IX. Кладбище

В обители сей, с древних времен, кроме Оптинских иноков, много похоронено дворянских фамилий и купечества. В 1774 году жители города Козельска подавали духовному начальству просьбу об отведении им в Оптиной Пустыни кладбища, но им было в этом отказано, а определено погребать внутри монастыря только знатнейших лиц и благодетелей обители, по усмотрению ее настоятелей. Кладбищенские монастырские памятники состоят, большей частью, из каменных плит, на которых, обыкновенно, вырезаны год, месяц и число рождения и кончины, погребенных под ними, особ. Разбирая эти надписи, встречаем следующие фамилии: Образцовых, Кондыревых, Давыдовых, Чичериных, Писаревых, Челищевых, Богенгард, Камынина, Татищева, князей Козловских, Воейковых, Беклемишевых, князя Яшвиля, Графини фон-дер-Остен-Сакен, Щербачевых, Россет, графини Толстой, Гартунг, Хлюстиных и других.

На восточной стороне Введенского храма, против придела во имя Николая Чудотворца, стоят два колоссальных памятника одинаковой формы, вылитые из чугуна, украшенные, местами, позолотою и обведенные решеткой. Под одним из этих памятников похоронено тело Оптинского старца, иеромонаха Леонида, в схиме Льва, имя которого навсегда должно быть памятно для обитателей и посетителей Оптиной Пустыни, так как он первый положил в ней основание старческого пути, по учению св. духоносных отцов подвижников. Потому, все, кто получает в сей обители духовное назидание и утешение, хотя бы они лично не знали старца Леонида, должны с благодарностью вспоминать о нем, как о первом основателе старчества в Оптиной Пустыни⁴⁶.

На памятнике его следующие надписи:

Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти; но блаженны, умирающие о Господе; ей, почиют от трудов своих.

Памятник сей покрывает тело почивающего о Господе с миром иеросхимонаха Леонида (Льва), понесшего благое Христово иго в монашестве 46 лет; родом был из Карачевских граждан, по фамилии Наголкин.

Уснул сном смерти в надежде воскресения и жизни вечной. Оставил о себе память в сердцах многих, получивших утешение в скорбях своих.

Скончался 11 октября 1841 года; всего жития его было 72 года.

Памятник сей воздвигнули усердие и любовь к нему.

Под другим памятником похоронено тело духовного сына старца о. Леонида, благодетеля Оптиной Пустыни, Л. И. Желябужского. На его памятнике следующие надписи:

1) Он уснул сном смерти до будущего воскресения: ибо смерть спокойный сон.

2) Под сим памятником погребено тело почившего о Господе Болховского помещика Алексея Ивановича Желябужского, пожившего в сей обители с 1836 года и принявшего на себя монашеский образ с тем же именем. Скончался месяца июля 11 дня 1841 года. Всего жития его было 71 год.

3) Оставив по себе благую память в сей обители, созданием придела во имя Николая Чудотворца, и прочим благотворением обители и бедным, требовавшим его помощи, а паче в сердцах детей своих, незабвенной памяти его к ним любви и о них попечения.

4) Памятник сей воздвигнут усердием и любовью супруги его, детей и внуков: г-д Желябужских. Барышниковых и Апухтиных.

5) «Приими, Господи, дух мой, пришедшего в единонадесятый час поработать в вертограде твоем, и не лиши меня мзды потрудившихся от первого часа дня».

Рядом с памятником о. Леонида, над могилой его ученика и духовного друга, старца, иеросхимонаха Макария, почившего о Господе 7-го сентября 1860 года⁴⁷, воздвигнут чугунный памятник, в виде часовни, осененной шестиконечным позлащенным крестом. Часовня эта окрашена под цвет каррарского мрамора, а крыша из листового железа, под бирюзовый цвет. На северной и южной стороне по два окна с чугунными золоченными отвне решетками. С западной стороны – дверь, до половины светлая; вместо переплета, крест с сиянием, чугунный, позлащенный: а просвет, подобно окнам, защищен чугунной же, позлащенной решеткой. При входе в часовню, на мраморных деках, иконы: с правой стороны преп. Макария Египетского, а с левой – благоверного князя Михаила Тверского, в память коего, почивший старец, в святом крещении наречен был Михаилом. Над дверьми же, в полукружии, изображены апокалипсические слова: «блажени мертвии умирающия о Господе отныне. Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих» (Откр. 14:13). Внутри часовни – чугунная гробница, на крыше которой – изображение св. креста и следующая надпись: «Отцы и братие, и все знаемые, зряще мой гроб, поливайте мою любовь, и молитесь о мне ко Господу, да купно обрящем милость Божию». Конечно, никто не прочитывал без сердечного умиления слова: «зряще мой гроб, поминайте мою любовь», прежде других, бросающиеся в глаза при взгляде на гробницу и как нельзя лучше выражающие то настроение, с которым каждый вступает в эту часовенку. Внизу гробницы сделаны отверстия, через которые желающие берут себе на благословение песок, покрывающий погребальный склеп. Внутренность часовни украшена живописным Распятием и иконами Владимирской Божией Матери и преподобного Макария Египетского, в киотах. Перед иконами, среди часовенки, висит лампадка. В простенке на западной стороне помещен литографированный портрет старца.

Снаружи часовни, на восточной стороне, начертана золотыми буквами следующая надпись: «7 Сентября 1860 года скончался Введенской Оптиной Пустыни Предтеченского Скита Старец Иеросхимонах Maкарий, родившийся 20 Ноября 1788 г., происходил из дворянской фамилии Ивановых Орловской губернии. В монашестве провел 49 лет. Делом и словом учил, особенно, двум добродетелям: смирению и любви. Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небесном (Мф. 5:19). Поминайте, наставники ваша. Подражайте вере их». Последние слова особенно дороги и знаменательны для Оптинского братства: когда сооружался памятник, некоторые лица, принимавшие в сем деле участие, имели случай, при разговоре о сем с Высокопреосвященнейшим Митрополитом Московским Филаретом, представить ему предположенную надпись, которая первоначально оканчивалась вышеприведенными словами Господа: «Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии небесном». Митрополит, желая почтить память старца и оставить ученикам его полезное напоминание, благоволил дополнить надпись, приписав собственноручно на представленном ему листке последние слова: «Поминайте наставники ваша. Подражайте вере их». Сверху, над этой надписью, в полукружии, начертаны те же апокалипсические слова, которые изображены над входом в часовню: «Блажени мертвии, умирающии о Господе, отныне. Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих» (Откр. 14:13).

Далее, на полдень, могила с памятником скитоначальника иеросхимонаха о. Илариона, в мире – Иродиона Никитича Пономарева; родом был из Балашова, Саратовской губернии, из купеческого сословия; родился 8-го Апреля 1805 г.; до поступления в монашество находился в ближайшем общении с известным ревнителем православия, почтенным балашевским крестьянином, Семеном Климовичем, более известным в том крае под именем Климчонка. По примеру и наставлению своего прежнего духовного руководителя, и о. Иларион, бывши еще мирским человеком, много потрудился в обращении раскольников и в преследовании хлыстовской секты⁴⁸; а потом, по совету же Климчонка, избрал монашескую жизнь, поступив в 1838 г. в скит при Оптиной Пустыни, где и прожил 34 года. Из них 20 лет пробыл келейником при великом и всеми уважаемом старце, иеросхимонахе Макарии, во все это время служил ему с великим усердием и сыновней любовью. В 1849 г. пострижен был в монашество, в 1853 посвящен в иеродиакона, в 1857 – в иеромонаха, а в 1862 назначен был начальником скита и указным духовником обители. Кроме монастырского братства, о. Иларион и вне Оптиной Пустыни имел много духовных детей, преимущественно, из женских обителей. В начале 1872 г. заболел многотрудной болезнью, продолжавшейся год и восемь месяцев, и принял пострижение в схиму. Тяжкие и продолжительные свои страдания переносил с великим благодушием, терпением и преданностью воле Божией. Скончался тихой и мирной кончиной 18 Сентября 1873 года. На его могиле, усердием духовных его детей, поставлен памятник.

Далее, между Введенским собором и Казанской церковью, могила иеросхимонаха Феодота, над которой поставлен чугунный памятник с следующими надписями:

1) 8-го Марта 1873 г. почил о Господе, Оптиной Пустыни иеросхимонах, Феодот, поступивший в сию обитель 1834 г.; в монашество пострижен 1842 г. Декабря 11 д.: в великий Ангельский образ схимы пострижен в Гефсиманском скиту 1854 г. Октября 24 д.

2) Терпя, потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: И возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя. И вложи во уста песнь нову, пение Богу нашему.

Господи, упокой душу усопшего раба твоего иеросхимонаха Феодота в селениях Святых Твоих.

Далее, могила иеросхимонаха Паисия, над которой также поставлен чугунный памятник, подобный памятнику иеросхимонаха Феодота. На нем надпись: Под сим памятником покоится прах Иером. Паисия Аксенова. Из купцов г. Ливен; в монашестве подвизался 35 л., скончался 1870 г. Декабря 3 д. Жития его было 68 л. 3 месяца. От признательных братьев в память брату.

Далее, над могилой схимника о. Карпа, чугунная плита с следующей надписью: Схимонах Карп, внимательный подвижник, слепец, из крестьян; подвизался в обители с 1833 г. по 1866 г., сперва звонарем, а потом, более 20 л., в монастырской хлебне. Весь день проводил в тяжелом послушании, а ночь, почти всю, в рукоделии и молитве. Кротость, молчание, со всегдашним самоукорением, приветливое обращение с братией и непрестанное понуждение себя на все благое были отличительные черты сего подвижника. Сконч. 13 Марта 1866 г. По смерти, лице его стало так благообразно и светло, что все удивлялись сему.

Возле о. Карпа, похоронен другой Оптинский старожил, о. Афанасий (в схиме, Антоний), который жил в обители с 1831 по 1874 г.; много потрудился в разных послушаниях и, между прочим, много лет был сборщиком. Хотя был малограмотен, но, трезвенной и строго-монашеской жизнью, заслужил уважение от многих благочестивых граждан. На его могиле чугунная плита с надписью:

Схимонах Антоний скончался о Господе 1 марта 1874 г., на 83 г. жития своего: в обители подвизался 43 г. Егда прииму время, Аз правоты возсужду⁴⁹. Господи, Боже мой, щедрый и милостивый, долготерпеливый, многомилостивый и истинный, призри на мя и помилуй мя: яко не познах книжная.

Далее, несколько могил с чугунными плитами, на которых следующие надписи: «На сем месте погребено тело Схимонаха Иерод. Феодосия, уроженца Тульской губернии, города Черни, купеческого сына, по фамилии Ситникова. В обители жил 32 г., скончался 1872 г. 16 июля. Любящие Бога, будут радоваться там во царствии небесном».

«Иеросхимонах Нифонт сконч. 1860 г. Марта 12 д. на 46 году от роду. В Обитель сию поступил в 1832 г., из мещан г. Крапивны; до пострижения назывался Николай Шелков. В монашество пострижен в 1845 г. Августа 5 д. рукоположен во Иеродиак. 1848 г. июля 25 д., во Иеромонаха 1850 г. Апреля 20-го дня». Памятен своим усердием к обители, соединенным со внешней способностью к хозяйственным занятиям и распорядительности. Некоторое время был келейником Преосвященного Николая, Епископа Калужского.

«Иеросхимонах Тихон, в монашество постр. в Оптиной в 1828 г. июня 17; рукоположен во Иером. 1829 г., из крестьян Московской губ. Скончался в 1858 г. декабря 12 дня на 75 г. от роду».

Памятен своей блаженной простотой и молчаливостью. Был духовником о. архимандрита Моисея и старца о. Макария.

Далее, над могилою двух замечательных подвижников, иеродиаконов Мефодия и Палладия, простой памятник: на четырехсторонней чугунной тумбе утвержден большой чугунный крест с Распятием, перед которым светится неугасимая лампадка. На тумбе, по сторонам, надписи: «На сем месте погребено тело Иерод. Мефодия. Сконч. 1862 г. Апреля 21 на 62 г. от роду: из польских Шляхтичей, по фамилии Шкломбовский, Иерод. Мефодий поступил в Оптину Пустынь в 1825 г., пострижен 1827 г. декабря 18; а с 1838 г. в параличе лежал до смерти 24 года в страдальческом положении и почил тихо».

«На сем же месте погребено тело Иерод. Палладия. Сконч. 1861 г. ноября 5 д. на 80 г. от роду. Из граждан г. Глухова Черниговск. губ. Иерод. Палладий в Оптиной Пустыни трудился с 1815 г., пострижен в мантию 1818 г. мая 11 д. Отличался строгостью монашеской жизни и почил тихо, с напутствием Св. Таин».

Между Введенским собором и Казанской церковью замечательна красивостью памятников усыпальница Козельских купцов Карлиных.

Вблизи них, небольшой гранитный памятник над могилою отрока Александра фон-Рене, который скончался 15 Марта 1880 г., 2¹/₂ лет. На памятнике обращает па себя внимание следующая назидательная и трогательная надпись: «Несмотря на такую юную юность, он пред смертью приобщился Св. Таин, с желанием и с великой радостью».

На юго-восточной стороне Введенского собора, близ могилы иеросхимонаха Илариона покоится тело благочестивой старицы М. Афанасии Мартемьяновой. На ее памятнике следующая надпись: «Схимонахиня Афанасия, в мире Варвара Львовна Мартемьянова, род. 21 Августа 1790 г. Скончалась 9 Марта 1866 г., проживши в честном вдовстве 30 л., из коих последние 6 лет провела при монастыре, где приняла полное пострижение. Отличительные ее качества: добродушие ко всем, радушное гостеприимство, кроткий и миролюбивый характер».

Впереди надгробных памятников о. Леонида и Желябужского, на месте, обнесенном чугунной решеткой, погребены два родные брата Иван и Петр Васильевичи Киреевские. На могиле первого из них, усердием его супруги, поставлен небольшой четырехсторонний чугунный памятник с таким же крестом; на памятнике надписи:

1) Надворный Советник И. В. Киреевский, родился 1806 года Марта 22 дня, скончался 1856 года июня 12 дня.

2) Премудрость возлюбих и поисках от юности моея. Познав же, яко не инако одержу, аще не Господь даст, цриидох ко Господу. Прем. 8:2, 21.

3) Узрят кончину праведника и не разумеют, что усоветова о нем Господь.

4) Господи приими дух мой!

Намять Ивана Васильевича Киреевского дорога для обители, потому что он был расположен искренней любовью к ней и к старцам ее; дорога для всех, близко знавших его, как человека, обладавшего редким сочетанием прекрасных качеств глубокого ума, с кротким и любящим сердцем. Несмотря на свое научное образование, которое, при всей гордости нашего века, может быть признано не за весьма многими из ученых по диплому, Иван Васильевич считал это образование недоконченным зданием и спешил увенчать его покровом сердечной веры. Растворенное солью неземной мудрости, слово отеческое, слово глубокое и, вместе, простое, слово «помазанное», вносящее мир и успокоение во всякую душу, жаждущую и алчущую правды и истины, это слово удовлетворило вполне его пытливый ум, и с той поры он посвятил себя всецело на то, чтобы отвлечь внимание своих ученых друзей от философских умствований Гегеля, Шеллинга и К°, этих «сокрушенных кладенцев» германской мысли, и обратить их внимание на, забытые одними и неведомые другим, источники «воды живой» – писания отеческие. Памятником этого периода его умственной деятельности остались (кроме не напечатанных трудов) две замечательные статьи: «О характере просвещения Европы и его отношений к просвещению России» (письмо к Гр. Е. Е. Комаровскому) и «О необходимости и возможности новых начал для философии». Первая из этих статей напечатана в Московском Сборнике 1852 года, а вторая – в Русской Беседе 1856 года.

Но И. В. Киреевского постигла почти та же участь, как И. В. Гоголя. С той минуты, как он заговорил с своими учеными собратьями не прежним языком, высказав им, не обинуясь, что свет и истина не там, где они ее искали доселе, что надобно начать учиться сызнова, и по знаменитому изречению мудрой жены XVIII столетия: «начать с Катехизиca» – друзья Ивана Васильевича, сказав, кто про себя, а кто и громко: «жестоко слово сие», пошли каждый своею дорогою; а он вскоре был отозван отсюда, «зане совершил в пределе земном все земное». Так же, как и на могиле Гоголя раздались поздние вопли сожаления о рановременной утрате, на обычную тему: как, зачем, отчего так неожиданно, внезапно, нечаянно? что за злая судьба постигает наших передовых? (А поживи еще немного, высказалось бы печатно то, что уже произнесено было в сознании: жаль, отстал от века). Ответом на эти вопросы немой судьбе служит слово Премудрого, начертанное на надгробном памятнике И. В. Киреевского, достойно оценившими благую перемену в образе мыслей покойного: «узрят кончину праведного и не уразумеют, что усоветова о нем Господь».

Верующие в загробную жизнь, и не смотрящие на смерть, как на переход к ничтожеству, или, как выразился один из германских мыслителей, «к разрушению уединения человеческого Я в чувство общения с целым природы»⁵⁰, знают и веруют, что каждый христианин поемлется отсюда в самое благоприятное время для нашей загробной участи, в ту минуту, которую благость Божия находит самой удобной, для совмещения на нелицеприятном суде Своем правды с милостью. Что после сего значат наши языческие сетования на безжалостную судьбу? Если бы представльшийся мог сам возражать на них, в ответ на сожаление, что он не докончил своего полезного труда, он верно отвечал бы словами Авраама евангельскому богачу, напомнив им, притом, слова знаменитого учителя и отца церкви св. Киприана еп. Карфагенского: «кто не имеет матерью своею Церковь, тот не может иметь отцом Бога». Или, наконец, указал бы на слова Самого Спасителя дщерям Иерусалимским: себе плачете и чад ваших! Вот что, по мнению нашему, отвечал бы покойный ученым друзьям своим, если бы мог беседовать к ним с того берега; а ныне, его безмолвная могила не призывает ли их последовать его благому примеру: «познать яко не инако одержится премудрость, аще не даст Господь, и приити ко Господу».

Против средины алтаря соборной церкви, прекрасный памятник с решеткою; на вершине мраморной колонны, под навесом, поставлена урна с цветами, закрытая стеклянным колпаком. Надпись указывает: «Варвара Васильевна Былим – Колосовская родилась 1821 года августа 2 дня; скончалась 1836 года августа 21 дня».

Зная плачевную судьбу этой девицы, невольно остановишься с грустной думою перед ее надгробным памятником; невольно вспомнится перед ним известная эпитафия:

Прекрасное увяло в пышном цвете,

Таков удел прекрасного на свете.

Окончив, по общепринятому обыкновению, курс воспитания в одном из столичных пансионов, Колосовская возвращается в дом своих родителей; вместе с матерью посещает она благолепную обитель Оптину. Уединенное положение Пустыни, замечательный порядок иноческой жизни, стройный чин церковного богослужения, – все это вместе, сильно подействовало на пылкое, еще не охлажденное светскими удовольствиями, сердце девушки. Она делится своими впечатлениями с матерью, оканчивая разговор простосердечными словами: «ах! как бы я желала иметь в монастыре келью!» Потом, проезжая через Козельск, она видит похороны одной девицы – горожанки. По местному обычаю, гроб покойницы несли ее подруги в белых платьях с распущенными волосами. Колосовская, при встрече с этой погребальной процессией, со вздохом сказала: «как бы я желала, чтобы и меня так же похоронили!»

Дочь полковника, прекрасная и, притом, богатая невеста, в цвете юности помышляет о смерти и пленяется мыслью келейного уединения! ...

Но кто знает сокровенное сердца человеческого? Ей! точию Дух Божий, вездесущий и всевидящий. Предчувствия могут опровергать те, которые никогда не заглядывали в собственное сердце.

Вскоре после этих двух случаев, Колосовская снова едет с матерью же в обитель Оптину, к обедне. В Козельске, при спуске с крутого берега на живой (плавучий) мост через Жиздру, лошади понесли, коляска опрокинулась в реку, и девицу, хотя, спустя только несколько минут вытащили из воды, но она была уже мертвой. Так исполнились вдруг оба ее желания; она получила вечную калию в благолепной обители Оптиной, и девицы несли ее гроб.

Против придельного алтаря пр. Пафнутия Боровского чудотворца, скромный памятник указывает место погребения благочестивой боярыни Марии из фамилии г-д Кавелиных, урожденной Нахимовой, (двоюродной сестры Синопского героя, адмирала П. С. Нахимова), скончавшейся 28 августа 1860 года на 58 году от рождения.

Любя душою обитель, в которой постригся один из сыновей ее, добродетельная старица навещала оную во все годовые праздники и имела обычай ежегодно говеть в ней во все четыре поста. Она желала и молилась, чтобы Матерь Божия сподобила ее быть погребенной в стенах монастыря, посвященного ее покрову. Матерь Милостивого Господа исполнила во благих желание усердной рабы своей. Мария, проведя в монастыре Успенский пост, почувствовала себя нездоровою и осталась поневоле. К водяной болезни, от которой она давно страдала, присоединилась простуда, сделалось воспаление и ускорило ход болезни. Больная на пятый день своей болезни вторично причастилась Св. Таин и готовилась на десятый день, причастясь еще, особороваться маслом, но накануне назначенного для сего дня, вдруг почувствовала приближение смертного часа и пожелала ускорить причащение Св. Таин. Позвали духовника. Пока он прибыл, по воле Господней, ангел смерти, как бы, отступил на время от болящей: руки охладели, в лицо бросилась кровь, но она была в полной памяти, благословила, рыдавшего у ног ее, сына – иеромонаха, передала ему ясно и твердо свою последнюю волю, относительно других отсутствующих детей, причастилась Св. Таин с чувством умиления. После сего, подозвав духовника, сказала тихо, но ясно: я чувствую теперь такую радость и сладость, которую не могу выразить никакими словами; затем, утешая сына, сказала: «Господь был ко мне так милостив, что в нынешнем году собрал около меня всех вас; мне более нечего просить у Него здесь». Взглянув на него взглядом, которым, казалось, хотела, вместе с угасавшей жизнью, перелить в его сердце всю полноту своей любви к нему, склонила голову на грудь и уже более не поднимала ее. Вошел старец, которого советам она следовала неуклонно во всю жизнь свою, но она уже не могла отвечать на его приветствие; она скончалась, сидя в креслах. Тихо, без малейшего знака страдания, угасала в ней жизнь, угасала, как догоревшая свеча, как лампада, в которой иссяк елей, ее поддерживающий. Она уважала всех монашествующих, как ангелов Божиих, и вот, пять иеромонахов Господь послал быть свидетелями ее блаженной кончины, которую старец о. Макарий назвал преподобнической. Отпевание тела усопшей о Господе совершено было о. архимандритом соборно с 10-ю иеромонахами и 1 священником. К этому же дню прибыли за 12 верст, по собственному усердию, все крестьяне и крестьянки из имения мужа покойной, чтобы отдать последний долг своей «доброй барыне», а до погребения отслужили общую, по ней, панихиду. Трогательно было видеть их усердие и непритворные слезы. Радостно было слышать их простые рассказы о покойной: как кого она поддержала тайно, (чтобы оградить его от зависти других), во время нужды, неурожая или пропажи лошади; как у той спасла от смерти единственного ребенка своими материнскими, о нем, попечениями в болезни. Монашествующие, с родными усопшей, с уважением проводили мать своего товарища до могилы, ублажая ее добродетельную жизнь и желая себе столь же мирной и блаженной кончины, какой удостоил ее Господь, за благое делание и терпеливое несение креста своего. Блажени милостивии, яко тии помиловани будут. Сеющии слезами, радостию пожнут.

На северо-восточной стороне Введенского собора группа прекрасных памятников незабвенных благотворителей Оптиной Пустыни и скита, козельских почетных граждан Брюзгиных. Два памятника стоят рядом, у самого порога северного входа в собор. Под одним из них погребено тело Д. В. Брюзгина, который в 1821 г., как благотворениями, так и влиянием своим содействовал о. Моисею и отцу Антонию, при основании и устроении скита, и потому должен почитаться, как один из первых его благодетелей. На его памятнике следующие надписи: «Здесь покоится тело, в Бозе почившего, раба Божия, мануфактур-советника и почетного гражданина Дмитрия Васильевича Брюзгина, родившегося февраля 8 дня 1775 года, а скончался июня 11 дня 1841 г. Господи, упокой душу его в селении праведных. Боже милосердый, в руце Твои предаю дух мой, не вниди в суд с рабом Твоим, не воздаждь ми по делом моим, яко раб Твой есмь аз. Ты зришь мои немощи, спаси мя, ими же веси судьбами».

Под другим памятником, тело его супруги, Марфы Семеновны Брюзгиной. На памятнике надписи: «Здесь погребено тело, в Бозе почивающей, рабы Божией Марфы, жены козельского почетного гражданина Дмитрия Васильевича Брюзгина, скончавшейся 26 дня сентября 1887 года. Милосердый Христе Боже, со святыми упокой душу ея!

В надежде воскресения, молю вас отцы святии, братия, сродницы, друзи, и вси мимоходящии, воззрите на гроб мой и помолитесь ко Всевышнему Премилосердому Богу и Пресвятой Владычице Богородице о оставлении моих прегрешений.

Упокой Господи душу рабы Своея!»

Близ этих могил похоронены: Александр Дмитриевич Брюзгин, скончавшийся 20-го февраля 1801 года, супруга его Ольга Ильинишна, скончавшаяся июня 1859 года, и другие члены семейства Брюзгиных.

Между Введенским собором и церковью пр. Марии Египетской, прежде было общее братское кладбище. Впоследствии же, за многочисленностью братства, для младшей братии и странников, умирающих в обители, отведено новое кладбище на южной стороне монастыря за оградой; а здесь хоронятся только старшие из монашествующих. Если рассказывать историю каждой могилы, то можно удивиться благости Божией, не оставляющей милосердием своим работающих Ему, и подающей во благовремении утешение за претерпленные скорби. Приведем здесь некоторые из надгробных надписей и скажем несколько слов о более замечательных отцах и братиях.

«Здесь погребено тело в мире скончавшегося о Господе, монаха Павла, 1836 года апреля 2 дня, в четверток светлой седьмицы на 24-м году от роду. Удостоился напутствия всех таинств св. церкви, и в надежде жизни вечной, милосердием Божиим, нам дарованной, спокойно отошел ко Господу. Три года жил в обители и служил примером кротости, сносил с терпением долговременную болезнь, без ропота. Родом из Щигровских дворян, фамилии Труновых. Вечная ему память!»

«Под сею доской погребено тело монаха Гавриила, скончавшегося 1843 года 11 апреля, в первый день Пасхи с напутствованием всех таинств церкви, на 22-м году от рождения. Был долго болен и уснул спокойно, как блаженным сном, в надежде воскресения и жизни вечной. Города Мценска из граждан, по фамилии Домогацких.

В семилетнее пребывание свое в монастыре никого не оскорбил, жил в обители, как странник, хранил молчание, был послушлив и почтителен ко всем, кроток и благоумилен; имел великое воздержание в пище; к церкви был примерно усерден; во всем открывал свою совесть пред старцем и неуклонно исполнял его советы. Болезнь свою переносил с терпением и благодушием. Скончался вмале, исполни лета долга».

Вблизи монаха Гавриила покоится смиренный послушник Николаша – ангел Божий, человек небесный. Проста и кратка история его жизни. Он был из дворян, по фамилии Иванов; лишился родителей своих еще в младенческом возрасте; воспитание получил в Москве, в сиротском заведении г-на Набилкова. Окончив курс наук, с достижением 16– летнего возраста, выпущен был из заведения и, тотчас, последуя влечению сердца, отправился на жительство в Симонов монастырь; но тамошний настоятель, архимандрит Мельхиседек, посоветовал юноше искать спасения в Оптиной Пустыне⁵¹ и направил его сюда, снабдив рекомендательным письмом к отцу игумену Моисею. Николай был принят на искус и прожил в Оптиной Пустыни, с небольшим, год. С самого поступления в обитель, открылась в нем чахотка. Несмотря на слабость здоровья, он исполнял, возлагаемые на него послушания, с должным рачением и со страхом Божиим, и отличался особенною кротостью, молчаливостью, усердием к церкви и преданностью духовному своему старцу. Замечательна досточудная его кончина. Когда приближался он к смерти, у одра его находился духовник Пустыни, иеромонах Макарий, и еще три брата. Николай был в памяти, но мокрота давила его грудь и мешала говорить. Духовник рассказывал ему о кончине многих, блаженно уснувших, чему он сам был свидетелем; потом приказал иеродиакону Евфимию читать отходную; но она не была окончена, когда духовник сказал: «подайте свечу, он кончается!» Тяжелое дыхание прервалось. Свеча дана в руки умирающему, который, вдруг, быстро открыл глаза. Ясно было для предстоящих, по выражению лица его, что он созерцает видение; смотрит благоговейно, со страхом и трепетом; потом улыбка на устах его обозначила видение благодатное, и, вслед за тем, душа юноши переселилась в вечность, оставив на лице его печать, небесного к нему, благоволения, райскую улыбку. Скончался 28 мая 1845 г. на отдание Пасхи. Все сии три благочестивых брата жили при кельях отца игумена Моисея.

Далее, к западу, могила монаха Порфирия. Из надписи на чугунной плите видно, что он родом из дворян Орловской губернии, Елецкого уезда, в миру – Петр Александрович Григоров, отставной поручик конной артиллерии; поступил в монашество, первоначально, в Богородицкий Задонский монастырь, где пользовался духовными советами блаженного затворника Георгия; оттуда, по совету своего наставника, поступил в 1834 году в Оптину Пустынь, пострижен в 1850 году, 47-ми лет от роду. Почил о Господе в 1851 году марта 15 дня, оставив по себе благую память в обители, особенно, изданием «Писем» Задонского затворника Георгия, имевших уже несколько выпусков и пользующихся заслуженной известностью в духовно-нравственной литературе. Кроме сего, им изданы жизнеописания: схимонаха Феодора, старца и настоятеля Санаксарской обители Феодора Ушакова, Петра Алексеевича Мичурина, монаха и пустынножителя Василиска, и другие назидательные статьи. О. Порфирий отличался веселостью характера и готовностью всегда и всякому помочь, чем мог. В жизни своей перенес много различных скорбей. Замечательно, что в предсмертной болезни своей он имел извещение о близкой кончине: ему трижды являлся во сне, скончавшийся за шесть лет перед тем, Николаша, (к которому, при жизни его, о. Порфирий оказывал особенное благорасположение) и говорил ему, чтобы он готовился к исходу из сей жизни. А накануне своей кончины, получил от Троекуровского затворника о. Илариона рубашку, в которой и скончался через несколько минут, по приобщении Св. Тайн.

Монах Захарий. На могиле – чугунная плита с надписью: «на сем месте погребено тело монаха Захарии (Иаков Федоров Кольцов); уроженец Тульской губернии села Дедлова, скончался 1855 года июня 18 дня, 32 лет от роду». Прибавим к сему, что он почти взрос в обители; поступил в нее в юных летах с отцом своим (Иеросхимонахом Феодотом). Отличался трудолюбием и смиренным нравом, за что и заслужил от братии всеобщую любовь, а от Господа мирную и безболезненную кончину.

Монах Евфимий. На памятнике, поставленном над ним, изображена следующая надпись: под сим памятником погребен раб Божий монах Евфимий; скончался на 50-м году от роду 1858 г. января 20 дня. Сей монах Евфимий был уроженец г. Ростова Ярославской губернии, из купеческого сословия, Евграф Иванов Байдалов; в 25-тилетнее пребывание свое в обители любитель был келейного уединения, а также и церковной службы не оставлял никогда и все состояние свое, какое он имел, принес Богу в жертву, с упованием на Его милосердие.

Монах Савватий. На могиле – чугунный крест на пьедестале, с надписью: «На сем месте погребено тело монаха Савватия, в мире Спиридон Авксентьевич Ермолаев, из чиновников города Орла: скончался 1856 г. октября 24 дня, 64 лет от рождения. Был келейником притружденного и больного старца, игумена о. Антония, за которым ходил с усердием и сыновней любовью».

Схимонах Порфирий, из черниговских дворян, в мире Павлин Филиппович Жадкевич, жил в обители 15 лет, проходя усердно послушание библиотекаря. Смирение, приветливое обращение с братией и понуждение себя на все благое были отличительные его качества. Скончался 15-го Декабря I866 г. на 37-м г. от роду.

Монах Сергий Александрович Шульгин, сын известного московского обер-полицмейстера, жил в обители около 20-ти лет, проходя разные послушания, скончался в день Богоявления, в 3 часа пополудни 1865 г. на 53-м году от роду.

Близ церкви пр. Марии Египетской похоронен иеромонах Виталий, скончавшийся на 69-м году от роду 28-го Мая 1864 года; из Нижегородских купеческих детей, в мире Василий Николаевич Адинцов; обучался в гимназии. Сначала поступил в 1833 г. в Оранский Богородицкий монастырь близ Нижнего Новгорода, где принял пострижение в монашество и произведен в иеромонаха и казначея. Оттуда переместился в Оптину Пустынь под духовное руководство старца о. Леонида; но, избегая духовнической должности, не пожелал здесь остаться и перешел в Костромскую епархию, в скит Надеевской Пустыни к известному старцу, о. Тимону. Там, по смерти старца, был строителем оного скита. Оставив строительскую должность, переместился в Киево-Печерскую лавру, где был некоторое время в должности благочинного. Оттуда предпринимал путешествие в Иерусалим, для поклонения св. местам. Возвратившись в Россию, о. Виталий поступил в Сергиевскую лавру, где много лет был духовником Хотьковского девичьего монастыря. Получивши от простуды сильную глухоту, он находился при лаврской больнице; а в 1860 г. опять перешел в Оптину Пустынь, за штат, на больничное положение. Росту о. Виталий был среднего, худощавый, седой, почти безбрадый. Нрава был доброго, братолюбивого; имел твердую память; любил, особенно, упражняться в чтении священных книг и в беседах повторял приличные тексты; держался правдивости с уступчивостью, простоты во всем и примерной бережливости. Келейные вещи имел самые необходимые и малоценные и, вообще, жил, как странник на земле. Скончался мирной христианской кончиной с напутствием всех Таинств.

На южной стороне обители, за Казанской церковью в прежнее время погребали странников, умерших в обители, а также похищенных смертью внезапно вблизи монастыря, как-то: умерших несчастной кончиной от зверей, или, приплывших к обители, утопленников и проч. Здесь, среди могил, обросших травою, бросается в глаза чугунный пирамидальный памятник с надписью: «На сем месте предано земле тело действительного статского советника Ивана Ивановича Пеллисиера, родившегося 1763 года июля 3 дня в Швейцарии, в Вадском кантоне, скончавшегося февраля 20 дня 1813 года». По какому случаю прах иноверца Пеллисиера был погребен в православной обители, неизвестно. Полагают, что он был директором лесного училища (на 80 воспитанников), существовавшего в лесистых окрестностях Козельска с 1805 по 1814-й год, в котором оно, вероятно, за смертью своего директора, переведено в Петербург.

На южной стороне обители за садом, окружающим ее с юго-восточной стороны, устроено в 1858 году, как мы уже упомянули, новое кладбище для младшей братии и странников, умирающих в обители, под которое отведена часть леса. На расчищенном месте разведен сад. В середине – небольшая каменная церковь во имя всех святых (о которой сказано при обзоре монастырских храмов); построена в 1864 г. на сумму, завещанную для сего благочестивой девицей Екатериной Александровной Поливановой. Близ церкви, деревянная часовня в византийском вкусе, где и погребено тело Е. А. Поливановой. Она скончалась, в бытность свою в сей обители на богомолье в 1859 г. 29 августа блаженной кончиной, которая произвела глубокое впечатление на всю обитель, показав, сколь благ и милостив Господь к правым сердцам, и сколь блаженны те, которые, восприяв от юности ярем послушания, под руководством опытного старца, возращают в себе нетленные плоды послушания и смирения.