Учебник по практическому руководству для пастырей. Выпуск 1. 1893 г.

«Практическое Руководство для пастырей» должно заменить собою две науки, входившие прежде в состав семинарского курса: «Пастырское Богослове» и «Каноническое право». Первое систематически излагает нравственные обязанности пастыря Церкви. Второе рассматривает все вообще законы, которыми устанавливается внешний порядок церковной жизни, или определяются различные права и обязанности членов православной Церкви, сообразно с различным положением, занимаемым ими во внешнем церковном союзе. Органическое соединение материала, входящего в состав двух означенных наук, составляет существенный предмет «Практического Руководства». Оно, таким образом, имеет ближайшею своею задачею уяснить те нравственные начала и, по возможности, систематически и заложить те церковно-гражданские постановления, которыми православный русский священник обязан руководиться в своей пастырской деятельности. Это Руководство называется «практическим» не в смысле практического изложения правил житейской мудрости, полагаемой обыкновенно в известном уменье располагать свою деятельность сообразно лишь с чисто внешними условиями и обстоятельствами – (это было бы ниже как достоинства пастырского звания, так и задачи богословской науки), a в смысле практического указания способов к осуществлению новозаветного идеала пастыря Церкви при современных условиях жизни, в строгой связи с нравственными началами и каноническими требованьями и местными цер...<….>

Такое определение понятия и задачи «Практического Руководства для пастырей», с одной стороны, исключает из области этой науки все вопросы чисто литургического или богослужебного свойства, которые хотя и имеют отношение к пастырской практике, но составляют ближайший предмет особой науки Литургики; с другой стороны, предполагает необходимым, предварительно рассмотрению частных сторон пастырской деятельности, ознакомление с главными каноническими началами, лежащими в основе церковной практики и, вообще благоустройства внешней церковной жизни. В виду последней цели, необходимо, прежде всего, изложить общие канонические сведения о том: кому в Церкви принадлежит законодательная власть? Какие главные основания церковного законоположения? Как исторически развивался и постепенно слагался канон вселенской Церкви? В каком отношении к этому канону находится русское церковное право? Какие главные органы церковного управления в России и т.п. Без предварительного рассмотрения означенных вопросов почти невозможно ясное уразумение пастырских обязанностей и правильное понимание правовых отношений священника, определяемых церковно-гражданскими законами.

В посланиях апостольских, слово канон (κάνων) употребляется в смысле церковного правила и церковного закона (Гал.6:16; Флп.3:16). Церковные писатели этим именем называют правила соборов и св. отцов, притом, как в отдельности каждое, так и собрание их по частям и в общей их совокупности. В соборных постановлениях канон употребляется преимущественно в значении церковного правила, относящегося к управлению, дисциплине и церковной жизни, и отличается от правил веры, называемых догматами (Трул. соб. 1.2). У нас название канона усвояется собственно древнему составу церковных правил, определенных или принятых на соборах, бывших до разделения церквей и соединенных в нашей «Книге правил св. апостолов, соборов и св. отцов церкви. Подлинность этих правил имеет своим прямым предметом только Церковь; гражданские постановления обособлены и не входят в канон¹. Все позднейшие определения, хотя бы они исходили и от церковной власти, не пользуются y нас именем канона и называются просто церковными или церковно-гражданскими постановлениями. В область же Церковного Права, a равно и «Практического Руководства для пастырей» входит весь церковно-юридический материал.

Церковь есть преимущественно нравственный союз, a потому закон церковный более, чем всякий другой, имеет ближайшую связь с законом нравственным, составляющим собою такое богодарованное основание, по которому человек различает добро от зла. Сходясь с последним в своем божественном происхождении и своей цели – духовном усовершенствовании и спасении людей, чрез направление их мыслей и воли к добру и приведение их к согласию с требованиями христианской нравственности, закон церковный в то же время отличается от него, как часть от своего целого. 1) Закон нравственный гораздо шире закона церковного, который проникается и оживляется первым. Закон нравственный содержит в себе идею христианской добродетели и основу нравственного совершенства; закон церковный раскрывает эту идею и основу в частных положительных правилах, применительно к разным обстоятельствам и условиям жизни общественной. Например, закон нравственный внушает нам вообще веровать в Бога и почитать его, a закон церковный определяет, в частности, самую форму исповедания и устанавливает определенный порядок христианского богослужения. Или: закон нравственный учит вообще о нравственной чистоте супружества, a закон церковный излагает и самые условия бракосочетания, порядок его совершения и т. п. Закон нравственный внушает воздержание, закон же церковный предписывает особое время поста и определяет самый род пищи. II) Нравственный закон имеет в виду человека как христианина вообще; церковный же закон рассматривает его как члена видимого религиозного общества, определяет его положение в нем, его права, обязанности и отношения общественные. Не все религиозно-нравственные обязанности, возлагаемые на человека христианством, носят характер правовых обязанностей и могут быть предметом правовых определений, но только те, которые неразрывно связаны с внешним положением христианина в известном церковном обществе и которые необходимы для существования внешнего церковного порядка. III) Закон нравственный относится преимущественно к внутренней жизни человека, a закон церковный, сходясь с ним по духу, имеет по своей форме более внешний или юридический характер; первый предает поступки христианина суду его личной совести, a последний, кроме того, предает его суду внешнему, формальному, по установленному порядку, и требует внешнего наказания за проступки, в смысле внешнего ограничения церковных прав. Вот почему законы христианской нравственности всегда и для всех одни и те же; между тем законы церковные в разные времена и в разных церковных обществах различны².

Церкви, как внешнему божественному учреждению, принадлежат известные права и прежде всего право власти законодательной. Первый Законодатель и судия христианской Церкви есть Сам Господь наш Иисус Христос (Иак.4:12). Он, впрочем, не давал законов в смысл строго-юридическом, но, будучи божественным учителем религии и нравственности, Он в Своем евангельском учении указал только нравственные начала, как основное руководство для всего поведения христианина и, вообще, для устройства церковного порядка. Применение же этих начал к жизни, сообразно с внешними ее условиями, или устройство общества верующих на основании преподанного Им учения (Мф.28:20), Спаситель поручил Своим апостолам, облекши их властью законодательною: слушаяй вас, сказал Он, Мене слушает (Лк.10:16). Таким образом, в христианской Церкви первыми законодателями в более строгом (церковно-юридическом) смысле этого слова, были апостолы, которые определяли как общие законы всей церкви, так и частные положительные правила относительно, например: избрания, постановления и служения священных лиц в церкви (1Тим.3:1; Тит.1:5), священных действий (1Кор.11:20–34; 14:26), церковного управления (1Пет.1:12) , христианских браков (Еф.5:22–23; 1Кор.7:1–17; 10:11), судных дел церкви (1Кор. 6:1), повиновения власти (Рим.13:1, 6, 7; 1Пет.2:13; 3:1) и др. Сила законодательной власти апостолов выражалась в том, что они, требуя от верующих во Христа безусловного послушания своим постановлениям, подвергали непослушных отлучению от Церкви (1Кор.5:2,5; 2Кор.10:5, 8, 11; 2Сол.3:14) и лишали их через то благодатных средств ко спасению во Христе.

Апостолы, в свою очередь, передали богодарованную им власть церковного управления своим ближайшим преемникам – пастырям церкви, уполномочив их благоустроять общество верующих так, как подобает в дому Божию жити (1Тим.3:15); верующих они обязывали к послушанию пастырям (1Пет.5:5; Евр.13:17), и церковным правилам навсегда усвояли силу закона (Гал.6:16; Флп.3:16).

Но как апостолы, так и их ближайшие преемники, давая те или другие церковные законы, действовали не прямо от своего лица, a во имя Св. Духа и авторитета св. вселенской соборной Церкви. Так, апостолы, отменяя на иерусалимском (апостольском) соборе ветхозаветный обрядовый закон, говорили: изволися Духу Святому и нам (Деян.15:28); a отцы вселенских соборов говорили: «все они (отцы Церкви) от единаго и тогожде Духа быв просвещены, полезное узаконили» (VІІ,1). Притом, законодательная власть в Церкви всегда приписывалась только высшим иерархам, епископам (Апост. пр.37; IV всел. 19; VI всел. 2, 8; VII всел. 6; Вас. Вел. 47), не приурочиваясь ни к одному из них в частности, как видимой главе Церкви (Апост. пр. 34), но принадлежа исключительно собору иерархов, представляющему собою высший орган управления церкви.

Таким образом, в православной Церкви вселенской только те церковные правила имеют общеобязательную силу, которые определены вселенскими соборами (I всел.20; II всел.2, ІІІ всел.8; ІV всел.1), как такими органами законодательной власти, в которых выразилось правовое сознание представителей всех поместных церквей.

В поместных православных церквах известны три главные формы высшего церковного управления: а) патриаршая, б) митрополичья и в) синодальная³. Постановления частных церквей и отдельных иерархических лиц имеют лишь местное значение; общеканоническое же достоинство и общеобязательную силу они получают только тогда, когда бывают пересмотрены на вселенском соборе и освящены его авторитетом (VІ всел. 2; VII, 1). При соблюдении этого последнего условия, некоторые предложения и постановления даже гражданской власти могут быть принимаемы в состав каеонов вселенской церкви, лишь бы только они были вполне согласны с ее началами и духом (Cм. VI всел. 3 пр.; VI всел. 3).

Православная восточная Церковь во всех своих действиях постоянно руководилась и руководится божественною волею Основателя своего, выраженною Им Самим и Его ближайшими учениками в Священном Писании нового завета, a равно сохраняющеюся в церковном сознании путем апостольского предания.

1) Все правила, прямо и ясно выраженные в Св. Писании и заключающие в себе существенные истины веры, благочестия и церковного благоустройства, имеют для Церкви значение неизменного божественного права и составляют безусловно обязательные для нее законы. Таково, например, новозаветное учение: о совершении крещения во имя Отца и Сына и Св. Духа. (Мф.28:19–20), о совершении евхаристии под видами тела и крови Христовых (Лк.22:19–20), о священноначальственной власти вязать и решить (Ин.20:22–23), об основаниях брака (Еф.5:23) и т. п. (Cp. 1Тим.4:14; 5:22 и др.).

Все же такие правила, которые, касаясь разных сторон внешнего устройства церковной жизни, вызваны были историческими обстоятельствами и потому имели только временное значение, не обязательны для Церкви на вечные времена, и она может или совсем оставлять их или заменять новыми, сообразно с современными нуждами церковно-общественной жизни. Некоторые из них уже изменены, например, порядок церковных собраний апостольского времени, основанный на особенностях духовной жизни того времени (1Кор.14 гл.), заменен другим, в котором право не только учения и изъяснения, но и чтения Св. Писания в церкви предоставлено исключительно клиру (Трул.33); правило, в силу которого на высшие иерархические места в Церкви допускались и лица женатые (1Тим.3:2), впоследствии, для пользы паствы , заменено было предписанием обязательного безбрачия для епископов (Трул.12, 48)⁴. Но право суждения о безусловной обязательности или необязательности для всех известного правила, выраженного в Св. Писании, принадлежит исключительно Церкви (VI всел.19; Вас. Вел.91; VII всел.1 и 2). «Иначе, замечает св. Василий Великий, можно повредить Евангелие в самых важных предметах».

2) Общим и верным хранилищем церковных правил, обязательных для всех православных христиан, служит священное предание. Под преданием здесь разумеется не один только внешний способ буквального сообщения правил из века в век, или от одной церкви в другую, но преемственное и неизменное по духу сохранение в православной вселенской церкви основных начал законоположения, как в учении веры, так и во всем церковном управлении, указанных Самим Божественным Основателем Церкви и первыми после Него правителями и пастырями. Такими началами должно считать: 1) общее и согласное исповедание Веры во всей кафолической церкви; 2) преемство церковного священноначалия со всем богоустановленным порядком в православной церкви и 3) так называемую церковную практику.

В первые три века христианства в основе развития церковного права, лежало почти исключительно предание. С ІV же века органом проявления законодательной власти в христианской церкви являются вселенские⁵ и поместные соборы, правила которых важны в том отношении, что в них сохранены и приведены в ясность предания и постановления первых веков от времен апостольских и вместе с тем начертаны положительные законы для всех последующих веков, составляющие основной канон православной Церкви. С этого времени весь ход церковного управления принимает более, чем прежде, твердости, порядка и благоустройства. Православная восточная Церковь признает семь вселенских соборов и десять поместных.

Вселенские соборы созывались, по усмотрению церковной власти, преимущественно по поводу появлявшихся в Церкви ересей: но вместе с тем на них, также, как и на поместных соборах, обсуждались и решались многие текущие вопросы, касавшиеся церковного управления, богослужения, клира, христианской нравственности, церковного судоустройства и т. п. Так:

Первый вселенский собор (никейский) созван был в 325 году, при первом христианском императоре Константине, для рассмотрения учения Ария (александрийского пресвитера), отрицавшего единосущие Сына Божия с Богом Отцем. На нем присутствовали 318 епископов – представителей поместных церквей и многие пресвитеры, и диаконы, известные своим богословским образованием и знанием церковной практики. Кроме изложения (никейского) символа веры, этот собор составил 20 правил церковного управления, дисциплины и богослужения. Именно, собор воспрещает принимать в клир падших (пр. 9), a также добровольно оскопивших себя; принимать в церковное общение отлученных другими епископами, скоро возводить в епископский сан новокрещенных; неженатым и вдовым священнослужителям постоянно иметь в своем доме женщин, кроме матери и сестры или же тех, кои чужды всякого подозрения; духовным лицам делать денежные обороты (давать в долг под проценты) с корыстною целью (пр. 17); всем вообще приклонять колена во время 50-тидесятницы; повелевает: поставлять епископа всем или по крайней мере трем епископам той области, к которой принадлежит рукополагаемый; отсутствующие же епископы должны изъявить свое согласие посредством грамот; дважды в году созывать соборы в каждой области; разрешает: навацианских клириков, в случае обращения их в православие, принимать в церковное общение с сохранением их церковных степеней и с сопричислением их к православному клиру под условием лишь письменного отречения их от своих мнений и обещания последовать учению и правилам Церкви (пр.8); не лишать последнего напутствования св. Тайнами всякого умирающего, кто бы он ни был, но непременно с испытанием, т. е. с исповедью его (пр. 13).

Второй вселенский (константинопольский 1-й) созван был в 381 году, (при императоре Феодосии Старшем, по поводу появившегося лжеучения бывшего константинопольского епископа Македония, отрицавшего божественную природа Духа Святаго и признававшего в Нем только подчиненную Богу Отцу и Сыну и служебную Им силу. Отцы этого собора (которых было 150) утвердили символ никейский и дополнили его четырьмя членами, направленными против тогдашних ересей; исповедание же третьего Лица св. Троицы выражено ими словами: «и в Духа Святаго Господа Животворящаго, иже от Отца исходящаго, иже со Отцем и Сыном споклоняема и славима, глаголавшаго пророки». Кроме того, составлено 7 правил относительно церковного благочиния. Например, собор допускает самостоятельное (автокефальное) управление в поместных церквах (2); не дозволяет принимать от еретиков, a также от запрещенных и лишенных сана священнослужителей, обвинения по делам церкви против православных епископов; определяет условия принятия еретиков и раскольников в церковное общение (7).

Третий вселенский (ефесский) собор созван был в 431 году при императоре Феодосие Младшем, для осуждения ереси константинопольского архиепископа Нестория, дерзавшего утверждать, будто в Иисусе Христе два естества – божеское и человеческое не соединены между собою существенно и ипостасно, но человечество Иисуса Христа, родившееся естественным образом, удостоилось быть только «храмом Божества». На соборе присутствовало более 200 св. отцов, которые определили: исповедовать единого Христа Сына Божия, воплотившегося; a бессменно родившую Его Приснодеву Марию признавать в собственном и истинном смысле Богородицею, «а не Христородицею», как учил Несторий, низложенный собором. Особых правил для церковного управления собор ефесский не составлял; из тех же 8-ми правил, которые обыкновенно с именем этого собора помещаются в собрании церковных канонов, первые шесть составляют извлечение из наружного послания, отправленного от собора ко всем церквам об отлучении Нестория и его последователей. A правила 7 и 8 определены на соборе по особым случаям, изъясненным в самом изложении их. Одно из них (7-е) запрещает составлять и вводить в церковь всякое другое изложение веры, кроме одного никеоцареградского символа; другое правило (8-е) повелевает, чтобы «всякая епархия сохраняла в чистоте и без стеснения изначала принадлежащие ей права, по обычаю, издревле утвердившемуся».⁶

Четвертый вселенский собор (халкидонский) созван был в Халкидоне в 451-м году, при императоре Маркиане, по поводу быстро распространившейся ереси Евтихия (константинопольского архимандрита), который, опровергая ересь Нестория, дошел до другой крайности и несправедливо утверждал, будто в Иисусе Христе человеческая Его природа совершенно поглощалась Божеством, вследствие чего, человечество в Иисусе Христе не сохранило свойств своей природы, но само Божество, только под видом плоти, жило на земле, страдало, погребено и восстало из гроба. На соборе присутствовало около 630 отцов, осудивших ересь Евтихия, и изложивших догмат о воплощении Сына Божия единосущного Отцу по Божеству и единосущного нам по человечеству, познаваемого в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно«. Кроме того собор составил 30 канонов, в которых между прочим осуждаются: симония (пр.2) , занятия клириков, несвойственных их званию (аренда имений, ходатайство по делам «из-за гнусного прибытка» и т. п. (пр.3), вмешательство монахов в мирские дела (4); запрещается: поставлять в священника и диакона без назначения к определенному храму (6), клирикам прибегать к светскому суду, оставляя своего епископа (9), a равно вступать в брак с иноверною (14), принимать от кого бы то ни было донос на епископа без предварительного расследования (21), низводить епископа в пресвитерскую степень (29) и т. п.

Пятый вселенский собор (константинопольский 2-й) созван был, при императоре Юстиниане, в 553 году. Поводом к созванию было то, что евтихиане продолжали возмущать спокойствие Церкви Христовой, восставали против халкидонского собора и утверждали, будто он, осудив Евтихия, оправдал Нестория. В подтверждение этого, еретики ссылались на сочинения Феодора епископа мопсуетского, Феодорита епископа кирского и Ивы епископа едесского, которые будто бы, несмотря на то, что в них проводятся несторианские мысли, не были осуждены халкидонским собором. Одновременно с этим на востоке стали распространяться ложные мысли из сочинений Оригена. Отцы вселенского собора (числом 165, под председательством патриарха Евтихия, торжественно подтвердили определение халкидонского собора, осудили до 15-ти неправильных мнений⁷ Оригена и несторианские сочинения Феодорита и Ивы. Особых же правил, относящихся к церковному благочинию, на V вселенском соборе не было составлено.

Шестой вселенский собор (константинопольский 3-й) созван был, при императоре Константине Погонате, в 680 году против монофелитов, которые, задавшись тайною мыслью примирить евтихианское учение с православным, допускали, что в Иисусе Христе хотя два естества, но одна воля и одно действе – Божеское, которым поглощалась и уничтожалась воля человеческая с ее свойствами u действиями. Собор, на котором присутствовало 170 отцов, осудив лжеучение монофелитов, определил «исповедовать два естественные хотения или две воли и два естественные действия в Воплотившемся». Кроме того, на соборе подтверждено было запрещение не только проповедовать иное учение веры, но и составлять другой символ, кроме никеоцареградскаго.

Так как на V и VІ вселенских соборах не было издано никаких правил касательно церковного управления и благочиния, a в них чувствовалась большая необходимость: то император Юстиниан 2-й созвал в 692 году в Константинополе собор, известный под именем пято-шестого в смысле дополнения определений V и VІ вселенских соборов. Он считается за одно с шестым вселенским собором, так как в существе своем был продолжением собора 681 года и называется трулльским, потому что заседания его происходили в одной из зал царского дворца, которое было со сводами, (τροῦλλον). На трулльском соборе присутствовало 227 (a по свидетельству других 211) епископов из разных стран; в том числе были и послы римские. Приняв 85 апостольских правил, рассмотрев и подтвердив постановления всех бывших до этого времени соборов как вселенских, так и поместных, a равно канонические послания Св. Дионисия, Петра, Афанасия, Тимофея александрийского, Василия Великого и некоторых других отцев церкви, трулльский собор составил 102 канона, которыми определяется, между прочим, следующий порядок церковного управления и благочиния: состоящим в священном чине запрещается ходить на конские ристалища или присутствовать на позорищных играх; если же кто из клира будет позван на брак, то, при появлении игр, служащих к обольщению, тотчас да удалится (пр. 24); сожитие с законною супругою не препятствует возведению в сан диакона и пресвитера (13); но второбрачные священнослужители подлежат каноническому извержению (пр. 2; срав. ап. 17), равно как и вступившие в брак после своего рукоположения (пр. 6); никакому клирику не позволяется содержать корчемницу и даже входить в нее (9), a равно взимать лихву (10). Жена производимого во епископа должна предварительно разлучиться с ним и вступить в монастырь (48), епископ же, продолжающий супружескую жизнь и после рукоположения своего, подлежит извержению (пр. 12); не следует рукополагать в пресвитера ранее 30-летняго возраста, в диакона ранее 25 лет и иподиакона ранее 20 лет (14–15); диакон не должен занимать места выше пресвитера (17); предстоятели церкви должны во все дни, особенно же в воскресные, поучать весь клир и народ словесам благочестия (19), но мирянину не подобает пред народом произносить слово или учить (64) , (cp. 1Кор.15, 27); a равно и входить в алтарь (69); не следует требовать денег за причащение «ибо благодать не продаема» (23); к причащению следует приступать до принятия пищи (29), во все дни св. четыредесятницы, кроме суббот и воскресенья, может быть совершена литургия только прежде освященных даров (52); верующие в волшебство подлежат епитимии (61); но принявшие от Бога власть решить и вязать должны рассматривать качество греха и готовность согрешившего к обращению, дабы употреблять приличное (греховному) недугу врачевание и не утратить спасения недугующего (пр. 102).

Седьмой вселенский собор (никейский 2-ой) созван был в 787 году против иконоборцев, состоявших под покровительством императоров – Льва Исавра и сына его Константина Копронима. Ревностными защитниками иконопочитания были: св. Иоанн Дамаскин, Константинопольские патриархи Герман и Тарасий; кроме того, православная сторона находила себе сильную поддержку в лице императрицы Ирины, благодаря попечению которой и созван был собор, состоявший из 367 отцов. После тщательного исследования апостольского и отеческого предания, также мест Св. Писания, относящихся к почитанию святых и их священных изображений, отцы собора убедились, что: 1) обычай почитать св. иконы ведет свое начало со времен апостольских; 2) он имеет силу y христиан всегда и везде и 3) имеет разумные основания, с одной стороны, в величайших благодеяниях, оказываемых миру святыми, посредством их учения, благочестивых примеров, молитвы к Богу и чудотворений, a с другой – в естественном расположении человека к благодарному воспоминанию о благодетелях посредством их изображений, к выражению своего к ним благоговения чествованием их образов и к подражанию богоугодным их подвигам, возбужденному чрез созерцание их ликов и священных изображений их жизни⁸. При этом, отцы собора, неизменно исповедав все, сохраненное православною Церковью и утвержденное шестью вселенскими соборами, утвердили догмат иконопочитания, разъяснив, что «честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и поклоняющийся иконе покланяется существу изображенного на ней. Кроме того, собор составил 22 канона, которыми, между прочим: осуждается мздоимство и симония епископов (пр. 4 и 5), внушается с особенною осторожностью допускать к крещению евреев, тщательно наперед испытывая чистоту их намерений (7); запрещается лицам священного сана вдаваться в мирские попечения, но повелевается вместо этого «учить отроков и домочадцев, читая им божественное Писание: ибо для сего и священство получили (пр. 10); запрещается, без епископского рукоположения, читать на амвоне в церковном собрании (пр. 14); внушается, что «всякая роскошь в одежде и украшение тела должны быть чужды священнического чина (16) и т. п.

Поместные соборы: 1) Анкирский⁹, происходивший в 318г. в главном галатийском городе Анкире, под председательством галатийского митрополита Маркелла¹⁰. Он созван был из 18 отцов по вопросу о том: каким образом принимать в общение с Церковью раскаявшихся падших, или отрекшихся от веры, особенно же во время жестоких гонений на христиан при императоре Максимине? Всех канонов постановлено 25; большая часть их относится к частным вопросам управления клира и к некоторым явлениям нравственной жизни христиан того времени. Установлены известные степени покаяния для падших (пр. 1–9). Епископу запрещается рукополагать кого-бы то ни было для чужой епархии без ведома епископа той епархии, a равно хорепископу (викарию) поставлять (своею властью) пресвитеров и диаконов (пр. 13); драконам дозволялось, под известным условием, вступать в брак после рукоположения (пр. 10), но это постановление, как несогласное с 26 ап. правилом, отменено было трулльским собором (пр. 6).

2) Неокесарийский собор происходил около 315 г. в Каппадокии (в Неокесарии) под председательством антиохийского епископа Виталия и составил 15 правил, касающихся преимущественно нравственности духовенства, a равно и некоторых частных предметов церковного управления. Например, пресвитер не должен присутствовать на браке двоеженца (пр. 7) – крещенный во время болезни не должен быть производим в пресвитера, «ибо вера его не от произволения, но от нужды»; исключение возможно только «ради скудости в людях достойных» (12).

3) Гангрский собор состоялся в Гангре, (Пафлагонийской митрополии, в Малой Азии), по поводу распространившегося манихейского учения севастийского епископа (в Армении) Евстафия, отрицавшего брак, презиравшего женатых (в особенности священников), проповедовавшего, будто богатые не могут спастись, если не раздадут всего своего имения и т. п. Против этих-то крайних мнений, противоцерковных и противообщественных, и направлены постановления собора, в числе 21, имеющие форму анафематизмов.

4) Антиохийский собор происходил в 341 году. Отцы этого собора (числом около 100) первоначально созваны были императором Констанцием в Антиохию (митрополию Сирии) для освящения великолепного храма, заложенного еще при отце этого императора Константине великом. По окончании же церковного торжества, собравшиеся епископы составили собор, на котором изложено было 25 канонов, составляющих лишь более подробное развитие правил апостольских¹¹, например, об отлучении от Церкви лиц, лишенных священного сана и дерзнувших совершать какую-либо службу (прав. 4; срав. апост. 28), о воспрещении епископу самому назначать себе кого-либо в преемники (пр. 23; ср. апост. 76), или самовольно переходить из одной епархии в другую (пр. 21; ап. 14).

5) Лаодикийский собор созван был около конца IV века (год в точности неизвестен). Правила его, числом 60, касаются различных подробностей чина богослужебного (пр. 17–49), дисциплины клира (20–23), семейной жизни (30–31) и нравов мирян, пороков и заблуждений того времени (36). Например: запрещается: ставить хорепископов для сел, a велено заменить их периодевтами из пресвитеров (57), диаконам сидеть при богослужении вместе с священниками (20), совершение вечера любви (28) по причине происходивших от того беспорядков и соблазнов; клирикам запрещается: посещать корчемяицы (24), давать деньги в рост и брать лихву (4) , a также совокуплять детей своих брачным союзом с неправославными, или еретиками (10); запрещается всем православным принимать от еретиков благословение, которое «суесловие паче, нежели благословение» (32); непосвященным от епископа быть заклинателем (т. е. екзорцистом–от Έζορχίζειν, или оглашателем неверных; пр. 26; ср. Деян. 18:25).

6) Сардикийский собор созван был в 347г. в Сардике (ныне Софии), на границе восточной и западной империи, по настоянию императора Константина, для примирения между православными (на западе) и сильной арианской партией (на востоке) и для утверждения исповедания веры. На соборе председательствовал епископ кордубский Осия; но арианские епископы, увидевши, что западные епископы намерены поддерживать сторону св. Афанасия Великого (также прибывшего на собор), немедленно оставили Сардику и удалились в Филиппополь, где открыли свой особый собор, на котором осудили св. Афанасия и деяния сардикийского собора. Оставшиеся же в Сардике епископы, почти исключительно из западной части империи, продолжали заседания собора сардикийского, признали никейский символ, оправдали св. Афанасия с его сотрудниками и составили 20 церковных канонов, коими воспрещается: епископам переходить, по корыстным и честолюбивым побуждениям, с бедной кафедры на более видную и выгодную (нр. 1–2), без зова являться к царю хотя-бы и с ходатайством за бедных; в последнем случае собор определяет прошения бедных, надлежаще засвидетельствованные, отсылать к царю с избранными священнослужителями (пр. 7–9); запрещается также епископам отлучаться из своей епархии на срок более трех недель, a тем более пребывать и проповедовать в такой чужой епархии, епископ которой не искусен в учении: в последнем случае подрывался бы авторитет местного епископа (пр. 11) и т.п.¹²

7) Карфагенский собор происходил около 419–426г. в Карфагене, главном городе всей Африки. На нем присутствовало до 220 африканских епископов, которые нередко собирались в Карфаген на чрезвычайные соборы для решения текущих дел, имевших значение для всей поместной церкви. На карфагенском соборе, правила которого вошли в состав канона вселенской церкви, повторены были постановления собора никейского, рассмотрены и приведены в один состав правила прежних африканских соборов, начиная с 390 года. Число всех правил, принятых этим собором, простирается до 147, которые, по содержанию, можно разделить на три разряда: а) обще-канонические, касающиеся церковного благоустройства (4–23, 25–33, 35–56, 60–62, 115 и др.); б) местные правительственные (24, 34, 64, 66, 69–72, 76, 78, 88, 95–100 и др.) и в) догматические против ересей и расколов, бывших в Африке, в особенности против донатистов и пелагиан (пр. 57, 68, 77, 79–80, 92, 101–104, 112).

8) Константинопольский собор созван был в 394г., при патриархе Нектарии, по поводу спора двух епископов из-за одной кафедры и постановил одно правило о личном составе суда, необходимом для лишения епископа священного сана (требуется приговор большого собора, т. е. приговор по возможности всех епископов известной области).

Авторитет всех означенных (8) поместных соборов утвержден 2-м правилом трулльского собора, включившего постановления их в канон церковный.

9) Собор Константинопольский (4-й), известный под именем двукратного или первовторого, созван был в 861 году для утверждения патриарха Фотия на место низложенного Игнатия и получил такое название потому, что два раза составляем был из одних и тех же лиц по одним и тем же делам. На нем составлено 17 правил, касающихся: а) лиц монашествующих и монастырей (пр. 1–7), членов клира (9–13), иерархического подчиняя (14–15) и условий замещения епископских кафедр (16–17).

10) Собор Константинопольский (5-й) в храме св. Софии состоялся в 879 году из 383 епископов с местоблюстителями всех «восточных патриархов и легатами римского папы Иоанна. Утвердив общее церковное единение, собор признал Фотия законным патриархом и изложил три правила, вызванные обстоятельствами того времени. Одним из этих правил (2) запрещается епископам, достигших этого сана вне монашеского чина, давать монашеские обеты, которые «содержат в себе долг повиновения и ученичества, a не учительства или начальствования».

Правила обоих последних поместных соборов причислены к общему церковному канону не высшею церковною властью, a, по всей вероятности, самим патриархом Фотием, по делу которого они и созывались.

Примечание. В состав церковного канона входят еще правила следующих св. отцов: Дионисия епископа Александрийского (ум. 264г.), Петра епископа Александрийского (ум. в нач. IV в.), Григория Неокесарийского (ум. 272г.), Афанасия Великого епископа Александрийского (ум. 373г.), Василия Великого архиепископа Кесарийского (ум. 379г.), Григория Нисского (ум. около 390г.), Григория Богослова (IV в) и Амфилохия епископа Иконийского (IV в.), Тимофея и Феофила – епископов Александрийских (IV в.), Феофила и Кирилла – архиепископов Александрийских (V в.), Геннадия патриарха Константинопольского (V в.) и Тарасия патриарха Константинопольского (VIII в).

Древний церковный канон обязателен для всех православных христиан, из которых никто не в праве изменять, дополнять или отменять его по своему произволу. Но этого права никогда не утрачивала и не утрачивает законодательная власть самой Церкви, которая может по своему усмотрению, изменять и совсем отменять в своих прежних церковнопрактических (а не догматических) постановлениях то, что она найдет нужным по обстоятельствам времени и потребностям церковной жизни. (См. выше§5, п.1).

Кроме положительного церковного канона, в деле церковного благоустройства имеет весьма большое значение так называемая практика церковная, под которою обыкновенно разумеют постоянное действе в церковной жизни одних и тех же благочестивых правил, обрядов и обычаев, утвердившихся с самых первых времен христианства. Число правил, сохраненных Церковью путем практики незаписанными, гораздо больше, чем писанных. Если бы, говорит св. евангелист Иоанн Богослов, писать подробно обо всем, что сотворил Иисус, то, думаю, и самому миру не вместить бы писанных книг (21, 25. Срав. Деян.1:3. Лук.1:1; 2Тим.1:2,13; 1Кор.11:2; 1Тим.1:5. и др.). Уже во 2-м веке было много таких важнейших церковных установлений, которые не были нигде записаны, но в практике сохранились Церковью по преданию. Тертуллиан указывает, между прочим, на следующие: на отречение от диавола и ангелов его и троекратное погружение при совершении св. таинства крещения; на принятие таинства евхаристии до рассвета и непременно из рук пресвитера; на приношение за умерших и ежегодные торжества в честь св. мучеников; на принятие предосторожности, чтобы от св. чаши или от хлеба не укануло что либо на землю; на обычай при обыкновенных делах, a также ложась спать и вставая от сна, при восходе и закате солнца, изображать на челе крестное знамение и т. п. Св. Василий Великий делает следующее замечание: «кто учил писанием, чтобы уповающие на имя Господа нашего Иисуса Христа знаменались образом креста? К востоку обращаться в молитве какое писание нас научило? Слова призывания при преложении хлеба Евхаристии и чаши благословения кто из святых оставил нам письменно?.. Благословляем также и воду крещения и елей помазания, еще же и самого крещаемого – по какому писанию? Не по преданию ли?» и т. п. (прав. 91).

Церковная практика или церковный обычай служат источником так называемого обычного права в Церкви.

Под обычным правом, вообще, разумеется все то, что, не будучи установлено положительным законом, соблюдается в жизни| с полным убеждением в правоте такого порядка дел. В христианской Церкви возникновение таких обычаев, которые соблюдались повсеместно, ее имея для себя письменного основания, современно самым первым начаткам христианской церковной жизни. Уже апостол Павел ссылается на обычай церковный в своем рассуждении о том, что жены в церковных собраниях должны являться с покрытою головою (1Кор.11, 16). В последующее же время, до самого появления вселенских соборов, предание и обычай были единственным руководительным началом в решении таких церковно-практических вопросов, относительно которых нет прямого указания в Новом Завете. По свидетельству Тертуллиана, в его время, было много таких установлений, которые без всякого писания силою обычая сохранялись. Василий Великий, касаясь вопроса о существовавшем в его время некотором нарушении прав женщины в бракоразводных делах, ссылается также на обычай, как на единственное основание установившихся правовых отношений между мужем и женою (св. Вас. Вел. прав. 9). Соборы вселенские некоторые из своих постановлений основывают также на силе древних обычаев; таковы, например, постановления о том, чтобы никто не был производим во священника без испытания его совести и жизни (1всел.9), диаконы не преподавали евхаристии пресвитерам (1всел.8), умирающие никогда не были лишаемы напутствованная св. Тайнами (1всел.13), чтобы, вообще, соблюдаемы были обычаи каждой церкви (Трул.39).

Древний канон православной восточной Церкви составлялся постепенно в продолжение первых девяти веков христианства. Главными способами составления канона были: 1) взаимные сношения между церквами. Если в поместной церкви возникал какой-нибудь спорный вопрос, касающийся вероучения, церковного управления или, вообще, церковной практики: то эта церковь, по этому вопросу, вступала в сношения с другими церквами и преимущественно с церквами апостольскими, т. е. основанными или самими апостолами, или их учениками и ближайшими их преемниками. Таковы, например, были сношения между малоазиатскою и римскою церквами по вопросу о времени празднования Пасхи. Путем таких сношений учение и правила, сохраненные в одних церквах, были сообщаемы другим, предания частной церкви обращались в положительные узаконения, местные церковные обычаи и постановления поверялись общими преданиями u правилами церкви вселенской. II) Повсеместная длительность некоторых пастырей церкви. До IV века не было строго-юридического разграничения епархий, u деятельность ревностных пастырей не ограничивалась только пределами их собственной (поместной) церкви, a часто простиралась на целую область или страну и даже, в известном отношении, на всю христианскую Церковь. Нравственные интересы всех вообще верующих во Христа были для них дороги настолько же, насколько и интересы их собственных пасомых. Например, св. Поликарп, епископ смирнский, посещал церкви разных стран и повсюду поверял церковное предание так, как он сам принял его от апостолов (он был учеником св. Иоанна Богослова). Св. Игнатий Богоносец, будучи епископом антиохийским, писал свои послания к церквам: ефесской, смирнской, филадельфийской, римской и др. О деятельности св. Киприана, епископа карфагенского, св. Григорий Богослов замечает, что «он правил в духе апостольском церковью не одной Африки, но и востока н запада». Поддерживая взаимные сношения с разными церквами посредством посланий, пастыри церкви обменивались своими мнениями по разным предметам церковного управления или сообщали друг другу местные обычаи и правила своих церквей, сохранившиеся от времен св. апостолов. III) Соборы. Для поддержания между церквами единства в вере, духе и в основании всего церковного управления, в каждой церкви созывались два раза в году соборы, сообразно указанию самих апостолов (апост. пр. 37; срав. 1всел. пр. 5). На них решались разного рода недоумения в церковных делах и определялись правила церковного благочиния. С IV же века стали созываться вселенские соборы, на которых между прочим, рассматривались деяния соборов поместных; правила вселенских соборов рассылались по всем церквам в виде окружных посланий или же в виде простых копий с соборных определений; a постановления I, IV и V вселенских соборов, кроме того, обнародованы были императорами в виде царских указов.

Посредством трех означенных способов постепенно составлялся и развивался церковный канон. Некоторые из отцов п писателей Церкви первых веков (Игнатий Богоносец, Папий, Пантен, Климент Александрийский и др.) делали даже попытку привести церковные предания и правила в один состав, но эти драгоценные опыты их письменности не дошли до нас.

Правила апостольские называются так не потому, что бы они были написаны рукою самих апостолов, но–потому, что они представляют собою свод преданий и обычаев древней церкви, ведущих свое начало от времен апостольских, a равно и свод правил, составленных, на основании этих преданий, поместными соборами до-никейского периода. Первоначально они не были известны всем церквам в полном своем составе и сохранялись в разных церквах по частям; в одно же целое они собраны были, по мнению ученых, разными лицами, в разные времена и не раньше начала ІV века. Первоначальное значение их основывалось не на церковно-юридическом характере их (который они получили только со времени VI всел. собора), a на глубоком уважении к преданию и церковной практике первых трех веков, выраженной в этих правилах, и на согласии их, по содержанию и сущности, с новозаветным учением.

Соборы и отцы Церкви, ссылаясь на апостольские правила, не определяют числа их. Римский аббат Дионисий Малый (в конце V в.) первый поместил их в своем латинском переводе (с греческого) канонов восточной церкви в числе 50; но церковный писатель VI в. Иоанн Схоластик (бывший потом константинопольским патриархом) в своем изложении церковных правил поместил апостольские правила в числе 85. Трулльский собор признал их каноническими также в количестве 85. Затем и вся восточная церковь, вместе со всеми своими знаменитыми канонистами (Фотием, Вальсамоном, Зонарою и др.), признает каноническими 85 апостольских правил. Западная же церковь признает и доселе только первые 50 правил, a остальные 35 хотя и помещает в своих сборниках церковных правил, но отмечает их как сомнительные.

Апостольские правила представляют собою образцы первоначальных церковных отношений u жизни во всей их свежести и полноте религиозного одушевления и потому легли в основу всего последующего церковного законодательства. Соборы, начиная с IV в., ссылаются на них как на древние, осуждают произвольное отступление от них (1всел.2 и 15 вр., 11всел. 6 пр., Гавгр. 21 и пр.) и свои постановления подтверждают ссылками на них, как на свидетельства древности (III всел. 8 п., IV вс. 40 и т. п.).

Наряду с апостольскими правилами, на востоке пользовались постоянной известностью еще, так называемые, «Книги апостольских постановлений», входившие даже в некоторых церквах (например, в александрийской) в кодексы церковных правил и выдавались за правила, собранные св. Климентом римским.¹⁴ Подлинный составитель апостольских постановлений остается до селе неизвестным. Приведение их в настоящий состав относят к половине ІV века, так как около этого времени церковные писатели (св. Епифаний) стали ссылаться на них под теперешним их названием. Местом происхождения их считают Сирию, потому что в них встречается македонско-сирское название месяцев (ксантак–апрель, дистрос–март и пр.), упоминается о молитве за Еводия, епископа антиохийского и т. п. Эти книги написаны преимущественно для пастырей церкви. В них содержится изображение церковной практики первых веков христианства, касающейся вопросов: богослужебных, нравственных, иерархических и юридических. В частности, в них говорится: 1) о мирянах, 2) епископах, пресвитерах и диаконах; 3) о вдовцах, 4) сиротах, 5) мучениках, 6) о расколах, 7) о христианском образе жизни и церковных обрядах, 8) о духовных дарованиях и канонах церковных. Содержание этих книг касается многих таинственных сторон в христианской Церкви, которые в первые века не всем могли быть доступны, как по своей возвышенности, так и по другим чисто-историческим причинам. Поэтому, 85-е апостольское правило запрещает допускать эти книги в общенародное употребление: «не подобает, говорит оно, обнародовать их пред всеми ради того, что в них таинственно». И в западной церкви они вообще были малоупотребительны. Еще в V веке римский собор (при папе Геласие в 494 г.) признал их, апокрифическими. В конце же VII в. трулльский собор (692 г.) нашел в них уже «нечто подложное и чуждое благочестия, привнесенное от иномыслящих, ко вреду Церкви» и решил: «Климентовы постановления благорассмотрительно отложить, отнюдь... не вмешивая их в чистое и совершенное апостольское учение» (прав. 2). После этого, они и в Церкви восточной утратили свое каноническое значение и употреблялись в ней только по частям. Между прочим, и в нашей славянской Кормчей (гл. 2–4) извлечено из 8-й книги апостольских постановлений до 36 правил и наибольшее число их помещено под именем апостола Павла. В них, например, говорится, что поминовение умерших должно быть совершаемо по кончине их в дни: третий, девятый, сороковой и в год, и что молиться должно только за благочестивых (гл. 42); что каждый христианин должен молиться в третий час утра, в шестой, девятый и в полночь (гл. 34). Жизненность «Апостольских Постановлений», выражающая собою первобытность религиозного общества со всею простотой его форм и отношений, служит причиною того, что они и доселе не утрачивают своего христианского значения, как церковно-практического, так и научно-исторического.

С признанием, при Константине Великом, христианской Церкви господствующею, христианские императоры, вследствие тесной связи жизни церковной с государственною, стали принимать живое участие в делах Церкви.

Государственная власть, свято охраняя неприкосновенность церковного канона, стала придавать постановлениям церковной власти значение государственных законов (см. новелла 131, гл. I)¹⁵. По законодательству Юстиниана, что запрещалось первыми, то не дозволялось и последними; преступления против Церкви не оставались безнаказанными и по законам государства. Лучшим выражением отношений государственной власти к церковному порядку может служить следующее место одной из новелл (6 Nov. praefat.) Юстиниана¹⁶: «когда и церковь во всех своих частях благоустроена, и государственное управление держится твердо и путем законов направляет жизнь народа к истинному благу: то возникает добрый и благотворный союз Церкви и государства, столь благодетельный для человечества. Мы надеемся достигнуть этого, если будет охраняемо соблюдение священных правил, преданных апостолами, сохраненных и изъясненных отцами (Церкви)». Вот почему постановления некоторых соборов рассылались при указах императоров, как имеющие обязательную силу наравне с законами государственными.

С другой стороны, так как на обязанности государства лежит определение нормальных внешних отношений между всеми общественными союзами, находящимися в его пределах: то за государственною властью всегда признавалось право определять внешнее положение Церкви в государстве и, в этих целях, издавать соответствующие законы о Церкви. Такие законы существуют во всех христианских государствах, и известны под именем церковно-гражданских постановлений. Православная восточная Церковь всегда признавала эти законы источником своего права, если они не стояли в противоречии с ее собственными постановлениями. В случае же одностороннего вмешательства государственной власти в дела Церкви, – хотя бы это вмешательство вызывалось даже обращением к светской власти со стороны самого духовенства, но помимо власти церковной, – соборы строго порицали нарушителей установленных в Церкви законов (II всел. пр. 6; IV вс. 12; Антиох. 11–12) и самое распоряжение государственной власти, как не компетентное в данном случае, объявляли недействительным (VII всел. 3; Карф. 15 и пр.).

С распространением христианской Церкви, отношения церковной жизни значительно усложнялись, a вследствие этого и церковное законодательство, упорядочивающее эти отношения, стало постепенно развиваться. Вследствие умножения правил, получивших свое начало в разные времена и в различных местах, естественно почувствовалась потребность в собрании их в одну книгу или приведении их в определенный порядок для более удобного пользования ими. Отсюда стали появляться сборники как церковных, так и гражданских постановлений, касающихся Церкви, известные под именем номоканонов. Номоканон, в буквальном переводе с греческого на русский язык, (от νόμος закон гражданский и χάνων правило церковное) значит законоправило. Соединение тех и других законов в одном сборнике указывало на равномерное значение их в церковной практике¹⁷.

Номоканоны известны двоякого рода: в одних из них церковно-гражданские постановления излагаются в хронологическом порядке, т. е. по порядку времени происхождения их; в других же заключающийся в них материал излагается в систематическом порядке или по предметам. Первым из систематических номоканонов известен сборник Иоанна Схоластика¹⁸, составленный в VI веке и заключающий в себе: Апостольские правила, правила Соборов – первых четырех вселенских и шести поместных: Анкирского, Неокесарийского, Сардикийского, Антиохийского, Гангрийского и Лаодикийского; в конце сборника помещено 68 правил св. Василия Великого, извлеченных из его посланий. Весь состав правил в сборнике Схоластика разделен на 50 отделений или титл. Из предисловия к этому сборнику видно, что y составителя его был под руками какой- то другой (не дошедший до нас) сборник, распределявший церковные правила также по предметам: «Я не один и не первый, замечает Схоластик, решился на это, но, увидев, что и другие, таким образом, разделяли правила, даже на 60 титл».

Примечание. Кроме этого, Иоанн Схоластик, после смерти Юстиниана, составил между (565 и 577 г.) еще особый сборник гражданских правил (из новелл Юстиниана), касающихся церкви. Он состоит из 87 глав. Славянский текст этого сборника помещен в печатной Кормчей (42-я гл.). Цель этого сборника – облегчить изучение и употребление гражданских законов по делам Церкви. Оба сборника Схоластика имели весьма большое практическое значение в восточной Церкви. Как юрист Юстинианова века, Схоластик в своих трудах в точности выразил все важное значение церковно-государственной реформы Юстиниана, возведшего гражданское значение церковных правил до значения гражданских законов. Заслуга его состоит во внешней обработке канонического материала: он осветил особую область права (церковно-гражданского) дотоле неизвестную.

Завершением византийского номоканона служит номоканон, изданный патриархом Фотием¹⁹. Этот замечательный по своей полноте и обработанности сборник церковных правил назывался y греков иногда синтагмою, a иногда номоканоном. Двоякое название Фотиева труда объясняется тем, что в состав его входят два особые сборника: синтагма (сочетание церковных правил) и номоканон. Под первым именем разумеется та часть сборника, в которой изложены церковные правила в хронологическом порядке соборов, составлявших правила; под номоканоном же разумеется другая часть сборника, в которой расположены правила в систематическом порядке (по предметам содержания их). В этой последней части сборника Фотиева, вместе с правилами собственно-церковными, помещены и гражданские постановления, касающиеся Церкви; правила церковные здесь обозначены только цитатами, a законы гражданские приведены в кратких извлечениях из кодекса и новелл Юстиниана и, по местам, в толковании на них византийских законоведов. Весь номоканон Фотия состоит из 14 отделений или титл, подразделяющихся на несколько глав.

Изысканиями ученых юристов (Бинера, Биккеля и др.), занимавшихся изучением греко-римского права, признано, что сборник, приписывавшийся обыкновенно Фотию, есть произведение двух лиц, разделенных между собою довольно большим пространством времени. Первая и главная доля авторства принадлежит неизвестному лицу, составлявшему свой труд до трулльского собора (692 г.), когда еще не был вполне определен и утвержден состав церковного канона. Поэтому-то, о правилах апостольских, общее каноническое значение которых признано VІ вселенским собором, автор говорит тоном сомнения, как лишь о «так называемых» апостольских правилах. Фотий принял этот сборник в основание для дальнейшей своей работы, дополнил его постановлениями соборов, бывших после ІV вселенского собора и поместил свое второе предисловие. Издавая же оба сборника вместе под своим авторитетным именем, Фотий содействовал обширному употреблению номоканона и его влиянию. (См. Церковное Право профес. H. К. Соколова, стр. 176– 8).

Руководствуясь полными сборниками церковно-гражданских постановлений, выработанных в разные времена и под влиянием разных исторических обстоятельств, естественно было, при решении возникавших тех или других церковно-юридических или, вообще, церковно-практических вопросов, встречаться с разного рода недоразумениями, зависевшими от неодинакового понимая и применения тех или других правил номоканона. Отсюда, скоро почувствовалась нужда в толковании самых правил номоканона, в раскрытии основания и сущности их и в правильном применении их к разным случаям в делах церковных; требовалось, таким образом, более или менее научное отношение к номоканону. Труды подобного рода стали появляться с XII века и первый из них, по времени, принадлежит Зонаре.

Иоанн Зонара²⁰ написал (в 1120 г.) «толкование (ἐζήγησις) церковных правил». Не вдаваясь в юридические исследования он вникает преимущественно в прямой, буквальный смысл законов и потому редко обращается к законам гражданским.

После Зонары, в правление императора Мануила Комнена, Алексей Аристин, великий эконом²¹ константинопольской церкви и по званию номофилакс²², ваписал (в 1160 г.) изъяснение на церковные правила в их сокращенном виде; самое же сокращение церковного кодекса принадлежит не ему, a другому лицу. Толкования его весьма кратки и иногда представляют собою только перифраз текста правил: иные же правила y него остаются без объяснения с одним только замечанием: «это правило ясно само по себе».

Толкование правил, сделанное Федором Вальсамоном²³, гораздо важнее, чем –Зонары и Аристина. Изъяснения его отличаются обширностью, подробностью, точностью, по местам заключают в себе разрешение разных юридических вопросов и соглашение темных мест правил церковных с гражданскими законами. При этом, Вальсамон иногда пользуется замечаниями на церковные правила, составленными Зонарою и Аристином.

Из позднейших канонических сборников в византийской церкви наиболее известны:

1) Синтагма (греческого иеромонаха XIVв.) Матфея Властаря, который расположил церковные правила по порядку греческого алфавита, присовокупив сюда и гражданские законы. В предисловии он исторически обозревает источники церковного права; излагая самые законы, он вдается в исследования исторические, догматические и церковно-юридические. Сборник его особенно замечателен по собранию в нем интересных исследований о сущности и действии древних законов и о разных предметах церковного законоведения.

2) Пидалион²⁴ (πηδάλιον–кормило, руль на корабле). Этот греческий сборник составлен был в конце прошлого и начале нынешнего столетий (1793–1800) тремя учеными монахами (Агапием, Никодимом и Феодоритом) по распоряжению патриарха и синода константинопольской церкви, с примечаниями на общеупотребительном греческом наречии. Ближайшим поводом к составлению этого труда было печальное состояние источников права в греческой церкви и невозможность всем пастырям церкви иметь y себя различные руководства по церковному праву. Название πηδάλιον этот сборник получил от того, что христианская церковь y некоторых отцов и учителей Церкви (Киприана, Златоуста, Василия Великого п др.) изображается в виде корабля, управляемого, под верховною «властию Самого Иисуса Христа, св. апостолами, соборами и св. отцами», правила которых составляют как бы кормило или кормчего этого корабля -Церкви. Такое иносказательное название Церкви встречается и в Апостольских постановлениях (II кн. гл. 58)²⁵. Пидалион составлен на основании общего канона Церкви, как он определен трулльским собором, и изложен в синтагме Фотия. К тексту присоединены; а) толкования, взятые преимущественно y Зонары, частью же y Вальсамона и Аристина; б) 35 правил Иоанна Постника, 37 правил патриарха Никифора и ответы константинопольского патриарха Николая монахам, в силу практического значения всех этих правил в церкви восточной. В конце Пидалиона помещено несколько статей церковно-юридического содержания: о степенях родства и запрещенных браках, о брачных договорах, a также форма употреблявшихся в древности представительных и увольнительных грамот для священнослужителей, отправлявшихся в чужие епархии (см. Апост. прав. 12; сравн. 2Кор. 3, 1.), форма развода, форма завещания и т. п. Законы гражданские не включены в Пидалион, и только из новелл сделаны некоторые извлечения таких гражданских постановлений, которые совершенно сходны с канонами церковными и помещены в виде примечаний к этим канонам. Сборник этот, изданный в Лейпциге в небольшом количестве экземпляров, составлял библиографическую редкость, доколе в 1845 году не был снова издан в Афинах. Он был принят во внимание при издании славянской «Книги правил» и оставил в ней свои следы (см. ниже§ 18).

Примечание. 1 В римско-католической церкви главными источниками права служат: 1) средневековой (1150–1313 г.) сборник «corpus juris canonici», имеющий ныне практическое значение настолько, насколько он признается современным гражданским законодательством на западе; 2) постановления тридентского собора (1545–1563 г.), доселе имеющие первостепенное значение для римской церкви; 3) папские декреты²⁶ или указы, имеющие общеобязательное значение в противоположность папским рескриптам, касающимся лишь частных вопросов и отдельных церквей или епархий и 4) договоры пап, как представителей церкви, с верховною государственною властью, получившие с XV в. название конкордатоф. 2) В армяно-григорианской церкви источниками права служат: а) постановления ее местных соборов (из вселенских же она признает только первые три); 6) постановления и распоряжения патриарха Католикоса и состоящего при нем синода в Эчмиадзине и, наконец, в) государственные законы по управлению духовными делами армяно-григорианского вероисповедания.

3) Так как протестанты не признают ни прав церковной иерархи, ни авторитета церковного предания, то y них нет церковного канона в том смысле, в каком понимают его греко-восточная православная и западная римско-католическая церкви. Реформация Лютера в основу всей церковной жизни положила одно только Священное Писание нового завета, существенные требования которого, по понятию протестантов, выражены в их символических книгах. Вследствие этого, источниками церковного права y протестантов служат: 1) их символические книги²⁷, в которых, впрочем, излагаются только общие основоположения (относительно границ церковной власти и положения учительства в церкви), частных же правил для устройства церковной жизни в них нет.

2) Эти правила находятся в особых церковно-гражданских (Kirchenordnungen) постановлениях, издаваемых от лица верховной власти в известной стране.

Русская православная церковь получила свое начало от кафолической Церкви восточной; от нее же она приняла и основные начала для своего внутреннего и внешнего благоустройства, и на свой тесный нравственный союз с восточною вселенскою Церковью она постоянно смотрела как на охрану для своего православия и благоустройства. Отсюда главное и основное начало законодательства русской церкви всегда состояло и состоит в неизменном сохранении в России учения веры и уставов православно-кафолической восточной Церкви. К этому началу сводится все вообще русское церковно-гражданское законодательство и вся деятельность представителей нашей церкви и государства. Так, в Уставе св. Владимира говорится, что он составлен «по первых царей уряженью и по вселенских семи святых зборов (т. е. соборов) великих святитель», и затем от лица самого князя прибавляется: «кто переступит си правила, яко же есмы управили по святых отец правилом и по первых царев управленью, да будет проклят в сий век и будущий семью зборов святых отец вселенских». Такой же дух виден и во всех других известных памятниках русского церковного законодательства, как древнего, так и нового (Духовный Регламент (стр. 7) и Устав Духовных Консисторий ст. 6).

Вместе с святою верою, русская церковь приняла от греческой церкви и греческий номоканон, который, полагают, уже при Ярославе I известен был в России в славянском переводе, a в XIII веке, ко времени владимирского собора (1274 г.), греческий номоканон явился уже в виде Славянской Кормчей.

Первая часть Номоканона Фотия вся сполна принята была в России, как заключающая в себе безусловно обязательные церковные законы. Вторая ее часть, содержащая в себе законы греческих императоров, a также и местные постановления греческой церковной власти, не могла быть обязательною ни для великого князя русского, ни для русской церкви. Но так как Россия тогда только что начинала жить более или менее благоустроенною гражданскою жизнью и еще не успела выработать своего самостоятельного законодательства: то и вторая часть греческого номоканона–особенно в тех пунктах, которые касались прав и ведомства Церкви,–имела некоторое приложение к русской жизни. В ту же пору, великий князь Владимир, вместе с духовенством, скоро увидел необходимость приспособления греческого законодательства к местным условиям русской церкви и издал собственный устав, составляющий первый опыт самостоятельного русского законодательства.

Устав св. Владимира²⁸ называется так не потому, чтоб он был написан самим Владимиром, a потому, что в нем выражена воля этого князя.

В общем своем составе «Устав св. Владимира» есть извлечение из греческого номоканона. Самостоятельность же его заключается в том, что в нем, в сравнении с греческим законодательством, I) расширен круг церковного ведомства со включением сюда: а) людей, не принадлежавших к духовному званию, но только призреваемых церковью, каковы:-слепец, хромец, задушный человек (т. е. раб отпущенный на волю по духовному завещанию господина) и т. п. и б) некоторых частных подсудных церкви дел, не упоминаемых в законодательстве византийском, каковы: повреждение храмов и могил, нанесение побоев снохою свекрови и т. п.; II) по тяжбам лиц светских с духовными, учрежден суд общий, состоящий из судей церковных и гражданских; III) отменены некоторые права епископов: последним на востоке предоставлено было, например, участвовать в выборе чиновников для городского управления, наблюдать за тюрьмами и т. п. Русские же епископы не имели таких прав.

Устав Ярослава І-го есть, говоря вообще, продолжение и раскрытие устава св. Владимира и представляет собою дальнейший шаг в историческом развитии русского церковного законодательства. В частности, он отличается от устава св. Владимира как по предметам церковного суда, так и по способу раскрытия их, обличая в составителях его и большую наблюдательность, и большую развитость юридических понятий. Об одних предметах (например, о преступлениях против веры) вовсе умалчивая, о других (о лицах духовного ведомства) говоря вкоротке, он с большею подробностью исчисляет преступления против чистоты нравов и указывает на некоторые новые преступления (зажигательство, убийство и душегубство и т. п.). Наконец, он не только исчисляет преступления, но и налагает определенные наказания за них, имея при этом в виду относительную важность преступлений и приурочивая их к системе денежных взысканий.

Наряду с великими князьями, и некоторые иерархи русской церкви делали попытки частного применения вселенских канонических правил к потребностям русской жизни, таковы: «Церковное правило» киевского митрополита Иоанна (1080–1088 г.) к Иакову Черноризцу и «Ответы новгородского епископа (с 1130 г.) Нифонта (иеродиакону) Кирику». Ответы того и другого святителя, хотя и не имели общеобязательной силы, но служили важным в свое время руководством по делам церковным на разные случаи и вошли в состав нашей Кормчей книги. Существенный характер этих древних церковных памятников–внешность и мелочность, объясняемые тем, что в ту пору русский народ еще не возвысился до понимания существенного в христианстве. Таковы, например, следующие правила: «Если кто, дитя или взрослый, постучит на Пасху яйцом себе в зубы прежде литургии, не лишай за это причастия, но стучать много раз взрослым возбраняй». «Если случится, что плат женский будет вшит в одежду священника, он может служить и в этой одежде: ибо чем погана жена?» п т. п.

Наша «Кормчая книга» получила свое название оттого же самого, отчего и греческий Пидалион (см.§ 16-й). В основе ее лежит греческий номоканон с прибавлением некоторых статей греческого и русского происхождения, имеющих церковно-юридический и литературно-исторический характер. Она появилась в России благодаря заботам митрополита Кирилла II, который в 1270 г. обратился к болгарскому деспоту Иакову Святиславу с письменною просьбою о присылке ему славянского номоканона³¹. Когда желанная книга с толкованиями правил, сделанными Иоанном Зонарою, была получена, она стала появляться y нас в нескольких списках. Известнейшие из них два: один приобретен новгородским архиепископом Климентом (около 1276 или 1280 г.) и положен был в церкви св. Софии, от этого и называется софийским; другой написан был по желанию рязанского епископа Иосифа (XIII в.), получившего список Кормчей из Киева от митрополита Максима (около 1284 г.), и потому называется иосифовским. В основании обоих списков лежит Номоканон Фотия. В софийском списке, кроме древних церковных правил и греческих постановлений, есть статьи русского происхождения, a в иосифском нет их.

Печатание нашей Кормчей впервые началось при патриархе Иосифе (в 1649 г. 7 ноября), a окончено в 1650 году, (1-го июля³²), но отпечатанные при нем экземпляры Кормчей не были дозволены церковною властью к употреблению и составляют весьма дорогую библиографическую редкость.

Первая печатная Кормчая появилась в свете уже при патриархе Никоне, в 1653 году. Основанием для нашей печатной Кормчей послужил список иосифовский в котором встречаются самые названия: «Кормчий» и «Кормчая».

В начале Кормчей помещены статьи: об отпадении западной церкви от восточной, о начале христианства, об учреждении в России патриаршества, о важности церковных правил, о семи вселенских соборах и т. п.

В первой части самой Кормчей излагаются правила апостольские с несколькими извлечениями из «Книг апостольских постановлений» (гл. VIII), правила соборов в хронологическом порядке и канонические послания св. отцов. Во второй части содержатся постановления византийских императоров, касающиеся Церкви, и некоторые другие канонические статьи.

После Никона, Кормчая, по мысли Феофана Прокоповича (с 1734 г.) подвергалась пересмотру. Но так как все попытки к ее исправлению по греческим пандектам (изданным Беверегием³³ в 1672 г.) не удались то она, по определению Св. Синода, напечатана в 1786г. с никоновского издания с некоторыми лишь изменениями и дополнениями. Последующие издания ее были в 1804, 1816 и в 1836 годах с самыми незначительными изменениями только в некоторых выражениях. С 1836 года она более не издается Св. Синодом.

Кормчая в полном своем составе представляла главный и общий источник русского церковного законодательства. Законы Кормчей, известные под именем «градских», имели y нас практическое применение при Иоанне ІІІ, Алексее Михайловиче и Петре I.

В числе древних памятников русского законодательства имели также практическое значение:

1) Постановления соборов: Московского (1548 г.), Стоглавого (1551 г.) и Большого Московского (1666 –1667 г.)

2) Требник Могилы. Он составлен киевским митрополитом Петром Могилою (ум. 31 декабря 1647 г.) на основании разнообразных источников, не исключая и римско-католического требника, изданного в 1615 году при папе Павле V и легшего в основу всей первой части Требника Могилы³⁴. Издание свое Могила предназначил «епископам православной церкви российской, преподобным архимандритам, игуменам, иеромонахам, протопопам, иереям и всему клиру церковному православному». Первоначально книга эта имела обязательное значение только в пределах киевской митрополии; но в последствии, со времени воссоединения (во второй половине ΧVΊΙ в.) киевской митрополии с северо-восточною частью русской церкви, некоторые статьи этого требника (например, о браке) имели для всей русской церкви свое обязательное значение даже до половины ΧVΊΙΙ в., особенно же в тех епархиях, иерархи которых были из киевских ученых.

3) Типикон, в котором, кроме определения порядка богослужения, указываются некоторые церковные правила относительно постов, обрядов и таинств, a также находятся извлечения из монастырских уставов.

и 4) Выписка статей о суде святительском из разных источников, составленная в 1700 году по приказанию патриарха Адриана.

Действующее ныне русское церковное право, по-своему историческому происхождению, восходит ко времени Петра I. До Учреждения Св. Синода, круг дел, подведомых Церкви, был очень широкий: духовенство во многих случаях принимало участие в делах гражданского управления. Со времени же Петра I, издавшего «Духовный Регламент» в руководство Св. Синоду, судебное ведомство Церкви значительно сократилось. К гражданскому отошли дела: о насильном восхищении к браку, о посягательстве детей вступить в брак без воли родителей, о незаконных детях, о кровосмешении, о насилии, a также определение наказаний за уголовные преступления против веры и Церкви, богохульство, еретичество, волшебство и святотатство. Духовным лицам, тяжущимся с светскими, велено предъявлять свой иск в то место, которому подведом ответчик; равно и по предметам тяжебным (каковы: купля, продажа, ручательство и т. п.) лица духовные должны были обращаться в те места, которым подсудны предметы тяжбы.

Как на нововведение в церковном судоустройстве при Петре I, можно сказать на учреждение судебных инстанций в порядке исков и апелляций. Самою высшею инстанцией в этом отношении считался Св. Синод.

Полного собрания действующих постановлений собственно русской Церкви нет. Высочайше утвержденная при Св. Синоде Комиссия для разбора дел синодского архива приступила в 1868 году к составлению «Полного собрания постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской Империи», но доселе трудам этой комиссии изданы лишь постановления за первые шесть³⁵ лет существования Св. Синода. В основе распоряжений русской церковной власти лежат, кроме Св. Писания, Св. Предания и древней церковной практики: а) Книга правил³⁶; она появилась в свет в 1839 г. и заменила собою «Кормчую» прежних изданий; в Книге правил излагаются одни только церковные правила без гражданских законов и притом не только на славянском, но и на греческом языках. В издании же ее 1843 года правила изложены на одном только славянском наречии с прибавлением алфавитного указателя предметов, содержащихся в целой книге.

б) Духовный Регламент, изданный (25 Января 1821 г.) в руководство Св. Синоду, составлен был, по поручению Петра І, архиепископом Феофаном Прокоповичем и редактирован рукою самого императора. По содержанию своему, он разделяется на три части: в 1-й указываются причины замены патриаршества в России Св. Синодом; во 2-й определяется круг лиц и дел, подведомых Св. Синоду и в 3-й излагаются обязанности Св. Синода и состав его. Духовный Регламент представляет собою не только законодательный кодекс, но вместе и нравоучительное сочинение, в котором нередко просвечивают чувства законодателя; сверх того, в нем, по местам, довольно подробно изображаются черты бытовой жизни русского народа. Совместно с Регламентом обыкновенно печатаются в виде приложения к нему: а) Послание Св. Синода о браках правоверных лиц с иноверными, изд. 18 августа 1721 г. и б) Инструкция обер-прокурору Св. Синода (Высоч. Утв. 13 июня 1722 r.).

в) Номоканон, печатаемый при большом Требнике, состоящий из 228 глав. При малом Требнике он издается (с 1687 г.) только в числе 117 глав в виде «извлечения из Номоканона нужнейших правил». Номоканон этот составлен на Афоне около половины ХV века и уже в первой половине XVI века существовал в переводе на сербском языке. Первоначальное назначение его было–служить руководством для духовников при наложении церковных епитимий на кающихся. Как частный сборник эпитимийных правил, не утвержденный при своем издании никаким высшим иерархическим авторитетом, он вошел в силу путем непосредственного употребления его в церковной практике. Первые издания его были также делом частным, и только с 1639 года, с изданием его при Требнике, он получил характер официального кодекса, издаваемого церковным правительством. При самом принятии его в великорусской церкви, оговорено было, что он имеет каноническую или, точнее, церковно-практическую важность лишь настолько, насколько оказывается согласным с общепризнанным церковным кодексом или Кормчею книгою³⁷.

г) Учительное Известие, печатаемое при Служебнике, составлено в конце ХVІІ столетия, по приказанию патриарха Иоакима, монахом Евфимием, учеником Епифания Славинецкого. Оно вызвано было распространением последователями Симеона Полоцкого (в особенности же монахом Сильвестром Медведевым) латинского и протестантского учения о времени пресуществления св. даров. Малообразованное русское духовенство терялось в разнообразии новопоявившихся мнений, отразившихся и в церковной богослужебной практике. Задача Евфимиева труда состояла в том, чтоб способствовать распространению среди духовенства истинных понятий и ввести возможное единство в богослужебной практике. Но церковно-практическое значение Учительное Известие получило y нас не ранее XVIII века³⁸.

д) Устав Духовных Консисторий. Он в первый раз издан был в 1841 году, затем в 1883 г. был исправлен, рассмотрен Св. Синодом и, по Высочайшему повелению (9 апреля 1883 г.), введен в действие взамен старого Устава. Все содержание его разделяется на четыре разряда: в 1-м излагаются основные положения для деятельности Консистории; во 2-м указаны предметы и пределы Консисторской власти; в 3-м говорится об епархиальном суде и в 4-м о личном составе Консистории и о порядке ведения ею дел.

е) Ставленая иерейская грамота представляет собою очень древнее установление. Уже в Церкви апостольской известны были, так подзываемые, представительные грамоты (γράμματα συςατικά), которые выдавались от местного епископа священнослужителям в удостоверение законности их рукоположения, с обозначением их степени и прав, им принадлежащих (апостольские правила 12 и 33). Без нее никто из клириков не мог быть принимаем в церковное общение³⁹ в другой епископии. Такие грамоты существовали во времена вселенских (ІV вс. 13) и поместных (Карфаг. 100) соборов и известны были иногда под особым названием «канонических» (Ант. 8) или «правильных» (Лаод. 41), a наша «Славянская Кормчая» прямо называет их (в толковании на 33 апост. пр.) «ставильным писанием» или, что тоже, ставлеными грамотами. В грамотах, выдававшихся в африканских церквах, обозначались год и день рукоположения (для отличия младших от старших), все это скреплялось собственноручною подписью рукополагавшего (карфаг. 100); несомненно, в них обозначался также и тот храм, к которому определялся новопосвящаемый (IV всел. 6).

В русской церкви, первоначально во всем руководившейся практикою церкви греческой, ставленые грамоты вошли в употребление также очень рано; но образцы их сохранились лишь от начала XVI ст.⁴⁰; в них обозначены: имя епископа, при котором рукоположен ставленик, церковь, к которой он назначен, право литургисать, вязать и решать, запрещение самовольно переходить от церкви к церкви; наконец, год (от сотворения мира), месяц и число посвящения. Форма этих грамот, при одинаковости содержания их, была различна⁴¹. В период патриаршего управления ставленые грамоты священникам и драконам выдавались уже печатные (следовательно, однообразные и по форме) и при патриархе Иоакиме подписывались им собственноручно; при патриархе же Адриане, на них вверху только печаталось имя его. К грамоте прикладывалась из красного воска двойная печать, на одной половине которой, при патриархе Адриане, изображен был образ Успения Пресвятой Богородицы, a на другой–две руки благословляющие. По учреждении Св. Синода, форма ставленых грамот осталась прежняя с заменою лишь, для священнослужителей синодальной области, имени святейшего патриарха титулом Св. Правит. Синода, a печати патриаршей–печатью Синодальною с гербом Его Императорского Величества⁴². Нынешняя форма ставленых грамот, выдаваемая на печатном листе, за подписью епархиального архиерея и с приложением его печати, установлена Св. Синодом в 1738 году (23 января).

ж) Уставы и инструкции по разным частям церковного управления, например, уставы духовно-учебных заведений, инструкция благочинному и инструкция церковным старостам (о содержании их будет сказано ниже).

и з) Указы Св. Синода, статьи Свода Законов, касающиеся дел Церкви и вообще духовного ведомства, a также относящиеся к православному исповеданию отдельные постановления, удостоенные Высочайшего утверждения; последние хотя бы и не вошли в Свод Законов, имеют силу закона (см. Св. Зак. T. I п. 6-й прилож. к ст. 102).

Примечание 1-е. С учреждением Св. Синода, некоторое время имел церковно-практическое применение и Требник Петра Могилы, утративший первоначальное свое значение лишь с 1776 года в силу следующего определения Св. Синода (21 Января): «Из Требника Могилянского, яко еще неисправленного, ничего не выписывать к производимым делам ».

Номоканон при Требнике, хотя и до сих пор продолжает издаваться y нас и в некоторых случаях может служить руководством при определении дисциплинарных взысканий лицам монашествующим за их проступки (Уст. Конс. ст. 207.), тем не менее Св. Синод очень часто относился с сомнением как к отдельным статьям этого Номоканона, так и к целому его составу (например, о родстве между кумом и кумою, ст. 211 и 212). Ныне, после синодального издания Книги правил, он, по замечанию профессора Павлова, остается нужным разве только потому, что для некоторых правил, принятых как греческою, так и русскою церковью вне вселенского канона, y нас нет в славянском переводе другого источника, кроме Номоканона при Требнике.

Примечание 2-е «Книга о должностях пресвитеров приходских», составленная по поручению Св. Синода двумя иерархами: могилевским архиепископом Георгием Конисским (умер 1795 г.) и смоленским епископом Парфением Сопковским (умер 1795 г.), так же нередко служила источником при решении некоторых церковно-практических вопросов. Она в первый раз издана была в Петербурге в 1776 г.

Совокупность христиан, управляемых, с согласия Церкви вселенской и на основании ее канонов, особою самостоятельною церковною властью, составляет Церковь поместную. В основе первоначального образования поместных церквей, в виде патриархатов–римского, константинопольского, иерусалимского и александрийского, лежало отчасти политическое значение городов, сделавшихся центральными при делении единой римской империи па округи, отчасти самая национальность населения известного патриархата. Впоследствии же, право на церковную автокефальность признавалось вселенскою Церковью за каждым православным народом, который, по своему национальному развитию, a равно по условиям своей политической жизни, оказывался способным к самостоятельному церковному управлению. Так получили свою независимость церкви: русская, элладская, сербская, болгарская и др. Во главе управления поместных церквей находится единоличная или коллегиальная церковная власть. Представителями первой власти служат патриархи и самостоятельные митрополиты представителем второй–Св. Синод.

А) Патриаршее управление существует в следующих православных поместных церквах: константинопольской, антиохийской, александрийской, иерусалимской. Высшее развитие патриаршей власти выражается в лице константинопольского патриарха, имеющего весьма большие полномочия не только в церковном, но и гражданском отношении. Так, например, ему принадлежит высший надзор за всеми церквами и монастырями его патриархата; он может перемещать епископов и митрополитов (исключая членов Синода); судить всех духовных лиц и мирян по делам уголовным; быть третейским судьей даже в гражданских делах, если тяжущиеся христиане сами обращаются к нему за приговором и т. п. При константинопольском патриархе существует постоянный собор или Синод, состоящий из четырех митрополитов, которые являются ближайшими сотрудниками патриарха в делах церковного управления и суда. В их руках находится и патриаршая печать. Патриарх избирается большим собором, в котором участвуют все митрополиты, епископы, и представители от духовенства и мирян. Список избранных собором кандидатов представляется предварительно Порте, которая может исключить из него неугодных ей лиц. Из одобренных же Портою кандидатов Собор избирает затем вновь три лица, a из них потом митрополиты и епископы вновь выбирают только одно лице, которое, после краткого молитвословия, и объявляется народу; за новоизбранным остается право согласиться или нет на принятие патриаршего титула. В случае согласия, к нему отправляется депутация от Синода с грамотою; затем он приглашается во дворец султана, посещает сановников Порты. и является в храм, где митрополит гераклийский, как старейший, вручает ему патриарший жезл.

В прочих патриархатах, вследствие менышего количества епархий, устройство церковного управления значительно проще, чем в константинопольском патриархате. Соборы там состоят из всех епархиальных епископов и некоторых должностных лиц (например, экдиков, номофилаксов и др.), состоящих при патриархе; на соборе для выбора патриарха участвуют с правом голоса и настоятели монастырей.

Б) Митрополичье управление в настоящее время существует в следующих поместных церквах: кипрской, сербской, черногорской, болгарской, молдаво-волахской и в православной церкви в пределах Австрийской Империи, (например, в церкви буковинской). Власть митрополита в этих церквах принадлежит епископу главного города области с православным населением. Митрополит пользуется первенством чести в ряду прочих иерархов, обладает, по отношению к последним, некоторыми видами особой власти, имеет право созывать соборы и председательствовать на них, испытывать кандидатов во епископы и т. д. Соборы составляются или из епископов области или же из представителей иерархов, духовенства и народа для деятельности законодательной, административной и судебной. Собрания епископов митрополий для решения вопросов догматических и канонических называются соборами архиерейскими. При митрополичьем управлении существуют разного рода вспомогательные учреждения, например, попечительства и учебные советы (в австр. влад.), аппелляторская консистория (в сербском королевстве) и т. п.

В) Отличительные особенности синодального управления состоят в том, что во главе церковного устройства стоит не одно лицо, a насколько лиц, составляющих особое высшее духовное учреждение в поместной церкви. В настоящее время такая форма церковного управления находится в греческом королевстве (в элладской церкви) и в России. Автокефальность элладской церкви признана в 1852 году. Элладский Синод руководится в своих действиях особым регламентом, рассмотренным в парламенте и утвержденным королем, и состоит из 5 членов, из которых один (обыкновенно афинский митрополит) называется «председателем», остальные «советниками». Для присутствия в Св. Синоде вызываются епархиальные архиереи по очереди в порядке их старшинства в архиерейском сане. При Синоде находится прокурор, назначаемый королем и состоящий в зависимости от министра духовных дел. Синоду, как высшему церковному правительству, предоставляется власть законодательная, административная и судебная.

В России периодически сменились три формы церковного управления: митрополичья (по 1589г.), патриаршая (с 1589 до 1721г.) и синодальная.

Постоянное соборное управление русскою церковью в форме Святейшего Синода учреждено в 1721 году. Причины замены патриаршего управления синодальным указаны в Духовном Регламенте и состоят, между прочим, в следующем: 1) истина гораздо лучше может быть разузнана несколькими лицами, нежели одним; 2) определения и решения власти соборной авторитетнее, чем решение власти единоличной; 3) в случае каких либо неотложных нужд или болезни и смерти единоличного правителя, дела могут останавливаться; собор же может вести дела безостановочно; 4) решения нескольких лиц гораздо беспристрастнее, чем одного лица; 5) сильным мира труднее влиять на нескольких лиц, чем на одно лидо; 6) простой народ, по невежеству, может смешивать единоличную церковную власть с монаршею и, в случае пререканий между этими властями, может стать на сторону патриарха; к тому-же сосредоточение церковной власти в лице одного иерарха может возбуждать в сем последнем надмение; 7) Синод может судить своих собственных членов (в том числе и первенствующего члена); для суда же над единоличным правителем необходимо было призывать восточных патриархов, что сопряжено с большими затруднениями и издержками; наконец 8), синодское управление составляет как-бы некоторую школу духовную: лица заседающие в Синоде могут постепенно научиться духовной политике и «приобретать повседневную опытность к лучшему управлению Домом Божиим».

Особенность нашего Св. Синода, в сравнении с синодом прочих церквей (кроме новогреческой, согласной в этом отношении с нашею церковью), состоит в том, что он, по своей власти, равен каждому из восточных патриархов, которые называют его своим «возлюбленным о Господе братом», тогда как синоды восточных церквей составляют собою только вспомогательные и подведомые местным патриархам учреждения.

Св. Синод в первоначальном своем виде состоял из 11 лиц: президента (митрополита рязанского Стефана Яворского), двух вице-президентов, четырех советников и четырех асессоров; в числе их были: архиереи, архимандриты, игумены и городские протоиереи. Чтобы не стеснять свободы в подаче мнений, в члены Синода не избирались настоятели монастырей и протоиереи одновременно с их епархиальными архиереями. По смерти Стефана Яворского (1722г.), не было назначено нового президента, и с 1726 года все присутствующие в Синоде стали называться просто «членами Синода», при чем занимали места по старшинству своих епархий и монастырей. На основании же штата 1763 года (1 октября см. П. С. Зак. № 11942), в Св. Синоде присутствовали: три архиерея, из которых один носил звание первенствующего, два архимандрита и один протоиерей. Наконец, по штату 1818 года 9 Июля, в Св. Синоде положено быть семи лицам. (П. С. 3. 1818 г. № 27872 т. XLIII, кп. штатов стр. 84). В настоящее время в состав Св. Синода входят как действительные члены его, которые удерживают за собою это звание даже в том случае, когда не присутствуют в заседаниях Св. Синода, так и только временно присутствующие в нем, для чего они каждый раз вызываются из своих епархий по Высочайшему повелению⁴³, без присвоения им звания членов Св. Синода; по такому же повелению, они и увольняются в свои епархии. Каждый член Св. Синода, a равно и присутствующие в нем, при вступлении в свою должность, дают особую присягу в том, что они во всех разбираемых ими делах будут искать всегда «самые сущие истины, верно служить своему природному и истинному Царю и Его Наследнику» и т. п.

Власть Святейшего Синода. Святейший Синод есть высшее церковное правительство в России. Действуя на основании «Закона Божия, в Священном Писании предложенного, a также канонов, или правил соборных, святых отец и уставов гражданских, слову Божию согласных» (Дух. Регл.), он имеет право издавать определения и узаконения по делам веры и церкви и дополнять ими Духовный Регламент, представляя свои определения, в потребных случаях, на Высочайшее утверждение непосредственно. В пределах русской православной церкви постановления и распоряжения Синода обязательны как для пастырей, так и для пасомых. В общей же системе государственного управления, Святейший Синод уравнен, при учреждении своем, с Правительствующим Сенатом.

Ведению Святейшего Синода подлежат: охранение чистоты христианской веры и нравственности, искоренение суеверия и расколов, свидетельствование чудотворных мощей, св. икон, сказаний о святых, рассматривание духовных сочинений наблюдение за церковным управлением в епархиях, избрание епископов и духовных властей, разрешение их недоумений, суд над ними по жалобам на них, наблюдение за поведением духовенства и мирян, решение дел о действительности и законности браков и о расторжении их, наблюдение за строением церквей и монастырей, забота о духовном просвещении и материальных средствах церквей и причтов.

Примечание. По определению Св. Синода 31 Мая–1 Июля 1885г., воспрещено печатать объявления, коими доводится до всеобщего сведения приглашения к воздаянию поклонений св. мощам и иным предметам религиозного чествования, без разрешения на то со стороны Св. Синода.

Вслед за учреждением Св. Синода, последовало Высочайшее повеление (11 Мая 1722г.) о том, чтоб «в Синод выбрать из офицеров доброго человека, кто-б имел смелость и мог управление синодского дела знать, и быть ему обер-прокурором и дать ему инструкцию, применяясь к инструкции генерал- прокурора Сената». (Полн. Собр. Пост. и распор. по вед. Прав. Исп. Т. 2, стр. 266, № 609). В Высочайше утвержденной (13 Июня 1722 года) инструкции обер-прокурор называется «оком Государя и стряпчим по делам государственным». Ему повелено «накрепко смотреть, чтоб в Синоде не на столе только дела вешались, но самым действом по указом исполнялись». В случае решений Синода несогласных с государственными законами и интересами, обер-прокурору предоставлено право заявлять в Синоде же протест, a в случае не успеха, остановить дело и немедленно доносить о том Государю (Инстр.§ 2). Он является ответственным пред одним Государем.

Первоначально власть обер-прокурора имела почти исключительно наблюдательный характер в отношении к синодальному делопроизводству; но, когда, с учреждением в начале нынешнего столетия «министерств», обер-прокурор не был подчинен ни одному министру, положение его стало постепенно делаться независимым⁴⁴. В_1824г. обер-прокурору предоставлены были министерские права в сношении по делам греко-российского исповедания, a с 1835 года он приглашается в Государственный Совет и Комитет министров для нужных объяснений по делам ведомства Св. Синода (Св. 3. т. 1, Учр. Мин. ст. 5). Вследствие усложнения обер-прокурорских дел, в 1865 году (13 Декабря) Высочайше утверждена особая должность Товарища Обер-Прокурора Св. Синода с правами и обязанностями, присвоенными товарищам министров.–По установившейся доселе практике синодального делопроизводства, обер-прокурор Св. Синода: а) просматривает все протоколы определений Св. Синода, б) представляет Государю от имени Синода доклады и объявляет Синоду Высочайшие повеления, касающиеся духовного ведомства, в) сносится по делам этого ведомства со всеми центральными государственными учреждениями (кроме Сената) и представителями этих учреждений; г) ежегодно составляет и представляет Государю отчеты по духовному ведомству, д) заведует всеми вспомогательными Св. Синоду учреждениями, каковы: Канцелярия Св. Синода, Хозяйственное управление, Контроль, Синодальные Конторы, Учебный Комитет и синодальные типографии, е) распоряжается назначением пенсий и наград по духовно-учебному ведомству, имеет свою собственную Канцелярию (Высоч. учрежд. 1 Марта 1839г.), которая в настоящем своем составе (директор, вице-директор, 3 начальника отделений, столько же столоначальников и их помощников и пр.) существует с 1839 года. При обер-прокуроре состоят: юрисконсульт, его помощник и чиновники особых поручений.

1) Канцелярия Св. Синода. Для формального производства синодских дел, в 1722г. учреждена была Канцелярия Св. Синода, устроенная на подобие сенатской канцелярии. Первоначально во главе ее был только один обер-секретарь, под ведением которого состояли два секретаря. С конца прошлого столетия (1797г.) состав ее стал значительно увеличиваться; в 1839 г. учреждена должность управляющего Синодальной Канцелярией, a в 1872 году назначен и помощник управляющего этою Канцелярией. В настоящее время, по штату 1872 года, всех обер-секретарей Св. Синода шесть и четырнадцать секретарей (7 старших и 7 младших).

2) Синодальные Конторы:

a) Московская. Заменив собою патриарха, постоянно жившего в Москве и унаследовав епархиальную его власть, Св. Синод мог заведовать делами бывшей патриаршей области не иначе, как чрез особое местное учреждение. Кроме этого он, в первые годы своего существования, нередко должен был иметь свои заседания в Москве, откуда ему иногда приходилось возвращаться в Петербург, не окончив некоторых дел. Для окончания их и для управления делами патриаршей области, учреждены в Москве: в 1722г. «Духовная Дикастерия», a в 1723г. «Московского синодального правления Канцелярия». Первая заведовала замещением священно-церковно-служительских мест в приходах патриаршей области и наблюдала за благочинием в церквах этой области, a потому находилась в управлении архиепископа крутицкого или сарского с некоторыми архимандритами. Вторая же, вверенная синодальному советнику из архимандритов, с двумя при нем aсcecopaми, кроме рассмотрения оставленных Св. Синодом дел, имела высшее наблюдение над всеми находившимися в Москве духовными учреждениями, (как-то: Приказами:–Монастырским, Казенным, Дворцовым, Инквизиторским, Розыскною раскольнических дел Канцелярией и Духовною Дикастериею). Все эти учреждения писали в Канцелярию доношения «под титлом Св. Синода», тогда как Канцелярия посылала к ним «указы». В 1727г. Дикастерия и Канцелярия составили одно учреждение под властью архиепископа Крутицкого прежним названием «Московской Синодального правления Канцелярии». С 3 Декабря 1742г. Канцелярия эта получила название «Московской Св. Правит. Синода Конторы⁴⁵. С образованием в 1744г. самостоятельной московской епархии, почти все епархиальные дела патриаршей области отошли от ведения Св. Синода и сосредоточились в московской духовной консистории.

Ныне в Московской Синодальной Конторе под председательством московского митрополита (который носит с 1868г. звание первоприсутствующего Конторы), или, в случае отсутствия его, под председательством викария его, присутствуют: один архимандрит и один протопресвитер, определяемые на свои должности Высочайшим повелением по представлению Св. Синода. Ее ведению подлежат: московские соборы, за исключением Большого Успенского, подчиненного с 1884 года (опред. Св. Синода 4–11 Июля) московскому митрополиту, a также все ставропигиальные монастыри и московский синодальный дом с его церковью и синодальною ризницею; право представлять кандидатов в настоятели ставропигиальных монастырей, протопресвитеров Успенского, Благовещенского и Архангельского Соборов; надзор за приходящими в Москву белыми священнослужителями, a также высший надзор за монашествующими лицами всех московских монастырей; ей же предоставлено право (Ук. 1731г. 29 декабря и 1767г. 8 августа) освящать миро и рассылать его по епархиям⁴⁶.

б) В 1814г. учреждена Грузино-Имеретинская Синодальная Контора, состоящая, под председательством экзарха Грузии, из трех архимандритов и одного протопресвитера; круг действий ее шире, чем Московской Синодальной Конторы. Она, вместе с экзархом, избирает достойных и способных к епархиальному управлению в Грузии кандидатов (по неизвестности их Св. Синоду) и представляет их Св. Синоду; заведует всеми вообще грузинскими епархиями и доходами от тамошних церковных имений; окончательно решает дела о расторжении браков и лишении сана священнослужителей; разрешает важнейшие дела и недоуменные случаи по представлениям местных преосвященных (в Грузии и Имеретии). (Полож. 1814г. ст. 9), a равно и по предложениям экзарха Грузии (Ук. 27 Сентября 1815г.), наблюдает за находящимся в тамошнем краю греческим духовенством и т. п. В имеющейся при ней канцелярии состоят: прокурор, два секретаря, переводчики и проч. (Ук. 1814г. 30 августа и 1818г. 28 декабря).

3) Хозяйственное управление при Св. Синоде. Незадолго до учреждения Св. Синода, восстановлен был (в 1701г.) Монастырский Приказ, состоявший из светских чиновников, в заведывании которых находилось все церковное имущество, что возбуждало постоянный ропот архиереев, (в том числе и Св. Димитрия Ростовского). Поэтому, Св. Синод в первом же своем заседании постановил сделать доклад Государю о подчинении церковных вотчин синодальному управлению, так как «от гражданских правителей они пришли в скудость и пустоту». Доклад был Высочайше утвержден и чрез три года Монастырский Приказ преобразован был в Хозяйственное отделение при Синоде под именем сначала Камер-Конторы, a потом Коллегии экономии, которая, со временем, перешла в ведение государства, a оставшаяся в распоряжении Св. Синода хозяйственная часть сосредоточилась в Синодальной канцелярии. С расширением же специальных материальных средств Св. Синода, учрежден был в 1830 году особый хозяйственный комитет преобразованный в 1839 году в нынешнее Хозяйственное Управление, заведующее теперь всеми вообще денежными суммами и имуществами, находящимся в распоряжении Св. Синода.

4) Контроль над расходованием церковных имуществ сначала принадлежал Канцелярии Св. Синода. В смысле самостоятельного учреждения, он существует только с 1833г., a настоящий штат его утвержден в 1867 году.

5) Духовно-учебный Комитет при Св. Синоде учрежденный в 1867 году (14 Мая) «для обсуждения подлежащих разрешению главного духовного управления вопросов по учебно-педагогической части и для наблюдения, посредством ревизии, за состоянием сей части в духовно-учебных заведениях». Первоначально для этой цели учреждена была (в 1808 году) Комиссия духовных училищ, упраздненная в 1839г. и замененная «Духовно-учебным Управлением», которое, в свою очередь, сменил «Духовно-учебный Комитет». В последнем, под председательством лица духовного сана, состоят постоянными членами как духовные лица, избираемые по непосредственному усмотрению Св. Синода, так и светские лица, утверждаемые Св. Синодом по предложению Обер-Прокурора Св. Синода; из числа последних некоторые члены посылаются, с разрешения Св. Синода, на ревизии духовно-учебных заведений. Учебный Комитет обсуждает: 1) вопросы по приведению в действе новых уставов духовных училищ и семинарий:, 2) предложения к усовершенствованию этих заведений по учебно-педагогической части, 3) программы преподавателей предметов в духовных училищах и семинариях, 4) учебные руководства для означенных заведений, 5) книги, сочинения и периодические издания, предполагаемые для распространения в тех заведениях, 6) годовые отчеты о состоянии этих заведений в учебно-педагогическом отношении, 7) отчеты по ревизиям духовно-учебных заведений, 8) меры, какие могут оказываться нужными по содержанию тех и других отчетов, 9) вопросы и предположения по устройству учебных заведений для девиц духовного звания. Наконец, он объявляет, с разрешения Св. Синода, конкурсы на составление лучших учебных руководств и других произведений письменности на пользу духовного просвещения, постановляет заключения о присуждении за оные премий (из процентов на капитал, пожертвованный покойным московским митрополитом Макарием), и вообще обсуждает дела, касающиеся духовного просвещения, передаваемые в Комитет по особым назначениям Св. Синода или обер-прокурора оного.

6) Для наилучшего устройства церковно-приходских школ и управления ими, при Св. Синоде, с Высочайшего соизволения (19 января 1885г.) учрежден особый Совет под председательством одного из присутствующих в Св. Синоде архиереев, помощника председателя (избираемого обер-прокурором Св. Синода по соглашению с председателем Совета), для замещения последнего на случай его отсутствия, и четырех членов из лиц близко знакомых с положением народного образования. Предметы ведения и занятий Совета определяются особой инструкцией, составленной Св. Синодом. Переписка же по делам Совета возложена на состоящее при синодальной канцелярии делопроизводство по церковно-приходским школам (Церк. В. 1885г. № 9).

7) Главные священники⁴⁷. С учреждением при Петре I постоянного войска, введены были полковые священники, главный надзор за которыми в военное время поручен был по армии–обер-полевым священникам (Воинск. Уст. 1716г.), a по флоту обер-иеромонахам (См. Морск. Уст. 1720г.). Но ни те, ни другие до конца прошлого столетия не были самостоятельными начальниками: состоя в высшем ведении Св. Синода, они находились в непосредственном подчинении местным архиереям. Равным образом, и военное духовенство, находясь в подчинении своим особым духовым начальникам лишь во время войны, в мирное время поступало в ведение местной епархиальной власти. Только при императоре Павле I учреждена была самостоятельная должность обер-священника (в 1858г. переименованного в главного священника армии и флота), ведению которого подчинено было вместе армейское и флотское духовенство, как в военное, так и в мирное время (Высоч. повел. 9 апреля 1800г.).

В 1816 году учреждена, с такою же высшею властью, должность обер-священника главного штаба Его Императорского Величества с подчинением его управлению священнослужителей всех гвардейских полков; ему же в 1844г. подчинено духовенство гренадерского корпуса; в 1858г. он переименован в Главного священника гвардии и гренадер. Но с 1883г. заведывание гвардейским и гренадерским духовенством Высочайше поручено главному священнику армии и флота.

В 1840г. (6 июля) учреждена еще должность обер-священника отдельного кавказского корпуса; в 1858г. этот обер-священник переименован в «Главного Священника кавказской армии». Заведуя православным духовенством этой армии, он сам подчинен Главному священнику армии и флотов, к которому и обращается за разрешением своих недоумений и указаниями для своей административной деятельности.

и 8) Епархиальные архиереи. Они суть главные споспешники Св. Синода, как высшей духовно-правительственной власти; в их лице сосредоточивается: а) все епархиальное управление и духовный суд как над духовными лицами, так и мирянами; те и другие вверены его пастырскому надзору и о душах их он должен отдать ответ пред Богом (апост. пр. 39); а также б) заведывание всем имуществом церковным. Честнейшие права и обязанности епископа определяются особыми постановлениями, изложенными в Регламенте и Уставе Духовных Консисторий.

Примечание. До 1867 года, все епархии разделялись на классы, но 27 декабря 1867 года это разделение отменено Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета и установлены новые штаты архиерейских домов и кафедральных соборов, вступившие в действие с 1-го января 1868г.

Епархиальному епископу в его многотрудном управлении помогают подведомственные ему лица и учреждения, как-то: викарии, духовные консистории, духовные попечительства, благочинные и депутаты⁴⁸.

Викарии, в смысле помощников епархиальных епископов, известны были в самые первые времена христианства⁴⁹; в начале же IV века появились так называемые хорепископы⁵⁰, которые своею личною властью имели право поставлять только иподиаконов, чтецов, певцов и заклинателей; рукополагать же пресвитеров и диаконов они могли только с утверждения епископа (ант. 10; анк. 13); кроме того, им поручалось наблюдать за поведением сельского духовенства, принимать отзывы о церковнослужителях от священников и диаконов и представлять эти отзывы епископам (Вас. Вел.§ 9); они испытывали желающих поступить в клир, имели попечение о бедных и исполняли всякого рода поручения главного епископа. В древней русской Церкви некоторое сходство с нынешними викариями представляли собою епископские наместники, каковыми (в ХІV в) были: при Феогносте св. Алексий, епископ владимирский, при Алексее–Афанасий, епископ волынский. В деяниях Стоглавого собора упоминается о назначении помощника (владыки сарского и подонского) всероссийскому митрополиту, a на Московском соборе 1667г. высказано предположение о назначении подобных помощников, кроме патриарха, и другим епископам. Название же «викарий» y нас известно стало только со времени Петра І, при котором в 1708 году новгородскому митрополиту назначен был викарием епископ карельский и ладожский. Впрочем, в 1724 году Петр I отменил звание как викариев, так и наместников; Екатерина I хотя предполагала учредить викариев для всех архиереев, заседающих в Св. Синоде, но это предположение не было осуществлено ею, и только со времени Екатерины II (26 февраля 1764г.) окончательно учрежден был штат викарных архиереев. В последнее же время (17 декабря 1865г.) Высочайше разрешено учреждать викариатства во всех тех епархиях, где содержание их может быть обеспечено предоставлением в их распоряжение достаточных монастырей. Права и обязанности ваших викариев основаны на тех же историко-канонических положениях, на которых основывались вышеизложенные права и обязанности хорепископов. Викарным епископам y нас предоставлено право иметь собственную канцелярию, сравненную, по правам, с губернскими присутственными местами (Св. Зак. т. III. в приложении к ст. 327). Викарии состоят в непосредственном ведении епархиальных епископов и могут быть ими увольняемы в отпуск на 29 дней; на более же продолжительный срок испрашивается разрешение Св. Синода (Ук. Св. Синода 1865г. 27 октября).

Духовные консистории состоят под непосредственным начальством епархиального архиерея и производят управление и духовный суд в поместном пределе православной русской церкви, называемой епархией (Уст. Конс. ст. 1). Они напоминают собою тот «Совет пресвитеров» (πρεσβυτέριον), который в первые века христианства, состоя под главным начальством епископа, был средоточием епархиального управления. О нем упоминают: св. Игнатий Богоносец (в посл. к магнезиан.), св. Киприан (о свящ. III, 15), св. Златоуст, св. Амвросий Медиоланский (в книге «Об обязанностях священнослужителей» и др.). В члены этого совета избирались лица преимущественно из кафедрального духовенства, настоятелем которого считался сам местный епископ (Прав. Соб. нояб. кн. 1858г. стр. 276). Совет пресвитеров помогал своему епископу в управлении делами его паствы, в частности же, участвовал: а) в избрании лиц, желающих поступить в клир; б) в церковном суде не только над мирянами, но и над епископами; в) в заведывании и распоряжении церковным имуществом; г) заботился о сохранении в местной церкви чистоты веры и начал христианской нравственности и т. п.

В русской церкви при епископах в старину существовали духовные приказы и приказы церковных дел. В первое время синодского управления упоминается о духовных консисториях. Так, по определению Св. Синода 1722г. 28 марта, учреждена консистория в Москве (под ведением советника Св. Синода Леонида, архиепископа сарского и подонского), для управления синодальною областью (См. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству правосл. исп. рос. имп. T. II, стр. 154. № 508). С 1744г. всем епископским правлениям велено называться одним именем «Консистории» (См. Ист. Рус. Ц. Филарета черниг. 1862 г. период. V, стр. 9).

Права и обязанности нынешней Консистории определяются ее Уставом.

Консистория состоит в ведении Св. Синода, от него одного принимает указы и, кроме Синода и епархиального архиерея, никакое другое присутственное место или начальство не может непосредственно ни входить в ее дела, ни останавливать ее решений и распоряжений во всем том, что принадлежит к кругу действий духовного ведомства. Ведомство Консистории ограничивается пределами одной известной епархии. Члены и секретарь Консистории утверждаются Св. Синодом, первые–по представлению епархиального архиерея, a последний–по избранию и предложению обер-прокурора Св. Синода, под введением которого он и состоит.

а) Попечительства о призрении бедных духовного звания Высочайше утверждены 12-го Августа 1823г. и находятся при каждой епархиальной кафедре; они заботятся об изыскании средств для оказывания пособия бедным лицам духовного звания, они же и распоряжаются этими средствами. Обязанности нынешнего попечительства сосредоточивались в древней христианской Церкви в Совете пресвитеров.

б) Благочинные–тоже, что в древней христианской Церкви были периодевты. Большим Московским собором (1667г.) надзор за благочинием русского духовенства поручается «протопопам и поповским старостам». Самое название благочинного стало известно в русской церкви с конца XVII века, когда в первый раз составлена была инструкция «поповским или благочинным смотрителям от св. патриарха московского Адриана». (II. С. Зак. 1698г. декабря 26, № 1612). Права и обязанности нынешних благочинных определяются особой инструкцией, первоначально составленной (в 1775г.) архиепископом тверским (а потом московским митрополитом) Платоном для его епархии, после же, по распоряжению Св. Синода, введенною по всем епархиям и имевшею несколько изданий, с изменениями первоначальной ее редакции. Но в основе этой инструкции, равно как и той же инструкции санкт-петербургского митрополита Гавриила, лежит синодальная инструкция 1721г., данная в руководство как для санкт-петербургской «тиунской палаты», или конторы, заведовавшей преимущественно санкт-петербургской епархией, так и для «заказчиков духовных дел», напоминающих наших Благочинных⁵¹. Круг прав и обязанностей благочинного довольно обширен. Благочинному предоставлено право надзора за всеми сторонами состояния церквей и духовенства его округа: он следит за благоустройством церквей, правильным ведением церковного хозяйства и церковных документов и за нравственностью духовенства; он же (в силу опред. Св. Синода 6–30 июля 1877г.) обязан наблюдать и за наведением воспитанников духовно-учебных заведений в течении вакаций во время отпусков их в дома родителей и родственников. (Срав. Инстр. благоч.§§ 8 и 44). Судебному разбирательству благочинного подлежат такие спорные дела и такие поступки духовных лиц, которые не входят в круг суда епархиального и могут быть оканчиваемы: примирением, внушением и выговором благочинного.

в) Депутаты, должность которых несколько похожа на должность известных в древней церкви «экдиков», a в русской–на духовных лиц, участвовавших, по Уставу св. Владимира, в такт называемом общем суде, а также на древних заказчиков, которые снимали первые судебные показания с духовных лиц, взятых сыщиками за уголовные преступления. Название депутата уже встречается в указе Елизаветы Петровны; в смысле особой должности, она учреждена при Екатерине II, назначение же постоянных лиц для этой должности последовало только в 1810г. (31 Августа). Права и обязанности депутата определены особыми положениями, изложенными в XV т. Св. Законов и значительно изменены с изданием Судебных Уставов в 1864 году. (См. в нашей книге§ «о Церк. Суде». Ср. У. Д. К. ст. 150 –152 и прим. к ст. 156).

Священство установлено Самим Иисусом Христом, Который есть не только Глава, но вместе и Пастыреначальник в новозаветной Церкви. Власть священнодействия и церковного управления непосредственно от I. Христа получили св. апостолы, которые в свою очередь чрез таинственное рукоположение передали свои пастырские права и обязанности ближайшим своим преемникам–епископам и пресвитерам. Поэтому, законно-рукоположенный священник есть как бы продолжатель совершенного Христом высочайшего дела спасения людей, и в своем пастырском служении является посредником между Богом и людьми, a также орудием раздаяния благодатных даров. Чрез преемство пастырского служения, в течение целых веков, передается тот священный огонь, который согревает и оживляет Церковь Христову. Как строитель Таин Божиих (1Кор. 4:1), в которые желают проникнуть сами ангелы (1Пет. 1:12), священник облечен такою властью, какой по словам св. Златоуста (О свящ. кв. 3), Бог не дал ни ангелам, ни архангелам. Сам Христос как-бы выделяет священников из среды людей обыкновенных, когда говорит: вы несте от мира; Аз избрах вы от мира (Ин. 15:19).

Сообразно с важностью пастырского достоинства, самому служению пастырскому в Св. Писании усвояются высокие наименования. Оно называется служением духа (2Кор. 3:8), правды и смирения (2Кор. 3:9, 5:18), a самые пастыри Церкви называются: ангелами церквей (Апок. 2, 1. 8 и сл. Мал. 2, 7) в смысле провозвестников воли Божией; священниками (Евр. 5:6, 7:1–3, 8:4), так как они и сами освящаются особенною благодатью Св. Духа, и другим, чрез совершение таинств и разных богослужебных действий, сообщают освящение; пресвитерами (1Пет. 5:1; Деян. 14:23; 1Тим. 5:1), или старейшинами в смысле преимущества их пред прочими членами Церкви; отцами духовными (1Кор. 4:15; Гал. 4:19) в смысле духовного рождения и воспитания христиан; слугами Божиими, соработниками Божиими, архитекторами здания Божия (1Кор. 3:5, 9, 4:1); солью земли в смысле предохранения и врачевания человечества от нравственной порчи⁵² и светом мира, так как они призваны, подобно живительным лучам солнца, просвещать блуждающих во тьме религиозного неведения и согревать их теплотой христианской любви; городом, стоящим наверху горы, и зажженным светильником (Мф. 5:13–16) в том смысле, что на пастырей Церкви обращены взоры всех пасомых, от которых они не могут скрываться, но должны поучать их добрым примером собственной жизни своей, чуждой фарисейской закваски (Мф. 1:6) и направленной не к тщеславию и корыстным целям, но единственно к славе Божией (Мф. 5:16).

Насколько высоко служение священника и широки его духовные права, настолько велика ответственность его пред Богом. Кому много вверено говорит Господь, с того больше и взыщут (Лк.12:48). Каждый обыкновенный человек, в деле совершения своего спасения, отвечает только за себя самого, священник же должен дать отчет пред судом Божиим не только за себя, но и за врученную ему от Бога паству. Об этой именно великой ответственности и напоминает апостол Павел в своем послании к Тимофею, убеждая его верно исполнять свои пастырские обязанности, когда говорит: заклинаю тебя пред Богом и Господом нашим Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явлении Его и царствии Его: проповедуй слово, настой во время и не во время и т. д. (2Тим. 4:1–2). И в другом месте тот же апостол говорит: горе мне, если не благовествую (1Кор. 9:16). (См. ниже, стр. 75, «о гневе Божием на недостойных пастырей»). Вот почему многие великие и святые люди, боясь ответственности, старались избегать священства.

Иисус Христос, пред Своим вступлением на общественное служение, удалился в пустыню и там провел сорок суток в посте и, без сомнения, в молитве и размышлении о том великом деле, для совершения которого Он воплотился. Диавол зорко следил за этим Чудным Отшельником и, в течение всего сорокадневного пребывания Спасителя в пустыне, не отступал от Него с своими тайными искушениями, не оказывавшими, однако, на Иисуса Христа ни малейшего действия. Наконец, заметив, что Иисус взалкал, диавол принял это естественное в человеческой природе Спасителя чувство за своего рода слабость и решился тотчас же открыто воспользоваться ею. Он предложил Спасителю, для утоления голода, претворить камни в хлеб, чтобы, таким образом, Иисус живущую в Нем чудодейственную силу Божию обратил, по совету злого духа, в служебное орудие для удовлетворения телесным потребностям человеческой природы. Господь ответил искусителю, что человек живет не одним только хлебом, но и всяким Словом, исходящим из уст Божиих. Это значит, что Бог силен подкрепить телесные силы человека и помимо хлеба. Во втором искушении диавол снова пытается возбудить в Иисусе желание как бы вынудить проявление чудодейственной силы Божией,–"броситься с кровли храма и остаться невредимым», чтобы, так сказать, искусственным и легким образом создать Себе славу среди народа. Но не этим способом, a путем усиленной деятельности, путем уничижения и страданий надлежало Спасителю войти в славу Свою: не искушай Господа Бога твоего, ответил Иисус Христос сатане. Пораженный таким спокойным, но исполненным нравственной силы и Божественной власти, ответом, диавол решается на необыкновенную дерзость: мгновенно показав Ему все царства мира, он обещает все это отдать во власть Спасителя, под условием поклонения ему, как князю мира сего. После этого Господь властно удаляет от себя диавола, ссылаясь на слова Писания: Господу Богу твоему покланяйся и Ему единому служи (Второз. 6, 13).

По примеру Божественного Пастыреначальника, и каждый желающий получить благодать священства должен заранее приучать себя к отвержению от всех предметов искушения, которые состоят, главным образом: а) в похоти плоти (1Ин.2:16), или привязанности к внешним благам и удовольствиям, каковы–богатство, чувственные удовольствия, разные нескромные развлечения и т. п. У человека есть несравненно высшие–духовные потребности, нравственное удовлетворение которых составляет главную задачу его жизни. б) В похоти очес или в страсти к обладанию и разным преимуществам. Если кому, то особенно пастырю Церкви надо твердо помнить слова Спасителя: какая польза человеку, если он приобретет весь мир, a душе своей повредит? (Мф. 16:26). Виновная совесть человека рано или поздно сама явится неумолимою обличительницею его и, по удачному выражению одного духовного писателя, «если бы мир был весь одним слитком золота и принадлежал нам, и тогда он не вознаградил бы нас за один час внутреннего терзания». Наконец, в) в гордости житейской, выражающейся в честолюбии, исканий суетной славы и услаждении мелочным тщеславием. Иисус Христос, могущественно отразивший все искушения диавола, потом примером собственной жизни Своей указал ученикам чудный пример высокого смирения, призывая, в лице их, всех верующих, в особенности же пастырей Церкви, как продолжателей апостольского служения, делать то же, что делал Он (Ин. 13:16). Господь не допустит человеку непосильных для него искушений. Пастырь же Церкви Христовой, кроме того, получает с таинством священства особенные благодатные средства, которые сильны подкреплять немощных и восполнить то, в чем откажут ему естественные его силы. По словам св. Златоуста, «Бог потому и не препятствует искушениям посещать душу пастыря, чтобы он имел ясное извещение о вверенных ему сокровищах; ибо диавол не стал бы приступать к нему, если бы не видел его на высшей степени чести». «Поревнуй же, говорит он, и подражай победе Спасителя».

Это наставление Иисуса Христа апостолам вызвано было сколько задачею (предстоявшей им проповеднической деятельности, столько же и состраданием Господа Спасителя к еврейскому народу, который жаждал евангельского света, но не находил удовлетворения высшим потребностям своего духа в бездушном учении книжников и фарисеев; бесчисленные и мелочные предписания последних служили только тяжелым игом для человеческого духа. Напряженность религиозного чувства слушателей напомнила Христу образ созревшей жатвы, которая остается неубранною лишь по недостатку рабочих рук, a их беспомощность в деле духовного руководительства уподобляла их овцам, изнуренным и блуждающим по полям без пастыря (Мф.9:36–37). В виду этого, Спаситель в первой части своей речи внушает апостолам прежде всего ограничить свою пастырскую деятельность только овцами дома Израилева и не простирать ее на язычников и самарян. Главным предметом их проповеди должна служить «близость царствия небесного»; истинность же пастырского их слова должна быть подкрепляема оказанием потребной помощи ближним при содействии дарованной им силы Божией, которая дана им даром, a потому они должны и употреблять ее на пользу другим также даром, a не за деньги. Обычное гостеприимство жителей востока, и твердая уверенность в том, что каждый делатель достоин мзды своея, освобождали их от

необходимости запасаться в путь деньгами и даже излишними -одеждою, обувью, сумою и посохом. В видах взаимной помощи, Господь велит своим ученикам отправляться на проповедь подвое (Mк.6:7), и чтобы удобнее им было отдаться своей высокой миссии, советует им не развлекаться никаким сторонним делом,–даже никого не приветствовать на дороге (так как встречные приветствования на востоке, сопровождаемые обыкновенно земными поклонами, объятиями, целованием и выражением благожеланий, отнимают много времени). Входя в город или селение, они должны предварительно разузнать–кто в нем наиболее достоин благовестия, дабы не осквернить святости проповеди (Мф.7:6), и все время оставаться там, где будут встречать радушный прием. При входе в дом, следует приветствовать его словами благожелания: мир дому сему. И если этот дом достоин будет призываемого на него мира, то, благожелание возъимеет свою силу, a если нет, то преподанный мир возвратится к апостолам. В случае же где-либо совсем не примут апостолов, последние должны отрясти пыль от ног своих в засвидетельствование того, что они говорили истину, которая не была принята, a потому они теперь больше не имеют с не принявшими их, и уподобившимися чрез то язычникам, ничего общего и символически очищают себя от всякой ответственности за судный приговор, ожидающий упорно неверующих (Мф.10:1–15; 12:31).

Во второй части наставления Господь выясняет своим ученикам то, что ожидает их в предстоящей им деятельности и как они должны держать себя вовремя разного рода невзгод и бедствий в их жизни. Называя их овцами, a мир, в котором им придется вращаться, уподобляя волкам, Он советует им действовать с голубиною кротостью и змеиною мудростью и остерегаться людей, т. е. не обращаться с проповедью ко всякому без разбора, дабы без нужды не подвергать себя опасности гонений и преследований, так как жизнь их дорога и необходима для Церкви Христовой. Он предупреждает их, что их будут предавать суду и бичевать в синагоге, что им придется с словом евангельской правды предстоять пред правителями и царями; но не смотря на это, им не надо заботиться о том: что и как сказать, потому что в тот час им внушено будет Духом Святым, что надо говорить. Проповедь их произведет в одряхлевшем мире весьма сильный переворот и возбудить такую ненависть и злобу между неверными, что даже брат явится предателем своего брата, a отец–сына и дети восстанут на родителей; апостолы будут ненавидимы всеми, но они должны помнить, что спасется только тот, кто претерпит до конца, т. е. испиет всю чашу выпавших на его долю страданий. Не смотря на это, им следует, если можно, избегать мучений и удаляться в более безопасное место–в другой город, потому что не успеют они обойти городов израилевых, как придет Сын Человеческий (т. е. в царствии Своем). В гонениях на них они могут утешаться тем, что Самого Христа гнали и злословили (называли вельзевулом), a равно и тем, что злоба людская может убить только тело наше, души же нашей не может погубить. Бог, пекущийся даже о малых птичках, еще больше печется о людях, и всякого, кто исповедует Его пред людьми, Он пред Отцом Небесным признает Своим последователем. Истинные же последователи Его не должны знать такой злобы, которая бы для них была выше любви ко Христу; они всегда должны быть готовы взять Крест Свой и идти за Ним, твердо памятуя, что потерять жизнь свою ради Христа значит более, чем найти ее. В заключение Господь утешает учеников Своих тем, что даже незначительное дело любви, оказанное из-за Него ученикам Его, не будет оставлено Им без должного вознаграждения (Мф.10:1–42; Мк.6:7–11; Лк.9:1–6, 10:1–21).

Эти наставления Спасителя каждый религиозно-церковный деятель, по справедливому замечанию одного иностранного богослова, должен написать для себя «золотыми буквами»⁵³. Твердость в вере, всецелая и бескорыстная преданность своему долгу, внимательное отношение к нравственным нуждам пасомых, кроткая обходительность, терпеливое несение креста ради имени Христова и воодушевление одною лишь любовью ко Христу и Его Церкви – вот те начала которыми должны, подобно апостолам, руководится все провозвестники христианской веры и нравственности.

Главные свойства истинного пастыря раскрыты Спасителем в одной и притч, образ которой заимствован нам из пастушеской жизни в Палестине. Для загона стад на ночь, там иногда устраивали более или менее обширные загороди, сверху большею частью открытые. У закрытых дверей обыкновенно сторожил один из пастухов и не позволял ни ворам, ни хищным зверям проникнуть во двор овчий; вор мог попасть туда разве только перелезши чрез ограду. Истинный же пастырь входит в двор овчий дверью, которую отворяет ему привратник; овцы слушаются голоса его, и он зовет их по имени (кличка овцам давалась сообразно с их внешними особенностями и нравами), выводит их, идет впереди их, a они идут за ним, потому что знают голос своего пастыря; за чужим жe не идут, но бегут от него; потому что не знают его (Ин. 10:1–16) .

И вот, Иисус Христос сравнивает Себя сначала с дверью во двор овчий и противополагает Себе воров и разбойников, прелазящих инуде, a не входящих во двор овчий дверью; потом–с пастырем добрым и противополагает Себе наемника.

Под двором овчим разумеется царство Божие или Церковь Божия, под овцами–члены Церкви (Срав.21, 16 и сл. Мф.25:32); дверь в этот овчий двор есть Господь Иисус Христос (Ин.10:7–9); под пастырем разумеется всякий истинный руководитель религиозно-нравственной жизни народа, поставленный и уполномоченный законною властью Церкви, основанной Самим Иисусом Христом; без этого же последнего условия (т. е. без полномочий со стороны Церкви) всякий пастырь будет являться самозванцем, вором и разбойником. Таковы все лжепророки Церкви ветхозаветной, a равно еретические и раскольнические учители в общинах христианских. Истинные члены царства Божия не послушали голоса ложных руководителей, так как они приходят для того только, чтоб украсть, убить и погубить. Добрый пастырь готов положить душу свою за овец, a наемник способен бежать при первой опасности, бросает своих овец и заботится только о сохранении собственной жизни. Под волками разумеется всякая вообще враждебная делу Христову, и, следовательно, спасению христиан, сила. Под наемниками разумеются, в историческом смысле, члены иудейской иерархии, в другом же смысле все вообще небрежные пастыри Церкви, которые, пользуясь своим высоким в христианском обществе положением, заботятся лишь о своих временных выгодах, a о душевной пользе своих прихожан не радят.

Таким образом, по изображению Спасителя, отличительною чертою истинного и доброго пастыря служат: 1) истинное призвание к священству и получение этого звания законным путем, по усмотрению установленной в Церкви Христовой власти, a не иным каким-либо способом,–например: искательством y светской власти, подкупом и т. п. 2) Самостоятельная любовь к своей пастве, простирающаяся до готовности даже умереть из-за спасения ее. 3) При таких условиях, неизбежно являются взаимная духовная близость и полное нравственное доверие между пастырем и пасомым. Наоборот, наемник, a не истинный пастырь, своим своекорыстием и малодушием неизбежно отчуждает от себя пасомых.

Корыстное служение в Церкви Христовой осуждается Спасителем в притче о расплат одного хозяина с работавшими в его винограднике (Мф.20:1–16). Притча эта сказана была Им по поводу вопроса апостола Петра о том: какая будет ученикам его награда за то, что они все оставили и пошли за Ним. Указав им на ожидающую их награду в паки бытии, когда Сын Человеческий сядет на престоле славы Своей и когда все истинные последователи Его будут соучаствовать в этой славе (Мф.19:27–30), Спаситель потом уясняет притчею, что царство Божие не должно быть предметом торгашества и мелочного расчета, что хотя все служащие Богу не будут лишены должного им вознаграждения, но на небе не может быть ни ропота, ни зависти, ни сравнения своих заслуг с заслугами других и т. п. По притче, пришедшие на работу около 11-ти часов дня (по восточному счислению) получили, по милосердию домовладыки, столько же, сколько и работавшие целый день. Поэтому, и всякий пастырь, трудящийся только из-за получения земных выгод и почестей, как уже восприявший мзду свою (Мф.6:5), не должен надеяться на великое воздаяние в жизни вечной: стократная награда обещана Евангелием только самоотверженным и бескорыстным труженикам на земле.

Иисус Христос в своей обличительной речи прежде всего поучает своих слушателей уважать книжников и фарисеев, как представителей законной внешней власти, и соблюдать все, что они велят соблюдать и делать; здесь под словом все, по толкованию св. Златоуста, разумеются лишь такие предписания, которые «служат к исправлению нравов, улучшению образа жизни и согласны с правилами Нового Завета». Но вслед затем, Спаситель предостерегает от увлечения фарисейскою лживостью, от подражания их угнетениям, страсти к общественному почету и титулам, их ненасытной жадности, хвастовству, и горделивому самохвальству. В частности, внушая чувство смирения, Спаситель со властью Божественного Учителя восемь раз угрожает им бедствием: 1) за их лицемерную ученость, закрывающую врата царства небесного не только им самим, во и другим: имея ложное понятие о Мессии, они тоже внушали в народу о Нем; 2) за их ханжество, прикрывающее их алчность, доходящую даже до обирания вдов; 3)за их фанатическую ревность в обращении язычников, которых они не спасают, a только губят, развращая их порочною жизнью и делая их еще хуже себя: «ибо, говорит св. Златоуст, когда ученик видит порочных учителей, то делается хуже их, потому что он не останавливается на той точке зла, до которой дошел их учитель»; 4) за их духовную слепоту и извращенное толкование святость клятв; 5) за их предпочтение мелочных предписаний закона существенному в нем–правде, милости и вере; 6) за их излишнюю заботу о внешней чистоте даже посуды и нерадение о своей нравственной чистоте; 7) за их наружное, следовательно, притворное благочестие, которому не отвечает их внутреннее религиозное настроение; Он уподобляет их гробам, которые снаружи подкрашены, a внутри полны всякой мерзости; наконец, 8) за их притворное покаяние, с которым они обвиняли своих отцов в избиении пророков, но в то же время сами готовы были избивать посланников Божиих и в этом отношении далее превосходила своих предков.

Эти обличения могут быть приложимы и к тем пастырям Церкви Христовой, которые, подобно фарисеям, гордятся предпасомыми или сослуживцами познаниями своими, усиленно стремятся к разным почестям и услаждаются внешними отличиями, обнаруживают соблазнительный для других разлад между своим словом и собственною жизнью, кажутся благочестивыми только по наружности, в душе же остаются холодными к предметам веры Христовой и учреждениям православной Церкви; бывают несправедливы и корыстолюбивы, притесняют вдов и сирот; в деле духовного руководительства пасомых, обращают главное внимание на соблюдение ими внешних и притом отдельных предписаний и обрядов (оцеждают комаров, ст. 24), об укреплении же воли пасомых в добре и о воспитании в их душе истинно-христианского настроения не заботятся.

Первосвященническая молитва называется так с одной стороны потому, что в ней Иисус Христос молится к Богу Отцу Своему как истинный первосвященник (Евр.4:15), ходатайствующий за своих пасомых, с другой–потому, что предметом ее служит предстоящая великая жертва, которую Христос должен принести на Кресте, как нареченный от Бога первосвященник (Евр.5:10). Спаситель молится прежде всего о том, чтобы Бог Отец возвел Его и по человечеству в ту славу, какую Он по божеству Своему имел y Отца от вечности: основание для такой молитвы–совершение Им порученного Ему дела спасения людей. Затем Иисус Христос молится об учениках Своих, которым Он поручает, по отшествии Своем к Отцу, дело распространения и утверждения на земле нового царства Своего. Молитва Его об учениках сводится к двум главным предметам: чтоб Бог Отец 1) соблюл и 2) освятил их. Доселе Сам Христос соблюдал своих учеников: учил их истинному Богопознанию, уяснял дело совершаемого, Им спасения людей н не допустил никого из них (кроме Иуды–сына погибели) уклониться от истины Божией на ложный путь мира. Теперь же, отходя к Отцу, Он молит Его сохранить учеников чистыми и святыми, чтобы они находились в духовном единении веры и любви как между собою, так и с Богом, и чтобы никто из них, отделившись от этого единения, не погиб (ст. 12). Молитва же Бога Сына о том, чтоб Отец освятил его учеников истиною Своею (ст. 17), имеет значение первосвященнического поставления учеников на дело предстоящего им апостольского служения: освяти их, т. е. отдели их на особенное служение Тебе в слове истины, дай им потребные для этого дела силы и приими их как посвященную Тебе жертву, приносимую ими в этом служении до самоотвержения. Молитва оканчивается прошением о духовном единении всех верующих как между собою, так и с Богом, дабы и они были там, где Он, и наслаждались созерцанием славы Его (ст. 20–26).

Первосвященническая молитва Иисуса Христа составляет великое утешение и для продолжателей апостольского дела–истинных пастырей Христовой Церкви: Господь наш Иисус Христос является вечным Ходатаем и за них пред Отцом Своим, дабы Он соблюдал и освящал их так же, как и непосредственных продолжателей Его спасительного дела на земле–апостолов. Убеждение пастырей Церкви в таком Божественном попечении о них должно возбуждать в них особенную ревность о Славе Божией, проявляющуюся как в их глубокой вере, так и в их деятельности и жизни сообразной с высоким призванием пастырского служения. Подобно Своему Пастыреначальнику–Иисусу Христу, они должны жертвовать всем для спасения своей паствы, постоянно молиться о нравственном совершенстве своих пасомых и неизменно пребывать с ними в духовном единении и евангельской любви.

Епископы–Тимофей и Тит, к которым написаны апостолом Павлом три пастырские послания его, были возлюбленными друзьями и учениками этого апостола. Передавая им свое полномочие по управлению ефесскою (1Тим.1:3) и критскою (Тит.1:5) церквами, он в своих посланиях хочет научить их–како подобает в дому Божию жити (1Тим.3:15). Сообразно с этим, содержание пастырских посланий касается: проповедания чистого учения и обличения лжеучителей; условий избрания должностных лиц в Церкви и изъяснения начал их пастырской деятельности; наконец, наблюдения за добрым воспитанием и нравами верующих, подведомых епископам и пресвитерам.

В частности, определяя порядок церковного благоустройства, апостол в 3-й главе 1-го послания к Тимофею (ст. 1–13), и в 1-й главе послания к Титу (ст. 5–10) требует следующих нравственных и умственных качеств от священнослужителей, как руководителей пасомых. Священнослужитель должен быть: непорочен (1Тим.3:2) и благочестив (Тит.1:8). Под непорочностью разумеется то, чтоб священное лицо не было подвержено никакой страсти, a под благочестием постоянная расположенность делать добро; этим именем назывались все вообще праведники в ветхозаветной Церкви (Захария, Елизавета, Иов и т. п.). Одной жены муж. По толкованию Златоуста, этими словами не отвергается безженство священников, a только, согласно с церковными правилами, запрещается священным лицам вступать во второй брак, дабы чрез двоеженство священник, как говорится в книге «О должностях пресвитеров приходских», «невоздержания и слабости порока в себе не оказал, и тем как бы на чин священства нарекания, a себе срама и презрения не сделал». Трезв (νηῳάλεος). По Златоусту, здесь разумеется трезвость преимущественно душевная, в смысле неусыпной заботливости о пастве; но можно разуметь здесь обе трезвости: физическую–в смысле воздержания от излишества в пище и питье, и нравственную–в смысле духовной бодрости и постоянного внимания к спасению своему и других (Ср. Лк.21:34;36, 1Пет.5:8). Целомудрен (σώφρων). В буквальном переводе с греческого, слово целомудренный означает человека, имеющего ум здравый, непотемненный движениями страстей. Но так как все страсти исходят от сердца (Мф.15:19. Мк.7:21–23), то здесь нужно разуметь нравственную чистоту сердца и воздержание от плотских страстей, сквернословия (по толкованию Златоуста), соблазнительных телодвижений и нескромных взглядов, потому что, по выражению Блаженного Августина, «нечистое око вестник есть нечистого сердца». Благоговеен–в смысле глубокого проникновения чувством смирения, растворенного чувством святой веры, любви, всецелой преданности к Богу, как Высочайшему Существу (Евр.12:28. Деян.20:2). Это чувство должно находить соответствующее себе и внешнее выражение–в лице, в глазах, в речи и т. п. Честен. В переводе с греческого (σεμνός) означает жизнь, во всем сообразную с высоким призванием священника. Страннолюбив не в смысле только братского предложения в своем доме отдыха, пищи и питья благочестивым путешественникам, a вообще в смысле вспомоществования нуждающимся братьям–христианам. Учителен как словом, так и примером собственной жизни. Не пьяница. Насколько в пастыре пьянство мерзко пред Богом, можно видеть из того, что оно в ветхом завете запрещено было священникам под угрозою смерти: вина и сикера не пийте, ты и сынове твои с тобою, егда входите в скинию свидения, или приступающим вам к алтарю, да не умрете (Лев.10:9). Пьяницы, говорит апостол, царствия Божия не наследят (1Кор.6:10; Гал.5:21). Церковные правила, под угрозой извержения из клира, запрещают даже причетникам–не говоря уже о священеослужителях–не только упиваться, но и входить в корчемницы (Апост.42:54. Лаод.24). Не бийца, не сварлив, не корыстолюбив (по-славянски–не мшелоимец, т. е., не должен приобретать средства к жизни недостойным способом, в роде–вымогательства, ростовщичества, и т. п.); но тих, миролюбив, не сребролюбив (т. е. не привязав к деньгам), хорошо управляющий своим домом, детей содержащий в послушании, со всякою честностью и т. п. Апостол требует также, чтобы ищущий священства имел доброе свидетельство и от внешних (1Тим.3:7) или нехристиан, т. е. заслуживал хорошее о себе общественное мнение, которое необходимо для поддержания нравственного доверия к пастырю.

От диаконов, по самому служебному положению своему близко стоявших к верующим, апостол требует тех же нравственных качеств, каких от епископа и пресвитера, прибавляя, что: а) они не должны быть двуязычны, т. е. болтливы и пересудливы в отношении к тому, что они видят при служебном посещении чужих домов; б) хранить таинство веры (или христианское вероучение) в чистой совести, т. е. без всякой хитрости и притворства, a по изъяснению блаженного Феодорита, свою веру оправдывать делами.

Отношения истинного пастыря к пасомым очень подробно и живо указаны апостолом Павлом в его в высшей степени задушевной прощальной речи к ефесским пресвитерам, которых он собрал в Мелит (главный город острова Лесбоса), спеша в Иерусалим на праздник Пятидесятницы. Вспоминая прежде всего о своих трудах, свидетелями которых были сами ефесские пресвитеры, апостол обращает особенное внимание их на то, что он работал Господу со всяким смиренномудрием и, несмотря на разные огорчения, причинявшиеся ему злонамеренными Иудеями, не пропустил ничего полезного, о чем бы не проповедовал и не учил всенародно и по домам. В Иерусалиме также ожидали его узы и скорби, но он ни на что не взирал и не дорожил своею жизнью, лишь бы только Господь сподобил его с радостью окончить апостольское его служение, на которое он призван, и которое состоит в проповедовании Евангелия о благодатном Царстве Божием. Так как он не упускал возвещать им всю волю Божию, то совесть его чиста, и он не повинен ни в чьей погибели. С таким же вниманием к своему долгу и к интересам всей паствы апостол призывает относиться и ефесских пресвитеров. Как на особенное побуждение к такому именно самоотверженному отношению к пастырскому делу апостол указывает на то, что пресвитеры поставлены Духом Святым быть блюстителями и пастырями Церкви, которую Христос приобрел Себе Кровью Своею. Заботливое внимание к себе и стаду со стороны ефесских пресвитеров являлось тем более необходимым, что их паствам угрожали лютые волки, т. е. лжеучители, которые своим превратным учением хотели увлечь учеников за собою. Поэтому, еще раз призывая своих слушателей к бодрствованию, апостол снова воодушевляет их напоминанием о своей неустанной среди их деятельности, когда он три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из них. Теперь он всех верующих поручает Богу и Его благодатному (т. е. евангельскому) слову которые более, чем он, сильны устроить их спасение и сделать всех их наследниками Царствия Божия. В заключение апостол указывает на бескорыстие своей деятельности, хорошо известной ефесским пресвитерам: сами знаете, говорит он, что нуждам моим и бывших при мне послужили руки мои; ни серебра, ни золота, ни одежды я (не только ни от кого не брал, но даже и) не пожелал. Такое бескорыстие свое он объясняет, с одной стороны, желанием поддержать слабых, т. е. немощных духом, которые, видя, что учитель их получает содержание от поучаемых им, могли бы заподозрить его в любостяжании, a чрез то усомниться и в чистоте проповедуемого им учения; с другой стороны–памятованием слов Господа Иисуса, сказавшего, что блаженные давать, нежели принимать. Таких слов буквально нет в евангелиях, и они, по мнению св. Златоуста, несомненно известны были апостолу по устному преданию как подлинные слова Господа. Получение воздаяния за пастырскую деятельность–дело позволительное и вполне заслуженное (Мф.10:10; 1Кор.9:7–14); но ничего не получающий, a только раздающий (разумеются духовные блага), гораздо блаженнее (в смысле евангельском – Мф.5:2 и след.) принимающего воздаяние.

Итак, по мысли апостола Павла, истинный пастырь должен постоянно и с особенным вниманием наблюдать за духовною жизнью своих пасомых, возвещать им волю Божию и руководить ко спасению, помня, что они искуплены Кровью Христовою и что за погибель каждого из них он ответит прежде всего пред своею совестью, a потом и пред Богом. Воодушевляясь единственным желанием–остаться до конца верным своему высокому призванию, пастырь Церкви Христовой должен стоять выше всяких житейских расчетов и, на пути к своей цели, должен быть готовым на борьбу со всякого рода кознями людскими, на всякие подвиги и лишения, a тем более не позволять себе вымогательств, дабы не послужить соблазном для слабых духом и не отвратить их от православной Церкви.

Точно к такому же бескорыстному служению призывает пастырей Христовой Церкви и апостол Петр, внушая им пасти стадо свое и надзирать за ним не принужденно (т. е. ее из-за страха пред внешнею властью), но охотно (т. е. из любви к своему долгу и духовной пользе пасомых), не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим (т. е. не держа начальственного тона в отношении к вверенной ему пастве), но подавая пример апостольского смирения, в надежде получить за все это неувядающий венец славы на неб (1Пет.5:1–4).

(Maл.2:1–2; Иез.8:17–21; Иез.13 и Иез.34:1–10) Господь Бог устами Своих пророков с особенною сплою обличал недостойных пастырей и угрожал им праведным гневом Своим. Так, пророк Малахия угрожает проклятием тем пастырям, которые не радят о славе имени Божия; обещает сделать их презренными и униженными пред всеми за то, что они уклонились от путей Господних и лицеприятствуют в делах закона (Мал.2:2–9). Пророк Иезекииль укоряет недостойных пастырей за то, что они заботятся больше о себе, чем о пасомых,–пасут самих себя, а не овец: туком откормленных овец питаются, волною их одеваются, a стада не пасут; слабым и больным не оказывают помощи, похищенных и потерявшихся не отыскивают, с пасомыми обращаются сурово п жестоко. Поэтому, овцы их рассеиваются и гибнут. За это Господь угрожает устранением нерадивых пастырей от порученного им дела (Иез.34:2–10). За горст ячменя и куски хлеба, говорит Господь корыстолюбивым пастырям, вы унижаете Меня пред народом Моим, обманывая послушных лжи (Иез.13:19). Рука Божия будет воздвигнута против возвещающих ложь и успокаивающих таким миром, которого на самом деле нет. Вся ложная деятельность таких пастырей уподобляется непрочному делу рабочих, скрепляющих построенную ограду негодной замазкой: пойдет проливной дождь, подует бурный ветер, и ограда разрушится. Господь обещает обратить гнев Свой на нечестивую деятельность недостойных пастырей, которые погибнут вместе с делами своими и почувствуют на себе руку Господню (Иез.13:9–23; Срав.3:17–21; Иер.23:1–2).

В первые три века, юная Церковь Христова находилась в стеснительных обстоятельствах, при которых ей трудно было регламентировать со всею подробностью как условия избрания на священнослужительские должности, так и определенные правила поведения их сообразно с высоким их званием. Поэтому и в творениях святых отцов того времени не встречается более или менее подробного изложения пастырских обязанностей, a содержатся лишь краткие руководительные указания относительно отдельных сторон пастырской деятельности, отличающиеся истинно-отеческою простотой и теплотой любящего сердца. Например, св. Игнатий Богоносец призывает пресвитеров «исполнять служение свое со всяким тщанием, плотским и духовным. Старайся, говорит он, о единении, будь снисходителен ко всем, неутомим в молитве, носи немощи всех: ибо где большие труда, там больше и приобретения... Будь бдителен, как подвижник Божий... Стой твердо, как наковальня, когда по ней бьют. Хорошему борцу свойственно принимать удары и, однако побеждать. Но особенно мы должны все терпеть ради Бога, чтобы и Он потерпел нас. Учись разуметь обстоятельства времени. Богослужебные собрания созывай чаще». Он же внушает пресвитерам находиться в должном подчинении епископам. Мысль о взаимном мире и единении между епископом, пастырями и пасомыми, a равно о соблюдении в Церкви должного подчинения и порядка с большею подробностью развита в послании Климента Римского к коринфской Церкви. Св. Поликарп, епископ Смирнский требует, чтобы и «пресвитеры были благосердны, милостивы ко всем, обращали заблудших, посещали больных, заботились о вдовах, о бедных и сиротах, воздерживались от гнева, мщения, заискивания и несправедливости в суде, удалялись от всякого сребролюбия и не были легковерны к наговорам на кого-либо». По учению св. Киприана, епископа Карфагенского, «каждый удостоившийся священства, должен служить «только алтарю и жертвам, заниматься только молитвами и молениями» и не оставлять Церковь для занятия земными и мирскими делами; но трудиться денно и нощно для дел небесных и духовных».

С четвертого века наступило более благоприятное время для внутреннего развития и внешнего устройства церковной жизни. На поместных и вселенских соборах определены были положительные правила, касающиеся различных сторон церковного благоустройства; в том числе указаны были канонические условия вступления в клир, a также служебные права и обязанности клириков, на основании слова Божия и практики Церкви апостольской. Руководясь этими указаниями, отцы Церкви того времени стали применять их к частным случаям пастырской деятельности и, в своих творениях, развивать идею пастырского долга с большею подробностью. В этом отношении особенно замечательны следующие отцы и учители Церкви: Св. Григорий Богослов (ум. 391г.), Св. Амвросий Медиоланский (ум. 397г.), Св. Иоанн Златоуст (ум. 407г.), Бл. Иероним (ум. 419г.) и Св. Григорий Двоеслов, папа Римский (ум. 604г.).

Св. Григорий Богослов высказывает самое высокое понятие о пастырсном служении, которое никто не должен принимать на себя без тщательной предварительной подготовки, a тем более из своекорыстных видов. Пастырь Церкви, по словам Св. Григория, должен «стоять с ангелами, славословить с архангелами, возносить жертвы в горний жертвенник, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горнего мира и т. п. И «мне, говорит он, стыдно за других, которые не будучи ничем лучше прочих, с неумытыми, как говорится, руками, с нечистыми душами берутся за святейшее дело, и прежде нежели сделались достойными приступить к священству, врываются во святилище, теснятся и толкаются вокруг святой трапезы, как бы почитая сей сан не образцом добродетели, a средством к пропитанию, не служением, подлежащим ответственности, но начальством, не дающим отчета. И такие люди, скудные благочестием, жалкие в самом блеске своем, едва ли не многочисленнее тех, над кем они начальствуют. Незнающему ни того, что должно говорить, ни того, что должно делать, лучше учиться, нежели, не зная, учить» ... «А потому, брать на себя труд учить, пока сам не научился достаточно, и, по пословице, на большом глиняном сосуде учиться делать горшки, т. е. над душами других упражняться в благочестии, по моему мнению, свойственно только людям крайне неразумным и дерзким». Святой отец порицает тех, которые прежде чем остригут y себя первые волосы и оставят датский лепет, прежде нежели узнают наименование священных книг и научатся распознавать письмена и писателей ветхого и нового Завета, и если только затвердят два–три слова о благочестии, и то – понаслышке, a не из книги,–как уже считают себя и мудрыми, и книжниками, и законниками и желают зватися от человек «учителю!»

Указывая пастырские обязанности, святой отец с особенным вниманием останавливается: на проповедовании слова Божия, на врачевании духовных немощей пасомых и на защите святой истины против врагов Церкви Христовой. Для надлежащего исполнения этих обязанностей, по мнению святого отца, недостаточно одного только практического благочестия, но потребна и значительная теоритическая подготовка. «Положим, говорит он, что иной непорочен и взошел на самый верх добродетели; все еще не вижу, каким запасшись знанием, на какую понадеявшись силу, отважится он на такое начальство? Ибо править человеком, самым хитрым и изменчивым животным, действительно есть искусство из искусств и наука из наук. В чем всякий может удостовериться, если врачевание душ сравнить с лечением тел. Одно трудится над телами, над веществом бренным и стремящимся долу, над веществом, которое непременно разрушится и подвергнется своей участи, хотя теперь, с помощью искусства, и преодолеется происшедшее в нем расстройство. A другое печется о душе, которая произошла от Бога и божественна, которая причастна горнего благородства и к нему поспешает, хотя и сопряжена с худшим. Врачующий тело принимает во внимание место, случай, возраст, время года и прочее, дает лекарства, предписывает образ жизни, предостерегает от вредного, чтобы прихоти больного не воспрепятствовали искусству; иногда же, когда нужно, употребляют прижигание, резание и другие еще более жестокие способы лечения. И это дело трудное, однако врачевать души и нравы гораздо труднее. Цель духовного врачевства открыть душу, исхитить из мира п предать Богу, охранить образ Божий, если цель, поддержать, если в опасности, обновить, если поврежден, вселить Христа в сердце Духом; короче сказать, того, кто принадлежит к горнему чину, соделать Богом и причастником горнего блаженства. A для выполнения всего этого, сколько требуется ума, какое надобно тонкое и глубокое знание природы и души человеческой, какая проницательность, сколько опытности! Вот почему не нужно искать священства в молодости, вот почему Церковь определяет для вступления в священство известный возраст, ранее которого принять оное не позволяется».

Св. Амвросий Медиоланский должен был принять епископский сан неожиданно для себя, по настоятельному требованию народа и клира, и потому нередко чувствовал многие неудобства принятия священства без предварительного приготовления к нему. Поэтому, будучи епископом, он обратил особенное внимание на подготовление зачисленных им в клир молодых людей к пастырскому служению. Свидетельством святительских забот его об этом деле служит его сочинение (состоящее из трех книг) под названием «de officiis ministrorum» (или о должностях священнослужителей). В этом сочинении святой отец дает пастырям Церкви советы и наставления преимущественно практического характера, подкрепляемые примерами из жизни ветхозаветных и новозаветных праведников. Мы избегаем научного изложения своих мыслей, говорит он: «жизнь праотцов да будет нам зерцалом учения, a не истолкованием хитрости, поводом к подражанию, a не к коварным распрям» (Кн. 1, гл. 25). B основу честного прохождения каждой должности св. Амвросий полагает следующие четыре добродетели: мудрость, справедливость, мужество и воздержание; каждое нравственное действие или поступок человека в частности должны характеризоваться: а) подчинением воли разуму, б) отсутствием увлечения и в) умеренностью (Кн.1, гл.24). В частности же, служителю Господню не следует прельщаться земными удовольствиями; напротив, он должен проявлять все те нравственные качества, которые требуются от него апостолом Павлом (1Тим.3 гл.), и дорожить общественным мнением, дабы не ронять своего звания, но чтобы всякий, видя служителя алтаря Господня, украшенного соответствующими его сану добродетелями, чтил и прославлял Творца и Господа, имеющего в своем вертограде таких деятелей» (Кн.1, гл. 50). Искать чести следует добрыми делами и искренним намерением, a не происками и коварством (Кн.2, гл. 24). Коварство и бесчестная корысть особенно преступны для клириков, которые призваны только оказывать добро и помощь ближним (Кн.3, гл. 9). Во избежание же возможных соблазнов, святой отец учит соблюдать особенную осторожность и благоразумие в выборе друзей и знакомых; Лучшее для нас знакомство, говорит он, с людьми своего круга, испытанной честности и заслужившими общее уважение: «ибо кто будет искать источника в болоте, или кто станет пить из грязного потока?» (Кн. 1, гл. 20; кн. 2, гл. 11–12).

Св. Амвросий не оставляет без внимания и внешнее поведение священнослужителей, требуя от них благопристойности в походке, телодвижениях (кн. 1, гл. 18) и голосе, в разговоре и спорах; шуток же совсем советует избегать, как несообразных с церковными правилами (гл. 22–23).

Св. Иоанн Златоуст, состоя в звании диакона в Антиохии (380–386г.) и желая избежать принятия пастырского служения, написал в свое оправдание шесть книг «о священстве», изложенных в форме разговора Златоуста с (неизвестным) другом его Василем. Он с особенным благоговением относится к пастырскому званию, понимает его слишком высоко и потому страшится великой ответственности, соединяемой с этим служением. «Священство, говорит он, совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждений и весьма справедливо. Не человек, не ангел, не архангел, не другая какая сотворенная сила, но Сам Утешитель установил это служение и побудил людей, еще пребывающих во плоти, подражать службе ангелов. Поэтому, священник должен быть так чист, как бы стоял на небе посреди ангельских сил ... Когда видишь Господа закланным и лежащим, священника предстоящим при жертвоприношении и молящимся, и всех окропляемых честною кровью: думаешь ли ты, что еще находишься с людьми, стоишь на земле; что не мгновенно перенесся на небеса и, отринув от души все плотские мысли, простою душою и чистым умом не созерцаешь небесное?.. Живя на земле, священники призваны к распоряжению небесным и получили власть, какой Бог не дал ни ангелам, ни архангелам, потому что им не сказано: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф. 18:18)». Какая власть более этой?.. (С.-Петербург, 1872г. кн. 3, стр. 36–38). Говоря, за тем, о нравственной чистоте священника, соответствующей высокому служению его, Св. Златоуст вопрошает: каков должен быть тот, кто молится за целый город, за всю вселенную и умилостивляет Бога за грехи всех, не только живых, но и умерших? Для такой молитвы я не считаю достаточным даже дерзновение Моисея и Илии. Он (священник) так приступает к Богу, как будто ему вверен весь мир, и он есть отец всех: молит о прекращении повсюду войн, утешении мятежей, просит о мире, плодородии, скором устранении всех тяготеющих бедствий, частных и общественных. Он должен во всем столько превосходить всех, за которых просит, сколько защитник превосходит защищаемых. A когда он призывает Св. Духа, совершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки,–скажи мне, где поместим его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения? Подумай, каковы должны быть руки, служащие этому, каков язык, произносящий эти слова? Не всего ли чище и святее душа, принимающая этого Духа? Тогда ангелы предстоят священнику, весь чин небесных сил взывает и, в честь Лежащего, наполняет место около престола (Кн.6, стр. 106–107). Неудивительно после этого, если даже такие великие мужи, как апостол Павел, вознесшийся до третьего неба и удостоившийся тайн Божиих (2Кор.12:2), всегда страшились, взирая на важность пастырского долга. Обращаясь потом к вопросу о своем уклонении от священства, Св. Златоуст замечает: «Если бы достаточно было только называться пастырем и исправлять должность как попало, и если бы не было никакой опасности: пусть желающий обвиняет меня в тщеславии. A когда принимающему на себя пастырство должно иметь великое благоразумие, прежде благоразумия великую благодать y Бога, правоту нравов, чистоту жизни и добродетель более, нежели человеческую: то ты не откажешь мне в прощении за то, что я не хотел напрасно и безрассудно погубить себя.... Нет, я знаю свою душу слабую и малую. Знаю важность служения и великую трудность дела!»

«Душу священника обуревают волны, сильнейшие тех, какие ветры поднимают на море. И прежде всего видится огромная скала тщеславия, гораздо опаснее скалы сирен⁵⁴, о которой баснописцы рассказывают чудеса... Если-бы кто вручил мне настоятельство, то было бы все равно, если б он, связав назад мне руки, бросил меня живущим на той скале зверям для того, чтоб они каждый день меня терзали. Какие же это звери? Ярость, уныние, зависть, раздор, клеветы, осуждения, ложь, лицемере, коварство, гнев против людей, ничем не обидевших нас, удовольствие по поводу беспорядков их, любовь к похвалам, желание чести (оно более всего волнует человеческую душу), учение предлагаемое для удовольствия, принужденная лесть, низкое ласкательство, презрение бедных, услужливость богатым, неразумные и вредные почести, благосклонности, опасные как для оказывающих, так и для принимающих их, робкий страх, приличный одним самым послюним невольникам, отсутствие дерзновения, великий вид смиренномудрия, в котором истины–нисколько, устранение обличений и епитимий, или лучше сказать, применение их, даже выше меры, к людям незнатным, a пред людьми, облеченными властью, – несмелость, не позволяющая и рот открыть» и тому подобное (кн. 3, стр. 42–44).

Далее, св. Златоуст обращает внимание на то, что «пороки священников не могут быть скрытыми, но, хотя бы они были и малы, скоро делаются известными... «Грехи обыкновенных людей, как производимые во мраке, губят одних согрешающих, a порочность значительного и известного многим мужа наносит общий вред всем». Поэтому-то, «для священства должны быть избираемы такие души, какими благодать Божия некогда показала в вавилонской печи тела св. отроков» (стр. 51–52). Достоинство кандидата священства св. Златоуст определяет не внешними его заслугами и даже не одним только благочестием его: «Знаю многих, говорит он, подвизавшихся все время, изнуривших себя постом; пока они могли быть в уединении и заботиться о себе, угождали Богу и каждый день успевали в любомудрии; a когда, став в толпе, принуждены были исправлять невежество народа, то одни в самом начале оказались неспособными к такому делу; иные же, вынужденные остаться, бросив прежний образ жизни , весьма много повредили себе и не принесли никакой пользы другим. Если даже кто всю жизнь провел в низшем чине службы и достиг преклонной старости, я не считаю его достойным высшего сана, только по уважению к возрасту его» (стр. 55).

«Итак, имеющему рукополагать должно делать большое испытание рукополагаемому, a еще больше самому рукополагаемому следует испытывать себя самого» (стр. 76). По словам св. Златоуста, священник должен быть человеком образованным, особенно же сведущим в Св. Писании, и твердым в догматах христианских, чтоб быть опытным в спорах: «по причине неопытности одного, говорит он, много людей доводится до последней погибели» (стр. 90–91). Особенно же он должен заботиться о развитии в себе дара слова. Образованные люди должны больше трудиться, чем неученые: никто не обвинит этих последних, если они не произнесут ничего, достойного внимания; a те, если не всегда будут произносить что-либо выше того мнения, какое все имеют о них, получат от всех упреки. И так как сила слова зависит не от природы, но от учения, то хотя бы кто и довел ее до совершенства, может опять потерять, если старанием и упражнением не будет развивать этой силы (ст. 96).

Блаженный Иероним в своем сочинении «de vita clericorum et sacerdotum, (написанном около 393r.), восстает против разных недостатков западного духовенства и дает священнослужителям много прекрасных практических советов относительно достойного прохождения ими своего пастырского служения⁵⁵. Например: «клирик, посвятивший себя на служение Церкви Христовой, должен прежде всего вникнуть в значение своего имени; узнав же его, должен на самом деле оправдать его. Греческое κλῆρος на нашем языке значит то же, что достояние. Клирики называются так или потому, что составляют достояние Господа, или потому, что Сам Господь есть достояние или доля клириков. В том и другом случае, клирик должен вести себя так, чтобы и самому можно было обладать Господом, и Господь мог бы обладать им. Кто обладает Господом и говорит с пророком: Господ есть доля моя (Пл. Иер.3:24),–тот ничего, кроме Господа, иметь не может. Если же будет y него что-нибудь другое, то Господь не будет его долею... Итак, в службе Христовой не ищи мирской прибыли: в противном случае и о тебе будут говорить: достояния (κλῆροι) их неполезна будут им (Иер.12:13). В самом деле, некоторые, сделавшись монахами, стали богаче, чем были в мире, и иные клирики, под державою обнищавшего за нас Христа, владеют такими сокровищами, каких и не видывали прежде, когда состояли под владычеством жадного и коварного диавола… Скромную трапезу твою пусть разделят с тобою бедные, странные и вместе с ними Сам Христос. Такого клирика, который занимается торговыми делами, и из бедняка стал богатым, бегай, как язвы... Священник заботящийся о собственном обогащении, делает себе бесчестие. «Изображая потом мрачными красками алчных клириков, желающих воспользоваться хотя бы то незначительным чужим наследством, бл. Иероним замечает: «некоторые из них самым низким образом ухаживают за бездетными стариками и старухами; сами прислуживают им сидя y них на кровати; и когда приходит врач, то они, не переводя духа, дрожащими устами спрашивают: не лучше ли больному? И если старику хотя немного сделается легче, они в корыстолюбивом сердце своем тяжко мучатся... Но можно бы купить бисер Христов меньшими пожертвованиями». Устраняя клириков от всякой мысли пользоваться чужим, Блаженный Иероним советует им избегать, по возможности, даже подарков. «Не умею, говорит он, сказать отчего, только и сам тот, кто умоляет тебя о позволении поднести тебе что-нибудь, как скоро ты примешь, станет уже менее уважать тебя. Напротив (удивительное дело!); если ты оставишь без внимания его просьбу, он впоследствии будет более почитать тебя».

«Со светскими людьми пиров не води, a особенно с важными сановниками: ты священник Христа распятого, который жил в бедности и питался чужим хлебом... Остерегайся чтоб от тебя никогда не пахло вином», в умеренном употреблении которого (Тим.5:23) необходимо «сообразоваться со своими летами, здоровьем и телосложением. Если и без вина пылает во мне жар юности и кровь моя кипит, если тело мое свежо и крепко: то я могу обойтись и без чарки, в которой все же есть сколько-нибудь яда»... Есть прекрасная пословица y греков: «от тучного чрева не будет тонкого ума». «Постов налагай на себя столько, сколько перенести можешь; но посты твои должны быть чисты, непорочны, непритворны, умерены и не суеверны. Что пользы, что тыне ешь с маслом, a между тем выбираешь себе для стола разные приторные и лакомые яства... Неужели, утопая в роскоши, мы думаем прослыть постниками? Поверь, самый строгий пост там, где хлеб и вода». – «Избегай как щегольства, так и неопрятности: в одном просвечивает роскошь, под другою скрывается тщеславие. Если ты не одеваешься в тончайшее полотно, в этом немного еще заслуги: вот честь, 񵽐 когда y тебя нет столько денег, чтобы купить полотняные одежды. Смешно и постыдно, с полным кошельком золота, хвалиться тем, что y тебя нет ни платка, ни утиральника». «Читай, как можно чаще, Божественное Писание, или лучше, не выпускай из рук священных книг. Чему ты должен научать, тому сам научись (Тит.1:9; 2Тим.3:14; 1Пет.3:15). Берегись, чтобы поступки твои не опровергали твоих слов, чтобы в то время, когда ты проповедуешь в церкви, кто-нибудь про себя не сказал о тебе: «для чего же ты сам не делаешь так, как учишь?» Когда ты учишь в храме, старайся не о том, чтобы тебя хвалили, но чтобы из глубины сердца воздыхали. Похвалою тебе должны быть слезы слушателей. Между прочим, слово пресвитера должно быть украшено словами Писания. Я не желаю, чтобы ты витийствовал напоказ, выходил из себя, говорил много, не давая в том и себе отчета... С другой стороны, богатый сведениями и словесностью не в праве отказаться от своих умственных сокровищ по каким-нибудь набожным видам. Впрочем, если нам не суждено быть во всех отношениях совершенными, то лучше оставаться невеждою, но святым, нежели быть витиею, но грешником».

У св. Григория Двоеслова в его «Правиле пастырском», кроме подтверждения высокого взгляда на пастырское служение, выраженного y вышеупомянутых отцов церкви, очень подробно определяются частные отношения пастырей к пасомым. Св. отец с особенною настойчивостью призывает пастырей к любви, выражающейся в сострадании и благотворительности слабым и немощным. Такая любовь «возвышается к горнему и делает нас более способными возноситься к Богу». Далее, пастырь, как руководитель своей паствы, должен «ласково и дружно обращаться с благонравными и являться строгим ревнителем правды пред прочими. «Все правители, говорит св. отец, прежде всего должны обращать внимание не на власть над подчиненными по своему положению, a на равенство с ними по природе своего происхождения, и утешаться не тем, что они начальствуют над подобными себе, a тем, что, начальствуя над ними, они имеют возможность быть для них полезными... На всяком месте управление тогда бывает хорошим, когда правитель или начальник господствует и преобладает более над пороками, чем над подчиненными, подобными себе братьями по природе. Весте, сказал Спаситель ученикам Своим, яко князи язык господствуют ими и велиции обладают ими. Не тако же будет в вас: но, иже хощет в вас вящий быти, да будет вам слуга... Яко же Сын человеческий не прииде, да послужат Ему, но послужити (Мф. 20:25–28)».

Пастырь церкви не должен отягощаться мирскими заботами в ущерб попечению о нравственных нуждах пасомых; но вместе с тем не должен забывать и о внешнем благосостоянии пасомых. Пастыри, увлекшиеся одними «мирскими заботами, не обращают уже никакого внимания на существующую обязанность свою быть духовными руководителями своих подчиненных. À оттого и подчиненные охладевают в своей жизни ревностью о благочестии, встречая преткновение к тому в соблазнительном примере предстоятеля своего... С другой стороны, нельзя одобрить и тех пастырей, которые посвящают свои занятия исключительно одним духовным предметам, так что внешние нужды паствы для них как бы не существуют. Следствием этого бывает то, что пасомые, не видя в них сочувствия к своим нуждам, остаются в свою очередь равнодушны и к ним, пренебрегая большею частью их пастырскими наставлениями... Выслушивая из уст их обличения своего невежества и своих проступков, но не видя сочувственного сострадания к своим немощам и нуждам настоящей жизни, они не охотно слушают их духовные беседы, a еще менее выполняют то, что им внушается в них... Поэтому, пастырям необходимо заботиться и о невинных средствах к процветанию внешнего благосостояния членов своих паств, если для них вожделенно, чтобы и внутреннее их благочестие тем более процветало».

В дальнейших своих наставлениях св. Григорий Великий советует пастырям: не искать себе популярности и избегать человекоугодничества, быть разборчивым в своих облечениях и в своей сдержанности, в ревности и снисходительности; в своих поучениях приноровляться к различным состояниям своих слушателей, и при этом указывает самый способ или своего рода программу подобного рода наставлений. Последнему вопросу (о поучении пасомых) посвящена вся последняя часть его «Правила Пастырского».

Оно составлено на основании «правил св. апостолов и св. отец», издано Св. Синодом в1843 году и должно быть вручаемо каждому ставленнику «частого ради прочтения», как говорится в надписании его. Излагая пастырские обязанности и, призывая священника к добросовестному исполнению их, оно имеет характер не столько церковно-юридический, сколько чисто-нравственный.

Оно состоит из 6-ти статей. В первой говорится о высоте пастырского служения и об обязанности священника «день и ночь изучать Закон Божий и церковные каноны» для духовного назидания как своего, так и пасомых. Священник должен быть образцом добродетельной жизни и удерживаться от всех страстей. В самом быту своем он должен выделяться из ряду других, как-то: не дерзать ударять кого-бы то ни было своими руками, не закалывать животного, оставлять свадебные празднества, коль скоро они станут принимать непозволительный характер; не читать запрещенных для него книг, и избегать несвойственных его сану развлечений; одежду должен носить длинную «до глезна», чуждую пестроты и светских украшений. Детей своих должен воспитывать в добром направлении; молитва его должна быть разумная и сердечная, a служение алтарю Божию «без лености». Имея должное наблюдение за причтом, священник обязан заботиться о подобающей частоте в церкви, не вносить в алтарь «ни кутии, ни пива», на престоле же не полагать ничего, кроме Евангелия и других священных предметов. Совершение им богослужения должно быть благоговейное, без сокращения молитвословий «угодия ради человек»; святость этого дела не должна быть нарушаема «суетными и тщеславными беседами»; бесчинствующих же предоставляется священнику удалять из храма. Запрещается принимать приношения к жертвеннику от неверных, еретиков, отъявленных и нераскаянных грешников. Внушается быть внимательным к духовным потребностям паствы и всегда, как стражу днем и ночью, быть готовым к удовлетворению их. Священник не должен ничего предпринимать без соизволения своего епископа и, без уважительной причины, не расставаться со своим приходом до своей смерти.

Во второй статье или вступлении к «Поучению» говорится о том, что все заботы священника должны быть направлены к спасению душ человеческих, искупленных кровью Христовою. Этой цели он может достигнуть следующими способами: а) примером собственной добродетельной жизни, б) своим учительством и в) совершением таинств.

Сообразно с этим, в остальных статьях «Поучения» содержатся четыре наставления относительно· 1) нравственной жизни…….<пропуск страниц>

У нас подобные браки не только составляют препятствие ко вступлению в клир, но и вовсе не допускаются, как незаконные (во 2-й и 3-й степени родства). И в древней христианской Церкви правило это имело отношение только к тем, которые вступили еще до обращения своего в христианство в таковое супружество и в таком сожитии оставались некоторое время и после крещения.

На это правило канонисты обыкновенно ссылаются, как на доказательство того, что в древней Церкви браки запрещались в кровном и двукровном родстве до третьей степени включительно; но такой вывод, по нашему мнению, строго не вытекает из этого правила, в котором идет речь о родстве, как о препятствии ко вступлению не в брак, a в клир⁵⁶. Насколько непоследовательно было бы из 17-го апостольского правила, запрещающего второбрачным вступать в клир, делать вывод о непозволительности, в древности, второбрачия для всех христиан вообще, настолько же непоследовательно было бы в19-м правиле Апостолов видеть первоисточное юридическое основание для запрещения браков в 3-й степени кровного родства. Для этого запрещения есть свои основания, о которых мы упоминаем в статье «о браке».

Правило 20-е. Кто из клира даст «себя порукою за кого либо, да будет извержен» (Срав. Апост. пр. 6. 44 и 81, ІV всел. 3, 30; VII всел. 10).

Требование этого правила объясняется постоянною заботою древней церковной власти поддерживать высоту положения, a равно охранять не прикосновенность прав и внешнюю независимость пастыря Церкви, чтобы дать ему возможность со всею силою энергии и с полною свободою проповедать слово Божие благовременно и безвременно. A если бы духовное лицо связало себя за кого-либо порукою, притом из видов корыстных, то оно легко могло бы подвергнуться суду, взысканиям и бесчестию, особенно если принять во внимание строгость римских законов относительно поручителей: ответственность последних, в случае несостоятельности должника, переходила на их семейства и даже на наследников.

И по нашим законам (т. IX, ст. 379), священнослужителям запрещается принимать на себя личное обязательство или ручательство за других в судебных местах, по подрядам и т. п.

Правило 21-е. «Сконец, аще от человеческого насилия таковым соделан, или в гонении мужеских членов лишен, или тако рожден, и аще достоин, да будет епископ».

Правило 22-е. «Сам же скопивший, да не будет принят в клир. Самоубийца бо есть, и враг Божия создания».

Правило 23-е. «Аще кто от клира скопит себе самого: да будет извержен. Ибо убийца есть самого себе».

Правило 24-е. «Аще мирянин, себе самого скопивший, на три года отлучен да будет от таинств. Ибо наветник есть своея жизни» (1 всел. 1; Двукр. 8).

Скопчество, как историческое явление, известно было еще до христианства–y евреев (евнухи) и y язычников. В христианстве оно явилось во 2-м веке в форме секты (валезиан), неправильно толковавшей слова Евангелия Матфея 19 гл. 12 ст. Жертвою этой секты сделался Ориген. Правило апостольское осуждает только добровольных скопцов, как «самоубийц и врагов Божия создания», увлекшихся ересью. Невольный же скопец может быть в клире. Правило это применяется во всех православных церквах.

Правило 25-е. «Епископ или пресвитер, или диакон, в блудодеянии, или в клятвопреступлении, или в татьбе обличенный, да будет извержен от священного чина, но да не будет отлучен от общения церковного. Ибо писание глаголет: не отмстиши дважды за едино. Такожде и прочие причетники». (Василий Великий 32, 51, 56, 57; Карфаг. 36).

По Уставу Духовной Консисторий, также «никто, обличенный в нарушении целомудрия или святости брака, не может оставаться в духовном звании, но исключается из онаго» (ст. 185).

За преступления, указанные в 25 апостольском правиле, миряне подвергаются отлучению от церковного общения 1-го вида; (см. толкование 10-го правила); духовные же лица–только лишению священного сана, которое уже само по себе есть для них тяжкое наказание. Наложение на них сверх того церковной эпитимии–было бы «мщением дважды за едино». Из этого правила видно, что древний церковный суд, при оценке преступления, брал во внимание не только предмет преступления, но и лицо преступника.

Правило 26-е. «Повелеваем, да из вступивших в клир безбрачными, желающие вступают в брак одни токмо чтецы и певцы» (Апостольские правила 5, 51; IV вселенский 14; VI вселенский 3, 6, 13, 30; Неок. 1; Анк. 10).

Из этого правила видно, что: а) древняя Церковь безразлично принимала в клир как женатых, так и безбрачных (целебатов); б) вступившие в клир безбрачными должны были оставаться такими навсегда, доколе они состояли в священном сане и г) вступление в брак состоящим в клире дозволялось только причетникам и другим низшим церковникам. Такова практика и русской Церкви.

Правило 27-е. «Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, бьющего верных согрешающих, или неверных обидевших, и чрез сие устрашать хотящего, извергать от священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил; напротив того, Сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал» (Двукр. 9).

По Уставу Духовной Консисторий, «священнослужитель в церкви, вовремя священнослужения, бьющий кого-либо рукою или орудием, по обличении в сем преступлении, извергается из своего чина и низводится в причетники» (ст. 179).

Правило 28-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон праведно за явные вины изверженный, дерзнет коснуться служения, некогда ему порученного: таковой совсем да отсечется от Церкви (2 вселенский собор 6; Ант. 4, 12).

Правило 29-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство получит: да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон волхв мною Петром» (IV всел. 2, VІ всел. 22, 23; VІІ всел. 5. 19)

Это правило за одно преступление (симонию или покупку церковной должности) налагает, по-видимому, в противоречие 25 правилу Апостолов, два наказания: извержение и анафему. В существе же дела, тут только одно наказание–отлучение, так как извержение в данном случае не есть наказание, a лишь отнятие y преступника того, чем он завладел не по праву.

Правило 30-е. «Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть: да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним» (VII всел. 3; Ант. 11, 12; Сард. 7–9; Карф. 117, 119).

Обращение за протекцией к светским властям наказывается наравне с симониею потому, что непременно предполагает нравственное или умственное недостоинство искателя; иначе он мог бы занять просимую церковную должность и чрез непосредственное обращение свое к законной церковной власти.

Правило 31-е. «Аще который пресвитер, презрев собственного епископа, отдельно собравия творити будет, и алтарь иный водрузит, не обличив судом епископа ни в чем противном благочестию и правде: да будет извержен, яко любоначальный. Ибо есть похититель власти. Такожде извержены да будут и прочие из клира, к нему приложившиеся. Миряне же да будут отлучены от общения церковного. И сие да будет по едином, и втором и третьем увещании от епископа» (2 всел. 6; ѴІ всел. 7; Ант. 5; Гангр. 6; Карфаг. 10; Двукр. 13,15).

Здесь осуждается самовольное основание особой церкви (водружение алтаря) и совершение там служения с прерыванием должных отношений к своему епископу (раскол, подобный новацианскому в III в.). На этом основании и y нас все беглые священники считаются лишенными священного сана.

Правило 32-е. «Аще который пресвитер, или диакон от епископа во отлучении будет: не подобает ему в общение прияту быти иным, но точию отлучившим его: разве, когда случится умрети епископу, отлучившему его» (1 всел. 5; 2 всел. 6, Ант. 3, 6, Сард. 13; Карфаг. 11).

Если бы отлученные одним епископом могли беспрепятственно получать разрешение от других епископов, то беспорядкам и злоупотреблениям не было бы конца. Правило 32-е, поддерживая дух единения между епископами разных епархий, вместе с тем охраняет порядок и силу суда в каждой церкви поместной.

Правило 33-е. «Не принимати никого из чужих епископов, или пресвитеров, или диаконов без представительной грамоты: и когда оная предъявлена будет, да рассудят о них: и аще будут проповедники благочестия, да приемлются: аще ли ни, подайте им; что нужно, a в общение не приемлете их. Ибо многое бывает подлогом». (Ср. Ап. пр. 12; Ант. 3, 7, 8; IV всел. 13).

Правило 34-е. «Епископам всякого народа подобает звати первого в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух (1 всел. 4, 6; 2 всел. 2; IV всел. 9, 17, 28, 30; Ант. 9, 13, 22).

Правило 35-е. «Епископ да не дерзает вне пределов своей епархии творити рукоположения во градех и в селех, ему не подчиненных. Аще же обличен будет, яко сотвори сие без согласия имеющих в подчинении грады оные, или села: да будет извержен и он, и поставленнии от него». (1 всел. 15, 16; III всел. 8; ІV всел. 5, 17; Анк. 13; Ант. 13, 22; Сард. 3; Карф. 59).

Признавая старейшего епископа каждой поместной церкви главою, или начальствующим над прочими епископами, принадлежащими к этой церкви, Апостольские правила не только не допускают мысли о главенстве (в смысле римском) в Церкви вселенской, но и власть главы поместной церкви ограничивают соборным голосом всех подчиненных ему епископов. По толкованию Зонары и Вальсамона, и первенствующий иерарх области не имеет права без ведома подчиненного ему епископа совершать, в пределах его епархии, даже литургию и вообще какое-либо действие, свойственное одному архиерею.

Правило 36-е. «Аще, кто, быв рукоположен во епископа, не приимет служения и попечения о народе, ему порученного: да будет отлучен, доколе не приимет оного. Такожде и пресвитер и диакон. Аще же пойдет туда и не будет принят не по своей воле, но по злобе народа; он да пребывает епископ, клир же града того да будет отлучен за то, что такового непокоривого народа не учили». (IV всел. 20; Ант. 16–18; Анк. 18; Двукр. 16; Сард. 17).

Из последних слов этого правила видно, что древняя церковная власть нравственное состояние паствы ставила в тесную связь с исполнением священнослужителями первейшей их обязанности учить, и за нерадение их в этом отношении подвергала их тяжкой ответственности.

Правило 37-е. «Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия. В первый раз, в четвертую неделю Пятидесятницы: a во второй, октября во второй на десятый день» (1 всел. 5; IV всел. 19; VI всел. 8, VII всел. 6; Ант. 20; Карф. 27).

Вместо упоминаемых в этом правиле сроков соборов для решения текущих вопросов и дел, 1-й вселенский собор назначил следующие: один перед Четыредесятницею, a другой около осеннего времени.

У нас, при постоянном соборном (т. е. синодальном) управлении Церкви, не представляется необходимым ежегодное собрание всех епископов; но, ради нужд церковных, могут и у нас, по усмотрению Св. Синода, быть собираемы епископы для рассуждения о текущих делах нашей Церкви; таковы были собрания нескольких епископов в Киеве (1884г.) и в Казани (1885г.).

Правило 38-е. «Епископ да имеет попечение о всех церковных вещах, и оными да распоряжает, яко Богу назирающу. Но не позволительно ему присваивать что-либо из оных, или сродникам своим дарить принадлежащее Богу. Аще же суть неимущие, да подает им яко неимущим: но под сим предлогом да не продает принадлежащего церкви» (IV всел. 26; VI всел. 35; VII всел. 11, 12; Анк. 15; Карфаг. 53, 42).

Правило 39-е. «Пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают. Ибо ему вверены люди Господни, и он воздаст ответ о душах их» (VII всел. 14; Неок. 13; Ант. 5, 10; Гангр. 6; Лаод. 42, 56).

Правило 40-е. «Яко известно да будет собственное имение епископа (если он имеет собственное), и ясно известно Господне: дабы епископ, умирая, имел власть оставить собственное, кому хочет, и как хочет, дабы под видом церковного не было растрачено имение епископа, имеющего иногда жену и детей, или сродников, или рабов. Ибо праведно сие пред Богом и человеки, дабы и церковь не претерпела некоего ущерба, по неизвестности имения епископского: и епископ или его сродники не подверглись отобранию имения за церковь, или же дабы близкие к нему не впали в тяжбы, и кончина его не была сопровождаема бесславием».

Правило 41-е. «Повелеваем епископу иметь власть над церковным имением. Аще бо драгоценные человеческие души ему вверены быть должны; то кольми паче о деньгах заповедать должно, чтобы он всем распоряжал по своей власти, и требующим чрез пресвитеров и диаконов подавал со страхом Божиим и со всяким благоговением: такожде (аще потребно) и сам заимствовал на необходимые нужды свои и странно приемлемых братий, да не терпят недостатка ни в каком отношении. Ибо закон Божий постановил, да служащии алтарю от алтаря питаются: яко же и воин никогда не подъемлет оружия на врага на своем пропитании» (Ант. 24. Анк. 15; Гангр. 7. 8).

По смыслу 40 и 41 правил, епископ является главным и бесконтрольным (яко Богу назирающу) распорядителем церковного имущества в своей епархии. Основание такого полномочия заключается в том нравственном доверии, которого он заслуживает по самому своему сану и в силу которого, благодатью всесвятаго Духа, его попечению вверены драгоценные человеческие души. Если же правила требуют, чтобы епископ не смешивал своего собственного имущества с церковным, и раздачу пособия бедным производил не сам лично, a чрез пресвитеров и диаконов, то это–не в видах контроля епископских распоряжений, a в целях охранения чести епископа и устранения всяких подозрений со стороны других.

У нас высший местный надзор за церковным имуществом, в пределах каждой епархии, принадлежит также епископу. В случае же кончины его, во избежание смешения его личной собственности с церковною, по Уставу Консисторий (ст. 115), приводится в известность описью, при полицейском чиновнике и родственниках, если таковые находятся на лицо, все имение, лично принадлежащее умершему преосвященному.

Правило 42-е. «Епископ, или пресвитер, или диакон, игре⁵⁷ и пьянству преданный, или да престанет, или да будет извержен».

Правило 43-е. «Иподиакон, или чтец, или певец подобное творящий, или да престанет, или да будет отлучен. Также и миряне» (VI всел. 50).

Правило 44-е. «Епископ, или пресвитер, или диакон лихвы требующий от должников, или да престанет, или да будет извержен». (1 всел. 17; IV всел. 3; VI всел. 10; Лаод. 4. 55; Карф. 21).

В этих правилах порицаются пороки и страсти, унижающие клир и причт. Наказание за проступки полагается соответственно со званием виновного (Срав. толков. 25 пр.).

По Уставу Духовных Консисторий, священнослужитель, обнаруженный в нетрезвости, наказывается в первый раз епитимьею в монастыре от двух до трех месяцев без запрещения или с запрещением священнослужения, смотря по обстоятельствам дела, a во второй раз отрешением от места с определением на причетническую должность до раскаяния и исправления (ст. 187). Священнослужители же, уличенные в вымогательстве платы за преподание треб, отрешаются от мест и низводятся в причетники до раскаяния и исправления (ст. 184).

Правило 45-е. «Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Аже же позволит им действовать что-либо, яко служителем церкви, да будет извержен». (Ср. Апост. 65, Лаод. 6. 9. 33. 37).

Правило 46-е. «Епископа или пресвитера, принявших крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем. Кое бо согласие Христови с велиаром; или кая часть верному с неверным»? (VI всел. 72).

Правила эти нисколько не противоречат духу христианской любви и терпимости: иное дело терпеть еретиков вблизи себя и иное вступать в безразличное общение в вере, что уже было бы собственным колебанием в православии (Толков. арх. Иоанна: Оп. К. Ц. Зак. т. I. стр. 191–192).

Правило 47-е. «Епископ или пресвитер, аще по истине имеющего крещение вновь окрестить, или аще от нечестивых оскверненного не окрестить; да будет извержен, яко посмеивающийся Кресту и смерти Господней, и не различающий священников от лжесвященников» (1 Всел. 8. 19. 2 всел. 7. VI всел. 84, 95. Вас. Вел. 1).

Это правило стоит в тесной связи с 49 и 50 правилами, толкование которых помещается ниже.

Правило 48-е. «Аще который мирянин, изгнав свою жену, поймет иную, или иным отринутую: да будет отлучен». (VI всел. 87. Вас. Вел. 9, 21. 48; Анк. 20; Карф. 115).

Запрещается произвольный развод и женитьба на отринутой мужем за неверность. (Подробнее см. в§ «о расторжении браков»).

Правило 49-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, крестит не по Господню учреждению, во Отца и Сына и Святаго Духа, но в трех безначальных, или в трех сынов, или в трех утешителей: да будет извержен».

Правило 50-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, совершит не три погружения единого тайнодействия, но едино погружение, даемое в смерть Господню, да будет извержен. Ибо не рек Господь: в смерть Мою крестите, но: шедше, научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа».

В 47и последних двух правилах идет речь об условиях правильного совершения крещения. Вопрос этот возбуждался вследствие того, что некоторые епископы карфагенской церкви, по примеру св. Киприана, настаивали на перекрещивании еретиков, считая крещение их безусловно неправильным. По этому поводу, отысканы были апостольские правила, запрещающие повторять истинное крещение в силу не повторяемости его. A всякое крещение, по словам тех же правил, истинно, если оно совершено по учреждению Господню, т. е. во имя Отца, и Сына и Св. Духа и чрез троекратное погружение в воде, a не в трех безначальных и т. д., как это допускали некоторые еретики (например, при скиллиане), и не чрез одно погружение, как это делали евномиане, неправильно толкуя известное место послания к Римлянам (6, 3. 4) о спогребении Христу в крещении.

Русская церковь держится в этом отношении практики древней Церкви, принимая чрез перекрещивание тех христиан, которые крещены неправильно, (например, таких раскольников, которые крещены неизвестными невеждами), и присоединяя чрез миропомазание тех, крещение которых, она хотя и признает (например, протестантов), но они не имеют y себя священства, преемственно идущего от апостолов; других же наша Церковь принимает в общение и чрез простое отречение их от прежних заблуждений, соединенное с покаянием; если в их церкви сохранилось апостольское преемство и если в ней они удостоены уже были миропомазания (таковы, например, римские католики).

Правило 51-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон и вообще из священного чина, удаляется от брака и мяса и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добра зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил их, и таким образом хуля клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен от Церкви. Также и мирянин» (Ср. Апост. 5. 53; Гангр. 1. 2. 9. 10. 12–21; Анк. 14; Вас. Вел. 28. 86)

Еще во времена апостола Павла появлялись лжесловесники, увлекавшиеся дуалистическим учением некоторых гностиков, которые восставали против брака некоторых явств; апостол назвал их сожженными в совести своей, потому что всякое творение Божие хорошо и ничто, но предосудительно, если принимается с благодарением и освящается словом Божиим и молитвою (1Тим.4:2–5). Такой же взгляд выражается и в Апостольских правилах, которые различают самые побуждения к воздержанию, так как по толкованию Зонары, ни в чем, созданном от Бога, нет зла, но вредно злоупотребление. «Церковь никогда не одобряла подвигов благочестия, соединенных с самовольным нарушением прав и обязанностей общественных, которые Самим Богом утверждены и освящены». (1Тим. 6:1–3; Тит.2:9; См. в соч. Иоанна толков. 3 пр. Гангр. соб., т. 1, стр. 375–376).

Правило 52-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, обращающегося от греха не приемлет, но отвергает: да будет извержен из священного сана. Опечаливает бо Христа, рекшего: радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся». (I всел. 8; VI всел. 21. 43. 102; Вас. Вел. 74).

Спаситель сказал о Себе: Я пришел призвать не праведников, но грешников на покаяние (Матф.9:13). Потому, всякий епископ, не принимающий, подобно Новату, кающегося грешника, является противодействующим Христу и подлежит осуждению.

По Уставу Д. Конс., священник, по нерадению об исполнении своей обязанности допустивший умереть больного без просимого им напутствования Таинствами, отрешается от места и определяется в причетники до раскаяния и исправления (ст. 185).

Правило 53-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер или диакон во дни праздников не вкушает мяса и вина, гнушаясь, a не ради подвига воздержания: да будет извержен, яко сожженный в собственной совести, и бывший виною соблазна многих».

Правило это направлено преимущественно против тех еретиков (маркионитов, енкратитов и прискиллиан), которые намеренно постились в праздники, установленные Церковью.

Правило 54-е. «Аще кто из клира в корчемнице ядущий усмотрен будет: да отлучится, кроме случая, когда на пути по нужде в гостинице отдыхает» (VI всел. 9; Карф. 49).

По толкованию Зовары, в корчемницах собираются нескромные мужчины и женщины, находясь в обществе с которыми, трудно остаться непричастным их порочности; худые сообщества говорит апостол развращают добрые нравы (Кор.15:33).

Правило 55-е. «Аще кто из клира досадит епископу, да будет извержен. Князю бо людей твоих да не речеши зла».

Правило 56-е. «Аще кто из причта досадит пресвитеру, или диакону: да будет отлучен от общения церковного».

Епископ называется здесь князем в смысле вообще начальствующего лица. Апостол Павел употребил однажды это название в применении к первосвященнику иудейскому, заимствовав его из закона Моисеева (Деян.35:5). Замечательно также, что Апостольские правила наказание виновному соразмеряют, между прочим, и с важностью лица, против которого совершено преступление. Оскорбление епископа наказывается строже, чем оскорбление пресвитера или диакона.

Правило 57-е. «Аще кто из клира хромому, или глухому, или слепому, или ногами болезненному посмеется, да будет отлучен. Также и мирянин».

Правило 58-е. «Епископ или пресвитер, нерадящий о причте и о людях, и не учащий их благочестию да будет отлучен. Аще же останется в сем нерадении и лености: да будет извержен» (VI всел. 19).

Правило 59-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон некоему от клира нуждающемуся не подаст потребного: да будет отлучен. Закосневая же в том, да будет извержен, яко убивый брата своего» (Cн. Aп. 4. 41).

Правило 60-е. «Аще кто подложные книги нечестивых, аки святые, в церкви оглашает, ко вреду народа и клира: да будет извержен» (2Солун. 2:2; Апост.85; Лаод.59,60. VI всел.63; Карф.33).

Упоминаемые в этом правиле подложные книги являлись большею частью с именами апостолов и других знаменитых учителей Церкви, но наполнены были еретическими мыслями. Их, в отличие от канонических книг, отцы церкви называли обыкновенно апокрическими; такое название произошло от самих же еретиков, которые выдавали свои книги за апостольские, будто бы сокровенным (апокрифическим) преданием сохранившиеся только y них одних.

Правило 61-е. «Аще верный обвиняем будет в любодействе, или в прелюбодействе, или в ином каком запрещенном деле и обличен будет: да не вводится в клир».

Правило это касается только верных. Если же означенные преступления совершены были в язычестве и затем омыты в святом крещении, то они не считались препятствием ко вступлению в клир; только возбранялось новообращенных возводить в священные степени вскоре по крещении (Анк.12; 1 всел.2, неок.12; Вас. Вел. 20).

Правило 62-е. «Аще кто из клира, устрашась человека, иудея, или эллина, или еретика, отречется от имени Христова: да будет отвержен от Церкви. Аще же не отречется от имени служителя Церкви, да будет извержен от клира. Аще же покается: да будет принят яко мирянин» (1 всел.10. Анк.1. 2; Петра Алекс. 10).

Отпадшим и раскаявшимся клирикам давалось прощение, но право священнодействия никогда не возвращалось. И по-нашему законодательству, лицам, как лишенным духовного сана за преступления, так и добровольно сложивших с себя этот сан, также ни в каком случае не возвращаются прежние священнослужительские права их. Но если виновность лишенных сана не имела уголовного характера и по самому свойству такова, что не мешает им оставаться в духовном звании: то таковым лицам, по закону, предоставляется искать себе временного монастырского послушания с надеждою, при чистосердечном раскаянии, получить причетническую должность при монастыре или приходской церкви. (Уст. Д. Конст. ст. 177–178).

Правило 63-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон или вообще из священного чина будет есть мясо в крови души его, или звероядину, или мертвечину; да будет извержен. Ибо сие закон запретил. Аще же сие соделает мирянин: да будет отлучен» (VІ всел. 67. Гангр. 2).

Ветхозаветное запрещение употреблять в пищу кровь животных (Быт.9:1–3; Лев.17:11) повторено было в христианской Церкви на соборе Апостольском (Деян.15:29). В силу этого закона, нельзя есть животных и птиц во всех тех случаях, когда из них не выпущена кровь, когда они, например, умирают своею естественною смертью, бывают удавлены, или задушены сильнейшим зверем. Помимо того, что кровь есть как-бы вместилище души и ближайший орган ее действий, употребление ее в пищу обнаруживало бы еще грубый чувственный характер потребителя ее и могло бы иметь дурное влияние на душевные свойства человека.

Правило 64-е. «Аще кто из клира усмотрен будет постящимся в день Господень, или в субботу, кроме единые токмо (великие субботы): да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен» (VI всел. 55).

Правило это направлено против тех, которые постились в субботу не из-за подвигов воздержания, a в подражание еретикам-маркионитам и манихеям, признававшим вещество мира злом, и хотевшим сетовать, a не праздновать в тот день, в который Бог почил от дел творения.

Правило 65-е. «Аще кто из клира, или мирян, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолится: да будет и от чина священного извержен, и отлучен от общения церковного» (См. толкование 45 и 46 Апостольских правил).

Правило 66-е. «Аще кто из клира в сваре кого ударит, и единым ударением убьет: да будет извержен за продерзость свою. Ащ же мирянин сие сотворит: да будет отлучен» (Анк 22. 23; Вас. Вел. 8. 56. 57; Григ. Нисск. 5).

Правило 67-е. «Аще кто деву необрученную насиловав имеет; да будет отлучен от общения церковного. Не позволять же ему брать иную: но должен удержать ту, которую избрал, аще бы и убога была». (IV всел. 27; VI всел. 92. 98; Анк. 11; Вас. Вел. 22).

По нашему законодательству, дела по вопросу о насиловании и убийстве относятся к области светского (уголовного) суда.

Правило 68-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, приемлет от кого-либо второе рукоположение: да будет извержен от священного чина и он, и рукоположивый, разве аще достоверно будет известно, что от еретиков имеет рукоположение. Ибо крещенным, или рукоположенным от таковых, ни верными, ни служителями Церкви быть невозможно» (1 всел. 8; Карф. 36. 59, 68. 79; Вас. Вел. 1. 8).

Священство не повторяется (в смысле двукратного рукоположения в одну и ту же степень), так как сообщаемое с ним дарование и звание Божие нераскаянно (Рим.11:29); да и в первообразе его Иисусе Христе оно совершено было однажды (Евр.3:2; 6:28; 10:12,14). Повторялось только неправильно совершенное священство, если просящий его достоин того (1всел.19; 2всел.4; 3всел.5; Лаод.8). Некоторые же еретики (ариане и донатисты) вторично посвящали переходивших к ним православных священников.

Правило 69-е. «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец, не постится во святую четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесной: да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен» (VI всел. 29. 56. Лаод. 49–52).

Означенные в этом правиле посты предписываются и нашим церковным уставом.

Правило 70-е. «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из списка клира постится с иудеями, или празднует с ними, или приемлет от них дары праздников их, как-то: опресноки, или нечто подобное: да будет извержен. Аще же мирянин, да будет отлучен»⁵⁸.

Правило 71-е. «Аще который христианин принесет елей в капище языческое или в синагогу иудейскую, в их праздники, или возжет свечу: да будет отлучен от общения церковного». (См. толкование 45 и 46 Апостольских правил).

Правило 72-е. «Аще кто из причта, или мирянин, из святой Церкви похитит воск, или елей: да будет отлучен от общения церковного, и пятерицею да приложит к тому, что взялъ».

Дела о святотатстве y нас подлежат ведению уголовного светского суда.

Правило 73-е. «Сосуд златый или сребряный освященный, или завесу никто уже да не присвоит на свое употребление. Беззаконно бо есть. Аще же кто в сем усмотрен будет: да накажется отлучением».

И в нашей церковной практике также принято: всю вообще церковную утварь, a равно и все вещи, бывшие в церковно-богослужебном употреблении, выделять из круга предметов, находящихся в обыденном обращении.

ІІравило 74-е. «Епископ, от людей вероятия достойных обвиняемый в чем-либо, необходимо сам должен быть призван епископами; и аще предстанет, и признается, или обличен будет: да определится эпитимия. Аще же, зван быв, не послушает, да позовется вторично чрез посылаемых к нему двух епископов. A щеже и тако не послушает: да позовется и в третий раз чрез посылаемых к нему епископов. Аще же, и сего не уважая, не предстанет: собор, по благоусмотрению своему, да произнесет о нем решение: да не мнится выгоду иметь, бегая от суда».

У нас суд над епископом производится Св. Синодом.

Правило 75-е. «Во свидетельство против епископа не принимать еретика: но и верного единого не довольно. На устах бо двоих, или трех свидетелей твердо станет всяк глагол» (2 всел. 6; IV всел. 21; Карф. 28. 29. 143–145,147; ср. Мф.18:16).

Устранение еретиков от свидетельства на епископа касается только церковных дел; в частных же жалобах на епископа правила не принимали во внимание «ни лица обвинителя, ни веры его». (2всел.6).

Правило 76-е. «Яко не подобает епископу, из угождения брату или сыну, или иному сроднику, поставлять в достоинство епископа, кого хочет. Ибо весть праведно творити наследников епископства, и собственность Божию даяти в дар человеческому пристрастию. Не должно бо Церковь Божию под власть наследников поставлять. Аще же кто сие сотворит: поставление да будет недействительно, сам же отлучением наказан да будетъ» (Антиох. 23).

Хотя это правило ближайшим образом осуждает наследственное замещение епископских мест, но оно со всею силою может быть приложило к подобному же незаконному предоставлению (по родству и связям) и других церковных должностей.

В русской Церкви закрепление мест священноцерковнослужителей за их детьми или родственниками запрещено в 1867 г.

Правило 77-е. «Кто лишен ока, или в ногах поврежден, но достоин быти епископ: да будет. Ибо телесный недостаток его не оскверняет, но душевная скверна».

Правило 78-е. «Глухой же и слепой да не будет епископ, не аки бы осквернен был, но да не будет препятствия в делах церковных».

Правило 79-е. «Аще кто демона имеет: да не будет принят в клир, но ниже с верными да молится. Освободясь же, да принят будет с верными, и аще достоин, то и в клир».

В ветхом завете физические недостатки в священнике считались сами по себе скверною для святилища Божия (Лев.21:16–24): в новом же завете только те физические недостатки считаются препятствием ко вступлению в клир, которые могут мешать отправлению священнослужительских обязанностей. Подвергнувшиеся им после рукоположения, хотя и лишаются должности, но удерживают права чести своего звания.

Правило 80-е. «От языческого жития пришедшего и крещенного, или от порочного образа жизни обратившегося, несть праведно вдруг производити во епископа. Ибо несправедливо еще неиспытанному быти учителем других: разве только по благодати Божией сие устроится». (Срав. 1всел.2; Сардик.10; Двукр.17, и толков. 61 Апостольских правил).

Правило 81-е. «Рекли мы, яко не подобает епископу, или пресвитеру вдаваться в народные управления, но не упустительно быти при делах церковных. Или убо да будет убежден сего не творити, или да будет извержен. Ибо никто не может двум господам работать, по Господней заповеди». (IV всел.3; VII всел.10; Карф.19. Ср. толк. 6 прав. Апост. и Мф. 6:24).

По действующим y нас постановлениям, священнослужители не могут принимать на себя звания: ни почетных, ни участковых мировых судей (Учр. Суд. Установл. ст. 1659), ни членов правления ссудосберегательных товариществ (опр. Св. Синода 2 ноября 1884 г.), ни членов уездных по воинской повинности присутствий (опр. Св. Синода 29 мая 1885 г.) и, вообще, никаких посторонних должностей, не имеющих непосредственного отношения к их служению.

Правило 82-е. «Не позволяем в клир производити рабов без согласия господ, к огорчению владетелей их. Ибо от сего происходит расстройство в домах. Аще же, когда раб и достоин явится поставления в степень церковную, каковым явился и наш Онисим, и господие соизволят и освободят, и из дому отпустят, да будет произведен» (IV всел. 4; Гангр. 3).

Увольнение господином раба до принятия последнего в клир требуется как для беспрепятственного служения его Церкви, так и для избегания нарекания на Церковь, будто она посягает на права господ, отнимает y общества полезных деятелей и т. п.: так как, по замечанию Зонары, раб мог быть правителем дома господина своего, или начальником мастерской господина, или ему вверены были деньги для торговли. Под Онисимом, упоминаемым в этом правиле, разумеется споспешник апостола Павла в благовествовании, раб благочестивого христианина Филимона, к которому апостол Павел написал послание, вошедшее в состав канонических новозаветных книг (Флм.1:12–14).

У нас, при определении в клир лиц светского звания, требуются увольнительные свидетельства от прежних их обществ или ближайших начальств, a равно и удостоверение, что поведение и образование желающих вступить в оное соответствует духовному чину. (Уст. Д. Конс. ст. 76).

Правило 83-е. «Епископ, или пресвитер, или диакон, в воинском деле упражняющийся и хотящий удержати обое, то есть римское начальство и священническую должность: да будет извержен из священного чина. Ибо Кесарева Кесареви, и Божия Богови». (IV всел.7; Вас. Вел.55; ср. Мф.22:21).

По толкованию Зонары и Вальсамона, здѣсь под «воинским делом» разумеется не ношение только оружия и действие им (что для клириков никогда не допускалось), a заведывание воинским имуществом, жалованьем и набором в войско.

Правило 84-е. «Аще кто досадит царю, или князю, не по правде, да понесет наказание. И аще таковой будет из клира, да будет извержен от священного чина: аще же мирянин: да будет отлучен от общения церковного» (Рим.13:1; Исх.22:28; 1Пет.2:17; 1Тим.2:1).

По толкованию Зонары, Вальсамона и нашей славянской «Кормчей», это правило, запрещая оскорблять царя и вельмож, не подвергает наказанию тех, которые обличают царя и вельмож в том случае, «когда они делают что-либо неподобающее». «Досаждати убо цареви или князю всем возбранено, говорится в славянской Кормчей; обличати же по достоянию несть возбранено: по правде, кто обличает даря или князя, несть достоин муки».

Правило 85-е. «Для всех вас, принадлежащих клиру и мирянам, чтимыми и святыми да будут книги, ветхого завета Моисеевых пять: Бытия, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, Иисуса сына Навина едина, Руфь едина, Царств четыре, Паралипоменон две, Ездры две, Есфирь едина, Псалтирь едина, Соломоновых три, Притчи, Екклисиаст, Песнь Песней, Пророк дванадесять, Исаии едина, Иеремии едина, Иезекииля едина, едина Даниила. Сверх же сего вам да присовокупится в замечание, чтобы юные ваши изучали премудрость многоученого Сираха. Наши же, то есть, нового завета, Евангелия четыре: Матфея, Марка, Луки, Иоанна. Павловых посланий четыренадесять. Петра послания два, Иоанна три, Иакова едино, Иуды едино, Климента послания два. И постановления вам епископам, мною Климентом изреченные в восьми книгах, (которых не подобает обнародовать пред всеми ради того, что в них таинственно), и Деяния наши Апостольские». (Ср. Лаод.60; Карф.33).

В этом правиле, наряду с книгами каноническими, перечисляются некоторые и неканонические (3 книги Маккавейские, книга Сираха, одно послание Климента, епископа римского (к коринфянам) и Апостольские постановления, изложенные тем же Климентом в восьми книгах, так как эти книги в древности читались в церкви при Богослужении, хотя и не считались богодухновенными. Об Апокалипсисе не упоминается потому, что, при составлении этого Апостольского правила, он еще не был общеизвестным в Церкви; но уже в половине 2-го века св. Иустин мученик вполне ясно указал на Апокалипсис, как на произведение апостола Иоанна⁵⁹, a в конце 2-го столетия он уже Церковью принимаем был за каноническую книгу⁶⁰; Ориген, в VII беседе на книгу И. Навина, считает Апокалипсис в ряду канонических книгъ⁶¹. Даже отрицательная Бауровская школа считает Апокалипсис подлинным произведением апостола Иоанна⁶².