Слово на Рождество Господа нашего Иисуса Христа. Святого Григория, епископа Нисского

Вострубите в новомесячии трубою, во благознаменитый день праздника вашего, взывает Давид (Псал. 80:4). Повеления Богодухновенного учения составляют непременный закон для слушателей оного; посему при наступлении благознаменитого дня праздника нашего исполним и мы закон, и вострубим в священномесячие трубою. А труба законная, как повелевает нам разуметь Апостол, есть слово: ибо, по словам его, звук трубы должен быть определенный, дабы был вразумителен для слушающих (1Кор. 14:19). Издадим же и мы, братия, звук ясный и удобовнятный, не уступающий звуку трубному. Закон, предызображая истину в образах сени, учредил звук трубный в праздник скинотворения; а причина настоящего торжества есть таинство истинного скиноустроения. Ныне Облекшийся для нас в образ человека водружает скинию человеческую; ныне скинии наши, разрушенные смертью, снова восставляются Тем, Кто изначала устроил нашу храмину. Воспоем же и мы псаломскую песнь, сликовствуя громогласному Давиду: Благословен грядый во имя Господне (Псал. 117:26)! Но каким образом грядет Он? – Грядет не на колеснице, и не путем моря, но переходить в жизнь человеческую чрез нетление девическое. Се – Бог наш, се – Господь явился нам, чтобы составить для нас праздник сей. Итак, приидите, настроим души наши к духовному веселию, поставив Давида начальником, предначинателем и главою ликовствования нашего. Воскликнем с ним сладостную песнь, которую мы недавно воспели, и повторим ее снова. Ибо сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в он (Псал. 117:24).

Ныне мрак начинает умаляться, и свет, увеличиваясь более и более, сокращает пределы ночи. Не случайно, братия, и не без причины стеклось это обстоятельство ко времени настоящего празднества, когда Божественная жизнь облеклась в жизнь человеческую. Этим явлением своим природа дает видеть проницательнейшим некое таинство: она научает способного слушать голос ее, и едва не изъясняет ему словом, почему именно в пришествие Господа день увеличивается, а ночь уменьшается. Мне кажется, что я слышу, как природа говорит: „смотря на такое явление, человек, знай, что чрез видимое открывается тебе сокровенное. Ты видишь, что ночь, достигши крайнего предела долготы своей, не простирается далее и отступает назад. Знай, что и гибельная ночь греха, увеличившаяся до последней возможности, и беззакониями всякого рода доведенная до высочайшей степени нечестия, ныне перестает получать приращение, и мрак ее с сего времени начинает уменьшаться и исчезать. Ты видишь, что луч света становится ярче, и солнце восходит выше обыкновенного; знай, что явился истинный Свет, озаряший всю вселенную лучами Евангелия.“ – А что Божественное явление Господа роду человеческому последовало не вначале, но в последние времена, – тому, по всей справедливости, можно представить следующую причину. Тот, Кто восхотел принять жизнь человеческую для того, чтобы истребить нечестие, ожидал (и это было необходимо!), пока весь грех, посеянный врагом, произрастет, и после того уже, как говорит Евангелие, Он поднес секиру к самому корню (Матф. 3:10). Искуснейшие врачи в то время, когда горячка разжигает извнутри тело, и мало-по-малу усиливается от болезненных причин, уступают болезни, не позволяя больному подкреплять себя какою-либо пищею, доколе болезнь не достигнет крайней степени; и начинают употреблять свое искусство уже тогда, когда болезнь, обнаружившись вполне, не будет распространяться более. Так и Врач болящих наших душ медлил, пока болезнь греховная, которою заразилась человеческая природа, откроется во всей полноте своей, так чтобы ничто не утаилось и не осталось неисцеленным; а это могло бы случиться, если бы Он врачевал только то, что обнаруживалось бы по временам. Посему-то Господь не является с врачевством ни во времена Ноя, когда всякая плоть растлилась от неправды, поскольку еще не произрасло беззаконие содомское; не является и во время гибели Содома, ибо много других зол скрывалось еще в человеческой природе; еще не было Богопротивного Фараона, не открывалась неукротимая злоба Египтян. Даже и тогда, когда открылось нечестие Египтян, Преобразователю мира не время было вступить в сию жизнь, потому что надлежало обнаружиться непокорности Израильтян, надлежало еще явиться царству Ассирийскому, надлежало еще в мире открыться гордости Навуходоносора. Надобно было, чтобы из злого корня, насажденного диаволом, произрасло, как бы какое негодное и тернистое растение, убийство праведников; надобно было, чтобы обнаружилось неистовство против святых Божиих от Иудеев, которые умерщвляли Пророков, побивали камнями посланных к ним, и, наконец, совершили злодеяние над Захариею между храмом и алтарем. К числу негодных произрастений должно присовокупить и избиение младенцев Иродом.

Итак, когда из греховного корня обнаружилась вся сила нечестия, возросла и раскрылась многоразличными видами в волях людей, раскинув ветви свои по всем векам, знаменитым злодеяниями; тогда, как говорит Апостол Павел к Афинянам, лета неведения презирая Бог (Деян. 17:30), явился в последние дни, когда не было, кто разумевал бы и взыскивал Бога, когда все совратились с пути, все растлились, когда все заключилось под грех, когда мера беззаконий исполнилась. Как только мрак нечестия достиг последней степени, тогда-то явилась благодать, воссиял луч истинного света, взошло Солнце правды для седящих во тьме и сени смертней; тогда Принявший плоть человеческую сокрушил многоглавого змия, поправ его ногою и стерши о землю. И никто, смотря на совершающееся ныне в мире, не должен почитать несправедливою причину, по которой, как мы сказали, Господь снизшел к людям в последние времена. В самом деле, некоторые, может быть, возразят нам, что Тот, Кто столько времени ожидал обнаружения зла, дабы истребить его до основания, после того, как оно обнаружилось, разумеется, истребил грех всецело, так что ни малейшей части его не осталось в мире; между тем как и ныне производятся и убийства, и хищения, и прелюбодеяния, и все другие преступления. Но сомнение, возникающее при встрече таких преступлений, можно разрешить самым обыкновенным примером. Известно, что при убиении змия, удар, наносимый в голову, в тоже время не раздробляет задней части пресмыкающегося; и когда первая совершенно лишится жизни, последняя еще одушевляется собственною жизнью и долго являет в себе признаки жизненной силы: так точно и Истребитель того дракона, который, возрастая с каждым поколением людей, сделался огромным зверем, сокрушив его главу, т. е. смертоносную для добра силу, вмещавшую в себе другие многочисленные главы, оставил в целости его туловище; а это Он (Искупитель) сделал для того, чтобы движение, остававшееся в умерщвленном звере, возбуждало человеков к борению с ним. Какая же это – умерщвленная глава? – та, которая лукавым советом внесла смерть в мир, и, уязвив человека, влила в него смертоносный яд. Итак, Разрушивший державу смерти сокрушил, по словам Пророка, силу, заключавшуюся в голове змия (Псал. 73:14); а туловище сего чудовища, распростершись по всему человеческому роду, еще уязвляет его греховною чешуею, и будет уязвлять до тех пор, пока люди не освободятся от влечений греховных; впрочем, оно уже не имеет прежней силы, ибо сокрушена глава змия. Когда же наступит конец времени, и с наступлением ожидаемой кончины жизни сей остановится все движущееся, тогда истребится конечная и последняя часть врага, т. е. смерть; и, таким образом, воспоследует окончательное уничтожение греха, поскольку чрез воскресение все будут призваны к жизни: праведные немедленно переселятся в вышние селения, а оставшиеся во грехах преданы будут огню геенскому.

Но перейдем к настоящей радости, которую Ангелы благовествуют пастырям, небеса проповедуют волхвам, и о которой Дух пророчества возвещает многократно и многоразлично, так что и волхвы делаются провозвестниками благодати. Тот, Кто повелевает солнцу восходить над праведными и неправедными, посылает дождь на злых и добрых, – Тот ниспослал луч ведения и росу Духа и в уста иноплеменников, дабы свидетельством чуждых истины тем более утвердить истину в нас. Прорицатель Валаам, по вдохновению свыше, предрекает иноплеменникам, что возсияет звезда от Иакова (Числ. 24:17). И вот, ты видишь, чти волхвы, ведущие от него свой род, по предсказанию своего родоначальника, тщательно наблюдают восхождение новой звезды, которая одна только, не подчиняясь закону других звезд, имеет и движение и стояние собственное, и попеременно пользуется тем и другим: сия звезда и движется, предшествуя волхвам, – и останавливается, указывая место им. Слышишь ли, что вопиет Исаия: яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам (Ис. 9:6)? Узнай же от самого Пророка, как родилось Отроча, как дарован Сын. По естественному ли закону? Нет, ответствует Пророк: Владыка твари не подчиняется законам природы. Каким же образом родилось Отроча? Се, взывает Пророк, Дева во чреве зачнет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил: еже есть сказаемо: с нами Бог (Ис. 7:14; Матф. 1:23). Непостижимое чудо! Дева становится матерью и пребывает девою. Видишь, какая необычайная новость – в природе! О других женах обыкновенно говорится так: „дева еще не – матерь, и матерь уже не – дева“; а здесь оба сии наименования совокупились во едино: одно и тоже лицо – и матерь и дева; ни девство не воспрепятствовало рождению, ни рождение не нарушило девства. Кто снизшел в человеческую жизнь, дабы избавить от тления весь человеческий род, – Тому надлежало Самому принять рождение от неистленной и непознавшей мужа. Сию тайну, мне кажется, предузнал и великий Моисей во время бывшего ему Богоявления в огне, когда огнь попалял купину, и купина не сгорала (Исх. 3:2). Что тогда предызображено было в пламени и купине, то в последствии времени ясно открылось в таинстве рождения от Девы; как там купина горит и не сгорает: так и здесь Дева рождает Свет и пребывает нетленна. Не неуместно будет представить здесь и Захарию во свидетельство нетления Матери: сей Захария был священник; кроме священства он имел еще дар пророчества. Пророчество Его, повествуемое в Евангелии, произносится им в то время, когда благодать Божия, предуготовляя людей к тому, чтобы они не почли рождения от Девы невероятным, предварительно располагала неверных к верованию менее поразительными чудесами. Бесплодная и престарелая рождает сына: это было как бы преддверием чуда, имевшего совершиться с Девою. Ибо как Елисавета, остававшаяся бесплодною до старости, не силою природы делается матерью, но рождение от нее сына представляется делом Божия изволения: так и чудесное рождение от Девы делается вероятным, как скоро оно относится к Богу. Поскольку же родившийся от бесплодной предварил Того, Кто долженствовал родиться от Девы: то еще прежде появления своего на свет он взыграл в утробе матерней, услышав голос носившей во чреве своем Господа: молчание Захарии разрешилось пророческим вдохновением, как скоро родился Предтеча Слова. Во всех пророчественных словах Захарии заключалось предсказание об имеющем родиться Спасителе.

Теперь перенесемся словом в Вифлеем упоминаемый в Евангелии: обратим свой взор к небесному воинству, посмотрим на ликование Ангелов; послушаем их Божественного песнопения. Какой же глас мы слышим от ликующих? Слава в вышних Богу, взывают они. А почему Ангелы прославляют гласом своим Божество, созерцаемое в вышних? Потому, отвечают они, что и на земли мир. Вот какое явление привело Ангелов в восторг: на земли мир! Земля, которая прежде была проклята, которая произращала терния и волчцы, – страна брани, место изгнания осужденных, – эта земля приняла мир. О чудо! Истина от земли возсия, и правда с небесе приниче (Псал. 84:12). Такой-то плод дала от себя земля человекам! И все это совершается по благоволению к людям. Бог нисходит и приобщается человеческой природы, дабы вознести человечество на высоту Божественную. Но благовествование Ангелов приглашает нас в вертеп, дабы приникнуть в тайны, являющиеся в нем. Что же – там? Младенец, повитый пеленами, покоится в яслях: Дева по рождении, Матерь нетленная охраняет Младенца. Воскликнем же мы, пастыри, сие пророческое слово: якоже слышахом, тако и видехом во граде Господа сил, во граде Бога нашего (Псал. 47:9). Но ужели все это, что повествуется о Христе, произошло случайно и без всякой причины? Ужели повествуемое не имеет никакого значения? Что значит пребывание Владыки в вертепе и возлежание в яслях? Для чего Он снизшел в жизнь во время переписи, учиненной для сбора подати? поскольку Он искупает нас от клятвы законной, Сам сделавшись за нас клятвою, и приемлет язвы наши на Себя, дабы мы исцелились Его язвою: то, очевидно, и податью облагается для того, чтобы освободить нас от тяжкой дани, которую человечество платило смерти. Видя вертеп, в котором рождается Владыка, приводи себе на мысль тьму и мрак, в кои погружен был род человеческий в то время, когда Господь явился седящим во тьме и сени смертной. Повитие пеленами знаменует то, что Он возлагает на Себя узы грехов наших. В яслях, где питаются бессловесные, Слово рождается для того, чтобы вол познал стяжавшего его, и осел – ясли господина своего (Ис. 1:3). Под волом разумей подчиненного закону; а осел, как животное, носящее тяжести, обозначает обремененного грехами идолослужения. Пища, свойственная бессловесным для их жизни, есть трава, как и Пророк говорит: прозябаяй траву скотом (Пс. 103:14); а животное разумное питается хлебом. Итак, снизшедший с неба Хлеб жизни предлагается в яслях, питалище бессловесных, для того, чтобы неразумные, вкусив разумной пищи, пришли в разум. В яслях, приюте вола и осла, возлег Господь их для того, чтобы, по разрушении средостения ограды, обоих воссоздать чрез Себя в одного нового человека, с первого сняв тяжелый ярем закона, а последнего освободив от бремени идолослужения.

Видишь, не только Пророки и Ангелы благовествуют нам настоящую радость, но и небеса чудесными явлениями своими возвещают славу Евангелия. От Иуды воссиял нам Христос, как говорит Апостол (Римл. 9:4, 5); но Иудей не просвещается Воссиявшим. Волхвы, чуждые заветов обетования, предупреждают народ Израильский ведением, увидев на небе звезду и пришедши в вертеп к Царю. Волхвы приносят дары, а Иудеи строят ковы: волхвы покланяются, Иудеи преследуют; первые радуются, что нашли Искомого, а последние, услышав, что родился Предвозвещенный, мятутся. Волхвы, говорит Евангелие, увидев, что звезда остановилась на месте, где было Отроча, возрадовались радостию велиею зело: Ирод же, услышав глагол сей, смутился, а с ним и весь Иерусалим (Матф. 2:2). Волхвы приносят Ему ливан, как Богу, – приветствуют златом царское Его достоинство, – и смирною, как бы по некоему пророческому дару, предвещают Его страдания; а последние осуждают на истребление весь возраст младенческий. Почему же гнусные убийцы решаются на такое злодеяние? Потому, говорят они, что, какое-то новое из всех чудесных явлений на небе знамение возвестило волхвам о рождении Царя. Что же? ты веришь сему возвестительному знамению, как истинному, и не почитаешь события только молвою, не заслуживающею вероятия? Но если это – такой Царь, Который по Своей воле располагает небесами, то, конечно, Он уже превышает твою власть; а если от тебя зависит и жизнь и смерть его, то ты напрасно устрашился его. Для чего коварствуешь против подчиненного твоей власти? Для чего рассылаешь это страшное повеление, этот злочестивый приговор, чтобы умерщвляли несчастных младенцев? Каким преступлением они навлекли на себя смертную казнь? Вся вина их – в том, что они родились и произошли на свет, – и вот за что надобно было целый город наполнить палачами, собрать тысячи матерей и младенцев, их отцов, и связанных с ними узами родства, дабы и они были свидетелями страдания? Какой повествователь в состоянии изобразить страдание? это всеобщее рыдание, этот жалостный вопль детей, матерей, родственников, отцов, издающих пронзительные стоны при угрозах палачей? Как описать положение родителей? их стенания, вопли, последнее прощание с чадами своими? Кто представит сие ужасное бедствие во всех его видах, со всеми подробностями, – сугубые боли недавно родивших матерей, жестокие терзания природы, – как несчастное дитя в ту самую минуту, когда прижималось к матерней груди, получает смертельный удар в утробу? как бедная мать подносит грудь свою к устам младенца, и в то же время приемлет в свои недра кровь его?...

Но уклоним слух свой от рыданий, и обратимся мыслью к предметам утешительным, и более приличным настоящему торжеству. Какой праздник может быть для нас благознаменитее настоящего, в который Солнце правды, рассеяв злогубительный мрак диавола, просвещает мир чрез наше естество, – в который падшее восставляется, враждебное примиряется, отверженное взыскуется, отпадшее от жизни возвращается в жизнь, плененное и порабощенное снова возводится в достоинство царское, связанное узами смерти разрешается от уз ее, и возвращается в страну живых? Ныне, по пророчеству, сокрушаются медные врата смерти, сламываются вереи железные (Псал. 106:16), кои прежде содержали род человеческий под стражею тления. Ныне отверзаются врата правды (Пс. 117:19); ныне по всей вселенной слышен единодушный голос празднующих. Чрез человека – смерть, чрез Богочеловека – спасение. Тот пал в грех, Сей воздвиг падшего. Жена спасена Женою: первая открыла вход греху, Другая – правде, одна склонилась на обольщение змия, Другая явила нам Истребителя змия, и родила Родителя света; первая древом ввела грех, Последняя чрез древо же (под древом разумею крест) внесла правду; плод сего древа есть вечноцветущая и неувядаемая жизнь для вкушающих от него. И не должно думать, что такая радость прилична только торжеству таинственной пасхи. Размысли: пасхою оканчивается домостроительство спасения нашего; но был ли бы конец, если бы ему не предшествовало начало? Что же прежде? Очевидно, что рождение предшествует смерти и воскресению: посему и блага, дарованные пасхою, зависят от благ, дарованных рождеством. В самом деле, будет ли кто начислять благодеяния, повествуемые в Евангелиях; станет ли кто рассказывать о чудесных исцелениях, об изобильном напитании недостаточным количеством припаса, о восставлении умерших из гробов, о внезапном возделании вина, об изгнании демонов, о пременении многоразличных болезней в здравие, о бодром хождении хромых, о брении, просветившем очи, о Божественном научении возвышенным истинам посредством притчей, – все сие есть дар настоящего дня. С него начались все последующие блага.

Итак, возрадуемся и возвеселимся в оный, не страшась укоризны от людей, и не унывая, как говорит Пророк (Пс. 43:14), от поношения со стороны тех, которые уничижают образ домостроительства, говоря, будто не прилично было Господу принимать Себе естество телесное, и чрез рождение вступать в жизнь человеческую. Они, как видно, вовсе не разумеют того таинства, чрез которое премудрость Божия устроила нам спасение. Мы добровольно проданы были грехам своим, и, как рабы, купленные за серебро, порабощены были врагу нашей жизни. Чего же наиболее надлежало тебе желать от Владыки? не того ли, чтобы быть избавлену от рабства? Но твое ли дело изыскивать образ сего избавления? Для чего Благодетелю ты предписываешь законы, когда не знаешь Его сокровищниц? Не подобно ли это тому, как если бы кто отвергнул врача, и стал порицать его за то, что он излечил его таким, а не другим образом? Если же ты из любопытства стараешься проникнуть в глубину домостроительства: то довольно тебе знать, что Бог не есть одно какое-либо благо; но все, что только ты можешь соединить с понятием блага, все это находится в Боге. Он всемогущ, праведен, благ, премудр; словом, Ему приличествуют все наименования и понятия, обозначающие свойства Божественные. Теперь смотри – каким образом все упомянутые нами свойства, т. е. благость, премудрость, всемогущество, правосудие, совокупились в явленном нам благодеянии. Как благий, Он возлюбил преступника; как премудрый, Он нашел средство возвратить плененных; как правосудный, Он не силою отъемлет их у поработившего, возымевшего право на владение ими, – но, взамен содержимых в рабстве, отдает Самого Себя, дабы, подобно поручителю, берущему на себя долг, освободить содержимых из-под власти содержащих. Как всемогущий, Он не был удержан адом, и плоть Его не видела истления (Псал. 15:10): ибо невозможно, чтобы Начальник жизни был удержан тлением. Ты говоришь, что постыдно было вступать в жизнь человеческую, и подвергаться страданиям телесным. Но сим самым ты доказываешь великость благодеяния Божия. Поскольку не было другого способа извлечь человечество из бездны зол: то Царь всякого блаженства благоизволил собственную славу променять на уничижение нашей жизни. Чистота вмещается в нашей нечистоте, но нечистое не прикасается к чистому, как говорит Евангелие: свет во тьме светится, и тьма его не объят (Ин. 1:5); мрак исчезает от лучей солнечных, и солнце не помрачается тьмою; смертное поглощается жизнью, по слову Апостола (2Кор. 5:4), и жизнь не истощается смертью; истлевшее сохраняется от нетлевшего, и к нетлению не прикасается тление. Таким образом, вся тварь участвует в хвалении Господа, всякое создание единогласно воссылает славословие Владыке своему, и всякий язык, небесных и земных и преисподних, взывает, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца благословен во веки веков. Аминь⁴⁸.