Источник

Патрологические труды профессора московской духовной академии Ивана Васильевича Попова

(к трехсотлетию Московской Духовной Академии (1685–1985))

Введение

В наше время, когда во всём христианском мире возрастает интерес к изучению святых отцов Церкви, важно взглянуть и на пройденный путь в области Патрологии, вспомнить то, что сделано нашими предшественниками – усердными тружениками науки и подвижниками благочестия. К этому понуждает и славный юбилей нашей духовной школы. Творческий метод обращения к историческому прошлому, несомненно, поможет правильнее понять учение и жизнь святых отцов, снова и снова увидеть в них верное мерило к богословствованию, к восстановлению и утверждению себя самого в полноте православной церковности, а это поставит на путь молитвы, духовной жизни, приведёт к возвращению потерянного рая.

В нашем отечественном богословии принципы изучения творений святых отцов даны были вскоре после выделения Патрологии, или как её поначалу называли «Патристика», в отдельную самостоятельную науку – дисциплину (в систему предметов Духовной Семинарии она введена в 1839 г. под названием «Историко-богословское учение об отцах Церкви»154, в Духовной Академии – в 1841 г.)155. Вопреки появив шейся сразу же тенденции уделять в учении святых отцов основное внимание догме и этим самым ограничивать широту их богословия, архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский), в прошлом инспектор (1833–1835) и ректор (1835–1841) Московской Духовной Академии, во введении к своему трёхтомному труду «Историческое учение об отцах Церкви» (впервые опубликован в 1859 г.) со всей решительностью и определённостью заявил: «Поставлять догматическое учение отцов такой же особой частью Патристики, каково исследование сочинений или жизни – значит не понимать своего предмета.

Отцы Церкви столько же заботились для Церкви о чистоте веры, сколько и о благочестии, предлагая последнее иногда в наставлениях истории, – а для веры благочестия ревностно занимались объяснением Священного Писания. Потому та Патристика, которая обращает исключительное внимание на догматическое учение отцов, теряя из вида и толкования Писания, и наставления в благочестии, извращает собой понятие об отцах Церкви, выставляет их не в их точном виде. С другой стороны, после обзора содержания догматических сочинений предлагать отдельно догматическое учение Отца – значит или то, что уличают сами себя в неверном показании содержания сочинений, или повторяют одно и то же наперекор правильному рассуждению о деле... Пусть по важности предмета догматическое учение займёт собой внимание более, чем какой-нибудь предмет исторический; но оно не должно исключать собой другие предметы отеческих сочинений или занимать столько же места, сколько жизнь отца Церкви».

И дальше: «Патристика должна признавать то или другое сочинение за собственность отца Церкви не иначе, как утверждаясь на прочных основаниях. Суд о подлинности и целости древних сочинений принадлежит преимущественно археологической критике. Но и Патристика изменила бы характер истории, если бы всё известное под именем того или другого отца, без всякой проверки, выдавала за его сочинение»156.

Эти принципы усвоил, в основном, и профессор Иван Васильевич Попов (1867–1938), окончивший в 1892 г. Московскую Духовную Академию, а с 1893 г. занимавший в ней кафедру Патристики (с 1910 г. Патрологии)157. Если им и были внесены изменения, то они лишь улучшили положение. В частности, во избежание повторений, чего опасался архиепископ Филарет, профессор И. В. Попов в кратчайшей форме передаёт содержание творений, а иногда просто их перечисляет, но затем под отдельной рубрикой – «Учение», уделяет должное внимание богословию отца. Последнее у него преобладает над материалом житийным, который предполагается известным читателю. В курсе его лекций по Патрологии биографические сведения о святых отцах даются минимальные, служащие только для того, чтобы изучающий их понял, когда и по каким поводам были написаны те или иные творения. В монографиях же – жития представляются более обстоятельно.

Профессор И.В. Попов был человеком больших дарований и исключительного трудолюбия. В своих патрологических трудах он умело сочетал богословский и философский анализы с исторической демонстрацией. Истина святоотеческой веры им воспринимается и показуется как истина разума или как разум истины. Творения святых отцов для него были всегда живым выражением внутренней жизни Церкви, свидетельством её неоскудевающей духовности в различных условиях исторического бытия и развития. Он намеревался представить историю Церкви в «лицах» святых отцов – в плане единого Предания Церкви, положить основы к построению своего рода исторического богословия. Показателем труда этого рода служат сохранившиеся и опубликованные в «Богословских Трудах» две работы: «Святой Иларий, епископ Пиктавийский»158 и «Святой Амфилохий, епископ Иконийский»159. Короче, профессор И.В. Попов был незаурядным богословом, патрологом и нет нужды много говорить о нём – его труды лучше всяких слов свидетельствуют о нём.

К восстановлению их в памяти я и перехожу. Думаю, что необходимо коснуться только метода моей работы.

Перед собой я поставил цель насколько возможно полнее передать содержание трудов выдающегося патролога, чтобы, с одной стороны, обнаружить тематику в её разработке и развитии, а с другой – помочь самому читателю ещё раз вспомнить профессора И.В. Попова как человека, отличавшегося «кристальной честностью и высокой религиозно-нравственной настроенностью». Для достижения поставленной цели я увидел лучшую возможность в изложении каждого труда профессора И.В. Попова в отдельности. Изложение всех их в привычных для нас системах внесло бы больше субъективизма, чего мне хотелось избежать. Соответственно задуманной цели сформулирована и тема моей статьи. Не рассматриваются мной лишь те две монографии, которые были упомянуты выше. Поскольку они были опубликованы в «Богословских Трудах», считаю, что они читателям этих сборников хорошо известны.

Хотелось бы надеяться, что избранный мной метод изучения патрологических трудов профессора И.В. Попова приведёт к желанной цели, а это принесёт автору утешение.

Тертуллиан (опыт литературной характеристики) 160

Данный опыт представляет собой пробную лекцию, прочитанную И.В. Поповым в 1893 г. по собственному выбору при вступлении на кафедру Патрологии.

Тертуллиан – сын карфагенского сотника, получил хорошее светское образование; в язычестве испил до дна чашу удовольствий. В его характере выделяются: практичность и реализм римлянина, соединённые с суровостью и страстностью. Его реалистическая натура выступила против гностицизма – он показывал разногласия гностических систем и их шаткость. Чему верил, тому был предан всей душой.

Писал Тертуллиан необыкновенно живо. В его сочинениях (апологетических, полемико-догматических и нравоучительных) обнаруживаются знания истории, археологии, медицины, римского права, философии, поэзии. Реалистическая окраска заметна на всех его воззрениях – гносеологических, догматических и нравственных.

В противоположность платоникам, противопоставлявшим познание рациональное и чувственное, Тертуллиан отстаивал права чувства в познании. Он не доверял утончённым диалектическим приёмам философии и искал простые, для всех доступные признаки истины.

Находил он их в свидетельстве души. Вещую силу он видел также в сновидениях и экстазе. Базисом религиозного познания он признавал авторитет Церкви (прескрипция) и буквально понимаемое Священное Писание. Если возникает какое-либо новое учение, то для проверки его истинности нужно только проверить, не противоречит ли оно исконным верованиям.

К числу особенностей богословских воззрений Тертуллиана относится его учение о телесности Бога, ангелов и человеческой души. Благодать Божия тоже подобна материальной силе: если её много в одном месте, то в другом недостаёт. По вопросу о происхождении душ он держится традиционализма. Эсхатологические представления переплетаются с хилиазмом – история человечества завершится тысячелетним царством Христа на земле.

В нравственной области Тертуллиан стремится подробно регламентировать всю жизнь человека – говорит об обстановке христианских домов, о дозволенном для христианина платье, об украшениях женщин, настаивает, чтобы девушки покрывали головы за богослужением, порицает ношение париков, обуви с каблуками, торговлю с другими народами.

На всех сочинениях Тертуллиана (далее – Т.) лежит отблеск страха вечного осуждения: «Где нет страха, там нет и причины исправляться» (Т.). Тертуллиан с нетерпением ждёт наступления времени мучения грешников и язычников – жестоких врагов исповедуемой им религии.

Здесь встречаемся с полной противоположностью учению преподобного Исаака Сирина, который свидетельствует: «От упоения любовью к Богу сердце человека возгорается о птицах, о животных, о демонах, о всех вообще тварях, без различия добрых и злых»!161

Характер Тертуллиана чётко обнаруживается в его апологетике. Здесь он выступает как судебный адвокат, отмечающий несоблюдение юридических норм при суде над христианами и защищающий их от обвинений. В доказательствах он отдаёт предпочтение факту перед диалектикой и отвлечённым рассуждением.

Формальные особенности сочинений Тертуллиана отличаются преувеличением и утрировкой как теоретических, так и нравственных воззрений, ригоризмом в морали. «Всё, что не принято в ковчег, не должно быть в Церкви» (Т.). Почти в каждом ремесле он находит языческие элементы. Его ригоризм проявился не только в чрезвычайно строгой требовательности, но и в отсутствии снисходительности к немощам других. Это всё и привело его к монтанизму. Страстность Тертуллиана показывает даже способ построения сочинений: приёмы полемики, характер апологии, манера приводить цитаты. Он старается во чтобы то ни стало добиться согласия противника. Вся его апологетика вращается вокруг одной темы: «Сначала выньте бревно из своего глаза, а потом уже беритесь за то, чтобы вынуть соломинку из глаза соседа. Исправьте свои нравы, прежде чем свирепствовать против нравов христиан. Узнайте, наконец, самих себя, и вы сделаетесь строже к себе» (Т.).

Сочинения Тертуллиана пользовались на Западе большой популярностью. Святой Киприан Карфагенский, находившийся в литературной зависимости от них, называл Тертуллиана своим учителем.

* * *

154

Так свидетельствует свящ. П. Колоссовский. См.: Он же. Патристика или учение о свв. отцах и учителях Церкви. Т. 1. 1848–1854. Рукопись, с. 215 об.

155

См.: С. Смирнов. История Московской Духовной Академии до её преобразования (1814–1870). М., 1879. С. 43.

156

Архиеп. Филарет. Историческое учение об Отцах Церкви. Т. 1. СПб., 1882. C. XV.

157

Там же

158

«Богословские труды» (БТ). № 4. С. 127–168; № 5. С. 69–154; № 6. С. 117–150; № 7. С. 115–169. См. также: Труды по патрологии. Т. 1. С. 417–734 (Прим. ред.).

159

БТ. № 9. С. 15–79. См. также: Труды по патрологии. Т. 1. С. 219–310 (Прим. ред).

160

Труды по патрологии. Т. 1. С. 390–416.

161

См.: Нравственная жизнь по Исааку Сирину. «Христианское чтение» (ХЧ). 1859. I. С. 321.


Источник: [Собрание сочинений] / К.Е. Скурат. - Яхрома : Троицкий собор, 2006-. / Т. 4: Святость Руси. - 2011. - 725 с., илл.

Комментарии для сайта Cackle