22–42 ст. 10-й ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ИОАННА. Прибытие Господа в Иерусалим на праздник обновления храма и речь там. Удаление Его за Иордан в Перею (и в Галилею)

«Христианское чтение», 1838

Быша обновления во Иерусалимех, и зима бе. То был великий общественный праздник. Это был день, в который построен был храм после того, как иудеи возвратились из продолжительного персидского плена, и который они совершали со всею торжественностью. На праздник пришел и Христос. Ибо, когда приближались Его страдания, Он уже часто приходил в Иудею. Итак, иудеи обступили Его и спрашивали: доколе души наша вземлеши? аще Ты еси Христос, рцы нам не обинуяся. Что они обступили Его и говорили: доколе души наши вземлеши? – это, как может показаться, происходило из некоторой любви и ревности к учению; между тем намерение, с которым спрашивали, было злое и коварное. Поскольку дела Его не подвергались злословию и укору, то пытались уловить Его словами, превращая смысл сказанного; умножали вопросы, надеясь сбить Его в словах, и, не могши обвинить Его ни в каком деле, думали в словах найти какой-либо к тому повод; посему и говорили: рцы нам. Поскольку же безумно было требовать свидетельства на словах, когда самые дела говорили; то слушай, как Он ответствует им, давая разуметь, что они требовали слов понапрасну, не для научения, и показывая, что Он уже дал им свидетельство, которое яснее слов, то есть дела. Он говорит: Рех вам, и не веруете: дела, яже Аз творю о имени Отца Моего, та свидетельствуют о Мне (ст. 25).

Так как они притворно говорили, что поверят одному слову, тогда как не поверили столь многим и великим делам, то как словам поверят? Вопрос их был излишен. Рех вам, говорит, но вы не веруете Мне: несте бо от овец Моих (ст. 26). Ибо Я исполнил все, что требуется от Меня и что должно сделать Пастырю; если же вы не последуете Мне, это не потому, чтобы Я не был Пастырь, но потому, что вы – не Мои овцы. Ибо овцы Моя гласа Моего слушают и по Мне грядут (27), и Аз живот вечный дам им, и не погибнут во веки, и не восхитит их никтоже от руки Моея (28). Поскольку Отец, Иже даде Мне, болий всех есть: и никтоже может восхитити их от руки Отца Моего (29). Аз и Отец едино есма (30). Смотри, как Он, обличая, убеждает их последовать Ему. Вы не слушаете Меня, говорит, ибо вы не овцы; но кто последует, те принадлежат к стаду овец. Он говорил сие для того, чтобы они поревновали сделаться овцами. Потом, сказывая, чего они достигнут, поощряет их, чтобы пробудить в них желание. «Что же? По могуществу Отца никто не может похитить; а Ты Сам не можешь, бессилен сохранить их?» Никак. Чтобы ты не подумал, что Сам Он бессилен, но что овцы обезопасены могуществом Отца, Он присовокупил: Аз и Отец едино есма. Как бы так Он говорил: Я не потому сказал, что никто не похитит их у Отца, чтобы Я Сам не имел силы с охранить овец: Аз и Отец едино есма. Он говорит здесь о могуществе, о котором вся эта речь у Него. Если одна и та же сила, то ясно, что одно и то же существо (ούσία). Иудеи делали многое, строили козни, отлучали от синагоги; Он говорит, что все это делали они понапрасну и попусту; ибо овцы в руке Отца Моего. Далее, показывая, что рука одна, называет ее то Своею, то рукою Отца. Когда же слышишь «рука», то не разумей ничего чувственного, но – силу, власть (εξουσίαν). Если же никто не восхитит потому, что Отец сделал Его сильным; то излишне было потом говорить: Аз и Отец едино есма. Ибо если бы Сын был меньше, то слова сии были бы слишком дерзновенны; ибо они показывают не иное что, как равную степень могущества. Так это поняли и иудеи и начали бросать в Него камнями; несмотря на то, Он не отверг такого их мнения и понятия. Но если бы они поняли неправильно, то надлежало бы поправить их и сказать: что вы это делаете? Я сказал это не в том смысле, чтобы усвоить Себе такую же силу, какая у Отца. Напротив, несмотря на их неистовство, Он подтверждает и доказывает такое их понятие. Не оправдывается в том, что сказал, как бы сказал неправильно; но обвиняет их, что они не имели о Нем надлежащего понятия. Ибо когда они говорили: О добре деле камение не мещем на Тя, но о хуле, яко Ты человек сый, творишь Себе Бога (ст. 33); то слушай, что Он говорит им: Аще оных рече писание богов, к нимже слово Божие бысть, како вы глаголете, яко хулу глаголю, зане рех: Сын Божий есмь? (ст. 35–36). Слова Его значат следующее: если те, кои получили это по благодати, не виновны в том, что называют себя богами; как же Тот, Кто имеет сие по природе (φύσει), подлежит законному осуждению? Однако Он не так говорил; но доказывал сие после, сперва смягчив слово и сказав: Егоже Отец святи и посла; и когда уже укротился гнев их, представил ясное доказательство. Для того, чтобы слово Его было принято, Он говорил слабее; но, наконец, возводит оное к высшему, говоря так: Аще не творю дела Отца Моего, не имате Ми веры (37); аще ли творю, аще и Мне не веруете, делом Моим веруйте (38). Видишь, как Он доказывает сказанное, что Он ни по чему не меньше Отца, но по всему равен Ему? Ибо, поскольку существа (ούσία) Его нельзя видеть, то Он берет доказательство от равенства и тождества дел. Чему же мы должны веровать? Яко Аз во Отце и Отец во Мне. Ибо Я не иное что, как что Отец, будучи Сын; и Он не иное что, как что Я, будучи Отец; и Кто знает Меня, тот знает Отца и разумеет Сына. Но если бы сила была меньше, то и знание было бы ложно. Ибо нельзя узнать ни сущности (ούσίαν) чрез сущность, ни силы чрез силу, как скоро та или другая неодинаковы (άλλην δί άλλης).

Искаху убо паки яти Его: и изыде от рук их. И иде паки на он пол Иордана, идеже бе Иоанн прежде крестя, и пребысть ту. И мнози приидоша к Нему и глаголаху, яко Иоанн убо знамения не сотвори ни единого: вся же, елика рече Иоанн о Сем, истинна бяху (ст. 39–41). Сказав что-нибудь великое и высокое, Иисус тот час уходил, давая место гневу иудеев, чтобы он в отсутствии Его укротился и утишился. Так сделал Он и здесь. Но для чего евангелист упоминает еще о месте? Дабы ты знал, что Он пошел туда для того, чтобы напомнить иудеям то, что там Иоанн делал и говорил и что о Нем свидетельствовал. И в самом деле, как только пришли они туда, тотчас вспомнили об Иоанне; посему-то и говорили, что Иоанн не сотворил ни одного знамения. Иначе как бы это относилось к делу? Но когда привел им на память место Иоанново, то они вспомнили и о свидетельстве его. Смотри, какие неопровержимые делают они силлогизмы: Иоанн, говорят, не сотворил ни одного знамения, а Сей творит; из чего уже явно превосходство Его. Итак, ежели мы верили тому, который не сотворил ни одного знамения, то тем более мы должны верить Сему. Потом, поскольку Иоанн свидетельствовал и потому что не сделал ни одного знамения, не был почтен недостойным того, чтобы свидетельствовать; то присовокупляют: «Хотя он не сотворил ни одного знамения, однако все, что говорил о Христе, истинно». Так уже не Христос является достойным веры ради свидетельства Иоаннова, но Иоанн ради дел Христовых. И мнози вероваша в Него ту (ст. 42). Ибо многое их к тому убеждало. Тут вспомнили о словах, сказанных Иоанном, в которых Он называл Иисуса креплим себя, светом, жизнию, истиною и прочее; вспомнили и о гласе, бывшем свыше, о Духе, явившемся в виде голубя и всем показавшем Иисуса. К сему присовокупилось доказательство от чудес, коими еще более убеждались. Ибо, говорили, если надлежало верить Иоанну, то Сему наипаче. Если тому верили без знамений, то тем более Сему, о Котором тот свидетельствовал и Который Сам о Себе свидетельствует знамениями.

Свт. Филарет, митр. Московский. «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения», 1872

Овцы Моя гласа Моего слушают (Ин. 10:27), говорит Иисус Христос. Итак, свойство истинных овец есть слушать своего пастыря. Подлинно, если овцы не будут слушать пастыря, сие будет то же, как бы совсем не было над ними пастыря. Оглашает ли он звуком свирели, взывает ли гласом уст, возносит ли жезл, все сие не принесет пользы и спасения овцам, если они, удаляясь, не видят и не слышат, или, упорствуя, не слушают, или, не быв приучены, не внимают. Овца, не слушающая пастыря, есть верная добыча хищного зверя. Разрешим притчу. Христиане суть овцы пажити Христовой. Пастырь, Которого они должны слушать, первоначально и существенно есть Сам Иисус Христос, а по Нем и те, кто бы ни были они, которые видимо представляют Его невидимое пастырство и действуют вверенною от Него властию; ибо Он, как говорит апостол, дал есть Церкви пастыри и учители к совершению святых в дело служения (Еф. 4:11–12), и чтобы узнавали данных от Него, Он поставил признак: входяй дверьми пастырь есть овцам (Ин. 10:2), то есть вступающий в сие служение посредством благодатного избрания; и чтобы сих служебных пастырей слушали, как бы Самого верховного, Он провозгласил, что слушать их и Его слова есть едино: слушаяй вас Мене слушает (Лк. 10:16). Двор овчий и духовная пажить, где слышим глас пастыря, где пища и спасение овец, есть Церковь. Глас пастыря есть молитва, учение, тайнодействие, управление, совет душеполезный. Если люди, называющие себя христианами, оставив Церковь, блуждают по дебрям расколов, влающеся и скитающеся всяким ветром учения во лжи человечестей, в коварстве козней льщения (Еф. 4:14); если вместо истинного пастыря, входящего дверьми, слушают прелазящих инуде (Ин. 10:1), которые, по суду Пастыреначальника, татие суть и разбойницы; или если, и не отлучаясь от Церкви явно, не прилепляются, однако, к ней искренним послушным сердцем; нерадят слушать пастыря молящего, учащего, тайнодействующего; не ищут духовного совета; мечтают по невежеству и гордости, что они сами себя могут пасти и спасти; таковые и подобные им, поскольку не слушают истинного пастыря, то и не суть истинные овцы; уклоняясь от послушания истинному и спасительному гласу Пастыреначальника, они неприметно идут навстречу льву, который, рыкая, ходит иский кого поглотити (1Пет. 5:8).

Творения свв. отцов. Тв. Исидора Пелусиота

Если написано: никтоже восхитит от руки Отца Моего, то почему же многие погибают? Отвечаю на сие: никтоже может восхитити из непобедимой и непреодолимой десницы тех, которые правою верою и доблестною жизнью приготовили себя к тому, чтобы быть собственностью сей десницы. Но может иной обольстить, то есть никто не возможет отвлечь насильно и самоуправно, но иной возможет обмануть лжеумствованиями и обольщениями. Зависит же это не от десницы непреодолимой, но от беспечности людей, одаренных свободою, и погибель постигает не по немощи Хранителя, но по легкомыслию охраняемых.