Глава IV. Стремление раскольников вступить в единение с православною Церковью, под условием содержания старых книг и обрядов (единоверие)

«Искание старообрядцами в XVIII в. законного архиерейства» Прот. Т. Верховского. Петербург, 1868. «Исторический очерк единоверия»М. С-го. 1867. Рецензии в Прав. Обозр. 1867 г. окт. «Согласные и несогласные» И. Верховского в Страннике 1863 г апр. и май и отд. брош. Собран. пост. по ч. раскола, стр 8 и дал «М. Гавриил и его письма», Прав. Обозр. 1857 г. март.

Единоверием, которое сначала называлось «согласием», называется условное единение старообрядцев с православною церковью. Оно заключается в том, что некоторые из раскольников вступили в союз церковный, приняв законное благословенное Церковью священство, под условием содержания старых книг и обрядов. Как вступившие в церковное единение, единоверцы составляют не другую, а единую с православною Христову церковь. Но как вступившие в единение условное, они имеют свои особенности, отличающия единоверцев от православных. Особенности эти касаются не существа веры, а некоторых выражений богослужебных книг и церковных обрядов. Так как обрядовыя разности единства веры не нарушают, то церковная власть совершенно законно и справедливо допустила употребление этих особенностей в церквах единоверческих, дабы из-за разности в обрядах не лишить весьма многих людей участия в церковных таинствах и, значит, вечного спасения. Но эти особенности допущены только в приходах единоверческих, для обращающихся из раскола старообрядцев; в православных же храмах содержится исправленный и соборами утвержденный обряд.

Согласие старообрядцев с православною церковью получило начало в конце 18 стол. в Стародубских слободах. Ходатайство их о законном священстве связано было с вопросом об отыскании собственного епископа. Одним из деятельных по этому предмету лиц был молодой стародубский инок Никодим. Последния попытки в 18 в. получить архиерейство с востока закончились тем, что антиохийским патриархом был рукоположен в епископа стародубский инок Рафаил, – умерший на обратном пути с востока, а монах Иоасаф, возвратившийся в Стародубье, получил звание архимандрита. Никодим ясно сознавал незаконность бежавших от прав. церкви священников и, будучи человеком искренним, не скрывал этого и пред другими. В 1781 г. Никодим был в имении графа Румянцева, тогдашнего наместника Малороссии. В беседе с Никодимом граф подал мысль о том, чтобы старообрядцам просить у русского правительства законного священства, в чем и обещал свое содействие и ходатайство пред императрицею. Мысль эта пришлась по душе Никодиму, и он начал распространять ее между старообрядцами своего согласия (диаконовского), не принявшими перемазывания. В то же время он просил отправлявшегося в Петербург монаха Герасима Князева, – сочувствовавшего этой мысли, открыть их намерение членам св. Синода. Герасим, будучи в Москве, обращался к преосв. Платону, а в Петербурге являлся к митрополиту Гавриилу и псковскому архиепископу Иннокентию. Все они одобрили намерение Никодима. По возвращении Герасима в Стародубье, там образовались две партии: одни стали на сторону Никодима, но другие настолько ожесточились, что хотели убить его. Тогда Никодим и его друзья дали друг другу клятву не отступать от своего намерения. Никодим сам обратился письменно к м. Гавриилу и князю Потемкину, лично его знавшему, – прося его совета и содействия. Потемкин обещал свое ходатайство и обнадеживал, что Государыня и митрополит петербургский Гавриил согласятся уважить просьбу старообрядцев. Не довольствуясь таким ручательством, Никодим в 1782 г. сам отправился в Петербург, где был ласково принят митрополитом Гавриилом. Кроме того, Потемкин представил Никодима даже Государыне, которая выслушала слезные мольбы Никодима, была тронута его речами и одобрила его намерение. Заручившись обещаниями, Никодим возвратился в Стародубье и решился начать дело формальным порядком.

В октябре 1783 г. было составлено и подписано почти полутора тысячью старообрядцев прошение о воссоединении их с прав. церковью. По предварительном представлении его Потемкину и Румянцеву, оно отослано было в Синод. При этом Никодиму дана была доверенность на личное ходатайство пред св. Синодом, с которою он вторично и отправился в Петербург.

Изложенное в 12 пунктах прошение заключало три главные пункта условий: 1) чтобы были отложены поречения и клятвы, 2) чтобы было разрешено богослужение по старопечатным книгам с соблюдением «старых» обрядов и 3) чтобы дан был от св. Синода свой епископ, или хорепископ, который бы, завися непосредственно от Синода, заведывал делами всех старообрядцев, пожелавших вступить в церковное единение, и управлял старообрядческим духовенством по всей России. По рассуждению старообрядцев, со стороны св. Синода дать им своего епископа и не опасно, так как они не собою, но св. Синодом избранного требуют, и полезно для приведения и примирения тех, которые о том еще и не думали. Причем и оный старообрядческий епископ, подобно всем другим епископам, будет находиться в подчинении св. Синоду

Дорогою из Стародубья в Петербург Никодим останавливался в Москве и являлся к преосвященному Платону, которому также представил копию с прошения. Затем в Торжке он успел склонить к своему намерению многих старообрядцев. В конце 1783 г. Никодим прибыл в Петербург и подал прошение.

Как же отнеслось правительство к желаниям и условиям старообрядцев? Самым трудным для удовлетворения условием было требование самостоятельного епископа. С посвящением особого епископа для старообрядцев произошло бы нарушение церковных правил, по которым в одной епархии не может быть двух епископов (т. е. самостоятельных); притом полная старообрядческая иерархия, с епископом во главе, сообщила бы обществу старообрядцев вид особой церкви, как бы отдельной от православной. Вот почему представители власти духовной, хотя ласково принимали Никодима, но удовлетворить вполне требованиям старообрядцев не находили возможным. Об этом намекал и сам Никодим в одном из своих писем, в котором, извещая об отъезде Потемкина из Петербурга, замечал: «без него дело наше происхождение иметь не может. Его светлость особое о нас имеет старание как в Сенате, так и в Синоде». Что касается Потемкина, то он на словах давал Никодиму обещание попросить епископа, почти и назначал, кого и поставить можно, о чем уведомлял Никодим стародубцев. (Письмо от 5 янв. 1784 г.). Но при этих словесных обещаниях Потемкин и сам едва ли разделял возможность дарования старообрядцам отдельного епископа. По крайней мере, на находящемся у него экземпляре прошения он на полях пометил против пункта о епископе: «сего дать не можно, ибо хорепископы в церкви уничтожены. А епископ старообрядческий, управляя старообрядцами всей России, был бы равен патриарху».

11 марта 1784 г. последовало Высочайшее повеление на имя м. Гавриила о том, чтобы архиепископам могилевскому и славянскому было сообщено, что они могут давать старообрядцам священников по их желанию.

Хотя в Высочайшем рескрипте о епископе и речи не было, но Никодим был в восторге и от такого повеления. Он отправился в Стародубье с благоприятною вестью, и в апреле месяце, на светлой неделе прибыл в свой монастырь. Но здесь он заболел от простуды и 12 мая скончался. За три дня до смерти, собрав последния силы, он написал трогательное письмо м. Гавриилу; в нем он просил митрополита причтить его к избранному стаду сынов св. церкви, даровать ему прощение грехов и молиться о нем при принесении бескровной Жертвы (письмо от 9 мая). Таким образом, хотя Никодим на деле и не был воссоединен с прав. церковью, но он положил начало таковому воссоединению или «согласию» многих старообрядцев и появлению между ними «благословенного священства». Поэтому означенных старообрядцев и называли тогда «согласниками». Самого Никодима, судя по письму, можно считать первым «согласником».

По смерти Никодима продолжателями его дела были: казначей Виталий, иноки: Иоасаф, – получивший сан архимандрита, – и Евдоким и белец Иван Кузнецов. О смерти Никодима они известили Потемкина и Румянцева и просили их оказывать и им свое покровительство. В то же время, исходатайствовав паспорта, последние трое отправились в Петербург, с просьбою к м. Гавриилу, чтобы он разрешил Иоасафу священствовать и утвердил его строителем Успенского монастыря, – около которого стали группироваться иноки других монастырей и слобожане, пожелавшие вступить в церковное единение. Просьба «согласных» была совершенно естественна; между тем почти целый год она не была удовлетворена. Чрез год же последовало повеление императрицы о даче священников тем из старообрядцев, которые пожелали бы переселиться на земли Таврической области. При этом слободы Стародубские в церковном отношении подчинялись епископу таврическому. Вследствие этого м. Гавриил известил епископа новгород-северского Иллариона, чтобы те слободы он не считал принадлежащими к его епархии. Тогда же Иоасаф получил благословление на отправление богослужения в своем монастыре.

Означенное распоряжение произошло по влиянию князя Потемкина, который хотел, чтобы старообрядцы из Стародубских слобод, принадлежащих к наместничеству новгород-северскому, переселились в его наместничество, новороссийское. В этом смысле он и послал приглашение стародубцам. Но так как пожелавших переселиться оказалось чрезвычайно мало, то Потемкин решился употребить косвенную меру, немало повредившую делу «согласия» В своем наместничестве он устроил особый для «согласных» монастырь, а настоятелем этого монастыря был назначен вызванный из Стародубья, – спустя лишь несколько месяцев по приезде туда, – Иоасаф. С удалением его стародубские «согласники» остались без священников.

Это обстоятельство послужило началом продолжительного томления, которым Господь испытывал их доверие к церкви. Немедленно по удалении Иоасафа стародубцы отправили к архиепископу екатеринославскому Амвросию избранных на священство кандидатов. Но Амвросий не посвятил их на том основании, что не имел на то «соизволения от светлейшего князя». Старообрядцы отправились к Потемкину. Тот объявил им, что он выпросил благословенное священство для своею наместничества, а в чужое ему дать не можно. Так просители и не получили удовлетворения. После этого они несколько раз посылали Амвросию письма, в коих описывали свое горестное состояние, ссылались на Высочайшие повеления, объясняли, что переселяться им невозможно. Но Амвросий на все их письма не отвечал ничего. Так продолжалось целых пять лет Число согласных за это время значительно уменьшилось. Противники «согласия», во главе коих стоял поп Михаил Калмык, насмехались над ними и притесняли их. Оставшиеся твердыми в «согласии» пребывали без церкви, без священнического крещения, без мира святого, без причащения.

После напрасных попыток к получению благословенного священства от Амвросия, «согласные» стародубцы решили обратиться снова с письмом к м. Гавриилу, которое повез в Петербург инок Пафнутий. Письмо это весьма обширное и замечательно по силе чувства. «Просим Ваше Высокопреосвященство, писали согласники, пока все не ожесточились, сжалиться над нами, помянуть обещания свои»... В Петербурге Пафнутий познакомился со священником Больше-Охтенской церкви Андреем Иоанновым Журавлевым, который сам был некогда раскольником, и потому принял живое участие в затруднении старообрядцев и явился ходатаем за них пред м. Гавриилом. Положение митрополита было очень трудное: он не мог приказать Амвросию поставить для старообрядцев священников и опасался огорчить Потемкина. С другой стороны, он понимал невозможность оставить просителей без священства. Лучшим средством он признал отправить в Стародубье самого Иоаннова.

Протоиерей Андрей Иоаннович Журавлев и его деятельностъ в Стародубье. Отец Андрея Иоаннова был московский купец: вся семья принадлежала к федосеевскому согласию; Андрей был прихожанином Преображенского кладбища. Несмотря на свою молодость, как человек умный, пытливый и начитанный, он пользовался даже уважением Ковылина. Рано начинались в нем колебания и сомнения в истинности бракоборного федосеевского толка. Переселившись на житье в Петербург, он скоро женился, и притом на дочери гвардейского сержанта, православного. Поступок этот показывал уже его отречение от прежних верований. Около 1780 г. Андрей совершенно оставил раскол и поступил в 1782 г. на гражданскую службу, в Губернское Правление, а затем в следующем году принят был в духовное звание и очень скоро был рукоположен во священника, сначала к Троицкому собору, что на Петербургской стороне, а затем был переведен настоятелем Большеохтинской церкви. Скорость возведения Андрея Иоанновича в священный сан показывает, что митрополит Гавриил увидел в нем человека, полезного для церкви в борьбе с расколом.

Будучи лично известен митрополиту, о. Андрей не раз обнаруживал разные противозаконные поступки раскольников, хотя и не был в строгом смысле миссионером. То подмечал он раскольнических монахов-сборщиков, то открывал раскольнических лжеучителей, то останавливал совершение ими треб и богослужений. В ревности у него недостатка не было, и все, желавшие оставить раскол, обращались к нему за советом. К нему-то обратился и стародубский инок Пафнутий, с которым о. Андрей, приняв благословение митрополита, и отправился в Стародубье. 8-го ноября 1788 г. Иоаннов прибыл в Стародубье и встречен был восторженным образом. Один из стародубских жителей, Яков Беляев, сказал ему речь, в которой называл его «духоносным мужем, имеющим ключи от прекрасного рая».

Цель отправления Андрея Иоаннова в Стародубье была двоякая: а) исправление треб и богослужения у «согласных» и б) образование приходов. Выполнить первую задачу было нетрудно, так как Иоаннов ниоткуда препятствий не встречал. Но достижение второй цели представляло немало затруднений. Образование приходов было связано с вопросом о храмах. Храмов было немало, но они строились сообща и теперь принадлежали вместе и «согласным» и «несогласным». Иоаннов, не задаваясь мыслью об умиротворении и не заботясь путем нравственного влияния привлечь «несогласных» на свою сторону, захотел, при посредстве властей передать церкви согласным. В этом смысле он делал представления архиепископу Амвросию и в управление наместника. «Несогласные» такой передаче противились и также обращались с ходатайствами и жалобами к гражданской власти. Таким образом, завязались соблазнительные тяжбы о церквах, продолжавшиеся во все время пребывания Иоаннова в Стародубье. Так как «несогласные» не хотели исполнять предписаний гражданской власти, то для передачи некоторых намеченных церквей, – в том числе Покровского монастыря, – была отправлена военная команда. Насильственная передача некоторых церквей подала повод к составлению одного раскольнического произведения, известного под именем «Синаксаря», в котором, с раскольнической точки зрения, описывается отобрание этих церквей и мужественное стояние «несогласных»; при этом рассказывается также о бывших чудесах и видениях. Это – своего рода «История об отцех и страдальцех соловецких», хотя менее известная и гораздо более кощунственная. В конце концов, благодаря подкупности губернских властей и настойчивости «несогласных», отобранные храмы были снова им возвращены. В этом отношении миссия Андрея Иоаннова была неудачна. Но зато он приучил «согласных» к законному священству, упрочив, таким образом, самое «согласие» в Стародубье. После напрасных попыток «согласные» стали строить новыя церкви. По освящении одной из них, в посаде Злынка, мальчик во время праздничного обеда, встав на стол, сказал: «Церковь без епископа не бывает», и тем выразил общее убеждение присутствовавших в несостоятельности беглопоповства.

Историч очерк единоверия М.С–го «Из писем м. Платона» Прав Обозр. 1896 г. август Ист. Мин. Вн. Д. Варадинова, кн. 8 дополнит, стр 325 и Церковн. Вести. 1881 г №37. Брат. Сл 1886 г. № 7.

Мысль Никодома о согласие с прав. церковью нашла сочувствующих не в одном Стародубье. После того как Андрей Иоаннов упрочил «Согласие» в Стародубье, оно стало появляться на Иргизе, в пределах губерний: нижегородской, казанской и петербургской.

На Иргизе проводником мысли о «согласии» был известный инок Сергий, настоятель Верхне-Преображенского монастыря, более других содействовавший возвышению Иргиза. Главнейшею причиною искать благословенного священства послужила для Сергия безнравственная жизнь беглых попов. «Беглые попы в нравах непотребные; в попах трезвенных полный недостаток», сознавался Сергий. Особенно подействовал на него один случай. Однажды во время крестного хода на воду, 1 августа, при многочисленном стечении народа, к ногам первенствующего священника бросилась женщина и стала громко укорять его, что он изменник, оставил ее, законную жену, без всяких средств. Сергий сумел потушить соблазн, объявив ее сумасшедшею. Но в нем самом сильно заговорила совесть. Не доставало ему еще полной уверенности в чистоте от ересей прав. церкви. В этом случае Сергию много помог архиепископ астраханский Никифор. Прибыв на епархию в 1786 г., он разослал «Окружное послание» к раскольникам, составленное в духе любви, чуждое укоризн. Прочитав послание, Сергий составил 15 вопросов о предметах разномыслия раскольников с церковью, созвал на совет настоятелей и уставщиков других скитов и прочитал пред ними вопросы. Вопросы были одобрены и в 1790 году поданы преосв. Никифору, при обозрении им церквей саратовской губернии, большая часть которой входила в состав астраханской епархии. В скором времени получены были и ответы преосвященного.

Получив и прочитав ответы, Сергий разослал их в списках по всем Иргизским монастырям, а сам стал заботиться о вступлении в согласие с прав. церковью. Намерение свое он сообщил другу своему, богатому вольскому купцу Злобину, сильно поддерживавшему раскол, а теперь выразившему полное сочувствие намерению Сергия. Но жена Злобина, упорная раскольница, – подслушав разговор мужа с Сергием, решилась погубить последнего, о чем сообщила сестре Сергия Александре, бывшей игуменьей одного женского скита, – с тем, чтобы она предупредила брата об опасности, если он не оставит своего намерения. Тогда Сергий решился немедленно отправиться в Петербург. Жена Злобина, узнав об этом, расставила по дорогам тайных караульных, чтобы они схватили Сергия; но злое намерение не удалось. Вслед за Сергием прибыл в Петербург и Злобин. Здесь они явились к м. Гавриилу и, по совету последнего, подали в св. Синод прошение о даче им благословенных священников. В Синоде было решено послать в Игризские монастыри двух иеромонахов и одного иеродиакона. Избранные Сергием из Тихвинского монастыря, означенные лица и были отправлены на Иргиз. Но на Иргизе их не приняли; мысли о согласии с церковью там не сочувствовали. Сам Сергий, поселившийся, по возвращении, в настоятельских комнатах, был едва не задушен за измену веры келарем и двумя монахами, ворвавшимися к нему в полночь, и был заперт в чулан, из которого освободил его уже исправник, по донесению племянника Сергия. На место Сергия был выбран другой настоятель. Тогда Сергий, видя полную безуспешность своих стараний на Иргизе, удалился в 1786 г. со всеми своими родственниками в Стародубские слободы, где, вступив в согласие с церковью, поселился с племянником своим в Никодимовом монастыре. Вскоре он был посвящен в иеромонахи и сделан настоятелем одного монастыря. Здесь он составил книгу «Зеркало для старообрядцев», с целью обратить их, как писал в предисловии, «на путь правды».

Злобин успел было положить начало согласию в Вольске; но и здесь успех был весьма незначительный. Сам Злобин не имел мужества бороться с раскольниками, принимавшими по-прежнему беглых попов, и даже колебался в своих мыслях, хотя умер искренним согласником.

Но в то время, когда мысль о благословенном священстве не могла привиться между раскольниками саратовской губернии, – раскольники нижегородской епархии вступили в согласие с церковью. В 1797 году нижегородский епископ Павел сделал представление св. Синоду, что в его епархии находится до 1000 человек, желающих получать благословенных священников. Правительство дозволило им «иметь для себя особую церковь и разрешало епархиальному архиерею рукоположить для них священников». Вместе с тем император Павел I именным указом на имя Синода разрешил давать священников и по другим епархиям, по желанию старообрядцев, без особого на то каждый раз Высочайшего соизволения.

Немного спустя и казанские старообрядцы в значительном числе изъявили желание принять благословенных священников. Тогда архиепископ Амвросий, по сношению с св. Синодом, передал для них существующую на берегу озера Кабана церковь Четырех евангелистов. Первым священником у казанских согласников был Архип Андреев.

В 1799 году некоторые из петербургских старообрядцев – поповцев также вступили в согласие с прав. церковью. Во главе согласных находился почетный гражданин Ив. Ив. Милов в доме его была моленная, и он устроил из неё церковь, которая и была освящена во имя святителя Николая. Император Павел I лично посетил эту церковь и слушал в ней литургию.

В том же 1799 году изъявили желание принять благословенных священников и некоторые московские старообрядцы. Вследствие этого было уже сделано распоряжение о посвящении для них священников казанскому архиепископу Амвросию. Это произошло от того, что московский м. Платон заподозривал просителей в неискренности. Подозрения его оправдались. Просители, как оказалось, не желали поминать св. Синод и епархиального архиерея, а также и брать от него миро. На основании этого император Павел повелел прекратить с ними всякое сношение. Тогда московские старообрядцы составили подробные условия, на которых они были согласны принять благословенных священников. Условия эти были высказаны в 16 пунктах. Прошение их и условия были рассмотрены митрополитом Платоном и с замечаниями его утверждены императором Павлом І, в 1800 г. В заключение этих условий м. Платон назвал старообрядцев, вступающих в союз церковный, единоверцами, а церкви их – единоверческими. Правила м. Платова послужили основанием на будущее время для принятия старообрядцев в церковное единение.

Правила м. Платона изложены в 16 пунктах. Эти правила частью старые, частью новыя, – касающияся отношений единоверцев к православной церкви.

Прежния условия касались разрешения клятв и позволения служить по старым книгам. Затем, определяемые к единоверцам священники могли назначаться или из наличных православных священников, или из вновь поставляемых; беглые же попы лишались права быть единоверческими священниками. Принявшие в расколе монашество принимались в звании иноков. Миро должно было получаться от епархиального архиерея.

Новыми условиями выговаривались старообрядцами и были допущены церковною властью права обособленности и самостоятельности единоверцев и их духовенства. 1)Единоверческие церкви должны освящаться единоверческим духовенством, или же преосвященными (если бы то случилось) непременно по старопечатным книгам. Значит, православный архиерей, являясь в единоверческий храм, должен был исполнять обряд единоверцев и следовать их уставу.2) Единоверческих священников, а равно и других единоверцев преосвященные должны благословлять двуперстно.3) Единоверческих священников не должно требовать на общие соборные моления, или в крестные ходы; совершать эти моления они должны в своих церквах, отдельно от православных. В то же время на свои службы единоверцы могли не допускать молящихся троеперстно и бреющих брады, кроме Высочайших особ, хотя такое воспрещение м. Платону естественно казалось «предосудительньм», а потому и положено было предоставить сие на благоусмотрение священников. 4) Единоверческое духовенство подчинялось непосредственно преосвященному, помимо других епархиальных учреждений. 5) Старообрядцы просили, чтобы не возбраняемо было сынам грекороссийской церкви исповедываться и причащаться у священника старообрядческого, а старообрядцам в церкви грекороссийской. Но м. Платон, дозволив, безусловно, последнее, первое ограничил лишь смертным случаем и невозможностью найти священника православного. Этим ограничением имелось в виду предупредить возможный переход из православия в единоверие, так как последнее допущено только для раскольников. Посему 6) принятие единоверия разрешалось только отписным от церкви раскольникам и тем из неотписных, которые, по исследованию епископа, оказывались никогда в церковь православную не ходившими, и таин её не принимавшими. Наконец, 7) браки, где одна половина православная, а другая принадлежала единоверческой церкви, разрешалось венчать, по согласию брачующихся, как православным, так и единоверческим священникам, а равно и крестить детей от таковых браков.

Несмотря на значительную обособленность и самостоятельность, многие единоверцы были недовольны правилами м. Платона и стремились еще к большему разъединению с прав. церковью и даже к преобладанию единоверия над православием. В этих видах они не раз обращались с просьбами о дозволении свободного перехода из православия в единоверие и о том, чтобы им дан был особый самостоятельный епископ. Власть церковная справедливо отклоняла все означенные домогательства. Но с другой стороны она заботилась о том, чтобы облегчить переход в едивоверие раскольникам неотписным. По представлению пермского епископа Аркадия, разрешено было принимать единоверие тем из раскольников незаписных, которые уклонились от церкви не менее 10 лет. В последнее время, вследствие поданных в св Синод двух прошений единоверцев, этот пункт подвергся новому изменению; именно: в 1881 г. высшая церковная власть разрешила принимать в единоверие лиц, бывших в расколе 5 лет. В то же время облегчено и разрешение православному причащаться у единоверческого священника вследствие болезни или иных случаев нужды, причем исповедавшийся и причастившийся обязан представить о сем удостоверение своему приходскому священнику для записи в исповедные книги. В этом же году и константинопольский патриарх подтвердил единоверие чрез допущение в свою область священников, могущих отправлять богослужение по до-никоновским русским книгам, с соблюдением, так называемых, «старых обрядов». Такое позволение дано жителям Майноса, – русским старообрядцам, которые не признали белокриницкую иерархию законною и просили «благословенного» священства. Священник для них, по предложению патриарха, был рукоположен в Москве.

Бывшее в 1885 г. собрание Архипастырей в г. Казани также высказало желание облегчить переход раскольников к единоверию и содействовать в то же время образованию единоверческих приходов. При этом на самое единоверие оно высказало следующий взгляд, признанный правильным и Высшею властью российской церкви. «Православие и единоверие составляет одну церковь... Посему, с одной стороны никто не должен унижать и порицать то, что церковью благословляется, а с другой стороны сами едивоверцы должны помнить, что единоверие заключается только в союзе с православною церковью, что без этого союза нет единоверия, а будет опять раскол».

«Историч. очерк Един С-го Обращение Иргизских монастырей к единоверию», в Прав. Собес. 1858 г. кн. I Отеч. Зап. 1874 г. ноябрь, ст. Мордовцева «Стародубье». Записки прот. Т Верховского по распространению единоверия в. Москве. «Сведения о единоверч. церквах» Москва, 1858 «Из записок Сапелкина» Русск. Вести. 1864 г ноябрь. Прав Обозр. 1866 г. май Истор. М В. Варадинова, кн.8. дополн. стр. 285, 459, 559, 562, 568 и 574. Раскол в Саратовском крае, Соколова, 1858 г.

Единоверие получило наибольшее распространение в царствование императора Николая I. Оно распространялось с одной стороны вследствие административных распоряжений, а с другой, вследствие убеждения самих раскольников в несостоятельности раскола. В это время единоверие утвердилось во всех центрах раскола.

Единоверие на Иргизе. Прежде всего, Иргизские монастыри были обращены в единоверческие. Обращение началось с монастыря Нижне-Воскресенского. В 1827 году 14-го июня в монастырь приехал саратовский губернатор князь Голицын и лично увещевал иноков принять единоверие, вычитав им и существующее предположение высшего правительства, утвержденное Государем, чтобы Иргизские монастыри уничтожить и закрыть, или обратить в единоверческие⁷⁷. На первый раз никто из монахов не изъявил согласия, но на другой день настоятель Адриан и несколько иноков изъявили согласие присоединиться к прав. церкви на правах единоверия. Не смотря на выраженное другими неудовольствие и требование отказаться от данного слова, они подали прошение первому саратовскому епископу Моисею, в количестве 12 человек. Между тем вражда к ним несогласившихся была так велика, что полиция должна была охранять их. Вследствие поданного означенными монахами прошения, самый монастырь объявлен был единоверческим и причислен к 3-му классу монастырей. Упорные раскольники или отданы были в солдаты, или сосланы в Сибирь, по распоряжению губернатора. Так совершилось обращение иргизского Нижне-Воскресенского монастыря в единоверческий. Голицын пытался привлечь к единоверию и другие иргизские монастыри, но безуспешно. В следующие года дело обращения монастырей приостановилось, так как преемники Голицына (Рославлев и Переверзев) почти покровительствовали расколу.

Уже в 1836 г. последовало обращение монастыря Средне-Никольского, и – с большими затруднениями. В 1836 г. село Мечетное было преобразовано в уездный город, названный Николаевским. Монастырь Средне-Никольский входил в черту города, и его предположено было обратить в единоверческий. По случаю назначения в Саратов нового губернатора Степанова⁷⁸, ему предложено было министром Внутренних Дел дать заключение о возможности такого обращения. Губернатор нашел это возможным. Тогда последовала Высочайшая инструкция, которою предписывалось: 1) за монастырем оставить все угодья, 2) упорных перевести в Верхне-Спасопреображенский монастырь, Средне-Никольский монастырь передать в управление настоятеля костромского Высоковского единоверческого монастыря, архимандрита Зосимы. Распоряжения эти приказано привести в исполнение секретно и в одно время по духовной и гражданской части. Вследствие такого распоряжения саратовский епископ Иаков, сделав секретное сношение с губернатором, просил у него для содействия успеху дела чиновника. Губернатор предписал провести Высочайшую волю в исполнение Николаевскому городничему, вместе с одним частным приставом г. Саратова. 8 февр. командированные чиновники, вместе с Зосимою, явились в монастырь и обратились к настоятелю Корнилию с объявлением Высочайшей воли и с увещанием передать монастырские ключи и имущество. Корнилий отказался исполнить это без согласия окрестного населения. Между тем секрет не был сохранен; около монастыря стали появляться толпы народа; собралось до 300 человек; раздавались голоса: «не отдадим монастырь, хотя бы это стоило пролития крови». Тогда были приглашены чиновники Земского суда и Удельной конторы. Корнилий стал податливее; он принес ключи и положил их на стол. Зосима взял их и пошел отпирать церковь, но народ заслонил ему дорогу на паперти. Кто-то вбежал на колокольню и ударил в набат. Толпа зашумела. «Караул, караул, стойте, старики!» слышались громкие крики. Не будучи уполномочены прибегать к силе, да и не имея к тому возможности, чиновники удалились в город и обо всем происшедшем составили журнал. В монастырской же ограде заперлись до 500 человек раскольников. В феврале из Саратова прибыли: помощник управляющего Удельною конторою, советник Губернского правления, саратовский исправник и жандармский офицер, которые, захватив большое количество понятых, и отправились к монастырю. Когда понятые с полицией стали вытаскивать раскольников из ограды, то поднялся величайший шум, раздался звон колоколов, и к монастырю стали прибывать новыя толпы раскольников. Заарестовав несколько человек, чиновники удалились и послали донесение в Саратов. На место действия явился сам губернатор. Но и прибытие губернатора на первый раз не помогло делу. Раскольники, собравшись в ограде, в количестве до 200 человек, стали на колени в несколько кругов около церкви, сцепились руками и объявили, что они умрут на месте, заслоняя своими телами вход в храм. Губернатор возвратился в Саратов и донес о происшедшем министру, признав сопротивление раскольников возмущением. Тогда министр разрешил употребить в дело военную команду. После этого губернатор снова явился к монастырю с командою из казаков и с артиллерией. Так как ходили слухи, что собравшиеся в ограде раскольники хотят зажечь монастырь, то были привезены и пожарные трубы. Когда сделанных увещаний раскольники не послушались и, схватившись руками, легли кругом монастыря на землю, то их стали разливать водою; день был морозный; лежавшие не выдержали и бросились бежать из монастыря. В происшедшей свалке их били прикладами и многих поранили, многих арестовали. Монастырь был передан Зосиме. После обращения Никольского монастыря в едивоверческий был закрыт женский Успенский монастырь. Губернатор приказал монахиням, приписанным к нему по ревизии, переселиться в Покровский монастырь на верхнем Иргизе, а неприписанным возвратиться в свои места. Из монастырских монахов и монахинь никто не принял единоверия. Они разбрелись на Урал, на Дон и по Сибирским пустыням. По выражению раскольнического писателя, «сия последняя Христова инвалидная команда пошла на пропаганду».

Государь остался недоволен действиями Степанова. Он был сменен, и на его место назначен Бибиков. При отъезде его из Петербурга Государь сказалъ ему: «Не упускать из виду возможности упразднить и Спасопреображенский раскольнический монастырь».

В 1841 году, действительно, последовало обращение в единоверческий и Верхнего Спасопреображенского монастыря. Но это было уже при новом губернаторе Фадееве. Совершенно нечаянно и секретно в монастырскую церковь явились власти с единоверческим духовенством, которое окропило церковь св. водою, и монастырь объявлен единоверческим; монахам было предложено или оставаться в монастыре, приняв единоверие, или удалиться из него. Согласных оказалось два человека. Настоятелем монастыря был назначен инок Трифилий, лично известный преосвященному саратовскому Иакову, человек, по его отзыву, простой и кроткий, имевший влияние на старообрядцев. Тем же путем и также с соблюдением секрета был обращен в единоверческий и женский Покровский монастырь Согласных принять единоверие между монахинями не оказалось.

Так Иргизские раскольнические монастыри обращены были в единоверческие! Обстоятельство это с одной стороны увеличило раскольническую пропаганду в других местах и, усилив фанатизм, послужило поводом к составлению небольшого сочинения в стихах:

«Воспоминание о озлоблении католиков».

«Иргизкое солнце тучею закры,

Храмы Божии замками заклепи,

Книги древния огнем попали.

Чины иноков уловляхуся,

Злым казнением умерщвляхуся».

Но с другой стороны, обращение Иргизских монастырей в единоверческие показывало окрестным раскольникам, что такова воля Государя, и содействовало, чрез уничтожение одного из центров раскола, распространению единоверия в саратовской епархии; и это, тем более, что преосвященный Иаков ревностно старался сам об обращении раскольников, действуя словом убеждения.

Единоверие в Стародубье. В Стародубье, после Никодима и его сотрудников, едивоверие распространялось очень мало. В царствование Александра I там очень увеличился беглопоповщинский раскол. Император Николай Павлович обратил внимание и на Стародубские слободы. В 1847 г., проездом в Крым, он заехал в слободу Добрянку. Жители слободы, раскольники, поднесли ему хлеб-соль. Государь не принял хлеба-соли, заметив, что они не ходят в церковь Богу молиться, – разумея церковь православную, с законным священством. «Мне весьма неприятно видеть вас в заблуждении, прибавил государь; когда же вы будете в церковь ходить, тогда и хлеб приму, а церковь выстрою Я сам». Действительно, церковь очень скоро была выстроена и освящена нарочито командированным в Стародубье для утверждения и распространения единоверия, священником единоверческой церкви в Петербурге, Тимофеем Верховским. После освящения церкви государь снова посетил Добрянку и, оставшись доволен усердием добрянцев к церкви, принял хлеб-соль. При содействии священника Верховского в стародубских посадах было принято восемь единоверческих священников, а в 1848 г. и Покровский монастырь обращен был в единоверческий. О. Тимофей Верховский составил подробные записки о своей деятельности в Стародубье.

Единоверие на Рогожском и Преображенском кладбищах. В Москве единоверие утвердилось на Рогожском и Преображенском кладбищах по свободному желанию некоторых прихожан.

На Рогожском кладбище единоверие ввел Владимир Андреевич Сапелкин. Он происходил из раскольнической семьи и был усердным приверженцем беглопоповства, но – противником австрийского священства. Бежавших от православной церкви священников, – хотя и нехорошей жизни, – он признавал получившими благодать в хиротонии; но он не признавал законности белокринницкой иерархии вследствие того, что родоначальник оной, м. Амвросий, вопреки соборным правилам, самовольно ушел от патриарха. Кроме того смущало Сапелкина и то, что священство стало получать теперь разные мещане и крестьяне, не имевшие и понятия о высоте священного звания. Поэтому он и решился не только сам перейти в единоверие, но и ввести оное на Рогожское кладбище, которым овладевали уже австрийские попы. Согласившись с некоторыми, Сапелкин подал в 1854 г. прошение м. Филарету об обращении одной из часовен Рогожского кладбища в единоверческую церковь. М. Филарет удовлетворил просителей, и часовня была назначена к освящению. Но здесь Сапелкину пришлось вынести много оскорблений от раскольников. В то время, когда совершалось всенощное бдение в предназначенной к освящению часовне, в его доме раскольники камнями выбили стекла и кричали: «сожжем дом Сапелкина». С надеждою на Бога принял Сапелкин эти оскорбления и решил перенести все неприятности от бывших своих единоверцев. Освящение часовни в назначенный день совершилось. Таким образом на Рогожском кладбище явился единоверческтй храм во имя Святителя Николая. Число прихожан сначала было очень небольшое, но впоследствии значительно увеличилось.

В том же году единоверие появилось и на Преображенском кладбище, где изъявили согласие на присоединение сначала 64 человека, а вскоре к ним присоединилось и еще несколько человек. Было решено одну из молелен на мужской половине обратить в единоверческую церковь. Сам митрополит совершал освящение церкви. Через год там была освящена другая церковь, в 1857 году – третья. Теперь на месте бывшего мужского отделения находится мужской единоверческий монастырь, открытый в 1866 году. Много лет он находился под управлением известного о. архимандрита Павла (Прусского); монастырю пожертвована замечательная библиотека купцом Алексием Ив. Хлудовым.

Единоверие на Керженце. В Семеновском уезде нижегородской губернии были обращены в единоверие два скита: мужской Благовещенский и женский Осиновский. Первый скит, вследствие обнаружившихся в нем беспорядков, в 1848 г. был запечатан. Начальник скита Тарасий, желая видеть скит распечатанным, стал приходить к мысли об обращении к православной церкви на правах единоверия. Когда об этом стало несколько известно преосвященному нижегородскому Иакову, то он отправился в Семеновский уезд и, как простой миссионер, вошел в сношения с Тарасием. Следствием этих сношений было то, что в 1849 г. Тарасий почти со всею братией обратился в единоверие. Тогда скит был распечатан и обращен в третьеклассный монастырь. Обратившиеся иноки в том же 1849 г. встречали преосв. Иакова, уже в последний раз прибывшего туда, церковною песнею: «процвела есть пустыня, яко крин, Господи». При ревностном содействии того же преосв. Иакова примеру Тарасия с братьею последовали обитательницы Осиновского скита (1849 г.), который также был обращен в женский единоверческий монастырь 3-го класса; бывшая часовня освящена в церковь.

Кроме утверждения единоверия в главных центрах раскола оно значительно распространялось почти во всех епархиях. С 1825 по 1854 г. включительно было выстроено более 150 единоверческих церквей. Наибольшее распространение единоверия было в епархиях саратовской и пермской, вследствие особенной ревности и просветительных трудов преосвященных Иакова саратовского и Аркадия пермского.

Неодинаковый способ обращения к единоверию отразился и на состоянии самих единоверцев. С одной стороны многие из них, получив законное священство и разрешение содержать «старые» обряды, не сознавали необходимости внутреннего единоверия с православною церковью, а стремились более и более обособиться от неё. Они тяготели к расколу с нею и давали некоторым повод самое единоверие считать едва не расколом. Так в селе Криволучье Никольского уезда (сарат. губ.) единоверцы, принимая поставленного епископом священника, подвергли его «исправе». Другие саратовские единоверцы открыто говорили, что они не допустятъ прав. епископа служить в их церкви. Некоторые единоверцы исправляли требы у раскольнических попов. В Стародубских слободах некоторые, так называемые, «новые» единоверцы чуждались «старых», а Добрянская и Шеломская церкви почти никем не посещались. В Костромской губернии многие только числились единоверцами, а на самом деле оставались в расколе и священников своих держали в постоянном угнетении и беспрекословном повиновении. Таким неправильным пониманием единоверия и столь прискорбным состоянием некоторых единоверцев и объясняются бывшие их домогательства о самостоятельном епископе ⁷⁹, о дозволении свободного перехода из православия в единоверие, об уничтожении соборных клятв 1667 г. Главным и видным представителем означенного рода единоверцев был петербургский единоверческий священник Иоанн Верховский, в 1885 г. тайно убежавший к заграничным раскольникам и постановлением св. Синода изверженный из священного сана.

С другой стороны, искренние единоверцы все более и более сближались с прав. церковью. Такое сближение выражалось в служении православных епископов в единоверческих церквах, по желанию самих единоверцев. Служения эти, во время которых православные епископы молились двуперстно и исполняли другие, содержимые единоверцами обряды, показывали, что православная церковь не видит в сем ничего еретического. В Москве и в Казани бывали даже случаи совместного служения духовенства православного и единоверческого, и это наглядно свидетельствовало, что православие и единоверие составляют единую святую апостольскую церковь. В недавнее время и со стороны искренних единоверцев было прошение о разъяснении порицательных выражений на «старые» обряды, смущавших их совесть, – какия находятся в полемических книгах прежнего времени. Св. Синод, признав такое прошение заслуживающим уважения, издал в 1886 г. «Изъяснение» о сих порицаниях. В этом «Изъяснении» говорится: «Православная церковь признает содержащиеся в полемических против раскола сочинениях прежнего времени порицательные отзывы и выражения об именуемых старых обрядах принадлежащими лично писателям сих сочинений, которыми они произнесены по особенной ревности о защите православной церкви и содержимых ею обрядов от нестерпимо дерзких хулений на оные со стороны раскольнических писателей; сама же она не разделяет и не подтверждает сих отзывов и выражений»