Литература истории и обличения старообрядческого раскола в XIX столетии

Особенности литературы по расколу XIX столетия яснее всего можно видеть через сравнение её с литературой предыдущего периода. Хотя по своему возникновению письменность о расколе современна самому расколу и вместе с ним пережила уже 233-ю годовщину своего существования, но в истёкшем XIX столетии она существенно изменила свой облик, как со стороны объёма, так и ещё более со стороны своего характера и направления. Отличительные черты книг о расколе, изданных в XVII и XVIII столетиях, кратко можно представить в следующем виде.

1.Все книги о расколе, изданные в XVII и XVIII столетиях, имели своим предметом исключительно полемику против раскола. Таковы: «Жезл», «Увет», «Знамения», «Розыск», «Пращица», «Оправдание», «Обличение», «Увещание» и «Ответы». Таковы же и менее известные «Выписка» и «Книга». Только в самом конце XVIII века было напечатано «Полное историческое известие о раскольниках», представляющее собой специальный труд по истории раскола. Автор этого сочинения справедливо называется первым историком раскола, но не менее справедливо и то, что оно ещё не было первым опытом научной разработки истории раскола.

2.Как видно из представленного выше перечня, число собственно полемических сочинений, изданных в XVII и XVIII столетиях, было крайне ограниченно. Но к этому нужно прибавить ещё, что изданные сочинения были большой библиографической редкостью, которую не легко могли приобрести даже такие высокопоставленные лица, как преосвященные митрополиты. Причина этого заключалась в том, что книги издавались в сравнительно небольшом количестве экземпляров, ещё в меньшем пускались в продажу, а проданные экземпляры скупались раскольниками и истреблялись. В сравнении с раскольнической литературой здесь сразу обнаруживалось большое несоответствие, так как даже более капитальные сочинения в защиту раскола тогда появлялись десятками, и хотя они не были печатаемы, но в списках расходились в громадном количестве, причём прекрасное письмо легко заменяло печать.

3.Начав полемику выписками из нотопечатных книг «изменений, отъятий и новоприложений», раскол скоро стал лицом к лицу и собственным своим положением, обусловливаемым нахождением его вне Церкви, вследствие чего возникли особые доктрины в расколе, с одной стороны, поповщинские, с другой, – беспоповщинские. Между тем православная полемика, продолжая оставаться на изначальной почве обрядовых вопросов, только под конец периода сравнительно выдвинула догматические вопросы о Церкви и Таинствах, и притом выдвинула только частью положительной их стороны, без разбора раскольнического учения. Почти в тех же пределах, не более, был затронут православной полемикой и вопрос об антихристе, столь важный в системе беспоповщинского учения.

4.С точки зрения известной частной задачи большая часть полемических сочинений рассматриваемого периода была составлена удовлетворительно, так что миссионер умеючи и ныне может пользоваться ими. И современный учёный также был бы слишком самонадеян, если бы совсем не стал наводить в них справок при своих учёных разысканиях. Тем не менее взятая в целом полемика тогда ещё не имела научного характера, ни в смысле выдержанности известного общего принципа, ни в отношении разработки тех или других частных предметов. Принципиальная сторона пострадала главным образом от неправильной постановки обрядовых вопросов и от резких отзывов о так называемых старых обрядах и книгах. Остальное выразилось в незнакомстве с критическими приёмами, с раскольнической литературой и даже с противораскольническими сочинениями раннейшего времени. Отсюда – пользование, в защиту Православия, памятниками сомнительной исторической подлинности, затем – несоответствие в объёме и качестве аргументации, с заметным перевесом на раскольнической стороне, наконец – взаимная противоречивость полемических книг, по поводу которой раскольники вытолковывали, что об истине можно говорить только одно, потому что и сама истина – одна. Обращаем внимание на эти пункты потому именно, что в своё время они послужили предметом наличной со стороны раскольников критики, с которой вынуждена была считаться православная полемика уже позднейшего времени.

5.Сравнивая теперь литературу о расколе XVII и XVIII столетий с литературой XIX столетия, находим, что последняя, прежде всего, достигла широких размеров по количеству отдельных сочинений, затем – разработка истории раскола шла в это время параллельно полемике, не отставая от неё и даже иногда существенно помогая ей, наконец – изучение раскола стало теперь на почву научную, и в смысле постановки и аргументации частных вопросов, и в смысле создания целой системы предмета, так что явилась уже наука истории и обличения раскола. Характеризуя всё это несколько частнее, отмечаем следующее:

а) Если в старое время книги о расколе были чрезвычайно редки, по редкости дороги, да и за дорогую цену приобретались нелегко, то теперь, даже поделённые на предметные разряды, они могут иногда составлять десятки, а кроме того, предприняты меры и к удешевлению важнейших из них, на что при Святейшем Синоде есть особый капитал, и к безмездному пользованию – в противораскольнических библиотеках или же прямо к безмездной раздаче, как делают некоторые братства, имеющие распространение книг о расколе главной своей задачей.

б) Разработка истории раскола выразилась частью в издании материалов для неё, заключающихся в памятниках раскольнической и противораскольнической письменности, а также в исторических документах, частью в учёных исследованиях. Особенно важно то, что эти последние, не ограничиваясь внешней историей раскола, касались ещё тех вопросов его бытия, которые проистекали из столкновения раскольнического учения с требованиями жизни. Важно это потому, что нет другого лучшего зеркала для раскола, кроме зеркала его собственной жизни, и нет более сильной полемики с ним, кроме идущей из недра его же самого. Наибольшим вниманием учёных, особенно по части издания материалов, справедливо пользовался наиболее интересный период начальной истории раскола, то есть до конца XVII века. Потом могут занять почётное место более капитальные труды, с одной стороны, по истории главнейших отраслей раскола, с другой – по истории отдельных раскольнических центров, от которых исходило направление жизни этих отраслей. Существуют теперь также и руководства по истории раскола, более полные и менее полные, некоторые с подробным указанием первоисточников и вообще печатной и отчасти письменной литературы предмета.

в) Точно так же обстоит дело и в отношении обличения раскола, – кроме исследований по отдельным вопросам, есть здесь и полные курсы предмета. В общем, идя в уровень с предъявляемыми к ней требованиями в раскольнической литературе не только нового времени, но и старого, полемика теперь имела в виду одинаково и вопросы догматические, и вопросы обрядовые. По отношению к первым она выяснила, что, собственно говоря, это суть важнейшие вопросы сравнительно с вопросами обрядовыми, пусть раскол возник и не по поводу разногласия в догматах. По отношению к вопросам обрядовым полемика, с одной стороны, подвергла разработке их историческую часть, а с другой, указала их должную постановку, пояснив, что историко-археологические разыскания в полемике с расколом составляют только одну из двух частей решаемого вопроса. Кроме того, обстоятельному обследованию был подвергнут вопрос о клятве большого Московского Собора 1667 года, а по поводу нареканий раскольников на старую противораскольническую литературу – разъяснён вопрос о жестокословных порицаниях на именуемые старые обряды и книги, в ней встречающихся.

г) Главным благоприятным для учёной разработки вопросов о расколе условием было введение этого предмета в круг богословских наук в духовных семинариях и особенно академиях. Этим именно путём явились учёные специалисты по предмету расколоведения, не только давшие капитальные исследования из области своей специальности, но и положившие начало особым посвящённым изучению раскола периодическим изданиям. Кроме того, разработка науки о расколе облегчается учёными разысканиями в области других наук. Учёные труды по церковной археологии, литургике и церковной истории, особенно русской, много способствовали поднятию уровня науки о расколе, как полемической её части, так и исторической.

Не входя в подробный обзор литературы о расколе XIX века, укажем лишь более важные в научно-практическом отношении труды.

1) Ещё в самом начале XIX столетия мы встречаемся с изданием по расколу, которое не имеет себе образца в ряду книг о расколе, изданных в XVII и XVIII столетиях. Разумеем «Наставление правильно состязаться с раскольниками», в первый раз напечатанное в 1807 году. По своему составу и содержанию оно представляет своего рода законченный курс расколоведения. Книга составлена профессорами и ректором рязанской семинарии по предписанию Рязанского епископа Симона. Время свидетельства преосвященного Симона на рязанской кафедре было и вообще периодом самой оживлённой борьбы с местным расколом, и в частности памятно введением, сколько известно – тогда беспримерным, изучения раскола в круг богословских наук в рязанской семинарии. Чтобы дать ученикам пригодное для этой цели руководство, был составлен особый «трактат», впоследствии напечатанный под вышеназванным заглавием. Составлен он при непосредственном пособии раннейших печатных и некоторых рукописных сочинений о расколе, исторических и полемических, с цитатами, где читать подробнее. Соответственно внутреннему содержанию предмета разделив книгу на две части, историческую и обличительную, составители в той и другой дали возможно полный и систематический свод того, что нашли в своих пособиях. Правда, здесь не обошлось без повторения недостатков этих пособий, равно и самое деление материала сделано крайне схоластично, но потребность этой книги для своего времени видна уже из того, что она выдержала целых семь изданий.

Когда в 50-х годах при духовных академиях и семинариях были открыты миссионерские отделения, то в качестве руководств для приготовления миссионеров в классическое употребление были введены две книги: «Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь» Григория, архиепископа Казанского, впоследствии митрополита Санкт-Петербургского, и «История русского раскола, известного под именем старообрядства» Макария, епископа Винницкого, впоследствии митрополита Московского, – первая в 1854, вторая в 1855 годах. Будучи вызваны случайной практической потребностью, книги эти, однако же, внесли столь ценный вклад в науку о расколе, что и доселе ещё не утратили своего значения. Достаточно сказать, что ими было положено начало полной научной системе в той и другой части предмета. Оставляя пока речь о книге преосвященного Григория, заметим, что в своё время книга преосвященного Макария возбудила особенный интерес и приобрела большую известность. По своему внешнему построению она разделяется на два периода, из коих в первом изложена история «раскольнических мнений», то есть так называемых старых обрядов, ставших впоследствии отличительной особенностью русского раскола, во втором – история уже самого раскола, начиная с обстоятельств его возникновения и кончая правительственными мероприятиями против раскола. Собственно говоря, «первый период» здесь есть нечто искусственное, так как до появления раскола не было, конечно, и раскольнических мнений, но за этим ограничением, то есть в отношении распорядка остального материала, уже нужно признать, что в труде преосвященного расколоведа дана была удачная схема предмета. О внутренних качествах своего сочинения автор замечает, что он имел в виду двоякую цель – «учёную» и «нравственную». В первом случае автор считал необходимым «разъяснить и изобразить историю раскола с возможной верностью, отчётливостью и полнотой», применительно к самой многосложности этого явления русской церковной истории. Правда, теперь обнаружены уже, между прочим и самим автором рассматриваемой «Истории», как её неполнота, так и неверности теоретические и исторические. Особенно подвергся критике взгляд Макария на происхождение раскола. Тем не менее важно уже то, что эта дальнейшая учёная разработка шла не без указаний рассматриваемого труда. Мало этого, труд не потерял цены для учёных справок даже и теперь, да и не может потерять, потому что автор основывался на коренных первоисточниках и разработал их по местам весьма обстоятельно. Во втором случае, то есть преследуя нравственную цель, автор старался представить историческую картину раскола так, чтобы, смотря на неё, как православные, так и раскольники ясно могли видеть заблуждения раскола. Сообразно с этой целью он не ограничивался одним изложением раскольнических мнений и рассказом о событиях, но часто, где находил нужным, произносил и суд о верованиях раскольников. По существу дела, это – неизбежный в изложении истории раскола приём, но он требует прочной научной опоры, каковой автору рассматриваемого труда иногда и недоставало, просто по тогдашней неразработанности некоторых исторических вопросов.

Когда в 1886–1888 годах последовало открытие во всех духовных семинариях штатных кафедр по истории и обличению раскола, то это вызвало новый интерес к составлению полных курсов данного предмета. Правда, учебными руководствами при этом первоначально были назначены те же вышеназванные книги преосвященных Макария и Григория, но нужда в новых руководствах, которые стояли бы на высоте современного научного расколоведения, почувствовалась сразу и потому вызвала опыты в этом роде. В 1893 году была издана «История русского раскола старообрядства» П.С.Смирнова. Сочинение разделено на пять глав; в первой указаны историческая почва, на которой вырос раскол, и временные обстоятельства, при которых он народился; во второй изложено состояние раскола в первое время его существования; в третьей главе содержится история беспоповщины, в четвертой – история поповщины; наконец в пятой главе дано подробное изложение мероприятий против раскола, как гражданских, так и духовных. Святейшим Синодом, по определению от 1–12 февраля 1893 года, сочинение это удостоено полной премии Московского митрополита Макария и рекомендовано к употреблению в духовных семинариях как «дающее картину истории раскола полную, ясную, отчётливую и небезназидательную».

2.Обращаясь к разработке истории раскола в монографических исследованиях, начнём с издания материалов. Общими силами тут действовали правительство, особые учреждения и частные лица.

Правительство имело нужду привести в известность все узаконения относительно раскола, в различное время, по разным ведомствам изданные в руководство исполнителям во всех инстанциях. Об этом было особое суждение в заседании секретного комитета 20 января 1858 года. Поэтому, согласно высочайше утверждённому мнению комитета, по приказанию министра внутренних дел Ланского было составлено и напечатано «Собрание постановлений по части раскола» а) в 1858 году – состоявшихся по министерству внутренних дел (1734–1858 годы) и б) в 1860 году – состоявшихся по ведомству Святейшего Синода (1716–1858 годы). Первое издание в 1875 году было повторено и дополнено постановлениями частью по ведомствам военному и удельному, не вошедшими в издание 1858 года, частью – новыми постановлениями по министерству внутренних дел. Так как большая часть всех помещённых здесь правительственных постановлений относительно раскола не вошла ни в полное собрание законов, ни в свод законов, то сама собой понятна научная ценность этого издания, как и издания 1860 года, к сожалению, ныне по своей редкости трудно приобретаемых даже и на вес золота.

Ещё несколько ранее описанного сейчас факта Священный Синод, по побуждению подвинуть изучение раскола вперёд, поручил Казанской Духовной Академии издавать особый журнал под названием «Православный собеседник» с преимущественным направлением против раскола. Журнал начал издаваться в 1855 году, сначала в количестве четырёх, потом двенадцати книжек. Кроме некоторых полемических сочинений против раскола, при журнале было издано немало таких памятников древней письменности, которые по своему происхождению относятся ко времени ранее появления раскола, но которые имеют ближайшее отношение частью к его истории, частью к полемике с ним. Таковы, например, памятники – XVI века: «Стоглав» (1862 год), «Сочинения» Максима Грека (1859–60 годы), – XVII века: «Послания» Игнатия, митрополита Тобольского (1855 год), «Обличение на Соловецкую челобитную» Юрия Крижанича (1878 год), – XVIII века: «Увещание к раскольнику» иеромонаха Арсения Мациевича, впоследствии митрополита Ростовского (1861 год), «Зерцало очевидное» И.Т.Посошкова (1897 год).

Ещё более плодотворной издательской деятельностью заявило себя московское братство святителя Петра митрополита. В 1875 году было начато издание «Материалов для истории раскола за первое время его существования». В течение 20 лет, кончая 1895 годом, явилось в свет девять томов этого издания. Из них один содержит документы о лицах, судившихся на Московском Соборе 1666–1667 годов, один – деяния этого Собора, один – акты, относящиеся к истории соловецкого мятежа, один – полемическое против раскола сочинение Паисия Лигарида, пять – сочинения первых расколоучителей: Никиты, Лазаря, Аввакума, Феодора и Авраамия. Кроме того, в одном из томов помещено житие известной боярыни Морозовой. Исполненное под редакцией профессора Н.И.Субботина, это издание открыло возможность новой эпохи в литературе расколоведения. Помимо этого, в издававшемся при братстве святителя Петра журнале «Братское слово» было помещено несколько памятников XVIII и XIX веков, также относящихся к изучению истории раскола. Из них более важные – XVIII века: Сказание Исаакия о его миссии среди заволжских раскольников (1875 год), Сказание Гурия о миссионерских трудах архиепископа Питирима (1889 год), Сказание Никодима о поповщинском перемазанском соборе (1888 год), Извещение о беспоповщине, сочинённое бывшим беспоповцем Григорием Яковлевым (1888 год), Обличение на раскольников, сочинённое бывшим поповцем Василием Флоровым (1894 год), Сочинения о беглопоповщине беспоповца Ивана Алексеева (1890 год), Сочинения о расколе протоиерея Алексея Иродионова, в 3-х выпусках, – XIX века: Окружное послание с приложением «устава» и «омышления» (1885 год), Переписка раскольнических деятелей, заключающая в себе материалы для истории австрийского согласия, Сочинения о расколе архиепископа Пермского и Олонецкого Аркадия.

Весьма ценное дополнение к вышеупомянутым «Материалам для истории раскола» составляют: 1) Изданное Императорским обществом любителей древней письменности – в сообщении X.Лопарёва – сочинение инока Евфросина «Отразительное писание о новоизобретённом пути самоубийственных смертей» (1895 год), относящееся к 1691 году и важное для начальной истории самоистреблений в расколе. – 2) Изданные в «Чтениях Общества истории и древностей российских» – в сообщении Е.В.Барсова – «Новые материалы для истории старообрядства XVII и XVIII веков» (1890 год), заключающие в себе между прочим несколько документов о соловецкой осаде, имевшей столь большое значение в первоначальной истории раскола. – 3) Изданное в «Православном обозрении» за 1888 год – в сообщении Н.Ф.Каптерева – сочинение о расколе афонского архимандрита грека Дионисия, писанное до Собора 1667 года и имеющее значение для суждений о характере решения этого Собора относительно раскола. 4) Сюда же можно присоединить ещё «Материалы для истории раскола на Ветке и в Стародубье в XVII–XVIII веках» (1893 года), собранные М.И.Лилеевым, впрочем, только отчасти, так как здесь напечатаны документы преимущественно XVIII века.

Остаётся ещё упомянуть о некоторых более ранних изданиях частных лиц – Д.Е.Кожанчикова «Описание раскольнических сочинений» Александра Бровковича (1861 год), «История Выговской старообрядческой пустыни» Ивана Филиппова (1862 год), Н.И.Попова «Сборник для истории старообрядчества» (том 2-й, 1866 год) и «Материалы для истории беспоповщинских согласий» (1870 год), – Т.А.Верховского «Искание старообрядцами в XVIII веке законного архиерейства» (1867 год) – материалы для истории единоверия, – Н.Тихонравова, поместившего несколько памятников раскольнического пера в своих «Летописях русской литературы и древности». В своё время некоторые из этих изданий, особенно издания Кожанчикова, произвели движение в среде раскола. Появление раскольнических сочинений в печати тогда было некоторого рода новостью, которую раскольники объяснили признанием со стороны правительства их веры правой. «Книги, – говорили они, – напечатаны с дозволения цензуры и притом в Петербурге, – местопребывании государя». Как ни странно было такое заключение, оно вызвало предписание со стороны Синода духовно-цензурным комитетам, чтобы подобные книги были разрешаемы к печати не иначе, как с основательным и подробным разбором издаваемых раскольнических сочинений и притом не прежде, как по представлении на предварительное рассмотрение самого Синода. Как видно из дальнейшей практики, это требование скоро потеряло свою силу, по крайней мере по отношению к раскольническим сочинениям наиболее старого периода, но на время оно всё-таки задержало столь оживившуюся в начале шестидесятых годов издательскую деятельность.

3.При обозрении важнейших исторических исследований мы разделим их по предметным группам, а в каждой из групп будем следовать преимущественно хронологическому порядку.

а) Первым вопросом в истории раскола – от чего и как произошёл раскол – учёные занимались весьма немало, и не только в прежнее время, но ещё с большим успехом в новейшее. Так, ещё в 1859 году появилось специальное исследование о причинах происхождения и распространения раскола – А.П.Щапова. «Русский раскол старообрядства». Ошибка автора заключалась не в том, что он искал исторические причины возникновения раскола, а в том, что видел их не там, точнее – не всегда там, где они на самом деле крылись. По крайней мере, его обширные трактаты о нравственных недостатках русского общества, о состоянии управления в Русской Церкви, а тем более – о гражданском состоянии, в каком находилась Россия во время появления раскола, шли совсем мимо цели. Кроме того, казанский учёный упустил из внимания временные обстоятельства возникновения раскола, при которых, как при благоприятной атмосфере, раскол народился на известной благоприятной почве, созданной историческими условиями русской жизни. На это в своё время указал профессор И.Ф.Нильский в статье «Христианского чтения» за 1861 год: «Несколько слов о происхождении раскола». Общая мысль автора та, что раскол как общество людей, отделившееся от Церкви по поводу исправления богослужебных книг и церковных обрядов, не был явлением необходимым, пусть были для него и исторические причины, то есть возник он случайно. Дальнейшее выяснение вопроса, собственно со стороны исторических причин, находим отчасти у В.Огнёва в статье «Православного обозрения» за 1861 год: «Несколько слов о происхождении раскола в Русской Церкви», – полнее же у профессора Е.Е.Голубинского в статьях «Богословского вестника» и «Чтений в Обществе истории и древностей российских» за 1892–1896 годы – под заглавием «К нашей полемике со старообрядцами». По нашему мнению, исследователь вопроса о происхождении раскола, несмотря на всю сложность этого вопроса, может стать на твёрдую для себя почву. Для этого ему нужно обратиться к памятникам раскольнического пера времён возникновения раскола. Прежде всего, в них мы находим указание, что вопрос нужно рассматривать, действительно, с двух сторон, что если была особого рода почва в образе исторически сложившихся условий, на которой вырос раскол, то была ещё и атмосфера, при которой он народился, то есть были и временные, случайные обстоятельства возникновения раскола. А затем, что касается собственно этих исторических условий, то тут должна быть речь ранее всего о буквообрядоверном направлении в религиозной жизни русского народа, потом – о самомнительных национальных воззрениях, в силу которых русские только свою веру и своё благочестие признавали православными, и наконец – об эсхатологических чаяниях, существовавших на Руси, по которым знали и место, откуда должна была прийти пагуба на московское благочестие, и время этого великого, последнего на земле, события.

Чтобы закончить речь о разработке вопроса касательно происхождения раскола, отметим, что восстановлению фактической стороны собственно в области обстоятельств возникновения раскола много способствовали учёные труды по русской церковной истории, особенно – митрополита Макария, автора «Истории Русской Церкви», профессора П.Е.Николаевского, много лет специально работавшего над историей того времени, когда возник раскол, и С.А.Белокурова, учёного, также очень богатого своими библиотечными и архивными разысканиями.

б) Начало более капитальной разработке истории раскола за первое время его существования, то есть с 1667 года до конца XVII века, было положено только с изданием вышеупомянутых «Материалов для истории раскола». Так, в 1881 году в Казани вышло в свет сочинение И.Я.Сырцова «Возмущение соловецких монахов-старообрядцев в XVII веке». Выяснению затронутого автором вопроса, особенно с фактической и хронологической сторон, много способствовала сильная критика на это сочинение со стороны профессора И.Ф.Нильского, появившаяся в «Христианском чтении» в 1883 году. Другой раскольнический мятеж XVII века – на Дону описывает сочинение В.Г.Дружинина «Раскол на Дону в конце XVII века» (1889 год). Материал автора – документальный и преимущественно архивный, в целом не обширный. Оба эти сочинения были представлены на соискание учёной степени магистра, – первое в Казанской Академии, второе в Санкт-Петербургской.

Более обширный предмет имеет своим содержанием исследование П.С.Смирнова «Внутренние вопросы в расколе в XVII веке» (1898 год). Сколько позволял исторический материал, здесь сделан полный свод тех вопросов внутренней жизни первобытного раскола, какие вытекали из столкновения его учения с наличной действительностью. Таким образом, здесь изложены: взгляд раскола на переживаемое время, выразившийся в попытках решить вопрос об антихристе, затем – вопросы, вызванные положением раскола в православном государстве и положением его вне Церкви, наконец – споры в среде раскола по вопросам обрядовым и случайные споры по вопросам догматическим. Кроме того, в введении к сочинению сделан общий очерк положения раскола в первое время его существования, с указанием центров раскола и его главных руководителей, и дан библиографический перечень источников, из которых некоторые напечатаны в приложениях к самому сочинению. Сочинение это – магистерское и, кроме того, удостоено Макарьевской премии, имеющейся при Санкт-Петербургской Духовной Академии.

Было ещё несколько статей биографического содержания, причём из всех расколоучителей особенным вниманием исследователей пользовался протопоп Аввакум. Последнее по времени сочинение о юрьевском протопопе, принадлежащее А.К.Бороздину и представляющее магистерскую диссертацию Санкт-Петербургского университета 1898 года, следует рассматривать в связи с рецензией на него в «Журнале министерства народного просвещения» за 1899 год.

в) История беспоповщины разработана сравнительно ещё мало. Прошедшее даже главнейших беспоповщинских центров восстановлено пока только отчасти, с большими пробелами. Правда, статей по отдельным беспоповщинским толкам существует сравнительно много, но немногие из них заслуживают того, чтобы особо быть названными. Особенно было бы ценно восстановить историю внутренних вопросов в беспоповщине. В этом отношении имеется пока только одно – и касающееся только одного вопроса – целостное исследование. Разумеем книгу покойного профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии по кафедре истории и обличения раскола И.Ф.Нильского: «Семейная жизнь в русском расколе» (1869 год), в двух выпусках. Представляя собой исторический очерк беспоповщинского учения о браке от начала раскола до конца царствования императора Николая I, сочинение касается самого жизненного вопроса в расколе беспоповщины, различно последней решавшегося, но совсем для неё неразрешимого и потому всегда волновавшего её последователей, как в старое время, так одинаково и в более новое. Если присоединить к этому специальность автора, придававшую его исследованию и внешний авторитет, а равно и то, что сочинение явилось в качестве учёной докторской диссертации, то понятен будет тот интерес, с каким отнеслась к нему печать своего времени. В «Православном собеседнике» по этому поводу профессором Н.И.Ивановским была помещена даже особая довольно обширная статья «Бракоборцы и брачники» (1870 год). Затем по истории отдельных беспоповщинских толков можно назвать статьи о поморцах, федосеевцах и странниках. Таковы: Н.И.Барсова «Братья Андрей и Семён Денисовы» (1866 год), Е.В.Барсова «Семён Денисов Вторушин – предводитель русского раскола XVIII века» («Труды Киевской Академии», 1866) и «Уложение братьев Денисовых» («Памятная книжка Олонецкой губернии», 1868), С. «Из истории Преображенского кладбища» («Русский вестник», 1862), А.Г.Вишнякова «Странники или бегуны» («Православное обозрение», 1864), А.Розова «Странники или бегуны в русском расколе» («Вестник Европы», 1872), Н.И.Ивановского «Внутреннее устройство секты странников или бегунов» («Миссионерское обозрение», 1900).

г) Гораздо больше более капитальных сочинений можно указать по истории поповщины. Немалый интерес в своё время возбудили «Исторические очерки поповщины» известного П.Н.Мельникова, впоследствии правительственного эксперта по расколу, первоначально по частям печатавшиеся в «Русском вестнике», начиная с 1863 года. Впрочем, владея талантливым, увлекательным изложением, автор не был в строгом смысле учёным исследователем. Научную проверку часть его очерков нашла в сочинении профессора Московской Духовной Академии Н.И.Субботина «История белокриницкой иерархии» (1874 год), которое тогда же было напечатано в несколько сокращённом виде и под другим ещё заглавием «Происхождение ныне существующей у старообрядцев так называемой австрийской или белокриницкой иерархии». Богатство и полнота материала, заключающегося в этом сочинении, обусловливались особенно счастливыми, исключительными обстоятельствами, которыми было вызвано его появление. Некоторыми обратившимися из австрийского раскола в Православие лицами был вывезен из Белой Криницы весь архив митрополии, состоящий большей частью из подлинных документов и потому имеющий большую научную важность, и предоставлен в распоряжение автора рассматриваемого исследования. Московская Духовная Академия удостоила автора учёной степени доктора богословия, а по отзыву профессора Нильского ему была присуждена Уваровская премия. В 1899 году автор напечатал второй выпуск «Истории», обнимающий период времени с 1847 по 1854 год, когда умер инок Павел, стараниями которого добыто белокриницкое священство. В сочинении М.Я.Монастырёва «Исторический очерк австрийского священства после Амвросия» (1878 год) довольно подробно описаны более важные эпизоды дальнейшей истории австрийского раскола, хотя в общем оно не представляет особенной ценности. Затем по истории местного раскола следует указать две обширные магистерские диссертации: Н.С.Соколова «Раскол в Саратовском крае» (1888 год) и М.И.Лилеева «Из истории раскола на Ветке и в Стародубье. XVII–XVIII века» (1895 год). Обе представляют опыты исследования преимущественно по неизданным материалам, но первое – труд более законченный, так как обнимает историю саратовской поповщины до 50-х годов XIX столетия. Впрочем, за собранный автором материал и сочинение Лилеева на Макарьевском конкурсе удостоено – и справедливо – почётного отзыва. «Раскол в Саратовском крае» – диссертация Санкт-Петербургской Духовной Академии, а «Раскол на Ветке и в Стародубье» – диссертация Нежинского института князя Безбородко. Не можем не назвать ещё: обстоятельную статью профессора Н.И.Субботина «К истории Рогожского кладбища» («Прибавления к творениям святых отцев», 1882) и брошюру И.Т.Никифоровского «К истории славяно-беловодской иерархии» (1891 год).

д) По истории мероприятий против раскола накопилось печатного материала весьма немало и в вышеназванном премированном руководстве он собрал и изложил с полнотой, конечно, сколько позволяли рамки последнего. Подробное же исследование этой части предмета пока имеет крайне отрывочный характер.

аа) В 1863 году вышла в свет 8-я книга «Истории министерства внутренних дел» доктора права и философии Н.В.Варадинова, излагающая историю распоряжений по расколу и сектантству. Собственно, это есть история распоряжений министерства внутренних дел, то есть начинается она с 1802 года, когда основано было последнее. Но тут есть краткий перечень законов и указов о расколе и предыдущего 135-летнего периода. По документальности собранных здесь данных книга эта, конечно, принесла в своё время немалую долю пользы. Из исследований позднейшего времени заслуживают упоминания две – В.В.Болотов «Двадцать лет законодательных реформ по расколу» («Христианское чтение», 1886) и В.В.Нечаева «Раскольническая контора» («Описание документов и бумаг московского архива министерства юстиции», кн.VII). Первая излагает историю пересмотра законодательства по расколу в царствование Александра II, когда происходили работы в особом временном комитете 1864 года и комиссии 1875 года, завершившиеся изданием ныне действующего закона о расколе 3 мая 1883 года. Вторая представляет исследование о так называвшей раскольнической конторе, действовавшей с1725 по 1764 год, с изложением законодательства по расколу эпохи преобразования. Обе статьи ценны своей документальностью.

бб) По истории полемики и миссии было немало статей, но все они касались или отдельных лиц, или отдельных книг, без общего исторического освещения известных периодов. Разумеется, большим вниманием исследователей пользовались более выдающиеся деятели, но зато исследования этого рода нужно назвать своего рода исключением. Из учёных же диссертаций мы можем указать здесь и всего только одну – В.И.Беликова «Деятельность Московского митрополита Филарета по отношению к расколу» (1896 год), защищавшуюся на степень магистра в Казанской Духовной Академии.

вв) Наконец, что касается единоверия, то тут можно отметить «Исторический очерк единоверия» М.Семеновского (1867 год) как первый систематический свод материала, – «Исторический очерк единоверия» П.С.Смирнова (1893 год) как свод данных касательно внутренней жизни раскола, – «Начало единоверия» о.В.И.Жмакина («Христианское чтение», 1900), – и статья «Братского слова» (1892 год): «Кем и как положено начало единоверию в Русской Церкви», – обе статьи дают несколько сведений о возникновении единоверия.

4.Важное значение для разработки истории раскола имеют, с одной стороны, издания по описанию рукописных исторических материалов, архивных и библиотечных, с другой – библиографические указатели печатного материала и вообще литературы по расколу.

а) В интересах разработки истории раскола министр внутренних дел ещё в 1846 году возбуждал вопрос о собрании документов о расколе из архивов духовного ведомства, начиная синодским и кончая консисторскими. Дело это не состоялось, но с тех пор архивы не остались нетронутыми, и не духовного только ведомства архивы. Так, например, с успехом идёт «Описание документов и дел хранящихся в архиве Святейшего Синода», дающее материал для истории раскола обильный и ценный, особенно в связи с параллельным изданием «Собрания постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания». Издаётся также и «Сенатский архив» – в нём находятся указания на касающиеся раскола дела, хранящиеся в архиве Сената. Ведётся ещё, хотя несколько иным способом, описание раскольничьих дел в московском издании «Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции». Жаль, впрочем, что на дела некоторых архивов, как центральных, так и провинциальных, именно на дела, касающиеся раскола, доселе можно находить лишь отрывочные указания, например, где-нибудь в «Актах исторических» или в специальных исследованиях по расколу.

б) Лучше обстоит дело с библиотечными собраниями раскольнической и противораскольнической письменности. По мере того, как издавались в свет общие описания рукописей той или другой библиотеки, того или другого в ней рукописного собрания, делались достоянием науки и неизвестные дотоле памятники из области расколоведения. Так, например, ещё в 40-х годах этим путём стали известны некоторые памятники Румянцевского музея, а в 50-х – Московской синодальной библиотеки. Наиболее ценными собраниями интересующей нас литературы в настоящее время владеет Императорская публичная библиотека в Санкт-Петербурге и Хлудовская в Москве при Никольском единоверческом монастыре. Часть рукописей первой, именно приобретённая у П.Богданова, описана И.А.Бычковым во втором выпуске «Каталога собрания славяно-русских рукописей П.Д.Богданова» (1893 год). «Описание рукописей и каталог книг церковной печати библиотеки Хлудова» составлено А.Н.Поповым ещё в 1872 году, продолжение издано в 1875 году. Кроме того, следует упомянуть «Описание рукописей Московского митрополита Макария» Н.И.Петрова (1892 год), хранящихся при Киевской Духовной Академии, и «Описание рукописей графа Уварова», составляющих ныне собственность наследников покойного графа.

в) Потребность указателей печатной литературы вытекает не только из того, что по количеству своему последняя достигла широких размеров, но и тем ещё, что она рассеяна по разным периодическим изданиям, как духовным, так и светским. К чести расколоведения нужно сказать, что есть труды и по этой его отрасли. Ещё в 1887 году вышло в свет издание А.С.Пругавина «Раскол-сектантство», заключающее в себе библиографию собственно старообрядчества. А кроме того, мы имеем труд Ф.К.Сахарова «Литература истории и обличения русского раскола», в котором указана и литература собственно по сектантству. В 1900 году усердный собиратель напечатал уже третий выпуск этого своего систематического указателя. Каких, действительно, широких размеров достигла литература по расколу в общем счёте своих источников и пособий, видно из того, что в названных нами указателях книги, брошюры и статьи периодических изданий исчисляются даже не сотнями, а прямо тысячами. Историческая часть литературы здесь распадается на несколько отделов, в большинстве с подразделениями. Сначала идут материалы, исправление старопечатных книг и вопрос о возникновении раскола; затем – беспоповщина и поповщина с их главнейшими и второстепенными разветвлениями; далее – внутренняя жизнь раскола, нравственно-религиозная, умственная, бытовая и семейная; ещё далее – мнения о расколе духовной и светской печати; наконец – Православие и раскол в их взаимном отношении, с подразделениями: меры гражданского правительства и Церкви против раскола, отношение последнего к первому и второй, присоединения к Православию и единоверию с историей последнего; кроме того, есть отделы о расколе заграничном и местном – по губерниям. Таким образом, как видно отсюда, обширность литературы по числу книг и статей соединяется с предметной разносторонностью их содержания. После осторожной и тщательной критической проверки будущий историк раскола найдёт в этой литературе, между прочим, немало материала и для обрисовки современного нам состояния раскола. Будущий же историк самой литературы отметит и то, как много писали о расколе без надлежащего знания его.

Обзор полемической литературы можно начать указанием, что эта часть нашего предмета была в некотором роде счастливее, чем часть историческая. Она превосходит последнюю и по числу наиболее капитальных сочинений, и по сравнительному отсутствию пробелов в области разработки отдельных вопросов. Под именем капитальных сочинений здесь разумеются, впрочем, не всегда сочинения в собственном смысле учёные, которых по полемике против раскола даже меньше, чем по истории его. Для полемики против раскола могли с громадным успехом трудиться лица, даже совсем не получившие систематического образования, и замечательные труды таких лиц мы действительно имеем. Затем, подготовленная в некоторой мере трудами XVII и XVIII столетий, полемика и с научной стороны заявила о себе ранее, чем история раскола. К сожалению, труды некоторых полемистов в своё время не были напечатаны и потому не имели влияния на рост этой стороны расколоведения.

1.Имея ввиду собственно одни лишь печатные труды в области полемики против раскола, назовём, прежде всего, те из них, которые представляют целую систему предмета, хотя бы и в виде лишь сырого материала.

Свод материала по обличению раскола дают «Выписки из старописьменных, старопечатных и других книг», сделанные московским купцом А.И.Озерским. Как значится в заглавии, книга эта содержит одни только буквальные выписки из разных памятников древности, но всё же они приведены здесь в известную систему и порядок. Прежде всего книга разделяется на две части, из которой в первой содержатся выписки по вопросам догматическим, во второй – по вопросам обрядовым. Затем, каждая часть разграничена на отделы и, кроме того, имеет ещё прибавления. Таким образом, в первой части находятся отделы о Церкви, о епископской власти, о Таинствах, об антихристе. Во второй – о неисправностях в старопечатных книгах, об имени «Иисус», о форме креста Христова, о перстосложении для крестного знамения и благословения, о поклонах. Вообще, по обилию собранного материала «Выписки» для каждого занимающегося полемикой с расколом являются настольной книгой, тем более ценной, что большинство подлинных «книг», из коих заимствованы выписки, существуют лишь в редких книгохранилищах, иногда даже в единственном экземпляре. Вот какую громадную услугу мог оказать полемике с расколом человек, хорошо знавший раскольнические мнения и начитанный в древнерусской письменности, хотя и не получивший систематического образования. Впрочем, не всё, что имеется теперь в «Выписках», сделано самим Озерским. Первым издателем их был почётный гражданин А.Хлудов, шурин А.Озерского, которому последний завещал их вместе с своей библиотекой. Изданные в 1862 году в двух роскошных по внешности томах, «Выписки» были распространяемы безмездно, и когда издание всё разошлось, право печатать их вновь перешло к московскому противораскольническому братству святителя Петра митрополита. Трудами членов братства, особенно иеромонаха Филарета, книга была значительно дополнена в количестве выписок и цитат и выдержала ещё три издания, – одно на средства братства (1879 год) и два на средства Святейшего Синода (1883 и 1888 годы).

В 1854 году была издана книга митрополита Санкт-Петербургского Григория «Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь». Вызванное в свет, как было уже сказано выше, открытием миссионерских отделений при духовных академиях и семинариях, сочинение это ещё при жизни автора (†1860) выдержало 4 дополненных издания. Разделяется оно на две части: полемическую, в которой трактуется о Церкви и Таинствах применительно к учению поповцев и беспоповцев, и апологетическую, в которой содержится рассмотрение общих всем раскольникам обвинений на Православную Церковь. Выходя из того, безусловно верного, положения, что главная причина отпадения русских людей в раскол и особенно закоснения в отпадении состоит в неимении точного понятия о созданной Иисусом Христом на земле Церкви, автор полагает выяснение этого понятия во главу угла. Поповцы думают о Церкви, что она может правильно существовать и не в том виде, в каком создал её Господь, и потому, хотя и не имеют епископа, считают, однако же, свою общину церковью, довольствуясь при церковных службах только попами. Беспоповцы мечтают, что созданная Господом Церковь уже рушилась и что в том виде, в каком создал её Господь, ныне она нигде не существует и существовать не может. «Что же должно сделать, чтобы все отпадшие верно узнали созданную Господом Церковь? Для сего, – говорит преосвященный Григорий, – без сомнения, должно дать о созданной Господом Церкви такое сведение, которое было бы совершенно ясно и вполне удовлетворительно для всех праводушных». – Как же приобрести такое сведение? – «Надёжно приобретём, – продолжает преосвященный Григорий, – ежели совершенно основательно и обстоятельно рассмотрим обетование Господа о своей Церкви: На камени созижду церковь Мою, и врата адова не одолеют ей. То есть ежели при рассмотрении сего Господня обетования не упустим без внимания ничего, что в разных отношениях сказано о сём обетовании в более или менее важных источниках, заключающих в себе христианские истины, или их объяснения, определения, доказательства». При этом автор оговаривается, что он пользуется этими источниками только по тем их изданиям, которые уважаются старообрядцами и имеют для них полный авторитет, то есть по изданиям дониконовским. Даже текст Библии он приводит по острожскому изданию 1581 года, за исключением Евангелия и Апостола, потому что эти священные книги были изданы ещё и при патриархе Иосифе и эти издания уважаются раскольниками преимущественно. Все эти издания, с точным обозначением их года и места, автор перечисляет в примечании своего вступления к сочинению. Здесь же он называет и рукописные памятники, не исключая и тех, которые необходимы собственно для ознакомления с вероучением самих раскольников. Во второй части апологет защищает Православную Церковь от взводимых на неё раскольниками обвинений в отступлении от Православия, что она будто бы проповедует со времени патриарха Никона новую веру, до Никона не знаемую, что древний чин церковный и весь устав нарушила, что книги церковные перепечатала на свой разум, развращённо, а обряды употребляет еретические. И здесь те же, вполне научные, приёмы рассмотрения вопросов, и та же авторитетность доказательств. Вообще можно сказать, что с выходом в свет рассматриваемого сочинения возникла наука противораскольнической полемики, хотя по ясности и простоте своего изложения оно вполне оказалось доступным и для обыкновенного читателя.

Через восемь лет после смерти митрополита Григория Церковь приобрела себе нового защитника против раскола в лице инока Павла, именуемого Прусским, впоследствии архимандрита и настоятеля Никольского единоверческого монастыря в Москве, – сочинения которого составляют особенно замечательный памятник противораскольнической полемики. Родом из Сызрани, он прежде был последователем федосеевства. Одно время жил на Преображенском кладбище в Москве, а потом уехал в Пруссию с целью завести там беспоповщинскую обитель. Ревнуя о славе раскола, Павел при содействии своего единомышленника некоего Голубева завёл в Иоганнисберге типографию, чтобы печатать книжки в пользу раскола. Но не это угодно было воле Божией. Внимательное исследование учения раскола мало-помалу убедило Павла в неистинности последнего, и в 1868 году он присоединился к единоверию. С тех пор в течение более 25 лет он неустанно трудился на поприще вразумления раскола и устно, и письменно. По мере составления письменные труды о.Павла печатались в разных периодических изданиях, а потом отсюда были извлечены в отдельные издания. В полемике с расколом они имеют весьма важное значение. Как было сказано, автор большую часть своей жизни провёл среди раскольников, в качестве уважаемого наставника был посвящён во все тайны своеобразных доктрин и самозащиты глаголемых старообрядцев, но в то же время был старообрядцем беспристрастным, ищущим одной истины, испытующим всякое учение, а потому вместе с основательным знанием раскола, его жизни и его учений, он вынес из раскола и целую систему основательных опровержений всех раскольнических заблуждений, приобретя это стяжание именно непосредственно из жизни, а не только из книг и тем более не из вторых рук, – и затем, когда перешёл в Православие, всецело посвятил себя неутомимому и бескорыстному служению Церкви путём полемики с расколом. Вследствие этого сочинения о.Павла, по богатству разнообразного материала представляют целую, так сказать, энциклопедию полемики с расколом, притом такую, которая знакомит с живой, насущной стороной раскольнической пропаганды. Доказательства автора сильны, язык его сочинений простой. Изложены они не в одинаковой форме, – то в форме собеседований, то в форме писем, ответов, статей, то в форме слов и поучений. Главный предмет сочинений о.Павла – Церковь Христова в её вечном существовании с полнотой богоустановленных Таинств и священных чинов. Автор справедливо полагает, что вся полемика с расколом должна вращаться около этого предмета. Весь раскол содержит так называемые старые обряды, и однако он разделился на множество непримиримых толков. Отчего это? Оттого, что есть вопросы помимо вопросов о «старых» и «новых» обрядах. Сам о.Павел начал с этого же вопроса. В своих сочинениях о.Павел показывает и то, где находится вечная, дающая спасение Церковь Христова. Истинная Церковь есть Церковь греко-российская. В качестве доказательства автор указывает два признака, – формальный, заключающийся в том, что греко-российская Церковь не осуждена соборами, и материальный, заключающийся в том, что она не содержит ересей. С этой точки зрения о.Павел рассматривает все вопросы, касающиеся церковных обрядов. Он не вдаётся в исторические исследования относительно древности того или другого обряда: он повсюду задаётся одним вопросом, – содержится ли какая-либо ересь в том или другом обряде, и потому везде заключает, что греко-российская Церковь есть истинная Христова Церковь. Сочинения архимандрита Павла представляют то неудобство, что в них нет системы, даже отдельные беседы нередко не имеют единства. Ввиду этого, для облегчения пользования, в последних изданиях сочинений приложен «указатель». Собранные в двух томах, сочинения архимандрита Павла имели четыре издания; последнее из них относится к 1883 году; затем в 1888 году явился особо отпечатанный третий том; наконец, после смерти о.Павла (†1895) братством святителя Петра митрополита, в котором он был членом совета и потом председателем и которому завещал свои сочинения, предпринято новое их издание в полном собрании, объёмом в пяти томах. Исправление сочинений о.Павла со стороны «грамматики», восполнение примечаниями и вообще редактирование принадлежит глубокому почитателю покойного и многолетнему его соработнику профессору Н.И.Субботину.

В заключение первого отдела книг полемического характера остаётся назвать некоторые руководства по обличению раскола. Появление их вызвано было открытием штатных кафедр в духовных семинариях, последовавшим в 1886–1888 годах. Первой здесь потребности удовлетворило с знанием дела составленное «Руководство по истории и обличению старообрядческого раскола» Н.И.Ивановского, профессора Казанской Духовной Академии, вышедшее в свет в 1887 году. Затем было несколько переработанных изданий «Руководства» преподавателя Олонецкой духовной семинарии К.Н.Плотникова, которое имеет целью ответить собственно существующей ныне семинарской программе предмета.

Есть ещё «Краткое руководство к собеседованию с старообрядцами» протоиерея Стефана Кашменского. Состоя главным миссионером Вятской епархии, о.Кашменский открыл в 1875 году школу для приготовления православных крестьян к собеседованию с старообрядцами о предметах веры по старинным книгам, тех грамотных православных крестьян, которые живут в сильно заражённых расколом приходах. И чтобы облегчить занятие в школе и дать возможность учащимся и дома правильнее повторять вычитанное в старинных книгах, он напечатал небольшую справочную книжку под вышеназванным заглавием. Разделяется это «Руководство» на три части, – кроме введения, – и изложено в форме вопросов и кратких ответов. Напечатано в первый раз в 1878 году.

2.Обращаясь к специальным сочинениям по разным вопросам противораскольнической полемики, остановимся сначала на вопросах догматических.

а) Известно, сколь важное значение в истории раскола имела раскольническая доктрина о воцарении в греко-российской Церкви антихриста. Мысль явилась при самом возникновении раскола и ещё в первое время существования последнего порождала в нём сильные волнения, разрешаясь последствиями даже и совсем чрезвычайными. Впоследствии эта мысль постепенно стала достоянием собственно беспоповщины и всецело легла в основу её учения. С одной стороны, учение о воцарении антихриста служит оправданием собственного устройства беспоповщинской общины, с другой – беспоповщина находит в нём основание и для взгляда своего на Церковь Православную. Поэтому неудивительно, если в полемической литературе есть и учёные труды; посвящённые этому предмету, и просто сборники святоотеческих слов об антихристе, есть даже писания раскольнических начётчиков, лишь впоследствии оставивших раскол.

В последнем случае мы разумеем «Книгу о антихристе и прочих действиях, иже при нем быти хотящих» некоего Е.Г.Перевощикова, бывшего беспоповца спасова толка, а потом единоверца. Написана эта «книга» в начале 50-х годов, когда составитель её находился ещё в отчуждении от Церкви, а в 1873 году была напечатана в Казани под редакцией профессора Н.И.Ивановского отдельными оттисками из «Православного собеседника». Одарённый от природы незаурядным умом, Перевощиков владел и большой начитанностью не только в старопечатных книгах, но и вообще в древней русской письменности. Этому особенно способствовали его служба корректором единоверческой типографии и потом торговля книгами. Перевощиков был знаком многим учёным людям, например, – Погодину и Ундольскому в Москве, профессорам Григоровичу и Добротворскому в Казани, а в приезд в Петербург был представлен графу А.П.Толстому, тогдашнему обер-прокурору Синода, и царскому духовнику отцу В.Б.Бажанову. Его чтили даже сами раскольники, и это помогло ему воздействовать на образование нескольких единоверческих приходов и на обращение в единоверческий одного раскольнического монастыря. Всё это было следствием того, что Перевощиков был, повторяем, человек умный и большой книжный знаток. Поэтому неудивительно, если он ещё так рано написал столь дельный трактат об антихристе, который впоследствии с пользой мог быть издан и в печати. Будучи беспристрастным искателем истины, Перевощиков убедился в ложности беспоповщинского учения об антихристе ещё в то время, когда сам был беспоповцем. Собственно им было составлено две «Книги об антихристе», – одна представляла собрание только текстов из разных старопечатных и старописьменных книг, в другой тексты были сопровождаемы собственными рассуждениями и объяснениями составителя. Эта-то последняя, разделяющаяся на семнадцать глав, с предисловием в начале и надсловием в конце, и напечатана в Казани. Этой книгой воспользовались для полемики против беспоповцев даже и поповцы. Разумеем первую «главу» второго «отдела» изданной за границей в 1885 году известным поповщинским апологетом Онисимом Швецовым книги «Истинность старообрядствующей иерархии». Эта глава трактует об антихристе и представляет не что иное, как сокращение рассматриваемой «книги» Перевощикова. Швецов остановился на вопросах лишь более важных, причём в одних случаях несколько «глав» своего источника соединил в одной рубрике, в других, наоборот, содержание одной «главы» подлинника расчленил в нескольких рубриках. В печати существует ещё «Указатель учения об антихристе», представляющий сборник цитат по этому вопросу. Это – труд того же Е.Г.Перевощикова, который он постоянно носил при себе для справок, на случай беседы с раскольниками. Книга эта напечатана во Пскове в 1881 году при издававшейся там о.Голубевым «Истине», уже по смерти Перевощикова, и почему-то с именем кунгурского миссионера о.Луканина. Тому же о.Голубеву были переданы для напечатания некоторые другие писания Перевощикова, но за смертью издателя «Истины» напечатаны не были. Перевощиков умер 23 мая 1876 года.

Позднее книги Перевощикова написано, но ранее было напечатано сочинение покойного профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии И.Ф.Нильского «Об антихристе, против раскольников», тогда ещё молодого бакалавра академии. Оно вышло в свет в 1859 году и по рассматриваемому им предмету было собственно первым обстоятельным опытом учёного характера. Достоинства теоретико-полемической части книги не отрицала и современная критика в лице известного в литературе по расколу профессора И.М.Добротворского, вообще встретившая этот труд довольно неблагосклонно. С одной стороны, указывали на полноту исследования предмета в полемической части, на обилие материала этого рода и на умение пользоваться им, с другой, – на скудость сведений исторических, на натяжки и слабость в доказательствах, даже на резкость тона и неприспособленность языка к пониманию раскольников. Недостаток материала для освещения вопроса с исторической стороны признавал в своей книге и сам её автор. Теперь это сочинение, кроме того, значительно уже и устарело. Учёные разыскания показали, между прочим, что некоторые его страницы написаны просто по недоразумению. Тем не менее оно и доселе ещё не утратило некоторой доли своего значения. Цену книге сообщает то, что при изложении раскольнического учения и при опровержении его автор стоит на твёрдой почве отвечающих своей научной и практической цели первоисточников. Всё исследование распадается на две части, из которых в первой говорится о лице антихриста, его рождении и продолжительности царствования, во второй – даётся разбор раскольнического учения, что антихрист будто бы уже царствует в мире. В новом издании этого сочинения, сделанном книгопродавцем Перевозниковым в 1899 году, приложена статья И.Ф.Нильского из «Христианского чтения» за 1889 год: «Как учили об антихристе первые расколоучители», – отчасти восполняющая пробел в исторической части сочинения.

Весьма важную услугу для разработки вопроса об антихристе и для полемики собственно против раскола по этому предмету оказало изданное в 1868 году учёным К.И.Невоструевым «Слово святого Ипполита об антихристе» в славянском переводе по списку XII века, найденному издателем среди рукописей московского Чудова монастыря. Предпринятое по благословению и на средства Московского митрополита Филарета издание этой книги, закончившееся уже по смерти этого святителя, имело главной своей целью показать, что «Слово об антихристе» в названной рукописи XII века есть подлинное, несомненно принадлежащее святому Ипполиту, епископу и мученику III века, и что, затем, по своему характеру и содержанию оно решительно отличается от уважаемого глаголемыми старообрядцами «Слова о скончании мира и о антихристех», напечатанного при патриархе Иосифе в книге «Соборник» в 1647 году под именем Ипполита, папы Римского, но на самом деле святому Ипполиту Римскому не принадлежащего. Эту цель главной издание имело потому, что помещённое в «Соборнике» «Слово» служит одним из важнейших оснований принятого в расколе и доселе содержимого преимущественно беспоповцами учения о начавшемся уже в греко-российской Церкви царствовании антихриста. Учёный издатель не ограничился напечатанием текста подлинного «Слова» по найденному славянскому переводу; к нему он присоединил греческий текст и перевод с этого последнего на современный русский язык; далее, в приложениях, он перепечатал «Слово» из «Соборника» для удобнейшего сличения его с подлинным «Словом» святого Ипполита, а также поместил некоторые выписки из отеческих толкований на те места пророческих книг, которые в неподлинном «Слове» объясняются неправильно; кроме того, издание имеет обширное учёное введение и снабжено многочисленными учёными примечаниями. В 1882 году издание К.И.Невоструева было повторено на средства московского братства святителя Петра митрополита, в собственность которого оно поступило по смерти своего издателя, но не в целом виде. Это второе издание назначалось преимущественно для старообрядцев, и потому здесь признано было достаточным напечатать только подлинный славянский текст «Слова» святого Ипполита по чудовскому списку совместно с переводом русским, необходимым для удобнейшего разумения славянского текста, не везде достаточно ясного; учёные же примечания первого издания здесь опущены. Любопытно, что список подлинного «Слова» святого Ипполита находился и в знаменитой библиотеке Выговской пустыни. Откуда и как он попал туда, неизвестно, но существовал там ещё во времена известного выговского киновиарха Андрея Денисова, который сравнивал эту рукопись с неподлинным «Словом» и на полях отметил её несогласие с последним. По выходе в свет издания К.И.Невоструева на эту рукопись обратил внимание Аркадий, архиепископ Олонецкой, в одном из писем – от 1869 года – к о.Мегорскому.

Наиболее подробное изложение оснований православного учения об антихристе совместно с критическим обзором учений неправославных сделано в новейшем сочинении профессора Московской Духовной Академии А.Д.Беляева – под заглавием «О безбожии и антихристе» (1898 год). Беспоповщинского учения автор касается отчасти и не как специалист, но важно не это. Важно собственно то, что полемист против раскола может извлечь из рассматриваемого сочинения весьма много ценного и для своих целей, если возьмётся за дело, конечно, умелой рукой. Особенно ценны здесь отделы о происхождении антихриста, о времени наступления царствования антихриста и о продолжительности оного; с большой подробностью изложены ещё отделы о седьминах и о мерзости запустения. По полноте и учёной обработке – это лучшее ныне по этим вопросам справочное руководство – для осторожного полемиста. По объёму сочинение очень обширное; содержание его автор формулирует в 105 положениях. Писано на учёную степень доктора богословия.

б) Как было сказано выше, учение об антихристе лежит в основе церковного устройства беспоповщинской общины. Оно нужно беспоповцам для объяснения и оправдания их безиерархического состояния. Церковь, по мнению беспоповцев, теперь лишилась своего первоначального устройства, – нет священной иерархии, нет и таинств, всё истреблено антихристом. Отсюда, после вопроса об антихристе, является вопрос о Церкви, который и составляет собственно главный пункт в полемике с беспоповщиной.

Есть капитальное сочинение профессора Н.И.Ивановского – «Критический разбор учения неприемлющих священства старообрядцев о церкви и таинствах». Оно вышло в свет в 1883 году в качестве диссертации на учёную степень доктора богословия, каковой Казанская Духовная Академия тогда же и удостоила автора. Полнота обследуемого предмета и умение соединить требования науки с его характером сообщают этой книге полную ценность, как в научном, так и в практическом отношениях. Сочинение состоит из введения и шести глав. В введении выясняется важность учения о Церкви вообще и по отношению к беспоповцам, в частности. «В ряду православно-христианских догматов учение о Церкви и Таинствах имеет особое значение. Все другие догматы имеют значение отвлечённого исповедания веры, ложное понимание которого составляет ересь. Учение о Церкви имеет вместе с тем, если можно так выразиться, и значение практическое. То есть заблуждается не только тот, кто неправильно это учение исповедует, но и тот, кто на деле Церкви не повинуется или Церкви не принадлежит». Такое высокое значение Церковь имеет потому, что она есть столп истины и источник нашего освящения, так что только в ней и через неё совершается приложение совершенного Иисусом Христом дела искупления. «Для беспоповца-старообрядца учение о Церкви и таинствах имеет особый, исключительный смысл. Ни один пункт из области христианской догматики не подвергается ими какому-либо изменению или неправославному истолкованию, почему Церковь и не усвояет им названия еретиков, а именует раскольниками. Но учение о Церкви нарушается ими прежде всего практически; это значит, что общество беспоповцев, само не составляя Церкви, находится в отдалении от неё. Затем во многих отношениях они содержат здесь и своеобразные доктрины, противные и слову Божию и древнему благочестивому учению. Таким образом вопрос о Церкви и таинствах представляет самый существенный для беспоповца вопрос». «Один этот вопрос, разобранный во всех его частностях, в состоянии довести беспоповца до полного и твёрдого убеждения в гибельности своего положения и привести к единению с Православной Церковью». Выяснив значение вопроса о Церкви, автор раскрывает, затем, существенный характер старообрядческого раскола и подходит этим путём к определению источников своего исследования и способа пользования ими. В первой главе сочинения содержится разбор учения беспоповцев о Церкви. Применительно к беспоповщинским положениям автор трактует о разнообразии значений слова «церковь», так как беспоповцы злоупотребляют этим разнообразием, прилагая к Церкви, исповедуемой в Символе веры, о которой собственно и должна быть речь в полемике с беспоповцами, то одно значение этого слова, то другое, по мере своей надобности, – о вечности церковной иерархии, так как беспоповцы признают возможным существование Церкви без священных чинов, причём разбирает беспоповщинское учение – что обетования Господни о вечности Церкви имеют будто бы условный смысл, что во времена антихриста таинственное священство должно прекратиться, что вечно пребудет только духовное священство, заключающееся в каждом христианине, – наконец о том, что ссылка беспоповцев на жизнь некоторых из православных священников, недостойную их сана, и на их мнимое еретичество совсем не имеет никакого отношения к вопросу о правильности собственного положения беспоповщинской общины. С такой же подробностью в следующих пяти главах разобрано учение беспоповцев о таинствах, причём в главу о крещении вошёл и вопрос о перекрещивании, рассматриваемый с полемической и апологетической сторон, а к главе о покаянии присоединена глава об епитимиях. При рассмотрении в заключительной главе о таинстве брака полемист выходит из того положения, что это есть внутренний вопрос в беспоповщине. Отсюда содержание главы исчерпывается указанием причин появления этого вопроса и характера и способа его разрешения, при сопутствии, конечно, критической оценки. Наконец. относительно таинств миропомазания и елеопомазания полемист не вводит в подробные разъяснения, так как рассуждениями о них не занимаются и сами беспоповцы, порешив, что это не суть «потребно-нужные во спасение» таинства.

в) По обличению поповщины нет такого целостного труда, каков предыдущий. Но зато здесь можно назвать несколько опытов разбора отдельных поповщинских сочинений. Хотя эти сочинения написаны поповцами собственно австрийского согласия, но они относятся одинаково и к беглопоповщине. Австрийская поповщина связана с беглопоповщиной и исторически как из неё выродившаяся, и по существу как на её началах основавшаяся. Отсюда апологеты австрийского согласия вынуждены защищать и беглопоповщину, конечно, разумея её существование лишь в прошедшем, хотя сами беглопоповцы не имея такой нужды, отвергают австрийщину и обличают её несостоятельность.

Есть «Разбор изданной Онисимом Швецовым книги: Истинность старообрядствующей иерархии». Швецов – видный современный апологет раскола, ныне именуемый епископ Арсений. Названная его книга напечатана в 1885 году за границей. Затем есть «Замечания на книгу Перетрухина: „Меч духовный“». Климент Перетрухин – также пользующийся известностью книжный защитник австрийского согласия, бывший секретарь московского раскольнического Духовного совета. «Меч духовный» напечатан им в 1886 году в одной из подпольных раскольнических типографий. Есть ещё «Рассмотрение книги попа Механикова: „Историко-каноническое обозрение старообрядческого общества“». В.Механиков – новейший писатель бойкого пера и не свойственных раскольническим сочинениям приёмов. Разбор книги Швецова был помещён в «Миссионерском сборнике» за 1893 и 1894 годы. Разбор же сочинений Перетрухина и Механикова существует в отдельных оттисках из «Братского слова» за 1890 и 1895 годы и составлен сотрудником этого журнала Е.А.Антоновым под редакцией профессора Н.И.Субботина. Опять это – самородок на ниве полемики против раскола, достаточно уже потрудившийся, чтобы стать непосредственно за подобными ему. Родом из Тверской губернии, сын православных родителей, Антонов, когда был увлечён в раскол, состоял писцом для списывания книг в канцелярии раскольнического архиепископа Антония в Москве. Тут он имел возможность близко присмотреться к положению раскола и к его главнейшим деятелям и защитникам, и это побудило его возвратиться в ограду Церкви. Возвратился он сюда с достаточным запасом сведений и о раскольнических апологетических писаниях вообще, и о слабых сторонах писаний собственно новейших, особенно превозносимых раскольниками, и потому, поселившись в Никольском единоверческом монастыре, стал составлять, первоначально под руководством известного архимандрита Павла, опровержения против раскола, не пропуская ни одного более заслуживающего внимания вновь появляющегося сочинения в защиту последнего.

Применительно к положениям и доказательствам выше названных новейших поповщинских сочинений трактует о своём предмете и брошюра И.М.Громогласова – «К вопросу о раскольнической белокриницкой иерархии с канонической точки зрения» (1895 год). Это – пробная лекция в Московской Духовной Академии.

г) Православная полемика против поповщины и беспоповщины обратила внимание ещё на внутреннюю полемику в самом расколе, то есть между поповщиной и беспоповщиной. В ряду условий целесообразной постановки полемики это может быть отмечено, нет сомнения, на весьма видном месте. В самом деле, в сочинениях взаимной между собой полемики поповцы и беспоповцы, изобличая друг друга, невольно становятся на сторону православной истины, то в одном, то в другом пункте последней. Например, поповец, возражая беспоповцу, выступает защитником православного учения о необходимости и непрекращаемости священства в Церкви Христовой, а беспоповец, возражая поповцу, является проповедником православного учения о том, что истинное священство имеет три чина иерархии и что оно не может быть заимствуемо отвне, из обществ еретических. Если же так, то есть если для православной полемики возможно показать последователям раскола, как раскол сам защищает, по частям, ту истину, которую в борьбе с Церковью опровергает, и наоборот, по частям же, опровергает то, что в этой последней защищает, то, конечно, в интересах полемики воспользоваться этим. Отсюда, применение этого приёма мы находим отчасти уже и в вышеприведённых некоторых полемических сочинениях. Полнее же это достигнуто через издание самых памятников раскольнической письменности этого рода, особенно с соответствующим разбором их. С такой именно целью братством святителя Петра митрополита издано известное поповщинское сочинение последней четверти XVIII века – «Ответы Пешехонова на вопросы беспоповцев», с замечаниями отца архимандрита Павла (1888 год). В этих замечаниях раскрывается, как победоносно опровергает поповец беспоповцев, рассуждая как православный, и как, напротив, доказательства его становятся слабыми, когда ему приходится отвечать на беспоповщинские возражения, поставленные согласно православной истине. Были и другие в подобном роде издания.

3.Обращаясь к полемическим сочинениям по обрядовым вопросам, можем разделить их на два разряда. В большинстве они ограничиваются отдельными вопросами и лишь некоторые дают обследование известной совокупности последних. Ценны – научной постановкой своего предмета и значительно обязаны ею учёным разысканиям в области других наук. Объясняется это тем, что с своей исторической стороны эти вопросы представляют большой интерес и для исследователей христианской древности вообще, историков и археологов. Отсюда и в применении собственно к полемике с расколом мы встречаемся здесь с трудами лиц совсем не специального расколоведения.

а) Остановимся сначала на некоторых сочинениях более общего содержания, обнимающих совокупность нескольких вопросов разногласия между Православием и расколом.

Ещё в 1835 году вышли в свет «Беседы к глаголемому старообрядцу», – знаменитая книга знаменитого иерарха Филарета, митрополита Московского. Сознавая важность письменной полемики для вразумления последователей раскола и в то же время видя неуспех в этом деле полемических сочинений своего времени, святитель взялся за перо, невзирая на массу других своих неотсрочных дел, но взялся с большой осторожностью. Чтобы полемическое сочинение могло достигнуть своей цели – вразумления заблуждающихся, для этого, по убеждению Филарета, оно должно быть проникнуто духом терпения и мира, не оскорбляя вразумляемого даже и одним резким словом, – должно отличаться доказательностью, так как осуждения раскола, вообще и наотрез произносимые, не могут быть для него убедительны, – доказательства его должны быть заимствуемы из достоверных источников, как и мнения обличаемых, и изъяснять последние должно по духу и разумению приемлющих оные, дабы напрасно не сражаться с истуканами, нами же самими воздвигнутыми, – наконец, оно должно отвечать пониманию простого народа, среди которого вращается раскол и из которого, главным образом, сам состоит. Применительно к таким, безусловно целесообразным, требованиям и были составлены Филаретом его рассматриваемые «Беседы». Отделы этой книги писаны не одновременно и первое издание её вообще было по объёму сокращённее последующих изданий. Сначала были составлены беседы об имени «Иисус», о Символе веры, о форме креста Христова, затем – о Стоглавом Соборе, о перстосложении, о пятипросфории и древних рукописях. Главное достоинство бесед – обилие доказательств из древних славянских рукописей и старопечатных книг и любвеобильный их тон. Этими качествами беседы обратили на себя внимание ещё в то время, когда по частям печатались в «Христианском чтении», и не только православных, но и старообрядцев, и потому, по распоряжению Святейшего Синода, согласно желанию автора, были напечатаны отдельным оттиском, церковным шрифтом. Филарет позаботился, чтобы книга получила возможно широкое распространение среди раскольников, по крайней мере Московской епархии.

Следуя хронологическому порядку, не можем обойти молчанием труд игумена Варлаама. «Об изменениях в чине литургий Иоанна Златоустого, Василия Великого и Григория Богослова, указанных в „Поморских ответах“ и „Мече духовном“». Изданное ещё в 1860 году, оно представляло в своё время бесспорный шаг вперёд в смысле научной разработки вопроса о буквообрядовых особенностях русского раскола. Хотя автор взял в руководство только два раскольнических сочинения, но причиной этого было то обстоятельство, что в них представлен самый полный свод и самых разностей в чине литургий и раскольнических доводов по поводу этих разностей. Сначала здесь рассматриваются доказательства раскольнические, а потом приводятся доказательства в защиту Православной Церкви. Таков метод автора. Но так как некоторым разностям, несмотря на их незначительность, раскольники усвояют догматическую важность, то автор, кроме того, выясняет и надлежащий взгляд на эти разности. Источником при разборе раскольнических мнений для автора служили старописьменные и особенно старопечатные книги.

К разряду сочинений по обрядовым вопросам, имеющих своим предметом известную совокупность последних, по всей справедливости нужно отнести два обширных труда покойного отца архимандрита Павла, о сочинениях которого была речь выше. Разумеем его «Замечания на книгу „Поморских ответов“» и «Замечания на книгу „Вопросов Никодима“». Первое из этих сочинений вышло в свет в 1889 году, второе – ранее двумя годами. Причисляем эти сочинения к настоящему разряду потому, что рассматриваемые в них памятники раскольнической литературы трактуют о причинах отделения раскольников от Православной Церкви, то есть затрагивают вопросы преимущественно буквообрядового характера, хотя сами раскольники усвояют им значение вопросов догматических. «Поморские ответы» – памятник первой четверти XVIII века, беспоповщинский по происхождению и пользуется особенным уважением именно у беспоповцев; «Вопросы Никодима» – памятник последней четверти того же XVIII века, по происхождению поповщинский и пользуется уважением собственно у поповцев. Впрочем, «Поморскими ответами» всегда широко пользовались и поповцы, а в 1884 году даже напечатали их за границей. Сам инок Никодим большую часть своих предъявлений против Церкви в рассматриваемых «Вопросах» заимствовал из тех же «Поморских ответов». Объясняется это тем, что последние представляют вообще замечательнейшее произведение раскольнической письменности как по обширности материала, так и по сведению его в целое. Отсюда понятно, почему из двух рассматриваемых сочинений о.Павла наибольшей обширностью и капитальностью отличаются его «Замечания» именно на «Поморские ответы». Автор оговаривается, что пишет свои замечания не для учёных, а только для лиц, не знающих наук, простых, но беспристрастно ищущих истины. Однако нельзя не заметить, что результатами учёных разысканий автор воспользовался достаточно, а затем и с своей стороны, из сокровищницы своей начитанности, немало предложил ценного материала, которым с успехом может воспользоваться и учёный исследователь. Главное же достоинство рассматриваемого труда о.Павла заключается в его главной цели. Автор постоянно имеет в виду главным образом одну цель – показать, что составители «Поморских ответов» не могли, как ни силились, обличить Церковь в заражении ересями, в уклонении от евангельского, апостольского и святоотеческого учения веры, а потому не могли оправдать и своего отделения от Церкви, ибо последнее могло бы иметь оправдание только в изменении Церковью догматов веры. Что касается замечаний о.Павла на книгу Никодима, то они, как и замечания его ещё на 21-й ответ беспоповщинского сочинения «Щит веры», служат вообще дополнением замечаний на «Поморские ответы». В частности, особенно подробно рассмотрены здесь раскольнические обвинения на Церковь по поводу резких отзывов полемических старого времени сочинений против раскола о так называемых старопечатных книгах и старых обрядах, а также по поводу некоторых взаимных противоречий этих сочинений.

б) Переходим к краткой характеристике важнейших сочинений по главным обрядовым вопросам в отдельности и берём при этом только некоторые из этих вопросов.

аа) В 1875 году братством святителя Петра митрополита был издан «Опыт сличения церковных чиноследований по изложению церковно-богослужебных книг московской печати, изданных первыми пятью российскими патриархами». Это – труд иеромонаха Никольского единоверческого монастыря Филарета, с предисловием и примечаниями профессора Н.Субботина. Цель этого сочинения объясняется в названном его предисловии. Вопрос о так называемых старопечатных и новопечатных церковно-богослужебных книгах имеет первенствующее место в ряду вопросов о расколе. Известно, эти книги московской печати времён первых пяти российских патриархов раскольники признают неповреждённым и неприкосновенным хранилищем истинного Православия, неизменно соблюдавшегося в Церкви Русской от лет равноапостольного князя Владимира. При таком взгляде раскольники неизбежно должны признать и действительно признают, что старопечатные книги, представляя полнейшее единство и согласие – в чинопоследованиях, обрядах и молитвословиях – между собой, в то же время ни в чём не разнствуют и от книг древлеписьменных, употреблявшихся в церковно-богослужебной практике ещё до открытия в Москве книгопечатания. Но правда ли это? Нет, не правда. Произведённый автором опыт сличения старопечатных книг, напротив, показал многочисленные взаимные различия и несогласия последних. Вывод отсюда – тот, что настояла нужда привести богослужебные чины и действия к единообразию и для этого подвергнуть старопечатные книги тщательному пересмотру и сличению с греческими и славянскими древними списками. Как исполнено это при патриархе Никоне и насколько, с другой стороны, отвечают древлеписьменным славянским книгам книги старопечатные, это отчасти уясняется и в рассматриваемом «Опыте», так как и здесь есть сличения с списками славянскими и греческими, по крайней мере в наиболее важных местах. Полнее же – этот вопрос разрешается в другом труде того же автора, изданном тем же братством в 1876 году: «Чин литургии святителя Иоанна Златоустого по изложению старопечатных, новоисправленного и древлеписьменных служебников». Вопросы учёного характера и здесь, как и в предыдущем труде, предоставлены, по выражению предисловия, людям, получившим научное образование. В дополнение к вышеупомянутому «Опыту» не получивший научного образования автор занимается здесь опять простым сличением. Но сличает уже не старопечатные служебники между собой и с новоисправленным, а и те, и другой с древлеписьменными, отмечая их сходство и различие с последними, равно как различие древлеписьменных между собой. Оказывается, что при взаимном различии древлеписьменные служебники имеют различия и по сравнению с старопечатными и новоисправленным, но там, где и в чём есть сходство, новоисправленный сходится с более древними списками, а старопечатные – с более поздними. Значит, вышеприведённое мнение раскольников о старопечатных книгах несправедливо; отсюда же, кроме того, следует, что различия в богослужебных книгах никогда не служили предлогом к церковному расколу, как это учинили защитники старопечатных книг.

бб) Ни одному из обрядовых вопросов не посчастливилось в противораскольнической литературе так, как посчастливилось вопросу о перстосложении для крестного знамения и благословения. Редкое сочинение, написанное против раскола ещё в XVII и XVIII веках, не трактовало об этом вопросе более или менее подробно. В XIX веке эта разработка его постепенно доросла и до возможной научной высоты. Здесь можно не соглашаться с общими выводами тех или других исследований в отдельности, но нельзя не признать, что всей их совокупностью вопрос освещён уже в достаточной степени. Причину такого внимания к вопросу о перстосложении со стороны православных писателей понять не трудно. С одной стороны, двуперстие всегда было для раскола главным догматом веры и потому замену оного троеперстием и раскольники всегда считали главной причиной своего отделения от Церкви. С другой, вопрос о перстосложении весьма интересен и в своей исторической постановке. Появление разных форм перстосложения для крестного знамения и священнического благословения восходит к глубокой христианской древности, но как в раннейшей, так и в более поздней истории перстосложения встречаются пробелы, как вследствие недостатка исторических свидетельств, так и вследствие самого характера тех памятников, в которых эти свидетельства содержатся. Вопрос является в своём роде таинственным. Последнее нужно сказать особенно по отношению к русским памятникам, так как появление некоторых из них связано с обстоятельствами взаимной борьбы двух форм перстосложения, то есть двуперстия и троеперстия. Критически определить достоинство такого рода памятников и восстановить на основании их историю перстосложения – это весьма интересный предмет и для научных исследований. В ряду такого рода исследований первое по времени место может занять напечатанное в «Чтениях в Обществе истории и древностей российских» за 1847 год исследование преосвященного Филарета, епископа Рижского. Оно заслуживает внимания и как первый наиболее полный свод исторических данных, и как оригинальная в своё время теория. По этой теории, двуперстие явилось позднее троеперстия, но не позже, однако же, начала VI века или даже когда V, когда возникшее монофизитство усвоило самую древнюю форму для крестного знамения – единоперстную: в противовес монофизитам православные стали употреблять двуперстие, хотя там, где монофизитство было слабо или же вовсе не занимало умы, православные продолжали употреблять троеперстие. «В древней Русской Церкви для знамения крестного слагали три первые перста, хотя могло быть и то, что кто-нибудь из иерусалимских паломников приносили в Россию обыкновение сирских христиан, то есть двуперстие». Затем, солидной научной постановкой отличается статья Макария, архиепископа Литовского, впоследствии Московского митрополита, помещённая в «Братском слове» за 1875 год. Древнейшим и общепринятым обычаем на Руси, по мнению этого автора, было троеперстие для крестного знамения и именословие для священнического благословения; но вместе с тем он допускает, что в числе перстосложений, употреблявшихся в Православной Церкви в течение первых XV веков, как русской, так и греческой, собственно для благословения находилось и то, или весьма близкое к тому, которого держится раскол и которое впервые было узаконено на Стоглавом Соборе. Далее, весьма основательный критический обзор свидетельств относительно перстосложения собственно в московской Руси дан в том же «Братском слове» за 1888 год в статье профессора Н.И.Субботина. Вопреки мнению некоторых исследователей, автор доказывает, что в московской Руси с конца XV до половины XVII века двуперстие не было обычаем общеупотребительным, что, напротив, наряду с ним употреблялось и троеперстие и последнее было распространённое, как существовавшее в Русской Церкви по преданию издревле. Наконец, последнее по времени научное рассмотрение истории перстосложения представляет статья профессора Е.Е.Голубинского, помещённая в «Богословском вестнике» за 1892 год. Главнейшие положения автора гласят следующее. Двуперстие вошло в употребление у греков в продолжение приблизительно одного столетия – с начала VIII и по начало IX века – и заменило собой первоначальное одноперстие; затем в продолжение столетия же, обнимающего последнюю четверть XII и три первые четверти XIII века, вместо двуперстия у греков вошло в употребление троеперстие; русские приняли от греков при святом князе Владимире содержавшееся тогда последними двуперстие; впоследствии на Русь проникло из Греции и троеперстие, но здесь оно не победило двуперстия, как это было в Греции, а само было побеждено последним, когда, с XV века, вступило с ним в борьбу. Оставляя без упоминания более или менее крупные и более или менее ценные труды других исследователей по исторической разработке вопроса о перстосложении, изложим вкратце более прочно обоснованные общие выводы относительно последнего. Мнение раскольников, что двуперстие ведёт начало от Христа Спасителя, не оправдывается ни их ссылкой на 114 зачало Евангелия от Луки, где повествуется о благословении Спасителем своих учеников при вознесении Его на небо, ни указанием на икону Божией Матери, именуемую Тихвинской; Спаситель благословил учеников, конечно, по обычаю ветхозаветному и, нужно думать, как благословляли именно ветхозаветные священники, которые воздвигали над благословляемыми руки без всякого сложения перстов; перстосложение же на Тихвинской иконе не имеет точного сходства с тем двуперстным сложением, какое употребляется старообрядцами, да и нет никакого достоверного известия, чтобы икона эта была написана евангелистом Лукой, которому приписывают её старообрядцы, и значит, в ней нельзя видеть свидетельство о том, как слагал персты возносившийся на небо Христос. Несправедливо и другое мнение раскольников – о происхождении троеперстия от папы Формоза еретика, которому папа Стефан будто бы за это отрубил персты, извлёкши Формоза из могилы; Формоз, если и употреблял троеперстие, то, вероятнее всего, отличное от нынешнего православного, и во всяком случае не был изобретателем его, равно и не соединял с ним каких-либо еретических мыслей, и затем, хотя по смерти Формоза у него действительно были отрублены персты, – может быть три, как говорят одни летописцы, а может быть два, как утверждают другие, – но отрублены не за то, что он употреблял не те персты, например, – для благословения, а за незаконное похищение им права благословлять. Относительно Церкви греко-восточной памятники с IV и до VII века включительно свидетельствуют, что православные, не исключая Церкви Константинопольской, начертывали на себе крест преимущественно одним перстом, по местам же употреблялось и несколькоперстие, под которым, вероятнее всего, нужно разуметь троеперстие; между тем вошло в употребление двуперстие, надо думать, – ранее IX века; в IX веке двуперстие несомненно употреблялось несторианами и православными в Сирии и Палестине, а в XII веке православными, быть может, и в Константинополе и, вероятнее всего, наряду с троеперстием, которое в конце XIII века является здесь уже исключительным обычаем. Какое перстосложение принято русскими от греков при святом Владимире, неизвестно; ссылка раскольников на иконы не может иметь силы уже по тому одному, что перстосложённые руки на иконах по своему происхождению и первоначальному значению не суть руки лиц благословляющих или молящихся, а только – проповедующих, благовествующих. Достоверные известия о перстосложении в Русской Церкви относятся приблизительно уже только к началу XV века. Факт состоит в том, что троеперстие и двуперстие вступают в это время во взаимную между собой борьбу. Во второй половине XV века эта борьба усиливается и в 1551 году кончается тем, что Стоглавый Собор узаконяет двуперстие. С тех пор, до второй половины XVII века, власть церковная продолжает настаивать на двуперстии и стремится провести последнее в народ; но в народе двуперстие прививается не особенно успешно и не может вытеснить троеперстие, как обычай, очевидно, более древний, укоренившийся на вековых преданиях. Это относится собственно к московской Руси; но точно так же было и в Руси киевской, то есть и там, если брать приблизительно тот же период времени, в народе держалось опять троеперстие. Перстосложение для священнического благословения также имеет свою историю. Теперь как в России, так и в Греции употребляется так называемое именословное перстосложение; но эта форма выродилась из перстосложения крестовидного, которое, в свою очередь, явилось приблизительно лишь в начале VII века; это превращение перстосложения крестовидного в именословное произошло в Греческой Церкви не позднее первой половины XV века. При принятии христианства русские приняли от греков перстосложение крестовидное; впоследствии могло быть занесено сюда и именословное перстосложение; во всяком случае в первой половине XV века в Русской Церкви ещё употреблялось два различных перстосложения, одно для благословения, другое для крестного знамения, и только уже Стоглавый Собор стал настаивать на перстосложении однообразном для того и другого из этих действий.

вв) Как известно, раскольники придают весьма важное значение ещё спорам о песни «аллилуиа». Тогда как в Православной Церкви употребляется так называемое трегубое «аллилуиа», то есть слово «аллилуиа» произносится трижды, раскольники употребляют «аллилуиа» сугубое, то есть повторяют это слово только дважды, называя трегубое «аллилуиа» ересью. В полемической литературе этот вопрос разработан весьма удовлетворительно. Так, имеется брошюра профессора Е.Малова «Об аллилуиа», представляющая оттиск из «Православного собеседника» за 1891 год. В этом очерке автор указывает состав еврейского слова «аллилуиа» и его буквальное значение, перечисляет разные исторические примеры неправильного перевода или понимания этого слова, и наконец выясняет смысл употребления «аллилуиа» в еврейских молитвословиях и христианском богослужении. Исторический обзор свидетельств об употреблении троения и двоения «аллилуиа» в Греческой Церкви дан в статье профессора Е.Е.Голубинского «О песни аллилуиа» в «Богословском Вестнике» за 1892 год. Некоторые подобного же рода греческие памятники указаны также в статье профессора И.Ф.Нильского «К истории споров об аллилуиа», помещённой в «Христианском чтении» за 1884 год. История споров об «аллилуиа» у нас на Руси, происходивших ещё в XV веке, впервые подробно была изложена в статье профессора В.О.Ключевского «Псковские споры», напечатанной в «Православном обозрении» за 1872 год. «Аллилуиа» значит: хвалите Бога. У евреев оно служило знаком для певцов, когда им нужно было начинать славословие. Троение и двоение «аллилуиа» в христианском богослужении – греческого происхождения и древнего. Древнейшие известные доселе свидетельства, относящиеся к концу V – половине IX веков, говорят о троении. Начиная с первой половины IX века имеется ряд свидетельств об употреблении у греков вместе с троением двоения «аллилуиа», причём бывало и так, что троение было преобладающим обычаем в одних местах, а двоение – в других. В России споры об «аллилуиа» начались, как было уже сказано, в XV веке, но даже и после Стоглавого Собора, который узаконил двоение, в русской богослужебной практике, как свидетельствуют книги того времени, наряду с двоением употреблялось и троение.

4. В полемике против раскола особое место занимает вопрос о смысле клятвы Собора 1667 года, решению которого принадлежит окончательное осуждение раскола. Раскольники утверждают, что они потому отделяются от греко-российской Церкви, что Собором 1667 года положена клятва, по их мнению, на прежние существовавшие в Русской Церкви обряды и книги; этой клятвой поругана вся русская древняя Церковь и просиявшие в оной святые чудотворцы; через это греко-российская Церковь лишилась благодати, а учредив единоверие, стала, кроме того, в противоречие и с Собором 1667 года. Ещё первые расколоучители выражались, что если собор 1667 года положил клятву на них, защитников старых книг и обрядов, то клятва эта простирается и на всех русских святых, благоугодивших Богу по этим книгам и этими обрядами. Впоследствии сюда было присоединено обвинение на Церковь по поводу единоверия, и после того как в 1853 году в V томе «Дополнений к Актам историческим» были напечатаны деяния Собора 1667 года, раскольники с особенным усердием стали останавливаться на перетолковании определений этого Собора вообще и его клятв, в частности. Происходившие в 70-х годах в Санкт-Петербургском отделе Общества любителей духовного просвещения прения о так называемых нуждах единоверия ещё более направили умы раскольников к этому вопросу и оживили его. Принимавший участие в прениях покойный государственный контролёр Т.И.Филиппов высказал тогда взгляд на клятву Собора 1667 года, близко подходящий к раскольническому взгляду. По его мнению, клятва положена хотя и не на самые обряды и книги, именуемые старые, но она имеет в виду безусловно самое содержание этих обрядов и книг и простирается на всякого, кто, вопреки требованию Собора 1667 года, не желает принять новых книг и обрядов, хотя бы при этом во всём прочем он был покорен Церкви и желал бы пребывать в её общении. Вывод из этого взгляда по отношению к единоверию должен быть, конечно, тот же самый, что и вывод из взгляда раскольников, то есть что клятва Собора непременно лежит на единоверцах. Высшая церковная власть изъясняет данный предмет в том смысле, что Собор 1667 года произнёс отлучение и клятву на всех, кто после его определения стал бы считать новоисправленные книги, чины и обряды неправоисправленными, повреждёнными, еретическими, и Церковь за употребление оных решился бы обносить тяжкими хулами и прервать с нею общение, считая единственно правильными книги и обряды так называемые старые, – что таких лиц, употребляющих старые книги и обряды в знак своего противления Церкви, Церковь различала и различает от самых обрядов, которые не признавала и не признаёт подлежащими безусловному воспрещению. Опыты обоснования этого взгляда даны в брошюре профессора И.Ф.Нильского «О клятвах Московского Собора 1667 года» (1873 год) и в предисловии к новому изданию «Деяний Московских Соборов 1666–1667 годов», составленном профессором Н.И.Субботиным (1881 год).

Как ни успешно противораскольническая полемика шла вперёд, раздавались, однако же, голоса и против неё. И говорили в данном случае не о недостатках полемики, к устранению которых всегда должно стремиться, а о самой целесообразности её, каковая будто бы совсем не оправдывается вековыми опытами. Но против этого достаточно указать на самих раскольников. В истории раскола не было такого периода, когда там не верили бы в мощную силу полемики. Отсюда – обилие полемических раскольнических сочинений, старых, более поздних и новейших. Православная же полемика против раскола в старое и более позднее время была бедна даже со стороны количества отдельных сочинений, качественно же и по содержанию ещё более не отвечала тем требованиям, какие предъявлялись ей в раскольнической полемике. Отсюда неуспех её в борьбе с последней. Сама же по себе полемика представляет надёжнейшее из всех средств для вразумления заблуждающихся. В наше время, когда полемика против раскола получила более или менее прочную внутреннюю постановку и достигла сравнительно широких размеров по числу сочинений, раскол чувствует себя застигнутым, по его выражению, как бы «свирепой бурей», которая, если не спешить на борьбу с ней, легко может потопить «корабль» раскольнического общества. И нужно отдать раскольническим апологетам полную справедливость, – хорошо понимая значение книг для защиты раскола, они плодят их с величайшим старанием.

Наш перечень материалов и исследований из области расколоведения оказался бы крайне неполным, если бы мы не отвели особого места нашим журналам, особенно духовным, в той или иной мере, бесспорно, способствовавшим изучению вопроса о расколе. Во второй половине XIX столетия периодическая печать успела захватить у нас научно-литературный труд на свои страницы настолько, что собственно книге осталось места сравнительно мало, и этот порядок господствовал, нужно заметить, и в области расколоведения. Разумеется, это были преимущественно более мелкие по объёму и значению работы, но в общей совокупности они представляют, однако же, научно-литературный капитал, несомненно, внушительной величины. Без них и более крупные по объёму и значению исследования представляли бы в общей системе расколоведения нечто более отрывочное, чем как это есть теперь на самом деле, и на восполнение существующих здесь пробелов мы совсем не имели бы материала, даже и частичного. Отводя, ввиду этого, место особому перечню журнальных статей и материалов, относящихся к изучению раскола, надеемся такой постановкой обнаружить ещё и то, какую долю общей службы понесли здесь на себе журналы специальные и неспециальные, духовные и светские. Обратимся сначала к специальным периодическим изданиям, потом – к общим, духовным и светским, и наконец – к изучавшим преимущественно местный раскол.

1. В ряду специальных журналов первое по значению место принадлежит «Братскому слову». Журнал специально посвящён был изучению раскола и издавался при братстве святителя Петра митрополита под редакцией профессора Н.И.Субботина. Издавался ровно 18 лет, с перерывом; именно, зародившись в 1875 году, журнал существовал два года и в конце 1876 года прекратился; затем с половины 1883 года был возобновлён и с того времени выходил правильно до половины 1899 года. В течение двух первых лет журнал давал по четыре книги в год; с 1883 по 1896 год – по две книжки в месяц, за исключением июня и июля; с 1897 года – по десяти книжек в год, то есть по одной в месяц, исключая названные летние месяцы. Всего, таким образом, дано журналом восемь объёмистых книг до его временного прекращения и тридцать два тома по возобновлении, причём с 1888 года каждый том заключал в себе не менее пятидесяти печатных листов. Содержание каждой книги журнала за 1875 и 1876 годы распадалось на три отдела, из коих в первом помещались материалы для истории раскола, во втором – исследования по истории раскола и по разбору его вероучения, в третьем – более мелкие статьи, составлявшие так называемую «смесь». По возобновлении журнала в нём были оставлены только два отдела, так как издание материалов для истории раскола за первое время его существования, для которых вначале был назначен особый отдел, теперь велось независимо от журнала. Тем не менее отдельные документы и литературные памятники, относящиеся и к более ранней, и к позднейшей истории раскола, печатались в журнале и теперь, и содержание его вообще было очень богато. Само собой разумеется, что предметом для журнала служил раскол во всей его совокупности и во всём разнообразии составлявших и составляющих его толков. Но главное внимание здесь было обращено собственно на поповщину австрийского согласия, как потому, что внутренняя жизнь последнего наиболее богата была фактами, так и потому, что оно заявило себя успехом свой пропаганды в среде Православия. Нужно сказать не обинуясь, что заслуга «Братского слова» для науки и для миссии бесспорна и велика. В первом случае мы разумеем и учёные исследования по истории и обличению раскола, и особенно материал для исследований, обильно и в самых разнообразных видах рассеянный по всем томам журнала, буквально начиная с первого и кончая последним. Во втором то, что журнал служил живым руководителем противораскольнической миссии, всегда хорошо знакомым и с современными событиями собственно в расколе, и с главнейшими нуждами борцов против последнего. Таким успешным результатом журнал был обязан имевшему в нём место объединению тех двух сил, которые в трудном деле изучения раскола легко могут восполнять одна другую. Разумеем, с одной стороны, редактора журнала, как расколоведа учёного, с другой – его сотрудников во главе с знаменитым архимандритом Павлом, вышедших из раскола и потому знакомых с ним в самой жизни. Важно то, что работы этих сотрудников проходили здесь непременно через строгую проверку редактора. Об учёных сотрудниках журнала мы уже не упоминаем, потому что их было сравнительно немного. Выше мы уже имели случай указать немало памятников и отчасти исследований, помещённых на страницах именно «Братского слова». Однако перечень тех и других от этого далеко ещё не сократился, и чтобы видеть это, достаточно ограничиться лишь примерами того или другого рода. В частности, чтобы сократить речь о материалах для истории раскола, достаточно указать, что в два последних года издания журнала здесь было напечатано около ста документов, относящихся исключительно к первоначальной истории белокриницкой иерархии. Но кроме документов, печатались в журнале и литературные памятники раскольнических и православных писателей, относящиеся то к истории австрийского согласия, то к позднейшей истории беглопоповщины или к более ранней истории беспоповщины, то, наконец, к истории противораскольнической полемики. Таковы, например, – «Достоверное сведение о белокриницкой митрополии» именуемого епископа Конона (1891:2), «О священстве, приходящем от Русской Церкви» (1894:1), «Повесть об основателе филиппова согласия» (1884:1), «Ответы» на вопросы о расколе молдавского старца Паисия Величковского (1883:2), сочинения протопресвитера Иоанна Полубенского, первого настоятеля первой московской единоверческой церкви (1886:2). Из исследований по истории раскола следует отметить труды главным образом самого профессора Субботина – «История белокриницкой иерархии», продолжение вышеназванной докторской диссертации автора, обнимающее 1847–54 годы (с 1897:1), и некоторые более мелкие статьи, например: «Об актах большого Московского Собора 1666–1667 годов» (1876:1), «Из истории Рогожского кладбища», события памятных для кладбища пятидесятых годов (1891:2), «Двадцатипятилетие присоединения к Церкви раскольнических епископов и других членов белокриницкой иерархии», бывшего в 1865 году и чрезвычайно важного по своим последствиям в новейшей истории австрийского согласия (1890:2). По разбору вероучения раскола можно назвать статьи Н.И.Субботина «Два свидетельства об употреблении троеперстия в XVI веке в Греческой и Русской Церкви» (1875:2) и – «Справедливо ли глаголемые старообрядцы приводят во свидетельство о двуперстии Тихвинскую икону Пресвятыя Богородицы» (1888:2), иеромонаха Филарета «Старопечатный номоканон и его свидетельство о числе просфор на проскомидии» (1876:3), С.Д.Муретова «О числе просфор на проскомидии в Греческой Церкви» (1896:1). Кроме того, здесь изданы: «Феодоритово слово в разных его редакциях» (1876:4), «Прение Панагиота в древнейших списках» (1899:1), а также «Указатель свидетельств в защиту Православия в книгах и рукописях Хлудовской библиотеки» (1884:2). Было бы также большим пробелом не упомянуть ещё о «летописи» и «рассказах». Это два отдела, занимавшие в «Братском слове» весьма видное место и по своему значению действительно заслуживающие этого. «Летопись происходящих в расколе событий» велась самим редактором, по мере накопления сведений. Значение этого отдела в качестве материала для новейшей истории раскола легко усматривается из самого его заглавия. Что касается «рассказов», то это – «рассказы» и «воспоминания» бывших старообрядцев об их жизни в расколе и об обстоятельствах обращения в Православие. Журнал справедливо усвоял им большую важность и отводил широкое место. В этих рассказах мы лучше всего знакомимся с бытом раскольников; с их современными учениями, правилами, нравами; они сообщают сведения о местах, где раскол распространён по преимуществу, о распространителях раскола и о деятелях его внутренней жизни, об условиях, способствующих и препятствующих распространению раскола; здесь же указываются, наконец, и те способы, которыми в действительности можно всего удобнее найти доступ к уму и сердцу старообрядцев. Всего в журнале напечатано было свыше 50 этого рода рассказов и воспоминаний.

Если «Братскому слову» принадлежит первое место по значению, то первое место по времени принадлежит изданию псковского единоверческого священника К.Голубева – под названием «Истина». Первоначально журнал выходил раз в два месяца, небольшими книжками в 16 долю листа; с 1887 года книжки эти появлялись в свет лишь по мере накопления материала. Издание началось в 1868 году и продолжалось до 1890 года, когда о.Голубев умер. Первая книжка была напечатана тем славянским шрифтом, привезённым из Пруссии, которым журнал печатался там ещё в защиту раскола, к которому ранее принадлежал сам издатель. Относительно программы этого журнала нужно сказать то, что она отчасти была сходна с программой «Братского слова», но это были отделы, разумеется, не того объёма и, главное, не той ценности и значения. Издатель «Истины», которому принадлежит большинство помещённых в журнале статей, человек многоначитанный, но не получивший школьного образования, мог вести своё дело, конечно, только как начётчик, и его издание имело в виду собственно пользу наличной практической деятельности миссионеров. Тем не менее исследователь может иногда собирать здесь некие крупицы материала и для исторической разработки предмета. В этом случае мы разумеем главным образом напечатанные в журнале памятники раскольнической письменности, относящиеся частью к истории внутренней полемики в расколе, частью вообще к истории раскола. Таковы, например, «Духовное завещание» известного основателя беспоповщинского толка «аароновщина» Андрея Жукова, памятник XVIII века, представляющий собой послание к раскольникам Осокинских заводов и относящийся к истории внутренней жизни беспоповщины (кн.93), – «О песнех и пениях церковных» Ивана Алексеева и «О словах пения церковного» Адриана Сергеева, два памятника XVIII и XIX веков в защиту наречного пения против хомового, из которых второй, то есть сочинение Сергеева, в своё время вызвал ругательный «гимн» со стороны известного Павла Любопытного (кн.59, 61:63), – или, наконец, мелкие памятники новейшей истории раскола – «Письма самокрещенцев к поповцам» (кн.43) и «Чин присоединения окружников к неокружникам» (кн.56). Перечисляем примеры только тех памятников, которые, если не ошибаемся, были напечатаны в псковском журнале в первый раз и единственно. О памятниках же, которые здесь были только повторены изданием или же впоследствии была напечатаны в лучшем виде, не упоминаем.

В 1888 году в Москве получила начало еженедельная газета «Друг Истины», посвящённая изучению сектантства и особенно раскола старообрядства. Издателем её был московский священник В.Барбарин. Выходя в размере не менее одного печатного листа, газета давала в год от 800 до 1000 страниц, составлявших том издания в формате in-8°. В 1890 году издание прекратилось, успев дать, таким образом, только три тома. Программа издания имела несколько отделов, из которых в первом помещались беседы на воскресные евангельские или апостольские чтения, с преимущественным изъяснением тех изречений, которые могут иметь близкое отношение к заблуждающимся. Затем здесь отчасти нашли место статьи вероучительные, раскрывавшие истину хотя и без применения к заблуждению, но имевшие целью дать руководство при распознании истинного учения от ложного. Далее следовали статьи по истории раскола и по разбору его учения, составлявшие центральный отдел издания; для примера здесь можно назвать две статьи отца С.Маркова «Значение вопроса об иерархии в судьбах старообрядчества» (1888, 16–29) и «О праве Церкви изменять церковные обряды» (1888, 12–17). Остальное содержание газеты укладывалось в отделы известий о современных событиях и деятелях в расколе, о деятелях против раскола, о выдающихся случаях обращения в Православие и о новых книгах, касающихся раскола.

В последнее десятилетие XIX века получили начало два специальных журнала: «Миссионерское обозрение» в Санкт-Петербурге и «Миссионерский сборник» в Рязани. Издатель первого – чиновник по сектантским делам при синодальном обер-прокуроре В.Скворцов. Журнал – ежемесячный, с приложениями, возник в 1896 году и два первых года выходил в Киеве. Посвящённый изучению собственно русского сектантства – рационалистического и мистического, журнал в последний год расширил отдел и старообрядческого раскола. Между прочим в этом году здесь были помещены: статья профессора Н.И.Ивановского «Внутреннее устройство секты странников или бегунов», основанная на показаниях обратившейся в Православие бегунской уставщицы (1900, 3–10) и противораскольнического петербургской епархии миссионера М.П.Чельцова «Единоверие за время столетнего существования в Русской Церкви», сообщающая несколько интересных данных касательно раннейшей и более поздней истории единоверия (1900, 5–11).

«Миссионерский сборник» существует с 1891 года и есть издание рязанского Братства святителя Василия. В течение рассматриваемого десятилетия выходил двухмесячными выпусками, по программе из 4-х отделов, обнимавших как раскол старообрядства, так и сектантства.

2.Специальные журналы выступили на поприще изучения раскола сравнительно поздно. Прежде чем появились они, общая периодическая печать давно уже работала, и не только духовная, но и светская. Первенство принадлежало, конечно, духовным журналам, и во главе их стояли «Христианское чтение» и «Православный собеседник», органы петербургской и казанской духовных академий.

«Христианское чтение», старейший из наших духовных журналов, ещё в 30-х годах XIX столетия открыл свои страницы для научного исследования вопросов по расколу. Вышеназванные знаменитые труды митрополитов Филарета и Макария первоначально печатались именно здесь и были раннейшими по расколоведению статьями этого журнала. С начала 60-х годов здесь появляются статьи и целые исследования профессора петербургской академии И.Ф.Нильского и непрерывно следуют в течении почти 35 лет. В целой своей совокупности статьи «Христианского чтения» представляют значительное разнообразие и немалую научную ценность. Выбирая более важное, отметим сначала те материалы и исследования, которые имеют отношение собственно к так называемым «обстоятельствам» возникновения раскола. Так, профессор П.Николаевский поместил здесь своё исследование: «Московский печатный двор при патриархе Никоне» (1890, 1–2; 1891, 1–2). Профессор И.Е.Троицкий издал «Грамоту Константинопольского патриарха Паисия I к Московскому патриарху Никону» (1881:1). Грамота эта давно была известна отечественной науке, но лишь в старинном славянском переводе, сделанном по распоряжению патриарха Никона и напечатанном в «Скрижали» 1656 года. Теперь она издана по греческому подлиннику, сохранившемуся в одном рукописном сборнике Софийской библиотеки, с параллельным русским переводом. Издание имеет предисловие и послесловие, в которых переводчик сделал некоторые исторические замечания касательно памятника. Исследователь С.А.Белокуров напечатал известное «Прение с греками о вере» Арсения Суханова (1883:2) и статью «Собрание патриархом Никоном книг с Востока» (1882:2). По вопросу о сущности и причинах происхождения раскола, кроме вышеназванной статьи профессора И.Ф.Нильского, можно указать ещё другую его статью – «Несколько слов о русском расколе» (1864:2). Затем, к материалам для истории раскола XVII века относятся издания А.Бороздина напечатавшего некоторые сочинения протопопа Аввакума (1888, 1–2) и инока Епифания (1889:1) и профессора П.Николаевского, обнародовавшего четыре документа, из коих один представляет любопытную сказку 1689 года о раскольнических поселениях на Ветке (1895:2). К этому же периоду принадлежит статья профессора И.Ф.Нильского «Как учили об антихристе первые расколоучители», положившая прочное начало для правильного взгляда на затрагиваемый ею вопрос (1889:1), и статья В.М.Верюжского «Противораскольническая деятельность первого холмогорского архиепископа Афанасия» (1900:2). Далее, что касается последующей истории раскола, то можно назвать две статьи общего содержания: Ф.Г.Елеонского «Состояние русского раскола при Петре I», студенческая работа (1864:3), и профессора И.Ф.Нильского «Семейная жизнь в расколе в царствование Александра II», продолжение вышеназванного исследования на степень доктора, вторая часть которого печаталась также на страницах обозреваемого журнала (1871:2), – две статьи по истории федосеевского Преображенского кладбища: И.Ф.Нильского «О московском Преображенском кладбище», с описанием соборов 1791 и 1811 годов, рассуждавших о древнем запасном причастии, титле на кресте и о молитве за царя (1863:2), и В.Васильева «Организация и самоуправление феодосеевской общины на Преображенском кладбище в Москве» (1887:2), – три по истории мероприятий против раскола: П.С.Смирнова «Неизданное противораскольническое сочинение XVII века „Брозда духовная“», характерное по происхождению, содержанию и аргументации (1900:2), А.А.Опоцкого «Питирим, епископ Нижегородский как деятель против раскола», очерк по истории миссии и полемики первой четверти XVIII века (1874:3) и отца А.Синайского «Из истории мероприятий против раскола в первые годы синодального управления при Петре Великом» (1894, 2; 1895:2). Общий взгляд на историю мероприятий против раскола и отношение раскольников к обычаям и порядкам православного общества находим в статьях профессора И.Ф.Нильского «Чем объяснить долговечие раскола» (1871:1) и «Взгляд раскольников на некоторые наши обычаи и порядки жизни церковной, государственной, общественной и домашней» (1863:1). Наконец, по полемике против раскола можно отметить статьи Н.Г.Георгиевского «Описание находящихся в Публичной библиотеке старопечатных книг» применительно именно к требованиям обличения раскола (1857:2) и И.Т.Никифоровского «О перстосложении древних киевлян, сербов и греков», критическая статья по поводу взгляда некоторых учёных (1891:2). Не перечисляя других статей журнала, более мелких или менее ценных, как по названным уже отделам, так и по другим, заметим только, что особенно много можно бы назвать здесь статей критико-библиографических; писаны они преимущественно покойным профессором Нильским и помимо надлежащей оценки обозреваемых в них книг дают и вообще немало ценных в научном отношении указаний и замечаний; в своё время особенно полезны были те критические статьи, которые появились в 60 и 70-х годах, так как охоты к изданию книг о расколе тогда было немало, но сведения и самое понятие о последнем были ещё крайне сбивчивы и скудны.

Об издаваемом Казанской Духовной Академией «Православном собеседнике» мы уже имели случай заметить, что изучение раскола первоначально было преимущественной целью журнала. Теперь нужно указать, что, преследуя эту цель, журнал бесспорно сделал значительный вклад в сокровищницу расколоведения. Не перечисляя, по принятому нами плану, тех из помещённых здесь памятников и исследований, которые уже названы нами ранее, отметим ещё несколько памятников, так или иначе относящихся к истории раскола и к полемике с ним. «Послание к Афанасию, ктитору великия лавры святаго Николы, о трегубой аллилуиа» – памятник споров об «аллилуиа» в XV веке (1866:2), «Проскинитарий» Арсения Суханова, первое издание памятника, представленного составителем московскому правительству в 1653 году и содержащего в себе описание чинов и обрядов Греческой Церкви времён возникновения русского раскола (1870:1), «Послание боярина Плещеева к протопопу Аввакуму о соединении с Православной Церковью» 60-х годов XVII века, примечательное тем, что Плещеев некоторое время сам был в отделении от Церкви (1858:2). «Список исповедания и обращения Ивана Ларионова от раскольничества к Церкви» 1718 года – редкий своего времени памятник, имеющий значение для истории противораскольнических миссий (1867:3). Обходим молчанием некоторые документы позднейшего времени и обращаемся к перечню помещённых в журнале исследований. Опять не называем тех из них, которые выше уже упомянуты, – в том числе и в виде отдельных изданий, каковы, например, сочинения Сырцова и Монастырёва. Ещё в первое десятилетие своего существования журнал дал несколько исторических и полемических статей, которые нельзя обойти молчанием. Таковы более крупные статьи – профессора И.М.Добротворского «Исторические сведения об иргизских мнимостарообрядческих монастырях и об обращении их в единоверческие», ряд статей, представляющих первый опыт научной обработки данных по истории Иргиза (1857, 2; 1858, 1; 1864:2), и статья неизвестного автора «О папе Формозе и латинском перстосложении», дающая основательный разбор раскольнического мнения о латинском происхождении троеперстия (1863:1). Сюда же относятся статьи: А.С.Павлова «Происхождение раскольнического учения об антихристе», первый печатный опыт покойного московского профессора (1858:2), профессора И.М.Добротворского «О самосожигательстве раскольников», удачная попытка краткого выяснения мотивов явления (1861:1), и две небольших статьи – если не ошибаемся – Никанора, впоследствии архиепископа Херсонского: «Свидетельство VIII века о перстосложении для священнического благословения», имеющееся у святителя Германа, патриарха Константинопольского (1858:2) и «Свидетельство грека о перстосложении из первой четверти XVII века» (1864:2). Позднее в обозреваемом журнале между прочим были помещены: два обширных и довольно богатых материалом очерка В.Н.Витевского «Раскол в Уральском войске и отношение к нему духовной и военно-гражданской власти в половине XVIII века» (1877, 2–3) и «Раскол в Уральском войске и отношение к нему духовной и военно-гражданской власти в конце XVIII и в XIX веках» (1878, 1–3), историко-полемический опыт архимандрита, впоследствии вышеназванного архиепископа, Никанора «О перстосложении для крестного знамения и благословения» (1869, 2–3; 1870, 1–3), небольшие статьи профессора Н.И.Ивановского – «О рябиновщине», беспоповщинском толке нетовского направления (1867:2), профессора Н.Аристова «Раскол в Симбирской губернии», краткий исторический очерк первоначального появления раскола и позднейшего распространения (1877:1), профессора Н.И.Ивановского «Измышлённый старообрядческий собор» (1882:1) и «Мнимая священническая присяга патриарха Иоакима» (1873:2), разбор двух подложных раскольнических рукописей, из коих одна говорит о соборе, происходившем будто бы в Курженской пустыни ещё при самом возникновении раскола и осудившем церковные исправления патриарха Никона, другая – подлог по поводу «присяги» времени Петра I. Для полемики против поповцев вполне научное решение вопроса даёт статья профессора И.С.Бердникова «Как понимать 8-е правило Первого Вселенского Собора» (1888:1). Главным сотрудником казанского журнала был профессор Н.И.Ивановский. Не перечисляем здесь тех статей этого автора, которые в целом или по частям вошли в вышеназванный его докторский труд.

Гораздо меньшее количество статей можно указать в органе Московской Духовной Академии – в «Прибавлениях к творениям святых отцев» и ещё менее в «Трудах Киевской Академии».

В первом из этих журналов сравнительно наибольшая оживлённость падает на старые годы и затем – на последние, с 1892 года, когда журнал получил новое наименование «Богословского вестника». Например, ещё в 1843 году здесь была помещена статья неизвестного учёного «Свидетельство апостольских времён о том, как должно писать имя Иисус и изображать крест» (1843:1). Затем в 1860 году находим две статьи: Н.И.Субботина «Опровержение раскольнических клевет на патриарха Никона» (1860:2) и С.К.Смирнова «Сербского попа Юрия Крижанича опровержение соловецкой челобитной», первое, но весьма обстоятельное обследование памятника противораскольнической полемики в XVII веке, тогда остававшегося ещё не изданным (1860:2). Из статей более поздних и новейших, кроме вышеназванных, можно указать две: профессора Н.Ф.Каптерева «Приезд в Москву Иерусалимского патриарха Паисия в 1849 году» (1891:2) и профессора И.М.Громогласова «О сущности и причинах русского раскола старообрядства» (1895:2).

Что касается «Трудов Киевской Академии», то одного сотрудника этого журнала мы уже упоминали. В дополнение можно назвать немногое: статья архиепископа Филарета Гумилевского «Исторические сведения о раскольниках Черниговской епархии» (1860:1), статья Н.И.Петрова «Раскол и единоверие с царствования Екатерины II до царствования Николая I» (1881, 2–3), да два раскольнических памятника половины XVIII века: «О хомовом пении» московского беспоповца Гавриила Артамонова, один из памятников происходивших в расколе споров по данному вопросу, написанный в 1750 году в защиту наречного пения против федосеевцев (1876:1), – и «Послание с Выга в Москву о титле на кресте», 1745 года (1865:3).

Сравнительно видное место отводил расколу известнейший в своё время журнал «Православное обозрение», издававшийся учёным московским протоиереем П.Преображенским. Выше мы уже указали некоторые статьи и материалы, печатавшиеся на страницах этого московского журнала. В нём же печатались и вышеназванные отдельные издания о.И.Верховского о единоверии и профессора Н.И.Барсова о знаменитых выгорецких братьях. Из других статей можно отметить – В.Богословского «Большой Московский Собор 1666–1667 годов», очерк постановлений Собора касательно раскола с полемическими замечаниями против последнего (1871, 1–2), А.Г.Вишнякова «История Покровской старообрядческой молельни в Москве» (1863:2) и «Филипповская старообрядческая часовня в Москве», в первой части очерк довольно обстоятельный (1864:1), П.С.Смирнова «Из истории полемики против раскола в начале XVIII века», о сочинениях архиепископа нижегородского Питирима и неизвестного по имени «купца» (1889:2), профессора И.М.Добротворского «Русский раскол в его отношении к Церкви и правительству», попытка объяснить это отношение убеждением раскола, что Православная Церковь и покровительствующее ей правительство впали в латинскую ересь и находятся под властью антихриста (1862:1), – и Н.Копьева. «Очерк истории единоверия в Прибалтийских губерниях», краткие сведения о четырёх единоверческих церквах (1867:3).

Существующий уже более сорока лет и перешедший ныне в руки третьей редакции петербургский журнал «Странник» также может занять в ряду духовных журналов одно из средних мест по своему вниманию к области расколоведения. Наибольшее число статей приходится на время второй редакции журнала. По истории раскола здесь можно назвать статью И.К.Пятницкого «Русский сектант в своей истории», излагающую возникновение и первоначальную историю бегунского толка по рукописи бегуна и тем весьма ценную (1884:2), две статьи Н.А.Сахарова «Деятельность Питирима, архиепископа Нижегородского, против раскола» (1881:2) и «Старорусская партия и раскол при императоре Петре I» (1882:1), статью Д.Н.Жежеленко «Протопоп Аввакум и его деятельность» – первая обстоятельная биография знаменитого расколоучителя с посильным обзором его сочинений (1883, 1–3) и отца И.Горского «Патриарх Иоаким в борьбе с расколом» (1864:1) – одна из раннейших статей первой редакции журнала. По разбору старообрядческого вероучения следует отметить «беседу» архиепископа Никанора «О перстосложении для крестного знамения и благословения» (1889–1890), обширный труд, представляющий объединение многолетних изысканий автора, к сожалению – спешное. Сюда же относятся статьи, посвящённые разбору некоторых новейших раскольнических сочинений, в том числе и сочинений исторических. В последнем случае разумеем статью С.Маркова «Новое сочинение в старообрядческой литературе», знакомящую с сочинением «Исторический очерк о первоначальном разделении старообрядцев с пастырями великороссийской Церкви» (1884:1). Нельзя также не отметить, что в журнале были опубликованы «официальные записки по вопросу о даровании раскольникам общегражданских прав и свободы в отправлении богослужения», данные по требованию особой комиссии, учреждённой в 1875 году при министерстве внутренних дел для пересмотра законодательства по расколу, – известного П.Н.Мельникова (1886:2), профессора Н.И.Ивановского (1887:3), профессора И.Ф.Нильского (1888:1) и некоторых других экспертов.

Общее количество статей по расколу московского журнала «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», ныне уже прекратившегося, сравнительно невелико, но зато эти статьи иногда весьма значительны по объёму и вообще заслуживают упоминания, частью как относящиеся прямо к полемике с расколом, частью как касающиеся лиц и событий времени возникновения раскола и богатые интересными фактическими данными. Разумеем главным образом исследования: И.В.Беляева «О Стоглавом Соборе против раскольников», с разбором определений Собора о крестном знамении, аллилуиа и брадобритии, – посмертное издание писанного ещё в 1850 году сочинения на степень магистра (1875, 7–12), и профессора Н.Ф.Каптерева «Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII столетиях» (1883–1885), «Следственное дело об Арсении Греке и ссылка его в Соловецкий монастырь» (1881:2) и «Приезд бывшего Константинопольского патриарха Афанасия (Пателара) в Москву в 1653 году» (1888:2). Кроме того, можно отметить статью: отца Н.Копьева «Раскольнические стихотворения против единоверия», библиографические и критические данные (1875, 8–10), и неизвестного автора «Соборное изложение патриарха Филарета» касательно перекрещивания латинян (1879:2).

В московском журнале «Душеполезное чтение» можно указать не много статей и не больших по объёму, – например: две статьи профессора Н.И.Субботина «Раскольнические споры о метриках», возникшие у заграничных старообрядцев после того, как в 1858 году австрийское правительство потребовало от липован ведения метрик и скоро перешедшие в открытый мятеж раскольников против их собственных духовных властей (1867:3), и «Из истории раскола при Александре II», где описан печальный случай столкновения единоверия с расколом в Ржеве в конце 50-х годов (1900:2), – две К.И.Невоструева «О наименовании Христа Спасителя Иисус, а не Исус» (1869, 1; 1870:1), – две о.Филарета «Об осьмом веке», против учения беспоповцев о времени пришествия антихриста (1878:3) и «Был ли предан старообрядчеству митрополит Амвросий» (1880:1). Иногда в журнале находили место и материалы для истории раскола, как например, изданное профессором Н.И.Субботиным «Прошение ветковских старообрядцев о епископе, поданное Константинопольскому патриарху в 1731 году» (1870:1). О статьях о.Павла Прусского, некогда сотрудничавшего в обозреваемом журнале вообще немало, не упоминаем, так как о трудах этого полемиста была речь выше.

В харьковском журнале «Вера и Разум», существующем с 1884 года, кроме вышеназванного «Исторического очерка единоверия» (1893:1), можно указать статью С.Сироткина «Отношение раскольников к государству» (1892:1), в которой автор, по собственному его выражению, не претендуя на полное и всестороннее исследование данного вопроса, имеет целью исторически проследить, от начала раскола до новейшего времени, какие отношения к государственной власти и гражданским узаконениям заповедали раскольникам главнейшие представители раскола.

Наконец, нельзя не отметить ещё некоторые еженедельные духовные издания, именно: киевское «Руководство для сельских пастырей», как журнал старейший, затем петербургский академический орган «Церковный вестник», в течение 25 лет своего существования немало послуживший вопросу о расколе, и отчасти – «Церковно-общественный вестник», частное издание, также петербургское, ныне уже не существующее. Как посвящённые вопросам и событиям собственно текущей жизни, рассматриваемые журналы и в области расколоведения обратили внимание главным образом на эту сторону, не избегая при этом и той постановки, когда освещение вопроса или события даётся на исторической почве. Кроме того, журналы эти могут быть отмечены и по другим пунктам расколоведения.

«Руководство для сельских пастырей» обнародовало между прочим «Практические наставления пастырям по предмету спасительного воздействия на раскольников», памятник знаменитого пера митрополита Григория, имеющий ныне значение уже историческое (1879, 3; 1880, 1–2).

«Церковный вестник» поместил между прочим следующие статьи: профессора И.Ф.Нильского «Об изменении существующих правил единоверия», по поводу ходатайств единоверцев конца 70-х годов, с выяснением значения этих ходатайств как акта исторического (1880:1), «Последствия федосовского учения о всеобщем безбрачии», с историческими справками (1886:1), «Об отношениях федосеевцев и других раскольников к государству» (1886:2), – П.С.Смирнова «Из жизни раскола», по поводу брожений в расколе австрийского согласия, с выяснением значения известного окружного послания в новейшей истории этого согласия (1895:2), И.Т.Никифоровского «О беспоповщинской секте левшаков», выделившейся из-за спора о крестном знамении при произнесении молитвы Иисусовой (1892:1).

«Церковно-общественный вестник» имеет на своих страницах между прочим статью И.Верховского, известного единоверческого священника, впоследствии бежавшего к раскольникам за границу – «Спор за посолоние между государем и митрополитом в 1478–1482 годах»: статья написана по поводу 400-летнего юбилея Успенского собора в Москве и интересная по взгляду автора на посолоние как изобретение русского народа и потому дорогое последнему (1878:96). Несколько очерков по истории петербургского раскола было напечатано здесь отцом В.В.Нильским, – например: «Краткий исторический очерк Громовского раскольнического поповщинского кладбища в Санкт-Петербурге» (1874:19), «Волковское федосеевское беспоповщинское кладбище в Санкт-Петербурге» (1874:107), «Молельня Аристова» (1878:71).

3.Переходя к светским журналам, мы должны отметить прежде всего тот факт, что участие их в разработке вопроса о расколе, хотя бы только исторической, сказалось вообще гораздо слабее, чем участие журналов духовных. Но если иметь в виду некоторые органы светской периодической печати в отдельности, то будущий историк литературы расколоведения отведёт им, бесспорно, почётное место, и это нужно сказать не об одних только чисто-учёного характера журналах. При перечислении статей, помещённых в духовных журналах, мы руководились или важностью предмета, или ценностью обработки его, или, наконец, тем, что статья представляет единственный опыт обследования известного вопроса. Выходя из тех же соображений в обзоре журналов светских, находим необходимым сделать перечень статей полнее. При отсутствии более важного по предмету и в научном отношении более ценного здесь неизбежно занимает место менее важное и менее ценное. При этом в большинстве случаев приходится иметь в виду относительную ценность сообщаемого материала, а не то, как этот материал обработан и правильно ли освещён. Наконец, и здесь, как и прежде, не ручаемся за безусловную полноту самого нашего перечня статей и материалов.

Измеряемые со стороны количества статей и материалов, иногда их объёма, а главное – со стороны качественной ценности, светские журналы могут выделить собственно только два московских издания – «Чтения в Обществе истории и древностей российских» при Московском университете, и «Русский вестник», преимущественно прежней редакции. Выше мы упоминали материалы Барсова и Попова и статьи профессора Голубинского и епископа Филарета, печатавшиеся в первом из названных изданий. В дополнение можем назвать: две статьи – профессора И.А.Чистовича «Выговская раскольническая пустынь в первой половине XVIII столетия» (1859:3) и Д.Н.Сапожникова «Самосожжение в русском расколе со второй половины XVII века до конца XVIII» (1891:3), несколько документов, в подлиннике или же в извлечении, XVII–XIX веков: «Память сыскного приказа о раскольнике Осипе Сабелкине», интересный документ 1681 года (1848:5), «Грамота патриарха Адриана» 1695 года о раскольнике Афанасии Леншине (1884:1), «Доношение Питиримово о раскольниках» 1718 года, важное для истории законодательства о расколе петровской эпохи (1860:4), «Послание керженского расколоучителя Ионы Львова к керженцам» 1719 года, по поводу обмена последних ответами с архиепископом Питиримом (1860:4), «Записка новгородско-северских, курских и екатеринославских старообрядцев князю Потёмкину»: известные 12 пунктов инока Никодима 1784 года касательно единоверия, с пометками князя (1860:4), «Сведения о раскольниках, извлечённые из указов в Новгородскую губернскую канцелярию и Олонецкую воеводскую» и относящиеся к 1742–1761 годам (1862:4), «Дневные записи правительственного дозора о московских раскольниках» с ноября 1844 года по июль 1846, довольно обширный материал для истории московского раскола за указанный период времени (1885, 4; 1886:1), – три памятника раскольнической письменности: известное «Собрание от Святого Писания об антихристе», вытолковывающее антихриста в лице императора Петра Великого (1863:1) и два сочинения раскольнического писателя Павла Любопытного «Исторический словарь староверческой церкви» и «Каталог староверческой церкви» (1863:1), – два памятника XVII века особого содержания: «Московский печатный двор в 1649 году», подлинная опись, важная по вопросу о состоянии печатного двора перед вступлением на патриаршество Никона (1887:4), и «Известие истинное православным о новоправлении книжном», сочинение Сильвестра Медведева 1688 года, с предисловием и примечаниями С.А.Белокурова (1885:4).

Что касается «Русского вестника», то здесь печатались даже такие капитальные труды, как вышеназванная «История белокриницкой иерархии», не говоря уже об «Исторических очерках поповщины». Продолжение первого из этих сочинений находим здесь уже в 1900 году – в очерке «История белокриницкого священства по смерти инока Павла», главного деятеля по учреждению последнего, то есть после 1854 года (1900:4). Вообще профессор Н.И.Субботин был главным сотрудником этого журнала. Из менее крупных статей тому же автору здесь принадлежат «Учреждение архиерейской кафедры у турецких раскольников» (1869, 5–6) и – если не ошибаемся – «Раскол как орудие враждебных России партий», обстоятельное обозрение взаимных отношений между этими партиями и старообрядцами, важное для правильного суждения о принципах и стремлениях старообрядства (1866, 9–11; 1867, 4–5). Отметим ещё статьи: М.П.Погодина «Раскольники в управление царевны Софьи», обстоятельный очерк в популярном изложении (1874:12) и К.Кустодиева «Истинный путь ко спасению – сочинение основателя самокрещенства в Саратовской губернии мещанина Бондарева»: сочинение написано в 1837 году и может служить источником для истории самокрещенского вероучения (1862:9).

Ввиду сравнительно небольшого количества статей и материалов в других светских журналах, не устанавливая какой-либо относительной градации последних, ограничимся перечислением их в алфавитном порядке.

«Вестник Европы» дал две статьи, кроме вышеупомянутого обстоятельного исследования о бегунах: Н.И.Костомарова «История раскола у раскольников» (1871:2) и Д.И.Троицкого «Новейшая полемика раскола» (1873:3). Первая из этих статей трактует об известном рукописном сочинении раскольнического библиографа Павла Любопытного «Хронологическое ядро староверческой церкви» и попутно высказывает оригинальный взгляд на значение раскола в русской народной жизни.

«Журнал министерства народного просвещения»: В.Г.Дружинин «О житии инока Корнилия», расколоучителя XVII века, библиографическая заметка о двух редакциях жития по рукописям Императорской публичной библиотеки (1884:9).

«Исторический вестник» дал очень немногое, чтобы можно было выбирать более ценное в историческом отношении. В статье П.С.Усова «Этнограф-беллетрист» описывается административная и литературная деятельность по расколу известного П.И.Мельникова (1884, 9–12), в сообщении А.С.Пругавина «Губернаторское описание Выгорецкого общежительства» приводится сделанное в 1864 году олонецким губернатором описание некогда знаменитого поморского раскольнического монастыря (1883:8), Л.С.Мацеевич сообщил нечто «К материалам для истории отношений между Православием и расколом в царствование Александра II» (1883:1), Е.К.Рапп в сообщении «Бунт раскольников в 1859 году» передаёт рассказ очевидца о том, как в одном селении Забайкальской области раскольники воспротивились отдать в руки правительства только что приобретённого ими попа, после того как не имели такового целых 22 года, – характерный факт для истории беглопоповщины николаевских времён (1893:4).

«Отечественные записки»: Г.В.Есипов «Ряпинские раскольники», материалы для начальной истории федосеевщины (1861:7), М.И.Семевский «Самуил Выморков, проповедник учения об антихристе в 1722–1725 годах», характерная страница из истории раскола петровской эпохи (1866:8), В.И.Фармаковский «О противогосударственном элементе в расколе», довольно обширная по объёму, богатая по содержанию, статья эта заслуживает внимания в ряду других подобных, особенно в светской печати (1866, 11–12).

«Русский архив» поместил несколько характерных документов XVIII и XIX веков, хотя и отрывочных: Н.Ф.Дубровин «Высочайшие рескрипты архиепископу Казанскому Амвросию», 1796–1799 годов, проливающие некоторый свет на историю возникновения единоверия (1892:4), Д.И.Иловайский «Некоторые подлинные черты. Из истории Рогожского и других старообрядческих кладбищ», на основании раскольнических прошений, писем государственных лиц и одного высочайшего указа, конца XVIII века, имеющих отношение также и к истории единоверия (1864:2), Г.Н.Александров «Печать антихриста», письмо Петра I, писанное в 1712 году к князю Долгорукову о том, чтобы всем рекрутам накалывался иглой на левой руке четырёхконечный крест и натирался бы порохом, и послужившее одним из поводов к раскольническим и нераскольническим толкам об императоре, как антихристе (1873:2), Н.И.Дубровский «Судящий поп Иван Андреев Сокольский», данные 1759–1761 годов для истории отношений к раскольникам церковных властей в XVIII веке (1879:9), И.П.Барсуков «Из бумаг митрополита Иннокентия по раскольническому вопросу», мнение последнего по вопросам о единоверии и о воссоединении с церковью раскольнической австрийской иерархии, представленное Синоду в 1864 году, в бытность Иннокентия архиепископом Камчатским (1889:2), – и сообщение без подписи: «Император Николай Павлович и петербургские старообрядцы», просьба последних 1828 года иметь беглых попов и отказ императора (1884:1).

«Русская речь»: Е.К.Рапп «Меры правительства против раскола. Исторический очерк за XVIII столетие» (1880:9).

«Русское слово»: Г.В.Есипов «Варлаам Левин», последователь учения о пришествии антихриста в лице Петра I, по подлинному делу первой четверти XVIII века, с приложениями (1861:6).

«Русская старина» дала памятник раскольнической письменности, затем – документы и сообщения по документам и рассказам очевидцев; И.Д.Беляев «Надгробное слово выговскому екклесиарху Петру Прокопьеву», сочинённое известным выговским киновиархом Андреем Денисовым и ценное сведениями о первых временах поморского раскола (1879:11), М.А.Колчин «Ссыльные и заточённые в острог Соловецкого монастыря в XVI–XIX веках», исторический очерк по монастырским документам за XVI–XIX столетия, в котором есть перечень узников собственно и за раскол (1887, 10–12; 1888, 1–2), А.А.Павлов «Самосожигатели и самоутопленники в Сибири в 1782–1783 годах», пять кратких документов о самоистреблениях в Тобольской губернии по подговору расколоучителя Михаила Мензелина (1879:10), И.Н.Лапотников «Император Павел I и старообрядцы», эпизод их жизни петербургских единоверцев 1800 года (1878:5), П.А.Степанов «Взятие у старообрядцев Иргизского монастыря в 1836 году», рассказ сына того губернатора Степанова, при котором раскольнический Средне-Никольский монастырь был передан единоверцам (1879:3), И.В.Вологдин «Обращение раскольников в Православие в 1788 году», сообщение по рассказу очевидца о безрезультатном приезде епископа Вятского Лаврентия в село Ильинск пермского уезда для увещания раскольников (1870:6), – и «Мысли о расколе», записка князя Н.А.Орлова 1858 года, поданная императору Александру II и принятая им сочувственно, характерный документ для истории раскола в это царствование (1881:5).

В заключение можно назвать ещё три издания:

«Русская речь»: Г.В.Есипов «Раскольничье дело в XVIII веке», о сыне протопопа Аввакума Иване, 1720 года (1861:5) и «Александр диакон», основатель диаконовского толка (1861:37).

«Русь»: Н.П.Гиляров-Платонов «Логика раскола», три письма к издателю газеты И.С.Аксакову, по поводу существующих «взглядов» на раскол, по определению автора – «внешних» (1885, 7–10).

«Северная пчела»: П.Н.Мельников «Письма о расколе», краткие, но примечательные для своего времени (1862, 5–16).

4.Нельзя, наконец, обойти молчанием некоторые провинциальные периодические издания, как способствовавшие приведению в известность архивного материала для истории местного раскола. При всей своей ограниченности в количественном отношении и отрывочности, материал этот имеет бесспорную долю научной ценности, и потому обнародование его составляет несомненную заслугу перед наукой расколоведения. Разумеем здесь собственно местные «Епархиальные ведомости», а отчасти и – «Губернские». Перечисляем те и другие в алфавитном порядке.

«Варшавские губернские ведомости»: сообщение профессора Яковлева «Материалы для истории русских раскольников в Привислинском крае», официальная переписка первой половины XIX века по поводу отказа «филиппонов» отбывать воинскую повинность (1877, 52; 1878, 2–15).

«Витебские губернские ведомости»: «Письменный документ о времени поселения раскольников в Витебской губернии», 1769 года, относящийся, конечно, к одному из случаев переселения великорусских раскольников в Невельский уезд (1867, 40–41).

«Вологодские губернские ведомости»: сообщения Н.Суворова «Царская грамота в Вологду о допросе и казни некоторых раскольников», 1686 года (1864:31) и «Челобитная вологодскому архиепископу Гавриилу» одного священника на раскольников своего прихода, 1691 года (1864:4).

«Воронежские епархиальные ведомости»: статья М.Н.Былова «Раскол в Воронежской епархии при епископе Тихоне I», с 1763 по 1767 год, по протоколам Воронежской духовной консистории и приказам епископа Тихона (1890, 2–8).

«Вятские епархиальные ведомости»: статья отца И.Ф.Фармаковского «О первоначальном появлении раскола в Вятской епархии»: по документам местной консистории автор описывает собственно обнаружение потайных раскольников в 60-х годах XVIII века, живших тогда в Вятской епархии (1868, 5–6).

«Донские епархиальные ведомости»: «Материалы для истории раскола в Донской области», по делам Донской духовной консистории второй половины XVIII века, найденным при разборе консисторского архива в 1871 году (1873, 23; 1874, 1–8; 1876, 5–7). По документам того же архива составлены краткие очерки Н.Снесарева «Верхнечирская станица и старообрядческий раскол её в XVIII веке», постепенное усиление раскола в первой половине этого века (1878, 4–7), Н.Кутепова «Противораскольническая миссия в Донском крае при епископах воронежских Тихоне I и Тихоне II» (1880, 18 и 1881:17), то есть с 1763 по 1775 год, – и статья без подписи: «Летопись Романовской станицы за 1750–1847 годы» (1882, 19–20).

«Курские епархиальные ведомости»: статья А.А.Танкова «Сведения о старообрядцах в Курской губернии в 1812 году», о единоверцах и раскольниках разных толков, по ведомости 1812 года, составленной обстоятельно и, как видно, достоверно (1888:37).

«Олонецкие губернские ведомости»: «Судное дело о разорении Палеостровского монастыря» – розыск 1700 года по делу о самосожжении в этом монастыре раскольников в 1688 году (1849:8).

«Пензенские епархиальные ведомости»: статья отца И.П.Бурлуцкого «О начале раскола в пределах Пензенской епархии» (1871:12) и «История раскола в Пензенской епархии» (1873, 17–21; 1875, 3–6).

«Подольские епархиальные ведомости»: статья С.Л-ского «К истории Куринёвского старообрядческого монастыря»: приводятся документы 40-х и 50-х годов XIX столетия, свидетельствующие о бесплодных попытках духовной и светской власти склонить насельников этого главного центра подольского раскола к принятию Православия (1884, 20–35).

«Рязанские епархиальные ведомости»: П.С.Смирнов «Дело о старце Богословского монастыря Михаиле Микулине», эпизод из истории рязанского раскола в XVII веке (1890:23).

«Смоленские епархиальные ведомости»: Н.М.Соколов «Раскол в Смоленской епархии», обстоятельный очерк с половины XVIII века до 60-х годов XIX века, по документам архива местной духовной консистории (1888, 6; 9–10; 13; 15–18).

«Черниговские епархиальные ведомости»: статья М.И.Лилеева «Очерк миссионерских мер по обращению в Православие стародубских и черниговских раскольников», от начала раскола до времён Екатерины II, по рукописным и печатным источникам (1895, 5–15).

Доселе мы имели в виду первую половину своей задачи: указать сделавшиеся достоянием науки расколоведения в XIX столетии более важные материалы, исследования и статьи по главнейшим её отделам, и отметить участие, сколько пока возможно, периодических изданий в этом деле. Общий рост расколоведения в XIX столетии и выяснение вопроса о сущности раскола, как вопроса центрального и основного, послужит предметом дальнейших наших очерков.

П. Смирнов.