КРЕСТÁ ИЗОБРАЖÉНИЕ

КРЕСТÁ ИЗОБРАЖÉНИЕ. Первый дошедший до нас памятник с датированным И. К. – надгробная пальмирская надпись 134 года. С этого времени и до IV-V веков. К. встречается в основном в форме монограмм имени Иисуса Христа. Отсутствие богослужебных символов Распятия и священных И. К. получило различные объяснения. Нельзя, не искажая духа раннего христианства, утверждать, что в это время «стыдились» К. Перед первохристианами стояла задача – найти пластическое выражение символам духовного и материального мира. Необходима была такая символика, которая объединяла бы двоякое поклонение в едином знаке.

Две основные тенденции, находясь в постоянном взаимодействии, определили путь христианской ставрографии. Одна тенденция старалась сочетать И. К. с монограммой имени Иисуса Христа и выражала тайну К. как первообраза мироздания. Другая вела от К. к Распятию, от предвечного к Голгофе. Следовательно, необходимо было точное, историческое установление формы К., на котором был распят Спаситель. Начиная с конца IV века, вторая тенденция прочно вошла в литургическую жизнь Церкви. Монограммические формы К. постепенно вытеснялись, хотя первоначально они преобладали в первохристианских общинах. Основанием для монограммических символов со II века служила буква Х (хи) греческого алфавита, получившая впоследствии название андреевского К. Император Юлиан косвенно засвидетельствовал общепринятость этой формы К., определив свое отношение к существовавшему тогда христианству как борьбу против «X». Следующим шагом к усложнению монограммической формы К. было пересечение Х вертикальной чертой, буквой «I» (йот), начальной в имени Иисус. Первые свидетельства распространения монограммы относятся к середине III века. Шестиконечная форма К. – самый совершенный символ первообраза вселенной. Этот К. – основной элемент схемы, которую мы обнаруживаем в основе мира. Шестиконечный К. – символ пространства и времени, выражающий тайну одушевленного космоса. Он постоянно проявляется в структурах, ритмах и циклах материального мира. Шесть лучей его означают шесть дней творения. Он равно символизирует как процессы распространения творческой силы Бога, так и процессы возвращения мира к своему духовному центру. Шестиконечный К. – возвышенный символ единства его с Именем Божиим. Знаком имени Своего Единородного Сына Бог освятил законы вселенной, «умиротворив через Него, Кровию К. Его и земное и небесное» (Кол. 1, 20). К. – очищение, просветление, преображение материи, залог будущего века, ясно начертанный в ритмах космического развития. И как вселенский К. освящает мироздание, так и Церковь в своих таинствах освящает земные стихии знаком Животворящего К.

К середине IV века символически-прикровенные формы начинают уступать место собственному И. К. Известны примеры их сочетания, в которых монограммический К. являлся символом Самого Иисуса Христа. Так, на саркофаге с изображением Страстей Господних, датируемом 350 годом (Ватиканский музей, Рим), в центре изображения – четырехконечный К., под которым сидят два воина. На перекладине К. – две птицы, поддерживающие триумфальный венок, в центре которого монограмма имени Спасителя.

В связи с этими изображениями большое значение получил вопрос, какую форму имел К. на Голгофе. Орудием казни в Римской империи обычно служил состоящий из двух брусьев трехконечный К. в форме греческой буквы Т (тау). В «Послании Варнавы» приводится выдержка из книги пророка Иезекииля, где прообразован Т-образный К., как символ праведности: «И сказал ему Господь: пройди посреди города, посреди Иерусалима, и на челах людей скорбящих, воздыхающих о всех мерзостях, совершающихся среди него, сделай знак». Здесь словом «знак» переведено название буквы древнееврейского алфавита «тав» (то есть буквальный перевод был бы: «сделай тав»), соответствующей греческой и латинской букве Т. Автор «Послания Варнавы», ссылаясь на книгу Бытия (14, 14), где сказано, что число мужей дома Авраамова, обрезанных в знак Завета с Богом, было 318, раскрывает прообразовательный смысл этого события. 318­300†10†8, при этом 8 обозначалась в греческой нумерации буквой U, 10 – буквой 1, с которых начинается имя Иисуса; 300 обозначалось буквой Т, что по его мнению указывает на искупительное значение Т-образного К. Также и Тертуллиан пишет: «Греческая буква тау, а наша латинская Т есть образ Креста». По преданию, святой Антоний носил на своих одеждах крест – тау. Святой Зенон, епископ города Вероны, поставил на крыше возведенной им в 362 году базилики К. в форме Т.

Однако к V веке начал распространяться четырехконечный К. (crux immissa, или capitata). Известны два варианта этой формы: «греческий», у которого поперечная балка равна вертикальной и «латинский», у которого вертикальная балка длиннее горизонтальной. Предание о четырехконечном К. Голгофы подтверждалось святым Иринеем Лионским и блаженным Августином. Многообразие форм К. признавалось Церковью вполне закономерным. По выражению преподобного Феодора Студита, К. всякой формы есть истинный К. «Разнообразием чувственных знаков мы иерархически возводимся к единообразному соединению с Богом» (Иоанн Дамаскин). От видимого к невидимому, от времени к вечности – таков путь человека, ведомого к Богу через постижение благодатных символов. История их возникновения неотделима от истории спасения человечества.

К VI веку христианская ставрография подошла к непосредственному изображению Распятия. Однако еще и тогда, спустя почти триста лет после отмены императором Константином Великим казни на К., непосредственное изображение Распятого Христа, по свидетельству святого Григория Турского, продолжало смущать многих. Лишь постепенно на смену символическому изображению Христа на К. стало приходить изображение Распятия, которое нашло свое завершение в формировании восьмиконечного типа К., наиболее распространенного в Русской Православной Церкви.

Первое письменное упоминание о поклонении Распятию относится к концу VII века (690 г.) Высокий духовный смысл события не допускал натуралистической интерпретации сюжета, и художники прибегали к приемам «остранения», вылившимся в средние века в законченную систему знаков: изображение фигуры Распятого Христа в несколько раз больше, чем фигуры распятых рядом разбойников, что должно было выражать духовное иерархическое различие. Прилагались усилия также и для того, чтобы подчеркнуть триумфальный характер Распятия: «К. Господа нашего Иисуса Христа упразднена смерть, разрешен прародительский грех, ад лишен добычи, даровано Воскресение, дана нам сила презирать настоящее и даже самую смерть, уготован путь к первоначальному блаженству, отверсты врата райские, воссело естество наше одесную Бога, и мы сделались чадами и наследниками Божиими. Все сие совершено К.» (Иоанн Дамаскин). Стремление выразить все это стало сокровенной задачей христианского искусства. Поэтому употребление золота и драгоценных камней было связано с желанием представить К. сияющим началом преображения мира, древом бессмертия, светочем Богопознания. До IX века включительно Христос изображался не только живым, но и торжествующим. Только в Х веке появились изображения мертвого Христа. Тем не менее Распятие всегда соединялось с Воскресением и сошествием во ад. Противопоставление земного Адама Адаму Небесному оказало существенное влияние на иконографию К. Внутри голгофского холма стали помещать изображение головы Адама или просто человека, выходящего из гроба и возводящего руки к Иисусу. В одном из апокрифов приводятся пророческие слова Адама Симу и Мелхиседеку: «На том месте, где я буду погребен, будет распято Слово Божие и оросит Своею Кровию мой череп. Тогда-то и совершится мое искупление». Победа Иисуса Христа над смертью имела решающее значение не только для человечества, но и для всех духовных иерархий и царств природы. Это отразилось в Распятиях, символизирующих сопереживание Крестной смерти Спасителя всеми ангельскими и космическими силами: изображались начало и конец духовной иерархии, Серафимы и Ангелы, а также Святая Церковь и Синагога, Солнце и Луна, и также символы четырех стихий. Эти атрибуты часто антропоморфичны. Солнце и Луна изображались в виде двух человеческих фигур, скорбно закрывающих свои лица руками. Таинственны и глубоки символы Солнца и Луны на К., воздвигаемых на куполах православных храмов, где они изображались как эсхатологические символы, соответствующие апокалиптическому возвещению о значении полноты спасения, о победе кровью Агнца, явлении на небе Жены, облеченной в Солнце, под ногами Которой Луна и на главе Которой венец из двенадцати звезд (Откр. 12, 1).

Иногда изображение полумесяца рассматривают как видоизменившийся знак змия, попранного К. Согласно другой гипотезе, это соединение К. и якоря, одного из древнейших христианских символов надежды. Гораздо менее убедительна расшифровка этого символа как свидетельства победы христианства над мусульманством. Трудно себе представить, чтобы Церковь предоставила этому знаку (полумесяцу) центральное место на куполах храмов. Кроме того, ни луна, ни полумесяц никогда не играли в христианской символике роль символов зла.

Восьмиконечная форма К., наиболее распространенная в России, имеет следующее объяснение: верхняя малая перекладина – это дощечка с надписью, сделанной по приказу Пилата, на трех языках, а нижняя косая перекладина это подножие, на которое опирались ноги Спасителя, но изображенное в обратной перспективе. Причем возвышение правого конца нижней перекладины объясняют как знак благоволения Божия к раскаявшемуся разбойнику, распятому по правую руку Спасителя.