Отдел первый. Предварительные понятия

сѐ, лежи́тъ се́й на паде́нїе и҆ на воста́нїе мнѡ́гимъ во і҆и҃ли, и҆ въ зна́менїе прерѣка́емо (Лк.2:34).

Господь наш Иисус Христос, во время земной своей жизни, в продолжение последних трёх с половиной лет, проповедывал своё Божественное учение устно. И многие из апостолов, после сошествия на них Святого Духа в день Пятидесятницы, до конца дней своих проповедывали веру во Христа Спасителя устно же, а только некоторые из них передали жизнь, чудеса и учение Христовы письменно; всё это написанное составляет Новый Завет и называется Священным Писанием. А то, что не записано проповеданного Христом и апостолами, например: относительно порядка христианского богослужения, таинств и прочего, а записано современниками апостолов, или мужами апостольскими, и другими древними отцами и учителями церкви, называется Священным Преданием. Христианское вероучение, заключающееся в Священном Писании и Священном Предании, должно быть принимаемо и усвояемо каждым верующим без изменения. Изменение или искажение правильного вероучения называется ересью.

Но ещё при жизни апостолов и затем в последующие времена появлялись лжеучители, которые, «отвергаясь искупившего их Господа» (2Пет.2:1), «уклонились в пустословие, желая быть законоучителями, но не разумея ни того, о чём говорят, ни того, что утверждают» (1Тим.1:6–7) (см. указания на них: 1Ин.2:19. Откр.2:14–15. 1Тим.6:20–21. Гал.2:4. Тит.3:10. Деян.8:9–10). С одной стороны, являлись еретики иудействующие, которые стремились слить христианство с иудейством, даже с предпочтением последнему, а с другой – язычествующие, желающие помирить христианство с языческим религиозным мировоззрением. Впоследствии возникали ереси, возросшие собственно на христианской почве. Предметом последних служит главный догмат христианства о троичности лиц Божества.

I).Еретики иудействующие, иначе называемые евиониты (от еврейского слова евион, что значит бедный, называвшиеся так или от бедности их общества, или от бедности умственной, духовной), и по крещении признавали решительно необходимым соблюдение Моисеева обрядового закона, считая поэтому апостола Павла, восставшего против сего, отступником от веры (Деян.21:21). Они отвергали Божественное достоинство Иисуса Христа и считали Его простым человеком, получившим Божественную силу при крещении, и видели в нём великого пророка подобно Моисею, пришедшего основать новое иудейское царство. Таким образом, главного догмата христианства об искуплении человечества Господом Иисусом Христом от греха, проклятия и смерти у евионитов не было. Все ереси евионитского или иудейского направления имеют ту общую черту, что, не отвергая совершенно божественного высшего начала во Христе, понимали это божественное особенно: божественность в лице Иисуса Христа у них является чем-то внешним, случайным.

II).Еретики язычествующие, иначе гностики (значит знающие, получившие это название оттого, что имели притязание на высшее знание), подразделялись на множество самых разнообразных сект. Некоторые учёные язычники, принявшие христианство, не удовлетворяясь изложением учения о сотворении мира всемогущей волей Бога, пришли к тому заключению, что всё творение – дело двух начал: доброго и злого, находящихся в постоянной борьбе между собой. Видимый мир почитали они творением духа тьмы и зла; почему начало доброе душа человека должна постоянно бороться с материей или плотью. Система лжеучения некоторых из них сводилась к следующему: от Бога источника или полноты бытия исходят, как солнечные лучи, второстепенные силы, одарённые творчеством, которые слабеют по мере того, как они удаляются от источника. Эти силы они назвали эонами и говорили, что самый слабый из них сотворил видимый мир, в котором происходит постоянная борьба добра и зла, света и тьмы. Наконец, так учили они, божество решилось послать для спасения мира лучшего и высшего эона, который один мог освободить мир от зла и тьмы. Таковым эоном некоторые считали Иисуса Христа. Гностические системы стали развиваться уже во времена апостольские. Первые из них – симониане, получившие своё имя от патриарха всех еретиков Симона волхва, иудея родом, о котором в Деяниях апостольских замечено (Деян.8:9), что он волхвовал и изумлял народ самарийский, выдавая себя за какого-то великого, то есть высшего эона¹.

Ученик его Менандр выдавал себя за Духа Святого и обещал бессмертие верующим в него.

Главнейшие представители гностического воззрения во II веке были Василид, родом из Сирии, и Валентин, родом иудей из Александрии, по имени которых последователи этого учения получили наименование василидиан, валентиниан.

Гностики, называвшие себя христианами, отвергали воскресение тела и много спорили о природе Иисуса Христа; одни отвергали Его человечность, другие же – Его Божественность, на том основании, что Сын Божий будто бы не мог принять плоть человеческую, которая есть зло. Так, Керинф и последователи его утверждали, что Иисус был простой человек, что Дух Божий сошёл на Него при Его крещении и отлетел перед страданиями. Другие, известные под именем докетов, говорили, что воплощение Иисуса Христа было призрачное, как и страдание Его: Он только казался страждущим. Апостол Иоанн Богослов сильно вооружался против тех и других и в своих посланиях особенно настаивал на пришествии Иисуса Христа во плоти. «Кто лжец, – говорит он, – если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Всякий дух, который не признает Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога» (1Ин.2:22; 4:3). Под влиянием тех же воззрений на плоть, как на зло, появилась секта николаитов, учившая, что так как спасение даровано Христом, то люди освобождены от закона и не грешат, что бы они ни делали; на этом основании николаиты вели жизнь самую развратную. По объяснению Иоанна Богослова, они держались учения «Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов израилевых, чтобы они любодействовали» (Откр.2:14). В противоположность николаитам, один из учеников святого Иустина Философа, именем Тациан, уклонившись в гностицизм, начал проповедывать особенно строгий аскетизм, запрещая употребление вина даже в евхаристии. Его последователи за строгое воздержание получили название энкратитов, а вследствие употребления одной воды при совершении евхаристии – идропарастов.

Маркион, живший во II столетии на Западе, по-своему развил гностическое учение. По его учению Бог, при всех Своих усилиях, не мог спасти человечество от порабощения его злом, не мог ничего сделать до тех пор, пока Сам же не сошёл на землю и принял призрачное тело, пока не открыл Себя людям как Бог благости и любви.

В начале III века в Сирии и Палестине стало распространяться новое лжеучение, несколько сходное с гностицизмом, но ещё более, чем гностики, извращающее истины христианского учения. Ересь эта – манихейство. Основатель её Манес, как и Тациан, проповедывал удаление от брака, запрещал употребление вина, мяса и прочего, запрещал даже срывать растения и убивать животных, так как в тех и других, по его учению, находится душа мира, хотя и в бессознательном состоянии.

III).В том же столетии появились и ещё еретики из иудействующих, это – монархиане (допускавшие в Боге единое Лицо) или антитринитарии (противу-троичники); они утверждали, что христианское учение церкви о Боге-Слове разрушает единство Божества – монархию и приводит к почитанию многобожия, почему отвергли Божественность и личную особенность Иисуса Христа и Духа Святого. По учению монархиан Бог един; Лиц в Нём нет. Он только проявлял Себя в трёх различных образах или действиях. Эти образы и называются то Отцом, то Сыном, то Святым Духом. Еретики эти называются ещё трипассианами оттого, что они допускали страдание Бога Отца. В ряду еретиков монархиан самое видное место занимает Павел Самосатский (из сирийского города Самосаты), занимавший епископскую кафедру в Антиохии. Он отвергал Божественное достоинство Иисуса Христа. Ересь эта поместным Антиохийским собором в 269 году была осуждена, и Павел Самосатский был извержен из сана. Последователи этой ереси известны под именем павлиан. Одновременно с Павлом Самосатским появился другой еретик Савеллий, птолемандский пресвитер в Египте, именуемый Ливийский, который отвергал личную особенность Святого Духа².

В то же время существовали и другие ереси или, вернее, расколы в древней церкви, как, например, монтанистов и наватиан.

Монтанисты отрицали участие разума в деле веры; по их учению, достаточно было одной слепой веры во всё откровенное. Основателем монтанизма был некто Монтан из Пепузы, что во Фригии; отчего монтанисты называются также пепузианами и фригами. Будучи строгим ревнителем внешнего благочестия, он в гордости своей вообразил себя тем параклитом (то есть Святым Духом), которого обещал послать на землю Спаситель и, в состоянии исступления, начал проповедовать о своём божественном достоинстве. Главный пункт, в котором монтанисты погрешали против церкви, – это их учение о продолжении в церкви откровения и благодатных даров. По их понятию, церковь Божия на земле развивается под водительством благодати постепенно и имеет свои возрасты. Так, под водительством откровения в Моисеевом законе она была в периоде отрочества, под благодатью Христовой или Евангелием – в периоде юности, при откровениях Монтана и других пророков церковь вступила в период мужества. Монтанисты проповедывали строжайший аскетизм: удаление от брака, налагали особые ещё посты и прочее. Все тяжкие грешники, например, убийцы, прелюбодеи и тому подобные, по мнению монтанистов, не должны быть принимаемы в церковь, хотя бы и раскаялись.

Основатель ереси наватиан был Нават, пресвитер римской церкви, как повествует о нём церковный историк Евсевий Памфил. «Когда было гонение на христиан, – передаёт толковник правил Вальсамон (в толковании 8 правила Первого Вселенского Собора), – и многие пали по страху смерти, но потом покаялись, он, надмеваемый демоном, не хотел принимать их и не имел общения с двубрачными, ревнуя будто бы о целомудрии». Последователи Навата в насмешку названы ещё чистыми (по-гречески «кафарами»), потому что проповедывали, якобы в церкви Божией не должно быть грешников. На соборе, бывшем в Риме при Корнилии папе, в царствование Декия (249–251 годы), Нават предан был анафеме, а также и держащиеся его ереси. Они в догматах веры не погрешали, а осуждены за братоненаведение.

В IV веке в Африке возник раскол донатистов, по учению своему в общих чертах сходный с ересью наватиан. Основатель его был епископ по имени Донат, который настаивал на необходимости принятия и своё общество не иначе, как через перекрещивание, так как проповедывал, что истинная церковь Божия находится только в одной Африке, в их обществе.

При общем взгляде на развитие ересей в первые века христианства видно, что учение церкви о крестной смерти Христовой как о великом деле Божием для иных было то соблазном, то безумием (1Кор.1:23). Иудеи ожидали Мессию как царя земного – победителя народов, и отвергли Мессию страждущего; а гордая мудрость языческая насмехалась над мыслью о божественном величии Распятого на кресте.

Господь наш Иисус Христос заповедал апостолам, а через них и всем верующим, в случае недоумений и разногласий, обращаться к церкви и голосу всей церкви дал значение решающее и оканчивающее всякий спор (Мф.18:17). По этой заповеди Господней и по примеру святых апостолов (Деян.15:6), отцы церкви, для разъяснения важных вопросов в делах веры, собирались на соборы, где под водительством Духа Божия на основании Священного Писания, обличив еретиков, провозглашали в чём должно состоять православное учение и, для всегдашнего руководства, излагали правила веры, или каноны, касавшиеся церковного богослужения, управлении и суда, цель которых состояла в показании верующим, ка́кѡ подоба́етъ въ домꙋ̀ бж҃їи жи́ти, ꙗ҆́же є҆́сть цр҃ковь бг҃а жи́ва, сто́лпъ и҆ ᲂу҆твержде́нїе и҆́стины (1Тим.3:15). Авторитет канонов, или правил церковных, как постановлений, изданных от лица целого собора епископов и руководство верующим, должен быть очень велик; поэтому на всех, не покоряющихся этим определениям, нарекалась в древности соборами же анафема. Ко иже въ небреженіи полагающимъ священныя и божественныя правила отецъ нашихъ, яже церковь утверждаютъ и все христіанское жительство украшаютъ, и къ божественному наставляютъ благобоязнству, анаѳема (старопечатная «Кормчая», лист 641). Соборов было семь вселенских и девять поместных. На этих соборах выражены и утверждены все догматы и правила, обязывающие православного христианина для получения спасения неуклонно следовать им.

Первый Вселенский Собор был в городе Никее в 325 году, в царствование Константина Великого, первого христианского императора. Главным поводом к созванию собора было появление новой ереси арианства. Арий, александрийский пресвитер, человек даровитый, но гордый умом своим и учёностью, стал ложно проповедывать, что Сын Божий есть первое и превосходнейшее творение Бога, создан во времена, а потому не единосущен Отцу. Собор, осудил ересь Ария, признав Сына Божия единосущным Отцу; составлены были семь членов нашего Символа веры и подписаны императором Константином Великим и 318 отцами, присутствовавшими на соборе. Между прочим собор установил праздновать пасху в первый воскресный день после весеннего полнолуния³ и составил 20 правил, касавшихся преимущественно церковной дисциплины.

Но и после Никейского определения арианство не прекратилось, а послужило лишь к внутреннему разложению этой системы лжеучения; оно, как и всякая ложь, начало разделяться на различные отрасли, которые взаимно одна другую отрицали. Из них более известны евномиане (аномеи) или строгие ариане, фотиниане, или полуариане, аполлинариане и другие. Строгие ариане всецело держались учения Ария, а полуариане называли Сына Божия подобосущным Отцу. Все эти еретики противны были как самим себе, так и православным⁴.

В период арианских споров о Сыне Божием поднят был вопрос о Духе Святом, по тесной связи одного учения с другим, так как точного учения о Нём и православные не имели. Собор Никейский сказал только: «Веруем и в Духа Святого». Появилась секта духоборов, во главе которой стоял Македоний.

Второй Собор состоялся в Константинополе (Царьграде) в 381 году в царствование Феодосия Великого против лжеучения Македония, бывшего арианского епископа, силой завладевшего константинопольским патриаршим престолом. Он отрицал Божественную природу третьего Лица Святой Троицы, Духа Святого, и называл Его служебной силой, или тварью, подчинённой Отцу и Сыну. На этом соборе был дополнен никейский Символ пятью членами. В восьмом члене, против лжеучения Македония, утверждён был догмат о равенстве и единосущии Бога Духа Святого с Богом Отцом и Сыном. На соборе участвовало 150 отцов под председательством святого Григория Богослова, который ревностно обличал ересь духоборов.

На Западе в начале V века появились новые еретики пелагиане, последователи британского монаха Пелагия, отрицавшего необходимость благодати Божией для спасения человека, который будто бы может спастись одними естественными силами: этим Пелагий ниспровергал всё дело искупления. Против еретика Пелагия со всей энергией восстал один из знаменитейших учителей западной же церкви блаженный Августин; но, защищая православное учение о благодати, он впал сам в крайность, – слишком преувеличил действие благодати Божией на человека. По его учению, всё в человеке делает одна благодать, а сам человек есть лишь послушное орудие благодати, – лишённое, таким образом, способности не только делать, но и желать добра. Учение Пелагия, как еретическое, осуждено на поместном Карфагенском соборе, решение которого было подтверждено и Третьим Вселенским Собором. На том же соборе было отвергнуто и учение Августина об отсутствии в человеке всякого свободного произволения и о безусловном действии на Него благодати Божией. Впоследствии учение Августина получило на Западе (в лютеранском и особенно в реформатском вероисповеданиях) одностороннее развитие и повело к отрицанию значения добрых дел в деле спасения.

Третий Собор был в 431 году против Константинопольского патриарха Нестория в городе Ефесе при императоре Феодосии Младшем. Несторий учил, что Пресвятая Дева Мария родила человека Христа, с которым Бог был соединён только нравственно, обитал в Нём, подобно как в Моисее и других пророках. Поэтому и самого Иисуса Христа Несторий называл только Богоносцем, а не Богочеловеком, Пресвятую Деву Христородицей, а не Богородицей. Собор отверг ересь Нестория и определил исповедывать Иисуса Христа совершенного Бога и совершенного человека. Посему Пресвятую Деву Марию, которая родила Его по человечеству, достойно и праведно именовать Богородицей. Строгие приверженцы Нестория отделились от церкви и доселе существуют в Персии, Индии и Аравии.

Четвёртый Собор был в 451 году в городе Халкидоне (при участии 630 отцов) при императоре Маркиане против ереси Евтихия и Диоскора. Евтихий, архимандрит константинопольского монастыря, был противник учения Нестория и, опровергая его, сам впал в противоположную крайность, начав учить, что в Иисусе Христе человеческое естество было совершенно поглощено Божеством, а потому в Нём следует признавать одно Божеское естество. Как несториане давали перевес человеческой природе над Божественной, так, напротив, Евтихий и последователи его смотрели на Лице Иисуса Христа преимущественно как на Божественное, так что Его человеческая личность становилась у них как бы второстепенной. Отсюда лица, проповедавшие такое учение называются монофизитами (что значит «одноестественники»). Этой ереси покровительствовал Александрийский патриарх Диоскор. Собор отвергнул ересь Евтихия и Диоскора и утвердил догмат, что Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек. По Божеству Он вечно рождается от Отца; по человечеству Он родился от Пресвятой Девы Марии и во всём подобен нам, кроме греха. По воплощении Он имеет одно Лице, но два естества, соединённые к Нём неслиянно и неизменно (против ереси Евтихия), нераздельно и неразлучно (против Нестория).

Этим определением собор думал примирить несториан и монофизитов, но примирения не последовало. Монофизиты остались недовольны определениями Халкидонского Собора: он казался им собором несторианским за то, что признал во Христе два естества; а несториане видели в православном учении монофизитскую ересь. Те и другие формально отделились от церкви, и споры продолжались.

Пятый Собор был созван Юстинианом в 553 году в Константинополе, на котором присутствовало 165 отцов, собравшихся по поводу продолжавшихся споров между евтихианами и несторианами. Собор повторил осуждение на ересь Евтихия и Нестория.

Императору Юстиниану в целях государственных всячески хотелось примирить монофизитов с православными, но монофизиты упорствовали в своём заблуждении и не принимали определений IV и V соборов и, наконец, между собой разделились на равные партии.

Монофизиты в православном учении «о двух естествах» соблазнялись особенно тем, что по этому учению надобно допустить во Христе и две воли и два действия, а это, по их мнению, требовало непременно двух субъектов. Некоторые из православных епископов, с патриархом Александрийским Киром во главе, стали утверждать, что, хотя во Христе и два естества, однако ж, по единству Ипостаси Его, в Нём надлежит признавать одну волю и одно действие. По просьбе преемника Юстиниана, императора Ираклия, Киром с единомышленными ему епископами составлено было примирительное с монофизитами исповедание, в котором хотя и говорилось о двух естествах во Христе, но в 7-м члене исповедания решительно утверждалось любимое выражение монофизитов, что Христос и свойственное Богу, и свойственное человеку совершил единым действием Богомужным. Таким образом возникла новая ересь монофелитов (единовольников), исповедовавших во Христе одну волю и одно действие. Против этой ереси сильно восстали Софроний патриарх Иерусалимский и святой Максим Исповедник. Последний около пяти лет прожил в Африке и около одиннадцати в Риме, обличая ересь монофелитскую и исповедание своё запечатлел мученичеством в 662 году.

Монофизитские секты. Во всё время споров монофизиты успели окончательно сформироваться в отдельные от православной церкви общества. В городе Александрии (в Египте) коренные жители из египтян, известные под именем коптов, державшиеся монофизитства, в 536 году выбрали своего коптского патриарха и образовали отдельную коптскую монофизитскую церковь. Вместе с коптами и абиссинцы уклонились в ту же ересь. Объединителем этой ереси был сирский монах Иаков, по прозванию Барадей. От этого Иакова Барадея монофизиты Сирии и Месопотамии получили название иаковитов, с каковым остаются и до настоящего времени.

Армянская церковь также отпала от союза с церковью вселенской, впрочем, не потому, что держалась монофизитской ереси, а потому, что вследствие некоторых недоразумений не приняла постановлений IV Вселенского Собора. На IV Халкидонском Соборе представителей армянской церкви не было, почему ей не известны были в точности постановления этого собора, а приходившие в Армению монофизиты распространяли ложный слух, что на Халкидонском Соборе восстановлено несторианство. В 536 году армянскими епископами на соборе в Тиве Халкидонский Собор был осуждён. В отделившейся армянской церкви образовались некоторые особенности в церковном устройстве. Так, Трисвятая песнь у них читается, как и у монофелитов, с прибавлением после слов: «Святый Бессмертный» – распныйся за ны; евхаристия совершается на опресноках, причём вино не смешивается с водой; праздник Рождества Христова празднуется вместе с Богоявлением и Рождественский пост продолжается до дня Богоявления, и прочее. Армянская церковь состоит под управлением своего патриарха, так называемого католикоса.

В VII столетии возникла ещё ересь павликиан, названных так потому, что основатели этой ереси всему учению апостола Павла придавали смысл духовный, переносный; при этом отвергали иерархию и всю внешнюю церковную обрядность.

Шестой Собор был созван в Константинополе в 680 году, при императоре Константине (IV) Погонате, для обличения ереси монофелитов. На этом соборе в числе 170 отцов был и святой Андрей Критский. Собор осудил учение монофелитов и определил признавать в Иисусе Христе два естества: божеское и человеческое, и сообразно двум естествам – две воли; человеческая воля во Христе в своих действиях подчиняется и следует всемогущей Его воле Божественной.

По истечении одиннадцати лет собор вновь открыл заседания в царских палатах, называемых Трулльскими. Этот собор называется Вселенским Пято-Шестым, так как служит дополнением Пятого и Шестого Соборов. Он принял в руководство церкви 85 правил апостольских, шести вселенских, семи поместных соборов и некоторых святых отцов (в правиле 2-м).

Седьмой Собор был в 788 году в городе Никее, при императрице Ирине, на котором присутствовало 367 отцов, под председательством Константинопольского патриарха Тарасия, собравшихся для осуждения ереси иконоборцев. Ересь эту, за 60 лет до собора, начал распространять император Лев Исаврянин, продолжителем которой были его сын Константин Капроним и внук Лев Хозар. Собор восстановил иконопочитание.

Перечень соборов поместных

Анкирский, бывший в 314–315 году, Неокесарийский – в 315 году, Гангрский – в 340 году, Антиохийский – в 341 году, Сардикийский – в 347 году, Лаодикийский – в 364 году, Константинопольский – в 394 году и Карфагенский – в 418 году.

К правилам восьми поместных соборов в девятом веке присовокуплены постановления Константинопольского Собора, бывшего в 861 году, именуемого Двукратного, и правила собора 879 года, бывшего в Софийском храме.

Все эти правила лежат в основании церковного управления и находятся в книге, называемой «Кормчая».

Апостолъ проповѣданіе, и отецъ догматы, церкве

едину вѣру запечатлѣша: яже и ризу носящи истины,

исткану отъ еже свыше богословія, исправляетъ и

славитъ благочестія великое таинство (кондак).

Так воспевает святая церковь в кондаке недели святых отец, иже в Никеи, когда она совершает память святого Первого Вселенского Собора, осудившего Ариеву ересь и торжественно подтвердившего православное учение о единосущии Сына Божия с Богом Отцом. В этом песнопении единая истинная вера, содержимая православной церковью во все века, изображается под видом некоей драгоценной одежды, в которую облечена Невеста Христова святая церковь. Сия одежда не земная, а небесная, ибо, по словам того же кондака, она исткана отъ еже свыше богословія, то есть как бы соткана из небесного богословия. Это означает, что учение, содержимое и верно хранимое церковью, не от людей произошло, но от самого Бога, Который предал его ей через своих богопросвещённых проповедников – святых апостолов и сохраняет его в ней через их верных преемников и подражателей святых отцов.

В силу обетования, изречённого Самим Господом нашим Иисусом Христом, что врата адова не одолѣютъ Его Церкви (Мф.16:18), – православные христиане твёрдо веруют, что, согласно словам святого Иоанна Златоуста, святая церковь никогда не стареется и всегда процветает («Маргарит», лист 525). Вечность и неодолённость её в том именно и заключается, что она до самого второго пришествия Христова не будет побеждена, не искоренится, не уступит никаким искушениям (блаженный Августин; см. «Выписки» Озерского, часть 1, с.23), но в целости и неизменности сохранит богопреданное ей от Господа святое учение веры, не уклоняясь от него ни на десно, ни на лево. Как верная хранительница сего драгоценного сокровища, она именуется церковью апостольской или, что то же, православной.

Глаголемые старообрядцы считают такой апостольской церковью свои общества. Они особенно любят хвалиться своей неизменной верностью православию, своим «древлим благочестием», а нас, чад греко-российской церкви, обвиняют в бесчисленных отступлениях от апостольского и святоотеческого предания.

При самом возникновении раскола такое обвинение высказывалось ими с особенной силой. Они находили в нашей церкви почти все древние ереси: и арианство, и македонианство, и несторианство и многие другие. Не ограничиваясь в своей ненависти к православной церкви присвоением ей этих тяжких лжеучений, они дошли даже до того, что назвали её церковью антихриста. С течением времени более благоразумные и беспристрастные лица из их среды смягчили прежний резкий взгляд на нашу церковь, как на церковь еретическую и даже антихристову, и начали и устно, и письменно высказывать мысль, что в греко-российской церкви нет никакой погрешности в догматах веры. Особенно определённо такой взгляд на церковь высказан был в известном «Окружном послании». Тем не менее, даже и при таком, сравнительно смягчённом, взгляде известной части старообрядцев на нашу церковь, – всё же в основании всех обвинений, какие они продолжают и доселе возводить на неё, лежит всё то же главное и основное обвинение в отступлении её от «древляго благочестия» и, следовательно, в измене её православию. Эту измену православию видят они в том, что со времени патриарха Никона церковь российская начала совершать богослужение по новоисправленным книгам, причём, по их словам, оставила употребление старых обрядов и заменила их новыми и такой заменой «испортила веру». Очевидно, возводя на церковь такое тяжкое обвинение, глаголемые старообрядцы придают обрядам равное значение с догматами веры, совершенно забывая, что во все времена единство веры никогда не нарушалось тем, что в отдельных поместных церквах обряды бывали иногда не одинаковы (как о том свидетельствует церковная история). Забывают они и то важное обстоятельство, что сама церковь с течением времени частью вводила новые обряды и богослужебные последования, частью заменяла одни из них другими и, несмотря на то, всё-таки оставалась православной. И что же выходит у самих глаголемых старообрядцев при таком смешении догматов с обрядами? Оцѣживая, подобно древним фарисеям и книжникам, комаровъ, то есть обращая почти исключительное своё внимание на обрядовую сторону веры, они при этом часто упускают из вида главнейшее и самое важное, то есть догматы веры. История старообрядческого раскола, с начала его возникновения и до нашего времени, представляет немало поразительных примеров различных догматических заблуждений в обществах старообрядцев. В настоящей статье мы постараемся указать на самые важные из таких заблуждений. Последовательное, хотя сравнительно и краткое, обозрение лучше всего покажет, можно ли назвать старообрядческие общества истинной церковью, неизменно сохраняющей апостольское предание, учение святоотеческое и постановления святых вселенских соборов. Из этого обозрения будет видно, напротив, что именно у глаголемых старообрядцев и произошла та измена православию, в какой они обвиняют совершенно напрасно и несправедливо нашу святую церковь, которая и теперь, как и во все времена, свято и неизменно хранит все преданные ей от святых апостол и святых отец догматы веры.

Первый из расколоучителей, кто начал проповедывать в своих писаниях еретические мысли, был тот самый пресловутый протопоп Аввакум, которого так высоко чтут старообрядцы, именуя его страдальцем за веру и священномучеником. В своих письмах этот мнимый страдалец за веру изложил такие нечестивые взгляды на Святую Троицу и на воплощение Сына Божия, что отчасти возобновил древние еретические учения об этих догматах, отчасти же высказал ему только принадлежащие лжеучения. Известный автор книги «Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках» протоиерей Андрей Журавлёв сообщил на основании достоверных источников два отрывка из писем другого расколоучителя Феодора диакона, которые этот последний написал в обличение как Аввакума, так и другого попа Лазаря, также весьма чтимого старообрядцами. Из этих отрывков видно, что и Аввакум, и Лазарь – оба погрешали в учении о единосущии Святой Троицы и о Лице Иисуса Христа. Как ни тяжело для слуха православных христиан читать об этих еретических бреднях того и другого защитника мнимого «древлего благочестия», тем не менее считаем необходимым привести здесь указанные два отрывка. Вот что пишет диакон Феодор в первом из них: «Что се, Господи, будетъ? Тама на Москвѣ клятвы вси власти налагаютъ на мя за старую вѣру и на прочихъ верныхъ. И здѣсь у насъ между собой стали клятвы, и свои друзи меня проклинаютъ за несогласіе съ ними въ вѣрѣ же, во многихъ догматѣхъ, больше никоніанскихъ. Они убо, протопопъ Аввакумъ и попъ Лазарь, начали Троицу на трехъ престолѣхъ исповѣдовати и трибожну и трисущну глаголютъ, и въ трехъ Лицахъ три состава глаголетъ Лазарь; а Христа четверта Бога быти и на четвертомъ престолѣ сѣдяща, а самого существа Божественна на Немъ не исповѣдаютъ»...⁵

А вот отрывок из другого письма диакона Феодора, в котором он обличает собственно одного попа Лазаря: «А онъ Лазарь поп, пряся со мною, вопитъ глаголя: „Троица рядком сѣдитъ, Сынъ одесную, а Духъ Святый ошуюю Отца на небеси. На разныхъ престолѣхъ, яко Царь с дѣтьми сѣдитъ Богъ Отецъ, а Христос на четвертомъ престолѣ особно сѣдитъ предъ Отцемъ Небеснымъ“. И Аввакумъ отъ сего пріялъ той злый толкъ, еже четверити Троицу Святую. Азъ же многажды ему, клеврету своему Лазарю, возбраняхъ о томъ плотскомъ мудрованіи его, яко нечестиво есть тако мудрствовати о Св. Троицѣ»⁶. Из этих двух отрывков всякий легко может судить, как невежественны в Святом Писании и в богословии были те два основателя глаголемого «древлего благочестия» Аввакум и Лазарь, которых старообрядцы почитают «верными блюстителями писаний, святыми и богопросвещёнными мужами», и как эти старообрядческие учители уподобились в своих писаниях Арию, Несторию и другим древним еретикам. По словам того же Аввакума, «душа Христова отъ креста на небо къ Отцу пошла; воскресши же отъ гроба, Христосъ сниде въ адъ съ теломъ по воскресеніи отъ мертвыхъ»⁷. Такое еретическое учение прямо противоречит православному учению, изложенному в пасхальном песнопении, начальные слова которого такие: во гробѣ плотски, во адѣ же с душею яко Богъ. В этом песнопении содержится православное исповедание Христово во ад сошествия ещё до Его воскресения из мёртвых, при том не с пречистым телом, которое лежало во гробе, но с пресвятой душою Его. Следовательно, Аввакумово мудрование об этом догмате было явно еретическое. Не лучше Аввакума был и другой расколоучитель поп Никита, который в своей челобитной царю Алексею Михайловичу писал, что хлеб и вино на литургии пресуществляются в истинное Тело и Кровь Христову во время проскомидии⁸. Письма протопопа Аввакума с еретическим учением быстро распространялись; раскол разделился на две партии: «Велія распря бысть въ христіанехъ, – гласит сказание, – овіи начаша Аввакума протопопа мудрованіе хвалити, друзіи же Ѳеодора діакона». Первых было больше. Они плодили списки Аввакумовых писем и всюду рассылали их. Таким путём спорные письма проникли на Керженец, где в скиту старца Онуфрия нашли себе ярых защитников. Онуфрий называл их светлейшими солнца, воздавал им почесть паче Евангелия. Другие же старцы и бельцы нижегородских скитов пришли в ужас от этих богохульных мыслей своего первоучителя и на соборе своём, бывшем 19 августа 1693 года, постановили: «Отвергнуть их, и держать оные всякому под церковной клятвой запрещаем»⁹. Образовался даже особый толк в расколе онуфриевщины (см. «История русского раскола» митрополита Макария).

Кроме этих еретических мудрований первых расколоучителей о Святой Троице, о лице Христа Спасителя и Его воплощении, вскоре в среде мнимых ревнителей старины явились ещё и другие еретические мысли, противные православному учению о церкви и о святых таинствах церковных. Особенное развитие получило это лжеучение в конце XVII столетия, в тот период истории старообрядческого раскола, когда мало-помалу в среде его последователей начали умирать их попы старого (дониконовского) поставления. Старообрядцы оказались в большом затруднении. Приходилось избирать одно из двух: или, держась мысли, что церковь не может быть без пастырей, переманивать в своё общество беглых попов из православной церкви и, после совершения над ними мнимого крещения или мнимого миропомазания, считать этих лиц законными пастырями, или же прийти к тому заключению: «Яко послѣднее время наста, священство православное погибе на землѣ, и благодать хиротоніи купно со скончавшимися отцами на небо преселилась»¹⁰. Первый путь оправдания своего пребывания вне спасительной ограды церковной избрала поповщина, а второй – беспоповщина. Перед судом истинно-древней и истинной церкви Христовой и поповцы, и беспоповцы являлись одинаково неправыми и повинными в искажении учения о вечности и неодолимости церкви, имеющей пребывать с трёхчинной иерархией и семью таинствами. Ибо единородный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос, совершив спасение рода человеческого, устроил на земле святую свою церковь, в которой, как в некоей сокровищнице, заключил для верующих в Него все благодатные средства к получению дарованного Им роду человеческому спасения. Для принятия в Его церковь Он установил таинство святого Крещения (Мф.28:19); для соединения верующих с Ним – таинство причащения (Мф.26:26); для примирения грешников с церковью и с Ним Самим – таинство покаяния (Мф.18:15); поставил строителей таин Божиих, святых апостолов, облёк их властью вязать и решать, отпускать и удерживать грехи (Ин.20:22–23); а возносясь на небеса, обетовал неразлучное невидимое спребывание Своё с верующими в Него во вся дни до скончанія века (Мф.28:20); по вознесении же ниспослал Духа Святого, Который с верующими будет пребывать во векъ (Ин.14:16). Так именно и исповедует греко-российская церковь, читая в Символе: «(Верую) во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь». Она исповедует, что святая церковь погрешать не может, ибо управляется Главой – Христом, Который есть сама Истина, и научается Духом истины, еже есть, по апостолу, столпъ и утвержденіе истины (1Тим.3:15).

Общество старообрядцев не соответствует такому понятию о церкви Христовой, не имеет существенных её принадлежностей. Их именуемая церковь не пребыла в первоначальном устройстве церкви Христовой со всеми чинами иерархии и благодатными дарами Святого Духа, преподаваемого в таинствах. У поповцев около двух сот лет не было епископа, а беспоповцы, отвергнув священство, отвергли и большинство таинств.

Искажая учение о церкви, о священстве и о таинствах, глаголемые старообрядцы во все времена существования своих обществ, с самого возникновения раскола и до наших дней, много еретического высказывают в своём учении об этих предметах, что будет показано нами в своём месте, в разборе учения о церкви и таинствах.

Дополним нашу статью сообщением об австрийской иерархии, в основание учреждения которой положено еретическое учение о подлетном рождении Сына Божия.

Известно, что во времена ходатайства беглопоповщинских монахов Павла Великодворского с Алимпием Милорадовым перед австрийским правительством о дозволении им приобресть за границей епископа правительство первоначально потребовало от них достоверных сведений о жизни и религии их. Для этой именно цели составлен был Павлом Великодворским «Устав», что подтверждается самым предисловием устава, где говорится: «Мы принуждены были стараться (то есть написать устав), дабы, во-первых, гражданского правительства требование, с подробным нашего иноческого жития и всех догмат веры староверской православной религии описанием, по силе нашей удовлетворить. Притом внешних народов неправедное о нашей древлехристианской религии мнение, последуя примеру святого мученика Иустина Философа, письменным благочестивого нашего вероисповедания открытием совершенно отклонить». Австрийское правительство дозволило приобресть епископа уже на основании устава, который посему и возвратило в Белую Криницу для хранения и руководства. «Устав Белокриницкого липованского монастыря, июня 6 числа 1841 года, – говорится в указе, данном на имя депутатов Павла и Алимпия, – при сем возвращается для сохранения в монастырских актах и руководства от императорского Буковинского крейзамта в Черновцах 12 ноября 1844 года»¹¹.

В уставе этом, в статье «Предмет о водворении святителя», говорится: «Будущее же святительское устроеніе надлежитъ быть в слѣдующемъ: святителю священнодѣйствовать во всемъ неизмѣнно по нашему старогреческому закону и наблюдать в точности весь обычай содержимый древняго христианскаго благочинія, якоже въ монастырскомъ уставѣ изъяснено». Ясно, что австрийская или белокриницкая иерархия основана на этом уставе и что всякий белокриницкий иерарх обязан в точности соблюдать всё то и веровать так, как изложено в сем уставе. А в первой главе сего устава, составляющей «богословию» его, исповедуется, «яко Богъ Свѣтъ истинный искони совершенъ и непремѣненъ есть, точію до совершенія дѣлъ Своихъ бѣ въ молчаніи, имѣя въ умѣ Слово Сына Своего, Его же, по глаголу Андрея Цареградскаго, въ первомъ изреченіи: да будутъ вѣцы, нетлѣнно родилъ, сирѣчь съ присносущнымъ Духомъ Своимъ отъ сердца отрыгнулъ»¹². В этих словах, особенно же в выражении: «Богъ до совершенія делъ Своихъ бѣ въ молчаніи», содержится еретическое учение, потому что этими словами изъявляется, что якобы до сотворения тварей Бог Отец не рождал Сына – Слово Своё, разрешил же молчание именно на сотворение дел Своих, то есть родил Слово – Сына после молчания на сотворение веков; в первом изречении: «да будутъ вѣцы, нетлѣнно родилъ» (Сына-Слово), значит, родил Его одновременно и совокупно с сотворением веков. В этом изложении веры старцев белокриницкого монастыря не только что отрицается собезначальное Отцу рождение Бога – Слова, но и сводится Его рождение ко времени сотворения твари. Так же и исхождение Святого Духа низводится к этому же времени сотворения твари: «Его же (Сына) въ первомъ изреченіи: да будутъ вѣцы, нетлѣнно родилъ, сирѣчь съ присносущнымъ Духомъ Своимъ отъ сердца отрыгнулъ». Таким образом, устав белокриницкий проповедует, что и Дух Святой так же, как и единородный Сын Божий, на сотворение веков, после молчания, «отрыгнут» Богом Отцом. Значит, по исповеданию белокриницких старцев в их уставе, до сотворения веков не было Слова – Единородного Сына Божия, не было и Святого Духа, не было, значит, и Святой Троицы, был един Отец; да и Он не был Отцом, ибо не рождал ещё Сына и не изводил Духа Святого. Вот какое совершенно арианское и македонианское учение проповедуется в белокриницком уставе!

Один из современных представителей австрийской иерархии Онисим Швецов, именуемый у них Арсением епископом уральским, выступил ревностным защитником этого нечестивого учения; он задумал обелить «Устав» Павла, по поводу которого составил и напечатал в 1885 году за границей сочинение: «Истинность старообрядческой иерархии». В этом сочинении Швецов старался во чтобы то ни стало защитить составителя устава, самый устав и самое старообрядчество, основавшееся на этом уставе, доказывая, что Павел Великодворский заимствовал изложенное им учение о Сыне Божием из творений святых отцов. Таким образом, Швецов согласен с учением Павла о подлетном рождении Сына Божия, вопреки прямому свидетельству Евангелиста Иоанна Богослова: въ началѣ бѣ Слово, и Слово бѣ къ Богу, и Богъ бѣ Слово; сей бе искони къ Богу, то есть у Бога.

28 октября 1888 года по поводу еретичества Швецова состоялся «собор» старообрядческих епископов. Швецов вынужден был перед «собором» письменно признаться, что, защищая белокриницкий устав, допустил ереси и просил в том прощения у своих собственных епископов, дав подписку без их совета впредь ничего о богословии не писать. Вот этот характерный документ.

«Освященному собору боголюбивых епископов, собравшихся во граде Москве, священноинока Арсения Швецова

Покорнейшее прошение

Преосвященнейшие владыки! Извиняюсь пред вами в том, что в книге „Истинность“, изданной мной в Мануиловском монастыре в 1886 году, в первой главе, защищая белокриницкий устав, я допустил некоторые соблазнительные доводы против православного учения, в чём признаю себя виновным и в этом прошу у вас прощения¹³.

Ещё в изданной мной брошюре в нынешнем 1888 году против Павла Прусского в защиту того же устава белокриницкого, в которой сделано несколько соблазнительных выражений против православного Символа веры, за что эту брошюру уничтожаю и яко небывшую вменяю и впредь обещаюсь ничего не писать о богословии без совета благочестивых епископов. При сем прося себе вашего апостольского прощения и благословения и святых ваших молитв о мне грешнике.

Нижайший проситель ваш

священноинок Арсений Швецов

28 октября 1888 года»¹⁴

Обещаясь «ничего не писать без совета благочестивых епископов», исполнил ли он данное обещание? Нет, он по-прежнему стал писать и распространять свои еретические писания, даже сделавшись епископом. Так что и опровержение и обличение означенного сочинения еретика Швецова выступил из среды самих же старообрядцев австрийского рукоположения поп Василий Механиков, который в сочинении своём под заглавием: «Защита белокриницкого устава перед судом православия», изданном с благословения старообрядческого архиепископа Московского Иоанна Картушина, ясно доказал, что учение еретика Швецова «до буквальности сходно с учением арианским»¹⁵. На сочинение Механикова Швецов написал, своё новое «Исповедание веры», в котором между прочим, говорит: «Старающихся истолковать мою защиту белокриницкого устава, как бы противоречащей православному Символу, – я предаю проклятию!» Итак, печать проклятия, изречённая православной церковью за преступные и самовольные действия последователей австрийского священства, со всей силой тяготеет по сие время над ругателями святой церкви. Они взаимно клянут друг друга.

Вот какой соблазн творится в старообрядческом мире! И проповедуя такую ересь, Швецов, тем не менее, считается у старообрядцев «епископом» и не низлагается.

Где же тут, то, «древлее благочестие», то истинное православие, которым всегда так хвалятся глаголемые старообрядцы? Можно ли назвать после этого их общества истинно-Христовой церковью?

Из краткого обозрения старообрядческих заблуждений видно, что над ними вполне оправдались следующие слова блаженного Иеронима: «В основании нет раскола, который не имел бы чего-либо общего с какой-либо ересью, по восстанию против церкви» (Толкование на Послание к Титу; см. в «Выписках» Озерского, часть 1, с.237). Действительно, вся истории раскола-старообрядчества представляет печальную картину того, как люди, отделившиеся от святой церкви из фанатической привязанности к мнимо-старым обрядам, с течением времени всё более и более удалялись от неё, впадали в разные грубые заблуждения, даже ереси, дробились на множество толков, предавали друг друга проклятию и отлучению, одним словом во всём показывали, что нет у них того единства, какое составляет неотъемлемое свойство истинной Христовой церкви, что нет у них и того православия, того «древлего благочестия», каким они так любят хвалиться.

Сам Господь Иисус Христос установил в церкви иерархию, то есть священноначалие. Избрав из учеников Своих 12 апостолов, Он дал им власть учить народ (Мф.28:19), совершать таинства (1Кор.4:1) и назначать преемников себе – епископов (Тит.1:5). С течением времени среди епископов возвысилась власть митрополитов (метрополия – главный город, митрополит – епископ главного города). Митрополиты должны были созывать соборы и председательствовать на них. Происхождение власти митрополита восходит к временам апостольским. 34-е правило святых апостол повелевает епископам почитать первого из них, то есть митрополита. Как в гражданском устройстве над областными городами возвышаются столицы, так и в церковном отношении епископы столичных городов (архиепископы) стали возвышаться перед митрополитами. На Первом Вселенском Соборе утверждено было преимущество власти епископов трёх столиц Римской империи: Рима, Александрии и Антиохии. К ним приравнены были епископ Иерусалимский и архиепископ нового Рима, или Константинопольский. Этим первенствующим епископам было усвоено наименование патриархов (правила 6-е и 7-е). Права их, окончательно определённые на IV Вселенском Соборе, в иерархическом отношении были совершенно равные, и только по порядку счисления римский патриарх, иначе называвшийся папа (слово греческое – «отец»), числился первым, Константинопольский – вторым, Александрийский – третьим, Антиохийский – четвертым и Иерусалимский – пятым. До девятого века папы римской церкви жили в единении со всей вселенской церковью; они не считали себя главами вселенской церкви, а только патриархами Запада, равными другим патриархам.

Начиная с седьмого столетия и в последующие времена произошла значительная перемена в жизни восточных народов. В связи с этим изменились внешние условия и патриархов. Патриархаты Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский много потерпели от магометан, а Константинопольский – от императоров иконоборцев. В противоположность им область римского патриарха распространилась по всей Западной Европе, и власть его возвысилась благодаря и тому ещё, что каждый коронованный папой западный император давал папе независимую церковную область. Таким образом папы, вместе с духовной властью, приобретали и светскую и стали горделиво думать о себе, забыв о равенстве с другими патриархами, и уже начали именовать себя наместниками Христовыми, преемникам апостола Петра, которому будто бы принадлежало главенство среди апостолов, и возымели намерение главенствовать над всей церковью. Учение это нечестивое. Грешит оно против Самого Господа Иисуса Христа, который есть един Патыреначальник и Глава церкви (1Пет.5:4. Еф.6:23). При постепенном стремлении пап к первенству, в Западной Церкви вкрались некоторые заблуждения, которых папы, по своей гордости, не хотели сознать и исправить. Так, 14-е правило святых апостол возбраняло пост в субботу, а у них положено поститься; а в посты разрешено употреблять молоко и яйца. Вопреки повеления Первого Вселенского собора, введено безбрачие для всех священников. Но самое важное отступление заключается в учении об исхождении Духа Святого. В восьмом члене Символа веры между словами от Отца и исходящего вставлено лишнее слово и Сына, и таким образом, по учению римской церкви, Дух Святый исходит от Отца и Сына. Такое неправое учение, с одной стороны, и властолюбие пап, с другой, и были причинами отделения западной церкви от православной вселенской, начавшегося со второй половины девятого века при папе Николае 1-м, который, кроме сего, намеревался отменить законное определение Константинопольского собора, утвердившего избрание Фотия на Константинопольский патриарший престол. Окончательное же отступление произошло во второй половине одиннадцатого века (при папе Льве X), к каковому времени открылось ещё нововведение – это употребление на литургии опресноков, вместо квасного хлеба. Константинопольский патриарх Михаил Керулларий созвал в Константинополе в 1056 году собор, на котором были осуждены ереси, допущенные римской церковью, и с тех пор западная церковь считается окончательно отделившейся от восточной церкви¹⁶.

По разделении церквей власть пап всё более и более возвышалась, а с тем вместе увеличивалось и новое нарушение догматов и обрядов.

С развитием просвещения на Западе народ стал сознавать незаконность папских притязаний и тех отступлений, какие они допустили в своей церкви. Выражение неудовольствия особенно стало заметно в XV и XVI столетиях, когда папы для усмирения недовольных прибегли к казням (инквизиция), и эти меры, вопреки ожиданиям пап, вызвали открытый протест. Под влиянием народного раздражения явились в самой римской церкви реформаторы, – это Лютер (в Германии) и Кальвин (в Швейцарии). В 1529 году, вследствие протеста Лютера, состоялся союз из германских богословов и владетельных князей, отложившихся от римской церкви, отчего последователи Лютера получили название лютеран или протестантов. Лютеранское вероисповедание, приняв в некоторых частях католическое учение, как, например, об исхождении Святого Духа от Отца и Сына, обливание в крещении, опресноки и другое, внесло много новых отступлений, каковы: а).учение об оправдании одной верой без добрых дел, б).учение об единственном источнике веры – Священном Писании, с предоставлением права каждому толковать оное и в).отвергнуты иерархия, таинства (кроме крещения и причащения)¹⁷, почитание мощей, икон и прочее. Пастор лютеранский есть тот же мирянин, избираемый обществом, без всякого священного рукоположения. В таинстве причащения лютеране не признают пресуществления Святых Даров.

Кальвин пошёл ещё дальше Лютера в своём учении об оправдании верой. По его учению верующий совершенно обеспечен в деле спасения: он есть Божий избранник от вечности, предопределённый к царству небесному.

Нелегко было папам помириться с распространением лютеранства. Меч, которым папы ранее спасали свою власть, теперь не мог действовать, так как его не хотели поднимать за пап цари, бывшие прежде верными их слугами. Папству остались верными только народы романской расы, именно: Италия, Испания и отчасти Франция. Верны ему были и польские короли, не столько по убеждению религиозному, сколько по видам политическим своего государства. Папы внушали королям, что Польша только тогда может быть сильна, когда православная западная Русь и Литва обращены будут в католицизм. И вот, папство, поражённое в своём дому, стало искать новых последователей своему учению на Востоке. Для сего папы придумали унию. «Уния» слово латинское, значит единение. Это единение не во имя Христа и Его Единой Соборной и Апостольской Церкви, а во имя папы и его римской церкви. Она состоит в том, чтобы православные сохраняли свои обряды, свою иерархию, но признали бы римского папу главой своей церкви. На деле же уния служила как бы мостом, по которому православные не сразу (что было бы и невозможно), а лишь со временем должны были прийти от православия к настоящему латинству; о чём, собственно, и хлопотали папы. Первые попытки к тому относятся к первой половине XV столетия. Русская церковь в то время находилась в зависимости от Константинопольского патриарха. Впрочем, патриархи только поставляли русским митрополитов, но в дела внутреннего управления их, за весьма редкими исключениями, не вмешивались.

По смерти киевского митрополита Фотия (в 1433 году)¹⁸ русский князь и собор епископов преемником ему нарекли святителя Иону, епископа Рязанского, пастыря ревностного и благочестивого, о котором ещё в бытность его простым монахом в Симонове монастыре митрополит Фотий предсказал, что он будет великим святителем¹⁹. Он-то и был отправлен в Константинополь для посвящения. Здесь встретились препятствия. Греческая империя, теснимая турками, переживала свои последние годы и искала помощи от Запада. Латиняне, пользуясь этим, ещё до прибытия святителя Ионы, разными обещаниями и интригами уговорили Константинопольского патриарха поставить в митрополиты в Москву некоего Исидора, родом грека, втайне дружившего с ними и склонного к унии. Пользуясь бедственным положением Греции, папа Евгений задумал подчинить себе как греческую, так и Русскую церковь посредством введения унии. Для той цели он стал настойчиво приглашать восточных иерархов прибыть в Италию на Восьмой Вселенский Собор. Желательно было, чтобы и православная Россия участвовала на соборе в лице представителя церкви своей; с этой-то целью и был поставлен на русскую митрополию Исидор. Пребывши в Москву, Исидор вскоре объявил, что в Италии готовится вселенский собор, на котором необходимо быть и ему. Несмотря на нежелание князя и народа, он отправился на собор, состоявшийся в 1439 году во Флоренции и здесь с прочими греческими епископами подписал унию и тем признал главенство папы. За догматы православной церкви крепко стоял местоблюститель Антиохийского патриарха митрополит Марк Ефесский, который отказался подписать определения этого собора²⁰. Когда Исидор, вернувшись в Москву, стал поминать на литургии папу вместо восточных патриархов, как было обычно, то великий князь Василий Васильевич (дед Грозного) всенародно обличил его, назвав еретиком, так что тот принуждён был бежать в Рим, и место его по праву занял святитель Иона (в 1448 году)²¹.

В Риме убедились в невозможности ввести унию во владениях московского князя. Тогда придумали отделить от святителя Ионы юго-западные епархии, которые состояли во владении польского короля Казимира, – последователя римского исповедания. Для этого бывший патриарх Константинопольский Григорий Мамма, лишённый кафедры за приверженность к унии и также проживавший в Риме, посвятил ученика Исидорова – Григория во епископа и, вместе с папой Пием II, возвёл в сан митрополита киевского и литовского и всей юго-западной России.

Так состоялось разделение Русской церкви на две митрополии: московскую и киевскую.

Папы ясно понимали, что для введения унии нужно было иметь людей из самих же православных, пользовавшихся уважением народа, а таких нужно было ещё воспитать. По наущению папы, польский король Стефан Баторий, считая католицизм объединительным средством для своих подданных, устроил в Вильне (в 1579 году) вроде академии, где должна была подготовляться русская православная молодёжь для борьбы с православием и для введения унии. Он же отдал в городе Полоцке все православные монастыри и церкви иезуитам (католическим монахам). Иезуиты скоро забрали в свои руки школы и в детях русских бояр воспитывали отвращение ко всему православному и русскую веру называли хлопской верой (то есть верой простонародья). Плоды такого воспитания скоро обнаружились. Большинство перешло в латинство. Но против козней латинства восстал богатый и могущественный князь Константин Острожский особенно в то время, когда в 1582 году папа Григорий XIII ввёл вместо старого никейского календаря свой новый, называемый теперь григорианским. Князь Острожский по этому поводу написал письмо к восточным патриархам, прося совета, что делать, и получил ответ от патриархов Константинопольского и Александрийского твёрдо держаться старого календаря²². Принять календарь польский, по разумению русского народа, значит отречься от своей веры и сделаться поляком. Православный народ видел в этом шаг не только к унии, но к настоящему латинству. Для противодействия католической пропаганде во многих городах заводились братства, учреждались на братские деньги школы, типографии, издавались в защиту православия сочинения.

Важным памятником ревности к вере князя Острожского осталась напечатанная в 1580–1581 годах Острожская Библия, которая была первым печатным изданием Библии в России; появились и другие книги в Остроге, Львове и Вильне. Восточные патриархи утверждали открытие братств своими грамотами. От них патриархи могли знать о всём, что делается на Руси.

Из отпора против принятия нового календаря папистам стало ясно, что единственная их надежда на успех будет завесить от расположения к унии высшего православного западнорусского духовенства, именно митрополита и епископов. Польское правительство, особенно с воцарением Сигизмунда III, всячески помогало иезуитам и епископские места предоставляло, по их указанию, таким лицам, которые могли быть для них, и оказались впоследствии, послушными орудиями. Таковы были в особенности киевский митрополит Онисифор Девочка, епископ луцкий Кирилл Терлецкий и Игнатий Поцей, епископ владимирский на Волыни²³. Они, заражённые духом латинства, тяготились зависимостью от патриарха и братств, которым патриархи дали право следить за действиями даже самих епископов.

Движение в пользу унии началось особенно после того, как патриарх Константинопольский Иеремия во время проезда по югу России в Москву²⁴, в 1589 году, за двоежёнство и другие злоупотребления, низложил Онисифора, а на его место поставил минского архимандрита Михаила Рогозу и велел ему к своему возвращению собрать собор для рассуждения о другом двоеженце Кирилле Терлецком²⁵. Но Михаил Рогоза не созвал собора, а патриарх, отзываемый своими делами из России, послал доверительные грамоты Рогозе и Мелетию, епископу Владимирскому. Обе эти грамоты были перехвачены Терлецким. Вскоре Мелетий умер; место его занял друг Кирилла Игнатий Поцей. Пользуясь этим, иезуиты, со своей стороны, старались ослабить влияние и авторитет патриарха. Они говорили епископам: «Чем помогает вам патриарх? Он бессилен, он сам раб неверного султана. Патриарх поставил вас под надзор братств, которые следят за каждым вашим шагом; примите унию, тогда будете себе жить, как душе угодно, а папа не будет вмешиваться в ваши дела».

Терлецкий с Поцеем в свою очередь убеждали митрополита уполномочить их вести переговоры об унии. Митрополит Рогоза после долгих колебаний составил соборное послание о принятии унии. Они без разрешения митрополита в 1595 году отправились в Рим, где целовали туфлю папы Климента VIII, признали исхождение Святого Духа и от Сына, верховную власть папы и прочее. Папа, со своей стороны, утвердил восточную обрядность, но не безусловно, а лишь настолько, насколько она не противоречила латинству²⁶. Поцей и Терлецкий сделали такие уступки папе, на какие не уполномочивали их даже единомысленные с ними епископы. И ещё не успели они возвратиться из Рима, как против них обнаружилось негодование и со стороны верных православию епископов Гедеона Львовского и Михаила Перемышльского²⁷, и со стороны народа, с князем Константином Острожским во главе. Братства и священники предавали изменников архиереев проклятию; Стефан Зизаний, учитель львовского братства, в 1595 году по этому поводу написал и издал даже сочинение: «Казание святого Кирилла Иерусалимского об антихристе», где проведена была мысль, что папа и есть именно антихрист²⁸, Острожский своими посланиями волновал народ и грозил правительству восстанием; даже некоторые католики не чаяли от унии ничего хорошего впереди.

Для рассуждения об унии в городе Бресте в 1596 году был составлен собор. На этот собор, кроме юго-западных епископов, прибыли два экзарха: Никифор от Константинопольского и Кирилл Лукарис от Александрийского патриархов. С самого начала собора православные отделились от приверженцев унии и открыли особые заседания, где присутствовали два экзарха, шесть епископов и князь Острожский с многими депутатами от областей, несогласных на принятие унии. Приверженцами унии оказались четыре епископа и митрополит, сторону которых принимал король.

Православные подписали определение: 1) не слушать митрополита и епископов отступников и считать их лишёнными власти и 2).ничего в делах веры не предпринимать боз согласия Константинопольского патриарха. А униатский собор объявил унию, как дело решённое и представил протест королю против не принявших её, с просьбой силой низложить виновных епископов и принять меры против народа.

С этого времени, по королевскому указу, началось гонение на православных. Православные священники заменялись униатами, церкви насильственно обращались в униатские или отдавались в аренду жидам. Жид-арендатор хранил у себя ключи от церкви и брал пошлины за каждую службу и требу. «От сих причин, – говорит списатель „Книги о вере“, – великое множество младых детей без крещения, больных без причащения и умерших без погребения было» (лист 212); послышался сильный голос против унии с Востока, – в многочисленных посланиях на Русь патриарха Александрийского Мелетия Пигаса и русских иноков с Афона²⁹.

К счастью для православных вскоре умер яростный гонитель их Сигизмунд. Преемник его Владислав IV дал православной церкви некоторые льготы и, между прочим, дозволил православным иметь особого митрополита в Киеве. На этой кафедре явился замечательный деятель в пользу православия Пётр Могила (1633–1647 годы), под руководством которого образовалась коллегия, преобразованная впоследствии в академию, которая служила рассадником духовного просвещения. Он же составил «Православное исповедание веры», которое в 1643 году было одобрено и утверждено всеми восточными патриархами³⁰.

Впрочем, хотя Владислав относился к православным не так фанатично, как его предшественник, но и в его царствование преследование православия не прекращалось.

Вследствие чего начался ряд восстаний народных; явились герои, не жалевшие живота своего за веру. И наконец, в 1654 году, при малороссийском гетмане Богдане Хмельницком, было положено начало распадения польского царства присоединением Малороссии к России. Это присоединение и завершилось подчинением киевского митрополита всероссийскому патриарху Московскому. С распадением Польши и с возрастанием могущества русского государства православие получило свободу, и униаты, насильственно отторгнутые в 1596 году от православия, охотно бросали унию и во множестве возвращались к вере своих отцов. Окончательное воссоединение их совершилось в 1830 году, в царствование императора Николая I. Многополезную деятельность в сем деле оказал бывший униатский епископ Иосиф Семашко, впоследствии православный митрополит литовский.

Итак, среди внутренних бурь и волнений, ввиду опасности, грозившей со всех сторон, православная восточная церковь сохранила учение христианское в чистоте и святости, по выражению апостола Павла; не аки слово человѣческо, но, якоже есть воистинну, Слово Божіе (1Фес.2:13).

Раскольнические начётчики, по лукавству своему, нередко приводят простых слушателей в смущение, вычитывая отрывочно взятые слова в именуемой «Кирилловой книге» или в «Книге о вере» из статей или о римских ересях, или об отступлении униатов. В первом случае латинские ереси они беззастенчиво относят к церкви православной и при этом говорят: «Вот, какие ереси в вашей церкви нашёл святой Кирилл Иерусалимский», а во 2-м: «Вы, вот, всё толкуете про священство. Истинное священство и мы приняли бы, но когда все пастыри во времена патриарха Никона отступили от православной веры, то можно и без них обойтись». Когда в Малой России все епископы, с Михаилом Рогозой во главе, отпали в унию, то патриарх Мелетий вот что писал об отступниках: «Мужіе рассійстіи, благочестія воспитаніе, православія заступницы… (ниже): восприясте пастырскую ревность и злыхъ пастырей отлучистеся, иже истины отступившихъ... О, овчата Христоименитая, и воистину Христовы, отъ Христа научившіися, о, ангели земніи, подражающе небесныхъ! чудо веліе, како отврати васъ Божія благодать отъ епископовъ вашихъ» (из 5-го послания патриарха Мелетия, в «Кирилловой книге», лист 467). И в 10-м послании он же поучает³¹: «сего ради толико вамъ мало обнажимъ преступниковъ благочестія, да ся ими не прельщасте, яко пастыри отступиша или заблудиша, яко и намъ не мощно ся безъ нихъ сохранити. Но нѣсть тако, нѣсть: мощно бы быти и без них, занеже Бог их из церкви изгнал и обесчестил, понеже недостойне тыя престолы содержат» (Кириллова книга, лист 502). – «Из 5-го послания патриарха Мелетия видно, что оно писано к одним мирянам, а в 10 послании его они научаются, что если пастыри отступят и заблудят, то, по слову Мелетия, можно и без них быть; а мы видим, что в нынешнее время все пастыри отступили, на том основании и остаёмся без священства», – заключают беспоповцы, а поповцы говорят, что в Малой Руси некоторое время вовсе не было епископов, «как и у нас 180 лет их не было же, а оттого церковь наша, как и в Малороссии, благочестия нимало не утратила».

Разбор. Обвинения на православную церковь в тех ересях, какие содержит римская церковь, только и могут придумать люди, оправдывающие иезуитскую пословицу: «Цель оправдывает средства». А для раскола, ослеплённого непримиримой враждой к православной церкви, все средства хороши, не исключая и клеветы.

Из статьи «Отпадение Западной Церкви от союза с Восточной» видно, какие догматические погрешности внесены латинской церковью в своё вероучение, коим греко-российская церковь нимало не причастна, за что римская церковь Константинопольским собором в 1056 году справедливо и осуждена. А греко-российская церковь какие погрешности внесла в своё вероучение, исповедуя в неизменности Никео-Цареградский Символ? Когда и кем осуждена? – Вот вопросы, на которые должны дать ответ глаголемые старообрядцы. В таких случаях они, обыкновенно, переходят к вопросу об изменении перстосложения, об имени «Иисус» или – исправлении некоторых выражений в богослужебных книгах, исправленных патриархом Никоном, и тому подобном. Но это вопрос особый, обрядовый, к догматам веры, как не подлежащим ни малейшему изменению, не относящийся. Нужно настойчиво требовать ответа на поставленный вопрос: какую из римских ересей приняла греко-российская церковь? Не менее грубую клевету возводят они на святителя Кирилла Иерусалимского, жившего в IV столетии, то есть в то время, когда не было ещё разделения церквей на восточную и западную, следовательно, не было никаких ересей не только в восточной, но и западной церкви. Да и в настоящее время православная церковь не содержит никаких ересей по сознанию самих же старообрядцев, как это видно из ответа австрийского старообрядческого Духовного совета: «Церковь греко-российская в догматах богословия не погрешает» (см. ответ на восемь вопросов о.Филарета).

Последнее оправдание глаголемых старообрядцев в неимении священства также несостоятельно, как несправедливо и первое обвинение, возводимое на православную церковь в мнимом содержании римских ересей. В Малой Руси, по отступлении униатов от православия, православные не остались совершенно без пастырей – у них было два православных епископа: Львовский епископ Гедеон Балабан (Кириллова книга, лист 487; «Книга о вере», листы 210 и 212) и Михаил Копыстенский, епископ Перемышльский («Книга о вере», там же). Остались у них и священники православные, о чём свидетельствует сам Мелетий в 6-м послании, говоря: «Завѣщеваемъ же церковныхъ учителей защищати всѣмъ вамъ и помогати имъ всею силою. Писано бо есть: пресвитеры сугубые чести да сподобятся; паче же труждающіеся въ словѣ и ученіи» (Кириллова книга, лист 487). Мелетий патриарх повелел даже быть в Малой Руси собору епископов, на котором Гедеону, епископу Львовскому, – быть экзархом и поставить, вместо митрополита-отступника, митрополита православного, равно и других епископов (Кириллова книга, листы 485 и 487), что и исполнено в 1620 году патриархом Иерусалимским Феофаном («Книга о вере», лист 214). Наконец, самое заглавие 10-го послания, писанное в Малую Русь «ко всѣмъ христіанамъ православнымъ, такожде и духовнымъ епископамъ до послѣдняго степени», показывает, что не все епископы в Малой Руси отступили от православия и послание не учит от них отлучаться, равно не учит и о том, будто православная церковь может быть без епископов, а повелевает только не следовать за епископами, отступившими от православия. Если бы даже и допустить, что в Малороссии не осталось ни одного православного епископа, – чего на самом деле и не было, то и тогда нет ни малейшего оправдания расколу потому, что церковь малороссийская не вселенская, а поместная, или частная, а в поместной церкви такие случаи возможны, например, за смертью епископа, во вселенской же никогда. Церковь малороссийская не прерывала общения с епископами восточными и московской, признавая их православными, а у глаголемых старообрядцев, выражаясь словами поповщинского писателя, их нет «по всей вселенней» («Меч духовный» Перетрухина, ответ на 6-й вопрос беспоповцев), как не было главного иерархического члена-епископа и у самих поповцев в течении 180 лет, на всём земном шаре.

Как в православной греческой церкви возникали лжеучения и ереси, так и в Русской церкви происходило то же самое.

Так, во второй половине XIV века в городе Пскове появилась ересь стригольников. Основатели её были Карп стригольник (цирульник) и диакон Никита (расстрига), которые стали проповедывать, что епископы и священники поставляются на мзде (то есть за плату) и посему не должно принимать от них никаких таинств. Последователи этого лжеучения совершенно отвергли иерархию, таинства и даже Священное Писание. Проповедуя это разрушительное учение, они умели отлично лицемерить, казались народу постниками и подвижниками. Из Пскова лжеучители перешли в Новгород и вскоре распространили эту ересь и тут. В 1375 году новгородский архиепископ проклял еретиков, а народ схватил их и утопил в Волхове Смерть еретиков, однако, не ослабила самой ереси. Об этой ереси услышал цареградский патриарх Антоний, который прислал в Псков грамоту с подробным опровержением ереси³². Митрополит Московский Фотий тоже написал три послания против еретиков³³. Псковичи возревновали о православии, засадили еретиков в тюрьму, некоторых казнили. Похваляя их ревность, Фотий, однако, укорял их за смертные казни³⁴.

После 1427 года, когда написано было последнее послание Фотия, о стригольниках больше не было слышно, но движение, возбуждённое ими, не исчезло и впоследствии вскрылось в другой опасной ереси жидовствующих.

Спустя столетие в Новгороде возникла новая ересь жидовствующих. Произошла эта ересь от учёного жида Схария, который совратил в неё многих не только из мирян, но и из духовенства. Первыми прозелитами учения Схария были священники Дионисий и Алексей, софийский протопоп Гавриил и образованные из горожан. В 1480 году Новгород посетил великий князь; попы Дионисий и Алексей так ему понравились, что он взял их с собой в Москву и сделал одного соборным архангельским священником, другого – успенским протопопом, где они также быстро распространили ересь. Впоследствии выяснилось, что даже московский митрополит Зосима втайне держался этой ереси. К числу еретиков принадлежали невестка великого князя Елена, супруга сына его Иоанна Молодого, дьяк Феодор Курицин с братом Иваном Волковым и несколько членов боярских фамилий.

Учение жидовствующих состояло в отрицании догматов и правил христианских и предпочтении им иудейского закона. Жидовствующие, как и стригольники, умели ловко скрывать своё лжеучение и действовали на совращаемых исподволь.

Первый восстал против ереси жидовствующих новгородский архиепископ Геннадий, посланиями и увещаниями обличавший еретиков. Своими посланиями к великому князю, митрополиту и архиереям он, наконец, добился того, что еретиков соборно осудили. Несколько человек были сосланы в ссылку, а некоторые (из новгородских беглецов) отосланы к Геннадию. Владыка предал их публичному позору, – велел возить по улицам Новгорода на клячах, лицом к хвосту, в вывороченном платье, в берестовых шлемах и соломенных венцах с надписями: «Се сатанино воинство!» А в заключение шлемы на них приказал зажечь³⁵.

Много помог архиепископу в этом деле преподобный Иосиф, игумен Волоколамского монастыря. Он написал против жидовствующих капитальное сочинение, известное под именем Просветитель, содержащее в себе почти полное раскрытие богословских истин. В этом сочинении (в Слове 13) преподобный Иосиф говорит, что «не достоит еретикам давать свободу ко вреду православной церкви»³⁶.

Едва утихло волнение, возбуждённое ересью жидовствующих, как возник другой вопрос о богослужебных книгах и некоторых особенностях в обрядах, время от времени поднимавший споры в Русской церкви, а впоследствии послуживший поводом к происхождению раскола.

Раскол, известный под именем старообрядчества, представляет собой уклонение некоторой части русских людей от православия. Открытое появление раскола произошло в начале второй половины XVII столетия по поводу исправления патриархом Никоном церковно-богослужебных книг и изменения некоторых богослужебных обрядов.

Основная причина появления раскола – невежественное состояние тогдашнего духовенства и народа, усвоявшего обрядам значение догматов веры. Сугубая аллилуия, седмипросфорие, восьмиконечный крест, хождение посолонь и особенно двуперстие, по понятию расколоучителей, – премудрые догматы православной веры, получившие своё начало от Христа и апостолов и существовавшие в Русской церкви от лет князя Владимира до патриарха Никона. Истинный христианин, по понятию раскольников, только тот, кто неизменно исполняет положенное число поклонов, строго хранит посты, носит старинное платье и тому подобное. Таким образом, существенную, характеристическую черту раскола составляет обрядоверие. Не принимая новоисправленных патриархом Никоном книг, не согласных с старопечатными книгами, изданными при первых пяти московских патриархах, раскольники бессознательно утверждают, что те книги были совершенно правильны, а потому изменять что-либо в них, по их понятию, не было никакой надобности. К этому они приурочивают даже известное изречение: «Аще кто прибавит или убавит, да будет проклят»³⁷. Очевидно, что раскольники-старообрядцы незнакомы с историей церкви прежних веков и не сравнивали книг древних между собой. Ввиду этого мы считаем нужным познакомить их с историей исправления этих книг.

Святой Владимир, князь киевский, отвергнувши язычество, с русским народом в 988 году принял от греков христианскую веру. С принятием православия и книги Священного Писания, богослужебные и святоотеческие постепенно переводились на славянский язык разными лицами с разных языков: греческого, болгарского и сербского.

Нужно заметить, что до XVI столетия все книги не печатались, а писались, так как печатного искусства в те времена ещё не знали. Некоторые исторические памятники показывают, что первоначально книги писались людьми учёными и за исправностью переписанных книг наблюдали сами святители церкви. Но быстрое распространение христианства требовало большого количества книг. Учёные переписчики не успевали удовлетворять всем требованиям, и необходимость заставила поручить переписку книг людям малоучёным и малограмотным.

Впоследствии книги переписывались всеми и везде, и переписка их обратилась в ремесло: за исправностью переписки никто уже не следил, да и невозможно было уследить. Вот при таком-то положении вышло то, что все наши книги оказались не согласными не только с греческими, но и с древними славянскими рукописями. Мало того, считая себя людьми знающими, переписчики делали иногда поправки и изменения в тексте книг, а иногда, стараясь объяснить непонятные слова, писали на полях книг свои объяснения. Последующие же переписчики, считая эти объяснения за пропуск, вносили их в самый текст. Таким образом, по невежеству переписчиков, в книги вкралось много ошибок и разноречий. Так, в 8-м члене Символа веры приписано было лишнее слово: истиннаго; имя Спасителя стало писаться Ісусъ вместо Іисусъ; много и других отступлений внесли наши предки против обычаев восточной церкви: они для крестного знамения слагали не три первые перста, как обычно молятся на Востоке, а большой и два последних; пели сугубую аллилуиа вместо тройственного; проскомидию совершали на семи просфорах, вместо пяти; при крестных ходах вокруг храма, крещений и венчаний ходили посолонь, то есть по солнцу.

Наконец, порча книг происходила иногда и умышленно. По свидетельству новгородского архиепископа Геннадия, еретики жидовствующие извращали книги по своему еретическому мудрованию.

Эти отступления впоследствии утвердил даже поместный собор, именуемый Стоглавым.

Люди просвещённые того времени замечали ошибки и старались исправлять их в рукописях. Прекрасный образец такого исправления представляет рукопись Нового Завета, собственноручно исправленная московским митрополитом Алексием (1354–1378 годы) по греческому списку³⁸. Но подобные попытки имели частный характер. Большинство русских не сознавало нужды в их исправлении и всякие попытки к тому встречало враждебно. Но при всём том власти церковные стали, наконец, озабочиваться делом исправления книг.

Начало книжного исправления положено было при великом князе Василии Ивановиче (отце Грозного). По его просьбе в 1518 году был прислан с Афона учёный инок Максим, родом грек, который в продолжении шести лет трудился над исправлением книг. При рассмотрении наших церковных книг преподобный Максим нашёл в них не только погрешности в словах, но и «нестерпимые хулы» на Божество Сына Божия. Так, в Часослове говорилось, что Христос – «единъ точію человѣкъ», в толковых Евангелиях, – что Он «созданъ и сотворенъ», в каноне в неделю Фомину, – что плоть Его по воскресении «не описуема» и многое другое³⁹. Так же заметил он прибавление к 8 члену Символа веры лишнего слова «истиннаго»⁴⁰. Когда Максим объявил об этих ошибках, то против него поднялся ропот не только из простого народа, но и со стороны духовных, и даже самого митрополита Даниила.

Раздались возгласы, что Максим отменяет слова во своему произволу и порицает священные книги, по которым святые отцы угодили Богу⁴¹. В 1525 году по этому поводу был созван собор под председательством митрополита Даниила. На соборе противники Максима, в доказательство своего обвинения, указали на некоторые, ошибочно сделанные им, поправки в Триоде где вместо слов: «Христосъ взыде на небеса и сѣдѣ» (оконченное действие) было написано «сѣдѣвъ» (прошедшее действие). Указаны были и другие ошибки, сделанные Максимом, например, «нестрашно» или «безстрашно» вместо «безстрастно». Напрасно преподобный Максим оправдывался недостаточным знанием славянского языка; его не хотели слушать и осудили «аки хульника и Святых Писаний тлителя». Суд над ним был до того строг, что его на первых порах отлучили от святого причастия, сослав сначала в Волоколамский монастырь, затем в Отроч – и наконец в Троице-Сергиеву Лавру, где он и скончался в 1556 году после 30-летних страданий.

Преподобный Максим и своё оправдание писал из заточения много писем; но они мало действовали на людей, от которых зависела его участь. Письма эти сохранились в разных списках до настоящего времени⁴².

Спустя 33 года от начала книжного исправления, положенного преподобным Максимом ещё при жизни его, именно в 1551 году, дело это было возбуждено вновь царём Иоанном Васильевичем Грозным: в Москве составлен был собор под председательством митрополита Макария. Царь подал список вопросов, на которые желал обратить внимание духовенства, чтоб укрепить «поисшатавшиеся» добрые обычаи и постараться устранить беспорядки, которые вошли в церковно-нравственную жизнь. Так как вопросов царя и ответов собора было сто, то собор, и получил наименование Стоглавого. Списки определений его носят заглавие: «Царскіе вопросы и соборные отвѣты о многоразличныхъ церковныхъ чинѣхъ». Этому собору царь, между прочими вопросами, предложил и такой: «Божественныя книги писцы пишутъ съ неправильныхъ переводовъ, а написавъ не правятъ же; опись къ описи пребываетъ и недописки и точки не прямыя (то есть знаки препинания не на своих местах), и по тѣмъ книгамъ въ церквахъ Божіихъ чтутъ, и поютъ, и учатся, и пишутъ съ нихъ; что о семъ небреженіи и о великомъ нашемъ нерадѣніи отъ Бога будетъ по Божественнымъ правиламъ?»⁴³ Сознавая эту неисправность, отцы собора постановили, чтобы в городах «старѣйшіе» священники, соборно пересмотрев по церквам богослужебные книги, оказавшиеся в них неисправности исправляли бы «съ добрыхъ переводовъ»; чтобы писцы писали книги также с добрых переводов, «да написавъ правили бы», а потом продавали; а тем, которые будут продавать книги не исправленными, возбраняли бы с великим запрещением⁴⁴.

Итак, Стоглавый собор вместо того, чтобы самому заняться исправлением книг, поручил это дело приходским священникам, но, по малограмотности последних, дело это не улучшилось. По свидетельству самого же собора, тогда не было не только высших учебных заведений, но не было даже и народных школ («Стоглав», глава 25). Притом же, вменяя в обязанность священникам править книги, собор не дал им ни средств к тому, ни руководства: где взять книги добрых переводов и как отличить исправные переводы от неисправных?

Из дальнейших вопросов царя мы узнаём о многих других беспорядках. Сами раскольники, желающие возвратиться к церковной жизни описываемого времени, в самом «Стоглаве» найдут себе обличение и много полезных вразумлений. Так, божественные службы совершались тогда крайне небрежно, особенно утреня и вечерня (глава 5, вопросы 23–33); для скорости в одно и то же время кто пел, кто читал (глава 5, вопрос 22); часто встречались священнослужители едва грамотные, которые кое-как совершали плохо знаемую ими службу (глава 25); часто приходили они в церковь в нетрезвом виде, бранились, ссорились и даже дрались (глава 5, вопрос 22). В дни поминальные приносили в церковь разных съестных припасов, и священники уносили их в алтарь и клали даже на жертвенник (глава 5, вопрос 36) и что ещё хуже – порождали суеверие, кладя в великий четверг под престол соль, которая хранилась там до 7-го четверга и затем раздавалась «на врачеваніе людемъ и скотомъ» (глава 41, вопрос 25). Список беспорядков, замеченных царём, представляет нам тогдашний церковный быт далеко не в отрадном свете.

Стоглавый собор, занятый между прочим исправлением богослужения, имел в виду установить единообразие в совершении последнего, но в подробное исследование подлинной древности и вселенской правильности того или другого богослужебного действия он не входил. Там, где необходимы были справки с книгами и обычаями древними, – там собор только указывал недостатки, но не исправлял, а если иное и исправлял, то не ручаясь за достоверность исправления; таковы исправления возгласов и ектений, помещённые в глава 9-й, снабжённые советом: «да поищите в достовѣрныхъ переводѣхъ»; сам собор, следовательно, не ручался за верность предлагаемого чтения. Отсюда понятно и то, почему постановления Стоглавого собора, с самых первых пор, не получили значения обязательного для Русской церкви.

На соборе рассуждали и о вновь появившихся обрядах, но пришли к разномыслию и разделению. Председатель собора митрополит Макарий был против нововводных обычаев, но нашлись и горячие приверженцы их. Много спорили о них и, как выражается современник собора (троицкий игумен Артемий), «не доспѣли ничего»⁴⁵.

Постановления Стоглавого собора пользуются среди старообрядцев завидным уважением и полным доверием. Ещё Никита Пустосвят в вопросе о двуперстии ссылался на эти постановления, а по словам соловецкой челобитной, Стоглавый собор – «освященный и боговдохновенный, опирающийся на Священное Предание». Совершенно иначе взглянул на него Московский собор 1667 года, каноническое достоинство которого, нужно заметить, не подлежит никакому сомнению. По словам последнего, постановления Стоглавого собора «что писаша о знаменіи честнаго креста, сирѣчь о сложеніи двою перстовъ, и о сугубой аллилуіи и о прочемъ, еже писано не разсудно, простотою и невѣжествомъ въ книзѣ Стоглавѣ, и клятву юже безъ разсужденія и неправедно положиша: мы, православніи патриарси… и весь освященный соборъ, тую неправедную и безразсудную клятву Макаріеву, и того собора, разрѣшаемъ и разрушаемъ: и той соборъ не въ соборъ, и клятву не въ клятву, но ни во что вмѣняемъ, якоже и не бысть. Зане той Макарій митрополитъ, и иже съ нимъ мудрствоваша невѣжествомъ своимъ безразсудно, якоже восхотѣша, сами собою, не согласяся съ греческими и древними харатейными словенскими книгами, ниже со вселенскими святѣйшими патріархи о том совѣтоваша, и ниже совопросишася с ними» («Деяния собора 1667 года», лист 7 по изданию Братства). Такое отрицательное отношение собора 1667 года к Стоглавому собору вполне справедливо и законно. Было время, когда сомневались даже в подлинности самой книги – «Стоглав» и думали видеть в ней не соборное уложение, а только черновые записки Стоглавого собора, кем-то изменённые впоследствии и дополненные. Этот взгляд по данному вопросу учёным исследователям казался настолько основательным, что при печатном издании «Стоглава»⁴⁶ в 1862 году редактор его, бакалавр Казанской Духовной Академии И.М.Добротворский, счёл возможным в предисловии его со всей решительностью объявить сомнительную его подлинность. Отрицание исторической достоверности книги «Стоглава» происходило: во-первых, по неимению, несмотря на все изыскания, подлинных актов Стоглавого собора, а во-вторых, и по отсутствию подписей под соборными актами участников собора во всех тех списках «Стоглава», какие только найдены по настоящее время. Но ныне, когда сделались известными «наказные грамоты» митрополита Макария⁴⁷, писанные им от лица Стоглавого собора, одна к белому, а другая к монашествующему духовенству России и заключающие в себе целиком или только в сокращении многие главы из «Стоглава», как соборного уложения, сомневаться в подлинности этой книги было бы уже неразумно⁴⁸. Для объяснения факта отсутствия подписи под соборным актом возможно, впрочем, следующее предположение: Стоглавый собор утвердил, например, сугубую аллилуию, между тем председатель собора, митрополит Макарий, в изданных им самим Великих Четь-Минеях ясно высказывается за тройственную⁴⁹, – не удивительно, если он не утвердил своей подписью то, с чем не соглашался. Сугубая аллилуиа не утверждалась в России, нужно полагать, долгое время после собора. По крайней мере, в первопечатных книгах до самого патриаршества Иосифа ни разу не встречается наставление: «аллилуіа дважды», и ни разу не напечатано: «аллилуіа, аллилуіа, слава Тебѣ, Боже», а всегда: «аллилуиа трижды», или: «аллилуіа, аллилуіа, аллилуіа», или просто «аллилуіа». Только в иосифовских книгах начинают встречаться прямые указания на сугубую аллилуию.

Да если бы указанные предположения оказались и ошибочными, то есть собор рассмотрел бы все вопросы и утвердил свои решения подписями, то и тогда постановления «Стоглава» не могут иметь силы и значения, так как собор состоялся, вопреки 34 правилу святых апостол, без ведома Константинопольского патриарха, епархией которого в то время была Россия⁵⁰. Это особенно важно ввиду того, что отцы Стоглавого собора брались за решение таких вопросов, которые имеют вселенское значение, – вопрос об «аллилуйи», о крестном знамении, о количестве просфор на проскомидии и другие. Вот почему отцы собора 1667 года отнеслись отрицательно к постановлениям Стоглавого собора и отменили его определения. И самые постановления Стоглавого собора не выдерживают критики. Так, утверждая двуперстие, собор говорит: «Если кто не крестится и не благословляет двумя перстами, как и Христос, и как святые отцы сказали, да будет проклят» (глава 31), – между тем ниоткуда не известно, чтобы Христос крестился или благословлял двумя перстами. Предав проклятию ослушников своего определения, в главе подпавших сему проклятию должен был оказаться и Константинопольский патриарх, их верховный пастырь, который молился троеперстно⁵¹, как молились и в киевской митрополии⁵². Утверждая сугубую аллилуию, собор сослался на Евфросиново житие, – литературный памятник тёмного происхождения и сомнительной достоверности, наполненный еретическими бреднями⁵³:

Запрещая брадобритие, собор сослался на апостольское правило и 11-е правило VI Вселенского Собора; – посреди апостольских мы не находим ни одного, имеющего отношение к рассматриваемому предмету; 11-е же правило VI (Трулльского) Собора говорит совсем не о брадобритии⁵⁴.

Высказанные соображения заставляют искренно усумниться в каноническом значении Стоглавого собора, законно отвергнутого собором 1667 года. Для нас книга «Стоглав» служит только историческим памятником, наглядно рисующим церковно-общественный быт русского народа первой половины XVI столетия, изображающая крайнюю степень упадка. На Московском соборе 1667 года постановления «Стоглава» были отменены, и православные освобождены от обязанности ему следовать; а у глаголемых старообрядцев никакой собор постановлений Стоглавого собора не отменял, следовательно, постановления его для них, с их же точки зрения, как собора православного, должны иметь обязательную силу и значение, и, однако, они поступают вопреки определениям «Стоглава». В своём учении о двуперстии наставления Стоглавого собора не согласуются с наставлением старопечатных книг последующего за Стоглавым собором времени⁵⁵. И не в одном учении о перстосложении старообрядцы не следуют Стоглавому собору, а и во многих других предметах. Собор сей повелевает в 8 члене Символа веры что-либо одно глаголати «или Господа, или истинного» (глава 9), а также делати в неделю пять дней, а субботу и воскресенье праздновать (глава 41, вопрос 21; ответ – глава 25)⁵⁶, вдовым священникам воспрещает служить в мирских церквах и велит им удаляться в монастырь (главы 78–79). Старообрядцы же, вопреки определению собора, 8-й член читают с обоими речениями, в субботу не упраздняются от дел и вдовые попы их (у поповцев) не только не отлучаются от мирских треб, но имеют приходы и отправляют для мирян всякие требы.

Итак, глаголемые старообрядцы сами оказываются ослушниками Стоглавого собора, которому продолжают усвоять каноническое значение и, таким образом, находятся под клятвой его за непоследование в точности узаконению его.

Первое. Составитель «Поморских ответов», беспоповщинский писатель первой половины XVIII века Андрей Денисов, старается поддержать пошатнувшийся авторитет Стоглавого собора. Он говорит, что на соборе присутствовали архиереи, из которых многие впоследствии просияли в нетленных мощах и чудесах.

Разбор. Против сего мы приведём рассуждение приснопамятного митрополита Московского Филарета, который в пятой беседе к глаголемому старообрядцу говорит: «Не должно удивляться, что Божественная благодать не оградила Стоглавого собора от погрешностей: он сам себя лишил покрова тем, что выступил из пределов иерархического порядка и церковного послушания».

Второе. Глаголемые старообрядцы ставят в вину собору 1667 года выражение его об отцах Стоглавого собора, что они «неразсудно, простотою и невѣжествомъ» (то есть неведением, незнанием) сделали некоторые постановления. «Значит, собор опорочил святых отцов Стоглавого собора», – заключают совопросники.

Разбор. На это дают ответ сами отцы собора 1667 года, говоря: «Многія образы и указанія имать св. церковь отъ ветхаго и новаго завѣта на лучшее преспѣвати ей аще соборнѣ и обще, аще отчасти. Сіе же бываетъ отъ еже нерастерзаватися намъ другъ отъ друга, но повиноватися, и ко общей пользѣ совѣтъ благій другъ отъ друга любопріятно воспріимати», – затем, приведя ряд примеров тому из ветхозаветной и новозаветной истории, далее говорят: «иже на соборѣхъ вселенскихъ и на помѣстныхъ бывшіи, узаконоположенная отъ прежде бывшихъ соборовъ, прочіи послѣди ихъ обличаху и исправляху, несовершеннѣ изложенная отъ нихъ правила» («Деяния собора 1667 года», лист 91-й и об.). Далее в оправдание законности своих действий по поводу отмены постановлений Стоглавого собора отцы собора 1667 года указывают на аналогичный пример, как поместный собор в Неокесарии, на котором председательствовал священномученик Василий Амасийский, 15-м своим правилом постановил, основавшись на свидетельстве книги Деяний апостольских (Деян.6:1–6), чтобы в городах иметь по семи диаконов. Потом VI Вселенский Собор своим 16 правилом отменил сие постановление Неокесарийского собора, а в толковании правила прямо сказано: недобрѣ разумѣша того (то есть неокесарийского) собора отцы, еже въ книгахъ Дѣяній Апостольскихъ о седми діаконъ лежащаго словеси: не о служащихъ бо, рече, божественнымъ тайнамъ мужехъ бяше попеченіе тогда святымъ Апостоламъ, но о служащихъ въ трапезахъ». Таким образом, 15-е правило Неокесарийского собора признано неправильным, «недобрѣ изреченнымъ»; однако же за такой отзыв отцов VI Вселенского Собора об отцах Неокесарийского Собора совопросники едва ли решатся зазирать; тем менее они имеют право укорять отцов собора 1667 года за подобный же отзыв об отцах Стоглавого собора, ибо собор 1667 года, поступая так, пояснил далее, что «многое обрѣтается въ правилахъ св. отецъ, отъ прежнихъ убо святыхъ соборовъ не добрѣ нѣкая забвенія ради, или иного дѣлма случая изложенная от послѣднихъ соборовъ безъ всякаго зазора обличено, и добрѣ исправлена быша. И св. церковь не стужаетъ о семъ; паче же похваляетъ» (лист 92-й и об.). Так и мы, последуя велениям святой церкви и гласу пастырей оной, без всякого зазора взираем на отцов Стоглавого собора и не стужаем им, хотя и не приемлем тех постановлений, кои отменены собором 1667 года, как не стужают, полагаем, и сами совопросники московскому митрополиту Даниилу за то, что он с собором несправедливо объявил преподобного Максима Грека еретиком, якобы «растлѣвающимъ богодухновенныя книги», подверг его тяжёлому наказанию, отлучив от приобщения святых таин и от общения с верными в молитве. Да заградятся же раскольнические уста, глаголющие неправедная на отцов собора 1667 года.

В избежание умножения ошибок от переписки богослужебных книг на будущее время, царь Иоанн Васильевич в 1553 году основал в Москве типографию, поручив печатание книг знающим людям: диакону Ивану Феодорову и Петру Мстиславцеву. Но рукописи, с которых начали печатать книги, не были свободны от ошибок. Таким образом, ошибки и описки из рукописей перешли в печатные книги, откуда ещё труднее стало искоренять их. Московские переписчики, из-за боязни лишиться дохода, пустили в народ молву, что типография дело еретическое, и взбунтовавшийся народ типографию сожёг.

Хотя впоследствии, в патриаршество Иова (1589–1605 годы), типография и была восстановлена и было издано строгое распоряжение, «дабы по всей Россіи святыя книги свидѣтельствованы и исправлены были и печатного дѣла писмены исполнены, понеже во многих лѣтѣхъ, отъ преписующих неученыхъ человѣкъ неправлены»⁵⁷, но дело книжного исправления не улучшилось до 1616 года, когда справщиком назначен был учёный архимандрит Троице-Сергиевской Лавры Дионисий, совместно со старцем той же лавры Арсением Глухим, знавшим греческий язык, и московским священником Иваном Наседкой. Прежде всего они занялись исправлением потребника (ъкам. Ошибок найдено было много, из них важнейшие: а) прибавлены против прежних требников две молитвы, которыми перед началом богослужения священник разрешал сам себя от грехов и, таким образом, присваивал себе не принадлежащее право; б) концы некоторых молитв не согласовались с их содержанием; так, например, некоторые молитвы, содержащие в себе обращение к одному лицу Пресвятой Троицы, заканчивались возгласами ко всем трём Лицам и наоборот; и в) в молитве в чине водоосвящения в навечерие Богоявления к словам: «и освяти воду сію Духомъ Твоимъ Святымъ» в печатных московских требниках прибавлено было слово: «и огнемъ»⁵⁸. В других печатных книгах, которые подвергались их пересмотру, нашлись даже ереси. Например, в служебниках говорилось, что «Отецъ съ Сыномъ воплотися»; особенно много неисправностей оказалось в церковном уставе, который в 1610 году был издан троицким головщиком Логином Коровой. После, при патриархе Филарете, в 1633 году устав этот велено было предать сожжению⁵⁹. Когда справщики указали на исправленные ими ошибки, то повторилась та же история, что и во времена преподобного Максима Грека. Враги злословили, что Дионисий еретик, не исповедует Духа Святого «яко огнь есть». В 1613 году состоялся суд над ними, и собор под председательством митрополита Ионы Крутицкого, заведовавшего в то время патриаршими делами, осудил архимандрита Дионисия и старца Арсения как еретиков, подвергнув их в течение года тяжким наказаниям, и только приехавший в следующем году Иерусалимский патриарх Феофан (для возведения Филарета Никитича в сан патриарха) засвидетельствовал невинность их⁶⁰. Это было в междупатриаршество Гермогена и Филарета (с 1611 по 1619 год).

Не лучше шло дело книжного исправления и в патриаршества Филарета (1619–1633 годы), Иоасафа (1634–1641 годы) и Иосифа (1642–1652 годы). В них по-прежнему оставалось «многое некое и преизлишно еже в божественных писаниях разгласие»⁶¹. Но особенно резко выражено это сознание патриархом Иосифом незадолго до своей кончины. В предисловии к «Кормчей», изданной в 1650 году, он говорит: «Воззри убо, аще не лѣностенъ еси, обрящеши ли гдѣ правѣ списанную безъ всякаго порока въ церквахъ святыхъ книгу? Но вѣмъ, яко не удобь обрѣсти возможеши»⁶². И действительно, сличая печатные книги по разным выходам, даже при одном и том же патриархе, мы видим в них тоже «разгласие», какое заключают в себе и книги письменные. Нередко это разногласие положительно ставит книги в прямое противоречие между собой. Вот несколько примеров тому:

1) В Иоасафовском потребнике (выхода 7147 года) в главе 14-й, лист 97, чин крещения начинается так: и глаголетъ (иерей) благословенъ Богъ нашъ; по семъ: Царю Небесный и трисвятое и по Отче наш, возгласъ: яко Твое есть царство; по сем тропари дню и храму и прилучившагося святого; слава и нынѣ; богородиченъ и послѣ того молитвы». А в Филаретовском потребнике сего начала нет, а только одни молитвы.

2) В Филаретовском потребнике, лист 100 на обороте, положена молитва жене по рождении младенца: Господи Боже наш и проч., в Иоасафовском этой молитвы нет.

3) В Филаретовском потребнике в чине крещения не положено читать апостола и евангелия. В Иоасафовском и Иосифовском положено то и другое.

4) В Филаретовском, – на листе 102 об. положено такое наставление: «Аще случится младенца два или три крестити, то коемуждо младенцу особь молитвы глаголати и все послѣдованіе святаго крещенія и крестити». А в Иоасафовском (7147 года) – и последующих изданиях положено уже иначе, именно: «Аще случится младенца два или три крестити и множае, то глаголемъ молитвы обще всем и все послѣдованіе святаго крещенія, точію имя въ молитвахъ глаголемъ коемуждо свое, а во единой купѣли не крестити, но измѣняти воду отъ купели коемуждо воды своя».

5) В потребниках Филаретовском и Иоасафовском 7144 года положен был чин священнического погребения. Но в потребнике, изданном в 7147 году при Иоасафе же, этот чин уже отменён и назван еретическим «отъ еретика Еремѣя, попа болгарскаго». А патриарх Иосиф снова напечатал этот чин, невзирая на осуждение его Иоасафом⁶³.

6) При Филарете совершался «Чинъ пещнаго дѣйствія», каковой и напечатан в его потребнике. А у Иосифа на этот чин произнесено осуждение, почему он и не напечатан.

7) В 37 и главе Иосифовского потребника находится чин братотворения или побратимства. В «Кормчей» же книге, в главе 51-й (на листе 549), этот чин не только ни во что вменяется, но и совершивший его священник подвергается временному запрещению в священнослужении.

8) В потребниках Филарета и Иосифа в наставлении иереям: «како должны по божественнымъ правиламъ духовныея дѣти своя рассмотряти, и связовати и разрѣшати», положено следующее правило: «на вся праздники Господни и праздники пресвятыя Богородицы и родителей ея, и дванадесяти апостоловъ, якову же прилучится память и яковъ же есть день (т. е. какой бы ни был день), быти не возбранену въ снѣди и питіи запрещаемому; яко ни среды, ни пятка или понедельника хранити въ таковые праздники» (Филаретовский потребник, лист 157). Таким образом, этим правилом разрешалось, употребление скоромной пищи почти во все праздники, хотя бы они пришлись в среду и пяток. Такого правила не было у патриарха Иоасафа; оно не исполняется и самими старообрядцами. Вообще в печатных патриарших книгах обретается бесчисленное множество разногласий, противоречий и несообразностей. А между тем расколоучители без зазрения совести утверждают противное. Так, беспоповец Андрей Денисов в своих «Поморских ответах», в ответе 30-м пишет: «пять московскіе патріархи вси согласно священныя книги имѣяху, и ни единъ прежде ихъ церковныя книги осуди».

Итак, вот в каком неисправном виде были старописьменные и старопечатные книги! Справедливо ли и применимо ли, после всего сказанного, обычное у старообрядцев изречение относительно исправления книг: аще кто прибавит или убавит, да будет проклят?

Защитник православия не должен резко отзываться о недостатках, встречающихся в старопечатных книгах. Да и вообще подрывать значение источников, откуда должны быть почерпаемы доказательства против раскола, имеющих для него обязательную силу и значение – это то же, что вырывать из рук собственное оружие. Иначе приверженцы мнимой старины или уйдут с беседы, или непременно упрекнут собеседника: «По этим книгам, – скажут они, – многие российские чудотворцы молились и угодили Богу, а вы называете эти книги еретическими». На это следует заметить, если речь зайдёт о неисправности прежних книг, что русские чудотворцы угодили Богу не потому собственно, что молились по старопечатным книгам, а потому что находились в единении с Христовой церковью и были покорными чадами её и, кроме того, они замеченные в книгах ошибки исправляли (например, святитель Алексий исправил Новый Завет)⁶⁴ и вполне сознавали неисправность оных. (Прочитать из Озерского, часть 2, с.1–8). Книги эти уважаются и нашей православной церковью, но не употребляются ею при богослужении потому, что в них есть много слов, вышедших из употребления и потому непонятных для народа, много слов и выражений, ошибочно напечатанных или неточно переведённых с греческого языка и, наконец, множество разностей, прибавлений и отъятий, как мы видели выше. Впрочем, «непрекословящим», каковы нынешние единоверцы, эти книги свободны «ко читанию»: почему в единоверческих храмах служба Божия совершается по книгам, печатным при пяти первых российских патриархах. Мы же, совершая службу Божию по книгам исправленным, делаем так приспособительно к наставлению апостола Павла, который, когда ещё составлялось христианское богослужение, не одобрял в нём язык незнакомый, требуя у кого есть псалом, откровение, истолкование, чтобы всё сие предлагалось на удобопонятном языке (1Кор.14:9 и следующие).

По смерти патриарха Иосифа на патриарший престол, 25 июля 1652 года, по общему избранию, вступил новгородский митрополит Никон, человек образованный, набожный, с твёрдым характером и непреклонной волей.

Перед этим временем наше отечество часто посещали многие из восточных патриархов и митрополитов, которые «зазирали» нашим властям за допущение в церковных чинах разных несообразностей и несогласий с восточным обрядам.

В отправлении богослужения у нас с давнего времени допускалось крайнее бесчиние, происходившее от «многогласия» и от «хомоваго» пения. Службы совершались разом и многими голосами: один читал, другой в то же время пел, третий говорил эктении или возгласы, а иногда читали разом двое или трое и совершенно различное. А при господствовавшем хомовом пении слова растягивались до бессмыслия, с переменой в них ударений, с переменой полугласных букв на гласные, с прибавлением новых гласных. Против такого бесчиния воставали ещё Стоглавый собор, патриархи Гермоген и даже – Иосиф⁶⁵.

Эти зазирания особенно сильно подействовали на патриарха Никона. По вступлении на патриаршество, он деятельно занялся исправлением книг и восстановлением древних обрядов. С этой целью перед наступлением Великого поста 1653 года Никон разослал по московским церквам распоряжение, или так называемую «Память», в которой повелевалось, чтобы во время чтения молитвы святого Ефрема Сирина: «Господи, Владыка живота моего», класть не все 16 земных поклонов, а только 4, а остальные 12 – поясных и с этим вместе повелевалось совершать на себе крестное знамение тремя первыми перстами. Эта-то «Память» и послужила первичной причиной открытого появления раскола. На это распоряжение бывшие тогда московские протопопы Аввакум, Даниил, Иоанн Неронов и другие подали на «многомятежного Никона» жалобу царю Алексею Михайловичу, обвиняя его в «новшествах». Осенью того же года Аввакум не только сам перестал ходить в церковь, но склонял к тому же и народ, говоря: «въ нѣкоторое время и конюшни иные церкви лучше», и открыл в сушиле своё богослужение, как сам о том писал Неронову: «Я грѣшникъ помянулъ изгнаніе великаго свѣтила Златоустаго и собрался съ братіею о Господѣ, въ дому твоемъ, в сушилѣ, послѣ тебя въ первое воскресеніе побдѣти»⁶⁶. Хотя жалоба первоначальников раскола осталась без всяких последствий, но патриарх Никон из этого убедился, что в деле исправления книг и обрядов самое лучшее действовать с совета освященного собора. Для этой цели был созван собор, состоявшийся в 1654 году в царских палатах в присутствии царя Алексея Михайловича. Заседание собора патриарх Никон открыл речью, в которой выяснил обязанность пастырей церкви «потрѣблять всякую новину въ оградѣ церкви». В подтверждение своих слов он велел прочитать грамоту (по-гречески «хрисовул») ввиду важности её содержания, присланную восточными патриархами в 1593 году, коей они утверждали открытие патриаршества в России. В этой грамоте содержалось точно выраженное завещание верховному пастырю церкви Русской «потреблять всякую новину въ церковныхъ чинахъ да во всемъ великая Россія православная съ вселенскими патріархи согласна будетъ». Из содержания прочитанной грамоты присутствовавшие на соборе убедились в справедливости сказанного патриархом Никоном, а вместе с тем несомненно слышали и Символ веры, изложенный в грамоте восточными святителями, и, конечно, заметили разницу в чтении с употреблявшимся у нас тогда Символом. Здесь во втором члене читается: «рожденна, не сотворенна», – не так как напечатано в патриарших московской печати книгах: «рожденна, а не сотворенна», то есть без союза «а»; в седьмом члене; – «егоже царствію не будетъ конца», вместо: егоже царствію нѣсть конца; в осьмом члене: «и въ Духа Святаго Господа животворящаго», то есть без прибавления слова «истиннаго». По прочтении грамоты патриарх Никон в семи вопросах указал замеченные им в служебниках московской печати некоторые нововводные чины и обычаи, именно: разрешительную архиерейскую молитву, которую незаконно было положено читать священнику перед совершением литургии; обычай оставлять царские двери отверстыми до великого входа; начинать праздничную литургию в 1–2 часа пополудни, обычай при освящении храмов не полагать мощей под престолом; употребление земных поклонов в Четыредесятницу вместо 12 поясных и другие. Указывая каждую из этих новин, патриарх Никон объяснил, что она не соответствует ни греческим, ни славянским древним служебникам, и каждый раз спрашивал отцов собора, как поступить в данном случае: оставить ли её по-прежнему в употреблении, или исправить согласно греческим и славянским древним уставам. Отцы собора единогласно отвечали, что необходимо исправить «противо (то есть сообразно) старыхъ харатейных и греческихъ»⁶⁷. Разногласие вышло только по вопросу о поклонах. Основываясь на двух уставах, Павел, епископ Коломенский, не соглашался признать новшеством употребление земных поклонов при чтении молитвы Ефрема Сирина, сделав по этому предмету возражение патриарху. Это же он выразил и в своей подписи под «Соборным деянием»: «Смиренный епископъ Павелъ Коломенскій и Каширскій, а что говорилъ на святемъ соборѣ о поклонахъ и тотъ уставъ харатейной въ оправданіе положилъ здѣ и другой письмяной»⁶⁸. Но возражение его, ввиду общего согласия остальных членов собора, не имело силы. Таким образом, необходимость книжного исправления была принята всеми присутствовавшими на соборе и скреплена под актом «Соборного деяния» собственноручными подписями «яко да имать въ предыдущія лѣта непремѣнно сему быти».

Чтобы придать решению собора 1654 года более прочности, царь и патриарх послали Константинопольскому патриарху Паисию грамоту, прося его совета. Патриарх Паисий, соборно рассмотрев посланную грамоту, прислал ответ – «епистолию» в виде соборного послания, одобрив намерение Русской церкви исправить книги, чины и обряды и с тем вместе советовал патриарху Никону противников этого намерения наказывать отлучением от церкви. Получивши эту грамоту (в мае месяце 1655 года), Алексей Михайлович и патриарх Никон ещё более воодушевились ревностью в деле книжного исправления. С целью приобретения древних книг, ещё ранее послан был на Афон и другие восточные области учёный инок Арсений Суханов, который и привёз до 500 древних греческих книг и представил записку о своём путешествии под заглавием «Проскинитарий» (поклонник), с пояснением, что греки аллилуию троят, на проскомидии употребляют пять просфор; допускают крещение, в случае болезни крещаемых, через обливание; крестные ходы совершают против солнца и прочее. Заручившись всем необходимым, патриарх Никон заменил иосифовских справщиков новыми, вызвав для того из Киевской академии учёных монахов, знающих греческий язык, и ревностно принялся за исправление книг.

Пользуясь случаем прибытия в Москву Антиохийского патриарха Макария и сербского митрополита Гавриила, патриарх Никон, дабы их мнением и авторитетом оправдать свои действия по делам церковным, в 1655 году снова созвал собор, на котором единодушно было подтверждено: «быть тому, что постановлено на соборѣ 1654 года». А чтобы не затянулось дело, присутствовавшие на соборе лица в то же время занялись исправлением служебника. Служебник был исправлен и, согласно воле собора, напечатан в том же 1655 году.

В следующем 1656 году снова состоялся собор, главным образом по вопросу о перстосложении. Отцы собора, признав правильность и древность троеперстия, тут же одобрили и новоисправленные книги, и книгу «Скрижаль», присланную патриарху Никону Константинопольским патриархом Паисием ещё в 1653 году, заключающую в себе толкование литургийных и других священнодействий. К составу этой книги, по соборному определению, приложена ответная грамота патриарха Паисия с собором к Никону по вопросу об исправлении книг и обрядов; ответ присутствовавших на соборе восточных иерархов Макария и Гавриила о крестном знамении; «Деяния соборов 1654 и 1656 годов» и другие статьи.

В таком виде книга «Скрижаль» была издана и разослана. На соборе было определено: по всем церквам, для прекращения книжного разногласия, вводить новоисправленные книги, а старые отбирать⁶⁹. Такие решительные меры возбудили многих против Никона и его дела. Во главе недовольных встали прежние иосифовские справщики. Под влиянием личного раздражения они хулили «новшества», заводимые патриархом; распространяли среди народа молву, что он не правит, а портит книги; говорили про греков, что они под турецким игом изменили православию и предаются латинству⁷⁰, про киевских монахов, – что они обливанцы, еретики. На народ произвело сильное впечатление чтение и пение в церквах по-иному; требование креститься тремя, а не двумя перстами, как уже многие привыкли.

Козни сих людей, в связи с происками бояр, также недовольных патриархом Никоном произвели то, что царь Алексей Михайлович потерял чувство дружбы и уважения к нему. Никон, видя себя лишённым последней опоры в лице царя, самовольно оставил московскую патриаршую кафедру и в 1658 году удалился в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь.

С удалением патриарха Никона не стало сильной руки, твёрдо державшей бразды церковного управления, и дела церковные пришли в замешательство. Сосланные в Сибирь расколоучители – протопоп Аввакум, попы Лазарь и Никита, диакон Феодор, инок, Авраамий и другие, по проискам бояр были возвращены из ссылки в Москву, где бранчивая проповедь их достигла крайней дерзости. Они устно и письменно проповедывали, что Никон не исповедует Иисуса Христа в плоть пришедша, называет Духа Святого не истинным, книги наполнил разными ересями и всё переменил в них; в крещении повелевает молиться духу лукавому и тому подобное. Последствия такой проповеди в некоторых местах вызвали даже открытые восстания против введения в употребление новопечатных книг.

Для прекращения церковных беспорядков, вызванных расколоучителями, царь Алексей Михайлович нашёл нужным созвать в Москве собор «на новоявльшіяся еретики и раскольники»⁷¹, каковой собор и состоялся в 1666 году в феврале месяце под председательством новгородского митрополита Питирима, с участием девяти русских иерархов. Отцы собора первоначально занялись расколоучителями и их «лжесловесными писаниями». Первым был призван на собор Александр, епископ Вятский, которому собор «многими книгами древними и харатейными, и лепами доводы истину объяснил», и он «написа свиток покаянный и абие прощения сподобился»⁷². Вызывались и другие расколонасадители: Аввакум, Никита и прочие. Упорствующих и непокорных собор отлучил от церкви и послал в заточение; из раскаявшихся одних совершенно простил: епископа Александра, Иоанна (в иночестве Григория) Неронова, а других послал в монастырь на испытание.

После суда над расколоучителями собор в руководство духовенству и мирянам составил «Наставленіе благочинія церковнаго»⁷³. В этом «Наставлении» собор предварительно указал причину созвания собора 1666 года (смуты в духовенстве и народе), затем заповедал во всём покоряться соборному определению и совершать службы по новоисправленным книгам, так как таковые исправлялись патриархом Никоном не самовольно, а по совету восточных и с согласия русских иерархов, каковые (книги) ничего противного православной вере в себе не содержат. В заключение повелел не соблазняться исправленными обрядами и исполнять их. Всё изложенное в «Наставлении» предписывается исполнять неуклонно, под страхом наказания за ослушание. «Аще же кто, – говорили отцы собора, – не послушаетъ хотя во единомъ чесомъ повелѣваемыхъ отъ насъ, или начнетъ прекословити, и мы таковыхъ накажемъ духовно, аще же и духовное наказаніе наше начнутъ презирати, и мы таковымъ приложимъ и тѣлесная озлобленія» (лист 48).

Противники церкви часто останавливаются на выражении отцов собора 1666 года: «Аще же кто не послушаетъ хотя во единомъ чесомъ повелѣваемыхъ отъ насъ, или начнетъ прекословити, и мы таковыхъ накажемъ духовно, аще же и духовное наказаніе наше начнутъ презирати, и мы таковымъ приложимъ и тѣлесная озлобленія». В этом выражении они хотят видеть свидетельство, что будто бы сама духовная власть, сами архиереи, присутствовавшие на соборе, наказывали судившихся расколоучителей «телесными озлоблениями», не обращаясь для сего к содействию гражданской власти, и это якобы православная церковь ввела в закон, отчего и лишилась православия. При этом старообрядцы вопрошают: «Учил ли Господь или апостолы, или отцы соборов, чтобы сами иерархи ослушников своих определений предавали телесным озлоблениям?»

Разбор. Но из приведённых слов, как и вообще из «Деяний отцов собора 1666 года», видно, напротив, что присутствовавшие на нём епископы вразумляли и наказывали судившихся раскольников только духовным наказанием, а подвергать их «телесному озлоблению» предоставляли гражданской власти. Так, в 4-м Деянии собора о расколоучителе протопопе Аввакуме говорится: «о сихъ всѣхъ отъ священнаго собора (Аввакум) истязанъ бяше и непокорися клеветникъ и мятежникъ, паче же злобу къ злобѣ прилагая, укори въ лице весь священный соборъ, вся неправославными нарицая, тѣмъ же правильно осудися, іерейства лишенъ быти и анаѳемѣ предатися... Потомъ и паки увещанъ бѣ къ общенію, но тщетенъ трудъ и жданіе бяше. Тѣмъ же градскимъ судомъ на заточеніе послася въ острогъ Пустоозерскій». И в 6-м Деянии о диаконе Феодоре пишется: «тѣмъ же по многомъ наказаніи духовномъ и ожиданіи исправленія, яко не восхотѣ въ разумъ пріити истинный, градскому отданъ есть судищу, имже осудися хульнаго и клеветнаго языка лишитися отсѣченіемъ, и въ дальнее заточися изгнаніе». Далее, в 9-м Деянии то же самое говорится о попе Лазаре (см. «Деяния собора 1666 года»). Из приведённых свидетельств явствует, что отцы собора 1666 года не присвояли себе власти наказывать «телесным озлоблением» противников церкви, как клевещут наши совопросники. Посему слова собора «аще же и духовное наказаніе начнутъ презирати, и мы таковымъ приложимъ и тѣлесная озлобленія» значат собственно: предадим их (как и предавали) гражданской власти для телесного наказания, согласно Уложению, изданному по благословению патриарха Иосифа со всем его священным собором и при том так, «что бы впредь было прочно и неподвижно» (Уложение, лист 64). Здесь, в статье первой, говорится: «будетъ кто иновѣрцы какія нибудь вѣры, или и русскій человѣкъ возложитъ хулу на Господа Бога и Спаса нашего Iисуса Христа⁷⁴ [в подлиннике Соборного Уложения ‒ і҆са҃ хрⷭ҇та̀ ‒ прим. электр. ред.] или на рождьшую его пречистую Владычицу нашу Богородицу и Присно-Дѣву Марію, или на честный крестъ, или на Его угодниковъ, и про то сыскивати всякими сыски на крѣпко; да будет сыщется про то до пряма, и того богохульника обличивъ, казнити сжечь». Если хулители святых угодников достойны казни, то тем более должно признать достойными оной хулителей самой церкви, глава коей есть Христос. Предки же старообрядцев устно и письменно проповедывали, что церковь – не церковь, архиереи – не архиереи и тайны святые осквернены антихристовой скверной (см. «Деяния соборов 1666–1667 годов»).

А что церковная власть, сама не прибегая к казням, имела право для обуздания хулителей церкви обращаться к власти гражданской, которая в свою очередь имела право предавать таких хулителей преследованиям и наказаниям, это доказывают многочисленные примеры из истории древней церкви, начиная со времён апостольских.

Приведём несколько примеров тому. Анания и Сапфиру, за утаение цены от проданного ими села (поля), долженствовавшей поступить в распоряжение церкви, апостол Пётр наказал смертью (Деян., глава 5). Апостол Павел развратника, причинившего соблазн церкви, велел предать сатане в измождение плоти (1Кор., глава 5). Он же Елиму волхва, за развращение Антипата с пути истинного, наказал слепотой (Деян., глава 13). Совопросники возразят: святые апостолы предавали преступников смерти и телесным наказаниям не внешней силой, а молитвой и силой, данной им от Бога. Но преподобный Иосиф Волоколамский в книге своей «Просветитель», рассуждая о сих действиях апостолов, говорит: «едино убо и то же есть, еже молитвою смерти предати, и еже оружіемъ погубити повинныхъ», и на это приводит доказательства от Писания (в Слове 13-м; см. у Озерского часть 1, с.321). Патриарх Александрийский Феофил не еретиков, а православных десять тысяч постников-иноков уморил огнём и дымом и, облачённый в омофор, нещадно бил иноков, как об этом повествуется в старопечатных святцах при Часослове и «Маргарите»; однако же за такие тяжкие поступки православная церковь не признала Феофила, патриарха Александрийского, еретиком, а напротив – считала и считает патриархом православным, даже правила его доселе печатает в «Кормчей» книге; тем паче сама церковь православная, через такую жестокость патриарха Феофила не могла лишиться православия, и никто из-за патриарха Феофила не отлучался от неё, как поступили предки глаголемых старообрядцев.

Представим и ещё несколько примеров. Собор Карфагенский (правилами 92 и 94) постановил просить православных царей о принятии мер против раскольников донатистов⁷⁵. Донатисты, как и наши старообрядцы, также оправдывали раскол свой с церковью этой строгостью собора (см. сочинение Кутепова о донатистах); но церковь через сию строгость нимало не утратила православия, в чём должны согласиться и сами старообрядцы, и для донатистов эта строгость собора нимало не послужила к оправданию раскола, как напрасно думают оправдаться и наши раздорники употреблявшимися против них строгостями. Святитель Златоуст так же просил царя Аркадия изгнать ариан из Константинополя, что и было исполнено⁷⁶. И у нас в древней Русской церкви еретики стригольники и жидовствующие подвергнуты были жестоким наказаниям⁷⁷, но совопросники, конечно, не решатся обвинить иерархов Русской церкви того времени за принятие строгих мер против помянутых еретиков; не решатся обвинить в лишении православия и церковь российскую времён патриарха Иосифа за столь строгое наказание, определённое хулителям церкви; как же могут они обвинять греко-российскую церковь и её пастырей⁷⁸ за то, что в отношении к таким хулителям, каковы были первые расколоучители и их последователи, гражданская власть, хотя бы и по представлению церковной, прибегала к тяжким наказаниям, строго следуя притом закону, изданному при патриархе Иосифе и самим патриархом утверждённому? Церковь греко-российская несомненно верует, что для спасения грешного рода человеческого единородный Сын Божий сшел с небес, себѐ ᲂу҆ма́лилъ, зра́къ раба̀ прїи́мъ, въ подо́бїи человѣ́честѣмъ бы́въ, и҆ ѡ҆́бразомъ ѡ҆брѣ́тесѧ ꙗ҆́коже человѣ́къ: смири́лъ себѐ, послꙋшли́въ бы́въ да́же до сме́рти, сме́рти же крⷭ҇тныѧ (Флп.2:7–8). Верует и тому, что Христос оставил нам образ, да последуем стопам Его. Но с сим вместе православная церковь верует и помнит, что премилосердый Господь есть также праведный и грозный Судия и Мздовоздаятель: якоже вижду [так в оригинале, в Евангелии – слышу ‒ прим. электр. ред.], сужду, и суд Мой праведен есть (Ин.5:30).

Милосердый к грешникам, которых призвал к покаянию, Он грозный суд изрекал на лицемерных книжников и фарисеев, и страшным осуждением грозил нераскаянным и упорными в грехе. Подражая своему Господу, и святая церковь всегда являлась и является милосердной к кающимся, но вместе и карающей нераскаянных, особенно же – на восстающих на Христа и святую Его церковь, каковы суть раскольники.

Итак, возводимое старообрядцами против церкви греко-российской обвинение нимало не оправдывает их самих в незаконном отделении от православной церкви или, что то же, – в грехе раскола, а таковой тяжкий грех, по свидетельству священномученика Киприана, «не омывается и самою кровию» (у Озерского часть 1, с.8).

В конце 1666 года в Москву прибыли два восточных патриарха: Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский. Так как присутствовавшие на прошедшем соборе ещё не разъехались, то соборные заседания, по повелению царя Алексея Михайловича, опять возобновились и происходили при участии восточных патриархов и своего – Иоасафа II, только перед тем избранного. Собор этот, по значительному числу участвовавших на нём лиц (17 русских и 12 восточных святителей) справедливо называется Большим Московским собором⁷⁹. Три вопроса предстояло рассмотрению сего собора: 1-й) суд над патриархом Никоном, 2-й) пересмотр новоисправленных книг и 3-й) заключение о расколе.

За самовольное оставление патриаршей кафедры и происшедшего от того церковного неустройства Никон был осуждён, лишён патриаршего сана и сослан в Ферапонтов монастырь в качестве простого монаха (см. в «История русского раскола» митрополита Макария, т.XII, с.740). Относительно новоисправленных книг отцы собора выразились так: «испытахомъ подробну черезъ многое время новоисправленныя и новопреводныя печатныя книги, и старыя харатейныя славянороссійския рукописныя книги… и ничтоже стропотно, или развращенно, или вѣрѣ нашей православной противно въ новоисправленныхъ и въ новопреведенных печатныхъ книгахъ обрѣтохомъ: но все согласно со старыми славянороссійскими харатейными…⁸⁰ Зане Никон, бывшій патриархъ, повелѣ книги исправляти и преводити не собою, но совѣтомъ благочестивѣйшаго государя нашего царя и великаго князя Алексѣя Михайловича, всея великія и малыя и бѣлыя Россіи самодержца, благословеніемъ же и совѣтомъ патріарховъ и согласіемъ архіереевъ всего россійскаго государства и всего елико освященнаго собора. Изъ греческихъ и древнихъ славянороссійскихъ харатейныхъ книгъ, которыя древнія книги и сами мы нынѣ испытахомъ и рассмотрѣхомъ подробну… Изъ нихъ же нѣкія и всѣмъ священникамъ царствующаго града Москвы соборнѣ показахомъ въ патріаршей крестовой палатѣ, въ нихже написано святой символъ безъ прилога истиннаго, аллилуіа въ ряду трижды, таже слава тебѣ Боже, и прочая вся, якоже и во исправленныхъ печатныхъ книгахъ» («Деяния собора 1667 года», лист 3 и об.). Таким образом, отцы собора за исправление книг патриарха Никона не только не упрекнули, но вполне одобрили. Наконец, собор приступил к рассмотрению вины всех тогдашних расколоучителей, отделившихся от церкви, которую они, за изменение прежде употреблявшихся обрядов, провозгласили лишённой благодати Святого Духа. Так как они, по свидетельству собора, «нарицаху книги печатныя, новоисправленныя при Никонѣ патриархѣ, быти еретическія и растлѣнны, и чина церковные, иже исправишася со греческихъ и древнихъ россійскихъ книгъ, злословиша, имены хульными нарицаша ложно, и весь архіерейскій чинъ и санъ уничижиша, и возмутиша народъ буйствомъ своимъ, и глаголаша церкви быти не церкви, архіереи не архіереи, священники не священники» (лист 1 об.), так что «во многихъ отъ народа мнѣніе вниде, яко ересьми многими и антихристовою скверною осквернени церкви и чины и таинства и последованія церковныя»… (лист 2 об.). «Сихъ ради винъ» и собрались на собор «великороссійскаго государства вси архіепископы и епископы». Вот побудительная причина составления собора. Утвердив всё то, что было постановлено на соборе 1666 года, отцы собора на не покоряющихся сему постановлению произнесли суд отлучения в следующих выражениях: «аще ли же кто не послушаетъ повелѣваемыхъ отъ насъ и не покорится святой восточной церкви и сему освященному собору, или начнетъ прекословити, и противлятися намъ: и мы таковаго противника, данною намъ властію отъ Всесвятаго, и Животворящаго Духа, аще ли будетъ отъ освященнаго чина, извергаемъ и обнажаемъ его всякаго священнодѣйствія, и проклятію предаемъ. Аще же отъ мірскаго чина (будет), отлучаемъ, и чужда сотворяемъ отъ Отца и Сына и Святаго Духа; и проклятію и анаѳеме предаемъ, яко еретика, и непокорника; и отъ православнаго всесочлененія, и стада, и отъ церкви Божія отсѣкаемъ, дондеже уразумится и возвратится въ правду покаяніемъ» (лист 7). Итак, из рассмотрения соборного акта в целом его составе видно, что собор положил анафему только на людей, которые не покорялись святой церкви и сопротивлялись ей, отказываясь принять новоисправленные книги и обряды, называя их еретическими; о книгах же, напечатанных при первых пяти патриархах и ранее, отцы собора не издали никакого распоряжения или запрещения, следовательно, не считали книги эти неправославными и не порицали изложенных в них чинов и обрядов, как стараются заверить сторонники раскола. Наконец и самих противников церкви собор отлучил до тех только пор, пока они не вразумятся и не обратятся «въ правду покаяніемъ».

После сего определения приверженцы мнимо-старых книг и обрядов явились уже явными раскольниками и таким образом произошло решительное отделение их от православной Христовой церкви.

В заключение отцы собора составили для верующих как руководство книгу, именуемую «Жезл правления», в которой отвергнуты все основные положения раскола, как они изложены в челобитной Никиты и Лазаря.

Главным виновником настоящего своего положения все старообрядцы считают патриарха Никона. Почему, естественно, при рассуждении о соборе 1667 года и соборных клятвах ими неминуемо затрагивается вопрос и о патриархе Никоне, личность и действия которого они стараются всячески унизить и истолковать превратно и даже обвинить его в ереси наватианской и евстафианской. В основание последнего обвинения прочитывается ими следующее место из книги «Соборных деяний 1667 года»: «Никонъ монахъ, егда бѣ на патріаршемъ престолѣ... заповѣдуя въ слухъ всѣмъ и научая сице: отнюдь да не попустится отъ нынѣ впредь священникомъ, не токмо причащати разбойниковъ и татей пречистыхъ Таинъ, но ниже исповѣдати ихъ и въ послѣдній часъ казни их... Сія Никонъ и последующіи ему повелѣваху явственнѣ неписаное же и писано» (обвинение на Никона). Патриархи отвечали: «Къ симъ же и мы глаголемъ, яко сія вся суть еретическая и пребеззаконна, и внѣ церкви Христовы. Елико убо во исповѣди является Никонъ и послѣдующіи ему наватіане и евстаѳіане, иже не пріимаху кающихся отнюдъ, мудрствующе и глаголюще противно Богопроповѣдникомъ Апостоломъ и Богоноснымъ отцем. Глаголетъ убо 52 правило святыхъ Апостолъ: „Аще кто епископъ, или пресвитеръ не пріемлет человѣка, иже возвращается отъ грѣхъ своихъ къ покаянію (но ненавидитъ и отмещетъ его, якоже скверный онъ Наватъ), да извержется, зане печалитъ Христа, иже рече: радость бываетъ на небеси о единомъ грѣшницѣ кающемся“» (лист 36 и об.).

«Вот ваш же собор, вкупе с восточными патриархами, признал Никона еретиком, а вы говорите, что он хороший человек», – заключают свою речь раскольники-старообрядцы.

Разбор. У патриарха Никона, за его открытый и прямой характер, было много врагов. Не удивительно, если враги, с целью свергнуть его с патриаршего престола, не стеснялись возводить на него клевету и лжесвидетельствовать на него пред восточными патриархами. Одним из главных врагов Никона был родственник царя Алексея Михайловича боярин Симеон Стрешнев; ещё задолго до собора 1667 года им первым было сочинено обвинение на патриарха Никона, якобы тот совершенно запретил причащать татей и разбойников. Достойно замечания, что этот Стрешнев во вражде своей к патриарху дошёл до кощунства: своего пса он называл Никоном и научил его лапами благословлять, за что кощунник боярин и был проклят патриархом («История Русской Церкви» митрополита Макария, т.XII, 392). Когда патриарху Никону, жившему в Воскресенском монастыре, стало известно, что его обвиняют в ереси, он вот что написал на второй вопрос Стрешнева к Паисию Лигариду и ответ последнего: «ты убо, Стрѣшневъ, глаголеши, яко не велѣлъ азъ исповѣдывать разбойниковъ. Азъ того ради во всѣ грады грамоты посылалъ, яко да представше разбойницы приходят в покаянное житіе, прежде даже не яти будутъ, ниже заповѣдалъ въ поиманіи каятися, а еже пойманнаго на разбоѣ вскорѣ исповѣдавъ причастить, не обрѣтохъ такова правила. Господу глаголющу: ядый Мою плоть и пия Мою кровь, во Мнѣ пребываетъ и Азъ въ немъ, да како кто смѣетъ таковое безстыдство показати, достойна сотворивъ Божественнаго причастія, и тогда казнить. Нѣтъ такова правила, ниже обрящеши... Ты убо, Паисій, повелѣваеши всякому по винѣ умирающему причащеніе подавать, смотри о тебѣ написанныхъ, яко при распятіи Христовѣ единъ спасеся, и единъ осудися, како ты глаголеши всякому подавать пречистыхъ Таинъ, аще и не достоинъ, или како рѣшиши достойна сотворивъ пречистыхъ таинъ, повелѣваеши убити того, гдѣ есть писано?» (Рукопись: «Возраженіе или разореніе смиреннаго Никона, Божіею милостію патріарха, противъ вопросовъ боярина Симеона Стрѣшнева, еже писа газскому митр. Паисію Лигаридіусу и на отвѣты Паисіевы». Рукопись находится в Воскресенском монастыре и древнехранилище при Владимирском братстве, за №101; см. ещё у Гиббенета: «Дело патриарха Никона», часть 2, с.183). Вопрос, очевидно, сводился к тому, что патриарх Никон запретил исповедывать и причащать таких только преступников, которым после причащения вскоре предстояло подвергнуться смертной казни. А чтобы великих грешников не принимать и перед смертью, об этом были распоряжения и в древней церкви. Отцы Сардикийского Собора епископа, перешедшего самовольно из града в град и молву творящего, постановили не причащать даже при кончине (правило 2-е); священномученик Киприан писал епископу Антонину: «Любезный брат, мы положили: тех, которые не приносят покаяния и явными рыданиями не обнаруживают полной сердечной скорби о своих преступлениях, вовсе лишать надежды общения и мира, если они начнут просить об этом в болезни и опасности, так как к такому прошению побуждает их не раскаяние в преступлении, но страх приближающейся смерти, а тот недостоин получить разрешение перед смертью, кто не помышлял прежде о необходимости умереть» (творения святителя Киприана, часть 1, с.173, издание Киевской Духовной Академии).

Можно ли отцов Сардикийского собора и священномученика Киприана признать еретиками за то, что и они, подобно патриарху Никону, находили нужным не допускать перед смертью до покаяния за известные грехи?

Приведённое обвинение на патриарха Никона перед восточными патриархами предложено было, видимо, в отсутствие Никона и судьи не спросили по этому делу обвиняемого, а доверились обвинителям; на заседаниях собора 1667 года этого обвинения на Никона, однако, не видится («История Русской Церкви» митрополита Макария, т.XII, с.684–744). А враги патриарха Никона, следившие за каждым его действием и распоряжением, выдумывали на него много ложного, но и они не обвиняли его в той ереси, какую приписывают ему нынешние расколоучители.

Очевидно, что патриарх Никон, издавая распоряжение не причащать преступников перед смертью, заботился о том, чтобы подвергнуть татей и разбойников к покаянию до поимки их, но чтобы тут же причастить и казнить, Никон в правилах не нашёл и усумнился. Ясно, что обвинительный на патриарха Никона вопрос восточным иерархам поставлен ложно. И следовательно, ответ их и не касается патриарха Никона, ибо он никогда не держался ереси наватианской и евстафианской: наватиане никому из падших не давали прощения, и двоеженцев не принимали (8 правило Первого Вселенского Собора).

Возникает естественный вопрос: почему же восточные патриархи допустили в своём определении ошибку?

Ответ прост. По человеческой немощи ошибки и недосмотры возможны. Например, собор против святого Златоуста, на котором присутствовал святой Епифаний Кипрский, по клевете царицы Евдоксии, не только лишил его кафедры, но и заподозрил в ересях («Маргарит», в житии, лист 3). Подобная же участь постигла у нас на Руси преподобного Максима Грека: собор осудил его за книжное исправление как еретика и отлучил от святого причащения.

И Дионисия, архимандрита Троице-Сергиевой Лавры, постигла та же участь: но впоследствии церковь признала, что они осуждены невинно, по ненависти человеческой.

На соборе 1667 года главным обвинителем патриарха Никона был царь с боярами; патриарх Никон был низложен, и ему объявлено соборное решение: «аще кто отнынѣ дерзнетъ именовать его впредь патріархомъ, да будетъ повиненъ во епитиміяхъ св. отцовъ» (у Гиббенета «Дело патриарха Никона», часть 2, в приложении, с.1097). И что же? На другой же день царь просил через боярина у патриарха Никона благословения себе и своему семейству («История Русской Церкви» митрополита Макария, т.XII, с.746). И после Алексей Михайлович при всякой посылке к патриарху Никону через своих бояр просил у него благословения и прощения и при кончине своей написал в духовном завещании: «отъ отца моего духовнаго великаго господина, святѣйшаго Никона іерарха и блаженнаго пастыря, аще и не есть нынѣ на престолѣ, Богу такъ изволившу, – прощенія прошу и разрешенія» (Гиббенет, часть 2, с.466). По смерти Никон был погребён с почестью патриарха, а через год после смерти, по ходатайству царя Феодора Алексеевича, восточные патриархи своей грамотой освободили его от соборного осуждения и возвратили ему сан патриарха («История Русской Церкви» протоиерея П.Смирнова, с.236).

После церковного осуждения раскольники убедились, что надежды их на возвращение к прежнему порядку вещей тщетны. Раскол встал в оппозицию как церкви, так и государству и решился защищать свои убеждения путём открытого восстания, с оружием в руках. Ещё раньше Большого Московского собора началось соловецкое возмущение. В 1657 году монастырь решительно отказался принять новые книги. Во главе бунтовщиков были келарь Азарий, казначей Геронтий и другие, решившиеся на вооружённое сопротивление. После нескольких попыток к вразумлению упорных, царь послал войско. После восьмилетней, нерешительной осады монастырь был взят, и главари бунтовщиков были наказаны. Во время осады многие ушли из монастыря, рассеивая всюду раскольнические плевелы, понося царя гонителя и духовных властей. Один из раскольников, Семён Денисов, в духе раскола написал повесть: «Исторія объ отцѣхъ и страдальцѣхъ соловецкихъ». Повесть эта пользуется популярностью и в настоящее время в темной раскольнической среде. Между тем раскол быстро распространялся и грозил серьёзными затруднениями церкви и государству. Укрываясь от преследований, он наполнил своими тайными скитами все леса внутренних областей России: костромские, вязниковские, брынские, особенно керженские. Северное поморье тоже сделалось его любимым притоном. В конце XVII века дьячок Данила Викулов основал здесь знаменитую раскольническую пустынь на реке Выге. С Поморья раскол переходил в новгородские и псковские края, отсюда перекинулся в Швецию и Польшу, где некто Феодосий основал согласие, носящее его имя – «федосеевщины». На польской границе процветали расколом леса Стародубья и знаменитая Ветка. На юге он нашёл себе приют у донских казаков. Наконец, обширным поприщем его стала Сибирь. Распространение раскола озабочивало церковную и гражданскую власти принятием строгих мер. Московский собор в 1682 году положил усилить средства к отысканию расколоучителей, запретил продажу раскольнических тетрадей и книг и подчинил строгому надзору скиты и часовни, служившие расколу притоном.

Едва только определение собора 1682 года стало приводиться в исполнение, как в том же году возгорелся новый раскольнический бунт в самой Москве. Раскольники воспользовались борьбой, возникшей после смерти бездетного царя Феодора Алексеевича, между партией Нарышкиных и партией Милославских из-за престола. С этой целью они начали подговаривать стрельцов, имеющих большое значение в деле государственного переворота, постоять за старую веру. Стрельцы согласились. Была написана челобитная о восстановлении старой веры. Суздальский поп Никита пустосвят, получивший прощение от собора 1666 года («Деяния собора», лист 17 об.) и снова перешедший в раскол, был назначен для публичного прения с властями. Пятого июля раскольники огромной толпой привалили на дворцовую площадь, неся с собой старые книги, иконы и свечи, и шумно вызывали властей на состязание. Их пригласили в Грановитую палату, куда явились и царевна София, и другие лица царской семьи, патриарх Иоаким и архиереи; туда же явились раскольники во главе с Никитой пустосвятом, для смелости сильно выпившим. С самого же начала Никита стал шуметь, а когда Афанасий, архиепископ Холмогорский, стал его унимать, то Никита бросился на него и ударил. Шумели и остальные раскольники, оскорбив даже царевну Софию. Патриарх Иоаким, взяв в руки Евангелие, писанное рукой святителя Алексия, со слезами убеждал их образумиться, но раскольники, поднявши руку с двуперстием, одно кричали: «Вот так, вот так!» Челобитную их взяли, обещаясь рассмотреть и просили их разойтись. С шумом вышли они из палаты, крича: «Победихом, победихом!» В ту же ночь София призвала к себе на увещание стрелецких начальников, которые не устояли перед соблазном царского погреба и выдали зачинщиков бунта. Никите была отсечена голова, а других разослали по разным местам⁸².

После этого бунта правительство ещё более усилило свою строгость, издав в 1685 году особый указ, которым раскол совершенно был запрещён в государстве. Этим указом повелевалось после троекратного допроса виновных предавать казням, раскаявшихся же отсылать в монастыри. Множество раскольников стало скрываться в непроходимых лесах, более рьяные изуверы сами шли на казни, считая их подвигом мученичества или же сами себя сжигали в домах или часовнях. Иные же занялись разбоем, делая набеги на местечки и селения, и даже осадили в 1693 году город Черный Яр (Астраханской губернии). С течением времени раскол, предоставленный самому себе, стал распадаться на толки.

После соборного осуждения, когда попы старого (дониконовского) поставления стали вымирать, раскольникам пришилось решать трудный вопрос: как быть без священства? Ибо они были согласны с основным учением православной церкви, что только правильно посвящённые попы

могут совершать таинства. Мнения разделились. Одни из них, сознавая, что без священства невозможно совершение таинств, а без таинств несть спасения, по необходимости решились принимать попов, рукоположенных в православной церкви, но с тем, чтобы эти попы предварительно отреклись от «никонианских ересей» и согласились бы служить у них по книгам старопечатным. Почему последователи этой группы получили название поповцев, вернее же – беглопоповцев, так как принимали к себе попов, большей частью, бежавших от епархиального суда за свою зазорную жизнь.

Другие же, исходя из мысли, что со времени патриарха Никона истинное священство перестало существовать, совершенно отвергли священство, отчего и получили наименование беспоповцев.

Как поповцы, так и беспоповцы с течением времени в свою очередь подразделились на множество мелких обществ, или так называемых толков и согласий. Все секты отделяются от православной церкви за принятие ею троеперстия и исправленных книг; сами же все они знаменуются двуперстно, молятся по книгам, печатанным при первых пяти патриархах и, по их мнению. хранят «древлее благочестие»; почему все именуют себя старообрядцами, значит – все стремятся к одной и той же цели: к соблюдению древнего благочестия; следовательно, у них надлежало бы быть взаимному согласию, тогда как каждая секта только себя считает соборной и апостольской церковью, а всех остальных проклинает, и принимают одни других или через перекрещивание, или через отрицание от ереси. Недоверие и неповиновение церкви отворило им дверь к взаимным раздорам, открыло свободу каждому заводить свою веру, свою собственную церковь. Вот причина распадения раскола на множество самых разнообразных сект. Между всеми сектами существует постоянная вражда и разделение из-за мелочных обрядов. Одни, например, утверждают, что при произношении молитвы Иисусовой нужно руку проносить с одного плеча на другое над носом, а другие жарко оспаривают, что – мимо рта и тому подобное. Не редкость встретить и то, что даже члены одного и того же семейства, из-за пустячных мелочностей, вместе не молятся, не едят и не пьют, считая друг друга нечистыми. В одном только согласны между собой без исключения все раскольники, это – в ненависти к православной церкви и ко всякому нововведению в государстве. Таким образом противники церкви и положили начало тем раздорам, которые существуют и доселе в виде разных сект, ясно доказывающих справедливость апостольских слов: Бꙋ́детъ бо вре́мѧ, є҆гда̀ здра́вагѡ ᲂу҆че́нїѧ не послꙋ́шаютъ, но по свои́хъ по́хотехъ и҆зберꙋ́тъ себѣ̀ ᲂу҆чи̑тели, че́шеми слꙋ́хомъ: и҆ ѿ и҆́стины слꙋ́хъ ѿвратѧ́тъ, и҆ къ ба́снемъ ᲂу҆клонѧ́тсѧ (2Тим.4:3–4). Будут люди, и҆мꙋ́щїи только ѡ҆́бразъ бл҃гочⷭ҇тїѧ, си́лы же є҆гѡ̀ ѿве́ргшїисѧ (2Тим.3:5).

В книге Кирилловой, на обороте 22 листа, говорится: «всѣхъ еретиковъ антихристами оному послѣднему служащими разумѣй, иже от единыя святыя кафолическія соборныя апостольскія церкве отступиша». Раскол, этот предтеча антихристов, первоначально, конечно, не предвидел, что через 200 с небольшим лет «служащих оному последнему» явится более 50 сект!..

Общие признаки раскола, по свидетельству уважаемой глаголемыми старообрядцами книги Большого катихизиса, таковы: «аще не имѣютъ истиннаго пристаннища, рекше святыя апостольскія церкве; аще не призываеми входятъ въ чинъ учительства и учатъ не тако; аще ино нѣкое новое ученіе предлагаютъ, егоже отцы наша не предаша намъ… аще противни православной вѣрѣ являются… и вѣру нашу отметаютъ и въ смущеніе насъ приводятъ, повелѣвающе намъ послѣдовати своимъ преданіемъ... плодъ же житія ихъ и нрава: отпаденіе отъ вѣры и отлученія отъ соборныя и апостольскія церкви; преніе между ними, имена ихъ от их учителей новыхъ, по всему писанію сему познавати еретики»⁸³ (лист 21; у Озерского, часть 1, с.232). А раскол, распавшийся на многие толки, ясно познаётся по именам их новых учителей, каковы: федосеевцы, филипповцы, даниловцы и другие.

Беспоповцы называются так потому, что не имеют священства (попов). Самое главное заблуждение их состоит в учении о том, что антихрист с 1666 года явился в мир и духовно царствует везде, особенно же в нашей православной церкви, которая будто бы верует, покланяется и служит ему, как своему главе. Из этого учения они делают следующие выводы: воцарившись в церкви, антихрист совершенно истребил в ней истинную веру и священство и осквернил таинства. Ничего святого в ней не осталось: под именем Иисуса она верует в иного бога – антихриста; в крещении молится духу лукавому; под видом четвероконечного креста почитает кумир – антихриста; в «аллилуйи» четверит Святую Троицу; вообще – содержит столько ересей, что превосходит всех прежде бывших еретиков, почему желающие обратиться из православной церкви к ним могут быть приняты в общение не иначе, как через перекрещивание (отсюда название – перекрещенцы)⁸⁴. А так как и царская власть покровительствует «господствующей церкви», то и она пособница антихриста, а потому молиться за неё не следует. Большинство беспоповцев так и поступает; где по книгам положено молиться за царя и победе его над врагами, они вместо этого говорят: «побѣды православнымъ христіанамъ (т. е. им самим) на сопротивныя (т. е. на никониан) даруй».

Во главе беспоповщинских общин стоят наставники, «благословенные отцы»; они распоряжаются в собраниях при богослужении и отправляют церковные службы и требы, что допускается ими якобы «по нужде». По мнению беспоповцев, такие права имеет не всякий, а только тот, кто получил благословение преемственно от прежде бывших наставников. Благословение это имеет у них значение поставления на священную степень. Каждая служба у них начинается и оканчивается седмипоклонным началом; всё, что полагается произносить и совершать во время богослужения священнику, пропускается⁸⁵. Из таинств миропомазание, священство и елеосвящение считаются «не нужно потребными» и не совершаются; брак одни из беспоповцев совершенно отрицают (даниловцы, федосеевцы и филипповцы), а у других он совершается наставником; крещение и исповедь хотя совершаются у всех беспоповцев, но незаконно: первое потому, что совершать крещение мирянину можно только в случае крайней нужды (например, ввиду скорой смерти), а случаи исключительные в обдержность не приемлются: «несть закон церкви скудное» (Матфей Правильник Властарь – сост.2, глава 3, лист 102): вторая потому, что не даёт разрешения грехов.

Таинство причащения беспоповцы пытаются заменить причащением духовным, каким-то огнепальным желанием, причём говорят: «У нас причастия святых таин и нет, и есть: нет видимого, но есть невидимое, именно – желание причаститься святых таин». Но невозможно и представить, чтобы Тела и Крови Христовых – предметов вещественных – можно было причащаться как-то духовно, невидимо. Таким образом, у беспоповцев нет ни священства, ни таинств.

К коренным беспоповщинским толкам относятся поморцы, или даниловцы, филипповцы федосеевцы, рябиновцы, бабушкины, странники, дырники, нетовцы, или Спасово согласие и другие. Вообще в беспоповщине существует множество толков, или сект, разделяющихся между собой из-за незначительных обрядов, почему все их и описать невозможно.

Поморский толк получил своё начало в конце XVII столетия в Поморье, пределах Олонецкой губернии. Основателем его был дьячок Данила Викулов, этим именем и называется толк его последователей. Особенности учения даниловцев, или поморцев, следующие: а) за отсутствием иерархии, законного брака не может быть, и все должны жить девственно: б) за царя молиться не должно: в) на кресте следует делать надпись: «Царь славы Исус Христос Сын Божий»; г) иноков и после перекрещивания нужно признавать иноками; д) пищу, покупаемую на рынке, не следует считать осквернённой, и е) нужно быть готовым к самосожжению.

Есть ещё а) поморцы-тропарьщики, которые молятся за царя и б) поморцы-брачники или полубрачные даниловцы, вступающие в брак без венчания церковного.

Адамантов толк выделился из поморского. Соглашаясь в общих чертах с учением поморцев, адамантовы учат не брать в руки денег, паспортов и других предметов, на которых изображён государственный герб, по их мнению, печать антихриста. Во избежание разврата, адамантовым признают брак, где бы он ни был совершён. Основателем этого толка был пастух Василий Степанов, почему и самый толк называется ещё пастуховым; но сами себя они называют не иначе, как адамантовыми, то есть твёрдыми последователями старой веры.

Основателем федосеевского толка был дьячок Крестецкого Яма, Новгородской губернии, Феодосий Васильев, который первоначально принадлежал к поморскому толку, но в начале XVIII столетия удалился к польской границе и здесь основал своё особое федосеевское согласие. Учение федосеевцев от поморцев разнится в том, что а) браки, совершённые в православной церкви до перехода лиц в раскол (называемые у них старожёнами), по 72 правилу VI Вселенского Собора, признавать законными, а лишь требовать от них чистого жития; б) титлу на кресте следует писать І.Н.Ц.І.; в) иноков по перекрещивании не должно признавать иноками, а бельцами и г) пищу, покупаемую на рынке, должно освящать молитвами и поклонами. Одинаково отрицая таинство брака, они открыто оправдывают разврат, причём говорят: «Без греха нет покаяния, без покаяния нет спасения». По этому учению не возбраняется утолять похоть плоти, ибо «тайно содеянное, тайно и судится». Жизнь федосеевцев крайне развратна, детоубийство – явление обычное (см. ещё у нас отдел третий, статья 59).

а) Аристово согласие получило своё начало от петербургского купца-федосеевца Василия Аристова (†1819). Аристовцы – это первобытные федосеевцы, не допускающие никаких послаблений по вопросу о браке. Они отделились от петербургских и московских федосеевцев за то, что последние за чадородие не наказывали епитимиями по переходе в раскол супругов, называемых у них новожёнами. Аристовцы за царя не молятся, клятвы не употребляют, военную службу считают грехом, так как христианину, говорят они, заповедана любовь к врагам; за умерших не молятся в уверенности, что они и так угодят в райские обители.

б) Титловцы называются такт потому, что строго держатся учения основателя федосеевщины, что на кресте нужно писать титлу І.Н.Ц.І.; тогда как петербургские и московские федосеевцы, в угоду даниловцам и филипповцам, согласились не употреблять титлы с таким написанием.

в) Польские федосеевцы называются так по месту жительства (губернии Виленская, Ковенская и другие). Они не допускают новожёнов до общения с собой в пище и питии, пока у них родятся дети; однако принимают их на исповедь.

г) Федосеевцы рижские – те, которые молятся за царя и совершают браки в молельне с пением избранных из чина венчания псалмов, чтением «Апостола» и Евангелия, причём наставник говорит: «Бог благословит», а по окончании церемонии читает положенное в чине венчания поучение.

Филипповский толк, выделившийся из поморского, называется так по имени своего основателя, беглого стрельца Фотия, в иночестве Филиппа (†1743). Они отвергают моление за царя, почитают, подобно поморцам, крест с надписью «Царь славы Ісусъ Христосъ Сынъ Божій», строго держатся учения о безбрачии и не допускают открытого новожёнства, не покланяются иконе Божией Матери «Скорбящим радосте» и к «внешним», то есть не принадлежащим к их толку, относятся очень фанатично. История их запечатлена многими случаями самосожжений.

а) Филипповцы орловские – отделились от других своих собратий за производимую ими в праздники торговлю и за некоторые новшества в одежде: ношение картузов с кожаными козырьками, модных шапок, больших воротников у тулупов и смазных сапог.

б) Филипповцы чадородные и нечадородные. Первые не разлучают старожёнов (лиц, венчанных в православной церкви до перехода в раскол) за чадородие от совместного сожития, а вторые – разлучают.

в) Филипповцы, не молящиеся с приглашёнными – это те, которые не допускают до общего моления лиц, готовящихся к перекрещиванию.

Толк странников появился в конце XVIII столетия в Ярославской губернии. От других толков он отличается своим учением о воцарении антихриста видимым образом. По этому учению антихрист царствует в преемственном ряду царствующих лиц, начиная с императора Петра 1-го. Антихрист, по Апокалипсису, будет иметь свой образ или икону; этот образ, по учению странников, – власть гражданская. Духовная же власть – это лживые пророки, начиная с патриарха Никона. Чтобы избежать власти антихриста, нужно удалиться от мира, порвать все связи с родными и обществом, не записываться в ревизию, не платить податей, уклоняться от военной службы и присяги, не брать паспортов, таиться и бегать (отсюда название бегуны) и быть странником, неведомым миру, или же с антихристом в брань вступить. Общество странников делится на действительных странников и жиловых. Последние обыкновенно, живя в обществе, дают приют бегунам, устраивая для сего в домах особые тайники на чердаках и в подземелье, передают письма, охраняют моленные. Все странники по идее – иноки, но жизнь их полна разврата, соединённого с кровосмешением. Пьянство, воровство и убийство – явления не редкие.

Есть ещё а) странники-безденежники, которые учат, что страннику нельзя брать в руки денег с печатью антихристовой на них (то есть государственным гербом), и б) странники брачные, которые проповедуют о необходимости брачной жизни.

Нетовцы существенно разнятся в своём учении от других беспоповцев тем, что приходящих к ним не перекрещивают; в своё оправдание они ссылаются на слова Иоанна Златоуста, что кто крестится второй раз, тот снова распинает Христа (Беседы Златоуста на 14 посланий; беседа 9-я на Послание к евреям). Они учат: за отсутствием православного священства теперь нет и быть не может ни спасительных таинств, ни общественного богослужения. По этому отрицательному признаку и называют их нетовцами. Они называются ещё спасовыми, или «по Спасовой милости», потому что на вопрос: как можно получить спасение, не имея ни таинств, ни общественного богослужения, отвечают: «Уж как Спас! На Спасову милость надеемся».

а) Нетовщина глухая, или староспасовцы, – это те нетовцы, которые за совершением крещения и брака обращаются к православным священникам, только не придают их крещению и венчанию силы таинства; исповедь совершают перед иконой, вычитывая скитское покаяние; вечерни, утрени и часов не отправляют, а читают псалтирь и каноны. Название глухой нетовщины они получили потому, что совершают службу без пения.

б) Новоспасовцы, или нетовщина поющая, – те нетовцы, которые дозволяют совершать крещение и брак мирянам, исповедуются перед стариками и совершают богослужение по уставу с пением, отчего и получили название нетовщины поющей.

в) Нетовцы-отрицанцы – часть поющей нетовщины, принимающие приходящих к ним от православной церкви через отречение от ересей.

г) Подначальники – последователи поющей и глухой нетовщины, принимающие в своё общество через седмипоклонный начал.

д) Неприемлющие водного крещения. Последователи этого толка отрицают водное крещение; вместо последнего повивальная бабка нарицает новорождённому имя и при чтении 50 псалма надевает на него крест; слова этого псалма: «окропиши мя ѵссопомъ», по их мнению, и заключают в себе тайно-действенную силу крещения.

Название своё получили оттого, что поклоняются кресту, сделанному из рябинового дерева, которое, по их мнению, в Писании именуется певгом (по преданию одним из трёх древ креста Христова). Сами себя они называют «по кресту», потому что поклоняются только кресту без изображения на нём Спасителя. Они не поклоняются иконе Господа Саваофа на том основании, что Бог Отец не принимал человеческой плоти, и другим иконам, на которых изображены лица и предметы не поклоняемые, например, – иконе входа Господня в Иерусалим и тому подобное. Учение рябиновцев и общих чертах сходно с учением поморцев, но браков они не отрицают.

Небольшой беспоповщинский толк, существующий в Среднем Поволжье. Первые последователи его крестили самих себя (отсюда название самокрещенцы), а так как дети крестить самих себя не могут, то обыкновенно их крестит повивальная бабка (отсюда название бабушкино согласие).

Дырники – незначительная отрасль самокрещенцев; отличие их – в учении об иконах. Не отрицая иконопочитания в принципе, они утверждают, что не следует молиться ни на старые, ни на новые иконы, потому, что первые осквернены еретиками, а вторых святить некому; но необходимо молиться непосредственно на восток. А так как зимой делать это неудобно, то устраивают на восточной стороне дома небольшую дыру, а когда нужно, вынимают затычку и молятся в дыру, отчего и получили название дырников или дыромолов.

Средники, как и дырники, составляют отрасль самокрещенцев. Они утверждают, что со времени императора Петра 1-го в летосчислении православной церкви убавлено от сотворения мира 8 лет и перепутаны дни недели: нынешняя среда была прежде воскресеньем, а потому нужно праздновать в среду. Так они и поступают: среду считают за воскресенье и празднуют в этот день пасху, а воскресенье, по их счету четверг, проводят как будни.

Мелхиседеки – один из мелких толков. Сознавая, что без причастия Тела и Крови Христовых спастись нельзя, но не имея священства, говорят: «Мелхиседек, царь салимский, встретивший Авраама, не был поставлен в священники, но приносил же Богу хлеб и вино в жертву. И мы подобно Мелхиседеку можем укругом хлеба причащаться». Так они и делают: с вечера положат перед иконами хлеб и в чашке вино или воду; потом служат вечерню, утреню и часы, кто как умеет, а затем причащаются того хлеба, вина или воды якобы истинного Тела и Крови Христовых. За присвоение Мельхиседекова священства их зовут мелхиседеками.

Этот толк образовался лет 40 тому назад в Тверской губернии. От других толков он отличается учением о браке. Так как теперь законного священства нет, говорят последователи этого толка, а «Кормчая» допускает отсрочку совершения брака на неопределённое время, то можно здесь, на земле, вступать в сожительство по любви и согласию, а в будущей жизни Сам верховный Священник Иисус Христос освятит это сожительство. Вступающих в это согласие не перекрещивают, а налагают только пост и молитву.

Толк этот, из среды нетовцев, недавно появился в Саратовской губернии. Основатель его крестьянин Афанасий Коновалов с сыном Андреем⁸⁶ продают места в раю, говоря, что теперь время последнее и мест в раю осталось немного, почему нужно торопиться покупкой. Есть в раю первый класс – стоит он 10 рублей и есть второй – по 5 рублей за место. Первоклассники могут посидеть в кресле и полежать на диване, а второклассники будут сидеть на табуретке и смотреть на блаженство первых. Места в раю продаются не только живым, но и мёртвым. Продажа мест последним происходит так: умершего обливают три раза холодной водой, надевают белую длинную рубашку и белый длинный халат и запутывают с ног до головы белыми нитками. Коноваловы берут умершего за голову, а две старые девицы за ноги и двигают (отсюда двигаловская вера) его взад и вперёд по лавке три раза, приговаривая: «Днесь с нами, и в раю с нами».

Утверждают, что при произношении слов молитвы Иисусовой: «Сыне Божий» нужно полагать руку сначала на левое плечо, а не на правое. Спорят и о том, как проносить руку с левого плеча к правому: над носом или мимо рта.

Последователи этого толка на молитве вместо свеч употребляют лучину и говорят: «У кого она больше дымит, того молитва угоднее Богу». Они придерживаются учения бегунов.

Беглопоповцы по своему происхождению представляют собой первоначальный вид поповщины. Они, подобно беспоповцам, имеют одинаковое мнение о греко-российской церкви, какое проповедано первоучителями раскола. Принимая учение о необходимости церковной иерархии, поповцы на самом деле не имели этой самой иерархии, так как не имели главного её члена – епископа. При возникновении раскола на стороне раскольников был только один епископ Павел коломенский, не успевший за смертью поставить себе преемника⁸⁷. Попы старого (иосифовского) поставления мало-помалу умирали. Почему предки поповцев, чтобы не остаться без таинств, решились «по нужде» принимать попов нового «никонианского» поставления, оправдывая себя тем, что в древности православная церковь «в гонительные времена» якобы принимала не только священников, но и епископов – еретиков в сущем их сане. Поповцы принимали беглых попов так: подыщут какого-нибудь подсудимого православного священника, переманят его к себе, подведут «под исправу» через ранее бежавшего священника, и этот последний «благословляет его в какой нибудь приход»⁸⁸. Исправа состоит в том, что беглец иерей должен был проклясть все «никонианские ереси», перемажут его деревянным маслом из лампадки (что называют миропомазанием) за неимением собственного мира и, таким образом, принимают его как еретика второго чина⁸⁹. Отчего секта эта и получила название беглопоповцев. С течением времени беглопоповцы подразделились на перемазанцев, дьяконовцев и лужковцев. Впоследствии некоторые из беглопоповцев приняли так называемое австрийское или белокриницкое священство, распавшееся в свою очередь на окружников и противоокружников.

Перемазанцы учат, что беглых священников нужно принимать не иначе, как через миропомазание и потому перемазывают приходящих к ним иереев за неимением мира деревянным маслом из лампадки. Учредителями этой секты были беглый поп из Москвы Козьма и иеромонах Феодосий; последний получил рукоположение от патриарха Иоасафа I-го. За неимением настоящего мира, Феодосий употреблял миро, сваренное им лично, но беглопоповщинский собор, собравшийся в 1780 году в Москве на Рогожском кладбище, признал действия Феодосия незаконными⁹⁰.

Последователи беглопоповства ещё очень многочисленны в Курской, Черниговской, Тульской, Нижегородской, Пермской губерниях и в области Донской.

Дьяконовцы – те беглопоповцы, которые держатся учения беглого диакона Александра (†1720) о том, что а) беглых попов нужно принимать не через миропомазание, а через одно отрицание ересей, так как иерей, принятый 2-м чином, то есть через миропомазание, уже обнажается по правилам церковным сана иерейства; б) четвероконечный крест достоин равновесного поклонения с восьмиконечным; в) молитву Иисусову можно употреблять и со словами «Боже наш» и г) кадить должно крестообразно, то есть один раз прямо, а другой поперёк.

Лужковское согласие, появившееся в начале XIX столетия, получило своё начало в Стародубском посаде Лужки Черниговской губернии (отсюда и название). Они считают истинным только тайное священство и уклоняются от записи в метрические книги. Они придерживаются некоторых беспоповщинских мнений, а именно: антихрист уже царствует, и вскоре наступит кончина мира; не должно приносить присяги, поступать на военную службу и приносить на проскомидии просфору за царя.

Кроме посада Лужков, последователи сего толка находятся на Дону, в Курской губернии и за границей, в Молдавии.

Или поповцы, управляемые уставщиками за скудостью в священниках, дозволяют уставщикам крестить детей, исповедывать и причащать больных какими-то запасными дарами, сводить браки по благословению родителей; вообще – приняли все, исключая перекрещивание, беспоповщинские мнения.

Соблазнительная и порочная жизнь беглых попов и сознание, что церковь без епископа быть не может, невольно наводили некоторых из более рассудительных беглопоповцев на мысль приобрести себе «древлеправославного» епископа, который мог бы снабжать их законно поставляемым священством. «Увы, да не оскорбим вас словами, – писал один беглопоповец в 1799 году на Рогожское кладбище – уже бо кончина приближается наша, видно по всему писанию, что основание нашей вере на песце, а не на твёрдом камени. Не имеем мы ни епископа, ни священника, благословенного от власти церковной» («Русский вестник», 1864 год, май, с.11).

У старообрядцев издавна ходили слухи о существовании в каких-то далёких и неведомых странах епископов «древлеправославных», не принявших никоновых новшеств. Много было попыток сделано ими отыскать себе такого именно епископа, но безуспешно. Так сильно было желание поповцев иметь у себя трёхчинную иерархию с епископом во главе! Тогда поповцы решились поискать между православными такого епископа, который согласился бы, подобно беглым попам, перейти к ним с условием принятия того же чиноприёма. Не рассчитывая на успех у русских епископов, они отправили уполномоченных от себя монахов беглопоповщинской секты Павла (по фамилии Великодворского) и Геронтия на восток с целью найти там епископа. Перейдя границу, Павел, и Геронтий остановились в буковинском раскольническом селении Белой Кринице, в пределах Австрийской империи, в существовавшем здесь ничтожном раскольническом монастыре. Тут они узнали, что белокриницкие липоване (общее название в Австрии раскольников) имеют грамоту, полученную в 1783 году от императора Иосифа II, которой предоставлялось им свободное исповедание их веры с правом иметь собственное духовенство.

Такое благоприятное положение липован подало Павлу мысль учредить старообрядческую архиерейскую кафедру в Белой Кринице. О чём было подано Павлом, по доверенности липован, прошение австрийскому правительству. От правительства предписано было представить более подробные сведения о вероисповедании липован, о белокриницком монастыре и прочем. Вследствие чего Павел сочинил «Устав».

В 1-й главе «Устава», излагающей догматическое учение раскольников, находятся еретические мысли Павла о подлетном (а не вечном) рождении Сына Божия и исхождении Святого Духа от Бога Отца, о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии; последнее учение разделял ещё один из первых расколоучителей Никита Пустосвят. Таково учение, изложенное Павлом от лица всего старообрядчества и скреплённое подписями главных его представителей, бывших основателями и учредителями иерархии, – учение, внесённое в устав, на основании коего австрийским правительством было дозволено и самое учреждение белокриницкой иерархии. Почему учение это имеет для старообрядцев особенную важность⁹¹.

Прошло пять лет, прежде чем от австрийского правительства дано было разрешение иметь липованам в белокриницком монастыре пребывание будущему их епископу. Вскоре после данного разрешения инок Павел, взяв к себе в спутники инока белокриницкого монастыря Алимпия, отправился на Восток за поисками архиерея, а Геронтий остался настоятельствовать в монастыре. После долгих странствований по Востоку в поисках за архиереем Павел и Алимпий наконец подыскали себе заштатного греческого митрополита Амвросия.

Родился Амвросий в 1791 году. Он был сын священника румелийского города Эноса. Окончивши курс богословских наук в 1811 году, 20 лет от роду был поставлен во священника, но вскоре овдовел и принял монашество (в 1817 году). Постепенно проходя низшие должности, в 1835 году патриархом Григорием был возведён в сан митрополита Босносараевского. Как митрополит славянской народности, Амвросий заботился об угнетённом народе. Защищая народные интересы, он вошёл в столкновение с турецкими властями и, по их настоянию, в 1840 году был смещён и отозван в Константинополь и с этого времени проживал там в качестве безместного архиерея. Это было при Константинопольском патриархе Анфиме II. Преемники последнего – Герман, Меледой и Анфим III – не изменили положения Амвросия, хотя последний патриарх был дружен ранее с ним.

Тяжела была жизнь безместных архиереев, получающих незначительную пенсию. А жизнь Амвросия была тем тяжелее, что он должен был содержать семейного, ни к чему не способного сына Георгия; под влиянием невзгод и материальной нужды характер его значительно изменился к худшему⁹². И вот, в то самое время, когда провидению угодно было подвергнуть Амвросия тяжёлому испытанию, в Константинополь прибыли старообрядческие депутаты, иноки Павел и Алимпий и стали убеждать его перейти к старообрядцам, занять якобы свободную кафедру митрополита в Белой Кринице и соединить под своей властью всех древлеправославных христиан, живших в Австрии. Не мало Павлу потребовалось употребить усилий и хитрости, чтобы склонить Амвросия принять предложение их; Павел уверял Амвросия, что с поступлением к ним не нужно будет изменять православной вере (чего Амвросий особенно боялся); он совершенно скрыл от Амвросия тот факт, что общество старообрядцев, в лице своих предков, канонически отлучено от православной церкви на соборах 1066 и 1667 годов, и притом отлучено пастырями как Русской, так и греческой церкви. Умолчано было и о том, что Амвросию придётся проклясть мнимые ереси православной церкви и подвергнуться особому чиноприёму, как еретику. Долго Амвросий не сдавался на предложение старообрядческих депутатов, но затем, под гнетом материальной нужды и вследствие неотступной просьбы любимого им сына, решился перейти в раскол Что это было действительно так, доказывает письмо сына его Георгия, писанное им 22 ноября 1864 года, в котором он говорит: «Что думает липованский народ? Ежели бы я не хотел и ежели бы я не был, дабы они имели теперь это православию? Много и много крат мой покойный родитель меня бранил за это дело, сиречь за эту липованску православию, и сказал мне покойник, да, я буду от Бого наказан за это дело. Понеже он не хотел приитить на липованску ересь, ежели я не был добрый за Липована»⁹³.

Амвросий согласился перейти в раскол только тогда, когда получил формальное обязательство от представителей раскола платить ему за измену православию по 500 червонцев австрийского золота (1500 рублей) в год, пока он будет жив, с тем, чтобы ему исполнять всё по правилам святых отец согласно монастырского устава, «без нарушения» (и еретичествовать, значит, как в «уставе»). Помимо сего, депутаты обещали купить сыну его Георгию дом в Белой Кринице в его полную собственность, а по смерти Амвросия наградить его по рассуждению монастыря. А ему поставлено было в непременное условие, «по прибытии к нашей церкви (то есть в раскол) первее всего действия принять себе отца духовного из наших священников (то есть беглых попов) и, что духовник будет предлагать необходимое в присоединении церковном, согласно правилам святых отец, то исполнять должен без всякого прекословия»⁹⁴.

По незнанию русского языка Амвросий не мог выразуметь, что значит: «исполнять необходимое в присоединении церковном», то есть что должен будет отречься от православной веры и церкви как еретических, иначе, думается, ни за что не согласился бы подписать такой позорный акт. Вторым пунктом условия Амвросий обязался по приезде в Белую Криницу немедленно поставить преемника себе, архиерея из старообрядцев. Договор был заключён 15 апреля 1846 года и скреплён клятвами обеих сторон. Так случилось глубоко прискорбное событие в среде греческой церковной иерархии, член которой, прельщённый материальными удобствами будущего своего положения, тайно бежал от своего патриарха, переодевшись в казацкое платье⁹⁵ и никем не посланный явился в деревушку Белую Криницу и здесь основал престол, восхитив себе никем не дарованную паству.

К месту своего служения Амвросий прибыл 12 октября 1846 года, а через две недели после того был составлен «собор»⁹⁶, на котором, после долгих споров и крика, решено было принять Амвросия как еретика второго чина, то есть через миропомазание. Объявив определение «собора», Павел убеждал Амвросия покориться народной воле, на что последний ему сказал: «Видно и ты, Павел, глупый!», чем показал, что только теперь он понял, что его считают еретиком. В этом кратком ответе выразилось, так сказать, всё его презрение к расколу; по мнению Амвросия, они – совершенные невежды, за исключением одного Павла, которого он считал было умным, но и этот оказался теперь не лучше прочих, такой же «глупый». Как бы то ни было, Амвросий, по выражению самого же Павла, «как рыба во мрежи седящая», по необходимости должен был подчиниться «соборному» решению, хотя и с оговоркой: «Изволяю на ваше предложение, – сказал он явившейся на другой день депутации, – только с тем, – да будет свидетель Бог, если состоит в этом какой грех, да будет на вас, а и чист от такового»⁹⁷.

28 октября 1846 года состоялся и самый чиноприём его в раскол, который состоял в следующем: сначала Амвросий, став перед царскими вратами, проклял велегласно славянским языком все ереси по чину приятия приходящих от яковит (монофелитов – по потребнику Филарета, глава 79); так как Амвросий не знал славянского языка, то ему написали чин проклятья греческими буквами, и он, прочитывая этот чин, совершенно не понимал того, что читал. Затем он удалился с беглым иеромонахом Иеронимом в алтарь для исповеди, но последний не знал греческого языка, а первый русского, и потому исповедь, по выражению бывшего наместника белокриницкой митрополии, о.Онуфрия, ограничилась тем, что они только «уповательно посмотрели друг на друга». В заключение Иероним помазал Амвросия мнимым миром, отверз царские двери и «объявил достоинство митрополита», засвидетельствовав в особой грамоте, что он «тщательно испытал (!) глубины сердца его»⁹⁸, а потом сам митрополит вышел в архиерейском облачении из алтаря через царские двери и, взяв в руки дикирий и трикирий, осенил народ⁹⁹.

Так выделилась из среды беглопоповцев в 1846 году новая секта, известная под именем австрийской или белокриницкой иерархии.

6 января 1847 года согласно контракта, заключённого о раскольническими депутатами, Амвросий поставил единолично во епископа Майносского липованского дьяка Киприана Тимофеева, с именем Кирилла, а в августе того же года был поставлен им в епископа Славского Аркадий (Лысый). Таким образом дальнейшие существование белокриницкой иерархии, обеспеченное двумя епископами, не находилось уже в исключительной зависимости от личности Амвросия.

Когда до русского правительства дошли слухи о бегстве Амвросия к раскольникам, оно сделало представление через Святейший Синод к Константинопольскому патриарху, а тот обратился с каноническим посланием к Амвросию, требуя его возвращения, но он отказался¹⁰⁰. По настоянию русского правительства, австрийское правительство удалило его из Белой Криницы в город Цилль (в Штирии), где он и умер в 1863 году, быв похоронен на православном греческом кладбище в городе Триесте.

Из опасения оскудения иерархии Кирилл поставил Онуфрия (Парусова) в епископа Браиловского и Софрония в епископа Симбирского, а эти последние совместно возвели Кирилла в митрополита белокриницкого. Эта новоявленная иерархия впоследствии быстро распространилась и в России.

Представленная краткая история происхождения самозванной иерархии показывает, сколько лукавства, лжи и обмана положено было в основание сего незаконного дела. Иезуитское правило – цель оправдывает средства – вполне приложимо к учредителям сей лже-иерархии, так как ради задуманной цели – приобретения «древлеправославного» архиерея – пущены были в ход все средства, не выключая противных и Евангелию¹⁰¹. Для всякого, имеющего здравый ум, очевидно, что общество это создано не на основании апостол и пророк сущу краегольну Іисусу Христу (Еф.2:20), но руками человеческими. Потому-то лучшие из последователей австрийской иерархии всегда сомневались в законности и благодатности своего священства. Известный автор «Окружного послания» Ксенос писал в своё время об австрийском священстве и его родоначальнике: «корень его гнил, и основание не твёрдо»¹⁰².

Этот вопрос в полемике с защитниками австрийской лже-иерархии имеет немаловажное значение, почему и необходимо выяснить его. Они обыкновенно уверяют, что Амвросий перешёл в раскол не из корыстной цели, а по убеждению своей совести в истинности «древлеправославной церкви». Но сам Амвросий, в ответе своём на вопросные пункты Константинопольского патриарха Анфима, свидетельствует, что ушёл из Константинополя в Белую Криницу единственно по причине стеснительных обстоятельств, в каких находился, не имея кафедры, а не потому, что будто бы увидел неправоту греческой церкви и убедился в правоте раскола. «А на письмо патриарха цареградского от 8 августа 1847 года могу ответить следующее, – писал Амвросий, – а) в 1841 году, после пятилетней моей паствы, сменили меня с законной моей Босанской епархии без всякой объявленной мне причины, как то и сам нынешний патриарх знает, который тогда был мой агент. Даже отправившись я из Боснии и приехавши в Браил, писал моему приятелю в Царьград допросить у патриарха причины, за что меня сменили; приятель же мой, по совету некоторых особ, осмелился дойти до русского посланника господина Титова и просить для меня ходатайства. Господин Титов, видя сделанную мне несправедливость, послал к тогдашнему патриарху Анфиму второму (умершему 1842 года 12 июня), у которого спросил, согрешил ли я против веры православной? Он ответил: нет. А согрешил ли против церкви и власти своего патриарха? И на то ответил: нет. А для чего отменили, был дальше вопрос, на каковой вопрос патриарх отвечал: по клевете турецких начальников Босанских. Потому и надеялся я, что, прибывшу мне в Константинополь, определит меня церковь и патриарх в другую епархию. Однако не только в животе своём Анфим патриарх забыл, когда хотел меня помиловать, но даже и другие два последующие на престол Герман и Мелетий через целых пять годов не показали ко мне никакого знака человеколюбия и братолюбия, но оставили меня только на малой пенсии при патриархе ещё долее в ожидании вакансии; б) что патриарх Анфим третий, бывший, как выше сказано, мне некогда агентом, знал всё моё несчастье и страдание, и притом даже и самую невинность в случившемся мне неправедном последствии, вступив на престол патриаршества, не обратил очей своих на меня определить меня, по крайней мере, в меньшую некую епархию, которые уже тогда были вдовствующие, как то: Марония и Гонохера, но поставил в оные епархии своих любимцев и вовсе неискусных диаконов, а не меня или подобных мне страдальцев, которых в Царьграде есть довольно; и, как не имея никакой силы или средства, терпят и страждут до сих пор» («Материалы для истории белокриницкого священства», с.236). Итак, по собственному признанию митрополита Амвросия, единственная причина его бегства – та, что оставили его страдать «на малой пенсии».

Когда еретик присоединяется к православию по убеждению, он о материальных выгодах даже и не думает, а Амвросий на первом плане при заключении сделки с Павлом и Алимпием поставил денежный вопрос. Значит, «корень» австрийской иерархии заражён симонией, а потому – лишёнными благодати священства, по 29 апостольскому правилу, должны быть признаны и митрополит Амвросий, и поставленные от него. В истории белокриницкой иерархии говорится, что после того, как Павел жестоко оскорбил Амвросия, потребовав присоединения его к расколу через миропомазание, о чём прежде, соблазняя его в раскол, не упомянул ни разу, Амвросий «стал смотреть на свои отношения к расколу исключительно с денежной стороны, как на коммерческую цель, как на средство получить деньги с раскольников» (с.302)¹⁰³.

По переходе в раскол, – говорит профессор Ивановский, – Амвросий зорко следил за исправной высылкой ему жалованья, а когда раскольники замедляли высылать ему обещанные 500 червонцев, он предавал их проклятью, епископов – запрещению и грозил всех сделать беспоповцами («Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола», часть I, с.172).

Преемник Амвросия на белокриницкой митрополии Кирилл говорил бывшему архидиакону этой же митрополии Филарету (впоследствии обратившемуся в православие) об Амвросии: «Ты знаешь, как он понимал о нашей религии, – вышлешь 500 червонцев, ну и хороши мы, а не вышлешь, станем все прокляты»¹⁰⁴. Особенно же характерно по своему содержанию в этом смысле письмо Георгия, сына Амвросия, к митрополиту Кириллу и к Алимпию, когда ему, по смерти отца, раскольники отказали в присылке обычной суммы денег и когда он узнал, что в Белой Кринице сделано распоряжение не молиться за Амвросия, как возвратившегося и греческую церковь. Георгий откровенно писал: «Клятва и анафема на два паскудна особа, Кириллу и Алимпия, понеже вы, как я уведомлен был, когда был в Черновца, да вы безпрестанно ругаете вашего добродетеля покойного господина Амвросия, моего родителя, и не хощете за его душу молиться, и ещё препятствуете, чтобы православных христиан после смерти моего родителя дали нам 500 червонцев ежегодное наше жалование, которое общее содержание наши семейства была и за которое мой родитель освятил вам и очистил вам от оной оригинальную клятвы, которую липовански народ имел в себе от старых временах. За то я сим моим писанием проклинаю вас два следующима словама, аки от сторона моего покойного родителя господина Амвросия, и от сторона его тезоименителя, святого Амвросия. Во-первых, проклинаю и анафематизо Кириллу, чтобы его душу после его смерти взял сатана и вельзевул и вынесли во дно адово и чтобы никогда Божия лица не видал, и чтобы его тело нерастоплен остался после его издыхания и на смертный час кричал, как собак; он теперь есть как один Еосфор и как один Сеннахирим, думает неумный и паскудный человек, что никто другой, как он; он думает, поставлен есть митрополит от Бога и без рукоположения? Ан нет, – от моего родителя, с моим помощием. И не хочет за нас знать, паскудный, проклятый от всех седом синода! Но ещё нас ругает и не смотрит еретик и богохулец, что он был прежде и что есть теперь за нашу доброту и за нашу благо сердца. Теперь перевернём мою клятву и анафема на дерзновенного и лживого Алимпия, который не верует ни на Бога, ни на святых, ни на синода, но сам основание имеет на свою проклятую ересь и суеверие. Его проклятая душа, после его смерти, диаволи будут привозить в геену и там будет безпрестанно гореть, тело же его вкупе со смиянскую его главу будет остать на земле не растоплен» («Переписка раскольнических деятелей», выпуск 1, с.237).

Из этих слов Амвросиева сына вполне ясно, как отец его смотрел на старообрядцев. По свидетельству о.Филарета, трапезу в белокриницком монастыре Амвросий благословлял именословно, а после выраженного на это неудовольствия старообрядцами он предоставил это делать своему наместнику, но «не стал сам трапезу благословлять». Нередко он вступал в спор с Алимпием о превосходстве троекратной аллилуии перед сугубой; вынимал на проскомидии частицу за поставившего его патриарха Григория; живя в Цилли, ни разу не пожелал исповедаться у старообрядческих епископов, посещавших его, и был погребён на православном греческом кладбище. Надпись на его памятнике: «Амвросий, бывший Босно-Сараевский митрополит», а не «белокриницкий», показывает желание его, чтобы и по смерти именовали его греческим митрополитом, а не раскольническим¹⁰⁵.

К каким же выводам должно прийти после этого исследования?

Свидетельства выдающихся раскольнических деятелей не требуют комментариев; принимая в соображение все изложенные обстоятельства, должно признать, что о.Амвросий при переходе в раскол руководствовался не убеждением в истине старообрядчества, а ушёл из церкви греческой от законного патриарха «спокойствия ради» («Материалы для истории белокриницкого священства», с.236), как сам он впоследствии признался. При таких наклонностях к спокойствию – страшная бедность, в какой пребывал Амвросий во время приезда Павла и Алимпия, обида на патриарха за увольнение, ожидание будущих благ, соединённых с ежегодным получением 500 червонцев, не считая пожизненной пенсии и всевозможных расходов со стороны старообрядцев по содержанию его сына, – всё это после некоторых колебаний побудило его продать себя старообрядцам и заключить с ними контракт на совершение архиерейских действий в Белой Кринице. Контракт этот был составлен в трёх экземплярах: один был дан Амвросию в обеспечение его прав, в котором и упомянуто о 500 червонцах, другой остался у Павла и Алимпия в обеспечении их прав на Амвросия и третий – формальный – должно было представить австрийскому правительству (см. в «Материалах для истории белокриницкой иерархии», с.134–138). Вот истинная и единственная причина перехода митрополита Амвросия в раскол.

Прошло только 16 лет со времени возникновения австрийской лже-иерархии, как между последователями её (в 1862 году) произошёл уже новый раскол; такое явление в расколе ещё раз показывает, что новоявленная иерархия не есть истинная. Один из старообрядцев по имени Иларион Егоров Кабанов, присвоивший себе наименование ксенос, то есть убогий, человек умный и начитанный, убедился из книг, что слово Иисус, не есть имя иного бога, как нечестиво толкуют не только беспоповцы, но и поповцы, а что оно есть имя того же Спасителя, и крест четвероконечный, называемый у них кумиром и мерзостью запустения, равно честен с крестом восьмиконечным и прочее. Видя в этих толкованиях богохульство, Кабанов составил Окружное послание, в котором выяснил, что церковь греческая, как и киевская, ещё до патриарха Никона имя Спасителя произносила Иисус, а также и крест четвероконечный почитала наравне с восьмиконечным. Вообще, высказал решительное осуждение беспоповщинских лжеучений в понятиях о греко-российской церкви, распространяемых ими в рукописных тетрадях, признав эти тетради «ложными и церкви чуждыми»¹⁰⁶.

Затем в 10 пункте, или статье, Кабанов излагает положительное учение, что истинное священство и бескровная жертва пребудут до скончания века, что это священство находится в русской и греческой церкви (статья 1), а стало быть и у них – старообрядцев, потому что источник священства (митрополит Амвросий) заимствован ими у греков. Словом – он высказал суждения, ясно показывающие, что греко-российская церковь ничуть не отступила от православия, обвинял лишь православную церковь за произнесение клятв в 1666–1667 годах и порицательные отзывы полемических книг прежнего времени на именуемые «старые обряды».

Ксенос убедил некоторых из старообрядческих епископов подписаться под Окружным посланием и разослать его. Это послание породило в среде поповцев бурю междоусобных споров и послужило к разделению их на две партии. Те, которые разделяли учение, выраженное в Окружном послании, получили название окружников, а не принявшие его противоокружников. Противоокружники укоряли (и укоряют) окружников в отступлении от учения предков, а окружники доказывали им: если вы не признаете имени Спасителя – Иисус, как оно почитается в греческой церкви и называете Его иным Богом, то и митрополит Амвросий, и бывшие до него попы, были крещены и поставлены, по вашему же толкованию, во иного бога, а потому – и вы не крещены во имя истинного Бога, и вам должно снова креститься: да и архиереи ваши, по вашему же разумению выходит, получили крещение и хиротонию во иного бога.

Вскоре же по издании Окружного послания, для умиротворения обеих враждующих партий, даже некоторые из подписавших его старообрядческих епископов во главе с наместником митрополита Амвросия – Кириллом, отреклись от него¹⁰⁷. 24 февраля 1863 года Окружное послание соборно предано было уничтожению, и собор вменил его «яко не бывшее», вопреки собственным уверениям, что «немученической смертью невозможно загладить грех отречения от Окружного послания» (см. «Современные летописи раскола», выпуск 2, с.48 в приложении).

На это защитники послания принесли жалобу учредителю белокриницкой иерархии митрополиту Амвросию, который учение послания признал полезным и всех уничтожителей его предал клятве (см. послание Сильвестра Балтск. к именуемому арх. Савват. Моск.).

Напротив, белокриницкий собор, бывший в 1868 году, обозвал послание «ложным писанием» и на приемлющих его произнёс суд отлучения от церкви (см. «Современные летописи раскола», выпуск 1, в приложении, с.54). Это же мнение несколько раз высказал и теперь существующий у них именуемый Московский Духовный Совет. Такими своими действиями белокриницкий собор и Духовный Совет явно подложили себя под клятву самого первого учредителя белокриницкой иерархии, прокляв и его со своей стороны. Таким образом, последователи этой мнимой иерархии, раздираемые внутренними распрями, тем самым показывают, что они пребывают не в истинной церкви Христовой, а на скользком пути неправды, коей и претыкаются.

Московский собор 1667 года, отсекая от сочленения церковного противников и хулителей церкви, отлучил их не навсегда, но «дондеже вразумятся и обратятся в правду покаянием»¹⁰⁸. Предки нынешних единоверцев, движимые сознанием неполноты своего церковного устройства и скорбью о таковом бедственном своём положении, обратились в 1799 году с просьбой к московскому митрополиту Платону принять их в единение с церковью, даровать им законное священство и благословить их содержать глаголемые старые обряды на условии предложенных 16 пунктов. Условия для сего воссоединения, оговорённые митрополитом Платоном, приняты церковью и в 1800 году высочайше утверждены как обязательные навсегда и для всех желающих воссоединиться с православной церковью. Условия эти получили название правил единоверия, в которых показываются отношения единоверцев к православной церкви. Содержание их таково:

1. Дабы Святейший Синод разрешил прежде положенные клятвы на двоеперстное сложение и другие подобные сему обряды.

Замечания митрополита Платона: на 1) от клятв, прежде на них возложенных, разрешить¹⁰⁹; ибо, хотя церковь на них оныя возложила праведно, что они и сами признают, почитая ими себя связанных и от оных просят разрешения; но как ныне они сближаются, или паче соединяются с церковью и истину ея, и таинства, и священство ея признают действительными, то и потребно сие разрешение, и не должна более теми клятвами их совесть быть отягощаема, под каковыми отторгающиеся от церкви имеют и впредь состоять праведно. А чтобы сие разрешение было открытее и их более успокоивающее, то над каждым принимаемым к дозволяемой им церкви, прочесть епископу или пресвитеру с возложением руки, следующую разрешительную молитву: «Господь нашъ Іисусъ Христосъ, благодатію своею и человѣколюбіемъ, да разрѣшитъ тя, къ церкви святѣй обращающася, отъ всѣхъ клятвъ, имже отъ церкви, отторженіемъ отъ нея, подвергся еси. И азъ, недостойный архіерей или іерей (имя рекъ), властію отъ Него мне данною, разрѣшаю тя раба Божія (имя рекъ) отъ оныхъ клятвъ и всѣхъ грѣховъ твоихъ, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь».

2. Да благословит ваше высокопреосвященство избрать священников и диаконов, кои по собственному желанию согласятся быть в старообрядчестве и по желанию прихожан. Если же таковых не окажется, то хиротонисать по преждепечатным книгам избранных вашим высокопреосвященством священников и по согласию прихожан. Также священников, уклонившихся в старообрядчество доныне, если они окажутся беспорочны и явятся к вашему высокопреосвященству с истинным смирением, таковых разрешить и благословить отправлять службу Божию и требы христианские; отлучившиеся же таковые священники, без воли своего епископа, впредь к старообрядческим церквам принимаемы не будут.

На 2) Вторую статью во всей её силе, по снисхождению, дозволить: но с тем, чтобы определить вновь священников по избранию прихожан и по рассмотрению и рассуждению епископа, а прежних их попов, яко беглецов и предателей церкви, совести и сана своего, к таковой церкви не определять.

3. Дабы Святейший Синод и ваше высокопреосвященство благословили старообрядческим священникам службу Божию, таинства и требы христианские совершать по преждепечатанным книгам при всероссийских патриархах Иове, Ермогене, Филарете, Иоасафе и Иосифе, чему следовать должны диаконы и церковнослужители.

На 3) Третью статью также дозволить: ибо хотя в книгах, ими употребляемых, и находятся некоторые погрешности, но не в существенных веры догматах, а в словах и обрядах; и что приобретение мира церковного есть важнее сего.

4. Церкви для старообрядцев освятить вашему высокопреосвященству по старопечатным книгам или по благословению вашего высокопреосвященства старообрядческим священникам, и да будут антиминсы, священные при выше поименованных патриархах, или вновь освящены быть имеют вашим высокопреосвященством по старопечатным книгам и изображены так, как показано в старопечатном потребнике.

На 4) На четвертую статью можно преподать согласие.

5. Старообрядческих священников не требовать в греко-российскую церковь к соборным молениям, как то: в крестные ходы и тому подобное, а отправлять или по благословению вашего высокопреосвященства в церквах старообрядческих иные соборные моления, также не принуждать старообрядцев к допущению на общие моления знаменующихся тремя персты, брады бреющих и прочее, имеющее несогласия с древними обычаями, выключая высочайших особ. Старообрядцам, хотя и не записным, но издавна удалившимся от сообщества греко-российской церкви, таковым не возбранять присоединиться к церкви старообрядческой.

На 5) Также. Но что надлежит до недопущения им в церковь некоторых ими объяснённых особ, на сие согласиться предосудительно: а предоставить сие благорассуждению определённых к ним священников с наставлением епископа. А чтобы не возбранять присоединяться к церкви, ими просимой, и другим не записным, но издавна удалившимся от сообщества греко-российской церкви, сие не иначе дозволено быть может, как по исследованию от епископа, что он никогда дотоле в церковь православную не ходил и таинств её не принимал¹¹⁰, и то, нашедши его таковым, при принятии к церкви прочесть над ним вышеписанную разрешительную молитву. А в церкви нашей православной доселе бывших, никак до такового присоединения не допускать.

6. Старообрядческим священникам и приемлющим сие священство старообрядцам по духовным делам быть под судом и в полном ведении у вашего высокопреосвященства: по делам же, принадлежащим до старообрядцев, благоволите чинить разбирательство и суждение через старообрядческих священников, выключая таковых дел, кои требуют законного следствия; но в чём надлежит оным священникам относиться к Святейшему Синоду и вашему высокопреосвященству, на то иметь особого письмоводителя, с произвождением платы от общества старообрядческого.

На 6) Сию статью можно принять.

7. Старообрядческие священники да будут снабжены святым миром от вашего высокопреосвященства.

На 7) Приемлется.

8. Старообрядческих священников не принуждать исповедь иметь, кроме старообрядческих же священников.

На 8) Оставить сие каждому священнику на совесть.

9. Благоволите, ваше высокопреосвященство, благословлять священников и старообрядцев, слагая два перста по обыкновению, древле бывшему в России.

На 9) Сие предоставить благоразумию и совести каждого епископа, однако предохраняя других от соблазна.

10. Священнодействия доныне старообрядческими священниками учинённые, как то: крещение, бракосочетание, монашество (если к тому не окажется со стороны светского правительства препятствия) и другие требы христианские да будут оставлены в существенной их силе и не повторять оные, разве токмо окажется каковой-либо из оных старообрядческих священников, бывших доныне самозванец или правильно изверженный, священнодействия оные совершал. Так же и старообрядческие священники, определяемые ныне к старообрядческим церквам, не долженствуют исправлять приемлемые старообрядцами от греко-российской церкви священные тайны, как то: хиротонию, крещение, миропомазание, брак и прочее, но принимать оные в действительной их силе.

На 10) Приемлется.

11. Если кто из сынов греко-российской церкви пожелает приобщаться святых таин от старообрядческого священника, таковому не возбранять. Равно же и старообрядец пожелает приобщаться святых таин в греко-российской церкви – не возбранять оному.

На 11) По сей статье, сын православной греко-российской церкви не иначе может иметь дозволение, разве то в крайней нужде, в смертном случае, где б не случилось найти православного священника и церкви, а старообрядцу дозволять то без всякого затруднения¹¹¹.

12. Если учинит старообрядческий священник преступление, достойное извержения, таковой предоставляется суду вашего высокопреосвященства. А если ж в таковой вине окажется, за которую только временно должен понести наказание, таковой епитимийствуется при церквах старообрядческих по рассуждению вашего высокопреосвященства.

На 12) Приемлется.

13. При старообрядческих церквах иметь троечастные книги. Но во время святых постов, если кто из старообрядцев, по каковым-либо встретившимся обстоятельствам, на исповеди и у причастия святых таин не будет, таковых ко взысканию с них штрафных денег не выписывать, и о том никуда не представлять; но да судят о том духовные их отцы по священным правилам. Если ж кто по нерадению или пренебрежению, или другим незаконным причинам уклоняться будет от оной святыни, таковых записывать в особые книги и наказывать епитимией и другим духовным исправлением.

На 13) Хотя на сию статью и можно согласиться, но как деньги штрафные собираются в казну, то сие зависит от благоусмотрения Святейшего Синода. А ежели б все православные от оного штрафа были освобождены, а наказываемы б они были за духовное преступление духовными епитимиями, сие бы сходственнее было с духовным прегрешением.

14. Если случится быть браку, состоящемуся одной половины греко-российской церкви, а другой старообрядческой, таковых венчать по общему согласию или в греко-российской или в старообрядческой церкви¹¹².

На 14) Сию статью принять можно.

15.Священники старообрядческие во всех служениях имеют приносить моление о Высочайшем здравии и благоденствии его Императорского Величества, Супруги его Императорского Величества, Наследника его, всей Высочайшей фамилии, и прочих кого следует, по данной от Святейшего Синода форме.

На 15) Сие необходимо потребно.

16. Распри, раздоры и хулы ни с единой стороны да не слышатся за содержание разных обрядов и разных книг, употребляемых для богослужения: ибо таковая обосторонняя разность, как не принадлежит до сущности веры, то и да пребудут старообрядцы и сынове греко-российской церкви в мире, любви и соединении, яко чада Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.

На 16) Требование благое и достойное, чтоб оное было от всех сохраняемо в точности.

В дополнение к сим пунктам митрополит Платон присовокупил следующее своё мнение: а) Что по таковом взаимном всего вышесказанного принятии и согласии, таковых приемших и согласившихся, и получивших на выше прописанном основании церковь, не называть более раскольниками, или старообрядцами, а называть их соединенцами или единоверцами¹¹³, на что они, особливо на последнее, по предложению моему и согласными быть оказываются; а потому и церковь их имеет называться единоверческой; а в упорстве и в отторжении от церкви пребывающие да останутся при прежнем их наименовании раскольниками. б) При дозволении просителям церкви потребно быть судится провозгласить следующее: что несчастливый раскол, от чего произошёл и когда, сие известно из многих изданных о том книг. Церковь всё тщание и ревность прилагала к приведению на путь истины отторгшихся от неё, и для того изданы многие книги, в коих явственно и доказательно показано и заблуждение отторгшихся, и погрешности от нерадения и невежества взошедшие в прежние церковные книги, и как сходственно с греческими и славянскими древними книгами оные погрешности исправлены, и что таковым образом исправленные книги в нашей церкви употребляются, и хотя и ныне не может быть о всём том иная церкви мысль, разве каковая ею доселе за истину признана и признаётся, однако церковь, яко мать сердобольная, не видя в обращении отторгшихся от неё великого успеха (хотя некоторые, Богом просвещённые, и совершено соединяются с нею), рассудила за благо учинить некоторое таковым в неведении погрешающим снисхождение, однако без соблазна правоверных, особливо рассуждая их прошение, которое довольным образом их с церковью сближает, или паче соединяет, следуя примеру апостольскому, иже немощным бысть, аки немощен, но с тем да немощных приобрящет; и дабы возыметь благую надежду, что таковые со временем Богом просветятся и ни в чём в неразнствующее с церковью придут согласие. – Сие почитается нужным, дабы всем ведомо было, по какой вине церковь ныне таковое им творит снисхождение, и дабы развратные не перетолковали, акибы святая церковь своё прегрешение, а их истину, познала, как то некоторые дерзают мыслить и говорить»¹¹⁴.

Святейший Синод с отеческой любовью принял вышепомянутую просьбу, дал единоверцам законно поставленных священников и благословил их отправлять богослужение по старопечатным книгам, поставив их в каноническую зависимость от местных епископов, имущих непресекаемую иерархию от Христа Спасителя, во всей полноте благодатного священства. Этим путём вошли в ограду православной церкви многие, находившиеся вне её, и стали возлюбленными чадами о Господе, сынами света и послушания, открыв себе, через единение с церковью и принятие благодатных её таин, путь к наследию жизни вечной.

Русское единоверие и западно-католическая уния, как церковно-исторические явления, мало известны со стороны пунктов их сходства и различия не только глаголемым старообрядцам, но и большинству православных. Некоторые склоны их смешивать, а иногда, пожалуй, и отождествлять. А между тем такое смешение в результате своём вредно для единоверия и, следовательно, для церкви православной и полезно лишь только противникам церкви, которые и говорят, что единоверие будто бы утверждено по образцу католической унии.

Но так ли это? Единоверие, как показывает самое наименование, есть единение в делах веры, то есть в главной, внутренней духовной потребности верующего сердца. Слово уния, в переводе с латинского языка, будет означать просто единение, без обозначения предмета, на который оно распространяется. Не что иное, как уния, суть единения в целях чисто экономических, когда, допустим, два конкурирующих общества, при взаимных друг другу уступках, сходятся к соглашению для обоюдной материальной пользы. Унию заключают между собой различные политические партии для достижения тех или других целей и уступок у правительства. Унией называется и религиозное объединение разных вероисповедных обществ. Таким образом, уния мыслится нами с характером чисто внешнего объединения и источником своим имеет соображения, главным образом, практического направления и свойства. Выводным отсюда различием между единоверием и унией будет то, что единоверие есть единение старообрядцев с православной церковью в вере, священноначалии и таинствах, под условием сохранения обрядов и книг, употреблявшихся в православной церкви во времена первых пяти московских патриархов. Уния же – это единение православных жителей юго-западных епархий XVI века с католиками в догматах веры, но с различием не только церковной обрядности, но и в таинствах и священноначалии¹¹⁵.

На каких условиях заключена была уния юго-западных русских с Римом, это лучше всего видно из одного наказа юго-западных епископов, заключивших унию, где эти условия точно ими формулированы в следующих «артикулах».

1) Чтобы церкви главные, епископии наши остались на веки нерушимо в своих набожествах и церемониях.

2) Владычество и церкви русские, монастыри, имущества, пожалованья и всё духовенство должны оставаться на веки в целости, по стародавнему обычаю, под властью, благословением и жалованием епископским, во всяком послушании обычном.

3) Все дела церковные, службы Божие, церемонии и обряды остаются нерушимыми и отправляются по старому календарю.

4) Чтобы был нам на сейме почёт и место в раде, дабы, находясь под благословением святейшего пастыря римского, мы тешились и веселились.

5) Чтобы проклятье патриархов (восточных) нам не вредило.

6) Чтобы монахи из Греции, которые приезжают грабить нас и которых мы признаём шпионами, никакой власти больше над нами не имели.

7) Чтобы уничтожены были все привилегии, данные патриархами братствам, и другие, ибо через них размножились разные секты и ереси.

8) Каждый новый епископ посвящается митрополитом Киевским, а митрополита посвящают все епископы, с благословения папы Римского и без всякой платы.

9) Чтобы все эти артикулы королевская милость подтвердила нам своими грамотами¹¹⁶.

Из сопоставления пунктов единоверия с условиями западнорусской унии видно, что между ними нет почти никакого сходства. Мотивом к единоверию было сознание невозможности спастись без священства; вопрос об унии возник вследствие желания епископов улучшить своё материальное благосостояние и независимое положение в государстве и среди народа. Единоверцы, признавая Русскую церковь за православную и входя в покорность ей, нового в своё религиозное воззрение ничего не принесли; а униаты, принимая неправославное учение об исхождении Святого Духа «и от Сына» и признав над собой главенство папы, однако не желают входить с ним в духовное общение, как показывают пункты 1, 3 и 8. Последний из этих пунктов прямо показывает, что «каждый новый, то есть униатский, епископ посвящается митрополитом Киевским, а митрополита посвящают все епископы, с благословения папы Римского». Таким образом, униаты не хотят иметь общения с католическим духовенством в деле рукоположения им епископов. А между тем, единство иерархии, единство источника благодати хиротонии, а через неё и благодати таинств церковных вообще, есть наиважнейший признак всякого религиозного единения верующих. Где нет этого единства, там не может быть внутреннего, жизненного церковного единения. Поэтому-то католики, сознавая ненормальность такого порядка вещей, с самых первых лет существования унии стремились к уничтожению её и к слиянию унии с католичеством, как свидетельствует история введения унии в юго-западных епархиях.

Итак, сходство единоверия с унией лишь видимое, сходство по внешним признакам, а не по внутренней их сущности. Униаты, принадлежа к православной восточной церкви, отложились от неё с своими епископами и присоединились к неправославной западной церкви, а единоверцы, принадлежа к числу раскольников, не составляющих истинной церкви по неимению собственной иерархии и таинств, отложились от раскола и присоединились к православной церкви. По этому последнему признаку единоверие и православие – одно и то же: различие их лишь в обрядности и притом не большее, чем различие в том же между, допустим, греческой и русской православными церквами, бывшее во времена первых пяти московских патриархов¹¹⁷. Церковь греко-российская, допустив единоверцам совершать богослужение по старопечатным книгам, этим самым засвидетельствовала, что не находит разности относительно учения веры между православными и искавшими единения. В противном случае она никак не позволила бы единоверцам употреблять старопечатные книги.

Шестнадцать пунктов единоверия, обусловливавших единение с Русской церковью, как известно, в некоторой степени ограничивали самостоятельность и независимость единоверия. Такое ограничение было делом на первых порах существования единоверия естественным и неизбежным, когда многие из искавших единения с церковью, искали его неискренно, когда они стремились добиться лишь самостоятельной иерархии себе, смотрели на единоверие как на средство к тому, чтобы, заручившись законной иерархией, зажить отдельной самостоятельной жизнью. Это ограничение вызвало нежелательные и неприятные нарекания на учреждение единоверия не только со стороны раскольников или единоверцев, а нашёлся горячий защитник и из православных, но с раскольническими воззрениями на учреждение единоверия. Это государственный контролёр Тертий Иванович Филиппов. В 1872 году он в Санкт-Петербургском обществе любителей духовного просвещения выступил с чтением: «О нуждах единоверия». В этом чтении он проводил те мысли, что клятвы собора 1667 года положены вообще на всех, содержащих старые обряды, следовательно, и на единоверцев; что один Святейший Синод, без сношения с восточной церковью, снять их не мог; что и теперь на единоверцев смотрят не как на настоящих и истинных православных и близких матери церкви сынов её; что они ограничены многими условиями и препятствиями к единению с православной церковью и тому подобное. Мысли эти, высказанные в первом чтении сравнительно ещё неясно и скрытно, в последующих чтениях 1872–1874 годов были обоснованы автором и выражены со всей возможной для печати прямотой и резкостью¹¹⁸. У автора их здесь же – в обществе – при самом первом чтении оказались сильные оппоненты – профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии: И. Ф. Нильский, И. В. Чельцов, протоиерей Васильев и другие¹¹⁹. Под влиянием чтения и споров «о нуждах единоверия» единоверцы неоднократно возбуждали ходатайства перед светской и духовной властями о расширении своих прав и действий. Следствием чего и было некоторое изменение пунктов 5, 11 и 12 первоначальных правил единоверия.

В чём же видели противники единоверия ненормальность его ограничения?

Раскольнический писатель, австрийский поп В.Механиков, говорит: «Господствующая церковь, дозволив употреблять старые обряды своим соединенцам, всё-таки их не признала ещё вполне православными, но оставила, так сказать, на половине пути к православию. Это видно прежде всего из самого закона, которым установлялись права единоверия и отношения его к господствующей церкви. Так, в 11 пункте мнения митрополита Платона, которое и есть этот закон, читаем следующее: „Если кто из сынов греко-российской церкви пожелает приобщиться святых таин от старообрядческого священника, – просили старообрядцы, искавшие единения с церковью, – таковому не возбранять. Равно же, если и старообрядец пожелает приобщиться святых таин в греко-российской церкви, не возбранять оному“. – Митрополит Платон почему-то не нашёл возможным утвердить этот пункт в том смысле, в каком просили его утвердить старообрядцы, но закон положил так: „По сей статье, сын православной греко-российской церкви не иначе может иметь дозволение, разве то в крайней нужде, в смертном случае, где бы не случилось найти православного священника и церкви, а старообрядцу дозволять то без всякого затруднения“. Странное дело, почему же так? – вопрошает Механиков, – что единоверцу дозволяется без всякого затруднения, то сыну православной церкви дозволяется лишь в самом крайнем случае. Неужели бывают церкви более православны и менее православны? Неужели бывает благодать Святого Духа сравнительно большей степени святости и меньшей?» («Историко-каноническое обозрение старообрядческого общества»)¹²⁰.

Разбор: Старообрядцы, изъявившие желание присоединиться к православной церкви на правах единоверия и величающие себя в 16-м пункте своей просьбы «чадами Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви», просят в 5-м пункте, чтобы их (единоверческих) священников не требовать в греко-российскую церковь, то есть в православные храмы, к соборным молениям, а совершать им эти моления в церквах единоверческих; чтобы их самих не принуждать принимать в свои храмы на общую молитву людей, знаменующих себя тремя перстами, бреющих бороды и имеющих другие обычаи, несогласные с их обыкновениями; чтобы их единоверческие священники исповедь принимали от их же священников, а не от священников церкви православной (пункт 8). Эти пункты прямо показывают, что обрядам православия просители не давали истинного значения. Мало того: они считали эти обряды до того неправильными, что не хотели лиц, принимающих эти обряды, допускать вместе с собой на молитву и исповедываться у православных священников их священникам. Таким образом, 5 и 8 пункты просьбы единоверцев показывают, что эти лица если и просили единения с православной церковью, то не с той открытой душой, как можно бы было желать, но искали с предубеждением против православных обрядов и служителей православной церкви. Митрополит Платон в этих просьбах уступил им, надеясь в будущем на полнейшее соединение их с церковью, что и выразил в заключение сими словами: «Таковые (единоверцы) со временем Богом просветятся и ни в чём в неразнствующее с церковью приидут согласие». Эти слова имеют тот смысл, что ищущие единения с православной церковью оставят прежние неправильные понятия об обрядах и будут мудрствовать согласно с святой церковью, – мудрствовать, что обряды не составляют догматов веры, но подлежат распоряжению церковному, а потому будут иметь с церковью твёрдую связь и единство, защищая её православие и её власть в распоряжении обрядов. Это чаяние митрополита Платона отчасти осуществилось: нынешние единоверцы, за исключением немногих, в общих молениях с православными участвуют, священники их в православной церкви служат и к себе на моление православных священников приглашают, отцами духовными имеют православных священников¹²¹. И вот теперь, когда единоверцы пришли в более тесное общение с православным духовенством, Святейший Синод в 1881 году отменил этот пункт единоверия¹²².

Уступив желанию просителей в 5 пункте, хотя желание это, по справедливому замечанию митрополита Платона, было и «предосудительно», он по тому самому вынужден был и со своей стороны ограничить права единоверцев в 11 пункте их просьбы. «Он должен был видеть в нём если не прямое противоречие 5 пункту просьбы, – говорит профессор Нильский, – которым двери единоверческих храмов затворялись для православных, то, несомненно, скрытое желание московских старообрядцев, – добившись утверждения этого (11-го) пункта, – приобрести право думать и говорить, что они получили дозволение совершать свою службу по так называемым старым книгам и обрядам не „по снисхождению церкви к их немощной совести“, но потому, что „акибы святая церковь своё погрешение, а их истину познала“, – или другими словами – потому, что церковь признала, наконец, правильными книги и обряды, которые до того времени считала неправильными, – и такой речью склонять на свою сторону не только тайных старообрядцев, считающихся только православными, но и прямых православных, если бы нашлись между ними способные переменить новые обряды на старые. Само собой разумеется, что митрополит Платон не мог удовлетворить такому желанию просителей и должен был утвердить 11 пункт с известным ограничением. Позволив сынам православной церкви приобщаться „от единоверческого священника“ только в крайней нужде, митрополит Платон хотел показать этим ограничением не то, будто он таинство евхаристии, совершаемое в единоверческом храме по старым книгам не признаёт действительным таинством, как думают раскольники, а – то, что православному, кроме крайней нужды, например, – смертного случая, при отсутствии православного священника, не только нет ни малейшего основания, помимо своего священника, обращаться за приобщением к единоверческому, но даже и невозможно это сделать, такт как в 5 пункте единоверцы прямо заявили нежелание своё принимать в свои храмы православных и пускать своих священников в православные храмы»¹²³. Следовательно, это ограничение произошло по их собственной вине. Митрополит Платон уже тем самым, что позволял православному, хотя бы и в крайней нужде, «приобщаться святых таин» у священника единоверческого, прямо засвидетельствовал, что единоверческий священник преподаёт именно святые тайны; иначе не считал бы возможным ни в каком случае дозволить обращение к нему за приобщением. И разве мог православный архипастырь считать недействительными таинства, совершаемые священником, поставленным от православного епископа и находящимся в неразрывном с ним общении? Карфагенского Собора 81-е правило повелевает епископу, от чужого предела инока поставльшему во игумена, не сообщаться с прочими епископами, но только в «своей ему церкви да служит и со своими людьми да приобщается». Почему правило возбраняет сему епископу сослужение с прочими епископами, а служение в своей церкви и приобщение со своими людьми дозволяет? Если его служение, когда совершается «в своей ему церкви», не вредит силе таинства и для его паствы спасительно, то, без сомнения, не повредило бы силе таинства и сослужение его с прочими епископами. Ясно, что собор установил сие, не имея в виду различия в силе и действительности таинства, а только во исправление епископа. Подобным образом и 11-й пункт правил единоверия был установлен не потому, чтобы церковь полагала различие в силе таинства, совершаемого православным и единоверческим священником, а потому, что сами первые просители единоверия, как упомянуто нами, обнаруживали некоторое обособление.

Собор православных епископов, бывший в Казани в 1885 году, объявил во всеобщее сведение, что «ввиду усматриваемого нередко разномыслия в воззрениях на единоверие, необходимо разъяснить духовенству, что единоверие не представляет собой какого-либо особого, отличающегося от православия, исповедания; православие и единоверие составляют одну церковь. В храмах православных и единоверческих призывается один Господь, исповедуется едина вера, совершается едино крещение, приносится едина умилостивительная бескровная жертва Христова, приемлется едино Пречистое Тело и Кровь Животворящая; словом, и там, и здесь – одно и то же, и одинаково всё то, что живит и питает человека. Посему, с одной стороны, никто ни должен унижать и порицать то, что церковью благословляется, никто не должен думать, что тайны, совершаемые единоверческими священниками, имеют менее силы и святости; а с другой стороны, сами единоверцы должны помнить, и сие потребно внушать им, что сила единоверия заключается только в союзе с православной церковью, что без этого союза нет единоверия, а будет опять раскол, что посему при содержании так называемого старого обряда не должно быть никакого порицания обряда, православной церковью содержимого, и наоборот: со стороны православных порицания обрядов, содержимых единоверцами».

Но спасительно ли для единоверцев, – спросят нас, – единение церковное с нами при различии обрядов и богослужебных книг?

И возможно, и спасительно, и вполне законно. Если бы разность у них с нами была в догматах веры, или в таинствах, или в священстве, тогда бы невозможно было единение церковное: ибо едина вера. Особенности же единоверческих обрядов не заключают в себе мыслей, противных вере православной, и вообще – в таинственном толковании церковных обрядов единоверцы, как и мы, мудрствуют на том же основании: еже есть Христосъ (1Кор.3:11). Они идут по солнцу, желая идти во след Христа, изведшего души из тьмы кромешной: мы идём навстречу солнцу, исходя в сретение Христу, просвещающему нас и призывающему к себе. Единоверческие священники произносят концы возгласов и во вѣки вѣкомъ; а прочие все по современному словоупотреблению и во вѣки вѣковъ. И в том, и в другом произношении смысл один, – что слава Божия есть вечная, и Богу подобает поклонение вечное. То и другое произношение было не одинаково и в древности (см. у Озерского, часть 2, с.265–269), но из-за сего не происходило разделения. Разность в чинах и обрядах существа веры не касается, а всегда была, есть и будет в православных церквах. Чины и обряды не божественного учреждения, а человеческого: ни один из них не был установлен Самим Господом Иисусом Христом. Чтобы не двумя, а тремя перстами креститься, чтобы петь сугубую, а не тройственную «аллилуйю», – об этом он ничего не заповедал. Как должно благословлять священнику, каким крестом печатать просфоры: и об этом Спаситель ничего не определил. Апостол Павел заповедал только, чтобы в этих чинах и обрядах всё было бы благообразно и по чину (1Кор.14:40), то есть чтобы церковь сама их устроила; так и было в действительности. Она одни чины, обычаи и порядки уставляла, другие заменяла, третьи совершенно отсекала (см. 11 и 19 правила Лаодикийского Собора). Даже в одно и то же время у неё были разные порядки. Так, в малоазиатских церквах был обычай, ведущий своё начало от апостола Иоанна Богослова и святого Поликарпа, праздновать Пасху в 14 день нисана (марта), в какой бы день это число ни случилось; а римская церковь праздновала Пасху, как и мы, в первый воскресный день после 14-го нисана. Церковный историк Феатрон по сему поводу говорит: «Яко Іоаннъ евангелистъ подобный обычай (т. е. Пасха да празднуется в 14 день мартовской луны) в церкви асійския введе... Мужіе апостольскіе, паче же св. Поликарпъ, сіе обыкновеніе сохраняху» («Века второго соборы», лист 145).

Историк Сократ пишет: «Совершающие праздник Пасхи в четырнадцатый день утверждают, что это им передано от апостола Иоанна, а римляне и вообще западные говорят, что своё обыкновение получили они от апостолов Петра и Павла.

Но ни те, ни другие не могут представить на это письменного свидетельства. Отсюда и заключаю, что в каждой стране совершали праздник Пасхи, следуя действительно главным образом обычаю» («Церковная история» Сократа Схоластика, с.432). Тот же историк говорит: «Вообще, между всеми обществами верных едва ли можно найти и две церкви, которые в совершении молитв были бы вполне согласны одна с другой» (там же, с.429–432).

Было много и других разностей в древней церкви (см. у нас статью о праве церкви изменить недогматические предания, отдел второй, статья 32), но так как они были несущественными, как у единоверцев с нами, то и единство церковное из-за сего не нарушалось.

А старообрядцы, не следуя примеру древних христиан, великим препятствием к соединению с церковью признают троеперстие и некоторые другие чины и обычаи, хотя церковь, последуя примеру древних христиан, благословляет находящимся в единении с нею, употреблять и двуперстие, и другие обряды, исключительно чтимые старообрядцами. Во втором веке, когда между поместными церквами из-за перемены времени празднования Пасхи возник спор (Бароний, лето 198), то вселенский учитель святой Иоанн Златоуст в поучение народу вот что писал: «Во всём неуклонно последуем церкви, всему предпочитая любовь и мир. Пусть бы даже и погрешала церковь, и в таком случае не столько было бы похвально точное наблюдение времён, сколько осуждения достойны разделение и раскол» (Слово 3-е на иудей). Чтобы не быть осужденными, старообрядцам следует оставить споры о «временах», о древности того или другого обряда и соединиться с православной церковью, исправлением обрядов нимало не изменившей вере и древнему благочестию.