Миссионерский противомусульманский сборник. Выпуск 3

Мухаммедане учат, что ислам, есть единая божественная религия, для которой сотворены люди¹ и что эту религию исповедовали благочестивые люди всех мест и времен: ее исповедовали ветхозаветные патриархи, ее проповедовали все истинные пророки, начиная от Адама и кончая И. Христом². Частные законы и обряды ислама, приноровленные к различным потребностям и отношениям людей, хотя и изменялись сообразно с обстоятельствами времени; но самая вера, как вечная и неизменная истина Божия, в основных членах своих пребывала всегда неизменною, одною и тою же³. Как завет Бога с человеками⁴, вера эта никогда не оставалась и не остается без особенного попечения о ней Божия промысла. Всякий раз, когда свет ее помрачался между людьми, когда люди забывали и нарушали завет свой с Богом, Господь сообщал свои откровения избранным мужам, и чрез них научал и направлял людей на путь истины и добра. Подобных избранников Божиих известных у мухаммедан под именем пророков и посланников, было великое множество, так что каждый народ, каждая эпоха имела своего пророка⁵ и свою книгу откровения⁶. Одни из этих избранных мужей, известные у мухаммедан под именем набий, т. е. "истолкователей веры“, по воле и распоряжению Божию, восстановляли и утверждали между людьми истинную веру, как скоро она находилась в забвении и упадке. Другие же, называемые расуль „посланник«, производили в нем и приличные изменения, т. е. отменяли некоторые прежние обряды и предписания и в замен их давали новые. Посланникам Господь сообщал новые, особенные откровения, ниспосылал им время от времени известное число стихов небесной книги⁷. К числу посланников, по мнению мухаммедан, относятся: Адам, которому дано было. 10 свитков; Сиф, которому ниспослано было 50 свитков; Энох, которому было сообщено 80 свитков; Авраам, который получил 10 свитков; Моисей, который получил Закон; Давид получивший Псалмы; И. Христос получивший Евангелие и Мухаммед получивший Коран. По точному предписанию Корана⁸, мухаммедане должны верить этим св. книгам, не делая между ними различия. Однакож по воззрению мухаммедан, не все эти книги сохранились от всеистребляющей руки времени: кроме четырех последних книг, прочие все погибли и – частное содержание их остается неизвестным. Оставшиеся же св.книги: Закон Моисея, Псалмы Давида и Евангелие Иисуса, под которым мухаммедане разумеют вое божественные книги, принимаемые и содержимые христианами⁹ потерпели столь много изменений в своем содержании; подверглись столь великому повреждению, что в настоящее время, по мнению мухаммедан, кроме Корана, книги которая содержала бы чистые откровения Божии.

Виновниками изменения и искажения оставшихся св. книг, т. е., книг В. и Н. Завета, по словам Мухаммеда, были сами „люди писания“, т. е. иудеи и христиане. Коран ниспосланный, по общему мнению, мухаммедан, для исправления заблуждений, превзошедших в священные книги иудеев и христиан, наполнен стихами, в которых как христиане, так особенно иудеи, укоряются в намеренном повреждении св. текста. „Некоторые из них, говорится в Коране вообще об иудеях и христианах¹⁰, исказили Писания, чтоб уверить вас (последователей Корана), что в писаниях действительно находится то, о чем говорят они. Неправда! Это не от Бога; они намеренно приписывают ложь Богу“. Об иудеях говорится: „Некоторые из них повиновались слову Божию; но впоследствии, когда уже уразумели его, они намеренно повредили его¹¹. О христианах говорится: „Мы вступили также (т. е. подобно как и с иудеями) в завет с теми, которые называют себя христианами, но и они забыли (по объяснению мухаммеданских толковников Корана, исказили, повредили) часть наших слов¹².

Ни из приведенных стихов, ни из других мест Корана не видно прямо, в каком отношении повреждены древние св. книги. Расчетливый Мухамед, конечно, не имел ни охоты, ни нужды заниматься обстоятельным раскрытием этого предмета, и мало известного ему и довольно опасного в том отношении, что при раскрытии его – не долго было обличить самого себя в невежестве и лжи. Он вообще говорил только, что книги эти повреждены, – и уверения его было очень достаточно для его последователей, которые, при недостатке образования и духовной самодеятельности, всегда любили и любят почивать на чужом авторитете. Сличая между собою некоторые стихи Корана¹³, должно заключить, что в наших св. книгах частию изменены и искажены, частию же вовсе уничтожены места, содержавшие будто бы пророчества о Мухаммеде и проповеданном им исламе. Свидетельства мухаммеданских толковников, которые в объяснениях Корана руководствовались, как известно, древними преданиями своей веры, не оставляют никакого сомнения в справедливости нашего заключения. Джелаль-эддин, знаменитейший из мухаммеданских толковников, в объяснении 64 ст. 3 главы Корана говорит: „вы (т. е. люди писаний) повреждаете писания и вносите в них неправду; вы скрываете истину т. е. пророчества о Мухаммеде, хотя в справедливости их и убеждены». Яхья, на основании авторитета Хасана, многоуважаемого мухаммеданского ученого, толкуя 70 ст. 2й главы, утверждает, что христианские и иудейские учители, по суете или преданности ко лжи, умышленно повредили пророчества о Мухаммеде, которые будто бы находились в пятокнижии и Евангелии¹⁴. Но ограничиваться тем одним, будто в книгах св. Писания частию повреждены, частию же совсем уничтожены пророчества о Мухаммеде и возвещенной им вере, было бы несправедливо, да и невозможно. Мухаммедане твердо верят, что Коран – книга божественная; все, что говорится в Коране, не может подлежать ни малейшему сомнению, все это – сама истина¹⁵. Равным образом они верят, что пятокнижие и Евангелие также небесные откровения, которые в своем первоначальном виде содержали одну только истину и никакой лжи¹⁶. Руководясь этими общепринятыми верованиями мухаммедан и строго сличая Коран с нашими св. книгами, необходимо заключить, что все, в чем ранится историческая и догматическая часть первого от исторической и догматической части последних, повреждено в книгах св. Писания¹⁷. Так, напр., Коран прямо восстает против основного догмата откровения – учения о лице И. Христа, как Богочеловеке, утверждая, что Сам Спаситель никогда не проповедовал этого догмата, и приписывает христианам боготворение Божией Матери и т. п. Рассказывая с искажениями историю библейских патриархов и пророков, Коран уверяет, что рассказы его, как небесные откровения, во всем истинны. Значит, Коран прямо уполномочивает нас заключать, что, по мнению его, догматы и история в наших св. книгах испорчены.

В предполагаем исследовании доказывается против мухаммедан, что историческая, догматическая и часть св. Писания не подвергались никакой порче; далее, применительно к мухаммеданской точке зрения, представляются общие доказательства неповрежденности св. Писания; наконец предлагается мухаммеданам вопрос о времени и виновниках мнимого повреждения св. Писания и раскрывается источник, из которого произошло Мухаммедово мнение о поврежденности этого Писания.

Сличая ветхозаветные и новозаветные истории с рассказами Корана, с первого же взгляда нельзя нс видеть большого различия между теми и другими. Не только содержание, самый дух и направление тех и других очень, очень много разнятся между собою. В Коране не мало убавлений, много и прибавлений, ненужных и бесполезных, – и все это до большей части в восточном вкусе, больше или меньше погрешающем против истины и действительности. В подтверждение этого рассмотрим истории Каина и Авеля, Авраама, Иосифа и Соломона, а из нового завета – историю рождения Спасителя и Спасителева детства¹⁸. Спрашивается: который рассказ истинный – рассказ ли Корана или повествование св. Писания? Для решения этого вопроса лучше всего рассмотрим самые рассказы, в каком виде они представляются в Коране и св. Писании. Прежде всего представляется на вид, что мнимобиблейские истории в разных главах Корана рассказываются не всегда одинаково, но с разными отступлениями, с большими или меньшими изменениями. Так напр. в одной главе говорится, что, при самом начале посещения отца верующих, Авраама, посланными для истребления беззаконных городов ангелами, была и Сарра и что она, услышав обетование о рождении от нее сына, рассмеялась; а в другой главе говорится, что она не много спустя нечаянно услышала эту радостную весть и начала кричать и ударять себя в лице¹⁹. В рассказе о благовещении Марии говорится в одном месте, что Ей являлись ангелы и беседовали с Нею; а в другом, что являлся один только Гавриил в образе чудного красавца²⁰ и т. д. А подобные несогласия, сколько бы незначительными ни казались они, наводят читателя на невольные, подозрения в достоинстве самой книги. С другой стороны в мнимобиблейских рассказах Корана перемешиваются иногда лица и события и грубо искажается общепринятое летосчисление. Так напр. Саулу в Коране приписывается то, что в книге Судей отнесено к Гедеону, именно известный способ, посредством которого Гедеон отделил мужественных воинов от малодушных для битвы с филистимлянами²¹. Матерь Божия, неизвестно почему и в каком отношении, называется в Коране сестрою Аароновою²². Авраам представляется современником Неврода²³, внука Хамова²⁴, – тогда как отец верующих жил спустя уже 6 родов после него. Кроме этого, мнимобиблейские истории Корана не всегда удовлетворяют требованиям истинной истории: лица, действующие в них, нередко погрешают против общих психологических законов – против условий человеческой природы и действительности. События, приписываемые этим лицам, по большей части мелочны, пусты, чтоб иметь место в небесном откровении, нередко до того странны и нелепы, что возбуждают смех, либо негодование. Согласно Мухаммедову взгляду на историческое развитие вероучения между людьми, следовало бы ожидать, что исторические лица Корана, как провозвестники этого учения, будут лицами, отличными одно от другого по религиозному образованию по времени и месту, лицами живыми, с особенными свойствами внутренней и внешней деятельности. Нет; это существа отвлеченные, какие-то мухаммеданские философы, которые – и кстати и некстати – проповедуют о главных постановлениях мухаммеданской веры, это – неизменные органы ислама, которые в однообразных разглагольствиях о нем теряют свою личность. От того, – без преувеличения можно сказать, – все они похожи одно на другое, так что, без всякого оскорбления для них, мысли и действия одного можно смело придавать другому. В самом деле, какое историческое различие можно найти напр. между Авраамом, Соломоном и И. Христом – в тон виде, в каком представлены они в Коране! различие внешних действий? Но, при совершенно одинаковой настроенности, при одном и том же духе и стремлениях, это различие не имеет почти никакой важности, так что ни Соломон, ни Авраам нисколько от этого не пострадают, напротив останутся равными самим себе – теми же самыми лицами, какими хотел представить их Мухаммед. Отсюда поразительная монотонность и бесцветность мнимо-библейских историй Корана, естественно, приводящие к мысли, что эти истории – произведения одного лица, произведения ума необразованного. А при отсутствии исторической верности, при недостатке живой действительности библейские лица Корана погрешают иногда против душевной деятельности, против условий времени и места. Именно: они мыслят и действуют не по требованиям собственного ума и чувства – в известной зависимости от внешних обстоятельств, но живут по предписаниям чужой воли. Оттого, оставаясь по необходимости верными предписаниям этой воли, которой нет дела ни до внутренних условий человеческой природы, ни до требований внешних обстоятельств, они приходят часто в разлад с тою и другими. Так добродетельный Иаков, услышав горестную весть о погибели любимейшего из детей своих, не предался тотчас ни живой скорби, ни немой грусти, как следовало бы всякому нежному отцу, даже самому благочестивому, но начинает прехладнокровно обвинять своих детей и рассуждать о терпении, о необходимости божественной помощи²⁵. Не таков был в этом случае истинный Иаков, Иаков библейский!²⁶. Не таков был в подобном случае и многострадальный Иов, муж непоколебимый, образец несчастий и терпения!²⁷ Праведный Иосиф, спрошенный темничными товарищами о значении виденных ими снов, вместо того, чтоб прямо истолковать сны, пускается в объяснения, что дар снотолкования получил он от Бога за свою преданность Его воле, проповедует о тщете идолов и д. п.²⁸. Какая тут сообразность с ходом дела, с обстоятельствами его? Каин, злоумышляя на жизнь Авеля, высказывает ему свое злое намерение, – а Авель отвечает, что, обремененный грехами своими и чужими, Каин пусть будет повергнут в вечный огонь²⁹. Под влиянием одного естественного чувства самосохранения может ли поступать так убийца и его жертва? Далее, многие события, приписываемые Кораном библейским лицам, отличаются странностями и несообразностями, непонятными и оскорбительными для здравого смысла. События эти невероятны сами по себе и баснословны, – почему и не могут достигать той дели, какую назначил им Мухаммед, т. е, утверждать сердца человеческие в истинном благочестии³⁰. Также не странно ли коварное приглашение женою египетского Азиза благородных египтянок на пир, на котором они, залюбовавшись красотою Иосифа, порезали себе пальцы?³¹ Не баснословны ли рассказы об армиях Соломона, составленных из гениев, людей и птиц, о путешествиях его с этими войсками, о разговоре его с савскою царицею?³². Не нелепа ли повесть о Савской царице, особенно о том, что она, как будто не имея глаз, приняла хрусталь за воду и стала „подбирать платье»?³³. Какую пользу могут приносить подобные рассказы людям ищущим назидательного чтения? К чему могут клонится они, если не к тому, чтоб забавлять необразованных и суеверных людей с полудикою фантазиею? Мало того; многие из мнимобиблейских сказаний, помещенных в Коране, оскорбительны для благочестивых лиц, которым приписываются, унизительны для нравственного чувства, для общего достоинства человеческого, в высшей степени несообразны с величием и святостию Божиею. Также сообразно ли с непорочностию богобоязненного Иосифа то, что он увлекся было страстию к жене Египетского Азиза?³⁴ естественно ли, что богопросвещенный Соломон, позволил себе увлечься суетой мира и какбы в отмщение начал рубить прекрасных лошадей, приведенных ему?³⁵ или как Авраам сбирался подшутить над идолами своих соотечественников³⁶, и что ангелы с какою-то неестественною наивностию и забавною серьезностию стали уверять его в рождении сына?³⁷. Возможно ли, чтоб всесовершенный Бог, подобно слабому и без доброй нравственности человеку, стал хитрить с людьми и старался перехитрить их, – каким он представляется в историях Авраама и Иосифа!...

После всего этого можно ли поверить, чтобы Всесвятой Бог, всемерно заботящийся отвращать людей от неправды, от всякой мерзости и лжи, и обращать их на путь истины и добра, мог и стал сообщать им откровения, подобные мнимобиблейским историям Корана? можно ли согласиться, чтоб, без явного противоречия Самому Себе, Он сделал это? Нет. Потому, справедливость требует; признать, что библейские истории Корана не более, как перепутанные и искаженные отголоски каких-то темных преданий, произведения воображения, не всегда удерживаемого благочестивым чувством и здравым рассудком. Верность нашего положения неоспоримо подтверждается тем обстоятельством, что представленные выше, равно как и другие, мнимобиблейские истории Корана рассказываются в нем до большей части также, как рассказываются они в Талмуде и некоторых апокрифических книгах, иногда даже в общих восточных преданиях, исказившихся в устах необразованных народов. Так, рассказ о Каине и Авеле не раввинская басня, рассказываемая подобным образ. и в Талмуде³⁸. В истории Авраама видны живые следы преданий и арабов, и сабийцев, и талмудистов. Именно: повествование Корана о том, что Авраам вместе с Измаилом построил храм Меккский, искони знаменитый будто бы по особенным знамениям Божиим, заимствовано из древнего, распространенного во всей Аравии, предания³⁹. Рассказ о том, что Отец верующих сам дошел до уверенности в бытии единого Бога в следствие рассматривания солнца, луны и звезд, которые попеременным явлением и исчезанием своим будто бы привели его к мысли о бытии Неизменяемого, живо напоминает талмудические предания об Аврааме, в которых он является знаменитым астрономом и философом⁴⁰. А история о том, что Авраам по поводу богопочтения спорил с жителями Халдеи, в следствие чего и принужден был удалиться из отечественной земли, излагается подобным образом в книгах сабеев⁴¹. Точно также сказание и о том, что он спорил с Немвродом и, в следствие обвинений отца своего, по повелению его, брошен был в горящую печь, из которой спасся чудесным образом, находится в Beveschit Kabba, seo. 17. История Иосифа в тех местах, где она разнится с нашею библейскою историею, также взята из преданий раввинов, – именно, где говорится о страсти Иосифа к жене Пентефриевой, о приглашении ею благородных египтянок, порезавших пальцы, о запрещении Иакова сыновьям входить одними воротами, о том, будто Иаков чрез особое откровение узнал, что Иосиф остается еще жив и т. п.⁴². из талмуда же взято, будто Соломон понимал язык птиц и имел у себя войско, состоявшее из гениев, людей и птиц, будто от первых, равно как и от последних, пользовался услугами, какие ему были угодны⁴³; также, что он перерубил красивых лошадей, которые могли стоять на трех ногах, четвертою едва касаясь земли⁴⁴. Точно также и рассказ о том, будто о смерти Соломона узнало прежде всего пресмыкающееся, подточившее жезл, которым поддерживался его труп, и будто, по распоряжению Божию, на престол Соломонов было посажено какое то безобразное тело, сильно веет духом Талмуда⁴⁵. Наконец, из новозаветных историй сказание о рождении Спасителя, о речи, произнесенной им в колыбели и предвещавшей высокое значение Его, находится в так называемом Евангелии детства Иисусова или Евангелии. Фомы, где в уста предвечного Младенца влагаются между прочим следующие слова: „Я – Иисус, Сын Божий, Олово, которое Ты родила, как возвестил Тебе ангел Гавриил и послал Меня Отец Мой для спасения мира⁴⁶, – слова, которые Мухаммед, естественно, должен был изменить сообразно с своим взглядом и выразить в своеобразной форме⁴⁷. Тоже евангелие рассказывает, что отрок – Иисус делал фигуры птиц и когда приказывал им лстать, они летали, когда же велел садиться, садились и т. п.⁴⁸.

Спрашивается: как и чем объяснить странное сходство, какое находится у мнимобиблейских рассказов корана с рассказами талмуда и разных апокрифических книг? Как талмуд, так и помянутые апокрифические книги явились задолго до появления корана⁴⁹ и были распространены в разных странах Востока, куда только проникали их почитатели, не исключая и отечества мухаммедова. Потому одно из двух: или сочинители этих книг – мужи богодухновенные, которым сообщаемы были небесные откровения и, в добавок, в том самом виде, в каком они сообщались и другим посланникам Божиим. Понятно само собою, что в таком случае не было бы ничего странного, что мнимо – библейские истории корана очень сходны с рассказами талмуда и разных апокрифических книг это согласие не могло бы подлежать никакому нареканию.... Но общий голос, беспристрастный судья в подобных случаях, никогда не считал подобных книг богодухновенными. За исключением небольшого числа пристрастных почитателей, этим книгам никогда не приписывали высокой цены, не питали к ним большого уважения. И крайне несправедливо было бы приписывать им значение – даже такое, каким пользуются сочинения, запечатленные ясными признаками человеческого гения, знаменитые по достоинствам своих писателей, исполненные светлых мыслей и прекрасных чувств. Происхождение этих книг скрывается в темноте, которой не в состоянии рассеять самые усильные исторические разыскания, – а содержание их составляют по большой части легенды, ни на чем не основанные, сомнительные рассказы, не заключающие почти ничего хорошего, словом – разные сказания, не показывающие в их писателях ни ума, ни чувства, ни вкуса, напротив, обнаруживающие невежество, предрассудки и суеверия. Потому, считать помянутые книги богодухновенными было бы не только оскорбительно для здравого смысла и унизительно для достоинства человеческого, но и нечестиво, богохульно.

Или: Мухаммед заимствовал из этих книг, либо из рассказов их почитателей свои мнимобиблейские повествования и, – частию потому, что иногда изменяла ему память, частию же потому, что сам намеренно изменял их, передавал их в свойственном ему виде, с особыми оттенками, обусловливавшимися его поэтическим воображением. У Мухаммеда эти сказания получили свою особенную физиономию, отличающую их от подобных сказаний в помянутых книгах, глубоко прониклись личным духом Мухаммеда, одним и тем же направлением, постоянно сосредоточенным на постановлениях ислама. При явной несостоятельности первого положения (будто талмуд и апокрифические книги богодухновенны, а потому и согласны с Кораном в библейских рассказах) необходимо принять последнее, – и все исторические исследователи, внимательно изучавшие мухаммеданскую веру и жизнь ее основателя, согласны, что большую часть мнимобиблейских повествований своих Мухаммед заимствовал из вымыслов раввинов, рассказов апокрифических книг и устных преданий, с древних времен распространенных на Востоке и с различными изменениями передававшихся из рода в род. „Чтоб заставить людей внимательнее слушать себя, – говорит один из этих ученых исследователей⁵⁰, – большую часть корана Мухаммед наполнил рассказами об ужасных наказаниях каким Бог подвергал некогда людей, отвергавших и поносивших Его посланников. Многие из таких рассказов взяты им из В. и Н. Завета но большая часть их целиком или по частям заимствована из апокрифических книг и преданий иудеев и христиан того времени ...Я готов верить, что мало, может быть, даже нет ни одного из помещенных в коране рассказов, который был бы изобретением самого Мухаммеда, как обыкновенно полагают. Не трудно показать, что большая часть их была в ходу прежде него и, конечно, тоже самое можно было бы сказать и об остальных, если бы уцелела большая часть книг подобного рода“.

Совершенно в ином виде представляются рассмотренные истории (т. е. о Каине и Авеле, Аврааме, Иосифе и Соломоне, также о рождестве Спасителя и летах Его детства) в книгах св. Писания. Повествования об этих лицах, помещенные в различных библейских книгах не имеют тех несогласий, той несообразности, какая находятся в Коране. Даже на самый строгий взгляд эти лица – живые, действительные, принадлежащие разным временам и местам, лица строго исторические, каждое с своим особым характером, с своими частными свойствами и принадлежностями. Правда, один общий дух оживляет их, одни главные побуждения и цели руководят ими, именно: дух любви и преданности Богу, стремление благоугождать Ему, пламенное желание снискивать Его милость и благоволение. Но этот дух, не исключающий за некоторыми из помянутых лиц, напр. Соломоном, как за людьми, слабостей и проступков, эти начала и цели выражаются в таких различных видах внутренней и внешней их деятельности и так согласны с условиями окружавшей их действительности, что без явных несообразностей мы не можем отнимать свойства у одних лиц и придавать их другим лицам. Что одинакового, напр., можно найти между Иосифом и Соломоном как в образе их мыслей и чувств, так и в их внешней деятельности? Тогда как Иосиф является со всеми признаками патриархальной древности, человеком, взросшим среди простого семейства, в отеческом благочестии; в Соломоне мы видим уже человека образованного, с обширнейшими понятиями о Боге, с более развитыми потребностями и стремлениями, – такого человека, образ мыслей и действий которого показывает довольно развитую гражданственность и т. п. А при строгой верности библейских лиц условиям истории, при точном согласил их не только с самими собою, но и с обстоятельствами, в каких они находились, естественно, в, образе мыслей и поступков их не могут иметь места странности и несообразности, какие способно придавать этим лицам воображение суеверных и невежественных потомков. Библейские лица жили и действовали так, как требовало того особое божествен. смотрение, окружавшее их во все продолжение их жизни, как могли жить и действовать при своем состоянии, в своих частных обстоятельствах. Поэтому в событиях, из которых слагается жизнь этих лиц, нет ничего, что оскорбляло бы здравый смысл или унижало и бесславило бы всесвятого Бога. Библейские лица представляют в высшей степени поучительные, живые и убедительные проповеди для всех, кто без. предубеждения, чистосердечно изучает их. Богодухновенные сказания о них, чуждые всякой искусственности, глубоко действуют на простые души, открытые для внушений истинного и доброго, и возбуждают в них пламенную любовь к добру, к живому внутреннему благочестию. –

Правда, многие сказания о рассматриваемых нами библейских лицах находятся в различных преданиях языческой древности или в сочинениях языческих писателей, занимавшихся историею мира. Так напр. о некоторых событиях из жизни Авраама рассказывают Бероз, Гекатей, Николай Дамасский⁵¹, также Артапан, Мелон⁵² и др. О казни Содома и Гоморры говорят Диодор Сицилийский⁵³, Тацит⁵⁴ Страбон⁵⁵ и др. Равным образ. о некоторых происшествиях жизни Давида и Соломона упоминает Евполем⁵⁶ и др. Наконец, что касается до происшествий земной жизни Спасителя, сказаний о них так много у языческих писателей и сказания эти так общеизвестны, что излишне было бы и приводить их. Отсюда прежде всего несомненно то, что языческие писатели ясе жили позже св. Писателей, изложивших в своих книгах библейские истории, так что те из языческих писателей, которые дают свидетельства о ветхозав. Событиях, не восходят выше 6, даже 5 века до Р. Хр. – и сочинения их, в которых рассказывается ο событиях жизни тех или других библейских лиц явились в свет гораздо позже наших св. книг. Далее, библейские повествования, встречающиеся в разных языческих сочинениях, вставляются как бы мимоходом, так что ни в каком случае они не представляют стройного целого. Потому, сравнивая их с нашими библейскими повествованиями, по правилам исторической критики, мы должны отдать полное преимущество этим последним повествованиям, признав их подлинными, достойными всякого вероятия. И тем более должны мы поступить таким образ., что в повествованиях языческих писателей встречается много неточностей и ошибок, много неособразностей, которые ясно показывают, что эти писатели пользовались смутными народными преданиями, либо посторонними сказаниями, подвергшимися различным искажениям. Напр., Николай Дамасский, вопреки даже языческим писателям, считает Авраама царем Дамасским; Евполем называет Давида сыном Сауловым, а в лице пророка Нафана видит какого-то ангела Дианафана и т. п. Потому-то нет ни малейшего права думать, будто наши библейские истории заимствованы из подобных языческих историй: никто не доказал и нет никакой возможности доказать это. Напротив, общее мнение беспристрастных исследователей, общий голос древности и новейшего времени всегда признавал и не перестает признавать их начальными образами, с которых плохо списываемы были другие подобные истории. Итак, историческая истина и неповрежденность на стороне библейских историй, излагаемых в наших св. книгах, а отнюдь не в Коране.

К подобному же заключению мы приходим и при рассматривании догматических различий корана с нашими св. книгами. Различий этих, которые состоят то в больших или меньших несогласиях, то в прямых противоречиях, почти также много, как и в исторических рассказах. Для примера рассмотрим догматы о грехопадении прародителей и его следствиях, излагаемые в коране довольно отлично от учения cв. Писания, также догматы о пресвятой Троице, божестве Спасителя и крестной смерти Его, прямо отвергаемые кораном. История грехопадения прародителей излагается в коране таким образом: „сатана начал обольщать его (прародителя): Адам! говорил он, хочешь ли, чтоб я показал тебе древо вечности и не стареющегося царства? Сатана, – говорится в другом месте, – употребил обольщение, чтоб показать им (прародителям) наготу, которой они не примечали за собою. Он говорил им: Бог запретил вам это древо с тою целию, чтоб вы не сделались (двумя) ангелами и не стали бы бессмертными, и клялся, что он верный советник их. Он ослепил и обольстил их; и как скоро они вкусили от плодов древа, нагота их открылась, и они поспешили прикрыть ее райскими листьями. Господь воззвал к ним тогда: не запретил ли Я вам это древо? не сказал ли, что сатана ваш отрытый враг? Адам и Ева отвечали: Господи! мы виноваты, и если Ты не простишь нас, если не сжалишься над нами, мы погибли. Удалитесь, низойдите, сказал Бог; вы будете врагами друг другу. На земле найдете вы временное жилище и наслаждение. На ней вы будете жить и умрете, и с ней некогда отойдете⁵⁷. Догматы о пресв. Троице и божестве Спасителя коран решительно отвергает. „Веруйте в Бога и Его посланников, но не говорите: Он троичен. Не поступайте таким образом. Это будет для вас гораздо лучше, потому что Бог един. Несообразно с Его славою иметь сына“⁵⁸. „Говорил ли Ты когда людям, – обращает Бог речь Свою к И. Христу, – признавайте Меня и Мать Мою за богов вместо единого Бога? – Клянусь Твоею славою, это – богохульство. Как мог я говорить то, что неправда? Если б Я и сказал, то не узнал ли бы Ты этого? Ты знаешь все, что в глубине души моей“⁵⁹. „Те, которые говорят, что Мессия, Сын Марии, Бог, неверующие. Скажи им: кто в состоянии отвратить руку Божию, если бы Господь захотел уничтожить Мессию, Сына Марии, и Мать Его, и все земные творения?⁶⁰ „Наконец, о крестной смерти И. Христа коран выражается так: „Они (иудеи) говорят: мы предали смерти Мессию, Сына Марии, посланника Божия. Нег, они не умертвили, не распяли Его; другой подобный человек занял Его место, так что те, которые спорят об этом, сами в недоумении. Они не знают наверное, что это – подлог. Они не умертвили Его на самом деле. Господь взял Его к себе»...⁶¹ Справедливо ли учение корана об изложенных догматах? вероятно ли, что этих догматов не было в наших св. книгах, когда они вышли из рук своих писателей, и что эти догматы вошли в книги уже в следствие повреждения последних?

Перечитывая книги св. Писания, мы находим прежде всего, что эти догматы излагаются в них не один, не два, но многие множество раз и хотя не всегда с одинаковою полнотою, но всегда одинаково. Так, учение о грехопадении первых людей, изложенное в книге Бытия, раскрывается в книгах учительных В. Завета⁶², а в Новом Завете с οςοбенною ясностию в некоторых посланиях ап. Павла, напр. к Римлянам. Учение о пресв. Троице, прикровенно изложенное в моисеевых книгах⁶³, яснее излагается в разных местах Псалтири и писаний пророческих и со всею ясностию преподано во многих местах евангелий и посланий апостольских. Учение о божестве Спасителя, не совсем ясное к Пятокнижии и других исторических книгах В. Завета, изъясняется в псалмах и книгах пророческих, равно как и учительных; с полнотою же и обстоятельностию предлагается в книгах Н. Завета⁶⁴. Тоже должно сказать и относительно учения о крестных страданиях Богочеловека. Далее, мы видим, что рассматриваемые догматы, столько раз излагаемые в различных местах св. Писания, находятся в неразрывной связи со всеми прочими догматами нашего вероучения, так что изменения в них по необходимости отразились бы и на других догматах, повели бы за собою соответственные изменения и в этих последних. Так напр., учение о грехопадении первых людей находится в тесной связи с учением о злых духах и их пагубном влиянии на нас, о решительной невозможности нашего спасения при одних собственных силах, о необходимости искупления, совершенного заслугами Богочеловека и т. д. Учение о пресв. Троице стоит в необходимом соотношении как вообще с учением о творении и промышлении, так в частности се учением о богоявлениях, имевших целию религиозное воспитание человека и г. и· Учение о лице распятого Спасителя соединено с учением о значении и важности моисеева закона, о ветхозав. пророчествах, настоящем и будущем состоянии человека и т. π. А из всего этого мы усматриваем на конец, что помянутые догматы, как необходимые члены нашей Веры. как неизменные залоги нашего спасения, – составляют коренные основы, на которых зиждется все христианское учение, так сказать, существо или душу св. Писания, так что с опущением одного из догматов Писания теряют значение, силу и все другие. В самом деле, уничтожьте или измените учение о грехопадении первых людей с его гибельными последствиями как для них, так и для всего их потомства, – какой смысл будет иметь тогда не только ветхозав., но и новозав. домостроительство? Что будет значить тогда плачевное состояние человека в настоящей жизни и невозможность спасения в жизни будущей? К чему послужат ветхозав. жертвы, различные обетования и пророчества об Искупителе, спасительные таинства, сообщающие животворную благодать Божию? и т. п. Равным образ. уничтожьте догмат о троичности лиц в Божестве и замените его доистическим учением о едином Боге, – какой смысл, какое приложение будет иметь тогда учение об искуплении, раскрываемое в бесчисленных местах св. Писания, об оправдании верою в Распятого? Что будет значить учение об Освятителе человеков, св. Духе, Его благодатных дарах и средствах для нашего спасения, Его непрестанном содействии людям в деле оправдания и освящения? И что важнее в настоящем случае, как могли бы явиться в настоящем виде книги св. Писания, почти на каждой странице излагающие учение об этих догматах, когда нет ни Духа Божия, по внушению которого глаголали св. Божии человецы, ни Сына Божия, к которому главным образ. направлялись все глаголы их? Как обошлись бы они без явных несогласий, противоречий, разного рода неправд, непримиримых для здравого смысла, унизительных для достоинства человеческого, оскорбительных для Бога? Как могли бы существовать все эти книги, если б они не имели твердой опоры в действительности, ни достаточного оправдания в самих себе?...

При таком положении дела необходимо или согласиться на общий подлог наших св. книг, или допустить, что догматы (о грехопадении первых людей, пр. Троице, божестве и крестной смерти Спасителя), в каком значении мы исповедуем их. вставлены в эти книги уже впоследствии чужою рукою. Некоторые из мухаммедан, по всей вероятности, в след за манихеями,⁶⁵ действительно, и допускают общий подлог книг св. писания. Но кем, когда и как могло быть внесено в книги В. и Н. Завета учение о том домостроительстве Божием для спасения рода человеческого, которое связывает собою, можно сказать все буквы св. Писания? Какой ум человеческий в стоянии был измыслить и возвестить это учение, святое, благотворное, божественное, которого никтоже от князей века сего разуме, и возвышенных тайн которого не слышало никакое ухо человеческое?⁶⁶ Могли ли евреи придумать и внести в первоначальные книги данного им Откровения все пророчества, которых исполнение, столь точное, описывается в Н. Завете? Могли ли христиане на место истинного евангелия свои вымыслы приспособить к содержанию ветхоз. книг? Каким образ. в этих книгах, написанных для подмена книг истинного Откровения, в продолжении полуторы тысячи лет, в разное время этого периода видна одна система, одно учение, один дух, если в первоначальных было то учение, какое указывает коран? Потому, мы имеем достаточное право отвергнуть, как явно невозможный, общий подлог книг св. Писания. И тем с большим правом мы можем и «должны поступить таким образ., что и общее мнение мухаммедан, настаивая на поврежденности этих книг, прямо и ясно отвергает общий подлог их. Измаил-ибн-Али. один из мухаммеданских ученых, в своей Истории мухаммеданства говорит: „Евангелие – это книги, содержащие в себе дела И. Христа от Его рождения до смерти. Написаны Они 4-мя мужами из последователей Его, именно: Матфеем, который написал свое евангелие в Палестине на еврейском языки; Марком, который написал в земле римлян на Латинском; Лукою – в Александрии на греческом и Иоанном в Ефесе также на Греческом языке тоже утверждают Ахмед-ибн-Абдулгалим в своей апологии, Али-Абуль-Хасан и друг. Кроме этих 4-х евангелий, Ахмед-ибн-Идрис знал еще евангелие, именно Евангелие о детстве И. Христа, приписываемое еретиками Ап. Петру, который будто бы написал его со слов св. Марии, – но не придавал этому евангелию значения и относил его к числу апокрифов. Что касается до Закона моисеева, то коран ясно усвояет его Моисею и потому, замечает Марракчи⁶⁷ мухаммеданские ученые не признают никакого другого Пятокнижия, кроме находящуюся у нас. – И так остается признать, что догматы о грехопадении первых людей, о пресв. Троице, божестве и крестной смерти Спасителя, в каком значении мы исповедуем их вставлены в божеств. Писания уже впоследствии чужою рукою. Но, при неразрывной связи этих догматов со всеми прочими догматами христианства, при необходимом соотношении между теми и другими, как можно было сделать подобную вставку? Не потребовалось ли бы тогда произвести всецелое изменение в наших св. книгах? Иначе прямой и ясный смысл в этих книгах утратился бы, логическая связь предложений, правильный порядок мыслей уничтожился бы. По необходимости св. книги превратились бы в беспорядочный сбор разных мыслей и положений, поставленных без взаимного соотношения, без тесной взаимной связи.... К тому же, ужели подобное явление могло бы укрыться от бесчисленного множества лиц, ученых и неученых, никогда не перестававших заниматься этими книгами с глубоким вниманием, с полною добросовестностию? И при менее важном изменении, при незначительных разностях, вкрадывавшихся как-нибудь в св. текст, люди знающие, посвящавшие себя историческому изучению его, не замедлили бы открыть поздние вставки, всякое умышленное или неумышленное искажение; тем скорее они обнаружили бы изменения и вставки в главных догматах нашей Веры. От проницательного взора подобных людей не ускользают и маловажные перемены в размещении частей предложения, замена одних слов другими, перестановка знаков препинания, вставки или опущений разных частиц и т. п. Возможно ли же, чтобы от их взора укрылись не изменение только частных выражений, не переиначение отдельных оборотов, но вставка или уничтожение целых периодов, изменения целых отделений? Если же вопреки всякому историческому правдоподобию, мы и согласились бы на это, необходимо признаться, что вставки и изменения в помянутых догматах не могли бы скрыться от ученых противников христианства, в которых у него никогда не было недостатка. Начиная с первого века нашей Веры и до настоящего времени, эти противники не переставали следить за христианством подозрительным и зорким взглядом: то в лице гностиков и языческих философов, то е лице ученых иудеев и вольнодумцев. Ужели подобные люди, которые с жадностию хватались за каждый случай, доставлявший им повод очернить христианство или посмеяться над чтителями его, – ужели они умолчали бы о таких вставках и изменениях в св. тексте? Правда, некоторые из этих людей, по свойственной им неприязни к истине, и обвиняли в них православных христиан; но подобные обвинения, как явно неосновательные и ложные, давно уже победоносно и опровергнуты защитниками Христианства, так что об них перестали говорить и упорные враги этого последнего. – Ясно, что помянутые изменения и вставки, ни в каком случае невозможные без всеобщей огласки, не могли иметь и никогда не имели места в книгах св. Писания. История первых веков христианства неопровержимым образ. доказывает ото. По свидетельству ее, в эти века много было обществ христианских, которые, не имея долгое время книг св. Писания, согласно с нами однакож исповедовали догматы о грехопадении первых людей, троичности лиц в Боге и т.д. Каким образ. и почему? Потому что они так наставлены были или самими апостолами, или мужами апостольскими, возвестившими им тайны царствия Божия. Так учило их веровать и исповедовать св. предание, непрерывно и неизменно сохранявшееся от первых проповедников евангелия и служившее для них единственным, непреложным руководством христиан. веры и деятельности. Св. Ириней⁶⁸ и Тертуллиан⁶⁹ упоминают о многих христиан. церквах в землях варваров: в Парфии, Мидии, Ливии, Мавритании, Германии, Сарматии, Сисифии и др. Св. Ириней, кроме того, свидетельствует, что в подобных церквах много было верующих, весьма совершеннных и богатых во всяком слове и разуме⁷⁰, хотя они и не читали св. Писания (по неимению его). Тот же св. Отец, изображая, в обличение еретиков, современное ему положение христиан. учения в разных странах говорит: „принявши сию веру, церковь, не смотря на то что рассеяна по всему миру хранит ее со всяким тщанием, составляя как бы один дом, верует как бы одною душою и одним сердцем, проповедует, учит и преподает как бы одними устами. Языки в мире различны; но сила предания одна и та же. Не иначе веруют церкви германской, как и церкви испанской, гальской, восточной, египетской, африканской или средиземной. Но как солнце, созданное Богом, во всем мире одно и тоже; так повсюду одно учение светит и просвещает всех людей, желающих познать истину“⁷¹. Откуда спрашивается, такое чудное согласие в догматах веры между первенствующими христианами, неуклонно следовавшими по стопам апостолов и их ев. преемников? Как объяснить это единство в вероисповедании? Нужно обвинить в обмане, в умышленной лжи первых проповедников евангелия, св. апостолов и их доблестных учеников, на какое обвинение мы не имеем ни малейшего права. Кроме того, что оно не допускается ни нравственным характером этих св. мужей, исключавшим всякую ложь, особенно в делах Веры, ни обстоятельствами, в каких находились они, обвинение это отвергается общим мнением и самих мухаммедан, которые, согласно указанию корана⁷², признают а апостолах неложных проповедников истинной Веры. Остается, значит, признать, что помянутое согласие и единство в исповедании главных догматов христианства служат доказательством и выражением непреложной истинности и бож. важности этих догматов, и самым надежным ручательством в том, что они не из человеческого источника ведут свое начало, а от Бога, и не другим кем вставлены в св. книги, а самими богодухновенными писателями.

Справедливость этого заключения будет очевиднее, если рассмотреть предмет с другой стороны, именно в отношении его к самому Мухаммеду. – С первого же взгляда открывается, что Мухаммед иных догматов христ. не понимал надлежащих образ. и отвергал их не по чему другому, а по своим ложным понятиям, которые, впрочем, были распространены на востоке задолго до его появления. Сюда относится напр. догмат о пресв. Троице, который с чувственной точки зрения представлялся Мухаммеду несообразным ни с достоинством Божим, ни с здравым смыслом. Именно: Мухаммед смотрел на этот догмат глазами христианской секты коллиридианок, которая признавала в Божией Матери истинное Божество и, поставляя Ее наравне с Отцом и Сыном, измыслила таким образ. свою особенную Троицу. Ложное учение это имело достаточное число последовательниц, как можно заключать уже из того обстоятельства, что представительницы его были и на Никейском Соборе, где и названы Мариамитами⁷³. Против этого-то учения Мухаммед и восстал со всем жаром проповедника единства Божия⁷⁴ и учение коллиридианок подало ему повод отвергать вообще христиан. учение о пресв. Троице, до высоты которого они никогда и не возвышался. Другие христ. догматы Мухаммед понимал согласно с бывшими в его время христианскими еретиками, которых не мало было в соседних странах, да и в самой Аравии. Таковы догматы о божестве Спасителя и крестной смерти Его. Первый догмат отвергал он на том основании, что Бог есть Существо духовное, не имеет жены для рождения детей⁷⁵. Подобное основание, направленное к отвержению божества Сына Божия, задолго было высказано арианским епископом Евдоксием в его проповеди к антиохийцам. „Бог был, каков Он есть, говорил проповедник. Он не был Отцом потому что не имел Сына. А если бы имел Сына, то должен бы иметь и жену“⁷⁶. Положение это на Селевкийском соборе принято было строгими арианами за основание их лжеучения.⁷⁷ Крестную смерть Спасителя Мухаммед разумел так же, как понимали ее докеты, почитавшие страдания и смерть Спасителя не более как призрачными, и как смотрели на это около времен Мухаммеда некоторые из монофизитов, известные под именем энтузиастов или автартодокетов⁷⁸. Наконец учение о грехопадении первых людей, Мухаммед излагал согласно с древними неправыми мнениями, по которым в этом грехопадении нс заключалось никаких особенно важных последствий, и которые он сам изменил еще по своим частным понятиям. Из представленного исследования ясно, что Мухаммед знаком был с разными ложными мнениями, распространяемыми в древности еретиками, усвоил эти мнения, развил их сообразно своим понятиям, и одни из них стал отвергать потом, как несогласные с мнимыми откровениями, ниспосылаемыми ему, а другие подтверждать как подлинное евангельское учение. Каждый согласится, что и в том и другом случае он был несправедлив в отношении к христианам, – потому что ограничивал их обществами различных еретиков, осужденных и отвергнутых из недр христиан. церкви. Неправ Мухаммед пред чистым откровенным учением, потому что ставил себя в отношении к нему или в явное противоречие или же в самое двусмысленное положение. И значит, в том и другом случае он обнаруживал если не явную свою недобросовестность, то явное невежество, и тем подорвал всякое уважение, всякое доверие к своим показаниям на взгляд беспристрастного исследователя, – сам произнес себе приговор и осуждение....

Учение мухаммедан о поврежденности книг св. Писания и в пророческой части, уже, на основании представленных соображений, мы имеем достаточное право считать ложным. Обстоятельное историческое исследование, в котором раскроется происхождение и несправедливость этого обвинения, окончательно убедит нас в его ложности. – Перечитывая внимательно св. книги в. завета, мы находим, что основною, господствующею мыслию ветхозав. пророчеств, (за исключением некоторых пророчеств на иноземные народы и других частных предсказаний), на которой утверждается в. зав. учение и без которой оно не имело бы своего значения, служит мысль о некоем чудном Лице, с явлением которого настанет новый период в развитии откровенной Веры. По различным отношениям и обстоятельствам людей, в разные времена раскрывались разные свойства и действия, разные события и обстоятельства жизни этого чудного Лида. Оно являлось то победоносным семенем жены в котором благословятся и на которое будут уповать все народы земные⁷⁹, то ангелом великого совета⁸⁰, Сыном Божиим⁸¹, исходи которого из начала от дней века⁸². Оно изображалось то потомком царственного рода⁸³ и величественным царем⁸⁴, которому подвластны все племена и языки земные, – то уничиженным смертным, происходящим из незначительного иудейского городка⁸⁵ и находящимся в язве и озлоблении от Бога⁸⁶, человеком краснейшим паче всех сынов человеческих⁸⁷, но который в тоже время умален и бесчестен паче всех их⁸⁸. Оно представлялось то великим пророком⁸⁹, наделенным всеми дарами Духа Божия и облеченным чудесною силою учения и знамений⁹⁰, – то великим первосвященником, имеющим искупить, род человеческий от рабства греха и смерти⁹¹. Для краткости умалчиваем о других обстоятельствах, относящихся к жизни обетованного Лида, которые делают Его еще более чудесным и непостижимым. Как ни разнообразны, впрочем, свойства признаки Его, сколь ни многочисленны и ни различны обстоятельства земной жизни Его, – все они такого рода, что самым естественным образом прилагаются к этому Лицу и, без утраты своего смысла и значения, не могут быть относимы ни к кому другому, ни по частям к разным лицам. Поэтому, всеобщий голос иудеев, который но переставал раздаваться по крайней мере за 10 веков общеизвестной истории до Мухаммеда, всегда признавал Мессию лицом единым и единственным, при котором не может быть и речи о другом подобном мессии. „Все, о чем только упоминается в законе, пророках и писаниях (агиографах), указывает на премудрость, т. е. Христа“,⁹² Вот верование, в котором соглашались и соглашаются все иудейские секты, столько разногласящие между собою во многих других учениях, – из древних: фарисеи, садукеи, ессеи, иродиане; из новых: раввинисты и караиты⁹³. И не только иудеи согласны между собою в этом веровании, даже и постоянные враги их самаряне соглашаются о ними⁹⁴. Мало-помалу, когда самые ясные пророчества, как седмины данииловы, стали приходить к концу, а общественный быт евреев время от времени становился хуже и хуже, Мессия сделался предметом самых пламенных желаний, самых живых надежд еврейского народа. О Мессии молились в храме и по домам⁹⁵; о нем рассуждали в синедрионе и синагогах; Мессию находили во всех сказаниях пророков, которые каким-либо образом могли быть относимы к Его лицу⁹⁶. Самые самаряне верили, что οκορο придет великий Пророк от колена ефремова, который разрешит все недоумения их относительно предметов веры⁹⁷. Многие толки и мнения о лице Мессии неприметно перешли из школ и синагог к народу и так распространились⁹⁸, что последний земледелец при случае почитал себя способным судить о Мессии⁹⁹. – Но повторяем, все эти рассуждения и толки вращались около· одного обетованного Мессии, а не около двух или многих, так что о другом каком мессии, сходном или отличном от ожидаемого, евреи никогда не знали, ни какого другого чрезвычайного посланника Божия не ожидали¹⁰⁰, пока споры с христианами, оканчивавшиеся всегда для евреев поражением и посрамлением, не заставили их произвольно выдумать двух мессий и даже более¹⁰¹. Мало того; молва о посренике между Богом и людьми с давнего времени ходила далеко и за пределами Палестины, напр., в Вавилонии, Персии, Египте, Индии и других землях¹⁰². Около времен явления Христова молва эта очень усилилась и ожидание Мессии, можно сказать, сделалось всеобщим не только между иудеями, но и между язычниками¹⁰³.

Настало определенное время¹⁰⁴ и чаяние языков, утеха израилева, единородный Сын Божий явился и исполнил все, что только было предсказано о Нем в книгах в. завета. В устранение всяких недоразумений, в предотвращение будущих соблазнов, сам Он не однократно засвидетельствовал, что именно к Нему одному, а не к другому какому лицу, не ко многим лицам, относятся ветхозав. пророчества и что в Нем исполнилось все сказанное в законе Моисея и пророцех и псалмех¹⁰⁵. И современные иудеи верили словам И. Христа. По крайней мере, когда Он указывал им на ветхозав. пророчества о Мессии и относил их к Себе одному, когда в след за Ним апостолы указывали также на эти пророчества и на исполнение их в Нем одном, ни разу не слышно было от иудеев замечания, что ветхозав. пророчества относятся к двум или нескольким лицам. Подобно евреям, и мухаммедане должны верить этим словам, как словам величайшего Посланника Божия. – По совершении великого дела искупления, Спаситель оставил землю, но не навсегда. Он обещал апостолам¹⁰⁶, а вместе и всем верующим, вскоре непосредственно за Собою послать небесного Утешителя, – одного только, а о другом каком не говорил ни слова, – Духа истины, который оставаясь во всем верным Ему, станет продолжать и исполнять великое дело, начатое Им самим. Вскоре же и непосредственно за Собою, – потому что, кроме необходимости продолжать начатое спасение верующих, нуждавшихся в научении и освящении, этого необходимо требовали современные обстоятельства, в каких находились тогда не многочисленные последователи Иисуса Христа. – Согласно обетованию Спасителя, Дух св. и явился в след за отшедшим Спасителем, как показывает книга Деян. Апостол. (Деян.2:1–4) и как уверяют последующие слова и действия всех веровавших. Он наставил и продолжал наставлять последователей Христовых на всякую истину, – вообще, сделал и делает то, что нужно для бесконечного совершенствования нашего, для получения вечного живота и блаженства. – Так возникло и утвердилось христианство на краеугольном камне, пренебреженном многими зиждущими, И. Христе, под управлением и непрестанным содействием св. Духа! И истинные чада израиля искренно приняли его, как исполнение всех своих желаний и ожиданий, как конец ветхозав. домостроительства. Никаких новых религиозных перемен подобного рода они, равно как и уверовавшие из язычников, никогда не ожидали и не ожидают. Егда той (Мессия) приидет возвестит нас¹⁰⁷ вся, – вот общий голос всех, кто искренно ожидал явления благодатного царства Божия! – Спрашивается теперь: где же место в св. Писании для предсказаний еще о другом высшем пророке¹⁰⁸ „печати всех пророков»? возможна ли для него какая-нибудь связь с изложенным ходом ветхозав. домостроительства, какое-нибудь основание в существе его? Зачем и для чего этот высший пророк?.....

Но не вси послушаша благовествования, говорит св. апостол, не для всех стало оно силою Божиею во спасение. С одной стороны, иудеи, не признавшие в лице Спасителя Мессии, никогда не переставали ожидать Его и тем подавали повод людям хитрым и смелым выдавать себя за ожидаемого Мессию. Уже под конец земной жизни Спасителя и впоследствии являлось не мало мессий-самозванцев¹⁰⁹, и каждый увлекал за собою многочисленные толпы народа¹¹⁰. Известно также почти всеобщее восстание, какое, в царствование Адриана, произвели палестинские иудеи, обманутые и увлечение известным Варкохабою. Подобные непризванные мессии не переставали являться и после в различные промежутки времени и в разных местах, где скоплялось много невежественных и суеверных чад израиля, не перестававших томиться ожиданием своего избавителя. – С другой, некоторые из язычников, принимавших христианство, ложно понимая учение Христа, в пылу религиозного увлечения, в жару излишней ревности, разрешавшейся иногда мнимонебесными откровениями, по временам выдавали себя за обещанного Спасителем Параклита и увлекали за собою многих. Объявляя себя небесным Утешителем, подобные люди разумели под пим, впрочем не Духа св., не высшего даже ангела, но как впоследствии и Мухаммед, лице человеческое, свыше просвещенного учителя, который должен был очистить от ложных примесей, возвысить и усовершить проповеданную И. Христом веру. Известны в этом отношении Монтан, уроженец фригийский, и Манес, родом из Персии, имевшие многочисленных последователей, которые долгое время возмущали внутренний покой христиан. церкви. Дерзкие покушения такого рода, сопровождавшиеся значительными успехами, очень естественно, пролагали открытый путь и другим людям, отличавшимся предприимчивым характером, религиозным воодушевлением и т. п., к смелым попыткам в подобном же роде. – Особенно замечательны были в этом отношении некоторые провинции Малой Азии, отличавшиеся религиозно-мистическим настроением своих обитателей, напр. Сирия. Страна эта, по множеству являвшихся в ней время от времени непризванных лжепророков и лжепосланников, хвалившихся мнимо-небесными откровениями, называема была многими землею пророков¹¹¹. – И вот разные слухи как об ожидании Мессии, за которого многие дерзкие обманщики иногда не без успеха выдавали себя, так и о являвшихся мнимых параклитах, не переставали носиться в странах, соседних с Аравией а оттуда и в самой Аравии. По крайней мере известно, что в этой стране с древнего времени ходила молва о будущем явлении чудного пророка из среды арабского народа, бесспорно, обязанная своим происхождением арабским иудеям¹¹². Известно также, что молва эта, чем ближе приближались времена Мухаммеда, тем большие и большие принимала размеры, – что около этих времен она распространилась не только между иудеями, но и между христиан. сектантами, а чрез них естественно и между арабами-язычниками¹¹³. Мало того, если верить некоторым преданиям¹¹⁴, помянутая молва указывала на Медину (прежний Ятриб), как на убежище и местопребывание ожидаемого пророка, имеющего быть изгнанным из своего отечества. Из подобным преданий мы узнаем также, что около времен Мухаммеда между арабами-язычниками обнаруживалось недовольство своею древнею отеческою верой, смутное сознание недостатков и погрешностей ее и проявлялось стремление к новой вере, истинной и богоугодной¹¹⁵ и что замечательнее, встречаем мужей, которые, в следствие недовольства отечественною верою и стремления произвести в ней преобразования и улучшения, открыто выдавали себя за особенных посланников Божиих, призванных свыше для этого великого дела¹¹⁶....

При таком-то настроении умов в Аравии, выступил на поприще религиозного преобразователя Мухаммед. Как человек, хорошо знакомый с состоянием религиозных дел своей родины, умный и расчетливый, он очень естественно, должен был воспользоваться этим настроением умов. И Мухаммед, не без убеждений, кажется, некоторых близких людей¹¹⁷, старавшихся уверить его в мнимонебесном его призвании, воспользовался им. Он начал смело выдавать себя за ожидаемого пророка и, в подтверждение своих слов, ссылался на иудеев и христиан, или точнее, на их св. книги, в которых будто бы предвозвещено было его пришествие. „Когда Бог, – говорил Мухаммед¹¹⁸ – вступал в завет с пророками, то говорил им: вот книга и мудрость, которую я даю вам. Придет некогда пророк (т. е. Мухаммед) и подтвердит то, что вы получили. Верьте ему и содействуйте всеми вашими силами“. И ниже: „кто будет веровать посланнику, пророку неученому, которого найдут они (т. е. христиане и иудеи) указанным в их книгах, пятокнижии и евангелии те будут счастливы»¹¹⁹. Для открытия истины, люди, первоначально имевшие дело с Мухаммедом, наприм., члены курейшитского рода, естественно, должны были обратиться к евреям и христианам, как они и поступили. „Старейшины меккские, – говорит Ибн-Аббас, многоуважаемый мухаммеданский ученый, услышав, что Мухаммед часто указывал на себя в пятокнижии, пришли к нему и сказали: мы спрашивали у иудеев о тебе и о пророчествах, какие, говоришь ты, находятся о тебе в их книгах. Но иудеи уверяли, что не знают тебя. После того, когда к Мухаммеду собралось множество иудеев, он сказал им: конечно, вы знаете, что я – посланник Божий! Но они отвечали, что ничего подобного не знают¹²⁰. Саль¹²¹ приводит другое мухаммеданское предание, по которому курейшиты говорили, что они спрашивали о Мухаммеде у иудеев и христиан, но получили в ответ, что в их книгах ничего не говорится о нем¹²². Что оставалось делать тогда Мухаммеду? Не отставая от своей задушевной мысли, лучшего в своем положении он не мог ничего предпринять, как запретить своим последователям религиозные состязания с иудеями и христианами, огласив предварительно, что последние скрывают истину, т. е., пророчества, какие будто находятся о нем в пятокнижии и евангелии, что они повредили эти пророчества, как и вообще св. Писание». Не вступайте в споры с людьми Писаний, предписывает коран своим последователям, – говорите: мы веруем в книги, какие ниспосланы нам, и в книги, которые даны вам¹²³. В коране говорится также, что когда люди Писаний получили от Бога книгу, подтверждающую их писания (они прежде молили о небесной помощи против неверных), книгу, о которой было предсказано им, то отказались верить ей¹²⁴. По толкованию Джалалю-д-дина это значит, что иудеи и христиане, согласно с пророчествами своих св. книг, ожидали пришествия Мухаммеда и просили небесной помощи против тех, которые не захотели бы верить ему; но как скоро Мухаммед пришел, они уничтожили или скрыли пророчества о нем. – И вот утвердилось в исламе мнение, будто пророческая часть наших св. книг повреждена в местах о Мухаммеде! –

По историческому ходу дела, представленному нами, можно уже судить, в какой мере справедливо это мнение. В самом деле, если бы в рассматриваемом мнении было сколько-нибудь правды, как объяснить в таком слyчaе, что все пророчества, какие содержатся в книгах св. Писания о чудном посланнике Божием, находятся на своих местах, в правильном соотношении, в неразрывной связи с общим и частным контекстом речи? От чего, при изменениях, при выпусках и вставках, без которых, конечно, могло обойтись предполагаемое повреждение, они, как показано выше, проникнуты одною мыслию, одним и тем же духом, так что, без явного нарушения правил герменевтики, и не могут быть прилагаемы ни к кому другому, кроме этого Посланника (Мессии), к которому относятся? Каким чудом в самом стройном порядке они расположились около Него и в Нем нашли для себя историческое оправдание? Очевидно, пророческие места св. Писания никогда не подвергались повреждению и, значит, ни в ветхом, ни в новом завете не было никаких пророчеств о Мухаммеде, ни о чем либо, относившемся к его мнимонебесному посланничеству. – Заключения эти должны иметь полную силу для мухаммедан, потому что подтверждаются как нельзя лучше образом действий их знаменитых апологетов. Именно: эти последние, как бы не доверяя Мухаммеду на счет повреждения пророчеств о нем (в наших св. книгах), или по крайней мере усматривая, что невыгодно оставаться при одном этом доверии, начали отыскивать в св. Писании разные места (обыкновенно из в. завета места о Мессии, а из нового о св. Духе) и по своему толковать их о Мухаммеде. По словам этих апологетов, таких пророчеств о Мухаммеде в в. и н. завете насчитывается более 100¹²⁵, в которых самым ясным образом предвозвещено рождение, так и вообще небесное посланничество его¹²⁶. Само собою, при насильственном приложении библейских пророчеств к Мухаммеду, искажениям св. текста, несообразностям, натяжкам, и разного рода нелепостям не было и конца. Представим некоторые примеры. Писатель книги „De confirmatione religionis» пророчество Втор.18:15–19: пророка от братии твоея, якоже мене, восставит тебе Господь Бог твой прилагает к Мухаммеду следующ. образом: „Слова эти, – говорит он, – ясно указывают на преславный коран. Правда, иудеи произвольно думают, будто здесь отнюдь нет предсказания ни о Мухаммеде, ни о его пророческом служении, а обетование об Иове или другом каком пророке, – как будто сыны израиля, кроме потомков Измаила, имеют других братьев. Мы отвечаем: вы признаетесь, что между потомками Исава не было ни одного пророка. Если же пророк такого рода был между сынами израиля, что значат тогда слова Божии в последней главе пятокнижия¹²⁷ и не воста ктому пророк во израили, якоже Моисей? из какого народа будет этот пророк, который, по уверению Божию, будет подобен Моисею? Они (иудеи) не в состоянии ничего отвечать на это и по необходимости должны замолчать». На это нужно сказать, что пророк в показанном месте обещается от среды братии, или из недр еврейского народа. Но измаильтяне, к которым и принадлежал Мухаммед, никогда не составляли с евреями одного народа, никогда не называются в св. Писании их братьями, напротив чуждыми и врагами. Далее, пророк этот будет подобен Моисею по своей близости к Богу, по удивительным делам, какие произведет, по силе чудес и знамений, какие совершит и т. д. Но можно ли найти в этом отношении какое-либо сходство между Моисеем и Мухаммедом? По свидетельству истории, великий законодатель еврейского народа в такой же мере походил на основателя ислама, в какой истинно-благочестивый человек походит на благовидного, но порочного, лицемера, или как истинный посланник Божий, несомненно засвидетельствовавший свое божественное призвание, на умного и ловкого, но непризнанного, преобразователя веры... А что касается слов: и невоста ктому во израили пророк.. которые, по мнению мухаммеданского ученого, заставляют будто бы признавать в пророке, возвещаемом Моисеем, именно Мухаммеда, судя по параллельным местам¹²⁸, словами этими, указывается лишь на особенное достоинство или превосходство Моисея пред прочими ветхоз. пророками. До явления Мессии, действительно, не были у евреев ни одного посланника Божия, который мог бы равняться с еврейским законодателем, верным рабом в доме Божием, как это признают согласно все еврейские раввины¹²⁹. В явлении же Мессии разбираемое пророчество Моисея исполнилось¹³⁰. Явился великий Пророк галилейский, который в такой же мере превосходит Моисея, в какой сын и наследник выше раба отца своего. И значит: слова Моисея: и невоста ктому пророк.... не могут уже иметь того безотносительного значения, какое придает им мухаммед. писатель книги: „De confirmatione religionis». – По этому-то некоторые и из мухаммедан. ученых, более рассудительные и добросовестные, помянутое пророчество относят к Мессии. Ахмед-ибн-Абдул-Галим в своей апологии говорит: „некоторые из иудеев говорят, что здесь речь не утвердительная, а вопросительная в смысле отрицания, как бы так говорилось: ужели Я воздвигну сынам израилевым пророка? Подразумевается: никак не воздвигну. Так повреждают и искажают иудеи пророчества, относящиеся к Мессии. Но это в глазах мухаммедан и христиан нимало не отнимает истинного и законного смысла у пророчеств о Мессии». „Точно также помянутый автор „De confirmat. religiönis“ 18, гл. 17–18 ст. Второзакония объясняет в пророческом смысле о мухаммеданах. „Этими словами, – говорит он, – Бог указывает на народ мусульманский. Ибо где те народы, которые он обещает сотворить для хвалы, славы и чести“? Вопиющая несообразность, основывающаяся на извращении св. текста! Каждый, кто потрудится прочитать 24-ю главу Второзакония увидит, что речь идет здесь о еврейском народе, и что к нему одному относятся все изложенные обетования.

Из н. завета места о небесном Утешителе, обещанном апостолам¹³¹, по уверению самого корана¹³², относятся будто бы к Мухаммеду. И. Христос, – говорит Ахмед-ибн-Абдул-Галим, – возвещает здесь ο некоем будущем посланнике или пророке, подобном себе, или даже большем, который имеет явиться в образе человека. Пророк этот называется хвальным, или славным, что все, бесспорно, приличествует Мухаммеду. Как сам он, так и последователи его всегда и везде хвалят Бога, почему и самое имя Мухаммеда означает хвального или преславнейшего… словом: никому из смертных, кроме Мухаммеда, не прилично это имя“. Но, по уверению древних отцов церкви, по свидетельству древних рукописей и переводов, в разбираемом месте должно читать не славный (периклитос), а утешитель (параклитос) – название, которое одно и имеет надлежащий смысл и значение, и которое в приложении к Мухаммеду остается без всякого смысла и значения. Что он за Дух Утешитель и для кого? Что хорошего сделал он для последователей И. Христа, против которых проповедовал ждигад, св. войну? Далее, утешитель, обещаемый Спасителем, не есть посланник Божий, имеющий явиться на земле в образе человека, как видно из слов самого же Спасителя: мир не может прияти Его, яко не видит Его, ниже знает Его¹³³. Блаж. Августин справедливо замечает по этому случаю: „чтоб не подумали, будто слова в вас пребудет означают тоже, что обыкновенное посещение нас гостями, И. Христос объяснил их прибавкою: и в вас будет. Значит, Его (Духа св.) можно видеть только сверхчувств. образом“. Наконец, этот Утешитель, как очевидно из слов И. Христа, имел явиться апостолам во время жизни их, посвященной на труды и подвиги евангельские, спустя не много после вознесения И. Христа. Согласно обетованию, Он и явился, как свидетельствует книга Деян. апост. и вся последующая история христианства. Как же, после всего этого, можно быть Мухаммеду обещанным утешителем? Правда, некоторые из мухаммедан сознаются, что Дух св., действительно, сошел на апостолов в день пятидесятницы; но, – прибавляют, – это была некоторая тень, как бы прообраз Мухаммеда, который есть обещанный утешитель, дух в истинном и собственном смысле. Пустая уловка, придуманная сектою кадацелядов и отвергаемая общим мнением мухаммедан! – Точно также нельзя прилагать к Мухаммеду и его последователям слов И. Христа, находящихся в Мф.21:42–43, как делает тот же Ахмед, разумея под камнем Мухаммеда, а под иным языком – последователей его. Олова эти, как видно из случая, при котором сказаны, и намерения, с каким сказаны, также из контекста речи и параллельного места¹³⁴, не могут быть относимы ни к кому другому, кроме Спасителя и Его последователей. Спаситель именно есть краеугольный камень, пренебреженный зиждущими, а христиане – тот язык, творящий плоды царствия Божия, к которому (языку) перешло оно от преступного народа еврейского. Толковать же разбираемые слова как-нибудь иначе – значило бы произвольно, вопреки всяким правилам герменевтики, насиловать и искажать св. текст. По замечанию Марракчи¹³⁵, и сами мухаммедане сознаются, что от евреев царство Божие перешло к христианам, и уже от этих последних, – напрасное самообольщение! – к мухаммеданам.

Подобным образ. поступают мухаммеданские ученые и с другими местами св. Писания, пророческими и не пророческими, в намерении отыскать небывалые пророчества о Мухаммеде и, во чтобы то ни стало, приложить их к нему. Непонятно, к чему все это, к чему напрасные труды и усилия, и такое непростительное искажение св. текста? Если св. книги наши повреждены в пророческой части, именно в местах, относившихся будто бы к Мухаммеду, если уничтожены или изменены не существовавшие предсказания о нем: значит нет нужды, ни пользы и отыскивать в этих книгах пророчества о Мухаммеде, нет оснований насильственно и прилагать их к нему. По какому же праву, на каком основании делают это мухаммеданские апологеты? Не прямо ли противоречат они самим себе одно из двух: или в св. Писании находятся пророчества о Мухаммеде и остаются без всякого повреждения; или их не было и нет и значит нечего было и повреждать. В первом случае защитники Мухаммеда имели бы право отыскивать и прилагать такие пророчества к Мухаммеду, но решительно не имеют права настаивать на повреждение их. Но так как они настаивают на этом и так как, с другой стороны, попытки их относить к Мухаммеду пророчества, находящиеся в наших св. книгах, не имеют никакого основания и никакого успеха: потому, первое из представленных положений и нс может иметь места, и значит, необходимо нужно принять второе положение, очевидная справедливость которого выше доказана нами. –

Итак, внимательное и беспристрастное исследование ясно показывает, что обвинения в повреждении св. Писания, какие возводят мухаммедане на христиан и иудеев, не имеют должных оснований. Как произвольные и несостоятельные, все обвинения эти не имеют никакого значения. Божественное Писание, согласно своему назначению служить неизменяемым правилом веры и деятельности для людей, вокруг которых все изменяется и преходит, – всегда оставалось и остается в первоначальном своем виде, без всяких существенных изменений и повреждений. Правда, подобно всем древним книгам, находившимся в большом употреблении, св. книги, находясь постоянно в особенном, можно сказать, всесветном употреблении, естественно, не могли не различаться некоторыми вариантами в тексте. По отзывам знатоков¹³⁶ усердно трудившихся над сличением древних списков библии, различные чтения, действительно, существуют как в ветхоз., так и в новоз. книгах Писания. Но эти различия в чтении, которые не могли не произойти при отсутствии книгопечатания¹³⁷, сколь бы многочисленны ни были, не имеют большой важности, важного значения. Как показывают труды ученых, напр. Каппеля, Миллия, Росси, Шольца, Грисбаха и др., они состоят преимущественно в изменениях слов и частиц, в неодинаковом разделении предложений и периодов, в самых незначительных прибавках¹³⁸ и т. п., и редко, очень редко в самом не значительном изменении смысла целых предложений. Из подобных же разностей и несогласий никто не имеет права выводить заключения, невыгодные для общей или существенной неповрежденности св. Писания. Иначе не осталось и не могло бы остаться без повреждения ни одной книги, если только она находилась долго в большом употреблении. В частности: необходимо требовалось бы назвать поврежденным и коран мухаммедан. Не говоря уже о том, что между изданиями корана шиитов и сюннитов находится много важных различий, какими пользуются последователи того и другого толка, много различных чтений, много разностей в надписаниях глав, числе периодов, расстановке знаков¹³⁹ и т. п., – от чего, по замечанию Марракчи¹⁴⁰, но редко изменяются и самые мысли. Но мухаммедане признают за несомненное, что коран, низведенный с неба на землю основателем их веры, остается без всякого существенного повреждения. Тоже самое и гораздо с большим правом должно признать и за книгами св. Писания. Даже более: помянутые разности и несогласия, наглядно показывая чрезвычайно обширное распространение и употребление этих книг, уже сами по себе служат твердыми ручательствами в их неповрежденности. Именно, доставляя больше средств и возможности сохранять св. текст в его чистом, первоначальном виде, они тем самым устраняют сомнения во всякой значительной порче его. По отзыву критиков¹⁴¹, текст известной книги тем лучше восстановляется и тем он исправнее, чем больше в нем различных чтений (вариантов), которые служат лучшими данными· для поверок его. – Наконец, что касается таких изменений и различий, которые бы искажали исторические события или повреждали учение догматическое и нравственное, – считаем лишним говорить, что лишь подобные изменения и различия принимаются нами во внимание при суждении о поврежденности или неповрежденности св. книг, то, по согласному отзыву ученых¹⁴², их вовсе нет в св. Писании, так что и в самых неисправных списках его та же самая история, тоже учение догматическое и нравственное¹⁴³. Обстоятельнейшее исследование дела вполне оправдает справедливость нашего положения о неповрежденности св. Библии и вместе с тем окончательно подтвердит истинность всего вышесказанного. –

Известно, что мухаммедане, признавая коран книгою божественною и единственною в целом мире, книгою святою, проникнуты к нему глубочайшим уважением и благовением, которое доходит у них иногда до суеверия. Коран, говорят они, сама истина, ниспосланная от Бога, руководство для людей, наставление для всех тварей, величайшее из чудес, какового не в состоянии произвести совокупные силы ангелов и людей. Поэтому он и составляет необходимую принадлежность мухаммеданского богослужения, служит непогрешимым руководством как общественной, так и в семейной их жизни, считается драгоценною собственностию каждого мухаммеданского дома и семейства. Иметь его составляет великое благо, великое приобретение, о котором должен стараться каждый мухаммеданин. – Мухаммедане употребляют коран в своих клятвах и подобные клятвы называются у них великими клятвами; к нему обращаются они в важных случаях жизни, берут с собою на войну; изречения его, вышитые золотом и драгоценными камнями, изображают на знаменах и оружии¹⁴⁴. Султаны, вельможи и вообще люди богатые, украшают его золотом и драгоценными камнями. Многие из набожных мухаммедам постоянно носят с собою различные стихи корана, как спасительное средство от всевозможных бед и несчастий; иные же выучивают его наизусть и получают за то почетное имя: хафиз. – Более ревностные из мухаммедан, по особенному благоговению к корану сосчитали в нем не только число стихов, периодов, предложений и слов, но и число букв, и самых даже знаков¹⁴⁵. Они знают, сколько раз известная буква повторена в нем, сколько раз употреблена мядда, тянвин, фатха и т. п. – Приступая к чтению корана, мухаммедано наперед совершают омовение, без которого никогда не смеют и прикасаться к нему, по Точному предписанию Мухаммеда¹⁴⁶. При самом же чтении корана они преимущественно остерегаются, чтобы каким-нибудь образом не произнести известного слова ошибочно, чтобы не пропустить какого-нибудь знака, не сделать остановки там, где не положено и т. п. В это время, говорят мухаммедане, бесчисленные совмы духов, окружают их со всех сторон и в умилении слушают¹⁴⁷, а демоны приходят в страх и удаляются от них. Чтение корана, прибавляют они, производит и многие другие чудесные действия: посредством его можно исцелять все недуги, душевные и телесные, получать дар предведения и пророчества и т. п. – При таком глубоком благовении мухаммедан к корану, вероятно ли, чтоб он мог подвернуться всеобщему искажению? Возможно ли, чтоб при обширном распространении списков его в разных странах, при бесчисленном множестве их у разных лиц, не было списков корана без всякого существенного повреждения? Не только мухаммедане, но и мы сами, оставаясь в границах беспристрастного исследования, не может допустить существенного повреждения всех списков его. –

Тоже самое необходимо имеет место и в отношении к св. Писанию. По свидетельству истории, как иудеи, так и христиане, оставаясь верными своему учению, питали всегда глубочайшее уважение к своим св. книгам, как истинному небесному откровению и оказывали им религиозное почтение¹⁴⁸. В ветхоз. книгах иудеи не только читали свою историю, которую так пламенно любит каждый народ и которою так дорожит он всегда, особенно когда в ходе и событиях ее усматривает ясные следы непосредственного участия Божия, – но имели в них всегда неизменный сборник постановлений как о религиозных, так и о гражданских и семейных обязанностях. В своих книгах читали они свои преимущества пред прочими народами, свои права на обетованную землю, законы и предписания, без которых не могло существовать их отечество. Отсюда, очень естественно, большая часть содержания этих книг, самого важного и знаменитого, повторялась всегда пред глазами евреев, повторялась со всею ясностию и наглядностию в обычном устройстве и принадлежностях богослужения, в учреждениях и постановлениях гражданских, в обязательствах и обычаях семейных. В самом деле, жертвы, посты, праздники, различные обряды, что иное представляют собою, как не наглядное содержание ветхозав. книг? Гражданский суд и общественные повинности, отношения к свящ. Сословию и начальствующим и т. п. что другое, выражали как неточное осуществление тогоже законного письмени? Тоже самое должно сказать и о многих других учреждениях обыкновенной жизни, так что каждый израильтянин в своей собственной жизни и деятельности, еще более в жизни и деятельности соотечественников, мог всегда читать главное содержание ветхозав. книг, если только произвольно не закрывал глаза. Мало того, заключая важнейшие события прошедшего, служа неизменным основанием и условием настоящего, книги эти содержали также все, что только могли ожидать, к чему могли стремиться евреи в будущем. В разнообразных пророчествах и предсказаниях их, иногда в символических обрядах и действиях внимательные израильтяне читали свою будущую судьбу, свое будущее счастие или несчастие, читали различные перевороты, имевшие постигнуть их отечество, и величайший, спасительнейший из переворотов, какой имел совершить обетованный Мессия. Словом, в свящ. Книгах еврейского народа сосредоточивалось все его будущее, все его надежды политические и религиозные.

По причине столь тесной связи ветхоз. книг со всеми сторонами еврейской жизни, книги эти необходимо должны были распространиться между евреями, как предмет всеобщей потребности и важности. По предписанию Моисея¹⁴⁹, сами цари обязывались списывать второзаконие для руководства в своей жизни¹⁵⁰, Моисей сам приготовил список этой книги передал его священникам, левитам и старейшинам¹⁵¹, внушая тем постоянно иметь и хранить его¹⁵². По примеру этих лиц, служивших образцами подражания для остального народа, естественно, имели у себя списки закона и другие лица, бывшие в состоянии приобрести их и по чему либо особенно нуждавшиеся в них¹⁵³. Кроме того, заботясь о хранении и исполнении божеств. закона, мудрый законодатель еврейский предписывал в частности словеса законные не только иметь в душе, но и навязывать их в знамение на руках, писать на порогах храмин и ворот¹⁵⁴. С подобною же благою целию он повелел всенародно прочитывать книгу закона в праздник кущей субботнего года¹⁵⁵, и повеление его по возможности исполнялось от времени до времени, как удостоверяет св. Писание¹⁵⁶. По древнему иудейскому преданию, Моисей заповедал также читать известные отделения закона в различные ни недели, – обычай, определенный и утвержденный пророками и Ездрою¹⁵⁷. Нельзя отвергать, что обычай этот находится в близкой связи с чтениями закона в субботний год и также древен, как древни синагоги. Около рождества Спасителя и во время земной жизни Его, как узаконенное посещение синагог¹⁵⁸, так и недельные чтения закона¹⁵⁹, представляются уже древним обычаем, имевшим всю силу закона. Чтения эти, необходимые для религиозного назидания, составляли издревле главную составную часть евр. богослужения и мало-помалу получили известную определенность и порядок¹⁶⁰. Все это не могло не сделать евреев сведущими в деле своего закона, предусмотрительными к малейшему изменению его или нововведению в нем. – Сказанное о пятокнижии, само собою, должно разуметь и о прочих книгах иудейского канона, в особенности о книгах пророческих. По одним уже свойствам своего содержания справедливо замечает Калмет¹⁶¹, книги эти должны были находиться в руках очень многих евреев. Известно, евреи питали особенное уважение ко всему, что вело свое происхождение от пророков и уважение это обнаруживали в различных внешних действиях¹⁶²; тем больше должны были распространиться между евреями драгоценнейшие памятники, – оставшиеся от богопросвещенных пророков; тем в большем почтении должны были находиться всегда книги их, что эти книги, как частнейшее определение, раскрытие и восполнение Моисеева закона, стояли в существенной, самой неразрывной связи с пятокнижием. Повсеместное распространение и уважение последнего необходимо вело за собою соответственное распространение и уважение прор. книг. И мы знаем, что чтения из пророков с давних времен происходили наряду с чтениями закона и во времена И. Христа являются издревле утвердившимся обычаем¹⁶³. Подобно чтениям, закона чтения пророков также подучили известное разделение и порядок, приноровленный к различным дням недели¹⁶⁴. – И не в одной только обетованной земле; отечестве еврейского народа, св. книги ветх. завета находились в показанном употреблении и уважении, но и во многих других землях, везде, где жили рассеянные чада израиля. Известно, что, после падения израильского царства, (740–720), плененные Салманассаром разнесли с собою эти книги по разным местам Ассирии и Мидии; покоренные Нануходоноссором (606–584) по Вавилонии, а другие евреи в счастливой Аравии, куда, по свидетельству одной еврейской летописи¹⁶⁵, Ассаргадон отправил 460 семейств, из которых образовалось впоследствии особое царство¹⁶⁶. С незапамятных времен евреи поселились также в Китае и Индии с книгами св. канона, до крайней мере с законом Моисея, который и сохранился у них до настоящего времени¹⁶⁷. После плена вавилонского, во времена знаменитых Маккавеев, в продолжение борьбы Селевкидов с Лауидами, когда обетованная земля находилась как бы между двух огней, в гибельные войны с римлянами, положившие конец самостоятельному существованию иудейской республики, несчастные чада израиля расселились, можно сказать, по всем странам древнего мира, и расселились, конечно, с многочисленными списками ветхоз. книг. –

Как бы желая сделать ветхоз. книги более священными и неприкосновенными, Моисей положил и заповедал хранить в скинии со стороны ковчега (по объяснению хадлейского парафраста Ионафана, в особом ящике, сбоку ковчега) собственноручый список данного ему закона¹⁶⁸. Подобно закону Моисея, в Святилище полагаемы были автографы и прочих вет. св. книг, имевших божествен. происхождение и достоинство¹⁶⁹, где они, так сказать, защищены были от всякого злоумышления и посягательства. По возвращении из вавилонского плена, обычай этот, как и в прежние времена, сохранялся во всей строгости, как показывают свидетельства церковных отцов и учителей¹⁷⁰, – причем место утраченных автографов заступили лучшие, исправнейшие списки с них. По разрушении же второго храма и по всеобщем „рассеянии иудеев, везде, где поселились. они и завели синагоги, обыкновенно св. книги хранились и хранятся в особых ящиках, для этой цели нарочно устрояемых в синагогах¹⁷¹. Хранившиеся. в показанных местах, списки ветхоз. Писания служили образцами, по которым должны были приготовляться и исправляться прочие списки, назначавшиеся для народного употребления. Именно: при появлявшихся недосмотрах и погрешностях, списки были тщательно сличаемы или же вовсе отвергаемы, или же исправляемы¹⁷². Можно догадываться поэтому, с какою тщательностию, с какою верностию переписчики должны были приготовлять св. списки, если не хотели напрасно потерять труд и подвергнуться неприятностям. Важное занятие их искони было ограждено самыми строгими правилами и предписаниями, которыми внушалась величайшая точность, и которые тем строже должны были исполняться, что, при неразрывной связи законов и уставов веры с предписаниями и учреждениями гражданскими. Этого требовали и выгоды еврейского правительства¹⁷³. Уже во времена Гамалиила мы встречаем в немалом количестве постановления относительно списывания и введения в употребление св. рукописей¹⁷⁴, Приобретать эти рукописи от чужеземцев дозволялось только тогда, когда они приготовлены были соблюдением положенных правил. Впоследствии, под влиянием различных причин и обстоятельств, благоприятствовавших особенной ревности по вере, предписания эти так умножились, приняли такой стеснительный характер, что судя по ним, не было никакой возможности вторгнуться в св. списки важным ошибкам¹⁷⁵. Напр. одним из подобных предписаний внушалось переписчику быть столько внимательным к своему делу, что, если б даже и сам царь сделал ему приветствие, он не должен отвечать на него. Другим повелевалось считать всю книгу нечистою, как скоро в ней будет прибавлена или убавлена какая-нибудь буква, какой-нибудь знак будет поставлен не на своем месте и т. п.¹⁷⁶ Но изготовлении же св. списков, переписчики по древнему обычаю, распространенному на востоке¹⁷⁷, обязывались отмечать, сколько строк в каждом столбце известной книги и сколько слогов, какое слово или какой слог находится в средине или на конце книги и т. п.¹⁷⁸, чтоб предохранить таким образ. св. текст от всяких вставок и убавлений и сохранить его в первоначальной чистоте и т. п. – И помянутые явления неудивительны! Сначала своего существования евреи обыкновенно сосредоточивали в знании вет. книг, все свое знание, всю высшую мудрость, – в них видели и имели светильник стезям своим¹⁷⁹, небесную истину, умудряющую и веселящую сердца человеческие. Здесь, в этом божествен. источнике находили они удовлетворение своим многообразным потребностям, всем высшим требованиям и стремлениям своего духа так что, по их убеждению, не следовало читать никаких других книг¹⁸⁰. – Очень естественно после того, всякое покушение, имевшее целию изменение или повреждение св. книг, евреи считали величайшим преступлением которое било гораздо тяжелее, непростительнее, чем почитание золотого тельца, посвящение своих детей идолам, провождение их чрез огонь и убийство пророков¹⁸¹. Естественно также, что они готовы были претерпеть самые жестокие бедствия, самые тяжкие мучения, чем совершить такое преступление. Соотечественники мои, говорит один ученый еврей¹⁸², скорее согласятся умереть тысячу раз, чем покуситься на что либо против св. книг. История гонений Антиоха Епифана, силившегося истребить ветхозав. книги, подтвердила искренность этого признания¹⁸³.

Подобно ветхозав. израилю, и новозав. израиль не мог и не может обходиться без руководства, которое было бы необходимо и полезно для всех, в котором излагались бы как происхождение и начальная судьба, так начало и предписания закона Христова. И таким то руководством (само собою, – в соединении в св. преданием) всегда служило и служит для христиан св. Писание, по которому должна устрояться и располагаться вся жизнь их не только религиозная, но вместе гражданская и семейная. Почитая в равной мере как ветхозав., так и новозав. св. книги¹⁸⁴, с самым первых времен христианства, их никогда не переставали считать неизменным мерилом истины, несомненным правилом веры и познаний о Боге¹⁸⁵ источниками спасения, в которых содержится учение благочестия¹⁸⁶, пищею, без которой душа не может созреть ни к каким добрые делам¹⁸⁷ и остается мертвою¹⁸⁸. Этим божеств. книгам приписывали такую важность в деле нравственного усовершения человека, что один взгляд на них укрощал греховные порывы и возбуждал к преспеянию в добродетели¹⁸⁹.

По этим причинам, с самого же появления своего, новозав. книги вместе с ветхозаветными должны были очень далеко распространиться между христианами и в бесчисленном множестве списков. Каждый истинный христианин, по мере возможности и средств. старался или собственноручно списать копию с рукописей, остававшихся в руках пресвитеров для церковного употребления¹⁹⁰, или чрез покупку, либо другим каким образом. В особенности заботились об этом пастыри и учители, на которых лежала всегда обязанность наставлять пасомых истинам слова Божия и изъяснять его, и которые, не имея этих книг, не могли проходить должным образ. одной из главных обязанностей своего звания. От этого-то, основываясь на творениях св. Иринея, мы в праве заключать¹⁹¹, что очень многие из его современников обладали различными книгами св. писания. И что важнее, судя по сохранившимся творениям других церковных отцов и учителей, находим, что у многих частных лиц находились более или менее полные собрания этих книг. Известны в этом отношении: Ориген принесший с собою в Рим полное собрание посланий св. Павла, Персий, Кай Пресвитер¹⁹² и др. С другой стороны, при общественных училищах благочестия церквах, особенно больших и знаменитых, и впоследствии при монастырях, с давних времен существовали собрания книг св. писания. По большой части те и другие имели большие или меньшие библиотеки¹⁹³, где иногда в особых, скрытых местах хранились св. рукописи от еретиков и язычников, оказывавшие важные услуги в тех случаях, когда общеупотреблявшиеся списки или утрачивались или повреждаемы были переписчиками¹⁹⁴. В особенности же о повсеместном распространении св. книг между христианами первых веков свидетельствует история так называемых традиторов (traditores), в каком виде она представлена древними церковными писателями¹⁹⁵. Без преувеличения можно сказать, что во всех местах, где распространялось и получало значительную силу христианство, в не долгом времени являлись и книги св. писания. По свидетельству отцов и учителей церкви, с первых же веков они распространились во множестве не только во всех областях Римской Империи, но и между многими варварами, между многочисленными народами, различными по понятиям, обычаям, образу жизни и т. п., – распространялись чрез переводы на туземные языки. Бл. Феодорит¹⁹⁶ свидетельствует, что все лице земли находящейся под солнцем наполнилось глаголами божеств. писаний и, в подтверждение слов своих указывая на различные переводы (Латинский, Сирский, Египетский, Армянский, Персидский, Скифский, Сарматский Индийский и др.), заключает, что эти писания переведены на языки всех известных народов¹⁹⁷. С другой стороны, для лучшего ознакомления с истинами, заключенными в св. книгах, равно как и в предотвращение соблазнов, какие могли возникнут от ложных толкований неправомысливших, с самых же первых времен составляли разные толкования на св. книги, писали соглашения (гармонии), напр. Татиан, Аммоний Александрийский и др. Кроме того, как на высочайшую, божественною истину, для подтверждения и изъяснения своих мыслей, на них постоянно ссылались в своих писаниях пастыри и учители церковные и вообще люди, писавшие о предметах, имевших какое-либо отношение к вашей вере, – ссылались обыкновенно в таких выражениях: Господь говорит, апостол или пророк говорит, божеств. писание учит и т. п. И не одни только православные поступали так. образом. Что замечательнее, самые еретики, по произволу изменявшие и повреждавшие св. книги, очень часто и вовсе отвергавшие многие, как скоро они не благоприятствовали их мнениям, – эти враждебные истине люди, при всяком удобном случае и право и неправо брали различные свидетельства из этих книг. Как и чем объяснять подобные явления, если не повсеместным распространением и глубочайшим уважением к св. книгам первенствующих христиан? Далее, подобно тору как у евреев, чтение св. Писания в христиан. церкви, с первых времен ее существования, относимо было всегда к религиозному служению и составляло одну из важнейших составных частей богослужения¹⁹⁸. Сим божеств. Основатель нашей веры¹⁹⁹, а за ним и верные своему Учителю апостолы освятили и утвердили общественное чтение слова Божия своим высоким примером²⁰⁰. Св. Павел кроме того даже ясно заповедовал прочитывать его послания в общем собрании верующих. И первые христиане, верные преданиям и писаниям апостольским, так и поступали. Особенно же, когда замолкли живые голоса самовидцев Слова, когда первоначальные ученики апостолов лишились счастия непосредственно беседовать с ними и поучаться, необходимость чтения их писаний стала еще очевиднее и настоятельнее. Читая или слушая эти писания, верующие тем самым хотели вознаграждать действительное отсутствие их, думали видеть и слышать самого Господа и апостолов, возвещавших спасительные глаголы вечного живота. От того, еще в 1-м веке, как можно заключать из послания св. Варнавы, по крайней мире во 2-м, как видно из свидетельства Иустина мученика, чтение св. Писания при богослужении в храмах было в общем обычае²⁰¹, который мало по малу получил силу непременного закона²⁰². Для понятности и лучшего напечатления в душах читаемого, чтение обыкновенно происходило на туземных языках, с потребными изъяснениями предстоятеля²⁰³. Для облегчения же чтения, также для большей определенности и порядка в нем, равно как и для облегчения домашнего употребления книг св. Писания, они издревле разделены были на различные большие или меньшие отделения²⁰⁴ Разделение, это свидетельствует об обширном распространении и употреблении свящ. книг. – ϊ Прочитываемое в храмах, для той же благой цели глубочайшего укорения в слушателях истин Слова Божия, по внушению пастырей и учителей, обыкновенно повторялось дома²⁰⁵. По выражению св. Златоуста²⁰⁶, в первые мена христианства, каждый дом христианский был малом виде церковию. Мужья с своими женами имались чтением и припоминанием изъяснений предстоятеля. Отцы семейств, заботясь о назидании своего дома, делали это для своих чад и домочадцев²⁰⁷; – точно также поступали и матери христианки, подобные св. Макрине²⁰⁸. По общему убеждению первенствующих христиан, чтение св. Писания составляло одну из самых существенных и неотложных обязанностей христиан. звания²⁰⁹. По этому многие, как скоро представлялась им возможность, буквально день и ночь читали свящ. Писание. При этом, приступая к чтению св. книг, умывали руки²¹⁰, пристойно убирались, мужчины открывали свои головы, а женщины покрывались в знак особенного почтения. Многие питали столь сильную любовь к этим книгам, что некоторые из них напр. евангелие, носили постоянно с собою, – как то делали многие, набожные женщины и во времена св. Златоуста²¹¹. Занимаясь обыкновенными домашними работами, они пели из св. Писания различные стихи или рассуждали о нем между собою²¹²; предаваемые пыткам и мучениям, в подкрепление себя читали изречения его²¹³. Даже при смерти не хотели часто расставаться с св. Писанием, но повелевали класть его с собою²¹⁴, от чего многих святых, напр. ап. Варнаву, находили погребенными с евангелием и т. п. – От этого-то не редко случалось, что многие из древних христиан, непрестанно поучаясь в законе Божием, знали наизусть божествен. писание. Умалчиваем о св. Афанасии Александр., Златоусте и других подобных мужах, которые, по преданию, знали Библию от слова до слова. По сказаниям христиан. древности, не мало и из мирян, усердно читая Библию, знали наизусть многие книги ее, особенно евангелие и псалмы²¹⁵. Что замечательнее, многие из христиан первых веков, не умевшие ни читать, ни писать, знали наизусть св. Писание, как напр. Антоний Вел.²¹⁶ и др. От этого же, все духовные произведения, оставленные тогдашними христиан. писателями, показывают самое близкое знакомство их с св. книгами, убеждают в непрестанном. живодейственном употреблении их. Творения церковных отцов и учителей, сколь. ни разнообразно содержание их, нисходящее постепенно от самых выспренних созерцаний горнего мира до простых наблюдений мира дольнего, особенно же богослужебные песни, мало того, что испещрены всегда мыслями и словами божествен. писания, во всем составе своем, во всех частях, так сказать, насквозь проникнуты его животворным ухом и направлением. Для христианина, знающего древности св. церкви, нет надобности развивать нашу мысль, ясную и несомненную.

По представленным примерам можно уже судить, как глубоко было всегда уважение первенствующих христиан и; книгам св. Писания. История неоспоримо подтверждает это и многими другими примерами еще более разительными. – Едва ли не большая часть этих христиан не только не старались приобретать и читать сочинения не христиан. содержания, но и не хотели знать, существуют ли на свете какие другие книги. кроме св. Библии, также творений отцов и учителей церковных, которые всегда имели близкое отношение к ней. Чтение нехрист. сочинений, полагали они, должно быть вовсе отвергнуто, как ненужное и излишнее, а не редко и прямо вредное²¹⁷. Чего не достает для вас в законе Божием? говорили некоторые из них²¹⁸. Хотите ли истории? – У вас есть книги царств: Желаете ли философии или поэзии? – У вас есть пророки, Иов, притчи, где. вы найдете гораздо больше ума, нежели во всех поэтах и философах, потому что это слово единого премудрого Бога. Любите ли гимны? У вас есть псалмы. Исследуете ли древности? У вас есть книга Бытия. Наконец закон Божий преподает вам душеспасительные правила и наставления. Даже некоторые из высокообразованных пастырей, воспитанные в чтении языческих классиков, так были убеждены в сказанном мнении, так сильно недоумевали на счет позволительности и пользы чтения языческих книг, что нужны были особенные откровения для разуверения их благочестивой ревности. Св. Дионисий Александр., один из знаменитейших отцов 3-го века, ожидал особого небесного откровения по этому предмету и удостоен был откровения разрешительного²¹⁹. И не одним только учением, изложенным в св. Писании, не одними мыслями, содержащимися в нем, дорожили первенствующие христиане. Самые выражения его, самые даже слова его так высоко ценились ими, что знаменитейшие из церковных учителей, пользовавшиеся всеобщим уважением у современников, не без опасения брались за исправление (recentio) переводов и списков св. Писания, находившихся в общем употреблении, хотя и живо чувствовали нужду в подобном исправлении²²⁰. Уверенные в очевидной правоте дела, они тем не менее боялись прослыть за нововводителей и обманщиков и незаслуженно подвергнуться общему неудовольствию. Бл. Иероним, побуждаемый папою Дамасом взяться за исправление древнего: латинского перевода, писал к нему: «благочестивый труд, но опасное предприятие...... Кто из образованных, даже и необразованных, христиан, как скоро попадется ему в руки список чтения, не возвысит тотчас своего голоса и не назовет меня святотатцем, который дерзает в старых книгах делать прибавления, изменения, исправления“? И справедливы были подобные опасения! Христиане первых веков обнаруживали живейшее неудовольствие, как скоро изменяемы были с какою бы то ни было целию даже отдельные слова божест. Писания. Созомен рассказывает²²¹, что когда один епископ, по имени Трифилл, говоря поучение народу, заменил в тексте Мк.2:11 слово одр другим синонимическим словом сказавшимся ему более изящным, то слушатели пришли в смущение, и проповедник немедленно обличен был присутствовавшим на тот раз в храме св. Спиридоном Тримифунтским. Что замечательнее, многие из первенствующих христиан готовы были даже отказываться от повиновения своим пастырям, как скоро эти последние отступали от общепринятого чтения св. текста и вводили чтение новое, исправленное. Известно, сколько неудовольствий, даже смятений произвел иеронимов перевод во многих западных церквах, не смотря на то, что был гораздо лучше общеупотреблявшегося перевода италийского. Бл. Августин²²² рассказывает, что смежные с его епархиею общества христианские хотели было вовсе отказаться от повиновения своим епископам за то, что в этом переводе вместо слова cucurbitam, обыкновенно употреблявшегося поставлено было другое hederam Ин.6:6–10. Да и сам бл. Августин, муж с обширным умом и образованием, очень хорошо сознававший недостатки древнего латинского перевода, обнаруживал, сначала неудовольствие на иеронимов перевод, говоря, что принятие его грозит опасностию свидетельству древности, авторитету апостолов, согласию церквей²²³ .... Для того же, чтоб древнее, общеупотреблявшееся чтение св. текста не подвергалось никаким изменениям, с самого древнего времени к св. книгам прилагаемо было нередко объявление, в котором каждый, желавший их переписывать, именем Бога Судии заклинаем был переписывать со всевозможною точностию²²⁴. Кажется, при некоторых церквах были даже особые места, в которых под строгим присмотром изготовляемы были рукописи св. книг²²⁵. С особенною же силою глубочайшее уважение древних христиан к божест. Писанию обнаружилось во время первого Диоклетианова гонения, называемого бл. Августином «гонением св. книг»²²⁶. Угрожаемые тяжкими мучениями и принуждаемые скрываться от гонителей, верные последователи И. Христа ни о чем более не старались, унести с собою св. книги, которым грозила опасность истребления. Самые богатые имущества ничего не значили для них в сравнении с этими неоцененными залогами божеств. любви и милосердия. Многие охотнее решались на пытки мучителей и самую смерть, чем на выдачу книг язычникам для поругания и принимали мученический венец, – тогда как выдававшие называемы были поносным именем предателей traditores), отлучаемы от церковного общения и наказываемы всеобщим презрением единоверцев. Бл. Августин свидетельствует, что христиане различных сословий предаваемы были страшным мукам за то, что отвечали гонителям: „хотя у нас и есть божеств. книги, но мы не отдадим их вам“²²⁷. Или: „мы христиане, и нам не позволено выдавать св. Библию; мы готовы скорее умереть, чем выдать их: книги эти удостоверяют нас в вечной жизни, – и кто решился бы выдать их, тот потерял бы эту жизнь, Потому, чтоб нам не лишиться вечной жизни, мы охотно жертвуем временною». –²²⁸

На основании представленных явлений мы имеем полное право сказать, что ни иудеи, ни христиане не могли произвести или допустить никакого важного повреждения в книгах св. Писания: такой поступок был нравственно невозможен для них. Прежде чем совершить его, им необходимо было отказаться от занятия отеческою верою, своими мнениями и убеждениями, – нужно было отречься от самих себя, как существ разумносвободных. А что все это, как не духовная смерть, которой человек в естеств. своем состоянии столько же отвращается, сколько отвращается от смерти телесной? К невозможности нравственной присоединялась и невозможность физическая, которая, при обширном распространении св. Писания в разных странах, при непрестанном употреблении его в храмах и домах, при общем знакомстве с ним верующих, решительно исключала общее повреждение его в главных членах учения истории. Нужно прибавить сюда, что новые, неодолимые трудности к общему повреждению св. Писания присоединялись и со стороны его. самого. – Каждому известно, что не только вообще между ветхоз. и новоз. книгами, но и в частности между всеми ими находится самое близкое и живое, отношение, самая неразрывная связь. По выражению Оригена²²⁹, все они составляют одну книгу, происшедшую от Духа Божия, так что та же история, тоже учение догматическое и нравственное повторяется во всех книгах св. Писания с незначительными только отличиями, именно в одной короче, а в другой пространнее, в одной прикровеннее, а в другой яснее и т. п. Св. Ефрем Сирин справедливо замечает по этому случаю, что св. Писание, как неразрывное целое, представляет собою одно живое тело, члены которого так тесно соединены между собою, что нельзя отсечь ни одного из них без ущерба для вcего тела²³⁰. В другом месте св. отец прекрасно сравнивает Писание с полным алфавитом, в кjтором нельзя ни прибавить, ни убавить ни одной буквы²³¹. При такой неразрывной связи между всеми божеств. книгами, для существенного повреждения их, нужно бы было повердить не одну, не две или три книги, но почти все до одной, не пять или десять стихов, но бесчисленное множество стихов и отделов. Для лучшего прикрытия обмана, в следствие которого превзошел бы в св. Писание великий беспорядок, всеобщее замешательство, требовалось, дать св. книгам новый вид, более степенный и приличный.... Возможно ли все это? Показано, что ни все иудеи, ни все христиане, как составляющие одно нравственно – религиозное тело, оживотворяемое одним духом, не могли сделать подобного тяжкого преступления, – тем больше, что нельзя представить ни одной общей причины, сколько-нибудь правдоподобной, никакой цели, сколько-нибудь приложимой, почему и для чего они сообща решились бы на него. А без достаточной причины, точно также, как и без цели, ничего не бывает. Пускай на повреждение св. книг согласились и решились бы частные общества из последователей Моисея и И. Христа, все-таки не нужно забывать, что главное содержание этих книг общеизвестно было из предания, всегда одинакового и неизменного, так что, прежде чем стали читать писание истины догматические, исторические и нравственные были уже в общем употреблении. И многие, по незнанию грамоты, отчего им было недоступно непосредственное книжное знание, оставались во все время при руководстве св. предания и современной христиан. практики. Но тем не менее они были истинными последователями своей веры и главные основания ее, что тоже, главное содержание св. книг, знали не хуже всякого книжного человека. А при такой общеизвестности главного содержания св. книг, при постоянном взаимном общении между собою верующих, при непрестанных сношениях между собою различных церквей, если б помянутые общества и решились произвести какое либо важное повреждение, преступный замысл их не скрылся бы от других обществ, от великого множества христиан, читавших, или по крайней мере знавших главное содержание этих книг. Люди необразованные, которые, по большой части почивая на букве закона, тем не менее остаются ревностными почитателями исповедуемой ими веры, и они в состоянии были всегда открыть подобный замысл и явиться строгими его обличителями. История свидетельствует²³², что, когда Павел Самосатский и Несторий, мужи сильные и знаменитые, пользовавшиеся большим уважением в своих землях, вздумали было изменять древнее апостольское учение и распространять мнения, не сообразные с ним, подверглись обличению не только от клира, но и со стороны простых верующих. –

Но не одни только люди, христиане и иудеи, заботились постоянно о неповрежденном хранении книг св. Писания; потому и не одно только человеческое ручательство, сколь ни сильно оно впрочем и само по себе, заверяет нас в неповрежденности этих книг. Сила высшая, божественная, неусыпно бодрствующая над избранными своими, не могла оставить и никогда не оставляла писания без особенного надзора и попечения в деле такой важности, от которого зависит вечная участь его» каково неповрежденное сохранение св. книг. Попечительный Творец сам долженствовал принимать всегда живое, непосредственное участие в этом деле и, подкрепляя старания о нем и усилия человеческие, приводить его к желаемому концу......

С этой точки зрения мухаммедане в след за Мухаммедом утверждают, что Господь, благоволивший дать людям премудрый коран, постоянно хранил и хранит его от всяких изменений и повреждений; Мы (Бог) ниспослали наставление (коран) – и заботливо храним его²³³; Мы накажем тех, которые рассекают коран на части²³⁴. Джалалю-д-дин в толковании на первый стих говорит, что Бог хранит коран от всякого изменения и повреждения, от прибавлений и убавлений, так что в нем нет ничего подобного. Или, по словам Яхьи, Бог хранит коран от диавола, чтоб этот последний не прибавил или не убавил в нем чего-либо. Другие мухаммеданские толковники прибавляют, будто сам Господь присутствует при изготовлении списков мнимобожественной книги и непосредственно наблюдает за этим²³⁵. Сколь справедливо такое верование, – легко может увидеть каждый, кто потрудится внимательно сравнить коран с нашими св. книгами, и потому нам нет нужды останавливаться на нем²³⁶. Скажем только: оставаясь при этом веровании и не желая быть в явном противоречии с самими собою, мухаммедане необходимо должны признать особенное хранение промысла и за нашими св. книгами. Но этого высокого преимущества они не допускают за книгами св. Писания, утверждая, что книги эти предоставлены хранению одних людей²³⁷ или что тоже, своей собственной участи, – не допускают вопреки началам собственного учения и впадают в явное противоречие с самими собою. – По общему мнению мухаммедан, книги св. Писания и коран, как содержащие уставы и наставления одного и того же Предвечного, Его обетования и угрозы, – произошли от одной и тоже же небесной книги, различные откровения которой условливались различными обстоятельствами людей²³⁸. Писателей этих книг мухаммедане прямо называют небесными посланниками и пророками, в разные времена до появления Мухаммеда воздвигаемыми самим Богом²³⁹. Самим книгам они приписывают те же названия, какие и своему корану: названия света и руководства²⁴⁰, залога небесного милосердия и наставления для каждого²⁴¹, истинного обетования Божия²⁴². Иногда коран, хотя и без всякого права, поставляет сам себя даже наравне с этими божествен. книгами, как одно и тоже небесное откровение²⁴³. А по этим причинам, что приписывают мухаммедане своему корану, откровению мнимому, то необходимо должны приписать и книгам св. Писания, истинному божествен. откровению.

Для нас христиан и с нашей христиан. точки зрения, какая существуют по отношению к особенному хранению промыслом книг св. Писания учением их же самих, хранение это не подлежит ни малейшему сомнению. Именно те же причины, какие побудили Милосердого открыть нам волю свою в св. книгах, та же бесконечная благость и любовь, по которым Нехотящий смерти грешника желает, чтоб мы пребывали всегда в чистом свете истины и добра и блаженствовали, – должны необходимо побуждать Его и к непрестанному хранению этих книг в первоначальной чистоте их и невредимости. Иначе: спасительные намерения и цели Господа относительно духовного воспитания нашего, Его премудрые планы и распоряжения для образования из нас земных граждан и достойных граждан неба, не могли бы быть достигнуты в надлежащей полноте и совершенстве. А таким образ. Господь всемогущий и неизменяемый, глаголы которого, по Его собственному уверению²⁴⁴, не возвращаются обратно без исполнения, был бы в противоречии с Самим Собою, неверен Своим определениям. –

Действительно, Господь прилагал всегда и не перестает прилагать особенное попечение о неповрежденном хранении книг св. Писания. Прежде всего, с этою целию как в ветхом. так и в нов. Завете Он изрекал ясные запрещения и угрозы, которыми ограждал св. Библию от всяких злонамеренных покушений против нее, запрещения и угрозы прибавлять или убавлять, вообще изменять что либо в ней. Да не приложите к словеси, еже аз заповедаю вам, ниже да отымите от него: сохраните заповеди Господа Бога нашего, елика аз заповедаю вам днесь²⁴⁵ говорил Бог чрез Моисея израильтянам, которым вверял словеса свои²⁴⁶. Аще кто приложит к сим, наложит Бог на него язв написанных в книзе сей: и аще кто отымет от словес книги пророчествия сего, отымет Бог часть его от книги животныя, и от града святаго и написанных в книзе сей²⁴⁷, говорил Он чрез новозав. тайновидца новому израилю, которому вверены, кроме ветхозаветных, и новоз. книги св. Писания. – К запрещениям и угрозам изменять что либо в св. Писании Господь присоединял и другие средства, более надежные, которые делали недействительными всякие злонамеренные покушения против этого Писания. Так, для сохранения его в в. завете он избрал и назначил особое свящ. сословие, вступив с ним в мирный завет, в силу коего жречество его имело продолжаться до пришествия великого Архиерея до чину Мельхиседекову²⁴⁸. Сословие это, каковы ни были в разные времена уклонения и заблуждения многих членов его, оставалось вообще верным своим правам и обязанностям²⁴⁹ и никогда не переставало быть хранителем и наставником истины²⁵⁰. Имея в своем распоряжении храм с его принадлежностями, оно наблюдало за ходом и состоянием дел веры, воспитывало и освящало Богу истинных служителей. Священники и левиты, по непременным требованиям своего звания, строго обязывались поддерживать, хранить и распространять закон, в каком виде он ниспослан свыше, так что у них одних заповедовалось искать его²⁵¹. На них лежала обязанность смотреть за библиотекою храма, приготовлять списки св. книг и только верные, ни в чем не отступавшие от подлинников, вводить в церковное употребление. Коротко: как служители и наставники отеческой веры, священники и левиты необходимо должны были заботиться всегда и о неповрежденном хранении „хранительниц веры“ (выражение Тертуллиана), книг св. Писания. И заботы их не могли оставаться без желаемого успеха! Известно, что свящ. сословие, заключавшее в себе жрецов и левитов, было сословие значительное и образованное, служившее для евреев единственным указателем и наставником на пути образования, – сословие, бывшее всегда в общем почете и имевшее очень сильное влияние на прочие сословия. К тому ж, члены его не были сосредоточены в пределах одного какого-нибудь колена, в известных городах и селениях, но были рассеяны по всем колевнам, во всех замечательных местах, так что могли иметь постоянно верные сведения о всем, что важного в религиозном отношении ни происходило среди соотечественников. А, при таком положении свящ. сословия между иудеями, могло ли скрыться от него, если б кто-нибудь решился повредить ветхозав. книги? Попытки такого рода не были ли бы вскоре же обличены, остановлены и подвергнуты строгому законному наказанию? Оставлять же их без внимания оно не имело никакого права ни причины, точно также как не имело никакого побуждения и само решиться на подобные беззаконные попытки. Кроме того, что попытки эти противоречили свящ. долгу и обязанностям, возложенным на св. сословие самим Богом, они явно клонились ко вреду его самого. Его существование и судьба, выгоды и значение, все права и преимущества, которыми оно пользовалось, так тесно связаны были с этими книгами, в такой мере зависели от них, что поднимать на них руки значило бы поднимать руки на самого себя.

Наконец, для неповрежденного хранения своего древнего завета с его св. книгами, Господь кроме помянутых средств естественных, употреблял и средство чрезвычайное. От дне, в онь же изыдоша отцы их (Евреев) от земли египетския, и даже до дне сего: и послах к вам вся раби моя, пророки, и рано востая и посылая, говорит он сам у Иеремии²⁵². И мы знаем, что от Самуила и до второго храма пророки являлись в столь значительном числе и в таком непрерывном преемстве, что период этот, как заметил бл. Августин²⁵³, прилично назвать периодом пророческим. Особенно во множестве являлись они в мрачные и печальные времена, когда .между евреями господствовало идолопоклойство, распространялось и усиливалось нечестие, и когда в следствие того древней истинной вере израиля с ее св. памятниками грозили опасности и бедствия. Так, в царствование безбожного Ахава и Иезавели, когда во израили только 7,000 мужей не преклонили колен пред Ваалом²⁵⁴, мы видим самых ревностных из ветхозав. пророков, Илию а Елисея, – слышим также о других неизвестных 100 пророках, спасенных Авдием от ярости царской. При нечестивом Ахазе Бог посылает Исаию, Михея, и Осию; в тяжскую годину плена вавилонского, грозившего гибелью св. памятникам еврейской веры, Иеремию, Варуха, Иезекииля и Даниила; – во времена второго храма, когда требовался особый непогрешительный надзор за восстановлением Моисеева закона, Бог воздвигает Аггея, Захарию и Малахию. – Призвание и служение этих чрезвычайных посланников Божиих, переходивших из места в место с своими грозными проповедями, состояло в том, чтоб, напоминая своим соотечественникам о необходимости всегдашнего хранения завета с Богом, поддерживать, сохранять и распространять отеческую веру в первоначальной чистоте и целости (в тоже время делая в ней нужные толкования и изъяснения). По своей ревности к славе Божией и спасению ближних могли ли св. пророки допустить или оставить без грозного обличения какое либо повреждение в ветхозав. книгах, как скоро оно сопровождалось вредом для истинного боговедения и богопочтения? При чрезвычайных дарованиях Божиих, которые в соединении с высокою и нравственною жизнию снискивали им уважение народа и доставляли большое влияние, могли ли они не знать и не предотвратить такого повреждения, а в случае совершения – не исправить его при особенном содействии Божием? При постоянной, изумительной верности обязанностям своего высокого служения, могли ли они не сделать всего этого и своих действий не записать в свои книги, по крайней мере не оставить в общем предании? Правда, Малахиею (слишком за 400 л. до Хр.) оканчивается непрерывный ряд ветхозав. пророков, воздвигаемых Богом для хранения иудейской веры, но дух их, пламенный и ревностный ко всему, что относилось к истинному служению Богу, перешел в целый народ еврейский. Евреи, наученные многократными печальными опытами, как пагубно забвение Бога отцов и служение богам иным, стали теперь тем глубже чтить свою веры и презирать религии языческие, тем чаще и внимательнее обращались к своим св. книгам и тем ревностнее хранили их от всякого повреждения. В особенности же дух этот наследован был великою синагогою, выступившею на поприще общественной деятельности во времена Эздры; во время председательства этого святого и знаменитого мужа, в синагоге, свящ. книги ветх. зав. и вверены были, по распоряжению божест. промысла. ее особенному попечению. Согласно своему назначению, синагога эта должна была иметь постоянное и неослабное смотрение за всем, что имело существенное отношение к отеческой вере, и, между прочим, заботиться о тщательном хранении и распространении св. книг²⁵⁵. И она выполнила свою задачу, можно сказать, с блистательным успехом! В следствие распоряжений великой синагоги положено было напр. публично читать ветхозав. писание в каждом городе всякий 2-й и 5-й день недели и принять всевозможные меры к умножению верных списков²⁵⁶ и т. п. Кратко сказать: сколько благовения оказывала она всегда к божественным книгам, с какою редкою тщательностию хранила их, – можно судить по различным правилам и предписаниям ее (представленным выше) относительно чтения и содержания их. В силу этих предписаний и правил, вообще, нельзя было без страха и трепета и прикасаться к св. книгам²⁵⁷. –

По окончании ветхозав. домостроительства, св.книги ветх. завета, как неотъемлемая собственность Христовой церкви, из иудейской синагоги перешли в христиан. церковь, где в соединении с новозавет. книгами, как два вида одного и тогоже божественного откровения, они составили прекрасное целое, запечатленное одним общим характером, проникнутое одним и тем же духом. – Как и у евреев, в христианской церкви, пребывающей во все времена непогрешимою и неоскудеваемою²⁵⁸, Господь никогда не оставлял и не оставляет св. Писания без особенного надзора и попечения. Подобно прочим залогам своей любви и благости, напр. таинствам, Он вверил Писание особливому попечению пастырей и учителей, как преемников власти и духа апостольского. И пастыри и учители, которым под страхом собственного осуждения вверялось спасение верующих, с величайшею ревностию заботились всегда о неприкосновенном хранении этих книг, – и заботы их увенчивались всегда полным успехом. Не имея сами ни малейших поводов к f, повреждению этих книг, даже к ослаблению надзора за ними, напротив, находя самые сильные побуждения не только в правах и обязанностях своего звания, но и в самых преимуществах его, пастыри и учители обладали постоянно всевозможными средствами к подобному хранению. Известно, с самого начала христианства, они обыкновенно избираемы были из достойнейших христиан, отличались разнообразными добродетелями и пользовались всеобщим уважением. По свидетельству Оригена, предстоятели древних церквей вообще славились как замечательным даром слова, так и высокою святостию жизни. Действительно, между ними, равно как и между предстоятелями последующих веков, мы знаем много мужей, отличавшихся особенными совершенствами нравственными и умственными, – мужей, в высшей степени ревностных к славе Божией и своему званию, пред которыми благоговели современники, и которых чтит признательное потомство. Таковы, напр., были Дионисий Ареоп., Климент Римский, Игнатий Богоносец, Ириней, Григорий Чудотворец, Афанасий Вел., Златоуст, Григорий Богослов, Кирилл Александр. и мн. др. Подобные мужи, и состоявшие во главе своих обществ, заведовавшие всеми делами их и дававшие направление жизни и деятельности современных христиан, не могли допустить чтоб книги св. Писания подвергались какому-либо изменению и искажению. Напротив, по свойственной попечительности о вверенных им духовных сокровищах, они употребляли, смотря по обстоятельствам, всевозможные средства к предотвращению и уничтожению всяких покушений, клонившихся к повреждению этих книг. Потому, как скоро напр., начали размножаться апокрифические книги, которыми, при редкости полных собраний Библии, не трудно было обмануть неопытных, в предотвращение соблазна, помянутые св. мужи писали каталоги св. Писания и тем подавали всякому верные средства к приобретению сведений о полном составе его и к отвержению книг подложных²⁵⁹. Когда, в следствие козней еретиков, неисправностей и ошибок переписчиков и т. п., многие списки св. Писания подвергались изменениям и повреждениям, и когда по этому христианам стала грозить опасность неправильного чтения и разумения его, они сносили между собою различные списки и посредством тщательных сличений выбирали исправнейшее чтение и вводили его в общее употребление. Случалось, иногда собственноручно они приготовляли св. рукописи отличавшиеся исправным чтением, и раздавали их тем, кому по бедности или до другим причинам не было возможности иметь их²⁶⁰ и т. п. – Очевидно, при столь внимательном надзоре за св. книгами со стороны пастырей и учителей, никакие дерзкие покушения против этих книг не могли иметь желаемого успеха. –

После всего сказанного нами. каждый должен согласиться, что св. Писание не могло подвергнуться никаким существенным повреждениям ни в исторической, ни в догматической, ни в пророческой части и, действительно, никогда не подвергалось им. Вемы, ему же веровах и известихся, говорит св. ап. Павел²⁶¹, яко силен есть предание мое сохранити в день он, т. е., по толкованию отцов церкви, св. Златоуста, Феофилакта²⁶² и др., Господь Бог силен всегда учение, проповеданное апостолом, сохранить в невредимости до дня страшного суда, как и хранил всегда. – Обстоятельное историческое исследование судьбы св. книг, – от времени появления их до времен Мухаммеда, когда, по собственным словам этого последнего, св. книги были уже повреждены, – неопровержимым образом, окончательно подтвердит и засвидетельствует неповрежденность этих книг. –

Следя внимательно за ходом событий ветхозаветной истории, нельзя не заметить, что вавилонский плев, одно из важнейших событий ее, естественным образ. разделяет ее на два периода, можно сказать, существенно отличные один от другого. В периоде первом при постоянном внутреннем разделении еврейского народа от окружавших языческии народов, при недостаточности народного образования, не было, во крайней мере между евреями ни одной секты ни одного раскола, который бы основывался на различии религиозных взглядов, поддерживался несогласием и борьбою религиозных понятий, хотя вероятно и являлись по временам люди развращенные и нечестивые, которые не хотели знать ни св. Писания, ни предания, ничего, кроме необузданного произвола своей воли²⁶³. А, при таком положении религиозных дел и мнений, едва ли может быть место речи о повреждении св. книг. Согласимся, что в следствие особенных частных обстоятельств списки этих книг, принадлежавшие частным лицам, могли иногда оставаться в забвении, при общественных переворотах и бедствиях могли по временам затериваться. Но чтоб ветхоз. книги подверглись общему умышленному повреждению, чтоб они намеренно изменены были нечестивцами, подобными помянутым, которые, как свидетельствует опыт, по большой части вовсе отвергают их, – это было решительно не возможно в то время. Известно, что подобные изменения и повреждения имеют место едва ли не исключительно там, где при развитии свободного мышления, при распространении самостоятельных воззрений на предметы веры, являются и утверждаются расколы и ереси. Так было напр., в первые века христианства, ознаменованные усиленною борьбою православных с еретиками, как было во времена разделения последователей Мухаммеда на сюннитов и шиитов и т. п. От этого-то, ни один сколько-нибудь замечательный писатель не обвинял иудеев в повреждении св. Писания в рассматриваемый период времени.

По окончании вавилонского плена, с большим развитием и образованием еврейского народа, появляются внутри его секты и расколы. Сначала появилась секта фарисеев²⁶⁴, которые проповедовали строгую законную праведность и по видимости безукоризненно наблюдали ее. Как бы в вознаграждение недостатков внутреннего благочестия, они были чрезвычайно ревностны в соблюдении древних уставов и обычаев, в хранении всех памятников и принадлежностей отеческой веры. – Фарисейскому направлению, как скоро оно начало выступать за пределы здравого смысла, образовалось противодействие в лице караитов, которые, кроме св. Писания, не хотели знать ничего, никаких фарисейских преданий. В противоположность фарисеям, с особенною ревностию занимавшимся своими преданиями, караиты обращали всегда особенное внимание на книги св. Писания, на свой отечественный язык. Было естественно, что караиты с самого начала появления своего возбудили недоверчивость и неприязнь в фарисеях, которым с своей стороны платили таким же нерасположением и отвращением. Всегда и везде между ними была ненависть и вражда, сопровождавшаяся тщательным подсматриванием друг .за другом во всем, что относилось к вере, – вражда глубокая и ожесточенная, не прекращающаяся и до настоящего времени²⁶⁵. – С другой стороны, при содействии чужеземных влияний и заимствований, развилось в иудействе противодействие обоим указанным направлениям, особенно же фарисейскому. Почти одновременно с фарисеями и караитами явились саддукеи, люди по большой части знакомые с иноземною образованностию и отличавшиеся вольностию мыслей и поступков. Как еретики-преобразователи, саддукеи почитаемы были людьми вредными и опасными; за ними или за их действиями, имевшими близкое отношение к отеческой вере, евреи строго и неослабно наблюдали. Само собою, на этом поприще больше всего означались фарисеи, которым с своей стороны саддукеи платили тем же самым, так что обе секты постоянно находились во враждебных отношениях, заставлявших их постоянно стоять на стороже одна за другой²⁶⁶. Далее, из борьбы направлений фарисейского и саддукейского, века за два до Р. Хр., развилась и утвердилась между евреями новая, мистическая секта есеев. По отзыву древних писателей, Флавия²⁶⁷, Филона и Плиния²⁶⁸, это были люди добрые и набожные, тяготившиеся миром и его суетою. И. Флавий между прочим свидетельствует, что ессеи питали глубочайше почтение к Моисею и. его книгам, так что всякое оскорбление их присуждали к наказанию смертию, и также сильно привязаны были к книгам пророков. Как люди, не принадлежавшие ни к одной религиозной партии, ни к какой отечественной секте, ессеи находились не совсем в приятных отношениях к каждой из них, – не имея доверия к этим сектам и возбуждая недоверие к себе. Кроме показанных выше различий и несогласий между евреями, были совершенно еще иного рода, несогласия и различия, делавшие их недоверчивыми друг к другу и заставлявшие наблюдать друг за другом. Известно, что задолго до Р. Хр. евреи разделились на две огромные части, известные под именами еллинистов и собственно иудеев. Между теми и другими по большой части заметны были отчужденность и разделение, переходившие иногда в явное нерасположение и вражду. Отчужденность же и разделение неминуемо вели за собой подозрительное и недоверчивое наблюдение, которое побуждало высказывать всякие различия в мнениях, особенно если они касались важных предметов веры²⁶⁹. Так напр. палестинские старейшины и народ удерживали своих египетских единоверцев, чтоб они праздника скинопигии не совершали ни в какое другое время (что те хотели сделать), кроме известного дня в месяце хаслеве²⁷⁰ и т. п.

При описанном положении иудейского мира в рассматриваемый период времени могло ли быть место общему повреждению ветхозав. книг? Осмелилась ли бы какая-нибудь секта, какое-нибудь частное общество произвести его, не опасаясь других сект и обществ? Если б и осмелилась, – не подверглась ли бы она в тоже время строгим обличениям и укоризнам? Между тем из истории не известно, чтоб хоть одна какая-нибудь секта обвиняла другую в повреждении св. текста, чтоб какой-нибудь иудей обличал когда либо своих соотечественников в этом тяжком преступлении. А потому, не прибегая ни к каким натянутым толкованиям этого молчания, мы в праве заключить, что св. книги в рассматриваемый период времени находились у евреев без всякого повреждения. Тем больше, что, сколько известно по истории, текст их у раввинистов всегда был согласен с текстом караитов, которые пользовались теми же самыми списками, какими пользовались и прочие евреи²⁷¹. Точно также текст палестинских иудеев всегда был согласен с текстом еллинистов, пользовавшихся, можно сказать, исключительно греческим переводом²⁷². Не лишне прибавить, что и текст пятокнижия самарян, бывших всегда ожесточенными врагами евреев, от которых эти последние отвращались, как от нечистых и прокаженных, – и этот текст, не смотря на темную судьбу его, по взаимному признанию самих противников, во всем главном и существенном согласен с еврейским текстом; если же в чем и разнится от него, так это в предметах незначительной важности²⁷³.

Справедливость нашего заключения еще лучше подтверждается частнейшим рассмотрением еврейской истории. В самом деле, где то время, к которому с какою-нибудь вероятностию можно было бы относить мнимое повреждение ветхоз. книг? Не останавливаемся на временах господствовавшего в израиле идолопоклонства и нечестия, равно как и на временах вавилонского плена. Не останавливаемся и на собрании ветхоз. канона Ездрою (и Неемиею), который по ложному мнению некоторых²⁷⁴, давно уже опровергнутому²⁷⁵, будто сокращал и пополнял св. книги по своему произволу. Не останавливаемся потому в особенности, что мухаммедане, поставляя этого знаменитого мужа в числе величайших пророков, согласно признают, что он был самым верным восстановителем (собирателем) этих книг, которые, значит, в его время оставались без всякого повреждения. Именно: по обще принятому мухаммеданскому преданию²⁷⁶, Эздра, убежав от оков Навуходоносора, возвратился в Иерусалим, где евреи больше всего оплакивали утрату ветх. писания. Просвещенный Духом Бож., он сел под деревом и написал на хартиях описок этого писания. По прошествии некоторого времени, одна женщина нашла древний список того же писания, зарытый в земле, – и по сличении того и другого списка между ними не нашлось различия ни в одном слове... Переходим к последующим временам, особенно ко временам гонений Антиоха Епифана²⁷⁷. Нечестивый царь этот, к слепом пристрастии к еллинскому, вознамерился уничтожить все иудейское: закон, праздники, жертвы, писания. И с этой преступною целию он входил в Иерусалим и разорял его, грабил и осквернял храм, велел жечь и истреблять все священное в глазах израильтянина, между прочим и св. книги²⁷⁸. Но непомерные притеснения гонителя воздвигли между иудеями смелых защитников отеческой веры, особенно в лице знаменитых Маккавеев. К этим открытым защитникам ее нужно присоединить защитников тайных, каковы были Ассидеи, ревностно заботившиеся ο сохранении этой веры²⁷⁹. – Само собою, подобные защитники, особенно славные маккавеи, брали всевозможные предосторожности к неприкосновенному хранению св. книг, которым грозил тиран. И мы знаем, что эти книги, необходимые для поддержания бодрости и мужества духа, хоть и в не большом числе, хранились в руках верных израильтян, и что, среди окружавших бедствий, только в чтении их они находили отраду и утешение²⁸⁰. Писатель 2-й Маккав. книги²⁸¹ уверяет, что как во время этих бедствий, так и по окончании их, – ветхоз. книги оставались в том же виде, в каком были и при Неемии. Он сравнивает Иуду (полагают, Маккавея), близко прилагавшего к сердцу все, что относилось к отечественной вере, и устроившего книгохранилище, – с этим знаменитым мужем. Что замечательнее, писатель этот приводит письмо иерусалимских иудеев, в котором они извещают египетских братьев своих, что книги св. писания, какие находятся у них, хранятся в первоначальной целости и невредимости. Где же, спрашивается, предполагаемая общая гибель их? А вместе с тем, где место предполагаемому восстановлению их в искаженном виде? –

Бедствия и опасности внешние в соединении с волнениями и смятениями внутренними, обращая души евреев от земли к небу, заставляя их среди внешних беспокойств искать внутреннего покоя в Боге, в хранении завета Его, естественно, должны были располагать евреев к усердному занятию памятниками своей веры, в особенности св. книгами. Занятия такого рода давали евр. народу возможность в некоторой мере забывать окружавшие бедствия, доставляли отраду и облегчение возмущаемым душам. И в самом деле, чем безотраднее было положение иудеев, в какое ставили их внешние и внутренние враги, чем глубже было разделение между народом и образовавшимися внутри его сектантами, чем сильнее была общая ненависть к язычеству, причинившему иудеям сколько всякого рода бед; тем искреннее привязывались иудеи к закону и книгам храмовой библиотеки, тем тщательнее и сознательнее хранили их во всей целости. Особенно гонения и преследования Антиоха Епифана возбуждали в евреях тем большее рвение к занятию Моисеевым законом, к распространению и сохранению его²⁸². Под влиянием подобных добрых расположений, при содействии великой синагоги. рукописи св. книг стали быстро размножаться и распространяться. Повсюду, где можно было, заводить синагоги, имевшие свои свитки Писания. По еврейским преданиям, в каждом большом городе было по нескольку синагог, – во всяком месте, где было больше 10-ти мужей, почему либо замечательных и свободных от занятий, было по синагоге. И из новоз. истории²⁸³ действительно, мы знаем, что синагоги основаны были по всем местам Галилеи, также по всем замечательным городам Греции, Сирии и др., где жило очень много расточенных чад израиля. Кроме того, во всех замечательных городах при сингогах находились школы с более или менее обширными библиотеками и с особыми наставниками²⁸⁴, где народ мог удобно поучаться своему закону и преданиям. Сюда-то, в эти училища, стекались не только молодые, но и зрелые люди в известное время, преимущественно по окончании молитв, во время суббот и по праздничным дням, – стекались слушать законоучителей, возвысившихся в народном мнении, причем каждому позволялось изъявлять свои сомнения и делать возражения. – Бесспорно, все это свидетельствуя о сильной привязанности и любви еврейского народа к св. книгам, еще сильнее развивало в нем привязанность и любовь к занятию ими, еще сильнее побуждало его тщательно хранить их. Для облегчения же похвального занятия св. книгами, для большей понятности и приложимости читаемого, еще со времен Неемии, когда еврейский язык стал выходить из народного употребления, постановлено было прочитанное объяснить на армейском языке²⁸⁵. Сначала и довольно долго этому требованию удовлетворяли только устно, в том опасении, чтоб народ не стал изменять писаные объяснения, и чтоб заставить его почерпать предания в одной школе²⁸⁶. Впоследствии же, когда еврейский язык вышел из живого употребления и его место окончательно заступил язык сиро-халдейский, естественно, для ревностного занятия св. книгами и должного понимания, их недостаточно уже было одних словесных объяснений, настояла большая нужда в объяснениях писанных. И вот со времен маккавеев начали появляться таргумы и таргумимы, представлявшие мысли св. Писания в более или менее удовлетворительном парафразе²⁸⁷. Правда многие, из древних таргумов не дошли до нас, а дошедшие – с течением времени испытали не мало разных изменений. Тем не менее сохранившиеся таргумы очень важны для нас, – потому что представляют сильное доказательство в пользу нашего предмета. Ученый Валтон говорит²⁸⁸: „еврейскому тексту дают свидетельство и утверждают неповрежденность его парафразы, особенно древние, которые следовали за ним шаг за шагом (кача пода), – каковы парафразы Онкелоса и в очень многих местах парафраз Ионафана». – С другой стороны, по желанию просвещенных Птоломеев, старавшихся сделать Александрию средоточием древнего образования, совершен был перевод LXX-ти во 2й половине III-го века до Р. Хр. (282–252)²⁸⁹. Перевод этот скоро распространился везде, где только обитали евреи, рассеянные в греческих областях Римской Империи, и пользовался у них величайшим уважением. За переводом LXX-ти утверждали полное и даже словесное согласие с еврейским текстом²⁹⁰; он находился постоянно как в общественном, так и в частном употреблении; им пользовались еврейские писатели, писавшие на греческом языке, напр. Аристовул, Филон и Флавий. По свидетельству Филона²⁹¹ и талмуда²⁹² перевод этот был признаваем богодухновенным и вполне заступал для еллинистов место еврейского подлинника. – Все это, в соединении с тем не неважным, обстоятельством, что в период времени от маккавеев до явления И. Христа в каждом веке не мало было мужей мудрых и благочестивых, со всевозможным тщанием хранивших закон²⁹³ Божий, – все это дает нам достаточное право заключать, что в этот период ветхоз. писание оставалось в прежнем виде без всякого существенного повреждения. Прямые свидетельства истории не оставляют в этом никакого сомнения. Известный Филон от лица своего народа уверяет, что в продолжении стольких веков его соотечественники не изменили ни одного слова в книгах Моисея²⁹⁴. „Как внимательны мы к своим книгам, – говорит И. Флавий²⁹⁵, – это видно насамом деле. Сколько уже протекло веков, а у нас никто не осмелился ничего ни прибавить к ним, ни отнять от них, ни изменить в них что либо. Всем иудеям от самого рождения внушается мысль, что это учение божественное, что надобно держаться его твердо и что, если потребуется, должно с удовольствием умереть за него. –

После Рожд. Христ. для большой части иудеев, отвергших Мессию, по видимому, не мало было причин к искажению подлинного текста ветхоз. писания. По-видимому, самые обстоятельства, тяжкие и плачевные, в каких находились они по окончательном завоевании Палестины римлянами, должны были сильно располагать евреев к намеренному повреждению этого писания и приятных надежд, какие основывали они на св. книгах, надежд на Мессию и его царство, более не существовало; отвержение неба видимо тяготело над избранным народом; не было у него ни земли обетованной, ни храма, ни жертв... К чему же после того и самые св. книги? Почему, если не из чувства мести, по крайней мере из желания собственных выгод, не поднять на них руки? А выгоды от намеренного повреждения ветхозав. книг, по-видимому, были и не незначительные. Известно, что христиан. пастыри и учители в спорах с иудеями свидетельствами этих книг доказывали им божественное достоинство И. Христа и таким образ. поражали их их же собственным оружием. Что оставалось делать обличаемым евреям, чтоб иметь возможность выходить из борьбы без явного уничтожения? По чувству самосохранения, по внушению унижаемой гордости, что могли предпринять они для спасения себя от позора, если не решиться на изменение в свою пользу спорных мест ветхоз. писания? Примеров подобного рода не мало представляет нам история первых веков христианства. Действительно, многие из церковных отцов и учителей обвиняли евреев в повреждении этого Писания. Св. Иустин Мученик в разговоре с Трифоном обвиняет евреев в том, что они уничтожили много мест в книгах Эздры, псалмов, Исаии и Иеремии. Св. Златоуст²⁹⁶ говорит, что иудеи по неприязни коварно повредили многое и постарались скрыть тайны, предвозвещенные пророками. Бл. Иероним²⁹⁷, так уважавший еврейский текст и так отлично отзывавшийся о нем, свидетельствует, что евреи, дабы не показать, что находятся под клятвою, во Втор.27:26: проклят всяк человек, иже не пребудет во всех словесех закона сего... уничтожили слова всяк и всех и др. – Но обвинения отцов и учителей церкви, при ближайшем рассмотрении дела, очень легко устраняются, именно: большая часть их жаловались не на повреждение еврейского текста, а на умышленную неправильность греческих переводов, сделанных в первые века евреями, на ложность толкований, какие представляли эти последние в подтверждение своих мнений. Дело происходило таким образом, христиан. церковь, состоявшая по преимуществу из язычников и пользовавшаяся переводом LXX-ти, естественно, и одобряла один этот перевод; между тем христиан. пастыри и учители знали, что евреи, обличаемые и поражаемые ими, в защиту своих мнений, сделали новые греческие переводы во многом несогласные с переводом LXX-ти, и что в доказательство их правильности ссылаются с на еврейский текст. Но пастыри и учители, по разным причинам, не справлялись с этим текстом, а как скоро встречали важные несогласия между тем, и другими переводами, заключали, что св. еврейские книги повреждены. Таким образ. св. Иустин, Златоуст, Ириней²⁹⁸, Тертуллиан²⁹⁹ и др., упрекая евреев в повреждении ветхоз. книг, имели в виду не еврейский текст, а переводы Акилы, Симмаха и Феодотиова, которые, действительно, чтоб только не быть благоприятными для христиан, очень часто неправильно передавали многие места ветхоз. Писания. Очевидно, отцы и учители церкви с этой стороны справедливо обвиняли евреев в повреждении ветхоз. книг, или точнее, сейчас помянутых греческих переводов их. Равным образ., нравы были они, когда обвиняли евреев и в том, что эти последние в своих толкованиях стараются несправедливо ослаблять силу доводов. приводимых из в. завета в пользу Мессии и Его благодатного царства и в последствии, подобно большой части спорящих, которые, во что бы ни стало, силятся отстоять проигрываемый спор, евреи поступали таким же образом. Но иное дело повреждение самого еврейского текста и иное повреждение его в переводах; это два предмета совершенно различные, которых никто не имеет права смешивать³⁰⁰. А что касается до представленного обвинения бл. Иеронима, равно как и подобного обвинения Оригена³⁰¹, нужно заметить, что обвинения эти падают не вообще не еврейский текст, а только на некоторые списки его, которые после, вследствие различных причин и остоятельив, очень легко моили подвергнуться повреждению. С другой стороны, обвинения эти касаются не существенных предметов ветхоз. Писания, не таких истин, от изменения которых могли бы пострадать правая вера и добрая нравственность, а немногих мыслей и слов неважного достоинства. Находить же общее, существенное повреждение в еврейском тексте ветхоз. книг помянутые мужи никогда и не думали. „ Если б кто сказал, говорит бл. Иероним что книги еврейские повреждены иудеями, тот пусть послушает, как на этот вопрос отвечает Ориген в VIII-й книге своих толкований на Исаию: никогда Господь и апостолы, обличавшие книжников и фарисеев в прочих преступлениях, не обличали их в этом преступлении, которое было бы величайшим. А если скажут, что еврейские книги повреждены после пришествия Спасителя и после проповедания апостолов, и не могу удержаться от смеха, будто бы Спаситель, евангелисты и апостолы могли приводить свидетельства так, как впоследствии имели испортить их иудеи». Бл. Августин также смотрел на рассматриваемое обвинение, как на неосновательное, говоря, что евреям, рассеянным по всей земле с своими книгами, невозможно было согласиться между собою на счет повреждения их³⁰². Вообще, пастыри и учители церковные, которым доступен был еврейский текст, напр., Климент Александр., Ориген, Евсевий и др., так уверены были в неповрежденности его и, что замечательнее, так убеждены в правоте показаний евреев, что, желая придать более веса своим толкованиям, обыкновенно говорили: я слышал так от еврея, это мнение евреев³⁰³ и т. п. –

Очевидно, в продолжение первых веков христианства, гонимые чада израиля не повреждали еврейского текста ветхоз. Писания. Они не могли придти и никогда не приходили к столь преступному намерению. Гораздо справедливее, предполагать что тяжкие бедствия обрушившиеся на еврейский народ по окончательном завоевании Палестины римлянами, поставляя евреев во враждебные отношения к окружающему, невольно заставляли их сосредоточиваться в самих себе и вместе с тем сильно побуждали их к ревностному занятию св. книгами и неповрежденному хранению этих последних. Любимые мечты о земном Мессии и Его славном царстве, которых никогда не переставали лелеять евреи, исходили из этих книг и поддерживались ими. Народность в этих только книгах находила прибежище, в них и сосредоточивалась. Из этих книг только светился для евреев отрадный луч надежды и счастия... И мы знаем, что евреи рассматриваемого времени, неослабно занимаясь своими св. книгами, прилагали всевозможные меры к неприкосновенному хранению их. Они сами ясно свидетельствуют об этом, как это видно из предисловия к одной еврейской книге Iad hasaha c. IV. Скажем более: евреи исключительно занимались св. книгами, как уверяют сохранившиеся от тогдашних времен письменные памятники еврейские. Все они имеют непосредственное или посредственноe отношение к ветхоз. Писанию. Не только талмуд, говорит Шольц, но и другие галахские и гагадские сочинения евреев суть не более, как тысящекратные отголоски св. книг, обрабатывание которых поглотило почти всю письменную деятельность евреев. – Прежде всего, сюда принадлежат переводы Акилы, с рабскою верностию переводившего еврейский текст³⁰⁴. Симмаха, передававшего больше смысл, чем слова этого текста³⁰⁵ и Феодотиона, который держался средины между тем и другим. Переводы эти, особенно первый и последний пользовались уважением не у одних евреев; к ним прибегали, с ними советовались, их хвалили иногда сами отцы и учители церкви, напр. Златоуст, Федорит³⁰⁶ и др. Точно также сюда принадлежат и неполные переводы, помещенные в гекзаилах Оригена над именем qviuta, sexta et septima³⁰⁷. Подобно Феодотионову переводу, переводы эти в иных местах держатся текста LXX-ти, а в других удаляются к еврейскому тексту. Далее умалчиваем о разных сборниках, явившихся в первые века христианства, каковы Мишна, Гемара и др. которые, заключая в себе не мало постановлений и правил относительно ветхоз. книг, и вообще имея близкое отношение к ним, хотя и не прямо, свидетельствуют, что евреи не выпускали из вида этих книг. Сюда относится таргум палестинский или иерусалимский. и другой таргум, известный также под именем иерусалимского, так называемый таргум 5-ти мегиллот, таргумы псалмов, Иова и притчей, очень сходные по языку и вероятно написанные в одной стране³⁰⁸ и др. За тем сюда нужно причислить талмуды, иерусалимский и вавилонский, причислить с особенным правом, потому что тот и другой содержат бесчисленные предписания относительно чтения и хранения ветхозав. книг. Из талмудов мы видим, что евреи тогдашнего времени принимали строгие меры к чистому хранению еврейского текста и что, в стремлении к этой цели, они сличали между собою различные рукописи. При этом, в случае отступлений и несогласий, они избирали обыкновенно то чтение, на стороне которого было больше сличаемых рукописей. Из талмуда мы узнаем так называемые кетиб вело кери, т. е., когда следовало читать что-нибудь согласно с выноской на поле, хотя бы этого и не было в самом тексте, также кери вело кетиб, т. е., когда не следовало читать чего-нибудь, хоть бы то и было в тексте, и кери кетиб, занимающее средину между помянутыми правилами и т. п. Наконец, талмуд дает нам разуметь, что никто из тогдашних евреев не мог осмелиться на какое бы то ни было повреждение ветхоз. Писания в том суеверном опасении, чтоб вселенная снова не обратилась в хаос, из которого будто бы и вызвана была только для этого Писания³⁰⁹. Но самое твердое ручательство в неослабном занятии евреев ветхоз. Писанием и ревностном хранении его представляет масора (ограждение) – собрание грамматичееких, критических и палеографических замечаний относительно того, что находится в еврейском тексте и что должно быть в нем. – огромный труд, делающий честь ревности и благоговению евреев к своим св. книгам! Иудейские ученые, напр., Абен Эзра, Илия Левит, Иосиф Альбо³¹⁰ и др. отзываются о масоре с отличною похвалою, называя ее оградою закона, стражем св. текста и верят, что она представляет безошибочное руководство в определении подлинного чтения. Точно также и многие христиан. ученые, напр., Фабриций, Карпуовий, Шольц и др., отдают ей большое почтение, говоря, что, выбрав по возможности лучшее чтение, она оказала много услуг верному и неповрежденному хранению еврейского текста. Но другие ученые, напр. Губигант, утверждают, что мазореты намеренно повредили еврейский текст ветхоз. книг, выбрав чтения, благоприятствовавшие их мнениям и отвергнув чтения противные, и повреждение это утвердили авторитетом древности, равно как и своим собственным. Действительно, чтения масоры не всегда правильны и значения, придаваемые ею словам, не всегда истинны. Но чтоб она существенно отступала от древнего чтения и чтобы делала изменения в местах большой важности, – этого нельзя доказать. Мазоретское чтение, как известно, принято караитами, а эти люди, по своим чувствам и отношениям, всего менее могли потворствовать преступным замыслам талмудистов. С другой стороны, до нас дошли некоторые рукописи, списанные с других древнейших, бывших в употреблении прежде введения масоры. Одни из этих рукописей исправлены по мазоретскому тексту, – другие же остались без всяких поправок и между тем они не имеют никакого существенного отличия.... от масоретских рукописей³¹¹. Главное же, масора приложила к словам только знаки гласных букв и, ударения, но самых слов не изменяла. По отнятии этих знаков останутся те же слова с их смыслом и значением, тоже произношение их, что было и до мазоры. Кто может и хочет, может читать и без масоретских знаков, как и поступают до сих пор самаряне, чтение которых не разнится ни в чем существенном от масоретского чтения³¹². –

Спрашивается теперь: согласно ли с правилами исторической критики полагать, будто ветхоз. книг подверглись существенному повреждению в период времени от разрушения второго храма до Мухаммеда? Сообразно ли с здравым смыслом, вопреки столь великому множеству очень надежных ручательств, вопреки свидетельству умных и беспристрастных исследователей³¹³, допускать помянутое повреждение? – Если бы иудеи решились повредить ветхоз. Писание, то без сомнения, они повредили бы места, относившиеся к Мессии, которыми обличали и поражали их, и места, в которых описывались их заблуждения и пороки, страшные проклятия, грозившие им в будущем в случае отпадения от Иеговы и Мессии. Повредить именно эти места требовал человеческий смысл евреев, их прямые выгоды, желание собственного покоя, – так что повреждение других каких либо мест не имело бы побуждения и дели. От чего же те и другие места в еврейском тексте остаются без всяких существенных изменений, и во всем главном согласными с переводом LХХ-ти, древними таргумами и другими переводами? Поэтому-то, ученые евреи и отвергали всегда обвинения, возводимые на них соотечественниками в умышленном повреждении текста ветхоз. Писания. Рав. Гедалия бен Иахья писал³¹⁴: „так как между ними (христианами) распространилась молва и ропот, будто предки наши повредили некоторые изречения пророков и т. п., я счел нужным представить тебе слова главного из мудрых и святых их, по имени Августина. В сочинении своем, называемом De Civitate Dei lib. XV c. 13, Августин говорит: невероятно, чтоб иудеи, рассеянные по всем странам, могли единодушно согласиться на допущение лжи. Пускай, и могли, – но прилично ли подумать, будто из ненависти к другим они повредили св. книги во вред самим себе? „Закон, какой находится в руках наших, – свидетельствовал другой ученый еврей³¹⁵, по преемственной передаче переходя от отцов к детям, без всякого изменения, тот же самый, что дан Моисею на Синае... Если же у других народов находится закон, который разнится от наших списков закона, или изменен в некоторых словах, это произошло от неопытных переписчиков, которые переписывали его для них (народов). Напротив, евреи в высшей степени внимательны к закону и буквам его, к словам полным и недостаточным... И по настоящее время в руках всех иудеев, рассеянным от востока до запада, находится по одному списку (закона) без всякого повреждения». –

Если же и после всего этого захотел бы кто сомневаться в неповрежденности ветхоз. книг, – тому следует напомнить, что по явлении и утверждении христианства, книги эти в большом числе списков перешли в христиан. церковь. И св. церковь, как драгоценнейшее сокровище, хранила их всегда со всевозможным тщанием и хранила в первоначальном виде, без всякого повреждения. Самыми верными пособиями в этом случае служили ей частию еврейские списки, приносимые в нее обращавшимися иудеями и иногда хранившиеся в церковных библиотеках, частию перевод LXX-ти, ни в чем существенном не разнившийся от подлинника и бывший во всеобщем употреблении³¹⁶. Что важнее, – на основании живой неразрывной связи ветхозаветных книг с новозаветными, церковь соединила их вместе, как бы слила судьбу их, так что всякое повреждение, касавшееся первых, неизбежно падало и на последние. Почему здесь и следует обратиться к исторической судьбе св. Писания в христиан. церкви.

История христиан. церкви показывает, что стремление яснее уразуметь и лучше усвоить христиан. учение и желание защитить его в столкновении с язычеством и иудейством были отличительными свойствами развития умственной жизни первенствующих христиан. Из первого стремления, при содействии различных современных условий и обстоятельств, под влиянием частного образа мыслей тех или других лиц, принимавших христианство, со времен апостолов до Мухам меда и далее не переставали развиваться многочисленные ереси и расколы. В продолжении этого периода времени не только каждое столетие, почти каждая половина века имела своих собственных сектантов, более или менее отличных от сектантов предшествовавших. О внутренним состоянием христиан. церкви по большой части было согласно и внешнее отношение ее к язычеству к иудейству. При первом же столкновении христианства с этими последними еще во времена апостолов, – между ними началась жаркая и упорная борьба. Борьба эта в разных видах и на разных поприщах продолжалась, пока язычество и иудейство, побежденные и низложенные, в разные времена не уступили христианству всего поля победы. – Очень естественно, при таком положении христиан. церкви, внутри ее происходили жаркие споры между православными и неправомыслящими. Последние, во что бы ни стало, старались отстаивать свои мнения и учения, приписывать им апостольское происхождение и достоинство, – словом утверждать за ними право, по крайней мере возможность если не на господство, то на спокойное существование в недрах христианства. С своей стороны правомыслившие, очень хорошо сознавая невозможность одновременного существования евангельской истины с делаемою из нее человеческою ложью, ревностно старались выказывать неправоту этих мнений и учений, опровергать и низлагать их. Понятно само собою, что в продолжение всех этих споров священное Писание, как главное руководство христиан. веры и деятельности, должно было сделаться одним из важнейших предметов спора. К Писанию, как к творению Духа истины, не могущего ни обманывать, ни обманываться, прибегали в большой части споров, – приговорами его, как определениями самого неба, старались решить возникавшие распри. При непрестанном появлении еретиков, при удивительном разнообразии заблуждений их, не осталось, может быть, ни одного замечательного места, ни одного важного стиха, к которому не обращались бы, которого не взвесили бы православные или неправомыслившие. Понятно также и то, что христ. еретики и раскольники, желая отстоять свои мнения и учения, но не имея возможности подтвердить их правильным толкованием слова Божия, прибегали к произвольным, неправильным изъяснениям, искажали прямой смысл его. При безуспешности же и этих попыток, не без основания страшась за свои учения, явно опровергаемые, они не редко прибегали к произвольным изменениям св. текста в защиту своих мнений, повреждали его. От этого-то, в продолжение первых веков христианства, отцы и учители церковные постоянно обличали еретиков, это они превратно толкуют св. Писание, произвольно изменяют и повреждают его³¹⁷. Со своей стороны и неправомыслившие, обличаемые и поражаемые православными, сторожа за ними на каждом шагу, но не находя ничего сказать из св. Писания или предания ни против них, пи в защиту своих любимых мнений, как к последнему средству, несправедливо прибегали иногда к подобным обвинениями, православных³¹⁸. Равным образом, при непрестанных спорах, происходивших в первые века христианства между христианами и иудеями, христиане часто обвиняли евреев в намеренном повреждении ветхоз. Книг в тех местах, где они не благоприятствовавали иудейским мнениям³¹⁹. Евреи, не сознавая за собою подобной вины, защищались от нее, при чем в свою очередь несправедливо упрекали своих обвинителей в невежестве и пристрастии, указывали им на мнимую неправильность и поврежденность перевода LXX-ти и т. п. Случалось, что и самые язычники, в стремлении каким бы то ни было образом унизить враждебное для них христианство, замечая внутри его различные партии, враждебные одна другой и обвинявшие одна другую в произвольных толкованиях ев. Писания, упрекали христиан в этих толкованиях и повреждениях³²⁰. –

Таково были положение христиан. церкви в продолжение первых веков ее истории! Следует ли по этому заключать, что св. Писание могло в самом деле потерпеть важные изменения и повреждения? Мы были бы слишком близоруки и несправедливы, если бы на основании этих обвинений стали заключать, что св. Писание, действительно, подверглось общему повреждению, что в него вкрались существенные изменения. Напротив, помянутые укоризны и обвинения едва ли не яснее всего говорят, как внимательны были всегда к Писанию православные, с какою тщательностию, с какою редкою... заботливостию хранили его в опасении, чтоб оно в самом деле не подверглось какому-нибудь повреждению. Поэтому-то, в глазах беспристрастного исследователя эти упреки и обвинения служат едва ли не лучшим доказательством того, что св. Писание не могло подвергнуться и никогда не подвергалось существенному повреждению. Ереси и расколы в христианстве, восходя до времен апостолов, исключают всякую возможность повреждения св. книг, тем больше, что многие из этих книг имели прямое отношение к основаниям расколов и ересей. Нужно только представить отношения, в каких находились православные к еретикам... По этим отношениям чтения, бывшие в употреблении у последних, всего меньше могли войти в православные списки³²¹. – Изложение частнейшей истории свящ. Писания в христианской церкви окончательно подтвердит справедливость нашего положения.

Мы сказали выше, что, по явлении и утверждении христианства, ветхоз. книги перешли к христианам и перешли без всякого существенного повреждения. Непререкаемым доказательством этого служит то, что И. Христос, который не оставлял без обличения ни одного важного заблуждения евреев и, как сердцоведец, укорял их не только за явные, но и за тайные преступления, но никогда не обвинял евреев в повреждении ветхоз. Писания. Каким же образом, спрашивается небесный Учитель истины, который для того и родился, для того и родился, чтоб свидетельствовать об истине, мог оставить без обличения столь важное преступление? Напротив, Спаситель при каждом удобном случае ссылался на ветхоз. книги, на изречения их указывал для доказательства своего посланничества³²², признавал их основанием своего учения³²³, называл их законом Божиим³²⁴, писаниями³²⁵ и отсылал к ним иудеев для убеждения их в божественности своего лица истинности своего учения³²⁶ и т. п. По примеру Учителя поступали и верные ему во всем ученики, наставляемые свыше на всякую истину. Св. апостолы не только не обличали иудеев в повреждении ветхоз. Писания, не только сами далеки были от всякого подобного подозрения и не внушали его своим слушателям, но изречения этого Писания приводили, в своих проповедях как непреложное доказательство³²⁷, истины и с отличною похвалою отзывались о нем предъверующими³²⁸. Ясно, что Спаситель, а за ним и апостолы, признавали, что ветхоз. книги оставались в их время без всякого изменения и повреждения. – Доказательство это должно иметь неотразимую силу и для мухаммедан, потому что, по общему убеждению их, Спаситель не мог говорить никакой неправды не мог поступать лживо³²⁹. Коран свидетельствует об Иисусе Христе, что он пришел подтвердить ветхоз. книги, которые, значит, в Εго время оставались без всякого повреждения. „Мы дали Иисусу, – говорит коран³³⁰ от лица Божия, – евангелие, которое заключает просвещение и руководство, подтверждает пятокнижие и служит наставлением для боящихся Бога“. „Я пришел, – говорится в другом месте корана³³¹ от лица И. Христа, – подтвердить книгу, которая мне предшествовала“... т. е. закон Моисея. Повторяем, что и мухаммедане, без всякого прекословия, должны согласиться, что во времена Спасителя и апостолов книги св. Писания не были повреждены. – Затем, в последующие времена при дальнейшем распространении христианства, чем чаще искажаемо было христ. вероучение чрез смешение его с языческою философиею иудейскими мнениями и чем больше представлялось верующим опасностей быть обманутыми подложными сочинениями, чем больше подвергалось христианство гонениям внешним и брожениям внутренним; тем настоятельнее была потребность в неослабном надзоре за письменными памятниками веры и тем тщательнее было хранение их в первоначальном виде. И мы знаем, что церковь Христова с величайшим тщанием хранила всегда эти памятники, как залоги своего существования, своих прав на милости небесные, хранила и. сохранила без всякого повреждения до времен Мухаммеда и далее. – В этом убеждают нас столько исторических доводов, столько самых разнообразных и самых твердых ручательств, что мы, не желая произвольно оставаться в неверии и упорстве, не можем иметь ни малейшего сомнения в неповрежденности св. книг. Сотни тысяч людей содействовали хранению и распространению св. Писания; оно всегда было в таком большом количестве списков и так распространено, как никакая другая книга, и при всем том в сущности осталось тем же самым, каким вышло из рук св. писателей. Укажите хотя одного писателя, сочинение которого имело бы такое множество самых твердых ручательств о его неповрежденности, в отношении к которому были бы согласны столько самых удовлетворительных свидетельств, сколько имеет оригинальный текст св. Писания, что слова его суть подлинные слова самих св. писателей, и что смысл их верно воспроизведен переводами. В частности, неоспоримыми ручательствами в этом отношении с первого и до четвертого века служат сирский: перевод или Пешито, по отзывам ученых, один из лучших в древности, разные латинские переводы, особенно италийский (vulgata) похваляемый за ясность и точность³³², переводы коптские на наречиях верхнего, среднего и нижнего Египта, замечательные по особенной, простиравшейся до мелочей, верности подлиннику. С другой стороны, такими ручательствами служат труды Оригена, мужа с обширною ученостию и горячею Любовию к истине, который со всевозможным усердием заботился о приобретении древних рукописей, тщательно сносил их между собою, сверял разные переводы и т. п., труды по части пересмотра св. текста, равно как и многочисленные комментарии его, в которых приводится этот текст. Еще толкования Пантена, Феофила Антиох., Ипполита и разные другие творения их, как бы испещренные изречениями св. Писания и т. п., равно и некоторые древние рукописи, которые, если не сами по себе, то по крайней мере в своих подлинниках восходят до рассматриваемого времени и таким образ. дают свидетельства о тогдашнем состоянии св. текста³³³. Св. Ириней, муж знаменитый по своему положению и связям, обладавший всевозможными средствами к приобретению самых верных сведений о тогдашнем состоянии св. текста, опровергавший гностиков, обвинявших православных в повреждении этого текста, вот что говорит о современном состоянии его: «В ней (церкви) находится совершеннейшее употребление писаний, которые, будучи тщательно хранимы, дошли до нас без искажения, не потерпели ни прибавок, ни убавок; чтение их подлинное, изъяснение правильное и точное»³³⁴. Подобным образ. Тертуллиан, муж знаменитый по своему уму и учености, равно как и по уважению, каким пользовался в древности³³⁵, отзывается³³⁶ о современном состоянии св. Писания. Далее, по отношению к IV и V-му векам подобные ручательства представляют: переводы абиссинский, буквально державшийся текста LXX-ти, иеронимов, пользовавшийся на западе таким же уважением, каким на востоке пользовался перевод LXX-ти, армянский, так же весьма исправный и точный, сделанный по списку, присланному от константинопольского патриарха и пересмотры св. текста, предпринимавшиеся Памфилом и Евсевием для палест. церкви пересмотры Гесихия и Лукиа сделанные для египет. церкви и др. мужей, многочисленные толкования разного рода, бесчисленные цитаты в творениях отцов и учителей церковных в правилах и деяниях соборных и т. п., особенно же дошедшие до нас рукописи (одна или две в. зав.), хранившиеся в различных библиотеках Европы. Вл. Августин с силою, свойственною одной истине, поражая современных еретиков, обвинявших православных в повреждении св. Писания, уверяет, что оно находилось в его время без всякого повреждения. «Мне кажется, говорит он, ничего нечестивее не говорят они (еретики), или выражаясь снисходительнее, ничего необдуманнее и слабее, как то, что св. Писания повреждены: потому что они не могут доказать этого ни одним из списков, какие находятся в столь свежей памяти³³⁷. Подобным образ. Сальвиан, церковный учитель V-го века, свидетельствует³³⁸: „Только мы имеем св. Писания полные, неповрежденные, целые, потому что почерпаем их или в самом источнике, или в верном переводе, но так как бы черпали из самого чистого источника“. Наконец, в отношении к VI и VII-му векам и далее, подобные же твердые ручательства в неповрежденности св. Писания находим, – кроме переводов сирского, рабски подстрочного, совершенного епископом Павлом, другого сирского или филоксенийского, который также слово в слово передавал текст подлинника, георгийского, иерусалимско-сирского³³⁹ и др.; кроме толкований, многочисленных цитат в различных памятниках духовной письменности – во многих рукописях в. завет. Писания, написанных как на языках самих св. писателей, так и в различных переводных. А, бесспорно, рукописи и суть списки с других древнейших рукописей, происходящих из первых веков³⁴⁰. Наконец отзывы некоторых отцов и учителей церковных, напр. Григория Великого³⁴¹, Исидора Севильского³⁴², Иоанна Дамаскина³⁴³ и др., из творений которых мы узнаем, что тогдашние христиане признавали св. Писание во всем истинным и божественным, чуждым всякой неправды человеческой, – эти отзывы ясно свидетельствуют о непоколебимой вере этих христиан в неповрежденность св. книг Ветхого и Нового Завета.

Очевидно, во все время до Мухаммеда и далее книги св. Писания оставались все без исключения не поврежденными. Иначе и, быть не могло, особенно в отношении к несогласиям и противоречиям³⁴⁴, какие находятся между учением этих книг и учением Корана. Каждый здравомыслящий согласится, что до открытого выступления Мухаммеда на поприще проповедника и преобразователя веры, – до того времени, пока он не стал ссылаться на книги св. Писания, для христиан и иудеев и не могло быть никаких побуждений к повреждению священных книг, которое ставило бы их в противоречие с Кораном. До времени Мухаммеда Людям Писания не было известно, явится ли новый непризванный пророк (т. е. Мухаммед), который станет проповедовать известное именно учение т. е., ислам и, в подтверждение его будет без всякого основания ссылаться на христиан. св. книги. Не зная этого, Люди Писания очевидно, не могли повредить наугад свои св. книги, повредить именно так, чтоб учение этих последних встало в известные противоречия с учением арабского лжепророка, Мухаммеда.

Таким образ. представленное историческое исследование ставит вне всякого сомнения общую неповрежденность христиан. Писания. Из истории не видно, когда и кем оно повреждено, в какой стране и каким образом повреждено. А без обстоятельного указания этих частных обстоятельств мнимого повреждения христ. св. книг мухаммедане не смеют и настаивать более на этом повреждении. Потому, для очевиднейшего показания несправедливости мухаммеданского мнения, будто книги священного Писания подверглись существенному повреждению, необходимо обратиться к мухаммеданам с вопросом: когда и кто повредил священное Писание? Мухаммедане не дают и не могут дать удовлетворительного ответа на этот простой вопрос. Распространенное между ними, предание³⁴⁵ считает Апостола Павла виновником повреждения только новозаветного Писания. Откуда и как произошло это предание? Мухаммедане не знают хорошо ев. шостола, – не были с ним ни в каких отношениях непосредственных, ни посредственных, кроме того разве, что христиане в спорах с мухаммеданами, указывали иногда в лице Мухаммеда то лице, которое предвозвестил и описал св. Павел во втором своем послании к Солунянам (2Сол.2:3–4). Потому, «ели не из неприязни и ненависти к Ап. Павлу произошло рассматриваемое мнение, начало его можно искать еще разве во мнении некоторых древних еретиков (из евеонитов), которые стараясь соединить христианство с иудейством, называли Апостола Павла отступником от Закона, повредителем истинной веры, не принимали его посланий³⁴⁶. Какой бы ни был, впрочем, источник этого мнения, только само по себе, в каком виде излагается мухаммеданами, представляется оно явною выдумкою, потому и не заслуживало бы опровержения. Повреждение св. книг Нового Завета как тяжкое преступление, прямо противоречит высокому нравственному характеру святого Апостола Павла, противоречит его ревности по славе Божией, его любви к ближним, Его высокому призванию, как благовестника истины. Тем более не мог Апостол Павел повредить ветхозаветные священные книги, потому что в его время они были распространены в бесчисленном множестве списков между иудеями, рассеянными по разным странам Европы, Азии и Африки. С другой стороны, многие списки, как показано выше, перешли и в христианскую церковь вместе с обращением своих владельцев проповедями св. Петра, Иоанна и других Апостолов. Точно также св. Павлу нельзя было повредить Евангелий и Посланий прочих Апостолов, потому что эти св. книги переходили не чрез его руки, а прямо отдавались веровавшим, для которых назначаемы были, входили у них ни общее употребление и размножались чрез переписку. Потому, если б Ап. Павел, предположим, и захотел повредить помянутые книги, его не допустили бы совершить столь великое зло, обличили бы; тем больше, что многие из обращавшихся иудеев были не очень расположены к нему за то, что он прямо отвергал их неправые мнения. Значит, св. Павлу можно было повредить одни только свои послания. Даже предположивши вместе с мухаммеданами, что ап. Павел повредил нечто из Писания необходимо ожидать, что хр. учение и история преподанные, сообщенные и раскрытые в прочих священных книгах, в таком случае явились бы несогласными с самими собою. Но ветхозав. св. книги во всем согласны и с новозаветными книгами, и ни в одном предмете учения и истории не разнятся от них.

Кроме того, мухаммеданское мнение, что христ. Писание повреждено Ап. Павлом, явно противоречит учению Корана и многим мухаммеданским же преданиям. По учению Корана, развитие истинной веры в человечестве, совершавшееся чрез Божия откровения, не терпит перерывов, так что не было и нет промежутков времени, в которое бы Господь не имел у себя истинных чтителей. „Богу, гласит Коран³⁴⁷, принадлежит непрерывное поклонение“. По общепринятому толкованию Джалалю-д-дина, это значит, что Бог во всякое время имел людей, которые истинно чтили Его. И, значит, на – оборот, не было времени, в которое бы не было воздаваемо ему истинного почитания. В частности, по отношению к христианам и иудеям, в Коране говорится³⁴⁸, что распадение их на секты, а вместе с тем и отпадение их от истинной веры, произошло уже после, именно вследствие появления Корана. Джалалю-д-дин в толковании на первое место ясно говорит: „иудеи и христиане... не отступали от того, в чем были, т. е., от своей веры, пока не пришел посланник Божий, Мухаммед и не разделялись на секты, пока не явился он с Кораном. Тоже самое еще яснее подтверждается многими мухаммеданскими преданиями, в которых помянутое учение является так сказать, осуществившимся. Именно Коран признает некоторых из христиан святыми, спасшимися в христ. вере в продолжение первых VI-ти веков: семь ефесских отроков³⁴⁹, христиан еменских³⁵⁰, мученика Георгия, умершего в диоклетианово гонение, мучеников при Дзу-Навасе, тиране иудейском, монахов Циаба или Ценаба и Бахиру и др. С другой стороны, раскрываемая нами мысль подтверждается толкованием притчи о наемниках в вертограде, приписываемым мухаммеданским преданием³⁵¹, самому Мухаммеду: „Пятокнижие дано было знающим его (иудеям), которые, трудившись в нем до полудня, утомились и получили каждый по динарию. Затем, ниспослано было Евангелие разумеющим его (христианам), которые трудились до 9-го часа, утомились и получили по динарию. Наконец вам (мухаммеданам) ниспослан Коран и вы, трудившись в нем до заката солнечного, получили каждый по два динария, почему Люди Писания стали говорить: эти (мослемы) трудились меньше нашего, а платы получили больше! Господь спросил их: оказал ли Я несправедливость вам, отнимая у вас что-нибудь из платы? Нет, отвечали они. И тогда Господь сказал им: это благодать (милость) Моя, которую Я даю, кому благоугодно Мне“. Из представленного толкования притчи нельзя не видеть, что как скоро один народ оказывался неверным Богу и переставал служить Ему, место его тотчас заступал другой народ, которому и ниспосылаемо было новое откровение, так что не было времени, в которое не было бы истинного, неиспорченного откровения, а вместе с тем истинного, благоугодного служения Богу. – Ясно, что иудейская, а равно и христианская религия до появления Корана оставались без всякого повреждения, в своем истинном, первоначальном виде. По естественной необходимости, вместе с этими религиями должны были оставаться без всякого повреждения и св. книги, в которых содержалось учение этих религий. Действительно св. книги В. и Н. Завета как можно заключать из самого Корана, оставались неповрежденными до выступления Мухаммеда на поприще общественного учителя веры, – а повреждены были кем то уже после его выступления, с тою именно целию, чтоб иметь право не признавать Мухаммеда, будто бы предвозвещенного в Писании и не верить его премудрому Корану³⁵². Кто же, именно, спрашиваем, повредил книги священного Писания? Из мест Корана, где он упрекает христиан и иудеев, будто они повинуются своим пастырям и учителям больше, чем самому Богу, а этих последних в том, что они совращают с правого пути своих пасомых³⁵³, – из этих мест, по спасении их с некоторыми другими местами, в которых говорится о повреждении св. Писания³⁵⁴, надобно заключать, что не кто другой, а именно пастыри и учители и виновны в этом повреждении. Лучшие мухаммеданские толковники не оставляют ни малейшего сомнения в справедливости нашего заключения. Яхья³⁵⁵, на основании авторитетов Халяби, Хасана и других высоко уважаемых в мухаммеданском мире, говорит, что иудейские и христиан, учители, по научению сатаны, повредили Закон Моисеев и Евангелие.

По всей вероятности, и это мнение начало свое ведет из такого же мутного источника, из какого произошло и первое мнение. Именно: оно образовалось под влиянием взаимных споров, какие, после Мухаммеда возникали у мухаммедан с христианами и иудеями. Споры эти начались и были довольно жарки еще при жизни самого Мухаммеда, которому, замечает Вейль, не очень легко было вести их, не так легко, как легко вел он их с меккскими язычниками. По большой части Мухаммеду приводилось терпеть поражения ссылки его на св. Писание были осмеиваемы... Помянутые споры не утратили своего жара и впоследствии, особенно в первые времена распространения Ислама по смежным с Аравию странам и по-прежнему были крайне не выгодны для последователей его. Обыкновенно со стороны христиан и иудеев главными действующими лицами в этих спорах были духовные вожди их, пастыри и учители, на которых лежала обязанность ограждать свои паствы от волков и злых делателей. Потому, на пастырей и учителей, преимущественно на них должно было обрушиться и все негодование Мухаммеда и его последователей, вся ненависть, всевозможные упреки и обвинения. В частности, на них должно было пасть обвинение и в повреждении св. Писания, тем больше, что и прежде в разные времена взводили на них это обвинение различные сектанты. Обличаемые и поражаемые пастырями и учителями, при их содействии осуждаемые и изгоняемые из отечественных стран, еретики естественно злобились на них и, обличая в неправославии, укоряли их в произвольных толкованиях и искажениях слова Божия. Скитаясь по разным странам востока, еретики разносили с собою и подобные обвинения, распространяли их среди иноверцев и таким образом становились в этом отношении, так сказать, предтечами мухаммедан.

Представленное мнение мухаммедан, по самому происхождению своему, равно как по своей общности и неопределенности, которая по большой части служит верным признаком незнания или неправды, не заслуживает доверия. Как произведение недоброжелательства и ненависти, вызванное неблагоприятными случайными обстоятельствами, при ближайшем рассмотрении дела, оно оказывается явно несостоятельным и падает само собою. Прежде всего, мнение это противоречит нравственному характеру пастырей и учителей и тем историческим сведениям, какие мы имеем о них. Показано выше, какою пламенною ревностию отличались они всегда в хранении св. памятников своей веры, с каким постоянством, с какою тщательностию смотрели за исправным хранением св. рукописей. Ужели вопреки своим понятиям и чувствованиям, вопреки нравственным убеждениям, они захотели бы решиться, как говорят мухаммедане, на общее повреждение этих рукописей? Но взаимные отношения пастырей и учителей между собою, равно как и отношения их к пасомых, не допустили бы осуществиться подобной решимости, по крайней мере не дозволили бы ей остаться без общей огласки. Из истории мы знаем, что Христиан. пастыри и учители, по общему духу единению и любви, заповеданных последователям. Христовым никогда не составляли в христиан. мире особенных обществ, которые бы резко отделены были как одно от другого, так и от прочих верующих; не составляли и такого сословия, в котором бы все жило и двигалось по мановению не многих высших лиц. Напротив, по самым обязанностям своего звания, они имели свободной голос в делах веры и учения, не стесняясь высказывали свои мнения, как скоро эти мнения казались им согласными с чистым учением Иисуса Христа. От того часто случалось, что, не сходясь между собою в понятиях относительно различных предметов учения или благочиния, но твердо стоя за свои частные мнения, представлявшиеся им больше сообразными с духом веры, пастыри и учители вступали в состязания между собою, состязались жарко и долго. История споров по случаю празднования Пасхи, по поводу перекрещивания еретиков и т. п. достаточно подтверждает нашу мысль. – По отношению к иудейским учителям, рабски преданным своим древним преданиям, нужно сказать тоже самое особенно если возьмем во внимание те несогласия, те распри и споры какие происходили всегда между учителями разных толков; как показано выше, учители раввинские и караитские, не смотря ни на что, оставались постоянно при своих мнениях. – Как же, спрашивается, возможно было взаимное соглашение между таким множеством различных лиц и в деле таком важном каково повреждение св. книг, – лиц, свободных в образе своих мыслей и действий, твердо уверенных в справедливости его, постоянно державшихся его, не смотря ни на какие перемены внешних обстоятельств? Как возможно, когда многие из этих лиц, удаленные на большие расстояния от Аравии, не знали долго если не о лице самого Мухаммеда, по крайней мере о проповедуемой им новой вере, о частных предметах ее? Что могло побудить их к подобному соглашению? Мнимое соглашение это имело бы вероятность разве в том случае, когда бы под христианскими пастырями и иудейскими учителями нужно было разуметь одних тех пастырей и учителей, которые обитали в Аравии и окрестностях ее. Как видно из Корана, Мухаммед с своими последователям и разумел сначала их одних, как людей, с которыми имел непосредственно дело. Но впоследствии он не ограничивался ими одними, а, по естественному ходу дела, начал простирать свои укоризны на всех христиан, пастырей и учителей, равно как и повреждение на вое св. списки, бы они ни находились. По крайней мере у толковников Корана ясно высказывается положение о всеобщем, существенном повреждении книг св. писания. А, с другой стороны, взаимное соглашение на счет этого повреждения одних аравийских пастырей и учителей не имело и не могло иметь никакого значения, никаких важных последствий. Сами они, по малочисленности и незначительности своей, так сказать исчезали в бесчисленном множестве христиан. Пастырей и еврейских учителей, обитавших в других странах. Равно и частное соглашение их теряло свою силу, лишалось важности при несогласии этих последних лиц, которые с своей стороны не имели никакой причины, никаких побуждений вступать с ними в заговор.

Если же, как утверждают мухаммедане, христиан. пастыри и еврейские учители и согласились бы между собою и решились бы повредить се. Писание спрашивается каким образом они могли привести в исполнение подобную решимость в совершенной тайне от пасомых? Как могли остаться без общей огласки действия их с тою целию? С каким искусством ни вели бы свои дела пастыри и учители, как выражаются мухаммедане, с какою осторожностию ни поступали бы они в этом отношении, повреждение св. Писания, как дело всеобщей важности, никак не могло укрыться от пасомых. Известно, что в несметном количестве этих последних всегда было много лиц образованных, которые ревностно занимались св. Писанием и хорошо знали его, – много лиц богатых, которые имели не по одному списку его, а многочисленные собрания св. рукописей. Словом очень много было лиц, которые обладали всеми средствами немедленно открыть всякое существенное повреждение этого Писания. Известно также, что подобные лица, как, и вообще пасомые, никогда не были в рабском подчинении у своих пастырей и учителей. Покорные и послушные своим духовным вождям во всем, что считали согласным с учением веры, с постановлениями и преданиями церкви, они но медленно отказывались от повиновения им, как скоро требования их казались несогласными с законом Божиим, небогоугодными. Поведение константинопольских христиан при появлений лжеучения Нестария и христиан антиохийских по случаю открытия и распространения заблуждений Павла Самосатского, поступки простых верующих в следствие введения иеронимова перевода в некоторых западных епархиях и др. достаточно подтверждают наши слова. Очевидно, при подобном отношении к своим пасомым, пастыри и учители не имели никакой важности произвести общее повреждение в св. книгах. Они и не были никогда виновны в этом преступлении, так несвойственном им и клонившимся к их собственному вреду. Лучше всего невинность их в настоящем случае доказывается тем, что письменные памятники св. Писания, сохранившиеся из времен после мухаммедовых в различных частях света, в разных библиотеках, на разных языках и т. д., все они согласны с подобными памятниками, которые таким же образом дошли до нас из времен домухаммедановых. Именно если допустить, согласно с мухаммеданами, мнимое повреждение св. Писания, то каким образ. расспрашивается, объяснить тогда непонятное согласие тех и других памятников? Каким чудом могло состояться оно? Одно из двух: или повреждены все сказанные памятники по части св. Писания, или неповреждено само Писание. Но первого положения ни под каким видом принять нельзя. Повреждение бесчисленного множества письменных памятников, рассеянных на пространстве всего древнего света, у различных народов, нередко враждебных между собою, между разными лицами, независимыми друг от друга, – такое повреждение, как согласится каждый, решительно не возможно. С другой стороны, нет и никаких признаков, на основании которых можно было бы подозревать сказанные памятники в поновлении, в различных изменениях. Исключения, какие существуют в этом отношении, давно уже открыты и объявлены знатоками филологами, со всею добросовестностию и усердием занимавшимися судьбами св. текста. Очевидно, памятники эти существуют в чистом, первоначальном своем виде, в каком вышли из рук самих писателей. И значит по необходимости должно принять второе положение, именно, что св. Писание всегда оставалось и остается неповрежденным.

И так, повторяем, решительно нет никаких оснований допускать, будто книги св. Писания повреждены в чем либо существенном, точнее, в исторической, догматической и пророческой части. Разве одно самообольщение, либо невежество мухаммедан, отвращающихся от света истины, в состоянии поддерживать и защищать подобное мнение. Кроме того и сам Коран, прямым противоречием самому себе ясно свидетельствует о неосновательности этого своего учения, а тем самым подрывает и уничтожает его. Именно Мухаммед по различным случаям неоднократно высказывался, что послан от Бога для подтверждения книг св. Писания. „Бог послал тебе (Мухаммед), – говорится в гл. 3, ст. 2, – книгу, которая содержит истину и подтверждает предшествовавшие Писания». Известно также, что последователям своим Мухаммед заповедовал веру, в прежние откровения Божии. „Верующие, – учит Коран³⁵⁶ веруйте в Бога и Его посланника, в книгу, которую Он ниспослал ему, в писания нисшедшие прежде него“. А христианам и иудеям он дозволял производить суд и решать свои дела по их собственным книгам, ниспосланным от Бога³⁵⁷ так что, кто не захотел бы поступать таким образ., тот был бы в числе нечестивых. Как же, спрашивается, возможно все это, если св. книги В. и Н. завета подверглись существенному повреждению, в следствие которого по необходимости в них привзошло много ложного и нечестивого? Не значило ли это, что Мухаммед, величавший себя по преимуществу небесным посланником, лучезарным светильником истины³⁵⁸, печатию пророков³⁵⁹, непричастным лжи³⁶⁰, хотел держать людей в заблуждении, намеренно содействовал распространению неправды и нечестия? Если же Мухаммед не питал таких преступных мыслей, если не хотел быть виновником столь великого зла, то какое право, какое основание имел он проповедовать, что книги св. Писания повреждены? Как дошел он до такого ложного и нечестивого мнения? Раскрытие источника, из которого Мухаммед почерпнул это мнение, окончательно покажет всю несправедливость его.

Печально было положение христианства и иудейства в Аравии во времена Мухаммеда. Такое положение, поселяло в нем различные, подозрения и сомнения ,на счет неповрежденого состояния христианства и иудейства. „Аравия богата ересями», заметил еще Берилл, один из епископов в Босре. И мы знаем что, как по географическому положению своему, становившему Аравию в непосредственную связь с Сирией и Египтом, рассадниками древних ересей и расколов, так и по вольному духу туземных обитателей, по их пламенной любви к свободе и независимости, Аравия действительно, была богата ересями и до времен Мухаммеда и во времена его. Без преувеличения можно сказать, что она представляла собою гнездо, в котором собирались, отогревались и проживали последователи разных судейских толков и христианские еретики с самыми различными направлениями и стремлениями. Им было хорошо здесь; их мнения и учения, какие бы они ни были к чему бы ни вели, пользовались здесь полною свободою. Не удивительно после того, что во времена Мухаммеда арабские христиане и иудеи имели много религиозных мнений, самых разнообразных и странных, много заблуждений, непримиримых с здравым смыслом, много суеверий самых безобразных и нелепых. Неудивительно также, что, при неизбежном столкновении разных толков и сект, между последователями их были непрестанные распри и споры, шла постоянная и неутомимая борьба. С одной стороны, христиан. сектанты, как и в других странах враждовали с иудеями, осыпали их упреками и обвинениями, как людей заблуждавших и отверженных. В свою очередь и иудеи³⁶¹ не скупились в упреках и обвинениях по отношению к христианам. С другой, те же сектанты, при взаимных столкновениях, не в их отношениях находились и между собою: в обличениях и насмешках, в упреках и обвинениях никогда не было недостатка. Каждая секта, каждый волк считал и выдавал за истину одни только свои верования, а все другие отвергал и порицал, как неправые и ложные, – в своих лишь последователях находил истинных последователей Евангелия, а на последователей прочих толков смотрел, как на еретиков, повредителей и осквернителей богооткровенной³⁶² Веры³⁶³. – При таком печальном состоянии христиан. и иудейской веры в лице большей части арабских последователей их, – состоянии, при котором и православные последователи их, так сказать исчезали в большинстве неправославных, к каким заключениям должен был придти посторонний наблюдатель, подобный Мухаммеду? Какое понятие, какое убеждение о христианстве и иудействе мог он вывести из своих наблюдений?

Известно, что Мухаммед, прежде чем выступил на поприще религиозного преобразователя, совершил два торговые путешествия в Сирию и множество таких путешествий на различные рынки Счастливой Аравии³⁶⁴. Во время этих путешествий, всегда больше или меньше продолжительных, любознательный глаз его не мог не подметить и не узнать многого, относившегося к религиозному состоянию посещаемых им стран, что ускользало от невнимательных взоров его спутников³⁶⁵. Не нужно забывать также, что Мухаммед жил в Мекке, средоточии не только политической и религиозной, но и промышленной и торговой деятельности обителей Аравии и всегда имел пред глазами живой источник разнообразных сведений в лице многочисленных пришельцев стекавшихся сюда со всех концов Аравии по различным причинам и побуждениям³⁶⁶. Как любознательный купец, по самому занятию своему, долженствовавший проводить не мало времени вне дома, среди разнообразного общества в свободном обращении с этими пришельцами, он легко познакомился как с иудейством, так и с христианством³⁶⁷, что при его наклонности к религиозным беседам и размышлениям как нельзя более вероятно³⁶⁸. Именно: Мухаммед и прежде женитьбы на Хадидже в разные времена проводил пастушескую жизнь, естественно, питавшую в нем религиозное размышление, – и после женитьбы иногда один, а иногда с женой удалялся в пещеру горы Хира, где; подобно деду своему, по нескольку дней и ночей, иногда и целый месяц Рамазан, либо другой какой проводил в благочестивых занятиях и размышлениях³⁶⁹. Приобретенные сказанным образом сведения здесь мог он развивать и восполнять, – мог по своему рассмотреть и обсудить христианство и иудейство, в каком виде представлялись они ему на Аравийском полустрове. После всего этого Мухаммеду нужно было быть очень неопытным, слишком близоруким, чтоб не заместить и не понять сильного повреждения, к каком находились христианская и иудейская веры в лице большой части арабских еретиков. Не таков был он по свидетельству беспристрастной истории³⁷⁰. Судя по великому делу религиозного преобразования, им совершенному и по Корану, большею частию ему одному принадлежащему; судя по образу действий его на поприще общественного учителя и законодателя, нельзя не согласиться, что Мухаммед далеко превосходил многих своих соотечественников.

Мухаммед, подметил те слабые стороны и недостатки, которыми, если можно так выразиться, страдали иудей и христианская религии в лице большой части христианских еретиков и раскольников живших в Аравии и без всякого права приписал поврежденность самым религиям Он говорил, что иудеи и после смерти Мессии остаются глухими и слепыми к внушениям Божиим³⁷¹, что они удалились от заповедей Господа, заключенных в Пятокнижии, даже забыли эту книгу и знали только ложные сказки,³⁷² и т. п. О христианах он отзывался, что они разделились между собою и образовали расколы³⁷³, стали питать друг к другу ненависть и вражду³⁷⁴, намеренно хотели погасить своими устами свет Божий³⁷⁵, забыли и превратили чистое учение Христово³⁷⁶ и т. п. – А от религии, как согласится каждый, прямой, неизбежный переход к вероисповедным источникам, в которых содержится и учение веры, – необходимое заключение к св. книгах, как общих и неизменных правилах веры и деятельности. На этом основании Мухаммеду весьма естественно было, питая сомнение относительно чистоты и неповрежденности иудейской и христианской веры, перенести эти сомнения и на книги св. Писания, – тем больше, что современные религиозные толки христиан. и иудейских обитателей Аравии невольно располагали его к тому. Мы сказали, что отечество Мухаммеда, кроме различных иудейских сектантов, наполнено было разного рода еретиками и раскольниками, частию туземными, главным же образом наводнявшими его из соседних стран. При неизбежных столкновениях и спорах этих людей, постороннему наблюдателю нередко было можно слышать упреки со стороны христиан, что иудеи повредили св. книги В. Завета, – упреки, часто повторявшиеся в продолжение первых веков, и что различные еретики изменяют и извращают св. книги Н. Завета. От еретиков приходилось слышать, что православные, в следствие своих неправильных воззрений на предметы веры и для оправдания этих воззрений, повреждают эти книги. С другой стороны, еретики и раскольники обвиняя своих противников в повреждении св. книг, на место этих последних подставляли книги собственного изделия, как единственно божественные и истинные. Книги эти, как произведения людей с различными ложными направлениями и мнениями, естественно, были несогласны с подлинными св. книгами, и по большой части были несогласны одна с другой, противоречили одна другой. Большая часть их наполнена была странными мнениями и сказаниями, – я от того этим книгам не приписывали никакой цены, не придавали никакого значения последователи других противных сект и т. п.

Таким-то образом Мухаммед, частию по собственным наблюдениям над состоянием религиозных дел своей родины, частию под влиянием помянутых современных толков о повреждении св. Писания, дошел до мысли, что св. книги В. и Н. Завета подверглись большим изменениям и искажениям³⁷⁷. При частых спорах с христианами, особенно же с иудеями, которые решительно отказывались признать в Мухаммеде посланника Божия, ссылки его на книги св. Писания или осмеивали или прямо отвергали³⁷⁸, как совершенно неосновательные, – мысль эта, естественно, мало по малу перешла в нем в твердое убеждение. И вот Коран постепенно наполнялся стихами, в которых как христиане, так особенно иудеи обличаются и укоряются в умышленном повреждении текста своих священных книг.

Христиане всех времен и мест признавали и признают божественный авторитет новозаветных священных книг. С самого начала своего происхождения новозаветное Писание было благоговейно чтимо христианами, как богооткровенное Писание. И в настоящее время христиане основывают на этом Писании, спасительные истины своей веры и деятельности; доселе внимают чтению его, как бы живому слову Господа Иисуса Христа и Его св. Апостолов; доселе читают это Писание с целию назидания, желая проникнуться обитающим в нем божественным духом. Наконец в новозаветном Писании христиане находят обличение всякой лжи, тщетно стремящейся затмить истину Христову. Не так относятся к новозаветному христианскому Писанию мухаммедане: не отрицая божественного характера его, они учат, что оно, вскоре после появления своего на земле, было повреждено и, утративши таким образом все свойства богооткровенного Писания, в настоящее время содержит в себе не Слово Божие, а учение человеческое. Основанием своего учения о поврежденности христианского новозаветного Писания³⁷⁹ мухаммедане считают противоречие евангельского учения учению Корана, признаваемого ими за последнее и совершеннейшее откровение Божие. Сличая учение Евангелия с учением Корана, мухаммедане стремятся подорвать христианское учение, изложенное в Евангелии, и исправить его согласно с Кораном. Таким образом от предполагаемого искажения евангельского учения мухаммедане приходят к естественному заключению и об изменении проповеданной Иисусом Христом религии, – к мысли о том, что исповедуемая современными христианами религия не есть истинная религия, но ложная, и что христиане не могут считать себя истинными поклонниками истинного Бога.

Сказания мухаммедан, направленные к доказательству поврежденности Евангелия касаются, очевидно, истории новозаветного канона; по этому в предлагаемом сочинении, 1) указываются мухаммеданам основания уверенности христиан в неповрежденности евангельского учения из исторической судьбы новозаветного христианского Писания и 2) опровергаются мухаммеданские доказательства поврежденности Евангелия на основании Корана и других мухаммеданских сказаний.

Мухаммедане обвиняют христиан в том, что они извратили евангельское учение и следуют ему до настоящего времени. Не смотря на это нарекание, христиане веруют и могут доказать мухаммеданам, что Евангелие и евангельское учение до настоящего времени сохранило свою божественную, полученную от Господа И. Христа и Его св. Апостолов, Чистоту, истинны Посланник Божий³⁸⁰ Господь наш Иисус Христос, совершивший дело нашего спасения и возвестивший волю Божию людям, как об этом говорится в Евангелии, де оставил после Себя свое учение и совершенное Дм дело нашего спасения без особенного своего промышления, а напротив приложил особенное свое попечение к тому, чтобы основанная Им и записанная Έγο учениками св. Вера могла сохранить божественный свой характер не только до времен Мухаммеда, но и до скончания века. Он повелел своим Апостолам³⁸¹ проповедовать свое учение всем народам, крестя их во имя Отца и Сына и святого Духа, уча их соблюдать все, что Он заповедал самим Апостолам и обещал пребывать с Апостолами во все дни до скончания века. Таким образом Апостолы были преемниками Иисуса Христа и распространяли Его учение везде, куда ни приходили. В числе этих верных евангельскому учению был и св. Павел, обратившийся ко Христу из иудеев по вознесении Его на небо³⁸². Преемниками Апостолов были епископы и пресвитеры церковные, поставленные или самими Апостолами, или их учениками³⁸³. Епископы и пресвитеры были пастырями и учителями верующих во Христа; епископам и пресвитерам вверено было хранение евангельского учения; к ним по этому нам и нужно обратиться за решением спорного у христиан с мухаммеданами вопроса о судьбе христианского новозаветного Писания, – и свидетельство пастырей и учителей Христовой церкви должно иметь для всех непререкаемую важность, Только пастыри и учители церкви служит хранителями и свидетелями учения Господа нашего Иисуса Христа или, что тоже, учения евангельского. Каким образом? Еще сам Господь Иисус Христос отделил из среды своих многочисленных последователей двенадцать Апостолов³⁸⁴ и семьдесят учеников и постепенно приготовлял их к совершению пророчество своего служения. С этою целию Он к ним преимущественно обращал все речи свои, пред ними раскрывал все планы домостроительства спасения нашего, все тайны царствия Божия. С этою целию Он, прежде торжественного посольства их на проповедь во всю вселенную, посылал их проповедовать Евангелие по городам и селам палестинским, предуготовляя их к будущему служению. По вознесении своем да небо, Он ниспослал им Духа Святого, который имел, по словам Спасителя, воспомнить им все, что проповедовал божественный Учитель и наставник их во всякой истине. Что предал Иисус Христос Апостолам, чему научил их, то они и возвестили потом вселенной. И уча по долгу, в следствие повеления Иисуса Христа, ума непрестанно, не смотря на прещения людей, по вся дни, в церкви и в домах, они начинают и продолжают свою проповедь среди тех, которые сами знали – слышали или видели то, о чем свидетельствовали апостолы. Они расходятся в разные и отдаленные страны, где проповедуют одно и тоже. На месте проповеди одного часто является потом другой и учит у же, чему учил и предваривший его.

Таким образом Апостолы проповедовали согласно и между собою, согласно и с теми, которые и сами могли знать об учении и делах Иисуса Христа. Это двоякое согласие их, без которого им не поверили бы, всегда служило верным признаком истинности их учения. Как проповедники всемирные, Апостолы не ограничились и не могли ограничиться одним каким-нибудь местом, не могли сами учить всех и каждого порознь и везде сами исправлять и другие нужды (требы) духовные; знали они и скорое исшествие свое из сей жизни, а потому власть учительства, как и все права своего посланничества, по заповеди Христовой, передавали другим верным человеком, которые способны были продолжить в роде человеческом служение Христово и апостольское и им раскрывали все учение, сказывали всю волю Божию, умоляя их при сем хранить предание Христово. Эти новые избранники начинают дело своего служения под руководством самих Апостолов и продолжают в согласии с ними, в согласии о другими служителями Слова и прочими верующими, которые не ими, а еще до них научены, – среди множества наученных еще Господом, видевших дела и слышавших слова Его, В тоже время, как проповедуют и двенадцать, проповедуют и семьдесят и споспешники их. Поставленные таким образом Апостолами в церквах законные учители, епископы, по заповеди апостольской, с своей стороны также поддерживают³⁸⁵ священную иерархию для каждой частной церкви и для каждой новой области, принявшей веру Христову, поставляют особых законных учителей, которых правоверие и чистота учения и в отдаленные веки свидетельствуется согласием их, как с передавшими им право учения и прежде их бывшими учителями церковными даже до Апостолов, так и с другими современными им пастырями церквей, рассеянных во вселенной, принявшими и соблюдшими в целости св. Веру иго преемству от Апостолов.

При таком согласии хранителей истины Христовой, которой навсегда останется ручательством того, что в церкви преподается одно и то же учение божественное, истинное Христово учение, – то самое, которое Он преподал Апостолам, а сии вселенской церкви, при таком вселенском согласии хранителей Веры Христовой, которое одно могло бы дать силу всякому свидетельству человеческому, дарованы еще свыше чрезвычайные силы к хранению чистоты Веры, а вместе с силами и новые свидетельства чистоты Веры. Как сам Начальник Веры, в доказательство того, что преподанное Им, учение поистине было от Бога, и дела, совершаемые Им, были дела Отца Его, творил знамения и чудеса; так и продолжатели Его дела на земле приняли от Него дар знамениями свидетельствовать, и во Имя Его свидетельствовали, что преподаваемое ими учение и все руководство к святой жизни есть то самое которому научил их Иисус Христос Бож. сила обитавшая в первых служителях, И. Христа давала им власть над умами людей, обитает потом и в тех, кто избирается возвещать слово Его во веки последующие. Поразительные действия этой силы, если в последствии являются более в опытах внутренней духовной жизни, чем в чрезвычайных знамениях внешних, как было в первые дни христианства, – те же опыты силы поистине Божественной для верующих служат непреложным свидетельством того» что удержавшие власть сообщать такую силу не могли изменить ни учения, ни правил, ни всей Веры, запечатлеваемой такою силою. Таким образом преемство благодатной силы, вместе с преемством учения и служения, сохраняющиеся в церкви, служат свидетельством чистоты и неповрежденности содержимой ею Христовой Веры.

Сами продолжатели сего преемства, пастыри церкви на церковь указывают всякому, кто пожелает знать истину. В ней сложены дары Господа, у ней и должно учиться истине³⁸⁶, говорит св. Ириней. Сами представители церкви уверяют, и им нельзя не верить, при очевидном присутствии среди их силы Божией, так поразительно открывшейся с первых дней евангельской проповеди, – сами пастыри церковные согласно уверяют, что церковь, обязанная сохранять закон Веры³⁸⁷, действительно и блюдет во всей целости то, что предано ее хранению³⁸⁸; что сам Господь и Основатель ее так и устроил ее³⁸⁹, сам стал на век в такое отношение к ней³⁹⁰, такие наконец даровал ей силы³⁹¹, что она решительно изъята от возможности утратить когда либо целость и чистоту Веры. Они указывают, в частности, и на самые признаки этой неоскудевающей церкви, неизменно хранящей Веру. Это – правильное непрерывное преемство служения и учения пастырей и учителей церковных. „Пастыри находящиеся в церкви», то есть, те, кой ведут преемство свое от Апостолов, – вместе с преемством епископства, по благоволению Отца, прияли несомненный дар истины... У тех, у коих находится преемство церкви от Апостолов, и пребывает здравая и безукоризненная беседа и неискаженное, неповрежденное слово, inadulteratum et incorruptibile sermonis»³⁹² С преемством служения необходимо соединялось и соединяется в церкви преемство сил и дарований благодатных, потребных для успешного прохождения служения духовного, чрезвычайного и целая жизнь предстоятелей церквей, известная всем и всецело посвященная высокому служению, справедливо усвояла многим из сих свидетельствовавшие о них названия богоглаголивых. При таком преемстве одинодушное согласие с древними отцами и учителями церковными в учении Веры почиталось ближайшим признаком того, что утверждаемое таким согласием учение несомненно ведет свое начало от самих. Апостолов. Этот признак истины считали необходимым³⁹³ и указывали ψ на него еще в первых веках христианства и в частности многие пастыри церквей и целые св. соборы их³⁹⁴. В таком единении со вселенскою церковию исходили пастыри ее на проповедь, утверждение и защищение Веры Христовой; в том же духе единения и покорности церкви решались они, с благословения ее, когда то нужно было, на самую смерть за целость и непрекосновенность Веры. – И так, пока есть в церкви преемство иерархическое, на то между прочим и учрежденное, чтобы св. Вера Христова могла сохраниться во всей полноте и чистоте своей в роды родов; пока есть преемство служения, а с ним и сил, власти и дарований, при единодушном стремлении и заботах пастырей ее соблюсти св. залог, – до тех пор в церкви Христовой нет места каким-либо сомнениям и колебаниям относительно целости предания апостольского и чистоты Веры Христовой.

От твердости предания получает силу и догмат о целости Писания³⁹⁵. Если сохраняется Вера Христова (а она сохраняется), если блюдется предание апостольское (а оно блюдется); то блюдется и Писание. Оно то же предание или часть предания апостольского, а учение Писания не иное что, как учение церкви. Знакомому с устройством церкви, знающему историю ее нет повода сомневаться в целости содержимых ею книг св. Писания. Если Писание хранила церковь и она же предлагает его чадам своим как истинное божественное Писание и этим самым уже признает его неповрежденным, то достаточно одного общего знания ее устройства, достаточно одного понятия о ее святости, чтобы несомненно вериться свидетельству. На церковь по сему прежде всего и указывает христианин вопрошаемый о чистоте исповедуемой им веры.

Но более раздельное и обстоятельное исследование требуется со стороны христиан, когда слышатся со стороны мухаммедан грубые нарекания относительно целости христианской Веры, и в частности священных памятников ее, писаний апостольских. Мухаммедане обвиняют христиан в том, будто они повредили Евангелие и поврожденное содержат доныне.

Чтобы решить, справедливо или нет такое обвинение, или есть ли хотя бы какое-нибудь основание ему 1) обратим внимание на судьбу новозаветных священных книг у христиан, и 2) разберем обстоятельства, в которых они находились от времени происхождения своего, и в которых могли потерпеть повреждение.

Новозаветные священные книги никак не могли потерпеть такой порчи, о какой говорят мухаммедане, тем более не могли на всегда остаться поврежденными. Здесь не в руках одного кого-либо находились книги, не в волю одного кого-либо было предоставлено хранение их. Целая церковь, поставленная на то, чтобы блюсти св. Веру, блюла и драгоценный памятник ее; церкви в сем случае не может не доверять тот; кто захочет узнать образ ее действования, она совершала дела свои в виду вселенной. Но в самой церкви может представиться невыгодным для сбережения Евангелия и прочих апостольских писаний то обстоятельство³⁹⁶, что самый состав (канон) новозаветных книг свящ. Писания торжественно определен церковию только в IV-м веке³⁹⁷ и след. столь ко времени от самого происхождения своего истинно апостольские писания не отделялись от множества других являвшихся почти в одно с ними время псевдоапостольских сочинений, или апокрифов, которые пользовались иногда одинаким с первыми уважением, так как некоторые апокрифы написаны были слушателями самих апостолов и может быть с доброю целию, после скоро подверглись порче и удалились от чистого апостольского учения; с сими-то сочинениями смешиваясь, могли испытывать порчу от еретич. людей и писания истинно апостольские? Обстоятельство важное, пожалуй и потому, что от первых трех веков до IV-го, когда последовало определение новозаветного канона на соборах, не осталось почти ни рукописей, ни выписок из книг Нового Завета, по которым можно было бы судить о первоначальном тексте.

Но это не раннее определение канона на соборах однюдь не ведет к тому заключению. будто прежде не знали священного канона Новаго Завета и книг, принадлежащих к канону не различали от книг непринадлежащих к нему. Учение о каноне, как об отдельном, определенном составе книг и забота о сохранении сих книг, которую показали соборы Отцов четвертого века, принадлежит пастырям частных церквей и в века, предшествовавшие четвертому. Соборы определившие свящ. канон и св. Отцы IV-го века, у которых находится полное обозрение содержащихся в нем св. книг, в определении канона основывались главным образом на вере и свидетельствах об этих книгах св. Отцов и учителей церкви, предшествовавших им веков. Так соборы лаодикийский и карфагенский основанием, исчисления ими священных, книг в каноне и повеления только их читать в церкви, поставляют то, что они прияли от Отцов, что сии книги подобает читать в церкви³⁹⁸,

На это именно предание святых Отцов указывает и св. Кирилл Иерусалимский, когда повелевает принимать исчисленные им книги, как божественные и говорит: „гораздо благоразумнее тебя были и те древние епископы и предстоятели церкви, которых предали“³⁹⁹. – Св. Афанасий Великий, перечислив книги канонические и упомянув о их божественном достоинстве, говорит, что так предали отцам начала самовидцы и слуги бывшии словесе... что св. отцы, исполненные Духа Божия, приводили те свидетельства, излагали и объясняли сии книги⁴⁰⁰. Бл. Августин замечает о канонических книгах, что они хотя удалены от нас по времени, но таковыми (богодухновенными) признаны церковию и мужами ближайшими к этому времени (времени происхождения книг)⁴⁰¹. Рассматривая самые писания св. Отцов и учителей церковных первых трех веков, находим, пастыри IV-го века не напрасно в своих определениях канона указывали на предание от Отцов предшествовавших на все книги, исчисленные в свящ. каноне, и только на них, как на божественные, указывали св. Отцы от самых первых времен церкви. каждой книги канона они заимствуют свидетельства в подтверждение своего учения, приводят их под именем свящ. Писания или Слова Божия, или употребляют при этом имя самого священного писателя, или наконец представляют их от лица первого виновника их, Бога Духа святого. Не каждый из них упоминает обо всех книгах Нового Завета по тому, что не было к тому повода. Но когда они согласно приводят места, как из Божественного Писания, из одних и тех же книг, то сим самым указывают на давнее и общее верование церкви в определенный канон, состав книг. Так. образ., восходя к началу происхождения св. книг, находим, что по мере их происхождения, определялся и самый канон их, или происходило отделение их от произведений человеческого ума. Так у св. Дионисия Ареопагита находим, хотя краткое, указание почти на все книги Нового Завета⁴⁰². Потом в 85-м правиле апостол. исчисляются также все, кроме Апокалипсиса, книги новозаветного канона. По свидетельству Евсевия? еще в первом веке христианства, „когда три первые Евангелия были у всех (христиан) и достигли до св. Иоанна Богослова, он засвидетельствовал истину первых трех евангелий и присовокупил к ним свое четвертое. В словах Евсевия заключается ясное указание на соединение евангелий в одной отдельной книге, бывшее при Апостолах⁴⁰³. – Начало отделения писаний апостольских от прочих книг и особенного внимания к ним можем видеть еще в том распоряжении ап. Павла, которым он предостерегал верных от подложных писаний, выходивших под именем апостольских, – приписывая для сего собственною рукою приветствие в конце своих посланий. – Чрезвычайная потом осторожность, благоразумная осмотрительность, с какою поступали христиане при определении достоинства каждой священ. книги, носившей имя писателя-Апостола. Была даже причиною того, что в некоторых церквах скорее не давали такого достоинства писаниям истинно божественным, чем решались приписать его произведениям происхождения неизвестного, которых тогда являлось много. Здесь-то начало тех несогласий относительно послания Ап. Павла к Евреям, послания Ап. Иуды, 2-го и 2-го посланий Иоанна и Апокалипсиса, несогласий которые происходили в первые века христианства Но эти недоумения были невсеобщи, возникли только в некоторых церквах⁴⁰⁴, и то на короткое время⁴⁰⁵ и происходили не от того, чтоб первые христиане не истинное видели в сих книгах учение, а потому, что не знали иногда, кому из священных писателей принадлежит это учение⁴⁰⁶; или же от того, что поздно в некоторых церквах явились сами эти писания⁴⁰⁷ и т. п.

Главное же, что и при таких недоумениях о некоторых св. книгах Нового Завета, целый состав их от самого времени происхождения своего был принят и храним церковию, как состав писаний истинно Божественных, – в том нет сомнения, когда преемственный ряд писателей церковных согласно указывает на сии книги (силу этого доказательства видим из слов св. Афанасия, приводимых выше); если не каждый из писателей указывает на все книги, это зависело от частного содержания тех именно посланий, о которых не упоминают и которых содержания не касаются писатели церковные; с другой стороны многие древние отеческие писания не дошли до нас. – И так подробное рассмотрение вопроса о судьбе книг в первые века христианства показывает, что о чем заботились соборы IV-го века, того не оставляли без внимания и Отцы предыдущих веков, о том заботилась прежде каждая частная церковь. И стало быть, книги, принадлежащие к канону Нового Завета, отделялись от книг неимеющих равного с ними достоинства, а не смешиваясь с ними, не могли испытать и того повреждения, которому подверглись навсегда некоторые псевдо апостольские сочинения вскоре по своем происхождении. Мало этого; при особенной бдительности пастырей церкви, самые обстоятельства времени происхождения свящ. книг, их распространение, употребление располагаются так, что не было возможности к повреждению текста их в целой церкви, от чего бы оно ни происходило, от злонамеренности ли одного или многих лиц, или от других причин. А если бы по временам и являлись где либо и какие-либо изменения, они не могли бы оставаться незамеченными и неисправленными.

Нет прямых свидетельств древности о том, как равно списки с апостольских писаний, от первых церквей и лиц, к которым они были преданы Апостолами, были передаваемы прочим. Однакож несомненно то, что выходя из рук различных писателей и в разных местах, они передаваемы были в раннее время. О сем свидетельствует употребление их при богослужении еще во дни св. мученика Иустина⁴⁰⁸, и св. Ипполита мученика, Епископа портуэпского⁴⁰⁹, и указания на них писателей первых веков, живших в разных странах⁴¹⁰. При самой (первой) передаче их от одной церкви к другой, что происходило в списках или переводах, нельзя предполагать такого невнимания к делу, чтоб при этом св. книги потерпели сколько-нибудь в своей целости, ибо передавались почти все не от частных лиц, а от целых церквей принимавших первоначально от Апостолов сии писания и получались потом целою церковию, к которой посылались. А в каком состоянии были эти церкви еще до получения апостольских писаний относительно разумения Веры? – Св. Ириней, проведший дни юности своей на Востоке, посетил за тем до половины современного ему христианского мира и наконец, будучи предстоятелем одной из церквей западных, мог свидетельствовать о состоянии церквей что, „многие варварские народы, уверовавише без писания, по вере весьма мудры и угождают Богу, провождая жизнь по всякой правде, чистоте и премудрости. Так что если бы кто стад проповедовать им лжеучение еретическое, они тот час же затворили бы свой слух и далеко бежали бы, не желая даже слышать богохульной беседы. Так они, утверждаясь на древнем апостольском предании не допускают даже до мысли своей какого-либо еретического суемудрия... Сему порядку следуют многие варварские народы, которые уверовав во Христа имеют спасение написанное на сердцах их Духом без бумаги и чернил». В самых писаниях апостольских мы всюду встречаем свидетельства того, что эти писания имеют в виду уже принявших и хорошо разумевших то учение, о котором писание только напоминало им»⁴¹¹. Вера христианская и без Писания так глубоко укоренялась в сердцах христиан, что конечно не об одних коринфских христианах, мог сказать Ап. Павел, что сами христиане с своим твердым образом мыслей, с своей святой, располагаемой по христианским началам, жизни были лучшим посланием знаемым и прочитаемым от всех человек⁴¹², лучшим какого-либо изложения веры христианской, писанного чернилом⁴¹³. Таковые ли христиане могли принять и держать что-либо чуждое апостольского предания? Или: не способны ли были они увидеть и не нашли ли бы средств исправить какие-либо повреждения или изменения в писаниях апостольских, если бы только были такие повреждения? Утверждение христиан в вере, глубокое познание ее было причиною и высокого совершенства переводов, явившихся в церкви с первых времен ее.

Передаваемые и получаемые таким образом во всей целости, апостольские писания с ранних пор и на последующее время ограждались в своей целости и самым распространением своим в списках и переводах и тем, что они вносились в многочисленные творения и учителей и Отцов христ. церкви: в их догматических, полемических писаниях, в беседах, особенно в толкованиях на книги Нового Завета еще в первые века христианства как бы переписаны все книги Н. Завета⁴¹⁴. А чрез это состав новозаветных св. книг получал, так сказать, материальную прочность и обеспечение на будущее время относительно целости своего текста или буквы.

От самого употребления новозав. св. книг, какого не имели никакие другие книги. зависело, что они хранились не в одних вещественных памятниках, но и в самом сознании и памяти людей⁴¹⁵. От времен св. Иустина мученика сохранилось свидетельство, что эти книги читались в церкви при богослужении. Чтение располагалось так, что каждому дню, каждому последованию служб церковных усвоялись известные отделения книг, и с повторением служб постоянно повторялось и чтение усвоенных им отделений новозав. книг. Известные из церковного употребления, книги эти читались и по домам, в благочестивых семействах христианских, изъяснение их входило в круг занятий домашнего воспитания; частое и благоговейное чтение Писания и изучение его, без сомнения, было при чиною, что очень многие христиане знали наизусть целые книга его, известные христианам с детства; новозав. книги постоянно и буквально обновлялись в памяти их при слушании церковных поучений. Составляя существенную часть богослужения, церковные поучения большею частию состояли в изъяснении св. Писания, – в изъяснении не только содержания известного отделения из Писания, но даже каждого в нем речения, каждого слова. Не один Златоустый, а и другие, при изъяснении Писания обращали внимание на самое размещение или порядок слов, как и предметов Писания, на замен одних другими в сходных или одинаковых по содержанию местах, на значение и отношение между собою самых частиц. И если внимание слушателей не ослабевало при этом, то конечно потому, что им хорошо были известны толкуемые места; а когда толкование шло по порядку частей изъясняемой книги. слушатели предварительно дома прочитывали назначавшуюся для изъяснения часть Писания и при этом внимательные к своему званию христиане всюду встречаясь с тем, что напоминало им о содержании свящ. книг Н. Завета.⁴¹⁶ Не в одних книгах хранилось содержание сих книг: главный предмет изъявление Сына Божия во плоти и совершенное им спасение людям, вся внешняя обрядовая часть хр. веры постоянно напоминали верующим Иисуса Христа и совершенное Ии спасение людей и поставляла верных в невозможность забывать о своем. Спасителе Господе. Всегда один и тот же предмет поучений, какие слышали христиане, – один и тот же предмет таинств, которые им преподавались, – праздников, какие они торжествовали, – обрядов, которые они видели, – молитв, которые совершали, – предмет всего этого есть предмет и Евангелия. Когда родители учили детей истинам веры, они говорили им об Иисусе Христе и совершенном Им спасении. Пастыри церкви во всех своих наставлениях людям всенародных и частных обязаны были проповедовать об Иисусе Христе. Он усыновлял христианина Богу в крещении, даровал Духа святого, изглаждал грехи, и христиане знали это. Он укреплял, утешал их в недугах их, благословлял и освящал их браки, посылал непрерывно пастырей для их просвещения и руководства и раздаяния людям Его благодати. Чин божественной литургии⁴¹⁷ ежедневно совершаемой, в ее знаменательных действиях представлял им все дело искупления. – Праздники, ими чествуемые, каждый год с большою подробностию, раздельно и в порядке⁴¹⁸ напоминали им о предметах веры; обряды и внешние священнодействия возвещали христианам Иисуса Христа. Сами христиане в своих молитвах утром, в полдень и вечером ежедневно беседовали с Иисусом Христом, воспоминали о делах Его. Все дела веры и благочестия не имели у них другого предмета, кроме Иисуса Христа: все начиналось, все производилось и оканчивалось Им⁴¹⁹. Поэтому мы можем сказать, что Иисус Христос для позднейших христиан всегда был столько же видим и ощутителен, сколько Он был видим для непосредственных свидетелей Его жизни и смерти. – Служа началом поведения христиан, и проникая всю жизнь их, истины христианской веры хранились, как запечатленные в сосудах, даже в самых неважных обычаях жизни.

Если христиане хорошо знали веру свою, если еще до появления книг евангельских, главный предмет веры и Евангелия, – Христос ясно преднаписан был пред очами их⁴²⁰, если вся жизнь их была постоянным изображением дел Его; то кто бы омрачил зрение их, кто бы воспрепятствовал им в письменных памятниках сей Веры видеть какие-либо неправильности или изменения, если бы только были сии изменения? Истины евангельские так глубоко проникали их жизнь и сознание, что они не могли не заметить, но могли не обратить внимания, если бы увидели в Евангелии или услышали при чтении его что либо чуждое чистому учению Веры. Зная повсюдное распространение новозаветных книг Писания (в списках и переводах), их употребление, всеобщую в христианстве, известность содержания их, защитники древнего учес уверенностию доказывали тщету всякого покушения повредить в каких либо местах книги евангельские. „Напрасно Маркион хотел исключить и изгладить Евангелия свидетельство Христово, – писал Тертуллиан. „Пусть прежде изгладит Маркион его из всей вселенной, где оно всюду начертано, пусть изгладит его сознания каждого из нас“.⁴²¹ Не в одних письменах хранилась христ. вера, по сему то во дни Диоклетинова гонения, когда у христиан отнимали священные книги, они говорили, что если бы отняли у них и истребили все списки Евангелия, вместе с другими священными книгами, проповедь евангельская не умолкла бы и вера на век хранилась бы в памяти людей. Но враги христианства не успевали в умыслах своих: до IV века в многочисленных писаниях Отцов и учителей церковных, в их творениях догматических нравственных, особенно толковательных на св. Писание всецело переписываются книги Нового Завета, – а в церквах апостольских хранились еще самые автографы евангелистов, как и прочих Апостолов. Тертуллиан в свое время писал: „хотите ли удовлетворить такому любопытству, которого цель – спасение? Посетите апостольские церкви, где стоят еще поныне на прежнем месте кафедры Апостолов, где, слушая чтение оригинальных их посланий, вы думаете, что видите их самих, что слышите их голос. Если от вас не далеко Ахаия, вы можете быть в Коринфе. Не далеко Македония? – сходите в Филиппы и Фессалонику. Если случится вам быть в Азии, отправьтесь в Ефес“... Еще яснее и решительнее говорят Ориген и Иероним. Ориген, собиравший различные списки В. и Н. Завета, и бл. Иероним, также не мало занимавшийся Писанием, согласно утверждают, что автограф св. Матфея существовал еще в их время. Нет оснований отвергать также известие александрийской хроники, что в IV веке в Ефесе с уважением хранилось Евангелие Иоанна, писанное собственною рукою евангелиста. Нельзя найти ничего неправдоподобного и в предании о списке Евангелия Матфея, писанном в 1-м веке рукою Ап. Варнавы и найденном на груди Апостола в 488 году (на острове Кипре), когда обретены были нетленные его останки. Если все это кажется как бы мало замеченным современниками (при рассказе об апостольских списках у древних не заметно, чтобы напр., с уцелевшими от времен апостольских списках евенгелий сличали списки, употреблявшиеся в позднейшее время, то это доказывает только, что при открытии или вообще при сохранении древних списков не сомневались в правильности списков и позднейшего происхождения; или если и сличали позднейшие списки с древнейшими, то значительных разностей не находили.

Так как нельзя представить себе книги, различные списки которой в разных местах с течением времени, от самого употребления книги и частой переписки экземпляров, хотя по временам не показывали бы разности в чтениях; то и не отрицаем, чтоб и не показывались иногда где-либо, в обширных пределах христ. церкви, на пространстве такого числа веков каких-либо изменений и разностей в списках новозав. книг.

Но это были не прибавки или изменения содержания вместе с изменением текста Евангелия, о чем говорят мухаммедане, а простые описки переписчиков. Происхождение таких ошибок совершенно понятно для того, кто занимался перепискою чужых сочинений или сличением каких бы то ни было списков с подлинниками их. Все подобного рода разности в чтениях касаются достоверности содержания книг, ни целости учения и верности истории, излагаемой в них. Эти списки ни мало не вредили чистоте веры христианской, так как вера и руководство в вере хранится у христиан не в одних только письменах.

С другой стороны если и являлись неисправности в списках книг Нов: Зав. – они могли являться только в некоторых частных церквах, а в церкви вселенской сохранялись всегда верные, не поврежденные рукописи свящ. новозаветных книг⁴²². Являлись изменения в тексте апостольских писаний и могли удержаться только на время. Пастыри церкви, бдительные в сохранении апостольского предания, скоро замечали самые не значительные уклонения и разности⁴²³. И как действовала церковь вообще для охранения чистоты Веры, так же и относительно целости текста свящ. книг; в том же духе единения с церковию, вселенскою по пространству и по времени, искали и находили пастыри церкви и средства к устранению ошибок, замеченных в списках священного Писания Нового Завета. Какие и когда бы ни появлялись изменения и неправильности в тесте Нового Завета, или только сомнения относительно правильности чтения, – списки этих книг, употребившиеся в других современных церквах, рукописи сохранившиеся от прежних времен, писания предшествовавших христианских писателей, в которых приводились места из Нового Завета, число известных чтений, переводы писаний апостольских, бывшие на других языках, или, – если нужно было исправить чтение или доказать поставленную в сомнение, верность его в переводах, – текст первоначального языка praecedens lingua, не говоря о связи речи в разбираемом месте и глубоком познании пастырей церкви в вере. Давали надежные пособия к определению подлинного чтения. Таким образом Евангелие и прочие христианские новозаветные Писания сохранились неповрежденными от времен св. Апостолов и до наших дней. К такому убеждению христиане приходят из рассмотрения исторической судьбы своих священных книг. Откуда же спрашивается, мог заимствовать Мухаммед противное мнение? Кто сказал ему, что христианские священные книги повреждены? Отвечаем: Мухаммед дошел до мысли о поврежденности Евангелия из самообольщения, из ложного представления о себе, как об истинном пророке Божием и точнее из ложного Убеждения, что он как истинный посланник Божий. Должен быть предсказан во христианских Писаниях. В этом убеждении его поддерживали подобострастные люди, не достойные называться именем христиан, которые, может быть даже из страха за свою жизнь, несправедливо относили к нему предсказания Господа Иисуса Христа об Утешителе Духе, обещанном Им своим ученикам⁴²⁴ и которого они действительно получили в день пятидесятницы, т. е. в пятидесятый день по воскресении Иисуса Христа⁴²⁵. Позднейшим мухаммеданам не трудно было, на основании этой мысли отыскивать пророчества о Мухаммеде и в Писаниях Ветхого Завета и, воспользовавшись неприятным отношением иудействующих сект к лицу Ап. – Павла за его обращение ко Христу,⁴²⁶ приписали великому исповеднику евангельской истины повреждение Евангелия. Обратимся к. самым сказаниям мухаммедан о поврежденности Евангелия. Разбор этих сказаний покажет мухаммеданам, что они утверждают противное многим местам Корана и многим авторитетам мухаммеданства.

Приписывая св. Ап. Павлу повреждение евангельского учения, мухаммедане рассказывают о нем, что он был иудей, начальствовавший над сильным войском и постоянно воевавший с последователями Иисуса, во под старость лет вошел, при помощи грубого обмана, в общество христиан, прославился притворною набожностию и приобрел большое нравственное влияние на простодушных христиан. Своим влиянием Аги. Павел воспользовался для совращения христиан в ересь, для уклонении их от истинного учения Евания, сходного с учением Корана, к современному христианскому учению. Обладая убедительным красноречием, Павел расстроил лживым своим учением сначала общество первых последователей Иисуса а потом ввел в заблуждение трех особенно мудрых мужей христиан: Мальку, Настория и Мар-Якуба. Каждому них он преподал особое учение об Иисусе и после того неизвестно куда скрылся. Каждый из них трех обольщенных Павлом проповедовал свое учение и приобретал себе последователей. С течением времени в обществе последователей Иисуса появилось много сект и виновником всех заблуждений современных христиан был Павел, которого мухаммедане называют за это весьма грубым именем проклятый (мальгун). Увлеченные Павлом последователи Иисуса отступили от истинного учения своего пророка я не имеют правильных священных книг, а известные у них четыре евангелия содержат совсем не то учение, какое заключалось в Евангелии Иисуса и им не нужно доверять, как явно несообразным с словом Божием (т. е. Кораном). – В таком виде представляют мухаммедане историю повреждения евангельского учения⁴²⁷.

Из представленного рассказа видно, что Евангельское учение было повреждено вскоре по вознесении Иисуса Христа⁴²⁸ на небо и следовательно за долго до Мухаммеда; но из Корана видно противное, „Те которые веруют в ниспосланную тебе (Мухаммеду) книгу и в книги ниспосланные прежде (т. е. и в Евангелие) – те руководимы Господом и наследуют блаженство», говорится в одном месте Корана.⁴²⁹ Из этих слов видно, что Евангелие во время Мухаммеда существовало и что следующие его учению получат блаженство; следовательно оно повреждено не было. – В другом месте читаем: „Бог один. Он ниспослал тебе (Мухаммеду) книгу, подтверждающую прежде ниспосланные книги. Он ниспослал Пятокнижие и Евангелие в руководство людям»⁴³⁰. Из этих слов видно, что Коран подтверждает, а не отменяет Евангелие. „Коран подтверждает то, что ниспослано прежде него“,⁴³¹ „Скажи (т. е. Мухаммед): мы одинаково и с верою чтим то, что ниспослано нам и книги данные Аврааму, и Измаилу, и Исааку, и Иакову, и 12-ти коленам, и что ниспослано было Моисею, Иисусу и пророкам от Господа их, и не делаем между ними никакого различия“⁴³². Этими словами сам Бог повелевает Мухаммеду чтить Евангелие, как книгу ниспосланную Богом, а этой чести оно не заслуживало бы, если бы было повреждено, потому что являлось бы уже делом человеческим, а не божественным произведением. Из этих слов видно также, что Бог не повелевает Мухаммеду делать различия между Кораном и Евангелием, а этого повеления не могло бы быть, если бы Евангелие было повреждено, потому что Коран, с которым Евангелие сравнивается, не поврежден. „Если бы христиане следовали Евангелию, то наслаждались бы величайшими благами от своего Господа»⁴³³. И этими словами Мухаммед высказывает на Евангелие взгляд, как на книгу, не утратившую своего божественного характера. Сюда же относятся те места Корана, в которых Мухаммед называет Евангелие словом Божиим, светом Божиим, книгою света, непогрешитильным правилом истины, руководством, направлением, совершенно необходимым для стяжания жизни вечной⁴³⁴:

Из общих отзывов Мухаммеда о христианах современных ему и бывших до него, из отзывов, произнесенных им в начале своей проповеднической деятельности, также никак нельзя заключать о том, будто свящ. книги их были повреждены. Мы видим, что в начале своей проповеднической деятельности, Мухаммед обратил все свое внимание на идолопоклонников, потом на евреев, а у христиан он искал расположения и еще не решал судьбы их в стихах Корана. – Упоминая в Коране⁴³⁵ о мученичестве христиан, живших в Наджране, при Дзу-Навасе, иудейском правителе этой области (это было лет за 50 до Мухаммеда) за исповедание веры Христовой, Мухаммед с полным благоговением указывает на их подвиг своим последователям, и выражает свое негодование против жестокого иудея. Он похваляет веру христиан, называет их верующими и говорит, что они за Соблюдение веры будут награждены Богом⁴³⁶. Толковники Корана в своих толкованиях на это место также с уважением отзываются о мучениках Наджрана. – Из 30-й главы Корана носящей название: Греки, также не видим, чтобы христиане отступили от веры (а вместе с тем повредили и памятники ее). В этом месте Корана Мухаммед называет христиан верующими (хотя и равняет их с своими последователями относительно правоверия, равно представляя тех и других мусульманами) и свидетельствует о силе веры их. Вот относящиеся сюда стихи: „Греки побеждены (персами) в ближайших странах; но, будучи побеждены, они скоро сами будут побеждать, Бог располагает прошедшим и будущим. В тот самый день обрадуются верующие победе от Господа; таково обещание Божие. Бог не изменяет своему обещанию, но большая часть людей заблуждаются“⁴³⁷. – Олова эти сказаны были Мухаммедом при следующих обстоятельствах: в продолжение шести лет (621–627) Константинополь был в самом крайнем положении: зараза внутри, Авары и Персы совне грозили ему неминуемою гибелию. Хосрев (Хозрой Парвиз) надеялся на завоевание всей восточной части Ршиской Империи; в продолжение пяти лет отряды его всюду губили греков: Египет, Сирия и вся Малая Азия до стен Царьграда наводнились персами. Ираклий, потеряв надежду на спасение Византии, решился было оставить ее. Все предвидели совершенное падение Византии, и торжество Сассанидов. Когда разнесся слух между арабскими христианами, что христиане византийские побеждены, то меккские идолопоклонники смеялись над ниш и говорили: отчего Бог попустил многобожникам победить христиан тогда как боги арабов около 50 лет тому назад защитили храм Мекки от нападений христиан? Слух о победе персов опечалил, по словам толковников Корана, и христиан и последователей Мухаммеда, которые только что оставили идолопоклонство⁴³⁸. Мухаммед утешал своих последователей и христиан, у которых он искал расположения, предсказанием⁴³⁹: „В продолжение немногих лет⁴⁴⁰, говорит он „(византийцы) сами будут побеждать. В этот самый день и верующие обрадуются победе от Господа». Мухаммед наверное разумел, что его последователи порадуются вместе с христианами в тот день, когда услышат о победе греков (византийских); тогда им придет очередь радоваться, а идолопоклонникам печалиться.⁴⁴¹ – В приведенном месте Корана решительно нет мысли о том, чтобы христиане изменили веру свою, а с нею и свою книгу: с изменением веры христиан в понятиях позднейших мухаммедан всегда соединяется представление и об изменении Евангелия. Но в приведенных словах Корана христиане, как истинные почитатели единого Бога. – чему научил их Иисус Христос, – поставляются, на ряду с последователями Мухаммеда в противоположность многобожникам, как в последствии мухаммедане стали называть и самих христиан за то, что они забыли будто бы учение Иисуса Христа о Боге едином, придали Богу Сына и Богом назвали Деву Марию, Преч. Матерь Иисуса Христа.

И не один Коран, а и последующие мухаммед. писатели представляют христиан современников Мухаммеда совершенно сохранившими веру Христову. Эта вера, по их неправильному понятию, приготовляла к Мухаммеду и верный Христу не мог не признать обещанного будто бы Им в Евангелии Мухаммеда пророком; след. современные Мухаммеду христиане, сохранив веру, сохранили и писанный памятник ее, т. е. Евангелие. В этом мухаммедане могут убедиться из своего же взгляда на странное поведение Ираклия по отношению к Мухаммеду. Им известно, что Ираклий не смотря на то, что знал об успехах Мухаммеда в Аравии и что посол Мухаммеда вручил Ираклию да же письмо от Мухаммеда, которым приглашал императора к принятию ислама, не смотря на это, Ираклий с непонятным хладнокровием смотрел на все происходившее в Аравии и как будто хотел сказать, что не его дело действовать против пророка Божия. Мухаммедане также знают, что Ираклий осведомлялся о здоровье и успехах Мухаммеда от его посла, с к которым обходился ласково и которого отпустил обратно с богатыми дарами для Мухаммеда. Этот поступок и постоянное равнодушие Ираклия к успехам Мухаммеда и его преемников мухаммедане объясняют внутренним убеждением христианского императора в правоте неправого дела Мухаммеда, убеждением, основанным будто бы на истинном разумении пророчества Евангелия, что Мухаммед есть тот самый параклит, которого обещал Бог послать миру для утешения людей⁴⁴². Только, прибавляют они, властолюбие и мирские суеты не позволили Ираклию вполне обнаружить пред Мухаммедом свою веру в него. Табари, ч. 4. Умышленно мухаммедане не принимают во внимание того, что Мухаммед, объявляя себя пророком, предсказанным, в Евангелии, имел причины и должен был верить, или по крайней мере других уверять в целости Евангелия, в бож. его достоинстве и неповрежденности. Он знал, как и весь мир знает, что пророк, посылаемый передать людям новый закон, всегда имеет предварительные о себе пророчества в священных книгах в подтверждение своего бож. посланничества. Тем нужнее было Мухаммеду указать на пророчества, что он отказался совершать чудеса, которых от него требовали в доказательство его высшего посланничества: он указывал на одни пророчества только о себе, содержащиеся будто бы в древних священных книгах⁴⁴³. Здесь-то Мухаммед и находил нужным показывать истину. Евангелия, божест. его достоинство, причем необходимо должен был подразумевать неповрежденность его. Он так и делал. „После других пророков Мы послали, говорится в Коране от лица Божия, Иисуса, Сына Марии, чтобы он подтвердил бывший прежде его Закон Моисея и дали Ему Евангелие, в котором руководство и свет, подтверждение и оправдание того, что предсказано в законе Моисея. Оно (Евангелие) руководство и увещание боящимся Бога. И так исповедующие Евангелие (то есть христиане) должны рассуждать по руководству того, что Бог открыл им в Евангелии. А которые не стали бы судить тио тому, что открыл Бог, эти нарушители Завета⁴⁴⁴. В приведенных словах Корана Мухаммед от лица самого Бога убеждает христиан руководствоваться Евангелием, к чему Господь не стал бы призывать, если бы исшедшее от него Евангелие уже было до испорчено и след. теряло доверие к себе и вводило в заблуждение, как содержащее истину не всегда божескую, а часто и человеческую. Это убеждение Мухам; меда от лица Божия клонится к тому, чтобы христиане читали в Евангелии пророчества о Мухаммеде и убеждались к принятию его, как истинного пророка Божия и других склоняли бы к тому. В других местах Корана Мухаммед смело и со всею уверенностию убеждает своих последователей идти к христианам и убедиться при помощи их в справедливости всею того, что в Коране говорится. „Если в тебе родится сомнение, говорится в Коране, относительно того, что Мы тебе открыли, спроси тех, которые читали прежде тебя ниспосланные священные книги (то есть, иудеев и христиан, прибавляет Джалалю-д-дин). Тебе ниспослана истина от Бога; не будь в числе сомневающихся»⁴⁴⁵. В этих словах Корана также прямо говорится о целости Евангелия, бывшего в руках христиан во дни Мухаммеда. Если бы оно было повреждено, то не годилось бы для поверки по нему только что даруемого, будто бы от Бога, откровения? как того хочет Мухаммед. Утверждая таким образом важность книг, находящихся в руках христиан, Коран в то же время ссылается и на пророчества находящиеся в сих книгах о Мухаммеде. „Мое милосердие всех объемлет, говорит Коран от лица Божия; Я определяю его тем, кто меня боится, подает милостыню и верует в мои знамения (разумеются стихи Корана), тем кто следует пророку неученому, предсказанному в их (иудеев и христиан) книгах, в Законе и Евангелии“.⁴⁴⁶ Слово-то, по смыслу Корана необходимо допустить, что свящ. книги христиан сохранились до времени Мухаммеда неповрежденными потому, что в них предполагаются пророчества о Мухаммеде, от которых зависит целость самой веры. Если бы книги сии были повреждены, то на них нельзя было бы ссылаться без всякого упоминания о их порче, особенно порче, не оставившей и следов древней веры, без всякого ограничения мысли о их достоинстве. Мухаммед, напротив постоянно отзывается о свящ. книгах христиан, как книгах божественных, как руководстве к истине и свету.

Когда отосланные к христианам выслушать в их свящ. книгах пророчества о Мухаммеде не нашли в свящ. книгах христиан пророчеств Иисуса Христа о Мухаммеде и даже были уверены христианами, что в Евангелии таких пророчеств и быть не может, тогда в Коране появился следующий совет, обращенный к последователям Мухаммеда: „не спорьте с людьми писаний, а скромно скажите им мы: веруем в книгу данную нам и в книги вам данные; Бог наш и Бог ват единый Бог»⁴⁴⁷. И в приведенных словах нет мысли о повреждении свящ. книг христиан. Слова Корана могут указывать только на то, что христиане не хотели читать Евангелия по просьбе мухаммедан или, как мог представить себе Мухаммед, нс умели дать толкования местам Евангелия, содержащим в себе предполагаемые пророчества, не хотели или не умели дать им такого толкования, какое дал бы им Мухаммед. Когда же наконец Мухаммед услышал, что христиане решительно утверждают, что в Евангелии действительно нет никаких предсказаний о Мухаммеде, то в Коране решительно также было объявлено, что христиане, с злым намерением скрывают в своих книгах пророчества о Мухаммеде. „Люди Писания! посланник наш, говорится в Коране, показал вам много такого, что вы скрывали из Писания, но о многом он умолчал“⁴⁴⁸, – умолчал о многом, прибавляет Джалалю-д-дин потому, что это послужило бы не к исправлению вашему, а только к посрамлению и смущению. Это было уже в Медине и после того Мухаммед не один раз упрекал христиан в тому что они будто бы скрыли пророчества о нем, потому что, переписывая свои свящ. книги закона на продажу, намеренно опускали в них пророчества о Мухаммеде и так. обр. подобно иудеям повредили свои свящ. книги⁴⁴⁹ с намерением погасить своими устами или руками свет Божий⁴⁵⁰. Джалалю-д-дин, в толковании на 2 гл. 83 ст. Корана, говорит: христиане ждали явления Мухаммеда, о котором знали из Евангелия, и молились Богу о помощи против тех, которые не захотят уверовать в него. Но, когда Мухаммед пришел, они по своекорыстию и злобе скрыли или изгладили в своих свящ. книгах пророчества о нем.

Таким образом в Коране с одной стороны неоднократно и с большою силою предписывается вера и Евангелие как и в Коран; дается совет современным Мухаммеду христианам по Евангелию обсуждать дела свои, восхваляется Евангелие, называется руководством к истине, светлым светильником и прямым путем ко опасению. С другой стороны, Коран заповедует христианам, хотя и не правильно, искать в Евангелии указаний на его бывшее посланничество, читать предполагаемые там пророчества о нем, чтобы тем более бы иметь оснований к принятию нового пророка. Когда же христиане ответили, что в их свящ. книгах нет о нем пророчеств, он, как бы уверенный в действительном существований подобных пророчеств в Евангелии, утверждает, что напрасно христиане стараются скрыть, утаить их, или даже изгладить, что единственное побуждение к такому делу есть своекорыстие их и зависть к новому пророку. Все эти чисто исторические данные показывают, что до Мухаммеда Евангелие не было повреждено и только уже при нем и из за него христиане начали портить Евангелие, чтоб игладить предполагаемые Мухаммедом пророчества о нем. Мухаммедане могут убедиться в этом из следующих и слов Корана: „неверующие (в Мухаммеда) из людей писания (иудеи и христиане) и язычников не били лицемерами до тех пор, пока не было дано им знамение и пока посланник Божий (Мухаммед) не прочел им чистые свитки, в которых истинное писание. Получившие писание разделились на секты только после того как пришло к ним знамение»⁴⁵¹. Как же теперь смотреть на уверения мухаммедан, что свящ. книги христиан были повреждены еще Ап. Павлом, тогда как из Корана видно, что Евангелие не было повреждено до появления Мухаммеда? Корану мухаммедане должны верить более. нежели сказаниям своих ученых, которые противоречат слову Божию (Корану). Между тем мухаммедане единогласно утверждают, что свящ. книги христиан повреждены и с торжеством укоряют в этом христиан. Но мы должны заметить мухаммеданам, что их убеждение в поврежденности Евангелия не только не основательно, но и содержит в себе много самых резких противоречий, и именно:

1) Если допускать поврежденность Евангелия, то необходимо согласиться, что в нем не могло остаться ничего и напоминающего об Иисусе Христе, и Его божест. посланничестве, а тем более не могли уцелеть до дней Мухаммеда мнимые пророчества И. Христа о имевшем придти после него славном посланнике Божием, т. е. о Мухаммеде? Между тем Евангелие, содержимое ныне христианами и бывшее при Мухаммеде в таком же виде, в каком оно известно, как увидим из сказаний самих же мухаммедан, у современных христиан, ни о чем больше и не говорит, как только об Иисусе Христе.

2) Мухаммедане приписывают повреждение Евангелия Ап. Павлу и т. образом возводят грубую хулу на одного из самых ревностных последователей И. Христа, хулят св. Апостола единственно потому, что не знают действительной, истинной, а не измышленной невеждами истории обращения и проповеднических подвигов Ап. Павла, принявшего даже мученическую кончину за учение Евангелия. Сказание мухаммедан о жизни Ап. Павла заключает в себе все признаки глупой сказки, которою могут удовлетворяться только невежды до фанатизма преданные ложной своей вере.

3) Мухаммедане имеют неправильное понятие о происхождении Евангелия, так как, считают не четыре, а пять Евангелий: одно истинное, данное Богом Иисусу и четыре написанные Его учениками Хасан-бен Аль-Хуссейн Мазавди Измаил бен Али, упомянув в своей истории о христианах и Евангелии говорит: „Евангелие это книга, содержащая деяния Христа от рождества Его до исшествия из сего мира. Написано оно четырьмя мужами: Матфеем, который писал в Палестине на наречии еврейском; Марком, который писал в стране римской на римском языке; Лука писал в Александрии на языке греческом и Иоанн писал в Ефесе на греческом так же“. То же говорит Ахмад бен Абдул-Галим в своей апологии. При этом оба писателя разумеют пятое, истинное Евангелие Иисуса. Где же спрашивается, оно теперь? Нет его ни у христиан, ни у мухаммедан!...

4) Таджу-д-дин, уважаемый казанскими татарами писатель, о котором современники его говорили, что всегда и всюду воспринимали от него запах знания, – излагая учение о вере мухаммедан в свящ. книги. говорит в своем сочинении „Рисаля-и-Газизя“⁴⁵² следующее: „Еще прежде нашего пророка (т. е. Мухаммеда) всевышний Бог посылал и ниспускал книги пророкам: Адаму, – да будет над ним мир! Сифу, – да будет над ним мир! Идрису,.., Аврааму... Моисею,.. Иисусу... также и другим пророкам посылал Бог книги. Говорят, что Таурят был ниспослан Моисею спустя 6000 лет после Адама; за тем ниспосланы Зябур, псалмы Давиду, спустя 4000 лет после Таурята; потом было ниспослано Евангелие инджиль Иисусу да будет над ним мир! спустя 5000 лет; наконец сошел Куран к нашему пророку, – да будет над ним мир! спустя 5520 лет. Говорят, что Пятокнижие сошло на языке сирийском, Псалмы на еврейском, Евангелие на языке набатейском⁴⁵³ Куран на арабском и т. д. Аш-Шагари-Сяттани, в своей книге „Доказательство веры« говорит: четыре Апостола – Матфей, Лука, Марк и Иоанн сошлись вместе и каждый из них составил Евангелие“. Тоже повторяет Ибн-Сагид Муграбани в своем сочинении: О Христе». Бен Батрик передает еще известие, что Евангелие Марка написанное первоначально на латинском языке и Евангелие Матфея, написанное на еврейском, были переведены на греческий, первое. – Апостолом Петром, а второе Иоанном. „Проходил Христос, пишет Али абу-ль-Хасан-Хусейн Мазавди, по берегу моря Тивериадского, где было несколько рыбарей и хаварийюна⁴⁵⁴, и позвал их к Богу и сказал: идите за мною и будем ловить человеков. Последовали за ним трое из рыбарей: то были сыновья Заведея, и двенадцать из Апостолов. В числе их именуются Матфей, Иоанн, Марк и Лука; эти-то четыре Апостола и написали Евангелие, то есть историю о Христе, или о том, что относится к Его рождению, Его крещению от Иоанна, сына Захарии, называемого Крестителем, также о чудесах Его и о том, что он потерпел от иудеев, пока Господь вознес Его к Себе на небо, когда Ему было тридцать три года. В Евангелии предлагается подробное повествование о том, что относится ко Христу, Марии и Иосифу древоделю «.

Но вот мухаммеданские повествования, из которых становится яснее целость Евангелия и даже невозможность его повреждения раннего и всеобщего. Ибну-ль-Атира, в своей хронике говорит: „Когда Мать Иисуса Мария плакала о позорной смерти Сына, Иисус явился к ней с неба и утешал ее. Когда Она, по воле Его собрала Апостолов, Он поставил их на земле посланниками Божиими, и заповедал им, чтоб они проповедовали то, что Ему заповедал Бог. И разделились Апостолы, каждый пошел в ту страну, которую назначил ему Иисус». Киссаи как бы продолжает этот рассказ: „и вошли Апостолы во врата тех городов, к которым посланы были, и каждый из них говорил на языке того народа, к которому послан был“. – „И пошли Апостолы в мир весь», заключает оба повествования Вагаб, повторив содержание их почти в тех же словах. Эти рассказы довольно близки к тому, что известно у христиан о начале евангельской проповеди; в них даже находятся признаки истинности проповеди апостольской: Иисус Христос представляется посылающим некоторых своих учеников на проповедь в то время, как все они были, без сомнения в согласии между собою, потому что иначе юг и не поверили бы; они совершают дело проповеди и в то же время некоторые из них (припомним прежние рассказы мухаммедан) записывают в книги обстоятельства жизни Иисуса Христа и Его учение, но пишут в разных странах и у разных народов. – Если же так, то книги, написанные учениками Иисуса Христа не могли потерпеть повреждения при жизни Апостолов, не могли быть настолько повреждены, чтобы ни тогда же, ни после не было и надежды видеть их в первоначальной целости и чистоте. Припомним здесь еще рассказ, помещаемый обыкновенно в жизни Мухаммеда: „не получивший еще пророческого призвания, он отправился однажды по торговым делам в Сирию и на пути остановился в Киновии. Один киновит, имевший Евангелие еще от времен Иисуса Христа и читавший в нем предсказания о будущем славном пророке, едва увидел Мухаммеда, как признал в нем обещанного славного пророка. Выражение этого рассказа: Евангелие еще от времен Христа без сомнения указывает на не поврежденный список Евангелия. Но ни одного списка Евангелия нигде не могло сохраниться до времен Мухаммеда, если бы оно было повреждено еще в то время, пока существовало в одном только экземпляре.⁴⁵⁵

Каким же образом, спрашивается, мухаммедане могут доверять рассказу о повреждении Евангелия Ап. Павлом, рассказу совершенно чуждому Корану и мнениям некоторых мухаммеданских ученых? Мы не знаем, что скажут мухаммедане в ответ на предложенный вопрос, но уверены, что рассказ этот произошел под влиянием учения евионейских сект, под влиянием тех многих хулений, какие иудействующие христиане долго изобретали и разглашали о лице Ап. Павла⁴⁵⁶. – Близкое к сему отношение имеет и следующее известие, сообщаемое Созоменом о книге „Апокалипсис Павла“, которая в его время пользовалась уважением некоторых христиан. О ней рассказывали, что она найдена во откровению в тарсийском доме Апостола, вод землею, в мраморном ящике. Созомен уверяет, что когда он, сомневаясь в истине сего происшествия, спросил об этом одного престарелого пресвитера тарсийского, тот решительно отвечал, что в Тарсе никто не слыхал о сем происшествии, и что оно равно как и книги, без сомнения, суть вымысл еретиков⁴⁵⁷.

И так мухаммедане не могут доказать своего учения, будто еще Ап. Павел повредил Евангелие, – так как это учение противоречит свидетельствам Корана и некоторых ученых мухаммеданских. Следовательно мухаммедане должны согласиться, что Евангелие не было повреждено во дни Мухаммеда. Но могут сказать мухаммедане, что Евангелие, если не было повреждено до Мухаммеда, то было повреждено при нем, как в этом уверяет Коран. Разберем это возражение.

Мы знаем уже свидетельства Корана о том, как началось и в чем состояло предполагаемое Мухаммедом повреждение Евангелия: в Коране говорится, что Евангелие начали повреждать и повредили современные Мухаммеду христиане, уничтоживши в существовавших его списках и опуская в новых пророчества И. Христа о будущем славном посланнике Божием. И только мнимых пророчеств о Мухаммеде, а не других мест Евангелия, по уверению Корана, касались нечистые руки христиан. Нам необходимо знать, какие же эти пророчества, на уничтожение которых указывают мухаммедане, – чтобы судить, как далеко простирается предполагаемая порча Евангелия. В Евангелии было много пророчеств, о Мухаммеде, говорят мухаммедане, и находят указание на число их в Коране. Но, замечательно, что в Коране, этом чистом небесном свитке. заключающем в себе смысл всех бывших до него св. книг находится одно только пророчество о Мухаммеде от лица И. Христа и притом выраженное в словах самых неопределенных. В 7-й главе Корана (ст. 156) говорится, что Евангелие указывает на Мухаммеда, пророка неученого. В каких словах Евангелие указывает на Мухаммеда, здесь не сказано. В другом месте говорится следующее: „Иисус, Сын Мария, сказал своему народу, сыны израилевы! Я посланник Божий, посланный к вам для подтверждения того, что было прежде (т. е. Закона Моисея) и для возвещения вам о пришествии другого посланника после Меня; Имя Ему будет Ахмад“.⁴⁵⁸ Но если мы согласимся, что подобное пророчество есть в Евангелии, все-таки не видим в нем ясного пророчества о Мухаммеде. Все другие места Корана, упоминающие о мнимых пророчествах Евангелия о Мухаммеде, заключают в себе одни намеки на какие-то пророчества. Таким образом мы не знаем, какие места Евангелия Мухаммед относил к себе: христиане, по уверению мухаммедан, таких мест в Евангелии но указывали, а потом и совсем изгладили их. Спустя довольно времени по смерти Мухаммеда, не показавшего ни чудес, ни пророчеств в доказательство своего высшего посланичества, мухаммеданство утвердилось и всюду находило себе последователей. Тогда мухаммеданские ученые, не обращая внимания на странное противоречие самим себе стали вдруг находить в Евангелии пророчества о Мухаммеде, которых не находил Мухаммед, – стали находить уцелевшими некоторые места Евангелия вопреки мнимому усилию современных Мухаммеду христиан „погасить свет Божий не устами только, а и руками».⁴⁵⁹ Мухаммеданские ученые стали теперь указывать на многие места в Евангелии, содержимом нами, как на ясные свидетельства Христа о Мухаммеде. „Рождение Мухаммеда, пишет Ахмет-Эфенди, и небесное посланничество его предвозвещены словами самыми явственными и в Библии и в Евангелии⁴⁶⁰“. Так же поступает Ахмет бен Абду-л-Галим, автор „Утверждения веры“ и другие, пользующиеся уважением, мухаммеданские ученые. Самые места Евангелия, относимые мухаммеданами к Мухаммеду и дедам его, как предсказания самого Иисуса Христа, следующие: Сие глаголах вам, в вас сый. Утешитель же Дух святый, Его же послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему и воспомянет вам вся, яже рех вам⁴⁶¹». Сия в притчах глаголах вам: но приидет час, егда к тому в притчах не глаголю вам, но яве о Отце возвещу вам“⁴⁶². „Егда же приидет Утешитель, его же Аз послю ваш от Отца, Дух истины, Иже от Отца исходит, Той свидетельствует о мне“.⁴⁶³ ,,Грядет сего мира князь и во мне не имать ничего же».⁴⁶⁴ „Жено веру Ми ими, яко грядет час, егда ни в горе сей, ни во Иерусалимех поклонитеся Отцу. Вы кланяетеся, Его же невесте; мы кланяемся Егоже вемы: яко спасение от иудеий есть. Но, грядет час и ныне есть, егда истинии поклонници поклонятся Отцу духом и истинною».⁴⁶⁵ Возлюблении не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бош суть, яко мнози лжепророци изыдоша в мир. О семь познавайте духа Божия и духи лестча: всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть и сей есть антихристов, его же слышасте, яко грядет и ныне в мире есть уже“⁴⁶⁶. „Камень, его же не в ряду сотвориша зиждущии, сей бысть во главу угла, от Господа бысть сие и есть дивно во очию вашею. Сего ради глаголю вам, яко отымется от вас царствие Божие и дастся языку творящему плоды его. И падый на камени сем сокрушится: а на нем же падет, сотрыст я“⁴⁶⁷. „Время начати суд от дому Божия“⁴⁶⁸.

И так единственное, по указанию Корана, повреждение Евангелия, – уничтожение в нем пророчеств о Мухаммеде не совершилось! Стало быть, и Коран вас приводит к той же почти мысли, к какой привело нас исследование о судьбе Евангелия, произведенное на основании свидетельств христианской древности, именно к мысли, что ни когда истинные христиане не решались на повреждение Евангелия, а сохраняли свои свящ. книги во всей целости! Многочисленные списки Евангелия, появившиеся за долго до явления Мухаммеда и доселе сохранившиеся, не имеют никаких следов существования в них таких мест, каких не было бы и в нынешнем Евангелии и т. обр. прямо подтверждают слова современных Мухаммеду христиан, что в Евангелии нет пророчеств о нем. До нас сохранились списки Евангелия и от времен Мухаммеда и писанные за долго до него и после его, списки разных стран и все они одного содержания. Мухаммедане могут видеть эти памятники древности в библиотеках 3апада и еще ближе в древних церквах и обителях Востока, откуда они доселе приводятся и на Запад⁴⁶⁹. Из Корана видно, что при появлении Мухаммеда христиане начинают портить Евангелие и не по другому какому либо побуждению, а только до своекорыстию и ненависти к Мухаммеду, из нежелания подчиниться ему. Но сам же Коран указывает на то, что не все христиане питали к нему неприязненные чувства; а мы наверное знаем, что многие христиане современные Мухаммеду, жившие в Аравии и Сирии до того были озлоблены против единоверных им греков, что с особенным усердием помогали вождям Мухаммеда завоевать византийскин области Палестины, Аравии, Емена, Сирии, – и это тогда, как они видели, что их единоверцы, покоряясь оружию арабскому, должны были неминуемо подчиниться и учению Корана. Не ужели они не могли представить Мухаммеду, или сомневающимся в достоинстве его последователям его всего, что имело в пользу его Евангелие? Коран уверяет, что христиане Мухаммедова времени были разделены между собою непримиримою враждою, а христианам Аравии и Сирии, решившимся изгладить из Евангелия предполагаемые в нем пророчества о Мухаммеде, необходимо было склонить к тому же всех христиан, живших и в отдаленнейших странах, чтоб ничто не напоминало о предполагаемых пророчествах, – необходимо было уничтожить эти пророчества во всех списках одинаковым образом, потому что Евангелие одинаково читаем во всех переводах, во всех списках разных мест и времен. Кроме того христианам нужно было изменить все писания, оставшиеся от древних Отцов, в которых вписаны отдельные части Евангелия, писания многочисленные, писанные на разных языках, в различных странах; изгладить их, как и самое дело изменения, из памяти христиан, переделать все богослужение, в котором если не в словах, то в образах выражается учение Евангелия, переменить жизнь христиан, которую глубоко проникали истины Евангелия и в которой не могла хотя мало заметным образом не высказываться мысль о имеющем явиться пророке, который будто бы на век заменит дарованного миру Христа Спасителя; должны были переделать самые книги Евангельские только для того, чтобы уничтожить в них пророчества о Мухаммеде и снова внесть в содержание их то чудное единство, которое мы видим в нем теперь и которое прилично ему, как книге воистину божественной, согласной и с прочими новозаветными писаниями. Вот чего требовало от христиан покушение их изгладить предполагаемые в Евангелии пророчества о Мухаммеде, – покушение, которого, к изумлению, у самих христиан нет никаких признаков.

Коран уверяет нас только в одном, что современные Мухаммеду христиане не показывали в Евангелии пророчеств о Мухаммеде, – говорили, что таких пророчеств в нем нет, но он не уверяет нас в порче Евангелия. Тем не менее этот же Коран, недающий мухаммеданам права заключать о повреждении Евангелия, особенно таком, после которого не оставалось бы в нем и признака истинного учения Христова, как части говорят учители мухаммеданские, – тот же Коран своим содержанием дает мухаммеданину повод сомневаться в неповрежденности Евангелия. Мухаммедане почитают Коран такою книгою, которая воспоминает для них содержание всех богооткровенных книг, и потому, сличая Евангелие с Кораном и не находя между ними сходства особенно в тех местах, где Коран и Евангелие касаются одних и тех же предметов, – приходят к мысли о повреждении Евангелия и считают возможным исправление Евангелия по Корану. Чтобы убедиться в противном, сделаем сличение сходных мест Евангелия и Корана и посмотрим, как оно доказывает повреждение Евангелия. Сличение это уже начато мухаммеданам и нам остается только поверить и продолжить его.

„В некоторых местах. Евангелия, говорят мухаммедане, читаем, что Иисус Христос есть Бог; а Коран говорит об Иисусе Христе, что Он – Сын Марии, только пророк Божий; ясно, отсюда, что Евангелие в этом месте повреждено“. Отвечаем: действительно в Коране очень часто и с силою утверждается, что Иисус Христос только пророк, а не Бог⁴⁷⁰. Но в том же Коране читаем: „Иисус, видя неверие иудеев, воскликнул кто споспешники мои в устроении дела Божия? Мы помощники Бога, отвечали Апостолы»⁴⁷¹. Из ответа Апостолов „мы помощники Бога“ видно, что они признали Иисуса Христа Богом, не смотря на неверие иудеев. И так Коран свидетельствует, что вера в божество Иисуса Христа есть вера древняя, Апостольская: Богом признали Иисуса Христа Апостолы· которых Коран называет мусульманами. Они же писали Евангелие, научающее нас, что Иисус Христос есть истинный Сын Божий. В другом месте читаем: „Месеия. Иисус Сын Марии есть посланник Божий и Его слово, которое Он вбросил в Марию“⁴⁷². Это слово Божие, по уверению Корана же⁴⁷³, приняло от Марии плоть и стало человеком благословенным повсюду. Подобно этому и в Евангелии мы читаем об Иисусе Христе, что Он есть слово Божие, которое было у Бога в начале и потом стало плотию⁴⁷⁴. Как в Коране, так и в Евангелии одни и те же выражения и об одном и том же лице. Для нас, христиан, выражение слово воплощенное или вечное слово, воплощенное во времени означает Иисуса Христа, сына Божия указывает на две природы Его божескую и человеческую, соединенные в одном лице Его. Если бы божество и человечество в Иисусе Христе не соединились в одно лице по существу; если бы Бог соединился с Ииусом-человеком только нравственно, и обитал в Нем, как прежде в Моисее и других пророках, – то нельзя было бы сказать: слово стало плотию или слово воплощенное. Христианам самый порядок размещения слов ясно указывает на предшествовавшее бытию плоти или человека бытие слова, как Бога. И мухаммеданам, верующим в предсуществование человеческих душ и готовым назвать словом Божиим всякого пророка, всякого посланника Божия, выражение: слово Божие воплощенное должно казаться выражением необыкновенным, особенно в ряду с другими свойствами и делами, какие приписывает этому Слову Коран. Это выражение должно указывать мухаммеданам на вечность Слова, на особенное отношение Его к Богу еще до восприятия плоти. Это существовавшее от вечности и вечное пребывающее с Богом Слово вселяется потом в утробу Девы-Марии, тотчас порождении говорит еще в колыбели, возвращает зрение слепым, слух глухим, возносится на небо⁴⁷⁵ и торжественно явится в день суда, когда побледнеет столько лиц неверовавших в Него⁴⁷⁶. Читающий такие места Корана мухаммеданин должен видеть в Иисусе Христе не человека только или пророка, не слугу Божия, а существо божественное. Что же касается тех мест Корана, в которых отрицается Божество Иисуса Христа и которые находятся в совершенном противоречии с приведенными стихами, то они заключают в себе учение не древней веры апостольской, а еретическое и потому не удивительно, если их нет в подлинных писаниях апостольских. Многие из христиан, не возвышаясь мыслию до учения Евангельского о духовном рождении Слова Божия от Бога Отца, говорили о рождении его по плоти, которое, без сомнения, не прилично Богу. Так слова Корана: Бог не может иметь детей⁴⁷⁷; у него нет супруги, ни дитями⁴⁷⁸ и подобные представляют собою повторение речей арианских. За долго до Мухаммеда, – но после написания Евангелия ариане говорили: „Бог был каков он есть: Он не был Отцом, ибо не имел Сына; если б Он имел Сына, имел бы и жену“.

Коран утверждает, что Иисус Христос не умирал, не был распят, а Евангелие утверждают то и другое. Отсюда мухаммедане заключают о порче Евангелия. Так Коран говорит, что евреи не убили Мессию, Иисуса, сына Марии, посланника Божия... нет они Его нс убили и не распяли его, а человек похожий на Него взят был вместо Его и те, которые о сем спорили сами остались в сомнении. Они не знали этого наверное, а только предполагали, но они действительно Его не убили, а Бог вознес Его к себе⁴⁷⁹. Но в другом месте Корана говорит Бог Иисусу Христу: „подлинно Я заставляю Тебя претерпеть смерть и Я же вознесу Тебя к Себе и избавляю от неверных“⁴⁸⁰. И еще в одном месте Иисус говорит о Себе: „мир будет со Мною в день Моего рождения и в день когда Я умру и в день, когда воскресну“⁴⁸¹. Слова Корана отрицающие смерть Иисуса Христа напоминают собою учение еретиков докетов, которые, недоумевая, как Иисус Христос, будучи Богом, мог умирать, не признавали действительными Его распятия, ни крестной смерти.

И так, как же можно увериться в предполагаемой мухаммеданами порче Евангелия, при снесении мест его с местами Корана? За чем мы будем брать только те места Корана, которые действительно не согласны с Евангелием, и оставлять другие, согласные с подобными же местами Евангелия, которые следовательно никак не могут доказывать поврежденности Евангелия? Тем более неуместно предлагаемое мухаммеданами исправление Евангелия по Корану. Как бы мы в таком случае начали это исправление? Почему бы, например мы исключили из Евангелия те только места, которые противоречат сказаниям Корана, оставив без внимания другие места того же Корана, совершенно согласные с Евангелием и подтверждающие неповрежденность его. Мало этого. Не продолжая пока сличения Евангелия с Кораном, обратим внимание на следующее: мухаммедане, при сличении Евангелия с Кораном, указывают на важнейшие места Евангелия, которых подлинность подтверждается для мухаммедан согласием их с подобными же местами Корана. Но в таких местах Евангелия сосредоточиваются все главные мысли его, в них заключена сущность Евангельской проповеди. По словам одного Отца хр. церкви в одном стихе: Слово стало плотию евангелист Иоанн изложил всю тайну благочестия⁴⁸². Значит, если бы мы были уверены, что хотя бы одно это только место из новозаветного Писания, одни эти три слова дошли до нас неповрежденными, мы могли бы уже судить и о целости всех книг священного Писания Нового Завета в главном содержании их. А при сличении Евангелия с Кораном это место оказывается уцелевшим, и не оно одно. Стало быть, сличение Евангелия с Кораном ведет нас к несомненной уверенности в целости если не буквы, то содержания книг священного Писания Нового Завета. Следовательно, нужно только иметь внимание при чтении и изучении новозав. Писания, чтобы убедиться в его неповрежденности. Разбирая так называемые противоречащие места Евангелия, при водимые мухаммеданами в доказательство порчи Евангелия, мы имели случай увериться, что в этих местах нет противоречий; а других противоречий не находят и сами мухаммедане, как не находила их и вся древность языческая и христианская, которая читала эти книги и издавна указывала только на подобного рода недоумения. А люди, глубоко изучавшие Писание, и при изъяснении Нового Завета поставлявшие для себя за правило иметь всегда в виду общее содержание Евангелия, так обобщают свое убеждение: в повествованиях евангелистов нет даже запятой, которая бы не обнаруживала яснейшим образом своего сродства с целым составом. Воспользуемся сравнением: если возьмешь какую-нибудь часть тела животного, то найдешь в ней все, из чего состоит целое животное, то есть нервы, жилы, кости, артерии, кровь, словом все существенные части тела; то же самое можно видеть и в Писании: каждая часть его имеет очевидное сродство с целым. Сравнение это должно понижать в том смысле, что одним духом проникаются, к одной цели, к одним общим, главным мыслям направлены все повествования Евангелия. Такое именно единство и такую именно целость Евангелия мы должны доказать мухаммеданину, уверенному в том, будто бы произвол человеческий до того исказил Евангелие, до того перепугал все части его содержания, что в нынешнем виде оно не может дать понятия об учении, преподанном Иисусом Христом во время земной Его жизни. Если мы продолжим сличение Евангелия с Кораном, то найдем в Коране много истин догматических, исторических, нравственных, которые, при свете Евангелия, яснейшим образом доказывают целость Евангелия, оставляя Коран, в подозрении, что сам-то он не есть ли здание, построенное из частей разнородных, готовых оставить одна другую при прикосновении к нему даже нестрогой критики... Мухаммедане, обвиняя христиан в повреждении Евангелия, в порче Веры с догматической ее стороны, вовсе не могут утверждать и того, что христиане отступили от Веры Христовой в правилах и, жизни нравственной, потому что Коран говорит. Из последующей истории ислама мы видим, что мухаммедане, убеждая исповедников Христовых принять ислам и стараясь обольстить их представлениями всех возможных удовольствий, которые Мухаммед позволил мухаммеданам в жизни настоящей и обещал в будущей, – предлагали ревнителям жизни строгой следующее: уклонитесь от тесного пути своего, уклонитесь от тесного пути, по которому повелевает вам шествовать Сын Мариин; Милосердый Бог, видя что всякий человек, желающий исполнить закон Иисусов на деле изнемогает, – послал пророка своего Мухаммеда. чтобы он освободил людей от трудного нравств. закона и разрешил бы пользоваться всякими сладостями настоящего жития, утверждая, что человек может спастись одного верою без дел⁴⁸³. Мы не говорим здесь о соответствии нравственного закона христианского с природою человеческою и с ее потребностями не говорим о том, какие даны человеку силы для исполнения этого закона, с какою радостию начинает исполнять требования его тот, кто деятельно начинает понимать благо ига Христова; мы не говорим, достойно ли Бога представление о Нем, как изменяющем свои определения; не говорим о несообразности представления мухаммедан о том, будто бы чистейший Дух заповедию своею осудил человека, образ и подобие свое на рабство плоти и крови и чрез то вверг его в ужасное положение чувственности, следствия которой поражают самих мухаммедан... Из слов Корана и ученых мухаммеданских мы видим, что, по их понятиям, Мухаммед пришел не изменить и не исправить нравственный Евангельский закон, или напомнить о нем, что, по разумению мухаммедан, было бы нужно, если бы закон сей был изменен, забыт или затерян; нет Мухаммед пришел отменить этот закон, как неудобоносимое иго. Стало быть, нравственный закон Христов, начертанный в Евангелии сохранился. И если христиане в жизни своей руководствуются, как законом Христовым заключающимся св. предании и св. Писании и если начала христианской деятельности и правила христианского поведения совершенно согласны с тем, что говорится о нравственности в Евангелии, то ясно, что места Евангелия, касающиеся нравственности, сохранились в целости. А так как нравственные правила в Евангелии, как в Коране, необходимо связаны с теоретическими, истинами догматическими, которые суть основания нравственных, и с историческими, в которых они часто выражаются (напр. в жизни Иисуса Христа и Апостолов), то при неповрежденности нравственного учения Евангелия⁴⁸⁴ необходимо допустить неповрежденность и догматического его учения. Наконец есть прямые, положительные доказательства неповрежденности новозаветного Писания, заключающиеся в рассмотрении исторической судьбы этих Писаний. Мухаммедане однако не доверяют этих доказательствам, потому что напр. памятники христианской древности находятся в руках христиан. Мы должны сказать на это мухаммеданам, что их недоверие в данном случае несправедливо, потому что оно основывается на мысли, оказывающейся в глазах самих мухаммедан ложною, на мысли о повреждении христианами Евангелия. Огласив Евангелие поврежденным, Мухаммед и его преемники утвердили между тем Коран, уверили миллионы людей, что потому-то и дан Коран, в том и была необходимость нового пророка, чтобы отметить испорченную книгу, а с нею и Веру Христову). А с мыслию о повреждении Веры и памятников ее, подвергнув подозрению и чистоту всех других источников ведения у христиан и их понятий богословских и исторических, ислам отторг и удалил от единства исторического предания, хранимого в христианстве, целые поколения, скрыл от них свет исторической веры во все то, что происходило вне ислама, так недавнего и так отдаленного от прочих древних религиозных учений; мухаммедане не признают, предания и истории, в которой жила Церковь Христова, и в которой для человека всегда останутся ближайшие доказательства божественности и чистоты Веры Христовой, так как ислам дал им свое предание, свою историю. Мухаммеданин всегда расположен думать, что если христиане и указывают на предание и историю, то все памятники этой истории в их руках и как знать, не испортили ли они вместе с Евангелием и других книг; почему-нибудь сказано же о них, что они повредили данное им Евангелие. – Но это сказано, как мы доказали уже, несправедливо. ...

Всякое свидетельство христиан о христианстве для мухаммеданина подозрительно, как свидетельство самих христиан о себе же и свидетельство, не подтверждаемое посторонними. – Предубеждение несправедливое относительно христианства и Христовой Церкви: оно основывается на мысли, заключающей противоречие сама в себе. Мухаммедане не довольствуются свидетельствами христиан о самих себе, им нужны свидетели посторонние; но кого разуметь под посторонними свидетелями? Язычники ли то или иудеи, которые по недостатку знаний не ведали христианской Веры и Церкви или не верили той или другой? А не знающие и не верующие не могут и свидетельствовать об истине. Словом: бы мухаммедане не назвали посторонними свидетелями, те не будут такими, как скоро уверятся в истине христианства и в правах и святости Церкви, ибо сделаются сами христианами. Если представить свидетелей из принадлежащих к другой какой либо вере, кроме христианской, которые знали о Церкви и о ней упоминали и тут же показать, что эти свидетели, знавшие о христианстве, ему поверили и, оставя свою веру, перешли в христианство, то таков свидетельство для мухаммедан опять не доказательно: им нужно посторонних свидетелей, которые были бы удалены от христ. Церкви, писали бы по слухам, худо понимали бы дело...

Но о Церкви свидетельствуют и чуждые ей. От первых дней своих, она видела отпавших от единства ее, которые всегда уносили с собой часть учения ее и память о ней... Но и некоторые черты первообраза. снятые с него в различные времена, всегда потом могут свидетельствовать о подлинности его, если б она возбудила в ком-нибудь сомнение. – Мухаммедане мало знают христиан, а потому и не доверчивы к ним. Но, не зная о христианах, принадлежащих к Церкви и о самой Церкви, они много знают об отпавших от Церкви. Не знают мухаммедане о Церкви, потому что первые их руководители в науке и знании – сирийские христиане (несториане) и др. не дали им и понятия о ней; сектанты христианские не хотели говорить о между собою, тем более не хотели они говорить пред мухаммеданами о прошедшей судьбе Церкви и ее истории, полной такими происшествиями, ознаменованной такими подвигами сынов ее, что одно невольно вызванное воспоминание о прошедшем могло только обличить еретиков в их непокорности к Церкви и с горечью напомнить им, чего лишились они в своем слепом упорстве. Утратившие чистоту Веры, ни надменные знанием, христианские еретики считали даже неуместным делиться с мухаммеданами своими сведениями. – Нельзя не заметить, что Мухаммед и его последователи должны были больше и чаще слушать недостойных свидетелей христианства. В общении с людьми пытливыми, нескромными, злоязычными, которых речи, полные горечи, ревности, злобы, на сердце самое простое всегда могли производит впечатления, в которых оно само потом не властно, Мухаммед и его последователи неприметно могли получат предубеждение против того учения, которое стало жертвою их толков. От частого слушания еретиков и мухаммедане мало по малу привыкли к еретическому языку, к еретич. образу мыслей. И это не дивно: плод самый здоровый загниет, если положить его вместе с гнилыми плодами. – Мухаммедане записали в своих книгах все, что слышали от христиан когда-либо, что знали о них. Эти книги в руках мухаммедан и о них нельзя сказать, чтобы кто-либо их портил. В них то всегда найдется часть истинного учения Христова, которое еретики уносили из Церкви и которое узнали от них Мухаммедане. А каждая таковая часть, тем более многие, могут свидетельствовать о прекрасном целом, заключающемся в учении Церкви⁴⁸⁵. В книгах мухаммедан много преданий и отрывочных исторических сказаний, касающихся христиан; но и эти сказания получают свой смысл и объяснение только в целой истории Церкви и свидетельствуют об исторической достоверности тех событий, к числу которых они принадлежат и в ряду которых получают свое истинное значение. Особенно ныне⁴⁸⁶ благовременно обратить внимание на книги их, когда в последний год, в следствие полученного разрешения на печатание книг духовного содержания, относящихся к мухаммеданскому закону, отыскиваются и являются в новых изданиях иногда считавшиеся затерянными древние произведения мухаммеданских ученых. Надобно видеть, с каким, благоговением и вниманием мухаммедане совершают, в своих типографиях дело восстановления древних книг своих. Зачем только разрешение христианских Властей толковать так же, как поведение Ираклия в отношении к Мухаммеду. Знакомый с полемическою церковною письменностию (веков V, VI, VII, VIII и след.) против несториан, евтихиан, монофелитов и др., при разборе мухаммеданских книг всюду поражается почти буквальным сходством в изложении различных сказаний о христианстве и неправом понимании учения его у мухаммедан и еретиков. Сходство поразительное при всем различии языков, каковы греческий, даже латинский, арабский, сирский, тюркский, на которых читаем известия о тех и других. Един и тот же Господь Спаситель наш, Сей лежит на падение и на восстание у тех, кто не следовал учению о Неи Церкви. Видно также, что как христианские пастыри, так и мухаммедане записывали толки еретиков со слуха. В пример сходства можем указать на многие, приводимые из арабских писателей места у Марракчия и Ассемана. По сочинению г. Хвольсона⁴⁸⁷ можно судить о том, как многочисленны и важны еще не изданные источники для истории мухаммеданства и сект христианских, бывших с ним в столкновении. – Не зависимо от того, что ислам всегда получал какое-либо улучшение от общения его с исповедниками христианства, вспомним, что такое те учения, из которых составился ислам, кроме учения сект христианских, которое прямо служит к подтверждению содержимой Церковию истинны, учение сект иудейских, учения Халдеи, Индии, – что они в существе своем, как не измененная вера Патриархов и Закона Ветхого⁴⁸⁸?... В этих учениях всегда найдутся уцелевшие остатки Христовой истины всегда найдутся драгоценные части, которые заставляют спросить: где же целое неиспорченное, неразрозненное?

Таким образом нужно только, чтоб мухаммедане не внимательно выслушали от христовой Церкви ее учение во всей его всеобъемлющей полноте и связности, чтобы основательно узнали ее историю, ее устройство и от самой Церкви, а не от сект, как было прежде, и чтобы судили о Церкви и хранимой ею Вере не послухам, рассеваемых людьми, не призванными свидетельствовать о ней, – чтобы тогда только сравнили свидетельства Христовой Церкви о себе с известиями о ней, находящимися в исламе. В Христовой только Церкви, в познании ее устройства, ее святости, и ее истории мухаммедане найдут уверенность в том, что все содержимое ею как было принято от Иисуса Христа и св. Его Апостолов, так и соблюдено до наших дней во всей целости. Тогда поймут мухаммедане вею неопределенность сказаний, ходящих между ними о христианстве и в частности о священных книгах христианских. В истории Христовой Церкви известен человек⁴⁸⁹ который имел несчастие впасть в ересь манихейскую. Эта ересь, не имея понятия ни о Церкви вселенской, ни о преемстве ее предания, ее иерархии, учредила свою иерархию, свое преемство и т. образом удержала у себя самые неопределенные понятия о христианстве. Касаясь истории Христовой Церкви, манихеи упоминали и о книгах евангельских, бывших в руках христиан, называя их то подложными, то поврежденными. Каждый увлеченный этими еретиками совершенно отторгался от предания и истории Христовой Церкви, в которой содержится доказательство божественности христианства. Так случилось и с упомянутым мужем. Однажды, имея, случай слушать беседы православного Святителя, совращенный начинал понимать, что враждуя против Церкви, как Манихей, он враждовал собственно напротив вселенской веры, а против грубых представлений и вымыслов, которые клевета и неразумие выдавали за Веру христианскую. В последствии уже вразумленный, обращаясь к минувшим судьбам Церкви, изучая ее историю и постоянно утверждаясь в глубоком познании премудрости и благости Божией, явленной в устроении сего ковчег, спасающего истину Христову среди всеобщего наводнения заблуждений, в трудных спорах с манихеями о целости Евангелия, он указывал наконец да самого себя и говорил: „я не поверил бы Евангелию, еслиб за него не ручалась Церковь вселенская“. Пример обращения его и слова его невольно приходят на мысль, когда разбираешь, в каком состоянии находится вопрос о неповрежденности новозаветных книг священного Писания в Христовой Церкви и у мухаммедан. Но для подобного обращения очевидно необходимо постороннее содействие, необходимо слышать беседу православного святителя, необходимо слышать православного миссионера!

На основании представленного разбора мухаммеданских сказаний о поврежденности христианского нововозаветного Писания, мы приходим к следующим заключениям:

1) Все эти сказания, взятые вместе, не ведут ни к какому определенному заключению, так как противоречат сами себе.

2) Сказания мухаммедан не имеют для себя надлежащего исторического основания и, служа в тоже время основанием мухаммеданского учения о поврежденности христианского новозаветного Писания, противоречат логическим законам человеческой мысли.

3) Будучи сравнены с некоторыми местами Корана и мыслями некоторых мухаммеданских ученых, сказания эти оказываются лживыми и часто ведут к совершенно противоположному следствию, к убеждению в неповрежденности христианских священных книг. И наконец,

4) Если не все, то большая часть рассказов мухаммедан о неповрежденности новозаветного Писания могут быть надлежащим образом объяснены только чрез сравнение с памятниками христианской древности. Сравниваемые с этими памятниками, мухаммеданские сказания прямо ведут к той мысли, что Евангелие сохранилось в первоначальной своей форме и в совершенной целости по содержанию. Но кто побудит мухаммедан заняться подобным сравнением и как произвести это сравнение? Этот вопрос должен решить и вопрос о необходимости существования православной противумухаммеданской миссии, потому что вопрос о неповрежденности священ. книг христиан составляет самый главный вопрос при обращении мухаммедан к христианству.