1863 г.

По осмотре монастыря и после того как митрополит дал окончательно свое благословение, приступили к делу: это было в начале сентября месяца.

Работы шли успешно… Архитектором при этой постройке был А. С. Каминский, – членом комитета священник Антушев⁴⁵.

Работы начатые в начале сентября были совершенно окончены к концу декабря».

(Русский Вестн. 1882 г. март, стр. 229–233).

О средствах прекратить затруднительное положение Вознесенского монастыря по причине ветхости зданий – записка митр. Филарета в Душеп. Чт. 1885 г. июнь, стр. 245–249.

Его же резолюция по тому же предмету 19 апр. 1863 г. там же, стр. 250 и сл.

Благополучно вступив в новый год, я стал более и более входить в дух и смысл своих новых обязанностей. Чем менее был я приготовлен к епархиальным административно-судным делам тем более требовалось с моей стороны прилежания и внимания к ним. Но благодаря руководству такого великого и мудрого архипастыря каков был приснопамятный святитель Филарет, без особенного затруднения можно было изучать науку епархиального управления. По заведенному порядку, мы с преосвящ. Леонидом обязаны были в каждую неделю два раза, во вторник и пятницу к 5-ти часам пополудни являться с докладом на Троицкое подворье. Доклад происходил таким образом: читаем мы определение консистории, – митрополит внимательно слушает. По окончании чтения, если решение консистории изложено ясно и основательно, владыка молча берет из чернильницы перо и подает его докладчику: это значит, что докладчик должен написать, где следует: «с мнением консистории согласен». После сего владыка тут же утверждает консисторское решение, и делу конец. Иногда же по прочтении консисторского постановления, митрополит спрашивает докладчика: «как вы думаете правильно ли решено дело?» – Если тот скажет: правильно, а митрополит найдет решение неправильным и тут же выскажет свой взгляд на дело всегда, разумеется правильный и основательный докладчик обязан буквально запомнить слова митрополита и к следующему докладному дню должен изложить их с буквальною точностью или на консисторском деле, или на особом листе, в виде своего личного мнения. Тогда владыка на журнале или протоколе консистории пишет: с мнением преосвященного согласен», или: «исполнить по мнению преосвященного»...

Кроме рассмотрения обычных консисторских дел, нам викариям приходилось исполнять не мало особенных, экстраординарных поручений. Так я представил 1-го января 1863 г. по требованию преосвящ. митрополита свое мнение по вопросу о конвиктах⁴⁶, или общежительных квартирах учеников духовно-учебных заведений.

Вот это мнение:

I) Конвикты т. е общежительные квартиры учеников имеют свою выгодную и невыгодную сторону.

Выгодная сторона конвиктов заключается во 1-х, в том, что при общежитии значительно могут сокращаться издержки на содержание учеников пищею, на наем квартиры, на отопление и освещение комнат и на прислугу, не говоря уже о том, если помещение будет не наемное, как это, по-видимому в Смоленской семинарии. Для учеников духовных училищ большею частью бедных и малое сокращение материальных издержек не маловажно.

Во 2-х, чем более живущих вместе, тем удобнее иметь все нужные учебные пособия: у одного может быть одна книга, которою он может снабдить других; у другого другая. При общежитии добрый пример одного прилежного и ревностного ученика благотворно может действовать на многих других возбуждая соревнование и любовь к наукам. Кроме того, менее способные и успешные ученики скорее могут иметь для себя руководителей в общежитии, чем на частных квартирах.

Но, с другой стороны, чем многолюднее общество, тем больше может быть среди него и худых; и как худые примеры сильнее действуют на молодых людей, нежели добрые, то чем многолюднее общество учеников, тем большее число из них могут единовременно подвергаться вредному влиянию худых примеров, – что не может иметь места на частных квартирах. Посему, чтобы общежительные квартиры приносили существенную пользу для учеников необходимо чтобы при них был кто-либо из благонадежных наставников для постоянного наблюдения за нравственными, поведением учеников.

Что касается до тех оснований, по которым автор замечаний о состоянии Смоленской семинарии предполагает, согласно с мнением семинарского начальства, закрыть существующий уже при Смоленской семинарии конвикт, то эти основания представляются достаточно твердыми. Из-за того например что некоторые ученики неблаговременно вносят, или совсем не вносят условленной суммы, не следует лишать выгод общежития прочих исправных учеников. Еще менее уважительна другая причина, представляемая автором замечаний. Исправный взнос условленной суммы за содержание того или другого ученика общежительной квартире ни родителям учеников не дает права требовать, ни тем менее на семинарское начальство не может налагать обязанность переводить из одного класса в другой ученика не благоуспешного в науках.

II) Для побуждения учеников семинарии к занятно древними языками, автор замечаний признает не излишним определить для каждого класса крайнюю степень знания, без которой ученик не может быть переведен в высший класс?

Но 1) как в точности определить крайнюю степень знания языков? 2) возможно ли назначить для всех без исключения учеников при различии их способностей и при неодинаковых наклонностях того или другого ученика к занятию тою или другою преимущественно наукою, одну и туже степень знания древних языков? и наконец 3) справедливо ли будет за недостаточное знание древних языков при удовлетворительных сведениях в других более важных науках лишать ученика перевода в высший класс?

Автор замечаний считает полезным, в облегчение учеников предоставить каждому из них по своему желанию заниматься одним каким-либо языком, греческим или латинским.

Но для большей части учеников семинарии, поступающих на сельские священнические места изучение как того, так и другого языка, не может иметь почти никакого приложения к их будущей деятельности при существовании в настоящее время русских переводов столь многих отеческих творений, а для тех кои предназначаются к высшему духовному образованию, не излишне знание как латинского, так и языка».

С новым званием и новым, более высоким положением в обществе, расширялся более и более круг моих общественных отношений и образовались новые, более или менее интересные для меня знакомства. Но не прерывались мои сношения и с прежними друзьями и знакомыми; по прежнему продолжались у меня с ними и личные свидания и письменные сношения. Так 1-го ч., в день нового года писал мне, после личного со мною свидания среди Рождественских праздников, ректор академии, о. протоиерей А. В. Горский:

«Приношу вам усерднейшую благодарность за приют, покой и угощение, которыми я столько дней по любви вашей пользовался в обители вашей; – и вместе приветствую вас с наступившим новолетием. Господь да дарует нам, по вашему предстательству святительскому и в сей год видит щедроты его, как и в предшествующие.

Отцов и братий своих нашел я в добром здоровье. И один из них, о. инспектор⁴⁷, если здоровье не попрепятствует думает завтра у вас же искать приюта до пятницы.

О. наместник⁴⁸, как слышно, получил разрешение от святителя вести воду изо рва замонастырского трубами, при посредстве машины на Красную башню⁴⁹ и оттуда в разлив на разные пункты в Лавре. Надобно и нам отделить себе струю, чтобы более не завидовать счастью столичных жителей пить хорошую воду.

Простите, преосвященнейший владыко, благословите душевно вам преданного и всегда покорнейшего слугу вашего р. А. А. Горского.

1 янв. Приятно поставить цифру нового года в первый раз, и при том в письме к вам».

13-го ч. получил я от высокопр. митрополита записку следующ. содержания:

«Есть дело о котором немедленно нужно мне говорить с вашим преосвященством и удобнее говорить нежели писать. Посему желательно, чтобы вы побывали у меня сегодня в 6-м часу».

Являюсь в назначенный час. Владыка выходить в гостиную и повел со мною такую речь: «15-го ч. во вторник соберутся в кафедральный Чудов монастырь для принятия присяги, выборные от всех сословий г Москвы, по случаю избрания в общественный должности по новому, Высочайше дарованному уставу. Подобно быть по сему архиерейскому служению: примите на себя труд совершить литургию, привести выборных к присяге и сказать им что-ниб. в назидание». Признаюсь, такое неожиданное для меня предложение не мало смутило меня: О чем я буду говорить подумал я, когда мне вовсе не известна сущность нового устава. Хотя об этом предмете не мало уже писано было в газетах но я не очень интересовался этим предметом как для меня чуждыми, при том я вовсе почти не читал и газет, так как все время мое поглощалось служебными занятиями. Тем не менее я не мог не исполнить архипастырского приказания. Возвратившись с Троицкого подворья домой я тотчас принялся за дело. Прежде всего я собрал несколько номеров не читанных мною Московских Ведомостей, где нашел несколько статей относящихся к настоящему предмету перечитал их и с вечера же кое что написал утром на другой день переписал и послал на рецензию владыке.

Вот что было мною написано:

«Настоящее торжественное собрание в сем храме представляет нашим взорам новое необычайное зрелище. Бывали здесь и прежде, в уреченные времена, подобные собрания нарочитых лиц городских сословий: но что прежде делалось тем или другим сословием порознь, то ныне совершается всеми сословиями вкупе единодушно. Ныне мы видим здесь и мужа высокого рода, и смиренного ремесленника.

Что сие значит? Какая цель такого собрания?

Благодарение Благочестивейшему Самодержцу! Он являет ныне сему древнему первопрестольному граду новый опыт высокого доверия; он дарует всем городским сословиям право совокупного деятельного участия в устроении общественного порядка. Отныне начинается новый стройный союз во взаимных отношениях городских сословий; ныне полагается конец тому вековому разобщению, какое до сих пор существовало между высшими и низшими сословиями; ныне все звания, как одно призываются к единодушному действованию на пользу общую. – И тем признательнее надлежит быть за даруемое ныне право, чем легче оно приобретается. Тогда как в иных государствах право местного общественного самоуправления достигается не иначе, как жаркими прениями и усильною борьбою, у нас Самодержавная власть сама благоволит даровать сие право и отдельным сословиям, и целым городам когда усматривает в них к сему способность.

Вам именитые сограждане остается только должным образом воспользоваться новым Высочайше даруемым правом. Потщитесь – же употребить сие право так чтобы Верховная власть не имела причины раскаиваться, даровать оное.

Ныне вы собрались в сей храм дабы пред алтарем Всемогущего испросить благословение и помощь на дело, коим положено будет более или менее прочное основание будущего благоденствия сего многолюдного града. Вам предстоит избрание из среды себя достойных представителей коим, в свою очередь вверен будет новый выбор в различный должности общественного служения, – выбор, от которого будет зависать немалая доля общественного порядка, спокойствия и благоденствия многих тысяч граждан. Итак, чем осмотрительнее и беспристрастнее будет сделано вами первое избрание, тем более может быть обеспечен успех второго выбора и тем более будет сохранено общее, а следовательно и ваше собственное, спокойствие и благо.

Вредные последствия неосмотрительного и пристрастного избрания на должности общественного, служения всего скорее и бедственнее отразятся на низшем городском сословии, на тех из ваших сограждан коих Евангелие именует меньшими братиями Христовыми. Посему на честное и беспристрастное избрание лиц, коим вверено, будет попечение об общественном гражданском благосостоянии каждому из вас надлежит взирать как на одно из дел христианского милосердия.

Усмотрите же себе, скажем вам, почтенные избиратели общественного управления, словами одного из древних опытных советников, – усмотрите мужи сильны, Бога боящиеся, мужи праведны, ненавидящие гордости и корысти. (Исх.18:21).

В намерении такового избрания произнесите ныне обет ваш пред сердцеведцем Богом, и Он благословит и совершит предприемлемое вами избрание ко благу всех и каждого.

В тот же день владыка изволил возвратить мне мое писание при следующих, на особом листке, заметках:

Вот варианты, которые не излишними нахожу предложить вашему преосвященству. Я дал бы в них отчет, есть ли бы это могло быть. Писать было бы много. Благодарение Богу, слово ваше имеет силу, и соответствует цели. Благовествуйте силою многою. Ф М.М.

Генв 14. 1863. 7½ вечера».

Такова деликатность великого и мудрого святителя в его отношениях к младшим братиям его епископам!...

15-го ч. получил я из Владимира от ректора семинарии архим. Алексия⁵⁰ письмо, в котором он писал мне:

Едва. едва выпало мне несколько минут свободных не от волнений и мук душевных, а от трудов чтобы поздравить ваше преосвященство письменно с епископским саном и новым годом. Искренно желаю вам, милостивейший архипастырь, в новолетии новых почестей благодушного несения трудов, не разлучных с высоким званием, Божией силы и помощи для них, мира, тишины, здравия, долгоденствия. Приветствие мое хотя позднее и не совсем своевременное, но не без оправдания при моей суетливости и хлопотливости по делам службы. Если соблаговолите принять во внимание продолжавшийся экзамен по 23 декабря, составление после него списков и то, что на мне лежит всею тяжестью управление такой огромною семинариею, постройками при ней и не редко исправление должности инспектора, эконома, секретаря и письмоводителя разбор продолжающихся плутней противодействие всех одному, под влиянием триумвирата, козни его, ябеды, а за ними гнев с высоты отпечатлевающийся на бумагах и как следствия всего этого душевные страдания, то, может быть и совершенно меня оправдаете в несвоевременности моего приветственного послания. Оставляя горькую истину, наводящую на меня одну тоску и уныние я обращаюсь к ответу на письмо вашего преосвященства. Благодарности за участие в бедственном положении семейства Царевских я не заслуживаю; мною сделано только то, чтобы сделал, думаю, и всякий на моем месте. Если откроется в Муроме учительское место, то можно таким же способом пристроить и другую сестру ее. Студент Терновский человек скромный, не глупый и мог бы в списке занять второе место, если бы не ленился. Когда он пришел ко мне просить учительского места, я прямо сказал ему, что нигде такого места, особенно в Муроме, не получит от меня если не возьмет в замужество сестру Царевского. Сначала он отказался, но чрез два дня пришел и объявил свое согласие, а я, взявши с него подписку в исполнении брачного условия, предоставил ему место. Он писал ко мне и благодарил за место и невесту, выражая довольство своим состоянием. Дай Бог им мира, согласия и любви супружеской и семейной».

Был у меня в половине января, товарищ и совоспитанник мой по семинарии священ. Владимирской епархии Александр Святославов. Он просил моего покровительства для его сына, исключенного из семинарии. Я написал письмо к о. ректору Владимирской семинарии и вручил его самому же Святославову для доставления по назначению. И вот что пишет мне о. Святославов от 19-го числа о результате моего ходатайства:

«Горькие слезы мои о погибавшем сыне сменились живою радостью. Сергий мой включается обратно в семинарию. Этим счастием я обязан вашему преосвященству. Молюсь и буду молиться Господу, да умножит лета жизни вашей, для помощи несчастным! Да поможет нести тяжелый крест высокого вашего звания!

О строгом приеме меня о. ректором я умалчиваю. Из холодных сеней в теплую прихожую, едва только боком прошло письмо ваше, а сам я без помощи вашего доброго племянника не узнал бы воли о. ректора. Боже мой, как велика разница между гостеприимством царствующего града и напрасною надменностью родного Владимира. Эти чувства сохраню до гроба. Спасибо всем: и милующим с любовью и презирающим для вразумления. У ног вашего преосвященства проливают слезы 8 человек детей моих, ветхая мать их и я смиренный послушник ваш»…

2-го февраля писал я преосвящ. Леониду записку:

«Преосвященнейший владыко!

Я получил назначение завтра служить в Успенском соборе, но как я чувствую еще в теле следы простуды и не без затруднения могу решиться на выезд: то ваше преосвященство очень много обязали бы меня, если бы приняли на себя труд совершить вместо меня литургию в соборе».

И вот какой на это ответ получил я от его преосвященства:

«С соболезнованием слышу о вашем нездоровье, но с полною готовностью иду, – при содействии ваших же молитв, – на служение в Успенский собор».

го числа писал я ректору Московской духовной академии, А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие,

Высокопочтеннейший отец ректор!

Наконец удалось мне кое-как написать коротенькое предисловие к моему палеографическому изданию, а добрый Капитон Иванович⁵¹ потщился переложить оное на латинский диалект. Осталось теперь покорнейше просить вас, возлюбленнейший Александр Васильевич, пересмотреть это писание, если окажется нужным, исправить и затем передать на окончательную цензурную апробацию достопочтенного отца протоиерея Петра Спиридонова⁵². Желательно было бы мне, чтобы эта тетрадь, если можно возвратилась ко мне поскорее. Дело это так уже давно, у меня на руках, что право хотелось бы наконец поскорее с ним разделаться.

Из двух экземпляров препровождаемой при сем брошюры А. Е. Викторова, один экземпляр, по желанию автора, благоволите принять для себя, а другой потрудитесь передать Сергею Константиновичу⁵³.

С глубочайшим, к вам почтением и преданностью имею честь быть»....

го ч. получил я от ректора академии, прот. А. В. Горского следующую краткую записку:

«Обстоятельства расположились так что мне нужно будет приехать в Москву дня на два или на три. Прошу приюта в обители вашей.

Тетрадь вашу ныне получил, и тогда-ж передал Петру Спиридоновичу, который на тот раз был у меня. За книжку же усерднейше вас благодарю».

С 11-го числа началась 1-я седмица Великого поста. В прежнее время, к повечериям, для чтения великого канона на этой седмице, обыкновенно ездил каждый день в Чудов монастырь сам владыка – митрополит. Теперь, по немощи своих сил, он не мог уже этого делать, и потому предоставил нам с преосвящ. Леонидом заменят его. Мы условились ездить в Чудов монастырь поочередно. В понедельник ездил туда я; во вторник, 12-го ч., надлежало ехать преосвящ. Леониду, но он пишет мне:

«Вчера я чувствовал Себя дурно; сегодня получше; однако требуется осторожность и потому, если здоровье позволяет ездить в Чудов и в моей помощи не нуждаетесь, то благословите мне оставаться дома».

На другой день, 13-го ч., снова пишет:

«Благословите мне ехать сегодня в Чудов для чтения Великого канона».

14-го ч. опять получаю от него записку такого содержания:

«Имею надобность быть в четвертом часу у владыки; поэтому чтобы не опоздать в Чудов, думаю просить вас о благословении сегодня в Чудов мне не ехать».

15-го ч. еще раз писал мне преосвященный:

«Мне сказано на счет воскресной службы следующее: готовиться на случай, если владыка не станет совершать литургии, а если станет, то и мне служить с ним. На обряде православия быть и вам и преосв. Никанору⁵⁴, и мне. Если вы рассудите служить в воскресенье и пожелаете служить не особо, а со владыкою, то надобно вам будет ныне же запискою предупредить сакеллария, чтобы он доложил о желании вашем владыке, если сами не пожелаете утруждать его завтра. Затруднение может встретиться в том случае если владыка прикажет мне совершать литургию: тогда двум викариям едва ли будет кстати быть вместе в равенстве действий при совершенном равенств степеней службы».

18-го ч. – память св. Льва папы римского – день мирских именин пресвящ. Леонида. По этому случаю он пишет мне:

«Благословившись у владыки и у вас, я собираюсь в Чудов (без сомнения, для служения); соберитесь и вы к 2-м ч. на Саввинское⁵⁵ (разумеется для трапезы)».

24-го ч. получил я от владыки митрополита секретную записку следующего содержания:

«Имею надобность просить ваше преосвященство посетить меня теперь же».

Для чего приглашал меня владыка этою, запиской, теперь уже не помню.

27-го ч. прислала мне записку А. Б. Нейдгарт:

«Графиня Толстая⁵⁶ поручила мне пригласить ваше преосвященство пожаловать к ней сегодня – среду вечером, где и я надеюсь иметь удовольствие вас видеть. Не знаю пожертвует ли своим приемным днем преосвящ. Леонид которого я после обедни, тоже приглашу. Графиня по не здоровью своему, так редко может принимать, то я и уверена, что преосвященные – Леонид и Савва не откажутся посетить ее.

Прося благословения и молитв ваших я вместе с сим поручаю себя воспоминанию вашего преосвященства – моего bonus amicus».

2-го марта получил я письмо от секретаря цензурного комитета, профессора Московской д. академии П.С. Казанского. Вот что он писал мне:

«Чтобы поскорее доставить билет на выпуск вашего великолепного и столь замечательного издания, посылаю билет отдельно от подлинника, который перешлю при случае; ибо тяжелая почта скорее недели при нынешних беспорядках едва ли доставила бы его. Искал вчера частного случая для пересылки билета но не нашел».

Здесь идет речь о моем издании: Палеографические снимки с греческим славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки VI–XVII в., Москва, 1863 г.

Начав приготовление этого издания еще в 1858 году, в бытность мою на должности Синодального ризничего, я едва мог привести оное к окончанию в 1863 г., когда я был уже в сане епископа Можайского, викария Московской епархии. Снимки с рукописей в этом издании делал художник Шелковников; объяснение греческих словосокращений сделано, по моей просьбе, знакомым мне любителем греческой и славянской филологии А. М. Гезеном, русский текст к объяснению рукописей составлен мною самим: но латинский его перевод сделан мною с помощью других лиц, как-то: профессора семинарии К. И. Невоструева, священника московской Пятницкой, в Охотном ряду церкви, магистра С. М. Поспелова⁵⁷ и профессора Московской дух. академии П. С. Казанского.

Вскоре, по выходе в свет моего издания, явились о нем в разных, и духовных и светских журналах и газетах критические статьи и замечания, а именно:

1) В Современной Летописи (при Московских Ведомостях 1863 г. (№ 9) – статья Ф. И. Буслаева.

2) В той же газете (№ 12) помещена критическая заметка Ф. Веселовского написанная, по поручению профессора Моск. университета и сотрудника редактора Моск. Ведом. Леонтьева⁵⁸, в смысле не совсем для меня благоприятном. Против этой мелочной и неосновательной заметки написана дельная и довольно пространная статья А. Е. Викторовым, который хотел поместить эту статью в той же Современной Летописи: но почтенная редакция под предлогом обширности статьи отказалась принять ее, несмотря на протекцию профессора Соловьева. Тогда статья эта отправлена была в редакцию С.-Петербургских Ведомостей и там напечатана была в № 191.

3) В С.-Петербугских Ведомостях 1863 г (№ 72) – библиографическая заметка А. Котляревского⁵⁹.

4) В Православном Обозрении 1863 г март, заметки стр. 168–172. Здесь между прочим, сказано: «Издание преосвященного Саввы представляет первый опыт в своем, роде, который конечно с благодарностью будет принять нашим духовенством. Образцы греческих словосокращений особенно могут быть полезны для наших духовных семинарии, в которых очень много книг старинной греческой печати с разнообразными сокращениями слов, взятыми с древних рукописей»...

5) В Русском Архиве 1863 г №№ 5 и 6 стр. 487–492⁶⁰. Здесь, между прочим, читаем… Почтенный труд преосвящ. Саввы, служащий как бы приложением к изданию им двум алфавитными, указателям рукописей (греческих и славянских) Синодальной библиотеки (М 1858 г) без сомнения, с полною благодарностью будет принят нашими учеными... Но главное достоинство рассматриваемого сборника и преимущество его пред всеми другими подобного рода нашими изданиями, – это тот богатый материал, который представляет он по части палеографии греческой, – явление у нас совершенно новое... В последнем отношении издание преосв. Саввы без сомнения займет почетное место не только в нашей но и в европейской археологической литературе… Снимкам предпослано краткое библиографическое описание самых рукописей, из которых они заимствованы, а при описании греческих рукописей предложено кроме того чтение отрывков, скопированных в снимках. Последнее, вместе с таблицами греческих словосокращений, для удобства расположенных в алфавитном порядке, составить отличное пособие для непривыкших читать древнюю греческую скоропись… Если сборник преосв. Саввы не вполне удовлетворяет требованиями, систематического руководства и изучению славянской палеографии: то он на всегда сохранит свою важность, как отличное пособие к палеографическому изучению замечательнейших рукописей библиотеки.. Что же касается до греческого отдела рассматриваемого сборника, то для нашей археологии это такой подарок, какого ей пришлось бы ждать по всей вероятности долго и долго».

6) В издании Я. Березина-Ширяева: Материалы для библиографии, кн. VI, СПб. 1868 г. – сказано о моем издании: «Весьма замечательная по содержанию и по изданию книга... Любители греческой и славянской палеографии найдут, в этой книге богатые материалы для исследования и изучения древней письменности».

7) П. А. Муханов в своей книге: «Что желательно для Русской Истории (СПб. 1870 г) на стр. 15-й мое издание называет прекрасным изданием».

Краткий одобрительный отзыв омоем издании помещен в сочинении V. Gardthausen, Griechische Palaeographie, Leipzig, 1879, S. 15.

Подобный отзыв в сочинении: «Anleitung zur griechischen Palaeographie v. W. Wattenbach. 2 Autl., Leipzig, 1877, S. 4.

После печатных критических статей и замечаний, я не мало получил о своей книге одобрительных и лестных отзывов и в частных письмах от разных лиц, коим я посылал в дар свой труд.

Так, послал я несколько экземпляров своего издания в Петербург известному ученому И. И. Срезневскому при следующем письме от 4-го марта:

«Спешу представить вниманию Вашего превосходительства запоздалый плод моих давних трудов и забот. Едва, едва собрался с силами, чтоб привести к окончанию то, что мною начато было еще в 1858 году.

Из числа препровождаемых при сем экземпляров моего палеографического издания один приношу в дар вашему превосходительству за темь один экземпляр благоволите передать от меня в библиотеку Академии наук, другой – в библиотеку Археологического общества, остальные секретарям той и другого, коих к сожалению, я не имею удовольствия знать лично.

За темь покорнейше прошу вас принять на себя труд доставить один, особо при сем посылаемый экземпляр его сиятельству, графу Дим Н. Блудову⁶¹.

Желал бы я слышать искренний и правдивый отзыв о настоящем моем издании вашего превосходительства: ваш суд как суд специалиста для меня дороже и важнее всяких других журнальных толков. Вполне сознаю скудость и недостаточность моего пояснительного текста. Было у меня в мыслях написать историю греческой палеографии в связи с славянскою, для чего собрано было не мало и материалов: но, к сожалению, переходя в последние четыре года с одной должности на другую, более трудную, я решительно не имел возможности привести в исполнение своего намерения, и потому решился ограничиться тем, что изволите видеть».

В ответе на это писал мне Измаил Иванович от 20-го числа:

«Приношу вам сердечную благодарность за ваше великолепное и во всех отношениях драгоценное издание палеограф. снимков, и радуюсь, что оно наконец вышло в свет.

Два из экземпляров вами присланных доставлены по назначению: один графу Д. Н. Блудову, другой – Академии наук. Так же доставлен будет и экземпляр, вами назначенный для Археол. Общества. Останутся за тем еще два: кому именно передать их, я не знаю, потому что имен вы не сообщили. По моему крайнему разумению, если вы не думаете быть слишком щедры на даровую раздачу, каждый данный экземпляр должен попасть в руки занимающегося или же лица, которое достойно особенного уважения: считаю должным послать два экземпляра графу Строганову⁶², один для него, а другой с просьбою представить Государю Наследнику⁶³.

О важности вашего издания я заявил в немногих словах в заседании 2-го отделения Академии, и хочу сообщить письменно несколько подробностей. Думается написать побольше, но не знаю, как успею.

Для того чтобы сделать его известным за границею, считаю не лишним отослать два экземпляра в редакцию Journal des savans: следствием этого будет критическая статья в этом журнале, пользующемся известностью во всем ученом мире. Кроме того можно было бы послать несколько экземпляров в Лейпциг к Фоссу для продажи».

8-го ч. послал я в Петербург на имя обер-прокурора Св. Синода А. П. Ахматова пять экземпляров своего издания при письме следующего содержания:

«Еще в бытность на должности Синод. ризничего предпринято было мною на пользу занимающихся греч. и слав. палеографию, издание палеографических снимков с греч. и слав. рукописей М. Синод. библиотеки, и только ныне, с помощью Божией, я мог привести труд, этот к окончанию.

Препровождая при сем экземпляр сего издания для вашего превосходительства покорнейше прошу благосклонно принять от меня это усердное приношение.

Вместе с тем, с соизволения высокопр. митрополита, имею честь покорнейше просить ваше превосходительство принять на себя труд из числа четырех, препровождаемых при сем экземпляров того же издания, один экземпляр, за № 1, представить от моего имени Его Императорскому Величеству Государю Императору, другой, за № 2, Ее Величеству Государыне Императрице, 3-й за № 3, Его Высочеству Государю Наследнику и четвертый – Ее Высочеству Великой княгине Марии Николаевне. Решаюсь беспокоить ваше превосходительство такою просьбою потому, что и прежние свои издания по описанию Патриаршей ризницы и библиотеки я имел счастье представлять Их Величествам и Их Высочествам также чрез г. обер-прокурора графа А. П. Толстова».

В ответ на это Алексей Петрович писал мне от 18-го числа за № 1726:

«Приятным долгом поставляю принести вашему преосвященству искреннюю благодарность за обязательное доставление мне, при письме вашем от 8-го сего марта экземпляра изданных вами палеографических снимков с рукописей Московской Синод, библиотеки.

Что же касается прочих экземпляров этого замечательного ученого труда вашего присланных при этом письме, то они согласно желанию вашему, представлены будут мною Их Императорским Величествам, Государю Наследнику и Великой княгине Марии Николаевне».

И в след за тем препровождены были ко мне копии с отношений на имя г. обер-прокурора от следующих особ:

1) От министра Двора графа Адлерберга от 27-го марта (№ 1475);

«Господину обер-прокурору Святейшего Синода.

Препровожденный при отношении вашего превосходительства от 18-го сего марта, экземпляр изданной викарием Московской епархии епископом Можайским Саввою книги, под названием, «Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки», я имел счастье представить Государю Императору.

Его Величество, приняв благосклонно означенное сочинение, Всемилостивейше повелеть изволил объявить автору, за поднесение оного, Высочайшею благодарность.

Имею честь уведомить о сем вас, милостивый государь, для надлежащего распоряжения».

2) От секретаря Ее Величества Государыни Императрицы, П Морица, от 26-го ч. (№ 711):

«Милостивый государь, Алексей Петрович!

Препровожденный при отношении вашего превосходительства от 18-го сего марта за № 1723 экземпляр из данной викарием Московской епархии епископом Можайским Саввою книги под названием: Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки», мною получен и представлен Государыне Императрице.

Ее Величество, удостоив благосклонно принять означенный экземпляр, соизволила повелеть мне просить Вас милостивый государь, благодарить епископа Савву от Августейшего ее имени за таковое поднесение.

Исполняя сим волю Государыни Императрицы, честь имею быть с совершенным почтением и преданностью⁶⁴».

3) От состоящего при Государе Наследнике Цесаревиче, Оттона Рихтера от 20-го ч. (№ 411):

«Милостивый государь, Алексий Петрович!

Препровожденный вашим превосходительством при отношении от 18-го текущего марта за № 1724, экземпляр изданной викарием, Московской епархии, епископом Можайским Саввою книги, под заглавием: «Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки», – мною получен и представлен Государю Наследнику Цесаревичу.

Его Императорское Высочество, приняв благосклонно эту книгу, поручить мне изволил: просить вас милостивый государь, передать издателю искреннюю благодарность Его Высочества за этот замечательный труд.

Выполняя сим таковую волю Государя Наследника Цесаревича, покорнейшие прошу ваше превосходительство принять уверение в совершенном моем к вам почтении и преданности».

4) От секретаря Ее Высочества, Великой Княгини Марии Николаевны А Рейнгардта от 26-го числа (№ 129):

«Милостивый государь, Алексей Петрович!

Препровожденный при почтеннейшем отношении вашего превосходительства 18-го сего марта за № 1725 экземпляр изданной викарием Московской епархии епископом Можайским Саввою книги, под названием: «Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей, Московской Синодальной библиотеке – я имела счастье представить Государыне Великой княгине.

Ее Императорское Высочество, с особенным вниманием рассмотрев это замечательное археологическое появление (sic!) и оценив вполне тщательный и научный труд издателя – поручить мне изволила просить ваше превосходительство передать ему полную Ее Высочества признательность за подношение, в котором Ее Высочество надеется найти, при чтении более подробном рассмотрении, истинное удовольствие.

Пользуюсь случаем покорно просить вас милостивый государь принять уверение совершенного почтения и преданности».

15-го ч. писал мне из Петербурга состоящий при обер-прокуроре Св. Синода Т. И. Филиппов:

«С чувством глубочайшей признательности за ваш драгоценный подарок и за еще более для меня драгоценную память вашу о мне, принимаюсь я за перо. Как мне горько, что различные служебные обстоятельства вот уже три года не пускают меня из Питера хоть бы одним глазком взглянуть на родную Москву и отвести душу в беседе с дорогими и многоуважаемыми знакомыми, к числу которых я осмеливаюсь относить и ваше преосвященство. Быть может если только не встретится каких-либо неожиданных препятствий на Святой неделе исполнится мое давнее желание и я буду иметь случай лично повторить вашему преосвященству слова моей сердечной благодарности, которые теперь вверяю бумаге».

16-го числа писал я ректору Московской духовной академии А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие, высокопочтненнейший отец ректор!

Препровождаю к вам при семи сделанный для священной главы вашей кидарь. Митра на мой взгляд очень хороша; особенное ее достоинство в том что весьма легка, так что я позавидовали вам и думаю, что если понадобится мне когда-нибудь делать для себя митру, велю сделать непременно такую.

Вместе с сим имею честь представить вам два экземпляра моего палеографического издания; из них один – в папке для Академической библиотеки, а другой благоволите принять от меня, как дань моей сердечной признательности за ваше благосклонное участие в моем труде».

16-го же марта получил я из Петербурга от духовника Их Величеств протопресвитера В. В. Бажанова⁶⁵ письмо от 14-го числа следующего содержания:

«Честь имею принести вашему преосвяшенству искреннюю благодарность за присланные мне палеогафические снимки с греческих и славянских рукописей М. Синод. Библиотеки, и покорнейше просить принять уверение в совершенном почтении и преданности».

17-го ч. писал мне ректор Моск. академии, прот. А. В. Горский:

«Приношу вам усерднейшую благодарность за великолепный дар, который мне, так же, как вам, будет заменять личное знакомство с драгоценным книгохранилищем, после того как и я должен от него перейти к делам другого рода.

Столь же глубоко чувствую благодарность и за хлопоты вашего преосвященства об устроении митры. Изящна, легка на голове и не тяжела для кармана: чего более требовать? – Не знаю чем-бы она могла быть еще лучше если бы и прибавили цены, по первоначальному предположению. Вкус двух владык и вкус художника сделалл из немногоценного – ценное, что ценится дороже серебра и золота.

Ко владыке представил я свои соображения о том, как академии участвовать вместе с вашим комитетом в рассмотрении нового проекта семинарий. Но не успел об одном распорядиться как нагоняет другое дело, другое требование. Из Св. Синода прислано поручение заниматься пересмотром перевода Псалтири».

Комитет для рассмотрения нового проекта устава дух. семинарии, о котором упоминает о. Горский, в Москве составлен, под моим председательством, из следующих членов: ректора Московской семинарии, архим. Игнатия⁶⁶, протоиереев: И. Н. Рождественского⁶⁷, П. И. Капустина⁶⁸ и священников: И. М. Богословского-Платонова⁶⁹, С. И. Зернова⁷⁰ и Н. Ф. Доброва⁷¹.

Сначала мои почтенные сотрудники принялись за дело очень ревностно; в назначенные дни и часы собирались исправно: с вниманием рассматривали предложенный нам проект нового устройства дух. семинарий, составленный в Петербургском комитете, под председательсттвм преосвящен. Димитрия⁷², архиепископа Херсонского, при горячем участии состоявшего тогда при обер-прокуроре Св. Синода графе А. П. Толстом чиновника Т. И. Филиппова.

Немало у нас было при рассуждениях шума и споров; более всех горячился, но менее других делал дело, молодой и рьяный священник Добров; – между тем, доброму началу не вполне соответствовал дальнейший ход дела. Чем далее, тем более и более охладевала в моих сотрудниках ревность к делу и реже стали ко мне, в Петровский монастырь, собираться для рассуждений и кратковременнее становились эти собрания и менее оживленными под конец были наши беседы. Дело тянулось более двух лет. Приступивши к делу в марте 1863-го г., мы едва окончили оное осенью 1865 г. – Между тем преосвящен. митрополит неоднократно напомнинал мне, как председателю комитета об ускорении дела гневался на медленность наших занятий угрожал даже жалобою на Синоду.

Наконец, так или иначе дело приведено было к концу. Плодом нашим свыше-двухлетних занятий был большой том in folio замечаний на устав семинарий. Письменный труд разделен был таким образом:

На 1-е отделение устава – «об управлении семинарий» – замечания или общие соображения излагал на бумаге протоиерей И. H. Рождественский. – Когда эти соображения прочитал я владыке митрополиту, они ему так понравились что он приказал напечатать их в журнале «Православное Обозрение», где они и помещены за 1865-й 1 на стр. 118–130, под заглавием: «Исторические основания благоустроения епархиальных училищ».

На 2-е отделение – «о нравственном воспитании учащихся в семиинарии» – замечания излагал (после протоиерей) С. И. Зернов.

На отделение 3-е – об умственном образовании учащихся в семинарии – писал замечания священник И. М. Богословский-Платонов.

На 4-е и последнее отделение – «об экономиическом управлении» – излагал замечания протоиерей П. И. Капустин.

Вот какой отзыв о трудах нашего комитета сделал преосвящен. митрополит письме своем от 17-го сентября 1866 г к обер-прокурору Св. Синода графу Д. А. Толстому:

«Комиитет сей проиизвел солидную работу заключающую в себе довольно основательных соображений».

У меня до сих пор хранится список с замечаний Московокого комитета на устав дух. семинарий.

В 1866 г напечатан был с разрешенния обер-прокурора Св. Синода в Петербургской Синодальной типографии Свод мнений относительно устава дух. семинарий проектированного комитетом 1860–62 гг представленных преосвященными архиереями и временными комитетами учрежденными при духовно-учебных заведениях, и выражениях в печати.

К удивлению, в этом своде мнений не встречается ни одного мнения ни Петербургской, ни Московской академических конференций.

21-го марта писал мне из Петербурга А. Н. Мувавьев, которого я просил походатайствовать пред обер-прокурором Св. Синода о содействии к распространению моего издания палеографических снимков между высшими и средними духовно-учебными заведениями:

«Приношу благодарность и за дорогой ваш труд и за дорогую для меня память. Я уже писал к Ахматову о том, нельзя ли будет взять несколько экземпляров. Не знаю, будет ли успех; ибо он очень скуп. Но если владыка напишет, хотя одно слово, то непременно сделается. Не церемоньтесь сказать.

Поклонитесь от меня земно владыке и скажите, что я уже не смею ему писать, потому что на три мои письма к нему нет ответа еще с декабря месяца.

Простите, кланяйтесь и собрату вашему (т е преосвящ. Леониду) и пусть ожидает меня в день когда скотинушку в поля выгоняют...

Остаюсь с душевным уважением»...

Поручение его превосходительства к владыке митрополиту я, разумеется, исполнил, и вот что по этому поводу изволил написать владыка Андрею Николаевичу от 30-го марта:

«…Не опасаюсь что вы не с миром примете меня, хотя и дошел до меня упрек, одетый в смирение, если-ли не в скромную иронию. Ибо слово: «не смею» есть чуждая одежда для мысли: не следуете писать не отвечающему. Как быто то ни было приемлю и ни что-же вопреки глаголю.

Осудите меня и помилуйте. Уменьшите мне лет, и прибавте сил: может быть и буду исправен, чего впрочем никогда не достигал, всегда видя, что от меня требуется более, нежели успеваю, могу и умею»⁷³.

22-го ч. писал мне преосвящ. Леонид:

«Если ваше преосвященство служить сегодня не изволите, то благословите чтобы ваш перводиакон служил со мною: мой захворал.

Как здоровье ваше?

Сегодня надобно прибыть на Троицкое на четверть часа ранее».

22-е число – это была пятница 5-й недели Великого поста, когда вечером под субботу читается обыкновенно акафист Божией Матери. По вторникам и пятницам каждую неделю у нас были доклады митрополиту с 5-ти часов вечера. На этот раз требовалось чтобы ранее за четверть часа приехали мы на Троицкое подворье, дабы успеть к 6-ти часам, когда обыкновенно начинался благовест ко всенощной службе, окончить наш доклад.

24-го ч. получил я от А. Б. Нейдгарт записку следующего содержания:

«Вот завтра день святого Благовещения и я берусь за перо, чтобы напомнить вашему преосвященству и просьбу мою и обещание ваше исполнить ее. Я просила вас в самый день Благовещения, заказав для меня побольше обыкновенной просфоры, вынуть часть из нее за мое здоровье. Не знаю, где будете вы служить, но в соборе-ли или в Петровском монастыре, вспомните в молитвах своих обо мне, и во время Херувимской песни выньте сами часть за меня. Не правда-ли что вы исполните желание мое? – Вы тем очень утешите искренно вам преданную».

Благочестивая старица Нейдгарт имела по чему-то особенную веру в Благовещенские просфоры.

Того же 24-го ч. писал мне Петербурга директор духовно-учебного управления при Св. Синоде князь С. Н. Урусов:

«Получив при письме от 16-го текущего марта экземпляр изданной вашим преосвященством книги «Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» – имею честь принести вам глубочайшую признательность за доставление сего замечательного издания».

Письмо это получено было мною от преосвященного митрополита Филарета при следующей записке от 30-го числа:

«Простите поеосвященнейший, что я открыл принадлежащий вам конверт. Князь Урусов положил его пред меня с другими, и я не мог думать, чтобы между ними был не принадлежащий мне».

28-го числа – это был Великий четверг – между мною и преосвящ. Леонидом произошло некое истинно дружеское пререкание. На страстной неделе мы разделили с ним служения в Успенском соборе. Я желал совершить утром в Великий пяток омовение св. мощей, чувствуя, между тем, простуду в теле, а преосвященному предоставлял отправить вечерню. Но его преосвященство, в виду моей болезни, утром в четверток пигет мне:

«Милость Божия помогла мне сегодня- надеюсь и завтра поможет. Пожалуйста поберегите себя. Переход из собора в собор и открытые двери могут быть для вас не безопасны. Если вы мне благословите, я охотно рад итти и на омовение, и к вечерне. Об утрени в субботу поговорим завтра вечером. На омовение мантия не нужна; а старое какое ниб. облачение».

Между тем я, не думая что болезнь моя усилится, все-таки желал совершить омовение мощей, и потому писал своему возлюбленному собрату:

«Искренно благодарю вас за вашу братскую готовность заменить меня завтрашний день в служении. Но мое здоровье в настоящую минуту, по милости Божией, довольно удовлетворительно, и потому я прошу вас покорно предоставить мне исправить в соборе, если не оба служения, то по кр. мере одно – утреннее. Что-же касается до утрении в В. субботу, то я братски прошу вас не беспокоится на счет сего служения; разве только внезапное какое-ниб. препятствие встретится мне к совершению этого служения: тогда я не замедлю уведомить вас».

На это преосвященный: снова пишет мне: «Не следует ли мне продолжить спор? Не мне-ли итти на омовение, а вам на вечерню? По милости Божией, я не принимал никаких возбудительных лекарств, а ваши потогоны и натирания подвергают вас опасности. За вечернею же вы испытаете себя и войдете в дело постепенно. Как после этих строк решитесь, прошу уведомить в половине осьмого часа утра. – Покойной ночи с Господом».

Но ночью под Великий пяток простуда моя до того усилилась, что я послал доложить его преосвященству, что я не только ехать в собор к какому бы то ни было Богослужению, но и в свою монастырскую церковь выйти не могу...

Омовение мощей, из-за которого у нас происходило пререкание, совершалось таким образом:

В Великий пяток утром, архиерей, пришед в Успенский собор, облачается во время благовеста, в алтаре, во все священные одежды. За тем, приняв кадило и, окадив части святых мощей расположенные на престоле, раздает их властям, а сам берет на главу крест царя Константина и вышедши из алтаря, полагает крест, а также и мощи на уготованном среди церкви столе. Потом архиерей и прочие власти идут с крестами при колокольном звоне, Благовещенский собор, где на столе положены в серебряных ковчегах мощи разных святых, принесенные в древние времена благочестивым русским Царям с востока греческими иерархами в благословение. Окадив окрест стола св. мощи, архиерей раздает их властям и священникам и идут с ними в Успенский собор и полагают их на уготованные там стол вместе с упомянутой выше святыней. – За тем начинаются часы Великого пятка, и по окончании их, совершается малое освящение воды. После отпуска, архиерей омывает губою, напоенною св. водою все части мощей, лежащие на столе, и потом мощи святителей Московских, почивающие в раках. – По окончании всего, части мощей, принесенные из Благовещенского собора возвращаются назад с такою-же процессией с какой принесены были в Успенский собор.

29-го ч. писал мне ректор М. академии прот. А. В. Горский:

«Прошу милостивого дозволения воспользоваться приглашением вашим на праздник, в Петровский монастырь. Полагаю выехать отсюда в светлый день после вечерни, чтобы таким образом поздравить вас еще в первый день праздника, а на утро представиться с поздравлением к великому святителю. К тому не многоглаголю, но только прошу вашего святительского благословения».

31-е число – день Светлого Христова воскресения. Простудная болезнь едва не лишила меня утешения быть в столь торжественный день в храме Божием. Но благодаря энергическим мерам, принятым против этой болезни искусным врачем В. И. Рахмнановым, я мог, хотя и не: без труда, доехать до Саввиинского подворья и там в теплой домовой церкви совершить утреню и литургию. При этом имел утешение поздравить доброго хозяина Саввинского подворья преосвящ. Леонида не только с светлым праздником, но и с монаршею наградою (он получил сорден св. Анны 1-й степени) Поздравить-же лично с праздником высокопр. митрополиита не имел возможности, – ограничился письменным приветствием его высокопреосвященства.

6-го апреля о. ректор Горский писал мне:

«По поручению вашему я делал справки о 2-х литургийных молитвах, приписываемых в глаголич. рукописи св. Василию Великому и одну из них нашел на греч. языке, а другой не нашел. Именно молитва приписанная: предложенье хлеб приводится но некоторым гр. спискам у Гоара⁷⁴, между вариантами литургии св Иоанна Златоустого, р. 94 и 108 по изд. 1647. Вот греческие слова:

Κύριε ό Θεὸς ὴμῶν ό προθεὶς ὲαυτὸν ὰμνὸν ἂμωμον ύπὲρ τῆς τοῦ κόσμου ζωῆς. Ἒπιδε έφ’ ήμᾶς, καὶ ὲπὶ τὸν ἂρτον τούτον, καὶ ὲπὶ τὸ ποτήριον τοῦτο, καὶ ποίησον ὰυτό ἂχραντον σου σῶμα (καὶ τίμιον σοῦ αἶμα εὶς μετάληψιν ψυχῶν καὶ σωμάτων. Ὂτι ὴγίασται καὶ δεδόξασται τὸ παντίμιον καὶ μεγαλοπρεπές...

Эта молитва встречается и в некоторых Кирилловских списках литургии Златоуста напр. в Синодал. рк. Слав. № 598 (по библиотечной номерации л. 5).

Да и другая молитва, кажется, есть в Синодальных рукописях. По крайней мере, так заключаю по сделанным выпискам с начала в нашем описании. Нужно взглянуть. в рк. № 600 л. 71 (?) «молитва снимая ризы» и № 603. л. 42 (?)., Выставляю страницы по догадке. Во всяком случае молитвы этой должно искать в конце литургии.

К сожалению, нет у нас еще никакого издания литургии. А наши списки Синодальные представляют ее в очень древнем виде и с значительными по местам дополнениями и отменами. Мы обращали внимание доселе только на некоторые пункты нашей литургии, напр. на число просфор. А образованием всего состава мы еще не занимались. Надобно будет дать об этом задачу в следующем году для курсового сочинения».

9-го ч. писал я ректору Московской д. академии, прот. А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие,

высокопочтеннейший отец ректор!

Усердейше благодарю вас за труд, исполненный вами вместо меня для Измаила Ивановича⁷⁵. Я напишу ему об этом и он, без сомнения будет вам очень благодарен.

Просил я навести справки о тех же молитвах по Синодальным рукописям Капитона Ивановича⁷⁶, но он вчера возвестил мне, что ничего в них не нашел. Сегодня отправлюсь сам в Синод. Библиотеку, и по вашим указаниям поищу там следов означенных, молитв.

Поручая себя вашим святым молитвам, имею честь быть»…

16-е число день ангела преосвящ. Леонида. Поэтому случаю я послал ему в дар несколько аршин крепа для клобука, при следующей записке:

«Преосвященнейший владыко!

Примите мое усерднейшее приветствие со днем вашего тезоименитства. Да сохранит Господь дни жизни вашей в здравии и непременяемом благополучии ко благу св. Церкви и к утешению всех любящих и почитающих вас!

Благоволите вместе с сим принять от меня не богатый, но усердный дар, который прошу ценить не по веществу его, а по духовому знаменованию.

С братскою о Христе любовию и сердечною преданностью имею честь быть».

На это преосвященный отвечал в тот же день:

«Благодарю всеусердно за братскую любовь. Шлем, вами даруемый, да защищает меня молитвами вашими от мысленных стрел лукавого и да укрепляет во мне надежду на Спасителя. С сими мыслями, благодарствуя, приемлю его.

К двум часам ожидаю».

25-го ч. получил я записку от преосвящ. Леонида такого содержания:

«Не известно ли вам где остановился Алекссей Петрович? Мне кажется приличным побывать у него следуя тому примеру, который в свое время вы показали. Если расположитесь и вы вместе со мною: то милости прошу часам к 11-ти, если я буду вам на дороге: или я заеду к вам, если вы будете на моей дороге».

Алексей Петрович Ахматов – обер-прокурор Св. Синода. Он останавливался в Газетном переулке, в гостинице Шевалье. Мы ездили к нему с преосвящ. Леонидом, но не застали дома. На другой день он был у преосвященного, а меня не удостоил своим посщением под предлогом кратковременного пребывания в Москве. О чем извещал меня преосвященный в следующих выражениях:

«Весьма извиняется пред вами Алексй Петрович, что в нынешний краткий приезд никак не может быть у вас. Возвращается он в П. б. сегодня».

го ч писал мне из Петербурга граф Сергий Григорьевич Строганов⁷⁷, которому, как любителю отечественных древностей посылал я в дар экземпляр своего издания палеографических снимков:

«Посланные вами палеографические снимки я получил с особенным удовольствием. Как знаток и некогда хранитель древним рукописных сокровищ, вы положили этим новым сочинением богатый вклад для нашей литературы, вообще не богатой серьезными произведениями, и еще учеными. Принимая живейшее участие в труде вашем, искренно желаю, чтобы он оценен был по достоинству специалистами, занимающимися изучением греческих и славянских манускриптов не в России только, но и в других просвещенных странах.

Поручая себя благословенно вашему, честь имею быть».

Согласно выраженному здесь желанию графа на мое издание обращено было внимание и заграничных ученых. Так, знаменитый палеограф Константин Тишендорф сделал о нем, не помню, в каком журнале очень лестный отзыв.

30-го ч. писал я ректору Московской дух. академии А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие, высокопочтеннейший отец ректор!

По поручению его высокопреосвяшенства: имею честь обратиться к вам с следующими вопросами: был ли в Московской академии студентАлександр Кикин и где он теперь на службе (в Томске, или нет?); давно ли вышел он из академии и какое о нем сохраняется у вас понятие? – Благоволите дать мне ответы на сии вопросы, если можно, без промедления.

С какою целью предлагаются эти вопросы, не умею сказать вам определительно. Слышно только что г. Кикин объявил желание поступить в монашество.

На днях был здесь на короткое время А. П. Ахматов. Кажется, он приезжал собственно для объяснения со владыкою по какими-то делам; между прочим была речь о назначении ревизора в Томскую епархию. Эту честь думали было предоставить мне: но Бог избавил меня от этой беды. Кажется будет отправлен туда привиллегированный уже судия всех архиереев и архимандритов⁷⁸. Это впрочем пока между нами…

Не знаю, как в вашем комитете⁷⁹ идут дела, а у нас что-то не спорится; хотя и не редко бывают собрания, до сих пор ничего еще не положено на бумагу окончательно. Наставники Московской семинарии, слышно, очень довольны тем, что и им дозволено сметь в этом деле свое суждение иметь. Николай Александровпч Сергиевский⁸⁰ взял у меня экземпляр устава и прочих статей чтобы произнесть также свой суд в своем журнале.

Прося ваших святых молитв пред Угодником Божиим Сергием, имею честь быть…

Возлюбленной братии академической прошу свиидетельствовать мое усердное почитание».

1-го мая писал мне ректор Моск. академии протоиерей А. В. Горский:

«Третьего дня, рассуждая с членами ак. правления об обозрении некоторых семинарий нашего округа прежде всего встретили мы между ними имя Московской семинарии, и пришли к той мысли, чтобы просить вас не потрудитесь ли вы принять на себя эти хлопоты. Отсюда назначить ревизора в Москву неудобно и потому, что учение оканчивается в одно время и в семинарий и в академии.

Если вы соблаговолите принять на себя этот труд, то мы стали-бы просить владыку, чтобы он сам на вас это поручение. Если-же откажете нам в этой просьбе, то должны будем искать кого-ниб. между членами конференции, сущими в Москве. Но ваше знакомство со всеми нуждами семинарии, и указание средств к их исправлению, – для нас уже не вознаградятся».

В виду тех отношений, в каких я был к некоторым из наставников Московской семинарии, когда состоял там на должности ректора, я отклонил от себя честь быть ревизором в этой семинарии.

3-го ч. снова писал мне о. ректор в ответе на мои вопросы:

«На предложенные в письме вашем вопросы о бывшем воспитаннике Московской д. академии Александре Кикине, честь имею объяснить, что кончил, она, курс в 1858 г., со степенью магистра, под № 12 из числа 14-ти. Сохранилось здесь воспоминание о нем, как человеке скромном и добродушном, дарований хотя не бойких, но усердном в исполнении своих обязанностей и дов. основательном. Родом он из Вологодской епархии; на службу поступил в Томскую семинарию, сам изъявив желание отправиться туда. Пред прошлыми святками разнесся здесь слух, что он намерен поступить в монашество, но не знаю, привел ли он в исполнение свое намерение.

Более не имею что сообщить вашему преосвященству о г. Кикине».

Еще в марте 1857 г., указом из Св. Синода предписано было Московскому митрополиту Филарету сделать распоряжение о напечатании новым изданием Евангелия, так называемого апракос, т. е. расположенного по порядку церковных чтений, с тем, чтобы при этом последняя корректура поручена была протоиерею Московского Казанского собсора Александру Невоструеву⁸¹.

В следствие резолюции митрополита, последовавшей на этом указе, протоиерей Невоструев представил его высокопреосвященству в декабре 1862 г предварительные свои соображения по возложенному на него поручению⁸².

Соображения эти владыка поручил мне рассмотреть и представить свое заключение.

Во исполнение сего, 3-го мая 1863 г. представлен был мною его высокопреосвященству следующий отзыв:

«Не входя в подробное рассмотрение всего написанного прот. Невоструевым, почитаю достаточным обратить внимание вашего высокопреосвященства на предиисловие к новому изданию Евангелия, которым о. протоиерей предполагает заменить находящееся в первом оного издании, сделанном в 1854 г. для Болгарской церкви. В этом предисловии, по его мнению надлежит кратко изъяснить, что а., «новое издание (Евангелия в порядке церковных чтений) не излишне, а напротив полезно, по неудобству употребления при церковных чтениях, четверо-евангелия, которое преисполнено «преступок» и в котором церковные чтения не указаны с надлежащею определенностью и точностью, применительно к разным годам церковным (пасхальным); от чего не редко в одни и те-же дни происходят в разных церквах разные чтения; б., оно у нас не беспримерно, напротив в древности употреблялось в церквах преимущественно евангелие, изложенное в порядке недельных чтений, как то показывают известные списки: Остромиров, Мстиславов и многие другие, хранящиеся в Моск. Синодальной и в иных библиотеках; да и в пeчaти у нac по вpeмeнaм пoявлялиcь подобные издaния Eвaнгeлия, как-то: при царе Михаиле Федоровиче в 1632 г и при Петре I, в 1707 г.; а у Болгар ныне употребляется при церковном Богослужении, такое Евангелие, напечатанное для них в Москве, по благословению Св. Синода в 1854 г

Но дoкaзaтeльcтвa приводимые здесь о. протоиереем в пользу нового издания нeдельного Eвaнгeлия, не могут быть признаны основательными. Ибо –

Во первых, преступки, на которые он указывает не вecьмa многочисленны; так на пр. во всем Евангелии от Матфея их не бoлеe 15-ти; притом, они, большею частью, ограничиваются нескслькими строками, редко пpocтиpaютcя на целые страницы, и потому для внимательного священнослужителя не представляют никакого зaтpуднeния. Более пpocpaнные и затруднительные пpecтупки встречаются в Евангелиях, чтомых в дни страстной седмицы и в особeннocти в В. четверток на литурии: но эти евангелия, по ceй caмoй причине, пeчaтaютcя ныне особо в конце чeтвepoeвaнгeлия и следоват. чрез сие уcтpaняeтcя уже одна из причин к изданию Eвaнгeлия в новом, предполагаемом виде.

2., Ecли иногда в одни и те-же (весьма впрочем не многие) дни года в разных церквах происходят разные чтения из Евангелия: то это зависит не столько от нeoпpeделeнноcти или не точного показания церковного устава, как утверждает о. пpoтoиepeй, сколько от недостаточного разумения оного и нeвнимaтeльнocти чтущих Eвaнгeлиe. Если некоторые, а вероятно и большая часть священнослужителей исполняют в точности требования церковного устава относительно евангельских чтений в помянутые дни, то след. ecть возможность и для прочих поступать в сем случае согласно с указаниями устава. Но если бы и действительно в употребляемом ныне Русскою церковью четвероевангелии не указаны были с надлежащею oпрeделeннocтью и точностью, применительно к разным годам церковным (пасхальным), церковные чтения: то из сего следует не то, что надлежит издавать евангелие в другом порядке; иначе потребовалось-бы для каждого из 35-ти пасхальных годов особое издание Евангелие; а только то, что надобно составить и приложить к употребляемому ныне четвероевангелию более подробное и вразумительное наставление относительно евангельских чтений, применительно к каждому пасхальному году.

3) Справедливо что как в Греческой так и в древней Русской церкви было в употреблении, на ряду с евангелием тетр. и, так называемое, евангелие – апракос. Но чтобы последнее было у нас в преимущественном употреблении, как утверждает о. протоиерей, с этим едва ли можно согласиться. Списков четвероевангелия сохранилось до нашего времени более, нежели списков евангелия, расположенного в порядке церковных чтений, как это можно видеть из каталога Московской Синодальной библиотеки, а особенно из описания рукописей Румянцевского музея.

Что-же касается до печатных изданий, то двукратное только издание в печати недельного евангелия при многочисленных изданиях евангелия в порядке евангелистов, приводит к тому заключению, что в XVII и начале XVIII столетий последнее было в большом церковном употреблении нежели первое. А то обстоятельство, что после 1707 г., когда в последний раз издано было в России недельное евангелие, издание это более уже не повторялось, – ясно показывает, что в таком издании евангелия не ощущается потребности. Посему предпринимать в настоящее время, новое издание, так называемого, недельного евангелия, не значит ли начинать дело, не вызываемое никакою насущною потребностью и след. употреблять труд и издержки без надежды вознаградить оные.

4) Наконец пример Болгарской церкви, для которой издано в Москве в 1854 г недельное евангелие, не может быть обязателен для церкви Русской. Потребность в таком евангелии для церкви Болгарской в настоящее время может быть свидетельством только недостатка в образовании ее духовенства. Ибо и в Греческой церкви появление евангелий в порядке церковных чтений относится к тем временам, когда духовное просвещение на востоке начало более и более оскудевать. Сколько известно по описаниям европейских библиотек, греч. списки евангелия – апракос восходят не далее VIII в.

Из соображения мною сказанного открывается, что особенной нужды в издании евангелия в порядке церковных чтений для Русской церкви, в настоящее время, не усматривается».

В следствие ли такого отзыва подтвержденного мнением владыки, – или по чему другому, издание Евангелия – апракос не состоялось.

(См. Душеп. чт. 1881 г., апр. стр. 526 и сл.).

Уклонившись от производства ревизии по Московской семинарии я рекомендовать поручить это дело доброму товарищу моему по академии, Симоновскому архимандриту о. Порфирию, – о чем и предварил его. Но он вот что написал мне по этому поводу от 5-го мая:

«Вопрос, заданный мне вашим преосвященством показался так трудным для меня, что я надеялся окончательно решить его только при помощи вашего совета. Но лишившись утешения личной беседы с вами, прибегаю к письменному ответу. Судя по теперешнему состоянию здоровья, кажется, я смогу вынести труд, соединенный с так называемой ревизией, и может быть не лишне показать хоть какой-нибудь призрак жизни при той болезненности, которая так давно отстраняет меня от всех более серьезных дел. Но, помнится, когда-то вы намекали на такую запутанность дел здешней семинарии, о которой можно молчать ревизору, только смеживши очи; по этой причине, кажется, вы всего более устранялися от этой ревизии. Это естественно устрашает и меня. Если это опасение справедливо, то дайте возможность и мне устраниться от неприятностей».

7-го ч. писал я ректору Московской дух. академии А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие, достопочтеннейший отец ректор!

Приношу вам и почтенным членам академического правления усердную благодарность за честь, какой вы удостоиваете меня, приглашая к обревизованию Московской семинарии. Позвольте мне уклониться от такой чести: я не нахожу удобным для себя принять ваше весьма впрочем лестное для меня, приглашение.

Простите: я имел по этому поводу рассуждение со владыкою, и также выразил ему мое нежелание принять на себя дело ревизии по Московской семинарии указав ему для этого дела нового члена конференции, Симоновского о. архимандрита. Святитель поручил было мне объясниться на этот счет с этим старцем, и он не прочь от этого: но когда я стал сегодня докладывать его высокопреосвященству о согласии о. Порфирия принять на себя труд ревизии, он изволил высказать такую мысль, не лучше ли отложить ревизию до будущего курсового года, если только академическое правлениене не имеет особенной причины произвесть эту ревизию непременно ныне.

Передаю вам все сие на ваше рассуждение и благоусмотрение.

С истинным к вам почтением и преданностью имею честь быть»…

11-го ч. А. Б Нейдгарт обратилась ко мне с просительной запиской следующего содержания:

«С большою величайшею просьбою обращаюсь к вашему преосвященству. Сегодня подают прошения владыке многие студенты на священническое место в селе Кудинове, Богородского уезда. Прошения эти потом сойдут к вам. Прошу вас покорнейше доложить владыке, что я ходатайствую о помещении на это место студента Вифанской семинарии, Николая Покровского, имеющего хороший аттестат, а сверх того и мать вдову и не пристроенную сестру. Он соглашается взять за себя дочь покойного священника села Кленова⁸³; вот почему я и прошу за него, а владыку просила о пристроении сироты уже давно. Напомните ему о этой моей просьбе; а вы, с своей стороны, мой добрый преосвященный, будьте благосклонны ко мне и помогите мне в этом деле. Надеюсь на вас, поручаю вам судьбу моей сироты, и прошу благословения и молитв ваших».

24-го ч. писал мне священник и благочинный села Петрова-Городища Суздальского уезда, А. Вл. Альбицкий:

«Первою мыслью моею было по возращении домой из Москвы, выразить пред вами те чувства благодарности, которыми исполнено сердце мое за ваше ко мне благорасположение: но множество разнородных занятий отвлекли меня на время, от исполнения этого намерения.

Первое, что заняло меня, по возвращении домой, это служба по церкви и исполнение приходских треб, особенно скопившихся во время седмидневной отлучки. Да, не мало потребно времени для должного исполнения служб, а на этот раз особенно по случаю наставших праздников Иоанна Богослова, и престольного Николая Чудотворца. Но это еще ничего не значит в сравнении с тем, сколько проходит времени в исполнении треб по приходу, состоящему из 10 деревень и расположенному на 14 верстах. Кто не испытал сам, тот, кажется, и представить себе не может, какой труд, а вместе и какая скука проехать 20 или 30 верст на крестьянской лошади и в крестьянской телеге, особенно при настоящей погоде. Не знаю, решился-ли бы кто добровольно подвергнуть себя этой пытке? Не говорю уже о том, какое вознаграждение получает наша братия – сельские священники за эти тяжкие труды. А между тем есть люди (и их кажется, весьма много), которые сидя у себя в кабинетах не только среди довольства, но и среди роскоши, или, как говорят в людном свете, среди комфорта, рассуждают и пишут: «за чем эта исключительная каста? (разумея под этим словом духовенство).... Пусть поступают в это звание люди всех сословий, но люди, достаточно к тому приготовленные, и имеющие особенное призвание!». С Богом! в добрый час! Только желательно бы посмотреть на этих призванных людей, как они будут нести труды нашего звания при теперешней его обстановке.

У нас теперь только и разговоров между духовенством что о предстоящей перемене преосвященного. Какого-то пошлет нам Господь архипастыря. Кто говорит о Леонтии⁸⁴ – викарии Петербургском; кто о Платоне Костромском⁸⁵, а у меня еще и теперь как-бы раздаются в ушах слова, сказанные вами при прощании со мной. О, если бы привелось мне хотя остаток дней своих посвятить на служение вам, и не словом только, а самым делом доказать мою глубочайшую беспредельную к вам преданность»!

25-го ч. обратился я к директору духовно-ученого управления, князю С. Н. Урусову с письмом следующего содержания:

«При свидании со мною на св. Пасхе, в вашем доме, вы изволили говорить мне, что вы имели поручение от его превосходительства Алексия Петровича войти со мною в объяснение касательно доставлены в духовно-учебное управление известного количества экземпляров, изданных мною палеографических снимков с Москов. Синодал. библиотеки, дня рассылки оных в академии и семинарии, и для этого то, кажется объяснения вы обещались было на другой день пожаловать ко мне: но, вероятно встретили к сему какое-либо препятствие. Ожидал я от вас письменного по сему предмету извещения, но и того до сих не сделано. Решился наконец сам писать об этом к вашему сиятельству, и вот по какому побуждению.

В след за изданием палеографических снимков, в настоящее время приводится у меня к окончанию другое археологическое издание фото-литографических рисунков замчательнейших предметов М. Патр. ризнины с пояснительным текстом. Первое издание мне стоило около 2-х тысяч рублей, другое будет стоить не мене полугоры тысячи; между тем первого издания до сих пор поступило в продажу не более сорока экземпляров. Если бы высшее духовное начальство благоволило взять у меня, хотя по одному экземпляру палеографических снимков для каждой академии и семинарии, то этим оказало бы мне значительное пособие к скорейшему приведению к окончанию другого моего издания. Если подобные специальные, и притом довольно дорогие для частных средств издания, каковы мои, не будут поддерживаться тем ведомством, к которому принадлежит издатель, то едва-ли кто будет иметь охоту и возможность предпринимать что-либо подобное, не смотря на сильные упреки, делаемые нам светскими журналами.

Позвольте ожидать со стороны вашего сиятельства доброго участия и содействия к распространению по духовно-училищному ведомству моего издания».

На это князь отвечал мне от 21-го июня:

«Я чувствую себя совершенно виновным пред вашим преосвященством в медленном ответе на почтеннейшее ваше письмо касательно рассылки в некоторые духовные заведения вашею великолепного издания. – Но при множестве разных счетов и расчетов, особенно при составлении новой сметы по училищному ведомству, духовно-учебное управление еще не успело сообщить мне своих соображений по вышеозначенному предмету. Надеюсь, что в непродолжительном времени я буду иметь возможность представить вашему преосвященству положительный ответ, прошу вас принять уврение в искреннем уважении и глубокой преданности, с коими имею честь быть».

В первых числах июня приехал в Москву, мимоездом из Петербурга новорукоположенный там епископ Черногории Иларион. Мы с преосв. Леонидом должны были, за отсутствием: нашего владыки митрополита из Москвы, встречать и провожать иноземного гостя. Я показывал ему Патриаршую ризницу, где он, восхишаясь драгоценными древностями, постоянно твердил: липо, липо – лепо, лепо (т. е. прекрасно, прекрасно). Из Москвы ездил он в Троицкую лавру для поклонения святыне и для свидания с Московским владыкою, который принял его очень благосклонно и ущедрил многими священными дарами⁸⁶.

Около того-же времени писал мне добрый приятель мой и товарищ по академии А. Е. Викторов, служивший в это время помощником библиотекаря в Москоовском университете:

«Не смотря на желание, решительно не удается быть у вас. Все Стоглав и Стоглав. Днем Стоглав и вечером Стоглав: наконец Стоглав даже во сне. Если в воскресенье не будем с Тихонравовым⁸⁷ сличать Стоглав, непременно буду у вас. А между тем позвольте, пока сказать хоть на бумаге два – три слова о моей несчастной статье. Ясно, что Катков⁸⁸ решительно не хочет печатать ее. Иначе давно-бы пора напечатать ее: прошло уж четыре воскресенья. Или может быть вы имеете какие-нибудь известия от Соловьева⁸⁹. Если так, сделайте вашу милость – сообщите мне. Если Катков не станет печатать, то нельзя ли как-нибудь отправить статью в Петербург к Коршу⁹⁰ хоть чрез того же Соловьева. Ужасно будет досадно, если статья пропадет. Я просидел за нею чуть-ли не больше пяти вечеров. Сделайте вашу милость сообщите мне, что вы думаете обо всем этом.

Быть у вас скоро едва ли мне удастся. Кроме Стоглава еще у меня теперь на шее второй выпуск фотогр. снимков, искание другой квартиры и пр. и пр.

Испрашивая вашего благословения, имею честь быть ваш покорный слуга А. Викторов.

Во вчерашнем № Москов. Ведомостей напечатано содержание последней книжки Архива. Там что-то напечатано тоже о вашем издании. Что это такое? Вы получаете Архив и верно читали? Я тоже получаю, но Бартенев⁹¹ ко мне присылает его вечно через две или три недели после выхода. А очень любопытно было бы прочесть».

На это отвечал я от 13-го числа:

«На записку вашу не отвечал я сначала потому, что надеялся с вами видеться в воскресенье; и я думал, что вы по обычаю пожалуете ко мне утром, но вы распорядились иначе, и не застали меня дома.

Вчера утром я мимоездом подъезжал к университетской библиотеке, в надежде найти вас тут, но, к сожалению, не нашел.

Сегодня наконец решился писать вам.

Сейчас был у меня С. М. Соловьев и принес вашу статью. Леонтьев⁹², которому он представлял ее, продержавши недели три, возвратил ему оную, прося, если можно, сократить: но это, мне думается, предлог к отказу, не более. Сокращать вашу статью ни я, ни Сергей Михайлович⁹³ не находим возможным и удобным. Сергей Михайлович предлагает поместить ее в Нашем Времени или в С-Петербургских Ведомостях. Я оставил статью у себя с тем, чтобы предварительно переговорить с вами. Посылаю ее при сем к вам, для пересмотра и буду ожидать вашего ответа.

Посылаю также № Архива⁹⁴, в котором помещена статья о моем издании. По прочтении, не замедлите возвратить».

15-го ч. писал мне из Лавры преосвященнейший митрополит:

«Вашему преосвященству мир.

Дело о церковных старостах я еще не прочитал: а вот что нужно мне теперь.

Скажите секретарю, чтобы составлена была записка, сколько по исповедным книгам в каждом городе и уезде и во всей епархии душ православных и раскольников поповщинского и беспоповщинского толка. – Это очень нужно и желательно чтобы не было умедлено.

Мое здоровье не удовлетворительно особенно в ногах.

Здравствуйте вы много и долго».

В ответ на это писал я от 17-го числа:

«Тотчас по получении письма вашего высокопреосвященства, я призвал секретаря Ярцева и объявил ему приказание вашего высокопреосвященства, относительно выписки из исповедных книг.

Очень прискорбно слышать не добрые вести о состоянии вашего здоровья.

Завтра в моей обители главный храмовый праздник испрашиваю вашего архипастырского благословения на совершение празднества. Ради праздника настоятель и братия обители усугубят моления свои к Господу и Его Пречистой Богоматери о драгоценном здравии своего архипастыря.

Поручая себя и вверенную мне обитель вашим святительским молитвам, имею честь быть»…

Между тем, в тот же день владыка пишет мне:

«Вашему преосвященству мир.

Читал я дело о двух церковных старостах, и, согласно с вами, нахожу, что мнение Златоустовского архимандрита⁹⁵ заслуживает предпочтения мнению большинства.

Примите труд сказать от меня о. благочинным монастырей Новоспасскому, Андрониевскому и Покровскому, что я приглашаю их написать мне ответы, не помедля, на следующие вопросы:

1) Предлагается ли в мужских монастырях на братской трапезе, пиво и мед?

2) Есть ли предлагаются: то покупаются или варятся дома и каким образом?

3) Слыхали ли они, чтобы в какой-нибудь епархии какой-нибудь монастырь имел пивной завод?

Вам и им покажется, может быть, странным слышать от меня такие вопросы. Не прогневайтесь. Мы живем во дни странностей больших и малых».

В ответ на это писал я от 19-го числа:

«Имею честь препроводить при сем к вашему высокопреосвященству составленную в консистории по вашему приказанию записку о количестве душ православных и раскольников в Московской епархии за 1862 г.

Предложенные в письме вашего высокопреосвященства от 17-го сего июня вопросы немедленно сообщены мною о. благочинным монастырей – Новоспасскому Андрониеевскому и Покровскому, с объяснением, чтобы на оные без промедления представлены были вашему высокопреосвященству ответы.

Вчера являлся ко мне священник Николаевской, что в Хлынове, церкви с словесною просьбою о дозволении поставить на двое суток в церкви тело умершого прихожанина объяснив при сем, что подобные случаи у него бывали и прежде и Вашим высокопреосвященством на сие даваемо было разрешение. На этом основании я решился удовлетворить просьбе священника, не будучи впрочем твердо уврен в том, имел ли я на сие право. Испрашиваю вашего архипастырского разрешения моему недоумению.

По учиненной в консистории справке, по исповедным книгам за 1862-й год оказалось в Московской епархии православных и раскольников:

1) в Москве:

а) православных

мужеского пола – 108 767 душ

женского пола – 113,82 душ.

Итого: – 222,594

б) раскольников всех сект:

мужеска пола – 2,441

женска – 2,993

Итого: – 5,434

2) в Богородском уезде раскольников:

мужеска пола – 21,075

женска пола – 22,604

Итого: – 43,679

3) Во всей Московской епархии:

а) православных:

мужеска пола – 637,265

женска пола – 707,191

Итого – 1,344,456

б) раскольников:

мужеска пола – 36,179

женска пола – 40,776

Итого – 76,955

24-го ч. писал мне из Лавры преосвященнейший митрополит:

«Вашему преосвященству о Господе радоватися.

Благодарю за доставление и при том скорое сведений о числе православных и раскольников.

К разрешению поставить тело усопшего на несколько дней в церкви, по особенной надобности, нет ничего сомнительного. Только при сем лучше брать предосторожность чтобы служащие и молящиеся не были обеспокоены присутствием мертвого и смертным от него воздухом.

Скажите благочинному Московских монастырей⁹⁶, чтобы дознал, и доставил мне свидание подлинно ли похищена в Знаменском⁹⁷ часть короны с иконы Божией Матери.

Долго не имел никаких властей о вашем комитете⁹⁸. Не надобно было бы вызывать понуждение».

На другой же день отвечал я его высокопреосвященству:

«Приказание вашего высокопреосвященства о. благочинному Московских монастырей о дознании и доставлении сведений о похиищении в Знаменском монастыре мною немедленно передано.

Что касается до занятий нашего комитета по рассмотрению проекта устава семинарий, то они в настоящее время по просьбе членов оного и по причине частых праздников и экзаменов в семинарии и духовных училищах, недели на две прекращенны. Впрочем дело наше близко уже к концу; более важные и трудные вопросы нами рассмотрены».

29-го ч. писал я преосвящ. Леониду в Угрешский монастырь, где он в это время находился, записку следующего содержания:

Я приглашен на завтрашний день к служению в Синодальной 12-ти Апостолов церкви: почему не благоугодно ли будет вашему преосвященству совершить завтра служение в Успенском соборе, как вы сами обещались? Но чтобы мне быть на этот счет спокойным, благоволите уведомить меня о вашем распоряжении.

Вашего преосвященства преданнейший послушнпк Савва еп. Можайский.

Р. S. Сейчас был у меня Успенский сакелларий и говорил, что, на основаниии прежних опытов, будут ожидать прибытия вашего в собор к ¼ 10-го часа. К этому же времени постараюсь и я приехать в Синод. церковь, чтобы таким образом благовест и звон на Ивановской колокольне мог относиться к тому и другому архепискому служению».

В тот же день получил на это от его преосвященства такой ответ:

«С великим утешением приемлю известие, что вы приглашены совершить литургию там, где столько лет совершали ее в качестве настоятеля храма.

С полною готовностью хочу исполнить свое обещание и, если сподобит меня Господь, совершить литургию в Успенском соборе.

Прибыть в собор к 9¼ постараюсь, но успею-ли в этом не знаю.

Владыка изволил писать ко мне: смотрю в Москву; но не знаю, не отложить ли приезд в Москву, столь спешный, по получении моего письма».

1-го июля писал я в Лавру высокопреосвящен. митрополиту:

«Долгом поставляю довести до сведения вашего высокопреосвященства что 29-го минувшего июня в день первоверховных апостолов, я приглашен был на служение литургии в Павловскую больницу, по случаю празднования столетнего юбилея со времени основания оной⁹⁹. Литургия и за нею благодарный молебен совершены были в присутствии почетных опекунов Воспитательного дома, небольшого числа служащих в других учреждениях ведомства Императрицы Марии и очень малого числа частных богомольцев. По совершении церковного торжества, я, по приглашению кн. Н. И. Трубецкого¹⁰⁰, обошел больничные палаты и преподал благословение болящим, которые приняли сие с видимым умилением и утешением. За тем в особой зале объявлены и розданы были служащим высочайшие награды. Торжество заключено было обычным угощением».

В тот же день получил я от преосвященного Леонида коротенькую записку следующего содержания:

«Если надумаетесь вы ныне навестить или болящего Арбатского старца или скорбящую Анну Борисовну – возьмите меня с собою».

Арбатский старец – это протоиерей Троицкой на Арбате церкви С. И. Тихомиров-Платонов, о котором не раз уже говорено было выше.

Анна Борнсовна Нейдгарт, которой имя также встречалось у меня часто, удручена была в это время глубокою скорбью по случаю смерти младшего из ее сыновей Петра Александровича, который был поражен пулями Польских мятежннков в пределах Ковенской губернии, но которого тело было привезено для погребения в Кленовское имение Подольского уезда, Московской губернии. Покойный был весьма религиозный и благонравный юношам; он имел даже намрение поступить для высшего духовного образования, в академию, с принятием монашества. Душевная скорбь о потере такого доброго сына потрясла Анну Борисовну так, что осенью того же года и она сошла, в могилу.

Кстатн о Польском мятеже; известно, что для усмирения его в начале 1863 г. назначен был генерал от инфантерии Миханл Никол. Муравьев¹⁰¹ с званием главного начальника северо-западного края. На этот подвиг Московский митрополит Филарет благословил Михаила Николаевича иконою архистратига Михаила, которая препровождена была прн следующем письме:

«Ваше превосходительство!

Было слышно и видно что мнгодеятельная государственная служба вашего высокопревосходительства потребовала облегчения, дабы часть должностного труда, была заменена долею покоя¹⁰². Но как скоро Царское слово вас воззвало на защиту н умиротворение отечества, вы забыли потребность облегчения и, нисколько не колеблясь, приняли бремя, требующее крепких сил и неутомимой деятельности, нашли новую силу в любви к Царю и отечеству.

Верные сыны Царя и отечества узнали о сем с радостью и надеждою; ваше назначение есть уже поражение врагов отечества, ваше имя – победа.

Господь сил да совершит вами дело правды и дело мира. Да пошлет тезоименитого вам небесного архистратига, да идет пред вами с мечем огненным и да покрывает вас щитом небесным.

С сими мыслями и желаниями препровождаю вам вместе с сим в благословение икону архистратига Михаила».

30-го ч. писал мне профессор К. И. Невоструев:

«По обещанию честь имею препроводить вам выписку из Синод. актов о браках; к тому для видимости прилагаю и подлинный свиток Син. библиотеки, который, по миновании надобности, покорнейше прошу возвратить мне. Кстати посылаю еще вчера лишь полученный и еще не разрезанный № Духовного Вестника за май, рекомендуя в нем отзыв иностр. ученых о преподавании закона Божия в учебн. заведениях».

Приложенная при письме выписка о браках следующего содержания:

«В делах Патриаршего приказа, хранящихся в Синод. библиотеке, на свитках, под № 94 представляется:

Доклад патр. Адриану о дозволении выдать венечную память гостиной сотни Ивану Кожевникову на вступление в брак. Кожевников в. 1688 г был разведен с женкою Аксиньею: потому что она, утаив от Кожевникова вышла за него от живого мужа. Почему Аксинья указом патр. Иоакима и послана в Суздальский Покровский монастырь на вечное покаяние и работу, а Кожевникову, обманутому, этот брак, третий в его жизни, не вменен в прелюбодяние, и ради молодых его лет дозволено вступить ему в новый брак, на что и просил он теперь венечной памяти. Время акта не означено, но по связи с последующими можно относить оный к 1698 г.

В тех же делах под № 95 содержится указ патр. Адриана 1698 г. февр. 28, по которому Семеновского полка сержанту Дею Приягаеву отказано вступить в брак. Сержант этот, как и выше Кожевников, по двух законных умерших женах своих, женат был третьим браком, но по неведению, на вышедшей за него от живогомужа Ирине. Этот брак, совершенный по уставу Церкви, вмнен в действительный брак а не в брачище или прелюбодянее, на основании церковных, правил, требующих и одно правильное обручение считать действительным браком, а четвертый брак Прягаеву запрещен, «да не будет правилом св. Отец разрушение и законов упражнения, другим же людям в попущение и конечную ослабу». – Но потом следует другой указ патр. Адриана по коему третий брак Прягаева с Ириною не вменен в брак, но в брачище и прелюбодеяние, и дозволено ему вступить после сего, как говорится, в третий, а не в четвертый брак, а за прелюбодейное житие его с Ириною как он сам, так и Ирина отданы под начал и епитимью, после чего Ирина возвращена прежнему своему мужу Петру Анушкину. Этот последний указ пишется в двух экземплярах, из коих в последнем опущены приведенные в первом в основание его (указа) правила церковные».

8-го августа писал мне ректор М. академии, прот. А. В. Горский:

«Получив вчера поручение по книжной части от обер-прокурора Св. Синода с тем чтобы представить ему мнение свое лично, так как он в самом непродолжительном времени имеет быть в Москве, прошу я ныне у святителя разрешения приехать в Москву, а у вашего преосвященства дозволения остановиться в вашей обители. Предполагаю я, что мне можно будет явиться к вам числа 9 или 10. Благоволите, св. владышо, дать приют бездомному пришельцу».

Обер-прокурор Св. Синода А. П. Ахматов, бывши в Москве, прислал мне 18-го числа памятную записку с собственноручною к ней припискою.

Записка следующего содержания:

«Опредлением Св. Синода от 7-го текущего августа, постановлено: приобресть для библиотек духовных академий и семинарий по одному экземпляру изданных преосвященным Саввою Палеографических сннмков с рукописей Московской Синод, библиотеки, – всего 54 экземпляра».

За тем собственноручная приписка Алексея Петровича:

«Имею честь передать вашему преосвященству памятную записку, взятую мною для сообщения вам ее содержания при личном свидании, но ускользнувшую тогда из памяти.

Прошу вас не забыть меня в ваших молитвах и верить искреннему моему уважению».

19-го ч. получил я от высокопреосвяшенного митрополита краткую записку следующего содержания:

«Есть ли не трудно вашему преосвященству: то соответствовало бы потребности увидеть мне вас у себя сегодня в исходе 6-го часа».

О чем у нас со владыкою на этот раз была речь, не помню.

18-го ч. писал я помещику Можайского уезда Николаю Павловичу Шипову¹⁰³:

«По желанию вашему, спешу уведомить вас, что наконец к обшему утешению моему и Боголюбезной паствы моей, я получил соизволение высокопр. митрополита на обозрение церквей и монастырей находящихся в уездах Подольском, Верейском, Можайском и Рузском.

Выехал из Москвы предполагаю я 21-го сего августа. Путешествие свое начну с Подольского уезда; оттуда чрез Зосимо-Одигитриевскую пустынь¹⁰⁴ и Верею направлю путь мой к Богоспасаемому граду Можайску. Здесь, если Бог благословит, располагаюсь совершить служение 26-го числа; 27-го предполагаю служить в Спасо-Бородинском монастыре.

Помнится мне, вы изволили говорить что у вас в одном из храмов ветх престол и вам желательно было, чтобы я совершил освящение нового престола. Если действительно престол ветх и необходимо заменить его новым, то благоволите к моему прибытию приготовить новый престол. и я после 27-го числа совершу по церковному чиноположению освящение оного. Я докладывал об этом его высокопреосвященству и получил, на сие разрешение».

На это он отвечал мне от 20-го числа:

Я имел честь получить почтеннейшее письмо вашего преосвященства от 18 текущего августа, в котором вы изволили дать нам надежду, что мы будем иметь честь и утешение видеть вас в Осташове. В ожидании этого я спешу однакоже довести до вашего, милостивый государь, сведения, что храм в селе Благовещенском не может быть готов ранее половины сентября и что престол мы оставляем старый, так как он оказался довольно тверд. Мы однакоже уповаем, что это не лишит нас чести принять вас в Осташове. Мои два села находятся в полуверсте одно от другого Для нас будет большое утешение, если вы изволите совершить Богослужение в Осташевской церкви. Позвольте к сему присовокупить, что певчие мои имеют регента из Чудовского хора и потому знают архиерейское служение. Лошади для вашего путешествия из Можайска будут готовы и поверенный мой за приказаниями явится к вамв Можайск. От моего Осташова до Рузы 26 верст и лошади будут также во все стороны, куда угодно готовы».

С 21-го августа по 3-е сентября провел я с благословения высокопреосвящ. митрополита. в путешествии по епархии. На первый раз обозрено было мною, в течении 14-ти дней, в уездах Московском, Подольском, Верейском, Можайском, Рузском и Звенигородским 5-ть монастырей (два мужских и 3 женских), 4 соборных и 45 приходских церквей, одно духовное правление и одно дух. училище. При этом совершенно было мною 7 литургий и 1 молебен.

Обзор епархии, по принятому в Москве обычаю, совершался следующим образом.

Вошед в церковь, архиерей останавливается пред амвоном. По прочтении ектеньи и по возгласе, приемлет от священника крест и творит на амвоне отпгуск. По осенении крестом народа, входиит в алтарь и прикладывается к престолу. За тем осматривает св. антимиинс. дарохранительницу, дароносицу, мироносицу, крестильный ящик, ризницу, библиотеку с архивом и достопримечательные древности; ревизует церковные документы, как-то метрические и исповедные книги, обыски, приходо-расходные книги, планы, клировые ведомости, ставленные грамоты и пр... . Спрашивает священника о причте, о приходе, в особенности о церковном старосте; беседует с народом о посщении храма Божия, о бытии на исповеди и у Св. причащения; детей заставляет читать молитвы, благонравных благословляет иконами. Посещяет народные и приходские училища, прилежных мальчиков награждает книгами. В городах, где есть ревизует духовные правления и училища. Не оставляет без посещения, где можно домы священнослужителей и почетенейших из прихожан. Обращает особенное внимание на ревностных священников, а невнимательными и нерадиввми делает должные внушения. В городских соборах, а также в монастырях, совершает торжественные богослужения по личному распоряжению, а в приходских церквах по приглашению усердных прихожан».

Составив о своей поездке краткий; отчет я представил его высокопр. митрополиту для внесения онога в общий отчет о состоянии Московской епархии в 1863 г.

Не будет, думаю, неумстным, если я помещу здесь небольшую выдержку из помянутого сейчас общого отчета, составляющую особую рубрику, под заглавием: IX, Особенное сведение:

«Между раскольниками лжесвященнического согласия произошли необыкновенные и беспримерные до ныне движения, перешедшие во всенародную гласность, особенно чрез периодическое издание: Русский Вестник.

Цеховой Андрей Шутов, прежде принадлежавший к беспоповскому толку раскола, пользовавшийся на Преображенском кладбище особенным доверием в денежных делах, но за неверность устраненный, перешедший после в лжесвященническое согласие, и ныне называющийся Антонием архиепископом Владимирским, составил и распространил окружное послани против мнений беспоповского толка. Как сказанное против них отчасти само собою обращалось в пользу православного учения: то послание взволновало умы лжесвященнического согласия. Белокриницкий лжемитрополит Кирилл прибыл в Москву, составил лжесобор и осудил послание и Антония. Но рассудительнейшие не подчинялись сему; признали заграничную лжеархиерею не нужною, и заставили Кирилла удалиться из России. Составился в Москве лжесобор Русской лжеиерархии; осудил действия Кирилла и требовал от него исправления. Напротив того Кирилл составил лжесобор из заграничной лжеиерархии; осудил Антония и грамату о сем подкрепил подписью основателя раскольнниической лжеиерархии Амвросия. Московские, чтобы отвести сей удар, послали депутатов к Амвросию уверили его что он обманут Кириллом и исходатайствовали у него грамату, которою он лишает Кирилла права священнодействовать доколе не принесет покаяния, и, в случае неисполнения сего, подвергает Кирилла проклятию. Можно было подумать что Антоний одержал решительнную победу; но собралось на Рогожском кладбище многолюдное собрание, в котором, после шумных споров, на стороне Антония осталось только несколько человек, а вся масса народа оказала себя приверженною к Кириллу.

Невидимое правосудие Божие является в том, что противники православной Церкви разделяются в то самое время когда почитали себя нашедшими для себя крепкий узел соединения, одна сторона поражает другую взаимно беспорядочными и посрамительными ударами, и каждая, обличая в незаконности другую, привлекает на себя обличение в незаконности.

Но люди незаконного сонма, незаконно между собою препирающиеся посрамлены и приведены в смущение, а не обессилены.

Открывшееся на Рогожском соборище явление, что большая масса раскольнического народа назначает себе точку опоры за границею, требует проницательного взора со стороны государственной власти.

В недавнее время в Польше образовалось в крайней степени беззаконное, самодельное, тайное, подземное лжеправительство которое усиливается совращать верноподданных, и увлекать в свое направление, и под свою власть. Жестоко и несправедливо было бы решительно сравнивать сие разбойническое лжеправительство с раскольническою лжеиерархиею. Но при крайней разности в роде и степени незаконности невольно примечаться сближенье по отношению к законности. Раскольническая лжеиерархия есть также недавно образовавшееся незаконное, самодельное, тайное лжеправление, – впрочем в настоящее время тайное уже только для закрытых глаз. Счастливо было бы для Польши и для России если бы начинатели подземного лжеправительства благовременно были открыты, остановлены, и тем предупреждены были бедствия, какие они, усилясь, произвели. Стоит труда помыслить, не требует-ли долг, общая польза и предосторожность, чтобы существующими в законах государства мерами остановить новых начинателей раскольнического лжеправительства, чтобы усиление их не сопровождалось последствиями, которые заставили-бы сожалеть о непринятии ранних благовременных и удобных мер. Лжеиерархи приверженцы заграничного Кирилла и домашний Антоний и лжеиерархи его приверженцы ходят по России, крестьян и мещан называют священниками, протопопами благочинными, и посылают их совращать православных и распространять раскол. Дело православного духовенства противодействовать сему духовными средствами, и на нем лежит великая за сие ответственность пред Богом. Но и для государственной православной власти было-ли бы не несообразно; чтобы праведно карать лжеправление восставшее против государства и в тоже время не сознавать на себе никакой обязанности, поставить преграду лжеправительству восставшему против православной Церкви? – Было-ли бы сообразно чтобы равнодушно и бездейственно смотреть, как раскольническая лжеиерархия присвояет себе и действительно употребляет даже такие права, которых государство не предоставляет законной иерархии, как, например: законная иерархия, не может поставить епископа без соизволения главы государства, а раскольники, никого не спрашиваясь, ставят епископами, кого хотят, где хотят, сколько хотят, имеют уже митрополита, и, как о сбыточном деле, говорят о поставлении себе патриарха? – Православная Российская церковь, с упованием взирая на своего Державного защитника, должна молить и молить Бога, чтобы образовывались и воссодействовали государственные соображения, которые соответствовалии-бы его благочестивой ревности.

Франция законом лишила себя господствующей церкви и ее государственные постановления равняющие иудейство с христианством, находятся, по выражению одного бывшего ревнителя римско-католицизма, в состоянии безверия. Но, не смотря на сие, нынешнее французское правительство нашло себя обязанным сенсимонизм и, так названную французскую церковь разрушить неукоснительными административными мерами».

По возвращении из поездки по епархии, я приступил к продолжению своих обычных занятий по службе и вступил в свои также обычные, как личные, так и письменные, сношения с друзьями и знакомыми. Так:

13-го сентября получил я от преосв. Леонида записку такого содержания:

«Если-позволите ехать на обед в Покровский, то благоволите извинить меня пред гостеприимным хозяином. Предвидя трудность последующих за сим дней, и свою двублюдную трапезу умерять.

В собор возьмите облачение постарше; залъют. Сие предостережение, от опыта взятое, почитаю обязанностью вам представить».

В ответ на это писал я ег преосвященству:

«От праздничной трапезы и я отрекся и потому поручения вашего исполнить не могу.

За братский совет ваш относительно облачения усердно благодарю.

На Троицкое подворье, я думаю не излишне будет приехать нам сегодня пораньше».

Праздничная трапеза, о которой была у нас речь предполагалась в Покровском монастыре по случаю храмового там праздника.

Предостережение относительно облачения давал мне любезный собрат мой в виду предстоящего за всенощною в Успенском соборе обряда Воздвижения креста; который я должен был совершать по назначению митрополита. Опасность испортить хорошее облачение происходила здесь от того, что по древнему чину Успенского собора при воздвижении архиереем креста, два архимандрита с боков возливали на оный «гуляфную» (т. е. розовую) воду, и этою-то водою могли облить на apxиеререя и облачение.

Мимоходом замечу, что при совершении мною в 1863 г. обряда воздвижения Креста, в Успенском соборе, присутствовал Великий князь Алексей Александрович, по каким-то обстоятельствам находившийся в то время в Москве.

Еще 22-го июня Высочайше утверждено было опредление Св. Синода об учреждении в Москве согласно с ходатайством Московского митрополита Филарета, Общества, любителей духовного просвещения. 17-го сентября назначено было торжественное открытие этого Общества. В 11 часов утра, в этот день, члены Общества любителям, духовного просвещения собрались в залу епархиальной библиотеки помещвющейся в здании Высокопетровского монастыря, которым я тогда управлял. В залу прибыл, в моем сопроовождении, и попечитель Общества, высокопреосвященный митрополит Филарет. Открытие Общества началось молебным пением ко Пресвятой Троице, которое совершил соборне сам владыка. За тем, по занятии членами Общества своих мест, читаны были: 1) Указ Св. Синода и другие документы, относящиеся к учреждению Общества и 2) Ученолитературные труды попечителя и членов Общества. Все эти документы и литературные статьи напечатаны в 1-й книге, под заглавием: Чтения в Московском, обществе любителей духовного просвещения, М. 1863 г.

Не могу не выписать здесь нескольких слов из речи высокого попечителя Общества, в которой он раскрыл черты истинной мудрости:

«Мудрость христианская кротка. О семь качестве, кажется особенно нужно в настоящее время напомнить имющим притязание на просвешение, или на служение просвещению. Дух порицания бурно дышет в области русской письменности. Он не щадит ни лиц, ни званий, ни учреждений, ни властей, ни законов. Для чего это? – Говорят: для исправления. Но мы видим, как порицание сражается с порицанием, удвоенными и утроенными нападениями, и ни одна сторона не общает исправиться. А что в самом деле должно произойти, если все будет обременено, и все будут обременены порицаниями? – естественно, уменьшение ко всему и ко всем уважения, доверия, надежды. Итак, созидает ли дух порицания, или разрушает?

Летят с разных сторон стрелы порицания и на наше знание. Примем их бронею правды (Ефес.6:14) и постараемся отвечать на справедливые порицания, по возможности, исправлением, на несправедливые терпением.

Прискорбно, что даже внутри стана явились Гоподие стреляний (Быт.49:23) которые иногда против братий своих наляцают лук, в повременных изданиях и в книгах. Вы братия, не допускаете и недопустите подобного. Не забудете слов премудрого: кроткий муж сердцу врач (Прит.14:30), так как и напротив, жестокое слово не врачует, а прилагает к болезни болезнь»¹⁰⁵.

18-го ч. получил я из Петербурга от директора духовно-учебного управления при св. Синоде, князя С. Н. Урусова отношение от 13-го сентября за № 6715 следующего содержания:

«По выслушании ходатайства вашего преосвященства касательно рассылки в некоторые духовно-учебные заведения изданных вами палеографических снимков с рукописей Московской Синодальной библиотеки, св. Синода, признавая приобретение означенных снимков для духовных академий и семинарий полезным, определением от 7/21 минувшего августа положил: приобресть для библиотек духовных академий и семинарий по одному экземпляру сих снимков на счет духовно-учебного капитала.

Сообщая Вашему Преосвященству о таковом определении св. Синода имею честь покорнейше просить вас милостивый государь и архипастырь сделать распоряжение о доставлении в контору Московской Синодальной типографии 54-х экземпляров изданных вами упомянутых палеографических снимков и уведомить о причитающейся за них сумме для отпуска оной из духовно-учебного капитала».

На другой же день препроводить я требуемое количество экземпляров моего издания в контору Московской Синодальной типографии; а 21-го ч. писал князю Урусову:

«В следствие отношения вашего сиятельства от 13-го текущего сентября (№ 6715) коим уведомляя меня что св. Синод определением 7/21 минувшего августа положил приобресть для библиотек духовных академий и семинарий по одному экземпляру изданных мною палеографических снимков с рукописей Моск. Синод, библиотеки, требует от меня сделать распоряжение о доставлении в контору Моск. Синод. типографии 54-х экземпляров означенных снимков и уведомить о причитающейся за них сумме, – имею честь сообщить вашему сиятельству, что о доставлении 54 экзем. изданных мною палеографических снимков в контору Моск. Синод. типографии 19-го сего сентября, сделано мною распоряжение и что за означенное количество экземпляров, полагая за каждый экземпляр по 4 р 50 к причитается суммы двести сорок три (243) рубля».

Деньги эти получены были мною 11-го октября.

23-го ч. день памяти матушкп преосвященного Леонида. Анны Ивановны Краснопевковой, скончавшейся в 1857 г. По этому случаю преосвященный пишет мне:

«Не благоволите-ли пожаловать ко мне откушать? Соберутся родные ради дня памяти матушки. В начале 2-го вероятно возвратимся с кладбища».

Я воспользовался, конечно, этим братскиим приглашением но чрез день именно 25-го числа, преосвященный снова приглашает меня к своей трапезе, по случаю праздника преп. Сергия. На это я отвечал:

«Усерднейше приветствую вас и присеных ваших с светлым праздииком Сергиевой Лавры н всея России, но простите великодушно если я не окажу на сей раз послушания вам в рассуждении трапезы Сегодничную ночь я очень худо провел вовсе почти без сна, и потому имею нужду в отдохновении».

28-го ч. получил я от преосвящ. Леонида записку следующего содержания:

«Извольте решить:

Если вам угодно служить в Успенском соборе – уступаю, если неугодно – я с охотою отслужу, если благоволит Бог. В Успенском соборе служить мне утешительно». По какому случаю предполагалось на другой день архиерейское служение в Успенском соборе, не помню.

1-го октября, в день моего ангела, Достопочтенный преемник мой по академии протоиерей А. В. Горский почтил меня от лица всей академической братии посланием такого содержания:

«Приветствует вас со днем вашего ангела вся академия, собравшаяся ныне праздновать день своего открытия, и так еще недавно соединявшая свое торжество с именем вашим. Кратковременно, но благоплодно было ваше управление ею и она никогда не может забыть тех благодеяний, которыми ущедрена при вас, и того нравственного укрепления, которое почувствовала благоразумной твердости вашей. Первосвященник Великий, Господь Иисус Христос да укрепит вас в настоящем служении вашем и да соделает вас источником новых и обильнейших даров своих для св. своей церкви.

Соединяя с благожеланиями молитвы, просим и на нас низвести благословение свыше».

го ч. писал я ректору Московской духовной академии А. В. Горскому:

Ваше высокопреподобие, Высокопочтеннейший отец ректор!

Приношу вам и всему академическому братству усерднейшую благодарность за вашу добрую о мне память и за ваше приветствие и благожелание.

Прошу верить, что и я в свою очередь сохраняю в сердце моем самое признательное воспоминание об академии и о почтенных моих сослуживцах.

Ваш благосклонный отзыв о моем кратковременном управлении академиею слишком лестен для меня. Но позвольте сказать вам без лести: если и случилось мне сделать что-либо полезное для академии особенно в нравственном отношении, то академия обязана этим не столько мне, сколько вашим добрым и всегда благонамеренным советам. Моя заслуга только в том, что я неуклонно следовал этим советам.

Поручая себя вашей любви и святым молитвам вашим, имею честь быть…

8-го ч. писал мне из Киева баккалавр д. акдемии Ф. А. Терновский¹⁰⁶, ученик мой по Московской академии:

«Возвращаю вам с глубокою благодарностью Рожнец духовный. Сколько мог и как умел я обработал эту рукопись и результаты своей работы послал в редацию Православного Обозрения. Быть может на страницах этого журнала вы увидите мой труд, возможностью совершить который я обязан исключительно вам.

Преподайте мне преосвященнейший владыко, свое архипастырское благословение и примите выражения искренних чувств глубокого к вам почтения и преданности ученика вашего Филиппа Терновского».

Рукопись: Рожнец духовный (№ 333), которую брал у меня для своих ученых занятий г. Терновский и которую возвращал мне при своем письме, оказалась единственным экземпляром как удостоверяет автор письма в своей статье, напечатанной Православном Оозрении-1863 г., ноябрь стр. 199. Рукопись эта принадлежала князю Петру Щедещанскому, как видно из его собственноручной подписи на первом листе; но от кого мною получена, не помню.

Высокопреосвященный митрополит, находясь в Троицкой Лавре, куда он отправится на праздник преп. Сергия прислал мне перевершенное им консисторское дело о диаконе Лебедеве при следующем письме от 9-го числа:

«Вашему преосвященству мир.

Посылаю вам решение дела о диаконе Лебедеве, полагая не излишним, чтобы вы видели оное, прежде нежели отдадите в консисторию. Есть-ли мое решение строго, убедите меня в сем и научите кротости. Мне-же думается, что есть ли от нас потребуется ответ за строгие решения, то едва ли не более за слабые; в следствие чего же человек осужденный, наказанный: и вновь виновный в оскорблении священнослужения, продолжать будет порочную жизнь и умножать соблазны. Примите сие к соображению без неудовольствия. Вам нужно собирать опыты правильные для причинения а неправильные для осторожности».

На другой же день, т. е. 10-го числа, писал я в ответ его высокопреосвященству:

«Приношу вашему высокопреосвященству сыновнюю благодарность за ваше отеческое вразумление. Благоволите и впредь не лишать сего мою малоопытность в делах нового для меня служения.

Против справедливого решения вашего высокопреосвященства относительно диакона Лебедева я не смею сделать ни малейшего возражения. Но если я согласился на этот раз с мнением консистории, то, во-первых, единственно по снисхожденпо к молодым летам диакона Лебедева, а во вторых, и потому что в делах подобного рода, без предвартельнного личного объяснения с вашим высоко-преосвященством, идти вопреки мнению людей более меня сведующих и опытных считаю не безопасным. Если же в настоящем деле я поступил неосмотрительно, то испрашиваю вашего милостивого снисхождения».

В тот-же день писал я в Иваново к родным:

«Усердно благодарю вас за ваше приветствие со днем моего ангела и добрые пожелания. Новый год моей жизни, по милости Божией, начал я благополучно. В праздновании моих имянин, нынешний год, особенность была та что меня посетил на этот раз высокопреосвящ. митрополит Киевский¹⁰⁷, случившийся здесь мимездом в Петербург.

Поздравляю вас с новым архипастырем¹⁰⁸. Я очень рад за Владимирскую епархию, что Бог послал ей такого благочестивого, доброго и благонамеренного владыку. Я его лично знаю.

Дошедший до вас слух о моем якобы перемещении на Костромскую епархию едва ли основателен. А если бы это была и правда, то радоваться тут много не чему. Я пока так доволен настоящим местом своего служения, что не желал бы никакого другого. Впрочем, да будет во всем не моя воля, но воля Божия!

Наконец путешествовал, я и по епархии. Мое путешествие продолжалось две недели, с 21 августа по 3-е сентября. Везде встречали меня с усердием и любовью; но в моем престольном граде-Можайске я принят был как первый епископ сего града, с неописанным восторгом. Утешительно было и для меня поклониться здесь чудотворному образу Святителя Николая, коего точную копию привык я благоговейно чтить с юных лет в одном из храмов моей родины, и коего священное изображение в том же самом виде приял я из рук умирающей моей матери, как бы в предзнаменование моей настоящей судьбы. Вообще много отрадных впечатлений получил я во время моего двухнедельного путешествия. Теперь занимаюсь составлением отчета о всем, виденным мною на пути.

Нужно было бы что-ниб. послать вам на ваши нужды, но, извините, теперь я очень не богат деньгами; в последнее время было у меня очень много расходов. Потерпите не много: может быть скоро разбогатею, тогда не замедлю прислать вам, что будет возможно».

12-го ч. получил я благодарственное письмо из Владимира от врача семинарской больницы и преподавателя медицины в семинарии, Митроф. Иван. Алякринского¹⁰⁹. Он писал мне:

«Вследствие вашего представления о произведенной вами ревизии по здешней семинарии объявлено мне благословение Св. Синода. Относя это не столько к действительным моим заслутам сколько к тому благосклонному снисхождению, с каким Вы обращали внимание на мои занятия по семинарской больнице и по преподаванию медицины, приношу вам искренейшую благодарность за полученную мною эту награду, которую я ценю по ея высокому, духовному значению, превыше всякой вещественной награды, веруя, что это благословение Св. Синода, как высшего представителя у нас Христовой церкви, сообщить мне столь, необходимую для меня твердость против малодушия, в которое по временам впадаю, не встречая в своих учениках того настроения которое-бы соответствовало моему усердию и старанию приготовить их в медицинском отношении быть полезными для будущих их прихожан, будучи глубоко убежден в величайшей пользе, какую медицинские их познания могут доставить обществу и им самим.

Обязанным также себя считаю принести нижайшую благодарность вашему преосвященству за награждение помощника моего по больнице Горского (он теперь уже священником), стараниям которого я так много обязан в успешном лечении по семинарской больнице, где годичная смертность по милости Божией, не выходила за две или за три единицы.

Поручая себя архипастырским святым вашим молитвам, честь имею быть с глубочайшим высокопочитанием и душевною преданностью»...

17-го ч. преосвящ. Леонид запискою извещал меня о следующем:

В 8 часов Государь наследник приехал, завтра, в половине девятого, отправится в Лавру, слушает молебствие, к четырем возвращается, обедает один и, по отдыхе, следует далее, до колпинской станции, откуда сворачивает в Царское Село.

20-го ч. скончалась после кратковременной тяжкой болезни, на 63 г. жизни, благочестивая и образованная вдова генерал-адьютанта, Анна Борисовна Нейдгарт. Она оставила мне на память очень древнюю икону Тихвинской Б. Матери. Мы отпевали ее соборне с преосв. Леонидом в приходской церкви.

7-го ч. ноября писал мне ректор московской дух. академии, прот. А. В. Горский:

«Обращаемся к вам с покорнейшею просьбою. Старец наш Петр Сииридоныч¹¹⁰ очень недугует. Давно уже гнездящаяся в теле его водяная болезнь начинает одолевать его организм. По свидетельству доктора она есть уже и в груди. И наша медицина в недоумении пред решительными мерами. Ей нужно более опытности болие авторитета.

Поэтому просим вас покорнейше не благоволите ли приложить ваше убеждение к нашей просьбе, чтобы склонить Осипа Васильича Варвинского¹¹¹ к посещению нашего больного. Может быть, есть еще средства помочь ему. Посещение чем скорее, тем лучше. Железная дорога сокращает расстояние».

Просьба о. Горского была охотно мною исполнена; я убедил г. Варвинского посетить болящего ученого старца, Петра Спиридоновича Делицына. И вот что за тем писал мне об этом посещении о. Горский от 12-го числа:

«Приносим вам глубочайшую благодарность за то, что вы так близко к сердцу приняли нашу просьбу за больного и сами потрудились расположить опытного врача к облегчению его немощи. Свидетельство Осипа Васильича, правда, не много обещает нам утешительного, но предложенные им советы, может быть; задержат на время развитие болезни.

Поздравляю вас с утешением видеть благоуспешное окончание ваших забот о благолепии храма Господня. Радуюсь красоте дома Божия:- но видеть ее позвольте уже на святках; к празднику нужно, будет явиться с проповедью.

И у нас в соседстве, говорят, готовится вскоре освящение – именно двух престолов в приделах новопостроенной церкви в Вифании, между ними один кажется, во имя Платона мученика.

А мы скитаемся по чужим храмам¹¹²! Просил было я ныне Святителя отслужить с нами в 1-е октября, сначала он не отказал вполне, напротив подал надежду; – потом указал на неудобство служить в трапезной церкви, когда должен быть крестный ход. Наконец – святитель не служил нигде, проведши этот день, по немощи, в скиту. – Не знаю, что будет и с будущим нашим юбилеем¹¹³?

Храм о возобновлении коего упоминает, между прочими, Горский, – это теплая церковь в высокопетровском монастыре, во имя преп. Сергия с двумя приделами. При вступлении в управление монастырем, я нашел эту церковь в неблаговидном состоянии: мрачная, душная, запыленная. Сооруженная по повелению Петра I, в благодарность за избавление его, в 1689 г., в Сергиевой обители от злодейского умысла стрельцов, церковь эта была превоначально устроена в два света; но потом, вероятно, для сохранения большего в ней тепла в зимнее время, она преграждена была потолком, от чего естественно сделалось менее светлою, а при многолюдном стечении богомольцев душною. Я рассудил потолок разобрать и восстановить церковь в первоначальном виде. При этом вот что случилось: когда стали в верхних окнах разбирать кирпичи, коими они были заложены, из-за них посыпались тонкие серебряные пластинки. Пластинки эти, как после оказалось по соображениям, сняты были, при нашествии в 1812 г. неприятелей, с местных икон Сергиевской церкви и заложены были в верхних окнах между кирпичами. Весу в серебре оказалось около 13-ти фунтов, и я при возобновлении церкви, употребил его на украшение царских врат. Возобновленная Сергиевская церковь оказалась очень благолепною. Главный престол во имя преп. Сергия освящен был преосв. митрополитом совместно со мною; прочие два были освящены мною одним. На возобновление храма употреблено было мною из монастырских сумм около 25 т. р.

8-го ч. писал я ректору Московской дух. академии А. В. Горскому:

Ваше высокопреподобие, высокопочтеннейший отец ректор!

Очень прискорбно слышать о болезненном состоянии достоуважаемого вашего старца. Да, сохранит его Господь и да восставит от одра болезни.

С письмом вашим тотчас по получении его, я сам отправился к г. Варвинскому; но, к сожалению, не застал его дома. Оставив письмо, я просил передать Осипу Васильевичу мою просьбу, чтобы он поспешил оказать помощь недугующему старцу.

В прошедшее воскресенье и потом в понедельник, в день годовщины моей хиротонии архиерейской, Господь даровал мне освятить два придела в обновляемом теплом храме. В непродолжительном времени надеюсь с Божиею помощию освятить и главный престол. Прошу покорно жаловать к нам на церковное новоселие. Всякий раз, когда вхожу теперь в церковь, радуюсь сердцем о благолепии дома Божия.

С искреннейшею к вам любовью и преданностью имею честь быть....

Академической братии усерднейше кланяюсь».

Еще в 1859 г. я распорядился снять некоторые наиболее примечательные предметы, хранящиеся в московской патриаршей ризнице, и в 1863 г. издал их на XV таблицах в 4° с присовокуплением прежнего текста, тщательно пересмотренного и значительно дополненного, более или менее важными подробностями. Текст был рассмотрен членом цензурного комитета, инспектором Моск. д. академии, архимандритом Михаилом¹¹⁴ еще в августе 1862 г., а в ноябре я посылал ему на рассмотрение краткое предисловие к своему новому, 4-му изданию. Указателя для обозрения Московской патиаршей ризницы. Возвращая эту последнюю рукопись, о. Михаил писал мне от 13-го числа:

«Имею честь вместе с сим возвратить сейчас мною полученную и немедленно скрепленную рукопись.

Здоровье старейшины нашего цензурного собора¹¹⁵ возбуждает сильные опасения. Осип Васильич на днях был здесь и не утешил; делать операцию выпуска воды положительно запретить, как крайне опасную для старческого организма, думает, что приостановить несколько развитие болезни можно употреблением молока и – только. Крайне жаль будет, если он не доживет до своего юбилея. Впрочем надежда на Бога. Старец сам еще не очень духом: от него скрывают серьезность его болезпни».

Между тем, как досточтимому старцу – наставнику моему по академии, протоиерею П. С. Делицыну только еще угрожала смерть, один моих товарищей по академическому воспитанию сделалея уже жертвою ее. Я говорю о священнике Московской Николозаяицкой церкви Василии Ивановиче Лебедеве. Он скончался после тяжкой болезни 10-го ноября, а 14-го числа совершено было мною отпевание над его телом. При погребении усопшего произнесено было известным уже тогда в Москве проповедником, священником Казанской, у Калужских ворот, церкви Алексеем Осиповичем Ключаревым¹¹⁶ слово, в котором он, изъяснив значение «чести» какой, по слову Ап. Павла (1Тим.5:17) должны сподобляться добре прилежащии пресвитеры, изобразил нравственные качества почившего иерея Василия. Не могу не выписать здсь из этого назидательного слова следующие примчательные строки.

«Как дорога любовь епископа для доброго пресвитера мы это видели в последние дни жизни ныне оплакиваемого нами новопреставленного раба Божия, иерея Василия. За неделю до своей кончины, приняв таинственное освящение св. елеем, он отозвал в свою уединенную комнату одного из друзей своих и высказав, какое глубокое уважение он питает к нашему архипастырю, поручил ему просить владыку, чтобы он воспомянул его страждущего в своих молитвах. Надобно было видеть, как он был утешен, получив извещение, что владыка скорбить об его болезни и с любовью исполнить его желание. Ему легче было страдать и отраднее приготовляться к исходу под покровом святительских молитв. Как любезен и для епископов добрый пресвитер, мы об этом можем судить теперь по присутствию епископа, пришедшего вознести свои святительские молитвы о почившем и воздать ему последнюю священную почесть»¹¹⁷.

Вот некоторые биографические сведения о преждевременно почившем добром товарище моем.

Василий Ив. Лебедев вступил в Московскую дух. академию вместе со мною, в 1846 г., из воспитанников Рязанской семинарии. Он отличался сколько умственными дарованиями, столько-же и крепостью физических сил. Последние сохранялись у него в полном цвете, до последнего года академической жизни, а пред окончанием курса они заметно ослабели, и вот по какой причине. Ему для последнего, так называемого курсового сочинения, дана была, по указанию Преосв. митрополита, тема: «исследование о Шведенборге и его учении». – Но так как в академической библиотеке по этому предмету не было некоторых, необходимых для Лебедева, книг, то нужно было выписывать из-за границы; а между тем время уходило и окончание курса приближалось. Когда же получены были книги и даны в руки Василию Иванычу, он с таким усердием, принялся за свою ученую работу, что ни днем, ни ночью не давал себе отдыха, и в следствие таких напряженных занятий скоро ощутил расстройство в своем здоровье. Между тем, памятником его трудолюбия осталось его обширное и обстоятельное исследование, хранящееся в числе рукописей академического архива.

По окончании, в 1850 г. академического курса с степенью магистра (под № 2), В. И. оставлен был при академии преподавателем логики и истории философии. Плодом его ученых занятий на этой должности было 1) обширная критическая статья на книгу М. Н. Каткова о древнем периоде греческой философии, напечатанная в Москвитянине 1854 г. и 2) жизнь св. Иоанна Златоуста. В 1857 г. В. Ив. оставил академию и был рукоположен во священника к помянутой Николозаяицкой церкви¹¹⁸.

В след за моим товарищем, скончался 15-го ч. мой новый почтенный знакомый сенатор И. И. Давыдов¹¹⁹. Я также отпевал и его. После него осталась жена и двое детей.

От умерших возвращаюсь к живым.

27-го ч. писал мне из Петербурга Т. И. Филиппов:

«Дошли до нас слухи по-видимому достоверные, что, по благословению Московского святителя, открыты в Москве, именно в Пятницкой охотного ряда церкви, состязания православных с раскольниками. Если это справедливо, то да воздаст Господь Бог его высокопреосвященству за решение уз, доселе лежавших на слове, и за избрание величайшего и самого прямого и церкви достойного пути к умиротворению духовной распри, разделяющей народ наш с давних пор. Нет сомнения, что владыка не имеет недостатка в людях, способных защищать церковь от раскольнических нареканий, но полагаю также, что новый какой-либо искусный борец, был-бы в Москве не лишний. Есть в Невской лавре иеромонах Иларион, которого я знал еще мирянином в Москве и который с 14-ти летнего и до 64-х летнего возраста постоянно был углублен в нзучение вопроса о разностях, разделяющих нас с раскольниками. На Успенской площади где мы и познакомились с ним в 1850 г., он не имел ни одной встречи, из которой не вышел-бы победителем, так-что раскольники боялись вступать с ним в словопрения. Молва о его искусстве достигла до покойного митрополита Григория¹²⁰, который и пригласил его к себе, советовался с ним о новом издании своей превосходной книги (Истинная древняя.... церковь) и склонил его вступить в монашество, в намерении посылать его на проповедь и обличение в те места своих епархий, которые особенно заражены расколом. По смерти высокопр. Григория, братство Невской Лавры не оставило без отмщения близости и дерзновения, которое о. Иларион имел к отшедшему архипастырю, и эта месть, выражающаяся в беспрерывных мелких оскорблениях не престает доселе Но для доброго старца эта скорбь была-бы еще сносною, если бы его не оставляли в полном бездействии по отношении к расколу. Видя, что время жизни его уже сокращенно и что через несколько лет его телесные силы могут изменить ему, он с радостью принял мое предложене похлопотать о переводе его в Москву, где открывается для него такое поприще и где вообще не пренебрегают дарованиями, умея отдавать им должную цену и направлять их к общеполезной цели.

Если ваше преосвященство изволите найти достойным внимания изложенное мною, то могу ли я надеяться, что вы милостивый государь и архипастырь, возьмете на себя труд повергнуть мое ходатайство на благорассмотрение его высокопреосвященства? Считаю излишним беспокоить ваше преосвященство покорнейшею просьбою о том, чтобы ради безопасности о. Илариона письмо мое, а следов. и его намерение, не было оглашено до времени. Сгараю нетерпением побывать в Москве и взглянуть на дорогие мне лица, но до сих пор все возбраняет мне сатана».

Когда я прочитал это письмо преосвящ. митрополиту, владыка, вероятно, уже имевший о рекомендуем г. Филипповым иеромонахе сведение, сказал мне: «Иеромонах Иларион стар и слеп; имеет при себе родных, о которых ему нужно будет заботиться и в случае перемещения в Москву; а в Москве средств для сего он может иметь меньше, чем в Петербурге».

Так. образом ходатайство Тертия Ивановича осталось без последствий.

29-го ч., препровождая в цензурный комитет узаконенное число экземпляров, вновь изданного мною Указателя Патр. Ризницы, я писал при этом своему шурину, студенту академии Царевскому¹²¹:

«Препровождаемые при сем книги на имя ценз. комитета потрудись, друг мой, доставить тот час же Петру Симоновиичу¹²², как секретарю сего комитета, Вместе с тем вручи ему прилагаемое у сего письмо в котором я прошу его распорядиться выдачею билета на выпуск из типографии напечатанной книги моего Указателя. Билет этот получи от Петра Симоновича и передай подателю сего – иеродиакону Савватию.

При сем посылаю тебе денег на нужды и на путешествие твое в Переславль. Желаю тебе благополучного пути и радостно провести праздник».

30-го же числа писал мне ректор академии, прот. А. В. Горский:

«Лазарь друг наш успе. Почил старец наш¹²³ и от трудов и от болезней. Сегодня в начале шестого часа отошел ко Господу.

Господь сподобил накануне и приобщиться св. тайн и принять таинство елеосвящения. Старец почти до кончины говорил. Не вхожу в подробности, потому что думаю о. эконом передасть вам все, что знает.

К вам есть у нас просьба, преосвященнейший владыко, от всей братии академической. Не найдете-ли возможным пожаловать к нам на погребение прежнего своего сослуживца, которого вы так любили и чтили? – Я не пишу об этом ныне ко владыке, не зная, на что вы решитесь. Но вы сами, преосвященнейший владыко, если не встретится неудобства благоволите объяснить святителю, как было бы это утешительно для всех нас, как ваше служание соединило-бы нас при совершении последнего долга доблестному старцу.

Похороны далее понедельника откладывать нельзя. Следовательно вашему преосвященству можно было бы отправиться завтра с вечерним поездом, который отходить из Москвы, кажется, в 4 часа.

В надежде, что желание наше может исполниться, прошу покорнейше ваше преосвященство пожаловать прямо в свои прежние покои. Мы до приезда вашего и всенощного бдения не начнем. Иподиаконов и прочего, думаю, не нужно будет брать с собою...

Лишь только написал я это, как получил сведениие, что ваше преосвященство завтра отправляетесь на служение на Перерву. Это затруднит наши предположения. Нельзя-ли будет пожаловать в самый понедельник с утренним поездом, который в 20 минут 10-го часа? Впрочем все как Бог устроить! По крайней мере, ваше преосвященство видите как мы все вам преданы»…

Прискорбное послание это получено было вечером после всенощной в Николо-Перервинском монастыре, когда я послан был владыкою – митрополитом для малого освящения возобновленной теплой церкви. По возвращении на другой день 1-го декабря в Москву, я поспешил явиться к владыке, чтоб испросить его соизволение на поездку в академию, для погребения умершего профессора, протоиерея Петра Спиридоновича Делицына, и вместе с тем поздравить его высокопреосвященство со днем его ангела, – причем я поднес высокому имениннику экземпляры, своего нового издания.

2-го дек. утром отправился я в Троицкую Лавру и со станции железной дороги заехал в квартиру ректора академии только лишь затем, чтобы переменить дорожное платье.

Я пришел в конце 10-го ч. утра в трапезную монастырскую церковь, когда было вынесено уже из дома тело умершего о. протоиерея. Тотчас началась литургия и за тем отпевание: все было совершено с подобающею торжественностью. Могила была приготовлена близ алтаря Успенского собора; в нее опустили массивный гроб с телом многоученого старца на вечный покой, а душа его воспарившая на небо к престолу Бога разумов, не престанем жить в благодарных воспоминаниях многочисленных учеников его и сотрудников на ученом академическом поприще.

Петр Спиридонович Делицын, первый магистр первого курса Московской д. академии (в 1818 г.) и во всю многолетнюю жизнь свою (он скончался на 69-м году от рождения) остававшийся на службе при академии, оставил по себе в летописях академии почтенную память. В продолжении 45-ти лет он преподавал в академии математические науки и оставить по себе не мало письменных работ по этим наукам. Оценка этих работ принадлежит специалистам, но нельзя не ценить всякому сыну православной Русской Церкви его великих трудов на другом поприше. Известно что с 1843 г начато было при Московской д. академии «издание творений Св. отцов в русском переводе». – В этом издании участвовали, по возможности, все наставники и преподаватели академии, но главный труд, и окончательная редакция переводов лежала на покойном о. протоиерее. Под его редакциею, в продолжении 20-ти лет, издано 42 тома отеческих творений: цифра весьма почтенная! «Труд громадный, – скажу словами автора некролога почившего протоиерея, – труд драгоценный для церкви Православной! Это незыблемый, несокрушимый памятник его ученого трудолюбия, его глубокого терпения. Русь Святая! Читая творения Отцев, поминай имя отца Петра, любителя Отцев»¹²⁴.