Катехизис шестнадцатый

Много в мире сем есть всяких различных собраний, слушатели: много хороших, много и худых: много соборов, много и сборищ, много с Богом, много и против Бога. Сие примерами изобразить не трудно. Кто из нас не знает, например, того собрания, которое сделали после потопа народившиеся люди при Вавилонском столпе, как вздумали и безумно и богопротивно, на той от себя построенной громаде, Божией грозящей избежать руки, не рассудивши, что они на том столпе, пускай могли бы убежать от воды; но не от грома, которой мог из облак поразить их. Однако было собрание, но худое, но против Бога: и сие собрание одно. А я нахожу еще другое, которое потолику богопротивнее, поскольку прямо на Сына Божия собрано было; как священный пишет Евангелист: «утру, де, бывшу совет со сотвориша вси Архиереи и старцы людстии на Иисуса, яко убити Его» (Мф.27:1). И пред сим-то собранием Господь Иисус, на которого раменах наши тогда положены были грехи, яко овца присмиренная, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзал уст своих. И о сем-то собрании Давид точно предсказал: »предсташа, де, Царие Земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его» (Пс.2:2). Есть еще премного таких сборищ. Задумал ли кто всю свою жизнь в пьянстве погружать: тот, как Ирод, созывает тысячников, другов подобных себе, товарищей единоправных себе, и так составляют собрание и сборище пьянственное. Подстрекает ли кого похоть плотская, похоть к сребролюбию, похоть к честолюбию: он ищет таких, которые бы одной с ним служили страсти, одного бы с ним были злонравия, подобный себе подобного ищет. Такие единонравные люди когда соберутся вместе, сделают худое собрание, греховное сборище. И так много, повторяю я, собраний хороших, много и худых. Блажен, кто нейдет на совет нечестивых, и на пути грешников не стоит, и на седалище губителей не садится. А какие, и где бы были хорошие собрания? Правда; очень не много, и гораздо меньше, нежели худых. Начитал я собрание и доброе, да только очень – малолюдное. В деяниях Апостольских пишется, что все ученики Христовы собраны были вместе, а так не много что очень легко можно было честь: "бе же, так пишется, народу имен вкупе сто и двадесять» (Деян.1:16). Но в таком ли числе грешников собрания? Павел негде пишет, что некогда блудников такое сошлось собрание, что как Бог разгневался, то, пало, де, из них, «во един день, двадцать три тысящи» (1Кор.10:8). Видите, какое многолюдство в греховных собраниях, и какая скудость в благочестивых! И посему-то Христос обещался и там средним быть, где два или три собрались бы во имя его, чтоб собравшихся скудость своим присутствием дополнить. И вы, слушатели, когда здесь собрались, то сделали собрание. Да худое ли? Кто дерзнет то сказать, разве кто между светом и тьмою, между горьким и сладким не умеет разбирать? Там Христос обещался быть, где бы два или три собрались во имя его: здесь я вижу, что собралось более, нежели как в Апостольском собрании сто и двадцать. Так вот посреди вас невидимо стоит Христос, и ваши сердца вместе союзом любви связует и сливает в одно, чтоб так себе и Духу Святому достойный построить храм: ибо которые духом Божиим водятся, тии суть сынове Божии; и которые к Господу прилепляются, те один дух имеют с Господом. О счастлив и я! понеже мне свое учение к таким предлагать слушателям ничто иное есть, как к мягкому воску прилагать печать, или на добрую землю метать семена. И так кто меня удержит отверзать уста и простерти слово, которое, как уже началось, так теперь требует далее продолжаемо быть?

Как узнали уже несколько, кто воплотился, и для чего? То теперь следует прочие вопросы разобрать, а именно:

Вопросишь. Когда воплотился Сын Божий?

Отвечаю. Ежели здесь разуметь чрез воплощение, оное совета Божия определение, по которому Сын Божий определен быть нашим Ходатаем, и Искупителем чрез свою смерть рода человеческого: то можно сказать, что Сын Божий воплотился прежде создания мира, то есть, поскольку неотменно определен был в свое время прийти, которое определение как было непременное, то Сын Божий прежде, как еще на земли не явился, описывается, как бы уже прежде век во плоти был, к Евреем в (Евр.13:8). Пишется: «Иисус Христос вчера и днесь, той же и во веки». (Откр.18:8) еще избранные Божия во спасение чрез Христа прежде сложения мира предуставлены быть сказуются: (Еф.1:4; 1Пет.1:19). А отсюда доводится и то, что все от Адама жившие люди спаслись, не иначе как и мы, то есть, верою во определенного Ходатая, и Искупителя Христа: а наипаче, когда тотчас после падения оное объявилось первое Евангелие, то есть, первая радостная весть: (Быт.3:15) «Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим, и семенем тоя: той тебе сокрушат главу, а ты угрызешь его пяту». Ежели же чрез воплощение разуметь обыкновенно рождение от Девы, и житие Христово с человеки на земли: то такое Господа нашего Иисуса Христа спасительное воплощение случилось по прошествии от создания мира по Греческим Хронографам в 5508 лете, как уже последнее от Даниила предсказанное царство вселенною завладело, то есть, Римское; в которое время и надобно было прийти Христу, как пишется, у (Дан.2:44) «и во время царств тех, восставит Бог Небесный царство, еже во веки не рассыплется, и царство Его людям иным не останет». И пр. где, хотя подлинно говорится о втором Христовом пришествии, тогда бо «испразднит всяко начальство и власть и силу» (1Кор.15:24). однако нельзя не сказать, что речь есть и о первом пришествии, наипаче, когда поминается камень спадший с горы без рук, что явственно означает бессеменное Спасителя рождество.

Вопросишь. Для чего Сын Божий воплотился по прошествии толиких лет?

Отвечаю. Настоящая сему вина есть воля Божия, которая как есть пресвободна, так ни от каких не зависит иных случаев: однако, понеже Бог и хочет только наилучшее, и делает только премудро; то и в сем случаи презнаменитые Божия премудрости следы из Священного Писания усматриваем. Правда, Христу надлежало было прийти тотчас по падении: а что инако случилось, то сие по особливому Божиему сделалось строению: что видно из следующих причин: (1) для показания Божией особливой к нам любви, содержащейся во искуплении нашем: (2) для показания нашей бедности и окаянства, в которое мы чрез грех Адамов попали. А сие не так бы видно было, когда бы тотчас по падении наше совершилось искупление: искупление, говорю, чрез Христа потому наипаче славнейшее и нужнейшее, чем наша бедность последнейшая и прогневление Бога нестерпимейшее. А сие не весьма бы еще нам чувствительно было, ежели бы мы только себя находили в Адамовом преступлении, которое есть корень будущих зол. И так Бог премудро искупление на другое время перенес, и попустил человеку в том пребедном и отступном состоянии пребыть, чтоб он узнал, сколько он безместных грехов и беззаконий пред Богом наделал; а потому признался бы, и сколько он недостоин, и сколько тот премного его облагодетельствовал, который бы его от такой бедности избавил. А понеже еще человек так грехом пал, что ниже стал свои грехи знать; то Бог дал закон, в котором узнавши свои грехи искал бы или отвратиться от них исполняя закон, или из него же узнавши множество своих грехов и немощь к исполнению, прибегал бы к Божией милости чрез Христа. И потому-то везде Павел говорит, что нам дан был закон, чтоб показать, сколько мы имеем грехов, а между тем научить бы искать врача: и для того называется закон «пестун во Христе»: к (Рим.5:20; Гал.3:24) и пр. И так как все сии грехи долгим временем содеялись (Рим.1). И хотя уже посланы были Пророки для обличения, но ничего не успели: то уже здесь то «многочастне и многообразне древле глаголавый Бог отцом во пророцех, в последних днях сих глагола нам в Сыне» (Евр.1:1–2). И сия-то есть причина, для которой воплощение Сына Божия отнесено; а вреда из того людям прежде Христова воплощения бывшим не было ни мало; потому что уже Ходатай хотя не на земли, но на небеси был, в которого имущего прийти и спасти их, Праотцы веровали (1Кор.10:1; Рим.4; Евр.11:5; Деян.15:11).

А для чего Христос воплотился и в такой-то год и в такое известное время; то сие один тот знает, которой воплощался. Человеку сего причину испытывать не нужно. Довольно, что когда Бог предвечно определил по своей воли послать Сына своего в некоторое известное и назначенное время, то сие время когда бы имело быть, задолго прежде чрез своих Пророков ясно предсказал: (Быт.49:10) «не скончается Князь от Иуды, ни старейшина от чресл его, дондежи приидет, ему же обещано есть, и той чаяние языков». Сими словами преясно означается время, в которое надобно было прийти Христу, то есть, тогда, когда бы не стало Князя в Иудином колене, что и сделалось в пришествии Христовом на Ироде, который будучи иноплеменник стал Царем Иудейским. И для того Ангел (Лк.1:32–33) в благовестии к Деве напомянул: «и даст Ему Господь Бог престол Давида Отца Его, ...и царствию Его не будет конца». Другое пророчество не меньше знатное (Дан.9:24), где точно объявляется Даниилу от Ангела, когда надобно было прийти Христу, то есть, по седьмидесяти седминах, которые считаются от объявления указа к построению храма. Седмина здесь обыкновенно берется за семь лет; и так всего будет 490 лет. Сии пророчества так знатны были, что и в самых языческих странах о них было не безызвестно, понеже волхвы, кажется, ведая сие пророчество, узнали рожденного Христа. Почему нельзя довольно надивиться Иудейских книжников злобе, которые неотменно ведая, что те прошли седьмицы, Христа за своего ходатая не признали; знали бо неотменно: понеже будучи спрошены от Ирода, где Христос рождается, сказали, в Вифлееме Иудейстем; да и пророчество привели.

Итак, егда прииде кончина лет, то есть, как вышло назначенное время; посла Бог Сына своего единородного: то есть, восхотел Бог, чтоб Сын от Его рожденный родился и от человека, и стало бы, как ходатай, Богочеловек; рождаемого от жены: то есть, чтоб родился от женского пола: и сего довольно, что касается до вопроса, когда?

Вопросишь. Как Христово рождество отправлялось?

Отвечаю. Каким образом отправлялось, то точно описует Святой Лука (Лк.1:26, 35), прежде всего чрез Ангела благовествовано было некоей избранной и Пречистой Деве от колена Давидова, чтобы она приуготовила себя в доме Сыну Божию, и не отрицалась бы послужить неслыханному таинству. Мария сему премного удивляясь, и себя недостойною, и неспособною к такому делу быть сказуя, услышала, что сие рождение не человеческим будет происходить порядком, но гораздо новым и чудным: «Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя». Чему как уверила, и более Богу противиться не дерзала; то тотчас силою Духа Святого из чистых Марииных кровей начало Сыну Божию изображаться тело: и в сию самую зачатия минуту соединилось человечество с Божеством, или Божество приняло к себе человечество, и учинилось несказанное и страшное единение ипостасное, то есть, соединение двух естеств в единой ипостаси. Потом по исполнении девяти месяц родился Иисус, только с великою нищетою, в крайнем убожестве, с чудною тихостию, с несказанным снисхождением. Родила Мария, и сама рожденного младенца приемницею была: положила в яслях: понеже, де, им не было в храмине места. При таком Божеском рождении два боголепные случились чуда: первое Ангел множество явися поющих и прославляющих рожденного Бога: другое: явилась на восточной стране звезда, в знак того, что родился в мир свет миру, которая звезда случай дала восточным волхвам известнее допытываться, кого бы она показывала. Сему их намерению сама путеводительницею послужила звезда, которая до тех пор их вела, пока до самого того довела места, идеже бе отроча. Притом же случилось, что Ирод опасаясь, чтоб рожденный возрастиши и его не отнял царство, приказал убивать младенцев, надеясь тут же и Мариина Сына убить: но не можно там действовать врагу, где Божия не попустит десница. А избиение младенец изрядно показало то, что богочеловеку Христу надобно будет за всех проливать кровь. В восьмой день обрезывается, и приемлет себе имя Иисус, или Еммануил; по четыредесятих днях приносит Мария за себя по закону чистительную жертву, и младенца перворожденного представляет пред Богом (Лк.2:22). Тут Симеон престарелый человек с радостью младенца давно от себя ожиданного на свои принимает руки, и радостную поет песнь: тут же пристает и Анна престарелая вдова, за исполнение обещаний воздая славу Богу. После того начинает Он от младенчества гонения, беды и страдания, которые уже окончились на кресте. И таким-то образом Иисус Христово рождество сице бе. В будущую неделю, слушатели прошу не полениться прийти, когда будем толковать о сладчайших именах Иисуса Христа, и что еще при них надобно будет.

Нельзя, слушатели, сие учение слыша, иное что говорить нам, как только то, что Павел о сем так неслыханном деле рассуждая, и в нем ни начала по высоте, ни конца по глубине не находя, и как бы вне себя ставши возопил: «велия благочестия тайна! Бог явися во плоти» (1Тим.3:16). И на ином месте так: Сын Божий «умалил себе, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек» (Флп.2:7). Сей тайны от великого удивления боялись Пророки: «услышах слух Твой, один Пророк говорит, слух только твоего, Христе, воплощения, и убояхся, разумех дела Твоя и ужасохся» (Авв.3:1–2). И сие делали от удивления, в которое приводило их Божие снисхождение: а иные Пророки от великой радости и от нетерпеливой надежды, которую рождало им скорое Избавителя пришествие, представляли себе в мысли, будто бы уже Христос еще при них пришел, будто бы они видят и Девическую утробу, и рождаемого младенца, и бедные ясли, и незнатные пелены, и нужное повивание, и будто бы все сие уже они в руках держат, что от того терпели, что обыкновенно терпят те, которые нестерпимо мучатся какой-либо прежеланной вещи надеждою. Подобно как пленные любовью какой-либо вещи, понеже и день и ночь из мыслей своих ее не выпускают; то напоследок от частого об ней воображения как бы видят ее, и приветствуют, с нею беседуют, объемлют, радуются, наслаждаются: так и они, которых томился дух ожиданием Христово пришествия, где о Христе ни писали, представляют себя ним как бы разговаривающих, удивляющихся Его благости, кланяющихся. Один Пророк говорит, что он видит на горах ноги того, который благовествует мир, благовествует благая (Наум.1:15). Другой усматривает превысокие горы, а на самом верху тех гор поставленный дом; дом, который слава Божия осиявает, и в котором рождается Христос. И сие божественный Пророк ясно во уме своем вообразив, и сам в тот дом желает взойти и всех с собою зовет говоря: и ныне доме Иаковль, то есть, и ныне ты, избранный во Христианство человек, «приидите, взыйдем на гору Господню, ...приидите, да ходим светом Господним, ...и возвестит нам путь свой, и пойдем по нему» (Ис.2:3, 5). И еще как бы светом благодатным церковь свою Христос просветил, Исаия с такою благодатью радуясь приветствует церкви: «светися, светися, новый Иерусалиме! прииде бо твой свет, и слава Господня на тебя воссия» (Ис.60:1). Так-то играли Пророческие духи! Ей, слушатели, они более радовались о будущем Христе, нежели мы о прошедшем, хотя сам Христос называет нас счастливейшими их: «блажени очи ваши видящии, яже видите; глаголю бо вам: яко мнози Пророцы и Царие восхотеша видети, яже вы видите, и не видеша; и слышати, и иже вы слышите, и не слышаша» (Лк.10:23–24). И инде: «Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день мой» (Ин.8:56). О! сколь праотцы наши горячи были к своему Искупителю, и сколько студены мы! Правда, кто бы нашему не позавидовал счастью, которого зреть святые и праведные мужи не удостоились? Но то беда! что мы такое счастье само собою к нам пришедшее не умеем держать, в чести будучи не разумеем, и бесценный сей бисер ногами попираем: во своя прииде Христос, но мы свои Его не принимаем. А как? Да кто видал, чтоб мы Христова пришествия так желали, как Пророки, чтоб сердце наше о Господе Спасе нашем так радовалось, чтоб внутренность наша вся двигалась, чтоб мы в таких молитвах руки и глаза телесные и душевные на небо умильно возводили, сидящего на небеси за такую милость благодарили, прославили, поклонились бы, попросили бы данное добро утвердить, чтоб душу свою от скверн очистивши, чистую пречистому Христу представили, и Ему от нас никогда и за грехи и ради и ради радости, и своими слезами Его пречистые ноги омывали бы. Мы, говорю, не только сего не делаем, но и как бы сделать было можно не знаем, а то для того, что не знаем причины, для которой чудная воплощения тайна совершилась, или хотя и знаем, да как во сне. В противном случаи, ежели бы мы подлинную Христова снисхождения разумели вину, а уразумевши всегда и с приуготовленным духом об ней рассуждали, для чего бы сие сделалось и как, и на какой конец, и на какую пользу? А при таких рассуждениях повсечасно тихим воплем просили бы Святого Духа, чтоб нашу просветил мысль, открыл бы разум, и в нашем сердце Божественной своей любви возжег бы искру; ежели бы, говорю я, так мы к выуразумлению тайн себя приуготовали: то не было бы в нас такого в сердце окаменения, такой в разуме слепоты, такого не богоугодного жития. Скажи бо всяк, пожалуй, как бы тут гордиться и позабывать от надмения, что он человек, когда пред моими глазами стоят ясли, уничиженная вещь? Но кто в тех лежит яслях? Бог. О чудесе! Да где твое, Боже мой! прекрасное и бесконечное небо? Где та рука, которая во своей длани содержит земные вереи? И где Твоя, Господи! слава, от которой как от огня крылами кроются Серафимские чины? Небо, говорит он, и славу и величество оставил я для любви к человеку: так как ты, человече, тихо нам говорит младенец лежащий во яслях, как так высоко возносишься? Или на высоте может быть ищешь Бога? Да Бог твой в яслях, в низком и приземном месте. Бог в яслях, Бог на земли? Мне кажется за тем, чтоб мы не беспокоились, как к нему на небо, на толь высокое место взойти. Вот Бог твой, не трудись, при тебе, и за тобою на высоту возносящимся гонится. Постыдись, человече! быть или возноситься выше Бога. Бог на земли, ты устремляешься гордостью на небо; смотри, чтоб до небес вознесшись не сослан был до ада. Такое, слушатели, рассуждение, кому бы гордости поубавило, кому бы надменный верх не сломило; когда бы мы размышляли о сем бесконечном к роду человеческому Божием снисхождении с должным вниманием, а не как во сне? Да и вся наша жизнь не лучше ли бы проходила, не стали ли бы мы благочестивее жить; ежели бы в нашем уме, или, лучше сказать, в сердце как бы в яслях лежал завсегда Христос? Мы сколько скоры ко греху, и как медлительны к добру, о сем, как известном, нет нужды говорить. Но желаете ли знать, каким образом, сие стремление удерживать? Приводить всегда на память и рассуждать в сердце то, что в Вифлееме некогда совершилось; то тотчас наши огненные страсти как водою угасятся; то наше студеное сердце как огнем воспалится; то наша безводная душа как росой наводнится. Например: порывает тебя воля на грех, и рука протягается на беззаконие: вспомни, что твои грехи не только тебя во гнев Божий вводят и до ада сводят; но и что Бог оставив небо сошел на землю, человеческим образом себя покрыл, и что самого сего позорища твой грех был причиною. Так не удержаться ли, и не перестать ли тебе своего Искупителя грехом как копьем прободать, и уничтожать столь знатные Божие премудрости и благости дело, которое он определено на то, чтобы ты нескверный Бога был сосуд, и сколько отстоять востоцы от запад, столько бы отдалены были от нас беззакония наша? Прилично ли будет во греховных струпах лежащим и от доброго врача излечившимся опять по излечении расчесывать струпы, растравливать раны? Что ж? Не перестанем от своих грехов, и сим преславным Божия кротости и снисхождения примером не движемся? Милостью не исправляемся? Так что будет, ежели уже яростью своею начнет обличать, и гневом своим наказывать; ежели лук свой напряжен, оружие свое очистит, стрелы разжет, мечем своим блеснет; ежели нас, как мы милостью не исправились, станет исправлять судом? Слушатели сие, о котором мы выше говорили, пришествие кроткое, грехи прощающее, в сердце сладость вливающее, пришествие праведнику желанное, грешнику нестрашное, безопасное, спасительное, сие пришествие есть первое. Почему первое? Потому, что будет и второе. Но какое оно и зачем? Ах! затем, чтоб которые не исправились в первом пришествии, исправить во втором; чтоб с теми, которые презирали милость, поступить судом. И тогда-то, слушатели мы, которые грехи любили и любим, пред судом оным станем. О суд! от которого грешник как воск будет таять, и кости его от трепета как песок рассыплются. Но что грешник, когда и вся тварь как лист от ветра потрясется, весь мир как гибкая ветвь поколеблется, вся поднебесная как пыль рассыплется, как хворост сожжется, как лист совьется? В самое-то время как Архангельская загремит труба, труба, которая громко в моих раздается ушах, труба, в которую трубить будет Архангельский дух, которой звук во вселенную смутит, Ангелов подвигнет, небо потрясет, мертвых воздвигнет от гробов: какому, думаете, тогда надобно быть страху? Какому? Праведник будет искать каменных развалин, чтобы скрыться: а бедному грешнику где уже деваться? Столь трясется, а гнилая осока как удержится? Будет бо тогда скорбь велия, какова не была от начала мира доселе, ниже имать быть. Вопиют грешники горам: «падите на ны», но не падают, и холмам: «покрыйте ны» (Откр.6:16), но не покрывают. Куда бежать? На небо ли? Но там палительное моего Судии усматриваю лицо? На земле ли? Но трясется, и трясением меня гонит долой. За моря ли? Но и там меня Божий достигает гнев, привлекает, и свергает во ад на вечное мучение. Да где же тогда будет Христос, тихое пременив лицо в страшном и неудобостерпимом явится образе. «Якоже бо молния восходит от восток и является до запад, тако будет и пришествие Сына человеческого» (Мф.24:27); как молния явится Сын человеческий: а против молнии кто постоит, молния кого не поразит, кого не сожжет? О Христе мой! о сладчайший Иисусе! Какая сего столь нам страшного суда вина? Кто твои Отеческие утробы воспалил? Терпех, Он говорит, но всегда ли терпеть? Я долго терпел, а ты более согрешал; так не ты ли по жестокости своей и непокаянному сердцу собрал себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия? Так теперь гори в огне, который ты своими грехами возжег, но погасить не можешь. А что, ежели бы мы, слушатели с Апостолами спросили: "рцы нам, Господи, когда сия будут» (Мф.24:3)? да ответа не получим: о дни же том и часе никто же весть: может завтра, может и в сию ночь, может после сего часа. Как во дни Ноевы прежде потопа ели, пили, прохлаждались, блудодействовали, до тех пор, пока Ной не взошел в Ковчег; тако будет и пришествие Сына человеческого. Кто знает, не застанет ли нас сей страшный Судия и суд Его, как мы в нынешнюю неделю, по своему богопротивному обычаю, будем есть, упиваться, прохлаждаться, блудодействовать? Кто говорю я, знает, среди сих наших неистовых прохлаждений не блеснет ли молния, не поразит ли наше и тело и душу; и нас пьяных, или с блудницею, или ни мало не приготовленных пред позорищем вселенским поставит, и свергнет во тьму кромешную? Кто знает, что сего не будет? Того ради, слушатели настоящее учение в мысль углубише, и хотя в сию неделю об нем только рассуждаете, чтоб следующие дни не на пьянство, но на приуготовление к посту употребить. Впрочем, действительно ли было мое к вам учение, или нет, то я знаю из того, ежели в будущую неделю, так как ныне, соберетесь в славу имени Божия. Аминь.

Сказывано Февраля 22 дня.