ПОУЧЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ

Мы во всем являем себя, как служители Божии,

в великом терпении, в бедствиях, в нуждах,

в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах,

в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте,

в благоразумии, в великодушии, в благости,

в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове

истины, в силе Божией, с оружием правды в правой

и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях

и похвалах. Мы нищи, но многих обогащаем;

мы ничего не имеем, но всем обладаем

(2Кор. 6:4–10)

Ныне читаемый на Литургии Апостол увещевает и вразумляет христианина идти путем заповедей Божиих. Апостол Павел, как истинный учитель, утешает своих учеников будущими успехами в трудной работе, которой полна вся наша жизнь. Велик и долог труд христианина, но он обилен великими и драгоценными последствиями.

Правда, жизнь с своими условиями труда одинакова как для верующих, так и для неверующих. Но различие сказывается в целях труда. Там, где падает религия, люди работают для золота, потому что золото доставляет способы наслаждения, а наслаждения составляют жизнь людей неверующих. Общество или государство, где падает вера, всегда походит на обширный рынок, где все можно купить, потому что все на этом рынке продается. Здесь золотым ключом можно многое отомкнуть: золотой монетой, банковым билетом можно купить и честь, и совесть, и достоинство, и долг, и власть, и даже жизнь. К стыду человечества, в обществе неверующих есть продавцы всего этого, есть и покупщики. Потому в обществе, где падает религия, история записывает и утомляется записывать вопиющие неправды и беспрестанные возмущения, насилия, убийства, самоубийства, отравления и другие гнусности, от одного известия о которых кровь приливает к сердцу; хочется спрятаться куда-либо, чтобы не слышать, не знать и не видеть деяний и «подвигов» растленного общества.

Совсем иная жизнь светит в истинно христианском и истинно верующем обществе. Здесь общество, семья, члены семьи, частный человек помнят, что основателем веры был Иисус Христос, родившийся в вертепе, редко имевший, где преклонить Свою святейшую главу, и пострадавший на Кресте. Не забывая ни днем, ни ночью об Иисусе Христе, верующие помнят и Его заповеди о нестяжательности. Они ограничиваются удовлетворением своих насущных потребностей: одеты, обуты, сыты – и слава Богу! Первых времен христиане, «имея пропитание и одежду, тем и были довольны", по учению апостолов (1Тим. 6:8). Они не чуждались никакого честного дохода. Честный доход христианству не противоположен – он есть плод благородного труда и уменья; но такие ужаснейшие источники прибыли и сбережений, как ростовщичество, скаредность, безжалостность, равнодушие к сиротам, вдовам, многосемейным людям никогда не были терпимы истинным христианством.

Не спорим, что от «трудов праведных нелегко нажить палаты каменные». Не спорим, что в известной части общества даже подсмеиваются над добродетелью нелюбостяжательности; в ее существование даже не верят. Но истинный христианин может и должен не обращать внимания на такой укор и такую безумную насмешку. Бедность честная, христианская скорее составляет славу, нежели унижение. Она есть мать умеренности, укрепляющей душу, тогда как роскошь расслабляет ее. Да и можно ли назвать бедным такого человека, который ни в чем не нуждается, не желает и не ищет принадлежащего другим, полагает и имеет свое сокровище в Боге?

Мне кажется, напротив, беден тот, кто, имея богатства, алчет еще больших. Мне кажется, как бы кто не был беден, все же он не так беден, как был, входя в мир слабым, бессильным, немощным, голым ребенком.

Мне кажется, что чем легче ноша у путешественника, идущего на своих ногах, тем легче и удобнее он совершит свой путь. Так и на жизненном пути: нестяжательный христианин легче оканчивает свое земное поприще, потому что не чувствует гнета богатства. Да и неужели Бог отказал бы в богатстве истинному Его поклоннику, если бы богатство служило ему на пользу? Нет, лучше быть добродетельными, нежели расточительными или жадными скаредами. Богатые люди разве не рабы золота и разве из-за него часто вовсе не забывают о небе? А забвение о небе – это истинное безумие.

Некогда дикие, огрубелые, жестокосердые евреи поклонялись золотому тельцу в пустыне, плясали вокруг него. Вокруг золотого тельца кружится и общество неверующих, но уже не в пустыне, а в столицах, не дикое, а называющее себя просвещенным, образованным, цивилизованным. Не о той трудолюбивой деятельности я говорю, которая, усиливая и распространяя благотворный труд, усиливает и распространяет вместе с тем общее благосостояние и уменьшает нищету в хижинах, среди рабочих людей, меньших братьев. Я говорю об алчности и корысти, грызущих общество, для которых все пути законны и все средства наживы позволительны и которая, рабствуя роскошным требованиям света, не признает ничего святого, заповеданного и заветного, находящегося вне удовлетворения чувственных требований и наслаждений.

Для неверующего человека трудолюбие не считается добродетелью. Часто приходится слышать, что люди неверующие человеческую доверчивость измеряют аршинами, пудами и рублем. Для них молитва есть труд непроизводительный и бесполезный; священник – человек-тунеядец и Церковь – общество людей праздных. Само собой разумеется, что такие недостойные речи можно услышать только от людей, потерявших цель жизни. Для истинного же христианина труд честный, как внешний, так и внутренний, составляет занятие в жизни и имеет очень большое значение.

Читая историю Церкви, мы знакомимся с подробностями истинно христианской жизни в первые века распространения веры. Христиане вставали рано, до зари. Не в обычае христианском было превращать дни в ночи и ночи в дни, как теперь бывает. Пока спят неверующие, раньше, нежели они проснутся, верующие успеют уже совершить свою внутреннюю молитву. Проснувшись, каждый христианин возлагает на себя крестное знамение. Одевшись, умывают руки и лицо, потому что опрятность входит в число христианских качеств. Если все семейство состояло у древних христиан из учеников Христа, то оно собиралось в особо назначенную комнату для утренней молитвы, которую читал старший, а все прочие участвовали сердцем. Утренняя молитва была обыкновенно продолжительна по той причине, что утро считалось самым приличным временем для славословия Богу. Обычно утром, на длинной домашней молитве, верующие воссылали благодарность свою ко Господу за сохранение тела и души в мимошедшую ночь и просили об охранении души и тела в предстоящий день. Хотя христиане были рассеяны во всех концах света, но в условный час раннего утра все стояли на молитве, по пробуждении от сна. Вся эта масса людей, разделенных пространством, разбросанных по разным странам земного шара, представляла собой как бы одно боголюбивое семейство, члены которого каждое утро с любовью и доверием обращаются к одному Отцу для напутствования их благословением на предстоящий труд.

Насколько усердна и внимательна молитва истинного христианина, об этом лучше всего прочесть слова Тертуллиана, одного из учителей православной Церкви, жившего во II веке н.э. Он в своей защитительной речи пред римским Сенатом писал: «Мы возносим молитвы наши, имея взор, устремленный к небу, руки распростертые и голову открытую. Мы молимся сердцем, и тогда как наши руки распростерты, делайте с нами, что хотите: терзайте нас железными когтями, распинайте на кресте, бросайте зверям, – молящийся христианин самым положением своего тела показывает, что он, ради Господа, готов на все» (Тертуллиан).

Простирая свои руки к Богу, христиане возносили к Богу и свою душу, проникались чувством Его присутствия и беседовали с Ним так, как будто созерцали Его очами. Во время молитвы они отпускали друг другу согрешения, молились за родителей, друзей, родных и за самых врагов; ибо для христианина, по словам Оригена, недостаточно только прощать врагам, ему надлежит и молиться за них.

Ниспосли, Господи, всем нам Свой свет присносущный; укрепи в трудах, приносящих плоды чести христианской; сердце чистое и дух сокрушенной молитвы даруй нам, Боже. Аминь.