1894 год

2-го января преосвященный Савва получил письмо из С.-Петербурга от профессора духовной Академии Тимофее Вас. Барсова, который от 31-го декабря минувшего 1893 года писал:

«Приветствую Ваше Высокопреосвященство с наступающим новолетием, усерднейше прошу принять мое сердечное пожелание, да сохранит Господь Бог в грядущее лето Вас в добром здравии и благополучии и да продлит жизнь Вашу на многие и многие годы. Окончив свою песню о реформе военного духовенства, буду иметь приятный долг просить Ваше Высокопреосвященство принять от меня оттиск. Отец протопресвитер Желобовский⁴¹⁹ хочет воспользоваться моим трудом для военного духовенства, и я просил его сделать указания для улучшения и большей пользы в применении.

Свидетельствую Вашему Высокопреосвященству мое глубочайшее почтение».

В ответ на письмо Т.В. Барсова преосвященный Савва писал от 9-го января:

«Приношу Вашему Превосходительству искреннюю благодарность за благожелательное поздравление с новым годом; взаимно и Вас также поздравляю.

Вашу песню о реформе военного духовенства я слушал с большим интересом. Слушал, говорю, а не читал, потому что очи мои отказываются читать мелкую печать. Не откажусь, впрочем, и вторично выслушать Вашу песню, когда получу обещанный Вами отдельный оттиск оной. Не помню, прислал ли я Вам свою последнюю, лебединую, литературную песенку; разумею изданный мною Сборник писем духовных лиц к Арсению Верещагину, архиепископу Ростовскому. Если нет, то сделайте милость – напишите мне; я немедленно вышлю экземпляр. Издание помянутого Сборника называю лебединою песнью, потому что при 75 летах замышлять что-либо новое по части учено-литературной, полагаю, было бы не благонадежно».

9-го числа преосвященный Савва получил письмо из Твери от Директора Тверского Музее Августа Казимировича Жизневского, который от 8 января писал: «Некоторая слабость моего горла удерживает меня дома, и потому, пользуясь случаем, позволяю себе повторить лучшие пожелания Вашему Высокопреосвященству к новому году и глубочайшую благодарность за Ваше доброе ко мне внимание».

16-го числа преосвященным Саввою получено письмо из села Загородья, Тверской епархии, от священника Георгия Петровского, который от 14-го числа писал: «Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец! 4-го ноября прошедшего 1893 года, в день Вашей хиротонии во епископа Можайского, мне Бог соизволил найти в округе моего прихода⁴²⁰ древний крест-тельник, замечательный по своему археологическому изображению. Вверху убрус Спаса-Нерукотворенного, в середине – Знамение Пресвятой Богородицы, по правую сторону – Апостол Петр, по левую – Апостол Павел, пониже Св. Николай чудотворец и Священномученик Власий. Как любителю церковной археологии, я, нижайший, осмеливаюсь послать Вашему Высокопреосвященству сей крест в память мудрой Вашей Архипастырской доброты, которая всегда является перед нами в милости, любви и милосердии. Приими, благосердый Архипастырь, мое искреннее приношение и твоим Архипастырским благословением благослови меня, нижайшего послушника, священника села Загородья, Вышневолоцкого уезда, Георгия Петровского».

На письмо священника Георгия Петровского преосвященный Савва приказал ответить:

«Ваше Благословение, почтеннейший отец Георгий! Найденный Вами на древнем кладбище близ реки Мологи крест-тельник и присланный на имя Его Высокопреосвященства, при письме от 14-го января сего года, Владыкою получен 16-го сего января. В благодарность за сей дар Его Высокопреосвященству благоугодно было приказать препроводить к Вам «Сборник писем духовных лиц XVIII века к преосвященному Арсению (Верещагину), архиепископу Ростовско-Ярославскому.» Означенная книга отсылается к Вам с сею почтою заказною бандеролью».

7-го февраля преосвященный Савва получил письмо из Костромы от епископа Виссариона⁴²¹, который от 3-го февраля писал:

«Приношу Вам благодарность за книжку Ваших Речей и за Сборник писем к Архиепископу Арсению. Ваши Речи не блещут красноречием, но в них есть другого рода достоинства, которые не часто встречаются в подобных произведениях: они кратки, но вместе содержательны, все удачно применены к случаям И сущность дела представляют в таком виде, что ни одного слова не выкинешь. Письма к Арсению – небогаты содержанием, но умелая рука извлечет из них немало полезных сведений для ознакомления с личностью Арсения и с современными обстоятельствами. Биография Арсения имеет большую ценность по документальности и обстоятельности. Прошу принять от меня посылаемую книгу: 1-й том толкований на паремии. 2-ой появится около Пасхи. Спасибо Тузову, принявшему на себя издание их. Оно дорого и для моего кармана было бы не по силам. Вы уведомляете меня, что не намерены самолично заняться изданием накопившихся у Вас писем митрополита Филарета. Это очень жаль. Лучше Вас никто не может это сделать. Но нельзя ли хоть часть этих писем передать чрез меня в редакцию Душеполезного Чтения. И редакция, и читатели были бы Вам за сие весьма благодарны. О. Григорий⁴²²продолжает снабжать Душеполезное Чтение резолюциями: они занимательны, но письма еще занимательнее. Может быть, Вы находите нужным объяснительные примечания; но и без них можно обойтись. Письма к Антонию⁴²³ изданы без примечаний, а читаются с удовольствием. – Подумайте, нельзя ли поделиться с нами сокровищем, которое лежит у Вас без употребления и после Вас может, пожалуй, затеряться».

В ответ на письмо епископа Костромского Виссариона преосвященный Савва от 17-го февраля писал: «Приношу Вашему Преосвященству искреннюю благодарность за новый дорогой дар Ваших учено-экзегетических трудов. Пишете о письмах митрополита Филарета. Писем его у меня более нет никаких, но я имею в своих руках значительное количество писем к нему от разных, как духовных, так и светских лиц, впрочем, не в подлинниках, а в списках⁴²⁴. Письма эти, как дорогой материал, я намерен передать тому⁴²⁵, кто предпримет составить подробную биографию почившего святителя. В настоящее время я решил передать лучшую часть библиотеки в собственность Московской Духовной Академии, остальное – в библиотеку семинарскую».

21-го марта преосвященным Саввою получено было письмо из Бухареста от драгомана Румынского Георгия Пасхалиевича Самурьяна, который от 15 (27) марта писал:

«15 марта сего года день знаменательный в Вашей драгоценной жизни: сего дня исполняется ровно 75 лет от рожденья Вашего; время это юбилейное; ровно 75 лет тому назад – 15 марта 1819 года – назначен архиепископом Тверским и Членом Св. Синода преосвященный Филарет Дроздов, знаменитейший митрополит Московский († 19 ноября 1867 г.), столь много ценивший Вас и для вящшей славы которого Вы сделали более всех!

Очень давно я не удостаивался от Вас получить ни дорогого послания, ни дорогой книги, да я, зная Ваши нескончаемые занятия наукою и делами по управлению древней, знаменитой и весьма обширной Тверской епархией, не дерзаю помыслить другое о Вас, как всегда приятнейшим образом воспоминать о Вас с глубочайшею признательностью.

Читал я в «Церковных Ведомостях» и о Вашей деятельности по Тверскому братству Св. Великого князя Михаила – покровителя древнего великокняжеского града Твери и в «Московских Церковных Ведомостях» о пожертвовании Вашей богатейшей библиотеки Московской Духовной Академии, о каковом благом намерении Вы мне передавали в бытность мою у Вас в Твери с 26 июля до 1 авг. 1891 года. Очень рад, что г. профессор И.Н. Корсунский, при Вашем просвещенном содействии, напечатал жизнеописание, хотя неполное, величайшего российского святителя 19-го века митр. Моск. Филарета; я очень желал бы иметь экземпляр той книги.

Дай Бог, чтобы в этом году я еще раз мог побывать у Вас и насладиться Вашими святыми беседами и лично получить от Вас святительское благословение!

Желал бы я иметь Ваш портрет фотографический этого года с Вашей дорогой надписью, чтобы он всегда был у меня на письменном столе, во свидетельство вечной признательности к Вам. Поздравляя Вас с знаменательным днем исполнения 75-летия Вашей земной жизни, желаю Вам еще многих и многих лет».

В ответ на это письмо преосвященный Савва писал Самурьяну от 23-го числа:

«Душевно благодарю Вас за память о 1-м числе октября мес. и 15-го марта. Простите мне семидесятипятилетнему старику, что так давно не писал Вам. Слабость зрения – тому причиной. Глаза мои так притупились, что не без труда могу писать, а читать писанное и мелко-печатное вовсе не могу. Со второй половины минувшего года я пользуюсь для сего чужими очами. Благодарение Богу, что еще есть кому читать для меня. Литературные занятия я вовсе оставил и теперь, сказать ли Вам, чем я занимаюсь? Переживаю снова свою долгую жизнь: по вечерам мне читают мои автобиографические записки. Приезжайте слушать их. Ваши литературные статьи в разных журналах вижу и некоторые из них с удовольствием читал. Продолжайте, пока глаза целы, подвизаться на учено-литературном поприще! По желанию Вашему прилагаю у сего мою фотографическую карточку. Вместе с сим под бандеролем посылаю Вам несколько брошюр Тверской прессы последнего времени».

29-го числа преосвященный получил письмо от Ал. Вас. Гаврилова, который от 27-го числа писал: «Только что вернулся из Тифлиса, куда ездил с В. К. Саблером для расследования причины беспорядков в тамошней семинарии. Как-нибудь на досуге изображу, что пришлось видеть, читать и слышать о тамошних делах. Теперь же позвольте представить Вам архитектора, будущего академика, Н.Н. Благовещенского⁴²⁶. Он сын священника г. Ярославля, племянник моего академического товарища, служащего ныне в Академии Художеств, и племянник придворного протоиерея П.А. Благовещенского⁴²⁷. Сей молодой человек желал бы занять у Вас должность Епархиального архитектора. Учение его в Академии прошло на моих глазах, и потому могу по совести свидетельствовать, что г. Благовещенский исполнит свой долг вполне добросовестно, с знанием дела и с соблюдением интересов заказчиков. Ему смело можно поверить всякую постройку, не опасаясь за ее участь. Если можно будет оказать ему внимание, то не отриньте его. Он – человек с хорошим будущим. Впрочем, если должность его не даст ему теперь жалованья 600 руб. в год, вряд ли он согласится остаться, так как личных средств не имеет. В Св. Синоде еще не был, и потому не знаю, что там делается. Сейчас сяду за отчет. Хорошее и весьма хорошее место Вы нашли для Вашей богатейшей библиотеки. Честь, хвала и слава Вам. Ваше имя вечно будет жить в питомнике высшей духовной науки».

В ответ на это письмо преосвященный Савва, от 31 марта, писал А.В. Гаврилову:

«Поздравляю Вас с благополучным возвращением из далекого путешествия. Ожидаю подробного описания этого путешествия, а еще более желал бы слышать изустное повествование о нем. Если Вы одобряете мое распоряжение относительно моей библиотеки, то извольте прочитать посылаемую при сем брошюру, касающуюся сего распоряжения. В Ваше отсутствие, без сомненья, немало протекло через канцелярию Св. Синода важных и неважных дел. Не очень давно представил я в Синод на утверждение вновь избранную начальницу Ржевского духовного училища. Желалось бы, чтобы дело это не было умедлено тем более, что в настоящее время нет в училище и инспектора.

В заключение, поведу речь о Вашем клиенте г. Благовещенском. Прошение его с приложением разных документов я получил и передал в Консисторию. К сожалению, прошение это запоздало: у нас ведется уже дело о назначении на должность Епархиального архитектора одного из состоящих здесь на службе архитектора. Притом, если бы известно было г. Благовещенскому, что у нас должность епархиального архитектора безвозмездна, без всякого определенного жалованья, то он, без сомненья, не решился бы подавать прошение. Должность эту у нас занимал и теперь может занимать лишь тот, кто имеет в городе другую, коронную службу».

4-го апреля преосвященный Савва получил письмо из Казани от профессора Академии Александра Феодоровича Гусева⁴²⁸, который, от 1-го числа, писал:

«От всего сердца поздравляю, Ваше Высокопреосвященство, с величайшим и радостнейшим праздником Воскресения Христова и горячо желаю Вам провести его в наилучшем здравии и полнейшем благополучии.

В виду Вашего особенно милостивого отношения и участия ко мне пользуюсь случаем, чтобы сказать хотя несколько слов о теперешнем положении моего дела по соисканию докторской степени. Официальными рецензентами были представлены крайне неблагоприятные отзывы о моем труде. Я примирился бы с ними, если бы они были сколько-нибудь беспристрастны и основательны, но, после серьезного ознакомления моего с ними, они просто поразили меня своей бессодержательностью.

А что я не бравирую, в доказательство этого приведу из массы примеров безосновательной критики хотя два примера, чтобы не беспокоить Вас изложением большого количества их. Так, один рецензент уверяет, будто бы я игнорировал влияние Спенсера на графа Толстого. Между тем, я не только первый в духовной литературе указал на это обстоятельство, но и защищал свою мысль от нападок на нее со стороны «Нового Времени» еще в 1886 году в «Православном Обозрении»⁴²⁹. Мало того: даже в разбиравшемся сочинении моем сказано (стр. 16), что гр. Толстой по своему воззрению на познаваемость божества скорее всего агностик, т. е. спенсерист. Другой рецензент жестоко упрекает меня за пренебрежение мое к Самому Слову Божию. Это пренебрежение он усмотрел в том, что я говорю о некогда существовавших среди евреев противоестественных половых пороках (стр. 143). На самом же деле выходит, что упрек рецензента обращен собственно к апостолу Павлу, говорящему «закон положен не для праведников, но для мужеложников, скотоложников (1Тим.1:9–10). В силу установившегося обычая подчиняться двум единогласным отзывам официальных неприсяжных рецензентов, и меньшинство, некогда отстаивавшее меня, вынуждено было вместе с царящей у нас сильной партией, из среды коей были избраны и рецензенты, отказать мне в степени 22 февраля в Советском Заседании. Мало того: задумали напечатать отзывы в мартовской книжке нашего журнала, чтобы со временем избежать печатания протоколов и резолюций по моему делу, могущих выказать ведение его царящей у нас партией, чтобы оправдать себя по крайней мере в глазах малосообразительных и малосведущих людей. В виду всего я уже не мог оставаться праздным зрителем совершающегося, и сколько вследствие настойчивого совета со стороны Казанского архипастыря⁴³⁰, столько же и по собственному побуждению отправил, от 4-го марта, прошение в Св. Синод об оказании мне милости и правосудия.

Расставив «ловушку» архипастырю, 22-го марта принялись было за печатание рецензий, но в типографии не успели набрать и листа полного, как Владыка сдал в Академию к немедленному исполнению следующее предложение: «на основании указа Св. Синода предлагаю представить мне, для отправления в Св. Синод, протоколы и отзывы подлинником, по делу г. профессора Гусева о соискании докторской степени». Никто не знал о сделанном мною шаге, и уже ликовали было, но 30-ое марта было нерадостно для них: пришлось отбирать из типографии отзывы, уничтожить набор и сдавать все дело туда, куда и не думали отправлять его, привыкнув видеть меня как бы предоставившим им сделать все, что их бессовестность не изобрела бы. Конечно, мне неведомо, как Св. Синоду благоугодно будет решить мое дело, но уповаю, что едва ли он подвергнет меня новой, быть может, годичной же пытке ожидания, и едва ли пренебрежет моей 22-летней литературной службой делу Божию. Иного не смею думать о высшей власти. От всего сердца желая Вам всего доброго и радостного и испрашивая Вашего святительского благословения, имею высокую честь пребыть.»

5-го числа Преосвященным получено письмо из Сергиева Посада от профессора московской духовной Академии Ивана Ник. Корсунского, который, от 2-го числа, писал:

«Письма Ваши к А.В. Горскому, без сомнения, найдут скоро употребление. Преосвященный Николай Алеутский⁴³¹ прислал 300 рублей для выдачи в премию за биографию А.В. Горского, и А.П. Лебедев⁴³² уже дал о сем тему для кандидатского сочинения одному студенту, о чем дело проведено уже и формально чрез совет недавно. Биография писаться будет под руководством и контролем комиссии из о. ректора⁴³³, А.П. Лебедева и еще одного из членов совета».

8-го числа преосвященный Савва получил письмо из С.-Петербурга от товарища обер-прокурора Св. Синода Вл. Карл. Саблера, который, от 6-го числа, писал: «Позвольте покорнейше просить Вас благосклонно принять уроженца Тверской губернии и студента Тверской семинарии священника Житникова. Он вдов. С сентября прошлого года поступил в С.-Петербургскую Академию. Занимается усердно и весьма успешно. Все это нас утешало, но вдруг у бедняка показалась горлом кровь. Доктор настоятельно советует ему выехать, но не в Самару, где он священствовал, а на родину, где он скорее поправится. Прошу о милостивом внимании к сему иерею. Хорошо бы ему поступить на место где-либо в городе. Прошу Ваших молитв».

В ответ на это письмо преосвященный Савва, от 14-го числа, писал: «Письмом от 6-го апреля, Ваше Превосходительство, уведомляя меня о болезненном состоянии студента С.-Петербургской Духовной Академии, вдового священника, Самарской епархии, о. Житникова, уроженца Тверской епархии, – просите принять его для поправления его здоровья в его родную епархию. О. Житников был у меня и заявил, что ему хотелось бы иметь священническое место непременно в городе; но так как в настоящую пору ни в одном городе нет священнической вакансии, то я не мог исполнить его желания, предоставив это будущему времени. В заключенье приятным долгом поставляю принести Вашему Превосходительству сердечное приветствие с приближающимся пресветлым и спасительным праздником Христова Воскресения».

От 14-го числа апреля мес. Владимир Карлович Саблер писал преосвященному Савве:

«Христос Воскресе! Высокопреосвященнейший Владыка, Милостивый Архипастырь и Отец! Поздравляю Вас с всерадостным праздником Святой Пасхи. Воскресший Жизнодавец да укрепит силы Ваши. Сердечно признателен за милостивый прием болящего иерея».

15-го числа преосвященный Савва получил письмо от обер-прокурора Свят. Синода К.П. Победоносцева, который от 14 апреля писал: «Преосвященнейший Владыка, Милостивый Государь и Архипастырь! В ожидании приближающегося радостного дня, когда Святая Церковь, торжественно возгласив «Христос Воскресе», введет нас в празднование Светлого Воскресения Христова, вменяю себе в приятный долг принести Вашему Преосвященству искреннее мое поздравление с сим великим торжеством христианского мира. Вместе с этим приветствием примите, Милостивый Государь и Архипастырь, выражение сердечного моего желания, да воскресший из мертвых Христос Жизнодавец, Божественною Своею силою, споспешествуя Вам на поприще святительского служения во благо Святой Его Церкви, сохраняет Вас присно в вожделенном здравии и благоденствии. Поручая себя молитвам Вашим, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Преосвященства, Милостивого Государя и Архипастыря, покорнейшим слугою. К. Победоносцев».

В ответ К.П. Победоносцеву Преосвященный, от 16-го числа, писал: «С истинным утешеньем получив Ваше благожелательное поздравление с великим и преславным праздником Воскресения Христа Спасителя, долгом поставляю взаимно приветствовать Ваше Высокопревосходительство с сим радостным и спасительным торжеством православной Церкви. Воссиявший из гроба Божественного Жизнодавца благодатный свет да оживотворяет выну ваш дух и да озаряет все пути Вашего многотрудного служения Престолу и Отечеству!»

16-го числа преосвященный Савва получил письмо из Пскова от преосвященного Псковского Антонина⁴³⁴ который от 14-го числа писал: «Удостойте принять почтительнейшее мое поздравление с наступающим праздником Святой Пасхи. От полноты души приношу Вашему Высокопреосвященству таковое поздравление, молю воскресшего Христа Спасителя, да сподобит Он Вас провести дни наступающего торжественного праздника в совершенном здравии и в полной радости ко благу и утешению Тверской паствы».

16-го числа преосвященным Саввою получено письмо из Уфы от протоиерея Евфимия Николаевича Соловьева, который, от 12-го числа, писал: «С сердечною любовью и сыновнею преданностью приветствую, Ваше Высокопреосвященство, со днем Пресветлого Христова Воскресения. Молю Бога, дабы Он, Милосердный Спас наш, еще много раз сподобил Вас встретить

Живоносное Его Воскресение, а нас поздравить Вас с великим праздником праздников. Читал я о Вашем богатом даре в Московскую Духовную Академию и Тверскую Семинарию. Добрые труженики на пользу духовной науки и святой Церкви будут вечно поминать Вас и возносить за Вас молитвы свои. Читал я также и о посещении Вас ученою депутацией и о Вашем сотрапезовании с ними. Наградивши и давши им духовную пищу, Вы подкрепили их и телесною пищей. По прочтении всего, перенесся я мысленно к Вашей доброте и человеколюбию, заочно представляя, с каким удовольствием и сердечностью Вы угощали ученых мужей и присных своих друзей. Биография преосвященного Агафангела⁴³⁵ печатается понемногу, дабы не обидеть других корреспондентов Вят. Епарх. Ведомостей. До Архиерейства преосвященного придется печатать более года. Материала и документов доставлена масса. Следующая статья будет содержать в себе извлечения из его записки «о мертвых языках». Теперь мне шлет, почти с каждою почтою, документы и воспоминания о преосвященном Агафангеле Волынское духовенство: протоиереи и иереи. Оказывается, что покойного Архипастыря изумительно любили на Волыни, и до сих пор его живо помнят и молятся за него. Современные ему тамошние семинаристы и духовенство оплакивают его. Написал об этом статью некто Хроневич в прошедшем году и там изобразил много отличных сторон из деятельности Владыки Агафангела, мне неизвестных. Он привел Лавру в блестящий вид и оставил ей 211, 365 руб. запасного капитала. Писать об нем хватит материала на много лет. Предполагаю, что будет тома три. Преосвященнейший Вятский Сергий⁴³⁶ весьма мне содействует в печатании. Он и сам написал мне тетрадь своих воспоминаний о преосвященном Агафангеле и прислал в подарок мне и в полное мое распоряжение. Весьма благодарен Его Преосвященству. Получаете ли Вы, Высокопреосвященнейший, Вятские Епархиальные Ведомости? Редактору прежде было договорено мною, чтобы он высылал на имя Ваше, а в нынешнем году я не повторял ему своей просьбы, надеясь, что он продолжит высылать, в силу прежнего моего условия с редакцией. Теперь всего напечатанного около 30 печатных листов, а до Архиерейства Владыки будет листов 38–40. Это и будет составлять 1-ую часть и 1-ый том. Волынское духовенство непременно просит меня напечатать отдельным изданием. Не знаю, как поможет Господь приступить. Думаю, со временем, предложить Почаевской Лавре, не купит ли она у меня право на издание? Ей, конечно, легко будет распространить и сбыть это издание по Волынской епархии, там имеется, кажется, до полторы тысячи церквей. У Лавры своя типография, своя фотография и проч. Обдумавши и подготовивши все к изданию 1-го тома, я обращусь к Его Высокопреосвященству, преосвященнейшему Модесту⁴³⁷ и Наместнику Лавры, о. Архимандриту Иринею, чтобы он предложил Лаврскому Собору старцев. Один из иереев пишет мне, что о. Ириней глубоко сочувствует и хранит самую живую память о почившем архипастыре Агафангеле, равно, как и Лаврская братия. Как Вы посоветуете мне, Владыка, касательно сего?»

В тот же день преосвященный Савва получил письмо из Витебска от протоиерея Вас. Ив. Волкова, который от 14-го числа писал: «Очень рад я, что наступили дни, в которые Вы имеете несколько часов свободных, и в которые, следовательно, я могу позволить себе поговорить с Вами. Прежде всего, поздравляю Вас с наступающими всерадостными праздниками, желая, чтобы они с собою принесли Вам душевный покой и утешение, и при этом укрепление физических сил. Новым Архипастырем⁴³⁸ мы очень довольны. Он очень требователен и настойчив, но несуетлив и мягок. Служба церковная идет продолжительно, как и при Вас и также, именно, благоговейно и спокойно, без крика и толкания, что выделывал преосвященный Антонин. По приезде, преосвященный Александр немедленно обратил внимание на расстройство хозяйства архиерейской экономии. Ему Консистория официально доложила, что на Архиерейском Управлении числится 4805 руб. долга. Это ему не понравилось и особенно тогда, когда он узнал, что в экономии денег ни гроша и кормиться нечем. Он попросил Синод, чтобы Синод покрыл долг; но Синод замолчал и до сих пор... Не видя надежды на получение денег от Синода, преосвященный приказал эконому, чтобы он передал своему преемнику все по описям и без долга. Как ни трудно было ожидать сего, но эконом передал все исправно, за исключением мелочей, и без долга. Теперь бывший эконом, если желает возвращения денег, которыми он оплатил долги, то пусть от себя уже просит Синод, а Архиерей не имеет надобности просить Синод об этом; ибо в акте, который подписал и сам бывший эконом, сказано, что все сдано и принято исправно и что на архиерейском доме не числится долга – ни гроша. Теперь хозяйство ведет хорошо новый эконом – иеромонах.

Губернатор наш, гремевший славою, загремел вниз бесславно. Бывшая ревизия Приказа Общ. Призрения и больниц раскрыла многое множество прегрешений... Удалены некоторые смотрители больниц, главный член приказа и Губернатор, которому, по ходатайству г. Обер-Прокурора, дозволено было подать прошение об отставке. Внезапно потребованный в Петербург и в тот же день выехавший, он уже не возвратился в Витебск. Ему было запрещено возвращаться, чтобы не было прикрыто то, что должно будет раскрыто... Княгиня – жена его выехала тоже ночью, не прощаясь ни с кем и сопутствуемая до вокзала только полицеймейстером, советником и Градским Головою. В чем заключаются прегрешения, говорят, это раскроет следующая ревизия. Нового губернатора ожидают на Святой. Одни говорят, что Левашев-граф, а другие, что не граф. Но для нас все равно, был бы только человек хороший, не гордый и не коварный. Всегда говорил, что он любит духовенство и защищает его перед Обер-Прокурором, а теперь говорят, что он писал Обер-Прокурору о духовенстве нехорошо, – да в последнее время мы уже и сами замечали это. Если он заслуживает доброй памяти и благодарности от духовенства, то за одно то, что взяли от нас преосвященного Антонина, будто бы по его просьбе, как он говорил, пред г. Обер-Прокурором.

С конца лета мы начали замечать, что в голове нашего консисторского секретаря завелись мухи – уменьшение здравого раз рассудка. К январю усилилось до того, что мы должны были с чиновником отправить его в Петербург полечиться. Прожил он там до 13-го апреля, возвратился почти таким же. Глаза мутные, речь неясная и бессвязная, почерк изменился, понимание тупое, изложение на бумаге бестолковое... По приезде, он явился к Преосвященному, кое-что говорил, а потом на полслове остановился, встал со стула и пошел домой. Разве это не признак умопомешательства? А между тем он вступил в отправление должности... Наш Преосвященный из Латышей. Два раза в Рынково-Воскресенской церкви служил Литургию на латышском языке. Латышам очень нравится это. Можно думать, что успех обращения Латышей-Католиков и лютеран в православие будет немалый. Что есть архиерей из латышей – это им очень льстит. Живущие в Витебском и Городском уездах православные Латыши – многие трудно соглашались иметь в домах иконы: после его проповедей на латышском языке все приобрели иконы, приносили к освящению и в домах своих поставили на своих местах».

В тот же день получено письмо из С.-Петербурга от управляющего канцелярией Св. Синода тайного сов. Сер. Вас. Керского⁴³⁹ который, от 15-го числа, писал: «Почтительнейше приветствую, Ваше Высокопреосвященство, всерадостным приветом: «Христос Воскресе», от всего сердца желая, да блюдет Вас Воскресший и во дни светлого праздника и выну, в радости, здравии и благопоспешении подвигам доблестного Вашего служения. Испрашивая Ваших святительских молитв и благословения, с отличным уважением и сыновнею о Господе любовью имею быть».

В тот же день получено преосвященным Саввою письмо из Сергиева Посада от профессора Московской Духовной Академии Ив. Ник. Корсунского, который, от 14-го числа, писал: «Когда это письмо мое достигнет Твери, то уже близок будет час радостного возглашения: «Христос Воскресе» Молю Бога, во плоти явившегося и воскресшего из мертвых, да прострет всесильную десницу Свою на Вас и да даст силу и крепость Вашему телесному составу, а духу Вашему – радость воскресения Своего. Окончательное мое намерение прибыть в Тверь к Вашему Высокопреосвященству утром в четверг на Пасхе 21-го апреля. Привезу и сведения по части библиотеки Вашей, Вами желаемые; а у Вашего Высокопреосвященства мне нужно будет получить некоторые для меня немаловажные сведения».

В ответ на это письмо Преосвященный от 17 числа писал профессору Корсунскому: «Искренно благодарю Вас за приветствие с светлым праздником; взаимно и Вас с семейством Вашим сердечно поздравляю. В уреченный день с любовью буду ожидать Вас».

18-го числа преосвященным Саввою получено письмо из Вильны от попечителя Виленского округа т. с. Ник. А. Сергиевского⁴⁴⁰, который от 16-го апреля писал: «Приношу Вашему Высокопреосвященству всеусерднейшее поздравление с светлым праздником Воскресения Христова. Да будет неотлучна от Вас та святая и животворная радость, которую принес на землю Спаситель и которая всегда есть величайший дар Божий нашей земной жизни.

Я беден этою радостью, живя в здешней разноверной среде. Я обретаю ее в личном общении с Вашим Высокопреосвященством, всегда живо напоминающим мне покойного святителя, Филарета, обоим нам дорогого. Вот почему в мыслях моих я постоянно стремлюсь в Тверь под сень другого дорогого моего Владыки – Вашего Высокопреосвященства, и вот почему всякий раз неудавшаяся попытка болезненно отзывается на мне. Так было и в начале этого года. Два с половиною месяца просидел я в Петербурге и, связанный делами Комиссии, не мог выбрать двух дней подряд для поездки к Вам. Скорбел и скорблю о сем. Кажется, после Пасхи придется опять, ради той же Комиссии, поехать. Счастлив, беспредельно счастлив буду, если представится возможность облобызать Вашу благословляющую десницу.

Нынешнею осенью исполнится четверть века моего попечительского служения здесь. Устал и изнемог от этого служения, соединенного с постоянною борьбою. Потому помышляю оставить эту тяжкую службу и попробовать себя на другом пути, например, Сенаторском. Молитвами Вашими споспешествуйте мне в достижении изъясненного намерения моего. Независимо от бремени служения здесь, трудно в настоящее время управляться с молодежью. Кто мог думать, чтобы Смоленская, например, духовная Семинария могла стать местом какого-то бунта? Говорили, что Преосвященный Смоленский⁴⁴¹ перед проявлением непорядков ездил в Семинарию и увещевал возмутившихся, но и его слова не подействовали. Тяжелые времена».

В ответ на это письмо преосвященный Савва, от 19-го числа, писал Н.А. Сергиевскому:

«Приношу Вам и любезному семейству Вашему взаимное искреннейшее поздравление с светлым и спасительным праздником Воскресения Христова. Воскресший из гроба Жизнодавец да хранит Вас в здравии и да подкрепляет Вас своею благодатною силою на пути многотрудного служения Вашего в разноверной стране. Не погрешая, можно сказать, что двадцатипятилетнее служение Ваше в этой стране может равняться пятидесятилетней службе в другом месте. Я сердечно порадуюсь за Вас, когда услышу о Вашем переселении в Северную Столицу.

Вот и моему служению на Тверской пастве исполняется на сих днях пятнадцать лет, но я не желаю никуда переселяться, хотя и мало вижу окрест себя людей близких к сердцу, с коими бы мог разделять искреннюю и откровенную беседу. Поэтому с нетерпением и опять буду ожидать Вашего посещения, в надежде отвести душу в беседе с Вами».

20-го числа преосвященный Савва получил письмо из Сергиева Посада от Ректора Московской Духовной Академии архимандрита Антония, который, от 18-го числа, писал: «Позвольте приветствовать со днем Светлого Христова Воскресения и пожелать в радости духовной провести Светлую Седмицу и Пятидесятницу.

Вашему Высокопреосвященству, вероятно, уже известно, что с согласия митрополита⁴⁴² у нас поднято дело о возведении Вас и преосвященного Виссариона⁴⁴³ на степень Доктора Богословия. Вероятно, в мае дело пойдет в Синод. Тогда мы Вам и крест о. Александра Горского пришлем для ношения: он лежит праздно в алтарном шкапу».

22-го числа преосвященный Савва получил письмо из Ораниенбаума от вдовы ректора Академии Художеств Варвары Александровны Иордан, которая от 20-го числа писала: «Давно я не была утешена и сторонней весточкой о Вашем Высокопреосвященстве, потому прочитанная мною статья в Церковных Ведомостях № 10 несказанно порадовала меня.

Ублажаю Вас, Владыко Святый, что Вы так мудро распорядились со своим сокровищем. Всей душой скорблю, что преосвященный Феофан⁴⁴⁴ не сделал этого. Библиотеку, как и все оставшееся после него имущество, наследует племянник его, мирской человек, который, пожалуй, распродаст книги по частям букинистам. Кончина Владыки была для меня тяжелым и неожиданным ударом. Он писал мне 29-го декабря, четким почерком, интересуясь всем, даже шутил; так, например, говоря о том, что преосвященный Павел⁴⁴⁵ проезжал Моршанск, направляясь из Астрахани в Пензу, он прибавил: «Все – перемещения; верно боятся, как бы не заснули наши»! Последнее время он жаловался на бессонницу, но в остальном чувствовал себя хорошо, и архимандрит Аркадий (настоятель Вышенской Пустыни) писал мне, что он ходил 1-го января поздравлять его с Новым годом и оставил его совершенно здоровым. Жаль, что преосвященный Феофан не успел прислать мне, как обещал, портрет масляными красками преосвященного Иннокентия⁴⁴⁶ Пензенского, который принадлежал некогда графине Орловой. Отцу Аркадию хочется составить жизнеописание покойного Владыки, потому что многое из того, что было напечатано, неточно. Теперь я думаю, скоро вернется с Кавказа А.В. Гаврилов. Он собирался ко мне на Сырной неделе, но потом писал, что уезжает в Тифлис; просил молиться за него. И, действительно, путь – дальний, да и дело там великое. Мне говорили, что г. Саблер не хотел без него ехать; очень вероятно, ведь А. В. самый дельный работник в Синоде и по-моему самый честный и прямой.

Забыла сказать, что, к удивлению, о. Аркадия, преосвященный Феофан не уничтожал письма, получаемые им. От. Архимандрит, конечно, не мог разобраться в массе писем, но все-таки успел некоторые мои письма отобрать и прислать мне. На всех помечено карандашом: «отвечено». И для чего берег их Преосвященный, понять не могу.

Не знаю, знакомы ли Вы, Высокопреосвященнейший Владыка, с преосвященным Александром⁴⁴⁷, который был викарием на Вашей родине во Владимире и года полтора тому назад перемещен в Красноярск? Боже мой, как тяжела его жизнь в Сибири, и как мне жаль его! Как не пожалеть в таком случае, что не принадлежишь к сильным мира сего. Я не могла читать без слез письмо его, а показать его нельзя никому: осудят, что монах, да еще архиерей, скучает по детям и внукам.

На преосвященного Феофана до сих пор негодуют почитатели о. Иоанна⁴⁴⁸ за то, что он не принял его в октябре месяце. Но как он мог сделать исключение для· о. Иоанна, когда он не принимал епархиального Архиерея, не принял и Великих князей Сергия и Павла Александровичей?»

В ответ на это письмо преосвященный Савва, от 6 апреля, писал Вар. Ал. Иордан: «Простите, что давно не писал Вам. Слабость зрения заставляет, по необходимости, сокращать частую корреспонденцию. Вечная память блаженному затворнику. С преосвященным Феофаном я мало был знаком. Однажды только виделся я с ним, когда он проезжал через Москву в Тамбовскую епархию. Когда он был на Владимирской кафедре, я имел надобность писать ему раза два-три. Очень странно, что преосвященный Тамбовский Иероним⁴⁴⁹ не хотел совершать чин отпевания над усопшим достойным иерархом. Жаль, что покойный Владыка заблаговременно не распорядился своими книжными и письменными сокровищами. Вероятно, они бесследно исчезнут в руках наследника-мирянина. Скорбь преосвященного Енисейского Александра естественна и понятна, но мы, епископы, должны заранее ведать, что не имамы нигде пребывающего града, но грядущего должны искать и к нему своими мыслями стремиться».

25-го числа преосвященным Саввою получено письмо из Сергиева Посада от профессора Московской Духовной Академии Ив. Ник. Корсунского, который от 23-го апреля писал: «Прежде всего священнейшим долгом своим поставляю еще раз выразить Вам глубочайшую благодарность за необыкновенно радушное гостеприимство, за книги и за все, за все, что я от Вас и у вас 21-го апреля, получил. Оттиски моей статьи о Тверском-Ярославском периодах проповеднической деятельности святителя Филарета, согласно желанию Вашего Высокопреосвященства, препровождаются мной к Вам сегодня же под бандеролью. Простите, что не в переплете».

29-го числа преосвященным Саввою получено письмо из С.-Петербурга от Ал. Вас. Гаврилова, который, от 27-го апреля, писал: «Из прилагаемой вырезки из № 114 газеты «Новости»⁴⁵⁰, от 29-го сего апреля, Ваше Высокопреосвященство, изволите усмотреть усердие непризванных радетелей Церкви упокоить Вас от епархиальных трудов. Мне кажется, следовало бы Вам заявить о сем К.П. Победоносцеву, с просьбою положить предел рассеиванию лживых слухов, колеблющих авторитет власти в епархии, ибо провинция слепо верит печатному слову, хотя бы последнее исходило из лживых уст.

Теперешние порядки в семинариях надо сознаться так хороши, что одну пришлось закрыть, в другую – пригласить роту солдат, третью – поручить особому попечению епархиального Архиерея. Пишут, что Смоленский грубый беспорядок отозвался в Москве, Могилеве и Чернигове.

Причина беспорядков – бестактность инспекции и малоопытность ректоров. В самом деле, видано ли где, чтобы полиция была любима? А наши помощники инспектора – именно полиция, а не воспитатели. Их служба состоит в записи грехов семинаристов. Роль их в семинарии мне всегда представлялась антипатичною, а потому, при докладе в 1884 году нового Устава, я имел смелость указать Св. Синоду на ненормальность этого явления в семинарии и предлагать наблюдение за воспитанниками возложить по старому на преподавателей, имея при этом в виду, что авторитетнее во влиянии на учеников будут преподаватели, обучающие учеников. Мои указания признаны неуважительными, хотя я имел возможность представить тьму доказательств презрительного отношения к помощникам – полицейским. Теперь посеянное жнется».

В ответ на это письмо преосвященный Савва, от 2-го· мая, писал А. В. Гаврилову: «Приношу Вам сугубую искреннейшую благодарность за благовременное успокоенье моего, возмущенного газетными сплетнями, сердца. Этими сплетнями немало огорчена и моя паства. Поводом к таким сплетням, без сомнения, послужило объявленное в Московских Ведомостях мое духовное завещание относительно моей библиотеки. Третьего дня получил я успокоительную телеграмму относительно газетной нелепости от Влад. Карловича⁴⁵¹ и по этому поводу я писал Его Превосходительству то, о чем Вы советовали писать мне Конст. Петровичу. О семинарских беспорядках нелеть есть и глаголати. Благодаренье Господу в моей семинарии пока не видится и не слышится ничего мятежного.

PS. Вчера пересматривая свои старые бумаги, я нашел письмо из Киева, от 2-го сентября 1875 г., одного молодого офицера Семенова, служившего для А. Н. Муравьева⁴⁵² в качестве домашнего секретаря. Он писал мне, между прочим, следующее: Митрополит Арсений⁴⁵³ просит меня заняться изданием писем Андр. Ник. к Московскому Митрополиту Филарету, кои обещал выручить из Синодского. Архива, куда попали с прочими бумагами после кончины Владыки. Когда я был в 1891 году в Петербурге и виделся с Кон. Петр., он в беседе со мною выражал крайнее сожаление, что нигде не может найти писем А. Н. Муравьева к Митрополиту Филарету. Не следует, ли Вам поискать этих писем в Синодском Архиве и. отыскавши их сделать чрез то приятный сюрприз своему верховному начальнику».

30-го числа преосвященному Савве прислана была из С.-Петербурга телеграмма следующаго содержания: «Просим не верить новостям. Саблер, Штюрмер».

В ответ на эту телеграмму преосвященный Савва 1 мая писал Вл. Кар. Саблеру:

«Спешу принести Вашему Превосходительству искреннейшую благодарность за успокоительную телеграмму. Газетные лживые вести, коснувшиеся моей личности, возбудили неприятное чувство, как во мне, так и во многих близких и преданных мне лицах моей паствы. Если публичное, неосновательное, а тем более злонамеренное распространение лжи и о частном лице неодобрительно и постыдно, то это еще более непростительно и бесчестно в отношении к лицам начальствующим, стоящим во главе управления обширною областью – светскою или духовною. Следствием публичных заявлений об этих последних лицах бывает то, что, по слову Писания, открываются от многих сердец сокровенные помышления их – частью благие, а частью и злые. Подчиненных каждого начальника можно разделить на три разряда: одни из них – индифферентны – равнодушны в отношении к своему начальству, – другие искренно преданы ему, третьи, наконец, неблаго-расположены к нему. Посему распространяемое известие об удалении от службы начальника производит неодинаковое на его подчиненных впечатление: одни принимают это известие с холодностью и равнодушием, в других оно производит глубокое душевное огорчение; а в иных, наконец, при этом еще неподтвердившемся на деле известии открыто выражается злорадство. Но что бывает с этими последними, когда с легковерием принятое ими о своем начальнике газетное известие оказывается ложным. Они, естественно, раскаиваются в своем преждевременном злорадстве, но уже поздно. В какое же положение они поставляют как себя в отношении к начальнику, так и начальника в отношении к ним. Такого рода случаи у меня имеются в виду.

Итак, в виду таких случаев, не следует ли Правительству обратить внимание на преждевременные, основанные на одних лишь слухах, заявления в печати относительно начальствующих лиц? Повторяю Вашему Превосходительству мою сердечную благодарность».

4 числа преосвященным Саввою получено было письмо из Кишинева от князя Николая Петровича Мещерского,⁴⁵⁴ который от 27 апреля писал: «Глубоко тронутый вниманием, оказанным Вашим Высокопреосвященством к моему ходатайству, относительно доклада вне очереди дела в Тверской Духовной Консистории, по вопросу об установлении факта присоединения матери моей, перед ее кончиною, к лону Православной Церкви, не могу воздержаться и не обеспокоить Вас этими строками. Необходимое мне удостоверение от Тверской Духовной Консистории, мною уже получено.

Прослужив более тридцати девяти лет на Государственной службе, я, естественно, не могу не быть ознакомлен с порядком течения дел во всех учреждениях, а потому не мог не быть поражен той быстротой, с которой было поведено дело Тверской Консисторией. При сложной обрядности порядка ведения дел в Консисториях, таким успехом обязан я, единственно, распоряжению Вашему, Милостивейший Архипастырь. Сознавая весь размер оказанного мне благодеяния, я приношу Вашему Высокопреосвященству сердечнейшую и глубочайшую мою благодарность».

15-го числа преосвященным Саввою получено было от статс-секретаря Куломзина отношение следующего содержания:

«Долгом почитаю принести Вашему Высокопреосвященству искреннюю благодарность за пожертвованные для Хабаровской библиотеки издания, которые составят ценный вклад во вновь учреждаемое книгохранилище».

17-го числа преосвященный Савва писал в Ярославль преосвященному Ионафану⁴⁵⁵:

«С особенным удовольствием спешу принести Вашему Высокопреосвященству искреннее сердечное приветствие с блистательным знамением Монаршего благоволения, возложенным на Ваше архипастырское чело. Спасительное знамение это, осеняя чело, да озаряет Ваш ум и да оживотворяет Ваше сердце к бодрому продолжению Вашего благотворного архипастырского служения на пользу врученной Вам паствы».

18 числа преосвященный Савва писал в Москву профессору Московского Университета Дм. Ив. Иловайскому:

«Долгом поставляю принести Вашему Превосходительству искреннюю благодарность за доставленный мне экземпляр Вашего обстоятельного исследования о «Смутном времени». С большим интересом и пользою я прочитал уже половину Вашего учено-исторического труда. Об этом печальном периоде Отечественной Истории имею я смутное понимание. Теперь с помощью Вашего тщательного исследования, я надеюсь вполне с ним познакомиться.

Да поможет Вам Господь с успехом продолжать Ваши учено-исторические труды».

18-го числа преосвященным Саввою получено отношение из Горицкого волостного правления Шуйского уезда, Владимирской губернии, от 15-го мая 1894 года за № 820-м с приложением прошения жителей села Гориц о помощи в устройстве училища для детей села Гориц: «Движимые чувством искреннего расположения и преданности к Вам, Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь и Покровитель наш, мы осмеливаемся обратиться к Вам с покорнейшею просьбою.

Известно, что воспитание детей наших в вере и благочестии, есть первая и священная обязанность наша, чему способствует всегда грамотность, преподаваемая в народном училище, которого мы, к великому прискорбию нашему, издавна, в селе Горицах не имеем, а также не имеем и достаточных средств для его устройства. Хотя в соседнем и многолюдном селе Дунилове и имеется училище, но, по тесноте его помещения, мы не имеем возможности обучать грамоте детей своих, которых по одному приходу села Гориц насчитывается в учебном возрасте свыше 140 человек.

Посему всепокорнейше просим Вас, Милостивейший наш Благодетель и Покровитель, благоволить оказать нам помощь в устройстве училища человек для 70-ти на известной Вам свободной, большой поляне, близ Вашего месторождения, и где Вы провели лета юности, в нашем селе Горицах, а содержание его, если школа с достаточным числом учащихся, мы надеемся, примет, по примеру других школ, Шуйское земство. Твердо уверенные во всегдашней Вашей готовности на помощь ближним, просим Ваших святых молитв о нас грешных п Вашего Архипастырского благословения».

По поводу этого прошения жителей села Гориц преосвященный Савва, от 24 мая, писал священнику села Гориц о. Александру: «Я получил от Горицкого Волостного Правления, от 15-го сего мая за № 820 бумагу с приложением прошения крестьян села о помощи к устройству, близ места моего рождения, народной школы. Но в прошении не изъяснено, какая на этот предмет требуется сумма. Поэтому прошу Вас написать мне, сколько, приблизительно, требуется денег на устройство предполагаемой школы».

24-го числа преосвященным Саввою получено было письмо из Харькова от протоиерея Тимофее Буткевича, который от 17-го мая писал: «Почтительнейше представляя при сем благосклонному вниманию Вашего Высокопреосвященства составленную мною книгу «Историко-статистическое описание Харьковского Кафедрального Успенского Собора», осмеливаюсь просить Вас, Милостивейший Архипастырь, принять ее от меня в знак моего глубочайшего благоговения к особе Вашего Высокопреосвященства. Милостивого Архипастыря и Отца – нижайший послушник».

В тот же день получено преосвященным письмо из Ярославля от преосвященного Ионафана: «Приношу Вашему Высокопреосвященству сердечную благодарность за поздравление меня с Высочайшею наградою и благожелания. Не забудьте меня, – помолитесь обо мне особенно тогда, когда поставят деревянный крест над моей могилой. Строки сии я пишу в Ростове по получении Вашего письма. Из Ростова предполагаю побывать в Москве и на родине Орловской губернии».

25-го числа преосвященный Савва получил письмо из Сергиева Посада от профессора Академии Ив. Ник. Корсунского, который, от 22-го мая, писал: «Теперь только могу исполнить одно из выраженных Вами на Пасхе желаний, – касательно отзыва о Вашей учено-литературной деятельности. По возвращении из Твери, я исправил отзыв по Вашим указаниям и дополнил его подстрочными примечаниями по местам, а затем отдал в переписку. В переписанном виде отзыв мною же послан был Членам Комиссии и ими подписан, для представления в Совет. Владыка⁴⁵⁶ еще до заседания Совета спрашивал о. ректора⁴⁵⁷: «что же дело о докторстве преосвященного Саввы?» О. ректор сказал, что сегодня (это было именно 19-ое мая) оно будет обсуждаться. На совете мне же, как автору, и предложено было читать отзыв. Отзыв нашли составленным очень хорошо, и только маленькие в нем предложены были поправки. В этом виде отзыв теперь переписывается и вносится в журнал Совета, который на днях препровожден будет ко Владыке-Митрополиту, а затем и пойдет ходатайством в Св. Синод. Вместо копии, согласно желанию Вашего Высокопреосвященства, долг имею препроводить к Вам под бандеролью самый подлинник отзыва, мною составленного, в котором только подписи в конце не собственноручные».

Отзыв об учено-литературной деятельности преосвященного Саввы изложен в следующих выражениях.

«В Совет Московской Духовной Академии представление. В исполнение поручения Совета от 15-го марта сего года, честь имеем представить отзыв об учено-литературной деятельности Высокопреосвященнейшего Саввы, Архиепископа Тверского и Кашинского. В ряду современных иерархов Русской церкви немного является архипастырей, которые, среди многосложных, разнообразных и многотрудных дел епархиального управления, находят часы досуга и для учено-литературных занятий, при том совершая с достоинством и честью как те дела, так и эти занятия. К числу таких архипастырей по всей справедливости должен быть отнесен Высокопреосвященнейший Савва, архиепископ Тверской и Кашинский. Вот уже 40 лет продолжается его учено-литературная деятельность, приносящая и уже принесшая великую пользу церкви, отечеству и науке. С юных лет получив и воспитав живой интерес к обогащению себя разнообразными познаниями, преосвященный Савва с юных же лет, благодаря строгой школе доброго старого времени, приучился и к умственной дисциплине. Первое из этих обстоятельств, кроме естественного своего последствия, – действительного обогащения его сведениями в различных областях науки, повлекло за собою в нем развитие другого интереса – собирания книжных и рукописных сокровищ, продолжающегося в течение более четырех десятилетий и последствием своим имеющего ту богатую библиотеку, самую большую и лучшую часть которой ныне владыка Тверской, всегда бескорыстный любитель, двигатель и покровитель науки и словесности, завещал в давшую ему воспитание Академию нашу, на общее пользование. А последнее из упомянутых обстоятельств, особенно благодаря тому, что преосвященному Савве на первых же порах самостоятельной деятельности по окончании курса наук в Академии пришлось трудиться под проницательным взором и мудрым руководством такого иерарха, каким был в Бозе почивший митрополит Московский Филарет, – давало твердость и основательность плодам умственной работы Тверского архипастыря, при его собственных, далеко незаурядных, умственных способностях. Так обилие сведений, основательность исследования и твердость мысли, и убеждения издавна стали отличать и доселе отличают все учено-литературные труды преосвященного Саввы.

Первым учено-литературным трудом преосвященного Саввы, после школьных опытов, из коих последний, – об устной исповеди, – доставил ему ученую степень магистра богословия, было известное, довольно объемистое, сочинение: Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне синодальной) ризницы и библиотеки. Москва, 1855. 8°. стр. 155+11. Мы назвали этот труд сочинением и не отказываемся от своего слова. Написанный по мысли и внушению митрополита московского Филарета и долженствовавший служить лишь справочною книгою для посетителей синодальной ризницы и библиотеки, этот труд был плодом не только продолжительной механической и технической обработки многочисленных механического же характера справок, проверок и .под., но и продолжительной, усидчивой работы автора, сразу потребовавшей от него и приложения к делу многих научных сведений, обыкновенно не имеющихся в простых справочных указателях, и научной же постановки самого дела упорядочения, изложения и обоснования этих сведений. Короче сказать, автор (в то время иеромонах, а потом архимандрит) сразу при этом должен был погрузиться в обширную область археологии и филологии с палеографией. И он тогда же полюбил археологию и филологию с палеографией. Самостоятельность научной стороны труда преосвященного Саввы над указателем вызывалась еще и тем, что до него в отношении к ризнице и библиотеке существовали частью лишь краткие рукописные каталоги и описи (официальные краткие же), не имевшие никакого научного значения, при том даже и как справочники, далеко несовершенные, частью же неполные, там и сям разбросанные описания предметов ризницы и рукописей библиотеки, во всяком случае весьма неудобные, а для многих и совсем недоступные к пользованию, каков был даже труд известного профессора X. Ф. Маттеи, на латинском языке, по отношению к греческим рукописям синодальной библиотеки⁴⁵⁸. Преосвященный Савва, мало того, что издал указатель и ризницы, и библиотеки на русском языке и в удобном для общего пользования виде, но еще снабдил его ученым аппаратом, на сколько это для него возможно и для ближайшей цели его нужно было. В его указателе было и предисловие и вступление (исторический очерк Синодальной ризницы и библиотеки),, научным образом составленные, и самое изложение указателя сопровождалось научною обстановкой: учеными соображениями и заключениями по местам, многочисленными примечаниями, обнаружившими богатую эрудицию автора, и описанием предметов ризницы и библиотеки, также вполне отвечавшим требованиям науки. Затем, приступая в 1858 году к новому изданию того же указателя, преосвященный Савва не перепечаткой лишь прежнего издания заявил себя, но совершенно переработал его, как в отношении к ризнице, так и особенно в отношении к библиотеке, имея в виду уже появившееся к тому времени в печати начало капитального труда профессоров Горского и Невоструева по описанию славянских рукописей Синодальной библиотеки (Москва. 1855 и дальн.)⁴⁵⁹. Между тем как в первом издании указателя, после исторического очерка образования или составления Синодальной библиотеки, автор затем ограничился описанием лишь немногих, наиболее достопримечательных, хранящихся в ней, рукописей, как греческих, так и славянских, во втором издании он, с одной стороны, значительно дополнил историю библиотеки новыми данными, добытыми из разных мест и источников, особенно же из Московского Главного архива министерства иностранных дел и из архива Московской Оружейной Палаты, а с другой, вместо прежнего описания немногих рукописей, составил полный библиографический, научно обставленный, указатель всех, и греческих и славянских, рукописей означенной библиотеки, с приложениями и объяснительным словарем как к предметам ризницы, так и к сокровищам библиотеки, также вполне научно составленными и, по суду самих ученых, раскрывавшими многое совершенно новое даже для ученых⁴⁶⁰.

Не удивительно поэтому, что уже первое издание указателя было искренно приветствовано и заслужило высокое одобрение как со стороны современной учено-литературной критики, так и со стороны такого строгого ценителя, как митрополит московский Филарет. Второе же издание указателя, в 1859 году, кроме того, что переведено было, в одной своей части (указатель ризницы), на французский язык (Moscou, 1859. 8°. Pag·. 964+II), что указывало на еще большее расширение круга известности его, даже Академией наук удостоено было высокой награды – Демидовской премии, при верной и лестной оценке труда преосвященного Саввы со стороны такого знатока дела, каким был покойный академик И.И. Срезневский.

Изданием указателя для обозрения Синодальной ризницы 1894 г. и библиотеки не только обыкновенным посетителям той и другой и занимающимся в них давалась в руки необходимая справочная настольная книга, но и любителям науки и труженикам в той или другой области ее открывалась глубокая почва и широкое поле для наблюдения и исследования. Древнерусский, особенно церковный, быт, с его религиозным мировоззрением, с его домашним и общественным обиходом, с его искусством на различных степенях развития последнего, и т. д. до наглядности ясно раскрывался в описании ризницы, а многочисленные, разновременные по происхождению и разнообразные по содержанию, памятники древней письменности, хранящиеся в библиотеке и описанные в указателе, простирающиеся не только на Русь в разные времена ее истории, но и на иные страны, особенно же Грецию, открывали собою, по указателю, обширное поле для изучения состояния просвещения в сих странах, для исследования в области наук богословских, философских, исторических, словесных, юридических и других. Удобство пользования сими памятниками в указателе для занимающихся ими облегчается тем, что все рукописи, и греческие и славянские, расположены в алфавитном порядке, а в конце того и другого указателя (т. е. указателя греческих и указателя славянских рукописей) приложен хронологический перечень рукописей по векам написания их. И мы видим из последующих работ разных ученых, как значительно увеличилось число исследований, основанных именно на разборе рукописей синодальной библиотеки⁴⁶¹; а учрежденное вскоре после составления и издания указателя преосвященного Саввы Московское Археологическое общество уже в 1865 году положило указатель Синодальной ризницы, составленный преосвященным Саввою, взять в основание (в числе немногих других источников) при составлении «материалов для археологического словаря»⁴⁶². Излишним считаем говорить о многочисленных ссылках на указатель и ризницы и библиотеки, как на источник и авторитет, встречающихся в разных учено литературных исследованиях и статьях за последние 35–40 лет⁴⁶³. Все это ясно показывает, какой сильный толчок научному движению дал этот указатель.

Сам автор указателя, благодаря работе над последним полюбивший, как замечено было выше, археологию и филологию с палеографией, а по связи с тем историю и другие отрасли науки, не ограничился этим важным трудом, в короткое время выдержавшим несколько изданий⁴⁶⁴; в силу возбужденного им научного интереса, он· пошел далее и далее в своих историко-археологических, филологических с палеографическими и других исследованиях. Так уже ко второму изданию своего указателя преосвященный Савва сделал, хотя и небольшое, но вполне научное «приложение» (к стр. 137 указателя), содержащее в себе отрывок из Древностей Церковной Истории Ульпия Римлянина о телесных свойствах богоносных отцов, с предварительными о сем отрывке историко-филологическими замечаниями (стр. 281–290). Затем в том же 1858 году, в VII томе «Известий Императорской Академии Наук по отделению русского языка и словесности», на страницах 371–373 появилось письмо о. архимандрита Саввы к редактору (И.И. Срезневскому), сообщающее об открытии им, архимандритом Саввою, в рукописях Синодальной Типографской библиотеки двух памятников XI века с означением года их написания, это именно – служебной минеи месяцы октябрь и ноябрь. А в одной рукописи XII века той же библиотеки (служебной минеи месяц июль) архимандрит Савва разобрал имя одного нового русского писателя. Сообщение сопровождается филологическим разбором и палеографическим описанием означенных рукописей. Между тем еще тогда же о. архимандрит Савва задумал новый и также серьезный труд, тесно примыкавший к его работам над указателем для обозрения Синодальной ризницы и библиотеки. Это – Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки VI–XVII века. Издание этого труда, однако же по разным, связанным с неожиданными для автора переменами по службе, причинам состоялось лишь в 1863 году. Этот новый, и также большой по объему (в пол-листа, стр. V+46 и 62 таблицы снимков) труд, особенно для тогдашнего состояния науки палеографии у нас в России, имел очень большое значение, не утратившееся и доселе; к приложенный к русскому тексту и предисловия и описания палеографических снимков латинский перевод его указывал на то, что это значение простиралось и далее границ нашего отечества. Достаточно сказать, что палеография, как вспомогательное средство читать и разбирать древние рукописи, дотоле у нас была совершенно не известна, и труд преосвященного Саввы был первым опытом в этом роде; а между тем потребность в чтении и разборе рукописей для разных научных целей, и исторических, и филологических, и иных уже давно назрела и в рассматриваемое время все более и более усиливалась. Нисколько не удивительно, поэтому, что и этот новый труд, этот опыт, при том исполненный также со всею тщательностью знатока дела и даже изяществом⁴⁶⁵, был встречен и в обществе, и в печати с полным одобрением и глубокою благодарностью к издателю за его труд, а для ученых, особенно начинающих, стал служить также хорошим руководством при их занятиях не только синодальными, а и какими бы то ни было рукописями, свидетельством чего могут служить многие отзывы о нем и ссылки на него в исследованиях и статьях разного рода, помещенных и в духовных, и в светских, и в повременных и в неповременных, и в русских и в иностранных изданиях⁴⁶⁶

Начавшиеся для преосвященного Саввы с 1859 года перемены по службе, довольно быстро следовавшие одна за другой⁴⁶⁷ и требовавшие от него направления внимания на другие по сравнению с прежними предметы, несколько отвлекли его от сосредоточенного занятия исследованиями в облюбованной им научной области, но зато, с другой стороны, мало помалу вовлекли его в область, собственно церковно-историческую. Собирание и издание разного рода церковно-исторических материалов, по большей части весьма важных и для развития исторического самосознания в нашем отечестве и для разных отраслей научного труда, является главным занятием, ознаменовавшим собой последнее 30-летие учено-литературной деятельности Преосвященнейшего Саввы. Но и этот труд собирания и издания материалов не есть у него труд механический, а глубоко осмысленный с обширными предисловиями, предваряющими издание и многочисленными примечаниями, сопровождающими его, принадлежащими перу Преосвященнейшего Саввы, представляющий собою живую летопись церковно-гражданской жизни нашего отечества за время, начиная с последней половины прошедшего, и кончая последними годами истекающего столетия, снабженную наилучшими и строго проверенными справками, сопровождаемую светлым, верным и беспристрастным взглядом на события того времени, на деяния исторических лиц и т. д. При этом точные, преимущественно архивные, сведения и данные, как первоисточные, везде у преосвященного Саввы стоят на самом видном месте. А составленные почти ко всем этого рода изданиям преосвященного указатели имен и предметов весьма облегчают справки и пользование этими изданиями, из коих многие весьма велики по объему.

Ряд этих церковно-исторических трудов, этих изданий преосвященного Саввы⁴⁶⁸ начался сообщением о принесении части св. мощей преподобной Евфросинии, княжны Полоцкой, из Киева, в Полоцкий Евфросиниевский монастырь. Витебск, 1871. Этому принесению святыни, в лишенную подобного рода святынь епархию Полоцкую более всего, послужил сам преосвященный Савва, возобновивший о том ходатайство вскоре же по вступлении своем на Полоцкую архиерейскую кафедру и достигший успеха в цели ходатайства после безуспешности ходатайств его предшественников. Затем следуют труды и издания:

1. Воспоминания о высокопреосвященном Леониде, архиепископе Ярославском и Ростовском. Харьков, 1877, 8°, стр. 7+347+34

2. Воспоминания (очевидца) о священном короновании Их Императорских Величеств в Бозе почивших Государя Императора Александра Николаевича и Государыни Императрицы Марии Александровны. Тверь, 1883, 8°, стр. 45;

3. Письма Московского митрополита Филарета к покойному, архиепископу Тверскому Алексию. 1843–1867. Москва, 1883, 8°, стр. VIII+ 280;

4. Собрание мнении и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. Томы I – V и том дополнительный, Спб. и Москва, 1885–1888. 8°, стр. IX+510+XII; III+485+X; IV+600+XV; VIII+613+XIII; VI+1033+39+XIII+II+XV; VIII+XVI+697 и как особое, но и примыкающее к сему издание:

5. Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по делам православной церкви на востоке. Спб. 1886, 8° majore, стр. ХХVII+490+IX. Далее:

6. Письма Филарета, митрополита Московского и Коломенского, к Высочайшим Особам и разным другим лицам. Ч. 1–11. Тверь, 1888, 8°, стр. IV+207+342;

7. Письма Московского Митрополита Филарета к игумении Спасо-Бородинского монастыря Сергии. Тверь, 1890, 8°, стр. VII+41 и

8. Сборник писем духовных лиц ХVIII в. к преосвященному Арсению (Верещагину), архиепископу Ростовско-Ярославскому, бывшему епископу Тверскому и Кашинскому. Тверь; 1893. 8°. стр. LV+108+XIII.

Из всех, этих трудов и изданий, вообще представляющих в себе много ценного, по большей части дотоле неизвестного в печати, особенно важным и ценным является Собрание Мнений и отзывов митрополита Московского Филарета, извлеченных из архивов Св. Синода, духовно-учебных заведений Петербургских И Московских, министерств иностранных и внутренних Дел и народного просвещения и т. д. Обширный и проницательный, и к тому же строго дисциплинированный ум Святителя Московского, необычайная быстрота взгляда его, твердость силы суждения, известная стойкость убеждения и строгость направления мыслили убеждения, при глубокой, десятилетиями приобретенной й воспитанной, опытности и мудрости практической, при необъятной широте отношений мысли, слова и дела, при необыкновенном со стороны лиц, начиная от Высочайших Особ и кончая простыми поселянами, доверии и глубоком уважении к его уму, опытности, его убеждениям православным и патриотизму, также как и к его святой жизни, делают его писания редкостным историческим памятником нашего времени. И эти писания, в лице, преосвященного Саввы, одного из лучших и верных питомцев и хранителей заветов митрополита Филарета, нашли себе наилучшего истолкователя и издателя. А между тем нелегко и измерить весь объем, всю громаду значения и пользы этих писаний для церкви, для гражданского общества и из наук – для церковной (и отчасти гражданской) истории, для церковного (и отчасти гражданского) права, для словесности (также церковной и гражданской), для богословия во всех его частях и видах, даже для философии и наконец для церковной практики. «Поставленный Промыслом Божиим на свещнике церкви Московской, – говорит о митрополите Филарете преосвященный Савва в предисловии к I тому означенного Собрания, – великий иерарх светил и сиял светом мудрости духовной далеко за пределами не только московской, но и всей церкви Русской. Его мощному, архипастырски-наставительному слову и руководственному Совету, в течение полувека, с любовью и удивлением внимали и православный Восток и инославный запад». Его искусное, поистине гениальное решение и ученых и юридических, часто самых запутанных вопросов и дел, церковных и гражданских, теоретических и практических, его обширные мнения, глубоко основанные и на вековечных устоях общей истины и начал здравого разума и на твердых опорах канонических и гражданских постановлений, священного писания и церковного предания, – мнения, часто представляющие собой целые рассуждения и исследования, его тонко-критические отзывы и т. д., помещенные в издании преосвященного Саввы, с приличествующими комментариями последнего и историческими его справками, являются и надолго останутся неисчерпаемым источником мудрости для теории и практики, церковной и гражданской, также как и для чисто учено-литературных работ нашего и будущего времени. Примеров тому можно было бы привести множество из всех семи томов Собрания мнений, особенно же начиная со 2-го тома, содержащего в себе бумаги митрополита Филарета с того времени, как он сделался членом Св. Синода, т. е. с 1819 года⁴⁶⁹.

Но если мы сказали, что в этих трудах и изданиях преосвященного Саввы является много ценного, важного в различных отношениях и по большей части дотоле неизвестного в печати, то этим сказано еще мало. В них нередко сообщаются сведения и данные, принадлежащие именно самому преосвященному Савве, как автору, которыми проливается совсем новый свет на многие исторические лица и события, исправляются и изменяются взгляды, дотоле существовавшие и, уже утвердившиеся в науке, открываются новые точки отправления в научных исследованиях. В один из многих образчиков сего можно указать хотя бы на личность вышеупомянутого архиепископа Арсения Верещагина, которого (в начальном периоде его деятельности) наприм. такие ученые, как покойный; И.А. Чистович (в Истории Спб. д. академии стр. 38), смешивали с Арсением Бузановским (см. у преосвящ. Саввы в его издании, стр.III, примеч. 1).

На основании всего вышеизложенного полагаем, что Совет Академии найдет справедливым ходатайствовать в надлежащем порядке пред высшим Начальством о возведении Высокопреосвященнейшего архиепископа Саввы, в степень доктора церковной истории. (Подписали): Ординарный профессор Евгений Голубинский, Экстраординарный проф. Григорий Воскресенский, Экстраординарный проф. Иван Корсунский, Доцент Александр Голубцов». На письмо профессора Ив. Ник. Корсунского с приложением вышеозначенного отзыва преосвященный Савва 1-го июня кратко отвечал: «Благодарю за присланный мне дорогой автограф Вашего Отзыва по известному делу. Будет ли этот отзыв в свое время напечатан в Вашем академическом журнале?» В ответ на эти вопросы Ив. Ник. Корсунский от 5-го июня писал преосвященному Савве: «Спешу ответить по вопросам Вашего писания от 1-го июня:

1. Отзыв в свое время будет напечатан в академическом журнале, как уверил меня секретарь, хотя в подписанном Членами Совета письменном журнале этот отзыв не был прописан, а составлял лишь приложение к нему

2. Постановление Совета о докторстве было представлено Владыке митрополиту вместе с проектом ходатайства о сем пред Св. Синодом от имени Владыки и утверждено Его Высокопреосвященствам от 3-го июня, когда им послано в Св. Синод и ходатайство. Дальнейшее же не от нас будет зависеть. Только что сегодня сдан от Владыки Журнал и вот почему не ранее как сегодня я и мог ответить по письму Вашего Высокопреосвященства. Владыка ветх, но бодр еще, и нашел в себе сил, чтобы, начав литургию в Троицком соборе с 9-ти часов утра (с молебном перед литургией) и окончив ее с вечернею около 2-х часов пополудни, еще потом целый час благословлять народ и в своих покоях – поздравителей (которых было очень много), а после принять участие (без роздыха) в трапезе, окончившейся около 5-ти часов вечера».

8-го числа преосвященным Саввою получено письмо из Кашина Тверской губернии от уездного врача Сергее Васильевича Антушева, который от 4-го июня писал: «Полученные мною сегодня вечером от Градского головы Ник. Ив. Манухина почтеннейшие творения Вашего Преосвященства утверждают меня в мысли, что Ваше Преосвященство изволите помнить о мне. Из творения о преосвященном Арсении мне приятно было узнать, что дом, в котором я живу теперь около 2-х лет, ознаменован пребыванием в нем преосвященного Арсения; принадлежал этот дом родному брату его, которым, вероятно, и построен; это – Соборный дом на Болоте (теперь на проезде превосходного Болотного сада). В чугунной решетке балкона при моей квартире находится вензель вязью: «П. Ф. В.», (т. е. Прот. Феодор Верещагин). Не знаю, как и возблагодарить Ваше Высокопреосвященство за присылку книг Вашего творения. Благодарение мое не из принятого обыкновения, а от наполняющих меня теплом чувствований. Книги эти прочел, можно сказать, – с жадностью и не без пользы для ума и для души. Тихое, мирное настроение, преисполненное покорностью Промыслу, разлилось в душе от чтения этих творений. Уверен; что не я один это испытал при чтении, например, жизнеописания преосвященного Арсения и писем духовных лиц к нему. Нужно иметь уже слишком черствую душу, чтобы не воспринять при этом чтении духа тихой краткой непорочной христианской любви. Мне стала понятна сладость духовной монашеской жизни, озаренной непородной христианской любовью, так мало известной (или вовсе неизвестной) обыкновенным мирянам. Вот какая дивная услада ниспослана истинно монашествующим за все их лишения и труды!.. Таково впечатление.

Но что удивляет, так это не уступающий современности изящный стиль в письмах духовных особ восемнадцатого века. Приятно и теперь владеть таким слогом ХVIII века! Зачем же говорят и учат, что творцом современного хорошего слога следует считать Пушкина? Конечно, не о духовном слоге я говорю, ибо разумею не духовные речи или проповеди, а частную переписку нередко об обыкновенных житейских делах.

Случай привел меня быть в г. Красном-Холме, где я осматривал вновь строящийся грандиозный собор с великолепным резным иконостасом. Но что меня удивило – это точеные изображения вместо икон над царскими вратами. Так в среднем алтаре над царскими вратами точеное изображение (фигурами) Богоматери с младенцем Иисусом, над боковыми алтарями на царских вратах таковые же изображения (фигурами вместо икон) тайные вечери и Успения Божия Матери.

Допустимо ли это? Если не ошибаюсь, святитель Филарет не одобрял таковых изображений. Впрочем, не мне судить».

18-го июня Преосвященным получено письмо из С.-Петербурга от товарища обер-прокурора Св. Синода Владимира Карловича Саблера: «Весьма порадован представлением Вашего Высокопреосвященства к возведению на степень доктора богословия. Отцы Члены с истинным сочувствием отнеслись к ходатайству о сем Московского митрополита».

23-го июня получено преосвященным Саввою письмо из 1894 г. Ораниенбаума от Ал. Вас. Гаврилова:

«Вместе с сим идет указ митрополиту Московскому об удостоении Вашего Высокопреосвященства степени доктора Церковной истории, согласно удостоению Совета московской Академии. Сердечно приветствую Вас, Ваше Высокопреосвященство, с сим высоким званием. Честь и слава Академии, почтившей Ваши ученые труды. Как ближайший свидетель последних Ваших работ, я мог только искренно радоваться. Св. Синод весьма благосклонно отнесся к ходатайству Совета. Отзыв о Ваших ученых работах блестящий. Одновременно с Вами и Преосвященный Костромской⁴⁷⁰, вызываемый ныне на чреду в Синод, удостоен степени доктора богословия. Докторский крест доставит Вам Хозяйственное Управление, а диплом – Академия».

В ответ на это письмо преосвященный Савва от 29-го июня писал А. В. Гаврилову: «Искренно благодарю Вас за любезное поздравление меня с докторским званием. О докторстве мне и во сне никогда не грезилось. На свои учено-литературные труды я всегда смотрел не более, как на дело послушания и отчасти как на удовлетворение своей душевной потребности. Да и Совет Московской Академии, я думаю, никогда не пришел бы к мысли увенчать меня таким высоким званием, если бы к этому не подвинуло его мое книжное приношение. Вследствие сего иные могут почитать полученный мною новый ученый титул – купленным ценою, притом немалою. Вашему Превосходительству споспешнику в получении мною докторства следует поздравить меня с этим званием – титулом не точию хартией и чернилами, но и усты к устом, тем более что Вы уже давно не были в Твери».

2-го июля преосвященный получил письмо из. Сергиева Посада от профессора Академии Ив. Ник. Корсунского, который писал: «Только что вчера получен в Академии указ Св. Синода от 21-го июня за № 2815, утверждающий Вас согласно с отзывом комиссии из профессоров нашей же академии, в степени доктора церковной истории. Искреннейшее приношу приветствие Вашему Высокопреосвященству с таким отрадным событием, и тем более искренно радуюсь сему, что в совершении его и моя малая доля участия была: да продлит Господь дни Вашей жизни еще на многая, многая лета; чтобы иметь возможно более времени утешиться этим событием, достойно увенчавшим многолетние труды Ваши на поприще учено-литературном. Помянутым указом Св. Синода вместе с тем а) повелевается Хозяйственному при Св. Синоде Управлению изготовить и выслать Вам (и преосвященному Виссариону) докторский крест, который вскоре и украсит Вашу грудь, вмещающую в себе любвеобильнейшее сердце, б) и академии же предоставляется изготовить Вам диплом название доктора церковной истории. На указе сем от 26 июня последовала резолюция Владыки-Митрополита: «приготовить дипломы» (т. е. Вам и преосвященному Виссариону). Дипломы изготовлены будут, конечно, в непродолжительном времени. Преосвященный Виссарион, отправляясь в Петербург на заседания Св. Синода, сегодня приехал к нам в Посад с утренним поездом, и так как у нас сегодня же назначено было в 6 час. вечера экстренное заседание Совета, то его и попросили мы пожаловать в это заседание, чтобы in согроге, по счастливому совпадению обстоятельств, приветствовать его с докторством. Он был и благодарил корпорацию академическую за честь удостоения его степени доктора богословия».

3-го июля преосвященный Виссарион, епископ Костромской и Галичский, прислал преосвященному Савве визитную карточку со следующею надписью: «Станция Тверь, июля 3-го. Поздравляю Ваше Высокопреосвященство с возведением в степень, доктора церковной истории. Пишу Вам в двух шагах от Вас. Еду в Питер присутствовать в Синоде. Благословите!»

7-го июля преосвященным Саввою получено письмо из Петровско-Разумовской Академии от профессора Анатолия Петровича Богданова следующего содержания: «С чувством глубочайшей радости прочли мы, я и моя семья, известие, что Московская Духовная Академия поднесла Вам диплом на доктора Церковной истории. Кому же и украшать докторство Богословских наук как не такому светильнику Русской Церкви и такому святителю, как Вы. Примите, Ваше Высокопреосвященство, наше сердечное, искреннейшее и почтительнейше поздравление и удостойте вспомнить в Ваших святых молитвах чело, века, приготовляющегося уже к переходу в другую, вечную жизнь и всегда глубоко чтившего Вас в своем сердце».

В ответ на это письмо преосвященный писал:

«Досточтимый Анатолий Петрович! Приношу Вам и любезному семейству Вашему искреннюю, благодарность за поздравление меня с докторским званием. Священное знамение сего высокого звания я получил от Св. Синода лишь на сих днях; диплома же на это почетное звание от Совета Академии еще не имею. Примите достопочтеннейший Анатолий Петрович взаимно и от меня усердное приветствие с получением почетного звания доктора философии».

14-го июля преосвященным Саввою получено письмо из Харькова от протоиерея Иоанна Лукича Чижевского, который, от 10-го числа, писал: «Сегодня прочитал в газетах, что Ваше Высокопреосвященство удостоены давно еще заслуженной Вами степени доктора богословия; а потому спешу повергнуть к святительским стопам Вашим, Милостивый, незабвенный Архипастырь и Отец, мое искреннее, глубочайшее, сердечное сыновнее поздравление. Вместе с этим приношу мою глубочайшую благодарность за Вашу Архипастырскую поздравительную телеграмму в день исполнившегося пятидесятилетия моего служения в иерейском сане. Скорблю, что по оплошности, а главное, по случившимся весьма близким к моему сердцу обстоятельствам, в рассеянности я не принес Вашему Высокопреосвященству моего сыновнего поздравления с исполнившимся пятидесятилетием служения Вашего Церкви и Отечеству в священном сане. Этой ошибки я не прошу себе никогда, хотя вполне уверен, что Ваше Высокопреосвященство в своем, любвеобильном сердце давно уже простили меня».

23-го июля преосвященным получено письмо из С.-Петербурга от вдовы ректора Академии Художеств В. А. Иордан: «Пишу из Питера, где нахожусь проездом. Здесь узнала о возведении Вашего Высокопреосвященства в степень доктора богословия, чему от души порадовалась, вспомнив, что преосвященный Феофан, хотя и был отрешен от всего земного и преходящего, этому диплому очень был рад».

24 июня преосвященным Саввою получено письмо из святого града Иерусалима от начальника духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Арсения⁴⁷¹, который от 7-го июля писал: «Прежде всего прошу извинить меня, что я доселе не писал Вам, но по приезде своем в св. град Иерусалим после долгого и нелегкого пути я попал в такой хаос дел духовной миссии, что и представить нельзя. Надобно было разбирать кучу бумажного хлама, накопленную за 28 лет управления покойного о. Антонина⁴⁷², который по своим соображениям не хотел в последние годы никого допускать к делам по управлению миссии, а потому никто ничего не знает. Немало стоило труда разобраться с найденными бумагами, из которых, относящиеся к частной его переписке отосланы в св. Синод, а официальные, по управлению миссии, оставлены здесь при миссии, согласно распоряжению Г. Обер-прокурора. Приходится много работать, благодаря чему я успел достаточно ознакомиться с положением дел; покойный о. Антонин в последнее время не представлял отчетов ни Св. Синоду, ни Палестинскому Обществу, от которого получалось миссией 15 тысяч золотом ежегодно, как и теперь получается. Вследствие такого оригинального его отношения к делу постоянно были неудовольствия и пререкания между той и другой стороной. Правда, покойный о. Архимандрит сделал много приобретений и построек для миссии, но, к прискорбию, большая часть приобретений не имеет надлежащего безопасного закрепления, и все представляется не на камне основанным, а висящим на ниточке. А все это потому, что непрестанные пререкания его с консульством и Палестинским Обществом лишили его поддержки того и другого. Но теперь для упрочения его приобретений необходимо содействие министерства иностранных дел.

Касательно моих отношений к Патриарху и всем иерархам здешним скажу, что все они очень любезны, особенно Патриарх, с которым я несколько раз служил на Голгофе и в храме Воскресения перед святым Гробом Господним; а в день Св. Духа Блаженнейший служил с одним из митрополитов своего Синода в нашей Соборной Церкви по случаю храмового праздника Св. Троицы, а из церкви все зашли ко мне на закуску. Патриарх в обращении с русскими очень любезен, но на деле таков же, как и прочие греки, питающие неприятное чувство ко всему русскому кроме денег; он противодействует русским в постройке училища и церкви для арабских детей и не освящает построенной церкви. За это, в последнем отчете Палестинского Общества, так пробрали Его блаженство, что он решился приехать на экзамен в русскую школу, для девочек, находящуюся близ Вифлеема, а доселе, как этот патриарх, так и его предшественник совершенно игнорировали русскую школу, в которой ученицы так прекрасно отвечали, что даже в греческой богословской школе, находящейся в Крестном монастыре, бородатые ученики, где я тоже был на экзамене, отвечали хуже девочек, хотя и там и здесь был предмет один и тот же – краткая, священная История Ветхого Завета, что для богословской школы очень немного.

Здесь приходится мне и с турецкими властями визитоваться; современные турки не такие дикари, какими представляют их у нас. Русское общество здесь очень малое; только паломники восполняют его недостаток. Но для меня самое большое утешение составляет близость таких святынь как Живоносный Гроб Господень, Голгофа, Гефсимания, Елеон с русской церковью, находящейся всегда пред глазами, но жара здесь невыносимая».

25-го июля преосвященным Саввою получено из Хозяйственного Управления при Св. Синоде отношение следующего. содержания (от 16-го июля за № 14090): «Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь! На основании определения Св. Синода от 15/20 июня 1894 № 1572 препровождая при сем Вашему Высокопреосвященству докторский крест, назначенный Вам по случаю возведения Вас на степень доктора церковной истории, имею честь покорнейше просить Вас, Милостивый Государь и Архипастырь, следующие за означенный крест семьдесят пять рублей выслать в Хозяйственное Управление при Св. Синоде»

10-го августа преосвященный получил письмо из Сергиева Посада от профессора духовной Академии Ив. Ник. Корсунского, который от 8 числа писал: «Теперь Вы изволили, полагаю, и получить самый диплом на звание доктора Церковной истории. Еще раз с сыновнею искренностью приношу Вашему Высокопреосвященству задушевное приветствие с таким событием в Вашей жизни, которое достойно увенчало Ваши многолетние и многоплодные труды во благо церкви, отечества и науки. Владыка наш митрополит здесь, в тишине Гефсиманского Скита, провел один из юбилейных своих дней (6 августа 1844 года он рукоположен в иеромонаха), не принимая никаких поздравлений.

Нужда мне надлежит сказать и о том, что приветствие Вам вышеозначенное я шлю не от одного лишь своего имени, а и от лица академической братии, некоторые члены коей (в том числе и нижеподписавшийся) вместе с тем интересуются узнать не надумали ли Вы, Высокопреосвященнейший Владыка, чего-либо и относительно Ваших автобиографических записок».

В ответ на письмо профессора Ив. Ник. Корсунского, преосвященный отвечал: «Диплом на звание доктора мною получен 11-го сего августа, а докторский крест выслан был мне 25-го минувшего июля. Искренно благодарю Вас и прочих собратий ваших за поздравление меня с докторством. Об автобиографических записках не пришел еще к окончательному решению.

Простите, пишу немного, потому что вижу мало. Для восстановления зрения я намерен в первых числах сентября ехать в Москву, а оттуда не премину быть в Лавре, если это угодно будет Богу и преподобному Сергию».

11-го числа преосвященный Савва получил из Московской Духовной Академии отношение от 5-го августа за № 515-м следующего содержания: «Совет Московской Духовной. Академии честь имеет почтительнейше препроводить при сем Вашему Высокопреосвященству диплом на степень доктора церковной истории».

Приложенный при отношении диплом изложен был в следующих выражениях: «Высокопреосвященный Савва, Архиепископ Тверский и Кашинский, магистр богословия, на основании отзыва комиссии из профессоров Московской Духовной Академии о достоинствах его ученых трудов. Советом Академии удостоен ученой степени доктора Церковной истории и утвержден в этой степени, согласно ходатайству Высокопреосвященного Сергия, Митрополита Московского и Коломенского, Святейшим Синодом 21-го июня 1894 года. Вследствие сего Высокопреосвященному Архиепископу Савве предоставляются все права и преимущества, законами Российской Империи со степенью доктора церковной истории соединяемые. В удостоверение чего от Совета Московской Духовной Академии выдан доктору Высокопреосвященному Архиепископу Савве сей диплом с приложением академической печати. Сергиев Посад, Московской губернии. 1894 года, июля 25 дня. Сергий Митрополит Московский. Московской Духовной Академии Ректор Архимандрит Антоний, И. д. инспектора доктор богословия профессор Петр Цветков. Ординарный профессор доктор богословия Евгений Голубинский. Ордин. проф. доктор богословия Алексей Лебедев. Орд. профес. доктор богословия Митрофан Муретов. Экстраординарный профессор доктор церковной истории Николай Каптерев. Секретарь Михаил Казанский».

В тот же день получено было преосвященным письмо от ректора Моск. Дух. Академии архимандрита Антония, который, от 9-го августа, писал: «Ваше Высокопреосвященство! Милостивейший Архипастырь и Отец. Наконец-то мы приготовили диплом, и я могу с радостным чувством достигнутой цели приветствовать Ваше Высокопреосвященство с ученою степенью. Наш Владыка сказал, что он с особенным удовольствием подписал Ваш диплом. Наша же радость сугубая, ибо степень сия докторская дана лучшему ученому покровителю Академии ее искреннейшему благожелателю и благодетелю. Да украшается же Ваша грудь много лет новым знамением. Прося святительского благословения Вашего Высокопреосвященства нижайший послушник архимандрит Антоний».

В ответ на это письмо преосвященный Савва отвечал отцу Ректору в следующих выражениях:

«Примите мою искреннюю сердечную признательность за Ваше, исполненное живого сочувствия, письмо от 4-го сего августа, коим Вам угодно было приветствовать меня с получением докторского звания. Такую же признательность прошу передать от меня и прочим досточтимым соучастникам Вашим в присвоении мне этого высшего ученого звания. Докторский крест мною получен из Хозяйственного Управления при Св. Синоде 25-го минувшего июля. Призывая Вам и почтенным сотрудникам Вашим Божие благословение с душевным почтением и преданностью имею честь быть».

16 числа преосвященный Савва писал Митрополиту Московскому Сергию: «Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивый Отец и Архипастырь! Совет Московской Духовной Академии при отношении 5 сего августа за № 515 препроводил ко мне Диплом на звание Доктора Церковной Истории, подписанный и Вашею архипастырскою десницею. Чем неожиданнее для меня такая высокая честь, тем ценнее. Примите же, Высокопреосвященный Владыко, мою глубочайшую, сыновнюю благодарность за Ваше милостивое благовнимание ко мне и к моим посильным учено-литературным трудам. Не могу при сем не вспомнить, что Вы, милостивейший Архипастырь, были первым свидетелем этих трудов и поощрителем к ним. Питаю надежду выразить лично пред Вами, Вашим Высокопреосвященством, мои чувства сердечной признательности. Чувствуя постепенное ослабление зрения, я намерен приехать в первых числах сентября в Москву для совета с врачом – окулистом. Благословите».

22 числа преосвященным Саввою получено из С.-Петербурга от Николая Плат. Барсукова⁴⁷³ письмо, который от 20 августа писал: «Как жаль, что Митрополит Киевский не знаком с изданными Вашим Высокопреосвященством Письмами Филарета митрополита московского и коломенского к Высочайшим Особам и разным другим лицам. (Тверь 1888 г.). Там, стр. 197 первой части, он бы прочел: «Пожелаем г. Каткову продолжения деятельности⁴⁷⁴, не держа во время сего желания чаши с вином».

Эти строки, может быть, воздержали бы Его Высокопреосвященство⁴⁷⁵ начать и кончить свою Киевскую речь такими словами: «Поднимаю здравицу за развитие и процветание церковно-приходской школы»⁴⁷⁶.

Не говоря уже про то, что подобная речь могла бы быть более уместна в устах г.г. Саблера и Шемякина, самое содержание ее грешит против правды, когда уверяет нас о повсеместном будто бы невежестве, царившем в России до учреждения церковно-приходских школ, т. е. до самого 1884 года. Прочитав эту речь, или точнее этот спич, мне невольно вспомнились стихи нашего знаменитого русского писателя князя П. А. Вяземского:

Вам, чуждым летописи древней,

Вам в ум забрать немудрено,

Что с той поры – и свет в деревне,

Как стали вы смотреть в окно.

Нет, и до вас шли годы к цели,

В деревне Божий свет не гас,

А в окна многие смотрели.

Которые позорче вас».

25 числа преосвященный Савва получил письмо из Сергиева Посада от профессора Ив. Ник. Корсунского, который от 22 авг. писал: «Академия питает надежду, что Ваше Высокопреосвященство, будучи в Москве в начале сентября, текущего года, удостоите посещения и нашу Академию. Прискорбно было читать в письме Вашем о ослаблении Вашего зрения. Да пошлет Господь свет очам Вашим хотя с помощью врачебного искусства».

11 Сентября профессор Ив. Ник. Корсунский послал преосвященному Савве письмо следующего содержания: «Прежде всего позвольте еще раз, и теперь уже письменно, принести Вам глубочайшую благодарность и за посещение Академии и моего дома, и за милостивые отношения Ваши к нам всем. Эти посещения и отношения будут навсегда для нас дороги и памятны.

Кстати, Вы хотя и мимоходом, изволили выражать желание, чтобы я, для памяти, описал Вам бывшее на вечере 4 сентября в Академии. На сколько могу, постараюсь исполнить Ваше желание. После простой задушевной беседы за чаем, следовала трапеза в келлиях о. ректора. На этой трапезе провозглашен был о. ректором первый тост за Ваше здравие и при этом о. ректор предварительно сказал краткую речь, в которой благодарил Ваше Высокопреосвященство за личное посещение Академии, сносившейся с Вами доселе письменно или через депутацию, и уподобил радость Академии по случаю такового посещения с радостью той или другой церкви апостольской по случаю личного посещения ее апостолом Павлом. На речь о. ректора Вы изволили ответить благодарностью Академии за внимание и провозглашением тоста за начальника ее – Вашего наставника и предшественника по ректорству – Владыку митрополита Сергия и за процветание Академии. Затем следовала речь П. И. Горского-Платонова⁴⁷⁷, который, вспомянув давность Ваших прямых и ближайших отношений к Академии, указал как на самую дорогую черту этих отношений, на непрерывавшееся с тех пор Ваше духовное единение с нею. Я в своей речи, следовавшей за речью Павла Ивановича, указал на Вас, как на одного из немногих теперь представителя школы Филарета митрополита Московского, не только укреплявшей духовно лиц в ней воспитавшихся, но и укреплявшей неразрывными узами их связь с местами их воспитания, как особенно ясное и наглядное доказательство такой связи в Вас именно, представил Ваш последний дорогой дар Академии – пожертвование библиотеки, за которое Академия обязана Вам всегдашнею благодарностью, и в заключение выразил Вам благожелание словами литургийной службы: их же даруй св. церкви в мире целых, честных, здравых и проч. В. А Соколов, припомнив, как 30 лет тому назад он в Заиконоспасском училище со страхом выступал на публичном экзамене пред Высокопреосвященным Саввою, на нем присутствовавшим, но как доброта Владыки уже и тогда ободрила его и имела в результате хороший ответ на экзамене, указывал на эту особенно черту (доброту, благостность) Высокопреосвященного как на отличительную его черту, везде снискивавшую ему любовь всех и ныне приведшую его за академическую братскую трапезу, в простоте и любви совершаемую. Н.А. Заозерский, скромно сравнив свою речь с худою приправою к хорошему кушанью, которая способна вызвать улыбку на уста вкушающего от трапезы, и, указав как на превосходное и кушанье духовное, на тот же дар Ваш академической библиотеке, просил Вас принять его речь хотя за худую приправу к кушанью, способную хотя бы только рассмешить, развеселить дорогого гостя.

Вообще вся обстановка Вашего посещения носила семейный, задушевный характер, при чем Вы являлись любвеобильным отцом среди преданных Вам любовью и благодарностью детей, – и это на всех академических произвело самое отрадное впечатление. Граф М.В. Толстой⁴⁷⁸ поручил мне спросить Вас: «Не угодно ли будет редакции Тверских Епархиальных Ведомостей поместить в последних статью графа об Анне Кашинской, в защиту ее святости? Если угодно, он бы прислал эту статью»

16 числа председатель Тверской Архивной Комиссии Август Казимирович Жизневский писал преосвященному Савве:

«Тверская Ученая Архивная Комиссия, радостно сочувствуя возведению Вашего Высокопреосвященства на высшую ученую степень доктора Церковной Истории, в заседании своем, 9-го октября, постановила: принести Вам почтительнейшее поздравление. Архивная Комиссия уже имела честь в приветствии своем, в день исполнившегося 50-тилетия священнослужения Вашего, выразить чувства глубокого уважения к Вашим святительским и ученым трудам, сделавшим имя· Ваше дорогим незабвенным для русской церкви, русской науки и, в особенности, для любящей Вас Тверской паствы. В настоящее время, приветствуя Вас с высокопочтенным, вполне заслуженным званием, мы вместе с тем покорнейше просим Ваше Высокопреосвященство принять наши и всех Членов Комиссии сердечные пожелания Вам на многие годы доброго здравия, которое позволило бы Вам продолжать архипастырские труды, не переставая быть светильником веры и науки!

Затем нам остается почетная обязанность занести настоящее светлое событие в летопись Тверской Ученой Архивной Комиссии».

29-го числа преосвященным Саввою получено было письмо из святого града Иерусалима от начальника духовной миссии архимандрита Арсения, который от 14-го сентября писал: «В надежде, что это мое письмо из далекой страны дойдет до Твери к 1-му октября поставляю себе в приятную обязанность поздравить Ваше Высокопреосвященство со днем Вашего тезоименитства. С какою радостью я готов бы возвратиться в Москву, которая для меня представляется теперь истинным Иерусалимом; здесь только священные воспоминания питают душу, а все вокруг наводит тоску на сердце. Слухи о назначении в Иерусалим архимандрита Саровской Пустыни, которого я знаю лично, здесь ходят с июня месяца, но доселе нет официального подтверждения. Помолитесь, Святый Владыко, о моем возвращении; при свидании личном будет о чем поговорить, но писать обо многом неудобно. В настоящее время жаров прежних не стало, поэтому я предпринимаю поездки по окрестностям, даже был в Хевроне и провел два дня у Мамврийского дуба – памятника той дубравы, под сенью которой отец верующих сподобился принять Самого Господа. Местность доселе благодатная, отличные виноградники и сады простираются на большое пространство; тут же и наш русский дом около дуба, окруженный прекрасным виноградником».

30-го числа преосвященный Савва получил от священника села Юрьевского Алексее Ушакова след. стихи: «1894 г. 1-го октября день Св. Саввы Вишерского.

Наш Архипастырь, наш Отец!

Прими привет и поздравленье

Глубоких чувств благоговенья

К Тебе исполненных сердец.

Ты наш маститый Иерарх,

Высоко Господом почтенный,

К трудам святым благословенный

Средь нас стоишь, как Патриарх.

Твоя жизнь Богом почтена:

Не всем дается дар высокий

Достигнуть старости глубокой

И признак мудрых – седина.

Пред всеми Твой светился свет:

Своим служением полвека

Ты звал ко благу человека

От мира скорби, мира бед.

Всю жизнь провел ты средь забот,

Ее отдав без сожаленья

Всецело ближним на служенье

И став защитником сирот.

В Твоих словах, Твоих делах –

Любовь светилась к подчиненным,

Своим трудом уединенным

Ты нам открыл источник благ.

Ты твердо шел путем своим;

Ты право дело Божье правишь

И светлый след в веках оставишь

Ты в назидание другим.

За то к Тебе наши сердца

Любовью чистою пылают

И все Тебя благословляют.

Как благодетеля – Отца.

За то душа Твоих детей

Молитвой тихою согрета:

«Продли, о Боже, Твои лета

Во благо паствы всей Твоей!

Чтоб силы, бодрость укреплять

Среди трудов неутомимых

Пошли Господь Тебе незримых

Служителей святую рать.

Прими, как знак святой любви,

Мой слабый голос песнопенья;

Певца Ты в знак благоволенья,

Хотя в душе благослови!»

1-го октября Преосвященным получено было письмо из Харькова от протоиерея Андрее Щелкунова⁴⁷⁹, который от 28 сентября писал: «Если за мое долгое молчание, Вы засчитали уже меня блудным сыном, то примите хотя яко единого от наемник Ваших и все-таки позвольте поздравить Вас со днем тезоименитства Вашего и пожелать Вам доброго здоровья, всяческого благополучия и многих, многих лет жизни. Наш град потрясался и доселе еще трясется по поводу одного обстоятельства, по-видимому, и не заслуживающего такого потрясения. Дело в следующем. Известный Вам протоиерей о. Василий Добротворский, бывший еще и при Вас профессором Богословия в нашем Университете, скончался 12 сентября. Покойный болел очень долго и последний год почти уже не мог делать своего дела. Когда он слег окончательно и надежды на выздоровление его никакой уже и быть не могло (у него были – чахотка и рак желудка), то наш ключарь – известный Вам протоиерей Буткевич выступил кандидатом на кафедру Богословия в нашем университете. Владыка⁴⁸⁰ наш сначала не хотел было отпустить от себя о. Буткевича, но потом не только разрешил ему искать кафедру в университете, но и ходатайствовал за него пред министром Народного Просвещения (от которого, единственно, дело сие зависит), прося содействия и у г. Обер-Прокурора Св. Синода. Я забыл сказать, что и наш попечитель Учебного Округа тоже просил о. Буткевича у Владыки. И вот, когда дело это было в полном ходу и о нем стало известным университетской корпорации, сия последняя вломилась в амбицию, как де смели без нас, и, не зная почти Буткевича, стала находить в нем различные недостатки. Сказать кстати, за о. Буткевичем есть такие два недостатка: первый тот, что он писал против известного Льва Толстого – идола ученых нашего времени, а другой тот, что он всегда пользовался благоволением нашего Владыки, состоящего в немилости университетской нашей корпорации, пред которою наш Владыка давно уже провинился тем, что оказался выше ее целой головой. Университетская молодежь, втайне подстрекаемая уже немолодежью, загалдела. Тем временем пришло от министра утверждение в д. профессора Буткевича. Но гам не унимается, грозят скандалом, когда новый профессор фактически воссядет на кафедру, но сделают ли сию последнюю глупость покажет недалекое будущее. Но что всего удивительнее в этой истории, так это то, что на сторону противников о. Буткевича, а, следовательно, хлопотавшего за него Владыки, стал и наш преосвященный Викарий Иоанн⁴⁸¹, – всем обязанный Высокопреосвященному Амвросию и бывший доселе другом о. Буткевича, – вот уж, поистине, своя своих не познаша. Преосвященный Иоанн так ретиво действовал, что несколько раз лично был у нашего Попечителя Округа с просьбой – не допускать о. Буткевича в Университет, и, наконец, писал Министру Народного Просвещения, а писание сие и препровождено Владыке Амвросию... Тогда Владыка вновь подтвердил свой добрый отзыв о Буткевиче. Если такой поступок преосв. Иоанна покажется Вам странным, а может быть и удивительным, то Вы еще более удивитесь, когда я сообщу Вам, что се уже второе его деяние по отношению к нашему и его Владыке. Когда болезнь преосв. Амвросия, одно время, затянулась, то преосв. Иоанн написал г. Саблеру, что преосвященный Амвросий неспособен, будто бы, к управлению епархией, что за него правят другие... Письмо это (по одним – анонимное, а по другим – за подписью автора) тоже препровождено преосвященному Амвросию... Жаль его. Он охотно делает добро каждому; а ему часто воздают злая возблагая. В настоящее время он в Крыму для поправленья здоровья. За сим нечего сообщить Вам такого, что стоило бы внимания Вашего. Обыкновенная сутолока, суета сует!»

В ответ на это письмо преосвященный Савва, от 15 октября, писал протоиерею Щелкунову: «Искренно благодарю Вас за память о дне моего Ангела и за Ваше интересно-прискорбное писание».

2-го числа получено было преосвященным Саввою письмо из Витебска от протоиерея Волкова следующего содержания:

«Незабвенный для меня день Вашего Ангела всегда наводит меня на воспоминания о тех годах, когда имел я счастье состоять под Вашим руководительством и покровительством. Воспоминания о тех временах самые приятные и самые отрадные не для меня только, но и для того духовенства, которое служило при Вас и осталось еще в живых. Нередко, при встречах с такими, мы заводим речь о Вашем управлении епархией, о Вашем ровном, положительном, уверенном и твердом характере, о законных, определенных и ясных требованиях и таких же распоряжениях. Стоя пред Вами, каждый сознавал, что он стоит пред Архиереем, слушал Архиерея, получал руководственные наставления и распоряжения от Архиерея, выносил впечатление об Архиерее – отце и потому для каждого слово Ваше было – закон. Внешние веяния во вред православия и православного духовенства не шатали и не колебали Вас: Вы всегда твердо стояли, потому что стояли на законной почве, при твердом убеждении и основательном знании своего дела, своих прав и своего высокого положения. И относительно духовенства, если Вы кого хорошо понимали, то посторонние наветы не колебали, а огорчали Вас. Все это хорошо помнит духовенство и с тяжелыми воздыханиями говорит: да, было время, – время счастливое; возвратится ли такое время когда-нибудь? Оно говорит: худо тому семейству, в голове отца которого нет царя... Сегодня так, а завтра – иначе, сегодня – одно, а завтра в отмену вчерашнего – другое... Виновато ли семейство за беспорядки при таком отце?.. Да продлит Господь Бог жизнь Вашу на многия лета!»

6-го октября преосвященный Савва получил письмо из Бухареста от Георгия Пасхалиича Самуряна, который от 1-го октября писал: «Сегодня, когда Св. Церковь празднует память св. Саввы Вишерского, Вашего небесного покровителя, уроженца Кашинского (а Вы носите титул Архиепископа Тверского и Кашинского), честь имею покорнейше поздравить Вас со днем Ангела, желая Вам еще многих лет для славы церкви и чести науки, в пользу которых достойно и славно подвизаетесь более полувека. Иисус Христос, Великий Архиерей, прошедший небеса, да хранит Вашу дорогую жизнь!

Великодушно, по христианской любви, простите меня – недостойного Вашего ценителя за долговременное молчание на Ваше дорогое и многосодержательное ко мне письмо, от 23 марта 1894 года, по числу одиннадцатое, за которое, равно и за многое другое, оказываемое Вами мне, более девяти лет, не нахожу слов благодарить Вас.

Весьма сожалею, что Вы напечатавши только более 30 томов, не говоря о писанном и читанном Вами, чувствуете слабость зрения: я, 37 летний муж, не сделавший и 1000-й части, сделанной Вами, довольно плохо вижу и очень опасаюсь за будущее; всю надежду возлагаю на Всеблагого Бога, «умудряющего слепцы»! Весьма благодарен Вам за присылку Вашей фотографической карточки и разных книг Тверской прессы, особенно же за брошюру: «о дружбе», уже переведенную мною по-румынски; благоволите напечатать ее по-румынски, ибо она Ваше произведение (С. I. Т. – священник Иоанн Тихомиров, ныне Савва Архиепис. Тверской), как я догадываюсь... Не менее признателен Вам и за сочинение г. Ив. Ник. Корсунского, профессора московской Духов. Академии, «Святитель Филарет московский, по его проповедям», заключающее более 1000 страниц, исполнившего Ваше поручение и мое желание, выславши мне это замечательное произведение, в котором есть немало данных, относящихся к Румынии! Весьма сожалею, что, по разным не от меня зависящим обстоятельствам, и в этом году не удостоился побывать в Твери у Вас, в святом «Трисвятском» и наслаждаться Вашими приятнейшими речами и послушать чтение Вашей в высшей степени ценной автобиографии.

Искреннейше поздравляю Вас с возведением на степень доктора Церковной истории, как с моей стороны, так и г. А.Г. Стадницкого⁴⁸², скоро защищающего магистерское сочинение «экзарх Гавриил Банулеску» в Киевской духовной Академии».

10-го числа преосв. Саввою получено было письмо из Сергиева Посада от графа М. Толстого, который писал: «С соизволения Вашего, переданного мне Ив. Ник. Корсунским, препровождается при сем к Вашему Высокопреосвященству статья о княгине Анне Кашинской. Если она удостоится Вашего одобрения, покорнейше прошу передать ее для напечатания в редакцию Тверских Епархиальных Ведомостей, а мне сообщить несколько отдельных оттисков».

11-го числа преосвященный Савва писал в Ярославль архиепископу ярославскому Ионафану: «Приношу Вам сердечную благодарность за любезное воспоминание о дне моего Ангела. В залог этой благодарности, препровождаю при сем, хотя и не без зазрения совести, две брошюры, касающиеся моей личности, покорнейше прошу Вас, досточтимый Владыко, принять оные с братскою снисходительностью. Простите, что не своею рукою пишу эти строки. Застилающая левый глаз катаракта препятствует твердо держать в руке перо».

В тот же день писал преосвященному Савве Влад. Карл. Саблер: «Имею честь покорнейше просить Ваше Высокопреосвященство о благословении благочестивым жертвователям соорудить часовню близ села Мичкова (на Никольской горе), в Старицком уезде. Милостивое Ваше разрешение весьма утешит добрых людей. Прошу Ваших молитв».

В ответ преосвященный писал Вл. Карл. Саблеру: «Желание крестьян села Мичкова соорудить часовню, о чем Вы изволили писать мне, будет удовлетворено, когда они представят проект часовни. Недоумеваю, почему до сих пор не разрешено мое представление о назначении протоиерея Образцова членом Консистории. Покорнейше прошу разъяснить мое недоумение».

13-го числа Преосвященный Савва писал в С.-Петербург Ал. Вас. Гаврилову: «Давно не имею ни от Вас, ни о Вас известий; здравствуете ли Вы? Или слишком уже погрузились в служебные дела и занятия. У меня к Вам усердная просьба. От 25-го прошедшего июня за № 6306 послано мною в Св. Синод вторичное представление об утверждении в должности Члена Консистории протоиерее Тверской Покровской церкви Образцова. Не получая до сих пор указанного разрешения этого представления, я недоумеваю о сем. Не можете ли, любезнейший Александр Васильевич, разрешить мне это недоразумение? Из посылаемых вместе с сим под бандеролью трех, экземпляров Отзыва о моих учено-литературных трудах, названного Вами блестящим, один экземпляр прошу принять от меня для Вашей собственной библиотеки прочими распорядитесь по своему усмотрению».

На свое письмо от 13-го числа преосвященный Савва получил от Ал. Вас. Гаврилова следующий ответ: «Вы, Преосвященный, хорошо бы поступили, если бы отказались от о. Образцова. И в самом деле, что за находка Консистории иметь членом 62-летняго старца, имея уже одного слепого старца? Как будет идти работа? И заберут все дело в свои руки чиновники. Выгодно ли это для епархии и для Вас? Если бы Вы благоволили теперь же представить другого кандидата, более молодого, чем о. Образцов, устроилось бы дело и скоро, и хорошо. Предлог, к перемене представления всегда можно найти.

Неутешительны вести из Ливадии. Господи спаси Царя! У нас ежедневно молятся!»

19-го числа преосвященный Савва получил письмо от Ярославского архиепископа Ионафана следующего содержания.

«Сердечно благодарю Ваше Высокопреосвященство за две брошюры, присланные мне при письме от 12-го октября. Не смущайтесь похвалами, достойно приносимыми Вам от искренно – любящих Вас сердец. Нужно же дать простор любви пасомых. Глазную болезнь, к прискорбию, испытываю и я. На левом глазу и у меня образовалась катаракта, и я с трудом по ночам занимаюсь делами. Советуют мне снять катаракту, но я опасаюсь, как бы мне совсем не лишиться зрения. Подумываю и о покое, но не имею в виду ни одного монастыря, где бы мог обрести душевный и телесный покой. Мало теперь облегчает мои труды и покоит меня мой викарий, постоянно проживающий в Ростове за 54 версты от Ярославля. Нового у нас ничего нет. Все единодушно скорбим о болезни Государя и со слезами молимся о его выздоровлении».

28-го числа получено было Преосвященным из Москвы письмо от К.П. Победоносцева следующего содержания:

«Преосвященнейший Владыка! Я телеграфировал Вам, прося выслать секретаря на поезд, едущий в Петербург. Но по воле Божией иное вышло. Поезд наш в самой Москве подвергся крушению. Многие пострадали, но нас Бог сохранил. Я вынужден был остаться на ночь в Москве. Дело вот в чем: тело в Бозе почившего Государя прибудет сюда в воскресенье, и проследует отсюда в Петербург в понедельник в 12 часов по полудни. На пути остановки будут лишь по 6 минут на станциях тех же, что на курьерских. Положено, что на каждой станции будут ожидать поезда 2 священника, кои войдут в вагон для чтения Евангелия, а на следующей станции выйдут и сменятся другими двумя. Облачение в вагоне будет готовое.

В Вашей епархии станции будут: Тверь и Спирово (Бологое, кажется, Новгородское), благоволите учинить надлежащее распоряжение. В Твери остановка будет на 30 минут. Преосвященные в городах встретят с панихидой певчими. Ризы белые, певчие в траурах. Душевно-уважающий и преданный К. Победоносцев».

2-го ноября преосвященный Савва писал Владимиру Карловичу Саблеру.

«Ваше Превосходительство, Милостивый Государь Владимир Карлович! Для оперативного лечения катаракты левого глаза я должен отправиться в Москву. Но так как дозволенный для епархиальных архиереев 14-тидневной отлучки из епархии для меня в настоящем случае недостаточно, то покорнейше прошу Ваше Превосходительство испросить мне у Святейшего Синода разрешение для моего пребывания в Москве еще на 14-ть дней и о последующем благоволите меня уведомить».

В тот же дань преосвященный Савва писал в Москву к Высокопреосвященному митрополиту Сергию: «По совету врача я должен приехать в Москву для окончательной операции над моим глазом. Выехать из Твери я намерен не ранее 10-го числа сего месяца. Посему благословите приказать отцу наместнику Чудова монастыря еще раз открыть для меня двери Ваших гостеприимных палат».

31-го октября гроб с телом почившего Государя Императора по пути из Ливадии в С. Петербург следовал по линии железной дороги, расположенной в Тверской епархии. Тверской архипастырь, по распоряжению святейшего Синода, должен был назначить четырех священников своей епархии для чтения Евангелия при гробе Государя. Назначены были преосвященным Саввою священники: Александр Виноградов, Алексей Плетнев, Иоанн Виноградов и Архангельский. При отправлении к делу назначения, преосвященный Савва делал священникам должное назидание и приказал им по совершении письменно донести об исполнении порученного дела с подробным изложением всех личных впечатлений. Трое: Александр Виноградов, Алексей Плетнев и Иоанн Виноградов представили по совершении письменные подробные отчеты, из которых отчет священника Смоленской кладбищенской церкви Александра Виноградова при сем, как более обстоятельный, и печатается под заглавием «Воспоминания о поездке для чтения св. Евангелия при гробе в Бозе почившего Государя Императора Александра Александровича III».

«Благодаря милостивому вниманию глубокочтимого моего Архипастыря, Высокопреосвященнейшего Архиепископа Саввы, и мне вместе с другими священниками назначено было читать св. Евангелие при гробе Возлюбленного Государя Императора Александра Александровича, при следовании его от станции Спирово Николаевской ж. дороги до ст. Бологое.

29 ч. октября мес. с глубоким вниманием выслушал я волю Владыки относительно заблаговременной поездки на станцию Спирово. Владыка потребовал расписание железнодорожных поездов, чтобы указать время отправления на Спировскую станцию, дал наставление о предъявление вида о личности жандармскому начальству, об облачении, даже об одежде, в какую одеться (в холодную рясу и теплую одежду под рясой) и наказал в тот же день (29-го ч.) уговориться с другим, назначенным на ту же очередь, священником, о. Алексием В. Плетневым, об одновременном отправлении на означенную станцию. Так мы и поступили. Узнав приблизительно о времени прибытия поезда с останками почившего Государя в Тверь, мы рассудили ехать накануне дня прибытия сего поезда и 30-го числа в одиннадцатом часу ночи отправились в путь. Приехали на ст. Спирово в 3-м часу пополуночи. Нужно было хоть сколько-нибудь подкрепить себя отдыхом. Оказалось, что в селении с 4000 жителей нет ни гостиницы, ни постоялых дворов, а есть только два трактира. Тогда о. Алексий В. вспомнил, что Владыка, в отеческом внимании своем, замолвил за нас слово пред матушкой казначеей Спировского отделения Вышневолоцкой обители относительно предоставления нам возможных удобств, как дорожным людям, и мы толкнулись было во врата обители. Мы спросили сторожа: «не сделано ли какого распоряжения о том, чтобы дать приют двум приезжим священникам из Твери?» Сторож отвечал, что в такой поздний час он никого в обители будить не смеет; очевидно, нужно было самим разыскать ночлег. Но нас никуда не пустили. Пришлось возвратиться на станцию; по дороге мы с радостью узнали от проводника своего, сторожа товарного вокзала, что у него есть свободная комната. Комнатке его со сводами, у самой крыши станционного здания, мы обрадовались словно помещению в хорошей гостинице; кой-как устроившись, мы получили возможность без всякой помехи уснуть около 4 часов. Проснувшись, мы услышали и увидели ряд печальных приготовлений к встрече траурного поезда: колонны обвивали черным крепом, двери и окна убирали черной материей, вставляли в окно вензель почившего, начертанный черными буквами на белом фоне полотна, устраивали против этого окна род балдахина, прибивали черные флаги, приготовляли обширный черный, с белыми каймами, ковер для платформы. Близ работавших толпился народ. Погода была очень сырая; расчищали с линии дороги выпавший ночью снег; к 12 часам снег стаял; пошел дождь; кругом слякоть и грязь. Несмотря на худую погоду, уже в 3-м часу пополудни к станции потянулся народ. Начались другого рода приготовления к встрече. Толковали: «уместно ли вынести на платформу икону? Уместно. Вынести ли почитаемую икону Казанской Божией Матери, как этого желает обитель, или станционную икону Тезоименитого Угодника Почившему Государю? Рассудили вынести обе и поставить одну против другой у колонн платформы. Можно ли будет, зажечь свечи во время литии? Можно.»

На платформу станции стали пускать только имевших билеты от начальства. К 4 часам прибыли монашествующие, с матерью игуменьей во главе, и духовенство; принесли вышеупомянутую икону Казанской Божией Матери и того же имени другую, предназначенную для возложения на гроб. Зал 1-го и 2-го класса наполнились имевшими билеты; здесь были представители крестьянского начальства, жители станции всех сословий, одетые весьма прилично, по-городски: они представляли две внушительные партии, стоявшие молчаливо, чинно, сосредоточенно, с свечами в руках; а между тем, пока видел глаз в полутемноте, на пригорках и высотах копошился народ, толпами прибывший из деревень. Глядя на толпы народа, поневоле думалось: о, царелюбивый русский народ! должно быть везде ты один, и везде прост и кроток, но разумен и выразителен твой житейский символ: «Бог на небе, а Царь на земле!».

Духовенство, собравшись в кружок, обсуждало порядок своих действий при встрече почившего Государя. В 6 часов привели учеников и учениц местной народной школы. Семь часов; все, словно согласившись, из зала пошли на платформу; духовные облачились в белые ризы и стали в два ряда; близ них – сестры обители, поодаль с двух сторон – стража, старшины, крестьянские старосты и народ. Было тихо, но свежо.

Было известно, хотя не всем, что придут два поезда и что тело почившего привезут во втором; все однако за полчаса до прибытия первого поезда зажгли свечи; послышалось: «приближается поезд», и все до одного обнажили головы. Поезд был действительно не тот, которого ожидали; с локомотива закричали: «гасите свечи!» Прошло еще 35 минут ожидания; свечи опять были зажжены заблаговременно. Наконец услышали: «второй поезд близко». Лишь поравнялся он с вокзалом, все с чувством, а иные и со слезами начали креститься. Тихо один за другим промелькнули 4 вагона, на 5-м увидели белые парчовые кресты. Здесь находился ожидаемый почивший. Лишь только остановился поезд, мы озаботились занять свое место; о. Архангельский, благочинный церкви 1 драг. полка, вышел к нам на встречу й ввел в маленькую переднюю комнату траурного вагона; тотчас же мы взяли белые ризы; еще минута и вот мы у гроба Батюшки-Царя! Помолившись пред св. Евангелием, мы благоговейно преклонились пред Помазанником Господним. Трудно передать то тягостное впечатление, которое производил печальный вагон! Длинная, полутемная простая каюта, и в ней возлежал могущественнейший из Государей, слава царей и слава наша! На платформе совершалась лития. Мелькали ряды огней в сумраке ночи; пение монастырского женского хора умиляло и трогало душу; совершенно отчетливое произношение ектеньи, редкое, благоговейное, прекрасное провозглашение Батюшкою Загорским возгласов показывало, что долг исполняется с глубоким пониманием минуты. Запели: «со Святыми упокой»... и народ стал опускаться на колени на каменную мокрую платформу... У гроба Государя все благоговейно крестились. Потом было объявлено, что все могут подходить к гробу проститься с Государем. Подошла мать игумения Вышневолоцкой обители и возложила на гроб св. икону Казанской Божией Матери. Я испросил согласия у своего сопутника мне начать чтение Евангелия; осенил себя крестом и стал читать 14-ю главу Евангелия от Марка. Досталось мне читать самые трогательные страницы Евангелия.

Приближался конец очереди в чтении: свисток возвестил о приходе поезда на станцию Вышний Волочок. Окончив родословие (из Еван. Луки) Христа Спасителя, я приложился к словам Евангелия, воздал искреннее поклонение и целование гробу и вышел в переднюю комнату вагона. Сменил меня в чтении евангелия о. Алекс. Плетнев.

Описывать гроб Государя, смены дежурных Чинов полагаю излишним; но не могу не упомянуть о двух симпатичнейших Особах, удостоивших меня разговора. Первый был в очень простой священнической рясе; приветливо он расспросил меня: «не устал ли я? кто читает? далеко ли мы едем? сколько осталось до Бологова?» Он был озабочен, будут ли ризы у сменяющихся священников в Бологом, и просил нас, тверских, оставить им свои ризы, если у них не окажется; потом минут 15 он слушал чтение моего товарища у входа ко гробу. После я узнал, что посетитель этот был – достопочтенный о. Протопресвитер И.Л. Янышев.

Второй был – флигель-адъютант Бар. К. Взяв икону, возложенную на гроб Вышневолоцкою обителью, он стал рассматривать ее и тотчас вступил со Мной в разговор. «Очень хорошая икона» сказал он. Икона действительно была исполнена хорошо; 6 и 8 вершк. величиною, в серебряной изящной работы ризе; обложена позади бархатом с золотою надписью: «Почившему в Бозе Государю Имп. Александру Александровичу от Вышневолоцкой женской обители в память 31 окт. 1894 г. «А Богатырь то наш что сделал: в гробу лежит», воскликнул г. Б. К. «Какого Он был крепкого сложения! каким пользовался здоровьем!» – Скорбят о Нем глубоко, сказал я, как о любимом Государе. Говорят, в сознании был до последней минуты? «Да; но умирал спокойно». По христиански! «Это верно: Он был истинный христианин. До последней минуты при Нем находился о. Иоанн Кронштадтский: он здесь, в поезде едет; хочет оставаться при гробе до самой последней церемонии»... – Как Вас встретили в Твери? «Хорошо! масса народу!»... – Наш город царелюбивый, строго держится преданий старины... «А какую массу венков мы везем! понадобилось для них особое отделение в вагоне». Еще несколько слов и взаимных пожеланий, и г. Б. К. отправился в соседний вагон.

Но вот и Бологое! К нам подошли новгородские священники, с ризами в руках, и мы ввели их в царский вагон. Вагон открыли, и к гробу стал подходить народ. Преклонились и мы в последний раз Всечтимому Батюшке Царю!

В вокзале мы узнали, что тотчас же отправляется поезд к Москве, едва успели выпить по два стакана чаю и были в обратном пути.

На утро мы поспешили воздать искреннюю и глубокую признательность Глубокопочитаемому Милостивому нашему Архипастырю, который не только удостоил нас Архиерейского «благодарю», но и подарил нам по две книжки «на память».

Ноября 2-го преосвященным Саввою получено было отношение, от 24 октября за № 2080, от ректора С.-Петербургской Духовной Академии епископа Никандра⁴⁸³ Нарвского следующего содержания:

«С.-Петербургская Духовная Академия, считая своим священным долгом служить делу духовного просвещения не только в стенах своего храма науки, но и распространять свет богословского знания и религиозно-нравственных истин среди всего русского общества и народа и особенно его духовных руководителей – пастырей церкви, уже десятки лет издает два духовных журнала, из которых один – «Христианское Чтение» имеет вступить с ближайшего года в 75-ю годовщину, а другой – «Церковный Вестник» в 21-ю. За все это время, Академия, слагая в них все свои таланты и силы, употребляла все усилия к тому, чтобы ее журналы высоко держали знамя Православия и Церкви, и всегда заботилась о том, чтобы, наблюдая знамения времен, удовлетворять назревающим потребностям духовной жизни. Руководясь этим правилом, она приступает с следующего 1895 года к изданию «Полного собрания творений св. Иоанна Златоуста» в русском переводе. В наше время, когда под влиянием рационализма и иноверия все сильнее стала заявлять о себе многоглавая гидра сектантства, усиливающаяся всячески подорвать основы св. православной церкви и притом чаще и более всего чрез извращенное истолкование широко распространенных и всем доступных книг св. Писания, более чем когда либо стало необходимым возможно более широкое распространение творений святых отцов, – этого истинного и незыблемаго оплота святой церкви, этого светоча в правильном разумении самого св. Писания. Посему Академия, приступая к этому крупному изданию, задалась высокою целью не только дать православному русскому духовенству и народу впервые появляющееся у нас «полное собрание» творений одного из величайших отцов и вселенских учителей церкви, любимца наших благочестивых предков, сладкославного, поистине златоустого, Иоанна, но и сделать его возможно доступным для всех подписчиков на свои журналы, так что они при самой незначительной ежегодной затрате могут постепенно приобрести все это ценное издание, которое, само по себе, составит целую библиотеку богословской литературы ее золотого века, – библиотеку, которая одинаково необходима как для всякого пастыря душ, так и для всякого истинно-православного сына св. церкви. Но для успешного исполнения этого своего глубоковажного начинания Академия нуждается в сочувствии и поддержке, и посему, уповая на Ваше просвещенное внимание к своему труду, осмеливается обратиться к Вашему Высокопреосвященству с всепокорнейшей просьбой оказать ей свое высокое Архипастырское содействие чрез рекомендацию ее изданий духовенству и пастве вверенной Вашему духовному попечению епархии. При сем прилагается экземпляр объявления с подробным изложением оснований и условий предпринимаемого издания».

9-го числа преосвященным Саввою получено письмо из села Яринского, Тверской епархии, от известного издателя творений митрополита Московского Иннокентия, Ивана Платоновича Барсукова, который от 4-го ноября писал:

«Пишу к Вашему Высокопреосвященству из Богохранимой Вашими молитвами и Вашим святительским благословением Тверской губернии, Калязинского уезда, села Яринского, где я с 12 мая временно поселился, в родовом имении своей жены. Летом я всецело предавался сельскому хозяйству, которое однако-ж, при всем моем пристрастии к нему, меня просто измучило, вследствие крайне ненастного лета и осени. Родилось всего много, но уборка была крайне тяжелая, и потому весь хлеб почти полусырой. Но все-таки при всех сих невзгодах жизнь здесь гораздо привольнее московской, и я запасаюсь силами и здоровьем для предстоящей мне новой службы. Теперь же, когда все хозяйственные дела покончены, я стал продолжать заниматься своим излюбленным Митрополитом Иннокентием. Составляю 4-ую книгу его «Творений», которая исключительно будет состоять из весьма интересных его писем к разным лицам в хронологическом порядке с комментариями. Я уже собрал 445 писем. При таком занятии я вспомнил и Вас. Зная, что Вы всегда были благосклонны к нам, – Барсуковым, – я принимаю на себя смелость всепочтительнейше просить Вас, не соблаговолите ли и Вы приобщить к моему собранию имеющиеся у Вас письма покойного митрополита Иннокентия, чем несказанно обяжете и обрадуете меня.

Другая есть еще у меня до Вашего Высокопреосвященства всепокорнейшая просьба. Впрочем, дело такое, что, думаю, вы примете в нем живое участие. Дело вот в чем. При имении моей жены, что в селе Яринском, где я теперь живу, имеется на моей земле церковь во имя Успения Пресвятые Богородицы, воздвигнутая в 1708 году прадедом моей жены, Михаилом Никитичем Ртищевым (Из этой церкви будут мною также собраны материалы, которые я затем напечатаю отдельной книжкой). Настоятелем этой церкви состоит ныне здравствующий священник отец Александр Васильевич Косухин. В 1849 году он окончил курс в тверской духовной семинарии с аттестатом 1-го разряда при поведении отлично-хорошем, и спустя 5 лет по окончании курса, т. ф. в 1854 году, посвящен был во священника к этой церкви. Следовательно, он состоит настоятелем нашей церкви 40 лет. Затем с 1871 года и по сие время, т. е. 33 года он состоит законоучителем в Яринском народном Земском училище, что также на моей земле. В заключение смею доложить Вам, что он своею жизнью, своим ежедневным крайне благоговейным богослужением и своими воскресными живыми поучениями возбуждает к себе полное уважение и любовь. И при таких-то добрых его качествах он до сего времени не имеет еще наперсного креста. Обратить на это внимание некому, так как помещиков нет, а если и есть, то они на все это смотрят равнодушно. И вот на меня-то, случайно и временно поселившегося в селе Яринском, выпала доля заметить это, так как, прожив здесь полгода, я не мог не оценить высоких качеств о. Александра. Итак, моя всепочтительнейшая просьба к Вам, которую я, убедительно, прошу Вас не оставить без внимания, состоит в том, чтобы Вы, Ваше Высокопреосвященство, поощрили его неутомимую, усердную и долголетнюю службу и наградили его наперсным крестом. Простите меня великодушно за вмешательство мое в чужие дела. Меня понудили к тому мое глубокое правдивое уважение к о. Александру и искреннее желание порадовать и утешить его на закате его дней».

11-го числа преосвященный Савва получил из Св. Синода указ, следующего содержания: «Преосвященному Савве – Архиепископу Тверскому и Кашинскому. По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали предложение Г. Синодального Обер-Прокурора, от 15-го сего ноября за 5778, по ходатайству Вашего Преосвященства о разрешении Вам 28-дневного отпуска в Москву для оперативного лечения катаракта левого глаза. Приказали разрешить Вашему Преосвященству просимый Вами 28-дневный отпуск в Москву для изъясненной в отношении Вашем надобности; для чего и послать Вашему Преосвященству указ. Ноября 9-го 1894 года».

12-го ноября преосвященный Савва получил письмо из Петербурга от вдовы тайного сов. Варвары Александровны Иордан, которая писала от 11-го числа: «Благоволите принять, Высокопреосвященнейший Владыко, мою искреннюю благодарность за присланный мне интересный очерк о Вашей плодотворной учено-литературной деятельности. Прочитав этот отзыв, я невольно вспомнила то, что говаривал покойный муж мой: все пройдет, забудутся все чины и отличия, а останется только то, что сделано и над чем потрудился человек в области науки и искусства. Вот памятник нерукотворенный, которого не сокрушит время, – заслуги, которые потомство оценит более чем современник... Мне пришлось приехать в Петербург случайно ко дню перевезения тела покойного Государя, и я видела процессию из окон библиотеки Академии Наук. – В крепость не ездила, хотя и был билет. Еще неизвестно, на что решится вдовствующая Императрица: поедет ли в Данию, куда зовет ее отец, чтобы отдохнуть и навестить Королеву, которая очень слаба, или же поедет прямо к Георгию Александровичу⁴⁸⁴, чтобы зимовать с ним в Корфу. Государь окружает ее самым нежным вниманием. Невеста покорила все сердца, она образована, умна, с большим тактом и сердечна. Императрица очень полюбила ее. Свадьба состоится 14-го после обедни, на этот день снимут траур. Но вся семья находится еще под впечатлением праведной кончины Государя и всего пережитого за последнее время. Профессор Лейден опускался на колена вместе со всеми и сказал, что он теперь видит, что такое вера... что это не пустой звук... Государь умирая благодарил Вел. Княгиню Александру Иосифовну, что она привезла о. Иоанна⁴⁸⁵ и сказал: какая у тебя была счастливая мысль, он так приготовил меня, – это святой человек, как я жалею, что не знал его раньше. После бракосочетания Их Величества уезжают в Гатчину».

21-го декабря писал преосвященному Савве Обер-Прокурор Св. Синода Константин Петрович Победоносцев: «Преосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и 1894 г. Архипастырь. Приближение всерадостного праздника Рождества Христова и Нового года напоминает мне приятный долг – сердечно приветствовать Ваше Преосвященство с сим великим торжеством св. Церкви и наступающим новолетием. Примите, Милостивый Государь и Архипастырь, выражение искреннего моего желания, да Воплотившийся ради нашего спасения Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатью споспешествует Вам присно в трудах святительского служения Вашего святой Его Церкви, во благо вверенной Вам паствы, и да хранит Вас в вожделенном здравии и благоденствии и в этом новом лете и на многия лета в будущем.

Поручая себя молитвам Вашим, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Преосвященства Милостивого Государя и Архипастыря покорнейшим слугою».

В ответ на это поздравительное письмо Преосвященный от 24 числа писал Константину Петровичу: «Приветствие Вашего Высокопревосходительства с праздником и Новым годом, соединенное с истинно-христианскими благожеланиями, глубоко тронуло меня. Принося за сие искреннейшее сердечное благодарение, покорнейше прошу принять и от меня взаимное всеусерднейшее поздравление и с торжественным праздником, и с грядущим новолетием».

24 декабря писал преосвященному Савве управляющий канцелярией Св. Синода Сергей Васильевич Керский:

«Приветствую Ваше Высокопреосвященство с грядущим праздником Рождества Христова и новолетием. Дай Бог и в этом наступающем году прияти Вам в изобилии великия и богатые милости от Господа, времена и лета положившего во Своей власти. Радуюсь, что зрение Ваше восстановлено. Искреннейше благодарю за присланный мне печатный экземпляр «Отзывов» Похвально, что Московская Академия воздала Вам подобающую честь, жаль только, что она поздно спохватилась. Но лучше поздно, чем никогда, как гласит французская пословица».

В ответ на это приветствие преосвященный Савва от 1 января отвечал:

«Душевно благодарю Вас и за поздравление с праздником, и за сорадование моей радости о восстановлении моего зрения, и за сочувствие к возведению меня на высшую ученую степень доктора. За все, за все благодарю, но поздравьте кстати и с причислением меня к сонму почетных Членов Императорской Академии Наук. От меня же примите сердечное приветствие с наступившим новым летом благодати Господней. Да будет оно приятным для Вас и беспечальным!

Позвольте при сем обратиться к Вашему Превосходительству за разрешением следующего недоумения. В настоящее время моя Консистория занимается составлением наградного списка духовных лиц в полуторной, на основании Высочайшего манифеста, норме, но относится ли этот манифест к лицам священного сана? Вот вопрос, который меня занимает и который я покорнейше просил бы Вас разрешить мне. Этот вопрос вызван тем обстоятельством, что помянутый манифест не напечатан в официальной Синодской газете.

Не могу удержаться еще от одного вопрошения: почему до сих пор не получается мною от Св. Синода разрешение на мое представление от 25 минувшего июля о назначении членом моей Консистории протоиерея Образцова. Консистория крайне нуждается в члене. Много обязали бы меня, любезнейший Сергей Васильевич, если бы объяснили мне, в чем заключается препятствие к утверждению означенного представления»

25 декабря преосвященным Саввою получено письмо из С.-Петербурга от А. В. Гаврилова: «Примите мое сердечное приветствие с праздниками и грядущим новолетием. Питаю твердую надежду, что Новый год даст новые силы на дело и делания. Слышал, что московские врачи изрядно починили Ваше зрение. Берегите его; оно Вам нужно, как и всякому».

29 числа преосвященный Савва получил письмо из Иваново-Вознесенска от протоиерея Покровского собора Василия Ивановича Соловьева, который от 27 числа писал:

«Наступают великие христианские праздники! Бывало ждешь не дождешься этих святых дней, хотя в нашем скромном доме царила одна и таже замкнутая тишина, и никаких святочных увеселений не знала наша семья. Теперь становится тяжело на душе накануне этих праздников: волей-неволей нужно избороздить все улицы и переулки г. Иваново-Вознесенска, чтобы не оставить без привета ни одного приходского дома. Считаю приятнейшим для себя долгом послать Вам от себя душевный привет с наступающими праздниками и новым годом; молю Бога, чтобы Родившийся от Пресвятой Девы и Крестившийся от Иоанна возродил и укрепил Ваши силы для дальнейшего служения Вашего церкви и пастве, Царю и Отечеству!

Января 3 дня следующего 1895 года у нас имеет совершиться, по моей инициативе, церковно-приходское торжество в соборе, по случаю исполнившегося пятидесятилетия служения рода г.г. Гарелиных при нашей церкви; чествовать будут Меф. Никон. Гарелина, как настоящего представителя этого почетного рода; преподнесется ему от прихожан, или вернее – всех почетных граждан города складень (в 2000 руб.) с изображением в нем престольных праздников и тех Святых, имена коих носили его родичи, – от причта Свящ. Библия в трех книгах с картинами Доре в роскошных переплетах и с золотыми оттисками и икона Живонач. Троицы от купцов Бандуриных, коих прадеды были строителями нашего теплого собора; для адресов готовятся дорогие папки. Церковное торжество закончится обильным столом и возлиянием в зале Обществ. Собрания; денег собрано не менее 8000 руб., лишние две, по моему настоянию, предназначаются на основание церковно-приходской школы имени Мефодия Никоновича Гарелина».

25-го числа преосвященный Савва получил из Вильны письмо от попечителя Виленского округа Н. Ал. Сергиевского, который от 22-го дек. писал: «Приношу Вашему Высокопреосвященству усерднейшее поздравление с наступающими праздниками Рождества Христова и приближающимся новым годом. Неизменно желаю Вам, глубокочтимый Владыко, провести дни святых праздников в полном здравии и крепости сил, кои да хранит Всевышний на многия лета и долгие годы ко благу Святой православной Церкви и к утешению всех любящих Вас. Глубоко признателен Вашему Высокопреосвященству за слово приветствия в день моего юбилее. В тот день я не был в Вильне. Выделился в моей жизни этот день только множеством телеграмм и писем, и в тех, и в других высказано было много правды, много любви и пожеланий. Но все это было заслонено страшным горем, охватившим всю Россию. Общий траур лег и на мой праздник, под ним он остается и доселе.

Пред 6-м декабря я был в Москве; возил туда болящую жену для совета с врачами; а перед выездом из Москвы прочитал в Московских Ведомостях о пребывании Вашего Высокопреосвященства в Москве и выезде оттуда. Как я глубоко пожалел, что своевременно не узнал об этом. Не знаю за что прогневался на меня Господь, лишив меня утешения видеть Вас и принять Ваше благословение.

Дети мои все подросли; четверо служат хорошо и достаточно обеспечены, а пятый в Университете – изучает два факультета: юридический и восточных языков. Здоровье мое не хуже прежнего, и по милости Божией вообще довольно сносно. Служебная забота моя идет в прежнем направлении и тем же широким русским путем, как шла доселе. Несутся какие-то новые веяния, с ними польские дерзости и нахальство, но с этими явлениями я привык и умею считаться: осаживаю и пришпориваю решительно. Попытки мои уйти из омута польщизны и отдохнуть русскою душою на лоне русской природы и жизни доселе не удавались: просто не отпускают. Может быть, теперь не изменится ли взгляд! Успокаиваюсь на одной только мысли: во всем – воля Божия, за все нужно благодарить. И благодарю Бога и пою ему и буду петь дóндеже есмь. Счастлив был бы слышать, глубокочтимый Владыко, как Ваше здоровье и как себя чувствуете»?