Толкования на Апостола Павла послание к римлянам 5:14

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Закон, который был дан через Моисея и который, придя, засвидетельствовал о грехе… в самом деле отнял у смерти царство, открыв, что она - разбойник, а не царь, и выставил ее в качестве человекоубийцы…

Павел называет Адама «образом будущего», потому что Создатель всего, Слово, в Самом Себе прообразовал грядущее состояние человеческого рода… когда Бог предопределил вначале душевного человека, чтобы тот был спасен духовным (см. 1Кор. 15:44-47). Ибо поскольку Тот, Кто спасал, предсуществовал, то надлежало, чтоб появился и тот, кто был бы спасен, - чтобы Тот, Кто спасал, не остался один.

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Но царила смерть от Адама до Моисея, и прочее. Не ясно однако же, доколе царила? До того ли времени, когда провозвестил закон (Исх. гл. 20 и сл.), или, когда получил он славу на лицо свое (Исх. 34:29), или, пока не было сказано ему: Я - Бог Авраама, Исаака, Иакова (Исх. 3:6), или, доколе Осия не был назван Иисусом (Числ. 13:17), или же до последнего из пророков, то есть Иоанна. Царила, говорит, смерть даже и над не согрешившими на подобие преступления Адама, то есть даже и над теми, которые вовсе не преступили заповеди, вкушением от древа знания; ибо он есть образ будущаго времени. Таким образом учит, что как, по преступлении Адамом заповеди, смерть воцарилась над всеми, так и жизнь воскресения, говорит, воцарилась над всеми чрез Господа нашего.

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Получается ли, что, в то время как до Моисея все умирали, после Моисея некоторые перестали умирать и что после закона для людей не было смерти? Обрати внимание, что при помощи предлога «до» Павел обозначает не предел времени, но тот факт, что хотя Моисей и был праведник и удивительный муж, тем не менее смертный приговор, вынесенный Адаму, настиг и его, как и тех, кто был после него, - несмотря на то, что они не согрешили подобно Адаму через ослушание и вкушение от древа.

Ст. 14-19 Но царствова смерть от Адама даже до Моисеа и над несогрешившими по подобию преступления Адамова, иже есть образ будущаго. Но не якоже прегрешение, тако и дар. Аще бо прегрешением единаго мнози умроша, множае паче благодать Божия и дар благодатию единаго Человека Иисуса Христа во многих преизлишествова. И не якоже единем согрешшим, дарование: грех бо из единаго во осуждение: дар же от многих прегрешений во оправдание. Аще бо единаго прегрешением смерть царствова единем, множае паче избыток благодати и дар правды приемлюще, в жизни воцарятся единем Иисус Христом. Темже убо, якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение, такожде и единаго оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни. Якоже бо ослушанием единаго человека грешни быша мнози, сице и послушанием единаго праведни будут мнози

Царствова смерть, говорит (апостол), от Адама даже до Моисея и над нecoгpешившими. Как царствовала? По подобию преступления Адамова, иже есть образ будущаго (ст. 14) Итак, Адам есть образ Иисуса Христа. В каком отношении, спросишь? В том, что как Адам для своих потомков, хотя они и не вкусили древесного плода, сделался виновником смерти, введенной в мир Адамовым ядением, так Христос для верующих в Него, хотя и не совершивших праведных дел, сделался виновником праведности, которую даровал всем нам чрез крест. Потому (апостол), как выше, так и ниже, высказывает одну мысль и много раз повторяет ее, говоря: якоже единем человеком грех в мир вниде, еще: прегрешением единаго мнози умроша, или: не якоже единем согрешшим, дарование, или: грех из единаго во осуждение; еще: аще бо единаго прегрешением смерть царствова единем; еще: темже убо, якоже единаго прегрешением, и еще: якоже ослушанием единаго человека грешни быша мнози (Римл. V, 12, 15-19). Апостол не отступает от единаго для того, чтобы на возражение иудея: «каким образом род человеческий спасен заслугами одного Христа?» - мог и ты возразить ему: каким образом весь род человеческий осужден за преслушание одного Адама, - тем более, что нет и сравнения между грехом и благодатью, между смертью и жизнью, между диаволом и Богом, но между ними существует бесконечное расстояние? Потому, когда и свойство дела, и могущество совершившего, и самое соответствие дела (ведь Богу более естественно спасать, нежели наказывать) - все показывает, что превосходство и победа на стороне Христа, то, скажи мне, какое ты имеешь основание для неверия? А что совершившееся согласно с разумом, (апостол) доказал это следующими словами: но не якоже прегрешение, тако и дар. Аще бо прегрешением единаго мнози умроша, множае паче благодать Божия и дар благодатию единаго человека Иисуса Христа во многих преизлишествова (ст. 15). Это означает следующее: если получил столь великую силу грех и притом грех одного человека, то как же его не превзойдет гораздо большей силой благодать - благодать Бога, и не только Бога Отца, но и Бога Сына? Это более сообразно с разумом, чем первое. Чтобы один наказывался по вине другого - это представляется не совсем справедливым, но чтобы один был спасен чрез другого - это более благоприлично и сообразно с разумом. Если же произошло первое, то тем более должно быть и последнее.

Итак, этим (апостол) доказал, что (спасение чрез одного) и справедливо и сообразно с разумом, а как скоро это раскрыто, то и прочее должно быть несомненным. В следующих же словах (апостол) доказывает, что (спасение) было и необходимо. Как же он раскрывает это? Не якоже единым согрешим, дарование; грех бо из единаго во осуждение, дар же от многих прегрешений во оправдание (ст. 16). Что означают эти слова? То, что один грех имел силу навлечь смерть и осуждение, а благодать изгладила не только этот единый грех, но и другие грехи, за ним следовавшие. Чтобы употреблением слов - как и так не подать мысли, что для зла и добра берется одинаковая мера, и чтобы ты, слыша об Адаме, не подумал, что изглажен только тот грех, который внес Адам, (апостол) и говорит, что совершилось отпущение многих преступлений. Но из чего это видно? Из того, что после бесчисленных грехов, следовавших за грехом, совершенным в раю, все кончилось оправданием. Но где оправдание, там необходимо и всецело следуют жизнь и тысячи благ, равно как, где грех, там и смерть.

Праведность выше жизни, так как она - корень жизни. А что были дарованы блага более многочисленные и был истреблен не один только первородный грех, но и все прочие грехи, это (апостол) показал словами: дар же от многих npeгpешeний во оправдание. Отсюда, с необходимостью доказывается и то, что смерть исторгнута с корнем. А так как (апостол) сказал, что первое было больше второго (т. е. благодатью даровано больше, чем сколько повреждено грехом), то нужно было доказать опять и это. Потому он сперва сказал, что если грех одного умертвил всех, тем более может спасти благодать одного; после этого он раскрыл, что благодатью истреблен не один только первородный грех, но и все прочие грехи, даже не только истреблены грехи, но и дарована праведность, и Христос не только принес исправление в том, что повредил Адам, но и совершил нечто гораздо большее и высшее. Когда (апостол) объяснил это, то опять здесь является нужда в дальнейшем доказательстве. Как же он раскрывает это? Аще бо единаго npeгpешeниeм смерть царствова единем, множае паче избыток благодати и дар правды приемлюще в жизни воцарятся единем Иисус Христом (ст. 17). Смысл этих слов таков. Что вооружило смерть против всей вселенной? То, что только один человек вкусил от древа. Если же смерть приобрела такую силу чрез преступление одного, то как скоро найдутся некоторые получивши благодать и праведность, несравненно превосходящие тот грех, то каким образом они могут оставаться повинными смерти? Потому (апостол) не сказал здесь: благодать, но: избыток благодати, потому что мы получили от благодати не столько, сколько нам было нужно для освобождения от греха, но гораздо больше. Ведь мы были освобождены от наказания, совлеклись всякого зла, были возрождены свыше, воскресли после погребения ветхого человека, были искуплены, освящены, приведены в усыновление, оправданы, сделались братьями Единородного, стали Его сонаследниками и сотелесными с Ним, вошли в состав Его плоти и соединились с Ним так, как тело с главою. Все это Павел и назвал избытком благодати, показывая, что мы получили не только врачевство, соответствующее нашей язве, но и здоровье, красоту, честь, славу и такие достоинства, которые гораздо выше нашей природы. Каждый из этих даров мог бы сам по себе истребить смерть. А когда все они открыто стекаются вместе, тогда смерть истребляется с корнем и не может уже появиться ни следа ее, ни тени. Это подобно тому, как если бы кто за десять оволов вверг какого-нибудь должника своего в темницу и не только его самого, но, по вине его, и жену его, детей и слуг, а другой, пришедши, не только внес бы те десять оволов, но еще подарил десять тысяч талантов золота, привел узника в царский дворец, посадил на месте самой высокой власти и сделал бы его участником самой высокой чести и других отличий - тогда давший в заем не мог бы и вспомнить о десяти оволах. Также случилось и с нами. Христос заплатил гораздо больше того, сколько мы были должны, и настолько больше, насколько море беспредельно в сравнении с малой каплей. Итак, не сомневайся, человек, видя такое богатство благ, не спрашивай, как потушена искра смерти и греха, как скоро излито на нее целое море благодатных даров. На это и намекнул Павел, сказавши, что избыток благодати и дар правды приемлюще в жизни воцарятся. Когда (апостол) ясно доказал это, он опять употребляет прежнее умозаключение и усиливает его повторением, говоря, что если все были наказаны за преступление Адама, то все могут и оправдаться Христом. Потому и говорит: темже убо, якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение, такожде и единаго оправданием во вся человеки вниде оправдание жизни (ст. 18). Потом, излагая тот же довод, говорит так: якоже бо ослушанием единаго человека грешни быша мнози, сице и послушанием единаго праведни будут мнози (ст. 19). Сказанное (апостолом) ведет, по-видимому, к немалому недоумению, которое, впрочем, при тщательном внимании, удобно разрешается. Какое же это недоумение? Речь о том, что непослушанием одного человека многие сделались грешными. Конечно, нет ничего непонятного в том, что все происшедшие от того, кто согрешил и стал смертен, сделались также смертными; но какая может быть последовательность в том, что от преслушания одного сделался грешным и другой? Тогда ведь окажется, что последний и не подлежит наказанию, так как не сам собою сделался грешником.

Итак, что значит здесь слово - грешни? Мне кажется, оно означает людей, подлежащих наказанию и осужденных на смерть. Что все мы после смерти Адама сделались грешными, (апостол) доказал это ясно и многими доводами, но остается вопрос о том, почему это произошло. Но (апостол) этого и не касается, так как это не относится к предмету его рассуждения. Ведь у него идет спор с иудеем, который отрицает и осмеивает оправдание чрез одного. Потому, доказав, что наказание от одного распространилось на всех, он не присоединил речи о том, почему это случилось, так как (апостол) не говорит ничего лишнего, а ограничивается одним только необходимым. Правило состязаний не понуждало ни иудея, ни тем более его говорить об этом, потому он и оставляет вопрос не решенным. А если бы кто-либо из вас постарался узнать об этом, то я скажу, что мы не только не получили никакого вреда от той смерти и осуждения (если только станем бодрствовать), но даже имеем пользу от того, что сделались смертными. Первая наша от этого выгода та, что мы грешим не в бессмертном теле, а вторая та, что это доставляет нам тысячи побуждений к любомудрию. Предстоящая и ожидаемая нами смерть располагает нас быть умеренными, целомудренными, воздержными и удаляться всякого зла. А после этого, или лучше сказать: прежде этого, она доставила уже нам и другие очень многие блага. Отсюда венцы мученические, награды апостольские. Так оправдался Авель (см. Быт. 4:1-12), так оправдался Авраам, когда принес на заклание сына (см. Быт. 22:1-19), так оправдался Иоанн, умерщвленный за Христа (см. Мф. 14:1-11), так оправдались три отрока (см. Дан. 3:1-33), так оправдался Даниил (см. Дан. 6:1-28). Если и мы пожелаем, то не только смерть, но и сам дьявол не сможет повредить нам. Кроме этого, нужно сказать и о том, что нас ожидает бессмертие; что после кратковременных вразумлений мы в безопасности насладимся будущими благами, будучи приготовлены в настоящей жизни, будучи наставлены - как в некотором училище - болезнями, скорбями, искушениями, нищетой и другими кажущимися нам бедствиями к тому, чтобы сделаться способными к принятию будущих благ.

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Говорю то же, что и апостол, который утверждает, что мы все были изгнаны из рая за грех Адама. По слову апостола, так же в нас Адам осужден - в тех, кто родился после. Потому ныне веруем во Христа, то есть в небесного Адама, надеясь, что, будучи изгнанными из рая за грех первого Адама, мы через праведность Адама второго вернемся в рай.

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Адам является образом будущего от противного: ибо более сделал Христос для возрождения, нежели Адам навредил потомкам.

Это можно понимать двояко. Либо смерть царствовала подобно преступлению Адама, так как несогрешившие тоже смертны из-за происхождения смерти от Адама. Либо смерть царствовала и над несогрешившими подобно преступлению Адама, но все равно грешившими, пока не был дан закон. Тех, кто получил закон, можно тоже считать согрешившими подобно преступлению Адама, ведь и Адам согрешил после получения заповеди, которой должен был повиноваться… Адам назван «образом будущего», но от противного: ибо как через него вышла смерть, так через нашего Господа вошла жизнь.

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Моисеем Апостол называет закон. Сие же находим и в Евангелии: Имут Моисеа и пророки (Лк.16:29). Так и божественный Апостол во Втором послании к Коринфянам говорит: Но даже до днесь, внегда чтется Моисей, то есть закон, покрывало на сердцы их лежит (2Кор.3:15). Посему говорит: Царствова смерть от Адама до пришествия Спасителя, ибо тогда закон приял конец. Сказано: Закон и пророцы до Иоанна прорекоша. От дний же Иоанна Царствие Небесное нудится, и нуждницы восхищаюте (Мф.11:12-13). Но царствова смерть и над несогрешившими по подобию преступления Адамова. Ибо если и не нарушили оной заповеди, то отважились на другие беззакония. Адама же назвал Апостол прообразом Христа, ибо Его называет будущим на том основании, что как первый Адам, согрешив, подпал смертному приговору и прародителю последовал весь род, так Владыка Христос, исполнив всю правду, сокрушил владычество смерти и, первый воскресши из мертвых, все естество человеческое возведет в жизнь.

Ст. 13-14 Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Апостол хочет доказать, что и не евшие от запрещенного древа и не грешившие, подобно Адаму, по причине греха его также сочтены согрешившими и умерли. Доказывает же это так: грех царствовал до издания закона, то есть и прежде закона. Какой же это был грех? Грех ли от преступления закона? Но как мог быть такой грех, когда не было закона? Грех тогда вменяется, когда есть закон, и люди, преступающие закон, по необходимости называются грешащими. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея, то есть до издания закона. Значит, был грех, чрез который смерть царствовала: если бы не было какого-либо греха, который удержал бы смерть, она не царствовала бы. Поскольку же доказано, что греха от преступления закона еще не было, то остается, что то был грех Адамов, чрез который смерть царствовала и над теми, которые не согрешили непосредственно (ибо не получившие закона и не преступившие его не называются согрешившими), но согрешили в подобии преступления Адама и сделались причастны падению его как праотца, который есть образ Христа. Ибо как древний Адам сделал всех повинными в его падении, хотя они не пали, так и Христос оправдал всех, хотя они не сделали ничего, за что следовало бы оправдать их. Вот почему он есть образ будущего, то есть Христа.

До закона бо грех бе в мире: грех же не вменяшеся не сущу закону

Вот перифраз этого места, сделанный блаженным Феофилактом, согласно со всеми нашими толковниками! «Апостол хочет доказать, что и не евшие от запрещенного древа, и не согрешившие, подобно Адаму, по причине греха его также сочтены согрешившими и умерли. Доказывает же это так: грех царствовал до издания закона, то есть и прежде закона. Какой же это был грех? Грех ли от преступления закона? Но как мог быть такой грех, когда не было закона? Грех тогда вменяется, когда есть закон, и люди, преступающие закон, по необходимости называются грешащими. Но: смерть царствова даже до Моисея, — то есть до издания закона. Значит, был грех, чрез который смерть царствовала: если бы не было какого-либо греха, который утверждал бы смерть, она не царствовала бы. Поелику же доказано, что греха от преступления закона еще не было, то остается, что то был грех Адамов, чрез который смерть царствовала и над теми, которые не согрешили непосредственно (ибо не получившие закона и не преступившие его не называются согрешившими), но согрешили в подобии преступления Адама и сделались причастны падению его, как праотца, который есть образ Христа. Ибо как древний Адам сделал всех повинными в его падении, хотя они не пали (как он), так и Христос оправдал всех, хотя они не сделали ничего, за что следовало бы оправдать их. Вот почему он есть образ будущаго, — то есть Христа».

Так все ясно, хотя нельзя отрицать, что и после сего могут возникать недоумения при чтении сего места. Для устранения их надо поиметь в мысли, что у Апостола не было в намерении представить вседовлетельное доказательство того, что во Адаме все согрешили, а только указать на некоторые очевидности, которые могли наводить на сию истину. И он указал их, как изъясняет блаженный Феофилакт.

Но как можно говорить, что грех не вменился до закона? Каину вменен, вменен допотопным, вменен столпоздателям (Столпоздатели — строители языческих «священных» столбов), содомлянам, египтянам; и все они понесли соответственные кары Божии. — На это вот что! — Апостол разумеет такое вменение, по которому бы за грех присуждалась смерть, и смерть, общая всем. Ибо он ищет источника смерти людей после Адама, и, как смерть у него выше поставлена следствием греха, ищет такого греха, который был бы причиною смерти всех по определению Божию. Но такого греха не было; были грехи, но греха в таком значении не было. Не было грешащих по подобию преступления Адамова. Люди грешили, будучи уже насмертниками, осужденными на смерть. И на смерть некоторые осуждались, как допотопные, содомляне, египтяне; но это было не первоначальное, не неточное присуждение смерти, а только ускорение срока смерти, уже присужденной всем.

Как еще: не сущу закону, — когда и до закона Моисеева был закон, — закон совести, Ноев закон, закон обрезания? Но Апостол требует как бы: укажи мне такой закон, при коем Бог Сам лично сказал бы: делайте так и так; если не будете делать, станете умирать. Но такого закона не было, как известно. Были законы, но с другими угрозами, а не с такою. Были и смерти присуждаемы за грехи, как потопом при Ное, огнем в Содоме и подобное. Но это не за нарушение какого-либо закона, данного с угрозою смерти за нарушение его, а за беззаконие вообще, возросшее до такой степени, что беззаконники сделались недостойными жизни. Это было приложение к делу судоопределения, на основании законов, данных прежде, без угрозы смертию. Смерть не в начале с этими делами сочетана, а после присуждена беззаконникам свободным определением правды Божией.

Но зачем у Апостола имеется во внимании только период от Адама до Моисея, как будто после закона Моисеева иные пошли порядки суда Божия, и смерть можно объяснять как следствие нарушения его? Можно предположить, что Апостол делает это условно. Откуда смерть? От греха. От какого же греха, когда, например, до Моисея и никакого не было торжественного законодательства, а не только с угрозою общей смерти, как при Адаме? Пусть бы говорил кто, что смерть пришла за нарушение закона, данного чрез Моисея; но откуда до Моисея смерть? Неоткуда ей быть, как от греха Адамова. При сем у Апостола совсем не было в намерении определять, что, как и почему было после Моисея. Для его цели достаточно было остановиться на этом периоде домоисеевом, чтоб указать: видишь смерть; а откуда она, когда не было закона? От Адамова греха. Святой Златоуст и говорит вообще: «ежели смерть имела свой корень в грехе, а грех, пока не было закона, не вменялся; то почему возобладала смерть над жившими до закона? Из сего видно, что не сей грех, не грех преступления закона, но другой, именно грех преступления Адамова, был причиною общего повреждения. Чем же это доказывается? Тем, что умерли все жившие до закона».

Адам именуется образом будущего, то есть Иисуса Христа, — в каком отношении? В таком: «как Адам для своих потомков, хотя они и не ели древесного плода, соделался причиною смерти, введенной в мир Адамовым ядением, так и Христос для верующих в Него, хотя они и не имели праведных дел, соделался виновником праведности, которую даровал всем нам чрез крест. Апостол, как выше, так и ниже, поддерживает эту мысль и многократно повторяет оную; останавливается же особенно на сей мысли для того, чтобы на возражения иудея: каким образом род человеческий спасен заслугами одного Христа? — мог и ты возразить ему: каким образом весь род человеческий осужден за преслушание одного Адама? — тем более, что нет и сравнения между грехом и благодатию; а напротив, — бесконечное расстояние между одним и другою. Когда уже свойство дела, могущество совершившего оное и самое приличие, — так как для Бога приличнее спасать, нежели наказывать, — все показывает, что превосходство и победа на стороне Христовой; скажи мне, какой предлог имеешь ты к неверию? Так Апостол доказывает, что в деле спасения нет ничего несообразного с разумом» (святой Златоуст).

Последние слова святого Златоуста выясняют смысл и значение последующих стихов (стихи 15-17), в коих Апостол сказывает, что дар не яко прегрешение. Они не представляют самостоятельных положений, а содержат придаточные и пояснительные мысли для усиления высказанного пред сим положения, что как одним грех и смерть, так одним же правда и живот. Доказав такое положение, можно было прямо излагать полнее содержание его в виде вывода, как это делается в 18-м и 19-м стихах. Но как цель Апостола в этом отделении (стихи 12 — 19) углубить убеждение в возможности спасения всех чрез одного, чтоб отстранить всякие колебания ума в признании сей истины, то, доказав пред сим, что как грех и смерть чрез одного, так нет основания сомневаться, что и правда, и живот чрез одного же, то есть что несомненность первого положения сильна удостоверить в несомненности второго, — он теперь выставляет, что для здравомыслящего последнее положение должно иметь большую достоверность и должно быть принимаемо с большим убеждением в истине его. Почему так? Потому, что не якоже прегрешение, тако и дар. Если грех подверг всех осуждению и смерти чрез одного, то тем паче благодать и дар чрез одного же сильны всех оправдать и спасти. Это преизбыточество благ во благодати пред обилием зол от греха святой Павел разнообразно разъясняет в 15-17-м стихах; и, хотя некоторые в них термины и соотношения понятий затруднительно уразуметь, эта, однако ж, главная мысль ясна.

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

По-гречески рукопись говорит, что смерть царила и над теми, кто не согрешил подобно Адаму. Все здесь кажется связанным: ибо смерть, то есть разложение, родилась завистью диавола, а поскольку и над несогрешившими царила смерть, как здесь говорится, то они умирают, будучи преданными сатане. Но если бы это было верно, то нельзя бы было сказать, что смерть царствовала от Адама до Моисея. Ведь если она царствует, то над всеми - с начала и до конца. Или же Павел выделил бы три периода относительно смерти: от Адама до Моисея, от Моисея до Христа и от Христа до конца — иначе какой смысл этого высказывания?

Однако апостол сказал: смерть царствовала от Адама до Моисея, то есть когда не было закона, чтобы - по даровании закона - люди жили под его властью и знали, чего избегать, дабы смерть не царствовала над ними. Неужели о том, кто жил до закона, управляясь природой и соблюдая то, что позже закон предписывал, можно сказать, будто смерть царствовала над ним? Посмотри, что об этом написано: грех не вменяется, когда нет закона. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея, то есть в то время, когда закона не было. И поскольку до появления закона царствовала смерть, то и говорится, что она царствовала над теми, кто согрешил подобно Адаму, как мы уже упоминали.

Известно, что некогда латиняне переводили древние греческие книги, и эти переводы сохранили неповрежденным содержание древнейших времен. После того как исчезло единодушие и еретики начали будоражить спокойствие, многое было изменено так, чтобы содержащееся в списках устраивало людей. Именно потому и у греков существуют различающиеся между собой книги Библии. Я же полагаю, что та из них верна, в которой все в согласии — и смысл, и история, и авторитетность. Ведь и ныне в латинских книгах содержатся выдержки из древних авторов: Тертуллиана, Викторина и Киприана…

Хотя грех не вменялся, пока не был дан закон через Моисея, смерть царила безнаказанно, зная тех, кто ей принадлежал. Уверенно властвуя, она царила как над теми, кому на время удавалось уйти от наказания, так и над теми, кто нес его за свои злодеяния. Она полагала всех принадлежащими себе, ибо всякий, делающий грех, есть раб греха (Ин. 8:34). Думая, что они останутся безнаказанными, люди все больше грешили; склонность к греху возрастала также потому, что мир будто бы видел в этом дозволенное. По этой причине и возрадовался сатана, так как он уверенно владел человеком, который в силу греха Адама был оставлен Богом.

Итак, царствование смерти стало впервые разрушаться в Иудее, ибо Бог был узнан в Иудее (ср. Пс. 75:2). Теперь же оно разрушается у всех народов, так как многие из сынов дьявола становятся сынами Бога… Адам же потому является образом будущего, что Бог уже тогда втайне решил очистить то, что произошло через грех одного человека - Адама, с помощью одного человека - Христа, как говорится в Откровении апостола Иоанна об Агнце, закланном от создания мира (Откр. 13:8).

Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Павел хочет показать, что, хотя до пришествия Христа смерть владычествовала над всеми, она не могла делать это без греха. Владычествует же она и над младенцами, которые не считаются преступившими заповедь подобно Адаму… Они грешат по естественному состоянию - из-за слабости человеческой природы, которая не могла соблюсти Божий закон… Далее говорится, что Адам есть прообраз Христа. Ведь подобно тому как Адам, который первым преступил заповедь Бога, является примером для тех, кто желает преступать Божий закон, так и Христос, исполнивший волю Отца, есть пример для жаждущих Ему подражать.

Ст. 13-14 Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона. Однако же смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего

Апостолу на его учение о происхождении смерти от одного человека могли возразить, что потомки Адама и сами грешили и что это и было причиною того, что они умирали. Апостол на это предполагаемое возражение отвечает: грех вменяется, как преступление, влекущее за собою смерть, только законом, устанавливающим смертную казнь. Таков был закон Моисеев. Но этот закон дан сравнительно в позднее время - при Моисее, спустя три тысячи лет после грехопадения. Тем не менее, все люди умирали, как преступники, заслужившие смерть. Они не нарушали какой-либо определенной заповеди, подобной той, какая была дана Адаму, и, однако, смерть поражала всех (даже и младенцев). Отсюда ясно, что причина смерти людей лежит не в их собственных грехах, а в грехе Адама, в котором они участвовали безвольно и бессознательно. Против такого доказательства противники Павла могли, конечно, указать на то, что у людей, и до закона Моисеева, был закон совести, за нарушение которого Бог и карал человечество (потоп, сожжение Содома и Гоморры). Но закон совести не угрожал определенно смертью за его нарушение, а потом и те наказания, какие обрушивал иногда Бог на головы людей, не были собственно юридическими, состоявшимися по известному юридическому масштабу. Это были скорее особые педагогические мероприятия, вызванные развитием беззаконий между людьми, перешедшим всякие пределы. - Образ будущего (tupoV tou mellontoV). Из всего сказанного об Адаме Апостол выводит заключение, что Адам есть образ будущего Адама, т. е. Христа. Вместо слова «образ», впрочем, правильнее было бы поставить выражение «прообраз», потому что слово tupoV всегда означает что-либо историческое (лицо или вещь), которое, по божественному плану, имеет своим назначением прообразовывать или предуказывать на что-либо, соответствующее древнему, ветхозаветному, будущее, новозаветное. Прошедшее Апостол рассматривает, как подготовительный момент развития, в зачатке содержащий в себе то, что должно явиться в Новом Завете. Но если сравнить обоих Адамов - ветхозаветного и новозаветного - в отношении их достоинства, то нужно сказать, что Христос (второй Адам) есть прототип, оригинал, а Адам (первый Адам) - это отражение, это образ Его [ «Будущим» Апостол, по Цану, называет Христа не по отношению к настоящему времени, когда Апостол писал свое послание, но с точки зрения человека, жившего до пришествия Христа].

См. также Толкование на Рим. 5:12