Письмо № 107. Н.С. Фуделю

18 I [1953, Лебедянь] ⁶¹⁹

Милый мой Коленька.

Спасибо за письма. Вчера пришло от 151, а сегодня от 91. Рад, что план ⁶²⁰ утвердили и что начал писать. Хорошо бы хоть понемногу, но неотступно писать, тем более этот месяц, когда Пахомов ⁶²¹ в отпуске. Ведь чем ближе к сдаче дис<сертации>, тем ближе возможность для тебя как-ниб<удь> по-другому устроить свою жизнь. Письма твои очень хорошие, теплые, мы с мамой были так рады и так же рады были получить от Ляли. Спасибо вам. Мы все больше вас обоих воспринимаем как нечто одно. Очень сочувствуем Лялиным страданиям с поездками ⁶²². Ты в вечер ее приезда готовишь ли для нее чай? Бедной девочке, конечно, нужно было бы иметь не столько мужа, сколько маму, с глазами, которые ничего не требуют, а только спрашивают: «где больно?» и отстают. Не обижайся, это я подумал о том, как бы хорошо было, если бы вы жили рядом с нами, т<о> е<сть> с «мамой-Верой», она бы вам обоим помогала.

У нас гуся не было, но было все хорошо. Ночь была в звездах, и мама ходила к утрене одна, т<ак> к<ак> я запирал дверь, т<о> е<сть> «домовничал». Вчера была комиссия ⁶²³, теперь мы можем на днях уезжать. Едем в Усмань через Елец – Грязи. Дорога около суток, но как-ниб<удь> доберемся. Я чувствую себя покрепче. Вещи, конечно, хорошо было бы задержать на складе до отправки их в Усмань ⁶²⁴, но надо точно узнать – не пропадут ли они? Мы оттуда сейчас же напишем.

Я буду твердо лечиться дальше, чтобы поставить себя на ноги и чтобы (как мама грозит) быть готовым нянчить внуков.

Лебедянский период ⁶²⁵ в результате возродил во мне самые «жизнеутверждающие» чувства.

До Диккенса я еще не дорос, а вот Шекспира читаю иногда с удовольствием. Впрочем, с еще большим удовольствием делал бы что-нибудь для тебя по выпискам, но мало надеюсь. Разве только в ворон<ежской> библиотеке ⁶²⁶.

Много читать худож<ественной> литературы и не надо, а то получится что-то вроде ковырянья в носу. Лучше делать «обедики».

Но какая краткость и насыщенность сонетов! У нас, может быть, только Тютчев мог бы так написать. Уж не приврал ли Маршак? ⁶²⁷ Ты не написал – получила ли письмо Муня от мамы и Тамары с вложением письма из Усмани?

Смеялись (и несколько ехидно) по поводу телефонного разгрома, высчитывая, сколько тебе лет и написана ли твоя диссертация. Вещей, конечно, опять много, купили ящики, будем зашивать и, что возможно, отправлять багажом. С Соней ⁶²⁸ еще не говорили, она неуловима. Наверное, сегодня будет разговор.

Ну вот, милый мой Николашенька. Скоро твои старики опять куда-то поедут. Но даст Бог, в Усмани будет хорошо не только нам, но и вам, т<о> е<сть> и для вас что-ниб<удь> хорошее. Ляля обещает приехать летом, с тем чтобы обед тебе варила кошка.

Я не читал Веневитинова. Был ли он в отдельном издании? ⁶²⁹

За что, собственно, его так ценил Пушкин? ⁶³⁰ Не был ли он тем, чем был Станкевич для позднейшего поколения? Заглянул в «Обрыв», для того чтобы убедиться, как много в райском от Рудина, а в Вере от Наташи. Собственно, Наташа и восприняла Рудина как Марка Волохова и бросилась в «Обрыв», но на краю остановилась, обнаружив, что это не Марк, а Слюнтяй. Потом вспоминаю великолепный портрет, сделанный Герценом Бакунину в совокупности многих его о нем статей (я тебе выписывал). Там много рудинского. Посмотрел ли ты Пассек? ⁶³¹ Я бы сам хотел почитать маме. Не нужно ли заглянуть не только в Вас. ⁶³², но и в Ал. Одоевского?

Если мы уедем на этой неделе, то Машенька вполне могла бы приехать туда. Если поедет, пусть возьмет подушку для нас и хинину. Расставанье с Лебедянью вызвало разные траты, мы сейчас берем здесь в долг, чтобы уехать, а тебя прошу прислать нам почтой в Усмань 400 р. (Советская ул., дом № 60).

[Приписка рукой В.М. Сытиной]

Коленька, я дописываю несколько слов на почте. Собираемся в Усмань. От Нины Васильевны ⁶³³ усманской пришло еще письмо с просьбой телеграфирования дня выезда, видимо, они хотят встретить. Вот беда, денег опять уйдет много – мы здесь несколько займем, чтобы не приехать без копейки, но ничего не поделаешь. Папу надо содержать в тепле и порядке, а то он опять разболеется, поэтому мне приходится идти на все уступки и платить что просят, т<о> е<сть> Соне оставшиеся 270 р., чтобы совершенно избежать разговоров и споров. Конечно, ты ничего не говори, т<о> е<сть> не напоминай об этом, так пройдет. Хорошо, что хоть он спокоен и все пойдет полегче, даст Бог. В общем я не раскаиваюсь, что пришлось помучиться, это все ничего – а деньги ушли, ну и пусть.