IV-V века. (продолжение)

Прп. Антоний Великий († 356 г.) удалился в пустыню уже исключительно по аскетическим побуждениям и провел в ней всю свою 105-летнюю жизнь с 20 г. Он поселился вначале в гробовой пещере вблизи родного селения в нижнем Египте у г. Гераклеи. и Фиваидской пустыни на западном берегу Нила, потом в опустелом укреплении восточной пустыни (между Нилом и Чермным морем), и наконец, в глубине той же пустыни на горе, в келии, высеченной в скале, длиною и шириною в рост человека⁹⁰¹. Питался прп. Антоний сначала только хлебом и солью, который доставляли ему раза два в год⁹⁰²; в старости же, отчасти чтобы избавить от труда доставлявших ему хлеб, он стал засевать плодородное место в пустыне и по просьбе учеников стал есть маслины и масло; пищу принимал прп. Антоний раз в день при закате солнца, оставаясь без пищи по 2 дня и более, до 4 или 5⁹⁰³, часто целую ночь проводил без сна; спал на голой земле, иногда на рогоже⁹⁰⁴. Особенно удивляло всех (и усиливало притягательную силу его подвигов) то, что при такой жизнь «тело его сохранило прежний вид, не утучнело от недостатка движения, не иссохло от постов»⁹⁰⁵. Постоянным занятием прп. Антония были молитва и богомыслие, при чем на первых порах ему пришлось выдерживать тяжелую борьбу со (с. 200) смущавшими его помыслами и привидениями (φαντασίαι καί σχηματισμοί)⁹⁰⁶. С последними прп. Антоний, зная их последний источник (демонов), боролся благодатною силою Св. Писания, которое он, решительно отказавшись в детстве (не смотря на интеллигентное происхождение свое) от обучения грамоте, не мог читать, но помнил по чтениям в храме⁹⁰⁷; особенно пользовался он в этой борьбе некоторыми местами Псалмов, например, Пс. 117, 7: «Господь мне помощник, и аз воззрю на враги моя», Пс. 26, 3: «Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое», Пс. 67, 2: «Да воскреснет Бог и расточатся врази его и да бежат от лица Его ненавидящии Его». Это вообще свидетельствует о широком употреблении псалмов прп. Антонием за молитвою. Кроме того, это обстоятельство из жизни прп. Антония и др. подвижников, могло содействовать появления в богослужебном уставе прокимнов, versicula, capitula и т.п., которых IV-V в. еще не знали. Очень рано прп. Антоний сознал необходимость присоединить к молитве и ручной труд, мысль о чем, как очень важная и новая, по преданию, внушена преподобному особым видением (бывшим уже на втором месте его подвигов) – ангела в монашеской одежде, плетущего в промежутках между молитвою веревку из пальмовых листьев⁹⁰⁸. С этого времени до конца жизнь он молитву перемежал плетением корзин и рогож из пальмовых листьев. В рассказе Лавсаика об искусе, которым подверг прп. Антоний св. Павла Простаго пред допущением его к себе в ученики, описывается отчасти молитвенно-подвижнический день самого прп. Антония. После работы прп. Павла (над плетением веревки) продолжавшейся до 9 часа, прп. Антоний хочет, по-видимому, предложить ему пищу; но в целях испытания откладывает это до захода солнца. Тогда «Антоний принес и положил на стол четыре сухих хлебца, унций по 6 каждый, и размочил один для себя а для него три, потом начал петь псалом, какой знал он и пропев его двенадцать (с. 201) раз, столько же раз молился, чтобы и в этом испытать Павла (оттянуть время еды). После 12 молитв Антоний сказал ему: пойди ешь. Воспретив однако затем есть, преподобный «сказал ему: вставай, помолись и ложись спать. В полночь Антоний разбудил его на молитву», и продолжал молиться до девятого часа дня. После трапезы, бывшей поздно вечером, Антоний прочитал 12 молитв и пропел 12 псалмов. После молитвы они уснули немного первым сном; потом опять встали и пели псалмы от полуночи до самого дня»⁹⁰⁹. Таким образом, в молитве у прп. Антония наблюдается определенный порядок (чин) как в отношении часов ее, так и количества.

Раз появившись, подвижничество не могло не развиваться и не расти не только в объеме, но и в степени и силе. Действительно, следующие после Антония Великого отшельники разрабатывают в частностях и усовершенствуют до возможных пределов подвижничество, иночество. Они если не превосходят первоначальников монашества, то вызывают большее изумление своими подвигами, а следовательно, неотразимее влияют на весь уклад церковной жизни. Это были живые уставы поста и молитвы, с которых писанные уставы были слабыми копиями и которым во всяком случае более обязан наш Типикон, чем всем позднейшим уставам, ктиторским и другим. Каких неимоверных результатов достигла эти младшая генерация египетских подвижников, об этом примерное понятие могут дать некоторые черты из жизни пр. Сисоя Великого († 429 г.) Брат спросил Сисоя, почему он, оставив Скит (монастырь, основанный младшими современниками прп. Антония в Фиваидской пустыне), поселился здесь (в пустыне). Старец отвечал: «когда Скит начал делаться много люднее, и я услышал, что авва Антоний почил – встал я и пошел в сию гору; нашедши это место спокойным, я поселился здесь на несколько времени.»

– А давно ли, авва, живешь здесь? – спросил брат,

– 72 года, – отвечал⁹¹⁰.

Ученик аввы Сисоя часто говаривал: «авва, встань, поедим». Старец говорил: «разве мы еще не ели, сын мой?» «Не ели, отец, отвечал ученик». Тогда старец говорил: «если не ели, пожалуй поедим»⁹¹¹. Ели же не чаще одного раза в день – вечером. Сказывали об авве Сисое: «он не ел хлеба (а только сырые овощи). В праздник Пасхи братия упрашивали его разрешить с ними трапезу. Старец сказал им: я одно что-нибудь могу сделать: буду есть или хлеб или явства, вами (с. 202) приготовленные. Они сказали ему: ешь один хлеб. Так он и сделал»⁹¹². «Один отец рассказывал о Сисое: однажды он, желая победить сон, привесил себя к утесу в пещере. Ангел пришел, снял его и запретил ему повторять это, дабы не подать примера другим»⁹¹³. «Рассказывали об авве Пимене. Когда бывали у него какие-нибудь старцы и, разговаривая о старцах, упоминали об авве Сисое, Пимен говорил: перестаньте говорить об авве Сисое; ибо дела его выше повествования»⁹¹⁴.

Вообще жизнь египетских подвижников этой эпохи наметила идеал для всех сторон монастырского строя, затрагиваемых писанными уставами. Более всего, конечно, сделано было в отношении поста. Сами собой установились известные нормы, правила, минимальные требования, и очень нелегкие, как на счет пода пищи для подвижника, так и относительно времени принятия ее и сроков поста. Мясо, конечно, безусловно не употреблялось⁹¹⁵, но вкушение его по нужде не считалось нарушением обета⁹¹⁶. Молочные продукты, по-видимому, иногда (с. 203) допускались⁹¹⁷, рыба – чаще⁹¹⁸. Вино принципиально дозволялось⁹¹⁹, но многие не пили его⁹²⁰ и вообще ничего кроме воды⁹²¹. Обычная пища состояла, у большинства египетских отшельников, по-видимому, из одного хлеба с солью с воздержанием от всего другого⁹²²; иные по десяткам лет (с. 204) питались лишь сырыми овощами, отказывая себе и в хлебе⁹²³; но многие дозволяли себе вообще всякую, только самую простую растительную пищу, даже по временам (напр., в праздники) масло⁹²⁴. (с. 205)

Что касается времени принятия пищи, то ранее 9 часа (3 часа по полудни) вообще не ели⁹²⁵; но ревностнейшие подвижники могли похвалиться, что «солнце никогда не видало их ядущими»⁹²⁶, и от учеников требовали вкушать пищу не в 9-й час, а вечером⁹²⁷. В отношении (с. 206) продолжительного полного неядения нормой для хорошего подвижника считалось принятие пищи через два дня⁹²⁸; это некоторые отшельники советовали и своим учениками⁹²⁹. Иные не скушали пищи по 5 дней⁹³⁰ или ели раз в неделю⁹³¹. Как исключительные случаи, отмечаются опыты неядения по 40 дней⁹³² и более⁹³³. Долгой практикой подобного пощения некоторые отшельники достигали, по-видимому, того, что после двухдневного неядения совершенно не ощущали голода⁹³⁴. Но с течением времени подвижничество однако пришло к заключению, что неядение долее одного, должно быть, как не для каждого посильное, опасно, и его не стали рекомендовать⁹³⁵.

При таком посте, в которые обращалась вся жизнь отшельника, тем не менее признавалось необходимым чтить общецерковные посты, выделять их из ряда подобных постов и, конечно, усилением воздержания, хотя у иных отшельников, по-видимому, некуда было здесь идти дальше. Это были таким образом посты из постов. Пред Четыредесятницей прп. Макарий Алекс., «наломавши большое количество пальмовых ветвей (для (с. 207) рукоделия), стал в углу и в продолжении всей Четыредесятницы до самой Пасхи не принимал хлеба, не касался воды, не преклонял колен, не садился, не ложился и ничего не вкушал, кроме нескольких листьев сухой капусты; до их ел только по воскресеньям и то для того, чтобы видел , что он есть и чтобы самому ему не спасть в самомнение; а ежели когда выходил из кельи для какой-либо нужды, то как можно скорее опять возвращался и принимался за дело; не открывая уст и не говоря ни слова, он стоял в безмолвии; все занятие его состояло в молитве сердечной и в плетении ветвей, которые были у него в руках»⁹³⁶. Прп. Павел. Великий галатянин «провел всю Четыредесятницу в с малою мерою чечевицы и кружкою воды и был в затворе до самого праздника»⁹³⁷ . Чтили подвижники и пост среды и пятницы. «Не позволительно, говорил прп. Аполлос Гермопльский (нач. V в.), нарушать без всякой нужды (nisi grandis aliqua necessitas fieret) всеобщее (καθολικàς, legitima) посты (среды и пятницы), ибо в среду Спаситель предан, а в пяток распят; посему, кто нарушает это пост, тот вместе с врагами предает распинает Спасителя. Если в пост придет к тебе брат, имеющий нужду в успокоении (по Руфину: и ранее 9 часа захочет подкрепиться для дороги), предложи трапезу ему одному; если же ему не угодно, не принуждай; ибо все мы имеем общее предание о посте»⁹³⁸.

Составив жизнию своею главу о постах для позднейших иноческих уставов, отшельники имели влияние на эти уставы и другими сторонами своей жизни, именно отношением своим ко сну и одежде. Сон подвижники считали таким же опасным врагом своим, как чрево. Спали многие из них не более часа в сутки, и то не ложась, а сидя⁹³⁹. (с. 208)

Одежду носили отшельники иногда из пальмовых листьев или из ветхости совершенно негодную для употребления⁹⁴⁰. Нечего и говорить, какое влияние оказала такая практика на предписывемый иноческими уставами порядок дня (большинство служб – ночью, иные уставы, как увидим, имели службы 12 «ночных часов») и на главу в них «об одеждах и обущах».

Отшельники IV-V вв. положили основы и для выработки монастырского правила молитвы и псалмопения. Наш устав именно от них унаследовал широкое употребление Псалтири. «Любовь к псалмопению родила монастыри», говорит бл. Августин⁹⁴¹. Сказания о жизни отшельников пестрят упоминаниями о Псалтири и ссылками на нее в их изречениях. Очень рано у подвижников устанавливаются и особые правила для молитвенного применения Псалтири. Древнейшим правилом такого рода вероятно было прочитывание за раз всей Псалтири в качестве дневной или ночной молитвы. «Один старец пришел к другому; тот сварив несколько чечевицы, сказал: совершим малое молитвословие (σύναξιν), – и один из них прочел всю Псалтирь, а другой наизусть прочел двух больших пророков. Когда настало утро, пришедший старец удалился; они забыли о пище»⁹⁴². «Шел некогда авва Серапион († ок. 358 г.) чрез одну египетскую деревню, и увидев блудницу, которая стояла у своей горницы, сказал ей: ожидай меня вечером; приду к тебе и ночую с тобой. – Хорошо авва, ответила блудница. И вот она приготовилась и постлала ложе. Вечером старец запер дверь и сказал ей: подожди немного; я только исполню наше обычное правило (ἐππειδὴ ν ο μ ο ν ἔχομ ν, ἕως οὐ ποίήσω αὐτόν). И старец начал свое молитвословие (τη ς συνάξεως). Начав Псалтирь, он на (κατà) каждом псалме творил молитву (εὐχὴν) о ней, прося Бога, да дарует ей покаяние и спасение, – и Бог услышал его. Блудница стояла дрожа и молилась подле старца. Когда старец окончил всю Псалтирь, она пала на землю. Старец взял Апостол, много прочитал из него и окончил свое (с. 209) молитвословие (σύναξιν)"⁹⁴³. Блудница эта впоследствии превзошла постами, по-видимому, всех отшельников (не ела более 40 дней). Случай этот характерен по проводимому в нем взгляду на благодатную силу молитвенного правила. Постепенно д.б стали уменьшать такое очень уже большое «правило» (вся Псалтирь). может быть правило исполнял и Эрон (выше упоминавшийся), когда идя с автором Лавсаика и другими по пустыне, дорогою прочитал 15 псалмов (1/10 часть Псалтири), потом великий псалом (118?), потом Послание к евреям, потом Исаию и часть Иеремии пророка, затем Луку евангелиста и Притчи»⁹⁴⁴. Неоднократны указания на употребление у отшельников в качестве молитвенного правила 12 псалмов. Два отшельники выбравшие себе в руководителя прп. Макария Егип., когда тот навестил их и переночевал у них, на утро предлагают ему: «Хочешь ли мы споем (βάλωμεν, recitemus) двенадцать псалмов? – Хорошо, отвечал я», рассказывает об этом Макарий. «Тогда младший пропел (ψάλλει) 5 псалмов и после (ἀπò) каждых 6 стихов пел одно аллилуиа (букв.: по, ἀπò, 6 стихов и 1 аллилуиа). И на каждом стихе огненный луч выходил из уст его и восходил на небо. Подобным образом, когда и старший отверзал уста для пения, из них выходила как бы огненная вервь и достигала неба. И я также проговорил (εἷπον) немного наизусть»⁹⁴⁵. Когда подвижника-римлянина в монастыре (Скиту) посетил какой-то великий египетский подвижник, они с наступлением вечера «прочитали (ἔβαλον) 12 псалмов и легли. То же сделали и ночью», и опять легли⁹⁴⁶. Тот же подвижник так описывает свое молитвенное правило: «вместо музыки и пения я прочитываю (λέγω) 12 псалмов (днем или вечером); равным образом и ночью, за грехи, которые содеял, тотчас с упокоением (ἄρτι μετ᾽ ἀναπαύσεως – после короткого сна?) совершаю малую мою службу (ποιω τὴν μικρàν μου λειτουργίαν)«⁹⁴⁷. Кроме псалмов и Св. Писания употреблялись краткие молитвы, произносившиеся сотнями раз. Павел Фермейский (IV в.) совершал 300 молитв в сутки, которым вел счет, вынимая из пазухи камешки (зародыш четок); когда же он услышал, что одна девственница совершает по 700 молитв, ему его правило стало казаться малым, и он обратился за (с. 210) разрешением недоумения к прп. Макарию Егип.; тот ответил: «я вот уже шестидесятый год совершаю только по 100 положенных молитв (τεταγμένας εὐχàς)»⁹⁴⁸. Образец подобной краткой молитвы дан в наставлении прп. Макария вопросившим его: «как должно молиться?» – «Не нужно многословить, но должно воздеть руки и говорить: Господи как тебе угодно и как знаешь, помилуй. Если же нападает искушение: Господи помоги»⁹⁴⁹. Воспоминанием об этих кратких отшельнических молитвах служит у нас молитва «Господи Иисусе Христе», которую положено сотни раз произносить неграмотным за опускаемые церковные службы.

Как всегдашний пост у пустынножителей усиливался в период церковных постов, так и обычное молитвенное правило увеличивалось для праздников. «Сказывали об авве Арсении, что по вечерам в субботу на воскресный день он становился задом к солнце, и подняв руки свои к небу, молился до того времени, как солнце начинал светить ему в лицо; после чего он садился» (бдение подлинно – всенощное)⁹⁵⁰. В воскресные дни, также и в субботу, отшельники обычно причащались. «монахов, живущих в пустыне, жжет яд злых демонов, и они с нетерпением ждут субботы и воскресения, чтобы идти на источники водные, т.е. приступить к Телу и Крови Господней, дабы очиститься от скверн лукавого»⁹⁵¹. Для этого отшельники ходили большей частью, в соседние храмы, не смотря на отдаленность их⁹⁵². «Рассказывали, что авва Сисой Фивейский имел обычай бегом бежать в свою келью по окончании церковного служения, и говорили: в нем бес»⁹⁵³. О приобщении отшельников запасными Дарами говорит Василий В.: «все отшельники (μονάζοντες), живущие в пустыне, где нет священника, храня причастие в доме, сами себя причащают»⁹⁵⁴. Есть указания на совершение литургии специально для отшельника в его келии пресвитером. «Рассказывали об авве Марке Египетском: он 30 лет прожил, ни разу не выходя из своей кельи; к нему обыкновенно приходил пресвитер совершать для него св. приношение (ποιει ν αὐτω @ τὴν ἁγίαν πρσφορàν)«⁹⁵⁵. «К (с. 211) некоему отшельнику ходил одни пресвитер, совершая для него приношение св. Таин (τω ν ἁγίων μυστηρίων τὴν προσφορàν)»⁹⁵⁶

Таким образом, во отношении и поста и молитвы или богослужения у св. отшельников постепенно выработалась более или менее однообразная практика, общие правила, один устав. Это не покажется удивительным, если принять во внимание то тесное и постоянное общение, в котором находились между собою пустынножители не только в пределах Египта, но синайские и палестинские с египетскими; они часто посещали друг друга для взаимного назидания, ближайшие же любовно заботились друг о друге; среди них то там, то здесь являлись светила подвижничества, делавшиеся центром духовного назидания для обширной окрестности. Отшельники составляли одну корпорацию, как бы один монастырь с постепенно вырабатываемым уставом и некоторой организацией. Начинающие и молодые имели руководителей, но власть последних всецело основывалась на неизмеримом нравственном превосходстве⁹⁵⁷. Это был обширнейший и лучший монастырь, какой когда-либо видела земля.

Затворничество свое прп. Антоний оставил чрез 35 л., на втором месте подвигов. «Приходящие к нему знакомые, ввиду того, что он не позволял им входить внутрь укрепления (заброшенного, в котором он подвизался), нередко дни и ночи проводили на дворе. Но так как многие домогались и желали подражать его подвижнический жизни, некоторые же из знакомых пришли и силою разломали и отворили дверь, исходит Антоний, как таинник и богоносец из некоего святилища». После совершенных тут же исцелений и слов назидания, преподобный «убедил многих избрать иноческую жизнь; таким образом к горах явились монастыри; пустыня населена была монахами, оставившими свою собственность... По силе удивительного слова его возникают (с. 212) многочисленные монастыри»⁹⁵⁸. Монастырем (μοναστίριον, от μονάζω, жить одному, μοναστὴς живущий одиноко) называется здесь (в Афанасиевой «Жизни Антония») келия- домик⁹⁵⁹ или пещера⁹⁶⁰, как то видно из того, что и опустелое укрепление, в котором жил прп. Антоний, называется «монастырем» его⁹⁶¹, как затем видно из замечания, что до прп. Антония «немногочисленны были монастыри в Египте»⁹⁶², и из сравнения монастыря с палаткой⁹⁶³. Когда прп. Антоний удалился на последнее место подвигов своих, там вскоре тоже возникла целая колония из монашеских келий; ими покрылась окрестные горы, но и они скоро стали тесными для подражателей прп. Антония, и иноки стали селиться на другой стороне Нила около города Арсиное⁹⁶⁴ «Эти монастыри а горах подобны были скиниям, наполненным божественными ликами псалмопевцев, любителей учения, постников, молитвенников, которых радовало упование будущих благ и которые занимались рукоделиями для подавания милостыни»⁹⁶⁵. В этом описании указаны и занятия иноков в «монастырях» прп. Антония. В монастыре-келии должен был проходить весь день инока. В ней он должен был находиться по возможности безвыходно: «как рыба», говорил прп. Антоний, «вынесенная из воды умирает, так погибает и страх Божий в сердце монаха, если он напрасно выходить из келии»⁹⁶⁶. В этом уединении или затворничестве инока в его келии прп. Антоний различает разные степени. К полному затвору, в котором он сам жил (который, впрочем, тоже не был безусловным), он считал способным и допускал только немногих. Прп. Павлу (Простому) он говорит: «если тебе хочется быть монахом, то пойди в общежительный монастырь (κοινόβιον), где много братий, которые могут снисходить к немощам твоим; а я здесь живу один»; только когда Павел выдержал тяжелый искус, прп. Антоний устроил ему келью поприща за 3 или 4 от своей⁹⁶⁷. Большинство же учеников прп. Антония, живя уединенно по (с. 213) своим келиям, однако имели некоторое общение друг с другом: «к научению достаточно и писания», говорил Антония своим ученикам, «однако же нам прилично утешать друг друга верою и умащать словом»⁹⁶⁸. В чем ближайшим образом и конкретно выражалась общая жизнь в «монастырях», руководимых непосредственно прп. Антонием, не позволяют сказать сохранившиеся известия. Не упоминается в них о молитвах монахов общих или частных⁹⁶⁹, о пище их и мере воздержания. Есть указания только на общую трапезу⁹⁷⁰. Но довольно отчетливо выступает в известиях система духовного руководительства, управления общинами. По-видимому, молодые иноки находились под неослабным наблюдением старших, опытных. «Монах», говорил преп. Антоний, «должен откровенно сказывать старцам, сколько он делает шагов, или сколько пьет капель в своей келии, чтобы как-нибудь не погрешить в этом»⁹⁷¹. Высшим руководителем духовной жизни в возникших подле места подвигов прп. Антония монастырях являлся, конечно, он сам. В ближайших от его местожительства «монастырях» он «часто беседует»⁹⁷² с иноками. Одна из таких бесед должно быть, примерная, объединяющая в себе разновременные наставления преподобного (о борьбе с демонами), передается и описывается св. Афанасием: « в один день он выходит, собираются к нему все монахи и желают слышать от него слово. Антоний же египетским языком говорит им»⁹⁷³. Иногда преподобный принимает участие и в общей трапезе иноков. «Нередко со многими другими иноками приступая ко вкушению пищи и вспомнив о пище духовной, отказывался от вкушения и уходил от них далеко, почитая для себя за стыд, если увидят другие, что он ест. По необходимому же требованию тела, вкушал пищу, но особо, а нередко и вместе с братиею, сколько стыдясь их, столько уповая предложить им слово на пользу»⁹⁷⁴. (с. 214) Влияние и авторитет св. Антония в его монастырях всецело основывались на нравственной высоте его. Обычным наименованием его у иноков было «Великий»: «Великий сказал», «Великий сделал»⁹⁷⁵. «и лицо его имело важную и необычайную приятность. Приял же Антоний от Спасителя и сие дарование: если бывал он окружен множеством монахов, и кому-нибудь, не знавшему его прежде, желательно было видеть его, то желающий, миновав других, прямо подходил к Антонию, как бы привлекаемый взором его»⁹⁷⁶.

таким образом монастыри преп. Антония были анахоретского типа, «являясь как бы переходною ступенью от строгого анахоретства к строгому же общежитию»⁹⁷⁷. В них не только не было каких-либо писаных правил⁹⁷⁸, но строй жизнь не был разработан в деталях; был намечен только общий дух этого строя. Едва ли в поселениях иноков, монастырях (в широком и позднейшем смысле слова), основанных прп. Антонием, были, кроме самого прп. Антония и какие-либо общие аввы или игумены⁹⁷⁹.

Несколько сложнее по устройству и ближе к общежительным монастырям (киновиям) был ряд египетских монастырей, основанных при жизни преп. Антония его сподвижниками или младшими современниками. Значительнейшими из этих монастырей были Нитрийский, Скитскийи Келлиотский. Первый был основан на (с. 215) Нитрийской (νίτρον -селитра) горе (пустынной возвышенности) к югу от Мареотского озера в 40 millia (40000 шагов) от Александрии. Из египетских подвижников впервые поселился здесь, следовательно, явился основателем этого монастыря, прп. Аммон, начавший отшельничество на 40 году жизни, проведший в пустыне около 20 лет и умерший ранее прп. Антония (ок. 350 г.), с которым он встречался⁹⁸⁰. В нач. V в. на Нитриской горе было до 5000 иноков⁹⁸¹; они жили в отдельных домиках-келиях (tabernacula), которых было до 50 разной величины; в одних из этих домиков помещалось больше иноков, в других меньше (pauci), а в иных и по одному. Иноки находились под руководством одного «отца» (sub uno patre posita)⁹⁸². Это руководство принадлежало одному из 8 пресвитеров, которые состояли при Нитрийской церкви, и переходило по смерти его к следующему из них: «доколе жив первый пресвитер, прочие не служат, не судят и не говорит поучений, а только совосседают с ним в безмолвии». Применялись телесные наказания (удары бичом). Жизнь монахов была трудовая. Монастырь имел благоустроенное хозяйство: в нем были пекарни, готовившие хлеб не только для его нужд, но «и для отшельников, удалившихся во внутреннюю пустыню, числом до 600», были свои врачи и аптекари; приготовлялось вино не только для собственного употребления, но и для продажи; была странноприимница. В церковь собирались только по субботам и воскресеньям. Но ежедневно, по крайней мере, вечером совершалось богослужение по келиям: «по наступлении вечера можно стать и слушать в каждой келье хвалебные песни и псалмы, воспеваемые Христу, и молитвы, воссылаемые на небеса; иной подумал бы, что он восхищен и перенесся на небеса»⁹⁸³.

На расстоянии 10 millia от Нитрии находился другой замечательный монастырь древнего христианского Египта – Келлии. Основан он был иноками Нитрийскими, любителями полного уединения, и был чисто анахоретского типа. Одним из первых руководителей-пресвитеров был прп. Макарий Александрийский († 494 г.)⁹⁸⁴. монастырь состоял из множества одиночных келий, расстояние между которыми было такое, что из одной келии нельзя было ни видеть другой, ни слышать ничего оттуда⁹⁸⁵. Иные кельи были так малы, что в них нельзя было лечь, (с. 216) протянувшись во весь рост⁹⁸⁶. Иноки безвыходно сидели по своим кельям; только в субботу и воскресенье они сходились в церковь и «там смотрели друг на друга, как вернувшихся с неба»; если кого не было на этом собрании, это было признаком его болезни и его навещала братия, доставляя ему нужное для жизни⁹⁸⁷. Некоторые в монастыре вели и более затворническую жизнь, не выходя из келии по 40 дней⁹⁸⁸. В праздники устраивалась в церкви и трапеза⁹⁸⁹. Одежда иноков несколько отличалась от обычной местной: «некто из отцов рассказывал, что при авве Исааке (V в.) один брат пришел в церковь, что в Келлиях, в малом кукуле; старец выгнал его, говоря: здесь монахи, а ты мирянин, – не можешь быть здесь»⁹⁹⁰. подобно другим египетским монастырям, иноки хоронились здесь в том левитоне (хитон с короткими рукавами) и кукуле, в которых принимали монашество и которые в продолжение жизни надевали только для приобщения св. Тайнам⁹⁹¹. О высоте подвижнической жизни в монастыре свидетельствует такой случай: однажды прп. Макарию прислали кисть свежего винограда; хотя ему тогда очень хотелось есть, но он отослал виноград больному брату, тот отослал другому, и так виноград обошел весь монастырь и вернулся опять к настоятелю⁹⁹². В монастырь проникло монофизитство и впоследствии в нем было 2 церкви: одна для православных, а другая для монофизитов⁹⁹³.

Едва не самым значительным из тогдашних египетских монастырей был так наз. Скит (коптское «шиит» – обширная равнина). Основанный прп. Макарием Великим или Египетским († 390 г.)⁹⁹⁴, он расположен был к югу от Келлий, еще далее вглубь египетской (Ливийской) пустыни, в 24 часах пути от Нитрии; сюда не было и дороги, а путь нужно было направлять по течению звезд. Для жизни в такой пустыне, лишенной достаточного количество воды, требовалась необыкновенная сила духа⁹⁹⁵. Управление монастырем сосредоточивалось в собрании братии, происходившем обыкновенно в церкви под (с. 217) председательством пресвитера⁹⁹⁶; на этих собраниях решались и богословские вопросы⁹⁹⁷. Более мелкие дела управления сосредоточивались в руках пресвитера; он, например, заведовал хозяйственною частью монастыря⁹⁹⁸, вообще занимал почетное положение среди братии⁹⁹⁹. (Первым был рукоположен во пресвитера в Скит прп. Макарий В.¹⁰⁰⁰.)Скит славился постничеством. Обычною пищею братии здесь был только хлеб. На вопрос Иоанна Кассиана о норме ежедневной пищи для инока, Скитский авва Моисей отвечал: «знаем, что об этом предмете предки наши рассуждали часто; и вот рассмотрев различные способы воздержания, состоявшие в том, что одни питались только бобами (leguminibus), другие – только овощами (oleribus) или фруктами (pomis), они предпочли всем им питание одним хлебом, признав наиболее подходящим количеством его – два хлебца (paxinaciis), весом оба вместе около фунта (librae ­­ 12 унций или 24 лота)». На замечание Кассианова спутника, что много будет съесть сразу такой хлеб, Моисей отвечал: «если вы хотите испытать силу этого определения, то постоянно держитесь этой меры, не прибавляя ничего вареного (coctionis pulmentum) ни в воскресный день, ни в субботу, ни по случаю посещения братий; потому, что подкрепляя себя вареным, можно не только довольствоваться меньшею мерою в остальные дни, но и без труда долго не употреблять всякой другой пищи»¹⁰⁰¹. На вопрос Германа, как же быть, если после вкушения пищи (хлеба) в указанной мере, т.е. после 9-го часа, монаха навестит гость, которому нужно предложить трапезу и разделить ее с ним, Моисей советует: в 9 часу (обычное время принятия пищи) съедать только один из двух хлебцов, а другой оставить к вечеру на случай посещения брата; если он придет, съесть хлебец вместе с ним; если же нет, то одному¹⁰⁰². Всякая другая пища кроме хлеба в Скиту считалась непозволительной роскошью. «Однажды авва Ахилла (V в.) в Скиту пришел в келью аввы Исаии и увидел, что он ест. На блюде у него была вода с солью (ἅλας). Старец, заметив, что авва Исаия спрятал блюдо за корзину, спросил его: «скажи мне, что ты ел?» Исаия отвечал: «прости, мне, авва: резал я ветви, и настал жар; я взял кусок с солью, но горло высохло от жары, (с. 218) и кусок не пошел, потому я принужден был подлить в соль немного воды, чтобы можно было мне поесть. Но прости мне!» Тогда старец сказал: «пойдите посмотрите на Исаию, как он хлебает похлебку (ζωμòν) в Скиту. Если хочешь хлебать похлебку, то ступай в Египет»¹⁰⁰³. Иоанну Мосху и Софронию (нач. VI в.) говорил авва Иоанн из Петры: «Поверьте моим словами: когда я был еще юношею в Скиту, один из отцов заболел селезенкою. В четырех лаврах Скита искали несколько уксусу и не нашли. Такова была в них нищета и воздержание, а там было отцов около 3500»¹⁰⁰⁴. Авва Вениамин, пресвитер из Келлий († ок. 392 г.), рассказывал (о бытности своей в Скиту): «Когда после жатвы возвратились мы в Скит, принесли нам из Александрии подаяние, на каждого по алебастовому сосуду чистого масла. при наступлении следующей жатвы, братия приносили, если что оставалось у них в церковь. Я не открывал сосуда, но просверлив его иглою вкусил немного масла, и было у меня на сердце, будто я сделал великий проступок. Когда же братия принесли свои сосуды, как они были, а мой был просверлен, то я устыдился, как бы обличенный в блуде»¹⁰⁰⁵. Тот же авва рассказывал: «Пришли мы в Скит в одному старцу и хотели дать ему немного масла; но он нам сказал: вот где лежит малый сосуд, который вы принесли мне назад три года; как вы положили его, так он и остался»¹⁰⁰⁶. «Во время начатков в Скит принесен был саит (σαΐτις) вина, чтобы раздать братиям по стакану. Когда один брат хотел убежать от сего в толос (θόλος – круглый домик), толос развалился. Собравшиеся на шум увидали брата поверженным и начали порицать его, говоря: хорошо случилось с тобою, тщеславный; но авва защищал его и сказал: оставьте сына моего; он сделал доброе дело, – и жив Господь, не восстановится толос сей во времена мои, дабы понял мир, что через стакан вина обрушился толос в Скиту»¹⁰⁰⁷. Отступления от этого сурового режима¹⁰⁰⁸ делались для (с. 219) праздников, особенно на агапах¹⁰⁰⁹, но неохотно¹⁰¹⁰, и для гостей¹⁰¹¹. Строгость жизни в Скиту начала падать еще в IV в. по отзыву Пимена (V в.), «с третьего Скитского поколения и со времени аввы Моисея († 400 г.) братия не сделали новых успехов»¹⁰¹². По словам того же Пимена, «авва Исидор, пресвитер Скитский, говорил однажды к собранию так: Братия, не для труда ли мы пришли в это место? а ныне здесь уже нет труда. Потому взяв милоть свою, пойду туда, где есть труд, и там найду покой»¹⁰¹³. В начале V в. монастырь был опустошен кочевниками, о чем авва Арсений, имея ввиду разрушение Аларихом Рима в 410 г., говорил: «мир потерял Рим, а монахи – Скит»¹⁰¹⁴. Скит продолжал впрочем существовать и после этого разорения. В VI в. монофизитство увлекло большей частью, скитских монахов; ныне в Скитской пустыне яковитский монастырь¹⁰¹⁵. (с. 220)

Кроме этих трех важнейших монастырей, не имевших писанного устава, но способствовавших сформированию его, в древнем христианском Египте возник еще ряд монастырей такого же типа, имевших без сомнения тоже некоторое слияние на выработку позднейших иноческих правил. Так на коре Ферма к югу от Нитрии по пути в Скит жило до 500 подвижников¹⁰¹⁶, между которыми особенно знаменит был пр. Павел и которые вероятно составляли одну общину. Около Гермополя (в Фиваиде) был монастырь Аполлоса или Аполлония (по Руфину), имевший около 500 братий. Особенностью этого монастыря было ежедневное приобщение евхаристии в 9 часу дня; «после приобщения (иногда – по Руфину) садились слушать поучение Аполлоса, которое продолжалось до вечера, затем (по Руфину, по Палладию – до поучения, сразу после приобщения) принимали пищу, после чего одни удалялись в пустыню и там целую ночь читали Св. Писание наизусть, другие оставались на месте собрания и проводили всю ночь до рассвета в гимнах и хвалах (laudibus) Богу; иные же сойдя с горы в 9 часу (для приобщения) и приняв евхаристию, тотчас опять удалялись, довольствуясь одной духовной пищей до другого девятого часа; и так поступали (по Палладию – многие из них) в течение многих (plurimos) дней. И при таких подвигах у них была всегда такая радость, веселие и ликование (exultatio), какая невозможна на земле у обыкновенных людей; между ними никого на было скучного и печального; если же кто казался печальным, авва Аполлос тотчас спрашивал о причине скорби и открывал, что было у каждого в тайне сердца». Аполлос и в сем внушал мысль о необходимости ежедневного приобщения для монаха¹⁰¹⁷. (с. 221)

Из других монастырей д.б такого же типа были монастыри Фиваидского же города Оксиринха. По Руфину в этом городе (ныне представляющем засыпанные песком развалины) было около 10 т. иноков и ок. 20 т. дев; древние публичные здания и храмы обращены были здесь в монастыри и последних было более, чем частных домов; под влиянием монастырей жители города отличались особым благочестием (имели 12 церквей, кроме монастырских, и гостеприимством, особенно к пришлым инокам¹⁰¹⁸. Около города Гераклен был монастырь пр. Исидора, отличавшийся строгою замкнутостью: братия совершенно не сообщались с миром и странников не пускали далее гостиницы у ворот; иноки этого монастыря, как рассказывал его привратник-пресвитер Руфину и Палладию, были «так святы, что почти все могли совершать чудеса, и никто из них не бывал болен до смерти; когда же приходило время преставления которого-нибудь из них, он, предварительно возвестив об этом всем, ложился и умирал»¹⁰¹⁹. У г. Арсиноэ был ряд монастырей с 10 т. иноков под руководством пр. Серапиона; «он чрез братию собирал множество хозяйственных припасов; ибо во время жатвы все иноки сносили к нему хлебные продукты, которые получали вместо платы за уборку соседних полей, и все это авва употреблял на вспомоществование бедным, так что никто не терпел нужды в окрестности; хлеб отсылаем был бедным даже в Александрию; это делали, впрочем, и другие монастыри Египта»¹⁰²⁰. Возможно, что такого же полуобщежительного типа были монастыри около Александрии, в которых прожил года три автор Лавсаика, и в которых он насчитывает около 2 т. «великих весьма ревностных и доблестных мужей»¹⁰²¹.

Прп. Пахомий († 348 г.) составил эпоху в развитии монашества тем, что основал первую киновию (κοινòς βίος – общежитие), – строго-общежительный монастырь и дал ей письменный устав. Родом из верхнего Египта, и значительно удаленного от Нижнего Египта (района жизни и деятельности первых египетских отшельников и большинства выше поименованных монастырей), и разнящегося от него по климату (более знойный), язычник по происхождению, принявший христианство под обаянием христианских добродетелей, прп. Пахомий первоначально уединился в заброшенном (с. 222) храме Сераписа, возделывая овощи и пальмы и добывая отсюда питание не только для себя, но и для бедных; через 3 года Пахомий отправился к знаменитому в той местности отшельнику Паламону, около которого уже возникла община монахов; так как немногие в состоянии были вынести тот образ жизни, которого требовал от своих учеников Паламон, то последний и Пахомия стал отсылать от себя, указывая ему на тягость предстоящих подвигов: «Мы всегда бодрствуем половину ночи, размышляя о слове Божием; очень часто мы с вечера до утра вьем веревки, чтобы бороться со сном и снабжать себя необходимым для поддержания тела; остающееся же сверх нашей нужды отдаем бедным. Мы не знаем, что значит есть масло или что-нибудь вареное или пить вино; летом мы постимся ежедневно до вечера, а зимою по 2 и по 3 дня сряду. Правило общих молитв¹⁰²² у нас – 60 раз молиться днем и 60 раз ночью, кроме тех молитв, которые мы творим на каждое мгновение и коих счета не знаем». После нескольких дней испытания Пахомия Паламон облек его в монашеские одежды и опоясал иноческим поясом и стал приучать его особенно к ночным молитвам и бдению. По смерти Паламона Пахомий поселился в опустелом селении Тавениси («пальма Изиды»)¹⁰²³, о котором получил откровение еще при жизни Паламона, что здесь возникнет большая обитель. Сюда пришел к нему брат Иоанн, который скоро умер, а затем постепенно возникает около него монастырь. Первоначально он состоял кроме Пахомия из трех человек. Но скоро слава Пахомия привлекает к нему и небезызвестных в Египте отшельников (напр., прп. Корнилия). С своими иноками пр. построил и содержал в соседнем велении церковь, а когда братии собралось до 100, построил и в монастыре церковь, причем в субботу иноки были на богослужении в сельской церкви, а в воскресенье пресвитер приходил в монастырь и здесь совершал литургию. Священного сана и сам Пахомий не принимал, и другим в своей обители не позволял принимать в предотвращение гордости. Монастырь состоял из нескольких домов, в каждом из которых был начальник и помощник («вторствующий»); иноки занимались разными мастерствами, особенно выделыванием рогож; все это доставляло монастырю порядочные средства, но, конечно, вырученные деньги шли на общие нужды и благотворительность(были в распоряжении особого эконома); между иноками же были такие, которые не могли отличить золота от серебра (поступившие в монастырь с родителями). Главным руководителем (с. 223) монастыря, конечно, был сам Пахомий, а главным орудием управления в руках его были беседы с иноками. Кроме частных бесед прп. Пахомий говорил три общих поучения в течение недели: одно в субботу и два в воскресенье. В среду и пятницу говорили поучения своим монахам начальники домов. Пища в непостные дни состояла из сыра, яиц¹⁰²⁴, овощей вареных, похлебки из них; по средам и пятницам многие совсем не ели; иные вкушали пищу раз в два дня. Все ели не более раза в день – одни в 6 часу, другие – в 7, 8, 9, 10, 11, или вечером с появлением звезд. Такую картину жизни в Тавеннисиотском монастыре дают «Жития» прп. Пахомия, сохранившиеся в разных редакциях – греческой, латинской, копотской (на двух наречиях – мемфисском и фивском), эфиопской и арабской; большая часть этих сведение находится в коптском житии, сохранившемся в рукописи X в.¹⁰²⁵. С этой картиной вполне сходится описание Руфина и Палладия. Это описание относится к тому времени, когда в Тавенниси было уже ок. 3 т. монахов и ими управлял прп. Аммон. (кон. IV в.): «иноки принимали пищу с лицем покрытым, опустив глаза вниз, чтобы не видеть, как есть близ сидящий брат; за трапезой все хранили такое строгое молчание, что, казалось, находишься в пустыне; за трапезу садились только для виду, чтобы скрыть свое подвижничество; одни раз или два подносили к устам руку, взявши хлеба или маслин, или чего-либо другого, что было предложено на трапезе, и вкусив от каждого яства по одному разу, тем и были довольны; другие, съевши немного хлеба, ни до чего больше не дотрагивались, а иные довольствовались только ложками тремя кашицы (ζωμου )"¹⁰²⁶. В Четыредесятницу тавеннисийские иноки, по словам Палладия, не употребляли вареной пищи; сверх того, иные налагали тогда на себя еще особые подвиги: одни принимали пищу вечером, другие чрез 5 дней., иные всю ночь стояли на молитве, а днем сидели за рукоделием¹⁰²⁷.

Когда к прп. Пахомию пришла сестра его Мария, он, отказавшись видеть ее, чрез привратника посоветовал ей поселиться в уединении на значительном расстоянии от Тавенниси, на другой стороне Нила, где построил для нее жилище; около последнего скоро возник женский (с. 224) монастырь с таким же строем жизни, как в мужском; инокини приготовляли для последнего шерстяные одежды и за это получали оттуда средства пропитания. Когда все возраставшее число иноков в Тавенниси сделало тесным монастырь, прп. Пахомий основал другой монастырь неподалеку в Местности Певоу, а затем еще 7 монастырей. Всеми ими руководил прп. Пахомий, поселившийся в Певоу. Преподобный часто посещал монастыри. В Певоу иноки других монастырей собирались дважды в год – на Пасху и осенью, когда давали эконому отчет в работах. Здесь крестили в Четыредесятницу оглашенных. Когда в монастырь стало поступать много греков, (первоначально в них были одни копты), то посредником (переводчиком) в сношениях их с настоятеле и вместе начальником их сделан был Феодор, бывший чтец Александрийской церкви. Перед смертью прп. Пахомий предложил братии избрать ему преемника, а когда то предоставила это ему, назначил игуменом престарелого Петрония, умершего через месяц и назначившего преемником Орсисия; помощником последнего по управлению многочисленными монастырями прп. Пахомия и настоятелем Певоу сделан был прп. Феодор Освященный († 368 г. ранее Орисисия), основавший неподалеку от Певоу женский монастырь¹⁰²⁸.

Таковы были внешняя сторона и история Пахомиевых монастырей. Внутренняя организация, сообщенная прп. Пахомием своим монастырям, значительно расходилась со всем строем жизни как отшельнической, так и выше перечисленных нижне-египетских монастырей анахоретского типа. Основой здесь была власть, регламентация и кара (епитимия), начала, которыми отшельники в своем духовном руководительстве отказывались пользоваться, а анахоретские монастыри применяли в самом ограниченном размере. Послушание теперь стало главной монашеской добродетелью и все настойчивее восхваляется в аскетический литературе¹⁰²⁹. Когда повара, в отсутствие прп. Пахомия, перестали готовить похлебку по субботам и воскресеньям, вопреки уставу, ввиду того, что большинство братий не ели ее, а свободное время употребили на изготовление рогож (главный заработок монастыря), прп. Пахомий (по жалобе одного инока на лишение вареной пищи) велел сжечь 500 выделанных благодаря такой экономии (с. 225) рогож. Брату, сделавшему две рогожи вместо одной в день, прп. Пахомий велел принести из в церковь и просить у братии прощенья и молитв, безвыходно сидеть в келии на хлебе с солью и ежедневно плести по две рогожи. Неисправных иноков прп. Пахомий изгонял из монастыря и в иные годы таких изгнанных было много. Двух самоубийц в женском монастыре прп. Пахомий запретил поминать в молитвах, совершать за них литургию и подавать милостыню, всех же сестер за непредотвращение поступка отлучил от причастия на 7 лет¹⁰³⁰. Новизна или своеобразность таких начал в тогдашней иноческой жизни станет очевидна из сопоставления из со следующими фактами из отшельнической практики. «Брат просил авву Сисоя: дай мне наставление. Старец сказал: что ты заставляешь меня празднословить? Делай, что видишь на мне»¹⁰³¹. «Брат пришел однажды к авве Феодору Фермейскому и пробыл при нем три дня, прося у него наставления; но авва не отвечал ему, и брат пошел печальный»¹⁰³². «Один согрешивший брат выслан был пресвитером (игуменом) из церкви; авва Виссарион встал и вышел вместе с ним, говоря: и я также грешник»¹⁰³³. Прп. Антоний дважды отправлял изгнанного из киновии монаха в ту же киновию и этим вынудил принять его обратно¹⁰³⁴. «Некогда в Скиту брат впал в грех. Братия, собравшись (Скит, как мы видели, управлялся собранием братий), послали за аввою (отшельником) Моисеем, но он не хотел идти. Тогда послал к нему пресвитер с такими словами: иди, тебя ожидает собрание. авва, встав, взял худую корзину, наполнил ее песком, и так пошел. Братия, вышедши к нему на встречу, спрашивают его: что это значит, отец» Старец отвечал им: это грехи мои сыплются позади меня, но я не вижу их, а пришел теперь судить чужие грехи. Братия, услышав это, ничего не стали говорить (согрешившему) брату, но простили его»¹⁰³⁵. Подобное сделал в Скиту по поведу такого же судебного собрания братий авва Пиор: носил по монастырю полную суму песку на плечах в знак своих грехов и немного песку в корзине пред собою в знак грехов павшего брата¹⁰³⁶. «Жил в киновии один отшельник, по имени Тимофей. До настоятеля дошел слух, что один брат (с. 226) подвергся искушению, и он спросил Тимофея: что делать с падшим братом? Отшельник присоветывал выгнать его. Когда же выгнали брата, искушение, бывшее с ним, постигло и Тимофея»¹⁰³⁷. Неудивительно, что у прп. Пахомия ввиду такого расхождения принятых им начал для своего общежития с общеподвижнической практикой иногда являлось сомнение в правильности их, но вот как оно было разрешено одним из столпов отшельничества. Прп. Макарий Александрийский (пресвитер Келлий) «пришел к авва Пахомию Тавенисиотскому. Пахомий спросил его Если братия не соблюдают порядка, хорошо ли учить их? Авва Макарий отвечал ему: Учи и строго суди своих подчиненных, а из посторонних не суди никого»¹⁰³⁸. Дело Пахомия, по преданию, получило одобрение – уже после смерти его – и от главы отшельничество прп. Антония¹⁰³⁹. Посетившим его тавеннисиотам прп. Антоний говорил о Пахомии: «Пахомий сослужил Господу великую службу, соединяя все эти полчища и подчиняя из одному правилу в деле служения Господу. До него один человек, по имени Аут, начинал это служение, но как его намерение исходило не из глубины сердца, то он не получил этой благодати»¹⁰⁴⁰. Строй жизни в Пахомиевом монастыре, как ни разнился он от других монастырей тогдашнего Египта, отвечал запросам действительности. Он приноровлен был, так сказать, к среднему человеку посредственных нравственных сил. Когда в Тавенниси инкогнито поступил в число братий при прп. Пахомии же прп. Макарий Александрийский (из Келлий), он сразу же так превзошел всех подвиками, что братия стали роптать на настоятеля за прем его в монастырь: «Откуда ты привел к нам сего бесплотного человека на осуждение наше? или его изгони отсюда, или все мы, да будет тебе известно, сегодня же оставим тебя»¹⁰⁴¹.

Неудивительно, что важность и необычность предпринятого Пахомием требовала небесной санкции для его дела; отсюда предание, что устав для Тавеннисиотского монастыря дан прп. Пахомию ангелом на медной доске¹⁰⁴²; предание приводится в «Лавсаике», у Созомена (в (с. 227) краткой передаче), латинской редакции жития Пахомия – у Дионисия Младшего (VI в.), арабской редакции жития¹⁰⁴³ – всюду с небольшими вариантами в правилах. приводит этот устав по Лавсаику с указанием более существенных вариантов в других памятниках. «Позволяй каждому есть и пить по потребности; назначай им труды, , соразмерные с силами каждого; не возбраняй ни поститься, ни есть; труды тяжелые возлагай на тех, которые крепче силами и больше едят, а малые и легкие назначай слабым, которые не привыкли к подвижничеству¹⁰⁴⁴. Кельи устрой отдельные в одном здании¹⁰⁴⁵, и в каждой келье пусть живут по три. Пища пусть предлагается для всех в одном месте¹⁰⁴⁶. Спать не должны они лежа, но пусть устроят себе седалища с отлогими спинками¹⁰⁴⁷ и спят на них сидя, постлавши постель свою. На ночь они должны оставаться в льняных левитонах и препоясанные; к каждого должна быть белая козья милоть (μηλωτὴ αἰγία)¹⁰⁴⁸; без нее не должны они ни есть, ни спать. Но к принятию таин Христовых по субботам и воскресениям¹⁰⁴⁹ (с. 228) да приступают только с кукулем, развязав пояс¹⁰⁵⁰ и снявши милоть. А кукули ангел назначил им без подвязок, как у детей¹⁰⁵¹, и на них приказал положит изображение пурпурового креста¹⁰⁵². – Братию он повелел разделить на 24 чина по числу 24 букв, так чтобы каждый чин означался греческими буквами от альфы и виты по порядку до омеги; чтобы когда архимандриту нужно будет спросить или узнать о ком-либо из столько многих братий, они спрашивал бы у своего помощника: в каком состоянии находится чин альфы или чин виты, – отнеси благословение чину ро¹⁰⁵³. Наименование каждой буквы уже само собою указывало бы на означаемый ею чин. Иноками, более других простым и незлобивым, продолжал ангел, дай имя йоты (ι), а непокорных и крутых нравом отметь буквою кси (ξ)¹⁰⁵⁴, выражая таким образом самой формою буквы свойство наклонностей, нравов и жизни каждого. Знаки сии будут понятны только духовным¹⁰⁵⁵. На доске было написано еще, что ежели придет странник из другого монастыря, где живут по другому уставу (ἄλλον ἔχοντος τύπον), он не должен ни есть ни пить вместе с ними, даже не входить в монастырь, исключая того случая, когда он будет найден на дороге¹⁰⁵⁶. (с. 229) А однажды вошедшего, чтобы остаться с ними навсегда¹⁰⁵⁷, к высшим подвигам (εἰς ἀγω να ἀδύτων)¹⁰⁵⁸ прежде трех лет не допускай, только после трех лем, когда совершит он тяжкие работы¹⁰⁵⁹, пусть вступит на это поприще. За трапезой головы у всех должны быть покрыты кукулем, чтобы одни брат не видал, как есть другой. Не должно также разговаривать во время трапезы, ни смотреть по сторонами, а только на стол и на блюдо¹⁰⁶⁰. Ангел положил (ἐτύπωσε) совершать монахам в продолжение всякого дня (διà πάσιρ τη ς ἡμέρας) 12 молитв (εὐχàς) и на вечерни (ἐν τω @ λυχνικω @) 12, и на всенощных (ἐν ται ς παννοχίσι) 12, и в девятый час (καì ἐννάτην ὥραν) три. Когда братии рассудиться прийти на трапезу в большом числе (ὅτε δε δοκει τò πλη θος ἐσθίειν), то каждый чин пред совершением молитвы дожен петь псалом (ἑτάστῳ τάγματι καθ᾽ ἑκάστην ψαλμòν προᾴδεσθαι ἐτύπωσεν)¹⁰⁶¹. Когда же великий Пахомий сказал на это, что молитв мало, ангел говорит ему: я положил столько для того, чтобы и слабые удобно, без отягощения, могли выполнять правило (τòν κανόνα)¹⁰⁶², совершенные же не имеют нужды в уставе (νομοθεσίας), ибо, пребывая наедине в келье, они всю жизнь свою проводят в созерцании Бога¹⁰⁶³. Устав я дал тем, у которых ум еще не зрел, чтобы они, хотя как непокорные рабы по страху к господину выполняя общее правило жизни (τὴν σύνταξις τη ς πολιτείας), достигали свободы духа». (с. 230)

Можно, конечно, заподазривать не только отдельные подробности в дошедших до нас известиях об этом уставе и обстоятельствах его появления, но и самое происхождение его от прп. Пахомия. Но если должна была появиться когда-либо запись иноческого устава, то первая такого рода запись на могла быть ни проще настоящих «правил», ни целесообразнее из. Они регулируют все важнейшие стороны монастырской жизни (пища, сон, одежда, прием в монастырь, управление им), но ограничиваются о каждой из них самыми общими и принципиальными указаниями, приноровляя выработанную отшельничеством подвижническую практику к самым слабым силам¹⁰⁶⁴ (тогдашним!) и кладя основы для выработки внешней стороны монастырской жизни. Этой последней касаются правила об одежде, которая получает здесь уже очень сложный состав, характер и символику, – затем правило о поведении за трапезой.

Особенно важно из этих правил внешнего монастырского общежития, почему и поставлено в заключении, правило о числе молитв (внутренняя сторона молитвы, конечно, стоит выше каких-либо уставов). Здесь важно прежде всего то, что молитва приурочивается к тем часам суток, которые в миру освящались общественным богослужение; при этом прямо указывается, что молитва должна заменять церковные службы 9-го часа, вечерни и панихиды; под последней, очевидно, разумеется утреня, не только начинавшаяся задолго до рассвета, иногда в полночь, но и оканчивавшаяся с рассветом. Дневные же молитвы в этом уставе, очевидно, заменяют все прочие церковные службы, т.е. часы 3, 6 и литургию; возможно, что в Египте, как и в Иерусалиме¹⁰⁶⁵, 3 час совершался только в Четыредесятницу, а 6-й не совершался в воскресенье, заменяясь литургией; ввиду такой неустойчивости дневных служб. Они и обобщены в уставе под общим именем «дневных молитв», тогда как остальные службы поименованы раздельно. Характерно в уставе (с. 231) число 12 для каждого ряда молитв (исключая 9 часа, для которого, как службы более краткой и второстепенной, назначается только 3 молитвы)¹⁰⁶⁶. Мы видели, что это число было наиболее принятым числом в молитвенном правиле и отшельников. – Трудно что-нибудь с уверенностью сказать о характере и содержании этих молитв. по свидетельству прп. Иоанна Кассиана, наблюдавшего жизнь египетских монастырей , впрочем, спустя десятки лет после Пахомия, богослужение там состояло в пении псалмов одним из братий, по очереди, с присоединением к каждому пропетому псалму тайной (про себя) молитвы и земного поклона¹⁰⁶⁷. Возможно, что такой состав имели и те «молитвы», определенное число которых назначает прп. Пахомий для каждой из суточных служб. Думать так можно как ввиду широкого употребления Псалтири в тогдашнем монашестве¹⁰⁶⁸, так и ввиду определенного указания в уставе прп. Пахомия на такой состав «молитвы» (из псалма и собственно молитвы) пред трапезой¹⁰⁶⁹. В таком случае богослужение в Пахомиевых монастырях имело бы тот вид «пения 12 псалмов», какой ныне констатирован у отшельников и о котором, как свыше указанном для монахов, говорит прп. Кассиан¹⁰⁷⁰. Итак, устав прп. Пахомия взамен церковных служб, которые были недоступны для иноков, обязанных безвыходно пребывать в монастыре без пресвитера¹⁰⁷¹, вводить особые службы, более однообразные, но, конечно, не менее продолжительные. Если эти службы могли казаться небольшими («молитв мало», возражает Пахомий ангелу), то по сравнению лишь с молитвенным правилом отшельников, включавшим в (с. 232) себе (для одного раза, в один прием) всю Псалтирь да еще несколько книг Св. Писания (напр., «двух больших пророков»)¹⁰⁷².

Как простота и несистематичность рассмотренного «Устава» прп. Пахомия, так и ореол небесного происхождения, которым окружает его предание, достаточно ручаются за то, что в нем мы имеем дело с самым первоначальным уставом Пахомиевых монастырей, в происхождении которого от самого преподобного нет никаких оснований сомневаться¹⁰⁷³. Но нельзя того же сказать о другом, более обширном сборнике Пахомиевых правил. Этот сборник известен ныне в трех редакциях. 1) «Правила (Regula) св. Пахомия», переведенные на лат. язык бл. Иеронимом¹⁰⁷⁴ (ок. 404 г.) для монахов-латинян Пахомиева монастыря Метания (μετάνοια – покаяние) в Каноне (на западном рукаве Нила). «Иеронимовский сборник правил св. Пахомия (в количестве 194) есть лишь отрывочное обобщение тех явлений, какие были заметны в жизни киновии Пахомиевой приблизительно полвека спустя по смерти Пахомия: так например, о наказаниях монахам за нарушение правил иноческих в Иеронимовском уставе говорится очень много, а в «Житиях» первоначальников общежития мало. Вообще «Правила» бл. Иеронима дают далеко не столь привлекательную картину жизни в Тавенниси, как «Жития»¹⁰⁷⁵ и «Лавсаик». 2) Другая редакция «Правил» прп. Пахомия короче этой первой: правил в ней 128; некоторые изложены яснее, чем у бл. Иеронима¹⁰⁷⁶. 3) Самая краткая редакция «Правил» заключает их только 50, причем правила кратки (особенно в отделе о наказаниях), более отрицательного характера и вообще производит впечатление большой древности¹⁰⁷⁷. Но несомненная принадлежность первой редакции бл. Иерониму делает ее наиболее надежным документом (почему ею мы и будем пользоваься). (с. 233)

Свой перевод правил прп. Пахомия бл. Иероним снабдил кратким предисловием, в котором дает общий очерк жизни в Пахомиевых монастырях его времени и который помогает уразумению правил, по местам очень неясных. Из этого предисловия узнаем также, что переведенный бл. Иеронимом сборник правил заключает правила не только прп. Пахомия, но и преемников его прп. Феодора и Орсисия, и что во время бл. Иеронима он существовал уже в переводе с египетского языка на греческий. Правила излагаются без системы¹⁰⁷⁸. «В каждом Пахомиевом монастыре», замечает бл. Иероним в предисловии к переводу «Правил», есть отец (авва), эконом, седмичные, слуги и смотрители отдельно для каждого дома; в доме живут по 40 или более или менее братий, повинующихся одному настоятелю; в монастыре же, смотря по числу братий, бывает от 30 до 40 домов, причем 3 или 4 дома соединяются в отдельную общину, частью для совместного выхода на работы, частью для очередных седмичных служб». Управление монастырем сосредотачивалось в руках аввы (abbas, princeps). Каждое утро он делал распоряжения (правила 24. 25), назначал и утверждал эпитимии, наложенные смотрителями (пр. 147. 151. 181), принимал в обитель и назначал принятому дом или занятие, судя по способностям (пр. 49), перемещал братий из дома в дом (пр. 83), разрешал отлучки из монастыря (пр. 52. 93). Заместителем аввы был «вторствующий» (secundus), но права и обязанности его не определяются в правилах¹⁰⁷⁹. Смотритель дома (praepositus domi) имел непрерывное наблюдение над подчиненной братией в дому, в церкви, на трапезе и на работах вне монастыря; никто не мог сделать без его позволения ничего (пр. 157), даже ходить по монастырю (пр. 84. 52), или пойти в келию брата (пр. 127); он получал и раздавал материалы для работ, требовал отчета в них и сам давал его (пр. 26. 146. 123). У смотрителя был свой вторствующий, который, кроме замещения его в нужных случаях, имел и постоянное заведывание разными мелкими делами (пр. 66. 70. 95). Денежная часть в монастыре лежала на экономе, который имел помощника – расходчика. Правила дают полную картину жизни инока в монастыре, (с. 234) со дня поступления его сюда. Ищущего поступления в монастырь, пришедшего с этою целью ко вратам его, в течение нескольких дней не впускали даже в гостиницу (для странников и посетителей), а оставляли вне монастыря без всякого внимания, чтобы испытать твердость намерения. Выдержавшего этот искус помещали в гостиницу под надзор особого брата и заставляли выучить молитву Господню и несколько псалмов. Тем временем наводили о нем справки, не преступник ли он, не беглый ли раб и т.п. После этого снимали с него мирские одежды, облекали в иноческие, и вратарь вводил его в собрание братий во время молитвы (пр. 49). Среди братий он всюду занимал последнее место, пока не поступал другой новичок, так что место инока среди братии определялось исключительно временем поступления в монастырь (пр. 1). Затем новопоступивший должен был выучить наизусть еще несколько псалмов, до 20, и две книги из Нового Завета; если он был неграмотен, та выучивал это со слов инока, к которому приходил в 3, 6 и 9 часу и, стоя пред ним, повторял за ним слова (пр. 139). После его учили грамоте, и он уже сам продолжал изучение Писания; в монастыре таким образом все были грамотны и знали наизусть по меньшей мере Псалтирь и Новый Завет (пр. 140). Вся жизнь инока определялась правилами, ни одно нарушение которых не оставлялось без наказания, епитимии. Степени епитимии были различны – начиная от внушения старшего (пр. 102, 148 и др.) и кончая изгнанием из монастыря; наиболее употребительные епитимии – стояние, когда другие сидят (пр. 8. 22. 31 и др.), стояние без пояса с опущенной головой или руками (пр. 9 и др.); применялись и телесные наказания (за кражу – пр. 149). Нарушение правил предупреждалось неослабым надзором, без которого инок не оставлялся никогда и нигде: в стенах монастыря и вне его на работе он всегда был на глазах смотрителя дома или старшего над работой недельного (пр. 189); из монастыря на дом к родным и на свидание с посетителями в странноприимницу инок отпускался не иначе 0как с другим братом, обязанным наблюдать за ним (пр. 62. 63). «Правила» подробно регламентируют все стороны внешней жизни инока: его работу, одежду, пищу и молитву. В монастыре производились разные работы (рукоделие). По словам бл. Иеронима, «братия, занимавшиеся одним и тем же ремеслом, живут в одном доме и под ведением одного смотрителя; например, ткущие полотно живут вместе, приготовляющие рогожи составляют особую семью; швецы, мастера, делающие повозки, валяльщики сукон, башмачники, каждые порознь, управляются своими смотрителями; по прошествии недели все вообще представляют авве монастыря (чрез смотрителя) отчет в своих работах» (предисл.). Главным ремеслом (с. 235) в монастыре было приготовление из пальмовых ветвей рогож, корзин и веревок (как и у отшельников), и об этих работах исключительно говорят «Правила», почти на касаясь других; они определяют, где хранить намоченные ветви, как раздавать их для работы, сколько должен сработать каждый, кому и как сдавать изделия (пр. 12. 26. 27. 74. 145–147. 177). Ходили на работы и за монастырь – резать ветви, собирать дрова, травы для соления , финики (пр. 78). И удовлетворение ежедневных насущных нужд монастыря, как-то: приготовление пищи, печение хлеба, стирка платья, производилось руками иноков, при чем работы эти исполнялись всеми понедельно под руководством опытных (пр. 116. 145. 68. 134). Что касается одежды иноков, то кроме Левитона (льняного), милоти, кукулия и пояса, называемых в «Уставе» ангела, «Правила» упоминают нарамник (­ параман), короткую мантию, сандалии и посох (предисл. и пр. 81); запрещалось ходить по монастырю, входить в церковь и трапезу без кукулия и милоти (пр. 91); мантия одевалась только в церковь; сандалии скидались при входе в церковь и трапезу (пр. 101). Каждой из этих принадлежностей одежды инок мог иметь не более одной, только левитонов полагалось два (для смены при стирке) и третий поношенный для сна и рабом и кукулия два (предисл.). Пища состояла из хлеба, соли, похлебки, овощей сырых или вареных, иногда приправленных маслом, особого рода трав, просоленных с уксусом (пр. 80); при выходе из трапезы в известные дни давались братии фрукты для вкушения их в келии, каждый раз на три дня (пр. 37–40). Другую пищу запрещалось вкушать даже в дороге и у родных (пр. 46:54). Вино и рыба дозволялись только больным (пр. 45). «Кто не захочет идти в трапезу (для воздержания), получает в свою келию только хлеб, воду и соль на день или на два» (предисл.). «Два раза в неделю, в среду и пятницу, все постятся (совсем не едят лил едят позже? по контексту как будто последнее, см. ниже: «в другие дни едят после полудня») исключая время пасхи и Пятидесятницы (предисл.). Даже в ночь под пост (проснувшись) запрещалось пить воду (пр. 87). «Другие дни (кроме постов) желающие едят после полудня; в ужин также полагается трапеза для рабочих, стариков и детей и в период сильных аров (когда днем невозможно есть?). Есть такие, которые два раза едят понемногу, а другие довольствуются раз принятою в обед или ужин пищею. Некоторые выходят (из трапезы), съевши лишь немного хлеба» (предисл.). На трапезу шли по звуку била; «кто бьет в било, чтобы братия собирались на трапезу, пусть, пока бьет, с размышлением читает что-либо из Писания» (пр. 36). Опоздавший, разговаривающий или смеющийся за трапезой подвергался епитимии (пр. 31:33). По выходе из трапезы братия должна молча идти каждый в свою келью, не останавливаясь для разговора с другим (пр. 34). (с. 236)

Молитвою и богослужением «Правила» не занимаются специально, очевидно имея ввиду относительно них наставление ангела. О дневных молитвах замечается, что они совершались в полдень (пр. 24). Кроме того, «Правила» упоминают об утренней молитве в час рассвета (пр. 20), но это должно быть ночное богослужение, оканчивавшееся утром, – и о 6 вечерних молитвах (пр. 34. 121. 125), но это должно быть вечерние молитвы, заповеданные ангелом (которых по одним редакциям этого места в Уставе ангела, как мы видели, положено 12, а по другим только 6); об этих вечерних молитвах замечается, что они совершаются в каждом доме по чину большого собрания, т.е. как в церкви. После утренней молитвы смотритель три раза в неделю говорил поучение, а братия обсуждали, что говорил смотритель (пр. 20). Если молитва совершалась в храме (несколько часто они совершалась там, неясно), к ней давался звон в било недельным по благословению аввы (пр. 24); этот недельный следил и за порядком в церкви (пр. 143). По знаку била каждый должен был тотчас идти из келии в церковь, читая дорогою что-либо наизусть из Писания и размышляя об этом (пр. 3). Для пения псалмов в общих собраниях назначались недельные, а в домашних собраниях братия пели все по порядку, в котором стояли, каждый не более одного псалма; кто спутывался в пении, нес епитимию (пр. 13. 14. 17. 127). Упоминается о чтениях (Писания) на молитвах (пр. 13). Под угрозою епитимии запрещалось на молитвах церковных и домашних смеяться, разговаривать, шептать, кашлять, зевать и т.п. (пр. 7:121), а также смотреть на других, как кто молится (пр. 7). Преклонять колена (для молитвы после пения псалма) нужно было не иначе, как вслед за братом чередным, стоящим впереди и поющим, а вставать с колен давал знак авва ударом руки (пр. 6) о пол. Опоздавший в церковь на одну молитву днем или на три ночью (пр. 9. 10), а при домашних молитвах безразлично днем или ночью , опоздавшие на одну молитву (пр. 121) подвергался епитимии. Будет ли инок в дороге, на поле или в лодке, или на работе вне монастыря, один или с другими, или все будут на работе вне обители, все часы молитвы и псалмопения должны наблюдаться и здесь (пр. 142. 189). «В день Господень, когда приносится жертва, никто из недельных (чередных) не должен отсутствовать, чтобы по очереди отвечать (петь антифонно) поющему» (пр. 17), а начинал пение (первым пел антифон) тогда старший (пр. 18), – авва или смотритель.

Как видим, «Правила» констатируют значительное развитие начал, положенных прп. Пахомием в основу своего общежития, и борются с тем естественным понижением подвижнической жизни в (с. 237) монастырях, которое неизбежно наступает с внешним ростом их. Тот же приблизительно строй жизни и такие же явления ее наблюдались и в других египетских киновиях, насколько позволяют судить о них: а) сведения о них в сочинениях бл. Иеронима и б) обстоятельное описание их у прп. Иоанна Кассиана.

«Первое условие"- говорит бл. Иероним, наблюдавший египетских киновитов в 380 годах, – «у них повиноваться старшим. Они делятся на десятки и сотни, так что у девяти человек десятый – начальник; а сотый имеет под собой десять десятиначальников. Живут они отдельно, но в соединенных между собою келлиях. До девяти часов, как положено, никто не ходит к другому, только к упомянутым разве десятиначальникам; так что, если кого обуревают помышления, то пользуется у них советами. После девяти часов сходятся вместе, поют псалмы, читают писания по обыкновению. По окончании молитв, когда все сядут, тот, кого они называют отцом, стоя посредине, начинает беседу. Во время его речи бывает такая тишина, что никто не смеет взглянуть на другого, никто не смеет кашлянуть. Хвала говорящему высказывается в плаче слушателей. Тихо катятся по щекам слезы, и скорбь не прорывается даже стоном. А когда начнет возвещать грядущее, о царстве Христовом, о будущем блаженстве и славе, ты увидишь всех со сдержанным вздохом и поднятыми к небу глазами, говорящих внутри себя: кто даст ми крыле, яко голубине, и полещу и почию (Псал. 54:7). Затем собрание оканчивается, и каждый десяток со своим старшим отправляется к столу, при котором поседмично по очереди и прислуживают. Во время стола нет никакого шума; никто не разговаривает. Питаются хлебом и овощами, которые приправлены одною солью. Вино пьют только старики, для которых и обед часто бывает с отроками, чтобы поддержать преклонный век одних, и не задержать начинающийся пост других. Затем встаю разом и, пропев гимн, расходятся по жильям; здесь до вечера каждый разговаривает со своими, и говорит: видели вы такого-то и такого-то? Сколько в нем благодати: сколько тихости? Какая смиренная поступь? Увидят слабого, – утешают, – горящего любовью к Богу – побуждают на подвиг. И поскольку ночью, сверх общих молитв, всякий еще бодрствует в своей опочивальне; то обходят все келии, и, приложив ухо, тщательно выведывают, что делается. Заметив кого-нибудь ленивым, не выговаривают; но притворяясь будто не знают, посещают его чаще, – и вначале более просят, чем принуждают молиться. Повседневные работы располагаются так: что сделано у десятиначальника, о том доносится эконому, который и сам каждый месяц с великим трепетом отдает отчет общему отцу. Он же отведывает и пищу, как они приготовлена; (с. 238) и так как никому не позволительно говорить: я не имею ни исподнего, ни верхнего платья, ни сплетенной из тростника постели, то он располагает все так, чтобы никто не лишен был того, что ему нужно. Если кто-нибудь заболевает, его переносят в просторный покой, и ему услуживают старцы с таким усердием, что он и не подумает о городский удобствах и о попечениях матерних. Дни воскресные посвящаются только молитве и чтению; впрочем, киновиты делают то же самое и во всякое время по окончании трудов. Каждодневно читается что-нибудь из Писания. Пост одинаков во весь год, кроме четыредесятницы, в которую одну положено жить строже. С пятидесятницы вечери переменяются на обеды, – дабы сохранить этим церковное предание, и не обременять желудка двукратным принятием пищи»¹⁰⁸⁰

Прп. Иоанн Кассиан († 435 г.), некоторое время инок Вифлеемского монастыря, из него предпринимал путешествие в Египет для ознакомления с жизнью тамошних отшельников и монастырей и провел здесь 390–400 г.№ по образцу египетских монастырей он основал в Марсели мужской и женский монастыри и в 417 г. по просьбе Кастора, еп. Аптского, устроившего такую же обитель у себя, описано в соч. «О постановлениях киновий» жизнь египетских киновий, дополнив впоследствии сведения о них в соч. «Собеседования (collationes) отцев» (египетских). Строй киновиальной жизни, наблюдавшийся прп. Кассианом в Египте, как он ни близок к Пахомиевым «Правилам» в редакции бл. Иероним и к наблюдениям последнего, легко дает заметить на себе дальнейшую стадию развития, более точное определение некоторых деталей, особенно в отношении молитвы и богослужения. Вместе с тем, Кассиан знакомит нас и с практикой других тогдашних монастырей, особенно западных.

Характерно, что свое описание киновий прп. Кассиан начинает с монашеских одежд: такое значение усвоялось уже им. Это описание, кроме подробных указаний на форму каждой одежды, свидетельствующих о том, что эта форма была уже твердо установлена (близка к нынешней), говорит и о символическом значении одежд. Последнее указывает и Созомен¹⁰⁸¹. Относительно приема в обитель прп. Кассиан данные Пахомиевых «Правил» восполняет такими частностями: желающего поступить в монастырь дней 10 держат пред воротами, где он, «повергаясь на колена пред всеми проходящими братиями, всеми намеренно будучи отталкиваем и презираем, как бы желающий войти в монастырь не по благочестию, а по нужде, будучи притом поражаем оскорблениями и поношениями, дает опыт своего (с. 239) постоянства». Принятый становится «посреди в собрании братий, скидает свои одежды и руками аввы одевается в монастырские»¹⁰⁸². Епитимии, по-видимому, налагаются чаще и строже; обычная епитимия: «когда все братия соберутся на молитву, виновный, простершись на земле, испрашивает прощения и пребывает в своем положении до тех пор, пока кончится служба, и авва велит ему встать с пола¹⁰⁸³ ». Чередная недельная служба, говорит Кассиан, – не только в Египете, но и по всему востоку в монастырях оканчивается в вечер воскресного дня после псалмопения, положенного пред отходом ко сну¹⁰⁸⁴. Относительно трапезы прп. Кассиан отмечает то отличие египетских киновий от других что здесь за ней наблюдалось самое строгое молчание, тогда как в других местах принят был обычай, который прп. Кассиан производит из Каппадокии (от Василия В.?), чтения за трапезой «чего-либо священного»¹⁰⁸⁵

Но, как замечено, наиболее выработанную практику по сравнении с «Правилами» прп. Пахомия получает в описании прп. Кассиана молитва и богослужение, которым в сочинении уделено и наиболее места (2 книги из 4-х). В этом отношении прп. Кассиан прежде всего отмечает большое разнообразие и изменчивость в практике (diversos typos ac regulas) разных монастырей должно быть, Преимущественно западных, чету он с укором им противопоставляет однообразие и древность египетской практики молитвословия. Останавливаясь сначала на «ночных молитвах и псалмопения» (которым посвящена вся II книга соч. «об установлениях киновий»), прп. Кассиан говорит, что «у иных положено сказывать (dici) по 20 или 30 псалмов и притом антифонно и на разные напевы (et hos ipsos antiphonarum protelatos melodiis et adjunctione quarundam modulatiomun); другие пытались превзойти и это число; у некоторых – 18 псалмов; таким образом, в разных местах мы видим заведен разный устав (canonem). Иным и относительно дневных молитвенных служб (orationum ofliciis), т.е. третьего, шестого и девятого часов, показалось, что при совершении в них последований Господу (in quibus haec Domino redduntur obsequia) должно число псалмов и молитв сообразовать с числом часа, между тем как другие на каждую дневную службу (conventibus) назначают по 6 псалмов. Посему считаю необходимым вывести на среду древнее отеческое постановление, которое и доселе соблюдается рабами Божиими по (с. 240) всему Египту»¹⁰⁸⁶. «По всему Египту и Фиваиде ... держится один, законный чин (modum) молитв на вечерних собраниях или ночных бдениях»¹⁰⁸⁷. «как на вечерних так и на ночных службах (solemnitatibus) поют по 12 псалмов, так однако, что за ними следуют каждый раз два чтения , по одному из Ветхого и Нового Завета. Этот чин, в древности установленный, потому пребывает неприкосновенным чрез столько веков во всех монастырях тех областей, что, как утверждают старцы, он установлен не по человеческому изобретению, но свыше принесен отцам ангелом»¹⁰⁸⁸. «Однажды египетские отцы собрались, чтобы определить какую меру псалмопения в повседневном богослужении должно держать всему телу братства... В этом собрании всякий по своей ревности, не помня о немощи других, полагал ввести в закон то, что считал легко исполнимым, всякий думал установить огромное число псалмов, кто 40, кто 60, а иные и этим числом не довольствуясь, полагали, что надо назначить еще больше того, Между тем как таким образом было между ними святое разногласие благочестивого спора о богослужебном уставе (religonis regula), застало их за священнейшим исследованием этим время вечерней службы, на которой, когда они хотели совершить ежедневный чин молитв, кто-то встал и, вышедши на середину, начал петь (cantaturum) пред Господом псалмы. Все сидя, – как и доселе есть обычай в странах египетских, – слушали.. А он, пропевши 11 псалмов ровным распевом (parili pronunciatione cantasset) без перерыва, стих за стихом, разделяя их только промежуточными молитвами и закончив двенадцатым с припевом аллилуиа (sub alleluia responsione), внезапно на глазах у всех сделался невидим и тем положил конец богослужению (caeremoniis), а равно и спору»¹⁰⁸⁹. «Посему почтенный совет отцов... определили соблюдать это число в собраниях как вечерних, так и ночных, присовокупляя к ним по 2 чтения, одно из Ветхого, другое из Нового Завета. Это прибавил он как свое предание, как бы сверхдолжное (extraordinarias) только для желающих. В субботу же и воскресенье оба чтения берут из Нового Завета, одно из Апостола, а другое из Евангелия, что и во все дни Пятидесятницы делают»¹⁰⁹⁰. «Указанные молитвословия они так начинают и совершают, что, окончив псалом, не тотчас преклоняют колена, как делают некоторые из нас в этой стране... Но прежде чем преклонять (с. 241) колена, они немного молятся и на это стояние употребляют более времени (чем на коленопреклонение). После сего, падши ниц на весьма короткий момент, как бы только затем, чтобы воздать поклонение Божественной благости, они очень быстро поднимаются и, воздевши руки горе, опять напряженнее погружаются в молитву, таким же образом, как прежде молились стоя¹⁰⁹¹. И того, что видим в этой стране, т.е. Чтобы псалом был пет одним, а в конце его все стоя громогласно пели (concinant cum clamore) Слава Отцу и Сыну и Духу святому, нигде мы не видели по всему востоку, но там, при молчании всех, тем, кто поет псалом, по окончании его начинается молитва. Этим же прославлением Троицы там обыкновенно заканчивается антифон»¹⁰⁹². Молитву «они предписывают заключать быстрым концом (celeri fine concludo), чтобы при замедлении на ней напор слюны или мокрот не прервал течения (excessum) нашей молитвы... По сей причине там почитают более полезным совершать молитвы краткие, но сколько можно чаще¹⁰⁹³. Потому они и самые псалмы, которые поют (decantant) в собрании, исполняют не без перерыва, но разделяют их на два или на три отдела(intercisionibus), смотря по числу стихов с промежуточными молитвами... И то также у них с точностью соблюдается, чтобы с отвечанием аллилуиа те только сказывать (dicatur) псалмы, которые в надписании своем имеют аллилуиа. Пропевание же 12 указанных псалмов они так делят между собою, что если будет два брата, то они пропевают по 6 псалмов, а если 3 – по 4, если 4 – по 3. Потому какое бы множество братий в церковь ни собралось, больше 4 братий никогда не назначается петь в собрании¹⁰⁹⁴. Это узаконенное число 12 псалмов они исполняют при покойном положении тела, так что когда отправляются те обычные службы в собраниях (congregationum solrmnitates), то за исключением того, кто встанет сказывать по середине псалмы, все сидят на низеньких скамейках (sedilibus humilibus)..., ибо они постами и денно-ночными работами так утомляют свое тело, что не будь этого облегчения, они не были бы в состоянии стоя выслушать и это число псалмов.... Когда кончается положенное уставом молитвословие (orationum canonicarum functiones), каждый, возвратясь в келлию, в которой позволено жить одному или с другим кем..., опять с усердием исполняет долг молитвы, как бы частное свое жертвоприношение; спать же никто уже более не позволяет себе, пока с (с. 242) появлением дневного света за ночным делом и размышлением не последует дневная работа»¹⁰⁹⁵. Прп. Кассиан отмечает также точность, с какою наблюдались в египетских киновиях часы ночных служб: «хотя каждодневная привычка заставляет пробуждаться в определенный час, тот, кому поручается напоминание о богослужебных собраниях или забота о службах, однако ж, заботливо и часто вникает в течение звезд, и не иначе, как уж точно узнав определенное для собрания врем, зовет братий на дело молитвы»¹⁰⁹⁶.

Что касается дневных служб, т.е. часов 3, 6 и 9, то они в египетских киновиях времен прп. Кассиана не совершались. «Эти службы, которые било заставляет (admonitione compulsoris) нас совершать в определенные часы с известными промежутками, у них совершаются сами собою (spontanee celebrantur) непрерывно во все продолжение дня вместе с рукоделием. Ибо занимаясь постоянно днем рукоделием в келлиях своих, так однако ж, что при этом никогда не опускают поучения в псалмах или других писаниях и, в каждый момент примешивая в нему молитвы и моления, они все время дня, как выходит, проводят в молитвах, тогда как мы совершаем их определенные часы. Поэтому, исключая вечерних и ночных собраний (congregationibus), днем не бывает у них никакой общей службы (publica solemnitas), кроме субботы и воскресенья, в которые в третьем часу собираются они для принятия св. причастия»¹⁰⁹⁷.

таким образом прп. Кассиан дает полную картину египетского киновиального богослужения своего времени, весь чин его. Насколько отличалось оно от богослужения времен прп. Пахомия и его преемников, трудно судить ввиду той неполноты, с какою описывается последнее в «Уставе» прп. Пахомия (от ангела) и «Правилах» его. Близость по времени (несколько десятилетий отделяют ту практику от этой) не ручается еще за полную тождественность здесь и там, потому что, как дает понять сам прп. Кассиан, то было время быстрого и энергичного созидания специально монашеского богослужения. Характерно то, что у прп. Пахомия суть богослужения полагается в «молитвах», а у прп. Кассиана в «псалмах». Замечательно и то, какое сильное колебание происходит насчет количества псалмов для службы: тенденция к возможно большему числу их (60 и более), явно предполагающая за собою отшельническую практику пения за раз всей Псалтири, встречается с Пахомиевым принципом умеренности (с. 243) здесь, как и во всем (в посте и работе), и число 12 требует особой новой небесной санкции. Замечательно затем, как из богослужения устраняется все выработанное доселе мирскими церквами: не только ектении и молитвы определенных образцов, для которых это было естественно, так как для них считалось необходимым иерархическое лицо¹⁰⁹⁸, но и приспособленные к часу богослужения псалмы – для вечерни 140, для утрени 62¹⁰⁹⁹: на богослужении пелась Псалтирь просто по порядку, и к этому сводилась вся служба¹¹⁰⁰. Этим положена была основа для позднейших «кафизм».

При таком характере богослужения ему совершенно должен был не соответствовать тот уже так богатый певческой материал, который в IV-V в. непрерывно и усиленно рос во всех церквах, особенно же таких центров образованного христианства, как Иерусалим, Александрия, Константинополь. Следующие случаи рисуют отношение тогдашнего монашества к этому элементу богослужения. По «Патерику» одной редакции и рассказу Никона Черногорца, авва Памва († после 386 г.), отшельник нитрийский, послал ученика своего в Александрию; не имея так пристанища, последний ночевал в нарфике храма св. Марка и , слушая церковные службы, заинтересовался тропарями. Когда он возвратился к старцы, тот заметил в нем смущение и спросил о причине. Ученик говорит: «небрежно, отче, проводим мы жизнь нашу в пустыне, не знаем ни канонов,¹¹⁰¹ ни тропарей». Старец ответил ему: «горе нам, чадо, близки дни, когда иноки оставят твердую пищу, изреченную Духом Святым (Писание и между прочим псалмы) и примутся за песни и гласы (ᾄσματα καì ἤχους). Какое может быть умиление и слезы от тропарей? Какое умиление будет иноку, когда он, стоя в церкви или келлии, возвысит голос своей как вол? Если мы предстоим Богу, должны стоять во многом умилении, а не в глумлении. Не затем иноки ушли из мира, чтобы глумиться пред Богом, петь (μελοδου σι) песни, выводить (ρυθμίζουσι) гласы, трясти руками и топать нонами; но должны мы со многим страхом и трепетом, со слезами и воздыханиями, с (с. 244) благоговением и умиление, кротким и смиренным гласом приносить Богу молитвы. Но говорю тебе, чадо, что придут дни, когда христиане растлят книги св. Евангелий и св. апостолов, составляя тропари и эллинские речи»¹¹⁰². Аналогичный отзыв вкладывается в уста другому, несколько позднейшему, египетскому отшельнику. Когда персы опустошили Каппадокию в конце IV и нач. V в., тамошний инок Павел ушел в Константинополь, затем в Александрию и наконец поселился в Нитрийской пустыне у одного отшельника, Но скоро он явился к игумену монастыря и просил у него отдельной келлии, так как не может жить со старцем, который не соблюдает никакой службы (ἀκολουθίαν) и никакого чина, ни монастырского, ни мирского. Упомянув об отступлениях старца от каппадокийских обычаев относительно праздников и постов, инок прибавляет: «но, что хуже всего, он не позволяет петь канонов и тропарей, что составляет обычное псалмопение у всех». Игумен, убеждая инока возвратиться к старцы, замечает: «Что касается пения тропарей и канонов и употребления музыкальных мелодий (καì ἤχους μελίζειν), то это прилично мирским священниками и людям светским, чтобы привлекать народ в храмы; монахам же, которые живут вдали от мирского шума, подобные вещи не полезны, но часто бывают вредны; ибо как рыбак ловит рыбу удочкою на червя, так диавол приманкою тропарей и пения ввергает в ров тщеславия, человеческих выдумок, жажды наслаждений, наконец блуда; по истине подальше от монаха, желающего спастись, пусть будет всякое мелодическое пение»¹¹⁰³. Как ни отрицательно в этих рассказах отношение монашества к мирскому богослужению, но в них содержится как ясное указание на то, что такое отношение имело место только в египетских монастырях, находившихся под непосредственным влиянием отшельников, так просвечивает и сознание, что такое положение дела не может быть долговечным.

Действительно, стоило лишь монашеству переступить пределы Египта, чтобы это отношение существенно изменилось, и монастырское богослужение получило более близкий вид к мирскому. Такое примирение произошло впервые, по-видимому, в Палестине.

В Палестину подвижничество перенесено было из Египта учеником Антония В. пр. Иларионом († 381 г.). Родом из окрестностей Газы в южной Палестине, находившейся в постоянных сношениях (с. 145) с Египтом, Иларион, слушая в Александрии грамматика, увидел там прославившегося уже Антония¹¹⁰⁴, пожил несколько лет с ним, но 15 лет (в 306 г.) уже возвратился на родину, получив от прп. Антония в благословение его кожаный пояс¹¹⁰⁵ , и поселился в пустыне неподалеку от Газы. Жилищем его был небольшой домик, напоминавший скорее гроб, чем дом¹¹⁰⁶, – такого объема, что стоя надо было наклонять голову, а лежа – подгибать ноги¹¹⁰⁷; питался он сначала кореньями некоторых кустарников и травами, принимая пищу через 3–4 дня, потом стал употреблять хлеб и вареные овощи, даже с маслом; никогда не ел ранее захода солнца¹¹⁰⁸.подвигами прп. Иларион превзошел и Антония В.: имел не два плаща, а один и т.п. Молитва его состояла главным образом, из пения псалмов и чтения Писания, которое он знал наизусть¹¹⁰⁹. Через 22 г. уединения совершенное прп. Иларионом исцеление детей восточного перфекта претории стало собирать к нему народ, и около его келлии возник (ок. 328 г.) монастырь анахоретского типа, вполне напоминавший Антониевы монастыри; келлии растянулись, подобно шатрам кочевых племен, на всем пространстве пустыни, пограничной с Египтом; их прп. Иларион периодически посещал в сопровождении других иноков (иногда до 2 тыс.), чтобы благословить иноков и дать им указания для жизни (τύπον τη ς πολιτείας)¹¹¹⁰. Спустя 30 лет предчувствие Юлианова гонения побудило прп. Илариона удалиться сначала в Египет, а затем на Кипр, где он был рукоположен во пресвитера своим учеником св. Епифанием Кипрским, и там умер; тело его было перенесено в монастырь его. В отсутствие прп. Илариона монастырь его подвергся разорению со стороны язычников¹¹¹¹, от которого не мог оправиться, и в V в. не упоминается¹¹¹². Это был единственный чисто анахоретский монастырь в Палестине, и судьбы его показала, что Палестина предназначена была для другого типа монашества, чем Египет. (с. 246)

Начало новому типу монастырей положил прп. Харитон († во втор. пол. IV в.) исповедник (должно быть в последние гонения), бывший предстоятель (τά πρω τα φέρων) Иконийской церкви. Он основал «лавру» (λαύρα, должно быть, узкий проход, улица) в естественных пещерах пустынной горы близ Иерусалима, где и до него жили отшельники; в этом монастыре он устроил прежде всего (на деньги, покинутые разбойниками, от которых он чудесно спасся) церковь, освященную патр. Иерусалимским Макарием. Строй жизнь в этой «лавре», получившей название Фарос, должно быть, представлял нечто среднее между свободою анахоретских монастырей и подробной регламетацией жизни в киновиях¹¹¹³. Желая уединения, прп. Харитон, однако, скоро оставил свою лавру, предварительно дав ученикам своим правила («заповедал все, что только подобает монашескому чину») относительно пищи, псалмопения и других сторон жизнь, из каковых правил известны: совет инокам есть только раз в день вечером, – хлеб, соль и воду¹¹¹⁴, требование неотлучного пребывания в монастыре и гостеприимства; управление монастырем прп. Харитон передал одному из иноков с согласия всех. Но на новом месте жительства прп. Харитона (в 2 дне пути от Фароса по направления к Иерихону около горы Искушения) скоро возникла другая лавра, получившая название Иерихонской. На следующем месте уединения прп. Харитона, в 2-х часах к югу от Вифлеема возникла третья лавра, получившая название Суккийской или Ветхой, существовавшая до конца VIII в. Пред смертью прп. Харитон дал собравшимся братиям «священные заповеди» (устав?)¹¹¹⁵.

Палестинские монастыри, так быстро умножавшиеся, не были столь разобщены между собою, как египетские: в 428 г. мы видим во главе из всех одного «архимандрита»¹¹¹⁶ Пассариона Великого, поставленного Иерусалимским патриархом. Но более тесное объединение палестинских монастырей стало возможно тогда, когда среди них возник монастырь, занявший естественно и сам собою между ними первое место. То была лавра прп. Евфимия Великого († 473 г.). Родом армянин, широкообразованный, прп. Евфимий уже на родине своей в сане пресвитера имел (с. 247) попечение над несколькими монастырями, но от связанных с этим забот ушел на 29 г. жизни в 406 г. в Палестину и поступил сначала в Фаросскую лавру. Обычно удаляясь с подобным ему подвижником прп. Феоктистом с 14 янв. до недели ваий в пустыню для подвигов уединения, прп. Евфимий из одной такой отлучки уже не вернулся в Фарос, а основал с прп. Феоктистом между Иерихоном и Иерусалимом в местности с мягким климатом свой монастырь, точнее два их: прп. Феоктист «нижнюю киновию», и прп. Евфимий лавру, освященную в 429 г. иерус. патр. Ювеналием; лавра, имевшая такое же устройство, как Харитонова, благодаря пожертвования имп. Евдокии и вниманию, которое обратил прп. Евфимий на труд иноков, скоро достигла благосостояния и вместе стала высшей школой подвижничества для тогдашнего палестинского иночества: в нее поступали из Нижней киновии и других монастырей киновиального устройства, получивших значительное к тому времени распространение в городах и пустынях Палестины. Своей лавре прп. Евфимий дал правила, касавшиеся, подобно правилам прп. Пахомия, и разных мелочей жизни (например, о соблюдении тишины за богослужение и трапезой), но, по-видимому, не имевшие епитимии. Отступления от них, по преданию, наказывались самим Богом чрез болезни, от которых исцелял прп. Евфимий¹¹¹⁷ . Во взглядах на иночество прп. Евфиий должен был примыкать к египетским отшельникам: известно, что он старался подражать в жизни прп. Арсению скитскому, с удовольствием слушал рассказы об египетских отцах от иноков своих, поступивших к нему из тамошних монастырей, например, Мартирия и Илии¹¹¹⁸. Следовательно, и в устройстве монастырской жизни прп. Евфимий должен был склоняться к анахоретскому типу. Но пред смертью он предсказал, что лавра его скоро обратится в киновию, и дал преемнику своему Илье наставления о месте и плане для этой киновии, равно как и правила для нее. Чрез 5 лет по смерти преподобного патр. Мартирий поручил диакону Фиду (которому явившийся Евфимий повторил свое наставление) перестройку лавры в киновию: кельи были снесены; на месте погребения прп. Евфимия построено было здание киновии со стеною и столпом; прежняя церковь обращена была в трапезу и выстроен новый храм¹¹¹⁹. Этот рассказ, так ясно разграничивающий понятия лавры и киновии, должно быть, и вообще указывает на временный упадок лаврско-келлиотской жизни (с. 248) в Палестине после прп. Евфимия и подавление ее киновиальною Первая требовала сильных духом руководителей, которых не оказалось по смерти прп. Евфимия. Нужно было появление такого деятеля, как прп. Савва Освященный (деятельность которого относится уже более к VI в. и создала особую эпоху в развитии богослужебного устава), чтобы этот тип монастыря вновь ожил. С обращением в киновию лавра прп. Евфимия теряет свое значение и постепенно пустеет.¹¹²⁰

Палестина этого периода (V в.) имела, по-видимому, и чисто анахоретские монастыри. Таким должно быть, был монастырь прп. Герасима(† 475 г.) на Иордане, малоазийца, получившего подвижническое воспитание в Фиваидской пустыне. Питаясь хлебом и водою и занимаясь плетеньем корзин, иноки Герасимова монастыря пребывали в затворе по келиям 6 дней в неделю, собираясь только в субботу и воскресенье не литургию. Сам прп. Герасим Четыредесятницу проводил совершенно без пищи. Он прославился властию над дикими зверями («ему же лев послужи»)¹¹²¹.

Как видим, жития всех этих основателей палестинского монашества очень мало говорят о чисто-литургической деятельности их. Между тем несомненно, что, создав особый тип монастырской жизни, они не могли не наложить особой печати и на «молитвенной правило» своих иноков. Предание, хотя и сравнительно позднее, считает именно перечисленных палестинских авв родоначальниками Иерусалимского устава. Древнейшие из сохранившихся доныне списков этого устава (XIII в.) увещавают игумена «непреложно и неизменно соблюдать церковное последование, чин и устроение (καταστάσεως), как предано нам и узаконено бывшими до нас св. отцами во св. из монастырях и лаврах, т.е. Евфимием Великим, Саввою Освященным († 532), Феодосием Киновиархом († 529), Герасимом Иорданским, которому послужил зверь, Харитоном Исповедником и Кириаком отшельником (†556 г.), каковой устав великий в патриархах Софроний († ок. 640 г.) записал для последующих поколений. Когда же варвары сожгли лавру великого Саввы, и запись, сделанная блаженным Софронием, стала жертвою огня, премудрый Иоанн Дамаскин, как трудолюбивая пчела, вновь предал его своим преемникам, и он сохраняется даже до ныне»¹¹²². Ту же мысль высказывает и св. Симеон Солунский (XV в.): «божественный отец наш Савва изложил устав, приняв его от свв. Евфимия и Феоктиста, а они (с. 249) приняли от бывших прежде них и от исповедника Харитона. Когда же этот устав (διατύπωσις), как известно, по разорении того края варварами был уничтожен, тогда иже во святых отец нас Софроний, патриарх святого града, трудолюбиво изложил, а после него божественный отец наш Иоанн Дамаскин, опытный в богословии, возобновил и записал»¹¹²³. Можно, конечно, сомневаться во всех частностях этой генеалогии, особенно если она хочет сказать, что Иерусалимский устав во всем том составе своем, который он имел в XIII-XV в. и который очень близок к нынешнему его составу, исходит от прп. Харитона, Евфимия, Феоктиста и Герасима; но в основе этого предания, уже чтобы оно возникло, должно было лежать историческое зерно. Богослужебные порядки исчисленных палестинских лавр должны были заметно разниться от практики других монастырей, отвечая всему из своеобразному устройству. И прп. Иоанн Кассиан, наблюдавший жизнь палестинских монастырей в настоящую эпоху, как и несколько других известий о них из той же эпохи, позволяют не только определить общий характер из тогдашнего богослужения, но и видеть, что общего было в нем с позднейшим и нынешним иерусалимским уставом. предупредив, что вообще правила египетских монастырей неисполнимы на западе (в Галлии) «по суровости воздуха или по трудности и «разности нравов», и что он будет заменять эти правила из в своих наставлениях о киновиальных жизни «правилами монастырей палестинских или месопотамских»¹¹²⁴, прп. Кассиан и относительно богослужения палестинского замечает, что оно умеряет «совершенство и неподражаемую строгость (rigorem) египетских правил»¹¹²⁵. Наиболее значительным отличием палестинского монастырского богослужения от египетского, по Кассиану, было, – что в Палестину, как и в Месопотамии и по всему востоку, 3-й, 6-й и 9-й часы совершались в положенные времена, тогда как в Египте они совсем не совершались, заменяясь непрерывною молитвою за рукоделием, с целью не отрывать братию от последнего; но чтобы не препятствовать необходимым работам, эти «молитвенные последования» в Палестине «совершаются в должной мерности», именно в этих видах «для каждого часа назначено (только) 3 псалма»¹¹²⁶. Это известие Кассиана не стоит одиноко. «Авва одной обители, находившейся в Палестине, (с. 250) носил блаженному Епифанию, еп. Кипрскому († 403 г.): молитвами твоими мы не оставляем своего правила, но прилежно исполняем его в 3, 6 и 9 час»¹¹²⁷. Неотменность службы часов для всех дней года и позднее всегда составляла особенность Иерусалимского устава (Студийский отменяет часы для праздников). Со стороны Палестинских монастырей здесь была и строгая верность древним обычаям¹¹²⁸, и нежелание далеко уходить от практики мирских церквей¹¹²⁹. Палестине той эпохи богослужебные часы обязаны и обогащением своего состава – возникновением особой службы 1-го часа¹¹³⁰.

Вообще нежелание порывать окончательно связи с обычными, освященными древностию, формами богослужения, сохранявшимися в мирских церквах, можно признать характерною чертою тогдашнего Палестинского богослужения. Мы видим из «Паломничество» Сильвии, какое деятельное участие принимали в службах храма Воскресения «монашествующие и девственники»: они с пресвитерами начинали службу до прихода епископа и иногда продолжали ее по уходе епископа, с наиболее усердными из мирян»¹¹³¹. Возможно, что благодаря этому Иерусалимские или близ-иерусалимские монахи (а большинство из вышеперечисленных лавр находились вблизи Иерусалима) или отрасль из получила название Спудеев (οἱ σπουδαι οι). О существовании монахов с таким названием в Иерусалиме той эпохи есть известие в «Жизни Саввы Освящ.», составленной Кириллом Скифопольским (VI в.): «Патриарх Илия (494–517) построил монастырь вблизи епископии и собрал в нее спудеев св. Воскресения, до того рассеянных по разным местам около башни Давида, дав каждому из них келлию со всяким материальным довольствием». При этом новом монастыре была устроена церковь во имя Богородицы, называвшаяся ή Θεοτόκος των σπουδαίων¹¹³². По образцу иерусалимских спудеев основывается, может быть, в V еще веке, и в Константинополе монастырь спудеев¹¹³³. Поразительно, что по Святогробскому Типикону в рукописи 1122 г., изображающему практику IX в., роль спудеев на богослужении в храме Воскресения совершенно такая же, как в Паломничестве Сильвии: они (с. 251) совершают в «Воскресении» службу до прихода патриарха, после чего удаляются в свой монастырь оканчивать службу, а в Воскресенье поют святогробские клирики¹¹³⁴. Эти монахи могли быть как бы посредниками и объединителями богослужебной практики чисто монастырской и соборной мирский, и возможно, что влияние их на выработку иерусалимского устава было весьма значительным¹¹³⁵

Близость к мирской богослужебной практике не отражалось однако вредно на молитвенном усердии палестинского монашества (что дает понять и самое имя спудеев), как и их большее в сравнении с египетским монашеством, соприкосновение с миром не понижало в нем подвижнического уровня. Лучшие представители этого монашества не менее, чем в Египте, изумляют подвигами молитвы. Так прп. Адолий, инок одного Иерусалимского монастыря, «с вечера до утреннего часа, когда братия опять собиралась в часовнях (εὐκτηρίοις), стоял на Елеоне, на холму Вознесения, откуда вознесся Иисус, пел псалмы и молился. И это делал он во всякое время: снег ли шел, или дождь, или град, он оставался неподвижен. Выполнивши обычное молитвенное правило (κανόνα), он будильным молотком (τω @ ἐξυπνιαστιπω @ σφυρίῳ) стучал по всем келлиям, созывая братию в часовни на утреннее славословие (δοξολογίαν), у (καθ῾) каждой келии пропевая с ними один или два (δεύτερον) антифона, и, помолясь таким образом с ними, пред рассветом уходил в свою келью»¹¹³⁶.

Не прошло без влияния на наш богослужебный устав и сирско-месопотамское подвижничество, которое по характеру конечно так же разнится от египетского и палестинского, как несходны во всех отношения эти три страны, и духовными опытами которого пользовались главные «уставщики» Византии и Запада – св. Василий В. и Кассиан. Несомненно, только недостаточное знакомство с этим иночеством прп. Кассиана, не бывшего в Месопотамии, позволило ему считать подвижничество месопотамское наряду с палестинским «умереннее» египетского¹¹³⁷ Но именно «характеристическою чертою первого является суровый образ жизни; в это отношении сирийское монашество оставляет позади себя первоначальное египетское; в этой мере его сказался своеобразный дух сирийца с его пламенным, огненным, порывистым (с. 252) характером»¹¹³⁸. Оно изобрело самые тяжелые и странные роды подвигов. Здесь подвижники жили в помещениях меньше человеческого роста, где нужно было иметь всегда согнутое положение тела¹¹³⁹, или наоборот совершенно под открытым небом летом и зимою¹¹⁴⁰, в хижинах без окон и дверей¹¹⁴¹, в подвесных и качающихся круглых коробках¹¹⁴²; Сирия именно изобрела и подвиг столпничества (пр. Симеон Столпник † 459 г.). Неудивительно, что и в отношении поста сирийское иночество превзошло другие страны. Так здесь был класс подвижников, называвшихся βοσκοì (пастухи, точнее – пасущиеся), потому что «они не употребляли хлеба, вареной пищи и вина, а когда наступало время вкусить пищу, каждый из них, взяв серп, отправлялся бродить по (с. 253) горе, будто пасущееся животное, и питался растениями»¹¹⁴³. Нигде не достигали и такой степени умиления, как здесь. О прп. Домнине бл. Феодорит рассказывает: «часто, взяв мою правую руку и приложил ее к глазам. Домнина выпускала ее такою мокрою, что как будто сама рука источала из себя слезы»¹¹⁴⁴ . Св. Ефрем Сирин рассказывает о своем сподвижнике Юлиане: «Всю службу он стоял, не смея возвести очей как бы пред самым судилищем Господа нашего Иисуса Христа. В один день сказал я ему: «кто портит здесь книги? Ибо где было написано «Бог» или «Господь», или «Иисус Христос» или Спаситель», там начертания буквы были стерты. Блаженный отвечал мне: «не скрою от тебя ничего... я, читая, как скоро нахожу написанное имя Бога моего, орошаю оное слезами своими»¹¹⁴⁵. Сам прп. Ефрем Сирин молился, чтобы Бог умерял в нем умиление («ослаби ми волны благодати твоея»)¹¹⁴⁶.

Понятно, что всем этим создавалась самая благодатная почва и для развития богослужения. В большинстве монастырей и монашеских общин, которых Сирия и Месопотамия IV-V в. насчитывала множество, богослужение, по-видимому, не отличалось от обычного в мирских церквах. Даже о восках Созомен замечает, что они, «живя в горах, всегда славословят Бога молитвами и песнями по уставу церкви (κατà θεσμòν τη ς ἐκκλησιας)"¹¹⁴⁷. Прп. Публий, основавший монастырь вблизи г. Зевгмы на Ефрате, соорудил в нем храм, в который собирал иноков, в «начале и в конце дня приносить Богу утреннее и вечернее славословие»; и так как в монастыре были сирийцы и греки, то они, «разделившись в церкви на две стороны, песнопение совершали попеременно, то на том, то на другом языке»¹¹⁴⁸. На службу в полночь (утреню) будил сам настоятель в некоторых монастырях¹¹⁴⁹. Общины, не имевшие храма, ходили ежедневно утром и вечером в соседние храмы, как, например, сподвижницы прп. Домнины¹¹⁵⁰. Но, конечно, (с. 254) такого богослужения было мало сирийским подвижниками, и они дополняли его своим, которое состояло из чередования псалмопения и молитвы; не видно, чтобы это чередование состояло, как в Египте, в сопровождении каждого псалма молитвою; скорее за известным количеством псалмов следовала длинная молитва или ряд их: о прп. Маркиане рассказывается, что он «молитву сменял псалмопением, псалмопение молитвою, ту и другое чтением слова Божия»¹¹⁵¹; то же говорится о прп. Публии¹¹⁵²; прп. Авраам «ночью совершал попеременно 40 псалмопений, наполняя промежутки между ними вдвое большим числом молитв»¹¹⁵³. Прп. Юлиан Саба в обители своей близ Едессы, «велел братии приносить Богу псалмопение общее в келлии, а после зари по два удаляться в пустыню, и там одному, преклонив колена, приносить Богу подобающее поклонение, а другому, стоя петь в это время 15 Давидовых псалмов; потом переменив положения: второму стоя петь, а другому, припадши к земле, молиться»¹¹⁵⁴; и это они делали постоянно с утра до сумерек; пред закатом же солнца, отдохнув немного , одни отсюда, другие оттуда, со всех сторон сходились в келлии и вместе воспевали Господу вечернюю песнь»¹¹⁵⁵. Эти известия показывают также, что в молитвенном правиле придавалось, как и у египетских подвижников, некоторое значение числу псалмов, что число в этом случае бралось священно (40) или круглое (15 ­­1/10 Псалтири); но так принятое в Египте 12-псалмие здесь не упоминается. По-видимому, более чем в Египте, придавалось значения поклонам: в приведенном известии поклон усиливается до продолжительного лежания ниц. В других случаях это усиление выражалось в большом количестве коротких поклонов: прп. Симеон Столпник «совершал молитву то недвижно, то творя поклоны; многие из приходящих; однажды некто насчитал их 1244, но потом утомился и прекратил счет; когда старец творил поклоны, лоб его приближался к самым пальцам ног; принимая пищу однажды в в неделю и то понемногу, чрево его давало возможность спине легко наклоняться»¹¹⁵⁶. Не менее чем в Египте чтились церковные праздники и посты. Отшельники, жившие около Карр (­Харран), собиралось в этот город на (с. 255) Пасху и в день св. муч. Елпидия на богослужение¹¹⁵⁷. Прп. Марина и Кира принимали посетительниц только в дни Пятидесятницы¹¹⁵⁸. Прп. Симеон Столпник «во дни церковных празднеств с заката солнца до самого восхода его стоял всю ночь с поднятыми к небу руками, забывая о сне и усталости»¹¹⁵⁹. Он же Четыредесятницу проводил всю без пищи доходя иногда от этого до обморочного состояния¹¹⁶⁰.

Иноческий устав св. Василия В., если он исчерпывается его 55 «правилами, пространно изложенными в вопросах и ответах» и 313 « Правилами, кратко изложенными в вопросах и ответах», и др. аскетическими сочинениями его («Слово о подвижничестве», 3 Подвижнических слова», «Подвижнические уставы подвизающимся в общежитии и иночестве» и др.), представляет из себя не регламентацию разных частностей монастырской жизни подобно «Правилам» прп. Пахомия, а общую теорию подвижничества; поэтому он не мог иметь детального влияния на наш Типикон. Важно в этом уставе было то, что он игнорировал те мелочи и частности монастырского строя, которым придавали столько значения «Правила» прп. Пахомия позднейшей редакции. может быть благодаря этой черте устав св. Василия оказался более Пахомиева отвечающим духу Палестинского монашества: при еп. Иерусалимском Иоанне (386–417 г.) устав св. Василия был введен в Кармильском монастыре¹¹⁶¹; прп. Феодосий Киновиарх (†529 г.) «часто предлагал братии поучения из наставлений непревзойденного в подвигах и непобедимого в учениях истины великого Василия» и особенно любил читать братии вступление к «Правилам пространным»¹¹⁶² . Но иноческий устав св. Василия, даваемый указанными его сочинениями, слишком общего характера, чтобы он мог дать определенную организацию монастырю. Вероятно, под именем устава св. Василия разумелись не только его аскетическое сочинения, но и сообщенная им своим монастырям организация. – Когда св. Василий решил начать подвижническую жизнь, то «пожелал найти какого-либо брата, избравшего этот род жизни»¹¹⁶³, в руководители себе. На родине св. Василия в Каппадокии было уже не мало отшельников, но они находились в постоянных сношениях с миром и не имели тесного общения между собою (как (с. 256) египетские отшельники); посему они не удовлетворяли идеалу св. Василия, и он предпринял для ознакомления с настоящим подвижничеством путешествие в Месопотамию, Сирию, Палестину и Египет. Здесь он пришел к заключению, что общежительное иночество вернее ведет к цели, чем отшельничество, – мысль, которая и раскрывается во всех его аскетических сочинениях. Эту мысль он решил осуществить и на практике. Сначала он основал монастырь на берегу реки Иры (в Понте), вблизи города Ивора, где уже был женский монастырь его матери и сестры. Затем «обходя понтийское города (для борьбы с арианством), он основал там много монашеских общин»¹¹⁶⁴. В первый монастырь они приглашал друга своего св. Григория Богослова. В письмах к нему по этому поводу он и изложил свой идеал монастырской жизни, развитый им потом только подробнее в «Правилах». День инока должен начинаться молитвою, «чествование Спасителя песнями и пение; потом, когда воссияет совершенно солнце, принявшись за дела и везде имея при себе молитву, нужно приправлять свои работы псалмопением, как солью»¹¹⁶⁵. «Молитва имеет два вида: первый славословие со смиренномудрием, а второй низший – прошение; посему молясь не вдруг приступай к прошению¹¹⁶⁶: в противном случае покажешь, что молишься по нужде»¹¹⁶⁷. Рядом с молитвою должны идти чтения и изучение боговдохновенных Писаний: «если за чтениями следуют молитвы, то душа, движимая любовью к Богу, приступает к ним зрелее и бодрее»¹¹⁶⁸. Хотя, как замечено, молитва, по св. Василию, должна быть непрерывна, всегда сопровождая и работу инока, однако некоторые часы дня и ночи достойны особого молитвенного чествования; в качестве таких часов св. Василий называет: утро, 3, 6, 9 часы, окончание дня, наступление ночи и полночь, указывая, чем знаменателен каждый из этих часов¹¹⁶⁹. Особенно удобным временем для молитвы Василий В. считает полночь: «на что другими употребляется утро, на то подвижниками благочестия служит полночь, потому что ночное безмолвие всего более дает свободу душе, когда ни глаза, ни уши не передают сердцу вредных зрелищ или слухов»¹¹⁷⁰. Неизвестно, какую «молитву» в перечисленные часы имеет ввиду Василий В.: частную или (с. 257) общественную. Приобщение Василий В. и всем, а тем более иноками советовал ежедневное, запасными Дарами¹¹⁷¹. Не малое значение Василий В. придает внешности инока: «Смиренному и сокрушенному образу мыслей приличны взор печальный и потупленный в землю и небрежность о наружности»¹¹⁷². На советуется садиться рядом с высшим, а пониже, класть ношу на ношу при сидении¹¹⁷³. «Надобно, чтобы хитон был собран на теле поясом; подпояска же чтобы лежала не выше чресл: это было бы женоподобно, и не так слабо стягивалась, чтобы хитон мог развиваться: это было бы рассеянно. Походка должна быть не медленная, которая изобличала бы душевное расслабление, и опять не скорая и торопливая, которая обнаруживала бы исступленные движения души¹¹⁷⁴. Доказывается необходимость употребления пояса¹¹⁷⁵. "В пище удовлетворит нужде хлеб, жажду удовлетворит у здорового вода, и еще варенья из семян могут поддерживать в теле крепость для необходимых потребностей»¹¹⁷⁶. «Подвижник никак не должен домогаться разнообразия в снедях и даже под видом воздержания требовать перемены предлагаемых яств... Напротив, хотя бы для вкушения с хлебом предлагалась соленая рыба, которую св. отцы рассудили вместо другой какой приправы в малом количестве прибавлять к яствам, примешивая ее к пище, состоящей исключительно из воды или зелени, подвижник не должен, под предлогом тщеславной, самопроизвольной набожности отказываясь от сего, как бы от мяса, требовать яств (хотя и не рыбных, но более дорогих и доброкачественных); но без особенного к сему внимания, омокая кусок в отвар из кусочка соленой рыбы, да вкушает со всяким благодарение; ибо это маленькое количество рыбы, положенное в такую массу воды или, если случится, в похлебку из семян, не составить скоромной пищи, но настоящую и самую строгую постную пищу подвижника»¹¹⁷⁷. «И вином гнушаться не должно, если принимать его для врачевания, но и не должно домогаться его без нужды»¹¹⁷⁸. предписываются молитвы пред вкушение пищи и после оного, причем вторая «пусть содержит в себе и благодарение за дарованное и прошение обетованного»¹¹⁷⁹. «На принятие пищи должен быть назначен один определенный час (с. 258) и притом один и тот же, в продолжение известного срока¹¹⁸⁰, так, чтобы из 24 часов в сутках он только один употреблялся для тела: все же прочие часы проводил бы подвижник в умном делании. Сон должен быть легкий, от которого без труда можно пробудиться и какой естественно следует после малого вкушения пищи; его с намерением надо прерывать попечениями о делах важных»¹¹⁸¹. Дает Василий В. наставления и об управлении монастырем, о надзоре за братией со стороны настоятеля, о приеме поступающих в монастырь; все эти наставления тоже общего характера и не входят в такие подробности, как устав прп. Пахомия, иногда только они касаются частностей; например, советуется «в случае недоразумений в братстве избрать одного, чтобы он сомнения некоторых или предлагал братству на общее рассуждение или доводил до сведения настоятеля»¹¹⁸². Милостыню в монастыре может давать только тот, кому «по испытании вверено домоправление» (эконом); «просит ли нагой или человек лукавый, по крайней ли нужде или из корысти, однажды на всегда сказано, что давать (милостыню) или брать (из монастырского имущества) не всякий может, но тот один... с общего согласия с ним соначальствующих и от избытка»¹¹⁸³.

Самое непосредственное влияние на выработку богослужения должны были иметь монастыри таких больших городов как Александрия¹¹⁸⁴, Иерусалим, Антиохия¹¹⁸⁵, Константинополь, Рим. Выше отмечено значение, какое имели в истории богослужения монастыри Иерусалима и окрестностей его, положившие начало особому виду церковного устава. Такое же влияние на последний не могли не оказать и монастыри другого подобного центра христианской жизни – Константинополя, только что ставшего тогда столицей всего мира. Константинополь создал особый тип монастыря и надолго, до первых ударов, нанесенных ему крестоносцами, стал законодателем в области богослужения как соборно-приходского, так и иноческого. Но сведения по этому предмету из эпохи IV-V веков ограничиваются тремя краткими известиями, впрочем чрезвычайно (с. 259) характерными и важными. Преп. Александр основал сначала в Месопотамии, затем в Антиохии и наконец ок. 420 г. в Константинополе, вблизи церкви св. Мины монастырь, который привлек сразу до 300 монахов разных наций (римлян, греков и сирийцев) своеобразным устройством: в нем заведено было непрерывное богослужение в течение суток, для чего иноки делились на 3 (по другим на 24 смены¹¹⁸⁶ ). Такое установление, за которое монастырь получил лестное наименование «Неусыпающих» (ἀκοιμήτων), явно было рассчитано на удовлетворение религиозных нужд и всех слоев окрестного населения, располагающих для молитвы не всегда одним и тем же часом, и каждого человека во всякое время, в какое ни появилась бы нужда в общественной молитве, или расположение, настроение к ней. Неудивительно, что такой тип монастыря сразу получил широкое распространение: преемник прп. Александра по игуменству прп. Маркелл († 485 г.) основал такой же монастырь в Вифинии¹¹⁸⁷; такие же монастыри упоминаются в IV в. в Халкидонском диоцезе и других местах греческой империи¹¹⁸⁸ – Константинопольская община «Неусыпающих» приобрела особенное значение ввиду того, что она связала свою судьбу с знаменитейшим впоследствии монастырем Студийским. По преданию, сохранявшемуся в Студийском монастыре и записанному в житии прп. Феодора Студита († 826 г., житие составлено учеником преподобного Михаилом Студитом или другим кем в X в.)¹¹⁸⁹ ) «пришел из города Рима муж знатного рода и богатый, именем Студий, что на нашем языке было бы Евпрений, достигший уже звания патриция и консула; поселившись в нашем городе (К-поле), он основал славный сей храм великому Предтече», бывший главным храмом Студийского монастыря. В числе 12 сенаторов, переселившихся из Рима В Константинополь с имп. Константином Великим, упоминается Студий¹¹⁹⁰. Но едва ли этот студий был основателем монастыря. Византийской хронограф Феофан (IX в.) и вслед за ним Кедрин (XII в.) под 6-м годом имп. Льва Великого (457–474 г.) след под 452 годом помещают: «в том же году и студий построил храм Предтечи и (с. 260) поселили при нем (ἐν αὐτω @ κατέστηοε) монахов из монастыря «Неусыпающих»¹¹⁹¹. По Кодину (XIV в.) «патриций Студий основал при императоре Льве Маркеле монастырь Студийский, снабдил его большими владениями и поселил в нем 1000 монахов»¹¹⁹². По Свиде (X в.) «Студийский монастырь, прежде чем обращен в монастырь, был приходской церковью»¹¹⁹³. Эти известия не оставляют сомнения в том по крайней мере,, что появившаяся в Константинополе в V в. община «Неусыпающих» стала в тесное отношение к возникшему тогда же Студийскому монастырю.

Возможно, что в эту же эпоху в Константинополе появилась и община монахов-спудеев. В одном древнем синаксаре (Сирмонда) 7 июня показана «память преп. отец наших Анфима пресвитера и Стефана (монастыря) спудеев, что близ Флорентин»¹¹⁹⁴. Последнее имя означает богадельню основанную при имп. Аркадии (395–408 г.) неким Флорентием¹¹⁹⁵. Этот Анфим должно быть, никто иной, как упоминаемый в житии прп. Авксения († ок. 470 г.), Вифинского подвижника, его почитатель, о котором жизнеописатель прп. Авксенитя его ученик (Георгий) рассказывает, что он «будучи сначала диаконом, а потом пресвитером в Константинополе, украсил и улучшил псалмопение, устроивши на бдениях два хора – мужской и женский»; эти бдения любил посещать и прп. Авксентий¹¹⁹⁶. в то же эпоху в Константинополе Феодор Чтец (VI в.) указывает в качестве поборника Халкидонского собора, «творца тропарей» и устроителя бдений тоже какого-то Анфима; это все следовательно, одна и та же личность. Если так, то Анфима, первого Константинопольского песнописца, можно признать основателем часто упоминаемой в последствии Константинопольской общины спудеев. Из этих известий открывается истинный характер этой общины: спудеи ставили главною целью устройство благолепного богослужения и первоначально были скорее певцами, чем монахами¹¹⁹⁷; такой характер имели и Иерусалимские спудеи (ревнители богослужение в храме Воскресения) до тех пор, пока (с. 261) патр. Илия не образовал из них монастыря. Предание, носящее легендарный характер, приурочивает основание монастыря Σπουδη к царствованию имп. Льва Исаврянина (716–741 г.)¹¹⁹⁸.

О богослужении в этих Константинопольских монастырях IV-V вв. ничего неизвестно, но можно думать, что разобщенные в пустынным иночеством, призванные удовлетворять духовные нужды и городского населения, эти монастыри, еще более Иерусалимских, должны были считаться с чинами мирских церквей, к тому времени уже так выработанными. Особенно это нужно сказать об общине спудеев.