Толкования на Апостола Павла послание к римлянам 9:3

я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти

Ибо желал я сам быть отлученным от Христа за братьев моих, - тех самых, кои суть сыны Израиля. Тот, кто прежде говорил: никакое мучение имеющего придти Антихриста не возможет отделить меня от Христа, теперь сам, по своей воле говорит: желал (бы) я умереть для Христа, чтобы братья мои жили во Христе.

Ст. 1-9 Истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым, яко скорбь ми есть велия и непрестающая болезнь сердцу моему: молил бых ся бо сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти, иже суть Израилите, ихже всыновление и слава, и завети и законоположение, и служение и обетования: ихже отцы, и от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки, аминь. Не такоже, яко отпаде слово Божие: не вси бо сущии от Израиля, сии Израиль, ни зане суть семя Авраамле, вси чада: но во Исааце, рече, наречется ти семя. Сиречь, не чада плотская, сия чада Божия: но чада обетования причитаются в семя. Обетования бо слово сие: на сие время прииду, и будет Сарре сын

Не представлялось ли вам великим и сверхъестественным то, что я говорил в предыдущей беседе о любви Павла ко Христу? Подлинно, все это само по себе велико и превосходит всякое слово. Но, однако, сказанное теперь столько превосходит прежнее, сколько прежнее превосходит все, что можно сказать о нас. Я и сам не представлял, чтобы могло быть что-нибудь выше сказанного в прошлой беседе, однако же то, что пришлось прочитать нам сегодня, гораздо блистательнее всего прежнего. Сам (Павел), предвидя это, и объявил в самом начале, что он намерен коснуться еще важнейшего, чему многие не поверят. И прежде всего свидетельствует об истине того, что намерен сказать. Так обыкновенно поступают многие, когда намереваются говорить о чем-либо для большинства невероятном и в чем сами они твердо уверены. Истину глаголю, - говорит он, - не лгу, - в том свидетель мне совесть моя. Яко скорбь ми есть велия, и непрестающая болезнь сердцу моему. Молилбыхся бо сам аз отлучен быти от Христа (ст. 2, 3).

Что ты говоришь, Павел? От возлюбленного Христа, от Которого не могли отлучить тебя ни царство, ни геенна, ни видимое, ни представляемое умом, ни другое тому подобное, - от этого (Христа) ты желаешь теперь быть отлученным? Что произошло? Не изменился ли ты, не погубил ли любовь свою? Нет, говорит, не бойся, я только усилил в себе эту любовь. Как же ты желаешь быть отлученным, домогаешься отчуждения и такого разрыва, после которого другого уже не найти? Потому что сильно люблю Его, говорит. Как, скажи мне, и каким образом? Ведь твои слова походят на загадку? Но лучше, кажется, сперва узнаем, что такое отлучение, а потом уже станем спрашивать его об этом, и таким образом уразумеем эту невыразимую и необыкновенную любовь. Итак, что такое отлучение? Послушай, что говорит сам (Павел): аще кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет проклят (1Кор. XVI, 22), то есть да будет отлучен от всех и сделается чужим для всех. Как никто не смеет прикоснуться просто руками или приблизиться к дару, который посвящен Богу, так (апостол) называет этим именем, в противоположном смысле, и отлученного от церкви, отсекая его от всех и как можно больше отдаляя, повелевая всем с большим страхом удаляться и бежать прочь от такого человека. К дару никто не осмеливался приблизиться из уважения, а от отлученного все удалились по другому, противоположному чувству. Таким образом, отлучение одно, и одинаково то и другое делается для людей чуждым, но способ отлучения не одинаков, но один другому противоположен. От одного удаляются потому, что это посвящено Богу, а от другого потому, что отчуждено от Бога и отлучено от церкви. В последнем смысле сказал и Павел: молилбыхся отлучен быти от Христа. Не сказал просто: желал бы, но усиливает речь и говорит: молилбыхся. Но если тебя смущают слова, которые представляются очень слабыми, то ты размысли о самом деле, и не только о том, что (Павел) хотел быть отлученным, но и о самой причине, по которой желал этого, тогда увидишь всю чрезмерность его любви. Например, он и совершил обрезание, но если мы обратим внимание не на действие, а на намерение и причину действия, то поэтому еще более будем удивляться ему. Он не только совершил обрезание, а и остриг волосы и принес жертву, но, конечно, мы не считаем его за это иудеем, а, напротив, говорим, что вследствие этого он в особенности сделался свободен и чист от иудейства и стал истинным служителем Христа. А потому, как видя, что (Павел) обрезывает и приносит жертвы, ты вследствие этого не осуждаешь его в приверженности к иудейству, а преимущественно за это хвалишь, как чуждого иудейства, так и видя, что он желает быть отлученным, не смущайся этим, но, понявши причину, по которой он желает этого, тем более прославляй его за то. А если мы не будем расследовать причин, то должны будем назвать и Илию убийцей, а Авраама не просто убийцей, но еще детоубийцей, а также обвиним в убийстве Финееса и Петра; не соблюдая этого правила, мы сделаем нелепые заключения не только о святых, но и о Боге всяческих. Чтобы этого не было во всех подобных случаях, станем исследовать обстоятельства, обращая внимание на причину, намерение, время и на все то, что может служить к оправданию происшедшего. Так нам следует поступить и теперь с блаженной этой душой. Итак, какая причина? Опять Сам возлюбленный Иисус. И, конечно, (апостол) не Его называет причиною, так как говорит: я желал бы отлучен быть от Него по братии моей. Но это указывает только на его смиренномудрие; он не хочет подать и вида, что говорит о деле великом и что приносит это в дар Христу. Потому он и сказал: сродницех, - чтобы скрыть величие дела. А что он желал всего для Христа, выслушай следующее. Сказав: сродницех, присовокупил: ихже всыновление и слава и завети и законоположение и служение и обетование, ихже отцы, и от нихже Христос во плоти, сый над всеми Бог благословен во веки. Аминь (ст. 4, 5).

Что же это, спросишь. Если (Павел) хотел быть отлученным для того, чтобы уверовали другие, то ему надлежало о том же молиться и за язычников, а если он молится только об иудеях, то показывает, что желал отлучения не ради Христа, а ради сродства с иудеями. И, конечно, если бы молился об одних только язычниках, то это не было бы так явно, а так как молится об одних иудеях, то ясно показывает, что заботится об этом для славы Христа. Знаю, что слова мои кажутся для вас странными, но если вы не будете производить шума, то я тотчас постараюсь объяснить их. Не без причины сказал (апостол) то, что сказал, но на том основании, что все, порицая Бога, говорили, что изгнаны и лишены чести те, которые удостоились именоваться сынами Божиими, приняли закон, познали Бога прежде всех народов, пользовались особенною славою, служили Богу прежде всей вселенной, получили обетования, были отцами своих колен и, что всего важнее, стали праотцами Самого Христа (это и значат слова: от нихже Христос по плоти) и что, вместо них, введены люди из язычников, никогда не знавшие Бога. Так как, говоря это, они хулили Бога, то Павел, слыша это, терзался, скорбел о славе Божией и желал быть отлученным, если это было возможно, под тем условием, чтобы спаслись иудеи, - чтобы такое богохульство прекратилось и не казалось бы, что Бог обманул их прародителей, которым обещал дары. (Павел желал быть отлученным), чтобы ты понял, сколько его сокрушало мнение, будто осталось без исполнения обетование Божие, данное Аврааму: тебе дам землю сию и семени твоему (Быт. XII, 7). После же этих слов (апостол) присовокупил: не такоже, яко отпаде слово Божие (ст. 6). Здесь он показывает, что готов все это претерпеть за слово Божие, то есть за обетование, данное Аврааму. Как Моисей по-видимому ходатайствовал за иудеев, но все делал для славы Божией [говорил: прекрати гнев, чтобы не сказали, что Ты не мог спасти и изведе погубити их в пустыни (Втор. IX, 28), так и Павел говорит: я пожелал быть отлученным, чтобы не сказали, что обетование Божие осталось без исполнения, что Бог не сделал обещанного и слова Своего не привел в действие. Потому он говорит это не за язычников (им ведь не дано было обетования, они не служили Богу и не хулили Его), а молился об этом за иудеев, получивших обетование, и за прочих близких ему. Замечаешь ли, что если бы он молился за язычников, то не так ясно открывалось бы, что он делает это для славы Христовой; а так как он желал быть отлученным за иудеев, то особенно ясно показал, что он желал этого для Христа. Потому и говорил: ихже всыновление, и слава, и служение, и обетование. У них, говорит (апостол), закон, свидетельствующий о Христе, с ними заключены были все заветы, от них произошел Сам Христос, из них были все отцы, получившие обетования, но тем не менее случилось противоположное и они лишились всех благ. Потому-то и терзаюсь, говорит, и если бы можно было быть исключенным из лика Христова, отчужденным не от любви Христовой (да не будет этого, потому что он и делал это из любви ко Христу), но от блаженства и славы, я согласился бы на это под тем условием, чтобы мой Владыка не подвергался хуле и мне ни от кого не слышать, будто дела Его были тенью, будто одним Бог обещал, а другим дал, Христос от одних родился, а других спас. Он дал обетования предкам иудеев и, оставив их потомков, ввел во владение их благами тех, которые никогда не знали Его; иудеи трудились, поучаясь закону и читая пророков, а язычники, недавно отвратившиеся от жертвенников и идолов, сделались выше иудеев. Где же тут Промысл Божий? Итак, говорит (апостол), хотя и несправедливо это мнение, но чтобы не говорили этого о моем Владыке, я с удовольствием лишился бы царства и неизреченной той славы и потерпел бы все бедствия, считая величайшим из всех для себя утешением в скорбях не слышать более хулы на возлюбленного моего. Если ты еще не понял сказанного, то представь, что и многие отцы часто решались на подобное из-за своих детей и предпочитали быть с ними в разлуке, только бы видеть их благополучными, считая их счастье выше удовольствия жить с ними вместе. Но так как мы далеки от такой любви, то и не можем понять сказанного.

А некоторые недостойны даже и слышать учение Павла и настолько далеко стоят от величайшей той любви, что думают, будто бы (Павел) говорит здесь о временной смерти. О таких я могу сказать, что они так же не знают Павла, как слепые - солнечного луча и даже гораздо больше. Тот, кто каждый день умирал, подвергался тучам опасностей и говорил: кто ны разлучит от любве Христовы, скорбь ли, или теснота, или глад, или гонение? - тот, кто не ограничивался сказанным, прошел небо и небо небес, опередил ангелов, архангелов и все горнее, кто постиг вместе настоящее и будущее, видимое и познаваемое умом, печальное, полезное и заключающееся в том и другом и вообще ничего не оставил без внимания, кто и этим не ограничился, но и предполагал другое подобное творение, еще не существующее, - как он после всего этого мог бы упоминать о временной смерти, точно о чем-нибудь важном.

Не так это, нет. Такое мнение свойственно червям, гнездящимся в навозе. Если бы (апостол) говорил об этом, то как он стал бы желать быть отлученным от Христа? Ведь такая смерть более соединяла с ликом Христовым и содействовала доставлению будущей славы. Но есть и такие, которые осмеливаются утверждать еще другое, более достойное смеха. Не смерти желал (Павел), говорят они, но быть сокровищем и даром Христовым. И кто из людей, наиболее низких и недостойных, не пожелал бы этого? Но как (Павел) мог бы желать этого за своих родных? Итак, оставив басни и пустословия (которые не стоит и опровергать, так как они подобны детскому лепету), возвратимся опять к самому изречению (апостола) и, наслаждаясь морем любви его, станем безопасно плавать и размышлять о неизреченном пламени, о котором кто ни говорил бы, ничего не скажет достойного. (Любовь Павла) была шире всякого моря, сильнее всякого огня, никакое слово не может изобразить ее по достоинству, один (Павел) постигал ее, как в совершенстве обладавший ею. Итак, повторим опять слова его: молилбыхся сам аз отлучен быти. Что значит: сам аз? Я, который сделался общим учителем, оказал бесчисленные услуги, ожидаю себе бесчисленных венцев, возлюбил Христа настолько, что любовь Его предпочитаю всему на свете, ежедневно сгораю за Него и все ставлю ниже любви к Нему. (Павел) заботился не только о том, чтобы быть любимым от Христа, но и о том, чтобы крепко любить Его, и о последнем - в особенности. Потому он только это имел в виду и все легко переносил; во всех делах он наблюдал за одним - удовлетворить этой прекрасной любви. И он желал быть отлученным, но, как не могло это случиться, он пытается защитить себя от обвинений и, представив то, о чем все шумно говорили, старается опровергнуть это. И прежде чем приступить к явному оправданию, он уже бросает некоторые семена его. Когда именно говорит: ихже всыновление, и слава, и законоположение, и служение, и обетования, он выражает этим не что иное, как то, что Бог желал и им спастись; это Он и доказал тем, что сделал прежде, тем, что от них произошел Христос и Он дал обетования отцам их. Но иудеи по собственной неблагодарности отвергли благодеяние. Потому (апостол) представляет то, что свидетельствует только о даре Божием, а не служит к их похвале, - всыновление же, слава, обетования и закон именно и были делом благодати Божией. Представив все это и размыслив, сколько приложили попечений о спасении иудеев Бог и Сын Его, (апостол) громогласно воскликнул и сказал: Сый благословен во веки. Аминь. Такое благодарение он воссылает за всех Единородному Сыну Божию. Что нам, если другие хулят, говорит он, мы, зная тайны Его, неизреченную Премудрость и всеобъемлющий Промысл, хорошо знаем, что Он достоин не хуления, а прославления. Но, не довольствуясь собственным сознанием, он старается привести и рассудить довод, употребляет против иудеев самые сильные выражения и не прежде оставляет их, пока не уничтожает их подозрение. Чтобы не показалось, что он беседует как с врагами, он и потом говорит: бpaтиe, благоволение убо моего сердца, и молитва, яже к Богу по Израили есть во спасение (Рим. X, 1), и здесь, кроме прочего, им сказанного, он старается показать, что говорит не по вражде то, что должен сказать против них; потому и не отказывается называть их родственниками и братьями. И хотя все, что ни сказал, говорил для Христа, однако же привлекает к себе и их расположение, предварительно пролагает путь своему слову, отклоняет от себя всякое подозрение касательно того, что намерен сказать против них, и потом уже приступает к рассмотрению того, что занимало многих. Многие, как заметил я выше, спрашивали, почему получившие обетование погибли, а те, которые никогда не слышали о нем, спаслись прежде первых? Итак, устраняя это недоумение, он предлагает свое разрешение прежде возражения. Чтобы кто-нибудь не сказал: что же, неужели ты заботишься о славе Божией более, нежели сам Бог? Неужели Он нуждается в твоей помощи, чтобы Его слово не погибло? Отвечая на это, (апостол) и говорит: я сказал это не в том смысле, что слово Божие не сбылось, но чтобы доказать любовь ко Христу. И хотя дела исполнились в таком виде, продолжает (апостол), но мы не сомневаемся относительно слов Божиих и утверждаем, что обетование непреложно. Бог говорил Аврааму: тебе и семени твоему дам землю, и благословятся о семени твоем все народы (Быт. XVI, 4). Потому посмотрим, говорит, какое это семя, так как не все, происшедшие от Авраама, его семя, почему и сказано: не вси бо сущии от Израиля, cии Израиль. Ни зане суть семя Авраамле, вси чада (ст. 7).

Итак, если ты узнаешь, кто называется семенем Авраама, то увидишь, что обетование было дано семени его, и поймешь, что слово Божие не осталось без исполнения. Скажи же мне: кто называется семенем? Не я говорю, отвечает (апостол), но Ветхий Завет изъясняет сам себя, говоря так: во Исааце наречется тебе семя (Быт. XXI, 12). Объясни, что значит - во Исааце? Сиречь, не чада плотская, сия чада Божия: но чада обетования причитаются в семя (ст. 8). Заметь мудрость и высоту ума Павла: в объяснении своем он говорит, что не чада по плоти - дети Авраама, но чада Божии; так ветхозаветное он соединяет с настоящим и показывает, что и Исаак не просто был сыном Авраама. Смысл же его таков: те, которые родились по примеру Исаака, - дети Божии и семя Авраама. Потому и сказал - во Исааце наречется тебе семя, чтобы ты понял, что те, которые родились по образу Исаака, они-то в особенности - семя Авраама. Как же родился Исаак? Не по закону природы, не по силе плоти, но по силе обетования. Что значит: по силе обетования? На cиe время прииду к тебе и будет Сарре сын (ст. 9). Таково было обетование, и слово Божие образовало и родило Исаака. И что же? Хотя женские ложесна и утроба содействовали рождению, но не сила утробы, а сила обетования произвела чадо. Так и мы рождаемся словом Божиим, потому что то, что рождает нас и образует в купели водной, есть слово Божие, а с другой стороны, мы, когда крещаемся во имя Отца и Сына и Святого Духа, рождаемся. Это рождение не по естеству, а по обетованию Божию. Как, предрекши рождение Исаака, Он тогда и исполнил его, так и о нашем рождении Он предвозвестил за долгое время чрез всех пророков, а потом привел это и в исполнение. Замечаешь ли, сколько он представил доказательств и как Давший великие обетования со всей легкостью исполнил их. Если же иудеи скажут, что слова - во Исааце наречется ти семя означают то, будто родившиеся от Исаака причитаются ему в семя, то должно будет считать сынами Исаака и идумеев и всех, происшедших от него, потому что праотец их Исав был сын Исаака. Но идумеи не только теперь не называются детьми, а даже были весьма чуждыми для израильтян. Видишь ли, что не плотские чада - чада Божии, но и в самой природе предъизображается рождение свыше чрез крещение? Если же ты скажешь мне о ложеснах, то и я могу сказать тебе о воде. И как здесь все от Духа, так там все от обетования, потому что ложесна, вследствие бесплодности и старости, были холоднее воды. Потому, со всем вниманием уразумеем свое благородство и покажем жизнь достойную его; в том нет ничего плотского и земного, - пусть не будет этого и в нас. Не сон, не похоть плотская, не объятия и не возбуждение страсти, но Божие человеколюбие все совершило. И как там, когда возраст не подавал никакой надежды, так и здесь, когда наступила вследствие грехов старость, внезапно явился новый человек, и все мы сделались сынами Божиими, семенем Авраамовым.

Апостол сказал, что, если бы было возможно, он охотно стал бы отлученным от Христа, только бы Христос был прославляем всеми. А ты осмеливаешься сию апостольскую высоту низводить до такой низости, что выражаешь сие словами, о которых стыжусь и упоминать. Ибо не о том, как говоришь, молился, чтобы ему быть драгоценным приношением. Кто из самых беспечных не пожелал бы этого? И не телесную смерть призывал тот, кто умирал по вся дни (1Кор.15:31).

Не стал бы он, предполагая, что ему не поверят, приводить стольких подтверждений, если бы разумел что–либо маловажное и худое. Но поскольку было это выше всякой силы и крепости, то представил он многих свидетелей в том, что не лжет и не похваляется. Ибо говорит: истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести Духом Святым (Рим.9:1). Посему, если и истину, и Христа, и то, что не лжет, и совесть, и Духа Святаго представил в свидетели того, что намеревался сказать, кто поверит, будто бы дошел он до такого избытка в подтверждении, разумея что–нибудь низкое и ничтожное? А если ты все еще не высокого о сем мнения и, пресмыкаясь по земле, не хочешь разуметь в этом чего–то великого и благородного, то, не упоминая о боголюбивом Моисее, который, моля, просил изгладить его из Божественной книги, если управляемые им будут преданы конечной гибели (Исх.32:32), потому что дело Апостола гораздо выше (Моисей молился о том, чтобы вместе с другими погибнуть и ему, Апостол же молится, чтобы погибнуть ему, да спасутся другие), попытаюсь, как малое приравнивающей к великому, доказать это примером мужественной жены.

Ревекка, как сказал бы иной, имея апостольское великодушие, решилась подпасть под проклятие, только бы сын наследовал благословение, и блага уступала ему (ибо не имела в виду с ним вместе принять благословение), а бедствия готовилась терпеть только сама. И с таким усердием устраивала дело, что и медленностью огорчалась, и поспешности радовалась, и побуждала к ней сына, все же сие делала, когда предстояла весьма великая опасность. Не стала она говорить: отец твой достиг глубокой старости и утратил ясность чувства, не откроет хитрости, но, отложив это в сторону, отказывавшемуся и устрашенному сыну сказала: на мне клятва твоя, чадо (Быт.27:13), не повреди только устроенному мною делу, не губи этой самой скорой ловитвы, не предавай сокровища.

Посему, если жена, имевшая не женское мужество и великодушие, решилась подпасть под клятву, чтобы благословен был другой, то как же столь великому Апостолу было не пожелать потерпеть что–либо подобное, чтобы только уверовали Иудеи и не вменялось в хулу Богу, будто бы Он одним обетовал возвести их в такое достоинство, а возвел вместо них других?

Поэтому, конечно, сказал сие Апостол не в том смысле, что обетование действительно было нарушено: не тако же, — сказано им, — яко отпаде слово Божие (Рим.3:6), то есть слово, бывшее ко отцам. Ибо обетование исполнилось на уверовавших Иудеях и на прообразованных Исааком рожденных из язычников чрез Крещение. И сие подтверждает первоверховный Апостол Петр, говоря: обетование сие Бог исполнил есть нам, чадом их, воздвиг Иисуса (Деян.13:32). Итак, не по причине нарушенного обетования изрек сие Апостол, но чтобы показать свою неудержимую любовь ко Христу. И если тщательно прочтешь все сие место у Апостола, то постигнешь, что к сему и ведет он речь.

Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти

Что означают слова Апостола: быть отлученным от Христа за… родных моих?

Я молился, говорит Апостол, от Христа быть преданным диаволу, так чтобы быть подвергнутым бичеванию и за израильтян вынести наказания — которых они по справедливости заслужили за свое неверие в Бога, — только чтобы они были спасены. [Ведь] таким же образом и Господь предал Себя (Еф. 5, 2) и сделался за нас клятвою (Гал. 3,13).

Восчувствовавший грехи свои выше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых, когда обитель его будет среди многолюдства. Кто один час провел воздыхая о душе своей, тот выше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением. Кто сподобился увидеть самого себя, тот выше сподобившегося видеть Ангелов. Ибо последний входит в общение очами телесными, а первый очами душевными. Кто последует Христу в уединенном плаче, тот лучше похваляющегося собою в собраниях. Никто да не выставляет на среду сказанного Апостолом: Молил бых ся аз отлучен быти от Христа . Кто приял силу Павлову, тому и повелевается это делать. А Павел для пользы мира поят был пребывающим в нем Духом, как сам засвидетельствовал, что делал сие не по своей воле. Ибо говорит он: нужда ми належит, горе же мне есть, аще не благовествую (1Кор.9:16). И избрание Павла было не для того, чтобы показать ему образ своего покаяния, но чтобы благовествовать человечеству; для сего приял он и преизбыточествующую силу.

Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти

Сперва узнай, что такое отлучение. Оно - отделение, отчуждение. Как никто не смеет касаться дара, посвященного Богу, так и отлученного, только по другому чувству. К священному дару никто не осмеливается приблизиться из уважения, как посвященному Богу, а с отлученным все прерывают связи, как с оскверненным и отчужденным от Бога. Что же значит сказываемое Павлом? Кажется, что он говорит здесь противоположное тому, о чем была речь выше. Там он сказал, что никто не отлучит нас от любви Божией, а здесь говорит, что он желал бы быть отлученным от Христа. Кажется, что он противоречит сказанному прежде; но на самом деле нет. И здесь высказывает он желание быть отлученным от Христа по любви к Богу. Все обвиняли Бога, что Он изгнал и лишил чести евреев, удостоенных усыновления, пользовавшихся особенной славой и называвшихся предками Христа, и вместо них ввел людей, никогда не знавших Бога, язычников, и высказывали ропот и хулу на Промысл, как будто сие делалось несправедливо и Бог обманывал праотцев, которым обещал дары. Поэтому-то Павел терзался, скорбел о славе Божией и желал сам быть отлученным, только бы спаслись иудеи и прекратилась их хула на Бога. Видишь ли, что он по пламенной любви к Богу желает, если возможно, быть отлученным от сонма вечно живущих со Христом, - не от любви Его, но от славы Его и наслаждения ею? Так и отцы часто отделяются от сыновей, чтобы сыновья прославились, отнюдь не отчуждаясь от любви сыновей, но желая сами быть в бесславии, чтобы они сделались славными. Итак, рассуждает апостол, я, совершивший несчетное множество подвигов, любящий Бога безмерно, желаю для славы Божией лишиться славы Христовой. А это не значит лишиться, но скорее приобрести. Словами за братьев моих, родных мне по плоти указывает на самую нежную и пламенную любовь свою к иудеям.

Молилбыхся бо сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти

«Что ты говоришь, Павел? От возлюбленного тобою Христа, от Которого не могли отлучить тебя ни Царство, ни геенна, ни видимое, ни представляемое умом, ни все тому подобное, от Сего Христа желаешь теперь отлучен быти? Что с тобою сделалось? Не переменился ли ты, не отступился ли ты от любви? Нимало; не опасайся сего; я только усилил в себе любовь сию, ответствует Павел. Почему же желаешь быть отлученным, домогаешься отчуждения и такого разрыва, после которого другой уже и невозможен? Потому что сильно люблю Его, ответствует Павел. Как же это, каким образом, объясни нам, ибо слова твои походят на загадку» (святой Златоуст).

Отлучен быти, ανάθεμα είναι, — быть анафемою. «Слово: анафема — имеет двоякий смысл. Ибо и посвященное Богу именуется анафема, и чуждое сего имеет то же наименование. И первому значению научает нас общий обычай, потому что приносимое Богу мы называем αναθήματα. А второму научил божественный Апостол в Послании к Коринфянам: аще кто не любит Господа нашего Иисуса Христа, да будет проклят (ανάθεμα) (ср.: 1Кор. 16, 22)» (блаженный Феодорит). «То есть да будут прерваны с ним связи и сделается он для всех чужд. Как никто не смеет касаться без нужды руками или приближаться к дару, который посвящен Богу; так отлученного от Церкви, отсекая от всех и как бы сколько можно более отдаляя, Апостол в противоположном смысле называет именем отложенного дара (ανάθημα) и тем предуведомляет всякого, чтобы он со страхом удалялся и убежал прочь от такого человека. К дару никто не осмеливался приближаться из уважения; с отлученным же прерывали связи по другому, противоположному чувству. В обоих случаях одинаково прерываются связи, и предмет делается для людей чуждым. Но способ прерывания связей не одинаков; напротив, один другому противоположен. От одного оберегаются потому, что оно посвящено Богу, а от другого потому, что отчуждено от Бога, отлучено от Церкви. В последнем смысле сказал Павел: молилбыхся отлучен быти от Христа» (святой Златоуст).

Отлученный от Христа не имеет уже части со Христом, лишается наследия Его — Царства Небесного, и часть его с осужденными. Следовательно, Апостол готов принесть за братий своих такую жертву, выше которой уже нет: по великости желания велика и жертва. Тут совмещено все, что только мог принесть с своей стороны святой Павел. Какая любовь! Подобную сей изъявлял пророк Моисей, когда умолял Бога простить иудеям грех слияния тельца, говоря: молютися Господи: согрешиша людие сии грех велик. И ныне аще убо оставиши им грех их, остави: аще же ни, изглади мя из книги Твоея, в нюже вписал ecи мя (ср.: Исх. 32, 31-32). Отлучену быть от Христа равносильно изглажену быть из книги живота. Святой Златоуст говорит: «иные думают, будто бы Павел говорит здесь в словах: молилбыхся отлучен быти от Христа — о временной смерти. О таких скажу, что им столько же, или еще гораздо более, неизвестен Павел, как слепым луч солнечный. Кто каждый день умирал, подвергся тучам бед и говорил: кто ны разлучит от любве Христовы, скорбь ли, или теснота, или глад, или гонение? кто, не удовольствовавшись исчисленным, превзошел небо и небо небеси, опередил Ангелов, Архангелов и все горнее; кто, совокупив все, — настоящее, будущее, видимое, постигаемое умом, горестное, благое, причастное тому и другому, — ничего не оставил без внимания и тем не удовольствовался, но предполагает другое подобное и еще не существующее творение: ужели бы такой человек при всем этом стал упоминать о временной смерти, как о чем-нибудь важном? Нет, нет! Так думать о Павле неприлично. Если бы о сем говорил он, на что бы ему желать быть отлучену от Христа? Временная смерть теснее соединяет с ликом Христовым и дает вкушать будущую славу. Итак, оставив сказки и пустословие, которые, подобно детскому лепету, не стоят опровержения, и возвратясь к собственным словам Апостола, насладимся морем любви его; будем представлять в мыслях сей неизреченный пламень, о котором, что ни говори, ничего не скажешь достойного. Ибо любовь Павла была шире моря, сильнее всякого огня. И никакое слово не может изобразить ее по достоинству. Один Павел постигал ее, как вполне ею обладавший» (у святого Златоуста стоит сие под 6-м стихом).

Но возможна ли предлагаемая жертва и возможно ли желаемое в силу сей жертвы? Того, кто пламенел такою любовию к братьям по любви ко Господу, возможно ли отлучить? Внешно отдалить можно бы. Но как порвать живой союз любви, составляющей жизнь души Апостоловой? И как отдалить от Вездесущего, не могущего не благоволить к любящим? Благоволение любви любимого Господа и любовь, дышащая любимым Господом, — это и есть рай. Любящий Господа и любимый Им везде будет в раю, хоть помести его в ад, как, наоборот, не любимый Господом и не любящий Его везде будет в аду, хоть помести его в рай. Почему блаженный Феофилакт толкует: что Апостол желает отлучен быть не от любви, а от славы Христовой. «Видишь ли, что он по пламенной любви к Богу желает, если можно, быть отлученным от сонма вечно-живущих со Христом, не от любви Его, но от славы Его и наслаждения ею. Я, рассуждает Апостол, совершивший неисчетное множество подвигов, любящий Бога безмерно, желаю, для славы Божией, лишиться славы Христовой. А это не значит лишиться, но, скорее, приобрести». С другой стороны, чего желает Апостол для братий? Чтобы и они стали участниками в Царстве Христовом — благодатном и славном. А это условливается верою и приверженностию ко Господу, которые без произволения как вселить в душу? Внешний дар можно дать помимо произволения; а внутреннее изменение как произвесть без участия его? Насиловать же произволение Господь не хочет. Он все делает, чтобы вызвать его, но никогда не насилует. Все это уже сделано Им и для иудеев; но они всё упорничают и о Христе Спасителе слышать не хотят. Так Апостол желал невыполнимого.

Апостол сам знал, что то и другое несбыточно; но сказал так, выражая свою крайне сильную любовь к роду иудейскому. Если бы можно было такою жертвою устроить спасение братий моих, то я готов на нее. «Говорит: желал бы, opta-bam, — а не: желаю, opto. Ибо знает, что невозможно, чтобы такой славный член, без всякого порока, был отсечен от тела Христова. Он показывает этим только великую любовь и приверженность к роду своему» (Амвросиаст). И однако же, это были не слова только, но искреннее, из глубины души исходящее желание, — желание безвозвратное. Будь возможно желаемое им, он готов был в самом деле на предлагаемую жертву. «Не говорит просто: желал бы, — но выражает усиленное желание: молилбыхся, ηύχόμην, — молитвою, из сердца исторгающеюся и все существо его объемлющею» (святой Златоуст).

К показанию сильной любви надлежит относить и слова: сам аз, — то есть тот самый я, который пред сим свидетельствовал, что ничто не может отлучить меня от Христа, теперь сам желаю отлучения от Него, лишь бы спаслись братия мои. Блаженный Феодорит пишет: «весьма кстати Апостол внес и сие: сам аз, — напоминая сказанное уже о любви ко Христу и как бы так говоря: я, которого ни жизнь, ни смерть, ни настоящая, ни грядущая, ни ина кая тварь не возмогут разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе, весьма охотно разлучился бы со Христом ради спасения иудеев».

Но, говоря, что он готов отлучен быть от Христа по братии своей и сродницех своих по плоти, не подает ли Апостол мысли, что он любит род свой больше Христа и его предпочитает Господу? То правда, что «словами: по братии моей, сродницех моих по плоти — Апостол указывает на самую нежную и пламенную любовь свою к иудеям» (блаженный Феофилакт). Но самая любовь-то сия в каком духе и в силу чего имеется? В духе Христовом, в силу любви ко Христу, в желании все принести в жертву для славы имени Его. «Итак, причиною сего опять тот же возлюбленный Иисус» (святой Златоуст). «Явно потому, что Апостол не предпочитал иудеев Спасителю, а изъявляя только любовь и приверженность свою к ним, сказал это, желая увидеть, чтобы все покорились и охотно приняли спасительную проповедь» (блаженный Феодорит). «Как Моисей по-видимому ходатайствовал за иудеев, но все делал для славы Божией и говорил: прекрати гнев, дабы не сказали, что Ты не мог спасти и извел погубити их в пустыни (ср.: Втор. 9, 28); так и Павел говорит: я желал бы отлучен быть, только бы не сказали, что обетование Божие осталось без исполнения, что Бог не устоял в обещании и слова своего не привел в действие» (святой Златоуст).

Место это подробнее излагает Фотий у Экумения. Приводим его слова, не желая лишить читателей удовольствия слышать сего премудрого учителя. «Тот, кого ничто не может разлучить от любве Божия, ни смерть, ни живот, ни тамошнее, ни здешнее, ничто, что бы кто ни придумал, — ибо для этого помянул он и об Ангелах и Силах, о глубине и высоте, — кого ничто не может разлучить, тот как сам произвольно отступает? И это за сродников по плоти? И не просто отступает своею волею, но сильно желает, ищет и молится отлучен быть от любве Христовой? Что же это такое? Как согласить несогласующееся? Во-первых, скажем, что сказанное не противно одно другому. Ибо не противно любить Христа так, чтобы ни по причине мук, ни по причине предлагаемых благ не отступать от любви к Нему и любить ближних так, чтобы спасение их почитать равным собственному своему спасению, и даже большим его. Это не противоположно, а очень согласно между собою. Ибо любящий брата своего любит и Господа, и наоборот (см.: 1Ин. 4, 20-21). О сем разумеют ecu, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35), — говорит Господь. И сам Павел пишет в другом месте: исполнение закона любы есть (ср.: 13, 10). И опять Господь говорит о любви к Богу и ближнему: в сию обою заповедию весь закон и пророцы висят (Мф. 22, 40), показывая, что любовь есть глава и источник всех дел любительных — и к Богу, и к ближнему — совместно. Это так, скажет кто; но здесь он любовь к ближнему предпочитает любви к Богу и молится отлучену быть от Сего, да тех приобрящет. Христос же говорит: любяй отца или матерь паче Мене несть Мене достоин (ср.: Мф. 10, 37). Но то, что говорит Апостол, не означает, что он любит ближних паче Христа. Ибо чего хочет любовь его к ним? Того, чтобы присвоить их Христу. Где же тут любовь к ним паче любви ко Христу, когда он и тех ревнует привлечь в любовь ко Христу и покорность Ему? Нет; он здесь показывает, что имел преимущественную любовь ко Христу, потому что и других ревновал привлечь к Нему. Было бы так, скажешь, если бы он не отлучал себя от Христа. Да он и не отлучал; ибо не этого собственно желал, но, горя пламенною ко Христу любовию, ревновал привить к Нему всех, паче же иудеев. И, сие-то представить желая, говорит, что если бы возможно было моею погибелию прославиться паче Христу и спастися иудеям, то я не отказался бы от такой жертвы: молилбыхся, — если бы это было уместно, если бы принято было мое предложение, если бы кто уступил моему выбору. Чего желал бы ты (слышит будто он): отлучену ли быть от Христа, чтобы весь народ иудейский соединился с Ним, и чрез то паче прославился Христос и исполнились обетования Отца, — или пребыть в единении с Ним, а народ иудейский оставался бы в отчуждении от Него и противлении Ему, — и по причине того хулим был Христос? Если бы это, говорит, предложено было мне; то я предпочел бы славу Христову и спасение многих собственному спасению. Видишь ли преизбыточество любви ко Христу? Поелику от всего сущего показал уже он любовь свою ко Христу, то теперь представляет доказательство ее из не сущего, из мысленно предполагаемого: за славу Христову и за обращение иудеев я предположительно поверг бы долу и собственное свое спасение. Но, отлучен быв от Христа, и за славу Христову, и соединение с Ним иудеев, Павел опять соединился бы и сочетался бы с Ним, как младенец с материю, по отлучении от чрева ее, и таким образом сам опять бы спасся, Христос же наипаче прославился, народ иудейский спасся и обетования ему и заветы с ним пришли бы к концу. Даже что? Так и для сей цели отлучая себя, он не был бы отлучен, но паче соединен».

я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти

Пусть никто не подумает, будто апостол Павел противоречит самому себе, когда сначала говорит: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение? и далее (см. Рим. 8:35), а затем заключает: Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти. Ибо смысл слов его таков: он не утверждает, что ныне предпочитает быть отлученным от Христа, но что предпочел бы это в то время, когда преследовал Христа и Церковь Его, повинуясь воле своих братьев и близких. И потому ныне скорбит, что сам заслужил благодать апостольства, тогда как они упорствуют в нечестии и лишены обетования стольких благ.

я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти

Я желал бы, т. е. если бы можно было через собственное самопожертвование спасти народ еврейский, Апостол пошел бы на такое самопожертвование [Цан переводит слово ηὐχόμην - просто: желал. У Апостола были в жизни моменты, когда он действительно имел такое желание (ср. 2Кор. 1, 8 и сл. : 11, 13; 7:5)]. - Быть отлученным (ἀνάθεμα), т. е. тем предметом, который у евреев обрекался на погибель для удовлетворения гнева Божия (ср. Гал. 1:8 и сл.; 1Кор. 12:3; 16:22). Апостол хотел бы погибнуть, лишившись общения со Христом, погибнуть для вечного спасения за своих братьев, чтобы т. е. не на них, а на него обрушился гнев Божий (подобно Моисею - ср. Исх. 32:32).

См. также Толкование на Рим. 9:1