Константиновский

Константиновский Матвей Александрович, ржевский протоиерей, духовник Н. В. Гоголя, был сын диакона Тверск. губ., Новоторжск. у., села Константиновского; родился в 1791 г.; в 1813 г, окончил курс Тверской семинарии и был сначала диаконом с. Осечна, в 1820 г. переведен священником в с. Диево, в 1833 г. – в с. Езьско или Ески, и, наконец, в 1836 г. в Ржев («для действования против раскольников»), сначала к Спасо-Преображенской церкви, а потом в собор протоиереем; скончался 14 апр. 1857 г. – Константиновский был человеком строгой, подвижнической жизни, – человеком, способным перенести всякое самое тяжелое лишение; «по наружности и по внешним приемам это был самый обыкновенный мужичок, которого от крестьян села Езьска или Диева отличал только покрой его одежды»; но под непривлекательною наружностью скрывались крепкая воля, глубокое и сильное чувство, чуждое лицемерия, глубокая религиозная настроенность и «превосходящий всякую меру» дар слова. Говорить Константиновский мог, по-видимому, без конца; он не писал и даже не приготовлял своих слов и никогда не знал, куда увлечет его наитие минуты», почти четверть века вращаясь среди простого народа, Константиновой усвоил себе идеальную народную речь и умело пользовался ею в церковной проповеди, причем «самые возвышенные христианские истины он успевал приближать к уразумению своей большей частью некнижной аудиторий.

Знакомство Н. В. Гоголя с о. Матвеем началось с того, что Гоголь, много наслышавшийся о Константиновском от графа А. П. Толстого, послал ему «Выбранные места из переписки с друзьями», прося высказать о книге свое мнение. Константиновский отвечал, между прочим, что «Выбранные места должны произвести вредное действие и что он (Гоголь) даст за них ответ Богу». Отсюда начинается влияние Константиновского на Гоголя, постепенно направлявшее последнего на путь аскетизма. – Предметом особой заботы Гоголя в последние годы его жизни была мысль о спасении души: он старался «осмотреть себя и разобрать свои действия», определить то «поприще, на котором мог бы действовать лучше во спасение души и во исполнение всего того, что должно ему исполнить», болел душою над уяснением себе сущности христианства и закона подлинно Христова. Встретившись с Константиновским, Гоголь нашел в нем «чистейшего представителя чистейшего православия»: о. Матвей не перетолковывал и не окрашивал его в свой цвет; от себя он ничего не говорит и ничего не прибавляет, – что принял от церкви, на том и стоит; притом, в то время как «другие говорят о том, что делать, о. Матвей делает то, о чем говорит». Вникая в подвижнические творения отцов церкви, Гоголь имел возможность проверить о. Матвея и убедится в его согласии с ними. Вследствие этого о. Матвей скоро стал для Гоголя самым авторитетным лицом, и голос его стал для последнего голосом церкви, всего христианства. И чем строже о. Матвей разбирал и критиковал действия Гоголя, тем крепче последний к нему привязывался, тем трогательнее и задушевнее становились письма Гоголя к о. Матвею. В них он называет о. Матвея «бесценным другом и богомольцем», «доброго душою»: он бережет и перечитывает письма о. Матвея, «носит их при себе»; в последнем письме подписывается: «обязанный вам вечною благодарностью и здесь, и за гробом». Письма о. Матвея к Гоголю не сохранились, и какие наставления давал ему о. Матвей с точностью установить невозможно. Несомненно, однако, что это были наставления аскета и главная мысль их – это мысль всего уединяющегося монашеского христианства: «мир во зле лежит»; о. Матвей вооружается даже против таких убеждений Гоголя, как, напр., в воспитательном значении театра, подрывает в Гоголе веру в значение и пользу его литературной деятельности и, наконец, требует, чтобы Гоголь «бросил имя литератора и пошел в монастырь». Так как отречение от литературы было для Гоголя равносильно тому, «что не жить», и так как, с другой стороны, он был не в силах отстоять пред о. Матвеем мысль, что закон Христов «можно исполнить также и в звании писателя», то влияние о. Матвея завершилось для Гоголя той «духовной агонией», которая, будто бы, вызвала стремительное физическое разрушение и затем смерть великого писателя.

А. Кротков.