Атеизм

Слово «атеизм» (aqews) означает безбожие; поэтому атеистом в собственном смысле слова мы должны называть того, кто не верит, не признает Бога, кто думает и говорит, что Бога нет и не может быть. Но в обычной нашей речи слово «безбожие» употребляется очень часто и в очень разнообразных смыслах, впрочем близких между собой. Атеистом мы называем человека, совершенно отрицающего истину бытия Божия. Атеистами же называем очень часто и тех, у которых замечаем коренное извращение богопознания, превратное в самом существе своем воззрение на природу Бога и на Его отношения к миру и человеку. Поэтому под атеизм подводят иногда дуализм, пантеизм и даже деизм. Безбожниками называют язычников и людей, близких по своим воззрениям к ним. Очень нередко безбожниками называют даже протестантов и всех протестантствующих сектантов за непочитание ими Богоматери и святых. Если поклонники истинной религии и обладающие истинным богопознанием называют безбожниками врагов истинной религии, отступников от неё, а также не правомыслящих, то бывали случаи, что и, наоборот, люди с возвышенными и чистыми понятиями о Боге были обвиняемы в безбожии со стороны тех, которые сами имели иные, ложные понятия о Боге, ложную религию. Так, греки в классическую эпоху обвиняли в безбожии тех философов, которые признавали сказания о богах и народную религию вымыслом поэтов. Сократ, Платон, Анаксагор подвергались обвинению в безбожии со стороны своих современников-греков, несмотря на то что они провозглашали истину бытия единого Бога. Наконец, к безбожию очень нередко относится скептицизм как абсолютный, так и относительный. Первый, отрицая совершенно всякую возможность что-либо знать, конечно, тем самым отрицает и возможность религии. Второй, относительный, допуская возможность только опытного познания, отрицает возможность познания чего-либо из сверхчувственного мира³³. Обязываемый сущностью своего мировоззрения о Боге утверждать, что Он не может о чем-либо знать, он невольно как-то внутренне-побудительно, хотя и молчаливо, соглашается с теми, кто отрицает бытие Божие.

Все эти подразделения суть собственно виды одного безбожия, так называемого теоретического.

Конечно, ни язычники, ни разного рода дуалисты, пантеисты, ни тем более протестанты не могут и не должны быть названы атеистами. Все они, хотя и по-своему, хотя и в своих, но все-таки верят в богов. У них неправильное богопознание, но Бог у них есть, они Его признают и в Него верят. Так называемый абсолютный скептицизм, действительно, безбожен; но он не должен допускать и вообще знания; это какое-то больное, ненормальное явление. А относительный скептицизм сам по себе ни атеистичен, ни теистичен, в зависимости от того, как учёные и философы им пользуются, к чему его наклоняют и какие выводы из него делают: у теиста он повод к мистике, у атеиста будет оправданием безбожия. Остается один лишь вид атеизма – атеизма в собственном смысле слова, когда люди отрицают бытие Божие на основании, как они говорят, данных науки или философии. Но и у этого вида атеизма есть ли основания на его право существования и даже наименования? Ощущение, хотя и неясное и превратное, бытия Божия столь глубоко внедрено в нашу духовную природу, что почти невозможно отрешиться от мысли о том, что Бог существует, и совершенно, бесповоротно утвердиться в отрицании. По словам известного поэта Гете «человек может назвать себя атеистом, но он не в состоянии заглушить в себе томление по Богу, которое не дает покоя его душе». А по словам нашего Максима Горького, нередко за словами, отрицающими Бога, чувствуется крепкая вера в Него³⁴. Отсюда понятной становится наличность таких случаев, когда люди усваивают противорелигиозные учения рассудком, а в сердце продолжают быть людьми религиозными. Даже самые главы того или иного противорелигиозного научного направления не порывают иногда связи с религией. Так, например, Дарвин в конце своего сочинения «О происхождении видов» прямо заявил, что его учение нисколько не колеблет обычного взгляда на высокое достоинство и назначение человека и не подрывает религии. В одном из его писем находится такое признание: «В самых крайних случаях колебания никогда не был я атеистом в том смысле, чтобы отвергать бытие Божие»³⁵. А один из его последователей – Ле-Конт написал даже целое сочинение, в котором доказывает согласие дарвинизма с религией... Совершенно прав поэтому наш писатель Д.С. Мережковский, написавший: «Умер Бог в человечестве, но не в человеке; в обществе, но не в личности; во всех, но не в каждом. Потребность религиозная свойственна человеку в такой же мере, как и все естественные потребности»³⁶.

Религиозное чувство, оторванное от Того, к Кому оно должно быть обращено, весьма часто извращенно переносится на ценности условные, относительные. Небесное сменяется земным и заменяется им. Так появляются на месте христианского Бога иные, чуждые боги, появляются и особые религии. Вот некоторые из них:

Религия космизма. Некоторые из мыслителей требуют преклонения пред «Вселенной», как «источником всего разумного и хорошего». Природа для них есть носительница и выразительница «истины, добра и красоты», при созерцании которой душа «расширяется» и волнуется чувством «бесконечного». Ей должно быть воздаваемо такое же почтение, какое «требует верующий для своего Бога».

Религия человечества. «Человечество, для некоторых, в его прошлом, настоящем и будущем – это великая идея». Она «вызывает в нас чувство бесконечного... и чувство долга пред человечеством», которое способно «предписывать людям правила жизни и в особенности правила деятельности». Словом, «религия человечества может быть не просто религией, но лучшей из религий...»

Религия этики. Здесь боготворят нравственный закон, как некое самостоятельное и действующее начало. От него ждут нравственного возрождения человечества.

Религия разума. Таковая была введена во время Великой французской революции с установлением даже и культа. Теперь эта религия часто заменяется религией самой науки. Наука, по утверждению её обожателей, стремится к истине и открывает её, чем сообщает человеку «неисчислимую силу», доставляет «спокойствие и счастье». Она все может, всего достигает; она – всесильное божество... Это самая распространенная религия среди людей, отрицающих христианского Бога...

Религия красоты. Увлекаясь красотой в природе, служа эстетике, некоторые возвели её на пъедестал божества; от неё ждут исцеления от нравственной грязи и ей приглашают воздать почет и поклонение.

Можно бы и ещё продлить указание подобных религий без Бога, этих ярких свидетелей того, как человеку тяжело бороться со своей религиозной природой, как невозможно ему оставаться без Бога. Человек неверия хочет отказаться от Бога и вместе с тем ищет Бога; старается отрешиться от мира невидимого и в то же время тянется к нему, заменяя при этом действительное искаженным, истинное – ложным, религию Бога – живого и личного – суррогатом её. «Упразднив религию Бога, – пишет русский наш учёный проф. Булгаков, – человечество старается изобрести новую религию, причем ищет божеств для неё в себе и кругом себя... Не может человек заглушить в себе голоса вечности, жажды абсолютного содержания жизни. И, погасив солнце, он стремится удержать его свет и тепло, делает судорожные усилия к тому, чтобы спасти и удержать божественное и заполнить пустоту новыми богами...»³⁷. Самый даже атеизм обращается в религию. По словам Достоевского, «наши³⁸ не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, что уверовали в нуль»³⁹. Ни ум, ни сердце человеческое не против Бога; то и другое стремится и ищет Его.

А вот воля его иногда не желает религии и влечет человека от неё. Глубоко справедливо сказал об этом наш отечественный философ В.С. Соловьев. «Истины веры, – пишет он, – отвергаются не по грубости ума, а по лукавству воли. Нет сердечного влечения к таким предметам, как Бог, спасение души, воскресение плоти, нет желания, чтобы эти истины действительно существовали, без них жизнь легче и проще, лучше о них и не думать»⁴⁰. И является атеизм так называемый практический, – атеизм не мысли, а жизненного поведения. Он очень распространен и по источнику своего происхождения и процессу образования также может быть рассмотрен под несколькими подразделениями. Человек, ведя жизнь развратную, преступную, греховную, настолько привыкает к греху, ко злу, что всякое напоминание о добре, о чистой жизни его раздражает. Мысль о Боге посещает его все реже и реже, и, наконец, самое напоминание о Боге становится для него тягостным и неприятным. Но так как от напоминания о Боге он пока ещё освободиться не может, хотя бы потому что внутреннее чувство говорит ему о Боге, то человек начинает утешать себя уверением, что Бога нет. Так человек, иногда даже не читая никаких книг о безбожии, приходит к желанию жить без Бога с отвержением самого существования Его. Немало есть и таких людей, которые, будучи иногда даже воспитаны в вере и в правилах доброй нравственности, затем посвящают себя исключительно практической деятельности. Вращаясь постоянно только в среде практических интересов, занимаясь только вопросами материального порядка, человек так привыкает к ним, что помимо них перестает что-либо другое, важное замечать и признавать. К тому ж, отсутствие духовной пищи для души его сушит эту последнюю, делает её ограниченной, односторонней, малоотзывчивой. И человек, привыкая жить вне идеализма, привыкает жить и вне Бога; а затем, чтобы и редкое воспоминание о Боге не мешало ему, начинает отрицать и самое бытие Его. Бывает и такого рода безбожие. Человек был сначала религиозным, даже очень долго и помногу он молился Богу и очень сердечно. Но Бог, по-видимому, не внимал молитвам его: счастья, для него желательного, ему не подавал, а бед и несчастий, его отягощавших, от него не отвращал. И вот человек, под игом жизненных неудач, начинает мало-помалу ожесточаться, озлобляться, а потом все чаще и чаще начинает отдаваться мысли: зачем и молиться, коли Бог его не слышит и не подает ему просимого?! Да есть ли и Бог-то, коли Он его не слышит и попускает добру терпеть несчастья, а злу торжествовать. И позабывая, что свойственно язычнику смотреть на бога как только на подателя человеку всего необходимого ему, человек-христианин, подобно древнему язычнику, разбивавшему своего бога за неисполнение прошений его, разбивает своего христианского Бога, отказывается от него, перестает верить и молиться ему.

Итак, безбожников нужно искать среди безумцев и развратников, и атеизм может иметь для себя основы не в данных науки, а в «гнусных делах».

Поэтому-то об атеистах, так сказать, научных можно говорить, что они – явления редкие, исключительные. И мы вполне согласны с г. Карцевым, известным нашим столичным педагогом, в своих «Записках по педагогике» заметившим, что «человеку естественно быть религиозным, если же и встречаются люди на самом деле не верующие в Бога, то таких людей нужно признавать исключениями среди человечества; это некоторого рода аномалии». «Отсутствие религиозного чувства, – говорит автор знаменитой книги «Наука и религия» Чичерин, – всегда является искажением человеческой природы».