Глава X. Каноническое право и российская правовая система

1. Место канонического права в развитии российской правовой системы. 2. Взаимоотношения Церкви и государства. Канонические принципы взаимоотношений Церкви и государства. 3. Реализация религиозных прав и свобод. Религиозные объединения: религиозные группы и организации. Свобода совести и военная служба. Образование.

Православное церковное право – важнейшая составляющая фундамента, на котором сформировалась российская правовая система. Его влияние на национальный правопорядок было значительным в течение практически всей российской истории. В настоящее время каноническое право является действующей нормативно-регулятивной системой в рамках Русской Православной Церкви – одной из влиятельнейших организаций нашего общества.

Следует учесть, что каноническое право есть сочетание правового и морального регулирования. В современных условиях усложняющаяся социальная действительность требует от права усиления его регулятивного потенциала. Так, опыт успешного взаимодействия права и морали в рамках канонического свода может быть использован для формирования комплексного нормативного воздействия на общественные отношения в сфере светской правовой системы.

Исследователь Е. П. Гаранова подчеркивает, что «деятельность Церкви имеет в основном духовно-нравственную направленность, и нормы канонического права призваны способствовать нравственной жизни членов Церкви. Из этого следуют серьезные различия в задачах светского и церковного права, а также в способах их решения. Например, светское право должно ограждать членов общества от неправильных действий с помощью нормативных актов и системы наказаний. Аналогичным образом каноническое право посредством нормативных актов и системы наказаний способствует защите от неправильных (греховных) действий...»¹⁶².

Христианская Церковь практически всегда живет в той или иной политической и правовой системе. Национальная (поместная) Церковь, даже будучи отделенной от государства, живет в нем не только по церковным законам. Источником права, наряду с собственно церковным законодательством, для Церкви служит и государственное законодательство. В области внешнего права Церкви, т. е. ее правового положения в государстве и гражданском обществе, воля государственной власти является суверенным и единственным законодательным источником. Таким образом, каноническое право принимает характер корпоративного права, нормы которого взаимодействуют с нормами государственного права.

Канонические принципы взаимоотношений Церкви и государства. Чтобы правильнее представить должные отношения между Церковью и государством, надо ясно осознать, что они имеют разную природу и происхождение. Церковь основана непосредственно Самим Богом – Господом Иисусом Христом; богоустановленность же государственной власти опосредована историческим процессом. «Царство Мое не от мира сего», – сказал Господь (Ин. 18:36). «Сей мир» отчасти повинуется Богу, отчасти же автономизирует себя от своего Творца. В той мере, в какой мир не подчиняется Богу, он подчиняется сагане и «во зле лежит» (Ин. 8:44; 5:19).

Цель Церкви – вечное спасение людей, цель государства – их земное благополучие. Церковь единственна и едина, она не ограничена пространственными границами; а государств много, и каждое из них имеет свою территорию. В отношении территориальных масштабов с государством сопоставима Поместная Церковь, которая также имеет свою территорию, но, в отличие от государства, обладающего полным суверенитетом и независимого от других государств, представляет собой лишь часть Вселенской Церкви.

Ввиду отличия природы Церкви от природы государства они прибегают к различным средствам в достижении своих целей. Государство опирается на материальную силу, включая прямое физическое принуждение, Церковь же располагает лишь религиозно-нравственными средствами для духовного руководства своих пасомых и для приобретения новых чад.

Государство, сознающее пределы своей компетенции, не претендует на то, чтобы высказывать авторитетное суждение о вероучительных предметах или о формах богопочитания – о богослужении; равным образом не дело Церкви судить о формах государственного устройства, о мероприятиях правительства с точки зрения их политической целесообразности. Церковь и государство имеют свои отдельные сферы действия, свои особые средства, в принципе они независимы друг от друга.

Однако независимость не носит абсолютного характера. «Церковь не есть царство от мира сего, но она в мире, – писал епископ Никодим, – члены ее должны быть в то же время членами и государства, следовательно, подлежать как церковным, так и гражданским законам». Есть области, которые не могут быть безразличны и для Церкви, и для государства. Прежде всего это общественная нравственность, которая, с одной стороны, имеет отношение к созидаемому Церковью делу спасения людей, с другой – составляет внутреннюю опору прочности государственного правления, а также правовой статус Церкви в государстве.

Позиция Церкви по отношению к коллизиям, могущим возникнуть в данных двух сферах, неодинакова. Церковь непогрешимо проповедует абсолютно истинное учение и преподает людям нравственные заповеди, исходящие от самого Бога. Поэтому она не властна изменить что-либо в своем учении, не властна она и умолкнуть, прекратить проповедование истины, какие бы иные учения ни предписывались или ни распространялись государственными инстанциями. Ради беспрепятственного и внутренне свободного проповедования истины Церковь не раз в истории терпела гонения от врагов Христа. Однако Церковь не прибегала к политическим средствам для своей защиты и не отказывала преследующему ее государству в лояльности. В то же время она учила христиан ни при каких обстоятельствах не повиноваться таким повелениям государственных властей, которые принуждают их к вероотступничеству или греховным деяниям. Церковь утверждала, что она совершенно свободна от государства, а возникающая при этом коллизия разрешается однозначно. Когда иудейский синедрион¹⁶³ хотел воспретить апостолам проповедь учения Христа Спасителя, святые Петр и Иоанн сказали: «Судите, справедливо ли пред Богом – слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4:19). В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» содержится на сей счет такое положение: «Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении».

Она возможна только тогда, когда религиозные права и свободы закреплены в конкретных правовых нормах. Таковыми являются Конституция Российской Федерации, международные акты и международные договоры России, федеральные законы, указы Президента и постановления Правительства РФ, нормативные акты министерств и ведомств, иные локальные акты.

Главная роль принадлежит Конституции Российской Федерации, которая обладает высшей юридической силой, служит документом прямого действия и применяется на всей территории России (ст. 15). Конституция регулирует концептуальные вопросы свободы совести и деятельности религиозных объединений:

в Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (ст. 13);

Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом (ст. 14);

государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии и запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам религиозной принадлежности (ст. 19);

каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (ст. 28);

не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда религиозного превосходства. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них (ст. 29);

каждый имеет право на объединение. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется государством. Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем (ст. 30);

в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод, однако не подлежит ограничению предусмотренное ст. 28 право свободы совести и вероисповедания (ст. 56);

гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой (ст. 59).

В Конституцию введено новое понятие – «религиозная группа», т. е. добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица.

Основной закон, по мнению некоторых религиоведов и правозащитников, также как и прежний, имеет ряд недостатков. Значительно ограничены права религиозных групп по преобразованию их в религиозные организации – 15-летний срок деятельности на соответствующей территории либо подтверждение о вхождении в структуру централизованной религиозной организации. Наличие ряда внутренних противоречий порождает расширительное толкование его отдельных положений, что на практике приводит к нарушению прав граждан и религиозных объединений. Например, основанием для ликвидации религиозной организации, согласно абз. 3 п. 1 ст. 14, могут служить неоднократные или грубые нарушения законодательства. Что понимается под грубыми нарушениями, законодатель не уточняет, а потому каждый правоприменитель толкует их по-своему, что приводит к недоразумениям и конфликтам.

В течение последних десяти лет в Закон несколько раз вносились изменения и дополнения с целью увеличения его эффективности. Сегодня, при всех его недостатках, мы имеем действенное средство регулирования отношений в религиозной сфере.

В российском законодательстве существует более сотни нормативных правовых актов, регламентирующих реализацию права на свободу совести и различные аспекты деятельности религиозных объединений. Некоторые авторы подразделяют данные документы на пять групп.

Первую группу образуют законы и иные правовые акты, непосредственно не относящиеся к регулированию деятельности религиозных объединений, но содержащие нормы, ограничивающие вмешательство государства в их деятельность и обеспечивающие реализацию права на свободу совести и вероисповедания, а также равенство прав граждан независимо от их отношения к религии (федеральные законы о средствах массовой информации, погребении и похоронном деле, рекламе, прокуратуре, внешней разведке, об органах Федеральной службы безопасности и т. д.).

Вторая группа законов регламентирует соблюдение и порядок реализации прав верующих в учреждениях и организациях, имеющих некоторые ограничения для пребывающих там граждан: в воинских частях, местах лишения свободы, больницах (Федеральный закон «О статусе военнослужащих», Уголовно-исполнительный кодекс и др.).

Третью группу составляют законы и иные нормативные акты, регламентирующие порядок осуществления таких видов деятельности религиозных организаций, как образовательная, благотворительная и пр. (Закон РФ «Об образовании», Федеральный закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», утвержденный Правительством РФ «Порядок оказания гуманитарной помощи (содействия) Российской Федерации» и др.).

Четвертую группу образуют законы и иные нормативные акты, регулирующие финансово-хозяйственную деятельность религиозных организаций и их имущественное положение (Гражданский, Налоговый, Земельный кодексы РФ и т. п.).

Пятую группу правовых актов составляют законы, предусматривающие юридическую ответственность за нарушение законодательства о свободе совести (Уголовный кодекс РФ, Кодекс РФ об административных правонарушениях. Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности»)¹⁶⁴.

В соответствии со ст. 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» религиозное объединение с момента государственной регистрации именуется религиозной организацией и приобретает право юридического лица: может иметь в собственности и на иных условиях обособленное имущество, отвечает по своим обязательствам данным имуществом (за исключением предметов религиозного назначения), может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде, должно иметь самостоятельный баланс и т. д. (ст. 3 Федерального закона «О некоммерческих организациях»), т. е. является субъектом права.

В средствах массовой информации, а зачастую и в документах государственных органов, касающихся религиозных вопросов, фигурируют такие понятия, как «секта», «тоталитарная секта», «деструктивный культ» и пр. Подобная терминология допустима в конфессиональной литературе (например, в полемике традиционных конфессий с новыми религиозными движениями), в научных трудах религиоведов при анализе происхождения и развития различных видов религиозных объединений. Однако государственные органы и официальные средства массовой информации обязаны пользоваться только терминологией, принятой в Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Религиозные объединения: религиозные группы и организации. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» указывает следующих два типа религиозных сообществ:

религиозная группа – добровольное объединение граждан РФ, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица (ст. 7). Минимальное и максимальное количество ее участников не ограничено. Помещение и все необходимое для деятельности религиозной группы имущество предоставляется в пользование ее участникам;

религиозная организация – добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории РФ, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, в установленном законом порядке зарегистрированное в качестве юридического лица (ст. 8).

Религиозные организации в зависимости от территориальной сферы деятельности подразделяются на местные и централизованные.

Особенностью образования местной религиозной организации является то, что ее учредителями могут быть не просто граждане России, постоянно и на законных основаниях проживающие на территории Российской Федерации, но проживающие именно в единой местности либо в одном городском или сельском поселении (п. 3 ст. 8).

Следует помнить, что местная религиозная организация (община), независимо от конфессиональной принадлежности, создается только «снизу», т. е. гражданами, а затем для регистрации добровольно входит в состав централизованной религиозной организации, но не может быть навязана ею. Последняя может учредить в качестве религиозной организации лишь руководящий либо координирующий орган, а также профессиональное религиозное образование (семинарию, медресе, академию, университет и т. п.) (п. 6 ст. 8).

Централизованная религиозная организация – организация, состоящая не менее чем из трех местных религиозных организаций. Если они расположены на территории одного субъекта федерации, регистрация производится по решению его территориального органа государственной регистрации. Если же эти три местные религиозные организации расположены на территориях двух и более субъектов федерации, решение о государственной регистрации принимает федеральный орган государственной регистрации.

Порядок регистрации религиозных организаций изложен в федеральных законах «О свободе совести и о религиозных объединениях» и «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей».

Отказ в государственной регистрации религиозной организации возможен, если:

цели и деятельность религиозной организации противоречат Конституции и законодательству Российской Федерации;

создаваемая организация не признана в качестве религиозной;

устав и другие предоставленные документы не соответствуют требованиям законодательства РФ или содержащиеся в них сведения не достоверны;

в Едином государственном реестре юридических лиц ранее зарегистрирована организация с тем же наименованием;

учредитель (учредители) неправомочен.

Перечень таких причин исчерпывающий и не подлежит расширительному толкованию. Отказ по мотивам нецелесообразности создания религиозной организации не допускается (ст. 12). Также не подлежит расширительному толкованию перечень оснований для приостановления деятельности религиозного объединения, ликвидации религиозной организации и запрета на деятельность религиозного объединения в случае нарушения ими законодательства (ст. 14).

Поясним разницу между понятиями «ликвидация» и «запрет на деятельность». Ликвидация означает лишение религиозной организации по решению суда государственной регистрации, т. е. прекращение правоспособности ее как юридического лица, после чего она может продолжать деятельность в качестве религиозной группы.

Запрет на деятельность религиозного объединения может быть осуществлен судом в случае неоднократных или грубых нарушений религиозной организацией или религиозной группой законодательства, а также по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности». Таким образом, запрет полностью прекращает деятельность религиозного объединения и фактически объявляет его вне закона. Продолжение такой деятельности влечет за собой уголовную ответственность участников религиозного объединения.

Отделение религиозных объединений от государства определяет права и условия их деятельности. Согласно этому конституционному принципу государство не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями в соответствии со своими убеждениями, в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит закону (п. 2 ст. 4).

В свою очередь религиозные объединения создаются и осуществляют деятельность в соответствии с собственной иерархической и институционной структурой, выбирают, назначают и заменяют персонал по своим установлениям; не участвуют в выборах в органы государственной власти и в деятельности политических партий и движений (п. 4 ст. 4).

Данная позиция подтверждается и ст. 15 того же Закона: «...религиозные организации действуют в соответствии со своими внутренними установлениями, если они не противоречат законодательству РФ. Государство обязуется уважать внутренние установления религиозных организаций, если эти установления, опять же, не противоречат законодательству».

В п. 6 ст. 4 закон делает важную оговорку: отделение религиозных объединений от государства не влечет за собой ограничений прав их членов. Другими словами, верующие люди, являясь гражданами Российской Федерации, могут участвовать в управлении делами государства либо непосредственно, будучи государственными служащими, либо путем участия в выборах в органы государственной власти и местного самоуправления, в деятельности политических партий, движений и других общественных объединений.

Виды деятельности религиозных объединений весьма разнообразны. Основные из них – религиозные обряды и церемонии. Закон определил перечень мест, где богослужения и иные культовые мероприятия проводятся беспрепятственно, т. е. без дополнительных разрешений: культовые здания, сооружения и относящиеся к ним территории, иные места, предоставленные религиозным организациям для этих целей, места паломничества, учреждения и предприятия религиозных организаций, кладбища и крематории, а также жилые помещения. Последнее весьма важно, поскольку по советскому законодательству, действовавшему до 1990 г., проведение богослужений в жилых помещениях запрещалось и преследовалось в административном и уголовном порядке. (Заметим, что многие государственные служащие, имеющие отношение к религиозным вопросам, сегодня продолжают думать и действовать по-старому, чем нарушают религиозные права граждан.)

Проведение религиозных обрядов в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы Закон ограничил определенным условием: оно возможно по просьбам находящихся в них граждан. На практике для осуществления данных обрядов нужно согласие администрации вышеуказанных учреждений, а в местах содержания под стражей необходимо еще и соблюдение требований уголовно-процессуального законодательства РФ.

Во всех остальных случаях публичные богослужения и другие религиозные обряды и церемонии осуществляются в порядке, установленном Федеральным законом «О собраниях, митингах, демонстрациях и пикетированиях», предусматривающим заблаговременное (не ранее 15 и не позднее 10 дней до дня проведения) уведомление о них местных властей, указание состава участников, места и времени проведения и других сведений, требуемых для обеспечения общественного порядка и безопасности мероприятия.

Для исполнения своей деятельности религиозные организации вправе производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения. Для производства богослужебной литературы и предметов культового назначения религиозные организации имеют исключительное право создавать соответствующие организации.

В целях реализации уставных задач религиозные организации вправе осуществлять благотворительную деятельность, открывать культурно-просветительские организации, образовательные учреждения, средства массовой информации; устанавливать и поддерживать международные связи и контакты.

Для финансового обеспечения уставной деятельности религиозные организации могут самостоятельно осуществлять предпринимательскую деятельность и учреждать собственные предприятия.

Надзор за исполнением законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях в соответствии с Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации» проводят органы прокуратуры.

Контролирует соблюдение религиозными организациями их уставной деятельности Федеральная регистрационная служба или ее территориальный орган.

В российском законодательстве предусмотрена уголовная ответственность за нарушение законодательства о свободе совести и о религиозных объединениях. Уже в Уголовном кодексе РФ 1996 г. был предусмотрен ряд статей, устанавливающих такую ответственность: ст. 4, 63, 105, 111, 112, 117, 136, 148, 239, 244, 282, 282 [1], 282 [2], 357. Подобные вопросы урегулированы и ст. 14, 95, 118, 158 Уголовно-исполнительного кодекса РФ 1997 г.

В Кодексе об административных правонарушениях Российской Федерации 2001 г. предусмотрена ст. 5.26 «Нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях». В ней отмечается, что «воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и свободу вероисповедания, в том числе принятию религиозных или иных убеждений или отказу от них, вступлению в религиозное объединение или выходу из него, влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одного до трех минимальных размеров оплаты труда; на должностных лиц – от трех до восьми минимальных размеров оплаты труда».

Свобода совести и военная служба. Во взаимоотношениях государства и Церкви это очень сложный вопрос. Война и мир, возможность верующему служить в армии и вообще брать в руки оружие, принесение клятвы в воинской присяге – данные богословские и нравственные вопросы всегда стояли перед верующими людьми¹⁶⁵.

Если говорить о Русской Православной Церкви, то она «издревле считала, что воинское служение является особым духовно-нравственным подвигом во имя ближнего, сопряженным со смертельной опасностью и готовностью положить жизнь за Отечество.

Сложившаяся в Русской Православной Церкви богословская трактовка проблем войны, вооруженного насилия и воинского служения способствовала формированию идеологического фундамента государственной военной политики, военно-церковных отношений»¹⁶⁶.

Опуская сложные идеологические споры, идущие в богословской христианской науке о военной службе, можно отметить, что православие традиционно определяет ее как особый вид христианского служения. Церковь и государство всегда уделяли большое внимание духовному состоянию «христолюбивого воинства», для чего содержали в армии и на флоте штат военного духовенства.

22 ноября 1991 г. Верховный Совет РСФСР принял Декларацию прав и свобод человека и гражданина. Ее ст. 15 предоставила каждому гражданину, убеждениям которого противоречит несение военной службы, право ее замены на выполнение альтернативных гражданских обязанностей. Однако данное положение носило сугубо декларативный характер, также как и ст. 59 Конституции РФ 1993 г., которая, хотя и имела прямое действие, но без специального закона не позволяла реально обеспечить призывника альтернативной гражданской службой. Не изменил положения и Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 г., продублировавший вышеуказанное право.

Девятилетний период между вступлением в действие ст. 59 Конституции РФ и принятием закона, регламентирующего прохождение альтернативной гражданской службы, был временем ломки старых представлений о соотношении понятий «человек» и «гражданин», «личность» и «государство», их правах и свободах, в том числе о свободе совести.

Отсутствие закона об альтернативной службе и непонимание, как можно на основании Конституции «откосить» от военной службы, приводило к тому, что призывников либо насильно увозили с призывных комиссий в воинские части, либо привлекали к уголовной ответственности за уклонение от ее несения. В конце концов нашелся некий компромисс, заключавшийся в том, что суды признавали за «отказниками» по убеждениям совести право на такую замену, а военкоматы по решениям судов предоставляли им отсрочку от призыва «до принятия соответствующего закона». И в 2002 г. появился Закон «Об альтернативной гражданской службе», а 1 января 2004 г. он вступил в силу.

Согласно ст. 1 Закона под альтернативной гражданской службой понимается особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемой гражданами взамен военной службы по призыву. Помимо самого Закона, эта трудовая деятельность регулируется Трудовым кодексом РФ.

Закон «Об альтернативной гражданской службе» определил категорию лиц, направляемых для ее прохождения, место, срок, ее организацию и порядок. На альтернативную гражданскую службу направляются граждане мужского пола в возрасте от 18 до 27 лет, не пребывающие в запасе и имеющие право на замену военной службы. Срок такой службы в 1,75 раза превышает срок военной службы и составляет 42 месяца, а для окончивших высшие учебные заведения – 21 месяц. Если гражданин проходит альтернативную гражданскую службу в организациях Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов (МВД, ФСБ и т. п.), срок его службы в 1,5 раза превышает военную службу и составляет 36 месяцев, а для окончивших вузы – 18.

Граждане проходят альтернативную гражданскую службу, как правило, за пределами территорий субъектов федерации, в которых они постоянно проживают. В отдельных случаях они могут быть направлены для прохождения службы в организации, расположенные в регионе их проживания.

Отдельная глава Закона посвящена организации направления граждан на альтернативную гражданскую службу. Гражданин вправе подать заявление о замене военной службы альтернативной до 1 апреля и до 1 октября, т. е. за полгода до призыва. В заявлении он должен обосновать свои убеждения, которые не позволяют ему нести военную службу (ст. 11).

Особое внимание в Законе уделяется порядку прохождения альтернативной гражданской службы, правам и обязанностям граждан, ее проходящих, оплате их труда, социальному страхованию и пенсионному обеспечению, а также ответственности за нарушение законодательства, регулирующего альтернативную гражданскую службу.

Правда, не все верующие разделяют идею невозможности несения военной службы. Большинство конфессий рассматривают исполнение воинского долга в качестве естественной, допускаемой Богом необходимости, а некоторые (например, православие и ислам) – как особый вид служения Богу.

Следует помнить, что в соответствии с п. 2 ст. 14 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» религиозная организация не может призывать своих последователей к отказу от исполнения гражданских обязанностей, к которым относится воинский долг, в противном случае ей грозит ликвидация по решению суда. Право отказаться от военной службы в пользу альтернативной гражданской Конституция предоставляет личности, гражданину и именно он принимает решение, к которому побуждает его совесть. Практика показывает, что из многотысячной армии призывников граждан, изъявивших желание трудиться на альтернативной гражданской службе, десятки.

Верующие, как правило, служат с оружием в руках. Они пользуются правом свободы совести наравне с другими гражданами. Опытные воспитатели в армии знают, что именно такие верующие солдаты и матросы хорошо несут службу, дисциплинированны и патриотичны. Поэтому при проведении воспитательной работы они учитывают религиозный фактор и используют его, не препятствуя, а, наоборот, поощряя военнослужащих интересоваться религией, приглашают священнослужителей, дают возможность солдатам посещать в свободное время богослужения и т. д.

В 1994 г. Министерство обороны РФ и Московская Патриархия подписали Совместное соглашение о сотрудничестве Вооруженных Сил и Русской Православной Церкви. Впоследствии аналогичные договоры с Церковью заключили Министерство внутренних дел, Федеральная пограничная служба, Министерство по чрезвычайным ситуациям, Минатом, Главспецстрой, Главное управление казачьих войск при Президенте РФ и др. Данные соглашения породили множество нареканий со стороны некоторых политиков, усмотревших в них попытку клерикализации армии, а также обративших внимание на неравноправное положение других конфессий.

Несмотря на это, спустя три года министр обороны подписал с Патриархом новое соглашение, значительно расширяющее сферу и формы сотрудничества. В газете «Красная звезда» 29 апреля 1997 г. генерал-майор А. В. Черкасов заявил, что взаимодействие Минобороны с другими религиозными объединениями необходимо осуществлять только через Русскую Православную Церковь, ее Синодальный отдел по связям с Вооруженными Силами и правоохранительными органами¹⁶⁷.

Более того, в ряде военно-учебных заведений стали преподавать богословские предметы. Так, в Военной академии ракетных войск им. Ф. Э. Дзержинского (ныне Военная академия им. Петра Великого) для военнослужащих и членов их семей был создан факультет православной культуры. Подобные факультеты открыли и в учебных заведениях МВД РФ¹⁶⁸.

Как уже говорилось выше, верующие военнослужащие, будучи гражданами России, пользуются всеми правами, предоставляемыми законодательством, в том числе правом на свободу совести. Однако, учитывая специфику военной службы, законодатель в п. 4 ст. 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», говоря об участии военнослужащих в богослужениях и других религиозных обрядах и церемониях, сделал оговорку: «...с учетом требований воинских уставов». Другими словами, если солдат желает в воскресенье пойти в храм на богослужение (или на пятничный намаз в мечеть), но в это время находится на боевом дежурстве или в наряде, он должен подчиниться уставу.

Гарантируя право на исповедание личной веры, государство не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности (п. 2 ст. 4), а должностным лицам органов государственной власти, других государственных органов, в том числе военнослужащим, категорически запрещает использовать служебное положение для формирования того или иного отношения к религии у подчиненных (п. 4 ст. 4).

В Федеральном законе «О статусе военнослужащих» 1998 г. вопросам свободы совести посвящены ст. 8 и 9. Статья 8, например, определяет правовое положение верующих военнослужащих. Последние вправе участвовать в богослужениях и религиозных церемониях только в свободное от военной службы время и только как частные лица. Они не вправе отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии и использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии.

Религиозная символика, религиозная литература и предметы культа применяются военнослужащими индивидуально.

Государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов. Это вытекает из принципа светскости государства и отделения от него религиозных объединений.

Образование. Вопрос об образовании, имеющий давние исторические корни, очень важен во взаимоотношениях Церкви и государства.

Россия, воспринявшая христианство от Византии, переняла и византийскую модель государственно-конфессиональных отношений – так называемую симфонию, основой которой является тесное сотрудничество (почти отождествление) церковной и светской власти. Глава Церкви – император, а она сама – часть государственной организации.

Соответственно с этим формировалось и образование: оно было полностью церковным, школы располагались, как правило, при монастырях, а преподавателями служили священники.

Многие князья, цари, императоры пытались проводить различные реформы образования, но все они осуществлялись в рамках той же системы отношений и преследовали одну цель – обслуживание государственных интересов. Петр I, например, придавал науке и образованию только прикладное значение. Он собирался обучить русских «навигационной науке и солдатскому артикулу, инженерству, артиллерии, рисовать мачтабы, как корабли строятся, боцманству, т. е. осматривать корабли, танцевать, на шпагах биться, на лошадях ездить, экипажеству и механике, ремеслу медному, столярному и судовым строениям, докторскому и врачебному искусству»¹⁶⁹. Очевидно, государь не задавался мыслью о значении науки как нравственно-воспитательного начала, как средства духовного развития человека. Ему было необходимо обучить работников, которые бы реализовали его планы преобразования государства, и он открывал специальные школы «для мореходства, хирургии, цифири» и т. п.

Такой взгляд на образование долго держался у государственных лиц России, несмотря на блестящую и многотрудную деятельность М. В. Ломоносова. В проекте открытия Московского университета Ломоносов ратовал за свободу преподавания, боролся против полицейских методов, мешавших распространению знаний, против духовенства, которое не допускало разумного преподавания и научного образования во имя религии, и даже ругало науку в проповедях.

Екатерина II усвоила философские идеи XVIII столетия и смотрела на образование с точки зрения гуманизма как на способ достижения общественного благоденствия и воспитания народа «в добре и нравственности». Лучшие люди того времени, осознав, что помимо просвещения ума следует заботиться о просвещении сердца, стремились научить питомцев «быть добродеятельными, честными благовоспитанными гражданами». По словам императрицы, «самое надежное средство сделать людей лучшими и спасать от преступлений – это усовершенствование воспитания». Она желала, «чтобы изящным разумом соединялось изящное сердце и умножалось в народе добронравие». Правда, тогда механические занятия, знание и наука отодвигались на второй план, а благородство чувства считалось верхом совершенства в воспитании; в школах старались «утверждать юные сердца в похвальных склонностях», мало обращая внимания на учение и на запас знаний; предполагалось, что «чувством можно перещеголять самых умных и образованных людей»¹⁷⁰.

Внук Екатерины II, ее любимец, Александр I воспитывался швейцарцем Лагарпом и М. Н. Муравьевым именно в духе чувствительности. Учителя развивали в царственном отроке гуманистические философские воззрения, прекрасные чувства и честные стремления. К сожалению, французское влияние преобладало, и воспитатели не поселили в нем особой любви к Родине и не могли передать ему достаточный запас сведений о своем Отечестве. Тем не менее это не помешало ему провести ряд реформ, которые коснулись проблем науки, образования и воспитания.

Непрерывно растущий в условиях разложения феодально-крепостнического строя государственно-бюрократический аппарат нуждался в кадрах, которые неоткуда было брать: в стране безграмотна подавляющая часть населения и ничтожно мало учебных заведений.

Александр I открыл частные типографии, разрешил ввозить и публиковать иностранные сочинения и ноты, издал распоряжение о пропуске без досмотра цензуры иностранных книг для университетов, восстановил опустевшие учебные заведения.

Именно в царствование Александра I началось закладываться серьезное научное образование, скреплялась связь между прикладным обучением Петра Великого и чувственным воспитанием Екатерины II. В России открыли 4 университета, 4 лицея, 58 гимназий, 1000 уездных училищ и ряд народных школ.

Несмотря на неизменность отношений государства и Церкви, реформы Александра I, проникнутые свободным духом, стали светлым явлением в истории русского народного образования.

Что касается сельских школ, то здесь положение особенно не изменилось. Учителя неохотно шли в глухие села, образованием народа занималось только сельское духовенство. Устраняемое правительством от получения высшего и среднего образования, постепенно делавшегося светским, оно в начале XIX в. осталось единственным государственным элементом, хоть сколько-нибудь серьезно заботившимся о школе для народных низов. Заслуги духовенства здесь, на наш взгляд, должны быть оценены историей.

Реформы 60-х гг. (земская, судебная, крестьянская) в меньшей степени коснулись образования, нежели предыдущие. Тем не менее в рамках земской реформы и сюда проникли либеральные идеи.

80-е гг. XIX в. ознаменовались свертыванием либеральных реформ во всех сферах общественной жизни. Убийство Александра II, дальнейшее развитие революционных настроений в массах вызвали со стороны государства и Церкви ужесточение внутренней политики России. Его главным идеологом стал обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, занимавший данный пост с 1880 по 1905 г.

Взгляды Победоносцева на народное образование определялись его крайним религиозным консерватизмом, а также тем, что, по его мнению, сложная политическая ситуация сложилась в результате либеральных реформ 60-х гг. Он полагал, что земская школа, получившая развитие при Александре II, недостаточно внимания уделяла религиозно-нравственному воспитанию личности, ставя на первый план развитие умственных способностей учащихся. Сторонники же церковноприходской школы считали, что начальная школа должна была давать детям не столько общее развитие, сколько воспитывать их «в православном духе». Главную роль школы (начальной и средней) они видели в выполнении функции охранительного учреждения: «содержать людей в строгом подчинении порядку общественной жизни»¹⁷¹.

Идея установить приоритет Церкви в области народного образования занимала К. П. Победоносцева в течение 25 лет его деятельности в качестве обер-прокурора Синода. Он был уверен, что православная школа укрепит национальное и религиозное единство страны и поможет в борьбе с религиозным разномыслием, а также защитит народ от либерализма и радикальных течений. Поэтому программа создания церковноприходской школы – важнейшая идеологическая задача власти.

Разумеется, имели место и другие точки зрения. Здравые люди понимали, что ни общество, ни государство не могут удовлетвориться только церковной школой. Многие политические и общественные деятели полагали, что народная школа должна, прежде всего, служить решению общегосударственных и общегражданских задач. С учетом данного требования Церковь, государство и общество в организации народного образования обязаны действовать совместно.

Однако до отставки К. П. Победоносцева в октябре 1905 г., да и после нее – вплоть до Октябрьского переворота 1917 г. – система народного образования в той или иной степени определялась господствующей идеологией – православием.

Что касалось системы профессионального религиозного образования, то здесь разногласий между российским обществом и государством практически не существовало. Власть уделяла вопросу подготовки духовенства и учительских кадров для церковных школ много внимания. По статистике 1909 и 1913 гг. в России действовало 4 духовных академии, 57 семинарий, 183 духовных училища, в которых обучалось соответственно 870, 20 463 и 30 765 человек¹⁷².

Советская власть радикально изменила государственную политику в области свободы совести и вероисповеданий. Ее правовые акты утвердили светский характер государства и системы образования. Одним из первых таких документов стал Декрет Совета Народных Комиссаров об отделении церкви от государства и школы от церкви 1918 г. Его п. 9 гласил: «Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных верований во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом». Развивая данный пункт, постановление Государственной комиссии по просвещению от 18 февраля 1918 г. «О Советской школе» дополнило его положением о том, что «исполнение каких-либо религиозных обрядов в стенах школы не допускается»¹⁷³.

Конституция РСФСР 1918 г. окончательно закрепила отделение школы от церкви, а постановление ВЦИК и СНК РСФСР 1929 г. «О религиозных объединениях» полностью отменило все остававшиеся немногочисленные религиозные свободы. Запрещалось не только преподавание религиозных дисциплин в учебных заведениях, но и организация внутри религиозных обществ детских, юношеских, женских молитвенных, библейских, литературных, рукодельческих, трудовых, обучающих религий и других собраний, групп, кружков, отделов, а также устройство экскурсий и детских площадок, открытие библиотек и читален. Преподавание религии допускалось исключительно в духовных учебных заведениях, да и то под тотальным контролем властей.

Вплоть до второй половины 80-х гг. XX в. верующих ограничивали в получении высшего образования; на молодых людей, желавших поступить в немногочисленные духовные учебные заведения, оказывалось идеологическое, психологическое и административное давление; распространенной практикой было объяснение подобных желаний психическими заболеваниями со всеми вытекающими последствиями.

Поставив целью полное искоренение религии и понимая, что она воспринимается людьми через воспитание и обучение. Советская власть жестко следила за соблюдением законодательства об отделении школы от церкви и постоянно подтверждала этот принцип в своих высших правовых актах (ст. 124 Конституции 1936 г., ст. 50 Конституции 1978 г.). Постановление же ВЦИК и СНК РСФСР 1929 г., запрещавшее религиозным объединениям буквально все, связанное с обучением религии, просуществовало до 1990 г. и утратило юридическую силу лишь с принятием Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий».

Советское и российское законодательство о свободе совести перестроечного периода не отменило принципа отделения школы от церкви, но значительно расширило сферу возможности религиозного просвещения и образования. Статья 6 Закона СССР от 1 октября 1990 г. «О свободе совести и о религиозных организациях» отменила дискриминационные положения религиозного законодательства 1929 г. в отношении религиозного обучения: «Доступ к различным видам и уровням образования предоставляется гражданам независимо от их отношения к религии. Граждане могут обучаться религиозному вероучению и получать религиозное образование на языке по своему выбору индивидуально или совместно с другими. Религиозные организации, имеющие зарегистрированные в установленном порядке уставы (положения), вправе в соответствии со своими установлениями создавать для религиозного образования детей и взрослых учебные заведения и группы, а также проводить обучение в иных формах, используя для этого принадлежащие или предоставляемые им в пользование помещения».

Духовные учебные заведения, которые могли создаваться религиозными управлениями и центрами независимо от конфессиональной принадлежности, фактически приравнивались по своему статусу к государственным: «Граждане, обучающиеся в очных высших и средних духовных учебных заведениях, пользуются в порядке, установленном для учащихся государственных учебных заведений, правами и льготами по отсрочке прохождения военной службы, налогообложению, включению времени обучения в трудовой стаж» (ст. 11). Приведенная норма, безусловно, была революционной для законодательства советского периода и стала показателем распада коммунистической идеологии, а значит, и государственности.

Вышедший 25 октября 1990 г. Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» еще более расширил права религиозных объединений в сфере образования. Он предоставил право преподавать вероучения, а также осуществлять религиозное воспитание в негосударственных учебных и воспитательных заведениях, частным образом на дому или при религиозном объединении, а также факультативно по желанию граждан представителями религиозных объединений с зарегистрированным уставом в «любых дошкольных и учебных заведениях и организациях» (затем, правда, данное положение значительно ограничили).

Согласно Закону преподавание религиозно-познавательных, религиоведческих и религиозно-философских дисциплин, не сопровождающееся совершением религиозных обрядов и имеющее информативный характер, может входить в учебную программу государственных учебных заведений.

Впервые в российской истории законодательно провозглашено право ребенка на свободу мнения, мысли, совести и религии. Государство «уважает свободу ребенка и его родителей или законных опекунов обеспечивать религиозное и нравственное воспитание ребенка в соответствии с убеждениями по их выбору» (ст. 9).

На протяжении действия Закона (до 1997 г.) его критики упрекали законодателя в предоставлении возможности чрезмерного и неконтролируемого влияния религии на образовательную сферу. Отчасти они были правы. Представители многих конфессий (и не только традиционных) пошли в школы со своими религиозными взглядами, а некоторые – даже с профессионально разработанными программами и учебниками. Например, Церковь Объединения («Ассоциация Святого Духа за Объединение Мирового Христианства»), после встречи в 1990 г. ее основателя и лидера – корейского гражданина Сан Мен Муна – с М. С. Горбачевым, провела ряд семинаров для руководителей государственных органов образования и вузов, на которых предложила изучать в российских школах курс основ нравственного самоусовершенствования учеников, базирующийся на этических учениях мировых религий¹⁷⁴ под названием «Мой мир и я». (На деле же в основе курса лежало учение Сан Мен Муна, изложенное в его книге «Божественный принцип».) На самом высшем уровне он получил разрешение читать предмет в школах ряда регионов России, проводить образовательные семинары для учителей и т. д.

Подобное положение противоречило светскому характеру образования, закрепленному в Конституции и Законе РФ «Об образовании», принятом в 1992 г., в ст. 1 которого говорится: «В государственных, муниципальных образовательных учреждениях, органах управления образованием создание и деятельность организационных структур... религиозных движений и организаций не допускается». Поэтому принятый в сентябре 1997 г. новый Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» несколько сузил и упорядочил деятельность религиозных объединений в образовательных учреждениях. Статья 5 их взаимодействие регламентирует следующим образом: «По просьбе родителей или лиц, их заменяющих, с согласия детей, обучающихся в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, администрация указанных учреждений по согласованию с соответствующим органом местного самоуправления предоставляет религиозной организации возможность обучать детей религии вне рамок образовательной программы». Другими словами, если в школе обучаются несколько детей верующих родителей, последние могут обратиться с просьбой к администрации школы, чтобы священнослужитель определенной конфессии проводил с ними религиозные занятия в помещении школы во внеучебное время. Администрация согласовывает их просьбу с соответствующим органом управления образования. Правда, на практике подобные случаи вызывают непонимание и отторжение со стороны как школы, так и органов управления. Однако это право родителей и их детей, так как в Законе прямо указано, что школа предоставляет (выделено мною. – А. С.) такую возможность. Данному праву по букве и смыслу Закона должна соответствовать обязанность государства реализовать его.

Как и предыдущие, новый Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» разрешает религиозным организациям самим создавать духовные образовательные учреждения как для подготовки своих кадров, так и общеобразовательные.

Закон РФ «Об образовании» не подразделяет образовательные учреждения на духовные и светские. Он, подчеркивая светский характер образования (ст. 2), гарантирует возможность получения образования независимо от отношения к религии (п. 1 ст. 5). Разворачивая тезис Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» о праве на организацию учреждений образования, Закон «Об образовании» регламентирует порядок их создания: в п. 4 ст. 11 религиозные организации внесены в число таких учредителей; ст. 12 относит созданные религиозными организациями негосударственные образовательные учреждения к их юрисдикции; ст. 32 определяет общий для всех порядок регистрации и лицензирования и т. д.

Учреждения профессионального религиозного образования (духовные учебные заведения) принадлежат к категории религиозных организаций (п. 6 ст. 8 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»). Напомним, что если общеобразовательное учреждение (детский сад, школу, колледж, вуз) может учредить любая, даже местная, религиозная организация (п. 3 ст. 5), то правом создания учреждения профессионального религиозного образования Закон наделил лишь централизованные религиозные организации (п. 6 ст. 8).

Являясь религиозной организацией, духовное учебное заведение в силу п. 5 ст. 4 «осуществляет свою деятельность в соответствии со своей собственной иерархической и институционной структурой, выбирает, назначает и заменяет свой персонал согласно своим собственным установлениям». Однако как на образовательное учреждение на него распространяются требования законодательства РФ в области образования (п. 3 ст. 12 Закона «Об образовании»).

Несмотря на право религиозных объединений создавать общеобразовательные учреждения, система российского образования остается светской.

С падением коммунистической идеологии неоднократно возникал вопрос о введении религиозных дисциплин в образовательные программы. Государство и общество, понимая данную необходимость, не могут решить, в каком виде преподавать религию в школе. Некоторые конфессии настойчиво предлагают вводить в программы вероучительный компонент, мотивируя тем, что таким образом дети будут обучаться «духовности». Сторонники преподавания религиозно-познавательных и религиоведческих дисциплин справедливо указывают, что духовность ребенок получает в семье и религиозной общине, а в школе он должен приобретать знания. Трудно с этим не согласиться. Преподавание вероучения одной религии в поликонфессиональной стране неизбежно приводит к напряженности и нестабильности в обществе, что подтверждается историей.

Закон «Об образовании» во исполнение конституционного принципа идеологического многообразия выдвигает общее требование к содержанию образования: «Содержание образования должно содействовать взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами независимо от расовой, национальной, этнической, религиозной и социальной принадлежности, учитывать разнообразие мировоззренческих подходов, способствовать реализации права обучающихся на свободный выбор мнений и убеждений» (п. 4 ст. 14).

Таким образом, соблюдение принципа отделения школы от Церкви при сохранении делового сотрудничества и возможности приобретения объективной информации о религии в общеобразовательном учреждении и получение профессионального религиозного образования в духовном учебном заведении есть наиболее оптимальный путь к гражданскому миру.

Отношение Русской Православной Церкви к светскому образованию выражено в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых 13–14 августа 2000 г. Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в Москве. В них говорится: «Христианская традиция неизменно уважает светское образование. Многие отцы Церкви учились в светских школах и академиях и считали преподаваемые там науки необходимыми для верующего человека. Святитель Василий Великий писал, что „внешние науки не бесполезны» для христианина, который должен заимствовать из них все служащее нравственному совершенствованию и интеллектуальному росту. По мысли святого Григория Богослова, „всякий имеющий ум признает ученость (paideusin – образование) первым для нас благом. И не только эту благороднейшую и нашу ученость, которая... имеет своим предметом одно спасение и красоту умосозерцаемого, но и ученость внешнюю, которой многие христиане по невежеству гнушаются как ненадежной, опасной и удаляющей от Бога"» (XIV.3).

С православной точки зрения желательно, чтобы вся система образования строилась на религиозных началах и христианских ценностях. Тем не менее Церковь, следуя многовековой традиции, уважает светскую школу и готова строить свои взаимоотношения с ней исходя из признания человеческой свободы. При этом она считает недопустимым намеренное навязывание учащимся антирелигиозных и антихристианских идей, утверждение монополии материалистического взгляда на мир. Положение, сложившееся во многих странах в XX в., когда государственные школы были инструментами воинственно-атеистического воспитания, не должно повториться (XIV.1). Церковь призывает к устранению последствий атеистического контроля над системой государственного образования.

К сожалению, и ныне во многих учебных курсах истории недооценивается роль религии в формировании духовного самосознания народов. Церковь постоянно напоминает о том вкладе, который внесло христианство в сокровищницу мировой и национальной культуры. Православные верующие с огорчением воспринимают попытки некритического заимствования учебных стандартов, программ и принципов образования из организаций, известных негативным отношением к христианству вообще или православию в частности. Нельзя игнорировать и опасность проникновения в светскую школу оккультных и неоязыческих влияний, деструктивных сект, под воздействием которых ребенок может быть потерян и для себя, и для семьи, и для общества.

Церковь полагает полезным и необходимым проведение уроков христианского вероучения в светских школах по желанию детей или их родителей, а также в высших учебных заведениях. Священноначалие должно вести с государственной властью диалог, направленный на законодательное и практическое закрепление реализации международно-признанного права верующих семей на получение детьми религиозного образования и воспитания. В этих целях Церковь создает православные общеобразовательные учебные заведения, ожидая, что их поддержит государство.

Школа есть посредник, который передает новым поколениям нравственные ценности, накопленные прежними веками. В данном деле школа и Церковь призваны сотрудничать. Образование, особенно адресованное детям и подросткам, должно не только передавать информацию. Воспитание в юных сердцах устремленности к Истине, подлинного нравственного чувства, любви к ближним, к своему Отечеству, его истории и культуре, обязано стать задачей школы в большей мере, чем преподавание знаний. Церковь стремится содействовать школе в ее воспитательной миссии, ибо от духовного и нравственного облика человека зависит его вечное спасение, а также будущее отдельных наций и всего людского рода¹⁷⁵.

Говоря о международных отношениях Русской Православной Церкви, необходимо осветить такой актуальный аспект, как «глобализация и секуляризм»¹⁷⁶. Именно ему отводится важное значение в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви». Приведем отрывок из них.

«Народы и государства вступают друг с другом в экономические, политические, военные и иные отношения.

В результате государства возникают и исчезают, меняют свои границы, объединяются и разделяются; они также создают или упраздняют различные союзы. В Священном Писании содержатся многочисленные исторические свидетельства о построении международных отношений.

Христианский идеал поведения народа и правительства в сфере международных отношений заключается в „золотом правиле»: „Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12).

Имея в виду вышесказанное, необходимо признать полезность создания межгосударственных союзов, имеющих целью объединение усилий в политической и экономической областях... Приветствуется международное сотрудничество в культурной, научной, просветительской, информационной областях, если оно является равноправным.

В течение XX в. многосторонние межгосударственные соглашения привели к созданию разветвленной системы международного права, обязательного для исполнения в странах, подписавших соответствующие договоренности. Государствами были также образованы международные организации, решения которых обязательны для стран-участниц. Некоторым из этих организаций правительствами передается ряд полномочий, которые касаются экономической, политической и военной деятельности и в значительной степени затрагивают не только международные отношения, но и внутреннюю жизнь народов. Реальностью становится феномен правовой и политической регионализации и глобализации.

С одной стороны, такое развитие межгосударственных отношений способствует активизации торгового, производственного, военного, политического и иного сотрудничества, необходимость которого диктуется естественным усилением международных связей и потребностью в совместном ответе на глобальные вызовы современности. В истории православия есть примеры положительного воздействия Церкви на развитие региональных межгосударственных связей. Международные организации способствуют разрешению различных споров и конфликтов. С другой стороны, нельзя недооценивать опасности расхождений между волей народов и решениями международных организаций. Эти организации могут становиться средствами несправедливого доминирования стран сильных над слабыми, богатых над бедными, технологически и информационно развитых над остальными, практиковать двойные стандарты в области применения международного права в интересах наиболее влиятельных государств.

Все это побуждает Православную Церковь подходить к процессу правовой и политической интернационализации с критической осторожностью, призывая власть имущих как на национальном, так и на международном уровне к сугубой ответственности. Любые решения, связанные с заключением судьбоносных международных договоров, а также с определением позиции стран в рамках деятельности международных организаций, должны приниматься лишь в согласии с волей народа, основанной на полной и объективной информации о сути и последствиях планируемых решений. При проведении политики, связанной с принятием обязывающих международных соглашений и действиями международных организаций, правительства должны отстаивать духовную, культурную и иную самобытность стран и народов, законные интересы государств. В рамках самих международных организаций необходимо обеспечить равенство суверенных государств в доступе к механизмам принятия решений и в праве решающего голоса, в том числе при определении базовых международных стандартов. Конфликтные ситуации и споры надлежит разрешать только при участии и согласии всех сторон, жизненные интересы которых затрагиваются в каждом конкретном случае. Принятие обязывающих решений без согласия государства, на которое эти решения оказывают прямое влияние, представляется возможным лишь в случае агрессии или массового человекоубийства внутри страны.

Памятуя о необходимости духовно-нравственного влияния на действия политических лидеров, соработничества с ними, печалования о нуждах народа и отдельных людей, Церковь вступает в диалог и взаимодействие с международными организациями. В рамках этого процесса она неизменно свидетельствует свою убежденность в абсолютном значении веры и духовного делания для человеческих трудов, решений и установлений.

Глобализация имеет не только политико-правовое, но также экономическое и культурно-информационное измерение. В экономике она связана с возникновением транснациональных корпораций, где сосредоточены значительные материальные и финансовые ресурсы и где трудится огромное количество граждан разных стран. Лица, стоящие во главе международных экономических и финансовых структур, сосредоточивают в своих руках огромную власть, не подконтрольную народам и даже правительствам и не признающую никаких пределов – будь то государственные границы, этническо-культурная идентичность или необходимость сохранения экологической и демографической устойчивости. Подчас они не желают считаться с традициями и религиозными устоями народов, вовлекаемых в осуществление их планов. Церковь не может не беспокоить и практика финансовых спекуляций, стирающая зависимость доходов от затраченного труда. Одной из форм этих спекуляций являются финансовые „пирамиды», крушение которых вызывает широкомасштабные потрясения. В целом подобные изменения в экономике приводят к утрате приоритета труда и человека над капиталом и средствами производства.

В культурно-информационной сфере глобализация обусловлена развитием технологий, облегчающих перемещение людей и предметов, распространение и получение информации. Общества, прежде разделенные расстоянием и границами, а потому по большей части однородные, сегодня с легкостью соприкасаются и становятся поликультурными. Однако данный процесс сопровождается попыткой установления господства богатой элиты над остальными людьми, одних культур и мировоззрений над другими, что особенно нетерпимо в религиозной сфере. В итоге наблюдается стремление представить в качестве единственно возможной универсальную бездуховную культуру, основанную на понимании свободы падшего человека, не ограничивающего себя ни в чем, как абсолютной Ценности и мерила истины. Такое развитие глобализации многими в христианском мире сопоставляется с построением Вавилонской башни.

Признавая неизбежность и естественность процессов глобализации, во многом способствующих общению людей, распространению информации, эффективной производственно-предпринимательской деятельности, Церковь в то же время обращает внимание на внутреннюю противоречивость этих процессов и связанные с ними опасности. Во-первых, глобализация, наряду с изменением привычных способов организации хозяйственных процессов, начинает менять традиционные способы организации общества и осуществления власти. Во-вторых, многие положительные плоды глобализации доступны лишь нациям, составляющим меньшую часть человечества, но имеющим похожие экономические и политические системы. Другие же народы, к которым принадлежит пять шестых населения планеты, оказываются выброшенными на обочину мировой цивилизации. Они попадают в долговую зависимость от финансистов немногих промышленно развитых стран и не могут создать достойные условия существования. Среди их населения растут недовольство и разочарование.

Церковь ставит вопрос о всестороннем контроле за транснациональными корпорациями и за процессами, происходящими в финансовом секторе экономики. Такой контроль, целью которого должно стать подчинение любой предпринимательской и финансовой деятельности интересам человека и народа, должен осуществляться через использование всех механизмов, доступных обществу и государству.

Духовной и культурной экспансии, чреватой тотальной унификацией, необходимо противопоставить совместные усилия Церкви, государственных структур, гражданского общества и международных организаций ради утверждения в мире подлинно равноправного взаимообразного культурного и информационного обмена, соединенного с защитой самобытности наций и других человеческих сообществ. Одним из способов достижения этого может стать обеспечение доступа стран и народов к базовым технологическим ресурсам, дающим возможность глобального распространения и получения информации. Церковь напоминает о том, что многие национальные культуры имеют христианские корни, и последователи Христовы призваны способствовать укреплению взаимосвязанности веры с культурным наследием народов, решительно противостоя явлениям антикультуры и коммерциализации информационно-творческого пространства.

В целом вызов глобализации требует от современного общества достойного ответа, основанного на заботе о сохранении мирной и достойной жизни для всех людей в сочетании со стремлением к их духовному совершенству. Помимо сего, необходимо достичь такого мироустройства, которое строилось бы на началах справедливости и равенства людей перед Богом, исключало бы подавление их воли национальными или глобальными центрами политического, экономического и информационного влияния.

Современная международно-правовая система основывается на приоритете интересов земной жизни человека и человеческих сообществ перед религиозными ценностями (особенно в случаях, когда первые и вторые вступают в конфликт). Такой же приоритет закреплен в национальном законодательстве многих стран. Нередко он заложен в принципах регламентации различных форм деятельности органов власти, построения государственной образовательной системы и так далее. Многие влиятельные общественные механизмы используют этот принцип в открытом противостоянии вере и Церкви, нацеленном на их вытеснении из общественной жизни. Эти явления создают общую картину секуляризации жизни государства и общества.

Уважая мировоззренческий выбор нерелигиозных людей и их право влиять на общественные процессы, Церковь в то же время не может положительно воспринимать такое устроение миропорядка, при котором в центр всего ставится помраченная грехом человеческая личность. Именно поэтому, неизменно сохраняя открытой возможность сотрудничества с людьми нерелигиозных убеждений, Церковь стремится к утверждению христианских ценностей в процессе принятия важнейших общественных решений как на национальном, так и на международном уровне. Она добивается признания легитимности религиозного мировоззрения как основания для общественно значимых деяний (в том числе государственных) и как существенного фактора, которые должны влиять на формирование (изменение) международного права на деятельность международных организаций».