Отдел V. Смесь

Имея в виду предстоящее открытие в г. Орле отдела Палестинского Общества, считаем приличным познакомить с основными положениями о нем, и отчасти с его симпатичною деятельностью и достойным общего внимания современным состоянием.

Общество это учреждено в 1882 году. Первым почетным членом Общества состоит Его Величество Государь Император Николай Александрович. Председателем же общества состоит Его Императорское Высочество Великий Князь Сергей Александрович – почетный член и учредитель. Из числа учредителей здравствуют: Его Императорское Высочество Великий Князь Михаил Николаевич, а также: Б.П. Мансуров, А.А. Олесницкий, M.H. Островский, Т.И. Филиппов, В.Н. Хитрово, гр. Н.Ф. Гейден, А.Н. Мицкевич, гр. С.Д. Шереметьев, С.Д. Хитрово, гр. Е.Е. Путятин, Н.А. Снессорев и др.

Совет общества состоит: из Вице-Председателя (H.H. Селифонтов), и помощника председателя (M.П. Степанов) и 17 членов, кроме 3 председателей в отделениях: изданий (Д.Ф. Кобеко), пособий паломникам (М.П. Соловьев) и поддержания Православия (H.М. Аничков). Казначеем общества состоит И.В. Рукавишников, секретарем канцелярии общества – В.Н. Хитрово.

Управляет делами Русских подворий в Иерусалиме H.Г. Михайлов. К началу 1899 года было почетных членов общества ―127, действительных – 847, членов-сотрудников – 3581, а всего ― 4565.

Отделов общества было 35. Уполномоченных общества было около 40.

В Москве есть особая коммиссия по сбору в пользу св. земли, состоящая из 20 лиц. Кроме того есть еще 10 сборщиков во всей России.

К 1 марту 1897 года было на приходе 832 952 руб., в расходе 542 041 р., осталось же к 1 марта 1898 года 290 911 р. Расход следующего года предположен был в 436 000 рублей, причем ожидалось членских взносов и пожертвований 26 600 рублей. Из сего очевидно, сколь необходима общая помощь высокопочтенному Обществу.

Императорское Православное Палестинское Общество учреждено с исключительно ученою и благотворительною целями, для достижения которых ему предоставляется:

а) собирать, разработывать и распространять в России сведения о святых местах Востока⁴⁷⁰

б) оказывать пособие Православным паломникам святых мест,⁴⁷¹ и

в) учреждать школы, больницы и странноприимные дома, а также оказывать материальное пособие местным жителям, церквам, монастырям и духовенству.

Общество оказывает пособие Православным паломникам при посещении ими Святых мест Востока, устройством для них странноприимных домов, больниц, особых паломнических караванов, удешевлением путевых расходов, изданием путеводителей и т.п.

Действительные члены при вступлении в Общество могут приниматься к одному или нескольким его отделениям.

Действительные члены имеют право представлять письменно Совету Общества предположения свои о том, что считают полезным для Общества. По рассмотрении сих предположений Совет сообщает представившим их свое заключение.

Действительные члены вносят ежегодно в кассу Общества не менее двадцати пяти рублей серебром. Ежегодный взнос может быть заменен единовременным – в пятьсот рублей серебром.

Члены-сотрудники вносят ежегодно в кассу Общества не менее десяти рублей серебром. Ежегодный взнос может быть заменен единовременным – в двести рублей серебром.

Члены-сотрудники в Собраниях имеют только голос совещательный.

Почетные действительные члены и члены-сотрудники получают на сии звания дипломы за подписью Председателя и скрепою Секретаря.

Все почетные члены, а из действительных членов и членов-сотрудников сделавшие единовременный взнос вместо ежегодного, получают еще особо для каждого из этих разрядов установленный знак.

Императорское Православное Палестинское Общество имеет право открывать по мере надобности свои Отделы в городах Империи.

Отделы Общества имеют целью:

а) распространять сведения о целях Императорского Палестинского Общества

б) привлекать новых членов в Общество⁴⁷²

в) принимать все дозволенные уставом Общества меры к увеличению материальных средств Общества,⁴⁷³ и

г) исполнять возлагаемые на них Обществом поручения.

Отделы открываются по усмотрению Совета Общества с согласия местного начальства, и когда в данной местности имеется не менее 10 членов Общества, изъявивших желание открыть отдел.

Отделы действуют в определенном им районе.

Отделы избирают из среды своей сроком на 3 года Председателя, Товарища его, Казначея и кандидата к нему. Если в течение трехлетия один из них выбудет, то вакансия замещается немедленно новым избранием.

Личный состав должностных лиц отделов утверждается советом общества.

Отделы в случае надобности могут иметь своего делопроизводителя, избираемого председателем.

В случае выбытия одного или нескольких членов отдела, они замещаются другими, избираемыми общим собранием отдела из местных членов общества.

При выборе как должностных лиц, так и членов отдела, признается избранным тот, кто получил наибольшее число голосов, если к тому число это превосходит половину наличных голосов.

Члены местных отделов собираются для своих заседаний по усмотрению председателя.⁴⁷⁴ Все дела в оных решаются большинством голосов. При равенстве голосов голос председателя имеет перевес, а для действительности решения необходимо присутствие не менее четырех членов, кроме председателя и его товарища.

Для сохранения единства действий общества местные отделы осуществляют свои предположения не иначе, как с утверждения их Советом Общества.

По окончании года местные отделы составляют отчеты о свой деятельности о приходе и расходе сумм, и представляют оные в совет общества.

Отделам предоставляется созывать общее собрание местных членов общества:

а) для выбора должностных лиц отделов

б) для чтения годового отчета о своей деятельности и

в) для обсуждения дел, разрешаемых дополнениями к уставу общества.⁴⁷⁵

В круге действий отдела – иметь особых уполномоченных или открывать подчиненный епархиальному отделу уездные или приходские отделения.⁴⁷⁶

Представления, деньги, вещи и отчеты на имя совета общества, отделы и уполномоченные имеют пересылать в канцелярию Императорского Палестинского общества, помещающуюся в С.-Петербурге (Возн. просп., д. № 36).

Отчетный год общества считается с 1 марта по 10 марта, а потому отдел должен представлять свой отчет не позже 1 мая.

Кроме того отделы должны ежемесячно представлять отчеты о приходе и расходе сумм, и остатки сумм через отделения Государственного Банка.

Совет общества снабжает отделы и уполномоченных: печатью, приходно-расходною книгою, квитанционными книжками, сборными листами и кружками, а также своими изданиями, по которым отделы и уполномоченные имеют возможность следить за деятельностью и настоящим положением дел Императорского Православного Палестинского Общества.⁴⁷⁷

Лицо, желающее поступить в члены общества, должно на бланке заявления обозначить подчеркиванием или постановкою креста, к какому именно отделению общества: 1, 2 или 3 желает быть причислено, каким именно членом желает состоять: действительным или сотрудником, и с каким взносом: единовременным или ежегодным.

Такое заявление должно быть подписано с полным обозначением звания, имени, отечества, фамилии и почтового адреса. Заявление это может быть доставлено в отдел, который пересылает оное в совет вместе с деньгами, по получении коих и принятии в члены, канцелярия общества уведомляет, и потом высылаются дипломы на звание членов, а внесшим 500 р. или 200 единовременно ― Высочайше утвержденные знаки для пожизненных членов действительных и сотрудников.

В конце ноября 1904 года в зале архиерейского дома было собрание любителей Церковных древностей, состоявшее из 30 лиц. Выслушав речь Преосвященного Никанора о важности и цели охранения и поддержания старины вообще, и в частности церковно-исторической, означенное собрание постановило: «Признать благовременным и весьма полезным образовать в г. Гродно Церковно-исторический Комитет, об утверждении коего и сделать надлежащее сношение с подлежащими властями».

Это сношение было сделано, и определением Святейшего Синода от 13‒24 ииюля 1905 года утверждены правила означенного Комитета. Теперь любителям церковной старины остается поспешить собрать древности, описывать их, охранять, и вообще всемерно позаботиться об остающихся предметах церковной старины через живой обмен мыслей в имеющих быть собраниях Комитета.

Первое собрание комитета имеет быть в зале архиерейского дома 10 сего августа, на которое приглашаются члены учредители Комитета, а также и другие любители древностей в 7 час. вечера. Предметами суждения собрания будут дела, указанные в правилах, а также и обозрение тех древностей, которые собраны доселе.

§ 1. Комитет имеет целью изучать вещественные и письменные памятники церковной старины в Гродненской епархии, по мере возможности охранять таковые от порчи или истребления, и приводить их в известность через описание, а также изучать местные церковные обряды и религиозные обычаи, и вообще состояние местной епархии, для чего первейшим делом должно быть описание церквей, приходов и монастырей, и условий их быта.

§ 2. Комитет, находясь под покровительством Преосвященного, состоит из лиц, могущих принести пользу Комитету своими личными трудами, или пожертвованиями, утвержденных в звании членов Комитета Преосвященным по представлению председателя Комитета.

Примечание. Действительные члены вносят не менее трех руб. ежегодно. Внесшие менее трех рублей называются членами соревнователями. Внесшие семьдесят пять руб. единовременно, считаются пожизненными членами, а оказавшие комитету особые услуги избираются в почетные члены.

§ 3. Согласно указанной цели, ближайшею задачею Комитета имеет быть устроение церковного древнехранилища для сбережения важнейших памятников и документов.

§ 4. В древнехранилище поступают замечательные по древности предметы:

а) священные сосуды, кресты, иконы, св. антиминсы, облачения и разного рода церковная утварь

б) книги богослужебные – печатные и рукописные, и книги религиозно-нравственного и церковно-исторического содержания

в) вообще всякаго рода памятники, относящиеся к религиозно-бытовой жизни епархии, как-то: дарственные грамоты, акты, планы и т.п., в подлиннике или в копиях

г) монеты, медали, жетоны, знаки отличий и т.п.

Примечание. Принадлежащие церквам и монастырям документы и вещественные памятники передаются в древнехранилище с согласия причтов и приходских старост, и всякий раз с разрешения Преосвященного.

§ 5. Комитет имеет председателя, заведующего древнехранилищем и делопроизводителя, избираемых большинством наличных членов Комитета.

§ 6. Председатель руководит действиями Комитета, представляет постановления Комитета на утверждение Преосвященного и сносится по всем делам Комитета с разными лицами и учреждениями.

§ 7. Заведующий древнехранилищем избирается из духовных лиц для удобства обращения с предметами, освященными церковным употреблением. Он ведет опись всем поступающим в древнехранилище предметам и пожертвованиям в особой шнуровой книге, выданной от Преосвященного, заботится о сохранении вверенных ему памятников и документов, допускает в известные дни и часы в древнехранилище лиц, желающих осмотреть или изучить находящиеся там предметы.

§ 8. Делопроизводитель составляет протоколы собрания и отчеты, ведет приходно-расходные книги, заведует канцелярскою частью.

§ 9. Собрания Комитета созываются председателем оного по мере надобности.

§ 10. Постановление Комитета вступает в силу по утверждении его протоколов Преосвященным.

§ 11. Комитет чрез духовную Консисторию входит в сношение с настоятелями церквей и монастырей, и получает от них архивные справки и летописи.

§ 12. Комитет печатает свои отчеты, исследования, заметки и объявления в местных Eп. Вед.

Ноября 26 1904 года по извещению Преосвященного Никанора, Епископа Гродненского, в зале Архиерейского дома в 7 час. вечера собрались многие любители церковной старины. Гостеприимный хозяин предложил гостям чай и фрукты, а сам стал беседовать о значении прошедшего вообще. Причем говорил, что даже лучи солнца доходят к нам, как прошедшее далекое сияние светило, которое в то время, когда мы наслаждаемся его лучами, отошло уже далеко. Так и все на земле по преимуществу имеет объективное значение более в прошедшем, нежели в мимолетном настоящем.

Исследователи древнейших языков находят, что во многих языках почти нет настоящего времени, а прошедшее во многих видах, как несовершенное прошедшее, совершенное и давно прошедшее. В одну и ту же воду потока человек не может войти даже через минуту, ибо воды будут другие. Так течет и жизнь, оставляя разные памятники былого, монументы старины глубокой, как свидетели и показатели жизни народной – богатой или бедной, содержательной или пустой. Исторические народы тем именно и важны, что они сохранили о себе памятники в разных документах их одушевленной жизни, а варвары, небрегшие о своих памятниках, погибоша аки Обри и другие безвестные народы.

Посему мы, как сыны великого и могущественного отечества, всемерно должны позаботиться о сохранении всех памятников старины нашего края. Древность интересна и поучительна всегда. Но в особенности пытливый взор может успокоительно и с интересом останавливаться на ней тогда, когда современность с одной стороны ужасна и страшна, а с другой туманна и непонятна, так что не думал бы и не смотрел на настоящее столь печальное и грозное!

После этой речи Владыка демонстрировал вещицы, которые он предназначил для учреждаемого им древлехранилища. Так, он показал таблицу 14 алфавитов: египетских, финикийских, древнееврейских, арамейских, еврейских поздних, причем отметил, что начертание букв сначала было близким к иероглифам, что сохранилось отчасти и в позднейшей евр. азбуке, где буква ламед (верблюд) очень подобна верблюду, а бет (дом) – дому.

Далее Преосвященнейший показывал лист Нового Завета IV века (фототипический), причем рассказал, как несчастный архимандрит (впоследствии епископ) Порфирий прошел в Синайской кладовой мимо этих драгоценных листов, которые потом собрал К. Тишендорф и поднес Государю Императору Александру II.

Потом были показаны начертания Евангелия X‒XI века из рукописи Синодальной (№ 519), фотография с Феодосийского Евангелия ХII века, лист из Остромировского Евангелия 1056‒7 года, изд. И. Савинова, а также славянской рукописи XVI века.

После сего Владыка показывал жетон с изображением св. Георгия Победоносца, и чугунный жетон с изображениями Государей Императоров – Петра I и Николая II, сделанный в память 200-летия выплавки чугуна на Урале (1701‒1901 г.).

Далее показаны были изображения остатков Корсунских храмов, в котором крестился св. Владимир, и общекрестильный храм, недавно открытый за стенами древнего Корсуня. При этом была показана картина самого крещения св. Владимира.

Потом показаны были другие замечательные снимки, в том числе с изображения Божьей Матери с предстоящими Царицею Александрою и великомученицею Екатериною работы Бенед. Горафалла (1516 г.), ученика Рафаеля.

В заключение Владыка прочел выдержку из ноябрской книги Истор. Вестника, где передается, что по свидетельству Византийских историков в VI веке греки вели войну с аварами и взяли 3 пленных иноземца, которых допрашивал сам Император. И вот они сказали Императору, что они славяне прибалтийские, оружием владеть не умеют, но умеют играть на гуслях. Император с миром отпустил их домой.

Потом Преосвященный прочел о древнейших храмах Гродненской епархии. Из них самым древнейшим должно считать Борисо-Глебский в Гродно на Коложе, обычно относимый к XII веку.

Последующим должно считать храм Сынковичский в Слонимском уезде. Супрасльский монастырский храм построен в 1503‒1512 годах, Гродненский собор в 1551, Гродненский мужск. монастырь – 1621 г., Гродненский женский монастырь ― 1720 г., сравнительно с которым еще насчитывается более древних около 30.

Таким образом, наша епархия богата древними храмами, в которых несомненно находятся многие предметы священной старины глубокой.

Далее говорил о кафедр. протоиерей H. Диковский. Он демонстрировал собранию нижеследующие предметы, принесенные им в дар Гродненскому церковному древлехранилищу:

1). Бронзовый XII‒XIII в. крест-тельник со многими священными изображениями и греческими надписями, найденные в древнем могильнике близ м. Браслава, Ковен. губ. Новоалександровского уезда.

2). Воздух атласный, с вышитою серебром иконою Богоматери и молитвой «достойно есть», вышитой серебром – вязью. (Эта достопримечательность найдена при раскопках склепов и фундаментов древней (XVI‒XVII в.) Милейчицкой церкви Брестского уезда

3). Шелковый антиминс 1715 г., «рукодействованный» епископом Луцким и Острожским, экзархом Киевской и Галицкой митрополии, архимандритом Овручским Иосифом Выговским. Подпись: «Иосиф епископ на всяком месте владычествия его». В нимбах у «Предстоящих» греческие надписания: Ευσχημων Ιоσηφ Μϱ ϴоυ᷉, Μαϱια Ιαχоβоυ и пр.

4). Ксилографический портрет M.И. Поцея из книги, изданной в Супрасле M.Л. Кишкой в 1714 г. – Kazania у Homilie Meza Boiego Hypaciusza Pocieja.

5). Фотографические снимки Сынковичской Слоним. у. церкви.

6). Фотографическbе снимки г. Гродны в 1593 и в 1880 гг.

Во время заседания была представлена от г. прокурора окружного суда Георгия Г. Чаплинского древняя рукопись под названием «Летопись келейнии смиреннаго Димитрия архиерея Ростовскаго от начала миробытия до Рождества Христова. Списася трудом слышателя школы богословия Петра Ненадскаго 1763 года».

Хотя письмо этой летописи и трудное, однако нельзя не признать ценности этого благовременного дара, если даже и допустить, что эта летопись была печатаема, как думает о. протоиерей H. Диковский.

После того представил древнее Евангелие, отпечатанное во Львове в 1665 году (в типографии M. Слезки), Священник с. Хотиславля М. Янковский, который обещался еще доставить чугунное било.

Г. Орловский обещался доставить многое, когда его материалы он использует по мере возможности.

Г. Архитектор Плотников вел пространную речь о недавнем всестороннем изучении Борисо-Глебской церкви на Коложе комиссиею под председательством профес. А.Н. Померанцева, в составе профессора Димитриева, археолога Покрышкина, инженера Петрова. Прежде всего г. Плотников отметил характерную особенность Коложского храма в голосниках. Потом обрисовал слабую кладку в фундаменте, материал, форму кирпичей, и их отношение к извести, не скреплявшей кирпичи, а топившей их в себе. Вопрос о внутренней лестнице в стенах он счел открытым, а лицевые кресты, облитые эмалью – менее интересными, нежели остатки черепицы эмалированной и разноцветной, а также пол, находящийся на глубине аршина. Все сбереженные им остатки всякого рода древних строительных материалов г. Плотников обещался передать в устрояемое древлехранилище с пожеланием, чтобы они сохранились не только исправно, но и тщательно, ибо эта архитектура очень и очень интересная. Это книга для всякого рода любителя старины, а в особенности для знатоков церковной археологии.

В конце заседания был составлен следующий акт:

1904 года ноября 26 дня собравшиеся по приглашению Его Преосвященства, Преосвященного Никанора, Епископа Гродненского и Брестского, нижеподписавшиеся в количестве 30 лиц, выслушав вступительную речь Владыки о важности и цели охранения и поддержания старины вообще, и в частности церковно-исторической, и прослушав за сим несколько рефератов (Владыки, кафедрального протоиерея и архитектора И.К. Плотникова), единогласно постановили: признать благовременным и весьма полезным образовать в г. Гродне церковно-исторический Археологический Комитет, об утверждении коего и сделать надлежащее сношение с подлежащими властями.

Никанор, Епископ Гродненский и Брестский, командир 2-го армейского корпуса, генерал-лейтенант Поволоцкий, начальник артиллерии корпуса генерал-лейтенант Гольмдорф, начальник Гродненской топографической съемки генерал-лейт. Савицкий, действ. ст. сов. М. Стояновский, коллежский советник Ласточкин, действ. ст. сов. К. Бузылов, ст. сов. Полешко, коллежск. асессор Стукалич, действ. ст. сов. А. Пигулевский, действ. ст. сов. Феоктистов, кафедральный протоиерей Николай Диковский, директор народных училищ Гродненской губернии H. Фивейский, преподаватель Гродненской гимназии Евст. Орловский, преподаватель Гродненской гимназии Конст. Кемарский, священник Гродн. собора Петр Дедевич, губернский землемер Цветков, Индурский благочинный свящ. Лев Теодорович, губернский архитектор Плотников и д. инспектора Гродненской мужской гимназии Ф. Шиманский, преподаватель Гродненской гимназии Ив. Остроумову свящ. В. Левицкий, командир 171 Кобринского полка, полковник Левицкий, Гродненский благочинный священник Иосиф Будилович, свящ. Николай Аварин, свящ. Михаил Янковский, секретарь Консистории Николай Шелутинский, протоиерей Андрей Богословский, казначей Архиер. дома диакон Иосиф Вощенко, правитель канцелярии губернатора Георгий Николаевич Тарановский.

В 1856 году 19-го апреля Митрополит Иосиф Семашко препроводил в новооткрытый Виленский музей «Литовский Статут» на русском языке, полученный им из Березницкого монастыря. По этому поводу митрополит писал попечителю музея, графу Е. Тышкевичу, что жертвуемый им драгоценный памятник напомнит деятелям музея, что Государство Литовское в период самого сильного своего могущества состояло из девяти десятых частей русского народа. Что русский язык был здесь языком правительства до новейших времен, и что древнейшая образованность русских, и исповедуемая ими вера христианская впервые подействовала на просвещение и смягчение литовских нравов литовского народа, обращенного в христианство в более поздние времена. Народ этот чувствует еще и теперь в жилах своих русскую кровь и помнит заветы своих отцов (См. Записки Иосифа, т. II, стр. 618; срв. 249 стр. Жизнь м. Иосифа Киприановича).

В 1861 году, от 19 декабря по случаю мятежа повстанцев Митрополит Иосиф разослал о.о благочинным предписание, в котором, между прочим, писал:

«Нам указывают на Польшу, но какое нам дело до Польши? Мы русские, дети бесчисленной русской семьи, потомки св. Владимира, мы родились в России, присягали на верность русскому Царю. Нас стращают поляками! Не потому ли, чтобы напомнить нам вековые страдания наших отцов, присоединившихся было доверчиво вместе с Литвою к Польше? Нам указывают на униатскую веру! Как будто была, или даже могла быть униатская вера?! Не была ли уния лишь коварной приманкой для отклонения отцов наших от России и от истинно-православной Восточной Церкви!? Не была ли эта несчастная уния орудием тяжких тираний и гонений в течение трех сот лет, пока мы, потомки гонимых, не обрели наконец тихого пристанища в лоне России и своей Матери Православной Церкви. Злоумышленникам не удается обмануть нас хитро сплетенною ложью или застращать угрозами. Но могут встретиться неопытные, неосторожные, несведущие, или даже небрежные в усердном надзоре за своими паствами».

Позднее (26 декабря 1863 года) Митрополит Иосиф писал:

«Несколько веков русский народ здешней страны находился под игом Польши. В это время не только лишили было его древнего Православия посредством унии, но и покусились на родной его язык. С этою целью учили этот народ молиться на польском языке».

Еще позднее (28 декабря) он писал:

«На всем пространстве нынешней Литовской епархии 30 лет тому назад все духовенство говорило на польском языке. Теперь, благодарение Господу, оно не только возвратилось в лоно Матери своей Православной Церкви, но и стало употреблять русский язык отцов своих. Только среди женского пола духовного ведомства употребление польского языка еще поддерживается. Но нужно иметь в виду опасение, чтобы употребление польского языка в священно-служительских семействах не уронило самих священно-служителей во мнении собственных их прихожан, искони русских, говорящих русским языком, на белорусском или малорусском наречии».

Один достопочтенный историк, заключая свое суждение о смутном времени, говорит: «Подготовленное, и вызываемое внутренними политико-социально-экономическими причинами и обстоятельствами, и лишь возбуждаемо и усиливаемо извне смутное время было в постепенном историческом развитии государственного организма последнею вспышкою, последним крупным актом борьбы прежней Руси с новою, беглых и нетяглых элементов с тяглыми, низших классов населения с высшими, родов и удельно-вечевых стремлений и преданий с началами общегосударственными, подвергавшимися тяжелому испытанию, жестокой борьбе. Суровая действительность показала всю важность и целесообразность строя, выработанного историческою жизнью. При столкновении с чужим, русские люди увидели свое. Сознательнее ценя благосуществование своей государственности, восстановляли они ее увереннее, и соответственно с основными началами своей национально-политической жизни. Народные, религиозные и другие свойства сказались неотвратимо совершая свою работу в государственном организме. Чужое лицо, тем более из явно и безусловно враждебнаго лагеря, не могло быть носителем и выполнителем народного идеала высшей государственной власти».

Как все это соответственно и поучительно для нашего смутного времени.

Добродушные Поляки!

Вы первые сыны великого Славянского племени стали ближе всех к Западу Европы. И потому первые подверглись коварному правилу жизни древнего Рима: divide et impera! Разъединяй и господствуй!

Тысячу лет Западные народы натравляют Вас на другие славянские роды, особенно же на Русский народ, чтобы посеять взаимную племенную рознь и через то иметь себе в Вас хороший оплот, а в Русских – помощников себе, чего и достигли, спасши себя, и отлично устрояя свои дела в то время, когда Вы, враждебно натравляемые ими, истощевали свои духовные и материальные силы в ненужной Вам, и неравной борьбе с единоплеменниками, которые тоже не раз предпринимали походы в пользу тех же Западных народов, использовавших силы России только для своего благосостояния, силы и славы. Пора понять эту коварную политику иноплеменников и перестать быть их злыми орудиями.

Пора познать, что во взаимной племенной злобе, вражде и убийствах ― погибель народная, а в сближении, мире и согласии – благосостояние, счастье и слава!

Пора и всем уразуметь, что древнее-римское правило: разъединяй и господствуй (divide et impera) – языческое правило, ибо оно противоположно заповеди Христа: возлюбиши Господа Бога и ближнего твоего, как самого себя.

Многие предметы и лица, получая новые названия, возбуждают собою недоумения. Не более, как года два, стало очень часто употребляться название многих русских людей черносотенцами.

1). Итак, первое определение черносотенца – это человек русский.

Хотя цыгане черны, и евреи тоже, но кажется никто из них не называется черносотенцем, а равно и из армян и татар, из которых тоже бывает много черных. То же должно сказать и о многих других инородцах брюнетах. Очевидно, что здесь взяты во внимание не прирожденная чернота волос или кожи, а настроение, а именно: чисто русское – кристальное.

От чего же чисто русское настроение названо черным? От того, что оно таковым представляется врагам русских. Ибо название истинно русских людей черносотенцами несомненно дано врагами русских, коим русские люди всегда казались величайшею темною силою, страшною для них как черная туча, и имеющая сто миллионов могучих людей. Да, сто миллионов истинно русских людей – это почтенная черная сотня, которой врагам ее нельзя не бояться, и в бессильной злобе им естественно восклицать: о, эта черная сотня! Бог весть чье это слово ― «черная тьма», которым издревле определялось великое народное множество = сонмище!!!

2). У русского народа самое дорогое для него – его святая вера Православная. Поэтому второй признак черносотенца – это Православие. Кто православный, тот и черносотенец, если конечно он вместе с тем и русский. Но почему? Потому что и это великая сила.

3). Второй основной празнак истинно русского человека – это любовь к Государю как Самодержавному Императору. Кто любит Государя Императора, как истинный его верноподданный, и вместе с тем он человек русский и православный, тот вполне черносотенец, т.е. имеющий в своем настроении полную сотню процентов истинно русского человека.

Таким образом черносотенство слагается из триединого настроения: верности Православию (33 1/3 0/0), любви к Государю (33 1/3 0/0) и надежды на силу и славу России (33 1/3 0/0).

Этим черносотенным измерением настроения ста миллионов русских людей определяется их полнота и чистота (кристальная). Кто вполне православен, совершенно предан Царю и несомненно русский, тот совершенный черносотенец. А все прочие могут лишь приближаться к этому идеалу, даже математически определяя свое черносотенство, оценивая верно свою православную веру, любовь к Самодержавию и готовность постоять за все наилучшее русское. Оценивая же эти отношения и грузин и лапландец, остяк и литовец, могут сказать, что и они черносотенцы, ибо они хотя и не русские, но православные и верноподданные, а потому черносотенцы, хотя и на 66 1/3 0/0), между тем как из русских есть не преданные вере и Царю (=33 1/3 0/0).

Беседа 1-я.

Цель путешествия к св. местам.

Совершив в Июле и Августе 1888года весьма далекое путешествие ко святым местам Востока и Запада, а именно, от Казани до Константинополя и Афона, оттуда до Иерусалима, Александрии и Рима,⁴⁷⁸ мне желательно удовлетворить многочисленнейшим запросам от меня относительно моего путешествия, и вообще, пользуясь случаем, сказать несколько общеинтересных мыслей о путешествии ко святым местам, начиная с мысли о цели и значении сего путешествия.

Божественный наш Учитель – Христос, сказал, что царствие Божие внутри нас (Лук.17:21). Но эта великая истина не многими вполне понимается, и еще менее того ощущается, ибо все мы, большею частью очень далеки от того высочайшего идеала, который предначертан нам Христом. А потому, мы по естеству и по благодати пользуемся всеми многообразными обстоятельствами и условиями постепенного духовного возрастания, начиная с внешних видимых знаков, движений и действий религиозных, оканчивая разными церковными обрядами и таинствамими, в которых полнота духовно-таинственной жизни соединяется с реально-видимою и осязаемою стороною, причем чисто внутреннее дело веры, надежды и любви имеет громаднейшее значение.

Путешествие ко святым местам, насколько мне известно, нигде не указывается церковью не только наряду с духовно-таинственными действиями, но и с церковно-обрядовыми.

Но если вникнуть в смысл и цель, то оно окажется имеющим многие черты, сходные с церковно-обрядовыми действиями, и даже не лишенными некоторого глубочайшего смысла, особенно в нашей православной России.

Некоторые предпринимают путешествие ко святым местам, исполняя данный Богу обет, но обеты составляют некоторый вид служения Богу. Многие налагают на себя труды путешествия как епитимью, налагаемую при таинстве покаяния, так что в этом случае путешествие является как бы продолжением священно-духовного действия.

Наконец, все путешественники ко святым местам стараются возможно глубже опознаться в них, духовно телесно слиться с ними, и так или иначе усвоить себе частицу их святости или через одно зрение, или же через прикосновение, лобзание, помазание и даже погружение, напр., в священных струях Иордана, что составляет верх желаний всех далеких путников ко святым местам.

Эта последняя цель всех обычных паломников была и моею целью, так как предметно опознаться в величайших святынях я имел, и имею величайшую нужду, помимо личных моих христианских стремлений еще и как пастырь церкви, и как руководитель многих других, в деле ясного предметного представления о многом множестве церковных представлений, верований и учений.

Эта же цель: дать возможное ясное понятие о святых предметах, с обрисовкою окружающей обстановки их, служит целью и беседы моей, а идеальною задачею ее – приближение тех святынь, о которых имею я говорить не только к внутреннему сознанию и сердцу вашему, чтобы вы, не видя очами предметов веры, умственно зрели их, и не имея счастья устами прикасаться к ним, руками осязать их, духовно вводили бы их в мир сердечных чувств своих, и вседушевно проникались бы благоговением и любовью к ним. А так как для любви пространств не существует, и все условия физического бытия для нас не преграды, то вы, и не побывавши в св. местах, можете быть, и чувствовать себя, как бы побывавшими.

Задача моя, как видите, слишком великая. Но исполнение ее не в моих одних только словах, но и в вашей восприемлемости. А потому да не посетует на меня одного тот, кто мало, или даже ничего не вынесет отсюда.

Но что такое св. места? Святыми местами называются места, прославленные присутствием каких-либо святынь, как напр., чудотворных икон, разных останков святых угодников, прославленных чудотворениями и называемых мощами, и наконец разного рода предметы, освященные принадлежностью тем или другим святым, и в особенности Божьей Матери и возлюбленному Спасителю нашему, или только близостью этих предметов к ним, пребыванием на них. Все эти святыни одинаково достопокланяемы и славны, без различия их положения в православной России ли, или на далеком иноверном Востоке, или в инославном Риме. Так, напр., где бы не были частицы честного и животворящего Креста Господня, они везде одинаково достойны поклонения.

Но есть места, пределы и даже страны, где все так или иначе запечатлено характером святости. Таков, напр., Афон, такова, напр., Палестина, которая так и называется св. землею, как освященною пребыванием на ней св. праотцев Авраама, Исаака и Иакова, с произшедшими от него пророками, политою потом и кровью Спасителя нашего, Его святых апостолов и множества первомучеников. Я чувствую, что камень, взятый мною от Вифлеемской пещеры, в которой родился Господь наш И. Христос, священнее, нежели камни, взятые с святых гор Сиона, Елеона, из Гефсимании, из Иордана, Силоама, Вифезды. Но думаю, что и они священны. А равно священна и та земля, которую мой спутник из Иерусалима взял с собою в порядочном мешочке. А тем более священны в разной мере те предметы, которые освящены молитвою на гробе Господнему или на святой Голгофе.⁴⁷⁹

Выходя отсюда, я считаю священным долгом своим, говоря о путешествии к святым местам, сказать несколько слов и о тех русских святынях, коим мне пришлось поклониться по пути в Св. Землю, в нашей православной России, а равно и о тех, кои может, и должен обозреть всякий русский паломник по пути в Царьград, Афон и Иерусалим. Да не посетуют за это на меня нетерпеливые слушатели, которые желали бы, чтобы я прямо перелетел на далекие берега Св. Земли. Дайте мне возможность еще раз пожить радостными воспоминаниями, еще раз пройти тот великий путь, который я совершил слишком скоро, чтобы не дорожить воспоминаниями о нем, имеющими быть может услаждать меня до конца дней моих!

Приготовление в путь.

Сыны века сего мудрее сынов царствия, говорил И. Христос! И действительно, всякий порядочный человек, сбираясь в далекий путь, много приготовляется к нему, сбирается задолго. а многие ли готовятся и сбираются в дальнейший путь загробной жизни?!

И я, как сын века сего, много приготовлялся к путешествию к святым местам.

Не надеясь на общее и специальное свое образавание, я читал множество книг о всех святынях, как Русских, так и особенно Палестинских, благо теперь их стало так много, в особенности с учреждением Палестинского Общества, многоценные издания которого легко так доступны всем.

Не надеясь на некоторое знание языков еврейского, греческого, латинского, немецкого и даже отчасти татарского, я брал уроки языка французского. Но все это было почти всуе. Тщетны были и многие сборы, и думы об одежде. Поистинe, не должно было брать по слову Спасителя ни две ризы, ни лишних сумок, в особенности тех, коих я не мог сам брать с собою всюду. Едущему с билетом Православного Палестинского Общества можно сказать почти то же и о деньгах. Я же мечтал заехать на Афон и даже в Рим, а потому мне приходилось запастись в достаточном количестве государственными билетами в сумме 600 рублей, да рублей 60 мне поручили передать по разным назначениям. Необходимый вид от начальника губернии, стоил мне только 80 копеек. Взят он был заблаговременно. Причем я отдал разрешение, данное мне из Св. Синода по ходатайству нашего Архипастыря.

Отъезд из Казани совершился после замечательнейших дней в церковной жизни Казани, а именно, после принесения в Казань св. Чудотворной Смоленской иконы из Седмиозерной пустыни.⁴⁸⁰ Услажденный и восхищенный необычайным торжеством встречи, которая ныне была особенно обильна многолюдством народным, чему так много содействовала утренняя прохлада, наступившая после чудного дождя, напоившего вполне давно жаждавшую землю, я, после напутственного молебна, приложился к принесенной святой иконе, а также ко святой чудотворной иконе Божьей Матери Казанской⁴⁸¹ св. первосвятителя Казанского Гурия, зашел по пути в Спасо-Преображенский монастырь, чтобы поклониться мощам св. Варсонофия, и потом поспешил домой, чтобы здесь еще встретить св. принесенную Икону,⁴⁸² и потом поскорее собраться в разрешенный Св. Синодом, благословенный нашим маститым Архипастырем, радостно приветствуемый всеми знающими далекий путь. Сборы были кратки, и часов в 6 утра 28 Июня я отдал последнее поклонение всему множеству церквей города Казани, особенно же церкви-памятнику, созданному на месте погребения воинов, убиенных при взятии Казани, который прямо находился предо мною. Параход, на котором я уехал до Нижнего Новгорода, был из числа наилучших – Суворов, в коем мне досталась очень уютная каютка. Так что я мог вполне предаться мечтам о предстоящей радости видеть много новых стран, людей и святейшие из святынь. Быстро скрылась от нас милая Казань, и показался Свияжск, с его множеством церквей, из которых конечно выдавался мужской монастырь, в котором почивают мощи Святителя Германа, Казанского Архиепископа. Да, подивились мы при взгляде на множество церквей Свияжска, в котором впервые началась русская жизнь при завоевании Казанского края.

Все поиски мои найти спутника были тщетны в Казани, и здесь не оказалось ни одного знакомого. Надумавшись вдоволь и почитавши бывшие со мною спутники по Афону, я вышел на громаднейшую параходную палубу верхнего яруса. Множество народа любовалось простором матушки Волги, чудных лесистых гор и широкою далью дремучих заволжских лесов. Но вот, за столиком сидит видимо иностранец, почтенный старичок, с живыми подвижными чертами лица. Пред ним записная книжка, в которой он пишет в один момент три экземпляра своего произведения, а также множество английских путеводителей. Видя устремленный на него мой пристальный взгляд, он обратился ко мне с речью по-английски, но я отвечал ему по-немецки. И у нас пошла живая беседа на разных языках, причем я иногда прибегал к помощи французского и латинского языка. Мой собеседник был американец Carter H. Harrison из Чикаго, отставной генерал и городской голова Чикаго, член Американского конгреса, а главное – большой турист, и корреспондент множества Американских и Европейских газет, из коих он сейчас мне и представил выдержки вместе с своею корточкою. Но всего интереснее была бумага, написанная на большом листе по латыни. Он позволил мне списать ее. Эта бумага написана была от лица Архиепископа Чикаго, в коей говорилось, что предъявитель сего славнейший и честнейший гражданин г. Чикаго Генри Гаррисон, отправляющийся в путешествие с своим сыном, а потому родные и знакомые просят оказать ему свое содействие во всех затруднительных обстоятельствах.⁴⁸³ Перед обедом я принес ему английскую грамматику, бывшую со мною, и он начал усердно учить меня Английскому произношению, всячески выворачивая свой язык, чтобы передать точно звуки нечеловекообразного английского языка. Я, разумеется, с трудом уловлял показывавшиеся мне тонкости. Идя обедать, я сказал по-английски: Eut tims = пopa есть. После обеда я вручил Гаррисону свою карточку с надписью пожелания ему с удовольствием путешествовать по России, столь же великой, как и Америка, и гостеприимной более, чем все страны света. Устно потом я выразил, что как Россия равна Америке, так Волга равна Миссисипи. Не возражая против первого, он стал горячо доказывать, что Волга не столь велика. Затем мы с ним расстались. Солнце вдруг затмилось, за нами гналась грозная туча, от которой мы убегали. Не долго потом спустя полил обильный дождь, ливший всю ночь, а утром мы были в Нижнем.

Нижний Новгород.

Подъезжающим к Нижнему от Казани, город не является во всей своей красе. Как пограничный некогда город России, он встал лицом к Poccии, а к лесу темному, татарскому ― задом. Версты за 3‒4 перед городом открывается печальный вид на Печерский монастырь. Основанный в правление Иоанна Калиты святым Дионисием, впоследствии Архиепископом Суздальским, этот монастырь, начало которому положено в пещерах, некогда был весьма славным. Отсюда вышел преподобный Макарий Желтоводский и Унженский, основатель знаменитого по ярмарке Макарьевского Желтоводского монастыря, откуда ярмарка переведена была в Нижний Новгород при Петре I. Ныне Печерский монастырь служит местопребыванием Викарного Преосвященного, но чрезвычайно беден, потому что гора, на которой он стоит, оползает, и древние здания его рушатся. Здесь находится чудотворная икона Божьей Матери Печерской, принесенная св. Дионисием из Киево-Печерского монастыря. Во время ярмарки она находится там в часовне.

С параходной пристани Нижний Новгород, своими высокими крепостными стенами, стоящими на крутой горе, и особенно башнями, представляется довольно грозным. Видно, что он послужил России не одним избавлением от Поляков, но и «от разных полудиких орд». За крепостью виднеется множество храмов Божьих. Первым, и кажется ближайшим из них, можно назвать Кафедральный величественный собор. Он ничем особенным не выдается, но в нижнем его этаже находится усыпальница князей Нижегородских: Константина Васильевича и жены его Анны Григорьевны, Иоанна Димитриевича по прозванию Брыхатый, Ивана Борисовича – Тугой Лук, Преосвященных. Тут же гробница приснопамятного гражданина Козьмы Минина. Пред этою этою гробницею всегда теплится несколько лампад, из коих некоторый пожертвованы Высочайшими Особами.

Здесь имеются святые чудотворные иконы Божьей Матери всех скорбящих радости; икона Одигитрия – точный снимок с иконы Одигитрии, сделанной в Царь-Граде до XIV века; Нерукотворенный образ Спасителя – дар одного из первых князей Нижегородских; Иверская икона Божьей Матери, которою был напутствован из Москвы первый Нижегородский святитель Филарет в 1670 году.

Теперешний Преосвященный Нижегородский Модест несколько лет тому назад был в Св. Земле, и при посещении им Казани (для посвящения нашего Преосвященного Викария) он обещал мне дать письмо к Патриарху. Он был дома, принял меня радушно, показал мне большую книгу о Нижегородской Епархии, изданную к 900 летнему юбилею Крещения Русского народа, и севши писать письмо, предложил мне осмотреть его библиотеку, особенно богатую древними и редкими богословскими книгами. Но я прежде всего сосредоточился на божнице и увидел здесь замечательный топазовый крест, в котором вделана частица животворящего Креста Господня. Там же я видел образок с мощами св. Игнатия Богоносца и поспешил воздать должное поклонение. Преосвященный поведал мне откуда и достались ему столь дорогие святыни, но я запамятовал. Кажется одна из святынь подарена ему от князей Грузинских, помещиков Нижегородских. Напутствованный благословением Преосвященного и получив от него письмо, я быстро помчался на его лошадях на далекий, за ярмаркою находящийся вокзал, полюбовавшись только издали величественным ярморочным собором.

Паровоз уже был наготове, и я вскоре быстро и с удобстврм помчался в Белокаменную, куда из Нижнего когда-то посылались князья на управление ею, а ныне смиренные Нижегородцы даже позабыли и думать о столь великой услуге предков их Москве.

На пути к Москве стоит славный древний Владимир, знаменитый множеством своих святынь и храмов, которые теперь так старательно (реставрируются) восстановляются в древнем виде заботливым Архипастырем Владимирским Феогностом... Здесь, между прочим, в соборном храме хранится частица главы св. великого князя Георгия Всеволодовича, основателя Нижнего-Новгорода, убитого в войне с Монголами, а также и сродников Георгия: св. Великого князя Андрея Боголюбского, сына его св. Глеба и др. Здесь, кроме того, еще находятся мощи св. Авраамия, замученного в Болгарах Казанских и мн. других.

Однако я не мог быть во Владимире, так как мы проезжали его ночью. Спутников близких у меня опять не было. Таким образом я все более приготовлялся к тому одиночеству среди множества людей, которое ожидало меня в чужих краях. Паровоз двигался спокойно. Любоваться живописными видами не приходилось, потому что родная равнина русская, с перелесками, селами и деревнями, примелькалась. Читая до ночи путеводитель по Св. Земле, я и во сне был там. Утром стали прибывать пассажиры, замелькали подмосковные дачи, а вскоре завиделась и сама златоглавая матушка Москва.

Москва.

Когда подъезжаешь к сердцу России – Москве, то душа невольно рвется скорее увидеть то священное средоточие ее, где находится большая часть всех святынь России – Кремль, с его стародавними св. храмами, палатами царей и дворцов Государей. Но едущий от Нижнего Новгорода не скоро доживает до этого счастья. Довольно издалека открывается общий очерк древней столицы с бесчисленным множеством храмов Божьих, и только за несколько верст начинают ясно виднеться Симоновский монастырь, а потом Спасо-Андрониевский, Донской и наконец, дорогой Кремль.

Устроившись на один день у знакомого священника, я поспешил в Кремль. Путь лежал мимо Чудотворной иконы Иверской Божьей Матери, мимо которой не проходил, кажется, ни один православный, не поставивши перед нею свечи с низкоземным поклоном.

Второй поклон сделал я Спасу на красных воротах, в которые не смеет никто войти с головою, покрытою шапкою.

Как необычайная людность поражает в других частях Москвы, так, напротив, дивное спокойствие чем-то величественным наполняет душу в Кремле.

День был простой. Я поспешил в Успенский Собор, где коронуются наши Государи. Литургия приходила к концу. И мне лишь немного удалось послушать древнее знаменное пение, употребляющееся здесь нередко. Услужливые сторожа с усердием поспешили показать мне св. икону Владимирской Божьей Матери, которая по преданию писана св. Евангелистом Лукою; Влахернскую икону Божьей Матери, сделанную из воска и мастики; Иерусалимскую икону Божьей Матери – Гефсиманскую, а также раки св. мощей: Святителя Петра (строителя храма), Ионы, Филиппа, Московских чудотворцев, почивающих открыто; руку св. апостола Андрея Первозванного и множество частей других угодников. Кроме сего, здесь я видел часть ризы Господней, гвоздь Господний. Еще больше мне показано было разных святых останков, мощей разных угодников в Благовещенском Соборе, где они хранятся в разных драгоценных ковчегах. Воздавши всем им благоговейное целование, я просил показать их мне. Мне подумалось: отчего бы эти святыни не раздать по разным храмам всей Руси православной? Тогда бы вся Русь освятилась! Это достояние благоверных Государей наших, приобретавших эти святыни с Востока великими их благодеяниями Восточным христианам. Вот и хранятся они в храме дворцовом. В Архангельском Соборе мне показывали мощи св Царевича Димитрия, и замечательный образ Иоанна Крестителя, в коем находится частица крови сего угодника. Не преминул я побывать и на колокольне Ивана Великого, где на верхнем ярусе начертал, подобно другим, свое имя. Что за вид отсюда! Вот где питаются чувства любви к родной матушке Москве, златоглавой и необъятной для взора, с ее сорок сороков церквей!

Посетивши царские палаты, я зашел в Чудов монастырь, где покоятся мощи св. Митр. Алексия, исцелившего жену Хана, и в знак сего чуда построен этот монастырь.

Выходя из Кремля, я зашел в храм св. Василия Блаженного, обошел все 8 его пределов, представляющих чудо вычурной архитектуры XVI века. Чем-то глубоко-древним и неземным веяло из всего того, что я видел, к чему благоговейно прикасался, и что зрел с умилением и восторгом! Я ехал к храму Спасителя, который, казалось, находится почти рядом с Кремлем. Грохот едущих, шум идущих, постоянно говорили о жизни широкой и привольной. Но я долго не мог отрешиться от образов, почивающих в нетлении святых, от представлений святых останков праведников, и их характерных изображений, исполненных величавой строгости, и совершенно чуждых красок плоти и крови. Все они большею частью согбенны. Одни почивают от царских врат влево, другие же – вправо. Это, по-видимому, неестественно, но зато идеально-характерно и весьма умилительно.

В храме Спасителя я прямо из XVI века перенесся в XIX век. Здесь все запечатлено новым духом света, блеска и полноты жизни. Поражаемый на каждом шагу великолепием, красотою и богатством отделки всех вещей ― от грандиознейших стен, до мельчайших рамок св. икон, я долго не мог молиться. Но начавши молиться, я не мог оторваться от той чудной иконы Спасителя, которая находилась предо мною, помещаясь за амвонною решеткою. Столь же почти долго я прикован был и к чудному изображению Рождества Христова, изображенного за престолом. Историческая верность представления картины, дивное освещение пещеры, производили очаровывающее действие. В таком же роде здесь и многие другие иконы и картины.

Чуден и величествен этот храм снизу. Но еще грандиознее он с высоты купола, в котором находится необычайной величины изображение Господа Саваофа. С этой высоты мне пришлось выйти на кровлю храма и обойти все 4 колокольни. Отсюда открылся вид на Москву, кажется, еще более величественный, нежели с высоты Ивановской колокольни! Вот она – Русь Святая, думалось мне здесь! Неужели где-нибудь может быть выше и величественнее этого великого создания религиозного и патриотического духа многомиллионного русского народа, блещущего еще кроме того светлостью бесчисленных св. храмов, произведений неустанных многотрудовых рук православного люда нашего?!

Как древние послы наши, узнавшие величие христианства не хотели принимать никакой другой веры, кроме православной, так и я, насыщенный зрением всего величия духовно-предметного богатства древней столицы Русской, не мог посетить других Московских храмов. Однако я по обстоятельствам посетил великолепный храм Большого Вознесения на Никитской, в устроении коего принимал большое участие князь Меньшиков, а также в Высокопетровском монастыре, где имеет приют Моск. Общ. любителей Дух. Просвещения. Накануне св. Козьмы и Дамиана, я был за праздничною вечернею службою, и слышал приятное Московское обычное пение, и еще более того умильно-трогательное служение одного глубокого старца Протоиерея, недавно справившего свой 60-летний юбилей неустанного служения Церкви Божьей.

Всякий Русский человек раз посетивши Москву, сочтет непременным долгом побывать и в Троицко-Сергиевой Лавре – этом святилище всей святой русской земли, и этом хранилище великого множества святынь. Но я был здесь уже несколько раз, всегда вынося отсюда великое духовное утешение и отраду, помолившись пред ракою св. преподобного Сергия и поклонившись святым останкам многих святых, оканчивая Филаретом, Митрополитом Московским. Не раз я бывал и в приютившейся скромно здесь Академии, с ее богатою библиотекою книг и рукописей.

В целях моего путешествия в Иерусалим, мне следовало бы съездить в монастырь, так называемый Новый Иерусалим, устроенный знаменитым патриархом Никоном, где находится храм во имя Воскресения Господня по подобию храма Воскресения Господня в Иерусалиме. Но я был там года за два. И могу сказать, что действительно вся внутренность этого храма ― есть точное воспроизведение Иерусалимского храма. Так что кто не имеет возможности посетить древний Иерусалим, тот может составить точное понятие о главнейшей святыне его по Воскресенскому храму Нового Иерусалима, т.е. о пещере погребения Христа.

В тот же раз привелось мне быть при торжественном великопраздничном Богослужении досточтимого Митрополита Московского Иоанникия, по распоряжению коего Синодальный хор пел многие церковные песни по древне-киевскому распеву, чередовавшемуся со столповым пением, исполнявшимся духовенством Успенского собора. Вечерня шла часа три, а всенощная часов семь. И кажется ни один человек из 10 тысяч не вышел из храма до окончания службы.

Таким образом, Москва составляет истинное сердце православной Руси как по внешним драгоценным религиозным святыням своим, так и по тому глубокому духу веры и благочестия, какой царит здесь от Кремля и до последних захолустий, по которым мне приводилось въезжать и выезжать из Москвы. Особенно приятно я был поражен этим во время своего возвращения в Москву вечером, накануне Воскресного дня, когда я везде встречал какую-то таинственную тишину, во всех домах мерцанье огоньков от лампад и тихий блеск от драгоценных риз св. икон.

Не это ли истинная Св. Земля, думалось мне при сем? Но ведь колыбель св. веры на Руси – Киев град!

Киев.

По пути из Москвы до Киева лежат славные города Тула, Орел и Курск, со славными его городами Ливнами и Белогородом, где находятся множество храмов и святынь. Но я решительно не мог заезжать сюда, дорожа своим кратким временем.

Киев, послуживший колыбелью для нашей государственной жизни, сделался вместе с тем и колыбелью православной веры Христовой у нас, и должен быть почитаем – «Иерусалимом земли Русской», по слову Императора Александра Николаевича (Рескр. Киевск. Митрополиту от 26 Августа 1856 г.).

«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит... полные воды свои. Ни зашелохнет, ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или нейдет он», – говорит Гоголь. Таков именно и был Днепр, когда мы подъезжали к нему со стороны Лысой горы и переезжали его, тихо-тихо двигаясь по железному мосту, построенному через него. Чудный вид на Киев открывался из окон вагона. Неподражаемо красив Киев, если смотреть на него из-за Днепра. Здесь мы увидели, прежде всего, на венце святых Киевских гор Киево-Печерскую Лавру, блиставшую множеством золотых глав, блестевших яркими лучами от жаркого июльского солнца. Потом открылись Выдубецкий и Свято-Троицкий монастыри, Аскольдова могила и другие живописные окрестные достопримечательности. Затем мы околесили весь город, любуясь чудными пирамидальными тополями, белыми акациями, ореховыми и другими южными деревьями замечательной красоты. Мы проехали от Москвы 1096 верст. Было 3 часа дня 2-го июля.

Радостно бьется сердце при вступлении в город Киев. Здесь почивают многие св. угодники Божии. Сюда в продолжении многих веков целые миллионы православных людей с великим трудом приходили поклониться великим подвижникам, и поучиться у них хоть малой частице терпения в трудах жизни, наипаче же тому, как подобает молиться и спасаться. А в Киеве есть где помолиться. Здесь 105 церквей с 188 престолами, в том числе 4 собора, 10 монастырей. И 4 церкви относятся к I веку принятия христианства Русскими. а некогда здесь было даже до 600 церквей.

Главнейшую святыню Киева составляет Киево-Печерская Лавра, с ее чудотворною иконою Успения Божия Матери и со святыми Печерскими угодниками.

В этой св. обители каждый встречает поистине христианское гостеприимство, и притом не только со стороны низшего клира, но и самого Владыки Митрополита, который принял меня, несмотря на неурочное время (пред всенощною) и на его болезненное состояние. Маститый Иерарх-старец много беседовал со мною о разных предметах религиозного свойства, и (между прочим) с особенною обстоятельностью о четвероконечном кресте и других вопросах, касающихся раскола, видимо глубоко интересующего его. Получив от него в воспоминание описание его жизни, я пошел в великую соборную церковь, чтобы поклониться мощам первого российского митрополита Михаила, преп. Феодосия, а также главе св. Владимира, и хотя издалека узреть чудотворную икону Успения Божьей Матери. Как в ближних Антониевских пещерах, так и в дальних Феодосиевских, по три малых церкви всех мощей здесь около 86, кроме 22 затворнических, да мироточивых глав до 60.

В великой церкви между прочим находятся: перст св. Арх. Стефана, часть ризы Христовой, часть крови св. Иоанна Крестителя, часть Животворящего древа, часть мира из гроба св. Димитрия Солунского, часть столба, к которому был привязан И. Христос во время бичевания. Нечего уже и говорить о том, что здесь находятся иконы, украшенные золотом, бриллиантами и другими драгоценными камнями, каковые напр., икона Спасителя в терновом венце – мозаичная, икона болящего Иосифа, а также древняя икона Божьей Матери и икона Спасителя, которую рисовал безрукий художник, держа кисть во рту. В сенях трапезной нарисовано изображение Иерусалима. Колокольня собора имеет 46 с. 2 арш. высоты.

Далее я посетил Михайловский златоверхий монастырь, с гробницею св. Великомученицы Варвары, и замечательной, по художественности и по ценности своей, иконой покровителя сей обители св. Архистратига Михаила, который, как покровитель России изображается на гербе Киевском. Этот монастырь находится в центре Киева.

Против этого монастыря находится Софийский собор, со св. чудотворною иконою Богоматери, именуемой: «Нерушимая стена», с мощами священномученика Макария, и с чудотворной иконой Святителя Николая, и с гробницею Великого Князя Ярослава Мудрого.

Направляясь к Подолу, где находится братский Богоявленский монастырь, в коем помещается духовная Академия, я зашел в церковь св. ап. Андрея Первозванного, с замечательною по живописи иконой, приписываемой кисти Леопольда де Винчи. Здесь находится большой деревянный крест, найденный, говорят, в земле. Он живо напоминает собою тот крест, который 1840 лет тому назад водрузил здесь св. апостол Андрей. С паперти этого храма открывается чудный вид на Подол и Заднепровье.

Вблизи храма св. Андрея находится Десятинная церковь Рождества Пресв. Богородицы, славная по воспоминаниям, связанным с нею, и по хранящимся в ней драгоценным св. останкам св. равноапостольного князя Владимира, находящимися в его гробнице.

Мне удалось побывать и в Пустынно-Никольском монастыре, с чудотворною иконою св. Николая, и в принадлежащей сюда, так называемой Аскольдовой могиле – часовне, окруженной рядом многих могил.

Недалеко отсюда Выдубецкий монастырь, около которого выдыбал Перун, сброшенный в Днепр.

Видел я и так называемые золотые ворота, на которых во время оно была Благовещенская церковь, а также памятники св. Владимиру и Богдану Хмельницкому.

Немало привлекает к себе внимания и оканчиваемый новый собор св. Владимира, красующийся на одной из возвышенностей Киевских, мимо которой лежал мой путь как из вокзала, так и обратно.

Говорят, что лучшая улица (из 200) – Крещатик, составляющая центральное место всего Киева. Хороши также Московская, Александровская, Большая Владимирская, Бибиковский бульвар. В Киеве было 20 000 домов с 170 000 жителей, из коих 132 т. православных и 16 т. евреев (1888 года).

Прелестный, чудный и весь г. Киев. Но в особенности ценны его святыни и Днепр широкий, многоводный, омывший грубость наших предков, и доныне обновляющий многих не одним своим видом.

Поистин должно сказать с Хомяковым:

Слава, Днепр, седые волны!

Слава, Киев, чудный град!

Мрак пещер твоих безмолвный

Краше царственных палат!...

Киев не может состязаться по древности с Афинами, ни по огромности с Пекином. В нем археолог не найдет развалин Пальмиры, и путешественник не увидит пирамид Египта, изумляющих своею огромностью. Он не был повелителем света как Рим, не был законодателем ветренной моды как Париж. Киев – есть священное достояние Русских. Это лучший бриллиант в короне наших Государей, как говорит один из его описателей.

Слава, слава, златоглавый,

Пращур русских городов!

О красуйся ж величаво

Сотни, тысячи годов!!

Средоточие Печерской обители – это Успенский собор, величественный храм с 7 куполами и 8 пределами, и колокольней в 4 яруса 46 саженной высоты, коринфского стиля (ордена). На ней главный колокол в 1000 пудов. Главная святыня собора – чудотворная икона Успенской Божьей Матери, находится над царскими вратами, на металлическом круге, с сиянием из серебряных лучей. Эта икона, по преданию, записанному в сказании препод. Симона, Епископа Суздальского, чудесно получена греческими художниками, строившими собор перед отбытием их из Константинополя. Эта икона украшена алмазами, бриллиантами и другими драгоценными камнями. К ней привешены еще два бриллиантовые креста. Перед началом поздней литургии и по окончании ее, чудотворная икона спускается вниз, и перед нею тогда читается акафист Успению Божьей Матери с пением кондаков, совокупным хором двух клиросов. Здесь еще имеется множество образов, украшенных золотом и бриллиантами – дар благочестия наших Государей и вельмож. На аналогии находится замечательная мозаичная икона Спасителя в терновом венце. Недалеко от нее находится честная глава св. равноапостольного князя Владимира, перенесенная сюда из Киевской Десятинной церкви, а к западу от нее почивают св. мощи преп. Феодосия Печерского, близ коих стоит св. икона Николая Чудотворца с частицею мощей сего угодника, вделанной в серебряную ризу. В северо-западном углу церкви в серебряной гробнице хранятся частицы мощей святых Печерских. У северной стены близ иконостаса, мощи св. Михаила – первого митрополита Киевского, перенесенные из Десятинной церкви, а сзади сих мощей, в приделе арх. Стефана, находится перст его, принесенный из Молдавского монастыря в 1717 году. Под алтарем этого храма усыпальница князей, гетманов и панов, благодетельствовавших Лавре. На южной стороне находится серебряная гробница с частицами мощей св. отроков, апостолов, святителей и мучеников, и принесенные в разное время часть трапезы Христовой, часть крови Иоанна Крестителя и часть мира из гроба св. великомученика Димитрия Солунского.

В алтаре главного храма находится на престоле замечательный серебряный крест, имеющий 1 пуд 7 фунтов весу, и замечательной работы дарохранительница с 12 колоннами из агата, пожалованные Государем Императором Николаем I. И на жертвеннике золотой крест с частью животворящего креста, частями столба и земли, обагренных кровью Христовою и вервь, которой И. Христос был привязан во время бичевания.

В алтаре придельного храма св. Стефана есть замечательная икона Спасителя, которую писал безрукий художник, державший кисть во рту. Ее царь Феодор Алексеевич подарил своему наставнику Симеону Полоцкому.

В алтаре св. архистратига Михаила находится резной кипарисовый крест в сребропозлащенной оправе с частью животворящего креста Господня и Частицами мощей разных святых, а также икона великомученицы Варвары с частицею ее мощей.

Нечего уже и говорить о том, как драгоценна ризница Лаврская, в которой находится одно Евангелие, украшенное алмазами, бриллиантами, рубинами и сапфирами, верхняя доска коего 6 фунт, золота и ценою в 17 т. руб. Здесь имеются: 1-й крест с частицами разных святых, украшенный изумрудом; 2-й ― с частью животворящего древа, в котором 2 ф. золота; 3-й – с частицами мощей, закрашенный бриллиантами, рубинами и изумрудами; серебряная чаша, украшенная хризолитами, аметистами, топазами – вклад Мазепы. А сколько здесь драгоценных предметов из прочей церковной утвари и не перечесть⁴⁸⁴... В библиотеке лаврской до 2250 книг. Но не здесь главное сокровище Лавры, а в пещерах, куда я, подобно всем, и поспешил скорее.

Против южных дверей Собора находится обширная братская трапеза, оканчивающаяся в восточной стороне церковью aп. Петра и Павла, в день которых я несколько лет тому назад удостоился обедать здесь со всею братиею, наместником Иларионом, ныне eп. Полтавским. День был жаркий, и я поскорее протянул нетерпеливо руку свою к квасу или пиву, стоящему предо мною, но о. наместник удержал меня, сказавши, что не пришло время для сего. К каждому кушанию приступали по звонку. Все подавалось только по благословению. Состав блюд был праздничный, и однако для мирского человека не вполне достаточный. Прислуживали иноки, и среди их вновь постриженный иеромонах, что делается в тех видах, чтобы возведенный в высшую степень служил больше, помня слова Спасителя: хотяй быти старшим в вас, да будет всем слуга. И вновь поставленный нес свою новую обязанность с истинно христианским смирением. На стенах трапезной обращает на себя большое изображение Иерусалима, и множество строгих ликов св. печерских подвижников. По окончании обеда был совершен при общем пении «чин возношения панагии», состоявший в том, что о. Наместник трижды поднял вверх пред иконою просфору, и затем блюдце с частицами ее стало переходить из рук в руки, а вместе и красного вина чаша, из коей запивали просфору.

Вблизи трапезной находятся покои настоятеля и священноархимандрита Лавры ― Митрополита Киевского. К моему счастью Митрополит Платон, которого я имел счастье видеть в Одессе за 9 лет перед сим, только что приехал из Голосеевой пустыни, где он проводил лето. И я поспешил к нему, идя следом за ним и видя, как ему нелегко было подыматься наверх, даже с помощью других. Он очень скоро принял меня, и сказавши несколько слов о своем здоровье и по поводу переданных ему из Казани приветов, очень долго и глубоко премудро говорил о делах церковных, и особенно же об отношении к раскольникам, чему поводом послужил крест на изображении св. Владимира в брошюре, поднесенной ему, и готовившейся выйти в Казани в количестве 7000 экземпляров. Душевно тронутый его сердечною беседою и чисто архипастырскою речью, и подарком, данными мне, я сделал ему низкоземный поклон и вышел от него с благодарением Богу за его силы, в немощах совершающиеся. Девять лет тому назад он тяготился сложностью дел архипастырских, а теперь он, как бы и забыл о своих немощах, явно однако выражающихся во всех чертах его лица, бывших тогда очень живыми и подвижными. Затем я посетил и Митрополита Сербского Михаила, здесь пребывавшего в то время. Смиренный и прежде, святитель Божий теперь смирился до зела, но благодушие и добросердечие не покидали его. Я высказал перед ним все то, чем я интересовался, а именно: поведал ему свое недоумение относительно дозволения Черногорским князем Николаем прибыть католическому Епископу в страну свою. Но он мне разъяснил, что ему сам князь сказал, что это зло допущено во избежание большого зла – отпадения от веры и подданства.

Имеющему время можно посоветовать посетить громадную лаврскую Типографию, и с балкона ее полюбоваться необычайно чудным видом на Заднепровье и св. пещеры.

При входе в Лавру под церковью на вратах, устроенной наподобие церкви, бывшей на так называемых Золотых вратах в Киеве, находится книжная лавка. А другая лавка находится при выходе к пещерам, где преимущественно продаются иконы и картины. За книжною лавкою следует вход в больницу монастыря, где женщинам позволяется присутствовать за богослужением только три раза в году. Корпуса монашествующих большею частью одноэтажные. Все они обнесены большою стеною на протяжении 520 с., а вокруг идет первоклассная крепость, построенная Петром Великим. Таким образом здесь царство мира и царство мирское живут рядом.

Пещеры. Киев и его ближайшие окрестности по течению Днепра имеют целый ряд неизвестно когда ископанных пещер, каковы: варяжские, кирилловские, китаевские, межгорские, пироговские, трехсвятительские и новокрытые в октябре 1888 г. Но славнее их всех Лаврские, ближайшие Антониевские и дальние Феодосиевские, занимающие широкий уступ Лаврской горы к юго-востоку, и разделяющиеся между собою глубоким живописным оврагом. Над ними несколько садов, а за ними крепостная стена с амбразурами для пушек.

Еще Симон Еп. Владимирский писал: «Какая церковь Востока и Запада ознаменовалась такими чудесами? Пройди все страны, и нигде не найдешь подобных чудес. Мудрено ли, после этого, достопамятные слова его: «Перед Богом скажу: всю мою славу, всю власть епископскую вменил бы ни во что, если бы мог хотя хворостиною торчать за воротами, или сором валяться в Печерском монастыре».

Путь из Лавры в пещеры идет от нижних ворот через сад крытою галлереею, на множестве ступеней которой обыкновенно теснится множество несчастных бедных (отсюда некогда был взят Е. Шеренколов, бывший потом Епископом).

Дорожа временем, я поспешил в пещеры часов в 6 утра. В Крестовоздвиженском храме над входом в ближние пещеры литургия не начиналась, а потому иноки охотно предложили свои услуги проводить по пещерам. Взявши несколько свечей, я приложился к храмовой иконе, в которую вделан большой крест с значительною частью древа Креста Господня, а тем временем успела уже собраться порядочная партия спутников. Зажегши свечи, мы вошли с великим страхом в пещеры. Наш спутник говорил благоговейно, проходя гробницы, в коих покоились мощи св. угодником: св. Иулиания Дева, княжна Ольшанская, Прохор Чудотворец, иже молитвою былие лободу творяше хлебы, преподобный Иоанн Постник, гроб и келия преподобного Антония Печерского – первоначальника нашего. Здесь мы услышали пение и не вдруг увидели малый храм, в коем совершал литургию очень молодой иеромонах с серебряным крестиком на груди.⁴⁸⁵ Попросивши его помолиться за нас, и помолившись несколько, мы пошли далее. Свет слабо освещал наш путь, но мы уже присмотрелись более, и ясно уже различали раки святых угодников, часто и близко одна от другой находившиеся. А наш спутник продолжал возвещать нам: препод. Феодор и Василий, Поликарп – 2-й печерский архимандрит игумен Варлаам; Дамиан – Хлебник, Никодим – Просфорник, Лаврентий – Затворник, Лука – Эконом Печерский, Нектарий – послушливый, Агапит – Целебник врач, священномученик Иоанн Кукша, просветитель Вятичей, Сергий послушливый, Пимен многоболезненный. Мы не успевали прикладываться. Но вот нас остановила другая партия, шедшая напротив. Потом они куда то ушли. Во время стояния я заметил на стенах те надписи, которые восклицал перед нами проводник. Несколько человек положили деньги на блюдо, находившееся здесь. Повернувши, наш проводник возвестил: преп. Нестор – летописец, преподобномученик Евстратий, распятый жидами на кресте в городе Корсуни, Моисей Угрин, слуга св. кн. Бориса, Иеремия прозорливый, Иоанн Многострадальный, при жизни закопавший себя в землю по перси ради утишения страстей, Николай Святоша – привратник Печерский из князей.

Кроме св. мощей в раках, нам показывалось несколько оконцев, выходивших из келлий св. затворников, которые и скончались в своих затворах, знаком чего служило непринятие ими пищи, приносившейся в неделю раз или два. Здесь же мы видели и трапезу, в которую собирались все подвижники для столования, которое, очевидно, было слишком немногосложно. Здесь почивают теперь Нифонт Новгородский, Авраамий трудолюбивый, Онуфрий молчаливый, далее Спиридон просфорник, на руке коего сохранилось православное молитвенное перстосложение, Алипий иконописец, 30 мироточивых глав. Повороты и изгибы подземных пещер шли так извилисто, что мы совершенно не знали, возвращаемся ли к выходу, или идем дальше. Сырость же, непривычный воздух, хотя и растворенный благоуханием святыни, делал непосильным дальнейшее шествие. Заметив это, наш добросердечный проводник показал нам еще мощи св. Симона Еп. Суздальского, Ильи Муромца (XII в.), Никона Сухого, еще некоторых других, и как-то скоро вывел нас снова в Воздвиженскую церковь. Видя свою слабость даже на ½ часа пребывания в пещерах, в которых святые подвижники пребывали целые десятки лет, я попросил у Господа подкрепления своей немощи, и подышав свежим воздухом во время небольшого перехода к дальним пещерам, без особенной тягости воздал должное поклонение святым, здесь почивающим, сонм которых здесь почти столь же великий, как и в ближних пещерах. Здесь почивают нетленные мощи св. Лукиана, Феодора кн. Острожского, Афанасия затворника, Феофила Eп. Новгородского, Григория постника, Игнатия, вкушавшего только хлеб и воду, Моисея чудотворца, Павла послушливого, Леонтия и Георгия канонархов Печерских, Феодора молчаливого, Павла и Софрония – затворников. Эти пещеры показались мне более склоняющимися к Днепру, откуда видимо даже и просачивала сырость. И здесь жили и спасались великие подвижники!

Не это ли дом Божий, не здесь ли врата небесные, думалось мне при расставании с этим священнейшим в мире уголком подземным, где умершие живут в видимо теснейшем общении с нами, и в тоже время пребывают на небе с ликами святых ангелов, предстоя в молитвах за Русь святую и весь мир христианский.

Пройдут века, но не заростет сюда тропа от дальних краев нашей земли, где сыны персти тленной, пребывая в нетлении, и нас зовут с собой в мир вечный и святой!..

Софийский Собор находится в древнем городе, где находятся и все вообще древности Киева. В нем 15 приделов. В главном из них престол имеет форму того ложа, на котором положен был И. Христос в погребальной пещере. Длина его 3 арш. и 3 верш., ширина 1 арш. 14 вершк. и высота 1 арш. 6 вершк. В главном иконостасе находится несколько рельефных изображений. Верхняя часть Сретенского иконостаса представляет на ажурном золоченном поле многоветвистое дерево, которого ствол выходит из чресл патр. Иесея, а на ветвях его круглые изображения царей Иудейских, предков Мессии, названного у одного из пророков жезлом от корене Иесеова. Иконостасы Преображенский и Вознесенский представляют горы Фавор и Елеон. Храмовая икона изображает Св. Деву Марию с Младенцем Иисусом в ее лоне, стоящим под семистолбною сенью на серповидной луне, которая поддерживается облаком, под коим амвон о 7 ступенях. Так как И. Христос изображен здесь еще до явления в мир во множестве ветхозаветных символов и пророчеств, то и Св. Дева представляется здесь, так сказать, храмом Спасителя мира, который сделался для нас Божьею Премудростью и Силою.

На хорах находится Чудотворная икона Св. Николая, называемого Мокрым, потому что первое чудо, совершенное в XII веке, состояло в спасении жизни младенца, утонувшего в Днепре. Чудотворные иконы Божьей Матери: Купятицкой, Любеческой, Дубовицкой. В Георгиевском приделе находятся: часть крови Господней, часть ризы и часть животворящего Креста Господня, множество частиц мощей Восточных и Русских святых. Наконец, в приделе Михаило-Архангельском покоятся мощи митроп. Макария.

Прямо против Западных дверей из за главного иконостаса взорам каждого представляется замечательное большое изображение Божьей Матери, именуемое за великую древность «Нерушимая стена». Св. Дева изображена в молитвенном положении, с воздетыми в небеса руками. Она находится над горним местом, и вокруг находится еще много замечательных мозаичных икон, напр., икона Тайной Вечери, посреди которой изображен четвероконечный золотой крест. В алтаре Владимирского придела находится гробница Ярослава мудрого (сына Владимира). Построен этот храм на месте победы Ярослава над печенегами. Подобная гробница, вероятно Владимира Мономаха, в приделе Успения.

Десятинная церковь находится на северо-востоке от Софийского собора. Святыню этого храма составляет образ Св. Николая, принесенный по преданию из Корсуня самим Великим князем Владимиром. Здесь находится гроб св. Владимира, и под спудом гробница св. Ольги. Церковь эта новая, построенная на месте прежней, сооруженной Владимиром, на месте убиения первомучеников русских Феодора и Иоанна.

На самом северном краю Сторожевской возвышенности красуется церковь Андрея Первозванного, закрашенная коринфскими колоннами, и пилястрами, увенчанными золочеными канителями. Святыню храма составляет частица мощей св. Андрея Первозванного. С паперти храма открывается чудный вид на Подол с его церквами, монастырями и многими улицами, потом на широкий Днепр. В синем тумане из-за-него виднеются заднепровские села, рощи. Направо – горы Щековицы, а налево – весь старый Киев.

Михайловский монастырь называется златоверхим от семи золотых глав, венчающих его. Он находится против Софийского собора.

Местная икона Св. архистратига Михаила написана на золотой доске, весом 10 фунтов, и усыпана 3000 бриллиантами и 16 хризолитами. Стоимость этой иконы 50 000 рублей. Здесь имеются замечательные мозаичные и древние изображения. В приделе этого храма находятся в великолепной серебряной раке мощи св. великом. Варвары, принесенные из Царь-Града греческой царевной Варварой, бывшей в замужестве за велик. княз. Святополком II, строителем этого храма. Рака имеет 24 пуда серебра, пожертвована Орловой-Чесменской. При раке висит золотая лампада с бриллиантовою кистью – дар Императрицы Екатерины II-й. Во время акафиста поставляется во главу мощей икона, изображающая усекновение главы великом. Варвары. Эта икона покрыта множеством драгоценных камней и перстней, пожертвованных в память исцеления. Сегодня мощи св. Варвары обносились по всему Киеву, в память избавления заступлением ее от холеры в 1830 и 47 годах.

Около Андреевской церкви идет большой, прекрасный спуск к Подолу, где находится Братский монастырь, в коем помещается Духовная Академия. А невдалеке от нее и Семинария с Петропавлов. церковью, похожею на католический костел.

Главную святыню Братского монастыря составляют Чудотворная икона Божьей Матери, принесенная волнами Днепра из раззореного Татарами Вышегорода, животворящий Крест – дар Иерусалимского Патриарха.

Старый Академический корпус построен Мазепою, а потому портрет его находится в Академическом зале. Кроме замечательной библиотеки, здесь имеется музей, в котором 20 000 разных замечательных предметов.

На одном из уступов горы, спускавшейся к Днепру, находится великолепный памятник св. Владимиру ― чудной работы, величиною в 2 саж. Мраморная фигура Владимира обращена лицем молитвенно-вдохновенно к небу, на восток. Правой рукой он поддерживает Крест, а в левой держит великокняжескую шапку. Князь облечен в мантию.

На Владимирской улице находится Университет св. Владимира, занимающий громадное пространство. Кадетский корпус также носит здесь имя св. Владимира. Да и многое другое говорит здесь о св. Владимире, ибо он здесь сделал Русь крещенною и святою. Слава Владимиру, князю равноапостольному, слава!

Кратчайший путь в Константинополь из г. Одессы, без захода в другие порта. Но некоторые пароходы предварительно заходят в Севастополь, взглянуть на который должно быть интересно всякому патриоту, чтобы поклониться великим братским могилам, павших здесь в непосильной борьбе русских героев, неустрашимо бившихся с несметными врагами, чтобы видеть ту землю, обильно кровью политую, на которой теперь снова закипела жизнь и сила мореходная военная. Вместе с тем всякому христианину тут побывать очень важно, потому что здесь можно увидеть многие остатки древнейших храмов, в коих почти со II века подвизались многие мученики христиане, имея во главе св. мученика Климента, Еп. Римского, с именем которого и соединяется главнейший древний храм, находящийся в 5‒6 верстах от Севастополя на юг, под башнею времен владычества Венецианского. В этом храме, между прочим, доныне покоится множество останков христиан, погребенных здесь. А в храме, находящемся в противоположной горе, рыбак развешивает для просушки свои сети, так как алтарь сего храма обвалился, и камни его послужили надгробиями нескольких тысяч россиян, неожиданно упокоившихся над Черною речкою, низринувшись с высоты горы от напора неприятелей (1855 года).

Интересно паломнику побывать и в Чуфут-Кале около Бахчисарая, где находятся остатки Пещерного города Еврейского, где в самое последнее время находятся христианские памятники, и где уже давно старанием знаменитого Высокопреосвященного Иннокентия Херсонского, устроен Успенский скит, один из храмов коего, как гнездо ласточки, ютится почти на самой вершине отвесной стены высокой горы.

Заехавший в Севастополь, не может не посетить и той святой Земли Русской, где равноап. князь Владимир – просветитель ее, принял крещение, потому что г. Херсонес находится в 5 верстах от Севастополя на Северо-Запад. На одном из мысов, о кои уже давно бьется бурное Черное море, находятся бренные останки этого, некогда славного и богатого города. Небольшой он был. Но вероятно в нем было всего много, и обитатели его не скупились на предметы роскоши, особенно в отделке зданий своих, украшенных мраморными колоннами разных цветов, мозаикой стен и полов, видных доселе. Невдалеке от него находится Херсонский монастырь с великолепным храмом, под коим как под футляром, находятся и остатки с купелью крещения св. Владимира, от которой и для нас достигло очищение грехов наших через преемственный ряд праотцев и отцев наших через 900 лет.⁴⁸⁶

Средиземное море. 14 августа 1888 г.

Ах, как тяжело другой и третий день ехать по морю и не видеть берега. Но еще тяжелее не слышать родной речи, и объясняться лишь о самом необходимом кратко и неясно. Уже не в первый раз я испытал это, но теперь это чувство как-то особенно тяжело. Слава Богу, Средиземное море, и притом в самой его середине, очень не бурно. Вчера вечером и ныне рано утром дул порядочный ветер. Но волны были невелики, и наш корабль так ровно и плавно качается, что не только я, но и синьора, которая доселе все страдала, теперь громко и счастливо беседует со множеством кавалеров, окружающих ее как волки, отставшие от стада. А муж, полеживая вдали с малым детищем, лихо покручивал усы, довольный, что он ныне мог завтракать и пить вино не меньше других. И я бы должен крутить усы, потому что я уже несколько дней еду по морю, безвредно вкушая и выпивая в меру. А я не кручу усов и не торжествую, потому что – о родина! Как ты далека, и как ты мила, несмотря на то, что люди по-видимому приветливы, а природа желать лучшего не позволяет. Вот море беспредельное, вот небо вечно лазурное! И вот люди всегда веселые, вечно, по-видимому, беззаботные. Пение за обедом, до обеда, вставая, ложась. Говор несмолкаемый. Unes triores nauta manjure it cet... Вот матросы в детских шапочках, вот гарсоны, камерири, как господа одетые. Все ликует, торжествует, а я все говорю: а родины все нет, даже берега нет. Вот профессор запел и смолк. Так и все здесь, как скоро, живо и мелко. Ах родина. Россия матушка, когда-то я дождусь, что увижу тебя! Ныне за завтраком провозгласил: vivat Italia, vivat Rossie, vivat Graecia, и все мне поддакивали. Но разве это было то, что бывает в сердцах русских, когда раздается подобное слово? А море бурное шумит, а солнце яркое блестит. Какая ширь, какая даль! О Боже! Как велико море, а то ли за морями, а то ли за горами, еще не родина моя, а чужбина дальняя: итальянщина, неметчина и польщина, и лишь там, там далеко отчизна! О небо! Пошли ты с облаком сказать привет моим милым. Пусть вижусь им я, плывущим в корабле скоро и плавно. Пусть солнце озаряет меня и все, что окружает меня. Пусть это будет такой же мираж, как виделся мне в пламенной Африке, когда я видел, как в облаках летали два орла, все двигаясь за полетом нашего поезда. Как потом я видел старика, окруженного сонмом дев, подобных башням Олимпа, собравшимся к Юпитеру. Но и облака нет. Лишь безграничное море, да безграничное море. Все погружается в сон, лишь донна болтает. Уже слишком наскучило ей сидеть в жалкой дали затвора. Вот и опять раздается баркарола. То поет молодой матрос, качая воду для поливки посуды. Все же прочее спит. И я спешу разделить общий покой и лечь возле доктора из Каира – грека чистокровного и прекраснейшего на вид, как любимца Адриана.

14 августа 2 часа.

Мои спутники встали и взялись за карты, какие-то особенные и запачканные донельзя. Видно, что карточное дело процветает здесь не менее, чем в России. Я пишу, и мне удивляются, особенно профессор. Несмотря на свое горячее участие в игре, он играет и поет, и в то же время говорит. Еще более удивлялись тому, что я могу писать по-арабски, еврейски и немецки, хотя моя беседа на всех этих языках им слабо понятна. А море все шумит, хотя и не так, как вчера. Вечереет, море волнуется дивными фиолетовыми разливами, кругом обложено темною рамою с оранжевыми отливами. И, о радость – виден берег. Это о. Кандия. Вот уже возвышенность, вот другая, но вот они уже скрываются вдали тумана. От солнца остались какие-то два желтые столба света, но скоро и те исчезли. Какая открывается вдруг прекрасная ночь, сколько звезд, и как ярко горит Венера. Млечный путь усыпан звездами. Мои спутники поют, пою и я: «В рождестве девство сохранила еси».... Завтра праздник Успение Пр. Богородицы.

Средиземн. море, 15 августа 1888 г.

По обычаю все проснулись рано, как рано и легли. Я встал позже всех. Мне предложили кофе, но я дал понять, что буду пить чай. И мой камерири (слуга) догадался скоро в чем будет его дело. Он хотел было по вчерашнему предложить мне молочник, но другой сказал ему, чтобы он принес серебряный чайник, что и было исполнено. Но воды было принесено только 1/2 чашки, почему я послал его за водой еще, сказавши: аква вайур (т.е. паровой воды). О, машина, воскликнул камерири.

Мои спутники уже играли в карты. Я предложил чаю доктору, но он отказался. Тоже было и со стороны профессора.

Ветер дует попутный, но тихий. Душно. Но вот ветер усиливается. На нашем пароходе подняли парус. Стало прохладно. Ход усилился, но впереди все еще ничего не видно. Даже ни одного паруca не белеет. Впрочем, их теперь и не увидеть, т.к. противный ветер от берега не принесет к нам никого. И так день, другой. Все ― безграничный вид моря, шумящих волн и нежно-голубого неба, изредка усеянного мелкими облаками.

Звенят посудой. Готовится завтрак. Пароход качается тихо и плавно. Сеньора щебечет, а другая, цельные сутки лежавшая одиноко, еще не показывается. Вероятно болеет еще. Капитан, вкушая сладость плавания при двух силах и без большой зыби, с наслаждением курил сигару, потягивая острый запах через тоненькую соломинку, которая несколько дней красовалась в боковом кармане его жакетки. Впрочем, он кажется всегда чувствует себя прелестно. Нужно было напр. видеть его, как он вчера вышел из своей каюты в вечерней одежде для последнего прохлаждения.

Да, очевидно есть кое-что приятное и в жизни на море, но все же лучше на суше, а особенно вблизи родных и близких.

О, родина святая,

Чье сердце не дрогнет,

Тебя вспоминая!

Вот звонок зовет к завтраку, но никто не беспокоится. Будет еще другой, а потом сядет капитан, а за ним и другие. Здесь капитан, как игумен в монастыре. Без него ничего не делается. Хорошо, когда капитан хорош, и худо, когда он дурен и неприветлив!

15 августа. После завтрака.

Обильный завтрак, сопровождаемый порядочным возлиянием вина, видимо произвел на всех благоприятное действие. Все веселы, все ведут оживленные речи, которые постепенно смолкают, и начинается царство морфея, которое продолжится часа 2, а затем опять скука, тоска. Повторение того, что уже было вчера и позавчера.

Матросы все чистят. А море нежно-голубое все шумит, играя миллионами искр и светлых бриллиантов, в которые разбиваются морские волны.

Все молчит. Но вот, группа вокруг сеньоры, которая не стесняясь кормит свое дитя, обнаруживая все свои женские прелести. Рядом сидит муж, и горячо спорит с доктором о самых пустых вещах. А вот группа играющих в лото, во главе с помощником капитана. Италианец очень походил на русского, и потому прозван был мною Славянином, или Славе, как я называл его вчера за обедом во время тоста. Ныне было тоже и за завтраком, и он уже привык к этому.

15 августа 2 часа.

Все соснули. Некоторые уже спят вторично. Нестесняемость почти полная. Дама кормит дитя, расстегнувшись во всю ширь. Другая тоже расстегнулась, хотя и не имеет нужды. Кавалеры развалились без всякого стеснения. Иные просят прикрыться от дам, но дамы смеются. Что же было бы, если бы не было дам. Тогда нестесняемость была бы и полная, и вероятно, сам доктор оставил бы свою щепетильность, и не надевал бы своих белейших манжет, так неудобных при дожде и саже, постоянно посыпавшей нас по случаю попутного ветра.

16 августа. Средиземное море.

И бысть вечер и бысть утро, день 4-й, а все берега нет. Говорят, что ныне в полдень увидим берег Катании и сойдем туда, потому что там будем стоять долго. Да, это очень хорошо. Ужасно надоело только есть и спать. Можно было бы читать, но я, к сожалению, не взял с собою ничего. Вчера дул сильный попутный ветер, а ныне – прямо противный. Вчера обдавало сажею, а ныне брызгами кипучих волн. Конец блаженству капитана и довольству нашему. Никто уже не поет, и матросы все делают спокойно, не так, как вчера, припеваючи. Впрочем и ныне изредка они поигрывают. Видно, не привыкать им мотаться из стороны в сторону. Не слышно речей сеньоры, и картежники убрались в трюм. Мой камрад старался загладить вчерашнее свое неосторожное слово о варварстве русских, ибо видел, как оно было неуместно и никем не одобрено. Теперь он говорит, что русскіе non barbari, но casaci barbari, что Ашинов barbar. Я отвечаю: Ашинов ничто, Ашинов stultus, а казаки populi intelligent! sunt. Non, Non, говорит он, и наша речь на сем окончилась. Нужно сказать ему, что у казаков есть гимназии или collegi, что генералы и полковники их бывают Европейцы, а офицеры их с академическим образованием. А море бурное шумит!

10 часов утра.

Вот и опять завтрак, но не наверху, как прежде, а внизу, так как ветер не позволяет расположиться наверху . Однако все здравствуют. Вероятно все понемногу привыкли. Опять еда, опять выпивание и веселье. Бог весть от чего и для чего? Говорят, что в мореплавании это необходимо. Оно, пожалуй, и так, ибо иначе было бы невыносимо тошно, особенно при необщительности пассажиров, на которую у нас никак нельзя пожаловаться. Вчера, напр., инженер, уже порядочно пьяный и весьма навеселе бывший, потребовал пива, и угощал им товарища и меня, совершенно чуждого и его веселия и его языка, хотя мы не раз разговаривали.

Однако завтрак устроен не у места. Здесь едят и здесь же Numero Cento. Вчера здесь обедала одна сеньора, и молодые люди ходили туда, возбуждая невольную улыбку и смех. Далее же объяснились, что это naturaliter, с чем, конечно, все согласились и ходили туда поочередно. Да, подобное общежитие ко всему приучит. Но вот слышится другой звонок.

16 августа 2 часа.

Показалось что-то. Сказали, что это маяк в Катании, но это оказался корабль. Прошел пароход (ванур), а земли все нет. От нечего делать молодежь начала разыгрывать одну сеньору, кажется артистку, но розыгрыш кончился ничем, так как один молодой человек не положил своего жребия. И опять пустое переливание слов.

Море тихое. Начинается какая-то внутренняя работа, кажется, выгрузка, с неистовым стуком и зевом: virai basta! Облака группируются в чудную гряду гор. Не есть ли это такое же дивное отоброжение Альпийских гор, которое я видел два года назад, сидя у Каспийского моря, когда видится чудный гребень гор Кавказских, одетых легким туманом вместе с саклями и всадниками.

4 часа.

Сцены с синьерою продолжаются. Четыре кавалера окружили ее и наперерыв сыплют остроты, вероятно самого нескромного свойства, ибо таков с ее стороны раздается смех. Я взялся за карандаш, и они, как бы испугавшись, разошлись. Ветер усиливается, хорошо теперь в пристани. Наши кавалеры уже и приготовились, обрились, переоделись, а берега все нет и нет, хотя горы уже видны давно. И вот волки опять собрались вокруг овечки, которая уже давно травлена, а потому не смущается ничем и смеется во все горло.

16-го. 6 часов вечера.

Величественный вид горы Этны, и под нею города Катании на прекрасном берегу моря. Вдали видны осколки, бар. Кругом дивные облака. Боже! Какой прелестный уголок!

17 Августа 8½ ч. утра. Катания.

Мы все там же, в порте Катании. Все тот же прелестный вид, но теперь при полном свете дня, он как-то не столь поразителен. Да и гора Этна наполовину одета утренним туманом. Город смотрит немного мрачно вследствие того, что многие дома давно некрашены, скоро покрылись дымом, несущимся отовсюду. а какие громадные дома, какие длинные улицы, какое множество повсюду народа! Почти как на Востоке. Производители работ сидят почти на улице в своих мастерских и здесь же производят продажу своих товаров. Есть все, но книг жители Катании вероятно покупают мало. Так что я, пройдя с версту, не нашел ни одного книжного магазина. Через одну дверь слышалось пение. Я взошел на две, на три ступени, отдернувши занавес. Предо мною оказался великолепный католический храм, блестевший огнями. Пели женщины с воодушевлением, но с грубым прононсом, и все в один голос. Наконец их несносное пение прекратилось. Ко мне подходит капеллан, смотрит на меня и удаляется. Через несколько времени подходит сторож и приглашает меня в алтарь. Я отказываюсь. Он разгоняет толпу мальчишек, сопутствовавших мне по улице и окруживших в храме, чтобы поближе увидеть чудного иностранца. Я беру одного мальчика за подбородок и ласково говорю ему: таее, таее... Он смеется. Он с любопытством глядит на меня, да и как не любопытствовать, когда даже старухи выходили взглянуть на странного иноземца, с ног до головы одетого в белое, и имеющего длинные, вьющиеся волосы. а прохожие даже останавливались и оборачивались, чтобы взглянуть на редкое и может быть небывалое зрелище. Встретившиеся по дороге семинаристы любезно все раскланялись, низко опустивши свои широкие черные шляпы. Духовные лица также раскланивались. Но за кого они принимали меня? Не знаю. Вот и опять выходит слуга, чтобы пригласить меня. Но я снова говорю: Non... И вот открывается шествие. Звучит орган, раздается пение, не особенно приятное.

Но вот два юноши, державшие свечи, поставили их и сели у подножия престола. А духовные особы, раскланявшись, встали в ряд и запели что-то невыносимо неблагозвучное и предлинное. Я вышел из храма. Толпа мальчиков постепенно собирается за мной. Но раздается рожок, и мальчишки устремляются туда. Один, стоя на стуле кричит: Una, dua, trie, quatre. Видимо аукцион. Опять загремел рожок, и кто-то протянул руку за стаканом.

Увидевши у ресторана двух монахов, я подошел к ним и спросил: ubi est mahasia librorum? Он покачал головой и позвал кельнера. Тот показывая на рот, говорит: mansche mansche. Non, говорю я и повторяю свой вопрос: Ubi mercantur libri. Опять недоуменье. Тогда я говорю: ego lego: libri sunt mercatur? И ушел.

Без труда я нашел путь к морю, и за 1 р. меня перевезли на пароход Arabia. Здесь, в каюте моей и везде было все тихо. Только раздавался писк крыс, бегавших повсюду, так что ночью мне показалось, что одна из них подходила ко мне. Сеньора играла в 1 классе на рояле, ее окружили лакеи. Я записался в книгу капитана, где до меня значилась одна только русская надпись какого то г. Ш., который ехал по Арабии больной и встретил здесь радушный прием и заботливый уход. Gratio tibi Arabia, Gratio tibi capitan. Так я начал свою похвалу. Лег спать. Мало-помалу стали собираться мои спутники, бывшие в театре и других увеселительных заведениях. Утром однако они проснулись раньше меня. Видимо длинное путешествие начинает меня расстраивать. 10 часов, а мы все еще стоим. Когда же конец нашему столь длинному плаванию?

10½ ч. утра 17-го августа.

Мы обогнули мыс, на котором находится Катания. Открылся дивный вид дач или вилл, среди которых порхает паровоз. Один прелестный вид сменяется другим, более лучшим. Вот новый город, над которым господствуют множество возвышенностей Этны. Над нею же распростираются густые облака, хвосты которых дождевою тучею покрывают новый город.

Мы вкусно поели и попили, а бедная новая пассажирка лежит и страдает, несмотря на то, что ни ветра большого, ни волнения нет. А вот и дождь. В два месяца не видели его ни разу. Вот что значит Европа! Туман совершенно окутал горы. Кругом темно, и у нас тихо. Лишь море бурное шумит, шумит. Вот просвечивает. Вершины Этны покрылись еще большим туманом, и только позади поднимается светлый туман, подобный дыму паровозов. Хорошо, видимо, живется в Италии! Вот и город Рипосто, как говорит мой сосед, джельтмен, по-видимому знающий немецкий язык. А направо безграничное море! А вот горы, точь в точь Афон, только зелени меньше. Но поселенья видны здесь также нечасты, как и там. Вообще, какое разнообразие видов, какое различие повсюду гор и долин.

Вот уже едем часа три, а горы все тянутся, вмещая в себе, в междугориях множество городов и сел. Вот Галми, вот и Мессина. Налево же давно открылась Калабрия. Наши спутники, соскучившись, играли во главе с профессором в орлянку на пиво, а потом играли на деньги, причем и солидный майор принял участие. Суть игры простая: произносить одну цифру за другою, кроме 7, и произносить верно. Чего проще? Но ошибки были весьма часты. Особенно часто ошибался живой, и весьма подвижной инженер. Вероятно его живая натура не позволяет ему долго сосредоточиваться. Ошибались, впрочем, и другие, не исключая солидного майора. Но мой излюбленный доктор верен себе. Он приятно соснул, и теперь похаживает спокойно, любуясь ажиотажем инженера, а также и семейным видом новых пассажиров, севших на пароход с лошадью, собаками, попугаем и кошкою, которая часа три скрывалась в корзине.

6 часов вечера 17 августа.

Слава Богу! Я вовремя оставил город Мессину. Через полчаса пароход снялся, и мы на всех парах. Город Мессина по берегу напоминает Босфор, а внутри ― хуже Катании, хотя почти также прекрасен. Над ним царят горы, среди коих имеется пропасть. Две крепости охраняют город с моря. Не успел скрыться город Мессина, как является новый город. И направо в Калабрии, один за другим следуют прекрасные города по величественному склону гор, уходящих в облака. Пассажиров прибыло. Пара немцев, пара французов, масса итальянцев, а я все один. Несколько офицеров в полицейской форме охраняют молодого человека, у которого на руках цепи, запертые изящным замком. На фуражке его написано: Artilleriste schola. Ему лет 18, и он улыбаясь объясняется с офицером, ослабляющим его браслеты, тесно связывающие его руки.

Едем Мессинским проливом. По обеим сторонам дивные панорамы городов, садов, замков, возвышенностей гор. Вот слева выдвигается береговой мыс. На нем еще город, а справа на самом берегу моря, раскинулся городок, во главе коего стоит прекрасный храм.

Публика лорнирует направо и налево, пользуясь затишьем, которое настало совершенно неожиданно. Так что напрасно убрали стол, который раскинули было персон на 30. Пролив суживается, и береговой мыс оканчивается высоким маяком, на котором скоро зажжется огонь, столь же блестящий, каким он был и вчера во время ночи.

18 августа 1888 г. Море.

И бысть вечер и бысть утро день шестой. Наконец виден Везувий с массою гор, окружающих его. Говорят, что где-то виден и Неаполь, но я его не вижу, так он мал сравнительно с горою. А между тем он велик и прекрасен. Один из пассажиров моих послал ему горячий поцелуй, с громким приветом: о patridas. Все оживлены. Даже сеньоры бродят, не смущаясь немалым ветром, хотя ходят как курята, еле двигаясь. Бинокли не выходят из рук. Многие поют вставая, умываясь, одеваясь. Вообще италианцы народ поющий, но доселе никто не спел ничего порядочного. Даже сеньора, по-видимому, певица, и та, несмотря на просьбы, повертела не раз ноты, промычала кое что про себя – и только. Мое писанье обратило давно внимание многих, и многие говорят scribet. Но я решился давно не стесняться в добром никаких взглядов и замечаний. Недавно писали, что Везувий постоянно дымит, однако сейчас ничего не видно. Дай Бог, чтобы и не было ничего. Быть может что-нибудь и удастся мне видеть на Везувии, хотя одиночество и здесь меня смущает, как в путешествии к пирамидам, хотя таковое может быть совершенно напрасно. Вот и дым Везувия виден. Он уходил в облака, а потому и не виден был раньше. Теперь вот уже почти не видно его, а между тем заметно: как он выходит из кратера и расстилается по земле.

Налево же высится о. Капри, обрывистый с моря, как скала, подобно горам окружающим Везувий. Какой дивный и строгий вид представляет Капри, и какая прекрасная растительность на противоположных горах, где до самой вершины раскинулось такое множество вилл. Но и в Капри видны жилища, и вероятно многие приезжают сюда, чтобы с вершины горы полюбоваться далью моря и очаровательным видом. Но вот Везувий отделился от прочих гор, за которыми он скрывался доселе. Показался Неаполь.... Однако пробил звонок к завтраку.

11 часов утра.

С раннего утра был виден Везувий, а мы только что подъехали к нему, и открылся полный вид Неаполя, так давно ожидаемого. Город великолепен. Он раскинут по большому берегу моря, входящего полукругом – заливом. У подножия Везувия находится нецентральная часть, к которой мы едем. Видна масса серо-желтых зданий, увенчанных горою, на которой множество садов, до самой вершины горы, отстоящей от Везувия верст на 6‒8. Далее идут виллы. На горе средневековая крепость.

12 ½ ч. 18 августа 1888 г. Неаполь.

Что за город. Что стоит один Grand Otel? Но лица полувосточные, полуевропейцы. Не одетые, неумытые. Улица для них то же, что и дом. В общественном садике мальчики валяются как в саду. Сушат белье среди улиц. Кричат тоже несносно, как на Востоке. Где едят, там и все валят. Растения тоже полувосточные – столетние деревья, пальмы и тому подобное. Музей конечно богат, но богаче свежая жизнь – уличная. а Везувий все дымится! Мостовые как в Мессине и Катании: каменные, ровные. Но рядом с богатством и роскошью видна нищета ― глубокая, нестыдящаяся протягать руку и к иностранцу. Какая чудная группа богини моря, седящая на воле и окруженная девами! Какой чудной работы памятники: Errigo Alvivo, Colleto, Pasca Ruva Duces, Vigo и множество других статуй, вроде Геркулеса, разрывающего льва и тому подобных! И какой чудный – большой, и тенистый парк! И какие зрелища! Вот тройка, состоящая из лошади и двух мулл, на которых красуются всяческие погремушки. А вот дитя, 1 года, едущее на двух козах, запряженных в порядочный экипаж, в котором очевидно бывает очень много пассажиров – детей. Не менее интересны и воины, хотя бы, напр., прошедшие сейчас, у которого на каске громадный пук вороньевых перьев. И все так усердно посматривают на меня. Я же пишу не смущаясь.

Интересна была встреча с русскою, но она скоро ушла. А потому счастье видеть русского человека было очень мимолетно. Она здесь замужем, но за кем – теперь уже не могу сказать. Ходил в Консульство, но там меня приняли недружелюбно. И я стал фланировать всюду по городу один одинешинек. Заходил в приморский аквариум. Любовался там разнообразием рыб, и особенно снабженной преобширными плавниками, подобными двум салфеткам. Так как я взошел в аквариум без билета, то кажется с меня взяли двойную цену. Заходил в музей развалин Помпеи. Купил здесь картину Дианы Ефесской. Но ехать на самый верх Везувия, и даже в развалины Помпеи не отважился, ибо Везувий все fumaref. И возможность попасть в руки злодеев страшила меня. Я боялся даже пить вино из большой бутылки и просил себе: piculo butilio, что мне и дали. Утомленный странствованиями по городу, я рано забрался на вокзал, чтобы ехать в Рим. И здесь меня окружили мальчишки, рассматривая подробно мое одеяние и даже поднимая мои полы, чтобы видеть мои сапоги, приводившее многих в ужас, ибо на них были самые легкие башмаки, а у меня голенища достигали почти до колен. Но все это делалось благодушно. И я относился к этому снисходительно, улыбаясь их удивлению и даже стараясь его возбудить более. Конечно и я удивлялся здесь многому, как например, ядению ими морских раковин и всякой скверноты. Но дешевизна апельсинов и особенно мандаринов прельщала и меня. И я лакомился ими, и кажется взял несколько их на дорогу, в которой все оказалось дурно.

Но благодетельный сон, навеянный всеми чарами бессмертного Неаполя, скоро убаюкал меня, и я проснулся почти под самым Римом, ближайший путь к которому по-видимому не представлял ничего интересного.