Глава вторая. «Держи ум твой во аде и не отчаивайся»

Слова Христа, обращенные к одному человеку и произнесенные с конкретной целью – помочь ему в определенных обстоятельствах его частной, реальной социально-жизненной ситуации, – всегда имеют универсальный смысл и значение и важны для каждого человека во все времена и в любом месте. Слово Божие обладает особым свойством быть объясненным и понятым бесчисленное количество раз при условии, что каждое толкование будет в согласии с правой верой. Это свойство, отразившееся в разночтениях четырех Евангелий, говорит о неограниченности, всеобщности божественного слова, о бесконечности Того, Кто его произносит, и о преизбытке Его благодати:

То же можно сказать и о словах Христа, сказанных святому Силуану: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Связанные с определенным состоянием его духовной жизни, предназначенные помочь ему, испытывавшему в тот момент душевное смятение, духовно подняться над частной ситуацией – эти слова обладают универсальным значением. Они помогали старцу и в других обстоятельствах на всем его жизненном пути, они способны помочь любому другому в его обстоятельствах и в другие времена. Некоторые толкователи, подчеркивавшие современное звучание совета Христа, видят в них помощь Божию людям нашего времени³⁴. Иногда эти слова поражали своей новизной тех, кто их слышал, и даже архимандрит Софроний считает их «непонятным выражением»³⁵.

Новизна и необычность формулировки не должна, однако, заслонять того, что эти слова, в сущности, являются частью духовной традиции (к которой принадлежал сам святой Силуан) и имеют множество подтверждений в святоотеческих текстах, что также, но уже встречно, подчеркивает их универсальное значение. Именно эту традицию и ее связь со святоотеческим наследием мы хотели бы выявить после того, как рассмотрим разнообразные смыслы, заключенные в этих словах, различим их и даже выстроим их иерархию, отчетливо понимая, что слова неразделимы и тесно связаны между собой.

Как мы уже упомянули, некоторые комментаторы полагают, что совет Христа старцу Силуану вместе с помощью несет утешение и надежду людям нашего времени, скорбящим от тягот существования, сталкивающимся со многими трудностями, разнообразно страдающим и нередко приходящим в отчаяние от самой жизни. При таком подходе понятие ада взято в самом широком смысле, схожем с тем, как часто его употребляют сегодня в обыденной речи, и не обязательно в религиозном контексте.

Бесспорно, для такого толкования есть некоторые основания во взглядах и учении старца. Святой Силуан был чрезвычайно чуток и сострадателен к мучениям каждого человека, встречающегося ему, ко всем людям, какое бы ни приходилось им понести страдание, и даже ко всякому творению Божию. Можно также заметить, что он связывает адские муки со страданиями этого мира, в частности, когда говорит: «По делам моим я достоин мучений и на земле, и во аде» (с. 452).

Нужно, однако, помнить, что старец видит в страданиях духовное измерение, привязывая их, в частности, к единому корню – гордыне. «За что же человек страдает на земле, несет скорби и терпит беды? За то страдаем мы, что не имеем смирения» (с. 447); «Люди не учатся смирению и за гордость свою не могут принять благодать Святого Духа, и потому страдает весь мир» (с. 448).

Принимая во внимание это измерение, необходимо согласиться, что именно в такой широкой трактовке следует понимать смысл слов Христа святому Силуану и предпочесть такое понимание, чтобы быть услышанным в мире, где все больше людей том числе и христиан – перестают верить в традиционную сущность ада, а также в реальность диавола и бесов. В противном случае мы в значительной мере утеряем смысл божественного совета.

Умение сохранить ум здравым в присутствии бесов, умение видеть их и наблюдать их козни можно рассматривать как второй смысл совета «Держи ум твой во аде». Действительно, ад есть то место, где осужденные на вечные муки отданы во власть диаволу и бесам.

Старец много раз подвергался нашествию бесов и страдал от них. В тот самый момент, когда ему явился Господь, он был окружен бесами: «И вот однажды сижу я в келлии ночью, и бесы нашли ко мне полная келлия. Молюсь усердно. Господь отгонит их, но они снова приходят. Тогда встал я, чтобы сделать поклоны иконам, а бесы вокруг меня, и один впереди, так что я не могу сделать поклона иконам, а получилось бы, что я ему кланяюсь» (с. 453). Подобные мучения от присутствия бесов и их козней старец испытывал и раньше: «Но потом я и сам понял свою ошибку, потому что снова стали мне являться бесы не только ночью, но и днем... и так много лет страдал я от них» (с. 452). В одном месте он говорит о состоянии человека, когда тот ясно видит сатану, опаляющего его своим огнем и желающего пленить его ум (см. с. 456). Упоминание это соотносится с тем опытом, который сам старец переживал дважды: «За гордость мою Господь попустил врагу дважды сотворить брань с моею душою так, что душа моя стояла во аде...» (с. 457).

Отметим, что старец с глубоким смирением соглашается, что эти испытания были вызваны его гордыней. Он говорит об этом и в другом месте: «Много за гордость страдал я от бесов...» (с. 427). Гордость эта состояла, в частности, в том, что он счел ненужным дальше раскаиваться в прошлых грехах: «Хотя грехи прощены, но всю жизнь надо о них помнить и скорбеть, чтобы сохранить сокрушение. Я так не делал, и перестал сокрушаться, и много я потерпел от бесов... .Кто, подобно мне, потерял благодать, тот пусть мужественно борется с бесами. Господь милостиво дает тебе познать... что значит быть в борьбе с бесами» (с. 324). Но еще до того, как начинается борьба с бесами и связанные с ней мучения, нередко даже просто увидеть бесов – уже значит пережить опыт ада для того, кто по своему тщеславию поддается мечтательности и злым помыслам: «...тщеславный ум не бывает чистым от помыслов и воображения и даже может дойти до того, что будет видеть бесов и говорить с ними. Пишу об этом потому, что сам я был в этой беде» (с. 452).

Важнейшее и поразительное свидетельство присутствия бесов, их козней – вплоть до жестоких нападений на святого – приводится в «Житии преподобного Антония»³⁶. В одной из бесед старец Силуан упоминает эпизод из этого жития (см. с. 179–180). О подобных же случаях рассказывают и многие другие жития, в частности «Житие преподобного Пахомия»³⁷. Святые отцы часто говорят о скорбях, случающихся от бесовских козней, и многочисленных мучениях от борьбы с ними, которые приходится переносить человеку, ведущему глубокую духовную жизнь³⁸.

Связь между присутствием бесов, их нападениями на подвижника и гордыней как причиной этих мучений, что особо подчеркивал старец Силуан, косвенно отмечают и отцы, когда утверждают, что смирение – единственное средство, которым можно преодолеть эти искушения. Так, святой Антоний Великий говорит: «Видел я однажды все сети врага, распростертые на земле, и со вздохом сказал: кто же избегнет их? – но услышал глас, говорящий мне: “Смиренномудрие’’»³⁹.

Совет «держать ум свой во аде» отчасти может означать и необходимость терпеливо переносить эти скорби и мучения. Однако такое понимание нам представляется второстепенным и производным. Отметим, что и в «Житии преподобного Антония», и в «Житии преподобного Пахомия» нигде не говорится о том, что в момент, когда святой ощущает присутствие бесов и их козни, он полагает, что находится в аду. Также и в текстах святого Макария или святого Диадоха Фотикийского, рассказывающих о бесовских искушениях в глубинах сердца, нигде нет упоминания об аде. Во всяком случае, совет «держать свой ум во аде» никак не может означать, что присутствия бесов надо искать намеренно или стремиться к какому-либо действию, от них исходящему. Речь идет о том, что случается с верующим во время его восхождения к Богу, когда ему приходится противостоять козням бесовским, но вовсе не о том, чтобы намеренно привлекать их самому. Тем более что бесовские козни святыми отцами и самим старцем Силуаном всегда трактуются как препятствия к встрече с Богом. Совет Христов святому Силуану имеет своей целью – и это очевидно из общего контекста – как раз освобождение от бесов и сокрушение их как препятствия на пути к духовной жизни. Заметим, старец Силуан показывает (см. с. 453), что Господь отгоняет бесов (а этого не было бы, если бы была Его воля, чтобы старец продолжал терпеть козни бесовские), но затем они возвращаются, и причиной этого Господь, отвечая на вопрос старца – «Скажи, что должен я делать, чтобы отошли они от меня?», называет гордость («Горделивые всегда так страдают от бесов»). Совет «держи ум твой во аде и не отчаивайся» дан Христом в ответ вот на это вопрошание старца Силуана: «Скажи мне, что должен я делать, чтобы смирилась душа моя?» (с, 453). Смирение и есть то средство, которое положит конец видениям бесов, причиняющим страдания старцу, – но, очевидно, не борьбе с бесами и скорбям, связанным с ней.

Когда Христос произнес свои слова, святой Силуан находился в некоторой степени во аде. С одной стороны, он действительно был окружен бесами. С другой стороны, в тот момент, когда он подвизался на молитву, бес встрял между ним и иконой. Это явление беса может символизировать дистанцию, отделяющую старца от Бога, невозможность в том его состоянии достичь Бога. Тогда святой Силуан говорит Христу: «Господи, Ты видишь, что я хочу Тебе молиться чистым умом, но бесы мне не дают. Скажи, что должен я делать, чтобы отошли они от меня?» (с. 453); «Ты видишь, что бесы не дают мне молиться. Внуши мне, что я должен сделать, чтобы бесы отошли от меня» (с. 481). Он страдает от своей удаленности от Бога так же, как страдают от этого осужденные в аду: «С тех пор я держу ум свой во аде, и горю в мрачном огне, и скучаю о Господе, И слезно ищу Его и говорю: “Скоро я умру и вселюсь в мрачную темницу ада, и один я буду гореть там, и тосковать о Господе, и плакать: где мой Господь, Которого знает душа моя”» (с. 453).

Адские муки, которые испытывает старец, связаны скорее с горечью удаления от Бога, утраты Его благодати, нежели с кознями бесов. Рассуждениям об утере благодати и о тех скорбях, которые возникают вследствие этого (в том числе и от действий бесов и от брани с ними) уделено много места в сочинениях старца. Иногда утрату благодати он увязывает с богооставленностью (см. с. 347–348). «Кто, подобно мне, потерял благодать, тот пусть мужественно борется с бесами» (с. 324). «Когда душа, которую взыскал Господь и дал ей Свою благодать, по какой-нибудь причине потеряет ее, то сильно скорбит по ней, и снова желает обрести ее» (с. 451). «Когда душа потеряет благодать, тогда скучает она о небесном и слезно ищет Господа» (с. 347). «Велико мучение, когда душа теряет благодать Святого Духа» (с. 458). «О, братья, если бы вы могли разуметь томление души, которая носила Духа Святого, а потом потеряла Его. Томление это нестерпимо. Душа тогда в неописуемой скорби и печали» (с. 457–458). «Нет большего горя, чем потерять благодать» (с. 310)⁴⁰.

Гордость (так же как и прочие грехи и страсти) отдаляет человека от благодати, что для знающего о ней, и тем более испытавшего на себе ее действие, становится источником великой скорби из-за образовавшейся пустоты, из-за утраты благодати и неутоленного стремления к ней. Господь «за гордость томит душу голодом и не дает ей благодати, доколе не научится она смирению» (с. 332). «Душа, познавшая благодать Божию, когда теряет ее, скучает о Боге и говорит: “Скучает душа моя о Боге, и слезно ищу Его”» (с. 298, ср. с. 310). В эти мгновения старец ощущал себя Адамом, только что потерявшим в раю благодать: «.. .теряется за гордость благодать, и тогда я рыдаю, как рыдал Адам о потерянном рае» (с. 397), и именно в таком духовном ключе следует воспринимать его длинную поэму «Адамов плач»⁴¹.

Многие отцы прямо называли причиной мучений в аду именно болезненное осознание грешником своего удаления от Бога и утрату Божественной благодати. Ориген говорит, что адские муки – это «огонь совести»⁴². Согласно преподобному авве Дорофею по смерти душа припоминает то, что она сделала во время земной жизни, все свои прегрешения и страсти, острее и глубже осознавая их, и испытывает от этого глубокое страдание⁴³. Для святого Иринея Лионского ад есть отлучение от Бога: «Разлучение с Богом есть смерть, и удаление от света есть тьма, и отчуждение от Бога есть лишение всех благ, какие есть у Него», и те, кто «лишен всех благ, находятся во всяческом мучении»⁴⁴. По святому Иоанну Златоусту, мучения грешников в аду происходят из-за того, что они «отсылались с бесчестием, чтобы не видеть им славы Божией» и «от скорби об отпадении от толиких благ»⁴⁵. Наиболее глубокие размышления на эту тему мы находим у святых Исаака Сирина и Максима Исповедника. Согласно Исааку Сирину самое страшное мучение грешников в аду состоит в том, что теперь, когда они вполне осознают любовь Божию к себе, по причине собственных грехов они не могут ни принять ее, ни ответить на нее: «...мучимые в геенне поражаются бичом любви!., ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение вящее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Неуместна никому такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией. Любовь есть порождение ведения истины, которое (в чем всякий согласен) дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой. И вот, по моему рассуждению, геенское мучение есть раскаяние»⁴⁶. Так же понимает адские страдания и святой Максим Исповедник: в конце времен, когда Бог будет един со всеми, для тех, кто окажутся достойны этого единения, кто приложил усилия к тому, чтобы соединиться с Богом и принять его благодать, это будет блаженство; напротив, для недостойных и отвергших Его благодать единение с Богом будет бесконечным источником мучений, ибо Бог «соединяется со всем так, как ведает [только] Он Сам, каждому подавая то чувство, которое отдельный человек создает [в течение своей земной жизни] для принятия Того, Кто полностью соединится со всеми при скончании веков»⁴⁷. Святым, пережившим видение Бога, знакома горечь удаления от Него и разлуки с Ним, хотя для них, строго говоря, этот опыт не стал опытом ада. В самом деле, в дольнем мире невозможно и постоянно, и в полноте пребывать в единении с Богом, в видении Его неизреченного света. Тот, кому хоть раз было даровано это видение, кто ощутил любовь и блаженство радости единения с Ним, тот ясно осознает свою отдаленность от Бога тогда, когда лишается Его присутствия, переживая эту отдаленность как муку, страдая от ощущения оставленности Им. Именно такие чувства, как мы видели, испытывал старец, как испытывал их великий тайнозритель святой Симеон Новый Богослов после некоторых созерцаний Божественного света: «Но этот явившийся мне безмерный свет... как-то тихо ослабел и как бы сжался, и я пришел в сознание, и поняв, что его сила внезапно соделала во мне, и помыслив о его удалении и что, рассудив, он снова оставил меня одного в жизни, я был охвачен печалью и такой тяжелой болью, что недоумеваю, как достойно выразить величину многообразной и сильнейшей болезни, возжегшейся в моем сердце наподобие огня»⁴⁸. Этот свет «если когда-нибудь снова не явится им [бесстрастным] более ясно, они расположены, как лишенные всего. А если он захочет совершенно скрыться, хотя бы на короткое время, он соделывает в них резкую и непереносимую боль несказанного желания»⁴⁹.

Однако св. Симеон никогда не называет эти муки опытом переживания ада. Отметим, что и сам старец Силуан, говоря о «великой печали», «великом мучении», «безутешной тоске», «неописуемой скорби», «великом горе», ни разу не увязывает их напрямую с адскими мучениями. Поэтому, как нам представляется, изначальный смысл слов «Держи твой ум во аде» подразумевает не этот духовный аспект.

Исходя из общего контекста сочинений старца и его многочисленных пояснений можно заключить, что очевидный, подлинный смысл первой части совета Христа «Держи ум твой во аде» таков: «Постоянно помни, что по причине своих грехов заслуживаешь наказание и адские муки».

Ад здесь понимается в своем классическом смысле – как место, где мучаются проклятые⁵⁰, т.е. те, кого Божественный суд осудил за их грехи на вечные мучения. «Скоро я умру и вселюсь в мрачную темницу ада», – думает св. Силуан (с. 453). В другом месте он пишет: «Я недостоин Бога и рая. Я достоин мук адских и буду вечно гореть в огне» (с. 433). Обращаясь к тому, «кто в сердце своем почитает себя достойным вечного огня» (с. 434), он советует: «...смиряй себя и помышляй, что по смерти будешь ввержен в темницу и там будешь томиться и скучать по Господе» (с. 452). И далее: «Нужно считать себя хуже всех и осудить себя во ад. ...Хорошо душу свою приучить помышлять: “Я буду гореть в огне адском”» (с. 460). Эта мысль иногда акцентируется особо: «Я думал: я мерзкий и стою всяких наказаний...» (с. 458). Все это не означает, конечно, что у старца было упрощенное представление об аде. Напротив, судя по текстам, смысл адских мук он понимал во всей его глубине.

Старец полагает себя достойным ада из-за своих прошлых грехов («по делам моим я достоин мучений и на земле, и во аде» – с. 402), особенно из-за гордыни (ср.: Там же). Только осознав свою греховность и осудив себя можно обрести смирение (ср. с. 334, 433). Совет Христа старцу и нацелен на это – помочь подвижнику достичь смирения – духовной добродетели, являющейся, наряду с любовью, высочайшей христианской добродетелью. Господь, – пишет св. Силуан, – «Сам научил меня, как надо смиряться: “Держи ум твой во аде и не отчаивайся”». И добавляет: «...а когда я умом выхожу из огня, то помыслы снова приобретают силу» (с. 324). Понятно, что речь здесь идет о горделивых помыслах. Совет Христа был ответом на вопрошание старца, как обрести смирение: «Господи... скажи мне, что должен я делать, чтобы смирилась душа моя?»⁵¹ (с. 453); «Господь научил меня держать ум во аде и не отчаиваться – и так смиряется душа моя»⁵² (с. 326). Таким образом, когда старец дает совет читателю признать себя достойным адских мучений, то делает это для того, чтобы открыть ему путь к смирению, помочь получить Божественную благодать и обрести защиту от помыслов и бесовских нападений: «... смиряй себя и помышляй, что по смерти будешь ввержен в темницу и там будешь томиться и скучать по Господе. Когда мы плачем и смиряем душу, то благодать Божия хранит нас» (с. 402). Ясно, что для св. Силуана держать ум во аде означает жесточайше смирять себя: «...смиряй себя как можно больше; держи ум свой в сердце и во аде» (с. 517– 518). Смирить себя следует до такой степени, чтобы считать себя «хуже всех» (с. 433; ср. с. 402, 456), тогда осуждение на ад будет осознаваться справедливым (см. с. 434).

Самоосуждение и «держание ума во аде» – две стороны аскетического делания, ведущие к крайнему самоуничижению последней, высочайшей степени смирения, цель которого – обретение заново Божией благодати. Принятие благодати, согласно святому Силуану, пропорционально смирению: «Чем больше смиришь себя, тем большие получишь дары от Бога» (с. 518). Однако старец подчеркивает и духовный риск такого делания, если оно не подкрепляется твердым упованием на Бога, если совершать его безрассудно, не соразмеряя задачу своим силам: «Но надо знать при этом свою меру, чтобы не перетрудить души. Изучи себя и давай душе подвиг по силе ее» (с. 461).

Духовный путь старца Силуана, в котором он следовал совету Самого Христа и который привел его к святости, до него был пройден многими отцами. Старец называет некоторых своих предшественников из числа святых отцов, объясняя свое понимание совета Христа. В первую очередь (с. 458) он цитирует слова св. Пимена Великого ученикам: «Поверьте, чада, где сатана, там и я буду»⁵³. Во-вторых, он обращается к эпизоду из жизни св. Антония Великого, когда тот встретился с александрийским башмачником: «Все спасутся, один я погибну»^***. Здесь важно полностью вспомнить все, что ответил башмачник Антонию, когда тот, по откровению Божию, пришел к нему с вопросом, как он подвизается: «...я не знаю, чтоб когда-нибудь делал какое-либо добро; почему, вставши утром с постели, прежде чем сяду за работу, говорю: все в этом городе от мала до велика войдут в Царствие Божие за свои добрые дела; один я за грехи мои осужден буду на вечные муки. Это же самое со всею искренностью сердечною повторяю я и вечером, прежде чем лягу спать»⁵⁴. В-третьих, старец считал⁵⁵, что св. Сисой Великий имел в виду ту же мысль «все спасутся, один я погибну», когда вопрошал учеников: «Кто может носить помысл Антония? Впрочем, я знаю человека, который может носить этот помысл»⁵⁶.

О смирении в целом святые отцы оставили множество наставлений, близких опыту и наставлениям старца Силуана. Так же как и святой апостол Павел, говорящий: по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя (Фил. 2:3), – они советуют почитать себя последним из всех людей и даже из всех творений⁵⁷. Так, авва Пимен рассказывает, что «один брат спросил авву Алония: что значит уничижить себя? Старец отвечал: “Ставить себя ниже бессловесных”⁵⁸; сам же он советовал видеть себя хуже всякой твари»⁵⁹. Авва Сисой говорит даже, что такое состояние души выше постоянной молитвы: «Брат говорил авве Сисою: “Я замечаю над собою, что памятование о Боге всегда со мною”. Старец отвечает ему на это: “Нe важное дело, что ты размышляешь о Боге, но то важно видеть себя ниже всей твари. Ибо такое уничижение... приводит к смиренномудрию”»⁶⁰. Святой Иоанн Кассиан отмечает, что признак смиренномудрия считать «себя хуже всех не только на словах, но и в искреннем расположении сердца»⁶¹. Святые Каллист и Игнатий Ксанфопулы дают схожий совет, представляющий для нас интерес еще и в том отношении, что он указывает на связь между самоуничижением и адом: «...вседушно почитай себя грешнейшим всех людей и самых демонов сквернейшим, думай посему, что всеконечно имеешь ты вечно мучим быть во аде. Если при каком-либо из сих помышлений придет тебе сокрушение, плач и слезы, на том помышлении и пребудет, пока слезы не пройдут сами собою ...»⁶².

Святые отцы рекомендуют часто обвинять себя. Так, авва Пимен советует «всегдашнее обвинение самого себя»⁶³. Авва Антоний говорит авве Пимену: «Великий подвиг для человека – раскаяние во грехах своих пред Богом...»⁶⁴. Таким образом христианин осознает себя подлежащим праведному Суду Божию и надлежащему наказанию за свои дела⁶⁵. Один отец советует «приучить себя размышлять о совершенных грехах и о наказании за них»⁶⁶. Святой Иоанн Кассиан говорит, что иногда «текут слезы... от страха геенны и от воспоминания о Страшном суде» и что» «пораженный таким страхом, пророк молится Богу, говоря: не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих (Пс. 142:2)"⁶⁷. Для того, чтобы стяжать дар слез и через него смирение, прп. Симеон Новый Богослов считает обязательным не только укорять самого себя, но и прийти «в чувство будущего Суда и вечных мук. ...А кто не стал таким, тот не может соединиться со Святым Духом»⁶⁸.

Очевидно, что такое расположение духа подвижника связано со страхом Божиим⁶⁹– необходимейшей, по мнению отцов, добродетелью для достижения спасения. Существует глубинная связь между страхом Божиим и πένθος (сокрушением или скорбью), которая должна быть, по мнению отцов, постоянным настроем духовной жизни⁷⁰, а в своей наивысшей стадии проявляться в плаче со слезами⁷¹. На вопрос одного брата, как обрести сокрушение, авва Силуан ответил: «Вспоминай греховность твою и, воздыхая о ней, также ожидающую тебя вечную муку»⁷². В длинном отрывке из «Слова подвижнического» преподобного Максима Исповедника разбирается этот вопрос и приводятся многочисленные свидетельства Писания об адских мучениях: «Брат сказал: отчего это, отче, не имею я сокрушения? Старец ответил: оттого, что у нас с тобою нет страха Божия пред очами нашими. Оттого, что сделались мы убежищем всякого зла и страшные Божии прещения презираем, как пустые представления. Иначе как не сокрушаться бы, слушая, как, например, Моисей говорит от лица Божия о грешниках: яко огнь возгорится от ярости моея разжжется до ада преисподняго: снесте землю и жита ее, попалит основания гор (Втор. 32:22)... .Или как вопиет Исаия: отступиша, иже в Сионе беззаконницы, приимет трепет нечестивыя: тщетна будет крепость духа вашего; огнь вы пояст. Кто возвестит вам яко огнь горит? кто возвестит вам место вечное (Ис. 33:11; 14)? и опять: и изыдут и узрят трупы человеков преступивших мне: червь бо их не скончается, и огнь их не угаснет, и будут в позоре всяцей плоти (Ис. 66:24). Или как говорит Иеремия: дадите Господу Богу вашему славу прежде даже не смеркнется и прежде даже не преткнутся нозе ваша к горам темным: и пождете света, и тамо сень смертная, и положени будут во мрак (Иерем. 13:16)»⁷³.

Отцы часто говорят об осуждении себя на вечные мучения и рекомендуют его как опыт духовного делания. Создается впечатление, что иногда речь идет о простом размышлении. Так, Евагрий советует: «Сидя в келье, собери свой ум... Вспомни и о настоящем состоянии душ во аде, подумай, каково им там! В каком они страшном молчании! Как горько стенают! В каком страхе, мучении и ожидании! Подумай об их непрестанной скорби, о душевном нескончаемом плаче!»⁷⁴ Преподобный Иоанн Лествичник объясняет: «Не переставай воображать и вспоминать бездну темного огня, немилостивых служителей, Судию немилосердого и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти и другое сему подобное, чтобы гнездящаяся в душе нашей похотливость истребилась великим страхом, и душа соединилась с нетленной чистотой, и приняла в себя сияние невещественного света, блистающего паче всякого огня»⁷⁵. Такие размышления, как видим, позволяют не только стяжать страх Божий и уберечься от новых грехов, но и очиститься от прошлых. На этом настаивает свт. Григорий Нисский, называя «горячительным и острым врачевством» «строгие угрозы будущим судом» и «страх ожидаемого»: «ужаса геенны, огня неугасимого, червя неумирающего, скрежета зубов, не престающего плача, тьмы кромешной»⁷⁶. Ту же мысль мы находим в «Отечнике», в рассказе о том, как некий брат, одолеваемый нечистыми помыслами, попросил у старца совета, на что тот ему ответил: «Женщина, когда хочет отнять от груди сына, помазывает сосцы чем-нибудь горьким. Младенец привлекается по обычаю к сосцам, но, почувствовав горечь, отвращается от них. И ты примешай горечь в помышления твои. Брат спросил: что такое горечь, которую я должен примешивать? Старец отвечал: воспоминание о смерти и о тех муках, которые приготовлены для грешников в будущем веке»⁷⁷.

Однако иногда у отцов речь идет уже не просто о размышлении, но об уверенности подвижника в том, что он заслуживает адских мук. Святой Варсануфий Великий, для которого «размышления о Страшном суде и стыде вечном»⁷⁸ суть источник слез, омывающих верующих от грехов, говорит: «...молящийся должен привести себе на память дела свои и то, как бывают судимы делающие подобное оным и страшный оный глас: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный (Мф. 25.–41)"⁷⁹. Святитель Иоанн Златоуст советует «оплакивать нерадение о своем спасении» и «всегда иметь пред глазами геенну»⁸⁰. Примечательно, как один брат описывает состояние монаха: «А мы, пригвожденные к постам, бдениям... лишенные всякого плотского упокоения, плачем, и рыдаем, и говорим: мы погибли, мы соделались повинными геенне»⁸¹. Патерик дает нам примеры такого делания. Так, один «отец великой святости» отвечает посетившему его: «Уверяю тебя, сын мой, что я грешнейший всех людей и имею только одну мысль в голове, что место мое среди тех, кто в аду, и что недостоин я зреть лик Спасителя»⁸². Такое делание совершали двое старцев из «Рассказов двенадцати отцов», где каждый повествует о своем подвижничестве. Третий говорит: «Я с самого раннего утра... нисхожу в бездну и ... обхожу муки и вижу, как мучатся члены мои, и плачу с плачущими». Двенадцатый сказал: «Вижу грехи мои предо мною, куда ни пойду, и куда ни обращусь, вижу, что они встречают меня, вижу их и по правую, и по левую сторону. Осуждая себя на преисподнюю, говорю я: будь с теми, которых ты достоин, ибо немного спустя с ними причтен будешь. Созерцаю я там вопли и непрестанные слезы, которых никто и пересказать не может. Созерцаю, что иные скрежещут зубами, и дрожат всем телом, и трясутся от головы до ног. И повергшись на землю, и посыпавшись пеплом, умоляю Бога, чтобы не испытать мне сих бедствий. Вижу и море огненное, безмерно волнующееся и воздымающееся, так что можно подумать, что до небес достигнут волны огненные. И в страшное оное море страшными и суровыми ангелами ввергается великое множество людей, и все они вопиют в один голос и стенают вместе, каковых стенаний и голосов никто и не слыхал на земле, и как хворост пожигаются все, и милосердие Божие отвратилось от них по причине беззаконий их. И тогда оплакиваю я род человеческий, как осмеливается он и слово сказать и обращать внимание на что-либо, когда столько зол предназначено миру. И в сем удерживая мысль мою⁸³, подвизаюсь в плаче, о котором сказал Господь, считая себя недостойным и неба и земли, помышляю о написанном: Быша ми слезы моя хлеб день и нощь (Пс. 41:4)"⁸⁴. Некоторые из отцов свидетельствуют об опыте реального видения ада⁸⁵, иногда сопровождающегося переживаниями, причиняющими неимоверные страдания. Так, Патерик передает: «Один старец, не зная, что его слышит ученик, громко кричал в ночи, скрежеща зубами и с великим плачем. Когда же прибежал ученик, то он сказал: “Был я перемещен во ад и видел, какому мучению предаются души грешников, и с тех пор ничто не может меня утешить”»⁸⁶.

Размышление об адских муках, убежденность в том, что заслуживаешь их, и даже предвосхищение и реальный опыт геенских мучений помогают, по мнению отцов, обрести особый, сосредоточенный и глубокий душевный настрой, подводящий к полному раскаянию, сокрушению, скорби и плачу, но – главным образом – к высшей степени смирения.

Вторая часть совета Христа «и не отчаивайся» (подразумевается: в милосердии Божием и своем спасении) неотделима от первой. Считать себя достойным адских мучений и отчаяться в своем спасении – тягчайший грех, означающий, что человек предался сокрушительной страсти отчаяния. Старец знает об этом искушении: «И если бы Господь не дал мне познать Себя Духом Святым, и если бы не помощь пресвятой и благой Владычицы, то отчаялся бы я в своем спасении...» (с. 452); «Я погибал от грехов и давно уже был бы во аде, если бы не пожалел меня Господь и Пречистая благая Богородица» (с. 332); «я мерзок пред Богом и отчаялся бы в своем спасении, если бы Бог не дал мне Свою благодать Святого Духа» (с. 367).

Старец подчеркивает, что существует серьезная духовная опасность самому осудить себя на адские муки: «Но жалко, что мало кто разумеет это. Многие отчаиваются и пропадают. Души их дичают и не хотят потом ни молиться, ни читать, ни даже мыслить о Боге» (с. 460). Помысл «ты не спасешься» приходит от врага (см. с. 463). Осуждение самого себя на адские муки в данном случае равносильно отношению к себе как к окончательно и бесповоротно погибшему. Преподобный Силуан сам на короткое время пал от искушения вражьим помыслом и потому говорит, основываясь на собственном опыте: «В одно время напал на меня дух отчаяния: мне казалось, что Бог отринул меня вконец и уже нет мне спасения, но ясно видится в душе вечная погибель. И ощутил я в душе, что Бог немилосерд и неумолим. Продолжалось это со мною час или немного более. Дух этот такой тяжелый и томительный, что страшно о нем и вспоминать. Душа не в силах понести его долго. В эти минуты можно погибнуть на всю вечность» (с. 478).

Таким образом, осуждение себя на адские мучения должно быть сбалансировано твердым упованием на Господа: «Надо осудить в душе самого себя, но не отчаиваться в милосердии и любви Божией» (с. 461).

Обратим внимание, что для старца надежда – средство для стяжания смирения, так же как и содержание ума во аде: «Господь научил меня держать ум во аде и не отчаиваться – и так смиряется душа моя» (с. 326). И то и другое суть такие расположения сердечные, которые прогоняют бесов и самого сатану, прекращают бесовские видения, позволяют выйти победителем в духовной брани с ними и обрести мир (см. с. 433–434,452–453,456–457,481–482).

И святые отцы часто подчеркивают опасность отчаяния для духовной жизни, считая ее тяжелой и особо гибельной страстью⁸⁷, почти всегда внушенной бесами⁸⁸. Об авве Исидоре говорили, «что враги старались привести его в малодушие, внушая, что... он будет ввержен в муки»⁸⁹. Другому отцу явился сатана и говорил: «Зачем так утруждаешь себя? Поверь мне, ты не спасешься»⁹⁰. То же сказал сатана и другому подвижнику: "Говорю тебе, отправишься в погибель»⁹¹. Святой Иоанн Златоуст говорит: «...не будем никогда отчаиваться, потому что нет ни одного столь сильного оружия у диявола, как отчаяние. И мы не так радуем его, когда грешим, как – когда отчаиваемся»⁹².

По мнению святых отцов, отчаяние может привести к тому, что подвижник решит вообще отказаться от духовной жизни и ввергнуться в бездну страстей. Еще святой апостол Павел говорил: Они, дойдя до бесчувствия^**** , предались распутству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью (Еф. 4:19). Святой Макарий Великий, вне всякого сомнения, более всех настаивает на пагубности отчаяния, подчеркивая демоническое происхождение этой страсти и призывая любой ценой сохранять упование на Бога: «Враг, стремящийся отсечь нас от упования и любви Христовой, изобретает тысячи ловушек. Духами злобы наносит душе раны. Или же выкапывает воспоминания о прежних грехах, вызывая тем самым в ней нечистые и скверные помыслы. Ибо хочет он ввергнуть ее в расслабленность и посеять в ней помышления отчаяния, внушая ей таким образом, что невозможно спастись. Случается, что душа думает, что она сама из себя рождает такие помыслы, а не от действия чуждого духа, злонамеренно сеющего в ней и таящегося, или же враг толкает в отчаяние, или устраивает обиды и скорби от человеков. Но чем больше лукавый пускает в нас свои разожженные стрелы, тем крепче нам следует прибегать к упованию на Бога и к нашему знанию, что такова точно Его воля: испытывать души, возлюбившие Его, чтобы явилось то, что они воистину возлюбили»⁹³.

То, как сформулирован совет Христов старцу Силуану, свидетельствует о царственном равновесии, позволяющем победить оба помысла: «ты – святой» и «ты не спасешься»; оба, как говорит сам старец (см. с. 463), внушены диаволом, и оба, хотя и противоположны по значению, способны увлечь в погибель. Две духовные ошибки: упование без осознания своей греховности, лишающее смирения, и осознание греховности без упования на спасение. Именно так следует понимать парадоксальный ответ аввы Сисоя, который приводят «Достопамятные сказания»: «Три старца, услышав об авве Сисое, пришли к нему, и первый говорит ему: “Отец! Как мне избавиться от огненной реки?” [Дан. 7:10] Старец не отвечал ему. Второй спрашивает: “Отец! Как мне избавиться от скрежета зубов [Мф. 8:12] и червя неусыпающего?” Третий говорил: “Отец! Что мне делать? Меня мучит воспоминание о тьме кромешной [Мф. 8:12]”. Авва Сисой сказал им в ответ: “Я не помню ни об одном из сих мучений. Бог милосерд; уповаю, что Он сотворит со мной милость”. Старцы, услышав сие, пошли от него со скорбию. Но авва, не желая отпустить их в огорчении, воротил их и сказал: “Блаженны вы, братия! я позавидовал вам. Один из вас говорил об огненной реке, другой – о преисподней, третий – о тьме. Если душа у вас проникнута таким воспоминанием, то вам невозможно грешить. Что же делать мне, жестокосердному, которому не дано знать, что есть наказание человекам? Оттого я каждый час и согрешаю”»⁹⁴. Каждый из трех старцев, пришедших к авве Сисою, держал свой ум во аде, но, как свидетельствуют заданные вопросы, их размышления не подкреплялись упованием, потому, преисполненные печали и отчаяния, пришли они с святому. Именно в качестве лекарства от отчаяния авва Сисой подал им образец упования: «Бог милосерд; уповаю, что Он сотворит со мной милость». Он вернул их не потому, что передумал или посчитал свой ответ неверным, но потому, что хотел убедить, что их душевное расположение спасительно – при условии, что оно будет подкреплено упованием. Слова же самого аввы Сисоя, что ему «не дано знать, что есть наказание человекам», продиктованы, конечно, исключительно смирением. Мы уже убедились, что и он держал свой ум во аде.

Стремление сохранить равновесие между тем, что можно назвать «памятью адовой» (наподобие «памяти смертной», формирующей предыдущий этап духовной жизни), и упованием на свое спасение присуще и другим отцам. Так, Евагрий советует: «Вспомни также и о дне воскресения и явления пред Богом. Вообрази страшный и ужасный оный суд. Представь то, что приготовлено грешникам, – стыд пред Богом и ангелами и архангелами и всеми людьми, наказания, вечный огонь, червь неусыпающий, ад, мрак, скрежет зубов, ужасы, муки». И далее продолжает: «Представь и блага, приготовленные праведникам, их общение с Богом Отцом и Его Христом, с ангелами, архангелами и всем ликом святых; представь Небесное Царство, его блага, радость и наслаждение». И добавляет: «Приводи себе на память то и другое. Скорби и плачь об осуждении грешников, страшась, чтобы и тебе не быть между ними; но радуйся и веселись о благах, уготованных праведникам. Старайся соделаться причастником сих благ и избегнуть оных мучений»⁹⁵.

Уверенность святого, что он заслуживает ада, может обескуражить слушающих, и об этом свидетельствует следующая история. Посетитель, придя к подвижнику, известному своей святостью, и слыша, что тот считает себя грешнейшим из всех людей, достойным осуждения на адские мучения, может сделать неправильный вывод и так передать другим поучение старца: «Братья, оставим наше делание и насладимся хотя бы радостями мира сего, раз в спасении нам отказано. В самом деле, если тот, кто подвизается так много и в столь преклонном возрасте утверждает, что он недостоин обрести благоволение Божие, чего же тогда стоим мы, согрешающие ежедневно?» Когда старцу пересказали эти слова, то он дополнил свое поучение, говоря: «Нет, чада мои, храни Бог! Ибо я сам и все мы надеемся обрести благоволение Божие, ведь Его милосердие превосходит наши прегрешения. Если же я говорил вам это, то только для смирения ума моего и чтобы предупредить вас от горделивости, и чтобы вы всегда пребывали в смиренномудрии»⁹⁶.

Наконец, отметим тесную связь между словами «Держи ум твой во аде и не отчаивайся» в их полном объеме с добродетелью терпения и твердости, которую отцы считают основополагающей в духовной жизни, в частности перед лицом разнообразных опасностей. Разве не близки они другим словам Христа: претерпевший же до конца спасется (Мф. 24:13)?

1. Завершая анализ, отметим, что формула «Держи ум твой во аде и не отчаивайся» соответствует и каждой частью, и в целом учению и опыту православной аскетической традиции, особенно отчетливо выраженной в наставлениях отцов-пустынников. В этой формуле по существу нет никакой новизны, она лишь напоминает о необходимости делания, которое наряду с другими, более известными практиками самоосуждения, сокрушения и плача о грехах, «памяти смертной», «воспоминании Страшного суда», так же как и страха Божия, является частью православного аскетического предания, хотя и соответствует более высокой ступени духовной жизни.

Само сочетание слов, без сомнения, поражает куда больше, чем иные подобные изречения в святоотеческих текстах. Тот факт, что эти слова были сказаны преподобному Силуану Самим Христом, придает им еще большую силу. В сущности, они становятся равнозначными евангельскому слову, подтверждая укорененность в традиции и глубоко христианский характер такого делания, а его важность теперь удостоверена личным и прямым ручательством Христа Спасителя. В том контексте, в котором слова были сказаны, они предстают особой и даже единственной заповедью, данной тогда Господом. Таким образом, они приобретают, так сказать, абсолютную значимость, а заповеданное делание отныне становится определяющим для духовной жизни преподобного Силуана, ее содержанием и способом достижения спасения.

2. Создается впечатление, что некоторые из отцов пришли к такому деланию в результате особого размышления, поэтому оно скорее стало результатом определенного умозаключения, имеющего целью, с одной стороны, ограничить опасность возникновения греховных помыслов и, соответственно, греховных поступков, а с другой – еще интенсивнее устремиться к тем благам, которые получат исполняющие волю Божию. В случае же старца Силуана сердцем, соединенным прочно с умом, владеет очень глубокое и болезненное чувство обреченности на адские муки – вплоть до предвосхищающего испытания этих мук уже сейчас, в этом мире, и вместе с тем в том же сердце живет глубочайшее упование несмотря ни на что обрести спасение Божией благодатью. Причем осуждение на адские муки и обладание божественными благами не являются для старца двумя равно открытыми возможностями: он уже считает себя осужденным на ад, уже претерпевает адские мучения, какие претерпевают проклятые, но, в отличие от них, осужденных окончательно по завершении их жизни, он твердо уповает, что в момент суда над его собственной душой «несмотря ни на что» милосердием Божиим ему будет даровано спасение.

3. Ясно, что делание, которому Христос обучил преподобного Силуана, нацелено на очищение и охранение от всякого греха, освобождение от всякого влияния диавола, и бесов, и самого ада, но также и главным образом – на обретение смирения в его высшей и совершенной форме. Смирение, наряду с любовью, является главной христианской добродетелью, оно занимает в духовной жизни преподобного Силуана центральное место, к нему сводятся обе части выражения «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». К смирению же как к особой добродетели устремлены наставления и других отцов. Тот, кто держит свой ум во аде и всю свою надежду и упование возлагает на милосердие Божие, является перед Богом подлинным «нищим духом», совершенно свободным от мира и от самого себя, вообще не полагающимся на себя и ничего не ожидающим от своих усилий. Он опытно знает, что все благое, что случается с ним, – от Бога, и только от Него одного. Молитва его становится более интенсивной и непрерывной. И он может сказать вместе с апостолом: и уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2:20). Также опытно познает он и другие слова Христа: сила Моя совершается в немощи (2Кор. 12:9). В самоуничижении получает он полноту благодати. Став ниже всех, он возвышается над всеми (ср.: Мф. 20:26). Умалившись, становится большим в Царствии Небесном (ср.: Мф. 18:4), посчитав себя рабом негодным, достойным быть выброшенным во тьму внешнюю (Мф. 25:30), становится для Бога добрым и верным рабом, достойным войти в радость Господина твоего (Мф. 25:21).

4. Тот факт, что совет «Держи ум твой во аде и не отчаивайся» дан Самим Христом, следовательно, равнозначен евангельскому; тот факт, что он соответствует деланию святых отцов и даже, как показывает история с александрийским башмачником, и мирян, ведущих глубокую духовную жизнь; наконец, тот факт, что старец Силуан собственной жизнью опытно и целокупно явил его спасительное и освящающее действие, – придают этому совету всеобщее измерение и означают, что каждый христианин в своей духовной жизни должен осуществить его в доступной ему степени. Эти слова обладают универсальным смыслом, достаточным, чтобы в разные моменты жизни в соответствии с уровнем духовного преуспеяния каждый мог бы найти в них поддержку и помощь для движения вперед, по пути к Богу.