Учение об апокатастасисе в трудах святителя Григория Нисского

Святитель Григорий, епископ Нисский – одна из крупнейших личностей святоотеческого периода. Он внес огромный вклад в святоотеческое богословие, был защитником православия на Втором Вселенском соборе и в то время завоевал большое расположение всех и репутацию крупного авторитета. Но впоследствии, после осуждения Оригена (553 г.), оказавшего сильное влияние на образ мыслей Григория, его богословский авторитет несколько пострадал, так что понадобилось снова его подтверждать, что и сделали Святые Отцы Седьмого Вселенского Собора¹.

Наша задача проследить жизнь этого святого угодника и определить, какое влияние на него оказали его брат святитель Василий Великий и его друг – Григорий Богослов, а также смогли ли неправославные мысли Оригена пагубно повлиять на богословие святителя Григория Нисского, или он остался в пределах благочестия.

Для начала приведем описание жизни и трудов святителя.

Святитель Григорий Нисский (греч. ΓρηYόριος ότής Νύσσης) был младшим братом святителя Василия Великого². Год рождения его точно неизвестен. По мнению одних исследователей, он родился в 331 году в городе Неокесария провинции Понт, где его отец, Василий Старший, служил ритором. По мнению других – в 335 году в Кесарии Каппадокийской. Григорий был третьим ребенком в семье и был назван в честь святителя Григория Чудотворца, епископа Неокесарийского.

Первоначальное воспитание он получил в семье от бабки Макрины (Старшей) и матери, преподобной Емилии, воспитывавших детей в духе христианского благочестия. Значительную роль в воспитании Григория сыграли его брат святитель Василий и сестра, преподобная Макрина, которых он высоко чтил³. Отец стремился дать детям не только религиозное, но и светское образование, от него же он получил первоначальные наставления в грамматике и риторике. Дальнейшие уроки, с двенадцатого года своей жизни, когда умер его отец, он слушал у кесарийских наставников красноречия. Знания, приобретенные Григорием в языческой школе Кесарии, были потом восполнены самостоятельными научными занятиями и уроками святого Василия Великого, которым Григорий, по его словам, был очень многим обязан. При своих природных дарованиях и прилежании в изучении наук святой Григорий с успехом изучил риторику, философию⁴ и классическую греческую литературу, что в дальнейшем нашло отражение в его сочинениях, которые содержат цитаты из Гомера, трагиков и других античных авторов. Его многочисленные сочинения свидетельствуют, что он также разбирался в медицине и естественных науках⁵. Григорий готовил себя к званию светского оратора.

Но Бог судил иначе, и в самой душе Григория, склонившегося в то время к светским занятиям и к изучению светских наук, вскоре произошла перемена.

Однажды в имении его матери предположено было совершить празднество в честь перенесения мощей сорока мучеников. Позван был на это семейное торжество и Григорий, обучавшийся тогда в Кесарии. Недовольный тем, что он оторван от своих занятий и что празднество не было отложено до другого, более благоприятного времени, Григорий равнодушно, без внимания, слушал песнопения богослужения, происходившего в саду и длившегося всю ночь, и, наконец, удалившись в одну из своих беседок, лег спать. И вот во сне он увидел, что хочет войти в сад, но какие-то светоносные воины не пропускают его, и только благодаря заступничеству одного из них ему удается избежать наказания. Это устрашающее сновидение произвело на Григория сильное впечатление, и он, оставив мирские занятия и науки, обратился к чтению священных и душеспасительных книг, а потом вскоре (около 357 г.) принял на себя обязанности анагноста (чтеца). Однако такая настроенность сначала ненадолго укоренилась в душе Григория. По смерти Юлиана Отступника, запрещавшего христианам быть наставниками риторики и грамматики, Григорий опять обратился к преподаванию риторики⁶. К этому же времени, вероятно, относятся его усиленные занятия внешней философией и затем изучение Оригена, который оказал на Григория большое влияние (кроме Оригена, на Григория оказал влияние Филон).

Некоторые предполагают, что в это время Григорий женился, на что указывают некоторые его высказывания, а также замечания современников и позднейшие упоминания Никифора Каллиста и Никиты Ираклийского⁷. Но, скорее всего, это не так (см. ниже главу о влиянии Григория Богослова).

Оставление служения Богу вызвало недовольство со стороны его друзей и строгие обличения со стороны святого Григория Богослова. Это произвело должное впечатление. Вскоре под влиянием членов своей аскетически настроенной семьи (брата Василия Великого, сестры преподобной Макрины) и друзей (Григория Богослова), он обратился всею душою к изучению памятников веры, оставил мир и удалился в пустыню, поселившись в монастыре, основанном Василием Великим на берегу реки Ирис⁸.

Новый период в жизни Григория наступил с того времени, как его брат Василий в 370 году был рукоположен в святительский сан. Избрание святителя Василия Великого в епископы, нежелательное для части кесарийского духовенства, послужило причиной разрыва вновь избранного епископа с дядей, епископом Григорием, человеком очень близким и уважаемым в семье святителя Василия Великого. Желая примирить родственников, неопытный в делах житейских, Григорий Нисский написал два подложных письма к святителю Василию от имени дяди, делая за него и вопреки его воле этот первый шаг к примирению. Подлог, конечно, тотчас же был раскрыт, епископ отрекся от писем, и святитель Василий Великий оказался в таком положении, что желал, чтобы под ним «расступилась земля»⁹.

Когда в 372 году святитель Василий вступил в борьбу с епископом Анфимом Тианским за влияние в недавно разделенной провинции Каппадокия, он поставил епископами верных ему людей, в числе которых был и Григорий, которого святитель Василий рукоположил во епископа Ниссы, небольшого города Каппадокийской епархии, лежавшего на пути из Кесарии в Анкиру (ныне Анкара). Однако, по свидетельству святителя Василия, Григорий в то время не оправдал его ожиданий, показав полную неспособность к церковной политике¹⁰.

Правивший в то время император – арианин Валент – старался заместить все епископские кафедры своими приверженцами. Зимой 375 года в Каппадокию прибыл наместник Понта – Демосфен. Вскоре после этого в Анкире составился собор из покорных правительству епископов. На том соборе святитель Григорий был обвинен в «растрате» церковных денег. Кроме того, были выставлены какие-то основания против законности его поставления в епископа. По приказанию Демосфена святитель Григорий был арестован и под конвоем отправлен в Анкиру. Дорогой он очень страдал от грубости солдат и лихорадки. Не видя другого исхода, святитель Григорий решился бежать и, ускользнув от стражи, скрылся в безопасное место. На этот раз осуждение святителя Григория по случаю его отсутствия не состоялось. Но весной 376 года созван был новый собор из епископов Понта и Галатии в самой Ниссе¹¹. Святитель Григорий опять не явился на суд, но был низложен заочно и сослан, а его кафедра отдана человеку, которого, по словам святителя Василия, можно было «купить за несколько оболов». После этого в течение почти трех лет святитель Григорий вел скитальческую жизнь, порой даже вне пределов Каппадокии, поддерживая в разных местах православных в их противостоянии арианам.

В это время он глубоко проникся церковными идеалами святителя Василия и начал помогать ему, в частности в деле распространения монашества в Каппадокии. Однако святитель Василий, хорошо зная неопытность брата в церковных делах, в 376 году отклонил предложение некоторых епископов включить его в число членов посольства в Рим к папе Дамасу I¹².

В 378 году Григорий мог вернуться в Ниссу и занять свою кафедру. Здесь он с торжеством был встречен народом. Однако торжество возвращения было омрачено семейным несчастьем: 1 января 379 года скончался высокочтимый им брат святитель Василий Великий. На погребении его святителем Григорием было произнесено похвальное слово в честь почившего¹³.

Григорий оказался очень преданным братом. Он стал продолжателем деятельности святителя Василия Великого и в дальнейшем закончил ряд его литературных работ, в частности полемику «Против Евномия» и «Шестоднев»¹⁴.

В том же году святитель Григорий Нисский принимал участие в Антиохийском соборе. На этом Соборе (по другим данным позже, на II Вселенском в 381 г.¹⁵) определено было послать опытного в деле веры мужа для обозрения церквей в Аравии и Палестине, где оскорбляли веру ереси антикомариан, не чтивших непорочного девства Богоматери, и коллиридиан, чтивших Богоматерь, как божество. Для утверждения мира и веры избран был святой Григорий¹⁶. Но он получил известие о болезни своей старшей сестры Макрины, с которой не встречался уже десять лет и тотчас же поспешил к обители, где Макрина стояла во главе монашеской общины, но застал ее уже на смертном одре. Последний разговор с этой замечательной христианской подвижницей, ее кончину и погребение святитель Григорий описал в двух сочинениях – в «Послании к монаху Олимпию» и в трактате «О душе и воскресении»¹⁷. До нас также дошла его удивительно трогательная надгробная речь в честь Макрины.

Затем он с успехом окончил в Аравии данное ему на Антиохийском соборе поручение (возможно это было после II Вселенского Собора 381 г.¹⁸); но в Иерусалиме, где с благоговейной радостию он посетил священные места, не мог совершить всего того, что было ему поручено, и со скорбью писал, что грехи и заблуждения и там находят крепкую защиту в сердцах людей¹⁹. Его поразили враждебные отношения христиан друг к друту и к святому Кириллу Иерусалимскому, который тринадцать лет пробыл в ссылке. Ссылаясь на свои личные наблюдения, святитель Григорий восстает против паломничеств в Святую Землю. Свои мысли об этом он изложил в произведении: «О тех, которые предпринимают путешествия в Иерусалим»²⁰. Между тем в отсутствие святого Григория в его епархию снова было занесено арианство, которое ему с трудом удалось побороть по возвращении домой²¹.

Вероятно, в марте 380 года святитель Григорий посетил Ивору, где принял участие в выборах кандидата на место находившегося при смерти епископа Араксия. Затем, в апреле того же года, он был в Севастии для участия в выборах нового епископа этой митрополии, во главе которой долгое время стояли противники никейской и новоникейской партий. При этом неожиданно и против своей воли он был избран митрополитом Севастийским, что привело к беспорядкам. Только после новых выборов, на которых епископом Севастийским был избран Пётр (возможно брат святителя Григория Нисского), он смог вернуться в Ниссу, где продолжил начатую святителем Василием полемику с ересью Евномия.

В этот период были написаны две первые книги его трактата «Против Евномия». 1 января 381 года он отправился в Кесарию Каппадокийскую, где произнес похвальное слово в память святителя Василия Великого²².

В царствование императора Феодосия I Великого, в 381 году был созван в Константинополе Второй Вселенский Собор против духоборца Македония. Святой Григорий Нисский был там вместе с другими Святыми Отцами поборником благочестия. На этом соборе старанием святого Григория дополнен был никейский Символ веры членом о Святом Духе, причем к нему были присоединены еще девятый, десятый, одиннадцатый и двенадцатый члены. Вообще, Григорий Нисский был одним из главных деятелей Собора. Вместе с другими епископами он участвовал также в утверждении святого Григория Богослова в звании Константинопольского архипастыря и читал ему и блаженному Иерониму свое сочинение против Евномия²³.

После окончания Собора, 30 июля 381 года, император Феодосий I Великий издал эдикт, в котором святитель Григорий Нисский, митрополит Элладий Кесарийский и епископ Отрий Мелитинский были объявлены хранителями Православия в Понте, так что все епископы, желавшие сохранить за собой кафедры, должны были находиться в общении с ними.

Возможно, по поручению этого Собора и при содействии императора, предоставившего ему средства на дорогу и казенную повозку для передвижения, святитель Григорий направился в поездку по Аравии для наведения порядка в местной Церкви, о которой было сказано выше (либо это были две отдельные поездки – и после Антиохийского 379 г., и после II Вселенского Собора 381 г.).

Последующие годы святитель Григорий Нисский провел в делах по управлению епархией, занимаясь при этом активной богословско-полемической деятельностью. Несколько раз он приезжал в Константинополь для участия в Соборах, ежегодно созывавшихся императором Феодосием²⁴. В 383 году святой Григорий Нисский был на Соборе в Константинополе, где произнес слово о Божестве Сына и Духа Святого²⁵. В этот период он пользовался большим авторитетом при дворе. Когда в 385 году внезапно умерла шестилетняя дочь императора Пульхерия, его пригласили в Константинополь на похороны, где он произнес надгробную речь²⁶.

В 386 году он снова был в Константинополе и здесь ему, как знаменитому оратору, было поручено произнести слово над гробом любимой всеми императрицы ПлакиллһДимитрий Ростовский, свт. Жития святых. Житие святого отца нашего Григория, епископа Нисского. URL: http://azbyka.org/otechnik/?Dmitrij_Rostovskij/zhitija-svjatykh­37. В то же время он познакомился с знаменитой диакониссой Олимпиадой, почитательницей святителя Иоанна Златоуста²⁷, позже посвятив ей толкования на Песнь песней.

В 382–386 годах святитель Григорий Нисский играл немаловажную роль в церковных делах в Малой Азии. На Пасху 383 года он направил епископу Литоию каноническое послание, касавшееся различных вопросов покаянной дисциплины. Однако, начиная с 386 года, он утрачивает влияние в церковных делах и становится объектом различных нападок: некоторые из его писем и сочинений 386–387 годов имеют оправдательный характер.

Последние годы жизни святитель Григорий, по всей видимости, провел в Ниссе. Здесь он заботился об устроении там нового храма. Он отошел от церковной политики и догматических споров и полностью посвятил себя духовной жизни. Святитель Григорий Нисский устроил монастырь в Ниссе и много писал о духовном содержании монашеского служения²⁸. Паству свою святой Григорий, как пастырь верный и истинный, ревностно утверждал в вере и благочестии; случалось, что по нескольку дней сряду говорил он поучения. В то же время он был ходатаем и защитником несчастных пред судьями, отличался сострадательностью к нищим, терпеливостью, миролюбием и прямодушием²⁹.

В 394 году святитель Григорий присутствовал на Соборе в Константинополе, созванном для рассмотрения пререканий аравийских епископов. Это известие о святителе Григории является последним. Год его смерти остается неизвестным³⁰. Достигнув глубокой старости, святой Григорий почил о Господе, оставив после себя много полезных для святой Церкви писаний³¹.

Впоследствии, после осуждения Оригена (553 г.), одно время оказавшего сильное влияние на образ мыслей Григория, его богословский авторитет несколько пострадал, но Седьмой Вселенский Собор снова восстановил его. Все же, именно вследствие его былого увлечения оригенизмом, Григорий Нисский не окружен в церковной традиции такой же славой и вниманием, как его друг святой Григорий Назианзин (Богослов) и брат святой Василий Великий. Как бы то ни было, влияние Григория Нисского на православную богословскую мысль было огромным³². Святитель Григорий Нисский оставил после себя большое количество письменных трудов догматического, нравоучительного, экзгетического характера, а также проповедей и писем.

Наше исследование мы проведем в исторической последовательности. Так как нас будет интересовать влияние Оригена, а также святителей Василия Великого и Григория Богослова на разные стороны жизни и на воззрения святителя Григория Нисского в течение его жизни, мы рассмотрим документы того времени в хронологическом порядке. Наше исследование мы проведем на основе сохранившихся писем и сочинений указанных авторов в русском переводе, в основном конца XIX века. О хорошем качестве этих переводов свидетельствует высказывание С. Л. Епифановича, который называет перевод творений святителя Григория Нисского того времени «ясным и простым»³³. К сожалению, точной датировки некоторых произведений святителя Григория не имеется, но и того, что имеется, будет вполне достаточно, чтобы составить вполне объективную общую картину. Начнем мы наше исследование с брата святителя Григория Нисского – Василия Великого.

Как видно из описания жизни и трудов святителя Григория Нисского, в своей молодости он иногда поддавался соблазнам и искушениям диавола, пытавшегося отвлечь его от служения Богу. Одно из них связано с тем, что в молодости Григорий Нисский изучал Оригена, у которого были некоторые искаженные взгляды на Святую Троицу. Так Ориген придерживался субординационизма: хотя он и признавал Сына Богом, но умалял его достоинство. По его представлениям, Бог Отец есть свет непостижимый. Христос в сравнении с Отцом есть слабое сияние, которое нам, по слабости нашей, кажется великим. Также Ориген смешивал понятия сущность и ипостась: «Спаситель есть образ сущности и ипостаси Бога»³⁴. Кроме того, во время жизни святителя Василия Великого происходили тринитарные споры, и соборно еще не был утвержден догмат о Божестве Духа. Поэтому как любящий брат, святитель Василий Великий старался оградить Григория Нисского от заблуждений.

В своем письме «Григорию брату о различии сущности и ипостаси» (369 или 370 г.) святитель Василий Великий критикует тех, кто «не отличая в таинственных догматах общего, [то есть] сущности, от смысла ипостаси, путаются вследствие одинакового [их] понимания и полагают, что нет никакой разницы, употребить ли [слово] «сущность» или «ипостась», то есть, в том числе и Оригена, и пишет: «...поэтому, дабы и ты не впал в подобное [заблуждение], составил я тебе для памяти краткое сочинение об этом»³⁵ . Святитель Василий в этом письме объясняет различие этих понятий и доказывает, что в Троице одна сущность и три Ипостаси, объясняя догмат о Святой Троице, в пример чего представляет подобие радуги.

Избрание святителя Василия Великого в епископы, было нежелательным для части кесарийского духовенства. Это послужило причиной его разрыва с дядей, епископом Григорием, который был человеком очень близким и уважаемым в семье святителя Василия Великого.

Неопытный в житейских делах Григорий Нисский, желая примирить родственников, написал два подложных письма святителю Василию от имени дяди, пытаясь за него и вопреки его воле сделать первый шаг к примирению. Вскоре подлог открылся, дядя-епископ отрекся от писем, а. святитель Василий Великий оказался в крайне неловком положении³⁶. Поэтому он письменно выговаривает Григорию Нисскому (371 г.) за два подложных письма от имени дяди епископа и изъявляет свое подозрение в подлоге и третьего подобного же письма: «Как мне препираться с тобою письмами? Как побранить тебя надлежащим образом за твое во всем простодушие? Скажи мне, кто три раза попадает в те же сети? Кто три раза попадает в одну петлю? И с бессловесными нелегко случиться этому. Ты принес мне одно письмо под вымышленным именем, будто бы от достопочтеннейшего и общего нашего дяди, обманывая меня, не знаю для чего. Я принял письмо как принесенное тобою от епископа. Да как было не принять? От радости показывал его многим из друзей и благодарил Бога. Подлог открылся, потому что сам епископ из собственных уст своих отрекся от письма.

Этим приведен я был в стыд; подавленный упреком в подлоге и обмане, желал, чтобы подо мною расступилась земля... И сие пишу, чтобы побранить тебя за простоту, которую нахожу и в другое время неприличной христианам, а тем более несообразною с настоящими обстоятельствами; по крайней мере, вперед и себя побереги, и меня пощади, потому что (надобно же мне поговорить с тобою свободно) ты в подобных делах служитель, не стоящий доверия»³⁷/

Тем не менее, борьба с ересями была очень трудна и требовала помощников, на которых можно было положиться. Поэтому святитель Василий в этом же письме призывает Григория Нисского на помощь: «...вступил я в такую жизнь, которая, превышая мои силы, сокрушает тело и тяготит душу. Даже поскольку вел ты против меня такую войну, то и по этой причине должен бы ты был теперь прийти ко мне и разделить со мною дела, ибо сказано: «братия в нуждах полезни да будут»³⁸.

Отстаивание Православной веры святителем Василием Великим вызвало множество нападок, козней и клеветы со стороны врагов. Святитель Василий не держит зла на врагов и не желает отвечать на клевету. Он опять пишет брату (371 г.): «Ибо вскоре, по благодати Божией, свидетельство самих дел изобличит клевету, потому что ожидаю за слово истины пострадать... Если же ожидаемое не исполнится, то недалек Суд Христов»³⁹. В этом письме святитель Василий снова призывает брата на помощь; «...если бы, по старым условиям и ради лежащего на нас попечения о Церквах, большую часть года проводили мы вместе, то не имели бы к нам доступа клеветники. Но ты, если угодно, оставь их в покое, сам же склонись на мою просьбу, раздели мой труд в предлежащем подвиге и выступи со мною против ополчившегося на меня»⁴⁰.

Эти призывы возымели действие, и вскоре (371–372 гг.) Григорий был посвящен святителем Василием Великим в епископы небольшого города Нисса. Здесь ему сразу же пришлось вступить в жестокую борьбу с арианами⁴¹.

Святитель Григорий Нисский очень почитал брата. Он называл его «отцом и учителем»: «Божие творение достойно уразумел один Василий, поистине созданный по Богу и душу свою по образу Сотворившего образовавший, общий наш отец и учитель»⁴². По просьбе святителя Василия Григорий Нисский написал свое самое раннее сочинение «О девстве» (371 г.)⁴³.

В 379 году отошел ко Господу святитель Василий Великий. Смерть любимого брата и духовного отца вызвала в душе святителя Григория Нисского большую скорбь. В письме брату своему Петру, епископу Севастии, он пишет: «...слово Евномия я получил сразу после кончины святого Василия, когда душу еще жгло горе и она болезновала о несчастье всей Церкви, а у Евномия было написано не только то, что составляло суть его убеждений, но более всего он изощрял перо в брани против отца нашего. Поэтому я, раздраженный дерзостью сказанного им, обнаружил [в своем ответе] некий гнев против [самого] сочинителя и уязвленность сердца»⁴⁴. В защиту, как он пишет, «здравого учения (δόγμα)» Церкви и светлой памяти святителя Василия Григорий Нисский создает свои трактаты «Опровержение Евномия» в двенадцати книгах (379–383 гг.); «Ибо мы сочли для себя постыдным и совершенно неблагородным не решаться говорить правду, притом, что враги не скрывают нелепости [своего учения]⁴⁵.

В Кесарии Каппадокийской, предположительно 1 января 381 года в годовщину смерти святителя Василия, Григорий Нисский произнес «Похвальное слово брату святому Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской» (ἘYκώμιον εις τον άΤιον Βασίλειον άρχιεπίσκοπον Καισαρείας Καππαδοκίας τον αδελφόν αύτοΰ)⁴⁶. В нем он ставит святителя Василия Великого в один ряд с такими великими угодниками Божиими, как Авраам, Моисей, Самуил, Иоанн Креститель, апостол Павел и говорит, что более позднее рождение по времени не сделало святителя Василия меньшим, чем они по добродетели⁴⁷.

Чудными словами описывает он эти добродетели: «Род у него, – сродство с Божеством, а отечество – добродетель... Целомудрие было его домом; премудрость имуществом; правда же и истина и чистота светлыми и блистательными украшениями жилища⁴⁸.

Себя же святитель Григорий Нисский смиренно ставит по отношению к Василию Великому в положение ученика к учителю. Когда он написал свой Шестоднев, чтобы дополнить Шестоднев Василия Великого, он указывает: «Василиево да удерживает за собою верх, уступая первенство одному богодухновенному завету; а наше да предлагается читателям, как ученическое»⁴⁹.

В общем можно сказать, что письма и поучения святителя Василия Великого оказали очень благотворное влияние на святителя Григория Нисского. Помимо того, что они утвердили его в Православной вере и помогли избавиться от некоторых ошибок как догматического, так и нравственного плана, еще они призвали его на трудное архиерейское служение, в котором он принес немало пользы Церкви.

Промысл Божий не оставлял святителя Григория Нисского, в том числе, через помощь и наставления Святых Отцов того времени. Также на него оказал большое влияние и другой великий святой, друг святителя Василия Великого – святитель Григорий Богослов.

Как мы видели из жития святителя Григория Нисского (см. выше), в молодости, вскоре после отмены в 364 году эдикта императора Юлиана Отступника, запрещавшего христианам заниматься преподаванием, Григорий Нисский оставил должность церковного чтеца и предпочел светскую карьеру ритора⁵⁰. Но святитель Григорий Богослов и многие близкие огорчались этим, поскольку видели для молодого Григория путь превосходнейший. С дружеским укором пишет ему письмо (366 г.) святитель Григорий Богослов: «А поскольку живущие по Богу и руководящиеся тем же Евангелием все друзья между собой и сродники, то почему же не выслушать от меня, если скажу открыто о том, о чем все говорят, но только шепотом? Не хвалят твоей, сказать по-твоему, бесславной славы, твоего понемногу уклонения к худшему и этого честолюбия, которое, как говорит Еврипид, злее демонов. Что с тобой сделалось, мудрый муж? За что прогневался ты сам на себя, бросив священные, удобопиемые книги, которые некогда читал народу... а взял в руки соленые и непиемые книги и захотел лучше именоваться ритором, нежели христианином? А по мне гораздо лучше последнее, нежели первое, и все благодарение за это Богу. И ты, превосходный, не держись таких мыслей. А если они пришли, не предавайся им надолго, но одумайся наконец, приди в себя, оправдайся пред верными, оправдайся пред Богом, пред алтарями, пред таинствами, от которых удалился. Не говори мне этих нарядных и витиеватых слов: «Что же, разве я не был христианином, когда учился риторике? Разве не был верным, когда занимался науками в кругу детей?»... Нет, чудный мой, это не совсем справедливо... Разве маловажно то, что теперешним своим поступком соблазняешь других, которые по природе более склонны к худому... Вот мое увещание! Извини меня ради дружбы, что скорблю, горячусь как за тебя, так равно за весь священный чин, а присовокуплю, и за всех христиан. Если же нужно и помолиться вместе с тобой или за тебя, то немощи твоей да поможет Бог, животворящий и мертвых!»⁵¹.

Действительно, строгое, но дружеское увещание. И оно подействовало, Григорий обратился всею душою к изучению памятников веры, оставил мир и удалился в пустыню, поселившись в монастыре, основанном Василием Великим на берегу реки Ирис, и через некоторое время был рукоположен во епископа небольшого города Нисса, Каппадокийской епархии. Это очень обрадовало его близких, в том числе святителя Григория Богослова.

Вскоре после рукоположения святитель Григорий Нисский посетил святителя Григория Богослова на некий праздник памяти мучеников и последний произнес торжественное слово по этому поводу. В нем он отмечает у святителя Григория Нисского высокие качества: «отличается благоразумием», «высок ученостью, ученостью всеобъемлющей», а также высоко отзывался о нем: «Друг верный дороже золота и множества драгоценных камней», "сын света (Ин. 12, 36), или человек Божий (1Тим. 6, 11), или достойный одного из подобных наименований, какими Писание отличает мужей божественных»⁵². И еще радостней для святителя Григория Богослова, что «приходит он к нам от друга, и притом равночестного и добродетелью и дружеством с нами (Василия Великого. – Авт.)"⁵³. Он сравнивает святителей Василия Великого и Григория Нисского с Моисеем и Аароном: «Один – князь князей, иерей иереев...А другой немного ниже первого, но много превосходит других достоинством и близостью к Богу⁵⁴. Однако после всех этих хвалебных слов, святитель Григорий Богослов по-дружески укоряет святителя Григория Нисского за промедление: »...укоряю... за то, что пришел позже, чем требовала нужда... дабы ты видел, что имеешь друга»⁵⁵.

Святитель Григорий Богослов для всех собравшихся (в том числе святителя Григория Нисского) рисует в этом слове трудный путь христианской жизни, через постоянную брань «против духов злобы поднебесных и близнебесных, против внутренней брани в нас самих, в наших страстях, против восстаний, ежедневно от вне приражающихся... Страшна сия брань, велико ополчение, и победа велика!»⁵⁶ Он призывает всех к цели: «..для восхождения и (осмелюсь так сказать) обожения, к которому служат нам посредниками мученики», к вере в святую Троицу «в Которую мы уверовали, Которой служим и Которую исповедуем перед Богом и людьми, нимало не страшась и не стыдясь ни внешних врагов, ни встречающихся между нами лжехристиан и противников Духа»⁵⁷. Здесь святитель Григорий Богослов называет еретиков «лжехристианами» и «противниками Духа». Это напоминание (в том числе и нам) о важности сохранения во всей чистоте учения Церкви.

Эти наставления, конечно, помогли святителю Григорию Нисскому в его трудном архипастырском служении.

И действительно, святителю Григорию Нисскому пришлось претерпеть от еретиков много скорбей и быть в изгнании. Святитель Григорий Богослов и здесь не оставляет его своей поддержкой. Вот что он пишет в письме (376 г.): «Нет беды, если еретики отогрелись и с весной осмеливаются выползать из нор, как сам пишешь. Очень знаю, что недолго пошипят, потом спрячутся, низложенные и истиной и временем; и тем скорее, чем с большим упованием предоставим все Богу»⁵⁸.

И еще в другом письме: «Презираемые, мы не огорчаемся и, почитаемые, не радуемся. Ибо одного мы достойны, а другое – дело нашего любочестия. Помолись обо мне. Извини за краткость; хотя и коротко это, однако же, без сомнения, длиннее молчания»⁵⁹.

По возвращении из изгнания святителю Григорию было поручено обозреть отдаленные Церкви (см. выше житие). Эти переезды очень утомляли святителя Григория Нисского. И здесь снова поддерживает его святитель Григорий Богослов: «Скучаешь переездами с одного места на другое, и тебе кажется, что жизнь твоя так же непостоянна, как и дерева, носимые по воде. Нет, чудный муж, не думай этого. Дерева несутся не по своей воле, а твои переходы с места на место делаются для Бога»⁶⁰.

В 379 году отошел ко Господу великий святитель Василий. Святитель Григорий Богослов из-за тяжелой болезни не смог приехать на похороны и, как он пишет, «обнять священный прах», но прислал письмо святителю Григорию Нисскому, в котором описывает тяжесть утраты: «...видеть одиночество Церкви, которая лишилась такой славы, сложила с себя такой венец, и взору неудобозримо, и слуху невместимо... И это было предоставлено бедственной моей жизни – услышать о смерти Василия, об отшествии святой души, которым переселилась она от нас и вселилась ко Господу»⁶¹. И вместе с тем святитель Григорий Богослов поддерживает святителя Григория Нисского, сравнивая его с братом: «Вы с ним для всех других были образцом любомудрия и... терпения в несчастных случаях, потому что любомудрие умеет и то и другое – и счастьем пользоваться умеренно, и в бедствиях соблюдать благоприличие... А мне, который пишу это, какое время или слово доставит утешение, кроме твоей дружбы и беседы, которые блаженный оставил мне взамен всего, чтобы в тебе, как в прекрасном и прозрачном зеркале, видя его черты, оставаться в той мысля, что и он еще с нами?»⁶² В этом отрывке святитель Григорий Богослов говорит о большом духовном преуспеянии святителя Григория Нисского так, что в нем как в прекрасном зеркале видны черты святителя Василия Великого.

После II Вселенского Собора (381 г.) святитель Григорий Нисский снискал большое уважение. Император Феодосий I Великий издал эдикт, в котором он был объявлен одним из хранителей Православия в Понте, так что все епископы, желавшие сохранить за собой кафедры, должны были находиться в общении с ними (см. выше житие). Святитель Григорий Богослов письменно представляет святителю Григорию Нисскому нового епископа Назианза и объясняет, что избрание его не противно церковным уставам: «...вашими молитвами дан пастырь, достойный вашего богочестия, которого и отдаю на твои руки: это достоуважаемый Евлалий, боголюбивый епископ, на руках которого желал бы я умереть»⁶³. В этом письме уже чувствуется обращение святителя Григория Богослова не как учителя к ученику, но как равному другу, к тому же направляемому Святым Духом: «...а главное из бедствий – у нас война и мятеж! Не соблюли мы мира, какой наследовали от Святых Отцов. Поэтому, как знаю, что сам ты восстановишь сей мир силой Духа, Который правит тобой и твоими делами»⁶⁴.

Сохранилось еще одно письмо святителя Григория Богослова святителю Григорию Нисскому (385 г.), в котором он соболезнует ему о смерти некоей Феосевии (Θεοσεβία), которую называет сестрой Нисского, «нашей святой», «похвалой Церкви», «украшением Христовым», «действительно священной, сожительницей (супругой. – Авт.) иерея, ему равночестной и достойной великих таинств», которая, как предполагают некоторые, была женой Григория Нисского⁶⁵. Но это письмо написано в 385 году, когда Григорий Нисский уже много лет был епископом. Поэтому здесь возможны три варианта. Либо он не был женат, а письмо говорит о духовной сестре. Либо он был женатым епископом. Либо оба супруга со временем приняли некие обеты чистой целомудренной жизни и жили отдельно. Однако из этого письма Григория Богослова все же, скорее, можно предположить, что он не был женат; а говорит об ушедшей в вечность любимой духовной сестре, ибо и сам святитель Григорй Богослов называет ее не только сестрой Григория Нисского, но и «моей Феосевией», «ибо жившую по Богу называю своей, потому что духовное родство выше телесного»⁶⁶. А если она была супругой, то возникает вопрос, почему он прямо не назвал ее так, но сестрой Григория Нисского? Но больше за это предположение говорит тот факт, что задолго до этого в 371 году он написал чудесное сочинение «О девстве», в котором настолько высоко, ярко и убедительно описывает превосходство целомудрия, что вряд ли он сам при этом не являлся исполнителем написанного. Этому вопросу в XIX веке посвятил свое небольшое исследование святитель Филарет (Гумилевский). В нем он доказывает, что Феосевия не была женой ни святителя Григория Нисского, ни святителя Григория Богослова⁶⁷.

Еще Святитель Григорий Богослов в этом письме 385 года поддерживает святителя Григория Нисского и напоминает о необходимости безропотно переносить скорби: «Но соединим свои молитвы, пока еще остаемся на земле, и да сопряжет нас общий конец, к которому приближаемся. Потому и необходимо нам все переносить, как недолго уже имеющим и веселиться и скорбеть»⁶⁸.

Подводя итог этой главе, можно сказать, что святитель Григорий Богослов оказал большое влияние на святителя Григория Нисского и с самого начала служения Господу последнего помогал ему исправить свои ошибки, а в дальнейшем под держивал его в трудных обстоятельствах своими письмами.

Здесь мы подошли к самому сложному вопросу: Насколько писания Оригена повлияли на святителя Григория Нисского и изменились ли взгляды святителя Григория в течение его жизни?

Для начала нужно дать краткую характеристику Оригену. Этот церковный писатель жил в III веке, был умнейшим и талантливейшим человеком, имел свою школу. Некоторые из его учеников впоследствии прославены как святые, например Григорий Неокесарийский, чудотворец. Но свои таланты Ориген обратил во вред Церкви, исказив ее учение. В воззрениях Оригена совместились христианские и платоновско-гностические идеи, которые внутренне несовместимы друг с другоѻ Сидоров А. И. Святоотеческое наследие и церковные древности. Т.3. М., 2013. С. 30. Вот некоторые из его заблуждений: о предсуществовании душ⁶⁹, о шарообразности тел небесных существ⁷⁰, о вечном творении мира⁷¹, о том, что небесные светила являются разумными существами⁷², учение о спасении всех, или «восстановлении всех» (апокатастасисе). Ориген считал, что благость Божия несравнима со злом и пороком всякой твари. Бог неотвратимо станет «всем во всем», и спасение, и восстановление всех созданных существ неотвратимо последует в конце времен⁷³. Но не только утверждение Оригена о спасении всех, но даже надежда на это, по мнению известного патролога А.И. Сидорова, «...в корне несовместима как с Священным Писанием (в том числе, со словами Самого Господа), так и с церковным Преданием... даже предположение о «восстановлении всех» является потрясением фундаментальных основ христианства, а вследствие этого – одной из «архиересей» в нем»⁷⁴. Кроме того у Оригена были заблуждения субординационизма о Святой Троице, в Которой он, кроме того, смешивал сущность и ипостась (см. выше п. 4). У Оригена все части его учения взаимосвязаны, в том числе апокатастасис.

Преподобный Викентий Лиринский пишет об Оригене: «Сила в том, что искушение от столь знаменитого лица... чрезвычайно опасное, весьма многих отторгло от целости веры. Великий и славный Ориген с большим надмением пользовался даром Божиим без границ, потворствовал уму своему, слишком много доверял себе, ни во что ставил древнюю простоту христианской религии, воображая себя смыслящим больше всех, и, презирая предания церковные и учительства древних, толковал некоторые места Писаний на новый лад... сочинения, вышедшие в свет под его именем, служат большим искушением; ибо, наполненные множеством заразительных богохульств...»⁷⁵.

В этих словах преподобного Викентия не только набросан верный психологический портрет Оригена, но и показана опасность раскола его личности и мировоззрения для цельности религии Христовой. Церковь потому и осудила Оригена, что «вирус богословской шизофрении», носителем и распространителем которого он стал, грозил смертоносными последствиями ее чадам⁷⁶.

Святитель Григорий Нисский упоминает об Оригене и в «Изъяснении Песни песней Соломона» (389 г.), в котором он так же, как Климент Александрийский и Ориген применяет аллегорический метод истолкования. В этом смысле его можно назвать учеником Оригена. В предисловии «К Олимпиаде» он называет Оригена «усердно потрудившимся над этой книгой». Эта фраза говорит о том, что он отдает должное трудолюбию Оригена, толковавшего «Песнь песней». Но, как пишет святитель Григорий Нисский, было много замечаний, которые собрав, он добавил, и «что необходимо требовало дополнения, присовокупив от себя»⁷⁷. Из этих слов видно, что святитель Григорий все же не считает толкование Оригена на «Песнь песней», который хотя и «усердно потрудился» над ним, полным и совершенным.

Еще святитель Григорий Нисский пишет об Оригене в своей работе «Об устроении человека» (379 г.). В ней он достаточно резко критикует его воззрения о предсуществовании и переселении душ, называя Оригена «баснословящим»⁷⁸ . Поэтому нельзя говорить о безоговорочном почитании Оригена святителем Григорием Нисским, скорее наоборот, хотя, как и преподобный Викентий Лиринский (см. выше) он высоко отзывается об учености и трудолюбии Оригена, но строго критикует его заблуждения.

Еще святитель Григорий Нисский упоминает об Оригене в «Слове о жизни святого Григория Чудотворца», где дает характеристику обеим этим личностям. Это следует расмотреть более подробно.

В школе Оригена обучался великий святой Григорий Неокессарийский, чудотворец, в честь которого и назвали святителя Григория Нисского. Блаженная Макрина, бабка Василия Великого и Григория Нисского, в свое время слушала самого Григория Чудотворца и принесла Символ веры, данный ему явившимися Пресвятой Богородицей и Иоанном Богословом, в Каппадокию и учила по нему внуков. Святитель Григорий Богослов также руководствовался этим Символом⁷⁹ . Будучи почитателем святителя Григория Неокессарийского, святитель Григорий Нисский впоследствии написал «Слово о жизни святого Григория Чудотворца» (Εις τον βίον του άΤίου ΓρηΤορίου του ΘαυματουρYοΰ)⁸⁰. В этом Слове святитель Григорий Нисский пишет и об обучении будущего епископа Григория Ниеокессарийского у Оригена: «Когда по окончании полного обучения внешней мудрости, он встретился с Фирмилианом, одним из благородных юношей Каппадокийских, подобным ему по нравам... приходит вместе с ним к главному в то время руководителю в христианской философии, – то был Ориген, весьма славившийся своими сочинениями, показывая этим самым не только любовь к учению и прилежание, но также сдержанность нрава и смирение духа; ибо будучи сам исполнен такой мудрости, не счел для себя унижением прибегнуть к другому учителю в науках божественных»⁸¹ . Здесь даются краткие характеристики обоих упомянутых лиц. Святитель Григорий Нисский перечисляет множество добродетелей Григория Чудотворца: «любовь к учению и прилежание», «сдержанность нрава и смирение духа; ибо будучи сам исполнен такой мудрости, не счел для себя унижением прибегнуть к другому учителю в науках божественных». Ориген же упоминается гораздо болеесдержанно, как «руководитель в христианской философии, весьма славившийся своими сочинениями». В этих словах только отдается должное его высокой учености.

Святитель Григорий Неокессарийский, как благодарный ученик в свое время написал похвальное слово Оригену, но, что интересно, несмотря на учебу в его школе, он не усвоил ни одного из его заблуждений, в том числе о всеобщем восстановлении всех тварей в первое блаженное состояние. Например, вот что он пишет об участи диавола: «...по зависти своей пораженный слепотою и приведенный к безысходной и вечной погибели... Он есть тот, о котором Господь сказал: неугасимый огонь, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25, 41)»⁸², То, что слова о вечной погибели здесь означают не многие века, а бесконечность, подсказывает контекст, поскольку добавлено разъясняющее слово безысходной. На это указывает и слово погибель, достаточно ясно выражающее окончательное состояние падших духов.

Еще он пишет о конечной участи людей: «Добрый муж с радостью пойдет в вечный свой дом; дурные же наполнят все свое рыданием... когда положен будет конец течению времен и мимоидет уготовляемая водою жизнь века [сего], приносящего омовение»⁸³. Из этой цитаты видно, что время века сего – сей жизни, когда возможно омовение грехов, – закончится и каждый получит то, что заслужил. Из этих цитат ясно, что святитель Григорий Неокесарийский не придерживался учения Оригена об всеобщем апокатастасисе (всеобщем восстановлении). Это подтверждает и святитель Григорий Нисский в «Слове о жизни святого Григория Чудотворца» (см. ниже п. 7). Это важно заметить еще и в том отношении, что святитель Григорий Нисский был назван в честь Неокесскарийского чудотворца и, как мы видим из вышеприведенных отрывков, очень высоко ценил и уважал его, а значит и его мнения.

Так как святители Василий Великий и Григорий Богослов также оказали большое влияние на святителя Григория Нисского, то необходимо также выяснить их отношение к Оригену.

В молодости и Василий Великий и Григорий Богослов, как и многие в то время, также увлекались сочинениями Оригена и даже составили из них сборник под названием «Оригенус филокалиа (Φιλοκαλία)» – «Добротолюбие Оригена»⁸⁴. Но, ведя подвижническую жизнь, водимые Святым Духом, они, как и святитель Григорий Неокессарийский, не усвоили ни одного из множества заблуждений Оригена (хотя у святителя Григория Богослова, возможно, и были некоторые небольшие временные колебания насчет очистительного характера геенского огня – см. ниже п. 7.2).

Святитель Григорий Богослов упоминает об Оригене в письме к Феодору, епископу Тианскому, которому он посылает в дар «Добротолюбие Оригена»: «...чтобы у тебя было нечто на память о нас, посылаю тебе мою и святого Василия книжку Оригенова Добротолюбия, заключающую в себе выбор полезного для любословов»⁸⁵.

По одной этой цитате трудно сказать об отношении святителя Григория Богослова к произведениям Оригена. Можно только с уверенностью сказать, что в этих творениях было полезное (что не отрицает никто), и что это полезное выбрали великие святители. Но было и неполезное, что не принял святитель Григорий Богослов. Например, он не принял учения Оригена о всеобщем окончании адских мучений и восстановления всех. Противоположное Оригену учение он излагает во многих местах. В «Слове 15»: «...лучше здесь подвергнуться вразумлению и очищению, нежели претерпеть истязание там, когда настанет время наказания, а не очищения... для отшедших отсюда нет исповедания и исправления во аде (Пс. 6, 6); потому что Бог ограничил время деятельной жизни здешним пребыванием, а тамошней жизни предоставил исследование сделанного... Какой вымышленный предлог, какое ложное извинение, какая хитро придуманная вероятность, какая клевета на истину обманет судилище и превратит суд правый, где у всякого кладется на весы все – и дело, и слово, и мысль, где взвешивается худое с добрым, чтобы тому, что перевесит, и иметь верх и с тем, чего больше, соображаться приговору, после которого нельзя ни перенести дела в другое судилище, ни найти высшего судии, ни оправдаться новыми делами, ни взять елея для угасших светильников у мудрых дев или у продающих, после которого не помогает раскаяние богатого, страждущего в пламени и заботящегося об исправлении родных, и не дается срока к перемене жизни? Напротив того, суд сей будет единственный, окончательный и страшный, а еще более праведный, нежели страшный, или, лучше сказать,потому и страшный, что он праведен. Тогда поставятся престолы, Ветхий денми сядет, раскроются книги, потечет река огненная, предстанут пред взоры свет и тьма уготованная: и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, который ныне сокровен во Христе, напоследок же с Ним явится, а сотворшии злая в воскрешение суда (Ин. 5, 29), которым осудило уже неуверовавших судящее им слово (Ис. 12, 48). И первые наследуют неизреченный свет и созерцание Святой и Царственной Троицы, Которая будет тогда озарять яснее и чище и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и поставляю особенно Царствие Небесное); а уделом вторых, кроме прочего,будет мучение, или, вернее сказать, прежде всего прочего,отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца»⁸⁶. В «Слове 40. На святое Крещение» он пишет о последнем и общем воскресении, «которое всю тварь приведет на суд, не для уврачевания, но чтобы услышать приговор и дать отчет во всем, что приобретено доброго или худого... ужаснее огонь, который действует заодно с червем неусыпающим, не угасим, но увековечен для злых»⁸⁷. И еще в «Песнопениях таинственных. Слове 11»: «Там клокочущий пламень, ужасная тьма удалившимся от света, червь – всегдашнее памятование наших грехов... Что это за жизнь? – Воспрянув из гроба, иду к другому гробу и, восстав из могилы, буду погребен в нещадном огне»⁸⁸. Еще в другом сочинении: «Меня пугают виденья жестокой ночи: суд, Судья неподкупный, трепетное предстояние судилищу, с одной стороны река, клокочущая неугасимым огнем, с другой – червь, гложущий вечно, а по средине совесть – этот обвинитель, не нуждающийся в письменных уликах»⁸⁹ и т.д.

У святителя Василия Великого есть более определенные высказывания об Оригене. Так, в трактате «О Святом духе. К Амфилохию, епископу Иконийскому» в главе 29 он пишет: «Ориген, человек не во всем имеющий совершенно здравые понятия о Духе»⁹⁰ . Еще он пишет о нем в «Беседах на Шестоднев»: «Но нам о разделенных водах нужно сказать одно слово тем церковным толковникам, которые под видом применения и возвышенных размышлений прибегли к иносказаниям (блаженный Иероним в 61 письме указывает, что здесь говорится об Оригене. – Авт.)… Отринув подобные сим учения, как толкование снов и басни старых женщин, мы под водою будем разуметь воду»⁹¹ . Еще святитель Василий Великий категорически выступает против учения Оригена о всеобщем восстановлении: «Так, Господь то решительно говорит, что «пойдут сии в муку вечную» (Мф. 25, 46), то отсылает иных «в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25, 41), а в другом месте именует «геенну огненную» и присовокупляет: «где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9, 47–48); и еще древле о некоторых предрек чрез пророка, что «червь их не умрет, и огонь их не угаснет» (Ис. 66, 24); потому, если при таком числе подобных свидетельств, находящихся во многих местах богодухновенного Писания, многие (в т.ч. Ориген. – Авт.) еще, как бы забыв о всех подобных изречениях и определениях Господних, обещают себе конец мучению, чтобы свободнее отваживаться на грех, то сие, конечно, есть одна из козней диавольских (здесь и далее выделение авт.). Ибо если будет когда-нибудь конец вечному мучению, то и вечная жизнь, без сомнения, должна иметь конец. А если не позволяем себе помыслить сего о жизни, то какое основание полагать конец вечному мучению, когда при том и другом одинаково находится приложение «вечный»? Идут «сии», сказано, «в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46). А согласившись в этом, надобно знать, что выражения «бит будет много» и «бит будет меньше» (Лк. 12, 47–48), означают не конец, а разность мучения»⁹² .

О бесконечности мучений грешников великий святитель пишет еще во множестве мест, причем четко и определенно. Например: «Ибо с прекращением лукавых дел и существование греха вместе уничтожается. Сказано: «взыщется грех его и не обрящется» (Пс. 9, 36), хотя бы наказание за грехи и было соблюдаемо для грешников и мучение за неправды было нескончаемо»⁹³ . Еще: «...ныне от удовольствия происходящее в нашем теле, щекотание породит ядовитого червя, который будет бесконечно мучить нас в геенне»⁹⁴. Еще: «...страшнее тьмы и вечного огня тот стыд, с которым увековечены будут грешники, непрестанно имея пред глазами следы греха, соделанного во плоти, подобно какой-то невыводимой краске, навсегда остающиеся в памяти души их»⁹⁵ . Итак, из этих высказываний видно отношение святителя Василия Великого к Оригену, которого он не только сдержанно именует: «не во всем имеющим совершенно здравые понятия», но и в достаточно резкой форме называет его заблуждения «толкованиями снов и баснями старых женщин», а учение о всеобщем восстановлении (апокатастасисе), называет «одной из козней диавольских». Из всего этого можно сделать вывод, что хотя святители Василий Великий и Григорий Богослов собрали полезное у Оригена в книгу «Филокалия», этим отдав должное его учености, но не приняли его заблуждений (а великий Василий в достаточно резкой форме критиковал их) и своими писаниями пытались защитить от них других, в том числе святителя Григория Нисского.

Поэтому в самом начале служения Богу святитель Василий Великий, чтобы оградить брата, в том числе и от заблуждений Оригена в тринитарных вопросах написал письмо «Григорию брату о различии сущности и ипостаси» (369 или 370 г.). В нем святитель Василий Великий критикует тех, кто «не отличая в таинственных догматах общего, [то есть] сущности, от смысла ипостаси, путаются вследствие одинакового [их] понимания», то есть в том числе и Оригена, который, к тому же еще имел и заблуждения субординационизма о святой Троице (см. выше п. 4). Это письмо утвердило тогда будущего святителя в истинном понимании учения о святой Троице.

В дальнейшем, в течение всей своей жизни святитель Григорий Нисский сам явился продолжателем дела святителя Василия Великого и защитником догматов о святой Троице.

Теперь мы подошли к самому острому и спорному вопросу в учении святителя Григория Нисского – об апокатастасисе. Частично мы уже затронули эту тему, показав отношение к этому лжеучению святителей Григория Неокесарийского, Василия Великого и Григория Богослова. Но эта тема настолько обширна, что ее мы рассмотрим отдельно.

В произведениях святителя Григория встречаются не принятые Церковью мысли о временном и очистительном характере адских мучений и о всеобщем апокатастасисе (αποκατάστασις – восстановление, возвращение в прежнее состояние, возвращение (времен года)⁹⁶ ).

Одни считали их безусловно ошибочными, как, например, в VI веке преподобный Варсонофий Великий, в XIV веке Нил Кавасила, митрополит Солунский, а в XV веке святитель Марк Евгеник, оправдывая, однако, святителя Григория тем, что в его время эти вопросы еще не были соборно рассмотрены Церковью. Другие видели в них интерполяции оригенистов, как, например, в VIII веке Герман I, патриарх Константинопольский, написавший по этому поводу специальное сочинение Ἀνταποδοτικός, или Ἀνόθευτος. Наконец, третьи полагали, что те места в творениях Григория, где говорится об апокатастасисе, не следует понимать буквально, поскольку в них содержатся особенно возвышенные, философские умозрения (Несмелов; Оксиюк). В частности, преподобный Максим Исповедник считал, что у святителя Григория термин «апокатастасис» означает не всеобщее спасение, а восстановление поврежденных сил человеческой души в отношении одного лишь познания блага, но не причастия ему⁹⁷.

Мы рассмотрим этот вопрос в исторической последовательности и попытаемся проследить, менялись ли соответствующие взгляды святителя Григория в течение его жизни или оставались одинаковыми. Точная датировка некоторых сочинений святителя Григория затруднена, однако известно, что большинство из них было написано с 379 по 392 год⁹⁸ (см. п. 10).

Самое раннее сочинение, которое святой Григорий написал в 371 году по просьбе святителя Василия Великого, «О девстве»⁹⁹. В нем помимо восхваления девства и приведения множества аргументов в пользу целомудренной жизни затрагиваются и многие догматические вопросы, в том числе грехопадения, происхождения зла и восстановления в прежнее состояние. Вот вкратце это учение: «Разумное это и мыслящее живое существо – человек – есть творение и подобие Божеского и чистого естества... в этом живом существе – человеке – страстность и поврежденность (существует) не от природы и не соединена с ним первоначально... Но страсть привзошла в него уже после сотворения... И то несчастье, которое терпит теперь человечество, навлек он на себя сам по своей воле, поддавшись обману, сам стал изобретателем этого зла (Рим. 1, 28), а не у Бога обрел его: ибо «Бог смерти не сотвори» (Прем. 1, 13), но некоторым образом творцом и создателем зла соделался сам человек... или, точнее, тот, кто породил зло в человеке, имел в (своей) власти повсюду окружающее его прекрасное и благое по природе, но сам собой добровольно измыслил противное природе, положив первый опыт зла самопроизвольным удалением от добродетели. Ибо зла, не зависящего от воли, имеющего свое самостоятельное бытие, во всей природе существ нет никакого: «всякое создание Божие добро и ничтоже отметно» (1Тим. 4, 4); «вся, елика сотвори Бог, добра зело» (Быт. 1, 31). Но когда указанным путем вошла в жизнь человеческую растлевающая привычка ко греху, и от малого начала проистекло необъятное зло в человеке, и та боговидная красота души, созданная по подобию первообразной, покрылась, словно железо, ржавчиной греха, тогда красота принадлежащего душе по природе образа уже не могла более сохраниться в целости, но изменилась в гнусный вид греха. Таким образом, «человек»... потерял образ «нетленного Бога» (ср. Рим. 1, 23; 1Тим. 1, 17) и чрез грех облекся в образ тленный и перстный, который Писание советует «отложить» (Иак. 1, 21; Еф. 4,22), омывшись чистой жизнью, словно водой, чтобы, по «взятии» земного «покрывала» (Исх. 34, 34; 2Кор. 3,16), опять воссияла красота души...

Человеческому же труду предстоит только очистить наросшую от греха нечистоту и вывести на свет сокрытую в душе красоту... Когда эта грязь будет выметена и вычищена тщательным образом жизни, искомое станет видным... смысл обретения искомого есть восстановление в исконное состояние божественного образа... Но поскольку рай есть обиталище живых и не принимает умерщвленных грехом, мы же «плотяны» и смертны и «проданы под грех» (Рим. 7, 14), то как может быть «на земли живых» (Пс. 26, 13; 114, 9) тот, кто находится под владычеством смерти?.. «рожденное от плоти плоть есть, а рожденное от духа дух есть» (Ин. 3, 6)...

Итак, какой вывод из сказанного нами? Чтобы мы, отложив плотскую жизнь, за которой неизбежно следует смерть, стремились к той жизни, которая не влечет за собою смерти...»¹⁰⁰. И выше: «...ум человеческий, когда он, оставив эту суровую и нечистую жизнь и очистившись силою Духа (πνεύματος), соделается световидным»¹⁰¹.

Также святитель Григорий Нисский описывает «связь пороков» или «порочное сцепление» и «конец всего этого – осуждение, оканчивающееся геенной, мраком и огнем». «Потому-то мы и желаем, чтобы и ты «сораспялся Христу» (Гал. 2, 19)... чтобы уготовил себя к пришествию Божию чрез очищение во всей чистоте, дабы и тебе узреть Бога в чистом сердце»¹⁰².

В этом произведении святитель Григорий Нисский говорит о свободной воле выбора «искомого». «Рай есть обиталище живых и не принимает умерщвленных грехом» и святитель Григорий указывает путь – восстановление «человеческим трудом», «тщательным образом жизни», «очистившись силою Духа», дабы «узреть Бога» в «чистом сердце». «Чтобы мы, отложив плотскую жизнь, за которой неизбежно следует смерть, стремились к той жизни, которая не влечет за собою смерти».

А конец, то есть конечная участь остающихся в пороке – «осуждение, оканчивающееся геенной, мраком и огнем». То есть здесь никакой речи не идет о восстановлении всей твари в первоначальное состояние, но только'восстановление в исконное состояние» избравших путь очищения и здесь излагается вполне православное учение. Так как это сочинение было написано по просьбе святителя Василия Великого, то, возможно, великий святитель оказал влияние на содержание этого сочинения.

В «Слове о жизни святого Григория Чудотворца», которое упоминалось выше (см. п. 6.1.) святитель Григорий Нисский также затрагивает тему конечной участи грешников. Он описывает «суд великого Григория», когда тот пытался примирить судящихся братьев, «убеждая юношей сойтись между собою дружелюбно и пользу мира, предпочесть выгоде от дохода; ибо мир во веки пребывает и с живыми и с умершими, а пользование доходами временно, осуждение же за обиду вечно"¹⁰³ . В этой фразе имеется противопоставление: пользование доходами временно, то есть имеет конец, а осуждение за обиду вечно, то есть безвременно, не имеет конца. Возможно, авторитет святителя Григория Неокесарийского, чудотворца также повлиял на святителя Григория Нисского, и он здесь излагает также вполне православное учение. К сожалению, год написания этого произведения не установлен.

Но другую картину мы видим в более поздних сочинениях святителя Григория Нисского. В «Беседах на Екклесиаста» (Όμιλίαι εις τον Εκκλησιαστήν) (378–379 гг.) святитель Григорий, хотя еще неопределенно, но излагает некоторые мысли, которые можно было бы понимать, в том числе и в смысле восстановления в первобытное состояние всех: «Душа первоначально была тем, чем снова окажется в последствии по очищении, и тело, созданное Божиими руками, сотворено тем, чем в надлежащие времена покажет его воскресение. Ибо каким всегда будешь видеть его по воскресении, таким, конечно, сотворено и первоначально; потому что воскресение есть не иное что, как, без сомнения, восстановление в первобытное состояние... память о том, что было по первоначальном благоденствии, и от чего человечество стало погруженным в зло, изгладит то, что по прошествии долгого времени произойдет напоследок. Ибо не будет памяти о сем по совершившемся напоследок; то есть всецелое уничтожение памятования зол соделано для естества последним восстановлением о Христе Иисусе...»¹⁰⁴.  «Посему-то «прииде взыскати и спасти погибшаго» (Лук. 15, 10), и восприяв на рамена восстановить в число сущих, что погибало в суете несуществующего, чтобы действительно число твари Божией, когда погибшее будет спасено с непогибшими, сделалось снова полным»¹⁰⁵ . На первый взгляд, это можно трактовать и как восстановление всех вообще в первое состояние, но из контекста этого произведения видно, что это не так. В этом произведении встречаются следующие высказывания о воздаянии по смерти: «Ибо делаемся некоторым образом отцами себе самим, когда образуем, порождаем и производим себя на свет добрым произволением... Но соделавшийся «чадом гнева» (Еф. 2, 3), «сыном погибели» (2Сол. 2, 3), исчадием тмы, рождением ехидным (Мф. 3, 7), порождением злым, и всем другим, что только порицается, как рождение лукавое, не познал порождающего в жизнь времени. Ибо одно, а немного времен, рождающих в жизнь. Кто погрешил в оном неблаговременностию рождения, тот родил себя на погибель, и повил душу на смерть... Посему ныне время плакать; а время смеяться предоставлено в уповании; потому что настоящая печаль соделается матерью ожидаемого веселия... скажу, что для чувствительных наиболее достойно слез известное всем, а именно, что по миновании этой тени подобной жизни ожидает нас «некое чаяние суда, и огня ревность поясти хотящаго сопротивныя» (Евр. 10, 27)»¹⁰⁶ . Или еще цитата: «Любовь к Богу соделывается крепостию любящего; а расположенность к пороку приносит погибель любящему зло... пребывающему вне Бога, необходимо быть и вне света (потому что Бог свет есть), также вне жизни и нетления и вне всякого понятия и всякой вещи представляемых лучшими, что все есть Бог. Ибо кто не в этом, тот, без сомнения, в противном. Посему такового приемлют в себя тма, тление, всегубительство и смерть»¹⁰⁷ .

Из этих цитат видно, что это произведение еще не дает возможности сказать о том, что в нем говорится о восстановлении всех вообще, но, скорее, о спасении только «породивших себя на свет добрым произволением», ибо только в течение этой жизни «одно, а не много времен, рождающих в жизнь».

В этом сочинении встречаются также неопределенные, возможно, иносказательные мысли об огне, истребляющем порок: «прежде надобно ниспровергнуть в нас здания порока и потом уже приискать время и место к построению храма Божия, созидаемого в наших душах, для которого веществом служит добродетель. «Аще кто назидает на основании сем, злато, сребро, камение честное» (1Кор. 3, 12), – всем этим именуется добродетель, а дровами, сеном, тростием, по толкованию, означается естество порока, которое не на иное что уготовляется, а только на истребление огнем»¹⁰⁸. Здесь нужно заметить, что огнем святитель Григорий Нисский называл и Святого Духа, и, иносказательно, земные страдания (см. ниже п. 7.2), поэтому из этой фразы не следует, что имеется в виду очистительный огонь после смерти. И далее говорится об уничтожении порока: «Посему, когда построения состоят из сена и тростия, то есть из неправды и гордыни, и прочей житейской злобы, тогда слово повелевает прежде привести их в уничтожение, и потом уже золото добродетели употребить в вещество к построению духовного дома»¹⁰⁹. В контексте с предыдущими высказываниями, эта цитата более подходит для выражения мысли об очищении от греха и «построении духовного дома» в нынешней жизни, поскольку по смерти человек уже построить ничего не может, ибо, как говорит в этом же трактате святитель Гриорий Нисский: «одно, а не много времен, рождающих в жизнь», «а расположенность к пороку приносит погибель любящему зло». И общий тон этого произведения не позволяет сказать, что в нем святитель Григорий Нисский говорит об огненном очищении от порока после смерти и о всеобщем восстановлении.

В сочинении «Об устроении человека» (Περίκατασκευής ανθρώπου) (379 г.) уже несколько более определенно высказываются мысли о полном истреблении зла, которые можно трактовать и как мнение о всеобщем апокатастасисе. Вот некоторые цитаты: «Дар же воскресения не иное что обещает нам, как восстановление падших в первоначальное состояние, ибо эта ожидаемая благодать есть возвращение к первоначальной жизни, вводящее изгнанного из рая снова в него»¹¹⁰. И далее: «Но порок не столько могуществен, чтобы превозмогать ему добрую силу, а нашей природы превратность не тверда даже и во зле. И непременно всегда движимое, если оно на пути к добру, по беспредельности проходимого дела никогда не прекратит стремления вперед и не найдет никакого конца искомому, достигнув которого могло бы со временем остановиться в движении, а если уклонилось оно в противоположное, то, когда совершит путь порока и достигнет самой крайней меры зла, тогда приснодвижность стремления, по природе своей не находя никакого покоя, как скоро пройдет поприще порока, по необходимости обращает движение к добру. Ибо, так как порок не простирается в беспредельность, но ограничен необходимыми пределами, то по этому самому за пределом зла следует преемство добра; а таким образом, по сказанному, всегдашняя подвижность нашей природы опять наконец возвращается на добрый путь, памятью прежних несчастий уцеломудриваемая не отдаваться снова в плен подобным бедствиям... Поэтому снова рай, снова это древо, которое есть древо жизни; снова дар образа и достоинство начальства...»¹¹¹. И ниже: «...таким образом, совершится обновление Вселенной и за изменением целого последует и переход человечества от тленного и земного к бесстрастному и вечному»¹¹². Здесь уже видно начало построения некоторой философской системы – попытка обосновать восстановление всех весьма спорными гипотезами о том, что зло имеет пределы и что душа, «когда совершит путь порока и достигнет самой крайней меры зла, тогда приснодвижность стремления, по природе своей не находя никакого покоя, как скоро пройдет поприще порока, по необходимости обращает движение к добру». Сравните: и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его... блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих (Откр. 14, 11–13).

Самым же определенным образом учение об очистительном огне и апокатастасисе всех излагается в «Диалоге о душе и воскресении» (ΛόYος περί ψυχής και άναστάσεως). Этот пространный диалог написан вскоре после беседы, состоявшейся между святителем Григорием Нисским и преподобной Макриной накануне ее смерти в конце декабря 379 или в начале января 380 года.

Сочинение задумано как подражание платоновскому «Федону». Основные вероучительные истины в нем излагает преподобная Макрина, которую святитель Григорий называет «наставницей» (διδάσκαλος), чем вызвано другое название сочинения – Τα Μακρίνια. Фокин А.Р. считает, что высказываемые здесь мнения о душе, смерти, бессмертии, загробном состоянии, воскресении и конечном «всеобщем восстановлении» – всеобщем апокатастасисе (ή του παντός άποκατάστασις) только «вложены в уста преподобной Макрины», а на самом деле отражают взгляды самого святителя Григория Нисского. В таком случае, в этом диалоге наиболее заметно влияние идей Оригена на его богословскую мысль¹¹³.

Вот основные мысли этого диалога, касающиеся апокатастасиса:

"Макрина. ...не по ненависти и не мстя за худую жизнь, как я рассуждаю, в мучительные расположения вводит согрешивших Бог... как очищающие в огне золото от примешанного к нему вещества... пока не истребятся всеянные в нее примесь, вещество и нечистота, будучи поглощены огнем. И, как если к какой-либо верви по всей ее длине пристанет самая липкая грязь, потом верхний конец верви будет просунут в какое-либо узкое отверстие, и кто-либо сверху усиленно потянет вервь через отверстие, то влекомая вервь по всей необходимости следует за влекущим, а облегшая ее грязь, сильным влечением стираемая с верви, будет оставаться вне скважины, как причина того, что вервь несвободно идет своим путем, но терпит насильственное натягивание от влекущего, – подобное нечто, кажется мне, разуметь должно и о душе, что, опутавшись вещественными и земными пристрастиями, страждет она и бывает в напряженном состоянии, когда Бог влечет к себе Свое собственное, а чуждое, как сросшееся с нею несколько, стирает с усилием и причиняет ей болезненные и невыносимые страдания.

Григорий. Поэтому, сказал я, Божий суд, как видно, не наказание налагает на особенно согрешивших, но, как показало слово, производит только отделение добра от зла; привлекая к общению в блаженстве, отторжение же приросшего делается мучением для привлекаемого.

Макрина. Так, говорит наставница, и моя мысль, что мера страданий в каждом – количество порока... Поэтому, на ком велико вещественное бремя, для того истребительному пламени необходимо сделаться великим и более продолжительным, а в ком в меньшей мере примешано годное в пищу огню, для того наказание настолько понижается в силе и мучительности действия, сколько в наказуемом умаляется мера порока. Ибо злу надлежит некогда быть вполне и непременно изъятым из существующего, и что, по сказанному выше, существует в действительности, тому вовсе не быть. Ибо порок не имеет свойства быть вне произвола, и, когда все произволение в Боге, тогда порок придет в совершенное уничтожение, потому что не останется ему вместилища"¹¹⁴.

Здесь выдвигаются две весьма спорные мысли: 1) возможно насильственное очищение от греха, против воли человека, подобно очищению веревки, насильственно протягиваемой сквозь узкое место; 2) в результате огненного врачевания перенесением страданий все своим произволением, то есть добровольно обратятся к Богу.

Вопрос о свободной воле будет еще рассмотрен ниже. А по второму вопросу, по крайней мере, на примере нашей временной жизни можно сказать, что страдания часто, наоборот, приводят к нераскаянности и богохульству. Например, в Откровении Иоанна Богослова написано: Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих (Откр. 16,10–11).

Здесь еще можно привести мнение святителя Василия Великого, который считал, что только в этой жизни возможно своим свободным произволением сделать выбор в пользу вечной жизни, а в будущем бесконечном веке для грешников «язык не изречет ни исповедания, ни хвалы Богу, потому что будет занят сетованием о постигшем наказании». Вот его мысли: «Конечно, много таких, которые в жизни сей не хотят, чтобы царствовал над ними Христос... и, сколько зависит от их произволения, отказываются от Его царства... Но оный день называется и «неизцельным», как день «ярости и гнева», в который нет места умилостивлению, невозможно отвратить налагаемых в оный наказаний... Кто ходит во свете заповедей Христовых – тот во дни. Преданный вечной тьме – в ночи будет. В оную ночь нет места ни делам, ни исповеди, но руки и ноги связаны узами собственных грехов. «Связавше ему руце и нозе, вверзите во тму кромешнюю» (ср.: Мф. 22,13). И язык не изречет ни исповедания, ни хвалы Богу, потому что будет занят сетованием о постигшем наказании. Посему-то «грядет день» оный «неизцельный»¹¹⁵ .

Здесь святитель Василий Великий, по сути, отвечает на оба этих вопроса: и о том, что против воли человека Бог не спасает тех, кто «отказываются от Его царства», и что страдания после смерти не приводят к изменению произволения и исцелению от греха.

Однако в рассматриваемом трактате святителя Григория Нисского приводятся мысли, противоположные мнению Василия Великого: «Отдача же долгов, по словам Евангелия, состоит, не в уплате денег, но в том, как сказано, что должник предается мучителем, дóндеже воздаст весь долг свой (Мф. 18, 34), и это не иное что значит, как то, чтобы необходимый долг заплатить претерпением мучения, то есть долг приобщиться скорбей...

Свобода же есть уподобление неподвластному и самоправному, первоначально дарованное нам Богом, но закрытое стыдом долгов. Всякая же свобода по природе есть некая единая и сама с собой родственная. Поэтому вследствие этого все свободное будет сообразно с подобным ему. Но добродетель неподвластна, поэтому в ней будет все свободное, так как свободное неподвластно. А как естество Божие есть источник всякой добродетели, то следует, что в Нем будут освободившиеся от порока, да будет, как говорит апостол, Бог всяческая во всех (1Кор. 15, 28)... Бог для достойных бывает и местом, и жилищем, и одеянием, и пищей, и питием, и светом и богатством, и царством, и всем, что по понятию и по имени содействует нам к доброй жизни. Но Кто бывает всем, Тот бывает и во всех. Этим, мне кажется, Писание научает совершенному уничтожению порока, ибо если во всех существах будет Бог, то, без сомнения, не будет в существах порока. А если предположит кто, что будет и порок, то как сохранится в своей силе сказанное, что во всех Бог? Потому что исключение порока делает недостаточным понятие слова «все». Напротив, Кто имеет быть во всех, Тот не будет в том, что не существует»¹¹⁶.

И еще: «...трудно бывает освободиться от душевных страстей, происходящих от порока, всецело срастворившихся и сросшихся с душой, обратившихся с ней в нечто единое. Поэтому по очищении и истреблении таковых страстей огненными врачевствами место каждого свойства заменит собой представляемое лучшим: нетление, жизнь, честь, благодать, слава, сила...»¹¹⁷.

Но что удивительно, даже в этом произведении святителя Григория Нисского встречаются и противоположные мысли, достаточно определенно говорящие о недоступности для грешников после смерти области блага, и о том, что грешники не получат их. К примеру, толкование притчи о богатом и Лазаре из этого же трактата: «Однородной же называю ту (жизнь. – Авт.), которая представляется в одном добре и к которой неприкосновенно зло. О таком понятии свидетельствует первый Божий закон, дозволяющий человеку полное причастие всякого из благ в раю, воспрещающий же то одно, что по естеству было смешано из противоположностей от растворения в нем зла с добром, и в наказание преступнику положивший смерть. Но человек, добровольно, свободным движением оставив недоступную худшему долю, восхитил жизнь, растворенную из противоположностей. Впрочем, Промысл Божий неразумия нашего не оставил неисправимым. Но поскольку с преступившим закон необходимо последовала присужденная законом смерть, το, разделив человеческую жизнь на две части – на жизнь настоящую во плоти и на жизнь после нее вне тела – не в равной мере продолжив их, но одну ограничив весьма кратким неким пределом времени, а другую продолжив в вечность – по человеколюбию дал власть кому что угодно избирать из этого то и другое, разумею доброе и злое, или в этой краткой и скоропреходящей жизни, или в тех нескончаемых веках, пределом которых является беспредельность... у кого рассудок не обучен и не способен видеть лучшее, те в плотской жизни с жадностью иждивают следующую естеству долю добра, ничего не сберегая для жизни последующей, а распоряжающиеся своею жизнью с разборчивым и целомудренным рассудком, в краткой этой жизни истомленные оскорбляющим чувством, сберегают доброе веку будущей жизни, чтобы лучший жребий простирался для них на вечную жизнь. Итак, вот что, по моему понятию, значит бездна, которая не разверзшейся землей образуется, но которую производит суждение, разделявшееся в жизни на противоположные произволения. Ибо, однажды избравший приятное в настоящей жизни и не уврачевавший неразумия покаянием, недоступной для себя после этого делает область блага, неминуемую эту необходимость выкопав перед собой, как некую зияющую и непроходимую бездну. Потому-то кажется мне, и благое состояние души, в каком слово Божие упокоевает подвижника терпения, названо лоном Авраамовым. Ибо этот первый из бывших когда-либо Патриарх, как повествуется, на надежду будущих благ обменял наслаждение настоящими... все добродетельно переплывающие настоящую жизнь, когда отходят отсюда, упокоевают души как бы в неволненной пристани и на добром лоне. Для прочих же лишение видимых ими благ делается пламенем, палящим душу, которая в утешение себе имеет нужду в какой-либо капле из моря благ, окружающих праведников, и не получает ее"¹¹⁸.

Или в другом месте этого трактата святитель Григорий задает вопрос: «Если же невыносимая эта мука продлится на вековое некое продолжение времени, то какое утешение надежды останется напоследок тому, для кого наказание соразмерно целой вечности?»¹¹⁹. Что еще может означать «наказание, соразмерное целой вечности», кроме как «не имеющее конца?»

Тем не менее, несмотря на эти противоречия, общий тон сочинения и вывод его таковы: «А цель у Бога одна: когда людьми, одним после другого, совершится уже вся полнота естества нашего, одни вскоре после этой жизни окажутся уже чистыми от порока, другие в надлежащие после этого времена испытают врачевство огня, иные же найдутся не познавшими на опыте в этой жизни равно ни добра, ни зла – всем предоставить причащение благ в Нем сущих»¹²⁰.

Возможно, кроме Оригена, именно преподобная Макрина, которую он называет наставницей, повлияла на святителя Григория Нисского в том, что он стал придерживаться идеи апокатастасиса (если это были действительно ее мысли, а не вложенные в ее уста в этом трактате, как считает Фокин А.Р.) и в последующих произведениях стал писать об этом. Это предположение подтверждается еще следующим. Диалог о душе и воскресении с преподобной Макриной написан в конце 379 или начале 380 года. Этот год является как бы переломным. В сочинении «Против ростовщиков» (Κατά τοκιζόντων) (379 г.) еще встречаются мысли, которые довольно определенно говорят о бесконечных мучениях грешников: «Достойно своему образу жизни окончил ее суетный приобретатель денег, подвергавший себя тяжким лишениям и голоду; собравший наследство, себе – вечное наказание"¹²¹. И ниже: »...вы заграждаете путь жизни; заключаете врата царствия; на малое время усладив зрение видом, утешив слух звоном, становитесь виновниками вечной печали«. И ниже: «Тогда овладеет тобою бесплодное раскаяние; тогда наступят тяжкие стенания и неумолимое наказание; нисколько не пособит золото и не поможет серебро; горче желчи будет наращение лихв. Это не слова устрашающие, но истинные дела, свидетельствующие о суде»¹²². К пониманию здесь слова вечный в значении бесконечный, а не в смысле длящийся многие века, склоняют слова: «заграждаете путь жизни; заключаете врата царствия», раскаяние бесплодное и наказание неумолимое. И сам тон этого произведения совсем другой. Здесь нет слов, указывающих на «всеобщее восстановление» или «очистительный огонь». Но в сочинениях «Об устроении человека» (379 г.) и «О душе и воскресении» (конец 379 – начало 380 г.) уже достаточно определенно пишется об апокатастасисе (см. выше). Что-то дало толчок к тому, чтобы святитель Григорий Нисский воспринял оригеновскую идею об очистительном огне после смерти и окончании мучений грешников (хотя и употребил для ее обоснования другую философскую основу). Вполне можно предположить, что это и был диалог с преподобной Макриной. (Здесь и далее при исследовании вопроса об апокатастасисе нужно добавлять слово если: если это не подлог еретиков и если это не иносказательные возвышенные мысли, не говорящие о спасении всех, как это считал преподобный Максим Исповедник – см. выше п. 7).

Выше было показано, что святитель Василий Великий, которого также очень почитал Григорий Нисский, резко отрицательно относился к идее окончания мучений грешников, и невероятно, чтобы святитель Григорий не знал об этом. Поэтому в его произведениях встречаются противоречия (Здесь опять нужно добавить это же слово если – см. выше).

Высказывания о восстановлении всех и об очистительном огне, хотя и не такие явные и определенные, как в «Диалоге о душе и воскресении» находятся и в таких сочинениях святителя Григория Нисского периода первой половины 80-х годов IV века, как «О надписании псалмов» (Εις τας έπιYραφάς των ψαλμών) (начало или середина 380-х гг.) и «Большое огласительное слово» (ΛόYος κατηχητικός) (385 г.). Впрочем, даже там можно найти мысли, говорящие о бесконечности мучений и о лишении грешников вечных благ. Например, в «Большом огласительном слове» (в конце) говорится о неугасающем огне и неумирающем черве и о вечном воздаянии как за добро, так и за зло¹²³.

И в сочинении «О надписании псалмов» также можно найти противоположные высказывания: «Так и о том, кто отпал от Сущего, говорим, что он, пришедши в ничтожество, уничтожился. Посему уничижениие есть небытие в добре... Как блаженна та жизнь, в которой уста беззакония, как некий источник грязи, навсегда заградятся, и человеческой жизни не будут уже осквернять зловонием!.. А без разумения приемлющий милость, терпит то же, что слепые, которые, взяв в руки жемчужину, или изумруд, или какой-либо драгоценный камень, бросают, как простой кремень, произвольно лишая себя обладания им, по неведению красоты»¹²⁴. Здесь говорится о том, что по собственной воле – произволению – человек сам, как слепой, лишает себя обладания драгоценными камнями – благами вечной жизни.

Оксиюк Ф. М., впоследствии митрополит, составил объемный труд исследования этих вопросов в творениях святителя Григория Нисского. Епифанович С. Л» написал рецензию на эту книгу, где очень хорошо описал суть проблемы. Вот что он пишет об этом исследовании Оксиюка Ф.М.: «Материал, приведенный автором, между прочим, наиболее показателен в смысле выяснения того, насколько трудна была принятая им проблема. Действительно, какой бы из существенных пунктов теории апокатастасиса мы не взяли, на каждом шагу мы встречаемся или с неясностью и недоговоренностью у св. Гр. Н., или с противоречием, или с утверждением, допускающим различное понимание. Так, первым и основным положением в названной теории является признание очистительного характера огненных мучений. Но это положение высказывается у св. отца с некоторой неопределенностью. Неясно, когда собственно начнутся эти мучения и к какому периоду загробного бытия они относятся: то они усвояются как бы времени только после суда (ссылки на страницы первоисточников в кн. С. JI. Епифановича опущены. – Авт.) и воскресения, то, по-видимому, относятся ко времени после смерти, то, наконец, обозначаются так неопределенно, что могут быть относимы и туда и сюда. Утверждается, что зло уничтожится во время суда, но под судом можно разуметь и общий суд и очистительный процесс по смерти. Ввиду своего очистительного характера мучения признаются временными, хотя бы и простирающимися долгие века и периоды; но, с другой стороны, эти же мучения называются вечными и нескончаемыми. Ставится и весьма твердо проводится тезис: зло будет истреблено, но под злом можно разуметь и зло физическое – и в таком случае уничтожение его относить ко времени воскресения, – и зло моральное. Самое уничтожение зла может означать и уничтожение его метафизической сущности, как небытия, и лишение его активности, и уничтожение его судом, через осуждение на наказания, и уничтожение его и переход в небытие через врачевательные мучения. Точно также обстоит дело и с заключительным тезисом в теории апокатастасиса. Утверждается, что по истреблении зла явится добро, то все, находящееся во зле, обратятся к Богу, так что в конце концов спасутся все, настанет согласие всех в добре; будет общее праздничное собрание всей твари, во всех возсияет один образ, будет Бог все во всем, все будут блаженствовать. Но, с другой стороны, утверждается, что грешники так и останутся вне благ; при том самое слово блаженство может быть понимаемо не только как блаженство богообщения, но и как физическое благосостояние, жизнь без страданий; согласие же в добре может быть понимаемо как теоретическое признание его торжества. В частности о спасении злых духов говорится то условно и с ограничениями (уврачевание изобретателя зла через искупление человека; через упразднение силы смерти, то более определенно. При таком положении вещей нисколько не удивительно, что Гр. Н. понимали различно, и история накопила несколько теорий по объяснению признаваемого им апокатастасиса»¹²⁵.

Оксиюк Ф. М. пишет о противоречии, касающемся продолжительности адских мучений: «Трудно, да и невозможно согласиться с той мыслью, чтобы в уме столь глубокого христианского мыслителя, каким был св. Григорий Нисский, могло найти себе место указанное нами противоречие. Это особенно настойчиво нас побуждает к отысканию способа примирения таких мест в сочинениях св. отца, которые, по-видимому, представляются противоречащими друг другу в вопросе о продолжительности адских мучений»¹²⁶.

Оксиюк Ф. М. пытается примирить эти разногласия, приняв за истинное мнение святителя Григория ту часть его мыслей, которые говорят о конечности адских мучений. В частности, он разбирает применение слов вечный и бесконечный и приходит к выводу, что для обозначения бесконечности святитель Григорий использует слово άΐδιος, а в значение многие века, он применяет слово αιώνιος. И действительно, Оксиюк Ф. М. приводит убедительные аргументы и примеры такого использования этих слов в творениях святителя Григория Нисского¹²⁷. Но здесь следует заметить, следующее.

1.   Для твердости такого вывода необходимо было бы исследовать абсолютно все случаи применения этих слов во всех произведениях святителя Григория, но в книге из указанных примеров не видно, чтобы это было сделано.

2.   Прилагательное αίώνιος переводится как постоянный, непрерывный; вечный¹²⁸. И не только святителем Григорием оно применяется в смысле не бесконечности, но большой продолжительности. Примеры такого употребления слова и в Священном Писании (например, Быт. 17, 7–8). Однако это не исключает применение этого слова и в значении бесконечный (например, Быт. 21, 33, Лк. 16,9). Мало того, во втором смысле оно применяется несравненно чаще. Не невозможно предположить подобное использование его и святителем Григорием.

3.   Оксиюк Ф. М. в качестве доказательства приводит также примеры применения не только прилагательного αιώνιος, но и существительного αιών¹²⁹ – век, а также производных от него, но это не может использоваться как доказательство, так как век означает сто лет, и века означают соответственно долгий, но не бесконечный период, и здесь нечего доказывать. Однако применение вообще прилагательного αίώνιος в подавляющем большинстве случаев означает именно бесконечность.

4.   Кроме этих слов существуют еще несколько понятий, применяемых святителем Григорием Нисским, говорящих о загробной участи грешников, например, неумолимое наказание, бесплодное раскаяние, погибель, конец, в смысле конечной участи, плотская жизнь, за которой неизбежно следует смерть и др. И они не были исследованы Оксиюком Ф. М.

5.   Контекст использования святителем Григорием прилагательного вечный для обозначения вечных мук иногда явно указывает на значение бесконечный. Например, в случае противопоставления, когда временное, имеющее конец, как антоним, противопоставляется вечному, то есть безвременному, не имеющему конца, бесконечному. Или когда есть дополнительные поясняющие слова контекста, как некоторые в п. 4 (примеры см. выше).

6.   Кроме слова вечный, святитель Григорий использует и слово нескончаемый, в отношении загробных мучений грешников¹³⁰.

Исходя из этого, доказательств Оксиюка Ф. М. недостаточно, чтобы говорить о том, что святитель Григорий не писал о бесконечности мучений грешников, но наоборот, можно уверенно сказать, что в некоторых своих произведениях святитель Григорий как раз пишет об этом (см. ниже). Тем не менее, в результате своих исследований Оксиюк Ф. М. склонился к той теории, что святитель Григорий Нисский придерживался идеи временности адских мучений и полного апокатастасиса¹³¹ и под эту теорию он пытается истолковывать все произведения святителя.

Однако необходимо сказать, что в этих исследованиях не рассматривался исторический аспект данной проблемы. А в свете этого рассмотрения правоту митрополита Макария (Оксиюка) если и можно было бы признать, то только применительно к произведениям святителя Григория, относящимся примерно к 379–385 годам, да и то условно, так как и в это время у него встречаются произведения, явно противоречащие идее апокатастасиса. Например, вот что пишет об этом Епифанович С. Л.: «В 3-м Пасхальном Слове (примерно 379–383 г.г, – Авт.) встречается мысль, которая может дать повод и основание к умеренному (как у Крампфа) пониманию идеи апокатастасиса у Гр. Н., именно его учения о будущем общем празднике и славословия и славословии всеми Бога в царстве славы: здесь говорится, что после суда и прехождения образа мира сего настанет дивная симфония славы, слагающаяся из песнословий святых и жалобных воплей грешников, когда диавол будет непрерывно наказываем, и все – и праведные и нечестивые признают общего всех Владыку... (Оксиюк Ф. М. – Авт.) отвергает подобное понимание апокатастасиса, как чуждое и несвойственное духу воззрений Нисского святителя. Но если так, то с тем большим интересом он должен бы отнестись к выяснению вопроса о подлинности такого сочинения»¹³².

Однако и в других творениях святителя Григория этого периода есть места, в которых более или менее определенно говорится о нескончаемости мучений грешников. Например, в сочинении «Против отлагающих крещение» (Προς τούς βραδύνοντας εις το βάπτισμα) (381 г.) он пишет: «Душу не просвещенную и не украшенную благодатью возрождения, не знаю, примут ли Ангелы после разлучения ее от тела. И как это может быть, когда она не запечатлена, и не носит никакого знака Владычного? Естественно, она будет кружиться в воздухе, блуждая, носясь туда и сюда, никем не взысканная, как не имеющая господина, желающая успокоения и приюта и не находящая, тщетно скорбящая, бесплодно раскаивающаяся, подобно богачу, который, облачаясь в порфиру и виссон, во всякого рода наслаждениях и роскошной жизни готовит вещество для неугасимого огня"¹³³. В «Беседах о Блаженствах» (ΛόYοι εις τούς μακαρισμούς), «Слове 5»: «А кто богатство свое тщательно скрывал под печатями... стремглав повлечется в темный огонь... презирай ты скорбящего, презрят и тебя гибнущего; бегал ты случаев оказать милость, и от тебя побежит милость... Кто озарит тьму? Кто угасит пламень? Кто отвратит неумирающего червя?»¹³⁴  Последние риторические вопросы подразумевают ответ: «Никто», – и весь контекст указывает на нескончаемость мучений. К сожалению, точное время написания этого произведения не установлено.

При таком положении дел, возможно, наоборот, стоит усомниться в неподдельности еретиками сочинений Григория Нисского этого периода, говорящих о всеобщем спасении и полном апокатастасисе, как это и предполагал в VIII веке святитель Герман I, патриарх Константинопольский (см. выше в этом же п. 7). И, наконец, следует добавить последнее замечание о работе Оксиюка Ф. М. Он определенно был неправ. Слово αιώνιος применяется святителем Григорием Нисским и в смысле бесконечности, например, в «Слове против Ария и Савелия», когда он пишет о противоположностях, упоминая и гибель вечную (όλεθρον αιώνιον), и вечную жизнь (αιώνιον ζωή#942;ν). (И само слово гибель (όλεθρον) означает погибель, уничтожение). Также и в выражении: (Сын. – Авт.) вечно будет царствовать с Отцем (εις αίώνα βασιλεύσει συν τφ πατρί). Кроме того, в произведении «О нищелюбии и благотворительности» святитель Григорий Нисский употребляет слово διαιωνίζουσα – увековеченная, непреходящая (огненная кара) от αίών – век (см. цитаты 1 и 15 со ссылками в Приложении). Но в любом случае в более поздних произведениях святителя Григория Нисского открывается уже совсем другая картина.

Примерно 385–386 годы можно считать началом перемены мыслей святителя Григория (если не было подделок сочинений). В 385 году святитель Григорий Нисский произнес речь на смерть дочери императора – Пульхерии. В конце он говорит о восстановлении нашей природы в первоначальное состояние, но ко всем ли он его относит или нет, здесь не говорится¹³⁵. В 386 году умирает мать Пульхерии императрица Плакилла. Святитель Григорий снова произносит надгробное слово. И в нем, рассказывая о загробном воздаянии Плакилле, он уже достаточно определенно говорит и о печальной загробной участи неверующих: «В такой она возросла вере (в Отца и Сына и Святого Духа. – Авт.); в такой утвердилась, в такой предала дух свой; сею верою она перенесена в лоно отца веры – Авраама, к источнику райскому, то коего ни одна капля не достается неверующим»¹³⁶.

Первым крупным произведением, написанным святителем Григорием Нисским после этого является «Толкование Песни песней Соломона» (ἘξήYησις του ’A­ισματος των A­ισμάτων) (389 г.). Здесь уже нет ни слова о всеобщем восстановлении и очистительном огне, но множество мест прямо или косвенно говорят о нескончаемом мучении грешников. Например: «...не безопасным поручителем за будущее служит обычай, концом которого оказывается часто присоединение к стаду козлов, а не овец. Конечно же, разумеешь это выражение, взятое из евангельского образа речи... Итак, будь всегда внимательна к себе самой (душа. – Авт.) и не станешь блуждать около стада козлов, во время Суда вместо овцы не окажешься козлом, не будешь отлучена от стояния одесную»¹³⁷. Концом здесь, очевидно, названа конечная участь. Как и об Иуде написано: «Иуда, жалкий и бедный, лучше же сказать, ненавистный и проклятый, обращая внимание не на заповедь, но на деньги, наслаждение которыми соделалось для него какою-то добровольною удавкою, отчуждением от жизни, конечною гибелью души"¹³⁸. Еще о конечной участи: »...избивать вся грешные земли, еже потребит от града» (а град – душа) «Господня вся» помыслы, «делающая беззаконие» – (Пс. 100, 8), которых гибель делается жизнью для лучших. Так смертью живем мы... душа смертью восставляется от смерти. Ибо если не умирает, то навсегда остается мертвою и неспособною к жизни... несомненно, что невозможно придти в блаженную жизнь, не став мертвым греху...»¹³⁹. Еще: «Бог явился во плоти, и слуху нашему стал слышен Божественный глас, обещающий достойным вечное блаженство... Ибо кто не знает, вследствие какой жизни делается иной кровию из пригодного прежде в питие, изменившись в испорченное, и какими делами в собственном доме порождает зловоние жаб, как светлую жизнь претворяет в дела, любезные ночи и темные, которыми геенская пещь разжигает гнилые струпы осуждения? Так и каждое из египетских зол не трудно обратить в назидание и уцеломудрение слушателя, но напрасно было бы распространяться в слове о том, что всеми признано"¹⁴⁰. В этих цитатах говорится о вечном блаженстве для достойных, а не для всех и о делах тьмы, которыми разжигается для грешников геенская печь, о конечной гибели души грешника и о том, что грешные души навсегда остаются мертвыми. И, самое главное, святитель Григорий указывает на то, что согласен с тем, «что всеми признано». Думается, здесь указано на церковное Предание, которое учит о бесконечном мучении грешников, так как, если не считать Оригена и Климента Александрийского, все церковные писатели однозначно везде говорили об этом. Здесь уместно привести цитату об Оригене святителя Василия Великого: «Ориген, человек не во всем имеющий совершенно здравые понятия о Духе. Однако же и он, уважая силу обычая, на многих местах оставил благочестивые речения о Духе... Так, думаю, твердость Предания заставляла нередко людей противоречить и собственным своим мнениям"¹⁴¹ .

Возможно, эти слова святителя Василия Великого являются разгадкой и для противоречий, находящихся в творениях святителя Григория Нисского, то есть именно Предание позволило святителю Григорию Нисскому избавиться от своих ложных мнений. Поэтому здесь нужно сделать небольшое отступление в рассмотрении «Изъяснение Песни песней Соломона» и рассмотреть мнение святителя Григория Нисского о Предании.

Хотя для Оригена твердость Предания стала только временным прояснением, но святителя Григория Нисского, возможно, именно Предание – «то, что всеми признано» – управило с пути заблуждения в русло истины. О своем уважении к Преданию он пишет во многих своих работах, начиная с самых ранних и до конца своей жизни. Например, в трактате «О девстве» (371 г.): «...многое можно обильно почерпнуть из пророков и закона, многое также из Евангелий и апостольских Преданий»¹⁴². Далее почти во всех книгах «Против Евномия» (379–383 гг.) он ссылается на Предание, как на одно из доказательств своей правоты: «исперва самовидцы и слуги бывшии Словесе» (Лк. 1,2)... Предания которых всегда сохраняются в церквах»¹⁴³ . Еще: «Отца и Сына и Святаго Духа дознали мы в Предании веры от самой Истины»¹⁴⁴. Еще: «...в доказательство нашего слова достаточно иметь от отцов дошедшее к нам Предание, как наследство какое, сообщаемое по порядку от апостолов через последующих святых»¹⁴⁵. Еще: «...Предание о Божественном тайноводстве есть закон»¹⁴⁶. Подобные высказывания есть и в других местах этих книг.

Об уважении «преемственному от отцев Преданию» он пишет и в «Каноническом послании к иже во святых Литоию, епископу Мелитинскому» (Επιστολή κανονική πρός τόν έν άYίοιςΛητόιον έπίσκοπον Μελιτίνης) (383 г.)¹⁴⁷ . В «Большом огласительном слове» (385 г.) он пишет, что понятие о кресте «дошло до нас по Преданию»¹⁴⁸ . В «Изъяснении Песни песней Соломона» (389 г.): «...первые, наученные благодатию, «самовидцы и слуги бывшии Словесе» (Лк. 1,2), не ограничили блага самими собою, но и бывшим после них по Преданию сообщили ту же благодать»¹⁴⁹. В послании «К. Авлавию, о том, что не три Бога» (Περίτου μήοΐεσθαι λέΤειν τρεις θεούς, πρός A­βλάβιον) (390 г.) он прямо пишет (и это очень важно заметить!), что Предание для него выше его собственных мнений: «Но если ответ наш окажется слабейшим предложенной задачи, то Предание, которое прияли от отцев, навсегда сохраним твердым и неподвижным»¹⁵⁰. В работе «О жизни Моисея Законодателя, или О совершенстве добродетели» (392 г.): «Есть некое учение, заимствующее достоверность из отеческого предания»¹⁵¹.

Во всех этих работах святитель Григорий Нисский снова и снова подтверждает свою приверженность Преданию отцов. Только в отличие от Оригена, который, по словам преподобного Викентия Лиринского «с большим надмением пользовался даром Божиим без границ, потворствовал уму своему, слишком много доверял себе, ни во что ставил древнюю простоту христианской религии, воображая себя смыслящим больше всех, и, презирая Предания церковные и учительства древних, толковав некоторые места Писаний на новый лад»¹⁵² , святитель Григорий Нисский как раз отличался величайшим христианским качеством смирением. Это видно из отношения его и к преподобной Макриие и святителю Василию Великому и святителю Григорию Богослову – всюду он считает их наставниками и учителями, а себя ставит ниже их. И это позволило ему не просто иногда временно «противоречить своим собственным ошибочным мнениям», подобно Оригену, «уступая твердости Предания», но полностью смириться перед Преданием Церкви, отставить свои заблуждения благодатью Святого Духа, Который и вернул его на путь истины (что мы увидим ниже).

Но вернемся к «Изъяснению Песни песней Соломона». Нужно сказать, что и в нем в «Беседе 4» упоминается о восстановлении в первоначальное состояние и об очищении огнем «как бы плавлением», но смысл этих понятий здесь совсем не такой, как в произведениях святителя Григория Нисского первой половины 80-х годов IV века. Вот краткие выдержки: «Естество человеческое в начале было какое-то златое и сияющее подобием пречистому благу, но после сего от примеси порока соделалось худоцветным и черным... И теперь Исправляющий что очерненное золото, как бы плавлением каким просветляя душу подаваемыми ей врачествами… говорит: «се еси добра, искренняя Моя, ее еси добра: очи твои голубине» (Песн. 1, 14).

Слово научает сказанным, что восстановление красоты состоит в том, чтобы человеку соделаться искренним Источника красоты, снова приобщиться к истинной красоте, от которой он удалился. Ибо сказано: «се добра еси, искренняя Моя». Потому прежде сего не была ты «добра», что, став чуждою первообразной красоты, от дурного сближения с пороком, изменилась до гнусности. Смысл же сказуемого таков: естество человеческое соделалось готовым принимать все, что ему по мысли; и к чему поведет его наклонность произвола, в то и изменяется… Отступившийся от целомудрия непременно предается невоздержной жизни, и возгнушавшийся нечистою жизни самым отвращением от зла преуспевает к жизни неоскверненной. Так и все другое: смиренномудрый далек от гордыни, и надмившийся кичливостию отринул смиренномудрие. И какая надобность останавливаться на сем, говоря о всем подробно? Как в рассуждении того, что противоположно по естеству, отсутствие одного делается положением и присутствием другого; так, поскольку имеем мы произволение, и в нашей власти – сообразоваться, с чем нам желательно, то соделавшейся красивою прилично говорит Слово: отступив от общения с злом, приблизилась ты ко Мне, а став близкою к неприступной красоте, сама соделалась прекрасною, подобно некоему зеркалу, изобразив в себе Мои черты... Итак, поскольку душа, которую очистило Слово, порок оставив позади, приняла в себя солнечный круг и сама воссияла с явившимся в ней светом, то посему говорит ей Слово: прекрасна уже ты стала, приблизившись к Моему свету, приближением привлекши общение красоты...

Жених и Стрелец наш есть один и Тот же, что чистая душа служит для Него и невестою, и стрелою, и как стрелу, направляет Он ее к доброй цели, как невесту, восприемлет в общение неистленной вечности, «долготу жития и лета жизни» даруя десницею, а шуйцею «богатство» вечных благ и «славу» Божию (Притч. 3, 16), которой непричастными делаются ищущие славы мира сего»¹⁵³. 

Здесь говорится о врачевании и восстановлении первозданной красоты души в течение земной жизни по собственному произволению человека, «как бы плавлением каким просветляя душу подаваемыми ей врачествами» от Слова, а собственным произволением выбравшие порок, остаются непричастными вечных благ. И ни о каком очистительном огне после смерти здесь не говорится.

Теперь пришла пора рассмотреть само понятие очистительный огонь.

В рассматриваемом труде святителя Григория Нисского «Изъяснение Песни песней Соломона» об огне упоминается в трех случаях: об огне мученических страданий за Христа в этой жизни¹⁵⁴; об огне Святого Духа, очищающего порок: «И великий Давид говорит, что корабли фарсийские сокрушаются духом бурным (Пс. 47, 8). А бурным, думаю, называется Дух, явившийся ученикам... представившись в образе языков, и уподобляясь озаряющему естеству огня (Деян. 2, 2–3), и которым сокрушается во многих видах вторгающийся в естество человеческое порок, у Пророка названный кораблями фарсийскими»¹⁵⁵; а также о геенском огне, который в этом и в некоторых других произведениях святителя Григория Нисского называется конечной участью грешников (см. п.7). Из контекста этого произведения видно, что под очистительным огнем, «исправляющим это очерненное золото» человеческого естества, подразумеваются первые два вида. Но в период примерно 379–385 годов в сочинениях святителя Григория встречаются мысли и об очистительном огне после смерти, очищающем порок и о восстановлении всех в первоначальное состояние.

Так как мы анализируем влияние на святителя Григория Нисского Оригена, святителей Василия Великого и Григория Богослова, то нужно рассмотреть и их представления об очистительном огне, если таковые есть.

Мысль об геенском огне, после смерти очищающем души от порока, многократно упоминается у Оригена. Об этом огне в смысле врачебного средства, он много пишет в книге «О началах»¹⁵⁶, причем очищающему огню он также образно уподобляет и наказания и болезни в земной жизни¹⁵⁷.

У святителя Григория Богослова тоже встречается термин очистительный огонь. В «Слове 32» он пишет: «...ясно же покажет день откровения и последний огонь, которым будут испытаны или очищены все наши дела». Это высказывание неопределенно, и его можно понимать по-разному, поэтому нужно рассмотреть еще и другие его мысли на эту тему в этом же произведении. Об огне святитель Григорий Богослов еще пишет: «Надобно было, после того как одержали мы победу над внешними врагами, терпеть истребление друг от друга, подобно беснующимся... надобно было разделиться и воспламениться разделением не похвальным, но предосудительным, пламенем не очищающим, но губительным. Ибо не острое слово – меч Христов (Евр. 4, 12) отделяет верных от неверных; ввергается и возжигается не огонь – истребляющая и поедающая вещество вера и горение духа; но мы поедаемся и рассекаемся противным прежнему образом»¹⁵⁸. Здесь под очищающим огнем, в противоположность губительному подразумевается истребляющая и поедающая вещество вера и горение духа.

Об очистительном огне святитель Григорий Богослов пишет также в «Стихах о самом себе»: «Где утаимся от Божия ока, когда дела всех различит очистительный огонь, пожирающий легкое и сухое естество греха?»¹⁵⁹. На первый взгляд может показаться, что он тоже придерживался идеи очищения от греха огнем после смерти. Но в этом же сочинении можно найти такие мысли: «Бог, Который создал не сущих, а потом и разрушившихся воссоздаст и приведет в иную жизнь, чтобы встретили или огонь, или светоносного Бога!»¹⁶⁰. Здесь стоит противопоставление конечной участи людей двух видов: по воскресении они встретят или огонь, или светоносного Бога (или одно – или другое). Вот еще мысль из этого произведения: «...злобный демон – враг для немощных смертных – измыслил из этого тысячи жал смерти... он также готовит гибельный конец людям»¹⁶¹. Понятно, что здесь речь опять идет о конечной участи людей после телесной смерти и о том, что существует гибельный конец для уязвленных жалом смерти – грехом. Из этого сравнения можно предположить, что очищение огнем мира от греха после смерти святитель Григорий Богослов мог понимать так же, как и святитель Василий Великий: «Ибо с прекращением лукавых дел и существование греха вместе уничтожается. Сказано: взыщется грех его и не обрящется (Пс. 9, 36), хотя бы наказание за грехи и было соблюдаемо для грешников и мучение за неправды было нескончаемо»¹⁶². Впрочем, возможно тогда святитель Григорий Богослов еще не определился и его так же, как и святителя Григория Нисского не оставляли сомнения, поскольку он также в свое время увлекался Оригеном, но он гораздо более осторожен в словах. Вот еще его высказывание из этого произведения: «Но все ли впоследствии встретят Бога? Этот вопрос отложим до другого времени»¹⁶³ . Однако во многих других своих творениях он уже определенно решает эту недосказанность.

В «Слове 40. На святое Крещение» он пишет: «Знаю огонь очистительный, который «низвести на землю» (Лк. 12, 49) пришел Христос, и Сам, применительно, именуемый «огнем» (Евр. 12, 29). Он истребляет вещество и злые навыки, почему Христос и хочет, чтобы он скорее возгорелся (Лк. 12, 49), ибо желает ускорить благодеяние, когда и «угли» дает нам в «помощь» (Ис. 47, 14–15). Знаю огонь и не очистительный, но карательный, или Содомский, который «на» всех «нечестивых прольет Господь», присоединив «серу и палящий ветер» (Пс. 10; 6), или «уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25, 41), или тот, который «идет перед» Господом и «попаляет вокруг врагов Его» (Пс. 96,3). Есть еще и этих ужаснее огонь, который действует заодно с червем неусыпающим, не угасим, но увековечен для злых»¹⁶⁴.

И еще в «Слове 41» об очистительном огне: «(Дух. – Авт.) является же в виде языков, по сродству со Словом; и в виде огненных языков (почему думаешь?) или по причине очищения (ибо по Писанию известен и огонь очистительный, что желающие везде могут увидеть), или по существу своему, ибо «Бог наш есть огнь» и огонь, «поядающий» (Евр. 12,29) нечестие»¹⁶⁵. И еще в «Слове 45»: «...чтобы у нас в слове не было ничего необдуманного и водянистого, и удобно распускающегося, но чтобы оно было твердо и плотно, искушено огнем очистительным, свободно от всего грубого и излишнего, чтобы добрыми углями, воспламеняющими и очищающими нашу мысленную способность, помог нам Пришедший «огонь низвести на землю» (Лк. 12, 49), которым истребляются худые навыки, и Поспешающий возжечь его»¹⁶⁶. И в «Слове 39»: «Ибо Иисус знал, что вскоре Сам будет Крестителем Крестителя. Что же значит «лопата» (Мф. 3, 12)? Очищение. Что – «огонь»? – Потребление маловесного и горение духа. Что же «секира»? – Посечение души, остающейся неизлеченной и обложенной «гноем»¹⁶⁷. В этих местах святитель Григорий Богослов называет очистительным огнем Святой Дух и в последнем говорит о посечении неизлеченной души, то есть о конечной ее участи, неугасимом огне, который «увековечен для злых».

Кроме этого он иносказательно еще называет очистительным огнем искушения, беды, болезни и страдания: «...знаю, что болезнь для меня очистительный огонь»¹⁶⁸. И еще: «Увы, увы! какие страдания! В чем согрешил я? Или один касаюсь чистых жертв Твоих непреподобно? Меня ли Ты, Очиститель, пережигаешь страданиями»¹⁶⁹ . И еще: «Похвали же и жизнь Василия во огне, то есть во множестве искушений, и спасение через огонь, воспламеняющий, но не сжигающий (известное чудо в купине)»¹⁷⁰. И еще: «Отчего благочестивые в трудах, а погибающие не знают трудов? Наказание ли это за грех? Или угли, которыми очищается жизнь, как золото в горниле?»¹⁷¹ Здесь, помимо очистительного огня страданий, упоминается о погибающих, надо полагать в бесконечном воздаянии, ибо во временной жизни благоденствуют и не знают трудов.

О конечной погибели грешников святитель Григорий Богослов пишет и в других местах. Например: «Не часто ли случается, что иной клянется своим спасеньем? Очень нередко.

Что же это? Боится, чтобы, поступив худо, не терпеть за сие зла, и сам полагает на среду пред Богом собственное свое спасенье, решаясь погибнуть, если каким ни есть образом солжет своему слову...

Уже ли не должно клясться женою, детьми, спасением, жизнью и будущим беспечальным веком? Это суть проклятья; хотя почитаются также и клятвою.

Пусть почитаются; только бы мы, поражаемые сею клятвою, не погибали. В таком случае нет опасности для души, которую погубит уже конечная смерть»¹⁷².

Кроме того, выше приведены цитаты святителя Григория Богослова о том, что за гробом «настанет время наказания, а не очищения» и для грешников «отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца»¹⁷³, Суммируя все это, можно сказать, что святитель Григорий Богослов не придерживался идеи очищения душ огнем после смерти и идеи всеобщего апокатастасиса.

О святителе Василии Великом сказано выше. У него есть множество творений, где он определенно и однозначно пишет о бесконечных мучениях грешников и называет учение о прекращении этих мучений «одной из козней диавольских» (см. п. 6.2).

Святитель Василий Великий также пишет и об огне: «...о воздаянии за дела жизни нашей некоторое учение втайне преподает нам, что естество огня будет разделено, и свет предоставлен в наслаждение праведным, а мучительность жжения назначена наказываемым»¹⁷⁴. Еще: «Думаю же, что огонь, уготованный в наказание диаволу и аггелам его, пресекается гласом Господним на тот случай, чтобы из двух сил, свойственных огню, – а именно силы сожигать и силы освещать – грозное и карательное в огне предоставлено было достойным сожжения, а светоносное и светозарное отделено было в отраду веселящимся. Посему «глас Господа, пресецающаго» и разделяющего «пламень огня», нужен для того, чтобы огнем наказания стало несветлое, а светом упокоения осталось несожигающее»¹⁷⁵. Еще: «А те, которые делали зло, воскреснут на поругание и стыд, чтобы увидеть в самих себе мерзость и отпечатление соделанных ими грехов. И, может быть, страшнее тьмы и вечного огня тот стыд, с которым увековечены будут грешники, непрестанно имея пред глазами следы греха, соделаниого во плоти, подобно какой-то невыводимой краске, навсегда остающиеся в памяти души их»¹⁷⁶. Еще: «Той вы крестит Духом Свя тым и oгнем» (Мф, 3, II), под огненным крещением разумея испытание на суде, по сказанному у Апостола: «коегождо дело, яковоже есть, огнь искусить», и еще: «день бо явит: зане огнем открывается» (1Кор. 3, 13)»¹⁷⁷ .

Из всех приведенных (в т.н. выше п. 6.2) цитат видно, что святитель Василий не признает за гробом очищения огнем, а огненным крещением называет испытание и открытие дел на Страшном суде, когда праведники получат светозарную и светоносную часть огня для вечного наслаждения, а грешники – мучительность жжения за грехи, которые навсегда останутся в памяти их душ подобно невыводимой краске.

Пишет святитель Василий и о восстановлении человека в прежнее состояние: «Каким было первое творение, таким должно быть впоследствии восстановление. Человек возвращается к своему прежнему состоянию, отвергая порок, эту многосуетную жизнь, рабство души у житейских забот; отбросив все это, он снова обращается к райской жизни, избавленной от рабства плотским страстям, к жизни свободной в непосредственной близости к Богу, к жизни ангелоподобной»¹⁷⁸. Еще: «Духом Святым – восстановление наше в рай, вступление в небесное царство»¹⁷⁹. Еще: "… истинные подвижники... Они-то ясно показали жизни человеческой, сколько благ доставило нам Спасителево вочеловечение, потому что расторгнутое и на тысячи частей рассеченное естество человеческое по мере сил своих снова приводят в единение и с самим собою и с Богом. Ибо это главное в Спасителевом домостроении во плоти – привести человеческое естество в единение с самим собою и со Спасителем и, истребив лукавое сечение, восстановить первобытное единство, подобно тому как наилучший врач целительными врачествами вновь связывает тело, расторгнутое на многие части»¹⁸⁰ . Из этих цитат видно, что восстановление в рай возможно только, если человек сам (своей волей) отвергнет порок и избавится от рабства страстей при помощи благодати Святого Духа. И тогда такие истинные подвижники благочестия (то есть те, кто свободной волей выбрали следование за Христом) придут в соединение с собой и Богом, Который, используя целительные врачевства, восстановит их в первобытное единство, как искусный врач, соединяет в одно тело расторгнутые части.

Здесь мы подошли к важному понятию – свободной воли, или произволения.

Здесь мы рассмотрим высказывания о свободной воле всех трех святителей. (Частично об этом уже говорилось в п. 7). Так, в «Диалоге о душе и воскресении» (если, конечно, это сочинение не испорчено еретиками и не другие если – см. выше в п. 7) святитель Григорий Нисский допускал две весьма спорные мысли: 1) в результате огненного врачевания перенесением страданий произволение всех будет в Боге; 2) Господь Бог может насильно, против воли человека, очистил» его очистительным огнем после смерти, подобно тому, как грязную веревку насильно протягивают через узкое место, чтобы она очистилась от грязи.

Святитель Василий Великий не допускает насильственного, против воли людей их спасения. Он пишет, что спасение людей зависит от их собственного произволения: «Вопрос 268. В каком смысле называются некоторые сынами противления и чадами гнева (Еф. 2,2.3)?

Ответ. Чадами или сынами чьими обыкновенно называет Господь тех, которые исполняют волю того, чьи они чада, добр ли он или зол. Ибо говорит: «если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы» (Ин. 8,39); и еще: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Ин. 8, 44)... надобно знать, что сын противления есть то же, что и чадо гнева, потому что Господь изрек: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин. 3, 36)»¹⁸¹.

И еще: «Конечно, много таких, которые в жизни сей не хотят, чтобы царствовал над ними Христос. Ибо покорившиеся блуду, обладаемые гневом, поработившиеся любостяжательности не хотят, чтобы царствовал над ними Господь, и, сколько зависит от их произволения, отказываются от Его царства... Но оный день называется и «неизцельным», как день «ярости и гнева», в который нет места умилостивлению, невозможно отвратить налагаемых в оный наказаний... Кто ходит во свете заповедей Христовых – тот во дни. Преданный вечной тьме – в ночи будет. В оную ночь нет места ни делам, ни исповеди, но руки и ноги связаны узами собственных грехов. «Связавше ему руце и нозе... вверзите во тму кромешнюю» (Мф. 22, 13). И язык не изречет ни исповедания, ни хвалы Богу, потому что будет занят сетованием о постигшем наказании. Посему-то «грядет день» оный «неизцельный»¹⁸² . То же и о диаволе и духах злобы: «А тьма, и смерть, и немощь определены князю мира этого, миродержителям тьмы, духам злобы, и всякой силе враждебной Божьему естеству; да и они не по самой сущности своей получают в удел противление добру (ибо в таком случае укоризна падала бы на Создателя), но по собственному произволу, через лишение добра, уклонились во грех»¹⁸³.

И еще: «И как в большом доме один сосуд золотой, другой серебряный, иной глиняный и иной деревянный (2Тим. 2, 20), и от произволения каждого из нас зависит сходство с тем или другим веществом (человек чистый по нравственности и нековарный есть сосуд золотой, а низший его по достоинству – сосуд серебряный, мудрствующий же земное и годный к сокрушению – сосуд глиняный, а удобно оскверняющийся грехом и делающийся пищею для вечного огня – сосуд деревянный); так и «сосудом гнева» бывает тот, кто в себе, как в сосуде, вместил всю силу диавола, и по происшедшему в нем от порчи зловонию не может быть взят на какое-нибудь употребление, но достоин одного истребления и погибели"¹⁸⁴.

В итоге можно сказать, что святитель Василий Великий пишет о синергии (соработничестве человека с Богом): с одной стороны, для спасения необходимо произволение и дела человека, с другой стороны, «Духом Святым – восстановление наше в рай, вступление в небесное царство»¹⁸⁵, а кто своим произволением выбрал зло, «достоин одного истребления и погибели», делается «пищею для вечного огня».

У святителя Григория Богослова нет таких прямых и ясных высказываний на этот счет, но и у него встречаются подобные мысли. Он дает и определения таким понятиям: «Под хотением понимаю наклонение ума и встречу чего-то такого, что в нашей власти; но иного и хотеть не должно.

Движение, куда я хочу, – это свобода.

Я движение такое с усилием называю рвением; а непроизвольность есть насилие воли»¹⁸⁶ .

Григорий Богослов пишет о свободном произволении в «Слове 37»: «Что сделано доброго по естественному влечению, то не заслуживает одобрения, а что сделано по свободному произволению, то похвально. Какая честь огню, что он жжет? Жечь – природное его свойство. Или воде, что течет вниз? Это свойство дано ей от Творца. Какая честь снегу, что он холоден? Солнцу, что светит? Оно светит и поневоле. Покажи мне, что желаешь добра. А это покажешь, если, будучи плотским, сделаешься духовным, если, увлекаемый долу тяжестью плоти, окрылишься умом, если ты, рожденный низким, окажешься небесным»¹⁸⁷. И в этом же произведении немного выше: «Фарисеем делает не происхождение только, но и образ жизни, так ассириянином и египтянином почитаю всякого, кто произволением своим ставит себя с ними в один ряд»¹⁸⁸. И в «Слове 3» о фарисее: «Но меня приводят в страх и укоряемые фарисеи и обличаемые книжники. Мы, если желаем Небесного Царства, по заповеди обязаны намного превосходить их в добродетели (то есть, если не желаем Небесного Царства, то своим произволением можем поставить себя в один ряд и фарисеями и им подобными – см. ссылку 189); а потому нам будет стыдно перед ними, если окажемся хуже их по своим порокам и услышим справедливые себе укоризны: змеи, порождения ехидны..»¹⁸⁹. Из этих и предыдущих мыслей о бесконечности мучений грешников святителя Григория Богослова (см. выше п. 7.2) можно сделать вывод о конечной участи людей: святитель Григорий Богослов так же, как и святитель Василий Великий связывает конечную участь людей с их собственной свободной волей. Если они желают Небесного Царства, то по своему произволению могут сделаться небесными и также могут по своему произволению лишиться Небесного Царства вместе фарисеями и прочими грешниками, которых ожидает « отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца"¹⁹⁰.

Трудно представить, чтобы святитель Григорий Нисский не знал об этих мнениях своего великого брата и святителя Григория Богослова, которых он очень уважал и почитал: «Василиево да удерживает за собою верх, уступая первенство одному богодухновенному завету; а наше да предлагается читателям, как ученическое в каком-либо училище упражнение, от которого никому никакого не произойдет вреда, если и найдется в сказанном нечто несогласное с общим мнением. Ибо слова сего не выдаем за догмат, чем подали бы повод клеветникам, но признаемся, что упражняем только свое разумение в предлагаемых мыслях, а не истолкователъное учение излагаем в последующем», – пишет он о «Шестодневах» Василия Великого и своем¹⁹¹. В этих словах, возможно, также кроется разгадка его противоречивых высказываний об апокатастасисе (если они, конечно, были, см. п. 7). Он явно ставит мнение своего великого брата и общее церковное мнение выше своего собственного, и этим, можно сказать, признает свои мысли об окончании мучений грешников и всеобщем апокатастасисе только «как ученическое в каком-либо училище упражнение, от которого никому никакого не произойдет вреда, если и найдется в сказанном нечто несогласное с общим мнением», или, другими словами, он считает их отвлеченными философскими размышлениями, не претендующими на истину в последней инстанции, более того, ставит их явно ниже общецерковного мнения и мыслей святителя Василия Великого. Этим он, можно сказать признает и учение о бесконечности мучений грешников. Ведь и в самом Василиевом «Шестодневе», о котором пишет эти слова святитель Григорий Нисский (не считая ясных высказываний святителя Василия Великого о бесконечности мучений грешников во множестве других творений) также находятся достаточно определенные высказывания о конечной участи грешников: «Ибо сказано: «день Господень велик и светел» (Иоил. 2,11). И еще: «вскую вам искати дне Господня, сей бо есть тма, а не свет» (Ам. 5, 18), – тьма же, очевидно, для достойных тьмы. Ибо по нашему учению известен и тот невечерний, не имеющий преемства и нескончаемый день, который у псалмопевца наименован «осмым» (Пс. 6,1), потому что он находится вне сего седмичного времени. Посему назовешь ли его днем или веком, выразишь одно и то же понятие, скажешь ли, что это день или что это состояние, всегда он один, а не многие, наименуешь ли веком, он будет единственный, а не многократный»¹⁹². И еще: «Ибо если временное (то есть имеющее конец. – Авт.) таково, то каково же вечное (то есть не имеющее конца. – Авт.)?.. Если не видеть сего солнца – большая потеря для слепого, то какая утрата для грешника быть лишенным истинного Света?., и о воздаянии за дела жизни нашей некоторое учение втайне преподает нам, что естество огня будет разделено, и свет предоставлен в наслаждение праведным, а мучительность жжения назначена наказываемым»¹⁹³. И еще: «Смотри, чтобы и тебя не постиг одинаковый конец с рыбами – уда, верша или сеть. Без сомнения же и мы, совершив много неправд, не избегнем последнего наказания»¹⁹⁴. И еще: «Восьмым днем называют то время суда, когда грешник будет наказан всемеро... Грешники же, в оковах, под бременем своих грехов ниспадут в преисподнюю со своей нечистой совестью»¹⁹⁵. Все вместе эти высказывания рисуют печальную участь грешников после смерти, когда грешников ожидает страшный конец – тьма и последнее наказание, когда закончится временное (имеющее конец), и начнется вечное (не имеющее конца), в бесконечный восьмой день. То есть святитель Григорий Нисский признает эти мысли как первенствующие над его собственными. Но в любом случае в более поздних произведениях он уже по-другому высказывается о роли свободной воли в деле спасения человека, чем в «Диалоге о душе и воскресении».

Таким ключевым произведением святителя Григория Нисского, на котором необходимо остановиться, является его трактат: «О цели жизни по Богу и об истинном подвижничестве» (ΠερΙτοΰ κατάΘεόνσκοποΰ καί της κατάάλήθειανάσκησεως). Он был написан святителем Григорием по просьбе малоазийских монахов в последние годы его жизни, предположительно после 390 года¹⁹⁶.

В нем он пишет о синергии, благодати Бога и свободной воле человека, необходимых для того, чтобы получить «вечную жизнь и неизреченную радость на небесах»: «Ведь благодать Духа дает вечную жизнь и неизреченную радость на небесах; а любовь (ερως) по вере трудами удостоивает принять дар и вкусить благодать. Сойдясь вместе, труд праведности и благодать Духа совместно исполняют блаженной жизни душу, в которой сошлись. Находясь же в разъединении друг с другом, они не доставляют душе никакой пользы"¹⁹⁷. Ясное и определенное высказывание, противоречащее высказываниям в произведении «О душе и воскресении», допускающим насильственное очищение от греха, подобно очищению грязной веревки, протягиваемой через узкое место (см. п. 7).

В сочинении «О цели жизни по Богу и истинном подвижничестве» уже нет никаких упоминаний ни об очистительном огне после смерти, ни о всеобщем восстановлении, но, наоборот, определенно говорится о вечных муках и лишении вечной жизни: «Жаждешь бессмертной славы? Открой втайне жизнь свою Могущему дать то, чего ты жаждешь. Боишься вечного стыда? Бойся Того, Кто обнажит [дела постыдные] в день Судный... Тебе же Он велит отвращаться от всякой молвы и земной известности. Кто ее ищет и к ней направляет [течение] жизни, не только лишается вечной славы, но пусть ожидает и наказания. Ибо Он говорит: »Горе, егда добре рекут вам ecu человеци« (Лк. 6, 26). Беги же всякой человеческой почести, предел которой – вечный позор и бесчестие... К неявным грехам принадлежит и ненависть. Послушай Иоанна, который говорит: »ненавидяй брата своего человекоубийца есть»; и: "весте, яко всяк человекоубийца не имат живота вечного» (1Ин. 3, 15)¹⁹⁸. Здесь нельзя принять толкования слова вечный в смысле многих веков, поскольку лишение вечной славы и живота вечного и есть лишение бесконечных благ, то есть бесконечная мука. И противопоставление бессмертной славы и вечного стыда, вечной славы и вечного позора говорит о том, что слова вечный и бесконечный во всех этих фразах означают одно и то же.

В этом произведении имеется множество совпадений с «Великим посланием» преподобного Макария Великого, что ставит вопрос о зависимости сочинений друг от друга. Большинство исследователей склоняется в пользу первичности «Великого Послания» преподобного Макария Великого¹⁹⁹. Причины, по которым святитель Григорий Нисский использовал его в своем сочинении, неизвестны. Возможно, он хотел адаптировать его к нуждам малоазийского монашества²⁰⁰.

Преподобный Макарий пишет о свободной воле: «И если мы, вследствие нашей лени и нашего нерадения, не в силах достичь высочайших мер христианства, то, по крайней мере, нам следует, как рабам благоразумным, исповедовать и возвещать неизмеримую доброту Божию к людям, ставшую явной через глаголы Духа, и считать истинными, незыблемыми и верными обетования, дарованные тем, кто целиком посвящает себя Богу. И это для того, чтобы мы, неспособные достичь, по лености произволения своего и по немощи своей, великих и совершенных мер христианства, могли бы все же, благодаря некой милости Божией и [собственной] вере, обрести правый образ мыслей и не стать супротивниками научений Духа, а также чтобы не оказаться вне жизни вечной, явив себя неверующими»²⁰¹. Здесь преподобный Макарий пишет о свободной воле – своем произволении, из-за лености которого можно оказаться вне вечной жизни. Также в «Великом послании» он пишет и о благодати Святого Духа, необходимой ко спасению, то есть о синергии²⁰² (об этом пишет и святитель Григорий Нисский – см. выше): «...чистотой обладала душа, сотворенная вначале по образу и подобию [Божиему] (Быт. 1, 26), и она же созидается [ныне] в верующей душе действием [Святого] Духа, согласно сказанному: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50, 12). И Господь, показывая восстановление тех, которые поспешают к совершенным степеням [христианской жизни]…»²⁰³ . В этой цитате говорится и о восстановлении, но не всех, как это было в некоторых произведениях святителя Григория Нисского, а только верующих, тех, которые поспешают к совершенным степеням христианской жизни.

И в других творениях преподобного Макария Великого имеются такие же мысли, например в «Слове LXIII»: «Но каким образом израненная и болезнующая душа становится прекрасной и благолепной и благородной и обручается для совместной жизни со Христом?.. Он врачует и исцеляет ее и восстанавливает здравую ее красоту, лишь бы только она сама не принимала участия по своей свободной воле в этих действующих в ней страстях и не была бы заодно с ними, но всеми силами вопияла ко Господу, моля Его, чтобы Он удостоил ее – действом Духа Своего – освободить ее от всякого зла... Горе же душе, которая даже не сознает свои язвы, приключившиеся ей вследствие ранения, нанесенного ей страстями, но думает, как пребывающая в неведении, что у нее все в порядке и она здорова... Врач и не исследует ее и не врачует"²⁰⁴ . То есть преподобный Макарий Великий говорит о восстановлении и исцелении здравой красоты души, но не допускает возможности насильственного ее врачевания против свободной воли человека. К этим же выводам пришел и святитель Григорий Нисский в своем трактате «О цели жизни по Богу и об истинном подвижничестве»: «Сойдясь вместе, труд праведности и благодать Духа совместно исполняют блаженной жизни душу, в которой сошлись. Находясь же в разъединении друг с другом, они не доставляют душе никакой пользы»²⁰⁵. Поэтому можно выдвинуть предположение, что преподобный Макарий Великий также оказал влияние на святителя Григория Нисского и утвердил его в православии, позволив окончательно отказаться от идеи всеобщего апокатастасиса. Отказ от этой идеи можно увидеть и в других его поздних произведениях.

Отказ святителя Григория Нисского от идеи всеобщего апокатастасиса подтверждают и другие произведения последних лет жизни. В Слове «Против Ария и Савеллия» (Κατά A­ρείου και Σαβελλίου) (390 г.) он пишет: «... апостол говорит: «во откровении Господа Иисуса с небесе, со ангелы силы Своея, во огни пламенне, дающаго отмщение неведущим Бога и не послушающим благовествования Господа нашего Иисуса Христа» (2Сол. 1,7–8). Смотри, как непослушающие, по словам апостола, понесут наказание – гибель вечную... Бог наш именуется «огнем поядающим» (Евр. 12,20); ...огнь пред Ним возгорится (Пс. 49, 3), дабы для возлюбленных служить светильником и светом, а для врагов пламенем поядающим; ибо попалит, сказано, окрест враги Его (Пс. 96, 3). Посему и князь злобы, желая избегнуть огненосных стрел Божиих, бегает по всем местам. Всюду находя Бога, проходит по всем людям; когда находит пламенеющих Духом, бежит и от их пламени. А найдя в ком-нибудь, не имеющем Духа Божия, выметенное и убранное убежище (Мф. 12, 44), он, по кратком отдохновении, погибнет вместе с радушно принявшим его; ибо одинаково окажется врагом и принявший его, соделав своим другом противника Божия»²⁰⁶.

Мысль о свойстве огня для праведников быть светом, а для грешников нести жжение, присутствует и у святителя Василия Великого, как мы видели из цитат, приведенных выше, поэтому здесь, возможно, также прослеживается его влияние. В этом сочинении святителя Григория Нисского пишется уже не об огне очистительном, но об огне поядающем, дающем отмщение и погибель вечную для диавола и радушно принявших его.

В трактате «О жизни Моисея Законодателя, или О совершенстве в добродетели» (Περί του βίου Μωΰσέως του νομοθέτου ή περί της κατ’ άρετην τελειό τητος) (οκ. 392 г.) также нет никаких мыслей о всеобщем восстановлении и очистительном характере геенского огня, но нет и прямых высказываний о бесконечности мучений. Однако по контексту и отдельным мыслям можно получить вполне определенное представление о мнении святителя на этот счет. Так он пишет о конце Моисея: «концом же называю то, ради чего все делается. Как например, конец земледелия – вкушение плодов; конец постройки дома – обитание в доме; конец торговли – богатство; конец трудов подвижнических – венец: так и конец высокого жития – называться рабом Божиим»²⁰⁷. Не вызывает сомнения, что конец, то есть окончательная участь проведших земную жизнь в подвижнических трудах и высоком житии – венцы в вечной жизни. Но святитель Григорий пишет в этом сочинении и о другом конце: «...конец горделивого превозношения есть нисхождение в преисподнюю»²⁰⁸. И еще: «И действительно удовольствие, подобно какой-то приманке, ко всякому пороку, как скоро поставлено на вид, жадные души удобно привлекает удою погибели»²⁰⁹. Слово «погибель» (гибель – полное разрушение, уничтожение, смерть, от какой-н. катастрофы²¹⁰) едва ли допускает какое-либо другое понимание, кроме окончательной участи. И еще: «Моисей вооружает левитов на соплеменников, и они, прошедши стан от края до края, без разбора избивают встречающихся... Разумеем же под сими именами всегдашние наши помыслы, которых жизнь соделывает нашу смерть, а смерть – нашу жизнь»²¹¹. Здесь, надо полагать, также говорится о двух видах окончательной участи людей. Это перекликается с ранним произведением святителя Григория Нисского «О девстве», написанном по просьбе святителя Василия Великого, а может быть, и под его влиянием: «Чтобы мы, отложив плотскую жизнь, за которой неизбежно следует смерть, стремились к той жизни, которая не влечет за собою смерти»²¹². Он как бы возвращается к своим ранним воззрениям. Законодатель в трактате «О жизни Моисея Законодателя» пишется еще и о геенском огне и неумирающем черве и не говорится, что они обладают очищающими свойствами, однако многократно упоминаются те же две участи людей после смерти. Например: «...будем собирать там плоды семян, посеянных нами ныне в настоящей жизни, – и плоды нетленные, если семена настоящей жизни добрые, – тленные же и гибнущие, если таковыми произрастит их нам делание сей жизни»²¹³. Под плодами понимается воздаяние в вечной жизни.

Пишет в этом сочинении святитель Григорий Нисский и о роли свободной воли: «...тот печной пепел, который производит болезненные раны на Египтянах (Исх. 9,8–9), и загадочно под именем пещи означает наказание геенским огнем, угрожающее и уготовляемое только тем, которые живут подобно Египтянам... горестное посылается от Бога достойным того, каждый же сам для себя бывает виновником сих бичей, собственным своим произволом уготовляя себе ожидающие его скорби, как говорит Апостол, обращая речь к одному из таковых: «Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его» (Рим. 2, 5–6)»²¹⁴.

Упоминает святитель Григорий Нисский в этом произведении и об очищении: «Одно врачевство от злых этих страстей – очищение душ наших, совершаемое таинством благочестия»²¹⁵. Пишет святитель Григорий Нисский и об очищении огнем и восстановлении, но под очистительным огнем подразумевается уже не геенский огонь, а Святой Дух: «Ибо, что в Писании вместо Духа многократно упоминается и именуется огнь, известно это каждому, кто изучал Писание»²¹⁶. И еще: «Перстом же во многих местах Писания именуется Дух Святый... Восстановитель сокрушенной скрижали нашего естества (уразумеешь, без сомнения, в сказанном Того, Кто уврачевал наши сокрушения), поскольку снова в древнюю лепоту возвел сокрушенную скрижаль нашего естества, как сказано, украсив ее Божественным перстом, делается уже невместимым для взоров недостойных, по превосходству славы став неприступным для взирающих на Него. Ибо по истине, «когда., придет», как говорит Евангелие, «во славе Своей и все... Ангелы с Ним» (Мф. 25, 31), и для праведных едва будет вместим и видим: а нечестивый и иудействующий, как говорит Исаия, останется непричастным сего видения. «Да возьмется нечестивый, – говорит, – да не видит славы Господни» (Ис. 26, 10)»²¹⁷. Здесь говорится о восстановлении «скрижали нашего естества» «Божественным перстом», то есть Святым Духом (который в Писании часто называется огнем), но для праведных, а не для нечестивых и недостойных, которые не увидят славы Господней. Сказано определенно.

В послании «К Армонию, о том, что значит имя «христианин» (Προς ᾿Αρμόνιον περί του τί του Χριστιανού έπάΤΤελμα) (относится к последним годам жизни святого Григория), он также рассуждает о восстановлении в первоначальное блаженное состояние. Но так же, как и в предыдущем произведении, не говорит уже об очистительном геенском огне, а о том, что этому восстановлению служит истинная христианская жизнь: «Ибо первое устроение человека было по подражанию подобия Божьего (так любомудрствует о человеке Моисей, когда говорит, что «сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его» (Быт. 1, 27), а название «христианство» выражает возведение человека в древнее благополучие. Если исконно человек был подобием Божиим, то, может быть, мы нашли верное определение, сказав, что христианство есть подражание божескому естеству»²¹⁸. И далее он пишет, что название «христианин» должно соответствовать жизни. Это созвучно с 11 беседой на «Шестоднев» святителя Василия Великого: «Каким было первое творение, таким должно быть впоследствии восстановление. Человек возвращается к своему прежнему состоянию, отвергая порок»²¹⁹.

Самое последнее известное произведение святителя Григория Нисского «Против тяготящихся церковными наказаниями» (Προς τους άχθομένους ταΐς έπιτιμήσεσι) (394 г.). В нем он самым определенным образом говорит о бесконечности наказаний грешников, отлученных и подвергнутых церковным епитимиям: «В Евангелиях не писано ничего ложного, и предреченное Христом несомненно исполняется. Через Петра Он дал епископам ключи небесных почестей; знай же, что разрешенный ты будешь разрешен, и связанный духовными узами, ты будешь связан... О, если бы еще этою жизнью ограничивалось наказание! Но теперь, если что человеческое случится и вдруг предстанет кончина, как тать в нощи, знай, что для тебя заключено и там. Внимательны и не шутят стражи врат Царствия; они видят душу, имеющую знаки отлучения; как бы узника, который имеет на себе следы зловония и нечистоты темничной, они гонят ее с пути, ведущего к блаженству, не дозволяют видеть лики праведных и ангельское веселие. Жалкая же душа, много обвиняя тоща себя в неразумии, плача, скорбя и стеня, будучи заключена в мрачное некое место, как бы в затвор, останется там, казнясь нескончаемым и во веки непрекращающимся плачем"²²⁰.

Мы рассмотрели самые значительные произведения святителя Григория Нисского. Существуют еще некоторые произведения, датировка которых затруднена. Но в них нет четких и определенных высказываний, касающихся всеобщего апокатастасиса, поэтому эти произведения не могут оказать влияния на общую картину, тем более что есть ясные и определенные высказывания святителя Григория Нисского на эту тему, особенно последних лет его жизни.

В связи с идеями очистительного характера мучений, всеобщего апокатастасиса и окончания мучений грешников в аду авторитет святителя Григория сильно упал. Епифанович С. Л. в рецензии на книгу Оксиюка Ф. М. пишет, что эти идеи молчаливо исключаются последующими Святыми Отцами: «В заключительной части (книги. – Авт.) делается попытка проследить отношение последующих церковных писателей к эсхатологии Григория Нисского, в особенности к частным мнениям св. отца (очистительный характер мучений, воскресение одухотворенных тел, апокатастасис), и показать, как молчаливо исключаются эти мнения учением св. Епифания, Иоанна Златоуста, бл. Феодорита и Энея Газского, и вместе с тем как счастливо прививаются все идеи св. Григория Нисского, высказанные в полном согласии с церковным Преданием»²²¹.

Но, как мы видим из проведенного исследования, на самом деле святитель Григорий Нисский и сам молчаливо отказался от этих заблуждений (если они вообще у него были) и в конце жизни пришел к полному согласию по этим вопросам со всеми Святыми Отцами и с общим Церковным Преданием. Вообще, это является подвигом: отказаться от своих заблуждений, смиряясь перед учением Церкви, и это еще раз подтверждает величие и святость святителя Григория Нисского.

Поэтому, когда на V Вселенском Соборе осуждался Ориген и ересь апокатастасиса, Святой Дух, которым водились отцы Собора, не позволил осудить святого Григория Нисского, очистившегося от этой ереси (если он вообще ее придерживался) и как венец своей жизни написавшего свои последние творения, излагающие полностью чистое православное учение. Тем не менее в глазах многих авторитет его был подорван.

Но Господь Бог, видящий тайное сердца прославляет своих угодников, и на Седьмом Вселенском Соборе Святой Дух, Божество Которого защищал при жизни святитель Григорий Нисский через отцов Собора еще раз подтвердил его святость, назвав его отцом отцов²²² .

Итак, мы видим, что в последние годы своей жизни святитель Григорий Нисский отказался от идеи всеобщего апокатастасиса и идеи очистительного свойства геенского огня, преодолел временное увлечение Оригеновскими заблуждениями (если они у него были вообще, а это не подделки еретиков, т.к. эти трактаты писали как бы совершенно разные люди, настолько отличается общий тон этих произведений, и если это были не возвышенные иносказательные философские размышления, не говорящие об окончании мучений грешников (см. выше п. 7)) и вернулся к чистоте православного учения. Можно утверждать, что определенную роль в этом сыграло влияние его великого брата Василия, которого он очень уважал как учителя и который самым определенным образом высказывался по этому поводу и называл идею об окончании мучений грешников «одной из козней диавольских». Его святитель Григорий Нисский очень почитал всю свою жизнь, его с огромным уважением вспоминает он до конца своих дней. Так, в произведении «О жизни Моисея Законодателя» (392 г.) он пишет: «Многие внешнюю ученость, как некий дар, приносят Церкви Божией. Таков и был и великий Василий»²²³, А также возможно, определенную роль в этом сыграло и влияние другого святого – преподобного Макария Великого. Оно прослеживается в сочинении святителя Григория Нисского: «О цели жизни по Богу» (390 г.). Почитание Предания апостольского и Святых Отцов на протяжении всей его жизни также послужило твердым основанием, которое помогло святителю Григорию Нисскому утвердиться в истине. Но в любом случае в последних произведениях святителя Григория Нисского, как это было и в первых, ясно и определенно высказывается мысль о нескончаемом мучении грешников, об их окончательной печальной участи и не упоминается об очистительном геенском огне и всеобщем апокатастасисе. Восстановление же в первое состояние (апокатастасис) в этих произведениях описывается им только для добровольно ведущих христианскую жизнь благодатью Святого Духа, Которого он также называет огнем. Поэтому можно сказать, что отвергнув идею окончания мучений грешников и всеобщего восстановления – апокатастасиса, он сам восстановился в состояние дивного согласия со Святыми Отцами и с Церковным Преданием, то есть произошел апокатастасис самого святителя Григория Нисского. И о конце его жизни можно сказать его же словами, которыми он характеризовал Моисея: «...как сведущий какой ваятель, преобразив себя в полное изваяние жизни (отсекая все лишнее, в том числе оригеновские заблуждения. – Авт.), в заключении произведения со тщательностью прилагает не конец, но венец делу всему»²²⁴.

В книге использована датировка Фокина А.Р., но некоторые работы святителя Григория Нисского в разных источниках датируются по-разному. Следует заметить, что четко и ясно о всеобщем апокатастасисе и об очистительном огне после смерти говорится всего в нескольких его работах. (Причем из них датировка «Диалога о душе и воскресении» и «Большого огласительного слова» достаточно определенна). Но, что удивительно, даже в большей части этих работ имеются и ясно выраженные противоположные мысли. Есть еще некоторые работы, говорящие обо всем этом неясно, которые можно понимать по-разному. Поэтому возникает вопрос: какие же из этих мыслей принять за истинное мнение святителя Григория? Ответ виден из того, что на протяжении всей его жизни во множестве его писаний неизменно встречаются высказывания о конечной погибели или нескончаемых мучениях грешников (см. в тексте и Приложении), прослеживается уважение к Преданию, которое главным образом непогрешимо выражено в догматических соборных постановлениях Церкви, уважение к брату Василию Великому, который самым определенным образом выражал свое отрицательное мнение об окончании мучений грешников. Святитель Григорий Нисский писал: « Василиево да удерживает за собою верх, уступая первенство одному богодухновенному завету; а наше да предлагается читателям, как ученическое в каком-либо училище упражнение, от которого никому никакого не произойдет вреда, если и найдется в сказанном нечто несогласное с общим мнением. Ибо слова сего не выдаем за догмат, чем подали бы повод клеветникам, но признаемся, что упражняем только свое разумение в предлагаемых мыслях, а не истолковательное учение излагаем в последующем»²²⁵. Как мы показали в книге, святитель Григорий Нисский почитал и святителя Григория Богослова и святителя Григория Неокессарийского, которые также высказывались о конечной погибели грешников. Поэтому можно определенно сказать, что у святителя Григория Нисского если и были (если это не подделки еретиков и не другие если – см. п. 7), то только отдельные временные колебания по поводу всеобщего апокатастасиса, от которых он избавился, приводя во множестве своих писаний в течение всей своей жизни противоположные высказывания (см. в тексте и Приложении). В работе «Об устроении человека », в которой говорится и об апокатастасисе, как и в вышеприведенной цитате, он пишет: «...мы, сколько возможно, в неких гаданиях и образах представляя себе истину, пришедшее на мысль не излагаем утвердительно, а в виде упражнения предложим благопризнательным слушателям»²²⁶. В свете этих высказываний можно принять его мысли о всеобщем апокатастасисе даже не как временные колебания, а как отвлеченные философские рассуждения, просто как пищу для размышления.

Поэтому разница датировки если и может изменить некоторые второстепенные детали нашей книги (правда, для этого нужно еще доказать, что датировка Фокина А. Р. ключевых для нашего рассмотрения работ существенно неправильна), но не может изменить

главных выводов. И, конечно, при таком положении дел

совершенно некорректно представлять святителя Григория

Нисского защитником учения о всеобщем апокатастасисе.

Дополнительные цитаты о вечных муках

1.   «…проводившим жизнь хорошую – наслаждение царствием, а человеконенавистникам и злым – огненное мучение и притом вечное»²²⁷. В греческом тексте: τιμωρία πυράς καί αΰτη διαιωνίζουσα²²⁸. Перевод: огненная кара и притом увековеченная (непреходящая). (От διαιωνίζω – увековечиваю; διαιώνιος – от αιώνιος, означает непреходящий, вечно существующий, вечный²²⁹. Непреходящий означает: такой, который не проходит; не утрачивается, вечный²³⁰.

2.   «Предположим в слове, что два человека имеют зрение, постигнутое каким-то недугом, и один из них с большим тщанием предал себя врачеванию... а другой... не принимал от врача никакого совета к сохранению здравия глаз. Посему, смотря на конец, постигающий того и другого, говорим, что оба достойно восприемлют плоды своего произволения, именно же один – лишение света, а другой – наслаждение светом. Ибо что по необходимости следует, то по неточному словоупотреблением называем воздаянием...

...из евангельского слова дознали мы об Иуде, а именно, что в таком случае вовсе не существовать – лучше существования во грехе (Мф. 26, 24.); ибо для одного, по причине глубоко укоренившегося порока, очистительное наказание продолжится в бесконечности, а несуществующего как коснется мучение?..

Но скажет иной: не все в этой жизни понесли наказание за свою негодность... И на это представлю тебе причину... для доблестных некую часть веселия составляет и подобное следующему, когда они в противоположность благам, какие им присвоены, видят гибель осужденных... выражение «омоет стопы свои в крови нечестивого» заключает в себе такую мысль, что чистота деятельности его в жизни доказывается гибелью грешных"²³¹.

3.   «...после сей жизни не возгнушался рукою нищего оный роскошный богач, но прося, чтобы пораженный некогда гниением палец бедного, услужил ему каплею воды, желал самым языком облизать влагу, оставшуюся на пальце нищего (Лк. 16, 19–25)... Как порицал свой жребий, как будто он уцелей был богатому на гибель души!"²³²

4.   »...иметь попечение о видимом свойственно не предоставляющим для себя никакой надежды в будущем веке, ни страха суда, ни угрозы геенной, ни ожидания благ, ни чего-либо уповаемого по воскресении, – свойственно людям, которые наподобие скотов видят только настоящую жизнь»²³³.

5.   «...Апостол имеющих страстную душу называет чадами гнева (Еф. 2, 3.). И отступивший от жизни именуется сыном погибели (2Сол. 2,3); а человек сластолюбивый и изнеженный назван сыном негодным и непокорным (1Цар. 20, 30)... Божество непричастно зависти и всякой скверны, и на тебе да не кладут пятна подобные страсти... Если сделаешься таковым... Он... восстановит тебя в небесное отечество²³⁴.

6.   «Христос «есть мир» (Еф. 2, 14)... Он «вражду» убил, как говорит апостол (Еф. –2, 16). Следовательно, и мы не станем оживлять в себе эту вражду... дабы нам... уже не воскрешать в себе, на гибель душ наших, гневом и памятозлобием...»²³⁵.

7.   «Посему если малым почитают (это) даром сии ненавистники и враги своей жизни, и потому позволяют себе бесчестить подающего сию благодать, то пусть знают, что не одному Лицу они выказывают неблагодарность, но чрез Святаго Духа простирают хулу на Святую Троицу... Потому, быть может, и возвещено Законоположником осуждение без прощения против такой хулы (Мф. 12, 32)... конец которой есть совершенная погибель дерзкого..."²³⁶.

8.   «По моему мнению, добрый плод всякого учения есть приращение спасаемых в Церкви, а гибельный и пагубный – отторжение состоящих в оной... Да не скроются уста (Аполлинария. – Авт.), острыми зубами нововводительства вооруженные на вред и погибель приближающегося к ним тела и терзающие здравое тело Церкви Божией... не Господня воля виною того, что одни спасаются, а другие погибают, – иначе пришлось бы к ней относить вину погубления – но спасение или погибель некоторых зависит от произволения принявших слово (Божие)»²³⁷.

9.   «Если не будет воскресения, то баснею становится и Лазарь и богач, и страшная оная пропасть, и нестерпимый жар огня, и пламенеющий язык, и желание хотя одной капли воды, и перст бедного. Ибо все это, очевидно, изображает будущее воскресение... осужденные подвергнутся достойным наказаниям, каковы: огонь, тьма, червь..."²³⁸.

10. «Странность же и невразумительность вставленных между сим речений (Евномия. – Авт.) прилично, может быть, прейти молчанием, чтобы кто по неосмотрительности не стал смеяться пустословию, когда плакать должно о гибели самих душ, а не смеяться странности слов»²³⁹.

11. «…туда и сюда носятся с именем Единородного, чтобы обольщенным и гибель стала не отвратительна..."²⁴⁰.

12. «Нам нет дела и до тех, кои заняты идолами и жертвенною кровью, не потому, будто мы сочувствуем погибели помешанных на идолах, но потому, что их болезнь превышает средства нашего врачевания»²⁴¹.

13. »... обманом увлеченные в погибель, помыслите и разумейте: кого вы поставили наставником своих душ? Человека, подделывающего святые Писания...»²⁴².

14. «...по предположенному должно было показать из псалмопения, какой конец того и другого рода жизни, и добродетельного и порочного... «беззаконницы изженутся, и семя нечестивых потребится» (Пс. 36, 28); и: «любяй неправду, ненавидит свою душу. Одождит на грешники сети» (Пс. 10, 5–6). А есть тысячи и других мест, сему подобных; да и вся книга псалмов наполнена похвалами добродетели и осуждением живущих порочно"²⁴³.

15. "(Сын. – Авт.) вечно будет царствовать с Отцем (εις αίώνα βασιλεύσει σύν τφ πατρί)... Смотри, как не послушающие, по словам апостола, понесут наказание – гибель вечную (όλεθρον αιώνιον), когда Он придет прославиться во святых своих; понесут же наказание от Сына... познав из сказаннаго всю истину, войдите со мною в согласие... обретете путь истины, идя по которому, узрите вечную жизнь (αιώνιον ζωήν)"²⁴⁴, (αιώνιον – означает вечный в обоих случаях, и само слово гибель (όλεθρον) означает погибель, уничтожение²⁴⁵ – см. п. 7 об Оксиюке Ф. М.).

16. «А я, взирая на евангельскую пропасть, которая между злыми и добрыми утвердися (Лк. 16, 26), говорит патриарх, лучше же сказать, Господь патриарха, почему невозможно и осужденными войти в покой праведных и святым вступить в сонм лукавых... не верю, чтобы Самуил, став на такую высоту собственного упокоения, волей или неволей перешел эту неудобопроходимую к нечестивым пропасть"²⁴⁶.

Творения святителя Григория Нисского

1.    Григорий Нисский, свт. Опровержение Евномия. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/oproverzhenie-evnomija/

2.    Григорий Нисский, свт. Об устроении человека. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/ob_ustroenii_cheloveka/.

3.    Григорий Нисский, свт. О надписании псалмов. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/o-nadpisanii-psalmov/.

4.    Григорий Нисский, свт. Изъяснение Песни песней Соломона. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/izyjasnenie-pesni-pesnej-solomona/

5.    Григорий Нисский, свт. О девстве. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/o-devstve/

6.    Григорий Нисский, свт. Каноническое послание к святому Литоию. URL: https://azbyka.org/otechnik/Nikodim_Milash/pravila-svjatyh-ottsov-pravoslavnoj-tserkvi-s-tolkovanijami/143

7.    Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/bolshoe-oglasitelnoe-slovo/

8.    Григорий Нисский, свт. 11. К Авлавию, о том что не «три Бога». URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/k_avlaviyu/

9.    Григорий Нисский, свт. О жизни Моисея Законодателя, или О совершенстве в добродетели. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/o_moisee/

10. Григорий Нисский, свт. Слово о жизни святого Григория Чудотворца. URL: http://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/slovo_o_jizni

11. Григорий Нисский, свт. Точное истолкование Екклезиаста Соломонова. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/tochnoe-istolkovanie-ekkleziasta-solomonova/

12. Григорий Нисский, свт. О душе и воскресении. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/o_dushe_voskresenii/

13. Григорий Нисский, свт. О чревовещательнице. Письмо к епископу Феодосию. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/o_chrevovechatelnitse/

14. Григорий Нисский, свт. К Олимпию о совершенстве. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/k-olimpiju-o-sovershenstve/

15. Григорий Нисский, свт. Слово о Святом Духе против македонян духоборцев. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/slovo-o-svjatom-dukhe-protiv-makedonjan-dukhobortsev/

16. Григорий Нисский, свт. Опровержение мнений Аполлинария (антиррик). URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/oproverzhenie-mnenij-apollinarija/

17. Григорий Нисский, свт. Слово на святую Пасху, о воскресении. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/slova-na-svjatuju-paskhu/

18. Григорий Нисский, свт. Слово против Ария и Савелия. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Nisskij/protiv_aria_i_savelia/

19. ΓΡΗΓΟΡΙΟY ΕΠΙΣΚΟΠΟY ΝYΣΣΗΣ ΚΑΤΑ ΑΡΕΙΟY ΚΑΙ ΣΑΒΕΛΛΙΟY. https://books.google.ru/books?id­MdYUAAAAIAAJ&pg­PA71&lpg­PA71&dq­Kata†Ἀρείου†και†Σαβελλίου&βΘΐίΓοβ–Μ&οΐΒ^ cdd2c Wn kc&sig­WJ8k6lzSar82h6OIw9ER4fvhY&hl­ru&sa­X&ved­0ahUKEwij-tKF0ajJAhVBqywKHXF7BR8Q6AEIKzAD#v­onepage&q­KaTa A­ρείου teal Σαβελλίου&f­false

20. ΓΡΗΓΟΡΙΟY ΕΠΙΣΚΟΠΟY ΝYΣΣΗΣ ΠΕΡΙ ΕYΠΟΙΙΑΣ – c.100 https://books.google.ru/books?id­uP3bEvTcfVUC&pg­PA93&dq­ΓΡΗΓ0ΡΙ0Y†ΕΠΙΣΚ0Π0Y†ΝYΣΣΗΣ†ΠΕΡΙ†ΕYΠ0ΙΙΑΣ&Ιι1­ru&sa­X&ved­0ahUKEwjN4u-skbLJAhXJBSwKHQB5Cv8Q6AEIHDAA#v­onepage&q­TPHrOPIOY ΕΠΙΣΚΟΠΟY ΝYΣΣΗΣΠΕΡΙ EYnOI∑&f­false

Творения святителя Василия Великого

21. Василий Великий, свт. Письмо Григорию брату о различии сущности и ипостаси. URL: http://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/pisma/38

22. Василий Великий, свт. Письма к разным лицам. URL: http://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/pisma/

23. Василий Великий, свт. О Святом Духе. Глава 15. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/o_svyatom_duhe/

24. Василий Великий, свт. Подвижнические уставы подвизающимся в общежитии и в отшельничестве. Глава 18. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/ustavy_podvizhn/18

25. Василий Великий, свт. Беседы. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/Besedi/

26. Василий Великий, свт. Толкование на книгу пророка Исаии. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/tolkovanie_na_knigu_proroka_Isaii/

27. Василий Великий, свт. Беседы на Шестоднев. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/besedy_na_shestodnev/

28. Василий Великий, свт. Беседы на псалмы. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/besedy_na_psalmy/.

29. Василий Великий, свт. Правила, кратко изложенные в вопросах и ответах. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/pravila-kratko-izlozhennye-v-voprosah-i-otvetah/2

30. Василий Великий, свт. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия. Книга 2. О Сыне. URL: https://azbyka.org/otechnik/Vasilij_Velikij/oproverzhenie-na-zashhititelnuju-rech-zlochestivogo-evnomiia/2

Творения святителя Григория Богослова

31. Григорий Богослов, свт. Песнопения таинственные. URL: http://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Bogoslov/pesnopenija-tainstvennye/

32. Григорий Богослов, свт. Письма. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t2/

33. Григорий Богослов, свт. Слово 11. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t1/11

34. Григорий Богослов, свт. Слово 15. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t1/15

35. Григорий Богослов, свт. Слова. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Bogoslov/slovo/

36. Григорий Богослов, свт. На терпение. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t2/2_44

37. Григорий Богослов, свт. Плач Григория о себе самом. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Bogoslov/stihotvorenija-istoricheskie/1_27

38. Григорий Богослов, свт. Плач о собственных своих бедствиях и молитва ко Христу о прекращении жизни. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t2/2_5

39. Григорий Богослов, свт. На тех, которые часто клянутся. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t2/2_51

40. Григорий Богослов, свт. Сравнение жизни духовной и жизни мирской. URL: http://www.odinblago.ru/sv_grigoriy_t2/2_52

Святые Отцы и церковные писатели

41. Димитрий Ростовский, свт. Жития святых. Житие святого отца нашего Григория, епископа Нисского. URL: https://azbyka.org/otechnik/Dmitrij_Rostovskij/zhitija-svjatykh/37

42. Димитрий Ростовский, свт. Жития святых. Житие 1008 . Житие святого отца нашего Григория чудотворца, епископа Неокесарийского. URL: https://azbyka.org/otechnik/Dmitrij_Rostovskij/zhitija-svjatykh/1008

43. Викентий Лиринский, прп. Памятные записки Перегрина. Часть: L URL: https://azbyka.org/otechnik/Vikentij_Lirinskij/pelegrin/#0_1

44. Святитель Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Похвальное слово Пресвятой Богородице и Приснодеве Марии. URL: http://vsetsaritsa.ru/holyword/Svyatitel_Grigoriy_Chudotvorets_episkop4.php

45. Макарий Великий, прп. Великое послание. URL: http://www.keliya.org/Biblio/Makariy-Velikiy/Makariy-Velikoe-Poslanie.html 

46. Макарий Великий, прп. Слово 63. URL: http://www.golden-ship.ru/knigi/4/makariy_egipetsk_SRl.html 

47. Святитель Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Переложение Екклезиаста. URL: https://azbyka.org/otechnik/Grigorij_Chudotvorets/perelozhenie_ekkleziasta/

48. Ориген. О началах. Против Цельса. СПб., 2008.

49. Ориген. «О молитве». URL: http://predanie.ru/origen/book/67688-origen-tvoreniya/#toc57

50. Филарет (Гумилевсий) Черниговский, свт. Избранные жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-миней. В 2 кн. Январь-июнь. М., 2011. – с.677–679.

Патрология

51. Сидоров А.И. Святоотеческое наследие и церковные древности. Т. 3. М., 2013.

52. Сидоров А.И. Святоотеческое наследие и церковные древности. Т. 4. М., 2014.

53. Скурат К.Е. Святые отцы и церковные писатели (I-V вв.). URL: http://korolev.msk.ru/books/2/1195821457.otzys.html

54. Скурат К. Е. Патрология. Период посленикейский (IV в. – первая половина V в.). URL: http://lib.pravmir.ru/library/readbook/2273

55. Мейендорф И. Ф., прот. Введение в святоотеческое богословие. Григорий Нисский, свт. URL: https://azbyka.org/otechnik/Ioann_Mejendorf/vvedenie-v-svjatootecheskoe-bogoslovie/14

56. Флоровский г. В., прот. Восточные Отцы IV века. Григорий Нисский. URL: http://www.portal-slovo.ru/theology/37609.php?ELEMENT_ID­37609&SHOWALL_1­1

57. Фокин А. Р. Григорий Нисский. URL: http://www.pravenc.ru/text/166529.html

58. Епифанович С. Л. По поводу книги Ф. М. Оксиюка «Эсхатология Григория Нисского». Труды КДА, 1917, № 1.

59. Макарий (Оксиюк), митр. Эсхатология св. Григория Нисского. Киев, 2006.

Словари

60. Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. Издание 5. СПб., 1899

61. Дворецкий И. X. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958

62. Ушаков Д. Н. Толковый словарь современного русского языка. М., 2013

63. Ньюман Баркли. Греческо-русский словарь Нового завета. М., 2002