Толкования на 3-я книга Царств 17:18

Ст. 17-18 После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания. И сказала она Илии: что мне и тебе, человек Божий? ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего

Обратите внимание на слезы этой женщины, увидьте смирение её в горе, ведь она нимало не винила Бога за решение Его, не поднялась против пророка, но в смирении разума своего она понимает, что наказание настигло ее за ее же вину. Тогда она говорит пророку: Ты пришел ко мне напомнить грехи мои.

то священник выйдет из дома к дверям дома и запрет дом на семь дней

Умозрение об отлучающем нечистый дом.

Ибо и о священнике слыша, по заповеди законной входящем в каким-либо образом оскверненный дом и отлучающем его, и относящееся ко очищению повелевающем его владельцам, я разумею так, что этим указывается на Архиерея Логоса, словно чистейший свет входящего в душу и обнажающего нечистые (ἐναγῆ) пожелания и помышления вместе с зазорными деяниями, и премудро предлагающего пути (τρόπους) обращения и очищения, что, полагаю, яснее выразила принявшая пророка Илию, сказав: человече Божий, вшел еси ко мне воспомянути неправды моя (3Цар. 17:18).

Ст. 17-24 После этого заболел сын этой женщины, хозяйки дома, и болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания. И сказала она Илии: что мне и тебе, человек Божий? ты пришел ко мне напомнить грехи мои и умертвить сына моего. И сказал он ей: дай мне сына твоего. И взял его с рук ее, и понес его в горницу, где он жил, и положил его на свою постель, и воззвал к Господу и сказал: Господи Боже мой! неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее? И простершись над отроком трижды, он воззвал к Господу и сказал: Господи Боже мой! да возвратится душа отрока сего в него! И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил. И взял Илия отрока, и свел его из горницы в дом, и отдал его матери его, и сказал Илия: смотри, сын твой жив. И сказала та женщина Илии: теперь-то я узнала, что ты человек Божий, и что слово Господне в устах твоих истинно

и воскрешение ее сына

И. Флавий (Древн. VIII, 13, 3) предполагает, что сын вдовы сарептской не умирал, а лишь «имел вид трупа» (род обморока); то же думали и некоторые толкователи (напр. Bahr, op. cit: s. 174), но библейский текст определенно говорит (ст. 22, ср. 18), что здесь имел место случай действительной смерти и действительного воскрешения из мертвых. Замечательно воззрение вдовицы (ст. 18), что благодаря пророку (и его святости) открылись во всей силе грехи ее и вызвали наказание Божие. «Не сказала она, хотя была иноплеменница: худым послужил ты для меня предвестием, виною бед стало для меня пришествие твое, напротив того, приключившееся с нею приписала паче собственным своим грехам» (блаж. Феодорит, вопр. 54). Самый образ действия пророка при воскрешении умершего (ст. 19-21) близко напоминает последующее воскрешение пророком Елисеем сына сонамитянки (4Цар IV:34-35): символика в том и другом случае тем более понятна, если и Xристос Спаситель в своих чудотворениях не чуждался ее (Мк VII:33; VIII:23; Ин IX:6-7). «Пророк помолился Господу об умершем отроке, и после молитвы, трижды дунув на отрочище, возвратил его к жизни. Троекратное число указывает на достопоклоняемую Троицу, а дуновение на первоначальное сотворение души» (блаж. Феодор. ). Чудо послужило к окончательному утверждению вдовицы в вере в Иегову и Его пророка (ст. 22-24).

IV Паримия в день пророка Илии 20 июля (3Цар. 17:1–23). В сей паримии повествуется о предречении Илиею бездождья, о пребывании его при потоке Хораф и у Сарептской вдовицы и о воскрешении пророком сына ее. Часть паримии (3Цар. 17:8–23) читается также в Великую субботу.

И рече (жена) ко Илии: что мне и тебе (что тебе до меня), человече Божий? Вшел еси ко мне воспомянути грехи моя и уморити (умертвить) сына моего

В смерти сына мать усмотрела наказание Божие за свои грехи, а в Илии – орудие наказания. Я надеялась, как бы так она говорит, что продолжение пребывания твоего у меня будет так же благотворно, как начало. Но моей надежде не суждено сбыться. Видно я недостойна этого, видно мне не ужиться с тобою, ты – человек Божий, угодник Божий, святой муж, а я жалкая грешница. Время, когда прогневляла я Господа моими неправдами, давно прошло, и я, доныне не видя наказания за них, подумала, что Бог забыл их, но ты, как пророк, как прозорливец, усмотрел их и напомнил о них Богу. Не для этого ли ты и пришел ко мне? Не радует меня теперь твоя хлеб-соль, после того как я лишилась сына моего, – своею смертию он заплатил за мои грехи. Лучше бы ты совсем не приходил ко мне, что тебе до меня? – В словах вдовы выражается и горе матери о потере сына, и досада на пророка, и смирение при мысли о своем недостоинстве и прежних грехах. – Она не знала, что смерть ее сына попущена была для славы Божией, подобно тому как ученики Христа, когда спросили Его о слепорожденном: кто согрешил, сей, или родители его, яко слеп родися? не знали, что это попущено для славы Божией, которая действительно открылась в исцелении его (Ин. 9:2–3).