Торжественна встреча Христа, Царя Израилева³⁵

Народ мног, пришедый в праздник, слышавше, яко Иисус грядет во Иерусалим, прияша ваия от финик, и изыдоша во сретение Ему, и зваху, глаголюще: осанна, благословен грядый во имя Господне, Царь Израилев (Ин. 12:12,13)!

Невозможно описать всего величия и необычайности этой встречи! Ни прежде, ни после нее, не было в мире ничего подобного. ’

Это была торжественная, всенародная встреча обетованного праотцам предвозвещенного Пророками, ожидаемого в продолжение 55-ти веков, Избавителя мира, Сына Давидова, Христа, Царя Израилева. Он мирно вступал в царственный город Давидов, восседая на осле, покрытом одеждами учеников. Но бесчисленное множество народа приветствовало Его, как победителя смерти, который, в довершение всех дивных чудес своих, воздвиг из мертвых уже четыре дня лежавшего в гробе Лазаря.

С неописанным восторгом, все наперерыв спешили выразить Божественному Иисусу свое усердие, чем кто мог. Одни постилали Ему по пути свои одежды; другие срезывали ветви с дерев и, потрясая ими в воздухе, как знамениями победы, бросали их пред Ним. А все вместе, предшествуя Ему и сопровождая Его, – даже малые дети, приветствовали Его единодушными восклицаниями: „осанна (спасение) Сыну Давидову! Благословен грядый во имя Господне, Царь Израилев! Мир на небеси и слава в вышних! Осанна! Осанна в вышних!ˮ (Мф. 21:9; Лк.19:38)

Таким-то образом встречали Царя Христа народ и дети. Но, ах! среди сего множества ликующих и веселящихся о Господе, были и такие люди, которым эта встреча Господа, и эти восклицания в честь Его были вовсе не по сердцу. То были фарисеи, первосвященники и книжники.

Фарисеи даже осмелились сказать Господу: „Учитель! уйми учеников своих» (Лк. 19:39)! А первосвященники и книжники открыто изъявили пред Ним свое негодование на восклицание отроков: „осанна Сыну Давидовуˮ, и сказали Ему: „слышишь ли, что они говорят (Мф. 21:15,16). – Отчего же, спрашивается, произошло такое мрачное отчуждение от общей священной радости в тех, которые, и по своей видимой набожности, и по значению в обществе, и по своему образованию, должны были еще живее, нежели смиренные ученики Христовы, простой народ и дети, ощущать эту радость при виде Христа Спасителя, Царя Израилева и Божественного Наставника истины?

Христиане, братья! Поучительно нам вникнуть, что располагало к радости веселящихся о Господе, и что повергало в уныние противников Его. Это с одной стороны, поможет нам приумножить и укоренить в себе те добрые качества, которые необходимы для истинно радостной встречи Господа; а с другой предохранит нас от тех пагубных свойств, которые могут отчуждать нас от Него.

1. Если обратим мысленный наш взор на учеников Христовых, как на первых участников общей радости ныне празднуемого события, то что видим, братья? – Видим, что причиной их священной радости при торжественном входе Господа в Иерусалим преимущественно была их истинная вера в Него, вера живая, деятельная. Еще не зная Христа Спасителя, они уже стремились к Нему душою своею. Хотя были они люди простые, незнатные, немногоученые, но высоко воспаряли своею мыслью. Обетования Божии и пророчества о Христе были у них постоянно в уме и сердце. Вот почему те из них, которые услышали слова Иоанна Крестителя о Иисусе: „се Агнец Божийˮ, – немедленно пошли за Ним и, узнав в Нем Спасителя, с великой радостью сообщали один другому благую весть: „мы нашли Мессию, что значит Христос. Мы нашли Того, о ком писали Моисей и Пророки» (Ин. 1:41,45)! – Вот почему одного слова, сказаннаго Иисусом Христом кому бы то ни было из них: „иди за Мноюˮ, – достаточно было, чтобы они оставили все, и последовали за Ним. – Сделавшись Его учениками, они крепко держались Его, и с величайшим вниманием, благоговейно наблюдали за всеми Его деяниями, и слушали Его божественное учение. И то и другое – и дивные дела Его, и Его учение, все более и более приумножало их веру. Если в учении Христа Иисуса они чего-либо не понимали, то отнюдь не позволяли себе произвольных толков, но, по окончании Его проповеди к народу, подходили к Нему наедине, и просили Его объяснить им слышанное от Него. При одном случае, когда таинственное учение Спасителя о хлебе небесном некоторым слушателям показалось до того странным, что они удалились от Него, и Господь спросил учеников! „не хотите ли и вы идти?ˮ – они ответствовали: „Господи! кь кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни; и мы уверовали, и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго» (Ин. 6:58–69)! Имея столь твердую и постоянную веру, они доказывали ее самым делом: не только с сыновнею покорностью принимали все внушения Господа – к исправлению некоторых погрешностей в их образе мыслей и предположений, или к очищению их сердца от примеси человеческих страстей; но с истинным самоотвержением переносили все наветы, кривые толки и явные преследования со стороны многочисленных врагов Христовых, врагов истины и добра. Итак, могли ли они не радоваться всем сердцем теперь, когда несметные толпы народа, воодушевленные быстро разнесшеюся вестью о воскрешении Лазаря, единодушно приветствовали Божественного Чудотворца, их Учителя и Господа? Могли ли не восклицать Ему в гласе радования: „Осанна в вышних! Благословен грядый во имя Господне!“ (Мф. 21:9)

Как же были жалки эти несчастные, враждовавшие против Господа фарисеи, когда для них до такой степени был чужд и даже нестерпим священный восторг учеников Спасителя, что они говорили Ему: „Учитель, уйми учеников!“ Но от фарисеев ничего лучшего нельзя было и ожидать. То были самые злые враги, к истинному учению веры примешивавшие множество произвольных толкований на основании предания старцев, – таких же фарисеев, как и они. То были самые упорные раскольники, самопроизвольно отчуждавшиеся от истинной Церкви Божией, на основании тех же старческих преданий, и свое внутреннее нечестие прикрывавшие самой благовидной наружностью – строгим соблюдением буквы Закона и внешних обрядов, при совершенном отчуждении от Духа Божия. Если они изучали Закон и Пророков, то как будто для того только, чтобы найти в них подтверждение мнимых своих прав на исключительное наследие небесного царствия Христова, по одному происхождению от Авраама; тогда как, по делам, они были не Авраамовы дети, а порождения ехидны... Для таких людей свет истинной веры был нестерпим. Возлюбиша тьму, паче нежели свет: беша бо дела их зла (Ин. 3:19). Кроткие убеждения Спасителя нисколько не вразумляли их; ибо они хотели только учить, а не учиться, – быть судьями, можно сказать, самого Бога, а не подлежать суду Божию. Посему-то, с невероятной дерзостью высказывали они и распространяли в народе самые дерзкие суждения и об учении, и о делах Христовых. Так чудеса благотворения, которыми Господь особенно любил освящать покой праздничных дней, они принимали за важное нарушение закона Божия. А в другое время, среди бесчисленных чудес Иисуса Христа, как будто и не замечали их, требовали от Него знамения с неба. Когда же чудеса были слишком очевидны для всех, приписывали их естественным причинам, или даже – нечистой силе. Что же дивного, если такие люди были совершенно чужды Спасителю и той радости, с которой встречали Его ученики и народ? – Несть радоватися нечестивым (Ис. 48:22)!

2. Взглянем теперь на народ, приветствовавший Господа с таким усердием, что фарисеи уже совершенно отчаявались в успехе своего злоумышления – погубить Иисуса Христа. „Видите ли, – говорили они между собой, – что нет успеха ни в чем? Весь мир за Ним идет (Ин. 12:19)!“ – Что же было причиной этого общего народного усердия к Спасителю? – Без сомнения, надежда, ято Сей есть хотяй избавити Израиля (Лк. 24:21):

И как было им, сим людям, не иметь этой надежды? – Можно утвердительно сказать, что в этом несметном множестве народа всех городов и селений святой земли, пришедшего в Иерусалим на праздник, не было ни одного человека, который бы не был свидетелем божественных дел сего кроткого и милосердого Царя Израилева, щедрой рукой повсюду изливавшего на всех Свои милости и щедроты. Весьма многие из них и сами, силой Христовой, получили исцеление от неизлечимых болезней, освободились от насилия злых духов, были чудесно насыщены, были услаждены душевно пищей слова Божия, утешены в печали, разрешены от грехов. Даже и те из них, которые колебались в своих понятиях о Христе, говорили: „Когда придет Христос, неужели Он сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил (Ин. 7:31)?“ – „Это, истинно, Тот Пророк, – говорили другие, – Κоторому надлежало придти в мир»(Ин. 6:14), При таком убеждении, они, в своих ожиданиях, что Христос, для совершенного облагоденствования избранного народа Божия, должен быть земным властителем, намеревались даже силой взять Его и сделать Царем (Ин. 6:15). Правда, это ожидание было неосновательно, ибо царство Иисуса Христа не от мира сего (Ин. 18:36); но та общая, столь единодушно выразившаяся при настоящем случае надежда израильтян, что никто другой, как один только Иисус Христос, яко обетованный отцам Сын Давидов и Царь Израилев, может даровать и дарует и блаженство – не временное, а вечное, – в этом смысле надежда их была вполне истинной, и была самой довлеющей причиной того радостного восторга, с которым встречали Его, как Царя – Мессию, грядущего для приятия благодатного царства, во спасение людей Своих!

Совсем не то думали, не то чувствовали первосвященники иудейские, которых все надежды на ожиданного Мессию состояли, кажется, единственно в том, что Он еще более расширит духовную и гражданскую власть их над народом. Властолюбию их и заботам о своих временных выгодах и славе человеческой, а отнюдь не о славе Божией, не было границ. Посему, усматривая и в учении и в делах Иисуса Христа совершенно противное своим видам, они неоднократно спрашивали Его: коею властью сия твориши (Мф. 21:23. сн. Ин. 2:18)? – Ответы Спасителя, исполненные божественного достоинства, нисколько не удовлетворяли их самолюбию; ибо то, чего искал Он – слава Божия, – и то, к чему стремились они, – слава человеческая, – совершенно противоположны между собой. Итак, не основывая более на Нем никаких надежд, они решили: не хощем сему, да царствует над нами (Лк. 19:14). Однако, при всей своей нравственной порче, стыдясь открыто сознаться, что вражда против Иисуса Христа происходит единственно от их преступного самовластия, иудейские властители старались прикрыть ее личиной любви к отечеству, которому будто бы угрожала великая опасность со стороны римлян, если духовная власть Христова распространится в народе. Как бы уступая необходимости, будто для спасения народа от погибели, они решились погубить Иисуса! „Лучше нам, – говорил первосвященник Каиафа к нарочно собранному для совещания о сем синедриону, – лучше нам, чтобы один человек умер за людей, а не весь народ погиб» (Ин. 11,50). Но вот, несколько дней спустя после этого решения, они видят царский вход Иисуса Христа в Иерусалим, от которого потрясеся весь град, глаголя: кто есть Сей (Мф. 21:10)? – видят общее усердие к Нему народа и надежды всех на Него, – слышат радостные восклицания, выражавшие всему миру то чаяние, что грядущее царство Сына Давидова будет непременно мирное, славное и благоденственное; и их негодование разгоралось тем сильнее, чем живее был восторг народный.

Но, если что было всего тягостнее для сих лукавых властителей иудейских, так это хвалебные песни в честь Спасителя в устах самых детей.

3. Посмотрим же, братия, и на сей лик богомудрых отроков, встречающих Господа и вопиющих: „осанна в вышних!“ – Если в учениках Христовых мы видим, по преимуществу, веру во Христа; в народ – особенно надежду на Него; то в этих детях виден избыток любви к Нему, – любви, которая двигала их невинными устами и тогда, как уже умолкли восклицания самых учеников и народа, – в храме. И не дивно: как было детям не любить Божественного Иисуса, Который Сам так нежно любил детей, – обнимал их и благословлял и, высоко оценивая их простоту, кротость и незлобие, внушал всем, что таковых есть царствие Божие, – что Ангелы их на небесах выну видят лице Отца Небесного, – что кто не смирится, как отроча, тот не внидет в царствие Божие (Мф. 19:14, 18:4,10)? – И вот причина, почему дети с таким восторгом и с такой любовью встречали и приветствовали любвеобильного Царя Израилева.

Зато, как далеки были от подобных чувств особенно те книжники, которые, вместе с первосвященниками, негодовали на сих детей! Сухие и холодные их занятия книжной мудростью, – чуждые истинного любомудрия, возносящего умы и сердца к Богу, – кажется, иссушили их сердце! Они любили толковать и о путях жизни, и о том, какая наибольшая заповедь в законе; а о том, чтобы идти истинно спасительным путем и соблюдать заповеди Господни, они и не думали. Посему-то Господь давно сказал ученикам и народу, что „если праведность их не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то не войти им в царствие небесное (Мф. 5:20)!“ Книжники это знали, и не любили за то Иисуса Христа. Когда глаголы вечной Премудрости все более и более касались их слуха, – они, без сомнения, чувствовали все ничтожество своих жалких мудрований, но, глубоко зараженные ученой гордостью, никак не хотели сознаться в том, а только втайне снедались завистью и, не менее фарисеев и первосвященников, враждовали против Божественного Наставника истины, вовсе не желая, чтобы Он царствовал над их умом и сердцем. Вот причина, по которой и книжники не только не сочувствовали радости всех, и особенно – добрых детей, при встрече Господа, но еще испытывали чувство совершенно противоположное.

Итак мы видели, братья, что причинами той общей, единодушной радости, с которой ученики Христовы, народ и дети встречали и приветствовали Иисуса Христа, при Его царском, торжественном входе в Иерусалим, были вера в Него, надежда на Него и любовь к Нему, и что, напротив, лжеверие и лицемерие фарисеев, самовластие и себялюбивая самонадеянность иудейских первосвященников, суемудрие и ученая гордость книжников, – совершенно отчуждали их от святого Господа Иисуса и, при общей радости, наводили на них мрачное уныние, возбуждали в них бессильную злобу и давали им чувствовать свое ничтожество. Это – две стороны празднуемого нами события, светлая и темная.

Братья христиане! кто из нас, участников сего великого христианского празднования, не пожелал бы принадлежать к светлому лику сопровождающих Господа с радостью и веселием! Да и в самом деле, если посмотреть на нас с внешней стороны и, по наружным признакам, судить о цели нынешнего стечения нашего в храм Господень, как в благодатный Иерусалим, то эти горящие светильники, с которыми мы имеем священный обычай предстоять здесь, что иное могут означать, как не наше озарение светом веры? Эти древесные ветви, приветливые начатки развивающейся весны, что иное могут выражать, как не знамение нашей надежды на оживление свыше? Эти сладкозвучные восклицания хвалы и песнопений, которыми величаем Христа, о чем ином могут свидетельствовать, как не о нашей искренней любви к Нему?

Но так ли, действительно, и у всех ли это так?

Спросим самих себя, по совести: так ли близки к нашему сердцу истины Христовой веры, как они были близки к сердцу первых учеников Спасителя? – Заботимся ли мы о том, чтобы основательно изучать обетования Божии о Христе Спасителе, и радуется ли наше сердце при том убеждении, что „мы нашли Мессию, – обрели Того, о ком писали Моисей и Пророки?ˮ А радуясь сему, крепко ли держимся веры во Христа, благоговейно ли созерцаем проповедуемые Евангелием дела Христовы, и с должным ли вниманием слушаем божественное Его учение? Встречая же, при таком направлении наших трудов, что-либо непонятное для себя, ищем ли мы вразумления у пастырей Церкви, которых Господь для сего поставил? Имеем ли всегдашнюю готовность с сыновней покорностью поверять свой образ мыслей и чувствований внушениями святой веры, и остаемся ли неизменными исповедниками ее, когда подвергаемся наветам против нее, кривым толкам и разного рода преследованиям? Готовы ли и умереть за веру? – Если так, братья, то да возрадуется сердце наше о Господе! Встречая Его ныне во святилище, мы встречаем по истине, веселящеся и взывая: приидите, возвеличим Христа; – а потому и Он возвеличит нас величием небесным.

Но кто фарисей: только по виду верующий, а в душе чуждый веры, и только позволяющий себе судить и рядить о ней, не смысля в делах ее ничего далее буквы, не прозирая в нее глубже внешних обрядов; или кто настоящий презритель Церкви Христовой; имеет непростительную дерзость даже глумиться над ее учением; не верит даже очевидным чудесам Божией силы и Божией премудрости, а ищет знамений с неба; толкует всем и каждому о том, каковы должны быть святые, будучи сам растлен нечестием, – о, тот пока не раскается в своем фарисействе, напрасно встречает Господа; в душе его не свет, а тьма, – часть его с неверными!

Опросим себя опять, братья: тверда ли, непоколебима ли наша надежда на Господа? Действительно ли мы, ища, по Его наставлению, не столько временных, сколько вечных благ, не славы человеческой, а славы Божией, видим в Нем залог и временного нашего благополучия, и особенно – вечного нашего блаженства? В Нем ли ищем исцеления душевных и телесных наших недугов? В Нем ли для нас пища души и сердца, утешение в скорби, радость и веселие в лучшие минуты жизни, отрада в час смерти и надежда по смерти? Если так, то ненапрасно приветствовали мы Его ныне, нося ваия, знамения победы; ибо, действительно, Сей есть хотяй избавити Израиля (Лк. 24:21) от всех зол.

Но кто лукавый властолюбец и самолюбец, – до того осуетился помышлениями своими, что в своих заботах о земном благополучии, забыл о небе, – составляет разные мечтательные предположения о благоустроении отечества, по своим узким планам, и в то же время разрушает лучшие надежды на наследие горней отчизны; кто не славу Божию, а славолюбие, своекорыстие и самоуправство поставляет настоящей целью своих стремлений: тот чужд Иисусу Христу, и суетны его надежды. Такой верно и не пришел ныне в храм Господень, но где-нибудь на концерте провел вчерашний вечер; где-нибудь за игрой прободрствовал; за каким-нибудь пустым чтением или столь же суетным писанием убил время; а о доме Божием и не вспомнил, будто о чем стороннем! Если же пришел он сюда, то пусть знает, что пока не раскается в своих мечтах о земном владычестве, и не устремится к почести вышнего звания Божия о Христе Иисусе, напрасно встречает Господа с ваиями и ветвями: сии ваия, или ветви, скоро обратятся в руке его в ту трость, которой били по главе Спасителя, но которая некогда, во второе и славное пришествие Его, сокрушит всех нераскаянных врагов Его!

Наконец, спросим самих себя: с той ли простосердечной любовью, кротостью и незлобием встречаем мы Господа и Спасителя нашего, с которой встречали Его дети? Если так, то благо нам: любяй Мя, – говорит Господь, – возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его, и явлюся ему сам (Ин. 14:21); если так, то особенно ныне прилично нам с веселием повторять песнь Господу: „Бог Господь и явися нам: составите праздник!“ (Пс. 17:27) и Господь сил из младенческих наших уст совершит Себе хвалу,

Но кто книжник и совопросник века сего, – даже воображая, что имеет истинную веру в Бога и надежду на Него, – не чувствует любви к Нему, так что и вера его и надежда состоят в одних холодных понятиях о законе и о путях к вечной жизни; тот, пока не покается, напрасно станет вопиять Господу: „осанна в вышних» Эти восклицания легко превратятся у него в неистовые вопли: распни, распни Его! Ибо и грехи второе распинают Христа. Не распинает ли Его, например, тот, кто в самые святые дни, когда Церковь преимущественно призывает всех чад своих к общественному богослужению, оставляет священные собрания и устремляется к шумным и безчинным увеселениям?

Христиане! Братья! Предоставляя совести каждого решить, так ли или иначе встречаем мы Господа нашего Иисуса Христа, не только в сей благознаменитый день праздника нашего, но и во всей нашей жизни, не забудем и о той чрезвычайно важной и неописанно торжественной встрече Единородного от Отца, Судии мира, когда, по гласу трубы Архангела, воскреснут все мертвые из гробов, и мы, оставшиеся в живых, восхищени· будем на облацех, в сретение Господне на воздусе (1Сол. 4:17). Се Жених грядет в полунощи, исходите во сретение Ему (Мф. 25:6)! Блажен раб егоже обрящет бдяща. Благословен грядый во имя Господа Спаса нашего! Аминь.