1862 г.

1-го ноября получен был мною из Синодальной конторы указ следующего содержания:

«По указу Его Императорского Величества Святейшего Правительствующего Синода контора во исполнение Высочайше утвержденного Его Императорским Величеством 14-й день минувшего октября всеподданейшего доклада Святейшего Правительствующего Синода об открытии при Московской митрополии второго викариатства и о назначении на оное вас, архимандрита, с предоставлением вам именоваться епископом Можайским, – слушали предложение его высокопреосвященства Филарета митрополита Московского от 30 октября о том чтобы наречение вас во епископа Можайского назначить 2-го числа сего ноября,, в пятницу, в 11 часов утра, в конторе Святейшего Синода а посвящение в воскресенье, 4 ноября в Большом Успенском соборе. Приказали: совершить наречение вас, архимандрита, во епископа Можайского в конторе Святейшего (Синода 2-го числа сего ноября в пятницу в 11 часов утра, а рукоположение в Большом Успенском соборе в воскресенье, 4-го ноября. Почему к вам, архимандриту послать указ с тем, чтобы вы прибыли в те числа к наречению, в мантии, а к посвящению, в Успенский собор в благовест к литургии, с облачением».

Получив этот указ я писал в тот же день преосвящен. Леониду:

«Я желал-бы повидаться с вашим, преосвященством: но чувствую маленькую простуду, и потому опасаюсь выезжать а между тем я не знаю, не следует ли мне сегодня съездить на Троицкое подворье принять благословение первосвятителя на завтрашний день; или я могу это сделать завтра пред отправлением в Синод. контору? Благоволите разрешить мне эти вопросы и недоумения».

На это получил я от его преосвященства следующий ответ.

«Если бы не опасение за ногу я побывал-бы у вашего высокопреподобия; сберегая-же ее для всего, что ей предстоит сим ответствую: поберегитесь и если хотите взять благословение то завтра после его литургии (но не засиживайтесь)».

Я в точности поступил по этому братскому совету.

2-го числа в пятницу, в 11 часов утра, совершено было по установленному чину, в присутственной комнате Синодальной конторы наречение меня во епископа Можайского

Вот какой порядок соблюдается при сем в Москве:

Когда соберутся в присутственною палату Синод конторы архиереи находящееся в Москве и члены Синод. Конторы: два старшие архимандрита приняв благословение от первенствующего архиерея, в особую палату, где находится избираемый во епископа и приведши его, поставляют пред столом за которым сидят архиереи и члены конторы. Тогда избираемый, сделав поклонение св. иконам, идет и принимает благословение от архиереев; с прочими же целуется взаимно рука в руку и потом кланяется на стороны присутствующему тут же старшему духовенству После сего архиереи восстают и старейший в малом облачении начинает: Благословен Бог наш... и по аминь, поют: Царю небесный. – За тем архимандрит с протопресвитером читают трисвятое отче наш и по возгласе от первенствующего все поют: Благословен ecu Христе Боже наш… слава и ныне: Егда снизшед языки слия… Потом секретарь Синод. конторы объявляет избираемому волю Государя и определение Св. Синода касательно назначения его во епископа; и он по печатной форме изъявляет свою покорность сему избранию и назначению. После сего он садится на уготованное для него место. Наконец первенствующий архиереи читает сугубую ектенью на которой поминает Государя со всею Царскою фамилией Св. Синод и новоизбранного во епископа. По возгласе протодиакон возглашает многолетие Царской фамилии Св. Синоду, первенствующему архиерею, всему освященному собору и новоизбранному епископу. После сего новоизбранный говорит речь. Наконец, первенствующей архиерей, по отпуске, осеняет его св. крестом и кропит св. водою. За тем, новоизбранный приняв благословение от всех архиереев и проч. удаляется.

При наречении во епископа произнесена была мною следующая речь, которая просмотрена была преосвященнейшим митрополитом:

«Милостивейшие архипастыри и отцы!

В настоящие многознаменательные для меня минуты, естественно и невольно приходят мне на мысль, слова Псалмопевца: судьбы Господни бездна многа (Пс.35:7), и другие: от Господа исправляются стопы челевеку (Пс. 36:23).

По истине, когда обращаю взор на протекшие дни моей жизни и на разнообразные пути ее: не могу не исповедать сердцем и устами исполнения надо мною дивных судеб Божиих.

Прежде всего. не мимо меня прошло слово того же Псалмопевца: отец мой и мати моя остависта мя, Господь же восприят мя (Пс.26:10) Смерть отца предварила мое рождение; материю оставлен я в летах отрочества: но приемляй сира и вдову (Пс.145:9) принял и меня в дом свой. соделал единым от служителей дому своего, то есть Церкви святой.

Рано Господь судил разрешил меня от семейных уз. В этом посещении Божием, в этом сильном приражении скорби к моему сердцу нельзя было не уразуметь особенного звания Божия.

И я, вняв гласу сего Божественного звания поспешил оставить мир и водвориться в пустынной обители высшего духовного просвещения под благодатным кровом преподобного Сергия. Оттуда, быв поставлен близ сего великого храма хранителем священных древностей, возлюбил было я искать в них следов и воспоминаний древней церковной жизни: но после девятилетних здесь трудов твоим, архипастырь первопрестольного града сего изволением, переведен я на служение духовному просвещению сначала в здешнем духовном вертограде, а затем в той обители высших наук, где и сам получил образование

При сих постепенных переходах от одного служения к другому, чем менее имело места мое собственное желание, тем более и яснее усматривал я волю Божию.

Наконец, когда всемилостивейшим соизволением честивейшего Самодержца, и благословением богопоставленного священноначалия, Я призываюсь ныне к почести высшего звания (Флп.3:14), в дому Божием к епископскому служению в Христовой Церкви; могу-ли тем паче не признать и не исповедать в сем призвании особенную благопромыслительную о мне волю Божию.

Но слыша сие звание и избрание Божие, что реку и что возглаголю? Дерзну-ли рещи: готовое сердце мое, Боже (Пс.107:2)? Но с одной стороны, помышление о высоте и трудности епископского служения, с другой – искреннее сознание моих духовных немощей и недостатков, запечатлевают уста мои.

Подлинно, когда представлю чем должен быть пред Богом и человеками облеченный саном епископства; когда помыслю, какая потребна для нею чистота сердца, дабы достойно тайнодействовать и неосужденно преподавать другим дары благодати; какая потребна духовная мудрость, дабы невежествующих просвещать заблуждающих обращать, противящихся обличать; какая самоотверженная любовь к пасомым дабы изнемогающего подъять болящего уврачевать падшего восставить погибшего взыскать, – когда все это представлю: то невольно должен воскликнуть с апостолом: к сим кто доволен (2Кор.2:16)? Мне ли удовлетворить столь великим требованиям святительского служения? Если такие светильники веры, каковы Григорий Назианзин и Иоанн Златоуст с трепетом уклонялись от епископского служения; если и великий подвижник, благочестия – Сергий не считал себя довлеющим для епископского сана говоря, «выше меры моея есть дело сие»: то что должен помыслить о себе я, недостойный призываемый ныне к сему многотрудному служению в Христовой Церкви?

Во истину страшусь за немощь мою: но Господь источник силы: уповаю, что и в немощи моей совершится Его сила.

Верую и дерзаю надеяться что сия Христова сила немощная врачующая и оскудевающая восполняющая тайнодейственно снидет на главу мою с возложением рук ваших, христолюбивые архипастыри, – снидет, и почиет, и воздействует во мне, если только не воспрепятствует моя греховность.

К тебе, первостоятель Московские митрополии наипаче обращаю мое сердце и мое слово! Ты приемлешь меня другого к соучастию в трудах по управлению обширною паствою, не столько впрочем по собственной нужде, сколько по желанию блага св. Церкви дабы под твоим мудрым руководством сколько можно более могло образоваться достойных пастырей словесного стада Христова. Благоволи же руководить меня твоею высокою мудростью на новом поприще моего служения и твоя многолетняя опытность да поставит меня малоопытного со временем искусна пред Богом, делателя непостыдна, право правяща слово истины (2Тим.2:15)».

На это в ответ Московский первосвятитель сказал: «Одну мысль приписанную мне тобою, боголюбезный брат, могу признать действительно моею, – ту мысль, что не для себя желал я найти второго сотрудника моему служению церковному.

Ничего для себя все для Бога, и для Церкви его и для блага чад ее – таково должно быть наше общее правило, хотя никто из нас не может поручиться за исполнение оного, если не призрит милосердно Бог действуяй в нас и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Флп.2:13).

Если же и позволить бы себе что-нибудь для себя: то мне находящемуся у предела которым само слово Божие ограничиваем сию временную жизнь, или за которым указывает не столько жизнь и деятельность, сколько труд и болезнь (Пс.89:100) – мне и ближе сего предела не незнакомому с трудом болезненности – мне и словом изнемогшим недостигающему до слуха собирающихся в церкви, и, может быть только влекущему а не подъемлющему и носящему бремя церковных попечений, – время бы искать совершенного от них освобождения, чтобы малые остатки сил и дней обратить единственно к единому на потреби (Лк.10:12) которого если не усвоим себе в данное нам краткое время поздно будет искать в вечности.

Но наши отцы учили нас, что и добрая, по-видимому, собственная воля не благонадежна и не безопасна, если не будет подчинена вышней всесозидающей и всесохраняющей воле, как и Господь поучает: обаче не моя воля, но Твоя. Отче небесный да будет (Лк.22:42).

И посему, с одной стороны, не позволяя себе собственною мыслию увлекаться с поприща с другой – страшась чтобы от моего изнеможения не страдало дело Церкви Божией, и должен я был хотя и пользуюсь уже доброю братскою помощью желать усиления и усугубления сей помощи. И благословен Бог преклонивший к сему благоволение священной и державной власти.

Господу Богу и святой православной Церкви Его в благоговейной преданности, в единодушное общении как смиренная добровольная жертва да будут посвящены твои начатки; вместе с моими останками священно-начальственной деятельности: и на сию жертву по молитвам освященного собора да снидет невидимый огнь Духа истины оживотворяющий мертвенность нашу, тьму нашу»¹.

3-го ч. мне присланы были от высокопреосвященного митрополита следующие дары: 1) серебреная панагия с прекрасным на финифти изображением, Успения Б Матери; 2) полное архиерейское облачение белого глазета; 3) малое облачение т. е. малый омофор епитрахиль поручи и сулок; и 4) мантия².

4-го ч., в воскресенье, я сподобился воспринять в Большом Успенском соборе, при бесчиленном множестве народа архиерейскую хиротонию

Это происходило таким образом.

Перед начатием благовеста на Ивановской колокольне к литургии нареченный во епископа архимандрит и с ним два других архимандрита, по назначению митрополита, в мантиях и в особом каждый экипаж, должны явиться на Троицкое подворье, и оттуда сначала вслед за владыкою а потом, с известного пункта вперед его ехать в собор для встречи его высокопреосвященства

Посреди собора заблаговременно постилается большой ковер с изображением на нем града и одноглавого орла Град изображается в знак епископства рукополагаемого во граде; а орел – в знамение чистого правого и высокого богословия.

Собравшиеся в Успенский собор архиереи по облачении восходят на амвон посреди собора, а прочие власти становятся внизу амвона по обе стороны За тем архиереи повелевает протопресвитеру и протодиакону призвать имеющего хиротонисатися. Они же приняв от всех архиереев благословение входят в алтарь и оттуда чрез царские врата выводят архимандрита и приводят его до нижнего края орла, где он, остановившись, трижды поклоняется архиереям. Протодиакон же громогласно возглашает: «приводится Боголюбезнейший избранный и утвержденный хиротонисатися во епископа Богоспасаемого (такого-то) священно-архимандрит (такой-то).

Первенствующий архиерей говорит:

«Чесо ради пришел еси, и от нашея мерности чесого просиши?

Избранный отвечает:

«Хиротонии архиерейские благодати преосвященнейшие».

Архиерей вопрошает: «И како веруши»?

Избранный велегласно произносит святый Символ: «Верую во единого Бога» и проч...

По произнесении сего, архиерей, благословляя его, глаголет:

«Благодать Бога Отца, и Господа нашего Иисуса Христа, и Св. Духа да будет с тобою.

За тем избранный приводится до средины орла, а протодиакон опять провозглашает:

«Приводится Боголюбезнейший» и пр.

Архиерей, обращаясь к избранному, говорит: «Яви нам еще пространнее како исповедуеши о свойствах триех Ипостасей непостижимого Божества».

Избранный чтет по книге пространное изложение о личных свойствах трех Ипостасей Божества.

Архиерей, благословляя рукополагаемого, говорит:

«Благодать Св. Духа да будет с тобою просвещающая, укрепляющая и вразумляющая тя во вся дни жизни твоея»

Избранный приводится до главы орла а протодиакон повторяет прежнее провозглашение.

Архиерей же глаголет избранному:

«Яви нам еще пространнее, како исповедуеши яже о во-человечении Сына и Слова Божия: и како содержиши каноны св. апостол и предания и установления церковные?»

Избранный читает положение содержащихся в вопросе предметах³.

По окончании чтения, первенствующий архиерей возглашает:

«Благодать Св. Духа, чрез мою мерность производить тя Боголюбезнейшего архимандрита (такого-то), избранного епископа Богоспасаемых градов (таких-то, если посвящается в викария, то Богоспасаемого града – такого-то)»

Избранный же покланяется архиереем трижды и подошед, целует их десные руки. Когда же отойдет от амвона, архиерей, знаменуя его рукою крестообразно, глаголет:

«Благодать Пресвятого Духа да будет с тобою».

После сего возглашается многолетие в том же порядке, как было при наречении.

Избираемый отводится в алтарь, а между тем начинается Божественная литургия.

Во время пения Трисвятого, протопресвитер и протодиакон изводят избранного из алтаря южными дверьми и поставляют его пред царскими вратами, а в царских вратах принимают его архиереи и подводят к престолу, пред которым он преклоняет свои колена и на который полагает руки и главу, между тем архиереи, разгнувши евангелие, письменами полагают на главу, а первенствующий возглашает:

«Избранием и искусом Боголюбезнейших архиереев и всего освященного собора.

Божественная благодать всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи, проручествует, тя Боголюбезнейшего архимандрита, избранного во епископа Богоспасаемого града (или Богоспасаемых градов таких-то). Помолимся убо о нем, да приидет на него благодать всесвятого Духа».

И глаголют архиереи: «Господи помилуй» 3-жды. А первенствующий творит на главе рукополагаемого три креста с словами: «Во имя Отца, и Сына, и Св. Духа, ныне, и присно, и во веки веков».

Все архиереи полагают на главу хиротонисуемого руки, и между тем как первенствующий тайно читает молитву в которой просит Господа рукополагаемого укрепить архиерейство его Непорочным и Святым показать и пр. второй архиереи тихо читает ектенью, а прочие поют «Господи помилуй»⁴. После того первенствующий архиерей читаем вслух положенную молитву за тем налагают, на хиротонисуемого саккос омофор и панагию, то при возглашении: аксиос. – По окончании сего, продолжается обычным порядком Божественная литургия при участии новорукоположенного епископа. – По совершении литургии и по разоблачении первенствующий архиерей возлагает на новорукоположенного епископа с осенением руки архиерейскую рясу мантию и прочие одежды За тем первенствующий архиереий восходить на облачальный амвон и вручает, новорукоположенному пастырский жезл с приличным поучением.

Вот какая речь сказана была мне в день моей хиротонии, высокопреосв. митрополитом Филаретом:

«Преосвященный епископ Савва!

Святой апостол Павел, преподавая наставления епископу Тимофею для его священного служения между прочим писал в своем послании: воспоминаю тебе, возгревати дар Божий живущий в тебе возложением руку моею (2Тим.1:6).

Таким образом Богодухновенный муж свидетельствует, во-первых, что в священно-таинственном рукоположении преподается дар Божий; во-вторых что это непросто дар положенный в волю приемлющего, но живущий, и, как свойственно живущему, имеющий собственную силу и действие.

И вот что совершилось над тобою Боголюбезный брат Ты прял дар Божий; отныне живет в тебе, дар Божий; простирает в тебе вышнюю силу и действие на естественные человеческие силы и действия: светит уму твоему к усмотрению истинного, праведного и спасительного для душ и для всей Церкви укрепляет волю твою для подвигов за истину и правду во спасение.

Но в тоже время, как Богомудрый апостол, в лице Тимофея нас поучающий подает нам высокое утешение и великую надежду, он возлагает на нас и великую заботу Воспоминаю говорит, тебе возгревати дар Божий, живущий в тебе возложением руку моею. Это значит, что если не будем возгревать дар Божий в нас, то его действие может в нас угаснуть или отступить в таинственную глубину из которой хотя не престанет простираться чрез нас в совершении таинств но не проливаться собственно на нас и на нашу жизнь: и тогда мы останемся с одними естественными расстроенными грехом, силами, недостаточными даже для обыкновенных христианских, а тем более для высших церковных обязанностей.

Посему, словом апостольским, во-первых, воспоминаю себе, а потом и тебе завещаваю, возгревати дар Божий, или, яснее сказать возгревать и воспламенять в себе ревность и усердие чтобы силою и помощью дара Божья верно и неослабно действовать ко спасению своему и вверенных нам Как возгревать и воспламенять? – молитвою веры, примерами твердых подвижников за славу Божию и благо Церкви, паче ж всею мысленным и сердечным созерцанием Господа Иисуса положившего душу свою за искупление бедных душ наших от адского плена, – созерцанием, которому весьма естественно перейти в благоговейную любовь к Искупителю, и в сострадательную любовь ко всем душам оцененным так дорого, а с сею любовью если нужно будет спострадать благовестовванию Христову, так много ныне страждущему и от враждебных ему помыслов и от недостойной его жизни: можно в самом страдании со Христом найти чувство блаженства еще на пути к блаженству вечному.

С таким напутствием вступи на путь служения пред тобою открывающегося, и жезл силы, да послет тебе Господь от Сиона (Пс.109:2)».

Из собора по обычаю я поехал в одной карете с владыкою-митрополитом оба в мантиях на Троицкое подворье, где приготовлена была на его счет роскошная трапеза к которой были приглашены все высшие столичные власти.

По возвращении с Троицкого подворья в свой Высокопетровский монастырь, я встречен был в святых вратах братиею и, вошедши в Сергиевскую церковь, приложился к святому престолу и местным иконам. За тем, преподавши первое архиерейское благословение братии и собравшемуся в немалом числе народу вошел в свои настоятельские кельи крайне утомленный.

Тут мне подано было письмо от почтенной генеральши

А.Б. Нейдгарт, в коем она первая приветствовала меня с новым саном в следующ. выражениях:

«Ваше преосвященство!

Посреди шумных ликований и общих приветствий, обращаемых к вам пусть и мой скромный голос доберется до слуха вашего, чтобы изъявить вам чувства радости и умиления, которые одушевляют меня в настоящее время.

Приветствую вас от души, новопоставленный святитель наш! Да излиет на вас Господь Бог всю благодать Свою, а душа ваша да радуется всегда о Господе!

Преосвященный владыка Савва знает искренность чувств моих; они всегда останутся постоянными в душе преданной ему Анны Нейдгарт.

С нетерпением буду ожидать святительского благословения вашего».

После краткого отдохновения я слушал в своих покоях всенощную, приготовляясь к совершению, на другой день, литургии на Саввинском подворье, в качестве ставленника, под наблюдением и руководством старшего моего брата и участника в моей хиротонии преосвященного епископа Дмитровского Леонида. Между тем в этот же день вечером мой возлюбленный о Господе брат занимался, влиянием впечатлений дня, письменным собеседованием с одним из своих светских знакомых, именно с А. А. Озеровым одним из воспитателей Великого князя Консатина Николаевича. И вот что было предметом его дружеского собеседования:

«В 1848 и 1849 годах я проходил в Московской духовной академии должность баккалавра (адьюнкта) и помощника библиотекаря. Между студентами, особенно часто посещавшими библиотеку приметен был один молодой священник с светлыми волосами, чрезвычайной худобы в теле и с приятной смесью чего-то кроткого, серьезного и добродушного в лице. Его переходящего с книгами в руках, от шкапа к шкапу и его короткую рясу я врезал в память на всегда. Этот священник поступил, из Владимирской епархии, где он был иереем Муромского собора. Овдовев, он возвратился к науке и не даром: его скоро поставили в числе первых десяти студентов. Мои лекции были вероятно хуже прочих однако и их он посещал усердно и слушал внимательно. Это мне памятно потому, что одежда резко отличала его от прочих слушателей и он садился, впереди. В академии же принял он монашество с именем Саввы и помню, как накануне всякого праздничного дня пред всенощною, приходил он к нам, монашествующим баккалаврам предлагать служение литургии с ректором Мы сажали его, иногда подчивали чаем и, сказав несколько приятных слов, отпускали с миром. Привычка видеть его в определенное время делала самое ожидание» его приятным. Я уже был ректором в Вифании, когда он окончил курс со степенью магистра и определен дальним ризничим т е ему поручены были домовая во имя 12 Апостолов, церковь патриархов, патриаршная ризница и библиотека. В 1851 г. патриарший дом перестраивался. Отец Савва поместился на жительство в Знаменском монастыре, в моих настоятельских кельях. Когда приезжал я в Москву, то проводил с ним все свободное время и очень сблизился Тут-то в день Рождества он развлекал меня больного своими разговорами и не зная отношений к генералу Слепцову, Кавказскому герою, неожиданно поразил меня известием о смерти этого любимейшего товарища моего детства: это был единственный случай что о Савва и то невольно огорчил меня. В 1853 г. я переселился в Москву. После владыки и родных посещать отца Савву мне было наиболее утешительно. Во многих лучших домах я был принят родственно, но у о Саввы я был как дома Как часто бывало, в день воскресный, отслужив литургию в Заиконоспасском монастыре, я еду в кремль. По высоким лестницам патриаршего дома поднимаюсь к его кельям, служившим летними внутренними комнатами Никону. Портреты патриархов и великое множество книг новых и древних были украшением его жилища. И в комнатах и в нравах хозяина отличительными признаками были чистота, простота, теплота. Мы обедали, шли в Успенский собор к вечерне гуляли по набережной кремлевской горы пили чай иногда заходили в ризницу, чтобы подышать стариною священною: и покойно, и отрадно было возвращение мое в семинарию, к нелюбимым занятиям школьного управления. С ним я совершал погребение матушки моей. Мы ездили за город, вместе посещали знакомых. Он исповедовал меня в самый день хиротонии моей, так как в продолжении нескольких лет был моим духовным отцом Должность ризничего проходил он 9 лет и проходил ее превосходно. Возлюбив, – говорю его словами – в священных древностях искать следов и воспоминаний древней церковной жизни, он изучал их не щадя трудов и издержек Ученые обращались к нему как специалисту и Описание Синодальной ризницы было увенчано Демидовскою премией. Готовность всякому служить своими знаниями, своим временем своими учеными связями делали библиотеку и ризницу общедоступнною сокровищницею старины и лицо Синодального ризничего поставили в общем мнении так высоко, как не возвышалось оно. И русские не могли довольно нахвалиться им и ученые иностранцы, особенно которые могли с ним говорить по латыне, делали о нем великолепные отзывы в своих журналах. Императрица Мария Александровна и великая княгиня Елена Павловна беседовали с ним. Владыка, при всей мудрой умеренности в похвалах; говорил о нем: «он порядочно проходить свою должность», – и называл его «хорошим человеком». – Архипастырь отличал его явным расположением. Он известен был и многим иным иерархам. Как теперь гляжу: в 1856 г. в день коронации в его не большой приемной кельи восседают 14-ть архиереев в мантиях между литургиею и обедом в Грановитой палате, и о. Савва угощает их чаем. Когда в апреле 1859 г. сделали меняя Савву назначили ректором Московской семинарии, а в январе 1861 г. ректором академии. Мы стали видаться реже, хотя и не прекращалась между нами добрая связь. Иным казалось, что, уклонившись в специальность археологии, он не поднимет бремени ректорства. Оказалось противное. Умом просвещенным, характером открытым и твердым без жестокости он совершенно овладел своею должностью и давно не было в академии ректора которого бы с такими искренними благодарными чувствами провожали как его, не только наставники и студенты академии, но и власти монастыря. Он тяжел был только для врагов порядка: певчие Синодальные содержатся для Успенского собора и патриаршей церкви; но прокурор заведующий ими, рассылая их по разным церквам, где им выгоднее оставлял для Синодальной церкви самых дурных; формальные жалобы на этот беспорядок то и дело шли в контору Синодальную от имени ризничего. Прокурор над прежними ризничими властвовал; этого боялся и избегал. В семинарии завелись было профессоры с либеральными тенденциями: он смело ограничивал их; был конечно не популярен, в семинарии но поддержал порядок: в академии студенты развольничались: он усмирил их рассудительностью спокойною твердостью непреклонною и оставил академию в наилучшем устроении в спокойствии в полной гармонии частей и указав верный путь преемнику. 2 ноября было наречение о. Саввы архимандрита Высокопетровского, во епископа Можайского: он сказал речь свою с чувством и получил трогательный ответ от владыки. Нареченный воспомянул в ней свою протекшую жизнь начав с того что смерть отца предварила его рождение, а матери лишился он в отрочестве. Владыка говорил о своей старости, о слове изнемогшем недостигающем до слуха собирающихся в церкви и о том, что он, может быть, только влечет, а не подъемлет и не несет бремя церковных попечений.

4-го ноября в Успенском соборе совершена хиротония владыкою-митрополитом, архиепископом Евгением и епископами: Никанором Фиваидским и Леонидом Дмитровским. Слезы струились из глаз первосвятителя, когда у престола главою коленопреклоненного поставляемого, читал он тайные молитвы, а евангелие и руки архиереев возлежали на ней. Речь владыки пред вручением жезла из текста: воспоминаю тебе возгревати дар Божий и пр. прекрасно заключила торжество. В тот же день на торжественном обеде у владыки высшие представители Московского общества, духовного и светского приветствовали: нового преосвященного викария желанием многих лет.

Так дивны пути промысла святого. Сирота прежде рождения, достигает и высшего образования и почестей высшего звания в Церкви; на 32-м году жизни о. Савва только что оканчивает курс академический, а 43-х он архиерей; при самом выходе из академии сходит с дороги училищной службы и делается в последствии ректором академии; действует с такою прямотой, что по-видимому разрушает свое внешнее благополучие и однакож прежде многих старейших призван к высшему служению Церкви.

Вот легкий очерк лица занимающего место второго викария Московской митрополии».

По совершении мною, в первый раз в архиерейском сане, на Саввинском подворье литургии я приступил с того же дня к исполнению обязанностей моего нового служения.

Обязанности же мои, по званию второго викария Московской епархии, были следующие:

1) Имеет в особенном ведении церкви и монастыри, подведомые Можайскому духовному правлению (в которых и имя мое при богослужении воспоминалось после имени его высокопреосвященства).

К церквам сего, своего ведомства я мог назначать и посвящать священно – и церковно-служителей с тем чтобы о назначаемых священно-служительские места представлять свои мнения на утверждение его высокопреосвященства, а на причетнические места определять своею властью, если не встретится; особенных обстоятельств, требующих разрешения его высокопреосвященства.

Я мог также принимать прошения и назначать на церковно-служительские места и посвящать достойных к церквам, подведомых духовным правлениям: Коломенскому, Серпуховскому и Богородскому.

4) По жалобам и доносами от священно-церковнослужителей и прихожан выше означенных частей епархии я мог принимать прошения и назначать потребные дознания и следствия, употребляя в посредство консисторию, духовные правления и благочинных, которые должны предписания сии исполнять. Постановляемые же по таковым делам определения я мог утверждать только в случаях меньшей важности, а решения о священниках в чем бы оные ни состояли и решения о диаконах и причетниках подвергающие их монастырскому подначальству или отрешению от мест, обязан представлять с своим заключением на рассмотрение его высокопреосвященства.

5) Я мог давать окончательные решения по прошениям о браках, не в близких степенях родства, требующих архиерейского разрешения по определениям консистории о предании церковному покаянию светских лиц за небытие на исповеди и у св. причастия за грехи против 3 6 и 7 заповеди Божией, о крещении евреев, об увольнении из духовного звания в светское учеников семинарии и училищ и по другим делам, которые особенным распоряжением его высокопреосвященства мне предоставлены будут.

6) Прочие определения консистории, которые предварительно должны быть представляемы мне на усмотрение, я, смотря по обстоятельствами или рассматривать должен был отдельно и полагая свои заключения представлять на окончательное решение его высокопреосвященство, или в присутствии его лично излагать свои по оным соображения и заключения.

Сверх сего я обязан был по назначению его высокопреосвященства или по взаимному соглашению с старшим викарием совершать богослужение в соборах и монастырях в праздничные высокоторжественные дни и в дни поминовений особ Имитаторской фамилии участвовать в крестных ходах рукополагать ставленников присутствовать на экзаменах, как в духовных, так и в светских учебных заведениях, обозревать ежегодно епархию и пр.

Наконец я должен был исполнять разные экстраординарные поручения высокопреосвященного митрополита, как напр. не раз ревизовал Московскую д. академию; составлял по разным предметам епархиального управления записки; рассматривал проповеди и др. сочинения Московского духовенства.

Если принять все это во внимание, то не трудно понять, что с назначением второго викария последовало не малое облегчение в трудах как 80-ти летнего старца митрополита, так и недугующего викария его – епископа Леонида.

В вознаграждение за мои труды мне – I, назначено было вновь, по званию викария:

а) оклад, равный с первым викарием – 358 р.98к.

б) в замен угодий, коими пользуется архиерейский дом Московского викария, добавочное в год содержание – 2141р.2к.

Итого: 2500р.

II) оставлено за мною прежнее содержание по званию настоятеля (теперь управляющего) Высокопетровского монастыря, а именно:

а) жалования – 163р.89к.

б) столовые – 58р. 8 1/3 к.

в) на дрова – 15р. 23 1/3к.

г) из братских доходов 3-я часть – около 1100 р.

Итого: 1337р. 21к.

А всего в год около – 3837р.21к.

После многочисленных, личных приветствий с получением архиерейского сана, я не мало получил с разных сторон и письменных поздравлений. Так:

5-го ноября писали мне из Иванова родные:

«Ваше преосвященство, милостивейший архипастырь и отец!

Мы видели и видим много опытов вашей родственной любви и расположения к нам. И можем ли не радоваться вашему возвышению, как собственному нашему счастью? Это было единственное наше желание, и вот оно исполнилось! Об этом была наша общая молитва, и вот Господь исполнил прошение сердца нашего. И в то время как вас занимала глубокая мысль о предстоящем великом служении, вы нашли минуту вспомнить об нас! Это ваше известие не должно-ли еще более возвысить нашу радость о вашем возвышении? Слезы от радости невольно у всех потекли из глаз наших, когда мы получили от вас именно драгоценную весть. Другие не могут надивиться вашей любви к нам, и вашим родственным чувствам. Восходя на высоту величия и почестей, вы так близко нисходите к нашей бедности. Будем всегда благодарить Господа благодеющего вам, как за величайшую милость его к нам, никогда не перестанем просить и молить Его о том, чтобы Он укрепил ваши силы для достойного прохождения великого служения вашего. Нам желательно было видеть лично рукоположение вас во епископа, но раздумали, что вам в эти дни некогда будет решительно заняться нами. Мы верим и надеемся, что ваше доброе сердце и письменно не отринет нашего поздравления с новым высоким вашим званием и великим служением».

6-го ч. Писал мне инспектор академии, архимандрит Михаил⁵:

«Долгом считаю для себя поздравить ваше преосвященство с принятием новых высших благодатных даров для нового высшего служения Церкви. Сердечно желаю и молю Пастыреначальника, чтобы новое архипастырское служение ваше было благопоспешно и многоплодно для вас и для пасомых. Мои усердные, хотя недостойные и грешные, молитвы о сем и к преп. Сергию – нашему ближайшему помощнику и заступнику – будут свидетельством искренности моих благожеланий».

Того же дня приветствовал меня ректор Вифанской семинарии, архим. Никодим⁶ в следующих кратких выражениях:

«Примите, преосвященнейший владыко, мое усерднейшее поздравление вас с саном архиерейства и мое чистосердечное желание, да сохранит вас Господь на многая лета и вашим архипастырским благословением благословите вашего преосвященства покорнейшего слугу и богомольца».

Около 10-го ноября изволили прибыть в Москву Государь Император, и Государыня Императрица с великою, княжною Мариею Александровною, 11-го ч. последовал в Успенский собор Высочайший выход, митрополита по обычаю приветствовал Его Величество краткою, но знаменательною речью⁷. При этом владыка, представил, меня Государю Императору в качестве своего второго викария⁸.

После своей хиротонии я почел долгом послать в Петербург первостоятелю православной русской Церкви, высокопреосвященнейшему Исидору⁹, митрополиту Новгородскому и С.-Петербурскому и представителю в Св. Синод? Императорской власти обер-прокурору Алексею Петровичу Ахматову св. иконы при надлежащих письмах.

В ответе на эти письма они писали мне? –

Преосвященный митрополит Исидор от 12-го ч.

«Преосвященнейший владыко,

возлюбленный о Господе брат!

Приветствуя вас с получением благодати архиерейства молитвенно желаю, чтобы пастыреначальник, – Господь Иисус Христос благословил новое служение ваше, и послал вам силы ко благоугождению святой Его воле, к созиданию верных и к утешению православной Церкви.

Благодарю вас за благословение моего недостоинства иконою св. Троицы, и, поручая себя святым молитвам вашим, с совершенным почтением и братскою о Христе любовью пребываю и пр.».

А. П. Ахматов от 13-го:

«Имею честь принести вашему преосвященству мое усердное поздравление с принятием епископского сана и служения, и вместе с тем искренно благодарить вас, милостивый государь и архипастырь за преподанное мне благословение иконою Христа Спасителя.

Поручая себе молитвам вашим, с совершенным почтением и преданностью имею честь быть».

В половине ноября проезжал чрез Москву, для присутствования в Св. Синоде, Киевский митрополит Арсений¹⁰. По приличию и заведенному обычаю старшее Московское духовенство должно было представляться его высокопреосвященству, как члену Св. Синода под предводительством старшего викария. Я послал спросить преосвящ. Леонида когда и как мне надлежит представиться проезжему владыке. Это было 15-го числа. Преосвященный на это отвечал мне:

«В 11 часов утра соберутся ко мне особы старшого духовенства чтобы нам всем вместе ехать в Чудов, для представления владыке Киевскому. На ваш вопрос ответствовать нелегко. Можно нам представиться вместе, можно и порознь, в предписании об этом ничего не сказано так как нет приличия одному викарию представлять другого ему равного. Полагаю, чтобы высокому гостю не было недоуменно, если мы приезжать к нему будем в слишком различное время, пожаловать вам ко мне и здесь решить как удобнее соблюсти приличие».

18-го ч. получил я записку от своего собрата, преосвященного Леонида, в которой он писал:

«Вчера в такую пору пришло письмо ваше, что ответствовать на него могу только ныне: эконом получил приказание шоры к вашему казначею отправить ныне же утром. Желаю, чтобы оказались удовлетворительными.

Вашему преосвященству, и сыновне и братски и послушнически преданный»...

Записка эта требует некоторого изъяснения.

Когда я посвящен был в архиерея, то обратился к владыке митрополиту с вопросом: следует ли мне заводить другую пару лошадей или я могу ездить в соборы на служение на одной паре? Владыка изволил, ответить на то утвердительно: иначе заметил он при этом – могут подумать что старшему викарию позволено ездить четвернею, а младшему видно нет. Со мной был такой случай, – присовокупил владыка, – приезжаю я из Петербурга в Москву на почтовых лошадях, а мои кони были еще в дороге; между тем, мне на другой день надобно ехать в кремль, я послал за лошадьми к викарию. Когда увидели купцы. Что я еду по Московским улицам четверней, начали говорить: видно митрополиту запрещено ездить шестерней.

Другую пару лошадей мне приобрели скоро; но упряжи, какая обыкновенно употребляется при езде четверней, т.е. шор, скоро найти было нельзя. Поэтому я, зная, что на Савинском подворье, у преосвящ. Леонида, имеется две перемены шор, просил его снабдить меня лишнею переменою. И вот по этому-то поводу и была между нами взаимная корреспонденция.

20-го числа писал мне из Петербурга А.Н. Муравьев:

«Пишу впервые вашему преосвященству, яко владыке и отцу и разумеется с покорнейшею просьбою, и не о двух рыбах, как бывало некогда, но ради великого вашего знания всех Московских архивов, ибо я опять начал заниматься Никоном и решился печатать первую часть, которая у меня почти готова. Прошу вас, во 1-х, напомнить о. ризничему¹¹, о доставлении обещанной мне выписи из архива, касательно присоединения Малороссии и писем Гетмана к Никону и взаимно, а во 2-х, скажите на милость, куда могла деться связка о втором приезде Макария вместе с Паисием уже для суда. Не попались ли они по какому-либо случаю в нашу ризницу, или в какой-либо другой архив Московский, хотя-бы юстиции. Сделайте милость, справьтесь и доставьте мне сведение, не яко нынешний владыка, но яко бывший смиренный хартофилакс патриарший, а мне искренний приятель. В чем, надеюсь, не изменились.

В этом уповании остаюсь с искренним уважением и любовью»....

На это отвечал я от 27-го числа:

«Исполнение вашего поручения я возложил на преемника моего по званию хартофилакса¹². Ф Из доставленной им мне и при сем препровождаемой к вам записки вы изволите усмотреть все, что можно было сделать и что сделано по вашему поручению.

От всего сердца желаю вам успеха в вашем новом историко-литературном предприятии. Вам не безизвестно, как много всегда интересовала и интересует меня личность и судьба великого Никона, в кельях коего мне суждено было провести ровно 9-ть лет.

При сем честь имею препроводить к вам несколько печатных экземпляров речей сказанных при моем наречении и посвящении в епископа. Я писал в свое время в Петербург, кому следует и посылал св. иконы, но речей не посылал никому Если не признаете не приличным доставить при случае кому можно от моего имени по экземпляру сих речей то благоволите сие исполнить; в противном же случае предоставляю оные в ваше полное распоряжение».

22-го ч. писал я к родным Ивановским:

«Пишу вам, возлюбленные мои родные, в новом сане, но с прежнею родственною любовью. Мое новое звание и служение да не внушает вам ни малейшего помысла о моем удалении и отчуждении от вас! я останусь в отношении к вам тем же, чем и был, если только вы сами не изменитесь в отношении ко мне.

Я уверен что вам особенно тебе любезная сестрица, утешительно было бы присутствовать при моем рукоположении: но, с одной стороны, при многочисленном стечении народа, видеть самое тайнодействие для вас было бы весьма затруднительно, а с другой и мне в те дни было бы некогда заняться с вами. При удобном времени, когда вы будете у меня я передам вам подробно все обстоятельства моего посвящения; а теперь посылаю вам несколько экземпляров речей произнесенных при моем наречении и рукоположении в епископа.

24-го ч., в день великомученицы Екатерины был в кремлевском Большом Дворце большой обеденный стол которому были приглашены наряду с высшими столичными чинами, и все, находившиеся в Москве архиереи; следовательно и я удостоился этой высокой чести. Накануне этого дня, когда мы были, по обыкновению вечером у митрополита с докладом, он сказал нам; чтобы мы завтра, в день царской трапезы. приехали часа в три пополудни к нему, на Троицкое подворье, в парадной форме, чтоб; оттуда всем вместе ехать в назначенный час в Императорский дворец; при этом владыка прибавил, чтобы мы и рясы надели посветлее. Как сказано так и сделано. В назначенный час (в 4 пополудни) явились мы во Дворец, где уже было множество гостей. Столы были накрыты в Александровском зале. Когда все было приведено в порядок и каждому из нас указано было свое место, в зал изволили войти Государь с Государыней и некоторые другие из Царских Особ прибывших в Москву. По прочтении молитвы и по благословении митрополитом трапезы, Высочайшие Особы заняли места насупротив нас архиереев. Стол был, разумеется обильный и роскошный. По окончании стола все перешли в Андреевский тронный зал и разделились на группы – Государь и Государыня обходили эти группы и милостиво изволили разговаривать почти с каждым из приглашенных к столу.

29-го числа писал я в Муром теще Праск. Ст. Царевской:

«Судя по тому окладу какой назначен для меня в новом моем звании и какого я решительно не мог ожидать, я прихожу к тому убеждению что это случилось не без особенного намерения Божия. В этом, очевидно, дается мне возможность быть полезным для бедствующих моих родных И я конечно погрешу, если буду отказывать в необходимой помощи требующим.

На сей раз посылаю вам не более 50 р. потому что, по настоящим обстоятельствами моим, весь денежный запас мой истощился. Вероятно, скоро буду я иметь деньги, и тогда не замедлю выслать вам еще.

Мое новое служение по милости Божией, начинается благополучно. Главное занятие мое до сих пор состояло в церковном Богослужении. Со дня моего рукоположения, т.е. с 4-го ноября, более уже 10-ти раз сподобил Господь совершить литургию, а на днях довелось даже освятить храм; о ставленниках уже и говорить нечего; без них не обходятся почти ни одного служения. Как об особенности моего нового положения в свете, можно сообщить и то, что я на ряду с прочими архиереями находящимися в Москве, удостоился, 24-го сего ноября, быть приглашенным к царской трапезе».

2-го декабря писал мне из Петербурга А. Н. Муравьев:

«Приношу вашему преосвященству искреннюю мою благодарность за то что вспомнили обо мне в день моего ангела и прошу поблагодарить о. ризничего за доставленные мне сведения но я еще все за ним считаю справку о деле патриарха Макария.

Что касается до присоединения Малороссии, то князь Оболенский меня уведомил. что все дело давно было сюда отправлено в Археографическую комиссию.

Занимаюсь Никоном и хочу печатать 1-ю часть, а что дальше будет, – не знаю»

го ч утром получил я от преосвящ. Леонида краткую записку такого содержания:

«Если здоровье позволяет вам выезд, то в половине 2-го часа мы ожидаем вас по вашему слову.

Прошу содействия ваших молитв к не бесплодному для души празднованию».

В этот день совершается память преп. Саввы Звенигородского, почивающего во вверенной его преосвященству обитали. Приглашением доброго и любезного моего собрата, без сомнения, я воспользовался.

го числа писал мне о. ректор академии, протоиерей А. В. Горский:

«Приношу вам усерднейшую благодарность за письмо ваше 2-го декабря Сделайте милость не оставляйте и нас благими вразумлениями особенно касающимися нашего управления. Может быть на стороне отголоски бывают слышнее чем на месте откуда исходят голоса. Может быть, в этих отголосках услышится голос правды, которой во всем надлежит добиваться.

О. инспектор¹³ просит меня написать к вашему преосвященству нельзя ли сообщить куда препроводить Синодальное слово Нерзеса, Переведенное Эмином, которое инспектор сличивши его с другим переводом – немецким признает удобным разрешить к напечатанию, как изданы на Русском языке и другие современные памятники армянского исповедания только находит нужным требовать, чтобы сделано было надлежащее предуведомление к изданию и по местам охранительные примечания в отношении к православию. Я думаю можно бы, в случае нужды, спросить и святителя куда послать тетрадь.

Грустные вести ваши не доходили до нас: нас радовало только известие о посещении святителя Московского Государем и Императрицею.

Усерднейше благодарю вас за приглашение на праздник. Теперь я еще не имею в виду этой поездки. Но если бы открылась нужда, то прошу покорнейше ваше преосвященство не отказать мне в приюте. Впрочем, я об этом предварительно еще буду просить вас. Благодарю также, преосвященнейший владыко, и об оказании помощи нашим».

5-го декабря писал я ректору Московской духовной академии А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие, высокопочтеннейший отец ректор!

Вчера я докладывал святителю о просмотренной о. инспектором рукописи Эмина¹⁴. Владыка приказал ее доставить к нему, а он уже передаст ее по принадлежности.

Вчера же владыка давал нам с преосвященным читать анонимное письмо в котором какой-то ревнитель благочестия и добрых нравов, изображая в сильных и резких чертах пагубное действие произведенное на юные умы русским переводом сочинений Бюхнера¹⁵, убедительно просить всех духовных писателей, и в особенности нашего первосвятителя, противодействовать словом и делом этой умственной заразе. Представляет тут же известный автор в пример сильное и благотворное действие на одного ученого естествоиспытателя некоторых слов из проповеди владыки, произнесенной им некогда в церкви Московского университета. Владыка признал справедливым требование анонимного автора письма и выразил желание, чтобы этим делом занялись наши духовные журналы. – Сообщаю вам о сем к сведению, а если можно, то и к исполнению.

Слышно в будущую субботу собираются к вам в Лавру высокие гости. Государыня Императрица, кажется, особенно сильно желает поклониться преподобному Сергию и повидаться с о. наместником¹⁶. Когда мы были во дворце, 24 минувшего ноября при обеденном столе, Государыня, подошедши после обеда ко владыке, с большим участием спрашивала о здоровье о. наместника; и когда владыка ответил что он здравствует и ожидает ваше величество в Лавру она изволила сказать с большим удовольствием поеду; но при этом высказала свое предубеждение против железной дороги в Лавру.

Царское посещение для Лавры, конечно, всегда вожделеннее, но каково будет ехать туда, для сретения Их Величеств, в настоящую пору, нашему старцу святителю? Мы с преосвященным пытались было отклонять его от этой поездки: но наши убеждения едва ли будут иметь успех, хотя старец и сам очень беспокоится на, счет предстоящей ему поездки.

Проповедь вам назначена на Рождество Христово, но не в нынешнем, а в будущем и 1863 году. Впрочем, и без проповеди, не возбраняется вам въезд в столицу.

Относительно вашего управления академией, – без лести скажу, – кроме доброго ничего пока не слышу как и следует всегда ожидал этого.

С истинным к вам почтением и душевною преданностью имею честь быть»....

8-го ч. писал мне о. прот. А. В. Горский:

«Недавно получил я от князя Урусова¹⁷ письмо которым он спрашивает, кого бы из наставников семинарских нашего округа, светских или и священников, можно было рекомендовать на инспекторские должности, в той ли семинарии где кто из них теперь служит, или с переводом в другую. Вот и испытание для моей малоопытности, над которой вы преосвящ. владыка смялись. Прежде я чужд был всякие сношений с семинариями, и если знал кого, то более известных по усердию профессорскому и при том из образовавшихся в нашей академии. А с точки зрения правительственной никого я не знал и не узнавал. Не поможете-ли мне преосвященнейший владыко, вашей опытностью? В Московской и Вифанский семинариях не знаю на кого указать. Может быть без выбора – и каждый из тамошних профессоров был бы хорош. А как скоро дело идет о выборе, то и станешь в тупик. Впрочем нет, может быть, и надобности касаться здешних. Не укажете ли, преосвященнейший владыко, кого бы можно было рекомендовать из наставников Владимирской семинарии? Нельзя-ли указать на г Сердцева¹⁸? Также не припомните ли из наставников других семинарий способных к инспекторской должности, на которую как видно, недостает ныне монашествующих, и на которую, в следствие замечания Государя Императора стали обращать более внимания.

Не время ли уже пустить ваш отчет в ход – о ревизии Владимирской семинарии? – К нам из Питера никаких запросов и бумаг относительно служащих при ней не было».

11-го числа писал я ректору Московской духовной академии А. В. Горскому:

«Ваше высокопреподобие, высокопочтеннейший отец ректор!

Вы просите меня порекомендовать вам кого-либо из известных мне наставников семинарии на инспекторскую должность. Комиссия довольно затруднительная: впрочем постараюсь перечислить вам, кого я знаю и признаю более или менее способным к помянутой должности. Начну с Владимирской семинарии. Учитель Сердцев действительно годился бы для инспекторства по своей горячей ревности и добросовестности: но он через чур был некогда рьян и горяч разве, может быть не охладили ли несколько его рьяности и гневливости лета и затруднительные обстоятельства житейские. С большею уверенностью могу рекомендовать на инспекторскую должность профессора свящ. Флоринского¹⁹. По Ярославской семинарии известны мне с хороший стороны профессоры священник Архангельский и Василий Орлов; товарищ мой Алексей Лавров²⁰ тоже очень хороший человек, но для инспекторства кажется, слишком добр и тих, тогда как помянутый Сердцев слишком лих.

На днях прибыл в Москву г. Синодальный обер-прокурор²¹; вчера мы целой корпорацией устремились было представиться его превосходительству но он не изволил принять нас, чему мы и очень были рады.

Препровождаю вам при сем по принадлежности челобитную чудака-литератора, иеромонаха Виктора. Сжальтесь, пожалуйста, над несчастным тружеником и потешьте его чем-нибудь. Почему бы например не дать ему степени докторской?

Простите, если я обращусь к вам несколько с странною просьбою. Хотя и много получил я от щедрой редакции вашей экземпляров речей, произнесенные при моем наречении и посвящении: но они все уже почти разошлись у меня а между тем есть желающие и требующие оных. Не откажитесь пожалуйста удовлетворить сим требующим, если только есть у вас сколько-нибудь лишних экземпляров. Ведь Андрей Николаевич²² отбирал же некогда у всех лишние оттиски своих статей, хотя и с другою целью: почему же и мне не сделать того? – Кстати: Андрей Николаевич никак не может расстаться с своим Никоном; приступила, к продолжению печатания начатой и оставленной было по вашей милости, биографии святейшего патриарха. Не очень давно он писал мне об этом и поручал даже сделать некоторые справки по Московским архивам.

Моя палеография остановилась: вовсе, не имею времени написать две-три страницы предисловия хотя и не могу пожаловаться на множество дел. Занятий по делам консисторским очень немного; консистория как будто истощилась в изобретении дел. Главным делом до сих пор были у меня церковные служения: в пять недель моего архиерейства я совершил ни больше, ни меньше, как 18 служений.

С братскою к вам о Христе любовью сердечною преданностью имею честь быть.

P.S. Отчет мой по ревизии совершенно в вашем распоряжении. Когда вышлете мне его, тогда я и подпишу и немедленно возвращу вам.

На сегодняшний вечерней беседе с нами святитель объявил нам, что он конце этой недели, собирается в Лавру, хотя и сам достоверно еще не знает, когда отправятся туда высокие Богомольцы».

14-го ч. получил я от преосвящ. Леонида записку такого содержания:

«Если вы уже виделись, с о. а. Иоанном²³ Киевским, то не угодно ли вам пожаловать ко мне в половине 2-го откушать втроем».

15-го писал я ректору Московской д.академии А.В. Горскому:

«Ваше высокопреодобие, выскопочтеннейший отец ректор!

Спешу принести вашему высокопреподобию искреннейшее поздравление с архипастырскою милостью и Монаршим благоволением. На сих днях Высочайше утвержден доклад о награждении вас митрою. С возложением на вашу сединою мудрости, убеленную главу венца от камений драгих, да даст вам Господь Бог долготу дней, ко благу св. Церкви и к утешению любящих и почитающих вас!

Вчера; при нас, являлся к святителю придворный певчий Чудновский с просьбою об отправлении в Лавру, не позднее будущего понедельника, части чудовских певчих, так как во вторник, после обеда, отправляются наконец в обитель Сергиеву Bысочайшие Богомольцы, а Великая княжна²⁴ едет туда, кроме Богомолья, для исповеди и причастия Св. Таин.

Владыке прислана, или привезена обер-прокурором статья Казанского о. Иоанна²⁵ о монашестве в отношении к сану епископскому. Начало статьи святитель одобряет, а дальнейшее исследование находит неосновательным. О. Иоанн, кажется, всеми силами, старается доказать, что монашество всегда было conditio, sine qua non вступления на епископскую кафедру, и для этого прибегает к разным натяжкам и перетолкованиям соборных правил.

А слышно ли у вас, что в Петербургскою академию по вашему примеру думают назначить ректором о. протоиерея Михаила Измайловича Богословского²⁶?

Прося ваших святых молитв пред угодником Божиим Сергием, имею честь быть»²⁷

16-го ч. писал я родным в Иваново:

«Мир вам и Божие благословение, возлюбленные мои братец и сестрица!

Сейчас получил я ваше письмо, и спешу отвечать на него.

Вы желали посетить меня: очень рад видеть вас у себя. Но удобно ли вам будет ехать ко мне зимою? Не лучше ли отложить вам, свою поездку до весны? При множестве дел, при постоянных. посетителях и при частых выездах моих из дому, я конечно не буду иметь, довольно времени для занятия с вами; а нам, днем и ночью, сидеть у меня одним, думаю, не очень будет весело. Летом же вы будете иметь возможность, но крайней- мере куда-нибудь выйти. Впрочем, предоставляю это на вашу добрую волю.

Между тем, пользуясь благоприятным случаем посылаю вам к празднику Московского чайку и несколько пенязей на сахар и прочие чайные принадлежности.

Поздравляя вас и всех присных ваших с приближающимся великими, праздником Христовым, желаю вам встретить и провести, как прилично добрым христианам».

21-го ч. писал мне ректор Московской академии, прот. А. В. Горский:

«Простите, я замедлил ответом и благодарностью на последнее письмо ваше, и замедлил, признаюсь, по маловерию. В тот же день, как пришло ко мне письмо ваше получил я от его высокопреосвященства, святителя нашего с распоряжением относительно сретения Их Императорских Величеств, – и в нем ни слова не было в подтверждение вашего известия²⁸. В тот же день виделся с г обер-прокурором Св. Синода и он мне также ничего не сказал подтверждающего, кроме одного слова: «поздравляю» которое я отнес только к новой своей должности. Наконец газеты, вчера полученные, все раскрыли.

Принося вашему преосвященству искреннейшую благодарность не только за полное участие сердечного приветствия, но и за радушное содействие к исходатайствованию высочайшей милости, я должен однакож сказать, что после множества которых удостоен от нашего милостивейшего архипастыря, не считаю я этой милости наградою новых заслуг, которых в новом звании не успел еще и оказать, но только уравнением меня с моим положением и честью месту, которое, по милости Божией, удостоился после вас занять.

Что вам сказать о празднике, который принесло Лавре и Академии Высочайшее посещение? Простите, что не могу теперь подробно описать вам его».

Высочайшая милость о которой, между прочим, пишет о. ректор, состояла, как замечено было, в пожаловании ему, по ходатайству преосвящ. митрополита, митры. А мысль об этом ходатайстве владыке подана была мною. Раз мы были с митрополитом только в двоем; он повел со мною такую речь: не знаю, что мне делать с новым ректором академии в церкви, при священнослужении Он главный начальник, но в сане протоиерея; а инспектор его подчиненный, – архимандрит: как ставить их при служении? – «Недоумение это, говорю я владыке, разрешить можно очень просто». – А как? – Государь теперь в Москве; испросите у Его Величества для протоиерея Горского митру: вот он будет такой-же архимандрит, как и инспектор». – Владыке понравилась эта мысль. он не замедлил чрез обер-прокурора²⁹ доложить Государю и о. Горский получил митру. Но на этом дело не остановилось. Так как некоторые ректора семинарий, подчиненные ректору академии, были настоятелями второклассных монастырей: то митрополит исходатайствовал у Св. Синода для ректора академии-протоиерея преимущество пред всеми архимандритами второкласных монастырей; а по примеру о. Горского предоставлено первостояние и протопресвитеру Моск. Успенского собора пред архимандритами третьеклассных монастырей, тогда как до сего времени он занимал в собраниях церковных место ниже всех архимандритов даже и титулярных т. е. не имеющих в своем управлении монастырей.

В Троицкой лавре Государь Император и Государыня Императрица с августейшими детьми – Великим князем Сергием Александровичем и Вел. княгинею Мариею Александровною были 18-е и 19 ч. – Описание этого пребывания напечатано в Прибавлениях к твор. Св. Отцев, 1862 г., стр. 621 и сл.

Не неуместным нахожу поместить здесь выписку из письма преос.в Агафангела³⁰, еписк. Вятского от 26 декабря, 1862 г. к преосв. Смарагду³¹, архиеписк. Рязанскому:

«Не давно рассылали к архиереям проект о святом соборе. Я послал отзыв не одобряющий этого проекта с мнением, чтобы духовно-учебные заведения отданы были в распоряжение епархиальных архиереев. Слышно, что этот проект не одобрен и митрополитами – Московским, Киевским, Петербургским³². Такой же отзыв сделан преосвященными – Костромским Платоном³³ и Красноярским Никодимом³⁴. Последний прибавил что нужно уничтожить духовно-учебное управление. А знаменитый первоклассный писатель, как называют его – Харьковский Макарий³⁵ превознес до небес помянутый проект. Вологодский же Христофор³⁶ простерся еще далее. Получивши проект он немедленно привел его в исполнение по своей епархии. Так велико расстояние между нами в предметах, относящихся к собственному нашему благосостоянию и к благосостоянию церкви Божией. Какой оплот, для честолюбивых видов обер-прокурорской партии!...

Порадовался я, что ваше высокопреосвященство освобождены теперь от Муравьева: Кажется и его и отца его разгадали в Петербурге, потому что и отец удален от всех дел. Но как много однако зла сделано в многие годы их действования»³⁷....

При указе из Св. Синода от 28-го декабря за № 6129 препровождена была ко мне архиерейская грамота, напечатанная на двойном белом атласе славянскими буквами.

Вот что изображено в этой грамоте:

«Божиею милостью

Святейший Правительствующий Всероссийский Синод.

Великий Архиерей, Господь Бог наш Иисус Христос, иже всем человеком хочет спастися, и в разуме истины прийти дал есть овы убо апостолы овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители. Того спасительным промышлением архимандрит Савва от Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода избран и Благочестивейшим Самодержавнейшим Великим Государем Императором Александром Николаевичем, всея России, утвержден и определен бытии епископом Богоспасаемого града Можайска, викарием Московской епархии: по чиноположению же святые апостольские восточные Церкве, содействующу всесовершающему и Всесвятому Духу в лето от воплощения Бога Слова 1862г., месяца ноемвриа в 4-й день во граде Москве в Большом Успенском соборе Синодальными членами преосвященными: митрополитом Московским Филаретом и архиепископом Евгением³⁸ и епископами: Дмитровским Леонидом и Фиваидским Никанором³⁹ рукоположен во епископа оного града Можайска. Потшися убо епископе, себе искусна поставити пред Богом, делателя непостыдна, право правяща слово истины. Подвизайся добрым подвигом веры, емлися за вечную жизнь, в нюже и зван был еси и исповедал еси доброе исповедание пред многими свидетели. Яко строитель тайн Божиих и верен служитель о Господи буди непорочен о всем подавая образ добрых дел. Питаясь выну словесы веры и здравым учением, еже от Богодухновенного Писания, от Соборов вселенских и поместных и от Святых Отец, дело сотвори благовестника предания сохрани: буих же и ненаказанных стязаний , суесловий и прекословий лжеименного разума отрицайся, ведый яко раждадют свары: рабу же Господню не подобает сваритися, но тиху быти ко всем учительну незлобиву праведну преподобну воздержательну, держащемуся верного словесе, да силеи будешь и утешати и противящиеся обличати. Руки скоро не возлагай ни на кого же, ниже приобщайся чужим грехом, но паче утверждайся во всяком слове и деле – блазе, да преспеяние твое явлено будет во всех. На пресвитера хулы не приемли разве при двою или триех свидетелех. Согрешающих обличай да и прочии страх имут а прилежащии добре пресвитеры паче-же труждающиеся в слове и учении, сугубые чести да сподобляются: достоин-бо делатель мзды своея. Во всех-же сих к созиданию Церкве, к совершению святых на дело служения, подъемлемых тобою трудех и подвизех, взыскуй завета Господня и свидения Его сохрани: от канонов-же и уставов церковных ни како же уклонися ни на десно, ни на лево: а в недоуменных случаях подобает и лепо есть просити совета и наставлений от архипастыря Московской епархии его же викарием поставлен еси. Прочее не точию воспоминай, но и напиши на скрижали сердца твоего изреченное тобою пред Богом и Церковью, при хиротонии твоей, клятвенное обещание, во еже сохранити е без лицемирия, ничесоже творя по уклонению, даже до явления Господа нашего Иисуса Христа. Во свидетельство же яко рукоположен, еси епископ Богоспасаемого града Можайска и купно викарий Московской: паствы, дадеся тебе грамота сия руками нашими подписанная и печатью Святейшего Правительствующего Синода утвержденная. В царствующем, граде Святого Петра, лета мироздания 7370, воплощения же Бога Слова 1862, месяца декемвриа в десятый день»

Под сею грамотою подписи:

Исидора митрополита Новгородского и С –Петербургского.

Арсения митрополита Киевского и Галицкого.

Филофея архиепископа Тверского и Кашинского.

Платона архиепископа Рижского и Митавского.

Евсевия архиепископа Могилевского и Мстиславского.

Протопресвитера Василия Бажанова.

Протопресвитера Василия Кутневича.

Нельзя не обратить внимание на эти подписи. Что старейшие иерархи преподают пастырское наставление ново-рукоположенному епископу – это совершенно в порядке вещей. Но в порядке ли вещей, чтобы пресвитеры хотя бы они были и преклонных лет и высоких достоинств, участвовали в наставлении и назидании епископа? Канонически ли это? Оправдывается ли это примерами древней греческой и русской Церкви? Вопрос этот заслуживал бы серьезного и обстоятельного исследования.

Еще нисколько не ознакомился я с процедурой консисторских дел, как митрополит поручает мне рассмотреть и дать заключение по одному довольно большому и прекословному делу.

Сущность этого дела состояла в следующем:

В сентябре 1861-го г. игуменья Вознесенского девичьего монастыря в кремле, Паисия⁴⁰ доводила до сведения его высокопреосвященства, что архитекторы дворцовой конторы – Рихтер и Гарасимов, по поручению от своего начальства, имели надобность осмотреть прилегающие к строениями малого дворца монастырские здания и, по осмотре объявили ей, что они находят эти здания опасными для живущих в них, и потому просила сделать распоряжение о произведении формального исследования монастырских зданий. В следствие сношений с IV округом путей сообщения и публичных зданий два архитектора освидетельствовали эти здания и нашли их действительно ветхими и опасными для жительства. По сему от настоятельницы монастыря потребованы были по сему делу соображения Настоятельница пришла к мысли о переведении Вознесенского монастыря на другое место именно к Рождественской церкви что в Бутырской слободе. К Этой мысли выразили сочувствие и прихожане Рождественской церкви. – Между тем резолюциею митрополита от 19-го января 1862-го г предписано было Даниловскому архим. Иакову⁴¹ с священником Параскиевской, что на Пятницкой, церкви Романовским⁴² войти в обстоятельное дознание ветхости зданий Вознесенского монастыря и представляемого настоятельницею предположения и представить свои соображения что необходимо и что возможно. Архимандрит и священник Романовский пришли к убеждению в необходимости сломать большую часть сих зданий и предположение настоятельницы признали основательным. За тем, по резолюции его высокопреосвященства от 29-го марта консисториею поручено было двум ее членам, по совещании с настоятельницею монастыря, представить обстоятельное мнение. Члены консистории, подтвердивши предположение игуменьи, развили оное в более подробных чертах. Мнение двух членов утверждено было прочими членами, за исключением одного Златоустовского архим. Евстафия⁴³.

Митрополит может быть уступил бы столь многим голосам в пользу предположения игумении о перенесении монастыря за город если бы сама игуменья не повредила осуществлению своего предположения. Она без ведома владыки, обратилась с докладною запискою к Государыне Императрице, прося ее участия в этом деле. Государыня повелев своему секретарю отнестись к митрополиту и спросить по настоящему делу его мнение. В тоже время и Московский генерал-губернатор⁴⁴ по отношению того же секретаря обратился ко Владыке с таким же запросом. – Митрополит недовольный самовольным, поступком игуменьи, дал на тот и другой запрос отрицательный ответ.

Но дело этим еще не окончилось. Является новое обстоятельство.

Десять светских особ женского пола обратились к его высокопреосвященству с письмом от 26-го октября об учреждении общины сестер милосердия с помещением оной в зданиях Вознесенского монастыря, в случае переведения сего монастыря в Бутырскую слободу. По этому письму требовалось также мнение консистории. В тоже время митрополит относился к генерал-губернатору с запросом: может ли быть допущено в предполагаемой для Вознесенского монастыря местности кладбище? – Отзыв получен в утвердительном смысле.

Консистория, соглашаясь допустить открытие в Вознесенском монастыре общины сестер милосердия, полагала вместе с тем открыть отделение для помещения остающихся наличных монахинь и указных послушниц в Бутырской слободе, при храме Рождества Богородицы. Но против сего опять подал голос архим. Евстафий, отличавшийся своеобразными складом мыслей и воззрений.

Окончательное рассмотрение этого дела поручено было митрополитом старшему викарию епископу Дмитровскому: но этот медлил исполнением возложенного на него поручения, о чем владыка двукратно напоминал ему в письмах от 12-го июня и 27-го октября но тщетно; – вот что именно писал митрополит преосвященному Леониду:

1., от 12-го июня:

«Игуменья Вознесенская странно поступила Вместо того, чтобы просить Государыню Императрицу о средствах построить или исправить монастырь она просила только того, чтобы ее переселить на Бутырки, что могло быть сделано властью епархиальною и синодальною; и потому просьба имеет значение жалобы на то, что архиерей не пускает на Бутырки, но архиерей должен говорить правду и потому, может быть и пред лицом Государыни Императрицы нужно будет сказать, что игуменья не весть чего просит».

2, от 27 октября:

«Требует внимания вашего преосвященства то что г. генерал-губернатор требует от меня сведения, чем решено дело о Вознесенском монастырь, на которое обращено внимание Государыни Императрицы. Необходимый ответ должен состоять в том. что дело третий (если не ошибаюсь месяц находится в рассмотрении преосвященного викария. Не рассудите ли предупредить такой ответ?».

И вот, наконец это дело владыка-митрополит поручил мне новому и неопытному епископу, рассмотреть и дать свое заключение.

Прочитавши внимательно и изложивши на бумаге все обстоятельства этого дела, я пришел к заключению согласному с заключением большинства членов консистории.

Когда я доложил эту записку с заключением, не соответствующим мыслям митрополита он выразил мне явное неудовольствие. Правда, я знал мысли владыки, но не хотел оскорблять своей совести и говорить, против собственного убеждения.

Дело кончилось, разумеется, тем, что Вознесенский монастырь остался и до сих пор остается на своем месте, в кремле.

Примеч. О перемене мыслей митрополита относительно перенесения Вознесенского монастыря из кремля за города, на Бутырки, и об оставлении его на прежнем месте, вот что сообщается в биографии Угрешского архим. Пимена, составленной Д. Благово и помещенной в Русском Вестнике за 1881–1882 г.:

…«Казалось все уже решенным но нетерпение игуменьи (Паисии Нудольской) желавшей скорее перенести монастырь из кремля в загородное место совершенно изменило ход дела и вместо того, чтобы ускорить перенесение, окончательно тому воспрепятствовало.

Будучи в родстве с весьма знатными и влиятельными лицами, имевшими в то время значение при дворе, игуменья Паисия писала в Петербург и просила, чтоб туда написали владыке и его поторопили.

Получив известие, что желание ее исполнено и что владыке послано уже письмо о том чтобы ускорено было перенесение Вознесенского монастыря на Бутырки, игуменья в полной уверенности что она подвинула дело вперед отправилась к митрополиту.

Он принял ее весьма сурово.

– Ты писала в Петербурге, о твоем желании перенести Вознесенский монастырь? – спросил он ее с недовольным видом.

Писала, владыко святый, отвечала она.

– Ты избираешь косвенные пути… Кто же дозволить тебе ходатайствовать о семь деле, помимо начальства? – И ты думала этим ускорить дело? Но я прихожу теперь к совершенно иному заключению и полагаю, что монастырь вовсе не следует переносить.

– Так это как же – спросила игуменья с изумлением – ведь и вы же сами изволили соглашаться...

– Да, соглашался и вижу, что ошибался, а теперь изменил мнение: монастырь исторический, переносить его не следует, а должно сохранить и восстановить.

Игуменья ужасно оскорбилась и начала говорить владыке колкости и дерзости.

Митрополит позвонил.

– Проводи, сказал он вошедшему человеку указывая на игуменью, а сам встал и вышел.

После этого свидания игумении и митрополита дело приняло совершенно иное направление: комитету велено сделать новый осмотр и более тонное исследование и оказалось, что монастырь переносить не следует по многим неудобствам и препятствиям к его уничтожению. Действия комитета не соответствовали однако желаниям, владыки: он упразднил его и представил собственное мнение, что переносить монастырь не видится надобности, и это мнение было утверждено Св. Синодом. Игуменья Паисия, желавшая перенесения монастыря и намеревавшаяся основать его на новом месте на общежительных началах, была ужасно оскорблена внезапною переменою обстоятельства и на владыку сильно негодовала.

Потеряв доверие к комитетам митрополит Филарет решился доверить возобновление Вознесенского монастыря одному лицу и потребовал к себе архим. Пимена.

– Я хочу дать тебе поручение, сказал он и объяснив ему все предшествовавшие обстоятельства, спросил его: – что ты мне на это скажешь, возмешься-ли за это дело?

Архимандрит отвечал ему, что он отказываться не смеет, но опасается только сумеет ли угодить ему и довольна ли останется его действиями игуменья.

– А тебе какое до этого дело? Действуй как почитаешь нужным, а об остальном не заботься и ничего не опасайся.

Тогда архимандрит снова сказал: – нужны будут на это деньги, имеются ли они в монастыре?

– Это тебя не касается это дело игуменьи, она должна дать деньги, не имеет – достанет.

В августе месяце 1863-го г. последовал. указ консистории на имя архим. Пимена, извещавший его, что утвержден новый комитет по случаю перестройки: Вознесенского монастыря и что он назначен быть председателем комитета.

Когда он после этого явился ко владыке и тот словесно повторил ему что было уже в указе, он просил благословения осмотреть монастырь, ознакомиться со всеми подробностями и потом доложить ему о своем мнении.