Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Дорогие братья и сестры, подошла к концу вторая седьмица Великого Поста. Для нас впереди, может быть еще и третья, и четвертая седмицы, а для кого-то и этот Великий Пост в целом, и эта его вторая неделя в частности оказались последними. Вы наверное уже слышали, что на этой седмице скончался архимандрит Евфимий — наместник Тихвинского монастыря. Для него последней службой в этой земной жизни оказалось богослужение в Неделю «Торжества Православия». Этот же день стал последним и в его проповеднической деятельности. До следующего воскресного дня, до нового обращения к своей пастве через слово он, увы, не дожил…
Смерть приходит ко всем, приходит подчас неожиданно, когда на ее визит совсем не рассчитывали. И это лишний раз говорит нам о том, что все мы живем во времена названные у Апостола «лукавыми»… В чем лукавство? Быть может в отсутствии каких бы то ни было гарантий, четкой договоренности со смертью о каких-то сроках. Архимандрит Евфимий был еще достаточно молод, – всего 42 года, но смерть все же постучалась к нему… Надеюсь, многие из вас будут его поминать.
Вспомнив об этой неожиданной и скорбной для нашей епархии утрате вернемся теперь к дню сегодняшнему. Мне кажется интересной и символичной одна литургическая закономерность. Подготовительные богослужения Великого Поста, да и сами великопостные находятся, по-моему, в двух разных, на первый взгляд, как бы противоречивых плоскостях.
Все те сюжеты, которые предлагались нам накануне Великого Поста – начиная с «Недели о Закхее», и заканчивая «изгнанием Адама» – все они говорили о покаянии. Общий смысл еще недавнего церковного призыва сводился, по сути, к осознанию верующими своей греховности; потому что, чем быстрее наступит у нас прозрение, тем быстрее мы должны захотеть встать на путь исправления, и тем лучше это будет для нас…
Но вот, начинается Великий Пост. Казалось бы теперь эту покаянную тему необходимо предлагать людям еще концентрированнее, развивать еще энергичнее. И однако, помимо Канона Андрея Критского звучавшего на первой неделе, и первая и вторая великопостные седмицы, особенно в воскресные дни, в смысловом отношении уводят нас в совершенно иную плоскость.
Первое воскресение – Торжество Православия. Отец Владимир в прошлый раз уже говорил нам о том, что сам праздник связан с победой православного иконопочитания, то есть догматического и церковно-общественного утверждения истины Боговоплощения. Ибо богословская логика справедливо связывалась тогда (да и сейчас) с идеей того, что отрицающие почитание икон отрицают и само Боговоплощение. Кто не верит, что Христос воплотился, вошел в ткань этого мира, стал вещественным, тот, конечно не почитает и Его изображений. Следовательно, иконопочитание другой своей стороной утверждает Божество Спасителя, которое сделалось ради нас человеческим, материальным. Видите, здесь, как будто бы нет ничего от предшествующих началу Поста тем…
А теперь вот и вторая Неделя Поста, посвященная Григорию Паламе, вроде бы, продолжает эту же «непокаянную» тенденцию. Святитель Григорий, как мы знаем, отстоял достоинство человека в споре с Варлаамом Калабрийским и с его специфическим богословием, которое утверждало, что: «Бог в этом мире принципиально непознаваем и значит, по сути, недостижим. Познать Его, соединиться с Ним, в этой жизни абсолютно невозможно». Но отсюда естественно следует, что если мы представляем нашего Бога «по-варлаамовски», то тогда не только Он, но и созданные Им люди (то есть мы с вами) являемся, существами сугубо посюсторонними и одновременно неразрешимо загадочными – с абстрактным духовной жизнью, а главное с непонятным призванием… Этому богословию Григорий Палама противопоставил идею исихии – священного безмолвия, суть которой в том, что любой человек, улучшая себя аскетически и молитвенно, способен достигнуть видения Фаворского света, то есть способен освятиться уже здесь на земле, примерно также, как продемонстрировал это своим ученикам Господь Иисус Христос на горе Фаворской.
Другими словами, до начала Великого Поста — мы каялись, а теперь мы торжествуем. В прошлое воскресение мы торжествовали в честь Бога, Который однажды воплотился, сегодня мы торжественно всматриваемся в живущего на земле человека, который и по сей день способен обожиться. Все правильно. Пожалуй, догматически такая расстановка акцентов безупречна. Как тут не вспомнить: «А вы, когда поститесь не будьте унылы…». Потому что показав нам вершины нашей веры, Церковь ведет нас к серьезному улучшению, уже не через одно только печальное созерцание нашего несовершенства, но и через демонстрацию тех конечных целей, к которым все мы изначально призваны. И, как ни странно, это тоже призыв к покаянию, но методологически иной, как бы «от обратного», ибо глядя на величественные образы этих воскресных дней, мы должны вначале прийти в восхищение, а затем устыдиться; нам должно стать стыдно за то, что, имея такие обетования, мы по прежнему остаемся теми, кем остаемся…
И лучшим доказательством такого «застоя» является наша с вами приходская жизнь. Уже много лет подряд я говорю в неделю «Торжества Православия» о том, что о реальном торжестве православных в этом мире приходится говорить лишь с «натяжкой», с известной долей условности. Посмотрим сами на себя. Можем ли мы сказать, что мы, как отдельные представители Православия, и наша страна в целом, — претендующая на то, что она уже тысячу лет православная, — являемся хоть для кого-то примером хождения в Истине?
Увы, но и нынешнее второе великопостное воскресение наводит меня на эти же грустные мысли, и вот почему. Святитель Григорий Богослов как-то вышел на проповедь и произнес примерно следующее: «Что за город этот Константинополь? — (А речь шла о IV веке). — Идешь на рынок, чтобы купить пучок чеснока или лука, а тебя спрашивают – что ты думаешь по поводу терминов «единосущный» или «подобосущный»? Святитель свидетельствовал о том, что даже самые простые люди в свое рабочее время говорили и спорили о таинственном существе Бога. Значит, им это было интересно, дорого… Потому что: «Где сокровище ваше, та будет и сердце ваше…». Но это было хорошо, еще и потому что, согласитесь, от наших представлений о Боге зависят и наши представления о человеке, и тип нашей молитвы, и, в конце концов, наша повседневная моральная жизнь.
Вот как было в IV веке после Рождества Христова, а что происходит в XXI-ом?. Заметьте – сейчас в нашем общественном пространстве мы практически не встречаем никаких догматических споров. Как будто бы «единым сердцем» и «едиными устами» мы пропеваем за воскресной литургией наш церковный «Символ Веры», и встретить какую-то серьезную полемику — в печати, на телевидении или даже в церковных кулуарах, что называется, «за приходским обедом», — о природе нашей веры практически невозможно. Во всяком случае я не встречал на своей памяти прихожан, серьезно дискутирующих по догматическим вопросам. Почему так? Может быть всем все понятно? Сомневаюсь…
И наоборот: на периферии нашей духовной жизни, в пространстве вещей, которые можно смело называть околоцерковными, – звучит такое смысловое несогласие, ведутся такие нешуточные умозрительные схватки о том, каким должно быть современное государство, каким позволено быть его правителю, какую политику должны осуществлять наша страна и ее чиновники за рубежами нашей Родины и насколько это обосновано православной традицией и пр. Словом, «кипит наш разум возмущенный..», а где-то уже доходит и до смертного боя…
И это печально. Эти особенности нынешнего русского (а главное церковного) менталитета, по моему, говорят лишь о том, что нам должно стать стыдно за то, что мы из себя представляем, за то насколько мы отступили от духовного уровня наших религиозных предков. Потому что для них на первом месте были всё-таки отношения с Богом, понимание Его заповедей – и значит, понимание самих себя. Для нас же, вроде бы тоже всё понятно: «они предки, пятнадцать веков назад все трудное уже доказали, а мы со всем этим согласны». Чушь! Начни я спрашивать, как на экзамене по догматике, каждого из вас о каждом тезисе нашего «Символа Веры» – убежден, что все вы сдадите этот тест на «двойку», а некоторые – на «колы». Следовательно, наша, так называемая, «укорененность в истине» происходит, увы, не от знания Истины, а всего лишь от отсутствия к ней интереса, ибо «сокровища нашего сердца» лежат совершенно в иных сферах. «Геополитика», в которой сегодня все, вдруг, сделались очень осведомленными, вот, что на уме у большинства наших соотечественников. Духовные интересы и богословская проблематика, столь милая наших предкам, сделалась большинству из нынешних православных, увы, чуждой. Да, мы верим, и стройно пропоем на церковной службе всё, что только нужно, но, согласитесь, что после того как мы выйдем из храма, наше сердце «улетит» за «миллион световых лет» от смысла того, что было нами только что спето и услышано … Зато уж на периферии духа – нашему сердечному участию не будет равных! И тут самое время вспомнить меткие слова Святого Климента Римского: «Братья, вы ревностны и спорливы в том, что ни мало не относится ко спасению». Более того, не ведая догматической евангельской сути, мы, конечно, ошибемся и на периферии что уже повсюду и видно…
Попытка современного верующего человека разобраться во второстепенных вопросах, не уяснив сути своей веры, всегда чревата какими-то ошибочными суждениями, раздражениями, обидами, моральными отклонениями, ересями. Для того, чтобы всего этого избежать, нужно постоянно, раз за разом «напитываться» духом Евангелия, прочтением Евангелия святыми отцами, которые, к счастью, жили не в историческом вакууме. Или вы думаете, что в их времена никто, ни на кого с оружием не наступал, никто не решал какие-то трудные экономические или политические вопросы? Всё это, конечно же, было. Но это, народами по настоящему верующими разрешалось лишь к большей святости Церкви, и ко благу отдельного благочестивого человека. И все по одной простой причине – истинные христиане всегда хорошо понимают, чего Бог на самом деле от них хочет!..
И когда мы перестаем интересоваться самой сутью нашей веры, а уходим на околоцерковные, периферийные орбиты нашей жизни, то, конечно, запутываемся, начинаем ссориться, начинаем враждовать. Начинаем в своей полемической аргументации ссылаться на церковное предание с «маленькой буквы», на всякого рода «святых», чью святость Церковь ещё не подтвердила и т. д. И чтобы этого не было, мне кажется, братья и сестры, стоит вспомнить, что в свободу отдельного человека всегда включен шанс обратиться к первоисточнику, не к замутнённому источнику псевдопредания, а, действительно, к «воде живой»…
Что же касается непосредственно нас, то нам могут помочь наши приходские образовательные проекты. Много лет подряд я «долблю» воскресными школами наше коллективное сознание — и своё собственное в частности, потому что несмотря на высшее церковное образование, знаю, что не во всем еще разобрался. Поэтому дерзайте, пока есть время, учитесь; тем более, что лекторами на эти занятия я приглашаю не «проходимцев» с улицы: «эй прохожий, не хочешь ли ты прочесть какую-нибудь лекцию моим прихожанам», а — действительно лучших представителей нашей церковной науки.
Поэтому братья и сестры, подавляющее большинство из вас я призываю от этих расползающихся повсюду внешних некомпетентных споров удаляться. Дело ведь не в том, что вы способны ответить кому-нибудь на вопрос: «а что ты об этом думаешь?» Естественно, каждый что-то о чем-то думает и у каждого есть свое мнение, ну и что? Ну высказался ты, и выяснилось, — что ты только добавил еще одну глупость к той несуразице, которая уже звучала… Важно, чтобы человек, если он все же высказывается по очень сложным общественно-политическим вопросам, делал бы это подлинно евангельски, приправляя свои суждения «Божественной солью». «Пусть всякое слово ваше будет приправлено солью», — говорит Господь. Почему? Да потому что только такая «соль» удерживает нашу жизнь от морального разложения и сообщает ей необходимый священный вкус! Аминь.
08.03.2015. Благовещенский собор г. Шлиссельбург.
Комментировать