52. Возникновение раскола. Открытое появление его в Русской Церкви

Во время добровольного восьмилетнего пребывания Никона в Воскресенском монастыре ободрились приверженцы мнимой старины. Им удалось вызвать из отдаленной Сибири самого злого из противников Никона, который впоследствии встал во главе раскола, протопопа Аввакума. Это был человек даровитый и очень начитанный, но лишенный правильного образования, с характером непреклонным и страшной духовной гордостью. По возвращении из ссылки он называл себя не иначе, как «узником по вере и Церкви, поборником благочестивых отеческих догматов, столпом Церкви и атаманом полка Иисусова». Аввакум и говорил и писал (около 30 сочинений его известны по имени) против исправленных книг, запрещал ходить в те церкви, где служат по ним, и приобщаться Святых Тайн от тех священников, которые не держатся двуперстия и сугубой аллилуйи; всячески чернил патриарха Никона, называл его антихристом, сыном геенны и т. п. За дерзкие речи два раза (уже по возвращении из Сибири) высылали его из Москвы, сажали в заключение, держали в узах, но никакие меры не могли смирить расколоучителя. Наружное благочестие, резкость речей, необыкновенная смелость в отношении властей, как духовных, так и светских, фанатическая готовность на ужасные страдания и смерть привлекли на сторону его многих нерассудительных христиан и окружили его толпой жарких приверженцев (боярыни Морозова, Урусова и др.). Таким же образом сеяли семена раскола и другие защитники старого обряда: диакон Феодор в Москве, поп Никита в Суздале, Лазарь в Романове⁷⁶ и прочие.

Особенным притоном расколоучителей сделалась Соловецкая обитель, куда ссылались они из разных мест церковной и гражданской властью (князь Львов, старец Феоктист и другие); под крепкие стены этой обители и произвольно стекались приверженцы мнимой старины (Никанор, архимандрит Саввина монастыря и др.); наконец, сюда же начали прибегать многие казаки из шайки Стеньки Разина. Необходимы были сильные меры для обуздания лжеучителей и предохранения простодушных от заблуждения, и царь Алексей Михайлович созвал архипастырей Российской Церкви на собор в Москве в 1666 году. Собор единогласно принял и одобрил все исправления, сделанные во время управления патриарха Никона, как в церковно-богослужебных книгах, так и в обрядах. Еще не окончились его занятия, как в Москву прибыли восточные патриархи для суда над патриархом Никоном. Осудив Никона и поставив на его место Иоасафа II, они приняли участие в московском соборе по делу об исправлении книг и обрядов. В мае 1666 года великий собор греческих и русских архипастырей (3 патриарха, 11 митрополитов, 8 архиепископов и 5 епископов) торжественно подтвердил определение, постановленное русскими епископами относительно исправлений Никона, и положил клятву на тех, кто из-за приверженности к неисправленным книгам и мнимо старым обычаям явится противником Церкви. После этого определения, приверженцы мнимо старых книг и обрядов уже открыто явились раскольниками, и таким образом произошло решительное отделение раскола от Православной Церкви.

На великий московский собор 1666–1667 годов были вызваны главные распространители и защитники раскольничьих мнений и обычаев. Из них некоторые (как-то: монах Ефрем Потемкин, иеромонах Григорий – бывший протопоп Иоанн Неронов, игумен Феоктист и др.) принесли покаяние и получили от собора прощение. Но протопоп Аввакум, поп Лазарь, диакон Феодор остались нераскаянными, были преданы анафеме и сосланы в дальние заточения. Определение великого московского собора было послано в Соловецкий монастырь, но укрывавшиеся там мятежники отказались выполнить требования собора и прислали царю челобитную, чтобы оставаться монастырю на прежних порядках; когда эта челобитная была отвергнута, то решились на открытый бунт против правительства, так что надо было посылать войско для усмирения их. С 1668 по 1676 год тянулась осада Соловецкого монастыря и кончилась взятием его. Виновники бунта были наказаны, объявившие покорность Церкви и царю были прощены и оставлены в обители. Через шесть лет после этого возник раскольнический бунт в самой Москве. Здесь сторону раскольников приняли стрельцы под начальством князя Хованского. Огромная толпа раскольников явилась в Кремль, шумно требуя прения о вере. После долгих переговоров оно назначено было в Грановитой палате в присутствии правительницы Софии Алексеевны, патриарха и архиереев, в числе которых был и святитель Воронежский Митрофан. Раскольники с шумом и криком вошли в палату, расставили аналои и скамьи, положили на них образа и старые книги, зажгли перед образами свечи и подали царевне челобитную. Во время чтения челобитной расстриженный поп Никита-пустосвят (один из главных вождей раскола), для смелости сильно выпивший, начал кричать и дерзко поносить патриарха и весь священный собор. Холмогорский епископ Афанасий хотел воспретить расстриге. Никита в присутствии всех бросился на святителя и ударил его. Царевна София Алексеевна грозно крикнула на него, и только тогда он образумился. Патриарх Иоаким со слезами увещевал раскольников и указывал им на Евангелие, переписанное и исправленное с греческого святителем Алексием, в доказательство того, что можно и должно было сделать необходимые исправления в церковно-богослужебных книгах. Раскольники не хотели слушать и, подняв вверх руки с двумя сложенными перстами, кричали: «Вот так! Вот так!» Наконец их выпустили из палаты. Тогда они высыпали на площадь с криками: «Победили, победили!» Шли от Кремля до Яузы с пением, за Яузой вошли в одну из церквей, отслужили молебен и три часа звонили в колокола. На другой день стрельцы принесли повинную царевне и выдали пустосвята и его сообщников. Никита был казнен, прочих мятежников разослали по монастырям. Князь Хованский замышлял поднять новый мятеж, но был схвачен и тоже казнен.

После этого правительство усилило свою строгость к раскольникам: их велено разыскивать и судить строго. Раскольники от преследований и наказаний стали тогда убегать в непроходимые леса костромские, нижегородские, в Северное Поморье, за границу – в Швецию и Польшу. С течением времени образовались многочисленные раскольничьи общины по реке Выге (нынешней Олонецкой губернии), в Керженце (Нижегородской), по реке Соже (Ветка в нынешней Могилевской губернии) и в заволжских степях по реке Иргизу.

Сущность раскола метко обозначена отцами великого московского собора в двух словах: «Простота и невежество». Зараженные духовной гордостью вожаки раскола страдали крайним недостатком образования вообще и в особенности богословского⁷⁷. По своему невежеству они возвели на степень древних отеческих преданий и даже основных догматов православные обычаи и мнения, появившиеся в темные времена монгольского ига, и самые ошибки в богослужебных книгах иосифовского исправления. Прочие же христиане были увлечены в их сети по простоте души и совершенной духовной неразвитости, в которой пребывает и доселе огромное большинство последователей мнимой старины. Отличительная черта раскола – привязанность к букве церковно-богослужебной книги и обряду, без разумения их смысла и значения. «До нас положено, – говорили и говорят раскольники, – лежи оно так во веки веков; православным надо помереть за один аз». С этой главной чертой раскола соединилась ненависть к духовенству и самому правительству, сперва за то, что покровительствовало Православию и восстало против раскола, потом за введенные им иноземные обычаи. Поэтому с самого начала своего раскол принял, кроме антицерковного, граждански-демократический характер, в особенности же впоследствии он обнаружился резким протестом против реформ императора Петра I.

Более общие мнения раскольников следующие: 1) Богослужение должно совершать по старым (преимущественно иосифовским) книгам. 2) Иконам должно поклоняться только старым или списанным со старых. 3) В восьмом члене Символа веры должно читать: «И в Духа Святаго Господа истиннаго, животворящего». 4) Креститься и благословлять должно двумя перстами. 5) Вокруг церкви с крестным ходом надобно ходить не с запада на восток, а с востока на запад (посолонь). 6) Крест почитать только восьмиконечный. 7) Имя Спасителя писать Исус, а не Иисус. 8) Аллилуиа петь дважды, а не трижды. 9) Служить литургию не на 5, а на 7 просфорах⁷⁸.