Архиепископ Рязанский Смарагд (Крыжановский) в своих административных отношениях, иерархическом правлении и личной жизни
Административно-служебные отношения архиеп. Смарагда (к губернаторам). – Его личная жизнь и священнослужебная практика. – Черты личного характера и внешнего обращения. – Отношения к духовенству.
***
В служебно-административном отношении особенно упрекают Смарагда в горделивом самовластии, которое, тяжело отзываясь на подчиненном духовенстве, вызывало напрасные осложнения и вредные столкновения с светским начальством. Верно, что Смарагд был весьма самоуверенный человек1 и архиерейство чтил высоко, превознося свое святительство чуть не до степени святых отцов2, хотя в этом отношении не был единичным исключением среди тогдашних иерархов3. При всем том является спорным категорический тезис, будто он «редко ладил с губернаторами»4. Для Полоцкого периода все убеждает, что Смарагд жил тогда в мире и согласии с представителями гражданской администрации5, и разве временно бывали здесь недоразумения6. Правда, Всеподданнейший доклад графа Н. А. Пратасова 5 июня 1837 г. говорит в оправдание перевода в Могилев Смарагда, будто он, «не постигая видов правительства, поставил себя чрез то в неприятные соотношения с местным гражданским начальством», но по существу это заявление крайне странно, ибо почему правительственные «виды» по церковным вопросам могли быть яснее для гражданских начальников? Не потому ли, что последним сообщали их, а от непосредственных церковных владык держали в секрете, и они, конечно, не постигали этих сокровенных тайн, имея определенные инструкции и следуя своему архипастырскому долгу? И если это так, то кто же виноват, что при подобном политиканстве происходили тогда взаимные трения и прямые столкновения?... Затем, и фактически слова графа Н. А. Пратасова справедливы лишь частию – для Витебского военного губернатора, генерал-майора И. С. Жиркевича, переведенного 17 сентября 1836 г. из Симбирска, но не менее бесспорно, что это был крайне грубый солдат, самовольно и резко вмешивавшийся в церковные дела, где Смарагду нельзя было оставлять постороннего вторжения без энергичного отпора7. Однако эти обострения касаются только заключительного полугодия Полоцкого святительства, а ранее Смарагд всегда был достаточно согласен и мирен со всеми гражданскими начальниками8 и с Белорусским генерал-губернатор князем Н. Н. Хованским9, и с его преемником, прибывшим в Витебск 9 мая 1836 г. генерал-адъютантом П. Н. Дьяковым10, и с Витебским гражданским губернатором Н. И. Шредером11, сам страдал от взаимных неладов12 и по причине отдаленности их местонахождения в Витебске13, усердных и преданных чиновников ценил искренно и не платонически, хлопоча о возможных поощрениях им14, а в С.-Петербурге не всегда вспоминали и о самом ходатае, которого в то же время вопрошали о награждении людей всего лишь за 8 обращенных раскольников15. О Могилеве и Харькове неизвестно нам ничего определенного, кроме темных указаний и анекдотических россказней, но для Харьковского периода некоторые авторитетные лица удостоверяют мужественную правоту Смарагда, когда он восставал против излишних притязаний разных властей16; впрочем, все необходимые соотношения с гражданскими установлениями всегда выполнялись им там с предупредительностью17. Насчет Астраханского святительства уже митр. Филарет имел «слух о некотором несогласии Смарагда с начальником губернии», хотя «знал, что он свидетельствует противное сему»18, другие же констатируют, что Астраханский вице-губернатор Ив. Феод. Гежелинский, прежде Витебский (1837–1838 гг.), был давно и коротко знаком Смарагду по Белоруссии, с любовию встретил в Астрахани и переправил на своей одноколке чрез Волгу при въезде туда19, а «с военным губернатором Иваном Семеновичем Тимирязевым, армянским архиепископом Серафимом архипастырь жил очень согласно»20. Иначе рисуются Орловские отношения, но и здесь много преувеличений. Так, митр. Филарет писал Смарагду: «Слух о некотором несогласии Вашем с начальником губернии мне встречался, и я хотел спросить о сем у его родственников. С удовольствием узнаю от Вас, что это неправда»21. С начальником Орловской губернии (25 декабря 1849 г. по 13 декабря 1851 г.) С. Н. Мухановым у Смарагда была большая натянутость, перешедшая у того в резкую враждебность, но и в этом случае Орловский архиепископ боролся за правое дело и показал только свою архипастырскую ревность в тяжелой истории из-за Петропавловского собора22, как это было и со следующим губернатором Н. И. Крузенштерном, неуместно впутывавшемся в церковные дела23, хотя в меру надобности Орловский архиепископ не забывал «сноситься» даже с «исправляющим должность начальника губернии»24. Н. С. Лесков (в «Мелочах архиерейской жизни») сочинил большую сказку о жестокой войне Смарагда с Орловским военным губернатором князем Петром Ивановичем Трубецким25, прибавив к действительности26 достаточно своей авторской фантазии по поводу пикантной проделки какого-то темного «майора» Шульца27, старавшегося создавать и раздувать нелады Орловских владык28. Бесспорно, что оба эти сановника не питали взаимного дружелюбия29, – и весь вопрос в причинах и оценке этого факта. В этом пункте лучше всех помогает сам Лесков. Если, по его словам, Смарагд, будучи вообще решительным и властным30 имел характер гордый и неуступчивый31, то у кн. П. И. Трубецкого был прямо нелепый, как и у княгини урожденной Витгенштейн, в администрации же обнаруживалась совершенно отрицательные качества – самодурства и бестолковщины, и «невразумительности»32. Естественно, что эти Орловские начальники столкнулись между собою, но основанием тому были, конечно, неуместные вторжения в дела церковного управления со стороны кн. П. И. Трубецкого33, который «находил неутолимое удовольствие везде ругать» Смарагда34, а последний, будучи неизмеримо умнее35, всюду преодолевал своего беспардонного противника. Тем не менее, это не исключало взаимных служебных отношений, и в потребных случаях архиепископ апеллировал к губернатору36. Однако кн. П. И. Трубецкой был слишком непригоден, и если его «свалил» с губернаторского поста именно Смарагд с предводителем37, то в этом должно видеть побочную, но несомненную архипастырскую заслугу. Преемник Трубецкого – В. И. Сафонович – был встречен архиепископом предупредительно38 и сам оказывал ему полную внимательность39. Наконец, в Рязани «ни губернатор Стремоухов, ни Смарагд не были враждебны друг к другу»40.
Значит, анекдоты о распрях Смарагдовых с губернаторами41 сильно раздуты, если говорится, что с последними он «вообще не ладил»42, и, по существу, ничуть не роняют святительского авторитета этого архипастыря. Всякая вражда не хороша, а обострения архиереев с гражданскими властями сопровождается особо вредными практическими последствиями43, но здесь она вызывалась и создавалась обстоятельствами и направлена была на защиту прав церкви и достоинства духовенства. Недостатки темперамента тут с избытком покрывались у Смарагда архипастырским пламенением, – и потому нельзя слишком осуждать индивидуальную резкость там, где была необходима и ярко обнаруживалась святительная ревность.
* * *
Набрасывается густая тень и на личную жизнь Смарагда. Говорят, будто он плохо соблюдал монашеские обеты и чуть не отрицался от них открыто, был большой сластолюбец-гурман44, совершал церковные службы с неприличною поспешностию и даже тяготился ими, а некоторые решаются проникнуть в сокровенные глубины его предсмертных настроений, дум и чувств и нечисто эксплуатируют то попущение, что архиепископ Рязанский скончался, «не успев исповедоваться»45. Многое в этих обвинениях непризнанных судей напоминает евангельское нравоучение о склонности людей усматривать сучки в глазах братьев своих... Близкими людьми дан на все это убедительный протестующий отпор46, – и мы сопоставим лишь имеющиеся свидетельства. Тайна кончины для нас непроницаема, но даже посторонний и отдаленный человек может видеть, что Смарагд ожидал этого неизбежного предела с трепетным благоговением. Еще 26 июля 1859 г. он говорил о себе: «пора до двора, – того двора овчего, в котором Сам Господь – Пастырь»47, а «при отпевании [13 апреля 1862 г.] тела архиепископа Гавриила [Городкова] и сам довольно пролил слез, воспоминая собственное наступающее отшествие из сего многомятежного мира»48. Смарагд давно предчувствовал, что «конец уже так близок»49, и помышлял удалиться на покой, чтобы «из Архиепископа многолюднейшей Рязанской Епархии соделаться Епископом одной бедной и грешной души своей»50. Можно ли теперь сомневаться, что страшный час смертный встречен был сердцем приготовленным и внутренно сопричастным таинству новой жизни?.. Не забудем, что – по словам доселе здравствующих свидетелей – Смарагд, будучи уже больным, совершал литургию всего лишь за несколько дней до своей кончины.
По другим пунктам в известных нам данных утверждается, что Смарагд «с молодости до старости свято хранил чистоту жизни» и касательно девства был столь щепетилен, что «избегал встречаться с женщинами, чем подавал повод приближенным даже смеяться над собою, когда, прохаживаясь по архиерейскому двору (не в Орле) и завидев женщину, он спешил уйти в свои покои: когда случалась необходимость принимать по делу дам, то Владыка принимал их не иначе, как двух»51. Вообще же Смарагд в этом отношении заботливо удалялся всяких искушений и соблазнов, внушая это и своим подчиненным52, почему неблаговидные слухи о нем по этой части больше походят на сплетни53. В равной мере прочно удостоверяется, что этот архипастырь совсем не употреблял крепких напитков, пьяных гнушался и пьянство искоренял54, а если иногда устроял «учреждения» на широкую ногу и принимал у других, то «никогда при угощениях не забывался, никогда не позволял себе ни малейшего излишества в питии и собеседник был, каких мало, живой, разнообразный, юморист, большею частью – бесконечно ласковый, беспредельно благодушный; русская душа на распашку»55. Можно сказать не более того, что этот «Архипастырь не был записным постником»56, «жил не роскошно, однако ж весьма прилично, был гостеприимен, радушен»57, а все прочее – сказки и фантазии58, ибо, напр., «в Могилеве образ его жизни не был ни скуднее, ни роскошнее ни предместников его, ни преемников»59, и там «об отступлениях от монашеского устава не слышно было ровно ничего»60. Обязанности епископского сана охранялись и наблюдались Смарагдом настолько, что пред хиротониею он бросил нюхать табак, которого в молодости употреблял много61. В целом жизнь его оставалась чистою62, и с ранних лет до самой старости Смарагд был всегда непорочен, идя по своему крестоносному пути не укоризненно и свято63 с неизменным благоговением, но без всякой лицемерной показности64.
Относительно богослужений документы подтверждают65 и все согласно заявляют, что Смарагд был истинно церковный человек, любил и всюду учреждал торжественное церковное благолепие, при чем на всех кафедрах славился своими великолепными хорами, которыми удивлял даже Петербург66. Все авторитетные голоса сходятся в том, что Смарагд, по существу, был душевно благоговейным67 и своими служениями внушал самые глубокие симпатии к себе68, которые западали неизгладимо69. Так, один из Рязанских архиерейских певчих, ныне столичный протоиерей (в С.-Петербурге) пишет нам следующее: «Преосвященный Смарагд не любил продолжительных богослужений, но последние, благодаря прекрасному хору под управлением известного (духовного композитора) прот. М. А. Виноградова, всегда были торжественны и привлекали массы народа. Внешнее поведение сослужащих и весь богослужебный порядок были образцовыми, ибо Смарагд не стеснялся местом, чтобы сейчас же разнести виновного. Входя в храм и покряхтывая (что было его привычкой), Смарагд своими сердитыми, совсем темными (черными) глазами, – как бы отыскивая кого, – обозревал присутствующих богомольцев и величаво шествовал к алтарю. Никогда после не встречал я такого святителя, наблюдая которого при служении вполне можно было сказать: вот это истинный Владыка, господин своего положения». Видимо, тут дело было не во внешности и не в обстановке, а во внутренней благоговейности, захватывавшей других. Это сказывалось у него во всем богослужении и во все моменты, но особенно обнаруживалось в те минуты, когда Смарагд вручал «залог» при посвящении70. Сам принимая активное участие, он по временам пел один (напр., на пасхе «Да воскреснет Бог») весьма приятно и увлекательно71. Конечно, и здесь проявлялся порывистый темперамент в быстрых и непредусмотренных чином движениях вопреки всяким преградам72, в восклицаниях и т. п.73, а иногда и в своеручных внушениях74, но эта несдержанность по недостатку природы, характера и воспитания лишь клеветнически извращалась до кощунственной грубости75 и вовсе не означает религиозной индифферентности, поскольку уживалась с самою искреннею набожностию. Здесь весьма характерно уже то, что другие – напротив – укоряют этого иерарха за «строгое исполнение церковных постановлений и обычаев», обзывая его ханжей и суевером76. Бесспорно, впрочем, что церковные архиерейские службы у Смарагда были кратки, да ведь еще вопрос, насколько это непреднамеренное сокращение оказывалось злом или соблазном в архиерейском пастырстве. Некоторые всегда мыслили об этом совсем иначе. Напр., мы читаем, что в Орле «епископом Евлампием вообще были недовольны многие и особенно за то, что служение его обедни продолжалось часа три и более77, и по этому случаю в торжественные табельные дни чиновники старались быть во время его служения только к молебну, который тоже продолжался более обыкновенного, сравнительно, служения других», а той порой по епархии водворялись всякие неустройства, взяточничество и т. д.78. Посему хвалят, что «при преосвященном Смарагде все это изменилось» и что «он обедню совершал в один час, или немного более»79. Равно позднейший преемник Смарагдов по Орловской кафедре (1883–1889 гг.) – Симеон Линьков († 31 июля 1899 г.) был тягостен своими служениями, которые, – несмотря на всю торжественность, – казались Орлянам только излишне протяженными и утомительными80, но ничуть не способствовали успехам епархиального управления и не мешали развитию консисторских беззаконий81. В виду сего авторитетные иерархи находили необходимым соизмерять богослужебную продолжительность с немощию молящихся82. Значит, в этом отношении не должен возбуждать порицательных подозрений и Смарагд, который сам любил церковное благолепие и никому не «спускал» нарушения его или пренебрежения к нему, нимало не взирая на лица и положения83.
***
Внимательное рассмотрение всех данных убеждает с фактически-моральною принудительностью, что все нарекания на преосвящ. Смарагда частию до крайности утрированы, а частию и совсем фиктивны. Тогда для беспристрастного историка возникает новая задача – объяснить разумно, каким образом могли создаваться и укрепляться подобные легенды. Здесь, несомненно, не было дыма без огня, – и нам требуется только войти в психологию заинтересованных лиц, чтобы понять источник и процесс этого баснословящего творчества. Все подтверждают, что – при крутом нраве84 – Смарагд, осуждая в других необузданность характера85, сам был одержим «природною пылкостью» в излишней степени, был неудержимо горяч, всегда способен вспыхнуть, как порох, и обжечь каждого человека86. Темперамент его был тяжеловатый87 и грубоватый88, не испытавший хорошей дисциплинарной тренировки89, в которой он нуждался больше всего на свете, а сам Смарагд – при неровном, «гордом и неуступчивом» складе90 – не умел себя регулировать и даже любил намеренно напускать на себя грозность и свирепость91. Все приемы у него были резки, несколько угловаты и быстры92. Гневливость его воспламенялась внезапно и была необычною по степени и по формам обнаружения – без малейшей сдержки. Смарагд никогда не впадал в тон нежности93, – и отеческая заботливость всегда была у него строга и одета в суровую кору94. Самая отеческая ласка его скрывалась в колючей скорлупе и неизменно была грубоватою95, так что при нем было не легко и для близких к нему людей и для родных96. Он всюду стлал жестко, хотя спать было мягко97, – и пока человек убеждался во втором, молва разносила и закрепляла первоначальные горькие ощущения – неприятности, досады, раздражения и огорчения. Все вещи и пред всеми Смарагд привык называть самыми наисобственными именами, лицами нигде и нимало не стеснялся98, правду любил и восстановлял немедленно и без всякой деликатности по части средств, творил суд решительно и чинил расправу своеручно. Отсюда внешняя суровость и наружная грубость, наводившие грозу и застилавшие нежные лучи сердечной теплоты настолько, что кругом расходилось больше впечатление ужаса99, а в памяти сохранялось трепетное чувство строгости и деспотизма. Певчих он ласкательно называл «коналии», шутя бил линейкою, в раздражении мощною рукой вышвыривал из зала100 и вообще пользовался отцепреданною розгой101. Ему ничего не стоило толстою «буланкой» (палкой) вздуть (в Орле) 54-летнего искателя четвертого брака, чтобы поучить целомудрию102. Мало того: – в Могилеве Смарагд при публике дергал за волосы дьякона и дьячка103, а иногда производил ручные расправы (в Орле) даже с пьяным священником104, сутяг же стукал лбами, схватив их за волосы105. В пылу гнева раздраженный владыка кидал в лакея тарелкой (в Орле)106, бросал связкою бумаг в секретаря107 или пускал даже митрой в старосту (в Астрахани)108 и обзывал дурачьем (в Орле) все семинарское чиноначалие109. Так при «впечатлительности» быстрого возбуждения Смарагд допускал иногда «усиленные действования»110. Его острое словцо всегда было метко, характерно и до крайности язвительно111, –даже в официальных резолюциях112, где он умел делать особые намеки самым начертанием113. Человек вовсе не светский, – Смарагд не стеснял других, но не давал никому забываться пред своим саном и родовитого совопросника, неуместно искушавшего о незазорности карточной игры в великий пост, ядовито обрезал, что именно ему «в дурачка сыграть можно»114. Не менее колки были и другие приемы, если, напр., в Полоцке Смарагд намеренно брал со ставленника деньги в виде яко бы взятки и в заседании Консистории сам каялся в этом, вынуждая к публичному самобичеванию присяжных промышленников по этой части115, каких было везде достаточно в ту эпоху. Для его ревности всякие звания и состояния как будто совсем не существовали. В Могилеве во время крестного хода на Иордань он, завидев губернатора в головном уборе, громко посылал полицейского чиновника «снять шапку у этого дурака»116, а в Орле чопорную губернаторшу княгиню Трубецкую, рожденную Витгенштейн, открыто называл «буесловною немкой» и оказывал ей такие «замечательные грубости», что та совершенно пасовала117. Смарагд не стеснялся даже в проповедях резко затрагивать этих сановных лиц118 и ничуть не затруднялся торжественно ставить их в крайне неловкое положение119. При таких условиях «тем легче было подкидывать горючие материалы на огонь взаимного раздражения»120. Будучи в Св. Синоде, где тогда членам его нельзя было свободно пошевелиться121, Смарагд на самых заседаниях последнего дозволял иногда столь острую прямоту, что вызывал своего рода целый соблазн, когда грозно расшумелся на именитейшего иерарха, яко бы дьячок не смеет жаловаться на архиерея, – и, дав Александра Невского, синодалы поспешили отправить Орловского владыку восвояси, как неприличного для высоко-сословной обстановки по недостатку тонкости122, а равно по непосредственности и непреклонности в беспримерной правдивости123. Вообще, для всех Смарагд был «неуемный» человек, который яко бы ни Бога не боялся, ни людей не стыдился и был страшным «воеводою непобедимым»124. На почве этих фактов, выражавших чисто внешние ухватки мышления и поведения, всегда и везде создавалась около Смарагда атмосфера чего-то монструозного, тиранического, способного на всякие эксцессы чувства и воли. Постепенно пары сгущались и кристаллизировались настолько, что если современники не хотели заглядывать в глубь вещей, то потомки не всегда даже могут проникнуть сквозь густую тьму всяческих лжесловесий, – и единственное снисхождение со стороны людей нашего времени не превышает того, что забавляющееся чудачество и внешнее шутовство125 стали обращать в догматическую характеристику, будто Смарагд – подобно многим тогдашним помещикам – был великий самодур и прихотливо-странный оригинал из «жуткого и мрачного анекдота» (А. А. Измайлов в «Истор. Вестнике» 1914 г., № 1, стр. 336).
Историк лиц и событий не должен быть ни апологетом, ни панегиристом; его обязанностию является объективное истолкование фактов действительности, – и мы всего менее склонны оправдывать крайности Смарагдовского властвования, но думаем, однако, что все это необходимо сначала понять и затем изъяснить в соответствии со всеми другими условиями. Тут, прежде всего, не должно допускать резкостей в самой оценке обсуждаемых обстоятельств, как будто они были чисто личными аномалиями только одного Смарагда. К сожалению, этого совсем нельзя сказать, а следует признаться, что подобные приемы были тогда слишком обычны и свойственны даже тем иерархам, которые с крайнею преувеличенностию почитаются наилучшими126. Здесь Смарагд вовсе не выделяется какою-либо чрезмерностию, если мы знаем, что, напр., «при [Астраханском преосвященном: 1826–1832 г. г.] Павле I Саббатовском [† 7 февраля 1832 г.] никто из духовных не смел пройти по архиерейскому двору в шляпе, даже зимой»127. Смарагд просто отдавал прискорбную дань тому времени, нравам среды и своему темпераменту. Все это печально, но несомненно и не дозволяет излишней строгости к тому, что было сколько относительным, столько же и заурядным. Случайное и преходящее несправедливо карать, как принципиальное и нормальное. Это лишь слабость, которую так и нужно разуметь, если она не провозглашается взятым лицом за силу и доблесть. А последнего совсем невозможно утверждать о Смарагде, ибо он вовсе не считал свои манеры и приемы законными способами архипастырского обращения и управления. Напротив сего, этот владыка сам раньше и больше других видел свои недостатки и с обычною грубоватостию приравнивал себя к мешку всякой грязи и нечистоты128. Смарагд публично исповедовал «прирожденные немощи»129 своей натуры, когда, воспитывая других, по отношению к себе не успевал в этом, почему и называл себя окаянным130. Значит, внешность не служила у него точным отражением внутреннего существа, которое совершенно не мирилось с недочетами бурного темперамента. Это вполне бесспорно касательно иерархического управления, поскольку Смарагд держался того убеждения, что даже «священнику, яко служителю Иисуса Христа, претерпевшего все ради нашего спасения, выходить из терпения не свойственно»131. Если на деле у него самого чаще бывало совсем обратное, – этим неизбежно создавалась внутренняя тягота, для которой требовались облегчение и искупление. Отсюда естественно, что результатом подобных горестных коллизий являлось усиленное стремление поправить содеянное, – и Смарагд всегда спешил загладить свои порывистые слова и энергические поступки, не стесняясь «сам в простоте просить прощения у несправедливо обиженного священника или дьячка»132 и даже семинариста133, в свою очередь охотно извиняя и забывая все личные обиды134, ибо на них не должно обращать внимания по велениям Евангельского закона135 и по примеру Христа Спасителя136. Чем ярче была вспышка гнева, тем сердечнее оказывалась теплота милости, овладевавшей настолько, что теперь пред нею смолкало холодное правосудие137. Эта черта подмечена была еще в Академии138 и намеренно эксплуатировалась в течение всего архипастырского служения Смарагда, которого нарочито раздражали с затаенною целью получить от него особые блага и льготы. Это было тенденциозное злоупотребление139, – и «пострадавшие» сами искали, чтобы вспыльчивый владыка «поблагословлял костылем», а «опосля биться сдобрился»140. Этим удостоверяется, что основное настроение Смарагда было любовию по снисхождению к людям и желанию добра. Приемы его были не редко грубы и обидны, иногда даже и оскорбительны, но Смарагд вовсе не рисовался и не лгал, когда приговаривал, расправляясь с виновным: «я бью тебя, скотину, чтобы не отдавать под суд и не сделать несчастным тебя и твое семейство»141. Тут его благость простиралась на всех – от мала до велика, сверху до низу. Для него архиерейские певчие всегда были дороги, как «малые дети»142. Вообще, положение их в то время было довольно ужасно143, а Смарагд прямо лелеял и баловал их, старался снизойти до них и приспособиться к ним144. И они сохранили о своем архипастыре трогательные воспоминания145, как об отце домочадцев146, отце покровителе хора, сердобольнейшем отце, богоданном отце – утешителе и т. п.147. То же верно и для семинаристов, о которых Смарагд всегда и везде заботился148, умея спуститься до их интересов149. Этот архипастырь никогда не отчаивался в человеке и до конца готов был усматривать в каждом возрождающую искру добра, спасая приговоренного Консисторией к расстрижению пьянствовавшего священника и вдохновляя его к совершенному благодатному обновлению150, при чем иногда сам рисковал служебными неприятностями151. Чуткий к чужому горю152, этот иерарх оказывал всякое милосердие погрешающим, был особенно снисходителен к многосемейным и необыкновенно сердоболен к вдовам и сиротам153. Смарагд знал себе хорошую цену154, превозносил свое архиерейство155 и грубовато приравнивал себя к Московскому митрополиту (Филарету)156, но с духовенством сроднялся до неразрывности и с близкими желал иметь «общение даже за гробом»157. Он всюду был лишь primus inter pares и непостыдно исповедовал, что, будучи «первым в предстоянии, остается первым и в безропотном перенесении испытаний»158. Он управлял с сознанием, что обязан выражать власть на основании законов159, и требовал себе поклонений160, но лишь в качестве «обязательных знаков чинопочтения»161, а потому не в обиду духовенству и совсем не беспримерно для тех и наших дней162. Наряду с этим не менее твердо заповедовалось всем одинаковое уважение и вообще к «Черновым пастырям, о коих Сам Спаситель в Евангелии Своем сказал: »слушаяй вас Мене слушает» (Лк. 10:16)163. Такое внутреннее единение с избытком покрывало недостатки обращения. Крайности излишне преувеличивались молвой и преданием164, но фактически тем менее вредили делу, что архипастырь не был важен и тяжел, любил простоту и искренность в себе и других165, не дозволяя суровости и угнетений, какие тогда допускались многими иерархами по отношению к духовенству166, а о Смарагде совершенного неизвестны, чем он выгодно выделяется со стороны своей гуманности167. Из-за грозной внешности всегда проглядывали сердечная ласка и веселость сердобольнейшего человека и мудрейшего, гуманнейшего начальника, который обладал, в сущности, нежным любвеобильным сердцем168 и отличался беспримерною душевною теплотой, необычайною снисходительностью и редкою доступностью169. По своему пламенному темпераменту Смарагд обидел и временно огорчил, конечно, многих; за то «рассыпал этот человек на своем веку кучу добра: но не знаем, погубил ли он хоть кого-нибудь, хоть одного человека»170. Преходящие вспышки гневливости тушились потоками любвеобильности и забывались, как скорбь за радостью. Один современник, бывавший свидетелем многих случаев вспыльчивости этого иерарха, пишет нам, что все они оканчивались примирением, и тут в извинениях Смарагда было столько какой-то чарующей ласки, простоты, нежности, что обида широко покрывалась успокоением и даже удовольствием. «Крутой» владыка171 оказывался фактически «благодушнейшим из архиереев» с чисто «отеческою заботливостью»172, пригодною обновлять и возрождать, почему «под его архипастырство посылали способных людей, которых требовалось исправить, направить и спасти»173, т. е. вообще опальных людей, в особенности же ученых монахов, где-либо пошатнувшихся и затруднивших свое житейское положение, – посылали в той уверенности, что «преосвященный Смарагд, как человек строгий, быть может и исправит, но уже наверное – никак не погубит», а «если иного немощного брата и он найдет неисправимым, то значит уже – человек решительно не поправим»174... Ведь недаром в «высшем иерархическом мире возникла и довольно стойко держалась эта мысль», на практике не редко дававшая столь счастливые результаты, что такие личности подтягивались и выпрямлялись, между тем «после него скоро совсем и невозвратно пали и пропали»175. И причина сему та, что в сокровенной глубине своих замышлений и побуждений этот архипастырь всегда одушевлялся сердечною и созидающею любовью и старался на деле осуществлять в себе свое юношеское исповедание: «Жизнь сердца есть любовь. Невозможно, чтобы без любви существовало сердце, которое жить хочет», но «несчастна, пагубна любовь к себе», а – наоборот – «чистая любовь к Богу», как «истинному и высочайшему благу», «должна быть единственною душою нашей души, собственною жизнью нашей жизни»176.
Здесь обрисовывается нам и другое свойство в духовном настроении преосвящ. Смарагда, что он во всем устремляется ко славе Божией и ко благу церкви Христовой. Входя, пребывая и исходя, архипастырь всюду «преподавал, как единое на потребу: веру в распятого Искупителя, сопровождаемую благими делами, без коей нет ни на земле истинного счастья, ни на небеси чаемого блаженства»177. И если сам Смарагд говорит, что «ревность дома Божия снедает его»178; то данную черту подтверждают и другие свидетели, заявляя, что «ревность о чести и благолепии церкви Божией постоянно снедала сердце Святителя»179 в его «долголетнем, ревностном, полезном и разумном» архипастырском подвиге180, когда он являл себя «истинным служителем правды, мира и любви» настолько181, что в его лице, яко бы, «милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася» (Пс. 84:11)182.
Все отмеченные качества связывались у Смарагда с неустанною, неослабною и энергическою деловитостью и с практическою хозяйственностью. Административно-пастырская машина работала у него регулярно, твердо и уверенно. Здесь ничто не залеживалось, а все двигалось необыкновенно быстро и успешно183. Вообще же Смарагд «по управлению был скор, сообразителен, решителен, правосуден и снисходителен»184, «управлял епархиями неустанно и проницательно, дельно и практично, праведно и милостиво»185. Создалась репутация отличного организатора и опытного администратора, почему его «посылали в епархии, которые нужно было смирить, умиротворить и оживить»186. Защищая Церковь Божию и духовенство «до крове»187, он во внутреннем управлении старался держаться принципов правды и беспристрастия, не терпел ябедников188 и гнушался «Иудинских известий»189, избегал лицеприятия190 и каждому предоставлял все средства защиты191. Не симпатизируя тогдашнему консисторскому суду192, Смарагд стремился предупреждать судебные конфликты193, не допускал проволочек в судопроизводстве194 наблюдал в нем объективность195 и строгую точность196, чтобы излишне не отягощать виновного и не нарушать закона197, предпочитал действовать мечем духовным198 и часто решал без Консистории199, куда не редко ходил на заседания по всем местам своего служения200. Для него не существовало здесь различий по положению или состоянию, при чем низшие члены клира и бедняки были ему одинаково дороги201, и к ним он бывал даже менее суров202. В общем, он всегда и везде со всею пламенностью своего темперамента и ревности ратовал за честь духовенства203 и всячески старался поднять и возвысить его204, заботясь о развитии в нем интеллигентности и просвещенности205, любил и награждал отличиями со щедростью, беспримерною по тому времени206, повсюду изыскивал меры и средства к наилучшему обеспечению всех духовных207. Он был очень строг к духовенству, но наказывал лишь по-отечески208 и делал облегчения для провинившихся209. Вспыльчивая суровость не мешала ему выслушивать резкую правду210, допуская до прений с собою даже семинаристов-юнцов211, и никогда не переходила у него в холодное бессердечие, а потому здесь невольное сравнение со многими другими морально склоняет в пользу Смарагда212. Господствующею чертой последнего было своего рода мистическое преклонение пред «духовным сословием» при полной духовной солидарности с ним. Отсюда достоинство духовенства стояло впереди всего и с непреклонною резкостью ограждалось от неуместных покушений со стороны всяких иных лиц и властей. Тут Смарагд, прежде всего, заставлял всех уважать служение и звание священническое. В церкви все должны были соблюдать равную благопристойность, – и нарушения ее пресекались с энергическою строгостью и экспансивностью. Рассказами на этот счет мы богаты из всех епархий святительствования Смарагдова. Нет надобности передавать или подробно перечислять подобные известия. Достаточно отметить, что все они весьма вероятны и картинно рисуют архипастырскую властность Смарагда над всеми ради церковного благочиния, если (в Орле) он (ночью) выручал (с крестным ходом) неправильно арестованного со святыми дарами священника, а в храме к важной барыне, крестившейся в лайковых перчатках, посылал иподиакона с требованием, чтобы та сняла собачью кожу. Были даже более острые казусы, которые засвидетельствованы компетентными лицами. Так, некий (Астраханский?) губернатор, проездом чрез Орел, останавливался здесь и присутствовал за архиерейскою литургией, находясь около правого клироса, откуда случайно упал пред ним на пол образок. Сановный богомолец поленился поднять его и отшвырнул ногой на глазах у всех. Смарагд ничем на это не отозвался, но по окончании службы вдруг выходит на амвон протодиакон и, не называя лица, страшным басом провозглашает анафему вообще за попирание святыни. Пораженный этим, губернатор упал и был вынесен из церкви на руках213. Настоящий эпизод ясно убеждает, что Смарагд всего менее имел человеческого лицеприятия, которое всегда было столь свойственно его среде и вызывало такие большие прискорбия... В административной практике это обнаруживалось в том, что Смарагд сам «не клонил выи» и не пресмыкался пред сильными мира и духовенство не допускал до сего, защищая его горой со всею своею пламенностию. Общий тон всех печатных и устных известий изо всех епархий поразительно согласен в том отношении, что – суровый по внешности для духовенства – Смарагд был для последнего всегдашним покровителем и печальником, спасая его от чванного чиновничества и высокомерного дворянства и помогая ему отстаивать правду214. Редкая даже в наш век, – эта независимость для тех времен была прямо необычайна, между тем бесспорна по множеству фактов. Смарагд не любил сутяжничества в духовенстве и выводил его «своими мерами», далеко не сладкими, но такими, которые не слишком обнажали сословные недуги и без нужды не подвергали виновных всем последствиям судебно-юридического возмездия. Еще менее патронировалось кляузничество на духовенство от мирян, – и человека, жаловавшегося на священника за нечаянный удар его сыну в лицо тарелочкою с просфирой, Смарагд припугнул всею грозой церковных правил за недозволенное вхождение в алтарь, зная, что тот шантажно требовал от иерея значительной суммы за примирение215. То же бывало и при более серьезных столкновениях. Вот примеры, идущие от современников и очевидцев216. Однажды явился некий важный военный чин жаловаться на священника в Орловскую Консисторию, куда на заседания и для приема посетителей приходил не редко и Смарагд. Публики было очень много, но этот проситель встал впереди всех и первым обратился к архиепископу. Взяв бумагу, владыка внимательно прочитал и, убедившись в ее неосновательности, открыто и громко начал бранить жалобщика, обличая его, что он сам во всем виноват, а еще осмеливается доносить на своего пастыря. Тот был смущен неожиданностью, молча выслушал справедливые упреки и, ничего не ответив, со стыдом удалился. Одна Орловская помещица – графиня, крайне гордая и властная, невзлюбила второго священника в своем приходе и употребляла все меры выжить его. Это ей не удавалось и служило знамением, что Смарагд не видит тут наказуемых провинностей. Владелица не понимала этого или просто не хотела помириться и сделала попытку лично повлиять на преосвященного при проезде чрез село, пригласив его к себе в гости. Смарагд пожаловал в барский дом вместе с обоими священниками, резко отказался от всякого угощения и при всех стал обличать хозяйку, не стесняясь ошеломляющими выражениями, после чего совсем удалился. Это именно во вкусе Смарагда, кипевшего со всею непосредственностию и бурностию217. В этом случае при защите духовенства против других, привилегированных сословий он с особенною несдержанностию обнаруживал свой темперамент и как бы намеренно дозволял крайности изысканно грубого обращения в словах и манерах218. Такая преувеличенность с неотразимою ясностию свидетельствовала для всех, что во всяких покушениях на духовенство он видел и чувствовал свою собственную, личную обиду. Здесь он сливался до полного единства со всеми, как одинаково с ними трудящийся, болеющий и страдающий. При этом самая вспыльчивая экспанстивность уже не оскорбляла потерпевших, ибо воспринималась под живым впечатлением, что это есть горячность преданного и глубоко заинтересованного отца, который сердится и наказывает по непосредственному движению любви, хотя бы и бурной, зато совершенно искренней и благожелательной. Посему основное убеждение подчиненных повсюду было таково, что Смарагд строг, но справедлив и – паче всего – многомилостив, особенно ко вдовам, сиротам и многосемейным. Это и сам он знал о себе, всегда проводя подобные начала в самой жизни219. Требовательный относительно закона и службы, – Смарагд был снисходителен к человеческим немощам и по возможности терпел слабости220. Тут не было попустительства или безразличия, а – скорее – сказывалось отражение постоянного душевного настроения, проникавшегося чувством личной недостаточности, которая в других осуждалась и каралась не более, чем в себе самом. Всюду Смарагд был подобящимся братии своей, яко подобострастный, – и духовенство влеклось к нему с непринужденностию притяжения равного равным. Вот отзыв от 1836 г. из Полоцкого периода от Смоленского семинариста свящ. Никанора Лазурьевского. Он пишет о себе: «Служба моя довольно нелегка, но полагая, что точное исполнение всякой службы затруднительно, особенно в начале, хочу быть сколько здоровье позволит ревностным исполнителем тяжелой и многообразной инструкции отца своего Смарагда». При всем тот, будучи на чужбине и в довольно тягостных условиях, этот иерей был полон бодрости единственно по вдохновению епархиального владыки, говоря следующее: «За то и нам есть чем похвалиться... Для нас Смоленск или не родит, или не имеет благодетельных людей: и там те, кои снабжены удобною к исполнению заповедей должностью, в особенности нарушают оные... Любовь к ближнему, кажется, совсем неизвестна смоленским монахам, одержимым лихоимством и ненавистью к людям... У нас же, в Полоцкой епархии, совсем наоборот. Напр. сегодня я сажусь на лошадей и еду к отцу своему, т. е. к епископу Смарагду. Есть дело – и я еду к нему запросто, с удовольствием и любовью, как к отцу родному. И никакого страха и трепета не ощущаю, как трепещете вы в Смоленске…221. Еду в Полоцк хлопотать о своей церкви, настолько ветхой, что служить в ней страшно. Буду просить средств на поправку. И поверь, что я не испытываю никакого рабского страха пред своим архиереем, еду же в духе покорности, как сын к отцу, и выскажу ему свои нужды в самом откровенном сыновнем тоне, конечно, не забывая того – кто он и кто я. Думаю, что все, по благоволению Божию и по милости его преосвященства, мне удастся, а если бы и нет, то верно не он, а я виноват сему буду»222. Сходное с этим свидетельствуется отовсюду, что на всех кафедрах большинство вспоминало Смарагда добром223. И когда обиженный аноним поносил своего владыку акафистным памфлетом, – и в Полоцке, и в Могилеве, и в Астрахани, и в Орле, и в Рязани благодарные уста духовенства повторяли: «О, Смарагд, милостивый Смарагд, мудрый архипастырь! Он возвысил духовенство, возвысил в собственных и сторонних глазах»224. Это был сколько начальник, столько же и печальник подчиненного духовенства. Естественно, что личный его авторитет, – в общем, – стоял высоко в духовной среде. Близкие склонны были усвоять Смарагду дар особого – почти пророческого – прозрения225, а другие соприкосновенные лица питали к нему какое-то мистическое преклонение226 и чрез множество лет доселе сохраняют о нем благоговейную память227. Его архипастырское значение заметно выделялось и ценилось между иерархами. Даже сам митр. Московский Филарет всячески старался отложить свое отправление из Москвы для того только, чтобы здесь повидаться со Смарагдом при проезде последнего в С.-Петербург на заседания Синода228, другие архиереи сносились и советовались с ним по важнейшим вопросам и неизвестные ему ученые иноки являлись для выражения почтительности своей229.
Н. Глубоковский
* * *
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 252.
† Д. И. Ростиславов в «Вестнике Европы» 1872 г., июль, стр. 230, и † Г. М. Пясецкий, История Орловской епархии, стр. 959.
См. у А. Правдина, Резолюции Саратовского Преосв. Иакова (Вечеркова, † 20 мая 1850 г.) в «Саратовских Епархиальных Ведомостях» 1878 г., № 4, стр. 83, что этот иерарх в 1842 г. выражал такой взгляд касательно архиерейского достоинства; «Указывать архипастырям, как распоряжаться, имеет право одна высшая власть, а не диаконы. Но дело исполнять волю своих владык беспрекословно и с благоговением. Чрез владык Бог действует, и кто не повинуется своим владыкам, тот не повинуется Богу, в том нет духа Христова, тот безблагодатен, тот погиб на веки, если не покается. Ибо таковый действует вопреки слову Божию, в котором велено повиноваться во всяком случае владыкам не только благим и кротким, но и строптивым» [1Пет. 2:18].
Проф. прот. Т. И. Буткевич, Историко-статистическое описание Харьковского кафедрального Успенского собора, стр. 99.
С. Д. Карпов даже констатирует (в «Русской Старине», т. IX, 1874 г., стр. 210–211), что «Смарагд в короткое время подчинил своему влиянию всю витебскую администрацию», толкуя это в неблагоприятном смысле, внушенном «Записками» И. С. Жиркевича.
См. письмо м. Филарета Смарагду от 5 января 1837 г. в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения» 1870 г., кн. ХII, стр. 33: «Скорбные гласы слышу я с глубоким участием, и понимаю трудность и неприятность Вашего положения, при неподобных прежним отношениях светского начальства». Эти слова могут относиться или к И. С. Жиркевичу, назначенному 17 сентября 1836 г. в Витебск военным губернатором вместо благоволившего и послушного Смарагду Н. И. Шредера (см. выше 1912 г., № 5, стр. 573), или к самому графу Н. А. Пратасову, который – с таким же результатом для Смарагда – 25 июня 1836 г. заступил С. Д. Нечаева по обер-прокурорству в Св. Синоде (см. выше 1912 г., № 5, стр. 572).
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 5, стр. 573–574.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г, № 3, стр. 310; № 5, стр. 571.
Князь Николай Николаевич Хованский был генерал-губернатором Витебским, Могилевским, Смоленским и Калужским в 1826–1836 гг.; родился 1 декабря 1777 г., скончался в чине генерала-от-инфантерии и в звании сенатора 20 ноября 1837 г. См. «Сборник Императорского Русского Исторического Общества», т. LXII (Спб. 1888), стр. 404б.
Уже 26 июня 1836 г. Смарагд писал архим. Платону (Рудинскому), что П. Н. Дьяков «человек весьма справедливый и строгий, и совершенно противоположный вашим Виленским властям [– разумеется, вероятно, Виленский генерал-губернатор, благоволивший полякам кн. Ник. Андр. Долгоруков, о котором ср. выше 1912 г., № 9, стр. 949, 185 и см. в Записках гр. М. Н. Муравьева в «Русской Старине» ХIII (1882 г.), кн. 12, стр. 627 –]. Поляков гоняет более, нежели князь Хованский» (см. у о. Г. И. Шавельского, Последнее воссоединение с православною церковью униатов Белорусской епархии, стр. 222 и ср. 216). Несколько минорнее тон в письме Смарагда тому же лицу от 9 августа 1836 г. (у Г. Я. Киприановича, Жизнь Иосифа Семашки, Спб. 21897, стр. 136): «И наш губернатор Шредер вовсе уволен от службы..., по представлению управляющего Белоруссией, генерал-адъютанта Дьякова, который, возвратившись из С.-Петербурга, привез себе утверждение в должности генерал-губернатора... Князь Хованский посажен в государственный совет»... П. Н. Дьяков иногда и активно действовал против Смарагда, прося о переводе его из Полоцка: см. выше «Христианское Чтение» 1912 г., № 5, стр. 574, 518.
Николай Иванович Шредер, д. т. с., Орловский, Витебский и Рязанский губернатор с 1821 г.; см. «Сборник Императорского Русского Исторического Общества», т. LXII (Спб. 1888), стр. 451а.
См. письмо Смарагда С. Д. Нечаеву от 30 октября 1833 г. у о. Г. И. Шавельского, Последнее воссоединение с православною церковию униатов Белорусской епархии, стр. 14 (в приложении).
См. письмо Смарагда С. Д. Нечаеву от 22 февраля 1834 г. у о. Г. И. Шавельского ibid., стр. 27.
См. письмо Смарагда С. Д. Нечаеву от 24 января 1834 г. и от 19 февраля 1836 г. у о. Г. И. Шавельского ibid., стр. 25–26, 39.
См. письмо Смарагда С. Д. Нечаеву от 1836 г., без даты месяца, у о. Г. И. Шавельского, Последнее воссоединение с православною церковию униатов Белорусской епархии, стр. 39.
См. об отношениях Смарагда к начальнику Харьковской губернии (с 12 ноября 1840 г. по 20 февраля 1849 г.) Сергею Николаевичу Муханову у нас в «Христианском Чтении» 1911 г., № 7–8, стр. 978–979 и отдельно: Письма Смарагда к архим. Иерофею (Спб. 1911), стр. 54–55. См. и выше 1912 г., № 9, стр. 953, 187 и 1913 г., № 2, стр. 188, 74.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 7–8, стр. 818.
См. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения» 1870 г., XII, стр. 36.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 36 обор. Ср. выше «Христ. Чтение» 1912 г» № 10, стр. 1064, 5.
См. «Астраханские, Епархиальные Ведомости» 1899 г., № 13, стр. 647 – согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 39 обор.
См. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения» 1871 г., XIII, стр. 35; письмо м. Филарета датировано 7-м января 1847 г.
См. Письма, архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 50–51, 53, 54–55, 57–58, 62, 69, 76 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 7–8, стр. 974–975 977, 978–979, 981–982, 986; № 9, стр. 1137. 1144.
См. письмо архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 66 и в «Христ. Чтении» 1911 г., № 9, стр. 1134.
См. ibid, на стр. 68 и в «Христ. Чтении» 1911 г., № 9, стр. 1136.
Родился 7 апреля 1798 г. (1800 г.), был военным губернатором –сначала Смоленским, потом Орловским, умер 22 мая (11 сентября) 1871 г. в чине генерала-от-кавалерии и в звании сенатора: см. «Сборник Императорского Русского Исторического Общества», т. LXII (Спб. 1888), стр. 358а.
А она, конечно, была (о чем ср. и выше 1912 г., № 2, стр. 223), но настолько обросла в предании чудовищными легендами, что в Рязани доселе держатся слухи, будто «Смарагд анафематствовал Орловского губернатора», между тем это есть явная небылица, или относится совсем к другому лицу (см. ниже на стр. 174, 77).
См. «Астраханские Епархиальные Ведомости» 1884 г., № 13, стр. 220 и у прот. Н. Т. Каменскаго († архиеп. Никанора), Астраханский кафедральный Успенский собор, стр. 120.
См. у † Н. С. Лыскова, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании по изданию «Нивы», т. ХХХV (Спб. 1903), стр. 69.
См. о сем и у † П. И. Бартенева в «Русском Архиве» 1907 г., Кн. III, стр. 479–480.
См. выше «Христ. Чтение» 1913 г., № 3, стр. 319.
† Н. С. Лысков, Умершее сословие в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XX (Спб. 1903), стр. 120.
Ibid., стр. 120 сл., 124 прим.
Ibid., стр. 120.
† Н. С. Лысков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 65.
Ibid., стр. 70.
См. Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 77 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 9, стр. 1145, где в письме от 23 декабря 1857 г. Смарагд приказывает Иерофею: «скажите, при случае, губернатору» – по поводу раскольнических дел.
† Н. С. Лысков, Умершее сословие в Полном собрании сочинения по изданию «Нивы», т. XX, стр. 128.
См. в Письмах архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 66, 69 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 9, стр. 1134, 1137.
Это, несомненно, по всему делу Семова, где Сафонович явно был на стороне Смарагда (см. выше в «Христ. Чтении» 1913 г., № 4, стр. 540; № 5, стр. 653–654), которому и вообще должен был подчиняться, будучи лишь кротким и добродушным и не обладая самостоятельностию (о чем см. у П. А. Россиева, Силуэты в «Историческом Вестнике» 1909 г., № 8, стр. 416–417 и ср. Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 66, ₄ и в «Христианском Чтении» 1911 г.. № 9, стр. 1134, 4), но академик А. В. Никитенко за 16 апреля 1861 г. пишет (Моя повесть о себе самом, т. II. Спб. 1905, стр. 14): «Вечер просидел у меня Софонович (Валерьян Иванович), бывший Орловский губернатор, человек умный и образованный. От него я получил любопытные сведения о положении дел и о состоянии умов в провинции».
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр. 7б. Петр Дмитриевич Стремоухов был Нижегородским губернским предводителем дворянства, в конце 1862 г. назначен Рязанским губернатором, в 1866 г. вышел в отставку, потом был в должности члена Совета Министра внутренних дел и Главного управления по делам печати, в 1881 г. окончательно покинул службу и более уже не занимал никакой государственной должности. Он доселе (1914, I, 31) здравствует и в письме к нам из Спб. от 1913, X, 30 (среда), полученном 1913, X, 31 (четверг), сообщает: «Я очень мало знал архиепископа Смарагда и знакомство мое с ним не выходило из пределов официальных сношений; характер его казался мне крутым, сварливым и мало располагающим к желанию с ним сближаться. Никаких, впрочем, столкновений никогда между нами не происходило». Это касается последнего года жизни Смарагда, а другие сведения «Христ. Чтения» 1913 г., № 3, стр. 317, 29–30 относятся, по-видимому, к предшествующему времени Рязанского периода.
† Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 56.
Так П. А. Россиев в «Историческом Вестнике» 1909 г., № 8, стр. 416, хотя этот автор выдвигает данный факт скорее в пользу Смарагда, как человека независимого, не клонившего ни пред кем своей выи.
По словам † архиеп. Никанора (Бровковича), митр. Филарет говорил ему в 1858 году: «Всегда нехорошо, когда архиерей не ладит с светскою властию. Когда светские, как говорится, не достают по коню, там бьют по оглоблям». Из записок архиепископа Никанора: его апология по поводу жалоб на него Уфимского белого духовенства (Москва 1909), стр. 126 – по оттиску из «Русского Архива» XLVII (1909 г.), кн. 5, стр. 76.
По всей вероятности, именно на Смарагда указывает в этом смысле и † Д. И. Ростиславов, говоря (О православном белом и черном духовенстве, т. I, стр. 135, 1) об одном архиепископе, который утверждал, что его «нельзя назвать монахом», – и, по словам автора, «это была сущая правда». И. С. Жиркевич пишет (в «Русской Старине» 1890 г., т. LXVII, август, стр. 245), как «в Витебске составил себе идею, что Смарагд должен быть религиозный фанатик», но при свидании в октябре 1836 г. быстро «открыл, что и предписанным церковным правилам он подчинялся лишь наружно». См. выше 1913 г., № 7–8, стр. 899, 73.
См. у † Д. И. Ростиславова в «Вестнике Европы» 1872 г., июль, стр. 231–232. Ср. и у † Н. С. Лыскова, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, гл. X, стр. 69–70. Необходимо прибавить, что известия о препирательствах и отказах по поводу предложений о приобщении не согласуются с другими темными сказаниями о слишком таинственной и «скоропостижной» кончине его в присутствии чуть ли не одной «Княгини», яко бы воспользовавшейся потом капиталами и имуществом почившего архипастыря (см. выше 1913 г., № 7–8, стр. 903, 77, 920); однако П. Д. Стремоухов пишет нам (см. стр. 164, 37): «О том, что архиепископ Смарагд скончался не совсем естественною смертью, я никогда не слыхал; разграбления его имущества, после его смерти, не могло быть, так как после его смерти были приняты все установленные законом меры к охране этого имущества, впредь до прибытия его наследников, и никаких с моей стороны распоряжений к аресту г-жи Х [т. е. «Княгини"] делаемо не было».
См. у † архиеп. Никанора, Биографические материалы I, стр. 251–252.
См. письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 99 и в «Христианском чтении» 1911г., № 11, стр. 1358.
См. письмо от 15 апреля 1862 г. ibid на стр. 117 и в «Христианском чтении» 1911г., № 11, стр. 1513.
См. письмо от 19 апреля 1859 г. ibid на стр. 98 и в «Христианском чтении» 1911г., № 10, стр. 1253.
См. письмо от 15 апреля 1862 г. ibid на стр. 117 и в «Христианском чтении» 1911г., № 11, стр. 1513.
См. «Орловские Епархиальные Ведомости» 1906 г., №20, стр. 602 –
согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 12 обор. 17 прим., 50 и обор. Орловские слухи о близости Смарагда к какой-то великосветской вдове (Калерии Михайловне), жившей в своем роскошном имении близ Орла, не носят укорительного для нравственности характера и не наклоняются непременно в сторону порицания. Об этом ясно говорят и самые имена известных нам знакомых и почитательниц Смарагдовых, каковыми были Кромские помещицы Пелагея Васильевна Шеншина и владелица села Шахова Евдокия Ивановна Мовчан (ср. Историческое описание церквей, приходов и монастырей Орловской епархии, т. I, стр. 463–464), у которой архиепископ бывал чаще. Первая присутствовала в Рязани при самой кончине архипастыря, и по сему случаю возникали темные сказания (см. выше 1913 г., № 7–8, стр. 903–904, 77), но опубликованные нами (в «Христианском Чтении» 1911 г., № 1, стр. 117–133) письма к ней Смарагда говорят о полной чистоте их отношений, а доселе здравствующие свидетели решительно утверждают, что П. В. Шеншина глубоко уважала и любила Владыку за его «всегда привлекательные службы» церковные, доставлявшие духовно-религиозное утешение.
См., напр., наставления Смарагда о. Иерофею в Письмах к последнему на стр. 13, 4 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 3, стр. 392, 4.
Собственно лишь † Д. И. Ростиславов прямо намекает на это своею фразой о Смарагде: «на имя одного молодого человека, к которому покойник имел отеческое расположение, он положил еще задолго до своей смерти 30 000 р.» (см. выше 1913 г., № 6, стр. 722, 60); но П. Д. Стремоухов пишет нам (см. стр. 164, 37): Об этом «в Рязани я никогда не слыхал; равно не слыхал и о его взяточничестве. Покойный вообще не пользовался расположением к себе местного населения, поэтому неудивительно всякое злословие по его адресу».
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 46, стр. 6б. Этим опровергается обратное сказание † Н. С. Лыскова в «Мелочах архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 69.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 237 прим, и ср. стр. 247.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 53 обор. Это глухое указание о. Иерофея относится, вероятно, к тому, что – по сообщенным нам из Орла сведениям – «преосвящ. Смарагд любил там мясной стол, для чего ему постоянно доставляли из экономии Севского архиерейского подворья, – при Севском Спасо-Преображенском монастыре, – кур, индюшек и, в известное время года, поросят. Доставлял их эконом Иван Николаевич Говоров (в монашестве Иринарх). Про любовь Смарагда к мясному столу знали все, – и помещики всегда угощали его ухою, сваренною на мясном бульоне. Раз, у одного помещика, он остался очень доволен такою ухой и, призвав к себе своего повара, которого возил с собой, сказал ему: «Вот такую уху ты мне всегда вари». Повар ответил: «Ваше Преосвященство! эта уха из самого крепкого куриного бульона», но преосвященный ему отпарировал: «Дурак! тебя не спрашивают, из чего она, а только говорят, чтоб и ты умел приготовлять такую». Кажется, здесь немало преувеличений. По крайней мере, последнее известие – об ухе – не так давно (в 90-х годах XIX стол.) применялось в печати (кажется, которым-то Немировичем-Данченко в журнале «Нива») совсем иному иерарху, а устною молвой усвоялось еще и некоторым другим. Не есть ли это один из анекдотов, которые людским суесловием сплетаются у нас около архиерейского житья-бытья, далеко не столь сладкого, как кажется со стороны, завистливому взгляду (о чем см. еще А., Судите судом праведным в газете «Колокол» № 2. 129. За 28-е мая 1913 г., стр. 3)?!...
См. «Воспоминания» о. Иерофея, л. 109 обор.
Даже такая мелкая подробность в описании Лескова, будто за своими трапезами Смарагд вызывал слуг «всплеском рук», оказывается измышленною и неверною, о чем см. в «Воспоминаниях» о. Иерофея, л. 124 обор.
См. у † архиеп. Никанора, Биографические материалы I, стр. 236.
† Архиеп. Никанор ibid. I, стр. 247.
См. «Воспоминания» о. Иерофея, л. 128 обор., прим.
Ibid., л. 18 обор.
См. «Воспоминания» о. Иерофея, л. 18 обор., 49 обор., 50 и обор.: «Так непорочно архипастырь провел молодость свою, так дожил до шестидесяти трех лет, пока не уехал в Рязань».
Ibid., л. 67, где о. Иерофей вспоминает о «благоговейном обычае Святителя Божия в частном, домашнем быту, наедине», а именно: «Когда, бывало, кушает чай, или воду: то, сколько раз принимается взять в руку чашку, блюдце, или стакан, столько разов оградит их знамением креста Господня. Но когда Архипастырь бывал в обществе, он этого не делал, потому что не любил лицемерия и притворства».
Для Могилевской епархии см. выше 1912 г., № 6, стр. 668–669.
Об Астраханском переводе см. выше 1912 г., № 10, стр. 1069–1070 и у о. Н. Т. Каменского († архиеп. Никанора), Краткая история Астраханской епархии, стр. 117. Насчет заботливости по части пения и о его успехах в Орле ср. Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 49, 74 и в «Христ. Чтении» 1911 г., № 7–8, стр. 973, № 9, стр. 1142 и выше 1913 г., № 2, стр. 179–180; свящ. села Покровского на Липовице в Малоархангельском у. Орловской губ., о. Иосиф А. Архангельский сообщает, что Смарагд «очень любил хорошее пение; поэтому на содержание певчих денег не жалел, – и, действительно, хор архиерейский при нем был роскошный»; а Н. И. Голубов, бывший после городским головой в Рязани, (от 2 декабря 1910 г.) писал нам следующее: «Архипастырь Смарагд был любитель музыки как вокальной, так и инструментальной. Живший у него протоиерей [Никифор Алексеевич] Страхов довел Орловский хор до полного совершенства. Об этом мне лично пришлось слышать от душеприказчика Императрицы Марии Феодоровны, матери Императора Александра Павловича, Николая Петровича Новосильцева. Потом я и лично удостоился быть свидетелем такого казуса. В начале пятидесятых годов Смарагд, обозревая епархию, заехал в село Дядьково, где была единственная в России хрустальная фабрика известного С. И. Мальцова (см. выше 1913 г., № 7–8, стр. 909, 87). Последний, желая щегольнуть пред знаменитым Архипастырем, поставил хор в 120 человек под управлением своего (крепостного) регента, обучавшегося в Императорской капелле. Но тут вышло нечто невероятное: архиерейский хор, пропев «Благослови душе моя Господа», так загипнотизировал всех, что Мальцовский со стыдом оставил свой пост». Нужно заметить, что у Мальцова при всех его церквах были свои певчие с редкими голосами, напр., в роде «басов невозможных» (см. у Вас. Ив. Немировича-Данченко в «Русской Мысли» 1882 г., № 2, стр. 290–291), а «в Дядькове так поют, что архиерей был – удивился» (ibid. 1882 г., № I, стр. 345). О пении и певчих при Смарагде и об о. Н. А. Страхове см. особенно у † архиеп. Никанора Бровковича (Биографические материалы I, стр. 67 сл., 234 сл.), который упоминает и об успехах Смарагдова хора в С.-Петербурге (I, стр. 88). По этому предмету нам возражают, что тут дело было довольно простое, ибо тогда среди духовенства было много исключенных беззаботных, здоровых и голосистых людей. Но, во-первых, тем замечательнее, что другие иерархи того времени вовсе не славились церковными хорами, как это вполне несомненно для Смарагда и свидетельствует об особенной заботливости его в данной области. Во-вторых, и певческого материала было вовсе не столь большое изобилие. Ссылаемся на документ, близкий к Смарагду и по месту, и по времени действия. Таков роман В. Крестовского (псевдоним Н. Д. Заиончковской, урожденной Хвощинской) «Баритон» (см. «Отечественные Записки» 1857 г., октябрь, стр. 348–420; ноябрь, стр. 231–292; декабрь, стр. 385–480), который относится к Рязани (ср. у † Д. И. Ростиславова, О православном белом и черном духовенстве I, Лейпциг 1866, стр. 30) и в лице главного героя Алексея Алексеевича Ивановского изображает Рязанского семинариста Ивана Ивановича Алексеевского, бывшего потом протодиаконом в С.-Петербурге и скончавшегося здесь на 84 году 17 марта 1913 г. И вот тут мы читаем, что хотя «этих певунов (было тогда) много» (стр. 471), но регент все-таки должен был «ловить голоса» (стр. 401).
См. «Воспоминания» о. Иерофея, л. 128 и обор.
См. выше 167, 49 – о П. В. Шеншиной, но тоже верно и для Надежды Онуфриевны Гревс, по монашеству Людмилы: она глубоко предана была Смарагду, как благоговейному архиерею Божию, почитала его духовным отцом и умерла, огорчившись его потерей: см. «Христианское Чтение» 1911 г.. № 1, стр. 125, г, «Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских», т. 244, кн. I за 1913 г., стр. 19, и, 32, 35 (в смеси). В равной мере все это справедливо и для Варвары Никитичны Юрасовской, Волховской помещицы, о чем см. Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею (на стр. 31) и к С. И. Трубицыной в «Христианском Чтении» 1911 г., № 5–6, стр. 766, и в «Чтениях в Обществе Истории и Древностей Российских», т. 244, кн. I за 1913 г., стр. 12, 13, 15, 16, 18, 20, 22, 24, 26, 27, 28, 30, 32, 40–41 (в смеси).
В виду всего изложенного представляется весьма сомнительным несколько противоречивое известие Ивана Сергеевича Аксакова (в его письмах, ч. I, т. 1, Москва 1888) об Астраханском периоде, будто «Архиерей, надо признаться, довольно ленив», т. е. служить (на стр. 103 от 27 марта 1844 г.), при чем «Смарагд служит не хорошо», но величественно (стр. 104).
См. «Орловские Епархиальные Ведомости» 1906 г., № 20, стр. 603 – согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 66, откуда и в Письмах архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 88, 89 и в «Христианском Чтении» 1911 г., №11, стр. 1243, 1244: «Святитель сей в совершении Таинства рукоположения был чрезвычайно внимателен и благоговеен, хотя и очень снисходителен к способностям рукополагаемых... Относительно самого действования Архипастыря в совершении рукоположения посвящаемых могу с истинным убеждением из десятилетнего присутствования, опыта и наблюдения засвидетельствовать, что Преосвященный Смарагд с неподражаемым, так сказать, искусством внушения и силою духа передавал «Божественный Залог» новорукополагаемому Иерею! Без особого умиления и страха Божия нельзя было присутствовать при совершении Святителем Таинства рукоположения во Иерея. Не один из внимательных рукополагавшихся пролил слезы умиления на св. престол, которые свидетельствовали явно о присутствии особенной благодати Господней по молитвам Святителя».
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 46, стр. 6в.
Так, вышеупомянутый (на стр. 171) протоиерей Виссарион Яковлевич Некрасов вспоминает, что при служении в селе Никиткине, Егорьевского у. Рязанской губ., он и другие два исполатчика (Ершов и Воскресенский) заняли все место по пути каждения Смарагда, который так сильно толкнул его, что тот повалил и своих товарищей, но за обедом архиепископ снял со стола три прекрасные груши и одарил ими пострадавших исполатчиков со словами: «кого я обидел, – простите больному старику».
См. † архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 241 сл.; «Орловские Епархиальные Ведомости» 1906 г.. № 20, стр. 602–603; Д. З(ахариеви)ч в «Русской старине» 1883 г., т. XXXIX, стр. 423.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 242 сл.
Так, Полоцкий предводитель дворянства Л. Беликович, злейший враг православия и Смарагда (см. выше 1912 г., № 2, стр. 301, 21; № 3, стр. 317, 126), клеветал, будто бы последний «при богослужении ругал священнослужителя матерными словами в тот момент, когда вспоминал царскую фамилию»: см. у о. Г. И. Шавельского, Последнее воссоединение с православною церковию униатов Белорусской епархии, стр. 151.
Так † Д. И. Ростиславов в «Вестнике Европы» 1872 г., июль, стр. 233, 234.
После Орла (с 27 июня 1840 г.) преосвящ. Евлампий († 12 марта 1862 г.) тех же порядков держался и в Вологде (22 ноября 1844 г.–16 июня 1852 г.), о чем см. у Е. В. Грязнова. Из школьных воспоминаний бывшего семинариста Вологодской семинарии (Вологда 1909), стр. 203 и в «Вологодских Епархиальных Ведомостях» 1903 г., № 10, стр. 283–284.
См. выше 1913 г., № 2, стр. 176 и 178.
См. «Астраханские Епархиальные Ведомости» 1895 г., № 15, стр. 391, и письма м. Филарета к самому Евлампию в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения» 1877 г., I, стр. 19, 21–22. См. и «Жизнь архимандрита Никодима Казанцева» в «Богословском Вестнике» 1910 г., № 12, стр. 648, что Евлампий «мучит православных и духовенство длиннейшими службами».
См. у и Г. М. Пясецкого, История Орловской епархии, стр. 1017.
П. А. Россиев, Силуэты в «Историческом Вестнике» 1909 г., № 8, стр. 418; «Преосвященный Симеон завел в орловских кафедральных соборах службы истовые, длительные, благолепные», но «думаю я, непосредственно не управлял епархией. При таких, как он, консисторским «законникам» – «жизнь – умирать не надо».
Так, по поводу длинных служений епископа Витебского Антонина (Державина, † 2 марта 1902 г. архиеп. Псковским) Савва в своей «Хронике» говорит: «Хвалю его ревность, но не одобряю излишне продолжительных служений. Надобно щадить немощь молящихся и особенно сослужащих». См. т. IX (Св.-Тр. Сергиева Лавра 1911), стр. (87–88,) 89.
Из многих сказаний этого рода отметим хоть следующий. Где-то (в Орле) губернатор не пожаловал к царскому молебну. Смарагд, уже выйдя на средину церкви, послал сказать, что он его ждет. Тот отправляет собственноручное письмо о своей болезни, а Смарагд громко читает это послание и снова шлет к губернатору гонца с напоминанием, что, судя по самому писанию, автор в состоянии быть в церкви. Губернатор явился, и лишь тогда началось служение, но после него Смарагд опять сделал, энергическое внушение губернатору, что тот, как камергер, получил от Царя особое отличие в некоторых принадлежностях костюма («белые штаны»), а не хочет поспеть к царскому молебну. См. еще ниже.
См. у П. А. Россиева, Силуэты в «Историческом Вестнике» 1909 г., № 8, стр. 416. т Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 72, 78.
Так Смарагд отзывался о преосвящ. Астраханском (1826–1832 г.г.) Павле (Саббатовском), о чем см. у о. Н. Т. Каменского († архиеп. Никанора), Краткая история Астраханской епархии на стр. 102 и в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1884 г., № 2, стр. 28.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 245, и в «Церковно-Общественном Вестнике» VI (1879 г.), № 27, стр. 3а; о. Пл. Менчиц ibid. № 56–57, стр. 6а.
Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 77.
См. у † прот. М. Я. Морошкина в «Сборнике Императорского Русского Исторического Общества». т. СХIII (Спб. 1902), стр. 148.
«Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 27, стр. 3а.
† Н. С. Лесков, Умершее сословие в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XX (Спб. 1903), стр. 120.
† Архиеп. Никанор в «Церковно-Общественном Вестнике» VI (1879 г.), № 27, стр. 3 а. б и в Биографических материалах I, стр. 77: «Иногда он (Смарагд) и нарочно напускал на себя эту грубоватость, чтобы богатство сердечности не вырывалось наружу. Это была чопорная стыдливость».
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 241.
† Архиеп. Никанор ibid. I, стр. 80.
† Архиеп. Никанор ibid. I, стр. 83, 81.
† Архиеп. Никанор ibid. I, стр. 70, 72, 77.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 127 обор.–128
† Архиеп. Никанор Биографические материалы. I, стр. 81.
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 27, стр 3 а. б.
См. † архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 70, 72; «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 26, стр. 5 б, и № 27, стр. 3 а.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 233, 77, 78, 79.
† Архиеп. Никанор в «Церковно-Общественном Вестнике» VI (1879 г.), № 26, стр. 5 в.
«Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр 7 а. Об этом же случае, как бывшем во время его обучения в Орловской Духовной Семинарии, сообщал нам (в письме от 14 февраля 1911 г.) и о Е. Н. Острогорский.
Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 243.
«Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр. 47 а–б.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 244. См. выше «Христ. Чтение» 1913 г., № 3, стр. 318, 40.
† Г. М. Пясецкий, История Орловской епархии, стр. 962–963.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 243.
«Астраханские Епархиальные Ведомости» 1884 г., № 11, стр. 191, 1 и отдельно у прот. Н. Т. Каменского († архиеп. Никанора) на стр. 113, 4.
† Г. М. Пясецкий, История Орловской епархии, стр. 962.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 22 и 47 обор.
Именно Смарагду молва усвояет и известное характерное изречение, ныне всюду распространенное, что «Рязанцы-поганцы», яко бы громогласно произнесенное в одной церкви г. Рязани за богослужением по тому поводу, что он увидел некую злонамеренность («архиерея убить хотели!»), когда ему на голову упала сверху свечка. Это в роде того, как † еп. Никодим (Казанцев) писал, что «Вятка особенно отличается нахальством и дерзостью». «Вятчане ужасно грубы, упрямы, своевольны. По тому же невежеству они страшно мстительны». См. в «Трудах Вятской Ученой Архивной Комиссии» 1912 г., вып. III, стр. 23; 1913 г., вып. I–II, стр. 76. Впрочем, возможно, что вышеприведенный случай напрасно приписан Смарагду, как и естественная игра слов «Рязанцы – ре(е)занцы», ибо второе усвояется, напр., и митрополиту С.-Петербургскому Исидору Никольскому († 7 сентября 1892 г.), который в 1863 г. (по смерти Смарагда) говорил преосвящ. Леонтию (Лебединскому): «в Рязани вот открылась вакансия; но я вас туда не пошлю к резанцам» (см. «Богословский Вестник» 1914 г. № 1, стр. 145).
Так, в Рязанской епархии на пасхе один причт не поладил при дележе собранных яиц, ибо священник хотел взять больше, а дьякон требовал себе равной доли и потом растоптал все яйца в кадке при веселом подсвистывании и приплясывании подвыпившего дьячка. Началось следствие, которое стало наклоняться в пользу священника, потому что последний расположил к себе благочинного, поднесши ему кадочку меда. Когда все это дело дошло до Смарагда, он положил такую резолюцию: «попа-хапуна, дьякона-топтуна, дьячка-свистуна, благочинного-сластуна – (всех) на месяц в монастырь». См. в «Русской Старине» 1908 г., февраль, стр. (450–) 451. Однако, этот случай относится (произвольно?) и ко Владимирской епархии у Н. И. Соловьева, Церковно-приходская жизнь в половине прошлого века: бытовые очерки по личным воспоминаниям в «Страннике» 1909 г., апрель, стр. 524.
В архиве Рязанской Консистории хранится следующий документ. По какому-то случаю была выражена официальная признательность одною высокою особой Смарагду, а он сдал этот документ при такой собственноручной резолюции: «хранить сие при делах, как знак милостивого внимания такого-то к нашему недостоинству», при чем два последние слова были написаны громадными буквами, титул же высокий – самыми маленькими.
См. «Орловские Епархиальные Ведомости» 1906 г., №20, стр. 603–604 – согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 125 и обор.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 238.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 230.
† Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 66, при чем нужно заметить, что Лесков характеризует эту даму с самой неблагоприятной стороны, если она при своем «необыкновенном [– в худом смысле –] воспитании» достигала того, что «ее боялись все извощики»: Умершее сословие в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XX, стр. 124.
«Воспоминания» о. Иерофея на л. 18 обор.–19, откуда подлинные выписки см. ниже на стр. 316, 169а.
Достаточно припомнить еще хоть случай или анекдот о крестном ходе, устроенном ночью по распоряжению Смарагда для освобождения священника, арестованного со святыми дарами неблаговолившим к архиепископу градоначальством. Хотя в достоверности этого события сомневался и сам К. С. Лесков (Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 65), но оно доселе удостоверяется Смарагдовыми современниками и ближайшими преемниками их.
Так говорит по делу построения Орловского Петропавловского собора о. Иерофей в своих «Воспоминаниях» на л. 46 обор.: см. Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 58 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 7–8, стр. 982.
Даже митрополит Московский Иннокентий († 31 марта 1879 г.) еще 6 февраля 1869 г. писал епископу Енисейскому Никодиму (Казанцеву, † 11 июня 1874 г.г.): «Не думайте, что члены Синода могут что-либо делать. Их дело только подписывать, что поднесут, пли пришлют да в некоторые дни (по 2 часа), т. е. в среду и пяток, выслушать три-четыре дела большею частию самых обыкновенных, – и только!» См. «Странник» 1913 г., № 7–8, стр. 40.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 246. Ср. у † проф. Ал. П. Лебедева, Слепые вожди (Москва 1907), стр. 36–37 прим.
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 26, стр. 5 б.
† Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 67, 66, 74.
См. у † архиеп. Никанора, Биографические материалы I стр. 70 и 73.
Это можно сказать, напр., о преосвящ. Иннокентии (Борисове). Архиеп. Дмитрий (Муретов, † 14 ноября 1883 г.), называемый «благодушным» и даже «добрейшим владыкой» (у † преосвящ. Неофита в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения» XXXII [1910 г.], № 7–8, стр. 466, 470), в письме к митр. Киевскому Арсению (Москвину, † 27 апреля 1876 г.) из Одессы от 18 декабря 1867 г. говорит: «Странный дух здешнего народа! Когда покойный преосвященный Иннокентий трактовал их как свиней, колотил со всего плеча палкою, заставлял по нескольку месяцев рыть рвы в саду своем для посадки деревьев, – тогда были смирны, и послушны. Когда же с ними обращаешься по-человечески, поднимают рыло и готовы не только запачкать, но и разорвать». См. у А. Н. Котовича, Церковные вопросы в недалеком прошлом в «Страннике» 1909 г., № 12, стр. 785. И из других источников мы знаем, что, будучи по природе «кипятком», Иннокентий – в пылу раздражения – ругался даже в алтаре невыразимыми словами, колотил там же чтецов книгою по голове, драл за волосы и вырывал их, бил по щекам: см. Письма архиепископа Никанора к И. У. Палимсестову в «Русском Архиве» 1909 г., кн. 6, стр. 230, и ср. у И. У. Палимсестова, Мои воспоминания об Иннокентии, архиеп. Херсонском и Таврическом (издание редакции журнала «Странник», Спб. 1888), стр. 187, 195 сл.
См. у о. Н. Т. Каменского († архиеп. Никанора), Краткая история Астраханской епархии, стр. 103, и в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1884 г., № 2, стр. 28.
См. в «Орловских Епархиальных Ведомостях» 1906 г., № 20, стр. 603 – согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 126.
См. в прощальной речи Смарагда к Астраханской пастве в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1895 г., № 18, стр. 453.
См. у † Г. М. Пясецкого, История Орловской епархии, стр. 962, 963.
См. в архиве Могилевской Духовной Консистории резолюцию Смарагда от 15 сентября 1837 г. по делу об отказе священнику Леплинскому и его жене в просьбе по жалобе на арендаторшу Епельфельдову.
См. у † о. Н. К. Смирнова в «Страннике» 1882 г., № 2, стр. 433. Ср. и выше «Христ. Чтение» 1913 г., № 3, стр. 318.
Так, священник села Покровского на Липовице в Малоархангельском уезде Орловской губ., о. Иосиф А. Архангельский рассказывает следующее. По переходе в богословский класс он и двое или трое товарищей в сентябре посвящались в стихарь. Когда – после пострижения влас – Смарагд прочитал молитву, те замедлили встать с колен, а владыка, как человек быстрый в движениях и вспыльчивый, схватил их за волосы, чтобы они поднимались скорее, что и было сделано. По окончании богослужения они подошли за благословением к Смарагду, и он спросил: «ну, что? больно?» – «Да, чувствительно, Ваше Высокопреосвященство» – отвечает кто-то из них. «Ну, заходите ко мне чай пить». Они отправились, а скоро пришел к ним и Смарагд, который, узнав, что выпито лишь по одной чашке, настойчиво говорил: «мало, пейте еще», но молодые люди поблагодарили и отказались. Тогда Смарагд позвал своего келейника, и тот принес на подносе соответствующее количество просфор, завернутых в белую бумагу. Архиепископ передал их семинаристам, которые, развернув потом просфоры, нашли там еще по три рубля на каждого.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 3, стр. 307.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 7–8, стр. 817, 84.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 4, стр. 435.
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 26, стр. 5 а. И достойно внимания, что сами разумеемые лица вспоминали не столько прискорбные казусы, сколько счастливые результаты. Напр., в Орле еще не так давно один дьякон при церкви Епархиального Женского Училища «с искреннею признательностию к имени и памяти Смарагда» рассказывал, как получил дьяконство за то, что, будучи архиерейским певчим, он был пойман в воровстве яблок и сильно побит.
† Д. И. Ростиславов в «Вестнике Европы» 1872 г., июль, стр. 232. См. Иосиф Самчевский в «Киевской Старине» 1894 г., январь, стр. 39. † Архиеп. Никанор, Биографические материалы I. стр. 243–244. † Г. М. Пясецкий, История Орловской епархии, стр. 961. «Астраханские Епархиальные Ведомости» 1884 г., № 12, стр. 212 и отдельно у о. Н. Т. Каменского († архиеп. Никанора) на стр. 119. Сведения в этом смысле доселе идут из всех епархий Смарагдова архипастырства. См. и выше 1913 г., № 2, стр. 183, 48.
См. у † архиеп. Никанора (Каменского), Орловские Архипастыри, Архиерейский дом, достопримечательности его, угодья и личный состав в Собрании сочинений (Казань 1909), стр. 549.
† Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 79 сл., 81.
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр. 6б.
См. письма Смарагда к князю Н. Н. Хованскому в «Русском Архиве» 1901 г., II, стр. 438.
См. «Записки сельского священника» в «Русской Старине» XVIII (1879 г.), стр. 439 сл.
Вот несколько мелких фактов, переданных лично нам одним из Рязанских архиерейских певчих (С.-Петербургским прот. В. Я. Некрасовым). Раз, когда самые малые из них играли в бабки на архиерейском дворе, вдруг показывается грозный Смарагд, направляясь в свой сад в сопровождении эконома, прот. Никифора Алексеевича Страхова. Мальчики уже собирались разбежаться, но Смарагд остановил их и сам наравне с ними принял участие в этой игре, а на другой день прислал гостинцев. Снисходительно относился он и к ловле певчих птиц в западни и, застигнув за этим делом нашего осведомителя, похвалил последнего «молодцом» и послал его с синицей к келейнику Матвею. Поездки по епархии были праздником для певчих мальчиков, из коих каждый привозил с собою не менее 30 руб. чайных. Это совершалось обычно в начале знойного июля, и Смарагд держался в пути – не при народе – с патриархальною простотой, сидя в экипаже лишь в подряснике, с расстегнутою грудью и с непокрытою головой. Певчие должны были поспевать в села раньше владыки, но однажды последний задумал, шутя, опередить их, а те помчались от него, – и так все неслись «в запуски» верст пять без передышки. Защищал Смарагд своих певчих и от школьных невзгод. В 1862 г. было освящение храма в Павловском загородном участке Рязанского архиерейского дома (см. выше 1913 г., № 3, стр. 312), при чем тут присутствовали и светские власти во главе с губернатором. Во время бывшего потом обеда певчие исполняли разные приличные светские песнопения, вызывавшие общее одобрение. Смарагд особенно растрогался после кантаты «Слава на небе ясному солнышку» и, обратившись к инспектору Семинарии, прот. Н. А. Ильдомскому († 19 мая 1865 г.: см. у † А. С. Родосского на стр. 166–167), сказал: «Вот ты ворчишь, что певчие плохо успевают, а слышишь, каково пение?!... с одного вола, о. инспектор, двух шкур не дерут».
См. Д. З-ч (Даниил Степанович Захаревич), кандидат XIX курса Спб. Дух. Академии (у † И. А. Чистовича на стр. 435 и у † А. С. Родосского на стр. 157–158), Архиерейский хор при архиепископе Смарагде: воспоминания бывшего дисканта-солиста (1837–1841 г.г.) в «Русской Старине» 1883 г., т. XIX, стр. 421–429, особенно же стр. 424 сл., 429: «Вообще на преосвященного Смарагда мы смотрели как на отца и добрая память о нем, – я полагаю, – сохранится у каждого из современных мне бывших маленьких певчих», † Архиеп. Никанор, Биографические материалы 1, стр. 67 сл.
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 26, стр. 5б.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 69, 72 и 76.
Свящ. И. А. Архангельский (см. стр. 307, 125а) рассказывает, что «к семинаристам преосвящ. Смарагд относился очень хорошо; бывало, сделает рекреации и сам приедет на них, – даже принимал участие в играх, напр., в лапту и др.».
† Г. М. Пясецкий, История Орловской епархии, стр. 959–960.
Так, в Полоцке Смарагд разрешил запрещенного священника, но получил за это от Синода некий реприманд, о чем см. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 13. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр. 7 а–б; был «случай расправы Смарагда с одним пьяным священником, от которого он, однако, сам жестоко потерпел, но которого, за обещание впредь вести себя трезво, простил и даже перевел на лучшее место, из бедной деревни в самый г. Орел в хороший приход».
См. в «Христианском Чтении» 1911 г., № 5–6, стр. 764 (и отдельно на стр. 29) письмо Смарагда о. Иерофею от 28 августа 1853 г. о протодиаконе Димитрии Романовском, потерявшем от холеры жену и дочерь на одной неделе.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 123 и обор.: «Так, воистину! Святитель Божий, Архиепископ Смарагд, в жизни своей заслуживал одно благословение и благодарность от своих подчиненных, которых любил и обильно награждал за добрую жизнь и полезные труды; немощных наказывал весьма снисходительно; редко, бывало, подвергает на три недели в подначальство; самые тяжкие преступления ограничивал иногда одним месяцем покаяния, или довлетворения (?), если это касалось одной Архипастырской милости, а не точности закона, или предписания Высшей Власти, чего он преступить не мог. Миловал виновных, но более всего снисходил согрешающим по уважению к страданиям несчастных семейств невинных. К сиротам и вдовицам имел особенное благоволение, и всевозможно заботился устроить судьбу их». См. пример в Письмах архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 76–77 и в «Христианском Чтении» 1911 г., №9, стр. 1144–1145. И Н. И. Голубов писал нам из Рязани (2 декабря 1910 г.), что, «судя по его снисхождению к слабым, по его любви к сиротам, следует пропеть Смарагду вечную память». См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр. 934–935; № 10, стр. 1073; 1913 г., № 3, стр. 316.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 4, стр. 435, 253; № 7–8, стр. 818; № 9, стр. 947, 173; № 10, стр. 1066, 15.
† Г. М. Пясецкий, История Орловской епархии, стр. 959.
См. † Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 81. Ср. у † Д. И. Ростиславова в «Вестнике Европы» 1872 г., июль, стр. 230–231.
См. письмо Смарагда о. Иерофею от 19 апреля 1859 г. на стр. 98 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 10, стр. 1253.
См. в прощальной речи к Астраханской пастве в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1895 г., № 18, стр. 453.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 10, стр. 1067, 23.
См. выше «Христ. Чтение» 1913 г., № 3, стр. 318.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 7–8, стр. 811, 50.
О «владычном обращении» с духовенством архиереев Николаевской (современной Смарагду) эпохи и – частию – самоновейшей см. яркие иллюстрации у † проф. Ал. П. Лебедева, Слепые вожди: четыре момента в исторической жизни церкви (Москва 1907), стр. 50 сл., 53–54 сл. Для недавнего прошлого см. Записки прот. В. Г. Певницкого в «Русской Старине» 1905 г., кн. IX, стр. 572 о преосвящ. Палладии (Раеве), † 5 декабря 1898 г. митрополитом С.-Петербургским. А о современных явлениях этого рода да не возглаголют зде уста моя сицевых дел человеческих… Упомянем только, что мы сами видели, как почтенный провинциальный батюшка, обласканный митропол. Антонием (Вадковским, † 2 ноября 1912 г.), отличавшимся редкостною приветливостию и мягкостию, рассказывал об этом со слезами благодарного умиления, ибо был приучен совсем к иному обращению в своей, Курской епархии. Впрочем, о нынешних «владычных приемах» см. и компетентные свидетельства «Колокола» № 2043 за 6-е февраля 1913 г., стрн. 3, стлб. 4–5 («Скромные пожелания» свящ. А. Смирягина); № 2098 за 19-е апреля 1913 г., стр. 3, стлб. 1–2 («О владычных приемах» свящ. И. Г.).
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр. 941, 143.
Так, о. Е. Н. Острогорский свидетельствует, что, когда он несколько запоздал в церковь архиерейского дома накануне своего посвящения во диакона (25 декабря 1854 г.), то Смарагд сказал ему: «мальчишка! архиепископ дожидался его», а другие подумали, что он хотел ударить, чего ставленник «совершенно не ощутил». Рассказывает о. Е. Н. Острогорский и другой случай, что раз в Ливнах Смарагд громко распек в церкви одного священника, народ же на улице подумал, что «Архиерей бьет о. Николая»; потом даже говорили, будто беременная жена последнего от этого выкинула, но «это есть фабула». Вообще, насчет рукоприкладства преувеличивают, измышляют и клевещут на Смарагда, хотя по этой части он, видимо, не был вполне сдержанным и умел не только благословлять, но и награждать тычками...
См. «Орловские Епархиальные Ведомости» 1906 г., № 20, стр. 603 –согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 124.
Так, еп. Никодим (Казанцев) пишет, что преосвящ. Тульский Дамаскин (Россов: см. выше 1913 г., № 6, стр. 721, 55) был жесток на суде и отдал в солдаты более 300 человек (см. «Тульские Епархиальные Ведомости» 1911 г., № 12, стр. 254 сл.), а Евгений (Бажанов, † 6 1862 г.) Тамбовский отправил в военную службу до 500 чел. (ibid., стр. 253). Прот. А. А. Баляев, Профессор Московской духовной академии и его переписка с Костромским Платоном в «Богословском Вестник» 1914 г., № 1, стр. 128 (от 1 февраля 1868 г.): «Иоанн [Соколов] Смоленский [† 17 марта 1869 г.] выключил из семинарии и училища со времени своего прибытия [– а назначен он епископом Смоленским 9 ноября 1866 г.–] 540 человек; духовенство донимает штрафами. Если штрафованный придет просить прощения, то удваивает; одному утроил, ибо тот думал, что во второй раз сказал что-нибудь не так, и пришел в третий раз».
См. Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 26, 53, 60 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 5–6, стр. 760; № 7–8, стр. 977 и 984, а равно и выше на стр. 310.
Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 70, 72, 74. См. и в «Воспоминаниях» о. Иерофея на л. 52: «Для многих, по виду, Преосвященный Смарагд представлялся очень суровым или строгим и, как бы, недоступным; но внутренне он был глубоко сознателен и милостив».
См. «Астраханские Епархиальные Ведомости» 1884 г., № 12, стр. 212 (и у прот. Н. Т. Каменского [† архиеп. Никанора] отдельно на стр. 119); «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр. 6в; № 56–57, стр. 6а. См. еще речь инспектора Астраханской Семинарии архим. Вассиана (Чудновского) при прощании со Смарагдом в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1895 г., № 18, стр. 456–457.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 245.
† Н. С. Лесков, Мелочи архиерейской жизни в Полном собрании сочинений по изданию «Нивы», т. XXXV, стр. 72. «Старожил г. Астрахани» в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1899 г., № 13, стр. 649.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 80.
† Архиеп. Никанор в «Церковно-Общественном Вестнике» VI (1879 г.), № 24, стр. 5б.
† Архиеп. Никанор, Биографические материалы I, стр. 245.
† Архиеп. Никанор ibid. I, стр. 245.
См. в сборнике: «Некоторые опыты упражнений воспитанников
Санкт-Петербургской Духовной Академии», стр. 87–88.
См. в прощальной речи Смарагда к Астраханской пастве в «Астраханских Епархиальных Ведомостях» 1895 г., № 18, стр. 455–456.
См. письма Смарагда: – к И. Ф. Глушкову в «Русском Архиве» 1891 г., кн. I, стр. 379; – к С. Д. Нечаеву от 7 февраля 1835 г. у о. Г. И. Шавельского, последнее воссоединение с православною церковию униатов Белорусской епархии, стр. 33. См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 3, стр. 317.
См. «Орловские Епархиальные Ведомости» 1906 г., № 20, стр. 593 – согласно «Воспоминаниям» о. Иерофея на л. 2.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 1. обор.
Ibid., л. 94.
Ibid., л. 99.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 10, стр. 1067–1068.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 6 и в «Орловских Епархиальных Ведомостях» 1906 г., № 20, стр. 601–602 и 595. См. и Письма архиеп. Смарагда к архим. Иерофею на стр. 56 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 7–8, стр. 980: «в письмах нередко (иногда) разрешал (Смарагд) такие дела, давал такие советы, которые избавляли Епархиальное Управление от бесплодной переписки и неприятных беспокойств».
См. у † архиеп. Никанора в «Церковно-Общественном Вестнике» VI (1879 г.), № 26, стр. 5б.
ibid. VI (1879 г.), № 26, стр. 5б. См. слова митр. Филарета выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр. 953.
См. «Воспоминания» о. Иерофея на л. 123 обор.
ibid., л. 123 обор. См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 10, стр. 1073; 1913 г., № 2, стр. 179; № 3, стр. 318.
См. письмо Смарагда о. Иерофею от 20 марта 1854 г. на стр. 76 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 9, стр. 1144.
«Воспоминания» о. Иерофея, л. 105 обор.–106: «Честность и твердость души святительской до того была непоколебима, что, не смотря ни на какую значительную или сильную личность, или знакомство, Преосвященный (Смарагд) никогда и никому не уступал в требованиях без письменных и следственных доказательств и суда; особенно он свято поддерживал состояние духовенства против нередких посягательств на его честь и спокойствие».
Ibid., л. 123 обор.: Смарагд «при производстве следствий обвиняемым давал средства к оправданию и потому снисходил на их прошения, хотя и незаконные, о перемене следователей, с тем условием, что, после чинимого снисхождения к оправданию себя во время следствия, если обвиняемый и затем не оправдается: то на суде может подвергнуться большему взысканию».
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9. стр. 947, 173; 1913 г., № 3, стр. 318, 41.
См. выше ibid. 1912 г., № 7–8, стр. 813.
См. выше ibid. 1912 г., № 7–8, стр. 814–815.
См. выше ibid. 1912 г., № 7–8, стр. 815 сл.
См. выше ibid. 1912 г., № 10, стр. 1072.
См. выше ibid. 1912 г., № 9, стр. 934. И насчет подначалия при архиерейском доме Смарагд ссылался, что «по законам Епархиальный архиерей имеет полное право брать всякого священнослужителя к себе на испытание на 40 дней»: см. выше 1912 г., № 7–8, стр. 818, 89.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 10, стр. 1066.
См. выше ibid. 1912 г., № 9, стр. 947, 173; № 10, стр. 1067; 1913 г., № 2, стр. 179, а равно и ниже стр. 320, 324, 189а.
См. выше ibid. 1912 г., № 3, стр. 307, 321, 147; № 6, стр. 668.
См. «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 26, стр. 5а. б; № 34, стр. 6а.
Так, рассказывают, что тех, кто из духовных подначальных при Орловском архиерейском дом был поважнее, Смарагд назначал на более черные работы и сам следил за исполнением их, чем низшие клирики были довольны.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 6, стр. 662; № 10, стр. 1071.
См., напр., «Церковно-Общественный Вестник» VI (1879 г.), № 47, стр. 6 б, в.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр. 936; № 10, стр. 1071; 1913 г., № 2, стр. 184.
См. «Воспоминания» о. Иерофея, л. 19 обор. См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр, 935; № 10, стр. 1071; 1913 г., № 2, стр. 183; № 3, стр. 314, 17.
Свящ. И. А. Архангельский (см. выше на стр. 307, ₁₂₅ₐ) говорит, что Смарагд «относился очень строго, но справедливо; если кого наказывал, то наказывал отечески».
Вот еще пример, о котором сообщал нам (11 марта 1913 г.) С.-Петербургский протоиерей Иоанн Иоаннович Демкин. В одну из поездок по Рязанской епархии Смарагд прибыл в Зарайск, где явились к нему с хлебом-солью градский голова и другие представители. Приняв подношение, владыка обращается к последним, чем они торгуют, а когда они замялись, опрошен был об этом голова. Далее последовал такой диалог. – «Я по кожевенной части.» – «Ну, а почем кожа-то?» – «Да разно: есть подешевле, есть и подороже». – «А средняя цена?» – «Такая-то». – «А прежде по какой цене были эти кожи?» – «Не в пример дешевле», – «Так, так. Ну, а вы-то прежде в славление давали попам (примерно) пятак, да и теперь ограничиваетесь тем же пятачком». И, пользуясь данным случаем, Смарагд повел соответствующую беседу о материальном обеспечении духовенства. Касательно последнего предмета архиепископ давал и практические указания по изысканию средств, советуя, напр., провожать за плату всех покойников, а вообще был очень занят этим современным вопросом, для чего по епархиям учреждались «Присутствия для изыскания средств к улучшению быта православного приходского духовенства» (см. выше 1913 г., № 3, стр. 316–7), хотя – по словам П. Д. Стремоухова (см. выше № 2, стр. 164, 37) – «насколько он помнит, деятельность не долго, кажется, существовавшего в Рязани, под председательством Архиепископа (Смарагда), комитета об улучшении быта духовенства не привела ни к каким существенным результатам».
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр. 934, 102, 934, 109–110, 938, 125, 945, 166; № 10, стр. 1067, 24. По рассказу о. И. А. Архангельского (см. стр. 307, 125а), при Евлампие попал в архиерейский дом под начало Волховской священник Николай Лебедев; узнав, что все это случилось из-за семейных дрязг с женою, Смарагд просто возвратил его служить в Волхов, а консисторское дело о сем «разорвал на мелкие кусочки».
См. «Воспоминания» о. Иерофея, л. 123 обор., и ср. выше «Христ. Чтение» 1913 г., № 3, стр. 318.
Некто Ив. Н. Голубов, бывший потом городским головой в Рязани, на публичных экзаменах в качестве воспитанника Орловской Семинарии не раз дерзновенно спорил со Смарагдом, который чрез это вполне постиг сего юношу, решительно сказав – по поводу хлопот об определении его в приход, что тот «в попы не пойдет». Так и случилось. Оба они встретились потом в Рязани, где Голубову – по занимаемой им (сначала) полицейской должности – «пришлось хоронить своего пророка», Смарагда.
Это заключение естественно является, напр., при сопоставлении замечаний † о. М. Я. Морошкина о Смарагде (стр. 148) с данною им характеристикой архиеп. Олонецкого († 8 мая 1870 г.) Аркадия Федорова (стр. 149–150).
Этот случай сообщен вам Ив. Н. Голубовым. См. и выше № 2, стр. 174, 77.
См. еще выше № 2, стр. 174, 77 и у † Н. К. Смирнова в «Страннике» 1882 г., № 2, стр. 433 сл.
Этот случай о свящ. Михайло-Архангельской церкви г. Орла, профессоре Михаиле Ив. Преображенском († 1866 г.) передается у о. Василия Семеновича Зверева, священника села Лопуши, Трубчевского у., приславшего (от 25 января 1894 г.) в редакцию «Орловских Епархиальных Ведомостей» краткие «Заметки о жизни и деятельности Преосвященного Смарагда, бывшего Архиепископа Орловского и Севского, с 1844-го по 1858-й г.» по случаю 30-летия со дня его кончины.
Два дальнейшие случая излагаются согласно «Воспоминаниям» Орловского протоиерея Еразма Ив. Вознесенского, записанным в 1909 г.
Свящ. В. С. Зверев передает, что одна богатая помещица жаловалась Смарагду на своего многосемейного дьякона, прибавляя: «верьте моему благородному слову». – «Верю, верю, сударыня» – сказал Орловский владыка и потом обрушился с такою репликой: «как же вы могли сами чрез своих слуг обидеть дьякона вашего храма; ведь он являлся ко мне и освидетельствован, как следует, враньем». Высокопарная панна совсем растерялась и, спеша уйти, обратилась: «пожалуйте Вашу ручку, Ваше Преосвященство!» – «Нет, барыня, – возразил Смарагд, – тут Вам не до нашей ручки, когда у дьякона чрез посредство Ваше болят боки. Вы бы жаловались нам на дьякона, что он не хорош, а не распоряжались по-своему». Другая помещица печаловалась Смарагду на обиду от священника во время исповеди, а тот указал, что – помимо церковных правил – градский закон не сохранившим тайну исповеди угрожает «ископати язык созади сицевому» (в Номоканоне нужнейших правил изъявление: от постных Василия в. гл. 75), т. е. протянуть язык назад сквозь шею. См. еще у † Н. К. Смирнова в «Страннике» 1888 г., № 2, стр. 435–436.
Это – частию – объяснялось самоволием, деспотизмом и пренебрежением помещиков и вообще лиц привилегированных сословий в отношении духовенства. С этой стороны не раз пробовали уничижительно затронуть даже самого Смарагда. Ив. Н. Голубов рассказывает, что жена известного в Орловской губернии богача заводчика С. И. Мальцова, (№ 2, стр. 169, 61), урожденная княгиня. – в бытность владыки в этом имении, – с умыслом заметила, указывая на свинью с многочисленными поросятами, яко бы тот завидует и этому плодоносному животному... Архиепископ прямо не возразил на это ничего, но, обращаясь к сопровождавшему Свенскому архимандриту Смарагду же († 1859 г., X, 14: см. у о. Иерофея, Брянский Свенский Успенский монастырь, Орел 21895, стр. 206–209), выразительно и громко стал разъяснять происхождение титула «князь» в том смысле, что в древности при поборах записывали в книгах так: кто даст, тот князь, а кто не даст, – тот грязь...
По словам о. В. С. Зверева, жена одного запрещенного многосемейного священника, пробираясь к Смарагду, встретила его на дворе, но не узнала, потому что он занимался колкою дров в сарае и одет был лишь в подряснике. Она разговорилась по своему делу. Когда же тот предложил немедленно провести ее к архиепископу, женщина стала отказываться и просила помедлить, ссылаясь на то, что страшно оробела, ибо владыка «крепко грозен». Смарагд уговорил ее, убедив, что тот «хоть грозен, зато и милостив»; а потом в покоях вышел к ней уже в надлежащей одежде. Попадья перепугалась до обморока, но немедленно получила просимое.
Вот несколько фактов из «заметок» о. В. С. Зверева. Один причетник 12 раз безуспешно ходил в Орел за посвящением в стихарь и грамотой, но, наконец, взмолился самому архиепископу о милости ради его терпения и бедности и получил удовлетворение. Духовник Орловского архиерейского дома иеромонах Симон был строгий и иногда доносил о ставленниках, что тот или иной недостоин. «Ну, что же делать? – замечал Смарагд. – Давай мне достойных», чтобы можно посвящать № 2, стр. 171, 65. Был еще более любопытный случай. Некий дьячок, присужденный к подначалию в архиерейском доме, был назначен помощником к привратнику последнего, но нашел себе тут «теплую компанию» и продолжал веселое житие, а пред экономом архиерейским искусно притворялся, что страдает болями в желудке. Доложили Смарагду, который порешил, что это происходит от резкого перерыва в употреблении водки, и велел послать ему графинчик перцовки, дабы тот принимал по 1/4 рюмки. Результаты понятны... Кончилось, однако, благополучно для симулянта, которого скоро отослали домой.
Преосвященным Смоленским был 24 февраля 1834 г. – 16 мая 1859 г. Тимофей Котлеров, † 24 июля 1862 г. См. о нем у † архиеп. Никанора (Каменского), Собрание сочинений, стр. 484, и у К. Я. Здравомыслова, Иерархи Новгородской епархии от древнейших времен до настоящего времени: краткие биографические очерки, Новгород 1897, стр. 176–177; ср. и выше 1912, № 3, стр. 298, 10, № 4, стр. 108, 233.
См. «Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете» 1910 г., кн. I, отд. III, стр. 6, 7.
См. выше «Христ. Чтение» 1912 г., № 9, стр. 947; № 10, стр 1077, 1078; 1913 г., № 2, стр. 190–191; № 3, стр. 319–320, 323. По словам И. А. Архангельского (см. стр. 307 125а), «преосвящ. Смарагд был человек чрезвычайно умный, добрый, гуманный, хотя и очень строгий, и вспыльчивый», а С.-Петербургский протоиерей И. И. Демкин пишет нам, что «вообще в Рязанской епархии Смарагд оставил после себя добрую память среди духовенства, которое в его лице имело доброго начальника». Рязанский кафедральный протоиерей Феодор Михайлович Толеров, два года служивший в Рязанской Духовной Семинарии при этом архиепископе и присутствовавший при его погребении, в письме к нам (полученном 1913, V, 24 – пятница) сообщает: «Характера Смарагд был прямого, решительного, горячего до излишества, чем на первых порах наводил страх и трепет на духовенство, еще хорошо не ознакомившееся с характером Владыки. С течением времени скоро убедились, что Владыка, при своей горячности, имел сердце доброе, благожелательное и духовенству преданное. Это был первый защитник духовенства в разных делах и жалобах, не взирая на лица, от чего бывали резкие конфликты с светскими властями, начиная с губернатора, и прочими доносчиками – градскими и деревенскими, – защитник опытный, стойкий, справедливый. Он же во многих случаях спасал духовенство от волокиты консисторской, в то время особенно тяжелой для духовенства, своими административными, архипастырскими мерами. До преосвящ. Смарагда священники почти все, кроме градских – власть имущих или благочинных некоторых, оставались без наград. Преосвящ. Смарагд взыскал забытое духовенство. На священниках сельских явились скуфьи, камилавки и кресты, не говоря о набедренниках. При этом Владыке духовенство воспрянуло, как бы ожило, Владыку полюбило и перестало его бояться и трепетать несмотря на его горячность, убедившись в том, что эта горячность добрая, не соединенная с худыми последствиями. Вообще паства Рязанская питала к Высокопреосвящ. Смарагду высокое почтение и уважение, а духовенство так сроднилось с ним, как с отцом и мудрым правителем». Не видно ничего укоризненного о рязанском правлении Смарагда и в донесениях его преемника по Рязанской кафедре, епископа Иринарха (Попова, † 25 сентября 1877 г.), между тем этот последний не склонен был к благоприятным отзывам и заместившему его в Подолии преосвящ. Леонтию (Лебединскому) на все вопросы отвечал (в начале 1864 г.), что там по всем частям «хуже нет» (см. «Богословский Вестник» 1914 г., № 1, стр. 147).
См. у † архиеп. Никанора, Биографические материалы I, стр. 70, и в «Церковно-Общественном Вестнике» VI (1879 г.), № 27, стр. 3а.
См. в «Воспоминаниях» о. Иерофея на л. 52 обор., 53 прим., 75 обор., 84 обор, (в письмах к нему архиеп. Смарагда на стр. 8, ₃, 14, ₄, 90 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 3, стр. 387, ₃, 393, ₄, № 10, стр. 1245 прим., 1253, 2), 114 сл.
Напр., сам Смарагд от 28 мая 1861 г. (на стр. 113 и в «Христианском Чтении» 1911 г., № 12, стр. 1509) писал из Рязани о. Иерофею об одной Орловской игуменье: «С чего взяла ваша А... писать ко мне? Пишет, что при закладке новой монастырской церкви я был недоволен, и что будто бы и может быть от этого появились и появляются в ней трещины, которые требуют значительных в настоящее время возобновлений; чтобы я дал мое благословение на преднамеренные исправления». Здесь разумеется Амфилохия (Агния Феодоровна Обедкова), с 11 января 1861 г. игуменья Брянского монастыря, 27 марта 1867 г. переведенная в таком звании в Орловский Введенский монастырь, где и скончалась 3 августа 1874 г.: см. у † М. Г. Пясецкего, Исторические очерки Орловского Введенского Девичьего монастыря (Орел 1896), стр. 152–160 и в «Орловских Епархиальных Ведомостях» 1891 г., № 7, стр. 474–519, а также ср. «Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских» т. 244, кн. I за 1913 г., стр. 19, 1 (в смеси).
Так, в 1894 г. священник Василий Семенович Зверев (см. на стр. 320) предлагал особо почтить 30-тилетие со дня кончины этого иерарха церковными служениями по своей – Орловской – епархии; оттуда же о. Е. Н. Острегорский писал (14 февраля 1912 г.) нам: «я благоговейно и почтительно отношусь к памяти своего рукоположителя и в своей продолжительной службе всегда поминал и поминаю знаметого Архиепископа Смарагда наравне с Филаретами и Платонами в моих недостойных молитвах». А по поводу исполнившегося в понедельник 11 ноября 1913 г. пятидесятилетия со дня смерти Смарагда нам известно следующее. В С.-Петербургской Духовной Академии 10 ноября была совершена заупокойная литургия и после нее панихида архиерейским служением преосвященного ректора, епископа Ямбургского Анастасия Александрова (ср. «Церковный Вестник» 1913 г., № 41, стлб. 1385). В Спасо-Вифанском монастыре казначеем его 10 ноября была отправлена заупокойная всенощная и 11 числа обедня с поминовением по чину. В Киеве в Братском монастыре 11 ноября была отслужена о. инспектором Духовной Академии архим. Василием (Богдашевским) заупокойная литургия с панихидой. При Харьковской архиерейской кафедре было поминовение 11 ноября, а по епархии заранее сделано извещение, чтобы желающие почтили память усопшего святителя. В «Орловских Епархиальных Ведомостях» № 45 за 10 ноября 1913 г. помещена (на стр. 1035) особая заметка «Памяти Высокопреосвященного Смарагда, бывшего архиепископа Орловского», что он «оставил по себе добрую память и богатые воспоминания, которыми до сих пор в духовном ведомстве старики делятся с молодым поколением», почему сделан призыв: «вознесем горячие молитвы Господу Богу об упокоении души его и почтим его память святым воспоминанием о нем». 11 ноября в Орловском Кафедральном Петропавловском соборе (с 8 часов) была отлужена божественная литургия, а после нее панихида, которую служил преосвященный Орловский Григорий (Вахнин); вечером в помещении Орловского Петропавловского Братства с 7 часов происходило посвященное памяти архиепископа Смарагда собрание «Орловского Церковного Историко-Археологического Общества», где говорили о. председатель последнего прот. Илья Васильевич Ливанский (об общем значении почившего архипастыря для Орловской епархии и особенно о взаимообщении его с архим. Макарием Глухаревым) и секретарь Иван Степановичем Комягинский (о борьбе с расколом в связи с обстоятельствами перемещения Смарагда в Рязань): см. «Орловские Епарх. Ведомости» № 46 за 17 ноября 1913 г., стр. 1330–1332. В Рязани 10 ноября было оповещение заметкою в хронике «Рязанского Вестника», а в кафедральном Архангельском соборе, где почивает тело архиепископа Смарагда, 10 числа совершена всенощная, 11-го же заупокойная литургия и после нее панихида, предваренная словом преосвященного Рязанского Димитрия (Сперовского), который служил вместе с епископом Михайловским Амвросием (Смирновым) в митрах покойного святителя (см. «Рязанские Епархиальные Ведомости» № 23 за 1 декабря 1913 г., стр. 1005–1106, и «Церковный Вестник» 1913 г., № 51–52, стлб. 1615–1616 в корреспонденции о. ключаря прот. М. И. Лебедева). Ничего неизвестно нам о поминовении архиеп. Смарагда в других местах его служения (в Витебске, Могилеве, Астрахани), хотя своевременно были о сем надлежащие просьбы... Знаем только, что в Вифанской Духовной Семинарии, где некогда (в 1828 г.) ректорствовал Смарагд, ректор (архим. Герман Ряшенцев) заявил, что «здесь много было ректоров, чтобы всех поминать», забывая хотя бы лишь то, что пятидесятилетие со дня кончины у каждого бывает только однажды... А в Могилеве случилось нечто еще более удивительное: предполагалось помянуть и церковными служениями и специальными чтениями, но фактически побоялись и решительно ничего не исполнили, даже панихиды не отслужили, по причине, яко бы, «страха иудейского»..., между тем архиеп. Смарагд свое Могилевское святительство начал распоряжением, чтобы каждогодно поминались все пресвященные Могилевские в субботу первой недели великого поста (см. «Христ. Чтение» 1912 г., № 6, стр. 654, 7)...
См. письма митр. Филарета к Смарагду в «Чтениях в Обществе любителей духовного просвещения» 1871 г., кн. XIII, стр. 44.
См. у † архиеп. Саввы (Тихомирова), Хроника моей жизни II, стр. 78 (о своем свидании со Смарагдом 16 июня 1853 г. в Москве), 365–366 (о письме епископа Чебоксарского Никодима Казанцева, † 11 июня 1874 г., Смарагду от 19 марта 1858 г.); III, стр. 33–34 (о письме епископа Вятского Агафангела Соловьева, † 8 марта 1876 г., от 26 декабря 1862 г. по поводу «проекта о святом соборе» в России).