47. Дьявол легко побеждает тех, которые поддаются первым его внушениям

(Из жизни св. преподобномученика Прокопия. Пат. ч. 2, стр. 217–219).

Кто решится всецело посвятить себя на служение Богу, тот должен помнить, что враг будет нападать на него сильнее, чем на кого другого и особенно беспощадно должен гнать от себя первые злые внушения его. В противном случае, если поддастся первому внушению, то еще легче поддастся второму, третьему, и за тем ему будет грозить опасность и совсем погибнуть. Это можно объяснить сравнением. Выдержат воины на сражении первый натиск неприятелей, – последние уже не решатся сделать второй натиск с такою же силою и их первая горячность остынет; а побегут воины от первого натиска врагов, этим ничего уже не будет стоить и совсем разбить с первого раза побежавших. Поэтому, повторяем, вступивший на путь спасения должен объявить непримиримую брань врагу спасения и преимущественно всеми силами своей души должен гнать от себя его внушения первые, чтобы в противном случае не погибнуть.

Преподобномученик Прокопий, память коего 25-го июня, достигши двадцатилетнего возраста, возжелал иноческой жизни и удалился на св. Афонскую гору. Прибыв сюда, он решился сначала присмотреться к существующим здесь различным родам жизни; испытав же все их, избрал наконец жизнь аскетическую, и подчинился одному старцу, именем Дионисию, подвизавшемуся в скиту честного Предтечи; а чрез несколько времени принял от него образ иноческий, коего желал так давно. Блаженный от природы был незлобив, украшался особенною простотою нрава и многих удивлял своею добротою, послушанием старцу своему и терпением в трудах аскетической жизни. Но враг человеческого спасения дьявол, не терпя видеть в юноше такие добродетели, восстал на него в злобе своею сильною духовною бранью, и каждодневно навевал на душу его помыслы уйти в мир. Не устоял бедный Прокопий против этих темных наветов, и решился удалиться из места своих подвигов. Вот оставляет он Святую гору, и является в Смирну. По прибытии же его сюда, вражием действием приходит ему в голову другой помысл, еще хуже прежнего, именно: так как он оставил подвиги покаяния и не пребыл в терпении до конца, но удалился в мир, то непременно должен идти в вечную муку. Смущение души его особенно увеличилось, когда память давала ему знать, что многие осуждали его удаление из скита, и повергая его в отчаяние, приводила к решимости опустить из своих рук якорь благочестивой веры. Как там не подумал он искать старческих наставлений, забыл взять отеческое благословение, так и здесь не размыслил открыть кому-нибудь мрачную свою мысль, попросить у кого-нибудь доброго совета, а следствием этого и было горькое и жалкое его падение. Итак, не объявив никому своего намерения, в один день приходит он к городскому судье. Увидев его, стражи спрашивают: чего ты желаешь? намерен судье принести какую жалобу, или хочешь сделаться мусульманином? – Да, отвечает им Прокопий. Стражи, в полной радости и торжестве, тотчас же представили его к судье. Нечестивый судья, не менее стражей своих обрадовавшись этому, спрашивал Прокопия: истинно ли хочет он – обратиться в их веру. – Да, истинно, отвечал ему несчастный отверженец, забыв и строгие свои обеты, и обещания вечных радостей, и угрозы вечных мук. Тогда нечестивец огласил его душепагубным своим оглашением, велел ему произнести некоторые хульные слова (что отступник и сделал) и советовал ему пребывать твердым в своей решимости, а через 15 дней турки наложили на него уже и печать своего нечестия (обрезали) (Пат. ч. 2, стр. 217–219). Особенной уже милости Божией должно приписать, что Прокопий скоро понял, какое страшное зло он сделал, а равно и то, что впоследствии он омыл свой грех своею же кровью.

Теперь смотрите: принял Прокопий первое внушение врага – уйти в мир, сейчас же не устоял и против другого – придти в отчаяние. Пришел в отчаяние, пал и под третьим внушением – переменить веру. Поэтому, вступившие на путь спасения, будьте осторожны и особенно тщательно оберегайте себя от первых нападений на вас нашего общего врага. Отразите первые, легче будет противостать и вто- рым и третьим. Но, впрочем, имея это в виду, и еще лучше сделает, если раз навсегда объявите дьяволу безусловно–непримиримую брань. Так, собственно говоря, на самом деле и должно быть. Ведь если он всеми мерами старается погубить нас, то, понятно, и мы с своей стороны все меры должны употреблять, чтобы победить его. Если он, яко левъ рыкая ходить, иский кого поглотити, то и мы должны постоянно иметь наготове против него вся оружия Божия. Аминь.