Когда мы замерзали, перекусывали в кафе или прямо на улице. Везде ларьки, в которых жарят белые мюнхенские сосиски, тушат капусту. Жизнерадостные люди, раскрасневшиеся от мороза и горячего глинтвейна. Радостно от этого праздника жизни. И одновременно грустно, потому что это в некотором смысле «украденный» праздник.
Украденный потому, что люди пытаются строить свою жизнь без Бога.
Как Ева украла запретный плод и ела и дала Адаму – потому, что дерево, на котором он рос, было «хорошо для пищи …приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание» (Быт. 3, 6). Попытаться получить максимум удовольствия, убрав Бога из жизни.
Есть вкусное, любоваться, наслаждаться знанием, исключив Бога из своей жизни, – разве это не повторение пути Адама и Евы?
Мне радостна радость людей, но если за этой радостью нет Бога, нет измерения вечности, нет жажды пользы для своей души, то является ли такая радость человеческой – или животной?
Однажды мы увидели старика, который шел с бумажным пакетом. Он шел впереди нас. Пройдет метров 200, остановится. Достанет из пакета бутылку вина, бокал, нальет, выпьет, крякнет и пойдет дальше…
Кто он? Бродяга? Хиппи первого поколения?
Увидев нас и то, что в наших руках фотоаппарат, он поставил пакет на стол подвернувшегося кафе, достал бутылку, налил бокал, поднял вверх: «Ваше здоровье!» – и выпил.
