов и вывезли на север. Многие умерли в дороге, многие не выдержали тяжелых условий жизни и голода. У меня была верующая бабушка, которая рассказывала о Боге, о том, что Бог очень любит нас и никогда не покинет...
Мы голодали уже больше недели. Есть было нечего, совсем нечего - не было ни куска хлеба, ни одной картошки. Мама плакала, папа сидел молча. И тогда моя бабушка сказала: «Давайте помолимся». Она заставила всех нас встать на колени.
Мы молились, пели псалмы. Потом мы встали с колен, сели, и в нашем доме наступила мертвая тишина. Неожиданно в дверь постучали. Мама открыла дверь – на пороге стояла русская женщина. Она вошла и спросила: «Вы – та немка, которая умеет шить?» Мама ответила: «Да». Тогда эта женщина спросила: «А вы не могли бы сшить что-нибудь для меня?» Мама сказала: «У меня нет швейной машинки».
Женщина предложила: «У меня все есть, вы можете воспользоваться моей швейной машинкой». «Хорошо, - сказала мама и затем добавила: - Вы знаете, мы не ели уже восемь дней...» И тут эта женщина сказала: «Пойдем, я вам дам мешок картошки, чтобы вы и ваша семья могли поесть.» С этого момента, именно с этого момента, я знала, что Бог есть и Он никогда нас не покинет! И все, что бабушка говорила мне – было правдой.

Записала Ирина АНТОНОВА

 

[Татьяна Силина]

Заблудившийся

У крестьянина Космы Иванова потерялся в лесу четырехлетний сын Андрей. 4 мая с другими детьми он пошел в лес и отстал от них. Его товарищи вернулись домой, а он остался в лесу.

Его бабушка пошла искать его. Но все ее усилия найти ребенка в том месте, куда ходили мальчики, остались тщетными. После этого, придя в храм, она попросила меня от служить молебен Божией Матери.

На следующий день о потере мальчика сообщили в волостное управление, и люди пошли на поиски пропавшего. Мужики ходили по лесу, кричали, но не могли его найти. В тот же день другая бабушка Андрея тоже отслужила в нашей церкви молебен святителю Николаю о здравии внука.

На четвертый день мальчик, наконец, нашелся. 7 мая крестьянин соседней деревни, Егор Воронов, идя в свою деревню, нечаянно наткнулся на Андрея. Малыш был радостный и спокойный.

( Книга "Светозарные гости. Рассказы священников"; - рассказ прочитала в интернете)

 

[Татьяна Силина]

Непридуманные истории
Валерий Лялин

Проси Бога, чтобы он сохранил моего жениха.

Сохранилось много свидетельств тому, как во время блокады Ленинграда, в самые сложные, темные дни горожане обращались за помощью к любимой святой. И немало свидетельств, что помощь эта приходила.

В книге Валерия Лялина «По святым местам» есть глава «Святая блаженная Ксения Петербургская». В ней писатель вспоминает:

«В блокадную зиму 1941 года мне пришлось быть на Смоленском кладбище. Много печального и много скорбей можно было видеть там. Проходя мимо часовни Ксении Блаженной, я обратил внимание, как время от времени к ней подходят закутанные до глаз люди. Стоят, молятся, целуют стены и засовывают в щели записочки. Вьюжным ветром записочки выдувало из щелей, и они катились по снегу.

Я подобрал три из них. На одной было написано:
«Милая Ксеня, устрой так, чтобы я получила рабочую хлебную карточку на 250 граммов. Маня».

На второй записке:
«Дорогая Святая Ксенюшка, моли Бога, чтобы немец не разбомбил наш дом на Малой Посадской, 4. И чтобы мы не умерли голодной смертью. Таня, Вадик и бабушка».

На третьей:
«Дорогая Ксения, проси Бога, чтобы он сохранил моего жениха, шелапутного матроса Аркашку, чтобы он не подорвался на своем тральщике на мине в Финском заливе. Желаю тебе счастья в раю. Крепко целую тебя, Ксенюшка. Валентина. 27 октября 1941 года».

О чем нам сегодня рассказывают эти короткие записочки? О боли тех ужасных блокадных дней. Но одновременно — и о надежде, которая не угасала в сердцах многих ленинградцев несмотря ни на что. Ведь они помнили, что не одни. Что рядом с ними — блаженная Ксения.

Валерий Лялин (1928–2010) — православный писатель, прошел всю войну, был тяжело ранен, потерял ногу, долго лежал в госпитале. Валерий Николаевич писал о себе: «Война тяжелым катком прошлась по моей жизни, и, не успев умертвить, превратила меня в инвалида телесного и духовного. Вновь возродил меня к жизни архиепископ Симферопольский Лука (Войно-Ясенецкий), подаривший мне Библию и наставивший на путь Христов». К вере Лялин пришел в годы гонений. Писатель получил окормление в Глинской пустыни, служил земским врачом. Его первые рассказы стали выходить лишь в конце девяностых годов ХХ века.

( Источник: журнал Фома; ВК)

 

[Татьяна Силина]

Некрещеный.

Рассказ Надежды Ефременко

Серегу Краюшкина в детстве родители не крестили. И в церковь не водили, конечно. Просто никто об этом как-то не думал. Сам Серега по этому поводу тоже не переживал и даже не задумывался никогда: почему это большинство его сверстников все же крещеные, а он нет. Вот если бы в пионеры или в комсомол его не приняли, это было бы другое дело, тут бы он сразу почувствовал себя на обочине. Но с красногалстучной пионерией, а потом с членством в комсомоле все было как раз нормально.

Годы шли, Серега вырос, окончил после школы институт, работал в заводском конструкторском бюро. Он даже начал подумывать о поступлении в партию, но тут грянула перестройка, и все переменилось. Большая страна распалась на несколько отдельных государств. Стали открываться храмы. Многие из тех, кто боролся еще недавно с религией, стояли теперь в этих храмах со свечками в руках. И непонятно было: то ли они действительно искренне в Бога поверили, то ли приспосабливались таким образом к новым временам.

Знакомый профессор философии, преподававший еще у Сергея в институте, а заодно избиравшийся несколько раз парторгом кафедры, вообще поверг в шок студентов и коллег. Он стал священником. Сергей узнал об этом, встретившись однажды с бывшим преподавателем на троллейбусной остановке. Не преминул, конечно, спросить, как это вяжется с прежними убеждениями. На что тот ответил: «Апостол Павел был Савлом, гонителем христиан! А потом с проповедью христианства обошел весь мир.» Не о себе сказал, об апостоле, но вроде как и о себе тоже. Сергей почувствовал себя неловко, спорить не стал. Он всегда был тугодумом, - из тех, кто долго запрягает, не сразу привыкает к новому, а приобретенные в молодости привычки и взгляды хранит годами.

Только с некоторых пор стал Сергей от прочности этих взглядов испытывать некоторое неудобство. Появилось много новых для него праздников: Пасха, Рождество, Богоявление. Но это все были не его праздники. Когда сослуживцы на работе начинали поздравлять друг друга, рассказывать, кто в каком храме был, как щедро их батюшки святой водой окропляли, Сергей молча злился.
- Верующие, понимаешь ли, - думал он протестующе. – Одно название. В церковь только на праздники и ходят. А разговоров сколько – будто в космос слетали!

Говоря всем, что он атеист, Сергей в то же время втайне чувствовал себя как бы обделенным. Будто бы эти люди, что надели на шеи крестики, узнали что-то очень важное, но ему недоступное. Однажды он все же спросил свою мать, почему она не крестила его в детстве.
- Так я же тогда учительницей в сельской школе работала, - объяснила мама. – Говорила детям, что Бога нет. Все так говорили, не только я. И вдруг бы в церковь сына повела крестить? Что обо мне люди бы подумали? А почему ты спрашиваешь? Если хочешь, так сам пойди и покрестись. Сейчас никто не запрещает.- Так ведь ты и мне говорила, что Бога нет, - невесело улыбнулся Сергей. - И знаешь, я тебе поверил. Так что смысла не вижу.
- А если смысла не видишь, к чему и разговор заводить?- Больше он к этой теме не возвращался. Сказал себе, что хватит, мол, блажью маяться. В жизни и других проблем предостаточно. Но проблема все-таки была, он это чувствовал. И душа время от времени едва ощутимо ныла.
Чего ей не хватало, этой душе?

А тут еще Зинаида, жена, с которой они уже пятнадцать лет прожили, стала в церковь ходить. Вначале по праздникам только, потом – чаще. То пересказывала Сергею содержание тронувшей ее церковной проповеди, то вместе с какой-то прихожанкой собирала среди знакомых игрушки и книги для детского дома. Она и сына их, одиннадцатилетнего Никиту, часто с собой брала.
Никиту окрестили, когда ему было полгода, - верующая бабушка, мама Зинаиды, позаботилась.
- Ты же у нас в институте комсоргом была, - пробовал увещевать жену Сергей. – Выходит, тогда одно думала, а сейчас другое?

«Комсомолка-богомолка»!

Зинаида не обижалась. Она тоже, как и тот институтский профессор, считала, что человек вправе менять свою жизнь, если убедился в ошибочности прежних взглядов. К тому же, напоминала Зинаида, она никогда не участвовала в антирелигиозных мероприятиях. Как-то удавалось их обходить.
-Может, скажешь, что ты и тогда верующей была? – наседал Сергей.
- Может, - спокойно признавалась Зинаида. – Церкви я не знала – это да. Но помню, как после окончания института на работу ездила. До моей остановки полчаса трамваем было. Так я это время мысленно Богу молилась. Еще тогда научилась глазами креститься: вверх – вниз, вправо – влево.

- Да это ты стреляла глазами в разные стороны, а не крестилась! – фыркал Сергей.

Но до ссоры у них не доходило. Зина умела вовремя отступить, Сергей тоже старался «не заводиться». К тому же он чувствовал внутреннюю Зинину правоту. Хотя спроси его, в чем эта правота, не знал бы, что сказать.

…В той местности, где они жили, неподалеку от их дома протекала речушка со странным названием Мокрая Плотва. Плотва – это, как известно, рыба, а какой может быть рыба в реке, как не мокрой? Но кто-то же дал когда-то это название чудом сохранившейся в городе речушке, которую летом можно было вброд перебрести. А зимой речушка превращалась в каток для детишек. Часто бывал на этом импровизированном катке и Никита. Родители даже коньки ему специально купили. Но к весне лед на речке как бы набухал изнутри и становился опасным. Еще немного – и льдины тронутся, ломаясь и наскакивая друг на друга. В это время детям на реку ходить не разрешали. Но попробуйте запретить что-то мальчишкам, у которых свои понятия о смелости!

В тот день Никита долго не возвращался со школы. А Сергей, наоборот, случайно пришел с работы пораньше. А может, не случайно? Он увидел, что на месте нет коньков Никиты – и весь похолодел. Бросился на речку. Сын стоял как раз посередине ненадежной уже ледяной полосы. Совсем немного оставалось мальчику до берега, когда лед проломился.

И Никита, как был, - в теплой куртке, с коньками, привинченными к ботинкам, ухнул в полынью. Он несколько раз выныривал, хватался за обламывающийся лед. А отец, подползший к полынье, ловил его за руки и не мог поймать. Наверно, это все длилось секунды. От силы – несколько минут.
«Господи! – в первый раз в жизни, изо всей силы, взмолился Сергей. – Спаси мне сына! Я покрещусь, я всю жизнь буду Тебе молиться. Спаси! Он еще не жил, у него день рождения скоро…»

Сергей даже не добавил к своей стремительной молитве обычную для неверующих оговорку: «Если Ты есть». В тот миг он твердо знал, что Бог есть, и только Он может помочь.

Никита вылетел на лед с такой силой, будто кто-то вытолкнул его снизу. Позже он сам не мог понять, как сумел так вынырнуть. А в тот момент было вообще не до разговоров. Мокрого, в обледеневшей одежде, отец дотащил его к берегу. Дома долго растирал ребенка водкой, потом укутывал в теплое одеяло. Поразительно, но Никита даже не заболел, не простудился.
Прошло две недели, а Сергей так и не переступил порог церкви. Его опять начали одолевать сомнения. Однажды он спросил сына, что тот хотел бы получить в подарок на день рождения.

- Папа, - выпалил в ответ Никита так быстро, будто давно ждал этого вопроса. – Помнишь, ты рассказывал, что Богу обещал, когда меня из речки вытаскивал? Лучший подарок для меня будет, если ты покрестишься.»
-Ты так этого хочешь? – поразился Сергей. – Но почему?

- Так ведь ты обещал – это во-первых. А еще, когда мы с мамой в церковь ходим, обязательно записочки подаем с именами. А твое имя писать нельзя, раз ты некрещеный. И в церковь с нами ты из-за этого не можешь пойти.

Ночь перед днем рождения сына Сергей провел почти без сна. Все не мог принять окончательное решение, которое, понимал он, должно быть осознанным и добровольным. Измучившись от наплыва противоречивых мыслей, уснул. А проснулся под утро от звуков собственного голоса. Оказывается, он молился вслух. И это были такие слова: «Господи, только не отбирай у меня знание о том, что Ты есть». Самой страшной потерей казалось в тот миг не знать о Его существовании. Сергей провел рукой по лицу. Щеки были мокрыми. Значит, он еще и плакал.

Часы на столике напротив показывали половину седьмого. Сергей быстро вскочил, умылся, оделся. Зина с сыном тоже были уже одеты и собирались выходить из дому. В свой день рождения Никита хотел причаститься, и они с матерью спешили на службу.
- Сынок, я тебе тут подарок приготовил… - начал Сергей. Заметил мелькнувшее в глазах у сына и жены разочарование. И продолжил: «Нет, это не подарок из магазина. Я иду с вами».

По просьбе Сергея священник окрестил его в тот же день.

 

[Татьяна Силина]

«ЕВАНГЕЛИЕ? НЕ, НЕ СЛЫШАЛИ!»
Горькие монгольские размышления
Степан Игнашев

Конечно, есть некоторое возмущение: неужели до сих пор кто-то относится к Церкви как к бюро ритуальных услуг?, – спрашивает сам себя отец Антоний, настоятель Троицкого собора в Улан-Баторе. – Вынужден с большим сожалением признать, что такое отношение имеет место...

Вопрос – в чем причина. И здесь, боюсь, есть наша вина: мы сами, священнослужители, приучили людей именно так воспринимать церковное служение.

Где-то мы потакали (или продолжаем потакать?) довольно агрессивной духовной безграмотности, где-то просто ленимся. Если углубиться в вопрос, то стоит подумать, а почему многие люди обращаются к бабкам, гадалкам, в нашем случае – к шаманам? Потому что они ищут простой и эффективный способ решить свои проблемы. А подобного рода «маги» предлагают простые решения: плюнь через плечо, поставь свечку за упокой, воткни булавку и т.д. и т.п. – соверши ритуал, не меняя себя. Это легко.

К сожалению, мы с подобным порой сталкиваемся в Церкви. Да что там «порой» – часто! Приходит человек в храм, говорит: «У меня беда», а ему в ответ: «Поставь свечку такой-то иконе (именно такой – смотри, не перепутай!)», «почитай акафист N-е количество раз», в общем, выполни набор ритуальных действий, и Бог тебе поможет – куда же Бог денется, если ты «всё правильно сделал».

К сожалению, порой спрос рождает предложение. А Христос настойчиво говорит: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». И вот это трудно – каяться, менять себя: чего это я буду пытаться, предположим, прекратить ненавидеть соседа и исправлять себя, любимого, если можно просто поставить свечку, чтоб ему пусто было?

Фраза Н.С. Лескова «Русь крещена, но не просвещена», боюсь, не потеряла своей злободневности. Хотелось бы, конечно, чтобы мы преодолели эту беду, но постоянно сталкиваешься с катастрофическим… не просто незнанием – нежеланием (ленивым, а то и агрессивным) даже знать христианство.

Был случай, когда одна женщина горячо убеждала меня, что я совсем не знаю Православие и православные традиции. Разговор шел о колдовстве и о том, почему нельзя обращаться к шаманам, – мол, все это «допустимо» в православной традиции. На вопрос, а читала ли она Евангелие, был получен ответ: «А что это вообще такое?»

Я только руками развел. Горько, очень горько...(c)...
...(c)

ПРОЧИТАТЬ НА САЙТЕ:
https://pravoslavie.ru/150786.html

 

[Татьяна Силина]

27 января - 119 лет назад отошел ко Господу страдалец раб Божий Михаил (Безруков) /1846 – 27.01.1904/

В великом сонме избранников Благодати в новые века русской жизни есть несколько таких лиц, которые, по воле Христа Спасителя, шли необыкновенным путем.

Это были многолетние страдальцы, в тяжелом мучительном недуге проявлявшие дивное терпение и тем учившие других смиренному несению своего креста.

Таким избранником Божьим бы Михаил Иванович Безруков, о котором стало известным от неложных очевидцев этого подвижничества, великого в своем терпении и смирении.

В половине прошлого столетия, в Уфимской губернии, в селе Макарове жили крестьяне Иван и Екатерина Безруковы.

Это были неграмотные поселяне, но люди благочестивые, скромные, трудолюбивые. Смиренные, они были приветливы и радушно принимали каждого бедняка. В семье у них было два сына и три дочери.

Младший в семье Михаил родился в ноябре 1846г. Очевидно было с малых лет в этом мальчике что-то особенное. Родители его Иоанн и Екатерина, так и все соседи любили Михаила: он невольно располагал к себе всех своим приветственным тихим нравом и готовностью каждому услужить скромно, честно, бескорыстно.

Оставшись молодым, по смерти отца, Михаил все свои силы приложил к тому, чтобы не уронить отцовское хозяйство и с раннего утра до поздней ночи трудился по хозяйству, в праздники ходя в храм Божий, хотя и не всегда: так увлекала его забота и работа.

Он был крепкого сложения, красивый собою. Когда ему исполнилось 18 лет, мать и сродники задумали его женить и выбрали ему хорошую невесту, по имени Евдокию, девушку из того же села.

Охотно шла замуж за Михаила Евдокия, девушка статная, красивая, богобоязненная, целомудренная.

Всем сердцем и всею юною душой она полюбила своего жениха и в твердой преданности в Божью волю стала с ним под венец. Радовалась мать, видя счастье детей. Незаметно промчались три отрадных года счастливой жизни: ведь в счастье время летит незаметно.

Усердно работал молодой хозяин со своею любящею женою. И в праздники работал он, забывая порою и про храм и молитву. Но непрочно наше счастье земное: не здесь, в юдоли печальной, не на скорбной земле, где так много неправды, и слезы так льются обильно порою, а на небесах истинное счастье человека.

И скоро там, где было счастье и мир и покой жизни честной, трудовой, грянуло крепкое горе. Низко-низко пригнуло оно к земле молодых супругов. Один за другим рождались у них и скоро умирали трое деток, а это были лишь первые вестники великого горя, которое налегло на них до конца жизни.

Однажды, на праздник святителя Николая в 1867 году, Михаил в поехал на пашню и повез воз сена домой. Воз несколько раз пружился, а Михаил все поднимал и поднимал его и до крайности изнемог. А когда приехал домой, сгоряча выпил целый ковш воды, и вскоре же почувствовал себя неладно. Стал болеть и болеть: Великим постом он совсем уже оставил работу и слег.

Около года прошло, никакие свои домашние средства не помогали. К концу первого года болезни постепенно, с страшною ломотой стало сводить у него руки и ноги.

Возили его в Уфу к докторам, но помощи не было. Когда там Михаил был в приемном покое, ему повиделось, что вышел красивый молодой человек с крестообразно по плечам препоясанным голубым поясом, как бы ангел, который осмотрел его и сказал: «поезжай, молодец, домой, нет для тебя здесь лекарства. Терпи»!

Когда Михаил потом стал говорить бывшим тут служащим больницы — про этого человека, все удивились, не зная такого, поискали и никого не нашли...

Отвезли назад Михаила и начались годы долгих страданий. По всему телу у него пошли нарывы, они назревали, лопались и тяжелое зловоние распространялось около больного. Мимо дома его нельзя было проходить: так сильно было зловоние. Подошвы ног его превратились в сплошной струп, гноящийся и смердящий. Руки пригнулись, торчал лишь вверх один указательный палец левой руки. Ноги свело; зубы стиснуло и без помощи других не мог страдалец и капли воды принять...

От долгого лежания образовались пролежни; в них закишели черви... Но тут-то и обнаружилась сила Божия в немощи человеческой!..

Тяжелый крест выпал на долю бедной Евдокии. Но не упала она под бременем креста, не дала безумия Богу (не возроптала). Тяжело и безотрадно было положение больного. Пробовали еще свозить его в город Белебей. Там у местных врачей помощи не нашли.

Была там одна женщина — знахарка, лечившая травами, но и она ничего не могла сделать. Жалея несчастного, она под видом лекарства дала ему яд, но тот не подействовал.

Положение было ужасное. «Здоровье и силы его таяли, как свеча горящая. Стал и мозг из костей сочиться — бежать, как белок. Михаил мог лежать только на голых досках.

Ни лица вымыть, ни рук невозможно было из-за ран. Далеко на улицу неслись стоны страдальца, но никто не шел к нему: все обегали его, точно зачумленного. Не оставили его только родная мать, да молодая жена.

Со слезами ходила за ним мать и часто, глядя на него и плача, говаривала тогда: «То не мой Мишенька лежит, то мое сердечушко болит»...

Смиренная Евдокия, вся отдавшись покорно святому подвигу, ухаживала за страдальцем, и трудно представить, что перенесла эта подвижница в свою горе-горькую жизнь тяжелую.

Мать отправилась в Бирск к блаженному старцу Косме Ивановичу (день памяти 25 ноября) и у него просила помощи. Блаженный утешил скорбящую, а больному же дал такое наставление:

«Раб Божий! Умоляю я тебя: будь братом — послушайся; послушайся моего совета. Предай себя воле Божией. Потерпи три месяца, а я помолюсь истинному Врачу душ и телес наших, Господу Иисусу Христу и Пречистой Его Матери. Милость Божия не оставит тебя. Будь раб своего Владыки — ходи в заповедях Его, и избавишься от болезни телесной и душевной. Помни слова Господа: Иго Мое благо и бремя Мое легко есть».

Этот завет, каракульками старческими написанный на клочке грязной бумаги, был живительным бальзамом для изболевшей души. Раз прочитали родные эти дорогие слова. Почти ничего не понял Михаил. Прочитали второй, третий раз...

Точно луч солнца пронзил тучу отчаянной печали. Слезы жены и матери ударили по сердцу Михаила. Он заплакал и дивное изменение, по молитвам старца Космы Ивановича, произошло в нем.

Гордая воля озлобленного человека пала и смирилась душа пред Христом... Понял Божье призвание — нести смиренно крест недуга своего — страдалец, и уже никто не слышал от него слова ропота.

С той поры муж-страдалец стал опорою — утешением. Ни слова ропота никто не слыхал от него более: всех он уговаривал смиряться пред Господом.

А положение его жены было тяжелое. Уходила молодость. Горе и труд давно смыли земную красоту ее, надорвались силы в непомерных трудах. Она, бедная, своими трудами кормила не только мужа, но еще старушку свекровь.

Сколько ни билась одинокая работница, хозяйство стало приходить в расстройство: ненадолго можно было ей отходить от больного на работу. Постепенно пришлось распродать хозяйство.

Пришло горькое время, когда и последнюю коровку увели со двора. Когда Михаил смирился под крепкую руку Божью, нестерпимые боли ослабли. Но здоровье не возвращалось.

Когда блаженного Косму Ивановича спрашивали: почему это такая болезнь постигла Михаила, тот отвечал: «Бог его от грехов спасает». Видно не было бы на пользу ему здоровье. А через болезнь, не только он, и жена и мать его стяжали светлые венцы за терпение и очистились духом, и многие-многие получили спасительные уроки и наставления, и научились терпеть скорби.

Не вдруг внутренне смирилась и жена и привыкла к терпению безропотному. К тому же враг рода человеческого возмущал ее душу.
Михаил был совсем беспомощен. Не мог от клопов и от мухи отбиться он — этот некогда мужичок-силач. И когда ночью мухи обижали его, он не мог их согнать. Слабо застонет лишь и чуткая на сон бедная Евдокия встает и освобождает его от мучителей.

Порою прорывалось и в ней горькое и невольное чувство ропота: поворчит бывало. Но Михаил как запоет тихо: «Заступница усердная», смолкнет Евдокия и оба поплачут в тишине ночной.

Измученная мать его со слезами просила Господа развязать его руки, хотя на столько, чтобы мог мух сгонять. И Господь услышал этот вопль изболевшегося сердца: руки у Михаила немного стали шевелиться.

Тяжело было бедному в рабочую пору. Евдокии приходилось снискивать кусок хлеба, и она иногда нанималась жать, покосить, кое-что иное поделать и заработать копейку на несчастного мужа.

Тогда она уходила из дома и замыкала двери. К пальцу страдальца привязывала она платок и так он отгонял мух, которые, как известно, особенно льнуть к гною и ранам. Ни пить, ни двинуться не мог тогда он и тихо переносил тяжелую муку.

Однажды на работе тревожно было на сердце у Евдокии. Не стерпела и побежала проведать мужа. Приходит и застает его еле живым. Платок, толстый, упал ему на лицо и Михаил, еще минута-две, совсем задохнулся бы. Горько поплакали оба, утешились молитвою и преданностью на волю Божию.

Не приходилось и на минуту одного оставлять бедняка. А благодетелей не было, и бедность, страшная бедность угнетала и так измученных страдальцев. Смирились оба они под крепкую Божью руку. После этого случая Евдокия, когда шла на работу, тащила на тележке и мужа с собою.

Не раз, по окончании работы, Михаил говаривал: «оставь меня на ночь-то на поле: кому я нужен». «Нет», отвечала она, «тебя звери съесть могут; Богу ответ дать придется».

И истомленная тащила обратно дорогую ношу. Единственное утешение было для обоих несчастных — помолиться в Божьем храме. Но и это давалось не без труда. Михаил особенно нуждался в молитве в храме, потому что оба они с женой были люди безграмотные.
А его к тому же мучили своими искушениями бесы. Тяжелую брань вынес с ними страдалец. Из которой он силою Христовою вышел победителем...

То сельцо, где сначала жил Михаил, было в версте от храма Макаровского и Михаилу редко было возможно бывать в храме. По времени они перебрались в другое село, куда переселились многие однодеревенцы, за сорок верст от прежнего. Здесь они жили в доме одного крестьянина. Подле был близко Божий храм и Михаил и Евдокия отдыхали душою под святою его сенью.

Священник там был — пастырь добрый. Он часто навещал их и подолгу беседовал, утешая и наставляя их на крестном пути жизни. Но не стерпел враг рода человеческого и этого.

Крестьянину не захотелось отдавать дом, и он выгнал Михаила и Евдокию. Те перебрались в деревню Самодуровку, где кое-как купили бедную лачугу, без крыльца, и со многими щелями. Здесь в голоде, холоде, в снегу — по зимам, жили они долго.

Изба топилась по черному: можно себе представить, как нелегко было лежать Михаилу. Тут их постигло новое горе. Старушка мать скончалась. Остались супруги вдвоем. Через год с небольшим они снова вернулись в прежнее село, где при помощи благодетелей купили избушку, которую за лето и поустроили. Последнее время своей жизни они провели в селе Воздвиженском, до конца жизни смиренно неся оба свой тяжелый крест.

Но когда дух страдальца очистился, Господь явил его избранником Своей милости страждущим людям. Этот полумертвец был источником жизни и счастья для здоровых телом, но больных душою людей. Он светил и сиял светом подвига своего в течение многих лет, и многие люди через него утвердились на пути добродетелей и научились смиренно нести крест и в преданности Божьей воле находить себе истинное счастье на земле...

Но время острой нужды миновало. И Евдокии, этой беззаветной жене — сестре милосердия настал час другого труда, не менее тяжелого, чем прежний. Долго они жили в бедноте и близкие и сродники присмотрелись к ним и — не помогали им, как будто это так и следовало.

Но вот приехало на новые места одно семейство. Увидали страждущую чету и решили с первого посева частичку земли засевать для них. Посеяли, и эта полоска дала обильный урожай. Примеру их стали следовать и другие.

Пришло время воли Божией и слепые глаза ближних открылись на то, что первыми увидели пришельцы издалека. Когда не стало нужды, не стало отбою и от посетителей. Народ повалил к страдальцу...

Он лежал в комнате на доске. Боли поутихли, и он уже мог совершать свое великое служение народу. Покрытый чистою простынею, лежал он лицом против образа Божией Матери Казанской, особенно умилительно, и его молитвенное состояние было постоянным.

Шли к нему и простецы, шли и образованные, миряне и духовные.

Отец Иоанн Кронштадтский, когда к нему прибывали жители этой местности, не раз говаривал: зачем идете, когда у вас есть человек богоугодный, Михаил Иванович?! К нему обращайтесь!

С плачущими Михаил Иванович плакал, с горюющими горевал. Утешал печальных, указывал исходы в затруднительных обстоятельствах жизни, вразумлял заблуждающихся. В радости предостерегал от гордости и самонадеянности, а в горе от отчаяния. Он лжи и осуждения не терпел, как не одобрял и дерзкого заглядывания в будущее...

Советуя трудиться и молиться, Михаил Иванович от непосильных подвигов удерживал людей особенно твердо...

Так совершил свое течение Михаил и его верная спутница, на тернистом пути жизни к блаженной вечности, Евдокия. Велик подвиг его.

В таком новом краю, где столько языческой тьмы, где «Магометово болото». Это был светоч Православия, опора русскому мужику. Велик подвиг и Евдокии. Она своею супружескою верностью высоко-высоко подняла в глазах народа имя женщины христианки, что весьма важно...

30 января 1904 года благоговейно предали погребению кости страдальца. Кончилась его страдальческая жизнь земная и служение видимое, но не кончилось его служение духовное.

VK | VK

vk.com