Арновий

Этот, в высшей степени оригинальный, писатель был известен в язычестве как отличный учитель красноречия. Обладая искусством слова, он со всей силой защищал языческую религию, но пораженный сновидением, которое призывало его на защиту христианства, он немедленно обратился к епископу своего города, и стал просить у него крещения. Осторожный епископ, не доверяя устному признанию столь страшного врага христианства, предложил ему написать что-либо против язычников. Арновий и напасал Disputationum adversus gentes libri VII. Сочинение это замечательно красноречием и величайшей ревностью по вере христианской; но так как оно написано в то время, когда Арновий еще не был достаточно просвещен христианством, то не удивительно, что в сочинении допущены немаловажные ошибки и странности.

Прежде всего, и более всего в этих книгах поражает нас мрачный взгляд Арновия на человечество, у которого он старается отнять всякое природное преимущество пред животными.

«Если бы мы, по примеру некоторых философов, начали доказывать, что зло не существует, то против нас восстали бы все народы, все поколения. Они указали бы нам на свои раны и на те неисчислимые несчастья, которые непрестанно поражают род человеческий. Философы говорят, что душа по природе бессмертна, что она царского и божеского происхождения, и своим первоначальным достоинством подобна Всевысочашему. Но что есть в нас такого, чем мы превосходим животных? Композиция нашего тела из той же материи, как и животного; вступаем в свет тем же путем рождения, как и бессловесные; и главная забота наша та же, как и зверей, т. е. чтобы утолить голод и жажду и одеть тело»⁵⁵⁴.

«Говорят, что наше превосходство заключается в разуме. По мнению Платона, наш разум имеет идеи истины, добра и красоты, которые служат остатком и воспоминанием прежнего величия. Но представьте себе человека, с детства заключенного в мрачную пещеру, и воспитываемого там немой кормилицей. Будет, ли такой человек иметь понятие о жилище славы, в котором родился? Скажет ли вам хотя одно слово о Творце своем, о богатстве и разнообразии мира, о преимуществе и недостатках природы человеческой? Нет, он даже не будет знать, что надобно делать со своими отягченными членами. Что из этого следует? Следует то, что всякое духовное и нравственное богатство человека получается не изнутри, а извне, и, следовательно, не человек образует мир своей плодотворной деятельностью но мир образует человека. Наша душа есть белый лист, на котором не разум, но внешний мир начертывает свои знаки и буквы. Кора дикого дерева не так груба и сурова, как человеческий дух в своем естественном состоянии. Человек глупее полевого зверя, потому что звери имеют инстинкт, которым руководствуются непогрешимо, а у человека нет верного правила»⁵⁵⁵.

Мы были чужды божественной жизни в своем первобытном состоянии, но даже не можем сказать, что произошли от Бога. Эта ничтожная глина не могла быть образована божественными руками, ибо столь жалкое произведение запятнало бы славу создавшего. Не возможно знать, откуда мы произошли, и какой низший демиург даровал нам движение и жизнь. Наше начало покрыто непроницаемым мраком, и, чувствуя свое ничтожество, мы должны молчать»⁵⁵⁶.

«Если бы по крайней мере наше образование совершалось быстро и успешно. Но мы должны идти медленно и ощупью, для того чтобы победить природу. И что такое наши искусства, т. е. то, чем мы особенно гордимся, как не произведение наших нужд? Конечно, если человек пройдет школу испытания и получит надлежащие наставления, то он сделается смышленым и сбросит с себя отвратительное невежество; но осел и вол разве не научаются привычкой под гнетом необходимости обрабатывать поле и молоть зерна? Да если бы природа дала животным такие руки как у человека, то они превзошли бы нас»⁵⁵⁷.

«Человек хвалится богатством истин. Но есть ли хоть одна светлая и прочная истина, которую почтил бы надлежащим образом человеческий ум, которую он не старался бы потрясти и даже уничтожить своими противоречиями и противодействием? Есть ли хотя одно заблуждение столь сокровенное, которое бы он не выдавал за истину, представляя самые увлекательные доказательства? Всякий скажет, что различные мнения, которые мы замечаем у философов, не могут быть все истинными. Даже нельзя знать, на какой стороне заблуждение, потому что каждый приводит сильные доказательства в пользу своего мнения, не смотря на то, что оно противоположно мнению другого. Не так было бы, если бы человеческая любознательность могла произвести что-нибудь верное, или если бы она, воображая это верное найденным, могла достигнуть общего согласия. Это есть суета суетствий, когда доказывают, что обладают достоверностью или стремятся к ней, потому что самая истина опровергается, или же принимают за действительность то, что не существует, подобно сновидению»⁵⁵⁸.

«Говорят: человек имеет идею о высочайшем Существе. Действительно, вера в единого неограниченного властителя и промыслителя вселенной, так глубоко напечатлена в душе нашей, что мы как будто получили ее во чреве матери. Это такая истина, которая служит общим достоянием всего мира. Но если бы бессловесные животные сделались смышлеными, если бы они могли говорить нашим языком; даже если бы деревья, камни, исполнившись жизненного духа, могли создавать звуки и выражать слова, то, будучи наставляемы природой в простой и твердой вере, которой полны все существа, они воззвали бы громко, что един есть Бог, Господь вселенной»⁵⁵⁹.

«Вот что такое ваша, душа, которую вы почитаете бессмертной, совершенной, божественной! Это существо одаренное, по вашему мнению, возвышенным умом, это образцовое произведение, гораздо ниже животного, бесславнее дерева и камня! Оставьте же сравнивать ничтожные вещи с драгоценными. Перестаньте этого несчастного пролетария, называемого человеком, ставить на первом месте и причислять к высшим классам существ. Он нищий, созданный для того чтобы жить в мрачной и бедной хижине, а не в блеске Патрициева дома»⁵⁶⁰.

«Что потеряла бы земля, если бы на ней не было существа, которое она считает своим царем и благодетелем? Поверьте, что на ней ничто не изменилось бы. Времена года также следовали бы одно за другим, как и теперь, следуют; и дождь орошал бы землю, и солнце освещало бы ее. Не было бы, скажете, царей, тиранов, завоевателей и вообще людей с большими достоинствами? И для чего они? Для чего эти полководцы, которые умеют брать города, и эти храбрые в сражении и непобедимые солдаты, конные и пешие? К чему ораторы, правители, поэты, философы, музыканты, актеры?»⁵⁶¹.

«Конечно, есть люди, которые своей мудростью и правдой делают честь роду человеческому; но таких людей очень немного. О роде человеческом надобно судить не по малому числу избранных, а вообще по умственному и нравственному состоянию массы. Из того, что в земле находят некоторые частицы золота, нельзя заключать, что земля состоит из этого драгоценного металла»⁵⁶².

Желая остаться верным своему мрачному взгляду на действия разума, Арновий всегда почти идет путем отрицательным, путем критики, и очень искусно уклоняется от взыскания положительных философских истин. Но так как надлежало убедить язычников в истине единства Божия, то он представляет эту истину в форме поэзии, как невольное излияние чувств, а не как плод мысли. «О великий Боже, восклицает Арновий, Творец вещей, невидимый и непостижимый! Ты достоин непрестанно получать хвалу от всего того, что дышит и мыслит, если только смертные уста достойно выражают твое имя. Надобно, чтобы все живущее склонилось пред Тобою и непрестанно возносило Тебе молитвы. Ты действительно первая причина, которая создала все содержащее пространство; Ты причина причин, Ты бесконечное, несотворенное существо, без начала и конца; Ты тот, который не имеет телесного образа, которого ничто не ограничивает, который превознесен над всякой высотой и величием, который не имеет ни покоя, ни движения. Человек, научившийся чему-либо от Тебя, должен молчать; и если бы он мог понять хотя тень твоего величия, то он имел бы права сказать об этом ни слова. Прости, верховный Царь, тем, кои преследуют твоих служителей; и так как это согласно с твоим милосердием, то имей сострадание к несчастным, отвергающим твое имя и твою религию. То неудивительно, что они не знают Тебя, было бы гораздо удивительнее, если бы они Тебя познали»⁵⁶³.

Хотя здесь выражается чувство глубокого благоговения к Творцу, но подобная мысль была плодом не того убеждения, что свет, находящийся в нашей душе, есть отблеск несотворенного Света, просвещающего всякого человека, грядущего в мир, а того, что понятие о Боге есть общее достояние всего мира, что оно находится и в неразумной и даже бесчувственной природе, словом, что источником его есть жизнь природы, в которой имеет участие и человек. Арновий несколько раз повторяет, что о Боге надобно молчать, потому что смертные уста не могут Его выразить, и прославляет такие свойства Божии, которым подражать решительно невозможно, именно: творчество, безначальность, бесконечность, вечность. Итак, он полагает бездну между человеком и Творцом, и Божество ставит так далеко от нас, что между Им и нами не может быть никакого общения.

Конечно, если не брать во внимание источник мрачных мыслей Арновия и тех обстоятельств при которых они были излагаемы, то всегда можно сказать, что эти мысли были плодом ревности не по разуму. Арновий сравнивает человека с бессловесным животным, и даже ставит его во многих отношениях ниже животного, т. е. он берет во внимание недостатки природы человеческой, а забывает об ее преимуществах, и недостатки объясняет происхождением, а не падением. И слово Божие говорит, что человек нередко уподобляется скотам несмысленным, но уподобляется, а на самом деле он создан царем земли, малым чим умаленным от ангелов, увенчанным славой и честью. Даже следы этого прежнего величия замечаются и теперь.

Арновий почитает признаком ничтожности человека его немощи, заблуждения, пороки. Но «одаренного разумом существа», которое способно к добру, нельзя сравнивать с червем. Врожденная в нас идея добра и неискоренимые задатки добродетели противоречат этому оскорбительному сравнению. В том то и видно превосходство человека пред животным, что, созданный нуждающимся, он способен возвыситься до полного обладания природой, тогда как животное вечно стоит на одной и той же ступени, и никогда не может возвыситься за область чувственного. Самые нужды, среди которых живет человек, если рассмотреть их как средство для упражнения его разумных сил, делаются мудрыми орудиями в руках провидения. Чрез них возвышаются нравственные силы человека, которые в высшем своем развитии делают его полным царем и владыкой земли, так что над человеком действительно исполняется слово создавшего его: «и да обладает землею»⁵⁶⁴. Без сомнения есть люди, которые ведут жизнь почти животную, которых понятия находятся на самой низшей степени развития, но они сами и притом по несчастью пришли в такое состояние; это состояние их не есть нормальное, и во всяком случае эти люди способны усовершаться.

Арновий почитает человека бременем для земли, которой без него было бы лучше; он жалеет, что животные не имеют дара слова и таких рук, как у нас. Но что будет значить слово без участия разума, и что доброго произведут руки не управляемые рассудком? Справедливо замечают, что земное творение без человека было бы фразой без мысли, храмом без жреца.

Рассуждение Арновия клонится к тому, чтобы показать необходимость пришествия в мир Сына Божия и веры в Его откровение. «Языческая мудрость, говорит он, не так блистательна, чтобы иметь право насмехаться над простой верой христианской. Всякая жизнь, как общественная так и частная, непременно имеет в основании своем веру, но христианская вера основательнее веры языческих философов. Христос потому и достоин почитания, что возжег свет истины и даровал нам религию, которая удовлетворяет всем потребностям ума и сердца. Что говорит нам эта религия? Она говорит, что хотя душа наша не бессмертна по природе, но может быть таковой, ибо Бог послал Своего Сына в мир, для того чтобы сообщить нам бессмертие. Человек постоянно оставался бы в прахе, если бы чудом благодати не был изъят из него. Иисус Христос вновь творит человека, делая из презренного животного существо по образу Всевысочайшего. Но для этого нужна вера, которая производит в вас росток вечной жизни»⁵⁶⁵.

Это цель прекрасная! Но цель не оправдывает средства. Без сомнения, весьма полезно напомнить грешнику об его ничтожестве и указать ему на его слабости и недостатки. Но не должно забывать при этом и прекрасного прошедшего, которое мы потеряли своим непослушанием, но которое можем и возвратить добродетельной жизнью. Совершенно унижать природу человеческую, положить непроходимую бездну между человеком и Творцом, представляя его недоступным ни в каком отношении; проводить ту мысль, что человек не имеет права надеяться на бессмертие, точно также как полевой зверь, это значит произвести в душе грешника отчаяние, а не раскаяние и надежду на исправление. Если нет божественного начала ни в разуме, ни в совести, ни в сердце, если не может быть связи между человеком и Богом, то не может быть гармонии между словом Божиим и сердцем человеческим. Душа не способна не только понимать, но даже слушать глаголов Божиих; она есть существо мертвое и неспособное воскреснуть. И новейшие материалисты стараются сгладить те границы, которые отделяют человека от животного, представляя в совершеннейшем виде способности последнего; все это делают для того чтобы доказать, что человек столь же мало имеет права на бессмертие, как и животное.

Почему же избрано такие средство?

Потому что язычники употребляли подобные средства против христиан, и притом с большим успехом. Языческий философ Цельс, например, для того чтобы унизить христиан и их учение, старался доказать, что человечество вообще очень жалко и не в состоянии произвести ничего хорошего. «Жизнь животных, пишет он, менее стóит чем наша, и они достают себе пропитание не с такими усилиями как человек. Вся природа для них накрытый стол. Мы не имеем никакого права возвышать себя над ними, на том основании, что можем убивать их. И они точно также охотятся и растерзывают нас, не нуждаясь в стае собак и расставлении сетей. Если вы ссылаетесь на свою цивилизацию, на города, которые вы строите, на законы, которые вы поставляете, на начальства, которые вы избираете; то посмотрите на муравьев пчел: отлично управляемый город не сравнится с ульем. Это маленькое царство имеет свои войны и свои победы. И нужно только сосчитывать трупы шершней, дабы знать, что оно строго блюдет за правосудием. Муравьи имеют свое кладбище, на котором погребают своих мертвецов. Они имеют достаточный для себя разум, имеют общие понятия об общих истинах; и если бы мы умели прислушаться к ним, то нашли бы их говорящими между собой... Скажут: человек по крайней мере есть религиозное животное. Но и птицы могут иметь религию. Мы должны даже допустить, что они находятся в более близком общении с богами, потому что мы к ним обращаемся, чтобы узнать божественную волю. Слоны могут научить верности в исполнении обязанностей и заслуживают пальмы за благочестие. Словом, животные не только разумнее человека, но и угодны Богу»⁵⁶⁶.

Так поступает и Арновий, почти буквально повторяя слова Цельса. Т. е. он хочет поражать врагов тем же самым оружием, которым они поражали христиан. Хочет сказать, что если язычники имели право отрицать преимущества христиан, на том основании, что люди вообще не могут произвесть ничего великого, то христиане гораздо более права имеют унижать язычников, потому что христианство обладает истиной и добродетелью, а язычество в продолжении тысяч лет не произвело ничего в этом отношении удовлетворительного.