Письмо 40

Со всеми благорасположенными к тебе о Христе сёстрами мира, здравия и спасения желаю. На вопрос твой, что́ я заметил из слов .... о житье твоём или переходе, ничего не могу сказать. До сего и материи не доходило: каждая о себе и своих немощах советовала; а когда и доходило слово о соблазне на тебя за отпадение, то я краткими словами отвращал, представляя немощь человеческую и что, видно, воля Божия так устроила на общую пользу; а я к тебе писал чрез Мценск, что какая будет воля Божия, то само дело и устройство обстоятельств покажет тебе: переходить ли, или оставаться; т. е. ежели будет тебе невыносимо и будут гнать – выходи; а когда нет, лучше остаться; или и без того, может быть, здоровье не позволит выехать, хоть бы и гнали; а как ты видишь из писем родных непостоянство и колебание своего духа, то зачем же дерзать, ища мнимого покоя; где иногда встретишь неожидаемую невыносимую брань, и будет последняя горше первых. Ты видишь, что мало по малу утишается твоя борьба; когда же будешь сама тише, то и совсем затихнет. К игуменье имей почтение и любовь, понуждая себя к тому, когда нет их; также и всех сестёр считай лучшими себя, тогда они все к тебе умиротворятся; а то, может быть, иногда ты считала себя быть нечто, а других уничижала, то смотрением Божиим и послано, к твоему смирению, искушение. Е–е же я советовал примириться с тобою, не искать твоего окормления, а просто, сознавшись, просить прощения. Она хотя не с желанием, а намеревалась попросить; не знаю, почему передумала, может быть запрещено ей; она говорила, что просила уже прощение, но просила немым языком, почему и мира не получила; сознаться потому надобно, что тебе всё известно; а может быть и с прибавком, – чего совсем не было; опасалась, что ты не простишь; я говорил, что о сем буду писать. Просила ли она у тебя прощение, или нет, аз о сем вещи не имам, только тебе советую: не взыскивай на ней сего, а оставь, так как мы и сами требуем оставления долгов наших; может быть и она была в таких обстоятельствах, что тесно отовсюду. Разум 95 главы Никиты Стифата (Доброт., част. 4, сотн. 2) высок есть, и не в одном буквальном смысле надобно его принимать; опять же там видятся два устроения: высокое и противоположное – низкое; мы до первого не смеем помыслить себя достигнувших, а от второго блюдися, сколько можно; побеждаясь же страстьми, скорбим и раскаиваемся, желаем положить начало и приступаем яко уязвленнии ко Врачу и яко мёртвые к Животворящему; представляя весь свой стыд, осуждая себя, и всю надежду полагая на Ходатая нашего, вземлющего грехи всего миpa и омывшего кровию Своею оные: тогда не в осуждение приемлем, а ежели с дерзостью, и с мнимым твоим достоинством приступать или с презорством и нерадением о грехах, – отсечены бывают жизни сея; но не о всех равный суд издается Богом, по непостижимому Его для нас смотрению и судьбам недоведомым.

Желаешь знать о молитве св. Василия Великого, имущей чудное Богословие, та ли она: «Владыко Боже, Отче» и проч.? Я мню, что та самая; но нет ли и во мне лжеименного разума, мнящего ведети, егоже не у позна делом. Когда очищено наше сердце и уготовано к приятию духовных таинств, то и Богословие в нём ясно изобразуется; а когда окамененно, остраствованно, паче же ещё и злопомнительно, то какое тут откроется Богословие? В той же главе написано: «обаче да будет душа кроме всякия злобы и злопомнения».