144. Дети и церковно-приходская жизнь

Ныне много говорят об “оживлении” приходской жизни. Не лучше ли сказать – о пробуждении: ведь, приход есть малая часть Церкви Христовой вселенской, а Церковь Божия жива и умереть не может, ибо ее глава – Христос Спаситель наш смертию Своею смерть всякую попрал и живет в Церкви Своей. Пока – не только приход, но и всякий отдельный член Церкви не порвал связи с Церковью, не стал еретиком, дотоле и он не умер для Церкви, какою бы духовною болезнью, каким бы грехом ни страдал он. Отдельный член Церкви может духовно умереть, порвав, прежде всего, общение с Церковью в ее Таинствах, но при­ход сего сделать не может, ибо он возглавляется совершителем Таин Божиих – священником и совершение божественной литургии в его храме иереем, правильно рукоположенным, уже есть свидетельство жизни прихода, сей малой Божией церквицы. А значит, и говорить об оживлении прихода не подобает: это было бы оскорблением Духа Божия, присно живущего в Церкви и действующего в ее Таинах.

Особенно заботится о пробуждении жизни приходской еще юное Московское братство четырех святителей. Оно праздновало вторую свою годовщину 5 октября и вечером сего дня устроило годовое собрание в московском епархиальном доме. Главною своею задачею братство поставило взаимное сближение пастырей и пасомых, а чрез то и развитие деятель­ности прихода. Отчет был краток, ибо братство еще только начинает входить в свое дело, намечая свои ближайшие задачи и средства к их осуществлению. А в этом отношении надо быть особенно осторожным: ныне в воздухе носятся идеи, с виду заманчивые, по существу же противоцерковные, каковы, например, идеи нрава, свободы и т. п. Вот и надобно остере­гаться, чтобы не подменить такими модными идеями – чистые идеалы церковные. И дай Бог, чтобы юное братство, руководимое мудрым первосвятителем Московским, избегало этой опасности и чтобы идея долга не заслонялась бы идеею права, а служила сей последней лишь основою... и все согревалось и оживлялось идеею любви, ибо и Церковь есть великий организм любви.

Одно из могучих средств к объединению прихода в духе веры и любви, как показал опыт, является всеобщее или всенародное пение в церкви. Москва счастлива тем, что в среде целой тысячи ее пастырей, уж конечно, всегда найдется энергичный, долгу своему предан­ный пастырь, который “сделает опыт”, по мере сил и уменья проведет в жизнь ту или другую идею, а Господь поможет ему и осуществить ее так, что в сем деле нельзя не видеть явного чуда Божия, проявления жизнедеятельности в Церкви самой невидимой Главы Церкви – Гос­пода Иисуса Христа. Так было и в данном случае. Один смиренный иерей из Замоскворечья завел у себя в церкви всенародное пение два года назад. Прихожанам это пришлось по душе. Начали с простых ежедневных песнопений литургийных, затем перешли к ирмосам празд­ничным, а теперь поют прекрасно и догматики. И вот, 5 октября, почтенный батюшка сделал доклад в собрании братства и показал на деле, как поют его прихожане. Опыт показал, что всеобщее пение послужило началом и других добрых дел: появилось и общество трезвости, и воскресная школа для тех, кто хочет но, по безграмотности, не может принимать участия в пении (обучаются не только юноши, девицы, но и люди преклонного возраста, до 65 лет), и участники пения ходят за сотни верст на богомолье к святыням родным, помогают бедным в приходе так, как не бывало дотоле. Не говорю уже о церковном чтении: уж конечно, оно поставлено в церкви приходской образцово.

И вот мне хотелось бы поделиться с моими читателями тем трогательным впечатлением, какое я вынес из сего собрания. Выходит на средину малютка-мальчик и громко, ясно, отчетливо, немного картавя, но все же прекрасно читает: Ныне отпущаеши, Трисвятое и Отче наш. А затем смело подходит к владыке Митрополиту и просит благословения. Его чтение тронуло некоторых нервных людей до слез. Благословляя малютку-чтеца, владыка спросил: “А сколько тебе лет?” – Мальчик, нисколько не смущаясь неожиданным вопро­сом, ответил: “Пять лет”. Я сидел рядом с первосвятителем. Хотелось чем-нибудь порадо­вать младенца-чтеца, и я, сняв с своих четок серебряный крестик, передал его Митрополиту, который и благословил мальчика, заповедав, чтоб надел крестик на шнурочек и возложил себе на шею.

И вспомнились слова пророка-псалмопевца: из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу; вспомнились младенцы евангельские, громко взывавшие пришедшему во храм Спасителю мира: осанна Сыну Давидову! И думалось: ведь вот как иногда немного надобно, чтобы разбудить дремлющую душу православную, чтобы повеяло на нее дыханием жизни, и именно церковной жизни. Ведь прочитай дитя, что теперь так обычно, простое стихотво­рение: разве было бы такое впечатление? И мысль шла дальше: не следует ли нам, пастырям, для “оживления”, для пробуждения церковной жизни призвать на помощь вот этих невин­ных младенцев, поручая им чтение кратких молитв в храме Божием за богослужением? И вспомнил я, как в прежние годы велось в Троицкой Сергиевой Лавре в субботние молебны Матери Божией в так называемой кельи Преподобного Сергия. В конце молебна выходили три отрока, лет по шести или семи, становились пред иконою Владычицы, не спеша, ограж­дали себя крестным знамением, творили три поклона в пояс и начинали: один – Святый Боже. другой продолжал: Пресвятая Троице, третий читал: Отче наш. Чем-то незем­ным отзывалось в сердце их чтение, думаю, как были бы счастливы матери малюток, если бы их дети удостаивались чести славить Бога невинными устами своими в храме Божием! И уж конечно, благоговейная, хотя и не вполне по-ученому сознательная молитва малюток была бы доходнее до Бога, чем наша холодная, нередко ведь тоже – но уже – непростительно бессознательная молитва, чтимая на клиросе поспешно, бездушно, яко медь звенящая или кимвал бряцающий.

Когда мне приходилось давать наставление новоблагодатным иереям, я говорил им: не упускайте случая приласкать ребенка, хотя бы это был грудной младенец на руках матери; благословите его, поцелуйте: пусть ваш облик, ваш сияющий на груди священнический крест, ваша ряса запечатлеются в его памяти наравне с милым его сердцу обликом матери; имейте на такие случаи даже какие-нибудь грошовые гостинцы для малюток, когда посеща­ете дома прихожан ваших. Поверьте: тогда детки не только не будут бояться “попа”, как это бывает в деревнях, а напротив, будут тянуться к вам, между вами и ими образуется духовная безмолвная связь, они будут считать вас родным человеком, они будут встречать вас далеко за деревнею, когда станут подрастать, будут считать за счастье подойти к вам под благо­словение. А вы пользуйтесь этою детскою любовью, чтобы привлечь их к храму Божию, чтобы сделать их вот участниками в чтении, а потом и пении раньше, чем они придут к вам в школу. Дети деревенские рано развиваются, рано приучаются к труду: вспомните того некрасовского мальчугана, которому только “шестой годок миновал”, но который, погоняя лошадку с возом дров, уже с благородною гордостью говорил:

Семья-то большая, да два человека

Всего мужиков-то: отец мой да я!

Надобно пользоваться и этою чертою русского ребенка, с колыбели приручая его к себе и пользуясь всяким случаем засеять в его нежную душу любовь к родной Церкви, к ее обрядам, ее порядкам. Из детей надо готовить будущих своих прихожан, послушных чад Церкви, преданных ей, крепко ее любящих. Не следует забывать, что такое доброе, сердеч­ное отношение священника к детям, несомненно, будет тотчас замечено их матерями, кото­рые с радостью пойдут навстречу священнику в деле воспитания их детей в духе церковно­сти. Матери всеконечно отплатят батюшке своею преданностью, своею готовностью помочь ему и его матушке в их трудах по сельскому хозяйству. Вот один из самых простых и самых верных способов сближения пастырей с пасомыми. Скажу еще и то, что этот способ носит в себе так сказать и мистическое начало. Господь сказал о детях: таковых есть царство небесное. И взрослым заповедал: аще не будете яко дети, не внидите в царство небесное. В душе дитяти есть свойства, нами взрослыми грешниками, потерянные. Сердце ребенка скорее открывается для Божией благодати. Оно непосредственнее ощущает ее воздействие. Посмотрите на ребенка, который увлекся церковным пением: это можно наблюдать там, где ведется общецерковное пение. Какая неземная духовная красота светится в его личике! Как тепло горят его глазки! Как будто вся красота души выходит наружу, и только Рафаэль да наш гениальный Васнецов умели запечатлевать на холсте эту духовную красоту детского личика. А ведь в этом проявляется его внутренняя жизнь, жизнь чистой, еще незапятнанной грехом детской души. И я скажу еще: те, которые большую часть своей жизни проводят с детьми, с любовью и бережливо воспитывая детей, своих ли то или чужих, на тех Бог нала­гает как бы отпечаток детских свойств: полюбуйтесь на портреты известных педагогов, всю жизнь отдавших детям, хотя бы на портрет нашего незабвенного церковного педагога С. А. Рачинского: сколько детской чистоты, благодушия, простоты, даже невинности светится в его облике сквозь его седины! Вот почему наш пастырский долг – ближе держаться к детям: это нужно, это необходимо для нас самих. Дети – Божьи любимцы: к ним близки их Ангелы- Хранители, близок духовный мир: как же нам не дорожить близостью к ним? Вводя их в общение с Церковью, согревая их благодатною теплотою церковной жизни, будет ли то в церковной школе или же просто в храме Божием, в доме, в семье – мы делаем великое дело и для церковной жизни, для прихода: ведь эта семья детей – будущие наши прихожане, буду­щие наши пасомые. Если мы приучим их, например, петь в церкви с их отцами, матерями, братьями, сестрами, то они уж сами научат и своих детей тому же святому искусству – славо­словию Божию. Если подскажем им и научим украшать храм Божий в праздники цветами и зеленью, обсаживать его деревцами, цветочками, чистить утварь церковную, лампады, под­свечники пред великими праздниками, помогать церковному старосте собирать по деревням новины на храм Божий, – ведь все это будет добрым, святым семенем, которое принесет плод свой во время свое, когда они вырастут и станут сами хозяевами, обзаведутся своими семьями. Верится, что не все же будет тот разгром церковной и общественной жизни на Руси, какой теперь совершается, что опомнятся же, наконец, русские люди, вспомнят ста­рину свою родную, возьмутся за ум-разум и прогонят от себя далеко прочь всех этих соблазнителей-лжеучителей. Тяжело нам, пастырям, быть свидетелями этого разгрома на родной Руси, но не следует отчаиваться: в наших руках еще немало средств к спасению народа православного от явно грозящей ему гибели. Даже враги его видят это и боятся – да, боятся нас! Это мы только что видели: много ли нас, служителей Божиих и всех-то на Руси в сравнении с массою народной? А как испугались все враги Церкви, все эти кадеты, октябристы, разные конституционалисты, когда духовенство решило исполнить свой долг и пойти на выборы в Государственную Думу, не себя выставляя, а народ предостерегая от его врагов. Так вот, исполняя тот же долг, и подойдем ближе к душе народной, – ведь никто так не знает ее, как мы, пастыри и отцы духовные, и возьмем деток народа на свое особое попечение. Это и нам принесет неоценимую пользу: самих нас обновит и преобразит, даст нам оценить и сердцем ощутить всю красоту народной русской души, которая по природе своей православная и не может быть иною без измены природе своей.

Итак, Бог вам в помощь, отцы и братия, и – за дело, скорее за дело святое!..