Вся японская полиция разыскивала этого таинственного и дерзкого преступника. Он же скрывался под разными именами, объявляясь то тут, то там, и неоднократно подвергался задержанию за те или иные мелкие правонарушения. В конце концов его перевели в главный следственный изолятор в Токио.
Это было в декабре 1915 года. В этом изоляторе Токисо оказался в одной камере с подозреваемым по имени Комори. Из разговора с ним Токисо узнал, что Комори арестован и заключен в изолятор по подозрению, что в апреле этого года он убил гейшу Охару, которую на самом деле убил он, Токисо. Дело невиновного Комори возмутило в Токисо остатки совести, и он принялся сам с собой беседовать, постоянно задавая себе один и тот же вопрос: «Могу ли я допустить, чтобы этот безвинный человек был приговорен к смертной казни за преступление, совершенное мною?» Наступил Новый год, самый большой в Японии праздник. В этот день заключенные получают подарки и гостинцы от тех или иных благотворителей. Токисо досталось домашнее печенье и небольшая книга. Книгу, как ему было сказано, прислали две американки. Печенье он съел, а книгу поставил на полку — и забыл про нее.
Прошло много времени, пока в один прекрасный день просто от скуки Токисо протянул руку и взял ту книгу с полки. Прочитал заглавие: «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа». Полистал ее немного и навскидку прочитал несколько фраз, которые не произвели на него особого впечатления. Вернул книгу на полку. Так минуло еще несколько дней. Он снова взял книгу в руки и открыл ее там, где говорилось о Христовых страданиях. Читая, он негодовал на Пилата и злился на иудеев за то, что они судят и приговаривают к смерти праведного человека. Вспомнил он и о своем убийстве гейши и о безвинном Комори, которому, как и Иисусу, без всякой причины грозит смертная казнь. Все внимательнее вчитываясь в текст, Токисо буквально впивался в канву событий, желая узнать, что все-таки в конечном счете будет с Иисусом. Но, дойдя до слов: Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают, — закрыл книгу. Он почувствовал, будто кто-то иглой поразил его в самое сердце. Может ли такое быть? Ведь такое не видано и не слыхано, чтобы некто, так истязаемый и мучимый, как Иисус, перед последним издыханием все простил своим врагам! Об этом Токисо не мог даже грезить! Вот как он сам излагает свои мысли: «Я считаю, что главный враг того или иного человека — тот, кто покушается на его жизнь. Да и в самом деле нет большего неприятеля, чем этот. И вот как раз в ту минуту, когда у Иисуса забирают жизнь, он молится за Своих палачей Небесному Богу: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23:34). Что другое могу я предположить, нежели что Иисус был Сыном Божиим? Подумал я о том, что всякий обычный человек пылает гневом и прочими мерзкими страстями даже за малое чинимое ему зло. Однако Иисус молился за врагов именно в тот момент, когда они отнимали у Него жизнь — и причем такую драгоценную, жизнь, которую ничто в мире не может заменить. Такой поступок абсолютно невозможен для заурядного человека. И потому мы должны признать и сказать: “ОН БЫЛ БОГОМ”».
Сделавшись христианином, Токисо ясно осознал, что должен спасти невиновного Комори, обвиненного в убийстве гейши Охару, то есть в том самом злодеянии, которое совершил он, Токисо. «Не ты убил гейшу Охару, а я, брат Комори!» — заявил он однажды перед свидетелями.
…17 августа 1918 года, в 9 часов утра, Токисо Иси [1] был выведен в тюремный двор и повешен.
Тюремный священник так описывает это событие: «Многие умирающие на виселице смотрят в глаза смерти с хладнокровием и самоуверенностью, чтобы по исходе их жизни оставить потомкам доброе имя и не подвергнуться насмешкам мира сего. Но мужество Иси имело совсем иной характер. В нем нисколько не проявлялось ни желания стяжать себе доброе имя, ни душевного напряжения к претерпеванию неизбежного. Весь погруженный в смирение и предельно серьезный, он словно ничего не замечал, кроме славы мира Небесного, в который возвращался, свергнув с себя тяжкое бремя грехов, — именно так, как некто, снедаемый непомерной тоской, направляет стопы к своему родному очагу. Встав под виселицей, в тот самый момент, когда его жизнь должна была испариться, как капля росы, Иси пропел следующие последние слова:
Имя мое скверно,
Тело мое умирает в темнице,
Но душа моя очищена
И в день сей возвращается в Град Божий».
***
Источник: отрывок из книги «Верую, Господи, помоги моему неверию…», изд. Свято-Елисаветинский монастырь, г. Минск
[1] Фамилия Иси в переводе с японского означает камень. Так краеугольный камень Христос в самый ответственный момент утвердил Своей силой новый «камень», предварительно растопив его холодное, как камень, сердце.
Комментировать