[Июль-Август]

«Якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы». Ин.20:21.

«Идите паче ко овцам погибшим дому Израилева». Мф.10:6.

«Скорбь ми есть велия по братия моей». Рим.9:1–3.

Разнообразны, сложны и трудны задачи современной внутренней миссии. Враг человеческого рода и спасения сеет пагубные плевелы в умы и сердца образованных, полуобразованных и совсем невежественных людей; секты плодятся и плодятся. Со всеми этими врагами Церкви необходима борьба и пастыри должны явиться не только усердными помощниками и сотрудниками миссионеров, но и стать во главе этого св. дела.

Пастыри церкви должны быть бдительны и на страже; должны «принять всеоружие Божие, препоясать чресла истиной и облечься в броню праведности, взять щит веры и меч духовный, который есть Слово Божие, дабы могли противостать» (Еф.6:13–17). Да, в наше время шатания умов, стремления во всяческой, в том числе и религиозной, свободе, пастыри должны быть во всеоружии, стараться всеми мерами, всеми средствами, имеющимися в их распоряжении, укреплять и взращивать православие и, в то же время, возвращать сектантов в лоно Святой Православной Церкви.

К чести многих современных пастырей должно сказать, что они сознают важность переживаемого момента и усиленно заботятся о религиозном и нравственном просвещении пасомых: проповедуют, устраивают собеседования, чтения, открывают воскресные школы, библиотеки, чайные, учреждают общества трезвости и т. д. Многие священники выписывают книги противо-сектантского содержания, читают, изучают и сеют Слово Божие, предохраняют верных и вразумляют заблудших.

Но есть и такие пастыри, которые чувствуют себя якобы неподготовленными или неспособными основательно изучить миссионерскую литературу и потому совсем не читают книг, из которых могли бы почерпнуть нужные знания и руководственные указания для борьбы с сектантами и совершенно устраняют себя от миссионерской деятельности.

Но, как те, так и другие, в большинстве случаев, думают, что миссионерство – не их дело, а дело специалистов; думают потому, что узко понимают миссионерскую деятельность, считая за неё только специальные беседы и полемические споры с сектантами и забывая, что миссионерство обширно по задачам и разнообразно по способам и обнаружениям.

Один из таковых и притом из весьма важных и существенных для успеха миссионерства способов – есть священнодействие. Благоговейное, внимательное и сосредоточенное священнодействие пастыря есть глубоко-поучительная проповедь, возбуждающая молитвенный дух, приковывающая сердце христианина к священным обрядам Православной Церкви, вливающая в душу вместе с молитвой радость, успокоение и полную религиозную удовлетворённость. В священнодействиях Православной Церкви есть «дух животворящий», дающий им силу и значение.

Наши предки были воспитаны на «истовой» службе и были тверды в своём благочестии. Наша Церковь, в противоположность протестантству, духом которого заражены и наши сектанты, придаёт большое значение священным службам, через которые обильно изливается на молящихся божественная благодать, возрождающая и укрепляющая души православных. В благоговейной службе мы, пастыри, должны раскрыть перед верующими всю глубину и силу священных служб, чтобы они насладились ими, отдохнули душой, успокоили горькое мятущееся сердце, нашли в них и назидание для ума, и отраду для сердца.

Религиозное утешение и успокоение сердца во Христе, полученные от церковных молитв, песнопений и священнодействий, явятся такой твёрдой скалой и защитой православия, что верных не так легко будет разубедить, оторвать от Православной Церкви; их религиозное сознание и преданность Церкви будет покоиться на священно-таинственном опыте, а внутренний и внешний опыт – лучшая основа всякого знания и веры.

Вот где широкая миссия для каждого из нас пастырей! Она доступна не только пастырю-специалисту в деле миссионерском, но и пастырю малоучёному, но благоговейному. Неспешное, проникнутое глубоким сознанием, священнодействие пастыря – великая созидающая сила, – миссионерство, верно действующее и скоро приводящее к доброй цели.

Благоговейное священно-действование, проникновение внутренним духом совершаемого богослужения вызывает в молящихся мысль о том, что священник совершает нечто важное, священное, перед чем он и сам благоговеет. Миряне, видя пастыря, правящего службу Божию со страхом и трепетом, невольно начинают думать: значит, пастырь правит истинную службу истинному Богу, значит, за внешними движениями и словами его сокрыто, действительно, нечто высокое и таинственное, перед чем преклоняется и благоговеет служитель Божий, пастырь Церкви. Неудивительно, что у ревностного пастыря и пасомые набожны, проникнуты молитвенным настроением, благоговейно чтут и внешнюю сторону богослужения, и внутреннюю силу совершаемых служб. И не только простец, душа которого детски – доверчиво раскрыта для восприятия веры и благочестия, но и интеллигентный человек, разъеденный рефлексом, смотрящий на таинство, как на обряды, уверует в силу таинств при виде должного совершения их. Многим пастырям, вероятно, приходилось быть свидетелями смены поверхностного и безверного отношения к таинствам Христовым восторженными отзывами и благоговейными чувствами к ним. И это ничто иное, как религиозное настроение, пережитое во время совершения таинства, результат и плод совершения священнодействий так, как их устав Церкви повелевает совершать.

Но благоговейное совершение служб пастырем не только религиозные силы верных укрепляет и тем предохраняет от заблуждений и отпадений, но и неверных и отпадших привлекает в лоно Православной Церкви.

Вспомним тот исторический факт, что предки наши пленились внешней стороной христианства, инстинктивно почувствовав, что за этой внешней красотой и величественностью скрывается неисчерпаемое море духовной красоты и божественного величия, что в этих торжественных и в то же время дышащих простотой обрядах, воплотилась божественная сила и мудрость, которая – проста, поскольку должна быть усвоена всяким умом, и в тоже время – высока, поскольку вытекает из Высочайшего Божественного Ума.

Не забудем и того, что многие отпадшие возвращались в лоно Матери-Церкви не потому, что они, по существу, осмыслили истину и заблуждение, а потому, что сердце влекло их к православным службам, что в сектантских богослужениях они не находили ничего, что питало бы ум и сердце и доставляло покой душе их.

Иноверцы восхищаются службами Православной Церкви; многие из них ходят в наши храмы, а за тем и присоединяются, привязавшись, главным образом, к церковным службам.

Но такое влияние на души – плод службы благоговейной, внимательной, сосредоточенной; такая служба православных удерживает в православии, заблудших чад возвращает в лоно Святой Соборной и Апостольской Церкви и даже иноверцев вводит во двор Христов.

Следовательно, благоговейный священно-действователь есть миссионер и миссионерство его, неисчислимое в добрых плодах и результатах, служит ко спасению многих.

Наоборот – небрежное и спешное священнодействие – разорение православия; оно соблазняет православных и даёт сильное оружие в руки сектантам! Особенно опасно и пагубно по своим последствиям небрежение к таинствам, в виду того, что сектанты отрицают их. А между тем, кому не приходилось ли видеть такого способа совершения таинства крещения (а я его видел). – Ребёнка крестят не в церкви, а в караулке или – ещё хуже – в кухне священника; священник не облачается в ризу, а служит в епитрахили; вода не освящается священником; это совершается псаломщиком, который, на ходу, плеснёт святой воды из бутылки в купель и священнодействие считается оконченным. Священник начинает читать молитвы оглашения, а псаломщик записывает звание родителей и восприемников; на возглашение – «Господу помолимся» записывающий псаломщик, иногда из другой комнаты, отвечает: «Госпмлуй». Для ускорения совершения требы допускается одновременное обхождение священника и восприемников вокруг купели с пением «Елицы во Христа крестистеся» и чтение псаломщиком Апостола. Чтение это совершается так, как школьник наскоро пробегает уроки, ожидая входа учителя. При крещении священники допускают, иной раз, разговоры, замечания относительно держания ребёнка, шутки и т. д... Крещение окончено. Могут ли, не только сектанты, но и православные, видя такое священнодействие, сказать, что совершалось великое таинство крещения, открывалась дверь в Церковь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, совершалось то, без чего и спасение не возможно? – «Аще кто не родится водою и Духом, не может внити во царствие Божие» (Ин.3:5)! И если бы священник случайно присутствующему здесь иноверцу сказал, что он совершил одно из величайших таинств своей религии, то в лучшем смысле подверг бы большому сомнению пастырское своё достоинство, а в худшем – достоинство исповедуемой им религии и святость таинства. Присутствующих же при совершении таинств небрежный священнослужитель приучает смотреть на священнодействия, как на нечто не важное, не требующее глубины веры и почитания, – видеть в акте крещения – одни лишь внешние или церковно-юридические обряды. И Господь ведает, кто и что причиной тому, что наши интеллигенты и сектанты утратили веру во внутреннюю силу и значение таинств Христовых?!?

Велико таинство брака, – велико и по внутреннему смыслу, и тому житейскому значению, которое оно имеет для вступающих в брак. Это таинство настолько свято, что союз мужа и жены уподобляется совершеннейшему и святейшему союзу Христа с Церковью.

Но как оно, по местам, совершается и чем сопровождается?! Доселе ещё живучи во многих приходах позорные обычаи: к священнику приходят перед свадьбой «с бутылкой водки». Недоброе начало! А вот и назначенный день, брачный поезд неистово мчится к храму Божию. Все участники навеселе и в каждой подводе водка; пили дома, пили и в пути: «колёса горят!» С колокольчиками, во весь карьер, подгулявшая компания «подкатывает» к церковной ограде и это – для совершения святого таинства!

Сколько здесь поводов даётся сектантам к укоризнам и злохулениям на православие и православных!

Во время совершения таинства, стоящие разговаривают, перешёптываются, пересмеиваются, пересуживают жениха и невесту и т. под. Естественно, священнослужители вынуждены поспешать с совершением святого таинства при такой грешной обстановке. И явственно слышатся одни только – «помяни их, Господи», «сохрани их, Господи». При окончании брака, с шумом выходят зрители и участники брачного поезда и опять с бешеной скачкой, выпивая за новобрачных, возвращаются домой. Так делается во многих местах. Мне известен случай, когда «дружка» вошёл в церковь, имея за поясом бутылку водки и был настолько пьян, что упустил её на пол и священный пол при звоне стекла был залит водкой.

Нельзя терпеть священникам этих отживших обычаев, пора поднять голос против вопиющего безобразия и кощунства! Послушайте, что говорят об этом сектанты? Они клеймят эти пьяные обычаи, осуждают допускающих их православных пастырей, смеются над самим таинством, которое совершается при обстановке, унижающей святыню! Уничтожьте всё это, совершайте таинство брака благоговейно и выразительно, допустите только трезвых, удалите разговоры, дайте вслушаться в великие слова Евангелия, Апостола и молитв, тогда все поймут, что совершается священнодействие «важное», «таинственное», благодатное, тогда таинство произведёт сильное впечатление на присутствующих. Сами брачующиеся будут сознавать, что над ними совершено священное таинство. Наоборот, какое-то горькое воспоминание останется у брачующихся о поспешном венчании в чаду всеобщего опьянения. Не удивительно, поэтому, что, в особенности, на таинство брака смотрят, как на обряд, и брачные узы слабеют, незаконные сожительства умножаются.

Как известно, сектанты не верят в святых, не почитают чудотворных икон и икон вообще. Даже в православном народе ослабевает вера в чудотворные иконы. Поэтому, чтобы укрепить православных и заградить злохулящие уста сектантов, пастырь – священно-действователь должен быть внимателен и благоговеен ко всему, что воспитает и охраняет веру и благочестие народа в отношении Святых Угодников Божиих и святых икон. Иереям Божиим надо памятовать, что небрежное, спешное моление перед иконой; пение, в котором не только нельзя уловить мысли, но трудно разобрать, хотя одно слово, – охлаждает пламень народной веры и любви к святыне и, справедливо, зароняет сомнение относительно значения и действительности такой молитвы; приучает и пасомых быть небрежными в молитвенных обращениях к святым и, мало по малу, вытравляет дух благочестия и благоговейный страх перед святыней. При таких условиях нужен только решительный толчок и отступление готово. Такое решительное действие и оказывают сектанты, которые на подготовленную небрежностью пастыря почву сеют семена сомнения и отрицания.

Во многих городах есть местно-чтимые чудотворные иконы. Везде от местных жителей и причта вы услышите относительно иконы одно и то же: сначала было великое стечение народа к иконе, моления перед ней не прекращались; икону чтили и благоговели перед ней, брали в дома для служения молебнов, а потом постепенно охладевали, пока не дошли почти до полного равнодушие к святыне.

Что же за причина такой перемены? Конечно, главной причиной здесь является упадок веры, но отчасти кроется она – в способе совершения молений и священнодействий перед иконой. Будем откровенны, не скрывая своих недостатков (сознание греха – шаг к исправлению), укажем, как совершаются молебные пения в домах, когда ходят с чудотворной иконой из дома в дом. Мне доподлинно известно, напр., следующее. В один епархиальный город на время приносится чудотворная икона, всегда пребывающая в ближайшем селении; по очереди даётся в градские приходские церкви, причём для церкви с трёхштатным причтом на пребывание иконы назначается семь дней. Каждый священник, следовательно, имеет в своем распоряжении несколько более двух дней; в эти дни икона должна быть принесена ко всем желающим; но в такой короткий срок времени нет физической возможности удовлетворить религиозным потребностям и желаниям всех. И вот тут-то начинается поспешность. Не успеют войти в дом и наскоро пропеть тропарь, как уже спешат окончить чтение Евангелия; затем следует одновременно: произношение сугубой ектеньи и пение «Господи, помилуй»; причём совершенно затруднительно сказать, кто кого обгоняет: диакон псаломщика, или наоборот... Что можно разобрать в этой сумятице звуков? Какое возможно моление при небрежности чтения и пения, при заметном для всех стремлении скорее уйти в другой дом для того, чтобы поспешить в третий? Какое впечатление останется от посещения дома причтом с иконой? Подобная картина наблюдается и при пасхальном обхождении домов прихожан с иконами. Неудовлетворённость и горькое чувство по уходе святыни, осуждение причта – вот плоды небрежности при богослужении и священнодействии! Эти горькие осадки в душе ежегодны и, потому, не удивительно, что усердная вера постепенно заменяется равнодушием и безразличием к святыне¹. Теперь понятно, почему небрежное служение пастыря отталкивает не только от священника, но и от исповедуемой им веры и от её святынь.

Небрежное священнодействие не может вдохнуть в сердца мирян любви к церковным службам; порывистые движения, отрывочное чтение и пение не могут вызвать молитвенного настроения, дать возможность помолиться и в молитве успокоить своё сердце; такая служба угашает и малую искру благочестия, убивает религиозное чувство. И может ли быть иначе, когда человек испытывает неудовлетворенность существеннейшей стороны своей природы, чувствует, что в его сердце тушат святой огонь, без которого жизнь тяжела и даже невозможна.

Небрежный, неблагоговейный, бесчинный священно-действователь обнаруживает своё маловерие, пренебрежение к святыне; самим делом он убеждает других, что за обрядами и. действиями, совершаемыми им, он ничего не видит священно-таинственного и благодатного, перед чем следовало бы благоговеть. Что небрежное и недостойное совершение церковных служб есть пренебрежение к святыне и даже самому Господу, это видно из следующих мест послания св. Апостола Павла к Коринфянам. «Вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню; ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается. Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете Церковь Божию и унижаете неимущих? Что сказать вам? похвалю ли вас за это? Не похвалю. Ибо я от самого Господа привял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Моё воспоминание. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьёте чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он приидет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней» (1Кор.11:20–27). Всё должно быть благопристойно и чинно (1Кор.14:40). Смысл наставлений св. Апостола Павла в приложении к современной жизни таков. Неблагочиние, поспешность при богослужебной молитве есть искажение и унижение святого дела. «Так вкушать это не значит вкушать вечерю Господню», т. е., так молиться не значит молиться, так священнодействовать не значит священнодействовать, а значит «пренебрегать Церковью Божией», уничтожать веру, молитву я все её добрые плоды, обнаруживать пренебрежение к Тому, Кто установил и повелел совершать таинства и церковные службы, к Сладчайшему Спасителю нашему, Господу Иисусу Христу. Небрежные пастыри повинны против Тела и Крови Христовых; против Духа Божия, дары Которого подаются в таинствах; против Пречистой Девы, Матери Господа; против св. Ангелов и сонма святых человеков, «друзей Божиих», которые должны отвращать духовные взоры от неверного и неблагоговейного пастыря; против верующих, которых соблазняют своим небрежением; против заблудших, которых своим недостойным служением ещё дальше удаляют от Церкви и ставят преграды ко вступлению в лоно Православной Церкви, которая есть столп и утверждение истины, вне которой спасение невозможно.

С куском чёрствого хлеба и с кружкой воды подвижники проживали десятки лет здравыми и невредимыми, но со скудной и испорченной духовной пищей в наше слабое время православный человек жить не может. А как собой питает духовно прихожан спешная, неблагоговейная служба их пастыря, представляющая из себя жалкое искажение священнейшей, трогательной христианской православной службы?

В конце концов получается, что набожному христианину, имеющему небрежного, неучительного пастыря, надо искать духовной пищи помимо церкви. И вот стоит в приход такого пастыря зайти лжеучителю или лже-учительнице, кликнуть к себе томимых духовным голодом, и они с радостью пойдут. Новые проповедники, с виду благоговейные, сладко запоют, расхваляя своё приправленное мишурой учение и богослужение и понося всё православное, на основании частных недостатков и наших немощей. «Приходи, скажут они, к нам, у нас службушка небесная; с нами Ангелы поют, мы питаемся самим Духом Святым». И пойдёт духовно-голодный обсматривать новую веру. А там ему покажут всё в прикрашенном виде и укажут: «что де ваши службы? «поп» спешит, у дьячка ничего не разберёшь, а всё это они делают, чтобы только деньги с вас брать; посмотри-ка, как у нас молятся», и начнут молиться усердно, всю ночь со слезами, хотя бы и притворными; найдутся такие, что дойдут до религиозного экстаза и исступления, и... пропала на веки душа православного, зашедшего на штундовые или хлыстовские моления.

После этого ему станет ненавистен «поп», якобы обманывавший его; ненавистна служба, в которой он напрасно искал радости и успокоения сердца и, что страшно сказать! ненавистна Церковь, в которой душа не обрела Бога.

Велика ответственность небрежного пастыря-священно-действователя! Неисчислимы горькие плоды и печальные последствия, в смысле отрицательного влияния на массу верующих небрежной службы, поспешного неистового священнодействия, исполнения христианского долга прибытка ради, а не по совести и убеждению, Всё это не только отвращает пасомых от пастыря, но и колеблет в народе саму религию, раздирает церковь на секты и разрушает её в основе. Истина эта ясна и неоспорима, она подтверждается ещё разительными доказательствами из языческой и христианской истории религий. Так, например, профессор Страшкевич говорит, что Дельфийское прорицалище было весьма важно в политическом и нравственном отношении, не только для всех греческих государств, но также для всего древнего мира. Ещё в героические времена ни одно важное предприятие не совершалось без совета Дельфийского Аполлона. Само переселение Дорян в Пелопоннес произошло под влиянием Пифии; колонии в Малой Азии, Италии, Сицилии заведены были по совету Дельфийского прорицалища и т. д. Но высокое, всеобщее благоговение и доверие к Пифии пало. Причина кроется в общем упадке веры. Но и в самом прорицалище заключались причины его упадка: при всеобщей вражде различных племён, прорицалище не всегда было беспристрастно и часто действовало под влиянием тех, которые тайно успели приобрести его милость посредством подарков и подкупов... Или вот, например, взгляните на историю католицизма и лютеранства.

Лютер ехал в Рим, чтобы засвидетельствовать преданность папе и поклониться святыням Рима, а возвратился из Рима с отвращением ко всему, что католическая церковь считала святым, с совершившимся уже внутренним переворотом, можно сказать, уже отпавшим от католической церкви.

Какая же к тому была причина? Что дало сильный толчок этой несомненно сильной натуре реформатора к отпадению от своей церкви? Небрежное и даже кощунственное богослужение и священнодействие католических епископов и священников. Лютер жаждал выслушать мессу, с пламенным усердием стремился помолиться в знаменитом храме св. апостола Петра, по католическому воззрению, князя Апостолов.

Но как он был разочарован, как был поражён и оскорблён в самых святых чувствах, когда увидел возмутительное неверие и небрежение, с какими епископы совершали богослужение; совершенно же возмутился духом при пресуществлении св. Даров, когда, вместо обычной формулы, услышал – даже страшно писать эти слова! – следующее: «ты – хлеб, и останешься хлебом», «ты – вино, и останешься вином». Можно себе представить ужас, отчаяние, душевную тревогу и томление, охватившие Лютера при виде и слышании этого страшного богохуления!

На западе, не так давно, появился культ «поклонения дьяволу». Диавол воспевается и прославляется в стихах и прозе; в честь его пишутся целые книги гимнов и молитв; в честь его устроены (в Париже) алтари, где ему совершается дьяволослужение (чёрная обедня). Вместе с дьяволом воспевается и прославляется грех, порок, преступление и всякое зло. Какое поразительное извращение религиозного чувства, какое ужасное падение христианского общества конца нашего века! Много история знает сект, но такой, кажется, ещё не было на всём протяжении христианской эры. Но, с другой стороны, не лучше ли открыто поклоняться диаволу, чем служить ему под личиной христианина и не верить, и глумиться над всеми святынями нашей св. веры и церкви. Лучше отпадение, чем страшное кощунство!

Из церкви Лютер вышел поколебленным, с тайным протестом против католической церкви².

В нашей православной родной церкви, слава Богу, ничего подобного нет и быть не должно, но мы должны помнить общий факт и общее, явление, что пастырская небрежность в священнослужении вредит делу миссии св. церкви и содействует росту сект более, чем сотни лжеучителей.

От мрачных, подавляющих явлений перейдём к светлым. Богослужение и священнодействия пастыря, в которых отображаются вера, благоговение и страх Божий, производят на человека сильное впечатление; оно является проводником в душу вседействующей и всемощной божественной благодати; оно творит добрые плоды, которых исчислить и даже предвидеть невозможно. Как например, укажем на митрополита Иосифа Семашко. Сын бедного дворянина-униата, Иосиф Семашко с детства любил ходить в православную церковь и так привязался к православному богослужению, что молитва в храме стала его потребностью; нравилось ему пение, чтение и священнодействия, полюбил он и православного священника. Бывая в церкви, Иосиф Семашко читал и пел на клиросе. Впечатления детства неизгладимы. Любовь к православным службам с возрастом и образованием перешла в осмысленную любовь и привязанность к православию. Иосиф Семашко не находил ничего отвечающего уму и сердцу ни в католичестве, ни в католическом костёле, поэтому он оставил униатство и принял православие. Кому, далее, не известны заслуги Митрополита Литовского Иосифа Семашко, благодаря трудам и усилиям которого, при мощном покровительстве Императора Николая Павловича, более двух миллионов униатов вошли в лоно Святой Православной Церкви, в сей святой ковчег спасения. И блаженна душа пастыря, вдохнувшего любовь к православным службам и православию в душу юного Иосифа, которого Промысл Божий незримо приуготовлял к обращению многих!

И в настоящее время благоговейные службы производят благотворное влияние на душу молящихся. Кто присутствовал на служении о. Иоанна Кронштадтского, видел его благоговение, разгорающееся от жара молитвенного вдохновения лицо, исторгающиеся из глаз слёзы священного восторга, тот поймёт то величайшее обаяние, какое производит этот пастырь на сердца набожной Руси. А вот, что пишет профессор А. Царевский о службе покойного митрополита Палладия. «Богослужение Митрополита Палладия носило печать умилительного благоговения и высокого, священного благолепия; совершаемое по чину, благообразно, сопровождаемое прекрасным пением всегда любимого им хора, Палладиевское богослужение являло во всей полноте дивную красоту и невыразимую прелесть нашего православного богослужения. Тут соблюдена бывала и земная эстетика, потому что всё, начиная с сослужащих и кончая ризницей, сосудами, всё за богослужением Палладия было изящно, безукоризненно, всё было отобранное, подобранное, образцовое. Но тут ещё больше была и религиозная осмысленность, высокое христианское одушевление. Благоговейная настроенность самого архипастыря выражалась в каждом слове его, светилась в лице его, сияла во взоре, обнаруживалась в каждом молитвенном его движении. Вдохновляясь священнодействием сам, он поднимал высокое одушевление и во всех окружающих. Кто бывал за Палладиевским богослужением, тот воспринимал целый запас святых впечатлений, выносил из храма на долго сладостное чувство молитвы, тот научался молиться и не замечал времени, не чувствовал усталости, как бы долго ни тянулась служба»³.

Я не сподобился видеть службы почившего Митрополита Палладия, но все, сказанное о службе Митрополита Палладия, могу сказать и о службе Высокопреосвященнейшего Киевского Митрополита Иоанникия, служение которого видел в Киево-Печорской лавре, присоединив ещё и то, что вид Владыки Митрополита на молитве, – вид вдохновенного пророка со взором, устремлённым в мир горний, полным веры, любви и благоговения. Этот образ вдохновенной молитвы глубоко западает в душу и не изглаживается с годами. Глубина молитвенного настроения Владыки Митрополита Иоанникия передаётся и молящимся с ним; это – одно влияние благотворное, высокое, оживляющее дух, питающее веру. Многие пастыри говорили мне, что, в минуты ослабления молитвенного настроения и усердия за церковной службой, всегда вспоминался им образ молящегося Владыки и вдохновлял к пламенной и сердечной молитве.

Вот что значит усердное, благоговейное моление и священно-действование. Вот как могуче его влияние!

Следовательно, Пастырь Церкви, не изучивший обширной противо-сектантской литературы, не выступающий в качестве полемиста-миссионера, может и должен скромно творить миссионерское дело: 1) утверждать православных в вере и добром житии, воспитывать в них любовь и преданность церкви, научать проникаться благоговейными чувствами к таинствам, святым, святым иконам; 2) ограждать православных от пагубного влияния ереси-учителей, делать их непроницаемыми для заблуждений сектантства; 3) привлекать отпадших в лоно Святой Соборной и Апостольской Церкви. Всего этого пастырь может достигнуть не одним только словом пастырской проповеди, которое может оказаться кимвалом звяцающим, но и благоговейным, благочинным, усердным и внимательным священно-служением и священно-действованием; своей религиозной настроенностью и осмысленностью, христианским воодушевлением при совершении церковных служб и треб для мирян.

А потому, отцы и братия, «вся благообразно и по чину у нас да бывают» (1Кор.14:40).

Владикавказский Кафедральный

Протоиерей Никандр Колпиков

Корни раскола беспоповства лежат глубоко в духе русского народа и исторических обстоятельствах его жизни. Русский народ на протяжении всей истории древней Руси отличается строгим консерватизмом в делах веры и церкви. Все его стремления были направлены к тому, чтобы не отступить от догматов веры, соблюсти чистоту церковного учения. До каких пределов простиралось опасение еретичества, можно видеть из таких фактов, как споры об аллилуйе, о хождении посолонь и протесты книжному исправлению при патриархе Никоне. Этот консерватизм и составляет основу раскола. Первые раскольники смотрели на себя, как на охранителей церковной чистоты, как на борцов за неповреждённость церковных уставов и обрядов. «То ли наша вина, пишет Аввакум, еже держим отец наших предание неизменно во всем»?⁴ «Мы во св. Церковь ничего не вносим, не износим, говорит поп Лазарь, что прияли, то и держим, книги и законы отеческие не изменяем».⁵ «Мы о себе не хощем ничтоже предавати и уставляти, писал диакон Феодор, и неподобно толковати паче Богом преданных нам святых и непорочных догмат древних отеческих. Несть мы новии учители и новых догмат уставщики, но православныя веры защитники и по законех отец наших поборницы».⁶ На основании этого стояния раскольников за букву старых книг, можно предполагать, что старообрядчество не должно отступить от учения св. Писания и священного Предания. И, действительно, раскольники всеми силами старались и стараются сохранить древлеправославное учение. Но что же тогда значит то, что очень немалая часть из них – беспоповцы – создала себе своеобразное, чисто рационалистическое учение о Церкви и таинствах? Откуда это учение проистекло у них и не сближает ли оно их с нашими сектантами? К такому учению беспоповцы пришли не потому, чтобы в построении своей системы они выходили из какого-либо рационалистического принципа, из которого бы, как логическое следствие, вытекало отрицание иерархии; но единственно в силу обстоятельств, которые с роковой неизбежностью привели раскольников к без-иерархическому состоянию.

Легко представить, к чему приведёт обитание в такой местности, где на 1310 квадратных вёрст – 8 церквей, стоявших притом часто без священников, – местности – с невозможными путями сообщения, так что «ни зимой, ни летом дороги и проезду никогда не бывает» (слова игумена Макария). Прибавим к этому то обстоятельство, что во главе раскольников этой местности стояли простые монахи Соловецкого монастыря и в образовавшемся в конце ХVII столетия выговском общежитии заправилами были также простые монахи. Всё это, естественно, приучало обитателей к той мысли, что можно обходиться без иерархических лиц, тем более, что монахи и даже простецы смело удовлетворяли религиозные нужды раскольников: они совершали богослужение (кроме литургии) в часовнях, преподавали некоторые таинства и проч. Можно даже, заранее сказать, что и оправдывать своё безсвяшеннословное состояние раскольники будут не каким-нибудь принципом, они скорее сложат всю вину на житейскую необходимость и неблагоприятные обстоятельства.

Как известно, беспоповцам не пришлось оставаться с одной необъяснённой практикой, они вынуждены были оправдать её и, таким образом, создать доктрину. Эту последнюю представляют так называемые «Поморские ответы», данные в 1720 г. выговцами на вопросы миссионера иеромонаха Неофита. В них выговцы, – как последователи тех самых учителей, которые говорили о себе, что они «несть новых догмат уставщики», заявляют вслед за своими вождями: «мы древлеправославныя церкви остальцы, от православных праотец и отец родившиеся, православных древних архиереев и прочих священных отец и святых российских чудотворцев, святое и благопросвещенное благочестие по священным старопечатным книгам соблюдаем. Вся евангельская и апостольская заповедания всеверно приемлем, святоотеческая наказания благоговейно почитаем, святых соборов предания и поучения всепокорно лобызаем, вся таинства церковныя... всеверно исповедуем и все благоговейно приемлем и почитаем»⁷. Установив такой охранительный взгляд по отношению к древне-церковному учению, Выговцы, естественно, не могли отвергнуть значения церковной иерархии, признав в принципе её необходимость. «Аще и опасаемся архиереов, говорится в ответе на 102 вопрос, аще и удаляемся рукотворенных церквей; обаче не гордости ради и кичения: ниже за преобидение каковое, но ради нововнесенных преданий, ради новин от Никона положенных, ради новых учений. Убо и опасение наше не безсловесно, но благословно и бяше и есть: понеже не архиереов, но новин опасаемся, и не церквей рукотворенных, но нововнесенных в ня новых преданий и уставов бегаем, еже треми перстами благословляти, еже трижды аллилуиа с четвероприглашением слава Тебе Боже пети»⁸. Ещё более ясно эта мысль выражена в произведении одного беспоповца-поморца, который говорит: «ни храмов великолепно устроенных гнушаемся, ниже архипастырей ненавидим, ниже тайн церковных отвращаемся. Украшенные св. храмы нам любезны; право правящие слово истины духовные чины нам желательны, действуемые в них православно св. тайны исповедуем быти спасительны»⁹. Отсюда видно, что беспоповцы не отрицают необходимости иерархии, напротив, – «духовные чины, им желательны» – и если они их не имеют, то не потому, что считают их не нужными, или даже противозаконными, а потому, что истинных, не еретических пастырей нет, ибо все уклонились и приняли еретические новшества. Это опасение еретических иерархов у них не «бессловесно, но благословно», потому что и в древности нередко бывали такие случаи, когда миряне и священники уклонялись от своих епископов ради новин, между тем, многие из этих уклоняющихся прославлены Церковью, как святые. Равным образом и «в прилучающихся гонениях многия места и гради без священников обретахуся... Егда толико оскудение священников бе, яко святому Галактиону, крестившему св. Епистимию, глаголати: погибе священничество от рода христианскаго», тем не менее эти «народы, не имуще священников, не токмо кафолические церкви сынове бяху, но и от воинствующей церкви к ликующей на небо свято представишася». И «по гонительных случаев во время мира церковнаго преподобнии отцы, в пустынех поселившеся, не имущий священников, неимущий архиереов... веру православную в себе имеша и церкве соборные чада быша и глаголашася» (отв. 102). Отсюда поморцы сделали тот вывод, что «Церковь святая во времена случайная может и кроме священников пребывати и спасати». – Уже такой способ оправдания своего безсвященнословного состояния говорить за то, что беспоповцы далеки от рационалистического отрицания иерархии: хотя они «по нужде» и не имеют её, однако не отрицают её необходимости. «Аще чесо за нуждными случаями, говорят они, не можем получити, обаче всеверно веруем и желаем и исповедуем и в тех случаях тако пребываем, якоже древлесвятии во времена нужная пребываху».

Но, может быть, беспоповцы, не отрицая необходимости иерархии, смотрят на лицо иерархическое, как на лицо только уполномоченное обществом учить людей и совершать богослужение, а не как на лицо священное, облагодатствованное, через которое действует Дух Божий? Ведь и протестанты имеют своего рода иерархию, но их пастор и суперинтендент – суть простые миряне, которым поручается обществом исполнение некоторых обязанностей. Но не таково воззрение на иерархических лиц у беспоповцев. Хотя они их и не имеют, но понятие о священном лице у них тождественно с православным. По их взгляду, священное лицо есть не только блюститель порядка и учитель, но лицо высшее, уполномоченное не обществом, но самим Богом на дело спасения людей. Как таковой, он получает в таинстве хиротонии особую благодать Божию, поставляющую его не только учителем и управителем, но и совершителем таинств, посредником между Богом и людьми в деле сообщения благодати Божией. Это видно как из самого характера их оправдания своей практики, так и из многих выражений их писателей, которые показывают, что авторы этих выражений в священных лицах видели, главным образом, совершителей таинств. Наконец, об этом можно заключать из того, что беспоповцы не отрицают в принципе и таинства хиротонии.

И это основное учение беспоповцев, именно, что иерархия должна существовать в полноте чинов, что иерархическое лицо есть лицо исключительное, имеющее особую благодать, – проходит через все беспоповщинские секты. Нам нет надобности рассматривать учение каждой отдельно. Достаточно вспомнить, что причиной дробления беспоповцев были отнюдь не вопросы об иерархии; их разделили вопросы: о браке (поморство и Федосеевство) и об отношении к гражданскому обществу (филиповство, бегунство, аароновщина). Основная же доктрина беспоповства осталась неприкосновенной во всех сектах и учение об иерархии не подверглось ломке ни в одной из них. Даже в сектах «нетовского» направления, представляющих из себя особенную отрасль среди беспоповцев с несколько своеобразной догматикой, – и в тех не замечается принципиального изменения коренного беспоповщинского учения об иерархии. Даже можно сказать более этого. Спасовцы, напр., не только не отрицают необходимости иерархии, но (если не признают законными, то, по крайней мере), предпочитают православного священника простому мужику. «Хотя и еретик крестит да поп, хотя и сатана да в ризах; дорого три погружения»¹⁰, говорят они. Рябиновцы же очень близко подходят к поморству в своём учении, отличаясь разве тем, что с большим уважением относятся к православной церкви¹¹. То же можно сказать и о Новоспасовцах, признающих, вопреки общему учению беспоповцев, православное крещение законным.

Не опровергает наших доводов и с течением времени придуманное раскольниками оправдание безсвященнословного их состояния учением о повсюдном истреблении Антихристом священства и жертвы, оправдание, приближающее основное учение беспоповцев на шаг к рационалистическому. Ещё позже, именно во второй половине ХVII столетия, сделан ещё шаг к рационализму: появилось учение о духовном священстве, по которому всякий христианин есть священник. Но как ни упорно держатся эти две мысли беспоповцами, они, однако, не выражают существенного характера их учения об иерархии. Эти оправдания вынуждены безвыходностью положения перед аргументами православных полемистов. Когда беспоповцам, оправдывающим себя исключительными случаями отсутствия у частных церквей иерархических лиц показали, что неимение частными церквами священных лиц не может служить доказательством всеобщего бессвященнословного состояния, они измыслили догмат об истреблении Антихристом священства, но, будучи обличены здесь в противоречии обетованиям Спасителя о вечности священства, они очутились в критическом положении: им оставалось признать свою неправоту. И вот, чтобы не быть безгласными перед возражениями православных полемистов, они решились на отчаянное средство. Жертвуя заветами своих первых вождей, они ухватились за рационалистическую мысль о духовном священстве. Как мысль вынужденная, она не имеет прочного основания в сердце беспоповца; она чужда ему. беспоповец, говоря: «я – церковь, я – священник, приношу и жертву духовную», на самом деле не верить этому и часто бывает достаточно, не опровергая этого положения, указать только на его рационалистический, протестантский характер, чтобы беспоповец тотчас отказался от него. «От настоящего протестантства, говорит проф. Ивановский, беспоповцы слишком далеки и ничего не было бы для них ужаснее, как если бы их стали действительно сравнивать с протестантами, которых и принимать в церковь следует, по их понятиям, не иначе, как через перекрещивание»¹². Что раскольника беспоповца не удовлетворяет учение о всеобщем истреблении Антихристом священства и о духовном священстве, видно из того, что и теперь нередко старообрядцы в беседах высказывают уверенность, что «где-нибудь в сокровенных местах существует соборная церковь в полноте чинов с благочестивым священством»¹³. Очевидно, таким образом, что выражением существенного характера учения беспоповцев об иерархии скорее могут служить «Поморские ответы», чем сочинения Алексея Самойлова (Меч Духовный), Якова Васильева Холина (О сокрытии Христовой хиротонии в церквах всего мира) и Тимофея Андреева (Стоглав), выдвигающих в оправдание бессвященнословного состояния учение об истреблении Антихристом священства и о духовном священстве.

После всего этого становится очевидной несостоятельность взгляда Щапова, считающего учение беспоповцев об иерархии отчасти продуктом влияния протестантства. Сказав об общении русских с протестантами (стр. 174–175), Щапов добавляет: «при таком общении весьма могло быть, что такие начала русского раскола, каковы отрицание иерархии, священства, мысль, что всякий непосвящённый в священники христианин может совершать таинства, развились отчасти и под влиянием протестантских идей»¹⁴. Но если Щапов и приводит примеры того, что «между первыми расколо-учителями беспоповщинской секты были некоторые протестанты», как, напр., помощник монаха Капитона, некто Вавила, «родом иноземец, веры лютерския», братья Денисовы, венгерский чернец Авраамий, Яков Лепихин и др. – «суть проклятии лютере», – то это отнюдь не доказывает того, что учение беспоповцев об иерархии создалось под влиянием протестантства. Только что указанный нами существенный характер их учения противоречит этому положению г. Щапова. Если бы такое влияние было, то оно создало бы иное учение об иерархии, а именно, что облагодатствованных, особо посвящённых иерархических лиц не должно быть; должны существовать только блюстители порядка и учители. Тогда не имели бы смысла оправдания беспоповцев «нуждой» и истреблением священства Антихристом; достаточна было бы одной той мысли, что священство принадлежит всем христианам с того момента, как они вступили в Церковь Христову посредством крещения. Кроме того, бывший протестант Андрей Денисов, о влиянии которого на доктрину беспоповщины говорит Щапов, писал «Нравственное и одобряющее послание о пользе хиротонии» и «О ревностном старании в отыскании православного священства». Выходит, что наши раскольники влияли на вступивших в их общину протестантов, а не наоборот.

По тем же основаниям нельзя не признать поверхностным взгляда Пальмера¹⁵, отождествившего учение беспоповцев об иерархии с учением кальвинистов. Увлёкшись идеей поставить в параллель русский раскол с западным реформационным движением, он увидел в нашей поповщине своего рода лютеранство, а в беспоповщине – русское кальвинство. Но сходства между беспоповством и кальвинством никакого не существует, разве только внешнее, да и это увидит лишь тот, кто смотрит с предвзятой мыслью. В то время, как кальвинисты вообще не признают священных лиц, имеющих на себе особую благодать Божию для прохождения своего служения, – беспоповцы необходимость таких облагодатствованных лиц не отвергают. Если они не имеют иерархии, то не потому, что её не должно быть, а потому, что они не могут найти православных епископов, которые бы восстановили им древлеблагочестивое священство.

Такое утверждение о влиянии протестантских идей на наш раскол, приписывание ему рационалистических тенденций происходит большей частью оттого, что исследователи нашего сектантства соединяют в одно целое, как секты старообрядческие, так и рационалистические, и мистические. Если между сектами рационалистическими и мистическими есть много точек соприкосновения, то между ними с – одной стороны – и старообрядческими – с другой – почти нет ничего общего. Это справедливо, как по отношению к общему характеру догматической системы тех и других, так и по отношению к отдельным пунктам их вероучения. Если раскол, известный под именем старообрядчества, возник на почве консерватизма и, представляя слепое следование русской старине, есть выражение народного духа, то рационалистические секты, наоборот, есть продукт чуждого нам влияния, получившего особенно широкое распространение в то время, когда Русь столкнулась лицом к лицу с западной культурой, когда в царствование Петра Великого, немцы, можно сказать, заполонили обе столицы. Они-то и явились первыми пропагандистами своих рационалистических и сектантских взглядов. Имея одну общую почву – влияние Запада, все рационалистические секты имеют и один общий основной характер, который и выражается в их названии. Различие между отдельными сектами касается не основной идеи их, а детальной разработки этой идеи и применения её к практической жизни. По занимающему нас вопросу – об иерархии все секты сходятся между собою; все они относятся к иерархии отрицательно, в духе протестантства. «Священство не есть таинство», говорить Уклеин – основатель молоканства, и священники, какие находятся в церквах видимых, не нужны и не законны, «ибо мы Единого имамы Первосвященника, иже седе одесную престола величествия на небесех» (Евр.8:1)¹⁶. «Все мы братия, все и священники, говорят сектанты, в церкви нет ни больших, ни малых, все равны по благодати. Есть только опытные в вере, ощущающие внутри самих себя действие Слова; сие действие святит их и даёт им ум преестественный. Должность таких опытных в вере состоит в том, чтобы другим проповедовать слово» ¹⁷. Таково же учение и старо-штундистов. «Все верующие через крещение в зрелом возрасте, принятые в церковь, становятся вполне равными между собой. Поэтому в церкви не должно быть никаких видимых глав. Единственный и верховный глава Церкви – Иисус Христос» (Чл. X вер. кос. штунд.). Хотя для благочиния церковного община старо-штундистов избирает старцев (пресвитеров), учителей и служителей и усвояет этим лицам название степеней православной иерархии¹⁸, но в действительности это только «старшие братья», а не особые Богом уполномоченные руководители верующих на пути ко спасению, каковой является православная иерархия. Младо-штундисты же, как более последовательные рационалисты, даже и такого значения за выборными лицами не признают. Даже молокане Донского толка, которые уклонились от чисто рационалистических воззрений, – и те, хотя и рукополагают общиной священников, яко бы по примеру апостольскому, однако, в теории сохранили ещё отрицательное отношение к иерархии. «Мы имеем, говорят они, подобно всем другим сектантам, первосвященником Иисуса Христа, который есть священник всегда»¹⁹.

Таким образом, сравнивая учение об иерархии беспоповцев с учением рационалистических сектантов, мы видим, что первое существенно отличается от второго. Общее между беспоповцами и сектантами только то, что и те, и другие не имеют иерархических лиц и одинаково отрицательно относятся к священникам Православной Церкви. Но, тогда как первые в принципе не отвергают иерархии, признавая ее желательной и полезной в деле спасения людей, вторые, напротив, считают её противозаконной и совершенно не нужной.

С вопросом об иерархии тесно связан вопрос о таинствах, ибо строителями их могут быть только лица священные. «Никто же, говорится в Большом Катехизисе, разве святителей хиротонисанных, им же дана власть от Господа Бога рукоположением наследников апостольских, может строить Св. Тайны» (л. 209). Таких мест в старинных книгах, к которым беспоповцы относятся с уважением, много. Между тем, у беспоповцев священных лиц нет. Им, по-видимому, оставался один выход: отвергнув все таинства, утвердить положение, что спасение возможно и без них. Но православно-христианский взгляд был слишком силён в беспоповстве, чтобы прийти ему к такому рационалистическому выводу. Они нашли иной выход из затруднительного положения, какой немыслим ни в одной секте с рационалистическим характером. Они хитро совместили несовместимое: удержали и идею о церкви бессвященнословной, и не отвергли таинств. – В самом понятии о таинствах они не отступили нисколько от учения православной церкви. Они также признают божественное установление таинств, также различают в них две стороны: внешнюю, которую составляет видимый или чувствам подлежащий образ, и внутреннюю, которой является невидимое действие благодати Божией. Таким образом, они не стали ни на точку зрения наших рационалистических сектантов, большею частью понимающих таинства духовно и, вследствие этого, отвергающих видимую сторону, ни на точку зрения протестантов (и штундистов), которые видят в таинствах только внешние знаки, или символы нашего союза со Христом, нашей принадлежности к Церкви Христовой, и потому отвергают внутреннюю сторону.

К отрицанию же четырёх таинств – брака, священства, миропомазания и елеосвящения – беспоповцы пришли не вследствие сознания их совершенной ненужности (может не быть не тоже, что не должно быть), не вследствие противоречия понятия о них какому-нибудь основному принципу доктрины, но единственно в силу отсутствия иерархических лиц, которые бы могли совершать их, беспоповцы признают, что эти таинства установлены Богом для того, «дабы (мы) имели есмы спасение наше дерзновение, известно и твёрдо». Но они не могли найти ни каких-либо выражений в священных книгах, ни примеров древности, на основании которых можно было бы утверждать, что совершение этих таинств возможно и для мирянина. В отношении же двух – крещения и покаяния они были счастливее. Было найдено большое количество примеров, когда «простолюдины, не имущии хиротонии, крещаху, их же крещение, яко же и священников, церковью приято». Не мало беспоповцы нашли и свидетельств «Святых отец и нынешних учителей», которыми позволяется во время нужды «простому иноку, диакону и мирянину крестити». Кроме того, они перетолковали одно из правил Номоканона, в котором говорится, что «Господь наш Иисус Христос многим апостолам, неимущим священства, повеле крестити» – и отсюда вывели заключение, что и вообще можно совершать крещение лицу неосвященному. Тот же характер имеют и доказательства возможности мирянину совершить таинство покаяния. И здесь является указание на древние времена, когда «преподобнии мужи и богоноснии отцы, не рукоположени суще, души человеческие покаянием очищаху». И здесь, не довольствуясь примерами древности, беспоповцы указывают свидетельства св. книг и канонических правил. Так указывают на 16-й ст. 5-й гл. послания Иакова, где апостол говорит: «исповедуйте друг другу согрешения ваша» (Иак.5:16), – и на два правила Номоканона. Что же касается таинства причащения, то беспоповцы не могли, да и не могут найти ни примеров, ни свидетельств в пользу того, что это таинство можно совершать лицу неосвящённому. Приходилось отвергнуть это таинство. Но это значит идти в противоречие со словами Спасителя: «Аще не снесте плоти Сына Человеческого и не пиете крови Его, живота не имате в себе». Тогда беспоповцы придумали новый приём. Ничего не говоря о совершении таинства евхаристии, они думали оградить себя указанием на возможность причащения древними запасными дарами. «Аще кто от древле православного священника приим животворящие тайны, у себе содержит, яко от самого онаго собою причащается». Но чувствуя, что они мало себя защищают, так как запасные дары возможны только при существовании иерархии, а дары древлеправославных священников не могут не иссякнуть на продолжении десятков и даже сотен лет, то составители «Поморских ответов» поспешили оградить себя другим доводом о, так называемом, духовном причащении. «Аще кто сих (запасных даров) не имеет, говорят они, веру всеусердну, желание огнепально и житие добродетельно распростирает, со слезами Господу Богу моляся тоя святыни не лишитися: чрез сия средства изрядная, таяжде благодати, таяжде сладости духовныя получает без всякаго сомнения». Таково учение беспоповцев о таинствах. Из изложения его мы видим, что основой своей оно имеет православное учение. Беспоповцы признают, что таинства установлены Богом, что они не знаки, или символы, а именно «тайны», в которых подаётся невидимая благодать, что они необходимы для нашего спасения, как благодатные средства, что совершать их должны лица иерархические – и только по нужде могут совершать две тайны миряне.

Ничего общего с учением беспоповцев о таинствах не имеет учение рационалистических сект. Как иерархия в принципе была отвергнута ими, так и таинства, в смысле благодатных средств, не были признаны ими. «К достижению нравственного совершенства, говорит Уклеин – основатель молоканства, и получению вечного спасения духовным христианам подаются благодатные дары Св. Духа, подаются не через видимые какие-нибудь знаки, а духовно. Поэтому, таинства, возрождающие и освящающие христианина, должны быть понимаемы духовно»²⁰. Отрицание таинств и требование понимания их в духовном смысле проходит все рационалистические секты. «Таин с пришествием Иисуса Христа не может быть, говорят штундисты; все они раскрыты со времени воскресения Его из мёртвых»²¹. Полнее об этом говорит молоканин в «Современных Известиях». «Таинств мы вообще никаких не признаём, ибо всякая тайна открыта, с пришествием Иисуса Христа, Его последователям. Вам дано знать тайны царствия небесного, сказал Он; также точно учит и св. ап. Павел: вы можете, говорит он, читая усмотреть моё разумение тайны Христовой, которая в другие времена не была показана сынам человеческим, а ныне открыта Св. Его Апостолам и пророкам Духом Святым. Следовательно, Христос открыл ученикам и апостолам тайну и открыл Он её для того, чтобы благовествовали её. Мне, говорит ап. Павел, наименьшему из всех дана благодать сия»²². Если таинств нет, то как понимать те места св. Писания, в которых говорится о них? Мы видели, что Уклеин завещал своим последователям «понимать таинства духовно». То же заповедуют и другие учители сектантов. Поэтому, таинство крещения, напр., понимается, как просвещение Словом Божиим. «Крещаюсь, говорится в одном псалме духоборческой «Животной книги», словом Божиим во имя Отца и Сына, и Св. Духа»²³. Также понимается крещение у молокан. «Крещение во Христа, говорит Уклеин, не должно быть водным; крестился водой Иоанн, но его крещение отлично от христианского. Духовное крещение состоит в научении от слова Божия в покаяние и отпущение грехов»²⁴ «Мы не пойдём к берегам Иорданским, прибавляют младо-штундисты, и многим водам Силомским. Мы крестимся в Господа Нашего Иисуса Христа. А креститься в смерть Христову значить умереть для греха и мира и покаянием воскреснуть во славу Отца»²⁵. Таков же точно характер учения рационалистических сект. «Миропомазание, по учению духоборцев, должно состоять в просвещении Духом. Исповедь есть сокрушение сердца перед Богом, и разрешение грехов может быть только от Бога, а не от людей. Причащение есть внутреннее оправдание верой и любовью. Бракосочетание никакого обряда не требует, а требует взаимной любви сочетающихся»²⁶. Молоканское учение Уклеина, бывшего духоборца, мало чем отличается от только что приведённого. Характер его тот же, что и у духоборцев. «Помазание миром, по Уклеину, есть символ духовного помазания, которое невидимо преподаётся божественным учением. Покаяние есть только сокрушение сердца пред Богом и исповедание грехов пред Ним Единым. Как может человек разрешить грехи, когда он сам грешит, быть может, ещё более. Истинное причащение состоит в принятии учения Христова, в вере в истинность этого учения и в исполнении заповедей Христовых. А если Сын Божий заповедал нам плоть Свою ясти, то под плотью нужно разуметь слово, или учение Спасителя²⁷. Брак также не таинство и слова апостола: «тайна сия велика есть» (Еф.5:32) относятся не к браку людскому, а к таинственному браку Христа с Церковью. Брак должен быть совершён так, как показывает пример Товита, т. е., по благословению родительскому, а не как совершается он в церквах видимых: в Св. Писании нет никакого повеления соединять брачующихся²⁸. Под таинством елеосвящения нужно разуметь молитвы, приносимые Богу за болящих»²⁹. Таков же точно характер учения о таинствах и штундистов. При этом особенно резко выступает рационалистический принцип в учении младо-штундистов, совершенно отвергающих всякую внешность. Признавая, что спасение возможно только при непосредственном отношении ко Христу и благодати, младо-штундисты поставляют на первом месте покаяние, понимаемое ими в смысле сердечного сокрушения о грехах, потому что покаяние, по мнению младо-штундистов, более всего служит выражением непосредственного отношения человека к Богу. «Мы веруем, говорится в Чаплинском вероисповедании, что купель покаяния возрождает в нового человека – Иисуса Христа, что через покаяние подаётся спасительная перемена, сообщается сила Св. Духа и воскресения». Но превращение грешника в праведника возможно только при условии соединения с покаянием твёрдой уверенности в то, что грехи наши снимаются ради праведности Искупителя: «верой в Его правду снимается с нас грех и усвояется нам благодать, так что мы умираем (для греха) и воскресаем (для праведности) перед судом Божиим»³⁰. Это соединение покаяния с верой в Иисуса Христа и преимущественно в Его искупительную смерть и воскресение и есть крещение – «огненное», как называл его Коваль. Таинство причащения понимается также духовно. «Мы веруем, говорится в том же исповедании, что Иисус Христос есть хлеб жизни. Мы надеемся, что наш Спаситель есть виноградная лоза, вино от которой мы должны пить». Словом, «плоть и кровь есть Сам Спаситель, Который являет Себя верующим и принимающим Его живые слова, как сказано: В начале бе Слово... и Бог бе Слово... и Слово Плоть бысть... Мы принимаем Его живые слова и приобщаемся Его плоти и крови, как говорит Спаситель: Слушающий слова Мои и верующий в пославшего Меня имеет жизнь вечную» (Ин.5:24). Таким образом, на основании того, что Ев. Иоанн называет Христа и Словом, и Плотью, младо-штундисты вывели заключение, что причащение есть принятие слова, учения Спасителя (смешение понятий Слово и слово).

Таково в общих чертах учение о таинствах рационалистических сект. В основе его, как мы видим, лежит чисто протестантская мысль о непосредственном общении христианина с Богом. Поэтому, таинства, как внешние средства, через которые действует благодать Божия, здесь признаются ненужными. Всё спасение сектант-рационалист полагает в руководстве одним св. Писанием, объясняемом по личному смышлению, без подчинения какому бы то ни было авторитету. Вследствие этого, если рационалистические секты и говорят о таинствах, то разумеют под ними совсем не то, что разумеет православная Церковь и даже беспоповщина. В этом отношении наши сектанты пошли даже дальше протестантов, так как отвергли всякую видимость, всякое подобие таинств. Только старо-штундисты в своём учении о таинствах почти не отступают от протестантов. Они признают также Крещение и Вечерю, которые называют таинствами и благодатными средствами ко спасению и совершают – первое через погружение в воду, второе через преломление хлеба. Но на самом деле штундисты придают им только символическое значение. «Крещение есть только символ очищения от грехов, символ гробоположения и воскресения Иисуса Христа (IV прав. новооб. рус. бр.). «Вечеря есть священный обряд, совершаемый в воспоминание о Сыне Божием, обряд преломления хлеба и вина, под каковыми видами Христос даёт верующим вкушать духовным образом Свое Тело и Свою Кровь» (Христос соприсутствует cum pane, sub pane, in pane) – [X гл. вер. кос. штунд. 4 пр. нов. рус. братства].

Если мы сравним с учением рационалистических сект учение беспоповцев, то по существу не найдём между ними ничего общего. В основе учения беспоповцев лежит консервативный, по отношению к православной Церкви, взгляд. Наоборот, в основе учения рационалистических сект лежит взгляд либеральный, отвергающий в корне учение православия.

Только одно положение в учении беспоповцев о таинствах имеет рационалистический характер, это – признание возможности причащаться духовно через «веру всеусердну, желание огнепально и житие добродетельно». «Чрез сия средства изрядная, говорят они, тояжде благодати, тояжде сладости духовные (какой удостаиваются причащающиеся Телом и Кровью Господа, под видом хлеба и вина) получает без всякого сомнения» (Пом. Отв.). В данном случае беспоповцы сходятся, по-видимому, с сектантами-рационалистами. Но если мы вникнем в суть дела, то увидим, что даже и здесь беспоповцы верны себе. Тогда как рационалисты мысль о духовном причащении смело выводят из принципа, что никакой внешности не должно быть, ибо «плоть не пользует ни мало», – беспоповец признаёт, что слова Спасителя: «ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в Нем (Ин.6:54), елико всякого достоверства и благоговейного почитания достойна суть, толико и прилежнаго во тщании исполнения требовательна: во еже всякому всегда причастнику быти животворящие плоти и крови Господни»³¹. Ясно, что свободомыслие беспоповца совершенно иной пробы, чем сектанта. Оно вызвано нуждой защитить своеобразную доктрину, созданную под гнётом исторических обстоятельств. – Есть основания думать, что в глубине своего существа беспоповец скептически относится к мысли о духовном причащении. В продолжении всего ХVIII ст. беспоповцы причащались запасными дарами. Выходец Соловецкого монастыря, старец Авраамий принёс с собой в Поморье запасные дары. Очень может быть, что приносили и другие выходцы. Из этих запасных даров поморцы делали «новую евхаристию, разведя в новой квашне тесто и всыпав в оное оставшиеся крошки своего агнца». Так приготовленное причастие многие беспоповцы употребляли вплоть до 1791 года, когда оно вызвало горячие споры, окончившиеся, так сказать, постановлением беспоповщинского собора, запрещающего, с одной стороны – хулить это причастие, а с другой, – утверждать его действительность. Это же собрание окончательно утвердило учение о том, что «за лишением божественныя сея в виде хлеба и вина совершаемыя тайны можно получить все дары сообщаемыя Св. евхаристиею чрез одно огнепальное тоя желание». Но и после этого беспоповцам трудно было примириться с мыслью о духовном причащении, как, наоборот – рационалистам трудно было признать необходимость чувственного причащения, которое было введено молоканами Крыловым и Масловым. Недаром их противники, которые составляли преобладающее большинство, говорили: «Поползло вкривь и вкось всё наше молоканство; стали творить всё негодное на соблазн и нечестие, чего нам Семёнушка (Уклеин) никогда не благословил». Как защитники Пчелинцева сознавали, что учение о чувственном причащении с таинственным знаменованием противоречит основному принципу молоканства, так и беспоповцы чувствовали, что учение о духовном причащении есть измена коренным началам старообрядчества. Следовательно, и с г. Юзовым, ставящим мысль о духовном причащении во главу угла учения беспоповцев,³² нельзя согласиться. Мысль эта, как мы видели, чужда духу их, она вынуждена обстоятельствами и, потому, не может служить выражением основного характера их учения. До чего сильно сознание необходимости видимого причащения, видно из следующего. Один бегунский писатель видимое причащение поставляет в том, что он «каждый день трапезу поставляет и в показанное время обедает». И это отнюдь не ирония, как думает Юзов. Другой бегун – некто Михаил Кондратьев – видит причащение Телом и Кровью Христовой в крестном знамении двуперстного сложения. Как ни кощунственны эти новоизмышлённые учения о видимом причащении, но они характерны в высшей степени. Они дают возможность видеть, как далеки беспоповцы от чистого рационализма. Как ни велику они допустили новизну, утвердив догмат о бессвященнословной церкви и признав положение, что спасение возможно при двух тайнах (крещении и покаянии), совершаемых мирянином, а прочих таинств может и не быть, – однако, в существе, они остаются охранителями старины, слепыми приверженцами старого обряда и буквы, готовыми из-за них идти на верную смерть.

Ф. Арф-в

Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей. (Мф.16:18)

Отвечаю теперь, друг мой, на предложенные тобой недоуменные вопросы, о которых ты спрашиваешь в своём письме. Вопросы эти показывают, что ты имеешь довольно смутное и неправильное понятие о Церкви, которую вслед за Толстым ты склонен отрицать.

Ты спрашиваешь: «как Церковь может быть непогрешимой, если она состоит из грешных людей? Все люди живут на земле и все, следовательно, земные и грешные. Почему же Церковь именует себя непогрешимой и требует веры в себя, т. е. в людей, да при том не только живых, но даже и в мёртвых?»

В ответ на это я прежде всего напомню тебе, друг мой, что Церковь, по учению православному, есть тело Христово, верующие суть члены этого тела, а глава его Сам Христос. Читай Рим.12:4–6; 1Кор.12:18–27; Еф.1:22–23,2:19–23,4:11–16; Кол.1:18 и др. Припомни также обетование Спасителя пребывать вечно в Церкви (Мф.28:20) и послать апостолам Св. Духа Утешителя, Который пребудет с ними во век и наставит их на всякую истину (Ин.14:16–17,16:13). Из всех указанных мест ясно видно, что Церковь, как тело Христово, есть живой организм, который, имея своей главой Христа, оживляется благодатью Св. Духа. Если это понятие о Церкви ты хорошо усвоишь, то для тебя станет понятно, во 1-х, что, хотя Церковь состоит из грешных людей, она непогрешима потому, что с ней вечно пребывает глава её – непогрешимый Христос и ее всегда оживляет и на всякую истину наставляет Св. Утешитель – Дух; во 2-х, что веровать в Церковь не значит – веровать в «людей, да ещё и мёртвых», как это утверждают отступники, злонамеренно приписывающие подобное учение церкви, чтобы тем легче отторгнуть от неё неутверждённых в вере. По православному учению, в церкви нужно различать две стороны – видимую и невидимую. Церковь – видима, потому что она состоит из видимых людей, которые составляют видимое общество, имеющее известное видимое устройство, иерархию и таинства. Но, с другой стороны, церковь невидима, потому что она невидимо управляется самим Христом, невидимо оживляется благодатью Св. Духа, и в составе своём, кроме видимых, живущих на земле членов, имеет и всех в вере скончавшихся отцов и братий наших. Вот эта-то невидимая сторона церкви и составляет предмет нашей веры, потому что нельзя же веровать в то, что мы видим: вера, по Апостолу, есть «уповаемых извещение, вещей обличение невидимых», т. е., осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. (Евр.2:1.),

Мы веруем, что церковь не «люди» и не дело рук человеческих, а веруем, по слову Св. Писания, что Церковь есть «дом Бога живого,» Им Самим устроенный и представляющий собой «столп и утверждение истины» (1Тим.3:15), – это величественное здание, которое имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, утверждается на основании апостолов и, слагаясь стройно из верующих, как живых камней (1Пет.2:5.), возрастает в святой храм в Господе и устрояется в жилище Божие Духом. (Еф.2:20–22). Мы веруем, что не всякое общество людей, именующих себя истинно верующими, составляет церковь, ибо все сектантские общины именуют себя таковыми, а только то общество, которое основано Самим Христом, которое неизменно сохраняет данное Им устройство и учение и которое, при видимом правлении поставленных Им пастырей, невидимо управляется Самим Христом и оживляется благодатью Всесвятого Духа. Мы веруем не в «мёртвых», а в то, что мёртвые телом, но живые духом, пребывают в составе тела Христова – Его Церкви, что и они входят в состав той великой семьи, которую в такой широкой, величественной перспективе представляет апостол в послании к Евр.12:22–24. Посмотри, что за обширная семья, членами которой делаются верующие во Христа: вот на горе Сионской град Бога живого, Небесный Иерусалим, здесь на престоле – Судия всех Бог, перед Ним тьмы ангелов, здесь торжествующий собор и Церковь первенцев, написанных на небесах, здесь и духи праведников, достигших совершенства, здесь и Ходатай нового завета Иисус, кровью Своей окропляющий и питающий всех, которых неверие ожесточённого сердца не отсекло от тела Его – Церкви. В этой великой семье все объединяются и одушевляются общим духом любви Христовой; между живыми членами тела Христова существует самая тесная связь и зависимость, в силу которой «страдает ли один член, страдают с ним все члены, славится ли один член, с ним радуются все члены» (1Кор.12:26). Поэтому-то мы веруем, что «духи праведников, достигших совершенства,» там, на небе, слышат молитвенные вопли и вздохи, возносимые здесь на земле нами грешными, и по чувству любви побуждаются ходатайствовать за нас, и действительно, помогают нам не своей силой, но в силу искупительных заслуг Единого Ходатая, предавшего Себя для искупления всех (1Тим.2:5–6.); веруем также, что и наши грешные молитвы вкупе с молитвами общей нашей Матери – Церкви, в силу возносимой ею бескровной жертвы, помогают умершим нашим братьям.

Вот, друг мой, истинное православное учение о церкви. Уясни его себе хорошо и тогда многие недоуменные вопросы, имеющие свой источник в злонамеренно, или же по неведению и недомыслию, приписываемом самой церкви, ложном учении о ней Толстого и других отступников, легко разрешатся и исчезнут, как дым.

Ты спрашиваешь далее: «как примирить слова Спасителя: «а вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы братья,» и далее Мф.23:8–10, с существующим в Церкви разделением на епископов, священников, мирян и т. д.?» Отвечаю: если указанное место понимать не в узком, грубо буквальном смысле, какой придают ему сектанты, а в правильном, истинном его смысле, какой оно имеет в связи речи, то и примирять будет нечего, так как противоречия не окажется никакого. Сектанты, уставясь в букву, говорят – написано: «не называйтесь,» значит – и нельзя, безусловно и ни в каком случае. Но если бы, не упорствуя и не останавливаясь на букве, они захотели бы выяснить истинный смысл данного места из связи речи, то увидели бы, что выше в ст. Мф.23:6–7, Спаситель, обличает книжников и фарисеев за то, что они «любят предвозлежания на пиршествах, председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, чтобы люди звали их: учитель, учитель; поэтому далее, в ст. 8–10, Он говорить: «а вы не называйтесь учителями, наставниками и отцами,» т. е., не называйтесь в том именно вышеуказанном хвастливом смысле, в каком любили называться, гордившиеся этими названиями, чванные фарисеи. Следовательно, приведёнными словами Спасителя воспрещается не всякое вообще и безусловно употребление людьми названий «отец, наставник и учитель,» а воспрещается употребление их в том горделивом значении, какое соединяли с ними честолюбивые фарисеи, воспрещается страстное желание этих названий. А что правильное употребление их вполне естественно и законно, это видно из многих мест Св. Писания, где наименования эти усвояются некоторым членам Церкви, и где ясно говорится, что пастыри и учители, в Церкви-поставляются Самим Богом; читай 1Кор.12:28,29; Еф.4:11; Евр.13:7,17; 1Тим.5:17; 1Кор.4:15; Гал.4:19 и др. Все эти места, при сектантском понимании вышеуказанных слов Спасителя, будут стоять к ним в странном и необъяснимом противоречии (недаром штундисты, когда им указывают на подобного рода противоречия, кощунственно изворачиваются: «це, це, мабуть, Слово Боже плутае»), при православном же правильном понимании противоречия не окажется никакого.

Ты говоришь ещё: «по словам Спасителя, Богу нужно покланяться «в духе и истине», а Церковь выражение «в истине» перетолковала «внешним образом»». Мой друг, не Церковь перетолковала учение Христово, а враги Церкви, не уразумев, перетолковали учение Церкви. Церковь учит, что вся жизнь человека должна быть посвящена на служение Богу. Но так как человек состоит из тела и души, то в служении Богу должны принимать участие тело и душа; иначе и быть не может, ибо душа живёт в теле и деятельность её проявляется при посредстве тела. Поэтому и Апостол говорит: «прославите Бога и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии» (1Кор.6:20). Отсюда видно, что служение Богу телом, под которым разумеется все внешнее Богопочтение, вся внешняя сторона религии, совокупность всех обрядовых форм и действий, в которых проявляется служение Богу духом, не есть выдумка человеческая, а имеет своё глубочайшее основание в двусоставности человеческой природы. Само собой понятно, что служение Богу духом имеет главное и существенное значение, служение же телом, или вся внешняя сторона религии, имеет значение второстепенное, служебное, именно поскольку она необходима для выражения служения духовного. Само по себе Богопочтение внешнее, не проникаемое и не одушевляемое искренностью чувства, не имеет такого значения, оно не угодна Богу. 13). Пудовые свечи и стократные поклоны, которые ханжа купец отвешивает с такой же лёгкостью, с какой он обмеривает и обвешивает своих покупателей, конечно, мерзость перед Богом, но

«жарка свеча

поселянина

пред иконою

Божьей Матери».

Таким образом, истинное служение Богу по учению православной Церкви, состоит в правильном, гармоническом сочетании служения духом и телом; оно выражается в полноте Богопочтения внутреннего и внешнего, причём первому усвояется значение главное и существенное, а второму – значение служебное, подчинённое. Такое учение церкви вполне согласно с учением Спасителя о поклонении Богу в духе и истине. Выражение – «в истине» Церковь не перетолковывает произвольно «внешним образом», а поясняет, что поклонение «в истине» есть поклонение «в духе и теле», потому что истинный человек состоит из духа и тела, а также согласно вышеприведённым словам Апостола в 1Кор.6:20. Если же под поклонением «в истине», согласно с сектантами, именующими себя истинно-духовными, а на самом деле мнимо-духовными, ибо и они не могут обойтись без внешнего культа, – понимать одно духовное поклонение, то в таком случае слова Спасителя о поклонении Богу в духе и истине будут представлять странное тождесловие.

Ты говоришь, наконец, что «Христос не установил ни богослужения, ни иконопочитания, ни крестного знамения; Он дал высший внутренний закон вечный, а Церковь заботится не об исполнении его, а о внешности». Но если бы ты, друг мой, не повторял вслед за клеветниками их ложных наветов на Церковь, будто она заботится только о внешности, а постарался бы получше усвоить правильный взгляд и учение церковное о внешности, то узнал бы, что Христос положил начало внешнему христианскому культу только в его главных существенных основах, определять же церковный ритуал во всех подробностях Он и не мог, потому что это стеснило бы свободное развитие духа и жизни церкви. Внешняя сторона религии не может быть раз навсегда заключена в определённые рамки, оставаясь неизменной, общей и одинаковой для всех в своих главных основах, – она в частностях разнообразится и изменяется, смотря по месту и времени. Выражая в своей неизменной сущности сущность учения христианской религии, как религии примирения человека с Богом великой искупительной жертвой Голгофской, внешняя сторона этой религии в полном её обнаружении и воплощении является произведением живого духа церкви, с развитием которого она развивается и видоизменяется. Поэтому-то Церковь православная, верная хранительница и носительница свободного духа учения Христова, вопреки все поглощающей и все нивелирующей тирании папизма, учит, что при единстве вселенской Церкви могут существовать национальные церкви с некоторыми особенностями в обрядах; поэтому-то и существующие ныне на востоке православные церкви разнятся между собой в некоторых обрядовых действиях. Само собой понятно, что, во избежание произвола и беспорядка, право определять внешний строй и порядок жизни церкви принадлежит иерархии, как выразительнице церковного самосознания по преимуществу, все же члены церкви должны заботиться о том, чтобы всё было «благообразно и по чину» (1Кор.14:40).

Если, друг мой, ты хорошо уяснишь себе взгляд православной Церкви на внешнюю сторону религии, то вопросы о почитании икон и креста, которые обыкновенно представляются для сектантов камнем претыкания и соблазна, для тебя легко разрешатся. Всячески издеваясь над иконами и крестом, с пеной у рта приступают штундисты к православному миссионеру и требуют показать им в Евангелии, где и когда учил Христос об иконах и кресте? Узкие фанатики, они и не замечают, в какое противоречие сами впадают, когда, отрицая внешность, требуют доказательства внешности из Евангелия, и хотят видеть Самого Христа приниженным до их грубого буквоедства. Замкнутые в узкой сфере этого буквоедства, они забывают, или же вовсе не знают, что Христос не имел нужды устанавливать того, что уже имело для себя основание в самой природе человека, в основном законе его психофизики, в том натуральном законе, по которому портреты дорогих нам лиц мы ставим у себя в комнате для постоянного напоминания о них, по которому на письменном столе у Толстого находятся статуэтки Будды и Шопенгауэра, по которому неуважение, оказанное нашим изображениям, мы относим лично к себе и т. д. Христос знал, что кто истинно и искренно любит Его, тот без всякой заповеди с Его стороны поставит у себя в комнате Его Божественный лик для постоянного памятования о своём Спасителе и Искупителе; такой человек не пожалеет денег и сделает дорогую ризу, чтобы украсить образ Того, Кто дороже отца и матери для него; он затеплит лампадку перед ним, когда, припав на колена, будет возносить горячую пламенную молитву к Нему; он будет с благоговением лобызать честный образ Его, а не попирать и топтать в бешеной злобе ногами, (как это делают сектанты, именующие себя истинно духовными и далеко не похожие на тех христиан первых веков, с которыми они так любят себя сравнивать). Христос знал, что кто всегда носит Распятого в сердце своём, тот и на груди своей будет иметь крест, нося Его «поругание и прославление»; кто с главами, полными слёз, преклоняет колена у подножия Распятия, тот не постыдится исповедать Распятого и всякое доброе дело будет начинать и оканчивать, оградив себя знамением и призвав силу честного и животворящего Его креста. О crux, ave spes unica!

Но правда, друг мой, что в жизни многих христиан в настоящее время внешность господствует, преобладает. Это, конечно, печальное явление, происходящее от неправильного понимания и усвоения истинно церковного учения. Но справедливо ли, логично ли неправильное понимание истинно церковного учения многими, даже хотя бы и большинством её членов, считать и выдавать за учение самой церкви? «Если, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак». (Гал.2:17). А между тем, в том и состоит главная ошибка Толстого и других отступников от Церкви, что они, нарушая основной закон логики, от части делают заключение к целому, недостатки, присущие многим членам церкви, они распространяют на всю церковь и обвиняют всю церковь в том, в чём повинны только некоторые её члены. Чтобы избежать их ошибки, постарайся, друг мой, вникнуть в смысл притч о плевелах, о неводе, о званных на вечерю, почаще приводи на память слова Спасителя о неосуждении ближних, а – главное – почаще молись. Молись, пока ты не утратил ещё детской веры и способности молиться от чистого сердца Тому, Кто так любил невинных детей; молись, чтобы Он согрел сердце твоё любовью к Нему и направил бы ум твой на путь истины и волю на путь добра. Молись, друг мой! Он простит тебе грехи неведения, когда ты, словно объятый каким-то злым духом, позволял себе повторять «гнилые слова» клеветников на Церковь. Помни, что небольшие ранки, наносимые твоей ещё неопытной, детской рукой телу Христову – Его Церкви, для Главы её, увенчанной венком, гораздо больнее и мучительнее, чем самые сильные удары заматеревших уже и поседевших в продолжительной, но в бесплодной борьбе с Его Церковью, вратами адовыми неодолённой (Мф.16:19).

Amicus

(Окончание следует).

21-го сентября истекшего 1898 года в Самаре состоялся съезд беспоповщинских наставников и других столпов беспоповщины.

Один из участников Самарского беспоповского съезда, или «собора» на языке раскольников, доставил мне тетрадь, печатанную на гектографе и содержащую в себе суждения и постановления означенного «собора». В состав членов сего «собора» входили «беспоповские духовные отцы», прибывшие сюда из разных мест России, а – главным образом – попечители беспоповских молелен и, так называемые, начетчики, апологеты и борцы против православия и православных миссионеров.

Безпоповцы это во второй уже раз собирались в г. Самаре; первый собор у них был в (7405) 1897 году, так что настоящий «собор» был продолжением первого.

Безпоповцы, как видно из гектографированной копии «деяний их собора», сильно были заинтересованы вопросом о беспоповцах самокрещенцах и не раз прежде собирали соборы в г. Саратове и в Нижнем Новгороде, на которых также рассуждалось по преимуществу о самокрещенцах, именно: как их принимать в беспоповское общество – через крещение или без крещения? Саратовские соборы (три) постановили самокрещенцев перекрещивать. Но беспоповцы других мест не согласились с этим постановлением и требовали принимать самокрещенцев без крещения. На последнем же Самарском соборе в (7406) 1898 году окончательно решено перекрещивать. Притом соборяне постановили, что, если кто решится не последовать этому собору, такового считать не христианином. С этого времени между беспоповцами, принимающими и не принимающими самокрещенцев без крещения, произошло окончательное разделение и образовались из них две враждебные друг другу партии.

Прежде, чем излагать «деяния Самарского беспоповщинского собора», будет не бесполезно сказать несколько слов о самокрещенцах. Когда у старообрядцев, по отделении их от церкви, не осталось никакой надежды на продолжение существования священной Иерархии, тогда многие из них решили предоставить право простецам перекрещивать приходящих к ним от нашей православной церкви, но некоторые не согласились с этим, зная, что простец не может перекрещивать еретика – он может крестить только младенца и то при смертном случае. Притом, говорили они, в настоящее время простецам нельзя быть крестителями потому, что на всех лежит рука еретика и очистить её некому. Таким образом, образовались две партии; из них одна известна под именем «глухой нетовщины», в которой даже младенцы остаются без перекрещивания. Из неё некто Матфей Андреев, живший близ города Самары, надумал крестить сам себя, по примеру св. муч. Дросиды и других. Так и сделал: сначала крестил самого себя, а потом и своих последователей. Таким образом, образовалась секта самокрещенцев.

С самого появления секты самокрещенцев, у других беспоповцев шли непримиримые споры и пререкания относительно чина принятия их: перекрещивать или не перекрещивать? Одни перекрещивали, а другие нет; совершенного же разделения между ними, какое произвёл Самарский собор 1898 года, ранее не было.

Обращаясь теперь к постановлениям Самарского «второго собора» беспоповцев, нужно сказать, что они заслуживают внимания ещё и в том отношении, что, кроме вопроса о самокрещенцах, в них разрешаются ещё и другие предметы к даны руководственные наставления «духовным отцам» беспоповщины. Поэтому, в интересах истории современного раскола и миссии, мы считаем нужным привести (с гектографированного беспоповского экземпляра) соборное их деяние слово в слово, не исправляя даже и грамматических ошибок, неточностей и знаков препинания. Печатный экземпляр озаглавлен так:

«Предъяобъяснение о причине настоящего собрания». Дальше следует: «Понеже никто же в человецех совершенство когда получил есть: вси бо забвению и неведению подлежим, ови убо-меньше, ови же больше; вси же друг друга требуем совета и помощи» (Грам. преп. Максима Грека л. 21).

«Да не во внешнем образе полагаем быти христианство ниже да возмним, яко сия токмо довлеют нам, но да делами утверждающе непрестанно правду и истину» (злат. на раз. случ. слов. 25, лист 294 и обор.)³⁴.

«Ибо мы (на то) составляем общежительства и учреждаем обще-народные собрания, что бы связаны будучи любве союзом исправляли друг друга в грехопадениях». (Той же к Антиох. нар. бесед, 16 знак. 6).

«В естестве бо христианина лежит вещь та, не досаждай Богу: Аще речеши яко христианин не может пользовати, досадил еси Богу и ложно его рекл еси». (Нрав. учен. 20 на деян. св. ап.).

«Идеже два или трие суть собрани, рече, во имя мое, ту есть по средине их. Аще два велие могут, много паче множайшии» (Также нрав. учен. 34)³⁵.

«Довольно (и) одного человека усердием возженного ко исправлению всего народа: но когда не токмо один, ниже два, или трие, но толикое есть множество, которые могут принять на себя труд о исправлении нерадящих о своем спасении... прииди восстанови (рече) словами делом кротостию и прещением» (Злат. к Антиох. народ. бесед. 1 знак. 12).

«Также и цевница духовная сосуд избрания священный Павел написал и глаголя: зане Аз убо аще не у вас сыи телом, ту же живыи духом, уже судих яко тамо сый... Основания бо иного никтоже может положити паче лежащего, яже есть И Исус Христос» (зан. 132–128).

«Ныне же мнози от человек, заповедям убо Спасовым яве не радят, преданию же человеческому повинуются паче» (пролог Августа 14 день)³⁶.

«И колико тень от тела и сновидение от самые вещи различествует, толико от истинныя Божия премудрости, различествует мнимая премудрость мира... Премудрость убо нам есть пророческий язык, и апостольское учение: и Евангелие царствия есть верх духовного преимущества и власти» (злат. бесед. нараз. случ. в слов. 12 лис. 177).

«Согласно этого, нибезъ-полезно будет братие, для всякого христианина разсмотреть в точности: на каком именно основании утверждается догмат св. крещен. по мимо Христова Евангелия».

«Аз бо есмь путь глаголет Господь; совращающийся убо с пути сего заблуждает; тако и различным учением предавыи и не ходяи по Евангельскому учению, ничем не различествует от корабля волнами носимаго... ибо первый законоположник был Моисей, а вторый законоположник Спаситель, ни единаго народа но всея земли» (Тамже нар. случ. слов. 18).

«Сего видеве Иоанн и вопияше к нему: что творити Владыко... Еже ли креститися хощеши крести сам себя... но Господь к нему глаголет: остави ныне: тако бо подобает нам исполнити всяку правду. Остави ныне: знаешъ ли еже глаголешъ. Я знаю еже делаю... Яко же обрезася, да закон исполню, тако и крещаюся, да благодать утвержду. Еже ли часть исполню, и часть оставлю не достаточным сотворю смотрение. Надлежает (бо) мне вся исполнити, да после напишет Павел кончина закона Христос в правду всякому верующему. Остави Иоанна, – остави свыше Отца вопити... сей есть сын мой возлюбленный онемже благоволих: того послушайте» (в той же беседе в сл. на Богоявление Господ.).

«В послушание сего жалость дома Господня убедила и нас собраться второе в Богохранимый град Самару, и рассмотреть общим советом те более причины от которых много лет волнуется все–общее христианское состояние, и теряет между собою любезный мир оставленный самим пострадавшим ради церкви Спасителем» (Иоанна зач. 48).

«Таковое прискорбие вместе с провидением Божиим побудило нас недостойных, не восхищением славы, но с великим сокрушением сердца, исполнить долг христианской обязанности³⁷ подражая в том вышепоказанным святым завещаниям³⁸, и принимая к сведению заповедь Господа Иисуса Христа глаголющего: добро соль: Аще же соль не слана будет чим осолится: имейте соль в себе и мир между собою» (Мар. зач. 42).

«Тако все христиане вся делают на него взирая и повинуяся ему глаголющему; да просветится свет Ваш пред человеки, яко давидят ваша добрая дела и прославят Отца Вашего иже на небесах» (Злат. нар. случ. 24 лист. 292).

«Совокупляя таким образом все воедино составим талент нетленных сокровищ, и приобретем за то неотъемлемое благо в наследие царства небесного» (к Антиох. нар. бесед. 16 знак. 6)»

«Возследствующие правде почести получим от Христа: ему же слава во веки веком Аминь» (Нараз. случ. слов. 25).

«Во имя единосущные и не разделимые Св. Троицы Отца и Сына и святого духа, трисоставнаго божества во едином существе поклоняемаго».

(Дальше следуют: сами постановления).

«Мы удобопоследнии блюстители древняго Благочестия христиане, Поморского законобрачнаго согласия, собравшиеся в Богохранимом граде Самаре, в лето от сотворения мира 7406 месяца Сентября в двадесять первый день, и по принесении молитвы Всевышнему Богу приступивше к разсмотрению нижеследующих предметов, по довольном разглагольствии священного писания, пришли общим советом к настоящему сему заключению».

1. «О церковном пении в различном виде т. е. Старознаменном на «он» и на «ер» ныне существующем: собрание нашло, что на «онное» пение существует с князя Ярослава³⁹ то по сему и не должно его хулить всякому православному христианину, но как некоторые, христиане нашли в неудобопонятное, почему и переменили его по печатному Иосифскому тексту, то собрание постановило о сем иметь терпение и не крамолиться и не приличными словами не укорять, как постановлено было в 14 пункте Саратовского собрания 1878 года».

* * *

2. «Находящегося иногда близ г. Самары самокреста Матвея Андреева: не признавать произведённое им над собой самокрещение за правильное и свято-очистительное».

«А также не признавать сущими христианами всё его духовное потомство и не сообщаться с ними, но яко чуждых удалятися в молитве, ядении и в питии»⁴⁰.

«И если, кто из ристиан к не приобщенным сам приобщатися будет и сам отлучен будет все-общего соединения в купе с христианами» (по 9 пр. Корф. соб.)⁴¹.

«Ибо нам по ближайшему вопросо-изледованию и по собственной его Матвея Андреева рукописи ясно известилось, что его поступок в самокрещении совсем не содержит того смысла по которому производились в первые века самокрещения».

«Во-первых он не в соединении Духа с Христовой церковию, и не с точною верою во святое Евангелие произвел над собой крещение».

«А во-вторых, ни время обстоятельства ни смертная нужда (как несправедливо о нем всегда передавали) но самоумышленное мудрование уверило его произвести самокрещение по примеру случайных событий⁴²: первые самокресты не по зазрению церкви Христовой крестили себя, а Матвей Андреев, довольно имея в виду сущих христиан, и не изволи принять ни от единаго св. крещение, словом зазирая во всеобщем погрешении всю Церковь Христову о чем доказывает самая рукопись М. А. которая и до ныне сохраняется в г. Самаре».

«Таковое само убеждение вполне уясняет веру его, вопреки самого Христа рекшаго: Церковь Мою врата адова не одолеют» (Мат. зач. 67)⁴³.

«А Матвей Андреев доказал верою и делом, якобы Церковь Христова всюду утратила преподательную благодать во св. крещении⁴⁴, и ничем более возможно восстановить оную как только самокрещением».

«И всё это не правоверие, как видится подтвердилось им на самом деле во время его жизни, а далее запечатовал он и смертию своё к церкви Христовой не примирение».

«В таком смысле объяснения само собою доказывает, что Мат. Авдр. событие никак невозможно сопричислить в общий ряд с прежними самокрестами»⁴⁵.

«А коль скоро не подходит он к числу прежних самокрестов, то и нет более никакого основания признавать его самокрещение благодатным: почему он не мог преподать и другим того чего сам не имея (Никон Черн. горы в слов. 63), ибо ясно предсказано о таковых самим законодавцем Господом: не может древо зло, плоды добры творити» (Мат. зач. 22).

«Сие принимая к сведению и первое Христианское Собрание в Самаре 7405 года сопричисляя это самокрещение к сомнительному, самое же право окончательного о нём решения предоставило следующему соборному рассмотрению».

«Настоящее же собрание с правом прежнего, всё мнение о выше сказанных самокрестах покончило: на основании евангельского закона и согласно трёх Саратовских соборов постановило: всех произшедших от Матвея Андреева (и прочих подобных таковым) не иначе принимать в соединение церкви, как только воспринимать им св. крещение».

«Понеже не сходит благодать св. духа на крещение зловерующих, почему правильно и подлежат они суду Христова изречения: Аще кто не родится водою и духом, не может внити в царствие небесное» (Иоанн зач. 8).

«Согласно этого предъусмотрения не последуем мы и законными не признаем Ниже-городские Собрания, которыя не испытавши сущности приняли к частному соединению крещённых означенным самокрестом, руководясь в том не преданными фактами для руководства церковного, и на основании оных, не пример законного приятия. нынешним самокрестам показали но велию укоризну прежним исходатайствовали яко бы и они так же, как и последние, зазирая церковь в погрешении: и за лучшее признавая самим над собою производить крещении».

«При всём точном рассмотрении полагаем мы общий совет всякому православному христианину, благонадежнее утверждать в закон церкви един образ Христова крещения, и не примешивать к нему (кроме смертной нужды) разноподобный виды частных крещений, принимая на то к сведению апостольское благовестие: «Основания бо иного никтоже может положити паче лежащаго еже есть Исус Христос» (зач. 128).

* * *

3. «О развратном бракоборном учении Собрание пришло к такому заключению: в виду без-образных нелепых и не Богоспасаемых их учений считать таковых чуждыми Христовой церкви⁴⁶, за что собрание единогласно постановило: егда обратятся они в лоно Христовой церкви, принимать их не иначе, как можно со строжайшим залогорасследованием евангельского и апостольского и свято отеческого соборов учения и требовать от них залог веры вашего исповедания с лобзанием Христова Евангелия и Животворящего Креста, чтобы с уверением усвоить им крепость в правом исповедании, и да постятся четыредесять дней с тысячным правилом⁴⁷ и просят от Господа Бога общения святого Духа (но это все полагаем соблюсти кроме необходимой нужды»).

* * *

4. «Приход пророков Илии, и Еноха, и Иоанна Богослова, также и чувственного антихриста; Собрание по долгом между собою разглагольствии пришло к общему сему заключению и на основании Божественного Писания признало, что приход их не в чувственном виде, но в инокосказательном духовном смысле ожидающих же чувственного антихриста, мы признаём по правому писанию святых отец, как не согласующихся с истинным понятием церкви и учением Апостола Павла (зач. 275) таковые должны быть отлучены».

* * *

5. «Собрание определило решить вопрос о многоженстве на ниже следующем основании».

1. «Бог сочета человек да не разлучает» (Мат. зач. 78).

2. «Аще ли разлучится да пребывает безбрачна» (Апост. зач. 136. Карф. соб. прав. 102).

3. «Жена привязана есть законом в елико время живет муж ея» (Апост. зач. 138 и 94).

4. «Да не речеши бо мне сие яко отрину ибо и отринутая пребывает отринувшаго ю, жена сущи» (Еванг. бесед. на Мат. 16 м Никон Чер. гор. в слове 13).

5. «Аще не поял бы ю, возвратилася бы и покорилася своему мужу» (Благов. на Мат. зач. 13).

6. «Воистину есть прелюбодеяние, понимать жён, ещё сущим живым первым мужем» (Злат. нараз. случ. бесед. 3)⁴⁸.

* * *

«А также Собрание рассмотрело и о нижеследующих предметах, а именно:

1. «Соблюдать благочиние в церкви и предохранять церковь Христову от всякого порока и соблазна».

2. «Святая церковь постановила – быть ежегодным Собраниям⁴⁹ согласно этого и христианам не бесполезно иметь на всегда общий совет для блага и единомыслия церковного».

3. «Духовные отцы также, как и прежде по желанию общества христиан должны быть назначаемы, и по крайней необходимости благословляемы не зазренным лицом духовного настоятеля»⁵⁰.

4. «Не возможно нарушать участвующим лицам постановление сего собрания, а тем более подписавшимся к нему своеручно».

5. «Сие христианское постановление должно быть прочитаемо каждым настоятелем в своём обществе».

6. «Уклонившийся из христиан по причине брака во внешнюю церковь и по возвращении не может быть настоятелем. А также не могут быть и второбрачные, и похитившие что-либо из церковного пожертвования, а тем более после раскаяния не должен похищенное удерживать у себя, но возвращать его по принадлежности».

7. «Отцы духовные не могут переходить из своего места в другое ради своих интересов».

8. «Сочинения разного рода хотя бы оные и христианами составлены были, но не по смыслу святозаконного писания, таковые в обдержность не принимать и не давать им никакого значения».

9. «Каждому христианину необходимо признавать и исповедовать семь церковных таинств»⁵¹.

10. «Не должно христианам производить табачную, винную и пивную торговлю, и не содержать разного рода увеселений в своих домах»⁵².

11. «Творение Божие признавать всё добрым, как-то картофель, чай, кофе и прочая, но употреблять из них только, что не запрещено»⁵³.

12. «Старчию исповедь иметь в необходимом значении для всякого христианина».

13. «Настоятели несовершеннолетних в супружество совокуплять не могут».

14. «Не могут духовные настоятели давать совет на сочетание брака, с лицом не своего христианского общества».

15. «Христианин аще не соблюдет общее сие постановление и поемлет себе жену от внешнего общества, то таковый брак признать тогда законным, когда не верная часть присовокупится к правоисповеданию Христовой Церкви».

16. «Относительно самовольного брадобрития духовным настоятелям запрещать строго прихожанам, а так же и главы постригать, не иначе как только по обычаю христианскому».

17. «Аще сосватаются к браку, а жених или невеста общают со внешними в ядении и питии, то принимать таковых для совершения брака церковным порядком, не менее как с эпитимиею трёх, а по крайней нужде двух недельного поста, и молитвы по усмотрению отца духовного».

18. «Аще усмотрено будет который настоятель за преступление уволен собранием от духовной должности и остался доволен постановленным о нем определением и подписавши оное своею рукою, но после сего начнет паки исполнять духовную должность, то с таковым не совокуплятися христианам в общественной молитве» (по 28 прав. св. ап. и по 9 прав. Корф. Соб.)⁵⁴.

19. «Настоятелям не дозволяется церковным порядком брачить с иным лицом, от живого супружества, т. е. жену от живого мужа или мужа от живой жены, и Аще из таковых что будет лишается настоятельства»⁵⁵.

20. «Поющие, или пляшущие христиане на свадбах, таковые должны быть отлучены от общения церковного донележе исполнят епитимию отца духовного».

21. «Отцам духовным не обходимо предупреждать прихожанам в необычной одежде ходить на молитву».

22. «А так же запрещать всем находившимся в общении церковном (кроме необходимых нужд, для лакомства) ходить в своими сосуды кольми паче без своих: во все места увеселительных домов, а за ослушание облагать таковых эпитимиею».

23. «Христианам не должно покупать внешнего писания иконы, Аще и добре изваяны»⁵⁶.

24. «Отцам духовным всячески удаляться чаепития, а так же воспрещать и прихожанам кольми паче в постные дни с сахаром».

25. «Аще кто из христиан яве обличен будет в табачном курении и не оставит таковое за прослушание церкви осужден будет словом Христовым яко язычник и мытарь» (Мат. зач. 75)⁵⁷.

26. «Отцы духовные во всех важных предметах т. е. приятиях и отлучениях, неоходимо должны иметь совет с церковию⁵⁸, а тем более о тех причинах которые нарушают церковное спокойствие, и делают вражду между братии».

«При заключении всего рассмотренного нами славу и хвалу воссылаем Всемогущему Богу давшему нам, благую ревность к начинанию и богатую милость к совершенному исполнению, о всех обще-полезных предметах для душевного спасения ибо Сам Владыка законодавец сыи презирая на общие советы во имя его бывающие и деже бо (рече) еста два или трие собрани во имя Мое ту есть по среде их» (Мат. зач. 76).

«Тому слава и держава ныне и присно и во веки веком Аминь».

Затем идут следующие подписи:

«Настоятель старообрядцев г. Самары Пётр Иванов Белов; настоятель Никифор Александров Удалов; за настоятеля Саратовских старообрядцев Карл Варнаков; настоятель Корнилий Иванов Ерофеев; настоятель Фёдор Григорьев Сороков; настоятель Пётр Яковлев Галкин, настоятель Григорий Прокофьев Шилин; настоятель Алексей Степанов Скрыпин; за настоятеля Царицынских старообрядцев Кондратий Скворцов; за настоятеля с. Черно-булака Никита Бурмистов; настоятель Афонасий Перфильев; настоятель Павел Бочкарев; настоятель Михаил Никитин Комаров; настоятель Иван Нестеров; настоятель Тимофей Алексеев Балашов; настоятель Димитрий Иванов Пронин; попечители Самарского молитвенного дома Алексей Ушанов. – Иван Иванов Еделев, – Василий Селиверстов Крашенинников; попечитель Саратовского молитвенного дома – Алексей Кудасов; попечители Самодуровского молитвенного дома: Евтропий Ермолаев Лякин и Спиридон Петров Дунченкин, Иван Михаилов Ивакин, Иван Алексеев Лукичев, Фёдор Козьмин, Иван Иванов Поликарпов, Иван Ларионов Чушкин, Григорий Иванов Сычев, Михаил Димитриев Суворов, Семён Сергеев, Иван Евплов Лепендин, Филимон Николаев Вятких, Степан Максимов Юдин, Димитрий Спиридонов, Бакшаев, Корнилий Никифоров Лицевов, Василий Багров, Илья Никитин Долгов, Димитрий Чурбанов, Андрей Спиридонов Матонцев, Димитрий Романов Рувавов, Павел Яшин, Яков Васильев Лаврентиев, Софон Леонтиев Галкин, Иван Клементиев Кузнецов (головщ. Самар. Молнтв. дома), Андрей Константинов Ушанов, Михаил Димитриев Иконников, Степан Иванов Карпов, Зиновий Иванов Годунов, Иван Осипов Ушатов, Василий Иванов Белов, уполномоченный от Саратовских христиан Терентий Акимов Худошин, Артемий Петров Чирчинцев и Иван Алексеев Ушанов». Тем соборное деяние, в гектографированном экземпляре, и кончается.

Таковы «деяния» «Самарского собора беспоповцев». В заключение позволительно сказать несколько слов для вразумления заблудших братий. Любезные беспоповцы! Потрудитесь, прошу вас, теперь прочесть со тщанием ваше соборное постановление и мои краткие подстрочные возражения на него; вникните беспристрастно и, с Божией помощью, не уразумеете ли, что ведь простецы не имеют права установлять обдержные законы для руководства церкви, ибо они, без Епископов, не составляют и Самой Церкви. Церковь составляется не из одного какого-либо члена, но из различных: «Яко же бо во едином телеси многи уды имамы, уди же вси не тожде имут делание» (Рим.12:4), говорит св. Апостол. В другом месте он же говорит: «Яко же бо тело едина есть и уды имать мнози, вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело: тако и Христос». «Ибо тело несть един уд, но мнози» (1Кор.12:12,14). Какие же уды должны быть в теле церковном? Св. апостол Павел объясняет: «И овых убо положи Бог в Церкви первые апостолов, второе пророков, третие учителей»... «Еда вси апостоли, еда вси пророцы, еда вси учителие» (1Кор.12:28–29). «И той дал есть овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова, дóндеже достигнем вси в соединение веры и познание сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф.4:11–13). Таковую церковь создал Христос; возращая во Христе таковую церковь, св. апостол Павел называет таковых истинствующими и составляющими церковь приличне: «Истинствующе же в любви да возрастим в него всяческая, иже есть глава Христос». «Из него же все тело, составляемо и счиневаемо приличне всяцем осязанием подаяния, по действу в мере единыя коеяждо части, возращение тела творит» (Ефес.4:15,16). Из сего видно, что каждая часть или уд тела церковного, т. е., епископы, священники, диаконы и миряне, – каждый в своей части, или в своём месте, должны возращение творить, а не так, чтобы одна часть росла, а другая уничтожалась, – это было бы неприлично не только телу церковному, но и телу одного бренного человека; такого человека, не имеющего какого-либо члена, не называют приличным, а справедливо называют уродом; тело же церковное уродом быть не может никогда.

Безпоповцы часто называют своё общество Церковью Божией, но это неправильно: Христос Спаситель создал свою Церковь из различных членов, а не из одних мирян; о ней и сказал: «Созижду… и врата адова не одолеют Ей» (Мф.16:18). Вот об этой-то церкви и должны вы, беспоповцы, позаботиться – отыскать Её и присоединиться к Ней, а не самочинные и бесчинные соборы составлять и неправедные законы писать; ибо: «Глагол же Господень пребывает во веки». (1Пет.1:25).

Саратовский Епарх. миссион. свящ. П. Шалкинский

В ноябрьской книжке «Мис. Обозр.» за 1898 год преподавателем Калужской духовной семинарии, а ныне столичным миссионером, М. П. Чельцовым, затронут один из интересных в миссионерском отношении вопросов, а именно: могут ли быть принимаемы во второклассные школы дети раскольников?

Вопрос этот, по словам г. Чельцова, обращает на себя внимание вследствие отсутствия определённых по нему указаний в официальных, изданных Св. Синодом, «разъяснениях по вопросу об устройстве второклассных церковно-приходских школ» и встречающихся поэтому в училищной практике недоразумений побудивших автора взяться за обсуждение данного вопроса и дать относительно его «посильное разрешение, в надежде, что выскажутся о том и другие заинтересованные лица».

Считая себя, как миссионер, заинтересованным в данном вопросе, позволю себе высказать своё суждение, тем более, что определённо высказанного решения по данному вопросу в своей статье г. Чельцов, собственно говоря, не даёт, хотя общий тон его суждений говорит за допущение раскольников в школы второклассные, даже за предоставление окончившим в них курс раскольникам права быть учителями в церковно-православных школах грамоты. При всём глубоком уважении к гуманно-просвещённым взглядам почтенного деятеля миссии, высказанным им в решении вопроса о просвещении тёмной раскольнической среды светом школьного образования, с вышеуказанным мнением автора по затронутому им вопросу мне представляется невозможным согласиться, и вот почему.

В начале своей статьи г. Чельцов приводит то мнение, что раз второклассные школы имеют своей целью подготовлять учителей для школ православного исповедания, то, следовательно, эти учители могут быть только лица православные, почему и ученики в школах грамоты могут быть только дети православных родителей.

С таким совершенно справедливым мнением г. Чельцов не согласен, думая, «что эти формально основательные доводы вытекли из узкоспециального, не оправдываемого общими соображениями о церковной школе и церковном просвещения, взгляда на второклассную школу». Сказав далее о миссионерском значении вообще второклассной школы, г. Чельцов говорит следующее: «рассматриваемая, как церковная школа, какова она на самом деле и есть, второклассная школа волей-неволей, намеренно или непреднамеренно, сознательно или нет, но необходимо должна, если не по «разъяснениям» и теории, то на практике, в самой жизни явиться, стать миссионерской школой. В нежелании призвать её за таковую, равносильном (нежелании) умалению главнейшего значения церковной школы в раскольнической местности и во взгляде на неё, как на специально призванную давать только учителей, и кроется, полагает г. Чельцов, боязнь пустить в неё учеников-раскольников. Правда, такой взгляд, по-видимому, всецело зиждется на «Разъяснениях» Училищного Совета, видящих во второклассной школе как будто бы только специально подготовляющую учителей школу. Но не на букве ли, спрашивает г. Чельцов, зиждется этот взгляд»?

Никто, думаю, не может отрицать той истины, что второклассная церковная школа должна иметь миссионерское значение. Но неужели она потеряет это значение оттого только, что в ней не будут учиться дети раскольников? Разве, подготовляя будущих учителей народа, вносящих в его тёмную среду свет просвещения в духе православия, – учителей, могущих не только стать защитниками Церкви православной от нападений и злоухищрений раскола и сектантства, но и деятельными помощниками пастырям в их борьбе с религиозным заблуждением, наша второклассная школа не выполнит своего миссионерского назначения, не окажет великую помощь делу православной внутренней миссии?

Миссионерское значение второклассной школы должно состоять не в том непременно, чтобы давать в ней более широкое воспитание раскольникам, хотя бы они, получив его, и не принимали православия, как думает г. Чельцов; – для этого существуют другие общие для простого народа школы церковные, земские, министерские, а в том, – чтобы подготовить таких людей, которые и словом, и делом, путём воспитания детей, убеждения взрослых и примером своей жизни могли бы облегчить борьбу церкви и государства с вековым расколом и сектантством, приняв в этой борьбе непосредственное, личное, живое участие. Не в нежелании признать за второклассной школой миссионерского значения и не на букве «Разъяснений», как думает г. Чельцов, зиждется опасение пустить в неё учеников-раскольников; недопущение во второклассные школы учеников-раскольников необходимо вытекает из самого назначения её – давать учителей для школ грамоты. Мне думается, вся ошибочность взгляда г. Чельцова по рассматриваемому вопросу и проистекает более всего от нежелания видеть во второклассной школе вышеуказанное специальное её назначение и от стремления, вопреки этому прямому её назначению, навязать ей то дело, какое она никогда не может и выполнить.

В статье г. Чельцова сквозит чувство неудовлетворённости тем образованием, какое получают дети-раскольников в наших начальных школах; ему хотелось бы допустить их и во второклассные школы, как имеющие более широкую программу образования и потому могущие сильнее воздействовать на них в смысле сознания правоты греко-российской Церкви. Желание в принципе справедливое: больше света – ближе к истине; но в силу необходимости оно должно остаться пока только желанием.

Прежде всего необходимо обратить внимание на тот факт, что в силу одного только ограниченного количества возникших недавно второклассных школ, последние никоим образом не могут быть общедоступными образовательными заведениями для народа. Ведь не нужно забывать, что раскольники по епархиям числятся тысячами, десятками и даже сотнями тысяч, второклассные же школы единицами. А сколько сектантов? В иных епархиях их тоже считают тысячами и десятками тысяч. В рассматриваемом вопросе о второклассной школе г. Чельцов почему-то о последних не говорит ни слова, но я думаю, он согласится, что религиозно-просветительное влияние этой школы непременно должно простираться и на сектантских детей, пожалуй, ещё более, чем на детей раскольников, ибо сектантство и вреднее, и беспокойнее, в смысле пропаганды, чем раскол. (1Кор.12:22–24).

Допущение детей-раскольников во второклассные школы г. Чельцов обосновывает на возможности, под благотворным её влиянием, принятия последними православия, хотя сознаёт, что это может и не случиться. Но допустим первое. Невольно подымается и такой вопрос: насколько искренни будут эти присоединения к Церкви, не будут ли ученики-раскольники, в чаянии лучшего для себя в будущем материального и общественного положения, принимать православие по расчёту, лицемерно.

В самом деле, раскольнику-ученику, взятому из тёмной невежественной среды, вкусившему некоторую долю просвещения, не очень желательно снова возвратиться в ту же среду, не извлечь практической выгоды из приобретённых специальных познаний; несколько всё-таки отвыкающему от постоянного крестьянского труда, быть может, тяготящемуся им и в перспективе видящему более чистый интеллигентный труд учителя, соединённый с более видным общественным положением и авторитетом среди народа, при надеждах в будущем, хотя бы и в отдалённом, добиться трудом ещё чего-либо лучшего, допустим – диаконства, – слишком большим соблазном должно казаться звание учителя, и для лиц индифферентных в деле веры, ничего не стоит лицемерно принять православие, как ничего не стоило бы вследствие иных выгодных обстоятельств, оставить его, перейти снова в раскол и тем произвести большую смуту в умах бывших своих учеников, в умах народа и поднять дух самих раскольников ⁵⁹. Вред, причинённый Церкви одним лицемерно присоединившимся учителем из раскольников, может оказаться неизмеримо больше той пользы, какую принесли бы ей 40 учителей, присоединившихся к ней искренне миссионерам хорошо известно, какие приносят иногда печальные последствия рецидивы обращающихся к православию раскольников и сектантов. Но с этими обстоятельствами г. Чельцов не хочет считаться, а старается далее убедить читателя, что для детей раскольников возможно не только получать образование во второклассных школах, но и быть, по окончании курса в них, сельскими учителями в школах грамоты, даже в том случае, если бы эти учители не пожелали перейти в Православие, а оставались в расколе, т. е. продолжали быть упорными противниками Церкви. Дальше пойти г. Чельцов, кажется, уже не мог. Но посмотрим, насколько основательны его доводы в пользу допущения учителями в православные церковные школы лиц, не признающих Церкви Православной.

«Допустим, говорит он, что раскольники-ученики и ко времени выпускного экзамена во второклассной школе не сознают неправоты раскола и не пожелают перейти в Православную Церковь; как же быть тогда? Не дозволять открывать школы таковому, не назначать учителями. Но хочется спросить в то же время, не может ли быть учителем школы грамоты благонадёжный и способный раскольник? Как учитель школы грамоты, он будет находиться под руководством и постоянным надзором (?) местного священника, в постоянном (?) общении с ним. Этого обстоятельства нельзя забывать при рассуждении о раскольнике, как школьном учителе: оно весьма важно».

Что учитель-раскольник может быть человек «способный», я это понимаю, но как этот учитель православной церковной школы, как раскольник, может быть в религиозном отношении «благонадёжный»» я решительно не могу понять. Полагаю, что под благонадёжностью раскольника-учителя церковной школы грамоты г. Чельцов разумеет не одни лишь нравственные его качества, а и такое его общее поведение, которое никогда не давало бы никакого повода ученикам да и народу к религиозным соблазнам или сомнениям; это же должно сказать и об учителе-сектанте такой же школы по рецепту г. Чельцова⁶⁰.

Можно опасаться, что в силу необходимости, вследствие религиозных своих убеждений, раскольники и сектанты-учителя школ грамоты окажутся или пропагаторами или лицемерами, развращающими в религиозном отношении детей-школьников, но таких учителей для наших школ, не правда ли, не пожелает никто, и сам г. Чельцов?

Далее, автор рассматриваемой нами статьи, доказывая возможность допущения раскольников учителями в школы грамоты, как это уже мы видели, придаёт «весьма важное значение» влиянию на таких учителей местных священников.

Как учитель школы грамоты, говорит г. Чельцов об учителе-раскольнике, он будет находиться под руководством и постоянным (?) надзором местного священника, в постоянном (?) общении с ним». Совершенно справедливо, что руководство священника может простираться на педагогическую деятельность учителя-раскольника, но всегда ли и неотразимо оно может воздействовать на его религиозное заблуждение и, что особенно важно, – нашего религиозно-воспитательное влияние на детей?

Конечно, нет. Ведь, из второклассной школы, скажем словами г. Чельцова, «будут выходить уже не дети, а люди, перед которыми будет предстоять уже самостоятельная жизнь». Если второклассная школа, как могущественнейшее религиозно-воспитательное средство, не могла изменить убеждений её воспитанников, оставшихся и по выходе из неё упорными раскольниками или сектантами, то повлиять на них в благоприятном смысле священнику не так легко, как это представляется г. Чельцову, скорее совсем уже невозможно.

Относительно благотворного воздействия и даже возможности постоянного надзора священника над раскольником-учителем странно было бы и говорить. Прежде всего спрашивается, что это за учитель, находящийся под «постоянным надзором» священника? Да и возможен ли подобный надзор над учителем? «Конечно, нет. Разве г. Чельцову не известно, что школы грамоты, как самые начальные и недорогие школы, открываются, в большинстве случаев, не по сёлам, где живут священники, а по деревням, по отдалённым глухим хуторам, куда священник может лишь изредка заглянуть, в особенности в глухую осень или зимнюю пору, почему часто и само преподавание Закона Божия поручается учителям школы? Вследствие указанных и многих других обстоятельств, к числу которых должны быть отнесены многоразличные обязанности священника по приходу, нечего и думать о «постоянном надзоре» над далеко живущим от священника учителем-раскольником, как нечего думать и о «постоянном общении с ним» пастыря. Да, наконец, при упорстве в религиозном заблуждении учителя или его безразличии к вере, это общение может носить только официальный характер, и при всём искреннем желании пастыря законоучителя сблизиться с раскольником-учителем, чтобы повлиять на его религиозное заблуждение, в смысле обращения его в Православие, все старания священника до основания разобьются об упорство раскольника⁶¹. А между тем, как много значит религиозно-воспитательное влияние учителя на детей, в особенности в заброшенных, глухих хуторах, где он часто является единственным светочем, озаряющим непроглядную, густую тьму народного невежества, где он учит и словом, и примером своей жизни не одних детей, но и их родителей!

При решении рассматриваемого нами вопроса невольно обращает на себя внимание и следующее обстоятельство. Почему до сих пор Министерство народного просвещения не допускает к должности учителей в народных министерских и земских школах раскольников и сектантов. Почему мы не видим их в учительских семинариях, в учительских институтах? Очевидно, потому именно, что и само светское правительство находит совершенно невозможным допустить раскольников и сектантов быть учителями нашего православного русского народа⁶², и это допущение, без сомнения, основано на мудрой заботливости правительства об ограждении православного народа от тлетворного влияния раскола в сектантства, часто соединяющих с своим вероучением как проявление всевозможного рода изуверств, так и привнесение в простой ваш народ самого иногда крайнего направления социальных доктрин. Тем менее, следовательно, возможно допустить быть учителями раскольникам и сектантам в школах церковных, поставляющих себе главной целью воспитание русского люда в духе чистого православия и истинной русской народности.

Без сомнения, и Св. Синод, недавно разослав для руководства составленные чрезвычайным собранием училищного совета правила для попечителей и попечительниц церковных школ, имел в виду именно охранение учащихся, да, пожалуй и самих учащих, от возможности вредного религиозного влияния иноверцев, когда постановил, что попечителями и попечительницами церковно-приходских школ или школ грамоты утверждаются епархиальным преосвященным лица православного исповедания, изъявившие готовность оказывать материальное и нравственное содействие этим школам, и что только «в особых случаях» епархиальным преосвященным предоставляется право, по местным условиям, утверждать в звании попечителей и попечительниц церковных школ и лиц инославных христианских исповеданий, заявивших себя особой попечительностью о народном просвещении и материальными на нужды церковных школ пожертвованиями.

Но в то время, когда Св. Синод находит нужным с большим разбором и, только в особых случаях, допускать в школы попечителей и попечительниц иноверцев, г. Чельцов, по-видимому, считает безопасным и потому возможным допустить в них учителей-раскольников, имеющих возможность несравненно большего религиозного влияния на детей школьников, чем попечители и попечительницы-иноверцы! Желая доказать необходимость допущения раскольников учителями народных школ, г. Чельцов приводит ещё и следующий, как нам кажется, мало убедительный довод. Он обращает внимание на факт существования по сёлам учителей раскольников нелегальных школ. «Не лучше ли спрашивает он, сделать «это их учение» (наш курсив) открытым, с подчинением его надзору священников и с поручением его раскольникам – бывшим ученикам церковной школы?! Не представит ли это благоприятного исхода в безвыходном положении с тайными раскольничьими школами? Таким образом, автор для искоренения тайных раскольничьих школ считает лучшим средством сделать их открытыми с учителем раскольником и с подчинением его надзору священника. Об атом «надзоре» и уже говорил, а теперь хотел бы только спросить: неужели пропаганда учителей нелегальных тайных раскольничьих школ непременно должна прекратиться, как только этих пропагаторов облекут званием и правом законных учителей, не поведёт ли это совершенно к противоположным, не желательным явлениям? Для иллюстрации этой мысли, я приведу следующий факт, сравнительно недавно случившийся в X-ской епархии. В одном глухом хуторе открыли школу грамоты, пригласив туда учителем какого-то выходца из Киевской губ. Прошло несколько времени после начала в ней занятий, как посетил эту школу уездный наблюдатель. Входит в класс, застаёт одних учеников: учитель ушёл куда-то.

– Чем же, вы дети, занимаетесь, – спрашивает наблюдатель учеников?

– Учитель задал нам урок.

– Какой же урок?

– А вот сказал нам выучить наизусть 113 псалом, мы его и учим.

– Вы же, дети, понимаете, о чём говорится в этом псалме?

– Учитель объяснил нам, что здесь говорится об иконах, что им не нужно кланяться, ибо «есть у них уста, но не говорят, есть у них глаза, но не видят».

Потом оказалось, что этого педагога давно уже разыскивает сама полиция, а ведь он облечён был званием учителя, был под «надзором» священника и в общении с ним, как учитель «легальной» школы. Комментарии, кажется, излишни о том, какой надзор иногда бывает за школами грамоты со стороны приходских священников…

Наконец, последний довод г. Чельцова в пользу допущения раскольников во второклассные школы таков: «не допуская раскольников во второклассные школы, мы тем самым не даём ли им оружия против нас?! Весьма часто слышится, говорит он, от раскольников (и не от них одних), что де дай-ка им более или менее сносное образование, не справиться тогда с ними никакой учёной миссии. И вот, как бы веря этому и боясь этого, мы и не допускаем их во второклассную школу, где получается возможно широкое и полное для крестьян образование. Весьма естественно так рассуждать раскольникам, видящим во всяком ограничении их проявление боязни их, признание за ними силы и т. п. А стоит ли давать им даже повод к такому сомнению? В нём лежит, утверждает г. Чельцов, в значительной степени причина наблюдаемого упорства их в их вражде с церковью».

В последних словах автора слышится излишнее преувеличение: ведь раскольникам предоставлена полная возможность получать образование, в тех школах, в коих учится вообще наш русский простой народ, не закрыты для них двери средних и высших учебных заведений, кроме, понятно, духовных; однако раскольники, даже богачи-толстосумы, далеко не охотно и не все дают своим детям это доступное для них воспитание по простой и понятной причине, имя которой – фанатизм. Дайте им школу вполне раскольничью, – вот чего им хочется, дайте им такие же обособленные раскольничьи гимназии, такой же раскольнический университет, и они отдадут туда детей охотно, а отдавать их в школы «никонианские», где притом учатся и иноверцы, – это тяжкий грех, несмываемое осквернение. Что касается сектантов, то это враги образования, кичащиеся своим невежеством и даже оправдывающие его ложным толкованием слова Божия (Гал.3:18–20 и др.), смотрящие на себя как на тех именно «немудрых мира», которые избраны, «чтобы посрамить мудрых» (1Кор.1:27). О, если бы причиной упорства раскола и сектантства была их жажда к просвещению: скоро исчезли бы и их невежество, и грубое упорство в нежелании видеть истину!

Нельзя, конечно, не высказать живой благодарности г. Чельцову за поднятый им вопрос, без сомнения, очень важный для дела миссии. Но, при всём глубоком уважении к его заботам и высказанным гуманным взглядам в вопросе об образовании детей раскольников, с его доводами едва ли можно согласиться. Г. Чельцов, без сомнения, знакам с историей и учением раскола, знает он, конечно раскольников, среду близкую ему, и дело миссии, однако, он в решении затронутого им вопроса, основывается, главным образом, на теоретических доводах и соображениях, совершенно упуская из виду практические её стороны, почему и даёт, по нашему мнению, одностороннее его решение. Оканчивая этим свою статью, я считаю не лишним объясниться. Как миссионер, я самым искренним, сердечным образом желаю, чтобы свет школьного просвещения сразу и как можно скорее, разлился целым морем своих живоносных лучей в непроглядную тьму религиозного невежества раскола и сектантства, – это наше желание довольно ясно высказано и на страницах «Мис. Обозр.» (Дек. 1898 г.) в специально посвящённой этому вопросу статье: «значение и участие школы вообще и церковно-приходской в особенности в деле православной внутренней миссии».

Да, всеми силами и средствами необходимо привлекать заблудших во все наши школы, но только не в специально учительские, к числу которых, по самой идее своей должна принадлежать и наша второклассная церковная школа. Не раскольникам и сектантам учить и воспитывать наш православный русский народ, а нам, православным, должно позаботиться об их воспитании и образовании, почему и школа второклассная, как школа учительская, для раскольников и сектантов должна быть закрыта, как должна быть закрыта для врагов церкви и много-ответственная должность учителя народной церковной школы.

Херсонский епарх. миссионер М. Кальнев

на вышеприведённое возражение почтенного херсонского миссионера, согласно желанию редакции, считаем не лишним, в видах выяснения вопроса, сказать несколько слов.

Во 1-х, мы с благодарностью к автору и с удовольствием для себя прочли мнение г. Кальнева по настоящему вопросу. Благодарны мы ему за то, что он отозвался на призыв осветить один из важных вопросов миссии. Удовольствие чувствовалось потому, что не встретилось в возражениях автора тех задорных вопросов и смешных ироний, которыми полны обычно бывают светские полемические статьи и от которых, к сожалению, не успели ещё освободиться и наши духовные журналы. С таким критиком, как наш, можно толковать и толковать в надежде дойти до благоприятных результатов... Наши с г. Кальневым воззрения диаметрально противоположны; поэтому нам приходится не столько разбирать положения другого, сколько стараться обосновать свои. Этим ограничу на сей раз и я цель моей настоящей заметки.

Прежде, чем перейти к частностям, сделаю два самых общих замечания. 1) Если читатель потрудится просмотреть мою статью о том, «могут ли быть принимаемы во второклассные школы дети раскольников?», то увидит, что все соображения мои сводятся к обоснованию веры в благоприятное воздействие второклассной церковно-приходской школы на раскольничьих детей в смысле приведения их к сознанию правоты православной церкви. О возможности же допущения раскольников, бывших учеников этих школ, в качестве учителей школ грамоты, говорю лишь немного, между прочим. Г. Кальнев, оставив в сущности без внимания первое (он только скептически отнёсся к искренности возможных обращений учеников в Православной Церкви), возражает преимущественно против второго. А в этом громадная разница. 2) Я стою за допущение в школы лишь учеников-раскольников. Г. Кальнев, как видно из самого заглавия его статьи, говорит и о раскольниках, и о сектантах вместе. Из этого смешения и вытекает его отрицательный ответ на поставленный мной вопрос. Смешивать детей раскольников с детьми-сектантами совершенно нельзя: они разнятся и по своим воззрениям, и по характеру своего религиозного направления, и по воздействию на них слова истины и вообще просвещения. Поэтому-то я, вполне соглашаясь, «что религиозно-просветительное влияние церковной школы непременно должно простираться и на сектантских детей», тем не менее не вижу данных, чтобы можно было судить о влиянии школы на последних в таком же благоприятном смысле, как то можно судить о детях раскольников. Отсюда – естественна моя речь только о последних, с молчанием о первых. – Скажут: известны раскольники-гимназисты и студенты; что же на них не повлияла школа? Но спрошу: правда ли, что не повлияла? Мне и самому приходилось иметь знакомца из таковых и говорить с другими, вращающимися среди них; вывод один: это в большинстве – люди, не верующие в истину раскола, хотя не знающие и православия; в первом же остаются они или из экономических, или просто-таки из амбициозных видов – чтобы властвовать в расколе. К тому же – всякий знает, как обстоит дело с религиозно-нравственным воспитанием в наших средних⁶³, тем более высших, светских учебных заведениях, и, думается, никто не будет по нему судить о влиянии второклассных школ в этом направлении.

Перехожу теперь к частностям.

1) Г. Кальнев боится, как бы второклассные школы, коих по епархиям очень немного, не переполнились детьми-раскольниками или (по его статье) и сектантами в ущерб приёму в них православных. Но если так дело будет обстоять, то зачем, конечно, принимать раскольников, тем более в большом количестве? Но только видятся ли основания думать так? Не знаю, как дело обстоит в южных епархиях, а в центральных (двух мне известных) во второклассные школы, собственно в учительский класс, ищут учеников днём с огнём и всё-таки таковых находят очень немного.

2) Г. Кальнев вопрошает: «неужели (второклассная школа) потеряет это (миссионерское) значение оттого только, что в ней не будут учиться дети раскольников?» Никто, конечно, этого и не думает. Я же думаю даже как раз наоборот: потому-то и вижу пользу допускать во второклассные школы детей раскольников, что смотрю на них, как на миссионерские не в зависимости от состава учащихся, а от других условий. Миссионерский характер школ не результат, а основная причина допущения в неё раскольников.

3) «Всю ошибочность взгляда моего по рассматриваемому вопросу» г. Кальнев объясняет «нежеланием моим видеть во второклассной школе... специальное её назначение – давать учителей для школ грамоты...» Мне думается, что нашему с г. Кальневым разногласию немало способствует разное понимание того, что мыслится под выражением «специальное назначение» такой-то школы. По логике г. Кальнева рассуждая, мы вынесем тот приговор, что наши духовные семинарии и академии или не имеют «специального назначения», что, конечно, совершенная неправда, или что они не выполняют своего назначения, что будет клеветой на них. А между тем вывод этот необходимо следует, потому что не немногие из семинаристов и академистов не только не служат священниками, но и не состоят на службе по духовному ведомству вообще; а есть и такие, профессии которых очень далеки от того призвания, к которому они назначались по их обучению. Бывают и такие ученики, весьма благочестивые и нравственные, которые ещё на скамье твёрдо намечают другие поприща, чем к каким их призывает школа; и это бывает ведомо всем, и никто тем не менее не упрекает за них семинарию или академию. Из приведённой параллели, думается, вывод получается тот, что «специальное назначение» второклассной церковно-приходской школы состоит не в том, что из неё непременно должны выходить учителя школ грамоты, а тот, что вышедшие из неё учителя могут быть достойными этого звания и способными к нему. Другими словами – специальное назначение второклассной школы заключается в сообщении ученикам тех навыков и познаний, в развитии у них тех сторон и способностей, которые делали бы их хорошими учителями, а не в обязательном требовании от них учительской деятельности по выходе из школы. Поэтому не тогда второклассная школа не достигнет своего назначения, когда её ученики не захотят учительствовать, а когда, взявшись за это дело, окажутся негодными к нему. В этом смысле понимаемое специальное назначение второклассной школы я признаю вполне за ней. Но это продолжает меня уверять по-прежнему в её миссионерском значении, – и вот почему.

Имеют своим «специальным назначением» давать учителей для народных школ и другие учебные заведения министерства народного просвещения. Однако, не смотря на них открываются второклассные школы. Конечно, различие этих от первых не в одной дешевизне последних, но, что важнее, в основном их характере. Ведь всякий согласен в существовании различия в типе школы земской и церковно-приходской по лежащей в основе их идее и мысли. Эта разница заключается в том, что земская школа, главным образом, имеет задачей своей учить детей, а церковно-приходская – и воспитывать и при том в духе церковности. Соответственно этому, если министерские учительские семинарии имеют целью выпускать учителей, то церковно-приходские второклассные – проникнутых духом Православной Церкви, воспитателей крестьянских детей. А чтобы этого достигнуть, последние должны быть миссионерскими в широком, разумеется, смысле этого слова, а не в тесном, специальном, как кажется, понял это выражение в моей статье г. Кальнев. Так на них и смотрят некоторые епархиальные училищные советы. А есть две-три второклассных школы даже и с специально миссионерским значением и направлением своего курса в смысле расширения сообщения сведений по обличению раскола. Мне известна женская второклассная школа в г. Боровске, Калужской епархии, основанная с специально миссионерскими целями: давать обучение и воспитание девочкам-раскольницам дабы привести их к познанию истины Церкви Православной (см. мою статью в «Калуж. Еп. Вед.» за 1896 г. № 18, стр.560). Далее – прежде чем появилась моя статья в ноябрьской книжке «Миссион. Обозр.» за 1898 г., вопрос о допущении раскольничьих детей во второклассные школы в одной епархии был уже разрешён в положительном смысле. – Из всего сказанного, надеюсь, следует, что я нисколько не «навязываю (второклассной школе) того дела, какое она никогда не может выполнить» (слова г. Кальнева), когда стою за её миссионерское значение и за допущение в неё детей раскольников. Миссионерское её значение, выражающееся в обращении преимущественного внимания, сравнительно с министерскими школами, на сердце учеников и на воспитание из них религиозных и преданных Церкви и её уставам учителей народных школ, заключается в самом названии её школой «церковной», и оно благотворно скажется на неустановившемся ещё содержании религиозных верований ученика-раскольника.

4) Г. Кальнев сильно сомневается в возможности влиянии второклассной школы в смысле приведения ученика-раскольника к признанию правоты Православной Церкви. Мне известны две двухклассных школы – одна министерская, а другая – церковно-приходская – обе в Калужской епархии. И та, и другая почти ежегодно дают из учеников-раскольников – православных чад Церкви. Неужели же не лучше будет дело обстоять во второклассной школе?! Близко стоящие к школе тоже благотворное влияние её распространяют и на детей сектантов. Вот что пишет один законоучитель. «Уповаем, что после четырёхлетнего периода школьного времени, в течение которого дети постоянно будут слушать голос православного пастыря, голос сектантских лже-пастырей в последующей их жизни будет уже чужой для них. Таким образом, в сердце дитяти вовремя зародится сомнение в справедливости взводимых на православие сектантами порицаний, вовремя предупреждено будет слепое, фанатично-враждебное отношение к Православной Церкви. Примеры доверчивого отношения детей сектантов к православному законоучителю у нас на – лицо»... И далее приводит эти примеры («Тавр. Еп. Вед,» 1899 г., № 2, стр. 97).

5) Допуская обращения к Церкви учеников-раскольников,, г. Кальнев боится верить искренности их. Перспектива быт учителем народным так будто бы привлекательна должна быть для крестьянина, что он решится и веру за неё продать... Здесь уж, кажется, мой почтенный оппонент слишком увлёкся собственным красноречием! а) Пусть он припомнит свои годи юности – лета 15–18-ыя: были ли тогда те корыстные и дальновидные расчёты, которые он приписывает раскольнику-юноше и которые, конечно, тяготят часто нас теперь?! б) Так ли заманчива должность учителя даже земских школ, чтобы увлекаться ею?.. Не знаю, как на юге, а у нас – в центре мужички далеко не обманываются насчёт её. Зажиточный из них скорее пустит сына по торговой части, чем в учителя, в) Не понимаю, как может «отвыкнуть от постоянного крестьянского труда..., не очень желать возвратиться в ту же (т. е. крестьянскую) среду... и видеть в перспективе более чистый интеллигентный труд учителя, соединённый с более видным общественным положением»... кандидат на должность учителя школы грамоты, а потом и сам учитель, когда, по самой идее своей, второклассные школы должны не отрывать ученика от земли, от крестьянства и крестьянской работы, когда учителя, выходящие из них, – большую часть года – те же работники-крестьяне и только в зимние месяцы, когда прекращаются сельские работы, они берутся за учительство, как крестьянин-ремесленник за ремесло?!., г) Наконец, так скептически смотря на дело, нельзя будет верить в искренность ни одного обращения, как нельзя, конечно, отрицать и возможности неискренности во всяком деле, при всей тщательности проверки предварительных условий и обстоятельств.

6) Напрасно г. Кальнев весь центр своей критики против моего мнения направил на доказательства невозможности пустить раскольников и сектантов, бывших учеников школы, в деревенские учителя. О сектантах я ни слова не говорю, да и за раскольников не особенно ратую. Сам же он привёл из моей статьи слова мои, что не познавшего неправоты раскола во второклассной школе можно и не допускать учительствовать. С таким же мнением остаюсь я и теперь.

Из «практических доводов» своих против меня автор приводит лишь один: – факт с каким-то выходцем из Киевской губ., попавшим в учителя, конечно, под видом православного. Этот пример не говорит ли за то, что лучше иметь учителем школы раскольника из учеников второклассной школы, чем православного по образцу данного выходца?.. А когда я говорил о возможности учителя из раскольников, бывших учеников церковной школы, то, конечно, предполагал самое тщательное обращение внимания на него самого, – на место, куда его можно назначить, – на священника, под надзор которого он попадает, – на нужду в учителях и т. под. многие другие условия, а не действовать, как придётся, как вздумается...

Я говорю о возможности допущения из питомцев учительских церковных школ невоссоединённых с Церковью раскольников, в необходимых только случаях и при особых условиях, а вовсе не ввожу в принцип того мнения, чтобы растворить двери второклассных школ наших с целью привлечения раскольников к просвещению православного народа.

М. Чельцов

Настоящая беседа происходила в с. Городище, Славяно-Сербского уезда, Екатеринославской губернии, 19 января текущего года.

Село Городище служит центром раскола австрийщины для всего южного края России. Основанное во второй половине ХVII в. выходцами из Северной России, убоявшимися «никоновских новшеств» и бежавшими от помещиков крепостными крестьянами, оно до самых последних лет вело замкнутую, обособленную от всего остального мира жизнь, строго придерживаясь всех унаследованных от предков обрядов и обычаев. Сначала все жители с. Городища принадлежали к беглопоповству, а с переходом в раскол Амвросия приняли поставленных от него епископов и священников, и только небольшая часть населения, более развитая и начитанная в Писании, лет двенадцать тому назад, решилась порвать связь с расколом, присоединившись к св. православной Церкви на правах единоверия. Но так как эта часть слишком ничтожна в сравнении с остальным раскольничьим населением (более 6,000 чел.), то присоединение это и не произвело заметного изменения в религиозных воззрениях городищан, так что процент присоединений в течении всех двенадцати лет был самый ничтожный; даже были не редки случаи перехода присоединившихся обратно в раскол.

С внешней стороны раскол здесь выглядывает господствующей религией. Все власти, как волостной старшина, полицейские и проч. – раскольники. Два больших деревянных двуглавых, недавно заново отремонтированных и снаружи окрашенных храма, обнесённых каменными оградами, горделиво смотрят на бедный единоверческий молитвенный дом, смиренно приютившийся в ряду с крестьянскими домами, ничем по внешности не отличаясь от последних. Лже-священники, мало того, что носят не присвоенную им одежду и длинные волосы, до сих пор безнаказанно ходят по улицам в облачениях и даже совершают в волостном правлении торжественные молебствия. Православные терпят всевозможные притеснения и обиды, и всё это проходит безнаказанно, так как никто не выйдет свидетелем за «полувера», как называют здесь раскольники православных.

Городище – своего рода семинария для раскольников этого края: из него только в одной Донской епархии насчитывают более десяти лже-священников, не говоря о других епархиях. Лет двадцать тому назад, в 8 верстах от Городища, построен раскольниками «Преображенский монастырь», конечно, самовольно, без ведома гражданского и духовного начальства. Этот монастырь привлекает к себе богомольцев и жертвы со всех концов обширной матушки России, а в особенности с Кавказа, служа, таким образом, твёрдым оплотом и гордостью раскола. Владея лучшей землёй в количестве до семи-десяти десятин, лесом, водяной мельницей, принадлежащими обществу, в числе которого до двухсот православных и единоверцев, монастырь, естественно, лишает крестьян части надела. Кроме этой земли раскольники отвели участок и для своего «духовенства», тогда как православный причт не пользуется и одной десятиной общественной земли. Да что причт? 16 января настоящего года земский начальник барон М. А. Унгерн-Штернборг предложил обществу отвести место для постройки в Городище православного храма... и общество отказало дать место для этой постройки. И это в центре России!

Несмотря на вековую сплочённость раскола, в его внутреннем мире начинается разъединение. Года три тому назад из-за неприязни к одному из своих «батюшек», предающихся изрядной выпивке и другим «непотребствам», они разделились сначала на две партии, а затем на два толка: недовольная «батюшкой» партия выписала себе противоокружнического лже-попа, некоего Петра Потемкина, который энергично взялся отбивать прихожан у окружнических лже-попов и имеет успех, так как окружнические лже-попы не имеют большего влияния на своих прихожан. Поэтому известный ныне Иустин Картушин, переименованный собором раскольничьих лже-архиереев сначала во Иоанна, епископа Донского и Екатеринославского, а затем во «архиепископа Московского и всея России», прежде всего поспешил в Городище, где оставался более недели, совершая торжественные богослужения и поучая народ оставаться верным своим предкам, на беседы с православным миссионером не ходить, с Потемкиным не разговаривать и проч., и проч. Прошло месяца четыре после того, как Иоанн оставил Городище, и вдруг, совершенно неожиданно, сюда приезжает 17 января известный защитник раскола Климент Анфиногентович Перетрухин, в качестве «всероссийского старообрядческого миссионера» – для примирения окружников с противоокружниками. В этот же день в квартиру Перетрухина собрались все видные представители местного раскола, начиная со старшины, старосты и лже-попов. Перетрухин объявил им о цели своего приезда и «распорядился вытребовать на 18 января для публичной беседы Потемкина. Чтобы придать своей особе больше популярности, Перетрухин забавлял своих гостей рассказами о том, как он беседовал с одним профессором и «загонял» его, за что студенты академии качали его, Перетрухина, на руках и спрашивали: «в какой академии он кончил курс наук»?

На другой день по приезде Перетрухина, местный священник – миссионер Сергий Шалкинский, – случайно узнавший о приезде знаменитого автора «Меча духовного», попросил полицейского урядника пригласить его на публичную беседу. Прошло около трех часов, а ответа нет. Священник вынужден был лично пойти к Перетрухину, остановившемуся на квартире у одного лже-попа. На улице и на дворе толпилось несколько человек раскольников, вероятно, желавших хоть одним глазком взглянуть на Перетрухина; в прихожей почтительно стояли полицейские, ожидавшие приказаний. В комнате, где восседал Перетрухин, собрались два лже-диакона, три уставщика и проч., а из двери, ведущей в другую комнату, выглядывала косматая голова Иоанна Блинова, именуемого игуменом Преображенского раскольнического монастыря. Как видно, Перетрухин поучал их уму-разуму, так как на столе около него лежало несколько книг «гражданской печати», в дорогих переплётах.

На предложение священника явиться на публичную беседу, Перетрухин ответил, что если общество пригласит его, то он не прочь, но что приехал он сюда собственно для примирения «потемкинцев» с «окруженцами». «Наш новый владыка, сказал он, задался целью соединить всех старообрядцев воедино – и для достижения этой цели назначил меня всероссийским миссионером».

– Как же вы предполагаете выполнить желание своего владыки?

– Как? А вот буду ездить по всей России, беседовать с этими отщепенцами, а если это не поможет, то и сочиненьице «сооружу». Мне уже поручено составить маленькое... Ведь и люди же! – продолжал Перетрухин. – Ну, хотя бы эти вот потемкинцы, учат, что вы веруете во иного Бога, т. е. антихриста, или там идола что ли какого, а сами от этого антихриста иерархию получили».

– Но ведь до издания «Окружного послания» все вы думали о нашей церкви так же, как теперь думают и учат о ней неокружники.

В это время доложили, что Потемкин не желает беседовать.

– Как не желает? – воскликнул Перетрухин. – Он не имеет права отказываться. Сходи ещё раз и скажи, что тогда только он мог бы отказаться от беседы, если бы никому не навязывал своего учения, а то там народ мутит, а сюда идти боится. Скажи, что я не уеду отсюда до тех пор, пока не поговорю с ним.

Полицейский удаляется.

Условившись относительно беседы, которую назначили на 19 января, священник ушёл. В этот же день состоялась публичная беседа между Перетрухиным и Потемкиным в раскольническом Покровском храме. Так как на беседу никого из православных не пускали, то подробности её и неизвестны. Одни говорят, что победа осталась на стороне Перетрухина, другие уверяют, что победил Потемкин. Одно хорошо известно, что мира между ними не последовало. Да едва ли когда-нибудь он в расколе и будет: разъединение и вражда – жизнь раскола; утрать раскол эти два качества и от него останется только одно печальное воспоминание.

19 января, с 12 часов дня, в здании земской шкоды, при многочисленном собрании народа, в присутствии священников села Чернухи: о. Андрея Терлецкого и о. Петра, началась публичная беседа священника-миссионера Сергия Шалкинского с Перетрухиным. Перед началом беседы, Перетрухин стал требовать от о. миссионера, чтобы были составлены и подписаны условия беседы. Но о. миссионер сказал, что для честных людей достаточно и устных условий, а условия эти следующие: «говорить только на основании священного и святоотеческого писания и книг, уважаемых и старообрядцами, и православными; не разобрав одного вопроса, к другому не уклоняться; грубых и кощунственных выражений о св. церкви и оскорблений собеседнику не допускать». После некоторых пререканий, Перетрухин согласился на эти условия, но стал настаивать, чтобы начать беседу вопросом о клятвах соборов 1666–67 годов. Но о. миссионер объяснил народу, что, прежде чем говорить о соборных клятвах, нужно выяснить вопрос более важный – вопрос о богосозданной Церкви, «кроме которой нигде же несть спасения», а затем уже можно побеседовать и о том, может ли св. Церковь на своих ослушников и хулителей налагать клятвы?

– Я надеюсь, что вы проведёте со мной не одну, а несколько бесед, – сказал миссионер.

– Я, – отвечал Перетрухин, – согласен вести их хоть месяц, да смотрите – не убежите от них.

– Согласны, так и отлично. Значит, успеем ещё поговорить и о клятвах, а теперь будем рассматривать вопрос о св. Церкви.

Итак, прошу собравшихся слушателей хранить спокойствие и молчание, в разговор наш не вмешиваться, крику и шуму не допускать, а серьёзнее вникать в наши доказательства и беспристрастно обсуждать их. А Господь, желающий всем спастись, поможет вам уразуметь св. истину.

После этого о. миссионер прочитал молитву Св. Духу: «Царю небесный». Помолился и Перетрухин с своими собратиями» Водворилось молчание. Беседа началась следующей вступительной речью о. миссионера: О существенных признаках Церкви Христовой.

Миссионер. Каждый из вас, почтенные слушатели, верует, что вечное спасение могут наследовать только те христиане, которые состоят живыми членами той святой церкви, которую создал из своих последователей Единородный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос. Эта истина настолько общеизвестна, что я не нахожу нужным подтверждать её писанием. Но мне известно, что не каждый из вас имеет отчётливое, ясное понятие о созданной Господом Церкви; поэтому я предлагаю вам со вниманием выслушать краткое о ней объяснение, данное уважаемой всеми – и нами, и вами книгой Великий Катехизис. Сказав, что словом церковь называются многие вещи, как то: ветхозаветная скиния, святилище, храм молитвенный, дом христианина, Катехизис далее разъясняет нам, что все эти вещи не суть та св. церковь, которую создал Господь для приведения людей к вечному спасению и к которой каждый христианин непременно должен принадлежать. Созданная Христом Спасителем «церковь Божия, говорит Катехизис, есть собрание всех верных Божиих», которые (иже) – во-первых, «непоколебимую держат едину православную веру, и в любви пребывают, облобызают же учение евангельское непоколебимое», – во-вторых, «иже суть достойни приимати святые божественные совершенные тайны», – и в-третьих, – «иже суть под единою главою Господем нашим Иисусом Христом, а под управлением совершенных святых, от него поставленных» (л. 120–121). Вникните с смысл только что прочитанных слов уважаемой старопечатной книги. Церковь Христова, в которую мы должны веровать и к которой обязаны принадлежать, говорит она, не есть какой-либо отдельный христианин и не одни простецы, а собрание всех верующих, рассеянных по всему земному пространству, таких верующих, которые принимают всё евангельское учение, освящаются посредством установленных Господом таинств и которые находятся под управлением Богопоставленных пастырей. Сколько в истинной церкви Христовой должно быть таинств, на это отвечает нам тот же Катехизис, излагающий учение о таинствах на основании Слова Божия. Слушайте же, что скажет он. В истинной церкви Христовой тайн, поучает он, «седмь. Кия? – Крещение, миропомазание, рукоположение, божественное причащение, законный брак и последнее елеосвященное помазание» (Катех. л. 355 об.), «без них (же), яко без известных посредств (никто), оного крайнего блаженства сподобитися не может (там же л. 395 об.), так как только «ими вси освящаемся», и оправдываемся, и всыновление божественное приемлем, и спасение содержим; не ведый же и небрегий о них, сей погибает» (лл. 353 об. 356). Но, быть может, кто-нибудь из вас подумает (и даже, как мне известно, действительно, думает), что церковь Христова может быть и не с седмию, а меньшим числом таинств. Такое мнение, друзья мои, не правильно. «Веждь убо без всякого сумнения», говорит она, т. е. твёрдо будь убеждён и не допускай сомнения, «яко в Церкви Божией не две точию тайны, но все совершенно седмь» (л. 360 об.). Такое общество христиан, в котором, хотя на некоторое время, прерывалось совершение некоторых из сих таинств, не может уже считать себя святой соборной и апостольской церковью, потому что «святая соборная и апостольская восточная церковь» – эти седмь таинств «всегда употребляет» (л. 356). Обратите внимание на слова: «всегда употребляет». Всегда – это значить, что истинная церковь Христова постоянно, бесперерывно «употребляет» или совершает эти таинства, что она ни на один день, даже на одну секунду не может лишиться возможности совершать их. Подумайте же беспристрастно, таково ли ваше общество? О, далеко нет. Ваше общество не только один день, но целых сто восемьдесят лет было без полного числа этих богоустановленных таинств, а отсюда ясное для каждого заключение, что это общество не есть церковь Божия, созданная на земле Христом Спасителем. Кроме этого, есть и ещё основание к тому, что ваше общество не есть церковь Христова. В церкви Христовой, как мы видим из Слова Божия, Господь поставил пастырей, с которыми и обещался быть во вся дни, до скончания века. Какие это пастыри, объясняет бл. Феофилакт. Толкуя притчу Господа о рабах, он говорит: «Раби же, им же церкви поручи, диакони, пресвитери и архиереи», которых в истинной церкви Христовой во вся дни должно быть никак не мнее (т. е. не менее) (Благ. Еванг. Лук. зач. 95, л. 206). Без этих трёх чинов иерархии, по учению св. Игнатия Богоносца, «церковь несть избранна, ниже собрание святое, ниже сонм преподобных» (св. Игн. 1 посл. к Тралл.). В обществе же глаголемых старообрядцев целых 180 лет не было трёхчинной иерархии, так как оно было лишено всех епископов, следовательно, оно и в данном отношении не могло и не имело права именоваться, а тем более быть, св. Богосозданной Церковью Христовой.

Чтобы не обременять памяти слушателей другими доказательствами, я кратко повторю всё сказанное и закончу свою речь. И так, запомните, – церковью Христовой может именоваться и действительно быть только такое христианское общество, которое верует всему Евангельскому учению, всегда совершает все седмь таинств и находится под управлением трёхчинной священной иерархии. Это главные три признака истинной Церкви Христовой. Если какое-либо христианское общество лишится хотя одного из этих признаков, оно перестаёт быть в единении с истинной Христовой Церковью и утрачивает возможность наследовать блаженную жизнь на небесах. Таково и общество гл. старообрядцев. Оно, по отделении своём от нашей св. Христовой Церкви, не имело ни полной веры во св. Евангелие, ибо проповедовало вопреки слов Господа: создам церковь мою, и врата адова не одолеют её (Мф.16:18), одоленность церкви Христовой; во-вторых, не имело седмиричного числа таинств и, в-третьих, не имело трёхчинной иерархия. Пусть же ваш защитник докажет, что, хотя общество гл. старообрядцев и не имело 180 л. седмиричного числа таинств и трёхчинной иерархии, тем не менее было св. соборной и апостольской церковью. Ещё раз повторяю: без полной веры во всё Евангельское учение, без трёхчинной иерархии и без седми таинств, созданная Господом Церковь быть никогда не может: какой она создана Господом, такой и должна и будет пребывать всегда неизменно, ибо «аще и тварь (небо и земля) изменится, верных же церкви, и словеса ея, и Евангелие никогда же» (Благов. Лук. зач. 107 л. 224). И так, г. Перетрухин, потрудитесь отвечать.

Перетрухин встал, обвёл глазами народ и начал говорить: добрые слушатели! Мы в начале беседы условились говорить о св. соборной и апостольской церкви, а наш почтенный собеседник о. Сергий, нешто об этом говорил? Начал-то он как будто и об этом, да потом-то стал читать вам из Большего Катехизиса то да сё... A ведь этой книге-то он не верит... Я вам это вот сейчас и докажу. Их пастырь, Феофилакт тверской, написал книгу: «Обличение; неправды раскольнические», а в этой книге мы и читаем: «Сочинитель сея книги (т. е. Великого Катехизиса) не из великия, ниже из малые России мудрец, корецкий протопоп Лаврентий Зизаний, из Литвы, яко же сам о себе сказал, хотя город Корец и не в Литовских странах обретается. Той с книгой сей пришед в Москву, просил Филарета патриарха, чтоб напечатал и именовал бы ю оглашение. Он же Филарет именова ю, беседословие, понеже де оглашение есть книга Кирилла Иерусалимского, и единым именем многим книгам быти не лепо, обаче тоя книги данное от него имя и до ныне пребывает, Катехизис: оглашение. А о примеченных в той книге Зизаниевой «зазорных мудрованиях», велел Филарет Богоявленскому Игумену, что на Москве за ветошным рядом Илии: да книжному справщику Григорию Онисимову, иметь разглагольствие с ним Зизанием, еже и бысть на Государеве казённом дворе в книжней палате, перед боярином князем Иоанном Борисовичем Черкасским, да перед думным дьяком Феодором Лихачевым, в котором разглагольствии, «о многих церкви христианстей противностех» обличен бысть Зизаний, и в некиих винился, иные возложил на преводчика, и в иных безответен остался» (л. 147). Видите, какая это, по их учению, книга: она имеет «зазорные мудрования» и «многия церкви христианстей противности»! А о. Сергий этой противной-то да зазорной книгой хотел обвинить нас! По его словам, так и выходит, что где нет епископа да седми тайн, там нет и церкви Христовой. А вот погодите, он скоро откажется от своих слов. Ведь епископы и таинства-то есть и у еретиков, – ну, хоть, например, у католиков; – так что же? – у них и церковь Христова? у них и спасение? Видите, куда он залез с своим учением! Но мы, слава Богу, так не учим. Только не подумайте, старички, что я не верю Катехизису: нет, я-то верю, да о. Сергий не верит ему. Вот слушайте, как оправдывает нас эта книга. «Вопрос. Чесо ради людие в последняя лета от веры отступят и абие к ереси приступати имут; Ответ. Трех ради вин. Первая убо сия есть, еже пророк Даниил рече, мерзость запустения станет на месте святе, сиречь, еже обладает нечестивая, ересь церкви святые. Сия убо мерзость толкуется по писанию Иоанна Златоустого, воинство антихристово, разоряющее церковь Божию. Тогда людие неимуще где скрытися от таковых скорбей и великих мучений, их ради гонения, приступати имут к ересем» (л. 24). Значит, в последнее время, когда воцарится антихрист, когда истинных христиан начнут гнать, тогда вместо святости будет мерзость, вместо истинных епископов – еретики! Вот, если бы во св. Евангелии нам прочитали, что иерархия не может впадать в ересь, ну, тогда, конечно, другой и разговор был бы, а так как там этого не писано, – то мы и веруем, что все епископы могут впасть в заблуждение, или ересь, а верующие тогда могут спастись и без них. Хотя Христос и установил в Своей Церкви седмь таинств и трёхчинную иерархию, но нигде не сказал, что эта иерархия никогда не уклонится в ересь! Вот это-то нас и оправдывает. О. Сергий несколько раз говорил, что мы, старообрядцы, не можем называться св. соборной и апостольской церковью. Посмотрим, верно ли это. Слушайте: «вы есте тело Христово, и уди от части», – говорит апостол Павел. А книга «о вере» на 22 листу объясняет эти слова так: «яко Церковь есть тело Христово, яже от собрания верных нас глаголю человеков всякого возраста, сана, святых Божиих и праведных мучеников, и преподобных и всех благочестивых от веков составися, и церковию наречеся». Видите, здесь не сказано, что церковь заключается в одних только епископах, а именуется она «от собрания верных человеков всякого возраста, сана», а о. Сергий в епископах и всю силу церкви полагает. А мы ему вот что ещё докажем, что не только епископы, а вся церковь может заблудиться. Преподобный Викентий Лиринский пишет: «Как поступать христианину кафолику, когда какая-нибудь частица церкви отсечётся от общения со всеобщею верою? Как иначе; если предпочесть заражённому и повреждённому члену здоровье всего тела? А если вновь явившаяся какая-нибудь зараза покусится пятнать не частичку уже церкви, но всю вместе церковь? И тогда он должен позаботиться пристать к древности, которая не может уже быть обольщена никаким коварством новизны» («Памятн. записк.» гл. 3). Видите, вся церковь может быть заражена язвой ереси. В чём же тогда останется церковь? Слушайте. В Евангелии от Матфея мы читаем: «Пришедши во страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивал учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, и иные за Иеремию, или одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Пётр, отвечая, сказал: Ты Христос, Сын Бога живого. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И я говорю тебе: ты Пётр, и на сём камне Я создам Церковь Мою, и врата адова не одолеют её» (Мф.16:13–18). На чём же Господь обещается создать Свою Церковь? На правом исповедании, и это то «правое и спасённое исповедание веры, – говорит пр. Максим Исповедник, – Господь «и нарече кафолическою церковию быти» (Чет. Минея 21 генв.). Тут ясно всем, что Церковь Христова может быть только из одного исповедания. А о епископах я вот что вам прочитаю. «Аз зажегох свет сердца вашего, говорит бл. Феофилакт от лица Господа, и на высоте поставить (вы) светити всем: а еже не угаснути благодати сущей в вас, на вашем подвизе будет се» (Благ. Матф, зач. 11, л. 38 об.). На что нам искать яснейшего свидетельства? Прямо и ясно говорится, что, хотя Господь и дал епископам благодать, а светить или не светить этой благодатью, зависит уже от них самих. А мы и видим, что при патриархе Никоне они перестали светить, впали в заблуждение... Так неужели о. Сергий скажет, что и нам нужно последовать за ними? Пусть он так скажет, но мы не послушаем его, а лучше последуем учению св. апостола Павла, который говорит нам: «внемлите себе от лживых пророк», т. е. удаляйтесь от них, избегайте их общения... Раз они впали в ересь, то Церковь Христова может быть и без них, как и наша церковь некоторое время была без епископов, но оправдывалась верой...

Итак, я ответил о. миссионеру на его вопрос и думаю, что слушатели скажут то же самое. Поэтому будем считать этот вопрос совершенно решённым и поговорим лучше о клятвах соборов 1666–67 годов. Как вы, добрые слушатели, скажете: ведь я доказал о. Сергию?

– Доказано, доказано! Спаси Христос! – раздалась сотня голосов.

С трудом восстановив возможную тишину, миссионер напомнил Перетрухину, что он нарушает условие, допуская в беседу вмешательство народа, а этому последнему выяснил, что сюда собрались не на сходку, чтобы большинством голосов решить какое-нибудь общественное дело, а для решения вопросов веры, которые решаются Словом Господа и св. учителей церкви Христовой; поэтому допущенный вами «крик неистовый», нельзя одобрить, потому что большинство из вас даже и не поняло, что говорил и читал Перетрухин. Когда восстановилась совершенная тишина, о. миссионер прочитал из Благовестного Евангелия следующие слова: «многим бо гонителем и многим еретиком одоле церковь (Матф. л. 138 об.).

– Как, Климент Анфиногентович, вы понимаете эти слова?

– Многих гонителей и многих еретиков одолела церковь, – ответил Перетрухин, – но что вы хотите этим сказать? – добавил он.

– А вот что. Вот рядом с вами сидит здешний начетчик, Малахий Иванович Рындин, который, месяца два назад, здесь же на беседе целых два часа уверял всех, что эти слова означают: «многие гонители и еретики одолели церковь». Народ точно так же, как и теперь кричал, что Малахий Иванович толкует верно.

Старообрядец Димитрий Захарович: Мы просим вас, о. Сергий, ошибку Рындина не ставить всем нам в вину: чего с него взыскивать – человек малограмотный...

– Но ведь кричали же, что он доказал?.. Могу уверить вас, друзья мои, что и Климент Анфиногентович сейчас так же доказал, как тогда Малахий Иванович... Если я ошибаюсь, то пусть кто-нибудь из кричавших подойдёт сюда и скажет мне, что я спрашивал у Перетрухина, и что он мне ответил?.. Что же вы молчите? Значит, вы не поняли ни моего вопроса, ни ответа Перетрухина, а кричите!.. Слушайте же со вниманием. В начале беседы я выяснил вам, что церковью, созданной здесь на земле Господом для спасения людей, называется такое общество Христовых последователей, которое верует всему Евангелию, в котором всегда совершаются все седмь таинств, которое находится под управлением трёхчинной иерархии; что эта церковь никогда, по учению бл. Феофилакта, не изменится, т. е. останется навсегда с теми же признаками, с какими её создал Господь. Но так как в вашем обществе 180 лет не было ни одного епископа, и потому не было и совершения всех седми таинств, то оно и не могло быть церковью Христовой; значит, и митрополит Амвросий пришёл не к церкви Христовой, значит, вы до сих пор вне её. Вот насколько важен для вас этот вопрос, а вы кричите, что он решён... Но чем решён, и сами не знаете. Правда, г. Перетрухин много потратил старания и времени, чтобы доказать, что церковь Христова может измениться, остаться без епископов и седми таинств, но ничего этого не доказал. Прежде всего он сказал, что я читал из Большего Катехизиса то да сё... По, как вы сами слышали, я читал не то да сё, a слова старопечатной книги. Затем, он стал говорить, что я не верю этой книге и называю её, вместе с Феофилактом тверским, содержащей «зазорные мудрования и многия церкви христианстей противности»... Неправда, друзья, мои! Ни я, ни преосвященный Феофилакт – книгу Большой Катехизис в том её виде, в каком она напечатана при патриархе Филарете и какой мы читаем её теперь, так не называем. Сам же Перетрухин читал, что автор (или творец) Большего Катехизиса, Лаврентий Зизаний, «в некиих зазорных мудрованиях винился, иная возложил на преводчика, а в иных безответен остался», и только, после исправления этих «мудрований» и «противностей», она, по благословению патриарха Филарета, и была напечатана. Вот сам-то Перетрухин этой книге вполне не верит. Она говорит, что Церковью Божией называется собрание верующих пастырей и пасомых, освящающихся посредством седми церковных таинств, а Перетрухин учит, что церковь Божия может быть не только без пастырей, но даже и без людей. Но об этом речь будет впереди. Обвинив меня несправедливо в неверии книге Большой Катехизис, Перетрухин вычитывает из неё толкование на слова пророка Даниила: мерзость запустения станет на месте святе и к этому толкованию книги делает ещё своё толкование, а вы все хорошо знаете, кому уподобляются те лица, которые учат «не от писания». Книга говорит, что «сия мерзость воинство антихристово, разоряющее церковь Божию», а Перетрухин учит: «вместо святости будет мерзость, вместо истинных пастырей – еретики». Этого в книге нет. Далее. В книге сказано, что людие, устрашась гонений, «приступати имут к ересем», но не сказано, что все «людие» приступят к этим ересям, о епископах же даже ни одного слова не сказано, а Перетрухин уверяет, что все епископы будут еретики, вся святость будет мерзость!.. Верьте же после этого его толкованиям... Но, кроме этого, меня ещё одно обстоятельство удивляет. Вчера, как мне передавали, Перетрухин доказывал Потемкину, что антихрист ещё не пришел, что наша святая православная церковь антихристу не верует, а сегодня уже становится на сторону Потемкина ни даже на сторону беспоповцев, которые именно и учат, что со времён патриарха Никона истинных пастырей не стало, что все они уклонились «в антихристову скверну». Но ведь, по учению св. Ипполита, для последовавших за антихристом «несть покаяния», а беглопоповцы как-то умудрялись принимать священников, приходивших от антихриста, да приняли оттуда же и Амвросия. Такова последовательность Перетрухина! После этого Перетрухин заявляет: «Вот, если бы в Евангелии прочитали нам, что иерархия не может впадать в ересь»! А почему же это только исключительно в Евангелии? А святым отцам разве он не доверяет? Но и в Евангелии есть ясные указания на то, что пастыри церкви Христовой, пастыри истинные, будут здесь на земле совершать врученное им от Господа дело до самого второго Христова пришествия. Сам Господь, посылая учеников Своих на проповедь, сказал им: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф.28:19,20). Установив таинство причащения, Господь повелел апостолам, а в лице их и их преемникам, совершать сие таинство в Его воспоминание «доколе Он приидет» (Лк.22:19. 1Кор.11:26). Что сие таинство будет совершаться всегда, до самого второго Христова на землю пришествия, а следовательно, и истинные пастыри будут в церкви Христовой всегда, до второго Христова пришествия, поучает блаженный Августин, говоря: «Церковь (Христова) от времён самих апостолов через известнейшие преемства епископов, продолжающиеся даже до наших дней, и имеющие продолжаться на все последующие времена, сохраняет и приносить Богу жертву хвалы в таинстве тела Христова» (Против противн. Зак. и Прор. гл. 1, числ. 39). Из прочитанных слов видно, что сам Господь обещался быть здесь на земле с поставленными им для совершения таинств пастырями во все дни, даже до кончины этого мира, а Господь верен во всех словах Своих, ибо «небо и земля (скорее) прейдут, а словеса Мои не прейдут» (Марк. зач. 61), сказал Он. И блаженный Августин учит, что истинные епископы через преемство от самих апостолов будут «на все последующие времена».

Далее Перетрухин заявляет: «мы веруем, что все епископы могут впасть в ересь», но своей веры ничем не подтвердил. Да и какая это вера? Истинные христиане веруют во св. соборную и апостольскую церковь, непобедимую от врат адовых, т. е. от всех гонителей и еретиков, а старообрядцы веруют «в уклонение епископов в ересь». «Верующие тогда могут спастись и без них», т. е. без епископов, но опять ничем этого не подтвердил, тогда как святые отцы поучают, что без епископов не может быть не только спасения, но даже и самого христианства.

После этого Перетрухин читал слова апостола Павла: вы есте тело Христово и уди от части и толкование на эти слова из книги «О вере». Но это толкование опять не говорит за Перетрухина: в них говорится, что церковью называется «собрание верных человеков всякого сана», что вполне согласно и с учением книги Великого Катехизиса о церкви, состоящей из пастырей: епископов, пресвитеров и диаконов, и мирян, а у старообрядцев 180 лет всякого-то сана и не было, именно – не было у них самого главного священного сана – епископов. Следовательно, слова книги «О вере» Перетрухин привёл не в оправдание, а в осуждение себе. Дальше Перетрухин впадает в явное нечестие и даже дерзает клеветать на преподобного Викентия, который будто бы учит, что вся церковь может впасть в ересь... Это, друзья мои, нечестивые слова, слова богохульные! Разве Перетрухин не знает, что Глава Церкви – Христос? Как же он решается на такую дерзость, чтобы во всеуслышание проповедовать, что Христос может впасть в ересь. Он говорит, что так учит преподобный Викентий, но это клевета на преподобного отца. Преподобный Викентий предположительно говорит, что «а если... какая-нибудь зараза покусится пятнать... всю церковь»... – Покусится пятнать! А Перетрухин учит, что «впадает в ересь», а это большая разница... Покушался Ирод умертвить Младенца Христа, но это не значит, что он умертвил Его; покушается и диавол победить св. церковь, но мы знаем, что одолеть, победить её никогда не может, ибо о ней Сам Основатель и Глава её сказал, что врата адова не одолеют её. Да и самые, приведённые Перетрухиным слова, преподобного Викентия обличают его, ибо показывают, что «древность (т. е. истинная церковь Христова) не может быть обольщена никаким коварством новизны (т. е. ереси). Да и нелепо допускать мысль о всеобщем падении Христовой Церкви. Если вся церковь, вместе с своей Главой – Господом, впадёт в ересь, то кто же её очистит от этой ереси? Так вот что доказал ваш Перетрухин, что не верит словам Господа, считает диавола сильнее Его... Не лучше этого и следующее доказательство Перетрухина, в котором он изощряется вытолковать какую-то такую церковь, которую Господь не создал. Вы все веруете, что Господь создал Свою церковь из своих учеников, т. е. из людей, и я так верую. А Перетрухин проповедует вам, что созданная Господом церковь есть ничто иное, как слова: Ты еси Христос, Сын Бога живаго. Значит, по учению Перетрухина, Господь создал или основал здесь на земле не общество христиан, а одни только слова. Но с этим не согласитесь и вы. Слова преподобного Максима Исповедника: «Господь нарече правое и спасенное исповедание церковию быти» – нужно понимать так, что «церковью Господь называет общество христиан, содержащих «правое и спасённое исповедание», так как само «исповедание», без содержащих сие исповедание лиц, быть не может. Блаженный Феофилакт говорит, что «исповедание, еже исповеда Петр, основание хощет быти верующим» (Благов. Матф. л. 128 об.). Если исповедание есть церковь, то как же понять слова Господа, которые Он изрёк, выслушав сие исповедание: Я создам церковь Мою. Значит, Господь не считал это исповедание церковью: оно уже было, а церковь Свою Он только ещё обещался создать. Следовательно, Перетрухин, научая вас считать церковью одно исповедание веры без лиц верующих, проповедует не согласно учению Господа.

Последнее свидетельство Перетрухина о том, что все епископы могут уклониться в ересь, состоит из слов бл. Феофилакта: «Аз зажегох свет сердца вашего... а еже не угаснути благодати, сущей в вас, на вашем подвизе будет се». Но и эти слова не говорят того, что все епископы уклонятся в ересь. Бл. Феофилакт толковал слова Господа: Ни ожигают светильника, и поставляют его под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине. Стоило бы Перетрухину из этого толкования прочитать несколько строчек дальше, чтобы вам ясно было, что здесь говорится о добродетельной жизни пастырей Христовой Церкви, а не о той благодати, которую они получают в таинстве рукоположения, «Аз зажегох свет сердца вашего и на высоте поставил светити всем: а еже не угаснути благодати, сущей в вас, на вашем подвизе будет се; себо есть не положити под спудом, но и другим да светит свет жития вашего». И св. И. Златоуст на эти Господни слова говорит: «Я, говорит Господь, возжёг свет, а вы своим старанием должны поддерживать этот свет... Покажите жизнь вполне достойную благодати, так, чтобы благовествование ваше везде оправдывалось доброй жизнью» (Бес. на Мф. стр. 288). Что же касается до заявления Перетрухина, что старообрядцы оправдывались верой, думаю, достаточно сказать только, что одна вера без дел мертва есть, ибо и бесы веруют и даже трепещут, но тем не менее этим не оправдаются, а получат достойное возмездие за свою гордость и противление... Внемлите себе от лживых пророк! наконец, читает Перетрухин. Да, друзья мои, внемлите, не верьте им: они проповедуют не то, что проповедовал Христос Спаситель, чему учили св. Апостолы и св. отцы. Они учат, что Христос не в силах защитить и спасти Свою церковь, хотя и обещал это; они проповедуют, что церковь святая и непорочная, питаемая самим Господом (Еф.5:27,29), может быть вся заражена мерзостью, может, вместе с своей Главой, впасть в ересь...

Внемлите, внемлите, друзья мои, себе от таких лживых пророков! Боже вас сохрани следовать за такими лжеучителями!

Перетрухин заявляет, что при патр. Никоне все епископы уклонились в ересь, но эта неправда будет обличена на следующей беседе, а теперь пусть он лучше докажет, что Слово Божие или хотя святые отцы учили, что все епископы могут впасть в ересь и что истинная Церковь Христова может быть и без епископов, и без седмеричного числа таинств. Вот на что пока он должен отвечать, так как ответа на этот вопрос пока от него не было, а потому я, считая этот вопрос не выясненным, к другому пока не перейду.

Миссионер сел. Народ устремил взоры на своего защитника, который всё время подыскивал по книгам доказательства.

Перетрухин. Я предлагал вам, добрые слушатели, закончить беседу по этому вопросу, потому что считаю его совершенно оконченным: я доказал, что епископы могут уклониться в ересь, что за еретиками-епископами последовать не должно, а напротив – нужно убегать или удаляться от них; так как же о. Сергий говорит вам, что я ему не ответил! Нешто это правда? Сами же отняли у нас епископов, да и требуют: «покажи нам своих епископов, где у тебя епископы?» А о своих-то епископах что-то не хочет говорить: должно быть боится, что обличу их, покажу, что они не остались во благочестии. Ну, пусть у нас не было епископов, а у вас они остались, но православными ли они остались? – вот что надо разобрать. А то: епископы, епископы! Как будто мы учим, что нам без надобности епископы, что Бог не поставлял их в своей Церкви, как будто бы мы какие беспоповцы. Нет у нас епископов 180 лет, но что же делать, нас ли обвинять? Посмотрим в Писание. Дайте-ка мне Большой Катехизис! Ну, вот слушайте; а то: епископы, епископы! не было у вас епископов! Только одно и повторяет, а не хочет понять, что церковь-то Божия получила своё начало ещё в раю, что и в те времена благочестие-то было в гонении. Были тогда Каин да Авель. Кто же кого гнал, кто кого убил?

Каин нечестивый убил Авеля благочестивого. Убить-то убил Каин Авеля-то, да ведь через это сам-то не стал лучше-то.

Так, добрые слушатели, надо обвинять и здесь не Авеля – не нас, а Каина – их. Но слушайте же, что скажет книга: «Тогда будет велие гонение, и лютое мучение всем в вере живущим, православным Христианом, иже воли его (антихриста) не повинуются, и печати на чело и на десную руку свою не приимут. Уже бо и многих ныне видим, иже не приемлют на себе Христова крестного знамения, сиречь десницею своею узаконенного воображения не возносят на чело главы своея, и на живот, та же на правое плече и на левое, аще убо реченного сего Христова знамения крестного не приемлют, то уже яве есть еже имать прияти, на чело свое и на десную руку антихристову печать, по реченному, иде же бывает света лишение, ту бывает тме пришествие» (л. 102). Вот вам и их епископы! А ведь о. Сергий опять будет говорить вам, что я ничего не доказал. Он очень односторонне смотрит на дело. Он читает вам, что Господь создал Свою Церковь с трёхчинной иерархией и седмию таинствами, а не говорит, что на эту церковь будут гонения. Вот в чём его ошибка. Он читал вам, что Господь обещался быть с пастырями во вся дни, а как толкуют эти слова святые отцы, этого не сказал. Послушайте же, что скажет на эти слова св. И. Златоуст: «Господь завеща, глаголя учеником: Се Аз с вами есмь во вся дни даже до скончания века. Но сие бывает, егда мы хощем, небо всячески будет с нами, егда себе далече творим» (Бес. на 14 посл. стр. 2358). Ну, что же против этих святоотеческих слов будет говорить вам о. миссионер? Я уже говорил, что о. Сергий очень односторонне смотрит на дело и ещё раз скажу. А св. отцы поступали иначе. Вот слушайте, как учит о церкви их же епископ Ириней Псковский: «Господь различными образы управляет церковь Свою в мире сём, иногда аки во гробе затворяя оную, иногда аки от смерти восставляя, иногда аки древо до корене посекая (что касается до внешнего вида), иногда паки возустрояя, убо блюстися подобает, да не судить о том по чувствам нашим и по плотскому мудрованию, еже Господь провещевает о управлении церкви Своея. Ибо спасение её часто бывает сокрыто от умов и от очес человеческих. Господь не привязывает Себя к человеческим средствам, ниже к обыкновенному порядку природы: но хощет силою своею превышать все то, что не воображают человеческие умы» (Толк. на 1 гл. пр. Осии). А вот вам другое доказательство. Пётр Хрисолог поучает нас о церкви так: «Малый кораблец Христов (т. е. церковь) иногда возносится к небу, иногда опускается в бездну, иногда Христовою управляется силою, иногда колеблется страхом, иногда покрывается волнами страстей, иногда выплывает на вёслах исповедания» (ч. 1 сл. 19). Св. Иоанн Златоуст говорит: «Диавол, коварный изобретатель козней, надеялся, что погубив (истинных) пастырей, он легко расхитит стадо, но запинаяй премудрым в коварстве их, желая показать ему, что нелюди управляют церковию, но Сам Он пасёт везде верующих в него, попустил быть этому, дабы диавол видя, что и по истреблении пастырей благочестие не уменьшается и проповеданное учение не истребляется, но ещё более возрастает, узнал из самых дел, и он и все служители его, что наше учение не человеческое, но снизошло к нам с высоты небес, что Бог везде управляет церквами, и что вступающий в борьбу с Богом никогда не может остаться победителем» (беседа на разн. случаи, ч. 1, стр. 339). Итак, ясно, что диавол надеялся погубить пастырей и действительно погубил их, потому что Бог попустил быть этому, а мой собеседник, о. Сергий, не хочет допустить этого. Теперь мной доказано, что Бог попускает на Церковь Свою гонения, что епископов диавол истребил, т. е. преклонил к ереси, а за еретическими епископами следовать нам воспрещают и св. отцы.

Вот как об этом поучал нас св. Афанасий Александрийский: «Шествующе же непрелестный и живоносный путь, око убо да извержем не чувственное, ни умное. Сиречь, аще епископ или пресвитер, суще очи церковнии, не добре живут и соблажняют люди, подобает изврещи их, уне бо есть и без них собиратися в храм молитвенный, нежели с ними ввержену быти, яко же с Анною и Каиафою в геену огненную».

Мне кажется, что для старообрядцев вполне довольно и этих доказательств; поэтому ещё раз заявляю, что этот вопрос можно считать окончательно решённым. Лучше поговорим о юной, питающейся молочком, единоверческой церкви, которая и основана-то только девяносто восемь лет назад и до сих пор не имеет ни одного епископа. Вот нас упрекают, а сами у себя этого недостатка не видят.

В толпе раздался смех и шум.

Миссионер. Меня удивляет, почтенные слушатели, и ваше поведение, и поведение вашего защитника. Вместо того, чтобы вам серьёзнее слушать душеспасительную беседу, вы позволяете себе здесь и неприличный шум, и непристойный смех; а ваш защитник стремится не к тому, чтобы уяснить истину, а чтобы возбудить вас к смеху. Но Господь вам всем судия, ибо вы не знаете, что делаете. Об одном вас прошу: выслушайте меня со вниманием.

В начале своего последнего ответа г. Перетрухин опять заявил, что он «доказал», хотя его доказательства, как вы слышали из моего объяснения, ни слова не говорят в защиту вашу. Далее, ему думается, что я не хочу вести беседу о нашей св. церкви или, как он говорит, о наших епископах. Но я уже заявлял вам и ещё раз заявляю, что согласен вести беседу и о других вопросах хотя несколько дней, но только хочу в настоящий раз окончить начатую беседу о св. церкви. Значит, напрасно Перетрухин и говорит эти слова. Видно, что он сознаёт свою безответность и поэтому порывается к другому вопросу, говорит о многих недоуменных вопросах, дабы потом сказать вам, что я на все его вопросы не отвечал, а говорил только «о епископах». Ещё раз заявляю, что я согласен говорить и о клятвах, и о единоверии, но только после этой беседы. А теперь на все неуместные, не относящиеся к предмету беседы, слова Перетрухина я возражений делать не буду.

Перетрухин упрекает меня в том, что я будто бы односторонне смотрю на дело. т. е. не допускаю мысли, что на церковь Христову будут гонения. Неправда. Я говорил и сейчас говорю, что Господь создал Свою св. Церковь с трёхчинной иерархией и седмию таинствами, и сказал, что такой Церковь и останется навсегда, потому что врата адова никогда не одолеют её. А ваш защитник учит не так: он говорит, что, правда, Господь создал Свою Церковь с трёхчинной иерархией и седмию таинствами, но врата адова одолели её, лишили и трёхчинной иерархии и седмеричного числа таинств. По понятию Перетрухина, мы – еретики, (а еретики – тоже врата адова) отняли у вас епископов. Но ведь для того, чтобы отнять что-нибудь у человека, нужно сначала одолеть или победить его. Значит, ваша церковь, одолённая вратами адовыми, а потому и не Христова: Христос о Своей Церкви сказал, что врата адова её никогда не одолеют. Вот как об этом говорит великий святитель, – св. И. Златоуст: «Врата адова, рече Господь, будут нападати на ню, но не премогут ей. Что же борима будет, но одоления не приимет; бурю приемлет церковь, но не потопляется. Смотри: мучители, цари, мечи остры, зверей зубы, смерти, пещи, сковрады, руце железнии, млаты, и всякия уготованные муки, и тул свой диавол испраздни, а церкви не повреди. Колико много воеваша мучителей, и ни един одолей сами погибоша, а церковь в целости оста». (Кн. о вере л. 25). Согласно словам сего Святого Отца, и я говорю и твёрдо верую, что верен и истинен Господь во всех словах Своих: сказал Он, что Церковь Его врата адова не одолеют, так это непременно и должно исполниться: церковь была и будет в гонении, но одоления не приимет, мучители погибнут, а она останется целой, т. е. и с трёхчинной иерархией, и с седмию таинствами. Такое-то вот понятие о Св. Церкви Перетрухин и называет односторонним. Конечно, ваше дело верить словам Господа и Святым Его угодникам или же отвергнуть их, назвать односторонними и поверить Перетрухину; но только, посудите сами, какие же мы будем христиане, если будем верить Перетрухину больше, чем Христу. Нет, друзья мои, страшно допустить и мысль о том, что Церковь Христова, подобно Авелю, будет умерщвлена или уничтожена Каином, т. е., по толкованию Перетрухина, еретиками и гонителями. Убить церковь – это значит – победить Господа, Который есть Глава и Спаситель Церкви. Видите, какими «доказательствами» оправдывает вас Перетрухин. Но вам, как людям не особенно начитанным, быть может, действительно, кажется, что Перетрухин что-то доказывает, потому что читает же ведь он из книг. Чтобы вам понятнее была его безответность, я ещё разе повторю, что я его спрашивал: «может ли Св. Церковь Христова лишиться всех епископов и полноты седмеричного числа таинств?» В ответ на это Перетрухин стал читать из книги Б. Катехизис учение о том, что надобно «истово» изображать на себе крестное знамение. Где же тут ответ на мой вопрос? Прочитав слова Катехизиса, Перетрухин воскликнул: «Вот вам и их епископы!» Что значит это восклицание Перетрухина, понять не трудно. Но только вот в чём вопрос: «если наши епископы, по понятию Перетрухина, все приняли печать антихриста, то кто же может смыть её? Как мог Амвросий быть очищенным от этого антихристового знака?» Я уже замечал Перетрухину и обращал ваше внимание на то, что он то принимает сторону противоокружников, то даже беспоповцев. То же самое повторяет и теперь: хочет внушить вам такую мысль, что так как наши православные епископы будто бы «неистово» изображают на себе крестное знамение, (а это клевета на наших епископов), то они и приняли печать антихристову; а если приняли печать антихриста, то, ясное дело, и веруют в него. А ведь вчера говорил перед Потемкиным совершенно наоборот: что антихрист ещё не пришёл, что наша Св. Церковь верует не в антихриста, а в того же истинного Бога, в Которого веруют и старообрядцы. Что же заставляет Перетрухина быть таким непостоянным в своих суждениях? То, что он защищает не истину и притом не по убеждению: иначе объяснить его противоречия нечем.

Разберём дальнейшие доводы Перетрухина. Всех таких доказательств, которые будто бы говорят, что все епископы могут уклониться в ересь, Перетрухиным было приведено пять.

Первое доказательство состоит из слов Св. И. Златоуста: «Господь завеща, глаголя учеником: Се аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Но сие бывает, егда мы хощем; небо всячески будет с нами, егда себе далече творим». Этими словами Перетрухин думает уверить вас, что все епископы могут уклониться в ересь, не захотят оставаться со Христом. Но такой мысли у Св. Златоуста, как в этих словах, так и во всех его творениях, нет. Наоборот, он ясно и решительно заявляет, что «Церковь без епископа быти не может» (Марг. л. 144 об.). «Знай, говорит он в другом месте, что вся совокупность прочих дарований сосредоточивается в апостольстве (епископстве), как в главе... так что, если бы оно прекратилось, то всё расстроилось бы и прекратилось» (Бес. на разн. места Св. Пис. т. 2, стр. 318). Как же решается Перетрухин клеветать на Св. Иоанна Златоуста, который будто бы учит, что все епископы могут впасть в ересь?

Вторым свидетелем за себя Перетрухин выставляет преосвящ. Иринея, епископа Псковского, который тоже не оправдывает слов Перетрухина: он не учит, что Господь попустит быть разорённой Своей Церкви, а. наоборот, свидетельствует, что Господь различными образы управляет ею, а управлять Церковью не значит – лишить её трёхчинной иерархии и полноты таинств. Перетрухин делает особенное ударение на словах: «аки во гробе затворяя оную, аки до корене посекая». По самое слово «аки» (то есть «как бы») показывает, что «ни сокрытия во гробе, ни посечения до корене» с церковью не было. Вот настоящий смысл этих слов. Всем гонителям Св. Церкви кажется, что она как бы сокрыта, посечена, уничтожена, но на самом деле этого нет и никогда не будет: так судят гонители Св. Церкви, говорит преосвящ. Ириней, «по плотскому мудрованию своему, но Бог превышает всё то, что воображают человеческие умы». Как видите, и в этих словах нет такой мысли, что вся Церковь Христова может лишиться всех епископов и полноты церковных таинств.

Третье свидетельство, которое будто бы говорит, что Церковь Христова может остаться без епископов, Перетрухин видит в словах Петра Хрисолога: «малый кораблец Христов (Св. Церковь) иногда возносится к небу, иногда опускается в бездну, иногда Христовой управляется силой, иногда колеблется страхом, иногда покрывается волнами страстей, иногда выплывает на вёслах исповедания». Свидетельство это ясно обличает учение Перетрухина и доказывает, что, хотя Св. Церковь и претерпевает всевозможные бедствия, но остаётся такой же, какой создана Господом, т. е. с полнотой иерархических чинов и таинств, потому что она «Христовой управляется силой», а силу Христову никто победить не может. Слова Петра Хрисолога вполне согласны с учением Св. Иоанна Златоуста, который говорит: «бурю приемлет церковь, но не потопляется» (кн. о вере л. 25); а ведь Перетрухину нужно было привести такое свидетельство, в котором бы говорилось, что этот «малый кораблец» – Св. Церковь разрушится, потонет, останется без полноты трёхчинной иерархии и седми таинств, как это случилось с их обществом. Но таких свидетельств нет; поэтому Перетрухин и не может привести их.

Четвёртое свидетельство Перетрухин видит в словах Св. Златоуста: «диавол коварный надеялся, что, погубив пастырей, он легко расхитит стадо». Но эти слова показывают только то, что только диавол надеялся погубить пастырей, а не Св. И. Златоуст, который не соглашается с мнением и надеждами диавола, ибо в другом месте говорит: «не может Церковь без епископа быти» (Маргар. л. 144 об.). Кому же теперь мы будем верить: диаволу ли, или Св. И. Златоусту? Кроме этого, друзья мои, нужно иметь ещё в виду – о каких пастырях говорит Св. Златоуст: о всех ли пастырях церкви вселенской или только о пастырях какой-либо частной, поместной церкви? Если Перетрухин скажет, что обо всех, то как же нужно понимать дальнейшие слова, что «Бог допустил быть этому», т. е., по понятию Перетрухина, диавол погубил всех истинных пастырей? Если Златоуст говорит: «Бог допустил» быть истреблению пастырей, то, значит, это истребление совершилось до Златоуста, а поэтому и Златоуст был уже не истинный пастырь, и мы – русские – приняли веру не от истинных пастырей, и все наши святители и чудотворцы: Пётр, Алексий, Иона, Филипп и пр. – не истинные пастыри...

Перетрухин, перебивая миссионера: «Святой Златоуст сказал это пророчески»...

Миссионер: Как же мало однако вы, Климент Анфиногентович, дорожите истиной! Не могу допустить даже мысли, чтобы вы не знали, по поводу чего были сказаны Св. Златоустом приведённые ваши слова. Поэтому не для вас, а для народа сделаю краткое объяснение. Слова эти Св. И. Златоустом были сказаны в похвалу Св. Игнатию Богоносцу, следовательно, говорят о событии, уже совершившемся. Смысл их таков. Диавол предполагал, что если Св. Игнатия Богоносца язычники лишат жизни, то ему – диаволу легко будет расхитить стадо; но вышло вопреки ожиданиям диавола. Хотя Св. Игнатия взяли и отвели в Рим на мучение, но антиохийская церковь не осталась без пастыря: вместо Св. Игнатия там остался Св. Поликарп, а затем Ирон (Св. Игнат. Бог. посл. к Ирону). Итак, приведённые Перетрухиным слова Св. Златоуста не говорят, что вся св. соборная и апостольская церковь может лишиться всех епископов. Следовательно, напрасно Перетрухин и приводил их в оправдание своего общества, остававшегося целых 180 лет без епископов.

Последнее свидетельство Перетрухина состоит из слов Св. Афанасия: «око убо да извержем», т. е. епископа лишим сана, если он живёт «неподобно.» Но что же означают эти слова? Они говорят только, что епископа (а не всех епископов), «не добре живущего и соблазняющего людей», нужно извергать из сана. Но извергнуть из сана епископа могут только двенадцать епископов (12 прав. Карфаг. соб.). Следовательно, из этих слов Св. Афанасия вытекает такое учение, что в церкви Христовой всегда будут истинные и «добре живущие» епископы, которые и будут лишать сана «не добре живущих» епископов, заменяя их достойными.

Вот и все доказательства г. Перетрухина. Теперь, положа руку на сердце, скажите: доказал ли он, хотя одним свято-отеческим свидетельством, что все епископы могут впасть в ересь и Церковь Христова останется без трёхчинной иерархии и полноты св. седми церковных таинств? Нет, друзья мои, не доказал, и я твёрдо уверен, что ни он, ни другой кто этого никогда доказать не может.

Что же касается вопроса о единоверии, то ещё раз повторяю, – об этом мы поговорим, если хотите завтра, а теперь надо окончательно решить этот вопрос. О единоверии пока только и скажу, что оно не составляет особой церкви от православной: это таже православная церковь, только пользующаяся правом употреблять некоторые так называемые старые обряды. Без епископа единоверие никогда не было. Это неуместная шутка Перетрухина, который, конечно, знает, что единоверческие священники рукополагаются и находятся в подчинении от православных епископов, которые, следовательно, и есть епископы единоверцев.

Итак, ещё и ещё раз прошу г. Перетрухина ясным свидетельством, хотя одного святого, отца доказать, что вся св. соборная и апостольская церковь может лишиться всех епископов.

Перетрухин (растерянно). Вы кончили?..

Миссионер. Да, кончил и прошу отвечать.

Перетрухин встал, но молчал. В это время один ив Слушателей, «вдающийся и скитающийся всяким ветром учения», (бывший раскольник, затем единоверец, а потом опять раскольник) начал кричать, оскорблять присутствующих неприличными словами. Это послужило как бы сигналом для толпы. Поднялся такой шум, что восстановить порядок не представлялось никакой возможности. Курьезнее всего то, что толпа, по-видимому, неудовлетворённая ответами Перетрухина, настойчиво предлагала решить спорный вопрос большинством голосов. А миссионеру пришлось напомнить народу, что решение толпы, хотя бы и большинством голосов, не может быть признано за истину: ведь и Спасителя осудили на крестные страдания также большинством голосов, а однако, думаю, что и сами старообрядцы не согласятся, что Спаситель, действительно, «повинен смерти», как кричала толпа. «Что же, мы жиды – что ли?» – заговорили было некоторые, но тем не менее порядок восстановился, и Перетрухин снова встал, чтобы продолжать собеседование.

Священник – миссионер Сергей Шалкимкий

(Продолжение следует).

У старообрядцев начетчики – большие изобретатели новых софизмов, которые они потом уже повторяют при всяком удобном случае. В конце ноября прошлого года, нам при полемической беседе привелось услышать два таких софизма. Речь шла о причинах отпадения раскола – старообрядства от Православной Церкви. Как известно, глаголемые старообрядцы отпали от Православной Церкви под тем предлогом, что Церковь изменила перстосложение для крестного знамения и другие церковные обряды и потому она, по мнению старообрядцев, впала в ересь. В виду этого мнения, началась беседа и поставлен был такой вопрос: впадает в ересь тот, кто изменяет догмат, а не обряд; перстосложение для крестного знамения – догмат или обряд? Начетчик (Худошин) отвечал софизмом, сущность которого мы постараемся передать в кратких словах. Начетчик соглашался, что догмат есть учение веры о божественных истинах, необходимых для нашего спасения, наприм., о Св. Троице, о воплощении Сына Божия; но потом продолжал: в нашем перстосложении два перста (второй и третий) изображают воплощение Сына Божия в двух естествах, а три перста (первый и два последних) – Св. Троицу. Перстами так же, как и словами, говорил он, как бы подходя к заключению, мы исповедуем веру во Св. Троицу и в воплощение Сына Божия, и выражаемое как тем, так и другим, способом учение об этих божественных истинах несомненно есть догмат веры. Оставалось вывести отсюда последнее заключение в ответ на поставленный вопрос: следовательно, перстосложение для крестного знамения есть догмат, который не может быть изменяем, и кто изменяет его, тот явно впадает в ересь. Но начетчик удержался высказать этот последний вывод. Православный собеседник не мог добиться, чтобы начетчик прямо ответил на вопрос: перстосложение – догмат или обряд? На повторенный вопрос начетчик повторял со всей подробностью тот же софизм, но опять без последнего вывода. Он не хотел сказать: да, перстосложение есть догмат, который не может быть изменяем; и не сказал, конечно, потому, что этим раскрылась бы ложь софизма. Всякому понятно, что как сочетание слов для выражения догмата Св. Троицы, так и сложение перстов для той же цели может быть изменяемо без малейшего изменения самого догмата. Всем, слушавшим это прение, была слишком очевидна фальшь софизма; всем пришло на мысль: да и православное перстосложение изображает тремя перстами Св. Троицу и двумя – два естества Богочеловека; оба перстосложения – и наше православное, и раскольническое, – изображают верно тремя перстами один и тот же догмат о Св. Троице и двумя перстами один и тот же догмат о двух естествах Богочеловека. Отсюда вытекает прямое заключение, что перстосложение, положим, изменилось, но догмат от этого не потерпел никакого изменения. Если же перстосложение может изменяться и в своём изменённом виде выражать один и тот же не изменяемый догмат, то не очевидно ли, что перстосложение не есть догмат неизменяемый, а только внешнее выражение догмата, подлежащее изменению. Наше троеперстие и раскольническое двоеперстие не то же ли, что перестановка слов в словесном выражении догмата или замена одного слова другим (наприм., Троица, Триединый Бог, три Лица, три Ипостаси, Сын – Слово, и т. д.)?

Желая доказать, что перстосложение (двоеперстие) для крестного знамения есть догмат, начетчик прочитал известное 91 правило Василия Великого: «Из соблюдённых в Церкви догматов и проповеданий, некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые прияли от Апостольского предания, по преемству в тайне. Те и другие имеют одну и ту же силу для благочестия, и сему не станет противоречить никто, хотя мало сведущий в установлениях церковных. Ибо ежели отважимся отвергать неписанные обычаи, как будто не великую важность имеющие: то неприметно повредим Евангелию в самом главном, или паче, от проповеди Апостольской оставим одно пустое имя. Например, упомянем прежде всего о первом и самом общем, чтобы уповающие на имя Господа нашего Иисуса Христа знаменались образом Креста, кто учил писанием? К востоку обращаться в молитве какое писание нас научило? Слова призывания в преложении хлеба Евхаристии и Чаши благословения, кто из святых оставил нам письменно? Ибо мы не довольствуемся теми словами, которые Апостол или Евангелие упоминает, но и прежде их, и после произносим и другие, как имеющие великую силу для таинства, приняв оные от неписанного учения» и проч.

Начетчик старался доказать, что св. Василий Великий повелевает признавать важность священных обрядов; наравне с догматами веры. Начетчик я здесь употребил софистический приём. Несколько раз прочитавши приведённые слова св. Отца, он каждый раз делал ударение на словах: «те и другие имеют одну и ту же силу для благочестия», поясняя, что и догматы веры, и знаменание себя образом креста, и другие обычаи имеют одинаковую важность, хотя для всякого очевидно, что св. Отец сравнивает и признаёт одинаково важным не догмат и обряд, а догмат, основанный на свящ. писании, и догмат, основанный на свящ. предании, а также – обряд, основанный на свящ. писании (наприм., произнесение в таинстве Евхаристии Евангельских слов: приимите, ядите, и проч.), сравнивает с обрядом, основанным на свящ. предании (наприм., слова молитвы о преложении хлеба Евхаристии), и признаёт как тот, так и другой догмат равно важным, и обряд, основанный на предании, признаёт не менее важным, как и тот обряд, который основывается на писании. Начетчик, как видно, хорошо знакомый с приёмами софистики, представляет дело так, как будто у св. Отца речь идёт об одинаковой важности догмата и обряда, а не о том, что священное писание и свящ. предание имеют равно великую важность, как откровение божественное. Он это делает, читая слова св. Отца с расстановкой и внушительными ударениями на тех словах, которые, по его мнению, должны говорить в его пользу, вставляя мимоходом между словами своими краткие пояснения. Но хитрый начетчик ни одним словом не обмолвился для прямого ответа на поставленный ему вопрос: перстосложение – догмат или обряд? Собеседник говорит ему: «я не понимаю, какую связь имеют прочитанные вами слова Василия Великого с требуемым ответом на данный вопрос. Вы скажите коротко и прямо: перстосложение для крестного знамения – догмат неизменяемый или обряд, который может быть изменяем? « – «Извольте, отвечает начетчик. Я буду говорить коротко,» – и начинает снова читать те же слова Василия Великого, не пропуская случая снова вставить мимоходом те же свои пояснения.⁶⁴ И это он делает ещё и в третий раз, как бы отвечая на вопрос собеседника, предложенный ему также в третий раз. Воспользовавшись крайней деликатностью и снисходительностью своего собеседника, не позволяющего себе перерывать его или останавливать, начетчик торжествующим тоном, обратясь к публике, читает и поясняет и без того ясные слова св. Отца и, как видно, хочет показать слушающим, что собеседник поставлен в затруднение и потому отказывается понимать столь ясные слова св. Отца. Это была единственная ошибка со стороны собеседника, – что он не остановил начетчика, по крайней мере, тогда, когда тот начинал во второй раз читать слова Василия Великого. В беседе с раскольническим начетчиком необходимо зорко следить, чтобы он не увёртывался от прямого ответа на поставленный вопрос. Мне привелось однажды слышать беседу известного миссионера о. К. Крючкова. Беседовал он с незаурядным раскольническим начетчиком Фоминым. Фомин пытался уклоняться в сторону, и каждый раз о. Крючков чуть не на первом слове останавливал его: «знаю, что ты хочешь говорить, только это будет не на вопрос; а ты прямо отвечай мне – о чём тебя спрашиваю, говори: да или нет». О. Крючков не дал бы нашему начетчику и один раз прочитать слова св. Василия Великого прежде, чем начетчик не ответит прямо на поставленный вопрос. «Нет, ты прежде ответь мне на вопрос: перстосложение – догмат неизменяемый, или обряд?» – сказал бы о. Крючков. А если уже допущено было чтение довольно большой тирады из творений св. Василия Великого, то не следовало говорить: «я не понимаю», и проч.; а следовало разъяснить, что приведённые слова не заключают в себе того смысла, какой даёт им начетчик, и вовсе не относятся к решению поставленного вопроса, что не трудно было бы разъяснить и доказать. Впрочем, эта небольшая ошибка, допущенная собеседником в начале, скоро потом была им исправлена, и прение было им окончено победоносно неопровержимыми фактами истории перстосложения и других подвергавшихся изменению обрядов.

N.

Штунда в нашей местности⁶⁵ имеет искусных вожаков, довольно начитанных, бойких на словопрение. Особенным фанатизмом и пропагандаторской деятельностью отличаются крестьяне дер. Кунаковой – Пётр Ст. 3-в, деревни Луховиц – Иван А. В-н, села Городец – Михаил Л-н и друг.

Пётр С. З-в происходит от православной семьи. Будучи 26-ти лет от роду, он совратился в молоканство и оставался молоканином до 45 летнего возраста, до 1884 года. Привлечённый к суду, за совращение православных в свою секту, он на суде раскаялся в своей вине, объявил себя православным и, таким образом, избежал наказания. З-в человек искренний и страстный: конечно, не страха ради отрёкся он от молоканства; по его словам, он «на муки готов идти за свою веру», раз он убеждён в истине её. Переход его в православие был искренним душевным порывом, которому надобно было указать исход и направление, поддержать, утешить. Но некому было разделить с ним его думы! И вот, в то самое время, когда он стоял на распутье, не зная, куда идти: в православие или возвратиться к старой вере, – он встретился с штундистами, которые впервые стали навещать нашу местность. Штундовые собрания и беседы решили участь З-ва. Перейдя в штунду, З-в, с свойственной ему страстностью, весь отдался пропаганде нового учения. Он отказался от всяких хозяйственных работ; но, как нужный штундистам человек, он пользуется в широких размерах их материальной помощью. З-в в настоящее время только тем и занят, как бы кого привести в общество «святых». Он то в разъездах, то сам встречает у себя своих единоверцев, то ходит по домам в своей деревне, или по окрестным селениям. Он знает, когда и как действовать на людей: если он прослышит, что кто-нибудь из сельчан в нужде, несчастье, в болезни он не преминет появиться в этом доме с своим участием и соболезнованием и, смотря по обстоятельствам, или сразу поведёт речь о покаянии и о вере, или начнёт разбивать воззрения православных, нападая на церковь и её служителей. Если же и это не удаётся, то он попросит позволения, в утешение страждущего, пропеть какой-нибудь подходящий к случаю, духовный кант, напр.:

«О, если б вид Его мучений

На сердце врезался мое!

о, если б цель всех помышлений

Была – любить и жить лишь с Ним!

Я всем Тебе, Господь, обязан,

Тобой на век я исцелен;

Я болен был и адом связан,

Ты смертью рушил ада плен».

и проч. (Стих «Смерть Христа»).

3-в всегда смело выступает с своей проповедью, не разбирая ни места, ни времени. В 1897 году, в четверг на Пасху, в дер. Кунаковой, на площади, служился общественный молебен при громадном стечении молящихся. В толпе царило глубокое молитвенное настроение, какое бывает у простого народа в великие дни на богослужении. Присутствовал здесь и 3-в с евангелием в руках. Благоговейное настроение толпы пробудило в нём всю ненависть к православию. Лишь только кончился молебен, как З-в, выйдя на средину, где стоял священник, обратился с речью: «друзья мои! я хочу дать вам назидание из слова Божия, потому- что вы безчестите Господа нашего Иисуса Христа. Вот теперь прошёл с иконами ваш священник, значит – тем разрешил всё гульбище, песни, все сатанинские дела» – и стал читать 17 главу кн. Деян. Апост. Священник заметил ему о неумеренности его речи, но это дало только иное направление его мысли: он разразился обличениями против пастыря церкви: «как сам идёт, так и всю паству ведёт к погибели. Что вы делаете против Бога и царствия Божия: хотите купить его за деньги. Несчастные, и стадо ваше несчастное!..» Усмирён он был лишь полицейскою властью. З-в достаточно искушён в юридических тонкостях и, благодаря этому, до сих пор удачно выходил из всех затруднений. В октябре прошлого года, напр., З-в был на штундистском собрании в г. Зарайске. Явилась полиция и составила об этом протокол. З-в нашёлся и в этом своём затруднительном положении: себя и своих единоверцев он назвал баптистами, а баптистам, говорил он предоставлена полная свобода собраний и богослужений, и делал соответствующие ссылки на закон. С миссионерами З-в охотно вступает в беседы, причём беседует исключительно «о душеспасении» (об оправдании одной верой, без добрых дел). Если речь переходит на другие предметы веры, отрицаемые сектантами, напр.: об иконопочитании, о почитании святых, о церкви, о таинствах и проч., З-в заявляет, что это рассуждение по человечески, (т. е. на основании Свящ. Предания).

Другим не менее деятельным распространителем штунды в описываемой местности является луховицкий крестьянин Иван В-н, содержатель мельницы, человек очень зажиточный. В-н особенно усердно распространяет сектантские брошюры и листки. По своему промыслу мельника он имеет обширный круг лиц, всегда готовых его слушать. О находчивости его и агитаторской склонности свидетельствует хотя бы следующий факт. Мельница В-на находится на самом краю дер. Луховиц, Как раз мимо неё пролегает шоссейная дорога на Москву. Весной и летом, в свободное от работ время, по этой дороге тянутся вереницей пешеходы – богомольцы к Преподобному Сергию. В-н и воспользовался этим. Около дороги он вырыл колодец и расставил несколько рядов скамеек. Усталые путники – богомольцы, утолив жажду, садятся отдохнуть. В-н на это и рассчитывал: завидя из окна своей мельницы расположившихся у колодца богомольцев, он подходит к ним, вступает с ними в беседу и незаметно переводит речь на то, о чём думают его собеседники: о святых мощах, о чудотворных иконах,, о монашеской жизни и т. п. Тем, кто оказывает интерес к его штундовой проповеди, В-н предоставить радушный приют в своём доме, обделит деньгами и всем необходимым. В-н известен щедрой благотворительностью. Посещая неимущих, он утешит их словами: «уверуй, и Господь подаст тебе пропитание,» – а на утро у дверей своего дома бедный находит мешок с мукой или картофелем и т. д. В настоящее время В-н, вместе с другим вожаком Л-ным (о котором я скажу несколько слов ниже), стараются увлечь в штунду содержателя чайной лавки соседнего села В. Ф. К-ва. Если это им удастся, тогда у них явится новый удобный для пропаганды пункт. Характерная черта местных главарей – штундистов: прежде всего стараются обратить в свою секту разных содержателей постоялых дворов и трактиров, торговцев, кузнецов, т. е., таких людей, которые по своему положению пользуются известным влиянием на население и которым удобно, не возбуждая особых подозрений, сеять свое учение. На содержателя трактира в дер. Кунаковой, зарайского мещанина Л-на, указывают и как на первого последователя штунды в нашей местности. Л. действует чрезвычайно осторожно.

В селе Городцах одним из видных вожаков штунды является Михаил Л-н. Л. крайне увлечённый пропагандист, пылкого темперамента, речистый, опытный в беседах с православными полемистами. От миссионеров требуется много находчивости и основательного звания Свящ. Писания, чтобы одержать победу над ним в прениях. В роли наставника Л. выступил недавно. Над ним в настоящее время тяготеет обвинение в совращении одной православной семьи; однако это нисколько не охлаждает его рвения вербовать в свою секту новых членов. Влияние Л. таково, что кого бы он ни вздумал из молокан обратить в штунду, он этого достигнет, и лишь как на замечательный случай из его практики, указывают на одну неудачную попытку совратить раскольника – беспоповца Петра Т-ва, по ремеслу кузнеца, след., нужного штундистам человека. Оба сектанта, с противоположными воззрениями, сколько ни беседовали, не могли прийти к соглашению: беспоповец оказался начитанным в Творениях Святых Отцов.

Штундовая община в описываемой местности пока сравнительно не велика⁶⁶, поэтому, естественно, сектанты живут, как члены одной семьи и в этом отношении служат примером братских отношений между собой, помогают друг другу советами и материальной помощью, в обращениях между собой ласковы, приветливы. Приезжие штундисты всегда могут рассчитывать на самое радушное гостеприимство у местных сектантов.

Не последнюю роль играет в развитии штунды материальная зависимость бедноты от богатых сектантов. В дер. Плешках, напр., проживает богатый молоканин А-в занимающийся железнодорожными подрядами по постройке мостов. Среди местного населения он представляет собой громадную силу: в продолжении года у него перебывает не одна сотня рабочих. Своему единоверцу он всегда охотно даст заработок, в нужде окажет помощь. Сын А-ва, Яков – штундист, отличается большей приверженностью к своей секте, нежели отец и обнаруживает наклонность занять видное положение среди своих единоверцев. Як. Мих. любит рассуждать о вере, частенько ездит в Луховицы на беседы с православными миссионерами. Говорят, что он прошёл курс средней школы, начитан, отлично знает православную догматику и, предупреждая нападение и. возражения миссионеров, иногда производит этим некоторое впечатление на простецов. У А-вых в Москве, в одной из гостиниц близ Рязанского вокзала, имеется постоянное пристанище, где всегда могут найти себе приют вожаки – единоверцы⁶⁷.

Луховицкие штундисты в своей пропагандаторской деятельности точно стараются превзойти друг друга, – своё учение они готовы навязать всем и каждому. Даже в окнах, в назидание прохожих, наклеивают печатные листики с текстами, на которые они обыкновенно ссылаются в доказательство своего учения, напр.: «взирай на начальника и совершителя веры Иисуса Христа», «единого имеем законоположителя веры Иисуса Христа», «не бойся, ибо Я искупил тебя, назвал тебя по имени твоему: ты Мой» (Ис.43:1), «будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр.2:10), «се гряду скоро, и возмездие Мое со Мною (Откр.22:12), «Аз начало и конец», «Аз любовь» и т. п. В некоторых домах, вероятно страха ради, придумана хитрость: листы с крупными буквами наклеены на дверцах шкафов около окон, причём дверцы как бы случайно отворены и, таким образом, с улицы, проходя мимо дома, легко прочитать «штундистские объявления». В домах, по стенам развешиваются в рамках за стёклами излюбленные ими изречения из Свящ. Писания, часто оттиснутые золотыми буквами по чёрному фону, или писанные; –иногда стихи в роде, напр., следующих:

«О, люди, люди!

В грехах коснеющие день от дня,

Когда затрепещут ваши каменные груди

От искры Божьего огня?»

Или:

«Кто озарён небесным светом,

Кто не объят греховной тьмой,

Тот, – как цветок, цветущий летом,

Упитанный душистой красотой».

– И проч.

Д. Андреев

(Продолжение следует).

⁶⁸ Немцы колонисты, населяющие Таврическую губернию, в количестве многих десятков тысяч и захватившие в свои руки самые лучшие земли, составляют в крае экономическую силу, порабощающую русский народ, которому они в то же время приносят величайшее духовное зло, растлевая религиозно-нравственные вековые воззрения православного люда. В административном отношении немецкие селения Бердянского уезда Таврической губернии, по крайней мере, находящиеся в районе моего прихода, с. Астраханки, представляют совершенно самостоятельные общинные единицы, тесно замкнутые в свои собственные интересы, в свою бытовую жизнь, обособленную от всего русского, непроницаемую даже для наблюдения со стороны предстоящих властей. Колонисты имеют свои сельские управления, своё волостное правление, состоящее исключительно из немецких селений и даже своего земского начальника, в участке которого имеются одни только немецкие селения. Будучи внешне людьми порядочными по своей жизни и прекрасно обеспеченными в материальном отношении и потому всегда исправными в исполнении государственных повинностей, наши немцы, естественно, пользуются особенным благосклонным вниманием местных властей, как лучшие-де элементы местного населения; благодаря чему немцам не редко возможно и позволительно то, что едва ли и законно; так напр., наши немцы в сущности без всякого резонного, казалось бы основания и права владеют обширными участками казённой земли, известной здесь под именем «овчарных и фабричных участков». В одной Гальбштадтской волости, Бердянского уезда, такой земли имеется более 10 тысяч десятин. Известно, что правительство во время оно дало эту землю колонистам-немцам для разведения образцового овцеводства и развития фабричного производства, имея в виду поощрение этого выгодного для государства и полезного для русского населения промысла. Между тем, немцы сочли излишним заниматься овцеводством, которого искони и не было у колонистов, как промысла, фабричное же производство если и развивается у них, то во всяком случае независимо от земли; что же касается данной им правительством «овчарной земли», то немцы с покойной совестью сдают её в аренду русским крестьянам, обделённым землёй, которые и несут немцам свои последние гроши за право посева на казённой земле. На деньги, вырученные таким путём, немцы скупают землю в разных местах нашего отечества для своей меньшей братии, составляют общинные капиталы, которые обеспечивают немецкое благосостояние на случай неурожаев и других стихийных бедствий и служат фондом для экономических предприятий немецких общин для скупа земель и проч. Таким образом, казённая земля, которая, потеряв свое определённое назначение, должна бы удовлетворять нуждам всего местного населения, является предметом немецкого захвата и эксплуатации и ставит русского крестьянина в безусловную экономическую зависимость от немца⁶⁹.

Нужно удивляться, как ловко здешние немцы успевают обделывать свои дела, от которых и тяжело, и грустно, и стыдно становится русскому православному человеку. Так, например, колонисты, вместе с молоканами, не так давно сумели выселить из Бердянского уезда два болгарских православных селения – Варваровку и Еленовку и завладеть их землёй. На месте селения Варваровки ныне находятся немецкие хутора и среди них возвышается убогий, ветхий, осиротелый православный храм, безмолвно свидетельствующий о немецкой силе в пределах Таврии, завоёванной кровью русского православного воинства. Правильно устроившись в экономическом и свободно в общественном отношениях, немцы ведут свою изолированную, замкнутую жизнь, решительно пренебрегая всем русским и на русского человека смотрят только, как на своего батрака, человека тёмного, непросвещённого-де светом евангельской истины. Русский рабочий, поступивши к немцу, должен совершенно забыть об исполнении своих религиозных обязанностей, так как немец и слушать не желает ни заявлений, ни просьб своего православного рабочего о том, что он должен в назначенное Церковью время поститься, посещать храм Божий и иметь у себя дома икону, исполнить долг исповеди и св. причастия и проч. Не желаешь есть молока да мяса, оставайся голодным, говорит ревнующему о православии работнику немец – хозяин, а в Церковь ходить за 10–15 верст некогда; русский – свинья, лентяй, гулять любит, а попы ваши и повыдумали праздники, – Бог этого не любит... Такой ответ слышит русский от немца на свои законные требования об исполнении религиозных обязанностей по своей вере. Хотя и существует известное распоряжение, изданное в царствование в Бозе почившего императора Александра III о том, чтобы православные рабочие не были стесняемы в отправлении своих религиозных обязанностей, но у нас его не знают ни хозяева, ни рабочие, не интересуются этим вопросом и те, кому сие ведать надлежит. Православные рабочие так настроены, что сами не желают иметь у себя икон, из уважения к святыни, ибо иначе иконы пришлось бы помещать в сараях, где рабочие живут вместе с лошадьми. Если одна часть немецкого населения (менониты), так преступно и неуважительно поступает с религиозностью православных рабочих, без особых претензий навязывая последним свои религиозные убеждения, но имея в виду лишь свои экономические расчёты и следуя своему принципу высокомерного отношения ко всему русскому, – то другая часть – баптисты или, так называемое, «соединённое менонитское братство», более фанатичная в религиозном отношении и прозелитивная, стремится всеми путями навязывать свои сектантские взгляды массе православного рабочего люда. Можно в каждом приходе найти печальные случаи ежегодного совращения русских рабочих в баптизм. Так Лаврик (крестьянин), находящийся в настоящее время на обучении в гамбургской штундо-баптистической семинарии, является воспитанником баптистов с. Риккенау. Там же совращён ещё один русский крестьянин, проживающий в с. Риккенау и в настоящее время.

Нельзя не обратить ещё внимания и на то обстоятельство, что то средостение, которое отделяло доселе русского рабочего от немца и было в некотором отношении спасительным для православия, – именно – непонимание русским рабочим немецкого языка, – ныне постепенно падает. Нам очень часто приходится встречать в немецких селениях полтавцев, которые, поживши 2–3 года у немцев, постепенно забывают свою родную речь и свободно изъясняются на немецком языке. Вообще нужно сказать, положение русских рабочих в немецких селениях в религиозном отношении является слишком неутешительным. Для удовлетворения религиозных потребностей рабочих приходским пастырям предписано совершать в нарочитые времена, особенно же постом великим, Богослужение в немецких селениях и для сей надобности выданы св. антиминсы.

Но посмотрите, где же приходится совершать Божественную службу в немецких сёлах. Немец-староста отводит священнику для совершения св. тайн и богослужения ветхую мастерскую или какой-либо заброшенный немецкий дом, служивший до того загоном для скота или для склада всякого мусора и дряни.

Совесть молящихся православных рабочих до глубины души оскорбляются таким местом Богослужения и многие совершенно отказываются присутствовать на службах, совершаемых в столь неприличных местах, а некоторые по этой причине и совершенно уклоняются от исполнения исповеди и св. Причащения. Да и мы – пастыри не без сокрушения приступаем к севершению Божественной литургии в немецких мастерских! Когда приходится указывать немцам на это обстоятельство, то они насмешливо утешают нас тем доводом, что Богу можно молиться на всяком месте и никогда ничего не сделают для отвода лучшего помещения. Идея о служении на подвижных престолах литургии в местах скопления православного рабочего люда прекрасная и безусловно полезная, но для выполнения её необходимо немецкие общины заставить в административно-законодательном порядке отвести подобающие помещения для православного богослужения, а ещё лучше устроить особые православные молитвенные дома в центральных пунктах немецких селений. Такими пунктами в районе нашего прихода являются следующие сёла: Тиге, Александркрон, Нейхирх и Риккенау. Но здесь возникает вопрос: на какие же средства можно устроить подобные молитвенные дома в немецких селениях. Мне думается, что если немцы так широко пользуются трудом русского крестьянина, то не в праве оно отказать последнему в удовлетворении этой насущной потребности; и если немцам будет сделано в этом смысле предложение со стороны людей власть имущих, то они едва ли откажутся от этой повинности. Ведь заставляют же фабрики, и заводы, железные дороги, принадлежащие компаниям иноверцев и раскольников строить школы, церкви для православных рабочих, почему бы не обязать к тому же и немцев – колонистов, у которых в иную пору года находится по несколько тысяч рабочих. Заведывание такими молитвенными домами полезно бы поручить особым священникам, возложив на них обязанность окружных миссионеров. В немецких колониях находится корень зла южнорусского сектантства, а потому и борьбу нужно вести с корня, когда будет последний подсечён тогда и ветви сами собой будут засыхать.

Свящ. с. Астраханки Павел Дмитровский

(Продолжение следует).

Хлыстовство принадлежит к числу особо вредных сект не только по гнусности своего лжеучения и культа, но и по лёгкости совращения в неё и по трудности возвращения из неё. Редко кто способен бывает совершенно выпутаться из сетей хлыстовства, и большинство же присоединений оказывается неискренними признаниями, – фарисейскими. Если же кто и искренно и навсегда порывает связи с этой сектой, то, обыкновенно, будучи связан в совести своей смертной клятвой и боясь угроз бывших единоверцев своих, – никому не открывает всех сокровенных тайн секты и уносит их с собой в могилу. Вот почему всякое признание раскаявшихся хлыстов сколько интересно, столько же и ценно для сектоведения и миссионерства. А потому мы считаем не бесполезным сообщить читателям «Мис. Обозр.» чистосердечное признание одного раскаявшегося хлыста Самарской губернии, Б-й волости...

Исповедь эту передаём словами и даже слогом раскаявшегося. Она помечена 24-м мая 1898 года и начинается так:

«Раньше я был православным христианином и не знал ни про какие секты и не мог себе представить, что есть на свете такие пагубные и гнусные ереси, как хлыстовщина и ей подобные, которые, под видом благочестия, содержать страшное заблуждение. Назад тому семь лет, как я подружился с крестьянином одного со мной села; он сначала научал меня жить благочестиво, а не так, как мирские живут. Мир весь погибает, говорил мне М. П., со всеми властями, гражданскими и духовными. Когда же я спросил, в чём же заблуждение состоит властей, то получил такой ответ: высокий их разум не может смириться, не может и небесной мудрости научиться, там на небе заперты от них царские двери и ключи царства хранятся у старцев. На мой вопрос: кто и где эти старцы? М. П. сказал, что если я пожелаю, то он покажет пока хотя одного из них; и при этом добавил, что всякий старец имеет полную власть прощать грехи. Вот напр., если хочешь, то познакомлю тебя со старцем Артемием Ивановичем, а в селе есть мамаша Надежда Платоновна, которая содержит странноприимный дом, она тоже великая подвижница. Потом договорился до того, что он и сам-то никто иной, как живой пророк. После этого М. П. видя, что слушаю его с большим вниманием, начал порочить православных батюшек. Разве попы могут кому простить грехи, когда они сами связаны ими, а потому не могут и другого связанного развязать. Вскоре он пригласил меня на собрание, где заставил меня перед старцем исповедаться, и с тех пор я мало-по-малу привязывался к хлыстовской ереси, а свою родную православную церковь, хотя и посещал, но пренебрегал ею и при случае хулил священников и даже считал их за самых сильных врагов нашего спасения за то, что они уговаривают нас бросить избранный нами путь. А мы не только не слушали никаких их уговоров, но всякий раз смеялись над ними и даже над самими архиереями. Чем дальше шли наши рассуждения о православном духовенстве, тем страшнее они становились, так что я и выразить всё говоренное и перечувствованное теперь стесняюсь и страшусь. По тогдашнему понятию хлыстов, все власти представлялись нам не иначе, как язычниками, но мало того: ныне царствующего Государя считали антихристом. И я все эти учения и соображения хлыстов принимал за истину, в этой истине только и надеялся получить спасение.

Главное воздействие хлыстовских наставников заключалось больше всего в том, что нашего брата они стращали скорым приближением конца мира. Бывало только и ждёшь, что вот-вот провалится весь мир, как провалились Садом и Гомора. Я страшно был пугливый и всеми силами старался исполнять всё то, что проповедовали хлыстовские заправилы, т. е. творил всякие гнусные дела и пакости, о которых и сказать здесь не могу. Не раз праздниками мне приходилось бывать на собраниях их в селе.

Много раз приезжали к нам на беседы из Оренбургской губернии, беседовали с нами и выясняли нам, что у них точно такие же чинились заблуждения, как и у нас. После бесед у них также, как и у нас, тоже расходятся попарно.

А те люди, которые слывут за Христа или за пророков, имеют при себе всегда по три, по четыре любовницы. Эти-то самые лжеучители на собраниях приказывают нам женатым людям, чтобы не было у нас детей плотских, а, чтобы мы старались приобретать детей духовных, под которыми нужно разуметь тех людей, которых нам удаётся совратить в хлыстовскую ересь, только такие люди и могут иметь право называться нашими сыновьями и дочерями, плотских же детей, в особенности взрослых и не последовавших хлыстовским путям, внушают считать врагами, а не детьми.

И вот, теперь я во всех перечисленных грехах считаю себя виновным и чистосердечно раскаиваюсь и испрашиваю мне окаяннейшему прощения.

Всё, что мной написано, есть сущая правда. Теперь я свой прежний путь заблуждения и пагубы проклинаю трижды.

Старцев, которых я почитал за живых богов и пророков, теперь считаю за блудников, еретиков и за антихристовых предтечей, а также за живых жрецов и идолов...

Диакон Иоанн Смолин

В 1694 году основанное в 70 верстах от г. Повенца раскольничье Выговское общежитие, скоро, благодаря трудам и энергии братьев Денисовых, достигло цветущего положения: материальные и духовные средства все были собраны сюда, а с ними явились сила и могущество общества...

Выговские расколоучители пользовались в народе большим почётом и уважением и слыли за «святых отцов», а православные священники соседних Выгу селений не имели никакого авторитета и безнаказанно подвергались побоям. – Но вот обстоятельства переменились: Выговское общежитие в 1854 г. было закрыто, большинство обитателей и обитательниц его были отправлены в те селения, в которых живут их семейные, а в 1856 г., на месте Выговского общежития был образован православный приход. Однако обаяние Выгореции не прекратилось, особенно в ближайших к ней приходах, и до настоящего времени: в народе Данилов всё ещё слывет за монастырь, и многие окрестные жители очень любят поговорит о нём: с нескрываемым удовольствием рассказывают о прежнем величии, и с чувством горечи – о падении. Самому мне также интересно было взглянуть на него, но всё как-то не удавалось. Наконец, собрался побывать в Данилове. Дорога прескверная, по сторонам то лес, то болота. За версту до Данилова, у моста стоит под крышей, наверху которой глава с крестом, так называемый «нижний крест». Это большой восьмиконечный крест под шатром, с главой на верху. Оставаясь без ремонта, он приходить в упадок; стойки покривились, глава – тоже, крыша валится, пол сгнил; однако платки и кусочки ситцу всё ещё развеваются у него, свидетельствуя о том уважении, которое питают к нему почитатели Данилы Викулича. От креста дорога поднимается в гору; по правую сторону её идут запустошенные поля, с явными следами бывшей пахоты, а по левую – поле, засеянное хлебом. На горке раньше был верхний крест, но теперь и следов его нет; равным образом были тут обширные поляны, на которых во всё время существования Выговского общежития сеяли хлеб, а теперь и трава не растёт. При самом въезде в Данилов, на левой руке, церковь, а затем – дома жителей его, построенные отчасти за «монастырской» стеной, а отчасти внутри её. Едем по селу; смотрю: обычные крестьянские дома и ничего похожего на раскольническое общежитие; но вот ворота, рядом с ними, налево, дом в стене, бывший дом привратника, где теперь живёт о. дьякон; почти прямо перед воротами, на средине площади, высокая колокольня, долгое время стоявшая без шатра, с часами «бойчими»⁷⁰ и постоянно грозившая падением; налево от колокольни небольшая церковь, построенная на месте прежней часовни, сплошь уставленная иконами хорошего даниловского письма⁷¹. Ещё дальше – большой крест под шатром, с главой наверху, колодезь с прекрасной водой, сарайчик и небольшой двухэтажный дом большака. Зашли в дом. Смотрю, в правой комнате ничего особенного, в другой несколько старинных икон, а в третьей, очень тёмной, две стены увешаны иконами, перед которыми уставлены лампадки, а в третьем углу большая церковная свеча; тут же два аналоя, на одном из которых лежал псалтырь, а на другом, не помню, какая-то богослужебная книга. На остальных стенах, а также в других комнатах, портреты некоторых выгорецких киновиархов, а в последней комнате рядом с иконой – изображение Данилы Викулича, прикрытое чётками. Почти прямо против дома находится кладбище, обнесённое тыном и запечатанное, но печать давно сломалась и зайти туда вполне можно под воротами. На кладбище – часовенка без икон и множество могил с крестами, в которые вделаны небольшие восьмиконечные крестики с обычными надписями. Многие из этих крестиков валяются на земле. Просматривая надписи, невольно подивишься обширности влияния Выговского общежития: откуда, откуда только не было насельников здесь! На северо-запад от церкви, не далеко от р. Выть, стоит бывшая гостиница, в которой теперь живёт священник, и ещё ближе к реке, дом какого-то крестьянина, на половину старый, с маленькими окошечками, а на половину новый. На восток от церкви сохранились «кузнецкие» врата, а за ними покривившийся крест под шатром. Вблизи его, налево врат, находится хорошо сохранившийся пруд, из которого идут водосточные трубы, сделанные из брёвен, вложенных одно в другое. Против дома большака направо, стоить старый дом, в котором теперь не живут, рядом с последним амбар и развалины «бо̀льшей», где виновных наказывали розгами. Вот и всё, что сохранилось на мужской половине Выговского общежития. На женской же половине – два дома, из коих один трёх-этажей, а другой двух-этажный с очень маленькими окошечками (в первом из них до прошлого года жил волостной писарь, а во втором и теперь живут несколько старух), погреб, полуразрушенная челядня, крест, колодезь и поварня. За женской половиной находится другое кладбище, на котором хоронили лиц малоизвестных. Так как дома, в которых жили обитатели и обитательницы Выговского общежития, стояли большей частью рядом, в стене, и каждый «старичок и старушка» имели свой погреб, то на месте общежития множество ям.

Таков внешний вид бывшего Выговского общежития, да, не лучше и внутреннее его состояние. Роль большака играет крестьянин Даниловского прихода Николай Лубаков. Ссылаясь на какое-то завещание, он после большухи Агафьи Богдановой или Гавриловой завладел всем её имуществом и поселился с женой и 3 внучатами в доме большаков. Сам по себе он не имеет никакого влияния, потому что любит выпить и слывёт за простоватого человека, но, как посредник между «благодетелями» и раскольниками, он не безопасен. Чтобы получать больше денег, он начинает «посбирывать» братию, которая живёт отчасти в его доме, а отчасти на бывшей женской половине, однако денег получает мало и невольно проговорился: «если ещё так будет, то пусть куда хошь». У Лубакова есть круг богослужебных книг и Златоустник, но богослужение отправляет не он, а крестьяне того же прихода Ив. Богданов Простокиша и Василий Никифоров, (последний – человек грамотный, толковый и пользуется большим влиянием у раскольников). Во всём Даниловском приходе числится в расколе только 17 человек. Правда, старые люди больше сочувствуют расколу и дух раскола ещё не скоро выйдет, однако сравнительно с тем, что было в Данилове- раньше, невольно скажешь вместе с местным священником: «теперь-то у нас слава Богу»!

С падением Выговского общежития стал падать и даниловский толк, так что в настоящее время он является толком слабым, отжившим. Потеряв свой центр и лишившись важности отправлять богослужение по Выгорецкому уставу, потому что в основу его положены были такие правила, которые можно было соблюдать только в общинах, подобных Выговской, последователи даниловского толка волей-неволей должны были нарушить некоторые правила. Мало того, прежние руководители даниловцев перемёрли, а новых, которые бы могли заменить их, не являлось, поэтому, нынешние даниловцы всегда тяготеют к более строгому, существующему вблизи них, толку, подчиняются влиянию руководителей его и большей частью сливаются с ним, хотя оставляют за собой имя даниловцев, ссылаясь на то, что родители их были «по монастырскому согласию», да им велели оставаться такими же». Сравнительно с последователями других толков, они более симпатичны; в общественной жизни скромны, к православной церкви и её иерархии относятся менее враждебно, чем другие беспоповцы, и для совершения необходимых треб, приглашают православного священника. В настоящее время даниловцы существуют ещё во всех уездах епархии, но по численности уже уступают филипповцам, которые занимают господствующее положение в епархии, а по своей внутренней мощи и силе, и другим толкам, существующим здесь (странническому, Федосеевскому и аристовскому). В виду этого невольно вспомнишь приснопамятного архиепископа Аркадия, этого ревностного, неутомимого борца с расколом нашей епархии, настойчиво добивавшегося закрытия Выговского, Лексинского и других общежитий и скитов, с падением которых, как он хорошо понимал, должен был пасть и раскол в епархии, и от души пожелаешь, чтобы Господь сказал ему: «добрый раб и верный! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего».

К. Плотников

(Страничка из жизни раскола).

Селение К-о моего прихода – очаг местного раскола: здесь большинство населения (более 60 дворов) раскольники, имеются 3 моленные – 2 окружнические и одна противоокружническая. До последнего времени раскольники жили здесь более или менее спокойно.

Прошлый же год и начало нынешнего ознаменовались некоторыми событиями, которые начинают влиять и на отношения раскольников к православию. В виду того, что у нас раскольники своего лже-попа не имеют, то требы совершаются православным священником, а службы – молинницами или, по выражению православных, «однокосками».

В первой по времени появления моленной, глава её («поп-Наталья»), начала в свободное от служб время заниматься другим не менее выгодным ремеслом... проституцией на стороне. Как только обнаружилось это, сейчас же моленная её перестала посещаться, и сама виновница смуты волей-неволей перешла к противоокружникам. С кончиной этой моленной другая окружническая стала было достигать цветущего состояния. Но злосчастие не перестало преследовал раскольников-окружников и теперь. И в этой моленной с одной из «матушек» случилось «обычное жёнам» и, за её намерение подбросить «плод любви несчастной», полиция попросила её убраться из наших весей. После такого инцидента и эта моленная и её матушки потеряли авторитет святости, и все прежние прихожане в большинстве перешли к противоокружникам. Остаётся теперь одна противоокружническая моленная, куда каждый Великий пост для «справы» на 2-й нед. Великого поста из Калуги приезжает лже-поп Пармен или, на жаргоне деревни, «Палмер». Этот нахально дерзкий лже-иерей (бывший синельщик) приезжая к нам «стричь» своих духовных овец, не стесняется никого и ничего, и, надеясь на безнаказанность, переправляет ежегодно как младенцев мной крещённых, так и молодых женщин, повенчанных в православной церкви. Что поделать против этого зла – не придумаешь, так как слово вразумления здесь бессильно, а данных официальных к преследованию его нет. Текущий год приезд этого иерея «Палмера» ознаменовался курьёзом. Надо сказать, что он из Калуги всегда приезжает «яко тать» ночью и, за ночь «справивши» и обстригши, «елико возможно, своих духовных овец, к утру отправляется обратно. С каждого говельщика он берёт мзды около рубля; одна «запись» стоит 20–30 копеек; «хотя дорого против православного, да зато причастия даёт по 3 ложки»! – говорят раскольники.⁷².

По воззрению наших раскольников, чем больше кто примет причастия, тем больше получит тот спасенья. Исходят из такого воззрения, каждый из них старается попасть в число последних причастников, так как эти последние доедают остатки, коих бывает много. Конечно, всегда при этом происходят споры. Так было и нынешний год. Во время такого-то спора о местничестве, одна старуха заупрямилась идти вперёд к «свекольнику» (так православные метко прозвали раскольничье лже-причастие). Слово за слово, – возгорелась ссора, перешедшая затем в рукопашную. Скандал произошёл форменный! Пришлось разнимать расходившихся причастниц «Палмеру» с дьячком (сыном) и с матушками! У места здесь сказать, что у этого лже-пастыря после причастия запивают тёплой водой, а заедают вместо антидора привезёнными им конфетами (грошовые или копеечные); – это факт!

Вот картинка с натуры из жизни столь многими «невелегласами» защищаемого и прославляемого тёмного раскола – этого русского фарисейства!

Свящ. Виктор Пр-ский

(Хроника).

Средства миссии: беседы, миссионерские школы, курсы, миссионерские кружки, развитие духовного учительства, библиотеки, упорядочение богослужения и некоторые частные средства. Труженики – миссионеры.

В настоящее время, с возбуждением у современного общества – светского и духовного – интереса и внимания к расколо-сектантству, к его положению в государстве, внутреннему состоянию и росту, естественны раздающиеся со всех сторон вопросы о деятельности миссии и миссионеров. На самом деле, встречаетесь ли вы с совершенно незнакомым вам интеллигентом, беседуете ли с близкими вам лицами, – от тех и других вы, как миссионер или даже как только более или менее причастное к миссии лицо, прямо-таки осаждаетесь целым потоком вопросов о том, в каком положении находится у нас дело миссии, кто и как работает, где корень и причина слабого умаления сектантства и т. дал., и т. дал. в этом направлении. Не мало в этих разговорах вы услышите укоров миссионерам, что они дело духовное, становят на «полицейскую» почву и в вопросах совести ждут себе подмоги от гражданской власти. Ответом на эти вопросы и послужит настоящая хроника.

Почтенный рязанский миссионер, заключая свой годичный отчёт епархиальному архиерею, заканчивает его следующими словами: «Служение Слову я полагаю главной задачей миссионера. На помощь слову необходимо присоединять молитву. Всяких же других средств в деле миссии я старался избегать. Такой тип миссионера пользуется всеобщим уважением и сочувствием... Такой тип миссионера я стараюсь выработать и из своих сотрудников»... «Единственное средство, которым я могу располагать в борьбе с моим противником, это – слово Божие или точнее – личные беседы с заблуждающимися» (Мис. Об. 1899 г. № 3). Под этой исповедью одного миссионера подпишется каждый из них. Беседы и молитва – вот и всё, с чем он идет по своему миссионерскому пути; слово живое, изустное и книги божественные – вот всё, что он несёт с собой. Все миссионеры в этом сходятся, все руководящие в епархиях делом миссии в этом единодушны. Разнятся они только в преимущественном обращении каждым из них внимания на то или другое пользование этим словом, в выборе, так сказать, рода или формы воплощения этого слова, в которой оно скорее бы и надежнее дошло до отступников от правой веры и вернее бы воздействовало на их сердце. В одном месте существенной пользы для миссии ждут от бесед с заблуждающимися, в другом – от школы, в третьем – от истового, уставного богослужения и т. под. Но нигде не игнорируется ни одно из них.

Беседы – публичные и частные – служат одним из главных средств раскрытия не только перед заблуждающимися, но и перед православными, пагубности для души отступления от церкви. Теперь, кажется, сравнительно очень немногие из общества отрицают пользу от них. Очевидность её доказывается тем уже фактом, что слушатели на эти беседы ходят очень охотно и относятся к ходу собеседований весьма внимательно. Поэтому в настоящее время, за учреждением должности миссионера почтя во всех епархиях, беседы ведутся повсеместно⁷³. Понимают важное значение публичных бесед и разные раскольнические руководители: лже-архиереи, попы и др. много заботятся о том, чтобы раскольники, как можно меньше, посещали эти беседы, почему запрещают такие посещения, налагают на них епитимии (Черн. Еп. Вед. № 9).

Помощниками для миссионеров в приходской миссии, кроме местных священников, для которых собственно сами миссионеры должны быть помощниками, начинают являться с каждым годом всё более и более простецы-миряне, так или иначе ознакомившиеся с расколо-сектантством и изучившие в достаточной степени обличение его. Черниговское Братство в своём годичном за 1898 г. отчёте даже сочло нужным выделить нескольких таких лиц из мирян, как особенно потрудившихся на миссионерском поприще. Так один купец почти ежедневно и не без успеха ведёт беседы с раскольниками и снабжает желающих книгами из своей библиотеки; другой учитель сумел войти в особенное доверие к старообрядцам, и потому последние с охотой посылают к нему в школу детей своих. Особенно иного пользы делу черниговской миссии принёс купец одного посада, Д.В. Карамин. Он лично беседовал с раскольниками, покупал, а потом бесплатно распространял среди населения полезные книги, не щадил для этого и братских средств. Особенно благотворны были труды его как посадского старосты (Черн. Еп. Вед. 9) Но если могут, как видим, оказывать помощь миссии, и не малую, простые миряне, не изучившие сектантства подробно, то тем большую пользу должны принести и приносят те из них, которым удалось ознакомиться с подробным обличением сектантства где-нибудь в школах или на курсах. Вот как засвидетельствовали об этой пользе вятские старообрядцы в своём отречении от раскола, поданном местному епархиальному архиерею. «Невольно вырывается у нас слово благодарности к о. Стефану Кашменскому, протоиерею Вятского кафедрального собора, уже умершему. С нами познакомились такие же простецы, как и мы, ученики учреждённой им в Вятке миссионерской школы, которой ведает ныне Братство Святителя и Чудотворца Николая, и некоторых из нас завлекли они в эту школу, где мы с боязнью вступили в разговор о вере со священниками, состоящими учителями в ней. Не вдруг, не сразу мы переменили убеждения и мысли. Многие годы мы беседовали с ними по до-никоновским старым книгам и в здании самой школы, и в наших домах. Сначала мы все испытывали и искушали их, а потом нажили жажду беседовать о вере». («Вят. Еп. Вед» № 11). Польза этой школы выражается не только в подготовке будущих миссионеров – простецов, но и в воздействии её обучения на сознание учениками – раскольниками неправоты раскола. Очень характерно это выражено в интимном письме к матери – старообрядке одного бывшего федосеевца, а теперь православного ученика этой школы. «Поехал я в Вятку, пишет он, учиться в школу, из которой выпускают учителей, и, конечно, в уме не держал, чтобы я когда-либо изменил своей «древлеправославной» вере. Но Бог вёл меня к определённой цели. Наряду с другими предметами в этой школе стали преподавать мне и Слово Божие, почерпаемое из книг, напечатанных до патриарха Никона, след., вполне авторитетных в вопросах религии. Читая эти книги, я к немалому своему ужасу увидел, что общество наше старообрядческое не только не исполняет все заповеди Христовы, но даже не признаёт оные, как необходимые средства к достижению вечного блаженства». Зародившееся сомнение скоро привело его к признанию истины православной церкви. В конце письма, утешая, мать не скорбеть по поводу оставления им раскола и возможных укоров ей за него от главарей беспоповщины, он ободрял её: «так вы отвечайте: а вот приедет, мол, летом, так говорите ему сами. Я тогда и поговорю с ними. Посмотрю я, как они будут защищать свою старообрядческую веру! И поверь, мама, тебе не придётся краснеть за меня: я сумею защитить свою веру и не перед такими лицами. Ибо я перехожу в православие не из-за выгод каких-либо земных, а по личному убеждению. Все они не могут ответить, что такое вера. Разве тот христианин, кто не знает, во что верует, а привязался только к букве, да «Господа Исусе» читает и думает, что спасётся»? (Там же № 8).

С целями, подобными Вятской миссионерской школе, учреждена школа между прочим ещё и в Донской епархии. Миссионерская школа этой епархии – ещё молода; она в мае текущего года дала только первый выпуск своих учеников – в количестве 12 человек. На трудных выпускных экзаменах, на которых им приходилось отвечать, по всему курсу наук, пройденному в течении трёх лет их обучения в школе, они отвечали удовлетворительно на все предлагаемые им вопросы. По катехизису и церковному уставу испытывал их сам Новочеркасский Владыка, который заставлял их также петь в одиночку и по двое различные церковные песнопения («Дон. Еп. Вед.» № 17).

В других епархиях, вместо миссионерских школ – за трудностью их, устрояются миссионерские курсы. С 1-го сентября 1899 года имеют быть открыты между прочим противо-раскольнические курсы в г. Тюмени, Тобольской епархии, для изучения раскола в Тобольской епархии и способов борьбы с. ним. На курсах этих могут присутствовать все лица, интересующиеся делом борьбы с расколом («Тоб. Еп. Вед.» № 12–13). Подробностей об этих, имеющихся открыться, курсах не сообщается. Но, кажется, они предполагаются быть устроенными несколько в другом направлении, чем каковы были курсы в Оренбургской и Калужской епархиях. В последних курсы были устроены только для некоторых избранных лиц, а здесь – для всех интересующихся делами борьбы с расколом; там они продолжались недолгое время – 1½ –2 месяца, а здесь, судя по времени их открытия, они имеют продолжаться, по крайней мере, до января, а быть может, и далее; там имелось в виду – подготовить из избранных мирян помощников для священников в деле миссии, а здесь, кажется, имеется целью вообще ознакомление с расколом и миссией местными. Если таковы цели и задачи предполагаемых курсов, то нельзя не видеть, что на них дело становится шире и всестороннее, и, след., пользы от них нужно ожидать немалой. Дай, Бог! Чем более будет слушателей на курсах и чем больше сведений им будет сообщено, тем более будет миссионеров из мирян. А наши сектанты ещё доселе большую охоту имеют беседовать по вопросам веры не с священником, а с своими же братиями, да первому часто и некогда бывает беседовать с ними за множеством другого приходского дела. Одно только следует иметь в виду при устройстве курсов с такой широкой их постановкой, какая, видимо, предполагается на тобольских курсах, чтобы в погоне за многим не потерять и малое; рассчитана ли возможность сообщить с достаточной основательностью необходимое такому кругу лиц, на которое рассчитывают курсы, и в такой полноте, на которую они претендуют.

Достаточное количество лиц, знакомых с расколо-сектантством и ревнующих об искоренении его, даст священнику, поставить дело приходской миссии на возможно широких началах: вдохнуть в открываемые повсюду приходские братства дух жизни и деятельности, вызвать их из инертности к работе. От таких братств и теперь уже для дела миссии ожидается многое; а там, где во главе их стоит деятельный священник, работа идёт и теперь. Тем большая закипит тогда. Об одном из таких братств, Таврической епархии, учреждённом с миссионерскою целью, сообщается: «Приходское братство успешно продолжает развивать свою деятельность: оказывает материальную помощь нуждающимся, что служит между прочим противовесом широко организованному у сектантов делу взаимопомощи и субсидирования совращающимся из православия; организовало иконный и книжный склад, из которого распространяет через продажу и даровую раздачу иконы хорошего письма, брошюры и листы как общего религиозно-нравственного содержания, так и противо-сектантского; заботится об улучшении церковного пения; братчики следят за сектантами, предупреждая возможность распространения ими своего лжеучения». («Тавр. Еп. Вед.», № 22, за 1898 г.). Эта последняя сторона дела имеет весьма существенное значение и положительно необходима в тех приходах, которые состоят из деревень, часто удалённых от церкви и священника на большое количество вёрст, где поэтому ему нет возможности, уследить за тем, что там делается. – С подобными этому братству целями и задачами учреждён в с. Рожнове, Черниговской епархии, особый комитет приходской миссии. Поводом, к его учреждению было скрытое, неопределённое движение сектантства в этом селе («Черн. Еп. Вед.», № 10.).

Религиозно-нравственное просвещение народа служит также одним ив главных миссионерских средств. Везде и повсюду по епархиям заботятся о том, чтобы эту свою просветительную деятельность духовенство распространяло как можно шире через церковное проповедничество, через вне-богослужебные собеседования, через чтения и тому под. Забота об этом епархиального начальства не нова; ново то, что она стала сознаваться и самим духовенством. Так на очередном собрании Орловского Епархиального съезда духовенства, в 1898 г., по порядку программы занятий приступлено было к суждению об усилении проповеднической деятельности духовенства и его воздействия на народ. По обсуждении на съезде было постановлено: 1) завести при каждой церкви «настольные библиотеки», для пособия к проповедничеству, расходуя каждогодно на них до 20 руб. из церковных сумм; 2) в видах привлечения на религиозно-нравственные чтения в церковноприходских школах или в других удобных для того помещениях возможно большего числа слушателей – иметь волшебные фонари с соответствующими чтениям картинами. («Орл. Еп. Вед.» № 19). На помощь в этом деле духовенству пришёл и Совет Орловского Братства, на своём общем собрании постановивший «всячески заботиться об организации, поддержании, распространении и улучшении народных религиозно-нравственных чтений, читален и библиотек, как вообще во всех приходах Орловской епархии, так в особенности в наиболее захолустных уголках её, для просвещения в духе православной церкви не только раскольников и сектантов, блуждающих вне спасительной ограды св. церкви, но и таких лиц, кои, хотя и пребывают в неразрывном единении с церковью, однако, остаются ещё младенцами в делах христианской веры и нравственности». Для этого рекомендовано было Советом Братства не стесняться в денежных средствах (там же № 24). – Совет Братства свв. Митрофана и Тихона в Воронежской епархии не ограничился одним лишь изъявлением своей готовности заботиться о библиотечном деле при приходских церквах. Сознавая всю существенную пользу от рационально поставленного дела устройства приходских библиотек, он образовал из своих членов особую комиссии «для руководства по устройству этих библиотек и надзора за состоянием их». На наш взгляд, комиссия эта вполне верно поняла свои задачи и совершенно умело отнеслась к ним. Поэтому, мы считаем необходимым сказать о её деятельности поподробнее.

Желая доставить в каждую церковную библиотеку только нужные по потребностям приходской жизни книги, дабы не обременить церковного бюджета высылкой лишнего, и с другой стороны, – не зная наличного состава уже имеющихся в каждой церкви книг и духовных нужд прихода, комиссия сочла необходимым: 1) затребовать немедленно через оо. благочинных от всех приходов епархии, зараженных расколом или сектантством, списки имеющихся уже в церковных библиотеках книг и брошюр противо-раскольнического и противо-сектантского содержания и 2) на будущее время установить такой порядок, чтобы каждый причт к апрелю месяцу доставлял в комиссию сведения о той сумме, которую церковь может ассигновать на выписку миссионерских книг. При этом духовенство приглашается само указывать желательные для приобретения в свою библиотеку книги и брошюры. «В виду же того, что потребность в тех или других миссионерских изданиях может явиться иногда непредвиденной заранее (напр., в случае появления той или другой секты в селе и т. п.), а равно в виду желания немедленной выписка каким-либо причтом того или другого вновь появившегося миссионерского издания, комиссия принимает на себя рекомендацию и подбор полезных для миссии изданий, и посредничество по выписке». А открывая свои действия, комиссия потребовала от причтов церквей, чтобы они к упомянутым спискам наличного состава церковных библиотек приложили краткое заявление о существующих в селе сектах или толках раскола («Ворон. Еп. Вед.» № 2).

Заботясь о просвещении, естественно было епархиальному начальству обратить внимание и на главное училище христианского научения – на храмы. Кажется, теперь более или менее установленный факт, что раскол и сектантство наши распространяются и гнездятся по преимуществу по деревням, по хуторам и другим, удалённым от центров духовно-церковной жизни, захолустьям. Поэтому, чем больше будет на Руси святой храмов Божиих, тем чаще и православные их будут посещать, тем менее будет им побуждений пойти на проповедь к какому-нибудь заезжему непризванному учителю и тем естественнее обратиться с недоумениями к священнику, а этому – тем легче узнать о движениях религиозного характера в его приходе и принять для этого соответствующие меры. О малочисленности храмов и удалённости от них жителей, как о значительной первопричине распространения среди последних сектантства, слышим отовсюду. В Донских, напр., Епарх. Ведомостях описывается один из таких уголков, где «благодаря (?) отсутствию в этой местности храма и школы, религиозно-нравственные устои этого края представлялись до последнего времени более шаткими, чем в каких-либо других уголках Донской области... Эта заброшенность (разумеется – удалённость от храмов) края в религиозно-нравственном отношении облегчала доступ и успех в этих местах штундисткой пропаганде» (№ 3). В силу этого всего отовсюду идут известия о заботах Епархиальных начальств сделать более лёгкой для православных возможность посещать храмы через увеличение числа последних. В виду же недостаточности средств, на построении храмов и для обеспечения при них причтов, волей-неволей приходится на первых порах ограничиваться устройством храмов или учреждением одних лишь причтов только пока в самых необходимых местах. Таковыми в северной и средней полосе России являются фабрики и заводы, а на юге-немецкие колонии – эти первые рассадники южного сектантства. Вполне справедливо сознавая, как существенно необходимы храмы и причты среди последних, Совет Херсонского Братства входил в Херсонскую Духовную Консисторию с представлением о полезности учреждения если не храмов, то особых причтов в немецких колониях для удобнейшего удовлетворения религиозно-нравственных нужд и потребностей православных рабочих, проживающих в этих колониях («Херс. Еп. Вед.» № 12).

Но храмы в надлежащей степени только тогда удовлетворяют своему назначению, когда в них всё совершается «благообразно и по чину» Недаром часто слышится, хотя в большинстве случаев несправедливых и преувеличенных, указаний на неблаголепие наших церковных требоисправлений и богослужений, как на причину отклонения от них многих бывших чад и воздержания от присутствия в них раскольников! Чтобы избежать всего этого нежелательного, со стороны Епархиальной власти делаются постоянные повторения и внушения духовенству отправлять богослужение возможно истовее, без ненужных пропусков в чтении и пении, – по уставу. Таковые внушения сделаны через оо. благочинных по Петербургской епархии Высокопреосвященнейшим митрополитом Антонием. А в Орловской Епархии уже само духовенство на своём Епархиальном съезде рассуждало о том, чтобы богослужение совершалось как можно истовее, чтобы церковное чтение было громкое, отчётливое, осмысленное и распевочное – псалмодическое («Орл. Еп. Вед.» № 19). Особенной заботы и попечения заслуживают чтение и пение псаломщиков и, вообще, их поведение в церквах. Ещё доселе, нужно сознаться, у нас мало вполне подготовленных и умелых псаломщиков, ещё и доселе они в богослужение и его порядок вносят кое-что нежелательное. Не знаем, каковы псаломщики, вышедшие из специальных, имеющихся кое-где по епархиям, псаломщицких школ; но этих последних у нас пока очень мало. Поэтому среди псаломщиков приходится встречать всяких недоучек, не сознающих важности и полезности своего служения; поэтому, на них-то и приходится Епархиальной власти более и более обращать внимания. Интересны «требования» от псаломщиков, помещённые в Херсонских Епарх. Ведомостях. Вот некоторые из них:

«Помни § 10 отд. постановлений киевского собора, и все церковные службы и требы совершай без извращения церковного чина, благоговейно и благообразно; читай и пой внятно, не спешно, соблюдая древний церковный образ чтения и пения. Главное, – не торопись, читая святые молитвы! Кто тебя гонит? Куда ты спешишь»?..

«Читай так, чтобы прежде всего ты сам понимал, что читаешь, и чтобы читаемые молитвы и псалмы так проникали в твоё сердце, чтобы ты сам молился не устами и языком только»...

«Если ты плохо читаешь, то не ленись дома чаще упражняться в чтении Божественных книг»...

«Когда читает другой и ошибается, то не поправляй ему громко и во время службы, чем отвлекаешь внимание людей в сторону от молитвы».

«Во время службы не кашлять громко на всю церковь, не разговаривать, а тем более смеха не творить»…

«Если во время богослужения придется пройти за чем-либо по церкви, то не торопись, не толкай народ, а главное – не стучи каблуками на всю церковь, а ходи тихо, смирно и с благоговением, чтобы от тебя и люди научились, как ходить по церкви во время богослужения и как стоять в ней»...

«Читай и пой с одинаковым благоговением и усердием всегда: и когда много народа во храме и когда мало, и когда никого не будет кроме священника; потому что работаешь ты не людям, а Богу»... (№ 8).

Много и ещё приводится требований от псаломщиков, которые должны хорошо запомнить не они одни, а и все члены причта, зная, что как хорошо отправляемое богослужение побуждает идти в храм, так дурно – отталкивает. Часто весьма трудно бывает и уловить, что именно привлекает тебя в том и другом совершении богослужения и что не нравится. Поэтому всё оно должно быть одинаково благопристойно отправляемо. Вот пример привлечения к Православной церкви через богослужение в храме. Рассказывается про одного обратившегося из раскола. «Однажды в праздничный день он ради любопытства, как сам говорит, пошёл в местную церковь, и православное богослужение произвело на него сильное впечатление... После первого посещения приходского храма, он стал аккуратно и неопустительно посещать все службы церковные во все праздничные и воскресные дни» и скоро присоединился к Православной церкви («Под. Еп. Вед.» № 22). Надо думать, что не небрежно отправляемое богослужение произвело на бывшего раскольника такое сильное впечатление. А что если бы богослужение в храме, в который он зашёл, по-своему не уставному и не благолепному совершению оттолкнуло бы его, – сколько греха легло бы на душу его совершителей?!

Все эти вышеперечисленные средства борьбы миссии с расколо-сектантством суть самого общего характера; они практикуются и должны практиковаться повсюду по епархиям. Но издавались кое-где, отдельно по епархиям, распоряжения в целях миссионерских, более частные, относящиеся только до известной местности и касающиеся только известных лиц. Таковых распоряжений, впрочем, за первую половину текущего года издано очень немного. Особенно заслуживают из них внимания следующие два.

Херсонское братство возбуждало дело об исключении из членов Головчинского общества трезвости (существующего в с. Головчине, Гройворонского у., Курской губ.) шалопутов Херсонского у. и о воспрещении им на будущее время записываться в оное. Дело это вызвано было тем обстоятельством, что шалопуты-члены общества трезвости, пользуясь правом открытой проповеди против пьянства и невоздержания, открыто же пропагандировали и своё лжеучение. Высшая правительственная власть обратила внимание на это ходатайство и по её распоряжению все шалопуты Херсонского у., записавшиеся в члены Головчинского общества, исключены из оного. (Херс. Еп. Вед. № 12). Кто знаком с характером пропаганды хлыстами их лжеучения и средствами их к тому, тот понимает, сколь плодотворно для дела миссии достигнутое Херсонским братством!..

Другое частное распоряжение принадлежит Рязанскому епархиальному начальству. Известный миссионер, Рязанской паствы владыка, Мелетий обратился к местному губернатору с предложением прийти зависящими от г. губернатора предписаниями на помощь местной миссии. Этот последний весьма внимательно отнёсся к предложению владыки и предписал уездным исправникам: 1) «возложить на обязанность участковых становых приставов в местностях, где находятся фабрики и заводы, вести поимённые списки работающих на них раскольников и сектантов, на основании предъявленных рабочими паспортов, и списки эти ежегодно сообщать местным приходским священникам; 2) иметь тщательное наблюдение; чтобы уездные полицейские управления и становые пристава, по отношению надзора за распространителями расколо-сектантства, в точности исполняли требования закона ст. ст. 725 и 783 т. II Св. Зак. и 3) чтобы чины полиции в точности исполняли требования Высочайше утверждённой 18 сентября 1874 года инструкции по предмету ведения метрических книг для записи браков, рождения и смерти раскольников... Наконец, старшему фабричному инспектору Рязанской губ. предложено установить, по соглашению с владельцами фабрик и заводов, порядок беспрепятственного допущения для миссионерских целей миссионеров в принадлежащие владельцам наведения и употребить старания расположить последних к устройству на их заводах и фабриках церковно-приходских школ для детей и устранить препятствия, где таковые существуют, к исполнению рабочими долга Исповеди и Св. Причастия». (Мис. Сборн. № 3).

Все эти предписания Рязанского губернатора будут встречены приходским духовенством и миссией только с благодарностью; они в значительной степени облегчат дело их приходской миссии. Так первый и третий пункты дадут возможность священнику с точностью знать, кто из раскольников и сектантов живёт у него в приходе из пришлого на фабрику или завод народа, в каком количестве и т. под. Зная это, священник так будет располагать свою церковную и внецерковную проповедь, будет следить за возможной пропагандой их среди его прихожан, чтобы вовремя, выступить с её обличением. А то часто случается, что вдруг ни с того, ни с сего в приходе появляются сектанты; все недоумевают, откуда они. Дело же объясняется просто: кто-либо из работавших по близости сектантов, о которых приходским священникам не было известно, во дни отдыха позаботился научить своему лже-верию работающих с ним вместе или же даже не поленился побывать по нескольку раз в соседних сёлах, рассеивая семена своей секты. Нам прямо-таки известны факты именно такового появления сектантства в сёлах. Именно – в Боровском у., Калужской епархии, среди работавших по проведению линии Московско-Брянской жел. дор. рабочих были и пггундисты. И что же? Они постарались некоторых крестьян из ближайших к линии селений заразить своим учением. И местных священников обвинить в появлении сектантства в их селениях никто не дерзнёт: откуда и как они могли знать о находящихся по близости к ним сектантах? Эти – очень хитрые и ловкие пропагандисты и о плодах их совращений обычно узнаётся тогда, когда, как говорится, в данной местности и след их простынет. – Все такие-то и им подобные факты и имеются в виду предписаниями Рязанской власти. 4-ый же пункт их, даёт священнику возможность прийти с словом научения и, след., предотвращения от сектантства рабочих на фабриках и заводах, чего он лишён был прежде.

Хотя предписания эти, как изданные в одной епархии, имеют местный характер, но по своему содержанию они касаются всех губерний и епархий. И где-нибудь в Тульской, или Орловской, или в др. губ. не менее фабрик и заводов; и в них не лучше обстоит дело миссионерствования в этих центрах скопления люда всяких верований. А поэтому, кажется, взаимные мероприятия Рязанской епархиальной и светской властей должны быть перенесены и в другие губ. Факт их появления в одной епархии должен послужить ободряющим примером к подражанию и для других епархий.

Вот каковы и сколь разнообразны мероприятия епархиальных властей к возвышению религиозно-нравственного уровня православных пасомых и к возвращению в лоно Православной Церкви отпадших от неё (оговоримся: мы только такие мероприятия перечислили, о которых было подтверждено или вновь предписано в первую половину текущего года. Все они, как видим, характера чисто-духовного, церковного. Обращений к полиции мы нигде не встретили. Обращения Рязанской епархиальной власти к губернатору, имеют в виду не гражданские воздействия на сектантов, а хлопочут только о предоставлении возможности священникам миссионерствовать при более лёгких для них условиях и там, куда они прежде проникнуть не могли. Но если и бывают иногда обращения к гражданской власти, то что же? Следует ли обвинять миссию в желании свести всё дело воздействования на совесть сектантов к гражданским или тем более полицейским требованиям от них? Прежде всего – эти обращения к гражданской власти бывают очень редки; обращаются к ней только тогда, когда все меры духовного воздействования уже испробованы, или, когда невозможно их почему-либо применить, или в других каких-либо исключительных случаях. Значит, помощь от гражданской власти требуется только в крайних случаях, а не как общее правило. Далее – скажем словами одного испытанного и многосведущего миссионера – «если бы наше расколо-сектантство являлось заблуждением в области только теоретической, в области только «идей, верований и чувствований», было бы ошибкой религиозного сознания, не влияющей на жизнь, то и борьба с ним, конечно, должна бы быть только на почве духовного воздействия... Но оно является на Руси не как учение только, но и как ненормальное явление практической жизни, как бытовой факт, порождённый и поддерживаемый заблуждением известной части народа»... Указавши долее на факты физического уродования у скопцов, на убийства у «красносмертов-душителей», детоубийство у федосеевцев и хлыстов и на известных Тираспольских мучеников, он спрашивает: «Неужели же со всеми этими проступками и преступлениями, совершаемыми во имя каких бы то ни было высоких идей, со всеми этими видами убийств и самоубийств, истязаний ни в чём неповинных младенцев, – должна быть ведена борьба исключительно «в области духа»?! Неужели во имя любви христианской и гуманности к сектантам не могут быть и не должны быть применяемы физические силы и средства и полицейские мероприятия для пресечения и предупреждения преступлений, для ограждения несчастных, заблуждающихся людей от вольных и невольных истязаний во имя неправильно понимаемой религиозной идеи»?! (Т. С. Рождественский. Как пишутся современные апологии расколо-сектантства. Стр. 20–21).

Закончим нашу хронику указанием тех трудностей, какие приходится испытывать миссионерам, и указанием, какие всё-таки бывают образцовые из них труженики. Под трудностями в данном случае разумеем не те «невыразимо мучительные минуты, когда высшее напряжение всех душевных сил, лучшие сердечные порывы, ясные доказательства разума... всё это бесплодно разбивается о косность и упорство одних, дикий фанатизм других, когда руки в бессилии опускаются у миссионера, и многочасовая беседа с каким-либо фанатиком своеобразной религиозной идеи приводит к тяжёлому мучительному сознанию невозможности поколебать вековые устои несчастного заблуждения»... (Рождественский. Цит. соч. стр. 22), – а другие – трудности и опасности пути и дороги. Вот как приходилось путешествовать одному астраханскому миссионеру:

«Первоначально ему пришлось отправиться на частном пароходе, но отъехав около 40 вёрст, последний стал на мель: так что пришлось ехать на рыбнице. Проехав несколько вёрст, пришлось ехать на лодке до промысла; но тут уже не плыли, а просто двое рабочих тащили лодку руками. На промысле также пришлось ждать долго, пока прибудет вода. Наконец, подул ветер, явились три человека в лодке на промысел и вот их-то миссионер упросил взять его с собой до села. Выехали в море и тут только открылось, что возницы никто иные, как нищие. Тут пришлось призадуматься.

С одной стороны, море и неизвестные возницы, с другой – в добавление ко всему накрывала тёмная ночь и воды становилось всё меньше и меньше. Наконец, нищие втроём вышли из лодки и потащили её и к 12 часам ночи кое-как дотащили лодку до промысла. Теперь нужно было отыскать квартиру для ночлега. Если бы о. миссионер был один, тогда не было бы и заботы, но с ним было много багажу, а именно: два большие мешка, наполненные старопечатными книгами, и чемодан, наполненный книгами новой печати и брошюрами для раздачи. Мешки пришлось оставить на промысле, а самому с багажом идти искать квартиру в деревню, а пройти нужно было целых три версты. Но куда идти ночью одному по неизвестной дороге? Здесь на выручку явился промысловый приказчик, командировавший одного рабочего, с которым о. миссионер отправился в деревню, имея при себе большой чемодан с книгами. Шли – шли, дошли до ерика с водой, хотя и не глубокого, но порядочной широты. Что нужно было делать? Обходить вокруг невозможно, так как ерик в длину простирается на 8 вёрст. Нужно было переходить в брод. Тогда провожатый о. миссионера перенёс ему багаж, потом посадил его к себе на спину и благополучно перенёс на берег. И вот, после долгих таких мытарств, о. миссионер, наконец, добрался до посёлка Телячьего, где вёл несколько домашних бесед». (Астр. Еп. Вед. № 2).

А вот и образец пастыря-миссионера. Это священник Таврической епархии, о. Александр Ильчевич, миссионерские труды которого в посмертном его некрологе так описаны. Определённый в приход, наполненный молоканами, «он 23 года жил и работал во славу св. православной Церкви Христовой; вёл беседы в своей квартире, просиживая целые ночи с молоканами; ходил на молоканские собрания и там вёл продолжительные беседы; со многими имел переписку по предметам веры... Сердечно скорбел о. Александр о закоренелости молокан и всю свою религиозную печаль изливал в молитве пред Богом... Убедившись на опыте, что молокан трудно склонить к православию вследствие их закоренелости в своём заблуждении, о. Александр наибольшее внимание обращал на то, чтобы удержать православных в их православии, а для этого учил и проповедовал чаще прежнего, умножил свои христианские подвиги, лишал себя ночного покоя, в продолжении многих (23) лет до самой смерти не ел мясного и не пил ни водки, ни вина... Пример его разительно действовал на молокан. Однажды покойный куда-то ехал с псаломщиком. В это время на встречу им шли баптисты, – они несли покойника с покрытыми головами (в шапках). Завидя это, о. Александр, ничего не говоря, останавливает лошадей, сходит с брички, снимает шляпу (тоже делают псаломщик и возница) и стоит так, пока не пронесли покойника. Этого было достаточно для вразумления сектантов: после этого баптисты уже всегда провожали, своих покойников с открытыми головами. Один из молоканских пресвитеров настолько проникся учением о. Александра о Кресте Господнем, что открыто беседовал о том в своём собрании и предлагал поставить в молельне Распятие». (Тавр. Еп. Вед. № 2). – Примеры таких пастырей-миссионеров не редки; в печать проникают известия только о самых немногих из них. А сколько их на самом деле трудится в глухих деревеньках, в забытых захолустьях, – трудится без всяких корыстных и честолюбивых видов и расчётов, – трудится, даже не сознавая важности, значительности и полезности труда своего!..

Итак, если есть у нас достаточно целесообразных средства, к вразумлению заблудших, если энергия тружеников часто влечёт их к самопожертвованиям ради пользы дела, и если нет недостатка в призванных работниках, то почему же заблудившиеся, отпадшие от единства с Церковью, так упорно остаются в их лжеучении и не хотят познать слова истины? Об этом поговорим как-нибудь в следующий раз.

Э. О.

Собор раскольничьих архиереев в Москве. – Внезапный их отъезд в Нижний-Новгород. – Новые раскольничьи епархии. – Раскольничьи «Миссионерские братства». – Недовольство купцов. – Возвращение Картушина и мировая с купцами. – Освящение часовни на Рогожском кладбище. – Благодушие Картушина на даче. – Награды попам.

Предположение наше, что вскоре после описанного нами в прошлой книжке «Миссионерского Обозрения» собора раскольничьих архиереев в Москве – нужно ожидать и другого – не замедлило оправдаться. В первых числах мая в Москве состоялся ряд заседаний нового поместного «весеннего» собора старообрядческих лже-епископов.

Очевидно, донской казак Иустин Картушин всё более и более входит в роль первенствующего лица в старообрядческом духовенстве, чему доказательством служат заседания этого последнего собора, носившие более определённый характер и отличавшиеся большим порядком, чем все предыдущие соборы раскольничьих архиереев в Москве, которыми так обильно было последнее время. Упорядочение «соборов» прежде всего сказалось в том, что на этот раз в соборные заседания не были допущены не только миряне, но и попы и дьякона старообрядческие, так что заседания в полном смысле слова были собором раскольничьих архиереев; только дьякон Богатенков, в виде исключения, был допущен на заседания, как секретарь Картушина и делопроизводитель на соборе.

Соборные заседания происходили под председательством Картушина, как раскольничьего «архиепископа Московского и всея России», но заметное влияние на ход дел, а подчас даже и прямое руководительство в решении того или другого вопроса оказывал известный раскольничий апологет Онисим Васильевич Швецов, именующийся Арсением, старообрядческим епископом Уральским. Кроме него на московских заседаниях собора присутствовали ещё два раскольничьих архиерея: престарелый Паисий – Саратовский и недавно поставленный Иона – Смоленский. В таком составе происходили три соборных заседания в Москве, после чего все раскольничьи лже-епископы отправились в Нижний Новгород, где к ним присоединились ещё несколько.

Но будем идти по порядку и остановимся сперва на московских заседаниях собора. Первое из них состоялось на Картушинском подворье на Апухтинке (он ещё не успел переехать в свою новую резиденцию) – в первый же день приезда раскольничьих архиереев в Москву. Заседание это носило, так сказать, подготовительный характер. Картушин обратился к собравшимся лже-архиереям с речью, в которой, в общих чертах указал, какие дела подлежат рассмотрению соборному, причём наименее важные текущие дела было решено рассмотреть в Москве, а наиболее крупные и серьёзные оставить до Нижнего Новгорода, чтобы в их решении могло принять большее количество раскольничьих самочинных архиереев.

Следующее заседание состоялось в доме известного старообрядческого деятеля в Москве – Ивана Ивановича Шибаева, на Золоторожской улице, а третье и последнее – в доме Нырковых в Шелапутинском переулке, в Рогожской, сделавшимся за последнее время излюбленным местопребыванием раскольничьего лже-архиепископа Иоанна Картушина.

Рассмотренные на этих соборных заседаниях дела не отличались ни интересом, ни важностью. Присутствовавшие старообрядческие лже-епископы докладывали отчёты о состоянии своих епархий за время от последнего поместного собора в Москве, причём был констатирован факт многочисленных запрещений, которым были подвергнуты лже-архиереями за свои проступки раскольничьи попы. Было решено несколько новых определений на поповские места и переводов с одного места на другое. Паисий Саратовский предъявил грамоту на увольнение раскольничьего дьякона из города Вольска, Антипа Кузьмина Назарова (родом гусляка из деревни Горшкова), а Картушин подписал определение этого дьякона в так называемую, Шибаевскую моленную, на Немецком рынке, где ранее дьяконом был картушинский секретарь Алексей Богатенков. В настоящее время Антип Назаров уже приехал в Москву и уже служил на месте своего нового назначения, причём произвел очень хорошее впечатление на прихожан Шибаевской моленной своим зычным голосом и манерой служить по «протодьяконски».

Недавно поставленный для Смоленской старообрядческой епархии лже--архиерей Иона, соскучившись по Москве, просил у собора разрешения проживать постоянно в Москве, а для управления своей епархией наезжать время от времени. – «Ведь живут же другие архиереи вне своих епархий, почему же мне не жить?» В доказательство своих слов Иона ссылался на пример Иосафа, раскольничьего архиерея Казанского, который постоянно проживает в селе Безводном, вне своей епархии и на Паисия Саратовского, имеющего в Москве собственный дом, в котором он и живёт подолгу.

Ионе было внушено, что он ещё молод, чтобы руководствоваться этими примерами и должен жить там, куда его поставили.

Таков был характер дел, решавшихся на заседаниях весеннего поместного собора раскольничьих лже--архиереев в Москве. После третьего заседания, 12 мая, собор в полном своём составе покинул Москву Белокаменную и выехал в Нижний Новгород, где и продолжал свои заседания в доме раскольницы Сироткиной, на Нижнем Базаре, в том самом доме, где в прошлом году происходили соборные заседания старообрядческих лже-епископов, имевшие своим результатом избрание Иоанна Картушина на кафедру старообрядческого «архиепископа Московского и всея России».

Здесь число членов поместного собора увеличилось ещё тремя раскольничьими лже-архиереями, а именно сюда прибыли: из своей постоянной резиденции села Елесина – Кирилл, лже-архиерей Нижегородский; из села Безводного – Иосаф, лже-архиерей Казанский и Иринарх Ярославский. Иринарх этот, подобно Ионе, ещё очень недавно получил место раскольничьего архиерея. В миру поп Иван – он был назначен кандидатом на самочинную раскольничью кафедру в город Ярославль на прошлогоднем соборе старообрядческих лже-архиереев, а хиротонию получил в Нижнем-Новгороде от Кирилла Нижегородского.

Вопросы, обсуждавшиеся в Нижнем-Новгороде были, как мы уже сказали выше, гораздо существеннее обсуждавшихся тем же собором в Москве. По докладе отчётов о состоянии церковно-иерархических дел в епархиях раскольничьих лже-архиереев, не присутствовавших на московских заседаниях собора – было немедленно приступлено к обсуждению необходимости, по мнению руководителей собора – Арсения Швецова и Иоанна Картушина, увеличить вообще в России число раскольничьих лже-архиерейских кафедр. Подобный вопрос уже неоднократно обсуждался на старообрядческих соборах и давным-давно уже решённый в утвердительном смысле – он мало по малу проводился и в жизнь. В результате такого решения были сфабрикованы присутствовавшие теперь на соборе лже-архиереи Иона и Иринарх, а в недалёком будущем, не говоря уже о преемнике скончавшемуся раскольничьему лже-архиерею Самарскому Алексею, решено было учредить ещё несколько новых епархий, назначив раскольничьих архиереев в город Калач (близ Царицына), в Семипалатинск и в Екатеринбург. Последний лже-архиерей будет именоваться Екатеринбургским и Пермским. На эти новые кафедры на соборе намечены были и кандидаты, назначение которых не обошлось без прений и пререканий между членами собора.

Особенно долго толковали о том, кого назначить на место умершего Алексея Самарского. Первое слово по этому вопросу принадлежало Арсению Швецову, как человеку, если и не попавшему, благодаря своему еретическому образу мыслей на главенствующее место среди раскольничьей иерархии – старообрядческого лже-архиепископа Московского, то всё же удерживающего и доселе авторитет разумника и наиболее ловкого, и усиленного из всех раскольничьих лже-архиереев.

Арсений Швецов указал, как на достойного, по его мнению, преемника Алексею Самарскому, на некоего старообрядческого» священно-инока Феодорита, проживающего в селе Безводном, а потому очень хорошо известного Арсению, который и сам, долго здесь проживал, углублённый в занятия своими апологетическими сочинениями, направленными к защите раскола.

Иосаф Казанский энергично воспротивился кандидатуре инока Феодорита, считая его отнюдь недостойным сана архиерея, хотя ничего не мог привести, что бы оправдывало его нерасположение к кандидату. Это обстоятельство вынудило Арсения сказать несколько колких фраз по адресу Иосафа, сущность которых заключалась в том, что Иосаф вообще не может давать какие бы то ни было места никому, кроме своих родственников...

Этот незначительный инцидент не помешал, однако, раскольничьим лже-архиереям, заседавшим в Нижнем Новгороде, проявить удивительное единодушие в решении всех, остальных вопросов, предложенных им на обсуждение.

Самым существенным из постановлений собора, с которым придётся считаться и Церкви Православной, было конечно, решение учредить в каждой раскольничьей епархии раскольничьи братства, имеющие своей задачей единение раскольников между собой, пропаганду раскола и противодействие православию.

Инициатива этой идеи, конечно, принадлежит пресловутому Арсению (Онисиму Васильевичу) Швецову, давно уже стоящему в самых близких отношениях с прототипом всех затеваемых им братств – раскольничьим братством св. Креста, существующим уже много лет в Москве. Братство это раскольники сочли нужным учредить в противовес возникшему в Москве, слишком 25 лет тому назад, православному миссионерскому братству св. Петра митрополита, поставившего своей задачей борьбу с расколом.

Увлекающийся своей проповедью раскола, Онисим Васильевич, встретил деятельных себе помощников и распространителей своих злоко̀зненных идей в лице членов новоучреждённого раскольничьего или, если так можно выразиться... «Противо-православного» братства св. Креста, деятельность которых и сосредоточилась, главным образом, на печатании подпольным путём и распространении еретических сочинений. Онисима Васильевича. Для более успешного распространения подпольных сочинений, имеющих целью пропаганду раскола, при братстве св. Креста был организован особый издательский комитет и до сих пор подпольно функционирующий под председательством московской богатой раскольницы, владелицы кирпичного завода, Пелагеи Ивановны Миловановой. Зловредная и беззаконная деятельность этого органа стоит того, чтобы остановиться на ней более подробно, но, чтобы не отвлекать внимания читателей от текущих событий, мы постараемся сделать это в одном из следующих очерков, а теперь вернёмся к вашему рассказу.

Распространение подпольных сочинений Онисима Васильевича – дело очень выгодное для сочинителя, являющегося в настоящее время в расколе почти монопольным, а потому нет ничего удивительного, что Швецов воспользовался своим влиянием на Иоанна Картушина, чтобы внушить ему всю якобы целесообразность учреждения подобных братств повсеместно в России. И вот самочинный раскольничий московский лже-архиепископ, вдохновлённый своим учителем и наставником Швецовым, обращается к Нижегородскому собору таких же самочинных лже-архиереев, как и он сам, с пространной речью, в которой доказывает необходимость – якобы для блага и успешного процветания раскола – сплотиться дружнее всем его руководителям и всеми мерами противостать православию... Как это сделать? Наилучшее и наиболее рациональное средство для борьбы с православием, всё более и более проникающим в тёмные дебри раскола – Картушин видит в учреждении подпольных братств, которые бы служили к упрочению среди колеблющихся старообрядцев идей о мнимой правоте раскола путём распространения хитросплетений расколо-учителя Онисима Васильевича Швецова, признанного «еретичествующим» даже самими старообрядцами. Признание Швецова еретиком помешало ему занять место раскольничьего лже-архиепископа в Москве, но оно не мешает раскольничьему братству св. креста, с секретарём его И. И. Бриллиантовым во главе, во множестве распространять среди тёмной массы старообрядцев сочинения этого еретичествующего апологета раскола, благо это выгодно с материальной стороны и самому сочинителю, и распространителям его сочинений...

Не помешало оно и Картушину видеть в распространения этих хотя и еретических сочинений всё же средство к укреплению раскола, так как еретические идеи, красной нитью проходящие по всем сочинениям раскольничьего апологета, ускользают от внимания преклоняющихся перед мудростью Швецова раскольников и в том числе, очевидно, и самого Картуши на который по своим познаниям и развитию, оказывается, недалеко ушёл от тёмной массы своих пасомых. Только его невежеством и можно объяснить то обстоятельство, что за внешней, по-видимому, достигающей цели организацией старообрядческих братств – Картушин не хочет видеть настоящей подкладки дела – корыстных целей Арсения Швецова.

Как бы там ни было, но предложение об учреждении раскольничьих братств повсеместно в России – было одобрено всем составом Нижегородского собора, который единогласно постановил выработать к следующему поместному раскольничьему собору, предполагаемому осенью – план организации братств и наметить деятелей для этих братств в лице раскольничьих попов, и ревнителей «древнего благочестия из мирян».

Пока в Нижнем Новгороде происходили заседания раскольничьего собора, главари московского раскола – купцы – собрались, вместе с попами и устроили нечто в роде заседания старообрядческого духовного совета на Золоторожской улице, в доме, уже знакомого читателям Ивана Ивановича Шибаева. Поводом к этому собранию послужил внезапный отъезд Картушина из Москвы, о котором, вопреки обычаю, он не счёл нужным оповещать купцов. Как мы сказали выше, на заседания собора, происходившие в Москве, никто из попов и купцов допущен не был, а потому им и не было ничего известно, что творилось на этих заседаниях. Тайна, которой обставлены были соборные заседания, чрезвычайно интриговала купцов-раскольников, а нежданный и негаданный отъезд лже-владыки Иоанна их даже обидел. Не привыкли они, любящие почёт и уважение даже от своего архиерея, к такому обращению и весьма разобиделись как на Картушина, так и на приехавших к нему других лже-архиереев, а в особенности на Арсения Уральского, которого они давно уже считают первым советником Картушина и весьма недовольны тем, что этот последний подчиняется уж через чур влиянию лже-епископа-еретика, которого если б они хотели слушаться, то могли бы избрать на место раскольничьего лже-архиепископа, а если отклонили его кандидатуру, то вовсе не для того, чтобы косвенным образом он в сущности явился управителем московской раскольничьей кафедры – как оказалось теперь на деле. Ненависть их к Швецову, а за ним и ко всем другим лже-архиереям, которые тайной соборных заседаний показали, что и знать не хотят купцов-мирян – дошла до того, что на описываемом заседании духовного совета высказывалось даже мнение о необходимости доносить полицейским властям о прибывающих в Москву раскольничьих архиереях, проживать которым здесь безусловно воспрещается. Посудив и порядив по поводу нанесенной купцам обиды от их лже-архиереев, заседание перешло к обсуждению вопроса о том, следует ли упразднять апухтинскую моленную, когда Картушин переедет на новую резиденцию (в Рогожский туник), или не следует? В обсуждении этого вопроса особенный шум и гвалт подняли присутствовавшие на заседании попы. Суть дела заключалась в следующем.

В большинстве московских раскольничьих моленных служба совершается только по праздничным дням, но так как в таком большом городе, как Москва и притом столь обильном раскольниками, ежедневно найдётся либо именинник, или именинница, либо день смерти кого-нибудь из родственников падёт на это число – то где-нибудь помолиться такому человеку всегда нужно. Заказывать самостоятельно литургию не всякому по карману – вот для этой надобности и совершалась повседневная служба в Апухтинской моленной. Когда Картушин переберётся к себе на новую резиденцию, купцы предполагали прекратить ежедневную службу в этой моленной, а совершать таковую или в Каринкинской, или в Шибаевской моленных, для чего в эти моленные предполагалось назначить по второму попу, а чтобы местный настоятель не жаловался на уменьшение доходов положить им субсидию в 500 руб. из общественных сумм Рогожского кладбища. Попы этих моленных энергично воспротивились такому предположению, принимать к себе в приход другого попа и потом делиться с ним своими доходами, не смотря на субсидию – им не было никакого расчёта. Протест их одержал победу и было решено оставить ежедневную службу на Апухтинке, но особого причта здесь не содержать, а возложить обязанность совершать здесь службу по очереди на всех московских попов. Впрочем, и таким решением остались многие недовольны, так как совершать службу даром, да ещё проезжать свои личные деньги на извозчиках никому из раскольничьих попов не понравилось и они помирились с подобным постановлением лишь в надежде свалить обязанность

служить на Апухтинке на приезжих в Москву раскольничьих попов, которых всегда в Москве временно проживает очень много.

Такое постановление купцов и попов-раскольников для своего проведения в жизнь, конечно, ещё нуждалось в санкции их самочинного лже-архиепископа, который находился в безвестном для них отсутствии.

Но скоро таинственно исчезнувший из Москвы раскольничий архиерей дал о себе знать.

Собор лже-епископов в Нижнем Новгороде заседал целую неделю, а затем перебрался в полном своём составе в поволжское село Безводное, где и происходили его заключительные заседания, после чего Картушин возвратился в Москву, а вслед за ним приехали сюда Паисий, лже-архиерей Саратовский, и Иринарх – Ярославский. Что в Москву приехал Паисий это никого не удивило, так как он частенько здесь проживает, но приезд Иринарха послужил к целому ряду толков и догадок. Злые языки утверждали даже, что он с непривычки к управлению епархией «утомился» до того за несколько месяцев пребывания в Ярославле, что подобно также недавно поставленному Ионе Смоленскому пожелал отдохнуть в Москве Белокаменной.

Немедленно по прибытии в Москву, Картушин устроил собрание у И.И. Шибаева (на Золоторожской улице) купцов и попов и обстоятельно ознакомил их с деяниями только что закончившегося весеннего собора, чем несколько и сгладил невыгодное впечатление у купцов от своей внезапной поездки без их ведома.

Особенно понравилось купцам соборное постановление об учреждении раскольничьих братств и очень многие из них, а в том числе, как слышно, И.А. Пуговкин, Ф. С. Рахманов и другие богачи выразили согласие и на материальные жертвы для этой цели, чем и явили себя «волками в овечьей шкуре», ибо при других обстоятельствах лица эти везде и всюду заявляют, что против «православия» в принципе ничего не имеют, а теперь берутся поддерживать учреждения, имеющие единственною целью борьбу с православием и пропаганду раскола!

24 мая на Рогожском кладбище состоялось торжественное освящение всемирно известной летней каменной часовни, богато обновлённой усердием московских раскольников. В сущности, это даже и не часовня, а целый храм, так как имеет и алтари, запечатанные ещё по Высочайшему повелению при Императоре Николае I. В 1881 году старообрядцы исходатайствовали разрешение совершить здесь в походном алтаре заупокойную литургию по в Бозе почившем Императоре Александре II, а затем, вместо того, чтобы убрать эти походные алтари, самовольно продолжали в них богослужение в течении нескольких лет до тех пор, пока известным борцом с расколом бывшим профессором Московской духовной академии Н.И. Субботиным, не было обращено на это внимание правительства. Временные алтари на Рогожском кладбище были убраны и до сих пор находятся в двух частных моленных в Москве.

С тех пор в часовнях-храмах на Рогожском кладбище совершаются все службы, за исключением литургии. Внутри моленные, очень богато отделаны, стены расписаны под старинный манер, иконы в дорогих окладах. Ремонт летней часовни продолжался около двух лет и обошёлся в несколько десятков тысяч; для распоряжения этой крупной суммой денег и наблюдения за ремонтом была избрана особая комиссия из купцов – раскольников богачей.

Для освящения часовни Картушин приехал на Рогожское кладбище, где всё уже было заблаговременно приготовлено вечером. У ворот кладбища его встретили кладбищенские попечители, у дверей храма-часовни – местные попы. Облачившись в полное архиерейское облаченье, Картушин совершил освящение часовни и окропил иконы освящённой тут же водой. В сослужении с лже-архиепископом принимало участие всё кладбищенское духовенство; пел хор дьячков, наряженных в кафтаны с золочёными пуговицами – одеяние, пожертвованное им богатым купцом раскольником Морозовым. С такой же торжественностью Картушин совершал в этой часовне на другой день царские часы и молебствие.

Летние месяцы не отмечены какими-либо выдающимися событиями в жизни Московских раскольников; да оно и понятно, глава всего раскольничьего духовенства Иоанн Картушин, – съездив по своим дедам на Кавказ, поселился на даче, любезно предоставленной ему одной из ревнительниц «древнего благочестья» – П.И. Миловановой в своём имении, в деревне Федурнове, – близь станции «Обираловка» Московско-Нижегородской железной дороги. Ревнительница эта – та самая кирпичная заводчица, председательница подпольного комитета по изданию раскольничьих сочинений, о которой мы только упоминали. Когда-то Пелагея Ивановна состояла в кадрах самых ярых почитательниц покойного раскольничьего лже--архиерея Савватия и с честью поддерживала звание его «малинницы».⁷⁴

Со смертью Савватия она теперь примирилась и перенесла все заботы своего любвеобильного сердца, на нового раскольничьего лже-архиерея Картушина, для которого отстроила у себя в имении новую прекрасную дачу, а для служения нового лже-владыки предоставила чрезвычайно богато-отделанную её иждивеньем молельную, освящённую во имя преподобного Сергея и отстоящую от деревни Федурново всего в 4-х верстах, где у П.И. Миловановой имеется обширный кирпичный завод, служащий главным источником богатства.

Примеру раскольничьего архиепископа – последовали и его подчиненные попы – тем более, что и для них добрая хозяйка Федурновского поместья не отказала в подходящих помещеньях, которыми и не замедлили воспользоваться такие «знаменитости» в Московском расколе, как Пётр Драгунов, Иван Кошкин и другие.

Благодушествуют раскольники дачники, да не менее легко и хорошо себя чувствуют и оставшиеся в Москве попы без контроля своего лже-архипастыря и без боязни его внезапных наездов и ревизии.

Вообще московское раскольничье духовенство, перепуганное на первых порах строгостями своего нового владыки, теперь снова принялось за свои прежние безобразия и так «умственно» ведёт свои делишки, что даже одобрения от лже-архиепископа Картушина ухитряется получать.

Начать бы с того, что Картушин в видах поощрения, по его мнению, наиболее деятельных, а на самом деле наиболее ловких и «умеющих мягко отлить» попов ввёл небывалое и всегда осуждавшееся истыми раскольниками новшество – награждение скуфьями, камилавками и протоиерейским саном некоторых попов. Правда все эти три степени наград, невежественными раскольниками перемешаны в одно: попа, награждённого скуфьёй, они называют уже протоиереем, и камилавки не отличают от скуфьи, но как бы то ни было – раздача наград произвела большие разговоры и пересуды среди московских раскольников тем более, что собственно из Москвичей Картушин никого не нашёл достойным своего поощрения, а милости свои начал расточать с иногородних, наградив скуфьями лже-попа Феодора, священствующего в Орехове-Зуеве, и петербургского попа на Громовском кладбище по имени Василия Степанова. Особенно награждение последнего всех удивило. Василий Степанов, родом из местных фабрик; сумевши какими-то путями при покойном Савватии попасть в диакон в известную в Москве Шибаевскую молельную – он здесь сразу зарекомендовал себя грубым отношением к местному попу, с которым у него начались постоянные распри из-за того, что назначение дьякона в эту моленную уменьшило поповские доходы, так как ранее здесь был только поп да диакон. Легко и свободно вздохнул Шибаевский поп, когда Василия Степанова перевили в Петербург. Вот теперь Картушин за какие-то доблести отметил «награждением» этого человека, по мнению хорошо знавших его москвичей совсем уже «не по заслугам».

По-видимому, сидя на даче, Картушин занят только одними вымышлениями кого бы наградить, а от управления текущими делами, совсем отрешился, хотя ему время от времени и возят в Федурново бумаги для подписи.

Так на днях от прихожан «Колычевской» подали Картушину коллективную жалобу на своего попа Феодора из братчиков, привезённого сюда пресловутым Арсеньем Швецовым в то время, как этот управлял старообрядческою епархией в Москве, из села Мячкова, Коломенского уезда. Главным поводом к жалобе на попа послужило следующее обстоятельство. Давно уже он надоел своим прихожанам, «проливая горькие жалобы на житье-бытье поповское», которое по скудости содержания, по его мнению, «вдвое хуже чем холопское»... И вот не смотря на то, что ему в год придёт в Колычевской моленной до 2,500 рублей, он всё не упускает удобного случая нет, нет, да и утаить что-нибудь из общей кружки всецело в свою пользу, не делясь ни с дьяконом, ни с дьячками. Причт давно уже намеревался «изловить» своего попа и вот на днях удобный случай представился. Подошло полугодичное поминовение со дня смерти известного московского богача-раскольника Овсянникова и родственниками его были заказаны заупокойные обедни во всех московских моленных и в том числе в Колычевской, где однако поп Фёдор обедни в назначенный день не служил, хотя получил денежки наравне со всеми прочими настоятелями раскольничьих моленных в Москве. Всё это обстоятельно было прописано в жалобе Картушину, а последний, к великому огорчению причта и прихожанам Колычевской моленной, оставил жалобу без последствий, очевидно, не желая утруждать себя на «лоне природы» разбирательством всякого рода дрязг и сплетен житейских...

Такая безнаказанность к довольно-таки крупным проступкам раскольничьих попов, конечно, не замедлит повлечь за собой ещё большую их разнузданность и многих заставляет вспомнить покойного Савватия, который, не смотря на всю свою слабохарактерность, всё же не оставлял безнаказанными деяния своих подвластных попов, подобные только что описанному.

Алексей В-в

«Очерки» г. Милюкова, ещё со времени их печатания в начале 90-х годов в журнале «Мир Божий», пользуются почётной известностью. Вышедшие отдельной книжкой, они скоро же потребовали вторичного издания. Интересные уже с этой стороны, они для нас важны в том отношении, что, как очерки русской культуры, они естественно, не могли не коснуться духовной жизни русского народа, а – в частности – жизни его церковной, его веры и нравственности. И, действительно, вся вторая часть их посвящена рассмотрению того, «как сложилась духовная жизнь русского народа» (1 стр.). Отсюда «Церковь и школа – (эти) два фактора русской, как и всякой другой, духовной культуры» останавливают на себе всё внимание автора на протяжении 7–373 страниц его книги.

Долго и утомительно было бы рассматривать и разбирать взгляд г. Милюкова на церковную жизнь наших предков по XV век. Заметим только, что взгляд этот слишком уже односторонен, отмечающий в старинной жизни наших предков одно лишь тёмное и мрачное и не желающий разглядеть там ничего светлого, отрадного. По нему и «книжное почитание» в до-монгольский период, по крайней мере, было занятием лишь одного бесноватого монаха Киево-Печерской Лавры. Богатые библиотеки князей и княгинь им совершенно опущены из внимания. – Значительная часть второй части «Очерков» посвящена вопросу о происхождении и развитии расколо-сектантства на Руси.

У светских писателей мы привыкли встречать взгляд на раскол, как на какую-нибудь государственную или социальную оппозицию правительству. Г. Милюков почти совершенно чужд этого мнения. По нему «низкий уровень религиозности в древней Руси был причиной того, что признание этой религиозности неизменной и непогрешимой привело к расколу» (стр. 34). В этом он так убеждён, что всех не могущих себе представить, как мог произойти раскол в ХVII веке из-за обрядовых пустяков, он приглашает обратиться и присмотреться к обрядовым спорам беспоповцев XIX столетия (85–86 стр.), приведшим этих последних к большим разделениям. Этот взгляд г. Милюкова должен быть признан отрадным явлением в области наших исторических познаний. Он подтверждает, что нашими церковными историками, во взгляде их на раскол, руководили не партийные и клерикальные побуждения, наоборот, светские писатели выходили по данному вопросу из ненаучных и односторонне понятых положений и обоснований.

Причину появления раскола старообрядства г. Милюков видит в национализации русскими своей веры и церкви. Взгляд этот не нов. Его уже отчасти можно встретить в статьях E. Е. Голубинского и сочинениях г. Каптерева. Прямо и решительно его высказал молодой доцент Московской Академии И. М. Громогласов, давший ему и формулировку в своей брошюре «Вселенское православие и русский раскол старообрядства». Значит, г. Милюков в данном случае идет вместе с нашими, историками-богословами. Но раскрывает он его отчасти несколько своеобразно.

Русские, по нему, ещё с конца XV в., а особенно в XVI и ХVII столетиях стали почитать за истинно православное только содержимую ими веру и, след., за истинно Христову – только их Церковь. Заподозривши сначала греков во введении новшеств латинских, они стали скоро стараться совершенно уклоняться от них, как от настоящих еретиков. А, между тем, новшества эти вводились, на самом деле, у них – у Русских, сумма которых достаточно великая по количеству, к ХVII столетию была ими признана, как отличительный признак православия их сравнительно с греческим неправославием. Причину введения в русской церковной практике новшеств г. Милюков полагает в естественном ходе развития христианского учения и практики богослужебной через усвоение его русскими. Исторические обстоятельства – падение Константинополя и желание возвысить царство через возвышение своей церкви и отделение её от зависимости патриархов – и лица – Иосиф Волоцкий и митрополиты Даниил и Макарий – только способствовали этому развитию, влияя больше на ускоримость этого хода, чем на его характер. Т. об. выходит, что «старообрядство» наше есть результат развития церковного учения у русских в смысле всё большей и большей национализации их веры и церкви, причём естественное новое, своё они почли за древле-отеческое, вселенское. Выдающиеся же церковные деятели и цари, главных образом – XVI столетия, были главными пособниками развития старообрядчества. Раскол же произошёл оттого, что п. Никон и некоторые другие, наученные и греками, а главным образом Киевскими учёными заметили эти национальные новшества, это «старообрядчество» по мнению русских того времени, и пожелали воспрепятствовать их как дальнейшему ходу, так и содержанию в сознании православных русских. Как всякое противодействие естественному ходу развития, так тем более противодействие в религиозной области, дело п. Никона вызвало сильный отпор, приведший к расколу. Не будь этого вмешательства, то, по мыслям, не прямо, а окольно высказанным г. Милюковым, раскола, быть может, и не было бы: возможно, что это развитие привело бы само по себе к тому, чем является православие в настоящее время, а возможно, что создалось бы что-либо и иное лучшее и совершенное. (Стр. 16–41. Ср. 366–370).

Разбирать подробности этого взгляда г. Милюкова мы не намерены: для незнакомых с историей происхождения раскола это потребовало бы много времени и труда, а знакомым – очевидна искусственность и односторонность его от желания всё свести к тому, что как необходимо предоставить всему его собственное, только не анормальное, течение. – История поповщины и беспоповщины излагается Милюковым по старым, давно известным, данным.

Взгляд г. Милюкова на происхождение сектантства – рационалистического и мистического – оригинален. Впрочем, в нашей литературе как духовной, так и светской, нет ещё ничего по вопросу о происхождении у нас сектантства вообще. Пока говорят о причинах появления той или другой в отдельности секты. Милюков, верный своему историческому принципу, в истории появления наших сект находит прямую непрерывную и естественную причинную цепь. По нему – как естественно из духоборчества 18-го столетия выродилось молоканство, так и из хлыстовства первой половины 18-го столетия естественно появилось духоборчество. Одна секта из другой порождаясь и одна другой обусловливаюсь, все вместе они суть продукт желания человеческого разума и чувства жить и Богу служить по своему, – духовно, а не внешне (стр. 92–134). Взгляд этот обоснован у г. Милюкова мимоходом, указаны лишь одни, и то не всегда основные, пункты. Но, по нашему мнению, он верен во многом. Доказательства этому у нас имеются и когда-нибудь, быть может, мы их изложим в особом сочинении.

Дальнейшие рассуждения Милюкова о творчестве и школе не представляют особого интереса для наших читателей, да они и нового ничего не дают. Поэтому мы их оставляем.

В общем 2-ая часть «очерков» Милюкова, хотя и достаточно содержит парадоксов и ещё не признанных мнений по вопросу о происхождении расколо-сектантства, но познакомиться с ней весьма и весьма не мешает, а преподавателям в семинариях исторических наук – прямо-таки необходимо. Написана она довольно правильным и гладким слогом; читается очень легко и с большим интересом. Цена её – не велика. Выписывать ее, думается, можно из всех книжных магазинов Москвы и Петербурга

И. Чельцов

Кто прочитывает хотя бы немногое из ежедневной и еженедельной светской прессы, тот знает, как усердно светские интеллигентные лица следят за жизнью наших русских сектантов, как внимательно они прислушиваются ко всему, касающемуся последних, и как они критически строго относятся к каждому шагу миссионеров и пастырей церкви. Всё это было бы очень хорошо, если бы светская печать относилась к этому делу вполне серьёзно, совершенно беспристрастно, с знанием дела и описываемого ею предмета. Чаще же бывает, как неоднократно приходилось нам говорить в хрониках нашего журнала, о сектантстве и расколе почему-то считают возможным писать по одним лишь слухам, на основании лишь одних видимых, внешних сторон явления и т. под. Поэтому не удивительно, что миссионерам часто приходится отвлекаться от их непосредственных обязанностей и разъяснять светским писателям, что ими в их сведениях о расколо-сектантстве не так понято, неправильно перетолковано и т. под. С этою целью написана и вышеприведённая брошюра г. Рождественского.

С содержанием её отчасти знакомы читатели «Миссион. Обозр.» (см. 1898 г. Декабрь стр. 1674 и далее). Она имеет дело с идеализацией известным светским писателем Евг. Марковым хлыстов Воронежской Епархии и с несправедливыми наветами его на духовенство и миссию епархии (См. «СПб. Ведом.» за 1898 г. № 271 «Брожение духа в народе»). Ответы г. Маркову в ней даются весьма ясные и основательные. Марков, напр., говорит со слов одного разоткровенничавшегося перед ним хлыста (для г. Маркова – весьма православного человека), что его одноверцы были сосланы за одно подозрение в сектантстве; а г. Рождественский на основании документов следственного дела доказывает, что они сосланы были за действительную принадлежность к секте, за распространение её и совращение в неё других. Ещё: г. Марков пишет, что «попы потребовали общественный приговор против хлыстов», а г. Рождественский доказывает, что приговор о высылке хлыстов был составлен их односельчанами вполне добровольно и был покрыт единогласно более, чем 150 подписями представителей крестьян, которые обещали собрать более 1,000 руб. между собой, на дорогу сектантам, чтобы только их выселили... В этом же направлении ведётся уличение в наветах, перетолкованиях и несправедливости г. Маркова и далее в брошюре. Постарался автор её по возможности удержаться в ней от полемического жара и острот.

Важна эта брошюра и по содержащимся в ней сведениям о Воронежских хлыстах, о которых известно в печати очень немногое. Хлысты эти оказываются большими хулителями Православной церкви и духовенства, её обрядов и таинств, – не малыми распространителями вредных для общества слухов об Императорском Величестве, общественном быте...

Написана она весьма ясно и толково. Интересующиеся хлыстовщиной, найдут в ней кое-что и новое. Выписывать её можно от автора – Воронежского Епарх. миссионера.

М. Ч.

В названном сочинении о. Синайский трактует по вопросу, весьма интересному и важному для всякого, изучающего происхождение раскола. Как известно, в последнее время уже установился тот факт, что отношение ваших предков к латинянам иметь немаловажное значения для того, чтобы заподозрить греков XV–XVII столетия в ереси и, под предлогом желания избежать латинских ересей у себя, национализировать свою церковь.

Об этих отношениях можно читать, хотя и краткие, сведения в учебниках по истории русского раскола позднейших изданий и в отдельных брошюрках. Не мало внимания и труда уделили этому вопросу и ученые историки наши, издавшие даже памятники сношений русских с западом. Что же после этого даёт нам нового книжка о. Синайского?

Автор, кажется, и не претендовал на это; его целью было «привести разнообразный материал по рассматриваемому им вопросу к единству мысли» (стр. 2). Этой своей цели автор сравнительно удачно достигает. Действительно, его книжка, не привнося ничего нового, систематизировала всё, что накопилось в нашей русской литературе по интересному вопросу об отношениях наших предков к латинянам.

В книге пять глав. В первой выясняются факторы, действовавшие на образование взглядов и отношений древнерусской церкви к латинству. Факторов этих, т. е. причин, – три: влияние греков на древних русских, национальные свойства русского народа и отношение самих латинян к русским. Первая причина – вполне естественная: грекам, передавшим веру русским, естественно нужно было всячески заботиться оттолкнуть этих от латинян; но у автора она раскрыта спутанно и сбивчиво, без соблюдения хронология. – Вторую причину, кажется, и сам автор представляет себе весьма смутно. Высказав сначала несколько самых общих фраз о том, что русская церковь уживается со всяким мирским порядком (откуда следовал вывод, что она могла ужиться и с порядком западных государств, т. е. обратный тому, какой нужен автору); что наше духовенство, хотя в начале и иноземное (след., нашего то и не было) не составляло касты; что христианская вера, принятая русскими добровольно (?), стала верой национальною (потому что была принята нацией, народом?), автор вдруг изрекает такую вопиющую несправедливость, что будто бы русская церковь «сознавала, что она учреждение (?), явившееся по желанию князя и народа» ..и что она срослась с государством, как его учреждение (стр. 11–12). Помимо исторической неправды, такое представление нашей церкви не даёт никакого объяснения, почему же у русских получилось неприязненное отношение к латинам. – Третьей причине – отношению самих латинян к древней Руси – автор придаёт важное значение. Это и правда: «эгоистический прозелитизм» пап, «бесцеремонность в способе достижения цели» латинами поселили недоверчивость и ненависть к ним у русских.

Во второй главе автор исчисляет факты внешних церковно-политических сношений русским с католическим западом; причём оказывается, что сношения эти по инициативе принадлежали Риму, а по характеру были более политические. – Третья глава наполнена интересными сведениями, хотя и всем общеизвестными, о древнерусских литературных взглядах на латинство, стоявших в полной зависимости от таковых же греческой литературы.

В качестве выводов четвёртая и пятая глава говорят об отношениях церкви и общества к латинянам. Церковные пастыри поучали «вере латинской, как проклятой и окаянной не прилучатися, ни обычая их держати, и общения их бегати...: своих дщерей не даяти за ня, ни поимати за себя у них, ни поклонитися, ни целовати». В силу этого приём западного человека в родство с кем-либо из русских или на государеву службу необходимо должен был сопровождаться переходом его в православие. Сношения с западом были только вынужденные торговые и у князей брачные. Брачных сопряжений княжеских семей с иноземными автор насчитывает 29. Из них только 8 падает на браки русских князей с иноземками, а 21 – на браки русских княжон с иностранцами. Уже и этой неравномерности можно заключить, что к бракам с иноземцами прибегали только уже в крайних случаях, когда, например, русскую княжну не за кого было выдать у себя дома.

Таковые старые и общеизвестные сведения, только у автора сведённые в одно целое и систематизированные, изложены в книге довольно-таки неопределённо и неясно; много растянутости, есть и путаница.

Книга продаётся в известных книжных магазинах Петербурга.

М. Калужский

Отмечая на страницах нашего журнала произведения нравственно-назидательной литературы, которые могли бы удовлетворять всё больше и больше возрастающему спросу на неё семьи и школы, мы не раз останавливались на изданиях И.В. Преображенского. Новое издание его – однородно с предыдущими: оно представляет собой ряд назидательных статей и стихотворений. Предметом их на сей раз служит вопрос о значении и назначении женщины, причём решается этот вопрос не на основании различных социальных теорий, которые уже давно на разные лады трактуют о положении женщины, а на основания евангелия, истории и живой действительности. Ещё одна характерная черта статей, входящих в сборник г. Преображенского, – их церковность, т. е., соответствие изображаемого ими идеала женщины тому идеалу, который различными средствами старается изобразить и воспитать в своих членах наша святая православная Церковь. В этом – лучшая рекомендация характера рассматриваемого труда.

Из многих статей, входящих в издание г. Преображенского, следует отметить, кроме статьи самого издателя: «Жизнь Пресвятой Богородицы», представляющей высочайший образец совершеннешей христианской жизни для женщины, ещё следующие статьи: Прот. Гурьева – «Жёны Мироносицы» – образец неизмеримой преданности Господу, Епископа Мелетия – «Безмолвная проповедь жены христианки» – прекрасное рассуждение на слова св. Апостола: жёны, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жён своих без слова приобретаемы были (1Пет.3:1), неизвестного автора – Фабиола или древние христиане – рассказ из жизни древних христиан-мучеников и др.

Мы выражаем искреннее наше желание, чтобы предназначаемое автором его издание «в подарок матери и дочери» нашло себе место среди тех – немногочисленных книг, которые начинают появляться на нашем книжном рынке и которые своим прекрасным содержанием гораздо больше отвечают хорошей цели всякого подарка, чем все дорогие, но пустые издания.

Внешние стороны издания книжки, мало сказать, прекрасны; – они просто художественны.

С. М. П.

24 прошлого мая м г Симферополе был открыт Таврический миссионерский съезд. Открыт он был, после молебствия, речью преосвященного Таврического Николая, за которой последовала речь редактора нашего журнала, В. М. Скворцова. С подробным содержанием её читатели будут своевременно ознакомлены. С следующего дня начались заседания съезда.

Утром, в Страстную Субботу, 17-го апреля, пассажирский поезд подходил к городу Киеву. Киево-Печерская Лавра со своими золотыми главами, во всем её величии, представлялась взору. Чтобы лучше видеть всю красоту лавры и гор, на которых она расположена, я вышел на площадку вагона, где уже ранее меня образовался кружок любовавшихся красотой открывавшейся картины гор и храмов. В одной стороне стояли, двое мужчин и дама, – люди, по-видимому, интеллигентные. Дама говорила им о своём посещении Печерских пещер; речь, приблизительно, была следующая:

«Представьте, я чуть не задохнулась в этих пещерах. Как только взошла, тотчас же почувствовала головокружение и недостаток воздуха, – меня сопровождал монах и было ещё немного людей. Я стала упрашивать монаха вывести меня вон, он всё ведёт дальше, показывая мощи и заставляя к ним прикладываться. У меня уже и глаза стали закатываться и терялось всякое сознание; наконец-то сжалился надо мной монах и вывел, прежде чем я приложилась ко всем мощам. Выйдя на вольный воздух, я вздохнула свободно и дала себе слово больше не бывать в пещерах, а об монахе и теперь вспоминаю с содроганием сердца: он мне представляется не иначе, как в виде разбойника немилосердного, не смилостивившегося на первое моё заявление».

Не мог я, невольно слышавший это признание, оставить его без своего замечания: очень уж взволновали меня эти слова барыньки. «Господа, – начал я, – как легко различить неверующего ни во что от верующего!.. Известно, что в престольный праздники Успения Богоматери, в лавру стекается великое множество людей и все они стараются непременно приложиться в Св. Мощам. В прошлом году и мне Бог привёл ходить по пещерам в этот день перед поздней обедней. В пещерах была неописуемая теснота; от давки груди чуть не трещали; свечи, за недостатком воздуха, гасли. Народ здесь был всякого возраста: и старые, и малые, но вот диво-то?.. что никто не только не задыхался, но и не жаловался на такое стеснение и всякий, видимо, с горячей любовью и верой прикладывался к Св. Мощам. Это значит, люди были все верующие и ходили по пещерам с верой, а другое дело человек без веры: он и на просторе задыхается и глаза его, имеющие свинцовую оболочку, закатываются под лоб и закрываются ресницами. Да! тяжело жить без веры». Мужчины и дама сильно смутились от этих моих слов, и первые, сквозь зубы процедили, как бы поддакивая мне: «Да, без веры везде плохо». Дама же сильно вспыхнула и в проливе гнева сказала: «Я всегда с удовольствием хожу в храм и люблю там молиться, мощам же поклоняться и целовать такую мерзость и гадость я себе никогда не позволю». Сильно потрясло мои нервы такое жестокое и кощунственное слово, произнесённое устами молодой, красивой и образованной дамы. Я не мог утерпеть от того, чтобы не указать на сию кощунственность слов интеллигентки. Начал я так: «Скажите пожалуйста, заставляют ли кого насильно прикладываться к Св. Мощам и чем они заслужили перед вами такой гнусный и недостойный ваш отзыв, которым вы не только православную святыню поносите, но страшно оскорбляете религиозное чувство простых людей? Ужели вас для того образовывали, чтобы быть убийцей религиозного чувства простых людей? Так знайте! от имени моих простецов заявляю вам, что никогда и никакой мерзости, и гадости не может быть от останков святых людей, свято хранящихся в течении многих сот лет и ничего другого не источающих от себя, как только исцеление недужным, успокоение страждущим и скорбящим, и душевный мир всем с верой притекающим. Мерзость же и пакость хранится в людях живых-гордых, своевольных, неверующих и как бы эти люди не складны, как бы не красивы были, мерзость берёт своё и через белые зубы из тонких губ выступает эта мерзость в форме кощунственных слов». Моя барыня пришла в сильный гнев и закричала, чтобы я замолчал и не позволял себе оскорблять её, иначе грозила на станции заявить, кому следует, о нанесении ей оскорбления. Я ей ответил, что с полным удовольствием, согласен вместе с ней на станции идти к жандармскому офицеру и объяснить, что сия дама страшно мол оскорбила религиозное чувство нескольких людей на площадке вагона, а я защищал православную святыню. После этого я удалился в вагон, – дама же хотя всю дорогу ехала в одном со мной вагоне, но после описанной сцены, сюда не вернулась; один из мужчин перевёл её в другой вагон, а сам, по прибытии на станцию, забрал её вещи.

Диакон Иоанн Смолин

В Венгрии появилась в прошлом году секта адвентистов. В настоящее время секта эта уже насчитывает здесь значительное число последователей и широко распространилась в гор. Германштадте. Полный титул нового сектантского общества – «Немецкий союз адвентистов седьмого дня». Секта адвентистов возникла в Америке; в Гамбурге находится её «главная агентура» для Европы. Миссионером, с успехом, положившим начало образованию сектантской общины в Трансильвании, называют И. Ф. Гюнергардта, молодого человека не старше 30 лет, дюжего, но с приятными манерами. В последнее время он поселился в Фагараше и сумел очень скоро привлечь к своему учению последователей секты назарян, также лишь недавно появившейся там. Целью своей проповеди Гюнергардт выставляет желание привести слушателей в более глубокому уразумению пророчеств Ветхого и Нового Завета. На самом же деле религиозное учение и культ адвентистов во многом напоминают иудейство. Пение псалмов на собраниях в молитвенном доме, соблюдение ритуала в приготовлении пищи, а также строго соблюдаемое празднование субботы достаточно показывают, какое значение имеет В. Завет в жизни адвентистов. Среди последних имеется уже и в настоящее время не мало немецких семейств, которые вместо воскресенья празднуют субботу и притом так строго, что, по чисто еврейскому обычаю, уже с вечера пятницы прекращают в домах всякую работу, торговлю и даже обращение с деньгами. Проповедник доказывает в своих проповедях, что Иисус Христос праздновал собственно не воскресный, а субботний день, который по Библии, означен был днём покоя, и потому праздновать субботу правильнее, чем следовать позднейшему «произвольному установлению апостолов», которые только для того, чтобы более заметным образом отличить себя от иудеев перенесли день покоя на первый день недели, как день Воскресения Христова. – Последователи этого учения имеются в Германии, Голландии, Австро-Венгрии, Румынии, Болгарии и Сербии. (Kölnische Zeitung).

* * *

Об обстоятельствах появления в южной Венгрии секты баптистов находим некоторые сведения в газете «Times». Город Temesvar, главный город округа Temes, имеет около 40,000 жителей, преимущественно немцев и венгров, по вероисповеданию католиков. Из других национальностей в городе имеется несколько тысяч румын, сербов и евреев, а из других религий и исповеданий – представители греко-восточного и евангелического исповеданий и иудейской религии. С недавнего времени местные власти начали получать почти ежедневно от большего или меньшего числа жителей формальные заявления об их желании оставить прежнюю веру. Здесь были последователи всех исповеданий, не было только евреев. Отказавшись от прежних исповеданий, эти лица присоединяются к баптистам, нынешний пастор которых распространяет своё учение с большим успехом. – Секта назарян, по сообщению той же газеты, также делает постоянные успехи в названном городе, хотя число назарян здесь ещё меньше пока числа баптистов.

– Кардинал Рамполла уведомил представителя России при Ватикане, что папа выдаст placet на сооружение русской церкви, которая будет построена на суммы, пожертвованные русским правительством, русской колонией в Риме и несколькими русскими богачами, из которых один предложил около миллиона рублей. В состав русской особой комиссии по сооружению церкви, как сообщает «Свет», входят член Петербургской Академии Художеств, один инженер-полковник, два гражданские инженера и настоятель церкви русского посольства при Квиринале отец Климент.

– В Петербург приедут из Англии священнослужители для изучения русского церковного дела; часть их отправится в Москву и пробудет несколько месяцев в Троицко-Сергиевской лавре.

– Св. Синодом признано, что воспроизведение посредством фонографа на публичных представлениях колокольного звона, духовных песнопений и духовных чтений не должно быть допускаемо.