Толкования на Евангелие от Луки 16:10

Господь, намереваясь возвести учеников Своих к совершенной вере, сказал в Евангелии: неверный в мале и во мнозе неверен есть, «а верный в мале, и во мнозе верен есть». Что значит малое? И что значит многое? Малое — это суть обетования века сего, все, чем Господь обещал снабжать верующих в Него, например: пища, одежда и прочее, служащее к телесному покою, или здравию, и тому подобное, и о чем повелел вовсе не заботиться, с упованием надеясь на Него; потому что Господь во всем промышляет о прибегающих к Нему. Многое же — это суть дары вечного и нетленного века, какие обещал подать верующим в Него, которые непрестанно об оных заботятся и их у Него просят; потому что так заповедал им: вы, говорит, «ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6, 33). Заповедал же для того, чтобы каждый из нас испытан был сим малым и временным, верует ли он в Бога, обетовавшего снабдевать сим, если только мы не будем заботиться о том, а станем пещись о будущем, вечном.

Кто возносится естественными дарованиями, т. е. остроумием, понятливостию, искусством в чтении и произношении, быстротою разума, и другими способностями, без труда нами полученными, тот никогда не получит вышеестественных благ; ибо неверный в малом – и во многом неверен и тщеславен.

Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом

Видишь ли, что верный есть тот, кому вверяется? Кто же не чувствует и не знает, чтоб ему вверено было что-нибудь, тот или не получил благодати Святого Духа, или бесчувствен, и по причине нечувствия его она отступила от него. Ибо Дух Святой, дающий людям мудрость, и ведение, и благочестие, и страх Божий, и веру, не хочет пребывать в нечувственных.

Как никто не может вести торговлю без денег, то Господь каждому верному дает, по силе его и способности, духовный динарий, то есть дар Святого Духа, который бы всегда пребывал с ним во всякое время и во всяком деле. Кому вверен такой динарий и кто получил его, тому надлежит хранить его добре и со всем усердием и терпением стараться приумножить его. И послушай, как он может умножить его. Получает, например, кто-либо дар веры и дар терпения: верою верит он в то, что обетовал ему Бог, а терпением претерпевает скорби и напасти, которые находят на него. Видя, что его встречает многое, противное тому, что обетовал ему Бог, он терпит благодушно, ожидая, пока наконец придет время исполнению обетовании Божиих. Здесь по видимости кажется, будто человек сам перетерпевает, а на деле сила благодати Святого Духа, которую он получил, она содевает в нем терпение и твердость. Если он не забудет о сей силе благодати, ему дарованной, то умножается в нем дар, и он сподобляется получить, что Бог обещал ему дать, ибо христиане верою и терпением наследуют обетования Божий. Если же он забудет о благодати и подумает, что сам своею силою вынес бремя испытания и терпения, а не силою благодати Божией, то теряет благодать и остается обнаженным от нее; и диавол, находя его обнаженным от Божественной благодати, помыкает им, куда хочет и как хочет, – и бывают последняя его горша первых.

Ст. 10-13 Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше? Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне

Господь еще учит о том, что богатством нужно управлять по воле Божией. «Верный в малом», то есть хорошо распоряжавшийся вверенным ему имением в мире сем, верен «и во многом», то есть и в будущем веке достоин истинного богатства. Малым называет земное богатство, так как оно поистине мало, даже ничтожно, поскольку скоропреходящее, а многим - богатство Небесное, так как оно всегда пребывает и прибывает. Поэтому, кто оказался неверным в сем земном богатстве и данное на общую пользу братьев присвоил себе, тот не будет достоин и того многого, но будет отвергнут как неверный. Поясняя сказанное, прибавляет: «Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное?» Неправедным богатством назвал богатство, которое остается при нас; ибо если б оно не было неправедно, оно и не было бы у нас. А теперь, поскольку оно у нас, то очевидно, что неправедно, так как оно задержано нами и не роздано бедным. Ибо похищение чужого имения и принадлежащего нищим есть несправедливость. Итак, кто нехорошо и неверно управляет сим имением, как тому доверять истинное богатство? И нам кто даст наше, когда мы неверно распоряжаемся чужим, то есть имением? А оно чужое, так как оно назначено для бедных, а с другой стороны, так как мы ничего не принесли в мир, но родились нагими. А наш удел - богатство Небесное и Божественное, ибо там жилище наше (Флп. 3, 20). Имение и приобретение чужды для человека, сотворенного по образу Божию, ибо из них ничто не похоже на него. А наслаждение Божественными благами и общение с Богом - это сродно нам. - Доселе Господь учил нас, как должно верно управлять богатством. Ибо оно чужое, а не наше; мы управители, а не господа и владыки. Поскольку же управление богатством по воле Божией совершается не иначе, как при твердом бесстрастии к нему, то Господь прибавил к учению своему и сие: «Не можете служить Богу и маммоне», то есть невозможно тому быть слугой Божиим, кто привязался к богатству и по пристрастию к нему нечто удерживает за собой. Поэтому, если ты намерен верно распоряжаться богатством, то не порабощайся ему, то есть не имей привязанности к нему, и ты истинно послужишь Богу. Ибо сребролюбие, то есть страстная наклонность к богатству, повсюду порицается (1Тим. 6, 10).

Ст. 10-13 Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше? Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне

Развивая мысль о необходимости благоразумного употребления богатства, Господь сначала приводит как бы пословицу: «верный в малом и во многом верен…» Это общая мысль, не требующая особого объяснения. Но далее Он уже прямо обращается к Своим последователям из числа мытарей с наставлением. Они, несомненно, имели в своих руках большие богатства и не всегда были верны в их употреблении: нередко они, собирая подати и пошлины, брали и себе часть из собранного. Вот Господь и научает их, чтобы они оставили эту дурную привычку. К чему собирать им богатство? Оно неправедное, чужое, к нему и нужно относиться как к чужому. У вас есть возможность получить истинное, т. е. вполне ценное богатство, которое для вас должно быть особенно дорого, как вполне подходящее к вашему положению учеников Христа. Но кто вверит вам это высшее богатство, это идеальное, подлинное благо, если вы оказались не в состоянии управиться как должно с низшим? Можете ли вы удостоиться тех благ, какие Христос дарует истинным Своим последователям в имеющем открыться славном Царстве Божием?

От верности в употреблении земного богатства Христос (стих 13) переходит к вопросу об исключительном служении Богу, которое несоединимо со служением Мамоне. См. Мф.6:24, где это изречение повторяется.

Притчей о неправедном домоправителе Христос, имевший прежде всего в виду мытарей, научает и всех грешников вообще, как достигать спасения и вечного блаженства. В этом и заключается таинственный смысл притчи. Богатый человек – это Бог. Неправедный домоправитель – это грешник, который долгое время беспечно растрачивает дары Божии, пока Бог не призовет его к ответу какими-нибудь грозными знамениями (болезнями, несчастиями). Если грешник еще не утратил здравый смысл, то он приносит покаяние, подобно тому как домоправитель простил должникам господина те долги, какие он мог бы считать за ними. Но понятно, что вдаваться в подробные аллегорические объяснения данной притчи совершенно бесполезно, потому что тут придется руководиться только совершенно случайными совпадениями и прибегать к натяжкам: как и всякая другая притча, притча о неправедном домоправителе содержит в себе, кроме главной мысли, еще прибавочные черты, которые и не требуют объяснения.

Ст. 10-12 Верный в мале, и во мнозе верен есть: и неправедный в мале, и во мнозе неправеден есть. Аще убо в неправеднем имении верни не бысте, во истиннем кто вам веру имет? И аще в чужем верни не бысте, ваше кто вам даст

Слова, которые были высказаны Господом после притчи о неверном управителе, составляют ответ на мысли фарисеев и книжников (о них чит. в объясн. Лк. 3:7), что и не употребляя богатства так, как Он учит вообще и учил сейчас в притче, т. е. не уделяя из него бедным и нуждающимся, можно быть верным Богу или вообще Его закону. Господь утверждает, что это невозможно, – невозможно, чтобы человек, который в известное время неверен в малом, был верен во многом: тут дело не в количестве, а в чувстве добросовестности. Если и пустые, незначительные вещи соблазняют такого человека, то можно ли положиться на него в обстоятельствах более важных?

И можно ли награждать того высшею доверенностию, кто заслужил не награду, а наказание? Кто награждает за неспособность и злоупотребления, доказанные на опыте? Что же Господь разумеет здесь под малым и многим? Это можно видеть из дальнейших Его слов: аще убо в неправедном имении (богатстве) и пр. Под неправедным богатством или малым здесь разумеются все блага мира сего (Лк. 16:9). Почему богатство называется неправедным, это выше было объяснено: 1) оно весьма часто приобретается неправедными путями, 2) употребляется неправильно, служит даже поводом к таковому употреблению, и 3) оно суетно, непрочно, обманчиво и тленно. Как богатство, так и прочие блага мира сего называются малыми, ничтожными, конечно, по сравнению с благами духовными, небесными, вечными.

Под истинным же богатством или многим разумеются блага веры Христовой, как то: призвание нас ко Христу (Ин. 14:23 и др.), божественные силы к добрым делам (2Пет. 1:3), самые наши добрые дела (Гал. 5:22) и наконец вход в царство небесное (2Пет.1:4, 11). Эти блага нетленны и вечны, потому они и истинны и велики. Подобное же разумеется и под чужим и своим, под первым разумеется богатство земное, под вторым – духовное, небесное.

Богатство называется чужим, потому что Бог Владыка всего дает его людям на время, и по времени потребует у них отчета в его употреблении, как требовал в притче господин от Своего управителя. Что ты имеешь, чего бы не принял от Бога? вопрошает человека Апостол (1Кор. 4:7). «Что у тебя собственное? Откуда ты взял и принес с собою в жизнь?» вопрошает также св. Василий Великий. «Хотя ты получил родительское наследство, поучает св. Златоуст, и таким образом всё имущество, по-видимому, твоя собственность, однакож помни, что все это принадлежит Богу». Блага мира называются чужими еще и потому, что они чужды нашей духовной природе, принадлежать более миру, и человек, как при рождении ничего не имеет при себе, так и при смерти ничего не уносит с собою, оставляя все миру.

Своим, т. е. истинно принадлежащим людям, богатством называются духовные блага, потому что они сродны нашей природе и получаются от Бога, и раз по вере принятые от Него и сохраненные добродетельною жизнию, могут оставаться вечною собственностию человека. «Богатства внешние чужды нам; Христос же наш, потому что Он есть жизнь», пишет свящ. Амвросий. Наше составляют небесные и божественные блага, пишет блаж. Феофилакт; там (на небе) наша собственность, потому что человек сотворен по образу Божию, а деньги и имущества чужды, потому что в них нет ничего подобного ему».

Таким образом смысл приточных изречений Спасителя относительно имения следующий: если мы не употребляем блага мира сего как должно, т. е. сообразно с волею Божиею, употребляем их на свои собственные удовольствия, и часто удовольствия порочные, а не на пользу ближних и во славу Божию, то это, значит, мы не имеем истинного благочестия, а посему недостойны божественных духовных даров и не войдем в вечные обители – кто поверит нам истинное? кто даст нам наше? Если же, напротив, мы верны в этом малом, т. е. правильно употребляем блага мира сего, то тем свидетельствуем, что мы – воистину чада Божии, имеем блага духовные и получим после смерти богатство нетленное и славу небесную. Поэтому и необходимо нам стараться быть верными в малом, т. е. правильно пользоваться благами мира.

Эта притча о неправедном Управителе в ряду всех речей Господних занимает особенное положение. Составители не только сказаний о земной жизни Христа Спасителя, но даже специальных толковании Евангелия, обычно стараются обойти ее молча­нием как темную и исключительную по своему содержанию. Враги же церкви Христовой, пытаясь унизить достоинство нашего Божественного Учителя, намеренно выдвигали эту притчу на вид, как в высшей степени неудачную, ни с чем несообразную и даже нравственно несостоятельную. Сколько несправедливых нареканий доставила эта притча нашему Божественному Учите­лю от ложных мудрецов нашего века! Его обвиняли в наивном непонимании подлинной человеческой жизни, ибо приточный Управитель простовато полагает, что кто-то будет целый век кормить и поить его за то только, что он на несколько рублей уменьшил должникам и без того незначительный долг. Обвиняли Господа нашего и в явном незнании национального характера еврейских богачей: приточный богач, разоряемый своим управителем, да еще похваляющий убытки, нанесенные ему мошенничеством, взят не из жизни, а является плодом неудачной фантазии. Обвиняли Христа и в незнании общественно-государственной жизни: Его управитель и должники даже не подозревают о существовании уголовного суда, который мошенников и воров не поощряет и не милует. Обвиняли Спасителя и в более худшем – в прозрачном одобрении и сочувствии Его обману и мошенничеству. Но странно, что никто из лжеученых борцов против христианства не направил своего внимания вот на какое обстоятельство: когда Спаситель изрек эту свою притчу, никто не обратился к Нему с недоумениями и за каким-либо разъяснением, следовательно, она была всем ясна и понятна. Так как эта притча была произнесена Христом Спасителем одновременно с притчей о Блудном Сыне, то ясно, что Блудный Сын и Неправедный Управитель – ясные и понятные всем во времена Христа Спасателя, стали темными и загадочными впоследствии, когда изменились условия общественно-экономической жизни в Палестине, и современный Христу быт евреев подвергся забвению. Успехи исторической и археологической наук в новейшее время дают возможность восстановить подлинный смысл и значение столь пререкаемой притчи нашего Спасителя. Чтобы наглядно представить этот истинный смысл и запечатлеть его в умах и сердцах читателей, мы развернем во всей полноте одну из тех картин древнееврейской жизни, которые дали Христу Спасителю осязательный материал для Его Божественной притчи.

Громоздкий, тяжелой архитектуры, двухэтажный, гранитный, с коринфскими колоннами дом, стоявший у водоема Селах против «царского» сада, был очень хорошо известен почти каждому иерусалимскому еврею. Дом этот принадлежал одному из тех иудейских «князей», которые держали в своих руках почти всю торговлю древнего Востока и в то же время среди своих соотечественников слыли за людей праведных и благочестивых, верных блюстителей закона Моисеева.

В одной из многочисленных комнат этого дома с белоснежными мраморными полами, с роскошной обстановкой, доставлен­ной из Рима, сидел сам владелец его Рехум-бен-Габбай. Перед ним с подобострастным видом стояло два человека, далеко не равного с ним происхождения и состояния. Впрочем, один из них и по одежде, и по манерам производил впечатление человека делового, зажиточного и аккуратного. Это был казначей Рехума, служивший у него уже много лет. Второй, по имени Шимей, был новичок, лишь в первый раз попавший в этот роскошный дом богача.

К нему-то и обратился с речью Рехум: «Мне рекомендовал тебя один из моих друзей, твой бывший владелец, давший тебе свободу».

Новичок низко поклонился. «В одном из моих имений, – продолжал Рехум, – сейчас свободна должность Управителя. Я не хочу отдать эту должность кому-нибудь из своих рабов. Среди них нет сейчас расторопного и опытного человека. Да если бы и нашелся такой, то от моих должников не было бы мне покоя с вечными жалобами на его грубость и нахальство. Поэтому во все свои имения я обычно назначаю управителями не рабов своих, а чужих свободоотпущенников. Если хочешь, то я во внимание к рекомендации моего друга, назначу тебя на свободную должность Управителя в своем Эн-Шемемском имении». Свободоотпущенник выразил полную готовность и, как мог, благодарил за это богача.

«Ты, конечно, знаешь, – сказал Рехум, – что это имение мое неплохое. Там есть и пахотное поле, и фруктовый сад, и большой виноградник, и масляничный сад. Все эти участки отдаются разным лицам в аренду. Каждый арендатор – мой долж­ник, который, по сборе плодов и урожая, должен через Управителя вносить моему казначею определенную годовую плату за пользование тем или иным участком… Итак, ты согласен? Все подробности по делу управления и по вознаграждению тебя сообщит тебе мой казначей». И Рехум сделал рукою знак, что аудиенция кончилась. Оба посетителя вышли.

«Так вот знай, Шимей, – говорил Управителю казначей в своей квартире после получасового объяснения всех обязанностей по должности, – этот арендатор сада масличных деревьев должен доставлять тебе ежегодно 50 батов оливкового масла. Ты должен это масло продавать по иерусалимской цене и деньги представить мне. Арендатор-хлебопашец должен доставлять тебе ежегодно по 80 коросов белой пшеничной муки. Ты муку должен обратить в деньги и представить мне. Таким же образом ты должен поступить и с другими арендаторами. Так как срок аренды теперь кончился, то ты с каждым арендатором должен заключить вновь контракт на несколько лет, лучше всего на шесть – до субботнего года. Все контракты или расписки должны храниться у тебя».

«А какое же мне будет вознаграждение за мой труд?» – спросил новый Управитель. – «Вознаграждение обычное: определенной платы управителям у Рехума нет. Каждый управитель имеет право выторговать себе с арендаторов, сверх причитающегося владельцу, еще несколько мер муки, елея, вина и так далее. А чтобы твое содержание было более верно, ты можешь, как и всякий управляющий, требовать, чтобы твоя доля тех или иных продуктов была вносима в контракты и присоединяема к сумме Рехума».

Получив должные указания и разъяснения, новый Управитель вышел от казначея. «Да, как же! – ворчал он про себя. – Можешь, говорит, выторговать 55 батов. Я – не дурак. Я уже несколько раз осматривал это имение. Там не 55 можно взять, а если 100 батов содрать с арендатора, так и то он в убытке не останется. Да и хлебопашец может дать не 80 коросов, а вдвое больше. Впрочем… нет. Вдвое не даст: у него там работы много. Да и хлеб вообще дает меньше доходов, чем масло или вино. Ну да с него 100 коросов можно взять. Если прежние не дадут, найду новых, а сделаю по-своему».

И стал новый Управитель, вступивши в должность, заключать с арендаторами новые контракты, блюдя не только интересы Рехума, но не забывая и себя. Имение, действительно, было очень хорошее, и все арендаторы получали значительный доход. Правда, вымогательство и поборы нового Управителя тяжелехонькими им приходились. Но что же делать? И прежние Управители тоже не миловали их.

«Намаялся я, будучи рабом, – рассуждал сам с собой Шимей. – Теперь заживу в свое удовольствие. Денег будет у меня немало. У иного купца столько не бывает. Ведь каждый год буду для себя брать 50 батов елея. А это значит 200 ведер, или 8000 рублей серебром. Буду брать в свою пользу 20 коросов муки, а это ведь 400 четвертей, или 4000 рублей. Вот уже ежегодно 12000 рублей серебром есть. А там еще виноградник да фруктовый сад. Ну, чем я тоже не богач? Заживем теперь весело! Найду себе компанию, с кем повеселиться и покутить».

И стал новый Управитель проводить жизнь веселую, разгульную. Все, что ни получит в свою пользу, прокутит вместе со своими приятелями, которых у него стало много. Завелись и приятельницы, которые поглощали все больше денег. Стал он по жизни, словно блудный сын, «изъядый имение свое с любодейцами». Так жил он целых три года.

Хотя владелец имения непосредственно и не вмешивался в хозяйственные дела, да и жил он в Иерусалиме, однако, и до него стали доходить кое-какие слухи о разгульной жизни Управителя. Наконец, к нему поступил от кого-то злостный донос, что Управитель расточает его имение. И Рехум-бен-Габбай решил разгульного Шимея вызвать к себе.

«Что это я слышу о тебе? – строго спросил Рехум своего Управителя, когда тот явился к нему. – Ты ведешь жизнь распутную, мотаешь деньги. Где ты их берешь, Управитель Неправедный? Откуда у тебя такие суммы, что вечно устраиваешь пиры и окружаешь себя любодейцами? Мне рекомендовали тебя как человека степенного и честного. А ты оказался чуть не пьянчужкой и развратником. Вероятно, не свои, а мои деньги прогуливаешь, пропиваешь да проедаешь. Представь мне отчет по имению и убирайся! Я – иудей трезвый, строгий и благочестивый. Пьяниц и мотов я не терплю. Ты более управлять не можешь. Ступай!»

Строгая речь богача, не любившего шутить, очень подействовала на Шимея.

«Прогонит… В этом сомнения нет, что прогонит, – думал он про себя. – Конечно, все, что назначено, я исправно доставлял его казначею. В этом бен-Габбай ко мне не прицепится. А вот за разгульную жизнь он прогонит, обязательно прогонит: трезвый и благочестивый он иудей. Ну, что теперь буду делать? Сколько денег прожито, пропито, проедено! Ни одной драхмы не оставлено на черный день. Все спущено. Ну, куда теперь деваться? Без рекомендации ни к кому не попадешь, а Рехум хорошего отзыва обо мне не даст. Разве наняться в виноградники копать? Так я давно от тяжелого труда отвык. Сил на это уже нет. Пойти милостыню просить? Стыдно перед людьми и приятелями. Кругом везде меня знают».

«Как он меня назвал? – продолжал разговаривать сам с собой злосчастный свободоотпущенник. — Да! «Управитель Неправедный». Как неправедный? В чем? Все, что велено было взыскивать с арендаторов в пользу Рехума, я взыскивал, продавал по дорогой цене и аккуратно представлял казначею. Ни одной драхмы или лепты хозяйской не утаил. Интересы Рехума ни в чем не страдали. Ишь ты: «Управитель Неправедный»!»

Но тут в глубине души его что-то зашевелилось, голос совести вдруг заговорил в нем.

А что как и в самом деле «неправедный»? «Интересы Рехума не страдали». …Как же не страдали? Ведь ты должен был сообщить ему: это – с арендаторов без всякого убытка для них.

Да только ли против Рехума «неправеден» ты был? А арендаторов забыл? Разве по 50 коросов да по 20 батов ты должен-то брать с них? А ты что делал? Люди до пота трудились и день и ночь, а ты их трудовые деньги поглощал, проедал со своими прихлебателями, а вот настоящих тружеников чуть до беды не довел. У одного жена сколько времени была больна; последние деньги прожил, а тебе и горя мало. Тебе вынь да положь! У другого детей куча, да тоже то один, то другой захворает, перебивается кое-как. А ты с ножом к горлу пристал: давай, что обещался контрактом.

«Боже мой, Боже мой, что я делал! – приходя в себя, мучился «Неправедный Управитель» в своем сознании. – Разве так можно жить? Только грешил да вредил себе и людям. Куда теперь деваться? Разве этим приятелям и любодейцам нужен я буду без денег, без должности? Кто возьмет меня, кто приютит?»

Но вдруг его осенила счастливая, благодатная мысль. «Знаю, что сделать, – решительно сказал он себе. – Знаю, кто меня может приютить у себя, когда отставит меня Рехум». И на сердце у него вдруг стало тепло и светло. Он тотчас послал за арендатором масличного сада. И когда тот явился, спросил у него: «Сколько ты должен ежегодно давать масла по своей расписке на имя владельца?» – «Что же спрашиваешь? Сто батов». – «Вот твой контракт. Бери его, а сейчас садись и давай новую расписку».

Арендатор удивленно посмотрел на Шимея, но сел, со страхом ожидая нового вымогательства. «Теперь пиши 50», — сказал ему Управитель. «Что это значит? – воскликнул арендатор. – А куда же девать остальные 50? Неужели… неужели ты даришь их мне?» – «Да, дарю тебе», – с мягкой улыбкой ответил Шимей. «Но ведь по условию я еще три года буду пользоваться масляничным садом. Значит, ты свой доход отдаешь мне на эти года?» – «Да». – «Но ведь это будет уже 150 батов, все равно что 600 ведер. Ты, значит, даришь мне 24000 рублей?» – «Выходит, так». – «Да благословит тебя Бог Израилев! Благодарю тебя, Шимей! Отныне я – твой слуга, твой раб. Пользуйся мной, я в твоем распоряжении». – «Не забудь меня в моем несчастье», – тихо сказал ему Управитель.

По уходе этого должника, Шимей послал за другим арендатором. «Ты сколько должен каждый год давать по своему контракту муки?» – «Сто коросов». – «Возьми свое обязательство, садись и пиши новое, только не на 100, а на 80 коросов, какие следуют Рехуму, а мне больше не надо ни одного короса. Пусть они пойдут тебе и твоей семье».

И снова от удивленного арендатора посыпались слова искренней благодарности, ибо за три года ему возвращалась мука почти на 12000 рублей.

Так было и с остальными арендаторами.

Раскаявшийся в своей блудной, расточительной жизни «Неправедный Управитель» круто изменил свой образ жизни.

Еще не успел Шимей явиться к хозяину с последним отчетом, как тому казначей и еще кто-то успели доложить о разнесшемся слухе насчет щедрости Эн-Шеменского Управителя и происшедшей с ним перемены.

И удивился строгий, благочестивый Рехум такой самоотверженности своего «Неправедного Управителя». И когда тот явился к нему с отчетом, то не только не устранил его от должности, но даже похвалил его, что он так благочестиво и благоразумно поступил.

«Вы слышали эту притчу? – как бы так говорил Христос. – Она всем вам понятна так же, как и притча о Блудном Сыне. Вы ни в чем не затруднились, слушая ее. Она не возбудила в вас никаких недоумений. Вы не спрашиваете ее объяснения.

Так знайте же, что и всегда «сыны века сего» – неправедные управители, грешные мытари, блудные сыновья и обрекаемые вами на смерть блудницы – бывают благоразумнее вас, «просвещенных» фарисеев. Вы ведь – «сыны света в своем роде». А между тем, вы, видя, не видите и, слыша, не слышите Божественного спасения, так что мытари и блудницы опережают вас на пути в Божие Царство. Ваши души и сердца слишком отягощены сребролюбием и тяготением к жалкому земному богатству, Вы не ищете Царства Божия и правды Его, не стремитесь к Небу, где обитает Отец ваш небесный.

Отриньте же, наконец, от себя это сребролюбие!

Подобно Неправедному Управителю, раздавайте щедро и самоотверженно эту «маммону неправды» всю без остатка беднякам, сиротам и вдовам, и сердца ваши умягчатся, и души ваши окрылятся любовию, и будете иметь искренних друзей и молитвенников за вас, и благодарностью откроют они вам входы в небесные, вечные обители, когда вы скончаетесь, покинув эту землю с ее тленным, суетным богатством.

Что значит это ничтожное, тленное богатство в сравнении с богатством истинным, духовным? Ведь это земное богатство – постороннее для вас, оно – не ваше, оно для вас внешнее. Оно лежит в сундуках, оно хранится в «сосудах».

Есть истинное богатство. Кто приобрел богатство это, тот носит его в самом себе, в глубине души своей. Это духовное, истинное богатство выше всех сокровищ мира. Оно состоит в познании тайн Божиих, в созерцании сокровенных видений, в даре прозорливости и пророчеств, в силе благодатных исцелений и преестественных чудес. Это богатство в полном смысле «ваше»: оно не нуждается ни в ящиках, ни в сосудах.

Но если вы не умеете во благо направить внешнее, «чужое» для вас богатство, если вы жадно трясетесь над золотом и серебром, если вы не способны распорядиться по закону Божественной любви этими земными сокровищами, то кто же доверит вам богатые сокровища неба – те сокровища, которые должны составлять ваше собственное внутреннее богатство? Ведь несправедливый, неверный в ничтожном неверен будет и в обильном. Кто щедр и милосерден, тот и духовные дары способен воспринять в душу свою на благо ближних своих. Верный в ничтожном и малом – верен будет и в великом.

Ваши души отягощены сребролюбием и любостяжанием; вы заглушили в себе все высокое и святое; вы забыли Бога и Его святое учение; вы предались маммоне, вы – рабы его. А никакой слуга не может работать двум господам. Вы не можете одно­временно служить Богу и маммоне.

Вам, сребролюбцы и фарисеи, странными кажутся эти речи. Вы смеетесь над ними? Ваши сердца огрубели, ваши души омер­твели.

А у кого душа еще жива, у кого сердце еще не огрубело, внимайте притче о «Богатом и Лазаре», которую вы сейчас услышите от меня. Она приподнимет перед вами завесу. Она покажет вам судьбу богача, не знавшего истинного употребления земных богатств. «Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят».

В заключение Господь говорит: «Верный в малом и во многом верен; а неверный в малом неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны: кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны: кто даст вам ваше?» – т.е., если вы в земном богатстве были неверны, не умели им распорядиться, как должно, на пользу души, то как можете вы заслужить, чтобы вам поверено было богатство духовное, богатство благодатных даров?

Благодать, даруемая в начале ради привлечения и обучения, иногда бывает неменьшей, чем у совершенных; однако это вовсе не значит, что она усвоена получившим сие страшное благословение. Усвоение Божиих дарований требует длительного испытания и усиленного подвига. В полноте перерождение падшего человека в «нового» (Еф. 4:22–24) совершается в три периода: первый, начальный – призыв и вдохновение на предстоящий подвиг; второй – оставление «ощутимой» благодатью и переживание богооставленности, смысл которой в том, чтобы предоставить подвижнику возможность явить верность Богу в свободном разуме; третий, заключительный – вторичное стяжание ощутимой благодати и хранение ее, связанное уже с умным познанием Бога.

«Верный в малом и во многом верен; неверный в малом неверен и во многом… Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны: кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны: кто даст вам ваше?». Кто в первичный период был наставляем самим действием благодати в молитве и всяком ином добре, и во время длительной богооставленности живет так, как будто бы благодать неизменно пребывала с ним, таковой, по долгом испытании его верности, получит «истинное» богатство, в уже неотъемлемое вечное обладание; иными словами: благодать срастается с природой тварной, и обе сии: благодать и тварная природа – становятся едино. Этот заключительный дар есть обожение человека; сообщение ему божественного образа бытия, безначального, святого; преображение всего человека, чрез которое он становится христоподобным, совершенным.

Те же, что не пребыли верными «в чужом», по выражению Господа, утеряют то, что получили в начале. Здесь мы усматриваем некую параллель с притчей о талантах: «поручил им имение свое. И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе… по долгом времени, приходит господин рабов тех, и требует у них отчета… получивший пять… принес другие пять талантов, и говорит: господин! пять талантов ты дал мне, вот, другие пять… я приобрел на них. Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен; над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего Подошел также и получивший два… и сказал… вот, другие два таланта я приобрел на них… хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен; над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего Подошел и получивший один талант, и сказал: господин! я знал тебя, что ты… жестокий… и убоявшись… скрыл талант твой в земле: вот тебе твое. Господин же в ответ: лукавый раб и ленивый… возьмите у него талант, и дайте имущему десять талантов… а у неимущего отнимется и то, что имеет» (Мф. 25:14–29 и далее).

И эта притча, как и предыдущая, неприложима к обычным человеческим отношениям, но только к Богу: Господин не взял от того, кто потрудился над талантами и удвоил их, но все, и данное, и им приобретенное трудом, – все отдал ему в его владение, как совладельцу: «Войди в радость (обладание царством) Господина твоего». И когда неиспользованный талант оказался свободным, то и его отдает Господин «имущему десять… ибо всякому» трудящемуся над дарами Божиими «дастся и приумножится» (Мф. 25:29).