Тема 3. Мученики

Второй лик святых, который мы будем изучать, – это мученики. И по времени, и по своему «вкладу» в дело евангельской проповеди, они являются продолжателями свв. апостолов.

Мученичество – это одно из главных и неопровержимых доказательств истинности веры Христовой. Огромнейшее число христиан разного общественного положения, возраста, пола, национальностей жертвовало всем: имуществом, положением, семьей, самой жизнью, чтобы подтвердить незыблемость веры как всецелого сознания близости и соприсутствия Живого Бога, всецелой уверенности в том, что Христос воистину «смертию смерть попрал». Поэтому подвиг мученичества является центральным духовным явлением в христианстве и наиболее полным и всеобъемлющим выражением истинности евангельского благовестия.

Материалов по этой теме достаточно много. Публикуются подборки святоотеческих цитат о мученичестве, пишутся статьи и доклады, в которых делаются попытки дать богословское осмысление этого подвига. Наша задача – постараться систематизировать некоторые из таких материалов. Тема «Мученики» состоит из разделов:

1. Содержание подвига мученичества.

2. Обзор истории мученичества.

3. Почитание мучеников.

· Почитание мучеников в первые века христианства. Мученические акты и мартирологи.

· Канонизация новомучеников и исповедников Российских.

4. Приложения к теме: подробные сведения о мучениках, упоминаемых в лекционном курсе.

Мученики, как уже говорилось, являются древнейшим разрядом святых. В греческом языке их подвиг обозначается словом «мартири́а» – «свидетельство» о каком-либо факте или событии в области права, истории или религии («Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» – Втор.5:20; см. также: Пс.88:35–38; Ис.8:16 и др.).

Русский перевод этого слова как «мученичество» имеет особый смысловой оттенок – свидетельство об истине страданиями за веру. Это понятие можно встретить, например, при описании ветхозаветного мученичества во время гонений Антиоха Епифана (2Мак.6–7).

В Новом Завете оно преимущественно означает мученическое свидетельство о Христе, о непреходящей радости быть с Ним, пребывать верным Ему даже до смерти, чтобы получить венец жизни (ср.: Откр.2:10).

Полнота свидетельства об истине – в Личности и подвиге Господа Иисуса Христа, Который Сам сказал Пилату: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине» (Ин.18:37). «Меня прославляет Отец Мой, – говорил Спаситель иудеям, – ... и если скажу, что не знаю Его, то буду подобный вам лжец». (Ин.8:54–55) В Откровении Иоанна Богослова Христос назван «Свидетелем верным и истинным» (Откр.3:14).

По Своем Вознесении Господь оставил во свидетельство о Себе святых апостолов: «вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян.1:8). Вся жизнь апостолов действительно была свидетельством о Христе, подвигом веры и исповедничества. Они не раз и сами называли себя свидетелями: «Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели» (Деян.2:32), ср. Деян.3:15; 1Пет.5:1; и др. «Видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его» – писал апостол Иоанн Богослов о происходившем на Голгофе (Ин.19:35). На место Иуды Матфий мог быть избран именно потому, что он был свидетелем жизни и Воскресения Христова (Деян.1:21–22). Свидетелем Своим называет Господь апостола Павла: «Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе» (Деян.26:16).

Апостол Павел в книге Деяний называет свидетелем первомученика Стефана (Деян.22:20). С его подвига открывается новый период исповедания истинной веры, когда свидетельство о ней становится подлинным мученичеством. Окончательная трансформация смысла слов «свидетель» и «свидетельство» в «мученик» и «мученичество» происходит в Откровении св. Иоанна Богослова. Эту книгу вообще называют «книгой мучеников». В ней воздается слава мученикам, победившим диавола «кровью Агнца и словом свидетельства своего», не возлюбившим «души своей даже до смерти» (Откр.12:11) ²³⁷.

Важно понять, что мученичество «отнюдь не было изобретением человеческим, или последствием одного человеческого произволения: оно было даром Божиим человечеству, и потому было сверхъестественно, как и святый апостол Павел сказал: Вам даровася еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати (Флп.1:29)» (свт. Игнатий Брянчанинов) ²³⁸.

Свой сверхъестественный подвиг мученики не могли совершить без благодати Божией. «Первоначально предоставлялось им явить свое произволение; но по приятии ими первых мук, нисходила к ним помощь Свыше, соделывала для них муки и смерть за Христа вожделенными». Страдания за Христа становились для них началом вечных райских радостей ²³⁹.

Засвидетельствовав своей добровольной смертью за веру силу данной им благодати, превратившей страдания в радость, мученики тем самым свидетельствуют о победе Христа над смертью и о своем усыновлении Христу, т. е. о реальности Царствия Небесного, достигнутого ими в мученичестве ²⁴⁰. Принятием страданий и смерти мученик утверждает, что царство смерти кончилось, и восторжествовала жизнь. Подвиг мученичества является доказательством самого главного положения христианства – победы Христа над смертью, Его воскресения из мертвых. Это свидетельство уверенности в превосходстве подлинной жизни во Христе и со Христом над жизнью этого мира, уверенности в том, что Христос воистину «смертию смерть попрал» ²⁴¹. В этом смысле «мученичество есть продолжение апостольского служения в мире» (В.В. Болотов). Вместе с тем мученичество – это последование Христу в Его искупительных страданиях ²⁴².

Эти два аспекта мученичества в полной мере проявляются уже в подвиге первого христианского мученика, архидиакона Стефана. На суде синедриона он, «воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян.7:55–56). Так Стефан засвидетельствовал о Царстве Небесном, открывшемся для него во время и вследствие его подвига. Мученическая смерть Стефана напоминает смерть Спасителя. Когда святого побивали каменьями, он «воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил» (Деян.7:60). Стефан фактически повторил то, что сказал при Распятии Сам Христос: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.23:34). Так в своем мученичестве Стефан следует путем Христа ²⁴³.

Мученичество не было только внешним следованием подвигу Христа. Святитель Игнатий подчеркивает, что мученики страдали «как члены Христа» и приводит пример подвига св. мученицы Фелицитаты. Накануне родов она за исповедание веры была заключена в темницу и там разрешилась от бремени. Во время трудных родов она не могла удержаться от крика, и один из стражей ей сказал: «Ты так кричишь теперь: что ж с тобою будет, когда тебя предадут зверям на снедение?». Святая мученица ответила ему: «Теперь страдаю я; но тогда Другой во мне будет страдать за меня, потому что я страдаю за Него» ²⁴⁴. И Савлу, гонителю христиан, Господь говорит: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?... Я Иисус, Которого ты гонишь» (Деян.9:4–5). Господь не отделяет Себя от гонимых за имя Его, и мученики ощущают свое единство со Христом, принимающим на Себя их муки. Мученичество понимается ими как жертвенное приобщение Христу, а значит, Его Воскресению и Жизни Вечной.

Страдания за веру воспринимались мучениками и как средство очищения своей греховности. Образцом покаяния ветхозаветных страдальцев является молитва благочестивых отроков в печи. «Истиною и судом навел еси сия вся на ны, грех ради наших, – исповедовали они. – Яко согрешихом, и беззаконновахом... и заповедей Твоих не послушахом» (Дан.3:28–30). И новозаветные мученики пребывали в покаянии в то время, «как благодать доказывала их избрание и святость явными знамениями». Так, святой мученик Тимофей, говоривший мучителям, что в нем обитает Дух Иисуса Христа и что ангелы Божии присутствуют при его страданиях и укрепляют его, убеждал свою юную супругу Мавру принять мученический подвиг такими словами: «Оставим кратковременное, иди, о Мавра! со мною на этот прекрасный подвиг, за который мы сподобимся принять от Спасителя нашего, Бога, венцы, и Он простит нам все согрешения наши, когда мы добровольно предадим себя на смерть за Него (курсив наш. – Е.Н.)». Мавра, исполнившись Святого Духа, исповедала Христа и была предана палачам. Когда у нее были исторгнуты все волосы, она сказала мучителю – игемону: «Ныне узнала я, игемон, что Христос мой усвоил меня Себе, не помянув греха моего, ...состоявшего в том, что я... украсила мои волосы на обольщение моего блаженного мужа». Благодарила она и за отсечение пальцев, которыми «возлагала на себя суетные украшения», и за ввержение в котел с кипящей водой, которое называла омовением грехов, соделанных в мире, «чистым сердцем приступлю к Богу моему». Так блаженная Мавра совершала многотрудный подвиг мученичества, признавая его очищением своей греховности. Тимофей и Мавра окончили свою жизнь, будучи распяты на крестах друг напротив друга. Перед кончиной св. мученица Мавра сказала предстоявшему народу: «Братья и сестры! памятуйте, что мы поступали по-человечески, живя между человеками; также, что мы совершили после этого дело Божие, будучи рабами Бога... И вы, живя сообразно естеству человеческому, потщитесь совершить и то, что угодно Богу, да получите прощение грехов (курсив наш. – Е.Н.) и примете венцы...» ²⁴⁵.

Мысль о мученичестве как средстве очищения грехов можно встретить также в послании к Римлянам сщмч. Игнатия Богоносца, написанном накануне его мученического подвига: «пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым (курсив наш. – Е.Н.) хлебом Христовым» (гл.4) ²⁴⁶. Встречается она и в церковных песнопениях, где страдания мучеников сравниваются с очищением золота в огне: «Искусившеся яко злато во огни мученицы всем муками, светлейте всякаго злата в любви божественней явишася» ²⁴⁷.

Еще один аспект мученического подвига – это его жертвенный характер, прообразом чего были ветхозаветные жертвы. «Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу» (Еф.5:2). И св. ап. Павел незадолго до своей мученической кончины пишет: «Я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало» (2Тим.4:6). Авва Дорофей поясняет, что святые мученики – это «жертвы одушевленные, всесожжения словесные, заколения совершенные Богу» ²⁴⁸, так как «всесожжением называется то, когда овцу или всего вола сожигают без остатка, как сказано в законе... Так святые мученики всецело принесли себя в жертву Богу, и не только самих себя, но и то, что было их, и то, что было у них» (Поучение 21) ²⁴⁹. Мученичество прямо называется жертвоприношением и в богослужебных песнопениях: «Агница твоя, Иисусе...., зовет Тебе...яко жертву непорочную приими мя с любовию пожершуюся Тебе...» (общий тропарь мученице) ²⁵⁰, «Еже и на судищи ваше исповедание святии, демонов оплева силу... темже и главам усекаемым, взываете: да будет, Господи, жертва душ наших благоприятна пред Тобою» ²⁵¹.

В первые века христианства именно мученичество более всего способствовало распространению Церкви, и в этом плане оно тоже является продолжением апостольского служения. «Плоть предающе ранам и горчайшыя муки терпяще, и нужную [насильственную. – Е.Н.] смерть, мученицы всехвальнии... Христа проповедающе единаго Бога и Владыку» ²⁵². Мученический подвиг архидиакона Стефана стал началом первого гонения на Церковь. Бежавшие от преследования христиане несли слово о Христе за пределы Иерусалима. Мученичество Стефана косвенно подготовило и обращение апостола Павла (Деян.22:20). Из двенадцати апостолов все, кроме Иоанна Богослова, закончили жизнь мученическим подвигом. Вплоть до Миланского эдикта 313 г. мученичество, как сильнейшее свидетельство истинности христианства, было одной из основ его распространения ²⁵³.

Истоки христианского мученичества находятся в мученичестве ветхозаветном. Священное Предание Церкви содержит память о мученической кончине большинства пророков, в том числе великих пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила. Их мученичество неотделимо от Креста Христова, Сам Христос ставит Себя в эту чреду ветхозаветных страстотерпцев. «Мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день, потому что не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима» (Лк.13:33). «Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши: сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы. Потому и премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят, да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира, от крови Авеля до крови Захарии, убитого между жертвенником и храмом» (Лк.11:47–51).

Неотделим от Креста Христова и подвиг семерых мучеников Маккавеев с их матерью Соломонией и старцем – наставником Елеазаром, память которых Православная Церковь чтит 1 августа ²⁵⁵. В их страданиях видим черты грядущего христианского мученичества: святые выражают единодушное убеждение в том, что «...Царьмира воскресит умерших за Его законы для жизни вечной» (2Мак.7:9). В службе мученикам Маккавеям прямо говорится, что они «муки претерпеша за Христа Бога» (канон, песнь 3), «желающе быти со Христом...течение страданий неуклонным помыслом преидосте» (канон, песнь 5). Гимнографы обращаются к ним: «блаженнии Христовы страдальцы» (канон, песнь 3), «страстотерпцы Христовы» (канон, песнь 4), «прежде мучеников превелии мученицы» (кондак).

Апостол Павел, называя Маккавеев, пророков и других мучеников Ветхого Завета «свидетелями» (Евр.12:1), поясняет, что они умерли в ожидании обещанного Мессии – Христа, в Котором они, вместе с христианскими мучениками, получат воскресение и вечную жизнь: «другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу, были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались вмилотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления... Ивее сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства. Посему и мы, имея вокруг себя! такое облако свидетелей... с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест...» (Евр.11:36–37,39,40; 12:1–2). В этих словах очень ясно выражена связь ветхозаветного и новозаветного мученичества с подвигом Начальника и Совершителя нашей веры. Крест Христов соединяет всех пострадавших за веру в Спасителя, независимо от того, когда они жили – до Его прихода, или после.

История новозаветного мученичества начинается с евангельского повествования о Христе. Именно Он, Основатель всех видов христианского подвига, был первым новозаветным Мучеником.

«Господь наш, – пишет св. Димитрий Ростовский,– приняв на Себя человеческое естество...прошел чины всех святых». И нигде не воспринял Он по человечеству ту славу, которую имел у Отца «прежде бытия мира» (Ин.17:5), как только в мученическом чине. Свт. Димитрий объясняет, что Христос был пророком, «ибо пророчествовал о пленении Иерусалима и предсказал Страшный Судный день, но прославился не в пророческом чине»; был и апостолом, ибо «проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие (Лк.8:1)», но прославился не в апостольском чине; был пустынник и постник «Поведен был духом в пустыню» (Лк.4:1) сорок дней постился, «но ни в пустынническом, и ни в постническом чине Он не прославился». Христос был чудотворцем, изгонял бесов, исцелял слепых, хромых, расслабленных и воскрешал мертвых, «однако не говорит Он, что был прославлен в этом чине». Когда же после Тайной Вечери Спаситель готовился к мученичеству, вступал на этот путь, только тогда Он сказал ученикам: «Ныне прославился Сын Человеческий». И после крестных страданий, явившись по Воскресении Луке и Клеопе, Господь говорил: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк.24:26). «Смотри, – восклицает свт. Димитрий,– как высоко было величие мученической чести, что даже Самому Христу через мученичество подобало войти в славу Свою» ²⁵⁶.

В Евангелии есть указания и на природу гонений: с одной стороны – неприятие христианства политической системой того времени, с другой – неприятие его приверженцами иудаизма. Эти причины в той или иной степени имели все последующие гонения: христиан преследовали или по религиозным, или политическим соображениям ²⁵⁷.

Первые мученики из христиан появились в апостольский период. Их смерть была результатом преследования со стороны иудеев, смотревших на христиан как на опасную секту и обвинявших их в богохульстве ²⁵⁸. Римские власти в этот период христиан не преследуют, не отличая их от иудеев (иудаизм же был в Риме дозволенной – licita – религией) ²⁵⁹.

О гонениях со стороны иудеев не раз упоминается в книге Деяний Апостольских. С 37 года римские власти расширили права царя Ирода Агриппы, внука Ирода Великого. Он получил возможность начать гонения на христиан в целях завоевания популярности среди иудеев. Жертвой этого гонения пал ап. Иаков Зеведеев, брат Иоанна Богослова. Та же участь грозила и св. ап. Петру, но он чудом был освобожден из темницы (Деян.12:1–18). Известно, что иудеи несколько раз пытались предать ап. Павла на суд римским властям, однако, эти власти отказывались осуждать апостола, поскольку рассматривали выдвигаемые против него обвинения как религиозные споры внутри иудаизма, в которые они не желали вмешиваться (Деян.18:12–17). Более того, эти власти не дали иудеям убить ап. Павла во время мятежа в Иерусалиме в 58 или 59 г. (Деян.23:12–29) и отправили его, как римского гражданина, в Рим, на суд кесаря (Деян.26:30–31). В 62 году, воспользовавшись смертью римского правителя в Иудее Феста, первосвященник Анан приказал убить св. апостола Иакова Праведного , брата Господня, первого епископа Иерусалимской Церкви. Анан требовал, чтобы Иаков с кровли Иерусалимского храма признал христианство заблуждением. Но Иаков произнес исповедание веры, за что был сброшен с кровли и добит камнями. За этот самовольный поступок царь Агриппа лишил Анана первосвященнического звания. Все это свидетельствует о том, что римские власти первое время даже пытались как-то сдержать гонителей.

Преследования христиан со стороны римского государства начинаются со времен императора Нерона (54–68 гг.). В истории этих гонений различают три периода.

Римляне смотрели на религию как на одну из государственных функций. Из этих соображений они оставляли покоренным народам их богов, мирно уживавшихся с римским пантеоном. Иудеи, как и все прочие народы, также получили свободу вероисповедания, хотя их религия отрицала все другие. Преступлением считалось принятие и распространение «недозволенных религий», к числу которых относили не только христианство, но и некоторые тайные восточные культы. [Ювеналий, митр. Крутицкий и Коломенский. Об отношении Церкви к подвигу мученичества...С.99]. Дозволенной религией христианство провозгласил эдикт императора Галерия 311 г.

К первому периоду относятся гонения при Нероне в 64 г. и гонения при Домициане (81–96). Гонение при Нероне было непродолжительным и охватило не все области Римской империи. Но в историю Церкви оно вошло как одно из самых страшных, по-видимому, по причине своей внезапности и неподготовленности христиан. Среди мучеников этого гонения – святые апостолы Петр и Павел ²⁶⁰ . Но в этот период римская власть еще не рассматривает христианство как особую враждебную ей религию. При Нероне христиан преследуют, возложив на них вину за римский пожар. При Домициане они подвергаются гонениям как иудеи, не декларирующие своего иудейства и отказывающиеся платить «иудейский налог» ²⁶¹. Согласно церковной истории Евсевия, среди многочисленных мучеников этого гонения выделяется Климента , жена консулария Флавия, которая была сожжена за свою веру в 95 году. К этому времени Предание относит и ссылку на о. Патмос св. апостола Иоанна Богослова ²⁶².

Распространение христианства в разных слоях римского общества (далеко за пределы иудейской общины) заставляет римские власти осознать, что они имеют дело с особой религией, враждебной, по их представлениям, как римскому государственному строю, так и традиционным культурным ценностям римского общества. С этого времени начинается преследование христиан как религиозной общины.

Важнейшим документом для этого второго периода гонений является известная переписка римского наместника в Вифинии Плиния Младшего с императором Траяном (98–117). Траян пишет о правомерности преследования христиан «за самое имя», т. е. за одну принадлежность к христианской общине ²⁶³. Однако император указывает, что нет необходимости «выискивать» христиан, они подвергаются суду и казни лишь в том случае, когда кто-то выдвигает против них обвинение. Траян также пишет, что «тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, т. е. помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и были под подозрением». На этих принципах – с теми или иными отклонениями – и основывались гонения на христиан во второй период ²⁶⁴.

При Траяне в числе многих претерпели мученическую смерть св. Климент, папа Римский , св. Игнатий Богоносец , еп. Антиохийский (107 или 116 г.) и еп. Иерусалимский Симеон , 120-летний старец, сын Клеопы, преемник по кафедре св. ап. Иакова. Праведного (ок.109 г.).

Около 137 года при императоре Адриане (117–138) пострадали юные девы Вера, Надежда и Любовь. Их мать, мученица София, присутствовала при пытках, укрепляла дочерей в подвиге и терпении до смерти. Император разрешил Софии взять тела дочерей, желая продлить ее душевные мучения. Святая София с честью погребла тела своих детей, три дня сидела у их могилы и потом скончалась там же от перенесенных сердечных страданий.

На второй период гонений приходится мученичество таких святых, как еп. Поликарп Смирнский († ок.156 г.) и Иустин Философ († ок.165 г.). Известный церковный историк Евсевий сообщает, что в царствование Марка Аврелия (161–180) были сильные гонения в Лионе и Вьенне. Подробнее о них можно прочитать в приложении к этому разделу курса.

При императоре Септимии Севере (196–211 г.) пострадал св. Ириней , еп. Лионский (202 г.). Особенно замечательны своим мужеством были мученики Карфагенской области, где гонения были сильнее, чем в других местах. Так, молодая мать благородного происхождения Фивия Перпетуя (память 1 февраля), несмотря на мольбы отца и любовь к ребенку, объявила себя христианской и погибла в цирке от голодных зверей. Та же участь постигла ее рабыню Фелицитату , рожавшую в темнице, и ее мужа Ревоката (†202).

Периоды гонений сменялись сравнительно спокойными временами. Накануне третьего периода гонений Церковь около тридцати лет жила почти без преследований. За эти годы христианство настолько широко распространилось по Римской империи, что практически в каждом городе существовала крупная община. Новую веру принимали богатые и знатные граждане, народные массы стали к ней менее враждебны, некоторые императоры даже были благосклонны к христианству. Тем не менее, в империи существовали силы, желавшие решительного его истребления ²⁶⁵.

Очевидно, что вспышки гонений были обусловлены не только политическими причинами. Священномученик Киприан Карфагенский, живший в тот период, разъясняет, что наступление гонений после мира не случайно, преследования имеют духовную причину и духовную цель. Суждения этого святителя для нас особенно ценны, поскольку он и сам увенчал свой жизненный подвиг мученической кончиной.

«Господь хотел испытать Свою семью, – пишет священномученик Киприан, – и так как продолжительный мир повредил учение, преданное нам Свыше, то сам небесный Промысл восстановил лежащую и, если можно так выразиться, почти спящую веру». По его словам, в тот спокойный период значительно повредилась нравственность христиан: все стали заботиться о приумножении своего имущества, «забыв о том, как поступали верующие при апостолах и как всегда поступать должны». «Не заметно стало в священниках искреннего благочестия, в служителях – чистой веры, в делах – милосердия, в нравах – благочиния. Мужчины обезобразили свою бороду, женщины нарумянили лица... Заключают супружеские союзы с неверными... С гордой надменностью презирают предстоятелей Церкви, ядовитыми устами клевещут друг на друга, упорной ненавистью производят взаимные раздоры...». «Чего же претерпеть не заслуживали мы за такие грехи, когда еще прежде, в предостережение наше, высказано было следующее Божественное определение: аще оставят закон Мой и в судьбах Моих не пойдут; аще оправдания Моя осквернят и заповедей Моих не сохранят: посещу жезлом беззакония их и ранами неправды их (Пс.88:31–33)?» – вопрошает священномученик. И продолжает: «Мы... презрев веления Господни, сделали нашими грехами то, что для исправления преступления и для Божественного испытания потребовались более жестокие средства» ²⁶⁶.

Третий период гонений начинается с правления императора Декия (249–251) и продолжается вплоть до Миланского эдикта 313 г. В изданном Декием эдикте изменяется юридическая формула преследования христиан. Преследование христиан теперь вменялось в обязанность правительственным чиновникам, т. е. становилось не результатом инициативы частного обвинителя, а государственной политикой. Целью гонений была, однако, не столько казнь христиан, сколько принуждение их к отречению. Для этого применялись изощренные пытки, однако выдержавшие их не всегда подвергались казни. Поэтому гонения данного периода наряду с мучениками дают множество исповедников ²⁶⁷.

Тогда же появились целые группы так называемых отпавших. Их появление было естественным следствием того оскудения веры, о котором писал сщмч. Киприан. По форме отречения отпавшие делились на несколько групп: приносившие жертву курения изображению императора; покупатели подложных свидетельств о том, что они якобы приносили жертву; дававшие ложные показания в протоколах ²⁶⁸.

Святитель Киприан описывает, как легко некоторые члены Церкви отрекались от веры. «Они не дожидались даже, чтобы идти, по крайней мере, тогда, когда их схватят; отречься, когда будут спрашивать. Многие...даже не оставили для себя видимого предлога, будто они приносили жертву идолам по принуждению. Охотно (сами. – Е. Н.) бегут...как будто они рады представившемуся случаю... Сколь многим правители делали там отсрочку по причине наступившего вечера и сколь многие просили даже, чтобы не отсрочивали их пагубы!»... Для многих недостаточно еще было собственной пагубы... «<они> взаимно предлагали друг другу испить смерть из смертоносного сосуда. Притом для совершенной полноты преступления даже младенцы, принесенные или привлеченные руками родителей...утратили то, что получили вскоре после своего рождения... И увы! Нет справедливой и верной причины, которая оправдывала бы такое преступление» ²⁶⁹.

Эта картина многочисленных отречений еще более оттеняет величие подвига тех, кто, не страшась смерти, сохранил верность Христу. В третий период преследованию подвергались прежде всего предстоятели Церквей. Тогда пострадали сщмч. Киприан Карфагенский (258 г.), папа Сикст Римский с диаконом Лаврентием (261 г.), Фиатирский епископ Карп , Антиохийский епископ Вавила, Александрийский епископ Александр . К третьему периоду относится подвиг св. мч. Трифона .

Преследования, как и прежде, чередовались с временами почти полной терпимости. Например, эдикт императора Галлена (260–268) предоставил предстоятелям Церквей свободно заниматься религиозной деятельностью.

Наиболее жестокие гонения третьего периода приходятся на конец царствования Диоклетиана (284–305) и последующие годы ²⁷⁰.

Гонения эти начались с войска. В 298 году вышел указ, предписывающий всем войскам совершить жертвоприношения. В результате начался массовый уход христиан с военной службы. В Тингисе (Африка) воин Марцел , когда до него дошла очередь принести жертвоприношение, сбросил с себя оружие и отказался служить императору. Он был казнен. Соправитель Диоклетиана Максимиан приказал истребить целый легион воинов, отказавшихся принести жертвы. Это так называемый Фиваидский (Фиванский) легион, возглавляемый св. Марцием ²⁷¹ . (По другим источникам, среди военачальников этого легиона на первом месте назван св. Маврикий). См. Приложение к теме 3.

В 303–304 гг. издается ряд эдиктов, лишающих христиан всяких гражданских прав, предписывающих заключать в тюрьму всех представителей клира и требовать от них отказа от христианства через принесение жертв. Последний эдикт 304 г. предписывал всех вообще христиан повсеместно принуждать к принесению жертв, добиваясь этого любыми пытками.

Мученичество в эти годы было массовым, но в разных провинциях преследования производились с различной интенсивностью. Наиболее жестокими гонения были на востоке империи ²⁷². Так, в Никомидии (Малая Азия) в праздник Рожества Христова 303 г. Максимиан велел сжечь до 20 тыс. христиан (память Никомидийских мучеников 28 декабря). Исключение составляли Британия, Галлия и Испания, которыми управлял благоволивший к христианам кесарь Констанций Хлор, отец Константина Великого ²⁷³. К периоду гонений Максимиана относится подвиг святых мучеников Адриана и Наталии . Адриан был замучен в Никомидии Вифинской на глазах у супруги. После казни мужа Наталья скончалась, изнуренная душевными страданиями.

Гонения со стороны римских властей прекращаются после издания в 311 г. эдикта, в котором христианство признается дозволенной религией, и в полной мере после Миланского эдикта 313 г., провозгласившего полную веротерпимость ²⁷⁴.

Но история мученичества на этом не закончилась. Слова св. ап. Павла о том, что «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2Тим.3:12) продолжали подтверждаться и в последующие века. Христиане претерпевали гонения от самых разных преследователей: еретиков, язычников, атеистов, вероотступников. Большей частью гонения были обусловлены религиозными причинами.

В империи были случаи мученичества от рук раскольников новациан (сщмч. Ипатий Гангрский, Малая Азия, †326, память 31 марта) ²⁷⁵.

Борьбу с христианством вел император Юлиан Отступник (361–363), пытавшийся возродить в империи язычество. Но Юлиан «знал христианство изнутри и поэтому был убежден, что худшим оружием против него было бы гонение, сделавшее из “галилеян” мучеников» ²⁷⁶. Преследования при нем не носили официального и массового характера, не были систематическим уничтожением христиан, совершались эпизодически и, образно говоря, в порядке самосуда. Тем не менее, и в его царствование церковный календарь пополняется новыми именами мучеников.

К царствованию Юлиана относится подвиг очень почитаемого на Руси св. мч. Иоанна Воина (30 июля). Он служил в войске Юлиана и наряду с другими был послан преследовать христиан. Оставаясь по наружному виду как бы гонителем, святой Иоанн на деле оказывал гонимым христианам большую помощь: тех, которые были схвачены, – освобождал, других предупреждал о грозящей им опасности, содействовал их побегу, за что был посажен императором в темницу. Когда в 363 году Юлиан был убит на войне с персами, св. Иоанн вышел на свободу и посвятил свою жизнь служению ближним, жил в святости и чистоте. Несмотря на мирную кончину (он умер в глубокой старости), св. Иоанн Воин причислен к лику мучеников за свое необычайное милосердие, за те мучения сердца, которые он испытывал, сострадая несчастным.

Среди мучеников периода правления Юлиана Отступника – сщмч. Кириак, епископ Иерусалимский , престарелый иудей по имени Иуда, сообщивший св. царице Елене, что Животворящий Крест находится под языческим храмом богини Венеры на холме, над пещерой Гроба Господня. Иуда обратился ко Христу вместе со многими свидетелями воскресения мертвеца от прикосновения к нему Креста Господня и крестился с именем Кириак. После отсечения руки и других пыток он был брошен в кипящий котел по личному приказу Юлиана, когда тот прибыл в Иерусалим во время похода на персов. Память св. Кириака 28 октября.

Порфирий Эфесский, мученик из лицедеев (15 сентября), выступая перед Юлианом, кощунственно изображал на сцене Таинство Крещения и внезапно обратился, исповедал себя христианином и тут же после пыток был казнен (Эфес, 361 г.).

В правление Юлиана Отступника пострадали также сщмч. Василий , пресв. Анкирский (22 марта), исповедница диаконисса Поплин Антиохийская (9 октября), мч. воин Максим Антиохийский (5 сентября), Вакх (6 мая), Иоанн Врач и Евул (6 марта), исповедники Евгений и Макарий (19 февр.), мч. Артемий Антиохийский (20 октября) и др.

Преследовали христиан императошл-ариане Констанций II (337–361) и Валент (364–378), а также арианствуюшие готы ²⁷⁷ .

Ревностный защитник Православия свт. Афанасий Александрийский (память 18 января) был гоним имп. Констанцием.

В 370 г. при императоре Валенте. были потоплены в зажженном корабле св. мученики Урван, Феодор, Медимн и др. (около 70–80 человек) из церковного клира (память 5 и 29 сентября). В царствование этого императора пострадали от ариан свв. исповедники Эдесские (до 80 человек, память 25 сентября), в числе которых епископы Евлогий и Протоген.

Среди готов христианство стало проповедоваться в начале IV века. Первый епископ готов – Улфил (возглавлял кафедру 40 лет, с 348 по 388 гг.). Он составил готскую азбуку и перевел Священное Писание на готский язык. Позднее, после 376 года, под влиянием императора Валента Улфил стал распространять среди готов арианство.

В числе первых готских христиан, еще не зараженных арианством, – мч. Савва Готский, благочестивый мирянин, после продолжительных истязаний утопленный в реке своими единоплеменниками – язычниками ок.372 (память 15 апреля). В царствование арианина Валента около 375 г. пострадали 26 готских мучеников, в числе которых княгиня Гаафа (она была побита камнями) и княжна Дуклида . Память готских мучеников 26 марта. В 586 г. по приказанию короля вестготов арианина Леовигильда был казнен его сын, царевич готский мч. Ерминингельд (память 1 ноября).

За пределами Римской империи самыми жестокими гонителями были персы (IV–V века). Христианство стало проникать в Персию со II века, и к началу IV века там существовала уже значительная община. В период правления династии Сассанидов стали предприниматься попытки возродить древнюю религию Зороастра. Вдохновителями гонений были близкие к правительству маги – зороастрийцы. Особенно жестокие гонения были при царе Сапоре II Великом (310–381), Ездигерде (399–420), Бехраме V (420–438).

Восточная Церковь почитает память более 1500 персидских мучеников , из которых по именам известны только около 60. Среди них – 9 епископов Персидских: Авда (31 марта), Акепсим (3 ноября), Иоанн и Нирса и Саверий (20 ноября), Иоанн (1 ноября), Садок (20 февраля), Симеон (17 апреля), Дисан (9 апреля), пресвитеры Авделай и Анания , (17 апреля), диаконы ( Авдигсий и Азадан , 10 апреля), миряне, в том числе свв. Иона и Варахисия и др. (28 марта), сын царя Савория мч. Дада (29 сентября) и др.

В 1-й половине VI века (523 г.) в Аравии от рук царя Дунаана, исповедавшего иудаизм, пострадало множество христиан из племени гомиритов (савеев), в числе которых был св. мученик Арефа , 95-летний старец, воевода и князь г. Награна, находившегося на побережье Аравийского залива. Память св. мч. Арефы и с ним 4299 наджранских мучеников совершается 24 октября.

Следующие по времени гонения – это преследования православных еретиками монофилитами (VII век) и иконоборцами (VIII–IX века).

Чистоту Православия перед монофилитами отстаивали св. папа Мартин Исповедник (†655, 14 апреля) и прп. Максим Исповедник (†662, 21 января). Папа Мартин умер от голода в ссылке; прп. Максим претерпевал неправедный суд и ссылки уже будучи 82-летним старцем подвергся жестоким пыткам и поруганиям, усекновению правой руки и языка. См. Приложение к теме 3.

В 730 г. при императоре – иконоборце Льве Исавре пострадали мученики Иулиан, Маркиан , патрикия Мария и др. (9 августа). Ко времени его правления относится подвиг св. преподобномученицы девицы Феодосии (29 мая).

28 ноября – память прмч. и исповедника Стефана Нового и многих других, пострадавших за свв. иконы при Константине Копрониме в 767 году.

Неустрашимым защитником иконопочитания был прп. исповедник Феодор Студит (11 ноября). При императоре Льве Армянине (813–820) прп. Феодор после страшных пыток около 7 лет находился в заточении, где его избивали и томили голодом.

Императоры Лев Армянин, а затем Феофил (829–842) много лет преследовали ревностных защитников иконопочитания свв. братьев прпп. Феодора и Феофана (известного творца канонов, в конце жизни ставшего митрополитом Никейским). По приказу Феофила на лицах братьев были вырезаны оскорбительные стихи, поэтому св. исповедники известны как Феодор и Феофан Начертанные (память 11 ноября и 27 декабря). В общей сложности они были гонимы иконоборцами более 20 лет (817–842). Сведения о них см. в приложении к теме. В правление имп. Феофила пострадали исповедники прп. Лазарь писе ц (17 ноября) и Георгий с женою Ириною и чадами (13 мая).

В X веке появились мученики и в нашем отечестве. Еще до Крещения Руси в 983 г. от рук язычников приняли мученическую смерть варяги Феодор и его юный сын Иоанн (память 12 июля). Их кончина поразила будущего крестителя Руси, Киевского князя Владимира, тогда еще язычника. Возможно, это событие явилось одной из причин его обращения. Впоследствии, уже став христианином, на месте гибели св. Феодора и варяга Иоанна он воздвиг Десятинную церковь.

Сыновья св. кн. Владимира свв. Борис и Глеб (†1015, память 24 июля) канонизированы как страстотерпцы. Святые князья не были мучениками за веру в прямом смысле слова, они приняли мученическую кончину от рук брата по политическим причинам. Но Церковь не делает различия между смертью за Христа и смертью в последовании Христу. Господь «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп.2:8). «Яко Бог, Он всем правил, – пишет святитель Феофан Затворник, – и жизни Своей течение мог направлять Сам, но Он отрекся от Своей власти и смиренно принимал все случившееся и подчинялся тому... И тому даже не противился, когда подошла смерть, и притом такая униженная... Смерть подходила обычным сплетением замыслов и волей человеческих. Он это видел..., но ничему не воспротивился и добровольно принял смерть... Послушлив же во всем Он был не злобе людской, а определениям Бога, в Троице поклоняемого, выражаемым волею Отца Небесного» ²⁷⁸. В этих словах, пожалуй, как нельзя более точно выражена суть подвига страстотерпцев: подобно Христу, они со смирением принимали смерть, приходящую к ним от «замыслов и волей человеческих» как выражение «воли Отца Небесного» и послушно покорялись этой воле. К страстотерпцам домонгольского периода причисляют также вел. кн. Игоря Киевского (†1147, память 5 июня и 19 сентября) и св. вел. кн. Андрея Боголюбского (†1174, 4 июля). См. Приложение к теме 3.

К домонгольскому периоду относится также мученичество св. Евстратия Печерского (†1097, 28 марта), пленного инока, распятого на кресте в день Святой Пасхи его хозяином иудеем. Его подвиг «сугубо венчался» от Бога: «прежде бо воздержанием плоть умертвив» св. Евстратий, «последовал...Христу, нося крест» монашеского подвижничества, «последи же и сам на крест вознесен быв и в ребра прободен» ²⁷⁹ уже в прямом смысле сподобился последовать Крестным Страданиям Спасителя. Еще один мученик – инок этого периода – сщмч. Кукша Печерский (†1113, 27 августа), был убит язычниками вятичами, среди которых проповедовал Евангелие.

От рук язычников – монголов пострадали св. князья Михаил Черниговский и боярин Феодор (†1245), Василько Ростовский (†1238), Роман Рязанский (†1270) и др. Святой князь Михаил Тверской (†1318), погибший в Орде в результате политической интриги, канонизирован как страстотерпец. См. Приложение к теме 3.

В то время, когда Русь переживала первые десятилетия татаро-монгольского ига, в Византии православные претерпевали гонения от униатов. В правление императора – униата Михаила Палеолога (1259–1282) особенно пострадали афонские монахи, не желавшие принимать унию, – преподобномученики Ватопедские (4 января), Зографские (10 октября), Корейские (5 декабря) и Иверские (13 мая). См. Приложение к теме 3.

В XIV в., через несколько лет после Куликовской битвы, к сонму мучеников были причислены сербские воины, погибшие во время знаменитой битвы на Косовом поле (15 июня 1389). Событие это явилось ключевым моментом духовной истории Сербии. Благоверному князю Лазарю накануне битвы с огромным турецким войском был предложен выбор – либо мученическая кончина в бою, Царство Небесное и обетование, что сербский народ до скончания веков будет стоять в Православии, либо победа над турками. Лазарь выбрал первое, и войско поддержало этот выбор. Так был заключен Косовский Завет, в котором сербский народ предпочел вечное – временному, небесное – земному. Поэтому гибель 77-тысячного войска вместе со св. кн. Лазарем всегда рассматривалась сербами как духовная победа. О Косовском Завете православные сербы помнят и сейчас. Подробнее об этом см. в Приложении к теме. В день Косовской битвы 15/28 июня празднуется не только память св. мученика князя Лазаря и всех павших на Косовом поле в 1389 г., но с ними всех сербских мучеников и новомучеников.

В ХV–ХIХ веках гонениям подвергались христиане, жившие на территории Османской империи. В историю христианства они вошли под именем балканских новомученико в ²⁸⁰ .

Особое место среди них занимают христиане, принявшие ислам, раскаявшиеся и пожелавшие смыть кровью грех отречения от Христа. Описание такого рода подвига занимает значительное место в Афонском патерике ²⁸¹. В житиях преподобномучеников, пострадавших от турецких властей, много общего. Будущие святые в силу различных обстоятельств принимают ислам, затем раскаиваются, уходят на Афон, после суровых монашеских подвигов возвращаются в города и принимают мученическую кончину. В патерике подчеркивается добровольное искание прежними отступниками мученической смерти. Но делают они это не самовольно, а по благословению опытных старцев. И в течение всего времени их подвига, до самой мученической кончины, на Святой горе возносятся за них молитвы, дабы Господь укрепил их. См. Приложение к теме 3.

На Руси в период с XV по XIX вв. мучеников было немного. Нередко гонителями были лица, формально считающиеся христианами. При Иване Грозном претерпели мученическую кончину митр. Московский Филипп (9 января) и преподобный Корнилий Псково-Печерский (20 февраля) ²⁸². Святой Патриарх Ермоген (†1612, память 17 февраля и 5 октября) был замучен поляками и изменниками – боярами в Смутное время. Мученическая кончина сщмч. Иосифа , митрополита Астраханского (†1672, 11 мая), на совести казаков Степана Разина.

Особой любовью и почитанием на Руси были окружены убиенные дети – страстотерпцы, жертвенная смерть которых была соединена с детской невинностью. Это 12-летний Артемий Веркольский (†1545, 20 октября), 10-летний царевич Димитрий (†1591, 15 мая), 6-летний Гавриил Слуцкий Белостокский (†1690, 11 апреля) и др. См. Приложение к теме 3.

Были на Руси и мученики, в прямом смысле слова претерпевшие страдания за веру.

Мученической кончиной увенчали свои миссионерские труды епископы, продолжавшие дело свт. Стефана Пермского. Это священномученики Герасим (†1430) и Питирим (†1456) Великопермские . Память этих святителей 29 января.

Мч. Иоанн Казанский (†1529, 24 января) умер после жестоких истязаний, которые перенес от татар за отказ принять ислам. В 1552 году своими единоплеменниками – мусульманами были замучены крещеные татары – свв. мчч. Петр и Стефан Казанские (24 марта). В Константинополе от турок – мусульман за исповедание христианства пострадали св. мч. Павел Русский (†1683, 6 апреля) и прмч. Пахомий (†1730, 7 мая). Отказался принять ислам и прославился добродетельной жизнью в турецком плену исповедник Иоанн Русский (†1730, 27 мая).

За отказ принять католичество в 1472 году были утоплены в проруби священномученик Исидор пресвитер и с ним 72 мученика Юрьевских (8 января). Прмч. Афанасий Брестский (†1648, 5 сентября) пострадал от иезуитов за ревностную защиту Православия после заключения Брестской унии 1596 г.

Огромное число мучеников дал христианскому миру XX век. В его начале жертвами националистического движения ихэтуаней стали 222 православных китайских мученика , убитых во время так называемого «боксерского восстания» (1900 г.). В числе жертв восстания были не только иностранные проповедники и специалисты, но и китайские чиновники, солдаты и офицеры, крестьяне. Особой жестокостью отличались восставшие при убийствах китайцев, исповедующих учение Христа. Подворье Русской православной миссии было превращено в пепелище. Ихэтуани убивали всех без разбору – женщин, детей, стариков; подвергали свои жертвы пыткам. Ночь с 10 на 11 июня (ст. ст.) 1900 г. вошла в историю под названием «Варфоломеевская ночь Бэйпина» (так до 1949 г. именовался Пекин). Тела многих мучеников были сброшены в старинный колодец на территории Российской духовной миссии. В 1902 году китайские мученики были прославлены Русской Церковью в лике местночтимых святых (память 11/24 июня). См. Приложение к теме 3.

После Октябрьской революции 1917 года на Русскую Православную Церковь обрушились гонения. Собор святых мучеников стал пополняться новомучениками и исповедниками Российскими.

Гонения на христианство в России, как и в Римской империи, были обусловлены неприятием Православия политической системой страны. Новая государственная власть, провозгласившая основой своей идеологии материализм и атеизм, а своей целью – достижение всеобщего счастья через максимальное материальное, благополучие, рассматривала Церковь, носительницу совсем иных идеалов, как препятствие к осуществлению этой цели. Христиане, как и во времена Римской империи, не желали изменять своих религиозных принципов, ценность которых для атеистов (как и для язычников) была непонятна. Этим верующие автоматически навлекали на себя обвинение в противлении общественному строю, делались виновными во всех бедствиях государства, объявлялись носителями устаревших идей, враждебных всему «общечеловеческому» и «прогрессивному». В древности, как известно, существовал культ римского императора, и советская власть, обустраивая новое безрелигиозное государство, по необходимости должна была вернуться к языческой системе ценностей и «обожествить» саму себя, так что не только противление, но и недостаточное усердие в почитании этой власти и ее вождя расценивалось как контрреволюция, антисоветская деятельность.

К особенностям гонений на христиан в России можно отнести тот факт, что гонителями одновременно выступали и правительство, и народ (та его часть, которая разорвала свою связь с Церковью). Кроме того, гонения были не эпизодическими, а повсеместными и жестокими, а временами чрезвычайно жестокими. Положение христиан в России было гораздо хуже положения первых христиан и в том смысле, что древние язычники не стремились вторгаться во внутреннюю жизнь самой Церкви, для них это было неважно. В России же гонителями были вчерашние христиане, сведущие в ее реалиях: они оказались способны не только предпринять шаги к физическому уничтожению Церкви, но и организовать массу церковных расколов, чтобы развалить Церковь изнутри. Атеизм был обязательной составляющей «морального облика» советского человека. Стать руководящим работником правительственного или партийного аппарата человеку верующему было просто невозможно, в то время как в Римской империи тайные (а иногда и явные) христиане занимали высокие посты в армии и в руководстве страны.

В эпоху гонений в Римской империи отречение от Христа могло принести человеку оправдание перед лицом государства. Отречение сохраняло жизнь, имущество, а иногда сулило еще большие жизненные блага. История свидетельствует, что в древности гонители нередко стремились «облегчить» отступление: чтобы объявить, что обвинение в принадлежности к христианству не подтвердилось, от христианина не всегда требовали публичного отречения и принесения жертвы идолам, иногда достаточно было только шепнуть на ухо, что он признает императора и богов.

В России во время гонений отречение требовалось публичное, с хулой на Церковь. Впоследствии отступники нередко оказывались в тех же лагерях и тюрьмах, расстреливались на тех же полигонах, что и истинные чада Церкви. Кроме того, в России христиан часто убивали без суда, а если судили, то обвиняли не в принадлежности Церкви, а в политических или уголовных преступлениях. В период массовых гонений 1930-х годов даже отречение от веры со стороны арестованного едва ли могло избавить его от расправы.

Все эти особенности в значительной степени определяют те трудности, с которыми приходится сталкиваться при решении вопроса о канонизации тех или иных подвижников и страдальцев за веру (см. ниже).

Во время Второй мировой войны от гонителей – католиков (членов фашистской партии усташей) и коммунистов пострадали сербские новомученики .

Сразу после оккупации Югославии фашистами в апреле 1941 года возникла Независимая Хорватская республика католиков – хорватов во главе с профашистски настроенным Анте Павеличем. В его планы входило полное и окончательное истребление православных сербов в своей «державе». Часть из них предполагалось уничтожить физически, часть – изгнать, часть – обратить в католичество. Но иногда после насильственного перекрещивания сербской деревни хорватскими ксендзами ее население все равно сразу же уничтожалось. В стране было создано около десятка концлагерей, в самом известном среди них – Ясеноваце, по указанию Павелича было замучено 700 тыс. православных сербов. Всего в Сербии от рук усташей погибло не менее 800 тыс. православных сербов. Преступления хорватов во время войны были столь велики, что даже гитлеровцы пытались их сдержать. Официального осуждения этих действий со стороны Ватикана не было. Более того, осенью 1998 г. римский папа Иоанн Павел II приезжал в столицу Хорватии Загреб для беатификации главы хорватских католиков в годы войны Алоиза Степинца, морально замешанного в преступлениях усташского режима.

Среди святых мучеников, погибших от рук усташей, – сщмч. Петр, митр. Дабробоснийский; сщмч. Досифей, митр. Загребский; сщмч. Платон, еп. Банялукский; сщмч. Савва, еп. Горнокарловацкий.

Множество православных сербов погибло от рук коммунистов. Их лидером был Иосип Броз Тито. Он появился на политической арене как глава партизанского движения против немцев и воевал на два фронта: с фашистами и с партизанами из сербов – монархистоб. Среди преступлений коммунистов против православных сербов следует назвать одно, совершенное в мае 1945 года, уже по окончании войны. Тогда было зверски убито 13 священников и около 20 тыс. человек православной молодежи. Их тела были сброшены в яму Понор у Мелевины. Это преступление по жестокости превосходит преступления усташей и фашистов. Придя к власти при поддержке Англии и Америки, коммунисты способствовали сокрытию фактов геноцида усташей в отношении православного населения страны. Было запрещено распространять информацию об этом; ямы, в которых мученически погибли сотни и тысячи жертв, были забетонированы ²⁸⁴.

За годы войны от рук коммунистов пострадало почти две трети черногорского духовенства. Возглавляет их собор сщмч. Иоаткий, митр. Черногорско-Приморский .

Совершенно особой формой мученического подвига является добровольное лишение себя жизни ради сохранения целомудрия.

В древности этот подвиг понесла св. мч. Пелагия, 15-летняя девушка из знатного рода, жившая в царствование Диоклетиана в Антиохии Сирийской (†303, память 8 октября). Она была ученицей священномученика Лукиана , пресвитера Антиохийского (15 октября). Воины, посланные арестовать св. Пелагию как христианку, окружили ее дом. Святая умолила их подождать, пока она переоденется, вошла в свою комнату и стала усердно просить Бога не быть отданной в руки воинов, но отойти к Нему жертвою непорочною и чистою. После сего она оделась в лучшие свои одежды и бросилась с верху дома, предав дух свой Богу.

Подвиг этот нуждается в особом комментарии, потому что на первый взгляд он представляет собой самоубийство, которое однозначно осуждается Церковью. Для его правильного понимания воспользуемся двумя похвальными словами свт. Иоанна Златоуста св. мученице Пелагии Антиохийской. Прежде всего обратим внимание на слова святителя о том, что «из мужей никто никогда не решался на что-либо подобное, но все они следовали в судилище и там показывали свое мужество; а жены, по природе более доступные оскорблениям, придумали для себя такой род кончины» ²⁸⁵.

«Она была готова и к мучениям, и к пыткам, и ко всякого рода наказаниями, – пишет святитель о мученице Пелагии,– но боялась, чтобы не потерять венца девства... Если бы можно было и сохранить девство, и получить венцы мученичества, то она не отказалась бы идти в судилище» ²⁸⁶.

Святитель подчеркивает, что подвиг св. Пелагии велик тем, что она избрала страдания прежде, чем начала испытывать муки от палачей. «Когда чувство уже притупилось от разнообразных мучений, то и смерть кажется уже не страшной, но некоторым освобождением и отдохновением от налегающих бедствий; а для той, которая еще не испытала ничего подобного, имеет тело еще неповрежденное и еще не чувствует никакой боли, нужно много решимости и мужества, чтобы насильственной смертью лишить себя настоящей жизни. Таким образом, если ты удивляешься терпению тех, то подивись и ее мужеству; и если ты изумляешься выносливости тех, то изумись и ее отваге, что она решилась на такую смерть» ²⁸⁷.

Далее святитель утверждает, что «это было делом не человеческой природы, большую часть внесло мановение Божие». Святая мученица «имела советником своим Иисуса. Он был при ней, Он касался ее сердца, Он ободрял ее душу, Он один прогонял страх. Впрочем, Он делал это не без причины, но потому, что сама мученица предварительно сделала себя достойной Его помощи». Со своей стороны девушка сделала все: оказала «готовность, присутствие духа, мужество, желание, решимость, поспешность, ревность» ²⁸⁸.

«А что все это пришло к концу, это зависело от Божией помощи и вышнего благоволения» ²⁸⁹. Святитель Иоанн Златоуст доказывает благоволение Божие к мученице Пелагии успешностью ее дела: и тем, что у нее хватило решимости совершить задуманное, и тем, что она в результате действительно лишилась жизни, а не оказалась лишь искалеченной, тогда как очень многие, падая с высоты, не разбиваются насмерть. Однако «Бог не попустил случиться ничему подобному, но повелел душе тотчас оставить тело, приняв ее, как уже довольно подвизавшуюся и совершившую все» ²⁹⁰. Смерть св. Пелагии «была следствием не естественного падения, а повеления Божия» ²⁹¹, ведь она и «просила о том, чтобы после самого падения Он повелел душе выйти из тела» ²⁹².

Поступок св. Пелагии всего через год повторила одна благочестивая мать, св. мученица Домнина . По свидетельству святителя Иоанна Златоуста, составившего ей похвальное слово, она утопилась вместе с дочерьми Виринеей и Проскудией, чтобы сохранить их от поруганий (304 г., память свв. мучениц 4 октября).

На Руси так же, как св. Пелагия, в 1237 году поступила св. Евпраксия Рязанская (21 декабря). А в XX веке, в годы Второй мировой войны этот подвиг повторила 17-летняя сербская девушка, св. мч. Яглика Пиеская. См. Приложение.

Некоторые мученики после перенесенных ими страданий продолжали какое-то время жить и почили в мире. Так, сщмч. Григорий Великий , просветитель Армении (†335, память 30 сентября), претерпел мучения, на 14 лет был брошен в ров с тиной, наполненный змеями, потом стал епископом, крестил армян и соседние племена, а перед кончиной удалился на безмолвие в пустыню. Мирная кончина была у св. 9-летней мученицы Василисы Никомидийской (3 сентября, гонения Диоклетиана), мученика Феодора Антиохийского (23 ноября, пострадал при Юлиане Отступнике), сщмч. Феодота , еп. Киринийского (2 марта, его страдания прекратились с воцарением Константина Великого) и других святых мучеников.

В лике святых мучеников, как видим, христиане прославлены за различные виды страданий. Объединяют их внутренние побуждения к подвигу, что они шли на эти страдания добровольно, в спокойной и радостной готовности претерпеть их ради Христа или за Его заповеди. Ими двигала всепобеждающая вера в победу, одержанную Христом над смертью, вера в превосходство подлинной жизни с Ним и в Нем над жизнью этого видимого мира, образ которого проходит (1Кор.7:31) ²⁹³.

Почитание мучеников, как мы уже говорили, появилось в древнейшие времена. По свидетельству «Мученичества Поликарпа (Смирнского)», ежегодно в день смерти мученика ²⁹⁴ верующие собирались на его могиле, служили Литургию и раздавали милостыню нищим ²⁹⁵. Евхаристия совершалась с особым чином благодарения за мученика. На торжествах читались также деяния о его страданиях, и потому самим житиям мучеников на Востоке было усвоено название «пролог», то есть вступительное чтение или «синаксарь» – чтение на торжественных собраниях. На Западе жития назывались legenda, то есть подлежащее прочтению ²⁹⁶. Празднования могли включать также трапезу поминовения. К III веку такой порядок был уже всеобщим.

Над могилами мучеников возводились постройки, в которых, или рядом с которыми, и совершалось поминовение. Одной из моделей для этих построек служили позднеиудаистические поминальные здания на могилах пророков. После прекращения гонений строительство таких зданий получило дальнейшее развитие. К мавзолею, в котором хранились мощи, часто пристраивалась церковь.

В результате места христианских погребений становились центром церковной жизни, могилы мучеников – почитаемой святыней. Это принципиально изменило позднеантичное мировосприятие, в котором город живых и город мертвых были разделены непроходимой гранью. Как место социального бытия воспринимался только «город живых», кладбища располагались за городской чертой. Переворот в сознании стал особенно радикальным, когда мощи мучеников начали переносить в города. Вокруг святых мощей располагались обычные захоронения, поскольку погребение рядом с мучеником рассматривалось как средство получить его заступничество ²⁹⁷.

Наряду с мучениками в Церкви почитались также исповедники – исповедавшие веру во Христа, претерпевшие истязания, заключение или ссылку, но умершие естественной смертью. «Мучеником, – писал свт. Иоанн Златоуст,– делает не только смерть, но душевное расположение; не за конец дела, но и за намерение часто сплетаются венцы мученичества» ²⁹⁸.

Но между мучениками и исповедниками было различие. Принявшие смерть ради Христа вносились в списки святых без какого-либо исследования их жизни, в силу подвига – очищения мученической кровью. А исповедники, по свидетельству сщмч. Киприана Карфагенского, делились на два класса. Умиравшие вскоре после перенесенных ими страданий приравнивались к мученикам. А прожившие после мучений более или менее долго могли быть причтены к лику святых только в том случае, если и последующую жизнь они провели праведно (см.: Послания сщмч. Киприана 5,3; 6,4–6; 27,2).

Из истории Церкви известно, что сщмч. Киприану Карфагенскому пришлось столкнуться с недостойным поведением исповедников. Он предчувствовал это заранее и опасался, как бы исповедники, по немощи человеческой, не возгордились своим подвигом. «Теперь, – писал священномученик во время гонений, – более чем когда-нибудь они должны бояться впасть в сети врага, который охотно нападает на самых сильных, желая отмстить за претерпенное им поражение» ²⁹⁹. Эти опасения подтвердились. Некоторые карфагенские исповедники вскоре присвоили себе право принимать падших в Церковь, не дожидаясь решения епископа и без тщательного разбора обстоятельств отречения. Следствием этого было резкое увеличение числа отпавших, которые рассчитывали таким несложным путем вернуться в Церковь после прекращения гонений. В Карфагене и некоторых африканских провинциях были случаи дерзкого требования падших принять их обратно в Церковь только на основании выданных исповедниками «писем мира» ³⁰⁰.

Но в церковной истории есть и другой пример взаимоотношений исповедников и отпадших. О них мы можем прочитать в послании христиан городов Лиона и Вьенны церквам Асии и Фригии о гонениях 177 г.

В послании сказано, что отпадших держали в тюрьме, как и остальных, и тоже пытали. «В то время отречение было бесполезно, и объявившие себя тем, чем они и были, были посажены как христиане и ни в чем другом их не обвиняли; этих же держали как убийц и развратников, и по сравнению с остальными наказаны они были вдвойне. Радость мученичества, надежда на обещанную награду, любовь ко Христу, дух Отчий – все это облегчало участь исповедников; зато отрекшихся сильно мучила совесть: когда узников выводили, то их сразу можно было отличить по виду. Исповедники шли веселые; на их лицах была печать благодати и славы... От них исходило благоухание Христово; некоторые даже думали, что они умащиваются миром; отрекшиеся шли понурые, приниженные, всякое благообразие было ими утрачено; к тому же язычники оскорбляли их как низких трусов, обвиняли в человекоубийстве... Видя это, и остальные укреплялись...не сомневаясь произносили свое исповедание».

А более всего поразительно, что когда от кесаря пришло повеление «исповедников мучить; кто отречется, тех отпустить», большинство отступников вернулось к вере. Это произошло благодаря исповедникам. Они не превозносились над падшими, но «проливая за них обильные слезы перед Отцом, просили даровать им жизнь, и Он давал ее; они отдавали ее ближним и, победив все, отходили к Богу». Вдохновленные исповедниками, «ожившие, полные сил подходили они (бывшие отступники. – Е.Н.) к кафедре для нового допроса, и радовался Господь, не желающий смерти грешника, милостивый к кающимся». Так, по словам послания, «живые оживили мертвых». Недавние отступники мужественно исповедали свою веру и были причислены к мученикам.

Описывая подвиг своих братьев, лионские и вьеннские христиане подчеркивают их смирение: «Многократно мучимые, бросаемые зверям и возвращаемые в тюрьму, все в ожогах, рубцах и ранах, они не только сами не объявляли себя мучениками, но запрещали нам их так называть». Они говорили: «Мы просто исповедники ничтожные» и «со слезами просили братьев усиленно молиться, чтобы им устоять до конца» ³⁰¹.

К лику святых мучеников, естественно, не могли быть причтены еретики или раскольники. 9-е и 34-е правила Лаодикийского Собора (ок. 343 г.) скончавшихся не за кафолическую веру прямо называют лжемучениками и под угрозой отлучения возбраняют членам Церкви посещать места их захоронения.

Как правило, Церковь не признавала мучениками и тех христиан, которые намеренно добивались смерти своим вызывающим поведением. Например, карфагенский епископ Менсурий (нач. IV века) запрещал своей пастве посещать в темницах тех, кто попадал туда из-за оскорбления язычников. Эльвирский Собор (305 г.) постановил, что убитые при разрушении языческих капищ и идолов не должны быть признаны мучениками ³⁰² .

О правильном подходе к мученичеству писал свт. Григорий Богослов: «Закон мученичества: щадя гонителей и немощных, не выходить на подвиг самовольно, но, выйдя, – не отступать, потому что первое – дерзость, а второе – малодушие» ³⁰³.

Почитание мучеников в Древней Церкви нашло свое отражение в ряде документов, среди которых особенно следует отметить акты мучеников и мартирологи.

Акты мучеников (лат. acta martyrum) или акты святых (acta sanctorum) представляют собой сборники древнейших известий о мучениках. Существует два типа подобных актов.

Первый представлен официальными судебными протоколами тех процессов, которые велись римскими властями против христиан. К такого рода протоколам (дошедшим в позднейших списках) относятся, например, акты процесса против епископа Карфагенского Киприана и его казни 14 сентября 258 г. Эти протоколы были составлены канцелярией проконсула Африки. Фрагменты судебных протоколов могут сохраняться и в позднейших переработках житий мучеников. Таковы, например, акты скиллийских мучеников и акты сенатора Аполлония.

Другой тип мученических актов– это записи очевидцев – христиан, стремившихся сохранить для Церкви достоверное описание страданий и победы подвижника. Древнейшим памятником этого рода является Мученичество св. Поликарпа Смирнского (†156 г., память 23 февраля), ставшее образцом для всей древнехристианской литературы мученичеств. К этому же типу мученических актов относятся Мученичество св. Иустина Философа (†ок.165 г.), Мученичество свв. Перпетуи и Фелицитаты (†202 г.), Послание христиан Вьенны и Лиона братиям в Азии и Фригии с описанием гонений в Галлии в 165 году; уже упоминавшееся повествование о сенаторе Аполлонии, пострадавшем между 180 и 185 гг., в котором используются протоколы его процесса; мученичество св. великомученика Прокопия, пострадавшего при Диоклетиане в 303 г.; акты персидских мучеников, пострадавших во время гонений IV–V вв.

Собирание актов мучеников начинается еще в период гонений. Существует предание (недостоверное) о том, что св. папа Климент поставил в Риме семерых нотариев, которые должны были собирать мученические акты, идущие от разных христианских общин. После прекращения гонений подобная деятельность приобретает постоянный и целенаправленный характер. Появляются сборники мученических актов. К ним относятся прежде всего «Собрание древних мученичеств» Евсевия Кесарийского (†339 г.), которое до нас не дошло, и «История палестинских мучеников», сохранившаяся в сирийском переводе. Оба этих памятника составили основу «Церковной истории» Евсевия, одного из важнейших источников для ранней истории христианства ³⁰⁴.

В многочисленных последующих переработках этот материал вошел затем в минеи, месяцесловы и синаксари; на этой почве развились различные типы агиографических повествований с определенными структурными схемами и отбором деталей.

Мартирологи (лат. martyrologium, от греч. «мартис» – мученик и «логос» – «слово») – это списки мучеников, упорядоченных по дням их кончины (их памяти) с указанием места их почитания, а также, во многих случаях, посвященных им церквей. Составление мартирологов обозначает тот этап в сложении общецерковного почитания святых, когда почитание ряда мучеников стало распространяться за пределы отдельных епархий. Древнейшим мартирологом является «Положение мучеников» (Depositio martyrum) в римском хронографе 354 г. Сохранился также сирийский список мучеников 411 г. из Эдессы; его греческий оригинал должен быть отнесен к IV в. В дальнейшем мартирологи вошли в состав месяцесловов, в которых наряду с мучениками отмечаются памяти других святых ³⁰⁵.

В IV–V веках, после прекращения гонений, в Церкви стали предприниматься попытки регламентации культа мучеников. Отдельные формы почитания, сходные с античными традициями, стали восприниматься как пережитки язычества и подвергаться осуждению. Известно, например, что блж. Августин возражал против поминальных пиршеств на могилах. Блж. Иероним говорит, что подобные действия объясняются «простотой мирян и, конечно же, благочестивых женщин».

Происходит пересмотр актов мученичества и канонизация мучеников. Празднование памяти мучеников и построение мемориальных церквей над их могилами получает каноническую санкцию. Празднование памяти перерастает из совершаемого над могилой частного обряда в общецерковное торжество: сначала на уровне местной церковной общины, а затем и во всей Церкви. Дни памяти различных мучеников объединяются в годовой цикл, зафиксированный в мартирологах, на основе чего формируется неподвижный годовой круг церковного богослужения.

Почитание мучеников нашло свое отражение и в чине Божественной Литургии. С древнейших времен мученики особо упоминаются в ходатайственной молитве, произносимой непосредственно после пресуществления Святых Даров. Для них отделяется особая частица на проскомидии (пятая частица из «девятичинной» просфоры, разделяемой по чинам святых). Согласно русскому служебнику, эта частица вынимается «в честь и память» «Святаго Апостола, первомученика и архидиакона Стефана, святых великих мучеников Димитрия, Георгия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата и всех святых мученик, и мучениц: Феклы, Варвары, Кириакии, Евфимии и Параскевы, Екатерины и всех святых мучениц» ³⁰⁶.

В XX веке в СССР в огромных масштабах развернулись гонения на Церковь. Большое число верующих было расстреляно или погибло в тюрьмах, лагерях и Ссылках. На Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. было сформулировано отношение Православной Церкви к подвигу пострадавших от репрессий советской власти, ее вера в то, что «христиане, умиравшие под пытками с именем Христа, молившиеся Ему перед расстрелом в тюремных подвалах, скончавшиеся с благодарением Богу за все от голода и тяжких работ в лагерях, стали не жертвой трагической случайности, а положили жизнь свою за Христа» ³⁰⁸. Знаменательно, что первым убиенным архиереем был митрополит Владимир (Богоявленский), занимавший все три важнейшие кафедры – Московскую, Петербургскую и Киевскую и называемый поэтому «всероссийским пастырем». Он был казнен 25 января/7 февраля 1918 года в городе Киеве – колыбели христианства в нашей стране, был соименником св. князя Владимира – крестителя Руси, и день его гибели впоследствии стал днем поминовения всех новомучеников и исповедников Российских.

О необходимости прославления Царской Семьи, новомучеников и исповедников Российских не раз говорили наши соотечественники, находившиеся в эмиграции. Например, архиеп. Иоанн (Максимович) (†1966) писал ³⁰⁹: «Царь – мученик Николай II со своим многострадальным семейством входит ныне в лик тех страстотерпцев. Величайшее преступление, совершенное в отношении его, должно быть заглажено горячим почитанием и прославлением его подвига» ³¹⁰. «Быть может, придет время, когда...сами Царственные мученики будут изображаться на иконах» ³¹¹, «станут новыми небесными защитниками Святой Руси» ³¹². «К небольшому числу мучеников и страстотерпцев, пострадавших в прошлые века, присоединилось ныне несметное число новых страстотерпцев и мучеников», «Бесчисленный сонм новых мучеников засвидетельствовал свою верность Христу. Русский Народ...дал неисчислимое множество новых подтверждений стойкости в вере» ³¹³. В 1981 году Царская Семья, новомученики и исповедники Российские были прославлены Зарубежной Церковью.

В России вопрос о прославлении пострадавших во время репрессий выдвинулся на первый план в конце 1980-х–начале 1990-х годов. Тогда же вошло в широкое употребление именование христиан, погибших в годы гонений, «новомучениками и исповедниками Российскими».

Прославление новомучеников началось с восстановления соборного поминовения всех пострадавших в России за веру в XX веке ³¹⁴. Оно было предусмотрено еще на Поместном Соборе 1917–1917 гг., где 5/18 апреля 1918 г. было вынесено Определение об установлении по всей России ежегодного молитвенного поминовения всех погибших в «лютую годину гонений» исповедников и мучеников 25 января, в день убийства митр. Владимира Киевского , или в следующий за ним воскресный день. Однако в годы советской власти соблюдать эту традицию было невозможно.

После того как на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 г. были прославлены 9 русских святых, начался процесс канонизации пострадавших за веру, причем первым в 1989 г. был прославлен Патриарх Тихон.

Созданная в 1989 г. Синодальная Комиссия по канонизации святых за 8 лет провела 12 тщательно подготовленных канонизаций. Одновременно разворачивалась работа по сбору материалов во многих епархиях Русской Церкви, и к Юбилейному Архиерейскому Собору 2000 г. была подготовлена канонизация более тысячи новомучеников и исповедников Российских. При подготовке к этой канонизации было принято важнейшее решение о канонизации Собора новых мучеников и исповедников Российских «поименно известных и доныне миру не явленных, но ведомых Богу». Такая форма канонизации позволила, как и в древности, почтить память всех пострадавших за Христа независимо от того, удалось ли узнать их имена, и одновременно предусмотреть работу по дальнейшему сбору материалов о новомучениках, которая продолжается до настоящего времени.

Обнаружение сведений о ранее неизвестных подвижниках теперь уже не требует их канонизации и представляет собой выявление в составе Собора новомучеников новых имен. В период с 2000-го по 2008 год в Собор новомучеников включено около 600 новых святых. Поименное включение в состав уже проставленного Собора новомучеников и исповедников Российских новых подвижников совершается по благословению Святейшего Патриарха и Священного Синода на основании предварительных исследований, проведенных Синодальной Комиссией по канонизации святых.

Обширная и систематическая работа по сбору сведений о пострадавших связана с преодолением целого ряда трудностей и проблем.

Главную сложность в деле канонизации новомучеников в России, начиная с 1980-х гг., представляло то обстоятельство, что вопрос о канонизации, сам по себе внутрицерковный, оказался тесно связанным с идеологией и политикой, с оценкой революции и советской власти. Церковь, находясь вне политики, может давать современным ей событиям только нравственную оценку. Поэтому священноначалие стремилось избежать использования факта предполагаемой канонизации в политических целях. Канонизация новомучеников в Русской Православной Церкви должна была служить единению церковного народа, поэтому и выбор лиц, предлагаемых для церковного прославления, должен был быть бесспорным.

Ряд проблем был обусловлен особенностями гонений на Церковь в России XX века.

Древние мученики почитались как святые уже по самому факту смерти за Христа, и для их прославления не было необходимости в подробном исследовании их житий. Церковь в языческой Римской империи находилась вне закона, и смертью на юридических основаниях каралась сама принадлежность к ней. Отречение от Христа сохраняло жизнь и возвращало свободу.

В России XX века христиан часто убивали без суда, а если судили, то обвиняли не в принадлежности Церкви, а в политических или уголовных преступлениях. И даже отречение от веры со стороны арестованного не всегда могло избавить его от расправы, хотя, по сути, христиане тогда, как и в древности, стояли перед ясным выбором – сохранить верность Христу или отречься от Него ради временных земных удобств. И при канонизации главной проблемой было понять, какой выбор они сделали. Необходимо было собрать все доступные материалы, по возможности исследовать их жизнь, письменное наследие (если таковое имелось).

Одним из главных источников (а зачастую и единственным источником) сведений о пострадавшем было его следственное дело.

В архивных материалах репрессивных органов сохранились имена, биографические данные, ценные документы (фотографии, изъятые письма, рукописи, самиздатовские сочинения и пр.). В этом смысле следственные дела являются важнейшими источниками данных как для канонизации новомучеников, так и для исследования истории гонений XX века в целом.

Что же касается протоколов допросов и других документов, созданных в НКВД в процессе ведения следствия, то отношение к ним в силу их полуправдивого характера едва ли может быть однозначным. Протоколы некоторых допросов являют безукоризненную стойкость арестованных, отказ признать себя виновным, назвать «соучастников». Но есть и примеры малодушия священнослужителей и мирян – признание в совершении фантастических преступлений (терроризма, шпионажа и пр.) или оговор знакомых, которые потом были расстреляны или провели многие годы в лагерях. Иногда такого рода материалы встречаются в делах уважаемых священников или архиереев, известных своей высокой духовной жизнью. В этом случае исследователь становится перед очень серьезной проблемой. Как относиться к этим фактам? Можно ли считать, что перед нами достоверное свидетельство предательства, отречения от веры, падения подвижника под конец жизни?

Известно, что при допросе следователь чаще всего сам записывал показания и мог написать не то, что говорилось, подогнать показания под какую-то схему или вообще сочинить их, а мог заставить арестованного писать под диктовку, чтобы таким образом создать на бумаге некую видимость правосудия. Потом подследственного заставляли подписать протокол, то есть признать себя виновным (что совершенно необоснованно считалось достаточным для его осуждения). Иногда подпись подделывали. Применялись пытки, например, заключенному по многу суток могли не давать спать и в таком состоянии принуждали к признанию несуществующей вины. Нередко следователи, пользуясь небольшой частью собранных данных, делали вид, что им уже известно все. И тогда подследственный, будучи, к примеру, арестованным по оговору, сам начинал давать новые сведения, думая, что говорит и так известное, и что этим он уже никому не сделает хуже. Существует масса и других нюансов, объясняющих появление в материалах следствия порочащей арестованного информации.

Поэтому встает законный вопрос о том, насколько можно доверять материалам следственных дел, как отличить в них правду от лжи. Можно ли на основании сомнительных материалов последних месяцев существования репрессированного судить о всей его жизни? Как понять, чем является гибель арестованного – мученической кончиной или просто трагической смертью? ³¹⁵ Все эти серьезнейшие вопросы требуют осторожного и внимательного решения.

Ситуация осложнялась и тем, что ранее подвиг мученика совершался на глазах у всех, и под влиянием этого подвига и мученической кончины святого начиналось его почитание. В советское время власти предпринимали все возможное для того, чтобы жизнь подвижников благочестия имела как можно меньшее влияние на окружающих, чтобы те, кто был образцом веры и нравственности, были как можно быстрее изглажены из памяти народа. Обстоятельства следствия, заключения в тюрьме и мученической кончины большинства верующих оставались практически никому не известными, и потому огромное число новомучеников и исповедников Российских не могло почитаться и было предано забвению. Таким образом, народное почитание, выступающее с древности одним из главных критериев канонизации, в этом случае не могло «помочь» выявлению истинных мучеников из бесчисленного количества репрессированных. Напротив, выявление обстоятельств подвига святых и их канонизация в лике новомучеников должны были основанием для установления их почитания (прежде «сего на месте их подвига) ³¹⁶.

Еще одной проблемой при подготовке материалов для прославления новомучеников был вопрос о том, в какой мере церковные разделения 1920–1940 годов выводили пострадавших за пределы Церкви и тем самым устраняли саму возможность их канонизации. Другими словами – можно ли считать мучениками лиц, которые окончили свою жизнь в лагерях и тюрьмах, пребывая в расколе или разделении?

К этому вопросу удалось подойти без упрощений, с пониманием той разницы, которая существует между расколами, граничащими с ересью или возникшими вследствие глубоких заблуждений экклезиологического порядка (беспоповцы в старообрядчестве), расколами, явившимися результатом властолюбия, самоволия и пр., и разделениями из-за разного понимания правильной линии Церкви в ее тогдашнем тяжелейшем положении.

Канонизация обновленцев, ставших жертвами репрессий, была признана недопустимой.

Что же касается «правых» оппозиционеров, часто называемых «непоминающими», то их действия были продиктованы по-своему понимаемой заботой о благе Церкви. Несогласие с церковно-политической линией, проводимой заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергием, заставило их прекратить упоминание его имени за богослужением, то есть прервать каноническое общение с ним. В то же время, они продолжали поминать Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского), находившегося в заключении, но остававшегося законным главой Русской Церкви. Впоследствии, по кончине митр. Петра, митр. Сергий не был признан ими главой Церкви, не признали они и законности избрания его Патриархом.

Но когда Патриархом был избран митр. Алексий (Симанский), большинство из оставшихся «непоминающих» (почти все они погибли в 1930-е годы) воссоединилось со священноначалием Русской Церкви. С учетом этих соображений было признано возможным поставить вопрос о канонизации тех жертв репрессий, которые, находясь в отделении от митр. Сергия, продолжали признавать главой Церкви митр. Петра и не пытались организовать параллельный церковный центр (свт. Афанасий Сахаров , свт. Кирилл Казанский и др.) ³¹⁷.

Непростой была и подготовка материалов по прославлению Царской Семьи . Перед канонизаций было подробно исследовано все, что касается государственной и церковной политики последнего императора, а также личных качеств его и его близких. Комиссия по канонизации отметила, что, с одной стороны, всю императорскую Семью отличало личное благочестие, что в правление Николая II широко велось храмостроительство, канонизировались святые, в числе которых были прп. Серафим Саровский, Патриарх Ермоген, свт. Иоасаф Белгородский.

С другой стороны, церковная политика императора не выходила за рамки традиционной синодальной системы управления Церковью. В частности, он, будучи убежденным в несвоевременности церковных реформ, не способствовал идее созыва Поместного Собора и восстановлению Патриаршества.

При исследовании государственно-политической деятельности императора было указано, что как политик и государственный деятель Государь поступал, исходя из своих религиозно-нравственных принципов. И, будучи помазанным на царство, наделенным всей полнотой власти, император был ответственен за все события, происходившие в стране, – как перед народом, так и перед Богом. Поэтому на него ложится определенная доля ответственности и за все исторические ошибки, подобные «кровавому воскресенью». Другим примером неоднозначных действий императора, имевших пагубные последствия для России, были отношения его с Распутиным. Как показало специальное исследование, Государь неоднократно пытался избавиться от него, но оказался не в состоянии противостоять Александре Феодоровне, находившейся под влиянием Распутина из-за тяжелой болезни сына.

Подводя итоги всей этой работе, Комиссия по канонизации признала, что в деятельности последнего русского императора нет достаточных оснований для канонизации, то есть он не может быть канонизирован как благоверный император.

Основания для прославления Николая II и его Семьи были найдены при внимательном исследовании последних месяцев их жизни. Комиссия по канонизации свидетельствовала, что по мере продолжительного и углубленного изучения материалов этого периода подвиг христианского перенесения страданий Царской Семьей открывался все яснее и ощутимее. Большинство свидетелей жизни Романовых после ареста говорят о них как о людях, искренне стремящихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия, людях, которые, несмотря на все издевательства и оскорбления, принимают постигшие их страдания со смирением и покорностью Воле Божией.

Убийство Царской Семьи в ночь на 17 июля 1918 года повторяет узловое событие первоначальной духовной истории России – убийство свв. князей страстотерпцев Бориса и Глеба в 1015 году. Промыслом Божиим последние Романовы через 900 лет повторили их подвиг.

Сразу после того как стало известно об убийстве Царской семьи, 21 июля 1918 года на литургии в Московском Казанском соборе св. Патриарх Тихон, фактически разъяснил основания для почитания императора Николая II: «Мы знаем, что он, отрекаясь от Престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе...» ³¹⁸

Император и его Семья канонизированы не за то, как они жили и правили, не как благоверные, а за то, как они умирали, – как страстотерпцы. Они канонизированы потому, что не захотели стать причиной братоубийственной войны, потому, что ради Христа борьбе за власть или эмиграции предпочли страдания и смерть. Они не желали, чтобы за них страдали другие, но сами последовали Спасителю в Его вольных и безвинных Страстях.

Царственные мученики были символом Православной Руси, они были казнены как «носители идеи Православного Царства и Благодатного Помазания на Богоустановленную власть» ³¹⁹. Сохранилось интересное свидетельство Троцкого о том, как ответил Ленин на его вопрос: «Что нам делать с Романовыми?». Вождь повторил фразу известного террориста XIX века С. Нечаева: «Расстреляем всю великую ектенью». Это высказывание можно понимать буквально – на великой ектенье до революции поминали членов Царского дома. Однако замысел большевиков был шире: убийство Царской Семьи должно было возглавить многочисленные казни всех тех, кто поминается на великой ектенье, – «честного пресвитерства, во Христе диаконства, всего причта и людей», и даже храмов, в которых эти ектеньи произносятся.

Вместе с императорской Семьей были расстреляны и их верные слуги, последовавшие за своими господами в ссылку и прекрасно понимавшие, что их ждет ³²⁰. Комиссия пришла к заключению, что наиболее подобающей формой почитания христианского подвига верных слуг Царской Семьи, разделивших ее трагическую участь, может быть увековечение их подвига в житии Царственных мучеников ³²¹.

* * *

Работа по сбору материалов о новомучениках и исповедниках Российских является одним из главных направлений деятельности Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета с самого начала его существования. В 1992 году ректором прот. Владимиром Воробьевым в вузе был создан научный отдел Новейшей истории Русской Православной Церкви. При участии отдела были подготовлены материалы для канонизации многих новомучеников и подвижников благочестия, в том числе Алексия и Сергия Мечевых, свт. Афанасия Сахарова, св. прав. Феодора Ушакова, священномучеников Троице-Сергиевой Лавры, Николо-Угрешского монастыря и многих других.

Под руководством проф. Н. Е. Емельянова в ПСТГУ разработана база данных о новомучениках и исповедниках Российских, которая стала информационной системой по гонениям XX века (см. сайт ПСТГУ http://stgu.ru). База постоянно пополняется новыми материалами, в настоящее время в ней собраны сведения о более чем 32 тысячах пострадавших за веру в годы гонений. База открыта в интернете, ежедневно публикуются поминальные списки репрессированных, память которых приходится на данный день. Организована рассылка таких списков. Отдельно размещены сведения о более чем 1500 прославленных новомучениках и исповедниках Российских, изображения более 100 икон.

Значительным этапом работы отдела Новейшей истории Русской Православной Церкви стало участие в сборе сведений о полигоне в подмосковном поселке Бутово – месте массовых расстрелов заключенных (1937–1838 гг.), многие из которых прославлены ныне в лике новомучеников и исповедников Российских. Сонм бутовских новомучеников возглавляет сщмч. митрополит Серафим (Чичагов), расстрелянный на этом полигоне на 82-м году жизни. В числе бутовских новомучеников – архимандрит Кронид (Любимов), последний наместник Троице-Сергиевой Лавры перед ее закрытием в 1920 г. ³²²

В 1994 году на Бутовском полигоне силами ПСТГУ (тогда ПСТБИ) и Спасского Братства был установлен памятный крест. В 1995 году, в Неделю памяти всех русских святых, в походном храме прот. В. Воробьевым вместе со священниками Института и Братства была отслужена первая Литургия, на следующий год духовенство ПСТБИ служило первую Литургию в построенном на полигоне деревянном храме. Традиционно университетский хор поет на ежегодных соборных поминальных службах, которые совершаются духовенством Москвы и Московской епархии в Бутово в пасхальный период.

Архивные исследования с участием специалистов вуза позволили установить имена более 20 тысяч убиенных за веру на Бутовском полигоне. В ПСТБИ был составлен первый помянник пострадавших в Бутово. Впоследствии эта работа развернулась в создание Мартиролога по материалам базы данных (опубликован в 1997 г.). В настоящее время готовится переиздание этого справочника, объем которого за 10 лет увеличился в четыре раза.

В 1994 г. была основана серия «Материалы по новейшей истории Русской Православной Церкви». Первый том серии – «Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшая переписка о преемстве высшей церковной власти». Этот сборник документов из частного архива М. Е. Губонина стал настольной книгой исследователей церковной истории XX века. Всего в серии опубликовано 14 книг общим объемом около 900 п.л.

Специалистами вуза уже более пятнадцати лет ведутся систематические исследования в центральных архивах страны, публикуются документы и воспоминания, проводится аналитическая работа. В рамках Международной богословской конференции ПСТГУ ежегодно работает церковно-историческая секция, издается периодический сборник трудов, сотрудники постоянно участвуют в отечественных и зарубежных конференциях. По темам, связанным с подвигом новомучеников, защищаются дипломы и диссертации. Наконец, само обучение в Институте приобщает студентов к событиям церковной истории трагического XX века.

К торжеству прославления новомучеников на Юбилейном Архиерейском Соборе в ПСТГУ по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия и председателя Синодальной Комиссии по канонизации святых митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия была написана икона «Собора новых мучеников и исповедников Российских за Христа пострадавших, явленных и неявленных».

Создание иконы было очень сложной задачей, которая решалась соборно ³²³. Необходимо было создать собирательный образ подвига бесчисленного сонма русских мучеников и исповедников XX века, которые предпочли страдание даже до смерти временным радостям земной жизни. Как литургический образ, икона должна была художественными средствами явить свидетельство вечной славы, которой удостоились мученики за свой подвиг.

Икона написана в традициях древней канонической живописи, сформировавшейся в Церкви в течение 15 веков и основанной на знаково-символическом понимании образов, заимствованных из реальной жизни, но обозначающих вечное. Икона новомучеников должна была явить непротиворечивое сочетание временного и вечного, показать и реальные подвиги новых святых, и их вечную славу в Царствии Небесном.

Для решения этой задачи была избрана трехчастная форма иконы: средняя часть (средник), Деисис вверху и клейма в боковых и нижней частях иконы. На среднике новомученики и исповедники Российские изображены в прославленном состоянии, на клеймах показаны их подвиги. Деисис и средняя часть иконы написаны по существующим образцам. Клейма таких образцов иметь не могли, они являются совершенно новыми композициями. Большую сложность представляла и разработка иконописных образов новопрославленных святых (было написано более 200 ликов).

Деисис (восседающий на престоле Спаситель, по сторонам в молитвенных позах Матерь Божия, Иоанн Креститель, святые) олицетворяет Небесную Церковь. Образ Спасителя является главенствующим на иконе, чем поясняется смысл мученичества как последования Христу в крестном пути. Изображение на иконе Небесной Церкви означает неразрывную преемственную связь подвигов христиан XX века с подвигом древних святых.

В средней части иконы святые новомученики изображены на фоне храма Христа Спасителя, восстановленного к 2000-летию христианства. Храм Христа Спасителя является одновременно символом гонений на Церковь в XX веке и символом ее возрождения в наши дни. Кроме того, храм – это образ Небесной Церкви. Перед храмом – престол в красном Пасхальном облачении. Центром композиции и ее основой является крест – указание на мученический подвиг всех изображенных на иконе и на победу над грехом и смертью через Крест Христов. Под крестом, в центре иконы, изображена Царская Семья в одеждах византийских императоров – знак духовной связи Византии и Руси.

По сторонам от престола, выше Царской Семьи – три ряда архиереев ( выше потому, что царская власть получает законный характер и благословение от Бога, через Его Церковь). Ближе всех к престолу стоят св. Патриарх Тихон и митрополит Петр Крутицкий, Местоблюститель Патриаршего Престола. Ниже архиереев такими же рядами изображены священники, еще ниже – миряне (мужчины, женщины, дети). Необозримость числа неведомых новомучеников показана нимбами, возвышающимися за образами иерархов.

Для клейм выбраны наиболее известные моменты истории гонений на Церковь в XX веке: заточение Патриарха Тихона в Московском Донском монастыре, убийство митрополита Киевского Владимира, расстрел Царской Семьи в подвале Ипатьевского дома, убиение в Алапаевске Великой княгини Елизаветы и инокини Варвары, суд над митрополитом Петроградским Вениамином, ссылка митрополита Крутицкого Петра в глухое сибирское селение в верховьях Оби за Полярным кругом, расстрел митрополита Казанского Кирилла в Чимкенте, казнь архиепископа Пермского Андроника (он был закопан в землю живым) и епископа Тобольского Ермогена (его утопили в реке) – обобщающие образы жестокости гонителей, разорение Троице-Сергиевой Лавры и Серафимо-Дивеевского монастыря с осквернением мощей прп. Сергия Радонежского и прп. Серафима Саровского, расстрелы заключенных на Соловках и на Бутовском полигоне, а также собирательные образы: арест священника во время Литургии, исповеднический подвиг женщин – «белых платочков», воспитывавших детей в вере, расстрел крестного хода в Астрахани (в 1918–1919 годах было много подобных случаев).

В клеймах справа изображены мученические кончины отдельных святых, слева – массовые сцены. В одеждах святых преобладают светлые и чистые тона – свидетельство их принадлежности к Царству Небесному и победы этого вечного Царства. Силы зла олицетворяются фигурами солдат – палачей в военной форме того времени землисто-зеленого цвета. Их фигуры намеренно мало проработаны в знак того, что они были слепым орудием темных сил, воюющих против Церкви Христовой.

В среднике и Деисисе преобладает состояние покоя, в клеймах – движения. Найти соотношение между ними – важнейшая задача иконописца. В иконе новомучеников и исповедников Российских она успешно решена: исторические сюжеты клейм нисколько не нарушают торжественного покоя основной части иконы – символа победы и торжества Церкви, торжества святости ³²⁴.

Икона Собора новомучеников и исповедников Российских была вынесена из алтаря храма Христа Спасителя на литургии во время торжественного прославления новомучеников 20 августа 2000 года и возложена на аналой для чествования.

В ПСТГУ пишутся и другие иконы новомучеников и исповедников Российских. В частности, здесь были созданы образы св. Патриарха Тихона, сщмч. Петра Крутицкого, сщмч. Кирилла Казанского, сщмч. Серафима (Звездинского), исповедника архиеп. Луки (Войно-Ясенецкого), Царственных мучеников, сщмч. прот. Иоанна Восторгова и др.

1. Мученики Лионские и Вьеннские.

2. Фиваидский легион.

3. Прп. Максим Исповедник.

4. Свв. Феодор и Феофан Начертанные.

5. Свв. русские князья мученики и страстотерпцы.

6. Свв. Гавриил Слуцкий и Артемий Веркольский.

7. Преподобномученики Афонские.

8. Балканский преподобномученик Иларион Новый.

9. Косовский Завет.

10. Китайские мученики.

11. Свв. мученицы Евпраксия Рязанская и Яглика Пивская.

О подвиге этих святых известно из послания христиан городов Лиона (Лугдуна) и Вьенны церквам Асии и Фригии. Послание сохранилось в «Церковной истории» Евсевия Памфила (книга V, 1,2). Гонения датируются 177 годом и относятся к царствованию Марка Аврелия (161–180). Историки отмечают, что оно произошло по инициативе черни, а отнюдь не по указу императора ³²⁵.

Сначала христиан перестали пускать в бани и на рынки, потом запретили вообще показываться в общественных местах. В отсутствие правителя области (легата) озверевшая толпа грабила и избивала христиан, многие из них были заключены в тюрьму до его приезда. Легат обошелся с арестованными «со всей жестокостью» ³²⁶. «Тут среди остальных обнаружилось различие: одни были готовы к мученичеству и со всей охотой произносили исповедание веры». А другие не выдержали и произнесли отречение. Их было около 10 человек. «Они доставили нам великое огорчение и неизмеримую скорбь и надломили мужественную решимость у тех, кто еще не был схвачен и кто, хотя и с великим страхом, но помогал мученикам и не оставлял их», – пишут очевидцы.

Обвинения, которые предъявляли христианам, были под страхом пыток подтверждены их рабами – язычниками. Это были немыслимые «Фиестовы пиры, Эдиповы связи и вообще такое, о чем нам не то что говорить, но и думать нельзя; нельзя и поверить, чтобы такое бывало когда-либо у людей». Когда распространились эти ложные слухи, «все озверели; даже те, кто раньше был к нам скорее расположен в силу дружеских связей, в ярости на нас скрежетали зубами».

Епископом Лиона был старец Пофин, которому было уже за девяносто. Но, несмотря на телесную слабость, он сам пошел к судье. «Исповедание его было прекрасно. На вопрос легата, что это за Бог у христиан, он ответил: “Будешь достоин – узнаешь”. Тогда его безжалостно поволокли, всячески осыпая ударами. Стоявшие рядом, не уважая его старости, били его руками и пинали ногами; находившиеся подальше швыряли всем, что попадало под руку: все считали преступным нечестием отстать в этом грубом издевательстве; думали, что таким образом они мстят за своих богов. Пофина, едва дышавшего, бросили в тюрьму, и через два дня он испустил дух».

В послании Лионских и Вьеннских христиан названы еще несколько имен мучеников: диакона из Вьенны Сакста, Александра, пергамца Аталла, «всегда бывшего опорой и оплотом здешних христиан», Матура, «недавно крестившегося, но доброго бойца», Бландину с пятнадцатилетним братом Понтиком.

О последней сказано: «На ней Христос показал, что ничтожное, незаметное и презренное у людей у Бога прославлено за любовь к Нему, проявленную не напоказ, а в действии. Боялись за нее все: и мы, и ее земная госпожа, сама бывшая в числе исповедников, считали, что у Бландины, по ее телесной слабости, не хватит сил на смелое исповедание. Она же исполнилась такой силы, что палачи, которые, сменяя друг друга, всячески ее мучили с утра до вечера, утомились и оставили ее. Они признавались, что побеждены, и не знали, что еще делать... По их утверждению, пытки одного вида достаточно, чтобы человек испустил дух, – не надо стольких и таких. Но блаженная, как настоящий борец, черпала новые силы в исповедании: она восстанавливала их, отдыхала, не чувствовала боли, повторяя: “Я христианка, у нас не делается ничего плохого”. Ее не только мучили, но вместе с братом приводили смотреть на страдания остальных. Бландина была казнена последней. Она, убеждавшая, как благородная мать, своих детей и проводившая их, победителей, к Царю...и поспешила к ним, ликуя о своем отходе...словно приглашенная на брачный пир, а не брошенная на съедение зверям. После бичей, встречи со зверями, раскаленной сковороды ее, наконец, посадили в ивовую корзину и бросили быку. Животное долго подбрасывало ее, но она уже ничего не чувствовала в надежде обетованного и в общении со Христом. Ее тоже закололи. Сами язычники сознавались, что у них ни одна женщина не смогла бы выдержать столько таких мучений».

В послании отмечается и такой факт: отпадших держали в тюрьме, как и остальных, и тоже пытали. «В то время отречение было бесполезно, и объявившие себя тем, чем они и были, были посажены как христиане и ни в чем другом их не обвиняли; этих же держали как убийц и развратников, и по сравнению с остальными наказаны они были вдвойне. Радость мученичества, надежда на обещанную награду, любовь ко Христу, дух Отчий – все это облегчало участь исповедников; зато отрекшихся сильно мучила совесть: когда узников выводили, то их сразу можно было отличить по виду. Исповедники шли веселые; на их лицах была печать благодати и славы... От них исходило благоухание Христово; некоторые даже думали, что они умащиваются миром; отрекшиеся шли понурые, приниженные, всякое благообразие было ими утрачено; к тому же язычники оскорбляли их как низких трусов, обвиняли в человекоубийстве... Видя это, и остальные укреплялись... не сомневаясь произносили свое исповедание». Но самое удивительное, что, когда от кесаря пришло повеление «исповедников мучить; кто отречется, тех отпустить», большинство отступников вернулось к вере. Это произошло благодаря исповедникам. «Ожившие, полные сил подходили они (бывшие отступники) к кафедре для нового допроса, и радовался Господь, не желающий смерти грешника, милостивый к кающимся». Так, по словам послания «живые оживили мертвых». Недавние отступники мужественно исповедали свою веру и были причислены к мученикам.

Кесарь велел римских граждан усечь мечем, остальных отдать зверям. После смерти всех мучеников язычники стали издеваться над их останками. Их «старательно охраняли днем и ночью, чтобы никто из наших не похоронил их. Выбросили то, что осталось от огня и звериных зубов... Одни при виде этих останков злобно скрежетали зубами, ища, чем бы еще отомстить; другие, смеясь, издевались, восхваляли своих идолов и приписывали им наказание христиан. Люди более мягкие, склонные до некоторой степени к состраданию, укоряли нас, говоря: “Где же их Бог? Какая им польза от их веры, за которую они отдали жизнь?”... И ночь не приходила на помощь, и деньги не убеждали, и мольбы не трогали: останки мучеников всячески охраняли, словно в расчете на большую выгоду от того, что не будет у них могил. Через шесть дней останки мучеников были сожжены, а пепел брошен в реку Родан, “чтобы ничего от них на земле не оставалось”».

Описывая подвиг своих братьев, лионские и вьеннские христиане подчеркивают их смирение и истинную любовь к ближним. «Многократно мучимые, бросаемые зверям и возвращаемые в тюрьму, все в ожогах, рубцах и ранах, они не только сами не объявляли себя мучениками, но запрещали нам их так называть». Они говорили: «Мы просто исповедники ничтожные» и «со слезами просили братьев усиленно молиться, чтобы им устоять до конца». Они молились за палачей и не превозносились над падшими. Исповедники, «проливая за них обильные слезы перед Отцом, просили даровать им жизнь, и Он давал ее; они отдавали ее ближним и, победив все, отходили к Богу» ³²⁷.

Фиваидский легион был переброшен для преследования христиан из Фив (Египет) через Альпы в Европу. Там воины отказались выполнять свою задачу, исповедали Христа и приняли мученическую кончину. Места их подвига источники называют по-разному: Швейцарские Альпы, берега Роны в Галлии (Франции), побережье Рейна близ Бонна и близ Кельна. Возможно, в каждом из этих мест пострадала часть легиона. В горах Швейцарии, в месте, называемом Аганаум (совр. Сен-Морис д’Аргон), впоследствии была воздвигнута базилика, а затем, в VI в., монастырь «Неусыпающих», где богослужение совершалось постоянно, по Уставу знаменитой Константинопольской обители «Неусыпающих». Один из офицеров этого легиона св. Гереон является покровителем Кельна. Его св. мощи до настоящего времени хранятся в храме рядом с Кельнским собором. Есть в Кельне и собор, посвященный св. Маврикию ³²⁸.

(память 3 февраля н. ст., 580–662)

Преподобный Максим происходил из старинного и знатного рода. Родился в Константинополе, получил серьезное образование. Особенно глубоко Максим знал философию, церковную и светскую литературу. Житие сообщает, что он занимал должность первого секретаря имп. Ираклия (610–641). С юности прп. Максим отличался не только любомудрием, но и смиренномудрием, к тому же имел врожденную склонность к созерцанию. Поэтому он очень скоро оставил шумную и полную интриг придворную жизнь и поселился в Хризопольском монастыре недалеко от Хадкидона, где «процветало любомудрие». Смиренный подвиг Максима стяжал ему уважение братии, и он против своей воли был избран игуменом. Но священный сан принять отказался, и всю жизнь оставался простым монахом. В монастыре прп. Максим подвизался, по-видимому, до 30-х годов VII века. Вся последующая его жизнь была посвящена борьбе с ересью монофелитства.

Преподобный Максим оставил охваченный ересью Константинополь. Одно время он жил в Северной Африке. Главным событием этого периода был успешный спор с низложенным Константинопольским Патриархом – монофелитом Пирром в 645 г. Сохранилась подробная запись этого спора. В 646 г. под влиянием прп. Максима в Африке монофелитство было осуждено на Поместном Соборе. Здесь он познакомился и подружился со св. Софронием Иерусалимским (634–644), единственным Патриархом, оставшимся верным Православию.

Затем Максим отправляется в Рим. В 649 году по его совету папа Мартин созывает Собор, известный под именем Латеранского. Собор решительно отверг новую ересь, Патриархи – монофелиты Кир, Сергий, Пирр и Павел были отлучены и преданы анафеме. За это защитники Православия, как ослушники воли императора, подверглись суровой каре. В 653 году св. папа Мартин и Максим были схвачены. Папа после торопливого суда сослан в Херсонес, где в 655 году умер, замученный голодом. Преподобного Максима (которому тогда было более 70 лет) судили в Константинополе как возмутителя церковного и гражданского мира. Суд был пристрастный и неправедный, обвинитель и присутствующие были исполнены ненависти к Максиму. В его адрес звучали клевета и оскорбления, выступали лжесвидетели. В житии сохранился подробный и яркий рассказ об этом судебном процессе, записанный со слов ученика Максима – Анастасия, арестованного вместе с ним. В преподобном Максиме светских защитников ереси больше всего раздражала его духовная независимость и отрицание права царя вмешиваться в вопросы веры. «Не дело царей, но дело священников исследовать и определять спасительные догматы Кафолической Церкви», – говорил Максим. Обвинителей раздражало и то, что в спокойном сознании своей правоты он, простой монах, противоборствовал Патриархам и множеству других представителей церковной иерархии. На это преподобный отвечал, что если бы даже ангел с небес проповедовал ересь, он, Максим, все равно стоял бы за истину. С ним долго и настойчиво спорили, и на все обвинения он давал мудрые и спокойные ответы. Когда же еретики увидели, что он остается непреклонным, был вынесен приговор о ссылке (во Фракию). Но и там Максим продолжал писать против монофелитства и волновать умы. В 662 году его снова привезли в Константинополь. Преподобного Максима, тогда уже 82-летнего старца, вновь безуспешно убеждали отказаться от своих убеждений. Затем ему, папе Мартину и Патриарху Софронию произнесли анафему, и прп. Максима с двумя учениками было велено подвергнуть жестоким истязаниям. Их били воловьими жилами, прп. Максиму и одному из учеников отрезали язык и правую руку, возили по городу с поруганиями. После этого преподобный был вновь выслан из Константинополя. Его отправили на Кавказ, в крепость Схимарис, находившуюся на территории современной Грузии, где он вскоре умер (662 г.).

О жизни прп. Максима сохранилось много сказаний. Это свидетельствует о том, что страдания и подвиг этого непреклонного защитника истины произвели сильное впечатление на современников. На месте кончины преподобного, в Грузии, о нем сохранилась благоговейная память. После победы Православия на VI Вселенском Соборе был по достоинству оценен и великий мученический подвиг Максима. Его глубоко почитали в Византии не только как непоколебимого ревнителя Православия, но и как автора серьезных богословских и аскетических трудов. Житие отмечает, что при всех бурных событиях своей жизни «даже и на малое время не переставал он составлять сочинения». Преподобный Максим был не только богословом, но и мистиком, учителем созерцания, его богословские взгляды являются плодом духовного опыта ³²⁹.

Большинство творений прп. Максима представляет собой богословские отрывки, заметки, «главы». В ряду его сочинений, в первую очередь, отмечают размышления по поводу «трудных мест» Священного Писания: «Вопросоответы к Фаласию», комментарии на 59 псалом и молитву Господню. Самым крупным богословским трудом преподобного Максима является собрание очерков о «трудных местах» у свт. Григория Богослова и св. Дионисия Ареопагита – «Амбигвы». Весьма значительным в богословском отношении объяснением Божественной Литургии является его «Тайноводство» или «Мистагогия», написанное под влиянием Ареопагитик. Вопросам духовной жизни посвящены 400 глав «О любви», 200 глав Богословских и домостроительных, Послание к епарху Георгию о гордости и др. Основные христологические взгляды по поводу заблуждения монофелитства изложены прп. Максимом в его «Диспуте с Пирром». Многие письма преподобного представляют собой догматические послания по поводу ереси монофизитства. Влияние прп. Максима чувствуется во всех областях позднейшей византийской письменности ³³⁰.

(память 27 декабря/11 октября)

Феодор и его младший брат Феофан родились в Иерусалиме, в семье пресвитера. Получив хорошее образование, они стали монахами в Лавре прп. Саввы Освященного. Феодор был рукоположен в священный сан.

Во время иконоборческих гонений при имп. Льве Армянине (813–820), по благословению Иерусалимского Патриарха, Феодор и Феофан прибыли в Константинополь. Они бесстрашно отстаивали иконопочитание перед высшими сановниками и императором, за что были жестоко избиты и отправлены в заточение. Когда Лев Армянин был убит заговорщиками, новый император Михаил освободил исповедников. Михаил, как и Лев, был противником иконопочитания, но никого не преследовал и жил, погруженный в мирскую суету. Феодор и Феофан остались в столице и снова стали проповедовать в защиту святых икон. Вскоре, по велению советника царя, а впоследствии Патриарха иконоборца Иоанна Грамматика (932–942) братья были арестованы и высланы из Константинополя.

При императоре Феофиле (829–842) гонения на почитающих св. иконы возобновились. Феодора и Феофана привезли в Константинополь, жестоко били, требуя отказаться от своих убеждений, и потом опять сослали. Через два года их вновь привезли в столицу, опять истязали, а в завершение мучений вырезали у них на лицах раскаленными иглами оскорбительные стихи. Исповедники снова были сосланы. Феодор умер в заточении около 840 года. А Феофан после смерти императора Феофила вместе с другими исповедниками был освобожден благочестивой императрицей Феодорой и впоследствии стал митрополитом г. Никеи. Таким образом, братья были мучимы и гонимы иконоборцами в общей сложности более 20 лет (817–842).

Феофан оставил после себя много сочинений в защиту Православия; в особенности он известен, как творец канонов, число которых достигает 148. Лучшие каноны его – канон на Неделю Православия, каноны апостолам и об усопших. Умер он около 843 г.

Памятниками просветительной деятельности св. Феодора являются оставшиеся после него поучения. Ему же приписываются «Размышление о почитании икон» и книга «О православной вере».

Лишь краткая летописная запись сохранила память о подвиге рязанского князя Романа Ольговича, претерпевшего ужасную смерть в Орде в 1270 г. Татары «отрезаша ему язык и заткоша уста его убрусом, и начата резати его по суставом и метати розно, персты все обрезаша и у ног и у рук, и устне и уши, и прочая составы разрезаша, и яко остася труп един, они же отодраша кожу от главы его и на копие воткнута». Казненный по обвинению в хуле на татарскую веру и после отказа принять ее, он называется в летописи «новым мучеником», подобным Иакову Персидскому и кн. Михаилу Черниговскому.

Князь Василько (Василий) Константинович был взят в плен после битвы при Сига (1238) и убит татарами в Шеренском лесу. Татары принуждали его «в поганской быти воли их и воевати с ними». Князь отверг это предложение, «брашна и пития их не прия». Как видно из приводимых в летописи слов его, в его сознании дело шло об «отлучении от христианския веры»: для русских людей вкушение пищи с язычниками было уже вероотступничеством. Перед смертью князь сурово укоряет татар за «погубление многих душ без правды». Готовясь к смерти, он кается в своих грехах, – в них он видит и причину своей «беды». Приводятся его умиленные молитвы, в которых, как и в описании предсмертных слез его, нельзя не видеть влияния жития св. Бориса: «он же разливашеся слезами... лицо же его бе уныло от многого томления поганых».

Сказание о св. Михаиле Черниговском, составленное современником, вошло в летопись. Это не житие в собственном смысле, а повесть о «мучении», лишь с кратким житийным введением. Во введении говорится о любви князя к Богу с юности, о кротости и милосердии к «убогим» и о презрении им суетной славы, которая «хужше (тоньше) паутины» (из жития св. Бориса). Во время Батыева нашествия, Михаил убил «царских» послов и бежал в Угры. Вернувшись в разоренный Киев, он едет в Орду по требованию Батыя. Его смерть могла бы быть понята как политическое наказание, но особые обстоятельства, с нею связанные, делают ее актом христианского мученичества. Князь не обнаружил героизма во время военной опасности. Он бежал, оставив без обороны Киев, подведенный им самим под гнев Батыя. Теперь он едет добровольно в Орду на верную смерть. Он знает, что русские князья и бояре в Орде должны проходить «сквозь огнь и поклониться кусту и огневи и идолом их». Его отец духовный Иоанн убеждает «не прельщаться славою света сего, не кланяться кусту... и не принимали ничто же в уста своя скверны». Михаил и его боярин Феодор объявляют себя готовыми пролить свою кровь за Христа и за веру христианскую. Иоанн посылает их на смерть: «Вы будете в нынейший век новоявленные мученики Христовы».

В Орде Батый хочет с помощью обещаний уговорить князя подчиниться обычаю, по примеру прочих князей. Михаил отвечает словами, в которых резко разделяет (в отличие от других ордынских мучеников) религиозное и политическое: «Тебе царю кланяюся, понеже ти поручил Бог царствие света сего; а ему же сии кланяются, то аз не кланяюсь». Находившийся в Орде внук его Борис, кн. Ростовский, и бояре умоляют его покориться; бояре обещают даже принять на себя его вину: «Вси за тя епитимью приимем, княже, со всею областию своею». Михаил отвечает: «Не хощу только именем зватися христианин, а дела творита поганых». Умирая, князь с Феодором поют о подвиге мучеников. Чудесные знамения прославляют их кончину. Тела их лежали много дней «неврежени», над ними «столп огнен явися... и пение ангельское слышаху».

Тверской князь Михаил погиб жертвой политической интриги Юрия Московского, своего соперника в борьбе за великое княжение. Сказание подчеркивает его бескорыстие и даже смирение в этой борьбе. Он руководится во всех своих поступках, и в войне и в мире, благом своего народа. Когда Юрий вступает в союз с татарами, Михаил отступается от великого княжения, оставляя себе лишь удельную Тверь: «но в мою опришнину не вступайся». Татары, пришедшие с Юрием и Кавгадыем, начинают притеснять людей и угрожать Твери. Епископ и бояре дают совет Михаилу обороняться: «перед своим сыновцем (племянником) смирение сотворил еси... а ныне пойди противу им». И князь Михаил идет на брань, ссылаясь на евангельский завет: «Иже аще кто положит душу свою за други своя, то велик наречется в Царствии Небесном: нам же ныне не за един друг, не за два человека положити души своя, но за толико народа в полону суща, а инии избиени суть, а жены и дщери осквернена суть от поганых, и ныне за толико народа положим души своя, да вменится нам слово Господне во спасение». Михаил побеждает московско-татарскую рать, но, ожидая ханского гнева, решает идти в Орду судиться с Юрием. Он предчувствует свою гибель, но хочет отвратить ею татарский погром от своей земли. Как и тезка его, Михаил Черниговский, он благословляется у отца духовного (тоже Иоанна). Князя отговаривают от опасного пути, но он отвечает: «Видите, чада моя, якоже не требует царь вас, детей моих, и ни иного которого, разве мене, но моя главы хощет. Аще бо аз где уклонюсь, то вотчина моя вся в полону будет, множество христиан избиени будут; аще ли после того умрети же ми есть, то лучше ми есть ныне положити душу свою за многие души».

Всю дорогу от Владимира князь постится от воскресенья до воскресенья и причащается Святых Таин. В Орде, в оковах и с тяжелой колодкой на шее, он утешается неустанным чтением псалмов. «Вся нощи не даяша сна очима своима, да не воздремлет, не уснетраня его ангел». Днем он находит еще возможность утешать своих друзей «светлым и веселым взором». Тягчайшее унижение он переживает, когда враг его Кавгадый, поставив его на коленях, в колодке, издевается над ним на площади в присутствии множества народа. «И оттоле бяше очи его полны слез». Уже готовясь к смерти и причастившись, он отказывается от бегства, которое предлагают ему верные бояре. В отказе слышится отзвук слов св. Бориса, под пером Нестора: «Аще бо аз един уклонюся, и люди своя оставив в такой беде, то кую похвалу приобрящу?» Его убивают в палатке люди кн. Юрия. «Романец» ножом вырезывает его сердце. Сам Кавгадый не выдерживает и советует московскому князю прикрыть наготу убитого дяди. Как над Михаилом Черниговским, знамения совершаются над телом мученика, которое перевозят в Тверь и там находят «не истлевшим».

Подвиг страстотерпцев – «это национальный русский подвиг, подлинное религиозное открытие новокрещеного русского народа» ³³². Первые страстотерпцы, сыновья св. кн. Владимира – свв. Борис и Глеб, появились на Руси вскоре после принятия христианства. Их подвиг описан в нескольких памятниках древнерусской литературы ³³³ .

Наиболее ярко евангельские мотивы подвига святых князей раскрыты в «Сказании, страсти и похвале свв. мучеников Бориса и Глеба». Автор этого сочинения показывает, что князья не ищут смерти, но принимают ее как от руки Божией, со смирением преклоняясь перед тем, что посылает им Господь.

«Тот (Святополк. – Е. Н.), чувствую, о мирской суете печется и убийство мое замышляет, – размышляет св. кн. Борис. – Если он кровь мою прольет и на убийство мое решится, буду мучеником перед Господом моим. Не воспротивлюсь я, ибо написано: “Бог гордым противится, а смиренным дает благодать”». И далее, пытаясь преодолеть «смертную скорбь», Борис «утешает сердце свое» словами Писания: «Тот, кто пожертвует душой своей ради Меня и Моего учения, обретет и сохранит ее в жизни вечной». Утром накануне убийства Борис молится: «Господи Иисусе Христе! Как Ты... собственною волею давший пригвоздить Себя к кресту и принять страдание за грехи наши, сподобь и меня принять страдание» ³³⁴.

А вот предсмертная молитва св. Глеба: «Помню слова, сказанные Тобою Своим апостолам: “За имя Мое, Меня ради поднимут на вас руки, и преданы будете родичами и друзьями, и брат брата предаст на смерть, и умертвят вам ради Имени Моего”... Смотри, Господи, и суди: вот готова моя душа предстать пред Тобою, Господи! И Тебе славу возносим, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь» ³³⁵. Мысль этой молитвы Г. Федотов объясняет так: «Думается, в полном согласии с древним сказателем, мы можем выразить предсмертную мысль Глеба: всякий ученик Христов оставляется в мире для страдания, и всякое невинное и вольное страдание в мире есть страдание за Имя Христово. А дух вольного страдания – по крайней мере, в образе непротивления – торжествует и в Глебе над его человеческой слабостью» ³³⁶.

Описанием человеческой слабости святых князей перед смертью в «Сказании» подчеркивается идея жертвы, отличная от героического мученичества. Образцом этой жертвы для братьев служит Христос, смиренно и кротко предающий Себя безвинной Жертвой за спасение мира. Борис и Глеб сознают сходство своих страданий со Страстями Христа, как и Он, чувствуют себя «овцами, веденными на заклание», и поэтому принимают свои мучения с благодарностью.

Исследователи отмечают, что из трех указанных выше источников именно «Сказание» пользовалось наибольшей популярностью в Древней Руси. На 159 известных его списков приходится всего 30 рукописей «Чтения» Нестора. Это свидетельствует о том, что именно в нем наиболее точно отражено древнее церковное и народное понимание подвига Бориса и Глеба. Это понимание находит свое подтверждение и в древнерусской гимнографии.

Церковные службы, слагавшиеся на Руси святым князьям, начиная со службы канонизировавшего их митрополита Иоанна, содержат указания на те же мотивы подвига: «Христа ради остависта тленную славу земную. Царство возненавидевше и неправедное убийство претерпевше, никакоже противляшеся заколяющему вы брату...», «Заколенна нескверному Агнцу, пожранному нас ради Спасу душ наших» ³³⁷.

В лике святых страстотерпцев Русская Церковь почитает еще нескольких святых. Это святые благоверные князья Игорь Киевский, Андрей Боголюбский, Михаил Тверской.

Князь Киевский Игорь Ольгович был убит киевлянами в 1147 г. Свергнутый с Киевского стола, после 12-дневного княжения, Изяславом, он сидел в «порубе», т. е. в темнице. Тяжко заболев, он просит о разрешении принять схиму: «Пуста мя, брате, пострищися, зане была ми на се мысль еще и во княжении моем: ныне же в нужи сей болен есмь вельми и живота си не чаю». Но после пострижения (с именем Георгия) князь выздоровел и последние месяцы жизни провел в Киевском Феодоровском монастыре. В сентябре 1147 г. киевляне, не любившие его, как и Ольговичей вообще, составили вече и решили убить Игоря. Напрасно уговаривал их митрополит, князь и бояре. Толпа ворвалась в монастырь и выволокла инока Георгия из храма во время Литургии. Князь Владимир с братом отбили у толпы ее жертву и привели во двор своей матери. Но народ вломился во двор и убил несчастного в сенях терема. Потом толпа надругалась над телом: привязали за ноги веревки и, протащивши через город, бросили на Подоле нагим и окровавленным. Во время погребения его гроза и другие знамения напугали киевлян и вызвали полный перелом в отношении к нему. Уже тогда многие начали чтить его как святого. Через три года тело князя перевезено в родной Чернигов, где новое чудо удостоверило его святость. Мы не имеем отдельного жития князя Игоря; рассказ о его убиении находим в летописи ³³⁸.

Отметим, что к лику святых страстотерпцев может быть причислен и тот христианин, который при жизни не являл собой образец святости во всей полноте. Особенно ясно это видно на примере св. Андрея Боголюбского . Известно, что он был замечательным государственным деятелем, много сделавшим для своей родины. Благодаря ему центр русской государственности и культуры был перенесен из Киева на север. Его можно причислить к основателям Российского государства. С именем св. князя Андрея связано перенесение на север величайшей святыни – Владимирской иконы Матери Божией, которая стала так называться именно после перенесения ее во Владимирский Успенский собор. С его именем связано появление Боголюбской иконы и основание монастыря в Боголюбово, строительство знаменитого храма Покрова на Нерли и установление праздника Покрова Божией Матери, установление праздника Происхождения Честных древ Животворящего Креста Господня (14 авг. н.ст.). Но в жизни Андрея Боголюбского были и поступки, несовместимые с нашим понятием о святости. На его совести – разгром Киева и поругание его святынь в 1169 г., поход на Новгород в 1170 г., во время обороны которого Пресвятая Богородица явила новгородцам Свое чудесное заступление ³³⁹. Тем не менее, этот князь канонизирован.

Автор сказания о нем «называет князя святым, мучеником, страстотерпцем», сравнивает его со святыми Борисом и Глебом, из жития которых делает заимствования. Он прославляет благочестие князя, его усердие к Церкви, построение храмов. Особо отмечается его милостыня – чертами, напоминающими князя Владимира: «веляше по вся дни возити по городу брашно и питие разноличное больным и нищим на потребу». Автор представляет своего князя, подобно Борису и Глебу, готовым на мученическую смерть: «вражное убийство слышав наперед... и ни во что же вмени». Правда, как видно из описания автора, князь геройски защищается от своих убийц, но недаром он перед смертью вспоминает Горясера, зарезавшего Глеба. Ночное нападение на безоружного, убийцы из числа его близких, им облагодетельствованных слуг, ужасная сцена борьбы, многочисленность ран, предсмертная молитва недобитого князя – все вызывает ужас и сострадание, как к закалаемому «агнцу». Плач верного Космы над нагим, брошенным телом вторит заплачкам Борисова жития» ³⁴⁰. Можно предположить, что в церковном сознании кончина князя от рук предателей, прежде им облагодетельствованных, расценена как искупление и очищение прежде соделанных грехов.

11/20 апреля 1690 г., когда мать шестилетнего Гавриила понесла мужу обед в поле, в дом забрался иудей – арендатор, по прозвищу Шутко. Он приласкал дитя и тайно увез его в Белый Сток, где младенца предали мучению. Иудеи посадили младенца Гавриила в подвал, где при помощи острых орудий проткнули ему бок для выпускания крови. После чего младенец – мученик был распят на кресте, установленном в корыте, и исколот острыми орудиями для выпускания остатков крови.

В тропаре св. младенцу Гавриилу говорится: «Святый младенче Гаврииле, ты за Прободеннаго нас ради от иудей люте от онехже в ребра прободен был еси, и за Истощившаго кровь Свою за нас все тело твое на истощение крове в лютыя язвы предал еси, ныне же во славе вечней с Ним вселился еси».

Артемий Веркольский (†1545) – крестьянский мальчик из Архангельской губернии, убитый молнией в двенадцатилетнем возрасте. Житие его, написанное в 20-х годах XVII в., свидетельствует, что с 5 лет Артемий «начат лишатися детского обычая и возненавидел игры детские». Эта стереотипная в русских житиях черта в данном случае получает свое полное значение. Мальчик уже участвует в сельских работах, и это его «земное дело» дает автору жития повод к рассуждению о святости земледельческого труда, в сравнениях с ветхозаветными праведниками. Гроза, которая застала отрока в поле за работой, изображается с такой стихийной мощью, что за ней, как в житиях юродивых, чувствуется явление силы Божией. «Блаженный ужасеся и от того великого ужаса и грому испусти дух». Смерть от грозы, напрасная смерть, без покаяния, допускает различное религиозное толкование. Житие приводит слова Писания: «Аще гнев Божий или молния и гром поразят человека, и Аз Сам сужду рабу Моему». Веркольские жители похоронили Артемия в лесу, не на кладбище – очевидно, под влиянием этих религиозных сомнений. Но через 35 лет, в следующем поколении, суд Божий решает дело в пользу святости Артемия. Над его могилой видят свет, переносят тело в церковь, и здесь совершаются чудеса ³⁴¹.

Прежде чем рассказывать о подвиге этих святых, следует сказать несколько слов о тех монастырях, в которых они подвизались.

Святой монастырь Ватопед находится на холме над самым морем на северо-восточной стороне Афонского полуострова. Он был основан около 972–985 гг., вероятно, тремя богатыми и знатными людьми: Афанасием, Николаем и Антонием. Они прибыли сюда жить монашеской жизнью во времена св. Афанасия, основателя Великой Лавры. С XI в. и до настоящего времени Ватопед занимает второе по значению место среди святогорских монастырей (после Великой Лавры). В XII и XIII столетиях монахами Ватопеда были самые чтимые сербские святые – Савва и его отец Симеон. В XIV в. много пожертвований в монастырь сделал сербский государь Стефан Душан. В следующем столетии сербские правители продолжили благочестивую практику Стефана пожертвований монастырю. В XV столетии в числе братии Ватопеда был св. Максим Грек. В 1749 г. здесь открылась знаменитая Афонская академия, которая давала образование в трудные для Греции времена.

В разное время в число его владений вошел ряд других монастырей: Халкей, Вериот, Иеропатор, Калец, св. Димитрия, Ксистр, Триполит и Трохал.

Среди сокровищ Ватопеда наиболее известен пояс Пресвятой Богородицы. Монастырь хранит много одеяний и священных сосудов, необыкновенных по красоте и изяществу отделки, а также множество чудотворных икон Пресвятой Богородицы, таких как Всецарица, Елеоточивая, Кгиторская и Закланная. Библиотека содержит приблизительно 2000 рукописей, 25 свитков, значительное количество документов и печатных книг – более 35 000.

Монастырь Зограф , как гласит предание, был основан в X в. тремя братьями – монахами родом из Охриды: Моисеем, Аароном и Иоанном. Между ними возникло несогласие по поводу того, какому святому или празднику посвятить обитель. Преподобный Моисей предлагал построить ее во имя Пресвятой Богородицы, прп. Аарон – свт. Николая, а прп. Иоанн – вмч. Георгия. После долгих споров они заперли в храме иконную доску, покрытую левкасом, и встали на молитву. Утром, открыв храм, они с удивлением увидели, что на доске изобразилась икона вмч. Георгия, в честь которого и был освящен монастырь.

История почти ничего не говорит о судьбе монастыря вплоть до XIII в. Причиной тому – пожары, уничтожившие монастырские архивы. К этому времени обитель была уже почти полностью населена болгарскими монахами. Обитель неоднократно разрушалась пиратами, но всегда быстро восстанавливалась благодаря щедрой помощи византийских императоров.

До середины XIX в. наряду с болгарами в монастыре жили сербы и немало греков. В эту эпоху службы велись и по-гречески и по-славянски. Но постепенно обитель стала почти исключительно болгарской. Знаменательно, что в годы разрыва общения Болгарской Церкви с Константинопольской братия монастыря осталась под омофором Константинопольского Патриарха.

Главные святыни монастыря – нерукотворный образ вмч. Георгия, а также икона Пресвятой Богородицы, именуемая Акафистной.

Библиотека содержит 126 греческих и 388 славянских рукописей и приблизительно 10000 печатных книг. Сейчас Зографский монастырь занимает девятое место в иерархии святогорских обителей.

Подробное сказание о мучениках ватопедских и зографских находится в зографской рукописи – «Повести о нашествии папистов на Святую Гору» ³⁴² и ряде других документов. Событие это датируют 1276 (или 1280) годом. Оно относится к периоду правления императора Михаила Палеолога (1259–1282) – способного полководца, выдающегося государственного деятеля и необыкновенно талантливого, изворотливого и коварного дипломата. В 1261 году он, будучи Никейским императором, отнял у латинян Константинополь и восстановил Византийскую империю. Угроза нового крестового похода и другие политические проблемы заставили его пойти на союз с Римом. В 1274 году в Лионе греческая делегация подписала унию, в которой признавалось главенство папы, филиокве, догматическая верность учения о чистилище ³⁴³. Практически вся империя, и Церковь, и народ унию отвергли. В числе противников унии были и афонские монахи.

В «Повести» говорится о разорении Афона латинянами, направлявшимися к Константинополю. Сначала католики предлагали монахам присоединиться к ним. В нескольких монастырях, например, в Лавре св. Афанасия и в Ксиропотаме, монахи согласились войти c ними в общение. Обители эти избежали разорения, но были наказаны Богом ³⁴⁴. А в других монастырях – Иверском, Ватопедском и Зографском – иноки засвидетельствовали свою верность Православию мученичеством.

Так, монахи Иверекой лавры ³⁴⁵ предали латинян проклятию. За это старейшие из них были посажены на монастырский корабль и потоплены вместе с ним. А с молодых монахов совлекли их иноческое облачение и продали в рабство иудеям. Память иверских мучеников совершается 13 мая ст. ст.

В Ватопедской обители католики нашли только больных и престарелых. Остальные скрылись, «чтобы сохранить веру и не оскверниться с богомерзкими». Латиняне убили оставшихся в монастыре иноков, затем нашли в окрестностях монастыря настоятеля и остальных и стали их уговаривать присоединиться к Римской Церкви. Монахи отказались и были повешены на том месте, где их нашли. И поныне оно называется Фурковуни, что значит «Виселичная гора».

Иноки монастыря Зограф узнали о приближении врагов от Самой Матери Божией, Которая явилась некоему старцу, жившему недалеко от обители. Игумен Зографа Фома предложил тем, кто чувствует себя готовым к мученичеству, остаться с ним в обители, а остальных благословил уйти, «чтобы не впасть в грех хулы через отречение от своей веры». Часть братии скрылась в дебрях и ущельях, а игумен и оставшиеся с ним закрылись в башне (их было 26 человек: 22 монаха и 4 мирянина). Автор «Повести» подчеркивает, что сделали они это «не из боязни, но чтобы воспользоваться временем для обличения беззаконной ереси».

Когда подошли латиняне, игумен Фома стал убеждать их в правоте Православия, напоминал слова Спасителя об исхождении Святого Духа от Отца (Ин.15:26) и соборное решение о проклятии тех, кто дерзнет изменить Символ веры . «Но для беззаконных католиков,– повествует рукопись,– эти слова блаженных мужей были так же неприятны, как для волков камни из пращи». Латиняне подожгли башню. Все исповедники погибли в пламени, кроме одного, екклезиарха Парфения. Он был снесен пламенем на землю и прожил еще 30 дней, успев рассказать о происшедшем оставшимся в живых зографским инокам. Это случилось 10 октября. В 1873 году на месте башни, в которой погибли мученики, был воздвигнут памятник кенотаф (символическая гробница).

После этого латиняне рассеялись по всему Афону, разоряя и грабя все на своем пути. Вторгшись в Карею ³⁴⁶ они сожгли и разрушили протат ³⁴⁷, не оставив никого в живых. Прота, обличавшего латинян в ереси, после многих истязаний повесили перед протатом на месте Халкос, а иноков, скрывавшихся вокруг Карей в келиях, убили мечами.

Память карейских мучеников 5 декабря.

(память 20 сентября ст. ст., †1804)

Святой Иларион был родом с Крита, из благочестивой христианской семьи, в крещении назван Иоанном. Поступив в услужение к одному купцу, юноша был несправедливо обвинен в растрате и должен был заплатить большую сумму денег. Родственники отказались ему помочь, и тогда он обратился к матери султана. Его обещали выручить при условии принятия ислама. Иоанн согласился. Один из высокопоставленных вельможей усыновил его и включил в число придворных служителей. Через несколько дней юноша пришел в себя, раскаялся в своем поступке и бежал. Свой грех он хотел искупить, приняв смерть за исповедание христианства. Но духовник не благословил юношу тотчас идти на этот страшный подвиг и велел отправиться на Святую Гору Афон и приготовить себя к мученичеству.

Иоанн был принят в скит Святой Анны и пострижен в монашество с именем Иларион. Он подвизался по всем строгим монашеским правилам. Но желание пострадать за Христа не покидало его. Иларион стал просить своего старца Виссариона благословить его на этот подвиг. Старец, видя молодость Илариона (ему было 16 лет), долго отклонял его просьбу. Наконец, по совету других старцев, а также бывшего в то время на Афоне Вселенского Патриарха Григория, он благословил юношу на подвиг мученичества. В скиту Святой Анны стали непрерывно молиться за него.

А Виссарион и Иларион вместе отправились в Константинополь. Ночь с субботы на воскресенье они провели в бдении и молитве. В воскресенье Иларион причастился Святых Таин и пошел во дворец, в котором он отрекся от Христа. Юноша встретился с усыновившим его вельможей и стал убеждать его в правоте христианства. Илариона стали склонять к отречению от христианства, сначала ласками, затем пытками. Он был осужден на казнь, и последними его словами было исповедание христианской веры, которое велел ему читать старец Виссарион. Тело мученика было с честью погребено на о. Проте. Святые мощи прп. Илариона Бог тотчас прославил чудесами ³⁴⁸.

Почти в одно время с Куликовской битвой, на Балканах в 1389 году 15 июня произошло другое великое сражение – на Косовом поле, имевшее столь же судьбоносное значение для сербского народа. По преданию, благоверному сербскому князю Лазарю накануне битвы явился Ангел и поставил его перед выбором, предложив ему либо земное царство и победу над турками, либо мученичество, Царство Небесное и обетование, что народ сербский до скончания веков будет стоять в Православии. Лазарь выбрал второе, и все его 77-тысячное войско поддержало этот выбор. Так был заключен Косовский Завет, направивший к святости всю историю Сербии.

На следующий день после Божественной Литургии, на которой все войско причастилось, оно вступило в бой с огромной армией турецкого султана Мурада. Все сербские воины с князем Лазарем приняли мученическую смерть за Христа на Косовом поле. Народные сказания повествуют, что сербиянки не плакали по убиенным мужьям и сынам, но с гордостью говорили, что те «увенчаны венцами мученическими светлыми».

Косово, подобно Куликову полю, знаменовало начало новой эпохи жизни нации, как бы ее второе рождение. Но если с Куликовской битвы началось освобождение Руси от монгольского ига, то после Косовской битвы начался захват Сербии турками. Сербское воинство потерпело земное поражение, но Косовская битва стала для сербов символом духовного подвига, символом послушания сербского народа воле Божией. Более того «Косовский Завет» стал путеводной звездой, нравственным императивом в жизни всякого серба. «Мы выбрали Царство Небесное!» – можно услышать из уст серба, даже прожившего всю жизнь в Штатах или в Латинской Америке. Сербы считают, что Косово подобно Голгофе, и после него обязательно будет воскресение.

Конечно, за 600 лет было немало сербов, отступивших от Косовского Завета и выбравших «царство земное». Но отступившие, по сути, перестали быть сербами. Поясним, почему. Положение православных под турецким владычеством, как известно, было крайне тяжелым. В любой момент каждый серб мог лишится всего: дома, имущества, жены, детей, да и своей жизни. Православные должны были ежегодно отрабатывать сто дней на турецкого султана. Сербские мальчики отбирались у родителей для янычарских школ. Происходила усиленная исламизация населения. Сербские земли заселялись турками и албанцами, а принявшие ислам христиане получали дом, землю, скотину за счет своих вчерашних братьев. Время от времени сербы поднимали восстания против захватчиков, и тогда турки интенсивно использовали против повстанцев карательные отряды из новоиспеченных мусульман. Нечто подобное происходило и в сербских землях, захваченных австрийцами. Там католические ксендзы почти теми же методами перекрещивали православных.

Так возникли два народа – мутанта: хорваты и боснийцы – мусульмане. И по языку, и внешне они славяне, но мироощущение и нравственные ценности у них совсем другие. С одной стороны, конечно, это национальная трагедия. А с другой стороны, сербы просеивались в течение пятисот лет, как пшеница, и все корыстные и трусливые среди них отсеивались, как шелуха. Немного в мире народов, прошедших такой отбор и отсев. И в освободительную войну с Турцией, и в Первую, и во Вторую мировые войны сербы подтвердили свой древний выбор, предпочитая смерть капитуляции, Царство Небесное – земному благополучию ¹.

Восстание ихэтуаней, также известное под названием «боксерское» благодаря неправильному переводу китайских языковых реалий английскими синологами, оставило в истории начала XX века страшный кровавый след.

Одним из мучеников был 8-летний мальчик Иоанн, сын священника Митрофана (Цзи Чун), рукоположенного свт. Николаем Японским и тоже зверски убитого восставшими. 10 июня вечером, когда убили о. Митрофана, боксеры разрубили Иоанну плечи и отрубили пальцы на ногах. Невесте брата его Исаии удалось спрятать Иоанна. На утро он без одежды и обуви сидел у входа и на вопрос людей: «больно ли ему», отвечал: «не больно». Мальчишки издевались над ним, называя его «эр-мао-цза» (последователь диавола), но он отвечал: «Я – верующий в Бога, а не эр-мао-цза». Он привык так отвечать, так как язычники постоянно называли христиан дьявольскими последователями. Иоанн просил у соседей воды, но они не только не дали ему, но и прогнали. Знакомые видели этого мальчика с израненными плечами и ногами; раны были в вершок глубины, но он не чувствовал боли и, будучи опять взят боксерами, не обнаруживал страха и спокойно шел. Один старик выражал о нем сожаление, говоря: «Чем виноват этот мальчик? Вина родителей, что он стал дьявольским последователем». Другие поднимали его на смех и поносили или просто бросали на него презрительные усмешки. Так он был веден, как агнец на заклание.

Известие о св. мц. Евпраксии и ее супруге св. кн. Романе Юрьевиче содержится в «Повести о разорении Рязани Батыем». «Безбожный царь Батый,– пишет древнерусский автор, – льстив бо и немилосерд... охапися лестию не воевати Рязанскиа земли. И яряся-хваляся воевати Русскую землю. И нача просити у рязанских князей дщери или сестры собе на ложе». Батый как бы говорит так: «Я оставлю вам вашу Рязанскую землю – ваши дома, ваши поля. Но я возьму за это всю Русскую землю – оскверню, возьму ваши души».

Зная о красоте супруги князя Романа, Батый говорит ему: «Дай мне, княже, ведети жены твоей красоту». Благоверный князь смеется над его просьбой, потому что знает: ведать красоту супруги его, красоту ее души, красоту ее христианского сердца невозможно в плотском грехе. Для того чтобы изведать такую красоту, нужно самому стать христианином, самому неизмеримо возрасти духовно и стяжать дар целомудрия и чистоты. Князь Феодор приехал просить о земной жизни, о земном благополучии Рязанской земли. Но завоеватель немыслимую цену запросил за это – чистую русскую душу, познавшую Христа и предвкусившую радость Царства Его. И князь ответил: «Не полезно бо есть нам християном тобе нечестивому царю водити жены своя на блуд. Аще нас приодолееши, то и женами нашими владети начнеши». Пусть лишимся мы жизни, говорит этим князь Феодор, но сохраним мы свое целомудрие, не отвергнемся ради греха своего спасения.

Батый казнит князя Феодора, а молодая княгиня Евпраксия, узнав о его гибели и понимая, что ее ждет, «абие (тотчас. – Е.Н.) ринуся из превысокого храма своего с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразися (разбилась. – Е.Н.) до смерти...»

Город, впоследствии построенный на месте гибели княгини Евпраксии, до сих пор носит название Зарайск, а свв. князья Роман, Евпраксия и младенец Иоанн прославлены Церковью как мученики Зарайские (память 21 декабря и 10 июня с Собором Рязанских святых).

Мы видим, что св. Евпраксии Рязанской, в отличие от древних мучениц, не грозили даже никакие пытки, напротив, ее ждала роскошная жизнь в ханских покоях. Но она предпочла смерть жизни во грехе. Ей, как и мученице Пелагии, удалось совершить задуманное. Святитель Иоанн Златоуст, как мы помним, поясняет, что это является свидетельством благоволения Божия к мученице. При анализе подвига св. Евпраксии следует задуматься и о том, почему она бросилась с терема не одна, но взяв на руки маленького сына? Ответить на этот вопрос можно так: «Княгиня боялась, что сын ее попадет в плен к Батыю и вырастет нечестивцем, погубив тем самым свою бессмертную душу. Она желает сыну Царства Небесного и предпочитает его смерть “поганой воле” – воле, которая есть рабство у греха и смерть души».

Св. мц. Яглика Пивская . В 1943 году в Пиве (высокогорном районе Черногории) нацисты жесточайшим образом расправлялись с местными жителями. В одной из деревень в праздник Вознесения Господня они сжигали заживо 44 человека. Красавицу Яглику Аджич отделили от казнимых односельчан, чтобы надругаться над нею. Девушка, поняв их намерения, крикнула палачам: «Вы хотите муками и лютыми ранами испугать нас! Соберите здесь все орудия пыток и мучений: мечи, железные когти, ножи и иглы, позовите всех палачей мира, пусть они по очереди терзают мое тело, пока не увидят, что орудия их изломаются, а руки повиснут от усталости, прежде чем отрекусь я от Христа, Который горькие муки превращает в сладкую райскую воду, а смерть временную – в жизнь вечную». Яглика вырвалась из рук мучителей и сама ринулась в огонь, шагнув в этот миг к вратам Царства Небесного. О мученице Яглике рассказал ее брат, чудом выживший Павел Аджич ³⁴⁹.