Отдел III. Сверхъестественное состояние человека

Как зрак раба (Фил. 2:7), снисходит к сорабам и рабам, приемлет на Себя чужое подобие, представляя в Себе всего меня и все мое, чтобы истощить в Себе мое худшее.¹²⁷⁵

Св. Григорий Богослов

Грех, воцарившись в мире через преступление Адама, похитил у Владыки неба и земли лучшую Его часть – род человеческий. Обольщенные уверением змия, праотцы лишились природной свободы, продав себя в рабство греху. Самовольно поработив себя, они подвергли всегдашнему рабству и свое потомство, ибо «что другое может рождать рабское супружество как не рабов».¹²⁷⁶ Поработив себе человечество, грех установил для него свой закон, обязав всех к исполнению его. Сделав пленниками своего закона, грех лишил человечество самовластия поступать по закону Божию. Исполнением закона греховного человечество наследовало себе пагубное настроение, плачевный разлад и неизбежную смерть. Это наследство, названное в Писании телом смерти, сделало всякого, подлежащего закону плотского рождения, несчастным, во всяком случае, более несчастным, чем преступным.¹²⁷⁷

Несчастный я человек, – вопиет вместе с Апостолом каждый человек, – кто избавит меня от сего тела смерти (Рим. 7:24,25)? С этим телом я уже рождаюсь на свет от матери моей – похотения. Со стыдом должен признать похоть виновницей своего рождения. Похоть же, зачав, рождает грех (Иак. 1:15). Этот грех действует во мне неумолимо: мучает гневом, раздражением, обжигает пламенем любодеяния, волнует кровь действием разнообразных страстей. Ощущая неправильность моего состояния, которое есть состояние общее всем, ощущаю к такому состоянию недоверчивость и ненависть; стараюсь свергнуть с себя это болезненное состояние, состояние мне неестественное и пагубное; стараюсь изо всех сил, но не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю (Рим. 7:15). Я весь болен, от подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места (Ис. 1:6). Вся земля моего естества проклята в делах своих (Быт. 3:18). Врачевства, взятые из земли сей, то есть дела правды, не могут уврачевать и подать исцеление души моей.¹²⁷⁸ Эти дела правды Писание назвало терниями (Быт. 3:18); эти терния свидетельствуют о негодности земли, конец которой – сожжение (Евр. 6:8).

Земля естества человеческого стала негодной, то есть тленной по отъятии от нее благодати Божией, которая, соединяясь с тленным по самой своей природе человеческим естеством, изменяла его в нетление.¹²⁷⁹ Уклонившись от Бога по причине греха, человек лишился поддерживавшей его смертное естество животворящей благодати и предоставленный самому себе стал наследником тления свойственного его тварной природе.¹²⁸⁰ Когда же это свершилось, естественное тление повлекло за собой неизбежную смерть. Таким образом, как говорит св. Афанасий Великий, «род человеческий растлевался, словесный же и по образу созданный человек исчезал, и Богом совершенное дело гибло».¹²⁸¹ Совершалось немыслимое и невозможное: погибал человек – существо разумное, богоподобное и вместе с ним погибал весь Божий мир, царем которого он был.

Недостойно благости Божией было допустить, чтобы приведенные Ею в бытие предметы и существа через тление опять обратились в небытие. Всего несообразнее было то, чтобы разумное существо человек по собственному своему нерадению и диавольскому обольщению уничтожился совершенно. Какая тогда была нужда творить его в начале? Да и сама гибель мироздания не покажет ли в таком случае или Божиего бессилия, или отсутствия Божией благости? Очевидно, надлежало не попустить, чтобы люди и все Божии произведения были поглощены тлением и смертью. Но как это сделать? Виновником сих бед оказался человек предупрежденный о последствиях, которые Бог верный законоположению Своему не мог изменить. Что нужно было сделать Богу? Потребовать у людей покаяния в преступлении? Но известно, что «покаяние не выводит из естественного состояния, а прекращает лишь грехи. Если бы прегрешение только было, а не последовало бы за ним тления, то прекрасно было бы покаяние».¹²⁸² Великая болезнь, постигшая падшего человека, проникла всю его природу, заразила своим греховным ядом все силы его, извратила своим действием все его способности. То греховное состояние, которое человек получил по падении, стало свойственным ему, как свойственно болезненное состояние больному. Более того, болезнь, которой заболел человек по преступлении, стала естественной ему и неизменяемой, как неизменяемо само естество.¹²⁸³

Отсюда можно видеть, сколь великая требуется сила, могущая переменить больное человеческое естество на здоровое, «чтобы преодолеть эту злую действующую в нем силу, и отложить такой нрав неестественный, кажущийся ему естественным, и восприять естественный, кажущийся ему неестественным».¹²⁸⁴ Это то же, что поставить его выше естества, заново воссоздать. И для этого вышеестественного дела требуется сила вышеестественная, сила Божественная. Поэтому невозможно было человеку уврачевать свою болезнь ни своими силами, ни силами других людей.¹²⁸⁵ Вообще, ни одно тварное существо не имело достаточно сил к уврачеванию столь великой болезни. Воссоздать и очистить человека от грехов никто не мог, кроме Того, Кто его создал в начале и Кто сказал о Себе: «Я Сам изглаживаю преступления» (Ис. 43:25).

Да и какую помощь мог оказать больной, немощный и лишенный благодати человек подобному ему, когда и он сам нуждался в той же помощи? «Душу в начале уязвленную неисцельной язвой вредоносных страстей, – говорит преп. Макарий Великий, – никто не мог исцелить ни из праведных, ни из Отцов, ни из Пророков, ни из Патриархов. Приходил Моисей, но не мог подать совершенного исцеления. Были священники, дары, десятины, субботствования, новомесячия, омовения, жертвы, всесожжения, и всякая прочая правда совершалась по Закону; а душа не могла исцелиться и очиститься от нечистого течения злых помыслов, и вся правда ее не в состоянии была уврачевать человека».¹²⁸⁶ Это и понятно, потому что «человек не имеет такой власти пред Богом, чтобы умилостивлять Его за грешника; потому что и сам повинен греху… Брат не может искупить брата своего, и каждый человек – сам себя, потому что искупающий собой другого должен быть гораздо превосходней содержимого во власти и уже рабствующего».¹²⁸⁷ Но не только человек был не в силах помочь себе, не в силах были помочь ему и ангелы. Они хотя и превосходят его в силе, но не настолько, чтобы помочь ему, ибо и их могущество ограничено. Святые Отцы прямо говорят, что «ни у человеков, ни у ангелов нет средств к исправлению поврежденного грехом человечества».¹²⁸⁸ Тварь не может разрешить грех и уничтожить следствия греха. Это принадлежит собственно Богу, по слову Пророка: «Кто Бог, как Ты, прощающий беззаконие и не вменяющий преступления» (Мих. 7:18). Кроме того, в падении человек утратил связь с Богом. И кто в силах восстановить утраченное? Возможно ли человеку заставить Бога соединиться с собой? Конечно, нет! «Воссоединение с Богом, никак не может состоять в нашей власти. Мы можем желать его и искать, но устроить его – дело не наших рук».¹²⁸⁹ Не могут помочь здесь и святые ангелы, ибо никакое создание не может сочетаться с Создателем через создание же.¹²⁹⁰

С другой стороны, Адам, испортив в самом корне природу человеческую через отравление ее ядом греха, передал эту испорченную природу всему роду человеческому, отчего человечество начало жить неистинной, ложной жизнью, производимой этой испорченностью. Как вернуть здравие и истинную жизнь всему человечеству? «Очевидно, что для обновления этого в самом корне поврежденного тела человечества, надо от вне влить в него начало истинной человеческой жизни, подобно тому, как совершенно испорченное тело человека поновляют перелитием в него крови совершенно здорового организма, – надобно, представляя человечество древом, привить его от другого, полного здравой жизни, древа, чтобы оно, под действием его живительных соков, переродилось внутри и начало давать новые живые отростки».¹²⁹¹ Нужен новый родоначальник человечества, который должен быть человеком, чтобы иметь возможность сообщать людям не просто новую жизнь, но жизнь человеческую, а значит должен произойти от человеческого же существа, но каким-то иным способом, дабы избежать причастия общечеловеческой порчи.¹²⁹² Сверх того, этот родоначальник человечества должен иметь в себе такую полноту жизни, которая не истощалась бы, а пребывала всегда полной не только в жизни временной, но и в жизни вечной. По естеству своему она не может быть такой будучи тварной. Следовательно, ей нужно принять качество лица нетварного. А таким лицом может быть только Бог – Источник всякого бытия и жизни присносущей.

Итак, Сам Творец берет на себя борьбу за Свое собственное создание. И подобно земледельцу идущему обрабатывать запустевшую землю и берущему для этой цели собственные одежды и орудия, Бог – истинный делатель, желая возделать запустевшую от пороков человеческую душу, облекся в человеческую плоть и, взяв вместо орудия крест, исторг их нее терния и плевелы греха и насадил в ней прекраснейший духовный сад добродетелей.¹²⁹³ Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него (1Ин. 4:9). Никому иному, как Богу-Слову, надлежало вочеловечиться и возвести людей от постигшего их тления, ибо это наиболее сообразовалось со свойствами Его. Надлежало же, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, восстановить падшую природу человеческую в ее прежнее достоинство, приводящего многих сынов в славу и явиться Воссоздателем того же, чего был и Создателем (Евр. 2:10).

Падение омрачило ум человеческий, лишив его истинного вéдения. Ослепленный грехом человек не имел достаточно сил к уразумению и познанию Сотворшего его Бога. Через кого Бог мог возвестить о себе, как не через свое предвечное Слово (Ин. 1:18). «Мы никак иначе не могли бы познать того, что относится к Богу, – говорит св. Ириней Лионский, – если бы учитель наш, Слово, не сделался человеком. Ибо никто иной не мог нам поведать об Отце, кроме собственного Его Слова».¹²⁹⁴ Но опять же, чтобы люди могли познавать Бога надо сделать их способными к этому, а так как подобное может познаваться только подобным, необходимо было восстановить в человеке искаженный образ и утраченное подобие. «А это могло ли совершиться, если бы не пришел Сам Образ Божий, Спаситель наш Иисус Христос? Не могло это совершиться через людей, потому что сами они сотворены по образу; не могло – и через ангелов, потому что и они не образы.¹²⁹⁵ Посему-то Божие Слово пришло самолично, чтобы Ему, как Отчему образу, можно было воссоздать по образу сотворенного человека… поскольку написанный на древе лик сделался невидимым от внешних нечистот, то надобно было опять прийти тому, чей это лик, чтобы на том же веществе можно было возобновить изображение, ибо ради изображенного лика и самое вещество, на котором он написан, не бросается, но восстанавливается на нем лик».¹²⁹⁶ Подобно сему предвечный Сын Отца как Отчий Образ пришел в нашу область, «возжег светильник – плоть свою, помел храмину, очищая мир от греха и сыскал драхму – Царский образ, заваленный страстями»,¹²⁹⁷ дабы обновить созданное по образу Создателя.

Причина, приведшая бесплотное, невещественное и нетленное Божие Слово в страну вещества и тления – наше преступление и Его бесконечная любовь. «Наша вина послужила поводом к Его пришествию и нашим преступлением вызвано человеколюбие Слова, чтобы Господь пришел к нам и явился среди людей. Мы стали побуждением к его воплощению; для нашего спасения показал Он столько человеколюбия, что принял на себя человеческое тело и явился в нем».¹²⁹⁸ Сын Божий приходил на землю для того, чтобы спасти человечество (Лук. 19:10) Нас ради человек и нашего ради спасения сходил Он с высоты небесной, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Фил. 2:7). Приходил Он в образе человеческом по разным на то причинам. Как объясняют нам Отцы, Бог мог и иначе спасти человека, но из всех возможных средств Он избрал самое пригодное для уврачевания человеческой немощи. Во-первых, «Он сделался человеком для того, чтобы победило то, что прежде было побеждено. Ибо не был немощным Тот, Который все может сделать, и Своей всемогущей властью и силой избавить человека от мучителя. Но для мучителя, победившего человека и покоренного Богом, был бы предлог к жалобе. Поэтому сострадательный и человеколюбивый Бог, пожелав самого павшего показать победителем, делается человеком, посредством подобного исправляя (восстанавливая, приводя в прежнее состояние) подобное».¹²⁹⁹ Во-вторых, «поскольку мысль человеческая однажды ниспала в чувственное, то Слово благоволило соделать Себя видимым посредством тела, чтобы, став человеком, обратить на Себя внимание людей, отвлечь к Себе чувства их, и когда увидят Его человеком, теми делами какими производит Он, убедит их, наконец, что Он – не только человек, но и Бог».¹³⁰⁰ В-третьих, «для того и восприяло на себя (Слово) тело, созданное и человеческое, чтобы Ему, как Зиждителю, обновив это тело, обожить в Себе, и таким образом, всех нас по подобию Своего тела, ввести в небесное Царство.¹³⁰¹ Сын Божий для того сделался Сыном человеческим, чтобы сыны человеческие, то есть сыны Адамовы, сделались сынами Божими… по сказанному: дал им власть быть чадами Божиими (Ин. 1:12)… И потому, Слово – Отчий Сын, соединившись с плотию, плоть бысть и совершенный человек, да человеки, соединившись с Духом, соделаются единый Дух».¹³⁰² Только через Христа человечество могло получить возможность вновь соединиться с Богом и приобщиться свойственных Ему благ, ибо во Христе, то есть во плоти Его, обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2:9) и Он, будучи богат, для того именно обнищал ради нас, дабы мы обогатились Его нищетою (2Кор. 8:9). Таким образом, «Бог Слово и Сын Божий, Творец естеств, для того и соделался физически человеком, чтобы физически даровать людям благобытие».¹³⁰³

И вот «по благоволению Бога и Отца, единородный Сын и Слово Божие, и Бог, сущий в лоне Бога и Отца (Ин 1:8), единосущный со Отцем и Святым Духом, предвечный, безначальный, Который был в начале, и был у Бога и Отца и был Богом (Ин 1:1), будучи образом Божиим (Фил. 2:6), наклонив небеса, нисходит, то есть неуничижимую Свою высоту неуничиженно уничижив, нисходит для пользы Своих слуг таким снисхождением, которое было и неизреченно, и непостижимо; ибо это обозначает слово: нисхождение. И, будучи совершенным Богом, Он делается и совершенным человеком, и совершается дело, новейшее из всего нового, дело, которое одно только – ново под солнцем (Еккл. 1:10) и через которое открывается беспредельное могущество Божие. Ибо что – больше того, что Бог сделался человеком? И Слово, не потерпев изменения, стало плотью».¹³⁰⁴ Великая благочестия тайна: Бог явился во плоти (1Тим. 3:16). Тайна сия непостижима для ограниченного ума человеческого: как Безначальный начинается и Бесплотный становится плотью (Ин. 1:14); как Невидимый становится видимым и Неосязаемый осязается; как слово отвердевает и Сын Божий делается сыном человеческим? «О новое смешение! – восклицают богословствующие уста, – О чудное растворение! Сый начинает бытие; Несозданный созидается; Необъемлемый объемлется через разумную душу, посредствующую между Божеством и грубой плотью; Богатейший обнищевает – обнищевает до плоти моей, чтобы мне обогатиться Его Божеством; Исполненный истощается – не надолго в славе своей, чтобы мне быть причастником полноты Его. Какое богатство благости! Что за таинство о мне? Я получил образ Божий и не сохранил Его; Он воспринимает мою плоть, чтобы и образ спасти, и плоть обессмертить. Он вступает во второе с нами общение, которое гораздо чуднее первого, сие выше для имеющих ум»!¹³⁰⁵ В воплощении проявилось Божественное всемогущество, которое в состоянии было сочетать в одном лице Богочеловека два, бесконечно разнящихся между собой естества, Божеское и человеческое. Здесь соединяется несоединимое: «не только Бог с рождением во времени, ум с плотью, довременное с временным, неочертимое с мерой, но и рождение с девством, бесчестие с тем, что выше всякой чести, бесстрастное со страданием, бессмертное с тленным».¹³⁰⁶

Орудием, через которое совершилось воплощение Бога-Слова, явилось ребро Адамово, то есть жена, от «семени» которой было обещано избавление (Быт. 3:15). Из этого Адамова ребра Сын Божий – Предвечное Слово силой творчества своего составил Себе плоть и будучи Сыном по Божественному естеству сделался сыном по естеству человеческому. Он принял человечество, зачавшись во утробе дщери человеческой, но не обыкновенным человеческим зачатием от семени мужского, а действием Всесвятого Духа! На вопрос Девы об образе зачатия для безмужной, Архангел объяснил Ей этот образ так: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лук. 1:35). Таким образом, Пречистая Дева «зачала Сына Божия, ипостасную силу Отца, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа (Ин. 1:13), то есть не вследствие совокупления и семени, но вследствие благоизволения Отца и содействия Святого Духа».¹³⁰⁷ Причина замены действия семени мужского, обыкновенно оплодотворяющее утробу женщины, на действие творческой силы Божией ясна. Обычное человеческое зачатие вследствие осквернения грехом праотцев стало являться источником не только жизни, но и греховной заразы, распространяющейся на все человечество зачинающееся естественным способом. И поэтому «способ зачатия, сообщавший с жизнью греховность, не мог быть употреблен при зачатии Богочеловека, предназначенного в искупительную Жертву за человечество. Жертва за греховность человечества долженствовала быть чуждой греха, вполне непорочной».¹³⁰⁸

Когда архангел Гавриил сообщил Святой Деве приветствие, тогда во утробу Ее вошло ипостасное, единосущное, совечное Отцу Слово и содействием единосущного Ему Духа восприняло себе от чистых и непорочных кровей Приснодевы плоть, одушевленную человеческой душой.¹³⁰⁹ Сын Божий, воспринимая человечество, сделался во утробе Девы и семенем и плодом одновременно. Как сказал преп. Иоанн Дамаскин, он осенил Ее «как бы Божественное семя, и из непорочных и чистейших Ее кровей образовал (буквально – сгустил) себе плоть, одушевленную душой, одаренную как разумом, так и умом, начатки нашего смешения; не по образу рождения через семя, но творческим образом, через Святого Духа».¹³¹⁰ Причем Святой Дух образовал человеческий эмбрион мгновенно, а не путем последовательного развития, как это бывает при обычном оплодотворении.¹³¹¹ Так произошел тот удивительный и пречудный обмен, когда Пречистая Дева принесла свою чистейшую кровь в дар от всего человеческого рода Семени-Слову для зачатия, а Бог-Слово и Сын Божий принял от Нее этот дар – плоть и, усвоив себе, обожил эту плоть, даровав Божество Своей Матери и всему человечеству.¹³¹²

Восприняв в Себе начатки человеческого смешения, Слово сделалось для плоти человеческой Ипостасью, став не человеком обоготворенным, но Богом вочеловечившимся. Тот, кто был по природе совершенным Богом, стал по природе и совершенным человеком. Во Христе соединились воедино два совершенно различных естества; соеди­нились неслитно и неизменно или непреложно, но нераздельно и неразлучно. Из двух соединившихся естеств не образовалось одно сложное естество, ибо «сложное естество не может быть единосущным ни с одним из тех двух естеств, из которых оно сложено».¹³¹³ Во Христе два естества, хотя и соединились, но не слились и не смешались между собой так, чтобы из них составилось некоторое новое третье естество, а они потеряли бы из-за этого свои прежние свойства. «Если, согласно с мнением еретиков, – говорит преп. Иоанн Дамаскин, – Христос после соединения принял одно сложное естество, то Он изменился из простого естества в сложное, и Он не есть единосущен ни с Отцом, который имеет простое естество, ни с Матерью, ибо Она не сложена из Божества и человечества».¹³¹⁴ Но Божество неизменяемо, потому что Сам Бог сказал о Себе: «Я – Господь, Я не изменяюсь» (Мах. 3:6). Не может несозданное, бессмертное, бесконечное Божеское естество преложиться в тварное, смертное и ограниченное естество человеческое. Очевидно, что и человеческое естество по своей ограниченности не способно воспринять неограниченные Божеские свойства.

Иисус Христос, будучи совершенным Богом и став совершенным человеком, имел соответственно двум естествам и двойные свойства двух естеств.¹³¹⁵ Имел Он все божеские свойства и был равен Богу-Отцу (Ин. 10:30), обладая, как и Он, самобытностью (Ин. 5:26), вечностью (Ин 8:58, 17:5), неизменяемостью (Евр. 1:10–12), всемогуществом (Ин. 10:27–29, Евр. 1:3, Фил. 3:21), всеведением (Ин. 1:50, Мф. 11:27) и вездеприсутствием (Ин. 3:13, Мф. 18:20). Имел Он и все свойства человеческой природы: все части человеческого естества и все силы, присущие каждой части.

Он имел тело, которое по строению своему, по свойствам и отправлениям своим ничем не отличалось от прочих тел человеческих. Его тело состояло из плоти и крови (Деян. 20:28, Евр. 2:14) и имело все члены, свойственные телам человеческим, т.е. главу (Мф. 27, 29–30), руки и ноги (Ин. 12:3) и все прочее. Имел Богочеловек также и душу человеческую со всеми ее силами и свойствами. Восприял Он себе и все виды жизни человеческой: жизнь растительную, свойственную неразумной и неповинующейся разуму части души, жизнь чувствующую соответствующую неразумной, но подчиняющейся разуму части души и разумную жизнь, которой обладает разумная часть души с ее тричастной способностью, разделяющейся на три силы – мыслительную, чувствующую и желательную. Душа Христова выражала радость (Лук. 10:21), поражалась скорбью (Лук 22:42–45), подвергалась томлению (Мф. 26:37), проявляла гнев (Мф. 21:12–13), возмущалась духом (Ин. 11:33). Дух же Христов «упражнялся молитвой и изложением словами человеческими слова Божия».¹³¹⁶ Таким образом, Сын Божий и Бог по естеству сделался Сыном человеческим и человеком по естеству, восприняв все части и силы человеческой природы. Это было необходимо, иначе «каким образом Бог сделался бы человеком, если бы Он принял бездушную плоть или лишенную ума душу»?¹³¹⁷

Истина этого положения столь очевидна, что неясно, как можно с этим не соглашаться, хотя в истории богословской мысли это имело место. Некоторые из еретиков, опираясь на слова евангелиста, что Слово стало плотию (Ин. 1:14), и прикрывая словами Богослова свое безумие, утверждали, что Христос не имел души человеческой. Нелепость их утверждения видна сама собой, ибо Божественное Писание часто целое выражает частью, называя, например, иногда человека просто душой или плотью. Если сказано, что всех душ дома Иаковлева, перешедших в Египет, было семьдесят (Быт. 46:27), то это вовсе не означает, что сыновья и внуки Иакова были бестелесны. Также и выражение «не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть» (Быт 6:3) не приводит к мысли, что Писание обвиняет здесь безумные тела человеческие, и, наоборот, слова о том, что «узрит всякая плоть спасение Божие» (Ис. 40:5) не присваивают же бездушной плоти способность видения и чувствования. Другие учили, что Христос восприял не всю душу человеческую, а лишь ее низшую неразумную часть. Такой точки зрения, в частности, придерживался еп. Лаодикийский Апполинарий Младший, который считал невозможным единение Божества и полного тричастного естества человеческого. Но в таком случае воспринимается не человеческая природа, а природа животная, ибо только последней свойственно иметь тело и душу без духа (ума). «Если же Он человек, имеющий душу, то, не имея ума, как мог быть человеком? Человек не есть животное неразумное. И необходимость потребует допустить, при образе и покрове человеческом, душу какого-нибудь коня, или вола, или другого животного неразумного. А таково будет и спасаемое. Итак, я обманут самой Истиной и превозношусь, когда почтен другой. Если же он человек разумный, а не лишенный ума, то да умолкнут безумствующие. Но говорят: «вместо ума достаточно Божества». Что же мне до этого? – Божество с одной плотью еще не человек, а также и с одной душой или с плотью и душой, но без ума, который преимущественно отличает человека».¹³¹⁸ Веским является в данном случае тот аргумент, что только то, что соединилось с Богом получает исцеление, а что не воспринято, то и неуврачеванно.¹³¹⁹ Если бы человек пал только одной низшей частью своей природы, тогда можно было бы согласиться с точкой зрения Апполинария, но падение же человека произошло преимущественно по вине умной части его природы. Поэтому-то для того, чтобы подать исцеление Богу понадобились, «как плоть ради осужденной плоти, и душа ради души, так и ум ради ума, который в Адаме не только пал, но, как говорят врачи о болезнях, первый был поражен. Ибо что приняло заповедь, то и не соблюло заповеди; и что преступило, то наиболее имело нужду в спасении; а что имело нужду в спасении, то и воспринято».¹³²⁰ Следовательно, Богу потребовалось воспринять все три части человеческой природы, и преимущественно часть умную, иначе какую прибыль имел бы человек в вочеловечении, если бы ум его и дух, который первый подпал болезни не был бы исцелен, обновлен и укреплен соединением с Божеством. Таким образом, «Бог-Слово, желая восстановить то, что было по образу Его, сделался человеком. А что есть бывшее по образу, если не ум? Итак, ужели пренебрегши лучшим, Он воспринял худшее.¹³²¹ Он не пренебрег ничем, но восприял все: тело, душу, одаренную умом и разумом, так же и свойства этих. Ибо живое существо, лишенное одного из этого, не есть человек. Ибо Он весь восприял всего меня, и весь соединился со всем, для того чтобы всему даровать спасение».¹³²²

Как видим, истину восприятия Богом не только тела, но и духа, Отцы доказывают с математической необходимостью. Более того, они утверждают, что именно благодаря духу (уму) и произошло соединение естеств противоположных по своей природе. Дух явился посредником между чистейшей, невещественной природой Божеской и грубо-вещественной плотью человеческой, так как дух – чистейшая часть души по природе своей является родственным природе Бога. По мысли святого Григория Богослова, поскольку Бог несоединим с плотью, а душа и ум суть нечто посредствующее, потому что с одной стороны уже соединены с плотью при посредстве души, имеющей некую вещественность, а с другой – отображают образ Божий, который напечатлен преимущественно в уме, имеющим качества подобные качествам составляющим сущность Первообраза, то Божие естество, соединяясь со сродным Себе, через сие сродное вступает в общение с дебелостью плоти.¹³²³ «Ум (Божий) соединяется с умом (человеческим), как с ближайшим и более сродным, а потом уже с плотью, при посредстве ума между Божеством и дебелостью».¹³²⁴

Кроме того, как уже говорилось, соединение человеческой сущности с сущностью Божества было не только не слитным и непреложным, но и нераздельным и неразлучным. Хотя и пребывают во Христе два естества совершенно целыми и со всеми своими свойствами, но они не существуют отдельно, не составляют двух особых лиц, связанных лишь нравственно и сожительствующих до определенного времени, а соединены во едину ипостась Богочеловека. Св. Григорий Богослов, определяя человеческими словами эту непостижимую для ума человеческого истину, дал такое лаконичное ее выражение: «В Спасителе есть иное и иное: потому что не тождественны невидимое с видимым и довременное с тем, что под временем; но не имеет в Нем места иный и иный. Сего да не будет»!¹³²⁵ Более пространно об этом сказал преподобный Иоанн Дамаскин: «Одна и та же Ипостась Слова, сделавшись Ипостасью обоих естеств, не допускает того, чтобы они были с различными ипостасями в отношении друг к другу, ни того, чтобы Ипостась принадлежала иногда этому естеству, иногда же тому, но Ипостась владеет всегда обоими нераздельно и неразлучно, не будучи разлагаема на части и делима, и не раздавая одной части Себя этому естеству, а другой части – тому, но нераздельно и совершенно владея – вся этим естеством и вся же – тем.¹³²⁶ Ибо мы говорим, что соединение есть существенное, то есть истинное и не в смысле призрака. Существенным же считаем не потому, что два естества соделали одно сложное естество, но потому, что они поистине соединились друг с другом в одну сложную Ипостась Сына Божия,¹³²⁷ так как в Господе нашем Иисусе Христе мы знаем, конечно, два естества, но одну сложную из обоих Ипостась».¹³²⁸ Эти два естества действуют с участием друг друга в силу тайного образа взаимного проникновения естеств. Впрочем, Божество не проникается человечеством, ибо только одной бесконечной и тонкой природе свойственно проникать природу более грубую и конечную. И «хотя мы говорим, что естества Господа проникают – одно в другое, однако мы знаем, что это проникновение произошло от Божественного естества. Ибо это через все проходит, как желает, и проникает, а через него – ничто; и это уделяет плоти свои собственные свойства, само оставаясь бесстрастным и непричастным страстям плоти».¹³²⁹ Однако то, что свойственно человечеству, Слово присваивает Себе, равно как и плоти уделяет от Божества Своего. В лице Иисуса Христа каждое естество Его передает по образу взаимного общения свойства свои одно другому,¹³³⁰ так что свойственное Ему по человечеству усвояется Ему как человеку. Это потому что Божество и человечество не составляют во Христе двух особых лиц, а соединены нераздельно и неразлучно во едину Ипостась. Но нужно помнить, что такое взаимное общение свойств Божеского и человеческого естества во Христе имеет место лишь тогда, когда оба естества рассматриваются со стороны ипостасного соединения. А когда они рассматриваются по отдельности, вне единства Ипостаси, тогда никак нельзя приписывать Божеству Спасителя свойств человеческой Его природы, равно и человечеству – свойств природы Божественной, потому что оба естества во Христе соединены неслитно и неизменно.

Вследствие такого единения естеств Ипостась Христова получила особые, Ей только присущие свойства, ибо Христос одновременно и Бог, и человек. Он – Богочеловек. Став таковым, Он, естественно, получил Свои, Ему только присущие, т.е. индивидуальные особенности. Как по Божеству Он имел и имеет характерное и разграничительное свойство Сыновства, которое Его отличало и отличает от Отца и Духа, так и по плоти Он получил и стал иметь характерные и разграничительные свойства, которые Его отличают как от Матери, так и от всех остальных людей.¹³³¹ Человечество Иисуса Христа получило свои физиологические и психологические особенности: свое телосложение, форму, рост, объем, тип лица, свой характер и темперамент, свои способности и свойства, а также свои возможности и силы.

Его тело «имело необыкновенную стройность и красоту, как воспел о Нем пророчественно праотец Его святой пророк Давид: прекраснейший из сынов человеческих (Пс. 44:2). Но телесная красота Богочеловека отнюдь не производила на женский пол тех впечатлений, которые обыкновенно производят на них красота мужчин… Напротив того, тело Христово исцеляло все страсти и душевные и телесные. Каким свойством оно было проникнуто, такое свойство оно и сообщало».¹³³² Эта бесстрастная красота имела место по причине единения со свойствами человеческими свойств Божеских. По этой же причине страсть, как болезненное состояние сил и свойств человеческих, как болезнь воли и сознания, была чужда Тому, Кто был подобно нам, искушен во всем, кроме греха (Евр. 4:15), но в тоже самое время Ему пришедшему в подобии плоти греховной (Рим. 8:3) были присущи так называемые естественные страсти. Преподобный Иоанн Дамаскин исповедует от лица всей Церкви, что Христос восприял все естественные и беспорочные страсти, без удовлетворения которых невозможно продолжение жизни человека в условиях нынешнего земного существования.¹³³³ Естественными страстями называются необходимые действия (энергии) падшей природы, которые не подчиняются сознанию и которые свойственны всем неразумным животным. К ним относятся такого рода немощи естества как голод, жажда, утомление, сон, возрастание, старение и т.п. Во время земной Своей жизни Богочеловек имел нужду в пище и питии (Лук. 7:36), подвергался усталости, нуждался в успокоении и сне (Мф. 8:24), способен был к болезненным ощущениям (Евр. 13:12).

Имел Он и все естественные свойства человеческой души, которые, впрочем, у Него не изменялись, как у нас в страсти, а действовали сообразно природе, подчиняясь духу и управляясь им. Он «имел свойство печалиться и скорбеть, но печаль никогда не овладевала Им, как случается с нами, а постоянно была управ­ляема духом. Господь огорчился смертью Лазаря, пролил при гробе его слезы (Ин. 11:33–38). Господь плакал о Иерусалиме, предрекая разрушение его за отвержение им Мессии (Лук. 19:41). Господь допустил в Себе такое предсмертное томление в саду Гефсиманском, что это состоя­ние души Его названо в Евангелии подвигом и смертельной скорбью. Оно сопровождалось таким страдальческим напря­жением тела, что тело дало из себя и пролило на землю пот, ко­торого капли были подобны каплям крови (Мф. 26:38–39). Но и при этом уси­ленном подвиге тяжкая скорбь находилась в покорности духу, который, выражая вместе и тяжесть скорби и власть свою над скорбью, говорил: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39). Бо­гочеловек имел свойство гнева; но гнев действовал в Нем как святая душевная сила, как характер, как энергия, постоянно сохраняя достоинство человека, никогда не обнаружив никакого увлечения. Господь выразил Свое негодование тем, которые не допускали к Нему детей (Мк. 10:14); Он подвигся гневом на ожесточен­ных и ослепленных фарисеев, дерзнувших хулить явное Божие чудо (Мк. 3:5). Необыкновенное, поразительное владение гневом, при употреблении этой силы в движение, созерцается при тех страш­ных обличениях, которые произносил Господь Иудеям. Величественное духовное зрелище представляют собой че­ловеческие свойства Христовы во время Его страданий за челове­чество: Господь, во все продолжение этих страданий, пребывает постоянно верным Самому Себе; ни на минуту не явились в Нем ни разгорячение, ни восторг, обыкновенно одушевляющие зем­ных героев; ни на минуту не явились в Нем многословие и крас­норечие этих героев; ни на минуту не выказалась в Нем никакая переменчивость; постоянно действовала в Нем неколеблющаяся, равная сила без ослабления и без напряжения; эта сила постоян­но выражала и могущество свое и подчиненность святой власти, руководившей ею. Если кто вникнет в характер Иисуса Христа при разумном чтении Евангелия, тот по одному этому характеру исповедует Иисуса Богом, как исповедал Его Богом апостол Петр единственно за Его слово жизни (Ин. 6:68). Такого характера, по­стоянно и вполне свободного и открытого, постоянно одинако­вого, никогда не увлекающегося, не изменяющегося ни от уко­ризн, ни от похвал, ниже пред лицом убийц и смерти, – такого другого характера между характерами человеческими – нет».¹³³⁴

Как видим, Богочеловек не отличался по устройству Своему от человека, имея все части человеческого естества и все свойства, свойственные каждой части. Отличался Он лишь отсутствием одного свойства, свойственного падшему естеству – страстности; отличался отсутствием лживого устроения души. Он, несмотря на то, что восприял природу падшую, со всеми ее немощами, сохранил в то же время человеческое естество чистым и непорочным. Будучи неограниченным Владыкой человеческого естества, Он восприял и носил немощи человеческие произвольно, а не по необходимости, и являл поэтому Свое человечество так, как Ему было угодно. Он мог являть и свойства падшего человечества, и свойства естества первозданного, когда ходил по водам или восседал на необъезженном жеребце, въезжая в Иерусалим,¹³³⁵ и даже свойства естества прославленного, которые Он даровал человеческому естеству посредством воплощения и которых оно не имело в состоянии невинности. Соединив в одном Лице Божество и человечество, Христос-Помазанник помазал человечество Божеством. С самого зачатия плоть Господа была обожена по причине Ипостасного соединения с Божеством. Не лишившись своих естественных свойств, человечество во Христе обогатилось божественными свойствами и совершало сверхъестественные по отношению к естеству своему действия не своей силой, но силой Божией. Как раскаленное железо жжет, получив силу жжения вследствие своего соединения с огнем, так что жжение становится свойственным не только огню, но и железу, так и плоть Богочеловека получила свойственные ей божественные свойства.¹³³⁶ Эти свойства Сын человеческий хотя и всегда имел, но не всегда проявлял в период Своей земной жизни. Постоянно проявлять их Он стал после воскресения Своего. Доказывают это евангельские повествования.

Тело Христово при погребении было положено в тесную, высеченную в камне пещеру. К входу в пещеру был привален камень значительной величины (Мф. 27:60). Иудейские архиереи, вспомнив о предсказанном Господом воскресении Его и, думая, что тело Богочеловека подчинено тем же законам, которым подчинено естество падшего человечества, приложили печать к камню и поставили стражу ко входу в пещеру, приняв таким образом все меры к предупреждению воскресения. Но божественное тело Христа, воскреснув, преодолело все естественные препятствия. Оно проникло сквозь толстое и твердое вещество пещеры, не нарушив цельности вещества: камень остался приваленным, печать нетронутой. Стражи, поставленные для надзора с целью погубления Воскресшего насильственной смертью, не удостоились не ощутить воскресения, ни видеть Воскресшего. Так же божественное тело по воскресении своем проникло сквозь затворенную дверь к Апостолам (Ин. 20:19). Но точно так же оно и при рождении своем вышло из утробы Девы, не разрушив печатей девства, как воспевает о том святая Церковь в своих песнопениях: «Сохранив цела знамения Христе, воскресл еси из гроба, ключи Девы невредивый в рождестве Твоем.¹³³⁷ Господи, запечатану гробу от беззакоников, прошел еси из гроба, якоже родился еси от Богородицы».¹³³⁸

Располагая телом Своим не по законам природы, но сверхъестественно, Иисус Христос не ощущал и пространственных препятствий. Объявив о воскресении Своем женам, Господь очутился рядом с шедшими во Эммаус Лукой и Клеопой (Лук. 24:15). Так же быстро Он настиг и учеников бедствовавших в море, а войдя к ним в лодку, тотчас Божественной силой Своей перенес всех с середины моря к месту назначения (Ин. 6:21). По воскресении Христос явился ученикам, шедшим во Эммаус в ином образе (Мк. 16:12), так что они не узнали Его. А когда Он открыл Себя в преломлении хлеба, то внезапно сделался невидимым перед изумленными учениками (Лук. 24:31). Подобное Господь являл и раньше. Однажды, как повествует Евангелие, Он пришел в Иерусалим на праздник тайно. Ненавидевшие Христа иудеи усиленно искали Его на празднике, гневаясь на Него и желая Ему одного – смерти. Но несмотря на то, что Иисуса Христа знали многие, никто не узнавал Его, пока Он Сам не явил Себя в половине праздника (Ин. 7. 10–14). Явив Себя, Иисус Христос объявил Свое Божество и указал на Свою предвечность по Божеству. Иудеи схватили камни, чтобы побить Его, но Он внезапно сделался невидимым и вышел из храма, пройдя посреди множества врагов Своих (Ин. 8:59). Так считают Отцы: «Он не спрятался в угол храма, не убег в домик, не прислонился к стене или за столб, но Божескою властью Сам Себя сделал невидимым для наветников, хотя вышел и посреди них».¹³³⁹ Подобное с Ним случалось и раньше. Когда Он посетил свой родной город Назарет и стал учить в синагоге, то жители города, услышав упрек в свой адрес, исполнились яростью и, схватив Господа, повели Его на вершину горы, чтобы оттуда свергнуть вниз и убить, но Господь сделался невидимым и, прошедши посреди их, удалился (Лук. 4:29–30).

После воскресения Своего Он вознес Свое тело на самое небо (Деян. 1:9), посадил Его одесную Отца и сообщил Ему Свою Божественную славу. Славу Свою Он пожелал открыть первомученику Стефану еще сущему во плоти и отдававшему жизнь за эту славу (Деян. 7:55–56). Слава, которой Господь прославил Свое святое тело, есть тот таинственный свет, который еще раньше видели апостолы на горе Фавор, как свидетельствует нам об этом один из очевидцев (2Петр. 1:16–18). На этой горе Сын человеческий и вместе Сын Божий перед учениками своими обнажил присущее Ему Божество.¹³⁴⁰ Именно Божество было показано на горе, а не просто видение будущей славы. Эту мысль прекрасно доказывает св. Григорий Палама, опираясь на Священное Предание Церкви. «Услышь, – говорит он, – мудрого в Божественном Дамаскина: «Преображаясь, Христос не приобретает сверх того, чем Он был, и не применяется в то, чем Он не был, но являет Своим ученикам то, чем Он был, отверзая их очи и делая из слепцов зрячими; Сам оставаясь в точности таким, как прежде, Он зримо обнаружил Себя ученикам, ибо Он Сам истинный свет, зримая красота славы». То же показывает и Василий Великий: «Как некий свет сквозь стеклянные пластины, то есть сквозь человеческое тело Господа, просияла Его Божественная сила, озарив тех, у кого очищены сердечные очи». А ежегодно поемое в Церкви – «было сокрыто плотью ныне проявившееся» и «прообразная и пресветлая красота, ныне обнажившаяся»,¹³⁴¹ – что иное утверждает как не предсуществование света? А преустроение нашего человеческого смешения и его боготворение и божественное преображение? Неужели оно совершилось не сразу же одновременно с вочеловечением? Нет, Христос был таким же и прежде, при Преображении же Он вложил божественную силу в очи апостолов и дал им воззреть и увидеть. Так что свет не был призраком; он пребудет вовек и был от начала».¹³⁴² Этот свет присущий Божественной природе (1Ин. 1:5) будет непрестанно озарять достойных в будущем веке. Ведь недаром Святая Церковь, молясь за усопших, просит Христа поселить души там, где посещает свет лица Его. И св. Дионисий говорит, что в будущем веке нас, как учеников при Преображении, озарит видимое Христово богоявление и бесстрастным и неземным умом мы приобщимся к умопостигаемому дару света, а в божественном подражании достигнем сверхразумного единения с небесными умами.¹³⁴³

Таким образом, Сын Божий по человеколюбию Своему усвоил Себе и естество наше и все присущее естеству. Поэтому Ему в равной степени присуще как естественное, так и сверхъестественное. Все действия во Христе производятся от одного лица. Человеческое Его действование было одновременно и Божественным, то есть не лишенным Божественного действия, равно как Божественное Его действование не было лишено участия человеческого действия, подобно тому, как жжение раскаленного меча, сопутствуемое разрезыванием и разрезывание, сопутствуемое жжением, называется единым. Однако как в последнем случае каждая природа сохраняет свои естественные свойства, ибо железо сохраняет способность разрезывать, а огонь – жечь и, несмотря на единое действие, различия их сохраняются по причине разности природ, так и во Христе все действия Его едины, хотя и сохраняют свою разность по причине разности естеств.¹³⁴⁴ Но как раскаленное железо из-за соединения своего с огнем получает новые свойства и новые качества, так и падшая природа человеческая во Христе приобретает из-за соединения с Богом свойства, дотоле ей неестественные и качества иные. Через соединение с огнем железо избавляется от ржавчины; через соединение с Божеством падшая природа человеческая избавляется от греха. Через соединение с огнем железо приобретает качество огня; через соединение с Божеством падшая человеческая природа приобретает качество Божества – нетление и бессмертие.

Во Христе исцеляется человеческая природа и побеждается власть греха и смерти. Для того Бог и воплотился, приняв зрак раба и причастившись тварному естеству разумных созданий, чтобы соделать их способными причаститься Божественному естеству и стать богами по благодати, исполнив, наконец, свое назначение. Увлеченный гордостью Адам покусился некогда насильственно похитить Божество у Бога при посредстве ухищрений и усилий слабых сил своих, но тщетными и убийственными были замысел и покушение его. Он захотел стать богом без Бога, захотел дерзновенно присвоить себе достоинства и качества Божии, но, пытаясь привести в исполнение безумный замысел свой, погиб, лишившись и достоинства человеческого, приобретя качества скотские по телу и бесовские по душе. Бог сжалился над падшим созданием Своим и простер всесильную руку Свою, сделав то, что не смогла сделать тварь, ограниченная в силах своих. Через божественное воплощение человеческая природа, расстроенная грехом, снова достигает полной гармонии, правильного устроения и действования. Тело, которое до Христа легко побеждалось грехом, во Христе становится послушным и удоборуководимым инструментом души, душа в свою очередь подчиняет все свои силы духу, в то время как последний постоянно слушается велений Духа Святого. Богочеловек Иисус Христос «через Себя Самого подчинил то, что было человеческое, Богу и Отцу, давая Себя Самого нам наилучшим образом и примером».¹³⁴⁵ Поскольку грех в мир вошел непослушанием первого человека, то изгоняется он послушанием второго Человека. Как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие (Рим. 5:7). Сын Божий воплотился, чтобы ввести непокорного человека в порядок жизни согласной с волей Божией. Из повествований евангельских можно ясно видеть, как Он подчинялся всему случающемуся, отказываясь от власти, которая Ему принадлежала как Богу. Он полностью покорил Себя Отцу, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Фил. 2:8), какую придумали зависть и неправда человеческие; послушлив же во всем этом был не злобе людской, а определениям в Троице Поклоняемого. И хотя Он Сын, однако страданиями навык послушанию, и, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного (Евр. 5:8–9). Своим послушанием Он совершенно искоренил корень и зародыш греха – себялюбие и самость, а страданиями Своими уничтожил следствия греха – тление и смерть. Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания (Евр. 2:10), то есть сделать совершенным и привести к своей цели – к бессмертию.¹³⁴⁶ Иисус Христос через страдания усовершил в Самом Себе человеческую природу, став истинным виновником спасения всех людей и руководителем на этом пути.

Крестная смерть увенчала скорбную земную жизнь Богочеловека. Крест был воздвигнут грехом, ибо грех, вошедши в природу человеческую, внес в нее начало смерти, так что все люди подпали владычеству смерти. Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим. 5:12). Но как все люди согрешили в Адаме и через него сделались смертными, получив от него смертную природу, так точно и во Христе люди обрели потерянную жизнь и надежду Воскресения, по слову Апостолькому: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1Кор. 15:22). Он взял на Себя наши немощи и понес болезни (Мф. 8:17), был язвен за нас, чтобы ранами Его мы исцелились (Ис. 53:5). «Слово знало, что тление не иначе могло быть прекращено в людях, как только непременной смертью; умереть же Слову, как бессмертному и Отчему Сыну, было невозможно. Для сего-то самого приемлет Оно на Себя тело, которое бы могло умереть, чтобы, как причастное над всеми Сущего Слова, довлело оно к смерти за всех, чтобы ради обитающего в нем Слова пребыло нетленным и чтобы, наконец, во всех прекращено было тление благодатью воскресения. Потому воспринятое Им на Себя тело, принося на смерть, как жертву и заклание, свободное от всякой скверны, этим приношением сходственного во всех подобных уничтожило немедленно смерть».¹³⁴⁷ По преданию, Господь страдал на месте погребения праотца Адама. Как говорит св. Василий Великий: «Господь, изыскав начатки смерти человеческой, приял страдание на так называемом лобном месте, чтобы там же, где тление людей получило начало, началась жизнь царствия и чтобы смерть, как стала сильною в Адаме, так обессилила в смерти Христовой».¹³⁴⁸ Христос взял на Себя грехи всего мира и умер за всех нас (2Кор. 5:14), усвоив Себе из-за любви к нам проклятие наше (Гал. 3:13), оставаясь при этом совершенно безгрешным. Вследствие этого человеческий род был освобожден от проклятия, ибо «желающий разрушить клятву сам должен быть свободен от клятвы, должен принять на себя клятву незаслуженную, вместо оной заслуженной: такую клятву и принял на Себя Христос и ею уничтожил заслуженную. И как кто-нибудь не подлежащий осуждению, решившись умереть за осужденного на смерть, сим избавляет его от смерти. Так поступил и Христос. Поскольку Он не подлежал проклятию за преступление закона, то принял на Себя вместо заслуженного нами незаслуженное Им проклятие, дабы освободить всех от заслуженного. Ибо Он не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53:9). Но как умерший за тех, кои осуждены на смерть, освобождает их от смерти, так и принявший на Себя проклятие освободил от проклятия».¹³⁴⁹

Совершенно добровольно Господь принимает пригвождение на кресте, будто злодей и преступник несет на себе проклятие греха (Втор. 21:23) до тех пор, пока словом «совершилось» (Ин. 19:30) не полагает конец ненавистному Ему греху. Зная то, что вся наша порочность, т.е. ветхий наш человек, распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное или весь корпус страстей, дабы нам не быть уже рабами греху (Рим. 6:6). Будучи безгрешным, а значит и свободным от смерти, Богочеловек по Своей воле предает дух, дабы смертью Своей упразднить существующую в человеческом роде смерть. Эта вольная смерть есть смерть Того, Кто есть сама Жизнь. Хотя принятая Им человеческая природа, была смертной и тленной по естеству своему, однако же по причине ипостасного соединения с Божеством она превозмогла свойственное ей по природе.¹³⁵⁰ Ради этого Слово стало плотию (Ин. 1:14). Благодаря человеческой природе Оно смогло пострадать, умереть и этим самым лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола (Евр. 2:14). Естественно, что страданию и смерти была подвержена лишь человеческая природа Богочеловека, «Божество же, будучи бесстрастным, не страдало вместе с телом».¹³⁵¹ Страдание, смерть и воскресение совершались в плоти и душе Бога-Слова. Господь сам говорил о том, что тело его будет подвержено страданию и смерти (Ин. 2:19) и не только тело, но и душа Его предана будет на смерть (Ис. 53:12), т.е. разделит с телом все страдания по тесной своей связи с ним. Но хотя Слово пострадало и умерло по человечеству Своему и Божество в Нем не испытало никаких страданий, однако эти страдания и смерть Слово усвоило Себе как Богу, упразднив этим ненавистные Ему смерть и ее причину – грех. Только таким способом можно было победить дотоле непобедимую смерть, а именно – позволить ей проникнуть в Самого Бога, в Котором она не смогла найти себе места. Бог есть жизнь, источник и полнота жизни, и эта Его жизнь поглощает смерть. Его животворная кровь явилась чудесным противоядием оживившим отравленную грехом плоть человеческую. «Якоже неясыть уязвлен в ребра Твоя Слове, отрасль Твоя умершия оживил еси, искапав животныя им токи».¹³⁵² Еще в раю «излия яд змий в слухи Евины»,¹³⁵³ ужалив человеческую природу своим смертоносным жалом, которое есть грех (1Кор. 15:56). С того времени смерть всегда питалась этой отравленной пищей, поддерживая тем самым не-сущее свое бытие, а грех исправно доставлял ей эту пищу. Но поскольку грех посягнул на пречистое и безгрешное тело Господа и «предал Его смерти, то, как сделавший несправедливость, подвергся осуждению».¹³⁵⁴ Смерть же, приняв несвойственную себе пищу, лишилась своей силы. Как кит проглотивший Иону через три дня изрыгнул его, не нашедши в нем свойственной себе и сообразной пищи, так и смерть проглотившая пренепорочное и нетленное тело Христово не смогла переварить и изрыгнула неудобоваримую для нее пищу. Безгрешное тело Господа было неподходящей ей пищей, ибо только греховное естество является свойственной и сообразной пищей смерти.¹³⁵⁵ Бессмертная божественная жизнь оказалась горькой и гибельной пищей для ненасытной смерти. Извергнув из себя эту пищу, она извергнула из своей утробы вместе с этой пищей и все, что имела. Вместе со Христом она выкинула и всех мертвых, которых держала от века в своей утробе. «Как случается с нами, – говорит божественный Златоуст, – когда мы незаметно проглотим камень, то сначала желудок своей силой принимается варить его, но когда найдет, что это – чуждая для него пища, то, употребив еще большие усилия своей пищеварительной способности, не разлагает его, а теряет собственную силу, так что не может удержать и прежней пищи, но, ослабев, и ее вместе с ним изрыгает с великой болью, – так было и со смертью. Она поглотила краеугольный камень, но не могла сварить его, вся сила ее изнемогла, почему вместе с ним и остальную пищу какую имела извергнула, извергнув вместе с тем и человеческую природу, потому что более уже не могла удерживать ее до конца».¹³⁵⁶ Кроме того, проглоченный смертью камень своей твердостью повредил ее утробу, доставив этим нестерпимую ей муку, о чем выразительно говорят поэтические слова Богослужения. Икос третьей недели Поста повествует о том, как Пилат на Голгофе воздвиг три креста – два для разбойников и один для Живодавца. Ад же, увидев последний крест, начал жалобно вопиять: «О слуги моя и силы моя! Кто, водрузив гвоздие в сердце мое, древяным мя копием внезапу прободе? И растерзаюся, внутренними моими болю, утробою уязвляюся, чувства моя смущают дух мой, и понуждаются изрыгати Адама, и сущия от Адама, древом данныя ми».¹³⁵⁷ Со смертью произошло то же самое, что произошло с большим вавилонским змием, который принял приготовленную Даниилом пищу: утроба змия расселась (Дан. 14:27).

Таким образом, Христос вошел во утробу смерти через уста, но вышел оттуда не через уста, а из внутренностей. И не только душу не смогла удержать у себя смерть, но и тело оказалось не подверженным ее влиянию. Тление не смогло прикоснуться ему. Об этом именно событии предсказывал богодухновенный Пророк еще много лет до его совершения (Пс. 15:10). Исполнение же его слов подтвердил уже позже святой Апостол, говоря, что действительно Христос, Которого Бог воскресил из мертвых, не увидел тления (Деян. 13:37). «Хотя умерло тело для искупления всех, но не видело тления, ибо воскресло всецелым, потому что было телом не кого-либо иного, но самой Жизни».¹³⁵⁸ Истину того, что Иисус Христос во все время пребывания своего во гробе истления явися чужд,¹³⁵⁹ исповедали все Отцы Восточной Православной Церкви.¹³⁶⁰ Смерть лишь на время нарушила естественное единство человеческой природы Спасителя, но при этом совершенно не коснулась таинственного единства двух Его природ: божеской и человеческой. Как говорит преп. Иоанн Дамаскин: «Хотя Христос и умер, как человек, и святая Его душа была разделена от непорочного тела, но Божество осталось неотделенным от той и другого».¹³⁶¹ Неделимая и вездесущая природа Божества Христова всегда и везде сопутствовала и телу, и душе: «Бог-Слово непреложно был и в теле, и в душе, и в Себе самом, сый в лоне Отчем, в показании Своей неизменяемости».¹³⁶² Хотя душа и отделилась от тела, но при этом она была неразрывно связанна с Божеством, а через Него и с телом. «В отношении к месту душа была отделена от тела, но в отношении к Ипостаси она была соединена с ним через Слово».¹³⁶³ Таким образом, разделенные пространственно тело и душа Богочеловека оставались, однако, объединенными Его Божеством, от Которого они никогда не отделялись. И получается, что хотя по форме смерть совершилась, но по существу разделения производимого обычно смертью так и не произошло. Смерть не смогла разделить человеческую природу Богочеловека и была побеждена. Совершив благовестие в аду, божественная душа Спасителя вновь соединилась с нетленным и невредимым телом Его. Телом Господь привел в бездействие тление и победил смерть телесную, а душой победил смерть духовную, упразднив ее державу. Как это говорит александрийский богослов: «Душой Бога разрушена держава смерти совершенно и благовествовано душам воскресение из ада, а телом Христовым в бездействие приведено тление и явлено из гроба нетление».¹³⁶⁴

Окончательно победа над смертью и грехом была утверждена светоносным воскресением Христа. С того времени все верующие во Христа смерти празднуют умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало.¹³⁶⁵ Упразднены теперь страх и отчаяние перед смертью. Над смертью стали «посмеиваться» и даже желать ее (Филип. 1:23). И то, что раннее наводило ужас на мужей святых и праведных, ныне ставится ни во что даже женами и детьми, существами по природе слабыми и робкими. «Жены смело восстают не смерть, – радуясь, говорит святой Иоанн Златоуст, – на то, что прежде и для святых мужей было страшно и ужасно. Узнай же прежний страх пред ней, чтобы, видя нынешнее презрение к ней, дивился ты виновнику этой перемены – Богу; узнай прежнюю ее силу, чтобы, убедившись в настоящем ее бессилии, ты благодарил Христа, Который сделал ее совершенно бессильной. Прежде, возлюбленный, не было ничего сильнее смерти и ничего слабее нас, а теперь нет ничего слабее ее и ничего сильнее нас».¹³⁶⁶ Отныне все ходящие во Христе презирают смерть, издеваются над ней и осмеивают ее, говоря: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа» (1Кор. 15:55)? «Теперь же смерть не смерть, но только носит название смерти, а лучше сказать, и самое название ее уничтожено: мы уже не называем ее смертью, но успокоением и сном».¹³⁶⁷

После такой смерти со всей очевидностью должно последовать воскресение, как после сна следует пробуждение. Во Христе человечество получило избавление от греха и смерти. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1Кор. 15:22). Все рождаемые от Адама умирают, потому что уже умерли в нем, подобно сему можно говорить и о воскресение всех по той причине, что во Христе все уже воскресли. «Умирание всех есть явление в действительности того, что в Адаме совершилось в возможности и оживление всех будет исполнением в действительности того, что во Христе воскресшем положено в возможности».¹³⁶⁸ Христос воскрес как начаток умерших (1Кор. 15:20) и как перворожденный из мертвых (Кол. 1:18), за которым должны родиться из мертвых и все другие последующие за Ним. В воскресении Спасителя человечество восприняло залог будущего своего воскресения, через которое совершится окончательное восстановление падшего человечества, а через него и всего творения. О том, что крестной смертью Господа обновляется и оживляется не человек только, но и все творение пишет св. Григорий Богослов, именуя Пасху «очищением всего мира»,¹³⁶⁹ но при этом отмечает, что чудо возрождение природы не равноценно чуду спасения человека.

Воскресшую плоть Свою Спаситель вознес на небеса и посадил одесную Бога Отца (Евр. 10:12), увенчав ее славой и честью Божества. «Смотри, как низко человек находился и как высоко вознесен, – в удивлении восклицает святой Златоуст, – невозможно было ни сойти ниже того, куда низшел человек, ни вознестись выше того, куда вознес его Христос. Это выражая, Павел говорил: «Нисшедший, Он же есть и восшедший» (Еф. 4:10). Куда он нисходил? В преисподние места земли (ст. 9), а возшел превыше всех небес».¹³⁷⁰ Человек удостаивается неслыханной почести, какой не удостоились даже ангелы. Тленная и смертная человеческая природа почитается так, что превосходит все степени созданных творений. «К какому естеству Бог сказал: «Седи одесную Мене»? К тому, которое выслушало: «Прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19). Не довольно ли было для него возвыситься над небесами? Не довольно ли было стать вместе с ангелами? Не была ли неизреченной и эта честь? Но оно превзошло ангелов, прошло мимо архангелов, превзошло херувимов, вознеслось выше серафимов, миновало начальства и остановилось не прежде, как достигши престола Владыки».¹³⁷¹ Человеческая природа помещается не просто на верху, на небе, но превыше ангельских сил,¹³⁷² по той причине, что не с ангельским естеством соединился Бог, но с естеством человеческим. Соединившись, Он не только исправил повреждение внесенное в естество человеческое Адамом, но и сообщил естеству человеческому нечто большее.¹³⁷³ Он вернул человеческой природе не только ее первозданное состояние, состояние естественное, но возвел ее в состояние вышеестественное, которое не имел и Адам. Все сие Бог сотворил по Своей великой любви, которою возлюбил нас (Еф. 2:4). «Все твари свои любит Бог, – говорит святитель Феофан, – но преимущественную любовь являет к человеку. В творении образом своим Божественным почтил, и над всеми тварями господином поставил; а когда он пал, не оставил его, но все, – и небо, и землю, – подвиг к тому, чтобы восставить его, и восставил дивным устроением спасения, по коему человек становится большим, нежели каков был в творении».¹³⁷⁴ Бог богатый милостью (Еф. 2:4) по благоутробию Своему даровал человеку большее, чем он потерял. Его дары столь велики и многочисленны, что исчислить их также невозможно, как невозможно исчислить бегущие волны смотрящему на пучину морскую. Очам, покусившимся на это, будут представляться все новые и новые волны, никогда непрекращающиеся. Куда бы кто ни обратил взор свой, повсюду увидит милости и дары происшедшие от вочеловечения Бога-Слова, которое для того и причастился человеческому естеству, чтобы сделать его способным причаститься естеству Божескому.¹³⁷⁵

Это поистине дар не имеющий цены; дар, который может даровать один только Бог, вселюбящий и всемогущий. «Примите даруемое без зависти! – умоляют нас воспользовавшиеся этим даром, – приимите даруемое неизреченной благостию, приимите не способное быть похищенным ни при посредстве татебного ухищрения, ни при посредстве насилия хищнического! По той гордости, по которой вы захотели собственным усилием и коварством бессовестным похитить и присвоить себе неприкосновенное и неприступное Божество, не отвергните великой почести, не откажитесь ради достоинства скотов и диаволов от достоинства Богов, которое принес вам на землю, в плачевную юдоль вашего изгнания, Сам Бог, смирившийся до плоти и родившийся от Девы».¹³⁷⁶

Благодатию бо есте спасени через веру; и сие не от вас, Божий дар.

Еф. 2:8

Мы были некогда несмысленны относительно всего Божественного, и непокорны совести – гласу Божию, и прельщеные чувственностью, рабы низших похотей душевных и связанными с удовлетворением их различных удовольствий, жили в злобе и зависти, из-за чего и были гнусны и ненавидели друг друга. Когда же благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, явилась в воплощенном домостроительстве, не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а напротив, из-за крайней нищеты нашей и беспомощности, по Своей милости, спас нас банею возрождения, нового рождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего (Тит. 3:3–5). Сын Человеческий пришел на землю, чтобы взыскать и спасти погибшее человечество (Мф. 18:11), которое погибло через прекращение общения своего с Богом и через вступление в общение с падшими духами. Погибель эта обнаружила себя повреждением естества человеческого грехом и смертью. Сущность спасения для человека, очевидно, заключается в расторжении общения с духами отверженными и в восстановлении общения с Богом, что возможно лишь в том случае, когда поврежденное естество исцелится от порчи и избавится от всех следствий порчи, оказавшись способным к беспрепятственному общению с Богом. Именно такой смысл заключает в себе греческое слово σωτηριά, переведенное как спасение. В этом слове заключены такие понятия, как избавление, исцеление, возвращение целостности и здоровья. В таких смыслах в Писании часто употребляется термин «спасение». Кровоточивая жена, подошедши ко Христу, сказала сама в себе: «Если только прикоснусь к одежде Его, выздоровею (спасена буду)» (Мф. 9:21). И когда прикоснулась, действительно с того часа стала здорова (Мф. 9:22). В таком же смысле спасся бесноватый (Лук. 8:36) и тот немощный человек (Деян. 4:19); как и обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти (Иак. 5:20). Таким образом, спасение понимается как избавление человека от греха и его последствий. Зная, что не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Мф. 9:12), человеколюбец Бог послал Сына Своего в мир, чтобы мир спасен был чрез Него (Ин. 3:17).

Однако видим, что хотя Бог и совершил все необходимое для спасения человечества, но спасаются далеко не все. Следовательно, того, что совершено Богом для спасения человечества, недостаточно, чтобы действительно спасти человечество. Требуется что-то и со стороны самого человечества. Но что может прибавить человек к совершению собственного своего спасения, когда давно уже признано, что он не имеет в себе никаких средств к освобождению себя от власти диавола и греховной порчи? «Как в видимом мире никто не может сам собою переплыть и перейти море, если нет у него легкого и удободвижного корабля, который устроен из дерева и может носиться по водам, потому что потонет и погибнет, кто пойдет по морю; так и душе невозможно самой собою перейти, преодолеть и переплыть горькое море греха, непроходимую бездну лукавых сил и темных страстей».¹³⁷⁷ Эту истину со всей очевидностью доказывает опыт жизни всего человечества, и поэтому говорить нужно, вероятно, не о средствах спасения, которых у человека действительно нет и которые даются ему одним только Богом, а об условиях пользования уже данными средствами для личного спасения.

Каковы эти условия? Основанием всех условий ведущих ко спасению является Сам Спаситель, в Котором и от Которого спасение всех людей. Разрушив державу греха и смерти, Христос-Спаситель в Самом Себе явил новый способ жизни и новый образ бытия. Бог даровал человечеству жизнь вечную, и эта жизнь, по одному из многочисленных утверждений, именно в Сыне Его и имеющий Сына Божия имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни (1Ин. 5:11–12).

Что значит спастись? По мысли Отцов это означает: «Усвоить себя Искупителю, пребывать в этом усвоении во время всей земной жизни, а по смерти, по причине такого усвоения Искупителю, перенестись душой в селения блаженных духов, с ними наслаждаться святым наслаждением в ожидании всеобщего воскресения мертвых; потом, при воскресении мертвых соединиться с телом, которое оживит Господь, соделает нетленным, и с телом наследовать сугубое, вечное блаженство».¹³⁷⁸ Спасение – это есть исцеление падшего человека от его греховной болезни и возвращение естеству его нормального, здравого состояния через заимствование этого состояния от Искупителя. «Затем Бог и соделался человеком, чтобы душа через Него могла воспринимать здравие свое».¹³⁷⁹ И как во Адаме начался пагубный, греховный образ жизни, так и во Христе начинается новый, спасительный образ жизни, ведущий в жизнь вечную (1Кор. 15:22). Единственным источником этой жизни является Христос (Ин. 4:14) как начаток восстановленного человечества (Кол. 1:18), как «родоначальник восстановленных и норма восстановления».¹³⁸⁰

Приобщение новому образу жизни, есть не иное что, как приобщение жизни Христовой, жизни во Христе, потому что именно во Христе осуществляется переход человека из области плотского бытия и духовной смерти, в область божественного бытия и духовной жизни, точно также как во Адаме осуществился переход от жизни к смерти. Между жизнью человеческой и жизнью Богочеловеческой должно установиться такое же тесное, неразрывно органическое единство, какое существует ныне между каждым человеком и его родителями, вплоть до Адама. И как говорит великий Макарий, весь труд и все рачение Богочеловека «были для того, чтобы от Себя, от естества Своего, породить чад Духом, благоволив, чтобы рождались они свыше от Божества Его».¹³⁸¹ Понятно, что восприятие жизни Христовой и рождение в жизнь вечную совершается несколько иным способом, отличным от способа обычного получения жизни человеческой; способом необычным, таинственным, сверхъестественным. Такой способ получения жизни Сам Христос назвал рождением свыше, рождением от воды и Духа, без которого невозможно перейти в потомство Господа и войти в благодатную жизнь царствия Божия (Ин. 3:5–7).

Эту жизнь мы имели еще от самого начала создания своего, но «когда праотец наш прельстился и согрешил, Бог удалился от нас, удалилось вместе с тем от нас и цapствиe Его. Ибо невозможно, чтобы Всесвятый и Всеблагий Бог был в единении с тем, кто возлюбил грех и зло. Чтобы опять возвратился к нам Бог и опять пришло к нам царствие Его, надлежало нам престать и очиститься от грехов. Но как мы не могли сего сами собой сделать, как измаранное платье не может отмыться само собой, и еще без воды, то пришел наконец Сам, могущий обмыть нас и очистить, чтобы очистить нас, и, очистив, Богу открыть вход в нас и царствие Его вселить в нас.¹³⁸² И когда Пилат спросил Христа Господа: «Ты Царь»? Он ответил ему: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине». Пилат спросил: «Что есть истина»? Но Господь не ответил ему (Ин. 18, 37–38), зная, что Пилат не мог вместить слова Его и уверо­вать в Его сокровенное таинство, т.е. в то, что надлежит Христу царствовать в каждом человеке, так как иным способом невозможно опять воссиять в каждом знамениям разумного достоинства, какое даровал Бог человеческому естеству в творении».¹³⁸³ Можно сказать, что жизнь в царствии Божием есть идеальная норма человеческой жизни. На вопрос о времени наступления царствия Божия, Господь ответил, что царствие Божие находится не в каком-либо месте, вдали от вас, но внутри вас (Лук. 17:20–21), а значит, и наступление его зависит не от времени, но от должного состояния души, которое одно только способно помочь человеку восстановить утерянную связь с Божеством и сделать наследницей царствия Его.

Само же восприятие этой жизни пригодной для жительства в царствии Божием, очевидно, начинается в какой-то определенный момент, которым полагается начало коренной перемене в жизни падшего человека. И как физическое бытие человека не может начаться самопроизвольно, без семени, так и духовное его бытие не начинается само по себе, без Божественного семени – благодати, проистекающей «от чресл Духа Божия».¹³⁸⁴ Только после восприятия в себе семени благодатной жизни, подаваемой, как учит Церковь, посредством Крещения, человеческое естество начинает новый род жизни, отлагая прежний нежизненный способ жизни. Но в тоже время благодать Святого Духа организует новый род бытия человеческого на почве человеческой природы, подобно тому, как органическое бытие возникает на почве природы неорганической в силу привнесения в нее особого начала, которое использует элементы этой природы для получения нового, высшего рода бытия. Почвой для зарождения новой жизни души является то внутреннее изменение человеческого сознания, которое выражается покаянием и верой. «Невозможно, – говорит св. Игнатий Брянчанинов, – ни усвоиться Богу, ни прибывать в усвоении Богу, оставаясь и пребывая произвольно в греховной жизни. Новый Завет всем, приступающим к Богу возвещает покаяние в первое условие доступа к Богу.¹³⁸⁵ За покаяние Бог дарует прощение грехов и доступ к Себе, а вере открывает Себя и дарует то Богопознание, к какому только способен человек, какого он собственными средствами приобрести никак не может».¹³⁸⁶ По этой причине св. Пророк и Предтеча Господень Иоанн, требовал от приходивших к нему креститься покаяния и исповедания грехов (Мф. 3:6). Когда пришел Спаситель, то Он начал требовать кроме покаяния, еще и веры во Евангелие, т.е. благовестие о царствии Божием, ибо приблизилось это царствие и появилась возможность наследовать его через восприятие в себе новой жизни (Мк. 1:14–15). После Него ученики Его говорили ищущим спасения уже так: «Покайтесь и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа» (Деян. 2:38). Как поясняют Отцы, необходимо и то, и другое, т.е. и «отвержение прежней греховной жизни, и решимость проводить жизнь по евангельским заповедям, чтобы достойно принять и иметь возможность достойно сохранять в себе Дар Святаго Духа, получаемого при Крещении».¹³⁸⁷

Таинственное возрождение человека в Крещении начинается собственно с покаяния, цель которого – «свергнуть с себя бремя грехов»,¹³⁸⁸ совлечься «ветхого человека» через умерщвление его. «Крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились» (Рим. 6:3), – говорит св. Апостол. Согласно его мысли, в крещении человек умирает греху, заимствуя силу для этого из крестной смерти Спасителя, ибо там содержится очистительная сила грехов. «Кто креститься (погружается) в смерть Христову, – говорит св. Феофан Затворник, – тот погружается в очистительную силу греха. Сия сила в самом действии погружения снедает всякий грех, так что и следа его не остается. Здесь бывает то же, как если бы кто приготовил такой химический состав, который, когда погрузят в него какое нечистое белье или платье, тотчас растворял и снедал бы всякую нечистоту: только погрузи в него, – всякая нечистота будет снедена. Так и смерть Христова, как очистительная сила греха, снедает всякий грех, как только кто погружается в сию смерть крещением. В крещенном и следа греха не остается: он умер ему».¹³⁸⁹ Разумеется, здесь речь идет не о физической смерти, а о смерти нравственной, «состоящей в отвержении всякого греха и возненавидении его».¹³⁹⁰ В этом сущность смерти греху, в этом сущность покаяния.

Покаяние (μετανοια), включает в себя понятие умоперемены – перемены одного строя сознания на другой. Оно есть «решительное изменение на лучшее, перелом воли, отвращение от греха и обращение к Богу».¹³⁹¹ Открывается действие покаяния сознательным чувством вины за допущенные нарушения нравственных законов. Появляется особенная способность живо воспринимать Богооткровенные истины или непосредственно – сердцем и совестью, или посредством Слова Божия. У дотоле ослепленного ума человеческого открываются очи (Деян. 26:18) и начинает действовать Дух премудрости в познании истины (Еф. 1:17). В свете истины происходит познание грехов, рождающее болезненное чувство скорби о допущении их и, как следствие, ненависть к ним и презрение к себе. Ненависть ко греху отвращает от него, разрывая с ним жизненную связь, и лишает тем самым его бытия как не имеющего бытия в самом себе. Презрение же к себе поражает саму душу «ветхого человека» – самолюбие, разрушая через это весь корпус страстей, так что сознание человеческое умирает для жизни во грехе. Придя в такое состояние, человек на деле исполняет заповедь Спасителя о ненависти к себе, т.е. к своему греховному состоянию (Лук. 14:26) и о необходимости погубления этого греховного состояния, через погубления души его – самости (Мф. 10:39). Этим полагается начало крещения в смерть (Рим. 6:4), при котором решивший приступить к изменению себя умирает, делаясь бесплодным для прежней греховной жизни.¹³⁹²

После такой смерти греховной жизни начинается новая жизнь, жизнь, противоположная прежней жизни, жизнь для правды и святости. В этом существенная черта нравственно-духовной жизни. Как поясняет св. Феофан Затворник: «Когда душа умирает чему, то не сама умирает, ибо есть присноживуща, а только отвращается от того, чему умирает, и смертельной возненавидевает то ненавистью. Но ненависть, отвращение всегда так строится в душе, что, отвращаясь от одного она не в пустоту обращается, а к чему-либо противоположному тому, чего отвращается. По сему закону, возненавидевая грех и отвращаясь от него, она в тоже время обращается к правде и святости и возлюбляет их. Это возлюбление правды и есть новая жизнь».¹³⁹³ Начинается эта новая жизнь все в том же крещении, в котором умирает и грех. «Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, – объясняет св. Апостол, – дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним» (Рим. 6:4–8). Новой жизни – жизни с Богом и для Бога должно предшествовать познание Господа Иисуса Христа и признание в Нем Спасителя человечества. Такое познание требует веры, которая «по естественному свойству своему, способна принять и усвоить уму и сердцу то, что непостижимо для ума».¹³⁹⁴ Познание и признание во Христе Спасителя обращает человеческое сознание к Нему, надеясь через Него получить оправдание свое (Гал. 2:16) и спасение (Деян. 16:31). Вера – сложное чувство, совмещающее в себе «не одно чувство, убеждение и расположение, а несколько»,¹³⁹⁵ и рождается это чувство в процессе покаяния. Как говорят святые Отцы для того, «чтобы уверовать в Господа нашего Иисуса Христа, нужно покаяние»,¹³⁹⁶ ибо вера «приходит через покаяние».¹³⁹⁷ Это и закономерно, так как кающийся, с одной стороны, жалеет о согрешениях своих, а с другой – желает более не грешить. С этими чувствами он прибегает к Богу, веря, что Он и прежние грехи очистит, и впредь даст силу больше не грешить. Из этих чувств и складывается вера в Господа, ради которой Господь вселяется в сердце предварительно очищенное от греха покаянием. Покаяние вводит, таким образом, падшего человека в жизнь веры (Деян. 11:18). Отвращение от одного непременно обращает к другому: отвращение от греха через покаяние одновременно обращает к Богу через веру. Оба эти момента единого в сущности процесса так внутренне тесно, органически связаны между собой, что один без другого не могут быть. Поэтому-то Господь и сказал не только покайтесь, но и веруйте. Это две составляющие одного и того же процесса приобщения и усвоения человеческой природы природе Божественной, который можно назвать покаянной верой.

Психологически этот процесс покаянной веры содержит в себе такие моменты, как самоосуждение наличного состояния природы своей, положительное сознание и чувство уверенности в существовании состояния иного, высшего, совершенного и стремление к действительному изменению себя и своей природы. Это и есть то, что преп. Иоанн Дамаскин назвал возвращением от того, что противоположно природе, к тому, что согласно с ней.¹³⁹⁸ Со стороны человека основное значение в этом деле перехода от одного состояния природы к другому имеет момент волевой решимости – сознательного избрания новой жизни и свободного устремления на встречу Божественной благодати. Тем самым полагается основание для действительного, внутреннего преобразования человека силой благодати, которая влагает семя правды в образовавшуюся в нем решимость бросить грех и начать новую жизнь, обновляя дух правый во утробе его (Пс. 50:12). Именно в этот момент и совершается таинственный союз свободы и благодати, в результате которого собственно образуется зародыш духовной жизни и тем самым полагается ее начало. По подобию того, как в мире физическом образование зародыша совершается через соединение семени, с одной стороны, и яйцеклетки – с другой, так образуется и сей зародыш духовной жизни вследствие энергийного соединения Божественной и человеческой природ.

Образовать такой «зародыш» невозможно человеку одними своими усилиями без помощи свыше. Как засвидетельствовал об этом Сам Христос, сказавший: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6), но в то же время, никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня (Ин. 6:44) своей благодатью через Духа Святого, который от Отца исходит (Ин. 15:26), и которого мир мудрствующий плотски, не может принять, потому что не видит Его и не знает Его (Ин. 14:17). Причина неприятия Духа Божия одна – нежелание изменяться. Человек – свободное существо, в воле которого наличествует возможность бытийного самоопределения в сторону добра или зла. И хотя грехопадение наложило оковы на человеческую свободу, все же в ней еще сохранилась возможность свободного желания. Бог же ничего большего от человека и не требует. Он спасает желающих.¹³⁹⁹ Таким образом, «воля человеческая есть как бы существенное условие. Если нет воли, Сам Бог ничего не делает»,¹⁴⁰⁰ ибо «сотворить нас Бог мог без нас, а спасти нас без нас не может».¹⁴⁰¹ Для совершения этого Он нуждается в произволении человеческом также, как перо или меч в действующем.¹⁴⁰² Сама по себе «человеческая природа слаба для здания чего-нибудь доброго, и потому мы ничего не достигли бы из того, о чем стараемся, если бы не определяло в нас добро Божие содействие».¹⁴⁰³ Бог содействует действиям человеческим, если человек делает все от него зависящее для претворения в жизни своей благодати Святого Духа, обновляющей его природу и воссозидающей его к жизни Божественной. Весь этот процесс, будучи процессом прежде всего нравственного воссоздания, не может совершаться вне сознания и воли человеческой, а значит не может совершаться без добровольного на то согласия со стороны самого человека. В этом смысле человек должен сам изменять себя, из ветхого превращаясь в нового. Человек не может и не должен рассчитывать на совершение благодатью спасения его без него и помимо его. «Непостижимый Бог, – говорит св. Игнатий Брянчанинов, – по сотворении человека, даровав ему все средства к сохранению жизни, предоставил избрание жизни или смерти его свободному произволению: точно так и при искуплении непостижимый и в благости и в разуме Своем Бог, совершив искупление, предоставил нашему произволению принятие или отвержение искупления»!¹⁴⁰⁴

Хотя благодать и призывает человека к изменению себя, стучит в двери его сердца (Отк. 3:20), однако ожидает, когда человек добровольно и по собственному желанию отворит вход ей в горницу души своей, и только после этого подает от себя всякое содействие. Со стороны человека требуется только согласие, выражаемое верой. «Господь, открыв всем доступ к Богу, ко всякому чрез проповедь протягивает Свою руку, чтобы вести его к Нему. Мы верой влагаем свою руку в Его руку и приводимся Им к Богу».¹⁴⁰⁵ Это тоже, что говорит Апостол: «Мы духом ожидаем и надеемся праведности от веры» (Гал. 5:5). Таким образом, орудием восприятия благодати служит вера, рождающая решимость служит Богу. И когда святые Отцы говорят об активном участии человека в усвоении себе плодов искупления, то они разумеют именно этот указанный момент волевой работы, в который происходит склонение, решение и окончательное соизволение человека соединиться со Христом в благодати Святого Духа. Следовательно, центральным моментом обращения человека ко Христу является именно то настроение решимости служить не греху, а Христу, с которым встречается благодатное воздействие Святого Духа, зарождающая Свою жизнь в нежизненной форме жизни человеческой. Дальнейшее формирование зародыша духовной жизни совершается действиями той и другой стороны. «То правда, – говорит св. Феофан, – что благодать все совершает и готова всегда со своей помощью, но она всегда действует в связи и согласии со склонениями воли человека».¹⁴⁰⁶ Вместе с актами сознательно-волевого напряжения человека нераздельно действует Божественная благодать, формируя новое состояние души его по мере его личного напряжения.

Окончательное свое завершение это состояние получает в Крещении водой и Духом – таинственном рождении «нового человека», который начинает свою жизнь во Христе и в котором начинает Свою жизнь Христос. «Крещение, – говорят Отцы, – есть рождение в Божественную жизнь. Невозможно вступить в естественное существование, не родившись по закону естества; невозможно вступить в общение с Богом, в чем заключается истинная наша жизнь, или наше спасение, не вступив в христианство посредством святого Крещения. Таково Божественное установление. Крещением вступаем в новое бытие (Тит. 3:5), в то святое бытие, которое даровано было Адаму при его сотворении, потеряно им при его падении, возвращено нам Господом нашим Иисусом Христом».¹⁴⁰⁷ Богочеловек Иисус Христос обновляет Собой и в Себе естество человеческое, и уже обновленное естество прививает к естеству падшему посредством Крещения, которое, «не уничтожая естества, уничтожает его состояние падения; не делая естества иным, изменяет его состояние, приобщив человеческое естество естеству Божию».¹⁴⁰⁸ В купели Крещения «погребается и умирает греховное повреждение падшего естества и из купели восстает естество обновленное; в купель погружается сын Ветхого Адама, – из купели выходит сын Нового Адама».¹⁴⁰⁹ Символически это выражается через троекратное погружение в воду, обозначающее участие человека в смерти и воскресении Господа Иисуса Христа. Вода – символ смерти, а Дух – символ и залог жизни.¹⁴¹⁰ Кроме того, вода – символ очищения: водой был потоплен во времена Ноя мировой грех (Быт. 6:17); водой, согласно установлениям закона, очищается плотская нечистота (Лев. 15:12–13); водой Иоанн Креститель очищал от грехов (Лук. 3:3).¹⁴¹¹ Дух же дает новую жизнь, новое бытие, пакибытие.

Совершается же сие Таинство, хотя и благодатью Божией, но не механически, а при участии «нравственно свободных решимостей самого человека» и в соответствии с его внутренними изменениями или решениями.¹⁴¹² Поэтому перед погружением в купель требуется словесно подтвердить свое отречение от сатаны и дел его и желание сочетания со Христом, через посвящение Ему жизни своей. Это самое расположение и запечатлевается благодатью Божией в купели.¹⁴¹³ Если же не будет этого расположения в душе, т.е. если человек не изменится и останется при злом произволении, то ему нет надежды на принятие благодати.¹⁴¹⁴ «Если ты лицемеришь, – предупреждает один епископ, обращаясь к приступающему к купели, – то человеки крестят тебя ныне, а Дух не крестит тебя».¹⁴¹⁵ Заметим, он сказал ныне, т.е. в данный момент, может не совершиться Таинства Возрождения. Оно совершится только тогда, когда будут выполнены условия, способствующие зачатию духовной жизни, ее развитию и рождению. Первым условием является истинное покаяние, состоящее в оставлении греховной жизни,¹⁴¹⁶ а вторым – вера во Христа.¹⁴¹⁷ Стало быть, «по мере веры и предварительного очищения» сообщается и благодать Святого Духа.¹⁴¹⁸ Поэтому если «приступаешь с верой, то человеки будут совершать видимое, а Дух Святой сообщит невидимое»;¹⁴¹⁹ сообщит жизненное усвоение того нравственного устроения, которое имел Христос. Приступающий ко Господу «по покаянии и отречении от всего прежнего приемлет святое Крещение, в коем ради веры и решимости работать Господу, совлекается ветхого человека и облекается в нового».¹⁴²⁰ Как сказал Апостол: «Во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27). Если сопоставить два понятия: крещаемый рождается в новую жизнь и крещаемый облекается во Христа, то выйдет, что «новая жизнь есть облечение во Христа или, что тоже, новая жизнь есть получение жизни Христовой, организование внутреннего нашего строя по образу Христа».¹⁴²¹ В Крещении совершается не просто воссоздание падшей твари по первоначальному образу человека, а создание новой твари (2Кор. 5:17) по образу Богочеловека. Как говорят св. Отцы: «Обновляемые Крещением человеки облекаются не в первоначальный, непорочный образ первозданного человека, но в образ человека небесного, Богочеловека.¹⁴²² Крещаемый изменяется в уме, слове и деле, и по данной ему силе делается тем же, что Родивший его».¹⁴²³ В Крещении каждый крещаемый воспринимает всыновление (Гал. 4:5), становится чадом Божиим, рожденным ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога (Ин. 1:12–13). И сыновство это «не номинальное, а существенное»,¹⁴²⁴ сообщающее рожденному характерные черты Родителя. Рожденный в Крещении получает черты, подобные Христу; «становится Христоподобным».¹⁴²⁵ Как, поучая крещенных, говорил св. Кирилл: «Во Христа крестившись, и во Христа облекшись (Гал. 3:27), вы Сыну Божию сообразными (Рим. 8:29) учинились. Поскольку Бог, предопределивший (Ефес. 1:5) вас во усыновление, учинил сообразными телу славы Христовой (Филип. 3:21). Соделавшись же причастниками Христу (Евр. 3:14), вы достойно именуетесь Христианами, т.е. помазанными: и о вас Бог сказал: не прикасайтеся помазанным Моим (Пс. 104:15). Помазанными же вы сделались, когда прияли тождеобразие Святого Духа: и все на вас образно, то есть в подобии, совершилось, потому что вы образ Христа».¹⁴²⁶ Таковые получают от Господа спасительную печать дара Духа Святого посредством возложения рук (Деян. 8:17) или миропомазания. Таинство запечатления совершившегося возрождения издревле называлось разными именами, выражавшими или внешнюю сторону его, или внутренние его действия, или то и другое вместе. В отношении внутренних его действий оно именовалось то даром Святого Духа, то символом Духа, то утверждением, то совершением, потому что утверждало в жизни духовной через сообщение даров Святого Духа и приводило к совершенству. С внешней стороны это Таинство совершалось апостолами через возложение рук, а их последователями через помазание освященным миром. Отсюда и соответственные названия: руковозложение, помазание, миропомазание, помазание спасения и т.п. Когда же пытались выразить вместе и внутреннюю и внешнюю сторону Таинства, тогда появлялись такие названия, как печать, печать духовная, печать дара Духа Святаго, печать жизни вечной, которые несли в себе тот смысл, что при запечатлении частей тела освященным миром запечатлеваются вместе с этим Духом Святым и все силы души человеческой. Поэтому «Крещение со справедливостью может быть названо условием, заветом между Богом и человеком. Печать, которой запечатлевается это условие – св. Миропомазание».¹⁴²⁷ Этой печатью запечатлевается та направленность души, при которой человек искренне алчет и жаждет правды Божией (Мф. 5:6), т.е. оправдания, получаемого посредством вкушения Господа (Пс. 33:9), Который есть хлеб жизни (Ин. 6:48) и вода живая (Ин. 4:10). Алкание и жажда – признак жизни и одновременно признак здравия. Родившемуся необходимо поддерживать жизнь свою пищей и питием, которыми обеспечивается дальнейшее его существование. Пищей и питием для родившегося в жизнь вечную человека является Божественная благодать, которая из-за сложности человеческого естества подается двояким способом: духовно и телесно. Как рождение нового человека совершается не только духовно – покаянной верой и Духом, но и телесно – водой соединенной с благодатью, так и вкушение, причастие благодати Божией совершается не только непосредственно через созерцание,¹⁴²⁸ но и посредством телесного вкушения.

«Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53), – говорит Господь, обращаясь к родившимся для жизни духовной. Пища таких новорожденных – плоть и кровь Христова. Ими только и возможно им поддерживать начавшуюся в них духовную жизнь. Странными представляются эти слова для тех, кто не хочет вникнуть в суть сказанного (Ин. 6:60). Соблазняется ими плотское мудрование, понимающее духовное плотским образом. Имеющий же разум духовный понимает, что «плоть Господня есть животворящий дух, потому что она зачата от животворящего Духа»,¹⁴²⁹ а рожденное от Духа есть дух (Ин. 3:6). Как пишет св. Игнатий Брянчанинов: «Богочеловек, будучи всесовершенным Богом, по наружности, для телесных чувств человеческих, запечатленных падением, был только человеком. Святые человеки, соделавшиеся через Крещение чадами Божиим, соделавшиеся духом, сохранившие и развившие усыновление и духовное состояние богоугодным жительством, пребывали для наружных чувств человеческих, запечатленных падением, обыкновенными человеками, не отличавшимися ничем от прочих человеков. Святые Христовы Тайны, будучи телом и кровью Богочеловека, будучи Духом, сохраняют для телесных чувств наружный вид хлеба и вина».¹⁴³⁰ Бог, снисходя человеческой ограниченности и приспосабливаясь к законам и обычаям его естества, приобщает к Своему естеству посредством хлеба и вина. «Подобно тому, как в Крещении, потому что у людей есть обычай мыться водой и натирать себе тело маслом, Он сочетал с елеем и водой благодать Духа и соделал его (т.е., Крещение) баней пакибытия; так и потому что у людей существует обычай есть хлеб и пить воду и вино, Он сочетал с ними Свое Божество и сделал их Своими телом и кровью, для того чтобы чрез то, что обычно и согласно с естеством, мы оказались среди того, что выше естества».¹⁴³¹

Последним завещанием Спасителя перед Его животворящей смертью было повеление, вкушая обычную свою пищу, вспоминать о Нем и о совершенном Им деле спасения, приобщаясь через это по действию Духа Святого к обоженному естеству Его. Св. апостол Павел, согласно с повествованием евангельским рассказывает, как Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание (1Кор. 11:23–25). Но при этом не нужно думать, что эти хлеб и вино есть только образ тела и крови Христа. Господь прямо сказал: сие есть тело, а не образ тела и сия есть кровь, а не образ крови и ядущий Меня, а не хлеб и вино, жить будет (Ин. 6:57). Верующим в Него, Он в Таинстве Причащения дарует под видом хлеба и вина истинные Свои плоть и кровь. Как это происходит? – Действием Святого Духа, подобно тому, «как при содействии Святого Духа Господь для Себя и в Себе осуществил и плоть от святой Богородицы».¹⁴³² И хотя образ такого действия по существу неисследим, но все же можно попытаться объяснить его через рассмотрение физиологических процессов происходящих в теле человеческом.

Согласно законам телесной природы, хлеб и вино, употребляемые человеком в пищу, переходят в состав его телесного организма, делаясь плотью и кровью его. При этом они изменяются, но не по существу своему, а лишь по виду и образу существования. Что верно по отношению к человеческой природе вообще, верно и по отношению к человеческой природе Спасителя, в частности, потому что Он имел ту же плоть и ту же кровь и поддерживал Свою человеческую жизнь той же пищей и тем же питием. Следовательно, сущность хлеба и вина одинакова с сущностью плоти Богочеловека, которая составилась из них. Отличие же плоти Сына Божия от плоти падшего человека состоит лишь в том, что она соединена с Божественной природой, сообщающей ей свойства безгрешности, нетления, вечности и духовности. Суть совершаемого Таинства Евхаристии сводится к тому, чтобы с природой хлеба и вина соединить природу Божества и сообщить божественные свойства приобщающимся их. «Он не просто дал Свое тело, – говорит св. Иоанн Златоуст, – но вместо прежней плоти, которая по естеству своему происходя из земли была умерщвлена грехом и лишена жизни, Он привнес, так сказать, другой состав и другую закваску – Свою плоть, которая хотя по естеству какая же, но чужда греха и исполнена жизни и всем преподал ее, дабы питаясь ею и отложив прежнюю мертвую плоть, мы уготовились посредством этой трапезы в жизнь бессмертную».¹⁴³³ Потому-то это таинство и называется Причащением, что через него человечество может причащаться Божества Иисусова¹⁴³⁴ и Его качеств, как душевных, так и телесных. «Посредством чудного Таинства Евхаристии наше тело соединяется с телом Самого Христа, – соединяется тело с Божественным телом, кровь с Божественной кровью. «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь, – сказал Господь, – пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин. 6:56). Ядущий всесвятое тело Христово и пиющий всесвятую кровь Христову, при посредстве такой полноты вкушения, приходит в совершенное соединение с Богочеловеком: тело его делается телом Богочеловека, кровь его соделывается кровью Богочеловека».¹⁴³⁵ Через такое смешение тела и крови человека с телом и кровью Богочеловека телу человека сообщаются свойства тела Христова, а душе – свойства Христовой души. Причем, последнее человеку вполне естественно получить через Его кровь, ибо «в Крови Христовой – душа Его».¹⁴³⁶ Делаясь «сотелесным и сокровным» Христу,¹⁴³⁷ такой человек становится сродником Христа, органической частью Его, членом тела Его. Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы (1Кор. 6:15)? Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело (1Кор. 10:16–17). Св. Феофан Затворник считает, что есть особого рода сочетание человека с Богочеловеком, в котором реально участвует телесная природа человека. Как планеты сочетаются с солнцем и солнце с планетами вещественными силами, так нечто подобное есть между Господом и верующим. «Может быть, это совершается посредством световой всепроницающей стихии, с коей однородны прославленное тело Господа и жизненные силы нашего тела, облегающие душу (т.е. дух). Если это принять, то несколько видно будет, как и телеса наши удове Христовы суть не ради только нравственно-благодатного союза с Господом, но и другим путем, хотя не без зависимости от того союза».¹⁴³⁸ Этот представляющий собой собранный из разнообразных частей единый живой организм, именуется Церковью, главой которой является Христос, как Спаситель тела (Еф. 5:23) и всесторонний попечитель его. «Мы есмы члены тела Его (Христа), составляем тело Его – Церковь.¹⁴³⁹ Христос же есть глава Церкви, потому что есть Спаситель сего тела Своего. Он стал Главой чрез спасение спасенных, и спасенные стали членами Его чрез спасение».¹⁴⁴⁰ Как сказал св. апостол Павел: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:25–27).

Спасение – в святости Божией, в живом союзе человека с Богом, который возможен лишь тогда, когда Бог находит в человеке черты сходства с Собой, когда видит в содержании жизни его нечто общее с содержанием жизни Своей. Это свойство человеческой жизни Священное Писание и называет святостью (1Сол. 4:7). Святость для человека состоит в подражании и уподоблении Богу (Евр. 5:1); святость есть осуществление в человеке совершенств Божиих (Еф. 4:24). Источник святости – Бог (Еф. 2:11), и человек, стремящийся к святости может достичь ее через участие в святости Его (Евр. 12:10), через причастие Божескому естеству (2Петр. 1:14). Совершается это приобщение силой (энергией) Христовой – благодатью, которая прививает обновленное Господом человеческое естество к естеству падшему посредством Крещения и усваивает ему новые качества посредством Своего общения. Совершается это усвоения естественно не механически, но органически, по подобию того, как ветвь дикой яблони, у которой были и соки дурные, и плоды, негодные к употреблению, посредством привития к доброплодной яблоне и соединения своей жизни с ее жизнью начинает получать доброкачественные соки от ее корня и давать добрые плоды, свидетельствуя тем о достижения того же благородства и той же природы. Добрые соки доброплодной яблони, входя в состав привитой ветви дикой яблони, как бы изменяют ее природу, сообщая ей природу доброплодную. Формируется же этот состав благодаря корню и подаваемой им пищи, ибо если корень свят, то и ветви (Рим. 11:16). Корень – Христос, а приобщение к Нему совершается верой (Рим. 11:20). И как верой приняли Христа Иисуса Господа, так и ходите в Нем, т.е. живите Им, будучи укоренены и утверждены в Нем (Кол. 2:7), ибо Христос не только корень духовной жизни, но и ее план. Так что, с одной стороны, требуется укоренение, которое означает приобщение ко Христу и углубление в Нем с возможностью брать из Него как из источника соки духовно-благодатной жизни, потому что только приобщение ко Господу позволяет жить и плодоносить (Ин. 15:1–6), а с другой стороны, так как жизнь характеризуется движением, ростом по заданному плану, как при строительстве здания, то требуется план жизни человеческой, который и дает Христос, образу Которого подобает быть сообразным (Рим. 8:29) и в образ Которого следует преображаться (2Кор. 3:18). Материал для этого берется из естества человеческого, хотя и «не остается в своем естественном (сырцовом) виде, а переделывается благодатью Господа».¹⁴⁴¹ Человеческое естество, приобщаясь Божией благодати, обоживается, возвышаясь до того состояния, на которое ее поднял Богочеловек.

Подобно тому, как живое только молекулярной или растительной жизнью, приобщаясь человеческому организму посредством пищеварения, начинает жить жизнью человеческой, так точно и человек, живой только человеческой жизнью, приобщаясь Телу Христову, начинает жить жизнью Христовой, жизнью Божественной. При этом ясно, что все клеточки человеческого тела сами по себе остаются жить своей самостоятельной, индивидуальной жизнью, но в то же время, поскольку они живут в человеке, то получают от него и другую жизнь, ту жизнь, которой живет он сам. Кроме того, поскольку клеточки человеческого организма начинают жить в человеке, постольку они получают и общую жизнь и связь между собой. И если человек умрет, то клеточки в его трупе, сохраняя свою жизнь, утратят не только жизнь в нем, но и связь между собой. Очевидно, что если бы клеточка человеческого тела имела возможность осознать и почувствовать психическую жизнь того человека, в котором она находится, то она бы могла сказать: «Я живу, но уже не я живу, а живет во мне сей человек, ибо когда я приобщилась к организму его, то смысл жизни моей и значение ее изменились. Я перестала жить прежней обособленной жизнью, ведшей меня к смерти, а приобщилась к жизни его организма, получая из него все необходимое для собственной жизнедеятельности и делая, в свою очередь, все необходимое для жизнедеятельности его организма».¹⁴⁴² Именно это и имел в виду Апостол, когда, почувствовав иную жизнь в себе, сказал о себе: «Уже не я живу, но живет во мне Христос (Гал. 2:20), производя как во мне, так и во всех подобных мне и хотение, и действие по Своему благоволению» (Филип. 2:13). Благоволение же Его состоит в том, чтобы всех соединить в Боге, а через это и друг в друге. Осуществляется же это единение только через Него Самого. Количество соединяемых с Ним, «быв исполнены Им, единым, созидательным и живительным началом, и сами в себе единятся, составляя союз совершенно сходный с союзом членов в теле».¹⁴⁴³

Такой живой союз восстановленного во Христе человечества действительно представляет собой, согласно Апостолу, одно тело во Христе, а порознь один для другого члены (Рим. 12:5). И как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос, точнее тело Христово, которое есть Церковь (1Кор. 12:12). Ибо «как тело и глава составляют одного человека, так и Церковь и Христос едино суть. Посему и именует (Апостол) вместо Церкви Христа, разумея здесь тело Его».¹⁴⁴⁴ И «как члены нашего тела с головой составляют один живой организм, водимый главой, так верующие, Крещением втелесяемые Христу, как главе, с Ним образуют один телесно-духовный организм».¹⁴⁴⁵ И этот организм «как составляется Господом, так стоит и живет Им»,¹⁴⁴⁶ возрастая в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13), ибо цель его бытия – совершение святых (Еф. 4:12), т.е. приведение верующего во Христа человечества в такое состояние, в котором ему следовало быть по назначению.¹⁴⁴⁷

Назначение человеческой природы состоит в подражании природе Божественной. Это совершается путем отображения в себе совершенств Божественной природы. Будьте совершенны, – напоминает Спаситель человечеству забытое его назначение, – как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5:48). И Он не просто напоминает, но и являет в Себе Самом возможность действительного процесса нравственного сомоусовершенствования, ибо Он есть «Первообраз нашего совершенства».¹⁴⁴⁸ Сам же процесс перехода этой возможности в действительность есть процесс претворения в свою жизнь благодати Святого Духа. По мере этого претворения совершается обожение человеческой природы, так что человек становится богом по благодати.¹⁴⁴⁹ Причем этот процесс уподобления Богу через причастие Его естеству (1Петр. 1:4) не имеет для человеческой природы конца ни в этом веке, ни в веке будущем. Причина тому в том, что всякое существо может действовать только сообразно со своей природой и в ее пределах. И когда речь идет о Божественном совершенстве, то в этом случае, всегда разумеется совершенство абсолютное, как сообразное абсолютной природе Божества; когда же разговор заходит о совершенстве человеческом, то естественно при этом иметь в виду совершенство ограниченное – сообразное ограниченной природе человеческой. Отсюда вполне понятно, что хотя природа совершенства и в Боге и в человеке одна и та же, но абсолютно отобразить в себе совершенство Божие человек не в состоянии по причине ограниченности своих сил. Будучи образом Божиим, человек способен все ясней и чище отображать в себе совершенства Божии, последовательно восходя от одной степени совершенства к другой – более высшей. Достичь же конечного предела совершенства он не в состоянии, поэтому и не может никогда сказать себе: достаточно, но должен стремиться неутомимо к совершенству (Евр. 6:1), никогда не доходя до предела в совершенстве.

Кто приходит к Богу и действительно желает быть последователем Христовым, тот должен приходить с той целью, чтобы перемениться.¹⁴⁵⁰

Преп. Макарий Египетский

Рожденный не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога (Ин. 1:13) – единого Источника истинно человеческой жизни, получает возможность быть чадом Его (Ин. 1:12), причастником естества Его (1Петр. 1:4) и жизни Его. Он совлекается смертности – ветхого рубища своего, приобретенного в падении и облекается жизнью Божественной – новым одеянием, данным ему через Воплощение Бога-Слова. Совершается это посредством благодати Божией, которая одна только способна оживить умершее естество падшего человека и соединить воедино распадающийся его состав. При этом изменение касается не природы как таковой, а лишь ее состояния. Как душа способна организовывать соответствующий себе стройный телесный организм и создавать для него органические структуры из различных неорганических элементов, возводя их в новое и как бы сверхъестественное для них состояние, так и благодать, будучи душой души человеческой,¹⁴⁵¹ способна переустроить по своему плану все силы человеческой природы и сообщить им свое качество, являющееся для них качеством сверхъестественным. «Душе, истинно во Христа верующей, – говорит преп. Макарий, – должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, божественное».¹⁴⁵² Но измениться человеческое естество должно не в наличии сил и частей своих, а в их взаимоотношении и качестве, ибо человек не может выступить из естества своего и преложиться в естество иное, оставшись при этом человеком.¹⁴⁵³

Начинается изменение и переустройство естества человеческого с покаяния, т.е. с изменения сознания. Это точка опоры для благодати. Изменив сознание, она начинает постепенно изменять и все естество человеческое при помощи помогающего ей и уже измененного ею человеческого сознания, которое, в свою очередь, в помощь себе берет еще и человеческое произволение, направляя его навстречу благодати. Эти силы духа могут вступать во взаимодействие с благодатью как сродные с ней по природе своей. Силы же души и тела не сразу могут, даже если захотят, вступить в общение с божественными энергиями, поскольку они все пропитаны неестественным, страстным и нечистым. Благодать, показывая сознанию падшего человека неестественность состояния его природы, доводит его только лишь до решимости себя изменить, но при этом он «остается еще таким, каким был, т.е. пропитанным грехом, и в душе по всем силам, и в теле по всем отправлениям.¹⁴⁵⁴ Он весь еще нечист, кроме единой точки, которую составляет сознающая и свободная сила – ум или дух. Бог чистейший и соединяется с сей единой частью, все же другие части, как нечистые, остаются вне Его, чужды Его, хотя Он готов преисполнить всего человека, но не делает сего, потому что человек нечист».¹⁴⁵⁵ Таким образом, благодать Божия не может сразу преисполнить собой всего человека и изменить его природу по причине качествующей в ней страстности и производимой ею беспорядочности в действиях ее сил. Тем не менее начало этого изменения наступает с изменением сознания и вселения в него благодати Святого Духа в Крещении.

Значит, в купели Крещения воскресает и восстанавливается в прежний чин не весь человек, а лишь его часть – дух, который заключает в себе характерные черты образа Божия. Это позволяет сказать, что в Крещении восстанавливается падший, искаженный образ. «Два блага подает нам святая благодать через возрождающее нас Крещение, – говорит блаж. Диадох, – из которых одно безмерно превосходит другое. Но одно подает оно тотчас; именно, – в самой воде обновляет и все черты души, составляющие образ Божий, просветляет, смывая с нас всякую скверну греховную; а другое ожидает произвести в нас вместе с нами: это то, что составляет подобие Божие».¹⁴⁵⁶ Именно об этом молится священник, освящая воду для совершения таинства Крещения: «Явися Господи, на воде сей, и даждь претворитися в ней крещаемому во еже отложити убо ветхого человека, тлеемого по похотем прелести, облещися же в нового, обновленного по образу Создавшего его».¹⁴⁵⁷ Итак, с восстановлением духа восстанавливается в человеке образ Божий, но подобие Божие отображается не вдруг и не тотчас, а постепенно, по мере упражнения в очищении от страстей. С появлением чистоты, «когда ум (дух), начнет с великим чувством вкушать блага Всесвятаго Духа, тогда ведать мы должны, что благодать начинает как бы живописать на чертах образа Божия черты богоподобия. Ибо как живописцы сначала одной какой краской начертывают образ человека, а потом, мало-помалу краску за краской накладая, представляют образ того, кого живописуют, сходный с ним даже до власов: так и святая благодать Божия сначала через Крещение восстановляет в человеке черты образа Божия, поставляя его в то состояние, в коем он был, когда был создан; а когда увидит, что мы всем произволением вожделеваем красоты подобия Божия и стоим нагие и небоязненные в ее детелище (мастерской), тогда добродетель за добродетелью расцвечивая в душе, и от славу в славу лик ее возводя, придает ей черты подобия Божия».¹⁴⁵⁸

Уподобление человеческой природы природе Божественной совершается тем же Духом Святым, которым восстанавливался и образ Божий при Крещении, но не без участия человека. Требуется и человеку производить со своей стороны не только желание, но и усилия, стараясь исполнить данные Духом для этого заповеди.¹⁴⁵⁹ Жизнью по заповедям, трудами доброделания, насаждением добрых расположений вместо греховных, страстных человек содействует благодати Божией, переустраивая свое естество по образу Создавшего его (Кол. 3:10). По мере уподобления человеческого естества естеству Божию усиливаются и действия Божией благодати, которая «сначала сокровенно держится, потом обнаруживается, наконец, раскрывается или является во всей силе».¹⁴⁶⁰ Причина такого действия благодати опять же кроется в испорченности человеческой природы и нетвердости человеческого произволения. Блаж. Диадох говорит, что первоначально «благодать скрывает свое присутствие у крещаемых, ожидая произволения души, когда же всецело обратится человек к Богу, тогда она неизреченным некиим чувством открывает сердцу свое присутствие».¹⁴⁶¹ Потом, если человек приобретет твердость воли в исполнении велений Божиих, то «огнь святой благодати простирается и на внешние чувства сердца, ощутительно поядая терния человеческой земли».¹⁴⁶² А впоследствии, когда человек очистит свое естество от нечистоты страстей, тогда «благодать все естество его озарит в глубочайшем некоем чувстве»,¹⁴⁶³ и он «весь, наконец, делается домом Святого Духа».¹⁴⁶⁴ По мере раскрывания действий благодати процесс переустройства существа человеческого приобретает самодвижный характер. Благодать постепенно берет власть в свои руки. По мере того, как человек отдает ей свою власть над собой, действия благодати принимают властный характер, усмиряя самоволие душевно-телесных сил и не допуская беспорядочности с их стороны. Признаком присутствия Царя в естестве человеческом является упорядочность всех сил и действий естества. Человек не может даже объяснить, как происходят эти изменения в нем, но чувствует, что Кто-то самовластно соединяет воедино рассеченные части его естества и упорядочивает силы их.

«Ты приходишь! – изумленно восклицает некто, испытавший на себе эти действия, – и я не вижу образа шествия Твоего; вижу не плотскими очами – ощущением. Ты не даешь ни времени, ни способа размыслить – кто Ты? Неожиданно являешься в душе, Невидимый и Непостижимый! Являешься с несказанною тихостью и тонкостью, вместе с властью и силой Творца, потому что изменяешь всего человека: изменяешь, претворяешь, воссозидаешь, обновляешь и ум, и сердце, и тело! Ты – Сильный – входишь в дом, связываешь крепкого, расхищаешь сосуды дома, расхищаешь не в погибель – во спасение! И дом и сосуды были прежде Твоими; Ты их устроил, устроил для Себя; они сами отдались в горестный плен хищнику. И были они доселе – ум мой, душа моя, тело мое – под властью лютого властелина, действовали под его влиянием».¹⁴⁶⁵ С этого времени приходит в душу царство Божие, и «душа во глубине своей исповедует Бога своим Владыкой и покорствует Ему всеми силами, а Бог властно действует в ней».¹⁴⁶⁶

С приходом царствия Божия приходит и праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14:17). Душе возвращается естественный ее чин, тот чин, который она имела при творении,¹⁴⁶⁷ т.е. ей возвращается здравие, ибо «ничто не препятствует здравию душевному, кроме бесчиния души».¹⁴⁶⁸ Явным и ярким признаком здравия души является упорядоченность чувств зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания, ибо, как говорит св. Симеон Новый Богослов, «когда кто держит их в порядке и владеет ими разумно – явно, что душа его в своем чине, здорова».¹⁴⁶⁹ А владеет он ими из-за правильного действия разумных сил, которые избавились от страстей, потому что причина болезненности естества в наличии страстей. Следствием освобождения от мятущихся и беспорядочных страстных движений является в душе мирное устроение всех ее сил и частей. «Ум, сердце, душа, тело, доселе рассеченные грехом, внезапно соединяются воедино о Господе. Так как соединение произошло о Господе, произведено Господом: то оно есть вместе и соединение человека с самим собой, и соединение его с Господом. За соединением или вместе с соединением последует явление духовных дарований. Правильнее: соединение – дар Духа. Первое из духовных дарований, которым и производится чудное соединение, есть мир Христов. За миром Христовым последует весь лик даров Христовых и плодов Святого Духа, которые Апостол исчисляет так: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5:22–23). Молитва исцеленного, соединенного, примиренного в себе и с собою, чужда помыслов и мечтаний бесовских. Пламенное оружие падшего херувима престает действовать: кровь, удержанная силою Свыше, престает кипеть и волноваться. Это море делается неподвижным; дыхание ветров – помыслы и мечтания бесовские – уже на него не действуют».¹⁴⁷⁰ Это и есть тот мир Христов, превыше всякого ума (Филип. 4:7), который исполняет все существо человеческое непостижимой силой и духовной сладостью, как истекающий от действия Духа Святого. Этот мир Христов «выводит христианина из-под власти плоти и крови, исторгает страну греховную из души и тела, уничтожает насильственное влияние демонов на душу и тело, вводит в христианина свойства Христовы, кротость, смирение, благость. Душа, ощутив эти свойства, начинает вкушать чудный покой».¹⁴⁷¹ Это и есть тот самый покой, к которому всех и постоянно призывает Господь (Мф. 11:28).

Вкусившие сладость этого покоя исполняются радости и блаженства, что является между прочим признаком жизни.¹⁴⁷² Природа человеческая оживотворяется, совлекая с перстного состава своего качества смертностности и тленности и облекаясь качествами нетления и бессмертия (1Кор. 15:53). Совершается это совлечение бренных кожаных риз тления и облечение в небесные белые ризы нетления (Отк. 6:11) по мере того, как переходит преимущество власти духу человеческому, способному сообщить свои качества, подчинившимся ему душе и телу. Духом и через дух совершается одухотворение всего состава человеческой природы. В процессе одухотворения душа постепенно высвобождается из-под власти неразумной плоти и избавляется от приобретенных ею вследствие бывшего подчинения плоти, свойств неразумной животности и плотской склонности. Сама плоть, теряя свою власть, вынуждена бывает подчиняться велениям души и проникаться теми свойствами и качествами, которые приобретает душа одухотворяемая духом. Здесь совершается то же, что совершается с железом от продолжительного соприкосновения его с огнем: оно как бы само делается огнем, хотя и сохраняет при этом свою природу. И как раскаленное железо, сохраняя свой состав и природу, приобретает качества, похожие на качества огня, так и душа, соприкасаясь с огнем Божественной благодати через дух свой, получает божественные качества. При этом душа даже видимым образом просветляется. «Когда душа состоит вне благодати, – разъясняет это явление св. Феофан Затворник, – оболочка ее или мрачна, как ночь темнейшая, если кто поблажает страстям и им служит, или сера, как неопределенный туман, когда кто не слишком предан страстям, живет, однако же, в суете. Под действием же благодати, вместе с тем, как проникается ею душа, просветляется постепенно и оболочка ее, подобно тому, как обыкновенно разгуливается пасмурная погода. Когда душа вся проникается благодатью, тогда и оболочка ее вся становится яркосветлой. Как внутреннее все в сем случае стянуто к единому, от коего исходят и все тамошние движения и действия; то и яркосветлость оболочки представляется исходящей из того же центра, вслед за духовными действиями. Это и есть лучезарность. Внутреннее облагодатствованного блестит, как звезда, не духовным только, но и вещественным светом. Эта светозарность внутренняя у таковых нередко прорывается и наружу и бывает видима для других».¹⁴⁷³ Находящийся в таком состоянии человек, «горит как огонь и просвещается Духом Святым, и еще отселе, из настоящей жизни, провидит таинство обожения своего. Став весь огнем по душе, он и телу передает от стяжанного внутри светлоблистания, подобно тому, как и чувственный огнь передает свое действо железу, – и бывает тогда душа для тела тем, чем Бог стал для души».¹⁴⁷⁴

«Вы не по плоти живете, а по духу, – говорит, обращаясь к таким людям ап. Павел, – если только Дух Божий живет в вас» (Рим. 8:9). «Как это? Неужели они не были во плоти, но пребывали бестелесными? Какой же это может иметь смысл? Замечаешь ли, что он разумел плотскую жизнь? Для чего же не сказал: вы не во грехе пребываете? Чтобы ты узнал, что Христос не только угасил мучительство греха, но и плоть сделал более легкой и духовной, не через изменение ее природы, но посредством большого окрыления ее».¹⁴⁷⁵ При этом следует заметить, что тело, сохраняя свою природу, сохраняет и качества, свойственные этой природе, такие как вещественность и тление. И как в раскаленном железе мы обыкновенно видим огонь, а не железо от того, что свойства железа закрываются свойствами огня, но видим это лишь до тех пор, пока они соединены, так и свойства тела человеческого хотя и могут быть преодолеваемы свойствами Духа через душу человеческую, но лишь в том случае если наличествует их соединение. При разъединении огня с железом последнему возвращаются все его прежние свойства, хотя и с некоторыми изменениями. Телу, причастному через душу божественного огня благодати Святого Духа и имеющему вследствие этого свойства легкости, тонкости, нетления и возможной светлости, после разъединения с душой возвращаются присущие ему свойства. Поэтому, когда из тел святых, т.е. освященных причастием благодати Божией, выйдут их души, тогда этим телам возвращаются их прежние свойства, хотя иногда и с некоторыми изменениями. В результате чего «иные мало-помалу разлагаются и бывают прахом, а другие не разлагаются в продолжение многих лет, и ни нетленными совершенно не бывают, ни опять совершенно тленными, а сохраняют в себе признаки и тления и нетления, пока не воспримут совершенного нетления и не обновятся совершенным воскресением во время общего воскресения мертвых».¹⁴⁷⁶ Тогда тело воспримет те качества, которые присущи одушевляющей ее природе.

Благодать непрестанно сопребывает, укореняется и действует как закваска в человеке.¹⁴⁷⁷

Преп. Макарий Египетский

Благодать Божия, получив доступ к падшей человеческой природе, сначала производит разделение души и духа (Еф. 4:12), подчиняя дух слову, могущему спасти душу (Иак. 1:21). Животворящие лучи Солнца Правды, попадая на дух, оживляют в нем присущие ему движения – «страх Божий, совесть и недовольство тварным».¹⁴⁷⁸ Эти духовные движения пробуждают человеческое сознание и приводят человека в себя. Он с ужасом начинает осознавать, что та жизнь, которую он проводит, ведет к пропасти ада и вечной смерти. Следствием этого является видение своей греховности прозревшим умом, чувствование опасности своего положения ожившим сердцем и забота проснувшейся воли об избавления от такого пагубного состояния. В связи с этим появляется решение об изменении себя и своего душевного устроения. «За это решение благодать Божия, действовавшая доселе со вне, входит внутрь через таинства, и немощный дух человека соделывает мощным. На эту сторону совсем уже переходит сознание и свобода; и у человека начинается внутренняя жизнь пред Богом, жизнь истинно свободная разумно-самодеятельная. Потребности душевно-телесные и требования внешних случайностей уже не развлекают его, напротив он начинает заправлять ими, якоже Дух дает. Как самодержец, восседит он на престоле сердца и оттуда дает повеления, как чему быть и как что делать».¹⁴⁷⁹ Исходя из своего назначения, «быть в Боге и возводить к Богу все, что есть в человеке и вокруг человека»,¹⁴⁸⁰ он начинает привлекать к исполнению этого назначения всех, кто ему подчиняется. Поначалу это ему не сразу удается, потому что еще «прорываются прежние владыки и не только тревогу производят во внутреннем граде, но нередко и самого владыку уводят в плен».¹⁴⁸¹ Но при помощи благодати Божией дух, наконец, становится настолько крепким, что «приражения прежних воздействователей на него бывают для него тоже, что пылинка для гранитной стены.¹⁴⁸² Принимая силу от Бога, в Коем живет, он в ту же жизнь вовлекает и душу с ее рассудком и науками, изделиями его, с ее волей и начинаниями – проявлениями ее, с ее вкусом и искусствами – произведениями его, и с ее низшими способностями – воображением и памятью, вовлекает и тело с его потребностями, и на все внешние свои порядки наводит отсвет той же жизни».¹⁴⁸³ Вовлечение это происходит постепенно, по мере распространения по естеству и силам человека очищающих их божественных энергий. Рассматривая действия благодати под углом троечастности человеческой природы и тройственности состояния духовной жизни можно схематически это представить следующим образом.

В начале благодать занимает только духовную часть естества человеческого. Душа же и тело продолжают жить прежней своей жизнью по закону греха. Дух вступает в непримиримую борьбу с душевно-телесностью представляющую собой, в силу греховного своего союза, как бы одну часть, которую Апостол кратко наименовал плотью, по преобладанию в ней плотского начала. В результате оживления духа и восстания его, плоть начинает противоборствовать духу, похотствуя, т.е. порождая противные ему движения, а дух, в свою очередь, не сдается и противится всем плотским пожеланиям и таким образом, они друг другу противятся (Гал. 5:17). Ни одна из сторон не хочет допустить сделать что-нибудь в угодность противоположной стороне. Апостол же требует, чтобы стоящая посередине душа изменила своему союзу с плотью и перешла на сторону духа (Гал. 5:16), чтобы оправдание закона, того закона, который содержится в совести или дан в Откровении, исполнилось на ней не по плоти ходящей, но по духу (Рим. 8:4). Эта брань в системе аскетической науки считается необходимой и спасительной. Спасительность ее в том, что она не дает душе прийти в равно-душное состояние, при котором та в равной степени не желает трудиться ни в духовных, ни в плотских делах. Отсутствие противоборства духа и плоти привело бы душу к неприятному для Бога состоянию теплохладности (Апок. 13:15–16), при котором душа располагалась бы «так воздерживаться от плотских страстей, чтобы нисколько не терпеть скорбей, неизбежных при исполнении требований духа».¹⁴⁸⁴ В тоже время, исполняя требования духа, для которого неприятны даже необходимые потребности тела, душа сдерживает непомерные желания духа к подвигам превышающим телесные силы и тем сохраняет тело от разрушения. «Так-то происходящая в нашем существе брань, извлекая нас из состояния беспечной холодности, призывает к трудам и ревности о добродетелях, учреждая в тоже время прекрасную средину, в коей с одной стороны жар духа, с другой холодность плоти установляет произвол воли нашей в соразмерной горячности ревности; оттого ни необузданным страстям плоти увлекать душу нашу не попускает стремление духа, ни духу порываться непомерными желаниями добродетелей не позволяет немощь плоти, – чтобы иначе, в первом случае, не пустили корней всякого рода пороки, а во втором, возношение не нанесло нам глубокой раны мечем гордости; правильное же уравновешение взаимного их противоборства, сохраняя разумную меру между тем и другим стремлением, научает воина Христова всегда шествовать путем царским. Вот откуда происходит, что когда душа, по причине охлаждения или нерадения воли, готова бы склониться к плотским похотям, ее обуздывает рвение духа, не удовлетворяющегося земными благами; и, напротив, когда дух в возношении сердца, с непомерным жаром порывается к превышающим силы наши подвигам, его возвращает к должным пределам немощь плоти, и он, возвышаясь над охлажденным состоянием воли нашей, с умеренной ревностью и с усердием к трудам, ровной стезей начинает востекать к предназначенному совершенству».¹⁴⁸⁵

Пройдя стадию освобождения души от власти плоти, человек вступает в серединную стадию духовного своего возрастания, когда дух его руководимый благодатью Божией заключает союз с силами души, добровольно отказывающимися от прежнего своего правителя – плоти. На этой стадии душа уже не столько слушается приказаний плоти, сколько сама старается заставить ее подчиниться ей. Ее ум, сердце и воля не позволяют удовлетворять свои грубые страсти, а удовлетворение необходимых потребностей телесных они стараются не превратить в похоти (Рим. 13:14), умерщвляя этим плотское состояние или, как выражается Апостол, распиная плоть со страстьми ее и похотьми (Гал. 5:24). Распинание плоти – самости со страстями – является неотъемлемой принадлежностью жизни духовной.¹⁴⁸⁶ Распинательная же сила заимствуется из живущего в духе страха Божия, поддерживаемого соответствующими указаниями совести и неудовлетворительностью ничем тварным. Именно этого желает Пророк, когда молится Богу духом, говоря: «Пригвозди к страху Твоему плоть мою» (Пс. 118:120). Ибо, как поясняет Апостол, если мы живем духом, то по духу и поступать должны (Гал. 5:25), угождая Богу теми нравственными требованиями, которые исходят из духа и с которыми необходимо душе сообразовывать свои мысли, чувства, желания и все поведение. Человек начинает работать Богу всею душею (Мф. 22:37) и от всей души (Кол. 3:23). Тело постепенно примиряется со своим положением и начинает подчиняться указаниям идущим свыше от духа и корректируемыми душой.

После этого наступает такая стадия духовной жизни, когда человек начинает прославлять Бога не только в душе, но и в теле своем (Кор. 6:20), ибо уже ходит духом и похотей плотских не совершает (Гал. 5:16). Ходит же духом потому, что живет духом (Гал. 5:25) и Дух Божий живет в нем (Рим. 8:9), делая его храмом Своим (Еф. 2:22). На этой стадии всем частям человеческой природы возвращается естественное их состояние, состояние первозданной непорочности и бесстрастия. Находящегося в этом состоянии человека перестают соблазнять лица, вещи, образы, ситуации, ранее соблазнявшие. Благодать Божия научает смотреть как бы сквозь тварь, возвышаясь от нее к Творцу и не порабощаясь ей.

«Вот перед глазами – картина с нагими, самыми красивыми женщинами в самых искусительных позах; – делится пережитым опытом своим один из святых, – плоть страстная волнуется, раздражается сладострастием, разжигается похотью. А духовное мудрование говорит: чего ты глупая волнуешься? Успокойся: славь Творца при виде этой чудной красоты, этой дивной пластики тела. Ведь тут проявились премудрость, благость, красота, величие Художника-Творца, Который создал такое тело свято, чисто, благопотребно, неблазненно, нетленно – не для блазненности, а для чистого, праведного, святого употребления, и для прославления Творца. Ведь тело женщины – модель художника, для тебя человек приготовленная, чтобы по этому художественному, премудрому, прекрасному образцу образовать тебя, блазнящегося своим же в сущности, телом; ибо в таком теле, как в мастерской художника, выльется или исткется твое же тело, мужчины или женщины. Когда я это сказал сам в себе, – всякая похоть пропала. Я стал покоен и уже нисколько не соблазнялся нагим телом женщины, а славил Господа, все премудро создавшего».¹⁴⁸⁷ Преп. Никита Стифат резонно замечает, что естество вещей душе представляется соответственно ее устроению. «Когда умные чувства стоят в ней в своем естественном чине, и ум незаблудно шествует в понимании тварей, разумно объясняя существо и движения их, тогда в естественном чине видятся ей и вещи, и лица, и всякое естество вещественных тел не имеющими сокрытой какой-либо причины заразы или вреда».¹⁴⁸⁸ Тогда все и вся видится ей естественным образом как Божие творение, которое не является нечистым по своей природе.

Возвративший себе утерянные черты не только образа, но и подобия Божия, по слову св. Симеона Нового Богослова, «вместе с тем получает способность смотреть на вещи, как они есть по природе своей, – и после того, яко во дни благообразно ходящий, так и смотрит уже на все вещи, как они есть по их природе, не смотрит на цвет, красоту и блистательность их, но, помышляя о существе и свойствах их, пребывает невозмутим никакою по поводу их страстностью, внимая лишь тому, что в них есть существенного, и чем они всегда пребывают».¹⁴⁸⁹ Находясь в таком состоянии, он «смотрит на золото, но не приковывает ума своего к его блеску, а помышляет лишь о материи, из коей оно, то есть что оно земля, персть или камень, и не может никогда измениться во что-либо другое. Смотрит на серебро, маргариты и всякие драгоценные камни, и чувство его не обольщается приятностью привлекательной цветности их, но смотрит на все эти камни, как на всякий другой простой камень, считая все их пылью и прахом. Смотрит на шелковые красивые одежды, и не дивится их многообразию и разноцветности, помышляя, что они все суть испражнение червей, и, скорбя о тех, которые радуются из-за них и блюдут их, как драгоценности. Смотрит на человека, славимого, шествующего по улицам в сопровождении множества народа и гордящегося такой славой, и, почитая видимое сновидением, дивится невежеству людскому и посмеивается ему. Видит мир, шествуя среди какого-либо большого города (свидетель истины слов моих – Господь, совершающий в нас сие), и однако же находится в таком блаженном состоянии, как бы один во всем мире и находился в месте пустынном, непроходимом людьми, как бы ни с кем не имел никакого дела и не знал никого из людей живущих на земле».¹⁴⁹⁰

Механизм преодоления плотского движения в человеке устремленном своим духом к Богу таков: «Ум восходит с созерцанию Его и воспламеняет душу стремиться к Сотворшему ее; вместе с чем возрождается в нем божественная любовь и слезы, и бывает он весь вне видимого, отрешаясь совершенно от тварей».¹⁴⁹¹ Как тут не вспомнить свидетельство о том человеке, который, «увидев необыкновенную женскую красоту, весьма прославил о ней Творца и от одного этого видения возгорелся любовью к Богу и пролил источник слез».¹⁴⁹² Достигший такого состояния бесстрастия, способен спокойно смотреть не только на вещи и лица, в каком бы виде и состоянии они ни были, но и на нечистые и мерзкие страсти в их действии. Он не оскверняется этим по подобию того, как не оскверняется солнце, освящая своими лучами темные и нечистые места. Ибо «когда ум переселится к вещам сверхчувственным, тогда чувства, состоя в своем чине, бесстрастно входят в соприкосновение с предметами страстей, исследуя лишь причины их и природу, и верно определяя их действия и свойства, без пристрастия к ним и без склонения к ним желания против естества».¹⁴⁹³ Способность такого зрения получает лишь естество обновленное благодатью Божией. Только оно способно видеть и вéдать зло, сохраняясь при этом от осквернения этим злом, потому что, как говорят опытно познавшие это состояние, «видение и вéдение естества обновленного принадлежат не собственно человеку, приобретены не собственным усилием человека, но дарованы ему Богом».¹⁴⁹⁴

Кроме этой, особенной способности зрения даются Богом и другие сверхъестественные способности, которые становятся естественны естеству обновленному.¹⁴⁹⁵ Тело, перестраиваясь в согласии с умным действием благодати Божией, «наполняется каким-то сочувствием сокровенных таинств души и дает даже глядящим извне как-то ощутить, что в это время действует в получивших благодать».¹⁴⁹⁶ Внезапно, у таковых появляется способность видеть невидимое, вследствие особого претворения чувств восприятия. Зрительное восприятие, пройдя трансформацию, претворяется в духовное зрение, непосредственно видящее духовный мир и его жителей. Причем эта открывающаяся перцепция отличается по свойствам своим как от физического, так и от мысленного зрения. Здесь весь человек оказывается воспринимающим органом. Апостол, оказавшись в таком состоянии, не мог определить умом ли он видел тамошние виды или телом (2Кор. 12:2), т.е. он видел «не чувством, но с такой же ясностью, с какой чувство ощущает чувственное».¹⁴⁹⁷ Он видел Господа сидящего на престоле высоком и превознесенном (Ис. 6:1) и видел как тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним (Дан. 7:10). Тело, устремляясь вслед за возвышениями ума к небесному, как бы забывает о своей тяжести и, «забывшись», может даже пространственно подниматься в воздух, как это показала на своем примере преп. Мария Египетская.

Наряду с этим, это тело приобретает сверхъестественные для него духовные свойства и даже способно бывает к наслаждениям духовным и божественным. Испытавший это на себе восклицает восторженно: «Как сладки гортани моей слова Твои! Слаще меда для уст моих» (Пс. 118:103). Таким образом, «залог будущих благ получает не только душа, но и тело, вместе с ней стремящееся к ним по евангельскому пути. Отрицающий это отвергает и воскресение тела в бу­дущем веке. Но раз тогда тело тоже приобщится к неизреченному божественному добру, то конечно и теперь оно должно в доступной ему мере приобщать­ся к даруемой уму Божией благодати. Оттого мы говорим, что Божии дары постижимы чувством, хотя добавляем – «умным», поскольку они выше природ­ного чувства, поскольку воспринимает их прежде всего ум и поскольку наш ум устремляется к Первому Уму, божественно приобщаясь к которому в меру своих дарований, он сам, а через него и связанное с ним тело приближаются к Богу, показывая и пред­восхищая поглощение плоти духом в будущем веке. Не телесные глаза, а глаза души воспринимают силу Духа, видящую Божии дары; потому мы называем ее умной, хотя она выше ума».¹⁴⁹⁸

Исполнение Божиих заповедей доставляет истинное знание.¹⁴⁹⁹

Св. Григорий Палама

С минуты первого воздействия благодати на дух начинает прозревать его познавательная сила – разум. Он начинает зреть духовный мир подобно тому человеку, который начинает видеть окружающее после того, как ему операционным способом разъединили сросшиеся веки и открыли глаза.¹⁵⁰⁰ Такой человек, хотя уже и видит, но пока плохо, ибо его атрофированная зрительная сила требует упражнений для того, чтобы видеть лучше. Разум также требует упражнения в зрении мира духовного, который он видит поначалу не в подробности, а лишь в общих чертах.¹⁵⁰¹ Такое видение его обуславливается как слабостью самой его зрительной силы, так и той помехой, которую ему создают еще плохо открывающиеся «веки» – покровы чувственной, вещественной природы. Но разум, познавший те возможности, которые ему открывает зрительная его сила, пытается пробиться сквозь эти покровы, чтобы рассмотреть отчетливей мир духовный.

На первых порах он пользуется услугами рассудка и чувственных способностей, постигая Творца через свойства Его творений. Сам Творец со своей стороны помогает ему в этом через данное Им для этой цели Откровение. В Откровении Бог насколько это возможно объяснил рассудочным способом Свои свойства и законы Своего мира, изложив их словесно. Правда, идеи Им изложенные, в силу своей сущности, непознаваемы для рассудка, действующего самостоятельно и отдельно от разума (1Кор. 2:8). Они представляются ему ни чем иным как юродством (1Кор. 1:18), безумием и соблазном (1Кор. 1:23). Но прозревший разум, пользуясь рассудком, поучается во свидéниях Господних (Пс. 118:99)¹⁵⁰² и познает постепенно, через это юродство проповеди, Бога (1Кор. 1:21), истинность, верность (Пс. 92:6) и вечную правду Его слов (Пс. 118:144). Появляется это понимание по мере проникновения разума Духом Святым, давшим и само Откровение (1Кор. 2:10). Не случайно же ап. Петр сказал, что всякое пророчество Священного Писания нельзя разрешить самому, т.е. одним действием рассудочного мышления, ибо никогда пророчество, встречаемое в Писании, не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым (2Петр. 1:20–21). Поэтому все Священное Писание богодухновенно и полезно для научения и просвещения разума через сообщение ему вéдения истины, а так же для показания ложности содержимых воззрений и беззаконности жизни падшего естества, для исправления, «как ложных воззрений, так и недобрых навыков жизни»¹⁵⁰³ и для наставления в стяжании праведности, т.е. правильности, как в образе мыслей, так и в образе жизни (2Тим. 3:16). Вследствие того, что в Писании кроется источник самопознания и богопознания повелевается поучаться в нем день и ночь (Нав. 1:8). Делающий это ублажается, потому что в результате этого он не идет на собрание нечестивых, и на пути грешных не становится, и в обществе губителей не садится (Пс. 1:1).

Но необходимо заметить, что поучение не есть размышление, совершаемое посредством голого рассудка. Поучение есть молитвенное делание,¹⁵⁰⁴ суть которого сводится к тому, чтобы заключать ум в слова Писания при помощи внимания. Священное Писание – это не теория, а сила Божия данная во спасение всякому верующему (Рим. 1:16). И эта сила не приобретается путем работы мозга, а передается не рассеивающемуся по предметам века сего, но внимающему одному Богу, разуму. По этой причине разум требует от всех сил души нерассеянного и неразмышляющего состояния, как бы приказывая им и себе строго: «Да умолкнет все вокруг меня! И внутри меня да умолкнут самые помышления мои! Да молчит сердце! Да живет, действует одно благоговейное внимание! Да входят в душу, при посредстве его, святые впечатления и мысли»!¹⁵⁰⁵ Премудрость Божия дается разуму отвергнувшемуся способов, рожденных из состояния падения; она дается разуму лишенному собственного света, соделавшемуся зеркалом, не имеющим никакого собственного вида и способным по этой причине принимать, напечатлевать начертания Духа, отражать Его светлосиянные лучи (2Кор. 3:18). С этого зеркала благодатью Божией постепенно снимается тот покров чувственности (2Кор. 3:16), который наложил на себя разум противоестественным созерцанием.

Погружаясь в стихию Духа и насыщаясь духовным, разум начинает восходить от силы в силу и в свое время, время известное Тому, Кто положил времена или сроки в Своей власти (Деян. 1:7), становится причастником Святого Духа как подобный Ему и не только возвращает себе естественный чин, но делается способным к восхождению в чин сверхъестественный, так что постепенно, по мере восхождения в этот чин, перестает нуждаться в пособии чувственных вещей и средств. Тогда вместо закона Писаний укореняется в нем закон Духа, у Которого он непосредственно учится,¹⁵⁰⁶ не имея уже нужды в чтении книг.¹⁵⁰⁷ Действительно, «какую будет иметь в сем нужду тот, кто стяжав собеседником себе Того, Кто вдохновлял писавших Божественные Писания, имеет печатлеемыми в себе от Него неизреченности сокровенных Таин? Напротив, он сам будет для других вдохновенной книгой, носящей новые и древние тайны, написанные перстом Божиим в нем, как совершившем все и почившем в Боге от всех дел своих, что есть верх совершенства».¹⁵⁰⁸ Такой степени совершенства нельзя достичь самому и во мгновение ока. Это степень сверхъестественная и естественными средствами ее не достичь. Кроме того, на это нужно время, ибо переход из противоестественного типа сразу в сверхъестественный невозможен, поскольку обремененный греховными навыками и плотью человек не может сразу установить свое сознание исключительно только в Боге и направить деятельность воли своей на постоянное исполнение воли Божией. Хотя надо признать, что в зачатке этот сверхъестественный тип образуется уже в акте покаянной веры, но зачатое не есть совершенное и даже не есть родившееся, как не оформившееся и не начавшее свое самостоятельное существование.

Итак, разум обращается к Писанию, как к светильнику, сияющему в темном месте, до тех пор, пока не начнет рассветать мысленный день от действия лучей восходящей утренней звезды (2Петр. 1:20), которая есть Христос Бог (Отк. 22:16) и пока не сделается он способным видеть этот божественный Свет и все то, что Им освещается. «Если он пребудет в сем свете, то и свет сей пребудет в нем, которым, будучи просвещаем, он будет узревать и домышлять таинство за таинством, и чудо за чудом, восходя от созерцания к созерцанию».¹⁵⁰⁹ Правда, созерцая предметы мира духовного, человеческое сознание разумно познает их, как правило, в таинственных образах и формах сообразных чувственным представлениям. Так Господь открывал Свои тайны Пророкам во времена ветхозаветные, так же Он открывал небесные тайны и в новозаветные времена угодникам своим. Совершается это, по всей видимости, оттого, что напечатления Святого Духа, попадая в сферу сознания связанного с дискурсивной, рассудочной силой, не могут не облекаться в образы, через которые умственной природе человека свойственно познавать окружающие ее вещи. Однако, следует признавать такие образные Божественные познания не равными познаниям рассудочным, но высшими их и равными познаниям ангельским.¹⁵¹⁰ В этом случае разумные человеческие энергии действием благодати Божией «перестраивают свой умный облик в богоподобный вид и через это святое переустроение как бы внедряют в себя священнознание, нисходящее свыше».¹⁵¹¹ Разум начинает перестаивать движение своих энергий, приспосабливая их к сверхъестественному виду созерцания. Такое движение, как уже говорилось, есть движение по кругу, сообщающее разуму нерассеянность и сфокусированность на одном – Боге. Это и есть та самая чистота разумной духовной силы, благодаря которой память этой силы, не имея образов и форм чувственных вещей начинает запечатлеваться только теми образами, через которые свойственно ей воспринимать Божии откровения.¹⁵¹² Из этого состояния разум способен видеть образ Божественной природы как бы непосредственно в собственном ее виде.¹⁵¹³ Достигшие такого видения Бога, «незримо созерцают неизъяснимую красоту Его, недержимо держат Его, непостижимо постигают безвидный лик Его».¹⁵¹⁴ Этот лик Христов является во свете (Пс. 4:7), превысшим всякого света, всякого вида, качества и формы. Соприкасающийся с этим светом разум преображается во образ видимого им умного света и начинает восходить в состояние превышающее состояние его собственной природы.

Непосредственным следствием такого движения разума является некоторая парализация всех сил души и тела. В частности, блокируется перцептивная сфера. В таком состоянии человек не может видеть окружающие его предметы, воспринимать звуки, чувствовать прикосновения и даже удары. Он забывает обо всем земном и чувственном, забывает не только о пищи и питии,¹⁵¹⁵ но и о способах дискурсивного своего мышления и даже о своем существовании. Как свидетельствует один из испытавших подобное: «Я увидел нечто дивное, ибо се воссиял мысленно во мне великий свет и взял к себе весь мой ум и всю душу. Изумился я такому чуду внезапному и стал как вне себя, забыв и место, в котором стоял, и что такое я и где я».¹⁵¹⁶ Это состояние сравнивается с состоянием опьянения или безумия вследствие возникшего изумления. Такое необычное состояние человеческой природы связано с непривычностью и неприспособленностью еще ее к подобного рода действиям благодати. Из-за этого человек может, не вынося видения Божественного света, упасть на землю в изнеможении, начать кричать¹⁵¹⁷ и вопиять «в ужасе и великом страхе, как увидевший и испытавший нечто такое, что выше естества».¹⁵¹⁸ Но мало помалу душа и тело, изменяясь, приспосабливаются к такому сверхъестественному состоянию разума, который, в свою очередь, как бы привыкает к постоянному, непосредственному видению умного света, считает уже это обычным для него делом и созерцает оный и блага сущие в нем, не так импульсивно, восторженно, чтобы терять при этом самосознание и чувствительность. На такой стадии человек, созерцая сверхъестественным для него способом уже не приходит в то состояние исступления, которое с ним было поначалу, но «видит и себя самого и то, что окрест его».¹⁵¹⁹

Мнение о том, что в сверхъестественном состоянии человек лишится своих низших способностей и забудет как себя, так и все что он знал и видел, святыми Отцами всегда оспаривалось, потому что, как они говорили, «омрачение человеческого ума в исступлении под действием энергии Св. Духа было бы противно обетованию Божия пришествия».¹⁵²⁰ В самом деле, как может стать безрассудным тот, кто соединяется с самой Божественной Премудростью. Разве апостолы в час внезапного сошествия на них Духа Святого в виде огненных языков были лишены ума или чувств? Ведь они не только видели окружавший их народ и слышали реплики в свой адрес, но и помнили время дня и отвечали на едкие замечания по поводу произошедшей с ними перемены (Деян. 2:15). Возможно, что их восторженное состояние от действия в них Духа Святого, опьянявшего их сознание и было поводом к соответствующим насмешкам (Деян. 2:13), но это не может послужить доводом в пользу того мнения, что состояние омрачения свойственно естеству с Богом единящимся.

Что касается рассудка, то он, как известно, в состоянии падения, потеряв свой путь, такт, вкус и свойственные ему приемы, болеет разными болезнями, как-то заносчивостью, неосмотрительностью, недобросовестностью, ветреностью и т.п.¹⁵²¹ Пришедшая же благодать начинает исправлять все эти недостатки и неправости через разум. Прежде всего, благодать побуждает разум вступить в борьбу с рассудком и дает ему силы подчинить его себе. Без этого необходимого подчинения рассудок не сможет совершенствоваться в своей деятельности и познавать сущность изучаемых им вещей. «Если и доступно человеку знание сокровенного в вещах и явлениях, – говорит св. Феофан Затворник, – то только человеку облагодатствованному, ибо та область есть собственно область божественного ума, где лежат умственные сокровища Бога-Царя».¹⁵²² Необходимым условием получения этих знаний для рассудка является его взаимодействие с разумом просвещенным божественной благодатью. В отдельности, конечно, бόльшую имеют ценность познания разума нежели рассудка. Мы знаем святых, но неученых подвижников, которые благодаря тому, что привели свой разум в естественное состояние, имели знание сущности вещей без знания их фактического строя. Этим объясняется наличие в сочинениях отеческих некоторых научных погрешностей, которые или произошли от необразованности их формального рассудка, или достались им от науки их времени. С другой стороны, мы можем посмотреть на книги многоученых, но Бога не знающих людей, в которых до мельчайших подробностей исследуется фактическая сторона предмета, но так и остается закрытым его сокровенный смысл и содержание. И если мы сравним научную психологию, излагаемую в любом из учебников, с психологией святоотеческой, содержащейся в творениях святых Отцов Православной Церкви, то найдем между ними существенную разницу, которая состоит именно в том, что у первой подробно излагаются все внешние психические процессы, без объяснения или ложного объяснения их внутренних причин и содержания, а у второй почти беспрерывно указывается внутренняя сокровенность душевной жизни, но недостаточно полно и четко описываются внешние психические процессы ее мало интересовавшие. Разумеется, что совершенным знанием будет обладать тот, кто соединит просвещенный разум с многознающим рассудком. «Благодать, пришедши, не приносит с собой много сведений, – говорят Отцы, – но научает человека вниманию и как бы обязывает к точному рассмотрению вещей; она не истолковывает ему законов мышления, но вливает любовь к истине, которая не позволяет уклоняться от путей правых и, слишком полагаться на отвлеченности, следовательно, поставляет его на истинную, середину и утверждает в ней, чего он сам собою сделать никак не может. От сего нередко и не посвящавший себя наукам человек становится рассудительным и здравомыслящим и долгими опытами жизни, наконец, приобретает истинную, достаточную не на его одного долю, мудрость. У человека же научного образуется особый метод исследования, особое чутье к открытию истины и истинного пути к ней, а это, при помощи добродетелей рассудочных, которые теперь вместе с другими возвращаются в сердце, как то: при труде и уменье трудиться, добросовестности, осмотрительности, смиренном доверии, особенно же при Божием благословении, сообщает его умственным трудам особенные свойства: успешность, прочность, плодотворность. Такая здравость рассудочной деятельности для всякого очевидна и в обыкновенном его поведении, и в сношениях: в понятиях, отличающихся, кроме ясности, определенности и отчетливости, и некоторой сердечной глубиной; в услаждениях, отличающихся верностью, осмотрительностью, осязательностью, различительностью; в умствованиях, отличающихся прочностью, дальновидностью, единством и стройностью. Все же в совокупности такие свойства доставляют ему титул человека с здравым рассудком или здравомыслящего».¹⁵²³

Здравомыслие неотделимо от рассудительности, основывающейся на интуитивном проникновении разума через рассудок в суть вещей и явлений, что порождает особое вéдение, при свете которого естественным образом, без обучения можно распознавать добро и зло.¹⁵²⁴ Это, так называемая, естественная рассудительность, свойственная всякому разумному естеству. Она была утрачена падением человека, уподобившегося скотам несмысленным, не имеющим разума и рассудительности. Благодать Божия не только возвращает ее человеческому уму, но и дает возможность и силу взращивать ее и пополнять через богомыслие, как это было у первозданного или через изучение данного свыше Откровения, как это возможно стало сейчас. По свидетельству одного из получивших такую рассудительность, именно благодать даровало ему неложное познание существующего, устройство мира и действие стихий, начало, конец и средину времен, смены поворотов и перемены времен, круги годов и положение звезд, природу животных и свойства зверей, стремления ветров и мысли людей, различия растений и силы корней. И сокровенное и явное (Прем. Солом. 7:17–21).

Невидимое становится видимым через видимое (Рим. 1:20), ибо видимое является аналогией, образом, очертанием невидимого. Поэтому «для всякого, кто предается размышлению, явления красоты становятся образами невидимой гармонии».¹⁵²⁵ Естественно, что в этом рассудку помогает благодать, беседуя с ним через разум и скрывая при этом свое присутствие. Просвещаемый благодатью человек начинает видеть вещи как они есть и «не обольщается более внешним видом вещей, как прежде: ибо беспристрастно смотрит таковый на золото, серебро и драгоценные камни и не обольщается и не судит о них пристрастно».¹⁵²⁶ Такое видение является следствием чистоты. Следовательно, «настоящие разумные суть те, кои явились святыми благодаря чистоте».¹⁵²⁷ Чистота же, по словам некоторого святого Отца, «есть забвение способов ведения через естество, заимствованных от естества в мире».¹⁵²⁸ То есть в состоянии чистоты ум начинает смотреть на вещи естественно, а не через естество, что является неестественным для него.

Однако такое естественное рассуждение далеко еще отстоит от того рассуждения, которое появляется у рассудка одухотворенного. Такое рассуждение есть совершеннейшее, сверхъестественное рассуждение, которое превосходнее естественного как «свет солнца превосходнее тусклого света ночных светил небесных».¹⁵²⁹ Имеющий такое рассуждение способен ясно видеть себя, свое устроение, равно как и устроение других «сам не будучи ни от кого видим и обсуждаем верно»,¹⁵³⁰ ибо духовный судит о всем, а о нем судить никто не может (1Кор. 2:15). Такое рассуждение «знает время, потребность, устроение человека, свойство его, силу, вéдение вопрошающего, произволение его, намерение Божие, смысл каждого изречения Божественного Писания».¹⁵³¹

Духовное рассуждение способно различать помыслы и духов. По этой причине неопытные в жизни духовной открывали свои помыслы Отцам, имевшим дар рассуждения или различения добра и зла, и следовали словам и суждениям их, совершая, таким образом, безопасно течение своей жизни.¹⁵³² Как известно, духовное рассуждение основывается на духовном ощущении сердца.¹⁵³³ Чувство неотъемлемо сопутствующее всякой мысли, если обучено (Евр. 5:14), то вполне способно определить источник возникающих помыслов по плодам их (Мф. 7:20), т.е. по производимым ими ощущениям и действиям. «Как уксус с вином на вид одинаковы, но гортань чувством вкуса различает свойство того и другого, – говорит преп. Макарий Великий, – так и душа по самому духовному ощущению и действенности может различать дарования Духа и мечтания чуждаго».¹⁵³⁴ Помыслы, происходящие от Бога и благих духов, чужды смущения, страха, нравственного расстройства; они исполнены мира, радости, бесстрастия. Сопутствуемые же возникающим помыслам страхи, смущения, недоумения, греховные вожделения и страсти суть верные признаки помыслов бесовских. Преп. Варсануфий Великий сказал иноку, вопросившему его о критериях различения помыслов, следующее: «Знай, брат, что всякий помысл, которому не предшествует тишина смирения, не от Бога происходит, но явно от левой стороны. Господь наш приходит с тихостью; все же вражеское бывает со смущением и мятежом».¹⁵³⁵ Таким образом, одним из признаков духовного рассуждения является «неложное познание доброго и противного».¹⁵³⁶

В общем же смысле духовное рассуждение состоит в том, «чтобы точно и верно постигать божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи».¹⁵³⁷ Преп. Иоанн Синайский сообщает один из технических способов постижения воли Божией, который состоит в упразднении рассудочной деятельности с тем, чтобы бестелесный Ум таинственно сообщил Свою мысль праздному человеческому сознанию.¹⁵³⁸ По получении желаемого, оно искренне признается: «не мое это вéдение, не мое делание, а твоя благодать»!¹⁵³⁹ На этой стадии рассудок избавляется от духа самоутверждающейся гордыни и рождающегося от этого гордостного мудрования, превращаясь в покорного разуму слугу. Оказавшись в таком положении, он «начинает осязательно познавать вещи духовные, как прежде познавал чувственные»,¹⁵⁴⁰ что дает возможность ему знать не только дела человеческие, но и дела Божии. Является так называемая прозорливость, видящая невидимое как видимое. Это состояние ума соответствует состоянию ума Христова и поэтому называется умом Христовым (1Кор. 2:16). Образуется же такой ум «не по лишению собственной нашей умственной силы, и не как существенно и лично переходящий в наш ум (на его место): но как своим качеством освещающий силу нашего ума и к одному с собой уносящий его действие».¹⁵⁴¹ Такой ум «восходит не на крыльях воображения мысли, которая, можно сказать, всегда блуждает в слепую; постигается не на основании легких восприятий органов чувств; не на основании и превосходящих ум умозрительных предметов точного и несомненного логического вывода; но, минуя все это, на основании истины он восходит неизреченной силой Духа; и в духовном и неизреченном восприятии ум слышит неизреченные слова и созерцает невидимые вещи и, на сем основании, и есть и становится всецело чудесным; и даже если бы отступил оттуда, он соперничает с неустанными воспевателями (Бога), став поистине иным ангелом на земле Божией и в самом себе приносящим Ему в жертву всякий вид твари, поскольку и сам он бывает в участии всего; да и то, что выше всего, он получает в свой удел ныне, чтобы стать точным подобием Его».¹⁵⁴²

Имеющий ум Христов, имеет в себе свет Христов¹⁵⁴³ и разумение Христово.¹⁵⁴⁴ Только такой ум способен познавать предметы высокие, таинственные, находящиеся выше его естественного разумения, ибо такой ум становится вышеестественным, нечеловеческим, но богочеловеческим. Только такой ум о всем помышляет «в духе Христовом и через все приводится к мысли о Нем»,¹⁵⁴⁵ в результате чего теряет познавательный интерес ко всему тварному и вне Бога находящемуся. «Как тот, кто стоит не берегу моря, пока находится вне воды, все видит вокруг и обозревает пространство моря; когда же начнет входить внутрь воды и погружаться в нее, тогда чем больше сходит в нее, тем больше ничего не видит вне ее: так и те, которые сделались причастными Божественного света, чем более преуспевают в познании Бога, тем в большее, соответственно тому, приходят неведение всего, что вне Бога».¹⁵⁴⁶ Словом, «умножение познания Бога бывает причиной умаления знания всего другого. То есть, чем больше кто познает Бога, тем больше оскудевает в знании всего прочего».¹⁵⁴⁷ Вследствие этого ум получает покой, безмятежие, твердость, постоянство, ибо не рассеивается и не волнуется непостоянными помыслами, но пребывает в мире Христовом, в чем собственно и состоит обновление его.¹⁵⁴⁸

Познавательные силы низшего порядка также претерпевают ряд качественных изменений в процессе изменения разума и рассудка. В первую очередь, с изменением рода деятельности высших познавательных сил, меняется роль низших познавательных сил. Если в падшем состоянии они играли главную роль в познавательном процессе, то в состоянии подблагодатном их роль от главной переходит ко второстепенной. Меняется и содержание воспринятого низшими силами материала. Св. Феофан Затворник так и говорит, что «восприятие внешних вещей посредством чувств, изменяется образом жизни не столько в своем существе, сколько в употреблении; ибо чувства всегда остаются те же, только обращаются не к тем предметам, – а вследствие сего, получает отличие не столько в своем производстве, сколько в своем содержании». Человеческое сознание, руководимое благодатью, не дает воли чувствам восприятия, а подчиняет их себе. Вследствие этого является мало помалу степенность и воздержанность внешних органов чувств, которые не увлекают как раньше человеческое сознание во вне и не мешают ему сосредотачиваться внутри себя и в Боге. Если же внешний материал и собирается, то он служит почти исключительно нуждам духовным.

Содержание памяти и воображения напрямую зависит от получаемого внешними чувствами материала и того направления, которое сообщает их деятельности человеческое сознание. Конечно, на первых порах здесь не возможно обойтись без борьбы. Память и воображение хранят в себе воспринятые прежде греховные образы, которые не могут не всплывать по разным причинам: внешним и внутренним. Поэтому сознание все свое внимание сосредотачивает на борьбе с этими греховными образами и мечтаниями, на позволяя чему-либо подобному являться перед ним без его на то ведома. В этом сознанию человеческому помогает Божественная благодать, тайно содействуя подавлению и искоренению греховных, отвлекающих от Бога впечатлений.

После довольно длительного времени все содержание памяти и воображения становится чистым и способным к восприятию образов ангельской и Божественной природ. «Как изображения лиц видим не во всяком веществе, а только в гладких и прозрачных веществах, – замечает некто, – так и действие Духа отражается не во всякой душе, а только в душах, которые не имеют в себе ничего стропотного и ничего развращенного (Притч. 8:8)».¹⁵⁴⁹ Эта способность восприятия духовного не природна низшим силам, но она приобретается в процессе их одухотворения. Именно по мере одухотворения приобретается особое расположение к духовным предметам и «особое умение воображать и запоминать их».¹⁵⁵⁰ Получивший такую способность по временам «исполняется божественных словес и ведений, между тем как не приражаются к нему, посредством очей, образы видимых предметов, и не принимает он ушами сотрясений воздуха, производимых звучащими орудиями».¹⁵⁵¹ То есть высшая «воображательная» способность во время своего действования не воспринимает образы, получаемые телесными органами восприятия, ибо «ни чем-либо со вне подлежащим зрению были престол высокий и превознесенный, и Сидящий на нем, Которого видел Исаия (Ис. 6:1). Также не человекообразен был от чресл и выше подобный илектру и от чресл и ниже огневидный, описываемый у Иезекииля (8:2)».¹⁵⁵² Эти образы воспринимаются высшей силой души, которую, некоторые из Отцов, именуют божественным воображением.¹⁵⁵³ Эта высшая способность воображения отличается от ее обычной способности тем, что, во-первых, способна запечатлевать бесстелесное, а во-вторых, оставлять запечатленное «в главной и высшей части разумной души»,¹⁵⁵⁴ т.е. в духе. Последнее становится возможным вследствие восстановления первобытной духовной и божественной памяти. Той памяти, которая способна усвоять и запоминать все воспринимаемые из мира духовного образы и ощущения. От этой способности зависит правильность деятельности разума и самого духа. Без памятования о духовных вещах и прежде всего о Источнике всего духовного, дух теряет свою жизнь, лишая себя связи со своим Источником через забвение. Смерть мысленная проявляет себя в форме забвения. Забвение родившейся когда-то мысли или воспринятого когда-то образа тождественно их небытию для забывшего. Забвение Бога делает Его несуществующим для забывшего, который теряет с Ним свою жизненную связь. Существо несамобытное, каковым является дух человеческий, вследствие потери связи с Богом – источником его жизни, лишается жизненных своих сил и как бы умирает. Воскресить его может лишь память о Боге. И хотя для Бога он не умирает, ибо Бог о нем помнит всегда и постоянно – вечно, но этого оказывается недостаточно для тварного духа, которому нужно самому помнить о Боге, соединяясь через это с Ним. Отсюда делается понятным, почему православная аскетика очень большое внимание уделяет восстановлению этой памяти, предлагая для этого, так называемое, «умное делание», заключающееся в том, чтобы сосредоточить рассеивающиеся по предметам мира сего мысли на Боге, связав их постоянной памятью Божией. В контексте этого понятным становится и то, почему Церковь, молясь о упокоении усопших, просит им «вечную память». Вечная память означает вечную жизнь, ибо вечная жизнь зависит от вечной памяти как Бога о человеке, так и человека о Боге.¹⁵⁵⁵

Получившие духовную способность памятования, получают вместе с тем память лишенную забвения. Имеющие такую память помнят о Боге всегда и во всякое время. Как говорится, «и в бодрствовании, и во сне они пребывают в Господе, вне греха, вне земных и плотских помышлений и мечтаний. Помышления и мечтания их, находящиеся во время сна вне управления разумом и волей человеческими, действующие в прочих человеках бессознательно по требованию естества, действуют в них под водительством Духа».¹⁵⁵⁶ У таковых и сами сновидения приобретают духовный характер. Такого рода сновидения уже нельзя назвать мечтаниями, а скорее видениями и откровениями. Эти видения и откровения производятся сверхъестественным образом и не фантазией, а силой Божией, ибо «если кто предполагает, что пророческие видения, образы и откровения были делом фантазии и происходили естественным порядком», тот далек от истины.¹⁵⁵⁷ Бог по снисхождению Своему вéдение о вещах сверхъестественных печатлеет и представляет уму человеческому в образах неизреченной силой и благодатью Святого Духа.¹⁵⁵⁸ И так как образы эти отпечатлеваются в высшей «бестелесной» части души, тогда как воображение принадлежит низшей «телесной» ее части, то значит, эти образы не чувственные и не воображаемые, как не принадлежащие к области рассудочного познания.¹⁵⁵⁹ Отсюда следует и то, что сон, производящий такие образы, не является сном обычным, но являет собой состояние сверхъестественное, при котором разум подпадает под руководство Святого Духа. Такое состояние можно признать скорее продолжением бодрствования, чем сном. В таком состоянии человек спит, а сердце его бдит (Песнь Песней 5:2), т.е. сохраняет самодеятельность и самоуправление водительствуемое Духом Святым. И такое состояние в условиях нынешнего тленного бытия дается или естеству обновленному, или по особенному недоведанному смотрению Божию, в случаях крайней редкости.¹⁵⁶⁰ Такого рода сны видели Иаков (Быт. 28:16), Иосиф Прекрасный (Быт. 37), Иосиф обручник (Мф. 2) и другие. Отличительными чертами таких снов являются неизменность, незабвенность, предвидение будущего, и разумение сокровенных Божиих тайн.¹⁵⁶¹

Если душа не восчувствует, что Царство Божие пришло в нее и воцарилось в ней, нет ей надежды спасения.¹⁵⁶²

Св. Симеон Новый Богослов

Чувства возникают одновременно с оживлением, ибо жизнь не может не проявлять себя через чувства. С момента пробуждения жизни духа уже порождаются чувства, свидетельствующие о начавшейся его жизни. Первоначальные действия световидной благодати доставляют некоторого рода страдания духу, вследствие хотя бы того операционного вмешательства, которое необходимо при раскрытии «сросшихся век» душевного ока. Кроме того, оживший и прозревший дух усматривает опасность и несчастность своего наличного положения и порождает чувства, общим тоном которых является недовольство собой, страх за себя и «сострадание к самому себе, к своему бедственному состоянию».¹⁵⁶³ Эти чувства являются первым признаком и свидетельством оживления духа в отношении к Богу. Вслед за тем он начинает реально чувствовать всесильную силу благодати Божией, помогающей ему перестроить как свои энергии, так и энергии душевного свойства. В связи с этим, в нем порождаются смежные чувства доверчивости и прибежища, чувства обновления и избавления от поврежденности, чувства радости и духовной услады. Последние чувства приходят по мере исцеления и ощущения благобытия. «Как чувство здравия неотъемлемо от здорового; так радость духовная от живущего духом и похотей плотских не совершающего».¹⁵⁶⁴

Само собой понятно, что такая радость не чувственного свойства, но «отрешенная и отрешающая от всего чувственного, не из себя выводящая, как обычно, но в себя углубляющая, по той причине, что там дается вкушать сердцу обвеселяющие блага, ихже око не виде».¹⁵⁶⁵ Все эти ощутительные действия благодати Божией изображаются белыми одеждами, в которые облекаются крещаемые. «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27), – говорит Апостол. А «тот, кто облекается в Бога, чувствует, конечно, во что он облекся».¹⁵⁶⁶ Благодать, даваемая в Крещении чувствуется крещаемым как жизненная сила, перерождающая его. Если нет этого чувства, то значит нет и духовной жизни, которая или угасла, или так еще и не началась.¹⁵⁶⁷ «Бог, – говорит св. Симеон Новый Богослов, – не для того сделался человеком, чтобы Ему покланялись и веровали, что Он Бог и человек, – просто как случилось; но Он сделался человеком для того, чтобы мы соделывались общниками Божеского естества, как и Он сделался общником человеческого естества, и, познав силу сего таинства и благодать восчувствовав, благодарили Его».¹⁵⁶⁸ Восчувствовавший сколь благ Господь, принимает решение подавить в себе всякое пристрастие к благам чувственного характера. Чтобы этого добиться он сначала «окружает себя предметами, отражающими Божественное, и назначает занятия, способные питать духовные чувства – каковы: молитва, богомыслие, богослужение, чтение Слова Божия, и проч. Отделивши себя ими от всего земного и внутри силой духа подавляя земные чувства, он мало помалу успевает отрешиться от всего и приучается вкушать Божественное и в нем предвкушать вечное блаженство».¹⁵⁶⁹ Совершается сие вкушение в соответствии с тем видом созерцания, которым пользуется разум на этой стадии. И как разум в этом случае тесно связывается с рассудочной силой и чувственными способностями, так и духовное чувство здесь связывается с теми или иными эмоциями души, рождающимися от действий мышления и восприятия. Познавая свойства Божии и свойства духовного мира естественным способом созерцания, дух не может не возбуждать в душе, то чувство страха и благоговения от осознания Божественного всеведения и всемогущества, то чувство радости и блаженства от познания неизреченной благости и милости Творца, замечаемой в обстоятельствах жизненных, то чувство изящного от созерцания Им созданной красоты.

Особенно в часы богомыслия одно чувство сменяется другим, в соответствии с устремлением взгляда души на тот или иной предмет или то или иное явление мира духовного. Святые Отцы советуют выделять специальное время для размышления о духовном и Божественном. И не просто размышлять, а доводить их до чувства,¹⁵⁷⁰ что, впрочем, взаимосвязано. «Как искры из кремня, падая на горючее вещество, зажигают его, – говорит один из делателей богомыслия, – так и святые истины, падая на сердце, будут тогда внедряться в него, возбуждая сочувствие к себе и извлекать его из среды охлаждающих его чувств и тварных впечатлений».¹⁵⁷¹ Немалую роль в этом отношении играют чувства восприятия, через которые дух может получать для себя духовные впечатления. Совокупность вещей, могущих доставить эти духовные впечатления собраны в храме Божием. Сюда относятся иконы, свечи, ладан, пение, строй всего богослужения. Вся совокупность этих вещей, действующих на внешние чувства вполне справедливо называется оттирателями чувств омертвелой души, ибо они имеют «непреодолимую силу отвевать дух мира, освобождая душу от его тяготящего влияния».¹⁵⁷²

Постоянное восприятие духовных впечатлений постепенно преобразует сердце, очищая его «умное чувство» от примеси чувств страстного и эмоционального характера. Это очищение совершает благодать Божия, очищающее действие которой не может не ощущаться духом человеческим. Это ощущение имеет характер некоторой болезненной теплоты, которая является как следствие и признак внутреннего переустройства душевных энергий. Такое действие Божией благодати не ощущается человеческим духом при действии страстей. Когда же достигается та необходимая чистота, при которой движения духовных сил не направляются уже к чему-либо плотскому и чувственному,¹⁵⁷³ и естественный тип созерцания сменяется на тип сверхъестественный, вследствие которого разум непосредственно начинает созерцать Несозерцаемого по существу как свет высочайший и неприступный, тогда сердечное чувство, сопутствующее созерцанию, начинает ощущать от сего неизреченную и сладостную теплоту, исходящую от Божественного света, который по существу своему есть небесный и невещественный огонь просвещающий душу человеческую.¹⁵⁷⁴ Моисею сей Божественный огонь явился в купине (Исх. 3:2); в образе колесницы он восхитил Илью от земли на небо (4Цар. 2:2); в виде языков сошел на Апостолов (Деян. 2:3–4); взыскуя его энергии, блаж. Давид вопиял к Богу так: «Очисти огнем внутренности мои и сердце мое» (Пс. 25:2); действие его испытали на себе Клеопа со спутником своим, по дороге во Эмаус (Лук. 24:34). Этот Божественный огонь, прикасаясь к сердцу человеческому, согревает его (Пс. 38:4), исполняет неизглаголанной радости (Деян. 13:52), отъемлет забвение духовного, избавляет от сочувствия к вещественному как несродному ему, влечет «к неизреченному люблению Бога и человеков»,¹⁵⁷⁵ возбуждая к тому все силы души, ибо известно, что «когда человек в чувстве, тогда он весь сковывается тем чувство, и готов, и силен бывает беспрекословно делать все к чему побуждает чувство».¹⁵⁷⁶ Посему заповедуется духом гореть (Рим. 12:11) и делать все для того, чтобы не погашать живущего в духе Божественного огня (1Сол. 5:19). Как бывает с вещественным огнем, который погашается от чуждого ему и усиливается от сродного, так бывает и с огнем невещественным: созерцанием Бога и вещей Божественных он поддерживается и усиливается; напротив, устремлением внимания к миру вещественному, чувственному – погашается и уничтожается.

Итак, когда душа человеческая чистым оком своим устремляется к созерцанию Бога, неприступного в свете Своем, принимая от Него лучи невещественного света Его, тогда духовным чувством своим ощущает тонкую, невещественную и сладостную теплоту этих лучей – Его Божественных энергий. Это ощущение теплоты помогает разуму сосредотачивать свое внимание на Боге. Так что, «если хочешь избавиться от забвения и пленения, то не иначе можешь того достигнуть, как стяжавши в себе духовный огонь, ибо только от его теплоты исчезают забвение и пленение. Приобретается же огнь сей стремлением к Богу».¹⁵⁷⁷ Теплота этого огня имеет невещественный характер и действие: «она не сожигает, напротив того, орошает приятно и прохлаждает»;¹⁵⁷⁸ «она отрешена от плоти, и в теле не производит заметных изменений, и свидетельствуется тонким сладким чувством».¹⁵⁷⁹ Правда, на стадии превосхождения человеком своего естества, когда «душа неистовствует и как бы сотрясается неудержимой любовью к единому Желанному, вместе с ней волнуется и сердце, духовной пляской выдавая общение с благодатью».¹⁵⁸⁰ В этом состоянии дух человеческий поставляется вне всего вещественного и чувственного и бывает весь «охваченным неудержимой радостью подобно напоенному вином».¹⁵⁸¹ Но опять же, это ощущение не чувственное, а особое, сверхчувственное,¹⁵⁸² которым только и возможно познавать и чувствовать то, чего не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1Кор. 2:9). Да «и как может быть и называться чувством такое чувство, которое не знает, что такое есть, каково и где есть то, в чем оно пребывает, и узнать то или понять совершенно не может»?¹⁵⁸³

На душевном уровне чувства претерпевают изменения сообразно изменениям чувств духовных, но не по функционированию своему, а по качеству своего функционирования.

Чувства, связанные с познавательными процессами, под действием благодати возвращают себе прежде свойственные им здравые проявления. Греховное любопытство заменяется здоровым чувством интереса и любознательности, основывающихся на любви к истине, а не на каких-либо сторонних побуждениях. Познание истины сопровождается глубоким чувством убежденности, которое возникает вследствие ощущения сердцем сладости и мирности сопутствуемых истине.¹⁵⁸⁴ Ощущение этой неизреченной сладости, которая лучше меда (Пс. 118:103), формируя вкус к истине, порождает неутолимую жажду истины и такое чувство убежденности в ней, что является готовность отдать за нее все из того, что имеется в этом тленном мире. Вместе с оживлением чувства истины, оживает и способность узнавать одним ощущением сердечным свойства и качества вещей. В результате чего является способность по одному чутью узнавать друга или врага, нужный предмет или ненужный, правильность мыслей или их неправильность, правдивость слов или их лживость и т.д. Способность предчувствовать получает правильность свою, вследствие чистоты сердечной, умеющей по-своему видеть то, что невидимо для рассудка.

В таком сердце поселяются чувства самоотвержения, напрямую связанные с отвержением воли полюбившихся привычек и навыков жизни. К этому еще в самом начале побудил ее Господь, сказавший: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24)! Внявшему этим словам, самоотвержение сопутствует в любом виде его деятельности, направленной на достижение Божественных вещей и добродетелей. Оно является основным фоном всех его чувств. В отношении к себе это чувство безжалостно преследует все вкравшиеся в сердце его страстные начала. Оно ненавидит их и гневается на них. В отношении к Богу оно проявляет чувство такой любви, какую проявляет жених к своей возлюбленной. Оно способно примиряться с обстоятельствами, даже если они вызывают неприятные ощущения. Подобно тому, как человек, который, столкнувшись с чем-либо неприятным, начинает возмущаться, но тут же успокаивается, когда узнает, что это сделано любимым им существом, так и сердце, узнавшее, что неприятность произведена волей Божией, умиряет возникшее в себе возмущение и умиротворяется, стараясь не замечать существующего неудобства. Такая подчиненность себя воле Божией доставляет «чувство пребывания в небе будучи вне неба. Оно есть первое и глубочайшее основание любви разумного творения к Творцу своему Богу».¹⁵⁸⁵ И к людям, как образам Любимого, оно также начинает проявлять все признаки божественной любви, которая сносит немощи немощных и не себе угождает (Рим. 15:1), которая ищет не своей пользы, но каждый пользы другого (1Кор. 10:24), которая долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1Кор. 13:4–7).

Сторона эстетическая, освобождаясь от страстного и одновременно ощущая отвращение к нему как безобразному, стремится вслед за духовными ощущениями к святому и Божественному, усматривая красоту Создателя в изящно созданных Им созданиях (Пс. 103). На начальной стадии эстетическое чувство выполняет вспомогательную, служебную роль для духовного чувства как неспособного еще к непосредственному ощущению Божественной красоты. Переживая многообразную красоту тварного мира, от величия красоты которой сравнительно познается Виновник бытия их (Прем. 13:5), оно возвышает таким образом духовное чувство к единовидной надмирной Красоте до тех пор, пока энергии умного чувства вследствие такого возвышения не перестроятся и не получат способность непосредственного ощущения и созерцания нетленной красоты духовного мира (1Петр. 3:4). Когда это произойдет, тогда эстетическое чувство души, не имея возможности освободиться от связи с материей, прекращает свои действия в этом направлении, не имея способности совершеннейшим образом служить потребностям духа, подобно тому, как рассудок прекращает мыслить на определенной стадии созерцания разума. Этим оно прямо свидетельствует, что не приходила на сердце человеку та Красота, которая присуща духовной реальности (1Кор. 2:9). Всякое изображение ее в чувственной форме будет только искажать ее, так как не даст составить о ней точного представления. В этом отношении весьма знаменательным является тенденция избавления от эстетического элемента на высотах духовного делания. Но это вовсе не значит, что эстетические чувства упраздняются за ненадобностью. Нет, они остаются и переходят в подчинение духу, который, возымев прежнюю силу, получает способность изменять качественно своих подопечных. Под его влиянием эстетические чувства души начинают одухотворяться, получая способность сообщать одухотворение создаваемым ими художественным формам. Это необходимо, ибо для того, чтобы изобразить, скопировать духовное, надо сначала приобщиться к этому духовному через приобретение качеств духовных и преобразиться. Не выходя за пределы своей природы и не умея по этой причине отображать духовное чистейшим образом, преображенные духом эстетические чувства души начинают по указанию духовного чувства выражать духовную красоту в форме условной, аллегорической, символической, как более сообразной и менее искажающей образ духовной реальности. Благодаря этому появляется возможность донести до несовершенного сознания духовную реальность в чувственной форме. По причине того, что из подвизающихся в духовной жизни много еще таких, которые не достигли того состояния духовности, где уже нет нужды в пособиях низшего порядка, церковная традиция допускает в своих богослужебных обрядах использование художественного элемента. Но при этом, она допускает не те художественные элементы, которые порождаются эстетическим вкусом отдельных лиц или общества, но лишь те, которые порождаются сверхъестественным строем сознания. Так рождаются типы художественного символизма, с помощью которых и создаются предметы искусства, отражающие мир духовный.

В связи с качественными изменениями высших чувственных сил меняется характер и эмоциональных сил низшего порядка. «Есть и здесь печаль, но не та; есть и радость, но иного рода; есть и гнев, и страх, и стыд, и другие движения, похожие по имени на страсти, но существо их другое, другой их источник».¹⁵⁸⁶ Если в падшем состоянии эти силы были в полной зависимости от чувственной природы, то в состоянии обновленном они стали зависеть от природы духовной и нематериальной. Дух, устремляя душу к миру духовному, стал отвлекать ее от «всякого мирского чувства».¹⁵⁸⁷ Сам, пребывая вне аффективных состояний, он и душу старается привести в такое же мирное устроение и «в прискорбностях радующейся держит ее, а в благоприятностях воздержанной в радости и не выходящей из меры в ней».¹⁵⁸⁸

Животный страх, рождающийся от сознания беспомощности и незащищенности изгоняется по мере изменения сознания, сознающего силу Божию и ощущающего десницу Вышняго. «На Бога я уповал, – говорит оно, – не убоюсь: что сделает мне плоть» (Пс. 55:5). По мере очищения сознания утончается чувство стыда, а потом и совершенно теряется. На стадии утончения стыд становится столь чувствительным, что вступающие в эту стадию начинают стыдиться своей обнаженности не только перед людьми, но и перед ангелами и даже перед неодушевленной природой. Например, когда нитрийскому отшельнику Амуну, однажды настала нужда переправится через реку, он стал просить бывшего с ним Феодора отойти подальше, чтобы не видеть им друг друга обнаженными, при переправлении через реку. Когда же Феодор удалился, то Амун устыдился также сам себя увидеть обнаженным; и пока боролся он со стыдом, внезапно перенесен был на другой берег.¹⁵⁸⁹ Известно, что святая диакониса Олимпиада, добродетелям которой удивлялись ее современники, не ходила в баню ради целомудрия. Если же нужда заставляла ее из-за болезни, вымыться, то она в одной рубашке садилась в ванну с теплой водой и мылась не раздеваясь, так как она стыдилась не только служанок, но и самой себя и не хотела видеть своего нагого тела.¹⁵⁹⁰ Достигающие же состояния естественного бесстрастия вообще теряют какое-либо чувство стыда. Ярким примером тому, служит случай из жизни св. Симеона Христа ради юродивого, которого однажды диакон, хорошо знавший притворное ради Христа юродствование его, увидел не то от голодания, не то от трудов подвижнических сильно изнемогшим телом, и, желая его, хотя бы под видом шутки освежить водой, спросил, пойдет ли тот в баню вымыться?

Юродивый же, засмеявшись, сказал:

– Пойду, пойду, – и тотчас, сняв с себя рубище и свив его, положил себе на голову.

Диакон же сказал ему:

– Оденься, брат, ибо если пойдешь нагой, я не пойду с тобой.

Старец ответил:

– Я дело прежде самого дела сделал, и если не хочешь со мной идти, то предупрежу тебя.

И с этими словами побежал вперед. Было же две бани: одна мужская, другая женская. Блаженный, оставляя в стороне мужскую, пошел к женской. Диакон же, догнав его, закричал:

– Постой, юродивый, не ходи туда, ибо то женская баня.

Симеон ответил:

– Все равно: там горячая и холодная вода, и тут горячая и холодная, другого особенного ничего нет ни там, ни здесь.

С этими словами он устремился вперед и, как был нагой, вошел в баню и сел среди женщин. Те тотчас все на него бросились, били его и выгнали от себя.

После того диакон наедине спросил святого:

– Отче, как чувствовала себя твоя плоть, когда ты нагой вошел к нагим женщинам?

Старец отвечал:

– Поверь мне, брат, что все равно, как дерево среди деревьев, так и я был среди них, не ощущая, что имею тело, не думая, что среди телесных существ нахожусь, но мысль моя устремлена была к Богу.¹⁵⁹¹

Подобные случаи встречаются в жизнеописаниях святых Серапиона Синдоита¹⁵⁹² и Андрея Христа ради юродивого.¹⁵⁹³ Св. Симеон Новый Богослов свидетельствует, что его духовный отец св. Симеон Студит тоже «не стыдился членов всякого человека, не стыдился ни видеть некоторых обнаженными, ни сам быть видимым обнаженным».¹⁵⁹⁴

Правда, отсутствие стыда у совершенных людей нужно отличать от бесстыдства плотских людей, погруженных в чувственность и пришедших в состояние скотов, которые тоже, как известно, не стыдятся своей наготы и поступков, считающихся с точки зрения человеческой безнравственными.

Достигшие святости приобретают особые, выше всех ощущений воспаряющие чувства, как об этом они сами говорят: «Дарующий нам то, что выше чувства, дает нам благодатью Святого Духа и другое чувство выше чувства, чтобы им чувствовали чисто и ясно дары Его и дарования, как выше естества».¹⁵⁹⁵ Изменяются чувства вместе с изменением всех свойств падшего естества, что принадлежит только Богу, ибо «где побеждено естество, там познается пришествие Того, Кто выше естества».¹⁵⁹⁶

Чувства, принадлежащие низшей, животной части, изменяясь добрым изменением десницы Вышняго (Пс. 76:11), становятся восприимчивыми не к плотским ощущениям, как это им было свойственно, а к духовным. «Как наслаждение, идущее от тела к уму, делает весь ум телесным, ни­сколько не освящаясь от слияния с высшим, а на­оборот, передавая уму свою низменность, от чего и весь человек становится «плотью», как сказано о лю­дях, потопленных Божиим гневом: «Не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть» (Быт. 6:3) – так и духовная сладость, переходящая от ума на тело, и сама нисколько не ухудшается от общения с телом и тело преображает, делая его духовным, так что оно отбрасывает злые плотские стремления и уже не тянет душу вниз, а поднимается вместе с ней, от чего и весь человек становится тогда «духом», как написано: «Рожденный от Духа есть дух» (Ин. 3:6)».¹⁵⁹⁷

Это уже есть состояние вышеестественное, которое часто «обнаруживается неизреченной радостью и бодростью духа, так что от чрезмерности неудержимой радости переходит в какой-то вопль (крик), который доходит до кельи соседа при услаждении сердца и великом восхищении».¹⁵⁹⁸ Иногда же действие Духа Святого, напротив, «прекращает всякий звук голоса, и все чувства изумленный дух удерживает внутри, или воздыхает, и желания свои изливает к Богу неизъяснимыми стонами».¹⁵⁹⁹ Такие сверхъестественные аффекты происходят от неприспособленности еще низших чувств пребывать в духовных состояниях. На этой стадии животные чувства как бы теряют свою чувствительность, погружаясь в область, превысшую вещества и всего чувственного. Тело теряет свою естественную чувствительность: очи видят и не видят, уши слышат и не слышат; все члены расслабляются как при опьянении. «Я шатаюсь на ногах моих, – свидетельствует испытавший подобное состояние, – держусь за что-нибудь руками, чтобы не упасть, или лежу поверженный на одр, как бы в болезни безболезненной и в расслаблении, произошедшем от преизобилия силы».¹⁶⁰⁰ Со временем, изменяясь и одухотворяясь, эти чувства делаются способными вкушать невещественную, нетленную пищу Духа, удостоверяясь в том, что и они сотворены не столько для наслаждений чувственных, скотоподобных, сколько для наслаждений чистых и духовных. Душа, имеющая такие чувства, делается способной непосредственно вкушать то, что выше чувства и воспринимать в себя вечное и тождественное благобытие. «Она становится богом по причастию с Божией благодатью, прекращает всякие действия ума и чувства, и вместе с этим в ней прекращаются естественные действия тела, сообоженного с душой по соответствующему ему причастию в обожении. Так что один только Бог становится видимым через душу и тело, обилием славы Своей препобеждая их естественные свойства».¹⁶⁰¹

О вожделении же сказано, что им приводимся мы к Богу, как бы цепью какой влекомые к Нему с земли.¹⁶⁰²

Св. Григорий Нисский

Живой не может не проявлять себя в каких-либо действиях, ибо бездействие – признак мертвости. С оживлением духа оживает и его деятельная (энергическая) сила – совесть, которая начинает направлять все силы души человеческой к Богоугождению. Наряду с этим совесть сама начинает претерпевать ряд изменений под действием Божией благодати. Прежде искаженная, она исправляется в своих действиях и возвращается в свое естественное состояние. «Первый луч благодати падает на совесть, – говорит св. Феофан Затворник, – и своим Божественным огнем очищает ее, как злато в горниле. Когда же совершается обращение и восстановляется общение с Богом, тогда возвращается совести и вся первоначальная сила. Тогда что будет препятствовать гласу Божию – закону совести – проходить до глубины души? Что помешает лучу из ока Божия – суду совести – пасть на дела и намерения человека и осветить их? Или почему бы душа не могла согреваться теплотой предчувствуемого благоволения Божия или содрогаться страхом гнева Божия? Между Богом и совестью средостение разорено, силы орудные для совести восстановлены, следовательно, совесть обладает всеми способами для исправного действования».¹⁶⁰³ Она начинает более ясно видеть и сознавать законы духовной жизни, ибо благодатное помазание, полученное таинственным образом в Крещении, учит ее тайно или явно тому, как должно поступать в том или ином случае (1Ин. 2:27).

Способствует тому и данное Богом Откровение, при свете которого можно определить угодное воле Божией. Сознавая свое назначение, совесть тщательно исследует волю Божию и понуждает все деятельные силы души человеческой к исполнению этой воли, убеждая ее в рождаемом от этого собственном благе. Совесть тщательно начинает обсуждать те или иные действия человека, с целью его исправления и совершенствования. В этом ей помогает разум. «Бдительное и трезвенное око, уставленное на себя замечает все оттенки дел внутренних и внешних. Когда в тоже время с другой стороны стоит чистое зеркало совести, – что препятствует отражаться в сем зеркале делу в истинном его виде»?¹⁶⁰⁴ Причем, обсуждение свое совесть сосредотачивает на действиях своей души, не желая в целях самооправдания производить суд над другими. Если совесть усматривает несоответствие с законом Божиим действий, слов или намерений и мыслей человека, то она может чувствительно наказать его, используя для этого силу чувств. Ту же силу она может использовать для награждения, поощряя тем самым деятельное производство в этом направлении. «Посему как в барометре легкое колебание в атмосфере отражается тотчас, так и в обратившемся или жало обвинения совестного тотчас оставляет рану болезненного сокрушения, или елей оправдания намащает душу помазанием мира и исполняет отрадным благоуханием радости».¹⁶⁰⁵

Таким образом, совесть воодушевляет на дела Богоугодные, и ради одного только ее свидетельства человек готов бывает жить не в мудрости плоти, но благодатию Божиею (2Кор. 1:12). Он старается сохранять с ней мир, не делая ее своим соперником (Мф. 5:25), могущим ввергнуть его в мрачную темницу ада. Исполняя ее требования, он получает благодаря ей истинную свободу от греха и вечной смерти, потому что она ясно и подробно начинает показывать ему его малейшие пригрешения, от которых он постепенно избавляется покаянием. Покаяние очищает око души – разум и сообщает чувствительность сердцу, а это, в свою очередь, обеспечивает чистоту и нежную чувствительность совести. Так возвращается совести ее естественное состояние. Переход в сверхъестесвенное состояние совершается одновременно с переходом в это же состояние всех духовных сил, от которых совесть находится в полной зависимости. В состоянии сверхъестественном совесть как бы прекращает действовать, как уже исполнившая всякое свое собственное действование и успокаивается.

Самым характерным признаком облагодатствованного состояния души человеческой служит обладание истинной свободы действия, которая приобретается по мере образования хотения волевой силы жить по закону Духа. Хотение это формируется и рождается в Крещении, которое «соделав нас чадами Божиими, восстановляет нашу свободу, данную нам при сотворении, утраченную нами при падении, восстановляет силу воли, предоставляет нашей власти или пребывать чадами Божиими, или отвергнуть усыновление».¹⁶⁰⁶ Именно совершившееся Таинство Крещения «дарует нам свободу от тиранства диавола, который не может уже более против воли нашей властвовать над нами. По Крещении в нашей уже состоит воле, или пребывать самоохотно в заповедях Того, в Кого крестились, Христа, Владыки и Бога, и ходить путем повелений Его, или уклоняясь от правого пути сего, опять возвратиться к диаволу, противоборцу и врагу нашему».¹⁶⁰⁷ Направление волевой деятельности определяется сознательными силами духа и души. В состоянии подблагодатном воля человеческая устремляется к исполнению желаний Божественных, о которых ей сообщается совестью. Лежащая в основе ее деятельности ревность обращается к Богоугождению. Является постоянное искание воли Божией, с которой воля человеческая желает сообразовываться, чтобы остальное время пребывания во плоти жить не по похотям плоти и мира сего, а по закону и указаниям Духа (1Петр. 4:2), ибо она начинает сознавать, что мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (1Ин. 2:17). Но в чем состоит эта воля Божия? Как ее узнать? Общее положение, определяющее волю Божию, можно выразить следующим образом: «Все то, что отвлекает нас от Бога, противно воле Божией; все же, что приводит нас к Богу, – согласно с волей Божией».¹⁶⁰⁸ Воля Божия, по Апостолу, состоит в освящении и одухотворении человеческого естества (1Фес. 4:3). Узнать же конкретнее желание Божие относительно нашего поведения можно из тех установлений или заповедей, которые Богом изложены в Откровении. Кроме того, Бог часто обнаруживает Свою волю через являемые Им знаки таинственного Его действия в различных жизненных обстоятельствах. Для уразумения воли Божественной, человеческой воле не обойтись без своих разумных советников – разума и совести – способных указать ей верное направление. Рассудив с помощью их о предпринимаемом деле, воля человеческая активизирует деятельность сил могущих осуществить задуманное. Частое повторение действий сообразных воли Божией сообщает навык и вырабатывает в воле человеческой Божественные качества: чистоту, доброхотность, благоразумие и силу жить согласно с духовным законом. Такая воля перестает служить страстям и плотским похотям. Она перестает служить страсти сребролюбия, не распаляется гневом, усмиряет блудные движения, становится выносливой в трудах и злостраданиях, не завидует, но желает добра ближним своим, отличается постоянством в делах богоугодных, «не только желает или не желает того, чего Бог желает или не желает, но именно ради этой воли Божией, первое (желание Божие) приводит с пламенеющей ревностью в исполнение, а второе (нежелание Божие) тщательно отвергает»¹⁶⁰⁹ и все делает во славу Божию (1Кор. 10:31). Такая воля, есть воля духовная и одновременно богоподобная, как исполняющая желания духа совпадающие с желаниями Бога. Достигнув такого состояния, она начинает взывать как бы из глубины своей души: «Исполнить волю Твою, Боже мой, Я восхотел, и закон Твой – посреди чрева Моего» (Пс. 39:9). На высшей стадии своего развития она вообще прекращает всякие самовольные действия, полностью предавая себя Богу и, отказываясь от своих желаний, желая только того, чего желает Бог и ведающий Его дух.

Сообразовывая свою волю с волей Божией, душа старается и свои низшие хотения отвлечь от чувственности и приучить к предметам духовным. Уже с момента своего склонения на сторону духа, она полагает себе в закон ограничивать потребности телесные, не давая им творить волю плоти без меры, «чтобы не возбуждались ими образовавшиеся через них склонности, и дух имел свободу восстановлять свойственные себе совершенства».¹⁶¹⁰ Это необходимая мера, без которой «нельзя очистить духа, нельзя восстановить его и явить во всей свойственной ему силе».¹⁶¹¹ Кто во Христе живет, тот живет не по плоти, но по духу (Рим. 8:1), ибо живущие по плоти Богу угодить не могут (Рим. 8:8). По мере ограничения чувственных пожеланий, душа высвобождается из под влияния плотских движений и, подчиняя себе животную жизнь, начинает использовать ее для высших своих целей. Примечательно в этом отношении то, что подвижники на этом этапе начинали относится к животной своей части как к лицу постороннему, показывая тем самым, что сознание их вышло из этой части и не считает ее своей необходимой принадлежностью.

По мере устремления к духовному душа как бы забывает о низших своих пожеланиях и постепенно избавляется от склонностей к чувственно приятному, образовавшихся раннее вследствие неумеренного исполнения низших потребностей. С укрощением неумеренных пожеланий пресекается и сам переход к подобного рода склонностям, отчего низшие потребности приходят в естественное свое состояние. В этом состоянии душа уже не ищет чувственных удовольствий при удовлетворении потребностей, хотя и не может не испытывать их. К такого рода приятностям она относится бесстрастно,¹⁶¹² а со временем даже начинает игнорировать их, как препятствующим испытывать истинные духовные наслаждения. Душа такого человека перестает скорбеть при недостаточном удовлетворении жизненно необходимых телесных нужд и даже участвует в духовном увеселении, несмотря на претерпеваемые голод, холод и другие лишения (Филип. 4:11–12). «Тогда в пределах естества пребывать таковый уже не может, но, добрым изменением десницы Вышнего изменившись, забывает о пище и сне, презирает все телесное, небрежет о покое плоти, и весь день пребывая в трудах потах подвижнических, утомления какого-либо, или какой-либо потребы естественной не чувствует, ни голода или жажды, ни сна, или других нужд естества».¹⁶¹³

Ослабляется или совсем прекращается и сознательное действие родовой функции. Как свидетельствует преп. Кассиан о блаженном Серапионе, который достиг подобного устроения. Неутомимо пребывая в ночных и дневных молитвах, посте и бдении, он сподобился по милости Божией чистоты сердечной, свидетельствуемой отсутствием движений плотской похоти. Усладившись приятнейшим чувством чистоты и с большей силой воспламенившись ревностью к целомудрию, он стал предаваться более строгому посту и молитве, прося Бога о том, чтобы ему дарована была чистота тела такая же, какую он имел уже по внутреннему человеку, так, чтобы ему не чувствовать даже того простого естественного движения похоти, которое возбуждается и в детях. И вот, когда он так в постоянной молитве со слезами неутомимо умолял Бога об этом, явился к нему в ночном видении ангел, который как бы раскрыл его чрево, вырвал из чресл его какой-то огневик – желвак мяса и затем, уложив все внутренности на свои места, сказал: «Вот похотник твоей плоти отсечен! Знай, что ты в этот день получил постоянную чистоту тела, которую с верою просил». После сего половые части его совершенно умерли для любой деятельности и он даже во сне не чувствовал естественных движений тела.¹⁶¹⁴ Достигшие такого состояния чистоты имеют одинаковое чувство при виде существ одушевленных и неодушевленных, словесных и бессловесных, облеченных во одежду или обнаженных от нее¹⁶¹⁵.

Естественные влечения и ощущения изменяются в человеке тогда, когда к его духу прикасается Дух Божий. Ощутив прикосновение к себе Духа Божия, человек весь, со всеми помышлениями и чувствованиями, устремляется к Богу, утрачивая сочувствие не только к предметам плотского вожделения, но и вообще ко всем предметам мира сего.¹⁶¹⁶ Такой уже не хочет заботится о своих плотских потребностях и готов лишь сидеть в углу, в упоении и восхищении.¹⁶¹⁷ И тогда сбываются на нем слова Апостола: «Соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор. 6:17). И само тело его влечется туда, куда стремится дух,¹⁶¹⁸ радуясь о Боге Живом (Пс. 83:3).

Еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему.

1Ин. 3:2

О будущем состоянии человеческой природы трудно говорить из состояния нынешнего. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно (1Кор.13:12). Нам недостает подходящих понятий и слов, чтобы уразуметь свойства будущей действительности. Мы знаем определенно только то, что у человеческой природы есть будущее, но каково это будущее знаем лишь отчасти (1Кор. 13:9). Знаем, что это будущее наступит после всеобщего воскресения, которое есть «вторичное воздвижение разрешившегося и умершего живого существа»,¹⁶¹⁹ но, что будет после этого, лишь догадываемся. Мы ждем, мы «чаем воскресения мертвых и жизни будущего века».

Но скажет кто-нибудь: как могут воскреснуть мертвые, и в каком теле они явятся? Безрассудный! Ты же имеешь перед собой множество доказательств тому, например, то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет, ибо смерть ныне необходимый жизненный этап. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело (1Кор. 15:36–38). При этом как существо их не изменяется, ибо из семени возрастает то же самое, но в новом и совершеннейшем виде, так и будущее тело человеческое сохранит ту же природу, хотя и явятся в ней иные качества. «Тело, – говорят Отцы, – воскреснет то же, так что всякий признает то тело, в каком воскреснет, своим собственным телом, тем самым, которое носил, живя прежде; но оно будет то же да не то же».¹⁶²⁰ После воскресения человек не перестанет быть человеком по составу своему и природе. «В воскресение все члены будут воскрешены, по написанному, волос с головы вашей не пропадет (Лук. 21:18), и все соделается световидным, все погрузится и преложится в свет и в огонь, но не разрешится и не сделается огнем, так чтобы не стало уже прежнего естества, как утверждают некоторые. Ибо Петр остается Петром и Павел – Павлом, и Филипп – Филиппом; каждый, исполнившись Духа, пребудет в собственном своем естестве и существе».¹⁶²¹ Душа сохранит все свои силы, а тело все свои органы и физиологические особенности.

А как быть с утверждением, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия (1Кор. 15:50)? Плоть и кровь – «это тело наше, в том виде, как оно теперь есть – грубое, многостихийное, грузное, и всегда готовое распасться».¹⁶²² Такое тело, вернее, такое состояние тела не способно жить в новом духовном мире. Для того жительства ему необходимо из тленного своего состояния перейти в состояние нетления, ибо тление не наследует нетления (1Кор. 15:50). Апостол Павел открывает нам таинственную завесу будущего, объявляя, что всем нам надлежит измениться сообразно новому, духовному бытию и получить новые способности и качества (1Кор. 15:52–53). После воскресения телу не просто будет возвращено изначальное состояние его природы, а дано будет состояние высшее, лучшее, совершеннейшее. Из плотского и душевного состояния оно перейдет в состояние духовное. Ныне сеется тело душевное, а после всеобщего воскресения восстанет тело духовное (1Кор. 15:44). Сеется то тело, которое управляется низшими силами души, то тело, которое имел первый Адам и которое имеем в настоящее время мы, то тело, которое нуждается в пищи и питии и исполнено разных видов немощей, а восстанет то тело, которое имеет второй Адам и которое есть дух животворящий (1Кор. 15:45). «Поэтому никак не следует думать, что мы по воскресении будем иметь такое тело, какое имел первый человек до грехопадения».¹⁶²³ Это будет такое тело, какое имел второй человек – Господь с неба, ибо каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного (1Кор. 15:47–49).

Наше воскресение совершится по образу воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Воскресшее тело Его осталось таким же, каким оно и было по строению своему и виду. «Что смущаетесь, – говорил Он ученикам своим, – и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лук. 24:38–39). Однако, хотя воскресшее тело останется идентичным с умершим телом по форме своей и по существу своему, но все же по качествам своим оно уподобится скорее природе ангельской, чем животной. Не случайно ученики смутились от внезапного появления Своего Учителя среди их горницы, ибо дверь ведущая в горницу была затворена. Только существо духовной природы могло проникнуть к ним сквозь затворенную дверь. Иудейские архиереи, опасаясь предсказанного Господом воскресения Его, тоже предполагали, что тело Воскресшего Христа будет подчинено тем же законам, которым обыкновенно подчинены тела человеческие и запечатали камень, приваленный к наружности пещеры, в которой было положено тело Иисусово. «Но Божественное тело воскресло, оставя и естественные препятствия и человеческие предосторожности неприкосновенными. Оно проникло сквозь толстые стены пещеры; камень остался приваленным, печать нетронутой; пещера не дала трещины для свободного шествия воскресшему телу; стражи, поставленные для надзора и насилия, не сподобились ни ощутить воскресения, ни увидеть воскресшего».¹⁶²⁴ Следовательно, можно предположить, что воскресшее тело по природе своей истончится настолько, что станет почти нематериальным и «чуждым всякой вещественной грубости»,¹⁶²⁵ так что «уже больше не будет казаться веществом».¹⁶²⁶ Его природа будет приближена к природе эфирной, ангельской,¹⁶²⁷ что даст возможность вступить ему «в разряд святых духов и в открытое общение с ними».¹⁶²⁸ Такое тело «будет способно носиться по воздуху»,¹⁶²⁹ как более легкое в сравнении с ним и преодолевать во мгновение ока большие пространственные расстояния. Для воскресшего Христа, как мы знаем, не составило труда в одно мгновение догнать давно ушедших во Эммаус путников, а потом, растворившись у них на глазах (Лук. 24:31), оказаться в Иерусалимской горнице среди Апостолов и так же легко, отделившись от земли, вознестись на небо, скрывшись от очей тех же Апостолов, бывших свидетелями сему (Деян. 1:9).

Впрочем, не нужно упускать из виду, что равенство ангелам (Лук. 26:35–38) и уподобление ангельской природе не есть превращение в ангелов и претворение природы человеческой в природу ангельскую. Воскресшее тело Господне, хотя и было духовным и лишенным всякой дебелости, но не было духом и не потеряло своих телесных свойств. Оно способно было, например, принимать в себя пищу и питие не призрачно, как это делают ангелы иногда (Тов. 12:19), хотя и не по необходимости, ибо «у таких тел, отнимется не возможность, а потребность в пище и питии».¹⁶³⁰ Воскресший Христос если и вкушал пищу, то не по потребности ее вкушал и «не по природе тела Своего, но по особенному устроению»,¹⁶³¹ для доказательства истинности Своего воскресения. Будучи в состоянии сверхъестественном, Он сверхъестественным образом ел, «потребляя ядомое некоторой Божественной силой».¹⁶³² Вкушаемая Им пища, потреблялась Божественной энергией по подобию того, как воск потребляется огнем, с той лишь разницей, что «огонь, чтобы существовать, должен быть поддерживаем топливом, а бессмертные тела не нуждаются в пище для своего существования».¹⁶³³ Обладаемый таким телом, для поддержания его жизни, будет питаться ангельским хлебом (Пс. 77:25), хлебом вечной жизни – который есть Христос (Ин. 6:35), ибо вся разумная природа живится причастием Богу-Слову. Очевидно, тело получит способность поддерживать свою жизнь не посредством энергии тварей, а непосредственно будет брать жизненную энергию у Источника всякой энергии. Тело, по выражению св. Григория, уже «не будет противиться умным энергиям, ибо ум возьмет верх».¹⁶³⁴ И не только дух, но и душа, и тело будут обожены в доступной им мере, и Бог вступит в единение со всем человеком, соделывая его тройственным, – «как бы триипостасным по благодати».¹⁶³⁵ Вследствие этого, праведники воссияют, как солнце, в Царстве Небесном (Мф. 13:43), хотя степень их славы будет разная сообразно степени их духовного преуспеяния. Они «будут прославлены тем неизреченным светом, той силой Духа, какие пребывают в них ныне. Сие-то будет для них тогда одеянием, пищей, питием, увеселением, радостью, миром и всем – вечной жизнью».¹⁶³⁶ Это будет жизнь от которой отбеже болезнь, печаль и воздыхание (Ис. 35:10). Там вся тварь освободится от рабства тлению (Рим. 8:21) и тягости страстей и войдет в покой Божий (Евр. 4:1). Природа человеческая тогда будет субботствовать от суетных движений и кружащихся тленных помыслов, ибо там будет «иное видоизменение, иные помышления, иные попечения»!¹⁶³⁷ Одним словом, там будет иная, новая жизнь «нового человека», зарождение и развитие которой осуществляется в этой земной жизни тленной человеческой природы.

Душе, истинно во Христа верующей, должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, божественное, и сделаться естеством новым.¹⁶³⁸

Преп. Макарий Египетский

Новое, сверхъестественное состояние человеческого естества – это есть то, о скорейшем осуществлении которого заповедано молиться в молитве Господней и с великим усердием искать, отвлекая ум от чувственных вещей (Лук. 12:30). Это есть именно то, о чем так много беседовал Христос, описывая его притчами и подобиями за невозможностью выразить невыразимое на языке человеческом. Такое состояние естества человеческого Иисус Христос обычно называл Своим царством, так как в таком состоянии естества Он начинал царствовать благодатью Святого Духа, созидая в человеке и через человека то, что «Ему благоугодно, бывая для тех, кои предают себя Его царству и господству, путеводителем, правителем, учителем, пестуном, предстателем, помощником, избавителем от всякого греха».¹⁶³⁹ Он уподоблял Свое царство, то маленькому семени, которое, возрастая неприметным и неизвестным для человека образом (Мк. 4:24–29), оказывается впоследствии больше всех злаков (Мк. 4:32), то закваске заквашивающей три меры муки (Мф. 13:33), то сокровищу, скрытому на поле, ради которого человек продает всё, что имеет (Мф. 13:44). Этими образами Господь хотел показать признаки проявления Своего царства в мире чувственном и сообщить доступные для ума человеческого сведения о свойствах и качествах этого царства.

Благодать Божия, являясь силой созидающей царствие Божие в человеке,¹⁶⁴⁰ есть то мысленное сокровище, ради которого благоразумный человек продает все свое имение – любимые его греховные страсти и дорогие ему чувственные удовольствия. Образ драгоценного евангельского бисера представляет собой «образ благодати Божией в нас сокрытой и неведомой нам, пока не сознаем того. Кто сознает, тот вместе убеждается, что ничего нет драгоценней ее. Потому с полным самоотвержением все бросает и устремляется на возгорение и воспламенение в себе благодати».¹⁶⁴¹ Действие ее подобно действию растительной силы в природе, которая при нормальных условиях, совершает постепенное изменение посеянного в плодородную землю зерна, образуя сначала зелень, потом колос, а затем и полное зерно в колосе (Мк. 4:28). Это развитие есть развитие органическое, отличающееся характером строгой последовательности и постепенности. Благодать Божия, посеявшись в земле человеческого сердца, при создании нормальных для нее условий постепенно возрастает в человеке, распространяясь по всем силам его души, и, органически связываясь с ними, изменяет злые их свойства на свойства благие.

Правда, естество человеческое, созданное по образу и подобию Высшего Добра, не может не заключать в себе по самому естеству своему благих и добрых свойств. Эти свойства обычно именуются природными, естественными добродетелями,¹⁶⁴² которые «недалеки от нашего естества».¹⁶⁴³ Никто не спорит, что в душе человеческой есть «естественные добродетели, с которыми душа имеет сродство не по человеческому научению, но по самой природе»;¹⁶⁴⁴ в то же время не нужно забывать, что падение, исказившее человеческую природу, исказило и все добродетельные свойства этой природы, так что естественные добродетели на самом деле и не добродетели вовсе, а грех и нечистота. «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро, и не грешил бы» (Еклл. 7:20), – сказал один из премудрых. Наше добро, оскверненное в падении примесью зла, получило свойство мнимого добра или лучше сказать величайшего зла, так что все правды наши также отвратительны для Бога, как запачканная одежда для человека (Ис. 64:6). Объясняется это тем, что «добро нашего падшего естества перемешано со злом, а поэтому и само это добро сделалось злом, как делается ядом вкусная и здоровая пища, когда перемешают ее с ядом».¹⁶⁴⁵ Поэтому душепагубно добро падшего естества. Делающий это добро развивает в себе падение, развивает в себе мнение о себе и своем добре, давая ему несвойственную цену. Оценивая же свое добро незаслуженно высоко, он впадает, не понимая того, в богохульство и отвержения Христа, выражая ту мысль, что Искупление и Искупитель не были необходимостью для спасения, потому что есть возможность удовлетворить своему спасению собственными средствами – добрыми делами. Но «как младенец не может сам себе помочь или позаботиться о себе, и смотрит только на матерь, и плачет пока сжалившись не возьмет его; так верные души надеются всегда на единого Господа, Ему восписывая всякую правду. Как засыхает ветвь, снятая с виноградной лозы, так и желающие оправдаться без Христа. Как разбойник есть и вор, кто не входит настоящим входом, но прелазит инуде (Ин. 10:1), так и оправдывающий сам себя без Оправдывающего Христа».¹⁶⁴⁶ Оправдаться человек может только верою в Иисуса Христа (Гал. 2:16). Не оправдывает правда падшего естества, но губит следующего ей, а потому Господь повелевает отвержение всех без исключения действий и побуждений падшего естества. «Кто хочет идти за Мною, – говорит Он, – отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мк. 8:34). Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мф. 10:39). Господь требует «отвержение не бытия, а отвержение падшего естества, его воли, его разума, его правды. Грех и состояние падения так усвоились нам, так слились с существованием нашим, что отречение от них сделалось отречением от себя, погублением души своей. Для спасения души соделалось совершенной необходимостью погубление души; для спасения себя соделалось совершенной необходимостью отречение от себя, от своего падшего я, несознающагося в падении. Доколе это я существует, дотоле Христос не может принести нам никакой пользы».¹⁶⁴⁷ Поэтому Христос и говорит, что кто не возненавидит такой жизни души своей, тот не может быть Моим учеником (Лук. 14:26). Ненависть к греховному состоянию души убивает это состояние в душе посредством покаяния – перемены прежней, греховной установки сознания на новую, добродетельную.

Новая установка сознания называется добродетельной по причине того, что деятельность ее устремляется на исполнение воли Божией,¹⁶⁴⁸ которая состоит в том, чтобы человек делал добро единственно для стяжания Святого Духа, что осуществимо при условии если делаемое добро делается по вере в Бога и ради Бога,¹⁶⁴⁹ а не ради себя самого и своей самости. Если прежняя установка сознания, вследствие своей направленности от Бога к себе, созидала с помощью воли противоестественный тип энергийного образа «ветхого человека», то новая установка, направленная от себя к Богу, созидает волей своей естественный, а впоследствии и сверхъестественный тип энергийного образа так называемого «нового человека».

Чтобы свободней можно было далее оперировать данными понятиями, нужно напомнить, что «под новым и ветхим человеком разумеется нравственно-религиозный характер человека, а не лица какие особые от человека. Человек один, но то он живет в самоугодии и страстях, то посвящает себя Богу и всем Богу угождать ревнует. В первом случае он ветхий, во втором – новый человек».¹⁶⁵⁰ Разумеется, эти два «человека» постоянно противятся друг другу, лишая самим своим бытием наличие друг друга, через лишение их одушевляющего начала. Если душой ветхого человека является самоугодие, формирующее энергетическую структуру его греховного тела, тела греха – страсти, то душой нового человека будет являться самоотвержение, которое, в свою очередь, способно формировать энергетическую структуру его праведного тела, тела правды – добродетели. Самоугодие умерщвляется самоотвержением, и наоборот, самоотвержение умирает от действия самоугодия, потому что управляющими силами того и другого направления является одна и та же сознательная воля человека. В зависимости от того, куда она направится, рождаются или греховные движения идущие вопреки природе человека и его назначения, или движения добродетельные как согласные с природой его и назначением.

Всякая душа в процессе формирования своего наполняется тем или иным содержанием, которое показывается через различные движения, как ее самой, так и через соединенное с ней тело. И если мы внимательно посмотрим на проявления тех или иных движений ветхого и нового человека, то непременно увидим коренную противоположность содержаний «душ» того и другого. Содержанием души ветхого человека будет являться самолюбие – искаженная любовь человека к самому себе из-за отсутствия любви к Богу, тогда как содержанием души человека нового будет являться правильная любовь к себе, рождаемая из любви к Богу – боголюбие. Последнего рода любовь есть ­союз совершенства (Колос. 3:14), составляемый из полноты всех добродетелей, тогда как «самолюбие есть та греховная страсть, которая составляется из полноты всех прочих разнообразных греховных страстей».¹⁶⁵¹ Поэтому требуется погубление такой любви через отвержение себя, через отречения от эгоистического направления жизни полагающей центр тяжести в себе и перенесения этого центра с себя на Христа, в силу чего он начинает искать не своего, а того, что угодно Иисусу Христу (Филип. 2:21), изменяя тем самым неверно принятое греховное направление сознания и воли. Выдающейся чертой такого направления является «предание себя на служение Господу до положения живота в чаянии спасения благодатью Его».¹⁶⁵² Такое направление характеризуется прежде всего любовью к Богу, поскольку именно такая любовь не ищет своего (1Кор. 13:5).

В этом акте решительного самоотвержения полагается начало духовной жизни, через таинственное соединение духа человеческого с благодатью Духа Божия. Первоначально благодать скрывает свое присутствие от сознания и чувства,¹⁶⁵³ хотя и начинает свое действие в самых сокровенных глубинах человеческого духа (Рим. 8:16), через главный его орган – сердце (2Кор. 1:22). Начавшаяся в сердце новая жизнь, невидимая сначала, также как невидим поначалу зачавшийся плод любого живого существа, впоследствии становится ощутимой и как бы видимой, из-за приращения своего. Сформировавшееся отвращение от греха и обращение к Богу, рождается в жизнь вечную и начинает новую жизнь не по своим хотениям, но по хотениям и велениям Божиим (Деян. 13:22). Это и есть та самая новая тварь (2Кор. 5:17), которая «зачинается благодатью в первых движениях покаяния, а в этом строе является уже вполне образовавшейся, характеристически сложившеюся, принявшей христианскую личность».¹⁶⁵⁴ Рождение «нового человека» совершается в Таинстве Крещения, которым восстанавливаются в прежний чин все способности души, через сообщение им достодолжного направления,¹⁶⁵⁵ не получив которого, невозможно исполнять воли Божией.¹⁶⁵⁶ Сам акт рождения включает в себя как мучительные, так и радостные чувства. Жена, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее (Ин. 16:21). Процесс умерщвления греха также не может быть не мучительным для души, рождающей новую энергийную проекцию своего существа через обращение к Богу всех сил своих. Этот процесс мучителен потому, что «грех вошел в самую глубину существа человеческого, оттуда разветвился в разнообразных наклонностях, привычках, страстях, и, проникнув все существо его, распространился вне и связал его с чувственными вещами узами, столь же почти крепкими, как крепки узы бытия. Как ни осторожно будешь очищать от греха существо, зараженное им, не можешь не причинить боли, подобно тому, как нельзя не причинить боли, когда вынимаешь занозу из живого тела. Сердце, пристращенное к чему-нибудь, как бы входит само в предмет пристрастия; отрывая его от предмета или предмет от него, отрывают как бы часть его самого».¹⁶⁵⁷ Когда же жена родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16:21). Когда, наконец, удастся душе изменить направление всех сил своих и обратить их к Богу, тогда получает она ощущение облегчения, успокоения и радостного осознания появившейся из нее новой жизни. Конечно, это вовсе не означает, что вместе с актом рождения закончились и все скорби. Нет! Закончились лишь скорби «чревоношения» и самого «рождения», но еще очень много скорбей нужно будет понести при заботе о возрастании родившегося человека.

В момент рождения, появившийся новый человек, является уже вполне образовавшимся, хотя еще далеко несовершенным. «Как зародыш в матерней утробе не вдруг делается человеком, а постепенно принимает человеческий образ, и рождается, впрочем, несовершенного еще возраста человеком, но сперва многие годы растет, и потом становится мужем… так и в духовном, где столько мудрости и тонкости, постепенно возрастает человек и приходит в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13)».¹⁶⁵⁸ И «как тело, пока в нем бывает душа, проходит три возраста… так три же возраста проходит и душа, сокрытая в теле, именно: начало веры, преуспеяние в ней и совершенство».¹⁶⁵⁹ Правда нужно заметить, что хотя и невозможно с точностью определить границы, проходящие между вышеуказанными возрастами духовной жизни, потому что «движение жизни духовной, как и движение тени солнечной, или возрастание тела, совершается без скачков с мудрой и непрерывнейшей постепенностью»,¹⁶⁶⁰ но все же если и незаметен сам переход из одного состояния в другое, то нельзя того же сказать об общей картине в целом. Хотя мы и не замечаем, как растет человек, однако определить его примерный возраст можем в любое время, по имеющимся у него некоторым признакам. В отношении духовной жизни можно сделать то же самое.

С началом веры и духовной жизни (рождением), новый человек неизбежно вступает в период своего младенчества, который характеризуется, как видно из самого наименования его, незрелостью, нетвердостью, немощностью и другими подобными качествами. Младенцу в духовной жизни свойственно неведение в слове правды (Евр. 5:13), ибо у него нет еще определенных понятий о Боге и духовной жизни. Он мыслит по-младенчески (1Кор. 13:11) и колеблется и увлекается всяким ветром учения (Еф. 4:14), будучи плотским, а не духовным еще (1Кор. 3:1), как не отрешившимся вполне от плотского и душевного образа мыслей и жизни. По свидетельству Отцов, отличие недавно крещенных и некрещеных в том, что «у некрещеных и начатка нет духовной жизни, а у них она есть, они уже возродились в духе, но рожденный в них новый человек – еще в младенчестве, еще вокруг его прорываются проявления плотской и душевной жизни».¹⁶⁶¹ Однако, ему усвояется отпущение грехов, ради имени Христова (1Ин. 2:12) и дается познание Отца (1Ин. 2:13) по мере формирующейся в нем разумной силы. Несмысленный ребенок первое время не отличает своих родителей от чужих, но потом по мере просыпающегося в нем сознания он начинает различать их по определенным, ему одному ведомым, признакам. Главное чувство, с которым, очевидно, ассоциируется его восприятие своих родителей – это чувство их родительского попечительства. Именно такое основное чувство просыпается у духовного младенца в акте познания Бога-Отца, казавшегося дотоле грозным Судьей. Святые Отцы, говорившие об этой степени духовной жизни в других категориях, утверждают, что первым чувством у обращающегося к Богу, является чувство рабского страха, который возникает в грешной душе, от действия благодати Божией, показывающей пагубность наличествующего греховного состояния обращающегося. При этом угрызающая его совесть представляет Бога скорее «правосудным, строгим карателем беззаконных»,¹⁶⁶² чем милостивым и любвеобильным Отцом. И хотя это ощущение не соответствует действительности, потому что если бы Бог был действительно правосудным, то не спаслась бы никакая плоть, но сей первоначальный страх необходим для оставления греховной жизни и последующего очищения от последствий этой жизни. Потом уже человек познает, что Бог более благ к лукавым и нечестивым (Лук. 6:35), чем правосуден¹⁶⁶³ и тогда любовью к Богу изгоняется первоначальный страх, заменяясь, впрочем, страхом иного характера.¹⁶⁶⁴ Наряду с этим познает младенец свою немощь и беспомощность, что способствует искоренению самонадеянности и гордости, которые могут «возникать в нем и тогда, когда он вступает уже в благодатное царство и начинает жизнь духовную».¹⁶⁶⁵ Бог-Отец, видящий возникающую пагубную самоуверенность падшего естества и желающий ее полного искоренения, употребляет воспитательные методы Своего отступления от человека, при которых человек убеждается, что он сам по себе несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Апок. 3:17) и что если он сделал что доброе, то это дано было ему от Бога – родителя его. Такое обучительное Божие попущение, оставляя душу человеческую без всякой явной помощи со Своей стороны, дозволяет испытать ей злое действие страстей и врага, чтобы подвигнуть ее «со всем страхом и великим смирением взыскать помощи от Бога», по подобию того как «мать дитя свое, бесчинствующее по нехотению подчиняться уставам млекопитания, на краткое время спускает из объятий своих, чтобы оно, убоявшись окружающих его безобразных чужих людей, или зверей каких-либо, в страхе великом и слезах, в матерние опять потянулось возвратиться объятия».¹⁶⁶⁶ Смысл подобного рода попущения в том, чтобы, поразив душу скорбью, чувством унижения и умеренным отчаянием, «подавить в ней тщеславие и желание изумлять собой и привести ее в подобающее смирение»,¹⁶⁶⁷ ибо формирование личности нового человека характеризуется степенью формирования его смирения, т.е. степенью формирования его «сознания». Как гордость является «сознанием» ветхого человека, так и смирение является «сознанием» человека нового, которое возрастает по мере возрастания духовного вéдения,¹⁶⁶⁸ то есть ощущения Бога,¹⁶⁶⁹ через вкушение сладости Его благодати, по причине чего душа, воспринимающая это в чувстве своем, не может уже «надыматься и напыщаться славолюбием, хотя бы непрестанно исполняла заповеди Божии, но почитает себя ничтожнейшей паче всех, в чувстве общения божественной благостыне».¹⁶⁷⁰ И до тех пор, пока «сознание» не проснулось и не развилось в духовном младенце, он не способен еще употреблять по причине младенчества своего твердую пищу умного, духовного вéдения, свойственную совершенным (Евр. 5:14), а должен пока вкушать лишь чистое словесное молоко (1Петр. 2:2) – начатки духовного вéдения (Евр. 6:1), залог которого был получен им еще в Крещении.¹⁶⁷¹ Питаемый такой пищей младенец формируется не только и не столько «сознательной» своей частью, сколько частью, так сказать, «телесной». В период младенчества оформляются определенные правила христианской жизнедеятельности; устанавливаются правильные жизненные формы «тела», через которые будет проявлять себя «душа» нового человека. Поэтому вся деятельность находящегося в этом духовном возрасте человека ограничивается преимущественно телесными трудами и подвигами, примерный перечень которых можно найти, например, в Лествице преп. Иоанна. К ним относятся «послушание, пост, вретище, пепел, слезы, исповедание, молчание, смирение, бдение, мужество, стужа, труд, злострадание, уничижение, сокрушение, непамятозлобие, братолюбие, кротость, простая и нелюбопытная вера, беспопечение о мире, непорочная ненависть к родителям, беспристрастие, простота с незлобием, произвольная худость».¹⁶⁷² Все эти 24 добродетели составляют как бы 24 буквы духовного алфавита, открывающие доступ к изучению науки духовной жизни.

После того как определятся и установятся добрые формы жизни, новый человек вступает в возраст юношеский, в котором все силы направлены на получение должного образования и окончательного вместе с тем формирования сознания. Это время учебы. И как в школе после прохождения начального курса грамотности переходят к изучению самих наук, так и в духовной жизни, когда формы ее установились, начинается изучение науки подвижничества, которая состоит в постоянном упражнении по искоренению страстей и насаждению добродетелей. В роли учителя здесь выступает то помазание благодати Духа Святого, которое учит вас всему, и оно истинно и неложно (1Ин. 2:27). Естественно, что методы обучения всецело зависят от уровня и возраста учащихся. Младенствующих умом и живущих преимущественно еще «телесной» жизнью, благодать Божия учит соответствующими «телесными» методами, т.е. явными, ощутительными для телесных чувств действиями. Чудесным образом, например, сохраняет его от гибели в опасной ситуации или помогает ему благоприятными жизненными обстоятельствами, или преодолевает неожиданным образом встретившиеся затруднения, или подобное что делает, давая тем самым ощутить явную силу Промысла Божия о нем, дабы он «уразумением явного уверился и в сокровенном, как и свойственно младенчеству его мыслей и житию».¹⁶⁷³ По мере же его взросления утончаются и обучительные действия благодати, которая начинает вводить его в область мысленную, духовную, открывая ему опасность собственного его положения, показывая перед ним разнообразные хитросплетения мыслей и помыслов, посрамляя перед очами его злокозненность демонов и утверждая тем самым упование единственно на Бога, пока он «не обучится постепенно и приобретет мудрость, и в уповании на Бога станет презирать врагов своих».¹⁶⁷⁴ По мере усвоения сей науки появляется в духовном юноше чувство силы в Боге, хотя он еще и не может сказать вместе с Апостолом, что все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Филип. 4:13). Вéдение его духовное начинает приобретать свою полноту, хотя и не является еще вполне духовным, т.е. свободным от вещественности и сложности в своих представлениях.¹⁶⁷⁵ Все же по причине сего вéдения Дух Святой пребывает в юной душе нового человека и дает силу на побеждение зла (1Ин. 2:13). Понятно, что на этой стадии его «сознание» не вполне еще совершенно и нуждается в постоянных умственных упражнениях. И подобно тому, как сознание юноши заимствует для своего формирования различные плоды сознательной деятельности взрослых и прежде него бывших людей, так и смиренномудрие духовного юноши еще не принадлежит ему, а нуждается в заимствовании различных искусственных способов быть смиренномудрым.¹⁶⁷⁶ Оно хотя и есть, но оно «держится у него, или ради немощи телесной, или ради неприятностей со стороны враждующих на ревнителей о праведной жизни, или ради лукавых помыслов»,¹⁶⁷⁷ или еще по каким-либо причинам.

По мере образования «сознания» неуклонно возрастает в духовном юноше надежда на то, что и он скоро станет взрослым, т.е. надежда на достижение собственного совершенства в добродетелях. Совершенством человеческим обычно называют «последний предел деятельной жизни».¹⁶⁷⁸ Из всех мыслимых в условиях земного существования состояний человеческого совершенства самым высшим признается то состояние, когда человек перестает осуществлять в своей жизни зло не только делом, но и словом, и мыслью. Как сказал Апостол: «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело» (Иак. 3:2). Чувства совершенного мужа уже навыком приучены к различению добра и зла (Евр. 5:14). Он знает безначального Бога (1Ин. 2:13), Который постепенно открывает ему тайны Своя (Сирах. 4:21), питает его твердой пищей духовного вéдения (Евр. 5:14), формируя и укрепляя через это «сознание» его настолько, что его «душа начинает иметь смиренномудрие как бы естественным своим расположением».¹⁶⁷⁹ По мере укоренения в смирении, человек возрастает в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13), пребывая в любви (4:15) и настраивая по духу Христову все свои силы и отправления. Достигнув в конечном итоге совершенного очищения от страстей и возможно полного единения в Боге Духом Святым, такой, наконец, делается Церковью и помощницей Христа, созидаясь из «плоти и костей» Богочеловека.¹⁶⁸⁰ Как в начале Адаму из «ребра» его была создана помощница ему в деле одухотворения мира, так и ныне подобным образом и для той же цели из «ребра» Христова созидается Церковь – Тело Его (1Кор. 12:27). Ребром Богочеловека можно назвать благодать Духа Святого, «от которого, заимствуя, Бог по истощании Христа, т.е. после вочеловечения и страдания приготовляет Ему помощницу, т.е. соединившиеся с Ним и уневестившиеся Ему души».¹⁶⁸¹ Благодать Божия можно сказать «плототворит себя, срастворяется с верными и любящими Христа душами, объемлет их и, по изречению Павлову, бывает с ними один дух (1Кор. 6:17), душа, так сказать, в душу и ипостась в ипостась, чтобы таковая душа могла жить Его Божеством».¹⁶⁸² И как разные части тела приводятся в гармонию и стройное сочетание душой, так и благодать Духа, принятая в Крещении «соединяет, сочетает и сдерживает нерассеянными неисчетные и многообразные движения и помышления души»,¹⁶⁸³ созидая из нее Церковь, т.е. такой состав души, где воедино собраны все помыслы ее и силы.¹⁶⁸⁴

Психологическое рассмотрение состава нового человека достигшего полной меры духовного возраста показывает, что душой его в противоположность ветхому человеку является самоотвержение, т.е. отвержение самости, самоугодия, телом – совокупность духовных добродетелей, а духом – все те же сознание и свободная воля человеческие, как и в ветхом человеке, но только изменившие свое направление от чувственного к духовному, от мира к Богу. Самоотвержение, по подобию души человеческой, разделяется на три главные свои силы, противоположные силам души ветхого человека: на смирение как отсутствие любви к суетной славе, на нестяжание как на нелюбовь к чувственному и воздержание не любящее сладостей плотских. В этих трех главных добродетелях заключена вся «разумная» жизнь нового человека. Их средоточием и источным началом является боголюбие – любовь к Богу и миру духовному, ибо нелюбовь к тщетной славе и к чувственным предметам рождается из любви к славе Божией и к предметам духовным. Такая любовь есть центр жизни нового человека, его сердце. И как сердце сообщает цену всему, что совершает или намеревается совершить человек, так и любовь к Богу дает цену всем совершаемым подвигам и делам. Этой именно любви и требует Господь от обновленного естества человеческого, говоря, даждь ми, сыне Мой, усыновленный Мной через благодать Мою, твое сердце, т.е. совершенную любовь ко Мне (Притч. 23:26), потому что эта любовь «изгоняет из сердца все страсти и, напротив, с собой вселяет там все доброты».¹⁶⁸⁵ Она – «неистощимый источник всякого добра».¹⁶⁸⁶ Более того, она есть союз совершенства (Кол. 3:14). «Не верх, но, что гораздо важнее, союз. Это более необходимо чем-то, ибо вершина есть предел совершенства, а союз есть совмещение и содержание всего, что составляет совершенство».¹⁶⁸⁷

Сознательным проявлением любви является смирение или, если быть точным, смиренномудрие, через которое «сердце» нового человека совершает свои «сознательные» действия. «Смиренномудрие есть главным образом разумность», – говорят Отцы.¹⁶⁸⁸ Без смиренномудрия невозможна сознательная деятельность нового человека, живущего не для себя, но для Бога. И как при действии гордости ветхий человек «сознает» только свое бытие, не признавая ни бытия Божия, ни своей зависимости от бытия Божия, так, напротив, новый человек при действии смиренномудрия не только «сознает» бытие Божие и свою зависимость от этого бытия, но и как бы перестает помнить о наличии собственного бытия, сознавая ничтожность этого бытия до такой степени, что желает «соделаться чем-то, как бы несуществующим в твари, не пришедшим еще в бытие, вовсе незнаемым даже самой душой своей».¹⁶⁸⁹ В этом чувстве он полностью своим сознанием как бы исчезает в Боге, обретая через Него полноту своего сознательного бытия. «Бог творит из ничего, – объясняет св. Филарет Московский парадоксальность вышеизложенного святоотеческого утверждения, – и доколе мы хотим и думаем быть чем-нибудь, дотоле Он в нас не начинает Своего дела. Смирение и отвержение себя есть основание в нас храма Его: кто более углубляет оное, тот выше и безопаснее созидает».¹⁶⁹⁰ Вернее Бог созидает из того, кто считает себя за ничто и из него «нечто, яко всемогущий, соделывает».¹⁶⁹¹ Соделывает Он это Своей благодатью, которая дается смирению (1Петр. 5:5), именуемому Отцами по этой причине благодатью души.¹⁶⁹²

Таким образом, смиренномудрие есть условие добродетельной жизни, как наличие ума есть условие жизни разумной. Но как источником ума является сердце, а орудием – голова, так и смиренномудрие является лишь орудием добродетелей, а источником их – любовь. Как от Бога-Отца рождается Сын-Слово и от ума рождается мысль, так и от любви к Богу рождается смиренномудрие или то духовное вéдение, которое не надмевает, а назидает (1Кор. 8:1). И как Бог-Отец и Бог-Сын имеют одинаковую сущность, но различные ипостаси, так любовь и смиренномудрие, хотя и разные по своим проявлениям, но одинаковы по своей сущности. Сущность Бога – любовь (1Ин. 4:8). Бог-Отец по любви к человеку послал Сына Своего Единородного, который так уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Филип. 2:7) и настолько стал человеком, что его и Богом не считали. Они совершали одно дело любви, но различным способом в силу различия Своих ипостасей. Бог-Отец проявил свою сущность через человеколюбие, а Бог-Сын через смирение, почему и говорится, что «смирение есть свойство Христово».¹⁶⁹³ Завершительный же акт осуществил Бог-Дух Святой, через сообщение всевозможных даров, последовавших за совершением подвига человеколюбия и смирения Отца и Сына. И как ум человеческий по подобию действий лиц Святой Троицы, желая проявить себя во вне, рождает от себя мысль, одинаковую с ним по природе, но инаковую по ипостаси, которая, в свою очередь, сопутствуется духом, исходящим от ума и совмещающим в себе всю совокупность нравственных чувств, так и любовь к Богу нового человека, желая проявить себя во вне через любовь к ближнему и показать тем самым свою любовь к Богу (1Ин. 4:20), рождает от естества своего смиренномудрие, которое отдает предпочтение всякому, считая себя ниже всякого и которое сопутствуется смирением, совмещающим в чувстве своем все виды добродетелей. Смиренномудрие отличается от смирения как образ мыслей отличается от образа чувств и действий. «Смиренномудрие есть образ мыслей, заимствованный всецело из Евангелия, от Христа, – читаем у святых Отцов, – а смирение есть сердечное чувство, есть залог сердечный, соответствующий смиренномудрию,¹⁶⁹⁴ есть действие Христово».¹⁶⁹⁵

Итак, смиренномудрие есть глава духовного тела нового человека, как Христос есть глава Церкви. Но, возразят нам, смирение считается первоначальной основой всех добродетелей, их подножием, а не верхом и как поэтому можно сравнивать его с головой. Можно и должно! Никто не спорит, что духовная жизнь начинается с осознания нищеты духовной, со смирения (Мф. 5:3), также как разумная жизнь души начинается с пробуждением сознания. Но ведь действия сознания совершаются в голове. И как первые проблески сознания в человеке связаны с ощущением родительского о себе попечения, с ощущением любви, так и первое пробуждение сознания нового человека связано с ощущением любви Бога к нему и его к Богу. И уже это ощущение рождает смиренномудрие, сопутствуемое смирением, поставляя человека на первую ступень духовного познания.

В области эмоциональной самоотверженная любовь к Богу выражается в духовном человеке через нестяжание, кротость и умиление. Нестяжание, есть любовь к невещественным благам, которая отвращает от прилепления к вещественному и от возникающих аффектных состояний по поводу вещественного. Страсть гнева, меняя свое направление, изменяется в кротость – способность укрощать греховные движения как в себе, так и в других. Признаком кротости считается способность в присутствии раздражающего сохранять тишину сердечную и залог любви к нему.¹⁶⁹⁶ Умиление же будучи даром Духа Святого, содержит в себе благодатное утешение, «увеселяющее душевные и телесные чувства».¹⁶⁹⁷ Утешение, получаемое от умиления, производит такое ненасытимое вожделение благ духовных, что исчезает всякое вожделение благ телесного свойства. Это тот предел за которым начинается то, чего не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1Кор. 2:9). Но этот предел непреодолим в условиях земной жизни. Тот, которого современники называли «богом земным», откровенно говорил: «Доныне не знаю ни одного человека христианина совершенного или свободного. Напротив того, если и упокоевается кто в благодати, доходит до тайн и до откровений, до ощущения великой благодатной сладости; то и грех сопребывает еще внутри его. Такие люди, по преизобилию в них благодати и света, почитают себя свободными и совершенными; но погрешают в сем, по неопытности вводимые в обман тем самым, что действует в них благодать. А я доныне не видел ни одного свободного человека, и поскольку в иные времена сам отчасти доходил до оной меры, то доведался и знаю, почему нет совершенного человека».¹⁶⁹⁸ Потому что таковой «не мог бы уже принять на себя домостроительства слова или иного какого бремени, не согласился бы ни слышать, ни позаботиться, по обыкновению о себе и об утрешнем дне, но только стал бы сидеть в одном углу, в восхищении и как бы в упоении».¹⁶⁹⁹ Действительность подобного поведения подтверждает и св. Исаак Сирский, говоря, что «если бы в этой жизни для таких дел (т.е. для созерцания Бога) не положил Бог предела сколько именно промедлить в них, и если бы дозволялось это человеку, то во всю свою жизнь он не мог бы уйти оттуда».¹⁷⁰⁰ Поэтому «совершенная мера не дана ему, чтобы мог он заниматься попечением о братии и служением слову».¹⁷⁰¹ А это необходимо, ибо «несовершенные и еще начинающие спасительное учение возрастают и образуются, как бы в материнском чреве, от более совершенных, пока они, достигнув зрелости возрождения, приобретут величие и красоту добродетели, и потом по преуспеянии сами, сделавшись Церковью, будут содействовать рождению и воспитанию других детей, во вместилище души, как бы в утробе, непреложно осуществляя волю Слова».¹⁷⁰²