О духе времени

2Кор.4:4

Лк.18:8

Что называем мы духом времени? – Всякий человек поступает по своим мыслям и чувствам, – и по его поступкам мы судим, каков человек. Если какая-нибудь значительная мысль распространяется в обществе и усваивается большинством членов его, такую распространённую мысль мы называем идеей, которая и даёт направление действиям общества, влияя и на чувство членов его. Совокупность идей данного времен и составляет дух этого времени. Он проявляется в современных теориях и фактах, носящих на себе печать духа времени; – по ним-то судим мы и о незримых двигателях их, как по веянию ветра, судим о направлении его.

Дух времени есть продукт цивилизации и изменяется с её развитием. В обществах, остающихся в патриархальном состоянии, понятия и нравы не изменяются, как это можно видеть, напр.: на бедуинах Аравии, и доныне оставшихся такими же, какими были во времена Авраама. В деле цивилизации Западная Европа опередила нас, и потому, говоря о духе времени нашего, разумеем преимущественно западное общество; но веяния духа времени заносятся оттуда и к нам. Современная периодическая пресса, в которой, как в зеркале, отражается ежедневная жизнь Европы, даёт достаточно материала, чтобы познакомиться с духом нашего времени.

Дух времени, это – духовная атмосфера, в которой живёт душа наша. Не безразлично для нас, какова она, – здорова или заражена миазмами. Очевидно, что благоразумному человеку весьма важно знать, какая духовная атмосфера окружает его. Человек состоит из духа и плоти¹. Но в жизни человечества мы видим, что дух и плоть в постоянной борьбе с тех пор, как естественное отношение между ними, – подчинение плоти высшему началу, духу, нарушено было первородным грехом, – этою первою победою плоти над духом. С тех пор, попеременно, то дух, то плоть преобладает. Существеннейшее свойство духа человеческого есть религиозное чувство, проявляющееся в той или другой форму, во все эпохи существования человечества и решительно у каждого народа, на какой бы низкой степени развития он ни стоял. И только «безумец говорит в сердце своем: нет Бога»². Истинное религиозное чувство приводит человека в общение с Богом; в этом общении с Высшим Существом, Творцом Вселенной, дух наш постоянно обновляется в силе, регулируя и всё движение нашей жизни, которое и принимает тогда нормальное, разумное направление, что и осуществляется, преимущественно, в христианской религии.

Созданный «по образу и подобию Божию»³, человек естественно должен был бы и поступать во всём по образу и подобию Божию, отдаваясь всецело в руководство Высшей силы... Но он одарён свободною волею: в этом даре – высшее его подобие Божие. Но в силу своей свободной воли он может уклониться от естественного для него пути, – от подчинения своей воли воле Творца своего, и поступать по собственной воле. Тогда прерывается духовное общение его с Богом; дух его, не обновляясь более в Источнике Божественной силы, слабеет и постепенно подпадает игу плоти. Плоть торжествует победу над духом: он теперь преобладает, – и вся жизнь человека приобретает унизительное для него направление, постепенно низводящего его на степень простого животного – умного, но неразумного. Образ Божий искажается в человеке в образ звериный... Не удивительно тогда, что, не находя существенного различия между человеком и бессловесным животным, начинают, по теории Дарвина, производить человека от обезьяны, – и этим «знанием» ещё гордятся пред теми, которые не разделяют их воззрений. Какое ослепление! Да, скажем с апостолом Павлом, воистину «Бог века сего ослепил умы»⁴...

В XVI столетии преобладало в западной Европе религиозное чувство, управляя всеми отправления частной, общественной и международной жизни. В XVII ст. религиозное чувство стало ослабевать, уступая преобладанию материальных интересов, хотя общество и носило ещё религиозную личину, принявшую, наконец, преимущественно во Франции, характер лицемерного ригоризма и ханжества. Философы XVIII столетия сорвали эту несимпатичную личину, при всеобщем одобрении, дав взамен религии христианской, «религию естественную», «деизм», (иначе – «рационализм»), имевшую основание своё исключительно в разуме человеческом; вместе с тем, в литературе и в обществе, безжизненный формализм церковный вызвал, как реакцию, – культ чувства, «сентиментальность», взамен любви христианской. Деизм XVIII столетия очень скоро перешёл в атеизм (безбожие), который, в постоянном своём развитии, выступая всё открытие и смелее, стал, наконец, сущностью духа нашего времени, постепенно распространяясь в европейском обществе, – преимущественно в цивилизованных слоях его, но начиная проникать уже и в народные массы. С атеизмом же неразлучен материализм с его печальными плодами.

Укажем на более яркие проявления атеизма в главных странах Европы.

Современный атеизм есть плод великой французской революции, – во Франции он и сделал наибольшие успехи в наше время. Здесь, как в очаге своём, постепенно разгораясь, дух атеизма достиг, наконец, в крайних своих проявлениях, безумной, демонической силы. Во время осады Парижа прусской армией в 1870 году в одном из номеров издававшейся тогда в Париже газеты «La libre pensée», напечатаны были буквально следующие безумные слова: «Враг наш – Бог. Ненависть к Богу – начало премудрости. Если человечество желает идти вперёд, то оно должно иметь основанием безбожие. Необходимее всего радикальное уничтожение в детях чувства религиозности, так как в детстве мозговые волокна (нервы) пропитываются религией до того, что после зрелого возраста, под старость, противодействие религиозному яду становится трудным. Для блага детей следует принудить силою возрастающее ныне поколение к безбожию»⁵. В то же время появилась газета под названием «Ni Dieu, ni maitre» (никакой власти, – ни Божеской, ни человеческой). В том же 1870 году один из мэров Парижа велел уничтожить Распятия в подведомственной ему части города; обвинённый по этому поводу правительством пред судом, он был оправдан присяжными.

В 1870 году в Тулузе скончался журналист-атеист Лебальер, ничем особенно не замечательный. Ему устроили торжественное погребение, с устранением, конечно, церковного обряда. С вечера ещё, накануне похорон, барабанным боем пригласили горожан на погребальную церемонию; собрали местную национальную гвардию, батальон «мобилей», привели роту кантонистов, «питомцев республики», как их называют, и пред строем войск, пред многочисленною толпою, тулузский префект у гроба, осенённого красным знаменем, произнёс громогласно речь такого содержания: «Возвращаем в землю никем не созданную мать вечного человечества (mère incréée de l'éternelle humanité), бездыханное тело отважного сподвижника свободной мысли и республиканского знамени. Мы знаем, что возврат в лоно земли – неизбежная дань естественной палингенезии⁶ существ. Лебальер также знал это и умер ясною смертью мудреца, освободившегося от тёмных страхов будущей жизни. Покойся с миром! Мы уже более никогда не увидимся, но дети наши встретятся в земном раю всемирной республики»⁷.

В 1887 году вышло сочинение Гюйо – L'Irréligion de l'avenir (отсутствие религии в будущем), где автор даёт следующее замысловатое определение религии: «La religion est une explication physique, metaphysique et morale de toutes choses par analogue avec la société humaine sous une forme imaginaire et symbolique, ou, en d'autres termes, une explication sociologique, universelle à forme mythique» (т. е. религия есть изъяснение физическое, метафизическое и моральное всех вещей по аналогии с человеческим обществом, в форме вымышленной, символической или, другими словами, изъяснение социологическое, всемирное, в мифической форме).

В 1891 г. появилось в том же роде сочинение М. Бонфуа: «La religion future d'accord avec la science, la raison et la justice» (т. е. «Будущая религия, согласованная с наукою, разумом и справедливостью»).

Знаменательно, но вполне логично, что вслед за отрицанием бытия Божия выступает на сцену некоторого рода культа сатаны, «бога века сего»⁸. В Париже появляются и постепенно входят в моду статуи и статуэтки сатаны; ими украшают свои кабинеты. В 1871 году граф Бисмарк вёл с министром французским, Жюлем Фавром, переговоры о сдаче Парижа в рабочем кабинете загородного дома какого-то богатого парижанина, где над камином возвышалась большая статуя сатаны⁹. Мода на изображение духа тьмы распространилась даже на детские игрушки и костюмы: появились металлические пуговицы для детских костюмов с выделанными на них маленькими «драконами», игрушки прыгающего чёртика в пузырьке с жидкостью. Появилась даже сатирическая газета под названием «Сатана», – остроумная идея, нашедшая себе подражателей в литературе. В 1893 г. в Париже давалась пьеса «Madame Satan». Здесь на сцену выводятся сатана, в виде бульварного парижанина, и его супруга, завязывающая роман с приказчиком из «magasins de Louvre». Есть в Париже дом с вывескою «Enfer» (ад) – род гостиницы с большою залою; сюда собирается всё, что есть порочного в Париже. Убранство соответствует названию места; вся прислуга в чёрной одежде. Сюда приходят и социалисты для проповеди своего учения.

Париж, как известно, – законодатель мод. Всякая новинка переносится за Рейн, – в Брюссель, Берлин и далее. В 1890 году, по поводу отставки князя Бисмарка, ему присылались, ко дню рождения его супруги, со всей Германии знаки сочувствия: телеграммы, письма, драгоценные подарки. В числе посылок был один ящик, присланный из Берлина. Рабочие, выбросил из него множество упаковочной бумаги... вдруг отскочили и бросились бежать: они увидели в ящике чёрта. И действительно, в нём оказалась фигура, выточенная из дерева и изображавшая дьявола в нарядном костюме XVII века. В правой руке, обтянутой замшей, мефистофель держал письмо от некоего берлинского жителя, где объяснялось, что он вывез это образцовое произведение из Италии и, считая эту фигурку лучшим украшением своего дома, осмеливается поднести её супруге князя¹⁰. Как отголосок парижской моды, стали красоваться статуэтки чёртиков в окнах магазинов на Невском проспекте, в Петербурге. На некоторое время они было исчезли, но в ноябре 1893 года, идя по Невскому, мы с изумлением остановились у окна магазина Р. Пред глазами нашими была целая группа чёртиков, чёрных и красных, пляшущих под музыку других чёртиков с трубами, турецкими барабанами и литаврами; сзади – гигантская фигура сатаны, язвительно улыбающаяся. Мимоидущая публика, в том числе и дети, останавливаясь, любуются этим представлением. – Там же, у гостиного двора вы постоянно видите фигурку прыгающего в пузырьке чёртика, под невинным названием «американского жителя», а на одном из малых театров, в 1891‒94 гг. давались оперетки «Черти на земле» и «Секрет сатаны». На другом же театре, в день Пасхи 13 апреля 1897 г. давалось у нас представление «Демона». Нам рассказывали, что одно время русские дамы украшали платья свои изображениями драконов и чёртиков, видя в этом, быть может, оригинальность. В газетах печатаются (напр. в 1886 года) объявления от табачной фабрики Ш. о новом сорте папирос «высокого достоинства» под названием «Демон». В 1898 г. на художественной выставке в Петербурге, между произведениями скульптуры, красовалась и голова Демона.

Таким образом, путём ли прихоти избалованного вкуса, вошедшей постепенно в моду, путём ли сатиры или забавы, мрачный образ сатаны популяризируется, он не пугает более, он делается фамильярным, симпатичным. Рядом с этим профанируются священнейшие имена: одному из театров в Париже дано название «Eden-Theatre» (Эдем), а на улицах его выставлялись богохульные карикатуры на Христа¹¹. Из подражания, вероятно, с подобным же названием появляются театры в Гамбурге, Петербурге, в Киеве, в Нижнем Новгороде. На одной из улиц Петербурга, над игрушечным магазином красуется надпись «Детский рай». В 1888 году на одной из ярмарок в Тверской губернии, какой-то еврей продавал стальные перья с изображением Распятия¹², – конечно, заграничного происхождения; оттуда же публикуемая (в 1894 г.) в наших газетах вода от перхоти под названием, более чем неприличным, – «Eau de Sauveur».

Атеисты встречались и прежде, но как редкое исключение; их тайное, зловещее учение вызывало страх и отвращение в обществе и преследование со стороны правительства. Теперь же атеизм выступает с открытым челом, требуя себе права гражданства, и имя адептов его – легион.

Никогда ещё в истории не встречалось правительства атеистического. Но в настоящее время мы видим такое правительство во Франции. Правительство есть глава народа; в нём олицетворяются народные потребности и стремления. Каков народ, таково и правительство его. Это в особенности можно сказать о республике, где правительство избирается большинством народа. В современной французской республике мы видели правительство атеистическое, поэтому можно судить, какие успехи сделал атеизм во французском народе. В учредительном собрании, состоявшемся в г. Бордо, в феврале 1871 года, когда большая часть Франции была в руках победоносного врага, некоторые легитимисты предложили предписать общественные молитвы о спасении Франции; это предложение из 700 лиц поддержано было только 12-ю голосами¹³.

От атеистического правительства естественно было ожидать и соответственных мер, тем более, что к делу о религии примешалась и политика, обострившая действия правительства. Дело в том, что воспитание в школах подрастающего поколения выло в руках иезуитов и вообще духовных лиц, бывших противниками республиканского правления. Отсюда ряд резких мер. Преследуя христианскую религию, правительство имело здесь, главным образом, в виду носителей этой религии, своих политических противников, роялистов. И вот появляется целый ряд мер с целью подавления христианской религии и, взамен её, распространения и укоренения атеизма, в особенности в подрастающем поколении. Так в 1880 году преподавание Закона Божия изгнано из школ, из коих, вместе с тем, вынесены были Распятия. В том же году правительство отвергло соблюдение воскресного отдыха¹⁴. В 1885 году министр народного просвещения, узнав, что в одном из школьных учебников помещена молитва «Отче наш» и встречаем выражение «Бог есть наш общий Отец», тотчас же отдал приказ об удалении этого учебника из школ, с присоединением выговора комиссару, заведующему рассмотрением и одобрением учебников для школ. В том же году в Париже образовалось особое «антидеистическое общество», которое поставило себе целью исключить из употребления самое слово «Бог»¹⁵.

Парижский же общинный совет порешил тогда же изгнать из школ сочинения Корнеля, Расина, Вольтера, Виктора Гюго и др. на том основании, что в них упоминается имя «Бога», но зато во всех школах (вместо Распятия) велено было вывесить на стенах «Декларацию человеческих и гражданских прав»¹⁶.

Преследование христианских понятий доходило даже до фанатизма. Один учёный, некто Фулье (Fouillée), составил несколько учебников для элементарных школ, быстро разошедшихся. В одном из них встречается, между прочим, следующее место: «К кому имеем мы обязанности? – Прежде всего к Богу. Дети, есть Некто, который лучше вашей матери, это Тот, который дал вам вашу добрую мать, который создал эту землю, на которой мы живём: это – Бог. Я очень хотел бы быть добрым и от сердца любить Бога. Когда я прилежен, то научаюсь читать, а когда я молюсь, то делаюсь лучше». Парижская Дума пришла в негодование. «Фулье – клерикал¹⁷!» – кричал один из её ораторов, – «благородное учение атеизма и материализма надобно ещё ревностнее защищать против умоизвращённых университетских учёных, чем против священников!». Состоялось постановление: «учебники Фулье должны быть изъяты из употребления во всех школах Парижа¹⁸, так как они заключают в себе яд, нелепости и хулу на свободомыслие»¹⁹.

В 1886 году во Франции при «высшей школе» (университет) учреждён пятый факультет «религиозных наук», где предполагается изучение различных религий древнего и нового мира. Христианству в этом курсе отведено второстепенное место. Из декрета видно, что не только Христос поставлен на одну доску со всеми ложными пророками, но и изучению христианской религии отведено последнее место²⁰. В том же году французский сенат принял закон, по которому преподавание в приходских школах исключительно предоставлено светским лицам, с устранением духовных членов монашеских конгрегаций. При этом случае министр исповедований Гобле заявил, что государство в народной школе будет преподавать так называемый «рационалистический спиритуализм», «так как оно-де не имеет призвания внушать детям понятия о Боге, основанные на Откровении»²¹. Доселе школьное дело почти в 10 000 общинах находилось в руках духовных лиц. В то же время французское правительство беспощадно производило «секуляризацию госпиталей», т. е. увольнение из них членов мужских и женских монашеских орденов. Так из одного госпиталя (Брон) близ Лиона изгнаны 63 сестры милосердия и заменены неопытными служанками, несмотря на единодушный протест врачей²².

Были и кощунственно-насильственные действия. В 1886 году некто Фишер устроил часовню при фабрике своей в департаменте Изеры, – префект силою закрыл её и запечатал, причём несколько человек было ранено. Нечто подобное случилось в Париже 1892 г. Аббат Ланжан говорил в церкви проповедь, в коей сказал, между прочим, что так называемые «современные учения» – ложь и что только одна религия в состоянии облегчить страдания человека. Толпа рабочих с муниципальным советником во главе, пришедшая в церковь с намерением заставить замолчать проповедника, подняла крик, запела марсельезу и, встретив отпор, начала кулачную расправу, пуская в ход стулья и что попадало под руку. Несколько человек оказались ранеными²³. А в 1898 г. студенты-медики устроили в Париже, для потехи, маскарадную религиозную процессию, в костюмах католического духовенства с разными принадлежностями христианского культа и с пением песен, – только не священных, даже и неприличных, профанирующих всякую религию. Полиция же не только не мешала этой процессии, но и содействовала, останавливая экипажи на улицах, где она проходила, – тогда как действительные духовные процессии строго воспрещались²⁴.

В 1886 году, палатою депутатов принят был новый закон, по которому может быть погребаем церковным порядком лишь тот, кто выразил такое желание свое в формально засвидетельствованном нотариальном акте. Предсмертное же подобное желание, неофициальное, не принималось во внимание²⁵. Этот целый ряд противо-христианских мер вызвал наконец (в 1898 г.) протест депутата де-Мену, открыто обвинявшего правительство в палате, что оно проповедует официальный атеизм. – В палате не раз уже поднимался вопрос о отделении церкви от государства. Вследствие сильной агитации, возникшей по поводу процесса Дрейфуса (в 1898 г.), грозившей разделить народ на две враждебные партии, образовалась лига патриотов «La patrice Française», в главе которой стали представители интеллигенции: академики, профессора, адвокаты, литераторы, журналисты, художники. Менее, чем в месяц число членов лиги возросло до 60 000 чел. «Уже около 30 лет», – говорил один из главарей лиги – Ж. Леметр, – «как религиозные убеждения народа поколебались. Необходимо поддержать толпу, погрязшую в материализме», и предлагает церковь заменить патриотизмом, ей эквивалентным: здесь есть святые, это – великие люди, чудеса – Жанна д'Арк и войны революции, Библия – наши великие писатели»²⁶.

Дух атеизма, принявший такое развитие во Франции, охватил в большей или меньшей степени и прочие страны Европы. Так дух «секуляризации» (церкви) проник и в соседнюю Бельгию, всегда тянувшую к Франции и имевшую свою антихристианскую, – «либеральную» партию, которая по временам берёт верх в управлении над партией клерикалов. По примеру Парижа, и здесь (в 1889 г.) произведён пересмотр учебников и хрестоматий, чтобы «очистить» их от «клерикального духа». Очистка произведена тщательно; и все учебники и хрестоматии для народных школ отпечатаны в новых, исправленных изданиях. Какого рода эти исправления, можно судить по следующим примерам. В одной хрестоматии, в старом издании, говорилось: «Иисус нежно любил свою добрую матерь», – в новом издании напечатано: «маленький Мориц нежно любил свою добрую мать». Вместо: «мы имеем на небесах Отца, который любит нас», – напечатано: «мы имеем дома отца, который любит нас». Фразы: «религия утешает нас в страданиях», «Бог благ», «Бог видит делающего злое», – в новых, «очищенных изданиях», заменены такими изречениями: «Лаура видит кота», «у папы лысая голова», «как только уходят кошки, начинают плясать мыши»²⁷.

Потом рационализма и детища его, атеизма, изливаясь в Европу из недр великой французской революции, нашёл себе особенно благоприятную почву в Германии, где ряд философов, сознательно или бессознательно, прокладывали ему дорогу, – это были Вольф, наставник в неверии Фридриха II, Кант, Гегель, Фейербах, Баур, Штраус. Кант своей «теорией познания» подрывает веру в способность человека обладать истиной, объявляя все наши познания субъективными; а своею разрушительною критикой теоретических доказательств бытия Божия, в силе которых прежде почти никто не сомневался, способствовал, сам того не сознавая и не желая, возникновению неверия. Молитву он называл маленьким умопомешательством (ein kleiner Wahnsinn). Его философия вызвала дух критицизма и скепитицизма, породивший тюбенгенскую школу отрицательной критики, с профессором Бауром во главе; тот же Кант наметил путь и позитивной философии, отвергающей всё идеальное, – по этому пути пошли потом Огюст Конт, Дж. Стюарт Милль, Спенсер²⁸. Конт, автор «Cour de philosophie positive», под конец жизни увлёкся созданием позитивной религии, адепты которой заменили поклонение Богу поклонением «человечеству» (Humanité). Он доказывал, что всякая наука, как и всякое общество, проходит чрез три стадии в своём развитии: 1) теологическую, 2) метафизическую и 3) позитивную. Человек превращается, таким образом, из духовного в душевного лишь, а затем в плотского, приближающего его к бессловесному животному, – печальная теория! Гегель не отрицает бытия Божия, но его Божество есть не что иное, как сила, развивающаяся и проявляющаяся на низших ступенях в природе, на высших – в человечестве, где лишь она и становится самосознательною, разумною силою. Не отрицая религии, он ставит её однако же ниже философии. Ставя разум человеческий выше всего, он приводит человека к самообожанию, что, в связи с философией позитивизма, ведёт неизбежно к материализму, как это ясно выразилось в сочинениях ученика Гегеля – Фейербаха²⁹. «Всевозможные верования, – заключает Фейербах, – суть продукты воображения». Бог, бессмертие, религия – всё это бессодержательные гипотезы. Истина это – антропология, «homo homini deus» (человек для человека – бог). Ученик Гегеля и Бауера, Штраус, в своей печально известной книге «Das Leben Jesu», где все события из жизни Иисуса он трактует как мифы, наподобие мифов греческой мифологии, утверждает, что Бог есть чистый продукт нашего ума. Не Бог создал человека, но человек создал себе идею личного Бога³⁰.

Атеизм, идя об руку с материализмом, постепенно распространяясь в обществе, стал выступать в Германии всё резче и открытее, имея носителей своих, главным образом, в лице социал-демократов в вождями их во главе. «Религия есть опиум для народа», учил К. Маркс, первый вождь социалистов. В одном из органов их, «Fürther-Wochenblatt», читаем мы такую многозначительную фразу: «социализм есть дитя атеизма и введение в великий атеистический период культуры». Другая газета их, «Volksstaat», возглашает: «Будущее должно принадлежать атеизму, ибо только в нём найдёт себе спасение человечество»³¹. Каспар Шмидт (под псевдонимом Макс Штирнер) в сочинении своём «Der Einzige und sein Eigenthum», говорит: «Человек есть царь. Всё, что выше его, – призрак, безумие! Нравственность – призрак! Разум – призрак. Мораль и религия – одинаковые тирании, с тою только разницей, что религия заставляет поклониться Богу, а мораль – разуму. Робеспьер, Сент-Жюст и т. п. были лишь ханжи, вдохновлённые абстрактною идеей. «Мои тираны – государство, религия, совесть. Вне меня нет права. То, что индивидуум считает правом, то и есть право, сила первенствует над правом и имеет на то полное право. Вот моё учение! Что такое добро? Что такое зло? – Всё это только призраки воображения. Все мы совершенны; грешников вовсе нет. Истины, которой я должен был бы подчиняться, я не признаю». – Невозможно идти далее в экстазе безумия. Книга Штирнера стала евангелием для германских революционеров.

Подобные воззрения стали распространяться и в массе германского народа. «Разрушение христианского миросозерцания научною критикой», говорит автор статьи «Die religiöse Frage», г. Губер³², «в настоящее время не ограничивается более кругом так называемого образованного общества, – оно давно уже проникло в массы. Просвещение прошлого столетия не хотело ещё открытой проповеди неверия. Религию ещё почитали полезною для государственных и полицейских целей. В настоящее время исчезло и это эгоистическое благоразумие. Религия признаётся «обманом и заблуждением, изобретённым для угнетения человечества», – так как обделённых земными благами она утешает ожидающим их вознаграждением в будущей жизни и тем склоняет их терпеливо переносить нужду в здешней жизни, вместо того, чтобы посягать на собственность более счастливого меньшинства, чтобы поделить поровну блага земные и тем достигнуть земного благосостояния. «Атеизм проповедуется теперь не только с кафедр и в научных сочинениях, – продолжает Губер, – появились особые путешествующие миссионеры атеизма, рассеянные повсюду». Так известный Лудвиг Бюхнер³³, с 1872 года путешествовал по городам Америки и Германии, чтобы каждому встречному и поперечному общепонятным образом доказывать ложь и вред теизма и религии вообще. «Чем более человек отрекается от своей фантастической веры в Бога и полагается лишь на свою собственную силу, на свой разум и мыслительную способность, – поучал он, – тем счастливее и успешнее будет он в своей великой борьбе с природою и с окружающими его неблагоприятными элементами или с обстоятельствами жизни, и тем скорее удастся ему устранить из мира не только глупость и суеверие, но также и нищету, страдание и рабство, и таким образом, совершить дело, которое доселе не удавалось никакой религии и никакой философской системе»³⁴.

Неверие стало распространяться даже в германском духовенстве. Так недавно возникла, в среде его, значительная партия преимущественно молодых пасторов-рационалистов, с берлинским профессором Гарнаком во главе, отвергающих божественность Христа.

В 1890 году, рассказывал очевидец, с.-петербургский пастор Б., в Берлине, в громадном зале Центрального отеля собрались со всех частей Германии 4000 учителей народных школ – на конференцию, разместившись за столами, с сигарками во рту и кружками пива перед собою. Гул от голосов разносился «как на бирже». Раздаётся звук трубы; разговоры начинают стихать; вслед за тем оркестр заиграл марш. «В изумлении, – говорит рассказчик, – обращаюсь к моему спутнику, берлинцу, пастору Ц., – неужели так начинают немецкие учителя свои серьёзные совещания? Не приличнее было бы открыть собрание гимном или молитвою?» – «Это показывает, – ответил тот, – какой дух господствует теперь в этих всеобщих собраниях немецких педагогов». Кафедра стояла у средины длинной стены, вдоль которой разместились 300 делегатов разных учительских союзов. Снова раздался звук трубы, и на кафедру вступил оратор; в громадной зале его едва можно было расслышать, – частные разговоры возобновились. Совещания заключились комедией с танцами, разыгранною 50-ю учителями на эстраде, где стояла кафедра³⁵. Народные школы в Германии возникли первоначально в Пруссии, после Наполеоновского разгрома, по мысли знаменитого барона Штейна, с целью поднятия народного духа путём распространения в подрастающем поколении образования умственного и религиозного, и в особенности изучения Св. Писания, что облагораживает человека. Воспитанное в этих школах молодое поколение, в связи с общею воинскою повинностью, показало себя в 1866 году, в битве при Садовой (Кенигсреце). Тогда говорили: «победил школьный учитель!» А теперь... какая метаморфоза! Какого воспитания может ожидать себе народ от подобных наставников?

«Страшно подумать, – говорит известный духовный писатель О. Функе³⁶, – что большинству Германского «христианского» народа Иисус Христос стал до того чуждым, почти враждебным, что бесчисленное множество людей видят в Нём препятствие к свободе и прогрессу».

Знаменательно, что германский рейхстаг большинством голосов отверг (в 1892 г.) предложение правительства о поддержании религиозного чувства в солдатах, а равно и о представлении законоучителями надзора за преподаванием в народных школах германских; а в Венгрии допускается переход христиан в иудейство. В-н, миссионер между матросами иностранных кораблей, приходящих в Кронштадт, рассказывал нам, что матросы из Англии и Америки дерзко отзываются о христианской религии; в руках их видел газеты, в которых издевались над Библией.

Подобные же явления наблюдаются и в других странах Европы. Женевские «свободомыслящие» в изданной ими (в 1891 г.) брошюре называют Библию «дурной книгою»³⁷. А книгоноши Базельского Библейского Общества, разносящие Св. Писание по кантонам Швейцарии, слышат иногда такие слова, в ответ на предложение купить Библию: «я верю только в социалистические книжки, – они лучше Библий», сказал один ремесленник; а другой, показывая социалистическую газету, сказал: «вот настоящее слово Божие!» – «Я стала счастливее с тех пор, как перестала верить», – заметила одна женщина³⁸. В 1888 г. в Финляндии, на съезде пасторов в Таммерфорсе, решено было принять меры для борьбы с неверием. На съезде присутствовало до 200 представителей духовенства. В Сербии, в 1893 году, по случаю праздника Рождества Христова, митрополит Михаил и три остальные епископа сербской церкви обратились к клиру и пастве с печатным воззванием, увещевающим противодействовать гибельной проповеди безбожия, коснувшейся, за последние годы и сербского народа³⁹. Атеизм проникает и в школы. В 1881 году в Румынии выспитанники Ясской гимназии объявили священнику, у которого они должны были исповедоваться, что они вообще не веруют в бытие Божие. И там же, ученики одного высшего учебного заведения сорвали и частью уничтожили иконы как в своей школе, так и в соседней церкви⁴⁰. Администрация Станиславской гимназии во Львове (в Галиции) решила в 1890 г. исключить из гимназии множество учащихся «за открытую пропаганду атеизма»⁴¹.

А у нас, – лучше ли в этом отношении? «А ведь Бога нет», говорит 10-ти летняя девочка своей подруге-сверстнице в одном приюте, в Петербурге, как передавала нам мать последней, несколько лет тому назад. Рассказывали нам ещё об одной матери, в Петербурге, которая сама разрушала детские верования в своих двух дочерях-институтках, внушая им идеи атеизма. Да и она ли одна?.. Упомянем ли мы здесь о знаменитом писателе нашем гр. Л. Т., приобревшем в последнее время, своею «новою верою» столько горячих почитателей и последователей в отечестве нашем, да и за пределами его? В своей «Исповеди» он являет себя человеком искренно и настойчиво ищущим жизненной истины. Почему же он не нашёл её? «Я есмь истина и жизнь»⁴², изрёк Христос. И не сказано ли каждому из нас: «Когда ты взыщешь Господа, Бога твоего, то найдёшь Его, если будешь искать Его всем сердцем твоим и всею душею твоею?»⁴³ Но есть ещё одно, необходимое к тому условие – смирение сердечное: «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать»⁴⁴. Кто ищет в духе самоуверенности, полагаясь только на свой разум, делая его мерилом высшей истины, тот её не найдёт. В своей последующей книге, «В чём моя вера», автор, остановясь на пяти изречениях Спасителя (в 5-ой главе Ев. от Матфея), строит на них всю систему «своей» веры, впадает естественно в односторонность и, в своём увлечении доходит до абсурда, когда утверждает, что до него никто ещё не понял учения Христа, – ни даже апостолы Его, и что никто ещё не перевёл правильно Евангелия с греческого языка, – только он один понял истинный смысл текста, потому что обложил себя пятью словарями!.. Идя далее по наклонной плоскости вниз, наш талантливый писатель, но заблудившийся теолог, пришёл к старому пантеизму: «то, что мы называем душою, и есть Бог»⁴⁵, утверждает он. Во всяком философском учении, в концерте заблуждений его, можно найти отголосок и вечной истины, который и привлекает неопытных к этому учению; но полная истина – лишь в Слове Божием, – во всём его объеме. Так и вышеприведённой фразе есть доля истины, но истины извращённой, душа наша – не Бог, но живою верою во Христа, Спасителя нашего, который есть «образ Бога невидимого»⁴⁶, и любовью к Нему она может прийти в общение с Богом, принять Его в себя⁴⁷. В последнем сочинении своём (1894 г.) «Царство Божие внутри нас» гр. Л. Т. пошёл ещё далее, отрицая божественность Христа и приравнивая Его к Конфуцию, Будде и «другим основателям религий». Но мы отказываемся следовать далее за этими печальными блужданиями ума сильного, но ослеплённого «богом века сего» (2Кор.4:5)⁴⁸.

Когда человек, злоупотребляя свободою воли, в безумии своём, отвергает существование Бога, то дух человеческий, утратив связь с источником своей силы, постепенно слабеет и подпадает господству материи. Таким образом, атеизм неизбежно ведёт к материализму. Утратив связь с небесным, человек более и более погружается в земное, плотское, материальное, на появление современного материализма большое влияние имело также чрезвычайное развитие естественных наук. Изучение природы должно было бы приближать человека к Богу, чрез познание Его силы, премудрости и благости в Его творениях⁴⁹; но изучение явлений природы, под влиянием атеистического духа времени, отдалило человека от Бога.

Принцип материализма таков: ничего не существует, кроме материи, т. е. того, что мы можем ощущать нашими пятью чувствами: Бога нет, души нет, будущей жизни нет. Следовательно, – нет религии, нет нравственности, нет возмездия по смерти за добрые и злые дела, что логически вытекает из отрицания существования Верховного Судии и души человеческой. Какая же цель жизни для материалиста? Так как человек стал лишь «плотью»⁵⁰, то, очевидно, цель жизни – приобретение возможно большего количества земных благ, чувственных наслаждений (так как духовные стали для него недоступны), с устранением, по возможности, страданий телесных.

Материализм, в наше время, является в трёх видах. Он начинается с практического материализма, распространяющегося – как погоня за чувственными наслаждениями всяким путём. Это – материализм индивидуальный. За практикою появляется теория материализма, его оправдывающая, найдя себе опору в естествознании, сильно развившемся в наше время. Так появились теории позитивизма, утилитаризма, реализма, психопатизма. Теории эти, охотно усваиваемые практическими материалистами, естественно содействовали чрезвычайному распространению материализма, санкционируя его.

Материализм.. слово некрасивое, – иного покоробит. Приищем название более красивое. Мы говорим, что существует только материя, всё остальное – фикция: только материя есть нечто действительное, реальное. Искомое слово найдено: реализм, – как облагороженный, санкционированный материализм. Всё, что существует, всё реальное имеет право на существование. Только реальное есть действительное и достойное изучения, изображения, описания, преподавания, усвоения, как взрослыми, так и детьми, как бы оно ни казалось, по прежним понятиям (по понятиям романтиков, идеалистов), безобразным, ничтожным, гадким, безнравственным. Всё существующее – истинно, законно и имеет право на наше внимание, уважение. Всё существующее – равного достоинства, как реальное. С этой точки зрения, в этом духе должно вестись и воспитание подрастающего поколения: ничего от него не скрывайте (что прежде признавалось преждевременным открывать), всё разъясняйте, как бы это ни было гадко; знакомьте его с реальным, с малых лет, – так вы приготовите реальных людей⁵¹. Что не существует, о том нечего и толковать, – это фантазия, игра воображения. А что существует? Ну конечно, только то, что можно видеть, слышать, обонять, осязать. Старинные романы, где добродетель ставилась идеалом и всегда торжествовала под конец, а порок наказывался, – это пустые бредни, в жизни действительной не так. К чему идеалы? Описывайте жизнь, как она есть. Порок, добродетель – это условные термины. Что полезно человеку, то и добро⁵². Нужно бороться с невежеством и суеверием, – нужно распространять знания. И вот появляется и у нас множество переводов всяких историй, философских сочинений и романов в духе времени.

Легко понять, какое влияние возымела подобная теория материализма на развитие его в современном обществе. Плоды материализма у всех на глазах; они многочисленны и всесторонни.

1) Извращение нравственного чувства. При материалистическом воззрении на человека и понятия о нравственности должны были существенно измениться. Если жизнь человека кончается со смертью тела, если удел человека есть лишь настоящая его земная жизнь, если жизнь эта чисто физическая, то целью её, очевидно, должно быть – приобретение возможно большего количества земных благ, физических наслаждений. Когда у человека отняли небо, он требует себе землю. При таких условиях, когда мерилом добра и зла стала физическая потребность вместо духовной идеи, – понятия о морали, о том, что следует почитать нравственным или безнравственным, должны были естественно измениться. Добром стало то, что мне выгодно, полезно, удобно, приятно, что доставляет мне чувственное наслаждение; а всё тому противоположное есть зло, есть безнравственно. «В мире назревает »новая религия», рассуждал один из современных мудрецов, – «Христос унижает тело, заставляет бороться с плотью, – мы реабилитируем тело. Тело свято, в нём нет дурных побуждений. Подчинитесь ему, а не боритесь, дайте свободно проявиться всем его стремлениям, и они сольются в братской гармонии желаний всего человечества»⁵³. Приравняв человека к животному, естественно и совершенно логично было принизить и мораль его к тому же уровню⁵⁴. Эту теорию морали развивали и наши Чернышевские, Добролюбовы, Писаревы: «что мне полезно, – то и нравственно, что мне вредно, – то и безнравственно». Нигилизм есть прямой её продукт⁵⁵.

2) Вместо недавнего ещё стремления к честному, идеальному⁵⁶, – погоня за наживою, как характерная черта нашего времени, всем знакомая. Оно и понятно, – так как деньгами можно удовлетворить всем потребностям и прихотям нашей животной природы. Погоня за наживою во всевозможных видах⁵⁷. Остановимся только на одном из них, – на фальсификации. Чего теперь не подделывают? – Звонкую монету, кредитные билеты, денежные бумаги, паспорты, векселя, духовные завещания, дипломы⁵⁸, всевозможные подписи, торговые фирмы⁵⁹, периодические издания⁶⁰, картины древних мастеров, антики, драгоценные камни, каменный уголь, меха, сукна (подмешивая шерсть из старых, негодных тканей), шёлк (с помощью разных веществ, не имеющих ничего общего с шёлком), сигары (из бумаги, напитанной табачным настоем), воск, чай, кофе, вино, масло, молоко, фруктовый и ягодный сок (помощью химии), даже яйца⁶¹, и т. д. и т. п. Маммон не стал ли «богом» нашего времени, пред которым всё преклоняется, – ему жертвуют совестью, честью, репутацией, общественным положением. Кражи касс, банковские кражи стали явлением обыденным. Вспомним недавние скандальные процессы Панамской компании, Римского банка и директоров некоторых парижских газет, арестованных (в 1894 г.) по обвинению в шантаже.

По поводу неудовлетворительного (для правосудия) исхода этого последнего процесса, один из членов французской палаты депутатов выразился так: «мы переживаем пору такого всеобщего оскотения (avachissement général), что хотя бы мы выработали самый идеальный проект, он так проектом и останется на вечные времена»⁶². Есть, конечно, исключения, но их не много. На помощь поклонникам маммона и комфорта приходит изобретательность, постепенно принявшая колоссальные размеры; фабричная машина вытесняет труд рабочего: вместо целой вещи он делает лишь одну и ту же частицу её, – труд чисто механический, однообразный, притупляющий умственные и нравственные способности человека, превращающий самого рабочего в машину. В этот водоворот машинного труда увлекаются и женщины, и даже дети. Какова нравственность в этом скоплении лиц разного пола и возраста, легко себе представить, не говоря уже о гигиенических условиях фабричного труда. «Чрезмерное развитие промышленности», – говорит французский учёный Лавелэ, – «грозит испортить и испачкать нашу планету. Химические продукты отравляют воды; отбросы фабрик покрывают поля; каменноугольный дым грязнит фасады здания, зелень растений и лазурь неба; нечистоты больших городов превращают реки в помойные ямы, откуда выходят микробы тифа. Полезное уничтожает красоту». При чрезвычайной конкуренции торговой, чтобы обратить на себя внимание публики, придумали рекламу во всевозможных видах. Укажем на некоторые лишь из них. В Париже, во время большого скопления народа, появляются кареты странной формы и необыкновенного цвета, – из них падает на толпу целый дождь прейскурантов, карточек, разрисованных реклам. Там же, над головами прохожих вдруг поднимается воздушный шар: из лодочки выпадают рекламы и летят вниз – публика их ловит руками, ртом, прячут в карман и хранят их на память о столь интересном, весёлом случае. Или встречаешь ходящие аффиши, на груди или спине человека. Вечером видишь светящиеся рекламы на стенах домов. В журналах и газетах объявления: мелкий шрифт среди пустого белого пространства, белые буквы на чёрном фоне; одни буквы вытянуты в длину, другие в ширину. В Лондоне, на маленьком помосте поставлен был слон, который движением хобота, протягивая под нос проходящим, предлагал прейскуранты. В Вашингтоне большой магазин белья объявил, что каждой невесте, купившей у него приданое, он обещает принять на себя все предварительные хлопоты и вместе с заказом представить ей пастора для совершения брака. Наконец, рекламы-рисунки: три хорошенькие, смеющиеся женщины, выходящие из табачной фабрики, рекомендуют новую марку сигар «фортуна». Или маленькая девочка, старательно сующая в рот кошке какие-то конфекты, – это аннонс торговца пастилой от кашля и т. п.⁶³

3) Порнография. Как на продукт того же материалистического или «реального» воззрения на нравственность следует смотреть на чрезвычайное развитие порнографической литературы, особенно во Франции, это – романы Дюма-сына, Поля Феваля, Флобера, Золя и их подражателей. Направление это популяризируется в массе народных брошюр. Один мой знакомый, находясь недавно в Лионе, и желая получить понятие об одной из таких брошюр, зашёл в специальную агентуру этого рода изданий. Он нашёл комнату, наполненную покупателями, которым 12 приказчиков едва поспевали раздавать требуемые брошюры. Покупателями были старухи и дети, распродававшие потом эти брошюры по улицам. Рядом с брошюрами расходятся и картинки порнографические; те и другие сбываются массами в соседнюю Германию и Бельгию, где и распространяются; так одна немецкая фирма, имеющая агентов в различных городах, разослала до 40 000 одних лишь каталогов этого сорта⁶⁴. В Бельгии, в палате депутатов, отвечая на запрос, министр почт заявил (в 1891 году), что будет всеми средствами бороться против распространения порнографических произведений. В 1897 г. в Париже, в заседание Сената внесено было наконец предложение о принятии мер к пресечению издания непристойных рисунков и безнравственных пьес, даваемых на сценах.

Порнография коснулась и искусства. На выставках стали появляться изображения нагих женщин. Несколько лет тому назад (в 1886 или 87 гг.) на выставке в академии художеств, в С. Петербурге, красовалась статуя, изображавшая афинскую гетеру Фрину, когда она, потребованная на суд, чтобы обезоружить своих судей, предстала пред ними, сбросив с плеч мантию, совершенно нагая. Там же, в 1889 году, выставлена была картина, изображавшая ту же Фрину, выходящую из моря, после купанья. Недавно ещё известная картина голой куртизанки «Нана» долго показывалась за плату в Петербурге и в Москве, привлекая немало публики.

Эти «веяния» заносятся к нам, конечно, с Запада. В 1890 году парижский корреспондент «Московских Ведомостей», описывая французский «салон скульптуры и живописи», отмечает особенно обилие «богинь». «Куда ни ступишь, куда не обернёшься, везде сверкает блестящая нагота мрамора: все эти Юноны, Евы, нимфы, пробуждающиеся, засыпающие, бредящие во сне, – уже само по себе изображены с олимпийскою откровенностью, но затем ещё следует аллегорические изображения ночи, звезды, сумерек, ручья и т. п., которые отличаются друг от друга лишь большею или меньшею откровенностью позы. Стремление к крайнему реализму сказывается как в отсутствии чистоты форм, так и в намеренной смелости поз, вовсе не вытекающей из сюжета. Между целомудренною наготой классических статуй, покрытых дымкой идеала и реальной наготой статуй «салона» – целая бездна. Но некоторым художникам этого кажется ещё мало, и в своём стремлении к реализму, они стали красить мрамор, придавая ему цвет человеческого тела. Эффект получается весьма странный.»

4) Реабилитация страсти и психопатизм. Оправдание преступления, совершённого под влиянием «аффекта», как принято теперь говорить, опять есть порождение того же материалистического воззрения на человека. В самом деле, если человек весь материален, если он действует лишь под влиянием «рефлексов» и совершает, таким образом, то или другое деяние лишь по необходимости, под влиянием «аффекта», которому противиться не может, потому что выше материи у него ничего нет, – то как уже ставить ему в вину совершённое им преступное деяние? Эта теория, развиваемая красноречивыми адвокатами, торжествовала у нас на суде в целом ряде уголовных процессов. Вспомним дело Зас-ч, дело Ка-ой. В обоих случаях покушение на убийство было присяжными оправдано, при рукоплескании публики⁶⁵. В 1890 году в Харькове купец Г-х убит своею любовницей К-ко: в Петербурге в 1895 г. О. П-ем убивает своего любовника Д-ра, – здесь и там присяжные оправдывают убийц, – публика рукоплещет. В марте 1891 года в Спб. окружном суде оправдан был убийца, молодой крестьянин Кот-в. Женатый родителями против воли, на девице старше его летами, он сошёлся в Петербурге с куртизанкой, влюбился в неё и из ревности зверски убил её, отрезав голову. Защитник сказал блистательную речь: «Насилие родителей, ничтожность публичной женщины, аффект с его неотразимостью и невменяемостью вызванного им действия», – словом выставлены были обычные модные доводы. Преступник стоял бледный, ожидая кары. Когда присяжные вынесли оправдательный приговор, публика стала аплодировать.

Теория реабилитации страсти достигла своего апогея по поводу печально известного процесса Сем–ой в деле убиения Сары Беккер в кассе ссуд Мир–ча. Тут впервые дано было этой теории звучное название «психопатизм». Психопат, это не сумасшедший человек, но душевнобольной. Он может хорошо отличать добро и зло, но он думает только о себе; вне этого личного «я» для психопата нет ничего святого. Ради удовлетворения своих страстей, ради личного наслаждения его не остановят никакие соображения, никакие отношения к самым близким людям. Это крайний эгоист, готовый причинить вред отцу, матери, другу, если они стоят у него на дороге. Такой человек способен совершить всякое преступление без малейшего угрызения совести. Карать его нельзя, потому что он не преступник, но больной. Все его действия основаны на невозможности с его стороны поступать иначе. Если такой субъект, напр. лжёт, то просто потому, что он не может «не лгать». Так охарактеризовал психопата известный в Петербурге психиатр Ч., и на основании этого объяснения эксперта, Сем–ва, обвинявшаяся в убиении Сары Беккер, была присяжными оправдана, как психопатка⁶⁶.

Значит, если порок не вполне овладел человеком, то преступные действия его подлежат каре закона; а если порок, с которым он не боролся, вполне овладел человеком, так что он не раз или два, а беспрестанно совершает преступные действия, то такие деяния уже не подлежат каре. Странная теория, проистекающая всё из того же материалистического воззрения на человека, отвергающего в человеческой природе её духовный элемент. «Больной человек», – конечно, больной душевно; грех и есть болезнь души; но сильное средство может исцелить больного, – строгое наказание может отрезвить преступника, привыкшего грешить, как воду пить. Дух, живущий в человеке, должен бороться с грехом, живущим во плоти нашей, и подавлять его, – удручение плоти нашей, ослабляя её, облегчает победу духа. Это высокое призвание своё может исполнить дух наш тогда лишь, когда он оживлён религиозным чувством, приводящим его в общение с Божеством, от коего получает он излияния нравственной силы для борьбы с грехом и победы над ним. Когда же эта связь души с Творцом её прервана, человек становится бессилен в борьбе с искушениями греха, он становится игрушкою греха. Что Сем–ва не родилась, а сделалась психопаткою, видно было из свидетельских показаний на суде. Так свидетельница П–ва говорила о Сем–вой в самых тёплых выражениях; она познакомилась с нею, когда та была сельскою учительницей: «милая, добрая, тихая – она заслужила всеобщую любовь. Потом в ней совершился переворот: она начала влюбляться то в того, то в другого»... Но что что в душе её не заглохло всякое доброе чувство, можно судить по некоторым местам письма её к любовнику своему, прочитанному на суде: «я утопала в грязи, а тебе подкладывала дощечку. Не в упрёк тебе говорю это. Мне ли мстить и вредить. Я теперь в молитве только нахожу утешение». Одно слово христианской животворной любви, – и бедная душа могла бы ещё воспрянуть к новой жизни.

4) Самоубийства и умопомешательства. Как отражается материалистический атеизм на нашем внутреннем мире? Даёт ли он внутреннее успокоение, счастье? Ответ на это – в современной статистике самоубийств и умопомешательств.

Наша жизнь в этом мире – непрерывная борьба с препятствиями, неудачами, огорчениями. Надежда на покой, ожидающий его за гробом, поддерживает верующего в этой борьбе, – он не падает духом пред встречающимися на пути его препятствиями и неудачами; он мужественно борется с искушениями и невзгодами житейскими, как «добрый воин Иисуса Христа» (2Тим.2:3), он верит, что за пределом жизненной борьбы ждёт его покой и награда... Но когда человек думает, что с этой жизнью всё кончается, что за гробом нет возмездия, когда земное благо становится единственной целью его жизни, и он самоуверенно, с болезненным самолюбием стремится к ней, то при малейшем разочаровании, при первой неудаче он или теряет рассудок или лишает себя жизни. Статистика показывает, что не в одну ещё эпоху не бывало столько сумасшедших и столько самоубийств, как в наше время. Во Франции, напр., в 1835 году было умалишённых по больницам, 10 549 ч., а в 1882 г. уже 48 813 ч. В Северо-Американских Соед. Штатах, в 1850 г. было душевнобольных 15 610, в 1880 г. уже 91 997, хотя население к тому времени только удвоилось. Самоубийц во Франции, в 1835 г. было 1739 ч., а в 1883 г. уже 7213. Подобное же происходит и в других странах Европы, так что в последнее время ежегодно, в Западной Европе, насчитывалось до 60 000 самоубийств – только известных и записанных⁶⁷.

Поразительный факт! Сосчитано, что за последние пятьдесят лет почти вдвое более погибло людей от самоубийств, чем от войн, а именно 687 000 ч. (в войнах же погибло 368 000 ч.)⁶⁸.

Лишают себя жизни супруга богатого фабриканта и жена прикащика, сельский портной, юные девицы и престарелый священнослужитель, молодой офицер-академист, унтер-офицер, банкиры, железнодорожные деятели и студенты, и гимназисты. Жизнь не по средствам, обманутые надежды, разочарование в жизни или трудность её – вот главные мотивы самоубийств. Остроумные американцы придумали даже машинку для облегчения самоубийства⁶⁹. В Нью-Йорке возникло несколько обществ самоубийц, постоянно умножающихся. Недавно ещё (в 1895 г.) открыто было ещё одно такое общество («Round Robin»). Рулетка или кости решали, кому очередь лишить себя жизни. «Нам жизнь не люба», ответил на суде один из членов этого общества⁷⁰. В записках, оставляемых самоубийцами, значится, большею частью, следующее: «жизнь надоела», «не стоит жить», «считаю себя лишним на земле», «убиваю себя потому что не вижу смысла в жизни». Замечательно в этом отношении слово в предсмертной записке одного студента казанского университета, лишившего себя жизни в 1888 году: «Без веры в Бога, людей и самого себя – жить невозможно». В 1897 г. молодой офицер Л–го пехотного полка «любимый товарищами, начальством и солдатами», застрелился в виду двух-трёх товарищей, хотевших его остановить. В оставленном им письме прочтены были эти слова: «не вижу ничего в будущем»⁷¹.

И по каким пустым иногда мотивам лишают себя жизни! Жена богатого миланского фабриканта Т-чи заказала себе бальное платье, которое должно было быть сделано из одних лент, сшитых таким образом, чтобы они напоминали собою броню рака. Когда костюм наполовину уже был готов, портниха заявила, что на пояс не хватает аршина таких лент и просила позволения для этого употребить другую материю. Но заказчица сама отправилась по магазинам отыскивать недостающего аршина лент, и не найдя, с досады утопила себя. Бросаясь в воду, она завязала себе глаза образчиком той самой ленты, которой не хватило её своеобразного костюма. Это было в 1896 году. – В том же году, в одном селении Ковенской губернии была богатая свадьба. Свадебное платье заказано было в соседнем селе портному Г-бу, прусскому подданному. Г-б старался щегольнуть своим искусством, но когда он принёс заказчикам свою работу, те сказали, что платье сшито очень плохо, и что они на будущее время лучше будут заказывать платье у своих родных и знакомых, чем шить «у немчуры». Г-б не мог перенести такого оскорбления и с горя повесился⁷². В 1889 году, в Варшаве, накануне Пасхи, жена прикащика Ц. так приняла к сердцу, что приготовленный ею кулич «не вышел», т. е. не удался, что хотела лишить себя жизни, – к счастию, муж её, ворвавшись в её комнату, помешал ей исполнить своё намерение. – Там же, в Варшаве (в 1886 г.), один ученик вызвал другого на дуэль. Старший предложил американскую дуэль применительно к их ученической обстановке, а именно предложил сесть за латинский словарь и начать набирать слова для перевода в продолжении четверти часа с тем, что кто меньше наберёт слов в это время, тому и принять мышьяк. Мальчики принялись за вокабулы, и чрез четверть часа у одного из них оказалось в тетрадке на семь слов меньше. Противник-победитель предложил мировую, но побеждённый не согласился и принял яд; к счастью, его успели отпоить молоком. А сколько гимназистов у нас лишают себя жизни из-за дурного балла!

«Жить не стоит!», – объяснила на вопрос доктора, две отравившиеся 18-тилетние девицы, Хол-ва и Р-ва (в Томашполе, Подольской губ.)⁷³.

Как и при всяком анормальном явлении в общественной жизни, явилась и теория, оправдывающая самоубийство, – пессимизм. Сумма страданий в нашей жизни далеко превосходит сумму наслаждений, – да и самая раса человеческая измельчала, выродилась, – не стоит жить, – говорили Гартманы и Шопенгауэры, – понятно, как подобная теория умножала самоубийства.

Дёшева стала жизнь, потеряв высшее своё назначение... «Насладиться, чем возможно, а затем пулю в лоб!», – выразился недавно 15-летний воспитанник одного высшего учебного заведения в П.

К этому же роду патологических явлений в современном обществе следует отнести 5) Морфиноманию, постепенно разрушающую телесные, умственные и нравственные силы человека, в болезненном стремлении субъекта к эксцентрическим наслаждениям, и ведущую, таким образом, к медленному, хотя и бессознательному самоубийству. Инструменты, необходимые для вспрыскивания морфием, морфиноманы имеют всегда при себе, придавая им изящные формы брелоков, запонок, булавок и т. п. Морфиномания особенные размеры приняла в Париже, где в 1896 г. насчитывалось морфиноманов и морфиноманок до 50 000 ч., и между ними дамы достаточного сословия, доктора, аптекаря с их жёнами, офицеры, а также поденщики и ремесленники. Для употребления морфия открылись даже особые роскошные обставленные заведения, с платою от 5 до 2 франков за инъекцию. В Лондоне, Берлине число морфиноманов также велико. В г. Чикаго их насчитывают до 35 000. В Петербурге, Москве их тоже немало⁷⁴.

6) Под влиянием того же духа времени возникло и стремление к «эмансипации женщины». Это была реакция, вызванная суетною, праздною, бесцельною жизнью светской женщины, но, как и всякая реакция, перешедшая границы, определённые для деятельности женщины самой природой её. Желание быть общественным деятелем наравне с мужчиною вывело женщину из присущей ей сферы семейной жизни. Женщина – сестра милосердия, учительница и воспитательница детей, врач для детских и женских болезней, – здесь она даже более на месте, нежели мужчина. Но девица-студентка, братающаяся со студентами, женщина-профессор, женщина-чиновник, имеющая у себя подчинённых чиновников – это аномалия, от которой страдает её «женственность»⁷⁵. Впрочем, этот новый поток в общественной жизни неудержим, и нам остаётся только указать на его быстрое возрастание. Так, мы читаем в газетах, что женские общества в Копенгагене устроили (в 1891 г.) большое собрание, в котором участвовало до 12 000 женщин. С музыкой и знамёнами женщины прошли с площади где была воздвигнута обтянутая красной материей трибуна с надписью: «Равные права для женщин и мужчин». Ораторши объявили, что должны неуклонно продолжать борьбу за социальную и политическую равноправность женщин, пока они не добьются на всех поприщах одинаковых прав с мужчинами. В Англии возникла «центральная национальная лги за право женского голосования»⁷⁶, причём на годовом собрании их 16 июня 1893 года заявлено было, что в английском парламенте около 300 членов расположено в пользу предоставления женщинам права голоса. Во время парламентских выборов в Англии, в 1895, женщины являлись в качестве публичных ораторов на митингах, избирательных агентов и устроительниц самых митингов. В январе 1897 г. английский парламент большинством голосов принял положение о распространении избирательного права на женщин. В то же время цюрихский кантональный совет постановляет допустить женщин к адвокатской деятельности. В Северо-Американских Штатах, в штате Монтана мисс Ноулес выступила в 1892 г. кандидатом демократической партии на пост генерального атторнея (министра юстиции). В 1899 г. палата общин в английском парламенте приняла большинством голосов предложение о праве женщин быть избираемыми в члены парламента. Начало этому движению к эмансипации женщин положено было письмами Клары Рафаэль.

Князь Бисмарк, принимая (в 1894 г.) дамскую депутацию, заметил, между прочим, что «участие женщин в политике – большой успех в развитии государственности». У нас, на финляндском ландстаге (в 1894 г.) внесено было четыре предложения по женскому вопросу и, между ними, о допущении женщин в университеты и к государственным должностям и о признании за женщинами избирательных прав на все ответственные общественные должности. В микроскопической республике Таволара, на острове того же имени, близ Сардинии, конституцией 1886 г. признано уже за женщинами право голоса на выборах⁷⁷.

В 1892 году в Испании (в Астурии) произошла дуэль, на кинжалах, между двумя дамами, которые вели оптовую торговлю вином, приведшую их к недоразумениям, причём одна из соперниц смертельно ранена была в горло⁷⁸. Не влиянию ли того же стремления во всём сравняться с мужчинами следует приписать недавнее появление женщин-атлеток⁷⁹.

Свобода, конечно, драгоценный дар, – когда им пользуются разумно. Но человек легкомысленный легко превращает её в своеволие. Как легко расторгаются ныне браки и вновь заключаются! – вопреки Божиему закону: «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф.19:3–9). Это делается на Западе⁸⁰, повторяется и у нас. И в этом отношении «прекрасный пол» не желает, по-видимому, отстать от мужчин. Мне рассказывали, что в одном обществе шла игра в гаданье; одна девица загадала, кто будет её вторым мужем...

Весьма естественно, что молодые дамы и девицы, желая во всём уподобиться мужчинам, стали теперь кутаться в мужские шинели, – и, действительно, на улице издали трудно иногда отличить особу женского пола от мужчины.

В глубине того движения, на знамени которого ярко сияет девиз: «женщине дорогу» таится, – говорит Эрнест Навиль ((1816–1909), швейцарский реформатский богослов и философ, один из предшественников экуменизма. – прим. эл. редакции), – скрытое стремление к разрушению одной из существеннейших и драгоценнейших основ общественного строя – семьи.

Отметим ещё 7) непочтительность к старшим, как характеристическую черту времени: непочтительность учеников к их наставникам, служащих к их начальникам, слуг к своим господам, детей к своим родителям, вообще юношей к старшим. Молодое поколение считает себя умнее, сведущее, лучше старого поколения. «В былое время», – метко заметил А. Рубинштейн (1829‒1894, пианист – прим. эл. редакции), – «родители говорили, а дети (взрослые) молчали; теперь же говорят дети, а родители молчат. Раньше больше заботились о воспитании, а теперь об образовании».

Невольно вспоминается пророческое слово апостола Павла во 2-м послании его к Тимофею (1Тим.3:1‒5). Нельзя не обратить при этом внимания на возрастающую преступность в среде несовершеннолетних, в особенности низшего сословия. На скамьях подсудимых нередко являются целые шайки 16-ти‒18-тилетних воришек и громил. 15-ти‒19тилетние подростки совершают убийства, зверски избивая иногда целые семьи. За последние только годы, наши газеты сообщают целый ряд подобных преступлений.

В харьковской губернии, с целью грабежа, убита целая семья Арц–ч: муж, жена, малютка сын и кухарка, причём главный убийца, 19-тилетний Пол–в рассказывал о том в тюрьме, как о деле обыкновенном, сквозь смех.

В слободе Чижовке 15-тилетний мальчик, выстрелом из ружья убивает отца своего, бранившего его за праздность. В Киевском уезде 19-тилетний Вавилий, часто колотивший свою старую мать, убивает её в драке, возникшей из-за того, что она отказала ему дать деньги на новые сапоги к празднику. В Екатеринодаре 15-тилетний мальчик Николай, служивший у золотых дел мастера Г–на, молотком, во время сна, раздробляет череп хозяину своему и его подмастерью и похищает золотых вещей на 500 рублей. В Брацлаве 15-тилетний гимназист убивает 14-тилетнего товарища своего, с целью ограбления. В Бессарабии (в 1895 году) 13-тилетний мальчик зарубил мать топором, а 14-тилетний мальчик застрелив спавшего отца⁸¹. Но довольно. Ничего подобного прежде не было слышно.

8) Социализм или политико-общественный материализм. «Социализм есть дитя атеизма» – совершенно верно выразился один из органов социал-демократической партии в Германии⁸², – «и введение в великий атеистический период культуры». Английский учёный Дрэпер в своей «Истории борьбы между религией и наукой», говорит: «Приближается время, когда человечество принуждено будет выбирать между верою, с её средневековыми утешениями, и наукою, которою сопровождает непрерывное распространение земных благ и улучшение человеческой участи».

Такова идея социализма. Чем вызвана она ближайшим образом? Тиранией капитала, отвечают нам. Машинное производство, принявшее в наше время такое колоссальное развитие, обогащая крупных фабрикантов, подавляет мелкое, рукодельное производство дешевизною своего фабриката, порождая, таким образом, массу пролетариев. Они ищут себе заработка на фабриках, но избыток предложения работ понижает заработную плату, а между тем распространяющаяся в народе образованность вызывает в рабочем классе новые, дотоле неизвестные ему, материальные и умственные потребности. Отсюда недовольство своим социальным положением. Пока жива была вера в сердце, труженики терпеливо несли бремя, утешаясь надеждою на иную, лучшую жизнь за гробом. Но когда «мудрецы мира сего» лишили их веры своею пропагандой безбожия⁸³, уверив их, что нет ни Бога, ни возмездия, ни будущей жизни, что кроме этой жизни – иной нет – тогда бремя рабочего стало безотрадным и показалось ему невыносимым. С другой стороны, ему указывали на богатого фабриканта-эгоиста, живущего в роскоши и не обращающего внимания на нужды его бедных рабочих, работающих лишь для его обогащения. Чем он лучше вас? – говорили им, – он такой же человек, как и вы, зачем же ему все блага земные, а вам лишь труд и нужда. Пусть поделится с вами своими прибылями, это было бы справедливо; а не захотят богачи сделать это добровольно, вы, сплотясь вместе, можете принудить их тому. Отсюда появление партии «социалистов»: зависть и ненависть вообще к достаточному сословию, к работодателям и надежда поделить с ними, так или иначе, земные блага стали сильными стимулами к достижению намеченной цели – и ряды социалистов начали быстро возрастать под управлением своих вожаков, умных и энергичных, искренно и горячо сочувствовавших положению рабочего класса, так можно сказать, по крайней мере, о первых вождях его в Германии: Карле Марксе, Лассале, Либкнехте, Бебеле. Идея социалистов – отмена личной и наследственной собственности, как движимой, так и недвижимой: капиталы, земли, фабрики, заводы и т. п. делаются собственностью государства, которое через выбранных населением лиц ими заведует, учреждая товарищества, и распределяет доходы с этого государственного имущества между гражданами, соответственно их нуждам. Таким образом, нет ни бедных, ни богатых, – человеколюбивая идея, но осуществимая лишь в обществе существ безгрешных, соединённых братской любовью. Для осуществления своей идеи социалисты требуют преобразования государства согласно народным интересам, т. е. превращения его в «народное государство» (Volksstaat). Идея социализма впервые зародилась в Англии, ещё в XVII столетии: первыми проповедниками её там были Мильтон и Локк. В конце XVIII столетия идея Локка о народовластии популяризирована была во Франции Ж. Ж. Руссо в известном сочинении «Contrat Social». В первой половине нашего столетия идея социализма развивалась Сен-Симоном и Фурье; в 1848 и следующих годах их последователи делали попытки к осуществлению её во Франции. В 1851 году открылась первая всемирная промышленная выставка в Лондоне; множество фабричных рабочих, с их вождями, стекалось сюда с разных стран Европы, братаясь между собою. Это подало мысль Карлу Марксу учредить в 1864 году «международный (интернациональный) союз рабочих», охвативший постепенно всю Западную Европу.

Началась деятельная пропаганда социализма, особенно в Германии, под влиянием её исторических судеб. В прошлом столетии и в начале нынешнего, когда Германия раздроблена ещё была на множество маленьких государств, в каждом из коих была своя столица, свой двор, правители соперничали между собой в покровительстве образованности. Высшие школы, университеты, художественные и технические школы, музеи, картинные галереи стали возникать во множестве – как ни в какой иной стране. Многочисленные дворы и правительства нуждались в несравненно большем числе чиновников с высшим образованием, чем правительство централизованное. Многочисленные пограничные таможни и пошлины, затрудняя торговые сношения между германскими государствами препятствовали развитию промышленности и накоплению капиталов. Жили тихо, скромно и безбедно, каждый у своего дела, а на досуге думали, учились и философствовали⁸⁴. Но с объединением Германии всё изменилось. Появляются крупные капиталисты, захватившие промышленность в свои руки; множество ремесленников, живших доселе своим маленьким трудом, не будучи в состоянии с ними конкурировать, разорились; осталось без места и множество представителей интеллигенции; а между тем существующие школы, университеты продолжали выпускать прежний процент интеллигентов, если ещё не больший, вызываемый конкуренцией знаний. Явилось перепроизводство «интеллигенции». Мест для всех не достаёт⁸⁵; появляется интеллигентный пролетариат – учёных, художников, юристов, врачей, писателей, архитекторов, постоянно увеличивающийся; он вносит с собою брожение, неудовлетворённость настоящим порядком вещей и естественно примыкает к партии социалистов, от политики которой ждёт себе спасения⁸⁶, – понятно, какой толчок сообщает это социализму. Центральное географическое положение Германии в Европе даёт особое значение её социалистической партии.

Чтобы вызвать в народе, и в особенности среди рабочих новые интересы и потребности телесные и умственные, и тем сделать их послушными орудиями своих целей, германские социал-демократы стали знакомить народ с современными знаниями, популяризируя их. Постепенно возникла народная литература за последние 20 лет; появились социал-демократические книжные лавки с целыми каталогами народных изданий ; возникла социал-демократическая образованность. Злоупотребляя доверием народа, брали из современных знаний лишь то, что оправдывало социалистическую точку зрения, и всему давалась известная окраска. Эта новая антихристианская образованность должна была заменить прежнюю, христианскую. Таким образом, популяризировали сочинения Дарвина, Гекеля, Бюхнера, Спинозы, Фейербаха, Шопенгауэра и Гартмана, Штрауса и Ренана, Бруно Бауэра, французских энциклопедистов, и всю историю излагали исключительно с точки зрения материалистической философии и экономического развития. Вместо нравственного закона – ставят закон природы, вместо любви – чувство солидарности, вместо нравственного идеала – силу простого обычая, изменяющегося с экономическим состоянием народа. Жадно накинулся народ на эту новую пищу душевную, – в ней узрел он то, чему он доселе завидовал у высших классов: научную истину, знание, образование, – в этом, по крайней мере, он хотел сравняться с высшим слоем общества, – нет, превзойти его! Он утешался теперь обещаниями социал-демократических вождей, что мир отныне станет иным, возродится новое, славное «социалистическое государство будущности» и что носители новой истины будут и владыками нового времени. Первые последователи этого учения среди рабочих, как более способные, сделались воодушевлёнными проповедниками его среди товарищей своих, пользуясь для этого всяким удобным случаем, – не только в собраниях их партии, но и за работою, в промежутках работы на фабрике, за обедом и ужином, на прогулке. Эта агитация достигла своей цели, – социал-демократическое мировоззрение распространяется всё более и более среди рабочих. Сохраняющие ещё старое христианское образование пролетарии, не участвуя в агитации, сочувствуют ей, ожидая улучшения своего материального быта от торжества её. Так характеризует современное социал-демократическое движение в Германии П. Гёре, автор недавно вышедшей книги «Три месяца работы на фабрике»⁸⁷. Чтобы непосредственно познакомиться с социал-демократическим движением среди рабочих и их мировоззрениями, г. Гёре в костюме рабочего три месяца провёл на фабрике, деля с рабочими их труды и досуги. Принимая его за одного из своих, они не стеснялись с ним высказывать свой образ мыслей. Вот результат его наблюдений. От всего христианства сохранилось только глубокое уважение (Achtung und Ehrfurcht) к лицу Христа, но смотрят на Него лишь как на великого социального реформатора, который с помощью религиозных средств тщетно старался возвратить золотой век, к чему стремятся и они, но с большею надеждою на успех. «Чем доселе был Иисус Христос, – будут некогда Бебель и Либкнехт», – не раз говорили ему рабочие в лицо. Вот какие суждения слышал он от них иногда, очевидно навеянные извне: «Христос был первый социалист, умерший за свои воззрения». «Религия годилась и нужна была лишь для прежнего времени, когда люди не так далеко ещё ушли вперёд» («nicht so weit waren»). «Религия только для дикарей». «Живи себе в удовольствие – будущей жизни нет». «Человек это зажжённая свеча: сгорит – и останется от неё только пепел». «Нет судебного документа о Христе, каковой существует, однако, о Сократе». «Зачем же всему этому учат пасторы?», – спрашивает один. – «Затем», – отвечает другой, – «чтобы люди оставались бедняками и глупцами, и были бы тем довольны». «Если состоятельные люди имеют религию, и религия есть их истина, то должны показать на деле, тогда мы им поверим». Так говорили ещё более благоразумные рабочие, ищущие истины; но более радикальные из них, особенно из числа молодых, выражались грубо и богохульно.

Антихристианскому мировоззрению соответствует и понятие о нравственности. Нравственным действием почитается не доброе, а полезное. Все позволено для достижения цели их партии. Партизанов социализма воодушевляет картина постепенного прогресса цивилизации в будущем, стремление улучшить своё материальное благосостояние, вера в возвышенную экономическую и политическую миссию четвёртого сословия и сознание призвания к международному братству всех народов, – идея, осуществимая лишь в жизни будущего века, среди существ безгрешных⁸⁸. В среде рабочих-социалистов встречается немало натур благородных, высокоодарённых, но опьяневших от результатов современной "науки».

С отменой, в 1890 году, бисмаркского закона, ограничивавшего свободу слова и сходок социалистов, для пропаганды учения их открылось широкое поле. чем они и поспешили воспользоваться. Появилось более ста социалистических журналов и газет⁸⁹, кроме множества книг, брошюр, юмористических листков, разносимых по стране десятками тысяч разносчиков. Основали сотни школ для рабочих, где издаются социалистические учения. В Берлине в 1891 году открыта «социалистическая академия» для подготовки будущих деятелей социализма: на курсы её подписалось более 1000 рабочих. Возникли клубы рабочих для «чтения и прений» (Lese-und-Discutivclubs). Пропаганда социализма выступила и на театральной сцене. В 1864 г. в Берлине «на немецком театре» почти ежедневно давалась пьеса «Ткачи» («Die Weber»), во 2-м действии которой вожак ткачей, обращаясь к ним, восклицает: «Что такое правительство, что такое король, что такое терпение, что такое вера!» И затем постановляют прибегнуть к собственной расправе. Разгоряченные шнапсом, они бросаются на фабрику и разносят её, при громких криках одобрения присутствующих социал-демократов. По мнению известного вождя анархистов, Моста, подобные пьесы лучше всего могут подготовить будущую революцию. Начались стачки рабочих в Германии, Франции, Бельгии, Америке с целью вынудить увеличение заработной платы и сокращения рабочих часов⁹⁰. Стачки эти принимали всё большие и большие размеры, вызывая кровавые столкновения с блюстителями порядка: в 1890 году в Англии забастовало около 250 000 рудокопов, в 1891 в Бельгии – около 70 000 рабочих, в 1894 году в Северо-Американских штатах забастовало до 500 000 человек. Чтобы показать солидарность всех рабочих, установлен был всеобщий праздник рабочих 1-го мая. Так, 1-го мая 1892 года, в Лондоне стотысячная толпа рабочих, принадлежащих к 900-м ассоциациям, с социалистами-ораторами во главе, колоссальною процессией направились в Гайдпарк, где воздвигнуто было для ораторов 16 трибун. Речи говорили и немцы, и поляки, и французы и один россиянин, говорили и дамы: требовали 8-ми часового рабочего дня. Германские рабочие-социалисты не предпринимали таких грандиозных стачек, как более дисциплинированные своими даровитыми вождями, будучи притом более образованны и действуя систематично, что соответствует и национальному характеру германской нации; они держали себя смирнее, но тем не менее, а может быть и поэтому самому, социализм в Германии сделал чрезвычайные успехи в короткое время, как можно судить по последним выборам в рейхстаг. В 1874 году подано было за социал-демократических кандидатов в депутаты 379 512 голосов, а в 1894 году – 2 000 0000 из числа 8 000 000 всех подавших голоса! Двадцать пять лет тому назад в рейхстаге было только 2–3 социал-демократических депутатов, а теперь их около 45, так что между многими партиями, на которые делится рейхстаг, социал-демократы составляют уже третью по численности. Социалистическое движение распространилось и на австрийские владения, как недавно ещё сообщали газеты (1893 г.), причём доходило и до кровавых стычек между рабочими и полицией и даже войсками.

Нельзя не обратить внимания на недавнюю (1894 г.) выходку французских депутатов-социалистов. Они отправляют, из своей среды, двух делегатов к членам-социалистам бельгийской палаты депутатов для соглашения с ними относительно образования «международного социалистического парламента», в состав коего вошли бы 30 социалистических членов бельгийской палаты депутатов, 50 членов французской палаты, 45 представителей германских социалистов в берлинском рейхстаге, 12 социалистов итальянского парламента и несколько социалистов английской палаты общин, датской и испанской палат. Международный парламент этот, приблизительно из 150 представителей социалистической партии, руководил бы революционным движением во всей Европе, собирал бы все сведения, необходимые для успешной деятельности партии, сосредотачивал бы усилия, регулировал бы рабочие манифестации, стачки, публичные процессии, митинги и т. п. Таким образом, социалисты всей Западной Европы получили бы своё собственное правительство, которое сплотило бы их в одну массу и руководило бы действиями её. Какие последствия из этого бы вышли, предвидеть нетрудно. Социалисты не признают над собою никакой власти, ни Божеской, ни человеческой, как не признают и отечества, мечтая о всеобщем братстве народов. Во время знаменательных выборов в Германии, в 1893 году, Август Бебель, в заключение речи своей, произнесённой в собрании социал-демократов в Берлине, сказал: «как из феодального государство выросло капиталистическое, так из капиталистического вырастет наше. Когда рабочие классы будут иметь решающий голос, тогда воевать будет не с кем и не из чего». Партия его требует между прочим права всеобщего голосования на выборах в ландтаги (земский парламент в Германии – прим. эл. редакции), городские и общинные управления, замены армии милицией, уравнения прав мужчины и женщины, отделения церкви от государства, замены всех налогов единым прогрессивным подоходным налогом.

Вожди социалистов, как Бебель, Либкнехт в Германии и им подобные идеалисты, надеются достигнуть своих целей путём законодательных мер, – когда их единомышленники постепенно составят большинство в собраниях народных представителей той или другой страны. Но из среды социалистов уже выделилась крайняя партия – анархистов.

9) Анархизм. Первая анархическая программа выставлена была нашим соотечественником, эмигрантом Б. В ней он предлагает отмену всякой власти, как светской, так и духовной, уничтожение сословных различий и вообще всяких различий между людьми, – даже до различия между мужчиной и женщиною. Так он рекомендовал лицам обоего пола носить коротко остриженные волосы, одинаковое платье, одного и того же покроя, шляпы и синие очки, чтобы красивое лицо не имела преимущества пред лицом менее красивым. Программа, в сущности сходная с учением социалистов; но социалисты надеются достигнуть своей цели чрез посредство конституционных палат народных представителей, путём законодательных мер; анархисты же, не ожидая успеха от системы действий социалистов, думают быстрее и вернее достигнуть цели путём терроризма, запугивая общество злодеяниями... Происхождение партии анархистов относится к 1872 году, когда на конгрессе «интернационального союза рабочих» в г. Гааге анархисты, под влиянием эмигранта Б., выделились из среды этого союза и образовали новую, – «красную интернационалку»⁹¹.

14 июля 1881 года анархисты из Бельгии, Австрии, Испании, Швейцарии, Германии, Франции и Америки собрались в Лондоне на интернационал-революционном конгрессе, в коем поставлено было, чтобы «революционеры всех стран соединились в интернациональный социаль-революционный союз рабочих», с целью произвесть социальную революцию, имея главный комитет в Лондоне и субкомитеты в Париже, Женеве и Нью-Йорке. Между комитетами – деятельные сношения; комитеты должны собирать деньги для покупки ядов, оружия, отыскивать места, где удобно положить мину. Для истребления правителей, министров, дворянства, духовенства, главных капиталистов, сказано – все средства позволены, и потому должно обратить особенное внимание на изучение химии и приготовление взрывчатых веществ»⁹².

Появились анархистские газеты, на разных языках с характерными названиями: «Свобода», «Набат», «Возмущение», «Бунтовщик», «Анархист», «Борьба», «Факел», «Революционное знамя», «Пролетарий», «Взрыв». Число этих газет, постепенно умножаясь, возросло в 1892 году до 48⁹³; появились анархические руководство и календарь. В этих изданиях прославляются удачные взрывы, убийства и даются наставления, как пользоваться динамитом, нитроглицерином, бомбами, зажигательными снарядами, ядом и т. п. В Париже в 1891 г. расклеено было 50 000 анархических памфлетов на казармах и фортах, угрожающих правительству смертью и прославляющих анархию. При такой пропаганде число анархистов, сначала незначительное, стало быстро возрастать, и теперь считают они себя уже тысячами. В 1894 году, по сведениям полиции, в Париже насчитывалось их до 3000, а во всей Франции до 8000 ч.; сверх того до 1500 французских анархистов проживали вне Франции. В 1893 году только арестованных во Франции считалось 4000, да в Италии столько же, по газетным сведениям. В письме же анархистского комитета в Равенне, в 1894 году, к синдику Мотта-Висконти, родины Казерио, убийцы президента французской республики Карно, заявлялось, что «анархистский союз состоит из миллиона членов». Если эта цифра, быть может, и преувеличена, то всё-таки даёт понятие о массе анархистов в настоящее время. Испанские анархисты в 1882 году назвали себя «обществом чёрной руки» (Mano negro), и их насчитывалось уже тогда около 47000 ч. В богемском городе Раконице члены анархического общества дали себе название «братья тьмы».

От пропаганды приступили к делу: в 1883‒86 годах – поджоги в центральных частях Вены; подобные же поджоги были в 1887 г. в Женеве, Ивердоне (в Швейцарии), в Магдебурге и других местах. В том же 1887 г. в Мадриде положен динамитный зажжённый патрон к дверям палаты депутатов, во время заседания. В 1891 г. в Лиссабоне, в министерстве внутренних дел, во время заседания финансовой комиссии, взорвало брошенную бомбу. До 1892 года главный притон анархистов был в Женеве; но с этого года, гонимые из разных стран, они стекаются в свободолюбивую Англию, в её промышленные округа и, главным образом, в Лондоне, где происходили и собрания их. В одном из таких собраний 1892 года сошлось более ста человек. Тут были и седовласые старцы, рассказывает очевидец, зрелого возраста девицы, рабочие с жёнами и детьми, смеющиеся девушки, юноши с отпечатком дурной жизни на лице. Над собранием поднялось красное знамя, на котором чёрными буквами написано было: «Нет ни Бога, ни Государя». «Собственность есть воровство!» «Анархия есть гармония!» Тут были и русский князь К., и поляк портной, и итальянский адвокат Мерлино и известная Луиза Мишель и другие корифеи анархизма⁹⁴. Французский поэт Т., в одном стихотворении воспевает красоту жеста, когда анархист бросает бомбу.

С 1892 года анархистские злодеяния учащаются; анархисты, преследуемые правительствами, вступают в решительную борьбу с существующим порядком общественным, и притом одновременно в разных странах, таким образом в течение 1892‒94 годов произведено было около 40 динамитных взрывов или покушений на взрыв ― во всех почти странах западной Европы, преимущественно же во Франции и Испании. Цель этих «актов пропаганды» у анархистов ― запугать, нагнать панику на правительство и общество, привести их в смятение, чем и воспользоваться, при содействии массы социалистов, преследующих ту же цель, как и они, ― разрушение существующего порядка, чтоб дать место «народному государству». ― «Мы пожинаем плоды той крайней свободы слова и пера, которую у нас терпели в течении нескольких лет», выразился в 1892 г. французский министр-президент Лубе в беседе с сотрудником газеты «Figaro». «Общество переживает тяжёлое время», ― сказал в речи своей (В 1894 г.) итальянский министр-президент Криспи, ― «мы сознаём более, нежели когда-либо необходимость согласия между светской и духовной властями». Знаменательное слово! Ещё замечательнее выразился известный политический деятель во Франции Жюль Симон в конце 1893 года, после последних покушений в Барцелоне и Париже: «Если бы правительства были мудры, то они заключили бы между собою мир, чтобы общими силами бороться с анархизмом. А ежели бы они были ещё мудрее, то призвали бы Божию помощь, без которой нет моральных завоеваний»⁹⁵.

10) Оппортунизм. Есть ещё правительственный материализм, это так называемый «оппортунизм» (от латинского слова «opportunitas» ― удобный момент, чтобы приобрести себе выгоду).

Оппортунизм есть такая правительственная политика, которая не задаётся никакими возвышенными целями, как напр. честь отечества, благо следующим поколениям, но ищет лишь того, что материальнее выгоднее в данный момент. Оппортунизм представляет собою, таким образом, политику постоянно изменяющуюся, смотря по тому, что в данный момент выгоднее для народного благосостояния. Оппортунизм есть явление недавнее; он возник во Франции, где представителями были Гамбетта и Жюль Ферри. Вокруг них сгруппировалась многочисленная партия оппортунистов, а самая их политика начинает приобретать популярность в Западной Европе.

11) Бессознательные продукты материализма. Укажем ещё на некоторые странные явления, возникшие, как можно думать, под бессознательным влиянием того же материалистического духа времени, приравнивающего человека, по внешности по крайней мере, к бессловесному животному. Вспомним недавно лишь исчезнувшие странные «турнюры» дамские. В Париже одно время было в моде делать лифы дамских платьев из крокодиловой кожи. Подов к дому подан был пьесою известного Сарду «Крокодил», в которой одна артистка одета была в платье, всё состоявшее из змеиных шкурок⁹⁶. У нас же появилась мода украшать дамские шляпки крыльями птиц или, им подобными, парою бантов. – Года три тому назад в Вене давался балет «Превращённая кошка». Художник в нём влюбляется в свою кошку-ангору. Девица Минна, влюблённая, в свою очередь, в художника, одевается кошкою и за таковою принимается художником. Девица выделывает кошачьи па... Художник наконец догадывается, бросается в объятия девицы-кошки... Влюблённая чета стоит на балконе, освещаемая луною... На соседних крышах появляются кошки и мяукают брачный гимн. – Одно время давал свои представления известный человек-обезьяна Бижу, с совершенством копируя прыжки и ужимки обезьяны и кончивший тем, что во время представления в г. Кале растерзан был львом, в клетке. – В 1871 г., на выставке скотоводства в Риге, увенчана была золотою медалью голова коровы. У наших сибиряков одна из их «маленьких игр», называемая «игрою в тигра», происходит так: Наливается столько рюмок водки, сколько играющих, – 12, 13, 14. Один из играющих по очереди изображает тигра. Он удаляется в соседнюю комнату, надевает на себя шубу мехом вверх и, став на четвереньки, рычит у двери, изображая тигра. Испугавшись тигра, все прячутся куда попало, под столы, диваны и т. д. Тигр, рыча входит на четвереньках в комнату, подходит к столу и залпом выпивает все выставленные рюмки. Затем поочерёдно проделывают то же и все прочие⁹⁷. В предместье Праги, могильщик, вырывая на кладбище трупы продавал кости умерших на завод⁹⁸.

Всё это единичные факты, скажут, – да, каждый в отдельности, но взятые вместе, характеризуют время и, со своей стороны, как бы оправдывая теорию происхождения человека от обезьяны. Наш века, как говорят, есть век «всеобщего вырождения»⁹⁹.

«Во время романтизма», – выразился один польский писатель, – «народ наш был юношей, в эпоху позитивизма возмужал, а теперь (в эпоху атеизма?) достиг полной зрелости»¹⁰⁰.

Итак, нисходящие ступени к безбожию в XIX-м столетии:

рационализм (вольтерианство)

сентиментализм и романтизм,

позитивизм или реализм,

материализм,

атеизм (открытое безбожие).

К подобным же проявлениям материалистического духа времени следует отнести употребление в пищу или как лекарство, крови животных, вопреки запрещению Божию: «всё движущееся, что живёт, будет вам в пищу... только плоти с душею ея, – с кровию ея, не ешьте¹⁰¹. К той же категории явлений следует отнести и заимствованный, тоже недавно, от древних язычников антихристианский обычай сожигать трупы умерших, – и тоже вопреки повелению Божию, данному Адаму, праотцу нашему: «В поте лица твоего, будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю из которой ты взят»¹⁰². Языческий обычай этот, возникнув в 70-х годах, быстро распространился по всей западной Европе. В 1898 г. в Париже сожжено было 4000 трупов, в Германии в 1899 г. – 3000, самое широкое распространение получило это трупосжигательство в Италии, где учреждено 25 «крематорий» (сожигательных камер)¹⁰³. Поводом к этому нововведению послужила предполагаемая опасность, при умножения населения в Европе, от кладбищенских зараз, – но разложение трупа полное совершается и в земле, «из которой взят» человек и в которую и «возвращается» по смерти.

Но «умершие в Иисусе» (как соединённые с Ним живою верою) «воскреснут», облечённые уже в «тела небесные», для жизни вечной и блаженной¹⁰⁴.

Великий государственный муж нашего времени и вместе просвещённый христианин, англичанин Гладстон выразился недавно так: «Сначала в европейском обществе господствовало духовенство, потом юристы, а потом врачи». Эти слова так можно пояснить: до XVIII столетия религиозное чувство было ещё сильно; духовенство руководило обществом, как понимало, имея в виду будущую жизнь. В конце XVIII столетия, когда религиозное чувство, на которое опиралось духовенство, пало вследствие развития безнравственности во Франции, а по её примеру – в соседней Германии и далее, на сцену выступили французские юристы-философы, с заявлением «естественных прав человека»,и вызвали «великую революцию», идеи коей распространились по всей Европе. Стремление к небесному уступило место стремлению к земному; за пределами этой жизни ничего более не видели; сохранение и продление этой жизни стало преобладающим интересом, – наступило господство врачей.

В своём сочинении об основах веры и неверия (The impragnaple Book of Holy Scripture), Гладстон высказал следующие мысли: «Главная причина, содействовавшая возрастанию в наше время отрицательный учений, – не интеллектуальная, а нравственная, и её следует искать в возрастающем преобладании материального и чувственного над сверхчувственным и духовным.

К каждому из нас лично вера пришла не путём борьбы, жертвы и крепкого убеждения, но – по рождению и наследству, как дело естественное, а не как дело выбора и усилия, – и сидит оно на нас, как внешняя одежда.

У древних греков и римлян мы видим тоже, то интеллектуальное развитие соединялось с поразительным упадком нравственности.

В наш век мы видим перед собою усилившееся господство видимых вещей и, по мере того, умаляющееся значение вещей невидимых. Это явление не новое.

Никогда не бывало такого размножения богатства и вместе с тем размножение наслаждений, богатством доставляемых.

А когда мир невидимый и сродные с ним идеи утрачивают свою притягательную силу, – то вместе с сим и верования тускнеют и привлекательная сила их ослабляется. Материализм, как система, лишена интеллектуальной силы, какая нужна для цельного учения. Но совсем иное дело – безмолвное, тайное, бессознательное дело материализма. Возрастающая в нас сила чувственных и мирских влечений и побуждений, – вот что даёт невидимого союзника всякому аргументу сомнения и неверия. Человек воображает, что давая волю сомнению, он следует исканию истины, а в сущности он только мирволит низшим наклонностям своей природы»¹⁰⁵.

Жизнию культурно развивающихся народов управляет закон реакции. Сущность его можно высказать в нескольких словах. «Передовые люди», в данное время, останавливаются на известной идее, – политической, философской, экономической, – представляющеюся им доброю, и с энтузиазмом пропагандируют её, увлекая за собой интеллигентные классы общества; идя далее, разрабатывая идею до последних логических выводов, впадают в крайность и тем вызывают в обществе реакцию, – противоположное направление ума. Гегелевский туманный идеализм, господствовавший в европейском интеллигентном обществе в сороковых годах, возносил умы в какую-то неопределённую даль, отрешая от действительности¹⁰⁶; под ногами теряли почву. Как естественная реакция тому, явился позитивизм, скоро перешедший в материализм, не признающий ничего отвлечённого. Но в человеке двойственная природа; духовную природу его можно усыпить, но, пробудясь, она заявляет свои требования. Грубый материализм не всех удовлетворял; иной, вкусив его, разочаровывался в нём и тосковал, не находя себе покоя, проклиная своё заблуждение, как это видим мы и в нашем обществе, куда материалистический атеизм занесён был западною печатью. Что многие чувствуют, то поэты высказывают, – это их призвание. Вот несколько душу щемящих воплей, встреченных нам в произведениях современных поэтов¹⁰⁷.

Скучно жить на свете стало:

Мир стал мрачен, как тюрьма.

* * *

Завеса сброшена: ни новых увлечений,

Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди...

Мгла безнадёжности в измученной груди...

* * *

Так жить нельзя! В разумности притворной,

С тоской в душе,

Без юности, без веры животворной...

Так дальше жить нельзя!

* * *

О, помолитесь за меня скорей!

Я не могу... молиться не умею...

Отрады нет ни в чём...

* * *

О, кто поймёт болезнь, сразившую наш век?

Та связь незримая, которой человек

Был связан с вечностью,

Увы, порвалась вдруг! Тот светоч сокровенный,

Что глубоко в душе мерцал на самом дне, –

Как называть его: неведеньем иль верой?

Померк...

И стала жизнь обманчивой химерой;

Отрады нет ни в чём.

* * *

Я вижу смерть близка...

Я встречусь, наконец,

С неумолимою судьбой,

Прощаясь с жизнью...

Я прокляну её за то,

Что дни я проволок без цели,

В тревогах суетной борьбы...

За бесконечный ряд коварных заблуждений,

За то, что душу я отравою сомненья напоил,

Идя за толпой.

Я прокляну её за всё, что в мире видел,

За всё...

Что с тайным страхом проклинал.

* * *

Грязно и пусто в душе вашей, братья, –

Добрые чувства у вас всех потушены,

Света страшитесь вы, будто проклятья,

И идеалы все ваши разрушены.

К правде лучистой и к свету стремление,

Совести голос и мысли высокие, –

Все вы убили в себе из смущения...

Ещё одно мгновенье

И – в вечность отойду с проклятьем на устах...

Живи, презренный мир! По старому кривляйся

И сей кругом вражду, страданья и разврат,

В пороках жалких, в пошлости купайся,

Вливай в сердца людей неверия ты яд.

Ты отравил во мне все чистые стремленья,

Безумцу подарил лишь горькие мученья,

И ими в нём энергию убил:

Я умереть хочу! мне душно, я устал!

* * *

В наш жалкий, в наш ничтожный век

Живёт и тлеет человек:

Ни в силы он свои не верит,

Ни в назначение людей...

Лукавит, лжёт и лицемерит,

И тонет в омуте страстей...

И околдовывает зло...

Друзья, воспрянем из могилы!

Давно очнуться нам пора...

Направим жизненные силы

На путь спасенья и добра!..

Как отклик на этот призыв появляется (В 1895 г.) – в Петербурге: «Обращение товарища к студентам», а в Москве: «Пойдём за Ним!» две брошюры, представляющие отрадное явление в наше время.

Другим духовным видом современного атеизма является спиритизм, стремящийся заменить собой всякую религию вообще и самому стать мировой религией. С другой стороны, спиритизм, удовлетворяя духовные потребности тех, которые не были удовлетворены материализмом, представляет собой известного рода реакцию последнему, открывая пред адептами своими мир духов.

Спиритизм впервые появился в Северо-Американских Соединённых Штатах, а именно в 1848 году. Начало его было таково. В 1846 г. некто Уикман, живший в деревне Гайдесуилль, в графстве «Wagne», услышал вечером стук у дверей своего дома. Он пошёл отпереть, – никого не оказалось. Едва он уселся на прежнее место у камелька, – повторился тот же стук. Он быстро растворил дверь, – опять никого. Итак до трёх раз. Те же стуки стали повторяться от времени до времени. Вскоре – движение мебели, перестановка стульев невидимой силой привело в ужас жителей дома. Уикман покидает свой дом, и его заняло семейство Фокс, состоявшее из мужа, жены и двух дочерей, Екатерины 14 лет и Маргариты 12 лет. В декабре 1847 г., ночью, дочери Фокса, собираясь лечь в постель, слышат звуки как бы удары молота в дверь или хлопанье бича. Рассказали матери своей. Звуки повторялись, и с ними освоились. Но однажды ночью, в марте 1848 г., госпожа Фокс решилась обратиться с вопросами к стене, откуда слышались удары: «Кто производит этот шум? – Никакого ответа. – Производит ли его существо живущее? – Молчание. – Может быть умершее? – один удар. – Этот дух несчастливый? – Один удар. – Сколько лет моей старшей дочери? – Четырнадцать ударов. – А моей младшей? – Двенадцать ударов». Число ударов соответствовало возрасту девочек. Г-жа Фокс, перепуганная, рассказала мужу, тот – соседям. Те тотчас сбежались к дому. Стали опять спрашивать духа, который объявил своё имя, сказал, что пять лет тому назад он убит был в этом самом доме; назвал и убийцу своего Г-жа Фокс приказала предпринять раскопку в погребе, и дорылись до останков человека.

Переселясь в г. Рочестер, семья Фокс открыла здесь сеансы для желающих вступить в сношение с умершими родственниками или друзьями, и делала поездки по разным городам. Успех был громадный и вызывал множество убеждённых последователей спиритизма, между коими были и служители церкви, и члены суда. Один из них, некто Гомон, в г. Сен-Луи, долго не веривший в сверхъестественность спиритических явлений, наконец, на одном из сеансов, принуждён был признать действительность их. «В то время, когда мы держали наши руки на столе, – говорит он в письме, напечатанном потом в «Courier des Etats Unis» (8 июля 1852 г.), – я почувствовал что стол поднимается с того конца, у которого я сидел. Я желал удержать его, употребив все мои силы, но он выскользнул из моих рук и сам собою перенёсся на шесть футов от меня. Один из присутствовавших сказал тогда: «Не соблаговолит ли дух поставить стол, где он был?» И стол возвратился к нам, – точно его нёс кто-нибудь на своей голове, причём он покачивался из стороны в сторону. Семья Фокс начала петь, – стол бил такт. Вдруг прозрачная рука, похожая на тень, появилась пред моим лицом. Я почувствовал, как на правом виске пальцы потянули меня за прядь волос и принудили меня наклонить голову. Затем мертвенно-холодная рука приложилась к моему лицу. Я почувствовал лёгкое содрогание, которое испытывается от прикосновений к мёртвому телу. Две невидимые руки ударили меня по плечам; стул, на котором я сидел, вместе со мною передвинут... стоящая позади меня софа энергически подпрыгивала».

В течение какого-нибудь полугода число одних «медиумов» возросло до шестидесяти тысяч¹⁰⁸.

В 1870 г., по самой умеренной оценке, спиритов в Сев.-Американских Соед. Штатах насчитывалось уже 2,5 мил. В 1886 году число их возросло там до 10 мил., а в целом свете полагают – до 20 миллионов. Спиритизм, как известно, получил и у нас широкое распространение, – по городам и весям, среди интеллигентного сословия. По словам корреспондента Московских Ведомостей 1886 года, спиритические сеансы в нашей первопрестольной столице происходят «чуть не в каждом доме», – потребовались даже особые меры со стороны начальства для предохранения учащейся молодёжи от вредного увлечения спиритизмом¹⁰⁹. Тоже можно сказать и о Петербурге. Спириты имеют свою литературу, свои журналы и газеты¹¹⁰, свои катехезисы. Они имеют лицеи и свои конференции. Спириты прикрывались сначала личиной христианства. «Мы проповедуем, – говорили они, – более совершенную христианскую мораль», и в этом смысле увлекательно комментировали Евангелие. Но уже в сочинении покойного вождя французских спиритов Аллана Кардека «Le livre des esprits», среди потока заманчивых спиритических мистерий, как бы мимоходом брошена фраза: «первородного греха и искупления нет», – чем отвергается основа христианства. Вместо искупления – самоусовершенствование, без Бога, путём переселения душ в разные тела, высшие и низшие, смотря по заслугам. Спиритизм есть возобновлённое египетское учение о «метемпсихозе», подкрепляемое сверхъестественными явлениями, что и увлекает многих.

Когда число спиритов быстро стало возрастать, когда они почувствовали себя силою, тогда они сбросили с себя личину христианства и открыто выступили (в Америке) как враги его. Это обнаружилось, между прочим, на сходках спиритов в Сев.-Ам. Соединённых Штатах уже в 1873 году. Так на конференции в г. Чикаго, некто Гиггинс, в речи своей, сопровождавшейся рукоплесканиями, говорил следующее: «Нас называют спиритами, – я имею другого рода наименование для нашей церкви, а именно – церковь антихристиан. (рукоплескания). С тех пор, как христиане перестали возвышать человечество¹¹¹, мы должны стремиться, чтобы это возвышение пошло по иному пути». На том же заседании другой оратор, мисс Анна Мидльбрук, говорила: «Стоя сегодня вечером здесь, я вполне готова способствовать разрушению христианской религии. Зачем нам, живущим в XIX столетии, ища доктрин, обращаться за 18 столетий назад? Разве из современной жизни мы не можем научиться несравненно бóльшему? Если бы мы были способно дорасти до современной философии, то мы могли бы усмотреть даже то время, когда высохшие как мумии христианские верования будут ниспровергнуты»¹¹².

В сентябре 1889 г. спириты устроили конгресс на всемирной выставке в Париже; цель конгресса была – основать международный союз спиритов всего мира и объявить спиритическое вероисповедание («profession de foi»).

Спиритизм стремится, таким образом, заменить собою христианскую религию, как материализм стремится извратить прирождённое человеку нравственное чувство. Спиритизм – своего рода религия, имеющая своих проповедников, свои чудеса; но эти чудеса – пародия на чудеса Христа и святых Его. Чудеса христианства – благодеяния; чудеса спиритизма – сверхъестественные явления, вызывающие лишь изумление. Это – летающие по воздуху столы¹¹³, музыкальные инструменты, барабаны и другие предметы, прикосновение невидимой руки, стук, появление голубых огоньков, звуки, неизвестно откуда происходящие, производимые духами, по объяснению спиритов, наконец, явления самих духов , облечённых тонкою материей так что можно их видеть и даже фотографировать¹¹⁴. Эти духи, по объяснению спиритов, суть души умерших, охотно вступающие в сношение с живыми, вызывающими их, отвечая на делаемые им вопросы. Ответы эти давались сначала помощью постукивания ножкою стола несколько раз, соответственно месту, занимаемому в алфавите требуемою буквою, на подобие постукивания телеграфного аппарата¹¹⁵. Потом эта беседа упростилась до крайности. Вопрошающий берёт в руку карандаш и положа её на лист бумаги, громко даёт духу вопросы, на любом языке, – и невидимая сила, овладевая рукою, держащею карандаш, пишет ответы на том же языке. Таким образом, вызывают умерших родственников и знакомых или разных исторических лиц, а иногда духи сами напрашиваются на корреспонденцию, называя себя, кто они, откуда, когда жили и рассказывают целые истории о себе. Делаемые духам вопросы относятся или к предметам загробного мира или к обстоятельствам современной жизни. Ответы получаются различные: одни дельные, другие пустые, смотря по тому, чем был умерший когда жил на земле, как объясняют спириты. Вот образчики этих сообщений из загробного мира, переданные мне двумя лицами, одно время с увлечением занимавшихся спиритизмом, но потом оставившими это опасное занятие, узнав нечто лучшее. Некий дух, рассказывал мне покойный З‒а, объявляет себя венгерцем, жившим в XVI столетии, рассказывает о себе длинную историю и в заключение говорит, что он из ревности убил свою невесту. «Где она?» – спрашивают. – «Её нет с нами, она там... на небе»¹¹⁶. Другой дух сказал, что он был пастором, жил в начале ныняшнего столетия, разделяя рационалистические воззрения того времени на религию; но что он убедился в истине христианства и ожидает суда, с упованием на милость Божию. В комнате спиритического сеанса собралось много духов; один из них на сделанный вопрос отвечал, что между ними стоят и злые духи, от которых они зависят, а поотдаль стоят ангелы, на которых они не смеют взирать. Один дух назвал себя Наполеоном I, и на вопрос, где он находится, отвечал, что сатана присудил ему блуждать на полях Литвы, месте битв 1812 года. Когда вторично вызвали этого духа для беседы и просили извинить, что обеспокоили его, называя его «Votre Majesté», дух быстро и крупными буквами написал: «Non!» (Нет!) и не захотел отвечать. Прочие духи заявили, что это сильный дух и что сам сатана побаивается его.

Другой знакомый мой, покойный ген.-ад. Д. В. П‒та, часто беседовал со мною о спиритизме, которым он некогда сам занимался, рассказывая мне свои личные опыты, которые так были интересны, что я немедленно записывал их. Вот наиболее значительные из них. Во время одного из спиритических сеансов дух объявил себя брамином, давно жившим. Он написал что-то на совершенно непонятном языке и сам, по просьбе присутствовавших, перевёл по-русски, заметив, то понять этот текст, им написанный, могут только очень большие учёные. Текст заключал в себе несколько нравственных афоризмов. Текст этот, но без перевода, передан был потом ориенталистам С.-Петербургского университета. Язык текста и для них был мало понятен, кроме некоторых слов и выражений, которые они перевели по-русски и сделанный ими перевод оказался тождественным с переводом духа; язык был, как они полагали, древне-санскритский. В другой сеанс явился дух женщины. Она назвала себя по имени, сказав, что она швейцарка и похоронена на кладбище в Лозанне. Потом, в бытность свою в Лозанне, сидя за табльдотом, П–та слышит, что одна из присутствующих дам произносит фамилию, которая показалась ему знакомою, и он припоминает, что этою фамилией называл себя дух той швейцарки; с удивлением обращается он к даме, произнесшей эту фамилию и узнаёт, что была её племянница, похороненная на Лозаннском кладбище. Но самым поразительным был следующий рассказ П–ты, в присутствии его супруги (подтвердившей мне потом подлинность его). В 50-х годах общество наше познакомилось со спиритизмом; ими стали интересоваться и в высших слоях его в Петербурге. Одна весьма высокопоставленная особа поручила спросить об этом новом явлении мнение известного своим умом и учёностью Стурдзы, жившего тогда в Одессе и как слышно было, делавшего опыты спиритизма с целью узнать, что это за явление. В ответном письме, излагая мнение своё о спиритизме, он сообщил следующий замечательный опыт свой. Раз на сеансе предложил он духу, с которым корреспондировал, три вопроса, написанных на бумажке, потребовав ответа именем Христа, а именно следующие три вопроса: 1) Веруешь ли ты в Иисуса Христа, 2) Боишься ли Его? и 3) Любишь ли ты Его? Ответы были такие: на первый вопрос: «Верую», на второй «трепещу»¹¹⁷, и на третий: «не люблю». Спрашивают: «кто ты?». – Ответ: «Сатана», – и при этом прибавлено (разговор шёл на французском языке): «Je suis toujours auprès de vous. Je voudrais vous vaincre! mais il y a qui vous protège»¹¹⁸ (слово «qui» написано было очень крупными буквами). На другой день П–та, имевший дотоле спиритические сеансы в собственном кабинете, решился бросить заниматься спиритизмом; пригласил в свой дом священника; отслужен был молебен с водоосвящением; комнаты, в том числе и кабинет, окроплены были святою водою. Несколько часов спустя, П–та, войдя в свой кабинет, увидел круглый стол, за которым обыкновенно происходили у него спиритические сеансы, весь смятым, скомканным, исковерканным (можно предположить, что на стол тоже упало несколько капель св. воды). Рассказ этот, повторяю, слышал я (в 1886 г.) из уст самого действующего лица, и тогда же записал буквально. Подобный же опыт имела и супруга покойного П–ты, как сама мне передавала. Одно время, живя в Париже, она в течение трёх месяцев обычным способом корреспондировала каждый вечер с духом, который выдавал себя за одного из умерших её знакомых. Почувствовав, что от этого нервы её всё более и более расстраиваются, она обратилась за советом к тогдашнему настоятелю русской церкви в Париже, о. Васильеву. Он посоветовал ей спросить своего таинственного собеседника, именем Христа, кто он такой. Два-три вечера к ряду она не решалась этого сделать, тем более, что дух изливался в жалобах, что их беседа, вероятно, скоро прекратится. Наконец, она решилась и спросила так, как советовал ей о. Васильев. Дух написал в ответ, что он – злой дух, и назвал себя по имени.

Приведённых фактов достаточно, чтобы познакомиться с сущностью спиритизма; для иного материалиста, правда, он мог быть ступенью к христианству, раскрыв пред ним мир духов; но разумный христианин не станет им заниматься, так как вызывание умерших положительно запрещается Св. Писанием¹¹⁹.

Вызывание теней умерших практиковалось и в старину, но далеко не в таких размерах, как ныне. Тертулиан напр., свидетельствует, что римские волхвы его времени (II века по Р. Х.) вызывали тени умерших помощью стола, становясь вокруг которого, образовывали цепь. Такие «mensae divinatoriae» упоминаются и у других писателей римских¹²⁰. Вышеупомянутое запрещение Моисеева закона вызывать умерших показывает, что этот обычай существовал у евреев, ― он существует издавна и у китайцев, причём ответы свои дух пишет палочкою по песку, рассыпанному на столе¹²¹.

К области спиритизма следует, по-видимому, отнести и те странные явления, о которых, с 1886 года всё чаще встречаем мы рассказы на столбцах наших газет. В том или другом жилом помещении – в Варшаве, Петербурге, Иркутске и м. Александрии (Волынской губ.), в д. Воронцове (Юрьевского уез.),в с. Ратчина (Ямбургского уез.), а в 1897 г. и в Мюнхене по ночам, а иногда и среди белого дня раздаются необъяснимые стуки в стену, в двери, звонки, мебель сама собою двигается по воздуху, летят, срываясь с полок или с окон, посуда, горшки с цветами, являются привидения. Собирается толпа любопытных, полиция, приглашают священнослужителя отслужить молебен – на время иногда притихнет, а потом кутерьма возобновляется¹²².

Приведём два-три рассказанных газетами случая. В 1886 г. в Варшаве несколько недель всё население одного дома, на Иерусалимской улице, не имело покоя ни днём, ни ночь. В полночь, во всех передних, коридорах, сенях и на чердаке слышится стук, шум, людские стоны, скрежетание зубов, бряцание цепями; а во всех печах происходило точно падение и бросание камней и кирпичей. Шум и стук около двух часов усиливался и продолжался до рассвета, когда всё утихало. – В том же году, в Петербурге, в доме Кокина, в квартире № 31 жильцам являлись страшные привидения, в стенах и дверях раздавался страшный стук, картины, горшки с цветами, посуда летели на пол в присутствии множества посторонних лиц. – В 1899 г., в Туле, некто Д. и Н., слывущие за смельчаков, желая за что-то наказать чёрта, нарисовали на картоне его изображение и, положивши в доме на пол, начали бить его кнутами и палками, пока картон не превратился в мелкие куски, после чего они выбросили его. В первую же ночь смельчаки (между собою родные) и их семейство были пробуждены громким стуком в находившиеся в доме подносы, самовары, стуком в окна и стены, киданием разных домашних предметов, свистом и криком. В первую минуту все были охвачены паническим страхом и не двигались с места. Наконец один из смельчаков вскочил с постели и зажёг лампу. С появлением света в доме всё стихло. Но после всё пришлось привести в порядок, ибо все предметы были раскиданы. Утром Д. пошёл выпустить запертых в сарае уток, но там их не нашёл, несмотря на то что сарай был заперт и по осмотре в нём не оказалось никаких отверстий, в которые они могли бы уйти или пролезть вор и утащить их. После долгих поисков утки были найдены в том же месте, в котором были брошены куски картона. Собравшиеся соседи решили, что чёрт отомстил за нанесённое оскорбление¹²³.

Религиозно-нравственно чувство присуще человеку; оно может быть временно подавлено, но при благоприятных обстоятельствах, воспрянув с новою силою, ищет себе удовлетворения. Разочаровавшись в мнимых благах материализма и отвернувшись от непонятого ими христианства, затемнённого страстями и заблуждениями человеческими, не примкнув и к спиритизму, жаждавшие удовлетворения своему религиозному чувству обратились к иным религиям. В древнем буддизме, с его нравственным идеалом, думали найти успокоение. По учению Будды, материя есть источник всякого зла, – освободиться от материи, рассеяться, как пламя в воздухе, значило освободиться от зла. Замечательно что поклонником Будды сделался под конец один из самых рьяных проповедников материализма, – известный у нас автор книги «Kraft und Stoff», Бюхнер¹²⁴. В 1878 г. в Париже основала была первая буддистская община. В 1891 г. поклонников Будды в Париже насчитывалось уже более 30 000, и в том числе много членов высшего круга, особенно дам; В некоторых аристократических домах можно найти (по свидетельству сотрудника «Journal des Debats») «изящные кумирни», где воскуряется дым сандального дерева пред идолами; общее же богослужение совершено было (в 1891 г.) буддийскими бонзами, прибывшими из Японии, – в музее, превращённом в храм Будды¹²⁵. В Сорбонне читались лекции о буддизме. По мнению лектора, профессора де-Рони, «течение, увлекшее умы к изучению религии Будды, приведёт к событиям удивительным». «Вы увидите», – воскликнул он однажды, – «что чрез несколько лет оно охватит всю Европу!»¹²⁶. Мания к «новым религиям» стала развиваться. Между прочим и наша соотечественница, недавно скончавшаяся Блаватская, сообща с американским полковником Олкотом, основали общество теософов, имеющее свои отделения в Америке, Индии Австралии и в разных странах Европы. Теософизм, это смесь буддизма, спиритизма и дарвинизма – как «религия будущего»¹²⁷. Далее появляется религия «последних язычников», поклонников Юпитера, Меркурия и Минервы, с Луи Менаром во главе, профессором греческого языка и словесности в Париже, задавшихся целью воскресить античное язычество с его богами веселья и культом прекрасного. Другие же вдаются в изучение средневековой алхимии, астрологии, каббалы и колдовства.¹²⁸ Там же общество сведенбориан, собирающихся на молитву всякое воскресенье, в доме близ Пантеона. Там же общество «поклонения свету», смесь католичества, античного мира богов и поклонения Изиде,  – во главе её некая Люси Гранж. Известный позитивист О. Конт под конец жизни полагает начало «поклонению человечеству», состоящему, главным образом, в поклонении женщине. Некто Пеладан устанавливает культ искусству: «культ прекрасного возродит мир; Лувр будет местом молитвы». «Искусство», – восклицает он, – «я преклоняюсь перед тобою, как последним отблеском Всемогущего над нашим ничтожеством!» Культ «музыки будущего»  – среди последователей известного композитора Вагнера; главным святилищем своим они признают театр в Байрейте, называя его «матерью-церковью» («Mutter-Kirche»). – Виктор Гюго делается предметом такого обожания: «Вся вселенная приветствует тебя, учитель добра, красоты и истины! Надо говорить о небе, обращаясь к священникам, и надо говорить о богах, обращаясь к тебе! Благослови же нас!» – воспевали ему в день его юбилея (в 1885 г.). «Люциферианцы», выделившиеся из французского франкомасонства, с решительным антихристианским характером, имеют свою главную квартиру в городе Чальстоуне, в Англии, правление – в Берлине, исполнительный комитет в Риме и свою «пророчицу», Софию Вальдер, в Париже. Далее – «Ессеи» в Париже, с Марией Жерар во главе, утверждающие, что Иисус Христос в юности принадлежал к «ессеям», причисляя к ним и Орлеанскую деву; «Гностики», с главою своим Дуанелем в Орлеане, почитающие себя преемниками средневековых альбигойцев. Возобновился культ Изиды с его, привлекающими к себе народ, шумными церемониями. В Лондоне возникло недавно «общество обращения в еврейство¹²⁹», а в Германии, среди антисемитов возникло «общество обращения в язычество», видя в христианстве лишь известную форму ненавистного им иудейства, и потому одно спасения для Германии видят в возвращении к поклонению Одина и прочих древних богов Германии¹³⁰. Появилась наконец секта «поклонников Сатаны», выродок франкомасонства, – в Риме, Париже, Лондоне и других городах, с их кощунственными действиями. Далее идти уже было некуда¹³¹. В Париже возник даже некоторого рода «культ смерти». Воспевают её в стихах: «Здесь (в Морге) находите вы, наконец, успокоение, – вы усталые люди.. О сколько вас лежит предо мною! Один, два, десять трупов... Вы лежите здесь спокойные, примирённые... Смерть лучше жизни!» Пишутся романы, действия коих происходит в морге, где выставляются подобранные полицией трупы. Смерть во всех её видах стала излюбленной темой современной литературы, – не характерно ли это для нашего времени? Религиозное чувство прирождено человеку; потеряв веру в религию откровенную свыше, ищут удовлетворения в собственных измышлениях религиозных.

Религиозно-нравственное состояние современного нам Запада невольно напоминает подобное же состояние Западной Римской Империи в эпоху её падения. Та же разнузданность страстей, та же гнетущая неизвестность будущего, тот же упадок религиозного чувства и то же искание успокоения в философских учениях¹³² или в суеверных обрядах, в вызывании мёртвых, в мистериях Изиды, Митры, в чудесничестве современных кудесников¹³³. И у римлян времён империи мужественно умертвить себя считалось делом, приличным для порядочного человека.

Люди всегда те же, и развитие общественной жизни их сходно, только лишь формы проявления её в разное время различны.

Недавно объявилась новая таинственная сила, сродни спиритизму, – гипнотизм, быстро распространившийся как на Западе, так и у нас, привлекая любопытных небывалыми ещё явлениями. Гипнотизёр, заставив своего пациента пристально смотреть на какой-нибудь блестящий предмет и тем приводя его в состояние утомления, пассивности, полусознательности, сам устремляет на него взор, с сильным напряжением воли, и усыпляет его. Затем, обращаясь к нему, делает ему различные внушения, принимаемые тем, как нечто безусловно необходимое, заставляет его переживать внушаемые ему ощущения так, как бы это была действительность. Он внушает ему даже совершать преступные деяния в данное время, после пробуждения – и тот безусловно подчиняется этим приказаниям, как они ему ни неприятны, тяжки, не имея силы противиться им: им начинает управлять чужая воля, – собственная воля исчезает; он делается пассивным орудием чужой воли. Он лишается, по отношению к внушённому деянию, собственной воли, – этого высшего дара Божия человеку.

Приводим гипнотический сеанс известного Ф., бывший в Петербурге в январе 1889 года, в гостинной высокопоставленного лица, и тогда же подробно описанный в газете «Свет». Объектом служил молодой человек г. С. Гипнотизёр, посадив С. на стул посреди гостиной, велел ему смотреть на блестящую кнопку своих часов. Не прошло и трёх минут, как глаза С. стали смыкаться, и он мало-помалу впал в гипнотический сон, – с открытыми глазами. Гипнотизёр стал тогда вызывать у него всевозможные иллюзии. «Вы – капитан рыболовного судна, выходящего из Кронштадта». И усыплённый, воображая себя капитаном, отдаёт приказания воображаемым матросам. «Вы – в далёком море, буря бушует; треск – судно наскочило на камень; все бросаются в шлюпки, капитан садится у руля. Вдруг волна опрокидывает лодку; все падают в воду, капитан выплывает к берегу», – и действительно С. бросается на пол гостинной (в воображаемую воду) и начинает производить движения руками и ногами, будто плавая. «Вот уже берег... Он выскакивает на него. Он устал, вода с него ручьём льётся. Ему холодно. Он дрожит». – И действительно, усыплённый юноша начинает испытывать сильнейший холод. «Вот вдали показалась большая масса. Они двигается по направлению к С.». – Последний настороже. «Вот эта масса приближается всё ближе и ближе, это медведь». ― Усыплённый ужасается. «Но он вооружён: за поясом у него револьвер и кинжал». – С. поспешно вкидывает свежий патрон в револьвер и стреляет. «Зверь падает смертельно раненый». – С. торжествует. В это время гипнотизёр прикладывает ко лбу С. небольшой магнит. Усыплённый юноша начинает испытывать «страшную духоту и жару. Он очутился, по-видимому, в тропической стране. Он озирается по сторонам и видит чудесную растительность, пальмы». – Усыплённый восхищается окружающей местностью. Но что это?.. В кустах что-то зашумело». – С. настороже. «Он всматривается в кусты, и вдруг, к своему ужасу, видит в кустах устремлённые на него два зловещих глаза, это – страшный тигр. Но у С. есть револьвер, и он отлично стреляет. С. прицеливается и убивает страшного тигра. Но вот ещё какая-то масса двигается в кустах. Она лентою извивается и приближается к нему. Вот она уже близко и страшная пасть поднимается, готовая поглотить несчастного и истомлённого борьбою С. Это был страшный удав. Он схватывает С. своими сильными кольцами, но С. собирает последние силы и ударом кинжала отрубает голову змее!. Усыплённый С., находясь под впечатлением возникавших в нём галлюцинаций, вполне входит в соответствующую роль и обстановку. Он то командовал воображаемым судном, то кричал от ужаса. Мысли свои он излагал вслух. Наконец гипнотизёр внушил С. захватить с собою, пред уходом, золотую чайную ложечку, которую он «должен быть возвратить лично хозяину дома ровно через четыре дня, в пять с половиной часов вечера!.. Действительно, г. С., пробуждённый от своего сна, перед уходом домой, захватил с собою ложечку, как было ему внушено во сне. Четыре дня спустя, 7-го января, ровно в пять с половиной часов вечера, г. С. является в означенный дом, в сильнейшем возбуждении, изъявляя настойчивое желание видеть хозяина, – и быстро подойдя, вручает ему ложечку. Только тогда он успокоился. Его тянула туда (по его словам) какая-то непостижимая сила.

«Не более как в час времени», – говорит один гипнотизёр, – «мы заставляем молодую сомнамбулу, служащую при госкапитале, пройти в сомнамбулическом усыплении чрез всевозможные душевные состояния: гордость, гнев, чувствительность, зависть, ревность, любовь и т. д.; мы заставляем пройти всю гамму чувств и ума, быть, по произволу нашему, то весёлою, то серьёзною, то легкомысленною и болтливою; при каждом новом внушении в ней возникает новая психологическая картина. Словом, мы играем на человеческой душе, как играем на каком-либо инструменте»¹³⁴. Страшная, неведомая сила!.. Ею начинают уже и пользоваться для преступных целей, как это видно из возникающих по этому поводу судебных процессов. Так в 1888 году в Нью-Йорке некая г-жа Дисс-Дэбер обвинялась в присвоении себе большей части имущества нью-йоркского адвоката Мэрча, которого она для этой цели загипнотизировала. Дело это дошло до палаты представителей в Вашингтоне и вызвало законодательные меры против злоупотребления гипнотизмом¹³⁵. В Швеции один врач производил опыты гипнотизирования над студентом, против его воли, внушая ему болезненные душевные и физические ощущения. Студент подал жалобу в суд; но свидетели, выставленные врачом показали, под влиянием того же гипноза, в пользу подсудимого¹³⁶. Во Франции (в 1890 г.) укротитель львов, злоупотребляя этою неведомою силою, внёс в клетку со львом загипнотизированную девушку, положил её на пол клетки и хотел заставить льва перепрыгнуть через неё. Но лев не послушался, и схватив в пасть ногу загипнотизированной девушки, довольно сильно её поранил. Там же одна женщина, загипнотизированная своим любовником Эйро, убила нотариуса Гуффе. В Нюрнберге, по жалобе женщине, вопреки её воле подвергшейся гипнозу, суд присудил виновного к аресту «за покушение на свободную волю» женщины¹³⁷. В Одессе тихому, скромному молодому человеку Р. внушено было отправиться в 11 часов вечера в дом З–на, на Нежинской улице, вызвать управляющего домом, своего знакомого, и нанести ему два удара по лицу. В назначенный день, в 10 часов вечера, Р. был в гостях. Наступил одиннадцатый час. Молодой человек не мог усидеть на месте, и попросив дать ему провожатого, сел с ним на дрожки и поехал в дом З–на. Ровно в 11 часов он прибыл туда и, вызвав управляющего, нанёс ему два удара¹³⁸. В Петербурге, доктор Н. рассказывал нам следующий факт, которого он был очевидцем 23 марта 1894 г. Гипнотизёр говорит загипнотизированному им субъекту: «вам холодно, – когда проснётесь, пойдите к печке и (нетопленной и холодной), приложите к ней руку (между локтем и кистью) и вы обожжёте руку себе. Пробуждённый подходит к печке, прикладывает руку, – и вскрикивает от боли. Рука покраснела и вскочил пузырь от ожога, так что нужно было приложить вату, а потом пластырь, но предварительно снята была фотография с обожжённой руки для удостоверения этого непостижимого факта. Обжог и фотографию д-р Н. видел своими глазами.

Но довольно об этих экспериментах неведомой грозной силы; – только духовно-крепкий человек может ей противиться. Иногда гипнотизируемые бросаются на окружающих, «подобно гадаринским бесноватым», замечает вышеупомянутый автор статьи о гипнотизме¹³⁹. «Нам приходилось видеть», – продолжал он, – «13-летних мальчиков, которые под влиянием прочитанной ими где-то статьи «чудеса гипнотизма», пробовали и свои силы в этом искусстве. Иной юный обаятель стоит во храме Божием среди молящихся с самым серьёзным и сосредоточенным видом. Можно подумать, что и он погружён в молитву. А он между тем производит опыт обаяния или «внушения на расстоянии». Ему нужно внушить стоящей впереди особе свою тайную мысль: обернуться, коленопреклониться, выйти из церкви и т. д.». Так далеко пошёл гипнотизм.. Он создал и целую литературу.

Были, правда, случаи и исцеления больных помощью гипнотизма, но это служит лишь опасною приманкою пользоваться услугами этого таинственного фактора.

Все эти факты из области гипнотизма и спиритизма не напоминают ли нам предостережение Спасителя: «В те дни... восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно и избранных» (Мк.13:22).

Как «знамения времени»¹⁴⁰ ежедневные почти вести, приносимые газетами, о грозных бедствиях разного рода: пожары театров, крушения ж. д. поездов и пароходов, взрывы газов в угольных копях, страшные ураганы, наводнения, землетрясения, – с сотнями и тысячами человеческих жертв¹⁴¹, напоминая людям предостережение Господа по поводу башни Силоамской, своим падением погубившей 18 человек: «если не покаетесь, все также погибнете» (Лк.13:4‒5). Присоедините к этому голод по местам и повальные болезни: холеру, тиф, дифтерит, инфлуэнцу¹⁴² и вновь появившуюся древнюю проказу, быстро распространяющуюся. А там из Индии надвигается на Европу грозная чума. Болезни падают даже на предметы питания: на хлебные колосья, на картофель (в Ирландии), на виноградные лозы (во Франции и по Рейну, а также в Крыму), на кукурузу (в Бессарабии), на апельсинные деревья (в Каталонии).

Где же спасение от пагубного духа нашего времени, ― от тирании плоти, искажающий образ Божий в человеке, от скептицизма, позитивизма, утилитаризма, материализма, пессимизма, реализма, анархизма – от всего этого полчища всяческих «измов», т. е. «сущностей», – мнимых истин, настоящих и, быть может, ещё грядущих?.. – В слове Божием. Оно «умудряет простых» (Пс.18:8), оно подаёт «терпение и утешение» (Рим.15:4), оно как «молотом разбивает окаменелое сердце, и как «огнём» согревает сердце холодное» (Иер.23:29), оно как «светильник, сияющий в тёмном месте» (2Пет.1:19), – среди духовной тьмы этого мира и освещающий путь истины, – оно как «семя» духовное, возрождающее человека к новой жизни, полной добрых плодов (1Пет.1:23, Лк.8:11, Мф.13:3, 8, 23), оно «научает, обличает, исправляет» человека, делая его способным ко всякому доброму делу (2Тим.3:16, 17), оно «живо и действенно и острее всякого меча... оно проникает до разделения души и духа и судит чувствования и помышления сердечные» (Евр.4:12), оно «меч духовный» на противника (Еф.6:17), оно «вечно». Всякая плоть, как трава, и всякая слава человеческая, как цвет на траве: засохла трава, и цвет её опал. Но слово Господне пребывает в век». (Ис.40:6, 1Пет.1:24, 25). Слово Божие, с детскою верою принимаемое (Мф.11:25), приводит человеческий дух в общение с Духом Божиим, Духом истины и добра и в этом общении дух наш ежедневно почерпает духовную силу для победы над злом, в каком бы виде оно ни являлось: в виде ли грубой похоти или заблуждения ума, – в виде какой-нибудь превратной, но кажущейся, на первый взгляд, глубокою и разумною, теории философской, вроде дарвинизма. «Заблуждаетесь, не зная Писаний», сказал Иисус своим противникам (Мф.22:29). «Блажен человек, обращающий внимание на слово Божие и размышляющий над ним день и ночь», – «и да будет он», говорит Давид, – «как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время своё и лист которого не вянет: и во всём, что он ни делает, успеет» (Пс.1:2,3)

„Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его!» изрек Господь, Спаситель наш (Лк.11:28). И послушайте, с какою любовью зовет Он нас к Себе, – нас, Своих падших творений, Своих непокорных детей:

„Любовью вечною Я возлюбил тебя, и потому простер к тебе благоволение» (Иерем. 31:3). К кому это благоволение?– К тебе, ко мне, ко всякому, „ищущему Бога всем сердцем своим и всею душею своей» (Втор.4:29, Лк.2:14). Ты этому внимаешь,– и сердце твое не загорелось еще взаимною любовию к твоему Господу, так возлюбившему тебя, Свое бедное, падшее создание?.. Послушаем далее. „Живу Я», говорит Господь Бог: „не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иѳз.33:11). „Я искупил тебя... ты Мой. Ты грехами твоими затруднял Меня; беззакониями твоими отягощал Меня. Я, Я сам изглаживаю преступления твои, ради Себя самого, и грехов твоих не помяну» (Иса. 43:1, 24, 25). «Не забывай Меня. Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя» (Ис.44:21, 22 ). «Я милостив, – говорит Господь, – не вечно буду негодовать, признай только вину твою». (Иер.3:12, 13). «Возвратитесь, мятежные дети; я исцелю вашу непокорность» (Иер.3:22). – Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16). «Господь возложил на Него грехи всех нас». (Ис.53:6). – «Крайснейте и стыдитесь путей ваших» (Иез.36:32). «Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (Ис.64:4, 1Кор.2:9). «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, – и Я успокою вас». (Мф.11:28).

Какая любовь! Какое долготерпение!

Не скажем ли и мы: «вот мы идём к Тебе, ибо Ты – Господь Бог наш!» (Иер.3:22).

С тех пор, как мир стоит, свет борется со тьмою, и окончательно восторжествует над нею, но пока то свет, то тьма преобладает; и чем гуще тьма, тем деятельнее является и свет, противоборствуя ей. Говоря о мрачности духа нашего времени, мы разумеем большинство лишь «интеллигенции», – выражаясь языком современников, ставящих ум на первое место и, согласно тому, делящих людей лишь на умных и глупых. Но с другой стороны, со времени первых веков христианства, ни в одну эпоху, быть может, не было такого сильного и всестороннего проявления христианской жизни и деятельности, как в наше время. Никогда ещё миссионерская деятельность не достигала такого развития, как именно в наш век неверия. Тысячи, – и я говорю тысячи самоотверженных миссионеров¹⁴³, помня последнее завещание Спасителя ученикам своим: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Св. Духа» (Мф.28:19), идут к народам Азии, Африки или к дикарям Тихого океана, Австралии, Америки, с благою вестью о Христе-Спасителе, нередко запечатлевая смертью свой подвиг, умирая или от пагубного для европейца климата, или от руки убийцы-язычника. Страны, долго бывшие закрытыми для проповеди евангельской, как Китай¹⁴⁴, Япония, теперь открылись для неё, – и мы видим как деятельны миссионеры европейские и американские в этих двух странах. Вся английская Индия огласилась уже евангельской проповедью, как засвидетельствовал нам один из миссионеров (М-р Лонг), проживший в Индии двадцать лет. Острова Тихого океана, ещё 30–40 лет ещё тому назад населённые каннибалами, озарились светом евангельским, и недавние людоеды стали добрыми, кроткими христианами, которые могут пристыдить иного цивилизованного европейца. Чтобы не быть голословным, приведём услышанное нами от голландского миссионера ван Ассельта, в бытность его в Петербурге в 1883 году. Двадцать лет он миссионерствовал на о. Суматре среди племени баттов-людоедов. Первые два миссионера, к ним прибывшие, были убиты и съедены ими; ван Ассельт прибыл третьим к ним проповедником благой вести о Христе. Чтобы на первое время оградить его жизнь от покушений людоедов, голландское правительство дало ему официальную должность судьи. Услышав, что начальники двух соседних селений во вражде между собою, ван Ассельт пытался свести их вместе и помирить, но безуспешно. «Как только увижу моего противника, убью его и съем!», – был ответ каждого из них. Прошло несколько лет; христианство сделало большие успехи среди баттов; воздвиглись храмы христианские; по случаю сооружения одного из них было миссионерское празднество, на которое собралось немало баттов-христиан. Во время общей трапезы ван Ассельт видит сидящими против него рядом тех двух вождей, некогда заклятых врагов. Он обращается к одному из них: «Помнишь ли ты, как отвечал ты мне тогда-то на предложение помириться с противником твоим?.. а теперь вы мирно сидите рядом?..» Тот взглянул ласково на своего соседа и оба прослезились. «Это Господь сделал», – сказал бывший людоед, дружелюбно глядя на своего прежнего врага.

Среди баттов заведены теперь и школы христианские. Первую такую школу устроил ван А. из скупленных им пленных детей, захваченных победителями во время частных междоусобиц между баттами-язычниками. Долго и тщетно старался ван А. уяснить своим ученикам христианское учение о грехе, об искуплении. Наконец придумал такой приём. «Лгал ил кто из вас дети?», – спрашивает их. – «Нет, никогда», – был ответ единодушный. – «А я лгал», – печальным голосом говорит ван А. Дети смущённо переглядываются. «А не крал ли кто из вас?» «Кто не крал, подними руку». – «Нет, не крали», – кричат в один голос, и все поднимают руки. «А я так крал», – плаксивым голосом продолжает наставник. Дети совсем сконфужены, начинают перешёптываться. «Он у меня украл то-то! Тот у меня украл это!» – раздаются внезапно восклицания со всех сторон. Это был желаемый кризис. Добрый наставник получил, наконец, доступ к сердцам учеников своих. С какой жадностью стали они теперь внимать его наставлениям и как быстро стало у них развиваться понимание предметов, им дотоле недоступных. Несколько времени спустя, на вопрос ван Ассельта: «что такое слово Божие?», один мальчик отвечал: «Слово Божие – как скала, а слово человеческое как ветер». Другой сказал: «На слово Божие можно положиться, а на слово человеческое нет, потому что человек сегодня говорит да, а завтра нет». Девятилетняя девочка сказала: «После человеческого слова сердце человека остаётся пусто, а слово Божие питательно для сердца».

Рядом с миссионерскими обществами, – библейские общества¹⁴⁵ распространяют ежегодно, во всех частях света, миллионы экземпляров Св. Писания на 350-ти различных наречиях¹⁴⁶; сосчитано, что с 1804 года распространено таким образом по всему миру до 400 миллионов Св. книг. В тоже время внутренняя миссия ежегодно выпускает сотни тысяч экземпляров религиозных книг и брошюр, имеет тоже своих миссионеров для обращения на путь истины одичалых в безбожии и пороках людей, заводит воскресные школы для христианского воспитания детей, диаконисс, сестёр милосердия для христианского ухода за больными и ранеными и христианского назидания и утешения их по мере надобности. В том же христианском духе ведутся и церковно-приходские школы и церковные беседы с прихожанами, как на Западе, так и у нас и т. п. Но самым симпатичным и благотворным учреждением внутренней миссии следует признать так называемые «союзы юношей», у нас, к сожалению, ещё мало известные. Основная мысль этих юношеских сообществ та, чтобы общею взаимною работою, под руководством компетентного духовного лица зрелого возраста, развивать в себе любовь к истине, добру и всему прекрасному и вместе с тем невинными развлечениями и физическими упражнениями поддержат в себе бодрое, весёлое настроение. С этой целью молодые люди собираются вместе два-три раза в неделю, по окончании каждым своей дневной работы и под руководством старших устраиваются вечера, где руководителями произносятся рассуждения религиозного или научного содержания, популярно изложенные, делающиеся потом предметов общей беседы; иногда поют хором или играют группами на духовых инструментах, под руководством сведущих лиц; раз в неделю чтение и объяснение Библии духовным лицом. Занимаются также шахматною игрою, гимнастикой, фехтованьем, а в летние месяцы, в праздничное время юноши всем обществом, идя стройно в такт военным шагом, отправляются иногда за город, к кому-нибудь из покровителей «союза», где их ожидают сельские развлечения и скромное угощение. все это вместе создаёт для членов такого «юношеского союза» особый мирок, где они чувствуют себя хорошо и тем оберегаются от поползновений к грубым чувственным удовольствиям, губящим душевные и телесные силы юношества. Цель этого учреждения очевидна: оградить от тлетворного влияния своевременного духа времени наше юношество – будущность народа. «Союзы юношей», как потребность времени, возникнув лет тридцать тому назад, стали быстро распространяться как в Старом, так и в Новом Свете. В настоящее время эти союзы считаются тысячами, а число участвующих в них сотнями тысяч.

Говоря о внутренней миссии, нельзя не упомянуть здесь о так называемой «Армии спасения». Возникнув несколько лет тому назад, по инициативе английского пастора Буса, с целью проповедования евангельского учения безбожникам в низших слоях общества, «Армия спасения» развила в короткое время широкую деятельность. На конгрессе её в 1895 году в Берлине, председателем её, «полковником» Тукером заявлено было, что в «Армии» в настоящее время числится 11 000 проповедников («офицеров», как называются они) и 250 000 тысяч прочих членов и в том числе 20 000 обратившихся известных пьяниц. Метод деятельности членов «Армии спасения» не для всех симпатичен, но нельзя не отдать справедливости их самоотвержению и достигнутых ими замечательных результатов¹⁴⁷. Укажем и на ещё одно отрадное явление – на современное направление английской живописи. Под влиянием учёного критика Рёскина она приняла идеальное, дидактическое направление: она должна назидать, облагораживать зрителя «она должна воспитать нас для обожания Творца», по мнению Рёскина. Направление это было так ново и так мастерски выполнено, что даже французские критики отдали ему честь¹⁴⁸.

Наконец, среди быстро распространяющегося неверия возрастают и такие мужи веры, как Джордж Мюллер в Англии, устроивший постепенно в Бристоле грандиозные приюты для бедных сирот, где нашли себе убежище и воспитание до 2000 детей, – сам не имея никаких средств, и ни у кого не прося помощи, кроме Бога, управляющего сердцами людей, – и всегда получал её благовременно: он хотел доказать, что сила веры и в наше время ещё не иссякла и может творить чудеса¹⁴⁹; или как пастор Блюмгарт в Германии, в Виртемберге, силою молитвы исцелявший больных, – даже заочно¹⁵⁰; а у нас – все России известный, высокочтимый о. Иоанн Сергиев Кронштадский.

Никогда ещё контраст света и тьмы, веры и неверия в христианском обществе не был так решителен, как в наше время! Это надобно сознавать, чтобы знать каким путём нам идти... Толпа идёт широким путём, «ведущем в погибель», – немногие идут узким путём, «ведущем в жизнь», по слову Спасителя нашего (Мф.7:13, 14). Последуем ли мы за толпою или присоединимся к немногим идущим узким путём, – путём веры, следуя за Христом? Отдадимся ли мы течению духа времени или мужественно пойдём против течения? Это вопрос о жизни и смерти...

Послушаем одного из поэтов наших, гр. Алексея Толстого недавно отошедшего в вечность:

«Други, не верьте! Всё та же единая

Сила нас манит к себе, неизвестная

..

Правда всё та же...

* * *

Дружно гребите во имя прекрасного

Против течения!

Други, гребите! Напрасно хулители

Мнят оскорбить нас своею гордынею.

На берег вскоре мы, волн победители,

Выйдем торжественно с нашей святынею!

Верх над конечным возьмёт бесконечное,

Верою в наше святое значение

Вы возбудим течение встречное

Против течения!»

Тьма и свет борются в мире, повторяем, – это старая истина; но понятия о тьме и свете различны. Что для иного тьма, то для другого кажется светом, и наоборот. Веком «просвещения» названо время великой французской революции XVIII века, кончившей тем, что она отвергла христианскую религию и разразилась террором, т. е. разрушением общества. Обскурантами называли, да и называют ещё, убеждённых последователей христианской религии. Людям самоуверенным или легкомысленным всегда представляется искушение принять ложный свет за истинный, ибо и дух лжи «принимает вид ангела света¹⁵¹», прикрывая существенную ложь оболочкою истины и приманивая неопытных в распознании истины – и лжи приукрашенной, причём здесь в деле и страсти человеческие. Ложь является сначала в жизни отдельных членов общества; их пример находит себе легкомысленных подражателей. Затем является теория лжи, оправдывающая её, пользуясь примесью истины, односторонне её истолковывая, – тогда возникшая ложь быстро распространяется в обществе, кладя на него свою печать. Под ложью разумеем мы то, что Эразм понимал под словом «глупость» (μωpία) в своей бессмертной сатире «Похвала глупости» (Mωpία έγκώμιον), т. е. всё, что противно истине в области ума и чувства, – все заблуждения ума и сердца.

Да, тьма и свет борются в мире... Но свет сильнее тьмы, – в нём жизнь, а в той – смерть. В конце концов свет рассеет тьму. Как пред восходящим солнцем исчезает тьма ночная, так – когда «взойдёт Солнце правды, неся исцеление в лучах своих¹⁵²», – исчезнет всяческая тьма на земле и наступит царство света невечереющего...