О существе христианства и духовной жизни христианина

Христианство состоит в духовном, непосредственном общении человека с Богом чрез веру в Господа Спасителя, Который пришел на землю от Отца с тем, чтобы открыть путь земнородным на небо и через Себя соединить земное с небесным, почему и сказал Он: Аз есмь путь и истина и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною ³⁰⁸. Он же называет Себя дверью, которой можно изыти из среды погрязшего во зле мира настоящего и войти в обители небесные, где изшедший и вошедший найдет для себя обильную пажить, т. е. духовную пищу, в открытом созерцании величия Божия и полноте той радости, какую ощутит он в своем сердце от этого созерцания ³⁰⁹.

Духовное, непосредственное общение человека с Богом необходимо предполагает со стороны человека две вещи: отрицание в себе того, что полагает разделение между им и святейшим Существом Божиим, и воспринятие того, что собственно принадлежит Богу и соединяет с Ним. Тут в одно и то же время действует в человеке смерть и жизнь; смерть заключающаяся в противодействии началу зла, которое возобладало естеством нашим со времени первого грехопадения наших прародителей и обратилось как бы в нашу природу, и жизнь, открывающаяся в воспринятии начала всякого добра и совершенства, которое сокрыто для нас в Самом Боге, через веру в Господа Спасителя. На этом основании святой апостол Павел пишет к верующим христианам: умросте, и живот ваш сокровен есть со Христом в Бозе ³¹⁰.

Кто истинный христианин, тот непременно есть существо, умершее в своем духе для всего греховного, чувственного и плотского и ожившее для всего чистого, святого и духовного. Тайна как смерти, так и жизни христианина начинает действовать в нем с самого обращения его ко Христу и сочетания с Ним в купели св. Крещения, где он погружается в смерть Христову с мыслью быть мертвым для начала зла и живым для начала добра, так чтобы очистить себя от всякой греховной скверны и украситься всяким видом добродетели, дабы таким образом представлять собой новое творение Божие, созданное во Христе Иисусе на дела благие ³¹¹ и сияющее совершенствами Отца небесного ³¹².

Как смерть для греха, так и жизнь для добра есть дело внутреннее – сокровенное, принадлежащее мыслям, чувствованиям и расположениям души верующего христианина, которые мало помалу, по мере духовных сил каждого, приводятся в исполнение наружными делами жизни. Следовательно, когда говорим, что христианин умер для греха и ожил для добра в самом крещении своем, то это не то значит, будто он уже совсем освободился от первого и совершенно воспринял последнее, но только то, что он внутренне решился не услаждаться грехом, не считать его каким-то для себя добром и не жить для него; он только отрицает в себе грех и старается во всем следовать требованиям истинного добра, определяемого законом Божиим. Полная свобода от греха и совершенная жизнь добра принадлежит веку не настоящему, а будущему. Такая вожделенная свобода и блаженная жизнь составляет предмет нашего чаяния и стремления.

Высока цель, преследуемая христианином в жизни настоящей! Он хочет быть едино со своим Богом и решается вступить в борьбу со своей природой, чтобы победить в себе жизнь естественную – греховную и вступить в жизнь сверхъестественную – божественную. Путь, ведущий к сей цели, не для всех одинаково продолжителен; ибо продолжительность его определяется пространством жизни настоящей, за которой скрывается и цель её. Но поскольку земная жизнь людей не для всех одинаково продолжительна, то и цель её достигается одними скорее, другими позже. Неизвестность, сколько кому назначено жить на земле, служит причиной для последователей Христовых ободрения среди подвигов века настоящего; ибо каждый из них представляет себя как бы на конце своих трудов земных и продолжает трудиться.

Чтобы иметь успех в жизни христианской, нам нужно главным и преимущественным образом избегать двух крайностей: именно, чтобы не все относить к своей вере, так чтобы самим оставаться ничего не делающими доброго, и не слишком рассчитывать на свои добрые дела, так как бы все оправдание наше пред Богом зависело от одних наших заслуг и добродетелей. Неверно, совершенно ложно рассчитывает на свою веру человек, когда он ничего не делает сообразного с требованиями своей веры; ибо бездейственная и праздная вера есть и у бесов, как говорит апостол: и беси веруют, и трепещут ³¹³. A те, которые думают оправдаться пред Богом одними своими законными делами, подвизаются напрасно и попусту, потому что законом – познание греха, и от дел закона не оправдится никакая плоть пред Богом ³¹⁴. В том и состоит преимущество христианина пред неверующими во Христа, что он не так подчинен закону, будто у него нет иного, лучшего и более прочного основания для своего оправдания пред Богом, кроме одной законной праведности. Кто истинно верует во Христа, тот непременно желает быть точным исполнителем закона, но и погрешая в чем-либо против закона, избавляется от страха быть осужденным по закону, ибо имеет за собой Оправдывающего нечестивого без дел закона ради одной его веры в другую высочайшую правду Божию, которая есть Сам Иисус Христос ³¹⁵. Таким образом дух истинного христианства состоит в том, что он оживляет душу верующего христианина представлением лучшего и возбуждает его к совершенствам духовным, но и при недостатке их укрепляет упованием на милосердие Божие ради бесценных заслуг нашего Искупителя.

Прежде всякой добродетели стяжи, христианин, духовную мудрость, которая есть правильное и точное разумение божественных истин, заключающихся в священном писании. Без этой мудрости невозможно успеть в благочестии христианском, подобно тому, как лишенному зрения нельзя правильно располагать своими внешними делами. Без мудрости духовной или совсем не приобретает человек чистого добра, или же всегда будет в опасности потерять приобретенное. На этом-то ocновании св. апостол Павел говорит к верующим христианам: блюдите, како опасно ходите, не якоже не мудри, но якоже премудри... Не бывайте несмысленни, но разумевайте, что есть воля Божия ³¹⁶,– и молился о них, просяще, да исполнятся в разуме воли Его (Бога) во всякой премудрости и разуме духовнем, яко ходити им достойне Богу во всяком угождении, и во всяком деле блазе плодоносяще и возрастающе, в разуме Божии ³¹⁷.

Муж нечестивый и законопреступный, говорит слово Божие, погибает за скудость своего ума, или безумие ³¹⁸. И точно, если спросить человека, живущего порочно и нечестиво, почему он так живет и действует, то мы не найдем другого на это ответа, кроме ложного взгляда такого человека на свою жизнь и дела. Он находится в великом умственном заблуждении, вследствие чего и вся жизнь его идет беспорядочно, не согласно с требованиями чистого добра. И если нужно подействовать на перемену его образа жизни, чтобы отвлечь его от пути погибельного, то прежде всего надлежит устроить его образ мыслей и исправить его разум в ведении ³¹⁹. Коль скоро человек приобретет чистый и правильный взгляд на вещи, или что то же стяжает духовную мудрость, то это значит, что он положил прочное начало для своей добродетельной жизни и носит в себе верный залог спасения своей души, ибо мудрость приходит от Бога и прямо ведет к Нему. Господь дает премудрость, и от лица Его познание и разум. И сокровиществует, т. е. премудрость, исправляющим спасение, защищает же шествие их, еже сохранити пути оправданий, и путь благовествующих Его сохранит. И еще: совет добр сохранит тя, помышление же преподобное соблюдет тя ³²⁰.

Вслед за очищением своего ума и духовным его просвещением истиной божественной, нам нужно обратить все свое внимание на состояние нашего сердца и всячески позаботиться о том, чтобы расторгнуть связь души с миром. Пока не освободимся от оков мира, до тех пор не можем считать себя в союзе с Богом и всегда будем в тайне своего духа прелюбодействовать пред Ним. Тайная привязанность к миру есть крепкая и широкая сеть, которой уловляет враг души человеческие и вовлекает их во все виды порока и неправды. Потому расторгнуть эту сеть – составляет существенную и необходимую нашу обязанность.

Человек рождается для того, чтобы умереть. Если же мы ищем наслаждений в жизни и жаждем различных благ земных, т. о. хотим жить так, как бы для нас не было смерти и другой жизни, то в этом состоит забвение нашего христианского долга и уклонение от того креста, который завещал Господь верным своим последователям: иже не приимет креста своего, и в след Мене грядет, несть Мене достоин. Обретый душу свою, погубит ю: а иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю ³²¹.

Обретает для погибели свою душу тот, кто убегает скорбей и нужд жизни настоящей, обольщаемый и увлекаемый её временными наслаждениями. Наоборот, погубляет для спасения своего душу тот, кто, отвергнув все незаконные приятности и выгоды земные мужественно решается терпеть все в веке настоящем, только бы остаться верным учению Господа и пребыть в союзе с Ним. Кто решился не искать земных утешений, отвергнув мир, тот должен поблагодарить Бога за такую Его милость, которая посылается в дар немногим.

Редкое и подлинно удивительное явление представляет собой тот завидный счастливец, который не в плену мира и свободен от оков его! Быть свободным от мира не то значит, чтобы нигде не встречаться с ним, но в том, чтобы блюсти свое сердце от привязанности к нему. Мир льстец: он манит нас к себе обещаниями многих утешений, но отдавшиеся в плен ему пьют чашу слезную и конец их самый жалкий. Кто возвысился над миром, тот ощущает в душе своей радость истинную, которая особенно возвысится при исходе от этой жизни. Трудно совершить великий подвиг отречения от мира, но душа внимательная к себе получает от Бога сию благодать.

Великое несчастье человека состоит в том, что он не живет своим вниманием в самом себе и не пользуется теми благами, которые сокрыты в нем. В нашем сердце таится ключ божественный, изливающий из себя сладость духовную, но он закрыт развлечениями мирскими и попечениями житейскими. Чтобы открыть его, нужно иметь самоуглубление, а для сего надлежит любить уединение.

Тяжесть, чувствуемая от уединения есть признак души, лишенной власти над собой и связанной оковами мира. Кто свободен от сих оков, тот не тяготится своим уединением, а утешается им.

Человек, имеющий жену, детей и домашние занятия, находит великое удовольствие в том, чтобы сидеть дома. Равным образом и христианин, начавший дело своего спасения, любит оставаться с самим собой.

Истинный христианин есть как бы уединенный цвет: он чем удаленнее держит себя от сообщества и внимания людей, тем нравственно чище и благоуханней.

Злодейственные козни врага в том наипаче состоят, что он отвлекает наше внимание от самих себя и занимает душу пустыми развлечениями; – в этом главным образом состоит вся его хитрость и лукавство. Нужно иметь великую мудрость, глубокое внимание, чтобы избежать сетей вражьих.

Душа, не навыкшая к внимательности, живущая в рассеянности, есть мертвый труп, терзаемый хищными птицами и снедаемый червями, под именем которых разумей суетные помыслы и плотские страсти.

Вступивший на путь спасения есть Израильтянин изшедший из Египта, которому нужно достигать земли обетованной. Под именем сей благословенной земли разумеется свобода души от привязанности к чему либо земному. Эта вожделенная свобода достигается молитвой, терпением, слезами и усиленной борьбой со своим сердцем.

Шествие наше в небесное царство из мира жизни настоящей должно быть подобно бегству Лота из Содома, обреченного на запаление. Нам нужно совершать свой путь с такой же поспешностью, с такой же твердостью и решимостью, чтобы не озираться назад, не колебаться мыслью о перемене своего направления и о своем замедлении Но если Бог не пошлет ангела Своего и не подкрепит нас Своей силой, то невозможно нам самим справиться с собой и расстаться со своими братьями и друзьями по плоти, т. е. любимыми предметами, влекущими нас к миру.

Душа влечется к душе. В этом еще нет греха, даже есть своя польза в духовном общении сочувствующих одно другому существ. Нo здесь требуется великая осторожность и тонкая проницательность, чтобы не вдаться в обман и вместо пользы не потерпеть великого для себя вреда. В редких и немногих душах можно найти небо, большая же часть людей, по-видимому прекрасных и добрых, подобно морю, которое хотя и отражает на своей поверхности круг небесный, но на самом деле оно скрывает в себе глубины, в которых гнездятся гады, звери и всякого рода чудовища.

Увлечение человека каким-либо предметом внешним и порабощение его до потери самовластия не есть дело мгновенное, а постепенное; оно начинается и развивается мало-помалу на счет его простоты и неосторожности, по которой он не подозревает обмана и неверности в том, что сначала приятно занимает его, и чем он незаметно прельщается. Прельщающее кажется ему другом, лесть приемлется, как существенность. Но не этой ли лестью уловлена Ева в сеть врага? И не этой ли лестью уловляет враг доселе простодушных? Кто знает, что один Бог есть истина и добро, тот не сомневается, что верным и неизменным приобретением души может быть только то, в основании чего лежит божественное и святое, без чего всякий предмет является ему достойным презрения.

Если бы душа в предмете, увлекающем ее, видела обман и коварство врага, то менее покорялась бы своим страстям, увлечения много потеряли бы для неё свою силу. Но все наше несчастье состоит в том, что мы лесть принимаем за подлинное благо.

Дух искуситель дерзнул некогда прельщать Самого Господа, принявшего на себя нашу плоть. Лукавый, возведши Его на гору, представил Ему вся царствия мира, которые обещал отдать ему за один поклон. А многих из нас он обольщает не всеми царствами мира, а только некоторыми частицами благ, взятых из мира. И мы за эту ничтожную цену продаем свою душу, которой не стоит целый мир, причем нередко бывает так, что с потерей своей души не получаем желаемого. Опять вспоминаются здесь слова писания, что человек погибает за скудость своего ума. Если бы он верно оценил самого себя и взвесил здравым рассуждением те предметы, которыми пленяется, то никогда не мог бы оставаться в порабощении духовном, но тотчас отверг бы все свои оковы, или с плачем и воплем молил о сем Бога.

Плакали сыны Израилевы, когда сидели на реках вавилонских и вспоминали о своем возлюбленном Сионе. В печали сердца они отвергли предложение пленителей своих воспеть священные песни Иерусалима и разделить с ними их торжественное ликование. И каждый христианин должен сохранять в душе своей святую грусть о Сионе небесном, отвергать те радости, какие предлагает нам ложный свет с намерением завлечь нас в свой плен, сделать нас единоплеменными себе. Принимать сии радости, чуждые и несродные нам – значит быть изменниками своему небесному жительству. Скорбь обыкновенная и земная мучительна для души и убийственна, а скорбь духовная – святая имеет в себе такую приятность, с которой не могут сравниться все мирские утешения и забавы. Потому самое лучшее и верное настроение души нашей то, когда она находится в состоянии священной скорби, выражающей тоску о небесном, и когда она бывает расположена к слезам умиления. Это есть несомненный знак присущия к нам благодати Божией.

Редкие из людей бывают довольны своим состоянием; большая же часть всегда желает себе большего. Это зависит от недостатка смирения. Если бы мы имели самоосуждение и содержали в живой памяти свое недостоинство, то не только не смели бы желать чего-либо лучшего и домогаться большего, но и тем, что имеем, пользовались бы весьма умеренно.

Человек внешний и чувственный занят только внешним и чувственным. Он воображает себе земные почести, временные наслаждения и жаждет благ видимых. Но для истинного христианина величайшее благо в жизни и высочайшая честь состоит в том, что он не лишен возможности мысленно беседовать с Господом, благоговейно стоять перед лицем Божиим и молиться.

Молись, христианин, своему Господу, в тишине уединения, входи в теснейшее общение и содружество с твоим Владыкой и Богом, чтобы иметь дерзновение пред Ним в день славного Его пришествия и праведного воздаяния по делам каждого! Бодрствуй и трезвись духовно! Готовься к брачному торжеству, изображенному в евангелии! Помни, кто твой Жених, для встречи Которого нужно иметь душу благоукрашенную всеми добродетелями, чтобы не быть ей отверженной!

На скользкой и неверной стезе стоить тот, кто дорожит вниманием других, думает об отличиях и высоком положении в обществе. Напротив, презревший всю славу века настоящего, возвысившийся над всеми его выгодами и преимуществами и возлюбивший неизвестность, чтобы свободнее заняться собою и обогатиться совершенствами внутренними, стоит на прямой и истинной дороге к жизни вечной. Такой успеет в благочестии и будет велик пред Богом.

Есть люди, которые желали бы все свое совершенство вывести наружу, чтобы привлекать к себе взоры других. Но есть и такие, которые по преимуществу заботятся о развитии в себе красоты душевной. Желание первых свидетельствует о их легкомыслии и малости. Занятие последних служит доказательством их мудрости и величия.

Ищущий возвышений внешних и думающий прославиться тем, что бросается в глаза и поражает их некоторым блеском, находится в крайнем заблуждении, потому что истинное величие человека внутри его. Об этом-то величии надлежало бы думать каждому и к нему стремиться, так чтобы можно было отнести к себе сказанное в писании о муже благочестивом: восхождения положи в сердце своём ³²².

Если мы обращаемся к посторонним утешениям и прибегаем к ним, как необходимому средству для возвышения своей жизни и отгнания от себя внутренней тяготы, то этим обнаруживаем крайнюю бедность своего духа и великий недостаток даров благодатных. Человек, имеющий в себе сокровище небесное, питается сладостью, изливающейся от Духа Божия внутри его.

Небесное царствие уподобил Господь сокровищу, сокровенному на селе, еже обрет человек скры, и от радости сердца идет и продает свое имение, чтобы купить село то и быть владетелем его ³²³. Итак ощутивший в себе силу небесного царствия, или радость духовную, ни чем не дорожит земным. Напротив, он оставляет все земное, дабы удержать и не погубить небесное. Следовательно, если мы видим людей, преданных миру, плоти и самоугодию, людей, связавшихся сластями житейскими, выгодами временными, то это значит, что Царствие Бoжиe далеко от них. Они никогда не вкушали и не знают радости своего спасения, потому и работают в истление и погибель. Погибельная жизнь человека происходит от недостатка ощущения в своем сердце сокровища жизни вечной; а не ощущает он cиe сокровище потому, что уже занято его сердце недостойными предметами, за которыми нет места предметам небесным.

Нечадство Анны разрешилось пламенной и слезной молитвой, после которой она понесла благословенный плод, и плод нашего спасения не зачинается без горячей молитвы, сопровождаемой крепким воплем души и обильными слезами сердца.

Природа оживляется дождями, а душа слезами. Капли дождевые падают из облаков, а капли слезные рождаются от святых чувствований и благочестивых размышлений. Но и в душе, как и в природе бывает нередко своя засуха, когда чувство как бы умирает, душа делается твердой и сухой. В этом состоянии нужно только держаться своего чистого образа мыслей и не отступать от правила действий, однажды принятых и направленных к своей главной цели. Такое состояние нужно считать испытанием, в котором познается твердость нашей души и постоянство воли.

Одно из трудных и несносных состояний нашего духа есть то, когда он возмущается тайным гневом и непонятной для нас самих досадой. В эту пору нападает на душу как бы немой и глухой дух. Называем его немым потому, что он ничего не говорит нашему сознанию о причине нашего волнения и ничего не слышит от нашего разума для своего успокоения. Если когда, то здесь нужно иметь терпение о Господе в ожидании иного, лучшего настроения духа. Трудно предусмотреть все хитрости врага, уловляющего нас в сеть греховную, и невозможно предохранить себя от падений. По крайней мере внутреннее расположение нашей души должно быть верно требованиям закона Божия, и чувство нашего сердца должно быть непоколебимо в уважении и хранении добра.

Враг гонит душу, обуревая ее суетными заботами, пустыми мыслями, обращенными к миру; мысль о смерти утишает всю вражескую бурю, разгоняет прах земной, проясняет мысль о небе и вечной жизни. Тогда душе становится легко, приятно. Впрочем с мыслью о смерти соединяется иногда такой страх и трепет, что душа ни в чем не находит для себя успокоения и не знает, как придется ей переходить в свое время ту ужасную черту, которая отделяет жизнь настоящую от будущей. Здесь вся она объемлется ужасом, изгоняющим вон все светлое и утешительное. Это страх ложный, который нужно отдалять от себя христианину. Чтобы избавиться от этого страха нужно восстановить в себе чистый и правильный взгляд на лице Господа Спасителя. Чрезмерный страх смерти происходит от того, что мы представляем в лице Спасителя такого грозного судью, который свяжет нашу душу за всякую её внутреннюю нечистоту, от которой однако же никто не может быть совершенно свободен, пока живет на земле. Этот взгляд на Господа неверный; он происходит от незнания любви Его к нам и тех пределов, за которыми действительно начинается оставление человека вечной любовью. Господь оставляет только тех которые сами отверглись Его и не хотят быть в союзе с Ним, а пока душа наша не дошла до такой глубины зла и влечется к Богу, дотоле она, хотя бы и не чиста была, или грешна, не оставляется Им, но милостиво врачуется и восстанавливается в состояние чистоты и непорочности. А что в этом не должно быть никакого сомнения, можем убедиться из слов Самого Господа, сказавшего к Иepyсалиму: Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки, а камением побиваяй, посланныя к тебе, коль краты восхотех собрати чада твоя, якоже собирает кокош птенцы своя под криле, и не взсхотесте ³²⁴; – и потом сказал к противящимся Ему Иудеям: и не хощете приити ко Мне, да живот имате ³²⁵.

Пророк Иона по повелению Божию, поглощенный рыбой, носим был зверем в глубинах морских: высоты и воды стали над ним, бездна обняла его со всех сторон, поникла глава его между расселинами гор, селением его была внутренность земли, её же вереи заклепи вечнии, чрево адово содержало его. Но в такой скорби своей и тесноте, внегда скончаватися от него души его, он не забыл имя Господа своего; возопил к Нему от всего сердца своего, и глас его вознесся от бездны к святому храму Божию, и услышана была молитва его. И повеле Господь китови, и изверже Иону на сушу. И каждый человек носится сим веком, как Иона носим был чревом китовым. Содержимые сим веком так же, как Иона утопают в безднах; над ним стоят высоты препятствий и затруднений, через них переливаются волны горестей; мысль их поникает в расселинах гор – теснотах и напастях жизни, в земле и персти привитает дух их. Но если мы не утратим в душе своей мысли о Боге Спасителе своем, если будем вопиять к Нему молитвенным гласом, то не погибнет душа наша. Она освободится от всех искушений жизни настоящей и счастливо выйдет на безопасный берег своей родной стороны – блаженной вечности.

Мир настоящий подобен обширной храмине, в которой совершаются различные дела и занятия: живущие здесь пьют, едят, веселятся, женятся, производят куплю и продажу. Блаженны те, которые втайне и сокровенности благоукрашаются красотой, имеющей их прославить в последний день мира. Тогда откроется всемирный праздник, будет блистательное торжество. Во многих тогда не окажется приличной одежды, без которой нельзя быть в брачном чертоге сына царева.

Нередко мы тяготимся своим положением на земле, скучаем жить. Жизнь кажется тяжелой тогда, когда мы забываем о её кратковременности, смотрим на продолжение, не помышляем о конце.

Когда станет одолевать тебя скорбь и твое терпение будет приходить к своему истощанию, то представь себе, что жизнь твоя прекратилась, с которой прошли и все твои печали, что настал уже тот час, когда ты должен явиться лицу Божию для принятия венца за понесенные тобою в жизни труды и болезни. Тогда ты увидишь недостаток в себе земных подвигов, восчувствуешь нужду в скорбях и напастях, возжелаешь новых слез и страданий, чтобы более иметь дерзновения на великом и страшном дне Господни, ожидаемом нами.

Сердце наше подобно храмине, поставленной на открытом месте, на которую дуют ветры со всех сторон, почему в ней слышится шум и дикие голоса. Но к сей храмине прикасается иногда и рука друга, который ударяет в двери её и подает вожделенный глас. Живущий духом умеет различать приражения к сердцу лукавые от прикосновения благодатного и знает, как вести себя в том и другом случае.

Душа наша сообщается с миром духов посредством мыслей. Посему нужно иметь постоянное и строгое наблюдение над своими мыслями, чтобы знать по свойству их, с какими существами мы находимся в сообществе и кто наши друзья?

Помысл худой тогда наиболее занимает душу, когда она не примечает в нем действие беса. Когда же она, по свойству помысла, узнает, какой именно бес присущ к ней, и начинает смотреть на свои мечты, как на лесть вражескою, тогда эти мечты теряют свою силу и как бы умирают. Потому-то если духи злые уловляют помыслами людей рассеянных, то внимательные к себе чистым и светлым взором на происходящее в них уловляют и посрамляют самих бесов, которые не терпят света, любят тьму и скрываются во тьме.

Человек внешний и плотский смеется над самым верованием людей духовных в существование злых сил и думает, что все наши мысли исходят от нас самих, но такое рассуждение служит доказательством полного неразумения рассуждающего и отсутствия всякого внимания его к самому себе. Человек, не внимающий себе, подобен храмине, в которой окна и двери отперты, при ночном мраке. Здесь в темноте свободно производятся грабежи и опустошения.

Мы живем на земле, но жизнь наша проходит среди мира духовного, который очень не далек от нас. Он в таком же находится к нам расстоянии, в каком воды моря к плывущим по ним мореходцам. Если эти пловцы не заливаются морскими волнами: то потому, что защищены кораблем. Если и мы не соединяемся с духами в одном с ними царстве, то потому, что отделены от них телом. И как занятие управляющих кораблем определяется морем и применяется к переменам его, так и наша жизнь совершается под влиянием сил духовных, хотя, может быть, без всякого со стороны нашей применения к ним. Если душа наша утомляется бесовскими помыслами и теперь, когда она отдалена и некоторым образом уединена от царства темных духов телом, то что сказать о силе и влиянии их на душу, когда она, по совлечении плоти, перейдет в мир духовный?

Волнующееся море бросает корабль во все стороны, и суетные помыслы колеблют душу по всем царствам прелестного миpa. Но как искусный пловец умеет противиться усилиям ветров и давать своему кораблю такое направление, которое соответствуем цели его стремлений, так и последователь Христов должен владеть собой и не отдаваться в жертву пустых мечтаний. Остановить их возникновение в самом уме своем мы не в силах, но удерживать свое сердце в постоянном стремлении к своей цели мы обязаны и имеем на то силы от Бога.

Кроме пьянства внешнего есть другое – мысленное. Первое происходит от расположенности человека к удовольствию, производимому вином, последнее от наклонности души к услаждению, доставляемому помыслами. Есть жалкие люди, которые не просыпаются от вина, и есть несчастные души, которые не отрезвляются от помыслов, предаваясь им постоянно, без всякого воздержания. Человек в винном упоении лишается правильного употребления органов для отправления житейских работ, и в упоении мечтательных помыслов дух не способен к занятиям святым. Пьяный подвергается всякого рода насмешкам и ругательствам со стороны праздных и легкомысленных зрителей, и занимающийся пустыми мечтаниями дух служить посмешищем для бесов, радующихся о нашем заблуждении. Пьянство телесное зависит от невнимания человека к темь зловредным и унизительным следствиям, до которых доводит его вино, и от небрежения об исполнении своих обязанностей, и пьянство духовное имеет в своем основании те же причины. Душа! Не предавайся этому внутреннему пьянству и страшись сего зла тем более, что против него нет обличений, нападений и укоризн человеческих, которыми всегда преследуется и много сдерживается унизительность пьянства обыкновенного и внешнего!

Мрачный дух для нас невидим, мы познаем приражение его к своей душе в помыслах, находяших на нее, которые неведомо откуда к нам приходят, и не весть куда уходят. Эти помыслы суть голоса невидимых сил, скитающихся по обширному царству духовному и пролетающих мимо нас со своими злодействами.

Не оставляй без внимания своих мыслей, рождающихся и движущихся внутри тебя в том убеждении и расчете, что они тонки и невидимы. Мысль тонка и сокровенна так, что не занимает никакого пространства внешнего и не является здесь, но она приводит в движение целый мир и определяет его события. Все, что происходит в мире начинается мыслью и ей оканчивается. Надо владычествовать над собой в мысли, чтобы не быть жалким рабом, влекомым невольно на казнь за содеянное преступление.

Когда твою душу будет тревожить какой-нибудь сильный помысл, то, по свойству сего самого помысла, старайся приметить лицо действующее в тебе злого духа, и ты будешь в состоянии гасить пожар, возжигаемый внутри тебя тайным злодеем.

Дух злобы боится и робеет обличения его лести. Он страшно обуревает душу помыслами до тех пор, пока она в этих помыслах не приметит его действий. Но как скоро она это сознала, то дерзость врага слабеет и сокращается, нападения его становятся легче и тише. Злодеи боятся света дня; их стихия и область – темнота ночи. И дьявол страшится чистого сознания души, он действует в нашем забвении и ослеплении.

На зрелищах действительность прикрывается личиной и обманом чувств. Там под принятыми и представляемыми на сцене образцами скрываются совсем другие лица – не те, которых видят зрители. Так и в душе нашей под теми обаятельными образами, которые толпятся в ней и занимают ее, действуют совсем другие силы. Надобно иметь великую проницательность мысленного взора, чтобы понимать действующее в нас прельщение.

Если какой нибудь помысел будет, неотразимо действовать на твою душу и неодолимо влечь ее к чему либо не благоприличному, то скажи ему: «что если бы я исполнил твое требование вчера, был ли бы я доволен этим ныне? Не желал ли бы того же и теперь? Или не раскаивался ли бы за это в слезах и сокрушении сердца?» При неодолимом требовании своего помысла, вообрази себе, что он уже приведен был в исполнение и удовлетворен, и оставайся непреклонным к новому его требованию, чтобы исполнить его на деле.

Плавающие по морю часто страдают от находящих на море бурь. И живущие духовно много терпят от набегающих на них мысленных вихрей. Как там спасение корабля зависит от благоразумного распоряжения со стороны управляющего кораблем, так и здесь целость души зависит от мудрости и опытности её управлять собой. Держава корабля среди яростных валов морских есть якорь, крепость души, волнуемой помыслами, есть живая вера в Бога Спасителя и упование на Его помощь.

В душе нашей есть свой любимый, постоянный и как бы господствующий помысел, упоевающий ее сладкими мечтами. Надобно употребить всю силу воли и просить о том Бога, чтобы искоренить его: ибо доколе он будет владеть душой, дотоле она не выйдет из-под власти духа лукавого. Прочие помыслы, приражающиеся к душе, суть те малые лисы, которые губят виноград, описанный в книге песней, в которой читаем: имите лисы малыя, губящия винограды: и винограды наши созревают ³²⁶. Этих-то вредных животных надлежит уловлять своим вниманием и убивать их, дабы не дать им усилиться и возрасти до великих зверей – душеядцев. Будь каждый строгим хранителем своего виноградника, дабы надеяться благоволительного посещения Господа, призываемого гласом невесты! да снидет брат мой в вертоград свой, и да яст плод овощей своих ³²⁷.

Иудеи строили храм Иегове, держа в одной руке меч для отражения от врагов, а другой исполняя свои работы. Здесь есть образ духовный. Человек не иначе может созидать свое сердце в храм живому Богу, как с одной стороны отражением зловредных сил, нападающих на душу и старающихся уничтожить в ней святые расположения, с другой деятельным развитием в себе начал добра.

Христианин должен украситься всеми добродетелями, но дабы успеть в этом надлежит всегда иметь в виду одну какую-либо добродетель, с которой придут все прочие. Избрание и развитие в себе одной по преимуществу добродетели имеет ту выгоду, что взор нашего ума и направление воли не будут теряться в разнообразии действий, предписываемых законом, мы будем иметь у себя определенный пункт, с которого можем обозревать свою нравственность и к которому сводит все дела свои. Таким образом легко и удобно можем усовершиться в добре.

Святая добродетель, являясь взору других, возбуждает к себе удивление. Нo cиe удивление, быв принято сердцем подвизающегося в добродетели, отнимает всю цену и достоинство его благих дел. Таким образом подвижник развенчивается.

Человек есть такой сосуд, который наружной своей стороной открыть взору каждого, но внутреннее его содержание ни для какого смертного взора непроницаемо. Нечто дано нам понимать в человеке, но большая и глубочайшая часть его утаена от нашего усмотрения. Только последний день явит, кто чем наполнен и что в себе содержит. Такая непроницаемость наша есть великое для нас удобство запасаться разными сокровищами духа, чтобы хранить их до явления славы Господней, до дня праведного воздаяния но внутреннему достоинству каждого.

Лица людей имеют различные выражения. Одни выражают собой величие, возбуждающее уважение, другие ум, блистающий светом, иные красоту, привлекающую взор. Душа все это может совместить в себе в превосходнейшем виде. Так, если хочешь быть важным, будь самоуглублен, ибо погруженность в самого себя дает душе выражение достоинства. Благоговейная мысль есть свет озаряющий душу. Святое чувство есть красота души, привлекающая взор Божий.

Внутренняя жизнь христианина есть тайна сокровенная, и сам он есть книга запечатленная, содержание которой известно только отчасти собственному его сознанию и чувству. Тот христианин, который не хранит в сокровенности благодатного состояния своей души и духовные тайны своего сердца открывает другим, или слаб душой, или есть только младенец духовный. Христианин совершенный, как ключ подземный, может изливать из себя животворные струи для напоения жаждущих, но самое исходище их (глубина сердечная, изливающая из себя животные воды) должно быть запечатлено в нем.

Душа наша, подобно повитому пеленами младенцу, постоянно чувствует на себе облегающие ее какие-то оковы, не дающие ей развернуть свою деятельность во благое со всей свободой, как бы она желала и от того постоянно носит печаль в себе и крушение о своем немоществовании. Но может быть это есть раннее её воздыхание о том совершенстве, которого она чает по благодати Божией в будущем. Говорим: раннее воздыхание, потому что много нужно времени, великие требуются труды и разные опыты жизни, чтобы достигнуть совершенства духовного. Таков закон внутреннего развития нашего духа!

Путь, ведущий к небесному царствию и совершенству духовному, труден и тесен ³²⁸, потому что вступивший на сей путь неизбежно встречается с разными скорбями внешними и внутренними. Тяжелы для нас скорби внешние, но не легче и внутренние. Чтобы иметь мужество в перенесении их на пути добродетели, надобно воображать себя пред взором Самого Бога, Который смотрит на нас, взвешивает наши силы, по мере терпения нашего готовит нам награду вечную.

Великий и трудный подвиг предстоит душе в то время, когда иссякает в ней отрада жизни, когда она доходит до последнего истощания сил своих и борется со смертной тоской. В эту трудную пору сохранить терпение, растворенное упованием на Бога и ожиданием Его высокой помощи, в смирении и кротости духа, есть великая добродетель человека, которая не останется забытой пред Богом великим.

Печаль, часто нападающая на душу, есть признак того, что мы не всецело отдали себя Богу, что внутри нас много еще есть пространства, незанятого Богом и занимаемого искусительным миром, которое и составляет для врага удобный пункт к нападению на душу. Если бы один всеблагий Бог всецело наполнял Собою нашу душу, то нечем было бы поражать нас врагу, мы наслаждались бы тогда одним блаженством, адские псы не терзали бы нашего сердца.

Уныние, испытываемое нашим сердцем, есть печаль врага, досадующего на великое наше счастье, что мы дети Божии и имеем небесное звание, которой свое мучение передает нашему духу, отчего он покрывается мраком и как бы умирает под тяжестью беспредметной тоски, называемой унынием. Поэтому, когда придет на тебя подобное состояние, то старайся оживить в себе мысль о том, что ты избрание Божие, наследие Христово, что ты имеешь верное упование на блаженство вечной жизни.

Когда душа твоя будет подавляема скорбью, возникшей в ней вследствие сознания себя одинокой и бесприютной в мире, в котором нет ничего для неё утешительного и радующего сердце, то вспомни, что ты на земле сын Царя небесного, что твои сотоварищи и собеседники святые души, обитающие на небе, и светлые духи, предстоящие престолу небесному, что поэтому твоя забытость в мире есть уважение к тебе рабов, которые не смеют завлекать тебя в содружество с собой и входить в связь с тобой. Тогда в сердце своем ощутишь легкость и дух твой будет искать себе утешения не на земле, а на небе.

Не радуйтеся, сказал Господь ученикам Своим, яко вам повинуются беси: но радуйтеся, яко имена ваша написана на небесех ³²⁹. Уверенность души в сопричислении её к сонму святых Божиих, которых имена написаны в книге жизни вечной, сопровождается высокой, неизъяснимой радостью, которая вселяет в неё терпение непоколебимое в житейских скорбях и напастях, и рождает неудержимое рвение к делам благочестия, которыми отличаются сыны света от сынов тьмы. Итак верь, каждый христианин, что ты непременный наследник вечной жизни, и в этой вере найдешь для себя великую силу и подкрепление духа к тому, чтобы переносить различные скорби жизни настоящей и подвизаться в совершении дел благих.

Внутри нас постоянно горит мучительный, никогда не угасающий огонь. Этот огонь, снедающий нас, есть сознаниe собственной нашей пустоты и недостаточности, которую мы желаем чем-нибудь восполнить. Как различны и неисчислимы предметы, так разнообразны и способы людей к восполнению своей недостаточности. Но тем счастливее и блаженнее мы, чем выше предмет, избранный желанием нашего сердца и поставленный целью нашей жизни; ибо этот предмет служить мерой собственного нашего совершенства и достоинства.

Нет ничего в нашей жизни столь тяжкого, чего бы нельзя было вытерпеть ради Господа. Если же оскудевает наше терпение, и мы уступаем настойчивому требованию своего нетерпеливого чувства и желания, то этим готовим себе горькие слезы раскаяния.

Сердце наше в горячую пору искушения томится смертной тоской в удалении от предмета своего желания, но когда приводится в исполнение это желание и требование это становится удовлетворенным, то в нас тотчас поселяется крушение о успехах своего обольщения. В то время часы, прежде казавшиеся блаженными, обращаются в болезнь и сожаление, а минуты прежде бывшие тяжкими и невыносимыми, источают духовное веселье. Нужно как можно менее уступать влечениям приятным, чтобы более иметь духовного торжества и радости.

Древний Израиль, во время своего путешествия по пустыне, не довольствуясь небесной манной, возжелал мяса и возроптал на Бога. Бог послал недовольным мяса в таком количестве, что из гортани евших возвращалось назад. Такое пресыщение приготовило невоздержанным гробы. Бывает нечто подобное и с нами. Иногда наша душа тяготится тем состоянием, в каком поставляет нас Бог, мы скорбим и внутренне желаем тех благ, в которых нам отказано Промыслом Божиим. Премудрый Господь для нашего вразумления и наказания исполняет иногда наше желание, посылает нам то, о чем сетует наше сердце. Но что бывает после? Мы скорбим и жалеем о том, зачем исполнились неразумные наши требования, ибо они обратились во вред и стыд нам.

Умный, удерживающий свое значение, господин содержит в своей власти рабов, не позволяя им быть самовольными; и душа с достоинством умеет владычествовать над низшими пожеланиями, ограничивая их силой своего разума.

Моисей с воздетыми горе руками, держа себя в крестовидном положении, побеждал Амалика в пустыне, но когда он от ослабления сил опускал свои руки вниз, то враги одолевали народ его. И мы пока не устремим горе своего ума, пока будем оставаться своим сердцем долу, не можем избежать своего поражения от мысленного Амалика, нас жестоко будут обуревать суетные помыслы и нечистые пожелания.

Острое лекарство, возливаемое на раны, производит в теле болезни и страдание, но вместе вливает в него целительную силу. Так и скорби, приражаясь к нашему сердцу, поражают его лютыми мучениями, но оставляют после себя здравие и крепость, истребляя в нем тлетворное действие нечистых страстей и греховных пожеланий.

Побежденная страсть оставляет после себя великую радость в сердце, ибо на месте её открывается ключ жизни, изливающий из себя благодатный мир и чудный свет.

Бог влечет нас к добру путем скорбей и лишений, а враг преклоняет ко злу обольщением различных удовольствий. Кто не умеет в самом начале отражать искушения врага, тот должен уметь каяться. Покаяние есть спасительная ладья на которой мы можем выплыть из волн греховных.

Покаяние состоит в сокрушительном сознании соделанного проступка, выражающемся скорбно, слезами и желанием подвергнуться всякому наказанию, только бы получить от Бога прощение. Образ покаяния представляет нам евангельский мытарь, который не смел воззреть на небо и приблизиться к алтарю церковному, но находясь в отдалении с поникшими долу очами, бил себя в перси и в тайне сердца вопиял: Боже милостив буди мне грешному! Таково внутреннее расположение и каждой души искренно кающегося человека! Он не смеет мысленно вознестись к Богу и взирать на Него, но погрузившись всецело в глубину смирения, остается в чувстве одного самоосуждения и чаяния от Бога разрешения своего.

Пагубное действие греха, которому предается человек без всякого воздержания и остается в нем без раскаяния, состоит в том, что он мало помалу убивает в человеке чувство чистоты и святости, неприметным образом овладевает душой так, что она перестает смущаться о своей нравственной порче, теряет стремление к совершенству духовному, начинает смотреть на свое внутреннее безобразие, как на что-то сродное себе и естественное, и доходит до ненависти к тем, которые подвизаются в благочестии, называя это безрассудством и несправедливой к себе жестокостью. Таким образом превращается образ мыслей человека, изменяется его чувство и направление воли, в чем состоит смерть, или погибель его духа.

Грех есть временное, обманчивое благо, удовлетворяющее нашим личным требованиям, противным воле Божией. Чтобы не быть рабом своих личных пожеланий, нужно углублять свою мысль в созерцание всемирных событий, совершившихся в прошедшем и имеющих совершиться в будущем, с которыми надлежит сообразовать свои мысли и стремления воли.

Судьба древнего миpa окончилась потоплением в воде, судьба миpa настоящего решится потоплением в огне. Как там спасся один праведный Ной, который заблаговременно устроил себе ковчег из деревьев негниющих, так и здесь сохранятся чистые и непорочные души, приготовившие себе ковчег добродетелей, который благополучно всплывет над огненным морем и сохраняется невредимо среди всеобщего разрушения.

С быстротой, нами непримечаемой, мир несется к своему разрушительному концу, описанному св. апостолом Петром, который говорит: приидет день Господень, в онже небеса с шумом мимо идут, стихии же сжигаеми разорятся земля же и яже на ней дела сгорят ³³⁰.

Душа! Будь разумна в делах своих. Не спи, но всячески бодрствуй. Спеши запасаться плодами жизни – делами благочестия. Совершай свое спасение с таким же рвением и усилием, с каким пловец, разбитый бурей на море, выбивается из волн, со всех сторон его охвативших. Молись о своих грехах Господу со всем жаром и усердием, когда имеешь свободное время и удобное место для молитвы.

Обилие и плодоносие природы зависит от животворной влаги, напаяющей землю, и благорастворенной теплоты света, согревающей семена, хранящиеся в земном лоне. Обилие и плодоносие духа зависит от небесной благодати, заключающей в себе животворную влагу и благотворную теплоту света. Надобно (чаще беседовать с людьми, обладающими небесной мудростью), напоить свою душу потоками вод животных и согреть сердце теплотой благодатной, дабы наконец иметь утешение в собрании плодов жизни вечной.

Свет дня происходит от сияния солнца, блистающего над землёй; чистота души и святость сердца зависят от мысленного созерцания пресветлого лица Божия, которое, сияя пред взором души, озаряет ее своим совершенством. Нужно зреть пред собой Господа постоянно, чтобы никогда не притыкалась нога наша в хождении по пути непорочному.

Когда стоишь в храме на молитве, то представляй себе, что взоры Божии обращены на одного тебя, Когда остаешься дома наедине с самим собой: то помни, что Всевидящий прямо смотрит на тебя. Тогда не будешь рассеян в молитве и соделаешься осторожным и благоговейным во всех своих действиях и движениях.

Кто хочет быть совершенным в благочестии, тот должен поставить себя в такое внутреннее состояние, в каком находился бы человек после смерти и опять воскресший для этой жизни. Веди себя так, как стал бы ты вести себя, быв выпущен на свет из темных и глухих бездн погибельного ада. Вообрази себя окончившим свою жизнь, представь себе, что ты уже был на суде Божием, по которому за свою беспечность и нерадение повержен в тьму кромешную, откуда никому нет исхода; но ты, по особенной любви Божией, выпущен на землю для покаяния и исправления своей жизни. Такой образ мыслей возведет тебя наверх совершенства.

Троякое совершается над нами рождение. Одно от утробы матери, другое от купели крещения, третье от гроба и тления. Два первых рождения уже совершились с нами, последнее еще имеет совершиться, им определится свойство и характер нашего вечного существования.

Немногие могут похвалиться обретением в жизни верного друга. Если нет у нас искреннего человека, при цвете наших лет, в крепости наших сил, то кто будет для нас надежной опорой и утешением в час смерти, когда оскудеют наши силы, когда оставить нас наше дыхание? Много надобно плакать и молиться, чтобы, при исшествии нашем из мира был для нас, защитой и прибежищем Сам всеблагий Господь, чтобы не испытать нам тогда бедственнейшего сиротства среди неведомого мира духов.

Великая честь предоставлена нам от Бога, когда имеем от Него обещание узреть некогда лице Его. Но прежде нежели примем эту блаженнейшую честь, имеем и теперь высокое и весьма приятное для себя занятие носить Бога в душе своей и мысленно созерцать великий Его образ. Тот верно узрит Бога, у кого мысленный взор всегда обращен к Богу. Душа, ищущая Бога и желающая соединиться с Ним! Ты нигде не найдешь Его, как только в тебе самой. Да будут очи ума твоего постоянно заняты мысленным лицезрением Божиим, держи постоянно и носи в своей мысли пресветлый образ божества, и не повергай его долу при встрече с каким-либо чувственным образом мира. Бойся, душа, отвращать свой взор от этого внутреннего лицезрения Божия и предпочитать ему какие-либо видения внешние, дабы и от тебя, неверная, не отвратились взоры милосердного Бoгa, когда явится Он в Своем величии среди неисчислимого сонма ангелов и людей, дабы отделить Своих от чуждых Ему!

В душе нашей есть голос дающий понимать нам, кто мы пред Богом, в каком находимся расстоянии от Него и какими ходим стезями? Нужно очищать свой внутренний слух, чтобы слышать сей голос, иначе скоро совратимся с прямого и спасительного пути, зайдем в дикую глушь, погрузимся во мрак, в котором живет всегубитель.

На божественной страже поставлен дух наш от великого Бога, когда Он, открыв нам Свою многоразличную премудрость и заключив ее в письмена, вверил нам для постоянного хранения в своем уме и сердце. Кто постоянно занят мыслью о Бoгe и углубляет свое внимание в размышление о делах Его, тот есть верный страж и добрый делатель вверенного ему от Бога таланта. А кто, оставляя без внимания такое святое занятие, погружается духом своим в другие помышления, тот худой раб и лукавый приставник дела Божия. Иногда человек, по своей рассеянности и невниманию, и сам не примечает, как он, скитаясь мыслью своей по разным царствам природы и забавляясь чувственным представлением вещей земных, делается пред Богом изменником. Но испытуяй сердца и утробы, видит меру и степень вины каждого пред Ним.

Авраам, сидя под тенью ветвистого дуба, принимал и угощал странников между которыми сподобился принять и Самого Господа. Так и каждый из нас должен стоять на страже своего духа и примечать те мысли, которые странствуют в области нашего внутреннего мира и проходят сквозь ум, чувство и волю, дабы одним из них давать привет и успокоение, как небесным посетителям, а другие изгонять вон, как врагов и неприятелей.

В благих и светлых мыслях, приходящих к нам, посещает нашу душу Сам великий Бог. Он своей благодатью по временам прикасается к нашему сердцу и дает ощущать нам сладость будущего века, дабы через cиe побудить душу к терпению и мужеству в трудной борьбе с нападающими на нее врагами спасения. Как ни редки и ни мгновенны эти счастливейшие в нашей жизни минуты таинственных посещений Божиих, но oни достойны того, чтобы непрестанно ожидать их, и в ожидании вести себя так, как читаем написанное в книге песней? Аз сплю, а сердце мое бдит: глас брата моего ударяет в двери: отверзи ми сестро моя, ближняя моя, голубице моя, совершенная моя. ³³¹

Завидна и блаженна участь того человека, который, после многих и долгих трудов святых, остается в спокойном ожидании последнего гласа, имеющего возвестить приход жениха: «Се жених грядет; исходите в сретение ему!» Такое состояние должно быть предметом мысленного услаждения христианина, к которому он должен стремиться во всю свою жизнь.

Боязнь смерти происходит или от недостатка чистого и светлого взгляда на божественное лице Господа Спасителя и незнания всей Его любви к человеку, или от чрезмерного пристрастия нашего сердца к предметам мира. Если бы мы, очистив свой ум, приобрели истинное и правильное богопознание, если бы в то же время подавили в себе все земные влечения, возненавидели эту жизнь и умерли для неё в тайне своего духа прежде своей смерти, то уже не страшна была бы тогда для нас разлука с миром; мы спокойно и радостно тогда встречали бы бледное лице смерти. Но это возможно только при ясном богопознании и истинном благочестии души. Возненавидеть эту жизнь может только тот, кто достиг её цели; а эта цель есть утверждение ума в евангельской истине и воли в христианской добродетели. Следовательно к желанию смерти можно придти только путем чистой христианской жизни.

Внутри нас живет какое-то непонятное противоречие; мы чувствуем в себе борьбу мыслей, желаний и ощущений сердечных. Эта сокровенная борьба сил, действующих в нас, производит то, что никтоже есть чист от скверны, хотя бы и един день был жития его на земли ³³². При такой, никогда не престающей в нас нечистоте духа, кто может надеяться на оправдание Божие? Кто может ожидать себе прощение, и кто подлежит осуждению от верховного владыки, Господа и Судии? Когда мы носим в живом сознании свою виновность пред Богом, и пребываем в сокрушении сердца о своем недостоинстве, то Милосердный утешит нас тем добром, которое борется в нас с противным ему началом зла. Если же мы будем смотреть только на одну светлую в себе сторону, то Правосудный напомнит нам о той тьме, которая скрывается в нашем сердце. Потому-то, желающий видеть над собой оправдание Божие, должен носить в себе самоосуждение. Не эту ли мысль внушает нам св. апостол, когда говорит: «если бы мы судили сами себя: то не были бы судимы» ³³³.

Спаситель говорит в евангелии: блажени плачущии ныне: яко возсмеетеся ³³⁴. Какую находит Господь заслугу в слезах наших, что ради их избавляемся от ужаса осуждения вечного? Почему наш плач имеет пред Eго взором такую ценность и достоинство, что с ним соединяется обетование будущего нашего веселья и блаженства? В слезах открывается глубина нашего духа и сила внутренних расположений сердца. Кто плачет, тот этим самым выражает внутреннюю скорбь о своем состоянии, которое вовсе не соответствует расположениям его сердца. Если грешник скорбит и плачет о своем греховном состоянии, то, значит, он не считает сего состояния сродным себе, не располагается к нему чувством души своей и отвергает его. Следовательно, связь души такого человека не прервана с добром; эта связь остается в глубочайших желаниях его сердца и выражается в слезах сокрушенного чувства. Чувство это само по себе, конечно еще не произвело бы в нас никакого действия и осталось бы для нас без всякого плода, если бы не пришла к нам на помощь спасающая благодать Божия, которая таинственно восстанавливает нас в прежнее наше состояние чистоты и непорочности, откуда мы ниспали.

Так Господь щадит и самые остатки добра в нашем естестве, не хочет пресекать и слабых нитей, посредством которых соединяемся с областью света. Напротив, Он всячески поддерживает эту связь и споспешествует нам к достижению того состояния, к которому влечемся своим духом. В этом случае горе не плачущим о себе, горе веселящимся, смеющимся и пребывающим равнодушными в своем падшем состоянии! Кто веселится и спокоен относительно себя, тот, значить, сроднился душой своей с той областью, в которую низринут грехом, примирился со своим несчастным состоянием и доволен собой. Это есть признак окончательного отпадения души от царства света; – это значит, что для такой души нет никакого наследия в обителях небесных и самый возврат её туда прегражден навсегда. Не Бог отвергает грешника; сам грешник поставляет себя в такое состояние, в котором он не может быть помилованным. Свят и праведен Господь в определении Вечной участи людей! Что может возразить против Его закона правды тот грешник, который не чувствует важности своего от Бога отпадения, который не сокрушается об этом и беспечно идет к своему ужасному концу? Что скажет он вопреки приговору Божьему, но которому он осуждается на вечное отлучение от радостей царствия небесного, когда он сам носит в себе все причины своего от Бога отлучения? Бог не хочет смерти грешника, но ищет его обращения и жизни ³³⁵. Потому-то Он со всей готовностью спешит на помощь погибающим и с любовью дарует жизнь тем, у которых есть приемлемость жизни. Не все способны к принятию дара жизни вечной; есть грешники хладные к своему будущему состоянию и остающиеся беспечными в своем греховном закоснении. Чего могут ожидать от Бога эти люди, и что Самому Богу остается делать с ними?

Остановимся всей силой своего ума и полным убеждением сердца на той великой и в высшей степени утешительной для нас истине, что пока мы ощущаем в своем сердце любовь к Господу Спасителю и влечемся к Нему своим духом, дотоле мы несомненно принадлежим Богу и совершенно должны быть уверены в том, что не будем оставлены Им ни в сей век, ни будущий. Ибо в этом состоит и этого требует вечная любовь Божия к человеку, как свидетельствует Сам всеблагий Господь, Который сказал: еда забудет жена отроча свое, еже не помиловати исчадия чрева своего; аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе ³³⁶. Раскрывая силу любви Своей к тем которые помнят Бога и обращаются к Нему с требованиями своего сердца, Господь говорит далее: и будетъ прежде неже воззвати им, Аз услышу их, еще глаголющим им реку: что есть? ³³⁷

Если мы, при своей любви к Богу и желании нашего сердца принадлежать Ему, не можем не смущаться и не трепетать духом от сознания своей внутренней нечистоты и своего недостоинства пред высочайшей святостью божественной, то вместе должны помнить и то, что дело нашего духовного очищения и совершенного освящения принадлежит Самому Богу, Который дал нам обещание исцелить все наши нравственные недуги и уврачевать язвы души: яко обяжу язву твою, и от ран твоих уврачую тя, рече Господь ³³⁸. А мы знаем, что слово Господне верно и обетования Божии непреложны, как читаем об этом в св. писании: якоже бо аще снидет дождь или снег с небесе, и не возвратится, дóндеже напоит землю, и родит и прозябнет, и даст семя сеющему, и хлеб в снедь: тако будет глагол мой, иже аще изыдет из уст моих, не возвратится ко мне тощь, дóндеже совершить вся, елика восхотех ³³⁹. Глагол же Господа исшедший из уст Его, таков: погибшее взыщу, и заблудившее обращу, и сокрушенное обяжу, и немощное укреплю, и крепкое снабдю, и упасу я ³⁴⁰.