Отношение к эллинской философии

Философию преп. Максим понимал в весьма широком смысле: сюда он относил все, что представляет собой истинную оценку (κρίσις) сущего и сообразную с ней деятельность⁸⁴¹. Различал он двоякого рода философию: библейскую и эллинскую, причем, конечно, отдавал предпочтение первой. По мнению св. отца, все патриархи, жившие под естественным законом, и вообще все святые были представителями «естественного созерцания», или философского умозрения sui generis⁸⁴². Все они удостаивались духовных озарений и просвещении, в которых познавали истинно сущее и научались правильному пути жизни⁸⁴³, и Логос, таинственно являясь в них, подготовлял в них Свое воплощение⁸⁴⁴. Отсюда, между прочим, видно, что преп. Максиму не чужда древняя идея о мистическом Λόγο`«е σπερματικός ⁸⁴⁵, хотя и в приложении главным образом к философии патриархов и в пределах естественного закона. Впрочем, по мнению преп. Максима, естественные озарения возможны были, по силе промыслительного воздействия Духа, и среди варваров и эллинов⁸⁴⁶. Им тоже можно было »осязать" (Деян.17:27) Бога⁸⁴⁷. Господь попускал им через свои оракулы предугадывать истину, как и Сам открывал ее иудеям через закон: отсюда пророчества эллинов исполнялись, и суеверия их имели силу⁸⁴⁸. Философия эллинов, однако, в значительной степени подпала язве греха – чувственному заблуждению. Этот существенный ее недостаток строго учитывается преп. Максимом: он отмечает у эллинских философов греховное неведение высшей идеальной силы⁸⁴⁹, осуждает их материалистические теории и нелепое учение о вечности материи⁸⁵⁰ и считает недостойным названия любомудрых тех из них, которые успокоились на внешнем чувственном созерцании и не сумели и не восхотели познать Бога из Его творений⁸⁵¹. Для древних христианских мыслителей, как св. Иустин Философ, Климент Александрийский, из такого рода оценки философии следовал тот вывод, что эллинской философией можно пользоваться только эклектически и с большой осторожностью. Для преп. же Максима, ко времени которого у христиан уже существовала и своя христианская философия, не было нужды и в таком заключении. Отсюда в общем к классической философии он относится отрицательно, придавая значение лишь вообще философствованию, поскольку оно, питаясь соками естественного созерцания, стоит в согласии с положительными основами христианского учения⁸⁵². Лишь в пособие этому созерцанию он допускал пользование классической философией⁸⁵³. Таким образом, философия вообще для преп. Максима – третьестепенный и по порядку и по значимости источник; философия же эллинов – лишь вспомогательное пособие к естественному (философскому) созерцанию. Каждый из указанных источников и использован преп. Максимом в соответствии с его значением.