Глава 7. Богослужения требника

Именно в области «частного богослужения», при совершении треб, достигали наибольшего размаха произвольные уклонения от указанного в книгах порядка. Об этом свидетельствовали обличители нарушений устава, это признавали и представители духовенства. Являются ли нерадивость священников и большая, чем в случае общественного богослужения, затруднительность контроля со стороны священноначалия исчерпывающими объяснениями этого факта, или в самом Требнике нужно что-то менять?

«Должны быть пересмотрены и чинопоследования, помещенные в Требнике», – заявила комиссия Олонецкой епархии в подготовленном ею, за смертью своего архиерея, отзыве по вопросу

О церковной реформе¹⁰⁸¹. Варшавская комиссия указала и желательное направление такого пересмотра:

Так как чины таинств крещения, венчания и елеосвящения чрезмерно длинны и не соответствуют физическому и психическому состоянию лиц, над которыми они совершаются, желательно некоторые молитвы сократить, а иные опустить¹⁰⁸².

В отзыве епископа Смоленского Петра (Другова), кроме того, говорилось:

Предстоящему Собору необходимо, первее всего, очистить чины богослужений (преимущественно в совершении таинств и других треб) от тех наслоений, которые с течением времени проникли в них¹⁰⁸³.

Анализу конкретных предложений в этой области и будет посвящена настоящая глава.

Важное пожелание, относящееся не только к крещению, но и к прочим таинствам (относимым, согласно позднейшей традиции, к «частному богослужению»), высказал в докладе «Об упорядочении богослужения» отдел Поместного Собора, предложив по возможности соединять их совершение с общественными богослужениями – «главным образом с литургией». Восстановлению древнецерковного восприятия таинства как дела всей Церкви особенно способствовало бы рекомендованное в этом докладе публичное совершение крещения перед праздничной литургией, сопровождаемое объяснением обрядов таинства и поучением молящихся¹⁰⁸⁴. Инициатором предложения был о. Василий Прилуцкий, обративший внимание членов отдела на ущербность существующего порядка:

Новый человек входит чрез это таинство в церковное общество, а принимается он как-то украдкою, без участия всех членов этого общества. (...) Я не видел бы ничего предосудительного в том, чтобы крещение совершалось пред литургиею, против царских врат, на виду у всех, торжественно, с проповедью священника. В это время каждый вспомнил бы о своем собственном крещении¹⁰⁸⁵.

Мы, совершители богослужения, слишком часто или сами фактически реформируем богослужение, или спешим иное прочитать преднамеренно скоро. Первые страницы Требника. Молитвы «в первый день по внегда родити жене отроча». Священник должен просить Бога избавить ее «от очес призора», простить «рабе Твоей, днесь родившей», всем прикоснувшимся к ней, даже дому, где «родися отроча». Как больно прежде всего чувствовать проникающий всю молитву дух осуждения акта рождения, столь чуждый нашей вере! (...) Каюсь: я (...) не читаю этих слов. Когда же мы дождемся избавления от тяжкой необходимости за свой личный страх изменять богослужение? Пусть не думают, что это делается с легкой душой!

– признавался читателям о. Константин Аггеев¹⁰⁸⁶. Подобные же замечания по поводу молитв первого и сорокового дня высказывали и другие священники в 1905–1906 годах¹⁰⁸⁷. Московский священник Николай Цветков, выступая на пастырском собрании, предложил «молитвы родительнице, молитвы при крещении (...) пересмотреть и согласовать с истинным христианским духом»¹⁰⁸⁸. Епископ Полоцкий Серафим (Мещеряков) обращал внимание на «разность во взглядах на святость брака и чистоту брачных отношений у чиносоставителей венчания и «молитвы по внегда родити жене отроча""¹⁰⁸⁹. Преподаватель Красноярской духовной семинарии И. Фигуровский также считал, что «молитвы жене родильнице составлены не без влияния апокрифов и (...) составители их имели ригористические воззрения на семейную жизнь»¹⁰⁹⁰. Редактор одесской газеты «Христианская жизнь», профессор Новороссийского университета и настоятель университетской Александро-Невской церкви священник Александр Клитин указывал:

Здесь благословенный Богом и благословенный при совершении брака Церковью великий акт образования человека и рождения, который, по слову Спасителя, для матери дает радость, что человек родился в мир (Ин 16, 21), вносится в область скверны и беззаконий. (Такие выражения) не согласуются с представлением брака как союза Христа с Церковью¹⁰⁹¹.

В связи с этим Клитин предлагал на суд читателей и грядущего Собора свой проект редакционных изменений в молитвословиях первого и сорокового дня по рождении, а также «молитвы жене, егда извержет младенца». Последовательно удаляются фразы о грехе и скверне рождения, как выражающие, по мнению редактора, не христианский, но ветхозаветный взгляд: «Христос искупил нас от греха, проклятия и смерти (...) Во Христе все чисты и нет никого и ничего скверного». Удалены также прошения об избавлении родильницы «от всякаго яда, от всякия лютости, от всякия бури сопротивнаго, от духов лукавых, дневных же и нощных (...) от ревности и зависти, и от очес призора». Выражения «прости рабу Твою» заменяются на «исцели (или: помилуй и сохрани) рабу Твою». Некоторому сокращению подвергнуты также пространные praefatii молитв сорокового дня. Относительно молитвы жене, извергшей плод, Клитин замечал, что в случае невольного извержения плода не стоит называть и без того скорбящую женщину убийцей и «бросать в нее камень горького осуждения»¹⁰⁹².

Близкие взгляды выражены и в другой публикации, появившейся пятью годами позже. Автор анализирует только молитвы первого дня. Одобряя первую из них, он усматривает суеверные представления во второй молитве с ее прошениями об избавлении от «очес призора» (то есть так называемого сглаза) и «диавольского мучительства»:

Какому это «диавольскому мучительству» подвергается родительница? (...) Почему диаволу особенно интересно нападать на роженицу?

Но особенное недоумение вызывает третья молитва покаянного содержания:

Странным кажется то, что несмотря на соизволение и благословение Божие на рождение детей, родители все-таки являются «осужденными» за акт рождения ими младенца. Они подвергаются вине и должны просить «прощения». Такой взгляд на брак и деторождение прямо противоположен св. Писанию и противен учению св. Церкви. Это – манихейство, т.е. ересь, осужденная вселенскими соборами.

Как и о. Аггеев, автор данной статьи обращает внимание на просьбу о даровании прощения «всему дому, в немже родися отроча, и прикоснувшымся ей» (родильнице):

Я, как врач, пришел оказать помощь больной; я, как иерей, пришел помолиться с нею Богу; я, как друг, пришел навестить больную по заповеди Христа же. В чем моя провинность – грех, в котором я должен просить прощения? (...) «Жена егда родит – радость ей»... Как же радость может уживаться совместно с сознанием виновности или преступности рождения?

Предложения сводятся к опущению всех молитв, кроме первой¹⁰⁹³.

Многих смущало очевидное несоответствие содержания чина преобладающей практике крещения младенцев. Ведь случаи крещения взрослых для подавляющего большинства священников того времени были крайне редкими исключениями. В связи с этим в 1905–1906 годах предлагались различные решения, часто малообдуманные и указывающие на недостаточное знакомство с литургической традицией. Например, тот же о. Клитин предлагал попросту совершенно опустить «молитвы во еже сотворити оглашеннаго». Священник Савва Потехин, а вслед за ним архиепископ Рижский Агафангел, члены Особого совещания Енисейской епархии и благочиннических собраний Балтского уезда Подольской епархии предлагали «чин оглашения оставить или перенести, соответствующе изменив его, на время сознательной жизни дитяти, например, на время первой исповеди»¹⁰⁹⁴. Владыка Агафангел предлагал и такой вариант: перенести чин оглашения на «время церковного совершеннолетия, соединив с катехизацией и сделав последнюю обязательной для всех приходов». Наверно, здесь сказались положительные впечатления от наблюдения за практикой конфирмации у представителей западных исповеданий в Прибалтийском крае.

На совместном заседании VI и VII отделов Предсоборного Присутствия 13 мая 1906 года было одобрено предложение, «чтобы слова в чине крещения, применимые только к взрослым, опускались по отношению к младенцам»¹⁰⁹⁵.

О. Савва Потехин и последовавшие за ним авторы предлагали также изменить «форму отрицания от сатаны, состоящую в дуновении и плюновении на пол (...) на более соответствующую настоящему времени форму полного отрицания»¹⁰⁹⁶. Владыка Назарий (Кириллов), кроме того, считал, что «следовало бы по крайней мере сократить заклинательные молитвы» и исключить из чина

наставление об обряде поднятия и опускания рук, в действительности никогда и никем не исполняемом. Но признается нужным внести в чин крещения наставление об освящении тельного креста святою водою и о том, какую молитву произносить при его положении на крещаемого.

Укрывшийся за криптонимом священник находил, что заклинательные молитвы и обряды экзорцизма, подчеркивающие реальность диавольской власти над душами людскими, грешат «несогласованностью с учением Библии о благости и промыслительной деятельности Бога» и отражают мировоззрение человека древности. По мнению этого автора,

из молитв об оглашенных можно оставить только первую «О имени Твоем...» и последнюю «Владыко Господи Боже наш, призови раба Твоего...» (на русск(ом) яз(ыке)) и отречение крещающегося (взрослого) от прежних убеждений и греховного образа жизни, исповедание веры во Христа (своими словами) и намерение следовать в жизни принципам Евангелия, все же прочее должно быть опущено¹⁰⁹⁷.

С критическими высказываниями по поводу заклинательных молитв выступали и участники различных собраний, включая происходившие в далекой провинции. Впрочем, у таких критиков находились и оппоненты¹⁰⁹⁸. Петербургский протоиерей Николай Дроздов защищал обряд плюновения:

Нехорошо плевать на того, кто достоин почестей, – а плевать на мерзость – законно¹⁰⁹⁹.

Мирянин из Сибири тоже протестовал против опущения обряда отречения от сатаны:

Мне лично пришлось даже присутствовать при таком новомодном крещении, и признаюсь, я вынес впечатление, как будто таинство потеряло полноту своего значения. (...) Совсем ни к чему (...) выпускать из таинства крещения то, что не нравится людям, слишком высоко думающим о себе¹¹⁰⁰.

На Рижском епархиальном соборе в 1905 году было решено:

При совершении таинства крещения опустить три заклинательные молитвы; при обряде отречения от диавола опустить дуновение и плюновение¹¹⁰¹.

При обсуждении этого вопроса на Поместном Соборе, в отделе о богослужении, проповедничестве и храме, протоиерей Николай Цветков предлагал «выбросить все обращения к диаволу», священники Сергий Щукин и Иоанн Артоболевский считали полезным изъять обряд плюновения, а священник Василий Прилуцкий защищал его как уместное выражение верования Церкви в существование противоборствующей христианину силы. Общего согласия по этому поводу члены отдела не достигли¹¹⁰².

Высказывавшиеся в предсоборный период предложения сводились в основном к некоторому сокращению чина, учитывая, что таинства крещения и миропомазания с сопутствующими им «обрядами восьмого дня» теперь совершаются единовременно¹¹⁰³.

Предложение другого рода высказал в 1912 г. петербургский священник Михаил Галкин. Невзирая на печальную последующую судьбу этого человека, который вскоре после революции отрекся от Церкви и стал одним из видных деятелей антирелигиозной комиссии под председательством Емельяна Ярославского (М.И. Губельмана), представленный им в пору его священства проект не лишен интереса. Галкин указывал на чересчур неторжественную обстановку совершения таинства, когда в крупных городских приходах приходится в воскресные дни крестить по 20–30 младенцев. В промежутках между произнесением молитв неизбежно возникают паузы продолжительностью по 5–15 минут, в течение которых священник поочередно совершает те или иные священнодействия над каждым из крещаемых. Время это наполнено для остальных лишь ожиданием и скукой. В связи с этим М.В. Галкин предлагал: крестить преимущественно по воскресным дням, при открытых (после чина оглашения) царских вратах, с желательным участием диакона и обязательным – хора певчих, который заполнил бы паузы пением псалмов на русском языке. Подбор псалмов предлагался следующий:

1) Пс.8 – при обхождении младенцев с молитвой «во еже назнаменати отроча»;

2) Пс.41 и 42 – при таком же обхождении со словами «изжени из него...»;

3) Пс.22 – при помазании елеем;

4) Пс.31 (указанный в Требнике) – при совершении крещения;

5) Пс.66 и 79 – во время миропомазания;

6) Пс.114 – во время омовения мира;

7) Пс.120 – при пострижении власов¹¹⁰⁴.

В докладе об упорядочении богослужения, подготовленном VII отделом Поместного Собора 1917–1918 гг. содержатся указания на необходимость каждый раз заново освящать воду для крещения, не подменяя этого добавлением в купель воды святого Богоявления, крестить правильным трехпогружательным образом, допуская исключения лишь в самых крайних случаях «страха ради смертного», и непременно поучать восприемников «о важности и ответственности принимаемого ими на себя долга»¹¹⁰⁵.

В своем выступлении на заседании VII отдела Поместного Собора о. Василий Прилуцкий обращал внимание на очевидную несогласованность чина воцерковления, помещенного в наших требниках, с существующей практикой крещения младенцев. В настоящее время чин воцерковления совершается после крещения. В требнике же он включает молитвы, «которыми предположено, что еще не было совершено над новокрещаемым никакого таинства»¹¹⁰⁶. В подготовленных отделом документах эта тема отражения не нашла.

При говений нескольких сот человек за раз, в один день, когда исповедь, в силу чисто физических причин, состоит только в накрытии главы кающегося епитрахилью и чтении разрешительной молитвы, было бы весьма полезно следовать для этой цели долженствующему быть установленным чину общей исповеди,

– писал о. Савва Потехин¹¹⁰⁷. Вынести вопрос о допустимости такой исповеди на предстоящий Собор предлагали епископ Рязанский Аркадий (Карпинский, 1851–1913), архиепископ Рижский Агафангел, отмечавший, что в его епархии по необходимости такая исповедь иногда совершается, Енисейское епархиальное совещание и один из округов духовенства Архангельской епархии, а также Пермская епархиальная комиссия¹¹⁰⁸. Епископ Полтавский Иоанн (Смирнов) указывал:

Совершение одиночной исповеди и с полным благовниманием к кающемуся является совсем невозможным у нас пред днями храмовыми и великими праздниками, особенно в монастырях, когда множество бывает пришлых для говения богомольцев. В сих случаях исповедь производится по пяти и по десяти человек за один раз. Не благоуместнее ли было бы во всех таких случаях допустить общую исповедь, какую совершает у себя известный кронштадтский пастырь о. Иоанн? При сем, оставляя одиночную исповедь как общее правило, не следует ли допустить общую исповедь только для определенных случаев, когда бывает массовое стечение богомольцев, не просящих у священника исповеди одиночной и готовых принять общую исповедь?¹¹⁰⁹

Архангельское духовенство считало, что после общей исповеди разрешение грехов должно подаваться каждому отдельно, но епископ Самарский Константин (Булычев) допускал, что после общего напоминания о грехах могла бы следовать и общая разрешительная молитва,

после которой бы получившие разрешение удалялись, а не уверенные в том, что и им принадлежит изреченное разрешение, оставались бы и доканчивали бы дело исповеди, раскрывая перед духовником состояние души своей, приводящее их в сомнение – разрешены ли и их грехи. (...) Такая исповедь (...) может быть очень действительным средством к возвышению духовной жизненности в приходе¹¹¹⁰.

В церковной печати выступали как сторонники, так и противники этого нововведения. Среди первых укажем на известного публициста и духовного писателя Е. Поселянина, который писал об общей исповеди:

Она в руках вдохновенного и опытного пастыря может быть, несомненно, могучим орудием. Она, конечно, не может быть образом исповеди постоянной, и, при правильной постановке духовной жизни человека, непременно должно происходить частое очищение совести с наставлением духовника¹¹¹¹.

С противоположной оценкой выступил о. Николай Дроздов:

Ни в коем случае общую исповедь нельзя назвать таинством исповеди в православном понимании этого таинства. Общая исповедь в существе своем ровно ничем не отличается от «повседневного исповедания» нами своих грехов пред очами Бога всеведущего.

Зачитываемые на таких исповедях списки множества грехов, иногда вовсе не имеющих отношения к совести кающегося, способны принести больше вреда, нежели пользы: в сердце может запасть дотоле неведомое искушение¹¹¹².

Богослужебный отдел Поместного Собора после длительного обсуждения вопроса об общей исповеди, пришел к следующему заключению, отраженному в докладе «Об упорядочении богослужения»:

Исповедь есть главнейшее средство пастырского воздействия и должна совершаться с особливой тщательностью. При массовом стечении желающих причаститься Святых Тайн, когда нет возможности совершать для каждого в отдельности чин исповеди (например, в войсках во время походов), допускается так называемая общая исповедь, но с восполнением ее для каждого исповедующегося частною исповедью, состоящею из вопросов о наиболее тяжких грехах, лежащих на совести кающегося, и с прочтением для каждого исповедника разрешительной молитвы и наложением эпитимии¹¹¹³.

В ходе заседаний, посвященных этой теме, высказывались самые различные мнения. Епископ Андроник считал общую исповедь возможной – но не в качестве общего правила, а как вынужденную меру при особо большом стечении богомольцев, под условием тщательной подготовки кающихся посредством поучения и непременного сохранения тайной исповеди в качестве основной практики¹¹¹⁴. Сходные суждения высказывали архимандрит Варлаам (Коноплев), петроградский протоиерей Петр Миртов, протоиерей Николай Цветков, протоиерей Терентий Теодорович. Другие – епископ Пахомий (Кедров), архимандрит Паисий, протоиерей Иоанн Артоболевский, A.M. Черноуцан, А.Д. Зверев – признавали за общей исповедью (беседой пастыря с кающимися о грехах и покаянии) лишь значение подготовки к частной исповеди. Третьи на основании канонических, историко-литургических и психологических доводов считали общую исповедь скорее вредной, чем полезной (архиепископ Евлогий, епископ Андрей [Ухтомский], И.А. Карабинов, А.В. Авдиев, Г.И. Булгаков)¹¹¹⁵. При голосовании по этому вопросу лишь 4 члена отдела из 54 присутствовавших посчитали возможным признать общую исповедь в качестве нормы; точно таким же оказалось количество принципиальных противников применения общей исповеди в исключительных обстоятельствах¹¹¹⁶.

При обсуждении вопроса об исповеди в отделе о богослужении, проповедничестве и храме И.А. Карабинов заявил: «Чин исповеди нашего Требника составлен в католическом духе». Наиболее существенной, «тайносовершительной» частью чина стала считаться формула отпущения: «Господь и Бог наш Иисус Христос...», которая имеет весьма позднее происхождение и заимствована из католических последований. Предложение Карабинова опустить эту формулу или приблизить ее к прежней разрешительной молитве было поддержано о. В. Прилуцким, но окончательного постановления по этому вопросу отдел не принял¹¹¹⁷.

В чине елеосвящения необходимо сделать изменение для совершения этого таинства одним священником, как это в действительности бывает,

– указывал священник Савва Потехин¹¹¹⁸, с которым согласились архиепископ Рижский Агафангел и созданные в 1905 году для подготовки отзывов о реформе комиссии Пермской и Енисейской епархий¹¹¹⁹.

При обсуждении вопроса в богослужебном отделе Собора на сокращении «очень громоздкого» чина соборования настаивал о. Николай Цветков, а священник из Владивостока Стефан Нежинцев, напротив, считал: «Это таинство необходимо совершать медленно». Священник В.Д. Прилуцкий напоминал, что «древняя Церковь не совершала его при последнем издыхании человека», а в наше время елеосвящение «совершается над теми, кто уже больше не думает жить». О. Василий считал полезным сделать соборование всеобщим в Великий четверг. Однако И.А. Карабинов выступал против совершения елеосвящения над здоровыми людьми, что превращало бы таинство исцеления в «суррогат покаяния»¹¹²⁰. Решений по данному вопросу не принималось.

На Рижском епархиальном соборе в 1905 году обсуждался вопрос об отделении обручения от таинства брака и совершении первого на дому, где реально «зарученье» и происходит, но ввиду возможных случаев расторжения помолвки решили остаться при настоящей практике, а для церковного благословения сговора, проводов жениха и невесты в церковь и встречи их из церкви составить специальные молитвы и включить их в сборник молебных пений¹¹²¹.

На епархиальном собрании в Вятке (1906) о. Михаил Елабужский предлагал изменить форму вопросов перед совершением бракосочетания:

Для чего-то требуется лицемерный иногда ответ, что брачующиеся ранее не обещались иному жениху или невесте, хотя и сознание в нарушенной клятве не служит препятствием венчанию¹¹²².

В докладе «Об упорядочении богослужения» соборный отдел дал следующие рекомендации:

Таинство Брака надлежит совершать по возможности сразу после литургии; священнику надлежит располагать брачующихся приступить пред венчанием к причастию Святых Таин. По окончании бракосочетания священник поучает брачующихся словом назидания¹¹²³.

В предсоборный период обсуждались главным образом произвольные и иногда безобразные сокращения при совершении этих чинопоследований. Высказывались пожелания о выработке единообразного порядка их совершения, который был бы совместим с реальными возможностями приходской практики и не давал бы повода к огорчениям и соблазнам молящихся. В соборном докладе «Об упорядочении богослужения» зафиксированы следующие указания:

Отпевание должно совершаться согласно с изложенным в Требнике чином (замена указанных в Требнике припевов на 17-й кафизме припевами из чина панихиды, а также пение трех песней канона вместо девяти не допускается). Отпевание совершается над каждым православным христианином, в вере скончавшимся; замена отпевания обрядом так называемого «печатания» могилы с совершением чина погребения спустя некоторое время после зарытия тела в землю не допускается.

При следовании погребальной процессии кресты, иконы и другие святыни носятся с подобающим благолепием и таким же образом возвращаются в церковь.

Служение молебнов по просьбе отдельных лиц должно быть благочинным, согласно с положенными в Часослове последованиями общего молебна. Соединение молебных канонов более чем четырем святым не допускается. При обхождении прихожан с праздничным молитвословием за невозможностью совершать в каждом доме полный молебен допускается совершение краткого моления по такому чину: начальный возглас, тропарь и кондак празднику или святому, ирмос 9-й песни с припевом (в двунадесятые праздники) или «Достойно есть» (в день памяти чтимых святых), сугубая ектения и отпуст¹¹²⁴.

Предполагалось, что дальнейшим разрешением вопросов, связанных с совершением требоисправлений, займется особая Комиссия, которую предстояло, по мысли членов отдела, учредить Высшей церковной власти¹¹²⁵. Между прочим, Комиссия должна была взять на себя функции «исправления отдельных выражений в молитвах и замены малопонятных речений более понятными»¹¹²⁶. К сожалению, эта Комиссия так и не была сформирована из-за трудных обстоятельств церковной жизни в послесоборные годы.

Как видно из рассмотренных материалов, дискуссия по вопросам практики требоисправлений была не столь продолжительной и всесторонней, как по проблемам богослужебного языка или упорядочения общественного богослужения. Публикации на указанную тему предсоборного периода в основном ограничиваются начальными его годами, когда были еще очень сильны ожидания всесторонних преобразований церковной жизни в самое ближайшее время. Однако поставленные вопросы – как принципиального, так и частного характера – по существу все еще требуют решения. Ведь богослужебный отдел Собора по поводу богослужений Требника в основном ограничился лишь указаниями дисциплинарного свойства.

• Следует ли сохранять в неизменном виде молитвы по рождении ребенка, несмотря на давно уже подмеченное противоречие между их содержанием и тем пониманием деторождения, которое отражено в молитвах таинства Брака?

• Не пора ли задуматься над приспособлением чинопоследования Крещения, составленного для случая крещения одного человека (притом взрослого), к повсеместно распространенной ныне практике массовых крещений? В частности, не ввести ли в его состав краткого торжественного увещания, обращенного к крещаемым, к родителям, к восприемникам – наподобие того, которое священник каждый раз повторяет кающимся, приступающим к таинству исповеди?

• Не следует ли при сохранении славянского текста молитвословий хотя бы указать в необходимых случаях альтернативные формы окончаний для множественного числа, сплошь и рядом безжалостно искажаемые приходскими священниками, как правило совершенно незнакомыми со славянской грамматикой?

• А может быть, следовало бы все же снабдить точным, выверенным русским переводом хотя бы главнейшие для понимания части чинопоследования – во избежание кустарных, полуграмотных русификации текста «с листа», которыми, по нашим наблюдениям, занимаются очень многие священнослужители, руководствуясь понятным желанием более осознанного участия в таинстве людей, церковный путь которых еще только начинается?

• В связи с чрезвычайно своевременными призывами нашего священноначалия развивать практику катехизации, не следует ли подумать о молитвенной стороне процесса оглашения и преподать указания о том, как правильно разделить на части «молитвы о оглашенных», если они, в соответствии с древней церковной практикой, совершаются отдельно от крещения и бывают отнесены от него на известный промежуток времени?

Подобные вопросы, требующие церковного, соборного разрешения, можно задать и в связи с совершением прочих таинств и чинопоследований.