I. Темы

Все творчество о. Николая было посвящено разным аспектам одной темы – Церкви. Постепенно у него сложилось цельное видение Церкви, которое сам Афанасьев назвал евхаристической экклезиологией. Данный сборник дает представление не только об этом видении, но и об этапах его развития.

Свой творческий путь Афанасьев начал как историк Церкви. Собственно говоря, – и это важно отметить, – им он всегда и оставался. В конце жизни, в 1965 г., в письме работавшему в Ватикане ученому-иезуиту Бернхарду Шульце, с которым о. Николай несколько лет вел переписку на богословские темы, Афанасьев назвал себя «историком, и почти исключительно историком»²⁶. Эту самооценку о. Николая подтверждает его ученик архиепископ Георгий (Вагнер)²⁷. Самые ранние работы Афанасьева, конца 20-х – начала 30-х гг. прошлого века, посвящены прежде всего истории вселенских соборов и, в частности, отношениям Церкви и государства, как эти отношения отразились в институте соборов. Выбор темы был неслучаен. В среде русской церковной эмиграции той эпохи вопрос об отношениях Церкви и государства был животрепещущим, ибо он был связан с осмыслением недавно произошедшей в России катастрофы и судьбы Русской церкви в эмиграции. Кроме того, совсем недавним прошлым был героический Московский собор 1917–1918 гг., которому предшествовали долгие годы ожидания и обсуждения, годы, породившие обильную литературу о соборах (см., в частности, статью Афанасьева «Собор в русском православном богословии», впервые опубликованную в этом сборнике по – русски). Из тональности работ о. Николая о вселенских соборах, мимолетных замечаний, а иногда из прямых высказываний (см. доклад «Проблема истории в христианстве» в настоящем сборнике) явствует, что то, что обнаружил историк Афанасьев во вселенских соборах, – а именно имперско-церковный институт, – не очень удовлетворяло его как мыслителя, ищущего в прошлом помощи для ответа на современные вопросы. Трагический опыт его родины и Церкви подсказывал ему, что византийская модель отношений Церкви и государства не дает положительных ответов на вопросы современности. Тема вселенских соборов появится позже вновь в одной из програмных статей о. Николая – «Церковь, председательствующая в Любви». Там он отвергает взгляд, что вселенский собор когда-либо был высшим органом управления Церкви и что он может быть православной альтернативой католическому римскому примату.

С одной стороны, Афанасьев продолжал изучать послеконстантиновскую Церковь, пытаясь увидеть, что скрывается там за нарастающим на ней имперским осадком. Этому способствовало начавшееся осенью 1930 г. чтение лекций об источниках церковного права, а затем, с 1932 г., и собственно по церковному праву в Свято-Сергиевском богословском институте. Продуктом чтения лекций в 30-е гг. стали две важные статьи на каноническую тематику – «Каноны и каноническое сознание» и «Неизменное и временное в церковных канонах». Они до сих пор стоят особняком в православном каноническом праве, представляя собой попытку размышлений о месте и роли права в Церкви. Каноническая тема продолжилась в творчестве Афанасьева в послевоенные годы в его лекциях по церковному праву, которые он читал до конца своей жизни и которые были отпечатаны на ротаторной машине «на правах рукописи» для внутреннего употребления в Свято-Сергиевском институте под названием «Вступление в Церковь» (1952) и «Экклезиология. Вступление в клир» (1968), а также отчасти в статье «Неудавшийся церковный округ» (1953) и уже упомянутой статье «Собор в русском православном богословии» (1962).

С другой стороны, Афанасьев обращается к доконстантиновским соборам, радикально отличавшимся от вселенских отсутствием в них имперского элемента. Тему соборов, теперь уже III в., продолжает незаконченная, хотя и доведенная до довольно продвинутой стадии работы, книга «Церковные соборы и их происхождение», текст которой относится к рубежу 30–40-х гг.²⁸ Здесь, в связи с историей ранних соборов, присутствуют уже многие идеи евхаристической экклезиологии. Как свидетельствует судьба незавершенной книги, пролежавшей в рукописи свыше 60 лет и опубликованной лишь сравнительно недавно, что-то в ней не удовлетворяло автора.

Здесь уместно вспомнить, что при жизни Афанасьева остались неопубликованными не только чуть незаконченные «Церковные соборы», но и его законченная ранняя книга об эпохе оригенистских споров и Пятого вселенского собора «Ива Эдесский и его время» (150 машинописных страниц, до сих пор не изданных). Главный труд о. Николая «Церковь Духа Святого», возникший в первоначальной форме в конце 1940-х гг. как диссертация, долго дорабатывался и тоже так и остался немного незаконченным. Он был издан лишь через пять лет после смерти Афанасьева усилиями его жены Марианны Николаевны и преподавателя патрологии в Свято-Сергиевском институте протоиерея Андрея Фирилласа. Как я уже заметил, остались лишь размноженными на ротапринте два цикла лекций о. Николая по вопросам церковного права, хотя каждый из этих курсов, по сути, есть книга, и как книги они были переизданы в России в 1990-е гг. Наконец, как читатель этого сборника увидит из примечаний к заглавиям статей в нем, целая группа малых работ Афанасьева опять – таки осталась лишь в рукописях и была опубликована в разное время после смерти их автора. Отчасти дело тут, вероятно, в бедности эмиграции, отсутствии достаточно широкого круга читателей и неокупаемости (или плохой окупаемости) церковных изданий. Но столь высокий процент неопубликованных работ свидетельствует еще и о высокой требовательности Афанасьева к своим произведениям. «Безупречную построенность» его статей специально отметил о. Александр Шмеман в своем некрологе о. Николаю²⁹.

Первым выражением главных идей Афанасьева, своего рода манифестом его евхаристической экклезиологии, стала статья «Две идеи вселенской церкви» (1934 ). Она была написана для догматического семинара о. Сергия Булгакова, с кем о. Николай познакомился еще в 1923 г., принимая участие как представитель Белграда в «съезде студенческих православных кружков» (так его определяет Марианна Афанасьева). В первые парижские годы о. Николай пережил сильное личное влияние Булгакова, который стал его духовным отцом и общение с которым подтолкнуло Афанасьева к занятиям экклезиологией³⁰. По поводу статьи «Две идеи» Петер Планк, автор лучшей на данной момент книги о богословии о. Николая, заметил, что «экклезиология Афанасьева уже в своем первом наброске – мощная идея, содержащая грандиозную интуицию о Церкви»³¹. Здесь Афанасьев впервые развивает противопоставление древней евхаристической и ныне господствующей универсальной экклезиологии. Сам термин «евхаристическая экклезиология» в статье еще не прозвучал: Афанасьев найдет его в 1950-е гг. Попытка дальнейшей разработки идей евхаристической экклезиологии происходит в уже упомянутой незаконченной книге «Церковные соборы». Но в этой попытке отдельные элементы будущего цельного афанасьевского видения еще разрозненны и мешаются с традиционными тезисами академического богословия предыдущей эпохи. До конца 1940-х гг. о. Николай молчит, отчасти вынужденно: из-за войны и своего служения в Тунисе.

Период пребывания на земле св. Киприана Карфагенского стал очень важным в творчестве Афанасьева – там полностью созрела и оформилась его экклезиология. В 1947 г. он вернулся в Париж полный идей и желания писать и набросился на богословскую литературу, нехватку которой, конечно, испытывал во время войны и пребывания в Тунисе. О. Николай полностью сосредоточивается на разработке евхаристической экклезиологии в ее разных аспектах. С конца 1940-х гг. одна за другой начинают появляться многочисленные работы, где он излагает свои богословские взгляды.

Конечным результатом этой его деятельности должны были стать две тесно связанные книги (или части одной книги) – о служениях Церкви и о ее границах. Первый замысел был в целом осуществлен. Изложением основных идей Афанасьева на тему служений, синтезом, потом долго дорабатывавшимся, стала диссертация о. Николая «Ecclesia Spiritus Sancti», защищенная им в 1950 г. в Свято-Сергиев- ском институте. Часть ее была впоследствии издана как небольшая книга «Служение мирян в Церкви» (1955), которая в свою очередь почти без изменений вошла в качестве первых трех глав в окончательный вариант этого синтеза – много дорабатывавшуюся, но так и незаконченную, вышедшую посмертно книгу «Церковь Духа Святого» (1971). Еще раньше этих двух книг было опубликовано другое удавшееся изложение тех же тем – написанная с иной точки зрения, менее академическая и более эмоциональная, небольшая по объему, но плотная по мысли книга «Трапеза Господня» (1951). С нее-то, быть может, лучше всего и начать знакомство с Афанасьевым тому, кто им заинтересовался.

Второй замысел был реализован гораздо в меньшей степени – от задумывавшейся книги «Границы Церкви» остался подробный план (опубликован ниже) и несколько объемных статей, замышлявшихся как главы будущей книги. Среди них надо особенно отметить статью «Церковь Божия во Христе», впервые опубликованную по-русски в данном сборнике. Поздняя дата французской публикации (1968) не должна вводить читателя в заблуждение: русский оригинал писался, по словам Μ. Н. Афанасьевой («Как сложилась „Церковь Духа Святого”»), зимой 1949–50 г. В этой довольно сухой статье учение апостола Павла о Церкви как Теле Христовом связано Афанасьевым с Евхаристией. Эта связь придала его экклезиологии то звучание, которое в целом отсутствовало в первой, довоенной, попытке развития афанасьевских идей, и сделала экклезиологию отца Николая такой, какой она известна тем сравнительно немногим читателям, которые внимательно с нею познакомились.

В последние годы о. Николая занимала тема единства церквей, в решении которой он был, как обычно, самостоятелен и оригинален. Основные статьи на эту тему – «Церковь, председательствующая в Любви» и «Una Sancta», принесшие Афанасьеву международную известность, – публикуются в этом сборнике.