1854 год¹⁸⁶

Январь, 1, пятница. Боже веков и Царю всякого создания! Продли мою жизнь. Свети мне. Святи меня и веди, аможе хощеши.

После этой краткой молитвы я разделил дневник свой на несколько отделов и стал записывать в них здешние надневности.

Первый день нового года был жаркий. К ночи на небе появились разрозненные облака. Луна полна.

Здешние арабы в этот день едят бараньи головы, а в Дамаске вкушают одни сладкие снеди, без мяса.

2, суббота. Ночью был гром с молнией и дождь, но недолго. Весь день – пасмурен. А вечером и ночью накрыл нас густой туман.

4, понедельник. Во весь день шел перемежающийся дождь без грома и молнии.

5, вторник. Утро ясно и тепло. День такой же.

8, пятница. Все дни хороши.

12, вторник. Позавчера и вчера было очень холодно, но ясно. А ныне с полуночи гром и дождь-ливень.

13, середа. Утро облачно. В полдень светлее стало. А в три часа пополудни полился дождь, но на короткое время. К вечеру небо очистилось. Однако воздух стал прохладен.

Оспа свирепствует. В Святогробском монастыре на днях заболели его два послушника.

14, четверток. Ясно, но пронзительно холодно.

Холод тонок и сух после восточного дождя.

18, понедельник. С утра до полудня дождь. К вечеру гром и дождь. Ночью дождь-ливень. С запада дует ветер сильный.

20, середа. Ночью и днем дождь. А утром слышен был слабый удар грома.

21, четверток. С вечера и во всю ночь под этот день лил дождь с снежной крупой. Утром гремел гром, потом воссияло было солнце, но западные тучи заволокли его. В 9 часов опять дождь со снежной крупой; а ветер притих. Около половины десятого часа опять воссияло солнце.

22, пятница. Утро туманно. Сегодня теплее. Из Иовлева колодезя полилась вода через верх. Христиане радуются, говоря, что будет год урожайный.

23, суббота. Утро ясно и тепловато. Солнце, умывшись, блестит ярко. Благодарение Богу!

24, воскресенье. Утром светило солнце. Но скоро с запада набежали тучи и обложили все наше небо. До полудня шел проливной дождь; в полдень перестал, но скоро опять полился и до полуночи лил, как из ведра.

25, понедельник. Утро ясно, но очень холодно. Холод тонкий, пронзительный. На западе видны были облака, но скоро рассеялись. День был ясный. От оспы умерли 27 православных и будто бы 1500 магометан. Теперь она перешла к евреям и армянам.

27, середа. Дробен дождик идет.

29, пятница. Начались дни ясные, но холодные.

Февраль, 1. Ясно, но ветрено и очень холодно.

2. Ясно, во весьма холодно.

4. В воздухе туман белесоватый и сухой при южном теплом ветре.

5. Утром дождь при теплом юго-западном ветре.

6. Пасмурно. Тихо. Тепло. Весна. В 11-м часу пополуночи – тихий дождь.

9. Вчера и сегодня жарко и душно. В воздухе – ни малейшего движения. У нас хамсин. Но после полудня начали показываться облака на западе. В шесть часов гром, молния и дождь-ливень. Слава Богу! Хамсин умрет. Дождь скоро перестал.

10. Пасмурно и очень холодно.

11. Ночью шел дождь. Утро ясно. Ветрено. Холодно. Днем, порой, перепадал дождик.

12. Ясно и тепло.

14. Ночью был дождь. Утром ветрено. На западе висят дождевые облака. Холодновато. В половине 11-го часа пошел дождь при сильном ветре, с едва приметными снежинками. Ровно в полдень он перестал, но в 3½ часа опять пролился с градинами, но не долго. А в 4½ часа крупный град при сильном ветре покрыл всю землю и убелил ее, но через 10 минут прекратился и оконниц наших не разбил. В три четверти пятого часа опять полился дождь. Что ж ветер? Свистит.

15. Ночью гром и проливной дождь. С утра до полудня дождь. По полудни небо чисто. Ночь – звездная. Днем и ночью холодно. Я в шубке.

16. В полдень дождь, при порывистом ветре, из облаков западных. Очень холодно. В три часа пополудни опять дождь с градом при том же ветре, а продолжался он до ночи. Ночью же выпал снег.

17. Утром, при слабом ветре, падает снег мокрый. Им покрыты все дерева и дома, и вся земля. Холодно. В моем саду камышевые трости нагнулись, старые лимоны лишились своих листьев, а на лимонах молодых листочки померзли; померанцы же, хотя и осыпаны снегом, но стоять целехоньки. Плоды на них и на лимонах уже крупные, висят как сиротинки и с удивлением смотрят на снег. Люди зябнут и ходят по улицам торопко, согнувшись и завернувшись в свои абаи. Ну, уж зима ныне! Утро 7½ часов. Снег валит. Масличные дерева повесили свои ветви. Круглые куполы на домах видны, как яйца на скатерти.

8½ часов. С неба падают уже крупинки снежные, едва заметные.

8¾ час. Снег перестал. Проглянуло солнце, но на минуту. Облака кругом обложили небо.

В 9 часов опять повалил снег.

В 11 часов туман. Снег тает. Теплее.

В 11¼ час. Опять показалась снежная крупа, но на минуту.

В 12 час. Повалил снег. Кто-то бросает с неба на землю белые охлопки.

Снег порошил до ночи.

18. Ночь была тихая. Утром прояснилось было небо на востоке, но с запада набежали облака и застелили солнце. В шесть часов порошил снежок и было холодно. Потом солнце показало свою силу. Небо прояснилось. Снег начал таять, но весь не стаял. Он виден на кровлях и на полях. Весь день был ясен, но холодноват.

19. Ясно. Тепленько. Снег еще держится. Но видны проталины.

20. Ясно и тепло.

21. Ясно и тепленько. Снег стаял весь.

23. Вчера с вечера на небе показались разорванные облака. Ночью был дождь. Утром в 7 часов шел дождь дробен, но скоро перестал, и воссияло солнце. В девять часов опять дождь, но недолго. В полдень опять каплет с неба. В 3 часа опять дождь слабый, а в 4 – проливной. Все небо покрыто облаками.

24. Ночью шел дождь. Утром ветрено. В 9 часов ясно, но на западе висят тучи. Перед полуднем они сорвались, набежали на нас и сперва уронили снег, а потом дождь и опять снег. Но ветер велий разогнал их, и небо прояснилось. А в 6 часов пополудни опять посыпался снег при сильном ветре западном. Ну, уж погода! Едва ли когда была такая зима в Иерусалиме.

25. Ночью снег покрыл всю землю, но меньше прежнего. Утром воссияло солнце. А в 8 часов опять повалил снег. Однако тепловато. Ветру нет. В ¾ девятого часа снег перестал и воссияло солнце. К полудню снег стаял на куполах и кровлях, но не везде на полях.

26. Со вчерашнего полудня ясно, и сегодня ясно, а ночью и утром был морозец.

27. Утро тепловато. Дробен дождик идет. В полдень дробен дождик пошел, а в 4 часа прекратился. В воздухе сгущается теплота. В 6 часов и далее дождь ливмя льет.

28. Ночью ветер утих и дождь перестал. Утро ясно и тепло. Ощущается первая весенняя теплота.

Кое-где видно испарение из земли. Ночью светит полная луна. Вокруг нее видно малое желтое кольцо. В средине его бело, а толща желтизны объемиста. Белесоватый туман несется с запада к востоку. Странно! Камни у нас сухи, а железные решетки мокры. Движение тумана было кратковременно.

Март, 1. Днем ясно и тепловато. В начале ночи облачный туман быстро несется с запада к востоку. Камни у нас сухи, а железные решетки мокроваты. Вокруг полной луны блестит небольшое желтое кольцо.

3. Ясно и тепловато.

4. В конце десятого часа из серого облака, как из сита, посыпался мелкий дождь, но, мало смочив землю, перестал. Воссияло солнце.

5. Ясно и тепловато.

7. В 6 часов пополудни густые облака понеслись с запада на восток. Холодно.

8. Ясно. Холодно.

9. Ясно. Тепловато.

10. Ясно и тепло.

12. Вчера и сегодня ясно, сухо и тепло.

13. Во весь день веял воздух южный, горячий, удушающий. К вечеру показались на западе облака, но безводные.

14. Ночью был дождь. Утром до 9 часов капало с неба. Пред полуднем и после пасмурно, но тепло. В три часа пополудни полился дождь.

19. Утро ясно, но холодновато. Пополудни тепло, но пасмурно. Негустые облака обложили все небо.

20. Из облаков порой капал дождь. Холодно.

21. Ночью был дождь при сильном ветре. До полудня, при порывистом северо-западном, холодном и резком ветре, дождь то капал, то моросил, то лился, но с промежутками, в кои проглядывало солнце. После полудня бушует тот же ветер, а дождь то каплет, то льется, то моросит. В 25 минут 1 часа показались снежинки, потом через 10 минут воссияло солнце. В час крапнул дождик, но скоро перестал. В час и 40 минут стало ясно, и было ясно до ночи.

22. Ночью тот же ветер и тот же дождь. Утром бушует тот же холодный порывистый ветер и идет дождь, но не проливной. В три четверти восьмого часа он перестал и воссияло солнца А в три часа пополудни пролился дождь с градом, и с перерывами продолжался до ночи и ночью.

23. Утром в 7 часов воссияло было солнце, но не надолго. Опять полился дождь с перерывами: то перестанет, то опять хлынет.

В 9½ час. после проливного дождя воссияло солнце. Но надолго ли?

В 11 час. и 10 мин. опять дождь с снежинками.

В 12 час. начало светить солнце.

24. Утро туманно и сыро. К девяти часам небо прояснилось. Но холодно.

27. Сегодня пасмурно и более душно, чем жарко. Порой накрапал дождь, но и земли не смочил.

28. Ясно. Холодно. Северный ветер дует.

Апрель, 1. Сегодня вечером, часов в шесть, как и вчера, с запада неслись к нам черные облака, но дождя не было.

3. В четвертом часу пополудни помрачилось все небо наше, и сперва появился мокрый туман, а потом и дождик.

4. Ночью, был дождь. Утро очень холодно.

В 7½ час. с запада несутся дождевые облака.

В 8 час. дождь, но какой? То каплет, то перестает.

В полдень то же явление. В 4 часа лил дождь, но недолго.

5. Утро ясно. Холодно. На кровлях видна изморозь. Вот диво! В Палестине 5 апреля морозец!

6. Тепло. В 6 час. пополудни пасмурно.

7. Утром тепло; с запада набежало облако и уронило несколько капель, но скоро исчезло. Однако пасмурно.

11. Пасха – красная! 12 дня. Нас душил горячий ветер африканский. 13 дня. Он же. 14 дня. Пламя его угасло. 15 дня. Стало очень холодно.

17. Погода здесь весенняя, приятная. На востоке, за Иорданом, видны дождевые облака в полдень.

Май, 5. После бывшего удушья и жара ветрено. По небу гуляют облака. В 2час. пополудни пролилея крупный дождь в течение 60 секунд. В 4 часу грянул гром, но не оглушительный, и прыснул дождь, но через три минуты перестал.

8. Прохладно. Ветер с моря.

10. К вечеру на западе собралась туча. Освечало. Часть облака двинулась в горам Палестины, уронив несколько капель в Яффе, где я ожидал парохода.

Конец метеорологическим наблюдениям моим. Еду в Италию. Туда манят меня тамошние изящные искусства – зодчество, ваяние и живопись. А папа? Любопытно видеть и его! Но о всем этом речи впереди, а теперь напрашивается под перо

Январь, 25, понедельник. Сегодня был у меня здешний сириано-иаковитский иеромонах. Он принес мне давнее письмо митрополита своего Абденура, в котором его преосвященство уведомляет меня, что патриарх его дал ему письмо для меня.

Апрель, 23, пятница. Занимаясь изучением сириано-иаковитских литургий, переведенных Ренодотом и напечатанных в 1847г., и переведши по-славянски одну из них, именно литургию св.апостола Иакова, я давно хотел присмотреться к совершению ее в здешнем сирианском монастыре. Но то да сё отвлекало меня от этого несрочного занятия. Наконец, вчера мне повелительно захотелось видеть и выразуметь совершение этой литургии пред отъездом из Иерусалима, в котором, быть может, и не приведется мне жить, и я дал знать наместнику сказанного монастыря, что сегодня в определенный час приду туда и буду слушать богослужение.

Настал час литургийный. Я пришел в сирианскую церковь и стал у открытого алтаря, близ священника и диакона, дабы хорошо рассмотреть и заучить весь ход богослужения. Внимание мое было утроено.

I. Священник, по прочтении входных молитв, скинул с себя рясу и головной убор и начал облачаться. Как же? Стоя пред святой трапезой, он сперва надел на свою голову скуфейку, плотно обхватившую череп ее. Скуфейка же эта была вышита клетчато серебряными и белошелковыми нитями, а от нее по затылку и по спине священника спускалась черная лента, не узкая, но и не широкая. Потом он облачился в белый льняной подризник нашего покроя с четвероконечным крестом на спине из шелковой голубой материи, наперед трижды перекрестив его и говоря: «Одей мя, Господи, в одежду нетления силою Духа Твоего Святаго» и проч. За сим возложил на себя епитрахиль и пояс, к которому прицепил белый льняной лентион (полотенце), надел поручи, как нарукавницы без петелек и шнурков, и наконец облачился в фелонь армянского покроя, похожую на мантию, и у подбородка застегнул ее металлической пуговицей, и умыл руки. При каждом частичном облачении он шепотом говорил стихи из Св.Писания и кратчайшия молитвы, те самые, кои у Ренодота изложены в общем чине литургии: «Ordo communis liturgiae». Например: при возложении епитрахили: «Praecinges me virtute in bello, et deprime insurgentes adversum me, subtus me», – т.e. «Препояши мя, Господи, силою на брань и сокруши вся восстающия на мя под мя»¹⁸⁷. При опоясании: «Accingere gladio super renes tuos, о potens: specie tua et gloria tua et cet.» – т.е. «Препояши меч Твой по чреслам Твоим, Сильне, красотою Твоею и славою Твоею» и проч. и проч.

После облачения благоговейный иерей наклонился низко пред св.трапезой и безмолвно молился: «Domine Deus omnipotens, qui remittis iniquitates humanas...» – «Господи Боже, Вседержителю, оставляяй согрешения человеком и не хотяй смерти грешника, се возношу к Тебе руце сердца моего» и проч.

II. Кончив эту краткую молитву, он приступил к совершению проскомидии и к приготовлению даров. Эго приготовление присходило в следующем порядке.

На святой трапезе поставлен был серебряный потир и пред ним такой же дискос, вернее глубокая тарелка серебряная, с звездицей, лжицей и подушечкой в разноцветной полосатой наволочке для вытирания священных сосудов. На дискос положена одна составная просфора, квасная, с солью испеченная и снизу помазанная деревянным маслом. Вот лицо ее.

Тут двенадцать крестов означают двенадцать апостолов, а пупочки–70 учеников Господа. Полагая просфору на дискос, иерей говорит: «Яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзаешь уст своих... Первородне Отца Небесного, приими сего первородного от рук раба твоего смиреннаго». А вливая вино и воду в чашу, глаголет: «Господь Наш Иисус Христос посреде разбойник распят есть на древе и прободен копием в ребро, из него же изыде кровь и вода...».

Вино было не красное, а золотистое.

После сего священник взял дискос правой рукой, а потир левой, и так крест-накрест подняв их невысоко над св.трапезой, тайно воспоминал умерших, начиная от Адама и Евы, и живых сродников, участников в создании храма, благотворителей и тех, за которых совершалась литургия, но воспоминал не по именам, а вообще, например: воспоминаем Адама, Богородицу Марию, пророков, апостолов, мучеников, сродников и проч. и проч.¹⁸⁸.

За сим он утвердил звездицу на дискосе и, покрыв дары большим покровом белошелковым, молился, порой прикасаясь указательным перстом к дискосу и к потиру снизу кверху и как бы пунктируя крест; потом окадил дары, сперва, как мы кадим пред ними, а затем взял правой рукой цепочку кадила, левой же самое кадило и обвел над потиром первый круг от левой руки к правой, а второй круг от правой к левой, как бы знаменуя два совокупившиеся естества Солнца правды.

Наконец было каждение вокруг св.трапезы и всем предстоящим христианам. Пред кадящим иереем ходил диакон с зажженной свечей.

III. Во время облачения служащих и совершения проскомидии другой священник читал народу синаксарь или житие св.великомученника Георгия, в котором между прочим упомянуто, что сей страстотерпец в доме одного царя, в присутствии 60 царей, по требованию их, чудесно превратил 40 седалищ в 40 дерев, так что эти дерева расцвели и плоды принесли. Диковина! У нас нет ее.

IV. После каждения пропето было Трисвятое – Кадиша́, и непосредственно началось чтение апостола на сирском языке. По окончании его певец пропел трижды Аллилуиа и однажды вот этот стих: «Заколите ему жертвы, принесите возношения, входите в дворы Его, поклонитеся Ему во дворе святем Его, исповедайте и благословите имя Его, им же живот дается. Аллилуиа»¹⁸⁹.

Потом служащий священник читал дневное Евангелие на сирском языке, обратясь лидом к народу, и читал с налоя, похожего на наш, который до начала чтения стоял против св.трапезы до начала восхода к ней, а после чтения вместе с Евангелием был поставлен на правой стороне сей трапезы, поодаль от нее.

V. За Евангелием следовало возношение фимиама. Сей обряд совершен был вот как. Диакон и священник стали пред св.трапезой, боком в ней, а сами друг против друга, так что кадило, держимое диаконом, было посреди их. Диакон держал верх цепочек, или кольцо его, в уровень с головой иерейской и своей, священник же прикасался указательным перстом правой руки своей сперва к одной цепочке, вверху и в средине ее, и говорил: «Свят Отец Святый»; потом левой рукой брал другую цепочку кадила и тем же перстом касался ее вверху и в средине, дотрогивался и до самого кадила, и говорил: «Свят Сын Святый»; затем, взяв третью цепочку, и пунктировав ее по-прежнему, говорил: «Свят Дух Святый». У Ренодота¹⁹⁰ описанных мною подробностей нет, а сказано только: «Imponit incensum, quod ter cruce signat, et dicit: Sanctus Pater Sanctus. Sanctus Filius Sanctus. Sanctus Spiritus Sanctus»¹⁹¹. В эти минуты чашечка кадила означала чрево Богоматери, а огонь в ней – воплотившегося из нее Богочеловека, три же цепочки – три лица Св.Троицы.

VI. По возношении фимиама диакон возгласил по-гречески: «Σομία. Πρόσχωμεν.» – «Премудрость. Вонмем». А чтец прочел символ веры; священник же умыл руки свои и, вытерши их тем полотенцем, которое он прицепил к поясу своему с правой стороны, молился про себя: «Absterge Domine sordes et maculas animae meae.» – «Отыми, Господи, скверны души моея».

VII. После символа веры началась литургия св.апостола Иакова, брата Господня, и вся совершена была нараспев, так что священник постоянно понижал свой голос сверху книзу, как будто выражал этим схождение Сына Божия на землю для спасения рода человеческого.

Началась же эта литургия молитвой о мире и лобзанием святым.

Священник возгласил: «Господи Боже Наш, аще мы и недостойны есмы, удостой нас благодати мира и спасения...» и проч.

Священник: «Мир всем». Людие: «И духови твоему». Диакон: «Дадим друг другу целование мира и главы наша Господеви приклоним».

Священник: «Едине милостиве Господи, на приклонивших выи своя пред алтарем Твоим посли благословения Твоя, Ты, Иже в вышних живеши и на смиренные призираеши, благослови их...» Людие: «Аминь».

Священник: «Боже Отче, Ты, Иже по великой и неизглаголанной любви Твоей к человекам послал еси Сына Твоего в мир...» Людие: «Аминь».

Священник снял с даров белокисейный покров и, потрясая его над ними, говорил про себя: «Ты еси камень, приставленный ко Гробу Спасителя». А диакон возглашал: «Станем добре, станем со страхом...» Людие: «Милость мира». Священник, потрясая покров, стоймя обвел его по правую и левую сторону даров и поверх их, как это делают и греки, и возгласил: «Любы Отца, благодать Сына и причастие Св.Духа да будет со всеми вами». Людие: «Аминь». Священник: «Горе сердца». Людие: «Имамы ко Господу». Священник: «Благодарим Господа Бога нашего». Людие: «Достойно и праведно есть». Священник: «Воистину достойно и праведно есть, лепо и должно нам хвалити...» и проч. Людие: «Свят, Свят Господь Бог Саваоф...» Священник: «Воистину Свят еси, Царю веков и всякого освещения Подателю, Свят и Единородный Сын Твой» и проч. Не тихо читая эту молитву, он держал правую ладонь свою над агнцем, а левую над потиром и круговидно тряс их, выражая этим трепет ангелов, с каким они предстоят у святого престола, на котором совершается страшное Таинство. Потом, взяв просфору с дискоса и положив ее на левую руку, продолжал молитву: «Хотяй приняти вольную смерть за грешных, Сам сый безгрешен, в нощь, в ню же предаяшеся за живот и спасение мира, приим хлеб в руце Своя святые и, воззрев на небо и благословив (крестил просфору), освятив (еще раз крестил ее), преломив (надломил ее вдоль), даде учеником своим святым апостолом, рек: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы и за многие ломимое (надломив просфору впоперек) и даемое в оставление грехов и в жизнь вечную». Людие: «Аминь».

Священник, положив хлеб на дискос и взяв чашу, продолжал: «Такожде и чашу по вечери, смешав вино с водою и возблагодарив, благослови (крестит), освяти (крестит) и даде учеником и апостолом святым, рек: «Приимите, пийте от нея вси. Сия есть Кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многие верныя изливаемая и даемая во оставление грехов и в жизнь вечную... Сие творите в Мое воспоминание. ... И мы, Владыко, поминающе смерть Твою и тридневное воскресение, еже на небеса восхождение ... умоляем Тя, да не осудите нас по делом нашим…» Людие: «Помилуй нас Боже Отче, Вседержителю...» Священник: «Помилуй нас Боже Отче и ниспосли на нас и на сию жертву Пресвятого Духа Твоего... и сотвори хлеб сей Тело животворящее (крестит хлеб), Тело спасения (крестит), Тело Христа Бога нашего (крестит). Чашу же сию сотвори Кровь Нового Завета (крестит чашу), Кровь спасения (крестит), Кровь Христа Бога нашего (крестит). Да освятятся души и телеса причащающихся».

Далее священник молитвенно и долго поминал живых и усопших в разных состояниях их, праотцов, отцов, пророков, апостолов, епископов, Преблагословенную Богородицу и Приснодеву Марию и после возгласа: «И да будут милости Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа со всеми вами», задернул за собой завесу, и приступил к преломлению хлеба, преломляя же его

В минуты раздробления агнца и причащения певец пел причастные стихи.

После причащения священник отдернул завесу и, держа дискос над головой, подошел к переднему краю алтаря и возгласил: «Святая святым и чистым». Вскоре за сим последовал отпуст и потреблены были Святые Дары с величайшим благоговением и с разными молитвословиями, а народу роздан был антидор.

Возвратившись домой, я все это записал с помощью твердой памяти моей и стенографических знаков, кои ставил на особом малом листочке бумаги в минуты самого священнодействия. По сличении же этих записей с изданной Ренодотом литургией св.Иакова оказалось, что этот издатель ее инде переставил молитвы, предшествовавшие на место последующих и наоборот, а инде вставил молитвословия из архиерейских служебников и из разных рукописей набрал много таких молитв, кои, быть может, когда-нибудь читались, а теперь оставлены.

После сириано-иаковитов даю место в дневнике моем абиссинцам. В шестой день месяца марта пил у меня чай игумен здешних абиссинских монахов и раcсказывал про тамошние соляные деньги. – «В области Тигриэ, ближе в востоку и Индийскому морю, находится город Азви. Жители его занимаются добыванием соли из озера А́рго, отстоящего от них на два дня пути. Оно весьма велико и зимой наводняется, а летом пересыхает, и тогда образуются в нем толстые слои соли. Азвиты отправляются туда с солдатами в числе 10, 15 и 20 тысяч, потому что иногда нападали на них кочевники. Вырубив куски соли и обделав их в виде продолговатых и четвероугольных брусков толстых, они нагружают их на верблюдов и везут домой. А от них эти бруски развозятся по всей Абиссинии и заменяют собой разменные деньги. Во время дороговизны за десять брусков соли можно купить пшеницы на целый год для малого семейства¹⁹².

Этот же самый игумен был у меня 4 апреля и за чашкой чая поведал вот какие вести. Когда абиссинский царь Хайлю (Михаил) назад тому 16 лет скончался, сын его и наследник престола по имени Ка́са остался очень мал. Его воспитывал дядя. Во время малолетства его главные правители пяти областей абиссинских, и в числе их рас-Али, сделались независимы от верховной власти и, когда Каса вырос, женился на дочери раса-Али и принял в свои руки бразды правления, не захотели подчиняться ему. Однако абиссинский митрополит абу Саля́ме четырех из них склонил к повиновению. Остался непокорным один рас-Али. Тогда Ка́са собрал 3000 лучших воинов, которые, когда метят в глаз, не попадут в лоб, и разбил его в первом сражении. Это случилось в начале нынешнего года. Рас-Али просил было военной помощи у своих родственников-магометан. Но они отказались помогать ему, если он не сделается магометанином. Ка́са овладел тремя соседними с Абиссинией островами на Красном море, которые были в руках мусульман. Он еще молод, но умен, добр и справедлив. Абиссинцы весьма рады тому, что ему удалось восстановить у них единодержавие. Ка́са недавно письмом просил египетского пашу Аббаса, чтобы он признал приятеля моего Кирилла патриархом коптов и абиссинцев. В абиссинский порт Масуа на Красном море не заходят английские пароходы: туда из аравийской Джидды приплывают только парусные судна арабские.

Кончена моя памятка о абиссинцах. Начинается

Февраль, 7, воскресенье. Сегодня воспитанник здешнего патриотического училища диакон Феоклит произнес первую проповедь о покаянии на греческом языке в храме Воскресения Христова. А 14 дня сего же месяца обучающийся в этом же училище вифлеемский священник Илия говорил проповедь на арабском языке. Итак, это училище в первый раз выслало проповедников слова Божия. Но его опозорил здесь фаворский епископ Неофит, разгласив, что нравы учеников развращены, а патриарху Кириллу писал, что начальник сего училища иеромонах Дионисий Клеопа составил заговор с намерением свергнуть его с патриаршей кафедры и самому занять ее. Ошибся этот епископ! Дионисий и не думал об этом, а заговора и составить не мог, потому что он не знается с святогробскими архиереями и монахами. Патриаршие питомцы жаловались на фаворского преосвященного Мелетию и самому патриарху. Дело это кануло в воду.

На днях в Рамлу назначен новый учитель Катарджи́. А прежний Илия Мшахуа́р перейдет сюда.

21, воскресенье. Сегодня о.Илия вифлеемский говорил арабам проповедь о посте в церкви св.апостола Иакова.

22, понедельник. Завтра Катарджи поедет в Рамлу учительствовать. Это я слышал от него самого. А Илья Мшахуар будет определен наборщиком в здешнюю типографию. Учитель здешнего народного училища Бара́мкэ говорил мне, что из его второго класса переведены в высший 13 детей, а к нему из 1-го класса поступили шесть мальчиков.

Февраль, 14 дня. В здешней типографии напечатаны сперва Апостол, а потом катехизис, оба на арабском языке, по-гречески же печатается изъяснение Псалтири Иерусалимского патриарха Анфима.

20, суббота. В этой же типографии теперь печатают 5000 экземпляров арабского Октоиха, Триодь Цветную по-арабски же и вышеупомянутое изъяснение Псалтыри. Триста экземпляров изъяснения первой кафизмы послали отсюда антиохийскому первосвятителю бесплатно. Однако смотрители типографии спросили патриарха своего: как раздавать напечатанные книги, даром или за деньги, и выразили свое мнение, что в Палестине, где все церкви очень бедны, раздавать их надобно даром, а в Египте и Сирии – за деньги.

Март, 7, воскресенье. Сегодня был у меня типографщик Лазари́ди и говорил, что вместо фаворского епископа Неофита попечителями типографии назначены патриарший камараш Феофан и грузинский архимандрит Иаков и что патриарх до сей поры издержал на типографию 109000 пиастров. Из них 52000 употреблены на покупку станков, букв, чернил, бумаги и вообще на устройство книгопечатни, 32000 на жалованье ему, Лазариди, и рабочим, а остальные пиастры на покупку разных материалов и на переплет книг.

Март, 25, четверток. Учителя арабской словесности, о.Спиридона, я просил ходатайствовать в учебной ефории за ученика его Давида Асалиэ, чтоб ему выдали назначенное жалованье за шесть месяцев, всего 180 пиастров, и впредь выдавали бы оное.

Типография печатает книги, а я пишу.

Январь, 4, понедельник. Из Дамаска пишут, что Антиохийский патриарх Иерофей выздоровел и в день Рождества Христова служил обедню и что тамошние униаты наклеветали туркам, будто православные сограждане их, услышав о победах русского воинства, осветили домы свои и церковь внутри.

Март, 28, воскресенье. Из того же Дамаска получены вот какие письменные вести. Там нет хлеба. Чернь разграбила хлебные лавки, а зажиточные обыватели уже у себя дома пекут хлеб тайно. Но паша собрал с них миллион пиастров для закупки пшеницы. Одни православные внесли ему 22000 пиастров. Антиохийский патриарх Иерофей, несмотря на просьбу паши не оставлять Дамаска в такую тяжкую годину, выехал оттуда, раздав бедным только 740 пиастров. Отъезд его охладил паству его. В Бейруте турки злословят христиан.

Апрель, 4, воскресенье. Сегодня пришли письма из Дамаска. Пишут, что там объявлен фирман султана, повелевающий признавать христиан и евреев равноправными с мусульманами и допускать первых в свидетели в судебных местах.

Таковы вести дамасские, а вот и набулузские.

Январь, 10, воскресенье. Слышно, что в самом городе Набулузе дрались сторонники шехов Абд-ел-Гади и Ахмед-Юсефа. Убиты два ста. До этой битвы Юсеф опять стал заведывать прежними деревнями своими. Значит, опять возненавидели его подчиненные ему феллахи.

29, пятница. Около Набулуза продолжается междоусобие. Ограблены 40 деревень.

Март, 25, четверток. Сегодня был у меня священник из Набулуза и поведал, что тамошние единоверцы наши безопасны, потому что магометане ссорятся между собой и не обращают на них внимания, и что все там дорого. Он приехал сюда для того, чтоб выпросить у Святогробского монастыря 5000 пиастров в уплату податей за бедных христиан набулузских и окрестных. Преосвященный Мелетий обещал дать ему сумму. По заверению священника, христиане в набулузском округе имеют свои собственные сады и нивы и возделывают хлопчатую бумагу.

Еще есть вести деревенские.

Январь, 13 дня. Феллахи шеха Лахама убили пять феллахов деревни Малхи, что близ Крестного монастыря. Абогош по сему случаю поднялся на ноги.

Январь, 16. Огласилось, что в деревне Бет-Унии, близ Иерусалима, произошло междоусобие из-за каких-то денег. Убито несколько феллахов. Деревня Рамалла неспокойна.

Всех этих вестей гораздо занимательнее откровения души моей ясновидящей во время сна товарища ее на пути бытия. Их называют сновидениями. Даю им место в настоящем домике памяти.

Январь, 1, пятница. Ночью во сне я видел покойную сестру свою Любовь. Меня поразила дивная белизна лица ее. Потом я видел живую сестру свою Серафиму. Она казалась красавицей. На голове ее была шляпка золотистого цвета.

Толкование. Обе эти сестры мои ни белы, ни красивы. Значит, под видом их надобно разуметь других женщин. Действительно, душа предвещала мне знакомство с двумя фрейлинами великой княгини Елены Павловны, – Елисаветой Павловной Эйлер и Эдиттой Федоровной Раден. Первая очень бела. У второй волосы на голове золотисты. С ними я познакомился в ноябре месяце настоящего года.

Январь, 12, вторник. Снилось, будто я митрополиту Никанору поднес просфору после служения. Он говорил мне что-то о епископстве моем. Обоих нас обливал самый чистый и яркий свет.

27, середа. Сплю и вижу себя в католической церкви. Предо мной образ Богоматери. Я молюсь Ей по книжке. Налево от меня вдали стоят греки и сожалеют о мне. Я почувствовал в себе тоску и перестал молиться.

Толкование. Сон в руку! В нынешнем году я путешествовал в католической Италии и в тамошних церквах и картинных галлереях благоговейно любовался наипаче ликами Богоматери. А во время путешествия моего там, в дальнем Петербурге, вообразили, что я в Риме сделался католиком, и жалели о мне.

Февраль, 7, воскресенье. Пред утром снилось, будто Озеров прислал мне известие о том, что им получены для нас деньги за майскую треть сего года. К этому известию прибавлено, что наша миссия в Иерусалиме унывает и что если мне не угодно служить более, то он, Озеров, похлопочет об увольнении меня.

Толкование. И этот сон в руку! На другой день я получил отрадное письмо от директора азиатского департамента нашего министерства иностранных дел, г.Любимова. Нам деньги вышлют. И выслали их! А служить мне в Иерусалиме уже не довелось! В названном министерстве предпочли мне архимандрита Кирилла.

21. В ночь под этот день я видел два сна.

I. Стою на каменистом поле у Иерусалима и вижу тут стаю больших черных воронов. Я спугнул их с места. Они сперва побежали, потом преобразились в черных свиней и наконец в белых людей на конях, похожих на тех французов, которые в прошлое лето приезжали сюда на богомолье. Один из них, молодой, похожий на французского консула Ботту, в черном сертуке, воротился с одним католическим монахом и, скача прямо ко мне, махал моржевым хлыстом. Я догадался, что он хочет бить меня им, и посторонился к крепостному рву у башни Давидовой. Однако он не осмелился ударить меня, услышав мои слова, которых, к сожалению, не помню. А католическому монаху я говорил, что этот ров устроен мною.

Толкование. Черные вороны и свиньи – это французы, затеявшие войну с нами за Св.Места иерусалимские. Католический монах – это кардинал Антонелли, у которого я был в Ватикане и говорил ему, что не надлежало католическим державам воевать с Россией за Иерусалим, потому что католики не ходят туда поклоняться Гробу Господню и потому что католических христиан очень мало на всем Востоке, тогда как православных там найдется более тринадцати миллионов. Державы копают нам ров, но сами и упадут в него.

Второй сон. Снилась императрица Александра Феодоровна. Голова у нее причесана, как у деревенской девицы. Платье на ней синее. Она дала мне восковую свечу. Но я не мог зажечь ее. Когда же она зажгла ее сама, свеча у меня опять погасла. Я поцеловал ее руку. А она наполнила мои пригоршни серебряными и медными деньгами, крупными и мелкими, и исчезла. Я положил их на стол и удивился, что она дала мне мало денег.

Толкование. Деревенская прическа, да и та девичья, а не дамская, синий цвет платья, восковая свеча – это признаки вдовства императрицы. Свеча в руках моих погасла, угас для меня император, которому я служил усердно и которого любил сердечно. Августейший сын его и Александры Феодоровны дал мне пожизненную пенсию в 1000руб. за особые труды и заслуги мои. А помощник нашего министра иностранных дел Лев Григорьевич Сенявин говорил мне, что хотели дать мне пенсию в 1500руб., но побоялись, как бы новый царь во время крымской войны, так дорого стоившей нам, не отказал в такой большой и необыкновенной для архимандритов пенсии, и потому просили меньшую пенсию. Так было и во сне: императрица дала мне мало денег.

26, пятница. Мне очень живо снилось, что меня рукоположили в епископа. В алтаре я видел саратовского архиерея Афанасия.

Март, 7, воскресенье. Ночью под этот день у меня было вот какое сонное видение. Высокая и дородная женщина, во мраке опершись на черную мачту корабля, ругала нашего главного адмирала Великого князя Константина. А он окружавшим его офицерам сказал: пусть лает эта безумная женщина. Я не боюсь ее.

Толкование. Днем в одной греческой газете я прочел, что Англия восстает на нас.

Апрель, 1, четверток. Ночью снился мне Сенявин. Он просил у меня проповеди и, когда я сказал ему, что она длинна, проговорил: чем длиннее, тем более понравится канцлеру Несельроде.

Толкование. Мой длинный отчет о действиях нашей духовной миссии в Иерусалиме действительно понравился Сенявину и канцлеру, и они испросили мне у государя пенсию в 1000 руб.

5, понедельник. Ночью во сне я видел: дородная и белая турчанка, высокого роста, но в русском платье, повязанная, как повязываются наши мещанки, плакала о том, что у нее остался один фрегат. Подле нее стоял сынок, беленький, как лилия. Он просил у меня хлеба. Я дал ему ломоть. И он – как бы турченок.

Толкование. По затоплении нашего флота в Севастополе у нас остался один небольшой пароход, да белокурый князь Горчаков, плохонький защитник этого города, который и сдал он англо-франко-туркам.

8, четверток. Ночью снилось. Я – во дворце у Государя Николая Павловича. Он ходил со мной по длинной горнице и рассуждал о делах, коих не помню. Я целовал у него руки в избытке удовольствия. Вдруг оба мы услышали стук в соседней нижней комнате и печальное пение. Приходим туда и видим: кто-то молотом наколачивает железные пластинки на какого-то человека. Государь хотел остановить его. Но я сказал ему: оставьте их; они исполняют обряд своей веры.

Толкование. Явно: сон предвещал мне смерть государя, лежавшего во гробе в нижнем этаже Зимнего дворца. Тут был исполнен над ним похоронный обряд с печальным пением хора.

21, середа. Снилось, будто меня посвятили в архиерея, но не нашли хорошей митры по голове моей.

22, четверток. Сплю и вижу: Государь Николай Павлович в высокой золотой короне и в розовом сюртуке едет на торжественной колеснице, от моей правой руки к левой. Весь он во свете. По правую сторону его, на воздухе, стоят наши покойные императрицы и смеются. Предметом насмешки их была какая-то женщина. Это сновидение через несколько минут опять повторилось, но так, что государь ехал торжественно уже без короны в шинели с бобровым лоснящимся воротником, с противоположной стороны.

Толкование. Государь начал войну с Турцией, полный надежд на победы, в розовом платье. Но война шла неудачно, и он надел серенькую шинель и умер зимой, когда носят бобровые воротники, оставив Россию на посмеяние европейским державам.

23, пятница. Снилось, будто я у графа Протасова в его собственном доме. Он встретил меня и исчез. А к нему собралось множество чиновников и дам. Все они обедали. А я не садился за стол. Наконец вышла графиня в синем платье, и, сев на диван, смотрела на меня, но не говорила со мною.

Толкование. У этого графа дня за два или за три до смерти его был блестящий бал, на котором присутствовала императорская фамилия. А в час за полночь, под 16 день января 1855г., он скончался от аневризмы в сердце, без исповеди и причастия. Бал и кончину его и вдовство жены его, обозначенное синим цветом, я предвидел во сне за восемь с половиной месяцев ранее события.

Май, 2, воскресенье. Вот два вещие сна в одну и ту же ночь.

I. Великий князь Константин Николаевич ночью увидел меня в церкви среди народа и звал к себе пить кофе. Лицо его было бело и красиво. Я сперва не узнал его и спросил: кто вы? Он молчал. Потом узнал его по лицу и по двум звездам на груди и сказал ему: стыдно мне не узнать сына Николая Великого.

II. Нахожусь в каком-то неизвестном доме, загородном. Тут появился Великий князь Николай Николаевич и звал меня к себе.

Толкование. Первый князь в конце 1857г., когда житье мое походило на темную ночь, письмом просил меня представить ему записку о Св.Местах иерусалимских, и я представил ее. Она понравилась ему. С этой поры житье мое стало рассветать. У второго князя я гостил в загородном дворце его, называемом Знаменка, на берегу Финского залива, близ Петербурга.

5, середа. Вот последний сон мой иерусалимский. Государь Император Николай Павлович говорил мне, что в Литве начался бунт. После рассказа об этом он пошел к берегу моря и тут расхаживал большими шагами по крепостной стене, как бы наблюдая за врагами. Никого с ним не было, а сам он был бледен и худощав.

ΝΒ. Сдается, что я предвидел последний мятеж польский.

Все эти вещие ясновидения доказывают, что в теле моем есть особый светлый живчик, который ясно видит многое будущее, как настоящее. Но как он видит это? Не знаю. Тайна сия велика есть. Я усиливался разгадать ее и в этот раз придумал вот что. Душа живет и движется в Боге, как глаз в теле, не в самом существе его, а в той стороне, которой Он обращен к миру и к нам, человекам, и которую философ Шеллинг назвал основой бытия Его (Grund-existenz), а греческий богослов святой Григорий Палама именовал славой Его и представлял ее в виде света, окружающего все существо Его, недоступное для нас. В сей-то стороне Бога душа видит исходящие извнутри Божественного существа определения ума и воли Его касательно будущности ближайших к ней лиц и предметов, видит их, как дагерротипные образы этих лиц и предметов, и по этим образам угадывает их будущность.

От сновидений перехожу к действительности, движущейся около меня в Иерусалиме. Описанию ее посвящается

Январь, 4. Бывший паша иерусалимский Хафиз умер в Яффе от водяной болезни.

20. Один православный христианин в Иерусалиме, не имея чем кормить теперь детей своих, притворился больным и позвал к себе священника, как бы для требы. Когда этот пришел к нему и увидел его здоровым, тогда христианин сказал ему, если бы я не позвал тебя обманом, ты не пришел бы ко мне. Смотри же: вот дети мои и голодны, и холодны, и наги. Левит испросил им пособие у монастыря греческого.

25. Здешний арабский священник, отец Михала́ки, низенький ростом, но бойкий, говорил мне сегодня, что в Иерусалиме всех православных не более 2000 душ и что подати платят не все они, а только 400, по старому списку турецкого начальства. Это значит, что православное народонаселение увеличилось после составления оного списка.

Февраль, 21. В Яффу прибыл новый паша Якуб и скоро приедет в Иерусалим.

Февраль, 22. Здешние ефендии уехали в Яффу поздравлять нового пашу с приездом. Говорят, что он богат и милостив к православным христианам, потому что в имении его все жители – православные. Еще говорят, что он в Константинополе исходатайствовал себе независимость от бейрутского мушира.

Март, 3. Сегодня приехал в Иерусалим кавас нашего вице-консула Марабути Абдул и поведал нам, что Якуб-паша в Яффе остановился не в латинском монастыре, а в доме Мустафы, которого называют газским мусселином, и что он сегодня ночует у Абогоша, а завтра приедет в Иерусалим. Он стар и богат. Франки наговорили ему, что греки в Яффе строят не дом, а вторую церковь. Но он тайно осмотрел новое строение и, уверившись, что это дом, не дал ответа злым франкам.

Март, 4. В полдень приехал в Иерусалим Якуб-паша. С крепости его приветствовали пушечными выстрелами.

Март, 26. Сегодня, по приказанию стамбульского правительства, закладены пять окон в хареме Абдаллы, помещенном на плоской крыше Святогробского храма. Итак, вот когда начало исполняться ходатайство мое об упразднении сего харема, доведенное до сведения Государя Императора.

Апрель, 1. В смирнской газете Ἀμάλδεια напечатано, что шех-уль-ислам отказался от должности своей, но не высказана причина тому. А здесь огласилось, что чалмоносная Порта подписала условие англо-французов, по которому Турция не должна заключать мира с Россией без воли союзников и брать харадж с христиан (т.е. выкуп жизни деньгами) и обязана допускать их к свидетельствам в судах и дозволять иностранцам приобретать собственности в Турецкой империи. Шех-уль-ислам не согласился на все это и потому отказался от должности. Перед самоотказом своим он советовался с одним старым и умным пашей (Хозревом) об этом деле. Паша сказал ему: «Один неприятель (русский царь) просит у нас из амбара десять четвертей пшеницы, мы не даем ему ни одного зерна. А теперь наши друзья (англичане и французы) берут у нас и пшеницу, и амбар. Что делать? Быть по сему».

Май, 1. Порта просит денежной помощи у своих подданных. Здешние ефендии вчера судили и рядили, сколько бы дать каждому.

Сегодня филадельфийский епископ поехал в Рамаллу освящать новую церковь. Завтра он освятит ее, а в понедельник (3 мая) будет освящена им церковь в Джифне.

Май, 2. Здешние католики служили благодарственный молебен по случаю бомбардирования Одессы и погубления наших трех подержанных пароходов.

Май, 5. Делопроизводитель архимандрит Никифор читал мне ответ здешнего мусульманского башкятиба патриаршему наместнику. Вот содержание его: 1.Афив-бей в Вифлееме лично осмотрел южную дверь Христо-Рождественского вертепа и, увидев в ней внутренний замок, вручил францисканам ключ от нее. 2.Эти же францисканы получили ключ от западной двери Вифлеемского собора, но отпирали ее только однажды и больше не пользовались ключем, потому что у них есть другая дверь, ведущая в этот собор. 3.Они же домогались служить в Гефсимании на армянском престоле через день.

ΝΒ. Греко-иерусалимское духовенство, по словам архимандрита Никифора, около 1758г. получило ключ от западной двери Вифлеемского собора по султанскому фирману, дабы францисканы не затрудняли входа туда православным поклонникам. С той поры и армяне начали домогаться такого же ключа от той же двери, но поныне не получили его.

О ком теперь начать свое слово? Скажем, что знаем о пребывающих здесь европейских консулах, о латинском патриархе Иосифе Валерге и о бетджальском деле его.

Март, 11. Сегодня приехал в Иерусалим консул испанский. Такого чиновника прежде здесь не было.

Март, 16 дня. А сегодня он представлялся здешнему паше в своем мундире.

Март, 17 дня. Нынче же латинский патриарх Валерга получил от него предписание не мешаться в дела здешнего монастыря францисканского.

Апрель, 8. Еллинский консул, живущий в Яффе, письмом от 17 марта уведомил властных святогробцев наших, что 15000 албанцев восстали против турок и взяли селища Парамифию и Сули. Этот же консул уверял меня, что между греками и албанцами была стачка. Первые обещались не трогать вторых. А вторые, злясь на Порту за то, что она взяла у них рекрут и разослала их в разные места, дали слово не тревожить первых. Греки в недавних сшибках с турками взяли в плен 400 албанцев и отпустили их на родину. Такой поступок подкрепил содружество того и другого народа.

Апрель, 9 дня. Еллинский консул выехал отсюда, потому что греки начали воевать с турками. Бедняга и Пасхи не отпраздновал с нами в Св.Граде.

Январь, 4. Французский консул Ботта усиливается втюрьмить бетджальского хозяина того дома, в котором поселился Валерга. Но бимбаши, управляющий иерусалимским пашалыком, до приезда нового паши, отвечает ему, что он не мешается в это дело.

Январь, 15. По случаю мятежа и смертоубийств в деревне Малхе¹⁹³ Валерга просил здешнего кади́ прислать к нему в Бетджалу военную стражу, но получил отказ. Кади́ написал ему, что для безопасности пусть он приедет в Иерусалим.

Январь, 16 дня. Сегодня в здешнем диване прочтено было предписание великого визиря, чтобы здешние власти не препятствовали франкам жить в деревнях, если нет каких-либо особых препятствий к тому. Это предписание выхлопотали в Константинополе французы, очевидно, в угодность латинскому патриарху Валерге.

Январь, 19. Ботта настаивает, чтобы здешний кади официально упрочил спокойное пребывание Валерги в Бетджале. А из дивана прислали ему копию вышеупомянутого визирского предписания, в котором дозволено франкам жить в деревнях под условием: если нет препятствий к тому.

Смотрите, как франки и турки играют дипломатическим мячиком.

Январь, 22. В Бетджале треснул дом, в котором поселился Валерга, и в нем одна комната развалилась. По делом вору и мука!!!

Здеший диван решил оставить Валергу в Бетджале, полагая, что нет никакого препятствия к пребыванию его там. А Ботта настаивает, чтобы в каторгу сослали тех шехов сей деревни, которые прежде оскорбили Валергу, выгнав его из дома. Это сообщил мне преосвященный Мелетий через о.Прокопия. Я советовал всевозможно беречь православие бетджальцев и этим отдалять Валергу от пропагандной цели его, а здешним мусульманским властям не давать ни копейки, потому что церковные дела Иерусалимского патриархата теперь в руках французов и нашего Государя.

Январь, 24. Сегодня бетджалиоты разгневались на Валергу и разбили у него окна, крича: «из длинной бороды твоей сделаем решето и помело».

Январь, 27. Ботта и Валерга уехали в Яффу. Для чего? Одни говорят: для встречи нового паши, а другие молвят: для отъезда в Константинополь с жалобой на здешний диван. Валерга выехал прямо из Бетджалы, оставив тут дом свой запертым. Упрямец!

Февраль, 21. На днях в Яффе была драка между православными и католиками за то, что первые, видя крушение французского судна у пристани, смеялись над франками, говоря им: смотрите, смотрите, ваше судно теперь поплывет по земле в Бетджалу и там отомстит за оскорбление вашего патриарха. Яффский мусселин, по просьбе Валерги, выпустил из тюрьмы дравшихся католиков, но освободил и православных соперников их и на вопрос Валерги: почему он дал свободу и этим – отвечал: Бог весть, кто из них более виноват. Итак, если я выпустил ваших, то посовестился держать и тех.

Февраль, 22. Говорят, что наши единоверцы в Яффе преследуют Валергу язвительными насмешками, так что он уже никуда не выходит из монастыря.

На прошлой неделе иерусалимские католики просили себе денежного пособия у францисканского монастыря. Он предложил им обратиться за пособием к Валерге. Но они, зная, что от него никакой помощи не будет, жаловались, что лучше было бы им пособить теми деньгами, которые он и Ботта потратили в Бетджале, и послали письмо папе, в котором выразили, что, как они, так и старинный покровитель их, монастырь францисканский, много терпят от Валерги. Этот монастырь дал им просимое пособие.

Февраль, 27. Новый паша Якуб, по настоянию французского консула, велел посадить в тюрьму 17 бетджалиотов за оскорбление Валерги, но они узнали об этом и разбежались.

Март, 3. Однако их нашли, заковали в цепи и привели в Иерусалим, связав им руки назади. Узнал об этом Якуб-паша и приказал снять с них оковы.

Март, 7. Потом выпустил их из тюрьмы на поруки греческого монастыря, а преосвященному Мелетию, поздравлявшему его с приездом, сказал, что бетджальское дело, как дело правое, будет выиграно православными.

Март, 10. Сегодня бетджальские христиане просили пашу, чтобы он позвал латинского патриарха судиться с ними по законам. Но суд отложен им до другого времени, потому что не все 17 бетджальцев явились к нему с такой просьбой.

Март, 19. Паша опять посадил в тюрьму бетджальцев по делу Валерги. Турецкие же солдаты, которые видели, как эти поселяне выжили сего прелата из дома, показали, что у него ничто не было похищено, а пропали только пистолеты и сабля Валергина переводчика.

Март, 30. Святогробский архимандрит Софроний говорил мне, что французский консул Ботта хочет купить дом в Рамалле. Если это сбудется, то и там начнется такая же суматоха, как и в Бетджале.

Апрель, 9. Сегодня патриарший наместник, преосвященный Мелетий, посылал своего драгомана к паше с письмом, запечатанным большой монастырской печатью, в котором просил его выпустить бетджальских христиан из тюрьмы на праздник Пасхи и ручался в том, что они после праздника будут возвращены туда; в противном случае паша вправе втюрьмить его самого. Паша запросил об этом Ботту, а этот ниневийский гробокопатель отвечал ему, что если бетджальцев выпустят из тюрьмы, то он с патриархом Валергой поедет в Константинополь жаловаться на него. Якуб-паша сдался; однако просьбу наместника при своем донесении отправил в Константинополь и утешал его преосвященство, что правое дело бетджальцев со временем будет выиграно. Между тем католики подсылают в тюрьму своих клевретов уговаривать бетджальцев, чтобы они приняли римское исповедание, обещая им за то свободу. Ботта настаивал у паши, чтобы он без суда сослал бетджальцев в каторгу. Пашу удивляет такое требование христианского консула.

Апрель, 10. Великая Суббота. Я послал бетджальцам в тюрьму пасхальный хлеб, сыр, яйца и деньги, по пяти пиастров каждому. Это внимание мое к ним утешило их.

Все это дело бетджальское стоило греко-святогробскому монастырю 100000 пиастров (5000руб. на наши деньги).

Тяжело Иерусалиму бороться с Римом. Иногда он поборает его, но, подобно древнему Израилю – Иакову, остается хромоногим.

Эта неравная борьба будет длиться годы и годы. Мне не видать конца ее. А иерусалимский дневник свой оканчиваю, встрочив в него

Январь, 2. После ужина я объявил переводчику своему Фадлалле, что не могу более содержать его по причине невысылки денег на содержание миссии. Он выпросился пожить у меня без жалованья до отъезда моего. Fatum ferreum. Jura ferrea!¹⁹⁴

Январь, 13. Утром я объявил сотрудникам своим: о.Феофану и студенту Петру Соловьеву, что не могу более содержать их своими средствами, и просил их подумать и сказать мне, что намерены они делать, ехать ли в Афины либо в Россию или оставаться здесь на своем содержании. Это опечалило их. Я советовал им ехать в Афины, где наше посольство должно кормить их до объявления воли петербургского начальства. Они упрашивали меня ехать туда вместе с ними. Но я ответил им: капитан погибающего корабля сходит с него последний.

Январь, 30. Сегодня я написал и отправил через Афины свое прошение в азиатский департамент нашего министерства иностранных дел¹⁹⁵.

Февраль, 8. Сегодня получено мною отрадное письмо от директора азиатского департамента Н.И.Любимова от 10 декабря 1853 года.

Февраль, 19. Сегодня греческие лептурги́ (мастера лепной работы) начали отделывать под мрамор розового цвета гостинную горницу в новом доме, который отстроен для нашей духовной миссии.

Апрель, 1. Сегодня австрийский консул Пиццамано объявил мне официально, что мы можем проживать здесь до 17 апреля, а с пересрочкой – до 5 мая, и примолвил, что корпус Лидерса перешел Дунай и что это напугало турок в Стамбуле.

Апрель, 7. Я кончил свое сочинение о вероучении, богослужении, чиноположении и о правилах церковного благочиния египетских христиан, коптов¹⁹⁶.

Май, 1. Сегодня выехал из Иерусалима известный Вильгельм Пальмер. Он гостил у меня несколько дней. Каждый вечер, в минуты нашей прогулки по монастырской террасе, я уговаривал его принять Православие и каждый раз слышал от него один ответ: я уважаю вашу древнюю Церковь, но не могу быть членом ее, потому что она стоит под гнетом царской власти и потому что не распространяется вне пределов вашей империи. А это значит, что в ней нет преизбытка благодати Божией. Напрасно я говорил ему, что наша Церковь ежегодно приобретает тысячи новых чад среди иноверцев и язычников в нашем отечестве и что придет время, когда она распространится в Средней Азии, Китае, и, быть может, в Японии. Он твердил одно и то же. Наконец я отступился от него. А приезжал он ко мне в Иерусалим затем, чтобы пользоваться моими выписками из непечатных заметок газского митрополита Паисия о нашем патриархе Никоне. Все эти заметки были переданы ему. В них он кое-чего не понимал, несовершенно зная греческий язык; но я объяснил ему все, что казалось ему темным и непонятным.

Май, 5. Сегодня кончился срок нашего пребывания в Иерусалиме, данный Портой. Я решился выехать отсюда с о.Феофаном и г.Соловьевым и с 13-ю поклонницами нашими. Эту решимость мою усилили тревожные слухи то о смерти Государя, то о сумасшествии его, то о натиске на нас целой Европы, и особенно Австрии, которую мы недавно спасли от огня и меча угров. Любя отечество, не любишь подобных слухов. Они как-то щемят сердце, хотя и не доверяешь им вполне. Легче терпеть горе, нежели ждать его.

В десять часов дня я простился с добрейшим наместником достоуважаемого мною патриарха Иерусалимского, преосвященным Мелетием. Он уплатил деньги австрийскому пароходу за наших (13) поклонниц от Яффы до Триэста, а меня уверил, что библиотека моя и все вещи мои будут сбережены в тех ящиках, в которых я сложил их и припечатал, и даже не будут вынесены из келлий, кои занимал я в Архангельском монастыре. Такое уверение его было для меня дорого столько же, сколько и отеческое благословение его и пожелание мне счастливого пути и всех благ, уделяемых Богом каждому по мере достоинства.

Перед вечерней его преосвященство уведомил меня через игумена Архангельского монастыря о.Прокопия, что здешние араво-католики сговорились ограбить меня на дороге в Яффу, и что он, по предосторожности, вызвал из Вифлеема трех православных христиан, хорошо вооруженных, стеречь ночью Архангельский монастырь до выезда моего. А сам-то он дважды предуведомлен был об этом заговоре башкятибом, т.е. производителем дел в магометанском судилище. Странно! А надобно принять меры безопасности. Пишу записку австрийскому консулу, чтобы он у Якуба-паши выпросил конных и хорошо вооруженных солдат для охранения меня и сопровождения до Яффы.

После вечерни неожиданно посетил меня здешний эфенди Абдалла вместе с кавасом Святогробского монастыря, и простился со мной очень любезно.

Май, 7, пятница. Завтра чуть свет я выеду из Св.Града. Мое дело кончено здесь. С греческим духовенством я ладил так, что патриарх Кирилл поручил мне заведывание всеми православными училищами в Палестине и патриаршей школой в Крестном монастыре. Из числа этих училищ девичье в Иерусалиме и отроческие в Рамле и Лидде открыты и упрочены моим усердием и умением. А бедные церкви в нескольких селениях получили от меня церковные облачения. Туземное арабское племя я за уши тянул к светлому верху. По моему настоянию помещены в патриаршей школе юные туземцы, дабы со временем они послужили наставниками детей в их родных селах. Беднейшие жители Вифлеема ежелетно получали от меня денежные пособия три раза: перед Рождеством Христовым, перед Пасхой и в Успеньев день; и в эти три праздника разговлялись уже не как прежде,– не травкой, сваренной в воде, без молока и мяса. Нашему генеральному консулу в Бейруте я служил, как верный вестник. Абиссинцы, сириано-иаковиты и копты видели во мне своего заступника. Армяне уважали меня. Латинам я был не по нутру. Английский епископ Го́бат чуждался меня, но и я не хотел знакомиться с ним, потому что мне весьма не нравилось воровство его, а воровал он православные души и загонял их в свою кирку, в которой нет даже Распятия, а стоят две черно-мраморные скрижали с десятью заповедями, как будто он раввин, а не епископ. От местных магометан мне не было ни малейшого оскорбления; напротив, они всегда раскланивались со мною любезно. С подчиненными и с домочадцами своими я жил, как добрый отец с хорошими детьми. Между нами никогда не было и размолвки. Архангельский монастырь, где мы жили и трудились, был подобен улью, в котором каждая пчела вырабатывала, коя свой мед, коя свой сот. Приятно так жить. Приятно будет и воспоминание о таком тихом, правильном, содружественном и, смею сказать, общеполезном житье. Но за все это честь и слава и благодарение Богу Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущной и Нераздельной. Аминь.

В четыре часа пополудни приходили ко мне прощаться патриарший наместник митрополит Мелетий, делопроизводитель архимандрит Никифор и монастырский драгоман.

– Шесть лет мы прожили мирно и согласно, – говорил мне наместник.

– Не уклоняясь ни направо, ни налево, а идя большой дорогой, – примолвил я.

Вечером я ходил к армянскому патриарху и к веки́лю его, преосвященному Давиду. Его высокостепенство, прощаясь со мною, ловко поцеловал мою руку и проговорил: скажите вашему Императору, что так я целую его руку.

Ночью в своей спальне я стал на колени у того окна, из которого виден купол над Гробом Господним, и молился. Горячия слезы падали с ресниц моих, слезы покаяния и благодарения. Эти чистые перлы мои принял мой ангел хранитель и положил их там, где я желал: одни у подножия креста на Голгофе, а другие – на гробе Господнем.

Май, 8. В четыре часа пополуночи мы выехали из Св.Града.

Май, 8, суббота. В четыре часа пополуночи я с сотрудниками своими выехал из св.града Иерусалима, вполне преданный воле Божией. За воротами нас ожидали конные всадники паши, хорошо вооруженные, и духовник наш, игумен Саввинского монастыря о.Иоасаф, муж поистине святой. Он на ослике ехал в Яффу. Нас проводили недалеко одни немногие арабки православные, закутанные в белые простыни так, что и лиц их нельзя было видеть. Я догадался, что это были матери тех девочек, для которых устроена мною школа, и тех юношей, которым я выхлопотал у патриарха месячное жалованье, только бы они ходили в патриаршее училище. Мужья этих благодарных существ не могли провожать нас страха ради магометанского. А наши поклонницы запоздали, однако догнали нас, когда мы отдыхали на половине пути.

День был ясный и прохладный. Ветер с моря освежал нас особенно на пахатной равнине от Рамлы до Яффы. Над этой равниной в небе хоры птиц пели нам: Здравие вам и спасение и во всем благое поспешение и многая лета. А отец Иоасаф шел подле нас пешком и тихо, наизусть, читал вечерние молитвы. Вот святой отшельник! И в дороге молится по уставу церковному. Весьма приятно было нам иметь такого спутника. Помолился и я и пропел потихоньку: Стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие... и проч.

В шесть часов пополудни мы благополучно приехали в Яффу и остановились в тамошнем обширном греческом монастыре.

9, воскресенье. Литургия здесь была отслужена весьма рано. Я, после вчерашнего семидесятиверстного переезда верхом на коне, проспал ее, однако ходил в церковь, когда уже никого в ней не было, и глаголал Богу мои тайны.

Прекрасно было сегодняшнее майское утро. Долго я стоял на краю монастырской длинной и широкой террасы и задумчиво смотрел на море. Оно было тихо. Мысль моя, как светлый луч, неслась по этому морю и искала на нем следа плавания св.апостола Павла в Рим. След сей она усмотрела и сама превратилась в пламенное желание побывать в этом вечном граде и видеть там место мученической кончины двух первоверховных апостолов, а еще что? Художественные произведения кисти и резца, и карандаша итальянских живописцев, ваятелей и зодчих. Счастливая мысль! Святое желание! Осуществлю первую, исполню второе. Я человек не половинчатый, не только верую, но и люблю, и надеюсь; слово у меня – дело; святая мысль и святое желание приводят мою волю в соответственное им движение. Я человек цельный: ставлю себе цель и иду к ней бодро. На пути сопровождает меня Бог глаголом Своим: не бойся, отрок Мой, Я с тобою. Я не заблуждаюсь.

11, вторник. По захождении солнца австрийский пароход Императрица помчал нас в Александрию. Ветер был противный, но слабый. В море волны колыхались, но не вздымались.

12, середа. Ветер тот же; мы спокойно плывем по рыбьей дороге. А где наши страсти и греховности? Спят, море укачивает их и усыпляет, да и побаиваются они этой разверстой, как гробы, пучины.

После полуночи Императрица бросила свой якорь близ Александрии.

13, четверток. А с рассветом вошла в тихую и обширную пристань сего города, основанного великим Александром.

15, суббота. Сегодня я был в этом городе и осмотрел все, что надлежало мне видеть. Там новая греческая церковь уже выстроена, но внутри еще отделывается. Она в два света, очень высока, но узка. Иконостас в ней будет мраморный. В средине ее поставлены 12 колонн мраморных, серенького цвета, 6 на северной стороне и столько же на южной, а на этих колоннах устроен гинекион, т.е. бабинец, в котором становятся и молятся одни женщины. В этот бабинец ведут две мраморные лестницы. Из него виден город и его море, и сады. Церковный двор обширен. Середину его занимает храм святый; на южной стороне выведен первый этаж церковного дома, с открытой галереей на сводах, а на восточной построено отроческое училище с классами и залой; на западной же и северной нет никаких зданий. Постройка церкви стоила 70000 талеров, да на внутреннюю отделку ее требуется 10000 талеров. А помянутое училище создано иждивением богатого грека Тосиццы. Напротив церковного дома, через улицу, отстраивается девичья школа, с особым входом с улицы.

Заходил я и в Саввинский монастырь, дважды виденный мною, в 1845 и 1850гг.¹⁹⁸. В нем отделана длинная зала для патриарха и дорогих гостей, а под нею устроены новые комнаты.

Александрия – город европейский. Она год от году становится лучше и лучше. Это – красавица на востоке, и красавица богатая, опрятная, спокойная, но уже без той многосторонней учености, какой она славилась древле.

А что я слышал в Александрии?

От синайского монаха слышал, что Аббас-паша подарил Синайскому монастырю, близ каирского предместья Шу́бры, 130 федданов (десятин) земли с деревами взамен той, которую он занял на Синае под свой дворец, уже строящийся по ту сторону горы св.Екатерины, которая обращена к тамошнему селению Раифе. Этот паша в прошлом году посетил помянутый монастырь, вошел в него необутый и помолился в тамошней мечети, а в соборном храме видел мощи св.Екатерины и братии пожаловал 3000 пиастров.

Он сначала хотел поселиться на равнинной выси Хорива, возле церквицы св.пророка Илии, и уже дорогу туда сделал на юго-западной стороне Хорива, так что по ней свободно ходили верблюды. Но врачи отсоветовали ему жить тут, и он избрал другое место. К Екатерининской горе от Раифы проложена им новая удобная дорога, а в этом селении построен дом, на половине же дороги от Раифского моря до названной горы поставлено заезжее перепутье. Полезное самодурство!

В Александрии все гласно говорят, что Аббас-паша не позволил английским солдатам, приехавшим из Индии в Суэс, пройти оттуда до Каира и Александрии с оружием в руках. Напрасно их консул говорил ему, что воинам лучше отрубить головы, нежели обезоружить их. Паша настоял на своем, вообразивши, что ожидаемый из Индии десятитысячный отряд военный останется в Египте.

Александрийский патриарх Иерофей, дорогой приятель мой, здравствует. На место покойного Каллистрата в Букаресте он послал архимандрита Афанасия заведывать имениями, принадлежащими в Валахии патриаршему престолу его.

16, воскресенье. В девять часов пополуночи Императрица с нами выехала из Александрии прямо в Смирну. На этом пароходе я видел жену французского поверенного в делах г.Бенедетти. Она ехала к нему в Константинополь, где он заменит своего посланника.

18, вторник. Над нами небо, и какое! Светло-лазуревое, сияющее, ненаглядное! А мы на море. Оно тихо и прозрачно так, что в нем видно это небо. Направо от нас высятся горы Малой Азии, а налево и впереди стоят в воде вычурные острова Архипелага. Между ними я узнаю Ко́, Калимно, Леро, Патмос, Икарию, Самос.

Вдруг началась тревога на нашем пароходе. Слышу: капитан приказывает всем матросам надеть мундиры, вынести ружья и зарядить пушечку, стоявшую на палубе. Вижу: и сам он напялил на себя мундир. Спрашиваю его: к чему все это? Он указал мне впереди остров Калимнос и сказал: видите там три мореходных лодки с красными парусами? На них – пираты; они хотят напасть на нас; но я их потоплю, я их потоплю. Матросы стали заряжать пушечку. Но оказалось, что внутренность ее заржавела, потому что из нее никогда не стреляли. Оставили ее в покое. А мы все столпились на палубе и смотрим на пиратов. Что же видим? Пираты ловят рыбу или грецкие губки, неподвижно стоя на одном месте. Итак, это калимносские рыбаки? А не разбойники морские? Да, рыбаки! Из-за чего же тревога? Э! Наш капитан не выспался; и вот померещились ему пираты!

19, середа. Пароход стоит в тихой пристани Смирны. Я ездил в этот город и здесь в Святогробском подворье от грека Константиниди слышал, что вооруженные еллины явились на Афонском перешейке, но афонские монахи, проведав о них, заперлись в своих монастырях и что английский посланник Редклиф склонял Вселенского патриарха оповестить несогласие Русской Церкви с Греческой во многом.

20, четверток. Сегодня, за час до полудня, мы бросили якорь в хорошей пристани острова Сиры. В здешнем городе Ермуполе встретился со мною наш яффский вице-консул Николай Степанович Марабути. Он проживает тут с семейством своим по случаю нашей войны с турками. Здесь спокойно. Союзников Магомета нет. А слышно, что франко-англы 14 мая на восемнадцати пароходах приехали в афинский Пирей и понудили короля Оттона подписать нейтралитет и переменить свое министерство. Он уступил их напору. Тогда в Пирее из 12000 союзников остались только 3000 французских солдат, прочие все отправились в Каллиполь. Слышно также, что греки в Фессалии, у города Стагона, истребили турецкое полчище, отняв у него пушки, и что по этому случаю в нашей посольской церкви в Афинах совершено было благодарственное молебствие.

Остров Сира ничем не ознаменовал себя во все времена исторические. О нем известно только то, что тут, по заверению Омира, была родина Евмея, верного слуги Улисса, и что тут же увидел Божий свет философ Ферекид, учитель философа Пифагора. Порт сего острова весьма удобен для стоянки кораблей, но маловат и открыт ветрам северному и восточному. На берегах его строятся мореходные суда. Жителей в Ермуполе 25000, в этом числе 6000 католиков. Для всех их чувствителен недостаток пресной воды. В порту с парохода хорошо виден ближний остров Тинос с его нагорными селитвами.

21, пятница. Из порта Сиры пароход отправился прямо в афинскую пристань Пирей и остановился тут рано утром на короткое время, до 6 часа пополудни. Я воспользовался этим временем и съездил в коляске в столицу греческого королевства – Афины для осмотра, хотя и беглого осмотра, тамошних пресловутых древностей. Возница подкатил меня, покрытого густым слоем бело-желтоватой пыли, к дому, где живет настоятель нашего посольства архимандрит Антонин, благообразный, умный, ученый и вдобавок еллинист. К счастью моему, он был дома и принял меня, как брат брата, умыл, угостил и свозил к древностям, какие только можно было видеть в короткое время.

Что же я видел? Мало что, но достойное внимания.

Кроме французских солдат, поставивших свои палатки на высотах и склонах Пирея, я на пути в Афины видел масличные рощи, покрытые густым слоем местной пыли, предлинную улицу Ерми́с, стелющуюся до королевского дворца, и по обе стороны ее невзрачные домы и домики афинейских мужей и самый дворец этот. Он построен весь из пентеликского мрамора в 1843г. на привыси у подошвы горы Ликавита. Это – четыресторонник монотонный, похожий на казарму. Красивее он кажется с южной стороны, потому что тут есть портик ионический. Слышно, что в горницах его нет ничего особенно замечательного. К нему с юга примыкает большой сад, которого содержание стоит весьма дорого, потому что молодые дерева, сохнущие от непомерных жаров, требуют частой поливки и хозяйского присмотра.

Недалеко от королевского дворца я видел церковь нашего посольства, недавно возобновленную, но еще не освященную и расписываемую внутри художником из Мюнхена г.Тиршем. Я обозрел ее. На месте этой церкви, или близ нее, по соображениям и иcследованиям о.архимандрита Антонина, в дохристианские времена находился лицей философа Аристотеля, и потому место сие именовалось Ликодим. Под этим именем оно известно было английским путешественникам Спону и Велеру в 1676году¹⁹⁹. На генеральном плане Афин, составленном венецианским инженер-капитаном Вернедой в 1687г., оно названо Liceo di Aristotele – лицей Аристотеля, и тут же замечено о нем: chiesa Sotiros, altre volte Liceo d’Aristotele, т.e. церковь Спаса, некогда лицей Аристотеля. Так как на этом месте и около него оказались водопровод и колодези с водой и так как оно слыло у афинян под именем Бани, то составилось предположение, что римский император Нерон выстроил тут бани; но поскольку они оказались мало пригодными для Афин безводных и безлесных, то император Адриан, любивший сей город и построивший в нем новый квартал под названием Адрианополя, обратил их в городское водохранилище. По истечении нескольких веков греческая царица Ирина, родившаяся в Афинах, воздвигла тут церковь Спаса, сохранив под нею водопровод. Эта церковь с 1651г. слыла в народе уже под именем Никодима, вместо Ликодима. Не известно, когда она была покинута и обветшала так, что в ней не совершалось никакое священнослужение. В этом запустении застал ее архимандрит Антонин и с 1852г. начал возобновлять ее, предварительно открыв и осушив многие подземелья ее, в которые сходил и я.

По осмотре обновляемой для нашего посольства церкви меня провели по бульвару к ближним развалинам храма Юпитера Олимпийского. Что же я увидел тут? Увидел только 16 свидетелей бывшего на этом месте великолепнейшего капища: я разумею 16 колонн, уцелевших из 120 сестер их. Известна история сего капища. Передаю ее. Его начал строить у правого берега потока Илисса Писистрат в 530г. до Рождества Христова, а продолжали дети его. Но по изгнании их из Афин окончательная достройка этого капища приостановилась почти на 400 лет. Однако оно было поставлено так, что служило предметом удивления для последующих поколений. Македонский царь Персей и после него Антиох Епифан продолжали достраивать чтилище, о котором идет речь. Сей Антиох поручил работы римскому архитектору Коссуцию, а этот переделывал то, что уже было сделано, предположил выстроить храм в гораздо больших размерах и придать ему вид ордена коринфского. Но смерть Антиоха, последовавшая в 164г. до Рождества Христова, снова прервала работы, а в 84г. до Христа несколько колонн были перевезены в Рим Силлой. В царствование Августа многие союзные с римлянами государи достраивали Юпитерово капище своим иждивением, но кончил его уже император Адриан (117–138гг.). Такие превратности продолжались почти 700 лет. Здание было громадно и величественно. Но и его разрушили люди и время.

От храма Юпитера Олимпийского в коляске я проехал к пресловутому акрополю Афин. Что ж это такое? Этο – самый безобразный холм, каменистый и высокий, в 900 шагов длины и 400 ширины, землетрясением отделенный от соседних высот Пникса и Ликавита, ранее Девкалионова потопа, и на этом холме – остовы самых изящных зданий древнейших еллинов, кои называются Пропилеи, Парфенон и Ерехфион. Я осмотрел эти здания и говорю о них свое путническое слово, представляя, ради наилучшего понятия об акрополе: 1.очерк холма под ним, в естественном виде его, без всяких построек на нем; 2.план акрополя с показанием на нем главнейших зданий бывших и существующих и 3.вид сего вышгорода, нарисованный французом Бюрнуфом в 1847г.²⁰⁰.

Вход в акрополь: «А», находится на западной, узкой окраине холма. Тут высятся две башни новой постройки «Б», «В». Отсюда, восходя к Пропилеям, видишь налево остатки капища богини Победы безкрылой «Г», построенного, вероятно, афинским полководцем Кимоном и разрушенного турками в 1687г. для постановки тут пушек против осаждавших тогда Афины венециан, и, вспомнив толкование Павсания, что Победа навсегда останется у Афинян, потому что она без крыльев не может улететь, вступаешь в пятивратные Пропилеи «Д». Это – тройной вход в акрополь, уставленный двумя рядами колонн вдоль и поперек холма. В первом ряду, налево от входа, древле находилась картинная галерея афинян, так называемая Пинакофи́ки «Е», а напротив высится новейшая башня средневековой постройки «Ж». Второй ряд колонн, по три на двух сторонах, разделяют сени на две равные половины «З». Из этих сеней входишь в колоннадный портик, а из него в акрополь. Постройка Пропилеев из пентеликского мрамора архитектором Мнисиклисом начата была в 437г. до Рождества Христова и продолжалась пять лет. Это здание в целом составе его, служившее предметом удивления древних людей и предпочитавшееся ими Парфенону, стояло до XIV века. А в этом веке афинские дуксы (князи) обратили его в замок, надстроив горницы на северной стороне его и башню на стороне южной, которая существует и теперь «Ж». Во время владычества турок на тех сенях, о которых я упомянул выше, поставлено было помещение для аги и для разного оружия и пороха. В 1656г. молния ударила тут в пороховище, и оно взлетело на воздух. Однако большая часть Пропилеев уцелела. Но что пощадила гроза, то растаскали люди. Впрочем, еще сохранилось кое-что античное.

Не лучшую участь имел и Парфенон «И», в котором находилось чтилище богини Афины, она же и Минерва, родившаяся из головы Юпитера, богиня мудрости, покровительница Афин, однако не спасшая этого города от многократных разорений. Припоминаю судьбу этого замечательного и по древности, и по красоте здания. Его построил в 444–436 году до Рождества Христова знаменитый в истории Афин Перикл, издержав 2000 талантов золота (три миллиона нашим серебром). Архитекторы его, Калликрат и Иктинос, поставили фасад Парфенон во сто шагов длины, посему и назывался он екато́мпедон, – стошаговым, а перед фасадом воздвигли 8 колонн, тогда как пред древнейшими чтилищами ставились только шесть столбов. Современные этим зодчим ваятели: Алкамен, Агоракрит, Кресилас, Критиос, Насиотис, Игиас, Колотис и Пэониос, из которых одни были ученики пресловутого Фидия, а другие – соперники его, произвели изящные изваяния на самых верхних окраинах Парфенона. Восточный фронтон сего чтилища Минервы покрыт был изваяниями, если не самого Фидия, то любимого ученика его Агоракрита. Фидий сделал исполинскую статую оной богини из слоновой кости и из золота, в 14 аршин без малого вышиной. Одного золота в остов ее вошло 40 талантов (750000руб. серебром), а слоновая кость с работой стоила еще дороже. Она стояла на своем месте до царствования Иустиниана (527–566гг. по Р.Х.) и увезена была, вероятно, в Константинополь для украшения тамошнего ипподрома. Римляне и даже варвары пощадили Парфенон. Христиане же, получив его в свое владение в 630г., перестроили его так, что восточный вход в него обращен был в алтарь. Они освятили его во имя Божией Матери, которая называлась Афинской, однако языческие изваяния на фронтонах оставались неприкосновенными ради изящества их. Турки парфенонскую церковь обратили в мечеть. Сей древнейший памятник превосходного зодчества и ваяния греков стоял почти весь цел в 1676г., когда видели и описали его Спон и Велер²⁰¹. А в 1687г., в часы осады акрополя венецианами, бомба упала в пороховище, помещенное турками среди Парфенона, и произвела свое разрушение. Почти вся средина, в которой помещалась статуя Минервы, взлетела на воздух, а восемь колонн северного портика и шесть в портике южном были повалены на землю. Это разрушение продолжил победитель турок венецианский дож Морозини. По приказанию его, сняли с фронтона шесть коней и колесницу Минервы, но так неудачно, что вся эта группа, удивлявшая зрителей всех времен своей красотой, вдребезги разбилась об акропольский холм. После этого варварства Парфенон стоял, как был, до освобождения Греции от ига турецкого в 1834г.; только охотники до изящных изваяний, именно граф Шуазель Гуффье и лорд Элгин, увезли несколько тамошних изваяний, первый – во Францию, а второй – в Англию. Я видел Парфенон в самом жалком положении. Вокруг его лежали кучи земли, развалины, дребезги. Смотря на них, я грустил и не понимал: почему человек, любитель красоты, разрушает прекрасное. Полководцы и победители! Не бросайте ваши бомбы и ядра в те стороны, где высятся под небом Божии храмы! Если вам уж надобно бить людей, то бейте их, а святилища, в которых гласы преподобные поют: «Свете тихий», щадите и берегите.

Супротив Парфенона, на северной стороне акрополя, лежат развалины Ерехфиона с двумя чтилищами, «Ї», одно во имя Минервы Полиады, а другое – в честь дочери первого афинского царя Кекропса (1582–1532гг. до Р.Х.) Пандросы, первой жрицы названной богини. Это двойное здание построено было четвертым царем афинским Ерихфонием (1513–1463гг. до Р.Х.) и служило средоточием учрежденных им сборищ панафинейских. Тут он и погребен был возле Кекропса. Тут же, по заверению Иродота, росло то первое масличное дерево, которое Афина-Минерва принесла в дар афинянам. Более ничего не известно о сем первоначальном здании. Но священное масличие Минервы, сгоревшее тогда до корня, вновь пустило ствол вышиной в один локоть, в одну ночь, когда афиняне, победив персов, вошли в свой священный акрополь. Достоверно не известно время, в которое во второй раз начал возникать Ерехфион, – этот изящнейший памятник зодчества ионического: быть может, в художественный век Кимона и Перикла.

Постройка его продолжалась медленно. Известно, что он еще не кончен был в 409г. до Р.Х. и что Алкивиад продолжал строить его в 407г. В следующее лето пожар истребил строевые подмостки, но самого Ерехфиона не повредил. По окончании его прошли многие и многие столетия. В седьмом веке христианском это чтилище было обращено в церковь и посвящено Св.Софии, – Премудрости Божией. Тогда стены, разделявшие оба чтилища, были разобраны до оснований, и новый помост вымощен был новым мрамором. Турки в свое время в этой церкви поместили харем аги. В годину восстания еллинов (1821г.) турецкая артиллерия сокрушила часть северного портика. Наконец, французское правительство в годы 1842 и 1846 расчистило развалины Ерехфиона и восстановило портик с кариатидами. Все это здание выстроено из мрамора пентеликского, кроме фриза вокруг его, изваянного из черного мрамора елевсинского. Внутренность его, к сожалению, не была осмотрена мною по недостатку времени.

Я торопился видеть уцелевший храм Тезея, на северной стороне акрополя, у стены этого вышгорода. «К». Сей дивный памятник, чисто дорического зодчества, построен из пентеликского мрамора афинским полководцем Кимоном, сыном Мильтиада, как Ироон, т.е. как погребальный храм для останков афинского царя Тезея, царствовавшего с 1260 года до Р.Х. по 1230, найденных Кимоном, по указанию оракула, на острове Скиросе. Постройка сего здания начата в 469г. до Р.Х. и кончена в 465. Строил его зодчий Микон. Это – параллелограмм с 6-ю колоннами на переднем и заднем фронтоне и с 13-ю колоннами у обеих сторон его, и с трилиственным (триглифом) фризом вокруг него, на котором еще видны различные изваяния хорошей работы. Христиане, не знаю когда, обратили сей Ироон в церковь, освятив ее во имя великомученика и победоносца Георгия. Турки в 1660г. хотели было сломать ее, но остановлены были фирманом тогдашнего султана. Ныне в ней размещены разные изваяния, найденные там-сям.

По осмотре Тезеева храма (Фисиона) мне очень хотелось видеть местность ареопага между акрополем и холмом нимф, потому что тут проповедывал афинянам св.апостол Павел. Но единый и единственный день мой афинский склонялся к вечеру, а мне надлежало посетить знаменитого протопресвитера Константина Икономоса, с которым я познакомился в Константинополе в первый день октября месяца 1843 года и ровно четыре часа беседовал с уха на ухо, на французском языке²⁰². Меня подвезли к дому его. К великой радости, он был у себя и встретил меня с распростертыми объятиями. На нем была панагия, но не круглая, а четвероугольная. Весь седой как лунь и сухощавый, он нисколько не изменился после того, как я видел его в Цареграде. После нескольких слов о нашей войне с турками за свободу восточных христиан и Св.Мест палестинских и об Иерусалимском патриархе Кирилле, основавшем богословское училище в Крестном монастыре, близ Св.Града, и поддерживающем школы в Вифлееме, Лидде и Набулузе, я напомнил ему о нашем константинопольском свидании в 1843г., говоря: припомните, о.протопресвитер: тогда я утром застал вас в хлопотах с портными, которые раскладывали на полу меха и сметывали их для шитья вам шубы. Тогда вы называли мне греческий народ θεοποίμαντος, – Богоправимым, потому что пастыри и архипастыри его sont très miserables. Тогда вы мне говорили, что греческие архиереи, присягавшие на верность Вселенскому патриаршему престолу, сами должны с покаянием в своем невольном и вольном отчислении от сего престола просить независимости греческой церкви, по примеру Церкви Всероссийской, потому что и Бог прощает грешников только тогда, когда они покаются и умоляют Его милосердие. От вас я слышал, что наш Синод должен пересмотреть догматические системы Феофана Прокоповича и сократителя его Иринея Фальковского и издать их печатно с исключением тех мнений, которые соблазняют православных на Востоке, например, мнения о равном достоинстве крещения через погружение и через обливание или окропление. Эти пересмотренные системы были бы переведены на новогреческий язык для преподавания их в афинском университете и в семинарии. Припомнил я ему и другое многое, о чем мы тогда беседовали наедине, и простился с ним почтительно и любезно.

От Икономоса меня отвезли прямо в Пирей. Провожавший меня о.архимандрит Антонин, указывая на французских солдат, поставивших уже и шлагбаум на половине пути, говорил мне, что они будут собирать тут доходы и часть их удерживать у себя на погашение греческого долга, а часть отдавать королю Оттону, что греки хотя-нехотя повинуются правительству своему, допустившему французов, потому что не имеют оружия, а называют их мышами, и что король Оттон англо-франкам дал только честное слово держать нейтралитет и переменить свое министерство, а никакого договора с ними не подписывал.

В пять часов пополудни австрийский пароход помчал меня из Пирея в Триэст. Сидя на палубе его, я усиливался припомнить что-нибудь из истории афинской церкви. Но напрасно было это усилие мое. В памяти моей воскресали имена апостола Павла, проповедывавшего в ареопаге, Иерофея – первого афинского епископа, Дионисия Ареопагита и Мелетия, митрополита афинского и историка, и более ничего. Посему я до другого времени отложил собрание сведений о церковных Афинах. Это время настало, и вот теперь (1882г.), при пересмотре моих путевых записок 1854г., я кстати помещаю здесь эти сведения, с указанием источников, из которых они заимствованы.

В столице Греции Афинах христианская церковь основана была св.апостолом Павлом. Прибыв туда, он скорбел духом, смотря на сей город, наполненный идолами, и сперва начал состязаться в синагоге с иудеями и с чтущими Бога и на площади всякий день со встречающимися. Некоторые же из епикурейских и стоических философов стали спорить с ним. И одни говорили: что хочет сказать этот пустослов? А другие: кажется, он проповедует о чужих божествах. Ибо он проповедовал им о Иисусе по воскресении. И, взяв его, привели в ареопаг и говорили: можем ли мы знать, в чем состоит новое сие учение, которое ты предлагаешь? Ибо до наших ушей доходит от тебя нечто странное. И потому хотим знать: что это такое? Афиняне же все и живущие у них иностранцы в том только и проводили время, что говорили или слушали что-нибудь новое. И став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! По всему вижу я, что вы очень набожны. Ибо я, обходя и обозревая ваши святыни, нашел и жертвенник, на котором написано: неизвестному Богу. Сего-то, Которого вы, не зная, почитаете, я проповедывал. Бог, сотворивший мир и все, что в нем, будучи Господь неба и земли, не живет в созданных руками храмах и не требует служения рук человеческих по какой-либо нужде, но Сам дает всему жизнь и дыхание и все. От одной крови произведши всех человеков, расселил Он народы по всему лицу земли, определив жительству каждого из них предназначенные времена и пределы, дабы они искали Бога: не ощутят ли и не найдут ли Его, хотя, впрочем, Он недалеко от каждого из нас. Ибо мы Им живем и движемся, и существуем; так, как некоторые из ваших стихотворцев говорили: мы Его и род. Итак, мы, будучи род Божий, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, обделанному художником и вымыслом человеческим. Бог, попустив быть временам неведения, ныне всем человекам повсюду проповедует покаяние. Ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную посредством предопределенного Им Мужа, о чем Он дал доказательство всем, воскресив Его из мертвых. Услышав о воскресении мертвых, одни смеялись, а другие сказали: об этом послушаем тебя в другое время. Итак, Павел вышел из среды их. Некоторые же, приставши к нему, уверовали; между ними были Дионисий, член ареопага, и женщина именем Дамарь, и другие с ними²⁰³.

В этом повествовании св.апостола Луки слова: некоторые уверовали, Дионисий, Дамарь и другие с ними, внушают, что было несколько десятков, если не сотен, уверовавших в Христа в многолюдных Афинах. Эти первые христиане составили тамошнюю церковь. Ей, как и прочим церквам, св.апостол Павел посвятил епископа, пресвитера и диакона и учредил богослужение. Первым епископом там был Иерофей. До крещения он был советником в ареопаге, а после крещения присутствовал, уже в сане епископа, при погребении Богоматери в Иерусалиме, и тогда в собрании апостолов пел вдохновенную песнь в честь и славу Ее (57г. по Р.Х.). Он же и Дионисия Ареопагита научил вере христианской²⁰⁴. О нем, как о проповеднике, сей Дионисий поведал вот что: когда Иерофею надлежало беседовать с народом и толпе внушать святость наших верований, тогда он превосходил большую часть наших учителей своим постоянством в этом благочестивом труде, здравомыслием, силой доказательств и достоинством своих проповедей, так что мы были обливаемы блеском сего лучезарного солнца²⁰⁵. Он сочинял гимны для афинских христиан по примеру других современных церквей, в которых апостолом Павлом установлено было пение гимнов. Три гимна переданы нам учеником его Дионисием²⁰⁶.

Гимн 1-й. Любовь, чья бы она ни была, Божия, апостольская, человеческая, разумная, животная, инстинктивная, есть та сила, которая установляет и поддерживает лад между существами, склоняет высшие из них заботиться о низших, располагает равных к союзу братскому, а низших побуждает соединяться с высшими и наилучшими.

Гимн 2-й. Есть любовь двойная: любовь душ человеческих и духов ангельских. А над ними господствует непостижимая и неизмеримо высшая причина любви. К ней единодушно стремится любовь всех существ по свойственному их природе тяготению туда.

Гимн 3-й. Возводя эти разные потоки любви к единственному источнику, мы говорим, что существует единая, несложная и самодвижущаяся сила, которая устанавливает единение и лад между всеми бытиями, начиная с верхнего блага до последней твари и от нее восходят тем же путем к своей исходной точке, совершая сама собой и в себе самой, да и на себя самую обращая это всегда одинаковое движение и таким образом вращаясь в одном круге вечном.

Иерофей был глубокий богослов и философ. Припоминаю часть его учений, содержащуюся в Ареопагитиках ученика его Дионисия²⁰⁷.

Первое движение души к предметам божественным есть любовь к Богу, первый же толчок ее к исполнению заповедей Божиих есть неизглаголанное возрождение, которое в наше существо вносит основу божественную.

Божество Иисуса Христа есть причина и осуществление всего. Оно держит предметы в гармонической совокупности, не будучи Само ни целое, ни часть: однако Оно есть и целое и часть, потому что от вечности содержит в себе целое и части, как достояние Свое. Оно есть податель частицы совершенства бытия несовершенным, а в совершеннейших существах нет полного совершенства Его, потому что Оно пресовершенно и существует прежде всякого совершенства. Как первоначальный образец, Оно дает образ (вид) тому, что не имеет его, а в том, что уже имеет свой образ, не видать Его (божества), потому что Оно превосходнее всякого образа. Как сущность всеобъемлющая, Оно присуще всем существам, не теряя Своей чистоты; и будучи пресущественно, Оно не зависит от всякой существенности. Оно определяет все начала и порядки, но Само стоит выше всякого начала и порядка. Оно мерно продолжает бытия существ, а Само не измеряется временем, как предвечное. Оно наполняет недостаточное, будучи неизмеримо полнее того, что полно. Неизглаголанное, неизъяснимое, превышающее ум, несравнимое с существенностью (тварей). Оно сверхъестественно имеет в Себе то, что есть сверхъестественно, и преимущественно обладает пресущественностью. Итак, поскольку Господь, по человеколюбию Своему, снисшел даже до естества нашего и действительно воплотился, и, будучи Пребожествен, стал человеком, то и в человечности Своей удержал Свою сверхестественность и пресущественность, так что не только приобщился нам без изменения или смешения (двух естеств Своих), ничего не утратив из неизмеримой полноты Своей по причине сего неизглаголанного уничижения, но, что новее всех новостей, – остался сверхъестествен в нашем естестве и пресуществен в нашей существенности, в превосходной степени имея все наше от нас и паче нас.

Современные Иерофею учители богословия и философии в Афинах были: Варфоломей, Иуст и Климент. Некоторые изречения их передал нам Дионисий Ареопагит. Варфоломей говорил, что в краткости богословия заключается великая обширность, как в малом объеме Евангелия содержится большое обилие²⁰⁸. Священный муж Иуст мир и тишину в Боге называл молчанием и неподвижностью, однако деятельной²⁰⁹. Философ Климент учил, что образцы творений в Боге суть то, что есть наилучшее в тварях²¹⁰.

Вторым епископом в Афинах был Дионисий Ареопагит, замученный в 96г. от Рождества Христова. О нем и о сочинениях его напечатано длинное рассуждение мое в Приложениях ко 2-му отд. II части Первого путешествия моего по Афону²¹¹. Посему я не повторяю здесь того, что уже однажды навсегда оповещено мною, и продолжаю свое сказание об епископах афинских. В числе их третий был

Публий. Он сначала жил на острове Мелите, где апостол Павел исцелил отца его от лихорадки, потом святительствовал в Афинах и тут, сияя учением и добродетелями, принял венец мученический²¹², вероятно, во время гонения Аврелиана. После кончины его афинские христиане, напуганные и рассеянные гонением, почти отпали от веры, по свидетельству современника и увещателя их коринфского епископа Дионисия²¹³. Но преемник его

Кодрат, по заверению сего же Дионисия, посланием своим к афинянам, возбуждавшим их к вере и жизни, согласной с Евангелием, снова собрал их и укрепил в вере²¹⁴. Во время его святительства красноречивый афинский философ Аристид представил императору Адриану свою апологию в защиту христиан²¹⁵. Неизвестен год кончины Кодрата.

Неизвестны и ближайшие преемники его до времени первого Вселенского Собора в Никее (325г.). А в это время в Афинах святительствовал

Пист. Имя его читается в латинском указателе никейских отцов: Pistus Atheniensis. Как же и долго ли он управлял афинской церковью, об этом история не говорит ни слова.

В четвертом веке Афины славились ученостью, но языческой. Тогда там учились Василий Великий и Григорий Назианзин у наставников не христианских. Назианзин, по окончании учения, даже преподавал там словесность, но недолго. Однако в Афинах тогда были и христиане и имели своих епископов. Один из них, имярек, по заверению Александрийского патриарха Георгия в житии св.Иоанна Златоустого, крестил философа Анфемия, после того как Златоустый молитвами своими исцелил его от беснования.

Из пятого века известны два афинских епископа:

Афанасий, подписавший послание епископов Еллады к царю Льву касательно Халкидонского собора, и

Анатолий, подписавший окружное послание Константинопольского патриарха Геннадия против симониан (459г.).

В греческих Минеях под 15-м числом апреля, а в древнейших под 15-м марта, упоминается св.Леонид, епископ афинский, с двустишием:

Σκότος συνεῖχε τὰς Ἀθήνας ἀθρόον,

Δύναντος αὐταῖς ἡλίου Λεωvίδou.

Мрак объял Афины страшный,

Когда закатилось у них солнце – Леонид.

Но, когда жил сей Леонид, это неизвестно.

С 550 года (или 595) по 1190 в сочинении известного архимандрита Антонина под названием: «О древних христианских надписях в Афинах» перечислены одни имена афинских епископов, архиепископов и митрополитов, с показанием годов, месяцев и дней, в кои они скончались, перечислены по указаниям надгробных надписей в Парфеноне, Ерехфионе, Фисионе и в других церквах. Передаю этот перечет их, за неимением других подробных сведений о сих архиереях.

Епископы афинские:

Иоанн.................................................... †7 апреля 595г. (550г.)?

Феохарист........................................... †26 мая 657г. (612г.)?

Адамантий........................................... †6 июля 678г. (633, 588г. ??)

Иоанн присутствовал в шестом Вселенском Соборе (680г.) как легат апостольского престола древнего Рима.

Андрей................................................... †18 октября 694г.

Марин ................................................... †4 апреля 704г.

Иоанн..................................................... †24 ноября 714г.

Григорий................................................ †29 декабря 780г.

Иоанн..................................................... †5 мая 819г.

Архиепископы:

Герман................................................... †1 декабря 842г.

? ............................................................. †мая 879г.

Никита I-й............................................ †15 августа 881г.

Он отлично защищал дела патриарха Игнатия, когда на кафедру его возведен был Фотий, присутствовал в восьмом соборе и подписал определения его.

Димитрий.............................................. †14 января 899г.

Савва...................................................... †3 декабря 914г.

Он по смерти Игнатия присутствовал в соборе, восстановившем Фотия, и подписал определения его: Σάβας Ἀθηνῶν.

Георгий................................................... †9 сентября 922г.

Никита II............................................... †? ноября 927г.

Константин........................................... †29 июня 945г.

Игнатий.................................................. †9 августа ??г.

Митрополиты:

Филипп.................................................... †18 февраля 981г.

Феодигий................................................. †17 сентября 1007г.

Он в 997г. вместе с другими митрополитами подписал синодальное определение патриарха Сисинния, воспрещавшее двум братьям жениться на сестрах единоутробных²¹⁶.

Михаил..................................................... †13 августа 1030г.

In cod. Regio. ... habetur Sermo de cruce Michaelis Atheniensis archiepiscopi nomine inscriptus, qui Michael alius forsan non fuerit ab illo Michaele, qui synodicis duobus decretis Alexii patriarchae annis 1023 et 1024 subscriptis, Μιχαὴλ Ἀθηνῶν²¹⁷. Alterum decretum eiusdem Alexii de sobrinis duobus, quorum unus nupserat cum filio impubere annos quinque cum dimidio dumtaxat nata, alter vero post illius puellae obitum cum eiusdem matre; has postremas nuptias ratas fecit, probavitque Michael religiosissimus Atheniensis metropolita, lite apud se inchoata, et ad sanctissimum patriarcham scriptum aequissimum et accuratissimum Athenis hoc nomine misit atque subscripsit: καὶ Μιχαὴλ ὁ θεοφιλέστατος μητροπολίτης Ἀθηνῶν οὗτος γὰρ καὶ τῆς δίκης παῤ αὐτῷ προκαταρχθείσης προσῆκε τότε τὸν γάμον καὶ γραφὴν πρὸς τὸν ἁγιώτατον πατριάρχην μάλα δικαιοτάτην καὶ ἀκριβεστάτην Ἀθήνηθεν πέπομφεν εἰς τοῦτο καὶ ὑπέγραψεν²¹⁸.

Лев протосингелл.................................... †14 октября 1061г.

Он в 1054г., в патриаршество Алексия, подписал синодальное определение, воспретившее браки в седьмой степени родства и наложившее епитимии на тех, которые вступили в такие браки²¹⁹.

Лев, ректор и сингелл............................ †10 ... 1069г.

Иоанн Влахернец протосингелл........... †? ноября 1087г.

Никита................................................... †28 апреля 1103г.

Никифор................................................. †19 февраля 1112г.

Георгий в 1156г., когда осужден был Сотирих Пандевген, заседал в синоде патриарха Луки Хрисоверга²²⁰.

Николай Агиофеодорит........................ †? мая 1175г.

Он в 1166г., при патриархе Луке Хрисоверге, подписал повторительное определение синода, воспрещавшее брачиться в седьмой степени родства. Atque Nicolaus Atheniensis ille eodem anno aut sequente inchoato sedit in altera synodo, quae Alamannorum de his Domini verbis: Pater major me est. interpetationem approbavit²²¹. Idem Allatius²²² laudat officium sancti olei, quod canunt sacerdotes septem apud Graecos, a Nicolao Athenarum metropolita compositum, ac typis Veneticis excusum apud Christophorum Zannetum anno 1559²²³.

Георгий Ксирос...................................... †18 января 1182г.

Георгий Вурци........................................ †6 мая 1190г.

Доселе Антонин. Отселе Леквиен, я и другие.

Михаил Акоминат, известный многими сочинениями, оставил Афины в 1205г., когда латины овладели сим городом надолго, и удалился на ближний остров Кео, где и жил до смерти своей, постигшей его в 1220г. Житие его напечатано мною²²⁴.

Во все время господства латинян в Афинах с 1204 по 1456г., в который овладел сим городом турецкий султан Магомет II, и даже до 1520 годов находились там епископы римско-католические, поименованные в христианском Востоке Ле-Квиена. Но в то же время православные христиане афинские имели и своих митрополитов, которые, однако, проживали в Константинополе. Из числа этих пока известны только четыре.

Мелетий, заседавший в синоде Вселенского патриарха Иоанна Векка (1274–1283гг.) по делу референдария, который сознался, что он изменил изречение св.Григория Нисского об исхождении Св.Духа²²⁵.

Анфим Исповедник, восхваленный святейшим патриархом Вселенским Нилом (1378–1388гг.) в беседе о нем за твердое исповедание Православия пред латинами, содержавшими его за то в темнице²²⁶.

Феодор, восхваленный Марком Ефесским во второй речи его против латин за строгость и святость жития²²⁷.

Исидор, современник византийского историка Францы (1445–1450гг.)²²⁸.

В 1456г. завоеватель Константинополя Магомет II покорил своей власти Аттику и столицу этой области Афины. Тогда турки обратили в мечети христианские храмы в Парфеноне, Ерехфионе, Фисионе и в других местах. Но Православие в Афинах уцелело. Митрополиты сего города под турецким игом известны следующие:

Софроний, подписавший вместе с другими митрополитами устранение Вселенского патриарха Иосифа в 1564г.²²⁹.

Никанор, писавший письмо к протонотарию Великой церкви Константинопольской Феодосию Зигомале (1580–1582гг.) и подписавший оное так: ὁ Ἀθηνῶν Νικάνωρ, καὶ σὸς κατὰ πάντα – афинский Никанор и твой во всем. В письме же своем он благодарил Зигомалу за присылку какого-то подарка и обещался отблагодарить его доставкой надобной ему шкатулки, когда минут неблагоприятные обстоятельства и когда уродятся маслины²³⁰.

Феофан в 1594г. с афиномитрополичьей кафедры возведен был на патриарший престол в Константинополе, но святительствовал здесь не более 6–7 месяцев и скончался²³¹.

Неофит, митрополит афинский, дважды был патриархом Вселенским, сперва в 1600г. и во второй раз с 1608 по 1614г.²³².

Даниил в 1638г. присутствовал в Святейшем синоде Вселенского патриарха Кирилла Кондариса, осудившем еретические мнения патриарха Кирилла Лукариса²³³.

Софроний в патриаршество Парфения Старшего в октябре 1639г. подписал синодальное решение о рукоположении кассандрийского архиерея Лаврентия²³⁴.

Анфим подписал ответ Вселенского патриарха Дионисия (1672г.) касательно заблуждений кальвинистов. Его видели в Афинах английские путешественники Спон и Велер в 1676г. и оповестили, что он тогда отживал уже 24-й год своего святительства²³⁵, следовательно, рукоположен был в 1652 или 1653 году, а родом был из Пелопоннеса и отличался ученостью и добрым нравом²³⁶.

Преемником Анфима был Иаков и после него непосредственно святительствовали Кирилл и Мелетий, по прозванию Митрос²³⁷. Он управлял афинской епархией с 1710 по 1714г. Потом святительствовали, сколько знаю,

с 1722 по 1741г. Иаков.

с 1743 по 1744г. Захария.

с 1753 по 1762г. Анфим.

с 1764 по 1766г. Дионисий.

с 1766 по 1781г. Варфоломей.

с 1781по 1783г. Венедикт.

с   –  по 1785г. Афанасий²³⁸.

В 1855г. афинским митрополитом был Неофит²³⁹.

Замечательно, что славные науками в древности Афины от начала введения христианства до нашего времени не славились ни ученостью, за исключением Дионисия Ареопагита и Мелетия (†1714), ни зодчеством и ваянием, ни сочинением церковных песнопений, ни иконописанием. Какие же были причины тому? Причины эти – величайшие бедствия, от коих страдал сей город почти непрерывно. Еще в 258г. после Рождества Христова варвары готфы подступали к Афинам, и уже в 267г. афинянин Дексипп прогнал их далеко. В 396-е лето христианское готфский царь Аларик осаждал Афины. Язычество господствовало в этом городе до царствования Иустиниана I (527г.); и даже в его дни языческие чтилища Парфенон, Ерехфион, Фисион и другие обращены были в христианские церкви. В 675г. славяне велесичи, с берегов Дуная, поднялись с женами и детьми и всем имуществом своим и водворились в Аттике и Афинах. Они-то исказили там греческий язык так, что афинский митрополит Михаил Акоминат едва в три года выучился этому языку, слыша вот такие слова: δενδρύφια, προβατύλλια, παιδύλλια, ὁ τεῦτος, ἀτοῦνος, вместо δένδρα, πρόβατα, παιδία, τοιοῦτος, αὐτός, а когда говорил проповеди, написанные по-аттически, тогда слушатели нисколько не понимали его, как будто он говорил им по-персидски или по-скифски. В течение средних веков история почти не упоминает об Афинах. По взятии Константинополя латинами в 1204г. и по раздроблении Византийского царства, этот город с областью его достался франкам из фамилии де-ла-Рош и де-Бриенн. В 1312г. его заняли каталанцы, в 1326г. – сицилийский король Фридрих II; в 1370г. его завоевали итальянцы Акчиолии с помощью венециан и турецкого султана Амурата I. Наконец овладел им Магомет II в 1456г. Тогда турки обратили в мечети Парфенон, Ерехфион, Фисион и другие храмы христианские. В 1687г. венецианский дож Морозини осаждал Афины и взял их с бою, повредив своими ядрами Парфенон и капище богини Победы бескрылой. Спустя несколько месяцев он покинул сей город, отдав жителей его мстительности турок. Во время восстания еллинов в 1821г. столица Аттики была разграблена и почти вся разрушена неистовыми турками.

Итак, до учености ли? До искусств ли изящных? Не процветают они там, где свирепствуют меч и огонь.

Однако была в Афинах народная школа, основанная в 1648 году неким Епифанием, по прозванию Игуменосом; в 1778г. ее поддержал своими благотворениями афинянин Стефан Ру́тти. А учителями в ней были:

Дионисий, бывший епископ преспонский в 1683г.

Аргирос Вернарди́с, афинянин, 1687–1692гг.

Тогда, по причине войны турок с венецианами преподавание наук из Афин перенесено было в Палеопатры.

Никодим Ваватени́с, иеродиакон.......1691–1694гг.

Феофан Кавалларис, иеромонах.........1709–1712гг.

Павел Каравиас с острова Ифаки.......1729–1734гг.

Паисий Ди́марос с сего же острова....1738–1748гг.

Виссарион Ру́фос.................................1740–1756гг.

Косма с острова Лимноса.............................1749г.

Афанасий Пелопоннесец....................1753–1790гг.

Самуил священнословеснейший........1790–1793гг.²⁴⁰

Заговорился я об Афинах. Пора сказать несколько слов об острове и городе Закинфе.

Май, 22, суббота. Сюда пароход прибыл сегодня вечером и останавливался недолго. Посему я не съезжал на берег и рассматривал остров и порт его с пароходной палубы. Порт хорош, но не безопасен. Он соединен с островом насыпью, на которой есть место для прогулки и стоит огромный бюст английского адмирала сир-Томаса Майтланда. Какое добро он сделал для закинфян, пока не знаю сего. Самый же город За́нте красиво расположен у средины широкого и полукруглого залива и вдоль его. Над ним господствуют две горы. На одной высится старинный замок венецианской постройки, а другая называется Скопо́с; это – древний Елатос (по-нашему Ельник), воспетый Омиром и Виргилием и покрытый ныне не елями, а деревами масличными и апельсинными. В городе нет ничего особенно замечательного, кроме немалой исторированной церкви св.Дионисия Закинфского, почившего в 1624г., и кроме малого храма близ помянутого замка, в котором чествуется образ Богоматери Златотворной, – Παναγία Χρυσοποιή, написанный на доске в восьмом веке. Мне очень хотелось видеть сей образ, но не удалось. Быть так! В Закинфе родился наилучший греческий поэт нашего века Саломос. Соотечественники его особенно любят музыку. Их народные песни напоминают неаполитанские баркароллы.

23, воскресенье. От Закинфа недалеко до славного острова Корфу. В главный город его, укрепленный фортами, я ездил с парохода, дабы видеть там нетленные мощи св.Спиридона Тримифунтского чудотворца и приложиться к ним благоговейно. Они нетленно почивают в правом отделении алтаря церкви, называемой его именем. Все тело сего великого угодника Божия цело так, что даже глаза, к общему удивлению, не вытекли и сохранили тусклый блеск; нос немного приплюснут, кожа на лице смугла, но не черна; на ногах же, ниже колен, она отстает от костей. Я приподнимал ее тут. Нетленный святитель лежит в простой раке, облаченный. Смотря на него тут, я припоминал, как и как он возвеличен в греческом акафисте, переведенном мною по-славянски в Киево-Никольском монастыре в январе месяце 1852 года: Он есть святый чертог Святыя Троицы. Он имеет в себе величие Божие. Это – новый Мельхиседек, священнодействующий вместе с ангелами. Это благоуханный цвет иереев и образец жития архиереев. Это утренняя звезда, предуказующая Солнце правды, и заря Православия. Это человек началоангельный, который послан посеять в земле свое богоприятное тело. Душа его, смирением своим привлекши обожение, восходит на небо и там служит предметом песнопения ангелов и псалмопения архангелов. А в богоприемном теле его совершается сочетание смерти и жизни – и проч. и проч. Святые мощи Спиридона, по сказанию в греческом Часослове (1838г.), перенесены были из Тримифунта в Константинополь около половины седьмого века, по причине набега варваров. Под этими варварами разумею полчища магометан-арабов, предводимые Мавией. Сей полководец, по заверению аквилейского диакона Павла²⁴¹, в седьмой год царствования Константа (648г. по Р.Х.) предпринял войну морем против Кипра, а были у него 1700 судов, и покорил весь остров с главным городом его Константией, который разрушил²⁴². От сего варвара бежали тримифунтцы с мощами св.Спиридона в Константинополь. Здесь эти мощи в храме святых апостолов чтимы и ублажаемы были до мая месяца 1453 года, а в этот месяц и год увезены были оттуда иереем Георгием Калохеретом сперва в Сербию, а потом на остров Корфу в 1460г. В вышепомянутом храме видели эту святыню наши поклонники Стефан Новгородец²⁴³ и Зосима²⁴⁴ ранее 1453г., в который Константинополь завоеван был турками; в Корфу же видел и описал ее нам Барский 10 апреля 1725г. Вот описание его: «Молих многих великородных ктиторей церкви и самого протопопа, да соберут ключи и покажут нам мощи, понеже суть ключей четыре и всяк в разных держится руках, аще же сие зело и трудно есть, понеже никому же показуют, кроме уреченнаго времени, но понеже любимы бехом, яко от стран Российских есьмы, того ради обещахуся все, таже по неколиких днех собравши протопоп все ключи к себе и в некий день по святой литургии воззвавши нас внутрь алтаря, и затвори вся двери; таже поведе нас на правую сторону святаго алтаря, идеже опочивают мощи святаго, и отверзе все четыре замки, ими же заключен бяше гроб его, в нем же другий еще от каменя иссечен бысть, внутрь того еще третия рака от древа кипариса зделанна; покров же от таблицы чистой хрустальной, ей же мала часть в ногах святаго отверзается лобызания ради; тамо аз сподобихся купно с отцем Рувимом, сопутником моим, приложитися ногам святаго, и видех сквозь ону таблицу всего его с одеждою; на главе своей имеет подкапок и клобук, яже аще в житии своем ношаше и одеян в сакос старинный, крестами истканный, ноги же оболчены в мягки зело сандалия; во всем нетленен телом и одеждою почивает; еще же протопоп сам поднимавше ризы святаго и показавше голени его; и лобызахом и видехом белы и чисты; и поведа нам сам протопоп, яко все таково тело, токмо лице и рука лева черна суть; правой же несть и не ведают где, тако бо и в Корфус прииде.²⁴⁵ Вопрошах же аз, чего ради лице и рука черны суть. Ответствоваши, яко временами прежними не бяше тако затворен, яко ныне, но стояше на ногах в раце своей поставлен между наместными образами в церкви, и приношаху людие ладан, смирну и ливан, и вжигаху перед образом свещи и лампады, и тако от непрестаннаго деннаго и нощнаго курения аромат и лампад горения, учернися лице и рука. Видящи убо начальницы сие, они того часа затвориша, и не открывают более, токмо дважды или трижды в год. Слышах же сице, яко егда откроют, взимают его с ракою священницы, облекшеся в фелоны, творят крестный ход, обходяще стогны града и носяще его стоящаго на своих ногах, таже по окончании процессии паки вносят в церковь и поставляют со ракою стояща между наместными образами лобызания ради народа, и бывает отворен семь или восемь дней, по окончании же времени сего паки полагают внутрь гроба по правой стороне алтаря стоящаго и затворяют четырьмя замками, и разбирают начальницы кийждо себе свой ключ врученный: первый ключ держит губернатор града, вторый – судия, третий – протопоп, четвертый – наместник его»²⁴⁶. Так это было в 1725г. Не то в 1854г. В бытность мою в Корфу мощи св.Спиридона уже не запирались замками и не ставились между местными образами, но по-прежнему покоились в правом отделении алтаря, а принадлежали все-таки не обществу христиан, а семейству протопопа²⁴⁷.

Возблагодарив Бога, сподобившего меня видеть и облобызать эту дивную святыню, я вышел из алтаря и среди церкви был окружен многими православными греками обоего пола, городскими и сельскими. Все они, узнавши, что я русский архимандрит, бывший в Иерусалиме, приняли мое благословение и спросили меня: правда ли, что Святые Места иерусалимские отняты турками у православных и переданы латинам. Я разуверил их в этом и так обрадовал и успокоил.

По выходе из Спиридоновской церкви я не осматривал города, побаиваясь подозрения англичан, и спешно возвратился на пароход.

24, понедельник / 25, вторник. Плыву по рыбьей дороге в Триэст. Налево от меня – небо и море, а направо – гористые области: Епир, Албания и Черногория. Побывал бы тут и ознакомился бы с языками тамошних жителей и с их верой, нравами и обычаями. Но лучше поспешить в Италию для изучения образцовых картин тамошних живописцев древнейших, древних и новых.

26, середа. Сегодня рано утром пароход бросил свой якорь в пристани Триэста. Я переместился в этот город и остановился в хорошей гостиннице. А приехавших со мною 13 поклонников и поклонниц Св.Гроба Господня наш консул временно поместил, где знал. Они скоро уехали отсюда через Вену и Варшаву в богоспасаемое отечество свое.

Июнь, 3, четверток. Город Триэст, обозренный мною в 1842 году²⁴⁸, в этот раз нимало не занимал меня. В нем торговая суета та же, что и прежде. Здесь я нечаянно встретился с бывшим при нашей посольской церкви в Константинополе иеродиаконом Григорием, который в качестве переводчика сопровождал меня по Сирии и Палестине в 1843–1844гг.²⁴⁹. Он, одетый, как одеваются латинские патеры, узнал меня и зазвал к себе в дом, в котором дано ему даровое помещение как учителю детей хозяйских. Мы вспомнили былое и расстались приятельски.

Счастливый был тот час, в который пароход помчал меня в Венецию. Быстро плывя туда по тихой поверхности Адриатического моря, он лихо доставил меня в этот любимый мною город. Здесь я остановился в известной мне гостиннице Луна, в которой и покойно, и сытно, и недорого.

Три дня проведены были мною в Венеции. Что же я делал тут? Обозрел церковь св.евангелиста Марка и мозаическую живопись в нем, дворец дожа и картинные покои, великолепную площадь Марка и на ней льва, стоящего на колонне и от старости не могущего перевернуть тот лист Евангелия, на котором он держит свою лапу; видел разные церкви и монастыри, по вечерам катался в гондоле по главному каналу моря и любовался обрамливающими его красивыми домами вымерших богачей усопшей республики; молился Богу в греческой церкви и тут видел покоющегося архиерея Венедикта Кралевича, который на визитной карточке своей титуловался: Архиепископ Далматинский, Боке-Которский и Истринский, «оу пенsiй», т.е. получающий пенсию от австрийского правительства²⁵⁰; отыскивал греческую типографию и книжную лавку и не нашел ни той, ни другой, так как они уже давненько не существуют. Не описываю этих занятий своих, потому что еще и еще придется мне побывать в художественной Венеции и потому что под перо мое напрашиваются другие малоизвестные предметы, как то: 1.Венеция в редкой книге нашего знаменитого путешественника Василия Барского, 2.греческая община в этом городе, 3.ее духовенство, 4.женский монастырь, 5.училища, 6.типографии и 7.живописцы.

I. «Венеция, – говорит Барский в 1725 году, – есть град прекрасный, славой и честью во всем свете сияющий дивной ради своей лепоты и чудеснаго на воде морской устроения, имать в себе много церквей и лепотных много вежей, т.е. башен и колоколен, высоких и равных стоящих, и многи часы на них устроенные, наипаче же первоначальная в граде церковь св.апостола евангелиста Марка есть зело лепотна, обаче ныне в костел от римлян превращена есть. Лепота ея такова: отвне имать верхов пять больших, свинцом лепотне покровенных, и имать же многими персонами и различными гзимсами (карнизами) мраморными украшения от всех стран; первая, си есть западная стена мусиею и различными мраморы украшенна, аки злато блещется; верху же мусии различными малевана фигурами; последи же напреди щита четыре коня позлащенные, аки живые искусне сделанные имать, часы от стены правой. Внутрь вся даже до половины, наченши от верха, прекрасно насажденна мусиею; по мусии же старинное греческое имать иконописание; от половины же даже до земли разнолепотными таблицами и столпами от мрамора драгоценного насажденна и украшенна. Первоначальный же престол (повествует) яко свинцу не имать, от многих бо дражайших мраморов и камней различных еще по́том греческим есть сделан. Что же реку о помосте? Воистину удивлению великому достоин есть, как от различновидных, малых же аки боб камней мраморных, весь насажден, разныя фигуры, птицы, цветы, рыбы и прочая животная изображающии.

Славится же Венеция: 1.основанием на воде, 2.лепотою и множеством прекрасных церквей и колоколен, 3.множеством мощей святых Божиих, 4.лепотою и строением прекрасных палат и расположением улиц, в них же непрестанно вода морская проходит, 5.яко от улицы до улицы суть каменные мосты, лепотне устроенные прохождения ради, суть числом всех 66, кроме древяных, их же едва кто исчислити может. Есть тамо мост главнейший и лучший Реа́льто, иже есть долгий, широкий и крепкий, яко много выстроено на нем купеческих лавок великих, белым железом покровенных, об он-пол стоящих; под сводами же его корабли большие проходят. 6. Венеция есть славна и честна разнствием купцов, иже приходят тамо от различных стран и куплю деют яко то от Греции, Туреции, Армении, от немецких, гишпанских и прочих безчисленных стран. 7.Венеция есть славна и честна, яко в ней дож или вождь всего венецкаго владения живет, на него же посмотрети в ассистенции сенаторов и других вельмож и ужасно преславно есть, что аз многажды видех. Дож ходит в порфире царской, от горностаев составленной, на голове же имеет златый рог, его же и в церкви не слагает, сенаторы же, егда сопутствуют ему, тогда в червленных, егда же ни, то в черных, обаче всегда ходят в долгой одежде, яже именуется латински Toga, яже прознаменует покой, ибо ея не отважится никто одолети; того ради и печатается нетленною девицею, яко ни от кого же есть пораженна. 8.Венеция есть славна и изобильна различными примудрыми мастерами и художниками искусными, иже нигде же не возмогут лучшие паче их обрестися. 9.Венеция есть славна и честна, яко имать премногое множество купеческих рядов и лавок, в оных вещи, каковые могут изобрестися в свете, продаются. 10.Венеция есть славна площадию, именуемой св.Марка, на которой заслуживает внимания: 1.яко широкое, чинное, премудрое и прекрасное имать расположение, 2. яко чудесная и удивительная творятся на ней через все время года, кроме первой и последней недели Великого поста.

Видел пир нарочитый, его же сам дож венецкий большим своим сенаторам и благородным боярам творит в учрежденные дни празднования. Пир оный (яко же повествуют венециане) составляет трижды в год, си есть на Рождество Христово, на Пасху и в Троицын день, обаче всегда различным образом, на него же смотрети едва не вси грядут венециане, не возбранно бо есть; тамо и аз прийдох и зрех, еже не зрех от рождения моего; того ради и пером изобразити совершенно не могу; понеже ни оценити, ни распознати сложения вещей, разумех; се токмо глаголю, яко многия тысящи денег к составлению требует, от драгих бо вещей есть составлен, от них же суть нецыи, яковыи не обретаются в наших странах, нань же точно посмотрети есть удивительно, честно и преславно; ибо не простою сочинены яствою; но все яствы в лицах составлены, аще же персонами приличествующими к ястве или питию с подписами, разумно приложенными, или от истории, или от басней рифмотворческих взятыми, яко то Вакх, иже бяше бог пьянства, яко то Церера, яже бяше богиня плодов земных, и прочая сим подобная; еще же, кроме фигур человеческих, зверие, птицы, рыбы, горы, дубровы, реки, источники и прочая безчисленная от ядомых вещей, аки живые сделаны суть тамо: чему аз долго присмотряхся со великим удивлением. Видех дивное творение, еже по вся годы бывает, в баханалии, си есть в мясопустии пред Четыредесятницею. Еще бо за пять или шесть недель пред Великим постом начинают веселитися, ходяще по улицам и по базару, играюще, скачуще, поюще, закривающе лица своя личинарами и творяще многие игры, празднословия, смехотворения, интермедии и прочая, зело удивительно, так от нищих, яко и от богатых, даже до остатнаго дня мясопустнаго; пред заговеньем же за шесть дней сооружают от древа великую и лепотную структуру посреди плаца св.Марка, в подобие некоей палаты, или вежи, всю малевану лепо, иже мнится аки от каменя мраморнаго составленна быти; на ней порохов и рацей многое множество таинственно сокровенно суть важжения ради и показания, ради многих огней; по обою страну того щита соделывают два феатра для творения диалогов и танцов, для бою на шпагах и для прочих действий; окрест издалече устрояют здание седения ради народа и лучшаго ради видения: сим же, тако устроенным, изводят мясопродавцы повелением дожа трех или четырех волов и великим мечем всех от перваго до последняго пред всенародными очами отсекают главы, если бы закалающе на уготовление пиршества мясопустнаго; последи творят танцы и штуки по обою страну на оных феатрах; тоже вжигают сокровенные на щите из пороху устроенные вещи, аже аки молния с небеси спадшая мнятся быти с громом и явлением разновидных огней. Паки по двою или трою днию внутрь дожскаго двора устрояют палаты на седение народа, и снисходятся людей много; водят же паки вола оцепивши за рога вервом и водяще окрест издалече, тоже припущают псов, изученных хватати за уши, и травят дотоле, доколе же живому отгрызут уши; тоже изводят втораго, третьяго и четвертаго и творят всем такожде даже до девяти, десятаго травят без верва, единодесятаго привязуют до висящаго верева посреде двора дожскаго дванадесятому волу отсекают главу, и последи расходятся. Но прейдем отсюда к иным вещам, яже видех в Венеции. Видел по вся дни, кроме святой Четыредесятницы, от великородных людей, тако полу женска, яко и мужска, приходящих на всяк день поутру и ввечеру на плац св.Марка на видение штук и действий; того же ради облекаются в личины, да непознаваемы будут родительми и други своими; безчестно бо есть тамо богату стояти и на оные игры и чудеса смотрети; тамо аки на ярманке всегда народ мног, иде же и аз, едва не всяк приходя день, видех многая чудесная, обаче не волхвованием, но наукой творимая.

Видел двух человек сильных, единаго от стран римских, другаго же от французских в Венецию пришедших, и различныя показующих храбрости. Римлянин такову показал силу: наливает ушат воды полон и взимает от земли зубами, заложивши назад руки, и трясет тако, яко верьху главы его вода льется, тоже помалу наклоняет главу и поставляет на землю; паки тот же ушат, оцепивши вервом, подъемлет вверх носом и держит яко чрез пять минут, таже полагает на землю; паки две большия пушки, едину на едином, другую на другом плече положивши, держит; паки поставляет два стула и на оных возлегает сверху чревом, единаго дотыкающися главою, а другаго ногами; верьху же персей своих трем человекам возлести и стояти повелевает; и тако стоящих на себе держит, висяй главою и ногами на седалищах, и никако же учинайся до земли; паки подымает человека с лестницею высоко и держит на зубах; паки железную великую наковальню, тысящу фунтов весу в себе имущую, полагает верьху персей своих, сам лежащи на земле, два же человека всею силою великими млатами верьху наковальни биют. Француз такожде сильный, о нем же прежде рекох, таковые показа храбрости: 1.человека, стоящаго на лестнице, возвышает вверх и полагает верьху зубов и, держа его, пляшет; 2.паки бревно великое, яко трем человекам на плечах понести, верьху зубов держит; 3.стол с кушаньем держит на зубах; 4.два ушата, железными окованные обручами и наполнены водою, вешает по обою сторону креста деревянна велика и держит на зубах; 5.верв толсты, аки первый палец человеческий, прерывает. Паки видех по шнуру скачущих и чудесная творящих человеков и жен, и прочая игры и штуки различныя делающих.

В Венеции греческая церковь св.Георгия есть зело лепотна, отвне и отвнутрь от единаго превеликаго тесанаго составлена каменя старинным расположением, ни единаго в себе имущая внутрь столпа, токмо вне мало, и верх точию един велик, листовым белым железом лепотне покровен. Тамо греки обыкновения не имут никогда приходити на утреню, аще бы и в наибольший праздник, токмо на службу Божию и на вечерню. Тамо в церкви не дозволяется просити милостыни; но един от церковных прокураторов есть поставлен, просяй ходящи по церкви на всю неделю в службе Божией, по окончании же раздает деньги тем, что повелено, иже суть вписаны в реестр церковный. В отправе церковной согласуют во всем с нами, токмо сим разнствуют.

Первое на службе Златоустаго, егда служат собором, на первом входе, си есть со Евангелием, егда речет диакон: Премудрость прости, все единогласно поют Приидите поклонимся и припадем ко Христу; тоже входящим в алтарь окончевают, и абие поют сами такожде и тропари.

Прокимена не поют пред Апостолом, но чтец его, иже чтет Апостол. По Апостоле не поют на два клироса Аллилуиа, но на единой стороне.

Господи помилуй и прочая к ектении всегда пономарь ответствует в алтаре.

Иже херувимы на единой поют стороне.

Егда многолюдствие бывает в церкви, диакон не читает Евангелия посреде церкви, но возглашает на кафедре высоко, идеже проповедь бывает, и тамо чтет лучшаго ради внимания.

Канонник поется токмо на единой стороне.

Егда рекут: Вонмем, Святая Святым, не отвещает абие пономарь: Един свят, но первее глаголет: На помощь всем православным христианам, таже Един свят и прочая до конца.

На вечерни, егда служат собором, сами священники поют Свете тихий, егда же ни, то поет един на клиросе, и не входит в царские врата священник, доколе же не услышит: пришедше на запад солнца.

Не выходят на средину церкви пети ничтоже: ни стиховен, ни Достойно, токмо на клиросех.

Всегда же един от них что-либо поет, прочие же токмо гудут и творят в подобие некоего инструмента; всенощное отправляют вкупе с обеднею, утреню же всегда в свое время; на всенощное же хлебы великие пекут с медом и корением и раздают всем от велика до мала, ни единаго презирающе, яко же у нас бывает; един точию раз благовестят на всякое богомолие или на службу Божию, или на вечерню, или на утреню; в воскресенье и в иные праздники звонят во все колокола, по вся же дни в един токмо; в великие же праздники звонят трижды: первый раз, егда идет священник на проскомидию, вторый, – егда переносит Дары, третий, – егда глаголет: Со страхом Божиим и верою приступите.

В Четыредесятницу: 1.на Преждеосвященной не чтут паремий посреде церкви, но на клиросе, 2.Да исправится поет седмичный в алтаре, а не яко же у нас кто чтет паремии посреде церкви, он же поет и Да исправится; поклонов творити не обыкоша, токмо метание; на первой же неделе поста, на вечернем каноне, поклонов не творят, токмо крестятся; в пяток же не чтут пассий, или страстных Евангелий, токмо малое Евангелие; вместо же пассий чтут часть акафиста Богородицы, разделяюще по три икосы на пяток через четыре седмицы на повечернице, на месте оном, идеже требе чести канон, поют ирмосы от акафиста со стихами, даже до икосов; последи же выходит священник пред местный образ Богородицы и рекши: Ангел предстатель послан бысть рещи Богородице, радуйся, трижды, тако чтет три кондака и три икоса, последи же престает, и поют клирицы седьмую песнь с стихи, и прочая до конца. Во вторый пяток подобне творят, обаче три икосы и кондаки иные последующие священник чтет; в третий пяток паки иные три, а в четвертый оканчивают, и тако аки един акафист чрез четыре недели чтут.

В Венеции многия церкви имут части святых мощей греческих и римских, обаче не целыя, но малыя части, и не показуют никому же: суть же токмо целые телеса святых греческих, в римских церквах лежащия, их же токмо трижды в год открывают и показуют, си есть в Светлое Воскресение, на Сошествие Св.Духа и в день их празднования. Первый святый именуется Иоанн Милостивый, патриарх Александрийский, иже лежит в церкве, именуемый S.Ioannis Bragulae, на правой стране в златой раце. Вторый святый именуется праведный Сава, иже лежит в церкве, именуемой св.Антония. Третий святый именуется Афанасий патриарх, учитель церковный, иже опочивает в монастыре капуцинском, в церкви.

В Венеции гостинниц (у католиков) много к нощеванию и содержанию, определенных же для всех бедных особне, для перегринов ли и путников странных, Первая из них именуется госпиталь св.Петра и Павла. Тамо перваго вечера дается хлеб и вино и дванадесят сольдов или полушек и ложе; втораго вечера хлеб и вино и ложе; третияго такожде. Вторая именуется госпиталь св.Иоанна и Павла: тамо несть пенязей, токмо три нощи нощевати и в вечер же хлеб и вино давати обыкоша. Третия стоит, аки бы на предместии, на месте, именуемом Incurabile, т.е. неизлечимых, до него же требе чрез воду около мили превезтися; тамо раздается хлеб и вино и едина нощь в перенощеванию, аще же ты хощешь, аще же ни, то в кое нибудь время можешь отобрати свою порцию: мнози бо тако творят ради не приборных одров. К четвертому госпиталю требе перевезтися на остров Мура́но; тамо на едину токмо нощь постель добра и шесть сольдов жалованья дается. Тамо знатные суть стеклянные заводы, в них же прекрасные зеркала и вещи удивительные делают. Сия вся аз разсмотрех, бывши ми во всех оных реченных госпиталях»²⁵¹.

Недалече от церкви греческой стоит гостинница греков.

Барский, в бытность свою в Венеции, многократно бывал в тамошней греческой церкви св.Георгия и разговаривал с греками духовными и мирскими, но ни слова не сказал о начале и судьбе греческой селитвы в этом торговом и богатом городе. Сей недостаток его я восполняю, имея под руками книжицу под названием: Ἑλλήνων ὀρδοδόξων ἀποικία ἐν Βενετίᾳ. Ἱστορικὸν ὑπόμνημα Ἰωάννο Βελούδου. Ἐν Βενετίᾳ, 1872, то есть: «Водворение православных еллинов в Венеции. Историческая запись Иоанна Велуда. Венеция. 1872г.».

II. Когда злополучное Византийское царство подпало под иго разбойников-крестоносцев в 1204г., тогда венецианам по разделу достались острова и приморские области Еллады; раздел этот весьма выгоден был им, так как они, издавна торгуя с Востоком, опытом дознали, где им всего лучше господствовать. Таким образом открылись новые рынки для торговли их, которая, в начале увеличившись покупкой плодородного острова Крита, а потом упрочившись договорами с Византийским государством и с султаном Египта, продолжалась во все ХIII столетие, а в XIV веке расширилась и процветала. В эти века еллины, дотоле не охотники возить свои товары с Востока на Запад, устремились в Венецию, то ради торговли, то избегая магометанского ига. Когда же Византийская держава, стесняемая победами Орхана, Амурата I и Баязета, клонилась к падению, а венецианская аристократия, уверенная в своем могуществе на море, распространяла пределы свои и на Востоке, а в пристани богатой столицы своей видела корабли свои, нагруженные торговыми сокровищами, тогда еллины чаще и чаще начали стекаться в эту столицу, находя в ней мир, безопасность и довольство (1400–1437гг.). Здесь-то селились эти торговые люди, избегая бедствий отчизны своей; здесь же водворились и другие греки, ученые и сановные, потому что Венеция, первая из итальянских городов приютившая у себя еллинскую ученость Еммануила Хрисолоры и Димитрия Кидонея (1390–1396гг.), достодолжно ценила обучение Георгия Трапезунтского и Иоанна Аргиропула, а после них любезно принимала у себя Гемиста, Виссариона и других, которые после флорентинского лжесобора, более политического, нежели церковного, приходили к владычице морей, увлекаясь щедрыми обещаниями ее и подумывая о почестях. Кроме сего, число еллинов значительно увеличилось в Венеции для службы во флоте ее, которому она обязана занятием далматинских городов Трагурия, Спалата, Себеника и других в ХV-м столетии (1420г.).

Для всех этих еллинов, приверженных к своей церкви, но не имеющих собственного храма, богослужение совершалось, с дозволения венецианского сената, то в одной, то в другой церкви католической, и тут они терпели утеснение и гонения от папского духовенства. В церквах св.Сервилия, св.Лаврентия, св.Севира и св.Власия служили православные монахи, а в церквах св.Иоанна Златоустого, св.Агафии и св.Иоанна in Bragora – священники женатые, в обители же св.Екатерины delle Saeehe – старцы синайские. Сверх сего известно, что некоторые еллины собирались в церкви св.Евстафия, в которой находился особый алтарь св.великомученика Димитрия. Впрочем, об этом братстве уцелело лишь одно воспоминание от 1526 года: кто-то из братчиков пожертвовал червонец в праздник сего великомученика. Из уцелевших рукописных дел еллинского общества в Венеции видно, что православные иереи, совершавшие божественную литургию в частных домах, например у Димитрия Филомати и у других, были преследуемы венецианским правительством с угрозой изгнания из города, если не прекратят свое еретическое богослужение. Эти иереи были Михаил Косма из Евбеи (1412–1418гг.), Асань, 1416г., и другие. Власти даже разрушили молитвенный дом греков в околотке della Bragora, 1457г., и не дали дозволения построить особый храм на месте, называемом ai Forni, 1478г., под тем предлогом, что в числе 5000 тогдашних греков четыре тысячи их были схизматики и что они гнушались католическими церквами, в которых собирались по необходимости. Вот какова была веротерпимость папского клира и самого правительства Венеции! Но продолжим повествование.

Когда Магомет II в 1453г. взял с бою Константинополь, тогда многие из греков, избегая от страшных утеснений со стороны турок, не по малодушию, а по желанию спасти священное наследие мудрости, водворились в Венеции и нашли тут безопасность. Сюда они принесли множество драгоценных рукописей. Известны имена некоторых из них. Это – учитель еллинской словесности Франкулис, производитель дел Николай Секундинос, Георгий Францис, Константин Ласкарис, Димитрий Халкокондилис и другие. Присовокупляется к ним российский архиепископ Исидор, променявший вместе с Виссарионом Никийским Православие на кардинальскую мантию, убежавший впоследствии в Галату после того, как попал в плен, был продан и выкуплен за малую, как и заслуживал, толику денег. Он, возвратившись в Венецию и видя, что многочисленные еллины не имели своего святилища, усердно просил тамошний сенат отдать им какую-нибудь церковь (1456г.). Но им отведен был уголок в храме св.Власия in Castello с таким наказом (28 марта 1470г.), чтобы ни един священник у греков, последователей ереси, далеких от католической веры, собиравшихся для богослужения там и сям, впредь не смел священнодействовать ни в каком храме, кроме церкви св.Власия, как это повелено было прежде, – sicut alias captum fuit. Однако изъятие из сего закона сделано было для проживавшей тогда в Венеции Анны Палеологины Ерминевтины, дочери Великого князя константинопольского Луки Нотара́. Она в 1480г., 27 сентября, вновь получила от сената дозволение на совершение литургии в ее доме; ибо прежнее подобное дозволение, данное ей и Евдокии Кантакузине, супруге светлейшего Матфея Спандунина 8 июня 1475г., отменено было в 1478г. А в реченной церкви св.Власия собирались молиться православные еллины, и хоть тут и стеснялись по причине многолюдства, но принуждены были довольствоваться этой церковью, так как в предложенную им капеллу святой Урсулы в 1473г. не допускали их тамошние доминиканцы.

Спустя несколько времени венецианские греки, увлеченные примером славян, албанцев, армян и других, проживающих в Венеции иностранцев, и сами решились составить братство во имя св.Николая ради лечения больных и вспомоществования несчастным и бедным сиротам и вдовам, которые лишились отцов и мужей на службе аристократии и ради других богоугодных дел. Посему они просили у сената позволения на это и сподобились получить оное в 28 день ноября 1498г., но с таким условием, чтобы число братчиков мужеского пола не превышало двухсот пятидесяти, а число женщин было бы неопределенно. Сие-то братство основало, выстроило и снабдило имуществом храм св.Георгия и приобрело от правительства надлежащую прави́ну (документ) на владение сим храмом и на все движимые и недвижимые собственности его, кои по временам приобрело на собственные деньги. А эта прави́на, утвержденная сенатом в 1527г., и в последующие времена признаваема была им законной и неотъемлемой.

Этому братству предоставлена была высшая и безапелляционная власть управлять имениями его и судить и рядить все дела. Оно одно, собираясь после каждого трехлетия под названием Γενικὸς Σύλλογος = Общее собрание, подновляло Совет сорока (Σύλλογος τῶν Τεσσαράκοντα καὶ Ἐναρίθμων) избранием новых членов на место выбывших. А этот Совет, по предоставленному ему от всего братства праву, избирал епитропов (попечителей), седмичных священников и других, которые получали жалованье, строго соблюдал древние предания и постановления касательно богослужения, обычаев, благопристойности и церковного благочиния, обучения детей и благотворений, давал приказания и назначал должности, смотря по житейским надобностям, даже участвовал в выборе архиепископов своих. Само братство утверждалось сенатом и думными членами всего общества (τῶν προνοητῶν τοῦ Κοινοῦ). А дела, касающияся всего общества и церкви, производились одним епитропом, попечителем (Саstaldo или Guardiano), одним местоблюстителем его и одним письмоводителем, которые все три вместе составляли так называемую протокафедрию (Banca), четырьмя епитропами, заведывавшими постройкой храма и десятью старшинами с титулом деканов. Надлежащий силлогос образовался только в 1563 году. Сначала он состоял из сорока братчиков (1581г.), а по прошествии одиннадцатилетия – из шестидесяти.

Потеря венецианами городов Навпакта и Навплии и других мест в Пелопоннесе (1500–1540гг.), потеря острова Кипра (1571г.) и наипаче война с турками за остров Крит, продолжавшаяся с 1644 года по 1669-й, увлекли весьма многих еллинов в Венецию. Некоторые из них прибыли туда, обольстившись щедрыми обещаниями тамошней аристократии, а другие бежали от турок, особенно с 1569 года по 1580-й. В это время пятьдесят греческих семейств ушли с Кипра в истрийский город Полу и тут построили себе церковь во имя св.Николая Чудотворца в 1583 году. А греков в Венеции было тогда более 4000. Впоследствии же число их увеличилось настолько, что в 1635г. для избрания архиепископа Афанасия Валериана явились 474 избирателя. Афинцы, пелопоннесцы, фессалийцы, навпактяне, критяне, евбейцы, коринфяне, ионийцы, македонцы, фракияне, епироты, – все они единодушно радели о преуспеянии и чести рода своего, все усердно пособляли братству в ежедневных расходах его. А так как каждый из них считал честным долгом своим быть представителем и ходатаем своих родичей, то для уравнения многих разных отчизн решено было (1625г.), чтобы силлогос шестидесяти составился из девяти собратчиков каждой отчизны, именно: Кипрской, Критской включительно с выходцами из околотков Эгейского моря, Навплийской вместе с Монемвассийской, Закинфо-Кефалонийской, Керкирийской, анонимных околотков и еще девяти. Таким образом, составилось собрание 63 членов под названием Σύλλογος τῶν Τεσσαράκοντα καὶ Ἐναρίθμων (Zonta). Из сонма сих-то членов ежегодно избираемы были вышеупомянутая протокафедрия (к которой впоследствии присоединены были два киверни́та и один ипотопо<ти>рити́съ), два иперасписта́, два синдика и два антилога на двухлетие, десять деканов, два ефора для присмотра за постройками, один логист (счетчик) и все на жалованье клирики и миряне. Все эти выборы подтверждались полным числом голосов, за исключением избраний великого епитропа или попечителя, епископов и очередных священников, для каковых избраний достаточны были две трети голосов.

По прошествии 41 года с той поры, как греки начали совершать богослужение в церкви св.Власия, они пламенно просили совет венецианской декандрии в 14 день октября месяца 1511 года, чтобы им дозволено было купить участок земли и построить на нем храм во имя Спаса и св.великомученика Георгия. Многие причины понудили их к сему; во-первых, столкновение двух вероисповеданий римского и восточного, во-вторых, – приличное погребение усопших и избежание соблазна и огорчений оттого, что тела греков были выбрасываемы католиками в море или погребаемы вместе с телами негодяев и повешенных злодеев, и, в-третьих, – теснота Власьевской церкви, не вмещавшей всех православных после того, как число их увеличилось призывом ополченцев для защиты Венецианской державы, ополченцы же эти пришли с своими женами и детьми.

Просимое греками дозволение было дано им дожем 30 апреля 1514 года с тем, однако, условием, чтобы они и в Риме исходатайствовали себе благословение на создание храма и на устройство при нем кладбища. Получено было ими и это благословение при содействии венецианского посланника в Риме, получено от папы Льва I в 3 день июня 1514 года и потом повторено папой Климентом VII 26 марта 1526 года. Сей последний не только благословил греков строить храм с колокольней и кладбищем, но и объявил все общество их свободным от всякого вмешательства латинского клира в церковные дела его с тем уговором, чтобы они ежегодно давали сему клиру пять фунтов белого воска (которые никогда не требовались и не давались). После сего греки купили участок земли у Петра Августина Контарана за 2168 червонцев 27 сентября 1526 года в местности, называемой in Biri, и тут построили себе сперва деревянный храм, а потом и каменный по чертежам архитекторов Сансовина, Санта ломбардца, Иоанна Антония Хиона ломбардца же и Андрея Палладио. Постройка его продолжалась 34 года и кончена была 11 июля 1573 года. А издержаны на это дело более 15000 дукатов. Поощрял же к сему греков словом своим иерей Николай Малакса́ (1553–1572гг.) так, что даже дети с усердием и благоговением копали рвы для фундамента храма.

Этот всечестный храм высится среди широкого двора, обнесенного каменной стеной. К западной окраине сего двора приближается водный канал, с которого входят туда приезжающие по морю через высокие каменные ворота. Почти у самой пристани сего канала справа стоит высокая и красивая колокольня. А на погосте северном и восточном находится древнее кладбище, отделенное от двора железными решетками. На южной же стороне красуется монастырь с кельями, в которых окна решетчаты.

В самый храм ведут три двери, знаменующие троичность вечного Божества, средняя, так называемая великая, и две боковые в средине сторон храма. Над южной дверью помещена мозаическая икона св.Георгия, а над северной – живописная икона святителя Николая, над великой же в полукруге – мозаический лик Спасителя, тут же вставлена и надпись:

†Χριστῷ Σωτῆρι

καὶ τῷ ἁγίῳ μάρτυρι Γεωργίῳ οἱ μέτοικοι

καὶ οἱ ἀεὶ καταίροντες Ἐνετίαζε τῶν Ἑλλήνων,

ὅπως ἔχοιεν κατὰ τὰ πάτρια τῷ θεῷ θρησκεύειν,

ἐκ τῶν ἐνόντων φιλοτιμησάμενοι τὸ Ἱερὸν

αφξδ.

† Христу Спасителю

и святому мученику Георгию переселенцы, навсегда водворившиеся в Венеции из рода еллинов, дабы могли служить Богу по уставу отцов, посильно сложившись, сие чтилище посвятили. 1564 года²⁵².

На наружных стенах описываемого храма размещены священные изображения, именно: спереди – триморфон из мусии, т.е. Владыка Христос, Пресвятая Мария и Предтеча, а на боках двенадцать апостолов, написанные на досках в 1696 году иждивением Николая Сара из Иоаннины и поновленные (неудачно) в 1855 году. Что касается до внутренности сего храма, то и она с 1574 года по 1696-й украшаема была многими и различными художественными работами и святыми образами, мусийными и написанными на досках. В самый храм входишь по четырем беломраморным ступеням через великую западную дверь и на́рфикс (литийный притвор), в котором замечательны шесть ангелов, написанные в 1690 году иждивением кипрянина Петра Хрисафида. Сей храм включительно с алтарем построен в виде креста. Длина его от западной двери до иконостаса измеряется 17½ саженями, а ширина 18-ю, вышина же 15-ю. Пол в нем выстлан мраморными четырехугольными плитами, красными и белыми, и обновлен в 1822 году. В небе купола изображен Господь Вседержитель с надписью вокруг всего этого образа:

Ἰδοὺ προκύψας ὑψόθεν πρὸ τῆς δίκης

Ἐγὼ κριτὴς καὶ θεὸς πάντων πέλω.

Се приникаю свыше ранее суда

Я судия и Бог всем.

На купольной шее написаны ангелы, многоочитые херувимы и шестикрылатые серафимы, двенадцать апостолов, сидящие на престолах и судящие двенадцать колен израильских, а под ними пророки, предвозвещающие всей вселенной воплощение Сына Божия. Вся эта живопись произведена кистию Иоанна кипрянина в 1589–1590 годах. Лики пророков поновлены в 1851 году. Из средины купольного неба спущена цепь, и на ней висит паникадило, красиво сделанное из серебра. На боковых стенах, разделенных мраморным поясом в 1586г. на два яруса, в верхнем ярусе у окон изображены ангелы, а в нижнем – помещены на южной стене древние высокого письма иконы Христа посреди Богоматери и Предтечи, Спасителя, сидящего на престоле, и Богоматери. Далее сзади епископской кафедры дивно историровано мусией божественное Преображение иждивением кипрянина Вернарда Акри в 1666 году: на этом образе белые одежды преобразившегося Христа, при озарении их лучами солнца, блистают, как звезды; на северной же стене видятся иконы: Осязание Фомы, написанное весьма древним живописцем Саракином, св.великомученик Георгий, Распятие Спаса и преславное Воскресение Его. У северной двери высится красивый амвон, с которого диакон читает Евангелие и на который он восходит через потаенную в стене лестничку. Над этим амвоном написан на стене стратилат Георгий. А супротив него у южной двери стоит памятник над могилой первого в Венеции иерарха Гавриила Севира, сооруженный из наилучшего мрамора. Над ним, супротив оного стратилата, написан образ святителя чудотворца Николая. У обеих сторон храма, на всей длине его, стоят так называемые стасидии (седалища), изящно выточенные из орехового дерева разными токарями (1574–1577гг.). А архиерейский фро́нос, той же токарной работы, позолоченный, водружен у края правого клироса. Супротив его, на левой стороне, становятся председатели и попечители. Иконостас сей сверху донизу сооружен из камней, а косяки царских дверей из белого мрамора; на внутренних стенах косяков написаны два ангела, а на перекладине над косяками – Нерукотворенный образ Спасителя; над ним же золотыми буквами начертано изречение царепророка Давида:

Αὕτη ἡ κατάπαυσίς μου εἰς αἰῶνα αἰῶνος˙

Ὧδε κατοικήσω, ὅτι ᾑρετισάμην αὐτήν.

Се покой мой во век века.

Зде вселюся, яко возлюбих его²⁵³.

На царских дверях позолоченных изображены справа Мельхиседек, а слева Авраам, оба в рост с Евхаристическими Дарами. Эти вставленные тут изображения написал в 1686 году иерей Еммануил Ца́нес, критянин, из города Рефимна, отличный иконописец и пиит, а самые двери сработал Христофор Марку́рис, керкиреец, в 1811г. Над царскими дверями помещены пять небольших, но хороших икон XV века, кои прежде находились в церкви св.Власия, именно: в средине Тайная Вечеря, а на сторонах Вход Господа в Иерусалим, Воскрешение Лазаря, Вознесение Христово и Сошествие Св.Духа на апостолов; над южной алтарной дверью: мученичество св.архидиакона Стефана, Сретение Господне и архистратиг Михаил, а над северной: Благовещение, Рождество Христово и Преображение. Эти праздничные иконы, поворачивающиеся на петлях своих, отворяются в большие праздники и на месте их выставляются святые мощи, покоющиеся в серебреных и стеклянных влагалищах, выставляются для поклонения им; мощи же эти принесены и даны различными епископами и иереями и помещены тут лет за двести назад и более (от 1872г.). Между ними есть серебреный крест с немалой частицей Животворящего Древа, данный местным архиереем Герасимом Влахом, а сзади его хранится архиерейская митра Вселенского патриарха Мефодия, который после двухлетнего патриаршества (1669–1671гг.) отказался и ушел в Венецию, где и был настоятелем тамошней греческой церкви. На северном надъиконостасье покоится в драгоценном ковчежце целая десница св.Василия Великого; она, некогда бывшая достоянием царя Махаила Палеолога, вместе с мощами св.архидиакона Стефана и Иоанна Златоустого принесена была в Венецию в 1577г. филадельфийским архиереем Гавриилом Севиром. Над самой срединой иконостаса водружен большой крест с живописными изображениями на нем Бога Отца вверху и девы Марии и Иоанна Богослова на концах отрогов его. Этот крест, весь серебреный и древний, времени византийского, возбуждает в молящемся умиление. Под ним, на подножии его, токарном и позолоченном, красками написаны три пророка, предвозвещавшие страсти Христовы. На алтарной арке спереди дугообразно начертана надпись золотыми буквами: «Утверждение на тя надеющихся, утверди Господи Церковь, юже стяжал еси честною Твоею Кровию». На свободных местах этой же арки изображены: справа Симеон на столпе, а слева Алипий Столпник Еммануилом Ца́не на иждивение Димитрия Филиппова из Трикки (1663–1664гг.), под первым же св.Кирилл Александрийский и св.Григорий Богослов, а под вторым Иоанн Милостивый и Златоуст. В иконостасе у царских врат направо водружен образ Владыки Христа с евангелистами и апостолами около него в серебреной ризе. Сей древнейший образ высокого письма византийского подарен греческому братству в конце XV века константинопольской великой княгиней Анной, дочерью великого князя Луки Нотара, умерщвленного Магометом по взятии Константинополя; налево помещена икона Богородицы, очень хорошая и украшенная драгоценными камнями по серебреному окладу. Подле Владычней иконы в иконостасе поставлен образ св.Николая, покровителя братства, а подле Богоматерней – образ св.великомученика Георгия, именем которого называется и самый храм. Эти две местные иконы, вновь написанные вместо древних, неизвестно как уничтоженных, поставлены тут в 1834 году, когда переделана была нижняя часть иконостаса. У южной двери алтаря водружена местная икона св.бессребренников, а у северной – образ Иоанна Предтечи. Над помянутыми иконами Николая и Георгия помещены малые образа Моисея, Илии пророка и Космы и Дамиана бессребренников. Они написаны в начале XVI века, а пожертвовал их Антоний Ве́ргис в 1577 году. Кроме всех этих икон, еще есть святые образа Петра и Павла, Рождества Христова и Крещения Господня; они красками написаны в 1577 году знаменитым критским иконописцем Михаилом Дамаскиновым; муссийный же образ Благовещения сделан Иоанном Антонием Мари́ни в 1602 году. Всех образов иконостасных более сорока четырех.

Пред местными иконами зажигаются семь лампад, означающих семь даров Святого Духа. Все они вылиты из серебра. А над царскими вратами горит неугасимая лампада. Пред иконостасом стоят высокие подсвечники, вылитые из меди в 1613 году и очень красивые. На двух из них пред Спасом и Богоматерью высокие свечи восковые разрисованы, но горят на них налепки. Кроме этих светочей, и в других местах храма зажигаются многие лампады.

В святой алтарь входят по двум ступеням, сделанным из красного мрамора. В нем три отделения: среднее с святой трапезой, проскомидийное налево, и диаконское направо, все три с бессветными углублениями в потолке. В восточном углублении алтаря, что против св.трапезы, в самой верхней части его, покрытой мозаикой, изображены муссией Владыка Христос, сидящий на престоле и благословляющий всех уповающих на Него, Пречистая Матерь Его царица по правую сторону Его, и Иоанн Предтеча по левую, – оба в рост стоящие. Все эти муссийные образа сделали Иоанн Антоний Марини и Алусий Гаетан, первый образ Владыки по рисунку еллина Фомы Вафа́ (1597–1598гг.), а второй и третий образы – по рисункам Иакова Василаки из Мила и критского иерея Иоанна Власта, прозываемого также Буниалет. В том же углублении под образом Владыки Христа, в средине, между двумя окнами, красками написаны на широкой доске Приснодева, воздевшая руки в Сыну Своему, и архангелы Михаил и Гавриил одесную и ошую Ее. Под Приснодевой повешен святый ковчег для хранения в нем Тела и Крови Христа, украшенный снаружи позолотой, драгоценными камнями и изображением Тайной Вечери на дверке его с надписью на сторонах: «Аз есмь хлеб, снишедый с небесе: аще кто снесть от сего хлеба, жив будет вовек». Пред сим ковчегом горит неугасимая лампада серебреная. На нижних сторонах восточного углубления алтаря красками изображены великие иерархи Церкви в полном святительском облачении, именно: направо Спиридон Тримифунтский, Василий Великий и Григорий Богослов, налево – Иоанн Златоустый, Афанасий Александрийский и Николай Мирликийский. Все они благоговейно взирают на оный ковчег. А написаны они в 1579 году, поновлены же в 1853 году, как это видно из надписи тут: Михаил Дамаскин критянин расписал алтарное углубление в 1579 году, а живопись его поновил Севастиан Сантис в 1853.

Святая трапеза, четырехугольная, среди алтаря утверждена на одной колонке из красного мрамора. Над нею высится сень, поддерживаемая четырьмя столбиками из мрамора белого Все это изготовлено под надзором благочестивых и сведущих православных христиан, дабы в храме не появилось что-нибудь не церковное, как это заметно в некоторых восточных храмах в Западной Европе. Святая трапеза освящена по уставу бывшим далматинским архиереем Венедиктом Кралевичем 22 декабря 1853 года. Позади ее на царских вратах, внутри алтаря, историрована Тайная Вечеря кистию Венедикта Ембория критянина в 1606 году. В алтарном диакониконе красками написаны Сошествие Святого Духа на апостолов и четыре ангела в углах, а в проскомидийном отделении етимасия (т.е. престол с стоящим на нем крестом), Константин и Елена и другие святые, в углах же четыре евангелиста. В восточных углублениях (ἀψἴδες) диаконикона и жертвенника красками же изображены Вознесение Христово и Осязание Фомы. Эти изображения очень древни (1593г.) и хороши, а написал их Иоанн кипрянин, тот самый, который историровал и купол храма. В диакониконе хранится плащаница Христова под стекляным поставом. Она написана в 1677г. рефимнийским иереем Еммануилом Ца́не. Там же у южной стены стоит большой крест деревянный, украшенный мозаикой из черепахи и перламута. Он выносится на средину храма во время утрени Великой Пятницы по древнему обычаю. Пред ним горит неугасимая лампада, вылитая из серебра. А написанное на нем Распятие возбуждает во всяком благоговение и умиление. Этот крест, изготовленный в Кифире, пожертвован в 1662 году Димитрием Перули афинянином. Над сим крестом в полукруге красками написан Пилат, умывающий свои руки. Там же иерейский умывальник сделан из красного мрамора и устроен шкаф, в котором хранятся церковные книги. А в углублении проскомидийного отделения алтаря историровано Снятие со креста, вероятно, Михаилом Дамаскиным, о котором говорено выше. Над углублением же этим изображен безначальный Отец с надписью: Ветхий денми. На стенах сего отделения написаны святые диаконы Лаврентий, Пармен, Прохор и прочие. Направо от жертвенника в стене устроена сосудохранительница, σκευοφυλάκιον. Тут же к северной стене прикреплена древнейшая и досточтимая икона Богоматери в серебрено-позолоченном окладе, украшенном разноцветными драгоценными камнями и различными привесками. Эта икона, на которой Богоматерь красками написана так, что она простирает свои руки к Сыну Своему и Владыке, а над Нею в левом углу ангелы с облаков зрят на Нее, пожертвовано братству великой княгиней Анной, о которой было говорено выше. Она перед взятием Константинополя турками (1453г.) находилась там, в доме отца ее, Луки Нотара́. Эта чудотворная икона называется Παναγία Κρυπτή, т.е. Всесвятая сокровенная, о чем гласят, кроме предания, почти современные записи. Когда турки вторглись в Константинополь и грабили храмы Божии и обывательские домы, тогда эта святая икона чудесно скрылась из великокняжеского дома и обретена была вне сего города. Пред нею горит неугасимая лампада серебреная. Во все дни Успенского поста ее выставляют пред иконостасом для поклонения на деревянных пяльцах точеных и позолоченных. А в самый праздник Успения Богоматери бывает крестный ход с нею вокруг храма, совершаемый весьма торжественно. Больше четырех веков прошло со дня Богом благословенного обретения сего священнейшего образа, а краски на нем еще целы и лик Богоматери виден, хотя и потемнел. Над этим образом в полукружии на стене изображено Явление Воскресшего Марии Магдалине.

Замечательно, что православные греки, жившие в Венеции тогда, когда в этом городе были знаменитые живописцы Калиари, Тинторетто, Пальма и другие, не этим художникам, а своим родичам поручали росписание своего Георгиевского храма. Они дорожили своим иконописным преданием, не допускавшим натуральности и страстности в святых лицах и любившим видеть в них простоту, бесстрастность и святость, возбуждающую в душе благоговение и умиление. Весьма больших издержек стоило им возобновление живописных и муссийных изображений внутри и вне храма. Ца́нес возобновил лики четырех учителей церкви в алтаре в 1661 году, а все прочее – керкиреец Вентура Сереметис в 1748 году. Вне же храма мозаические изображения поновлены были Иаковом Пасторини в 1638г., Павлом Россис в 1681г. и Иоанном Франциском Бона́цас в 1752г., а внутри – Леопольдом Далпо́мос.

Колокольня, строимая подрядчиком Симоном Соре́лла и зодчим Бернардином Онгари́нос, окончена была 19 ноября 1592 года. Деньги на постройку ее дало местное братство, да Иаков Самариа́рис закинфянин пожертвовал 1000 дукатов. Эта колокольня, не знаю почему, стоит не прямо и немного наклонена на одну сторону.

Довольно о храме. Предлежит слово о служившем в нем клире.

III. У греческой общины время от основания первого храма ее и избрания первого священника Иоанна Авгерина (1527г.) до 1550 года было время многосмутное и печальное. Хотя папа Лев I и даровал ей льготу и хотя и был у ней блюститель (Ὑπερασπιστής, ἢ καὶ ἄλλως λεγόμενος Συντηρητής), уполномоченный защищать греков словом и делом от всякой придирчивости местного латинского клира, но при всем том всяческие прилоги и непрерывные преследования появлялись со стороны венецианского патриарха Иеронима Квирина, человека упрямого и сварливого, и со стороны состоящего под святоначалием его клира. Что касается правительства, то оно хотя и имело достаточную силу для того, чтобы отстаивать права, предоставленные грекам, но известно, что ему не хотелось огорчать ни своих, ни пришельцев, и потому оно не очень заботилось о благоразумном и настойчивом уравнении гражданских и церковных прав греков с правами латин. Доказательством сему служит то, что венецианская аристократия посредством своего посланника в Риме успела отменить грамоту папы Александра VI, дозволившую жившим в Венеции иереям и мирянам из греков состоять под священноначалием патриарха Константинопольского, каковую грамоту они испросили себе, когда молились еще в церкви св.Власия, испросили по ходатайству ходившего в Рим иерея своего Андрея Зерва, мефонейца (которого сенат обзывал дерзким), нимало не терпя, чтобы духовный пастырь их судим был по делам веры сперва латинским патриархом, а потом и венецианскими декархами. Одним словом, было двадцатилетнее время неслыханных насилий. Суровый патриарх местный полагал, что он имеет неотъемлемую от него духовную власть не только над греческой церковью и священником ее, но и над совестью православных, и знать не хотел, блажный, что греки приходят в Венецию из всех областей Востока, где они и рождаются на лоне единой, святой, соборной и апостольской Церкви и чистым молоком ее питаются, и подчиняются только вселенскому престолу Григориев и Златоустов. А дабы достигнуть своей цели, сей ревнитель выдумывал предлоги и затруднения касательно постройки греческого храма и свободного отправления богослужения; принуждал иереев принять определение флорентинского собора и как их, так и мирян обзывал еретиками и раскольниками, и самый храм их и единомысленных с ними анафематствовал, и запирал их в храме на всю Страстную седмицу, как будто они были хуже евреев. Кроме сего, пущены были в ход и клеветы. Их обвиняли в том, что они поносят римскую церковь, и напечатали молитву ко Пресвятой Богородице с изречениями, обидными для господствующей латинской церкви. А невинные греки многократно жаловались в судах, куда патриарх и папский легат приходили, дабы сколько можно устранять защиту блюстителя греков. Все это было в годы 1527 и 1528-й. Потом улеглись было страсти. Но, к несчастью, явился в Венецию из Рима бывший монемвасийский архиерей Арсений Апосто́лис, критянин, низложенный и отлученный Великой церковью константинопольской, сильный в слове, но славолюбивый угодник римскому папе. Его поручил папа вниманию венециан, а их декархи определением своим от 30 марта 1534г. причислили его к греческой общине, поставив ей на вид и сан, и преподобие его, попечителям же храма ее представив его как проповедника слова Божия, поучающего спасению души, миру и единству. Но ни мир, ни единство не состоялись, потому что Арсений, даря деньги латинским клирикам и оскорбляя совесть православных, по прошествии двух месяцев, выхлопотал определение декархов (29 мая 1534г.), дозволившее ему избрать двух попов кафолических для священнодействий в греческом храме. Это определение, навязанное попечителям, опять смутило всю общину и встревожило ее, так как она видела в нем обидное для нее нарушение священнейших прав ее; притом многие греки, обремененные налогами ради надобностей Арсения и отказавшиеся вносить их, подвергались опасности быть умерщвленными, как это видно из патриаршей истории Константинополя²⁵⁴, но скоро прекратились Арсеньевские замыслы и происки, потому что он от горечи умер (1535г.) в отлучении от святой Церкви, не раскаявшийся и не прощенный²⁵⁵. Община же, по данному ей дожем праву, сама избирала себе священников.

Но являлись другие беды в течение целых девяти лет. Змий, ядовитее Арсеньева, заполз в недра чередных священников, – Николая Тризента и Анастасия Порфириева, оба из города Каро́ни. Тризентис, делавший и соблазны, и хищения, и другие беззакония, оказался неблагодарным братству, которое многократно и всячески снабдевало его. Случилось, –в 26 день июля месяца 1540г. исчезла из алтаря досточтимая икона Богоматери, пожертвованная великой княгиней Анной Нотара. Тогда ужаснулись и вознегодовали благочестивые прихожане и в полном собрании своем уволили реченных священников, заподозренных в пропаже всех сохранявшихся в алтаре сосудов. Оная икона нашлась. А священники эти просили было правительство отменить решение всего братства касательно увольнения их, но тщетно, хотя папский легат, которому кланялся Тризентис, и домогался ослабить права братства и защищал сего законопреступного иерея. Не успевши в этом, легат вместе с единомысленным Порфириевым в Риме обвинял православных в том, что они принимают и соблюдают только одни предписания Константинопольского патриарха и изгоняют из своей церкви всех греческих иереев, которые придерживаются определений собора флорентинского.

Пока все это делалось, вдруг с двух сторон присланы были в Венецию две противоречащие грамоты, одна от Константинопольского патриарха Иеремии I в месяце июле 1541г., в которой этот вселенский владыка отлучил от церкви Тризента и сослужащих с ним, а другая – от папы Павла III (6 марта 1542г.), принесенная самим Тризентом, которой отлученным иереям дозволялось священнодействовать, а греческое братство лишаемо было блюстителей, легату же предоставлена власть допускать в греческий храм только таких священников, которые ему, легату, или венецианскому патриарху дадут клятву, что они будут соблюдать определения флорентинского собора. Наконец, и декархия 11 мая 1542г. возобновила свое постановление 1534 года.

Что же греки? Они, недовольные злоумышлением и грязным поведением Тризента и наипаче латинскими кознями, жаловались совету декархов, представив ему достаточные доказательства виновности Тризента, испрашивали у него отмены латинского суда над греческими иереями, поставляли ему на вид великую пользу для Венецианской державы от множества греков, прибывших в Венецию после взятия города Навплия (1540г.), доказывали нестерпимость введения униатского клира в храм православный, чего нет ни в Риме, ни в Анконе, ни в Сицилии, ни в Калабрии и Апулии, где находятся греческие церкви. В таких же выражениях они современно представили сие дело и папе Павлу III. Сей же первосвященник, выразивший в булле от 22 июня 1549г., что он недостаточно уведомлен о всем, что делается с греками, поручил расследование сего дела беневентскому архиепископу Иоанну Della Casa и своему легату в Венеции с тем, чтобы они всеми силами прекратили возникший у греков спор с латинами и успокоили бы их навсегда, что и последовало.

Греческое братство в 1553 году пригласило к себе из Навплия Николая Малакса́, премудрого и благочестивого протопопа, с тем, чтобы он священнодействовал у них. Сей протопоп в следующем году отправился на остров Крит за своим семейством и, привезши его в Венецию, оказался достойнейшим служителем Бога и истинным наставником душ, коим неустанно проповедовал слово Божие и писал благочестивые сочинения. В 1574 году он оставил Венецию. В бытность Малакса в сем городе проживал закинфский и кефалинийский архиепископ Пахомий в 1557 году и по желанию братства священнодействовал в Георгиевском храме, но только в один этот год. Им начат ряд православных архиереев в Венеции, но под скромным названием ефимерия, т.е. чередного приходского священника.

Аристократия же венецианская, ежедневно видя увеличивающееся число греков и сознавая необходимость для них высшей церковной власти, прибавьте и непреклонную приверженность их к отеческой вере, и великую пользу от торговой предприимчивости и от военной храбрости их, отменила свою прежнюю политику и начала покровительствовать им. С этой поры венецианские греки отдохнули, и у них начался ряд законных архиереев.

А. Гавриил Севир, первый с полными правами архипастыря греческого общества в Венеции, произошел на свет в 1541 году в Монемвасии, от рода Севиров, и в юности учился в Падуе. Впоследствии, проживая в Венеции в 1572г., он в следующее лето избран был греками на место Николая Малаксы, но в 1575 году уехал в Константинополь. А здесь патриарх Иеремия II рукоположил его в сан митрополита Филадельфии, что в Лидии. Но он в начале 1577г. возвратился в Венецию. Тут греки вскоре пригласили его занять прежнее место ефимерия. Он согласился на это и сподобился почетного приема от местной аристократии. А православное братство так уважало его, что на время передало ему свое исключительное право избирать одного ефимерия, какого только он признал бы наилучшим и единомысленным с ним. Итак, преосвященный Гавриил, взяв в свои руки кормило, избрал двух ефимериев Георгия Власта, прозываемого Пуниалетом (1579г.) и Дионисия Катилиана (1588г.), а для успешного противодействия латинским наветам на православных и для теснейшего соединения их с великой Церковью Христовой в Константинополе отказался от возвращения в Филадельфию. Вселенский Иеремия в том же 1577г. уговаривал его перейти туда, но он не согласился, поставляя на вид его святейшеству великую бедность Филадельфийской епископии и свою пламенную любовь к христолюбивому народу, которого численность в Венеции превышала 4000 и который вручили ему Провидение Божие и христианнейшая и тишайшая держава венетов. Великая Церковь Христова уступила тем поваднее, что просил ее об этом и венецианский сенат через посла своего, и филадельфийское архиерейское настоятельство перенесла в православный храм св.великомученика Георгия в Венеции. С этой поры Гавриил Севир и преемники его, экзархи всей Лидии и всечестные, стали патриаршими епитропами и экзархами вселенского владыки в Венеции и всех православных церквей Далматии. Иеремия же в 1579 году реченный храм объявил ставропигией, дабы непоколебимо было благосостояние его и ничья обидчивая рука не причиняла бы ему ущерба. Однако братство не приняло такого объявления по видам политическим и наипаче по ревнивой охране своих прав на свой собственный и автономный храм. Гавриил же, бодренно и благоугодно святительствовавший 38 лет, скончался в монастыре св.Параскевы, что в городе Лесине, в Далматии, куда послан был обозревать тамошние церкви. Скончался 21 октября 1616 года на 75 году от рождения. Жизнь его служила для всех образцом благочестия и смирения. За многие и великие добродетели уважали его мудрый патер Сарпи и Венецианская держава, которая ежегодно жаловала ему 180 флоринов и многократно с почетом принимала его в сенате своем, где он в подобных случаях успешно действовал в пользу своей церкви и братства, любимого им так, что оно предпочтено было им даже патриаршеству в Константинополе, которое предлагал ему александрийский первосвятитель Мелетий Пигас в 1597 году. Бренные останки Гавриила перевезены были из помянутого Лесинского монастыря в Венецию и здесь положены в Георгиевском храме. На памятнике его читается следующая надпись с переводом латинским:

Τῷ ἐν ἀρεταῖς ἁπάσαις εὐδοκιμήσαντι

διὰ βίου παντός, περὶ μέντοι τὰ θεῖα εὐσεβείᾳ,

πρὸς δὲ τὴν γαληνοτάτην τῶν Ἐνετῶν ἀρχὴν πιστοσύνῃ,

εὐσπλαγχνίαν δὲ τοῖς πένησιν ὑπερφυῶς ὑποδείξαντι

Γαβριήλῳ μητροπολίτῃ Φιλαδελφ. τῷ Σεβήρῳ

οἱ τῶν Ἐλλήνων ἔνοικοί τε καὶ ἔποικοι

εὐεργεσιῶν διὰ μνήμην τόδ’ ἀνέθεντο²⁵⁶.

Memoriae immortali:

Gabrieli Seviro Archiep. Philadelph.

Ser.Reip. ob eximiam fidem. carus extitit

Graeci incolae et advenae

benefor. mem: numq. satis venerabu: P

MDCXLX²⁵⁷.

Гавриил Севир оставил по себе учеников своей мудрости и между ними кифирского епископа Дионисия Катилиана и закинфского архиерея Пахомия Доксара́, пламенного священнопроповедника. Оставил он и многоценную библиотеку и сочинения свои.

В Георгиевской церкви, кроме архиерея, состояли иногда два ефимерия, – 1540г., иногда три, – 1655г., а иногда и шесть, – 1694г., один священнопроповедник, два и три диакона, два певца, два канонарха и чтец свой у каждого ефимерия. Все они были избираемы братством, а содержались доходами от денежных вкладов в храм на поминовение усопших.

В. Преемником Севира, с 1617г. по 1632г., был Феофан Кана́кис, родом с острова Кипра, ученик Феофила Коридалея, бывший ефинерий и учитель, и священнопроповедник в Георгиевском храме.

После рукоположения его в сан архиепископа филадельфийского венецианский сенат, будучи признателен ко Вселенскому патриарху за его духовное попечение о подчиненных ему православных греках, послал ему в дар многоценный золотой крест с тем, чтобы он и преемники его всегда носили его на персях своих, а на записку папского посла, направленную против православных в Венеции, возразил 14 мая 1662 года, что свобода вероисповедания греков, призванных для военной службы и всегда полезных аристократии, должна быть неприкосновенна так же, как и свобода прочих родичей их, живущих в Венеции, и что во избежание соблазнов и ущерба державе необходима такая политика, соблюдаемая во всех венецианских владениях, где находятся греки. При Феофане братство 14 марта 1617г. постановило, чтобы никакой после Севира архиерей не вмешивался в избрание ефимериев.

Г. После Феофана в Венеции святительствовал с 1632 года по 1635-й Никодим Метаксас, бывший архиепископ Кефалонии и Закинфа. Он, еще в сане иеромонаха, первый открыл типографию в Константинополе, прибыв сюда из Лондона в 1627 году. Но иезуиты с помощию янычар скоро разорили ее. В Венеции сей преосвященный провел только три года и, извиняясь слабостью здоровья, отказался от кефедры своей 4 февраля 1635 года. Он домогался соединения кафедры филадельфийской и закинфо-кефалинийской, но тщетно.

Д. На его место поступил Афанасий Валерианос, бывший епископ кифирский, и богоугодно пастырствовал с 1635 года по 1656-й. Ему Вселенский патриарх предоставил право и власть заведывать православными церквами в Далматии и Истрии и посвящать туда иереев, а в Закинф и Кефалонию – даже и епископов. Ему венецианский сенат отдал доходы церкви Богоматери ту-анкара́фу на Крите и церкви Одигитрии в Закинфе, так как оба эти острова принадлежали Венеции.

Е. С 1657 года по 1677-й святительствовал Мелетий Хорта́кис, бывший ефимерий и священнопроповедник, и учитель греческой общины в Венеции, муж скромный, образованный и знаток богословия и латинской филологии. Напечатано его сочинение о священстве: Περὶ ἱερωσύνης. Ему венецианский сенат предоставил в добавок пожизненный доход с монастыря св.Иоанна тон-Мораито́н²⁵⁸ на острове Керкире.

Ѕ. С 1677 года по 1679-й пастырствовал Мефодий Моро́нис, родом кидониец, бывший патриарх Константинопольский. Он, после двухлетия, отрекшись от вселенского престола, ушел в Закинф в 1671 году, а оттуда в Венецию. Здесь латинский патриарх, опасаясь, как бы ни пригласила греческая община сего пришельца быть пастырем у ней, пустил в ход всякое нарекание на нее, поставляя на вид, что избрание Мефодия унизило бы его собственное достоинство, а греков обвиняя в том, что они, против обычая, открыто носят к больным освященные дары, брачатся с католичками и принимают в свое училище католических детей, где гибнут их души. Однако избрание Мефодия состоялось по желанию греческой общины и сената, который 15 января 1677 года простыми и прямыми словами утишил раздражение папского легата, огласившего Мефодия схизматиком, а своему посланнику в Риме предписал (28 мая 1678г.) уверить разгневанного за это же дело папу Иннокентия ХI, что сенат свято хранит свое вероисповедание (латинское) и уважение к его блаженству и что не делает никакого нововведения религиозного. Мефодий спокойно пастырствовал в Венеции два года и там скончался.

З. На кафедру его возведен был Герасим Влахос, критянин, и святительствовал с 1679 года по 1685-й. Он в 1664 году был игуменом в Богородицком монастыре, что в Палеу́поле, на острове Корфу, потом ефимерием, священнопроповедником и учителем в Венеции у греков, и, наконец, рукоположен в архиерейский сан с титулом: филадельфийский. Его обширная ученость, знание многих языков и твердость в Православии известны. Он преподобно и богоугодно управлял Церковью, и оставил после себя богатую библиотеку и многие сочинения; некоторые из них напечатаны.

И. Преемником его был Мелетий Типа́лдос с 1685 года по 1713-й. Он родился в 1648 году в селе Типалда́та на острове Кефалонии от православных родителей Антония и Корнилии, а учился сперва в Венеции в Флангиниевой школе, потом в Падуе; по возвращении же отсюда на родину рукоположен был в сан иеродиакона и занимался там в Ликсурии и Фрурии обучением детей. Оттуда заманила его к себе Венеция. Здесь полюбили его все православные греки, и он сподобился священства и был священнопроповедником и учителем в Флангиниевской школе, о которой речь впереди. По смерти Герасима Влаха братство единодушно признало его достойным архиерейства 28 марта 1685 года, а сенат предоставил ему, как и предшественникам его, доходы монастыря св.Иоанна тон-Мараито́н на острове Корфу, и в то же время просил Константинопольского патриарха посвятить его в сан архиерейский. Патриарх согласился на это. Тогда сенат пригласил бывших случайно на острове Корфу епископов Климента фанарийского и неохорийского и Парфения маиниского и каламонского, и они рукоположили Мелетия 28 марта 1686 года. Узнала о всем этом папская курия и залаяла на венецианский сенат, стремясь к подчинению себе всех православных христиан, живущих в Италии. Однако зажал ей рот венецианский посланник Иоанн Ла́ндо, доказавши папе Иннокентию XI своими шестиугольными и благоразумными речами, что дело это есть дело прошлое и невозвратимое. Между тем подоспели две грамоты Вселенского патриарха Дионисия, – одна рукоположенному Мелетию от 18 августа 1687 года, а другая сенату от 10 октября того же года. В первой его святейшество внушал новому владыке соблюдать догматы, обряды и уставы Православной Церкви по апостольскому и отеческому преданию и учению, а второй – утвердил рукоположение его как законное и каноническое, состоявшееся с согласия предместника его патриарха Иакова. Теперь посмотрим: соблюл ли Мелетий и как соблюл заповеди матери своей Великой церкви Христовой. Как достойный преемник монемвасийского Арсения и Николая Тризента, о которых говорилось выше, он, подстрекаемый честолюбием и тщеславием, мечтал о кардинальской мантии или, вернее, священноначалии над всеми, находившимися в Италии, восточными церквами, замышляя подчинить всех тамошних православных еллинов папскому престолу. В сих видах у него была переписка с кардиналом Коллоредом и с иезуитами, в общество которых вступил племянник его Иоанн Андреа́с в 1707 году. Писал он об этом и в венецианский суд о богохульстве (Ἐπὶ τῆς βλασφημίας), начав свое письмо словами: Da quando nel Consilio di Firenze... За эту сатанинскую дерзость Мелетия мисадельфийского, а не филадельфийского ухватились в Риме и обещали ему уравнение с латинскими архиереями и жирные выгоды. Тогда он представил папскому легату свое письменное исповедание римской веры чрез посредство находившегося в Венеции фратора Сан-Филиппа Не́ри Иоанна Бабтиста Бедетти, а в церковь св.Георгия начал вводить свои новшества: отменил освящение воды в Богоявленьев день, отнял у братства право избирать ефимериев, дабы самому находить их единомысленных с ним, и вовлекал в свое заблуждение иереев и мирян слабейших (1698–1699гг.). Такие дерзости возмутили всю греческую общину, увидевшую себя под гнетом неблагодарности и законопреступления, и она 18 августа 1699 года подала жалобу в силлогос советников на дерзкие злоупотребления Мелетия. Тогда сей предатель веры и свободы пошел еще далее. Отыскав с помощью Алусия Морозини забытые постановления 1534 и 1542 годов, о которых говорено выше, он принуждал сослужащих с ним иереев принять чуждое вероисповедание. Братство же, устраненное от избрания ефимериев, тщетно усиливалось прекратить все эти обиды. Между тем из Рима явился в Венецию францисканский монах Михаил Ангелос, критянин, наперсный друг Мелетия, и сообщил ему мнение и желание папы Климента XI, чтобы он содействовал обращению еллинов в латинскую веру. Затем сей фратор стакнулся с двоюродным братом Мелетия Георгием Сaкеллари, который один из всех православных христиан предстательствовал за сего архиерея; и вот решено было ими, чтобы советники силлогоса отвергли всякое домогательство братства. И действительно, они отвергли веское и справедливейшее прошение его от 7 июля 1707 года, хотя и порицали Мелетия как человека сварливого, как нововводителя и лицемера. Когда же после этого произошло великое возмущение и негодование между греками, тогда оный фратор письмом просил совета у учителя в падуанском университете Николая Попадопуло Комнина: что и что надобно сделать в настоящих обстоятельствах. Попадопуло отвергнул насильственное принуждение к чуждому вероисповеданию и, опасаясь тревожных политических последствий от такого принуждения, советовал ждать обращения греков в латинство по совести, а не по насилию. Долго колебались советники силлогоса и препирались между собой (горячо защищал греков Леонард Диедо), решая вопрос: надобно ли им возобновить реченные древние постановления по прошествии 170 с лишком лет? С другой стороны, православный люд всячески домогался прогнать зловредного Мелетия, обзывая его, жадного до денег и почестей, лжеримлянином и лжегреком. Фратор же, видя колебание советников силлогоса и волнение Мелетия от страха неудачи, так как замедлилось его дело, отправился в Рим хлопотать о том, чтобы отсюда посланы были наставления кому следовало для необходимого ускорения Мелетиева предприятия. В Риме, у папы, много говорено было и за и против еллинской общины; но наконец 2 января 1708 года состоялось тиранское определение, которым возобновлялись постановления 1534 и 1542 годов о том, что священники православного храма в Венеции должны принять латинское вероисповедание. Подпрыгнул от радости Мелетий, как вакхант, дождавшись желанного торжества, и список с римского определения послал к фратору, называя оное духоносным и оживотворящим древние распоряжения правительства, против воли фотиан. Однако другу его Николаю Попадопуло не полюбилось подпольное торжество его, и он из Падуи писал (15 марта 1708 года) между прочим вот что: «О филадельфийском не знаю, что сказать, а о гречонках не забочусь». Общество же православных греков, глубоко уязвленное в совести и вознегодовавшее на все, что случилось, видя рабство своей церкви, не захотело более избирать себе архиереев и отказалось принимать таких предлагаемых ему ефимериев, которые, добровольно или невольно, подчинялись насильственному постановлению сената В Георгиевском храме не обносилось даже сборное блюдо, потому что не было ни одного верного. Смуты, прения и насилия продолжались в течение 70 лет. О них-то надобно сказать свое слово.

Православные иереи, видя, что они подчинены местному папскому начальству, тогда как независимость их от него признали и утвердили папы Лев III и Климент VII, весьма скорбели о том, что постановления их собственного патриарха (Вселенского) были отменены. Их жалобы достигли до Москвы. Услышав их, Петр Великий 7 декабря 1710 года послал свое письмо венецианскому сенату, порицающее дерзости Мелетия и склоняющее его уврачевать все зло у православных христиан и дать им свободу. Между тем и Великая церковь Христова узнала о всех выходках Мелетия, и вот Вселенский патриарх Кирилл IV, согласно с мнением блаженнейшего патриарха Иерусалимского Хрисанфа, ираклийского Афанасия, никейского Геннадия, солунского Игнатия, смирнского Парфения, иконийского Анфима, дерконского Никодима, никомидийского Парфения, бруского Кирилла, филиппопольского Каллиника, митилинского Никодима, хиосского Геннадия, – своей синодальной грамотой от 10 июня 1712 года, когда индикт был 5-й, объявил, что Мелетий лишен священного сана и отлучен от Церкви, как второй Иуда, отступник, лжец, лицемер, коварный предатель, исключивший из Триоди последование службы св.Григорию Паламе и из диптихов – поминовение Вселенского патриарха, безбогобоязненный и бессовестный презритель канонов и апостольских постановлений. Эта грамота послана была в архиепископу Кефалонии и Закинфа. Презренный же Мелетий умер в следующем году 6 мая, после тяжкой семимесячной болезни, оставив общине свою богатую библиотеку. Его отпел и похоронил только один священник с чтецом своим.

Оплакивал тогда Рим такую потерю свою и советовал сенату избрать другого архиерея, такого же, как и Типалдос. Однако затруднительно было такое избрание, хотя и сознавалась надобность в архиерее не только в Венеции, но и в Далмации, где существовали 190 церквей православных без духовной главы; затруднительно потому, что избираемый должен был принять у местного патриарха римское вероисповедание, что подтверждено было и другими последующими постановлениями 10 мая 1720 и 1722 года, к глубочайшему поражению греков, которые уклонялись от богослужения, не терпя преступных ефимериев, и наипаче первого из них, самого худшего, именно Панаиота из Синопа, и гнушаясь воспоминанием папы в церковных службах. Посему, как те греки, которые родились в Венеции, так и те, которые временно проживали в сем городе, колеблясь сомнениями и не дерзая приступать к совершению Таинств, переселились в Ливорно и Триэст, и там, будучи благосклонно приняты правительствами, построили храмы: в Ливорно во имя Св.Троицы, а в Триэсте – во имя св.Спиридона (впоследствии занятого иллирийскими славянами). По примеру этих переселенцев, другие греки переместились из Венеции в Пест, Вену и в другие города Австрии. А все те, которые прежде прибыли в Венецию из Карамании, Пелопоннеса и с острова Патмоса, ушли в Триэст. Таким образом, из числа 400 семейств греческих, занимавшихся торговлей в Венеции до чудовищной драмы, осталось тут только семьдесят.

Тогда аристократия, увидевшая (очень поздно) вредные последствия своей двуличневой политики и ежедневно нароставшие неприятности и затруднения от папских вмешательств, признала необходимым избрать какого-либо местоблюстителя или викария греческой церкви и своим постановлением от 9 августа 1741 года побудила к тому греческое братство. Оно же избрало лучше латинца, нежели отступника грека, именно аббата Петра Антония Муа́ца, кефалинийца, мужа разумного и ученого, который, хотя и латинец был по вере, управлял, однако, православными христианами богоугодно и отстаивал их против притязаний римского двора. Посему дела шли умно и мирно до кончины сего аббата, последовавшей в декабре 1758г. Преемником его был Спиридон Миллиас, керкиреец (8 декабря 1758г.), муж православный, ученейший и священнопроповедник. Но так как папа Климент XIII вознегодовал и отверг избрание подозрительного ему Миллия, то сенат отложил оное на многие месяцы, несмотря на все папские укоризны.

Потом венецианское правительство, видя Православную Церковь у себя столько времени лишенную законного архипастыря и узнавши смуты далматинских безглавых церквей, терпящих непрерывные притеснения от латин, притом замечая и оскудение своей тррговли, предложило братству (31 декабря 1761 года) избрать архиерея, но такого, который был бы верен определениям флорентинского собора. Опечалились православные от такого неожиданного предложения, однако послушались в чаянии поправки дела, обещанной и сенаторами, и избрали священника кифирской церкви Георгия Фацея 18 января 1762 года, которого соперником оставался местоблюститель Миллий. Тогда братчики разделились на две стороны, одна за Фацея, а другая за Миллия, тщетно жаждавшего получит сан архиерейский. И что же? Сторонники Миллия выставили его Константинопольскому патриарху Иоанникию как принявшего флорентинские определения по постановлению венецианского сената 1761 года, с которого и список послали его святейшеству, а римскому папе описали как схизматика, преданного вселенскому престолу. Так это придумано было для того, чтобы Фацей очутился между двух огней, т.е. между двух церквей и партий, и так не состоялось бы избрание его, а вместо его был бы назначен Миллий. А что избираемый Фацей держался вероисповедания римского, это не обнаружено. Когда же избрание его сообщено было епитропами Вселенскому патриарху, тогда Великая церковь Христова заблагорассудила, до отправки утверждения избрания, удостовериться в православии сего иерея тем паче, что имела перед глазами постановление 1761 года, и потому послала к Фацею полнейшее вероисповедание свое, дабы он прочел и подписал его. Но прежде, нежели оно попало ему в руки, венецианское правительство понудило его отправиться в Керкиру, где он и рукоположен был в архиерейский сан 11 июля 1762 года двумя епископами: левкадским Хрисанфом и кефалинийским и закинфским Софронием, которых пригласил туда венецианский сенат.

Тогда Рим, узнавши о состоявшемся избрании Фацея, сильно возмутился и укорил венецианское правительство, выразив, что схизматики преодолевают, а католики стонут, что волк вошел в овчарню и что восстановлена скверная трапеза еретиков. Долго длилась переписка об этом деле между Римом и Венецией. Наконец сенат предписал своему посланнику при папе, чтобы он однажды навсегда объявил сему первосвященнику, что дело поведено, как ведется, по неотложной нужде греческой общины. Поступить так с папой понудили сенат и московские неудовольствия от того, что римское духовенство теснит православных далматинцев, предлагая им единение с Церковью Западной.

Между тем Фацей в ноябре месяце приехал из Керкиры в Венецию, явился в тамошний храм св.Георгия в полном облачении, взошел на свою кафедру и, держа в руках присланное Вселенским патриархом вероисповедание, заявил, что читать его излишне, так как он читал исповедание веры перед своим рукоположением в Керкире. А епитропы общины писали венецианскому посланнику в Константинополе о том же, о чем писал ему и сенат 4 сентября 1762 года, т.е. о скорейшем утверждении Фацея в архиерейском сане. Но святейший Иоанникий с состоящим при нем священным Собором святителей по строгом обсуждении дела решили, что рукоположенный Фацей пришел отъинуду, и присудил низложить как его самого, так и рукоположивших его архиереев, что видно из присланной патриаршей грамоты, данной в сентябре месяце 1762 года. Фацей, опечаленный этим неожиданным низложением, удалился восвояси (по приказанию и сената), воздержавшись от всякого священнодействия. Это несчастье подрядили ему и сторонники соперника его Миллия. Между тем из Рима подоспели и другие две буллы, – одна от 22 января, а другая от 30 апреля 1763 года. В этих грамотах папа порицал сенат за возведение схизматика на епископскую кафедру в церкви св.Георгия и за отречение от данного слова хранить неприкосновенность и целость римско-католической веры, побуждал венециан устранить все соблазны и предлагал изгнать лжеепископа Фацея. Сенат отвечал ему в общих выражениях во избежание прений и ошибок, а последующие грамоты папы оставлял без ответа, отчего буря утихла, а Константинопольского патриарха просил утвердить архиерейство Фацея.

Сей несчастный владыка проводил время в полнейшем бездействии, ожидая решений из Константинополя, куда послал протосингела Иоанникия Конта́ри с тем, чтобы он пред  тамошними архиереями оправдал его от многих обвинений противной партии. Когда же и епитропы Георгиевского храма уведомили Вселенского о ходе сего дела, тогда его святейшество прислал им ответ от 8 ноября 1762 года, в котором подтвердил низложение Фацея, а православное общество увещевал хранить единство веры и союз любви. Венецианский же посланник, видя нескончаемость дела, сговорился с великим драгоманом Ралли обневиновать низложенного Фацея и исходатайствовать ему прощение. С Ралли соглашались и некоторые архиереи. Доказательством сему служат письма Иерусалимского патриарха и драгомана Ралли к епитропам и Фацею и бывшего патриарха Иоанникия III к Михаилу Савве, и посланника Коррера, кои сам Фацей вручил епитропам общины. Но врач султана, по прозванию Ка́рос, сторонник латинов, внушил сему государю, что восстановление Фацея затеяно для того, чтобы многих магометан, недавно ставших подданными Венеции, обратить в римскую веру. И вот Вселенский патриарх получил приказ от великого визиря приудержаться от снисхождения, какое бы оно ни было, по причинам политическим. Когда все это происходило, Ралли возобновил свое ходатайство за Фацея, оправдывая его, но патриарх отвечал ему, что хотя он вместе с некоторыми архиереями внутренно и признает Фацея невиновным, но не может восстановить его по причине некоторых препятствий. Узнал сей патриарший ответ вышепомянутый Контари и (неосмотрительно) разгласил его там-сям. За это осудил его патриарх и скоро дал ему отпускную грамоту на обратный путь в Венецию.

Сенат, не получая от Вселенского патриарха желанной грамоты, решил 14 сентября 1765 года возвести Фацея на епископскую кафедру. Это решение оспаривали (19 сентября) в декархии епитропы, не получавшие простительной грамоты патриаршей; но она наотрез отказала им в следующих выражениях: теперь же пусть взойдет епископ на кафедру свою для исполнения духовного служения своего. Какая бы грамота ни пришла из Константинополя от патриарха, тотчас сообщить ее декархии, которая и примет свои меры. Епитропы пусть во всем повинуются духовно реченному епископу. А нарушители сего предписания да будут наказаны. После сего Фацей занял свою кафедру, священнодействовал, рукополагал и совершал все, что совершать надлежало. Но между православными явилось великое разделение: одни молились в храме вместе с Фацеем, а другие убегали от него как от отлученного; одни целовали руку его, а другие называли его схизматиком и волком, вторгшимся в овчарню, и даже дважды оплевали его. Один принимал св.Причастие, а другой ходил в церковь евангелиста Марка; сей исповедовался и причащался Святых Тайн, а этот уехал в Триэст. Пока жил Фацей, не было никакой надежды на прекращение соблазна; а Рим неустанно подкапывал основание Церкви. Злополучный же Фацей после долговременной болезни умер 9 июля 1768 года.

Тотчас по смерти Фацея православные опять пожелали избрать себе нового архипастыря, но встретили препятствия и только получили от Вселенского патриарха прощение тем ефимериям, которые священнодействовали вместе с Фацеем. Потом опять сговорились избрать себе архиерея и, получив согласие на это от аристократии, единодушно избрали кифирского епископа Никифора Мормориса 31 июля 1768 года. О избрании его сенат уведомил папского легата и своего посланника в Риме, поставив им на вид обязанность правительства заботиться о спокойствии и довольстве греческой общины. А кифирский епископ в своем послании к епитропам справедливо и настойчиво требовал, чтобы до прибытия его в Венецию сообщена была ему патриаршая грамота, соизволяющая перемещение его с кафедры на кафедру. Этого соизволения испрашивал у патриарха и сенат, выразив между прочим, что дело идет о кифирском епископе, независимом от римского двора. Но вселенский отложил до удобнейшего времени решение сего дела, напомнив о подозрениях султана касательно отторжения подданных его от магометанства. Во время такой двухгодичной проволочки дела скончался кифирский епископ Никифор, и братство избрало другого Никифора (21 января 1772 года), премудрого Феотоки керкирейца который тогда был светозарным украшением Православной Церкви. Феотоки, получивши от братства уведомление о избрании своем, ответил ему и в ответе своем требовал, до получения филадельфийской кафедры, гласной отмены постановления венецианского правительства от 31 декабря 1761 года и гласного решения, что филадельфийский вполне зависит от патриаршего в Константинополе престола и содержит догматы, обряды и правила святой Церкви Восточной: При том уговаривал православных подать правительству подписанное многими и многими прошение с ясным бестрепетным выражением в нем, что все они – мужи, жены, старцы и дети – не присоединены к Риму, дабы папа впредь не подчинял себе Православную Церковь, и пастырь – начальник ее. После сего чего не делала община, чего не вымаливала, как родная дочь Великой церкви Христовой?

Писала неустанно, совещевалась и от надежды переходила к надежде. Волновалось и правительство то от крепкой защиты православными духовной свободы их, то от напора Рима. Все это видно не только из архивных дел сената, но и из четырехлетней переписки Никифора Феотоки с общиной. Сей непоборимый защитник Православия, наконец видя замедление дела, отказался от принятия архиерейского сана 8 ноября 1775 года в бытность свою в Яссах.

Тогда венецианское правительство, видя неуязвимую твердость православной общины и опасность от таких и стольких соблазнов, постановило 31 августа 1780г. быть избранию архиепископа как духовного представителя Георгиевского храма греческой общины и всех православных церквей в государстве, исполняющего беспрепятственно и бестревожно все, что подобает ему исполнять по уставам и обычаям своей Церкви, и тогда же отменило навязанную грекам клятву (в соблюдении определений флорентинского собора). За сим последовало избрание архипастыря, и был избран

Ѳ. Софроний Куту́валис (1780–1790гг.), архиепископ кефалинийский и закифский. Он, снабженный патриаршей грамотой от 15 января 1782г., мирно занимал свою кафедру, получая те же доходы, какие получали и предшественники его. При нем в церкви возглашалось имя всесвятейшого архиепископа Константинопольского и Вселенского патриарха.

По смерти Софрония на кафедру его избран был ефимерий Герасим Зигу́рас (1790–1820гг.). Но правительство утвердило избрание его только 26 сентября 1795 года. При всем том он не сподобился архиерейской благодати потому, что Венецианское государство уничтожено было Наполеоном 12 мая 1797 года. Тогда же французы взяли и капитал, принадлежавший Георгиевскому храму, 1667800 франков, вложенный в венецианский чекан для приращения процентами. Итак, Софронием закончен ряд предстоятелей Георгиевского храма в Венеции, филадельфийских митрополитов и экзархов Вселенского патриарха.

После падения Венецианской державы православная община греков в 1797 году исходатайствовала себе дозволение привозить тела усопших по морю на свое кладбище, что у Георгиевского храма, в сопровождении православных священников, тогда как прежде сопровождали их католические попы, и по улицам, а не по морю, приносили до ворот реченного храма, что делалось для уверения народной толпы в том, что греки (будто бы) принадлежат к церкви римской.

В 1842 году, в бытность мою в Венеции, чередным священником в Георгиевском храме был Анфим Мазараки. Я видел его у проживавшего тогда в сем городе далматинского и истрианского архиепископа Венедикта Кралевича, неудачно затеявшего унию в Далматии и оттуда убежавшего в Венецию от угрожавшей ему насильственной смерти.

Осенью 1845 года был в земноводной Венеции духовный сын мой Александр Скарлатович Стурдза, горячий христианин и умный и красноречивый писатель, и в своей «Записной книжке путешественника против воли»²⁵⁹ начертал несколько занимательных строк о Венеции. Вписываю их в настоящее сочинение мое как редкость, достойную воспоминания.

«Не станем повторять возгласов и восклицаний наших предшественников о развенчанной царице Адриатического моря; первые впечатления всегда те же: город с протоками воды вместо улиц, на них высятся крутые мосты; по ним катятся бесчисленные гондолы; домы, дворцы, великолепные базилики на сваях; заехать к знакомому нельзя, а надобно причалить, или по узким закоулкам добраться пешком. Одна только изящная площадь св.Марка, обставленная дворцами и примыкающая к морю, привлекает к себе всю жизнь и деятельность Венеции на твердой земле. От этой площади тянется улица, называемая Поморием Славянским, огибает весь залив и украшена порядочными зданиями. Известно, что храм св.Марка есть лучший и превосходнейший образец византийского зодчества, по которому надлежало бы изучать это искусство всем нашим молодым и православным художникам. Все прочее минуло, вымерло, исчезло в Венеции; роскошные дворцы мудрой и гордой аристократии сделались собственностью еврейских банкиров, плясунов, плясавиц и певиц нашего времени; всемирная пристань опустела, памятники искусств притаились в галлереях; палаты дожа молчат; Венеция оставила по себе памятником тридцативекового бытия своего только несравненную церковь евангелиста. Как величайшие в истории властители и герои, потрясавшие шар земной, вдруг опускаются в мрачный склеп и в память былой славы оставляют на земле один надгробный камень и умилостивляющий крест; так точно долговечная республика, владычица морей, посредница государств, расхитившая Византию, не представляет теперь взору и мысли более ничего, кроме одного убежища молитвы».

«Для нас, православных, замечательнее всего в Венеции греческая церковь во имя святого великомученика и победоносца Георгия, изящное произведение знаменитого архитектора Сансовино, сооруженная из тесаного камня и мрамора. Это памятник мудрой политики и веротерпимости отжившей республики. Владея многими странами и пристанями на Востоке, завоевав Морею и остров Крит, утвердившись на Ионических островах, Венеция постигла необходимость и пользу кроткого обращения с восточными христианами. Вследствие сего сама позаботилась об учреждении у себя особенной архиепископской кафедры, названной филадельфийской и состоявшей под властью константинопольского патриаршего престола; тот же архиепископ заведывал духовными делами Далматии и Истрии. При церкви и святительском доме мало-помалу возникли училище, заслужившее добрую славу, типография, которая в продолжении двух столетий исключительно снабжала весь Восток церковными и богослужебными книгами, наконец больница и приют для греков, приезжавших по торговым делам в Венецию. Летописи ее и архив церковный свидетельствуют о богатстве и значительных капиталах епархии филадельфийской. К тому же общество греков было тогда гораздо многочисленнее, ибо торговля и любовь к наукам привлекали многих под сень умной аристократии; купцы промышляли в Венеции, а любознательные юноши наполняли собой учебные храмины падуанского университета. Церковь блюла их от вероотступничества; правительство же привязывало к себе узами воспитания и благодарности. Столь благоразумная система, опередившая наши времена, много доставила выгод и приверженцев сметливой Венеции. И она тем удивительнее по времени, что все это делалось вопреки римскому духовному самодержавию, даже иногда с бесстрашным отражением его перунов. Но французская революция, воплотясь в лице Наполеона, неистово приразилась в ветхому зданию могущества и славы венециан; оно не устояло против грозы, меч завоевателя стер имя Венеции на скрижали независимых государств и коснулся самой святыни. Церковь св.Георгия обнажили французы, похитили все запасные суммы, ей принадлежавшие, и тем положили конец православному преемству святителей в Италии. После сего насильственного переворота торговля и мореплавание Венеции пришли в совершенный упадок: соперница Тира, Карфагена и Рима обнищала; золотая книга патрициев, куда записывались иногда и цари, заключила наконец длинный каталог имен, которыми она обогатила новейшую историю. Овдовевший храм св.Георгия уцелел, но в виде простой приходской церкви, при которой еще удержалась типография, но осталась малая часть прихожан. Ныне застали мы настоятеля церкви достойного и ученого иеромонаха Анфима Мазараки, который священствует в ней с одним помощником. Он собирает у себя полуитальянских детей тамошних греков и ревностно обучает их бессмертному языку предков и вкупе святой вере, – источнику бессмертия. Кроме сего небольшого училища, в прошлом 1845г. открыта вновь больница на 20 кроватей в зданиях, церкви принадлежащих, в исполнение завещания недавно умершего в Венеции греческого купца. По словам о.Анфима Мазараки, больные греки находили для себя убежище в больнице городской и получали в ней врачебную помощь. Веротерпимость австрийского начальства простиралась даже до того, что к трудно больным и умирающим беспрепятственно приходил греческий иерей и приносил им Св.Дары со всей торжественностью, какую наблюдают римские священники в подобных случаях. Это длилось во все время духовного управления Иоанна Владислава Пиркера, мужа, знаменитого и христианской добродетелию, и даром поэзии. Но его перевели в Венгрию примасом тамошних латинских церквей; его преемник, ревнующий не по разуму, вдруг запретил больничным приставникам давать доступ в оную греческому священнику, приходящему с торжеством для причащения больных; от нежданного запрещения произошла неприятная встреча; отцу Анфиму возбранили вход в больницу; он с большим присутствием духа извинился неведением отмены, но вместе настоял на том, чтобы его впустили хотя в этот раз, погрозив настоятелю оскорблением святыни. Добродушный итальянец пал на колени, и священник проник в больничную палату, где и совершил торжественно свой долг. С тех пор стали думать об учреждении отдельной греческой больницы, и богоугодное заведение это осуществилось в наших глазах»²⁶⁰.

Четыре раза я был в Венеции и не мог налюбоваться этим земноводным и тихим городом. И теперь, пиша эти строки, не могу расстаться с ним без того, чтобы не высказать все, что только известно мне о нем в настоящее время.

IV. Излагаю свои сведения о тамошнем женском монастыре. Основать его присоветовал грекам первый архипастырь их Гавриил Севир, дабы в нем укрылись от преследования турок некоторые монахини из благородных семейств, переходившие с места на место и наконец убежавшие в Венецию, где и обрели желанный покой. В 1599 году их было только четырнадцать, и жили они в доме некоей Диамантины Кокки́ни иждивением сперва Севира, а потом и братства, и оттуда ходили в соседнюю Георгиевскую церковь. Сей дом был куплен за 2000 червонцев в 1609 году, из которых тысяча с лишком дана была Зотом Цигара́с, протоспафарием молдавского господаря Петра Михны, с тем чтобы на эти деньги построен был придел во имя св.бессребреников. Таким образом получил свое начало монастырь, о котором идет речь. По прошествии четырех лет Софрония Палеологина была в нем первая игумения. Тут обучаемы были греческие девицы и женщины, но с той целью, чтобы они омонашились. Составлены и напечатаны были на одном листе даже правила монастырского жития, утвержденные греческой общиной. Передаю содержание их.

Монастырь во всем подчиняется решениям силлогоса. Монахини принимаются в обитель, когда получат две трети голосов. Они в одиночку могут ходить по городу за сбором милостыни, а по другой надобности должны выходить из монастыря не иначе, как вдвоем. Четыре епитропа назначаются на трехлетие и вместе с архиепископом заботятся о надлежащем благочинии и, кроме того, с председателем братства записывают в книге приходы и расходы. Сами монахини единогласно избирают себе игуменью, богобоязненную, добродетельную и способную к управлению, избирают без задних мыслей, без лицеприятия. Игуменья, после утверждения ее силлогосом, получает от архиепископа и от епитропов посох и начальствование. Но игуменство дается ей только на три года, однако может быть и продолжено. Каждая монахиня, вступающая в монастырь, должна быть принята сперва игуменьей, потом монахинями и силлогосом и внести в монастырь сто червонцев. Архиепископ и епитропы, по крайней мере однажды в месяц, посещают обитель, входя в нее всегда втроем. Девицы и женщины не принимаются без голосования. Монахини носят черную шерстяную одежду и поверх ее шелковое покрывало, и только. Все эти правила, напечатанные на одном листе, прибиваются над дверью каждой кельи.

Так как монастырь этот по ветхости здания его клонился к падению, то братство решилось выстроить его на сборные деньги. Собраны были 3744 червонца. К ним в 1689 году присоединил свои 5000 червонцев урожденец иоаннинский Па́нос иеромнимон, драгоман великого визиря в Константинополе, давший щедрые пожертвования и в Георгиевский храм. В 1672 году он хотел историровать его весь мозаикой, давши 2000 червонцев. Но это благочестивое желание его не осуществилось, потому что не было мозаистов, способных произвести эту работу. Постройка же нового монастыря началась в 1691 году по плану и фасаду Александра Тримигнона, начальника работ в арсенале, и со включением в него прежних архиепископских покоев; кончилась в 1695 году. Она стоила 7553 дуката. Братство постоянно заботилось о благосостоянии сей обители, так что она имела ежегодного дохода сначала 700 дукатов, а потом 400 по причине уменьшения процентов и уменьшения греческой общины. В 1717 году постановлено было братством содержать монахинь и теми деньгами, кои давались архиепископу и учителю школы греческой. Дальнейшая судьба реченного монастыря мне не известна. О нем ни слова не сказал нам Барский, проведший несколько месяцев в Венеции в 1725 году, не упомянул и Стурдза в своей записной книжке путнической.

Нет у меня продолжительного слова о монастыре, зато есть слово об училищах греческой общины.

V. Первое училище основано было ею в 1593 году, и первым учителем тут был Николай Ласкарис. Основанию и упрочению его содействовал первый архиепископ Гавриил Севир. Уважая его, венецианский дож приказал выдавать ежегодно на это училище 150 дукатов из таможенных доходов. В нем воспитывались и обучались все те, которые желали освоиться с еллинской и латинской филологией и вместе с тем сохранить свою отеческую веру. В это училище отовсюду стекались молодые греки, особенно в начале XVII века, в это самое темное время жительства еллинов. Из него вышли те благодетели, которые или разливали учение-свет между своими родичами при всем турецком варварстве, или содействовали сему благому делу своими пожертвованиями. В этом училище преподавали уроки приснопамятные наставники. Да будет позволено перечисление всех их.

1. Николай Ласкарис, приглашенный в 1593 году.

2. Ливий За́крис, хиосец, 1602г., потом преподаватель еллинской словесности в Ферраре.

3. Феофил Коридалевс из Афин, прозываемый и Скордалос, 1609г.

4. Николай Власто́с из Рефимна, преподаватель языка латинского, 1614г.

5. Нафанаил Хи́кас, преподаватель языка еллинского, 1614–1617гг.; оба они были и ефимериями и .священнопроповедниками.

6. Пахомий Доксара́с, протопоп из Закинфа и

7. Николай Софиано́с, критянин, оба ефимерии, 1618г.

8. Георгий До́лкиос, критянин, 1619–1624гг.

9. Георгий Корессиос, хиосец, 1627г., но за старостью не принятый.

10. Митрофан Крито́пулос из Веррии македонской, 1628г., потом патриарх Александрийский.

11 и 12. Иереи: Софроний Панкалос, критянин, 1632г., и Иеремия То́сканос, 1633г.

13 и 14. Ангелос Бенизе́лос, афинянин, и дидактор Андрей Ро́ссис из Навплия, 1635–1639гг.

15. Николай Флоре́нцас из Рефимна, священнопроповедник, 1640г.

16. Иерофей Каллона́с, 1641г.

17. Герман Расоксе́стис, керкиреец, 1647–1648гг, потом анкирский.

18. Антоний Градени́гос, иерей, 1650г.

19. Феофил или Филофей Скуфос, кидониец, ефимерий, 1653г.

20. Софроний Каллона́с, иерей.

21. Михаил Хортакис, 1654г., потом филадельфийский архиепископ в Венеции с новым именем Мелетий.

22. Герасим Вла́хос, 1658–1661гг., потом филадельфийский архиепископ в Венеции.

23. Алусий Граденигос, критянин, 1664–1668гг., потом во священстве Амвросий, священнопроповедник, наконец хранитель библиотеки евангелиста Марка.

24. Франциск Скуфос, учитель философии и богословия, 1669г.

25. Виктор Клапацара́с, из Керкиры, иерей и живописец, 1669г.

26. Матфей Тибалдос, 1671–1684гг., потом недостойный архиерей филадельфийский Мелетий.

27. Николай Пападопуло, священнопроповедник, 1686г. (отличный от тезоименита своего, паписта Комнина).

28. Марк Мара́с, критянин, ефимерий, 1686г.

29. Николай дидактор Вуву́лис, 1687–1690гг.

30. Иоанн Авраамий, критянин по семейству, но родившийся в Венеции, ефимерий, 1694г., потом учитель в Закинфе.

31. Илия Миниати, кефалинеец, богослов и священнопроповедник, 1698г., потом епископ в Пелопоннесе.

32. Константин Ме́мос, 1699–1701гг., академик пожизненный (Illeso).

Вот сколько было учителей в школе общины, закрывшейся тогда, когда филадельфийский Мелетий поборал Православие своими происками и спорами и когда уже процветало другое греческое училище, учрежденное Флангинием. О сем училище предлагается особое сказание.

В 1626 году Фома Флангини, керкиреец, который из бедняка сделался богачем и отличался редким красноречием между адвокатами Венеции, задумал устроить образовательное училище (ἐκπαιδευτικὸν φροντιστήριον) и содержать его на сборные деньги с ввозимых и вывозимых товаров своих родичей. Для сего братство, за неимением места в ограде Георгиевского храма, купило в 1629 году за 9000 дукатов близкие в сему храму ветхие дома и лавки у венецианских патрициев Лаврентия и Марка Фоскарина. Из числа этих зданий те, кои стояли на улицо св.Антонина, впоследствии перестроены были (1658–1660гг.) Валтасаром Лонгеном, а другие – иждивением братства, иные же щедротами господарей Валахии и Молдавии, и особенно Иоанна Матфея воеводы, пожертвовавшего в 1642–1645гг. 1060дукатов. В самом конце 1648 года Флангини, с дозволения сената, учредил общежитие учащихся, еллинов родом и православных по вере, бесплатно и со взносом денег, и поместил их в двух наемных домах, принадлежавших Георгиевскому храму. При приеме бесплатных общежитников из бедных, но честных семейств предпочитались сперва керкирейцы, потом кипряне. К ним приставлены были учители еллины. Кроме сего, Флангини и для других не менее богоугодных учреждений (о которых скажем после) пожертвовал 171716 дукатов, вверивши употребление сего капитала и попечение об училище так называемому начальству больниц и благотворительных заведений (τῇ ἐπὶ τῶν νοσοκομείων καὶ ἀγαθοεργῶν καταστημάτων Ἀρχῇ), а заботливость о внутреннем благочинии предоставил филадельфийскому архиепископу. По утверждении сего училища определениями сената от 24 июня 1662г. и 6 сентября 1664г. приняты были общежитники числом 12. К ним впоследствии (1666г.) некто Вернард Акрис присоединил еще двух, если возможно, кипрян, на свое иждивение. Тут находились один, а инода и два учителя, один воспитатель, один эконом и один повар. Как на них, так и на другие надобности училища ежегодно издерживалось 1140 дукатов. Устав сего заведения списан был с устава еллинских гимназий в Риме и Падуе. Воспитанники по окончании учения поступали в университет, а оттуда возвращались на свои родины, увенчанные лаврами. А дабы это заведение вполне соответствовало своему назначению, для сего сенат предписал братству устроить его надлежащим образом. Посему и оно содействовало благоустройству его и окрестных домов своих иждивением по плану, сочиненному и выполненному Валтасаром Лонгеном в 1678 году. В этом училище очень хорошо преподаваемы были науки еллинские и латинские. Однажды к год было в нем народное собрание в присутствии начальства больниц и благотворительных заведений, и ученики пред всеми вели строгие диспуты на языках еллинском и латинском о предметах метафизических и нравственных. Это училище было в таком почете, что вся Еллада посылала туда чад своих для образования. Учители в нем были многоученейшие, именно:

Николай Каллиа́кис, критянин, приглашенный в 1665 году;

Антоний Прокакиа́нтис, 1676г.;

Матфей Тибалдос, иерей, он же и филадельфийский Мелетий, 1677г.;

Дидактор Фома Катанис, керкиреец, 1685г.;

Николай Пападопуло, священнопроповедник, 1687г.;

Илия Миниати, 1689–1690гг.;

Стефан Мосхос, иерей, 1691г.;

Александр Коккино́с, иерей, 1694г.;

Иоанн Халкевс, иерей, из Мосхополя, 1694–1712гг.;

Иоанн Пату́сас, афинянин, ефимерий и священнопроповедник, 1703г.;

Апостолос Ми́кос, из Парамифии, ефимерий, 1711–1714г.;

Антоний Катифорос, закинфянин, священнопроповедник, 1718г.;

Георгий Пату́сас из Афин, ефимерий и священнопроповедник, 1723г.;

Антоний Мосхопулос, кефалиниец, 1761г.;

Агапий Лове́рдос, кефалиниец, священнопроповедник, 1766г.;

Спиридон Вланти́с, из Кифира, 1795г.; последний.

При Флангиниевом училище находилась библиотека. Книги в ней печатные и рукописные на пергаменте и бумаге, приобретаемы были братством постепенно, в 1548г.: литургии Златоустого, жития святых Симеона Метафраста и Евангелия, из коих три с живописными миниатюрами написаны в XI веке; в 1597 году: еллинские и латинские книги от Эммануила Глизу́ни, хиосца. По смерти архиепископа Гавриила Севира (21 октября 1616г.) куплены были принадлежавшие ему книги. Потом библиотека увеличена была книжными пожертвованиями разных лиц, именно ефимерия Феофилакта Занфурна́ри, керкирейца, в 1659 году, архиепископа Герасима Влаха, 1685 года, дидак- тора Николая Пападопуло, 1687г., и Мелетия Типалда, у которого книги рассматривал известный Монфокон. Но куда девались все эти книги и рукописи по упразднении Венецианской державы в 1797 году, это неизвестно.

Повествуя о греческих школах Венеции, считаю не лишним присовокупить, как в одной из них учился наш Барский с ноября месяца 1724г. и по январь следующего года.

«Живущу мне в госпитале при храме св.великомученика Георгия, омерзе мне до зела праздность, яко не имех, что делати, и не умех, единоточию учение латинское, русское, и иное школьное знах: един бо от учащихся бых. Есть же тамо семинариум, си есть школа греческая, в ней же дети греческия, от иных стран греческих пришедше, учатся итальянскому и латинскому наречию, даже до риторики. Семинариум сей надлежит под протекциею больших некиих бояр венецианских, иже не тако (мню) своея ради славы, яко паче Божия, дают кошт большой, платяще дидаскалу, си есть учителю, за оные чуждые дети, кормяще и одевающе их даже чрез шесть лет. Тамо аз приходя часто и видя школьное их учение, желах зело да нечто мало изучуся гречески, и молих учителя их, иже ми духовный отец бысть, да не возбраняет ми приходити тамо по всяк день, он же не точию не возбранил, но соизволи и благослови, еще повеле ученикам своим, да еще о чесом либо-нибудь вопрошу, да показуют ми и научают; вси бо мя греки любяху, яко едину с ними имам веру; аз же ходих и научихся грамматики греческой и писания их, ожидая времени тепла путешествию моему. Егда же увестишася неции от греков и от старших церковных о моем пользовании и в такой нищете прилежании к наукам, благоволиша о мне зело, и подаваху мне частее, аще и малу милостыню; ктиторы же церковные, видеша мя нага, и дадоша ми одежду добру и теплу, и благодарив аз Бога и на большую Его же честь и похвалу учахся, обаче мало пользовахся, понеже краткое к научению имех время, два дни бо просих милостыни, ходяще по граду, третий же день учихся. Сие же творих через токмо месяца ноябрь, декабрь и генварь, последи же престах, яко зело мя ненавидеху сожителии мои в госпитале, часто со мною сварящеся и премудрым мя имянующа Соломоном, насмехахуся, и иная многая пакости деяху, множицею бо книжицы моя и писания школьныя вметаху во огнь, и прочая неугодная творяху; аз же иногда сваряхся, иногда же на Господа возвергая печаль мою, молящи да Той мя препитает и по печали даст радость. Та же месяца февраля 1725 года, егда начат теплети, начах и аз о себе помышляти»²⁶¹ (уехал из Венеции).

Приснопамятна учебная деятельность греческого братства в Венеции. По образцу училищ его устроены были греками школы в городах: Иоаннине, Дельвине, Афинах, Мецове, Трикке, Лариссе, Турнаве, Солуни, Адрианополе и на острове Патмосе; и в эти школы учители поступали нередко из Венеции.

VI. В этом умном и богатом городе явились типографии тотчас после изобретения книгопечатания Гуттенбергом. В 1484 году там напечатаны были Еротимата Эммануила Хрисолора. Известны всем ученым венецианские типографы: Аид, Занетти, Пасхали, Каллиграф, Совиис, Леонгин, Иунта, Спинелли, Саликат, Сульон, Де-Полонии, Мортали, Альбрици, Герарди, Пинелли, Варвони, Затта, Питтери и Антоний Бортоли, которые снабжали Европу разными печатными книгами. Но кроме этих общеизвестных типографов, в Венеции были книгопечатники из греков для одних греков. О них-то предлагается особое сказание.

В 1486 году первый типограф был Лаоник, критянин. Он издал известную Ватрахомиомахию.

В том же году Александр Георгиу из Хандака, что на острове Крите, сделал второе издание Псалтири. Это – седьмая греческая книга, обнародованная по изобретении книгопечатания.

С 1499 года по 1509-й Захария Каллие́рги, критянин, многоученый, с помощью богатого покровителя его Николая Власта, издал: Большой этимологикон, Симплиция о десяти категориях Аристротеля, лечебник Галена, схолии Аммония касательно пяти гласных букв и Часослов в первый раз.

В шестнадцатом веке печатали книги больше церковные: Андрей Куна́ди Палеопатрский с 1522г. по 1565г., Николай Софиянос, керкиреець, издавший только один Часослов в 1545г., Варфоломей из Иоаннины, 1548г., и Мануил Маргуний, критянин, открывший свою типографию в приходе св.Антония di Castello и издержавший почти все свое небольшое состояние на печатание весьма многих книг (1551–1568гг.). Пожар истребил его типографию. Напечатанные в этом веке церковные книги венецианскими типографами я видел в Белемендском монастыре на Ливане, близ тамошнего города Триполя, именно: Триодь Постную 1522г., Минею ноябрьскую 1527г., Минею декабрьскую 1528г., Минею январскую 1551г., Минею февральскую 1552г.; Минеи мартовскую, апрельскую, майскую, июньскую, июльскую, августовскую 1558 года.

В предисловии к Минее январской сказано: «Минея, январь, напечатана в Венеции и содержит весьма многие тропари, самогласны, каноны и синаксари, ныне выбранные из многих и хороших книг, так как их не было в других Минеях, прежде напечатанных другими издателями. По сему светлейший сенат венециан предоставил гг.Андрею и Иакову Спинеллам право сего светлейшего города венециан на 20 лет такое, что никто не смеет ни печатать, ни инде напечатанное продавать в местах, принадлежащих сей державе. В лето Боговоплощения 1551-е».

В 1546 году Никандр Ну́киос, керкиреец, издал устав св.Саввы. Эта весьма редкая и неизвестная Фабрицию книга хранится в Венеции, у тамошнего греческого братства.

В 1548 году в Венеции напечатаны были месячные Минеи. Из них июльскую и октябрьскую я видел в библиотеке монастыря Афонорусского и из посвящения июльской Минеи Вселенскому патриарху Дионисию II, святительствовавшему с 1543 года по 1551, выписал следующие строки:

«Знатнейший у нас Иероним Корнилий, муж из первых в великославном сенате венециан, большой любитель еллинов, человеколюбивый, проведший долгое время на острове Крите и достаточно узнавший Церковь нашу, присоветовал Андрею Спинелли, мужу скромнейшему и благочестивому, напечатать для пользы рода нашего сии Минеи новыми наилучшими буквами, прочно отлитыми и очень хорошими на вид. Спинелли, приняв этот совет благосклонно, не только изготовил такие матицы, каких никто из прежних типографов не имел, но изобрел и бумагу белейшую и по составу своему добротную для продолжительного употребления книг. К тому же он не щадил ни трудов, ни издержек, приняв к себе в сотрудники благоговейного протопопа навплийского Николая Малакса, мужа благочестивого и ученого, который в прежних ошибочно напечатанных книгах все исправил и поставил здорово. – Напечатана в Венеции настоящая Минея у Варфоломея Янинца иждивением и старанием господина Андрея Спинелли, которому и светлейшая республика венециан предоставила право на 20 лет такое, что никто не смеет напечатать Минеи, ни напечатанные в другом месте продавать в селитвах, принадлежащих сей державе, иначе поплатится весьма много. В лето от воплощения Господа нашего Иисуса Христа 1548-е, в 8-й день октября».

В 1567 году Христофор Занет напечатал Триодь Цветную in 8°, вновь исправленную с большим тщанием. Эта книга находится в моей библиотеке.

В семнадцатом веке печатали книги в Венеции Николай Глики́ и Николай Са́рос, оба – купцы из епирского города Иоаннины. Приехавши в Венецию, первый около 1647г., а второй спустя десять лет после него, они выпросили у сената позволение открыть свои типографии. Какие книги выпустила в свет книгопечатня Сароса с 1687 года, это не известно мне. А Глики в этом году напечатал Св.Писание Ветхого и Нового Завета с разночтениями Акилы, Симмаха и Феодотиона, и посвятил его угровлахийскому господарю Иоанну Сербану Кантакузину. Эго редкое и первое в Православной Церкви греческой издание Библии я видел в библиотеке монастыря Афоноесфигменова²⁶².

В восемнадцатом веке, около 1715 года, открыта была новая типография Димитрием Феодосиевым, иоаннитом. В ней, кроме греческих книг, печатались и славянские. В ней же в 1800 году перепечатан был Часослов великий in 8°, вновь тщательно исправленный. Этот Часослов содержит в себе всю деннонощную службу, тропари и кондаки святым в круглый год, Триодь Постную и Цветную, умилительный канон Богоматери, акафист Ей же, молитвы по причащении, святцы, пасхалию и нужнейшие правила святых Соборов.

Все эти типографии, благодаря обширной торговле Венеции с Востоком, зарабатывали хорошие прибытки, потому что напечатанные в них церковные книги продавались в большом количестве; притом все ученые греки непрерывно съезжались в Венецию для издания своих сочинений и находили там богатых меценатов; таковыми были: наследники Елены Варе́лли, Епифаний по прозванию Игуменос, Ксинорида, Михаил Перу́лис из Афин, афинский граф Бернард Ма́колас, кавалер Венецианской державы, Захария и Николай Селе́ки из Иоаннины, Па́нос и Захария Маруцэи, Николай Карагиоаннис, Леонард Капетанаки, афинянин. Однако в восемнадцатом, и наипаче в девятнадцатом веке венециано-греческие типографии начали оскудевать и печатали только одни церковные книги. На то были достаточные причины. Во-первых, близнецовые типографии в Лейпциге, Вене, Яссах, Букаресте и даже в Москве снабжали грамотную Европу греческими книгами печатными; во-вторых, восстание еллинов против Турецкой державы, продолжавшееся с 1821 года до учреждения Греческого королевства, ускорило упадок греческих типографий в Венеции. Книгопечатня Сароса перестала работать еще до падения Венецианской державы (до 1797 года). Книгопечатня Глики́, переходившая по наследству от родни к родне его и с 1847 года выпускавшая одни церковные книги, в бытность мою в Венеции (1854г.) уже не существовала. Книгопечатня Феодосиева, доставшаяся сперва племяннику его Пану, потом Спиридону Меланосу и Николаю Анастасиеву, затем итальянцу Франциску Андреолу, и наконец солунцу Георгию Диамантиди (1836г.), который оживил ее изданием филологических сочинений и наипаче церковных книг (1843г.), исправленных (знакомых мне) афонокутлумушским монахом Варфоломеем, бывшим учителем в Флангиниевой школе с 1827 года по 1834, эта книгопечатня кое-как содержится Христом Триандафилом (1872г.). В 1850 году открыта была в Венеции типография, так называемая «Святого Георгия». Но что и что она напечатала, это не известно мне.

В Венеции вскоре после изобретения книгопечатания появились из тамошних типографий церковные книги славянские, в коих буквы красивы. Южные славяне, и особенно черногорцы, гораздо ранее нас воспользовались этим дивным и полезным изобретением и венецианскими книгопечатнями. Мне известны многие славянские книги, вышедшие из этих книгопечатней. Перечисляю их, имея под руками образчики славянской печати, собранные мною на Востоке и хранящиеся в моей библиотеке, и Каратаевское «Описание славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими буквами. 1491–1730» (СПб., 1878г.).

1. Часословец издан в Венеции; окончен печатанием 13 марта 1493 года in 8°. Типографом был Андрей Торесанский, – magister Andreas de Thoresanis de Asula.

2. Служебник напечатан в Венеции по велению воеводы Божидара Вуковича иеромонахом Пахомием в 1519г. in 4°, с приложением отпустов и возгласов вечерних и утренних, молитв литийных и различных на потребу, Евангелий страстных и воскресных и Апостолов, и Евангелий в праздники Господние и нарочитых святых от месяца сентября до месяца августа, и Апостолов и Евангелий великой Четыредесятницы.

3. Псалтирь с Часословцем напечатана в Венеции по велению воеводы Божидара Вуковича священноиноком Пахомием в 1520г. in 4°.

«Азъ гћш̾нїй и мьн̾шй въ чловћцћхъ Божидарь Воуковичь, ѿ гюрикь, подьгоричанинъ, оувћдћвь оумалѥне ст̃ихь и бжⷵтвьныхъ книгь расхыщенемъ и раздранемь иновћр̾ными ѥзыкы.

Быв̾шоу ми тогда въ запад̾нихъ странахъ итал̾скыихь въ мирослав̾ствоующемъ градћ Венетани ... съставихь фор̾ми се и съписахь доушепользные книгы се ѱал̾тири, въ них̾же приложихомь синаѯаре д҃невные же и постныѥ и часословць имће нощ̾ноую и д҃нев̾ную слоужбоу.

Повелћнемъ господина Божидара Воуковичꙗ пѡдгорчанина трудих̾се ѡ семь сьписани азь окаан̾нћйшй и мьн̾ши въ иноцехь їер̾монахъ Пахоме, ѿ црьне гори.

Съврьшишесе се ст҃ые книгы, глаголеми Ѱалтирь, въ них̾ же приложихѡмъ синаѯари въ ѡбьхождене лћтноѥ, тропари и кондакы с҃тимь, такожде и постни синаѯарь приложихѡмъ и часослов̾ць, имћѥ нощ̾ноую и д҃нев̾ноую слоужбоу по оуставоу прћподѡбнаго ѿца нашего Сави ероусалимскаго. Се сьписасе ѿ быта въ лћто ҂зк҃ѳ, а отъ рождьства х҃ва ҂аф҃к».

4. Служебник (литургия) напечатан в Венеции по велению Божидара Вуковича под наблюдением Гура Любавика иеромонахом Феодором, в 1527г., in 4°.

Почешесе се ст҃ьѥ книгы, г҃лемыѥ Лу̏тоурга повелћнемъ моиⷨ҇ старцћмь и родителемь Божиⷨдарѡⷨ. Трудиже се ѡ сћм смћрени мниⷯ и с҃щенникь Тћодорь въ лћто ҂зк҃з, а ѿ рѡждьства хⷵва тисоуща фк҃з.

5. Октоих напечатан в Венеции по велению Божидара Вуковича священноиноками Феодосием и Геннадием параекклисиархом монастыря св.Саввы Сербского, что в Милешеве (гласы 5–8); начат в 1536 году, окончен в 1537, июля 27 дня, in folio.

6. Сборник (избранная Минея) напечатан в Венеции по велению Божидара Вуковича (†1540) иеродиаконом Моисеем из Дечанского (в Молдавии) монастыря; начат в 1536 году, окончен в 1538, января 19, in folio.

7. Псалтирь с восследованием напечатана в Венеции иждивением Винцентия Вуковича (сына Божидара Вуковича) в 1546 году, в четвертку.

8. Молитвослов (свето писание) напечатан в Венеции иждивением Винцентия Вуковича в 1547г., in 8°.

Ѡвое свћти писание оучи́нено на славꙋ Бога гⷵна и на спасене всакога христанина, кои ꙋ нега виерꙋе, оу Бнецихь по Вицен̾цꙋ Божидара Вуковича синь, на прьви дань (день) юна мс҃ца ҂афмз.

9. Служебник напечатан в Венеции (иждивением Винцентия Вуковича) в 1554 году, in 4°. Эта книга есть новое перепечатание Божидарского служебника 1519 года без перемены текста, и даже лист в лист и строка в строку оба согласуются.

10. Молитвослов напечатан в Венеции иждивением Винцентия Вуковича в 1560 году, in 8°. Эта книга есть только новое издание молитвослова 1547г., немного измененное в некоторых местах, особенно в начале.

11. Триодь Постная напечатана в Венеции на иждивение Винцентия Вуковича Стефаном от града Скадра (Скутари в Албании), в 1561 году, в лист.

12. Псалтирь с восследованием напечатана в Венеции иждивением Винцентия Вуковича в 1561 году, in 4°.

13. Триодь Цветная напечатана в Венеции в 1562 году, в лист.

14. Часословец издан в Венеции Иаковом из Камена Река, что в Герцоговине, близ Колашина, в 1566г., in 8°.

15. Псалтирь с восследованием напечатана в Венеции Иеронимом Загуровичем из Котора (Каттаро в Далмации) и Иаковом Крайковым из Софии, в 1569 году, in 4°.

16. Молитвенник (Требник) напечатан в Венеции на иждивение Иеронима Загуровича Иаковом Крайковым из Софии, в 1570 году, in 4°.

17. Служебник, изданный Иеронимом Загуровичем в Венеции в 1554 году, in 4°.

18. Святцы, разные службы и молитвы напечатаны в Венеции в 1571 году, in 12°.

В конце этой книги помещены имена типографов, место и год печатания: «щанпано ꙋ Бьнецехь. иаковъ дѥ баромь. и аброжо. корсо. кꙋмь пано. аласена. дѥла. скала. ꙋ. Ч.Ъ.О.А.». Заглавие украшено гербом. Год MDLXXI (1571).

19. Различнии потребии напечатаны в Венеции Иаковом из Софии в 1572 году, in 24°.

20. Молитвослов напечатан в венецианской типографии Рампацетто благословением игумена Стефана, а трудом иеромонаха Саввы из монастыря Дечани, в 1597 году, in 24°.

VII. В Венеции для тамошней греческой общины писали иконы следующие живописцы греки:

В XVI веке: 1.Франциск Каверца́с, 2.Саракинополо, 3.Михаил Дамаскин, 4.Иоанн Кипрянин, 5.Еммануил Лампарядис, 6.Георгий Клоца́с, 7.Иоанн Апа́кас, иерей, 8.Еммануил Цанфурнарис, 9.Венедикт Емпориос, 10.Иоанн Калогерас, 11.Константин Контарини, 12.Иоанн Доми́никос из Мефо́ни.

В XVII веке: 13.Антоний Митрас, 14 и 15.Еммануил иерей и Константин Ца́не, 16.Иоанн Про́путос, 17.Иерей Виктор Клапацарас, 1669г., 18.Феодор Пула́ки, 19.Георгий Хрисолора́с, 20.Константин Сгурос, иерей, 21.Косма Калона́, иерей, 22.Феодосий Димисиано́с, пресвитер, 23.Николай Карекла́с, рисовальщик и мозаист.

В XVIII веке: 24.Парфений иеромонах, кангеларий, афинянин, 25.Иоанн Мо́схос и 26.Георгий Михалаки.

Не забыть бы: у венето-греческого братства сохраняется большой свиток папирусный из города Равенны. На нем написаны в 553 году после Р.X. гражданские законы. Этот драгоценный и чуть ли не единственный в своем роде памятник сохранился в целости. Я, к сожалению, не видел его ни в 1842г., ни в 1854г., потому что не знал о существовании его.

Что еще сказать о приснопамятном братстве православных еллинов в Венеции? В 1665 году оно иждивением своим построило больницу, в которой даром лечились недужные греки, числом десять, из которой выходили здоровые, да еще и с деньгами. Оно выкупом освобождало греков и даже латинов, служивших Венецианской державе и плененных варварами, и на это дело ежегодно издерживало 500 дукатов. Это братство ежемесячно в праздники св.Николая и св.Георгия давало десяти девицам по сту дукатов при выходе их в замужество или при поступлении в женский монастырь: обычай древний, получивший свое начало в 1556 году по случаю духовного завещания Мартына Кампли́ки, кифирейца, и подновленный в 1598 году ежегодной складчиной братчиков. Благодеяния этих богатых верой и добродетелями венето-греков щедро расточаемы были и на их родинах. Так, Иаков Карвила́с, критянин, в 1574 году построил монастырь с храмом на острове Крите; монах Иоасаф Филантропин, муж словесный из Иоаннины и ефимерий в храме св.Георгия в 1578г. основал на своей родине монастырь во имя св.Николая Чудотворца; Епифаний, по прозванию Игуменос, в 1647 году воздвиг в Иоаннине обитель во имя Пресвятой Богоматери Перивлептской, а протопоп Георгий Георгиев в 1607 году обогатил греческими и латинскими книгами монастырь Пресвятой Богородицы Ки́кку на острове Кипре. Одним словом: венето-греческая община благотворила, кроме Афона, Иерусалима и Синая, монастырям и церквам в Иоаннине, на островах Кипре, Паросе, Серифе, в Афинах, в Стагоне, Калаврите, Дельвине, Ди́бри, Мецове, Солуни, на Патмосе, в Петрах и Керкире. Таким образом, она везде, где находились греки, поддерживала Православие и народность их печатным словом и щедрыми благотворениями. Все это достохвально, приснопамятно и примерно. Благодарю Бога, сподобившего меня собрать воедино и эти чистые лучи христианского Востока.

Теперь куда идти? Иду на запад, сперва в Падую и Милан, потом в Анкону, Рим и далее. Зачем? Что там делать? Хочу изучать там живопись по древним и новым памятникам сего священного искусства, и видеть римского папу. Только? Не более.

Июнь, 6, воскресенье. Греки рано отслужили обедню. Я молился Богу вместе с ними и с архиепископом Венедиктом Кралевичем, порой любуясь его старческой, классически величественной головой. Потом пары в свой час умчали и примчали меня к городу Падуе. Тут на станции подхватил меня местный чичероне, которого лицо приглянулось мне, и приведши особу мою не в гостинницу, а в какой-то частный дом, уговорил меня пожить тут во все время пребывания моего в городе, объявив мне недорогую плату за постой и столованье. Дорожа временем, я тотчас после нероскошного, но сытного обеда, пошел с ним в город обозревать местные церкви.

Пришли мы в церковь св.Антония Падуанского, родившегося в этом городе и скончавшегося тут в 1231 году. Постройка сей церкви над могилой его начата зодчим Николаем Пизано в 1256г., а окончена в 1307г. Куполы же над ней сооружены в пятнадцатом веке. Зодчество этой церкви внутри тяжело. В ризнице ее замечательны лики разных святых католических в рост, мозаично сделанные из дерева. Я полюбовался этой мозаикой, этой невидалью. Лица тут живы и естественны, работа изящна и крепка. В самой церкви много надгробных памятников и статуй, но я не обращал на них внимания и зорко рассматривал только священные картины. Между ними особенно полюбились мне четыре: 1.Картина милосердия. Святой Людвиг раздает милостыню нищим. Из них отменно хороши старик лежащий и отрок, поднявший руки и просящий милостыни. У него в рученке гроши. Эта картина написана художником Сарутти (Сарто? †1530). 2.Мученичество св.Агафии. На этой картине кисти венецианца Дечеполо, кроме бледного страдальческого лица Агафии, замечательна служанка, зажавшая места отрезанных грудей мученицы. В лице ее выражены глубокое сострадание и любовь в госпоже ее. А другая служанка, стоящая позади, сурова и, кажется, холодна к христианской вере, доводящей до мученичества. 3.Мученичество св.Екатерины кисти Пеллегрино (†1591). Она дивно прекрасна. Смотрит вдаль, но к небу. Супротив ее стоит старец священник. Оба они беседуют. 4.Образ Богоматери, называемый Че́кки, т.е. слепых . Он написан в ХIV веке художником Стефано ди Феррара, а возобновлен Зано́ни’ем. Лице Богоматери велико и широко. Очи у Ней и у Божественного Младенца смотрят во все стороны, и весьма выразительны и зорки. Белый лик младенца отменно хорош. Пошиб живописи на этой иконе – греческий, и она походит на иконы, называемые у греков ΓΛΥΚΟ ΦΙΛΥΣΑΙ, т.е. Сладкое целование.

Смежно с церковью св.Антония высится небольшой храм, построенный в 1377 году Раймондом маркизом де Сораня из фамилии Лупи и освященный во имя св.великомученика Георгия. Стены его покрыты священными изображениями ал-фреско. Писал их Иаков Аванцо (1377–1378гг.). Тут исторированы направо вверху подвиги и кончина св.Екатерины, а внизу – св.Лучии Сиракузской, налево же подвиги и кончина св.Георгия. На задней стене, что у выхода из храма, написаны Благовещение, Рождество Христово и Поклонение волхвов. Замечательны последние две стенописи. На обеих Божия Матерь с Младенцем сидит под деревянной сению, пристроенной ко входу в пещеру, а выше сени и пещеры виден Вифлеем.

Фрески, изображающие житие св.Екатерины, много попорчены временем. Однако еще видны: 1.ее колебание поклоняться идолу, 2.ее победа над философами, бросающими в огонь свои книги, 3.колесо, разбитое молнией, и 4.обезглавление ее и вознесение в рай. Четыре картины мученичества Лучии сохранились гораздо лучше. На первой картине она стоит пред римским претором, сидящим на высоком помосте, и смело высказывает ему вероисповедание свое. На второй картине она стоит неподвижно, скрестя руки свои и устремив свой взор к небу, стоит обмотанная веревкой вокруг пояса; шесть быков тянут концы веревки, но не могут сдвинуть мученицу с места, на котором удерживает ее невидимая божественная сила; их понукают криками и бичами, но они падают на колени. Воины усиливаются столкнуть Лучию, но напрасно. Толпа народа видит чудо и в душе уже верует во Христа. На заднем плане этой картины видны изящные строения. Тут много движения, естественности и гармонии. Отменно хороша последняя картина: в глуби храма израненная и умирающая Лучия причащается Св.Тайн, а на переднем плане тело ее лежит на богато убранном одре; в лице ее, при нежном освещении его, выражено блаженное спокойствие. У одра теснятся христиане обоего пола, желая почтить усопшую. Головы их уменьшаются по мере отдаления и видны сквозь мглу легкую и прозрачную. Аванцо хороший художник. У него естественны выражения лиц, и спокойных, и благоговейных, и встревоженных, и ужасающихся; мужчины красивы, одежды правильно обхватывают тела, а складки нарисованы неукоризненно. История св.Георгия начата: 1.поражением дракона и 2.крещением царственного семейства, удивленного этим чудом. Богатая содержанием картина! Под первой картиной 3.написан св.Георгий, невредимо выпивший яд, который поднес ему волшебник Анастасий, под второй 4.его кладут на колесо с железными крючками, но ангелы разбивают сие орудие мучения, и осколки от него повергают палачей на землю. Георгий остается невредим. А воины, старики, дети в ужасе бегут от колеса, но каждый ужасается по-своему: лишь вдали видны спокойные лица. На 5-й картине Георгий подведен к храму Аполлона, но силой молитвы его разрушаются идолы и самый храм этот. На 6-й картине мастерски написано усекновение главы страстотерпца. На всех этих картинах рисунки правильны, а краски положены ладно.

О бок с Георгиевским храмом и входом в него стоит так называемая школа св.Антония Падуанского, – Scuola del Santo. Здесь изящные свежевки (фрески) Тициана и школы его представляют чудеса этого святого. Меня очаровала стенопись Тициана у самого выхода из школы. Тут св.Антоний чудесно повелел младенцу говорить в оправдание невинности его матери. Лицо ее дивно хорошо. В нем выражено спокойствие невинности. Это – красавица телом и душой. Вечная память Тициану! Он внушает высокое понятие о старинной итальянской живописи. В школе очень хороша его же картина, представляющая воскрешение св.Антонием жены, убитой ревнивым мужем. Понравились мне там стенные изображения и Доминика Кампаниолы: 1.Воскрешение юноши, над дверью; 2.Св.Франциск и св.Антоний вкупе у алтаря, и 3.Видение камня на месте сердца у одного старого скряги.

7, понедельник. Вчера я разохотился любоваться итальянской живописью и потому и сегодня внимательно рассматривал ее в капелле Богоматери дель-Аре́на, в кафедральном соборе и в церквах: Крещальной, св.Иустины, Еремитанской и Карминийской. В названной капелле все стены от пола до потолка покрыты живописными изображениями, и эти изображения, произведенные знаменитейшим живописцем Джиотто, так замысловаты, изящны, превосходны, что я заблагорассудил еще раз, завтра утром, рассмотреть их и на особом чертеже обозначить размещение их с оценкой, если не всех, то наилучших.

Кафедральный собор, строенный с 1552 года по 1570-й год по плану Микель Анжела Буонаротти, зодчими Андреем делла-Ва́лле и Августином Риге́тти, окончен был уже в 1574 году. Здесь, кроме надгробных памятников падуанскому поэту Сперони (†1588) и кардиналу Франциску Забарелла (†1417), замечательны чудотворная икона Богоматери Че́кки, написанная Иустом Падованином в ХIV веке, и картина, представляющая блаженного Иеронима с книгой в Вифлееме, кисти Маль-Омбра. А в ризнице хороши изображения Спасителя, беседующего с самарянкой, прощающего блудницу и присутствующего на браке в Кане Галилейской. В белом и прозрачном лице Его выражена чистейшая любовь. Написание этих картин усвояют Падованину и Кампаниоле. В той же ризнице показываются Евангелиариум 1170г. с миниатюрами и Венецианский служебник, Missale, 1491года с миниатюрами же. В библиотеке кафедрального дома любопытно видеть произведение старинного венецианского художника Николая Семитеколо, 1367 года, это – Пресвятая Мария, Св.Троица и святый мученик Севастиан.

Подле кафедрального собора отдельно стоит крещальная церковь, – baptisterium, построенная в 1171г. и украшенная стенописью, ал-фреско, женой Франциска Каррары Финой Буццакариной в 1378г. Она вывершена круглым куполом, поставленным на четырестороннике (квадрате). На восточной стороне ее есть выдающийся из квадрата алтарь, а на западной – красивый портик. В этой церкви фресковая стенопись произведена флорентийским художником Иустом Иованни из фамилии Менабуо́ни, современником даровитого живописца Аньоло Гадди, имевшим много художественного сходства с Фаддеем Гадди. В небе купола изображен Христос во славе. Поясной образ Его окружен сперва поющими и играющими на инструментах ангелами, в два ряда, потом, ниже их, пророками, апостолами, мучениками и святителями в три ряда. Среди этих последних рядов над алтарем написан колоссальный образ Богоматери молящейся. А ниже, на шее купола, историрован Ветхий Завет, начиная от создания мира до таинственной борьбы Иакова с Чудным. На четырех подкупольных стрелах написаны четыре евангелиста с письменными налойчиками и с символическими существами, а на стенах – Крещение Христа и прочие события евангельские; в алтаре же Христос с двенадцатью апостолами на золотом фоне и Богоматерь с Младенцем, держащим в руке птичку. Это обетная икона Фины Буццакарины. Все эти изображения, кроме сей иконы неказистой, хороши: рисовка лиц и одежд тут – джиоттовская.

Церковь св.Иустины, начатая в 1521 году по плану архитектора Андрея Рикчио и оконченная в 1532 году зодчим Андреем Марони, весьма хороша. Внутри она представляет собой латинский крест; вывершена восьмью куполами, из которых средний очень высок, постлана мраморными разноцветными плитами, светла. В ней много живописных картин. Вот мои заметки о лучших из них. 1.На правой стороне церкви успение святой Схоластики кисти Луки Иордана. Святая лежит на одре. В лице ее выражено спокойствие праведной души; на коленах – покрывало. У одра ее стоят четыре монахини; одна из них целует руку ее, а другая, стоя на коленах своих, читает Псалтирь. Вся эта картина освещена сзади. Колорит ее составляют две краски – белая и темноватая. Прекрасна эта картина большого размера. Подобен ее остался в чертоге моей души. 2.Св.Венедикт благословляет двух отроков. Эту картину написал венецианец Пальма Младший, родившийся в 1544г., а умерший в 1628г. 3.Мученичество св.апостола Иакова Меньшого Он молится за мучителей. Эта картина написана художником Каллиарием (†1582). 4.На левой стороне церкви, в приделе, на стене очень большая картина представляет мученичество свв.Космы и Дамиана. На ней видны и судия, и храм языческий, и жертвенник с куревом, и овечка для жертвоприношения. Тут же мать прикрывает своего испугавшегося ребенка, а один из мучеников, который помоложе, с большим вниманием и рвением смотрит на старшего страстотерпца. Вверху парит ангел, держа в руке ветвь пальмовую, 5.Коронование Богоматери написано Романином из города Бресчио. Не понравилась мне эта художественная ложь. 6.За приделом падуанских мучеников, у лестницы, ведущей под церковь, к стене прикреплен образ Богоматери греческой живописи VIII века. Это – замечательная моно́хрома. Божественный Младенец отменно хорош, беленький, прозрачный. 7.На запрестольной иконе хорошо написано Павлом Веронезом (†1582) мученичество св.Иустины. Кроме этих картин, в церкви находится гроб св.евангелиста Луки, привезенный из Константинополя, вероятно, тогда, когда этот царь-град с бою взят был венецианами (1204г.). Он изъеден временем, запылен и чем-то замаран, однако накрыт железной решеткой. Здесь же покоятся и мощи сего евангелиста в особом мраморном гробе, который служит литургийным престолом.

Церковь Еремитанов в виде правильного четыресторонника построена в 1276 году. В ней замечательно хороша постановка потолка вогнутого или коробового а при обозрении стенописи мое внимание привлекали следующие фрески XIV века: 1.коронование Пресвятой Девы Марии Спасителем; обоих Их держит за плечи Бог Отец, что весьма странно. 2.Аллегории, точнее сказать, семь планет и их влияние на судьбы людей: Сатурн с водолеем и овном, производящий холод, Юпитер со стрельцом и рыбой, покровитель религии и науки, Марс с рьяным конем – подстрекатель мужчин к разрушительной войне, а женщин к неверности мужьям, Земля на льве с шаром, скипетром и крестом – распорядительница всех событий жизни людской, Венера с волом и колесницей – поджигательница любви, Меркурий в монашенской одежде с девицей и Трисмегистом – воспитатель юношества, Луна и ее влияние на человека. Между многими иконами хороша семейная икона падуанского господина Каррары (1354г.). На ней святой апостол Андрей с крестом и какие-то два вельможи написаны изящно. В алтаре приятно смотреть на Мадонну с святыми около нее: Иаковом, Августином, Филиппом и Мариной кисти Людовика Фиуличелли, ученика Тициана. В ризнице я полюбовался картиной, на которой Гвидо Рени (†1642) написал Иоанна Предтечу в пустыне, еще молодого. Мимоходом видел мраморный памятник принца Вильгельма Оранского, изделие знаменитого ваятеля Кановы. Из Еремитанской церкви провели меня в смежную с ней капеллу св.Иакова и св.Христофора. Эта капелла в виде правильного высокого четыресторонника, накрытого вогнутым сводом, составляет наилучшую часть Еремитанской церкви, как вместилище старинных фресок, дающих материал для истории итальянского иконописания. Эти фрески писали Мантеня (1448г.) и современники его: Зоппо, Боно Ануино и Пиццоло. Я с большим вниманием рассмотрел только Мантеневы свежевки. Вот заметки мои о них. На левой стене капеллы написаны: 1.призвание Иакова и Андрея к апостольскому служению, 2.крещение Гермогена Иаковом, 3.сей апостол пред царем Агриппой, 4.его шествие к месту казни и 5.исцеление тут расслабленного. На правой стене в нижнем ряду: 6.мученичество св.Христофора и 7.перенесение останков его. Все эти свежевки Мантеня писал на 27-м году от рождения своего. Он глубоко обдумывал то, что историровал, и в постановке лиц, наипаче в крещении Гермогена, соединял статуйное спокойствие с естественной живостию. Великую художественность его доказывают рисунок, сочинение, перспектива и тщательность отделки картин. Однако выдающимся колористом назвать его нельзя.

Церковь Карминская с крещальным приделом построена в 1500г. Направо от входа в нее, на картине кисти Петра Дамина, изображена Богоматерь с тремя старцами перед Нею. Они написаны очень хорошо и поставлены так перспективно, что один из них едва виден в отдалении. В крещальне же, на западной стене, исторированы Домеником Кампаньолой Рождество Христово, Поклонение волхвов и Сретение Господне. На первой картине хороши простодушные и благоговейные пастыри; из них старый смотрит на Рождество через плечо молодого В этом же приделе знаменитым Тициано велелепно написаны на стене Иоаким и Анна. Это не картина, а ландшафт. Прочие фрески у алтаря на правой стороне храма произведены учениками сего художника. В алтаре запрестольный образ Богоматери, сидящей на троне, написан Пальмой Старшим (†1588). Пресвятая Мария дивно хороша, Божественный Младенец ее прекрасен. На нем кисейная прозрачная рубашечка с пояском едва видна.

8, вторник. Настоящий день есть наилучший день в моей жизни. Сегодня я хорошо познакомился в часовне Аре́на с произведениями кисти гениального живописца Джиотто, который справедливо почитается как отец итальянской живописи, возрожденной им в начале XIV века, per quem pictura extincta revixit²⁶³. Переношу в домик своей памяти все виденные мною в этой часовне стенописные картины его, предварительно сделавши очерк жизни сего художника и нарисовавши план часовни с показанием на нем размещений картин его.

Джиотто родился в 1276г. (у Вышеславцева – в 1266г.²⁶⁴) в местечке Веспинья́но близ Флоренции от бедного земледельца Бондона и до десятилетнего возраста пас скот его. Перегоняя скот с места на место, мальчик этот в минуты отдыха палочкой рисовал на земле или на песке те предметы, которые видел, или те фантазии, кои мелькали в душе его. Однажды случилось: славившийся тогда живописец Чимабуе́, идя из Флоренции в Веспиньяно, увидел, что маленький самоучка Джиотто хорошо рисует овцу на выглаженном камне заостренным камешком, удивился, остановился и спросил его: не желает ли он учиться у него живописи. Джиотто ответил ему, что ежели согласится на это отец его, то он охотно пойдет к нему жить и учиться. Чимабуе́ тотчас пошел к Бондону и легко заручился согласием его. Тогда Джиотто ушел с Чимабуем во Флоренцию и там под руководством сего учителя сделался знаменитым живописцем и даже далеко превзошел его, покинув старый и невзрачный пошиб греческий и заменив его новым естественным и изящным. Подражатель природе, он воскресил искусство писать схожие портреты, которые хотя и писались до него, но неудачно. Еще и теперь в капелле флорентинского дворца подеста любуются написанными им портретами Врунетта Латини, Корсо Доната и Данта Алигиери, его друга. Не перечисляю художественных произведений кисти его во Флоренции, Пизе, Неаполе, Риме и других местах, куда зазывала его работать громкая слава его. А о фресках сего даровитейшего живописца в падуанской часовне дель-Аре́на сказую подробно, потому что отчетливо рассмотрел их с разумным вниманием и записал свои заметки о них.

В Падуе были развалины римского амфитеатра. Их купил Энрико Скровеньо, сын Реджинальда богача, и построил тут капеллу, или часовню в 1303 году в память Благовещения Пресвятой Девы Марии. Джиотто как лучший современный художник был призван историровать ее фресками. Фрески его тут сохранились очень хорошо. Размещены же они в этом удлиненном четырестороннике с коробовым сводом так, как показывают их числительные знаки на сем чертеже его.

На предъалтарной арке снаружи изображен Спаситель, восседающий на престоле в величественном покое; по обе стороны Его два ангела готовы исполнять веление Его, а прочие лики, как-то: Престолы, Силы, Господства, кланяются Ему. Смотришь на это изображение и слышишь ангельскую песнь: Слава в вышних Богу и на земли мир.

На стене, что направо от алтаря, исторированы следующия события.

1. Священник не принял жертвоприношения бездетного Иоакима, потому что он принес его в тот день, в который жертва принималась только от отцов, имевших детей. Нарисовав храм в виде сени над св.трапезой; под этой сению за низкой перегородкой стоит священник и принимает жертву от другого иудея: этим виднее оттеняется отвержение дара Иоакима. Лице священника величаво, но не грозно.

2. Иоаким в глубокой задумчивости пришел на свое пастбище; голова его склонена, взор ищет чего-то на земле, руки под одеждой скрещены, но лицо его весьма красиво. Два молодых пастуха молча стоят пред ним неподвижно. Только собака их ласкается к нему. За пастухами у каменистого утеса горы видны ворота, из которых выходят овцы на пастбище. На горе показаны четыре дерева. Это не пейзаж, не подобие палестинской природы, а только знаменное напоминание о ней, не отвлекающее зрителя от главного предмета картины²⁶⁵.

3. Жена Иоакима, праведная Анна, в своем саду с горячими слезами исповедала Богу свое горе, что у нее нет детей. Но в доме, где она молилась, стоя на коленях, явился ей ангел и утешил ее предсказанием о рождении детища. В эти минуты служанка ее, старая Юдифь, часто огорчавшая госпожу свою попреком в бесплодии, преспокойно сидит в сенях и прядет. Это чистокровная еврейка.

4. В это самое время Иоакиму в пустыне явился ангел и сказал ему: у тебя родится дочь, и ты посвятишь ее Богу. Обрадованный Иоаким взял ягненка и принес его в жертву Богу. Тогда ангел улетел на небо, а Иоаким в великом страхе пал на землю. Такова картина. А что жертва угодна Богу, это Джиотто выразил начертанием десницы Божией, из облака благословляющей жертвоприносителя.

5. Иоаким спит близ овчарни. Во сне опять является ему ангел и велит возвратиться в дом свой. Сей небожитель парит в воздухе. Его не видят пастухи, написанные выразительно, но чего-то ожидают, чего-то боятся и чувствуют чье-то присутствие, между тем как стадо, помещенное между Иоакимом и ангелом, дремлет спокойно. Таким противоположением покоя животных беспокойству пастухов Джиотто внушает зрителю сей картины его, что явление ангела было невидимое и только душой Иоакима ощущаемое. Лицо ангела прекрасно. Вся картина естественна и величественно проста.

6. Иоаким возвратился домой. У золотых ворот встречает его Анна и стыдливо, но задушевно обнимает его. Он спокоен и скромен. Это замечают бывшие около Анны женщины и перешептываются. На сей картине много грации и нежности. В лице Анны, до половины прикрытом тончицей, выражены ее супружеская любовь, верность и душевная крепость.

Этой свежевкой оканчивается верхний ряд историрования на южной стене часовни. В соответствие ему на северной стене начинается и продолжается верхний ряд картин, представляющих житие Пресвятой Марии.

7. Сперва изображено рождество Ее, как всегда изображали и изображают его живописцы греческие, в двух отделениях. В первом отделении Анна лежит на родильной постеле и простирает свои руки к спеленанной Марии; во втором отделении служанки моют сего младенца в сосуде, а повитуха старательно обтирает полотенцем маленькое лицо его. Сочинение этой картины просто. Голова служанки, сидящей налево, несоразмерно мала.

8. Следующая свежевка представляет введение Пресвятой Отроковицы во храм. Этой картиной я залюбовался. У самого входа в храм, нарисованный как напоминание о святилище, стоит престарелый, но благообразный священник Захария и простирает руку свою в трехлетней Марии, взошедшей на девятую ступень храмовой лестницы. Головка ее благообразна, ручки скрещены на груди, она доверчиво смотрит на Захария. Ее подводит Анна, обеими руками своими придерживая Ее под мышку правой ручки Ее. В лице и во всей постановке ее выражено полное материнской любви внимание к маленькой дочери. За нею восходит благообразный старец Иосиф [Иоаким], держа на правой руке своей закутанную полотном клетку с птицами. Направо от Захарии несколько женщин пристально и любезно смотрят на Отроковицу. Итак, на этой картине Она передается во храм любовью и принимается туда любовью же²⁶⁶.

9. Рядом с сей картиной помещено изображение сборища у храма неженатых людей из потомства Давида, принесших с собою жезлы свои. Первосвященник отбирает их у них и кладет на алтарь. К сожалению, эта картина попорчена временем так, что краски полиняли и стерлись. Заметен только праведный Иосиф, стоящий с поникшей головой и с посохом, едва видным из-под одежды его.

10. Ожидается чудо. Все на коленях молятся пред алтарем вместе с первосвященником. Смиренный Иосиф помещен позади всех. Смотришь на эту картину и ожидаешь чуда.

11. Оно совершилось. Жезл Иосифа расцвел, и на него спустился голубь. Первосвященник обручает его с Марией. Позади Ее стоят подруги, а позади Иосифа устраненные чудом женихи. Один из них насмехается над заматорелостью обручника, а другой, разгневанный, ломает свой жезл о колено; прочие равнодушно переговаривают между собой. Образцовая картина!

12. После обручения чета возвращается домой. Юная и благообразная Мария следует за праведным обручником, который идет впереди вместе с Иоакимом. За Нею грядут подружки Ее. Она одна. Никто не ведет Ее. Смотришь на Нее и думаешь, что Иосиф есть только обручник Ее и мужем Ее не будет. У скромного домика встречают чету флейщики и скрипачи. Картина и без них была бы хороша. Ею окончен верхний ряд изображений на северной стороне часовни.

13–14. Далее на плечах предъалтарной арки изображено Благовещение. Архангел Гавриил налево от зрителя, а Мария направо, стоят на коленях. Архангел благовествует Ей, поднявши свою правую руку, а Она смиренно скрестила Свои руки на груди, держа книжку, которую читала пред внезапным появлением небесного посланника. Спокойно и смиренно выслушивает Она благовестие, без всякого смущения.

15. Под этим изображением Марии написано свидание Ее с Елисаветой. Обрадованная Елисавета, увидевши Марию, протянула к Ней свои руки и, остановившись, смотрит Ей в лицо с любовию, нежно, смиренно, но с достоинством. Мария, не менее смиренная, принимает приветствие Елисаветы, как подобающую Ей честь. На этой картине нет никаких посторонностей; вся красота и сила ее в этих двух святых женщинах.

Следующей свежевкой начинается второй ряд священных изображений на северной стене часовни.

16. В этом ряду первое написано Рождество Христово. На заднем плане сего изображения видны горные утесы Вифлеема. На уступе одного утеса, а не в пещере, помещена постель, на ней Богоматерь, привставши немного, оборотилась, дабы помочь Соломии уложить в ясли Младенца, повитого пеленами. Лицо Ее не болезненно. У яслей вол и осел. Тут же сидит праведный Иосиф задумчивый. А под небом ангелы кружатся в воздухе, как Божьи птицы: из них три смотрят на небо, а один, отделившись от своего сонма, возвещает пастухам радостную весть о рождении Спасителя мира. Подле пастухов спит стадо. Эти ангелы, быстро летающие под небом в беспорядке от избытка радости, не похожи на человеков, это какие-то особые существа.

17. Далее изображено Поклонение волхвов. Богоматерь с Младенцем сидит у бедной хижины под крышей. Старший волхв преклонил пред ними колена свои. Ангел принимает дары, подносимые волхвами. Иосиф не задумчив. Все это торжественно и просто.

18. Далее историровано Сретение Господне. Ветхий деньми Симеон, наклонившись к Божественному Младенцу, которого принял на свои руки, смотрит на Него с благоговением и с неземной радостию о том, что очи его увидели спасение Израиля. Позади его стоит пророчица Анна, а над ним парит Ангел. Младенец зорко смотрит на старца, но просится к Матери Своей, улыбающейся Ему и протянувшей к Нему Свои руки. Позади Марии помещены Иосиф с жертвенными голубками и две служанки.

19. Еще далее написано Бегство в Египет. Видны невысокие горы и разные деревни на холмах. Начинается ночь. Мария сидит на осле, нарисованном превосходно, и крепко держит в руках Своих Младенца, присоединенного к Ней тесьмой. Впереди идет Иосиф. Путь указывает ему ангел. Бегство не поспешно.

20. Последняя в сем ряду свежевка представляет Избиение младенцев с выражением величайшей скорби и ужаса матерей.

21. Второй ряд свежевок на левой стене часовни начинается изображением Отрока Христа в храме между иудейскими учителями. Оно попорчено временем. Хороша только Богоматерь, радостно простирающая руки Свои к Сыну.

22. Потом написано Крещение Господа. Иордан течет между берегами. В этой реке стоит Христос неодетый. Вода Ему по грудь. Предтеча, несколько наклоненный к Нему, стоя на берегу, держит свою руку над головой Его. В лике его и постановке выражены строгое подвижничество, прямота души и покорность более Достойному его. За ним видны ученики его: младший из них очень красив.

23. Далее историрован Брак в Кане Галилейской. Гости пируют в доме бедного семейства. Они сидят за столом чинно и благопристойно. Один из них, мясистый и некрасивый, пьет вино из кружки. Христос сидит у конца стола и благословляет слуг, вливающих воду в глиняные водоносы античные. Подле Него сидят Мария и Иосиф. Картина эта отличается простотой и скромностью.

24. Помещенная рядом с ней картина Воскрешение Лазаря – многосложна. У подножия каменистого утеса, в котором погребен был Лазарь, остановился на ходу Господь Иисус Христос. Он спокоен оттого, что уверен в Своем всемогуществе. Лицо Его благообразно; за головой намечено сияние с крестом в нем. Он поднял десницу Свою, и двуперстно благословляет, или точнее, повелевает как Вседержитель, смотря на Лазаря. К стопам Его припали сестры Лазаря, но так, что смотрят на Него. Позади Его стоят апостолы: передний, уже пожилой, но благообразный, смотрит, что будет, а другой, рядом с ним, молодой и красивый, приподняв кисть правой руки своей, в ожидании чуда смотрит на Господа. На противоположной стороне у погребального утеса, приосененного тремя деревами, стоит много людей. Два юноши только что сняли с пяты каменную дверь, заслонявшую вход в вертеп, но не успели еще положить ее на землю. И вот появился оттуда четверодневный Лазарь в похоронных пеленах. Он тощ. Около него люди. Один, закутанный в плащ, поддерживает его сзади, другой за ним зажимает рот и нос, третий спереди с сиянием вокруг головы, значит апостол, развязывает пелены, смотря на Господа, а подле него кто-то молодой, без бороды, кажется, более всех изумленный чудом, на быстром ходу останавливается и, оттопырив правую руку свою, а левой подперши подбородок свой, всматривается в Лазаря и убеждается, что он живой. За ним толпа народа различно выражает свои чувствования, кто поднятием рук, кто зажатием рта и носа, дабы не ощутить трупного запаха. Много движения в этой картине! Стройно сочинена она!²⁶⁷

25. Следующая картина, Вход в Иерусалим, к сожалению попорчена.

26. Далее историровано Изгнание торжников из храма. Правая рука Христа поднята и угрожает. Налево от Него стоят фарисеи, а напротив апостолы: они своими одеждами прикрывают двух детей, из которых один держит голубя. Этим изображением завершается второй ряд свежевок на северной стене часовни. Потом начинается ряд третий –

27. Предательством Иуды, подкупленного первосвященником. Иуда, прелукавый и прежадный жидок, в левой руке своей держит кошель, а правой принимает сребренники от брадатого и взлысого члена синедриона. Позади этого сребролюбца и предателя стоит преуродливый бес на козлиных ногах и подстрекает его к предательству. На голове его торчат клочки волос, а бороденка у него жидовская. За членом синедриона у красивого портика стоят два синедрионца и разговаривают. Занимательная картина!²⁶⁸

28. Далее Тайная Вечеря изображена, как в соборном храме монастыря Афоноватопедского. Евхаристический стол на обоих концах его закруглен. По обе стороны его сидят апостолы так, что одни из них видны зрителю, а другие не видны, потому что помещены задом в нему. Между ними находится Иуда. Сияние над головой его доказывает, что он еще не решился предать своего учителя. Все прочие апостолы спокойны; это значит, что еще совершается Тайная Вечеря и что Христос еще не говорил о предательстве. Он сидит у края стола. Иоанн Богослов близок к персям его, а Петр занимает первое место подле Иоанна. На этой картине нет волнения, как не бывает его и в нас, когда мы подходим в Чаше Господней.

29. Омовение ног апостолов изображено, как изображали его древние греческие живописцы в книгах миниатюрно и на стенах в большом размере. Все апостолы и Иуда между ними, с сиянием над головой, сидят. Христос подошел к Петру и, ставши на колена Свои, взял в руки ногу его, дабы омыть ее, но не моет, потому что Петр удерживает Его от омовения. В лицах того и другого хорошо выражено прение их.

30. На картине Лобзание Иуды лик Христа прекрасен, а лицо Иуды – отвратительно, подло.

31. Картина Иисус Христос пред Каиафой не произвела во мне никакого особенного впечатления.

32. Последнее изображение в третьем ряду южной стены часовни Поругание и бичевание Христа представляет Спасителя как образец терпения и покорности воле Божией.

33. На северной стене третий ряд свежевок начинается картиной, представляющей Христа, несущего крест Свой.

34. Рядом с этой картиной помещено Распятие Христово. Тело Распятого изображено правильно. Около головы Его сияние, с помещенным в нем крестом; голова немного склонена к правому плечу; глаза и уста закрыты; три парящие ангела принимают последния капли крови в чашечки, один из груди с правой стороны, а два другие – из правой руки и левой; значит, все совершилось, искупительная жертва принесена Богу; руки и ноги без судорог, а ребр не видать; это удовлетворяет эстетическому чувству зрителя; обе ноги, пригвожденные двумя гвоздями, стоят на поперечнике, suppedaneum²⁶⁹. Вокруг Распятого парят ангельчики; из них два сверху смотрят на Него, и в ужасе подняли и назад закинули ручки свои, а один рвет на груди одежду свою. Внизу у распятия справа помещено много воинов со знаменем, один из них с трости снимает губку, напоенную желчью и уксусом, а два мечут жребий о одежде Христовой, держа ее целую в руках своих. По левую сторону Мария Магдалина стоит на коленах у подножия креста и, охватив его руками своими, склоняется в стопам Христовым, дабы лобызать их; длинные волосы ее распущены, с плеч свалилась верхняя одежда и легла у колен ее; она горюет, плачет, страдает. За нею Богоматерь с непокрытой головой пошатнулась назад в глубокой печали и скорби: Ее поддерживают апостол Иоанн и праведные жены. Эта картина была бы согласнее с Евангелием, если бы на ней не помещены были летающие ангелы, а Богоматерь с Иоанном стояла бы у креста прямо²⁷⁰.

35. После этой картины я долго с большим вниманием рассматривал Плачь над умершим Христом. Тут отменно хорошо лицо Его. Пресвятая Мария сидит на земле у подножия Голгофы и обеими руками Своими поддерживает голову Усопшего, а другая мироносица, подхватив Его под плечи, в сильном горе смотрит Ему в лицо, третья и четвертая женщины держат Его руки, дабы целовать их; Мария Магдалина с распущенными волосами сидит у ног Христа и в задумчивости горюет, но не плачет; позади ее стоят Никодим и Иосиф Аримафейский и грустно смотрят на Усопшего, а впереди их Иоанн Богослов с закинутыми за спину руками в порыве горя нагнулся, как бы бросаясь к телу Господню; подле св.Марии и Иисуса стоят много женщин плачущих и горюющих: все они смотрят на Господа. В воздухе маленькие ангелы в различных положениях, выражающих скорбь их, парят одни над другими. Плачет и природа: на покатистом утесе высится лишенное листьев дерево; одиноко на нем видны почки, знаменующие воскресение. Весьма хороша эта картина и написана весьма тщательно. Много тут движения!²⁷¹

36. Полюбовался я и следующей картиной Не прикасайся Мне. На одной стороне ее виден гроб Господень; подле него сидят ангелы, а стража спит. На другой стороне Воскресший явился Марии Магдалине и говорит ей: не прикасайся Мне. Она нарисована в профиль, на коленах; длинная одежда верхняя с головы ее ниспадает на землю и прикрывает собой все тело ее. Руки ее протянуты к Спасителю; в глазах ее искрится радость. Эта картина поражает зрителя своей простотой и выразительностью.

37. На картине Вознесение Господне Христос представлен возносящимся в профиль. С удивлением и печалию смотрят на Него апостолы и Богоматерь. Два ангела указывают им на небо.

38. Последняя картина напоминает Сошествие Св.Духа на апостолов²⁷².

В алтаре я видел фрески, именно: Извещение апостолов Богоматерью о близости Ее кончины, Успение, Взятие Ее на небо и коронование. Она и Иисус Христос сидят на тронах друг против друга, и Он возлагает на Нее венец. Бога Отца тут нет.

Против алтаря вся западная стена часовни занята изображением Страшного Суда. Тут в самом верху три ангела возвещают наступление последнего суда; над ними – солнце и луна. Под ними сонмы ангелов: из них одни держат в руках орудия страданий Христа, а другие предстоят пред Ним, преклонивши свои головы; херувимы же и серафимы парят среди лучей славы, освещающих престол, на котором восседает праведный Судия. Он молод, весьма велик и одет в красный хитон, поверх которого голубая мантия свешивается с плеч Его; правой рукой Он благословляет праведников, а левой отженяет от Себя грешников. У ног Его как бы центавры с козлиными ногами, а с головами старческими. По обе стороны полукругом сидят апостолы на 12-ти седалищах, бесстрастные, досточтимые. Налево, близ ног Христа, Пресвятая Мария в венце, в золотой тунике и белой мантии, впереди сонма праведных ведет за руку престарелую мать Свою Анну. За Нею следуют монахи, архиереи, цари, святые мужи и жены, сопровождаемые ангелами; между ними в углу налево – три человека в профиль: средний между ними, говорят, есть сам Джиотто. Праведники отделены от грешников крестом и двумя ангелами около него. Тут же помещен коленопреклоненный строитель часовни Генрих Скровеньо. Ему одна женщина указывает на рисунок часовни, который держит священник на руках своих. С этой стороны воскресение мертвых, на переднем плане, дополняет эту замечательную картину. На другой стороне от ног Судии стремится огненный поток и уносит в ад грешные души. В самой глубине ада громадный сатана о трех головах сидит на двух драконах, которые глотают грешников. Некоторые из сих последних еще продолжают грешить: так епископ, которого уже схватил диавол, спешит продать индульгенцию какому-то стоящему пред ним на коленях грешнику; голая женщина берет деньги за свои ласки. Адские казни за разные грехи изображены подробно. Смотря на все это, я вспомнил находившееся в родительском доме лубочное изображение Страшного Судилища Христова. Оно внушало мне отвращение от тех грехов, за которые люди мучатся в аду, где над огнем злоречивый повешен за язык, похабный зa детородный уд, вор за руки, пьяница за кадык.

Замечательно, что на всех фресках Джиотта Спаситель изображен с волосами золотистого цвета.

В Аренской капелле я видел то, чего не видал на Афоне и в других местах Востока, именно изображения добродетелей и пороков в виде женщин. А изображены они на цоколе продольных стен капеллы серой краской, на сером поле: только лица и руки несколько оживлены красной краской.

Надежда нарисована как отроковица, на крыльях летящая к венцу, на который указывает ей Христос.

Противоположное ей Отчаяние изображено в виде отвратительной женщины, повесившейся и борющейся со смертью. Диавол крючком тащит ее в ад.

Любовь (Caritas) в образе женщины кроткой, самоотверженной, предлагает свое пылающее сердце лицу, изображенному по грудь в углу картины. На душевную теплоту ее намекают маленькие языки огненные на венке ее из цветов.

Зависть как противоположность любви, изображена замысловато: это – исступленная от ярости женщина с звериными ушами, рогами и когтями; из уст ее выползают змеи и впиваются в лицо ее.

Вера написана как царственная женщина в остроконечной митре; у нее в одной руке скипетр и крест, а в другой – свиток с прописанным на нем символом веры. Противоположное вере Неверие изображено в шлеме и в широкой белой одежде; в правой руке у него идол, привязанный веревочкой к шее. Сверху нагнулся к нему Разум в образе старца. Но у Неверия уши закрыты; и оно остается глухим и невнимательным к внушениям Разума.

Правосудие (Justitia) Джиотто очень хорошо представил в образе царственной женщины, сидящей на троне среди готической залы; на голове у нее корона, на плечах мантия, в руках весы с уравновешенными чашками. На одной чашке стоит крылатый ангел и венчает коленопреклоненного человека оправданного, а на другой – ангел гнева обезглавливает преступника. Под этой аллегорией в средине нарисованы три женщины, из которых одна ударяет в тамбурин, а две пляшут; на сторонах же – возвращающиеся с охоты всадники. Это значит, где царит правосудие, там процветают мир, тишина и довольство. Противоположное правосудию Бесправие (Injustitia) историровано замысловато. Бородатый мужчина, хорошо одетый, но с звериными клыками у рта, сидит у ворот своего за́мка; в руках у него меч и длинное копье с крючком, которым можно притащить к себе добычу. Под ним представлены грабеж, убийство и разорение: обнаженную женщину грабят солдаты, вор удерживает мула за узду; под ним лежит труп ограбленного и убитого человека.

Самообладание (Temperantia) написано в образе красивой и мужественной женщины с уздечкой во рту и с мечем, которым она препоясывает себя. Отменно хорошо нарисована одежда ее. Противоположная самообладанию Ярость в виде толстой женщины, рвет на себе платье; лицо ее исковеркано, волосы разметаны²⁷³.

Мужество (Fortitudo) представлено в тунике с правильными складками; на голове у него высокий шлем, на теле львиная шкура, в руках щит для защиты от стрел. Напротив, Непостоянство (Inconstantia) в виде отроковицы, тщетно усиливается удержаться на колесе, катящемся по гладкому, мраморному полу. Отроковица – боязлива.

Мудрость (Prudentia) в зраке почтенной женщины сидит у стола перед развернутой книгой; у нее – два лица, одно старческое, обращенное назад, а другое юное, в одной руке грифель, а в другой – зеркало. Напротив, Глупость (Stultitia) представлена полуодетая с дурацкими прицепками и с дубиной в правой руке, а левой махающая.

Кончив рассмотрение и описание аренских свежевок Джиотта, я полюбил сего даровитого живописца. Боюсь делать оценку произведений кисти его, как бы не оказалась она неверной или недостаточной. Однако поверяю этой бумаге некоторые заметки о художестве сего знаменитого флорентинца. Он еще не знаком был с правилами перспективы и светотени. У него видно ясное понимание строения тела человека и даже животных: так, верно им нарисованы собаки и лошади на аллегорической картине, представляющей правосудие, и осел на фреске под названием: Бегство св.Семейства в Египет. Одежды на людях расположены без изломов, соответственно частям тела, а складки правильно. Византийские одеяния инде заменены одеждами современными. Освещение картин Джиотто производил всегда с одной стороны, а для большей ясности предпочитал тоны светлые. Здания и пейзажи ставил без излишней подражательности. Во всех произведениях его заметна такая правда, что кажется видишь пред собой не картину, а быт; посему редко удавалось ему изображение красот. Он был большой мастер выражать точно и тонко разные чувствования, радость и горе, сочувствие и равнодушие, добро и зло. Никогда я не забуду подлого и пошлого лица Иуды предателя, святую радость Марии Магдалины, узнавшей воскресшего Иисуса, и тех одиннадцати христиан, разных возрастов, обоего пола, которые с удивлением и благоговением смотрят на возносящегося на небо евангелиста Иоанна²⁷⁴.

По обозрении Аренской капеллы я ходил в университет, но профессорских чтений не слушал, а только видел проходившего мимо меня какого-то университетского сановника или учителя в черной рясе с широкими рукавами и в митре на голове. Нынешний падуанский университет строился с 1493 года по 1552-й. Но университетское учение началось еще с 1263 года по благословению папы Урбана V. Мне очень понравился тут четырехсторонний двор, обставленный крытыми ходами с колоннами дорическими и ионическими. Тут много бюстов покровителей университета и именитых профессоров. Две широкие лестницы ведут тебя наверх. На площадке их статуя Елены Лукреции Корнаро Пископии, которая здесь в 1684г. получила степень доктора философии. В 1847г. в этом всенаучнике были 1800 учащихся, а в XVII и XVI веках число их доходило до 6000. В нем пять факультетов: 1.богословский с 6 учителями; 2.юридический с 9 профессорами; 3.медицинский с 15-ю; 4.философский с 7-ю, и 5.математический с 9-ю. В университетских кабинетах я видел богатейшее собрание разных минералов. Спинные позвонки Галилея, который преподавал философию в течение 18-ти лет, и большое собрание зародышей человека.

Из университета мой чичероне водил меня в ботанический сад, существующий с 1546 года. Он содержится весьма чисто и воспитывает более 7000 дерев. Тут я видел диковину, – какое-то тонкое растение, висящее на веревке высоко от земли и не имеющее ни корня, ни листьев, а зеленое. Оно получает себе влагу из воздуха. Не записал я, как называют его господа ботаники.

Привелось мне видеть самую большую площадь Падуи, называемую Пра́то делла Ва́лле. Она окружена текучей водой и окаймлена тенистыми деревами. Тут я отдохнул, сидя на скамейке, а смотря на 74 статуи знаменитых падуанцев и других итальянцев, пожалел, что в родной мне Костроме на обширной площади нет ни кустика, ни бюстика. Хоть бы Юрия Долгорукого, да князя Квашню, да мать Михаила Феодоровича и еще кой-кого выставили напоказ для назидания потомства. Хоть обелиск кирпичный воздвигли бы с написанием крупных событий в Костроме на всех сторонах его. Но и того нет. Смиренна моя родина! Земной славы не домогается. Есть, мол, слава небесная. Ее и подай нам, Господи, молитвами Заступницы усердной Богоматери Феодоровской.

Есть что посмотреть не в Костроме, а в Падуе. Здесь весьма замечательно общественное здание, так называемое Палаццо делла Раджионе, по-нашему городская дума. Оно построено у рыночной площади д’Ербе в 1209 году зодчим Петром Гоззо, а возобновлено в 1420 году после пожара. Я осмотрел его. Тут находится знаменитая четырехсторонняя горница, Salone, которой нет длиннее, шире и выше во всей Европе²⁷⁵. В средине ее стоит деревянный конь громадный. Он смастерен был некиим Донателло’м в 1466 году для какого-то Каподилиста, и на колесах привозим был к тому месту, где бывали рыцарские турниры. Тогдашние современники удивлялись ему. Впоследствии затерялась голова его. Но ее приделал Градениго, когда городская дума выпросила этого коня у семейства Каподилистов с тем, чтобы поставить его в горнице, о которой идет речь. Своды и стены этой горницы расписаны были разными живописцами, как то: Миретто’м, Аньо́ло Зотом и другими, в XV столетии. Но вся эта стенопись возобновлялась в годы 1608, 1744 и 1762-й. Тут насчитывают более 400 фресок. Я обозрел их бегло и заметил в разных рядах или поясах зодиакальные знаки с показаниями влияния звезд на быт людской и восемь ветров; на южной стене: Богоматерь, Марию Магдалину у ног Воскресшего Господа и первого пустынника Павла Фивейского; на западной стене – коронование Приснодевы, а на восточной – св.Марка, раздающего милостыню. Все свежевки не свежи и требуют промывки. Под Марком стоит памятник знаменитого историка Тита Ливия, родившегося в Падуе. В этой же горнице показывают Lapis vituperii²⁷⁶, – черный гранит, на который еще в прошлом столетии сажали несостоятельных должников, где они клялись, что у них нет более рубля, и после троекратной клятвы освобождались от уплаты долга. В коридорах наставлены разные римские антики и надписи.

Сегодня многое видел я, но зато и утомился. Завтра поеду в Милан обогащать свою душу новыми познаниями. Ὥρα καλὴ καὶ δεξιά²⁷⁷.

А сведения о судьбе города Падуи записываются здесь памяти ради.

Падуя, по-гречески Патавион, по-латини Патавиум, есть город древнейший, основанный венетами. Кто же эти В-ене́ты, и когда и как они основали эту селитву?

Греческое название Ἐνετοί и Αἰνετοί – Енеты, у латинских писателей – Weneti, у немецких – Winden, у византийского историка Прокопия – Ἄνται, у равенского епископа Иорнанда – Antes, сие так разно произносимое название напоминает арийское слово в-а́нтас, которое значить, зн-ант-ный, знатный, великий господин. Сие значение усвоял этому названию и помянутый Иорнанд²⁷⁸, сказавши, что насельники города Равенны, по преданию предков, назывались венетами, т.е. похвальными²⁷⁹. Название условное, напоминающее решимость народов, до рассеяния их, сотворить себе имя! Оно придумано для отличия от дикарей: так, те асии, которые водворились в Индии, назвали себя ариями – почтенными, в отличие от диких туземцев дравидов, а другие асии в других местах, для отличия себя от троглодитов, полканов, урлапов²⁸⁰, звали друг друга меропами, – мерноглаголивыми, славными иа/онами-славянами, в-антами, – знатными.

Енеты, по заверению Арриана, жившего во втором веке по Р.X. и писавшего историю азиатских народов,

Оба эти сказания, сопоставленные, внушают мысль, что енеты первоначально жили в Азии, недалеко от ассириан, и после утомительной войны с ними ушли оттуда в малоазиатскую область Пафлагонию, а отсюда к устью итальянской реки Падо. Выселение их в оную область (с верховьев Ефрата и Тигра) было ранее Троянской войны, до 1218 года. Ибо на эту войну, по словам Омира, пафлагонов вел Пилеме́неос, храброе сердце.

Из рода енетов, у которых стадятся дикие мески,

И которые жили в Киторе и Сисаме,

И окрест потока Парфения в славных домах обитали,

И Кромну, Эгиал и высокие Эрифины населяли²⁸².

В то время в Пафлагонии жили трехплеменные, родственные енеты из одного рода ариев, как и в наши дни в одной и той же губернии вместе живут одноплеменники: великороссы, малороссы и поляки, жили именно енеты-славяне, енеты-ионы и енеты- латины, понимавшие друг друга, первые – в Кюторе = хуторе и Кромне = Коломне²⁸³, вторые – в Сисаме, Эгиале и Эрифинах, третьи – между теми и другими, и произносили латинские слова δόμα – domus, κνρ вместо cor – сердце. Вскоре после Троянской войны часть пафлогонских енетов, наиболее из племени латинов, поселились на северо-восточной стороне Италии, у Адриатического моря, начиная от Аквилеи до Анконы. Те из них, которые принадлежали к племени ионийскому, основали город Анкону, ибо название сего города есть ионо-греческое: Ἀγκών, что значит уголь; принадлежавшие к племени латино-славянскому расселились на береговом пространстве от Падуи до Венеции и Триэста, ибо тут латинские названия местностей: Timavus, Belunum, Tergeste, Osopus, Coelina напоминают вместе и славянские слова Timavus = тимение, болотина, Belunum = Белунь, Волынь, Tergeste = Тргиште, торговище, Osopus = Осыпь, Coelina = Целина; в одной Кроации насчитываются пять мест с названиями Целине²⁸⁴. Остальные енеты из племени латинского, смешанного с славо-ионами, заняли местность между Падуей и Равенной = Равниной. Они основали город Патавий, в названии которого слышатся арийские слова πέτασθαι – летать, пата – птица и авис – птица же. Но когда, как и кем основан был сей город, об этом говорю устами древних греческих и латинских писателей.

Но более вероятным признаю то замечание Сервия, по коему сей город назван Пат-ави-ум от расстреленной пташки – птицы, avis, возвестившей собой волю богов. Славионы называли его Пат (от речения: пта, птак, пташка), а латино-арии – avium, от avis – птица; впоследствии же оба речения слились в одно Патавиум (другой город Птич, Petovium, Petovio, находится в Паннонии, на границе области, называвшейся Но́рика).

Это нынешний Petau в австрийской Штирии. Тамошние словенцы называют сей город Птуй, соседние хорваты – Оптуй, отбросив окончание -овий, точно так же, как в наших старых книгах вместо «воловий» читается «волуй».

Судьба Падуи весьма мало известна мне. Как и как выростал сей город и что и что делалось в нем со времени построения его Антенором, это покрыто мраком неизвестности, изредка освещенном мимолетными проблесками, т.е. заметками классических писателей.

В 302 году до Рождества Христова, когда римскими консулами были Ливий Декстер и М.Емилий, по заверению Тита Ливия, греческий флот под начальством лакедемонца Клеонима подошел к берегу венетов. Клеоним послал туда несколько моряков своих для узнания местностей. Они, возвратившись, поведали ему, что этот берег есть узкая полоса земли, за которой находятся лагуны (заводи), наводняемые приливами моря, что недалеко оттуда заметен материк, это – равнина, окаймленная под небосклоном холмами, и что там находится устье глубокой реки, в которой они видели парусные суда. Клеоним приказал направить свой флот к этой реке и плыть по ней вверх. Река оказалась непроходимой для больших кораблей, а легкие суда доставили многочисленных солдат к полям, народонаселенным и обрабатываемым тремя городищами падуанцев. Тут греки высадились, оставив несколько человек стеречь суда, вторглись в городища эти, зажгли их, захватили людей со стадами и в чаянии большей добычи далеко уклонились от судов своих. При первом известии о сем падуанцы, постоянно вооруженные по причине соседства галлов, составили два отряда из своей молодежи. Один из них пошел на те поля, где неприятели вроссыпь грабили жителей, а другой, избегая встречи с этими разбойниками, отправился иной дорогой к месту стоянки греческих кораблей, в 14-ти милях от Падуи. Тут он перебил стражу и напал на малые суда, кои, однако, греки перевели к другому берегу. А первый отряд окружил грабителей со всех сторон и истребил их. Победители, узнавши от пленных, что царь Клеоним с своим флотом стоит в трех милях от них, оставили пленных в ближнем селении, а сами сели, одни – на свои плоскодонные барки, легко скользящие по лагунам, а другие – на захваченные легкие суда греков, и, направившись к флоту, окружили большие корабли, стоявшие неподвижно, и некоторые из них взяли, а несколько сожгли. Тогда Клеоним удалился, уведши с собой едва пятую часть флота. Вся добыча, доставшаяся падуанцам от лакедемонян, долгое время хранилась в капище Юноны. Ее видели современники Тита Ливия (4-й год по Р.X.). А годовщина этой морской победы ежелетно праздновалась в Падуе гонкой судов по реке, прорезывающей сей город²⁹⁰.

В 174 году до Р.X., когда римским консулом был М.Емилий, случилось в Падуе возмущение. Тогда сами падуанцы отправили в Рим посольство и уведомили тамошний сенат, что борьба разных партий у них произвела междоусобие. Сенат послал в ним реченного консула, и он примирил их и возвратился в Рим²⁹¹.

Не припоминаю звучных стихов Виргилия (50г. до Р.X.), в коих он воспел основание Падуи Антенором²⁹², поспешая передать известие Страбона о сем городе (в 28–29 году по Р.X.).

«Близ заводей (лагун) находится Падуя. Это – наилучший город в этой стране. По недавней переписи в нем насчитывалось до 500 всадников: а в старые годы он выставлял в поле 20000 войска. Большую населенность сего города и зажиточность доказывает множество товаров и всяких тканей, кои он посылает на рынок Рима. С моря легко доехать до Падуи по реке, которая прорезывает заводи на пространстве 250 стадий. Отправляются туда из порта, называемого Медо́акос именем оной реки»²⁹³.

В 182²⁹⁴ году по Р.X. жил-был римский сатирик Ювенал. Он, осмеивая тщеславие и хвастовство современников своих, выставлявших у себя портреты и бюсты знаменитых предков своих, запыленные, безносые, безрукие, тогда как житием своим вовсе не походили на них, между прочим подшутил и так: какая слава тебе от портретов стольких витязей, когда ты всю ночь проводишь в игре в кости и ложишься спать в час утренней зари, в который они с знаменами выходили на войну, и когда ты, прихотливый и тщеславный, нежнее падуанской агницы?

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   Effigies quo

Tot bellatorum, si luditur alea pernox

.   .   .   .   .   .  si dormire incipis ortu

luciferi, quo signa duces et castra movebant?

.   .   .   .   .   .   .   .   .    si cupidus, si

Vanus, et Euganea (Patavina) quantumvis mollior agna?²⁹⁵

Не знаю, когда Падуя впервые оглашена была евангельским учением. Бич Божий, Аттила, разорил сей город в 452 году, а в 601 лонгобардский король Агилолф после долгой осады взял ее приступом и сожег.

В правление немецкого короля Фридриха Барбароссы в ломбардских городах проявилось сильное стремление к независимости от него и к республиканскому самоуправлению. Тогда и Падуя со всем околотком ее восстала против королевского наместника Пага́но. Лично обиженные семейства господ Долеслама и Альберта Бао́не подняли знамя восстания 28 июня 1164г. Падуя присоединилась к ломбардскому союзу и установила у себя самоуправление. С той поры городские стены ее были отодвинуты далее, возникла знаменитая дума – Pallazo della Ragione, город после пожара, истребившего в 1174 году 2614 деревянных домов, вновь выстроился в лучшем виде. В 1222 году основан был университет по причине упразднения высшего училища в Болоне.

В борьбе гвельфов и гибелинов Падуя становилась на стороне первых и ратовала против Еццелино, царского наместника, всем страшного. В 1237 году удалось этому наместнику с помощью одной партии в сем городе овладеть им. Тогда он отмстил падуанцам за разрушение прародительского замка его, так что многие благородные семейства пали жертвой его мщения. При помощнике его Ансидио крестоносное войско гвельфов, по распоряжению папы Александра IV, с бою взяло Падую в 1256 году. Еццелино тщетно усиливался отвоевать ее, однако 11000 падуанцев включил в свое войско в Вероне. Когда же он в 1259 году кончил жизнь свою, тогда Падуя опять восстала по совету восьми избранных патриотов, а города Виченца и Бассано приняли от нее правителей (podesta); тогда и университет процвел, и продолжилась постройка церкви во имя св.Антония (†1231), святейшего ученика св.Франциска. С 1260 года владевшая Виченцой Падуя принуждена была уступить сей город гибелинскому кангранду (cangrande), оттого зачалась ожесточенная война с Виченцой и Вероной. Главнокомандующим падуанских полков был Иаков да Каррара, происходивший от древнего рода и во дни Еццелино уже отличавшийся между вождями гвельфов, за что Еццелино обезглавил родственника его, а наследственный замок Карраров разрушил. В 1318 году, 25 июля, он за труды и заслуги свои признан был синьором Падуи. В 1319 году кангранде осаждал сей город и заключил с ним мир под условием отставки Каррара. Но Каррара подчинился немецкому кесарю Фридриху австрийскому, который послал графа Гёрцкого снять осаду, а Ульриха фон-Вальс поставил наместником своим.

Во время ссоры сего Фридриха с Людовиком Баварским кангранде опять осадил Падую, но 26 августа 1320 года был отражен Иаковом Каррарой. По смерти сего Иакова в семействе Каррарском произошел разлад; посему Марсилио Каррара в 1328 году передал город кангранду, а этот поставил правителем его могущественного Альберта делла Скала, но не надолго. Власть при тайной поддержке флорентинцев и венециан опять перешла в руки Марсилия. Он после семимесячного управления умер. Преемником его был Убертино с 1338 года по 1345-й. Он был верный союзник флорентинцев и венециан, приобрел города Монтаньяру, Монселице, Бассано, Кастельбалдо, укрепил замок в Эсте, возобновил стены Падуи, построил палаццо де-Принципи, университет сделал цветущим и исправил дороги, мосты и плотины. При его преемнике Иакове кончена была постройка церкви во имя св.Антония Падуанского.

Скучно перечислять дальнейших правителей Падуи и мелкие дела их. Скажу одно: этот республиканский город со всеми окрестными владениями его 16 ноября 1405 года взят был с бою венецианами и, присоединенный к владениям их, с той поры разделял участь Адриатической царицы морей до 1797 года, в который сама она развенчана была Наполеоном. Тогда сей грозный воитель поставил правителем Падуи своего генерала Ариги с титулом князя падуанского. А в 1815 году Падуя, как и Венеция, вошла в состав Австрийской империй. Австрийцев я там застал в 1854 году.

ΝΒ. В 1724 году в Падуе был наш Барский, но мало что поведал о сем городе. «Во вторник пополудни приидохом к Падуе и снидохся с своими в гостинице и переночевахом, ясти же и пити ничесоже тамо нам дадоша. Заутра июля 1 дня в среду быхом в церкви св.Антония Падуанскаго; в ней же зело красен и богат алтарь, устроенный от аливастра и мрамора. Тамо прияхом свидетельства, таже не медля идохом из града и видехом паки ину церковь, которая, равно как и предреченная, превращена из греческой в римскую, яко же здание верхов и внутреннее расположение греческой архитектуры доказываетъ»²⁹⁶ (Все).

Июнь, 9, середа. Сегодня железная дорога умчала меня в Милан. Скорость езды мешала мне рассматривать то, что и что мелькало по обе стороны дороги. Хорошо видна мне была только тщательная обработка полей. Тут окраины хозяйственных участков обсажены разными деревами, а средины покрыты плантациями, больше маисовыми. От дерева до дерева, не низко от земли, висят виноградные лозы, как гирлянды. Нет ни одной пяди земли необработанной. На станциях я видел парней и девиц итальянского рода, и удивлялся тому, что все они сухощавы, смуглы и бледны. Ни у кого нет румянца на щеках. Красота и румянец заметны лишь в лонгобардском племени.

В Милане я остановился в благоустроенной гостиннице Bella Venezia.

10, четверток. Весь настоящий день посвящен был мною обозрению кафедрального собора, Амвросианской библиотеки и церкви св.Виктора. Когда я приближался к этому собору, обошел его крутом, и вперив мой пытливый взор в эту зодчественную невидаль, в эту красоту, выразимую только светописным рисунком, а не словом, то с восторгом сказал себе: это восьмое чудо света, превосходившее все семь чудес, какими хвалился мир дохристианский! Сказавши же это, признал нужным ежедневно рассматривать дивно прекрасную и дивно величественную наружность собора и уже потом приступить к описанию его. Признано это и сделано.

Миланская библиотека основана была в 1609 году ученым кардиналом Фридрихом Борроме́о. В ней считается 100000 печатных книг разного содержания и 15000 рукописей. Печатная мудрость не занимала меня. А рукописи показаны были мне вот какие:

Еврейская Библия на пергаменте, написанная раввином Исааком Нери весьма красивыми буквами.

Греческий перевод Ветхого Завета в трех столбцах, написанный в пятом веке.

Самаритянское пятикнижие в 16-ю долю листа, привезенное из палестинского города Набулуза, древнего Сихема.

Storiae evangelicae с рисунками пером, из которых понравился мне св.апостол Фаддей, стоящий перед армянским князем Авгарем и держащий в руках своих Нерукотворенный образ Спасителя. Рисунки правильны. Лица благообразны.

Житие св.апостола Варнавы, первого епископа Медиоланского, с раскрашенными рисунками. Варнава благообразен. Живопись близка к греческой.

Богослужебные книги латинские с рисунками, раскрашенными и позолоченными.

Так называемое здесь Евангелие св.Кирилла просветителя славян, цельное, но писанное недавно.

Часть Омировой Илиады с 58 рисунками, IV века.

История Иосифа Флавия, переведенная Руфином по-латыни и написанная на папирусе.

Знаменитые палимпсесты, содержащие речи Цицерона в защиту Скавра, Туллия и Флакка, а замеченные среди букв в поэмах Седулиана, священника VI века.

Письма Марка Аврелия и Фронтона, пришитые к истории Халкидонского Собора.

Десять писем Лукреции Бор<д>жии к кардиналу Бембо с прядью белокурых волос этой развратной женщины, достойной дочери папы Александра VI.

Какая-то рукопись, привезенная из Малабара, с бледным, кудреватым письмом на желтом поле.

Итак, из числа 15000 рукописей я видел только 13. Разумеется, этой малостью недовольно было жадное любопытство мое. Но ему посулил я другие полезные предметы для рассмотрения, и оно призабыло свое недовольство и даже повеселело, когда в библиотеке же пришлось мне видеть мозаический образ Спасителя в терновом венце, сделанный знатным художником Гвидом Рени. На этом образе разноцветные камешки подобраны и сопоставлены так искусно, что, кажется, видишь живопись красками, а не мозаику. Образ этот очень хорош, выразителен.

Из библиотеки мой чичероне провел меня в церковь св.Виктора, построенную в 1560 году зодчим Галеаццо Алессием. Тут хороши висящие на стенах картины Саль Меджия и Прокачиния.

Саль Меджия Благовещение. Богоматерь смотрит на небо, приложив ручки к персям Своим. Лик Ее прекрасен. Освещение не ярко.

Его же блаженный Бернард. Бледное лицо его приятно. Одежда на нем белая.

Его же Святая Франциска с говорящим ей ангелом. Этот ангел – загляденье!

Прокачиния св.Венедикт, благословляющий двух детей; Св.апостол Петр, исцеляющий хромого; Благословение Виктора на мучение Спасителем и запрестольная икона, представляющая Усекновение сего мученика. Лицо его весьма хорошо.

Его же Рождество Христово. Свет Божественного Младенца озаряет лицо Пресвятой Матери Его и все прочее.

Его же маловатые фрески на потолке сохранились очень хорошо.

В куполе изображены сивиллы, прорицавшие о Христе.

Приглянулось мне житие св.Венедикта не живописное, а мозаичное. Мозаика эта – деревянная, крупная.

Но всего замечательнее следующие, хранящиеся в ризнице, предметы:

Голова св.Амвросия Медиоланского, вышитая шелком так искусно, что кажется живой. Митра на ней сделана золотыми нитями.

Лицевая одежда на престол, по краям вышита золотом, а в средине ее шелками превосходно вышито успение св.Виктора с двумя львами одесную и ошую его.

А еще превосходнее шелками вышит на другой, напрестольной же одежде, св.Венедикт, окруженный ангелами и подающий одежду святой Франциске.

Все эти изображения сделаны Пелегриной, женой архитектора церкви св.Виктора. Она ослепла от сего труда. Видел я в ризнице Московской Сергиевой лавры хорошо вышитый шелком портрет митрополита Платона, но это шитье и сравнивать не хочу с работой Пелегрины. Из рук ее вышла шелковая живопись, правильная, выразительная, с тенями и светами, где они надобны.

В Милане смежно с красивой церковью Марии Благодатной (della Grazia), окончательно построенной для доминиканских монахов в 1487 году, стоит солдатская казарма. Тут в зале, бывшей столовой монастыря, находится пресловутая Тайная Вечеря Леонардо да Винчи. Она написана им на всей северной стене в годы с 1494 по 1497-й. Леонардо выбрал ту минуту, когда Спаситель сказал: один из вас предаст Меня. Все сидевшие за столом апостолы, услышав эти неожиданные слова, встревожились: один только Господь, немного склонивши дивно прекрасную белокурую голову Свою и потупив очи Свои, сидит спокойно и думает о спасении людей. Апостол же Иоанн, очень миловидный, с тонкими чертами лица, сильно горюет, Иуда предатель сторонится и дает простор Петру, спрашивающему Иоанна о виновнике предательства, Андрей удивляется, Иаков младший и Варфоломей спрашивают друг друга, Фома колеблется между удивлением и неверием, Иаков старший грозит пальцем, миловидный Филипп подтверждает приговор Господа приложением руки к груди своей, Матфей повторяет слова Христа Фаддею и Симону Кананиту. Весьма хороша вся эта картина. Голова Спасителя – образец для иконописцев. Но написана не Тайная Вечеря, а лишь предсказание Господа о предательстве Иуды.

Долго я любовался этой картиной и возвратился в гостинницу весьма довольный тем, что видел.

Кто не знает имени Леонардо да Винчи? Кто не слыхал о печальной истории его гениальной картины Тайная Вечеря?

Когда-то в доминиканском монастыре монахи задумали украсить свою трапезную картиной, соответственной назначению этого помещения. Они обратились к славному уже и тогда Леонарду да Винчи. Художник осмотрел столовую и не замедлил составить план своей работы. По трем сторонам столовой на возвышении в одну ступень от пола тянулись столы братии с седалищем приора за серединой одного из них; северная стена оставалась ничем не занятой от верха до низа, и ее-то хотелось монахам украсить живописью. Леонардо, вероятно, видевший доминиканцев вкупе трапезующих, задумал поставить своей чудодейственной кистью на незанятой стене четвертый стол, построенный так же, как и другие тут, покрытый такой же скатертью, уставленный такой же утварью, с сидящим за ним Божественным Учителем с учениками по обе стороны его. Понимая невыгодность северного положения указанной ему стены для прочности красок, тем более что знал, как все монастырские строения были далеко не сухи по низменности своего местоположения и не прочны по недобросовестности разных переделок и поправок в них из недоброкачественных материалов, он в надежде обеспечить свой труд от влияния мокроты покрыл всю оштукатуренную поверхность, предназначавшуюся под картину, слоем простой смолы с мастикой, и за сим загрунтовал все белилами с очень тонкой глиной. За этим он в короткий срок исполнил в 1497 году свою великую задачу, возбуждавшую высшую степень удивления и восторгов в современниках.

В часы монашеской трапезы столовая монастыря представляла поразительное зрелище. Все столы по трем сторонам ее являлись занятыми братией с приором во главе, а по четвертой представлялся под цоколем, на высоте девяти футов от полу и потому изображенный в размере фигур в полтора раза более среднего человеческого роста, собор Спасителя и апостолов. Картина как бы удлиняла трапезу, ибо вся писанная горница, значительно углублявшаяся за Святой Стол, соответствовала горнице, построенной, своими деталями как по стенам, так и по потолку, и имела в своей глубине открытые окна с видным в них очаровательным пейзажем, дававшим еще больший простор взорам зрителя.

Недолгий срок, однако же, суждено было просуществовать этому сокровищу в том виде, в каком оно вышло из-под руки великого мастера. Не прошло много лет, как сырость начала брать свое; на картине явились пятна и мельчайшие трещины; через несколько времени поверхность ее стала как бы шелушиться, с нее стали валиться тоненькие пленки.

Начавшееся естественное разрушение породило в присмотревшихся к картине невежественных монахах холодное равнодушие, они стали смотреть на нее, как на предмет самый заурядный, и вздумали устроить в цоколе под картиной более близкое сообщение с поварней, принялись ломами и киркой громить несчастную стену, пробили в ней отверстие большее, чем требовалось собственно для двери, чтоб устроить перемычку и этим совершенно уничтожили ноги в изображениях Спасителя и апостолов. Варварская работа потрясла картину, можно сказать, в ее основании, и от нее начали отваливаться драгоценные куски; заботливые монахи провертывали в них отверстия и приколачивали их на место гвоздями.

Спустя еще несколько времени явились реставраторы, не задумавшиеся наложить на картину свою дерзновенную руку. Белотти покрыл ее каким-то лаком, де-Георги кое-где подмалевал ее, а Мацца святотатственно соскабливал оригинал и просто-напросто писал, как умел, заново. Прошло триста лет; от картины, претерпевшей столько невзгод, оставался один призрак; но и ему не было покоя. В 1796 году война принесла новые бедствия: трапеза была обращена в полковую конюшню, и животные испарения принесли картине вред огромный. Четыре года спустя наводнение залило Милан; вода проникла в монастырь и навалила в трапезную залу множество грязи и всякого сору, стены ее промокли еще более.

Так пострадало и почти окончательно погибло великое произведение великого Леонардо. Вероятно, и следов его не осталось бы, если бы в начале нынешнего столетия Иосиф Босси, молодой, высокоталантливый секретарь миланской Академии художеств, не обратил на него внимания муниципального совета и не настоял, чтобы он принял его в свое ведение. Через пять лет Наполеон I назначил принца Евгения Богарне, герцога Лейхтенбергского, вице-королем Италии; и одним из первых дел этого просвещенного правителя был заказ тому же Босси восстановить создание Леонардо да Винчи в копии.

Босси, благоговея пред гением Леонардо да Винчи и вполне понимая всю трудность порученной ему задачи, не вдруг приступил к исполнению ее. Писать с оригинала, испорченного и искаженного, он не мог; нужно было обратиться к копиям, которых было числом тридцать разной величины и неодинакового достоинства; одни, сделанные при жизни Леонардо, другие позднее, когда оригинал уже претерпел много бед. Три весьма замечательные из них принадлежат кисти Марко Оджионе, Пиетра Ловино и Бианка Веспино. Первый из этих был лучшим учеником великого художника и сделал еще при нем, в 1510 году, две превосходные копии, одну в малом сравнительно размере, ныне находящуюся в Лондоне в Академии художеств и послужившую оригиналом для гравюры Рафаэля Моргана, а по ней другую уже на стене монастыря в Кастелаццо, с некоторыми, однако, незначительными изменениями. Вторым сделана копия в 1565 году тоже на стене в Понто-Каприаско и имеет ту особенность, что под изображениями апостолов написаны их имена. Копия третьего, относящаяся к 1612 году и ныне хранящаяся в Милане, сделанная по заказу просвещенного кардинала Борромео, писана на полотне по величине подлинника, то есть 28фут. в длину и 18 в ширину, при помощи правильно натянутой сети и тонкой просвечивающей бумаги, что и делает ее наиболее верной в размерах рисунка.

Три упомянутые копии послужили для Босси главными основаниями предпринятой им четвертой, долженствовавшей в свою очередь послужить для мозаичной копии, которую он предполагал исполнить, чтоб удолговечить идею великого произведения. Но одних копий ему как будто было недостаточно; он, несмотря на то, что ранее этого в течении шести дет посвятил себя в Риме изучению главнейших образцов искусства, тут снова пересмотрел и перечитал все, что вышло из-под кисти и из-под пера Леонардо и, предавшись этому труду, сносился со всеми учреждениями и частными людьми, у которых надеялся найти что-либо полезное для своего дела, и ему не отказали в содействии богатейшие европейские галереи и многие ценители и собиратели драгоценнейших сокровищ живописи. В особенности оказал ему великую помощь кардинал Монти, приславший свою богатейшую коллекцию рисунков, сделанных самим да Винчи. Таким образом подготовленный собственным добросовестным трудом и посторонним участливым содействием, Босси изготовил сперва картон, а по нем приступил уже к своей настоящей работе и, идя осторожно шаг за шагом по стопам учителя, окончил свою картину Леонардовой Тайной Вечери с полнейшим успехом.

11, пятница. Иной день: иное и занятие у меня, и новое стяжание научное. Сегодня я был только в трех местах: в царском дворце, в галерее художеств и опять в горнице Тайной Вечери Леонардо да Винчи.

Во дворце хороши обои гоблена с ткаными ликами в большой рост. На них историровано сказание о Язоне и Медее. В комнате, что перед тронной залой, живописец Аппиан изобразил апотеоз Наполеона I. Этот победитель царей и царств сидит на троне полунагой. Трон поддерживают четыре женщины. Над головой гения блистает звезда Наполеона. В тронной зале тот же Аппиан на потолке написал аллегорию Мир: Земля в образе женщины едет на львах, ее остановила жена Мир, несомая с неба гениями, и подает жене-Земле пальмовую веточку. Жена Мир очень хороша, молода, белолика, миловидна; подле нее написана другая женщина. В танцевальной горнице между мраморными кариатидами замечательна голова женщины под мраморной вуалью, которая так прозрачна, что сквозь нее видно все лицо. Тут же на потолке весьма изящен фреск, представляющий коронование Фердинанда, первого короля австро-лонгобардского. Он сидит на троне; направо от него – религия в виде женщины, вся во свете, налево – благополучие, пред ним правосудие с весами и милосердие, ходатайствующее за невинных и бедных, подальше Ломбардия подает Фердинанду железную корону; над Ломбардией блистают четыре звезды, означающие четырех австрийских царей: Иосифа II, Марию Терезию, Франца и Фердинанда. Эта картина очень хороша. Она написана Франческом Аэсом, родившимся в Венеции, а живописи учившимся в Милане.

По всему дворцу водил меня молодой итальянец. Он говорил по-итальянски так разумно и так разборчиво, что я понимал его без малейшего затруднения, выучившись итальянскому языку в Одессе проездом в Иерусалим в 1843 году.

Люблю я живопись с раннего детства. Когда шел мой восьмой годок, тогда отец мой блаженной памяти псаломщик костромского кафедрального собора Александр Матвеевич рисовал мне пленных французских гвардейцев, которых нагнали в Кострому в 1812 году, а я перерисовывал их через прозрачную бумагу и восхищался своей детской работой. Тогда же отец покупал мне рисованных на бумаге генералов наших на конях и под ними сражающихся с нами французов. И эти рисунки я перерисовывал на промасленной бумаге, прилепив их к стеклу. Потом в училище и в семинарии заглохла моя природная способность в живописи, а по окончании семинарского учения опять проявилась, когда я преподавал греческий, язык детям в городе Макарьеве, что на Унже. Здесь нарисован был мною вид того монастыря, в котором помещалось духовное училище, и перерисовывались разные животные из одной русской книжицы. Потом в академии и на службе я и в руки не брал рисовального карандаша Но способность и пристрастие к живописи остались во мне. Это пристрастие проявилось у меня во время путешествия моего по Италии, да так, что живя в Венеции, Падуе, Милане я ничего, кроме картин и картинных церквей, видеть не хочу. Оно-то привело меня сегодня в картинную галерею; и тут я насладился видением наилучших священных изображений, написанных разными итальянскими художниками. Описываю эти изображения памяти ради, с показанием их номеров и тех покоев, в которых они помещены.

Картинная галерея в Милане составлена во время владычества Наполеона I старанием секретаря академии Росси и живописца Аппиани. В 1809 году она была открыта для публики. А фрески и картины перенесены были в нее из упраздненных церквей и монастырей верхней Италии.

В трех преддвериях со входа в галерею фрески бернардина Люи́ни, родившегося в 1460 году и жившего еще в 1530 году, и учеников его, перенесены сюда (выпиленные из стен) большей частью из Виллетты делла-Пеллукка и из упраздненных церквей св.Марии делла Паче, св.Марии ди Брера, св.Марии делла Веттере. Их очень много – до 47-ми. Из них особенно полюбились мне вот какие изображения Люиния:

Богоматерь во весь рост, питающая Младенца своим сосцом. Глаза Ее тяжки. Внизу маленький Предтеча.

Богоматерь (по пояс) с Младенцем Иисусом стоящим.

Ангельчик летящий. Профиль его дивно хорош. Носик у него прелестный.

Воскресший Спаситель в золотом сиянии овальном, благословляющий одной рукой. У Него наискось обнажена только половина груди, а все прочие части тела, кроме головы, закрыты белым хитоном. Это благопристойно и целомудренно.

Пресвятая Дева Мария посвящает Себя на служение при храме. Ручки Ее сложены на груди крестообразно, головка склонена пред первосвященником.

Ангел с кадильницей.

Богоматерь сидит на престоле; направо предстоит св.Антоний Великий, а налево – св.великомученица Варвара в царском венце с чашей. Прекрасно лицо Богоматери, а у Варвары – восхитительно.

У бернардина Люини лица белы, постановка тел прямая, выражение благоговейное, целомудренное, драпировка – естественная, кисть нежная.

Во втором преддверии замечательно Поклонение волхвов кисти Годенция Феррара. Очень хорош первый волхв, обеими руками держащий ножку Божественного Младенца. В лице его выражено благочестивое благоговение. Кисть Люиния лучше Годенциевой.

В зале 1-й

№6 – Св.Иероним в пустыне; картина старшего Тициана (†1576), на дереве.

№7 – Умерший Спаситель и около него св.Мария, св.Иоанн Богослов, три Марии и много других лиц; картина Енея Саль-Меджия на полотне, 1602 года.

№8 – Св.Иероним, св.Иоанн и еще два святые; все почти в рост; картина на полотне Камилла Бокаччина 1532 года.

№18 – Богоматерь с Младенцем, св.Иоанн евангелист и несколько маленьких ангелов изображены на полотне Зампиери Доменикином (†1641). Ангелы шалят; два из них надевают на свои головки архиерейскую митру. Странно! Непристойно!

№19 – Отрок Иисус стоит между Пресвятой Матерью и праведным Иосифом. Он прекрасен. Умиляет душу. Внизу написаны Фома Аквинат и Франциск де-Саль, а вверху Бог Отец и Св.Дух. Вся эта картина Албания Франсуа (†1660) из школы болонской очень хороша. Много простора между Богоматерью, Божественным Отроком и Иосифом.

№21 – Прелюбодейная жена пред Иисусом Христом. Лицо Его – красота. За Ним стоит апостол Петр и удивляется. Эта картина на полотне написана Августином Карраччи, из школы болонской (†1602).

№25 – Портрет живописицы из школы болонской на полотне. Выражение лица нежное, томное. Колорит – туманный.

№31 – Поклонение вифлеемских пастухов новорожденному Христу кисти Луки Камбиази (†1585), на дереве, из школы генуэзской. Божественный Младенец лежит на соломе лицом к пастухам. От Него струится к ним свет и озаряет их ярко. А они составили как бы сень. Игра света и отражение его на лицах их усладили меня. Хорошо лицо пастуха, смеющегося в восхищении душевном. Превосходная, незабвенная картина!

№33 – Положение Спасителя во гроб в присутствии Его Матери, Марии Магдалины, св.Иоанна Крестителя, св.Франциска, некоего епископа и одного человека с светильником в руке на полотне кисти Жан Батиста Тротти Малоссо из Кремоны, пережившего 1602-й год. Лица Спасителя и Магдалины хороши Но неприятно видеть тут людей, не бывших при погребении Христа.

№34 – Усекновение главы св.Иоанна Предтечи, на полотне, написана Александром Тиарини в 1618 году. На этой картине замечательна естественность изможденного тела Предтечи. На спине его лопатки и позвоночная кость отподоблены весьма искусно. Видишь исхудавшего от поста и от темничного заключения проповедника покаяния. Из туловища хлещет кровь.

№37 – Св.Иероним с маленьким ангелом изображен на полотне Юлием Цезарем Прокаччино из болонской школы (†1626). Блаженный смотрит на небо. Голова его выразительна.

№39 – Св.Антоний Великий, сидя, поучает отшельников. Эту картину на полотне историровал Людовик Карраччи из школы болонской (†1619). Фон ее темноват. Видны дерева. Лик Антония величав, а лицо человека полуодетого, как бы бедуина, сурово. Карраччи хорошо знал строй мускулов и перспективу.

В зале 2-й

№59 – Богоматерь с Младенцем, св.Франциском и с ангелами, на дереве, кисти Иеронима Романино из школы венецианской (†1556). Богоматерь прекрасна.

№63 – На малой картине Виктора Карпаччио из школы венецианской, пережившего 1522-й год, написан св.архидиакон Стефан. В память побиения его камнями живописец поместил один камешек кругловатый у бока темени головы, а другой – на левом плече, однако так, что эти камни нимало не безобразят картины, написанной на дереве. Постановка лика, выражение и колорит напоминают живопись бернардина Люини.

№ ... – Поклонение волхвов Павла Веронеза; хорошая картина.

В зале 3-й

№73 – Богоматерь с Младенцем, св.Петром, св.Николаем, св.Варфоломеем, св.Августином и с тремя маленькими ангелами написана Стефаном да-Феррара (†1500) на дереве. Умиленный лик Богоматери прекрасен.

№77 – Приснодева с Младенцем и с ангелами написана на дереве в 1465 году Николаем Фулиньате. Живопись старинная, в старинном вкусе.

№90 – Св.евангелист Марк проповедует о Христе пред храмом, похожим на церковь св.Марка в Венеции. Пред ним много слушателей обоего пола. Женщины сидят, закутанные в белые простыни. Лица их покрыты белыми прозрачными платками. А головной убор у них походит на убор вифлеемитянок, оттого издали кажется, как будто наши митрополиты в белых клобуках сидят пред проповедником. Эта картина написана на полотне Беллинием Гентили из школы венецианской (†1501). Она отличается отчетливой перспективой.

№105 – Эта картина на дереве, написанная Андреем Мантеня падуанцем, из школы венецианской (†1506), разделена на 12 частей. В самой средине помещен св.евангелист Марк, а в прочих отделениях – разные святые обоего пола. У Мантеня, как у Люини, лица очень хороши, постановка их прямая, выражение благоговейное.

№118 – Распятие на полотне кисти Тисио Бенвенута-да-Гарофоло, из школы феррарской (†1559). Лицо Распятого хорошо. У креста стоят Богоматерь, св.Мария Магдалина, св.апостол Иоанн и еще какой-то святой отрок.

№121 – Богоматерь с Младенцем и с четырьмя святыми обоего пола. Она сидит на троне и смотрит вдаль весело и величаво, как бы помышляя о Себе Самой: Се бо отныне ублажат Мя вси роди. Лицо Ее образец красоты мужественной. Пред Нею – две женщины. Одна из них подает птичку Божественному Младенцу. Эту картину на полотне написал Стефан да-Феррара (†1500).

В зале 4-й

№145 – Здесь приглянулась мне только одна картина на полотне Аннибала Карраччи из школы болонской (†1609). Это – Спаситель, несущий крест Свой.

В зале 5-й

№176 – И здесь полюбовался я только одной картиной на дереве, которую написал Ланини бернардин из школы миланской (†1578). Это – Пресвятая Богоматерь с Младенцем, и при Них св.Марфа, праведный Иосиф и два маленькие ангела. Богоматерь умилительна.

В зале 6-й

№184 – Пресвятая Дева Мария с Младенцем, на дереве, грациозна. Эту картину написал Цезарь да-Сесто из Милана, ученик Леонардо да Винчи (†1524).

№189 – Св.Петр, св.Павел, Иоанн Предтеча и маленький ангел, играющий на лютне, кисти Цимы Жан Баптиста де-Конеглиано из школы венецианской, пережившего 1517 год. Пошиб этого живописца близок к пошибу Люиния и Мантеня. На настоящей картине, написанной на дереве, заметен характер живописи греческой.

№201. – Богоматерь на облаках; внизу три святые монахини, ласкающие Младенца Иисуса, один ангел и маленькие девочки. Из них очень мила та, которая держит четки в ручке своей. Эта картина на дереве написана Жан Баптистой Тиеполо из школы венецианской (†1769).

№230 – Обручение девицы. Лиц много, но некрасивы, за исключением первосвященника, который очень миловиден. Эту картину на дереве написал Санцио Рафаэль д’Урбин, ученик Петра Перуджина (†1520).

№249 – Богоматерь на луне очень-очень хороша кисти Жан Баптиста Салви, прозываемого Сассоферрато, из школы римской (†1685).

В зале 7-й

Ни одна картина не приглянулась мне.

В зале 8-й

№237 – Святые апостолы Петр и Павел кисти Гвидо Рени из школы болонской (†1642) – Павел обличает Петра. Лицо обвиняемого весьма выразительно. Он слушает Павла со вниманием суровым. Пальцы одной руки его растопырены в порыве недовольства (или раскаяния); живописец хорошо знал строение человеческого тела.

В зале 9-й

№256 – Святое семейство. Богоматерь благообразна и миловидна. Тонкая улыбка Ее привлекательна. Праведный Иосиф подает Младенцу плоды. Вся эта картина очень хороша. А написал ее на полотне Симон Кантарини, прозываемый да Пезаро, из школы болонской (†1648).

№257 – Моисей, взятый из реки Нила и принесенный к дочери фараона. Тут несколько лиц. Между ними женские лица красивы и отличаются круглотой. Эта картина на полотне написана Вонифатием Венецианцем из школы венецианской (†1553).

В зале 10-й

№294 – Святое семейство кисти Береттини, прозываемого да Кортина, из школы римской (†1669). Богоматерь с черными глазами и ресницами очень хороша. Праведный Иосиф держит рыбку в сетке, написанной мастерски. Вообще вся эта картина на полотне очаровательна.

№295 – Вознесение Божией Матери. Она сидит на облаке. Взор Ее устремлен на небо. Ручки распростерты в молитвенном положении. Картина прекрасная! Написал ее Карл Франсуа Нуволоне, прозываемый Панфило по имени отца его, ученик Малосса, из школы миланской (†1651).

№298 – Отъезд св.Павлы из Рима в Палестину. Много·лиц. Картина на полотне. Кисть мастерская. Живописец Иосиф Боттани из школы ломбардской (†1784).

№299 – Распятие. У креста Мария Магдалина, священник и монах. Картина на полотне отменно хороша. Написана в 1744г. Петром Сублеврас. Постановка Распятого естественна. Сокращенное лицо Его хорошо. В ногах два гвоздя.

№300 – Блаженный Иероним в пустыне слышит звук небесных труб. Картина на полотне написана в 1739г. тем же Сублеврасом. Иероним, встревоженный, перестал читать книгу, которой листы всклокочены, встал и вперил взор свой в небо так, что голова его отшатнулась назад. В небе видны ангелы. Поразительная картина!

№322 – Чистилище. Ангелы изъемлют оттуда души. Надлежало бы написать тела прозрачнее, тоньше, духовнее. Эту картину на полотне написал Сальватор Роза (†1673).

№332 – Св.Павел Фивейский в час бури, расщепавшей дерева́ у входа в пещеру его, молится с воздеянием рук. Ращепы дерева у корня и игра света и мрака нарисованы мастерски. Долго я смотрел на эту картину, написанную на полотне Сальватором же Розою, потому что был в монастыре Павла и видел его пещеру, и потому что мне любы пустыни.

У Сальватора Розы лица выглядывают из мрака, наипаче в чистилище.

В зале 11-й

№342 – Падение денницы написано на дереве Марком Оджионно, учеником Леонардо да Винчи (†1530). Денница в виде человека с крыльями и ступнями, похожими на лапы летучей мыши, стремглав летит в черную расселину земли, простерши туда свою руку, как будто для измерения бездны ада. Над ним стоит архангел Михаил с мечем, в одежде невоинской, в облачном небе; одесную и ошуюю его два ангела. В лицах их и в лике архангела выражена печаль. Они сетуют о падении денницы. Мысль назидательная!

№343 – Мученическая смерть св.Екатерины: картина на дереве Гавденция Феррари из школы римской (†1550). Мученица обнаженная, но закрывшая перси свои золотистыми волосами, как девица целомудренная, молится, стоя на коленах своих между двумя зубчатыми колесами. Лик ее дивно прекрасен. В очах видна томность. Лица мучителей ее разнообразны и зверски.

№345 – Богоматерь с Младенцем, на дереве, кисти Люини бернардина, – красота небесная!

№349 – Рождество Христово и вифлеемские пастыри, поклоняющиеся Новорожденному, на полотне, кисти Иосифа Вермилио из школы пиемонтской (†1675). Взор Божественного Младенца увлекателен. А вера, благоговение и простота пастырей назидают зрителя.

№370 – Вознесение Богоматери на небо. На этой картине, написанной на дереве Амвросием Боргоньоне в 1522г., Богоматерь, окруженная светом, возносится прямолинейно. Кисть хороша! Эта картина напоминает подобную картину Джиотта в падуанской часовне делль-Арена.

№382 – Святая Марфа, св.Лазарь, св.Мария Магдалина, св.Маркелла и другие святые жены написаны на дереве Карлом Панфило в 1636г. Лицо Марии – красота неизреченная!

В зале 12-й

№402 – Юпитер, Юнона, Иви, Ганимед и другие боги олимпийские кисти Андрея Аппиани, на полотне. Кисть нежная!

№416 – Голова Спасителя, нарисованная Леонардом да Винчи. Она совершенно похожа на ту, которая изображена на его фреске под названием Тайная Вечеря. Спаситель сокрушается о грехах всего мира и с неизглаголанным смирением как бы готовится сказать: сия есть кровь Моя, яже за вы изливаемая во оставление грехов. Эта голова Его написана двумя карандашами, – красным и черным.

Вдоволь налюбовавшись всеми этими картинами, я вышел из живописной храмины в восторге. Эта храмина – рай, в котором собраны святые души.

На обратном пути в гостиницу я еще раз полюбовался Тайной Вечерей Леонардо да Винчи. Тут белое лицо Спасителя с золотистыми волосами весьма нежно, умилительно и смиренно. В красивом лике молодого апостола Филиппа выражена вся грусть пламенной любви его к своему Учителю и Господу. На противоположной стене изображено Распятие Христово Донатом Монторфом в 1495 году. Занимательный фреск!

12, суббота. Сегодня осмотрена была мною самая старинная церковь в Милане, так называемая здесь базилика Амвросиа́на. На месте ее во времена язычества стояло чтилище божка Ескулапа, от которого поныне уцелел бронзовый змий, бывший символом здравия. На месте же этого чтилища св.Амвросий Медиоланский построил церковь сперва во имя мучеников Хрисанфа и Дарии, потом переименовал ее во имя святых Гервасия и Протасия, когда торжественно перенес в нее мощи сих мучеников в 387 году. Но в предании миланцев она всегда слыла под названием базилика Амвросиева. Блаженный Августин²⁹⁷, современник Амвросия, и Григорий Турский, писатель VI-го века²⁹⁸, ему усвояли постройку этой базилики. В самом начале она была невелика и увеличивалась постепенно. В восьмом веке ее удлинил и поновил миланский архиепископ Петр (790г.); в девятом столетии к ней пристроен был атриум (колоннадный двор, некрытый) архиепископом Анспертом (870–880гг.); в 12-м – архиепископы Оберт и после него Филипп да Лампуньяно возобновили сию церковь и купол ее. Потом поновления ее продолжались и в ХIII веке и в ХIV; купол же ее подкреплен был Карлом Борромео; наконец в начале прошлого столетия поновил и украсил ее архиепископ Ерба Одескалки²⁹⁹.

С особенным благоговением подходил я к этой древнейшей церкви, приснопамятной необыкновенным мужеством св.Амвросия, с каким он не пустил в нее императора Феодосия Великого за избиение христиан в Солуне и склонил его к покаянию. Во дворе, обставленном направо и налево от входа в сие святилище столпами с покоющимися на них четырьмя арками, за которыми находятся крытые, узкие и длинные галлереи, везде тут нечисто и даже грязно. На капителях столбов изваяны грифоны, которые душат каких-то животных. Сей двор, по-ученому – атриум, пристроен к базилике, как я сказал выше, миланским архиепископом Анспертом в годы с 870 по 880-й. Тут богомольцы дожидались, пока начнется богослужение.

Этот же архиепископ построил колокольню, что направо от входа в церковь. На самой вершине ее был помещен металлический петух, как напоминатель бдения клирикам и мирянам, ad praelatorum et curionum alliciendam atque excitandam vigilantiam. Теперь сего петуха нет, потому что время уничтожило пирамидальный верх колокольни. Другая колокольня пристроена к базилике слева в ХII веке. Вначале она была выше. Но один правитель Милана велел понизить ее, дабы она не закрывала ему вида вдаль.

Купол Амвросиевой базилики, в два яруса, сначала поставлен был в виде ротонды с мраморными колоннами и высокими византийскими, круглыми арками, под которыми были оконницы со стеклами. Но потом внутри сей обветшавшей ротонды Карл Борромео (1570г.) поставил купол с глухим сводом, так что суживающаяся кверху часть его и теперь видна сквозь пролеты ротонды.

В базилику снаружи ведут три двери, устроенные рядом в западной стене. Средняя дверь, бронзовая, вся снаружи испещрена литыми из бронзы же изображениями. Но их трудно видеть сквозь покрывающую их решетку. Над этими дверями в стене устроены три соответственные им по виду окна, из которых среднее гораздо выше боковых.

Внутренность базилики невысока. На обеих сторонах ее, над средними столпами, поставлен гинекион, – бабинец, под низкими полуарками, что придает ей вид церкви греческой. В средине ее направо отдельно стоить гранитная колонна, а наверху ее – бронзовый змий, поднявший свою шею и голову. Местная легенда повествует, что этот змий есть тот самый, который Моисей воздвиг в Синайской пустыне для спасения израильтян от угрызения ядовитых змей, и что его привез в Милан из Константинополя архиепископ Арнольф, бывший там посланником немецкого императора Оттона III в 1001 году при дворе царей Константина и Василия. Но змий, воздвигнутый Моисеем, был истреблен еще иудейским царем Езекией, потому что сыны израилевы кадили ему³⁰⁰. Посему уважительнее мнение местных археологов, что змий, о котором идет речь, находился в капище Ескулапа как символ здравия, существовавшем до постройки на месте его базилики Амвросиевой. Этот змий и в наши дни служит предметом особого почитания миланских женщин, кои просят его исцелить детей их от глистов.

Кроме этого змия, в средине базилики замечательна по древности проповедническая кафедра, поставленная на мраморных колоннах в 1201 году Вильгельмом де Помо, наблюдавшим тогда за ходом работ внутри поновляемой базилики. На парапете сей кафедры уцелела и надпись, гласящая о трудах его наблюдателя: †Gullielmus de Pomo superstes (superstans pro domino archiepiscopo) huius ecclesiae hoc opus multaque alia fieri fecit³⁰¹. Как на афонских кафедрах, с которых читаются поучения в братских трапезах, так и на Амвросианской кафедре водружен металлический орел с приподнятыми крыльями, для положения на них читаемой книги³⁰².

Под сей кафедрой стоит весьма древний надгробный памятник с многими мраморными барельефами. Его усвояют военачальнику императора Феодосия Великого Стиликону, воспитателю царевича Онория, и жене его Серене. Действительно, на самой средине сего памятника с лица видны в круге мужчина и женщина, оба в рост: она держит свою руку на плече его как жена ему, а у него в руке – знак начинания ристалища на ипподроме: стало быть он был сановник императорский. На той стороне памятника, которая обращена к алтарю, кто-то едет на четырех конях, окруженный многими людьми. Спереди изваяны апостолы и среди их Спаситель со свитком. Видел я тут Христа в яслях, Адама и Еву у дерева, вокруг которого обвился змий, жертвоприношение Авраама, трех юношей в Вавилонской печи, трех волхвов со звездой, пришедших на поклонение Божественному Младенцу, и проч. Замечательный памятник!

В боковых приделах базилики очень хороши стенные изображения. Описываю их, начиная с правой стороны по входе в это святилище.

У второго бокового алтаря занимательно изображение св.Варфоломея, несущего на плече содранную с него кожу. Лицо его на этой коже точь-в-точь походит на лик его. Подле Варфоломея на стене написан епископ – старец с посохом католическим, а в рясе нашей. Лицо его, опушенное жемчужной бородой, весьма благообразно. Супротив его изображен подобный ему епископ. Эти три фрески весьма хороши.

На правой стороне сего же алтаря написано Положение Спасителя во гроб Гавденцием Феррари. Лик Усопшего хорош. Пресвятая Мария склонилась к Нему и рыдает. В лице Иосифа Аримафейского, с седой бородой, выражено трогательное умиление.

Далее по той же линии в боковом алтаре замечательны фрески бернардина Ланини (†1578), мученичество св.Георгия и супротив его убиение им дракона. Голова его прекрасна.

Далее, по той же линии на внешней стене алтаря, хорошо изображено Воскресение Христово живописцем Амвросием Боргоньоне миланцем (1500г.). Лицо Воскресшего бело, благообразно, нежно; волосы у Него золотистые; постановка его прямая; Он наг с установленным препоясанием; смотрит вниз, опустивши свои руки книзу. одесную и ошуюю его стоят два ангела: один держит одежду, а другой – крест.

Далее немного, против окна, два фреска бернардина Люини: 1.Спаситель несет крест; из очей Его текут слезы, веки распухшие от плача. Волосы у Него золотисты, лицо благообразно, нос продолговат, борода раздвоена; цвет лица белый, нежный. 2.Две мироносицы и среди их Богоматерь, той же кисти. Вторая мироносица помоложе, хороша.

На левой стороне базилики изображения в боковых алтарях не стоят особенного внимания. Но у входа в подалтарный придел замечательны два фреска: Богоматерь со святыми и Иисус Отрок, разглагольствующий в храме и взятый оттуда Марией и Иосифом. У Марии глаза тяжки, как у Лии.

Алтарь Амвросиевой базилики отделен от средины ее высокой железной, но позолоченной, решеткой, сделанной из длинных полос. В средине ее уставлены полосатые двери, как бы царские За решеткой видна пирамидальная сень над св.трапезой, покоющаяся на четырех колоннах из порфирного гранита: изделия девятого века.

За св.трапезой в алтарном углублении на стенах помещены три мозаические изображения IX столетия: Иисус Христос как Царь славы, с греческой надписью: ΧC βασιλεὺς τῆς δόξης. Он сидит на престоле, позолоченном и украшенном драгоценными камнями, и десницей благословляет, а в шуйце держит Евангелие, на котором написано: Ego sum lux mundi, – Аз есмь свет миру. Над престолом парят архангелы Михаил и Гавриил. При них видны надписи: Χ.Ο. ΑΡ.ΜΙΧΑΗΛ; Χ.Ο. ΑΡ.ΓΑΒΡΙΗΛ. Под буквой «Χ» разумеется глагол χαἶρε, – радуйся. Направо от Спасителя стоит Протасий, а налево Гервасий. Под Царем славы изображены св.Марцеллина, св.Сатир и св.Кандида.

Далее, направо, погребение Мартина с надписью:

Martinus moritur, sed vitae dona meretur,

Tristatur mundus adjubitatque polus.

Mors sua digna bono fertur celebrata patrono,

Spiritus Ambrosii dum famulatur ibi.

Мартин мертв, но сподобился даров жизни.

Печалится мир и сетует народ.

Достойная смерть его прославится добрым заступником,

Когда служит здесь дух Амвросия.

Супротив этого изображения, налево, св.Амвросий служит литургию в восточной фелони и омофоре. На престоле видны дискос с просфорой и потир. Тут читается надпись:

Martini interitum sacris operatus ad aram

Ambrosius quamvis dissitus inde videt

Dumque videt coram spectabilis ipse parentat

Praesentemque simul funus et ara capit.

Мартина смерть священнослужащий у жертвенника

Амвросий, хоть и отдаленный, видит отсюда,

А видя, достопочтенный приносит жертву (за него)³⁰³.

Преставльшегося же и отпетого и жертвенник приемлет.

Характер всей этой мозаики – греческий. Это не живопись, а очертание. Лица Спасителя и ангелов не благообразны.

В подалтарной церквице, называемой: oscurolo di Santo Ambrocio, – скров св.Амвросия, которой потолок поддерживается приземистыми колоннами из розового мрамора, под престолом почивают мощи сестры св.Амвросия Марцеллины и брата его Сатира. Сопровождавший меня монах говорил мне, что на этом престоле позволяется служить литургию всем иноверцам.

В приделе Амвросиевой базилики, освященной в память св.Сатира, с пятого века уцелел мозаический образ св.мученика Виктора, помещенный тут между эмблемами четырех евангелистов. Вот он.

Мученик правой рукой своей держит крест, образующий собой монограмму

.

IHS – Иисус, а левой – другой крест. У груди его книга с надписью имени его: VICTOR. Под первым крестом с трудом читается слово: PANACRIAE или PANTARCIAЕ (πανταρχία). По первому чтению в этом слове надобно проразумевать будто бы panis gratiae, – хлеб благодати. Но такое толкование как-то не йдет ни к мученику, ни к держимому им кресту. Второе чтение внушает ту мысль, что крест есть вседержавие, – πανταρχία, что он владеет и овладеет всем миром.

Кончив обозрение Амвросиевой базилики, я посетил завод г.Бертини, в котором яркими красками разрисовываются толстые, невеликие стекла, связываемые железными рамками. На них пишутся разные, больше священные изображения для церквей. Железные рамки пересекают эти изображения вдоль и поперек, что неприятно для глаз. Почему бы не выделывать стекла цельные и большие во всю величину окон? Сегодня же прогулялся я по бульвару и городскому саду и близ вычурной церкви св.Лаврентия видел единственный остаток вренени Римской империи. Я разумею 16 колонн, стоящих под открытым небом на одной линии. Эти колонны украшали теплицы Максимиана, соправителя императора Диоклитиана (век III-й). Над ними построил стенку из кирпичей Наполеон I, дабы предохранить их от порчи всесокрушающего времени.

Остаток настоящего дня посвящен был мною воспоминанию о миланской школе живописи. Ее основали два нетуземца: Донато Лаззари, прозываемый Браманте, из княжества Урбинского и Леонардо да Винчи из Флоренции. У первого учились живописи Нолфо и Варфоломей Суарди, прозываемый Брамантино, который старался усовершенствовать перспективу и контуры. У всех их композиция безжизненна, а рисунок сух и часто неправилен. Эти недостатки – общи почти всем старинным живописцам миланским, как то: двум Фоппа, старшему и младшему, Леонардо ди-Бисукчио, Андрею ди Милано, Монторфану и Амвросию Боргоньоне, который, однако, писал лица красивые. Новая, наилучшая эпоха живописи в Милане началась с Леонардо да Винчи (†1519). Он в основу живописного искусства положил внимательное и глубокое изучение природы. Немного картин его в Милане; но из его школы вышли даровитые ученики и подражатели-живописцы, именно: Люини нежный, Гавденций Феррари выразительный, Болтраффио серьезный, Цезарь да Сесто строгий, более всех приближающийся к Леонарду Марко Оджионе, чарующий колоритом, и Ланино, близкий в Гавденцию. В XVII веке славились миланские живописцы Прокачини и Креспи. В прошлом столетии и в начале нынешнего Аппиани Андрей (†1817) был самоучка, а Аппиани Иосиф (†1812) подражал живописцам французским.

Есть что посмотреть в Милане. Но для обширного изучения тамошней архитектуры и живописи нужно долгое время. А у меня его не было. Что же? Будет с меня и того, что я видел и описал. Всего краше, лучше, наряднее, величественнее там кафедральный собор. Стараюсь описать его сколько возможно точнее и подробнее, показавши план его и фасад дивный.

Входят в это святилище сперва по 7-ми ступеням из красного гранита, потом по площадке, простирающейся от угла до угла входного фасада, наконец – через пять дверей, устроенных в стиле римском. Над этими дверями видны пять больших окон в том же стиле, а поверх среднего окна еще три огивные (закругленные вверху) оконницы с раскрашенными стеклами. Над окном, что над средней дверью, помещена надпись позолоченными бронзовыми буквами: MARIÆ NASCENTI, – Марии рождеству (т.е. посвящен храм).

На всех подстоях придверных пилястров изваяны 47 барельефов, представляющих события ветхозаветные и вообще предметы религиозные. Фасад же входный украшают 250 статуй и 12 стрельчатов мраморных с 12-ю на них огромными статуями. Он облицован был таким образом в 1790 году по распоряжению Наполеона I, который дал на это дело два миллиона франков. Пересчитываю барельефы и статуи, помещенные на помянутых подстоях и над дверями, начиная с правой стороны фасада.

На первом пилястре изваяны четыре барельефа. Первый представляет Товию, сопровождаемого ангелом, несущим рыбу, вторый – Моисея, взятого из воды дочерью фараона, третий, повыше, – целомудренного Иосифа, убегающего от жены Пентефрия, четвертый – Иакова, борющегося с Ангелом. Над сими барельефами поставлены две статуи: св.Варнавы и св.Фаддея. На втором пилястре изваяны также четыре барельефа: 1.два соглядатая, возвращающиеся из Обетованной земли с огромным виноградным гроздом, 2.два ангела, изгоняющие Адама и Еву из рая, 3.Даниил во рву с львами, 4.Иов на гноище, а над ними две статуи св.Варфоломея и св.апостола Иакова младщего. Тут же над первой дверью велелепный барельеф изображает Есфирь перед царем Ассуером, а над окном на барельефе виден Самуил, помазывающий Саула на царство.

На подстое второго пилястра четыре барельефа представляют сон Иакова, Моисея, изводящего воду из утеса, пророка Илию, воскрешающего сына вдовицы, и башню Давидову. Над второй дверью на барельефе из каррарского мрамора изваяна Юдифь, отрубившая голову Олоферну, а под окном тут изображена пророчица Деввора, подающая оружие Вараку, имеющему сразиться с Сисарой.

На подстое третьего пилястра изваяны: колодезь Иакова, истукан Дагона, упавший в его капище пред Ковчегом Завета, Ревекка, подносящая воду Елиезеру, и Авраам, готовый заклать своего сына. Над этими четырьмя барельефами уставлены две статуи евангелистов Марка и Матфея.

Над средней большой дверью очень хороши барельефы из каррарского мрамора, представляющие творение мира, у окна же тут по обе стороны балкона помещены колоссальные статуи, знаменующие Ветхий и Новый Заветы, а на обеих сторонах сего же окна стоят статуи Моисея и Иоанна Крестителя.

На пилястре четвертом изваяны барельефно Саул, намеревающийся убить Давида, видение пророка Даниила, жертвоприношение пророка Илии и ангел, возвещающий отцу Сампсона, что от него родится дитя с необыкновенной силой. Тут же находятся статуи евангелистов Луки и Иоанна. Над четвертой дверью и у тамошнего окна на барельефах видны Иаиль, вколачивающая клин в висок спящего Сисары, и пробуждение пророка Илии ангелом.

На пятом пилястре помещены только три барельефа: башня Вавилонская, ликование Давида по убиении Голиафа и Исав, продающий Иакову право первенства своего, да прекрасная статуя св.Андрея Первозванного. Над пятой дверью изваяна царица Савская, подносящая дары Соломону, а над окном – Агарь в пустыне.

На одной стороне шестого пилястра, подле двери, барельеф представляет Авеля, приносящего жертву Богу, а напереди изваяны барельефно Гедеон, готовящийся на битву с мадианитами, Сампсон, раздирающий пасть льва, Каин, убивающий Авеля, и сожжение Содома огнем и жупелом. Над дверью помещены две статуи, представляющие св.апостолов Филиппа и Фому. На левой стороне того же пилястра сбоку изваяны Сампсон, несущий на себе ворота города Газы, Авессалом, висящий на дереве, изгнание Агари Авраамом и сама она бегущая, и тут же видны две статуи апостолов св.Матфея и св.Симона.

Многие и другие статуи и барельефы, более и менее казистые, украшают описанный мною фасад миланского собора. Пусть исчислят их другие, а я вхожу внутрь сего великолепного святилища, которому подобного нет нигде.

Как только войдешь туда через среднюю дверь, тотчас видишь пред собой две цельные, весьма высокие и великолепные колонны из красного гранита, извлеченные из каменоломен Баве́но, подле озера Мажоре. Они поддерживают внутренний балкон, у краев которого поставлены две громадные статуи св.Амвросия и св.Карла. Над самой дверью читается надпись:

ARAM. MAXIMAM

MARTINUS. P. P. V.

TEMPLUM. D. CAROLUS

CONSECRARUNT³⁰⁴.

Она дает знать, что главный алтарь освящен был папой Мартином V, а самый храм – св.Карлом Борромео в 1587 году.

Немного далее от входа на половых плитах начертан в 1786 году меридиан астрономами Брерской обсерватории.

Направо от входа в собор у стены поставлен очень красивый мраморный памятник, покрывающий прах Марка Карелла, который завещал 35000 золотых дукатов на постройку собора (†1394).

Далее у той же южной стены вдоль ее водружены следующие престолы, на которых совершается литургия:

Первый освящен во имя св.Агафии, которую в темнице посещал св.апостол Петр. Пред сим престолом погребен миланский архиепископ и кардинал Карл Каетан 10 декабря 1846 года. (Надпись).

У второго престола замечательны образ св.евангелиста Иоанна, писанный на свинце, и боковые статуи апостолов Иаковов, старшего и младшего. У подножия сего престола латинская длинная надпись гласит, что тут похоронен миланский архиепископ и кардинал Иоанн Баптист де Капрара, талантливый и добродетельный (†1810).

У третьего престола на картине Жан Жак Фиамменгино изображена Пресвятая Дева с святыми Виктором и Рохом.

Поодаль от сего престола, к востоку, стоит самый богатый и самый красивый памятник, изваянный резцом Леона Леони, кавалера Аретино, по рисунку знаменитого Микель Анжа Буонаротти. Сей памятник поставил папа Пий IV в честь своих братьев Жан Жака и Гавриила Медичи. Его украшают шесть миловидных колонн, из коих четыре из черного мрамора с белыми полосками, а две из мрамора красного; эти колонны присланы были реченным папой из Рима. Прочие части памятника изваяны из мрамора каррарского, кроме статуй, барельефов и подсвечников, кои все бронзовые. На самом верху стоит огромная статуя Жан Жака, а между соседними с нею колоннами видны две женщины, поставленные на невысоком подножии. Они печальны. Одна из них знаменует Мир, а другая воинскую Храбрость. Выше их стоят еще две статуи, знаменующие Благоразумие и Почет. В средине памятника помещен бронзовый барельеф, напоминающий Рождество Христово.

Подле сего памятника водружен малый престол, изваянный из драгоценного мрамора, подаренного оным же папой, по матери дядей св.Карла Борромея. Между этим престолом и оным памятником малая дверь ведет путника на кровлю собора.

Большой престол, водруженный в глуби отрога архитектурного креста у южной стены собора, освящен во имя св.Иоанна Буоно. Тут видны многие барельефы, весьма замечательные по изящной отделке их тонким резцом. Четыре из них представляют философские добродетели: Благоразумие, Правосудие, Воздержание и Мужество, а прочие напоминают некоторые подробности жития сего святого. В глуби запрестолия водружена статуя его, попирающая ногами Денницу, а у боков справа статуя архангела Михаила, поразившего сатану, лежащего под стопами его; слева же ангел хранитель, ведущий дитя.

Подле сего великолепного престола дверь ведет в подпольный ход, придуманный архитектором Пеллегрини и устроенный в 1576 году для сообщения с домом архиепископа.

У дальнейшего престола барельефы представляют Введение Марии во храм и страдания Спасителя, поддерживаемого двумя ангелами.

А еще далее у престола же приглядны две статуи: св.Амвросия и брата его Сатира и барельеф, изображающий страдания св.Агнессы.

В южной ризнице направо находится изображение Богоматери Помощницы, а над ним статуя папы МартинаV. Тут же помещен красивый памятник из черного мрамора над могилой кардинала Марино Каракчиоло (†1538). Статуя его и соседние с нею изваяны из мрамора белого.

Тут же замечательны диск из белого мрамора с восьмью лучами в средине, называемый Chrisma Sancti Ambrosii, и статуя св.Варфоломея с содранной с него кожей, которая как произведение бойкого резца и проявление анатомических сведений ваятеля служит предметом удивления для всего мира. На базисе этой статуи вырезана надпись: NON ME PRAXITELES SED MARCUS FINXIT AGRATES³⁰⁵.

В северной ризнице ничто не приглянулось мне.

А у северной стены собора, как и у южной, водружены престолы, посвященные разным святым. Описание их я начинаю от востока к западу.

Первый престол посвящен Фекле. Тут барельеф представляет эту святую между львами. Тут же весьма ценны две боковые статуи св.архидиакона Стефана и св.апостола Павла.

Большой престол, как раз супротив такого же престола св.Иоанна Буоно, что у южной стены, посвящен Приснодеве, известной под названием Мадонна дель Алберо, потому что перед Нею стоит великолепный канделябр из бронзы, который пожертвован в 1562 году кафедральным архипресвитером Иоанном Тривульцио. Этот престол украшен изящными барельефами, изображающими житие Приснодевы, и двумя статуями, представляющими ее и архангела Гавриила.

Далее престол, посвященный св.Екатерине Сиенской, изваянный из белого мрамора в готическом стиле, весьма красив. Тут покоится прах миланского архиепископа Филиппа Архонти, скончавшегося в 1558 году. (Надпись).

В одном из дальнейших престолов у северной стены хранится в ковчеге деревянный крест, который носил в крестном ходу миланский архиепископ Карл Борромео в 1576г. во время чумы, носил босой.

Наконец, налево от входа в собор, между первым и вторым столпом, стоит крещальня. Это – большая купель, изваянная из порфира и поставленная между четырьмя мраморными колоннами, которых бронзовые капители поддерживают карнизы.

Внутренность миланского собора устроена в виде латинского удлиненного креста. Потолки его покоятся не на колоннах, а на составных столпах и островерхих сводах, перекинутых со столпа на столп. Такова архитектура готическая! В самой средине этого святилища между столпами развешены были старинные картины, представляющие Святое Причащение в разных видах. Из них замечательны: 1.св.Амвросий, приемлющий Причастие, 2.св.Станислав Костка: in un tempio de’ Luterani, da lui supposto di catholici si communica da un angelo³⁰⁶, и 3.св.Иакинф, перешедший через реку Днепр босыми ногами: in virtu del divino sacramento passo a piedi asciutti il fiume Boristhene³⁰⁷; он в правой руке держит потир, а на левой несет статую Богоматери с Младенцем.

У ступеней, ведущих в безиконостасный алтарь, в полу проделано широкое отверстие, закрытое позолоченной решеткой и обставленное бронзовой балюстрадой. Чрез него проходит воздух и свет в подпольную капеллу св.Карла Борромея.

Налево от сего отверстия к столпам, поддерживающим потолок собора, приставлены две проповеднические кафедры, облицованные позолоченными и посеребренными листами меди и украшенные барельефами. Их держат на себе кариатиды самой изящной работы.

Над входом в главный алтарь положен архитрав, покоющийся на двух подпорках в виде буквы S (консолях), поддерживаемых двумя большими статуями пророков. На архитраве утверждено большое Распятие, а по обе стороны его стоят Пресвятая Мария, св.Иоанн Богослов и два ангела на коленах своих. Тут вверху хранится священный гвоздь в ковчеге с сиянием из медных позолоченных лучей. Тут же стоит вычурный подсвечник, в который вставляется благословенная свеча, зажигаемая в Пасху.

Алтарь состоит из двух частей: одна ниже, другая выше. К нижней подходят по пяти ступеням, вывершенным мраморной балюстрадой, а к верхней, называемой пресвитерией, восходят по шести ступеням, вывершенным другой балюстрадой. Тамошние седалища выточены из черного дерева весьма красиво. Великолепный престол в пресвитерии стоит под круглой сению, сделанной из позолоченной бронзы так, что восемь ложечных (cannelées) колонн поддерживают круглый верх ее, на темени которого виден Христос воскресший, а на окраинах поставлены восемь статуек ангелов, носящих орудия страстей Христовых. На самом же престоле четыре ангела, преклонив колена свои, поддергивают круглый ковчег из позолоченной бронзы, на котором водружены 12 ложечных колонночек, а на них 12 апостолов с Спасителем среди их. Этот ковчег изготовлен был в Риме и прислан сюда папой Пием IV.

Не забыть бы. Подле сего алтаря в ризнице тщательно сохраняется великое сокровище, как то: две огромные статуи св.Карла Борромео и св.Амвросия, вылитые из серебра и унизанные драгоценными камнями на чеканных одеждах их, причащательные чаши золотые и серебряные, дискос самой высокой цены и священные облачения, шитые золотом и серебром.

Сходил я и в две подпольные церквицы. Первая, называемая Ску́роло – темная, круглая; восемь мраморных колонн поддерживают свод ее, а на средине стоит престол, окруженный балюстрадой весьма старинного рисунка Во вторую церквицу, посвященную памяти св.Карла Борромео, сходить ниже по девяти ступеням. Тут стоит изящная гробница, сделанная вся из серебра и украшенная драгоценными камнями. В ней лежит тело сего архиепископа в полном облачении. Эта церквица украшена серебряными барельефами, изображающими деяния оного святого. Между восьмью кариатидами из серебра висит занавес из красной камки, вышитой золотом. Все драгоценности в этой церквице оцениваются в четыре миллиона франков.

Входил я и на кровлю собора по 512 ступеням лесенки в стене, и отсюда, смотря к востоку, любовался плодородными равнинами Лодезана и Кремаска, расстилающимися далеко-далеко и сливающимися с ненаглядным лазуревым небом Италии, а на юг – длинной цепью гор Аппенинских, на западе же – вершинами швейцарских гор Розы, Симплона и Готарда, треснувшего под стопами нашего Суворова, и вечно снежными Альпами. Но самый восхитительный и по неожиданности изумляющий вид был вид мраморного цветника на самой кровле собора. Сказываю, что это за цветник. Вдоль всей наклонной кровли, от шелома ее до конца спуска ее, положены на подстоях мраморные длинные бруски, которых поверхности гладки, положены наклонно, рядами с небольшими промежутками между ними. На верхних гладких плоскостях их выпукло изваяны разные цветы: розы, тюльпаны, гортензии, лилии и другие. Когда станешь у подножия купола и, нагнувшись, взглянешь вдоль этих плоскостей, сближающихся плотно, как сближаются огни в ночных фонарях, чем дальше, тем плотнее, – тогда видишь на них изваянные цветы, славный, густой и длинный цветник. Увидел я этот цветник и восхитился этим видом так, что своему чичероне сказал по-русски: да, это невидаль, загляденье, очарование, и получил от него ответ: non сapisco – «не разумею, что вы говорите». Однако он чувством своим понял мой восторг.

На кровле собора, кроме цветника из белого мрамора, удивляет зрителя великолепный и необыкновенно вычурный купол. Отказываюсь от подробного описания, потому что оно не поддается скорописному перу моему, и могу сказать только то, что сей купол – не купол, а скорее высокая храмина с готическими узорчатыми окнами, обставленная высокими и тонкими башенками, кои суживаются кверху и на макушках своих держат статуи, и вывершенная превысоким и узким фонарем, на котором поставлен стрельчат, а на остром верху стрельчата водружена статуя Богоматери, вылитая из меди и позолоченная. Надобно видеть рисунок этого купола, дабы иметь ясное понятие о нем. Такой рисунок большой и подробный находится у меня в огромном картоне, содержащем Италию на картинах³⁰⁸. Он фотографирован.

Остается мне описать боковые фасады собора. Но и это описание подробное, точное, верное, отчетливое невозможно по причине премногого множества узорчатых изваяний, помещенных на этих фасадах. Предпочитаю описанию приложение трех фотографических изображений собора на листах XIII, ΧΙV и ΧV. Здесь же отмечаю только вот что. Снаружи во всех углублениях стен, на всех выступах из них, над каждой боковой башней, на темени всех башенных стрельчатов, кои французы называют иглами – aiguilles, высятся статуи, изваянные из белого мрамора. Их насчитывают более трех тысяч. Но многие из них трудно видеть, потому что они весьма высоко поставлены. Все же святилище это снаружи кажется мраморным лесом. Удивительное здание! Восьмое чудо света. У нас на Святой Руси ничего нет подобного, да и быть не может, потому что жестокие наши морозы портят мрамор.

Миланский собор основан был в 1386 году местным князем Галеаццо Висконтием и по обету посвящен Богоматери, которую он чтил сердечно. Постройка его продолжалась медленно, так что облицовка западного фасада его окончена была уже при Наполеоне I. Сто семьдесят девять зодчих и ваятелей строили и украшали это святилище в течении 427 лет (с 1386 по 1813), но по одному плану и по одной идее. Весь собор построен из белого мрамора, добытого в принадлежавшей оному Висконтию каменоломне у озера Мажо́ре, подаренной им городу Милану для постройки храма. Целая гора мраморная срезана была для сего священного дела. Речено было сей горе: двинься, и она передвинулась и превратилась в дивно велелепный храм Приснодевы. Он красуется в чертоге моей восприимчивой души, как наилучшая, незабвенная картина.

Жалею, что не удалось мне, по краткости моего времени, видеть и описать другие достопримечательности в Милане, и наипаче церковь св.Лаврентия, построенную в четвертом веке христианском. Так и быть. Нельзя узнать все, когда скорым шагом идешь от одного города к другому. Дорого и нечто, например, историческая судьба названного города. Это нечто и отмечаю здесь памяти ради.

Милан основан был около 590 года до Р.X. воинственным вождем галлов-инсубров, которые тогда с ним спустились с Альпийских высот на равнины у реки По. В 195-м году до христианской эры сим городом овладели римляне. В нем учился поэт Виргилий. Во дни Страбона инсубры существовали, и столица их Милан, по заверению сего географа³⁰⁹, в начале бывшая малым городком, была значительным городом Транспадании (т.е. Италии, что на левой стороне реки По). Свет Христов озарил некоторых медиоланцев еще в век апостольский. Во время гонения Нерона, умертвившего апостолов Петра и Павла, в Милане замучены были христиане Назарий, Гервасий, Протасий и Кельсий³¹⁰. При жизни Плиния сей город был жилищем наук и искусств и потому назывался: Новыми Афинами. В третьем веке римский император Максимиан увеличил, украсил его и сделал столицей верхней Италии. В 313 году по Р.X. здесь Константин Великий обнародовал вдохновенный свыше указ, даровавший христианам свободу вероисповедания и богослужения. В Милане Амвросий, сын префекта Галлии и сам претор верхней Италии, еще оглашаемый и некрещенный, избран был в епископа сего города и, посвященный в этот сан в 374 году, возвеличил его духовно и, первый, горячо отстаивал независимость Церкви от государства, возвещая, что государь есть член ее, а не глава, хоть и учил, что Церковь с недвижимого имущества своего должна давать подать кесарю по велению Господа: воздадите кесарева кесареви³¹¹. Царь Феодосий Великий, которого он не пустил в храм за избиение солунских христиан, умер, однако, на руках его в 395 году. Завоевание и разграбление Милана вождем гуннов Аттилой в 452 году было причиной перемещения императора в укрепленный город Равенну. В конце пятого века герулы под предводительством Одоакра ушли с берегов Дуная и поселились на обеих сторонах реки По, отняв Равенну у римлян и сделав ее столицей своей; но, спустя шесть лет, и сами подпали под власть остроготфов, утвердившихся в Милане. У этих же властителей Милан отнят был полководцами царя Иустиниана, сперва Велисарием, а потом Нарсесом в 553 году, не надолго. В 567 году лонгобарды или ломбарды, покинув свои леса в Германии, спустились с Альпийских гор в обширную долину, орошаемую рекой По, и основали тут сильное государство, которое с той поры стало называться Ломбардией. От них в 579 году пострадали 440 мучеников итальянских³¹². Они угрожали Риму. Но папа Стефан II призвал на помощь себе французов, и король их Пепин отнял у ломбардов весь экзархат Равеннский и отдал его сему папе, а Карл Великий сокрушил самое государство их и последнего державца их Дедие заточил в монастырь. Однако Ломбардия сохранила свои законы и обычаи. По смерти Карла Великого она разделилась на многие княжества, подвластные Западной империи. Но порывы к независимости не остановились в ней. Посему немецкие императоры давали некоторым городам право избирать себе управителей: церковный же обычай избирать епископов усилил в народе мнение, что всякая власть дается народом. От того республиканство продолжалось и подстрекало богатые города выпрашивать у названных императоров самые выгодные для них льготы и грамоты. В XII веке уже все ломбардские города не только выбирали управителей из среды своей, но и совещались о войне и мире и о своих местных выгодах³¹³. В 1153г. Милан стал средоточием итальянского сопротивления притязаниям немцев и городом партии гвельфов. В это время он подчинил себе многие города соседние: Лоди, Комо и другие. Император Фридрих Барбарусса первый попытался восстановить в Италии власть самодержавную, отринувши все грамоты и договоры своих предшественников. Во дни его Милан был самый влиятельный город Ломбардии. Его-то и осадил Барбарусса и голодом принудил к сдаче, хоть и под условием пощады, но спустя несколько дней зажег его и обратил в кучу развалин (1162г.). Однако Милан ожил и в XIII веке, по заверению современного писателя Гальванья Фламма³¹⁴, в числе 200000 жителей имел у себя 600 нотариусов, 200 врачей, 80 учителей и 50 переписчиков рукописей; улицы в нем были вымощены каменными плитами, дома строились каменные; красивые плиты и общественные памятники придавали ему такой хороший вид, какого не имели города на севере и западе Европы; под властью его состояли города: Лоди, Павия, Бергам и Комо, 150 деревень и столько же замков, и вместе с ними выставляли на военное поле 8000 всадников и 24000 ратников. В XIV веке вся срединная Ломбардия раздробилась на самостоятельные области с наследственной властью богатых и влиятельных семейств. В Вероне правители были из семьи Ска́ла, в Падуе – Каррарцы, в Мантуе – Гонзаги, а в Милане – Висконтии. Один из сих последних начал строить из своего мрамора миланский собор велелепный. В 1395 году император Венцеслав пожаловал одному Висконтию титул князя. В 1450 году княжеская или герцогская власть миланцами передана была Франциску Сфорца. По смерти последнего из Сфорцев (1535г.) император Карл V отдал Милан сыну своему Филиппу II в ленное владение. С той поры сей город с околотком его принадлежал Испании до 1713 года, в который он достался Австрии и вместе с Мантуей составлял Ломбардию Австрийскую³¹⁵. В годы 1733, 1745, 1796 и 1800 французы с бою брали Милан. С 1815 года он опять принадлежит Австрии. Замечательно, что этот город был осаждаем неприятелями 48 раз, а с бою взят был 28 раз. Он стоит на берегах реки Олона. Жителей в нем более 150000. Есть университет.

Притупилось перо мое, описавши Милан. Покидаю его. Пора возвратиться в Венецию и оттуда отправиться в Рим.

Июнь, 13, воскресенье. Сегодня утром я выехал из Милана, и в девять часов пополудни прибыл в Венецию. Было жарко.

14, понедельник. Весь этот день прожит мною в сем городе, но не без занятия. Я еще раз видел храм св.Марка и в нем ризницу с сокровищами ее.

В этом храме понравились мне мозаические изображения на стенах:

Направо от алтаря в аркаде Искушение Христа в трех видах на одной картине: 1.Он сидит на утесе у входа в пещеру, что напоминает пещерную Гору Искушения у Иерихона; 2.Он же стоит на кровле Иерусалимского храма; 3.Ему диавол подает хлеб.

Над приделом храма, где выставляют икону евангелиста Луки для поклонения, отменно хороши мозаические картины: 1.десять прокаженных мужей, 2.под ними прощение блудницы Спасителем, пишущим что-то на земле³¹⁶, 3.под сей картиной пророк Иеремия.

Над срединной колоннадой налево замечательны лики Исаии и Давида. Царепророк смотрит на небо, бьет перси свои и как бы говорит: помилуй мя Боже по велицей милости Твоей. Обе эти мозаики произведены Варфоломеем Боззи.

В ризнице, в которую не пустил меня ризничий, а дозволил только издали смотреть на богатства ее, замечены были мною серебрено-позолоченные ковчежцы с мощами и с греческими унциальными надписями на них, коих нельзя было прочесть издали. Но всего драгоценнее тут орудия страстей Господних, как-то:

1. Крест из Животворящего древа, предносимого Константином Великим в походе, вставленный в позолоченный четыресторонник и образующий собой как бы икону.

2. Такой же крест царицы Ирины в таком же четырестороннике.

3. Такое же древо св.Елены, матери равноапостольного Константина. Продольная ширина его и ширина поперечника равна ширине трех пальцев, положенных плашмя. На поперечнике видны четыре бляхи золотые с греческими надписями.

4. Еще такое же дерево Константина Великого.

5. Один из четырех гвоздей, которыми прободены были длани и стопы Христа: коковка его кругла; сам он длиной более четверти аршина, кверху толще, книзу тоньше; заржавел; вделан в доску, покрытую золотом. Издали казалось мне, как будто видна на нем кровь.

6. Обрезок от хламиды, или хитона Христова.

7. Обломочек тернового венца.

В другом отделении ризницы хранятся:

1. Отрывочки Евангелия Марка, написанного крупными буквами на пунцовом пергаменте в пятом веке, совершенно похожие на те, которые я видел в Каире у тамошнего патриарха православного.

2. Чаша из горного кристала, широкая, из которой причащался Св.Тайн Константин Великий; на краях ее видны изображения многих святых.

3. Ведра из такого же кристала.

4. Чаши из цельных агатов или яшм.

5. Образчик из воскомастичной мозаики.

6. Образ св.архангела Михаила, у которого лицо сделало из золота.

7. Два большие подсвечника серебрено-позолоченные, с литыми мелкими узорами и ликами.

8. Меч папы Александра.

9. Рог единорога.

10. Трость венецианских дожей.

11. Железный нож с руническими насечками.

По выходе из храма св.Марка я видел у стен его стаю голубей, которых кормят на деньги, завещанные каким-то гражданином Венеции.

15, вторник. Сегодня австрийский пароход умчал меня в Триест и оттуда в Анкону в четыре часа пополудни.

16, середа. В пристани сего города он бросил свой якорь утром в восемь часов. Я скоро сошел на берег и приютился в самой лучшей гостинице, из которой хорошо было видно Адриатическое море. Весь день посвящен был мною обозрению приморской части Анконы и историческим воспоминаниям о сем городе.

Мой чичероне, молодой, проворный и очень любезный итальянец, свел меня к морю по улице, называемой виа Каламо и разделяющей Анкону на две половины, прорезанные ею прямолинейно поперек сего города от пристани до горной выси. Налево от меня тянулась набережная (Via nationale), оканчивающаяся пятиугольным лазаретом, который построен архитектором Ванвителли в 1733 году, а направо набережная же пролегала до самого мола и арсенала. К лазарету я не ходил, потому что на пути туда нет ничего замечательного, к молу же направлял стопы свои и видел там два древнейшие памятника рукотворенные, то есть самый мол, построенный римским императором Траяном, и воздвигнутые в честь его триумфальные ворота. О том и другом памятнике говорю что и что знаю.

До Траяна римский флот военный имел свою стоянку сперва у Равенны, потом у г.Бринда. Но ему надобен был порт более обширный, такой, в котором могли бы стоять двадцать кораблей. Что же? Когда Траян, возвращаясь из Германии в 96 году после Р.X., высадился на берег Анконы, дабы отсюда ехать в Рим сухопутьем, то пленился местоположением сего города и повелел производить работы, которые сделали бы его надежным средоточием морских сил империи. Устроена была хорошая пристань морская (мол)³¹⁷.

А спустя немного времени анконцы, признательные к Траяну, пригласили знаменитого архитектора его Аполлодора Дамасского и поручили ему воздвигнуть тут триумфальные ворота в честь и память благодетеля своего. Аполлодор глубоко положил основание сего памятника, а дабы волны моря не подмывали его, дал им простор под ним, поставив его на самых прочных арках, которых существование дознано было в 1450 году, когда было признано надобным срыть соседнюю башню. Воздвиг же он его на высоком пьедестале, а на самом верху его поставил статую Траяна на коне, лицом к Далмации и Иллирии, между статуями супруги его Плотины и сестры его Марцианы. Гирлянды из бронзы украшали белый мрамор Греции, из которого сооружен был памятник, а металлические надписи над пролетом ворот напоминали посвящение его. Эти надписи уцелели, но полуизгладились, так что я не мог прочесть их, кроме одной, которая была под статуей Марцианы: DIVAE MARCIANAE. Ныне этот памятник огорожен железной решеткой. Подойти к нему можно по 12 ступеням каменной лестницы. Видом своим он походит на триумфальные ворота в С.-Петербурге.

Город Анкона основан был сиракузскими греками, недовольными тиранским правлением Дионисия Старшего. Они ушли сюда из сицилийского города Сиракуз в 392 году до Рождества Христова. Самое название сего города есть греческое: ἀγκών. Оно значит угол и полуразверстая горсть руки. Такое название в значении такой горсти дано сему городу, потому что он строился в юдоли между двумя противолежащими высотами, как бы в разверстой горсти. Уже под властью римлян Анкона стала значительным торговым городом. Император Траян в 96 году по Р.X. устроил у подошвы ее надлежащую пристань для военного флота своего, а спустя немного времени анконцы увековечили это благодеяние его сооружением триумфальных ворот в память и честь его. В четвертом веке нашей эры там уже были христиане. В 592 году Анкону взяли лонгобарды, а в 839-м разграбили ее сарацины. В 1174 лето осаждал сей город майнцский архиепископ Христиан в течение полугода, но не взял его. С 1348-го года по 1355-й Анкона находилась под властью Малатеста, потом досталась кардинал-легату папы Албарнозу. В 1382 году анконцы освободились было от иностранного ига и, приставая то в гибелинам, то к гвельфам, наконец в 1532 году причислены были папой Климентом VII к церковной области его. С 1797 года Анконой владели французы до 1799 лета, в которое заняли ее русские, но на короткое время. В 1814 году сей город принадлежал папе, а в 1831-м был занят французами, в 1837 возвращен папе же. Ныне (1854г.) в нем господствуют австрийцы.

По окончании сих заметок я вечером был у нашего генерального консула Чевкини. Это чиновник плоскодонный. Он представлял мне в саду жену свою Вильгельмину. Она венгерка, великоросла, темноволоса, красива, дородна; по-русски знает только вот что: я верноподданная Его Императорского Величества. В первый раз в моей путнической жизни я видел венгерку и скоро забыл ее навсегда, как забывается невпечатлительное сновидение.

17, четверток. В Италии занимают меня не люди, а изящные искусства, зодчество, ваяние и живопись. Сегодня обозрел я кафедральный собор и церкви иезуитскую и греческую православную.

Собор, построенный на месте языческого капища Венеры³¹⁸ на горе Гуа́ско в конце одиннадцатого века и в 1128 году посвященный памяти св.Кириака епископа, современника царя Константина Великого, снаружи и внутри имеет вид креста. Он увенчан красивым куполом. У входа в него есть атриум, т.е. колоннадная сень, в которую восходишь по нескольким ступеням каменной лестницы. Первые две колонны, на коих покоятся навесы острогребенчатой крыши атриума, поставлены на крестцах двух огромных львов, изваянных из красного мрамора веронского. Они пожирают: один птицу, а другой змия. Сень эта глубока. К собору пристроена башня или колокольня, но она не кончена. Это святилище в средине уставлено колоннами с византийскими невзрачными наглавиями, а потолка до купола не имеет; посему стоишь среди колоннады и вверху видишь деревянные брусья, на которых лежит остробревенчатая кровля. Такова постановка верха во всех древних базиликах. Главный алтарь мало выше пола его, а два боковые алтаря поставлены так высоко, что к ним подходишь по 12 ступеням лестниц их. Есть причина такой постановки их; под ними находятся два крипта, по-нашему две подклети с алтарями, вот для них-то и понадобилось возвысить верхние боковые алтари. В глуби бокового алтаря, что направо, есть хорошая картина художника Поде́сти (1850г.), который еще жив, изображающая мученичество св.архидиакона Лаврентия. Кисть очаровательная! Один мучитель раздувает огонь под решеткой, а другой цепью привязывает мученика к решетке; жрец уговаривает его принесть жертву идолу, который виден вдали. Подле жреца стоит отрок с кадилом. Лицо его прекрасно. В боковом алтаре, что на левой стороне собора, замечательна малая икона Богоматери, так называемая Мадонна святого Кириака. Она высоко поставлена за святым престолом. Это – образец красоты, невинности и смирения. Пресвятая Дева потупила свои очи, знать, в ту минуту, когда сказала архангелу: буди Мне по глаголу твоему. Правое око Ее, черное как смоль, приоткрыто немного более, чем левое. Говорили мне, что Она во время Наполеона I поднимала свои веки и смотрела зорко и что в Анконе еще живы те граждане, которые видели сие чудо. В приделе, что под левым боковым алтарем собора, хороши четырехсторонние столбики, облицованные зеленым мрамором. Они поддерживают свод этого придела. В нем находятся мраморные раки с мощами святых: Кириака, Либерия и Маркеллина. Кириак есть тот самый, который указал царице Елене место, где под земляной насыпью лежал Крест Христов. А Либерий, происходивший из царского рода армян, жил подле Анконы отшельником. Маркеллин же был епископом в сем городе. В приделе, что под правым боковым алтарем собора, находятся предметы достопримечательные. 1.Со входу направо на стене виден барельеф какого-то Филиппа, помещенный тут в 1213 году. На нем изваян Христос, сидящий на престоле; вид Его строг; около Него – эмблемы евангелистов: вол и лев. 2.В средине у задней стены стоит древняя мраморная гробница с барельефами. Сопровождавший меня письмоводитель нашего консула Чевкини, анконец, католик, раcсказывал мне, что во время оно эта гробница св.Кириака была несена ангелами в Анкону и оставлена ими недалеко от сего города и что один крестьянин привез ее сюда на своих волах, сделав постромки из травы. Но при осмотре ее оказалось, что ее заживо изготовил себе претор Анконы Тит Горгоний. Она походит на Стиликонову раку в Милане. На лицевой стороне ее изваяны Христос, сидящий на престоле, у ног Его два умершие и десять апостолов, на двух узких сторонах: Моисей со скрижалями закона, жертвоприношение Исаака и Христос пред Пилатом, сзади – умершие супруги рядом, на крышке – надпись с двумя ангелами, три волхва, Рождество Христово, исцеление слепорожденного, Христос поучающий и вход Его в Иерусалим. 3.Тут же я видел невзрачные статуи Богоматери, Давида и Предтечи с готическими надписями на них, на Давиде: Memento Domine Davidem et caet., т.e. Помяни Господи Давида и всю кротость его; на Предтече: ессе agnus Dei, – Се агнец Божий. 4.Там же замечательна малая мраморная рака с крышкой на ней. На верхнем крае ее начертано: Ἐνταῦθα κεῖται ὁ ἅγιος μάρτυς Δάσος μετενεχθεὶς ἀπὸ Δωροστόλου, т.е. здесь лежит святый мученик Дасос, перенесенный из Доростола. Это – Дасий, епископ доростольский (силистрийский), пострадавший при императоре Максимиане. Память его 20 ноября³¹⁹. 5.Там же стоит саркофаг без надписи, похожий на тот, который в Падуе выдают за Антеноров. 6.Там же две старинные картины, написанные на полотне, замечательны по нежности кисти безвестного живописца. На одной из них изображен собор мучениц около св.Екатерины.

Недалеко от кафедрального собора стоит церковь иезуитов. В алтаре ее очень хороша св.трапеза, изваянная из зеленого мрамора. Весь этот алтарь, посвященный памяти иезуита Ксавье, облицован желтым мрамором, в котором природа нарисовала разноцветные, больше темноватые струи. Эти струи прилажены одна к другой так искусно, как будто нарисованы.

В Анконе есть греческая церковь. Она помещается в доме. Я видел ее. Мала и бедна. Староста ее, грек соленый, познакомил меня с судьбой ее. По заверению его, православные греки поселились в Анконе вскоре после взятия Константинополя турками в 1453 году и создали себе церковь во имя святой праведной Анны. В 1500 году один из прихожан этой церкви, богатый грек, построил больницу для родичей и на содержание ее, да на выдачу семи бедных девиц в замужество, завещал большую сумму денег. Эту больницу и церковь анконские греки удерживали за собой до первого восстания еллинов. Когда же они приняли унию, тогда латины отняли у православных оба эти здания и отдали их сим униатам. А православные в 1823 году, по совету некоего Бенедетти или Бенвенутти, известного нашему императорскому двору, обратились с просьбой к римскому папе об устройстве новой церквицы в нашем доме и получили от него позволение на это. Таким образом возникла нынешняя церковь, освященная во имя св.Спиридона. Теперь в ней священнодействует архимандрит Спиридон, родом закинфянин. Весь приход его составляют 25 греков. Наша великая княгиня Мария Николаевна, в бытность свою в Анконе, сжалилась над бедностью церкви, о которой идет речь, и выпросила у державного родителя своего 450 талеров на ежегодное содержание ее. Когда в начале июня месяца 1849 года австрийцы бомбардировали Анкону, тогда одна бомба их упала в эту церковь, разорвалась и повредила все, кроме портрета государя Николая Павловича. Я видел этот портрет. Он висит над местом, где продают церковные свечи.

Что бы еще написать об Анконе? Пишу, что в этом городе был наш приснопамятный путешественник Василий Плака-Альбов Барский в 1724 году 9 и 10 июля и описал кое-что. Передаю описание его.

«Анкона град, к нему же приспехом 9 июля, о полудни, знаменит во всей Италии, Греции и иных странах, понеже от всех тех купцы морские приплывают, тамо творяще куплю: есть бо пристанище славное, устроенное еще от кесаря Траяна, в честь коего и воздвигнутые здесь из белоголубого мрамора триумфальныя ворота находятся. Здесь множество жидов, имеющих синагогу и отличающихся от христиан шляпами, перевязанными голубою лентою. В городе считается 10 приходских церквей, 4 женских и 12 мужских монастырей, управляемых обитающим здесь епископом, непосредственно зависящим от самого папы. Град той распростертием есть больший от предреченнаго Сенегалия; строением же домов не весьма высок, токмо до трех степеней; домы же все каменные и улицы камением насажденныя; стоит на месте веселом и высоком, на двух высоких горах, с коих зрится все море, как ходят на нем корабли; распростреся же селение до брега морскаго аще близко, и домов касается вода; чисто же бывает всегда того ради, яко неравен стояй между холмов, и потому во время дождя весь водою омывается. Воды имать здравыя, от гор текущия, и народа содержит много. Здесь построен огромный карантинный дом для свидетельства приезжих с моря, такожде знатная биржа и дом духовенства оратории. Гостиницы же для бедных путешественников хотя и есть, но скупость и грубые приемы в оные вход нам выпятиша. Приспевшим же нам тамо в пяток, 10 июля, по полудни идохом на базар, хотяще себе купити нечто снедно на трапезу, но не возмогохом, вся бо на великой цене продаяхуся, купихом же единаго токмо хлеба, аще и драго, но без него невозможно, и пришедши к воде седохом во вратех града близ источника воднаго, и снедохом собственную трапезу; таже поидохом хотяще ускорити к достохвальному Лорету; недалече бо отстояше, токмо пятьнадесять миль, куда от Анконы за полдня приходят. Тогда оставихом брег морский, понеже предлежаше нам путь чрез горы, и поидохом тяжестным путем горами и долинами»³²⁰.

Итак, Барский не входил ни в одну церковь анконскую.

18, пятница. Он из Анконы пешком отправился в Лоретто, и я туда же, но в коляске, нанятой до самого Рима. В девять часов дня возница доставил меня в это знаменитое у католиков местечко. Вот как описал его Барский.

«Путем горним шествующе непрестанно, доспехом к Лоретту зело поздно, мню о третьем часе, голодны в нощь. Предваривши же аз спутника своего Иустина, внидох внутрь, зане во всей Италии не обыкоша заключати твердо врат, яко же в малых градех, отворенны все стоят; в великих же и знаменитых градех великие точию врата от всех стран затворяются, но малые отверзты стоят: се же того ради, яко во всей Италии чрез всю нощь не спят, больше делающе нощию, нежели в день, зноя деля солнечнаго. Дошедши убо ту аз внутрь, идох к гостинице перегринской, где едва с велиею нуждою умоливши начальника, нощевах, не хотяше бо мя прияти в такое позднее время, понеже имут уреченный час, в он же сходятся путницы. Спутник же мой Иустин не прииде тогда тамо. Заутра же 13 июля в субботу рано снидохомся и поидохом в едину церковь велику и прекрасну строением, от сеченнаго мрамора зданную, на ней же и часослов спереди глашает часы; пред лицем же врат начальных стоит источник зелен, зело хитростным художеством изсечен от мрамора бела, иже верху ступеней 28; кладязь широко созданный, посреде же имать столп высоко сведенный и окрест его четыри некие животныя лепотно изсеченны, кийждо от них из уст своих изобильно точащ воду; верху же столпа онаго пятая струя тояжде воды аки стрела вверх точится непрестанно и на них возвращается в кладязь, оттуда же исходит под землю. К оному источнику вси приходят жаждущии и утруждении, пьют и омывающеся прохлаждают лица своя, хладна бо от него и здрава исходит вода. Тогда мы пошедши внутрь оныя церкви, видехом лепоту ея и строение удивительное, много бо имать престолов служебных, от драгих и различновидных мраморов созданных; такожде мраморными таблицами и подножие насажденно. Тамо же суть седалища от древа ради исповедающихся чинно устроенныя, имуще на себе коеждо свою подпись, где духовник каковым языком исповедует, понеже народы разноязычныи тамо приходят от различных стран на поклонение, и исповедают тамо грехи своя того ради, яко есть тамо дом мал каменный посреди церкви стоящ, от Иерусалима тамо, якоже повествуют, перенесенный чудесным образом чрез ангелов, и есть самый тот, где Богородица родилась и благовествована ангелом. Приидохом убо к вышереченным духовным седалищам и прочтохом все надписания, яко зде духовник для языка италианскаго и французскаго, там для немецкаго и венгерскаго, в сем углу для греческаго, а в том месте для польскаго. К сему последнему, понеже знахом добре по-польску, идохом, и даде нам коемуждо лист свидетельствованный и по пяти баиоков тамошней монеты, понеже от стран польских посылается тамо скарб, из известнаго числа денег состоящий, дабы от него давалася милостыня перегринам польским. Ибо Польша, милосердствуя о своих единоземцах и уважая труды их, творит сию благостыню.

Таже изшедши из церкви идохом, видяще инных, идеже перегринам и всем убогим дают хлебы малы и по чаше вина два раза в день, в первые пред полуднем, а в другое после ужина: сия и мы приявше, не удовлихомся, но идохом еще к гостинице, в ней же трапеза изрядна дается странным священникам, монахам и всему духовному чину и пустынножителям; надлежит под протекцию законников, именуемых капуцинов; тамо бо гвардиан, си есть начальник или игумен капуцинский всегда присутствует с оными духовными и мирскими знатными особами, иже служат разносяще кушанье и вино вливающе в чаши и прочая потребная творяще.

Тамо пришедших нас и просящих нечто снедно узре оный гвардиан, человек благ зело, и вопроси нас, что пришли есте друзи, еда ли есте от духовнаго чина, или путницы? понеже здесь простым перегринам несть места. Сия же глаголаше нам диалектом италианским, разуме бо, яко не знаем латински. Мы же не знающе разглагольствовати языком италианским, ответствовахом ему латинским сице: и мы убо отче честный не просты есмы путницы, но студенты, обучающиеся латинскому языку, и прилежащии учениям школьным на большее подтверждение и разширение православной кафолической веры, на честь же и похвалу всемогущаго Бога. Он же, слышавши от нас сие и узревши наши патенты, повеле прияти нас честно в туюжде гостиницу; и представиша нам трапезу изрядну, яко же и прочим; повеле же нам оный игумен приходити тамо на всяк день в обед и ужин, донеле же замедлим тамо; мы же, не хотяще время погубляти, замедлихом точию два дни: субботу и воскресенье, то есть 13 и 14 число июля, ядохом же и пихом довольно в той гостинице, нощевахом же в инной выше реченной, ибо та токмо к ястию довольна, другая же к нощеванию обще всех путников устроенна есть. Разсмотрехом же добре чрез то время вне и внутрь вышепомянутый Богородичен дом, и како и откуду принесеся: что все последовательно увестся.

Дом Богородичен, иже в Лорете в области Римской, стоит посреди церкви, создан не от природнаго каменя, но от одних кирпичей. Не велик собою, в долготу яко десять локтий, в ширину же и высоту яко осмь, ветхий зело, имущ по обою страну дверцы; отвне с верху до низу весь мрамором белым гладко обложен, яко аще кто не разсмотрит его, и разумети имать, яко весь от единаго мрамора изсечен есть, сице зело углажденными дсками мраморными лепо облечен, яко лице в них зрится человече, аки в зеркале. Созади дома того, си есть на стене алтарной, изображена есть надпись латинским диалектом, письмены великими, сеченными на мраморе сими словесы:

Christianissime hospes, qui pietatis votivae causa huc advenisti. Sacram Lauretanam domum vides. Haec e Palestina in Illiriam deducta ab angelis anno salutis 1291 Nicolao IV summo pontifice trienni post, primo pontificatus Bonifatii VIII in Picenum (nempe Anconam) translata, prope Recanetum urbem in hac collis nemore collocata. Postremo hic fixa anno 1500. Clemens VII papa illam marmoreo ornatu convestivit anno Domini 1525. Clemens VIII papa brevem historiam in hoc lapide inscribi jussit anno 1595. Antonius Maria Gallus sacri Romani pontificatus presbyter, cardinalis et episcopus Auxinii, S.Domus protector, faciundum curavit.

Тое есть:

„Христианский посетитель, по желанию и обету зде пришедший. Зри священный Лоретский дом, иже от Палестины в Иллирик ангелами при Николае IV папе пренесен бысть 1291 лета, но потом (спустя три года) в первое лето первосвященства Вонифатия VIII в Пицен перенесен близ Реканета града в роще холма помещен, а оттуда в 1500 лето зде поставлен. Климент VII папа римский мраморным украшением одея его в лето 1525. Климент VIII папа краткую на сем камени изобразити повеле повесть в лето 1595. Антоний Мария Галл, святаго римскаго престола пресвитер кардинал и епископ авксинский, святаго дома блюститель, сотворити сия потщался“.

До зде внешнее лице его. Многократне же вхождах поклонения ради с прочим множеством народа и разсмотрех вся, в нем внутреннее создание, просто на четыре угла расположен, и, яко же рех, от самых точно плинф без примешания каменя природнаго; есть же зело стар, яко не мог бы стояти, аще не бы отвне мрамором был огражден. Есть же тамо внутрь и престол служения ради литургии, сребром и златом и лампадами украшен; верьху же онаго есть икона Богородична, не вем, от камня ли или от древа, или от чего иннаго сотворенна; се точию вем, яко не писана на дсце, но сечивом сделанна, си есть резною работою устроена, каменями же драгими и клейнотами зело упещрена тако, яко на несколько миллионов рублей ценятся оныя величайшия сокровища. Созади престола, в стене дома онаго, низу при земле, есть место маленькое в подобие пещи, именуемое тамо culina, т.е. кухня, идеже Богоматерь уготовляше трапезу, и при ней хранятся в золото оправленныя деревянныя ложки, глиняныя чашки и прочие сосуды, показуемые путникам. До зде о дому Богородичном; но ныне повем о граде Лорете.

Град Лорет сидит верьху горы высоко между инными горами и долинами от моря недалече, яко три или четыре поприща, строением не велик и не высок, токмо лепотен и имать неколико палат великолепных. Домы суть каменные; ограду имать токмо едину, и ту не крепку; крепости же не имать, но в подобие веси составлен; лавок много торговых имать, в них же продаются разные товары. Народа имать много живущаго, приходящаго же еще вяще на поклонение дому Богородичну: от различных бо стран приходят тамо. Всяк бо грядый до Рима или до Бара, где лежат мощи св.Николая, не минет сего места, понеже на пути римском стоит; есть же от Рима далече 139, от Бара же 400 италианских миль»³²¹.

От пребывания Барского в Лореле до моего проезда через сей город (1854г.) прошли 130 лет. А ничто в нем не изменилось. Описание его и священного в нем дома Богоматери, сделанное Барским, верно. К этому описанию я прибавлю свои заметки наипаче о том, чего не видел и не знал сей киевлянин.

Город или, точнее, посад Лоретто, в котором жителей не более 7000, состоит почти из одной прямой улицы, называемой Монт-руайяль, упирающейся в церковь, где находится так называемый «святой дом Богоматери» – Santa Casa. Все обитатели сего посада живут и кормятся посредством сего дома, продавая поклонникам четки, медали, образки, гравюры, книжки с описанием в них местной святыни. Торговля эта выгодна, потому что поклонники непрерывно приходят из всех стран света и покупают все, что им надобно и не надобно.

Нынешняя церковь, вмещающая в себе дом Богоматери, основана папой Павлом II в 1465г., строена папами Юлием II (†1513), Пием V (†1572) и окончена Сикстом V (1585–1590гг.), который над входом в нее поместил надпись золотыми буквами: Deiparae domus, in qua Verbum caro factum est., т.е. «дом Богородицы, в нем же Слово плоть бысть». Двуярусный мраморный фасад этой церкви, что со входа в нее, очень красив. В нижнем ярусе восемь выступных пилястров, по два рядом, и высокий, легкий фронтон верхнего яруса с большим окном среди таких же пилястров, числом четырех, поставленный только над средней дверью и вывершенный триугольной крышей, да два столбика с боевыми часами, высящиеся над двумя боками нижнего яруса, придают сему фасаду вид весьма приятный для глаз. Церковь построена в виде латинского креста. Она имеет купол и колокольню с ярусами дорическим, ионическим и коринфским. Ее воздвиг архитектор Ванвителли, тот самый, который в Анконе построил пятиугольный лазарет в 1733 году. Близ церкви направо стоит коллегия иллирийская, а налево великолепный дом архиерейский и пред ним струйник, который Барский назвал источником зеленым и описал подробно. В этот струйник влага приходит из водопровода, построенного папой Павлом V (1605–1621гг.), а украшающие его различные изваяния произведены художниками Тарквином и Павлом Жакометти. Немного поодаль от церкви высится замечательный памятник в честь Сикста V. Наверху его стоит статуя сего папы и подле нее две статуи, одна племянника его кардинала Перетти, другая же – кардинала Галла, который упомянут в надписи, приведенной Барским, а немного ниже, у четырех углов памятника, помещены бронзовые лики, представляющие Правду, Милосердие, Веру и Мир. В самую церковь входят с каменного не низкого помоста через три двери, вылитые из бронзы с многими выпуклыми изображениями. На средней двери видны: сотворение Евы, грехопадение прародителей, изгнание их из рая, первые занятия их и Каин (изделие Жирома Ломбарди и четырех сынов его); на левой двери – творение мира, Адам и Ева, Иаков и Рахиль, жертвоприношение Авраама, возвышение Иосифа, потопление фараона, Иудифь, манна, падающая с неба, Моисей изводящий воду из утеса (изделие Тибурция Верчелли); на двери, что направо: Каин, Ной, сон Иакова и проч. (изделие Севастиана Калгани и Джакометти (1590–1600гг.). Над средней дверью в углублении помещена бронзовая статуя Богоматери работы Джиролама Ломбарда. Все эти двери, говорит Рафаель, так изящны, что годились бы для рая. Внутренность лоретской церкви от дверей до подкупольной средины ее состоит из трех отделений, разграниченных четырехгранными столпами, на кои опираются стрельчатые своды готические. На одном месте, где эти своды скрещиваются, виден 1479 год. Под самым куполом поставлен Назаретский домик, в котором жила Пресвятая Дева Мария. Я внимательно осмотрел его внутри и снаружи. Это – небольшая комната длиной в 7½ аршин и шириной в 6 аршин, складенная из красноватых кирпичей, которые видны хорошо, потому что мало чем закрыты. Первобытного потолка в ней нет, а накрыта она мраморными досками уже тогда, когда снаружи облицовали ее мрамором. В этом новом потолке сделано отверстие для выпуска дыма от многих горящих тут лампад. В сей домик входят через три двери бронзовые. Они весьма хороши. А отлил их художник Ломбарди. Войдя туда, видишь пред собой св.престол у деревянной, сквозной, продольной, позолоченной решетки, и за нею углубление, так называемое Санто-Камино, по-нашему священные киот, немалой длины и ширины, в котором стоит статуя, представляющая Богоматерь с Младенцем на левой руке Ее. На Ней и на Нем драгоценные короны; кроме сего, Она одета в длинное платье особого покроя, постепенно расширяющееся книзу; одета так, что не видать рук Ее, как будто кто спеленал Ее. Это платье унизано жемчугами, драгоценными камнями, бриллиантовыми ожерельями и дорогими привесками Все это – вклады королей, князей и богачей. Санто-Камино, само в себе темное, освещено множеством огней, горящих в золотых лампадках. Над этим священным местом виден Дух Святый в виде голубя с распростертыми крыльями, а над сим голубем читается латинская надпись: BENEDICTA ТU, благословенна Ты; под стопами Богоматери, закрытыми платьем, – VIRGO LAURETANA, Дева Лауретская; на двух боках камина помещены два крылатые ангела, держащие подсвечники с высокими свечами, а ниже их две вазы с цветами. Сюда-то приходят сотни тысяч католиков из всех государств и тут молятся пред черной статуей, в виду которой я и перекреститься не мог, как православный христианин, чествующий живописные иконы Богоматери, но не статуи Ее. Удивительна сила привычки. По влечению ее католику люба статуя, а православному – икона. Не будем же осуждать друг друга. Ведь не от статуи и не от иконы зависит наше вечное спасение, а от нашей веры и от нашей праведной жизни. Икона или статуя есть только указание нам на того, к кому возносим мы свои молитвы. Притом все иконы и все истуканы сгорят пред кончиной мира, а наша вера и наши добрые дела несгораемы, бессмертны, вечны. Но посмотрим, что и что еще находится в Санто Камине. Позади лоретской статуи в кирпичной стене, невысоко от пола, устроен очаг, в котором Пресвятая Дева готовила Себе снеди. Он теперь спереди заслонен, потому что обращен в ящик для сбора денег от богомольцев. Направо и налево от него устроены два поставца: в первом хранится так называемая здесь скоде́лла, т.е. скудельная посуда Святого Семейства, как то: глиняные чашки и деревянные ложки, все оправленные в золото, а во втором лежат разные разности, раздаваемые поклонникам памяти ради и благословения. Оставляю внутренность Назаретского домика Приснодевы и описываю наружность его. Она великолепна. Папа Юлий II, в бытность свою в Лоретте в 1507г., задумал украсить сей домик снаружи и в 1509г. пригласил художника Браманте составить чертежи украшений его из мрамора. Чертежи были составлены, но выполнил их уже знаменитый Сансовино, приглашенный папой Львом X в 1513 году. Сей ваятель работал тут с перерывами времени до самой смерти своей, постигшей его в 1529 году; а работа его докончена была уже учениками его. Домик Приснодевы снизу до верху одет был самым лучшим белым мрамором с изваянными на нем изображениями. На цоколе изваяны гении и гирлянды, на западной стене Благовещение (Сансовина) и под ним путешествие Иосифа и Марии в Вифлеем для уплаты подати кесарю, и свидание Ее с Елисаветой (Монтелупа и Сангалла); на правом барельефе архангел Гавриил летит как вихрь, за ним множество ангелов и Бог Отец. На южной стене изваяны: Рождество Христово, Поклонение волхвов (Сансовина); на восточной стене – Перенесение домика Приснодевы ангелами (Трибола и Сангалла, 1533г.) и Успение Ее (Доменика Аймо болонца); на северной стене под первой дверью – Рождество Марии (по рисунку Сансовина исполнено Монтелупом в 1531 году), над второй дверью – Обручение Ее (Трибола, 1533г.). В нижних углублениях между пилястрами помещены изваянные из мрамора восемь пророков: на западной стене Иеремия (Сансовина) и Езекииль (Джироламо Ломбарда), на южной – Давид и Малахия (их же), на восточной – Валаам (Аврелия Ломбарда) и Моисей (Вильгельма делла Порта), на северной – Даниил (Аврелия Ломбарда) и Амос (Джироламо Ломбарда), а в верхних углублениях восемь сивилл: на западной стене – ливийская и дельфийская, на южной – персидская и куманская, на восточной – самосская и фригийская, на северной – ерифрейская и тибуртинская (больше, Вильгельма делла Порта). Ко всему домику снаружи присоединен мраморный неширокий помостик, мало выше от пола церковного. По этому помостику поклонники ползают на коленах своих ради епитимийного очищения себя от грехов. От частого же ползания сотен тысяч этих христиан в мраморе является жолобок во всю длину его, так что помостик этот нередко заменяется новым. Довольно о домике Приснодевы! Порассказать несколько слов и о самой церкви, в которой он помещен под куполом.

Тут у стен налево и направо водружено много святых престолов для священнослужения, которые называются капеллами. За этими престолами, но в связи с ними, уставлены большие мозаические иконы, воспроизведенные с самых лучших картин итальянских живописцев, как прочные подобия их. Эти иконы составлены из мелкой мозаики так искусно и так изящно, что издали они кажутся живописными. Я в первый раз в жизни моей увидел такие иконы в Лоретте и любовался ими, дивясь искусству и поговаривая про себя: мудрен же человек. Особенно понравились мне следующие мозаики: на левой стороне церкви в третьей капелле св.Франциск с картины Доменакина, в капелле четвертой – архангел Михаил, попирающий падшего Денницу, с картины Гвидо Рени; позади св.Доми<ник>а в первой капелле – Вознесение Марии на небо, с картины фра Бартоломео, в третьей капелле – Рождество Богоматери, с картины Аннибала Карраччи; на правой стороне церкви в первой капелле: Благовещение с картины Бароккио, в третьей капелле – Пресвятая Мария, яко крин неувядающий, с картины Ангелики Кауфман, в шестой капелле – Обручение Марии Иосифу с картины Маратта.

К церкви, о ней же веду речь, у левой стороны ее, пристроена сокровищница, il Tresoro, в которой хранятся драгоценные вклады католиков. Это длинная и широкая горница с многими шкафами у стен ее для помещения в них всех вкладов. Я был в этой сокровищнице и рассматривал вклады. Их весьма много, и они дороже тех, что в ризнице Свято-Троицкой лавры преподобного Сергия, недалеко от Москвы. Но сокровищница эта была гораздо богаче до 1798г., в который ограбили ее безбожные французы. Не могу перечислить всех лоретских драгоценностей и помню две из них: кафтан поляка Потоцкого из золотистого глазета с крупными бриллиантовыми пуговицами и картину Гвидо Рени, представляющую Пресвятую Деву Марию между девочками, занимающимися рукоделием.

Диковинно предание о появлении кирпичного домика Пресвятой Марии в Лоретте, будто он из Палестины перенесен был ангелами в 1291 году сперва в Иллирию, а потом в имение госпожи Лауретты ангелами же. Затрудняюсь верить сему преданию по трем причинам: во-первых, потому, что в Палестине домы никогда не строились из кирпичей, во-вторых, потому, что там в Назарете поныне целехонько то помещение, в котором жила Пресвятая Мария, в третьих, потому, что ни один летописец, ни один историк, ни один писатель 1290 и последующих годов не промолвили ни слова о чудесном появлении реченного домика в Лоретте. Такое появление его оповещено надписью уже спустя 300 лет, в 1595 году папой Климентом VIII. Но ужели этот папа обманул весь католический мир? Не повторил ли он лишь народное поверье, которого ни изменить, ни искоренить не мог? Не обвиняю его в обмане, а укоренение народного поверья, выраженного папой в надписи, объясняю по-своему. Известно, что христиане из всех государств ежегодно ходили в Палестину для поклонения всем тамошним Святым Местам с той поры, когда Константин Великий и мать <его> Елена построили там великолепные церкви. Известно и то, что по подражанию палестинским святыням устроялись там-сям во храмах вертепы Рождества Христова с яслями, и погребения и воскресения Его; наш патриарх Никон создал даже целый храм и поместил в нем Голгофу, Гроб Господень, пещеру обретения креста и проч. Известно также и то, что некоторые христиане из греков имели прозвание Ангелов: так, например, византийские цари из фамилии Комнинов прозывались Ангелами. Вот один из таких Ангелов, по мнению моему, из Иллирии отправился с братом своим, или с другим родственником, тоже Ангелом, в Иерусалим и оттуда в Назарет, где жила Пресвятая Дева Мария, и здесь оба они возымели благочестивое намерение построить в имении своем домик, похожий на назаретское помещение Приснодевы, и, возвратившись из Палестины, построили его, но из кирпича, даже с кухней или очагом, на котором Приснодева готовила себе снеди. В этот домик их приходили знакомые, друзья, родственники, окрестные и дальние жители и молились в нем, как бы в самом домике Богоматери, а возвращаясь домой, говорили: домик Богоматери принесен из Назарета Ангелами, разумея под ними не небесных ангелов, а греков, прозывавшихся Ангелами. Подобный домик построила себе из кирпичей и госпожа Лауретта в своем имении на том месте, где он стоит и ныне. И тут явились богомольцы и говорили между собой: сей домик есть тот самый, который принесен из Назарета ангелами, разумея под ними Ангелов-греков. Но прошло одно столетие, прошло и другое, началось и продолжилось и третье, Назаретский домик ангелов в Иллирии развалился, а Лауретский остался цел. Толпы богомольцев стекались в него со всех концов Европы и, слыша тут, что сей домик принесен из Назарета Ангелами, вообразили, что его принесли оттуда ангелы небесные. Некому было вразумить их, потому что и латинские монахи, приходившие жить в Лоретто из разных стран света, ничего не знали о греках Ангелах и, слыхав, что домик Приснодевы принесен ангелами, простодушно верили, что эти ангелы были небесные. Такая вера укоренилась веками очень глубоко. А надписью увековечил ее, volens-nolens, папа Климент VIII в 1595 году. Ангельскому чуду все верили, и в домик Приснодевы присылали богатые дары свои или приносили их сами. Кастильский и португальский король Генрих III (†1406) подарил туда драгоценную причащательную чашу. Папа Юлий II (1503–1513гг.) прислал то пушечное ядро, которое не задело его. Еразм Роттердамский сочинил особенную мессу (литургию) для Священного домика. Монтень, французский философ (†1592), повесил тут портрет свой, жены своей и единственной дочери своей, написанные так, что все они молятся Богоматери. Иуст Липсиус, голландский филолог (†1606), положил там свое перо. Французский король Людовик XIII, когда после 24-летнего бесплодия супруги его Анны австрийской родился у него сын Людовик XIV в 1638г., прислал в Лоретту вылитого из золота младенца, весом в 24 фунта, лежащего на подушке, поддерживаемой серебряным ангелом, в котором весу было 30 фунтов, и, кроме сего, две золотые короны, усыпанные драгоценными камнями. Город Лион, когда опустошала его моровая язва (1581г.), пожертвовал туда кристалловую чашу, обделанную в золото и украшенную рубинами. Город Париж, в память избавления его от неприятельской осады, прислал туда же серебряный кораблик, плывущий на всех серебряных парусах, с надписью: Fluctuat, nec mergitur, т.e. обуревается, но не тонет. Но все эти и другие весьма многие драгоценности были расхищены французами в 1798 году и пропали на веки. А нынешние лоретские сокровища пожертвованы уже в наш век, девятнадцатый.

Я видел их, но сам не дал ни полушки, и, богатый воспоминаниями, отправился в город Толентино и в нем ночевал, ничего тут не видавши ночью.

19, суббота. Ранним утром мой ветурино повел меня и спутника моего иеромонаха Феофана по узкой долине, орошаемой извилистой рекой Кианнисса. Она течет от Аппенинского хребта вниз к морю, а мы по долине поднялись вверх к этому хребту, и что же тут увидели? На самом темени Аппенин увидели плоскость и на ней два озерка и нивы, увидевши же это, пропели: на горах станут воды³²². Дивна дела Твоя, Господи³²³, вся премудростию сотворил еси³²⁴. Спуск с темени Аппенин на первую равнинную привысь у этой горы – крутояр, но безопасен, потому что по нему пролегает дорога шоссейная. Тут скоро показался поток Шкопули. Водопады его ниже у какого-то селения – живописны. Потом распростерлась перед нами вдоль и поперек Фолинская равнина. Вся она обработана тщательно. На ней очень много масличных дерев. Они еще цвели. Не отцвел еще и я и потому не утомился дорогой. Ночь проведена была в городе Фолино.

20, воскресенье. Здесь мой ветурино починивал свою колесницу и потому продержал нас до конца второго часа пополудни. Этим промежутком времени я воспользовался, дабы посмотреть на город Фолино и что-нибудь узнать о нем. Узнал же я, что в нем 21686 жителей, которые занимаются выделкой шелка, писчей бумаги, мыла и конфектов, и что во время Римской империи он назывался Фульгиниа и был главным городом тезоименитой префектуры. А что я видел? Видел на средоточной и красивой площади: 1.кафедральную церковь св.Фелициана и вычурные арабески и гротески на главном входе в нее (1201г.), 2.палату Тринеи или губернское правление (1350г.), где во внутренней церквице показывают старинные фрески, изображающие житие Пресвятой Марии, фрески пошиба старой сиенской школы, и 3.капеллу Нунциателлу, т.е. церквицу Благовещенскую, в которой славится фреск Перуджина, изображающий крещение Христа в большом размере с красивыми головами. Фолино построен на равнине, обставленной лесистыми холмами и орошаемой рекой Тонино (Tinia).

Починенная коляска благополучно доставила нас в город Сполетто, в котором жителей 20700. Тут мы ночевали.

21, понедельник. А выехали рано и, спускаясь ниже, на горную плоскость Аппенин, увидели у дороги уцелевшее малое капище языческого божества, называемого Клитумнус. Я осмотрел эту древность. В нижней части сего храмика начертана надпись: Т.Septimius plebejus. Пе́ред его составляют четыре колонны, из них две крайние – винтообразны, а две средние покрыты изваянными сплошными листьями. Входишь в капище с севера и юга. Внутри его нет ничего, кроме алтарного углубления для идола. Божок ли был Клитумнус или богиня и какое было занятие у сего божества, этого не знаю.

Хотелось мне сегодня поспеть в Рим, но не поспел и ночевал в местечке Чивитте Кастелляне.

22, вторник. Замечательна местность этого селища. Оно построено на высоком утесе, с трех сторон окружено глубокой каменистой расселиной, по которой с шумом текут два соединившиеся потока Рио и Трейя; за четвертой же стороной высится гора с цитаделью. Главная церковь в этом селище построена в 1210 году. Отсюда я выехал утром и по ровной полевой дороге прибыл в Рим в шесть часов пополудни, где и остановился у настоятеля нашей посольской церкви архимандрита Иакова.