Слово на Святую Пятидесятницу. Святого Ионна Златоустого, архиепископа Константинопольского

Явилась благодать Духа, потому что истинен Тот, Кто обещал дар Духа. Возвещавшийся Господом Христом Утешитель уже пришел, потому что не лжив Тот, Который заранее открыл нам об Его пришествии; не раб предсказывал о явлении раба, но Господь возвещал о Господе, обладающем равной с Ним честию, и благий Учитель уступает место такому же Учителю, лучше же сказать: с соприсутствующим Он присутствует, с восходящим восходит и с нисходящим нисходит. Благодать Троицы неразделима: как не отсутствовал Восшедший, так присутствовал и Грядущий. Бог Слово вознесся, как человек, и, однако, присутствует на земле; сошел Утешитель и, тем не менее, не покинул небес, но царствует с Отцом и озаряет землю, – совершил домостроительство и послал апостолам роды языков. Внезапно услышали сильный шум, раздался звук бурного ветра, и явление Духа было подобно громовому удару, потому что Дух сошел на сынов грома. И явишася им разделени язы́цы яко огненни (Деян. 2:3). То, что было видно глазами, производило страх; а то, что совершилось, было вожделенно; пламя приближалось, но не жгло; огонь прикасался, но не воспламенял, – тот огонь, который даровал небесную мудрость, который разделился на бесчисленное множество языков, который заключал в себе бесчисленные виды слов, – тот огонь, который научал рыбарей мудрости, который делал кожевника оратором. Лучше же сказать: мудрецы не могут быть даже с ними и сравниваемы. Первые были учителями одного только какого-либо народа, а последние (т. е., апостолы) сделались наставниками вселенной. Муж– галилеянин говорил языком мидян, знал по–парфянски и не несведущ был в языке эламитском; в своих устах он имел образы всякого языка. Ни один из слушателей не считал его варваром, никто из них не уклонился от слушания его речей, как непонятных; напротив, его слушали, как гражданина всякого народа, – как человека, знакомого с языком всей вселенной. В этом случае мы получили первый плод благочестия.

При построении башни языки народов были разделены, и люди не понимали языка друг друга. Надлежало, чтобы единомыслие, проявлявшееся в богопротивном замысле, расстроилось вследствие непонимания одними слов других, – чтобы люди, соединившиеся между собой на порочное дело, разошлись в силу изменения их языка, и чтобы в безразсудстве своих намерений они убедились из их речи, когда говорящий в сущности ничего не говорил, а слушающий не понимал, так что напрасно тратилось время. Какая для тебя выгода в высокомерии? Какой конец горделивого дела? Зачем силишься схватить неуловимое? К чему стараешься похитить небо, когда ты недостоин пользоваться даже и землею? Зачем говоришь о том, что вверху – на небе, когда не понимаешь речи даже своего соседа? Разделяю у тебя язык и полагаю конец делу, не потому, что боюсь твоего восхождения, и не потому, что опасаюсь за Свое царство, но потому, что Я озабочен твоим напрасным трудом и таким же утомлением. Обыкновенно возвышают к небу не здание из камней и не башня, сооружаемая множеством рук, но колесницы боговедения, кони правды, жизнь, которая чище света, и крылья добродетели, – вот что возводит на тот путь. Благодаря мудрому и вместе с тем человеколюбивому управлению Божию, разделение языков положило конец дерзости тех строителей. Что Бог взял от тех, как дурных людей, то даровал апостолам, как людям добродетельным. Чрез посредство языка наказав нечестивых, при помощи того же орудия Он прославил святых. Служители слова принимают образы его, имея пользоваться благодатью не в горделивых целях, но получая этот дар для пользы (ближних). Надлежало ведь наставникам вселенной знать и языки ее. Бессилен тот учитель, которого не понимают ученики. Лица, которым были вверены столь великие таинства, необходимо, прежде всего, получили дар знания языков. Никто не может посвящать в таинства того, кто предварительно не уверовал во Христа. Но никто не уверует, если прежде не поймет того, что ему говорится. С этого и начала благодать Духа и поэтому, прежде всего, совершила чудо, касающееся языков. Во всю землю изыде вещание их (Пс. 18:5). Надлежало овладеть вселенной, надлежало распространиться вещанию их по всем пределам земли, надлежало им не оставить никого без научения и без наставления.

Явишася в образе огня разделени язы́цы. Языки апостолов должны были действовать наподобие огня и обнаруживать двоякое их употребление: попалять диавола и просвещать сидящих во тьме. Обрати внимание на то, что для верных огонь – нежнее елея; затем, что для диавола язык – страшнее всякого огня; посмотри, как язык сожигает терние нечестия и орошает нивы благочестия; заметь, что двенадцать учеников наставлены одним Учителем, что двенадцать военачальников поставлены одним Царем, что двенадцать блестящих светил воссиявают из одной вершины, что двенадцать чистых лучей исходят из одного солнца, что двенадцать светильников зажигаются от одной искры, что двенадцать ветвей произрастают от истинной виноградной лозы, что двенадцать кошниц наполняются с одной трапезы, что двенадцать рек вытекают из одного источника, что двенадцать языков говорят с помощью одной благодати. Не подумай, что апостолы упились вином; своим неверием не оскорби дара, не подражай достойным проклятия людям и не называй действия Духа опьянением. Опьянение не может даровать родов языков; напротив, оно связывает у каждого и тот, какой у кого есть, делает человека безумным, прерывает течение речи. Пьяный, подобно идущему во тьме среди камней, спотыкается и ударяется своими зубами о землю, и, хотя у него есть мыслительная способность, однако, он пользуется ею беспорядочно, создает несуществующие образы, сокращает слоги произносимых им слов. Опьянение есть сновидение бодрствующего, – сон, видимый не спящим, – бешенство, снедаемое жаждой, – алчущий демон, диавол, – сидящий в вине разбойник, устраивающий на пирушках засады, попаляющий цельным вином рассудок и из лекарства для одержимой унынием души делающий яд. Вот что обыкновенно производится опьянением. В последнем злочестивые несправедливо обвинили апостолов. И нет ничего удивительного, если трезвые казались иудеям пьяными. Некогда от них терпели оскорбления святые мужи, и над пророками иудеи насмехались, как над пьяными. Хотя бы они и вздумали отрицать это, однако скажем им: еда несть сих, сынове Израилевы? глаголет Господь. И напаясте освященныя Мои вином, и пророком заповедасте, глаголюще: не прорицайте (Ам. 2:11–12).

Впрочем, и я сам признаю, что апостолы были пьяны, но не в том смысле, в каком именно ты называешь их такими; их опьянение было Божественнейшее и духовное, испытавший которое преисполняется мудрости, бодрствует и трезвится в деле добродетели, учится любить Бога, не почувствует жажды вовек, неистовствует вместе с Павлом, проявляет отважность в отношении ко всякому огню и железу, ввергает себя в опасности, всякое несчастие приветствует как радостное событие, – от злословий приходит в восхищение, как если бы то были приветствия, – обидами гордится, как похвалами, а узами за Спасителя, как царскими венцами. Такая чаша сделала апостолов пьяными. Из этого сосуда пили ученики Спасителя – и впали в состояние прекраснейшего опьянения, вполне насытились святой трапезой и говорят вместе с блаженным Давидом: уготовал еси предо мною трапезу сопротив стужающим мне: умастил еси елеом главу мою, и чаша Твоя упоявающи мя яко державна. И милость Твоя поженет мя вси дни живота моего (Пс. 22:5–6). Тот, кто пьет из этой чаши, трезвен бывает во Христе, неразумным же людям кажется пьяным, так как думает о том, что – Спасителево. Эту чашу и нам из Своей крови растворил Господь Христос, и многих вместе с нами призвал в качестве участников Своего пира, собрал бесчисленных Евангельских рыб, наполнил сеть Петра, – и произошло необыкновенное для последнего зрелище: буря сделала его рыбную ловлю более блистательной. И кого (Господь) не уловил убеждениями, тех поймал страхом, так как его ловле содействовало сияние молнии. Однако, никто да не вменит этого новому стаду в бесчестие, если овцы его были уловлены при помощи молнии, так как Христос обыкновенно через посредство последней обуздывает непокорных молодых «коней». И кто знает о призвании блаженного Павла, тот радуется, призванный вместе с ним, и, в молнии узрев Владыку Христа, становится Христовым учеником. Ему слава во веки веков. Аминь¹¹⁴.